Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
В.А.Жуковский.
(1783 —1852)
Роль и место В.А. Жуковского в русской литературе очень точно определены В.Г. Белинским в критической монографии "Сочинения Александра Пушкина" (ст. 2): Жуковский "имеет великое историческое значение для русской поэзии вообще: одухотворив русскую поэзию романтическими элементами, он сделал ее доступной для общества, дал ей возможность развития, и без Жуковского мы нс имели бы Пушкина".
С его именем связано становление психологического (или элегического) романтизма в русской литературе. Он "ввел в русскую поэзию романтизм" (Белинский) и как переводчик произведений европейских романтиков, и как оригинальный поэт.
В основе романтизма Жуковского, как и романтизма вообще, лежит философско - эстетическая концепция дво -с мири я, то есть несовместимости идеального, духовного, и обыденного, материального. Его сущность выражена в таких стихотворениях, как "Путешественник", "Лалла Рук". • "Таинственный посетитель", "Желание".
Поэтическая формула романтического двоемирия образно представлена в стихотворении "Путешественник" (1810): лирический герой отправляется в утлом челноке по бурной реке жизни, оказывается в "безмерном океане", но напрасно стремится к берегу, который постоянно исчезает в туманной, призрачной дали:
И вовеки надо мною Нс сольется, как поднесь, Небо светлое с землею Т а м но будет вечно Здесь.
Там и Здесь— два разных мира. Их единство может быть только в мечте или во сне. но пробуждение сразу переносит человека в суровую реальность: "жизнь пуста, и счастье — сон". Об этом он пишет в стихотворении "Счастье во сне" (1816): Он и Она любят друг Друга, этой любовью расцветают в них жизнь и красота. Но — , Минутное вссолье1 Двух колоколов звон Она проснулась в келье, В тюрьме проснулся он
ОднакоТАМ не является чем —тосовершеннооторванным от человека. "Прекрасного нет, но оно существует", — пишет Жуковский, и это, на первый взгляд, парадоксальное вы сказывание мотивируется всем его творчеством Идеал недостижим, как звезда, но его отблеск, как свет звезды должен отражаться в душе человека способностью любить, чувствовать прекрасное, творить, верить в добро: "счастье в нас, и божий свет нами лишь прекрасен", главное богатство человека — "наше сердце и его прекрасные чувства" Огромную роль в романтической поэзии Жуковского играет понятие "чудное мгновенье". Это особое состояние духовного подъема, поэтического вдохновения^ когда человеку является "Гений чистой красоты". Оно мимолетно, но возвышает человека над обыденным, озаряя его светом идеала:
Часто в жизни так бывало:
Кто — то светлый к нам летит, ^ Подымает покрывало И в далекое манит. ("Таиистисппый посетитель", 1824)
Это мгновение не проходит бесследно: когда прекрасный призрак покидает нас, то
В дар любви, у нас в виду В нашем небе зажигает Онпрощальпуюзвезду.
("Лалла Рук"^ 1821)
Таким образом, прекрасное ТАМ отражается в душе человека, и пока оно живо — живы надежда и вера.
Но ты знаком мне, чистый Гений! И светит мне твоя звезда1 Пока еще ее сиянье Душа умеет различать — НеумерлоочарованьеГ Былое сбудется опять {'Я Музу юную. бывало.
25
Такое сопряжение духовной жизни человека с идеалом выдвигает в поэзии Жуковского на первый план ценность и неповторимость личности человека.
С двоемирием связаны особенности поэтики и стиля Жуковского. Для романтиков мир в целом и мир души человека — тайна, постичь которую можно не разумом, а интуицией, сопереживанием:
Молчишь — мне взор понятен твой, Для всех других неизъяснимый; Я в сердце твой приемлю глас: Я пью любовь в твоем дыханье.
(Песня "Мой друг, хранитель, — ангел мой", 1809)
Но как выразить то, что неподвластно выраженью? — этот вопрос Жуковский ставит в стихотворении "Невыра зимое" (1819). Кажется, что "наш язык земной" не может "прекрасное в полете удержать", "обессиленно безмолвствует искусство" и "лишь молчание понятно говорит"...
Но романтики стремились преодолеть' ограниченность слова и делали упор на раскрытии его возможностей в поэтическом контексте. Это достигается экспрессивностью художественной речи, символизацией, использованием при — емов музыкальной изобразительности. Музыку романтики считали высшей формой искусства, она привлекала их бо гатыми возможностями передачи настроения. Многие сти — хотворения Жуковского музыкальны не только благодаря ритмике и широкому применению звукописи, пои потому, что они построены по законом музыкального произведения: переплетение лейтмотивов, ассоциативность, смена то нальности... Его поэзия схватывает не "яркие черты", для "блестящей красоты" которых "есть слова", ноте, "что слито с сей блестящей красотою", "сей внемлемый одной душою обворожающего глас".
Замечательным образцом романтической поэзии Жу ковского может служить стихотворение "Море" (1822). На — писано оно в жанре элегии и проникнуто свойственной этому жанру созерцательностью и ощущением непрочности красоты и гармонии в жизни. Центральным образом сти хотворения является море. Его прямого описания нет, но оно
пролетает как нечто загалочное, 'таинственной, сладостной полное жизни". Композиционно стихотворение делится на три части, которые различаются не только содержанием, но и интонац.ией.
Первая часть—умиротворенное, спокойное море, которое льется "светозарной лазурью неба", отражая "облака золотые", и "радостно блещет" звездами. Эта создающая яркий образ метафора дополняется ритмической структурой стиха, передающей равномерное набегание на берег морской волны ("безмолвное море, лазурное море..."), звукописью, воспроизводящей шорох гальки ("дышишь", "льешься", "ласкаешь") и рокот моря ("вечерним и утренним светом горишь"). Сочетание звуков О— Е, Р—Л, проходящее через всю первую) часть, тоже создает ощущение единого интонационного ритма, завораживающего музыкального лейтмотива. Это настроение прекрасно передано через авторское эмоциональное восприятие: "Стою очарован над бездной твоей". Но уже в этой части возникает и мотив "тревожной думы", который звучит по контрасту с гармонией и усиливается экспрессивно через систему вопросов — анафор.
Во второй части тема дисгармонии становится основной: это образ бури, которая хочет отнять "ясное небо" у моря. Буря опять-таки не описана, а озвучена: много следующих один за другим глаголов, меняется звукопись, преобладает звук Р в сочетании с другими согласными, что передает и рев бури, и создает ощущение страшного, враждебного:
Ты бьешься, ты воешь, ты вольны подъомлошь, Ты рвешь и терзаешь враждебную мглу.
Третья часть — море после бури —' повторяет начало стихотворения; море успокоилось, мы видим "сладостный блеск возвращенных небес" (кольцевая композиция). Но оба предыдущих лейтмотива остаются и дополи я ют друг друга внешне море спокойно, по
Обманчив твоей пеподвижности вид: Ты в бездне покойной скрываешь смятенье, Ты, небом любуясь, дрожишь за нею.
И даже на уровне звукописи и интонации сочетаются тональности первой и второй частей. Например, в приведенной
28
выше последней строке опорные плавные звуки первой половины ( Е—К)—Я) контрастируют с опорными звуками второй (ДР—Ж—Ш). Таким образом, стихотворение "Море" —это романтический "пейзаж души", оно звучит как музыка, "исполнено мелодии и вместе с тем какой—то сжатой крепости и энергии" (Белинский).
В то же время море, небо и буря — это символические образы. Небо — это идеальное ТАМ, оно наполняет своей "светозарной лазурью" море, которое символизирует душу человека, стремящуюся "из земныя неволи" к прекрасному, которое пытается закрыть тучами буря, то есть сила, враждебная личности. Потому—то и "дрожит" море за небо, так как без небесного умирает душа.
Аналогичные принципы выражения "невыразимого" можнонайтивдругих стихотворениях Жуковского, например, таких, как "Вечер", "Мотылек и цветы", "Весеннее чувство".
Жуковский широко известен как автор романтических баллад. Жанр баллады, сюжет которой динамично воспроизводит, как правило, события необыкновенные, легендарные, фантастические, был близок романтикам, тяготеющим к чудесному и запредельному.
Многие баллады Жуковского — это переводы Шиллера ("Кубок", "Перчатка"), Гете ("Лесной царь"), Саути ("Суд божий над епископом"), В. Скотта ("Замок Смальгольм") и других европейских поэтов—романтиков. Но сохраняя верность форме и содержанию источника, Жуковский выделял тот его аспект, который был ему близок, поэтому перевод Жуковского органически вписывается в его творчество. Нередко Жуковский лишь отталкивается от сюжета и темы какого-либо произведения, создавая, по существу, совершенно новую балладу. Так, у Жуковского есть прекрасный перевод баллады немецкого поэта— романтика Бюргера "Ленора", в то же время сюжетный мотив этой баллады (появление мертвого жениха) послужил основой для таких оригинальных и разных баллад, как "Людмила" (1808) и "Светлана" (1812).
События в этих балладах перенесены в Россию: в "Люд— миле" действие происходит в средние века (панцири, терем, шлем), а в "Светлане" временные рамки не обозначены даже условно, но Жуковский стремится к воспроизведению
29
национального колорита, и баллада начинается ярким описанием того, как "раз в крещенский вечерок девушки гадали". В этих балладах широко используется фантастика, но если в "Людмиле" фантастическое представлено как реально слоившееся с героиней, то в "Светлане" все страшное и необыкновенное оказалось только сном. Такое различие не случайно: в нем своеобразно отразилось убеждение поэта, что жизнь человека имеет смысл лишь до тех пор, пока в нем живет вера в идеал, в высшую справедливость. Тема веры проходит, как центральная, и через баллады "Людмила" и "Светлана".
В "Людмиле" Жуковский с глубоким сочувствием пишет о горе девушки, узнавшей о гибели любимого, без которого она не мыслитсвоей жизни. Ноещестрашнеедля Жуковского другое: Людмила теряет веру в справедливость вообще ("сердце верить отказалось"), а без нее наступает смерть души. Появление мертвого жениха, фантастическая и жуткая скачка ночью, могила, страшный хор мертвецов — это не только традиционный сюжет романтической баллады, но и символизация того страшного, что наступает, когда в душе человека, в его небе, угасает звезда, когда жизненная буря отнимает у человека небо. Этот смысл баллады "Людмила" становится более понятным в сопоставлении с другими стихотворениями Жуковского, в которых тоже затрагивается тема любви и смерти ("Теон и Эсхин", "Эолова арфа", "Минувших дней очарованье"). Так, например, Теон ("Теон и Эсхин") испытал большое горе — смерть любимой жены. Но смерть любимого человека — это не смерть любви: любовь живет в его сердце, в его памяти, ею полон мир, "где она предо мною цвела", он благодарен "жизнедавцу Зевесу за полное славы творенье", для него "чудное мгновенье" любви и есть то вечное, что сильнее смерти.
Эта идея и выходит на первый план в "Светлане". Там тоже много страшного, но оно —лишь сон: наступает утро, ночные кошмары исчезают, "снег на солнышке блестит", "гремит колокольчик звонкий" и является живой и невредимый жених Светланы. Если в "Людмиле" появление жениха героини овеяно ночной мглой, зыбкими тенями, то в "Светлане" оно дается в ореоле сияющего, радостного наступающего дня, символизирующего торжество любви и веры.
30
Вот баллады толк моей: "Лучший друг нам в жизни сей
Веравпровиденье". Благ зиждителя закон: Здесь несчастье—лживый сон; Счастье — пробужденье.
Несчастье в контексте баллады — это сон души, а пробуждение — чудное мгновенье. "Светлана" — одно из самых оптимистических произведений, что подчеркивается и ее светлым колоритом: имя героини, сияние солнца, блеск снега, мотив жизни как ясного дня.
Белинский назвал Жуковского поэтом "стремления, душевного порыва к неопределённому идеалу". Его поэзия элегична, но привлекает юношеской верой в возвышенное, искренностью ("Жизнь и Поэзия — одно"), высокой поэтической культурой. У Пушкина есть прекрасные строки, посвященные Жуковскому, которые могут служить эпиграфом к творчеству поэта—романтика, оказавшего огромное влияние на русскую литературу:
Его стихов пленительная сладость Пройдет веков завистливую даль.
Рекомендуемая ли т е ратурА
Афанасьеве. Жуковский. — М., 1987. Городецкий Б. П. Русские лирики.— Л., 1974. Коровин В. И. Русская поэзия XIX века. — М., 1983. Шаталов С. Е. В.А. Жуковский. —М.. 1983.