Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Pov Bill
Какое счастье – у меня последняя пара. Ну наконец-то, а то уже совсем запарился, да и домой хочется. И пусть меня там никто не ждет, а сегодня 14 февраля на календаре и как-то даже тоскливо, что придется зайти в темную квартиру, рухнуть на диван с бутылкой колы и кликать пультом, переключая каналы. И так весь вечер, пока не засну. Ну, да ладно. Мне бы выжить ещё полтора часа и будет зашибись!
Нет, вы не подумайте, я не сопливый школьник и даже не студент! Я преподаватель. Смешно, да? Сам дивлюсь тому, что уже больше полугода преподаю, внимание, физкультуру.
Быть честным, я сам от себя не ожидал, что стану физруком. Да и если посмотреть на меня, то выгляжу я отнюдь не спортсменом, хотя я мастер спорта по легкой атлетике – о как! Ну да, длинные ноги и изнурительные тренировки в свое время сделали свое дело и, вот, я стою в своей маленькой преподавательской, которую со мной делит Фрау Крёз, но её сейчас нет, и я могу спокойно разглядывать свое отражение в зеркале, дожидаясь пары.
Уже седьмой час, и где-то через десять минут в манеж зайдет последняя на сегодня группа студентов.
Я преподаю в техническом колледже, и мне в принципе нравится. Круто, когда имеешь власть над кем-то, когда можешь указывать, что делать. Единственное, что огорчает, так это то, что большая часть подростков не воспринимает меня как преподавателя, а в первую очередь видит во мне молодого парня, равного им. Это огорчает, конечно, но зато на уроках мы не скучаем. Я же не чопорная училка с сальными волосами, зачесанными назад. Я высокий, статный, молодой брюнет с хвостиком на затылке и косой челкой. На мне мой любимый черный костюм Адидас, состоящий из узкой, почти обтягивающей, олимпийки и прямых спортивных брюк. Я потратил на него больше двухсот евро, но ни капли не жалею. Он просто прекрасен.
Так, ладно, заканчиваем самолюбование. У меня пара!
Выхожу из кабинета и закрываю дверь на ключ, а потом следую уверенной походкой в манеж.
- Здравствуйте, Гер Трюмпер! – летит со всех сторон приветствие студентов. Ох, как же ласкает слух это уважительное “Гер Трюмпер”, кайф.
- Здравствуйте, – отвечаю им. – Строимся! – командую я и достаю журнал. Так, что тут у нас. Группа Вн-21. О нет, только не это. Сегодня я должен поставить им зачет, а у половины не сдан ни один норматив и имеется куча пропусков. Но это их проблемы. А вот моя проблема - это другое.
Начинаю перекличку:
- Альтман?
- Здесь.
- Байер?
- Тут я!
И ещё десять фамилий в таком духе. Ну надо же, на последнюю пару в семестре явились почти все.
Студенты как-то неожиданно оживились и зашумели.
- Тшш! – шикаю я и продолжаю.
- Каулитц? – произношу я и поднимаю глаза, а все смотрят куда-то мне за спину, но обернуться я не успеваю… И кто-то смачно ударяет по моей заднице ладонью, а я от шока вскрикиваю и отлетаю на несколько метров вперед.
- Здесь! – наглая морда Каулитца, только что шлепнувшего по пятой точке своего преподавателя, светится нахальной улыбкой. Этот парень – вот моя проблема!
- Каулитц! – ору я, гневно глядя на него, но не решаясь подходить – вдруг еще чего вытворит, он может. – Вы что себе позволяете?- верещу я, а вся группа покатывается со смеху.
- Сообщаю о своем появлении, – разводит руками и теребит сережку в губе, подмигивая одногруппницам. Вот ведь наглая его харя.
Он изводит меня весь семестр. И если сначала были только пошлые улыбочки и неоднозначные шуточки, то позже он стал позволять себе большее. Мог запросто подойти и приобнять, а когда я, демонстрируя упражнение, лежал на спине, он бесцеремонно укладывался на меня, чуть ли не вдавливая в мат. В общем, весело живем. Я видел этого гада всего 9 раз из 19 занятий, так что у него ужасно много пропусков, но за эти 9 раз он меня уже конкретно достал.
Самое страшное, что не смотря на то, что я его старше больше чем на 3 года, он больше меня в полтора раза. Ну не виноват я, что по комплекции щуплый и худой. А вот роста мы с ним одного, быть может я чуть выше даже.
Так вот, этот Каулитц вполне симпатичный парень и, как я понимаю, лидер в группе, а также главный объект воздыхания девочек, но ему упорно что-то нужно от меня. А вот мне его тупые заигрывания не нужны, как и проблемы, связанные с этим. Все-таки надо соблюдать грань учитель-ученик!
- Ясно! – цежу сквозь зубы и становлюсь напротив разрозненного ряда студентов, возобновляя перекличку. – Встаньте в строй, – вежливо говорю я, не поднимая на него глаза.
- Мне и так не плохо, – краем глаза вижу, как он пожимает плечами и приближается ко мне. Подавляю в себе желание отскочить и не дергаюсь, я таки не мальчик, чтобы его бояться.
- Том!? – возмущенно кричу я, когда он встает позади меня и под всеобщий смех кладет подбородок на мое плечо.
- Всё нормально, – бросает он и устремляет взгляд в журнал посещений. Нет, ну вы посмотрите, какая наглая сволочь!
- Так, прекратить смех немедленно! – я сейчас взорвусь окончательно, кажется. – Том, встаньте в строй!
Но он игнорирует меня и кладет руки на мою талию, чуть тяня на себя. Совсем офонарел!? Давлюсь слюной и скидываю его руки.
- Принять упор лежа! Двадцать отжиманий! Каулитцу скажите спасибо! – гневно заявляю я, сверля глазами нерадивого студента. – И Вы тоже! – киваю я.
Группа со стонами недовольства и возмущением принимает исходное положение, а Каулитц не двигается с места, а лишь нахально играет с пирсингом в губе.
- Если Каулитц не будет выполнять, накину ещё десять – издевательски приподнимаю бровь, улыбаясь. Том хмыкает, но его просят (по-хорошему просят) тоже отжиматься – никому не хочется корячиться здесь. Да и отжимаются три четверти студентов из рук вон плохо.
Каулитц тем временем упирается руками и ногами в пол, а я, довольный своей выходкой начинаю считать. Хоть какое-то влияние я на них имею. Всем ведь хочется зачет по физкультуре. Вот и Каулитц припорол, в надежде, что я растрогаюсь и поставлю ему, а я не намерен, у него куча пропусков!
А отжимается он прилично и сделал уже, скорее всего, больше двадцати, но остальные жутко медленные, поэтому Том продолжает упражнения.
- Двадцать, – нехотя констатирую я. Студенты, тяжело дыша, поднимаются, девочки начинают ныть, ну как всегда. Ну и молодежь пошла!
- Десять минут легко бегом, а потом разминка, – велю я и отправляю всех бежать по кругу. А Каулитц не двигается с места. – И Вы тоже! – холодно бросаю я и отхожу на середину манежа.
Последняя пара и нам “везет”, нет никого кроме нас. А я сквозь землю готов провалиться, так как в отсутствие других преподавателей и студентов Каулитц может выкинуть что-то похлеще своих обычных выкрутасов. Вся его группа уже привыкла к тому, что он меня постоянно достает и заигрывает, им это не кажется аморальным, лишь только смешным. Как же меня достали все эти смешки за спиной. Ну, похож я на девушку фигурой, ну может ещё и волосами… Ладно, рожей не вышел и похож, но это не повод меня домогаться!
Правда нынешнее поколение особо не смущает, что их сверстник заигрывает с парнем. Если не ошибаюсь, то у них в группе есть гомосексуальная пара, поэтому видимо они и не брызжут слюной отвращения – привыкли уже.
Но мне-то от этого не легче!
Тем временем Том и вся его группа медленно бегут по залу. Ох, надеюсь, его выходки на сегодня кончились. Мне хватило.
Однако моему спокойствию долго длиться не пришлось, так как 10 минут предательски быстро истекли, и студенты встали в круг на разминку. Дабы избежать каких бы то ни было выпадов в свой адрес, я заставил Каулитца вести разминку, а сам отошел подальше.
Я некстати засмотрелся на свои ногти и не заметил, как ко мне подступил Том.
- Мы всё, – томно заявил он мне на ухо, обнимая сзади.
- Ёп! – дергаюсь и вырываюсь из его рук.
- Томас, прекратите распускать руки! – сердито ворчу я, поправляя олимпийку. – Идемте!
Следующие полчаса студенты сдавали беговые нормативы и, как не прискорбно это признавать, но Каулитц был лучшим в группе. Он на зло мне не путался в своих огромных штанах и футболке, его одеяние ничуть не затрудняло бег, и он без сучка, без задоринки сдал на отлично всю беговую часть. Мне пришлось, скрепя сердцем, выводить его отличные результаты в журнале.
Причем добегая до финиша, он норовил непременно меня обнять и снести одновременно, а мне лишь оставалось шипеть на него сквозь зубы. А когда он сдавал последний норматив в 60 метров, мне и вовсе пришлось под глумливый смех ребят сорваться с места и ринуться от парня, который упорно бежал за мной. В итоге мы намотали круга 2, а потом выдохлись у противоположной стены от всех, к которой Каулитц благополучно меня прижал, все-таки догнав.
Мы оба тяжело рвано дышали, что произвело в моем мозге ассоциацию с кое-чем не очень приличным. Я покраснел и толкнулся спиной назад, намереваясь вырваться, но Том только крепче меня придавил к стене своим сильным мускулистым телом.
- Томас, отпустите меня! – выдохнул я, взывая к его совести.
- Не хочу, – просвистел он и провел носом по моей шее.
- Ты совсем чокнулся? – сорвался я, наплевав на вежливость, и все-таки выскользнул из-под него.
А сейчас я со спокойной душой отправил девочек прыгать на скакалке, а мальчики остались сдавать пресс.
До конца пары оставалось меньше получаса, что несомненно радовало.
- Гер Трюмпер, подержите мне ноги? – просит Том, укладываясь на мат.
- Ладно, только без глупостей, – сажусь на корточки около его согнутых в коленях ног и упираюсь своими коленями в его ступни. – Нормально?
- Лучше не бывает, – чуть наклоняется вперед, оказываясь слишком близко, и шепчет. Резко отшатываюсь от его лица и киваю. Готов поспорить, он специально сделал так, чтобы у него не было пары, и мне пришлось держать ему ноги.
- Сам будешь считать? – отстраненно интересуюсь я, обернувшись на девочек, проверяя.
- Да, раз, – резко поднимает туловище, и я чувствую его дыхание у виска и отклоняюсь назад, злобно смотря на него. – Два, – поднимается и перегибается дальше чем надо, пытаясь достать до меня. – Три, - черт, так неудобно, его ноги выскальзывают. – Четыре, - стиснув зубы, наклоняюсь вперед, наваливаясь коленями на его ступни. – Пять, шесть, семь, - пошло улыбается и теребит колечко в губе. – Восемь, девять, десять, - щурит глаза, хитро улыбаясь. – Одиннадцать, двенадцать…
Я невовремя смотрю по сторонам и теряю бдительность буквально на пару секунд, чем Том тут же пользуется и, поднявшись в очередной раз, резко касается моих губ своими.
- Каулитц, – ошарашенно выдыхаю я и заторможено отскакиваю. – Ты совсем сдурел?
- Нет, – довольно улыбается, продолжая упражнение.
- Этого вот сейчас не было и мне показалось, да? – гневно шиплю я.
Том пожимает плечами и тянется ко мне вновь, но я вовремя отклоняюсь назад.
- Слушай, если тебе так нужен зачет, можешь не утруждаться, я поставлю – утомленный его наглостью говорю я и встаю.
- Нет, ну, Гер Трюмпер, я не хотел, правда, случайно вышло, – бежит за мной.
- Давай зачетку, только отцепись, – всё, предел, он перешел черту.
- Ну не буду я больше, – хнычет он, цепляясь за мою руку в локте. Вижу, что за нами наблюдает вся группа. Семейная сцена, ё мое!
- Хорошо, – сдержанно киваю. – Продолжаем! – кричу всем и возвращаюсь вместе с Томом к матам. Он заканчивает свои сто раз, вместо положенных шестидесяти и встает.
А я в какой-то прострации. Меня из колеи выбило это прикосновение его пухлых губ. Бред.
Идем все сдавать нижний пресс. Отрешенно наблюдаю, как на снаряде корячатся мои студенты и, только когда на нем появляется Том, отмираю. Он без труда задирает ноги кверху и даже не морщится, должно быть под этим балахоном у него кубики, раз так легко ему дается не самое простое упражнение.
Хлопаю глазами, изучая скрытое одеждой тело Каулитца. И футболка, как назло, задирается, оголяя нижние кубики. Точно, я был прав.
- Гер Трюмпер, а может мне её совсем снять? – заискивающе спрашивает парень, а со стороны сразу летят смешки. Черт, что же я делаю!? Я пялюсь на собственного студента, пожирая его глазами. Вот, вляпался.
- Нет – хрипло произношу и стыдливо отвожу глаза. Но Тому мало своего высказывания, и он все же снимает майку, оголяя красивый не перекаченный торс. Девочки сразу загалдели, а я, к своему ужасу залип. Нет, ну не сволочь ли?
Выполнив задание, Том встает, но майку не одевает. Вместо этого поигрывает мышцами на груди, заставляя девочек заворожено вздыхать.
- Каулитц, я, кажется, сказал не снимать футболку, – угрюмо бурчу я. – Двадцать отжиманий! – велю ему, а он ухмыляется и принимает упор лежа. Вот черт, а спина-то какая шикарная. Так, Трюмпер, очнись!
- Гер Трюмпер, не поможете? – издевательски интересуется студент.
- Мне что сесть на тебя сверху? – округляю глаза, а потом понимаю, что ляпнул, и глаза принимают квадратную форму.
- Неплохое предложение, я согласен, – ухмыляется, а позади все уже катаются со смеху. Так, пора этот беспредел кончать, тьфу, то есть заканчивать!
- Каулитц, будьте добры, отожмитесь! – бросаю ему, парадируя его тон, и отхожу, чтобы издалека понаблюдать, как соблазнительно перекатываются его мышцы на спине и руках, напрягаясь. Ну да, он красивый и что? Он мой студент и всего-то. Сегодня я поставлю ему зачет и не увижу в ближайшие несколько недель и слава Богу.
- Всё, – весело рапортует Том, подходя ко мне, попутно напрягая мышцы на груди.
- Молодец, – бормочу и разворачиваюсь. – Пара окончена, – бросаю через плечо и выхожу из злополучного манежа. Надо попить. Определенно надо выпить. Ну, то есть воды попить. Блин.
Черт, я же не сказал им, что зачет сейчас поставлю.
Разворачиваюсь и иду в раздевалку группы. Стучу и, получая утвердительный ответ, приоткрываю дверь.
- Ребята, приходите с зачетками в двадцать седьмой кабинет, я вам зачет поставлю, – взглядом натыкаюсь на Каулитца, стоящего у лавки в одних боксерах. Ослепительно красив…
- Гер Трюмпер, и мне поставите?
Какое же он нахал.
Сглатываю и, не отвечая, сбегаю в прямом смысле оттуда.
Отдыхиваюсь уже в своем кабинете, дожидаясь студентов и пытаясь водрузить мозги на место.
Через пару минут вся группа Каулитца толпой вваливается в мой маленький кабинет и кладет зачетки на стол. Я решаю не медлить и тут же начинаю вписывать в свободную строчку физкультуру.
Первая, вторая, третья… Черт, Каулитца. А он спокойно стоит, привалившись к стене и поглядывая на меня.
- Том, а Вы в курсе, сколько у Вас пропусков? – сердито вскидываю бровь.
- В курсе. И что, не поставите? – строит обиженную мордочку, а все вокруг начинают смеяться.
Раздраженно выдыхаю и, в надежде отвязаться от парня, уже заношу руку для зачета, но меня отвлекает грохот в коридоре, и мне на правах преподавателя приходится выйти и проверить все ли в порядке.
Швабры вывалились из подсобки – фигня. Возвращаюсь в кабинет, а за моим столом с довольной миной восседает Каулитц, удобно развалившись на стуле. Вот мерзкий пакостник.
- Ничего, я постою, – бросаю я и встаю рядом с ним, беря в руки очередную зачетку. Вывожу аккуратным почерком буквы и расписываюсь, нагнувшись над столом. На смешки и глумливые замечания уже не обращаю внимания – достали.
Отдаю книжечку студенту и беру следующую. Пишу до того момента, пока не чувствую легкого прикосновения к своей пятой точке. Резко выпрямляюсь и оборачиваюсь.
- Каулитц, немедленно прекратите! – заливаюсь краской и шиплю. Вот ведь нахал, это ж надо. А он даже бровью не повел, продолжая бесстыдно лыбиться. С*ка, заехал бы по морде. Если б мог.
Так, раком я больше не встану. Небезопасно!
- Томас, освободите мое место, – делаю каменное лицо, а он отрицательно качает головой, а потом кивает на свои ноги – Томас, – предостерегающе выговариваю его имя, обдумывая, что бы такого сделать, чтобы не сесть за решетку – Немедленно встаньте, если хотите зачет!
- Не хочу. Садитесь, Гер Трюмпер,
А, ну его нафиг! Он же не ожидает, что я это сделаю. Щурюсь и всматриваюсь в его лицо пару секунд, а потом резко киваю и сажусь ему на колени, злобно смотря на всех студентов, которые похихикивают, стоя перед столом.
А Том, и правда, не ожидал и теперь прифигел, сидя в ступоре. А мне не очень-то комфортно сидится на его пахе.
- Ноги хотя бы сдвинь! – свирепо выдыхая, мрачно прошу я. Том ухмыляется и кладет руки мне на бедра. Открываю рот, чтобы возмутиться, но не успеваю. Парень быстро приподнимает меня и сводит ноги вместе, а потом меня усаживает назад, однако руки не убирает, а обвивает за талию и прижимается грудью к моей спине, укладывая голову мне на плечо.
- Так, и без рук, ног и губ, пожалуйста, – уже из последних сил держусь, чтобы не вмазать ему.
Том тяжело вздыхает и отстраняется. Становится чуточку холодно почему-то. Выдыхаю и продолжаю ставить зачеты, а студенты пялятся на нас, как на гуманоидов каких-то. Да они все заодно, лишь бы меня позлить, хотя не понятно на кой им это надо. Так, ладно, физкультура, зачет. Следующий.
Перед столом встает Ханна Ноттбек и мило улыбается Тому. Пишу в ее зачетке, а потом решаю взглянуть назад. Том тоже ей улыбается, пошло облизывая пирсинг.
Так вот в чем дело. Надо было самоутвердиться перед девочкой. Бог ты мой, как же я глуп! Как все просто! Он же ребенок ещё, а я так подоплеку долго искал. Всё понятно.
Резко становится как-то противно и паршиво. Меня используют. Даже блевать захотелось. Противно…
Хватаю зачетку Каулитца, отодвинутую было в сторону, и, подавив желание написать прямо в ней, беру ещё маленький листик бумаги, на котором строчу: “Самоутвердился за счет меня перед Ноттбек? Молодец, поздравляю, а теперь отцепись от меня, ок? “
Вкладываю бумажку в зачетку и сую ему назад, не глядя. Проходит пара секунд, за которые я успеваю отдать зачетку Ханне. Вдруг Каулитц снова прислоняется ко мне сзади, я судорожно вздыхаю. Он проводит носом по моей шее и все это на глазах у остальных студентов – жесть!
- Томас?
- На счет носа указания не было, - тараторит, а потом медленно шепчет. – Я никому ничего не доказываю.
Искоса смотрю в его карие глаза и выдыхаю. Не доказывает он.
- Том, отодвинься, – хрипло прошу я, так что слышно только ему в этом всеобщем шорохе голосов всей группы. Ну конечно, надо же обсудить, как Каулитц усадил к себе на колени физрука – красота.
Том послушно отстраняется, но недалеко. Я продолжаю ставить зачеты и уже не обращаю внимания на его руку на своей ноге чуть выше колена на внутренней стороне. Только бы отстреляться с этими студентами и свалить домой.
- Всё, Каулитц, давай свою зачетку и вали домой, – мне надоело с ним любезничать.
Мы остались одни в моем кабинете. Последним ушел Георг, друг Тома, который как-то нехорошо подмигнул и показал большой палец. Может этот молокосос меня ещё и завалить собрался? Пусть даже не мечтает!
- Нет.
- Что? – изумленно открываю рот. Ну что ему ещё от меня надо. – Не хочешь зачет? Что ж тогда пристаешь ко мне? – меня понесло. – А ты вообще не думал, что у меня парень есть? – выпаливаю я и понимаю, что сморозил, видя гаденькую улыбку Каулитца. – Тьфу, то есть девушка! Или вообще жена и двое детей?! – почти кричу.
- Нет, – лыбится.
- Почему!?
Берет мою левую ладонь в свою руку и показывает мне мой собственный безымянный палец. Так ладно, понял. Кольца нет.
- А если бы у Вас была девушка или парень, Вы бы сейчас не сидели у меня на коленях, – неожиданно для меня проводит обеими руками по моим бедрам, и я с каким-то почти девчачьим писком вскакиваю с его коленей, как ошпаренный.
Отбегаю к двери и приглашающее открываю её.
- Зачет и ты уходишь или ты просто уходишь, – серьезно говорю, облокотившись на дверь.
Том встает и подходит ко мне, облокачивается о противоположный косяк и скользит по мне жарким взглядом, который заставляет меня покрыться румянцем и отвести глаза.
- Не хочу зачет…
- Слушай, я тебе предлагаю зачет, когда у тебя до и больше прогулов, даже не заставляю их отрабатывать. Тебе не придется таскаться сюда и бегать по часу за каждый пропуск, а ты отказываешься? – спокойно проговариваю каждое слово, а потом смеряю его усталым взглядом.
- Да, может, я хочу сюда таскаться и отрабатывать Вам?
- Ты идиот?
-Нет.
- Пф…
- Гер Трюмпер, а может, заключим сделку?
- Что? Какую сделку? Совсем одурел?
- Ну, вы поставите мне зачет, и я отстану от Вас, если вы меня поцелуете – тихо говорит он, нервно дергая свое несчастное кольцо в губе.
- Что, совсем что ли? – сиплю. Голос пропал после его заявления. Не, ну совсем выжил мальчик из ума. Я аж закашлялся от возмущения.
- Ну, всего один поцелуй? – выдыхает.
- Тебе в дурку пора, золотце! – саркастически замечаю я и начинаю истерично ржать.
- Всего один…
- Ты ох*нел!? – шиплю. – Нет, нет и ещё миллион раз нет! – стараюсь сдерживать уже нереальный гнев.
- Один невинный поцелуй и я отвяжусь, отстану, отъ*бусь…
- Ты как с преподавателем разговариваешь? - беспомощно возмущаюсь я.
- Простите, Гер Трюмпер. Ну, так что?
- Нет! – визжу, сам не ожидал, что у меня может быть такой писклявый голос.
- Ну, Гер Трюмпер, ну пожалуйста… - хнычет парень, ударяясь лбом о косяк.
- Совсем отстанешь? – мрачно осведомляюсь я.
- Совсем-совсем! – оживляется.
Бог ты мой, знал бы кто, что я тут творю. Выдыхаю и делаю шаг вперед. Рывком касаюсь его губ и тут же отскакиваю. Получился какой-то невнятный чмок, но поцелуй же, верно?
- Всё! – радостно киваю я.
- Это что сейчас было? – наезд. Конкретный такой наезд.
- Твой поцелуй. Между прочим, уже второй за сегодня, так что давай зачетку и вали, – тянусь за зеленой книжечкой к его руке, но он перехватывает меня другой рукой и резко зажимает в объятиях. Черт. Не рассчитал.
- Томас!? – получается почти ему в губы.
- На тот поцелуй Вы сами нарвались, – выдыхает томно в мой рот. Слишком близко, вашу мать.
- А теперь ты хочешь нарваться на мой поцелуй? – судорожно хватаю воздух, а глаза не хотят смотреть куда-либо кроме его губ. Черт, он меня так держит. Приятно, черт!
- Да.
- Я тебя уж поцеловал, – оборона, ну куда же ты, не падай…
- Нет, я хочу полноценный поцелуй – закрывает ногой дверь.
- Охр*нел?
- Нет. Всего лишь один французский поцелуй.
Сглатываю. Нельзя.
- Не надо…
- Пожалуйста…
- М-м-м, – уже даже не возмущенно, а как-то обреченно мычу я, заворожено уставившись на его губы.
Ну, всего лишь один поцелуй и всё. И он отстанет. Ты же уже сам хочешь, Билл, ну признайся хоть себе-то? Да, блин, хочу и что?
Наплевать…
Подаюсь вперед и касаюсь его теплых губ. Захватываю и чуть оттягиваю нижнюю. Мягкие… Он громко вздыхает и стискивает сильнее в объятиях, начинает отвечать на поцелуй и затягивает мою верхнюю губу. Нежно целует, заставляя меня едва заметно подрагивать от прикосновений его губ. Черт, как хорошо. Он взял инициативу на себя и стал бережено ласкать мои губы неторопливым влажным поцелуем. Хорошо целуется, зараза…
Проводит рукой по моему позвоночнику, и я, не отдавая себе отчета в действиях, хрипло стону ему в губы, приоткрывая рот, куда тут же скользит горячий язычок, а потом он касается штанги, о которой я сегодня забыл – не снял, но никто и не заметил, кроме Тома,… который радостно застонал и улыбнулся сквозь поцелуй - не ожидал встретить у меня во рту пирсинг. Тоже улыбаюсь, уже совсем откровенно тая в его руках. Изучает мой рот вертлявым язычком, проводя то по небу, то по зубам, то задевая штангу – понравилось. Жарко, но в то же время нежно целует. Молоток, даже есть чему поучиться у него.
Так, по-моему хватит. Или нет, ещё минутку… минутку и всё.
Уже не стесняюсь и плюю на все, постанывая ему в губы. Мне, черт подери, хорошо. Мне нереально хорошо.
Том неторопливо поглаживает меня по спине, уже забравшись под олимпийку, но не рискнув покуситься на майку. Замечаю, что уже сам жмусь к Каулитцу, углубляя поцелуй, хотя особо некуда. Так, кажется, я перебарщиваю. Хватит, хочу дышать…
Упираюсь ладонями ему в грудь и отрываюсь с громким причмокиванием от его губ.
- Всё, давай зачетку, – тяжело дыша и не открывая глаз, говорю я, все еще прибывая в неге сладкого поцелуя.
- Нет, – такой же осипший голос.– Я теперь буду ходить к тебе каждый день и отрабатывать, а ты каждый раз будешь меня так страстно целовать.
- То-о-ом, – стону, утыкаясь ему носом в плечо. Не надо было ему верить, он от меня не отстанет - Ты сошел с ума! И когда это мы перешли на “ты” – вскидываюсь и заглядываю в его теплые глаза.
- Простите, Гер Трюмпер. Вы будете меня целовать! – хохочет Том.
- Сдурел? – ударяю невесомо его кулаком в грудь.
- Нет, влюбился, – счастливо улыбается.
- Том, прекрати этот цирк! - возмущенно смотрю на него, но говорю спокойно.
- Я серьезно, – и по глазам вижу, что он и правда серьезно… Черт!
- Блин, да ты подумай хоть чуть-чуть! Какая из нас пара? – свожу брови к переносице, а Том, переступая ногами влево, но не выпуская меня из объятий, подходит к зеркалу и кивает на него.
- Смотри, какая мы красивая пара…
И он, чтоб его, прав.
Кое-как выпроводив Тома, всеми доступными методами объяснив, что между нами ничего не может быть, устало приваливаюсь к стене. Это дите мне ещё пыталось вбить, что я заложник стереотипов и все у нас быть может. Но я-то здравомыслящий человек, тем более преподаватель. Нет, нет и еще раз нет.
В конце концов он парень, и я, как ни странно, тоже парень – на этом разговор можно заканчивать. Ладно, не спорю, что мне в какой-то мере нравятся и мальчики. Но все глупости, которые я был способен совершить на поприще нетрадиционной ориентации, я совершил ещё в колледже и больше не хочу. Признаться честно, то у меня ничего и не было с лицами того же пола, что и я, кроме поцелуев. И то всего пару раз. В клубе и по пьяни.
То же, что случилось в этом маленьком учительском кабинете полчаса назад, - это просто чудовищная ошибка. Мне просто надоело нытье Каулитца, я зачем-то ему поверил и просто пошел на сделку. Бог ты мой, сделку? Да какая ж это сделка?
Ладно, ну лоханулся ты, Трюмпер. С кем не бывает?
А парнишке просто гормоны ударили в голову – как-никак весна на подходе. Он вроде и так много добился – перебесится.
Не спеша собираю все свои немногочисленные вещи. Закрывшись в кабинете, переодеваюсь в джинсы и короткую дутую курточку, распускаю хвост и натягиваю тонкую шапку. Я готов.
Беру спортивную сумку и выхожу, предварительно сдав сторожу ключи. На улице идет мокрый снег, который противно липнет к щекам и застревает в ресницах. Ну ничего, скоро весна, а это значит, что я смогу всех своих подопечных вывести на улицу и гонять до одышки. Да, иногда я бываю злой. Редко правда…
Черт, поцелуй никак не дает покоя, и я неосознанно кусаю губы, словно пытаясь воспроизвести хоть чуточку похожие ощущения, но естественно не выходит. А ещё хочется дать себе чем-нибудь тяжелым по башке и отрубиться.
Еду на метро около 20 минут, потом иду пешком ещё минут 15 и вот, я дома. Однокомнатная квартира, тусклый свет лампочки в коридоре, пол-литровая бутылка газировки, потертый диван, маленький телевизор на тумбочке в противоположном углу комнаты, ах, ну и 10 тысяч долга.
Угораздит же, ага?
Пару месяцев назад я вернулся домой и обнаружил, что моя съемная квартира превратилась в бассейн. Прорвало трубу в ванной и затопило мое жилище вместе с соседней квартирой снизу. И теперь, как нетрудно догадаться, я должен хозяйке квартиры 6 тысяч и соседям 4. А то, что это не я виноват в ветхости труб, никого, конечно, не волнует.
Что такое 10 тысяч евро для молодого учителя физкультуры? Да это колоссальные деньги, учитывая, что зарплаты мне хватает только на то, чтобы заплатить за аренду, худо-бедно прожить месяц и отдать остальную часть за этот гребаный потоп. Хорошо живем!
Родителей, чтобы помочь нет. Они погибли, когда мне было 5, а из близких родственников только бабушка, которая живет на окраине города. Но не попросишь же у нее 10 тысяч евро – это абсурдно.
И пожаловаться-то некому… Разве что Густаву. Он ведь лучший друг, но почему-то кажется, что я уже задрал его своим нытьем. Лучше не буду его лишний раз трогать. Он тренер в солидном фитнес клубе, ему некогда со мной сопли на кулак наматывать, да и я не буду заниматься этим гиблым делом, а лучше пойду спать. Точнее разложу диван и схожу в душ, перехватив перед этим пару бутербродов с чаем. Да, так и сделаю.
…
Сегодня ко мне возвращается после сессии группа Вн-21, а это значит, что мне предстоит встретиться с Томом, впервые после того злосчастного дня. Если конечно он соизволит явиться и не начнет новый семестр с прогулов.
Опять последняя пара, опять никого в манеже кроме нас. Нервничаю, собака!
- Альтман? – начинаю перекличку. Тома нет.
- Здесь.
- Байер?
- Нет его.
Половина группы только подтягивается из раздевалки. Все ребята какие-то убитые. Кто-то их вымотал до меня сегодня.
- Каулитц? – дохожу до его фамилии и поднимаю глаза. Тишина.
- Я здесь! – ор со стороны дверей и я оборачиваюсь, невольно начиная тут же смеяться. Это чудо летит на всех парах, спотыкаясь и чуть ли не падая. В джинсах, куртке, кепке.
- Здравствуйте, Гер Трюмпер, - довольно тянет, останавливаясь – Можно мне ключ от раздевалки? – подмигивает. Качая головой и тоже слегка улыбаясь, вкладываю в его ладонь ключ – Спасибо.
- Кепку снять не забудь! – кричу ему вдогонку. Кажется, я рад его видеть…
Отправляю всех на пробежку, а сам остаюсь стоять, контролируя, чтобы никто не переходил на шаг. Вдруг сзади неожиданно появляются 2 руки, и я только успеваю вздрогнуть, как меня обнимают эти конечности, сильно прижимая к широкой груди, а в шею утыкается холодный нос.
- Скучал? – томный шепот.
- Томас!! Прекратите! – выворачиваюсь и сердито гляжу на это безобразие, а он только дергает сережку в губе и ухмыляется. Пробегающие мимо, конечно, ржут – кони!
- А я скучал – тихо говорит Том, и я отчего-то заливаюсь краской, отводя глаза.
- Беги – голос предательски дрогнул, но Том повиновался и со вздохом ринулся наматывать круги.
Наблюдаю, как все бегут, а взгляд самовольно цепляется за широкие серые штаны, белую футболку и светлую копну дредов. Замечая, как Том машет ручкой и хохочет при этом, тут же стыдливо отворачиваюсь.
Спустя 10 минут строю всех и начинаю давать задание, как вдруг обнаруживаю, что Каулитц жует жвачку, а меня это ох как бесит. Да и подавится ещё.
- Каулитц, выплюньте жвачку – между делом прошу я.
- Куда? – дергает бровью, мол, некуда. Действительно некуда. Зло выдыхаю через нос и подхожу к нему ближе, протягивая ладонь, лишь только краем сознания понимая, что творю что-то несусветное. Но поздно. Том хмыкает и, беря мою ладонь в свою, осторожно подносит к губам, а потом легонько целует в самую серединку полураскрытыми губами, оставляя за собой влажный след и маленький комочек белой резины. Как сквозь вату слышу, как со всех сторон улюлюкают студенты. Блин! Вот же зараза! Ну не может он по-человечески, от него только и ждешь очередного поъ*ба, боясь проколоться в самом обычном движении или слове – он все равно перевернет весь смысл с ног на голову.
Резко одергиваю руку, не глядя более в его наглые глаза, и, скомандовав всем начинать разминку, быстрым шагом направляюсь из зала…искать мусорку.
…
- Мальчики идут в тренажерный зал и самостоятельно там занимаются, - самодовольно заявляю я, радуясь, что избавлюсь от домогательств Тома хотя бы на сегодня – А девочки – со мной, в гимнастический! – разворачиваюсь, не слушая нытье студентов, по поводу того, что они устали и вообще не могут пошевелить ни рукой, ни ногой. Ей-богу мы только разминку провели, а они уже вопят о своей беспомощности.
- Гер Трюмпер, а можно мне с Вами в гимнастический? – Том словно надоедливая муха жужжит над ухом.
- Нет. – твердо отрезаю я – Если только ты не девочка – зачем-то добавляю, усмехаясь. Сзади тут же разносится хохот. Том фыркает, но ныть продолжает.
- Ну Ё моё, не хочу я в качалку! Там скучно – по-детски надувается.
- А ты сделай, чтоб не скучно было – развожу руками, ступая по ступенькам. Нам на второй, мальчикам на третий.
- Не скучно? – подозрительным тоном раздается сзади – Ок – будто бы пожимая плечами.
- АААААА!!! Каулитц, отпусти!! – мой вопль, когда я взлетаю в воздух кверху задницей, оказываясь у Тома на плече.
- Вот, теперь не скучно будет! – довольно изрекает это чудовище и прыгает по ступенькам, будто мой вес совсем ничего не значит.
- Томас Каулитц, немедленно отпустите своего преподавателя! – шиплю я ему в спину, для пущей уверенности ударяя несильно по пояснице кулаком.
- Ни за что! – довольная ухмылка на его лице чувствуется на расстоянии. Бл*, как неудобно-то, студенты ржут. Неловко.
- Том, отпусти, - смущенно утыкаясь в его белую футболку носом, почти шепчу – Пожалуйста.
- Неа.
- Ладно, Том, ладно! – гневно давлю сквозь зубы, уже мечтая провести какую-нибудь особенную экзекуцию с Томом – Все идем в гимнастический! – с самым злобным взглядом, на который только способен, поднимаю голову. Мои подопечные аж шарахаются от всей ярости, исходящей от меня – А теперь отпусти – устало выдыхаю, вновь опускаю голову.
Том аккуратно ставит меня на пол и, прежде чем я успеваю дотянуться сам, заботливо одергивает мою олимпийку.
- Сволочь – сквозь зубы, беззвучно, а в ответ лишь наглая улыбка и чуть прищуренный взгляд, из-под полуопущенных ресниц.
Дальнейшая дорога до зала прошла без происшествий, лишь только глумливые смешки продолжали доноситься до моих ушей.
- Раскладываем маты, ложимся на спину по двое, – начинаю диктовать я, садясь на скамеечку, и жду, пока все выполнят. Мальчики недовольно размахивают руками, но в лицо Каулитцу свое «фи» сказать, видно, боятся. А тот лыбится как ни в чем ни бывало и укладывается прямо перед моим носом. Приставучий зараза – Ну что, дорогие, качаем нижний пресс. Велосипедик, ножницы, вертикальные и горизонтальные, подъем прямых ног. 3 подхода по 15 раз. Мальчикам по 20 – командую, подпирая подбородок руками, и наблюдаю, как возмущенные донельзя студенты нехотя начинают упражнения. Парни уже готовы меня убить, а я всего-то предложил ножки позадирать. И вообще, спасибо Тому!
С горем пополам ребята заканчивают упражнение, а я специально в конце считаю медленнее, чтобы подольше попыхтели.
- Закончили. – оповещаю я, и все выдыхают, словно загнанные лошади. Ниче-ниче, щас я вам устрою кобылки. – Теперь! Один остается в положении лежа, второй встает над ним ногами к голове. Лежащий поднимает ноги под углом 90 градусов, а второй эти ноги от себя отталкивает. Задача лежащего не опускать ноги на мат, держа на расстоянии, а потом вновь поднимать наверх – объясняя, машу руками, но чем больше говорю, тем скептичнее и мрачнее становится выражение лица у всех студентов враз.
- Ясно? – интересуюсь.
- Нет, покажите! – просит кто-то из девочек.
Вздыхаю и поднимаюсь, подходя к одной из пар.
- Нет, Гер Трюмпер! На мне покажите! – широкая грудь Тома неожиданно преграждает мне путь.
- Хорошо, - шиплю сквозь зубы и разворачиваюсь – Ложись!
- Нет, давайте Вы! – улыбается.
- Том!?
- Че опять я? Просто хочу понять... – псевдо задумчиво чешет в затылке.
- Ладно, - легче один раз показать, чем пререкаться с ним полпары. – Стой, как стоишь. – дожидаюсь его кивка и ложусь на мат, головой к его ногам. Поднимаю прямые ноги на 90 градусов – Хватайся, – но Том в ответ лишь качает головой – Каулитц? – предостерегающе рычу я, уже замечая хитрые огоньки в его глазах.
- Так, как-то не по-человечески получается – качает головой, обходя меня. Только я порываюсь подняться, как он удерживает меня за ступни, подойдя с другой стороны. Мне уже плевать, что все ржут, меня волнует, что это недоразумение учудит на сей раз.
А Том времени даром не теряет и, взявшись за обе мои кроссовки руками, раздвигает ноги в стороны. Я даже не успеваю сообразить, что могу удержать их вместе. Пока я возмущенно глотаю воздух, а мои ноги висят в воздухе, Том опускается на колени и нависает надо мной.
- Каулитц! – мой отчаянный вопль, похоже, никого особо не интересует. Студенты увлеченно наблюдают над нашей противоречивой позой, я краснею, Том ухмыляется. Нет, ну я когда-нибудь ему вдарю. С ноги! В челюсть! – Слезь! – из горла вырывается беспомощный хрип, а его физиономия все ближе и ближе к моему лицу, и вылезти я так просто не смогу. Запрокидываю голову назад в поисках хоть какого-то спасения, но там лишь студенты.
Зачет у меня в этом семестре ни один не получит!
- Том, встань – спокойный бас раздается откуда-то справа, и я тут же поворачиваю голову в ту сторону.
- С какого перепугу? – ухмыляется Том, так же поворачиваясь. А над нами с совершенно невозмутимым видом стоит Георг и серьезно сверлит взглядом Каулитца.
- Я тебе потом объясню – строго говорит он и почти за шкирку оттаскивает Каулитца от меня. Закрываю на пару мгновений глаза и выдыхаю. Господи, долго я так не выдержу.
- Продолжаем – найдя в себе силы успокоиться, велю я. Опять сажусь на скамеечку и, прокручивая в голове каждую секунду своего недавнего позора по милости Каулитца, замечаю того в конце зала, серьезно о чем-то беседующего с Листингом. Оно и к лучшему.
А ведь это только первая пара в семестре. Сколько же мне еще предстоит вытерпеть. И представить страшно, зная неуемный характер Каулитца.
Мои мольбы были услышаны, и пара кончилась спокойно. Том больше не приставал, так и держался в конце зала. А после занятия влился в нестройный поток студентов, отправившихся в душ.
Я же попрощавшись со всеми, удалился к себе в кабинет, а оттуда в преподавательский душ, где быстро смыл с себя всю грязь прошедшего дня за 10 минут. Потом собрался и вышел на улицу. Снег начал активно таять, хотя и было-то его совсем немного.
- Гер Трюмпер! – сзади бибикает машина, заставляя вздрогнуть и обернуться.
- Каулитц, Вы мне будете в страшных снах сниться! – печально бурчу я себе под нос, лицезрея голову Тома, высунувшуюся с пассажирского сидения черной Audi с улыбкой на лице.
- А давайте мы Вас подвезем? – машина тормозит рядом.
- Нет – отрезаю я и двигаю дальше. Вот проблем мне больше не хватает, как ездить со студентами в одной машине.
- Ну почему? – обиженно тянет Том.
- Том, я сказал нет, – устало отмахиваюсь и сворачиваю на тропинку, куда не может заехать автомобиль. – До свидания – бросаю, не оборачиваясь, и иду вперед, пока эта маленькая зараза, размером с лося, не придумала ещё чего-нибудь.
Я же уже миллион раз говорил ему, что никогда и ничего не будет. Да и все его мнимые чувства вызывают у меня огромные сомнения, хотя я даже заморачиваться не должен над ними. Он мой ученик, я его преподаватель и на этом закончили!
Интересно, на сколько у него хватит терпения. Он ведь давно мог плюнуть на это. Но остается вариант, что на меня поспорили, о котором совсем не хочется даже думать. Уж не думаю, что Каулитц может поступить настолько низко. Хотя я ни в чем не уверен. Ещё есть вариант, что ему просто весело. И эти его «хиханьки-хаханьки» доставляют ему моральное удовлетворение.
Хватит думать о нем! – вот это пора бы уже уяснить. Продержаться-то осталось совсем немного, около трех месяцев, а потом каникулы.
Ужас какой-то! У меня больше сотни студентов, а все мои мысли занимает один, причем не самый умный и порядочный.
Краем глаза замечаю, что остается пройти 4 квартала и я дома. Скорее бы, а то я уже перелез в весеннюю курточку, как оказалось зря, и теперь то и дело ежусь, стараясь закутаться потеплее.
- Девушка, позвонить не найдется? – сзади доносятся торопливые шаги.
- Нет – бросаю через плечо и ускоряю шаг. Не хватало только найти себе приключений на задницу. Черт, и что ж темно-то так!?
- Ну, девушка – второй голос и уже совсем близко. И, кажется, я уже не успею сбежать. Проще отдать им телефон так, иначе ещё и по голове получу.
Прежде чем я успеваю сделать хоть что-нибудь, меня поднимают за шкирку в воздух и бесцеремонно бьют по лицу. Вою от боли в губе и сильно зажмуриваюсь, никак не сопротивляясь, пока мои карманы обшаривают чужие руки.
- Есть! – лишаюсь телефона и получаю ещё один удар, а потом меня просто швыряют к ближайшей стене, и слышатся быстрые шаги прочь.
- Ай! – дотрагиваюсь до губы и понимаю, что она разбита. Вот же сволочи, я б и так отдал. Так нет, надо было меня ещё и покалечить. Жаль, что мастер спорта я лишь по легкой атлетике. Всегда мечтал стать боксером, но телосложением, да и рожей не вышел.
Еле поднимаюсь с холодного асфальта и, подвывая, тащусь домой. Класс, у меня нет мобильника, где все нужные номера, а ещё я завтра припрусь на работу с разбитой губой. Стыдобище.
3
Губа саднит уже третий день, а сегодня мне предстоит провести пару с группой Тома, и я очень нервничаю. Хотя, казалось бы, мои проблемы никак не должны его касаться, но я задним местом чую, что сегодня потрачу изрядное количество нервных клеток за какие-то жалкие 1,5 часа.
Дергано оглядываюсь на часы каждые 10 минут в ожидании часа Х и так хочу дать себе пощечину каждый раз, когда делаю это. Все мои попытки успокоиться пошли прахом, а жалостливые взгляды коллег при взгляде на все ещё припухшую губу только больше и больше накручивают меня. Я уже даже хотел якобы заболеть, чтобы отменить пару, но статус преподавателя не позволяет. Увы.
15:35 и через пять минут, которые, конечно, истекут непомерно быстро, мне придется выйти в манеж. Хорошо, что сегодня мы там будем не одни, а то я бы не выжил.
Я представить себе не могу, как поведет себя мой самый нахальный студент, который, впрочем, будет исходить из заботы обо мне. По крайней мере, так думаю я. Том, скорее всего, кинется с расспросами, будет допытываться, что да как, но мне-то не хочется ему ничего говорить. Ровным счетом ничего. Мне стыдно, что здоровый лось под 2 метра ростом, да ещё и по-настоящему способный убежать так, что пятки сверкать будут, так позорно был ограблен в подворотне и лишился мобильного телефона.
Время подходит, и я, сжав кулаки и повыше задрав нос, выхожу из кабинета. По пути поправляю хвост, который очень хочется распустить и занавеситься волосами, чтобы лица совсем не было видно; одергиваю черную олимпийку, натягивая пониже.
- Здравствуйте, Гер Трюмпер! – ну Ноттбек как всегда при параде. В таком виде ей прямая дорога на панель, а не в спортзал. – Ой, а что это с вашей …? – замирает с вытянутым вперед указательным пальцем.
- Производственная травма, Ханна. – отмахиваюсь я и, чувствуя, как дрожит все внутри, следую в зал. Надо вздохнуть полной грудью, но отчего-то не получается. Я уже вижу копну золотистых дредлоков и жемчужную улыбку, которая, кажется, светит почище лампы дневного света. Том разговаривает с однокурсниками, часто смеется и пока не замечает меня.
- Добрый день, господа студенты! Начинаем перекличку! – мой голос звучит отнюдь не строго, а как-то подавленно. Даже голос мне сегодня не союзник.
Ребята дружно оборачиваются на мой клич и нехотя встают в линеечку передо мной. Стараюсь отвернуться от них, пока это возможно.
- Альтман? – что ж я так дрожу, а?
- Г-гер Трюмпер? – ну всё, приехали. Мама, роди меня обратно. Я не хочу-у-у-у.
- Да, Том? – не смею поднять на него взгляд и усиленно пялюсь в журнал.
- Гер Трюмпер – повторяет Том. Кажется, он напуган. Я прям такой страшный.
- Я Вас слушаю, Каулитц? – вскидываю злой взгляд на него. «Не походи – убьет» – называется . Но на Каулитца мои уловки видимо не действуют, и он воспринимает все кардинально наоборот. Вместо того чтобы отшатнуться и встать в строй, Том решительно в 2 шага подходит почти вплотную, и даже мой свирепый, предупреждающий взгляд ему не помеха. Резко протягивает руку и за подбородок поднимает мою голову вверх.
- Кто? – ледяной тон сквозь зубы.
- Что кто? – косим под дурачка.
- Билл! – повелительно, глядя прямо в глаза, готовый в любой момент добавить к моей губе еще и фингал под глазом.
- Т-том? – Мне страшно, стыдно и неприятно. Что ж он так позорит меня перед студентами. Ведь знает, что сам я противиться его действиям не смогу, а помимо его группы в зале еще человек 100.
- Так, народ, побежали! Давайте, 10 минут для разминки! – наверное, Листингу я поставлю памятник, если жив останусь.
Как ни странно, его командный тон сработал, и вся группа медленным бегом пускается по залу. Только Том все ещё стоит со мной и все так же буравит взглядом мои невинные напуганные глаза. Ну что я смогу ему сейчас сказать? Что?
- Больно? – взгляд резко теплеет, а тон такой мягкий, что хочется расплакаться и прижаться к нему. Прикрываю глаза, чтобы не осуществить ни того, ни другого. – Билли? – тянет нежно и ласково проводит пальцем по пострадавшей губе.
- Мгм – выдыхаю, ощущая, что он поглаживает мой подбородок.
- Хочешь, я поцелую и все пройдет? – тихо спрашивает с легкой смешинкой в голосе, и почему-то хочется глупо кивнуть и подставить губы, но нельзя. Надо только сказать нет, но я не могу и просто молчу, так и не открывая глаз. Я чувствую на спине несколько прожигающих дыры взглядов и уже представляю, что потом мне выскажут коллеги, но я и так знаю, что не прав, что нельзя так вести себя со студентами, что надо рубить концы и отрезать все пути к отступлению. Но не могу я.
- Н-не надо – одними губами на выдохе.
- Скажи кто и от него мокрого места не останется? – тон серьезнее и дыхание совсем рядом, в опасной близости, так, что даже страшно глаза открыть. Мотаю головой.
- Я не знаю – обреченно.
- В смысле?
- Какие-то муд*ки в подворотне телефон сперли – понимаю, что только что сказал неподобающим преподавателю языком, но я ни с кем так не позволю себе говорить, только с Томом. Он, черт побери, моя слабость…
- Ох*еть! – Каулитц тоже не скупится на выражения – Я тебя буду домой возить теперь!
- Что? – резко распахиваю глаза – Нет! Ты что? Нет!
- Да и не спорь – мягко поглаживая по скуле.
- Томас, идите разминайтесь! – вспоминаю кто я и где я.
- Ну Биииилл – привычная жалобная мордочка в ответ, и я отшагиваю от него на метр. Хватит, я и так слишком расслабился.
- Давай-давай! – улыбаюсь и, напоследок задорно высунув на мгновенье язык, убегаю прочь. А на душе так потеплело.
- Откушу! – слышу вдогонку, но уже не оборачиваюсь, только пытаюсь сдержать улыбку. В конце концов, ничего такого мы не делаем, просто играем в модерновые «кошки-мышки», а как наиграемся, так прекратим этот балаган. Главное – чтобы не было невыносимо больно, проиграв.
…
Через 20 минут, после пробежки и разминки ребята строятся передо мной.
- Так, сегодня давайте позанимаемся здесь, - задумавшись, поднимаю глаза к потолку, а опустив их, замечаю дерзкий горячий взгляд Тома и невольно краснею – Встаем парами! – объявляю я и резко хватаю кого-то из студенток, обозначая свою пару, по крайней мере, чтобы показать упражнение. Студенты расходятся, Каулитц с Листингом стоят прямо перед моей парой.
- Становитесь напротив. Теперь кладете руки партнеру на плечи, - выполняю все, демонстрируя – И под мой счет поднимаете прямую ногу назад. Начали. 1,2,3,4.
- Извините, Гер Трюмпер! – Георг появляется откуда-то справа и буквально утаскивает куда-то миловидную рыженькую девочку, стоявшую со мной в паре, зато на ее месте появляется нагло улыбающийся Каулитц. Ну естественно. Качаю головой, но все же кладу руки ему на плечи, продолжая считать.
- Так-то лучше – бормочет себе под нос, водружая руки на мою талию.
- Том?! – тут же возмущаюсь я.
- Что? – ну нахал.
- Руки на ПЛЕЧИ!
- Ну, раз тебе удобно, то можешь на плечах держать. А мне удобно так, спасибо.
- Сволочь – тихо.
- Сам такой – чуть сильнее сжимает пальцами мою талию.
- Ай! – визжу от неожиданности, но быстро беру себя в руки и продолжаю – 2,3,4. Поменяли ножку.
Минут 5 Том развлекался тем, что постоянно передвигал ладони по моей талии, то сжимая властно, то поглаживая. Пару раз даже пытался подлезть под кофту, но я успешно уворачивался.
- Теперь отойдите вбок, одна рука на плече партнера, другая на поясе. Поднимаем прямую ногу вбок. Том! Рука на своем поясе!
- Так неинтересно – почти обиженно.
- 1,2,3,4…
После пары минут такого упражнения Тому совсем наскучил мой предмет.
- Билл, давай ты на меня ляжешь, а я поотжимаюсь? – теребит сережку в губе, играя бровями.
- Сдурел!?
- Нет. Просто потренироваться хочу – пожимает плечами.
- Нет! – беспрекословно, и он тяжело вздыхает, а потом, прищурившись, глядя на меня, резко хватает меня за талию обеими руками, а я даже пискнуть не успеваю, только ошалело гляжу, соображая, что уже сижу на его талии, обхватив накаченный торс ногами.
- Томас!? – негодующе.
- Продолжаем, ребят – бросает Том через плечо, не обращая внимания на то, что я стучу кулаками по его плечам. Усиленно стучу и все-таки пищу от невозможности вырваться из его хватки, обозначившейся на моих ягодицах. Господи, он держит меня за задницу!
- Отпусти! – ору я, но без толку. Том лишь качает головой, направляясь к шведской стенке.
- Мы ненадолго – успокаивает он и подтягивает меня повыше, а я благодарю небеса, что почти все студенты разошлись по залам, и ни одного преподавателя в поле зрения не наблюдается.
- Том, отпусти, – усталый хныч. – Ну пожалуйста…
- Неа – дойдя до металлической конструкции в конце зала, встает за нее и присаживает меня на ступеньку. Высоко. Не убирает руки с моих бедер, игриво заглядывая в глаза.
- Ну, и что это за наглость? - хмурюсь я. Но мрачным долго оставаться не удается, так как выражение лица Тома слишком умильное и смешное. Он словно собирается нашкодить и не получить за это пенделя. – Том?
- Мм? – прижимается резко всем телом, так что у меня в глазах темнеет, и я начинаю задыхаться.
- Том-м-м – выходит как-то очень томно и пошло.
- Да-а-а – выдыхает мне в шею, проводя носом от ключицы к скуле. Бог ты мой, я возбуждаюсь.
- Н-не надо – мольба, хотя где-то за семью замками во мне бьется желание быть ещё ближе.
- А я тебя все-таки поцелую, я ведь обещал – шепот в самые губы и нет сил сопротивляться и говорить хоть что-то. Я кажется растворяюсь в нем, а ведь он всего лишь коснулся моих губ своими.
- Нет – из последних сил, но уже ничего не значит это, и Том осторожно захватывает мою нижнюю губу к себе в рот и нежно проводит по ней язычком, касаясь ранки. Из меня вырывается стон, и я сам не знаю, то ли это от боли, то ли от восторга.
- Больно? – испуганно отстраняется и пристально смотрит в глаза, сведя брови домиком. Хочу что-то сказать, но не выходит, и я просто открываю рот в беспомощных попытках. Понимаю бесполезность своих действий и прекращаю их. Вместо слов неосознанно тянусь к сладким губам, которые дарят такие приятные ощущения. Вижу, как они расползаются в улыбке, и уже почти касаюсь, как вдруг у Тома начинает трезвонить телефон.
- Бл*дь – разочарованно рычит Том и лезет в карман за сотовым, а я отстраняюсь, пытаясь попутно поставить мозги на место.
- Говорил я тебе, телефон надо оставлять в раздевалке – мягкая усмешка. Я слишком расслабился.
- Че? Завкафедрой? За х*ра? Ладно, понял. – нажимает на отбой и быстро опускает меня на пол. Непонимающе смотрю на него. Так просто?
- Сюда идет завкафедрой – закусывает нижнюю губу, оборачиваясь. А по залу действительно вышагивает заведующий.
- Бл*дь! – моя очередь материться. – Беги! – толкаю его в спину – Беги-беги-беги! – тихо подгоняю, а потом кричу – Ещё 3 круга, Каулитц! – незаметно одергиваю одежду, чувствуя, как затряслись колени. Ох, не к добру это.
- Гер Трюмпер, Вас-то я и ищу, идемте. – не дает вставить и слова. Приходится следовать за ним в его кабинет – Садитесь – покорно присаживаюсь на стул, а он в свое кресло.
- Что Вы хотели? – как можно спокойнее интересуюсь я, а у самого уже ладони вспотели.
- Вы же помните, что через 2 недели состоится спартакиада?
- Да.
- И что Вы…
- Поеду туда в качестве студента и буду участвовать в соревнованиях – усмехаюсь. Меня б ещё в женскую сборную записали.
- Верно. – кивает – Но в легкоатлетической команде не хватает одного человека, и мне бы хотелось, чтобы Вы его нашли.
- Где же мне его найти?
- Ну, скажем, кто из Ваших студентов лучше всех бегает?
- Каулитц… - оторопело.
- Ну вот.
- Он не поедет – качаю головой. Том отродясь не бегал ни на одних соревнованиях, хотя я и просил несколько раз. Ведь бегает он, собака, реально быстро.
- Ну что же Вы, Гер Трюмпер, вас же, кажется, связывают весьма близкие отношения. Уговорите его.
- Что? – округляю глаза.
- Ну-ну. Я видел фото весьма провокационного содержания, где Вы сидите у него на коленях. – чувствую, как мое лицо заливает краска. Вот черт, знал же, что этим и кончится.
- В том случае было просто дурачество, если хотите знать. Но будь по-другому, Том совершеннолетний человек, способный постоять за себя. В этом нет ничего противозаконного – сжимаю коленки ладонями, чтобы не так дрожали.
- Я знаю, знаю. Но учтите тот факт, что многим может не понравиться наличие преподавателя с нетрадиционной сексуальной ориентацией…
- Что? Да я не…! Как Вы могли такое подумать!?
- Я и не думал, а вот другие. Итак, Гер Трюмпер, давайте не будем разводить пустые разговоры. Просто выберете из двух вариантов: уговорить своего студента ехать на соревнования или некоторые факты будут преданы огласке. Подумайте и о Каулитце тоже.
Господи, да почему же одни сволочи вокруг. И почему это все со мной.
- Хорошо, я попробую его уговорить.
- Так-то лучше. – противная улыбка на лице заведующего, так что даже тошнит. Мне легче Эверест покорить, чем уговорить Тома на такое. Он не согласится. Можно сразу собирать вещички и освобождать кабинет. Но я никак не могу потерять работу, мне нужно выплачивать долг. Черт. Приплыли. Даже если Том и согласится, он потребует что-то взамен, а я отнюдь не уверен, что смогу ему это дать, ведь это просто «кошки-мышки».
4
Пока шел от заведующего, все думал, с какой бы стороны мне подойти к Тому, да еще так, чтоб он согласился. На ум, конечно, ничего не приходило, а точнее были варианты, но при любом из них я оказывался в весьма не завидном положении.
Захожу в зал и быстро объявляю студентам, что урок закончен. Они со всех ног бросаются в раздевалку, будто бы это не они только что помирали на дорожке, еле переставляя ноги. Отхожу в сторону от толпы, но от Каулитца так просто не уйдешь, и я взвизгиваю, получая шлепок по заднице, словно из ниоткуда. Но это стопроцентно Том, ведь никто из здравомыслящих студентов не решился бы на такое.
Вплоть до конца своей последней пары я был погружен в думы, но опять ничего не придумал. При любом раскладе я окажусь в дураках, а мне бы в дамки. Но такого расклада почему-то не находилось ни одного.
Перед тем, как сдать ключ от раздевалки на вахту, я всегда захожу туда и проверяю. И ведь не зря. Студенты вечно что-то оставляют, забывают. Вот и сегодня, зайдя в раздевалку, я сразу наткнулся взглядом на пластиковую карточку под скамейкой. Карточка оказалась водительским удостоверением, и что не удивительно – владельцем её был Том Каулитц, который фирменно нагло улыбался мне с маленькой фотографии на оранжевом фоне. Я не удержался и щелкнул пальцами по глянцу, глупо улыбнувшись при этом. Запутал ты меня, Каулитц. В такие дебри завел, что теперь и не знаю, как выбираться. Впрочем, я сам виноват. Был бы посмышленей, не дал бы завести себя так далеко.
Сегодня за мной обещал зайти Густав, и мы хотели прогуляться до дома вдвоем, но до его прихода ещё полчаса, и я иду в корпус, где должна заниматься группа Тома. Знаю, что мог бы оставить его права на входе, но почему-то решил, что отдать в руки будет надежнее. Долго разбирался с их путаным расписанием, но все-таки вычислил, где сейчас находится Каулитц, поднялся на этаж и осторожно постучал в дверь.
- Извините, можно мне Тома Каулитца на пару минут? – заглядываю в дверь и, кажется, краснею. На меня смотрят 20 человек и очень так нехорошо улыбаются.
- А Вы, простите, кто? – преподаватель какой-то там механики удивленно пялится, оглядывая меня с головы до ног. Ох и не зря меня записали на спартакиаду в качестве студента.
- Это Гер Трюмпер. - выручает одна из студенток.
- Это наш физрук. – хрюкает кто-то сзади, и вся галерка ржет.
- М-да – соглашаюсь я.
- Каулитц? Выйдете – старичок в подтяжках кивает куда-то вправо, и я тут же, переведя взгляд, замечаю нахала, развалившегося на стуле, покручивающего в руках карандаш и пошленько мне улыбающегося, прищурив глаза.
- Гер Шольтц, а можно мне не на пару минут? – встает и вразвалочку движется в мою сторону, не отводя глаз.
- Каулитц, что за наглость? – возмущается преподаватель, но Тому-то все равно. И мне давно пора выйти и не смотреть на него, но он, зараза, гипнотизирует своим темным шоколадным взглядом из-под пушистого опахала ресниц. А вблизи они ещё более пушистые…и мягкие.
- Билл, не надо тр*хать меня взглядом на глазах у детей – шепчет почти на ухо, толкая меня на выход, и только тогда я выплываю из дурмана обаяния Каулитца.
- А я и не…
- Сказки мне не рассказывай! – сдерживает улыбку, захлопывая дверь ногой. – Ты уже соскучился? – приобнимает меня за талию.
- Нет, Томас. Не льстите себе. – скидываю его руку и отхожу на пару шагов.
- О Господи, когда мы опять перешли на Вы? – закатывает глаза и снова хватает меня за талию.
- Том!
- Ладно-ладно, – отпускает. – Что случилось? – засовывает руки в карманы. Так-то лучше.
- Ты ничего не потерял случаем? – склоняю голову вбок, ожидая реакции.
- Ты меня с ума сводишь, когда так делаешь – облизывает губы и сглатывает. Совсем не той реакции я ждал.
- Как!? – вскидываюсь и встаю прямо.
- Я тебе как-нибудь расскажу наедине, КАК ты делаешь – по коридору стучат каблуки, и Том понижает голос почти до шепота.
- Эээ, не стоит. – в смятении достаю из кармана пластиковую карточку и протягиваю её Тому.
- Оп-па! – округляет глаза – Спасибо! – оторопело смотрит на меня, и я едва улыбаюсь, кивая.
- Не за что.
- Как это не за что? Я бы сейчас уехал без прав, вот весело было бы. – хватается ладонью за лоб – Я тебя позже отблагодарю – расплывается в довольной улыбке.
- Не надо. В общем-то все, я пошел – киваю ещё раз и быстро разворачиваюсь, но Том ловит меня за запястье, пропуская очередной заряд через все тело.
- Подожди.
- Что? – останавливаюсь, вскидывая на него взгляд.
- У меня через 20 минут кончится пара. Можно я отвезу тебя домой? – робко спрашивает, и кажется, что это не он зажимал меня у стенки сегодня, не он лез целоваться. Передо мной сейчас маленький котенок, готовый на все за каплю ласки. А ведь я сам готов на все за эту каплю. Но нельзя.
- Нет, нельзя – повторяю мысли вслух.
- Почему? – Том сразу поник и даже хватку ослабил.
- Том, давай прекратим этот цирк, я прошу тебя…
- Это не цирк.
- Меня ждут – выдергиваю руку и быстро иду по коридору, а в конце перехожу на бег. Бежать. Бежать. Бежать. Далеко.
Я уже увяз по самое горло в болоте, услужливо созданном Томом для меня. И на краю сознания у меня уже теплится мысль о том, что между нами что-то может быть, хотя это полный абсурд, и я не имел право давать этой мысли появиться. Но я в очередной раз дал слабину, прокололся, поскользнулся на ровном месте.
Возможно виной тому, что у меня давно не было отношений. Да у меня и по сути-то их никогда не было. Так, разве что погуляли, поцеловались и разошлись. Может быть я просто не создан для серьезных отношений.
Но на самом деле так хочется, чтобы кто-то был рядом, обнимал тебя холодными вечерами, шептал на ухо, что любит, держал за руку, давая почувствовать свое тепло и поддержку. Хочется прижаться ночью не к матрасу, а к горячему сонному телу, что бы давило на тебя своим весом и громко сопело в шею. Хочется делиться с кем-то своими улыбками и слезами, последней конфетой в вазочке. Хочется отбирать у кого-то пульт от телевизора, переворачивая все вокруг вверх дном, хочется колотить в дверь кулаками, ожидая свою очередь в ванную, хочется подолгу разговаривать, лежа под одеялом в обнимку.
Хочется прижаться холодным носом к теплой щеке и сказать, что любишь.
Ежусь в короткой курточке, поправляя сумку на плече. А вдалеке вышагивает приземистая фигурка Густава.
- Привет, Билл! – протягивает большую ладонь, улыбаясь.
- Здорово! – с удовольствием пожимаю руку и обнимаю лучшего друга.
- Продрог совсем ведь! – замечает Густ, проводя ладонью по моей спине.
- Есть немного. Идем.
Не успеваем пройти и пары метров, как сзади слышится визг колес, а через секунду рядом с нами тормозит машина.
- Ого, Камаро! – Густ оглядывает автомобиль с нескрываемым восхищением.
- Билл, можно с тобой поговорить? – как только боковое стекло отъехало вниз, за рулем показался Каулитц.
- Боже ты мой! Нет, Каулитц, нельзя! – останавливаюсь и упираю руки в бока – Езжай, куда ехал!
- Я за тобой ехал. Давай поговорим – серьезен как никогда. Что это с ним?
- Нет, я сказал! – резко отворачиваюсь, хватая Густава под локоть, и увожу нас на тропинку, где машина не проедет. Опять визг колес.
- Поклонник?
- Студент.
- Не слабые у тебя студенты – хмыкает Густ. И не расскажешь же ему, что, кажется, ты к нему не равнодушен.
А я и не знал, что у него такая крутая машина. Хотя стоило ожидать. Наверное, он сынок богатых родителей. Впрочем, я о нем ничего не знаю, да и не должен узнать. Не мое это дело.
…
Я очень нервничал, что на этот день приходилась пара группы Каулитца. Хотя мне подфартило – Том не явился на урок. Было слегка обидно, но студентам же не положено знать личной информации о преподавателях, и он, конечно, не знал. Да и зол на меня, скорее всего, что я так грубо с ним говорил в последний раз. А ещё он мог подумать что-то не то о нас с Густом.
Кстати, Густав-то меня и раскрыл. Если бы друг неожиданно не завился прямо в манеж, я бы так и стоял с кислой миной, перечисляя студентов, но в дверях неожиданно появилась знакомая фигура друга, который заскочил на пару минут, чтобы поздравить меня лично.
Я сразу расплылся в улыбке и долго рассыпался в благодарностях перед Густом, а студенты галдели, наблюдая за мной.
- Гер Трюмпер, у вас сегодня праздник какой-то? – стоило мне попрощаться с другом, как кто-то задал вопрос.
- Это личное. – вежливо отмахиваюсь и продолжаю перекличку, но меня перебивают вновь.
- Гер Трюмпер, у вас сегодня День рождения?
- Георг, Вас это не касается – вздыхаю.
- Ну-у, Гер Трюмпер, а давайте мы Вам песенку споем? – Ханна хлопает в ладоши и подпрыгивает.
- Нет, спасибо. Лучше позанимайтесь хоть раз в полную силу - улыбаясь, закрываю журнал – пусть сегодня ни у кого не будет прогулов в честь моего Дня рождения.
- Так День рождения?
- Ну да, да, и что? – всплескиваю руками, закатив глаза – Бегите лучше и начинайте разминку!
- С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ГЕР ТРЮМПЕР! – начинают голосить мои подопечные, заставляя засмущаться – на нас уже вылупились все, кому не лень. Мне лестно, что меня поздравляет этот нестройный хор голосов, но на самом деле мне бы хватило и одного, но и того нет. И вообще, я уже дал себе слово, что все это бредни и пора прекращать ныть под напором смазливого студента.
- Спасибо, ребята. Бегите!
- Гер Трюмпер, можно мне на пару минут отойти?
- Да, Георг, идите – отпускаю Листинга из зала, а сам сажусь на скамеечку и слежу за «стадом» своих разгильдяев. А где-то внутри свербит по одному из этих них, которого среди них сейчас нет. Нельзя думать, но так хочется.
А он, наверное, и вправду обиделся.
Все полтора часа я мечтал поскорее очутиться в доме у бабушки. Она испечет шоколадный торт, как и раньше, мы будем сидеть с ней на старом диванчике и пить чай, вспоминая моё счастливое недолгое детство. Бабушка обязательно будет рассказывать, каким я был сорванцом и как дергал девочек за косички. И всё это будет лучшим подарком на мой очередной День рождения, ведь бабушка – это единственный человек, с которым я чувствую себя маленьким и беззащитным, а в то же время взрослым и ответственным. С ней всегда уютно и тепло, она это вся моя семья. Она когда-то заменила мне всех.
- Гер Трюмпер, можно нам идти? – передо мной мнется скромненькая блондинка, имени которой я даже не пытался запомнить.
- Да, идите – киваю и сам поднимаюсь со скамеечки. Самое время.
Быстро собираю вещи в кабинете и переодеваюсь, а потом направляюсь на выход из здания.
Хочется настроиться на нужный лад и приехать к бабушке с хорошим настроением, но его как ни бывало. Вот почему в свой День рождения меня всегда одолевает грусть? Может быть, причина в том, что кроме бабушки и Густава мне не с кем его отметить?
За думами не замечаю, как сильно ударяюсь плечом о дверь, но зато, выйдя на улицу, сразу натыкаюсь взглядом на курящего перед машиной Каулитца, который быстро кидает сигарету, завидев меня. Мимолетно улыбается и, повернувшись к пассажирской дверце, достает из машины огромный букет красных роз.
Чувствую, что мои глаза норовят выпасть из орбит, а челюсть стремится стукнуться об пол. Это мне? Господи…
- Да-да, фрау Крез, я с Вами полностью согласен. – за моей спиной раздается голос заведующего кафедрой. Только не это. Надо что-то срочно предпринимать, иначе завтра же придется писать заявление по собственному желанию. А Том уже сделал 2 шага ко мне и нас теперь разделяет всего пара метров.
5
- Гер Трюмпер! – торжественно и задорно произносит он, жизнерадостно улыбаясь. Сзади тут же замолкают голоса, а я уже в панике. Если я сейчас снова облажаюсь, мне точно конец.
- Том! – резко шагаю ему навстречу – Как хорошо, что Вы любезно согласились помочь мне купить цветы для бабушки, - говорю громко и четко, чтобы смысл усекли все. Том же округляет глаза и еле заметно вертит головой – А то я бы точно не успел! – добавляю я, копаясь в сумке в поисках бумажника, и уже точно знаю, что осталось там всего 20 Евро, а зарплата только в понедельник. Цветы точно стоят больше 20 несчастных Евро, но выбора у меня нет, как и денег – Спасибо Вам огромное! – забираю у ошалевшего Каулитца букет, который оказывается неожиданно увесистым и чуть не падает из моих рук. Вкладываю ему в ладонь купюру и сжимаю его пальцы в кулак, так как сам он не в состоянии.
- Я не по..
- Ах да, извините, Том. Вы же не против, что остальное я отдам в понедельник? – чувствую, как щеки заливает стыдливый румянец.
- Н-нет...
- Ну, вот и хорошо. Ещё раз спасибо и до свидания – быстро киваю и, не оборачиваясь, начинаю вышагивать прочь.
Господи, эта бестолочь подарила мне цветы при всем честном народе и ничуть не смутилась при этом. Это ж надо было додуматься своим блондинистым мозгом до такого! И всё-таки чертовски приятно, и пахнут они вкусно. Их так много…
Невольно спускаю глаза на букет в руке, так и хочется зарыться носом в бархатистые лепестки и полной грудью вдохнуть аромат. И пусть этот аромат стоил мне последних 20 Евро, и я даже не знаю, как мне теперь добраться до бабушки.
- Билл! Да стой, куда же ты спешишь-то так? Билл! - слышу голос из-за деревьев. Том едет по улице, примыкающей к аллее, и кричит, что есть мочи.
- Том, я же сказал, что отдам все в понедельник – подхожу к его машине ближе, все же стараясь сдержать улыбку.
- Это для тебя цветы, а не для бабушки твоей! – неуклюже высовывается в пассажирское окно – Может, ты сядешь? Поговорим? – поджимает губы, словно молится про себя, чтобы я согласился. А я мнусь, переступая кроссовками по холодной земле.
- Том, спасибо в любом случае. Но я отдам тебе деньги… - вздыхаю, глядя в его глаза. Красивый. Сколько раз я уже это подмечал? И почему такому красавцу нужен парень? Слишком странно, чтобы быть правдой. А может зря я ищу подвох во всем? Наверное, я слишком мнительный.
Я уже почти готов согласиться на его приглашение.
- Билл, я тебя силком затолкаю. Честное слово. – грозный тон Каулитца заставляет сильнее сжать челюсти, чтобы не расплыться в глупой улыбке – Садись… - на выдохе. И он открывает дверцу изнутри. Была, не была. Оглянувшись по сторонам, быстро сажусь в темный салон машины и захлопываю дверцу.
- Так-то лучше – довольная улыбка Тома говорит за него.
- Так о чем ты хотел поговорить? – не смотрю на него, так как знаю, что буду чувствовать себя неловко, глядя в его глаза. Лучше буду изучать лепестки роз, лежащих у меня на коленях.
- Я хотел тебя поздравить с Днем рождения. Извини, что на пару не пришел, - мы впервые наедине в столь тесном пространстве, и мне как-то не по себе – Я не знал, и я в тот раз видел тебя с каким-то парнем. Короче говоря, я не знал, что мне думать…
- Ну и дурак же ты, Каулитц, – тихонько усмехаюсь я – Ещё скажи, что приревновал меня к моему лучшему другу?
- Ну…
- Ты что, серьезно? – удивленно поднимаю голову.
- Ну, как бы да – смущается и отворачивается.
- Бог ты мой, Том, очнись! Я вообще не по части мальчиков!
- А я? – обиженно.
- Что ты?
- Тебе со мной понравилось целоваться.
- Том!
- Что? Понравилось, я знаю! Если бы тебе не нравилось, ты бы всё сделал, чтобы я прекратил и не касался тебя больше, а ты даже попыток не предпринимаешь. А несколько дней назад ты сам хотел меня поцеловать – в пылу ударяет руками по рулю. И ведь не зря бесится, доля правды в его словах имеется.
Я стыдливо молчу, не в силах найти оправдание.
- Куда тебя отвезти? – более мягкий тон.
- К бабушке – тихо.
- Ну, Биииилл! Я же правда для тебя цветы привез и забери свои деньги. – порывшись в карманах, достает купюру.
- Нет, Том.
- Забери!
- Нет.
- Ок – мгновенно перегибается ко мне и в наглую засовывает деньги мне в карман.
- Дурак – мягко, глядя ему в глаза. Он обладает невероятным даром смущать меня даже по мелочам. Вот и сейчас, закусив губу на секунду, быстро целует меня в щеку, а я краснею.
- Куда едем?
…
Как ни странно дорога прошла без эксцессов, и Том вел себя вполне прилично, мы просто разговаривали, а иногда молчали, и то без напряга.
- Спасибо.
- Спасибо на хлеб не намажешь! – нахальная ухмылка.
- И что ты хочешь? – я уже почти уверен в том, что он скажет.
- Ну, по крайней мере, поцелуй – мечтательно закатывает глаза и откидывается на сидении.
- Ну нет. Ты знаешь, что ты мелкий шантажист? – смеюсь, отводя глаза.
- Да, я такой! – в подтверждение хлопает ладонями по коленям и вновь принимает вертикальное положение, а потом и вовсе тянется ко мне.
- Нет.. – выставляю вперед руку.
- Да, - убирает руку и наклоняется ниже, заставляя меня вжаться в сидение – Бл*, я себя маньяком чувствую – в последний момент, когда нас разделяет всего пара сантиметров, Том пасует и обреченно вздыхает. Я выдыхаю.
- Том, у меня к тебе просьба, - неожиданно для самого себя начинаю разговор, о котором думал всю прошлую неделю – Поехали на спартакиаду?
Том фыркает в ответ и удивленно смотрит на меня.
- Я не езжу на соревнования, ты знаешь.
- Ради меня, пожалуйста – его глаза так близко. Ну пожалуйста.
- Кто из нас шантажист? – качает головой.
- Пожалуйста…
- Билл…
- Условие?
- Любое? – вздернутая бровь.
- Том.
- Одна ночь с тобой, и я весь твой.
- Что!? – вспыхиваю я. Нет, я ожидал чего-то подобного, но не так же! – Ты совсем с ума сошел!? Я, кажется, уже не раз повторял, что я не гей и…
- Я тоже.
- И что я не собираюсь вступать с тобой в какие бы то ни было отношения! А тем более интимные! – цежу сквозь зубы, демонстрируя всю свою злость.
- А я и не предлагал тебе спать с собой. Заметь, об этом упомянул ты, - коварный тон. Он так и не отодвинулся от меня – Я имел в виду просто ночь. Просто приятное времяпрепровождение. И всего-то.
Мне кажется, что сейчас я сдуваюсь как воздушный шарик. А ведь это и правда я первый вспомнил о постели.
- Ты серьезно? – с надеждой заглядываю в его глаза.
- Да, абсолютно. – кивает.
- Я не знаю, что тебе сказать…
- Просто согласись.
Неосознанно склоняю голову в бок и сконфуженно улыбаюсь, а Том вдруг издает какой-то странный звук, похожий на рык, и, резко подавшись вперед, чмокает меня в губы.
- Эй! – толкаю его в плечо, хмуря брови, но Том не реагирует. Напротив, он прижимается ко мне грудью, утыкаясь носом в мою шею – Том? – осторожно окликаю я.
- Ммм, ты так вкусно пахнешь, - втягивает носом воздух и скользит губами по моей шее, оставляя за собой мурашки – А когда наклоняешь так голову и морщишь нос, я не могу сдержаться. Ты такой красивый, е моё…
- Том? – мой скованный шепот. Мне впервые кто-то говорит такие слова.
- Гер Трюмпер, я с Вас балдею. – аккуратно стягивает с моих волос резинку, распуская хвост – Вы мне до чертиков нравитесь, и я свихнусь, если Вы мне не ответите тем же – тяжело вздыхает, обнимая меня двумя руками за талию.
- Ты загоняешь меня в угол. – мой скромный ответ на его дифирамбы.
- Это ты меня туда загнал – выдох.
- Цветы помнешь – замечаю я, сдвигая букет в сторону.
- Новые куплю…
- Мне надо идти.
- Не уходи.
- Поедешь на спартакиаду?
-Выполнишь мое условие?
- …
- Билл, я не сделаю ничего, что ты не захочешь, я тебе клянусь – крепче стискивает меня в объятиях, не переставая водить губами по моей шее и скулам. А я сижу, словно скульптура изо льда и пытаюсь не растаять, но все равно таю, и дыхание начинает сбиваться, кровь шумит в ушах и хочется сделать хоть что-нибудь, чтобы не было так мучительно сладко и запретно.
- Я согласен – сдаюсь, тихо констатируя свое согласие.
- Сначала ночь.
- Вымогатель…
- Даа – крепко целует в основание шеи, наверняка оставляя красный след. Черт…
- Давай в среду?
- Как скажешь…
- Отпустишь?
- Поцелуешь?
- Каулитц… Ч-черт, – прикусывает зубами мочку.- Ты извара…щенец малолетний – не решаюсь раскрыть глаз, чувствуя, как его мягкие губы нежно сминают кожу, а язык чертит за собой влажные зигзаги.
- Я не малолетний, я совершеннолетний. – смешок, и он все-таки достигает конечной цели, впиваясь поцелуем в мои губы. Не стесняясь, раскрывает их и беспрепятственно скользит внутрь, ведь моя оборона давно дала сбой. И я теряюсь в ощущениях, когда его рука властно давит мне на затылок, а язык и губы творят что-то невообразимое, так что я даже пошевелиться не могу, только простонать что-то.
Язычок так же быстро, как и появился, ускользает и нежные губы еще несколько раз влажно касаются моих, и пора бы открыть глаза, но не могу.
- Ох*еть – нервный смешок Тома, и он прислоняется своим носом к моему.
- Каулитц, так нельзя – хрипло шепчу я, считая бешеные удары сердца в груди.
- Я тебя сейчас отпущу, и ты пойдешь к бабушке – спокойно информирует Том.
- Мгм – мычу я.
Том медленно разжимает руки на моем поясе и через несколько секунд освобождает меня из своих теплых оков. А я быстро вылетаю из машины, боясь натворить, чего ещё похлеще.
Понятия не имею, как я сейчас заявлюсь к бабуле, когда у меня перед глазами все плывет, волосы растрепаны, губы горят и наверняка красные, руки слегка дрожат, а в них ещё и букет цветов, который я сам ни за что не купил бы, денег бы пожалел.
Визг колес позади и глупая улыбка на губах. Отпусти тормоза, Билл, поздно… Твои тормозные колодки давно стерлись, дави на газ, пока можешь и не струсил.
6
Пара Каулитца по расписанию стояла во вторник, а его условие я должен был выполнить в среду.
Все выходные я как мог отбивался от мыслей о предстоящей ночи. Было дико страшно и волнительно, все казалось донельзя абсурдным и неправильным. Но решение было принято. Я должен сохранить работу, чего бы мне это ни стоило. Да и будем надеяться, что Том не окажется маньяком-извращенцем и сдержит свои слова, сказанные в машине.
Вторник, как водится, подошел незаметно, и, дабы избавить себя от публичных домогательств Каулитца, я решил провести для его группы лекцию.
Последний раз выдыхаю, настраиваясь на спокойствие и хладнокровие, и поворачиваю ручку, открывая дверь своего кабинета. Пытаюсь идти ровно и не споткнуться лишний раз. Всё будет хорошо, обязательно все будет хорошо.
- Гер-р-р-р Тр-р-р-рюпмер! – радостно доносится сзади, и в следующую секунду я уворачиваюсь от протянутых рук Тома, который тут же надувает губы.
- Добрый день, Каулитц. Листинг. – сверкаю глазами в сторону обоих и подхожу к вахтеру, чтобы взять ключ от лекционной аудитории. – Идемте, – оборачиваюсь к этим оболтусам и не вижу никого, кроме них – А где все?
- Курят на улице – пожимает плечами Том. Вот как студенты готовятся к уроку физкультуры – курят на улице. Куда мы катимся?
- Так позовите их, - прошу я – Я буду в 201 аудитории, у нас сегодня лекция – проинформировав обоих, быстро сворачиваю в коридор и поднимаюсь по лестнице. Слышу шаги сзади, но так надеюсь, что мне мерещится. Почти мгновенно отворяю дверь и, зайдя внутрь, тут же пытаюсь ее захлопнуть, но не тут-то было. С другой стороны дверь резко тянут на себя, я невольно лечу вперед, прямиком в руки … Тома.
- Дурак, а если б я грохнулся! – ругаюсь я, выпутываясь из его объятий.
- Не грохнулся бы – лыбится, скотина. Отступаю на шаг назад.
- Очень бы даже мог грохнуться.
- Неа –шаг вперед.
- Том – назад.
- Билл – вперед.
- Только попробуй… - и я натыкаюсь спиной на кафедру.
- С удовольствием – пользуется ситуацией, и спустя пару секунд я уже восседаю на кафедре, а меж моих ног удобно устроился Каулитц.
- Ты что творишь? Сейчас все студенты придут, а тут… - резко одергиваю себя, чувствуя, как замедлился тон моей речи, а глаза прожигают дыру на его губах. Это ненормально! – Отпусти. – вскидываю взгляд.
- Ещё чего, – подходит максимально близко и кладет руки на мои бедра. Дергаюсь и чуть не падаю, но Том держит – И не подумаю – прерывисто вдыхаю, когда его реснички касаются моей щеки. Ничего не могу с собой поделать и тоже прикрываю глаза.
- Прекрати – шепот.
- Зачем? – его шепот прямо в мои губы.
- Нельзя…
- Можно…
- Не… - не успеваю закончить фразу, как его губы мягко касаются моих, и я, кажется, опять таю. А он целует нежно и прерывисто, я могу лишь подчиниться. А в груди так и растет сладкая истома. Ловлю себя на мысли, что хочу большего, и становится страшно, но испугаться всерьез я не успеваю – руки Тома быстро перемещаются мне на поясницу, и он дергает меня на себя, попутно углубляя поцелуй, а я опять не могу противостоять, лишь только коротко стону, когда его язык касается моего. Господи, это невозможно.
- Твою мать!! – обескуражено со стороны входа, и хлопает дверь. В момент отталкиваю от себя Тома, а он и сам опешил.
За дверями какой-то шум, а мы с Томом в пустом классе смотрим друг на друга стеклянными глазами.
- Спокойно, - уверенно произносит Том, очнувшись. Я еле киваю – Это был Жора, все Ок – кивает мне в ответ и, приподняв за бедра, спускает со стола, ставит на землю.
- Дебил – в сердцах ударяю его кулаком в плечо.
- Ай! – хмурится, потирая ушибленное место.
- Садись! – указываю на парты, и Том покорно садится на первую, тяжко вздыхая при этом.
- Заходите! – кричу в сторону двери, которая чуть приоткрывается, и в проеме показывается голова Георга. Он обеспокоенно оглядывает класс и, удостоверившись в порядке и отсутствии той позы, в которой мы имели неосторожность оказаться пару минут назад, открывает дверь полностью.
В аудиторию заваливается толпа студентов, а каждый считает своим священным долгом оглядеть меня с ног до головы. Господи, я краснею.
- Начинаем лекцию. – встаю за кафедру и, не глядя на первую парту, начинаю рассказывать ученикам о мерах предосторожности и безопасности на уроках физкультуры. Покончив с нудной теорией, начинаю рассказывать об общеукрепляющих упражнениях, периодически демонстрируя исходные положения.
- Гер Трюмпер, а Вам особенно идет стойка на коленях!
Поднимаю глаза и понимаю, что съязвил не Каулитц, а какой-то умник с задних рядов. Невольно взгляд падает на Тома.
- Ха, - он усмехается? Усмехается? – Джеймс, а тебе очень пойдет упор лежа, когда я тебя отп*зжу! – и легкая, почти смущенная, улыбочка на губах, словно он только что признался в своей девственности, а не угрожал своему сокурснику.
- Ооо – гомон разносится уже по всему классу.
- Том, будьте так добры, не использовать на моих занятиях такие крепкие выражения – поджимаю губы, но все равно не могу сдержать улыбку и отворачиваюсь, расплываясь в ней по самые уши.
- Как скажете, Гер Трюмпер – и теперь я могу спокойно продолжить лекцию, лишь изредка отвлекаясь, когда взгляд нечаянно падает на Каулитца. Его будто бы слегка пьяные глаза и полуулыбка заставляют то и дело осекаться и запинаться, а, когда мне надоедает сбиваться с темы, я решаю сменить положение и, пройдя мимо первой парты, встаю у второй. Таким образом, я не вижу Тома, но задним местом чую, что он меня видит и не только видит.
Заканчивая рассказ о здоровом образе жизни, оборачиваюсь назад и наблюдаю занятную картину: Том, сидя наоборот на стуле, так что к спинке он прижимается грудью, тоскливым взглядом сканирует мой зад.
- А главное… - тут же сбиваюсь и уже не помню, что хотел сказать. Лицо заливает предательский румянец, и я больше ничего не могу поделать со своим смущением.
- А главное – побольше секса, ребята! – как прописную истину произносит Том и в дополнение к словам демонстративно кладет руку на мои ягодицы, счастливо улыбаясь, несколько раз поглаживает вверх-вниз. – И будет ваш образ жизни здоровым! – тоном сытого кота заканчивает он и поднимает на меня взгляд невинной овечки.
- Каулитц! – запоздало отпрыгиваю от него, бросая злой взгляд.
- Извините, Гер Трюмпер, - псевдо виновато просит прощения – Я больше не буду – заплачь мне еще тут, актер недоделанный.
Я лишь все ещё сердито выдыхаю и отпускаю студентов. Группа с гомоном покидает аудиторию, только Каулитц с Листингом задерживаются.
- Давайте быстрее, мне нужно ключ сдать – стою у двери, прижав к груди журнал и лекционные материалы. Пусть только попробует подойти ко мне.
- Билл, ну чего ты надулся? – как ни в чем ни бывало интересуется Том, закидывая рюкзак на плечо и поправляя кепку.
- Гер Трюмпер! – строго поправляю я.
- Блин, ну что ты как маленький? – он тоже начинает закипать, а Листинг спокойненько стоит в сторонке и наблюдает.
- Это ты, Том, как маленький – едко заявляю я, не глядя на него.
- Билл, ну я же извинился, ну прости… - кидает рюкзак на пол, а сам подходит ко мне.
- Каулитц, Листинг, освободите аудиторию – не реагирую на него.
- Бл*дь – цедит сквозь зубы и спустя секунду падает на колени передо мной.
- Сдурел? А ну, встань! – вжимаюсь в стенку, глядя на это недоразумение.
- Не встану, пока не простишь – вот ведь упрямец. Подползает впритык и, быстро обхватив меня за бедра, обнимает, утыкаясь носом в живот.
- Томас!?
- Мяу?
- О Господи…
Георг тихо хихикает в стороне.
- Георг, уведите своего умалишенного друга отсюда – пытаюсь отпихнуть Тома, но тот вцепился мертвой хваткой и горячо дышит мне в пупок.
- Я не могу, Гер Трюмпер – смеется Листинг. Божешь ты мой!
- Том, вставай. Прекрати из себя что-то корчить. – устало прошу я, и Том со вздохом поднимается, но не отходит, а прижимает меня к стене своим телом и, мимолетно поцеловав в скулу, шепчет на ухо.
- Простишь?
- Том, тут Георг, отпусти меня – мне жутко неловко, хотя Георг, судя по всему, не хочет меня смущать и смотрит в сторону.
- Жора, отвернись! – быстро приказывает Том, оглянувшись. И Георг с ухмылкой поворачивается на 180 градусов. – Простишь? – глядя большими чистыми глазами.
- Дурак – поддавшись необъяснимому порыву, несмело обнимаю его за шею. Что же я творю?
- Простил, да? – воодушевившись, мягко целует несколько раз в шею.
- Не строй из себя идиота.
- Не буду… - гладит меня по спине. – Что насчет завтрашнего дня? – робко спрашивает Том, все так же шепотом на ухо.
- В 8 вечера у меня закончится последняя пара.
- Я тебя заберу.
- И куда мы поедем? - я уже боюсь.
- Если ты не против, то ко мне…
- Том! – напрягаюсь.
- Что? Мы просто посидим, поболтаем. Я обещаю.
- Ты на своей территории со мной можешь сделать что угодно. Так не пойдет.
- Хорошо. Тогда куда?
- Бог ты мой, что я творю? – бормочу себе под нос, но Том, конечно, слышит – Тогда ко мне – выдыхаю.
- Уверен?
- Нет.
- Ладно, к тебе, так к тебе. – кивает мне в шею, потом резко влажно чмокает в губы, а руки, незаметно оказавшиеся на моей попе, сильно её сжимают на мгновение. И я опять визжу.
- Каулитц! – а его уже и след простыл. Лишь Георг оборачивается на звук хлопнувшей двери.
- Эээ, - глядя на мой растерянный вид, тянет Листинг – До свидания, Гер Трюмпер. – идет на выход. Я заторможено киваю. – Вы это… Ну, Том хороший, правда. – киваю невпопад, и за ним закрывается дверь.
Хороший он, как же. Да просто ангел во плоти!
Зато теперь я пойду домой не как всегда – один и с мрачными мыслями. А с теплыми воспоминаниями, странным смятением и волнением, и, как ни странно, предвкушением чего-то, что уже неминуемо, но может принести массу эмоций. Похоже, кончилось мое спокойное существование.
7
Ночь спал плохо. Просто ворочался с боку на бок до четырех утра, после чего все-таки заставил себя заснуть. Но сон все равно был беспокойным , да и вставать пришлось уже в 7 утра, чтобы не опоздать на первую пару.
Весь день я провел в состоянии близком к коматозу. Во-первых, я дико не выспался, во-вторых, меня страшил вечер и предстоящая ночь. Я естественно уже миллион раз пожалел, что согласился выполнить условие Каулитца. Мысли об абсурдности наших потенциальных отношений, мучившие меня ещё неделю назад, вернулись в удвоенном объеме и готовы были полностью поглотить мой мозг. Стало казаться, что мыслить я способен теперь только в одном направлении. В направлении Тома Каулитца.
Студенты с радостью пользовались моей невнимательностью и халявили, пока я не замечал.
В итоге, к восьми вечера меня несколько раз чуть не сбили с ног студенты, бегавшие по залу, мне зарядили баскетбольным мячом в скулу, мне жутко хотелось спать, а челюсть болела от беспрестанного жевания жвачки, которой я весь день пытался отвлечься. Итак, к концу дня я уже был попросту никакой, не было сил ни думать, ни действовать.
Еле справившись с дверью, выхожу из здания и сразу же натыкаюсь глазами на красную машину Тома. Целенаправленно двигаюсь к ней, а достигнув цели, открываю пассажирскую дверь и застываю на месте – на пассажирском сидении восседает девица и пошленько хихикает, уставившись на Тома.
- Оу, извините. – резко захлопываю дверцу и без единой мысли в голове направляюсь прочь.
- Билл, стой! Билл! – ага, сейчас, пойду закопаю свою гордость и вернусь.
- Билл! Да остановись же ты! – понимаю, что уже бегу, и тут же приходит осознание всей глупости своих действий. – Стой! – останавливаюсь, и меня хватает за локоть Том.
- Извини, что помешал, Том. Отпусти, пожалуйста. Мне надо домой. – словно заведенный говорю я.
- Ну Би-и-и-илл, Господи, не помешал ты никому. Это Аманда, моя однокурсница. Мы просто разговаривали, пока я тебя ждал. – оправдывается, поджимая губы.
- Так общайтесь дальше, в чем проблема? – как же мне надоел это цирк.
- Гер Трюмпер, прекратите ломать комедию. Идем. – тащит меня за локоть, но я стою, не двигаясь. Я не тряпка, чтоб об меня ноги вытирали.
- Нет.
- Пи*дец, ты сам нарвался! – шипит Каулитц и ловко закидывает меня себе на плечо, а я и глазом моргнуть не успел.
- С*ка, Том! – брыкаюсь, но он конечно крепко меня держит. Лось ведь ещё тот.
- Гер Трюмпер, а Вы ревнивый – хихикает, падла.
- Да пошел ты – сдаюсь я. Уже поздно что-то делать, все люди, оказавшиеся в сей исторический момент на улице, наблюдают за нами, и ничего уже не изменить, я безвольно повисаю на крепком плече Каулитца.
Донеся меня до автомобиля, Том садит меня на пассажирское сидение, туда где несколько минут назад сидела эта его Аманда.
- Билл, ну не обижайся. Мы же с ней даже не целовались. – заводит мотор и трогается с места.
- Ах, вы еще и целоваться могли? – смотрю только в свое окно. – Хотя, какое мне дело? – и правда он мне не жена и даже не муж.
- Не начинай.
- Нет, послушай, мы с тобой никто друг другу, просто ты почему-то решил, что хочешь меня. Нет, даже не так. Скорее всего, есть какой-то нюанс, о котором мне знать не следует. Впрочем, ты меня уже так перед всем преподавательским составом и студентами опозорил, что мне уже все равно.
Моя гневная тирада заставляет Тома затормозить в пол.
- Ты мне совсем не веришь, да? – на грани слышимости.
- Я не знаю… - опускаю голову.
- Я понимаю, что выглядит это все не так уже правдиво, но поверь мне хоть чуточку. Пожалуйста.
- Том, я ведь уже много раз говорил тебе, что между нами…
- Господи, замолчи! – перебивает. – Скажи адрес, там поговорим – тоном, не терпящим возражений, и мне не остается выбора, называю адрес.
…
- Предупреждаю сразу, что у меня не хоромы, скорее наоборот, трущобы,- нервный смешок, когда я открываю дверь – И в холодильнике мышь, наверное, повесилась – смущенно добавляю, пропуская Тома внутрь.
- Не парься. Еду можно заказать. – Том с интересом оглядывает мое скромное жилище, снимая кроссовки.
- Кстати, за сохранность твоей машины тоже не ручаюсь. – моя робкая улыбка, и он отвечает тем же. – Ванная, кухня и комната – вот все мои владения. И то съемные. – мне опять не по себе. Том, наверное, не привык к столь скромным условиям существования. Вряд ли ему понравится здесь, сбежит, поди, посреди ночи…
Прохожу в ванную и первым делом мою руки. Том следует за мной, и не успеваю я намылить свои ладони, как сзади прижимается тело, а на ухо попадает теплая струя воздуха, на уровне талии появляется вторая пара рук и повторяет за моими руками. Всё это вызывает у меня смущенный смех, и я тихонько смеюсь, а Том перехватывает у меня полотенце и вытирает наши руки вместе.
- Блин, Том, ты меня смущаешь – не выдерживаю я, когда он кусает меня за ухо, тихонько рыча. Мы все еще стоим в ванной.
- А мне нравится тебя смущать.
- Кошмар… - языком по шее. – Можно мне переодеться?
- Что, раздеться?
- Том, ты обещал не приставать.
- Ок, переодевайся.
- Выйди!
- Что? Зачем?
- Том, выйди! – толкаю его на выход, а он упирается, хватаясь руками за косяки.
- Нееет! Я хочу это видеть! – захлопываю перед его носом дверь и быстро меняю неудобные джинсы на комфортные спортивные штаны, а белую футболку на домашнюю синюю. Выхожу.
- Всё. – складываю вещи в шкаф и беру с полочки пирсинг. Умело закручиваю шарик на штанге, вставив ее в язык. Том с интересом наблюдает, присев на диван, а я уже закручиваю колечко в бровь.
- Ого, я не знал, что у тебя ещё и бровь проколота. – подскакивает с дивана и оказывается в два шага рядом.
- Ты обо мне по сути ничего не знаешь – вздыхаю, когда он нежно проводит пальцем по брови.
- Например? У тебя ещё есть проколы? – играет бровями.
- Нет, пирсинга больше нет.
- Ого, есть тату?
- Есть, но тебе не покажу! – неосознанно одергиваю край футболки справа и показываю язык, сверкая сережкой. Мне повезло, дырка в языке не зарастает за день, и я спокойно могу снимать штангу, а, придя домой, одевать вновь. С сережкой куда привычнее, без нее я чувствую себя чуть ли не голым.
- Ну, это мы ещё посмотрим, а пока… - быстро приближается и, схватив за талию, притягивает к себе, попутно приникая к губам. Засранец, вот верь ему после этого… Не медля, проникает в рот и долго играется языком с сережкой. Ещё при первом нашем поцелуе она произвела на него впечатление.
Целует так глубоко и долго, что даже ноги устают стоять. Хотя отрываться от него не хочется… Даже мои руки странным образом, ослушавшись разума, оказываются на его предплечьях, поглаживая их. А грудью хочется льнуть к нему, вжаться сильно-сильно, чтобы чувствовать каждый мускул.
С каждым рваным вздохом становится все жарче и пора заканчивать это безумие, мой мозг уже не реагирует ни на что, кроме ласковых губ Тома, а это плохо, ох как плохо. Вот только ещё пару секунд, пару вздохов…
Не успеваю уследить, слишком теряюсь в ощущениях, а ладони Тома уже скользят по моим бедрам, перемещаясь на заднюю сторону, потом на внутреннюю, поднимаются выше и спустя секунду касаются меня между ног.
Распахиваю глаза и отлетаю от Тома на пару метров, тяжело дыша.
- Ты чего? – непонимающе смотрит, так же тяжело дыша.
- Н-не надо так делать.
- Как?
- Так… Боже мой, - прикрываю глаза. Это слишком. – Извини – пролетаю мимо и выхожу на балкон, надо успокоиться.
- Билл? – тихонько окликает Том спустя пару минут. А я все ещё стою на балконе и, прикрыв веки, пытаюсь привести мысли в порядок. Мне слишком сложно перестроить свой мозг.
Больше 20 лет ты думал, что у тебя совершенно нормальная ориентация, а тут появляется мальчик, который в корне меняет твои представления обо всем. Он целует тебя так, как не целовала ни одна девушка, он трогает тебя там, где никто никогда не трогал и тебе, черт возьми, нравится. Ты возбуждаешься. Ты хочешь… И это поистине страшно. В это страшно поверить, это страшно осознать.
- Прости… - почти шепчу в сумерки, опускающиеся на город.
- Билл, ты в порядке? Так выскочил оттуда…
- Да, все нормально.
- Что случилось? – робко обнимает со спины, и я опять дергаюсь. – Тебе неприятно? – отпускает. Мотаю головой, а потом пожимаю плечами. – Слушай, если неприятно…
- Нет, погоди. Просто меня никто там никогда не трогал – бормочу, низко опустив голову.
- То есть? – он стоит где-то позади и думает, наверное, черти что.
- Ну, понимаешь, ты опустил руки туда… Это для меня диковато, что ли… - хриплю совсем.
- Это дико? – обнимает за талию левой рукой и прижимается боком, а правую руку ведет между бедер вверх до ягодиц и снова спускается ниже, туда.
- Бл*дь, да – кажется, я уже красный как рак.
- В этом нет ничего страшного – тихо говорит и слегка водит ладошкой, надавливая, и я с ума сейчас сойду. Мне жарко, мне хочется ещё, мне хочется толкнуться назад.
- Ахх…
-Вот видишь, тебе нравится… - шепот рядом с ухом. И он вновь сжимает пальцы. Я сейчас взорвусь. Он своей рукой устроил пожар у меня в штанах.
- Том-м-м – не могу, я так не могу. Заплачу сейчас просто…
- Тшш, - еще чуть вперед – Тебе же хочется, смотри, как там горячо. Ты же хочешь…
- Это слишком, – голова непроизвольно запрокидывается, и я уже дергаю бедрами назад, кажется, сейчас мой стояк упрется в стенку. Господи, меня возбудил мальчик. Я же сейчас обкончаюсь. – Прекрати, умоляю…
- Но ведь ты этого не хочешь? – недоуменно.
- Пожалуйста, Том, остановись – мольба.
- Уверен?
- Ммм,… да – я сгорю с стыда, если кончу так.
- Как скажешь, – осторожно убирает руку, только что наминавшую мои яйца. Хочется вырваться и спрятаться, куда подальше от него, но он все ещё держит меня за талию одной рукой. – Всё хорошо – нежно шепчет и целует в щеку, а я боюсь открыть глаза. Как я теперь буду ему в глаза смотреть? Боже мой.
8
- Отпусти меня? – сиплый шепот, я голоса своего не узнаю даже. В ушах шум, в штанах стояк, в душе страх, а в сердце…
- Ты все же хочешь, да? Билл, зачем делать это самому, если это могу сделать я, и тебе будет куда приятнее, обещаю… - мурлычет мне в шею, так что мурашки резко активизируются и теперь бегают четко за его теплым дыханием на моей коже. А мне так и хочется провалиться сквозь землю.
- Ничего я не хочу! – кажется, вот он предел моему смущению. Все эти пошлые намеки мне уже поперек горла, и я больше не в состоянии их терпеть. – Просто отпусти меня! – цежу сквозь зубы, пытаясь зацепить взглядом его глаза, но он упорно не отрывает лицо от моей шеи и не разнимает рук.
- Би-илл, ну не кипятись… - его бархатный чуть хрипловатый смех возле уха.
- Я не кип… - прерывает меня тем, что легонько засасывает мочку моего уха к себе в рот и коротко проводит по ней языком – Блин, да прекрати же ты! – опять вспыхиваю и начинаю брыкаться.
- Ладно-ладно, не буду больше – чуть ослабляет хватку, но до конца так и не отпускает.
- Мне нужно в душ. – кидаю быстрый взгляд в его сторону – И без твоих пошлых комментариев! – пресекаю его попытку высказаться вновь. Хватит, наслушался уже.
Молча кивает и опускает руки. А я, гордо задрав нос и скрывая предательский румянец на щеках, выхожу с балкона и, схватив необходимые принадлежности, чуть ли не бегу в ванную. Холодный душ отрезвит и мозги, и тело, а вот, что будет дальше, для меня большая и страшная загадка.
…
Из душа я вышел минут через 20. Том спокойно сидел на моем единственном диване, залипая в какой-то игрушке в телефоне. Однако, как только я переступил порог комнаты, он поднял глаза, расплываясь в усталой улыбке, хоть и в глазах его по-прежнему плясали чертики.
Он прошелся по мне взглядом с ног до головы, облизнулся и прищурился.
- Ты всегда такой пошлый? – не встречаясь с ним глазами, приступаю к сооружению постели, доставая простынь и одеяло из тумбы.
- Какой есть – пожимает плечами и вскакивает с места, принимаясь мне помогать.
- Слушай, Том, я жутко устал и хочу спать, поэтому я буду спать…
- Логично – смешок.
- Спасибо, я знаю. Так вот, не знаю, в чем заключается цель твоего визита, и, собственно, меня это мало интересует. Я предлагаю тебе, пока не слишком поздно, ехать домой, а не тратить время попусту. – Том замирает, и вся масса дивана оказывается в моих руках. Еле удерживаю его, но все-таки раскладываю без его помощи, а он похоже собрался прожечь во мне дыру своим недоуменным взглядом. Делаю вид, что не замечаю.
- Я не хочу домой – его фраза звучит по-детски и хочется расплыться в умильной улыбке. Будто бы не наигравшегося ребенка гонят домой родители.
- Как знаешь. Я ложусь спать – развожу руками и укладываюсь под одеяло. Пришлось оставить на себе штаны, так как я все ещё не знаю, что будет дальше.
- А я?
- Что ты? Свет лучше выключи. – поворачиваюсь на бок и закрываю глаза, а сердце зачем-то набирает обороты.
Спустя минуту тишины свет гаснет, а диван рядышком прогибается под весом Тома.
- Можно мне лечь? – тон стал серьезным, и я почти уверен, что Каулитц хмурится, и от этого опять хочется улыбнуться.
- Куда?
- К тебе.
- …
- Билл? – на плечо боязливо ложится ладонь.
- Только не раздевайся. – привстаю и откидываю одеяло. Том снимает кепку и забирается ко мне. – Смотри, - провожу ребром ладони по линии состыковки частей мебели – Там твоя половина, тут моя…
- Кто первый пересечет, тот проиграл – насмешливо перебивает меня Том.
- Я не то имел в виду, но суть та же. Спокойной ночи. – больше не говоря ни слова, ложусь и укрываюсь по самый нос.
…
Спустя 10 минут
- Билл, что за хрень тут? Пружинка что ли выпирает? – Том заерзал на диване, а я уже почти сошел с ума, слушая тишину.
- Где?
- Да здесь же.
Протягиваю руку, пытаясь нащупать то, что так мешает Каулитцу, но вместо пружинки в ладонь получаю крепкий захват запястья и тихий смех парня.
- Продул…
- Черт! – а я ведь без задней мысли думал, что ему что-то там упирается в задницу. Господи. – Развел как малолетку. – сокрушаюсь я. – Чего ты теперь хочешь? – и опять страшно услышать ответ.
- Хочу, чтобы не было больше этой разделительной полосы и…
- Эй!
- Господи, Билл, у меня все сопреет в штанах, а потом нечем будет…
- Кхе-кхе..
- Похвастаться, бл*, нечем будет…перед тобой! Ну серьезно, жарко!
- Ладно – отвалится ещё что-нибудь, а я потом виноват буду.
Мы так и остались лежать лицом друг к другу, но оба не спали, а спустя несколько минут на мою талию осторожно легла его рука и бережно погладила сквозь футболку. Я вздрогнул и судорожно вздохнул.
- Том, не надо, – выдыхаю, а рука вопреки моим словам не исчезает, а наоборот спускается медленно к бедренной косточке, очерчивая ее сквозь ткань, и поднимается вверх, скользя под футболку. – Том, у нас с тобой, кажется, был уговор.
- Тебе неприятно, да? – тихий вопрос в темноте.
- Том, я… - замираю, прислушиваясь к ощущениям. А они отнюдь не неприятные. Движения теплой ладони на моей коже вызывает легкую блаженную дрожь во всем теле, хочется, чтобы легкие прикосновения стали более настойчивыми, чтобы пальцы смелее сминали, дразнили, хочется заурчать, но перед моими ощущениями опять знак «стоп» - Том, я не… Не знаю, это как-то. Ты парень, я парень. Все это как-то не естественно.
- Тебе противно?
- Слушай, я не хочу тебя обижать, но…
- Ясно. – рука соскальзывает, в последний раз приходясь по моему животу, и испаряется как по мановению волшебной палочки, тут же теряются все сладкие ощущения. А Том резко отворачивается от меня, явно обидевшись.
- Том?
- Прости, я больше не буду тебя доставать своими прикосновениями. И словами тоже. – бубнит.
- Том. – почему-то произнося его имя, мой голос делается тише и мягче – Ты похож на Винни Пуха – неожиданно вырывается у меня.
- Чего? – а я уже сам смеюсь своим словам. Ляпнул невпопад, но сказал-то правду.
- Прости. Просто ты бубнишь так же. – сдерживаю последний смешок и все же решаюсь прикоснуться к нему сам. Высовываю руку из-под одеяла и, осторожно нащупав в темноте, тяну один из дредлоков на себя.
- Мм?
- Том, не дуйся, я же не сказал, что мне противно.
- А слова были не нужны – и так понятно.
- Блин, Каулитц, мне приятно! – бесконечные кошки-мышки – это явно не выход, и я, подтянувшись на руках, придвигаюсь к все ещё обиженному парню. Привстав, кладу подбородок на его плечо, а левой рукой хватаю его за локоть… А он замер.
- Ты серьезно? – опасаясь отрицательного ответа.
- Ну конечно серьезно. Сам-то подумай своей блондинистой головкой! – треплю слегка по дредам – Если бы мне было противно, позволил бы я изначально делать тебе все то, что ты уже успел сотворить со мной? М?
- Но ведь ты…?
- Господи, Том, да пойми же ты! Ты мне кто, чтобы лапать меня в неприличных местах? – это во-первых. Во-вторых, мне до сих пор странно осознавать, что оба мы парни…
- У тебя никогда не было мальчиков?
- Я сейчас не об этом. Так вот! Плюс…
- Ты девственник?
- Бл*дь!
- Молчу, извини.
- Плюс меня смущает, что ты стараешься все делать напоказ. В зале, на улице. Все время при свидетелях, понимаешь? А это мало того, что вводит меня в страшный ступор, так ещё и чревато малоприятными последствиями. Зачем ты так меня позоришь? Всё выглядит так, будто я тряпичная кукла, которая не в силах дать отпор. Словно еще чуть-чуть и вообще по рукам пойду.
- Ты что такое говоришь? – поворачивает ко мне голову и почти касается своим носом моего.
- Правду. – что ж еще-то? Может мы наконец-то расставим все точки над и?
- Билл…? – вкрадчиво.
- Что? – устало, ложась на свою половину дивана.
- Во-первых, то, что у нас с тобой один пол, роли не играет. – нависает надо мной и медленно разъясняет – Во-вторых, ты мне очень нравишься и иногда мне сложно сдержаться, чтобы не поцеловать тебя или не зажать где-нибудь. Порой мне кажется, что я себя не контролирую. Глаза загораются, а руки тянутся, - а у него такой красивый смех – Ну а в-третьих, я хочу быть для тебя тем, кто будет иметь полное право лапать и трогать тебя везде, кто будет иметь право любить тебя. – а голос такой мягкий и соблазнительный, чуть хрипловатый. Он умеет сводить с ума. И я не уверен, что услышал все, что он сказал.
Преодолевая свою природную робость, дотрагиваюсь до его напряженной руки, что держит все тело на весу, провожу пальцами по гладкой коже, ощущая подушечками вздувшиеся от напряжения венки.
- Я тебе хоть немного нравлюсь, а? – нагибается и шепчет на ухо, вынуждая мое тело задрожать от такого интимного шепота полного надежды.
- Нравишься, – смущенно давлю я, несмело обнимая его широкие плечи – Просто я не понимаю, как такому видному самодостаточному мальчику может нравиться такой вот ханурик как я? – сглатываю, а под моими руками тело Тома чуть вздрагивает от смеха.
- Ты очень красивый, я по тебе с ума схожу. Правда. Я на тебя еще с начала года запал.- тихо смеется мне в шею, чуть щекоча ресницами. – И вообще, я тебе столько комплиментов сделать могу, но боюсь, что ты испугаешься.
- Чего?
- Меня…
- И все-таки ты пошлый – отчего-то облегченно вздыхаю и зарываюсь носом в мягкие дредлоки, притягивая Тома ближе к себе. А он ложился рядышком, обнимая меня за спину, и все ещё тихонько посмеивается.
- Я и не отрицаю.
- Ты действительно думаешь, что, учитывая наши социальные статусы, у нас что-то может получиться?
- Да.
- …
- Билл, а будь моим Пятачком?
За сдавленным смешком я не уследил, как губы Тома мягко накрыли мои и несколько опасливо поцеловали, лишь слегка размыкая мои сжатые губы, чтобы поочередно нежно их засосать.
- А Винни Пух с Пяточком целовались?
- Да!
- Странно…
- Ну, теперь да…
- Спи, чудовище.
- Кто?
- Совратитель невинных Пятачков…
9
Ночь выдалась относительно спокойной, если не считать того, что впервые за долгое время я спал не один. Том, конечно, пообещал больше не дергаться и не совершать опасных поползновений в мою сторону, хотя бы этой ночью. Однако я несколько раз просыпался и отодвигался от него и его горячего дыхания, то в мою шею, то в плечо, то в макушку.
Признаться честно, было очень необычно оказаться в постели с парнем, но не менее необычным было то, что парень-то вроде как мне нравится. Но о собственном безрассудстве и умопомешательстве думать отчаянно не хотелось. Было в этом что-то такое новое, неизведанное, было безумное желание окунуться в это нечто и испытать все на собственной шкуре, может быть и потеряв многое, но самому. Слишком давно я не давал себе хоть какой-нибудь свободы.
…
Проснувшись первым, я поспешил в ванную, оставив Тома досыпать 20 минут до будильника в одиночку. Каулитц, кстати, выглядел очень мило и как-то по-детски со своими приоткрытыми губами и дрожащими ресницами, а голые пятки так и вовсе заставили расплыться в улыбке, потом в довершение моей утренней неадекватности захотелось эти его пятки пощекотать, чтобы он сквозь сон еще засмеялся своим завораживающим хрипловатым смехом.
И даже прохладный душ, под которым я стоял минуты 2 назад, не смог выгнать из моей головы всех мыслей в таком духе.
Слышу, как на кухне начинает пищать кофеварка, и тут же спешу её выключить, после чего возвращаюсь в ванную и принимаюсь чистить зубы, не замечая, что спустя минуту в дверях появляется заспанный Каулитц. Мой взгляд падает в его сторону, только когда я ставлю щетку на место и включаю фен в розетку.
- Привет – запоздало произношу я, стискивая пальцами ручку электроприбора, глядя на голый пресс зевающего Тома.
- Доброе утро – Господи, как хорошо, что сам я одет.
Он остается стоять на месте, лишь чуть щурит хитрые глаза и слегка улыбается, как будто ждет от меня чего-то. Но чего? Так, разберемся по порядку. Вчера ночью мы, кажется, все-таки решили, что между нами что-то может получиться, следовательно теперь… А что теперь? Теперь я должен повиснуть у него на шее и в любви признаться? – глупости.
Похоже, я слишком громко думаю, потому что Том усмехается и качает головой.
- Можно мне в душ? – а голос ото сна такой пошловато низкий.
- Можно, – киваю, сглатывая – Только я волосы высушу, ну или подожду, пока… - не могу договорить, потому что в горле встает ком от увиденного. Каулитц, помотав головой, снимает джинсы и подходит ближе ко мне. Нет, ну вот это уже наглость. Он же в одних трусах!
- Ты мне не помешаешь – мягко касается носом моей скулы и…снимает трусы. Крепко зажмуриваюсь, пока слева не задвигается шторка и не начинает течь вода. Черт, черт, черт!
На автомате нажимаю кнопку на фене и сам же пугаюсь звука, вздрагивая. Взгляд падает в зеркало и смешно становится от своего зашуганного вида. Будто бы меня только что чуть не съел страшный зверь, хотя это был всего лишь голый парень. Да и не видел я ничего, кроме загорелых длинных ног и того, что он прекрасно атлетически сложен и гораздо больше подходит под общепринятые стандарты спортсмена, нежели я.
Так, спокойно, Билл. Суши лучше волосы, а?
Бездумно вожу потоком воздуха из стороны в сторону и вдруг понимаю, что такими темпами я волосы и за час не высушу, что уж там говорить о том, что Том возможно вылезет из душа минут через 5, хотя, кто его знает.
Нагибаюсь, так что спина оказывается параллельно полу, откидываю волосы вниз и принимаюсь их спешно сушить. Но слева шторка приходит в движение, а у меня начинается паника.
- Билл, полотенцем не поделишься? – перекрикивает фен Том. Стараясь не смотреть на него, подаю ему полотенце и с ужасом понимаю, что вода лить перестала, а значит, Каулитц не заставит себя долго ждать. Черт, это слишком!
Но сообразить ничего я, конечно, не успеваю, как сзади прижимаются его бедра, туго обтянутые полотенцем (спасибо, что хоть в полотенце), а на спину ложится теплая ладонь и проезжается от лопаток вниз по позвоночнику, почти до копчика. И даже сквозь футболку его прикосновения вызывают мурашки.
- Какая у тебя поза хорошая – довольный оценивающий тон и ладонь снова скользит вверх к шее, а я уже даже про фен забыл, и струя воздуха минуты две направлена в пресловутую шторку ядовито зеленого цвета.
- Дурак – наконец-то отзываюсь я, впрочем, совсем не злобно, лишь с легким укором, и поворачиваю голову к нему, бросая предостерегающий взгляд, а он улыбается, задорно так, весело улыбается, потом чуть отходит назад и ласково хлопает ладонью по правой ягодице. Я уже открываю рот, чтобы высказаться, но он поднимает руки вверх, еле сдерживая смех, и выходит из ванной.
Вот ведь ребенок. И почему на губах опять улыбка? Кажется, скоро у меня скулы будет от нее сводить, а может и ботокс от морщин придется колоть. Но в таком случае платить будет он!
Мысли в который раз заставляют рассмеяться. О чем я только думаю?
…
Кофе пили молча, так как уже опаздывали. Лишь обсудили пару организационных вопросов по поводу предстоящей поездки на соревнования. Я свое условие выполнил и Том стал на удивление сговорчив в этом плане, он был согласен почти на все, единственным желанием было получить один номер на двоих со мной, но уж этого я ему гарантировать не мог. Да и, кажется, если мы окажемся в разных номерах, этот проныра перелезет через балконы, пролезет через вентиляцию, протиснется в дымоход или ещё что-то в том же духе, потом выбросит за дверь моего соседа и благополучно займет его место.
М-да, перспектива пугающая, но от Каулитца мне никуда не деться. Это он мне доказал уже на выходе из квартиры.
- Билл?
- Да? – Том загораживает собой дверь и, судя по его взгляду из-подо лба, не настроен никуда нас выпускать.
- Ты, по ходу, забыл о чем мы с тобой ночью разговаривали?
- От чего же? Я все помню – но все-таки нервно сглатываю.
- Позволь напомнить. Ты сказал, что я тебе нравлюсь и что у нас вполне могло бы что-то выйти. Так?
- Так – и почему я его так сейчас боюсь?
- Отлично. Это значит, что теперь мы вместе, а это в свою очередь дает мне право спросить, почему за все утро ты ни разу меня не поцеловал? – странно, его тон серьезен, на губах ни тени улыбки, и он не прижимает меня к стене, не заламывает руки, как сделал бы раньше.
- Я?
- Ты, ты.
- Ну, я не знаю – недоуменно скольжу по его лицу глазами.
- Билл, я понимаю, что мой напор с самого начала сбил тебя с толку, но я не хочу оказываться единственным заинтересованным человеком в наших отношениях. Если они и правда нужны только мне, то лучше ничего не начинать и решить это прямо сейчас.
Вот тебе и совместное утро. Но сокрушаться нет времени и думать тоже, ведь, по сути, он прав.
- Я от своих вчерашних слов не отказываюсь, - голос конечно предательски дрожит – Но и от своих заморочек так просто избавиться я не могу. Я жил с ними много лет, а тут пришел ты и будто веником все вымел. Но они прочно во мне засели и вымести их не так просто. – Том понимающе кивнул, тяжело вздыхая – Но ты мне правда нравишься, - тон тише и нежнее, два шага вперед – И сделать кое-что мне действительно сложно, но я попробую – легкая улыбка и наши лица уже сантиметрах в пяти друг от друга. Это же так просто – поцеловать его. Просто еще чуть-чуть придвинуться и дотронуться до губ.
А он молчит, его ресницы опущены, губы чуть приоткрыты, словно говоря «давай». Он ждет.
Осторожно кладу руки на его плечи и последний раз заглядываю в глаза, прежде чем приникнуть к мягким губам. Тут же слышу его судорожный выдох и аккуратно втягиваю к себе в рот его нижнюю губу, в ответ мне на талию ложатся его сильные руки и, чуть сжимая, скользят на поясницу. Обнимаю его за шею, продолжая играться во рту с его нижней губой, кусая и теребя колечко пирсинга. Том слабо отвечает мне, сминая мою верхнюю губу, но ему, похоже, мои действия приносят больший кайф и сосредотачивается он именно на них, а мне вдвойне приятно.
Решаюсь на большее и как-то неожиданно даже для самого себя резко провожу кончиком языка по нижнему ряду его ровных зубов, а затем полностью ныряю языком к нему в рот. У Каулитца от внезапности моего порыва вырывается шокированный стон, но, кажется, приятно шокированный, так как его руки сильнее притискивают меня к нему, и поцелуй он предпочитает продолжить сам, точнее доминировать в нем. Языки перекочевывают ко мне в рот и сливаются там в страстной, жаркой борьбе. Однако жарко становится уже не только там, горячая кровь, циркулируя по всему телу, предпочитает приливать к паху и нам явно пора заканчивать, иначе беды не миновать.
- Стой – мой сиплый выдох, когда его губы вновь тянутся к моим. Вдруг понимаю, что спина сильно прогнута назад, а Том сильно нагнулся вперед. Вот это нас повело. Том издает недовольный полурык-стон и поднимает меня в нормальное положение, а дыхание сбилось у обоих, губы красные, а глаза будто пьяные.
- Почаще бы так, – чуть стискивает меня в объятьях и целует в щеку, после чего вздыхает и отпускает. – Ты пирсинг не снял.
- Вот черт – хотя это оказывается сейчас такой мелочью по сравнению с тем, что ноги подгибаются в коленках, а на щеках играет легкий румянец от мысли, что я не прочь продолжить. Но увы, точно не сейчас.
…
В итоге, благодаря сцене в коридоре, Том опоздал на первую пару, а я на совещание преподавательского состава кафедры, хотя та сцена стоила сотни скучных совещаний и пар.
В корпус я зашел с мечтательным выражением лица и моей отныне, видимо, вечной спутницей – глупой улыбкой, предвкушая нашу сегодняшнюю встречу на паре.
10
Перекличку, как обычно, начинаем без Каулитца. Он опять умудрился застрять дольше всех в раздевалке, но он придет. Сегодня точно придет.
Быстро называю фамилии и, получая утвердительный ответ, ставлю галочку напротив. Странно, середина семестра, а почти вся группа в сборе. Список движется ближе и ближе к фамилии Тома и я волнуюсь все больше и больше, облизывая губы и поправляя надоедливую прядку, выбившуюся из высокого хвоста.
- Каулитц? – не поднимаю глаз.
- Привет - ладошка мягко провела по пояснице, проворно миновав футболку, а щеки нежно коснулись губы на мгновенье, после чего Каулитц примерно встал в строй.
Я хотел было возмутиться, но, подняв глаза, лишь покачал головой, видя улыбающегося Тома, который невинно пожал плечами. Ну конечно, «ничего такого», а я теперь краснею, ощущая на себе ошарашенные взгляды студентов. Они явно шокированы отсутствием у меня должной реакции. Я не визжу и даже не пищу!
Особенно разволновалась Ноттбек. Нет, ну у нее точно были (есть) планы на моего Тома. В смысле, просто на Тома.
- Так, начинаем с легкого бега, затем разминка. Далее идем сдавать зачет по потягиваниям, девочки по скакалке! – завершая мыслительный процесс, закрываю журнал и отправляю студентов по залу. Некоторые все еще искренне удивленно косятся на меня и переговариваются. Ну и пусть. Тома ведь не переубедишь, он все равно будет приставать ко мне на публике… Лишь бы не слишком откровенно, а так, прорвемся.
Моя группа уже машет конечностями в разные стороны на разминке, а я стою чуть в стороне, наблюдая их ленивые движения. Вот ведь лентяи. Хоть бы раз от души позанимались.
- Бог мой, Альтман! Кто так делает перекаты!? – возмущаюсь я, подходя к внушительных размеров пареньку, который еле приседает, чтобы с одной ноги перенести вес на другую.
- Как так?
- Михаэль, ты с таким же успехом мог бы просто стоять! – нет, ну совсем никуда не годится. Захожу сзади и опираюсь руками на его плечи, надавливая, пытаясь посадить глубже – Вот, уже что-то!
-А-а-ай! – корчится, но садится.
- Давайте продолжайте! – отхожу от несчастного студента, который еле перекатывается, и, пока одна из девочек начинает всем считать, иду между рядами, периодически наваливаясь кому-нибудь на спину, усаживая, как надо, а в ответ мне лишь сдавленной попискивание и частое «Ай!».
Замечаю краем глаза, что слева от меня упражняется Том, я же стою рядом с Листингом, его закадычным другом, который тоже не особо старается.
- Георг, ниже и корпус вперед не уводи! – придерживаю его спину, демонстрируя правильное положение – Вот. – чуть отхожу назад.
- Эй, Гер Трюмпер, а мне помочь? – Каулитц недовольно поворачивает голову.
- А у тебя прекрасно получается, Том – и действительно, он один из немногих, кому моя помощь явно не требуется.
- Нее, я так не играю – отворачивается и вместо очередного переката садится пятой точной на пол.
- Том? – мне уже хочется смеяться.
- Ну?
- Хорошо, давай, я тебе помогу – ржут, кажется, уже все.
Том мигом оживляется, принимая исходное положение. Вот только чем бы ему помочь?
- Начинай. – тут же покорно совершает перекат – Ну, и чем же тебе помогать, когда ты идеально приседаешь и шикарно перекатываешься? – приподнимаю правую бровь.
- Просто постой со мной – легкая улыбка, и он продолжает, а я закатываю глаза и качаю головой. Ненавязчиво провожу рукой по его плечу, отходя.
- Заканчиваем! И идем к шведской стенке. – сам я уже пришел к ней и встал под перекладиной, ожидая всех. Затем выдаю девочкам скакалки и, дав задание, отправляю их в другую сторону зала. – 20 подтягиваний – норматив! Кто первый? – оглядываюсь в поиске, но искать не пришлось – Каулитц уже висит. Он без труда справляется с 20 подтягиваниями, успевая ещё и поглядывать в мою сторону. Я же, считая, не могу оторвать взгляда от вздувшихся венок на его руках и шее, и почему-то так часто хочется облизывать губы.
Но Том быстро заканчивает и спрыгивает с довольной ухмылочкой, подходит ко мне, когда я вывожу в журнале «з» (- зачтено), утыкается носом в шею, якобы заглядывая в журнал, а у меня по телу сразу пробегают мурашки.
В общем, до конца пары мы с Томом просидели на «козле». Каулитц решил использовать спортивный снаряд в качестве скамейки и довольный уселся на него поперек, потом заставил меня прислониться спиной к нему и приобнял. Я попросил убрать его руки, но стоять остался. Том считал подтягивания каждого студента и сообщал мне их количество, вот такой симбиоз.
Парни косились на нас и иногда перешептывались, но стоило Тому пульнуть в них грозный взгляд, как те мигом отворачивались и замолкали. Том сказал, что их мысли – это их проблемы, и нас они совершенно не должны волновать. Я почему-то пререкаться с ним не стал. Я вообще понял, что когда я нахожусь с Каулитцем в непосредственной близости, думать мне мало того, что не хочется, у меня это просто не получается. Ну и пусть.
- Всё, всем спасибо. Урок окончен. – вкладываю у ладонь Тома ключи от раздевалки и, мимолетно улыбнувшись, иду на выход из зала.
- И куда это мы собрались? – моя попытка скрыться от Каулитца как всегда не венчается успехом и он, настигнув меня у дверей, вталкивает в мой же собственный кабинет.
- Том, я на работе, – только и успеваю произнести, прежде чем мои губы затыкают поцелуем – Том,…Том,…Том, стой – но он меня совсем не слушает, лишь прижимает к закрытой двери и заводит руки за голову, схватив за запястья. Губы настойчиво целуют, стараясь раскрыть мои, непокорно сжатые. Ещё чуть-чуть и я сдамся. Черт!
- Ну один поцелуй? – хриплый шепот прямо в губы, и я под его влиянием заворожено едва приоткрываю рот, чем Том тут же пользуется, забираясь языком внутрь. Несдержанно стону что-то, хотел протестующее, а получилось, кажется, наоборот. Его язык быстро обследует все моем рту и несколько раз сталкивается с моим языком, с каждым таким столкновением Том все сильнее вжимается в меня, а я в дверь, которая, похоже, вот-вот сорвется с петель под нашим давлением.
Я через футболку чувствую, как горит тело Тома и, что самое интересное, мое тело горит точь-в-точь так же.
Отрывается наконец-то от моих губ и отпускает руки, сразу же обнимая за талию.
- Ты прекратишь на меня набрасываться когда-нибудь? – глупый смешок сквозь тяжелое дыхание.
- Нет – тихое рычание в шею, и пальцы сильнее сжимаются на моей пояснице.
Минуты две Том стоял, обнимая меня и иногда целуя в шею. Я же тихо млел, поддаваясь его ласкам. Простые объятия, а внутри почему-то так все трепещет и пульсирует. Каулитц что-то сотворил со мной.
- У меня к тебе дело.
- Какое? – чуть отстраняюсь, пытаясь заглянуть ему в лицо.
- Представляешь, какое безобразие, - поднимает голову и наигранно испуганным тоном говорит – Мы с тобой уже спали вместе, - округляет глаза, за что получает неодобрительное похлопывание по плечу – А у меня все ещё нет твоего номера!
- Оу… - моя больная тема – Слушай, я бы дал его тебе. Правда. Но…
- Но? – на его лице искреннее непонимание. – Какое может быть «но»!? - хмурит брови.
- Черт, да сперли у меня мобильник. Нечего мне тебе давать. – обреченно вздыхаю, отводя глаза.
- Аа, точно! – оживляется Том, явно довольный причиной моего отказа. – Ладно, не парься. – легко целует в щеку пару раз, заставляя засмущаться.
- Отпусти меня, пожалуйста.
- Как скажешь – послушно отпускает и, быстро попрощавшись, вылетает из кабинета. Нет, ну это нормально? Мне не понять Каулитца – в этом я уверен. То он отлипнуть не может, то пулей покидает мой кабинет… Ох, Билл, что это, обида?
Ладно, забудем, мне еще 2 пары отвести сегодня надо.
…
Том до вечера больше не проявлялся. Я в одиночку вышел из корпуса, доехал на метро до дома. И от этого пресловутого одиночества опять стало грустно. Особенно, когда дома расправил диван и присел на него, тут же накатило осознание, что сегодня никто мне не помешает выспаться. Никто не будет лезть под майку теплыми руками и не будет нежно кусать за ухо, приговаривая при этом, что очень хочет меня съесть…
Звонок в дверь вырывает из мечтаний, и я иду отворять дверь. Кого только могло принести в одиннадцатом часу ночи. Странно, надо в глазок глянуть, что я и делаю. Но там никого, совсем никого. Для пущей уверенности все-таки открываю дверь слегка и удостоверяюсь, что никого за ней нет. Собираюсь вернуть дверь в закрытое положение, но натыкаюсь в последний момент взглядом на бант на коврике. Брови непроизвольно ползут вверх. Поднимаю вещицу, которая оказывается коробкой с бантом сверху. Почему-то становится смешно.
После недолгих раздумий все-таки решаю открыть подарок, ведь если он оказался под моей дверью, то он для меня. Ведь верно?
Аккуратно распаковываю коробку и в процессе вижу, что под оберткой скрывается коробка от мобильного телефона. Вот теперь уже не могу сдержать смех и улыбку на губах. Ну Каулитц!
В коробке оказывается стильный металлический телефончик. Черт, как приятно… Но я не могу принять такую дорогую вещь. Но включить ради интереса можно. Нажимаю на кнопку включения, и после фирменной заставки на экране появляется другая картинка, что заставляет меня сначала округлить глаза, а потом зайтись в истерическом уже смехе.
На экране телефона, конечно, красуется Том. На нем рубашка на голое тело, расстегнутая, так что во всей красе предстает загорелый торс парня. На нем до неприличия спущенные штаны и, кажется, что даже пуговичка на джинсах расстегнута. А выражение лица – истинно томовское – нахальное и наглая ухмылочка. Только Каулитц может так…
- Ааа!! – мой визг на всю квартиру – я так увлекся разглядыванием полуголого Каулитца, что не был готов к тому, что телефон зазвонит, что он и сделал. К счастью обошлось смс-кой.
«Скучаю…» - гласило сообщение контакта по имени «Любимый Том». Сил ржать уже не было, поэтому я просто набрал ответ.
«Я завтра же верну тебе телефон!»
На следующий сигнал я уже не визжал.
«Тебе этикет не позволит! =р»
«Том, я не могу принять такой дорогой подарок и завтра тебе его верну.» - я написал, но почему-то не смог отправить. Кажется, я его так только обижу. Он ведь от всего сердца… Он так старается мне угодить, что я иногда чувствую себя свиньей неблагодарной…
«Спасибо.» - текст был исправлен.
«Для тебя все что угодно. Я заслужил поцелуй?»
«Ты вымогатель!»
«Ну Бииииилл?»
«Обсудим при встрече.»
«Я скучаю…»
«Скучай.»
«Зараза!»
«Ладно, не скучай, Каулитц!»
«Гер Трюмпер, вы сволочь!»
«Том, не злись…»
«Бу!»
«Хорошо, я тебя поцелую…может быть…»
«Не может быть, а точно!»
Я не успел напечатать ответ, как пришло следующее сообщение.
«Я не уеду, пока не погаснет свет в твоих окнах.»
Я зачем-то тут же повыключал везде свет.
«Спокойной ночи. Поеду мечтать о тебе.»
«Спокойной ночи.»
«Я тебя зацелую…» - после этой смс я вырубился со счастливой улыбкой на губах и телефоном, крепко зажатом руке. Заставку я так и не сменил.
…
Том нещадно опаздывал. Сбор был назначен на 11:00, а сейчас уже 12:15. И мы должны были выехать 15 минут назад, но мы ждем Тома, а его все нет. Я заверил всех, что он придет, но его нет. Его мобильный не отвечает, а мне не верится, что он мог меня так продинамить. От этих соревнований зависит моя работа и, если Каулитц не явится, а он, видимо, не явится, то моей работе в колледже конец, а значит и долг я выплатить не смогу. И черт, я не могу поверить, что он мог так со мной поступить! В горле встал предательский ком обиды, и я даже вздохнуть полной грудью не могу. А в голове лишь одна мысль «как же так?».
Я не готов вот так все потерять, черт!
Зав кафедрой качает головой и машет рукой – мы не можем больше ждать…
Захожу в автобус и с поникшей головой прохожу мимо всей команды колледжа, не хочу видеть их осуждающих взглядов. Мне и без того паршиво, оттого кто и как меня кинул. Всё же не стоило поддаваться на его уловки. Я опять оступился.
До соседнего города всего пара часов езды, которые я проведу в одиночестве, как и всю свою жизнь, судя по всему…
11
Обида так и рвалась наружу всю дорогу, пока мы ехали до места проведения соревнований. Меня на правах студента посадили назад, в то время как все преподаватели, сопровождавшие нас, разместились в начале автобуса. В общем, я был вынужден просидеть два с половиной часа в балагане, прислонившись лбом к стеклу, давя в себе расстроенные чувства.
А я уж было стал привыкать к этому нахалу, бесцеремонно ворвавшемуся в мою жизнь и на птичьих правах в ней обосновавшемуся. Как-то уже и непривычно будет без него. Да совсем не так уже будет.
Первые 40 минут поездки я искренне себя жалел, но потом вдруг вспомнил, что я как бы мужик и нече мне нюни распускать. Волевым нажатием кнопки вырубил телефон, дабы не смущать ни себя, ни окружающих заставкой с полуголым парнем и не искушать себя возможностью набрать ещё разок, уже сотый по счету.
…
Автобус плавно тормозит на парковке около гостиницы. Рядом ещё штук 10 таких же автобусов разных марок и цветов – международные соревнования как-никак.
Вся толпа студентов дружно вываливается из нашего автобуса, я, надев на плечи рюкзак, тоже следую за ними. На улице свежий воздух тут же заполняет легкие, и после духоты сразу чуть кружится голова. И даже думать ни о чем не хочу. На уме сейчас должны быть соревнования и только, и почти плевать, что в эстафете я, кажется, побегу 2 раза.
- Господа студенты! – более дурацкого обращения фрау Крез, конечно, придумать не могла – Организованно заходим в гостиницу, мы раздаем вам ключи от номеров. У вас будет 40 минут на отдых, а потом все собираемся внизу и идем на открытие спартакиады. – бла-бла-бла, все это я знаю, как свои пять пальцев. – Все за мной!
Не успеваю сделать и 10 шагов, стараясь не налететь ни на кого из беснующейся молодежи, как сзади слышится до боли знакомый визг колес. Оборачиваюсь, чувствуя, что вся толпа замерла и завернула шеи назад. А в аккурат перед нашим автобусом с сильным заносом тормозит красное Шевролет.
- Ну Каулитц – ошарашенно шепчу в никуда.
- А? – не менее шокировано откликается какой-то парень из толпы. А из низкой спортивный машины тем временем вылетает нечто и молниеносно несется в наше сторону, непроизвольно вжимаю голову в плечи.
- Фрау Крез! – вопит это чудо, подбегая – Извините, что опоздал. Неожиданные обстоятельства возникли – отдыхивается, упершись руками в коленки – можно подумать, что от дома бежал. Негромко хмыкаю и тут же затыкаюсь, замечая, как голова Тома начинает вертеться в поисках.
- Ой, Том! – восклицает моя «любимая» коллега – Мы знали, что Вы не могли нас так подвести. Идемте.
Дебил! Дурак! Идиот! Огребет же он у меня сегодня!
Чуть ли не по стеночке крадусь внутрь здания, опасаясь, как бы эта зараза меня не заметила. Не хочу попасть в неловкое положение на глазах у двадцати студентов и преподавателей.
Встаю у стены, рядом с каким-то противно-зеленым фикусом и исподтишка наблюдаю, как всем раздают ключи. В основном селят по двое, иногда по трое.
- Трюмпер! – неожиданно звучит моя фамилия из уст женщины. Ей, наверное, доставляет истинное удовольствие называть меня просто по фамилии – Где Билл? Видел его кто-нибудь? – начинает оглядываться. Том тоже, даже на носочки встает, пытаясь отыскать.
- Я здесь – все-таки выхожу из своего укрытия, нервно поглядывая по сторонам.
- Ой, вот хорошо. Будешь жить с Майлзом, где он у нас? – так-то!
- Ну, здесь я – к нам подходит какой-то бритоголовый парень. Борец скорее всего. М-да, везет мне, я смотрю.
- Гер Трюмпер! – Бог ты мой! Я думал, оглохну – То есть, Билл! – рядом возникает наглая рожа Каулитца. Бросаю на него мимолетный взгляд. – Фрау Крез, а можно мне жить с Биллом? Мы все-таки из одной команды – усиленно кивает головой.
- Я не знаю, Том. Вообще-то все номера уже распределены, но если вы договоритесь с Майлзом и Биллом, то дело ваше – непонимающе хлопает глазами женщина. Ну-ну, договорись со мной, Каулитц… Хотя нет, проще сдаться, а то ведь ему пофиг на то, какого размера мой сосед. У Тома в голове уже наверное куча планов и самый безобидный из них – это залезть в окно моего номера и метлой выгнать соседа за дверь.
Пока я раздумывал, Том благополучно уладил все с Майлзом.
- Билл? – робко, кусая губы, виновато глядя в пол. Какой же он, черт возьми.
- Фрау Крез, я думаю это будет…мм…уместно, ведь Том здесь по моей воле. Он никогда не ездил на соревнования, и я обязан провести с ним кое-какую подготовку – задумчиво говорю, глядя как крепко сжатые от напряжения кулаки парня разжимаются, а глаза несмело выглядывают из-под козырька. Стоп-стоп, Том, это ещё не победа.
- О, да-да, конечно – соглашается она и дает мне ключ.
- Идем – начинаю движение к лифту, не глядя на Каулитца, который покорно плетется за мной. Лифт к счастью оказывается не пустым, и Том спокойно стоит справа от меня. Коридор третьего этажа тоже полон, и я беспрепятственно дохожу до нужной двери. Вставляю ключ и дверь отворяется, впуская нас внутрь.
Устало прохожу в небольшой номер, сбрасывая рюкзак на ближайшую кровать. А сзади тишина. Оборачиваюсь.
- Простишь меня? – тяжело вздыхает Том, прислонившись плечом к стене.
- Вот ещё – фыркаю я, продолжая разбираться с вещами, отвернувшись.
- Билл, черт, я проспал – тянет виновато.
- О класс, а телефон – это конечно не для таких избранных как ты.
- Блин, ну не слышал я…
- Каулитц, ты мне такую подставу устроил, ты бы знал! – с силой кидаю на кровать пакет, только что извлеченный из рюкзака.
- Бл*, Билл…
- Гер Трюмпер отныне для тебя! – огрызаюсь и вскрикиваю тут же, почти падая, когда мои ноги под коленями вдруг обхватывают сильные руки.
- Прости-прости-прости – тараторит куда-то мне в левое бедро.
- Встань сейчас же, дурак! – вопреки желанию наорать, получается сипло и шокировано. Еле поворачиваюсь в его руках, но спавшая было хватка вновь усиливается, как только я замираю лицом к нему.
Кепка съехала набок, он всем телом прижался к моим ногам и не шелохнется, только горячо дышит теперь уже в правое бедро.
- Том, прекрати,…встань пожалуйста – пытаюсь дернуть его за плечи вверх, но он лишь уворачивается, крепче сжимая мои ноги – Блин, упаду сейчас – у меня уже ощущение, что я не стою на полу.
- Простишь меня и я тебя отпущу – вздох, и он щекой трется о мои джинсы.
- Том, ну что за…фигня такая? Не надо передо мной на коленях стоять. Что ты выдумал? – хлопаю ладонью по его серой толстовке.
- Я просто проспал, честно.
- А я просто весь пересрал, пока тебя ждал. – усмехаюсь язвительно в ответ. – Пусти!
- Нет.
- Встань же ты, мать твою!
- Эх… - нехотя отпускает мои ноги, и я наконец-то могу почувствовать твердую основу под пятками. – Я не хотел, извини меня, а? – поднимается и заглядывает в глаза, не отходя и на шаг назад.
- Том. Ты ведешь себя со мной как с девчонкой – упираю руки в бока. Том округляет глаза, удивляясь столь резкой смене темы, но я-то понимаю, что все его эти ползанья на коленях – это чистой воды уловка, чтобы разжалобить девочек, но не меня.
- Не ври, что тебе не нравится – на его лицо мгновенно возвращается наглая ухмылка, и он несколько раз толкает языком сережку в губе. Выглядит все это довольно забавно, учитывая, что кепка уехала куда-то на затылок. Не сдерживаюсь и все-таки улыбаюсь, что Каулитц, естественно, воспринимает как зеленый свет и, быстро обхватив меня за талию, валит на постель, как раз на ту, куда я бросал свои шмотки.
- А если и не нравится? – приподнимаю правую бровь.
- Ты меня простил, да?
- Слезь, а?
- Нет, не простил… - нагибается и отчаянно пытается поймать мои губы, но я каждый раз удачно уворачиваюсь.
- Я ещё не решил, – вновь отклоняюсь, и его губы смачно впечатываются мне в ухо – Ай, блин! – морщусь от чмокающего звука.
- Вот, надо меня целовать – поучительным тоном произносит он и все-таки быстро прижимается к губам. Но я оперативно реагирую и спихиваю его с себя.
- Надо будильник заводить! – холодно усмехаюсь, вставая на ноги – У тебя 20 минут на сборы. – бросаю, скрываясь в ванной.
Ох, чует мое сердце, что эти два дня обернутся для меня чем-то… в общем, чем-то да обернутся.
- Билл, а пошли сегодня в гей-клуб?
- ЧТО?!
12
- ЧТО!? – перехожу на визг. Нет, я реально все ещё надеюсь, что мне послышалось. Куда он мне предложил сходить? Наплевав на душ, выскакиваю из ванной, так и не раздевшись.
- Не, ну а че такого? – спокойной рассуждает это одноклеточное. Че такого? Да е*ать тебя три раза через коленку, Том! – Я на машине, нас тут никто не знает. К тому же клуб классный – мне рассказывали. – пожимает плечами, лежа, даже не взглянув на меня.
- Рассказывали? – недоуменно переспрашиваю я.
- Ну да, а что?
- Да ничего… - устало закрываю лицо ладонями.
- Не, ты не подумай, что я завсегдатай в таких местах. Мне просто интересно – улыбается, глядя в потолок.
- Ты с ума сошел? Идти в…кхм…гей-клуб с собственным преподавателем, не являясь геем при этом. – чувствую, что интонация мне удалась на ура, даже руками размахивать не пришлось.
- И че? – приподнимается на локтях и наконец-то смотрит на меня, взмыленного жутко, уставшего.
- Каулитц, в твоей голове еще остались безумные идеи такого рода? Озвучь мне их сейчас, чтоб я потом за сердце не хватался - показательно кладу руку на грудь.
- Нет, - высовывает кончик языка, чуть накрывая верхнюю губу и улыбаясь коварно – Но в моей голове столько всяких фантазий с твоим участием. Ммм. – облизывается, прикрывая глаза – Мне их тоже озвучить? – голос становится томительно низким и хриплым. Вот черт, я краснею.
- Нет – только и могу выдавить я, прежде чем отвернуться и поспешно захлопнуть дверь ванной за собой.
- Значит сегодня в одиннадцать! – нагло ржет Том за дверью. Вот ведь попал я…
…
Как бы ни хотелось оттянуть 11 вечера, официальная часть закончилась довольно быстро. Наших соревнований в программе сегодняшнего дня заявлено не было, поэтому мы пошли болеть за своих пловцов. Наши не выиграли, но смотреть было интересно, а что самое удивительное – Том вел себя прилично, лишь изредка дергал меня за заднюю шлевку джинс, чтобы я сел. Он стоять отказывался.
Вплоть до 11 вечера я уговаривал Каулитца оставить глупые затеи, но, естественно, это оказалось бесполезной тратой времени, и даже мои заверения, что я все ему простил и даже сделаю что-нибудь «хорошее», не помогли. В итоге, когда минутная стрелка остановилась на девятке, Том вытолкал меня из номера и, пока никто не видел, утащил на парковку, где благополучно запихал в машину.
Все 20 минут, что мы ехали, я нервно сжимал пальцы и придумывал план побега, но тщетно. Меня опять же вытряхнули из машины, крепко обняли за талию и повели к двери, сверкающей неоном. Надпись сверху вычурно гласила «Розовый фламинго», после прочитанного мне стало ещё хуже. Я даже пытался сопротивляться, больно стукнул Тома под коленку, но тот только поморщился и пообещал отомстить.
Внутрь нас пустили быстро, признаться честно, я уверен, что это моя заслуга – Том заставил меня распустить хвост. Мне, конечно, пришлось выпрямить волосы. В общем, я реально смахиваю на гея, что уж там.
Помещение было не очень большим и в принципе не таким уж ужасным, разве что обилие парней смутило. Причем все они мило общались: кто-то танцевал и, если не приглядываться, то вполне прилично танцевал. Кто-то разговаривал, держа в руках напитки. Правда по углам все же сосались парочки. Для меня это было диковато: два парня атлетической комплекции лапают друг друга и целуются. Нет, я конечно тоже целовался с парнями, но это было почти случайно, на студенческих вечеринках, в темном углу, чтобы никто не видел. А тут..
- Что ж ты встал-то как вкопанный? – Том трясет меня за руку, предлагая идти дальше.
- Иду – сглатываю, отводя взгляд от весьма несдержанной пары (где чьи руки, понять так и не удалось). Том продолжает вести меня за собой и в конце концов усаживает на стул около барной стойки, а сам встает рядышком.
- Что будешь пить? – бодро спрашивает, наклоняясь к моему уху. Машу головой в ответ. – Ах, мы же спортсмены, извини – театрально морщится и кивает. Заказывает сок.
- Том, - тяну его за футболку к себе. Он послушно приближается – Давай уйдем, пожалуйста? – стараюсь, чтобы голос звучал как можно беспомощней.
- Че за новости? – кладет руку на мое бедро, заглядывая в глаза.
- Мне тут некомфортно, – кричу ему на ухо, поглядывая на бармена, который, кажется, вот-вот выпрыгнет из за своей стойки и сделает что-нибудь ужасное со мной – На меня все пялятся! – оглядываюсь на толпу и вижу, как несколько заинтересованных лиц оживляется. Кто-то даже подмигивает и машет рукой. Кошмар.
- Потому что ты красивый! – скользит ладонью вверх по моему телу, доходит до шеи и чуть поглаживает, вызывая мурашки. Я опять краснее рака. – И вообще, они смотрят на НАС. Мы с тобой шикарная пара – неожиданно кусает за мочку уха, а потом спускается короткими поцелуями на шею, вверх до подбородка. Я, кажется, дрожу. Нежно чмокает в губы.
- Не делай так – против желания продолжения толкаю его слегка в грудь, смущенно пряча глаза.
- Здесь можно, – его лицо так близко, касаемся щеками. – Здесь можно все. – завораживающий голос на ухо, а мне все больше хочется сбежать отсюда.
- Я тебя умоляю, давай уйдем – уже хнычу ему на ухо. Ну должен же он меня понять в конце-то концов!
- Ок, - вздох сожаления – Если ты так хочешь. – кладет пару купюр на стойку и помогает мне спрыгнуть со стула аккурат в его объятия. Близко-близко притискивает к себе за талию, так что я даже пищу – Уйдем, только я просто обязан сделать вот так! - приглушенный смешок в мою шею, и я вскрикиваю, ощущая, как его ладони, ловко опустившись на мои ягодицы, сильно их сжали – Ммм, да, вот так! – не успеваю возразить, как Том, смешно порыкивая мне на ухо, стискивает мою задницу еще раз, вынуждая подняться на носочки.
- Ты что творишь? – возмущенно пытаюсь отстранить его от себя за плечи, но он лишь, посмеиваясь, отпускает мою попу и поднимает руки выше, забираясь ладонями под футболку. Вот черт, приятно-то как. Хочется застонать и повиснуть на нем, но здравый смысл вопит о том, что не просто так он меня притащил в это заведение. Он хотел затискать меня на глазах у кучи народа, чтоб никто, включая меня, не возмущался… Вот ведь засранец х*ров!
- Идем? – спрашивает как ни в чем ни бывало, выпустив меня из объятий и взяв за руку. Быстро киваю в ответ, сверля его недовольным взглядом. Том лишь улыбается в ответ и ведет меня через толпу. А мне бы только не смотреть по сторонам, на эти пожирающие похотливые взгляды и побыстрее покинуть эту цитадель разврата.
…
По дороге назад в машине опять стояла тишина. Мне все ещё было неприятно из-за того, как Том себя повел в этом чертовом клубе. Спасибо, что хоть уйти согласился.
Может я и веду себя как баба, причем капризная, но не могу же я за пару недель измениться и стать голубым, по уши влюбленным идиотом. В конце концов я и так через себя перешагнул, несколько раз! И все ради Каулитца! А он сейчас тоже молчит и, кажется, обиделся. Вот и сидим как два индюка, надувшие щеки. Как-то глупо все это… День обид.
…
В гостинице мы, все так же играя в молчанку, приняли по очереди душ и улеглись каждый в свою кровать. Причем, когда я до носа натянул свое одеяло, Том как-то грустно усмехнулся и забрался на свою кровать.
Следующие полчаса прошли без разговоров: я усиленно делал вид, что заснул, а Том, судя по всему, действительно предпочел мне Морфея.
Лежать, тупо уставившись в потолок, и размышлять о том, что же во мне не так, наскучило по самые гланды. Все тело уже ноет от постоянного ерзания, одеяло надоело и валяется теперь в ногах, хотя ничуть не жарко. И вот сейчас, замерзая в одного на холодных простынях, хочется оказаться на соседней кровати, чтобы Том проснулся и забрал меня к себе… Чтобы согрел и перестал дуться, чтобы… Черт, я ведь действительно хочу быть с ним. Конкретно в данный момент понимаю, что хочу! Только сейчас осознаю это, хотя должен был разобраться в себе уже давно. Да, я хочу! Хочу, чтобы он…был со мной, а я с ним. По-настоящему хочу, да что там, меня просто распирает от этого желания! И плевал я на все стереотипы и даже на свою гордость!
Поворачиваю голову в сторону так и влекущей к себе кровати, но не могу разглядеть ничего кроме силуэта.
- Ты спишь? – воодушевленно спрашиваю, но все-таки полушепотом. Нехорошо, наверное, будить спящего человека посреди ночи и втирать какой-то осенивший меня бред. Но я впервые уверен в своих чувствах и желаниях, значит мне можно! – Том?
- Мм? – через минуту он все-таки отзывается нехотя.
- Ты что, дуешься, да? – несмело интересуюсь, напрягаясь всем телом. Том молчит, но спустя некоторое время усмехается и отворачивается спиной ко мне. – Тооом? – тяну ласково и сползаю с кровати. Да-да-да, пока не передумал, и не пропала решимость.
Два шага и я стою рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, решаясь и борясь с самим собой. Зажмуриваюсь на секунду, все же решаясь, и, протянув руку, за плечо заставляю его перевернуться на спину. Он поворачивается, пусть и неохотно.
- Ну, чего тебе? – бурчит, открывая глаза.
- Мне? – закусываю нижнюю губу и, последний раз переступив с правой на левую ногу, неуклюже забираюсь к нему под одеяло, укладываясь правым боком на узкую полоску свободной площади постели. – Обижаешься? – шепчу, вглядываясь в его лицо в темноте, и ведь вижу. Черты лица смягчаются, но брови все-таки нахмурены.
- Ну тебя! – пытается отвернуться вновь, но я останавливаю его, наваливаясь грудью на плечо, прижимаю его к простыне.
- Надуй щеки? – улыбаясь, тихонько прошу, устраиваясь поудобнее, укладывая левую ногу между его ног (с дрожью понимаю, что ноги и у него, и у меня голые – мы оба в одних боксерах), а всем корпусом приваливаясь к нему сбоку.
- Че? – сглатывает – вижу, как движется кадык.
- Ну надуй? – губы расползаются в самой неприличной улыбке, как я ни пытаюсь ее скрыть. Том, тяжело вздохнув, набирает воздуха и надувает щеки. Быстро кладу ладони на них и несильно давлю пальцами, заставляя выпустить воздух со смешным звуком – Так-то лучше, не дуйся больше – смеюсь, глядя на растерянное лицо Каулитца. Он хлопает глазами и через несколько секунд тоже начинает ржать.
- Придурок – трется щекой о мою ладонь – я так и не удосужился снять их с его лица.
- Ладно тебе – щелкаю его по носу пальцами свободной руки и собираюсь встать, спуская ноги на пол.
- Стой, ты куда? – хватает меня за запястья, удерживая.
- Спать, куда ж ещё-то? – смеюсь.
- А со мной слабо значит остаться? – хитро выгибает брови.
- Нет, просто кровати узкие и у меня есть своя…
- Да слабо-слабо, я понял – отпускает и отмахивается от меня.
- Да не слабо мне! Мне ничего не слабо! – возвращаюсь в прежнее положение, наваливаясь на Тома всем телом.
- Да ну?
- Да! Ты меня вздумал на слабо брать? Пф… - фыркаю, закатывая глаза.
- Да все, что я скажу, тебе будет слабо – это ж и дураку понятно.
- Че!? Да ни х*я мне не слабо! – распаляюсь я.
- Хочешь поспорить?
- Хочу! Давай, говори, че мне там слабо по-твоему?
- Да ты после первой же фразы сбежишь…
-Говори! – нетерпеливо тыкаю пальцем под ребра.
- Ладно-ладно, но тебе все равно слабо… - вздыхает – Слабо остаться со мной на всю ночь на моей кровати?
- Да легко – усмехаюсь.
- А слабо залезть на меня полностью?
- Пф, – одним движение заползаю полностью на Каулитца – Только тебе тяжело будет.
- Не будет… - раздвигает ноги чуть в стороны, чтобы мне было удобнее. Где-то на задворках сознания проскальзывает мысль, что мой живот сейчас контактирует с его пахом, в котором горячо… - А слабо поцеловать меня? – заискивающий тон.
Подтягиваюсь и быстро целую его в губы.
- Без проблем.
- Нет, не так. По-взрослому, так как в первый раз, помнишь? М? – мечтательно запрокидывает голову, видимо, вспоминая.
- Хм… - колеблюсь всего пару секунд, после чего, вновь подтянувшись выше, оказываюсь на уровне его губ. Мимолетно глянув в серьезные глаза, касаюсь его губ, осторожно оттягиваю нижнюю и прикусываю ее, проводя языком по ней, чувствуя, как Том резко втягивает воздух. Да, вот так.
Оттянув пухлую губу вниз, пробегаю кончиком языка по нижнему ряду ровных зубов, потом по верхнему, а внутри все просто дрожит то ли от страха, то ли еще от чего.
Вздрагиваю всем телом и слышу завороженный вздох, когда мой язык неожиданно сталкивается кончиком с языком Тома. Замираем на несколько секунд, в которые у меня что-то успевает щелкнуть в мозгу: и почему я раньше всегда старался найти повод не целоваться с ним? Зачем?
Том отмирает первым, чуть пошевелив языком. Я снова вздрагиваю и несколько опасливо, медленно спускаюсь по его языку вниз, обвиваю своим, касаясь пирсингом. Черт. Черт. Черт. Это же нечто.
Отбросив наконец все свои сомнения и заморочки, спускаю тормоза. Резко втягиваю язык парня в свой рот, заставляя его что-то простонать, а меня улыбнуться. По телу пробегает дрожь наслаждения, оттого что я медленно скольжу своим языком по языку Тома. Чуть ускоряю темп и ласкаю его язык резче, чуть повернув голову, урывками втягивая воздух через нос. Том тоже дышит через раз или, черт его знает, вообще не дышит, но на поцелуй отвечает, подстраиваясь под движения моего языка.
И кажется, что всю жизнь я прожил зря и только теперь понял её суть, осознал весь смысл. Таких ощущений и эмоций я точно ещё не испытывал. Даже все предыдущие разы, когда мы целовались, в голове назойливо вертелись мысли, а теперь их место заняло наслаждение.
Расслабляюсь окончательно, отдаваясь поцелую всецело, а кровь мгновенно находит путь к низу живота, активно приливая туда, создавая приятное томление…и не только у меня.
Руки Тома медленно скользят по моим бокам и замирают на пояснице. Но нет, мы договаривались только на поцелуй. Снимаю его руки со своей спины и вдавливаю в края кровати. Том что-то мычит, но руки не вырывает, а только перенимает инициативу, затягивая наши языки к себе в рот. Я довольно вздыхаю, когда он начинает кружить кончиком вокруг сережки, уже ничего не соображаю, так как разум помутился окончательно, но я ничуть не расстроен. Меньше всего мне бы хотелось думать и рассуждать. Напротив, хочется действовать. Например, потереться напрягшимся членом о Тома. Господи, что же это?
Безумие.
Ещё чуть-чуть и я не сдержусь, а это будет уже слишком, поэтому аккуратно отрываюсь от мягких губ и невольно облизываюсь, после чего ещё раз целую приоткрытые губы, впрочем, быстро отрываясь, чтобы вдохнуть.
- Фуууух ,– грудь Тома тяжело вздымается от дыхания, но он и попытки не делает снять меня с себя. – Уау, – шепчет сквозь вздохи, тем временем я смущенно улыбаюсь, так же тяжело дыша в его ключицу – Черт…
- Ты возбужден – вырывается у меня, прежде чем успеваю подумать. Просто недвусмысленно упирающееся аккурат мне в пах достоинство Тома невозможно игнорировать.
- Ты тоже – хрипит.
- Ах – моя реакция на его неожиданное движение бедрами вверх.
- Позволишь мне снять с тебя футболку.
- Н-нет…
- Слабо?
- Бл*, - вдох сквозь зубы – Снимай…
- Отпусти руки, – отпускаю, и Том бережно тянет футболку за края вверх, стягивая, отбрасывает в сторону, и я ложусь на его голую грудь, тут же ощущая кожей жар, исходящий от него – Да-а, – Каулитца это тоже впечатляет, судя по всему. – Я думаю, ты готов прекратить играть на слабо? – губами по скуле вниз – я так и не могу оторвать лицо от его ключицы.
- Нет, - я не хочу прекращать – Давай дальше?
- Уверен?
- Без вариантов.
- Ох, ну смотри… - водружает руки на мою спину и ведет ладонями от лопаток до ямочек на пояснице, вынуждая чуть выгнуться ему навстречу. – Слабо пустить меня дальше? – этот шепот будет преследовать меня в самых «страшных» снах.
- Не знаю.
- Проверим?
- Да – на выдохе, касаясь губами кожи.
- Я сегодня сойду с ума, - нервная усмешка и руки спускаются ниже, доходя до края боксеров. Где-то внутри проскальзывает мысль, что надо бы паниковать, но так не хочется, и я молчу, замерев и чуть напрягшись.
Пальцы быстро минуют резинку, и его руки вмиг оказываются на моих ягодицах.
- Вот черт – чувствую, как он запрокидывает голову. – Ты все ещё хочешь продолжить?
- …
- Билл, если ты прямо сейчас не скажешь стоп, я уже не смогу остановиться – резко вскидываю голову, испуганно глядя в его серьезные глаза.
- Нет-нет, я не буду ничего с тобой делать, просто я умру, если не «успокоюсь» - робкая улыбка, но взгляд так и остался осознанным и без доли смеха.
- Я…
- Погоди, я ведь знаю, что тебе не слабо, ты уже доказал мне.
- Нет, Том! – приподнимаюсь на руках, желая уйти.
- Постой, я не о том. Я не требую от тебя дать мне, правда, – большие пальцы нежно поглаживают кожу под тканью. – Ты ведь меня не боишься? – качаю головой в ответ. – Тогда расслабься – кивает на себя, чтобы я вновь лег. Опускаюсь на него и зажмуриваюсь. И на что я только что согласился?
Целует успокаивающе в щеку, совсем рядом с ухом, и я чуть-чуть расслабляюсь, обнимая его за плечи. А внизу его ладони мягко сжимают и так приятно поглаживают вкруговую мою задницу. Странно, но мне хочется мурлыкать и ещё хочется, чтобы эти движения никогда не прекращались. Вдруг один палец нагло проскальзывает в ложбинку, и я опять вытягиваюсь словно струна.
- Том?
- Тшш – подушечка бережно касается ануса и поглаживает. Движется по кругу чуть надавливая, но не проникая внутрь, лишь создавая ещё большее томление в паху и желание дернуться назад, но я подавляю его, только лишь простанывая что-то невнятное.
Пока я пытаюсь сообразить хоть что-то, ладонь спускается ниже и вызывая громкий стон, почти вскрик, обхватывает яйца, чуть оттягивая. Хочется забиться в истерике или сразу сдохнуть. Я не помню, когда мне было так хорошо последний раз.
Тяжело дышу, не зная, как успокоиться и прийти в себя.
Несколько движений, что приводят меня в экстаз и ладонь исчезает, против моего желания продолжить. Но я его не озвучиваю.
- Билл?
- Мм? – вымученно стараюсь ответить. Хочется подр*чить и кончить.
- Хочешь… нет, не так. Слабо повторить? – это его слабо скоро у меня в печенках будет сидеть!
- Хочу! – мое состояние настолько неадекватно, что я не соображаю, что говорю и делаю, а делаю я то, что кусаю Тома за плечо.
- Ух…
- Только мне неудобно. Перевернись. – Том незамедлительно переворачивает нас так, что я оказываюсь внизу, а он нависает надо мной. И теперь я не могу избежать его пристального взгляда, пронизывающего до холодной дрожи, но я не остановлюсь.
Кладу дрожащие руки на его поясницу и указательным пальцем правой руки едва проникаю под резинку, веду пальцем вправо и вниз, замирая на животе. Мало понимая, что творю, все ещё загипнотизированный темным взглядом, оттягиваю резинку, продвигаясь внутрь всей ладонью. Почти не дышу. Том тоже.
Ниже. Подушечки пальцев касаются горячей возбужденной плоти, я резко вздыхаю, Том запрокидывает голову вверх и что-то неразборчиво стонет.
Страшно, но все же больше всего на свете я хочу продолжить, и так как мой разум меня покинул, а чувства обострились, я продолжаю, плевав на все и всех. Скольжу пальцами вниз и обхватываю ими ствол в кольцо.
- Большой – сглатываю, совершенно не соображая, что только что произнес. Том только облизывает губы, чуть улыбаясь с закрытыми глазами.
- Билл, я сейчас умру, – отчаянно стонет, и я понимаю, что завис. Сглатываю и неуверенно веду кулаком к головке, достигая её, замираю и большим пальцем глажу ее по кругу, чуть надавливая, вызывая у Тома поток каких-то матерных слов. – Биииилл…Ох, черт!
- Я что-то…?
- Нет, просто,… можно я займусь этим сам, иначе сдохну от этой пытки. Ты позволишь? – непонимающе киваю в ответ и вытаскиваю руку из его трусов.
Не успеваю уследить (мне кажется, что я вообще где-то подхватил синдром дауна и не могу реагировать на все своевременно), Том одним движением стягивает с себя единственный предмет одежды, после чего избавляет и меня от него. Не успеваю и испугаться тоже, только вскрикиваю, когда властная рука соприкасает наши члены и начинает быстро двигаться.
Дальше вообще ничего не помню, только, что было очень жарко и хорошо, помню губы на своей шее, помню, что постоянно облизывал свои губы и кусал их, помню, что сжимал кулаки, рывками хватал потяжелевший воздух, хотел умереть и воскреснуть… Помню свой вскрик и эйфорию, заполнившую все тело, а потом и гортанный стон Тома, когда он повалился на меня, прерывисто дыша.
Помню, что он потом поцеловал меня, очень нежно и заботливо, сказал, что без ума от меня.
- Не вздумай напоминать мне об этом всю оставшуюся жизнь – с укором, насколько мог, прошептал я ему в грудь, когда мы оба устроились, лежа на боку, а Том обнял меня правой рукой и прижал к себе.
- Я тебе завтра же напомню – точно улыбаясь, ответил он, поцеловал меня, приподняв голову за подбородок, и я отрубился, согревшийся, удовлетворенный и может быть даже влюбленный…
13
Падаю! Черт, я падаю!
Резко напрягаюсь всем телом, вцепляюсь в край матраса и подтягиваюсь, укладываясь на кровать, при этом плечом врезаюсь во что-то мягкое и теплое. Испуганно распахиваю глаза, и только вот тут меня настигает осознание того, что произошло вчера.
Нет! Нет! Нет!
Только не это.
Все мышцы словно сковывает ледяной холод, а кончики пальцев пронизывает множество мелких острых иголочек. Совершенно шоковое состояние – не пошевелить ни рукой, ни ногой.
Что же мы наделали?
Хотя вроде бы и не так все страшно, но почему-то стыдно так, что, кажется, краснеют даже кончики ушей.
Только бы Том не проснулся. Я не переживу.
А он совершенно спокойно посапывает, еле слышно, как воздух покидает его легкие. Грудь мерно вздымается в такт его дыханию. Длинные реснички слегка дрожат на выдохе, а щеки чуть румянятся, что выгодно подчеркивает смуглый оттенок его кожи…
Черт, что-то я опять не туда. Надо бы побыстрее выползти из кровати, пока Каулитц не очнулся и не начал меня стебать. Кстати, он тоже падает, только с другой стороны кровати – все-таки узковато для двоих.
Начинаю аккуратно вылезать, уже спускаю обе ноги на пол, как вдруг тишину утра разрезает резкий вой будильника. Ну да, самое время, конечно! Спасибо огромное!
Хватаю с тумбочки телефон и выключаю вопилку резким нажатием на кнопку. Оглянувшись на Тома, который, хвала небесам, не проснулся, собираюсь-таки встать, но в последний момент, когда я был готов рвануть за ближайшую дверь, все мои планы рушит ладонь, крепко вцепившаяся в мою руку на уровне локтя.
- Ааа! – кричу уже я, а не будильник; падая на спину.
- Сбежать удумал? – хриплый шепот прямо на ухо, и мурашки начинают свое триумфальное шествие по моему телу.
- Неа – мотаю головой, неосознанно хлестая Тома волосами по щекам.
- Ну-ну – каждой клеточкой кожи живота, чувствую, как меня обнимают его руки, оставляя за собой горящие следы.
- Том, будильник з-звенел, надо вставать – еле давлю из себя то и дело срывающимся голосом.
- Я слышал – теплом дыхания обдает шею, потом и вовсе на коже остается влажный след поцелуя, а я дергаюсь.
- Серьезно! – пытаюсь вырваться, но он прочно приковал меня к себе, а теперь ещё и ногу закинул на мои для пущей верности – Нам нельзя опаздывать! – надрываюсь я.
- Ммм, - сладко тянет, проходясь кончиком носа за моим ухом, зарываясь в волосы. – Ладно – с тяжким вздохом все-таки сбрасывает оковы, и я моментально вскакиваю, мысленно радуясь, что он не припомнил мне ничего из вчерашнего.
Быстро вышагиваю в сторону ванной, но на полпути вспоминаю, что, как бы то ни было постыдно, засыпал я без трусов, а сейчас я в них.
- Аа? – оборачиваюсь, всеми силами пытаясь выдавить из себя вопрос, но у Тома, похоже, уже готов ответ.
- Что? – масляный взгляд скользит по мне от пяток до макушки, на губах привычная пошленькая улыбка, а язычок, будто в подтверждение несколько раз сильно толкает колечко в губе – Мм? – играет бровями, и, собственно, мне все ясно. Молниеносно скрываюсь за дверью в ванную комнату, тяжело дыша от возмущения и смущения одновременно.
Вот ведь гад!
Развел меня вчера в очередной раз как маленького! Да ещё как! Но скрывать бесполезно, я сам этого хотел и повелся сам, и даже больше – я не жалею.
…
Соревнования проходили в штатном режиме. Студенты бегали, прыгали, тягали, бросали, пуляли, стреляли и маялись прочей ерундой. По крайней мере, так казалось мне. Дело в том, что мы с Томом тут никому не были нужны, никто не собирался за нами следить. Всем нужны были лишь наши результаты. А мы успешно пробились в финал на своих дистанциях и сейчас ожидали этих самых финальных забегов, стоя у стеночки вместе с другими легкоатлетами. Народу было не меряно, и всем было все равно, что левая рука Тома заведена мне за спину и ласково поглаживает поясницу.
Я просто тихо млел от его прикосновений, а он вполне убедительно делал вид, что внимательно следит за соревнованиями, и даже не смотрел на меня, только изредка наклонялся к моему уху, якобы обсуждая результаты того или иного спортсмена, а на самом деле легонько целовал меня в ухо и одергивал, когда я совсем отключался от реальности, закрывая глаза, запрокидывая голову и блаженно улыбаясь.
- Геррр Трррюмперрр, - тихо рычал он мне на ушко, вызывая широченную улыбку – Мурлыкать будете вечером, когда мы окажемся наедине, а сейчас прекратите так часто облизывать губы, а то я не сдержусь…
Каждый раз после такого высказывания я подрывался и вставал прямо, хотя уже через пару минут почти съезжал по стене от удовольствия, приносимого ладонью Тома.
В общем, освободились мы только часам к восьми вечера.
Том бежал 2 короткие дистанции и в беге на 100 метров даже пришел вторым, за что тут же потребовал от меня приз. А я был так рад, что крепко обнял его на глазах у судей, хотя ничего особенного в этом не было. Зав. кафедрой тоже принялся обнимать Каулитца, поздравляя.
Мои же коронные дистанции – это один и два километра, правда здесь я бежал еще и 300 метров, где естественно плелся в хвосте. Зато в беге на километр я финишировал третьим, а на два километра вовсе пришел первым. Фрау Крез была готова расцеловать меня на пару с зав. кафедрой, но Том вовремя меня от них оттащил к себе, обнимая и шепча на ухо «молодчина». Я гордо улыбнулся, глядя на него, а он послал мне воздушный поцелуй, чмокнув еле заметно воздух.
День выдался насыщенным и очень продуктивным.
Мы с Каулитцем так устали, что даже на ужин не пошли, впрочем, так поступила половина спортсменов, из-за чего мне пришлось самому плестись до номера. Я впервые хотел попросить Тома взять меня на руки как девчонку, но коридор был полон и возможности не представилось. Итак, мы почти висели друг на друге, заваливаясь в номер.
- Я в душ – сгребая с тумбочки принадлежности, информирую Тома, еле ворочая языком.
- Не усни там – заваливается на мою заправленную кровать.
- Угу.
Душ слегка ободрил и отрезвил, но выйдя оттуда, я только и смог, что растолкать Каулитца и чуть ли не пинками загнать его в душ. После чего простоял 2 минуты, взвешивая все за и против, а потом, плюнув, улегся на кровать Тома.
…
Я, конечно, уснул. Мысли о завтрашней эстафете только поспособствовали моему отходу ко сну.
- Мм! – недовольно верчу головой, просыпаясь – Черт…
- Я не черт – тихий смешок и мягкие губы осторожно касаются моих, едва целуя.
- Блин, Том, спи… - отворачиваю голову – весь отвернуться не могу, так как эта наглая зараза, воспользовавшись моим бессознательным состоянием, устроилась меж моих разведенных ног – Эстафета завтра!
- Я помню – неожиданно ощущаю его руки, ненавязчиво поглаживающие мои бедра.
- Не надо, Том – испуганно оглядываюсь на него, встречаясь тут же с задорным искрящимся взглядом.
- Что не надо? – губы приникают к моей щеке и рисуют на ней какой-то непонятный узор, а руки внизу переходят на внутреннюю сторону, заставляя жар мгновенно скапливаться в паху. Дыхание становится глубже.
- Вот этого не надо – через силу говорю я, делая усилие, чтобы сдвинуть Тома с себя, но он и не шелохнется.
- А мне нравится… - неожиданно захватывает зубами нижнюю губу и чуть кусает ее, приятно касаясь кончиком языка.
- Спать надо, дурак – на выдохе шепчу и слышу его разочарованный вздох.
- Будь по-твоему, - заглядывает в глаза и в пару секунд его серьезный взгляд превращается в хитрый – Только один поцелуй.
- Ты невыносим, - ворчливо фыркаю я – Дай сюда руки?
- Зачем?
- А чтоб неповадно было! – сверкаю глазами, и тут же в мои ладони ложатся его руки. Переплетаю пальцы обеих рук с его, крепко сцепляя в замок.
- А у меня ещё и ноги есть – тихо хихикает.
- Иди ты… - приподнимаю голову и смыкаю наши губы. Черт, в такие моменты я думаю, что внутри меня что-то искрит. Что-то горячее моментально расползается в груди, перекрывая все мысли и притупляя все остальные чувства. Все нервные окончания становятся оголенными проводами, и каждый шумный вздох, каждое прикосновение губ, каждое движение языка отдаются мощными электрическими разрядами по этим «проводам».
Руки слабеют, но не разжимают «замков», а в паху все-таки скапливается возбуждение, но не давяще-болезненное, а какое-то тянуще-приятное.
- Стоп-стоп-стоп – шепчу я сквозь прерывистые кусающие поцелуи. Пора остановиться, иначе все это опять чем-нибудь кончится, а я пока этого страшусь. Я все ещё не уверен, что могу играть на таком уровне, делать такие высокие ставки, заходить так далеко. У меня нет на то оснований.
Медленно отпускаю руки Тома, и они, не медля и секунды, оказываются под моей футболкой, нежно сжимая кожу на пояснице. А Сам Том тяжело дышит, прикрыв глаза и часто облизывая губы.
- Давай, Том, сползай с меня – несколько жестковато прошу я.
- Блин, ну что ж ты черствый-то такой? – обиженно бурчит это чудо, все-таки сползая и ложась рядом на бок, лицом ко мне.
- Я не черствый, просто…надо спать – так же поворачиваюсь лицом к нему.
- Нет. Смотри, – протягивает руку и, миновав футболку, кладет раскрытую ладонь мне на живот, из-за чего я тут же втягиваю его – Чувствуешь? – рука скользит по коже, заставляя напрягать мышцы пресса.
- Что? – дыхание сбилось.
- Тебе приятно?
-…да… - несколько смущенно произношу себе под нос.
- Вот и мне хочется от тебя того же. Мне кажется, я заржаветь успею, пока ты решишься проявить что-нибудь в таком роде.
- Я просто…как-то не привык вот так…
- Ты девственник?
- Нет! – выпаливаю чуть ли не оскорбленно – То есть, да. То есть, нет! Черт! – тушуюсь, утыкаясь носом в подушку.
- Давай по порядку, - чуть насмешливый тон, но по-доброму – Ты спал с девушками?
- Да, - в подушку – Дурацкий разговор – чуть тише.
- Хорошо. А с парнями? – тон осторожней, боясь спугнуть.
Качаю головой в ответ.
- Ясно. А отношения с мальчиками у тебя были?
- Я так на пед*ка похож? – усмешка.
- Да нет же! – ладонь под моей футболкой ложится на талию и замирает, только большой палец тихонько продолжает поглаживать. – Я, заметь, тоже не очень-то и похож – смешок.
- Ну, - собрав все силы и угомонив смущение, поворачиваю голову к нему – Я целовался несколько раз с парнями,…не более – Том доверчиво кивает в ответ.
- А я хочу, чтобы со мной было «более», - улыбается по доброму – И я говорю не только о физической близости, хотя, если помнишь, мы как раз вчера перешли грань поцелуев.
- Блин, я же просил! – возмущаюсь, возвращая нос в подушку, словно ночь не в силах скрыть мои красные щеки.
- А я обещал припомнить, - смеется, но ничуть не нагло и не нахально. Смеется тем смехом, что меня завораживает – Не в этом суть. Суть в том, что я хочу, чтобы у нас были настоящие отношения.
- Почему? – никак не могу разобраться в его мотивах.
- Потому. Я действительно запал на тебя, вот и все. – стискивает в кулаке мою футболку, чуть задрав ее.
- Ты запал…кхм, - решаюсь задать вопрос, что посетил мою голову совсем недавно. И как я раньше не задумался об этом? – На мою внешность? Я тебе нравлюсь только внешне или…?
- Да, ты мне нравишься внешне, но я не только из-за милой мордашки с тобой. Мне нравится не только твоя фигура, глаза и все такое. – замолкает на несколько секунд, вынуждая сердце испуганно забиться быстрее. Даже дыхание перехватило – Мне нравится твоя застенчивость и неприступность. Мне нравится, когда ты злишься и когда радуешься. Я без ума от твоей улыбки. Не поверишь, меня даже твой почерк в восторг приводит, - тихо ржет – Мне нравится огонек в твоих глазах, нравится твоя решимость порой. Да мне все в тебе нравится. Я не могу найти в тебе ни одного значительного недостатка. Мне по-настоящему хочется быть с тобой, прикасаться к тебе, целовать, обнимать, говорить с тобой, молчать с тобой. Нет, если не веришь, я могу не проявлять инициативу. Могу вообще не трогать тебя. Только, так мы будем мучиться оба. Я ведь не слепой и вижу, что не безразличен тебе. И кстати, я это не вчера увидел. Ты давно мной заинтересован…
- Прекрати – молящий тон.
- Ок. Как хочешь. – слышу, как сглатывает – Так я тебя больше не касаюсь? – убирает руку. Я молчу. – Ясно…
Хочется заорать, что он придурок, что я не могу и не хочу отказываться от его прикосновений, но я не в силах совладать с собой. Мне надо переварить все, что он только что сказал. Уму непостижимо, это ж как Каулитца задевает эта тема, что он так разоткровенничался сам и меня заставил выложить ему подробности личной жизни. Черт, я опять запутался.
Минут 10 лежу, пытаясь разложить по полочкам всю полученную информацию, но получатся из рук вон плохо. Мозг отказывается работать после долгих и тяжелых физических нагрузок. Бесполезняк, в общем.
Достаю голову из подушки и смотрю на Тома, оставшегося все в том же положении.
Значит он меня не касается. Ну-ну… Сглотнув и глубоко вздохнув для храбрости, касаюсь кончиками пальцев тыльной стороны его ладони, покоящейся на бедре, медленно веду подушечками вверх, оставляя позади сантиметр за сантиметром бархатистую кожу, дохожу до плеча и кладу на него всю ладонь.
Мне хочется до дрожи его касаться, гладить, трогать, но я боюсь. Мне страшновато, это кажется нереальным – вот так взять и просто залезть к нему под футболку. Похоже, у меня комплексы и пора от них избавляться.
По правде говоря, мне жутко приятно, когда Том меня тискает и даже в наглую зажимает, когда нежно целует и ласково гладит.
- Интересно, есть еще на свете хоть кто-нибудь, кому так же важны прикосновения? – усталый смех рвется наружу, когда я всей ладонью веду вниз по его чуть накачанной руке, обводя каждую венку и мышцу подушечками. – Уа! – вскрикиваю, оказываясь на теплом теле сверху.
- ТВОИ прикосновения – шепчет сквозь сон, еле двигая руками по моим бедрам, которые успел раздвинуть поудобнее. Я в ступоре молчу пару минут.
- Почему? – еле слышным шепотом вопрошаю я, укладываясь на его грудь, осторожно обнимая широкие плечи, сползая чуть в бок, чтобы не создавать препятствие его дыханию. А он вздыхает глубоко и на выдохе свистящим шепотом почти неразборчиво произносит:
- Потому что люблю тебя…
14
- Потому что люблю тебя…
- Чего!?
- …
- Ты сдурел? – такими словами не бросаются.
- Мгм – последнее, что я слышу от него, прежде чем он засыпает, так и не потрудившись объяснить мне своих слов.
А я в уже обычном для себя шоковом состоянии остаюсь лежать, приподняв голову и вперившись в лицо Тома очумелым взглядом.
Да и по-другому быть не могло – не каждый день слышишь признания в любви, а у меня это – так и вовсе первое. Но я не знаю, насколько оно правдиво. Кажется, что все это полный абсурд, и, вообще, Том сказал так, чтобы отмахнуться от меня. Хотя… Бред! Нельзя отмахиваться такими словами, и, если Том хоть что-то понимает в этой жизни, то он знает это. А значит,…значит и правда любит. Любит? Господи, какая бессмыслица, не могу же я залезть к нему в голову, точнее в сердце.
Я просто должен поверить или нет. Верю ли я ему? Да, похоже, что теперь верю. Но поверить в его искреннюю любовь – кажется сказкой.
…
Спустя час я так и не могу уснуть. Круговерть мыслей в голове не дает. Но за 60 минут меня посетила только одна более-менее здравая мысль: напиться! Напиться и отрубиться суток на двое, чтобы просто перестать думать, ведь мозг уже готов взорваться.
А вот Тому все равно. Он, видимо, намерен хорошо отоспаться перед эстафетой и быть в прекрасной форме. Собственно, я должен думать о том же и давно беззаботно храпеть, но 3 слова, какие-то несчастные 3 слова не дают мне успокоиться и забыться сном. И во всем виноват Каулитц!
Я, если честно, даже хотел уйти от него на пустующую кровать, чтобы не прижиматься к горячей коже и не вдыхать её аромат. Мне на секунду показалось, что будет куда проще заснуть одному, но как только я решился встать, Том зашевелился и, поерзав, лег поудобней, при этом погладив меня по спине ладонью во сне. За его ладонью проследовало стадо мурашек, а на губы приползла неадекватная улыбка. И я остался.
Так и рассматривал бы я Каулитца до самого утра, так бы и размышлял о его словах и истинном ко мне отношении, о его мотивах и своих комплексах, но темнота на пару с полубезумным состоянием сыграли со мной злую шутку – я не заметил, как проснулся Том.
- Если ты будешь и дальше пожирать меня глазами, я совсем не усну, а это чревато…хм…приятными, но выматывающими последствиями. – я даже вздрогнул от неожиданности.
- Прости – отвожу взгляд и пытаюсь отодвинуться.
- Почему не спишь? – заботливо спрашивает, притягивая назад, к себе, за талию.
- Бессонница – ага, и он её причина.
- Хочешь универсальное средство? – заискивающий шепот на ухо.
- Нет, - сообразив, что его предложение скрывает в себе, резко отталкиваюсь от теплой груди.
- Окей-окей, - смеется и не дает отстраниться – Ты о чем подумал, а? – спустя несколько секунд интересуется он.
- О…Об…ну… - словно рыба выброшенная на берег глотаю воздух, глядя в его уже откровенно потешающиеся надо мной глаза.
- Я предлагал всего лишь колыбельную – заходится в хриплом смехе.
- Хватит разводить меня! – обиженно фыркаю, отворачивая нос от него.
- Оу, ну если ты хочешь, мы могли бы… - одно ловкое движение его руки, и ладонь чувственно сжимает правую ягодицу.
- Нет! – истерично повышаю голос, отказываясь от его предложения.
- Тогда все-таки колыбельную? – резко смягчает тон и легко, нежно хлопает по попе.
- Не надо – смущаюсь, выдыхая в его плечо.
- Нуу, значит спи,…пока я не передумал – словно предупреждающе кусает в шею.
- Том!
- Он самый! – прервав укус и продолжив поцелуем.
Не могу сдержать громкий вздох в ответ на то, что творят его губы и язык на моей шее.
- Зачем ты сказал это? – вряд ли самое время спрашивать, но раз уж язык повернулся.
- А у нас свобода слова. - отрывается от шеи и устало выдыхает. Зря я спросил.
-Такими слова не бросаются. - заглядываю в глаза, но в темноте вижу лишь очертания.
- Я и не пытался. Или ты хотел услышать их от меня за ужином при свечах, получив при этом огромный букет красных роз? – не успеваю ответить, как он продолжает. Хотя и так ясно, что ни о чем подобном я и не мечтал. Не потому что это нереально, а потому что просто не нужно и глупо. – Билл, я не такой. Но если тебе принципиально важно, то я сделаю это. Хочешь?
- Ты говоришь глупости, – интересно, а это нормально – чувствовать себя тупым бараном, который вечно бьется об одну и ту же стенку. Судя по всему, таковым я и являюсь. В сотый раз довожу Тома из-за какой-то ерунды. – Мне не нужны ни свечи, ни розы. Просто мне трудно поверить.
Том на мои слова лишь тихо выругался и закрыл лицо руками.
- Прости – коря себя всеми известными проклятьями, промямлил я.
- Будем считать, что я этого не говорил, ладно? – мрачно бормочет.
- Ну, Тооом, ну прости, я не буду больше, – тоном провинившегося ребенка прошу я, прижимаясь к нему. – Мне правда очень важно, что ты это сказал. Честно-честно – сюсюкая, пробую оторвать его ладони от лица.
- Ну-ну – нехотя разжимает руки, позволяя мне отвести их от щек.
- Да, обещаю – киваю и, сглотнув для решимости, смачно впечатываюсь в его губы, замирая. Том не проявляет инициативы, а значит, её должен проявить я. Я вообще должен быть смелее и все такое! – разжимаю губы и провожу кончиком языка между его приоткрытых расслабленных губ, которые расползаются в улыбке, мешая мне их полноценно целовать. Вот так всегда, только соберешься с силами, сделаешь первый шаг, а он, бац, и все испортит своей наглой улыбкой!
- Ох, Билл, если завтра мы выиграем эстафету после такой «бурной» ночки, а мы её выиграем, то тебе не поздоровится! – угрожающе шепчет в губы, после чего притискивает к себе за шею и целует до звездочек перед глазами. Но вовремя отпускает и, обняв, приказывает спать, а я уже предвкушаю со страхом завтрашний день и почти верю, что он меня все-таки любит. Но мысли на сей раз не заполняют всю голову, а маячат где-то на задворках сознания, позволяя мне остаться наедине с причиной всех этих мыслей, с Томом, и сладким сном в его объятиях.
15
Утро началось со страшной суматохи – мы проспали. Не катастрофически, конечно, но факт остается фактом – проспали, поэтому пришлось спешно натягивать спортивные костюмы, собирать сумки и бежать вниз, едва успев почистить зубы, толкаясь у зеркала.
Как ни странно, мы совсем не опоздали, даже заспанная Фрау Крез, встретившая нас на входе в спорткомплекс, почти ничего не сказала, только лишь обратила наше внимание на наши же красные глаза.
Быстро раздевшись и кинув вещи, мы направились внутрь стадиона, где проходили сами соревнования. Картина была уже привычной: куча студентов, разминающихся повсюду, судьи, сидящие за столами у дальней стены, тренеры, руководители групп, болельщики на трибунах.
Мы присоединились к разминающимся и разогревали мышцы, пока Крез давала нам ЦУ. Эстафета 4 по 100 была чуть ли не самой главной нашей целью на этой спартакиаде, а в случае выигрыша не обещали разве что золотые горы.
Для того чтобы пробиться в финал, пришлось пробежать три квалификационных забега, что мы, особо не напрягаясь, выполнили. Впереди маячил финал и четыре грозные команды-соперницы.
В последний момент, когда до старта оставалось около 20 минут, зав. кафедрой велел поменять очередность. Теперь я бежал первым, а Том последним. Я на такой вариант не рассчитывал и даже испугался, но Том ободряюще мне подмигнул и улыбнулся. Фрау Крез сразу потащила меня на место, так что я успел лишь сжать локоть Тома, прежде чем двинуться к старту.
Сколько таких соревнований на моем счету? – да, скорее всего, и не сосчитать уже, но я по-прежнему волнуюсь, в горле всегда пересыхает, а в глазах темнеет периодически, ноги становятся ватными. Главное – это собраться в последний момент, забыть обо всем и бежать, бежать, бежать, ну и естественно правильно передать палочку.
Свисток, а дальше туман. Но свою часть забега я вроде бы выполнил.
Том же триумфально бежал свой отрезок. Он при старте набрал такую скорость, что на финише его соперников и близко видно не было, а Каулитц, почти не стараясь, спокойно преодолел финишную черту и под громкие аплодисменты передал палочку в руки судье. Тот тупо раскрыл рот, но инвентарь все-таки взял.
Эстафета была с торжеством выиграна, Том победоносно улыбался, я почти истерически смеялся, представляя, что меня теперь ожидает.
…
До церемонии закрытия спартакиады и награждения победителей последнего дня осталось всего два часа, которые мы непременно должны провести с пользой.
- Билл… Билл… Билл – Том идет где-то позади и загадочно посвистывает, причитая моим именем.
- Что? – недоуменно оборачиваюсь, попутно роясь в карманах в поисках ключа от номера.
- А мы эстафету выиграли – мечтательно сообщает он, возводя глаза к потолку.
- Я знаю – усмехаюсь, открывая нам дверь.
- Знаешь? Ну-у, так неинтересно - слышится позади бурчание Каулитца.
- А как интересно? – оборачиваюсь, когда хлопает дверь, затворяясь, но даже увидеть ничего не успеваю, только ойкаю, будучи сильно прижатым к стене прямо в небольшом коридорчике. – Том? – вместо ответа мой рот затыкают его сладкие губы, настойчиво целуя – Ммм! – но бесполезно с ним спорить. Мои руки сами по себе опускаются, отказываясь сопротивляться, а его ладони медленно скользят по моим бокам, чуть сдавливая талию, перемещаясь на бедра, которые тут же стискивают, дергая на себя, впечатывая в хозяина. Выгибаюсь невольно навстречу, не успевая отвечать на требовательные ласки языка, проникающего все глубже и глубже, заставляя постанывать при каждом новом движении.
Обычно ласковый и нежный Том превратился в самого настоящего самца, поймавшего жертву в тиски и теперь наслаждающегося её беспомощностью. Он в первый раз целует меня настолько властно, заставляя подчиняться каждому своему малейшему движению. Он ощутимо кусается и рычит, словно настоящий зверь. А я, признаться, подчиняюсь ему и абсолютно не готов бороться за свою жизнь, находясь в руках такого хищника. Пугает ли меня это? – возможно, но даже страх заглушает это ощущение власти над собой.
В последний раз хорошенько прикусив мою верхнюю губу, отрывается и смотрит в глаза совершенно маньячным взглядом.
- Ого! – вырывается у меня, а на искусанных губах играет какая-то сумасшедшая улыбка. Том прищуривается и, наклонившись, медленно и очень нежно облизывает мои губы, легонько чмокая напоследок. – Да ты зверь, я смотрю – наконец-то могу обнять его за плечи.
- Просто ты слишком лакомый кусочек, – тоном серийного убийцы отвечает он и резким движением всего тела вдавливает меня в несчастную стену, что вызывает у меня совсем уж неадекватный стон – А тебе нравится, надо же… – усмехается, приближаясь к моей шее, опасно прикрыв глаза, будто собираясь впиться в кожу клыками, а я ничего не могу с собой поделать, лишь задираю голову вверх, несильно ударяясь затылком о бетон под обоями. Том, не медля больше ни секунды, приникает к открывшемуся участку и начинает отточенными движениями языка и губ метить территорию засосами, порыкивая и шепча – Ты мой приз.
…
Нам совсем необязательно было оставаться на неформальную часть мероприятия и ждать всех, ведь у нас был собственный транспорт. Поэтому, получив медали и грамоты, мы ретировались в номер, схватили сумки и направились на стоянку, где быстро завели машину и смылись, проехав мимо всех студенческих автобусов. В 22:00 мы уже катили по автостраде в направлении дома.
- Том, я сейчас усну – глаза предательски закрываются и даже громкая музыка, доносящаяся из модных колонок, - не помеха моему сну.
- Так нечестно! Не спи, я же не сплю.
- Ты за рулем, - удобнее устраиваюсь на сидении, опуская его назад и съезжая по нему вниз. – Ну, Тооом – отчаянно тяну, борясь с зевотой.
- Фиг с тобой, спи. Но если мы улетим в кювет, это будет твоя вина – Том и сам сладко зевает.
- Нет, не надо в кювет – вздыхаю я, протягиваю руку и дергаю двумя пальцами за его штанину.
- Что? – переводит взгляд на меня на секунду, он уже спит на ходу. Качаю головой, не найдя слов, чтобы сказать. – Спи давай – мимолетно проводит пальцами правой руки по моим коленям.
- А кювет? – сонно интересуюсь я.
- Обойдемся без него – тихо смеется Каулитц, когда я все-таки погружаюсь в спасительный сон.
…
- Подъем! – тихо, но настойчиво звучит над ухом – Билл, хр*н тебя знает как там дальше, Трюмпер, вставай! – насмешливо раздается над ухом, но я не реагирую, только ежусь, кутаясь во что-то теплое – Билли, я не хочу ночевать в машине – на щеке застывает мягкий поцелуй, а под слой одежды пробирается юркая конечность, что тут же начинает чуть щекотать и гладить поясницу.
- Встаю, встаю, – веки удается разлепить, но с превеликим трудом. Том тут же срывает с губ короткий поцелуй – Эээ, а мы же не у дома? – поднимаюсь, садясь на сидении, и вглядываюсь в вывеску за окном машины.
- Да что ты говоришь? – театрально удивляется Том.
- Идиот, ты почему в театральный не пошел? – улыбаясь, пихаю его локтем в бок.
- Потому что там не работает физрук Билл Трюмпер – щелкает меня по носу.
- Такой талант пропадает – качаю головой.
- Если б ты там работал, я бы непременно туда и поступил – заверяет меня, открывая свою дверцу.
- А откуда бы ты знал, что я там работаю? – желание докопаться до Тома движет мной всецело, и я даже вылезаю из автомобиля вслед за ним.
- А судьба бы по-любому нас свела, – равнодушно пожимает плечами и, не оборачиваясь, идет в магазин. А я стою столбом посреди улицы, рассуждая с самими собой, а свела бы нас судьба? – Билл, не висни – ласково целует в висок и, приобнимая за талию ведет вместе с собой. А я и не заметил, что он за мной вернулся.
- А…а зачем нам в магазин? – недоуменно озираюсь по сторонам в магазине, где бываю раз в месяц.
- За тем, что я, в отличие от некоторых, мужик и хочу есть! – констатирует Том, за что и получает оплеуху от меня.
- Я тоже мужик! – гордо упираю руки в бока, прекращая избиение Каулитца.
- Да-да, конечно – кривя смешную мордочку на лице, кивает и снова убегает от моего подзатыльника, хватая по пути тележку.
Покупками вплотную занялся Том. Он методично выбирал нужные продукты, складывал их в тележку и шел дальше. В итоге, через 20 минут мы вышли из супермаркета с пятью пакетами.А через пару минут уже стояли около моего дома.
Том не спрашивал разрешения, он просто поставил машину на сигнализацию, разделил наши сумки и пакеты по принципу один к трем и быстро пошел по лестнице, дождался, пока я открою дверь и по-хозяйски зашел внутрь, скидывая кеды.
А я стоял на пороге и тихо офигевал от того, как круто поменялась моя жизнь.
Том тем временем уже полным ходом орудовал на кухне, разогревая что-то в микроволновке.
- Билл? – из-за косяка показалась его голова с вопросительно поднятыми бровями.
- А ты останешься у меня ночевать? – несколько заторможено поинтересовался я.
- А ты хочешь, чтобы я уехал? – Том полностью вышел из кухни в коридор. – Хочешь?
- Н-нет,… просто мне завтра к первой паре на работу – отчаянно мямлю, съедая половину звуков.
- Нет проблем, я тебя хоть в пять утра туда доставлю, - подмигивает, подходя ближе – Ты же не выгонишь сонного, уставшего голодного человека ночью, м? – вкрадчивый тон и хитрый взгляд глаза в глаза.
- Не выгоню – робкая улыбка, когда он помогает мне раздеться.
- Другое дело! – хлопает в ладоши – А теперь, пошли жрать, мужик! – бережно берет за руку и тянет за собой, а я тихо смеюсь, глядя на его широкую спину.
Прием пищи не занял у нас много времени – очень уж хотелось спать. Мы даже посуду оставили в раковине до утра. А сами быстро приняли душ по очереди и привычно уже устроились на моем скрипучем диване. Том засопел почти сразу, а я ещё минут 10 лежал у него под боком, осторожно поглаживая пальцем венку на руке, а потом заснул с мыслью, что все наконец-то устаканилось. Теперь все, кажется, не таким уж диким и все такое. Мне все ещё не по себе, но я уже не тот, что был раньше, да и все теперь по-другому.
16
С тех пор как мы вернулись со спартакиады, прошло три дня, жизнь вернулась в привычное русло: ранний подъем, кофе на завтрак, поездка на метро до работы и бесконечные пары с ленивыми студентами. Вроде все как обычно, но кое-чего стало ощутимо не хватать.
Том не проявлялся все три дня с того момента, как высадил меня у дверей комплекса. Он не звонил и не писал, не приходил, а следовательно не целовал, не шептал приятные мелочи на ушко, не зажимал прямо в коридоре, не хлопал по заднице, да вообще ничего! А я понял, что меня напрягает отсутствие этого всего. До ужаса хотелось ощутить его руки на своем теле, вкус его губ на своих губах, его томный и в то же время хитрый взгляд на себе.
Хотя один раз мы все-таки виделись. В среду у его группы была пара, и он пришел. Он улыбнулся мне и подмигнул, и ВСЁ! Я был почти в шоке. По ходу пары мне несколько раз показалось, что у него руки чешутся от желания прикоснуться ко мне, а ещё он, кажется, кусал губы. Но так ничего и не сделал…
Было как-то странно видеть его безразличие к себе. Я пытался все полтора часа поймать его взгляд, улыбнуться ему, но желаемой реакции на свои действия я так и не получил. Лишь только по окончании пары Том, проходя мимо, невесомо провел ладонью по моей пояснице и, не глядя на меня, улыбнулся.
А у меня внутри начала разгораться паника. Я ровным счетом не понимал ничего. Ведь ничего, что могло так поменять его отношение ко мне, не происходило. Я не отталкивал его, поддавался всегда и был вполне доволен. Но что же тогда случилось!?
К вечеру четверга мне уже стало настолько не по себе, что я готов был кусать локти, тихонько подвывая. К девяти вечера мне было уже так невмоготу, что я все же решился позвонить Тому сам. Я ни за что не стал бы этого делать – слишком трусил, но собственное состояние, когда руки дрожат и сердце готово пробить грудную клетку, а в глазах лихорадочный блеск, уже не просто пугало. Подойдя к зеркалу и увидев столь примечательную картину, я даже решил, что похож на наркомана. Том меня на себя «подсадил».
- Алло? – раздается из динамика приглушенно, и у меня мгновенно подгибаются колени, так что я оседаю на край дивана, чудом не упав.
- Привет – еле давлю из себя сиплым голосом.
- Привет – усталый вздох.
- Том…? – мне кажется или на глазах выступили слезы?
- Мм?
- Я скучаю… – я потратил, похоже, все свои нервные клетки на два таких простых слова.
- Я тоже – тихо слышится на том конце провода. Я облегченно выдыхаю, меня потихоньку отпускает.
- Мне плохо без тебя – смущенно прикрываю глаза, будто он видит. Теряюсь совершенно, не слыша ничего в ответ, и начинаю царапать ногтями обивку дивана. Скоро на стену полезу.
- Ты хочешь, чтобы я к тебе приехал?
- Хочу…очень – зажмуриваюсь и сжимаю телефон в руке до хруста. То ли в трубке, то ли в руке.
- Серьезно?
- Да – он еще спрашивает.
- Хорошо, – спокойно произносит Том – Я скоро.
- Жду – механически отвечаю уже гудкам.
20 минут я не мог себя ничем занять. Просто сидел в темной квартире, даже с выключенным телевизором. Наверное, я боялся. И когда прозвенел дверной звонок, оглушив всю квартиру своим писком, я вздрогнул.
Дверь поддается не сразу, но я всё же справляюсь, открывая, и почти перестаю дышать, видя его. А он стоит, опершись о стену и склонив голову набок. Без слов пропускаю его в квартиру. Он стягивает с плеч куртку и снимает кроссовки.
Так и не найдя слов, чтобы разрушить тишину, проходим в комнату, садимся на диван.
Господи, мне хочется сбежать из собственной квартиры. Или прижаться к Тому всем телом. И безусловно, второй вариант куда предпочтительней, вот только, как его осуществить?
Давай же, Каулитц, помоги мне, хотя бы взглядом или вздохом. Ну пожалуйста…
А он смотрит в мою сторону, но я совершенно не могу разобрать ничего в его взгляде и все из-за темноты, но включить свет сейчас было бы роковой ошибкой, не знаю почему, но я уверен.
Не могу подавить в себе тяжелый вздох и вздыхаю, а уголок губы Тома, кажется, едва дернулся вверх. Черт, неужели я настолько слеп, что не способен различить выражение его лица?
Наверное, это конец…
Том вдруг подносит к моему лицу руку и указательным пальцем вздергивает нос, словно снимая все запреты и разрешая все. Не могу не улыбнуться. Выдыхаю, чуть качая головой, – нет, не конец. Протянув руку, упираюсь ладонью в грудь Тома и сильно давлю, заставляя его упасть на диван. Он послушно ложится, а я сверху опускаюсь на него. Подтягиваюсь и оказываюсь четко над его лицом.
- Привет – я просто не знаю, с чего начать разговор. Но даже это короткое слово разбивает тишину, будто даже слышен звон осколков.
- Привет – мягко произносит Том, незаметно кладя руки мне на спину.
- Можно вопрос? – не отрываю взгляда от его чуть раскосых глаз.
- Валяй.
- У тебя есть ещё кто-то кроме меня? – слова даются с трудом.
- Нет! – незамедлительно отвечает он, удивленно раскрывая глаза. – Ты с ума сошел?
- Я просто… - тушуюсь, пряча глаза.
- А я не просто. – неожиданно говорит он и одной рукой крепко прижимает меня к себе за талию, а второй ведет вверх и, нежно пройдя пальцами по шее, зарывается в волосы, притягивая к своему лицу. Ласково целует в висок. Я задыхаюсь.
- Ты не звонил, – чуть с укором шепчу ему в шею. – Почему?
- А ты не знаешь?
- Нет… Ты даже на паре ко мне толком не подошел. Я испугался. – неосознанно вжимаюсь в него сильнее.
- Я ждал, что ты сам сделаешь шаг навстречу, – вздыхает Том – И если бы ты тянул ещё хоть пару дней, я бы свихнулся – нервный смешок как нельзя лучше доказывает, что он не шутит. Я опять оказываюсь виноватым.
- Прости.
- За что?
- За то, что ты чуть не свихнулся.
- Да ладно уж, – треплет ласково по волосам – Ты же позвонил.
- Я думал, что ты больше не…
- Заткнись.
- Что? – опешив, поднимаю голову и вижу смеющиеся глаза.
- Заткнись и поцелуй меня! – требовательно сжимает мою талию, принуждая к действиям.
- Как скажешь – улыбаясь, приникаю к его губам, впервые целуя за несколько дней, словно глотаю воздух после долгого нахождения под водой. Наконец-то. Ныряю языком к нему в рот, провожу сережкой по его языку и тут же слышу ставший уже таким привычным и необходимым стон в ответ на свои действия. Улыбаюсь, не прекращая его целовать, только теперь спускаюсь на подбородок, но Каулитц не желает отпускать мои губы, приподнимая голову и прихватывая зубами. Но я настойчиво давлю на его плечи, все-таки переходя на подбородок, а затем и на шею. Руками тем временем скольжу под его футболку, отчего Том вздрагивает и поражено выдыхает. Да-да я могу, я даже больше могу! – оставляю влажные следы на выглядывающих из-под ворота ключицах, чуть сдвигаюсь вниз всем телом и неожиданно для Тома вздергиваю ткань вверх, обнажая тренированный пресс. Хитро стрельнув глазами на опешившего Каулитца, высовываю язык и касаюсь им пупка.
- Б*яяаааа! – вырывается у него, но он, судя по всему, просто не в силах отвести взгляд. А я и не против продолжить шоу. Рисую языком восьмерку на его животе, обвожу кончиком кубики, краем уха слыша, как его пальцы стискивают обивку дивана. Касаюсь живота губами и принимаюсь влажно целовать, то и дело прикусывая горячую кожу – Бииииилл, прекр… Ммм…прекратиии – стонет, закидывая голову вверх.
Решаю больше не искушать судьбу и укладываюсь щекой на подрагивающий живот Тома с одной стороны, на другую кладу руку и легонько глажу, будто успокаивая.
- Фух, - со свитом выпускает воздух из легких – В тихом омуте черти водятся, – его театрально напуганный тон заставляет хихикать ему же в пупок. – Ай, не надо! Билл, я же сейчас кончу, мало не покажется! – а сам уже ржет.
- Не буду – легко целую, уводя дорожку поцелуев вниз по полоске светлых волос, уходящей от пупка под пояс джинсов, даже не так, уходящей под резинку выставляющихся боксеров.
- Билл, я не шучу – грозно раздается сверху.
- Хорошо – киваю и снова укладываю голову на живот, а руки просовываю под спину, тесно прижимаясь к нему, такому нужному мне человеку.
Мы долго лежали в темноте и тишине. Было до ужаса хорошо, так спокойно и безмятежно. В груди теплился огонек, словно Том им когда-то поделился со мной, и только теперь он перестал бояться и начал разгораться.
Том одной рукой нежно гладил меня по затылку, перебирая волосы, иногда переходя на шею и плечи, а второй невесомо водил подушечками пальцев по моей руке, оказавшейся на его животе. Я бы хотел пролежать так вечность и дольше, но желание поделиться своим состоянием с Томом заставило меня нарушить идиллию.
- Мне было плохо без тебя – тихо, почти шепотом, произношу я, упершись подбородком в его пресс.
- И мне – едва заметно кивает, нежно погладив по волосам.
Наверное, другого ответа мне и не нужно.
Прикрываю глаза и вновь целую его живот, но уже не так как раньше, а вкладывая всю свою нежность, стараясь показать, насколько мне было плохо без него и как мне хорошо сейчас. Когда он рядом.
- Билл? – неожиданно окликает он.
- Да?
- Я хочу показать тебе одно место. Но туда нужно ехать. Как думаешь, мы способны сейчас куда-то ехать?
Не хочется нарушать нашу хрупкую гармонию ради какого-то места, чем бы оно не было.
- А что это за место?
- Ну-у, я тебе не скажу, а то не интересно будет. – шутливо отворачивает нос.
- Каулитц, - щипаю его за бок – он вздрагивает – Ты же не романтик и не поехал бы смотреть на звезды посреди ночи, значит это какое-то другое место, так? – прищуриваюсь.
- Так – смешок.
- Ты правда хочешь туда ехать?
- Тебе понравится.
- Ладно, уговорил.
17
Через двадцать минут езды в лобовом стекле машины показались высокие кованые ворота.
- Эээ и где это мы? – я не следил за дорогой, мне больше нравилось наблюдать за водителем. Том то и дело пугал меня, неожиданно виляя рулем или внезапно хватая за коленку. Я тихо материл его и щипал за бок.
- Сейчас увидишь – загадочно говорит он. Ворота распахиваются, и из них нам навстречу выходит охранник в форме. Надо признать, меня слегка напрягает все это.
- Здорово, Том! – мужчина наклоняется к окну со стороны водителя и, сонно улыбаясь, приветствует Тома пожатием руки.
- И тебе не болеть, Лари, - Том улыбается ему в ответ – Дядя дома?
- Нет. Он в Австрии до следующей недели.
- А Мэридит?
- Да, она с дочкой дома. И прислуга, конечно. – исподтишка разглядываю мужчину. Ему на вид лет сорок, когда-то он был брюнетом, но сейчас кое-где проглядывают седые волосы. А так, обычный человек, и все же мне не ясно, где мы и что мы здесь делаем.
- Понятно. Пустишь меня по старой дружбе? – усмехаясь, интересуется Том.
- Естественно, обижаете, Гер Каулитц! – секьюрити смеется и дает отмашку кому-то в будке, стоящей чуть дальше.
- Спасибо – кивает Каулитц и газует, выруливая куда-то вглубь деревьев, окружающих, как выясняется, огромный дом. Успеваю отметить только размер и темный цвет особняка, так как Том сворачивает налево и вскоре останавливается сбоку от здания.
- Ё мое, Том, может поделишься информацией? – ошарашенно оборачиваюсь к нему.
- Вылезай, – только и посмеивается он, открывая свою дверь. – Идем.
Берет меня за руку и ведет внутрь, сквозь стеклянные двери.
- Ого! – несдержанно вырывается из меня, когда мы оказываемся в огромном помещении, посреди которого размещается громадный прямоугольный бассейн.
- Нравится? – Том отходит куда-то и через секунду сумрак помещения разрушается мягкой голубой подсветкой.
- Ещё бы – у меня все ещё глаза по ложке. Бьюсь об заклад, пол вокруг бассейна выполнен из натурального мрамора. Коричневатый оттенок приятно оттеняет голубизну воды.
- Тут вообще-то есть ещё открытый бассейн, но там пока холодно купаться, а здесь – самое то! – почти равнодушно изрекает он, без зазрения совести сбрасывая с себя одежду.
- У меня плавок нет – сглатываю, оглядывая стройное подкачанное тело парня, прикрытое лишь боксерами.
- А они и не нужны, – хитро ухмыляясь, сдергивает последнюю вещь и откидывает материю назад, не глядя. Я моментально краснею и отвожу взгляд. Вовсе отворачиваюсь, когда краем глаза замечаю, что он приближается ко мне. Но вместо того, чтобы подойти ко мне, Том с размаху падает в воду, и я невольно любуюсь его спиной и поджатыми ягодицами, в тот момент как он плывет – Ну? – неожиданно выныривает рядом со мной, чудом не обрызгав – Давай! Или тебе помочь раздеться? – опираясь руками о бортик, подтягивается, играя при этом бровями и неприлично понижая тон.
- Том, - смущенно комкаю край толстовки – Это как-то…
- Билл, я ведь вылезу.
- Стой! Я сам! – опасаясь, что он притворит угрозу в жизнь, начинаю раздеваться, но руки не слушаются – смущение так и не покидает меня, а гипнотизирующий взгляд Тома, естественно, этому не способствует. Кое- как расправляюсь с верхней одеждой, мельком гляжу на Тома. Тот кивает и выжидающе поднимает брови. Выдыхаю и, зажмурившись, стаскиваю с себя трусы.
- О да! – слышу его пошлый возглас и краснею сильнее. Приоткрываю один глаз, оценивая расстояние, делаю страшный шаг к бортику и прыгаю, вытянув руки вверх. Плавание никогда не было моим любимым видом спорта, но плаваю я хорошо, впрочем, как и Том, который догоняет меня у противоположного входу бортика. Стискивает руки на моей талии и заставляет вынырнуть из-под воды. Резко глотаю воздух и наконец-то смотрю на него, а он на меня. Кладу ладони на его руки и провожу ими чуть вверх, а потом вниз, однако долго выдержать его взгляд невозможно, и я сам тянусь за поцелуем. Касаемся мокрыми уже губами и, не в силах медлить, начинаем целоваться. Нежность перемежается со страстью, и мы то замираем, то вновь неистово терзаем губы друг друга, а звуки поцелуев, эхом отражающиеся от стен, только раззадоривают нас, что уж говорить о том, что наши тела под водой тесно прижаты друг к другу.
Я уже забыл, что хотел выяснить, где мы находимся, мне совершенно все равно, гораздо больше меня интересуют руки Каулитца, сжимающие мою задницу и заставляющие прижаться к нему ещё сильнее.
- Том, - не выдерживаю и выстанываю его имя, ощущая его горячие губы на своей шее, но он и не собирается отвечать, только прикусывает кожу, вызывая новый стон. Его ладони под водой наглаживают мои бедра и пытаются подсадить меня на него, но я сопротивляюсь. Том отрывается и непонимающе смотрит, хмуря брови. Игриво улыбаюсь ему, щелкаю по носу и вырываюсь из его хватки, уплывая – Догони?
А вдогонку мне уже раздается привычное рычание и какой-то особо изощренный мат, вперемешку с угрозами сексуального характера. Я же смеюсь и меняю направление, уворачиваясь от него.
- А ну стой! – Том только и успевает, что хватать меня за руки и ноги, но не более, я старательно вырываюсь и отплываю от него. Маню пальчиком к себе, закусывая губу, и он вновь и вновь срывается, но в таком большом бассейне ему действительно сложно меня поймать. – Ты маленькая изворотливая пиявка, знаешь? – ворчит Каулитц, когда я запрыгиваю ему на спину сзади, а он машинально подхватывает мои ноги, удерживая.
- Ах пиявка? – псевдо возмущенно переспрашиваю и кусаю его за мочку уха, обнимая за плечи.
- Да! – чуть поворачивает голову.
- Ну все, сам напросился! – впиваюсь в смуглую шею поцелуем-укусом, намереваясь оставить прям-таки пиявочный засос.
- Ай, ладно-ладно – сквозь смех кричит Том, пытаясь скинуть меня, но я крепко-накрепко в него вцепился.
- Я не пиявка? – с громким чмоком отрываюсь от побагровевшего уже места.
- Ты пиявочка – с нежностью в голосе произносит он и, повернув голову, трется о мой нос своим, а потом поворачивается сильнее и целует в губы так нежно, что, кажется, уже кружится голова. Не даю ему развернуть себя лицом к нему, так и вишу сзади. Он отрывается и вновь косит на меня непонимающий взгляд. А я смотрю на него и понимаю, что уже и дня не проживу без этих глаз, без наглой ухмылки и нежной улыбки.
- Покатай меня? – тихо выдыхаю, утыкаюсь носом ему в шею, пряча свой стыд от осознания чувств, пришедшего в очередной раз.
- Предлагаешь поработать лошадкой? – подпрыгивает в воде пару раз.
- Скорее морским коньком – выдыхаю, касаясь губами шейных позвонков и коротких волосков, не попавших ещё в дреды, которые забраны у Тома на макушке.
- Только за отдельную плату – смеется он и быстро пересекает бассейн со мной на спине, а я крепко держусь за его широкие плечи, наслаждаясь нашей близостью.
Минут 15 Том рассекал по водной глади, иногда совершая какие-то немыслимые перевороты, что я еле удерживался на нем. Он потом долго смеялся надо мной, плюющимся от воды сзади. В итоге, он все-таки скинул меня, но я быстро стал от него уплывать, хотя, конечно, Каулитц изловчился и зажал меня всеми конечностями около бортика, рядом с которым стояли лежаки и на той стороне бассейна, откуда вели несколько дверей. Но было абсолютно не важно, что там. Том так целовал меня, так тискал и наглаживал, что я был готов потерять сознание уже через пару минут. Возбуждение, подобно воде, накатывало волнами, и даже сама эта прохладная вода бассейна не могла остудить наш пыл, ноги переплелись и теперь я бы уже не стал даже пытаться понять, в какой позе мы находимся, было понятно лишь одно: у нас обоих стоит, мы оба это чувствуем и долго не протянем.
Словно сквозь вату я слышу, как где-то хлопает дверь, а потом женский смех где-то совсем рядом. Отрываю от себя Каулитца за плечи и испуганно гляжу на него.
- Тсс – кладет палец на губы и прижимает всем телом к бортику, руками тянет вниз, так что из-под воды торчат только наши макушки. Губы скрываются под водой и Том неожиданно прижимается ими к моим, озорно глядя в глаза.
- Ах, Маркус, что ты творишь, негодник? – девушка продолжает смеяться, но уже чуть дальше. Потом слышится неразборчивый мужской голос и снова женский смех.
- Не заметили – улыбается Том, поднимая нас вверх и коротко целуя в губы, словно зная, что сейчас придется отвечать на мои вопросы.
- Кто это? – не медлю я.
- Это? – кивает в сторону дверей – Жена моего дяди и садовник.
- Оу… - хочу уже сказать, что сожалею, но Том перебивает.
- Ага, - смеется – Уже вторая жена спит с садовником. И вместо того, чтобы сменить садовника, дядя меняет жену – снова ржет, не забывая все же обнимать меня.
- А может дядя того? – мне самому становится смешно – Сам неровно к садовнику дышит?
- Нее, - машет головой – Дядя мой не гомик! – и мы оба, глядя друг на друга, разражаемся хохотом.
- Это дом дяди, да? – отсмеявшись, вполне разумно вывожу я.
- Да. – кивок в ответ.
- А машина…?
- Нет, машина моя. И половину её стоимости я накопил сам, - гордо заявляет Каулитц – Это было условие отца.
- Уау, - пораженно улыбаюсь – Молодец – легко провожу ногтями по его шее, а он вздергивает нос. Однако у нас есть ещё одна проблема, и она внизу, между нами фактически. – Том, может поедем? – немного смущаясь, спрашиваю я. А Каулитц, как обычно нахально улыбаясь, двигает бедрами, вжимаясь в меня сильнее – Ах…Ммм - вырывается против воли.
- Да, - он удовлетворен результатом – Поехали – быстро выпрыгивает из воды, не удосужившись даже доплыть до лестницы. Мои глаза непроизвольно останавливаются на его возбужденном достоинстве, и я опять краснею и сам ещё больше завожусь. Мне стыдно вылезать, но Тому на это наплевать, и он выдергивает меня из воды вслед за собой. Окидывает сладострастным взглядом мое голое тело и пошло двигает одной бровкой, я прячу лицо за мокрыми волосами. Но к счастью Каулитц не намерен меня смущать напрямую больше. Он дает мне полотенце, и я быстро вытираюсь и одеваюсь, правда запихать возбужденный член в штаны, а потом ещё и ширинку застегнуть – почти непосильная задача. Между прочим, это больно. У Тома-то штаны на 10 размеров больше.
- Бедненький – подходит ко мне и кладет руку в раскрытую ширинку.
- Черт – срывается с губ, которые Том тут же обласкивает своими, влажно захватывая каждую по очереди.
- Не застегивай – шепчет, продолжая легонько массировать. Я уже готов повиснуть на нем и кончить.
- Мгм – мычу ему в губы, не желая отстраняться.
- Поехали?
- Мгм...
- Билл?
- Мм? Ах, черт, не могу больше… - отпускает и хватает за руку, после чего почти бежит к машине, утягивая меня за собой. И даже сомнений не остается, дома что-то будет. На спидометре 150 км/ч. Том вцепился в руль, а меня вжало в сидение.
18
В мою квартиру мы ввалились, уже не прекращая целоваться. Я, конечно, понимал к чему это все ведет и даже знал, что могу испугаться, но, когда Том начал выяснять что-то из серии «Ты уверен, что готов?», я тупо простонал, что хочу его. Мне было глубоко пох*й, сдерживаться было совсем невыносимо. Все, на что меня хватило, это на пару секунд отлипнуть от Каулитца, чтобы раскинуть мой скрипучий диван.
- Билл, я не остановлюсь - предупреждает он, охрипшим голосом, падая вместе со мной на диван.
- И не надо, – отвечаю ему в губы, не прекращая целовать. Ногами тем временем обхватываю его бедра и пытаюсь создать трение между нашими телами. – Сними нахр*н свои штаны – как-то озлобленно вырывается у меня.
- С удовольствием – усмехается и быстро избавляется от одежды, приподнявшись. Мне же снять шмотки сложнее так, как я лежу, но уже обнаженный Том помогает мне справиться со всеми вещами, после чего жадно набрасывается на меня, впиваясь губами в ключицу. Спускается вниз на грудь, хватает ртом сосок и оттягивает его.
- Бл***, Том, я не могу – меня гнет во все стороны, я разве что на мостик ещё не встал, хотя умею.
- Хочешь? – дразнит языком сосок, а потом дует на него. А голос такой хриплый и возбуждающий, что от него одного можно кончить и не раз, но я, бл*дь, сейчас хочу другого.
- Да, сук*, я тебя так хочу, чтоб тебя! – чувствую его руки на внутренней стороне бедер. Меня реально просто с ума сводят его ласки, но я хочу большего, пока не успел передумать.
- О, какой ты горячий – насмешливо реагирует на мою фразу и кусает за шею.
- Пожалуйста, Тооом – я понимаю, что ему нравится меня дразнить, но ведь он и сам не железный. Надо ему об этом напомнить. Не медля ни секунды, протискиваю руку между нами и хватаю его за член, резко сжимаю кулак.
- Еб*****ть! – так-то! Вытягивается словно струна и с силой толкается в мой кулак, зажмурив глаза и приоткрыв рот. Я не сдвигаю руку ни на миллиметр. – Биииилл? – хнычет.
- Да? – медленно веду рукой вниз до основания. Новые для меня ощущения, но кажется, что все так и должно было быть. Мне нравится, ох как мне нравится. Веду вверх.
- Суч*нок! – шипит сквозь зубы и приоткрывает глаза. Вдруг резко дергается вбок и шарит где-то рядом с диваном. Через минуту в его руках оказывается прозрачный тюбик с гелем, а у меня уже нет сил даже смущаться. Я хочу. – Ну все, держись! – самая настоящая угроза, и его пальцы уверенно касаются меня между ягодиц. Замираю. Один палец кружит вокруг входа, потом слегка массирует и проскальзывает внутрь. Пока ничего не чувствую, лишь легкий дискомфорт. Том тем временем наклоняется к моему лицу и предлагает продолжить прерванные было поцелуи. А во мне уже два пальца, ощущения не самые приятные. Чувствуется, что пальцы растягивают отверстие. Том свободной рукой сильнее сгибает мои ноги в коленях, придвигая их выше.
А его язык неожиданно глубоко скользит ко мне в рот, и я только спустя пару секунд понимаю, что во мне уже три пальца.
- Всё нормально? – заботливый тон заставляет улыбнуться.
- Да – притягиваю его к себе, вновь засасывая губы, в надежде заглушить неприятные ощущения.
- Готов? – сквозь поцелуй и кивок в ответ, хотя я совсем не уверен.
Пальцы исчезают и теперь почему-то хочется вернуть их обратно. Том чуть отстраняется. Я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться. Вот сейчас…
Все нервы словно скопились внизу и чувствую я только то, что происходит там. Мокрая головка касается ануса, мышцы непроизвольно сжимаются.
- Билли – Том успокаивающе гладит по животу, и я слегка могу расслабиться. Чувствую, как меня буквально разрывает на части, когда его член скользит внутрь меня. Это же невыносимо больно. Из плотно зажмуренных глаз против воли катятся слезы. Невозможно.
- Билл? – испуганно у самого лица.
- Продолжай – сквозь зубы.
- Тебе больно – нежно касается пальцам моих щек, стирая слезинки. Мотаю головой из стороны в сторону. Не знаю, я почти в панике. Из-за боли спадает возбуждение. Резкая вспышка боли и ничего. Он вышел. Распахиваю глаза.
- Прости – виновато, стараясь сдержать слезы.
- Нет, - качает головой – Это ты прости – ласково смотрит в глаза, нависая надо мной, а мне в этот момент хочется сбежать из собственной квартиры, закрыться в темной кладовке и просидеть до скончания времен.
- Я не хотел тебя так обломать, прости, – слезы все-таки льются, чувствую себя просто ничтожеством. Пытаюсь подняться, но Том не дает, наоборот, чуть спустившись вниз, ложится головой на мой живот и крепко обнимает, точно как я несколько часов назад. – Том, отпусти, я так не могу…
- Ты такой дурак. Никуда я тебя не отпущу. – безапелляционно. А мне до ужаса стыдно, я сейчас сгорю от стыда.
- Том… - я не смогу теперь смотреть ему в глаза.
- Неа, - едва касается губами живота – Даже не думай об этом. Это фигня, а я тебя люблю. Всё.
- Но ты… - краснею. Хотя, куда уж там.
- Я в ванну на пару минут и все будет ок, ладно? – приподнимает голову. Виновато смотрю на него, поджимая губы.
- Можно я тебе помогу? – робко.
- Билли, не надо…
- Ну вот, я же говорил – обреченно выдыхаю.
- Нет-нет, ты чего? – стискивает мои бока – Давай просто полежим тогда, ок? - ласково проводит рукой по моему бедру. Черт, и откуда у него такая сила воли? У него ведь до сих пор стоит, а он рад меня готов перетерпеть…
- Иди сюда? – тяну его на себя и крепко-крепко обнимаю за плечи – Спасибо тебе.
- Было бы за что, – тяжело дышит в шею. Поворачиваю голову и целую его, забираясь языком в рот и усиленно наглаживая штангой его язык. – Билл, это заводит ещё сильнее – тихо выдыхает он в перерыве.
- Я знаю.
- Ну и что ты творишь тогда?
- Я хочу…снова…
- Билл, давай оставим это, пока ты не будешь уверен.
- Слушай, если мы не сделаем это сейчас, то потом мы не сделаем этого вообще. Мне будет настолько стыдно, что я даже в глаза смотреть тебе не смогу – чего стоило мне это сказать, не знаю даже я сам.
- Глупости – улыбаясь, отвечает он, но продолжает гладить мои ноги и задницу, что, безусловно, заставляет вновь возбуждаться. Впрочем, то, что он лежит на мне и между нами ни единого сантиметра пространства, уже ясно дает понять, что я заведусь, без вариантов.
Том наконец-то отдает мне во власть свои губы и позволяет целовать себя до умопомрачения, мои руки не отстают от губ и ласкают его спину, изредка чувствительно, но не сильно царапая. Том стонет в ответ. Одной рукой он поднимает мою ногу и, сжимая кожу, закидывает себе на бедро. Желание возвращается с чуть ли не утроенной слой.
- Давай сзади? – на секунду оторвавшись, предлагает он. Я сразу же киваю, понимая, о чем речь, и, перевернувшись, встаю на четвереньки. Том присвистывает сзади и легонько хлопает по правой ягодице, я тихо вскрикиваю, а он, почувствовав, что мне нравится, хлопает теперь сильнее, я вскрикиваю громче – Ох, ты, что же ты творишь? – рычит Каулитц и начинает повторять процедуру с растягиванием. Теперь быстрее, но не менее терпеливо. В какой-то момент его манипуляции заставляют меня изогнуться синусоидой, когда его пальцы касаются простаты внутри. Том издает какой-то непонятный звук сзади и начинает массировать этот чертов бугорок, из-за которого у меня уже звездочки перед глазами. – Не могу больше, – еле слышу его голос, после чего чувствую вторжение. Я уже давно заметил, что у Тома с размером все более чем в порядке, однако сейчас это не кажется мне особо радостным. Хотя со второго раза все идет куда более гладко, и через несколько секунд синхронного шипения его член полностью оказывается во мне. Он прижимается животом к моей спине и, целуя за ушком, спрашивает – Ты как?
- Лучше всех – хоть и не так приятно, но слезы уже не катятся из глаз, достаточно просто сжать зубы.
Том ещё раз нежно целует шею, потом уходит поцелуями на спину и первый раз несильно толкается, однако и этого достаточно, чтобы он задел простату.
-Аааах – выгибаюсь и неосознанно двигаюсь ему навстречу. Больно, но хочется ещё. Том вновь толкается, а меня вновь передергивает от сумасшедшего кайфа, заполняющего все тело. Каулитц, кажется, понимает, что я скоро просто упаду и крепко держит меня за бока, продолжая толкаться. Его движения становятся все чаще и резче, глубже и сильнее.
- Бл*дь – в какой-то момент и он не выдерживает и начинает стонать, вторя моим стонам. Резко насаживает на себя мое ватное тело, я уже ничего не соображаю, все что могу – это стонать и кусать губы. Коленки устали и, похоже, горят от трения с шершавой обивкой, но мне плевать. Меня словно несет на вершину, круги перед глазами, задыхаюсь и прокусываю губу до крови, вскрикиваю и кончаю, окончательно падая на диван.
На грани реальности чувствую, как Том покидает мое тело, потом слышится ещё несколько его стонов, и он падает рядом со мной. Я не могу даже глаза открыть, лишь тяжело и часто дышу, а тело все ещё горит.
- Эй, ты живой? – почти шепчет Том, касаясь моей правой лопатки.
- Ага – мой речевой аппарат явно находится в стадии перезагрузки.
- Билл, ты как себя чувствуешь? – чуть погодя спрашивает Том, целуя меня в макушку и уже уверенней поглаживая по спине.
- Мне хорошо-о-о – простанываю и поворачиваюсь на бок, лицом к Каулитцу, он улыбается сконфужено отчего-то и, притянув меня к себе, касается губами моего потного лба.
- И мне – шепот.
- Если долго мучиться, что-нибудь получится – тихо хихикаю, обнимая его за талию. Том тоже смеется.
- Да не, было реально круто… Надо как-нибудь повторить, – мечтательно выдает он. Шлепаю ладошкой по его спине, а сам улыбаюсь ему в шею. Мне понравилось. – Ты не жалеешь? – еле слышно.
- Нет – я абсолютно уверен, что не жалею.
- Билл, а сколько у тебя было девушек? – нуу, нашел время вспоминать.
- В каком смысле?
- Ты говорил, что секс у тебя был только с девушками. Сколько их было?
- Двое, – не нравится мне эта тема, но и из нее можно извлечь выгоду для себя. – И оба раза мне не понравились.
- А как тебе третий раз? – насмешливо интересуется и щипает за задницу. Я пищу от неожиданности.
- Выше всяких похвал, – мщу ему, щипая так же за ягодицу, вызывая у него любимый хрипловатый смех – А у тебя ведь уже было с мальчиком, да? – в таких случаях говорят «задницей чую».
- Было, один раз. – ему неловко об этом говорить.
- И как?
- С тобой не сравнить – сцепляет руки на моей пояснице и прижимает к своей груди. Я послушно прижимаюсь к горячей коже. Хочется сказать ему что-то в ответ, но ни сил, ни здравых мыслей нет, лишь только потребность в его тепле и ласке.
Каким чудом мы постелили белье на диван, я понятия не имею, но мы это сделали, после чего заснули в обнимку, впрочем, как обычно, и я хочу, чтобы так было теперь всегда.
…
Следующий день ознаменовался болью в заднице. Том даже не хотел отпускать меня на работу, а сам не хотел идти на учебу, но я настоял. Я же мужик какой никакой. Это была совсем уже не вчерашняя боль, эту я мог перетерпеть и в течение дня даже перестал её замечать.
Стоя в центре манежа, я наблюдал за студентами, а у самого в голове были картинки прошедшей ночи, и щеки алели против воли, а смущенная улыбка отказывалась сползать с лица.
Последней парой оказалась пара Каулитца. Только зайдя в манеж, он подлетел ко мне и справился о моем состоянии. Я шутливо послал его куда подальше, а он улыбнулся, по-детски мило закусив губу.
По ходу пары было решено играть в баскетбол, но не хватало одного игрока, я согласился поиграть за команду Тома, конечно. Около получаса мы резались в игру, причем вошли в такой раж, что уже никто не замечал и не пускал пошлых шуточек, когда Том поднимал меня над кольцом, чтобы я забрасывал мяч. Я и сам не маленького роста и справился бы без его помощи, но он был так заботлив и с такой нежностью смотрел на меня, что я просто не мог себе отказать в удовольствии быть поднятым его руками.
После пары все отправились в душ. Студенты – в свой, находящийся в раздевалке, а я в преподавательский. Вот только, зайдя туда, я обнаружил, что душ сломан. Поразмыслив, я решил, что могу принять душ вместе со студентами.
- Билл? – Том в боксерах стоит в раздевалке и уже собирается натягивать на себя джинсы – То есть, Гер Трюмпер?
- В душе есть свободная кабинка?
- Есть – непонимающе кивает он.
- Хорошо – прохожу мимо, направляясь в душевую.
- Стой, - Том останавливает меня у самой двери – Ты собрался мыться в нашем душе? – округляет глаза.
- Да, преподавательский сломан.
- Билл, я тебя туда не пущу!
- Это ещё почему? – студенты на нас опять косятся.
- Ты будешь голый перед ними?
- Ну да, не в одежде же мне мыться – закатываю глаза.
- Нет!
- Ты что, Том? Ревнуешь что ли? – расплываюсь в улыбке.
- Да! – почти вскрикивает.
- Не стОит – улыбаясь, все-таки захожу в душевую, где быстро нахожу свободную кабинку. Они отделены друг от друга перегородками, но вот дверей у них нет.
Снимаю с себя все, не обращая внимания на удивленные взгляды парней, и становлюсь под струи теплой воды.
- Пизд*ц – тихий рык рядом. Резко оборачиваюсь и вижу Каулитца, а тот словно цербер стоит напротив меня, загораживая всем обзор.
- Том – у меня же все его действия вызывают снисходительный смех.
- Мойся! – шипит тот и отворачивается, скрещивая руки на груди. Господи, у меня в душе собственный секьюрити.
Когда я заканчиваю водные процедуры, в душе кроме нас уже никого нет.
- Я всё – Том скользит взглядом по моему мокрому телу.
- Черт, - жмурится. Я подхожу к нему и чмокаю мокрыми губами его в уголок губ – Всёёё, я пошел, одевайся – так и не открыв глаза, двигаясь на ощупь, покидает помещение. Тихо посмеиваясь, натягиваю трусы и футболку, а потом и спортивные штаны. Следую к двери и, взявшись уже за ручку, замираю, услышав разговор.
- Ну что, Каулитц, дал тебе наш обожаемый Гер Трюмпер? А то наш спор ещё в силе. Знаешь ли мне не хочется проср*ть 200 евро, поставленные на тебя. – гадкий смех Джеймса.
Колени слабеют, комок поднимается к горлу. Он все-таки спорил на меня… Так вот значит как. Почему со мной всегда так? Почему хоть раз не могло быть по-другому? Вот черт, я сейчас разрыдаюсь, как девка. Билл Трюмпер, ты мужик или кто? … Похоже, что «или кто». Но надо держать себя в руках. Я не позволю себя сломать просто так. Нет. Не в этот раз.
Сглатываю и распахиваю дверь. Не глядя, пересекаю раздевалку, чувствую на себе взгляд Тома.
- Билл… - он понял, что я все слышал.
- Порядок, Каулитц, - в дверном проеме оборачиваюсь, стараясь сохранить каменное выражение лица – Вы знаете, я, пожалуй, передам вашу группу Фрау Крез. – твердо произношу, крепко сжимая кулаки, сдерживая слезы – На нее вы точно не поспорите… - добавляю, отвернувшись.
- Черт, Билл, стой, я объясню – срывается за мной.
- Ты мне только что своим разговором с Джеймсом все объяснил! – презрительно глядя в его виноватые глаза, буквально выплевываю слова и хлопаю дверью своего кабинета перед его носом.
- Билли… - я не слышу. Не слышу. Не слышу!
Прислонившись к двери, медленно сползаю по ней и в итоге сажусь прямо на пол, почти не чувствуя боли в заднице и слез, катящихся по щекам. Всё.
19
Сижу на диване и, бессмысленно пялясь в стену, кидаю в нее мячик. Он отскакивает от бетона и возвращается ко мне. Сколько я так сижу? Может час, а может больше. Не знаю. Но если кому-то знакомо состояние апатии, то он меня поймет сейчас.
В голове пусто, в животе тоже, но голода не чувствую, хотя должен по идее. В квартире тишина, абсолютная. Шнур телевизора выдернут из розетки, у телефона села батарейка, неудивительно, он не замолкал ни на минуту и вот, наконец-то, сдался, вырубившись. Так лучше.
Прошло 2 дня.
Неожиданный звонок в дверь, и моя рука дернулась, маленький зеленый мяч сорвался и полетел совсем не в стену, а в стеклянную фоторамку. Звон стекла.
Я знаю, что это Том, и не открою.
Встаю и подхожу к осколкам, равнодушно кидаю взгляд на фото, где запечатлена когда-то счастливая семья. Я в центре, меня обнимают руки мамы… Всё тело передергивает. Вместо того, чтобы убрать осколки, поднимаю с пола мяч и снова иду к дивану.
- Билл, живо открой дверь, а то нахр*н вышибу! – застываю на месте. Густав?
Медленно иду к двери, заглядываю в глазок и убеждаюсь в правильности своей догадки. Отворяю другу дверь.
- Слава тебе, Господи! – охает Густав и без спросу проходит в прихожую – Ты в порядке? Травм нет? Я слышал, как ты тут крякнулся.
- Это не я, это рамка – киваю в сторону разбитого стекла.
- А, ну тем лучше. А тот, что на площадке как бомж под твоей дверью, это кто? – строго интересуется друг, уперев руки в бока. Сглатываю и передергиваю плечами – Ясно – кивает и рукой подталкивает меня на кухню. Покорно иду на свою маленькую кухню и забираюсь на подоконник с ногами. Жаль, что он довольно узкий, я еле влез. Всегда мечтал о больших окнах.
- Билл… – а тон-то у нас какой, просто раскаяние так и прет. Не поворачиваюсь в его сторону, я не слышу. Зачем Густ его пустил? Ему нечего здесь делать.
- Так. Том, правильно? Давай-ка ты присядешь, и мы с тобой потолкуем, – а Густав чем-то напоминает моего отца. И говорит так серьезно, да и, если ремня даст, мало не покажется – Что у вас там приключилось? – не хочу слушать, но природное любопытство не дает мне заткнуть уши и абстрагироваться, поэтому прислоняюсь лбом к окну и слушаю.
- Я не спорил на него! – выпаливает Каулитц. Представляю себе сейчас лицо Густава и невольно усмехаюсь – Билл,.. правда не спорил… - да-да, ври больше – Поспорили мои одногруппники, а я никакого отношения к спору не имел. И вообще, они это придумали уже после того, как я начал проявлять интерес к Биллу, - слыша грозное пыхтение Густава, Том сразу стал объяснять. Изредка запинаясь, пытаясь подобрать слова – Где-то через два месяца после начала осеннего семестра, я стал приставать к Биллу. Нет, ты не подумай, я просто привлекал его внимание. Бл*, да я толком ничего не делал такого, но эти козлы решили, что я просто стебусь. Билл тоже так думал, пока я его не переубедил. Так вот, Джеймс и еще несколько парней однажды в раздевалке поспорили, кхм… - кашляет, не зная, как выразить свои мысли прилично, - В общем, что я с Биллом пересплю. Они спорили на деньги, но я в этом участия не принимал, сразу им сказал, что ничего у них не выйдет. Я не собирался докладывать им о наших отношениях. И я абсолютно без понятия, как они хотели узнать о факте…бл*, ну ты понял.
- Понял – мрачно кивает Густав.
- В общем, два дня назад Джеймс спросил меня об этом, а я и отвечать не собирался. Я бы ему вообще врезал, если бы Билл не выскочил из душевой в тот момент. Он услышал Джеймса и ничего не понял толком, просто вылетел, не дал ничего объяснить.
- Ну, - выдыхает Густав – Ты, конечно, славно сочиняешь, но доказать-то ты ни мне, ни Биллу не можешь своей невиновности.
- Слушай, Густав, ты вроде нормальный парень, ты же понимаешь, что из-за дурацкого спора я бы не стал ошиваться под дверью в подъезде? – тон серьезней. Но он нервничает, хоть и старается не показывать. Я буквально краем глаза вижу, как он дергает коленкой под столом.
- Ок, какова сумма спора?
- Ставка была 200 евро.
- Оп-па, если ты не спорил, то откуда знаешь о ставке? – подловил.
- Да нет же, вашу мать! Я присутствовал в раздевалке при споре, но не участвовал в нем. – хлопает ладонью по столу.
- Спокойно, парень. – одергивает его Густ.
- Да просто жалкие 200 евро для меня не деньги! Я бы эти деньги им в задницу засунул… - фыркает Каулитц, опуская голову. Так хочется ему верить, но у него по-прежнему нет доказательств, а верить на честное слово я опять не могу. С другой стороны, какие у него могут быть доказательства?
- Любишь его? – неожиданно интересуется мой друг у Тома после недолгой паузы.
- Люблю. Он знает… Я даже тебя к нему приревновал однажды.
- Меня?
- Ну да.
- Ясно. Значит так, я думаю, Билл все слышал и сделает выводы, а тебе сейчас лучше пойти домой.
- Но…
- Домой. Да, Билл? – киваю, все так же глядя лишь в окно. – Вот и славно, бывай, Том.
Слышу его тяжелый вздох, а потом шаги к двери.
- Эй, Трюмпер, ты живой? – заботливо интересуется, Густ, возвращаясь. Украдкой смахиваю пару слезинок и киваю. – Слушай, дело твое. И я всегда тебя поддержу, буду на твоей стороне в любом случае, - подходит ко мне и обнимает, трепля по макушке – Но я ему верю. Единственная его вина в том, что он не рассказал сразу, что знает о таком споре. А глаза у него честные.
- И наглые…
…
Следующий день после разговора оказался сущим адом из-за запарки на работе. На меня скинули аж четыре дополнительные группы, так как один преподаватель заболел, а ещё один уехал на конференцию.
Том на свою пару не явился, что одновременно радовало и беспокоило. Я был не уверен, что до конца верю ему и простил, но где-то в груди защемило, когда на перекличке на фамилию Каулитц никто не отозвался задорным воплем, сзади не прижалось сильное тело, шея не почувствовала мягких губ, в ухо не прошептали комплимента, даже задница не получила привычного шлепка.
Зато у Джеймса и ещё пары парней под глазами красовались фингалы. У двоих были в кровь сбиты костяшки и это уже не радовало. Значит была драка, и Том мог не просто не явиться, он мог пострадать. Я дал себе обещание, что, как только приду домой, тут же включу телефон и наберу Тома.
Однако не срослось. Я включил телефон, но как только увидел перед собой диван, мыслей не осталось, я просто рухнул на него и уснул. А вот разбудил меня как раз телефон.
- Алло? – не глянув на дисплей, снимаю трубку.
- Гер Трюмпер, вы не знаете где Том? Я его обыскался уже – тараторит Георг.
- Я понятия не имею – обеспокоенно выдыхаю я, поднимаясь с дивана. Неужели не зря волновался. Нет, только не это.
- Черт! Гер Трюмпер, может он у Вас под дверью, проверьте, а? – слова студента заставляют смутиться.
- Георг, давай ты меня хоть Биллом называть будешь? – прошу я в трубку, открывая дверь, но, вопреки ожиданиям, Тома на площадке нет. Сердце уходит в пятки, - Его тут нет – еле слышно отвечаю я, голос, кажется, сел.
- Жуть. Куда он пропал?! А может под окном посмотри…шь, Билл?
- А? Под окном? Сейчас – судорожно одергиваю шторы, раскрывая окно, и застываю на месте с открытым ртом.
Во дворе моего дома на детской площадке горят свечи, выставленные на песке в форме большого сердца, а в самой середине…Том. Господи, ты боже мой.
- Эээ?
- Я сказал вслух?
- Да.
- Георг, ты ведь там, да?
- Нет, что Вы, то есть ТЫ. Меня тут нет!
- Дай ему трубку, пожалуйста…
Вижу как со стороны к Каулитцу подбегает Листинг и сует трубку в руки.
- Привет…
- Ты идиот, ты знаешь?!
- Тебе не нравится? – волнуется, голос дрожит.
- Иди сюда, дурак… - закрываю глаза и безвольно оседаю на пол рядом с окном. Через пару секунд из прихожей уже доносится звон. На ватных ногах иду открывать. Щелчок и он передо мной. Подмышкой бутылка шампанского, в одной руке два бокала на высокой ножке, а в другой три маленькие горящие свечки.
- Я прошен? – первым делом интересуется он, заходя в квартиру.
- Нет, - улыбаясь, закрываю за ним – Вы меня с Листингом до смерти напугали – подхожу к нему сзади. Он аккуратно ставит свечки на маленький столик перед диваном, затем бокалы и шампанское.
Не могу сдержаться и, пока он еще не разогнулся, резко обнимаю его со спины, убедившись, что в руках уже ничего нет.
- Не прошен? – нагло спрашивает, явно улыбаясь. А я, кажется, сейчас умру от счастья, просто оттого, что прижимаюсь к его спине грудью и щекой.
- Неа – отпускаю, давая развернуться к себе. Как только вижу его лицо, не медля больше ни секунды, впечатываюсь в его губы и начинаю быстро порывисто целовать, терзая мягкие и такие желанные губы. Обнимаю за шею и доверчиво льну к его холодной ещё толстовке. А остановиться уже не могу, запихиваю свой язык к нему в рот и, ощущая эту с ума сводящую теплоту, почти бессознательно несколько раз ударяю его еле сжатыми кулаками по спине. Том что-то стонет, а потом, смеется и отрывается.
- Это ничего не меняет! – живо заявляю я, опережая любую его реплику.
- А это? – бесцеремонно поднимает меня за попу и садит на себя, заставляя обнять ногами.
- Что это? – облизываю губы, глядя в родные уже карие глаза.
- Вот это… - медленно приближается и приникает все-таки к губам, нежно целуя, опять на грани, опять не в силах остановиться. Стону, уже не переставая, только еле успеваю за его губами, вдруг он резко прекращает безудержный поцелуй и легонько кусает мою нижнюю губу, потом ласково засасывает и мнет своими губами. Медленно отпускает.
- А ведь Джеймс выиграл – невпопад говорю я.
- Да пошел ты – тихо выдыхает Том, притискивая меня к себе, а я уже не могу без него. Без родного, ласкового, такого теплого и нежного. Проще умереть, да я почти умер за эти два дня, и счастье, что Том дал мне воскреснуть. Я не смогу без этого наглого, красивого, необходимого, … любимого.
- Я тебя люблю.
- Шутишь?
- Нет, люблю…
- И я тебя.
- Том?
- Что?
- Пусть теперь так будет всегда?
- По-другому – и не мечтай!
- Нахал… У тебя бровь рассечена?
- Не обращай внимания.
- Том!
- Это самое малое, что я мог для тебя сделать.
- У них шикарные фингалы.
- Я старался. Симметрично получилось?
- Ага… Люблю тебя, люблю, люблю, люблю…
- Вот это да-а-а-а…
- Дурак … Спасибо тебе.
- За что?
- За то, что вынудил тогда тебя поцеловать на зачетной паре.
- На паре?
- Ага, ты был прав. Мы хорошая пара…
Эпилог.
- Бл****дь – звучит над ухом вместо будильника. Шевеление рядом, и мой живот покидает теплая ладонь. Куда это он?
Звонок в дверь. Вот черт, надо продрать глаза. Сколько времени-то? Не могу открыть глаза и решаю дождаться Тома. Он приходит через минуту.
- Кто там? – сонно интересуюсь хриплым голосом.
- Баба какая-то. Увидела мои трусы и сбежала.
- Что?? – смеюсь.
- Не знаю, её напугали мои трусы – недовольно бурчит, укладываясь рядом. Прикосновение прохладной груди заставляет поежиться. Рука возвращается на живот.
- Сколько времени?
- 11.
- Что!? Бл*дь!! – пытаюсь вскочить, но рука Каулитца крепко держит меня, пригвождая к постели. – Черт, Том, отпускай! Проспали же все на свете!
- Спокойно! – рявкает он, укладывая меня в прежнее положение, придавливая своим плечом в придачу.
- Будильник не прозвенел? – нервно оглядываю комнату в поисках этой электронной заразы.
- Звенел твой будильник. Я вырубил – бормочет Том.
- Что? Почему?
- Потому что сегодня мы никуда не идем.
- С чего бы это? – понимаю наконец-то, что сопротивление бесполезно, и обмякаю.
- С того, что какой-то урод на Форде закрыл мою машину, и выехать мы не сможем, поэтому сегодняшний день мы проведем в постели, – к концу фразы его голос стал томительно низким, похожим на рык – Ясно? – рука с живота неожиданно переползает на мой пах и начинает осторожно давить. Прерывисто выдыхаю, глядя на закрытые глаза Каулитца.
- Ты что затеял, Том-м-м-м, ч-черт? – рука ощутимее начинает мять мой член.
- Я планирую весь день (и ночь тоже) тр… - его пламенную речь, сопровождающуюся моими стонами, прерывает звонок в дверь – Бл*дь! – разочарованно выдыхает Каулитц, намереваясь вставать.
- Трюмпер! А ну открывай, скотина! Ты кого притащил в мою квартиру!? Моя жена все видела! – разъяренно кричит хозяин квартиры из-за двери. Испуганно распахиваю глаза, встречаюсь взглядом с удивленным Томом. – Слышь, ты! Долг пора выплачивать! – не унимается тот.
- Черт, мне же надо сегодня платить – спохватываюсь я.
- Что платить? – серьезно спрашивает Том.
- Это хозяин моей съемной квартиры. И я должен ему деньги за устроенный потоп, в котором виноваты прогнившие трубы.
- Сколько должен?
- 10 тысяч – поджимаю губы, отводя глаза.
- А с какого х*я эта тварь тебя скотиной обозвала?
- Ну, такие тут порядки. Я пойду открою, а то ведь не успокоится – не успеваю встать, как снова лежу на лопатках.
- Расслабься, я сейчас – ласковый взгляд и нежный поцелуй, после чего Том встает и, подхватив джинсы выходит из комнаты. Только бы обошлось. Зарываюсь в одеяло и слышу только мат, доносящийся из коридора, много мата. А потом грозная фраза Тома:
«- Чеком пойдет?» - после нее наступает затишье, и негромко хлопает дверь. Минут 5 полной тишины.
- Всё – Том спокойно заходит в комнату, сдергивает с себя штаны и быстро забирается ко мне под одеяло, обнимая.
- Что всё? – обеспокоенно интересуюсь я, пытаясь растормошить намеревающегося заснуть Каулитца.
- Всё, ты здесь больше не живешь.
- Как? – шокированно.
- Так. Спи, как проснемся, будем вещи собирать.
- Куда?
- Куда-куда? Ко мне будем переезжать. – совершенно спокойно сообщает он, пододвигая меня как свою подушку поближе.
- Том, погоди, а долг?
- Я заплатил.
- Что? Нет! Я сам! Я не хочу быть тебе должен.
- Натурой отдашь – нагло выдыхает в мое плечо и снова касается рукой моего члена, только теперь минует трусы и водит ладонью не по ткани, а сразу по члену.
- Ммм, да стой же ты… Ахх, – не могу игнорировать его руку в своих трусах, она слишком настойчива и лишает рассудка – Об-объясни…
- Что объяснить? – елейным голоском спрашивает он, водя языком по моему уху – В какой позе, объяснить?
- Блин, прекрати… - не знаю, что он должен прекратить, но точно не свои манипуляции.
- Короче, говорю первый и последний раз. Мы как самая нормальная пара будем жить вместе в моей квартире.
- Я у тебя…ахх…не был ни разу.
- Места хватит, не боись! Так вот, а теперь у нас как у самой нормальной пары будет секс! – с этими словами наваливается на меня.
И лишь на краю сознания у меня проскакивает мысль, что теперь мы настоящая пара. Ничего себе. А ведь еще пару месяцев назад я был уверен, что у нас ничего не выйдет. Но сейчас… Сейчас у меня не осталось и малейшего сомнения, в том что я нашел свою половинку в этом мире. Том и Я. Мы пара. Определенно, пара.
ER – в прошлой части герои уже осознали, что любят друг друга и хотят быть вместе, но так ли это просто? xD
Mpreg – я обещала это сделать, и я это сделаю! А еще я говорила, что беременный физрук – это слишком, так вот, я беру свои слова назад! =р
Да, я понимаю, что мужчина пока не может забеременеть, сколько б не старалась медицина, но давайте забудем об этом ненадолго?))
И еще: я не заставляю никого это читать! Еще раз обратимся к жанрам! Продолжим?
Прошу всех вспомнить, чем кончилась вторая часть ;-)
Спустя месяц
Pov Bill
- Каулитц, если ты пришел, то будь добр бежать в полную силу! Я знаю, ты можешь! – издевательски выкрикнул я, проигнорировав все недовольные взгляды, обращенные в мою сторону.
- Есть сэр! – Том развернулся и пробежал пару метров спиной, улыбнулся и отдал честь.
На самом деле ему совсем не обязательно было приходить сегодня на пару, так как она последняя в семестре для его группы, и здесь обязаны быть только должники, коими является добрая половина одногруппников Каулитца. Но сам Том уже получил зачет и пришел за компанию. Нет, не своим друзьям, а мне за компанию.
В манеже было полным-полно народу, и Том вел себя прилично, что несколько удивляло, ведь он любитель поработать на публику, но, видимо, моих нареканий и обид ему сегодня не хотелось, поэтому он беспрекословно выполнял все задания, лишь слегка ленился, за что и получал нагоняи.
- Стоп! – скомандовал я, жестом маня студентов к себе. – Идем сдавать отжимания и подтягивания.
Из года в год программа не менялась, и для зачета необходимо было сдавать одни и те же нормативы, от которых меня самого уже подташнивало, если честно. Хотелось чего-то нового, не опробованного еще в широкой практике, но от плана так просто отступить нельзя, приходилось терпеть.
- Ноги на скамью, Байер, - я сделал замечание студенту и, глянув на улыбающегося Тома, принялся считать потуги несчастного парня, который стал выдыхаться уже после десятого отжимания.
- Всё, не могу больше, - выдохнул он, буквально падая на пол после восемнадцати проделанных упражнений.
- Хорошо, следующий?
Я в штатном режиме принимал зачет. А Том тихо сидел на скамеечке и, чуть улыбаясь, глазел на меня, будто бы у него раньше не было времени разглядеть, как следует. Да он только этим и занимался весь год, а во втором семестре успел сделать со мной вообще все, что только мог, ну или почти все.
Четыре месяца, которые мы пытались разобраться в отношениях, пролетели незаметно и, если первые три я еще помню, то последний словно смыло водой из моей памяти.
Весь май прошел в хлопотах.
Во-первых, мы переезжали, точнее я переезжал к Тому, а это оказалось не так просто. На съемной квартире я жил около двух лет, и за это время там накопилась такая гора вещей, что пришлось несколько дней потратить только на сборы, а потом еще около недели на разбор этих вещей в квартире Тома. К слову, его двухкомнатные апартаменты в престижном районе с трудом вместили весь мой хлам.
Мне же до сих пор было неудобно перед ним за свое вторжение. Я привык жить один и быть ответственным за себя сам, а переезд к Тому заставил меня быть обязанным ему. Мне еще долго будет неловко, ведь, по сути, мы знаем друг друга не очень хорошо, и жить вместе было не самой лучшей идеей.
Во-вторых, выяснилось, что Том работает у отца, и часто он после учебы пропадал, а я, придя с работы, сидел в его квартире и ждал, когда же он явится.
В-третьих, в мае у Тома кончалась учеба, в связи с летней практикой, назначенной на июнь, поэтому Каулитц пытался хоть как-то подготовиться к зачетам и экзаменам, что у него в принципе вышло. В зачетной книжке вовремя появился допуск к сессии, и уже через пару недель она было благополучно закрыта.
Тому повезло, он был полностью готов к практике, а вот должникам еще предстояло побегать, учитывая, что отъезд был назначен на завтра. Ах да, практику группа Каулитца проходила в соседнем городе, расположенном в нескольких часах езды от нашего места жительства. Меня это, конечно, не радовало. Я опять оставался один, да еще в чужой квартире, на целых три недели. Поехать с Томом я не мог, так как моя работа продолжалась аж до июля.
- Билл, смотри, как ты их замучил уже? – неожиданно сзади прижался Том и прошептал на ухо, едва-едва касаясь губами.
- Что? – очнулся я.
На меня смотрели десять человек, их взгляды разнились от молящего до ненавидящего, но все они выглядели одинаково уставшими. Раскрасневшиеся лица девочек и капельки пота на висках парней свидетельствовали о том, что я действительно их измотал.
- Ох, ладно, - я мягко улыбнулся, примирительно поднимая руки ладонями вверх. – Зачетки ко мне на стол! – сообщил я и, развернувшись, стал на ходу заполнять журнал.
- А если споткнешься и упадешь? – премилый голосок пропел сзади.
- Ты меня поймаешь, - не задумываясь, ответил я, продолжая расставлять буковки “з” в клеточках.
- Ну конечно, - хмыкнул Каулитц и вырвал из пальцев ручку.
- Эй! – возмутился я.
Но Том возвращать мне ничего не собирался и, нагло улыбнувшись, поскакал в сторону выхода, вынудив меня припустить за ним, тихо рыча себе под нос ругательства.
Дредастая макушка скрылась в моем кабинете, я забежал следом, намереваясь настучать по этой самой макушке чем-нибудь увесистым, но не тут-то было. В кабинете было пусто, но только на первый взгляд. Стоило мне начать поворачиваться, как сзади хлопнула дверь, щелкнул замок, а в следующую секунду я уже был водружен верхом на стол.
- Чтоб тебя, Каулитц!
- Да-да, я знаю, можешь не продолжать, - Том умело заткнул мне рот поцелуем, как делал всегда, когда ему надоедала моя болтовня.
- Мне сейчас зачетки принесут, - я попытался выпутаться из его рук, оплетших мою талию.
Тому, конечно, было все равно, он продолжал легонько ласкать мои губы, ловя их вновь и вновь, сколько бы я не уворачивался.
- Ну все, не шипи, - чмокнув в щеку, смилостивился он, отпустив.
- Гер Трюмпер, вы здесь? – в дверь постучали.
- Гер Трюмпер! – проголосили сразу несколько студентов.
- Ну вот, теперь открывай им, - я закатил глаза.
Так всегда, сначала Том натворит что-нибудь, а я потом красней! А он только и может, что улыбаться и разводить руками.
…………
Я освободился только к восьми вечера. Том смиренно ждал, пока я закончу пару с последней группой и выйду из корпуса.
- Нам, кажется, по пути? – Каулитц учтиво открыл пассажирскую дверцу своего авто.
- Да что ты говоришь? – делано изумился я, залезая в машину.
- Говорю, что уже скучаю, - задумчиво произнес Том, выезжая на шоссе.
- Том, - я поджал губы. Мне тоже не хотелось его отпускать, да еще на такой долгий срок.
Мы вроде бы только-только все решили, успокоились, а тут новая встряска – три недели в разлуке.
Парень только вздохнул в ответ.
- У нас пустой холодильник, - перевел тему я.
Том неожиданно расплылся в широкой улыбке и посмотрел на меня таким взглядом, словно мечтал затискать до смерти, как маленькие дети тискают своих плюшевых медвежат.
- Что? – смутился я.
- Мне нравится, когда ты говоришь: “у нас” или “дома”, - Том и сам несколько смутился, прикусив губу.
Я не нашелся, что ответить, и промолчал, лишь улыбнувшись.
Мне тоже нравилось, что теперь мы вместе, что у нас много общего, но все-таки мне было несколько дико все это. Я не привык делить ванную комнату с утра с кем-то, тем более с парнем. Я всегда был один, даже когда жил с бабушкой. А сейчас я с Томом, я живу с ним в одной квартире, сплю в одной постели, езжу с ним на работу, готовлю ужин на двоих – это странно для меня.
- Прием? – Том пощелкал пальцами перед моим лицом, чтобы я очнулся. – Идем на штурм супермаркета! – он улыбнулся и выбрался из машины.
Я последовал его примеру.
………………
Мы не в первый раз пришли за продуктами, но каждый раз, когда мы это делали, мне казалось, что все вокруг знают о нас. Любопытные взгляды все время были обращены к нам, и мне это не нравилось. Не написано же у меня на лбу, что я люблю вот этого парня по имени Том.
Каулитц же на этот счет ни сколько не переживал. Он спокойно мог приобнять меня, согнувшегося над ящиком с фруктами, мог чмокнуть в щеку или даже в губы, мотивировав сей поступок тем, что у меня было невозможно милое выражение лица, и он просто не мог удержаться. Да ему даже не составляло труда пристроиться ко мне сзади и сделать пару неприличных движений, когда я толкал тележку к кассе. Мне оставалось только тихо шипеть и украдкой давать кулаком по его дурной головушке.
- Тебе какая больше нравится? – Том кивнул на полочку со жвачками.
- Я к мятной привык, - равнодушно пожал плечами я.
- Да нет, я не об этом. Смотри, - Каулитц указательным пальцем повернул мою голову к другой полочке, где стояла смазка, увидев которую, я тут же покрылся красными пятнами. – Возбуждающая или увлажняющая? – томным шепотом поинтересовался он.
Я нервно сглотнул, отворачиваясь от этого пошлого засранца, и наткнулся глазами на возмущенный взгляд полной женщины, стоявшей за нами в очереди.
- Заткнись, - шикнул я, заметив, что Том хочет продолжить говорить.
- Нет, ну а что? – не унимался он. – Смотри, эта такого милого розового цвета, - хихикнул он, кивнув на злополучную полку с тюбиками. – Как тебе?
- Я тебя убью.
Я был уже весь красный, когда подошла наша очередь, а Каулитц продолжал рассуждать о смазке в голос.
- Не зря же здесь ее поставили, - как ни в чем ни бывало усмехнулся он, цепляя двумя пальцами сразу оба тюбика. – Выбирай?
Я был готов укокошить его прямо на кассе и едва сдерживался, чтобы не начать рубить голову с плеч, в то время как почти вся очередь за нами, да и соседняя тоже, живо обсуждали нас и качали головами.
Я вырвал из рук Тома оба тюбика, когда все наши покупки уже пробили, и впихнул их кассирше в руки.
- Берете? – стушевавшись под моим яростным взглядом, тихо спросила она.
- Да, - рыкнул я, плевав на всю эту чертову очередь.
- Знаете, - проникновенно начал Том, обращаясь к людям на всех кассах в радиусе нескольких метров. – Ему больше всего нравится с запахом апельсина, но сегодня ее здесь не было, а мне по большому счету все равно, с какой смазкой он дерет меня, - он развел руками и, подмигнув всем покупателям, изумленно открывшим рты, подхватил несколько пакетов одной рукой, а второй обнял меня за талию и подтолкнул к выходу.
Я был шокирован не меньше всех тех теток на кассе.
- Это что сейчас было? – едва найдя в себе силы на вопрос, обратился я к Тому.
- Ничего, - улыбнулся он, спуская руку с моей талии и залезая ладонью в задний карман джинсов.
- Нет, Том, ты сказал им, что я тебя…
- Дерешь? Ну да, - беззаботно произнес он, пожав плечами.
- Но я тебя…
- Не дерешь, - подтвердил он, открывая машину с пульта сигнализации. – Но пусть они так думают.
- Зачем ты это сказал, ведь было сразу ясно, кто из нас снизу? – сев в автомобиль, я недоуменно вылупился на довольного собой Каулитца.
- И что с того? – он завел машину и обернулся ко мне. – Я люблю тебя, - с улыбкой проговорил он и коснулся легким поцелуем губ.
- Сумасшедший, - я расплылся в улыбке. – И тебе не стыдно?
- Нет, а тебе?
- Я тоже люблю тебя.
…………
Лишь часам к десяти вечера мы оказались дома и то ненадолго.
- Черт! – успев только разуться, ругнулся Каулитц.
- Что? – я ожидал ответа, недоумевая, к чему относился возмущенный возглас.
- Я ключи от отцовской машины вернуть забыл, - сокрушенно выдал он, устало облокачиваясь о стену.
- А зачем ты их брал? – осторожно поинтересовался я.
- Я вчера отвез отца домой на его машине, а ключи оставить забыл, вот идиот, - Том хлопнул себя ладонью по лбу. – Придется везти сейчас, - он тяжело вздохнул, виновато глядя на меня.
- Но тебе ведь собираться надо, - нахмурился я.
- Да я собрался уже, - отмахнулся он. – Это ерунда. Мне тебя оставлять не хочется, - он тепло улыбнулся и притянул меня к себе, ухватившись за ремень джинсов. – Съездишь со мной? – крепко обняв, спросил он.
- Том я… - мне, мягко говоря, не хотелось ехать в дом его родителей. Мало ли как там воспримут мою персону, тем более, накануне отъезда Тома. – По-моему, сейчас не самое время знакомиться с родителями.
- Тебя никто и не просит знакомиться. Я только закину ключи и всё, - он хитро сощурился и неожиданно укусил кончик носа.
- Ай! – вскрикнул я, пытаясь ущипнуть его в ответ, но под слои одежды мне пробраться так и не удалось.
- Тихо-тихо, - спустя пару минут Тому надоело пресекать мои тщетные попытки покарать его, и он поймал мои запястья одной рукой, а второй притянул голову за затылок и чмокнул несколько раз пострадавший нос, а потом и губы заодно. – Едешь, нет?
- Конечно, еду, - сдался я, всплеснув освобожденными руками. – Куда же я денусь?
Было все же страшновато, и по дороге Том то и дело одергивал меня, обращая внимание на дрожавшую коленку и на то, что я кусал губы.
- Ты чего так трясешься? – с улыбкой поинтересовался он, кладя руку на мою несчастную подрагивающую ногу.
- Не знаю, - ну не стал бы я ему говорить, что боюсь, его родители узнают о нас, хоть он и обещал, что я их даже не увижу.
Если для Каулитца отношения со мной так серьезны, как он говорит, то когда-нибудь нам все равно придется познакомиться и, может быть, даже общаться в дальнейшем.
- Я бы не стал так волноваться, если бы ты повел меня на смотрины к своим родителям, - хохотнул он.
- А я бы и не повел, - отвернувшись к окну, заметил я.
- Почему? – Каулитц напрягся и, забыв про дорогу, уставился на меня.
- Потому что у меня их нет, - пожал плечами я, мельком глядя в удивленные глаза парню. – Он погибли в автомобильной аварии, когда мне было пять.
- Черт, я не знал, прости, - извинился он. – Почему ты не говорил мне раньше?
- А ты не спрашивал.
Попытка улыбнуться не увенчалась успехом и, Том, заметив это, нащупал мою ладонь и нежно сжал пальцами, напоминая, что теперь у меня есть он и его поддержка в любых начинаниях. Я улыбнулся и погладил чуть шершавую кожу тыльной стороны его ладони большим пальцем.
- Стоп, у тебя есть бабушка! – вдруг радостно воскликнул он. – К ней-то и поедем на смотрины!
- О Господи, - я закатил глаза, – ты невозможен! - и расхохотался, представив лицо бабули, шокированной новостью об ориентации внука.
…………
Родители Тома жили в элитном районе на окраине города, совсем недалеко от дяди, в доме которого мы опробовали бассейн около месяца назад. Но этот дом был совсем другим, он был светлым, немного похожим на итальянскую виллу, с высокими окнами и небольшими колоннами.
Надо сказать, детство Тома прошло в замечательном месте, я по-хорошему ему завидовал.
- Пойдем со мной? – как только мы остановились, предложил Каулитц.
- Нет, Том, ты же обещал, что только вернешь ключи.
- Да прекрати трусить. Смотри, - он указал на темный фасад здания. – Все спят.
Свет действительно не горел ни в одном из окон.
- Том, - заныл я, все еще надеясь остаться в машине.
- Билл! – строго произнес он, стрельнув грозным взглядом. – Я тебе комнату свою покажу, идем, - уже мягче проговорил он.
Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, видя его заблестевшие нездоровым азартом глаза, и выползти из машины. Он тут же взял меня за руку и, победно улыбаясь, повел к дому.
- Я надеюсь, у вас нет сторожевых собак? – шепотом осведомился я, ежась в толстовке от ветра.
- Сторожевых – нет, - тихо хохотнул Каулитц.
- А какие есть? – я испуганно округлил глаза и остановился посреди двора, отказываясь идти, пока не дождусь ответа.
- Блин, пошли! – он резко дернул меня за руку, заставляя двигаться за собой. – У матери есть щенок, то есть уже не щенок, но мелкая такая псина.
Мы как раз дошли до входа в дом, и Том почти беззвучно отворил двери, проталкивая меня внутрь первым.
- Лесси или Несси, тьфу, забыл короче, - продолжал бормотать он, в полной темноте подталкивая меня вперед, умело минуя все препятствия в виде мебели и стен. – Стой здесь, - он довел меня до какого-то предмета, на ощупь похожего на стол, а сам отошел.
Через пару секунд где-то в темноте звякнули ключи, а еще через несколько секунд Том вернулся ко мне и обнял со спины.
- Идем наверх?
- Может, не надо? – я решил совершить еще одну попытку отговорить его от глупостей. – Тебе завтра в десять часов надо быть в колледже.
- Буду я в колледже, пошли!
Попытка пошла прахом, как и ожидалось. Том не стал меня уговаривать больше и властно потянул за собой, но я стал спотыкаться о ковры и прочие предметы.
- Черт, ну ты слоняра, - усмехнулся он, спасая от падения очередной предмет интерьера. – Иди сюда.
Возразить ничего я не успел, да и сообразить тоже. В следующий момент я уже сидел верхом на Каулитце, а он вышагивал вверх по лестнице, иногда покачиваясь в стороны от тяжести, но отпускать упорно отказывался. И на полу я очутился, только будучи занесенным в комнату.
Том, оставив меня почти на пороге, прошел дальше, включил ночник и задернул шторы.
Мне пришлось сощуриться от непривычного, пусть и тусклого, света, и только через несколько секунд я смог рассмотреть место, где нахожусь.
Комната не была огромной, но все же казалось, что моя бывшая квартира раза в два меньше. Быть может, потому что здесь не было нагромождений хлама, а светлые тона стен и пола зрительно увеличивали пространство.
Посередине стояла двуспальная кровать, заправленная черно-белым клетчатым покрывалом, смотревшимся совсем не вычурно. У окна располагался письменный стол с компьютером, в углу стояла гитара, а напротив кровати висела плазма.
- Что встал как неродной? – шепотом окликнул меня Том, уже успевший включить телевизор. – Проходи, я сейчас вернусь, - он двинулся к двери.
- Ты куда?
- Принесу что-нибудь поесть, у меня живот урчит, - состроив напоследок страшную гримасу, Каулитц выскочил в коридор.
Вернулся он минут через десять, когда я уже изучил каждый угол его комнаты. Я даже заглянул в ящик стола, не сумев побороть интерес, но ничего особенного там не было, лишь пара журналов о компьютерных играх, школьные тетрадки, пачка сигарет и маленький плеер.
- Нашел что-нибудь интересное? – послышался невнятный голос сзади.
Я обернулся, держа в руках диски, взятые с полочки, и тихо рассмеялся, увидев, как Каулитц запихивает в рот сэндвич.
- Ничего, что может тебя скомпрометировать, к сожалению, - развел руками я, подходя к нему ближе.
- Слава Богу, - промямлил он, протягивая мне второй сэндвич. – А в целом, как тебе тут?
- Довольно мило, но я не увидел ни одного плаката с голыми тетками, - скорчив жалостливую рожицу, я откусил от своего бутерброда.
Том хмыкнул, открывая пакет апельсинового сока.
- Да просто я подготовился к твоему визиту и снял все постеры, и с тетками, и с мужиками, - пожал плечами он.
- Еще и с мужиками? – возмутился я, пихая его локтем в бок.
Том чуть не поперхнулся и прыснул соком на ковер.
- Черт! – ужаснулся я, глядя, как по светлому ковру разлетелись оранжевые капли.
- Да ладно, не беда, - улыбнулся Том, протягивая мне коробку с соком. – Предлагаю по-быстрому сгонять в душ и лечь спать, ты как?
- Ты сбрендил? Том, поехали домой! Ты сказал, что только покажешь мне свою комнату, и мы уедем! – запричитал я, начиная паниковать.
- О Господи, Билл, я устал и не хочу никуда ехать. Я тебя уверяю, ничего не случится, если мы переночуем здесь один раз, - невозмутимо ответил Том и, развернувшись, направился к шкафу, из которого извлек какие-то вещи.
- Том! Ты хоть представляешь, какой скандал может произойти с утра? Ты уедешь на практику, а я останусь здесь. Что, если твои родители… - я осекся, задумавшись, чем мне может обернуться знакомство со старшим поколением семьи Каулитц.
Я правда думал, что эта встреча была совсем не к чему. По крайней мере, пока.
Я не готов встречаться с его матерью и отцом. Что я им скажу? “Здравствуйте, я парень вашего сына, и мы любим друг друга?” – это же бред сивой кобылы. Они позвонят в полицию, и я даже не удивлюсь, если через пару дней окажусь в психушке с липовым диагнозом.
- Всё, стоп!- безапелляционно заявил Том и подтолкнул меня к двери, за которой по моим предположениям располагалась ванная комната.
- Том, нет! – не терял надежды я, продолжая упираться.
- Да, Билл, да! – он совсем меня не слушал.
- Твои родители знают, что ты встречаешься с парнем? – я попытался поймать его взгляд.
Но Том упорно избегал смотреть в мои глаза, он стянул с меня олимпийку, потом футболку, расстегнул джинсы, даже не потрудившись спросить на это разрешения.
- Нет, - безразлично бросил он, стаскивая с меня штаны.
- Да, в конце-то концов, где твои мозги, Каулитц!? – я впал в отчаяние, понимая, что ему абсолютно все равно на мое мнение.
Раздев меня, Том разделся сам, потом поставил меня, все еще причитавшего о безвременной утрате мозгов, в душевую кабинку и зашел в нее сам.
- Послушай меня, - он включил теплую воду и наконец-то обратил на меня внимание. – Если я решил, что хочу быть с тобой, спать с тобой, любить тебя, то мне абсолютно все равно, что об этом думает, кто бы то ни было, - с каждым словом он подходил все ближе и в итоге вжал меня в стену своей грудью.
- Но твои родители, - робко начал было я.
- Мои родители – это моя проблема, ладно? – строго стрельнув глазами, Том чуть отошел и потянулся за гелем для душа.
Я же все так и стоял у самой стенки, затравленно глядя на Каулитца. Он совсем меня не слушает, все всегда решает за меня, будто я пустое место!
- Билли? – хитро улыбаясь, позвал меня Том, когда я уже успел затаить на него вселенскую обиду. – Би-и-илл? – протянул он низко, окидывая взглядом все мое тело и отставляя гель обратно, на полочку.
- Отстань, - я отвернулся.
Но, судя по ощущениям, Том продолжал сверлить взглядом мою спину.
- Не смотри на меня! – я залился краской и обнял себя руками.
- Да чего я там у тебя не видел, а? Раньше тебя так не стесняло, что я на тебя смотрю, - он подошел сзади и легко коснулся ладонями талии. – Вспомни, как мы купались в бассейне или как ты ходил в студенческий душ? – он уткнулся лицом в затылок и горячо задышал, щекоча губами кожу.
- Тогда ты так меня не разглядывал, - сглотнул я, напрягшись всем телом.
- Да, я разглядывал тебя в три раза внимательней. Хотел запомнить каждый изгиб и каждую родинку, - дыхание сместилось к уху, и он легонько прихватил зубами мочку, потом обхватил ее губами и нежно прошелся языком.
- Не надо, - умоляюще прошептал я, начиная подрагивать от накатывающего возбуждения.
- Что не надо? – издевательски хмыкнул Каулитц, медленно скользя руками вниз по животу.
- Прижиматься ко мне не надо, - я захныкал, ощущая болезненное удовольствие, приносимое руками Тома, грубовато сжимавшими мои бока и бедра.
Том меня, конечно, не послушал. Он еще теснее прижался к моей спине, так, что я смог почувствовать его возбуждение.
- А мне хочется к тебе прижиматься, - тихо прохрипел он куда-то в район шеи и ощутимо прикусил кожу.
- Но не в доме твоих родителей, черт бы тебя побрал! – вспылил я, повысив голос, и тут же развернулся. Но, увидев полузакрытые мутные глаза, не смог сказать и слова. Словно магнитом меня потянуло к его приоткрытым губам, и я впился в них жадным поцелуем, руками прижимая к себе горячее сильное тело.
Том только удовлетворенно хмыкнул и обнял в ответ. Поцелуй тотчас начал набирать обороты, вода стала казаться кипятком, воздух в тесной кабинке будто совсем кончился, а руки Тома тем временем поползли вниз.
- Том! – я резко отстранился от него, выставив руки вперед. – Том!
Но он ни в какую не желал меня отпускать и продолжал тянуться за поцелуем, отводя руки в стороны.
- Прекрати, пожалуйста, - я строго заглянул ему в глаза.
- Ну еще хотя бы один поцелуй? – стал умолять Каулитц, сложив бровки домиком и состроив невинные глазки.
Я выдохнул и быстро чмокнул припухшие губы.
- Всё, и о большем не проси! – я строго погрозил пальцем.
- Я говорил, что ты жутко милый, когда злишься? – Том расплылся в сладкой улыбке и попытался заключить меня в объятья.
Но я ускользнул от его рук, сделав шаг в сторону, и быстро схватил бутылку с гелем с полочки.
- Мытья и спать! – сделав вид, что пропустил его слова мимо ушей, я впихнул ему в руки гель.
…………
Улеглись мы только минут через двадцать.
Я едва не утонул в многочисленных подушках на кровати, но Том вовремя поймал меня, крепко прижав к себе. Он зарылся носом в мокрые волосы, высушить которые у меня не было ни сил, ни возможности, и прошептал:
- Как же классно, что ты у меня есть.
- Ты хотел сказать, классно, что есть, кого потискать? – пропищал я, чувствуя, что мои ребра вот-вот затрещат.
- Иди ты, - сонно пробормотал Каулитц, чуть ослабив хватку и ласково проведя ладонью по животу.
- Сам иди, - буркнул я в ответ.
Веки стали слипаться, все мышцы расслабились, телу было уютно в любимых руках. Я почувствовал, как начинаю засыпать.
- Билл, а я ведь… - промямлил Том сзади. Его язык уже заплетался, мысли путались, но Каулитц был бы не Каулитцем, если бы оставил без внимания место, куда его послали.
- Спокойной ночи, - перебил я, погладив обнимавшую меня руку.
- Угу, - только и послужило мне ответом.
………….
- Твою мать! – резко раздалось над ухом.
Я неохотно открыл глаза и потянулся, замечая краем глаза сонную мордаху Тома.
- Что? – хрипло поинтересовался я.
- Вставать надо, - хмуро выдавил он. – Еще домой заехать надо.
Только тут до меня дошло, что мы находимся в родительском доме Каулитца, и я резко сел на кровати, испуганно уставившись на Тома.
- Черт! – вырвалось у меня.
- Что?
- Мы в доме…
- О нет, только не начинай опять! Лучше собирайся, у нас всего пятнадцать минут! – огорошил меня Том.
- Как пятнадцать?
- Так.
Мы уложились точно в срок, успев одеться и умыться. Предстояло самое сложное – незамеченными покинуть дом. Я хоть и понимал, что это утопия, но все же надеялся на чудо.
И уже почти поверил в волшебство, когда мы спустились по лестнице, и от дверей нас отделяли жалкие пять метров. Но, видимо, в списке припасенных чудес не было пункта “сбежать от родителей Тома”.
- Томми? - со стороны донесся удивленный женский голос.
Я огромными глазами уставился на Тома, ощущая, как сердце в груди стало набирать обороты. Внутри меня все похолодело.
Том прикрыл на секунду глаза, сглотнул и обернулся.
- Мама, - он расплылся в улыбке, глядя на верх лестницы.
Я тоже рискнул поднять взгляд. На верхней ступеньке стояла женщина средних лет, одетая в красивый деловой костюм, ее каштановые волосы были собраны в элегантную ракушку на затылке, а идеальный макияж свидетельствовал о том, что бодрствует она уже как минимум пару часов.
- Томми, что это ты тут делаешь, дорогой? И кто этот молодой человек? – женщина начала спускаться вниз. На губах ее играла вежливая улыбка, однако что-то подсказывало мне, что за радушием скрывалась тревога.
- Мам, прости, мы очень торопимся, - сдавленно проговорил Том, делая шаг в сторону, закрывая меня тем самым.
- Сынок, пара минут ничего не решит, - фрау Каулитц чуть склонила голову вбок, заинтересованно глядя на сына.
- Хорошо, мам, - терпеливо согласился Том. – Это Билл. Билл, это моя мама, Симона Каулитц, а теперь нам пора! – он вдруг резко схватил меня за руку и потащил к выходу.
Всё это не ускользнуло от строгого взора Симоны, и она, шокировано приоткрыла рот, зацепившись взглядом за наши руки.
- Том! – прошипел я, стараясь вырвать свою ладонь из его хватки.
- Томас! – выкрикнула женщина, когда мы уже оказались за порогом. – Томас, ты не можешь просто так сбежать, ничего не объяснив!
Том встал посреди двора и, тяжело вздохнув, обратился к матери:
- Да, мам, Билл мой парень, ты правильно поняла, - он легко улыбнулся и рванул к машине, не забыв схватить меня за руку.
- Томас Каулитц! – возопила женщина, сбегая по ступенькам крыльца.
- Увидимся мам! – проорал Том в ответ и, заведя машину, нажал на газ.
- Вот черт, - я сполз по сидению вниз, прикрыв глаза руками.
Что-то подсказывало мне, что добром все это не кончится.
И это мы только с матерью Тома “познакомились”.
- Том, - робко подал голос я.
- Что? – он не был напуган, напротив, он широко улыбался. Сумасшедший.
- Ты сбрендил, - только и мог сказать я, нервно хихикнув. - А я влип, - тихо добавил я.
…………
2
В тот же день Том укатил на практику, а я остался куковать в родном городе. Каждый день я исправно вставал в семь утра, шел на работу, в колледж, а вечером возвращался в квартиру Тома и тихо сидел на диване в гостиной, смотря телевизор. Словно ничего и не изменилось, я опять был один, вот только все вокруг напоминало о Каулитце. Все вещи так и кричали о принадлежности своему наглому, невоспитанному, но такому любимому мною хозяину.
Ложась спать, я неизменно зарывался носом в подушку Тома, укрывался его одеялом, отгоняя мысли о сумасшествии. Просто мне было уютно и приятно ощущать пусть и эфемерное присутствие парня рядом.
Да, я скучал, но Каулитц скучал не меньше. Он звонил мне по три раза на дню. Как только их отпускали на перекур, на обед, да неважно куда, он пользовался моментом и звонил. Дошло до того, что к концу дня мы настолько успевали наговориться, что просто молчали в трубку, слушая дыхание друг друга.
К сожалению, Том не мог приехать даже на выходные, так как его свободные дни не совпадали с моими, поэтому приходилось смиренно ждать окончания трех недель. И мы ждали. Вот только мое спокойное ожидание омрачилось кое-чем, случившимся на восьмой день после отъезда Тома.
Утром воскресенья я проснулся около одиннадцати. Сладко потянувшись и зевнув, я принял душ, ополовинив бутылку с любимым гелем Каулитца. Потом принялся за приготовление завтрака. Из гостиной доносился звук включенного телевизора, и я тихонько подпевал какой-то незатейливой песенке, как вдруг услышал звонок в дверь.
Я даже прекратил крошить зелень, замерев. Сразу стало не по себе. Я понятия не имел, кто же мог навестить меня. Первым делом я подумал о Томе, но тут же отмел эту мысль, так как Каулитц лично сообщил мне, что воскресенье у него будет рабочим днем. Во вторую очередь я подумал о друзьях Тома, и эта мысль мне не понравилась. Я представления не имел, как объясняться с какими-то парнями, наверняка, шкафоподобного вида.
Пока я размышлял, из коридора донесся еще один настойчивый звонок. Я выдохнул и, сжав кулаки, подошел в двери. Закусив в страхе губу, глянул в глазок и обомлел – по ту сторону двери стояла мать Тома.
Женщина была явно уверена в себе и продолжала давить на кнопку звонка.
Передо мной встал выбор: открыть ей или сделать вид, что ничего не слышал, и просто тихо отсиживаться, пока она не уйдет. Но я разумно предположил, что у нее могут быть запасные ключи, и все-таки открыл дверь, не обращая внимания на тут же появившуюся дрожь.
- Здравствуйте, - жеманно поздоровался я.
- Добрый день, - холодно ответила фрау Каулитц и, не дождавшись от меня приглашения, прошла в квартиру. – Я полагаю, Вы не будете против, если я зайду.
Да, конечно, заходите! Может еще и чайку предложить? Черт, что же делать? Я же сейчас в обморок от страха упаду! Чертов Каулитц, надо же было тебе уехать именно сейчас, когда твоя мать только узнала о нас. Мне не жить. Впрочем, тебе тоже.
Я закрыл дверь и быстро развернулся лицом к женщине, не зная, должен ли я начать разговор первым, или мне стоит помолчать, ведь это она пришла к нам.
- Итак, Билл, верно? - она презрительно оглядела меня с ног до головы.
Я только кивнул.
- Я бы хотела поговорить с Вами.
- А Тома нет, он…
- Нет, Вы неправильно поняли. Я знаю, где мой сын. По крайней мере, о своем местонахождении он мне сообщает. Я хотела поговорить с Вами, Билл, - свысока бросила она и, поправив сумочку на руке, прошла на кухню, словно была у себя дома.
Ну да, конечно, я должен был быть готов к этому. Но, стоя в прихожей, я только и мог, что кусать губы, судорожно перебирая все варианты предстоящей беседы.
Заставлять Симону ждать было бы верхом неприличия, и я всё же решился проследовать за ней.
- Я Вас слушаю, - я встал у раковины, не желая оказаться приниженным даже взглядом женщины.
Фрау Каулитц остановилась у окна, поставила сумочку на подоконник и придирчиво обвела взглядом кухню.
- Билл, могу я к Вам так обращаться? – спросила она, все-таки смотря сверху вниз.
- Да, - я кивнул, но тут же гордо задрал подбородок.
- Давно Вы с моим сыном вместе?
- Фрау Каулитц, при всем моем уважении я не считаю, что должен обсуждать с Вами какие бы то ни было подробности личной жизни, - ушел от ответа я.
Симона чуть нахмурилась, ее губы превратились в тонкую полоску, черты лица стали жестче, но она не подала виду, что злится, ее голос не изменился ни на тон.
- Билл, я понимаю Ваше нежелание, но сейчас мы говорим о жизни моего сына, и я должна знать, насколько все серьезно, как далеко зашло ваше общение?
- Уверяю Вас, фрау, достаточно далеко, чтобы мы могли просто разорвать отношения, ведь этого Вы хотите, не так ли? – я вздернул бровь. Все эти хождения вокруг да около были совсем ни к чему.
- Послушайте, молодой человек, я всего лишь хочу разобраться, почему мой сын выбрал Вас в качестве спутника.
- Мне тоже было очень интересно разобраться в этом, но Том заверил, что никаких коварных целей, касаемо меня, у него нет. Вы не допускаете, что он мог просто влюбиться парня? Я тоже не мог, но все оказалось наоборот, и я не думаю, что смогу объяснить Вам, чем руководствовался Том при выборе “спутника”, - передразнил я. А что мне оставалось?
- То есть всю вину Вы перекладываете на Томаса? – возмутилась женщина.
- Нет, что Вы, я просто хочу сказать, что инициатива исходила от него. Но это не значит, что я оправдываю себя. Признаться, мы испытывали идентичные чувства, просто Том оказался смелее, - я улыбнулся, невольно вспоминая наш первый поцелуй с Томом.
- Билл, - Симона поджала губы, задумавшись. – У моего сына вся жизнь впереди. Сейчас он мало понимает, что творит, и я не хочу, чтобы он наделал глупостей. Ведь он, как любой двадцатилетний мальчишка, способен принимать спонтанные решения, которые впоследствии могут перечеркнуть всю жизнь. Я не хочу, чтобы Том самоутверждался как… Как… - она запнулась.
- Как гей? – подсказал я.
- Именно, - подтвердила фрау Каулитц, подняв на меня полный презрения взгляд.
- Что ж, боюсь, Вас расстроить, - я усмехнулся. – Но Том не гей. Я прекрасно понимаю, что сейчас он находится со мной в нетрадиционных отношениях, однако это его выбор. Том не станет встречаться с первым встречным, и, возможно, не будь меня на его пути, он бы не стал встречаться с парнем. Я не говорю о своей уникальности, исключительности, просто… - мне так и хотелось закричать, что Каулитц любит меня, меня и только меня, но я сдерживался.
- Мне крайне неприятно все, что Вы сейчас говорите, Билл, - процедила Симона.
Наверное, она права, я не должен был ей что-то говорить и доказывать. Надо было обсудить все с Томом, но мы просто не успели.
- Что бы там между вами не было, я прошу Вас оставить моего сына в покое. Он чересчур молод, позвольте ему найти верную дорожку, не уводите его с пути, не сбивайте.
- По-вашему я не пытался внушить ему, что все это бред? О нет, фрау, я пытался, но Том и слушать меня не стал, и знаете, он доказал мне, что нам стоит быть вместе. Он сам сделал это. Можете поинтересоваться у него! – я был на пределе. Казалось, еще чуть-чуть и я взорвусь, начну с пеной у рта протестовать против ее слов.
Неужели у меня нет права на счастье? После всего, что пережил, я не имею права быть с любимым человеком? После всех метаний и сомнений? О Господи, ну почему?
- Билл, мой сын весьма увлекающаяся натура. Я бы не стала утверждать, что он влюбился в Вас, возможно, ему просто захотелось новых ощущений, а завтра или через неделю, месяц ему надоест, – женщина развела руками.
- Значит, Вы его плохо знаете, - буркнул я, наплевав на вежливость, и скрестил руки на груди, пряча вспотевшие ладони в локтях.
- Зато я кое-что знаю о Вас, Билл.
У меня душа ушла в пятки. Приехали.
- Не сложно было узнать, что Вы работаете преподавателем в колледже Тома. И, видимо, понятие “преподавательская этика” Вам не знакомо, - хмыкнула она. – Так вот, я бы хотела, чтобы Вы прекратили всяческие личные отношения с моим сыном, съехали с его квартиры, которая, между прочим, куплена на наши деньги. Вы разорвете контакт Томасом, если хотите сохранить работу в колледже. Могу подробнее разъяснить, что мы прекратим спонсирование учебного заведения, если Вы не оставите Тома в покое. Но в таком случае Вас уволят, - Симона снисходительно улыбнулась.
А мне было гадко. Так гадко, как не было еще никогда. Вот уже второй раз наши отношения страдают из-за моей работы. Второй раз я слышу подобный ультиматум, только теперь условием служит разрыв отношений с Томом. И теперь я, кажется, бессилен.
- Я думаю, мы поняли друг друга, - Симона подхватила сумочку с подоконника и зашагала к выходу. – Ах да, если все-таки осталось недопонимание, то в следующий раз Вы будете разговаривать с отцом Тома, который пока ничего не знает. И, Билл, не сочтите все сказанное за личную претензию. Против Вас я ничего не имею, на Вашем месте мог оказаться любой другой, - она ядовито улыбнулась и по-хозяйски открыла дверь. – Прощайте.
- И Вам того же, - только и мог ответить я, когда дверь за женщиной захлопнулась.
Я облокотился о стену и закрыл глаза. Я как всегда ничтожество. У меня ничего нет, я все время приношу людям только неприятности. Соседи пострадали из-за потопа, Том страдает из-за меня самого. Как бы мне хотелось исчезнуть, раствориться, словно сахар в кружке чая.
Обхватив себя руками, я отлепился от стенки и поплелся в комнату. Все вокруг словно стало чужим, и мебель, и стены, и даже люстра под потолком. Все эти вещи не кричали больше о Томе, они словно шептали о принадлежности семье Каулитц, напоминая, что здесь нет ничего моего, что я здесь чужой, лишний.
Я медленно побрел в спальню. Завалился на так и не убранную постель, зарылся носом в подушку Тома и заплакал. Плевать было, что я тряпка, я и так это знал. Но как же надоело, что об меня все время вытирают ноги. А сейчас вообще пытаются насильно вышвырнуть из жизни Тома, сколько бы я не упирался и не отстаивал свое место в ней.
А подушка все еще пахла им. Я обнял ее руками и ногами, зубами закусив уголок, потом накрылся еще и одеялом. Так было легче, казалось, что хотя бы на пару минут я спрятался от всех: от Симоны, от собственной никчемности, ото всех. Под одеялом не хватало только Тома…
Я вздрогнул, услышав, как на тумбочке стал надрываться знакомой мелодией мобильный. Вытянув руку, я схватил его и, глубоко вздохнув, нажал зеленую кнопку.
- Алло?
- Би-и-илл! – из динамика донесся озорной голосок.
- Привет, - тихо ответил я.
- Не, ну что такое? А где “Томми, я так соскучился”? – сразу надулся он.
- Я очень соскучился, - заулыбался я, вытирая тыльной стороной ладони слезы.
- Вот, другое дело! – довольно протянул Том. – Но ты бы знал, как я соскучился, у-у-у, - провыл он, изображая, судя по всему, волка. – С ума сойти просто, я не знаю, что я сделаю с тобой, когда вернусь.
- В смысле? – хихикнул я.
- В смысле? Ты еще спрашиваешь? – хмыкнул он и, понизив голос, добавил: - Да я тебя зацелую до полусмерти, а потом раздену и буду…
- Всё, стоп! Достаточно! – перебил я, чувствуя, что дальше пойдут уже менее безобидные угрозы.
- Р-р-р, Билл! – прорычала эта волчара. – Я схожу с ума, - Том забавно тянул все гласные в ловах, будто и правда подхватил синдром Дауна.
- У вас перекур? – отвлекся от темы я.
- Да, так точно!
- Куришь? – с укором поинтересовался я.
- А что мне остается? – в этот момент Том, похоже, как раз выпускал дым изо рта.
- Ладно, кури, - смилостивился я. – Том?
- Да?
- Ничего…
- У тебя все хорошо?
- Да… Да, конечно, - беззаботно произнес я.
- Ты дома?
- Угу, с твоей подушкой обнимаюсь, - вдруг ляпнул я.
- Черт, Билл! – вскинулся Каулитц.
- Что? – сквозь смех выдавил я.
- Что, что? – передразнил он. – Тоже хочу твою подушку сюда, - пробурчал парень. – А лучше тебя самого.
Я ничего не ответил и не рассказал о визите фрау Каулитц. Нет, я не буду скрывать от него ничего, не сбегу просто так, ничего не объяснив, да я просто не смогу. Нужно дождаться подходящего момента. Как только Том вернется, я вынужден буду что-то решить для себя. Но, надеюсь, мы найдем решение вместе.
…………
Четверг выдался неспокойным. У меня по расписанию стояли три пары и все зачетные.
- Гер Трюмпер, может, не надо, а?
- Надо, Карл, надо! Без сдачи стометровки даже не мечтай о зачете! – я размеренным шагом шел на старт, чтобы дать отмашку паре студентов, которые собирались сдать очередной норматив.
- Гер Трюмпер, - не умолкал первокурсник, отчаянно упрашивая меня поставить ему зачет за красивые глазки. – Я не смогу.
- Сможешь, - я только отмахнулся. – Не заходи за линию, - поправил я и дал знак фрау Крез, что мы готовы. – На старт! – скомандовал я, вытягивая руки вверх. – Внимание! – я развел руки в стороны, чуть наклоняясь вперед, и замер, уставившись на вход в манеж.
Увиденное шокировало меня настолько, что я впал в ступор. Нет, не может быть.
- Гер Трюмпер? – осторожно окликнул меня Карл.
- А? – оторопело отозвался я, не отводя взгляда от дверей.
Либо я начал бредить, либо в проеме действительно стоял Каулитц. Парень выискивал что-то глазами, и этим “чем-то”, скорее всего, был я. Я сглотнул, продолжая пялиться на него.
- А марш? – робко напомнил студент.
Но мне было уже глубоко все равно на стометровку. Как раз в тот момент Том зацепился взглядом за меня. Может, мне померещилось, но я буквально видел, как блеснули его глаза, губы растянулись в хитрой улыбке, и он стремительно зашагал в мою сторону.
- Марш!!! – истошно завопил я, оглушая криком студентов.
Карл споткнулся, но все-таки побежал, избежав падения.
Я же несколько секунд стоял, как вкопанный, будто подошвы кроссовок прочно прикипели к резине, а в голове тем временем проскакивали возможные сценарии предстоящих нескольких минут, и становилось страшно. Манеж был полон студентов и преподавателей, а Том был решителен, и остановить его у меня точно не хватило бы сил.
Я быстро оглянулся по сторонам и, не придумав ничего лучше, сорвался с места, лишь успев перехватить горящий взгляд Каулитца. Я пулей летел по дистанции, обогнал нерадивых студентов, краем глаза замечая, как за мной мчится разъяренное чудо в мешковатых одеждах.
Выскочив из манежа, я притормозил на пару секунд, раздумывая, и ринулся в направлении кабинета.
Все внутренности у меня тряслись от нервного напряжения, словно я бегу, по меньшей мере, на Олимпийских играх или убегаю от амбала с пистолетом в руке. Самое смешное, что бежал я от любимого человека.
Чудом мне удалось открыть кабинет, правда ключ я все-таки выронил, но плюнул и прошмыгнул внутрь, встав за дверью.
Не прошло и пары секунд, как в помещение ворвался Каулитц. Я мгновенно захлопнул дверь и, когда уже собирался защелкнуть замок, руки дрогнули. Сзади резко прижалось сильное тело.
- Черт! – вскрикнул я, чувствуя, как меня вдавило в деревянную поверхность. – Какого лешего ты тут делаешь?
- Я соскучился, - Том впился губами в мою шею, схватил руки за запястья и прижал их к двери.
- У тебя же практика, - простонал я, чувствуя, как его губы активно терзают кожу.
- У меня выходной, - хрипло бросил Том и перехватил мои запястья одной рукой, второй ловко залезая под олимпийку и футболку разом.
- Том! – возмутился я, но было поздно.
Том еще сильнее вдавил меня в дверь, правой рукой поглаживая по спине, совершенно не обращая внимания на мои слабые попытки вырваться. А попытки и правда были слабыми, я так сильно был прижат его телом, что практически не мог пошевелиться, да и не очень-то хотелось. Я всегда тушевался, оказываясь под таким напором с его стороны.
- Билл, ты меня извини, но я тебя тр*хну!
Ага, спасибо, что предупредил, твою мать!
- Том, прекрати! – я опять вскрикнул, почувствовав сильный укус. – Ты совсем двинулся, я же на работе, м-м-м, ах, черт… У меня там группа.
- Какая еще группа? – вряд ли Тома на самом деле интересовал этот вопрос, он просто пытался заговорить мне зубы, толкаясь в мою задницу легко угадываемым под слоями одежды возбуждением.
- Обыкновенная, - прошипел я, прижимаясь щекой к дереву. – Пусти меня, - захныкал я, понимая, что вырваться просто так мне не удастся.
- Не могу, - нервно хохотнул Том, скользнув языком от основания шеи до виска.
- Ты, чертов извращенец, отпусти! – чуть не плача, взмолился я, толкнувшись назад попой.
- Ах да, черт, да! – воскликнул Том и быстро развернул меня лицом к себе, мгновенно захватывая мои губы своими.
- Нет, - я вновь попытался вырваться, но не вышло.
Том резко подхватил меня под ягодицы и посадил на себя, ныряя языком ко мне в рот, заставляя выгнуться и застонать, почувствовав родное тепло. Он сжал задницу в ладонях, посасывая мой язык, чуть прикусывая, играясь с ним, как в первый наш настоящий поцелуй в этом же кабинете.
- Я, - улучив момент, произнес я. – Тебя…
Мои руки непроизвольно обнимали его, предоставляя Каулитцу полную свободу действий, чем он и пользовался. Он посадил меня на стол, не отпуская губ, и расстегнул молнию моей олимпийки, тут же рывком сдирая ее с плеч.
- … убью! – закончил я, тут же затыкаясь, почувствовав его поцелуи на ключицах.
- Обязательно, - выдохнул он, стаскивая кофту с плеч. – Только позже, - он задрал мою футболку и принялся ласкать губами живот.
Я опять застонал, сжимая пальцами край стола.
Том тем временем достиг кромки штанов и, проведя языком у самого края ткани, резко поставил меня на ноги и без предупреждения сдернул штаны вместе с боксерами до колен.
- Совсем охр*нел? – возмутился я.
Том только кивнул, быстро выпрямляясь во весь рост. Он вновь без спроса развернул меня к стене и надавил на плечи, заставив прижаться грудью к грамотам, полученным за спортивные достижения.
- Какого черта? – я попытался развернуться.
Но Том оперативно прижал меня своей грудью, начиная гладить бедра ладонями.
- Ты ведь не будешь против, правда? – осведомился он, посасывая мочку уха.
- Я, бл*дь, уже против! – шикнул я, двинув локтем назад.
Том увернулся и опять схватил мои руки одной своей, тут же задирая их вверх, продолжая свободной ладонью гладить меня уже между ног.
Я матерился, как никогда еще не матерился. Я готов был убить Каулитца за то, что он собрался натворить, я готов был убить себя за то, что меня так это возбуждало.
- Солнышко, оближи, - он приставил к моему рту сразу три пальца.
- Шел ты лесом со своим “солнышком”! – процедил я, но все-таки взял пальцы в рот и облизал, несильно прикусив каждый.
- Так, хороший мальчик, - Том удивительно нежно чмокнул меня в щеку и, проведя пальцами от поясницы до ложбинки, скользнул между ягодиц.
- М-м-м, - вырвалось у меня, когда я почувствовал, как его пальцы массируют вход, расслабляя.
- Расслабься, - шепнул он, и вошел одним пальцем внутрь.
- С*ка, мог бы хоть смазку принести, - злобно проговорил я.
- Прости, - тяжело дыша, откликнулся Том, продолжая растягивать меня.
По крайней мере, он не вставил мне сразу все три пальца и достаточно терпеливо оглаживал стенки внутри.
- У Крез есть крем для рук, - меня осенило. – Во втором ящике стола.
- Стой так, я мигом, - приказал Каулитц и отлепился.
А у меня не было сил даже пошевелиться. Дыхание сбилось, все тело ныло в предвкушении, разум покинул меня. Мне осталось только прижаться лбом к стене и ждать, когда вернется мой персональный инквизитор.
- Ты бы только знал, как ты сейчас сексуален, - Том опалил кожу около уха горячим дыханием, вновь прижимаясь сзади. Он больше не держал руки. Одной ладонью он придерживал меня за подрагивающий от возбуждения живот, а пальцами второй растягивал тугое отверстие внизу.
Его хватило только на пару минут, спустя которые во мне уже почти свободно скользили три пальца.
- Сейчас, подожди секунду, - шепнул парень и, судя по звуку, стянул с себя штаны.
Послышался облегченный вздох, и сзади тут же прикоснулось обнаженное тело, его эрекция уперлась аккурат между ягодиц, и я не смог сдержать стона, почувствовав мокрую головку.
- Хочешь? – подразнил меня Том, проведя членом вверх вниз.
Я выгнулся навстречу, словно пытаясь поймать его, но Каулитц только хмыкнул и отстранился, очевидно, смазывая себя найденным кремом. Однако уже в следующую секунду у меня потемнело в глазах, когда он вошел в меня наполовину. Я бы вскрикнул, но Том предусмотрительно зажал мне рот ладонью.
- Да, - выдохнул он мне на ухо, подаваясь вперед, вгоняя член по основание.
Я задрожал и заметался в его руках. Он с первого толчка попал на простату, и все, что было дальше, смешалось для меня в сплошной сумбур, помню только задушенные стоны Тома, свои вскрики в его ладонь, помню, как потом прикусил кожу на ней, чтобы не стонать, а он шептал мне, что надо быть тише. Но в тот момент меня это мало волновало, его член скользил во мне, и я чувствовал каждую его неровность. Я не слышал шагов проходящих по коридору людей, я не слышал вообще ничего, в ушах бешено била кровь.
Том резко толкался в меня, насаживая на себя, заставляя подаваться самому, желая еще и еще усилить контакт.
Я не знаю, сколько длилось это безумие, знаю только, что Том кончил первым и, не покидая моего тела, довел до бешенного оргазма и меня. Показалось даже, что на несколько секунд я потерял сознание.
- Билли, ты как? – он нежно целовал меня в щеки, поглаживая большими пальцами.
- Ты похотливая скотина, - лениво выдавил я и ткнул пальцем ему в грудь.
Том только хохотнул в ответ, не понимая всей серьезности моей претензии. Просто я был не способен в тот момент настучать ему по голове или сделать что-то подобное. Я был совершенно вымотан.
- Гер Трюмпер? - в дверь осторожно постучали.
Я закатил глаза и, вырвавшись из рук Каулитца, натянул на свою несчастную задницу штаны, потом мельком глянул в зеркало, ужаснулся и быстро переделал хвост, провел пальцами под глазами и открыл дверь, оказавшуюся на удивление закрытой на замок.
- Карл?
Черт! Я же совсем забыл, что меня ждет группа!
- Гер Трюмпер, мы хотели зачет, - парнишка протянул мне стопку зачеток.
- А, черт с вами! – я взял у него зачетки и на дрожащих ногах двинулся к столу. – Но в следующий раз будете сдавать все. И без поблажек! – предостерег я, не обратив внимания на смешок Каулитца.
И без него знаю, что каждый раз так говорю, а в итоге просто ставлю несчастным студентам зачет. Кто ж виноват, что большинство из них рахиты, не способные нормально отжаться двадцать раз.
- Держи, - я протянул студенту стопку книжечек и выпроводил за дверь.
Карл несколько раз поблагодарил меня и со всех ног побежал в раздевалку. Почему он так на занятиях не бегает, остается для меня загадкой.
- Теперь разберемся с тобой! – я зло сверкнул глазами в сторону развалившегося на стуле Каулитца.
- А что со мной? – непонимающе поинтересовался он.
- Ты приехал, чтобы поиметь меня в моем собственном кабинете? – я упер руки в бока и прищурился. Стоялось так мне, честно говоря, с трудом, но я должен был вправить мозги этому остолопу.
- Нет, Билл, просто я очень по тебе соскучился и… - в поисках оправданий глаза Тома забегали по кабинету, он занервничал.
- Всё понятно, Том, - усмехнулся я, отворачиваясь.
Из задницы вытекала его сперма, из-за этого в штанах было противно и мокро, но что я мог поделать?
- Билл, ну чего ты? – Каулитц мгновенно оказался рядом, пытаясь обнять.
- Да ничего я, - вывернувшись из объятий, я стал собирать сумку. – Когда тебе обратно?
- Через пару часов.
- Ясно, - выдохнул я и, заметив, как покосились грамоты на стене, пошел их поправлять.
- Билл? – тихо окликнул Том, обнимая сзади.
- Не надо, Том.
Не хотелось скандалить из-за случившегося, но на душе было паршиво. Приехал, чтобы потр*хаться – это же просто прекрасно. А что со мной еще можно делать? Говорить? Да зачем, когда можно замечательно засунуть свой член мне в зад!
- Я не виноват, что так сильно хочу тебя, правда, - прошептал Каулитц, касаясь губами шеи.
- А я не виноват, что ты только что принудил меня к сексу.
- Я тебя не принуждал, - удивленно выдал Том.
- Да-да, конечно, - кивнул я, поджав губы. – Идем отсюда, надо поговорить.
3
Всю дорогу до дома я был как на иголках, пытался сложить два плюс два, собраться с мыслями и выдать Тому свою гневную тираду, при этом не показавшись истеричкой. Получалось плохо, в голове каждые несколько секунд появлялись все более унизительные слова, которые хотелось высказать Каулитцу. Больше всего на свете я хотел закатить скандал, накричать на него, двинуть в челюсть, но лишь только крепче сжимал кулаки и стискивал зубы, гася в себе эту страшную злобу.
Я всеми силами убеждал себя, что рядом со мной все тот же Том, который безмерно любит меня, который сидел у меня под дверью, когда я услышал разговор о споре на себя, тот самый парень, что оставил подарок под дверью, что притащил огромный букет красных роз, а все, что случилось сегодня просто недоразумение, помутнение рассудка, и такого больше не повторится. Но услышать это я должен был от него самого. Да, я хотел извинений.
Но была и другая сторона медали. Мне нужно было рассказать Тому о визите фрау Каулитц. За прошедшие четыре дня я успел неслабо себя накрутить, и теперь мне безумно хотелось услышать от самого Тома подтверждение всех слов, сказанных мною его матери в четверг, так как спустя время все мои доказательства потеряли былую основательность, теперь они казались водой, которую я “заливал “ фрау Каулитц в уши, лишь бы оправдать себя.
Мне катастрофически не хватало поддержки Тома в эти дни, и я чуть ли не выл, вспоминая жесткий взгляд Симоны и ее не менее жесткие слова в свой адрес. Я начал по-настоящему бояться, но не за свою пятую точку, а за нас. Я действительно опасался, что усилиями матери Тома мы разбежимся, стоит ей только чуть сильнее надавить на больные точки, которые в наших отношениях, безусловно, имеются, взять хотя бы сегодняшнее недоразумение. По крайней мере, я надеялся, что это было недоразумением. Правда, это недоразумение вполне могло стоить мне работы. Черт.
Том и сам волновался, видимо, просчитывая все варианты нашего разговора. Он бегал глазами по тротуарам, когда мы останавливались на светофоре. Он избегал смотреть на меня, очевидно, опасаясь гневных взглядов в его сторону. А ведь еще пару часов назад я готов был виснуть у него на шее и шептать, что ужасно соскучился. Да что там, я и сейчас безумно скучал по нему, но так и не позволил себе показать это ни словом, ни делом.
…
- Устроишь мне разнос прямо сейчас или разрешишь принять душ? – хмуро спросил Том, заходя в квартиру.
Я скептически сдвинул брови к переносице и хмыкнул:
- Ах вот как ты к этому относишься?
- Билл, я не хотел, чтобы ты разозлился на меня. Я просто, - он прикусил губу изнутри и виновато посмотрел на меня.
- Ты просто, у тебя все просто, Каулитц! Просто отыметь своего физрука в его кабинете? Да без проблем, на это ты всегда готов, что тут сверхъестественного, ведь так? – меня не надо было просить дважды, я готов был завестись с пол-оборота и сделал это.
- Билл, я не думал, что так получится, - угрюмо протянул парень, прикрыв глаза.
- А как ты думал? Ты вообще думал? Тебе есть чем думать? – я не повышал голос до крика, но тон речи говорил сам за себя.
- Да, бл*дь, мне есть чем думать! – вдруг выкрикнул Том и ударил кулаком в стену со всего маха.
Я вздрогнул.
- Ну да, ты же у нас мужик, а я так, баба с членом в штанах, - я грустно усмехнулся и, аккуратно обойдя парня, прошел в гостиную.
- Постой, - Том последовал за мной. – Билл, пожалуйста, я не хочу с тобой ссориться, дай хоть слово в свою защиту сказать?
- Да какая защита? Том, а если бы нас поймали? Представь, какой скандал мог бы разразиться, - я взмахнул руками и сердито уставился на Каулитца.
- Ты сам этого хотел, - Том нахмурил брови и подался вперед, словно пытался заткнуть меня одним своим видом. – Можешь отрицать, но я не поверю! Не поверю после всего, что у нас было.
Я открыл рот, собираясь приводить аргументы в свою пользу, но смог только закрыть рот обратно. Я все еще прекрасно помнил, как начались наши интимные отношения, и, конечно, понимал, что Том имеет в виду. Он не принуждал меня переспать с ним, все было по обоюдному согласию, но об этом было так неловко вспоминать, что я слегка покраснел.
- Так то! – победно улыбнулся Том.
Я поджал губы и тяжело вздохнул, зажмурившись на пару мгновений.
- Получается, что это вообще я виноват? – шепотом поинтересовался я, делая шаг в сторону спальни.
- Я, когда увидел тебя в манеже, понял, что не смогу дождаться конца пары, мне до боли в сердце хотелось тебя обнять, - хрипло начал Том. – Я даже подумать не успел, меня просто понесло к тебе… А ты побежал. Я не смог отреагировать на это по-другому – конечно, я побежал за тобой. Мне крышу снесло, я не отрицаю, но это из-за тебя.
- Ах, мне надо было дождаться тебя, чтобы весь манеж увидел, как ты меня лапаешь?! – возмутился я, чувствуя, как волосы встают дыбом на затылке, словно шерсть кошки, которую что-то рассердило.
- Нет, - тихо ответил Том, отводя глаза. – Я виноват, прости, не сдержался, но ты тоже не святая невинность, мог бы и врезать мне, в конце концов.
- А вот возьму и врежу! – буркнул я, отворачиваясь от парня.
Обида подобралась к самому горлу, притом обижен я был уже не только на Каулитца. Оказывается, я хотел этой чертовой близости в собственном кабинете не меньше Тома, просто сообразить ничего не успел. Да и после драки кулаками не машут.
- Бей? – Том неожиданно оказался близко-близко и подставил щеку.
- Дурак ты, – я окончательно сник и только буркнул в ответ на его предложение, низко опустив голову.
- Нет, это ты дурак, - улыбаясь, произнес Каулитц и несильно ткнул пальцем мне в грудь. - Я к тебе приехал, потому что соскучился страшно, хотел тебя увидеть, обнять, поцеловать, а получилось, - он вздохнул. – Так, как получилось. Но от этого мое желание не пропало, вот только ты, по-моему, совсем не хочешь меня обнимать.
Я не знал, что ответить и стоит ли отвечать вообще.
- Представь, все парни отрываются вдали от дома, ходят на вечеринки, каждый день знакомятся с новой девушкой, развлекаются с ней, отрываются по полной, а я сижу в уголке, потому что мне ничего этого не надо. Не просто не хочется, а не надо, потому что дома ждешь меня ты, и только с тобой я хочу ходить на вечеринки, развлекаться и сидеть в уголке тоже с тобой.
Мои губы против воли дрогнули.
- Но это не значит, что нужно приезжать, чтобы трах*уть меня, - я сглотнул и постарался вернуть лицу серьезность.
- А я и не за этим приехал. Прости меня, - искренне сказал Том и коснулся моей руки на уровне локтя. – Но мне так надоело др*чить в ванной.
Весь волшебный эффект был испорчен последней фразой и смешком в конце.
- Так ты все-таки приехал ради секса? – ощетинился я вновь.
- Нет, я приехал ради тебя, но кто ж виноват, что ты так волнуешь все мое нутро, - улыбнулся он.
- А если бы нас застукали? – не унимался я.
Том только тяжело вздохнул в ответ и отошел на пару шагов назад.
- Прости меня, - выдохнул он и прошел в спальню.
Я не хотел идти за ним, но ноги сами понесли меня. Сердце так и тянулось к этому любимому придурку, которого все равно хотелось видеть несмотря ни на что. Раз уж он оказался в опасной близости, тело не могло игнорировать его присутствие.
- Я первый в душ! – выкрикнул я, едва зайдя в комнату.
Том застыл, держа в руках чистое белье. Он уже успел раздеться по пояс.
- Мне надо, - смутился я и быстро стал искать в шкафу все необходимое.
Каулитц стоял за моей спиной и изучал меня взглядом в зеркальной поверхности дверцы. Я успел несколько раз проклясть это чертово зеркало. Пока рылся на полках, Том смотрел на меня таким ласковым взглядом, что хотелось провалиться сквозь землю, чтобы избавиться от этого сладко-тянущего ощущения в животе.
- Мы можем сходить туда вместе, - наконец оторвавшись от созерцания моей персоны в зеркале, предложил Том.
- Еще чего! – воскликнул я, пульнув в него сердитый взгляд все в то же зеркало.
- Как скажешь, - слабо улыбнулся он и придвинулся на шаг ближе. – Билл?
На плечо приземлилась теплая ладонь, отчего я вздрогнул всем телом.
- Что? – кажется, я осип.
Том подошел максимально близко и теперь только выглядывал из-за моей спины в зеркале.
- Смотри, - он кивнул подбородком на зеркало, в которое я и так смотрел.
- И? - не понял сути я.
- Нравится? – парень едва коснулся спины голой грудью.
- Что? – я словно что-то упускал, но никак не мог понять, что же это.
- Мы, - Том улыбнулся мне из зеркала.
Я непонимающе оглянулся на него, но он только приподнял на секунду брови и снова вернул взгляд к зеркальной поверхности.
Я тоже перевел глаза на серебристую гладь и всмотрелся. Вроде бы все было как обычно. Я был чуть растрепан, Том как всегда ослепительно красив, его не портили даже небольшие круги под глазами и сами чуть покрасневшие глаза, идеальный рельеф его фигуры отражался в зеркале лишь плечом и изгибом шеи, но и этого было достаточно. Мое субтильное тельце отражалось в зеркале полностью, из-под футболки чуть выглядывала татуировка, сделанная в шестнадцать по глупости, с бедер как всегда грозились упасть штаны, взъерошенные черные волосы обрамляли лицо, зрачки были расширены.
Том неожиданно солнечно улыбнулся мне из зеркала и прислонился грудью сильнее, потом одернул подол моей футболки, подтянул штаны и положил подбородок на мое плечо.
А у меня вдруг защипало в глазах.
Ну конечно, он намекал на то, как мы смотримся вместе. И после всех моих протестов я готов был признать, что смотримся мы действительно хорошо, и я уже не мог представить себя без Тома, стоящего за моей спиной, без его заботы, без его любви.
Я залился краской и прикусил щеку изнутри.
К черту, я не покажу тебе, что ты мне катастрофически нужен. Только не сейчас.
- Я пойду, - я вывернулся из легких объятий и прошмыгнул за дверь, чуть ли не бегом уносясь в ванную.
…
Стоя под горячими струями, я пытался раздолбить стену, но быстро понял, что это бессмысленно и бесполезно, от этого только заболят руки, и оставил кафель в покое, просто опершись об него.
Чертов секс в кабинете! Всё из-за него! Если бы я смог сдержать порыв Тома, если бы увез его домой, то было бы легче.
По правде говоря, больше меня мучил тот факт, что после нашего первого секса, это случилось у нас всего пару раз, и все было по-другому – не в экстремальном месте, типа моего колледжа, а дома, ночью и без любых раздражающих факторов. Наверное, я просто был не готов, этот быстрый тр*х оказал на меня шоковый эффект, и теперь у меня стресс.
Как мило, я все-таки истеричка.
…
- Ты меня тоже прости, - едва выйдя из ванной, выпалил я.
Том непонимающе поднял брови, перестав щелкать кнопками пульта от телевизора.
- Ты прав, я этого хотел, но я испугался и был не готов. И все-таки это было неправильно, не стоило в кабинете, это же почти у всех на глазах. Я не считаю, что в этом только твоя вина, но инициатором был ты, - я тараторил, проглатывая половину звуков. – А я трус, но по-настоящему струсил почему-то только сейчас.
Том кивнул и, встав с дивана, с серьезным видом потопал в ванную.
- Постой! – окликнул его я. – Твоя мать приходила ко мне в четверг.
Я не нашел лучшего момента для разговора, или же меня просто обидело отсутствие реакции на свои слова, я не знаю, но фраза вырвалась сама собой, а поймать ее назад не представлялось возможным.
Каулитц тем временем резко обернулся.
- Что? – строго переспросил он. – Она была здесь?
- Да, - сдавленно ответил я.
Лицо Тома приобрело поистине устрашающее выражение.
- Какого черта? – прорычал он. – Что она хотела?
- Хотела, чтобы я не сбивал тебя с правильного пути и оставил тебя в покое раньше, чем в дело вмешается отец, и они перестанут спонсировать колледж, - в двух слова объяснил я.
Том выдохнул через нос, правда казалось, что выдыхает он не воздух, а огонь, словно дракон.
- Бл*дь! Когда она уже поймет, что я вырос? – сквозь зубы процедил он. – Она говорила еще что-нибудь?
- Ну, она упомянула, что натура ты увлекающаяся и сам скоро наиграешься, - пожал плечами я. – Ты не подумай, что я жалуюсь, просто мне кажется, ты должен знать.
- Все в порядке, она не должна была вмешиваться. Я сам способен разобраться, какой путь для меня правильный, - он мимолетно улыбнулся, скользнув по мне взглядом. – Я поговорю с ней.
- Том, а отец? – осторожно продолжил я.
- С ним тоже поговорю, - грубовато бросил он и зашагал в сторону ванной.
Я остался стоять посреди комнаты, будучи слегка растерян. Меня несколько напрягла, если не сказать напугала, реакция Тома на новость о визите матери. Я предполагал, что он занервничает, может быть, кинется звонить ей, стает заверять меня, что не бросит, а в итоге услышал пару скупых ругательств и обещание поговорить с родителями. Выходит, не так для него важны наши отношения?
- Я потом тебе объясню, - донеслось до моего слуха из ванной.
Ну хоть так. Если бы моя бабушка узнала, что я живу с парнем и, мало того, испытываю к нему теплые чувства, она бы схлопотала инфаркт, а то и два. Мать Тома же только отчитала меня, даже не поговорив с сыном, а сам сын почти спокойно воспринял весть о разговоре родительницы с любовником. Нет, ну это цирк какой-то!
Я в смятении двинулся по направлению спальни, где, пребывая в задумчивости, высушил волосы, как раз к тому моменту, как Том вернулся из ванной. Он молча прошел в комнату и в одних трусах лег на заправленную кровать.
Мне ругаться больше не хотелось, но я все еще был несколько обижен на него, поэтому не посчитал нужным говорить что-то сам. Я лег на краешек кровати и уставился в стену. Спать было рановато, но так как Том намеревался отдыхать, я решил, что заняться чем-то другим я просто не смогу.
Я стал снова и снова прокручивать в голове свой разговор с фрау Каулитц и сегодняшние слова Тома, но что-то не складывалось. Мать Тома хотела, чтобы я оставил его в покое, сам он этого не хотел, но при этом не стал спешно названивать родительнице и с пеной у рта что-то доказывать. Может, он просто вырос уже из того возраста, когда подростки готовы бороться за свои отношения, бросаясь на амбразуру? Но, судя по словам Симоны, именно такой реакции она и ждет. А может, это от меня она ждала слезных заверений в искренности наших чувств? И почему Том совсем не боится отца? Я запутался, петляя между прозвучавших слов и собственных мыслей, словно блуждая меж сосен в темном лесу.
Мне, определенно, не хватало какого-то кусочка пазла, чтобы сложить целую мозаику. И пока Том не предоставит мне этот пазл, ответов на свои вопросы мне не видать, как собственного затылка.
Я настолько погрузился в мысли, что почти задремал, но неожиданный грохот непонятного происхождения за окном заставил распахнуть глаза и прийти в чувства. Я даже вздрогнул, но быстро успокоился и снова прикрыл глаза, как вдруг проснувшиеся ощущения любезно подбросили мне осознание того, что на шею попадает чье-то горячее дыхание, а все тело обдает легким теплом. Я резко повернул голову назад и практически нос к носу столкнулся с Томом – он спокойно лежал с закрытыми глазами сантиметрах в двадцати от меня.
- Ах ты, хитрюга! – я, не долго думая, развернулся и сильно ущипнул Тома за руку.
- Ай! – от неожиданности совсем по-девчачьи взвизгнул Каулитц, отпрыгнув от меня.
- Втихаря решил подлезть, да? – я сощурился и, ловко выбросив руку вперед, снова ущипнул парня, теперь за бок.
- А-а-а! – заверещал Том, уворачиваясь от серии последующих щипков. – Ничего я не втихаря! – завопил он, извиваясь змеей.
Я же продолжал инквизицию, давясь смехом. Каулитц так забавно повизгивал и попискивал, что я не мог отказать себе в удовольствии послушать эту “музыку” еще. Я щипал его за все, что попадалось на пути моих рук, за бока, руки, плечи, шею, нос, уши, пару раз даже зацепил соски. Я нисколько не жалел его, безжалостно зажимая кожу до красных следов. Том то хныкал, то смеялся, то подвывал, периодически совершая вялые попытки увернуться и сделать что-нибудь в ответ, однако я успешно продолжал его мутузить, весело хохоча.
- Изверг! – прорычал он, наконец-то подловив момент и поймав мои руки в захват.
Я, издевательски улыбаясь, посмотрел в его злющие глаза, а он крепче сжал мои запястья одной рукой, а второй потянулся ко мне.
- Не-е-ет! – захныкал я, но избежать страшной участи не получилось.
Том залез ладонью под футболку и стал щипать за бок, сколько бы я не пытался изловчиться и спрыгнуть с него – я даже не заметил, как оказался сидящим на нем верхом.
- Так тебе, так тебе! – приговаривал Каулитц, глядя, как я корчился от боли и хрюкал от смеха.
- Зараза! Я тебя пристрелю-ю-ю! – протянул я, все-таки скатываясь с парня.
Мы оба тяжело дышали, сверля взглядом потолок. Каждый лежал на своей половине кровати и не решался повернуть голову в сторону.
- Сказать тебе, кто ты? – спросил я.
- Не надо, наслушался сегодня уже, - устало усмехнулся Том и, похоже, закрыл глаза.
А я так и остался лежать, устремив взгляд вверх. Потом все же решился украдкой взглянуть на Каулитца. Он мерно выдыхал воздух. Я перевел глаза ниже и повернулся на бок, разглядывая причиненный мною же ущерб – на теле Тома красовалось, по меньшей мере, пятнадцать красных отметин. Я невольно улыбнулся, не сдержавшись, придвинулся чуть ближе и стал разглядывать его. Я так хотел увидеть его в течение этих полутора недель и вот, он здесь, а я не могу к нему прикоснуться, не вступив в противоречия с самим собой. Не могу провести по выступающим венкам на его руке. У Тома они совсем не такие, как у меня. По нему сразу видно, что он парень. Увидев же меня, люди, бывает, сомневаются. А у Каулитца красивые чуть вздувшиеся венки на кистях, как у настоящего сильного мужчины. Эти вены уходят выше, на всю длину руки и плеча. Там они уже не так заметны, но их все еще видно над рельефными мышцами.
Красивый, какой же он красивый.
Я сглотнул и, чувствуя, как трепещет все нутро, все-таки аккуратно коснулся указательным пальцем его кисти. Осторожно провел по синеватому сосуду пальцем, потом добавил второй и невесомо повел ими вверх.
- И что это мы творим? – хрипло донеслось сверху.
Я вздрогнул и убрал руку, смутившись.
- Прости.
- Нет, продолжай, мне нравится, - Том по-хозяйски вернул мою ладонь на свою руку.
Я слабо улыбнулся и снова заскользил пальцами по венам, оглаживая каждый миллиметр гладкой кожи.
- М-м-м, - Том терпел пару минут, после чего сорвался и, ловко обхватив меня руками, придвинул к себе.
Я благодарно ткнулся носом между его ключиц и вздохнул.
- Билл…
- Молчи. Я все еще обижен, - прервал его я, не отстраняясь.
Том вздохнул и прижал меня теснее к себе, лаково чмокнул в макушку, обвивая всеми конечностями мое тело.
- Во сколько тебе нужно проснуться? – осведомился я, уже откровенно пьянея от его запаха.
- Мне нужно выехать в два.
- Значит, нужно встать в полвторого, - рассудил я.
- В два, - безапелляционно заявил Том и нащупал на тумбочке свой мобильный, очевидно, чтобы завести будильник. – Вот черт, пятнадцать пропущенных от Георга, - нервно хохотнул он.
- Что это с ним?
- Я никому не сказал, что смотался. Только записку оставил, что приеду завтра утром, - тихо произнес Том, нажимая кнопки на телефоне.
- Тихушник, - беззлобно выдохнул я, прижимаясь сильнее к любимому телу.
Том потрепал меня по волосам и отложил мобильный на место.
- У тебя мурашки, - заметил я, ощущая под ладонями вставшие дыбом волоски. – Холодно?
- Да, давай-ка под одеяло, - не выпуская меня из объятий, Том умудрился выдернуть из-под нас одеяло и укрыть им. – Спи, обиженный мой, - ласково протянул он и несколько раз мягко поцеловал в щеку. – Тебе в штанах жарко не будет?
- Нет! – выпалил я.
- Тише ты, я просто сниму их и ничего больше, - усмехнулся он и потянул вещь вниз.
Его теплые руки заскользили по бедрам, а я еле сдержался, чтобы не застонать. Но Том быстро вернулся в исходное положение и вновь обнял меня, притиснув к себе.
Теперь я был готов спать. Я готов был проспать так вечность, лишь бы не просыпаться в два часа ночи, чтобы отпустить Каулитца еще на десять дней. Я мечтал привязать его к себе, приклеить, пришить, но лишь крепче обнимал, едва ощутимо сжимая кожу на руках и спине, в ответ на то, как Том гладил меня. Конечно, я не заметил, как первым погрузился в сон.
…
Встать в два мы так и не смогли. Я растолкал Каулитца только в полтретьего. Он долго ворчал, что я не даю ему поспать, но в итоге все-таки проснулся и, зевая, лицезрел, как я пытаюсь найти в темноте штаны.
- Советую включить свет, - съязвил он.
Я и сам понимал, что ни черта не найду, но надеялся на чудо. Почему-то казалось неправильным сейчас щеголять перед Томом в трусах, хотя выбора не было, и я включил свет. Том тут же присвистнул, глядя на меня. Я закатил глаза и поднял с пола штаны.
- Иди ко мне? – Том протянул обе руки в ожидании.
- Не многого ли ты хочешь? – фыркнул я, присаживаясь на кровать, чтобы одеться.
- Нет, - Каулитц, конечно, слов не понимал. Ему было совершенно все равно на мое мнение, и он благополучно повалил меня на кровать. – Хочу всего лишь поцелуй, - невинно улыбаясь, сказал он.
- А в придачу еще… - договорить я не успел и просто не смог.
Том надавил рукой на мой затылок и впечатал в свои губы.
- Какая ж ты все-таки… - я опять не успел закончить.
- Билл Трюмпер, поцелуй меня по-человечески! – прекратив чмокать меня в губы, произнес он, нахмурившись.
- А где же многоуважаемый и ваше превосходительство? – в шутку возмутился я.
- Гер Трюмпер? – он не дал мне отодвинуться даже на пару сантиметров.
- Уже лучше! – кивнул я.
- Итак, гер Трюмпер, - учтиво начал Том, потом прочистил горло и продолжил. – Сдай мне свой язык!
Я округлил глаза, удивившись такой бесцеремонности.
- На хранение? – усмехнулся я.
- В личное пользование, уважаемый, - ехидно процедил Том.
- А вот хр*н тебе! – я высунул язык, собираясь лишь подразнить парня.
Но он оказался куда более ушлым, чем я думал, и, сориентировавшись, ловко схватил шарик пирсинга губами. Я пытался протестовать и ругаться, но уже в следующую секунду Том втянул мой язык в свой рот и стал играться с сережкой, блаженно постанывая. Этой игре я сопротивляться уже не мог и на сто процентов сдался ему, ныряя в поцелуй с головой.
…
Прощаться дико не хотелось. Стоило вспомнить, что впереди у нас целых десять дней в разлуке, как подгибались ноги, а руки судорожно вцеплялись в Тома, норовя все-таки привязать к себе.
Мы долго целовались в прихожей. Казалось, что делаем мы это на все полторы недели вперед, хотя обоим было ясно, что уже завтра вчерашние поцелуи покажутся недостаточными и такими далекими, словно это было как минимум неделю назад.
- Что ты делаешь? – хрипло спросил Том.
Я не ответил, лишь продолжил впиваться в шею губами, сильно втягивая в себя тонкую кожу.
- Би-и-илл? – проскулил Каулитц, пытаясь отстранить мою голову от себя.
Я не поддался, пока не удостоверился, что на шее парня красуется засос. Я поставил его совершенно сознательно и специально, лишь усмехнувшись полученному результату.
- Ты чего? Раньше за тобой такого не наблюдалось, - скептически проговорил Том, подозрительно косясь в мою сторону.
- А нечего вдали от меня по клубам шастать, - улыбнулся я, глядя на багровеющее пятнышко.
- Билл, я же сказал, что тихо сижу в сторонке.
- А я ничего не говорю на счет тебя. Просто некоторым особам может стать очень интересно, отчего это ты, такой красивый, одиноко сидишь в сторонке, - хмыкнул я, чуть массируя наливающийся синячок большим пальцем.
- Черт, - выдохнул Том, откидывая голову назад. – То не заставишь прикоснуться к себе, то засосы ставит и плотоядно улыбается, - он прикрыл глаза, приподняв вверх уголки губ.
- Привыкай, - хохотнул я, еще раз прикоснувшись губами к метке.
- Ш-с-с, - тут же среагировал Том и, приподняв мою голову, сладко поцеловал, подтверждая тем самым, что он только мой.
- Позвони мне, как приедешь, - попросил я.
- Конечно, - Том ласково погладил ладонями щеки. – Я скоро приеду, - он крепко обнял меня. – Не переживай, ладно? Всё будет хорошо.
Я только кивнул ему в шею и спустя несколько мгновений, скрепя сердцем, отпустил.
- Я тебя люблю! – на весь подъезд проорал этот придурок, уже находясь на первом этаже.
- Я тебя тоже, - тихо ответил я, с улыбкой закрывая дверь.
…
4
Утром Том скинул мне сообщение, в котором сообщал, что благополучно доехал, а звонить не стал, потому что боялся разбудить. Я только улыбнулся, глядя в телефон – на заднем плане все еще маячила заставка с фотографией обнаженного торса Каулитца. Стало немного тоскливо, стоило обернуться на пустующую половину кровати, но я убедил себя, что истосковаться еще успею, и встал, начиная собираться на работу.
…
Смотреть в глаза фрау Крез и всем, кто был вчера в манеже, было стыдно, но пришлось терпеть. Занятия у студентов никто не отменял, поэтому я исправно выполнял свою работу, стадами гоняя студентов по дорожке, заставляя их отжиматься и приседать, а также заниматься прочей фигней, которую я называю спортом.
Всегда удивлялся отношению нынешнего поколения к физической культуре. Мне с детства нравилось бегать быстрее всех, прыгать выше всех, подтягиваться больше всех. В силу своих генетических данных я, конечно, не тягал штанги и не махал кулаками, но и легкой атлетики хватало. Если быть предельно честным, то и мне теперь часто становится лень мучить свое тело всякими упражнениями, но я борюсь с собой, вспоминая, что я педагог, который должен сформировать у студентов правильное отношение к спорту.
- Гер Трюмпер, у Вас телефон звонит, - прекратив махи ногами, любезно подсказала мне одна из студенток.
- Ох, спасибо! – спохватился я, вытаскивая из кармана мобильный.
На дисплее высветилось имя Георга, что несколько удивило меня.
- Алло?
- Привет, Билл! – пробасил парень на том конце провода. Его дыхание было тяжелым, словно он только что бежал кросс.
Я тут же заволновался.
- Привет, что-то случилось?
- Билл, – тут Георг осекся, так и не договорив.
На том конце провода послышалась возня, потом чей-то мат вперемешку с хохотом.
- Отвянь! – рявкнул Георг в трубку.
- Что? – изумился я, начиная нервно постукивать ногой по резиновой поверхности пола.
- Это не тебе, - натужно процедил Георг.
- Что у тебя там творится, Гео? – устав строить догадки, я резко повысил голос.
- Прости, - Георг прокашлялся. – Сиди тихо! – пригрозил он кому-то он.
У меня душа в пятки ушла.
- Черт, Георг!? – прорычал я.
- Билл, ты знаешь, что Том вчера уезжал с практики? – вкрадчиво поинтересовался он.
- Почему ты спрашиваешь? – в ступоре спросил я.
- То есть знаешь? – рассудил парень.
- Георг, не темни! – не выдержал я.
- В общем, Том смотался вчера ночью, ничего никому не сказав, а приехал сегодня утром страшно довольный и… - парень шумно втянул носом воздух. – С засосом на шее!
- Господи, - облегченно выдохнул я.
Но Георг, кажется, воспринял все по-своему.
- Билл, я хотел, чтобы ты знал. Я ведь не против ваших отношений, просто не мог молчать. Я, конечно, в курсе, что Том похотливое животное, но был уверен, что он влюбился по-настоящему, а он такой дурак! – стал тараторить он в трубку.
- Гео, стой! – оборвал его я. – Ты там Тома держишь, да? – осторожно осведомился я, хотя уже точно знал, что именно Каулитцу сейчас Георг заламывает руки.
- Да, а… - он впал в ступор. – Подожди, он что, к…
Я не стал дослушивать и, отойдя от группы студентов, выпалил:
- Да, Георг, он ездил ко мне, и синяк на его шее – это моя работа, – я жутко смутился и даже закрыл глаза.
- Ты серьезно? – ошарашенно выдавил парень.
- Да. Я очень ценю твою заботу, правда, но Том ездил домой. Он даже мне ничего не сказал, просто взял и приехал. Я был в таком же шоке, как и ты сейчас, - я улыбнулся и, думаю, мою улыбку было, если не видно, то слышно на том конце провода. – А теперь отпусти несчастного, пожалуйста.
Георг ничего не ответил, только охнул в трубку, и на заднем плане тут же раздался кашель.
- Ну хоть не убил, - закатил глаза я.
- Прости, Билл, – виновато протянул все еще ошеломленный парень.
- Ты кусок идиота! – сквозь кашель приглушенно донесся сдавленный голос Тома.
- Да это ты лопух! – ответил Георг.
- Эй вы, собрание лоботрясов, я всё еще здесь, - напомнил я о себе, поглядывая в сторону бездельничающих студентов.
- Ой, - это была последняя фраза Георга, которую я слышал в тот день.
- Привет, - ласково пропел Том в трубку, хотя голос его все еще был хриплым.
- Привет, - расплылся в улыбке я. – Ты как, живой?
- Живее всех живых! – весело отозвался он.
- Прости меня за синяк, я не думал, что он станет причиной таких разборок.
- Билли, он еще остальных не видел, - игриво прошептал Каулитц.
- Какая ж ты заноза! - покачал головой я.
- Да ладно, зато каждый напоминает о тебе.
Мы оба замолкли, после чего Том быстро попрощался со мной, так как у него закончился перекур, да и мне пора было продолжать выполнять должностные обязанности. Но позитивом я был обеспечен на целый день вперед.
…
Однако на следующий день, когда заведующий кафедрой потребовал явиться к нему, позитив бесследно исчез, словно и не было его.
Я, нервно покусывая губы и потирая ладони, шел в кабинет начальника.
Мысли были самые разные. Начиная с того, что кто-то видел, слышал, заметил нас с Томом на днях, и заканчивая тем, что фрау Каулитц уже наведалась в колледж, и в кабинете заведующего меня ждет заявление по собственному желанию.
Я выдохнул, как перед погружением, и, предварительно постучавшись, зашел в кабинет.
- Здравствуйте.
Гер Шиллерман, сидящий за широким деревянным столом, был как всегда суров на вид и сосредоточен.
- А, гер Трюмпер, заходите, - он кивнул на пару кресел для посетителей.
Я присел на самый краешек одного из них и скрестил пальцы на обеих руках.
- Итак, Билл, у меня к Вам важный разговор, - мужчина снисходительно улыбнулся.
Мне это не понравилось, но деваться было некуда, и я продолжил ждать от него каких-либо слов.
- У Вас со следующей недели начинается отпуск, не так ли?
- Всё верно, - я чуть успокоился, но пальцы не разомкнул.
- Так вот, такое дело, Билл, в связи с введением новых стандартов образования у нас несколько видоизменяется программа. В том числе это касается физической культуры. Вы, естественно, понимаете всю важность данной дисциплины, как спортсмен?
Я только сдавленно кивнул в ответ, понимая краем сознания, что инженерам-проектировщикам физкультура нужна, как козе баян.
- Правильно, гер Трюмпер! – подбодрил меня начальник. – Я тоже так считаю. А еще я считаю, что не все способны пройти переподготовку. Дело в том, что для введения новых стандартов на практике нам нужны новые специалисты, высококвалифицированные, а таких пока нет. Да и зачем нам новые, когда у нас есть замечательные старые? В общем, Билл, я предлагаю, нет, я настаиваю, чтобы именно Вы прошли курсы переподготовки и работали по новой системе, - мужчина сложил пальцы домиком, поставив локти на стол, и чуть нагнулся вперед. – Вы, молодой педагог, подающий надежды. С точки зрения перспективы нам не выгодно отправлять на учебу Ваших старших коллег, к примеру, Вашу неизменную соратницу фрау Крез. Все они уже вышли из возраста, когда люди могут адекватно воспринимать кардинальные изменения. А Вы современный, готовый к переменам, перспективный, что самое главное! – он воздел указательный палец к потолку.
- Простите, гер Шиллерман, я все же не до конца понимаю, в чем состоит суть нашего разговора? – промямлил я.
- Билл, я предлагаю Вам первому освоить новую программу, пройдя месячный курс переподготовки в Берлине.
- Когда? - я почувствовал, что у меня жутко пересохло в горле.
- Через две недели, - будто понимая, что я уже согласен, мужчина улыбнулся.
- Но ведь у меня отпуск… - растерялся я.
Я так рассчитывал на свободный от работы месяц. Я и так весь год пахал, как ломовая лошадь, пережил столько стрессов и так надеялся провести хотя бы тридцать дней в тишине и покое, лежа на диване и плюя в потолок … в объятиях любимого человека, в конце концов! А Шиллерман рушил все мои надежды каждым своим новым словом.
- Да, Билл, но у Вас будет около десяти дней на отдых, да и потом, Вы замечательно проведете время в Берлине. Я Вас уверяю, там будут только молодые специалисты, а значит, Вы без проблем найдете себе подходящую компанию.
А ведь он знал о том случае в кабинете, когда я сидел на коленях и Каулитца. Да за кого он меня принимает?” Найдете себе подходящую компанию,” – еще не известно, что он имел в виду, говоря это.
- Гер Шиллерман, предложение очень заманчивое, - с сожалением начал я, пытаясь состроить как можно более жалостливое выражение лица. – Однако у меня на август имеются планы, и я не могу так просто от них отказаться.
- Понимаете, Билл, если Вы откажетесь, мне придется посылать кого-то, кто не выиграет для себя ничего этой поездкой.
- Но ведь у нас есть молодые преподаватели, - недоуменно приподнял брови я.
Действительно, почему именно ко мне он подкатил с этим Берлином? У нас масса молодых преподавателей и помимо меня.
- Гер Трюмпер, все это в интересах колледжа и Ваших тоже. Для нас будет очень важным переход к новой системе, и Вы его начнете. Только за Вас я могу поручиться, - доверительным тоном сообщил мне Шиллерман. – Вы столько раз вытягивали нас на соревнованиях.
- Но это не моя заслуга… - вставил я.
- Вас и Ваших студентов! – уверил меня заведующий.
Я сразу невольно вспомнил последние выездные соревнования, на которых мы выступали вместе с Томом. Видимо, по моему лицу расползлась такая сумасшедшая улыбка, что Шмиллерман вежливо кашлянул.
- Так Вы согласны? – официальным тоном спросил он, пытливо глядя на меня исподлобья.
- А у меня есть выбор или хотя бы время подумать?
- Билл, мне сегодня нужно отослать данные. Сожалею, но ответ нужен мне сейчас, и лучше для нас обоих, чтобы он был положительным, - заведующий кафедрой по-доброму улыбнулся и подмигнул.
Перемена его настроения меня даже несколько напугала.
Я прикусил губу и задумался.
Спокойной жизни Шиллерман мне не даст, если я сейчас откажусь. Мотивов его я все равно знать не могу. На бездельничанье у меня останется несколько дней без Тома и неделя с ним – это, конечно, не сравнится с месяцем вместе, но мы с Каулитцем уже почти пережили две недели в разлуке, значит, и месяц проживем. Всё равно мы друг от друга никуда не денемся, по крайней мере, я в это верю.
В конце концов, должен же я задуматься и о своей карьере тоже. Тем более, в последнее время работа отошла для меня на задний план, а я не хочу сидеть на шее Тома всю жизнь, и так живу в его квартире, катаюсь на его машине, а сам получаю минимальное жалование.
- Я согласен, - выдохнул я.
Том меня убьет.
…
В тот же день вечером я позвонил Тому. Так сказать, явился с повинной.
Каулитц внимательно слушал, внимал моим доводам, а потом долго молчал. Его, естественно, не обрадовало известие о моей поездке, он, как и я, надеялся, что август мы проведем вместе, но, выслушав, вынес оправдательный вердикт. Он согласился, что переподготовка даст возможности развития карьере, но посетовал на то, что таким образом я ему мщу за практику. На это я заявил, что практика проходит независимо от желания студента, Том буркнул что-то утвердительное в ответ и снова замолчал.
Было понятно, что он расстроился, но я и сам не прыгал до потолка.
Берлин это все-таки не город по соседству, куда можно смотаться на пару часов, а значит, не увидимся мы долгое время. Но думать об этом пока было рано. Для начала нужно было дождаться Тома.
- Ну, что ты надулся? – прогундосил в трубку я.
Том тяжело вздохнул, прежде чем ответить.
- Я не знаю, Билл, все это как-то… - тихо пробормотал он.
- Том, ну не делай трагедию из этого. Всего месяц.
- А ты проживешь без меня месяц? – угрюмо усмехнулся он.
- Зуб даю, что мы так же будем висеть на телефоне, - улыбнулся я, замечая, как от дыхания запотевает окно, на подоконнике которого я примостился, не найдя лучше места для разговора, чем кухня.
- Так проживешь? – не унимался он.
- Каулитц, по твоей заднице ремень плачет! – буркнул я. – Конечно, мне будет тяжело! Да, я буду о-о-очень по тебе скучать!
- А я буду обнимать твою подушку дома.
- Том, - я крепко зажмурился, а, открыв глаза, вывел на запотевшей поверхности три буквы имени парня, не отдавая себе отчета в действиях.
- Прости, я, похоже, перебарщиваю, - он шумно выдохнул. – Ты прав, все это не так смертельно, не так страшно, как кажется. Я все понимаю, ты ведь взрослый мальчик, у тебя работа.
- Сам ты мальчик! – взвился я.
- Угу, твой мальчик, - нахально произнес он, понизив голос.
- Пошляк! – тут же отозвался я.
- Нет, если б я пошлил, то говорил бы сейчас о том, как хочу раздеть тебя, зацеловать всего с ног до головы, погладить тебя во всяких интересных местах…
- Том! – я уже был весь красный.
- Потом уложить на кровать и медленно, слушая твои рваные выдохи…
- Заткнись! – я уперся пылающим лбом в холодное стекло.
Каулитц только хохотнул, а потом сказал в сторону:
- Ты уже определись, извращенец я или романтик.
- Там Георг? – мне стало в два раза более стыдно.
- Ага, у нас с этим ушлепком один номер, а еще у меня стояк.
- Придурок! – выдавил я, чувствуя, что и у меня в штанах все зашевелилось.
- Томми? – неожиданно вырвалось у меня после минутной паузы.
- М-м-м, да, зайчик?
- Зайчик, - засмеялся я. – Помнится, пару месяцев назад я был свиньей, а теперь в зайца переквалифицировался?
- Какой еще свиньей? – возмутился Том, видимо, припоминая все сказанные мне за четыре с лишним месяца слова и не находя среди них ни одного о хрюшке.
- Пятачком, - улыбнулся я, прислоняясь затылком к откосу окна.
- Ах, точно! – судя по звуку, он хлопнул себя по лбу. – Я Винни, ты Пятачок. Черт, Билл, это уже зоофилия какая-то! – покатился со смеху Том.
- А я все равно буду твоим Пятачком, - я хохотнул в ответ и пририсовал на окне сердечко рядом с именем.
- А я Винни Пухом… Георг говорит, что мы мешаем ему спать, и он прибьет меня, если я скажу еще хоть слово.
- Черт, уже двенадцать, - изумился я. – Быстро спать, Каулитц!
- Есть, Гер Трюмпер, - устало сказал Том и смачно зевнул.
- Спокойной ночи.
- И тебе, - Том первым отключился.
Я поспешно спрыгнул с подоконника и поплелся в спальню, забыв стереть написанное на стекле.
…
Неделя прошла без эксцессов, я отпустил всех своих студентов на каникулы и доделал все дела на работе, после чего блаженно валялся на диване, считая часы до приезда Каулитца. Без него было смертельно скучно и тоскливо. Я не знал чем себя занять и за три свободных дня успел прибраться в паре шкафов, предварительно согласовав сие с Томом, а еще посетил Густава, которого не видел уже тысячу лет. Друг был очень рад меня лицезреть, правда, он остался недоволен моим видом. Ему показалось, что я еще больше истощал и осунулся. Но я только отмахнулся и свалил все на работу, которая стояла поперек горла, но наконец-то кончилась.
Фрау Каулитц больше меня не беспокоила, на улице стояла хорошая, самая настоящая летняя погода. И, идя между раскидистыми зелеными деревьями по аллее, не хватало только чувствовать руку Тома в своей руке, а так, жизнь могла бы быть по истине прекрасной.
Дату приезда Каулитца я знал только примерно, поэтому не сидел на диване, ожидая его с минуты на минуту. На время его пути могла повлиять и погода, и другие обстоятельства, поэтому я не докучал звонками и, довольствуясь сладким чувством предвкушения, обосновавшемся в районе живота, лег спать.
…
Проснувшись, я едва не попрощался с жизнью. Я на самом деле страшно испугался, когда кровать затряслась от мощного прыжка, а через несколько мгновений меня кто-то сгреб в охапку и тесно-тесно притиснул к себе.
Я испуганно попытался вырваться, но при ближайшем рассмотрении, а точнее ощущении, кто-то оказался приятно пахнущим ароматом Каулитца. Только чуть отойдя от шока, я нащупал в темноте дреды и безразмерные футболки.
- Том, - тихо выдохнул я, обнимая парня дрожащими руками.
- Угу, - кивнул он мне в шею.
- Ну ты и балбесина, - с укором протянул я.
- Что? Почему? – Том поднял голову и тут же потянулся за поцелуем.
- Напугал меня до смерти.
- Прости, не удержался, - он смущенно отвел взгляд, но с места не сдвинулся.
- Балбес, - еще раз нежно протянул я и прижался своими губами к его.
Каулитц захныкал, видимо, от удовольствия и углубил поцелуй, ныряя языком мне в рот и принимаясь быстро там все обследовать, словно вернувшийся после долгой отлучки хозяин, проверяющий сохранность своего имущества, а руками забрался под одеяло.
- Том, - остановил я.
- Да-да, еще секунду, - он поцеловал меня еще раз и покорно убрал руки. – Я сейчас в душ, а потом к тебе, жутко устал и хочется спать.
- Давай быстрей, - закусив нижнюю губу, проговорил я и довольно улыбнулся, аккуратно поглаживая его пальцами по шее.
- А-а-а, Билл, пусти, - Том в экстазе закатил глаза и захныкал.
Я еще раз медленно провел по шее, чуть задевая ногтями, и отпустил его. Нет, буквально вытолкал из кровати, на которую он заполз в уличной одежде. А потом улегся на бок и, подрагивая от нетерпения, стал ждать, когда сзади прижмется влажное горячее тело. Оно себя ждать долго не заставило, хотя я почти успел успокоиться и заснуть. Но Том не дал мне окончательно отдаться сну.
- А-а-а, с*ка, - выругался он, только примостившись сзади.
- Что случилось?
- Как же долго я этого ждал, - пропыхтел он сзади, начиная покрывать мои плечи нетерпеливыми поцелуями.
- Том, кто-то спать хотел, - напомнил я.
- Да, я помню, - фыркнул он, теперь кусая за плечо.
- Ай! – я попытался развернуться и ответить чем-нибудь, но железный захват сильных рук не дал мне этого сделать.
- Нет, лежи так, иначе я за себя не ручаюсь, - Том легко прикусил мочку, а потом лизнул за ухом.
Я отчетливо чувствовал его легкое возбуждение, которое он, видимо, пытался подавить, но не стал спорить, понимая, как утомила его многочасовая дорога, да и все еще отдавались в памяти отголоски нашей прошлой близости.
- Знаешь, Билл? - он уткнулся носом в затылок и размеренно дышал, поглаживая мой живот рукой.
- Нет, что? – я слегка откинул голову назад, тая в руках парня, словно льдинка на солнце.
- Нет, ты знаешь, - утвердительно произнес Каулитц, скользя полуоткрытыми губами по шее, оставляя за собой горячие следы.
- Знаю, - пробормотал я, неосознанно прижимаясь попой к паху парня.
- Черт! – тут же напрягся Том.
- Упс, - хихикнул я и вернулся в прежнее положение. – Спать надо, балбес, - ласково протянул я и, извернувшись, чмокнул его в плечо.
- Да, - кивнул Том. – Да, я сплю! - с этими словами он чуть отстранил меня от себя, но руку не убрал и продолжил поглаживать, теперь совсем-совсем легонько, так чтоб порхали бабочки, а не тягучее тепло разливалось внизу живота.
Впервые за долгие десять дней я засыпал счастливым, шкодливо царапая ногтями так полюбившиеся мне венки.
…
5
Оказывается, просыпаться в объятиях любимого человека – это все, что нужно для счастья. Наверное, я и раньше это понимал, но только сегодня почувствовал счастье в полной мере.
Я проснулся около одиннадцати, потом минут двадцать не мог вылезти из постели, любуясь умильным выражением лица Тома, его руками, раскинутыми в стороны по простыне, и родинками на спине. До ужаса хотелось разбудить, но я так и не рискнул, предоставив ему возможность спать до победного.
Мне нужно было съездить в колледж за билетами и сопроводительными документами, поэтому я, позавтракав, собрался и, стоя перед зеркалом, готов был отчалить, как вдруг из спальни донесся недовольный возглас:
- Би-и-илл!
Я ухмыльнулся своему отражению и двинулся на зов.
- Доброе утро.
- Привет, - отозвался Том, скептически оглядывая сонными глазами мое одеяние.
- Мне нужно забрать билеты, я быстро…
- Погоди, - перебил меня он, садясь на кровати. – Неправильно ты начинаешь утро.
Одеяло полетело в сторону, и Том, совершив выпад всем телом, схватил меня за руку.
- Почему не разбудил? – он резко притянул меня к себе.
Вот так всегда: разбудил – плохой, не разбудил – тем более.
- Хотел, чтобы ты выспался, - улыбнулся я, балансируя на одной ноге.
- Партизан! – возмущенно выдохнул Том и быстро поцеловал в губы. – Нет, ну при таком раскладе утро просто не может быть добрым!
- Почему это? – недоуменно выдохнул я и тут же вскрикнул, будучи в принудительном порядке посаженным на Тома.
- Потому что ты одет.
- О Боже, - я закатил глаза, пытаясь утроиться удобнее на его животе.
- М, ниже, - скомандовал парень и подвинул меня, взяв за бедра. – Так, теперь вернемся к вопросу об одежде.
- Я же сказал, что мне нужно съездить за билетами.
- Это не оправдание, - Том упрямо покачал головой. – Всему-то тебя учить надо!
Закончив на этом высказывание своего недовольства, Каулитц с серьезным выражением лица стал стягивать с меня футболку, потом заставил привстать и избавился от джинсов. Я с открытым ртом наблюдал за всем процессом, в котором мне поучаствовать почему-то не удалось совсем.
- Вот, так-то лучше, - заявил Том, закончив раздевание и поглаживая мои бедра. – Можно было бы снять еще это, - он поднялся ладонями до трусов и подлез пальцами под край. – Но, я думаю, ты будешь против.
- Том! – наконец-то нашел в себе силы возмутиться я. – Я не просто так оделся и вообще, - я нервно облизал губы.
- Что? – Том скользил по моей груди масленым взглядом, и ему, кажется, было совершенно все равно на мои слова.
Я несколько раз хватанул ртом воздух, пытаясь придумать, как выразить все испытываемые мною эмоции, но выражений, точно отражающих мое состояние, не находилось.
- Я себя девочкой чувствую, - сердито и несколько смущенно выдавил я, отвернувшись к окну.
- И тебе это не нравится? – Том нагло развернул мое лицо к себе.
- … - я не нашелся, что ответить, и просто смотрел на парня, медленно моргая.
- Билл?
- Просто как-то очень странно ощущать себя безвольной куклой, коей я являюсь в твоих руках. А ведь я все-таки парень.
- Черт, - Том закрыл глаза и тяжело вздохнул. – Я тебе сразу сказал, что не умею ухаживать за парнями, я не могу подстраиваться и говорить тебе что-то вроде: “Эй, чувак!” – он внимательно взглянул на меня. – Мне не хочется делать так. Прости, если я ущемляю тебя в чем-то.
- Нет, я просто никак не могу привыкнуть. Для меня все еще так странно чувствовать себя ведомым. Я тебе говорил, что не зависел никогда ни от кого, а теперь ты меня заставляешь зависеть от тебя, - я почти шептал, отведя глаза, не зная, куда деть руки.
Было сложно высказывать такие интимные претензии, тем более парню, которому не так давно признался в любви, согласившись на эту самую зависимость.
Каулитц снова тяжело вздохнул и аккуратно потянул меня на себя, заставляя лечь на грудь. Я покорно устроился щекой на солнечном сплетении и зажмурился, ощущая, как родные руки бережно снимают резинку с моих волос, а пальцы начинают успокаивающе массировать кожу.
- Я от тебя тоже завишу, да еще как, - тихо произнес он и трепетно обнял обеими руками. – Что же нам теперь таким зависимым делать?
Последняя фраза Тома была сказана полушутливо, поэтому я улыбнулся и потерся щекой о теплую кожу.
- Я тебя люблю.
Я никогда не понимал всей ценности этой фразы, раньше мне казалось, что эти растиражированные три слова в современном мире уже ничего, кроме пустяковой формальности, не значат. Но после того как мне самому довелось ощутить чувства, а главное – осознать их, я перестал думать так. Мне по сей день трудно давалось произнесение признания вербально, зато, сколько эмоций я испытывал, каждый раз повторяя его. Теперь мне не казалось, что, говоря слова о любви каждый день, мы просто пускаем звуки по ветру. Теперь я чувствовал что-то вроде маленького огненного шарика в груди, выговаривая эти три слова, и сразу всегда становилось легко и уютно. Не было стыдно и неловко, было страшно приятно знать, что по-настоящему любишь.
- Вот и я говорю, нам остается только любить друг друга, - слегка глумливо проговорил Том.
- Козлина ты, - ласково ответил я, щипая его за бок, но так и оставаясь лежать на нем.
- Ай, ладно, я тебя тоже люблю! – засмеялся Каулитц, крепко прижимая к себе.
Я лежал на нем, расставив ноги по обе стороны от бедер, прижимаясь всем телом, и просто слушал биение его сердца, нежился в теплых объятиях, почти засыпал от упоения быть рядом. Том что-то говорил, кажется, рассказывал о прошедшей практике, много смеялся, изредка интересовался, слушаю ли я его. Я кивал, но продолжал лежать с закрытыми глазами и тихонько глупо улыбаться.
Уехать мне удалось только спустя час.
…
Июль всегда был самым жарким месяцем в году, и даже то, что близился прохладный август, заключающий летний период, никак не сказывалось на погоде. Последняя неделя июля выдалась исключительно знойной. Стоило пройти пару десятков метров по улице, как становилось невыносимо жарко и появлялось дикое желание залить в горло что-нибудь холодное.
И если другие представители мужского пола обычно радуются лету, так как девушки не обременяют себя большим количеством одежды, открывая свои прелести миру, то меня это совершенно не волнует, и лето для меня – это отпуск и не более. Девушки для меня и раньше не были объектом вожделения, я всегда спокойно относился к коротким юбкам и глубоким вырезам, а теперь и подавно, как сексуальный объект меня никто из них не интересует. Впрочем, мужчины меня тоже не интересуют, все, кроме одного.
Боже мой, я иду по залитой солнечным светом улице и думаю о том, что хочу заниматься сексом только с одним человеком. Дожили, Билл. Пару месяцев назад я и мысли не допускал, что буду хотеть парня, а сейчас… А сейчас все совсем по-другому.
Я невольно улыбнулся, опустив голову, и поспешил к своему подъезду. Где-то там, на шестом этаже, в квартире, где настежь распахнуты окна, ждет меня Каулитц, несносный студент, которого я до звездочек перед глазами люблю.
- Мама-а-а! Он забрал мою лопатку! – донеслось со стороны.
Я обернулся и увидел, как маленькая девочка, чуть ли не плача, тыкала пальчиком в малыша, увлеченно копавшего лопаткой в песочнице. К девчушке тут же поспешила женщина, видимо, и приходящаяся мамой.
- Люси, хочешь формочку? Пусть мальчик поиграет, - пыталась успокоить малышку она.
Забавно было наблюдать за маленькой цивилизацией, представляющей из себя детскую площадку, расположенную в тени нескольких домов. Здесь всегда кипела своя жизнь: мамы сидели на лавочках, следя за малышами, рассекающими по тротуарам на трехколесных велосипедах, увлеченно марающими руки в песке и качающимися на качелях. Эти маленькие батарейки, казалось, никогда не уставали, заставляя мамаш то и дело вскакивать с насиженных мест и мчаться за собой. На мой взгляд, больше везло мамам, чьи чада мирно посапывали в колясках. Такие дамы всегда чинно восседали обособленно, подальше от громких детишек в возрасте от полутора до пяти, самостоятельно находящих себе занятие на площадке.
Я минут десять наблюдал за детьми и их мамами. И даже препротивные ощущения, доставляемые мокрой насквозь футболкой, прилипшей к спине и груди, не заставили меня оторваться. Я никогда не задумывался над темой детей, наверное, потому что рос без родителей и себя родителем не представлял, но стать папой мне теперь не грозит.
К слову, пап на детской площадке не было совсем. Я пару раз видел, как мужчины гуляют с детьми, но они всегда держатся особняком от девушек, предпочитая уйти со своим ребенком подальше от шума и гама. Впрочем, я мало понимаю в этом. Мой единственный двадцатилетний ребенок ждет меня дома.
Я улыбнулся еще раз, глядя на счастливую Люси, которой таки вернули лопатку, и пошел домой.
- Я дома, - только закрыв за собой дверь, сообщил я.
- И я, - ответил мне голос Тома.
Я ухмыльнулся и, быстро умывшись, прошел в гостиную.
- О Господи, - воскликнул Том, увидев меня.
- Что? – удивился я.
- Ты бы еще шубу одел, - закатил глаза Каулитц.
Сам он в одних трусах развалился на диване, а напротив себя поставил аж два вентилятора, включенных на полную мощность.
- Сопрел ведь весь в джинсах! – он покачал головой, жестом подзывая меня к себе.
Я ухмыльнулся, еще раз оглядев длинные голые ноги и рельефный торс парня, прежде чем подойти.
- Зато тебе это не грозит, - хмыкнул я, подходя к дивану. – Зачем трусы-то одел вообще?
- Для приличия, - фыркнул Том, принимаясь яростно бороться с пряжкой на моем ремне.
- А, ну и на том спасибо.
Он сдернул мои штаны вниз.
- Уже второй раз за день тебе не угождает моя одежда, да что ж такое-то?
- Тебе надо купить шорты! – Том скептически оглядел мои ноги. – Хотя нет. Если мы купим тебе шорты, тебя кто-нибудь уведет у меня.
- С чего бы это? – я округлил глаза.
- А ты себя в зеркало видел? – Каулитц откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди, будто бы смотреть в зеркало было моей святой обязанностью, а я ее никогда не выполнял.
- Видел, каждый день вижу, - пожал плечами я.
- Билл, если ты будешь сверкать задницей перед оравой мужиков, то даже самым натуральным натуралам захочется вздр*чнуть, - Том смешно открыл рот, судя по всему стараясь изобразить такого натурала.
- Ты мне льстишь, - заулыбался я и, наконец-то откинув джинсы в сторону, залез на колени Тома.
Тот оставался неподвижен, лишь только искоса взглянул на меня.
- Да и не виноват я, что рожей не вышел, и мужик из меня такой же, какая из тебя балерина, - я улыбнулся и с облегчением вздохнул, избавившись от липкой футболки.
- Почему же, очень даже вышел, - пожал плечами Каулитц, отмирая и кладя руки на мою талию. – Да и почем тебе знать, может, я та еще балерина? – он самодовольно задрал нос.
Мое воображение незамедлительно нарисовало Тома в пачке, и я разразился хохотом.
- Эй! – возмутился Каулитц, отпихивая меня от своей груди.
- Прости, просто пачка тебе не пошла бы, - сквозь смех выдавил я.
Том расплылся в улыбке и спустя пару секунд тоже не выдержал, рассмеявшись.
- Ладно, уговорил, балет – не мой конек.
…
Весь день мы просидели дома, впрочем, как следующие шесть. Невыносимая жара не сдавала позиций, и появляться днем на улице было просто опасно для жизни. Лишь под вечер появлялась возможность прогуляться без вреда для здоровья. Мы пользовались этой возможностью и после восьми вечера шли гулять. Мне было непривычно такое времяпрепровождение. Обычно я просиживал вечера дома в одиночестве или трудился на работе, помогая в подготовке каких-нибудь мероприятий, а в отпуске частенько ездил к бабушке, бывало, встречался с Густавом, ходил в магазин, иногда в кино, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, как проходили наши вечера с Томом.
Отоспавшись за весь день, Каулитц всегда был бодр вечером. Он надевал шорты гавайской расцветки, майку без рукавов, забирал дреды в хвост и тащил меня на улицу. Мне шорты не полагались, по вышеуказанной причине. Хотя мы все же приобрели бриджи длиной чуть ниже колена, в которых я и гулял.
Мы проводили на улице по три-четыре часа, за которые успевали исходить весь район вдоль и поперек. Уже через пару дней мне стало казаться, что я знаю каждый закоулок, каждую старушку, собаку, кошку, коляску и так далее. Том, как и ожидалось, всегда трещал без умолку, заставляя меня смеяться до колик в животе. Бывало, что я стоял посреди тротуара и сгибался пополам от хохота, а Каулитц, стоя рядом, каждому прохожему сообщал, что он не со мной, не с этим сумасшедшим, который не может перестать смеяться. В итоге, я хохотал еще и еще.
За прошедшую неделю я так полюбил вечерние прогулки, что в последний день, проведенный нами вместе, уже стал скучать по ним. Целый месяц мне предстояло прожить без моего двухметрового позитива, без поедания мороженого, в процессе которого мы частенько были оба перемазаны липким лакомством, без походов в кино, где на последнем сеансе можно беспрепятственно лежать на плече Тома, будучи разморенным под прохладным воздухом, исходящим из кондиционера, или, что еще лучше, целоваться, едва держа себя в руках.
Нет, на улице мы всегда вели себя вполне прилично и шли на пионерском расстоянии, только, когда совсем темнело, Том в приказном порядке брал меня за руку или даже обнимал за талию, боясь за мою сохранность в темноте. Ему, как обычно, было все равно на общественное мнение, на пожилых фрау, что косо поглядывали в нашу сторону, на презрительно фыркающих мужиков грозного вида, на цокающих языком девушек, что непременно бросали завистливые взгляды вслед. Впрочем, ни косые взгляды, ни фырканье никоим образом не трогали нас. Том настолько заражал своей уверенностью, что даже я, шугавшийся от каждого проявления чувств на людях, почти перестал дергаться, почувствовав руку парня у себя на спине или легкое касание губ и тихий шепот в ухо.
Лишь однажды я почувствовал себя неловко. Шел двенадцатый час ночи, мы с Томом гуляли по аллее на проспекте, находящемся в нескольких минутах ходьбы от нашего дома. Каулитц как всегда вещал какую-то историю из своего веселого детства, кажется, о том, как он учился кататься на велосипеде и угодил в лужу, а я смеялся, представляя Тома маленьким мальчиком. Вдруг Каулитц пристально уставился вперед.
- Что там? – оглянувшись в ту же сторону, что и он, спросил я.
Том прищурился, всматриваясь в компанию людей, приближающихся к нам.
- Всё в порядке, - отмахнулся он, чуть замедляя шаг.
Спустя несколько секунд компания поравнялась с нами.
- Том? – воскликнула одна из девушек.
Я присмотрелся и неожиданно узнал в ней однокурсницу Тома – Ханну.
- Привет, Ханна, - Том выдавил из себя улыбку.
- Билл? – окликнули меня.
Я обернулся и тут же был заключен в крепкие объятия Густава.
- Привет, - шокировано промямлил я.
- Так ты все-таки с физруком? – небрежно поинтересовалась Ханна. – Густав, ты знаком с ним?
Помимо Густава и Ханны в компании было еще четыре человека, и все они замолкли, насторожившись. Я не знал, что и кому отвечать, куда деть глаза, не знал, надо ли кому-то что-то объяснять или не стоит нарушать воцарившееся молчание.
- Да, Билл мой друг, - искренне ответил Густав, похлопав меня по спине. – И Том тоже, - добавил он, пожимая руку Каулитцу.
Я никак не ожидал встретить Густава в компании Ханны. Эта студентка и раньше мне не импонировала, а потом я узнал, что она имеет виды на Тома, что еще больше укрепило мое не совсем положительное отношение к ней.
Столкнуться с ней сейчас не входило в наши планы, и оба мы застыли в ступоре. Я с надеждой поглядывал то на Тома, то на Густава, но все молчали.
- А вы, как я вижу, тоже знакомы? – я попытался улыбнуться, кивнув в сторону студентки.
- Да, Ханна девушка Алекса, - Густ махнул рукой.
Мне чуть полегчало. Слава Богу, она не подружка Густава.
- Всё понятно.
Ощущение неловкости так никуда и не пропало. Я стоял, переминаясь с ноги на ногу, спрятав руки в карманы, и пытался придумать хоть что-то, чтобы разрядить обстановку.
- Билли, ты исхудал совсем, - постарался спасти положение мой друг. – Том, что же ты его не кормишь?
- Обещаю исправиться, - произнес Том с улыбкой и потянул меня к себе, приобняв за плечи.
Я хотел было отстраниться, но не тут-то было – Том держал крепко.
- Ты смотри, на учебе своей не отощай совсем, и так одни кости, - Густ покачал головой. – Целый месяц…
- Не переживай, я его по телефону буду контролировать, - Том подмигнул.
- Гер Трюмпер, Вы куда-то едете? – будто между делом поинтересовалась Ханна.
Я хотел было что-то ответить, но пока собирался с мыслями, Том опередил:
- Ага, целый месяц будет изучать новые способы пыток для студентов.
- Понятно, - Ханна нехорошо улыбнулась.
- Ладно, нам, наверное, пора, - Том протянул руку Густаву, потом кивнул однокурснице. – Рад был видеть, Ханна.
Девушка стрельнула глазами в сторону Каулитца, что не ускользнуло от меня. Я тоже попрощался с Густавом, отсалютовал Ханне, и мы наконец-то разошлись. Том крепко взял меня за руку и молчал, уверенно шагая по асфальту. Я тоже молчал, не зная, как начать разговор, да и стоит ли. Если честно, меня стало волновать, что Ханна знает о моем отъезде, а значит, знает, что на месяц Том останется один. Да, во мне проснулась ревность, но я не знал, как выразить ее так, чтобы не выглядеть глупо.
Я устал петлять по тротуарам, устал думать, предполагать и, в конце концов, просто остановился посреди дорожки. Том недоуменно оглянулся.
- Что случилось?
- Что ты будешь делать, пока меня не будет? – неожиданно выпалил я.
Тактика “зайти издалека” должна была сработать, как надо, но Том, кажется, не понял намека.
- Пару дней отосплюсь, а потом пойду работать, - пожал плечами он.
И не к чему было придраться в его ответе. Я знал, что он говорит чистую правду. Он собирался ездить в офис отца, как он говорит, там всегда найдется работа для него. Но меня почему-то это не успокоило.
- А все остальное время? – серьезно спросил я, сведя брови к переносице.
- Дома буду сидеть, под замком, - хохотнул Каулитц, в глазах его заплясали озорные огоньки. Он просек, к чему я завел этот разговор.
- А если серьезно?
- Буду кутить с Георгом, конечно, - Том возвел глаза к небу и закусил в задумчивости губу. – Ханну в первую очередь позову домой.
Я едва не задохнулся от возмущения и резко отпустил его руку.
- Что? Ведь этот ответ ты хотел услышать, так? – он отошел на шаг назад, словно боясь, что я взорвусь.
- Идиот, - буркнул в сердцах я и зашагал вперед, оставив Каулитца позади.
- Билл, стой! – Том нагнал меня и развернул к себе за плечи. – Ну, что ты себе напридумывал уже? Мне льстит, что ты ревнуешь, но был бы повод, - он взялся за веревочки, торчащие на поясе моих штанов, и потянул на себя. – Это мне тебя ревновать надо к берлинским жеребцам. Ты будешь целый месяц общаться с каким-то людьми, которые могут оказаться очень интересными и привлекательными, а я буду скучать, закрывшись с ноутбуком в квартире. Ну, чего ты? – Каулитц схватил меня за шею и сильно прижал к груди.
Я уткнулся носом в родные ключицы и расслабился. Я опять делаю из мухи слона, это так в моем духе, я не могу по-другому.
- Максимум я буду общаться с Георгом. Ну, хочешь, я тебе пообещаю, что никаких особей женского пола рядом со мной не будет в ближайший месяц? Хочешь, не скажу им ни слова? Можешь на меня пояс верности нацепить, я ведь не против, - он обеими руками обнимал меня за шею и тихо говорил в макушку.
- Нет, я тебе верю, - выдохнул я.
- Вот и хорошо, - Том поцеловал меня в щеку и отпустил, потрепав по волосам. – А вот я бы надел на тебя пояс верности, если б он у меня был, - почти шепотом шкодливо добавил он и ринулся вперед.
- Ах ты сволочь, - я рванул следом, едва поспевая за ним.
…
Накануне отъезда мы тоже гуляли, но вернулись домой раньше, хотя сумки я уже давно собрал, и заняться дома особо было нечем. Но Том настоял. Едва зайдя в квартиру, он плюхнулся на диван и включил телевизор.
- Нормально, - удивленно протянул я, садясь рядом. – Мы пришли домой, чтобы пялиться в ящик?
Том почему-то промолчал, только еле заметно передернул плечами.
- Эй, Том, все хорошо? – я подвинулся ближе к парню и положил руку на его ногу, согнутую в колене и стоящую стопой на диване.
- Да, а с чего ты взял, что все плохо? – он на секунду нервно поджал губы.
- Ты какой-то не такой, - я поморщился. – Ты переживаешь из-за моего отъезда?
Каулитц тяжело вздохнул и устало посмотрел на меня.
- Том, - я обнял его ногу обеими руками и улегся на нее головой. – Скажи мне?
- Всё нормально, просто я не хочу, чтобы ты уезжал, но это ничего не меняет, - он растянул губы в виноватой улыбке и щелкнул меня по носу.
- Всё будет хорошо, я же вернусь. Мы уже сто раз говорили с тобой об этом.
- Да, я знаю.
- Но ты почему-то нервничаешь.
- Да, я… Билл, поехали прокатимся кое-куда, - он чмокнул меня в лоб и без дальнейших разглагольствований встал с дивана, потянув за собой.
- Куда? – я нагнал его только в прихожей.
Том уже натягивал кеды.
- Идем, - только и ответил он.
…
Около десяти минут мы ехали в тишине. Оказаться в машине было несколько непривычно после долгого перерыва. А стоило сесть, как сразу вспомнились поползновения Тома в мою сторону, которые происходили здесь. В этом черном монстре с белыми полосками на кузове мы целовались, чуть ли не в первый раз, в нем я позволил Тому зайти чуть дальше и разрешил спуститься поцелуями на шею, здесь, еще не так давно, он пытался засунуть в мой карман последние деньги, которые я отдал ему за шикарный букет красных роз.
Я оглянулся и даже несколько испугался, увидев погруженного в себя Каулитца. Он свободно держал одной рукой руль, поза говорила о полной расслабленности, но лицо, напряженные губы, острый нос и чуть прищуренные глаза противоречили всему облику. Том был напряжен и чем-то очень взволнован.
- Том? Может, скажешь уже что-нибудь?
- Подожди несколько минут, – он мимолетно улыбнулся, продолжая вглядываться в слабо освещенную полосу дороги.
Только теперь я заметил, что мы выехали из центра города. Я нервно заерзал на сидении, у меня появилась одна догадка, и она меня не обрадовала.
- Только не говори, что мы опять едем к твоим родителям? – почти шепотом спросил я.
- Билл, дай мне пару минут, - Том закусил губу и умоляюще посмотрел мне в глаза.
Я неуверенно кивнул и сжался на сидении. Только в последний день нашего пребывания вместе перед отъездом мне не хватало этой мегеры в лице фрау Каулитц. Я совсем не собирался слушать ее нравоучения по поводу своей ненадобности Тому. Меня и так мутило с утра, а сейчас, кажется, стало еще хуже. Я чуть приоткрыл окно и жадно вдохнул вечерний воздух, прикрыв глаза. Надо быть сильным и не позволять себе раскисать из-за чего бы то ни было.
Вскоре машина остановилась около уже ненавистного мною особняка. Том подъехал к дому с боковой стороны и припарковался в тени живой изгороди.
- Билл, я понимаю, что ты не особо будешь рад вновь встречаться с моей матерью после всего, что уже было и, предполагая, что еще может произойти, но так надо. Ты меня заранее прости, - Том откинулся на спинку сидения, положил голову на подголовник и прикрыл глаза. – Только выслушай, ладно?
- Я слушаю, - я сглотнул, но это не помогло – в горле пересохло так, словно я находился не в тени кустов, а в пустыне.
- Билл, мы же оба понимаем, что неспроста именно тебя отправили в Берлин? – Том не оборачивался, продолжая лежать с закрытыми глазами, его ресницы чуть подрагивали, а кадык то и дело дергался.
- Ты думаешь, это происки твоей матери? – не без удивления поинтересовался я. Такая мысль почему-то не посещала меня.
- Я почти уверен. Нет, я также уверен в твоем профессионализме и твоей перспективности, но, Билл, по-моему, очевидно, что здесь не обошлось без третьего лица, а точнее, без моей матери, - он облизал губы. – И я хочу с этим разобраться. Я хочу раз и навсегда доказать родителям, что моя личная жизнь – это неприкосновенное пространство для них. Я понимаю, что тебе неприятно все это, но я сегодня привез тебя сюда, чтобы обезопасить на предстоящий месяц от нападок матери. Если бы мы приехали вчера, то сегодня она бы уже начала компостировать мозги нам обоим, а завтра я сам с ней разберусь, пока ты спокойно уедешь в Берлин. Нам нужно начать сегодня вместе, а дальше я сам справлюсь.
Я недоуменно хлопал глазами, не совсем понимая, о чем Том ведет речь.
- А еще я привез тебя сюда, чтобы рассказать кое-что. Ты скажешь, что я мог бы сделать это и дома, но я побоялся, - он нервно хохотнул и открыл глаза, поворачиваясь ко мне.
Я же, совсем запутавшись, только смотрел на него в ответ, сведя брови к переносице, стараясь сложить два плюс два.
- Обещай, что воспримешь мои слова адекватно? – Том положил на рычаг переключения скоростей руку ладонью вверх.
- Хорошо, я постараюсь, - я несколько робко вложил свою ладонь в его руку.
Том благодарно сжал пальцы.
- Ты только не подумай, что я маньяк или серийный убийца, - он снова рассмеялся, но нервозность этого смеха была очевидна. – Всё проще. Помнишь, я говорил, что у меня только раз до тебя был секс с парнем?
Я кивнул, нахмурившись. Мне не понравилась эта тема. Я не хотел говорить о бывших отношениях, но Том почему-то считал это необходимым, и я терпеливо продолжил слушать.
- Мне было шестнадцать, это был мой предпоследний год в школе. Мои родители всегда были обеспеченными людьми, а старший брат как раз съехал на отдельную квартиру, нам стало скучно втроем в большом доме. Отец почти весь день проводил на работе. А я всё время, что не зависал с друзьями, проводил с матерью, и однажды она предложила поучаствовать в программе по обмену. Знаешь, когда школьники ездят учиться в другие страны. Я был не против, мне даже стало интересно, - Том на несколько мгновений замолчал и, покачав головой, продолжил. – Его звали Мэтью, он был семнадцатилетним американцем, типичным таким, в рваных джинсах, кучей значков на сумке, с косой белой челкой. Мы сразу подружились. Вместе ходили в школу, вместе гуляли, развлекались, в общем, быстро нашли общий язык. Он был самым обычным парнем, никаких признаков нетрадиционной ориентации. Но однажды после очередной вечеринки с одноклассниками мы заявились домой далеко за полночь и достаточно пьяные, чтобы сесть в его комнате на пол и рассказывать друг другу всякие глупости про сильно приукрашенные сексуальные подвиги. Тогда-то он и ляпнул, что у него было с парнем. Я думал, что блевану на месте, но оказалось, что не очень-то хочется. Я разумно подумал, что быть ярым гомофобом плохо, и успокоился. Человеческое любопытство подстегнуло меня спросить о том, как это. Мэт рассказывал что-то, а потом отмахнулся, сказав, что трудно это описать, проще показать. В итоге он взял меня почти на слабо, и в тот вечер мы поцеловались. Блевать опять не захотелось, но я уполз к себе комнату, истерически хихикая. С утра все было как раньше, но потом … потом как-то получилось так, что мы еще раз поцеловались, потом еще и еще. Это повторялось изо дня в день, за закрытыми дверями комнат. Это не было отношениями, просто нам было весело, а мне еще и интересно, как подростку, совершенно пресытившемуся ко всем прелестям обычной жизни. Через пару месяцев мы переспали, причем это тоже случилось из-за моего любопытства, как мне казалось. Впрочем, я и сейчас так думаю. Буквально через неделю нас засекли родители, мать пришла в ужас и, в рекордные сроки оформив все документы, со скандалом дома и коротким тихим пояснением в кабинете директора в школе, выслала Мэта в США. Я не страдал, это не было любовью, да даже чувствами это назвать сложно. Но меня так чихвостили тогда, меня никто не слушал, все посчитали, что у меня проблемы с психикой, отправили на консультации к психологу, на сеансе у которого я по два часа три раза в неделю занимался дуракавалянием. Даже психолог понимал, что у меня переходный возраст и не более, но родители всегда считают себя правыми. Они старше, у них больше опыта. И как бы я не вставал в оппозицию к их мнению, они лишь проплачивали сеансы на месяц вперед вновь и вновь. И знаешь, - Том перевел дыхание. – Это мать. Отец всегда был занят работой, пополнением бюджета семьи. Он всегда полагался на мнение матери, просто не имея времени удостовериться или разувериться в чем-либо. Гер Каулитц не плохой человек, и теперь он понимает меня куда больше, но мать … она по сей день считает себя главной в устройстве моей личной жизни, а моя личная жизнь – это ты, и я не хочу тебя терять из-за её взглядов. Просто помоги мне проломить ее оборону, - с этими словами он поднес мою ладонь к губам и трепетно нежно поцеловал костяшки указательного и среднего пальцев.
Я во все глаза смотрел на Каулитца, который медленно дышал, прижавшись губами к тыльной стороне моей ладони. В моих глазах против воли стояли слезы. Я не знаю, почему они появились, наверное, потому что Том открылся мне с другой стороны. Оказывается, у него с подросткового возраста назревал этот протест, но проявить его он не мог. И мне бы не хотелось становиться лишь средством его выражения, но я знаю, что этого не будет, я готов помочь ему, чем только смогу.
Я не мог пошевелиться еще пару минут, просто разглядывал черты любимого лица, наблюдал за дрожащими ресницами, даже чувствовал быстрое биение его сердца, несмотря на расстояние между нами.
Лишь спустя некоторое время я вернулся в реальность. Одним резким движением я навалился на Каулитца и крепко обнял, прижимаясь к широкой груди.
- Почему ты раньше мне не рассказывал? – тихо спросил я, смыкая руки на его пояснице.
- Я уверен, что тоже многое о тебе не знаю, - выдохнул Том, зарываясь носом в мои волосы. – Ты не спрашивал, да и случая не было.
- А ты правда его не любил? – наивно переспросил я, хотя и не нужен мне был ответ.
- Нет, я же сказал, это не было любовью.
- А вы общались потом?
- Нет, Билл, совсем нет.
- Я тебя люблю, - я приподнялся и четко прошептал три слова на ухо парню, сильно прижавшись к чуть шершавой щеке.
…
Еще около получаса мы провели в машине, делясь друг с другом какими-то глупыми мелочами из жизни. Тому надо было отойти от своего монолога, в чем я ему и помог.
Оказалось, что Каулитц боялся рассказывать мне эту историю с Мэтью, ему казалось, что я сочту его маленьким, быть может, посмеюсь, но я не сделал ни того ни другого. Уже давно я принял Тома таким, какой он есть. Я давно привык к его дурачеству, бурному проявлению чувств, постоянному желанию видеть реакцию публики, и другой Том мне не нужен, я люблю своего, наглого, бещзбашенного, милого и забавного Тома.
Мне страшно не хотелось покидать уютный салон машины, но Том настоял на этом, да и обещал я начать бороться за наши отношения вместе, трусить было поздно.
До комнаты Каулитца мы добрались быстро. Том на сей раз не стал ждать, пока я посношу все вазы и прочие предметы интерьера, он взял меня за руку и, помогая петлять между кресел, диванов и прочей мебели, быстро довел до пункта назначения.
- И что от меня требуется? Какая роль в этой атаке отведена мне? – обреченно поинтересовался я, проходя внутрь.
- Раздевайся и ложись в кровать, - Том включил ночник, попутно избавившись от шорт. К слову, в трусах и майке-алкоголичке, болтавшейся на нем как на бельевой веревке, Том выглядел до ужаса мило.
Я хихикнул, присаживаясь на кровать.
- Это весь твой план?
- Пока да, - он пожал плечами и стянул свой «белый флаг» с груди. – Раздевайся, - поторопил он.
Я хмыкнул, но снял с себя всю одежду, за исключением боксеров.
- В душ пойдешь? – спросил он, уперев руки в бока.
- Я устал, - зевнув, ответил я.
Сил на то, чтобы встать, и правда не находилось.
- Правильно, вот и я говорю – не ходи! – Каулитц как-то хитро улыбнулся и щелкнул выключателем ночника.
Комната погрузилась в темноту, и я замер. Это несносное создание точно собиралось что-то сотворить. Что-то очень нехорошее, но я даже не мог определить его местоположение, чтобы успеть увернуться.
- Том? – тешил себя надеждой на спасение я.
Естественно, в следующую секунду меня схватили сильные руки.
- Здесь я, - Том быстро чмокнул меня в губы, сильно прижимая к кровати.
- Господи, ты невыносим, - засмеялся я, пытаясь столкнуть Каулитца с себя.
- Еще бы, я такой, - лукаво пролепетал он, а потом неожиданно впился в шею.
- Каулитц! – чересчур громко отреагировал я, почувствовав укус.
- Да, гер Трюмпер? – глумливо прошептал он, на мгновенье оторвавшись от меня.
- Ты самое невоспитанное и наглое животное, которое я когда-либо видел, - едва не задохнувшись от нового чувственного поцелуя, выдавил я.
- О да, я животное, потому что хочу тебя подобно животному, - с этими словами он отпустил мои руки и заскользил ладонями по бокам.
Казалось, всего за пару месяцев Том настолько изучил мое тело, что знал теперь все эрогенные зоны, он умело дергал за нужные струны, вызывая сильную реакцию на свои действия.
- Том, не надо, - попросил я, почувствовав, как его руки медленно стягивают с меня белье.
- Почему? – он мягко прикусил мочку и лизнул языком по краю ушной раковины.
- Потому что мы в доме твоих родителей, черт возьми, - процедил я, стыдливо замечая, что возбуждаюсь все больше и больше.
- И что с того?
Его губы последовали вниз по груди, а руки нежно стали гладить ноги.
- Так это и есть первая часть плана? Разбудить фрау Каулитц стонами? – я попытался возмутиться, но вышло плохо.
Том, почуяв мой настрой, немедленно стал целовать живот, встав на четвереньки. Я всегда знал, что это что-то с чем-то – меня дико возбуждали эти его поцелуи в живот, он так сексуально скользил губами и языком по коже, что в пору было снимать фильм того самого содержания. Казалось, Том занимался сексом не со мной, а с моим животом и только губами. Впрочем, его грудь касалась моей возбужденной плоти, создавая приятное легкое трение при каждом новом поцелуе.
- Том! – прошипел я.
Но на него такие приемы никогда не срабатывали. Вместо того чтобы остановиться и выслушать претензии, Каулитц, не останавливаясь, стал высказывать их сам:
- Билл, я хочу тебя сейчас, в доме своих родителей, и меня не волнует, что они могут прибежать на стоны. Пусть приходят, мне не жалко, - он хмыкнул и, подтянувшись к моему лицу, серьезно посмотрел в глаза. – Или ты думал, что мы будем заниматься любовью только темной ночью, под одеялом и исключительно раз в неделю? – он вздернул бровь и положил ладонь на мой член, принимаясь легко массировать.
- Я … ничего не … м-м-м … не думал, - все-таки закончил фразу я.
- Вот и молодец, - победно улыбнувшись, Том наклонился над моими губами. – Значит, ты готов делать это хоть весь день?
Я не успел ответить на его издевку, так как Каулитц накрыл мои губы поцелуем, а его рука внизу творила со мной что-то невообразимое, оставляя лишь возможность тяжело дышать, еле сдерживая рвущийся наружу стон.
…
Утро началось хуже некуда. Это я понял, едва проснувшись, а посчастливилось мне это сделать ровно в тот момент, когда дверь в комнату отворилась, и послышался голос Симоны Каулитц.
- Томми, я видела твою машину, ты когда успел… - речь женщины внезапно оборвалась.
А я лежал ни жив, ни мертв. Одно дело, когда мать знает, что ее сын спит с парнем, и совсем другое – увидеть это своим глазами в собственном доме. Я даже посочувствовал фрау Каулитц, но лишь на пару мгновений.
- Том! – шокировано вскрикнула она.
Я примерно оценил наше положение, стараясь не подавать виду, что проснулся. Итак, я лежал на левом боку, прижавшись к боку Тома, распластавшегося на животе, и привычно обнимал любимое тело поперек талии. Руку незаметно было не убрать, поэтому я не стал себя обнаруживать, лишь легонько толкнул мирно спавшего Тома, чтобы просыпался. Но ни на крик матери, ни на мой толчок он не отреагировал, продолжая сопеть.
- Томас Каулитц, как ты смеешь приводить этого человека к нам в дом и спать с ним в одной постели!? – кажется, она говорила что-то еще.
Но я не слушал, я был на грани паники. Внутри у меня все тряслось, сердце, естественно, готово было выпрыгнуть из груди, меня опять стало мутить, пред глазами закружились звездочки, и в горле пересохло.
Том заворчал что-то невнятно и перевернулся на спину.
- Мам? – хрипло спросил он.
Я рискнул открыть глаза и тут же наткнулся взглядом на разъяренную Симону, нависающую над сыном. Том на секунду оглянулся на меня, удивленно хлопая глазами.
- Какого лешего ты делаешь в моей комнате? – спокойно спросил он мать, явно пытаясь сдержать эмоции.
- Я имею право заходить в комнату к сыну! А вот, что он тут делает, - она ткнула пальцем в меня. – Объясни!
- А он имеет право находиться в моей постели, потому что он – человек, которого я люблю! – сквозь зубы процедил парень. – И у него есть имя, ты прекрасно знаешь, что его зовут Билл!
Назревал не шуточный скандал, но мне уже было не до разборок матери с сыном. У меня все поплыло перед глазами, к горлу поступила страшная тошнота, и я попытался вдохнуть через нос, но отчего-то не вышло. Я вскочил с кровати и, зажав ладонью рот, помчался в ванную.
- Билл? – испуганно прокричал мне вдогонку Том.
Меня вырвало. По-детски как-то вырвало, будто я вчера съел что-то не то, а теперь мой желудок взбунтовался. Сидя на кафельном полу и все еще наклоняясь над унитазом, я подумал, что не зря вчера Том утащил меня в душ, после которого мы оба надели трусы. Не хватало еще сверкать задницей перед Симоной.
- Билл! – Том подскочил ко мне и сел на колени.
Я обернулся, держась рукой за лоб, и слабо улыбнулся, видя большие от испуга карие глаза.
- Что с тобой? – прошептал он, сводя брови домиком и помогая убрать волосы с лица.
- Всё нормально, просто съел что-то не то, - выдохнул я.
- Вот видишь, Том, он еще и больной! – донеслось из комнаты.
- Не слушай, - ласково прошептал парень и прижал меня к себе, бережно вытирая с моих щек выступившие невольно слезы. – Я перепугался, - он заботливо погладил меня по плечу. – Давай умоемся?
Том помог мне встать, потом помог умыться, да и все оставшееся до отъезда время не отходил от меня дольше чем на пару минут. В итоге он заявил, что никуда меня не пустит, но я настоял на том, что утренний инцидент исчерпан, чувствую я себя прекрасно и могу ехать. Я действительно чувствовал себя хорошо, живот не болел, больше не тошнило. Да с кем не бывает таких случайностей. На всякий случай я, конечно, выпил таблетку и старался поменьше есть, но, похоже, необходимости в этом не было.
Вечером Том посадил меня на поезд.
6
Берлин встретил долгожданной прохладой. В столице моросил дождь, несказанно порадовав меня.
Я не стал долго задерживаться на вокзале и, взяв такси, отправился в указанное гером Шиллерманом место.
Первое впечатление о спортивном комплексе, расположенном на окраине города, осталось самое что ни на есть положительное. Огромная территория, ветвистые ели и сосны, множество залов, предназначенных для различных занятий, административные и жилые корпуса – все было на высшем уровне.
Я не забыл сообщить Тому, что со мной все в порядке, но, боясь разбудить, звонить не стал, только написал смс, после чего долго петлял по территории, наслаждаясь свежим воздухом и отдыхая после долгой поездки. Не смотря на ранний час спать совсем не хотелось, и я долго осваивал место своего обитания на ближайший месяц.
Поселили меня в большом двухместном номере, а ближе к вечеру я уже был знаком с соседом. Им оказался приятный внешне и вежливый молодой преподаватель по имени Ларс. Он был очень высоким, с темными курчавыми волосами, а на губах его играла теплая улыбка.
Мы быстро поладили, тем для разговоров, судя по первым часам общения, у нас было не меряно, поэтому можно было не волноваться о том, что я сильно заскучаю. На самом деле я очень боялся, что ко мне подселят какого-нибудь крепенького физрука средних лет в спортивном костюме времен девяностых годов, который мог бы весьма скептически отнестись к моему внешнему виду. Но, слава Богу, опасения не оправдались.
Ларс, едва зайдя в комнату, охнул, спутав меня с девушкой, так как я сидел спиной. Но в итоге, быстро разобравшись, что к чему, вполне спокойно отнесся к длинным волосам, на которые сначала подозрительно косился. Если честно, меня всегда беспокоило отношение окружающих к этой детали моей внешности, но я во что бы то ни стало не постриг волосы не по собственному желанию.
Ближе к вечеру всех собрали на организационное собрание, где подробно раскрыли всю программу нашего пребывания в учебном центре. Со стороны все было несколько похоже на лагерь для взрослых, вот только после занятий у нас было свободное время, которое мы могли проводить как на территории комплекса, так и за его пределами.
В ходе мероприятия нас разделили на три группы по двадцать человек. Этими группами мы должны были посещать практические занятия и тренировки, лекционные же занятия предполагалось проводить для всех вместе.
Организация была продумана до мелочей, все время нашего пребывания здесь было четко структурировано, курс обещал быть увлекательным и действительно полезным. Каждый день, начиная с завтрашнего, нам предстояло осваивать новые методики, изучать инновационные разработки, углубляться в науку о возможностях человеческого тела.
Уже в двенадцатом часу, когда мы с Ларсом собирались ложиться спать, позвонил Том.
- Привет, - хрипло произнес он.
У меня от уха, вниз, тут же побежала горячая струйка, замирая, скрутившись в огненный шарик, в районе живота.
- Привет, - тихо ответил я, чувствуя, как краска заливает щеки.
- Как там Берлин? Стоит? – глумливо поинтересовался парень.
- Стоит, - хохотнул я, но, заметив на себе странный взгляд Ларса, поспешно добавил. – Куда же он денется?
- Ну хорошо. Как тебе там? – Том тяжело вздохнул и, судя по звуку, плюхнулся на кровать.
- Пока нормально. Сегодня было только официальное собрание, и мы познакомились с программой курса. Занятия начнутся с завтрашнего дня.
- О, уважаемый гер Трюмпер будет учиться! – хихикнул Том. – Вспомнишь, каково оно – в шкуре студента. Как компания? Все молодняк?
- Шестьдесят человек, возраст разный, но большей частью молодежь, - улыбнулся я.
Разговаривать с Томом было так приятно, можно было представлять, что лежишь у него на коленях и смотришь снизу вверх ему в глаза, а он гладит по животу и ласково смотрит в ответ. И совершенно неважно было, что обсуждаем мы какую-то чепуху.
- Один живешь?
- Нет, с соседом.
Мы подошли к щекотливой теме впритык. Я нервно выдохнул, понимая, что вот-вот Том начнет задавать каверзные вопросы, на которые мне придется тщательно подбирать ответы, чтобы не выдать себя. Не хотелось в первый день знакомства сообщать о своей нетрадиционной ориентации.
- Так, уже интереснее, - Том напрягся. – Как зовут? Сколько лет? Как выглядит?
- О Господи, прекрати, - я закатил глаза.
- Что? Я же просто спрашиваю, - возмутился Каулитц.
- Моего соседа зовут Ларс.
- Ладно, - подозрительно сказал Том. – Смотри у меня там, - выдохнув, шутливо пригрозил он.
- А ты там смотри у меня, - в тон ответил я, расплываясь в улыбке до ушей.
- Так точно! – отчеканил словно на плацу Каулитц.
- Как дела с мамой? – осторожно поинтересовался я.
Этот вопрос не давал мне покоя все время, что я не разговаривал с Томом, и, судя по всему, еще долго он будет меня беспокоить.
- Пока все так же, но скоро она сдаст свои позиции, я уверен, - он спокойно отреагировал на вопрос. - Кстати, как твое здоровье?
- Всё хорошо, спасибо, - я немного смутился такой заботе со стороны парня.
- Вот и славно, - тоскливо протянул Том.
- Эй, меня нет всего день, - я закусил губу, уставившись взглядом в кровать, на которую забрался с ногами.
- Я помню, не потерял еще счет времени… Пойду вычеркну первый день без тебя из календаря.
- Ох нет, прекращай, - я в конец засмущался, спрятав лицо за волосами.
- Да, гер Трюмпер, и правда, пора кончать, - хохотнул Том.
- Черт, ты не можешь по-другому, - шутливо взвился я.
- Ага, не могу уже без тебя, - будничным тоном выдал он.
Я промолчал, посчитав нетактичным выражение своих чувств по телефону, когда рядом находится не имеющий представления об этих чувствах человек.
- Ладно, я понял, - избавил меня от нужды отвечать Каулитц. – Тебе, наверное, спать уже пора, да?
- Думаю, да, - выдохнул я.
- Тогда спокойной ночи, - ласково почти прошептал он.
У меня мгновенно все скрутило внутри от этого нежного шепота.
- Спокойной ночи, - ответил я, прежде чем отключиться.
- Тебя уже ревнуют? – неожиданно задорно поинтересовался Ларс.
- Что? – я было испугался, что он все понял.
Но парень со спокойной улыбкой смотрел мне в глаза, очевидно, ничего не заподозрив.
- Ну да, - я невольно потупил взгляд.
Ларс больше ничего не спрашивал, за что я был очень благодарен. Он только тепло улыбнулся еще раз и лег в свою постель. Я тоже лег, но около получаса не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок, привыкая к отсутствию теплого тела рядом и надеясь, что месяц пролетит незаметно.
…
Меня разбудило странное чувство подкатывающей к горлу тошноты. Я вскочил с кровати и понесся в ванную, на ходу вспоминая, в какой стороне она находится. В страшной панике я отворил дверь и, чудом успев запереться, рухнул на колени перед унитазом.
Меня снова вырвало, как и день назад. Я в ужасе сидел на холодном кафельном полу, уставившись в стену, и пытался хотя бы предположить, что творится с моим желудком. Ведь вчера все было нормально, никаких рвотных позывов, а сегодня… И опять с утра. Самое смешное, что у меня ничего не болело и помимо тошноты меня ничего не беспокоило, я отлично себя чувствовал. Так в чем же дело?
- Билл? – донесся из комнаты голос Ларса.
- Доброе утро, я в ванной, - очнувшись, поспешно ответил я и судорожно принялся умываться.
Руки дрожали, ноги подгибались. Из зеркала на меня смотрел худой брюнет с залегшими под глазами тенями, отдаленно напоминающий меня. Мне становилось страшно.
…
Учеба началась, поглощая целиком и полностью. Мы, как положено, отсиживали лекционные часы, старательно записывая всю новую информацию, что нам давали. Нормативы, нормы, нагрузки, предельные значения, программы и прочее наполняли тетрадки день за днем.
К лекциям стали добавляться практические занятия. Тренировки были самые разные. Оказалось, что теперь помимо беговой, прыжковой и игровой подготовки студенты должны были получать дополнительные часы занятий на свежем воздухе, а так же в гимнастическом зале. Причем занятия для девочек и мальчиков должны были быть дифференцированы.
Чему нас только не учили. Теперь в арсенале каждого из шестидесяти преподавателей были йога и пилатес, фитнес и силовые упражнения, стрейчинг, а также аэробика и степ-аэробика, в общем, все групповые занятия, которые обычно предлагают в спорт-клубах. По мнению создателей новой программы преподавания студентов нужно было заинтересовать разнообразием предлагаемых уроков, считалось, что молодежи быстро приедаются однотипные тренировки, включающее бег по манежу, разминку и прыжковые упражнения. Отныне студентов нужно было “развлекать”.
Не все преподаватели были довольны таким положением вещей, но их никто не спрашивал, приходилось терпеть. Мне же сей расклад даже нравился. За все время, пока я учился и преподавал мне настолько прискучили все нормативы, что я и сам старался разнообразить уроки, ну а теперь имел на это полное право.
Правда, была одна проблема. Меня все так же тошнило. То с утра, то прямо на тренировке я сбегал в туалет. Иногда рвотные позывы настигали меня в самое неподходящее время, и было жутко стыдно, что я отпрашиваюсь с лекции, словно мальчик, которому приспичило в туалет или просто надоело сидеть на паре.
Я паниковал, тихо паниковал.
Ко всему прочему меня стали жутко выматывать физические упражнения. Случалось, что, приходя к себе в комнату в два часа дня, я валился на кровать и не вставал до ужина. Раньше такого за мной не наблюдалось. Конечно, я понимал, что организм уже не тот, что я отвык от сильных нагрузок, но не до такой же степени, что после двух тренировок меня невозможно было соскрести с кровати. Со мной явно было что-то не так.
Ларс чувствовал себя бодро, лишь иногда жаловался, что тренировки утомляют его, в то время как я ныл каждый раз. Я старался не надоедать соседу, но он и сам стал замечать, что я быстро выдыхаюсь, и меня постоянно клонит в сон. Он спрашивал, что не так, а я просто не знал ответа.
Тому я ничего не говорил. Не хватало еще, чтобы Каулитц за меня беспокоился.
Однажды Ларс спросил, не булимия ли у меня. Со стороны все выглядело именно так, но на самом деле таковым не являлось. Я попытался убедить его в том, что не страдаю такой болезнью. Ларс, кажется, поверил, но спросил не вызвать ли мне врача. Я отказался.
Через десять дней таких мучений я решился позвонить Густаву и спросить совета. Я кратко изложил ему ситуацию. Друг молчал некоторое время.
- Может быть, это из-за сильных физический нагрузок? – задумчиво предположил он.
- Но началось это еще до того, как я стал заниматься, - отверг предположение я.
- А может, нервы?
- Да я спокоен, Густ! – вспылил я.
- Тебя тошнит, ты быстро устаешь, постоянно хочешь спать, так? – собрал все воедино он.
- Да, именно так.
- И давно?
- Уже больше полутора недель.
- Слушай, а если это расстройство желудка такое?
- Я тоже об этом думал, - признался я. – Но тошнит меня не регулярно. Бывает, я даже пару дней спокойно хожу, всё ем, и ничего назад не просится. А бывает, что и несколько раз в день меня полощет, - я устало откинул голову назад, прислоняясь к стене.
Ларса в комнате не было, и я мог спокойно обсудить свои проблемы с другом.
- Дела, - протянул Густав.
- Я не знаю, что за чертовщина творится, - я намеренно ударился затылком о бетонную перегородку и зажмурился.
- Билли, может, тебе тест на беременность попробовать? – сдерживая смешок, предложил он.
- Не смешно, - возмутился я, резко садясь на кровати.
- А что, ты же знаешь, что в наше время некоторые парни могут…
Я не выдержал и перебил его:
- Замолчи! Хватит нести эту чушь! Мне все равно, кто и что может! Густ я просто хочу знать, что со мной и как лечить эту хр*нь! – вскричал я.
- Ты Тому говорил? – кажется, Густ пропустил мою тираду мимо ушей.
- Нет, и ты не говори, - буркнул я.
- Почему?
- Черт, мне не пятнадцать лет, чтобы я бежал к мамочке и жаловался!
- А я тогда кто такой, что ты мне жалуешься? – усмехнувшись, спросил друг.
- Ты мой друг, - присмирев, ответил я. – Но Тому я не скажу. Я могу и сам справиться, не маленький.
- Как знаешь, - выдохнул Густ. – Билл, я ведь тоже за тебя беспокоюсь.
- Я знаю, - смущенно выдавил я.
Густав во времена учебы вечно заботился обо мне. Он контролировал, чтобы я одевался по погоде, чтобы не ходил голодным, чтобы сдавал все вовремя. Я же всегда был самостоятельным, сказывалось отсутствие родителей с раннего возраста. Бабушка со мной особо не церемонилась и воспитывала во мне сильную личность, она всегда хотела, чтобы у меня был стальной стержень. Не могу объективно судить, есть у меня этот стержень или же нет, но в чьем-то попечительстве я никогда не нуждался. Однако Густав и не спрашивал, он просто привык заботиться обо мне, а мне было приятно внимание друга.
- Билл, не переживай, все образуется. Я попробую поспрашивать у знакомых врачей, что с тобой может быть. И все-таки я бы советовал тебе рассказать обо всем Тому. Он у тебя хороший парень – поймет, - доверительно проговорил Густав.
- Спасибо тебе. Я подумаю, - я опять откинул голову на стену.
Разговор с другом не принес желаемого облечения, но, все-таки выговорившись, я стал дышать чуть свободнее. Густав напомнил мне, что я не один в этом мире и всегда могу рассчитывать на него.
…
До возвращения домой оставалась всего пара дней. С момента моего звонка Густаву так ничего и не изменилось, разве что я почти привык к постоянным посещениям фарфорового друга, а еще страшно соскучился по Каулитцу. Казалось, степень моей тоски растет в геометрической прогрессии, с каждым днем все больше и больше. Дошло до того, что, когда я слышал его голос в динамике телефона, все мышцы сводило от болезненного желания оказаться рядом. В конце концов, я даже боялся лишний раз взять в руки телефон, потому что мог зависнуть на несколько минут, просто глядя на заставку.
…
Этим утром я проснулся от звука входящего смс. Я сонно потянулся к мобильному и, нащупав его на прикроватной тумбочке, взял в руки. Вслепую ткнув по кнопке “открыть”, я разлепил один глаз и прочитал незамысловатую фразу из трех слов:
“Я тебя хочу”.
Я не сразу сообразил, от кого это сообщение мне пришло, зачем и почему. Я несколько секунд недоуменно пялился в маленький экранчик телефона, а потом внезапно почувствовал, как по телу пробегает горячая возбуждения и возмущения одновременно.
Вместо традиционного “доброе утро”, вместо слов любви и нежности, он прислал вот это! В этом весь Каулитц.
Я с минуту сверлил телефон взглядом, не зная, как реагировать, да и стоит ли. В итоге возмущение подкатило к горлу в самом прямом смысле, и я, уже почти не суетясь, выполз из кровати и двинулся в ванную, так и не выпустив телефон из рук.
Спустя пару минут я сидел на крышке унитаза и смотрел на собственный живот, будто ожидая от него объяснений, какого же черта его выворачивает наизнанку. Но живот предсказуемо молчал, а я всё больше злился. На себя, потому что не могу разобраться с неполадками в организме, на живот, потому что эти неполадки непосредственно связаны с ним, на Тома, потому что написал совсем не то, что я хотел.
Но для Каулитца-то, конечно, не было ничего проще, чем накатать смс такого содержания, а я вынужден был вновь и вновь прокручивать в голове эти три слова, невольно начиная сомневаться в отношении Тома к себе. А что, если все это только ради секса?
Злоба поднималась все выше и выше, появилось то же ощущение несправедливости, что и в самом начале наших отношений, когда Том против моей воли вытворял всякие непотребнее штучки, даже не обращая внимание на протесты.
В считанные секунды я набрал номер Каулитца.
- Привет, - чуть смущенно отозвался он через несколько мгновений.
Я гневно дышал в трубку, не зная с чего начать разнос.
- Какого хр*на, Том, ты пишешь мне такие смс? – процедил я.
- Билл… Ну что я сделаю, если я действительно чертовски хочу тебя, - простонал парень.
- Том, я понимаю, если бы я был рядом, но я в другом городе, и ты об этом знаешь. Помочь я тебе ничем не смогу все равно, так какого же хр*на, я тебя спрашиваю, ты пишешь это? – сердито прошипел я в трубку, боясь повысить голос и разбудить этим Ларса.
- Ну, Би-и-илл, что я могу сделать, если мне уже мокрые сны с твоим участием снятся, а мне между прочим уже двадцать! – обиженно проговорил Каулитц.
Я шокировано уставился на противоположную от себя стену. О мокрых снах со своим участием я еще не слышал и совершенно не знал, радоваться мне или плакать.
- Господи, Том, - я схватился за лоб и прикрыл глаза. – Я и так себя плохо чувствую, а тут еще твои штучки.
- Плохо себя чувствуешь? – Том тут же выделил из моей реплики главное.
- Да, я… - я закусил губу. Кто же меня за язык дергал?
- Что ты? – нетерпеливо переспроси он.
Я не нашел варианта лучше, чем сказать правду.
- Съел вчера что-то не то.
Ну или почти правду.
- Тебя опять тошнило?
- Да, но это ерунда, Том, и вообще, не переводи тему. Какого черта ты мне написал такое?
- Билл! – воскликнул парень.
Я втянул голову в плечи и отвел трубку на пару сантиметров от уха на всякий случай.
- Почему ты не сказал мне?
- Ага, а вот ты сказал мне… - вклинился я.
- Да потому что я нестерпимо тебя хочу! Мне надоело х*й знает какой день подряд просыпаться со стояком! – закричал он.
- Со стояком? – хихикнул я.
- Да, - недовольно буркнул Каулитц.
- Да ладно тебе, - тут же смягчился я. – Том, ну правда…
- К врачу ходил? – отрешенно спросил парень.
- Нет, со мной все в порядке, правда.
- Приедешь домой и сходишь.
- Хорошо, - виновато прогундосил я, ковыряя ногтем стыки между светло-зелеными плитками, так приевшимися мне за все время проведенное здесь.
Так уж случилось, что в туалете я бывал часто, и вся его обстановка была знакома мне до мельчайших деталей, и я всей душой ее ненавидел.
- Все тогда, пока.
- Том, ну не дуйся, - проскулил я, прижимая трубку вплотную к уху, чтобы слышать тяжелое дыхание Каулитца как можно лучше.
- Извини, Билл, и, правда, глупо вышло, - усмехнувшись, на выдохе произнес Том.
- Том, я по тебе тоже страшно скучаю и понимаю, что степень твоей тоски выразилась этим смс, просто я ожидал увидеть что-то вроде “с добрым утром, Билли”.
- С добрым утром, родной, - повиновавшись моей воле, протянул Том.
- И тебе доброе, - выдохнул я.
…
Наша группа из двадцати человек была довольно дружной и даже в последние дни общения, мы активно контактировали друг с другом. Никто не успел надоесть друг другу за месяц, у всех было общее дело, общая цель, и это, безусловно, сплочало.
Перед очередным занятием мы расположились на полу коридора одного из комплексов. Кому-то досталось место на лавочках, стоящих вдоль стен, кто-то, включая меня и Ларса, сидел прямо на полу. Мы ждали, пока освободится зал, в котором шла платная тренировка. Многие наблюдали за происходящим внутри сквозь прозрачную стеклопластиковую стену, мне же было интереснее переписываться с Густавом посредством смс.
- Билл, как тебе девушка в голубом купальнике? – отвлек меня сосед.
Я мельком взглянул на девушек за стеклом, выполняющих какие-то замысловатые упражнения. Девушку в голубом было отыскать несложно, но никаких эмоций она у меня не вызвала. Обыкновенная брюнетка с длинными ногами, таких тысячи.
- Да ничего, - пожал плечами я и вернулся к мобильному, который как раз завибрировал, оповещая о входящем сообщении.
- А твоему парню она бы понравилась?
- Что? Тому? – беззаботно переспросил я, обдумывая ответ на сообщение Густава.
- А у тебя их много? – усмехнулся Ларс.
Я в ужасе поднял глаза на соседа. Тот смотрел на меня с видом победителя. Он подловил меня, а я даже не заметил. Но как он узнал? Неужели у меня на лбу все-таки написано, что я люблю парня?
- Нет, - охрипшим голосом произнес я, покачав головой.
Ларс улыбнулся и похлопал меня по плечу, тут же отворачиваясь в сторону девушек в зале.
- Погоди, как ты узнал?
У меня задрожали руки и ноги, на спине выступил холодный пот, а сердце, словно почуяв опасность, ускорило темп.
- Ты меня извини, просто однажды, пока ты был в ванной, зазвонил твой телефон, а я ненароком взглянул на него, проходя мимо. Я не разглядел имя контакта, но изображение на вызове говорило само за себя, - Ларс подмигнул мне, повернувшись.
Черт, черт, черт! Мало того, что мой телефон является священным хранилищем фотографий Каулитца, так этот Каулитц еще имеет ужасно вредную привычку все делать без моего ведома. Вот и изображения на вызов тоже ставит без моего согласия, а в итоге при его звонке на экране появляется фото весьма провокационного содержания. Я даже не знаю, когда он успевает все это проворачивать, но, в конце концов, на дисплее возникает картинка, на которой Том щекой лежит на моей татуировке, причем выражение лица у него такое, что, признаться честно, можно кончить: глаза прищурены, губы приоткрыты и все это в черно-белом цвете. Я бы убил его, если б мог и если б меня самого не штырило от этой картинки.
- Ужас, - тихо произнес я, пряча глаза, все еще ощущая, как трепыхается в груди сердце.
- А потом, когда телефон успокоился, на нем показалась заставка, ну и я ее тоже видел, - состроив виноватое выражение лица, проговорил Ларс.
- Твою ж мать, - пробормотал я.
Надо срочно почистить телефон, а то до добра это явно не доведет!
- Да ладно, я ведь тебя ни в чем не обвиняю. Я и сам раньше баловался такими отношениями
- Баловался? – недоуменно переспросил я.
- Ну да, я был би пару лет назад, - беззаботно проговорил он, продолжая пожирать глазами девушек за стеклом.
Что значит “баловаться отношениями”? Я решительно ничего не понимал и попробовал спросить еще раз.
- А потом?
- Ну, знаешь, это ведь возрастное – проходит, - пожал плечами он. – В какой-то момент наступает период, когда тебя поглощает жажда чего-то нового, необычного, экстремального, а потом понимаешь, что все это ерунда. Гормоны успокаиваются, хочется чего-то земного и настоящего, а не бурлящего и фонтанирующего.
- У тебя так и было?
В горле отчего-то пересохло, и меня почти не было слышно.
- Да, так что не заморачивайся, - Ларс тепло улыбнулся.
- Прошу всех в зал, - раздался звучный голос тренера.
Все встали с насиженных мест и поплелись внутрь, за стеклянную стену.
Я, озадаченно глядя в пол, брел вслед за Ларсом.
А что если Том тоже наиграется? Ведь и правда, он молод еще совсем, вряд ли он рассчитывает быть со мной до конца жизни. Скоро он закончит колледж, потом будет еще учиться или начнет работать, вскоре его друзья будут закатывать свадьбы и рожать детей, он тоже рано или поздно этого захочет. А я?
А со мной у него не будет ни шумной свадьбы, ни детей.
…
В день отъезда нам выдали сертификаты о прохождении обучения. Курс наконец-то закончился, и мы могли отправляться домой. Я страшно хотел уехать из Берлина, желание увидеть Тома все сильнее накрывало меня с каждым часом приближения к отправлению поезда. Правда, слова Ларса все еще не выветрились из памяти и напоминали о себе противным привкусом на кончике языка. Вдруг стало казаться, что я ничего не замечаю, пропускаю мимо ушей, а если прислушаться и приглядеться, то все выглядит именно так, и наши отношения с Каулитцем – это временное явление, у которого есть свой срок. И рано или поздно он истечет, как истекает юность, переливаясь в зрелость. Вот и Том, повзрослев, поймет, что пора закругляться с играми, пора строить настоящую жизнь.
Поезд должен был прийти в родной город ровно в 03:43 ночи, и с каждой минутой приближения я волновался все сильнее. Однако моя постоянная сонливость взяла свое, и я забылся беспокойным сном.
…
Поезд пришел на несколько минут раньше, и, когда я, сонный, вышел на перрон, то никого не увидел. Точнее, народу было полно, и встречающие, и сами пассажиры, но никого, кто бы пришел ко мне. Возможно, я просто спросонья не мог разглядеть в толпе ни Тома, ни Густава, который вызвался меня встречать, но пару минут я стоял на месте, не двигаясь.
- Доброй ночи.
Моего плеча коснулась широкая ладонь, и я обернулся.
- Привет, Густ, - обрадовавшись, я крепко обнял друга.
- Извини, долго не мог тебя найти. Ты такой сонный, - улыбнулся он.
- Ты не лучше, - подколол я. - А где Том? – я оглянулся в поисках парня, но так его и не увидел.
На перроне остались считанные единицы людей. Все разошлись, лишь только мы с Густом и еще пара-тройка человек стояли под искусственным светом фонарей.
Лето заканчивалось, солнышко еще не думало вставать, и вокруг было темно, сквозил холодный ветерок, заставляя невольно ежиться в легкой кофте.
- Даже не знаю, где твой кавалер, - покачал головой Густ.
Мои плечи опустились, стоило только подумать о том, что Том не придет. А вдруг он уже решил все прекратить и не пришел поэтому?
- Ты хоть скажи, как съездил-то? – Густав, кажется, старался меня отвлечь.
- Неплохо, - сухо ответил я, но быстро сообразил, что друг интересуется от чистого сердца, и поспешил исправиться. – Оказывается, быть физруком – это так сложно, - усмехнулся я.
Густ тоже рассмеялся.
- Зато ты теперь профи?
- Вроде того. Я теперь ноги выше головы задирать могу, - заговорщически проговорил я.
- Что ты умеешь? – раздалось сзади.
Всё тело обдало легким теплым порывом ветра, и я буквально задохнулся, почувствовав, как сзади прижалось родное тело. Сильные руки обвили талию, а в шею ткнулся холодный нос. Тут же повеяло знакомым до боли ароматом.
Я не сдержался и захныкал, а в мою шею вперемешку с дыханием раздался мученический стон, тело прижалось в два раза крепче, так что я смог почувствовать каждую его выпуклость, каждую косточку, каждый мускул.
- Черт бы тебя побрал, - прошептал на выдохе я.
Я не мог открыть глаза, настолько хорошо было. Я просто не мог ничего с собой поделать, было лишь одно желание, прижаться еще сильнее.
- Кхе-кхе, - закашлял Густав.
Я мгновенно распахнул глаза и залился краской, видя, как друг, тактично отводит взгляд, чуть ли не отворачиваясь совсем.
- Ох, черт, - я дернулся вперед. – Прости, Густав.
- Всё в порядке, - все еще не глядя в нашу сторону, улыбнулся друг.
- Том, пусти, - я дернулся еще раз, но вырваться не получилось, да и, что уж там, не очень-то и хотелось.
Но перед Густавом все же было неудобно. Это Георг привычный ко всем нашим штучкам, а не Густ. И если своему однокурснику Том просто не оставляет выбора, позволяя себе в его присутствии и обнять меня, и поцеловать, то Густав пока знает о наших отношениях только в теории. Он уже поучаствовал в выяснении этих отношений, но никогда не видел нас с Томом вот так, когда нам непреодолимо хочется касаться друг друга, как сейчас.
- А где же черт, я думал, ты меня сегодня только так называть и будешь? - шепнул Каулитц мне в ухо и послушно отошел сантиметров на десять.
Впрочем, этой дистанции было мало. Меня словно магнитом тянуло назад, в его крепкие объятия.
- Ну, раз все в сборе, я думаю, нам пора, - подытожил Густав и, взяв мой чемодан, покатил его, медленно идя по асфальту, оставив нас вдвоем.
- Где ты был? – я развернулся и тут же узрел сонную мордашку Каулитца.
Мои губы непроизвольно растянулись в счастливой улыбке.
- Я проспал, - виновато проговорил Том, бегая глазами по моему лицу. Его взгляд замер на моих губах, и он медленно сглотнул. – Ты просто представить себе не можешь, как я соскучился, - на это словах он закатил глаза и состроил страдальческую гримасу.
- Да, я заметил, еще несколько дней назад, - смущенно ответил я, припоминая смс примечательного содержания.
Том сглотнул еще раз и, издав звук, похожий на животный рык, быстро чмокнул в губы, однако и от этого незначительно действия меня бросило в жар. Хотелось еще и еще, хотелось много большего, но я держал себя в руках, стоя с закрытыми глазами, и сжимая пальцы в кулаки.
- Поехали домой, - мягко проговорил Том, видя, что и мне непросто. Он подхватил сумку с вещами и аккуратно взял мой кулак в свою ладонь, палец за пальцем медленно разомкнул его и уютно устроил мою руку в своей. От этой незамысловатой заботы хотелось застонать или вообще расплакаться.
Я легонько сжал его пальцы и, видя теплую улыбку на любимых губах, зашагал вперед. Мы быстро нагнали Густава и шли теперь втроем, перекидываясь фразами. Парни спрашивали меня о поездке, я их – о пребывании дома. Мне было спокойно, в душе появилось долгожданное умиротворение, и, когда мы вышли из здания вокзала, я уже, не переставая, зевал.
- Я без машины! – отчего-то гордо объявил Том.
- Почему? – удивился я.
- Матери оставил на память, - беззаботно пожал плечами он.
- Что? – округлив глаза, спросил я.
- Не переживай, - Том легко сжал мою ладонь. – Она завтра же попросит забрать ее.
Я оторопело смотрел на Каулитца, но тот заверил, что потом все объяснит. Густав тем временем закинул чемодан в такси и ждал, пока мы соизволим залезть на заднее сидение.
Машина сперва доставила домой моего друга, а потом и нас. Я всю дорогу дремал на плече Тома, будучи укрытым краем его толстовки. В животе порхали бабочки, словно целый месяц они сидели в клетке и готовились к этому моменту, а теперь взбунтовались, ощутив свободу.
Том обнимал меня одной рукой за плечи, а второй гладил то по щеке, то по руке, то, забравшись под кофту, по животу или боку. Я млел от ощущений, отслеживая марш мурашек по всему телу.
В пятом часу ночи мы были дома. Едва зайдя в квартиру, не успев даже включить свет, Каулитц прижал меня к себе крепко-накрепко и, найдя в темноте губы, прижался к ним.
Я хихикнул – непривычно было ощущать лишь горячее прикосновение, Том не целовал, он просто замер.
- Я так тебя люблю, - тихо-тихо прошептал он, не отрывая губ.
- Господи, Том, - сходя с ума, едва выдавил из себя я.
Что-то было в этом недопоцелуе такое искреннее и настоящее. Не надо было даже никаких слов, и так было все ясно. Теперь все мысли, мучившие меня еще несколько часов назад, казались такой бессмыслицей, что было даже стыдно. И стараясь скрыть этот стыд, я первым приоткрыл рот, тут же обласкивая языком подковку в нижней губе Тома.
- М-м-м, - громко застонал он, беря мое лицо в ладони и принимаясь быстро целовать.
Всё вокруг закружилось, земля ушла из-под ног, стоило только почувствовать жар влаги его рта. Господи, как же я жил без этих ощущений целых тридцать дней? Я даже не отвечал толком на все действия языка Тома, просто наслаждаясь долгожданным теплом, о котором грезил каждую ночь, ворочаясь на узкой казенной кровати.
Том никак не мог наиграться с сережкой в моем языке, губы уже болели, но было наплевать. Мы продолжали упоенно целоваться, лишь изредка давая друг другу передохнуть, схватить ртом воздух, но дышали при этом не глубоко, словно боясь нарушить устоявшееся равновесие даже шумными вздохами.
- Я говорил, что схожу по тебе с ума? – прислонившись лбом к моему виску, тихо спросил Каулитц.
- Миллион раз или больше, - я мягко опустил ладони на талию Тома и игриво сжал пальцы пару раз.
- А я все равно буду повторять, - упрямо изрек парень и ласково обнял за шею, привлекая вплотную к себе.
- Том, расскажи мне, как у тебя с родителями? – стараясь не нагнетать обстановку, спросил я беззаботным тоном, насколько это было возможно, учитывая, что внутри у меня будто бы шел отсчет секунд до взрыва. Внешне я был спокоен.
- Билл, не думай об этом. Я расскажу, но чуть позже, - Том потрепал меня по волосам и отодвинул от себя. – Я соскучился, а ты напоминаешь о проблемах, вместо того, чтобы утолить мою тоску, - обиженно пробормотал он.
Сразу стало стыдно.
- Прости, - прогундел я, опуская взгляд. – Можно мне в душ?
- Да, конечно, - ответил Каулитц, зевая. – Я тебя дождусь.
Я мимолетно коснулся его губ и быстро пошел за бельем, в комнату, дабы не остаться в родных руках еще на полчаса.
В спальне царил порядок, как ни странно. Даже кровать была разобрана наполовину. Том будто и не прикасался к моей стороне постели, предпочитая спать на узкой полоске, отведенной самому себе. Я умилился этой картине и поспешил в ванную.
…
Душ несколько взбодрил меня, но спать все-таки хотелось, и, пока я сушил волосы, зевнул несчетное количество раз, а когда вышел из ванной, то застал в гостиной Тома, спящего, скрючившись на диване. Он ждал меня, но его, бедного, сморило.
Я осторожно забрал из руки Каулитца пульт и выключил телевизор, после чего притащил из спальни одеяло с подушкой. Том даже бровью не повел, когда я аккуратно подсунул под его голову подушку и укрыл одеялом. Но было бы кощунством оставлять его одного в гостиной, и я, недолго думая, забрался к нему, устраиваясь на самом краешке.
Том тотчас завозился и притянул к себе за талию.
- Почему мы спим на диване? – сонно пробурчал он в мою шею.
- Я не хотел тебя будить, ты так сладко спал, - я положил руку на крепкое плечо парня и стал гладить. – А теперь расскажи мне?
- Ты не дотерпишь до утра? – простонал он.
Но я упорно стоял на своем.
- Нет.
- Ох, ладно, слушай. Мать пригрозила мне, что расскажет все отцу, а тот в свою очередь лишит меня денег и машины. Тогда я обрадовал ее тем, что в машине у нас происходили интересные вещи и не раз, - Том хихикнул и неожиданно сжал мою ягодицу.
- Но ведь не было, - пискнул я, возвращая шаловливую ручонку на талию.
- Не было, но не в этом суть. Суть в том, что фрау Каулитц разозлилась, а я, не прибедняясь, оставил ей приятное напоминание о нас в виде машины. Но ты не переживай, отец в любом случае машину у меня не заберет – он знает, как зверски я ее хотел и сколько горбатился, чтобы скопить хоть часть стоимости. Тем более часть стоимости внес мой дядя, как подарок на очередной день рождения. Кстати, кажется, на автоответчике есть сообщения, я не смотрел. Можешь глянуть.
Мне, естественно, было интересно, какие гневные слова на сей раз произнесла Симона в мой адрес, и я незамедлительно сорвался с места.
- Ну не сейчас же, - возмутился Том, но было уже поздно.
Я нажал на кнопку воспроизведения.
“Томас Каулитц! Забери эту мерзость из-под моих окон, я не желаю больше видеть этот автомобиль! И отец ругается!” – возопила мать Тома из динамика.
Я не удержался и усмехнулся, нажав на кнопку еще раз.
“Том, надо поговорить. Забери, пожалуйста, машину. Она по праву принадлежит тебе” – на сей раз голос был мужской, видимо, отца Тома.
Я испугался и выглянул в гостиную, обеспокоенно окликая:
- Том?
- Всё в норме, он в курсе ситуации, но мы еще не говорили, - сонно отчеканил парень, подняв вверх большой палец.
Я чуть успокоился, но вернулся к телефону. Оставалось еще одно сообщение.
“Томас, свинья неблагодарная, как ты мог забыть о моем дне рождения! Тебе ведь уже двадцать! Это потом ты можешь забывать о дне свадьбы или прочей ерунде, но как ты мог забыть обо мне!?” - динамик кричал голосом пожилой фрау, и, если бы не это, я мог подумать, что звонила какая-то пассия Тома, мог бы устроить скандал, но…
Я выглянул в гостиную и обомлел, увидев содрогающегося в приступе хохота Тома.
- Это моя бабушка, Билл, - сквозь смех выдавил он. – Иди ко мне?
Я, все еще шокировано поглядывая на парня, залез под одеяло и тут же оказался в нежных объятиях. Каулитц как раз унял свой смех.
- У меня есть идея. Нам надо пригласить на ужин моего старшего брата с женой.
- Что? – изумился я, распахнув глаза.
- Спокойно, нам надо переманить их на свою сторону. Не волнуйся, я займусь этим.
- Может, не стоит?
Скоро вся семья Каулитцев возненавидит меня, а такая перспектива отнюдь не радует.
- Стоит, - заверил Том. – У меня все под контролем, - он замолчал на пару минут. - Билл?
- М? – меня страшно разморило, стоило почувствовать ласковые движения ладоней на своей пояснице.
- Послезавтра первое сентября, мы с тобой профукали лето, - тоскливо протянул парень.
- Завтра тридцать первое августа – наверстаем, - обнадежил я, касаясь губами подбородка, на котором наметилась щетина.
- Мы так и будем спать на диване? – поинтересовался Том, стягивая с меня штаны.
- Да, мы так и будем спать, - я не позволил снять с себя еще и трусы.
Глаза на самом деле уже слипались. Я лег поудобнее, потерся носом о родное плечо и незаметно погрузился в сон.
…
- Черт! – шепотом Тома разнеслось над ухом.
Тушка Каулитца пыталась устроиться на узком диване.
- Ты курил? – тут же учуял я.
- Да, - стыдливо подтвердил Том, все-таки укладываясь рядом. – Но я помыл руки и почистил зубы, - отчитался он.
Я обнял его обеими руками и шумно втянул носом аромат.
- Не поверишь, но сейчас мне почему-то нравится…
Черт его знает, почему, но мне действительно было приятно ощутить легкий запах табака. Наверное, потому что он всегда был составляющей частью в аромате Тома. И сколько бы я ни пытался отучить парня, он продолжал украдкой покуривать, но сегодня я был не против. Мне было невероятно спокойно чувствовать терпкий запах табака, смешавшийся с ментоловыми нотками зубной пасты, свежестью улицы и моим любимым запахом Каулитца. Это был аромат дома. Я наконец-то был дома.
7
…
Стоило мне проснуться, как к горлу подкатила привычная тошнота. Я вскочил с дивана и молнией понесся в ванную. Дома и унитаз, конечно, был родней, но все-таки я не успел по нему соскучиться, поэтому, смыв в водовороте все содержимое своего желудка, тут же поднялся с колен, которые успели загудеть от неприятного контакта с твердой плиткой.
Рвотные позывы определенно волновали меня, да и волновали бы они любого, кто был бы вынужден терпеть их в течение месяца. Это было ненормально, и я понятия не имел, что происходит. А вдруг это серьезное заболевание, а я продолжаю искать отговорки, лишь бы миновать поход к врачу? В конце концов, что такого страшного в простой консультации специалиста?
Я быстро умылся и почистил зубы, все еще пребывая в глубокой задумчивости о своем здоровье.
А вдруг это заразно? Вдруг я опасен для общества?
Я в ужасе посмотрел на себя в зеркало.
А если это паразиты?
Я тряхнул головой и зашел в душевую кабинку. Нет, хватит себя накручивать, нужно узнать все у компетентного специалиста.
…
Из душа я вышел, все еще обмозговывая каждую мысль, заботливо подбрасываемую бурной фантазией, но уже не ища отговорок, а просто складывая безумные идеи в долгий ящик.
Однако стоило мне зайти в гостиную, как все мысли тут же благополучно улетучились. Я увидел Каулитца, премило сопящего в подушку. Том теперь имел счастье развалиться на всей поверхности узкого дивана.
Признаться, у меня болела спина и тянуло шею, но я отчего-то совсем не жалел, что несколько часов сна мы с Томом провели не на кровати. Возможно, спи мы на широкой постели, мы бы уже через пару минут, после того как заснули, раскатились бы по разным сторонам, а на диване этого сделать было невозможно, и спали мы, тесно прижавшись друг к другу.
Я улыбнулся и прошел в спальню, где с превеликим удовольствием натянул на себя домашние черные штаны и растянутую белую футболку, потом повытаскивал из сумки и чемодана все вещи и унес образовавшийся ворох в ванную, где загрузил в стиральную машину. Следующим пунктом в моем импровизированном плане была кухня. Как ни странно недавнее опустошение желудка ничуть не повлияло на аппетит, и я направился к холодильнику. К несчастью, в нем оказалось почти пусто. Видимо, Каулитц особо не утруждал себя и питался воздухом. Я хмыкнул себе под нос и захлопнул металлическую дверцу. Но голодным я остаться не мог, так как желудок просто истошно вопил о своем голоде, порыкивая. В итоге я заварил чай и отыскал в шкафу пачку печенья, а потом устроился на стуле у окна с дымящейся чашкой.
За стеклом лил дождь, словно подтверждая, что лето мы все-таки пропустили. Август всегда ассоциировался у меня с дождливой и достаточно холодной погодой, так зачем же я надеялся на снисхождение матушки-природы?
- Билл, зачем ты вскочил в такую рань?
Я вздрогнул, не ожидав услышать хриплый голос Тома, и обернулся. Каулитц сонно потирал лицо ладонями, стоя на пороге кухни.
- Какая рань, о чем ты? Уже час дня, - хихикнул я, скользя взглядом по практически голому телу парня. – Черт! – я поперхнулся.
Мой взгляд зацепился на видимый бугорок на трусах Каулитца. Том был возбужден, а я совершенно не готов был к такому повороту событий. Я покраснел, несколько испуганно поднимая глаза на лицо парня, а он лишь удовлетворенно хмыкнул и, взяв стул, придвинул его близко ко мне, после чего вальяжно уселся, широко расставив ноги, позволяя мне краснеть и дальше. У Тома была невероятная способность смущать меня, даже когда мы были одни, без сотни студентов в манеже, вот так, просто наедине, на кухне, в ванной, в спальне…
- Том? – осипшим голосом произнес я, пряча глаза.
- Что? – беззаботно отозвался он.
- Ты… - я запнулся, не зная, как выразить все, что хотелось сказать.
- Да, я тебя хочу, - прозаично ответил он.
Я едва не упал со стула, я был уверен, что уже весь пошел красными пятнами.
- Не сейчас же, - просипел я, весь сжимаясь и чувствуя, как пылают щеки.
- Почему не сейчас? Я всегда тебя хочу, - пожал плечами Том. – А сейчас тем более, я целый месяц не имел возможности видеть тебя, касаться, целовать, - промурлыкал он, хватаясь за ножки моего стула и одним движением подтягивая его к себе. – Слышишь?
Я нервно кивнул, крутя в руках несчастную кружку. Том с жалостью поглядел на посуду и отобрал у меня ее. Я сидел четко между ног Каулитца и пытался не смотреть ему в глаза.
- В чем проблема, Билл? – серьезно спросил он, касаясь пальцами моего подбородка.
Я задышал чаще. У меня было ощущение, что я первоклассник, которого мама отчитывает за двойку, грозясь покарать ремнем. Вот только Том не годился на роль мамочки.
- Ну не днем же, - я лихорадочно облизал губы, бегая взглядом по стенам кухни.
- Билл, ты не хочешь меня? – тихо произнес Каулитц, мягко давя на подбородок, тем самым заставляя смотреть на себя.
- Я… Нет, что ты. Я хочу, - смущенно выдохнул я, рискнув на пару секунд взглянуть в карие глаза парня.
Правда, его взгляд меня не то, что не утешил, напротив, заставил нервничать в три раза больше. Том предельно серьезно смотрел на меня, без намека на шутку. Кажется, мое поведение взволновало его достаточно сильно, и он был готов докопаться до истинных его причин.
- Уверен? Если что-то не так, скажи мне. Я не совсем выжил из ума, чтобы к чему-то тебя принуждать.
Его пальцы осторожно погладили подбородок, и он слабо улыбнулся. Мне опять стало стыдно, я уже был большим мальчиком, а все боялся.
- Я просто… - я опустил голову, грустно усмехаясь.
- Билл, давай начистоту? – вдруг сказал Том, кладя руки на мои колени.
Я виновато поднял на него глаза, но кивнул. Том тоже кивнул.
- В Берлине у тебя что-то было?
- Что!? - я в шоке вскинул голову, уставившись диким взглядом на парня.
- Всё-всё, я просто спросил, извини, - Том украдкой улыбнулся, смотря в сторону. – Ты меня любишь?
Я закивал головой.
- Хочешь?
Я вновь кивнул, на сей раз робко и смущенно.
- Тебе нравится быть со мной?
Я буквально почувствовал волнение Тома, когда он задавал этот вопрос, и тут же утвердительно склонил голову.
- Тогда в чем проблема?
Ответить я, конечно, не смог, лишь пожал плечами.
- Я сделал тебе больно когда-то?
- Нет.
- Господи, Билл, - закатив глаза, протянул Том. – Не буду скрывать, мне нравится, что ты так стесняешься всего этого, но не до такой же степени. В этом нет ничего постыдного, это совершенно нормально, что мы хотим физической близости, это естественно для человека, а особенно для двух любящих людей, - он взял в ладони мое лицо и уверенно посмотрел в глаза. – И секс – это не уроки по расписанию, он не должен обязательно происходить под покровом ночи и в тишине, я говорил тебе об этом. Не бойся, просто раскрепостись. Почему ты не стесняешься, когда мы вместе ходим в душ?
- Это другое, - прошептал я, а про себя подумал, что тогда тоже стесняюсь.
- Каких-то тридцать дней, а мы словно уже чужие.
Я с ужасом заметил в глазах парня какую-то печальную обреченность и собирался уже начать разубеждать его в последней сказанной фразе, но Том неожиданно выпустил мое лицо из рук и, встав, быстро исчез из кухни.
Какой же я идиот! Мне просто нужно справиться со своими детскими страхами. Я уже много раз доказывал самому себе, что вырос, а сейчас опять превращаюсь в маленького ребенка.
Возможно, вновь почувствовав на себе всю заботу Каулитца, я ощутил, что могу расслабиться, а не стоило. Точнее, стоило, но не так.
Вдогонку своим мыслям я дал себе кулаком по лбу.
Нет ничего сверхъестественного в том, что Том хочет меня, и совсем не страшно, что он проснулся со стояком. Это даже мило.
Я встал с насиженного места и направился в гостиную, куда несколько минут назад сбежал Том. Он и правда был там. Он сидел на диване, запрокинув голову на спинку и широко расставив ноги, а ткань боксеров по-прежнему была сильно натянута. Я тихо фыркнул, заметив, как тяжело он дышит.
- Ты, гребаный девственник! – услышав меня, Том тут же поднял голову.
Но в глазах его не было и намека на обиду, лишь легкое недовольство.
- Я не девственник! – возмутился я, подходя на пару шагов ближе к дивану.
- Правда? – изумился Том. – И как же ты потерял девственность, расскажи мне?
- О, нет, это было ужасно! – я закатил глаза и, повинуясь странному порыву, уселся прямо на пол рядом с ногами Тома. – Лучше ты расскажи, как это было у тебя? – я подвинулся еще ближе и положил голову на бедро Каулитца.
Тот мгновенно дернулся и сглотнул.
- Ты, правда, хочешь послушать об этом? – он недоверчиво прищурился.
Я согласно прикрыл глаза на пару секунд.
- Хорошо, только не ворчи потом, - предостерег он и, протянув руку, мягко потрепал меня по волосам. – Мне было четырнадцать, только-только исполнилось. Мать уехала на месяц во Францию к подруге, а меня не взяла, и я все время после школы просиживал в офисе отца. Не то, чтобы у меня не было друзей и мне нечем было заняться, просто тогда у меня были проблемы с оценками, и родители запретили мне гулять, чтобы я хоть как-то учился, - Том усмехнулся, видимо, вспоминая свои потуги в учении. – В общем, у отца была секретарша, ее звали Аннет, ей было двадцать восемь, у нее были огненные волосы и пышные формы, где надо.
- Ого! – я округлил глаза.
- Да, - Том игриво подвигал бровями. – Слушай дальше. Мы с Аннет подружились, я все время торчал в приемной, мы болтали, пили кофе, смеялись. Я был под впечатлением и рассказал все школьному другу, а он сказал, что я дурак.
- Почему? – нахмурился я.
- Потому что упускаю такой шикарный шанс. Он убедил меня, что я буду мега-крут, если мой первый раз случится с ней. И вообще, он сделал вывод, что она со мной флиртует, только из моих слов, - Том рассмеялся и покачал головой. – На следующий день я вновь пришел в офис, но был внимательнее и заметил, что Аннет на самом деле неровно ко мне дышит. Она постоянно трогала мои дреды…
- У тебя в четырнадцать уже были эти штуки? – оборвал его речь я.
- Да, не перебивай, - Том нагло ущипнул меня за плечо и продолжил. – Она строила мне глазки, наклонялась так, чтобы я мог рассмотреть ее грудь, задницу и так далее. Короче говоря, однажды мы в подсобке заправляли кофеварку. Я полез за пачкой кофе, стоявшей на шкафу, и нечаянно прижал к этому шкафу Аннет, - Том хихикнул. – В тот день она мне отсосала в этой подсобке.
- Что? – я выпучил глаза.
- Ага, - Том скосил на меня прищуренные хитрые глаза и ухмыльнулся. – Мой одноклассник был в восторге, слушая об этом на следующий день.
- Кошмар, - закатил глаза я.
- Ничего кошмарного, - покачал головой Том, сдвинувшись чуть вниз на диване.
Моя голова тоже сдвинулась, но стало неудобно и я, приподнявшись, положил ее немного ближе к паху Тома. Тот незамедлительно среагировал, вперившись в меня пытливым взглядом.
- Может, продолжишь? – предложил я, игнорируя его заинтересованность.
Каулитц неторопливо кивнул, но прежде чем продолжить, сполз по поверхности дивана еще на пару сантиметров вниз. Мое лицо оказалось в опасной близости от выпуклости на трусах парня, я пробежался глазами по ткани и заметил мокрое пятнышко от смазки, густо покраснев при этом.
- Это было круто и очень возбуждающе, потому что за стенкой был отец, проводящий совещание, - хрипло возобновил рассказ Каулитц, не отрывая от меня взгляда.
- Да ты всегда был вуайеристом, я смотрю, - хмыкнул я.
- Угу, - Том неожиданно громко втянул воздух сквозь зубы и откинул голову на спинку, разрывая контакт.
Я лишь спустя несколько секунд сообразил, что мое дыхание опаляет и без того горячую плоть под тканью. Я прикрыл глаза, борясь с собой и собственным смущением, после чего решительно распахнул их и скользнул взглядом по напряженному торсу парня. Том был идеален – это я знал всегда.
- А дальше? – тихо поинтересовался я и, ожидая продолжения истории, аккуратно положил ладонь на выпирающий бугорок.
Том вздрогнул, но головы не поднял, только сжал руки в кулаки.
- Дальше? – голос был настолько хриплым, что Том просто вынужден был прочистить горло. – Дальше все шло по классическому сценарию.
Я слегка надавил на твердый член парня, заставив Каулитца приглушенно застонать. Он, похоже, был на пределе. Возбуждение мучило его еще во сне, а теперь он, бодрствуя, не мог его удовлетворить. Мне даже стало неловко, что я так вел себя с ним. Решив исправиться, я, даже не успев полностью осознать, что делаю, дернул за резинку боксеров и освободил возбужденный орган парня. Том удивленно охнул, почувствовав свободу.
- Том?
- М? – лениво отозвался он.
- А дальше? – спросил я, с любопытством оглядывая стоящий член парня.
Признаться, я видел его уже много раз, но в таком близком зрительном контакте с ним был впервые. И как бы ни стыдно мне было сознаваться, но мне нравилось то, что я видел.
- Дальше в течение недели я каждый день бежал в офис как на пожар.
Чувствуя приятное покалывание в собственных трусах, я обхватил член Тома пальцами у самого основания и медленно заскользил рукой вверх, пристально следя за движением.
- М-м-м, - Каулитц закусил губу. - И каждый день я стоял в подсобке со спущенными штанами, - выдохнул он.
Моя рука замерла у самой головки. Я вдруг так живо представил себе четырнадцатилетнего Тома в маленькой коморке со спущенными до колен штанами. Жаль, что тогда мы не были знакомы. Боже, да я педофил?
- Билл, - прохрипел Том, поднимая голову с дивана и пытаясь сфокусировать взгляд на мне. – Если ты собираешься просто смотреть, то я возьму с тебя деньги за просмотр.
Я все так же заворожено разглядывал пунцовую головку, едва ощущая пальцами бархат нежной кожи.
- Я…
- А если ты намерен подразнить меня, то давай в другой раз, сейчас не время, - тяжело выдохнул парень, серьезно глядя на меня.
- Нет, я… - я замотал головой.
- Билл, я все понимаю, не надо оправдываться, - он тяжело вздохнул.
Я вновь помотал головой.
- Я хочу продолжение рассказа, - упрямо выдал я и, еще раз обласкав лишь взглядом твердую плоть парня в своей руке, добавил. – А еще я хочу… его в рот.
Я покраснел до кончиков ушей, но при этом был уверен в своих словах. Я, черт побери, действительно хотел взять его в рот, почувствовать его вкус на языке, я хотел, чтобы Том с ума сошел, чтобы небо с землей у него местами поменялись.
- Билл… - пораженно выдохнул он, задышав раза в два тяжелее.
Я лишь мог покачать головой, прикрыв глаза, а потом, словно противореча себе, закивать.
- Продолжай, - скомандовал я, а сам быстро сменил положение, поднявшись на колени и встав меж ног Каулитца.
Тот, кажется, задохнулся, не веря, уставившись на меня, но промолчал, а спустя пару секунд, когда я пульнул в него требовательный взгляд, возобновил повествование, чуть заикаясь.
- Вскоре она позвала меня к себе домой на чашку чая…
Я не стал дожидаться окончания фразы и без промедлений нагнулся над пахом Тома, направляя каменную плоть себе в рот.
- Бл*-*-*, - парень заскулил раненным зверем.
Я вобрал в себя только головку и бережно провел по ней языком вкруговую. Адреналин настолько сильно бурлил в крови, что я даже толком не понимал, что делаю, просто кайфуя от этого. Я прикрыл глаза и, медленно засосав головку, с чмоком отстранился на пару сантиметров, разглядывая результат, – головка покраснела еще сильнее и теперь блестела от слюны.
- Мать твою! - вырвалось у Тома сквозь зубы.
- Так вы переспали? – будто между делом спросил я и, не дождавшись ответа, вновь погрузил член в рот, теперь наполовину.
Том вместо внятного ответа высказал что-то очень матерное и сильно прогнул спину, когда я опустил голову ниже, вбирая в себя еще больше.
- Билл, я сейчас скончаюсь, - прохныкал он.
- Ты не ответил, - напомнил я, оторвавшись.
Том глубоко дышал несколько мгновений, а потом вскинул на меня пьяный взгляд и сглотнул.
- Да, мы переспали, - четко проговорил он.
Честно сказать, меня почему-то совсем не раздражало, что в такой момент мы разговариваем о первом сексуальном опыте Тома с девушкой. Напротив, меня это подстегивало и заводило еще больше, в моих собственных боксерах становилось все жарче, картинка перед глазами начинала плыть, четко я видел только истекающий смазкой орган Тома в своей руке.
- И как это было? – спросил я, прежде чем вновь разомкнуть губы и принять в себя член.
- Никак, по сравнению с тем, что ты делаешь сейча-а-ас, - застонал он.
Я медленно спускался все ниже, оглаживая языком попадающиеся венки, и получал не меньшее удовольствие, чем Каулитц, который то и дело выгибал спину, сильно закусывал губы и жмурился, по мере того, как его член скользил в моем рту.
- Быстрее, - мученически произнес он, когда было уже невмоготу, и он стал подкидывать бедра навстречу рту.
- Что было дальше? – выпалил я, отстранившись на пару мгновений, и чмокнул покрасневшую головку.
Том не нашел в себе сил ответить, он вообще больше не мог ничего сказать, так как манипуляции моего рта стали более интенсивными, я сжал губы и принялся помогать рукой, подр*чивая у основания. А Каулитц шипел, стонал и хныкал, поворачивая голову то в ту, то в другую стороны. Дреды, собранные в хвост, хлестали по обивке дивана.
- А-а-а, черт, Билл, - Том едва успевал хватать ртом воздух. – Да, вот так, м-м-м!
Устав, я немного замедлился и передвинул руку, которой упирался в бедро Тома, ближе в паху. Нежно поглаживая, добрался до самого эпицентра возбуждения и взял яйца в ладонь, перекатывая и чуть оттягивая. Том взвыл, вцепившись в обивку. Воздержание далось Каулитцу явно нелегко, и сейчас все возбуждение, скопившееся за месяц, просто охватило парня с ног до головы.
Я улыбнулся, так и не выпустив его изо рта. Было чертовски приятно, что все это из-за меня: и воздержание, и сильнейшее возбуждение.
- Билл, пожалуйста, - прошептал он, сглатывая.
Согласно прикрыв глаза, я двинул головой вверх-вниз, вновь начиная набирать темп. Через несколько секунд мои уже гудящее губы предельно быстро скользили по стоящему вертикально члену Каулитца, а сам он, стараясь сдерживать себя, легко подбрасывал бедра навстречу.
- Билл, - произнес он на последнем издыхании. – Я… Я… М-м-м!
Я успел отстраниться ровно за секунду до того, как по члену прошла волна, и Том кончил на собственный живот и мой подбородок. Я, улыбаясь, смотрел, как из раздраженной пульсирующей головки выплескивается белесая жидкость, и замедлял темп движения руки по стволу.
- Че-е-ерт, - выдохнул Том, наконец-то расслабленно откинувшись на спинку.
Я уселся задницей на пятки и умиленно смотрел на вымотанного оргазмом парня, совсем позабыв о своем возбуждении. Мне было довольно того, что Том кончил от моих ласк – это было лучшей наградой.
- Иди сюда? – позвал он, протянув руки.
Я покорно вложил свои ладони в его, и Каулитц ловко поднял меня с пола, тут же сажая на себя. Он прижал меня к своей груди и без предупреждения резко дернул мои штаны с трусами вниз до колен.
- Ш-ш-ш, - я зажмурился, ощутив властное прикосновение к себе.
А Том крепко обхватил ствол пальцами и резко дернул рукой несколько раз, чего мне хватило сполна. Я забился в его руках, кончая в кулак и тут же обмякая.
- Вот, теперь совсем замечательно, - ласково прошептал парень, бережно устраивая мою пятую точку на своем пахе.
Было так приятно ощутить кожей его тело. Я улыбнулся в шею Каулитца, обхватив за плечи. А он стал ласково водить ладонями по спине под футболкой, иногда опускаясь на поясницу и шаловливо пробегая по ложбинке между ягодицами.
- А ты у меня оказывается такой хулиган, - промурлыкал Том.
- Почему хулиган? – тихо отозвался я, не поднимая головы.
- Потому что такие вещи творишь, что у меня крышу сносит.
Я смущенно обнял парня крепче.
- А что было дальше, Том, ты так и не рассказал? – мне не хотелось говорить о том, что я только что сотворил, и я перевел тему.
- Господи, тебе, правда, интересно? – удивился он.
Я только кивнул, все же рискнув оторваться от вкусно пахнущей шеи и посмотреть в глаза. Том хитро прищурился и любовно заправил за ухо мои растрепанные волосы.
- А дальше я нашел у нее в телефоне смс с отцовского номера, в котором говорилось о месте и времени явно не рабочей встречи.
- То есть он спал с ней? – ужаснулся я.
- Да. Именно поэтому, едва успев натянуть штаны, я сбежал от Аннет, - подытожил он, слабо улыбнувшись.
- Твой отец изменял матери, и ты так спокойно об этом говоришь? – изумился я.
- Билли, все в этом мире изменяют друг другу, - пожал плечами Каулитц. – Я всегда понимал, что отношения моих родителей далеки от идеала, но ради детей они сохранили семью, - пояснил он.
- То есть ты тоже мне изменяешь? – вздернув бровь, сделал вывод я.
- Что? Нет, ты чего, с ума сошел? – он шокировано открыл рот.
- Ты только что совершенно спокойно говорил, что изменяют все, - не унимался я.
- Билл, все, но только не тебе. Когда такое чудо рядом, желание ходить налево не просто отпадает, оно даже не имеет возможности появиться, - Каулитц неожиданно подхватил меня под ягодицы и одним движением уложил на диван, нависая сверху.
- Да что ты говоришь? – искренне улыбнулся я, поглаживая затылок парня пальцами.
- Правду говорю, - отрезал Том, улыбаясь в ответ. – Что за утро, а? Столько всего и ни одного поцелуя…
Речь Тома замедлялась по мере того, как его лицо приближалось к моему, и, в конце концов, губы настигли мои и стали мягко сминать. Я удовлетворенно прикрыл глаза, полностью посвящая все свои чувства поцелую.
- Проказник, - пропел Том, оторвавшись на секунду.
Я только закатил глаза и притянул его голову к себе для нового поцелуя.
…
Только в четвертом часу дня мы угомонились и смогли собраться каждый по своим делам. Том поехал за машиной, а я отправился в супермаркет, ведь дома было шаром покати на предмет еды.
Я бездумно ходил между полками и набирал продукты, практически не глядя, кидая их в тележку. Я брал то, что обычно мы предпочитали покупать с Томом, то есть в большинстве своем полуфабрикаты, а также фрукты, овощи, йогурты, кока-колу и прочую полезную и не очень продукцию.
Почти подойдя к кассе, я окинул беглым взглядом содержимое тележки и был очень удивлен, обнаружив, что набрал кучу всякой ерунды. Я готов был поклясться, что продукты складывал кто-то, но не я. Здесь были многочисленные сладости: батончики, леденцы, мармеладки, конфеты и прочее. Быстро развернув тележку, я двинулся по маршруту меж полок в обратном направлении, чтобы выложить все лишнее. Странно, раньше за мной не наблюдалось такой страсти к сладкому.
Выложив больше половины, я вернулся на кассу, встав за пожилой фрау. Кассирша медленно пробивала товары, а я, дабы занять себя хоть чем-то, оглядывался вокруг в поисках чего-нибудь интересного. Глаза цеплялись за любую примечательную мелочь, которую только можно было найти в магазине. Например, через несколько касс от меня работала та самая кассирша, перед которой Том устроил шоу со смазкой, стойка с самой смазкой маячила прямо перед глазами – такая была у каждой из касс, перед глазами также была стойка со всякими детскими лакомствами. Я не удержался и взял себе шоколадное яйцо с игрушкой внутри. Моя очередь почти подошла, и я уже собирался сделать шаг вперед, как взглядом наткнулся на весьма смутивший меня предмет.
“Экспресс-тест на беременность” - гласила упаковка, а ниже было написано: “два по цене одного”. Я колебался всего пару мгновений, а потом все-таки схватил небольшую синенькую коробочку, и не для того, чтобы кому-то доказать что-то, а просто чтобы посмеяться над Густавом. Да, именно так и никак иначе!
…
Когда я зашел в квартиру, Тома там еще не было, и я поспешил разобрать пакеты с едой, справившись с чем, обратил все свое внимание к синей плоской коробочке. Мельком прочитав инструкцию, я взял одну из пластиковых палочек и зашел в ванную, решив испробовать чудо-изобретение просто ради забавы, и каково же было мое удивление, когда я обнаружил на тесте две полоски. Ноги подкосились и я, пошатнувшись, схватился за край раковины.
Конечно, это было ошибкой. Такого просто не могло быть, но эта чертова пластиковая палочка показывала две полоски, что говорило о … беременности.
Я прыснул и согнулся пополам, истерически захохотав. Давно я не сталкивался с таким абсурдом. Бред. Естественно, это был полный бред.
Я вышел из ванной и, почти не соображая, запихнул коробку с двумя злосчастными палочками и инструкцией прямо в ящик под зеркалом, собственно, мне было все равно, что ящик этот был на виду в прихожей, и в него постоянно заглядывал Каулитц. Мной руководило лишь желание убрать с глаз долой эту бесполезную штуку и забыть о ней. Однако последнее не удалось ни через полчаса, ни через час, ни позже.
Бесцельно слоняясь по квартире, я попытался сесть за отчет о своей поездке, что, конечно, успехом не увенчалось – в окне текстового редактора красовалась лишь пара жалких строчек. Затем я разобрал постиранные вещи, в ходе чего обнаружил здоровенную дыру на любимых страшно дорогих штанах. В итоге я расстроился и сел за стол на кухне, где просидел некоторое время, пребывая в задумчивости. О чем только мне не думалось, но все мысли неизменно возвращались к маленькой безделушке, которая словно кричала мне о своих двух полосках из того самого ящика, куда я ее запихнул.
В общем я не выдержал. Через пару минут тест вновь был извлечен из места погребения. Я раз за разом перечитывал инструкцию, но ничего дельного так и не выяснил. Всё было так, как и пару часов назад. Окончательно запутавшись, я смял бесполезную бумажку и взял второй тест. Повторив процедуру, я с замиранием сердца ждал результата, было ощущение, что я жду оценки после важнейшего экзамена, сердце замирало и вновь начинало стучать.
Я взглянул на чудо-изобретение, и внутри у меня мгновенно все упало. На палочке четко было видно две полоски.
Стоит ли говорить, что второй тест отправился к первому. Выкинуть эту хр*новину сил у меня не хватило. Я с громким хлопком задвинул ящик и уселся на диван, кусая губы. От происходящего меня снова стало тошнить.
…
Том вернулся ближе к полуночи, явно довольный собой. Оказалось, что он поговорил с отцом, и разговор вышел не из приятных, но Том отстаивал наши отношения до последнего. Гер Каулитц, в конце концов, отпустил сына с миром, пообещав, что и мать когда-нибудь смирится.
Одна проблема начинала рассасываться, но вот другая, казалось, только зарождалась.
Том заметил, что я веду себя весьма несвойственно. Он, конечно, поинтересовался, что не так, но я лишь ответил, что расстроился из-за дырки на штанах. Том только весело рассмеялся и потрепал меня по волосам, сказав, что я дурак. А потом он потащил меня спать, и я покорно последовал за ним.
Едва оказавшись в родных объятиях, я успокоился. Инцидент с тестом почти забылся, а всё, произошедшее несколько часов назад, показалось таким далеким и бессмысленным, что я усмехнулся, уткнувшись в плечо Каулитца, а тот принялся меня смешить – он кусался и рычал, щипал меня за пятую точку и щекотал. Угомонились мы только часам к трем ночи, вдоволь нарезвившись и утомившись.
…
Будильник зазвонил ровно в 6:30. Том тут же недовольно застонал где-то над ухом и прижал меня покрепче к горячему торсу.
- Какого фига? – прохрипел он.
- Первое сентября, - обреченно выдохнул я, накрываясь одеялом с головой.
…
- Черт, Билл, да эта дырка специально для меня! – Каулитц подкрался сзади и, словно примеряясь, подтянул меня к себе за бедра.
- Что? – не понял я.
- Вот здесь, - проворковал парень мне на ухо.
Неожиданно по ягодицам скользнула прохладная ладонь.
- Ох, - выдохнул я. Забывшись, я надел именно те штаны, о безвременной кончине которых скорбел вчера.
- М, надевай их дома, на голое тело, - понизив голос, прошептал Каулитц, проводя губами по шее.
- Извращенец, - хохотнул я, принимаясь стягивать испорченную вещь.
- Да, снимай их!
- О Господи, Том, нам уже пора!
Мне пришлось сбежать от Каулитца, чтобы мы не опоздали.
…
Учебный год начался просто фантастически весело. На оперативке выяснилось, что уже через день мне нужно будет сдать отчет о поездке, потом нас познакомили с новыми педагогами кафедры. Ими оказались женщина и мужчина, оба лет тридцати. В связи с их появлением переиграли расписание всех преподавателей и, когда я увидел свое расписание, я был в ужасе.
Я с ходу залетел в кабинет заведующего и, даже не думая извиняться, выпалил:
- Верните мне группу Каулитца!
Мне было совершенно до лампочки, что обо мне сейчас подумает Шиллерман. Я был в бешенстве.
- Что? Билл, успокойтесь, - мягко проговорил начальник, кивая на стул.
- Я спокоен, - процедил я. – Где мои третьекурсники!? В расписании сплошняком первый курс, две группы второго курса, но там нет инженеров третьего курса.
- Гер Трюмпер, мы ведь уже объяснили, что из-за появления новых преподавателей нам пришлось кое-что изменить.
- Да вы всё изменили, меня не устраивает такой вариант. Верните мне Каулитца! - упрямо заявил я.
- Билл…
- Мне все равно, что Вы сейчас будете говорить. Я знаю, что это происки Симоны Каулитц, но даже не надейтесь, что я сдамся просто так. Для меня это не просто цель, понимаете? Я не маленький мальчик, который хочет получить дорогую игрушку любым способом, у меня все серьезно, мы с Вами не в отделе игрушек, - я понимал, что отчасти порю чушь, но это не имело значения. – Мне наплевать, что Вам за это будет, но либо Вы возвращаете мне группу Каулитца, либо я ухожу.
- Но… - попытался возразить Шиллерман.
- Да, и вся Ваша новая система полетит к чертям собачьим. Ее я буду применять уже на новом месте. Вы можете написать мне миллион страшных характеристик, но учтите, всегда найдется хоть какая-то школа, пусть в самом захолустье, где будет нужен молодой педагог с опытом, дипломом и “перспективой”,- повторил я слова, некогда сказанные самим заведующим.
У Шилллермана, кажется, пропал дар речи, и он мог только глупо открывать и закрывать рот.
- Я последний раз прошу, - спокойнее произнес я. – Верните мне группу Каулитца?
- Я… я попытаюсь что-нибудь придумать, - промямлил он.
Судя по всему, мой разъяренный вид не на шутку напугал заведующего, и из его кабинета я вышел с видом победителя, по меньшей мере, олимпийских игр.
…
- Добрый день, я ваш преподаватель по физической культуре. Меня зовут Гер Трюмпер. Я думаю, все уже поняли, что физкультура будет проходить два раза в неделю здесь, в манеже, на улице или в одном из залов. Похоже, это всё, что я могу вам сказать, - я уже в третий раз отчеканил свою маленькую речь перед первокурсниками.
Студенты в этом году были разные, даже чересчур. Казалось, представители всех субкультур решили поступить именно в наш колледж. Среди первокурсников было полно неформалов, у многих были кольца и сережки в самых разных местах, косые челки встречались у каждого второго, причем у некоторых волосы были невероятного цвета – кислотно-зеленого, например. Основная масса девушек имела пышные волосы и тонкую талию, казалось, они только что сошли с конвейера, так были одинаковы. У всех них был неестественно темный цвет кожи, губы были накрашены толстым слоем блеска, а рядом с лямками майки неизменно торчали цветастые бретельки. И я заочно уже ревновал ко всем ним Тома.
Кстати, Каулитц, прискакал в манеж на третьей моей паре с первокурсниками, когда дела у меня шли, мягко говоря, не очень.
- Так Вы парень? – удивленно протянул один из студентов.
Парень был высокий и широкоплечий, внушающий своим грозным видом неподдельный страх. Рядом с ним топтались два бритоголовых дружка, вводя меня в еще больший ступор.
- Мало того, что я парень, я еще и ваш преподаватель, - хмыкнул я, стараясь скрыть волнение.
- Зашибись, - загоготала внушительная шайка.
Мне было не по себе, но, видимо, это было только начало. Весь год еще был впереди.
- И чему же Вы нас научите, как Вас там, гер Трюмпер? – нагло спросил один из парней. – У Вас, по ходу, немножко не та ориентация, - загоготал он.
Вскоре к нему присоединились и остальные.
И черт возьми, он был прав. Я прикрыл глаза на секунду и выдохнул.
- Буду учить вас всех дисциплине в первую очередь, - важно произнес я. – А теперь на-пра-во, бегом … - я вдруг запнулся.
В дверном проеме на другом конце манежа появилась знакомая фигура, которая привычно оглядывалась по сторонам в поисках. Меня мгновенно затрясло, я понял, что сейчас, скорее всего, Том рассекретит меня, и это не будет стоить ему совсем ничего.
- Черт, - прошептал я себе под нос. – Марш! – быстро выпалил я и зашагал в сторону выхода. – Я сейчас вернусь.
Каулитца я перехватил в самом центре манежа, резко схватив его за рукав и потащив за собой.
- О, какой напор, какая решимость, - захихикал он.
- Молчи, у меня первокурсники, и половина из них бритоголовые качки, - прошипел я, затаскивая парня в свой кабинет.
- А я не качок, м? – Том согнул руку в локте и напряг мышцы, демонстрируя неплохой рельеф. – Может, мне тоже побриться?
- Не смей, - закатил глаза я, опуская его руку вниз.
- Ну как хочешь, - несколько расстроено пожал плечами парень. – Билл, у нас в расписании какой-то левый препод по физре, - обеспокоенно выпалил он.
- Я знаю, я уже поругался из-за тебя с заведующим, - хмыкнул я, склоняя голову на бок, наблюдая, как на губах Тома расползается улыбка.
- Ух ты!
Я лишь гордо улыбнулся.
- Мой мальчик хочет вести у меня физкультуру, - мечтательно протянул он.
- Твоему мальчику уже двадцать пять, и мальчик из нас двоих, скорее всего, ты, - я ткнул его пальцем в грудь.
Том засмеялся и обнял меня.
- Распусти волосы и сними эти жуткие штаны.
Мягкий мурлыкающий голос окутывал с ног до головы, в нем хотелось раствориться.
- Дома, всё что угодно, - лениво пробурчал я, зарываясь носом в мягкие дреды, забранные в хвост.
Штаны у меня и правда были не очень. За отсутствием любимых, я одел первые попавшиеся на глаза.
- О-о, нам срочно нужно домой!
- Нет, - улыбнулся я. – Позже. А сейчас меня ждут студенты.
- У меня еще две пары, а у тебя?
- Эта последняя.
- О нет, ты окажешься дома раньше меня и целых три часа будешь сидеть с распущенными волосами без штанов? – застонал он.
- Какой же ты все-таки извращенец, - я чмокнул его в губы, счастливо замечая про себя, что извращенец это мой, и вытолкал парня из кабинета.
- Ты еще не знаешь, насколько я извращенец, - успел шепнуть Том перед тем, как мы вышли в коридор.
У меня дыхание перехватило, и я пульнул в парня сердитый взгляд.
- А завтра мы ужинаем с моим братом, - удаляясь, невзначай бросил он через плечо.
- Что!? – взвизгнул я.
- Гер Трюмпер, а как Вас зовут?
Честно говоря, мысли мои были заняты совсем не этим вопросом, и я даже не заметил, как ответил.
- Билл, - ляпнул я.
- М-м-м, Билли, - пошло раздалось сбоку.
Я повернул голову и с ужасом в глазах уставился на одного из шкафоподобных первокурсников, который буквально раздевал меня взглядом. Приплыли.
…
8
Вместо обещанного возвращения через три часа Том вернулся часов через пять. Я хотел было начать ругаться или хотя бы выразить свое недовольство, но, заметив в руках парня кучу фирменных пакетов, так ничего и не сказал, удивленно уставившись на них.
- Том? – только и смог выдавить я.
- Держи, - широко улыбаясь, Каулитц передал мне кульки. – Это тебе, посмотри, - он подмигнул и стал стягивать с ног кроссовки.
Я хмыкнул, но пакеты все же стал раскрывать и заглядывать в каждый.
- Можешь меня побить, если я промахнулся с размером, - хихикнул Том, подходя сзади.
- Да ты с ума сошел? – пропищал я, вытаскивая уже пятые по счету спортивные штаны известной марки.
Серые, черные, даже фиолетовые, с резинкой, прямые, широкие, узкие, классические. У меня глаза разбежались от всего великолепия. Раньше я на один костюм копил, а тут Каулитц притащил мне пять штук, просто потому что вчера я обнаружил дыру на своих любимых штанах.
- Это мы уже проходили, тема не актуальна, - отмахнулся он и, зевая, отправился на кухню. – Кстати, в остальных пакетах олимпийки и футболки.
- Том, ты спятил? – потрясенно выдохнул я, вытряхивая содержимое оставшихся пакетов.
- Ах да, - он неожиданно выглянул из-за косяка. – Те, что узенькие, только для домашних уроков, - хитро улыбнувшись, парень двусмысленно поиграл бровями.
Я только покачал головой и, словно заядлая модница, принялся примерять обновки. С размером Том не ошибся, лишь некоторые вещи были чуть большеваты, но это не было особой проблемой, учитывая, что мой парень носил одежду размеров на пять-семь больше собственного.
Последними я напялил те самые узкие штаны, оказавшиеся почти лосинами. Они и правда весьма провокационно обтягивали ноги, и вряд ли бы я сам решился пойти в них на работу, но выбор Тома меня позабавил.
Всё еще разглядывая свои не самые прямые ноги, я отправился на кухню. Том как раз уплетал за обе щеки ужин и чуть не подавился, увидев меня в проеме.
- Мать моя, - выдохнул он.
Я же не смог сдержать смешок.
- Спасибо, - тихо произнес я через минуту, прислоняясь головой к косяку и смущенно улыбаясь.
- И все? А где же восхваления великого Томаса Каулитца? – парень развалился на стуле, шутливо задирая нос.
- Спасибо, Том, ты самый лучший, - я закусил губу. – Так пойдет?
- Хм, если к этому будет прилагаться, как минимум, страстный поцелуй, то да, - он задумчиво почесал подбородок, поднимаясь на ноги.
- Ох, и за что же мне такое счастье в виде тебя? – прошептал я, когда парень подошел почти вплотную.
- Да ладно тебе, всего лишь пара костюмчиков, - он скривил губы, будто намекая, что это ничего не значит, и аккуратно оторвал меня от косяка, привлекая к себе. – Как на счет поцелуя?
Я улыбнулся, глядя в озорные карие глаза, и потянулся к губам. Они как всегда были до невозможности сладкими, их хотелось бесконечно ласкать, осторожно сминая и засасывая, чуть ощутимо покусывая и облизывая.
Том едва слышно застонал, нежно стискивая в ладонях мои ягодицы. По телу немедленно прошла волна возбуждения, но у меня были другие планы на вечер.
- Том, мне надо писать отчет, - я пробормотал эти слова, так и не оторвавшись от губ Тома.
- К черту, - в тон мне ответил он, прижимая еще ближе, позволяя почувствовать свое тело.
- Я его такими темпами совсем не напишу, завтра еще и ужин с твоим братом, - напомнил я.
- Даже не переживай об этом, я позабочусь обо всем.
- Но отчет-то не напишешь? – улыбнулся я, почесав парня за ушком.
- Хорошо, пиши свой отчет, но после, - Том поднял голову и посмотрел на меня чуть свысока, мимолетно, но очень чувственно сжав ягодицы. – Ты мой! – нагло проговорил он и на контрасте очень трепетно поцеловал в основание шеи. – Всё, я больше не смотрю на тебя, это не безопасно.
Я легко засмеялся, глядя, как парень закрыл глаза одной рукой, а второй стал на ощупь искать выход. Всё-таки он и правда самый лучший, как ни крути.
…
Я честно пытался работать, но Том отправился спать, и мне стало совсем скучно. Хотелось под одеяло к теплым рукам, к которым я так сильно привык за все время наших отношений. Но просто смотреть на меня Том не мог, поэтому винить его было не за что.
Написав всего полстраницы, я умылся и разделся. Устроившись перед ноутбуком уже в одних боксерах, я продолжил, но к часу ночи в текстовом файле было всего две с половиной страницы. Усталость брала свое, хотя раньше я не жаловался, что к такому времени совсем выбивался из сил. Видимо, сказался ранний подъем, да и стресс, полученный в связи с некоторыми изменениями в работе, не прошел незамеченным для организма. Глаза стали закрываться совсем уж в наглую, я то и дело тер их пальцами, массировал виски, мочки, но ничего не помогало. В любой момент я готов был рухнуть ничком на диван, на котором сидел, и заснуть мертвым сном. Но каждый раз, когда голова уже почти склонялась к груди, я одергивал себя и уговаривал еще хотя бы на пару строчек.
Я еле как дотянул до трех страниц, когда из-за спины послышалось недовольное сопение. Я даже не успел обернуться, как рядом с моим плечом протянулась знакомая до боли рука, но меня она не коснулась. Вместо этого она нагло захлопнула ноутбук.
- Эй! - вяло возмутился я, все же оборачиваясь.
- Всё сохранится, - отмахнулся жутко сонный Том. После чего он без лишних слов перегнулся через спинку дивана и бесцеремонно подхватил меня с него. – Спать.
Я и рта не мог раскрыть, просто сложил руки на груди, чувствуя себя невестой, которую жених вынужден все время таскать на руках в день свадьбы. Тома, впрочем, это не волновало. Он изловчился выключить свет в гостиной, удержав меня при этом одной рукой и коленкой, а потом пронес в спальню, где опять же без слов уложил у себя под боком, как всегда это делал. Я не стал нарушать молчание, лишь уткнулся носом в любимую грудь и довольно засопел.
…
Второе сентября наступило куда быстрее, чем я рассчитывал. С самого утра я нервничал. В голове то и дело возникали картины предстоящего вечера. Я не знал, чего мне ожидать от брата Тома, того ли осуждения, что я столько раз уже видел в глазах Симоны, брезгливости ли, равнодушия. Пугало еще и то, что брат Тома должен был прийти не один, а с женой, а значит, бояться нужно было вдвойне.
Том, естественно, успокаивал меня все утро и предлагал махнуть на все рукой. Он обещал, что проблем не возникнет, а если возникнет, то он сам все решит. Его, казалось, совершенно не заботила реакция собственного брата на нетрадиционные отношения, возникшие между нами.
До самого вечера я не находил себе места. У меня снова были пары у первокурсников. Студенты постоянно хихикали у меня за спиной, когда я зависал посреди урока, а очнувшись, не мог связать двух слов. Даже другие преподаватели заметили, что мыслями я сегодня не в манеже. Фрау Крез пару раз интересовалась, все ли со мной в порядке, новые коллеги сочувствующе хлопали по плечу, когда я не мог ответить на простейшие вопросы.
К вечеру мои нервы были на пределе. Я зашел домой уже в седьмом часу, а ужин был назначен как раз на семь. Том встретил меня с тарелками в руках.
- Привет, - он расплылся в улыбке, выглянув из кухни.
- Привет, - фыркнул я. – Сейчас я переоденусь и помогу тебе.
Том кивнул и скрылся из виду.
По запаху можно было определить, что Том заказал еду в итальянском ресторане и теперь разогревал ее. Оказалось, что брат Тома тяготеет к итальянской кухне, и таким образом парень решил ему угодить.
Мы, переглядываясь, сервировали стол на четыре персоны, потом пытались максимально прибраться в квартире. Например, из-под дивана в ходе приборки было извлечено две пары носков, несколько ручек и куча упаковок от всевозможных конфет и чипсов. Том увлеченно махал тряпкой, напевая что-то под нос и двигая попой в такт мелодии, веселя меня тем самым.
Ровно в семь вечера в прихожей раздался звонок. Мы оба к тому времени были прилично одеты и причесаны, насколько это было возможно. Я забрал волосы в высокий хвост, Том же сделал хвост из дредов, тоже почти на макушке.
- Готов? – шепнул Том уже в прихожей.
- Не знаю, - я нервно улыбнулся.
Том успокаивающе чмокнул меня щеку и сделал шаг к двери. Началось.
- Добрый вечер, - невысокая симпатичная брюнетка первой шагнула в квартиру.
- Добрый, - бодро ответил Том, кивая девушке.
Я тоже кивнул, глядя, как Том пожимает руку статному блондину.
- Так, давайте познакомимся для начала, - Том взял ситуацию в свои руки. – Билл, эта дылда мой старший брат Райн, а эта красавица его жена Саманта. Саманта, Райн, этот симпатяга мой парень, - совершенно не стесняясь, выдал Том.
- Очень приятно, - чуть ли не сжавшись в комок, проговорил я.
Райн вежливо улыбнулся и к моему удивлению протянул руку, которую я поспешил пожать. Я и не думал, что он примет меня за равного. Саманта же тепло улыбнулась, с интересом разглядывая меня.
- Всё, нечего торчать в прихожей, еще успеете друг друга рассмотреть, - Том жестом пригласил всех пройти в гостиную, где был накрыт стол.
Первые минуты все молчали, атмосфера была напряженной, а мне попросту хотелось сбежать. Райн сканировал Тома насмешливым взглядом, а его жена не отводила глаз от меня. В итоге я чувствовал себя музейным экспонатом, и мне было стыдно. Казалось, что Райн именно из-за меня смеется над братом. Мол, как же так, Том, ты дошел до такой жизни, что водишься с этим странным парнем. Том и сам заметно нервничал, и не только я это видел.
В конце концов Райн первым нарушил молчание.
- Скажи мне, Том, почему ты решил позвать нас с Сэм в гости, как только узнал, что мы в городе? – Райн хитро вздернул бровь, бросив на Тома пытливый взгляд. – Билл, не подумай, что я не хотел с тобой знакомиться, просто это было весьма неожиданно, - обратился он ко мне.
- Ты, думаю, уже наслышан о Билле от матери? – разумно поинтересовался Том, но, не дожидаясь ответа, продолжил. – Так вот, мне не хотелось, чтобы о нем у вас сложилось неправильное мнение. Я хотел, чтобы вы лично познакомились, пообщались, - парень открыто улыбнулся гостям.
Райн кивнул, подозрительно прищурившись.
- Кстати, как долго вы будете в городе? – спросил Том.
- До конца недели, - ответил Райн и, видя мое недоумение, добавил. – Мы живем в Вене, а сюда приезжаем только погостить и по работе. Том не говорил?
- Нет, - я с опаской поглядел на Том.
Он только чуть поморщился.
Напряжение никак не пропадало. Том с братом играли в какие-то гляделки, молодые люди сверлили друг друга испытующим взглядом, словно ожидая, что другой сдастся первым. Я неловко ерзал на стуле, мне было жарко в водолазке с длинным рукавом, мне было некомфортно за столом, я просто не знал, куда мне деться. Саманта продолжала молчать, но взгляд ее был по-прежнему заинтересован.
Вдруг из прихожей снова донесся звонок. Я подскочил на месте и поспешил ретироваться из комнаты, извинившись перед всеми.
- Георг? – удивленно выдал я, уставившись на друга Тома, едва открыв дверь.
- Привет, - отсалютовал мне он.
Парень выглядел расстроенным, словно он был в чем-то виноват передо мной или с кем-то поссорился.
- А… - я не нашелся, что сказать.
- Я не вовремя? – он шмыгнул носом, опустив плечи.
- У нас брат Тома с женой в гостях, я даже не знаю, - растерялся я.
- Гео? – из гостиной выскочил Том.
- Привет, друг, - выдохнул Георг. Он выглядел таким разбитым, что развернуть его от дверей казалось верхом бестактности. Георг так много сделал для нас, что мы не могли так с ним поступить.
- Проходи, - пригласил Том.
Я пошел на кухню за дополнительным прибором, а когда вернулся, то был просто обескуражен тем, как изменилась обстановка в гостиной: Георг с Райном весело смеялись, Том тоже смеялся, стыдливо пряча глаза за ладонями, а Саманта снисходительно улыбалась, глядя на парней.
Оказалось, что Георг с Райном знакомы, ведь с Томом он дружит куда дольше, чем со мной. Впрочем, сей факт нисколько меня не расстраивал – я был рад, что напряжение исчезло.
Как только Георг появился за столом, разговор пошел как по маслу, темы находились сами собой. Все смеялись, вспоминая детство и хулиганские выходки, потом серьезно обсуждали бизнес, политическую ситуацию, семейные проблемы. В итоге разговор плавно перешел на тему наших с Томом отношений.
- И как же вы познакомились? - Саманту, похоже, давно мучил этот вопрос.
Смеявшиеся до этого момента Гео и Райн замолчали и прислушались. И, кажется, ответа ждали от меня.
- В прошлом году я пришел работать в колледж, мне дали группу второкурсников, в которой и учился Том. Первые пары у нас проходили спокойно, а где-то через месяц начались поползновения в мой адрес, - я с улыбкой взглянул на хитрую моську Тома.
- Не-не-не, ни разу не спокойно! – вмешался Георг. – Ты хоть знаешь, что он сказал, впервые увидев тебя?
- Нет, - я удивленно поднял брови.
- О, - Том смутился и, закрыв лицо руками, сполз по стулу вниз.
Я был в шоке. Том смутился! От каких-то слов Георга. Взял и смутился, покраснел!
- Он сказал, - торжественно произнес Георг и выдержал небольшую паузу. – “Вот это цыпа!”
Все сидящие разразились хохотом, включая самого Тома, который хихикал в ладони, завалившись корпусом в сторону.
- Правда, тогда он думал, что ты девушка, но это ему совсем не помешало в дальнейшем … кхм … ухаживать за тобой.
- Так это ты, Том, завоевывал Билла? – удивилась Саманта.
- Да, - уверенно ответил парень, прекратив смущаться. – Я бегал за ним несколько месяцев, но в итоге он сдался. Моему обаянию невозможно не поддаться.
Я прыснул от смеха.
- Нет, правда! Я знала Тома, как страшного бабника, у него порой было несколько подружек сразу, и домой он приводил каждый раз новую. Он даже со мной флиртовал, - призналась Саманта.
- Ты шутишь? – усмехнулся Райн, подозрительно глядя на жену.
- Нет, но я же не говорю, что он делал что-то нехорошее, просто он строил мне глазки и улыбался, - отмахнулась от мужа девушка.
- Ах ты, развратник! – покачал головой Райн.
Следующий час все мы мило общались, иногда смеясь, иногда замолкая, но с появлением Георга все почему-то раскрепостились. Я больше не зажимался, хоть и старался прямо держать спину и вести себя предельно вежливо. Том, вальяжно развалившись на стуле, наблюдал за разговором, изредка вклиниваясь. Казалось, он наблюдал, как веду себя я, общаясь с его братом, хотя больше я общался с Самантой. Девушка оказалось очень любопытной и постоянно интересовалась о чем-либо, я же старался отвечать, не сильно вдаваясь в подробности, но удовлетворяя ее интерес. Что до Георга, неожиданного сблизившего всех нас, то он уплетал за обе щеки пасту, хихикая и поддакивая.
Ближе к девяти часам Том предложил перейти к десерту. Предложение было одобрено, и мы с парнем, как хозяева, стали освобождать стол от посуды и относить все на кухню.
Все гости были увлечены разговором в гостиной, а Том пытался найти место для тарелок на кухонном столе, когда я зашел на кухню. Каулитц так забавно смотрелся сзади. Сочетание грязных тарелок и его огромных джинсов неожиданно сильно растрогало меня, и я, подойдя, обнял со спины. За разговорами я успел так соскучиться, что прильнуть к любимому телу казалось просто жизненно необходимым.
- Оу, Билли, - хихикнул Том, развернувшись в объятиях.
- Извини, - я смутился и попытался отстраниться. – Не время, я понимаю.
- Эй, - Том остановил меня. – Для тебя всегда время, - он быстро притянул меня к себе за талию одной рукой, а вторую положил ниже.
- Том, - возмущенно прошептал я.
Парень меня, конечно, и слушать не стал, только скептически изогнул бровь и усмехнулся, приблизившись вплотную к моим губам. Еще секунда и он поцеловал меня, причем не стал ограничиваться легким чмоком, он с ходу раздвинул мои губы языком и скользнул им в рот. Я не сдержался и глухо застонал и от возмущения, и от удовольствия, молнией пронзившего все тело. Том сжал меня крепче в объятиях и, совсем уже обнаглев, передвинул ладонь на ягодицы, потом еще ниже и в итоге, задержавшись на бедре, потянул мою ногу на себя, не отпуская губ. Мы явно перешли все границы дозволенного, уж слишком развратно это смотрелось со стороны, и были в полном ауте, когда со стороны донеслось тактичное покашливание.
Я отскочил от парня, ошалело уставившись на Райна, стоявшего в дверном проеме, но Том мгновенно притянул меня обратно, заключив в объятия, и,похоже, совсем не стесняясь.
- Прошу прощения, что нарушил ваше уединение, - Райн подошел ближе и встал напротив. – Просто мне бы хотелось поговорить с Биллом один на один.
- Что? – испуганно вырвалось у меня.
- Говори при мне, нам нечего скрывать друг от друга, - хмыкнул Том.
- С тобой мы уже поговорили, - покачал головой его брат, но, поняв, что Том не оставит меня, решил вести разговор с обоими. – Итак, Том у нас парень горячий, вспыльчивый, еще не очень смышленый, все же ему двадцать.
Том, слыша это, закатил глаза.
- И его мотивы я могу понять, но ты, Билл? Ты уже не двадцатилетний парнишка, которому хочется приключений. Насколько я знаю, ты старше Тома на целых пять лет, так зачем же тебе нужны эти отношения? Ты не боишься, что мальчик наиграется? – серьезно произнес Райн.
Я помолчал некоторое время, подбирая слова.
- Да, я прекрасно понимаю, что Тому двадцать. Я уже много раз слышал об этом от вашей матери. И я понимаю вашу позицию, но все-таки хотел бы подчеркнуть, что сам принял ухаживания Тома. Если бы мне это было не нужно, я мог проигнорировать его выходки, передать его группу другому преподавателю, но я этого не сделал, потому что Том потрясающий. Любая девушка может позавидовать тому, как он ухаживал за мной. Он замечательный, и я люблю его такого, какой он есть, горячего, вспыльчивого, молодого. Я верю, что я не просто развлечение для него, раз он уже познакомил меня со своей семьей. И можете сколько угодно говорить, что я совратил его, но все было наоборот. Я не хочу обезопасить себя от нападок, говоря это, я просто пытаюсь сказать вам, что отношения со мной – это его осознанный выбор.
- Разумно, - Райн кивнул. – Послушайте, я не против ваших отношений, но мне важно знать, что обоим вам это нужно, что вы не морочите друг другу голову. Не хочу, чтобы мой младший брат пошел по наклонной, и я теперь вижу, что ты, Билл, не наклонная. Я вижу, что он любит тебя.
- Благословляешь? – нервно хихикнул Том.
Райн только развел руками, едва заметно кивнув, и пошел на выход.
- Кстати, - он неожиданно развернулся. – Неплохо смотритесь, насколько я могу судить об этом.
- Спасибо, - облегченно выдохнули мы оба.
- Вот видишь, обошлось, - Том успокаивающе покачал меня в объятиях и чмокнул в макушку.
…
Райн и Саманта ушли около девяти, а Георг остался еще ненадолго. Мы совместными усилиями утащили всю грязную посуду на кухню и, решив, помыть ее позже, расположились в гостиной перед телевизором. Мы выключили свет и наконец-то смогли расслабиться. Я, вытянувшись на диване, положил голову на колени Тому и почти засыпал, слушая разговор парней. Как выяснилось, у Гео проблемы с девушкой, она, кажется, ему изменила, но точно я сказать не мог, ведь не вслушивался в слова.
В общем Георг плакался Тому, а тот в свою очередь давал советы, сочувствовал и подбадривал друга. Заговорившись, он, кажется, не заметил даже, как его рука оказалось под резинкой моих джинсов и стала поглаживать задницу.
- Том! – я едва не задохнулся от возмущения.
- Да? – отвлекшись, он обратился ко мне.
- Будь добр, следи за руками, - прошипел я, сгорая со стыда.
Я был уверен, что Георг слышал весь наш разговор.
- Хм… Слежу, - парень пожал плечами, словно не понимая, о чем речь.
- Том, прекрати лапать меня на глазах у Георга, - зло прошептал я.
Во мне уже бушевала целая буря эмоций. Я неожиданно резко завелся, возмущение закипало с такой силой, что я готов был даже ударить. Мне совсем не нравилось, что, по мнению Тома, меня можно трогать за всякие интимные места в присутствии свидетелей, будто я дешевая проститутка, которая дает прямо на улице, не стесняясь прохожих. В конце концов, я приличный парень, из приличной семьи, я совершенно по-другому воспитан!
Каулитц, как и ожидалось, руку не убрал, замявшись.
- По-твоему это нормально? – холодно поинтересовался я.
- Да что я такого сделал? – уперся Том.
- То есть, тискать мой зад при Георге – это у тебя в порядке вещей? – я рывком поднялся с его колен. – Так может, нам и сексом при нем заняться? – совершенно не контролируя себя, я оседлал Каулитца и вперился в него хищным взглядом. – Это ведь нормально! – мне уже было все равно на все рамки приличия, меня просто несло. Я сорвал с себя футболку и под диким взглядом Тома расстегнул ширинку. – Ну?
Каулитц сидел ни жив ни мертв, кажется, вся его кровь отлила от лица, впрочем, вряд ли она прилила к тому месту, где обычно скапливается возбуждение. Нет, он не был возбужден, он был шокирован. А мне все было мало, и я стал медленно стягивать джинсы. Оставив их на уровне колен, я потянулся к боксерам, взялся за резинку и медленно потянул вниз на пару сантиметров. Том не дышал, даже почти не моргал. Тут-то я испугался. Неужели он мог позволить мне сделать это? Вот так, запросто?
Но мои опасения не подтвердились – в следующую секунду Каулитц рванул вперед и, ловко скинув меня с колен, прижал своим весом к дивану. Он не сказал ни слова, не издал ни звука, просто зло и с какой-то болью посмотрел в глаза и, сунув в руки откинутую в сторону футболку, встал.
- Гео, - хрипло сказал он, нервно дергая ворот футболки.
- Да, - обалдело выдохнул Георг. Судя по всему, свидетелем такой сцены он стал впервые и был немало удивлен.
Собственно, я был удивлен не меньше. Я, затравленно глядя на Тома, сидел в той же позе, в которой меня оставил он, и комкал ткань в руках.
- Мне, пожалуй, пора, - Листинг встал и быстро направился в прихожую, не взглянув на меня.
Через пару минут Том вернулся, проводив друга. На меня он даже не посмотрел, словно я пустое место. Я хотел было окликнуть его, но не смог. На место злости пришло дикое чувство стыда. Теперь я, на самом деле, чувствовал себя дешевой шл*хой, но не из-за Тома, а из-за собственного поведения. Было жутко неудобно перед Георгом и стыдно перед Томом.
Я так и сидел на диване, пытаясь справиться с чувствами, а мой парень спокойно ходил по квартире, будто бы меня нет. Он сходил в душ, потом выключил везде свет и скрылся за закрытой дверью спальни. А я все так же сидел на диване, низко опустив голову и проклиная себя последними словами. Чем я думал, когда пытался воззвать к совести Тома, если в итоге забыл о собственном чувстве достоинства? Какой же я дурак! Так ведут себя только неуверенные в себе подростки, и я все чаще убеждаюсь, что у меня с ними много общего.
Я почувствовал, как глаза наполнилсь влагой, нижняя губа предательски задрожала, в носу защипало. Да, не хватало только слез во всем этом театре абсурда Билла Трюмпера.
Как раз в тот момент, когда я был готов разрыдаться, дверь спальни приглушенно скрипнула, послышались тихие шаги, и в следующий момент Том, нагнувшись, нащупал в темноте мою руку. Он крепко взял меня за запястье и потянул за собой. Я уж было обрадовался, но он не обнял меня и все так же продолжил молчать, лишь повел за собой в комнату. Там он усадил меня на кровать и вышел, окончательно этим добив. Он не хотел оставаться со мной наедине.
На кухне зажурчала вода, и я понял, что Том, дабы не проводить время со мной и дождаться, пока я не усну, решил перемыть все горы посуды, оставшиеся после ужина. Я тяжело вздохнул, сетуя на собственную безалаберность и вспыльчивость, но ложиться не спешил. Меня не устраивал такой расклад, поэтому я стянул до конца джинсы и в одних боксерах, стараясь не шуметь, отправился на кухню.
Первое, что я увидел, была напряженная загорелая спина, не прикоснуться к которой было выше моих сил, поэтому я, не тратя времени даром, приблизился к парню и прижался грудью к рельефным мышцам. Том слегка вздрогнул, но не отстранился, да и некуда ему было – он стоял вплотную к раковине. Я просунул руки по бокам от его торса и положил их на живот парня, а носом прильнул к шейным позвонкам. Каулитц еле слышно усмехнулся, но ничего опять не сказал, продолжив мыть посуду. А я наконец-то успокоился, все мысли быстро улетучились, стоило почувствовать под пальцами выступающие кубики пресса, а носом втянуть привычный аромат. Хотелось прошептать на ухо что-нибудь очень милое и даже приторно сладкое, но я отчего-то не решался. Так мы и стояли у мойки, Том, похоже, перестал меня замечать и стал периодически тянуться в верхний шкафчик, чтобы поставить вымытое, а я, будто рюкзачок, следовал за ним. В таком положении мы мыли посуду по меньшей мере минут десять-пятнадцать, после чего мне надоело полное равнодушие Тома, и я решил хоть как-то его расшевелить. Сначала я просто водил по животу руками, обводя пальцами каждый кубик, потом стал слегка прикусывать кожу в основании шеи, но парень никак не реагировал, продолжая методично очищать тарелки. В итоге у меня созрел коварный план, который я тут же претворил в жизнь. Я поймал момент, когда Том потянулся вверх, и быстро сунул ладонь, сложенную чашечкой, под струю воды. Том вернулся в прежнее положение, и я резко брызнул в него водой, попав на живот, грудь и даже на подбородок.
- Зараза! – выругался парень и, желая отомстить, завел мокрые руки за спину.
Я и пискнуть не успел, как его ладони оказались на моих ягодицах.
- Блин! – вскрикнул я, чувствуя, как холодит кожу мокрая ткань.
Том мерзопакостно захихикал и развернулся в моих руках.
- Так тебе и надо! – улыбнулся он, глядя в глаза.
- У меня теперь трусы сырые, - поморщился я.
Том хмыкнул, но не ответил, тогда я обнял его крепче, пряча лицо в изгибе шеи.
- Прости меня, а? – прогундосил я. – Я не знаю, что за бес в меня вселился. Я бы ни за что не стал делать то, о чем говорил.
- Я знаю, - ласково ответил он и тоже аккуратно обнял меня за плечи.
Его руки были сырые, но мне было плевать, я так долго ждал этого.
- Ты меня тоже прости, я изначально был не прав, переборщил. Но твоя реакция меня подкосила, я и не думал, что ты так заведешься…
- Я сам не понимаю, как так вышло.
- Мог бы просто наорать, я этого заслуживаю, причем достаточно часто, - Том хохотнул, зарываясь пальцами в мои волосы, приятно массируя кожу головы.
- Прости… - еще раз выдохнул я.
- Все хорошо, - прошептал он, целуя нежно за ушком.
- А трусы все-таки сырые, - пробормотал я, щипая его за бок.
- Ну так снимай их! – весело заявил Том.
- И остаться совсем без трусов? – я оторвался от вкусно пахнущей шеи и обескуражено посмотрел на парня.
Он только кивнул, хитро улыбаясь, но, видя мое замешательство, добавил:
- Если хочешь, я могу тебе одолжить свои! – гордо произнес он, словно готов был совершить подвиг.
- Тогда ты останешься без трусов, - покачал головой я.
- Тоже мне проблема, - он фыркнул, возведя глаза к потолку. – Я знаю верное решение. Нам обоим нужно снять трусы, вот и всё!
Тут мы оба засмеялись, Том был в своем репертуаре.
- Идем спать? – предложил я.
- Мне осталось домыть пару тарелок, ты иди, а я догоню, - он нежно прикоснулся губами к моему носу.
- Нет, я с тобой.
Том хихикнул и, еще раз чмокнув в нос, развернулся к раковине. Я вновь прильнул к его спине, ожидая, пока он закончит с посудой. Это заняло лишь несколько минут, потом Каулитц повернулся ко мне и, не дожидаясь чего-либо, подхватил меня под ягодицы.
- Теперь спать, сегодня был сложный день, а завтра на учебу и на работу, - приговаривал он на ходу в спальню. В гостиной он неожиданно остановился и поставил меня прямо на журнальный столик.
Я недоуменно уставился на него, безмолвно интересуясь, зачем он это сделал. Том только ухмыльнулся, насколько я смог различить в темноте, и без спросу сдернул с меня боксеры.
- Что? – ответил он на мой выразительный взгляд. – Они ведь мокрые, - оправдался он, избавляясь и от своих трусов.
…
9
Следующее утро встретило меня почти забытой тошнотой. Пока я стоял на коленях, склонившись над унитазом, мне вспомнились все мои встречи такого рода с фарфоровым другом за последний месяц. Они вихрем проносились в голове, пугая своим обилием и частотой. В итоге, я понял, что медлить более нельзя, и в тот же день записался на прием к врачу.
Однако сам прием особой ясности не внес. Врач терпеливо расспросил меня о симптомах, послушал легкие, померил температуру, ощупал чуть ли ни с ног до головы, но толком ничего не сказал, отправив на обследования и анализы, причем уточнил, что сдать их можно анонимно. Так я и поступил. В лаборатории мне выдали специальный номер, в соответствии с которым должны были обработать анализы. Когда я сдавал кровь из вены, мне едва не стало плохо, но медсестра тут же сунула под нос нашатырь, и, слава Богу, обошлось. Потом я отправился на УЗИ, где по неопределенному хмыканью врача так и не смог понять, что он увидел в моем животе. В общем, я стойко вытерпел все издевательства над собственным телом.
Результаты должны были готовиться в течение нескольких часов, поэтому у меня было время заскочить на работу и отдать заведующему кафедрой отчет. Пар у меня, к счастью, в этот день не было, однако я умолчал об этом с утра, сказав Тому, что поеду позже. Почему-то так показалось правильней. Сначала я хотел сам узнать, что со мной, а уж потом сообщить об этом ему.
В четвертом часу дня я вновь был в лаборатории. В регистратуре я сообщил свой номер, и мне выдали конверт. Я предполагал, что в медицинских бумажках вряд ли что-то пойму, а вот доктор мне растолкует все как простому смертному, но любопытство взяло свое, и, выйдя из здания, я присел на ближайшую лавочку и дрожащими руками вскрыл конверт. Там было несколько справок, в каждой из которых было что-то подчеркнуто или подписано, но я, конечно, в этом разобраться не мог, ни одна цифра мне ничего не говорила. Я просмотрел каждый лист по нескольку раз, но взгляд в итоге выхватил лишь одну фразу: “восьмая неделя беременности”. Я шокировано уставился на несчастный лист бумаги не в силах отвести глаза от одной-единственной строчки.
Беременность? Какая к черту беременность!?
Я перечитал строку еще раз, а потом еще и еще. В голове как назло всплыли недавние воспоминания о моих экспериментах с тестами, и я сглотнул, по крайней мере, попытался, но в горле было сухо, словно нарочно кто-то высушил там все. Сердце отчаянно трепыхалось в груди, будто бы ища выход наружу. Перед глазами все плыло, я уже не мог четко видеть слова, но одно из них долбилось в мозгу мощными ударами: “беременность”.
Неужели это может быть правдой? Неужели не шутка и не ошибка? Но как? Нет, я и раньше знал, что какой-то процент мужчин способен забеременеть, но никогда не применял это к себе. Как это возможно? Что теперь будет?
Всё еще пребывая в трансе, я опустил взгляд на свой живот. Так вот из-за чего он бунтовал все это время… Теперь там кто-то есть, и этот кто-то отнюдь не паразит и не инфекция. Я смотрел вниз, словно ожидая ответа, но, конечно, безуспешно. А в голове уже бурлили мысли, одна нелепее другой. Я не мог осознать происходящего до конца. Я не знал, что делать и куда податься. Я просто сидел на лавочке перед лабораторией и сверлил невидящим взглядом собственный живот.
Не знаю, сколько я пребывал в том состоянии, как не знаю и того, как добрался до дома. Бумажки из моих рук волшебным образом куда-то испарились, я даже не мог сказать, оставил ли я их на той лавке, выкинул или принес домой. Это словно вылетело из головы. К врачу я решил не идти, слишком сильным был шок. Силы покинули меня, едва я добрался до дивана в гостиной. Не помня себя, я рухнул на него и почти сразу забылся сном. А когда проснулся, был уже раздет и лежал на кровати, на дворе стояла ночь, а под боком мирно сопел Каулитц. Я прижался к нему крепче и, стараясь не думать ни о чем хотя бы пока, вновь провалился в сон.
…
Проснулся я от легких покусывающий движений в районе уха.
- Доброе утро, соня, - хрипло пропел Том, как только понял, что я проснулся.
- Доброе, - я не мог не улыбнуться, разворачиваясь к нему лицом.
- Может, расскажешь, почему завалился спать на диване, да еще и в одежде? – парень заинтересованно приподнял брови, опершись на локти по бокам от меня.
Я открыл было рот, но не смог произнести ни звука. Ледяной вспышкой в районе живота зажглись воспоминания вчерашнего дня. По телу стремительно расползался липкий страх, меня бросило в холодный пот.
- Билл? – Том удивленно окликнул меня. – Всё хорошо?
- Да, - поспешно выпалил я, рывком притягивая к себе парня. Я совсем не готов был рассказать ему о своем открытии. Это было слишком сложно. – Нам пора собираться, - я постарался сделать голос строгим.
- О, ну конечно, сегодня же физкультура, - проворчал Том мне в плечо, приятно водя ладонями по телу.
А я судорожно глотал воздух, прижимая его к себе. Я кусал губы, не зная, как теперь вести себя с Томом. Стоило вспомнить ту строчку на листке с результатами, как стало казаться, что, не говоря парню об этом, я тем самым обманываю его. Я совсем не хотел этого, но во мне словно выросла огромная стена, которая не позволяла поделиться с Томом своей новостью. Я боялся.
…
Весь день я был сам не свой. То и дело я представлял, как Том отреагирует, скажи я ему о беременности. Мне представлялись разные варианты, но восторженный Том, прыгающий вокруг меня со счастливой улыбкой, узнав, что у него будет ребенок, виделся мне призрачно. Этот вариант был утопией. Я ведь и сам не прыгал от радости, я был в смятении, у меня тряслись руки, и болела голова. Меня, к счастью, не тошнило, но это было единственным плюсом.
Я вел пары, находясь в полуобморочном состоянии. Конечно, я отказался играть со студентами в футбол, сославшись на головную боль, но, похоже, теперь у меня была более веская причина. Я ловил себя на том, что мои ладони постоянно находятся в районе живота, притом не специально. На подсознательном уровне я тянулся руками к животу, ведь все мысли были о нем.
…
Я вернулся домой под вечер. Том уехал из колледжа раньше, у него были какие-то дела с Георгом. Я не видел Каулитца весь день, ведь его группу мне так и не вернули, а с новым преподавателем они занимались на улице. Впрочем, сегодня я был рад, что Том за весь день так и не смог подойти ко мне. Я был не в силах смотреть парню в глаза и страшился встречи с ним. Но плутать по улице или сидеть на работе допоздна тоже выходом не было. Своим ключом я открыл дверь и вошел, замирая у порога.
- Том?
Парень стоял в прихожей, у того злополучного ящика, который когда-то показался мне подходящим местом, чтобы спрятать тесты. Том держал в руках результаты моих анализов, а рядом, на тумбочке, валялись тесты.
У меня мгновенно потемнело перед глазами, душа ушла в пятки, а ноги подкосились, и всё тело пробила дрожь.
- Кто она? – ледяным голосом спросил Том, не отрывая глаз от листа.
- Кто что? – еле выдавил из себя я, непонимающе хмуря брови, чуть ли не оседая на пол. Меня спасала лишь ручка двери, которую я так и не отпустил.
- Она, - процедил он. – Кто она? – повторил он, повышая голос. – Она, чьи тесты и эта бумажка? Кто, Билл?
Его голос дрогнул, и он взглянул на меня. Я вжался в дверь, поймав его отчаянный взгляд, полный обиды и боли.
- Черт, - выдохнул я, дрожа всем телом. - Том, это мое.
- Я понимаю, что не мое! – рыкнул он, отбрасывая лист. – Как, Билл? Как ты мог, я доверял тебе. Я душу всю тебе отдал, все сердце, всего себя, а ты? Кто она, черт возьми, когда ты успел обрюхатить девчонку?
Я откинул голову на поверхность двери, прикрыв глаза на пару мгновений.
- Это не так, - тихо произнес я, сглатывая. – Ты не так понял. Ты, правда, думаешь, что я изменил тебе, после всего, что ты обо мне знаешь?
- Твою мать, у меня в руках неоспоримые доказательства, и ты имеешь наглость ставить под сомнение свою измену?
- Ты поставил под сомнение мою верность…
- Я не слепой и умею читать, - сквозь зубы, проговорил Том и неожиданно занес кулак для удара.
В следующую секунду стена приняла на себя сильный удар.
- Том, - едва слышно позвал я. – Это мое, - я поспешил продолжить, прежде чем Том начнет возражать. – Мое означает – именно мое, а не какой-то девушки. Это я на восьмой неделе, Том, это мои тесты с двумя полосками…
- Что? – усмехнулся парень. – Ты издеваешься? Что значит, ты на восьмой неделе?
- То и значит, у меня будет ребенок, - я впервые произнес это вслух, хотя раньше даже боялся подумать так. Я просто прокручивал в голове слово “беременность”, не позволяя себе никак больше именовать это, давать какие-то более развернутые определения.
- У тебя? – шокировано переспросил он.
- И у тебя, - шепотом добавил я.
- Ты шутишь? Скажи, что ты шутишь?
Голос Тома сорвался на середине фразы.
- Ты же парень.
- Ну да, я знаю, - хмыкнул я.
Том глубоко вздохнул и нечленораздельно выругался, хватаясь за голову руками. Он посмотрел на себя в зеркало, потом окинул взглядом пару пластмассовых палочек, с двумя синими полосками, затем задержал шальной взгляд на мне. Я испуганно сжался, боясь произнести хоть слово. Тишина стала давить безмерно тяжелым грузом на виски и уши. Захотелось забиться в угол и просидеть там до скончания времен, и не видеть больше этого страшного взгляда, который прожигал, оставляя за собой лишь тлеющие дыры в душе. Том смотрел на меня словно на врага, словно я причинил ему невиданную боль, нанес непоправимый урон, казалось, он ненавидел меня. Я чувствовал, как медленно, но верно сам начинаю себя ненавидеть.
Так и не сказав ни слова, Том схватил с тумбочки ключи от машины и, оттолкнув меня от двери, вылетел прочь, а я съехал по стене вниз. Мне оставалось только обхватить себя ладонями и уговаривать себя не зарыдать, но слезы слишком близко стояли в глазах.
- Ну куда ты? - в пустоту беззвучно произнес я, запрокидывая голову, чтобы слезы не вырвались наружу, хотя в следующую секунду, горячая влага все-таки скользнула из уголков глаз.
Он ушел в тот момент, когда был нужен мне больше всего.
…
Около трех часов я слонялся по квартире. Тома все не было. Я пытался звонить ему, но он отключил телефон, и ни одна моя попытка дозвониться не увенчалась успехом. Я волновался за него, за себя, за маленькую жизнь, что, похоже, теперь находилась во мне. Я боялся даже предположить, что будет дальше. Казалось, я могу легко приоткрыть завесу, за которой скрывается будущее, ведь все было почти очевидно. Но я не хотел этого, я совсем не хотел так, как было задумано. Я мечтал повернуть время вспять и неведомым самому себе образом изменить прошлое.
Меня трясло, но я старался взять себя в руки не ради себя и не ради Тома, хотя бы ради того, кто теперь всегда будет третьим в наших отношениях. Конечно, я понимал, что с сегодняшнего дня отношения кардинально изменятся, все и так уже перевернулось с ног на голову.
В конце концов я сел на диван, безучастным взглядом уставляясь в стену напротив. Я передумал столько, сколько не успел за всю жизнь. Меня мутило, клонило в сон, но я не сдавался и изо всех сил пытался сохранить ясность ума. Я должен был дождаться Тома, я верил, что он вернется.
…
Я ловил каждый звук, каждый едва уловимый шорох, когда из прихожей донеслось звяканье ключей. Я мигом ринулся туда и, едва оказавшись на месте, подхватил кренящееся в сторону шкафа тело.
Том пьяно захихикал, облокачиваясь на меня. Конечно, он напился, я даже не сомневался, что, сбежав от меня, он захочет забыться. А забываться Том умел лишь с помощью алкоголя, как сам признался мне как-то раз. Это не было ни хорошо, ни плохо. С одной стороны, он не употреблял наркоту, не драл без разбора все особи женского пола, не вымещал злость с помощью кулаков. Что касается другой стороны, то тут все просто. Я никогда не видел Тома в том состоянии, в котором он пребывал сейчас. Каулитц был пьян в хлам.
- Залёт, Билли, это залё-о-от! – промычал он, цепляясь за все предметы, попадающиеся на нашем пути.
- Я знаю, - сквозь зубы выдавил я. – Но необязательно было напиваться.
- Черт побери, ты правда бер… - он запнулся, так и не выговорив слово.
- Нет, у меня такое дрянное чувство юмора! – пыхтя, выдохнул я.
Том был слишком тяжелым, чтобы я смог дотащить его хотя бы до гостиной, к тому же он неловко махал руками, чем сильно усложнял задачу. В итоге он пошатнулся, я не успел подстраховать его падающее тело, и он плюхнулся на задницу прямо в коридоре. Впрочем, его это ничуть не смутило. Он лишь облизал губы, пытаясь сфокусировать мутный взгляд на мне.
- А ты вообще уверен, что он мой?
Этот вопрос поставил меня в тупик. В сердце словно вонзили стрелу с ядовитым наконечником, притом эта стрела была уже второй за сегодняшний день. Мало того, что он засомневался в моей верности, решив, что я переспал с девушкой. Теперь он окончательно добил меня, допустив мысль о том, что я мог отдаться мужчине.
- Ты в своем уме? – шокировано выдохнул я, оседая на пол ровно напротив Тома.
Тот покачал головой и дико рассмеялся. Его смех скоро перерос в истерический хохот, а я недоуменно смотрел на него, пытаясь понять, что же его так рассмешило.
- Билл, ты меня разводишь, да? – хрюкнул он, хватая с рядом стоящей тумбочки один из тестов и принимаясь изучать его взглядом.
- Я, что, похож на шута? – не выдержал я.
Медленно, но верно все эмоции сходили на нет. Я уже не чувствовал злости и волнения. Мне становилось все равно с каждым словом, сказанным Томом. Это не было спокойствием, скорее, апатией.
- Мне всего двадцать, а мой парень заявляет, что ждет ребенка, какой ужас, - Том снова страшно расхохотался.
От его смеха мне стало тошно. Я предполагал, что он не будет вешаться мне на шею со словами любви и благодарности, но и такого я не ждал.
- Как ты это вообще себе представляешь? Девять месяцев ты будешь инкубатором, а потом из тебя вылезет ребенок?
Его лицо искривилось в странной улыбке.
- Это же бред, Билл! Бре-е-ед! Я не хочу этого, это как-то совсем не по-моему, - он всплеснул руками, ударившись о шкаф и даже не заметив. – Я еще столько всего в жизни не попробовал, а ты заявляешь мне: “ребенок”! Что за хр*нь, Билл?
Я только вяло усмехнулся.
- Я же еще… У меня… - продолжал мямлить он.
Но мне уже не хотелось слушать этот пьяный бред. Я сделал нужные выводы, Том поделился со мной своим видением ситуации, и этого мне было достаточно.
- У тебя. Да, у тебя, - сделав глубокий вдох, я поднялся с пола и, приложив неимоверные усилия, поднял с него Тома.
Парень что-то говорил о том, что детей он не собирался заводить в ближайшие десять лет, о том, что от парня он детей вообще иметь не собирался, о том, что жизнь его кончилась, и прочую чепуху. Мне было совсем не интересно. Да, я не мог забыть, что люблю этого парня, но что-то щелкнуло внутри, словно выключился режим “розовых очков”, или ссыпались вниз все песчинки в часах, знаменовавших мою безграничную любовь к Тому. Я вдруг понял, что знал раньше только одну сторону личности Каулитца, а теперь мне открылась вторая, и я совсем не хотел ее любить.
Стараясь не зацикливаться на мыслях, я довел Тома до ванной, где насильно опустил его голову под холодную воду, чтобы он хоть немного пришел в себя. А он кричал ругательства и вяло отбрыкивался, ничуть мне не мешая. Спустя несколько минут я сопроводил его покачивающееся тело до спальни, где дождался, пока он уснет. Потом тихо собрал необходимые вещи, ограничившись небольшой сумкой, и покинул квартиру.
Не обращая внимания, что слева в груди ощутимо тянет, я думал, что принял правильное решение. Так будет легче и ему, и … нам. Да, нас теперь двое, а значит, проще.
На вызванном чуть ранее такси я отправился к Густаву. Я позвонил другу и тут же получил согласие на вопрос о недолгом проживании у него. Я понимал, что такая просьба посреди ночи звучала довольно странно, поэтому по приезду все объяснил Густаву. У меня не было истерики, а на губах даже появилась усталая улыбка, когда друг обнял меня и пообещал, что вместе мы не пропадем. Конечно, он был шокирован не меньше меня, но проявил настоящий мужской характер и быстро пришел в себя, даже обрадовавшись новости, в отличие Тома.
- Вот увидишь, мы из него такого спортсмена сделаем, он у нас будет чемпионом Олимпийский игр! – воодушевленно говорил Густав, застилая для меня надувной матрас в своей единственной комнате.
- А если будет девочка? – робко произнес я, пряча глаза.
За всеми тревожными мыслями я всерьез и не думал еще о том, что новая жизнь – это поистине прекрасно.
- Значит, будет чемпионка! – провозгласил друг.
…
10
Я старался ни о чем не думать, но мрачные мысли все равно лезли в голову, заставляя едва не содрогаться от их содержания. Я ворочался и натягивал одеяло до носа, обхватывал его ногами, прятал голову под подушку, переворачивал ее, но ничего не помогало. Слава Богу, Густав уснул и не ругался, будучи вынужден слушать мою возню. Уснул я только под утро, заставив себя забыть обо всем, и о Томе, который буквально плюнул в душу своими словами и поведением в целом, о ребенке, о своей будущей жизни.
В итоге с утра я чувствовал себя так, словно ночью меня кто-то основательно отметелил – голова гудела, а все тело было будто ватным. Густав, бросая сочувственные взгляды, напоил меня чаем, хотя мой желудок требовал чего-то более существенного, но об этом я решил позаботиться позже. Несколько странным было, что я не чувствовал тошноты, но я лишь порадовался этому факту, насколько мог. Хоть что-то положительное было в этом дне. Дальше все пошло наперекосяк.
Во-первых, мне, естественно, пришлось добираться на работу на общественном транспорте. От дома Густава нужно было ехать на метро минут двадцать, что меня отнюдь не радовало – духота и утренняя давка были совсем некстати в моем положении. Впрочем, это не было самой большой катастрофой.
Настоящее бедствие настигло меня позже.
Появившись в колледже в ужаснейшем расположении духа, я вдруг начал беспрестанно думать о Каулитце. Я боялся встретить его в коридоре и в то же время хотел этого, мне было интересно посмотреть ему в глаза, сегодня, когда он был в трезвом состоянии. Хотелось знать, не изменил ли он своего мнения, не хочет ли извиниться, или наоборот – выставить за дверь своей квартиры все мои вещи.
Я был беспомощен и зол, до конца все еще не осознавая, в какую дрянную ситуацию попал, но уже хотелось выть от бессилия. Сделать я на самом деле ничего не мог.
В середине рабочего дня, когда я в очередной раз изводил себя думами в перерыв между парами, ко мне заглянул заведующий. Он бодро поприветствовал меня, кивнул фрау Крез и загадочно улыбнулся.
- Билл, я изучил Ваш отчет и остался крайне им доволен. Я знал, что не ошибся, выбрав Вас для этих курсов! – едва не светясь, выдал он. – Меня настолько вдохновило Ваше видение ситуации, Ваши слова, что я решил пойти Вам навстречу и поколдовал над расписанием. Сумев не потревожить никого, я вернул группу Каулитца Вам.
Я вздрогнул и, готов поклясться, побледнел.
- Более того! Гер Трюмпер, куратор этой группы уволился, а нового среди преподавателей выпускающей кафедры не нашлось, я предложил на эту должность Вас!
- Что? – я подавился воздухом.
- Теперь Вы будете курировать инженеров третьего курса, - подытожил Шиллерман, улыбаясь, словно совершил только что благородный поступок вроде спасения прекрасной барышни от бандитов.
- Но, Гер Шиллерман, я же всего лишь физрук? – робко напомнил я.
- И что с того? Вы в первую очередь молодой перспективный преподаватель! – воскликнул он. – Зайдете сегодня к ним на кафедру, получите инструкции.
- Конечно, - чувствуя, как начинает подташнивать, выдавил я.
А заведующий, так и не дождавшись благодарственных речей, покинул кабинет.
Я был раздавлен, такого ножа в спину я совсем не ожидал. Да, Шиллерман поступил так из лучших побуждений, но он же не знал, что группа Каулитца теперь для меня одно сплошное мучение. Я был не готов к такому повороту. Меня и так развернуло на сто восемьдесят, а теперь еще на пару градусов, даже не удивительно, что так кружилась голова.
…
В корпус, где учатся будущие инженеры, я шел, с опаской глядя по сторонам, но ни черного автомобиля с полосками на кузове, ни самого Каулитца так и не увидел. В здании мне тоже никто из группы Тома на глаза не попался.
На кафедре мне выдали список с телефонами каждого студента, еще кое-какие бумажки и сказали, что отныне под моей опекой аж девятнадцать человек. Я в ступоре бегал глазами по знакомым фамилиям и думал, что с одним-то справиться не смог, а тут сразу девятнадцать.
…
Ближе к концу рабочего дня на меня накатила страшная тоска, я еле держался, и уже собирался домой, как вдруг раздался звонок мобильного. Я дернулся и схватился за трубку, в страхе смотря на дисплей, но звонил Густав. Он спросил все ли хорошо и скоро ли меня ждать. Мне, конечно, была приятна его забота, но я расстроился. Том даже не позвонил, не поинтересовался, все ли со мной в порядке, где я вообще.
А вдруг с ним самим что-то случилось?
Меня внезапно охватило чувство тревоги, и я даже не заметил, как набрал номер Тома, но в ответ послышались лишь длинные гудки – он так и не взял трубку. Тогда я в сердцах вырубил телефон. Какого черта он имеет право себя так вести? Я виноват в своей беременности ровно настолько же, насколько в ней виноват он! А еще тут распинаюсь, названиваю, волнуюсь, а мне, кажется, нельзя!
Я был в бешенстве, и мне нисколько стыдно за то, что, вылетая из корпуса, я со всей силы хлопнул дверью.
…
Перед тем как направиться к Густаву, я зашел в супермаркет – мне страшно захотелось какой-нибудь вредной гадости, и я взял большой пакет чипсов, хотелось еще пива, но я здраво рассудил, что в моем положении употребление спиртных напитков противопоказано. А жаль.
И тут, стоя на кассе, я вдруг осознал, что мой бюджет строго ограничен теперь. Похоже, я снова начинаю жить от зарплаты до зарплаты. А еще у меня теперь нет дома, даже съемного, нет своего угла, ничего нет. Я никто.
Осознание пришло так неожиданно, что я впал в оцепенение, а отмер, только когда кассирша, приподнявшись со своего стула, пощелкала пальцами у меня перед носом. Я очнулся, но чувствовать себя стал хуже прежнего, хотя, казалось бы, куда уж хуже.
…
Я был уверен, что Том хотя бы перезвонит мне на следующий день, но этого не произошло. Впрочем, до звонка он не снизошел ни еще через день, ни позже. Я места себе не находил, стала донимать бессонница, я стал вставать посреди ночи и просиживать часами на кухне, глядя в окно.
Густав скептически смотрел на меня с утра, но понимающе качал головой, периодически хлопая по плечу и говоря, что все образуется. Я слабо верил в такие чудеса, но всегда кивал, дабы не волновать друга еще и своим состоянием. Вообще, я старался стойко переносить все физические недуги, которые оправдывало мое положение. Я все еще не привык к нему и не знал, что должен делать, но, по крайней мере, с мыслью о беременности я смирился.
…
В день, когда была назначена физкультура у группы Каулитца, я жутко нервничал. Видеть его мне категорически не хотелось, но какая-то часть меня все же желала посмотреть ему в глаза.
В манеж я шел на негнущихся ногах, постоянно поправляя выбившиеся из хвоста пряди. К слову, в зеркало было страшно смотреть – синяки под глазами и сами опухшие глаза делали из меня какого-то монстра, но исправить это я никак не мог.
Студенты встретили меня вполне радушно, словно старого приятеля, а я смущенно улыбался, бегая взглядом по их лицам. Каулитца среди них не было. Отлично, он избрал легчайший путь – просто забил на мои занятия, дабы не встречаться со мной. Трус.
Я начал перекличку, фамилию Тома даже называть не стал, во избежание каких бы то ни было комментариев.
- Ребята, - я закрыл журнал и обратился к студентам. – Не знаю, в курсе ли вы, но я ваш новый куратор.
Третьекурсники дружно загудели, правда, положительно или отрицательно, я не понял.
- Я знаю, что это весьма неожиданно, но так решило руководство, и мы вынуждены подчиниться, - я пробежался глазами по ряду и неожиданно наткнулся взглядом на Георга.
Тот стоял, снисходительно и даже виновато смотря на меня. Я нахмурился и быстро отправил студентов на пробежку, попросив остаться лишь старосту.
- Хайди, мне нужно знать, кто у вас ярые прогульщики и неуспевающие?
Миловидная рыженькая девушка кивнула и протянула мне журнал посещаемости, начиная рассказывать о двоечниках и прогульщиках.
- Том Каулитц отсутствовал последнюю неделю, - опасливо произнесла она под конец.
Я вздрогнул.
- Каулитц? Отсутствовал?
- Он на самом деле никогда так много не пропускал, и учится он хорошо, даже не знаю, что с ним, может, случилось что… - староста умолкла, кусая губы, словно в ожидании моей реакции.
А я был немало удивлен. Так он пох*рит не только мои пары. Мне должно было стать легче, но отчего-то не стало.
- И где же он? Ты как староста обязана контролировать всех студентов, - наставительно произнес я.
- Не знаю, он не берет трубку, но можете спросить у Георга Листинга, он точно знает, - Хайди пожала плечами.
- Хорошо, - нахмурившись, согласился я и отправил девочку вслед за своей группой.
Час от часу нелегче. Я хоть и старался не делать поспешных выводов, в Томе я разочаровывался все больше и больше.
В груди защемило, когда я вспомнил, как начинались наши отношения, в этом самом манеже. Первый поцелуй, когда он качал пресс, а потом еще один и еще, в кабинете. Ночь, которую провели вместе, не сумев разделить диван. Глупые разговоры о мультяшных героях… Где тот Том, которого я полюбил? Тот парень, что назвал меня инкубатором, что жалел о своей молодой жизни, не был тем, кто гонялся за мной по дорожке, кто катал меня на спине в бассейне, кто выкладывал сердечко из свечей в песочнице, кто любил меня…
…
С Георгом я решился поговорить только на следующей паре физкультуры, когда снова не увидел Тома среди студентов. В этот раз при перекличке не удалось избежать упоминания о нем – кто-то из парней едко поинтересовался, почему я не слежу за Каулитцем и не наказываю его. Я пропустил замечание мимо ушей, опять наткнувшись на страдальчески-виноватый взгляд Георга.
Тот сразу все понял и, когда вся группа побежала по дорожке, остался.
- Ты чего стоишь, беги, - строго процедил я.
- Гер Трюмпер, - тихо сказал он.
Я шумно выдохнул. Он знает. Конечно, Том не мог не поделиться с ним такой интересной новостью.
- Что? – устало отозвался я.
- Он тоже переживает.
- Я вижу, - фыркнул я. – Поэтому даже не позвонил?
Парень поджал губы, поймав мой злой взгляд.
- Может не звонить и дальше, ни слышать, ни видеть его не хочу, можешь так и передать! – едва не срываясь на крик, высказался я.
- Билл, он в шоке.
- А я нет? Гео, ему плевать, что я могу сейчас валяться при смерти под капельницей, я для него… Я… - я так и не смог произнести ничего, поняв, что разошелся.
На глаза выступили слезы.
- Билл, он знает, что ты на работе и все в порядке.
- Да, с твоей подачи знает, а самому стыдно прийти и посмотреть мне в глаза, - хмыкнул я, отворачиваясь.
- Стыдно, - подтвердил парень.
- Беги, Георг, - выдохнул я и вскоре услышал, как он удалился.
Я был абсолютно выжат эмоционально. Казалось, неделя прошла для меня как целый год.
…
Том позвонил в тот же день, но я не взял трубку и после пятого звонка выключил телефон, гонимый желанием, чтобы он почувствовал хоть малую долю того, что чувствовал я.
- Что, очухался твой Ромео? – поинтересовался Густав, едва зайдя домой.
- Что ты имеешь в виду? – я недоуменно уставился на него, ведь про звонки он знать не мог.
- Тусуется под окнами, что, - ухмыльнулся Густ.
Я бросился к окну, но ни Тома, ни машины разглядеть не смог.
- Да успокойся ты, я его уже спровадил, - ровно произнес друг.
Решительно ничего не понимая, я уставился на него.
- Но он сказал, что приедет завтра и будет ждать тебя до тех пор, пока ты не выйдешь и не поговоришь с ним.
Я словно собачка последовал за Густавом в ванную, внимательно слушая.
- Я не буду с ним говорить! – вырвалось у меня.
- Билл, твой Том нормальный парень, хотя дури в башке у него много, но он молодой еще, зеленый, вот и сглупил поначалу. Ты меня извини, но, если связался с ним, то будь добр терпеть его горячность. Он действительно сожалеет и раскаивается, любит тебя и все такое, но дурь его придется выбивать тебе. Поговори с ним завтра. Просто поговори, если хочешь, я пойду с тобой. Мы же оба понимаем, что он как отец ребенка имеет полное право принимать участие в его жизни, а жизнь эта пока в тебе и полностью от тебя зависит, - вытирая руки, Густав серьезно посмотрел на меня. - Не дури, Билли, тебе нужна поддержка, только моей ты не обойдешься.
- Но… - я в ступоре приоткрыл рот, но не произнес больше ни слова, пытаясь обдумать все сказанное им.
- Завтра выходной. Выспишься, подумаешь, обговоришь все с ним. Я не прошу тебя бросаться ему на грудь, просто будь серьезней, у тебя вся жизнь впереди, и Том теперь будет в ней, как ни крути, другое дело, какое место он займет в ней. Хоть ты не будь ребенком, ну?
Я несмело кивнул.
- В конце концов, он может быть воскресным папой, - Густ скривился, произнося это.
Я растерянно пожал плечами и побрел в комнату, там сел на свой матрац и уставился в окно. Какое-то острое ощущение, что жизнь зашла в тупик, поселилось в душе. И хотя после слов Густава появилась крохотная надежда на лучшее, все равно было грустно.
- Ну, не раскисай, - друг присел рядом и обхватил меня за плечи. – Я его просто так не отпустил.
- Что значит, ты не отпустил просто так? – я недоуменно приподнял брови.
- Объяснил, что к чему в этой жизни, - уклончиво ответил он.
- Густав? – напрягся я.
- Ну вмазал ему по физиономии разок, будет знать, как беременных возлюбленных обижать.
- Черт.
- Да не волнуйся ты так, я осторожно.
…
Разговора с Томом я ждал как своей очереди на казнь. Впрочем, палачом, скорее, был я сам.
Черный автомобиль с белыми полосками на капоте и крыше появился под окнами около четырех часов дня. Я увидел его сразу, но выйти решился только через час. Густава я попросил остаться дома, а сам оделся потеплее, прикидывая, что, возможно, идти домой придется пешком из другой части города. Кто знает, что на уме у Каулитца, может, он хочет сделать мне еще больнее, несмотря на те слова, что я слышал от Георга вчера.
Я спустился и с замиранием сердца толкнул дверь в подъезд. Я сразу увидел Тома, он курил, опершись о капот машины. Издалека я не разглядел ничего подозрительного, но, оказавшись нескольких метрах от него, замер, шокировано распахнув глаза.
У Тома больше не было дредлоков. Вместо пшеничной копны на голове парня красовались черные тугие косички. Я обалдело пялился на него около минуты, а он, заметив меня, смотрел в ответ, кусая губы и нервно дергаясь.
Меня вдруг посетила мысль, что он избавился от прически, как недавно и от меня, словно желая избавиться от всего, что связывает его с прошлым. Сердце мое екнуло, то ли от этой мысли, то ли от того, что я увидел его.
- Привет, - хрипло поздоровался он.
Я лишь кивнул, натягивая рукава куртки пониже.
- Присядешь?
Пожав плечами, я обошел автомобиль и сел на пассажирское сидение, все же в тепле было куда приятнее находиться при неприятном разговоре. Том сел следом.
- Ты поговорить хотел, о чем? – отрешенно поинтересовался я, лишь на мгновение позволив себе скользнуть взглядом по его лицу. Впрочем, я успел заметить небольшую ранку на нижней губе и синяк под ней.
Густав бил в челюсть.
- Билл, прости меня? – тихо выдохнул он, тоже не глядя на меня.
Я только хмыкнул и отвернулся к окну. Вот так просто взять и простить? Забыть то, как унизил, как наплевал, как смеялся, как причитал?
- Я знаю, ты не простишь сейчас, но я хочу, чтобы ты знал, я жалею, что был так несправедлив к тебе, я был сбит столку тем, что … ты ждешь ребенка. Это ведь так? – на всякий случай уточнил он.
Удостоив его лишь кивком, я продолжил смотреть вдаль.
- Я не имел и не имею сейчас права говорить что-либо, но я должен быть уверен, что с тобой все хорошо. Билл, только не отказывайся сразу. Давай съездим в больницу?
Я в ужасе обернулся к нему.
- Ты хочешь, чтобы я сделал… - я начал задыхаться.
- Нет! – выпалил он, так же испуганно уставившись на меня. – Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач.
- Меня уже осмотрел врач, и ты видел результаты, - чуть успокоившись, холодно сказал я.
- Да, но я хочу, чтобы ты регулярно ходил к врачу. Я уже говорил с доктором Абелем, он наш семейный врач.
- И твоя мать уже в курсе, что скоро станет бабушкой? - ехидно усмехнулся я.
- Нет, я не сказал ей еще, - Том стерпел мой тон. – Но скажу, я не боюсь этого. Билл, я очень тебя прошу, давай съездим?
- Да мне все равно. Если тебе это так надо, давай, - безучастно пожал плечами я.
- Билл…
- Что Билл? Тебе на Билла было наплевать всю неделю, а теперь “Билл, давай съездим”, - выплюнул я, выпрямляясь на сидении.
- Я действительно сожалею.
- Ага, так сожалел, что даже прическу новую сделал, - не удержался я. – И учебу прогуливал тоже по этой причине!
Том молчал пару минут.
- Я знаю, какой сволочью кажусь в твоих глазах, и это заслуженно. Ни одно оправдание не спасет меня, и я сейчас ничего не прошу, только…
- Да-да, больница, - перебил я. – Когда?
- Завтра с утра. В десять, - словно почуяв, что я вот-вот уйду, отчеканил Том.
Я не счел нужным отвечать, только слегка качнул головой и, быстро взглянув на него, вылез из машины.
Вид у парня был помятый, но новая прическа ему шла, он казался взрослее и серьезнее, а я был жутко зол на себя за то, что подметил все это, за то, что в груди что-то теплое зашевелилось, стоило увидеть его и услышать голос.
Крепко сжав кулаки и стиснув зубы, я вернулся в квартиру. Густав даже не рискнул подойти ко мне, предпочтя ретироваться в ванную от греха подальше.
…
Уснул я опять только под утро – мысли вновь мучили меня. В итоге, когда я проснулся, сил не хватало даже на думы. Меня охватила апатия, как и в тот вечер, когда я ушел из квартиры Каулитца.
А Том был точен как часы – ровно в десять его машина появилась у подъезда. Я не стал тянуть время и вышел из дома, сразу же садясь на пассажирское место.
- Привет.
Меня передернуло от его тоскливого тона, и я не ответил. Том вздохнул, но ничего больше не сказал, трогаясь с места.
До больницы мы добирались в тишине, лишь глухой звук, создаваемый Томом, когда он стучал кончиками пальцев по рулю, изредка разбавлял давящий на виски вакуум.
- Приехали, - негромко оповестил он спустя полчаса, когда мы остановились у небольшого на первый взгляд двухэтажного здания на окраине города.
Я нехотя вылез из машины и, не дожидаясь Тома, пошел к большому крыльцу, сразу же заходя внутрь.
Больница есть больница, какую бы доброжелательную атмосферу в ней не создавали. Здесь была эта псевдо уютная атмосфера, но я особо ей не интересовался, предпочитая не смотреть по сторонам, лишь следуя за Томом.
Вскоре мы набрели на какую-то дверь, зайдя в которую познакомились с гером Абелем. Мужчина лет пятидесяти, коренастый, с пышными усами на пол-лица, добродушно улыбнулся, когда нас представили друг другу.
- Я семейный доктор и в целом терапевт, поэтому не могу заниматься вами лично, но я буду контролировать вас в любом случае. Тома я знаю с пеленок, он мне почти как сын, а теперь у меня появился второй сын, и вскоре будет еще внук или внучка, - он говорил, не навязываясь, хоть и был настроен весьма позитивно.
Я лишь слабо улыбнулся, поежившись в кресле.
- Признаться, я не ожидал, что Том сделает выбор в сторону молодого человека, - вдруг сказал врач. – Но я нисколько не против, только рад, что он нашел свою половину в лице тебя, Билл.
- Угу, - сквозь зубы и натянутую улыбку выдавил я.
- Гер Абель, давайте ближе к делу?
За эту фразу я был благодарен Каулитцу. Ему, видимо, как и мне неприятно было слушать сладкие речи доктора.
- Да, конечно, простите старика, заговорился, - пробормотал он, нацепляя очки на нос и принимаясь рассматривать все бумажки, что у меня были с прошлого посещения еще не этой больницы. – Кое-какие обследования вы уже прошли…
Это его “вы” больно резало по ушам, потому что “нас” уже больше недели как не было.
- … кое-какие пройдем сегодня, не против?
- Нет, - в голос ответили мы и почему-то оба смутились.
- Хорошо, - Абель обвел нас подозрительным взглядом. – Но для начала у меня есть к вам пара вопросов, - начиная что-то чиркать у себя на листах, сказал он.
- Да, конечно, - Том кивнул, напрягшись и опираясь локтями на колени.
Я хмыкнул, глядя, как парень занервничал.
- Как давно вы вместе?
Повисло неловкое молчание, ни я, ни Том не знали точной даты, с которой начались наши отношения. Точнее мы не знали, что можно считать началом.
- Семь месяцев, - вдруг произнес Том.
- С чего ты взял? – я недоуменно уставился на него.
Том стушевался и отвел взгляд.
- Вспомни четырнадцатое февраля, - тихо отозвался он.
Я закрыл рот и нахмурился. Пусть так, пусть началом будет тот день, когда мы первый раз поцеловались. Теперь уже все равно, это не имеет никакого значения.
- Хорошо. У вас когда-нибудь были проблемы в интимной близости? – без доли стеснения поинтересовался доктор.
Я, покраснев, сполз по креслу ниже и прикрыл глаза ладонью. Боже мой, ну и вопросы у этого Абеля.
Том, кажется, тоже был шокирован и, дабы скрыть это, закашлялся, хотя тем самым наоборот показал свое смущение.
- Ну-ну, ребята, это информация лишь для моих ушей и исключительно в медицинских целях, - успокоил доктор.
- Что считается проблемами? – севшим голосом выдавил Том.
- Близость всегда была по обоюдному согласию? – серьезно спросил доктор.
Том тут же затравленно посмотрел на меня, ожидая ответа, словно приговора.
- Да, - смотря в сторону, коротко сообщил я, сделав вид, что запамятовал о том знаменательном дне, когда Том взял меня почти силой в кабинете. Можно было врать сколько угодно, но, если бы я не хотел, ничего не было.
- Билл, ты раньше знал, что можешь иметь детей?
- Нет, - фыркнул я, настолько абсурдно звучал вопрос.
- Что ж, думаю, с вас достаточно. Хочу только поздравить вас, ведь лишь пять процентов мужчин способны произвести на свет новую жизнь, лишь те, у кого имеется особый мутировавший ген…
Отлично, я еще и мутант!
- … и ты, Билл, один из них. Вот только меня уже сейчас беспокоит твоя худоба. Беременность – это не девять месяцев отпуска, это тяжкий труд – выносить ребенка, сможешь ли ты?
Я взволнованно перевел взгляд с доктора Абеля на Тома, словно ища поддержки, так как не знал, что могу ответить на это.
- Он спортсмен, доктор Абель, он сможет, - уверенно кивнув, сказал Том.
- Что ж, тогда я более-менее спокоен и могу отпустить вас по дальнейшему маршруту, - врач улыбнулся и вручил Тому папку, с которой мы, похоже, должны были отправиться дальше. – Увидимся позже.
…
Кабинетов для посещения в списке было не меряно, но в первую очередь мы отправились в комнату, оказавшуюся небольшой чистенькой палатой, с койкой посередине и диваном у окна. Цветные шторки и фикусы в кадках были призваны создать уют, что им в принципе удавалось.
В палате меня переодели в больничную рубашку до колена. Том был все время со мной, я даже не пытался выставить его за дверь, было как-то все равно. Он молчал и не делал тщетных попыток заговорить или помочь, что меня радовало и огорчало одновременно. Казалось, он со мной сейчас лишь из чувства долга.
Далее начались бесконечные походы по кабинетам, анализы обследования, каверзные вопросы и непонятные рекомендации, куча замысловатых терминов и бесполезных бумажек. С каждой минутой, проведенной в больнице, я чувствовал себя все хуже. Том бегал за мной, собирая все бумаги в папку и иногда награждая меня сочувственными взглядами. Я был готов поколотить его за эти взгляды, но сил не было. Возмездие пришло лишь тогда, когда симпатичная медсестра в коротком халатике попросила Тома собрать свой семенной материал в баночку. Я не удержался и расхохотался от души, пугая и Тома, и медсестру, и даже, наверное, других посетителей в коридоре.
А Каулитц в ступоре пялился на предложенную маленькую емкость, не двигаясь с места, даже когда медсестра предложила ему пройти в специальную комнату. Тот поинтересовался, зачем ему туда, чем немало смутил девушку.
- Ваш друг может пойти с Вами, - довольно робко произнесла она.
- Ни за какие деньги, - фыркнул я, вырывая из рук Каулитца папку и усаживаясь на диван.
Девушка смутилась еще больше.
- С ним можете пойти Вы, - улыбнулся я.
- Извините, он не в себе, - тихо сказал Том и, окинув меня нечитаемым взглядом, скрылся за дверью.
Я тихо хихикал, выпуская нервное напряжение наружу, все десять минут, пока Том работал рукой в соседней комнате. Я строго-настрого запретил себе думать и представлять кончающего Каулитца.
Парень вышел из комнаты жутко злой, однако в руке у него была зажата та самая баночка, которую он передал медсестре, тут же направляясь из кабинета вон. Я, все еще похихикивая, двинулся за ним.
Потом снова были анализы, которые на сей раз брали и у Тома, снова какие-то тесты и постоянные вопросы, на которые было неловко отвечать. К пяти вечера все это безумство кончилось, но нас попросили подождать полного заключения, предложив расположиться в палате. Я чувствовал, что уже шатаюсь из стороны в сторону, к тому же меня мутило, голова гудела, я жутко устал и, едва добравшись до горизонтально поверхности, рухнул на нее. Больничная койка была на удивление удобной, и я почти сразу забылся сном, правда, перед этим почувствовал, как сверху меня заботливо накрыли одеялом.
- Итак, молодые люди!
Я неожиданно проснулся от громкого голоса доктора Абеля, а со щеки мгновенно испарилось тепло.
- Бог мой, я не знал, что вы отдыхаете, простите, - испуганно извинился он.
Я нехотя открыл глаза и принял сидячее положение, замечая, как Том отходит к дивану. Получается, он только что был рядом, и это его тепло я чувствовал. А я думал, мне показалось, что кто-то легонько гладит меня в районе виска.
- Последние результаты готовы, здесь все рекомендации и график посещений, - Абель протянул Тому пару листов. – Я вполне доволен твоим состоянием, Билл. Ваша совместимость с Томом тоже опасений не вызывает. Теперь я могу спокойно отпустить вас домой.
- Спасибо, - хрипло поблагодарил я.
- Растите, - врач подмигнул мне, заставив смущенно улыбнуться. – Кстати, я бы хотел присутствовать при объявлении этой радостной новости Симоне, если вы не против?
Я усмехнулся, представляя, как мать Тома отреагирует на сей вопиющий факт.
- Я не против, - быстро ответил Том.
- Я тоже, - безразлично отозвался я.
- Тогда известите меня о времени и месте, думаю, моя поддержка не помешает, - Абель снисходительно улыбнулся и, на мгновенье подойдя к Тому, наклонился. – Береги это сокровище, - тихо сказал он.
Но я слышал.
Каулитц кивнул, не отводя взгляда от Абеля, и пожал его руку.
- До встречи, Билл, - меня доктор рукопожатием не удостоил, лишь отечески похлопал по плечу.
Мы остались в палате вдвоем с Томом, но говорить не могли, не было ни сил, не желания. Каулитц, видимо, боялся, что я снова “выпущу иголки”, поэтому даже не пытался завести разговор, терпеливо дожидаясь, пока я переоденусь.
…
До дома Густава мы доехали быстро. Шел уже восьмой час вечера, в больнице мы провели почти целый день. Хотелось есть, хотя в клинике нас кормили, хотелось спать и вообще забыть хотелось этот день, не знаю почему. Наверно, потому что хотелось еще и вернуть назад те отношения, что связывали нас еще какую-то неделю назад.
- Спасибо, что согласился съездить.
- Не за что, - тихо отозвался я, перед тем как выйти из автомобиля.
- Билл, - Том выскочил из машины следом и окликнул меня.
- Что? – я обернулся, безучастным взглядом окидывая Каулитца.
- Можно тебя обнять? – несмело произнес Том, закусывая нижнюю губу.
Я смотрел на него пару секунд, а потом гордо ответил:
- Нет, - и, развернувшись, направился к подъезду.
То, что я съездил в больницу, распрощался, наверное, с литром крови, и вытерпел целый день рядом с ним, еще не значит, что я готов все забыть и прыгнуть к нему в объятия. Слишком хорошо помнились все его слова…
…
11
Горячее тело сзади, сильные руки на талии, стискивающие бока почти до боли, жаркий шепот на ухо и хриплые стоны, растворяющиеся в дымке ночи…
- Билл?
Из горла вместо ответа вырвался непрошеный стон.
- Билл, дружище, ты в порядке?
Я нехотя открыл глаза и, едва сфокусировав взгляд, увидел перед собой перепуганного Густава.
- Густ? – сипло выдавил я сквозь тяжелое дыханье.
- Что-то болит? – друг смотрел на меня огромными глазами.
- Нет.
Боли я и правда не чувствовал, зато чувствовал кое-что другое.
- Ты так метался во сне, я уж думал, тебя лихорадит, - выдохнул друг.
- Просто сон приснился, - попытавшись выдавить улыбку, отчеканил я.
- Ох, хорошо, а то я уж испугался, - Густ отошел от моего матраса и лег на свое спальное место.
Я же быстро выпутался из одеяла и, стараясь не наделать много шума, рванул в ванную, где включил холодную воду и несколько раз умылся.
Нет, ну это надо же! У меня стояк! Господи, как стыдно…
Я глянул в зеркало и лишь обреченно захныкал. От возбуждения глаза горели недвусмысленным огоньком, губы раскрылись навстречу мнимому поцелую, на коже выступила испарина – картина была весьма удручающей. И повезло же Густаву жить под одной крышей с недотр*ханным беременным парнем.
Хорошо, что он не успел заметить. А если бы успел? Тогда я бы сгорел от стыда. Бог мой, да что же это? Неужели беременность так влияет, или это я такой ненормальный, что мне, будучи в положении, хочется секса?
Я рискнул еще раз взглянуть в зеркало. Из блестящей поверхности на меня все еще смотрело неудовлетворенное существо, которое таки жаждало прикосновения… Против воли в сознании вдруг снова возникли эти руки, что снились мне, виска снова коснулось невидимое горячее дыхание.
- Хочу тебя, - хрипло пробасил знакомый голос.
Я вздрогнул и распахнул глаза – по близости, конечно, никого не оказалось, но я с уверенностью мог сказать, что пару секунд назад слышал Тома. В шоке уставившись на собственное одинокое отражение, я вдруг понял, насколько глубоко засел во мне Каулитц. Он обосновался так глубоко, что подсознание без спроса готово рисовать картинки с его участием. Но я этого не хочу! Впрочем, это мало кого волнует.
Не в силах держаться на ногах, я осел на пол, прислоняясь лбом к холодному бортику ванной – так было легче. Возбуждение спало под напором очередной порции открытий. Я старался не думать, но почему-то мысль о том, что без реального Тома я долго не протяну, назойливо стучала молоточком по вискам. Черт бы побрал этого Каулитца!
…
Новая неделя моего существования за двоих началась с весьма занятных пар у первокурсников. Те, как обычно, задирали носы и игнорировали строгие указания. Я привык, что большинство студентов делают упражнения в полсилы или вообще отлынивают под каким-либо предлогом, но такой наглости, которой обладали нынешние студенты первого курса, я еще не встречал. В итоге я сделал вывод, что с каждым новым поколением человеческая культура скатывается все ниже и ниже.
Уже привычные качки бросали в мою сторону неоднозначные взгляды и что-то обсуждали. Я старался близко к ним не подходить и в случае чего не настаивать на выполнении упражнений – инстинкт самосохранения работал у меня на отлично с недавнего времени.
- Билл?
За счетом отжиманий я не заметил, как сзади подкрался Каулитц, но я не дернулся и даже не обернулся.
- Чего тебе? – сожалея, что сбился со счета, буркнул я.
- Как ты? – обеспокоенно поинтересовался он, обойдя меня так, чтобы смотреть в лицо.
- В порядке, - фыркнул я, удивившись его неожиданной заботе.
- Надо поговорить на счет Симоны.
- У меня пара, если ты не заметил, - строго прошипел я, метнув в парня злой взгляд.
- Это быстро, - не стал сдаваться под моим напором Том.
- Ладно, - согласился я. – Продолжаем после отжиманий упражнения на пресс!
Том двинулся тем временем к выходу из манежа. Его широкая спина, скрытая под толстовкой маячила прямо перед глазами, заставляя меня вновь вспоминать пробуждение посреди ночи и злиться.
- Говори здесь, – едва мы вышли, произнес я, заметив, что Том уже направлялся в сторону кабинета.
- Сегодня вечером я хочу поговорить с родителями, - начал Том, серьезно глядя в глаза.
- Говори, - пожал плечами я.
- Ты не хочешь присутствовать?
- Мне все равно.
- Билл!
- Том!
- Черт, не будь таким… - он не договорил.
- Каким? Глупым? Тупым? Или у тебя в запасе есть определения покруче? – едко отозвался я.
Каулитц промолчал, хотя дышать стал тяжелее.
- Если надо, я поеду с тобой, твоей матери я больше не боюсь, она своего добилась – мы больше не вместе.
- Не говори так! – шикнул он, прищурившись.
- Так и есть, поэтому я имею полное право говорить, - спокойно сказал я. – Мне нужно забрать вещи из твоей квартиры, когда это можно сделать?
- Билл, что за детский сад!? – возмутился Каулитц, грозно наступая на меня.
- Детский сад устроил ты, - выплюнул я ему в лицо, ничуть не испугавшись. – Так когда?
- Да хоть сейчас! – рявкнул он на весь холл.
- Отлично! У меня сейчас последняя пара, - процедил я сквозь зубы.
- Я подожду, - бросил Том, рывком разворачиваясь и удаляясь к дверям.
Я несколько раз вздохнул, чувствуя, как тяжким грузом на плечи опускается усталость и беспомощность, и пошел назад, в манеж, чтобы закончить пару.
…
- Не строй из себя недотрогу, возвращайся, - едва зайдя в квартиру, спокойно сказал Том. На него недавний скандал, кажется, тоже произвел впечатление, и сил кричать и злиться не осталось.
- Я никого из себя не строю, - я покачал головой и, не медля, направился в спальню собирать вещи. Мне не хотелось задерживаться надолго, слишком много воспоминаний хранили эти стены.
Послышался тяжелый вздох, и, судя по звукам, Том последовал за мной.
- Тебе помочь? – убито спросил он, становясь в проеме дверей.
- Не стоит, - я отказался, хотя даже не представлял с чего начать.
Здесь было столько всего моего и … нашего. Я, как мог, старался не смотреть по сторонам, но взгляд то и дело цеплялся за какие-нибудь детали: две пары тапок, сваленных в кучу в углу, потому что мы их почти не носили; пульт от телевизора, за который у нас порой была нешуточная борьба, заканчивавшаяся долгими поцелуями прямо на полу; фото в рамочке, сделанное Георгом еще летом. Всегда поражался, как это ему удалось уловить момент, где мы держимся за руки, ведь гуляя по вечерам, мы почти никогда не ходили за ручку, позволяя себе лишь иногда мимолетно коснуться друг друга. Помню, Георг в тот день, проводя вечер с нами, вызвался купить всем воды и отстал, а мы с Томом пошли дальше. Так вот Гео, догоняя нас, смог запечатлеть момент, где мы держимся за руки, шагая по зеленой аллее. И хотя на фото можно было разглядеть только силуэты в сумерках, да еще и со спины, мне оно безумно нравилось.
Том неожиданно кашлянул, и я понял, что стою неподвижно уже долгое время.
- Все хорошо?
Я покачал головой и продолжил сборы.
…
Когда вещи были почти собраны, мне на самом деле стало не по себе, и я отправился на кухню, чтобы глотнуть воды. Там все так же удручающе напоминало о проведенных в квартире минутах.
Я прислонился к окну, ища прохлады. Стекло оказалось ожидаемо холодным, и я выдохнул, чувствуя, как чуть отпускает. Отстранившись, я смог легко разглядеть на стекле труды собственных пальцев – на матовой запотевшей поверхности красовались три буквы имени Каулитца и сердечко. Губы дернулись в печальной улыбке, и я еще раз выдохнул… Надпись вдруг продолжилась непонятной линией, и я из интереса подул на стекло чуть правее.
Глаза округлились, а к горлу подкатил соленый комок.
За моей надписью следовало мое же имя, теперь она состояла из двух имен и сердечка посередине. Выходило: Том любит Билла.
…
Я все же согласился ехать к семейству Каулитц, хотя жутко устал и хотел спать. Но к новости, которую Том собирался сообщить родителям, я имел прямое отношение – прямее просто некуда, и не согласиться было бы крайне невежливо с моей стороны. Да и побитой собакой, поджавшей в страхе хвост, я тоже выглядеть не хотел.
Всё, что происходило в доме Каулитц, было для меня словно в тумане. Помню только, что Симона была во всеоружии, встречая нас. Помню обеспокоенный взгляд доктора Абеля. Кажется, он щупал мне пульс и что-то спрашивал, а я просто сидел на диване и ждал своей участи. Также помню, что Том не отходил от меня ни на шаг и постоянно интересовался, все ли со мной в порядке, не нужно ли чего.
Когда же вся семья наконец-то была в сборе, гер Абель первым начал разговор. Он что-то говорил о чуде новой жизни и прочем, а я, устало откинувшись на спинку дивана, рассматривал собравшихся. Идеальная прическа Симоны, ее каменное выражение лица меня быстро интересовать перестали, и я перевел взгляд на Райна с Самантой. Они внимательно слушали Абеля, брат Тома нежно гладил ладонь жены в своей руке – и тут идиллия, мне опять стало неинтересно. Куда занимательней было рассматривать гера Каулитца. Высокий стройный мужчина, с чуть подернувшимися сединой темными волосами был по-мужски красив. Наверное, от него Том и перенял все свое обаяние.
- … Билл на третьем месяце беременности.
До меня неожиданно долетел обрывок фразы Абеля, и я нервно дернулся, почуяв, как все затихли перед неминуемой бурей.
И тут началось. Симоне, конечно, стало плохо, она едва не падала в обморок каждые пару минут. Саманта пялилась на меня, по меньшей мере, как на инопланетянина. Райн шокировано переводил взгляд с брата на меня. А гер Каулитц замер, глядя исподлобья на все происходящее. Он даже почти не интересовался состоянием жены, вокруг которой носился доктор.
Дальнейшее слилось для меня в одно серое пятно. Бесконечные споры меня мало волновали, учитывая, что на все вопросы за меня отвечали гер Абель и Том. Это безумие продолжалось больше получаса, причем все это время Симона практически единолично причитала, кричала, едва не рыдала, шипела, кряхтела, опять почти падала в обморок и вновь – по кругу. В конце концов я не выдержал и просто прикрыл глаза.
- Мальчику нужен покой, комфортные условия, - пытался утихомирить фрау Каулитц доктор. – А Вы сейчас волнуете его!
- Билл, ты как? – Том осторожно коснулся моего плеча.
Я тут же дернул им, сбрасывая руку.
- Хочешь чего-нибудь? – тихо продолжил он.
- Домой, - прошептал я, не открывая глаз.
- Никогда! – неожиданно прокричала Симона.
Это было так громко, что я даже открыл глаза и поднял голову.
- Поехали, - тут же с надеждой произнес Том.
- Домой к Густаву, - уточнил я.
- Но почему? - мученически сведя брови, спросил он.
- Потому что там нет тебя, - просто ответил я.
Том медленно втянул носом воздух и так же медленно выпустил его.
- Как скажешь, - не стал спорить он.
…
- Прости меня за этот цирк сегодня, - остановившись у дома Густава, тихо проговорил Том.
- Уже поздно, я пойду.
- Билл, постой! – он неожиданно схватил меня за коленку.
Я оторопело уставился на пальцы, вцепившиеся в джинсовую ткань. Какого лешего он хватает меня за коленки? Я ему кто?
- Руки, - прошипел я, напрягшись.
- Извини, - он разжал пальцы и убрал руку. – Просто удели мне пару минут?
- У тебя сегодня была уйма времени, тебе пары минут не хватило? – ехидно заметил я.
- Да, не хватило! – незамедлительно подтвердил парень, поворачиваясь всем корпусом в мою сторону.
Я испуганно вжался в сидение, хотя и знал, что Том ничего мне не сделает.
- Я не хочу на тебя давить и не буду этого делать, пока не пойму, что ты простил меня. Просто дай мне шанс хотя бы попытаться заслужить прощение…
- Каким образом? – фыркнул я.
- Я хочу быть ближе… Билл, черт, вернись домой! Я слово тебе даю, что пальцем не трону и слова не скажу, только возвращайся?
- Нет, зачем? Не вижу смысла.
- Мне будет спокойнее.
- А мне нет.
- Черт, иди в задницу, с тобой невозможно разговаривать, когда ты включаешь вредину! – Том в сердцах хлопнул ладонями по рулю.
- По-твоему, я из вредности все это говорю? – возмутился я.
- Успокойся.
- Сам успокойся!
- Всё, я молчу.
- Вот и молчи!
- Угу, - Том кивнул, прикусив нижнюю губу. – У меня вообще есть более сговорчивый собеседник, чем ты! – вдруг хитро выдал он, хотя дыхание стало неровным, словно он вдруг занервничал.
- Хочешь сказать, уже нашел кого-то? – я пытался стерпеть, но голос дрогнул, и уголки губ дернулись вниз.
Том мельком глянул на меня в ответ, а потом сделал то, отчего я потом долго еще не мог отойти – он резко согнулся пополам, его лицо оказалось на уровне моего живота.
- Привет, малыш, я знаю, что ты там недавно и маленький еще совсем, но уже знаешь, что папа у тебя дурак. Так вот, я признаю это, но пусть и второй твой папаша признает, что он вредина!
Я кожей сквозь ткань чувствовал его теплое дыхание и в шоке смотрел на то, как он на полном серьезе полушепотом разговаривает с ребенком.
- Ты не обижайся, что я сначала отреагировал на твое появление, как полный придурок, я просто не ожидал, - он задумчиво прикусил губу на секунду. – Но я уже жду тебя здесь и уже люблю, правда-правда, - кивнув, словно заверяя в своих чувствах, Том замялся. – И папу твоего тоже люблю.
Я не знал, что сказать и стоит ли, но эмоции от увиденного так и норовили вырваться наружу. В итоге у меня вырвалось не совсем то, что я хотел сказать:
- Выглядишь идиотски.
- А мне все равно, - повторил мои недавние слова Том и, приняв вертикальное положение, улыбнулся.
- С ума сошел, - я покачал головой.
- Потому что разговариваю с собственным ребенком?
- Еще не родившимся ребенком, - скептически поправил я.
Том только передернул плечами.
- Как же быстро ты смирился с мыслью о нем и осознал свое поведение.
- Надо уметь признавать ошибки.
- Да, с этим ты, похоже, справился. Еще бы тебе научиться их исправлять.
- Непременно! – он обезоруживающе улыбнулся, словно почувствовав, что нашел брешь в моей обороне.
- Хватит с меня, увидимся на физкультуре, - пробормотал я, чувствуя, что еще чуть-чуть и буду готов задержаться еще на час или на два. К этому я был никак не готов, поэтому выбрался из машины и уже почти достал обе свои сумки с вещами с заднего сидения, как одну из них выхватил Том. Спустя секунду в его руки перекочевала и вторая.
- Я провожу, - не спрашивая разрешения, констатировал он, кивая на подъезд.
Я скривился, но возражать не стал. Мне не жалко, пусть тащит мои вещи.
- Билл, если ты не готов вернуться, то хотя бы пообещай, что будешь звонить мне или писать, если тебе что-то понадобится, что бы это ни было.
- С чего это? – давя на дверной звонок, хмыкнул я.
- С того, что я хочу участвовать в жизни ребенка и твоей между прочим тоже, - не повышая голоса, сказал он. – И я хочу возить тебя в колледж с утра и домой после работы.
- Еще чего! – воскликнул я, оборачиваясь.
Густав наконец-то соизволил открыть дверь и удивленно уставился на нас.
- Ещё… - Том задумчиво почесал подбородок.
- Дурак!
- Билл, это вполне нормально, что тут такого? – уже серьезней сказал он.
- Я не немощный, чтобы возить меня туда и обратно! – упирался я.
Том замолчал, скептически глядя на меня. Его, видимо, моя реакция не устраивала, да я и сам устал уже ездить на метро, но не мог же согласиться, это бы означало, что я сдаюсь окончательно.
- Ему завтра ко второй паре, - зевая, оповестил Густав.
Каулитц тут же победоносно улыбнулся и отсалютовал моему другу.
- Ты обещал мне звонить, если что-то понадобится, - учтиво напомнил он, отходя спиной к лестнице. – Пока.
- Я не обещал! – крикнул я в спину удаляющемуся парню.
В тот день я впервые за долгое время уснул, как только голова коснулась подушки, но прежде я позволил себе тайком улыбнуться, легонько проведя пальцами по животу.
“Да, малыш, ну и родители тебе достались”.
…
Дни потянулись один за другим стройной вереницей. И с каждым новым днем я все больше уверялся, что Том решил извести меня своей заботой. Он хоть и не навязывался, тем не менее, при любом удобном случае интересовался моим самочувствием, причем мог не просто позвонить или написать смс, он мог придти посреди пары и едва не на весь манеж спросить, не нужно ли мне что-либо. Я готов был взорваться уже через пару дней такой заботы, хотя Тома это не особо волновало, он продолжал скакать вокруг словно козлик.
- Взять тебе что-нибудь? – в очередной раз поинтересовался он, планируя заехать в супермаркет, прежде чем доставить меня к Густаву.
- Нет, - привычно отозвался я.
- Хочешь жвачку?
- Слушай, отвали! – не выдержал я.
- А шоколадку?
- Ты хочешь довести меня настолько, чтобы я матом тебя послал? – буквально вскипел я.
- Нет, я хочу долюбить тебя настолько, чтобы ты вспомнил, что тоже любишь меня, - улыбнулся Каулитц.
- Ты уже долюбил меня до интересного положения, - не преминул заметить я.
Том поджал губы и отвернулся, его веселый настрой как рукой сняло.
…
Каулитц отныне исправно посещал пары по физкультуре и вел себя как примерный ученик. Он выполнял все задания, не выделялся из общей массы и помалкивал. Я даже был несколько шокирован таким поведением, ведь привык, что с самой первой нашей встречи в спортзале ни одна последующая не обходилась без его выкрутасов.
Спустя пару недель мне стало казаться, что Том на самом деле признал все ошибки и готов искупать свою вину столько, сколько понадобится. Я даже слегка расслабился и пару раз улыбнулся ему, как бы невзначай. Каулитца мои улыбки явно воодушевили, и он стал стараться еще выше подняться в моих глазах. Я словно стал видеть прежнего Тома. Вернулся тот шкодливый огонек в глазах, придающий парню нагловатый вид, который так полюбился мне за все время нашего общения. Единственное, что изменилось – Том повзрослел. Я был и рад этому, и расстроен одновременно. Мне не хотелось, чтобы он растерял всю свою юношескую непосредственность, хотя, казалось бы, сам к этому стремился.
…
В среду, выпроводив первокурсников пораньше (уж больно не хотелось мне с ними возиться), я ждал своих инженеров. Те почему-то не появлялись в поле зрения, и я решил проверить раздевалку. Поднявшись на второй этаж, я подошел к двери прикрепленного за мной помещения и несильно дернул за ручку. Дверь не поддалась, и я дернул сильнее. Ничего не произошло. Я в смятении нахмурился и похлопал себя по карманам – ключа не было. Не было его и у вахтера, а, следовательно, его забрали первокурсники. Не обрадовавшись догадке, я стал думать, что же мне теперь делать, как вдруг из-за двери раздался приглушенный стон. Я в шоке уставился на металлическую поверхность двери и прислушался. Однако это не было слуховой галлюцинацией – стон повторился, тогда я приложил ухо к двери и тут же отпрянул, покраснев. Сомнений не осталось – кто-то занимался сексом в моей раздевалке.
Я не решился постучать, вместо этого сбежал вниз по лестнице и замер в холе. Такого со мной еще ни разу не было, никто еще не смел осквернять своими грязными делами мою раздевалку!
Я вдруг взглядом наткнулся на компанию третьекурсников, курившую на крыльце. Сквозь стеклопластик можно было легко разглядеть Каулитца. Он смеялся вместе с друзьями, выпуская дым изо рта.
- Гер Трюмпер, нам не дают ключ от раздевалки, - на землю меня вернула Хайди – староста.
- Да, я знаю, погодите немного, - промямлил я и потопал выпрашивать запасной у вахтера.
Со скрипом ключ мне все-таки выдали, но сам идти выдворять извращенцев из раздевалки я не рискнул. Вместо этого я вышел на крыльцо, тут же наткнувшись на обеспокоенный взгляд Тома.
- Добрый день, ребята, - поздоровался я, переминаясь с ноги на ногу. – У меня небольшой конфуз с раздевалкой, может кто-нибудь мне помочь?
- Что случилось? – тут же отозвался Том, приподнимая брови.
- Кто-то закрылся там и… - я был не в силах продолжить фразу под его взглядом.
- Пойдемте, - сказал Листинг.
Каулитц быстро кивнул Георгу и сделал шаг ко мне.
- Я сам, - только и бросил он.
Я не стал спорить, хотя предпочел, чтобы Георг разобрался с этим, Тома я почему-то стеснялся.
- Вот запасной ключ, - я протянул жестянку парню, когда мы оказались у нужной двери.
Том хитро сощурился и прислушался.
- Ты не веришь мне? Да я сам слышал, - прошипел я.
- Почему не зашел? – Том помахал ключом у меня перед носом.
Я смущенно отвел взгляд и хотел было что-то сказать в свое оправдание, как из-за двери послышался новый стон.
- Охр*неть, кто-то тр*хается в раздевалке, - весело фыркнул Том.
- Я же говорил! – шикнул я, желая поскорее разобраться с недоделанными извращенцами.
- Жаль, что это не мы, - быстро выдохнул Том и, пока я не успел среагировать на эти слова, громко постучал в дверь. – Народ, у меня в руках запасной ключ, и я открою дверь, досчитав до десяти! – гаркнул он на весь коридор. – Раз!
Я отчего-то стал хихикать. Том так серьезно говорил, и у него было такое выражение лица, словно он оглашает смертный приговор, а не выдворяет нерадивых студентов.
- Десять! – протяжно крикнул он и, не церемонясь, отпер дверь, отходя чуть в сторону.
Из раздевалки буквально выпрыгнула полураздетая перепуганная девушка, за ней помещение покинул красный от стыда парень. Оба они, конечно, были первокурсниками.
Мы с Томом разразились хохотом, заглядывая внутрь.
- Кошмар! – Том, все еще хохоча, поставил на место две поставленные впритык лавки и носком кроссовки зашвырнул под одну из них упаковку от презервативов.
- Я в шоке, - я покачал головой. - Это же надо было додуматься! Места что ли поприличней не могли найти?
- Ага, мы с тобой когда-то находили, - Каулитц пошло поиграл бровями.
Я укоризненно посмотрел на него, заставив парня поджать губы.
- Ладно, жду в манеже, - я махнул рукой и направился к дверям.
- Ждешь? – переспросил Том.
- Не цепляйся к словам.
- Билл, я соскучился, - утомленно выдохнул он, присаживаясь на одну из лавок и опуская голову. – Ты даже представить не можешь насколько.
- Том, прекращай, - чувствуя, как начинают потеть ладони, выдохнул я.
- Би-и-илл, - простонал он.
- Прекрати! – я повысил голос, не сдержавшись. – Ты выглядишь жалко, когда начинаешь ныть.
- Так пожалей меня, - ничуть не смутился он.
- Жалость – плохое чувство.
- По крайней мере, это чувство, а мне в последнее время кажется, что ты вообще ни испытываешь ко мне никаких чувств, так пусть это будет хотя бы жалость, - он передернул плечами, не гладя в мою сторону.
- С чего ты взял, что не испытываю? - я сглотнул вдруг появившийся комок в горле.
- Я это вижу, - Том быстро облизал губы и выдохнул.
- Я… Я не… - я запнулся на полуслове, ссутулив плечи. Хотелось сказать, что всё еще люблю мерзавца, но гордость не позволила. – Я бы не был так в этом уверен, - быстро сказал я и покинул раздевалку.
…
Проснувшись в третьем часу ночи от страшной напасти по имени голод, я обшарил весь холодильник Густава, но так и не нашел ничего подходящего. Хотелось чего-нибудь сладкого. Вопреки всем поверьям на солененькое почему-то не тянуло.
Полчаса еще я промучился, пока в голову мне не закралась шальная мысль. Телефон как по волшебству оказался рядом, и я воспользовался им по прямому назначению, быстро настрочив сообщение из нескольких слов: “Хочу персики в сиропе”. Сообщение, естественно, ушло по номеру Тома. И только потом я понял, что натворил.
…
12
Пока я раздумывал, стоит ли написать или позвонить, чтобы объяснить, что никаких персиков мне не надо, прошло около десяти минут. Я мучился и кусал губы, стуча ладонью по лбу, когда во входную дверь негромко постучали. Я буквально подскочил на стуле. Ведь не мог же Том примчаться в другой район за десять минут, успев где-то взять злополучные персики. Но кто тогда стоял за дверью?
Первой мыслью было разбудить Густава, но я от нее отказался. Во-первых, и сам вроде не пятилетний ребенок, во-вторых, для начала можно было посмотреть в дверной глазок, что я и сделал. Каково же было мое удивление, когда за дверью обнаружился Том собственной персоной. Едва осознав, что на площадке не грабитель и не маньяк, я бесшумно отворил дверь.
- Привет, - как-то виновато вырвалось у меня.
- Привет, - а вот Том расплылся в счастливой улыбке, причем глаза его подозрительно поблескивали.
Я в сомнении нахмурился и хотел было поинтересоваться обо всех странностях, но вдруг заметил в руках парня три банки персиков…
- Это… - недоуменно хлопая ресницами, я уставился на банки.
- Тебе, - кивнул Том. – Пустишь?
- Я не знаю… Мне кажется, это плохая идея, - быстро пошел на попятную я, спохватившись, что веду себя слегка неподобающе.
- Плохая идея – стоять в проходе, между прочим, здесь сквозняк, - тут же нашелся Том.
- Ладно, входи, только тихо – Густав спит, - я чуть отошел от двери.
И Том неловко втиснулся в крохотную прихожую. Нас разделяли какие-то жалкие полметра или чуть больше, было темно, я чувствовал его взгляд на себе и дыхание…
- Ты что, пил? – пораженно выдохнул я, учуяв запах алкоголя.
- Всего бутылка пива, - промямлил Каулитц, явно стушевавшись.
- И ты за рулем? – я начал заводиться, и мне это совсем не нравилось. По сути, мне не должно было быть дела до того, пил ли он, я, скорее, должен был выпроводить его, но нет и не было смысла обманывать себя – мои чувства не остыли, и поэтому я волновался за него.
- Нет, я с Георгом, - поспешил заверить Том.
- С Георгом, - хмыкнул я. – Гуляешь?
Чертова ревность просыпалась стремительно на пару с жалостью к самому себе, и я уже ничего не мог поделать.
- А что мне делать, Билл? Я не могу целыми днями сидеть дома и ломать голову над тем, что мне сделать, чтобы ты простил меня! – шикнул он, резко отворачиваясь.
- Ну да, конечно, - вздыхая, согласился я, опуская глаза, чувствуя, как к ним подступает влага.
- Билл, я честно пытаюсь, я уже передумал все, что мог, но я не знаю, с какой стороны к тебе подойти. Прости, я, правда, не знаю. У меня никогда не было беременного парня, я вообще никогда не пытался найти подход к беременным, и это для меня настолько в новинку, что я теряюсь.
Я обреченно кивнул, так и не поднимая головы.
- Бог мой, ну прости меня, что я в кой-то веки согласился прокатиться с Гео, поболтать с ним, прости, что выпил чертову бутылку пива, - он неожиданно подошел ближе, почти вплотную.
Я отпрянул назад, но уперся спиной в шкаф и быстро понял, что бежать некуда.
- Дай мне знак, намекни, что я должен делать, ну? – вкрадчиво прошептал он, едва не касаясь своим носом моего.
- Я бы тоже хотел выпить пива, - я шмыгнул носом и тут же хихикнул.
- Господи, Билли, - Том облегченно выдохнул, словно поняв, что буря миновала, и сделал маленький шажок назад.
Теперь он стоял чуть дальше, но я все еще мог чувствовать его дыхание.
- Тебе нельзя, - слегка виновато произнес он.
- Я знаю.
- Но я привез тебе персики! – быстро исправил ситуацию он.
- Спасибо, - я протянул руки, чтобы забрать банки.
Но Том неожиданно развел руки в стороны, не давая мне завладеть вожделенными фруктами.
- Нет, сначала пообещай мне, что не будешь в следующий раз раздумывать до трех часов, а сразу напишешь, как только появится желание чего-нибудь? – неожиданно промурлыкал он, заставляя тихо рассмеяться.
- Я захотел в три часа, - спустя пару секунд смущенно пробормотал я.
- Ого! – удивленно выдохнул Том.
- Извини, я просто не подумал…
- И не пытайся думать в следующий раз! – мгновенно перебил он.
Я рискнул поднять глаза и встретиться с его шкодливым взглядом. Помимо игривого прищура в нем без труда читалась и нежность, увидев которую, я сжался, стушевавшись.
- Договорились,- за меня согласился Том.
- Так ты отдашь мне персики или как? – смущение достигло критической отметки, и я постарался перекрыть его слегка грубоватым вопросом.
- Погоди, еще скажи мне, что … все будет хорошо? – осторожно попросил он.
Я удивленно уставился на него. В его голосе было столько робкой надежды, которую я совсем не ожидал услышать.
-Том, как я могу знать…
- Просто скажи, что будет? - судорожно вдохнув, вновь попросил он.
Я смотрел на него около минуты, не отрываясь. Я видел перед собой привычные, такие любимые черты лица, взволнованный взгляд карих глаз, что сводили меня с ума вот уже год, и понимал, что, если мы постараемся, если мы оба постараемся, то все будет хорошо, на самом деле, будет.
- Будет, - выдохнул я.
Том тоже выдохнул, едва сдерживая улыбку.
- Спасибо.
Я передернул плечами, пряча несмелую улыбку. И мы могли бы стоять так вечно, но, пока шло очередное выяснение отношений, я захотел спать, а желудок или кое-кто другой все еще требовал сладкого.
- Персики, - напомнил я, вновь потянувшись за банками.
- Стоп! – осадил Том, уворачиваясь. – Ты думал, что я просто так носился по супермаркету в три часа ночи?
- Тебе отдать деньги? – я непонимающе уставился на хитрую моську Каулитца.
- Нет, - он, смеясь, помотал головой. – Так просто ты не отделаешься.
- Но, что? – я решительно не понимал, чего же он хочет.
А он просто наклонился, подставляя щеку.
- Это шантаж! – выпалил я шепотом.
- Нет, это всего лишь маленькая плата за персики.
- Так ты за плату это делаешь?
- Нет, что же ты такой трудный? – возмутился Том, вновь становясь прямо. – Просто я бы хотел, чтобы не только тебе было приятно. Ты будешь кушать свои персики, а я буду счастлив, если ты сжалишься и взамен поцелуешь меня.
В моей голове шел тяжкий мыслительный процесс. Я взвешивал все за и против, но так не мог прийти к консенсусу. Я мог его поцеловать, но тогда это бы означало, что я сдаюсь.
- Всего лишь в щеку! – не выдержал Том.
- Хорошо, - недовольно отозвался я. – Но это ничего не значит!
- Как скажешь, - Том мученически вздохнул и опять подставил щеку.
Я приблизился и, зная штучки Каулитца, коснулся пальцами его подбородка, чтобы удержать, если он все же решит схитрить. Стоило потянуться вперед, как я почуял знакомый до боли чуть терпкий запах его одеколона, что всегда кружил мне голову. Я даже замер на пару секунд, наслаждаясь, но тут же поспешил легко коснуться губами гладко выбритой кожи и отстраниться. От затылка к копчику прошла непонятная дрожь, лишь потом я догадался, что с этим поцелуем получил нехилую порцию адреналина в кровь, что позже не давал мне долго заснуть.
- Так-то лучше, - довольно выдохнул Том и улыбнулся, отдавая наконец-то банки в мои руки.
А мне в голову тут же пришло сравнение с сытым котом, уж больно Каулитц был похож на такого любителя сметаны, которой сегодня послужил чмок в щеку.
- Тебе пора, - тихо шепнул я.
Том кивнул и, слегка пошатнувшись, словно только что получил дозу чего-то очень крепкого, сделал шаг к двери.
- Ах нет, стой! – он резко развернулся.
И я почти врезался в него, но сразу отпрянул.
- У меня еще одно дело! – с этими словами Том опустился на колени. Потом он, совершенно не стесняясь моего возмущенно-шокированного взгляда, собственнически задрал мою футболку, касаясь теплыми пальцами кожи, отчего она немедленно начала гореть. – Привет, мелкий, - ласково прошептал он. – Я привез тебе персики, папа сейчас накормит тебя ими, - он вдруг замялся. – И я хочу, чтобы ты знал, я тоже хочу о тебе заботиться, пусть ты и не можешь перекочевать ко мне в живот, но Билл справится, а я ему помогу. Ты, конечно, еще не понимаешь всего, что творится между мной и им, но я обещаю, что скоро ты будешь видеть меня чаще!
- Том, по-моему, тебе пора к психиатру, - негромко хохотнул я, позволив себе хлопнуть парня по лбу, когда он пытался еще и поцеловать мой живот.
- Жадина, - фыркнул Том. – Он не дает мне тебя поцеловать, представляешь?
- Том! – я не знал, плакать мне или смеяться, таким абсурдом выглядела картина разговаривающего с животом Каулитца. Быть может, все дело было в том, что живот был абсолютно плоским, и я сам до конца не верил, что скоро он начнет расти, так как во мне действительно есть ребенок.
- Ладно, все, - он любовно провел несколько раз большим пальцем по коже.
Мне пришлось зажмуриться, чтобы стерпеть неожиданную ласку и никак на нее не ответить. Том тем временем отпустил меня, предварительно одернув футболку, и встал с колен.
- Увидимся? – он задержался в дверях, словно надеясь на поцелуй.
- Да, вали, - улыбнулся я, толкнув его в плечо и проигнорировав вытянутые в трубочку губы.
Спустя несколько минут, поедая на кухне персики, казавшиеся мне неземным лакомством, я думал, что нам с Томом стоит постараться, чтобы наладить отношения, и тогда все будет хорошо.
- Ведь так, мелкий? – шепотом спросил я, покосившись на собственный живот.
…
На следующий день я во всей мере осознал, насколько человеку важен сон. Что уж говорить о том, насколько он важен беременному человеку. В последнее время я и без ночных визитов Тома спал плохо, но прошедшая ночь побила все рекорды по количеству времени, проведенному во сне. Этого времени было катастрофически мало, и поэтому весь рабочий день я чувствовал себя раздавленным. Возможно, причина крылась не только во сне, а точнее в его отсутствии, но все же, на мой взгляд, это было определяющим фактором в моем отвратительнейшем состоянии.
Я слонялся по манежу словно сомнамбула, норовя при любом удобном случае прислониться к какой-нибудь поверхности или опереться на что-то, притом не особо важно было, что я нахожусь в вертикальном положении.
Из-за ужасного самочувствия я даже не мучил студентов, чему он были безмерно рады, пиная балду весь час, что длилась пара физкультуры. Не посчитав нужным гонять ни первокурсников, ни остальных подопечных, я лишь слегка раздраженно отвечал на их вопросы и, что самое неприятное, мучился сам. Дело в том, что за все восемь часов, проведенные на работе, я уловил столько запахов, что к концу дня было тошно. От кого-то пахло съеденными недавно булками, от кого-то приторным блеском для губ, от кого-то шоколадом, я уже молчу о резких парфюмерных ароматов, от которых едва не выворачивало на изнанку. Я мечтал отыскать где-нибудь прищепку и одеть ее на нос, только бы не чувствовать запахи. Чертово обоняние изводило меня до самого вечера. Дошло до того, что я готов был на стенку лезть, почуяв жуткий аромат духов фрау Крез, от которого разве что глаза не слезились.
Естественно, из-за тошноты кусок в рот не лез, и к концу дня я был голодный и злой. Том, отвозя меня к Густаву, даже старался лишний раз не говорить ничего. И я был ему за это благодарен, хотя запах его одеколона, пусть и был едва уловимым, но тоже бесил.
…
В первом часу ночи мне не спалось, хотя весь вечер глаза слипались, а рот чуть не рвался от смачных зевков. Теперь же, когда Густ счастливо сопел в подушку, я ворочался и не мог уснуть. Я отчаялся через полчаса таких мучений, когда желудок протяжно заурчал, моля, чтобы его наполнили хоть чем-то.
С тяжелым вздохом я поднялся и, нащупав телефон на полке, открыл раздел сообщений. Думать и взвешивать объективность решения мой мозг отказывался, как стал частенько делать в последнее время, поэтому я набрал первое, что пришло в голову.
“Хочу гамбургер” – сообщение быстро ушло по адресу.
Да, я всегда знал, что все гениальное просто.
“И горячий шоколад!” – отправил вдогонку я.
“Дай мне двадцать минут” – ответ не заставил долго себя ждать.
А мне было все равно, сколько ждать, хоть всю ночь, ведь спать не хотелось.
…
Я коротал время на кухне, вертя в руках телефон, когда с улицы донеслось знакомое урчание движка. Я непроизвольно улыбнулся и побрел в прихожую. Знакомый тихий стук раздался через минуту, и я распахнул дверь, с удивлением замечая, что руки Тома на сей раз пусты.
- Привет, - растерянно хлопнул глазами я.
- Привет, - хмыкнул сонный Том, заметив мою реакцию.
Я даже не заметил, как парень по-хозяйски вошел и закрыл за собой дверь.
- Я бы не успел за двадцать минут все купить, - оправдываясь, улыбнулся он.
Я лишь заторможено кивнул.
- Поехали со мной, а?
- Том, - я еще больше растерялся, большими глазами уставившись на него.
- Только туда и обратно? Ну, чего тебе стоит? – начал уговаривать он, преданно заглядывая в глаза.
В полумраке прихожей его полушепот разливался по телу сладкой негой, едва не вызывая дрожь во всем теле. А взгляд добивал трепещущую обиду, готовую капитулировать в потоке ласки, которой окружал Том одним своим взглядом.
- Каких-то полчаса… - он склонил голову и, видя мою внутреннюю борьбу, поджал губы, словно стараясь скрыть улыбку. – Или тебе так неприятно мое общество?
- Нет, но ведь ночь и, если Густав хватится… - стал нервно тараторить я, бегая взглядом по стенам прихожей.
- Не хватится, - тихо, но уверенно сказал Том. – Одевайся.
…
- Сам подумай, шоколад бы остыл и расплескался, пока я ехал, - примирительно произнес Том, протягивая мне пакет с только что купленным фаст-фудом и бумажный стаканчик с горячим напитком.
- Спасибо, - улыбнулся я, заглядывая в пакет. – Ого, это все мне?
Количество гамбургеров меня буквально шокировало.
- Тебе.
- А ты не будешь?
- Есть на ночь вредно, - отрешенно произнес Том, выруливая от магазинчика на свободную парковку.
- Намекаешь на то, что я буду жирной коровой, а ты останешься стройным? – возмутился я, возвращая уже открытый гамбургер в пакет.
- Нет! – испуганно выпалил Том, глуша двигатель.
- Тогда ешь! – я впихнул ему в руки сверток с булкой и сердито посмотрел в глаза.
Он спорить не стал и послушно развернул бумагу, нарочито жадно вгрызаясь в покрытую кунжутными семечками поверхность.
- Можно без фанатизма, - фыркнул я, тоже откусывая.
За лобовым стеклом автомобиля мерно накрапывал дождь, и дул промозглый ветер, а в салоне было тепло и уютно, приглушенно играло радио, а я с наслаждением наполнял свой желудок едой, постепенно успокаиваясь и приходя в нирвану, особенно этому способствовало присутствие Тома рядом. Парень послушно поедал гамбургеры, запивая колой и изредка бросая взгляды в мою сторону. Я смотрел на него в ответ, с каждой минутой все отчетливее понимая, как сильно тоскую… Если бы можно было вернуться на год назад и пережить прошедшие месяцы заново, я сделал бы это, не задумываясь и не меняя ничего.
- Что? – неожиданно вырвал из мыслей голос Тома.
- Ничего, - я покачал головой, опуская глаза. – Просто у меня ощущение, что не было последнего месяца, хотя столько всего изменилось.
- Черт, Билл, прости меня за этот месяц, - в сотый раз извинился парень.
- Ответь мне на один вопрос?
- Конечно, задавай.
- Почему ты напился, когда узнал? – серьезно спросил я, тщательно обдумав, что именно хочу узнать.
Том молчал около минуты, глядя в окно, словно пытаясь подобрать слова или вообще понять, зачем он тогда напился, будто сам не знал.
- Я был шокирован, даже представить не мог, что такое возможно.
- Я тоже не мог, - фыркнул я, не удовлетворившись общими словами ответа. – Ты хоть думал, каково было мне?
- Я идиот, Билл, думал только о себе. Черт бы меня побрал, я и предположить не мог, что окажусь таким эгоистом, мне дико стыдно, но я уже ничего не могу изменить. Знаешь, когда я ушел тогда из дома, то сел в машину, отъехал в соседний двор и остановился. Я не знал, что делать, что думать, такой сумбур был в голове. Я за рулем долго сидел, глядя в одну точку и хотел вернуться, ей-богу, но не смог… Испугался, - Том грустно усмехнулся и покачал головой. – За себя испугался больше, чем за тебя. Прости меня за это…
- А если прощу, то где уверенность, что в следующий раз в критической ситуации ты не поведешь себя так же?
- Ты не можешь быть уверенным во мне сейчас, но я обещаю, что со временем эта уверенность появится, верь мне, - прошептал он. – Я ни за что не оставлю тебя, ты же знаешь. Я слишком сильно тебя люблю, слишком долго добивался… Черт, Билл, я впервые в жизни так долго держусь без секса, - вдруг хохотнул он.
- О Боже, опять ты за свое! – я закатил глаза.
Каулитц был в своем репертуаре, затронув эту тему в самый неподходящий момент.
- Я же серьезно!
- Угу, - хмыкнул я, отчего-то краснея. Возможно, потому что и сам держался. И если я раньше не был зависим от этого, то теперь, казалось, желание хоть какой-то близости появлялось в сознании с завидной периодичностью. Другое дело, что я и подумать не мог о какой бы то ни было близости не с Томом. – Скажи тогда, почему не звонил, не писал?
- Потому что трус, - рыкнул он.
- А от дредов зачем избавился? – казалось, меня изнутри грыз информационный голод. Я готов был задавать самые абсурдные вопросы, лишь бы он говорил со мной, лишь бы знать хоть что-то о нем.
- У меня руки чесались, если хочешь, - у него вырвался смешок. – Я понял, что надо что-то делать, но не знал, что именно. И вот итог! – он махнул рукой на свою голову. – Тебе не нравится?
- Я… - замялся я, вновь оглядывая непривычную прическу парня. – Не знаю. Тебе нравится?
- Кажется, да, - Каулитц неопределенно пожал плечами.
- Ты выглядишь старше.
- Это плохо?
- Можно? - я задышал чаще и, подавшись вперед, протянул ладонь к Тому, указывая глазами на косички.
Каулитц почти удивленно кивнул и буквально нырнул головой под руку. Моя ладонь коснулась тугих шелковистых на ощупь брейдов, и я невольно судорожно вздохнул. Больше не было мягких дредлоков, которые я частенько тискал, их место заняли темные дерзкие косы.
- Ты меня тоже прости, я нервничаю даже без повода в последнее время. Кажется, иногда я даже забываю, что все еще парень.
- Истеричка, - хихикнул Том, явно кайфуя от движений моей руки.
- И как ты только со мной водишься? – медленно выдохнул я, не прекращая поглаживать темные волосы парня, буквально прилегшего на бардачок, разделяющий нас.
- Как ты меня терпишь? – лениво переадресовал он вопрос, совсем смыкая уже полузакрытые веки.
- Понятия не имею…
Мои пальцы нежно касались его волос, а его голова практически лежала на моем плече. Я ловил себя на мысли, что чувствую себя сейчас просто прекрасно, спокойно и расслаблено.
- М-м-м, - отозвался Том, смешно дернув уголком губ.
Я на секунду дотронулся носом до лба Каулитца и вдруг быстро отстранился, вызвав разочарованный вздох.
- Отвези меня домой, пожалуйста, - выпалил я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.
- Все хорошо? – обеспокоенно поинтересовался парень.
Отвернувшись к окну, я только кивнул.
Я так долго пытался укрепить стену между собой и Томом, чтобы не дать себе сдаться его обаянию, и вдруг понял, что делал это зря. Совершенно зря! Как мог я отгораживаться от человека, которого так люблю, который сделал для меня столько всего? Конечно, желание оградить себя выросло во мне не просто так, я боялся повторения того, что произошло месяц назад, боялся, что снова останусь один, снова стану “инкубатором”.
…
Быстро попрощавшись с Томом, я выскочил из машины. Слезы стояли так близко, что я не сдержался и всхлипнул, стараясь ускорить шаг, чтобы Каулитц не мог ни видеть, ни слышать. Но позади вдруг хлопнула дверца.
- Билл? – позвал Том, догоняя.
Я застыл на месте как вкопанный и обернулся, глотая слезы.
- Билл, можно тебя обнять? – он подошел на расстояние метра.
Я лишь передернул плечами, не зная, что можно, а что нельзя. Зная лишь, что мне безумно этого хочется. А Том подступил вплотную и обхватил за плечи руками, буквально сжимая в объятиях, но они были настолько нежными, что я не выдержал и снова всхлипнул, тут же утыкаясь носом в его плечо.
- Эй, ты чего? – взволнованно произнес он, проводя ладонями по спине.
Я больше не мог держаться, ощущая весь спектр эмоций – от ненависти к самому себе, до безграничной тоски по Каулитцу, мне на все стало плевать, и я расплакался, сотрясаясь дрожью в его руках.
- Билл, Билл, не надо, - успокаивающе зашептал он, поглаживая по волосам и одновременно пытаясь заглянуть мне в лицо.
Но я лишь мотал головой, бороздя мокрым носом по ткани его толстовки, и плакал.
- Радость моя, не плачь, - нежно прошептал он, все же умудрившись отодрать меня от плеча. – Тебе нельзя сейчас, слышишь?
А я еще больше рыдал, крепко зажмурив глаза, потому что его голос полосовал изнутри, оставляя глубокие порезы. Господи, как я хотел к нему.
- Ну же, пожалуйста, - взмолился он, обхватив мое лицо ладонями.
А я вдруг осознал, что сам стискиваю его талию руками. Даже тело рвалось к нему всеми окольными путями, минуя разум. Я распахнул глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего, настолько все казалось сном.
- Билли, - выдохнул он, болезненно сведя брови. – Не плачь, - он наклонился и самовольно быстро коснулся моих распухших от слез губ своими.
Я хотел было отстраниться и дать ему подзатыльник за самоуправство, но вышло только неловкое касание, отдаленно напоминающее шлепок. Том улыбнулся и, мельком заглянув в глаза, снова чмокнул соленые губы.
- Эй! – все же прохрипел я.
- Смотри, ты успокоился, - аккуратно сказал он.
А я, и правда, больше не плакал. В шоке уставившись на Каулитца, я даже покраснел. Я выдал себя с головой и теперь не знал, как оправдать свое поведение – и слезы, и обжимания, и слабость, которой Том воспользовался, поцеловав. И несмотря на слезы поцелуи были самые сладкие, слаще шоколада, выпитого чуть раньше.
- Так, ну-у-у, давай я тебя провожу! – Том отстранился и, как ни в чем не бывало, кивнул на подъезд.
Вот ведь хитрюга! Зато как легко ему удалось разрядить ситуацию. Да, проще всего сделать вид, что ничего не было, но я был безумно ему благодарен. И я был уверен, что он ни разу не укорит меня сегодняшней истерикой.
- Идем? – видя мое замешательство, Том опять воспользовался моим ступором и уверенно взял за руку.
У двери в квартиру Густава он вновь, как и вчера, подставил щеку, а я, лишь для проформы качнув головой, с удовольствием впился в нее губами. Я прилип секунд на десять, а, когда отлип и посмотрел на Тома, увидел в его глазах счастливые искорки.
- Я не тороплю и все понимаю, но я хочу, чтобы ты вернулся домой. Я жду, - шепнул он на прощание и, подмигнув, развернулся к лестнице.
…
13
- Каулитц, встаньте в строй!
Том упорно не отходил от меня и все пытался коснуться – то ущипнуть, то приобнять, то и вовсе поцеловать. За последние десять дней такое стало нормой. Тома даже не волновало, что у меня идет пара, а у него самого – лекция в другом корпусе. Он постоянно вился вокруг, норовя то и дело оказаться еще ближе. А я смущенно опускал глаза, отводил от себя его руки, уворачивался от поцелуев, отскакивал и даже пару раз бегал, но Том исправно догонял и ругался, что бегать в моем положении совсем не нужно. Я его мнения не разделял и предпочитал удрать, нежели оказаться прижатым к парню.
Эти полторы недели словно перенесли нас в самое начало отношений, когда я боялся поддаться напору Тома, а он боялся чуть сбавить обороты и ослабить свою атаку.
- Мне и тут замечательно стоится, - хмыкнул Том, проводя носом по затылку.
По телу тут же пошла знакомая дрожь, колени подкосились, но я устоял.
- Я сейчас тебя выгоню, если не послушаешься, - словно объясняя ребенку, произнес я.
Каулитц фыркнул и, незаметно чмокнув в шею, встал на свое место посреди хихикающих и вновь отпускающих полые шуточки однокурсников. А мне теперь было все равно на их шутки, мне было безумно приятно, что Том вновь интересуется мной. Больше не было того испуганного выражения, что я ловил на его лице последний месяц. Зато была легкая улыбка, всегда обращенная ко мне.
За десять дней Том успел несколько раз исполнить мои ночные капризы, причем иногда он вытаскивал меня на улицу, отвозил в какое-нибудь место, где мы подолгу сидели в тишине или говорили. Он никогда не заставлял меня чувствовать себя неловко, напротив, рядом с ним мне было настолько хорошо, что я засыпал в неудобной позе, хотя дома у Густава мог ворочаться часами.
Безусловно, этот недолгий промежуток времени сблизил нас, мы почти подошли к новой грани отношений, но переступить ее пока были не готовы.
- Засекай время и говори мне результаты, - скомандовал я, выдавая Каулитцу секундомер.
Его группа сдавала стометровку, и Том вызвался помогать мне, пообещав сдать норматив позже.
- Эй! – возмутился я, почувствовав, как он прижался сзади, стоило встать рядом с конем и положить на него журнал, чтобы заполнить.
- Что? – томно выдохнул он, как ни в чем не бывало становя руки по бокам от меня, будто бы ловя в капкан.
- Не прижимайся.
- А то что? – нахально отозвался он.
- А то… - я замер, обернувшись и неожиданно задержав взгляд на соблазнительно приоткрытых губах.
Хотя бы самому себе стоило признаться, что их хотелось целовать до беспамятства.
- А то ты меня поцелуешь? – он чуть сократил расстояние между рук, сковывая движения.
Я чувствовал себя мухой, застрявшей в паутине, и что самое страшное – мне нравилось. Мне хотелось, чтобы ловушка захлопнулась совсем, чтобы расстояние исчезло.
- А то я тебя поколочу, - мало соображая, выдохнул я почти ему в губы.
А он тут же довольно улыбнулся и отстранился, но рук не отвел, лишь чуть разжал.
- А я и не против, только не при свидетелях.
Я лишь покачал головой, принимаясь заполнять журнал.
…
- Как же классно, - я умиротворенно прикрыл глаза, выпуская изо рта трубочку.
- А, по-моему, бананово-клубничный коктейль – это гадость, - Том поморщился, кивая на мой пластиковый стаканчик.
- Иди ты, - лениво огрызнулся я.
Сегодня ночью Том даже не пытался вытянуть меня из дома. Вместо этого он почти по-хозяйски зашел в прихожую квартиры Густава и направился на кухню. Мне же ничего не оставалось, кроме как попросить его вести себя тише и последовать за ним. Наглости Каулитцу не занимать – это я знал всегда.
- Дай попробовать, - Том потянулся за коктейлем.
Как вдруг из комнаты донесся странный звук. Том сообразил быстрее меня и, округлив глаза, шепнул:
- Густав!
- Черт, - вырвалось у меня.
Том сорвался со своего стула и пулей метнулся к выключателю, по которому в следующую секунду щелкнул, и свет погас, а сам парень рванул за холодильник, где стоял табурет. Я остался на своем месте и только удивленно хлопал глазами, следя за тем, как мой друг открывает дверь туалета.
- Билл? – тихо позвал Том, надежно спрятавшийся в тени рефрижератора.
- Что?
Однако договорить мы не успели – Густав вышел из туалета и замялся в коридоре, словно услышав посторонние звуки и задумавшись. Быть может, он уже хватился меня или хватится, вернувшись в комнату. А, если зайдет на кухню, то обязательно включит свет и увидит премилую картину, как я прячу парня, от которого сам же и сбежал. Замечательно, Густав решит, что я тронулся.
Мыслительный процесс в голове Густа явно шел быстрее моего, и друг развернулся, пошлепав босыми ногами на кухню. Я уже попрощался с жизнью, хотя опасности для нее не было никакой, беспокоиться, скорее, нужно было за нервную систему, как вдруг Том схватил меня за руку и потянул на себя. Я соскользнул со стула и мгновенно очутился на коленях Каулитца, его нос уткнулся мне в шею, а пальцы легко легли на губы, прося молчать.
К счастью, Густав не включил свет, но зато открыл холодильник и достал оттуда пакет сока, из которого пил следующие несколько мгновений, пока мое сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. Такой букет ощущений я не испытывал давно – детский страх быть обнаруженным, стыд за то, при каких обстоятельствах меня обнаружат, и Том… Я просто упивался ощущением его близости, рук на своей талии, прохладного носа, которым он невесомо водил по коже, заставляя задерживать дыхание, блаженно прикрывать глаза и несмело улыбаться.
Кажется, я очнулся только минут через десять после того, как Густ отчалил обратно в комнату. Том уже вовсю хихикал, изредка касаясь губами то шеи, то щеки, то уголка губ, пользуясь моим замешательством.
- Билли? – глумливо пропел он на ухо.
- Молчи, - строго процедил я, мысленно моля его не издеваться.
- Молчу, - незамедлительно отозвался он. – Но если ты захочешь об этом поговорить, то я всегда к твоим услугам, а сейчас мне пора.
А мне, хоть и было жутко неудобно за свои слабости и состояние транса в его присутствии, все же не хотелось расставаться. Но я послушно кивнул и встал.
- Ты мне должен стометровку, - напомнил я. Правда, не потому что мне жизненно необходимо было узнать, за какое время он пробежит дистанцию, а потому что хотелось задержать его хотя бы на пару минут.
- Я знаю, - он улыбнулся, натягивая кроссовки и тут же выпрямляясь. – А ты мне тоже много чего должен.
- И что же, например? – я в недоумении вздернул бровь, хотя рвущуюся наружу улыбку все равно скрыть не удалось.
- Да хотя бы вот это, - Том усмехнулся, отработанным до автоматизма движением подставляя щеку.
Я с готовностью подался вперед, предполагая в следующий миг дотронуться до мягкой скулы, но Том проворно повернул голову, как любил делать частенько, и в итоге дежурный поцелуй в щеку превратился в быстрый чмок в губы.
- Зараза! – я попытался отстраниться, но оказался в кольце рук. Этого стоило ожидать.
- Тише, - Том хихикнул и, положив одну ладонь на мой живот, ласково провел пару раз. – Пока, малыш, - через секунду он уже скакал по ступенькам вниз.
А я так и стоял в коридоре, пытаясь разобраться, к кому же относилась последняя фраза. Малышом он не называл меня никогда, но почему тогда смотрел в глаза, произнося? Странно, но все равно приятно, как бы там ни было.
Выкинув пустой стаканчик из-под коктейля, я бесшумно прокрался в комнату и забрался на матрас, тут же накрываясь одеялом с головой. Который раз за последнее время поглаживая живот, я заснул в течение получаса. Наверное, если бы вместо подушки у меня был Том, то засыпал бы я мгновенно.
…
На следующий день Том поступил еще хитрее. Он выманил меня из квартиры и, купив желаемую мной еду, привез к своему дому.
- Том? – недоуменно позвал я.
- Пойдем, - просто ответил он, не обратив внимания на мое удивление, и вышел из машины.
- Я не пойду, - отрезал я, однако из автомобиля вылез.
- Я не заставляю тебя оставаться там, просто побудь со мной дома, - грустно опустив уголки губ, сказал Том. Словно бы он уже перестал надеяться, что я когда-нибудь останусь. – Неужели это так сложно?
Я мялся пару минут, не зная, стоит ли поддаваться на его уловки, или это вовсе не уловки?
- Хорошо, - переборов себя, я согласился.
Дома было чисто, нигде не валялись грязные носки и окурки, корзина для грязного белья была пуста, посуда вымыта и расставлена по местам. Либо Том отлично справлялся с хозяйством, либо готовился к моему приходу, а значит, планировал затащить меня сюда.
Я искоса покосился на парня, спешно разогревавшего коробочки из китайского ресторана с лапшой и курицей в кисло-сладком соусе. Том заметно волновался. Казалось, я даже видел, как дрожали его руки, и мне отчего-то было крайне приятно видеть его таким.
Кушать мы сели на диване в гостиной. Я как обычно ловил кайф, поглощая вкусности, от которых не мог отказаться даже на один вечер, а Том, для виду ковыряясь в своей порции палочками, посматривал на меня, словно подглядывал.
- Что? – не выдержал я.
- Тебе некомфортно? – тяжело вздохнув, спросил он.
- Нет, все хорошо.
- Ты напряжен…
- Да, я не планировал ехать сегодня к тебе. А если Густав обнаружит пропажу? – взвился я.
- Он не замечает твоих пропаж уже больше двух недель, так почему же должен заметить сейчас? – спокойно отразил мое объяснение парень.
- Ладно, просто мне … да, мне некомфортно, потому что здесь я чувствую себя чужим!
- Приплыли! – закатил глаза Том, отставляя коробочку с едой на стол. – Это и твой дом тоже, я просил тебя вернуться сюда уже тысячу раз и попрошу еще столько же! Эти двери, - он кивнул в сторону выхода. – Открыты для тебя в любое время дня и ночи. Билл, я жду тебя все время, я хочу быть рядом.
- Я знаю, - я смутился и уткнулся в свою коробку. – Но мне непросто, вот так взять и собрать чемоданы, объявив Густаву, что я возвращаюсь к тебе…
- И поэтому ты не можешь вернуться? – едва сдерживая себя, прохрипел Каулитц.
- Не только, - тут же попытался оправдаться я.
- Так, все, жуй свою лапшу!
Только минут через пятнадцать мы оба успокоились. Лапша была съедена, а в животе все еще урчало.
- У тебя в холодильнике есть что-нибудь пригодное в пищу? – скромно поинтересовался я, не глядя на Тома.
- Можешь проверить, - фыркнул он.
К моему удивлению холодильник не был пуст, но ничего, что хотелось бы съесть, я найти не мог.
- Ну вот, - расстроено выдохнул я, наклоняясь к нижней полке.
- Мать моя! – изумленно донеслось сзади, а затем послышался кашель.
Я дернул головой и ударился о верхнюю полочку, перед глазами тут же посыпались искры, а в затылке заныло.
- Билл, не стой так, пожалуйста, я не железный, - просипел Каулитц и спустя секунду предупредительно погладил по пояснице, едва не доходя до ремня джинсов.
Готов поспорить, я покраснел, но не успел смутиться окончательно, так как взглядом неожиданно наткнулся на банку с маринованными огурчиками. Бинго! Я выполз из холодильника, сжимая в руках стеклянную тару.
- О-о-о, - понимающе протянул Том и, засмеявшись, достал вилку из ящика.
А я с детским восторгом улыбался, стискивая в ладонях свой трофей. Спустя пару минут я уже поедал огурцы, а Том сидел рядом на диване и гаденько хихикал.
- Я сейчас тебя стукну, - сконфуженно произнес я. Конечно, я понимал, что соленые огурцы – это слишком тривиально, но ведь не виноват я в том, что невыносимо захотелось.
Вместо ответа Том выхватил у меня вилку и засунул в рот половинку корнишона.
- Стукни, - улыбнулся он.
Мы смотрели телевизор и изредка перекидывались ничего не значащими фразами, лениво развалившись на диване. Том больше не поднимал тему переезда и не пытался как-то на меня повлиять. Он просто был рядом, и мне было хорошо, настолько хорошо, что вскоре я начал засыпать.
- Домой, - едва ворочая языком, пробормотал я, уже почти лежа на диване.
- Ты дома.
- К Густаву…
- Густав и без тебя справится.
Я слышал любимый голос сквозь сон и ничего уже не мог поделать.
- Том?
- Да, Билли?
Я вдруг почувствовал, что теперь и, правда, лежу, уже в объятиях Тома. Дальнейший разговор был абсолютно бессмысленным, ведь я, неосознанно прижавшись к широкой груди, заснул.
А проснулся только через пару часов, когда нестерпимо захотелось в туалет. На узком диване рядом со мной дремал Том, все еще прижимая к себе одной рукой. Я спросонья всполошился и резко сел. В туалет захотелось еще сильнее, и я болезненно застонал.
- Что случилось? – Том испуганно подскочил.
Я помотал головой и, соскочив с дивана, побежал в туалет, после чего попросил Тома отвезти меня домой. Парень исполнил мое желание, однако как-то весь поник и, пока ехали, старался не смотреть в мою сторону, а, провожая, лишь легонько погладил по животу, тоскливо улыбнувшись.
…
В итоге, после всех ночных приключений я не выспался, а, учитывая мое состояние, это как всегда стало катастрофой вселенского масштаба. Первые две пары я вел, то и дело прерываясь, чтобы сходить попить. Меня тошнило, голова кружилась, но к таким выкрутасам организма я за три месяца почти привык и не придавал им особого значения. Как оказалось позже, зря.
На третью пару ко мне явились “обожаемые” первокурсники. И все было вполне нормально. Я пропускал мимо ушей их язвительные комментарии в свой адрес, не обращал внимания на косые взгляды, пока вдруг не услышал разговор. Причем явно было рассчитано на то, что я услышу.
- Как думаешь, сколько физрук берет за ночь? – один из самых противных студентов, Курт, мерзко ухмыльнулся.
В ответ кто-то гаденько хохотнул. Я замер, не решаясь обернуться, хотя к горлу уже подступил соленый комок, который я безуспешно попытался проглотить.
- А за то, чтобы отсосал? - продолжил Курт, не меняя интонации.
Сзади снова засмеялись.
- А ты спроси у него сам, - предложил кто-то из компании студентов.
- Гер Трюмпер? – Курт не заставил себя долго ждать.
Я сжал кулаки и с независимым видом обернулся, словно и слышать не слышал, о чем они ведут разговор.
- А сколько стоит вас натянуть? – парень изобразил неприличный жест руками.
И тут я не выдержал. Слезы моментально набежали на глаза, губы затряслись, я не мог произнести ни слова в свою защиту и за это мне было стыдно – я не мог постоять за себя. Вместо того чтобы объяснить малолетнему придурку, что так вести себя с преподавателем нельзя, вместо того чтобы накричать и выгнать с пары, я быстро развернулся и рванул к выходу из манежа. Слезы уже застилали глаза, грозя сорваться вниз, а я шел, едва не переходя на бег, лишь бы очутиться скорее в кабинете, где никто не тронет, не…
Неожиданно чья-то рука впилась в мое предплечье, останавливая.
- Том? – я испуганно уставился на парня, в котором даже сквозь мутную пелену узнал Каулитца.
Он смотрел на меня, сурово сдвинув брови к переносице. И тут я не выдержал – слезы сорвались-таки вниз, а я начал глушить в себе всхлипы.
- Кто? – сквозь зубы только и спросил Том.
Я помотал головой из стороны в сторону и дернул рукой. Том не отпустил, конечно.
- Билл, кто? – грозно повторил он.
- Никто, - выдавил я и все же сумел вырваться, сразу же устремляясь в кабинет.
Неужели у меня на лбу написано, что я так и жду, когда меня опустят головой в унитаз и смешают с г*вном? Я такой ущербный, что ни дня не могу прожить без какого-либо напоминания об этом? Сначала Том со своими постоянными приставаниями, и пусть они оказались искренними и шли от сердца, а не из желания поиграть, но все же давили на меня. Потом мать Тома, шокирующая новость о беременности и, соответственно, тошнота, головокружения, странные запросы, из-за которых я корил себя каждую ночь, когда Том уходил. Теперь еще и первокурсники, которые решили, что имеют право натянуть меня! Да к черту такую жизнь!
- Еще хоть раз скажешь ему хоть слово, тронешь хоть пальцем…
До кабинета я так и не добрался, опустившись на пол рядом с запасным выходом из манежа, где было прекрасно слышно полуручание-полукрик Каулитца.
- … я тебя с землей сравняю, слышишь!? От тебя места мокрого не останется!
- А ты у нас кто, - Курта, похоже, напугать не удалось. – Хахаль его, что ль?
Послышался противный гогот.
- А даже если и так, то тебе до этого не должно быть никакого дела, но я тебе клянусь, света белого ты не увидишь, стоит тебе произнести хоть слово в сторону Билла! – Том был в гневе.
А мне опять было стыдно и противно от самого себя, я был беспомощен, я был ничтожеством по сравнению с ним.
- Детка, да я одним пальцем тебя по стенке размажу, - фыркнул Курт.
- Смотри, чтобы хоть палец от тебя остался, - взревел Том.
Я больше не мог это слушать, не хотел, не было сил. Я кое-как поднялся с пола и, стирая слезы с лица, побрел в кабинет. К счастью, фрау Крез была на занятии, и я оказался в одиночестве, сев прямо на свой стол и уставившись в окно. Внутри было пусто, будто там хлоркой все вымыли, и не осталось ничего, кроме тошнотворного запаха.
- Билл! - взволнованный Каулитц влетел в кабинет.
За ним громко хлопнула дверь, а я мигом оказался в теплых объятиях.
- Я, правда, так похож на шлюху? – бесцветно пробормотал я, отплевываясь от косичек.
- Эй, - Том взялся пальцами за мой подбородок и приподнял его так, чтобы смотреть точно в глаза. – Ты самое чистое и непорочное существо, которое я когда-либо встречал, а этот тип недостоин и одного твоего взгляда, - безумно нежно стал шептать он. – И мне порой даже кажется, что тебя недостоин и я, но я люблю тебя больше жизни.
Слезы вновь поступили к самому горлу, и я всхлипнул.
- А вот слез твоих уж точно не стоит никто … пока никто, - Том ласково улыбнулся и кивнул на мой живот. – И ты даже не представляешь, какое счастье, что у нас с тобой будет общая частичка. Я, конечно, не сразу это осознал, но я исправляюсь. И я буду работать над собой сколько потребуется. Можешь пороть меня ремнем за все проступки.
Я не мог не улыбнуться.
- А плеткой можно? – я сам прижался к парню, обхватив за талию руками.
- Можно! Хоть бревном по голове. Тебе все можно, только не трать свои эмоции на каких-то придурков, они того не стоят…
- А как же ты?
- Ну, надо полагать, что любимый придурок у тебя всего один, - будто бы застеснявшись, парень опустил глаза.
- Какой же ты все-таки…
- Хороший! – Том перебил, не дав обозвать себя в очередной раз.
Я, кажется, успокоился и совсем обмяк в сильных руках, но впереди была еще пара с группой Каулитца.
Отправив третьекурсников к шведской стенке, я наблюдал за студентами, встав чуть поодаль. Том иногда бросал на меня взгляды, полные заботы, но взглядами он одаривал отнюдь не меня одного. В середине пары, когда Каулитц, закончив подтягиваться, стал обмахиваться собственной майкой, я заметил, как к нему подошли две девушки. Они явно пытались флиртовать с моим парнем, строили глазки, невинно хлопая ресничками, и, что самое ужасное, Том не пытался избежать их внимания. Он улыбался в ответ, а, может, это только казалось мне, но в тот момент я был уверен, что он тоже флиртует с ними.
Я мгновенно пришел в ярость и хотел было подойти, но вдруг передумал. Перед глазами все поплыло, голова закружилась, и я остался стоять на месте от греха подальше. Вот только внутри все равно поднималась буря бешеной ревности, грозя снести все на своем пути.
- Пара окончена. Все свободны! – собрав все силы, громко произнес я и, не дожидаясь реакции студентов, направился к выходу.
- Билл, у меня еще одна пара, а потом поедем, хорошо? – Том неожиданно оказался рядом.
Я безразлично кивнул и пошел в кабинет. Мне стало жутко плохо, в глазах потемнело, я едва мог разглядеть дорогу, к горлу подступила тошнота, в голове стучала кровь. Я еле дошел до собственного стола, на который и приземлился.
- Билл, ты в порядке? – ко мне подскочила обеспокоенная фрау Крез.
- Да, вызовите мне такси, пожалуйста, - зажмурившись, попросил я.
Мне с каждой минутой становилось все хуже, а потом вдруг отпускало, но все повторялось, словно замкнутый круг. Перед глазами плавали точки, изображение рябило, цвета путались, я едва мог сидеть, не то, что стоять и идти.
Фрау Крез любезно вызвала такси и даже довела меня до машины. В салоне автомобиля было темно и тихо, мне показалось, что я проваливаюсь в вакуум, но через двадцать минут таксист вежливо оповестил о приезде на место, и я, заплатив, выполз на улицу.
До квартиры Густава я добирался минут десять, останавливаясь на каждом лестничном пролете по нескольку раз. Меня тошнило, но на изнанку не выворачивало, и я даже жалел об этом. Быть может, мне стало бы хоть чуть легче.
Густава дома еще не было, и я, только увидев в зоне досягаемости свой матрас, рухнул на него, тут же отключаясь.
…
- Проснись же ты! – громко произнес Густав, тормоша меня за плечи.
- Черт, не надо, и так голова кругом и тошнит, - я сжался в комок и отвернулся.
- Тебе плохо?
- Мне хр*ново, ты не представляешь как. Всё скачет перед глазами.
- Черт, Билл, так нельзя! – это последнее, что я слышал от Густава, перед тем как заснуть.
Очухался я часа через два. Открыв глаза, я обнаружил перед собой друга и кучку лекарств.
- Был доктор, вколол тебе что-то, сказал пить все эти таблетки.
- Какой еще доктор? – я приподнялся и покачал головой на предмет головокружения, которого, к счастью, не обнаружилось.
- Который Абель, - сказал, как отрезал, Густав.
- Что со мной? - меня и самого вдруг охватило беспокойство, и я схватился за живот.
- Давление подскочило, ты переволновался, - нахмурив брови, проговорил друг, оценивающе разглядывая меня. – Все еще бледный.
- А…
- Всё в порядке, но, если будет хуже, положат в больницу, - строго предупредил он.
В дверь позвонили, и Густав пошел открывать, а я накрылся одеялом с головой. Мне все еще было нехорошо, хотя и стало намного легче.
- Мне плевать! – этот крик явно принадлежал Каулитцу.
Я подскочил на месте и приспустил одеяло. Из прихожей донеслись звуки какой-то возни, но через пару секунд в дверном проеме возник взъерошенный Том.
- Вот черт! – пискнул я, зарываясь под подушку.
- Какого…
- Ему нельзя нервничать! – взревел Густав, перекрывая разгневанный голос Тома.
Несколько секунд в тишине раздавалось только тяжелое дыхание.
- Ладно, я молчу, но спать я сегодня буду здесь, и мне абсолютно все равно на ваши возражения, - сдержано процедил он.
- Я не буду с ним спать! – выпалил я, выползая из-под подушки.
- Ребята, у меня лишь одна комната, один диван и один матрас, уж, чем богаты…
- Я могу спать на полу, - огрызнулся Том, сердито глядя на меня исподлобья.
- Зачем же на полу? Билл ляжет на диван, а мы на матрас. Такой вариант устроит? – примирительно спросил Густ.
Никто не был против, выбора не было. Том в любом случае не ушел бы сегодня никуда. А мне было безразлично, по телу разливалась неприятная слабость, глаза закрывались, я не хотел ни с кем говорить, а тем более ругаться. Поэтому вскоре мы все легли на свои места. Я почти сразу задремал, но скоро проснулся, ощутив прикосновение к руке. Том, сидя на коленях, бережно сжимал мою ладонь в своей и поглаживал большим пальцем.
- Ты меня так напугал, - прошептал он, заметив, что я открыл глаза.
- А ты флиртовал с однокурсницами, - пробормотал я.
- Что? Билл, тебе померещилось, - Том покачал головой, а потом дотронулся губами до центра моей ладони. - Черт, я чуть не сдох, сначала, когда не обнаружил тебя в манеже, потом, когда позвонил Густав.
- Прости…
- Билл, не делай так больше, - Том поставил подбородок на диван, напротив моего лица.
- Я не виноват, - смутился я.
- Да, это все из-за чертова молокососа! – гневно прорычал он. – Но он уже получил…
Я вдруг почувствовал подушечками пальцев пластырь на руках Каулитца.
- О нет, только не говори, что бил его.
- Не буду, - Том придвинулся ближе и вдруг коснулся своими губами моих.
- Черт, Том! – простонал я.
- И ты помолчи, - не церемонясь и не спрашивая разрешения, Том заполз ко мне на диван и проскользнул под одеяло. – Завтра ты едешь домой, и никакие твои доводы меня не волнуют! Слышать ничего не хочу!
Я закусил губу и прижался к нему всем телом, чуть не застонав от ощущений. Хватит прятаться и бегать, Том все равно догонит. Я не сказал ни слова против и, получив нежный поцелуй в нос, заснул.
…
14
Следующий день выдался хлопотным. Я собирал вещи, Том помогал мне, а Густав подозрительно косился на нас и периодически спрашивал, уверен ли я в том, что стоит переезжать обратно. А я был уверен. Мне хоть и было спокойно под крылом друга, все же я предпочел вернуться под любимое крыло к Тому. Да и обременять Густава своим присутствием и постоянными причудами я больше не мог.
- Спасибо, Густ, ты лучше всех, - я обнял друга, когда мы с Томом уже готовы были покинуть его квартиру.
- Береги себя. Звони в любое время суток, если что-то случится, - друг едва заметно кивнул в сторону Тома.
- Хорошо, - я смущенно почесал нос, отстраняясь.
…
- Я хочу спать, - я сел на тумбочку в прихожей и смачно зевнул.
Мне повезло, что переезжать я надумал в выходной, иначе пришлось бы ехать еще и в колледж, а мое состояние хоть и улучшилось, но не позволяло работать в полную силу.
- Кровать в твоем распоряжении, - Том улыбнулся. – И я тоже.
- В этом я не сомневался, - хмыкнул я, пытаясь стянуть с плеч куртку.
Однако одежда не поддавалась, упрямо оставаясь на плечах, словно бы прилипла. А я уже почти спал, прислонившись лопатками к стене. Веки тяжелели с каждой секундой, тело обмякало.
- Эй, а ну не спать! – скомандовал Каулитц, становясь между моих ног и помогая избавиться от злосчастной куртки. – Потерпи пару минут.
- Угу.
Том без труда освободил меня от верхней одежды и обуви, потом снял джемпер и схватился за ремень брюк. Я попытался выдавить из себя что-то протестующее, но вышел лишь какой-то хиленький стон.
- Да не лезу я к тебе в штаны, - фыркнул Том, отрывая мою тушку от стены. - Мистер невинность.
У меня не было сил ни возразить, ни хорошенько стукнуть парня за издевательские фразочки. Я просто оперся на его широкие плечи и побрел в спальню, где Каулитц заботливо помог мне улечься на кровать и накрыл одеялом. Сразу стало так хорошо и спокойно, я даже хотел было затащить Тома к себе, но не стал, а ограничился тем, что избавился от джинсов и свернулся в клубок, погружаясь в сладкий сон. То ли кровать была настолько удобной, то ли ощущение “дома”, то ли еще что-то способствовало умиротворению, разлившемуся по всему телу, мне было все равно. Главное, что я счастливо засопел, краем уха уловив ласковый смех Тома.
…
Я чувствовал себя сурком, проснувшись. Мне нестерпимо хотелось снова спать, но это желание перекрывали два других – хотелось есть и писать. Бог мой, я за три месяца превратился в амебу, которой только бы набить желудок, избавиться от лишнего и впасть в спячку, чтобы скоро вновь проснуться и повторить все три действия как ритуал.
Первым по списку стояло посещение фарфорового друга, с которым я в недавнем времени общался очень часто и очень близко. В последнее время встречаться “лицом к лицу” мы стали реже, и это определенно радовало.
Я выполз из теплого кокона одеяла и, наплевав на штаны, побрел в туалет. По пути я нашел Тома, смотрящим телевизор. Парень тоже клевал носом, но ровно до тех пор, пока в зоне видимости не появился я. Заметив меня в дверном проеме, Том расплылся в довольной улыбке.
- Иди сюда, - позвал он, похлопав по дивану рядом с собой.
- Сначала в туалет, - я покачал головой и двинулся к пункту назначения.
Успешно справившись с первой строчкой в списке, я последовал на кухню, где за пару минут соорудил шикарный сэндвич с курицей, огурцами, салатом, майонезом и горчицей, налил себе ананасового сока и вернулся к входу в гостиную. Я приземлился на диван под пристальным взглядом Каулитца, который едва сдерживался, чтобы не заржать. О да, он готов был смеяться надо мной день и ночь, я и сам бы посмеялся, если бы для меня все происходящие не было жизненно необходимым.
Сэндвич я умял за пару минут и, запив это безобразие соком, хотел было отнести пустую кружку на кухню, как Том остановил меня, легонько ухватив за руку, стоило встать.
- Что? – я обернулся.
- Год назад я и не мечтал, что ты вот так будешь разгуливать по моей квартире в футболке и трусах, - он склонил голову к плечу.
Я замялся на несколько мгновений, меня смутил смысл сказанного и интонация, с которой Том произнес это. Безусловно, только мой парень мог вложить в одну фразу и дерзкую насмешку, и искреннее восхищение.
- Я тоже не мечтал, - я тоже склонил голову набок. – Особенно, что окажусь на четвертом месяце беременности…
- Жалеешь? – Том тяжело вздохнул, улыбка мгновенно слетела с его лица.
- Нет, - я задумчиво закусил губу. – Скорее переживаю, что не справлюсь.
- Справишься, - Том облегченно расправил плечи и сел прямо, оказываясь носом на уровне моего пупка. – Мы справимся.
Я буквально подавился воздухом, когда он задрал майку и приник губами к животу.
- Том…
- М-м-м, - в довершение всего он еще и лизнул кожу горячим языком.
- Том, не надо, - взмолился я, мучительно морщась. В моем организме за все время беременности произошла самая настоящая революция. Я молчу о том, что тошнит меня по поводу и без, о том, что на дух не переношу резкие запахи, что постоянно хочу есть и отлить. Но я не могу молчать о том, что возбуждаюсь теперь с пол-оборота. Стоит мне только представить что-то неприличное, как появляется стояк, так что уж говорить, когда объект всех моих фантазий находится в непосредственной близости, да еще и готов воплощать все фантазии в жизнь.
- Почему? – прогнусавил Том, обхватывая за талию руками и привлекая ближе к себе.
- Пожалуйста, - захныкал я, еле удерживая в руках посуду. Признаться, мне было дико стыдно за реакцию своего тела на почти невинные прикосновения, и я постарался отступить назад.
- Билл, только не говори, что придется начинать все сначала, что ты снова будешь стесняться и лезть пол одеяло? – Том отпустил и воззрился на меня самым что ни на есть серьезным взглядом из своего арсенала.
- Нет, - поспешил заверить я.
- Можешь не сомневаться, я готов повторить, но мои силы не бесконечны. Я уже сто раз говорил тебе, что порой чувствую себя бараном, который бьется головой о стену.
- Прости, просто мне сейчас сложно справиться с собой… И я только сегодня вернулся, мне нужно привыкнуть, - я поставил посуду прямо на пол и присел на диван, доверчиво всматриваясь в погрустневшие шоколадные глаза.
- Ладно, недотрога, - Том чуть печально улыбнулся и обнял меня за плечи, просто прижимая к груди, без намека на большую близость. – Только не беги сейчас искать штаны, - фыркнул он, потрепав по волосам. – Все же в трусах ты мне нравишься куда больше.
- Ага, только ради того, чтобы посмотреть на меня в трусах, ты и соблазнил меня, - я ткнул его пальцем под ребра, заставив вскрикнуть от неожиданности.
- Нет, - сказал он, давясь от смеха. – Всё куда прозаичнее – я тебя соблазнил, чтобы посмотреть на тебя без трусов!
- Ах ты, пошляк! – только сейчас я почувствовал себя по-настоящему дома, и от всей гаммы переполняющих эмоций слезы выступили на глаза. За какие-то несколько месяцев я так привык слышать подобное из уст Каулитца, что внезапный перерыв был, сравни концу света для меня.
- Да ладно тебе, я и, правда, ночами напролет представлял, как ты окажешься здесь, как будешь сидеть вот так рядом… Черт, я сентиментальная малолетка, да?
- Ты серьезно или шутишь? – я чуть отодвинулся, чтобы видеть его глаза.
- Да, я девочка, которая пересмотрела “Санта-Барбару”, - желая спрятать истинный ответ на вопрос, Том закатил глаза.
- Ты ведь был плейбоем, у тебя было море девушек, готовых дефилировать перед тобой в трусах и без, а ты мечтал о физруке?
- Билл, ты специально пытаешься вогнать меня в краску? – парень уткнулся лицом в мягкую спинку дивана.
- Раньше тебя подобные разговоры не смущали.
- Раньше они смущали тебя, - хмыкнул он, поднимая голову. – Я влюбился в тебя, ты ведь и так знаешь, зачем спрашиваешь?
Я стушевался, опустив глаза. До сих пор мне не верилось, что подобное возможно. Я уже и сам понял, что пропал, но то, что Каулитц сох по мне, было нонсенсом, в который верилось с трудом даже спустя столько времени.
- Я все же отнесу посуду, - я поспешил удалиться из комнаты.
…
Остаток дня мы так и провели на диване, периодически наведываясь на кухню, то поодиночке, то вместе. В закромах кухни оказалось множество сладостей, которые я поглощал в немыслимых количествах, словно ребенок, неожиданно обнаруживший родительский тайник. Помимо сладостей мы успели уничтожить несколько сэндвичей и заказанную в ресторане пиццу.
- Билл? – громко позвал Том, когда я как раз совершал очередной набег на холодильник.
- Что?
- Иди сюда!
Не найдя ничего привлекательного кроме банана, я схватил фрукт и вернулся в гостиную. Том стоял перед телевизором и скептически смотрел на экран, почесывая подбородок.
- Посмотри, - он указал на плазму, призывая обратить внимание на нее.
Я перевел взгляд и усмехнулся – на экране увлеченно целовалась парочка. Девушка томно вздыхала, то открывая, то закрывая глаза, а парень набрасывался на нее словно тигр на несчастную лань.
- И? – недоуменно поинтересовался я.
- Люди не умеют целоваться, - вынес вердикт Каулитц, серьезно сведя брови к переносице.
- А ты эксперт в этом деле?
Экранные герои тем временем и не думали прекращать лизаться.
- Я просто думаю, что у нас получится куда лучше.
Не успел я осмыслить сказанное парнем, как очутился прижатым к его груди. Губы оказались в опасной близости, Том чуть склонил голову, а в следующее мгновение робко поцеловал. Сначала легонько, боясь испугать, а потом чуть смелее, раскрывая губы, осторожно проводя меж них языком. А я и не думал пугаться и выпутываться из рук. Я трепетал в его объятиях словно мотылек вблизи огня, вот только своего огня я совсем не боялся. Напротив, я поддавался ему, позволял захватить себя.
Том, не столкнувшись с красным светом, неожиданно улыбнулся и дал волю рукам, ласково проводя по спине и окончательно устраивая одну руку на затылке, а вторую на пояснице. Я был словно укрыт его теплом и таял от чрезмерной нежности, к которой просто был не готов, ни морально, ни физически. Язык Каулитца тем временем все еще чуть опасливо скользнул внутрь моего рта, но, не встретив преграды и там, быстро разошелся и принялся жадно вылизывать все, что попадалось на его пути. Я сдерживался до последнего, отдаваясь поцелую всецело, принимая все движения Тома, все его порывы, но вскоре дыхание окончательно сбилось, перед глазами все плыло, стоило их открыть, и я болезненно застонал.
- Черт, я переборщил? Прости, - Том оторвался от губ и прильнул лбом к моему плечу.
- Всё в порядке, - успокоил его я, поглаживая по плечам. Меня, как и пару часов назад, накрывало волной возбуждения, но один поцелуй я мог себе позволить уже сейчас, тем более, что он принес с собой столько всего.
- Да, теперь в порядке, - подтвердил Том.
…
Жизнь вернулась на круги своя. Я просыпался и засыпал рядом с Томом. Теперь ночами не нужно было, стыдливо смотря на экран телефона, строчить сообщения. Достаточно было растормошить спящего Каулитца или же просто наведаться на кухню, где отныне полным-полно было любимых мной продуктов. В итоге, спать я стал лучше и больше, самочувствие почти пришло в норму, а доктор Абель, которого мы посетили через несколько дней после переезда, остался вполне доволен моим состоянием.
Спустя пару недель после моего возвращения домой, в тот момент, когда ничего, казалось бы, не могло омрачить наше существование, на кафедре, которой принадлежало руководство группой Каулитца, мне выдали занимательный листок, который я потом долго вертел в руках, пытаясь вникнуть в суть написанного. В конце концов я решил разъяснить все с Томом.
- Десятого ноября – лекция о половом воспитании, - прочитал Том первую строчку.
Парень сидел на диване в гостиной, а я лежал у него на коленях, скептически сверля взглядом листок в его руках.
- Ты как куратор обязан нам читать эту лекцию? – Том расхохотался, его затрясло, а вместе с ним затрясло и меня.
- Я сам в шоке! Вы уже на третьем курсе, какое вам половое воспитание? – сварливо пробормотал я. Учитывая то, что мое половое воспитание привело к тому, что я нахожусь в положении, мне никоим образом не улыбалось проводить лекцию на эту тему.
- Билл, нам каждый год рассказывают о надобности контрацепции, так что не переживай. Скажешь, что надо покупать презервативы и всего-то, - Том глумливо щелкнул меня по носу.
А я надулся.
- Далее – поездка на лыжную базу с группой. О, а вот это уже сложнее – в твоем-то положении, - парень скривил губы и покачал головой.
- А я бы не прочь покататься на лыжах, - вздохнул я.
- Только со страховкой в виде меня, - тихо пробормотал Том, за что получил кулаком в живот, в целях профилактики, конечно. – Ладно, в декабре у нас рождественский бал. Боже мой, кому это надо?
- Заведующему вашей кафедрой.
- Бред! – отмахнулся Каулитц. – Послушай, не все так плохо. Давай будем решать проблемы по мере их поступления, - он легонько провел ладонью по моему животу.
Я блаженно прикрыл глаза и кивнул.
- А теперь кому-то пора спать, - Том шутливо приподнял колени, заставляя меня подняться.
Застонав, я все-таки встал и, одернув майку, собрался идти в спальню.
- Билл, - тихо позвал Том.
Я обернулся и, заметив его обалделый вид, усмехнулся.
- Что?
- Смотри, - он задрал ткань моей майки вверх и стал придерживать ее одной рукой на уровне груди, а сам заворожено уставился на живот.
- Ты чего? – удивился я, нервно сглотнув.
- Ты не видишь? – все так же тихо, будто бы боясь спугнуть, проговорил он. – Билл, он растет…
Прохладная ладонь коснулась теплой кожи, и я по инерции втянул живот.
- Ничего подобного, - отмахнулся я. – Я просто наелся до отвала, вот и… - мне словно хотелось оправдаться.
А Том и не думал меня слушать, он зачарованно изучал меня глазами и руками, ему не было никакого дела до того, что я говорю.
- Нет, смотри, он начал расти, - Том счастливо закусил губу. Его глаза заблестели, он, казалось, дышать даже стал через раз. – Малыш хочет к папе, не так ли? Уже скоро, малютка, только потерпи чуток…
Меня на это представление обычно не звали, я был словно случайным свидетелем, причем поневоле.
- Билл, неужели так трудно признать, м?
Наконец-то и я удостоился внимания.
- Говорю же, я просто переел! – раздраженно фыркнул я.
- Нет, - Том щенячьими глазами смотрел на меня, а рука его покоилась на, и правда, чуть выступающем животике.
- Черт с тобой, пусть растет! – сдался я, укладывая свою ладонь поверх его.
Том от радости разве что не визжал. Он притянул меня к себе на колени и принялся целовать, тыкаться губами в щеки, нос, губы, лоб, шею, плечи – везде. Целовал долго и упорно, не обращая внимания на мои слабые попытки прекратить это безумие, после чего обнял и тяжело задышал, опаляя кожу между ключиц жарким дыханием. Похоже, он не мог найти слов, чтобы объяснить свое поведение или выразить радость, но мне и не надо было. Я и сам был рад, просто … стеснялся показать это.
…
На следующий день я вернулся домой раньше Тома и, едва зайдя в квартиру, так и застыл на пороге. Рядом с моими кроссовками и кедами Тома стояли чужие мужские туфли. У меня душа в пятки ушла, ноги перестали держать, и я чуть не рухнул, но вовремя схватился за вешалку, ненароком уронив многочисленные вещи с тумбочки.
- Том? – из комнаты донесся смутно знакомый голос.
Я не нашел в себе сил закричать или выбежать из квартиры – так и стоял, вцепившись в вешалку, когда в прихожей показался гер Каулитц.
- Билл, - взволнованно произнес он. – Я не хотел напугать, прости. Том не говорил, что у меня есть запасные ключи?
- Н-нет, - с запинкой ответил я.
- Странно. И о наших делах ничего не рассказывал?
- Каких делах? – я недоуменно приподнял брови.
- Лучше бы тебе присесть, - проговорил миролюбиво отец Тома и, сцепив руки вместе, кивнул на кухню. – Поговорим?
Я отлепился от вешалки и пошел в указанном направлении. Я опять не знал, что думать и чего ждать. Сердце испуганно трепыхалось в груди. Том опять умолчал о чем-то, и от осознания этого в горле вновь появился противный комок. В голове уже роились множество “а если”, и я ни жив ни мертв уселся на табурет, ожидая едва ли не смертной казни.
…
15
- Господи, да ты побледнел весь, - Гер Каулитц суетливо пытался сделать чай на нашей кухне. – Не стоит так нервничать, я слышал, у тебя недавно были проблемы с давлением, как некстати я вывел тебя из равновесия.
- Спасибо, - неловко улыбнувшись, я принял из рук мужчины чашку, из которой, к слову, всегда пил Том.
- Так Том ничего не говорил тебе?
- Нет, - я медленно покачал головой, чувствуя, что снова начинаю волноваться.
- Совсем еще мальчишка, - очевидно, имея в виду сына, пробормотал гер Каулитц, дернув подбородком в сторону.
Я смутился, будто бы был виноват в том, что этот мальчишка вынужден быстро повзрослеть, хотя виноваты были мы оба. Но с другой стороны слова мужчины отчего-то немного успокоили меня.
- Не хочу быть злодеем в твоих глазах, поэтому мне придется оправдать свой приход, - он добродушно улыбнулся и развел руками. – Наверное, я испорчу сюрприз, но все-таки расскажу, почему я без спроса зашел в гости.
Я слабо кивнул, готовясь выслушать.
- Понимаешь, Билл, когда у вас произошла размолвка, и ты покинул эту квартиру, мой сын очень переживал. Я думаю, ты заметил, что он изменился за время вашей ссоры даже внешне. Так вот, Том все это время пытался занять себя чем-то и часами просиживал в моем офисе, выполняя любые поручения, он даже на пару дней заменил электрика – бегал менял лампочки, - мужчина усмехнулся, потерев глаза большим и указательным пальцами. – Только не подумай, что я смеюсь. Я был очень удивлен таким его поведением и через какое-то время серьезно с ним поговорил. Том многое мне рассказал, да и после мы много говорили и кое-что решили.
Я нервно вздохнул. Сердце забилось чаще, и я, напрягшись всем телом, все внимание обратил на мужчину,
- В скором времени ваша семья пополнится еще одним членом, - туманно продолжил он. – И нам с Томом кажется, что здесь вам будет тесновато.
Я опешил, удивленно открыв рот.
- Эту квартиру мы подарили младшему сыну на восемнадцатилетие, и я думал, что новую жилплощадь Том приобретет уже сам лет эдак через пять, но судьба распорядилась по-другому. Я в отличие от Симоны ничего против судьбы не имею, понимая, что для Тома ты на самом деле единственный, как бы мои устои ни противились этому. И я готов помочь вам в расширении жилья.
- Гер Каулитц, - смущенно опустив глаза, начал я. – Нам вполне комфортно будет и в этой квартире.
- Сын так и говорил, что ты будешь отказываться, - тепло улыбнулся мужчина.
- Нам, правда, не будет тесно…
- Мы уже нашли подходящий вариант, Билл, - будто бы не услышав мою последнюю фразу, сказал он. – И покупателей для этой квартиры тоже нашли. Мне жаль, что я ставлю тебя перед фактом – это не очень приятно, но, кажется, у меня нет выбора.
Повисло неловкое молчание. Я кусал щеку изнутри, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны меня грызла очередная обида, а с другой – было неловко и стыдно за свою несостоятельность. Я не мог сам участвовать в покупке квартиры, моего скромного жалования и раньше-то еле хватало на арендную плату и скудное пропитание, а теперь почти всегда за меня платил Том.
- Билл! – громкий возглас возвестил о приходе Каулитца младшего.
- Я здесь, - прохрипел я, тут же поспешив пригубить кружку с чаем.
- Па-а-ап? – следующий возглас был уже не радостным, а изумленным. – Вот черт, - Том появился в дверном проеме кухни.
Я одарил парня таким взглядом, что тот не на шутку испугался.
- Да, Том, мы с Биллом уже все обсудили, а вообще я зашел сказать, что в течение десяти дней вам нужно будет выехать отсюда, - Гер Каулитц огорошил еще более шокирующей новостью. – Пока в новой квартире идет ремонт, вы поживете в нашем доме, - он улыбнулся и поднялся из-за стола.
Том так и стоял, большими глазами смотря на отца.
- Проводишь меня? – спросил тот.
- Конечно, - сдавленно кивнул Том и, бросив на меня взгляд, поспешил в прихожую.
- До встречи, Билл.
- До встречи, - я пожал руку мужчины и принялся ждать.
- Только не кричи, - едва вернувшись, с ходу затараторил Том, виновато смотря в глаза, и, словно обороняясь, выставил руки вперед. – Я хотел сделать тебе сюрприз, но не вышло. Отец случайно все испортил.
- Том, - предостерегающе произнес его имя я.
- Билл, давай обойдемся без скандала, - парень испуганно отскочил к противоположной стене и оперся на рабочую поверхность. – Выслушай меня для начала.
Я медленно кивнул, исподлобья смотря на Каулитца.
- Помнишь, как ты переезжал ко мне? – на лице Тома появилась теплая улыбка, и он чуть расслабился, хотя руки все еще нервно сжимали бортик стола. – Тебе было неловко, ты отказывался, а я настаивал на том, чтобы ты жил со мной. Не хочу тебя обидеть, но твоя квартирка, и правда, была бедной и жутко маленькой…
- Мне хватало, - обиженно буркнул я.
- Знаю, но мне хотелось, чтобы ты почувствовал, что достоин куда большего. А теперь, на мой взгляд, это большее уже недостаточно, нам нужен простор.
- Том, твоя квартира и так не маленькая.
- Но я хочу больше, - упрямо заявил он. – Отец меня поддерживает.
- А мать? – подколол я.
- Мама – это отдельный разговор, но и она все поймет и примет тебя, не волнуйся.
- Том, нам придется жить с ней под одной крышей. Да она меня со свету сживет! Она считает, что я тебе порчу золотые годы, ненавидит меня, а ты так спокойно относишься к тому, что нам нужно будет жить вместе какое-то время!? – разъярился я. Руки затряслись, нижняя губа задрожала. Скандала избежать не удалось, а я и не сомневался, что без него не обойдется, учитывая мою эмоциональную нестабильность в последнее время.
- Ты будешь жить не с ней, а со мной, во-первых. А во-вторых, это ненадолго. Я клянусь тебе, ремонт сделают быстро, - безапелляционно проговорил Том, картинно положив руку на сердце. – Ну, неужели тебе не хочется, чтобы у нашего малыша была детская? – чуть смущенно спросил он.
- Ты опять оставил меня не у дел, - сощурившись, я демонстративно сложил руки на груди.
- Я же сказал, что хотел сделать сюрприз, но не вышло, - закатил глаза Том. – Прости меня, раз я такой непутевый.
- Ты не такой, просто мог бы спросить и меня…
- Билл, давай обойдемся без этого, прошу тебя, - он устало приложил ладони к лицу.
Да, жить с такой стервой как я, похоже, занятие не из легких. Впрочем, с каких это пор я стал стервой? Я лишь требую элементарного уважения к себе. Я просто хочу, чтобы со мной считались. Я не собачка, которую вечно тянут за собой на поводке, я свободный человек.
- Хорошо, но в следующий раз, когда что-то задумаешь, посоветуйся со мной, - выдохнул я.
- Обязательно, - Том улыбнулся, поняв, что буря миновала, а потери не так страшны.
- И я все равно не представляю, как мы будем жить в одном доме с Симоной, - пробурчал я, кривясь.
- Билл, - Том рванул ко мне и в следующий миг оказался сидящим на коленях. – Моя мать – не монстр, просто она очень беспокоится обо мне, и ее не устраивает, что кое-какие вещи она контролировать не может. Я обещаю, что она ничего тебе не сделает, только не зли ее специально, и все будет хорошо, - он взял мои ладони в свои руки и поднес к губам, трепетно касаясь костяшек. – Ты согласен?
Я молчал несколько мгновений, лишь робко улыбаясь и пытаясь не потонуть в ласке любимых глаз.
- Ну конечно, - в итоге, я капитулировал, у меня не было иного выхода. – Но поцелуя на ночь ты лишен! – нагнувшись к самому лицу Тома, хитро сказал я.
- Эй, это нечестно! – тут же возмутился он, недоуменно хлопая глазами. – Кроме этого поцелуя я уже и не надеюсь ни на что, а тут … последнее отбирают, - выпятив нижнюю губу, грустно пробубнил он.
- Это абсолютно честно, - фыркнул я.
- Жадина, я же говорю, - Том смешно скривился. – А вообще, раз сюрприза не вышло как такового, я все-таки могу хоть как-то оправдать себя. Если ты не очень устал, поехали, я покажу тебе.
- Что?
- Тот самый сюрприз.
…
Минут через сорок Том остановил машину в спальном районе города. Красивые, словно нарисованные высотки мерили собой расстояние от земли до неба. И, хотя на улице уже стемнело, легко можно было разглядеть большую детскую площадку, ухоженные газоны рядом с домами и въезды в подземные стоянки.
- Дом сдан пару месяцев назад, здесь еще почти никто не живет, все занимаются отделкой квартир, - пояснил Том отсутствие каких-либо признаков жизни в окнах дома, рядом с которым мы остановились.
- Том, это дорогой район, - беспомощно опустил плечи я.
- Да, не из дешевых, - усмехнулся Том. – Идем.
Мы вышли из машины и пошли внутрь. Том вежливо открыл передо мной дверь, пропуская первым. В подъезде было светло, чисто и тихо, впрочем, как и в новеньком лифте. Я с интересом озирался по сторонам, стыдливо закусывая губы. Казалось, я просто не имею права на всю эту роскошь.
Лифт остановился на пятнадцатом этаже, и Том поманил меня за собой.
- Там нет ничего из того, что я планировал, - отпирая массивную железную дверь ключом, чуть виновато произнес он. – Ни свечей, ни ужина, ни музыки.
- Какой же ты все-таки романтик, - улыбнулся я.
- Добро пожаловать, - он распахнул дверь.
Я сделал несколько шагов в темноте и очутился в огромной комнате. У меня дыхание перехватило. Вся моя бывшая квартира была меньше этой комнаты. Здесь было два окна, из которых открывался шикарный вид на весь район, можно было рассмотреть крыши некоторых близстоящих домов, где-то внизу был небольшой скверик, который мы проезжали. Мы были на высоте птичьего полета, и мне это безумно нравилось.
- Потрясающе, - сорвалось с губ восторженным шепотом. Я стоял, практически прилипнув к окну и жадно разглядывая все, что только можно было увидеть сквозь тьму.
- Тебе нравится? – с надеждой переспросил Том, подходя сзади и несильно прижимаясь грудью.
- Да… Господи, да! – мне нравилось до слез.
Том облегченно выдохнул и обхватил меня руками, кладя голову на плечо.
- Мы в гостиной, к ней примыкает кухня, - Том говорил что-то еще, а спустя несколько минут показал мне и кухню, и ванную, и нашу будущую спальню, и детскую.
А я слушал его и наслаждался. Он так воодушевленно рассказывал обо всем, с таким энтузиазмом скакал по комнатам, обрисовывая предполагаемую расстановку мебели и дизайн, что я был поражен до глубины души. В тот момент я на самом деле поверил в серьезность его намерений. Он уже знал, где будет стоять кроватка в детской и какого цвета будут обои в спальне, и я не злился на него за единоличные решения. Я наконец-то понял, что он готов к этому, готов быть со мной, готов растить ребенка, пусть он не знает как, но он будет пробовать, теперь я в этом уверен.
- Ты ведь не против?
Я услышал лишь обрывок фразы.
- Что?
- Ты меня не слушал? – вдруг огорчился Том.
- Нет, что ты, я просто задумался, - я подошел к нему вплотную. – Не против, я на все согласен, - уточнил я.
Том преданно посмотрел мне в глаза и расслабленно улыбнулся. Похоже, не один я нервничал сегодня.
- В гостиной я, кажется, видел матрас. Понятия не имею, зачем он здесь, но на него можно сесть, - предложил я.
Том тут же кивнул и повел меня за руку в гостиную, коей она пока являлась лишь номинально. На деле же в этой комнате были только лишь голые белые стены и бетонный пол.
- Это я его притащил сюда. По правде говоря, я пару раз заезжал сюда. Просто садился на матрас, смотрел в окно и думал.
- О чем? – я присел на единственный предмет мебели и с наслаждением вытянул ноги.
- О нас… Да обо всем, - пожал плечами Каулитц, садясь рядом. – Так все быстро у нас с тобой получилось, - он откинулся на спину.
- Прости, - я повернулся к нему корпусом.
- За что? – недоуменно приподнял брови парень.
- За то, что так все вышло, за то, что отнимаю у тебя то сладкое время, когда хочется погулять.
- Прекрати, - недовольно рыкнул Том и, прежде чем я успел что-либо сообразить, повалил меня рядом с собой.
- Эй!
- Ничего ты мне не портишь! – он ласково провёл рукой по моему лицу, убирая волосы.
- Это ты сейчас ты так думаешь, - вздохнул я, приподнимаясь на локтях. – Я боюсь, что через какое-то время тебе надоест со мной возиться, захочется погулять, развлечься, а я буду сидеть на кухне в окружении кастрюль и с ребенком на руках.
- Билл, - Том тоже приподнялся на локте. – В обществе кастрюль мы будем тусоваться вместе, обещаю, - он едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
- Дурак, - я пихнул его в плечо. – Я же серьезно.
- И я. У меня было достаточно девушек, у меня был парень, я вполне состоялся как разгильдяй и балагур. И мне не пришлось долго думать, чтобы понять, я хочу быть только с тобой.
- А если тебе станет скучно?
- Разве с любимым человеком может быть скучно?
Я промолчал, просто повернулся к нему и смотрел на тонкие черты лица, на чуть блестящие глаза в темноте, словно пытаясь разглядеть подвох, которого не было.
- Я люблю тебя, - чуть прищурив глаза, спокойно и уверенно сказал он. Столько серьезности было в этой фразе, что сомневаться не представлялось возможным. Это было бы глупо. Том столько раз доказывал мне свою любовь, что просто не счесть. Он оступался, но ведь все мы не идеальны.
Вместо ответного признания я чуть повернулся и наклонился, приникая к его губам ласковым поцелуем. Том, явно не ожидавший такого поворота, взволнованно выдохнул, но на поцелуй ответил, неторопливо приоткрывая губы и впуская мой язык в себя. Его руки все еще опирались на матрас, и он не пытался меня обнять, что несколько беспокоило. Я разорвал поцелуй и изучающее взглянул на парня. Том быстро облизал губы и посмотрел на меня почти безразличным взглядом.
- Что-то не так? – поинтересовался я, занервничав.
- Нет, с чего ты взял? – недоуменно приподнял брови Каулитц.
Я пожал плечами и вновь коснулся поцелуем его губ, которые настойчиво, если не сказать грубо, раздвинул языком и быстро просунул язык меж них. Том ни сколь против не был, слегка лениво отзываясь на мои манипуляции. А я горячо целовал его, буквально не давая возможности вздохнуть нам обоим.
Моему организму много времени не потребовалось, чтобы начать возбуждаться, и уже через пару минут таких лобызаний в венах закипела кровь, торопливо сбегая к паху. Я неосознанно прижимался к Тому с каждой секундой все сильнее и вскоре сам не заметил, как залез ему на колени. Ладонями я нежно держал его лицо, будто удерживая, чтобы не сбежал, ведь сам я в это время кусал его губы, которые казались мягкими и податливыми до умопомрачения.
- Слушай, - Том оторвал меня от себя и, прерывисто дыша, начал шептать. – Не знаю, кто ты такой, и, хотя ты мне безумно нравишься, верни моего Билла.
- Идиот, я и есть Билл! – в сердцах я хлопнул его по лбу.
А он расхохотался.
- Ты очень на него похож, но мой Билл не полез бы ко мне с такими жгучими поцелуями и не взобрался бы на колени, так сексуально изгибаясь, - он поиграл бровями, кладя руки мне на бедра.
- Так значит, твой Билл тупое бревно? – прошипел я, отклоняясь от его лица и окончательно усаживаясь на задницу.
- Нет, мой Билл страшно стеснительное и робкое создание, - он заботливо заправил прядку волос мне за ухо и провел указательным пальцем по моему лицу от переносицы до подбородка, возбуждающе оттопырив нижнюю губу.
- Считай, что у меня помутнение рассудка, - бросил я, пожав плечами, и вновь наклонился к манящим губам.
- Билл, я не хочу, чтобы ты думал, что я тебя сюда тр*хаться притащил, - Том снова отлепил меня от себя.
- А что, если я просто хочу тебя? – я был заведен, и мне уже было все равно на все сдерживающие факторы.
- Ого, - Том присвистнул, а затем расплылся в довольнехонькой улыбке.
Кажется, он хотел продолжить фразу, но я заткнул его рот новым поцелуем. Меньше слов, больше дела, пока я все еще уверен в себе. Да, такое со мной случалось и раньше не часто, а теперь так вообще нонсенс. Но я просто нестерпимо хотел его.
Отстранившись на пару секунд, я резко стянул с себя легкую куртку и футболку. У Тома же, похоже, дар речи пропал совсем. Он словно выброшенная на берег несчастная рыба открывал рот и тут же его закрывал. Я, пользуясь замешательством парня, пробрался руками под его огромную футболку и слегка царапнул кожу на животе. Том задохнулся и уставился на меня совсем уж удивленным взглядом, а я неспешно стал гладить его, не вынимая рук из-под одежды. Сначала я нащупал напрягшийся пресс и обвел пальцами каждый кубик, потом поднялся выше, раскрытыми ладонями дойдя до сосков, которые нещадно сжал. Том вскрикнул и запрокинул голову на несколько мгновений, после чего все тем же шокированным взглядом вернулся ко мне. Я лишь издевательски улыбнулся и заскользил руками вниз, медленно, мучительно и нежно. Каулитц хватал ртом воздух, а потом, видимо, забыл, что надо дышать и замер, когда мои ладони коснулись самого низа его живота. Я томительно нежно стал гладить его там, изредка чуть надавливая, но не спускаясь ниже.
- Вот же черт, - охнул Том, когда я без предупреждения одной рукой надавил на пах. – Скажи, что мне сделать, чтобы этот день не стал последним в моей жизни?
- Ты меня не хочешь? Совсем, да? – я освободил руки и обнял себя, садясь прямо. Мне вдруг стало нестерпимо обидно от такой реакции Каулитца на свои действия.
Выходило, что я мучаю его, он не знает, как отделаться от меня.
- Что? Нет, Билл, ты рехнулся? – он рывком сел, оказываясь лицом к лицу со мной.
Я судорожно вздохнул, отворачиваясь.
- Я просто не ожидал такого напора, - он невесомо коснулся губами щеки.
Кожа в месте прикосновения тут же вспыхнула, а я вздрогнул.
- Так, дорогуша, - оставшись недовольным моей реакцией, проворчал Том. – Кто-то тут сомневается в том, что я хочу его? – он взял мою руку и без всяких обсуждений засунул ее к себе в трусы прямо под пояс джинсов. – Всё еще сомневаешься?
Мне стало страшно неловко, и я попытался вынуть руку, на что Том лишь изогнул губы в хитрой улыбке, крепко сомкнув пальцы на предплечье. После чего он чуть-чуть подтолкнул мою руку. Мне ничего не оставалось, кроме как, в волнении закусив губу, разомкнуть пальцы и тут же почувствовать под подушечками горячую плоть. Как только я коснулся бархатистой кожи на члене, Том приоткрыл рот и, мученически сведя брови, выдохнул мне в лицо. Я попытался обхватить ствол ладонью, но не смог – руке было слишком тесно. Том непонимающе взглянул на меня, и я глазами указал на ремень. Каулитц тут же засуетился, расстегивая пряжку, а затем и ширинку. Теперь я мог свободно двигать рукой, чем и не преминул воспользоваться, заключая твердую плоть в плен пальцев.
Едва почувствовав, как моя ладонь сжимает член, Том уронил голову мне на плечо и стал шепотом ругаться, прерываясь лишь на короткие вздохи и шипения, когда я дразнил головку, издевательски водя по ней большим пальцем.
Меня и самого неслабо вставляло от всего происходящего, я еле держался, чтобы вторую руку не засунуть себе в штаны, но Том, сжимая время от времени мои бедра, возвращал в реальность, не давая забыться окончательно. Он кусал меня, засасывал кожу на плече, терся носом и губами, а потом вдруг снял руки с бедер и заскользил ими вверх, оглаживая бока, переходя на спину, и, чуть надавливая, проходя по лопаткам, заставил прогнуться в пояснице. Я несколько минут ласкал его одной рукой, пока он не начал совсем откровенно толкаться вверх, опустив ладони на мои ягодицы. Я не выдержал, когда он, стиснув мою задницу пальцами, укусил за шею и особо сильно подался бедрами вверх, прижимая меня при этом к паху.
- Ах! – вырвалось у меня, когда собственный член потерся о закрытую ширинку. Я запрокинул голову и вцепился свободной рукой в плечо Тома.
- Сейчас-сейчас, - пробормотал он и, со стоном оторвавшись, скинул с себя футболку. – Минутку, - прошептал он, избавляясь от джинсов и белья.
Я нервно облизнул губы, не отрывая взгляда от обнажающегося парня, и тут же оказался лежащим на спине. Том довольно аккуратно перевернул нас и, встав на колени надо мной, взялся за мои джинсы. Ловко расправившись с застежками, он бережно стянул с меня одежду и навис сверху, пристально вглядываясь в глаза.
- Скажи, чего ты хочешь? – низким от возбуждения голосом спросил он, медленно поглаживая одной рукой внутреннюю сторону моих бедер.
С моих губ уже срывались тяжелые вздохи. Казалось бы, я и не касался себя, ничего еще не было, а я уже на пределе.
- Всего хочу, - шепнул я, притягивая парня за шею. – Тебя всего.
Том рыкнул и быстро чмокнул в губы, после чего покинул меня на несколько секунд. Он нащупал свои штаны на полу и выудил из карманов знакомый тюбик. Я понятия не имел, зачем он взял с собой смазку. Может, он ее вообще везде с собой таскает? Мне было не до того. Я крепко обхватил Тома за плечи, как только он вернулся ко мне.
- Давай быстрее, я еле держусь, - простонал я в ухо Каулитцу, когда он коснулся пальцем ануса.
- Потерпи немного, - по голосу было слышно, что он улыбнулся, но также было слышно и его волнение.
Я и сам не ожидал, что так просто разрешу брать себя на черт знает каком матрасе в сомнительном месте, но кто ж виноват в том, что прихоти у меня сиюминутные и самые безумные. Сегодня моей прихотью стал Том.
Скользя во мне пальцами, Том целовал меня, спускаясь от губ, по шее, вниз. Он целовал грудь, играл с сосками, а, когда дошел до пупка вдруг замер.
- Надеюсь, малыш не знает, чем мы сейчас тут занимаемся, - нервно хохотнул он.
- Том! – жмурясь, окликнул я.
- Да? – он нашел простату и медленно проехался по ней пальцем.
- А-а-а! Черт! – я изогнулся и еще сильнее зажмурился. – Хватит!
- Еще чуть-чуть, - тихо сказал Том, носом касаясь моего стоящего члена.
Я готов был взвыть, мне хотелось растерзать Каулитца за такие пытки, а он и не думал прекращать. Он провел носом до самого основания и стал целовать меня прямо там, не забывая ритмично двигать пальцами внутри. Почти все его движения приходились на простату, и я вскрикивал каждые несколько секунд, снова и снова пытаясь вздохнуть, что никак не выходило.
- Да чтоб ты провалился, вставь свой член куда надо и прекрати меня мучить! – прохныкал я, понимая, что вот-вот лишусь сознания.
Пытаясь хоть как-то образумить Тома, я стал бить его по плечам, но он настойчиво вылизывал мои яйца.
- Что ты творишь, черт возьми? – почти обессилев, просипел я, чувствуя, что начинаю дрожать будто в лихорадке.
Том лишь хмыкнул в ответ и, освободив пальцы, привстал на коленях. Я потерялся в пространстве и времени на несколько мгновений, пока не почувствовал, как он входит в меня.
- Билл, ты живой? – заботливо поинтересовался он, видимо, испугавшись отсутствия какой-либо реакции.
Я открыл глаза, но сфокусировать взгляд было выше моих сил. Я просто моргал, видя перед собой расплывчатый силуэт.
- Больно? – обеспокоенно выдохнул парень.
- Хорошо, только двигайся, - прошипел я сквозь зубы, мысленно матеря парня всеми известными ругательствами.
Однако Том, вопреки моим ожиданиям очередных пыток, начал осторожно качаться взад-вперед, медленно совсем, едва ощутимо, но мне уже этих легких движений было достаточно, чтобы начать задыхаться, еле сдерживая в себе стоны.
- Билл?
- М? – я едва смог открыть глаза.
- Ты в порядке? – чуть резче толкаясь, спросил Том и подхватил мои ноги под коленками.
- В полном, - протянул я, глядя на него.
И пусть комнату освещал лишь скудный свет Луны, я мог разглядеть каждый изгиб любимого тела. Я обласкивал взглядом сильные руки, сжимающие мои бедра, подтянутый живот, мышцы на плечах. В поле моего зрения также попадали косички, то и дело подлетавшие на груди парня. Так непривычно было смотреть на него, не видя копну дредлоков, но в то же время мне нравилась его новая прическа. С ней он выглядел более мужественным, если не сказать брутальным. А осознавать каждый раз, что вся эта красота, все это богатство – мое, было просто невероятно, и периодически хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности.
Том вдруг загадочно улыбнулся и, скрестив мои ноги у себя за спиной, наклонился ко мне.
- Уверен? – он прищурился и остановился на мгновение.
- Том! – возмутился я. – Не смей останавливаться, мать твою!
Парень довольно усмехнулся в ответ и снова задвигался, теперь быстрее и жестче. А спустя минуту, когда толчки стали слегка грубоватыми, быстрыми, глубокими, когда перед глазами все поплыло, а по телу побежала дрожь, когда руки сами потянулись к его плечам и впились в них … Том вдруг стал мимолетно касаться моих губ с каждым новым толчком.
- А-а-а, Господи! – вскричал я, чувствуя всеми своими нервными окончаниями нереальный кайф. Я не мог даже высказать Каулитцу, что мне сейчас не до шуток, мне было невыносимо хорошо. – Ах, да, Боже мой, да! – шептал я, то повышая голос до крика, то снова нисходя до шепота.
Я кончил первым, сильно прогибая спину и запрокидывая голову. Мой член, зажатый между нашими телами, выстрелил спермой, так и не дождавшись помощи рук. Том тут же вышел из меня и через несколько секунд тоже кончил. Я не видел, но слышал.
- Билл? - через пару минут позвал он.
Я открыл глаза и тут же почувствовал, как в стороны по вискам скатилась пара слезинок. Том большими глазами смотрел на меня сверху.
- Билл, ты чего? Тебе больно? – еще ни разу я не слышал столько беспокойства в голосе Тома. Он ласково провел ладонью сначала по одной моей щеке, потом по другой.
Я лишь слегка покачал головой.
- Билли, ты плачешь, что не так? – у него самого задрожала нижняя губа.
- Просто, - прохрипел я и тут же прочистил горло. – Просто это было слишком…
- Прости меня, - бегая взглядом по моему лицу, произнес Том, виновато приподняв брови. – Я не хотел тебя так замучить, - он нервно куснул губу. – Черт, я идиот.
- Нет, - я слабо улыбнулся, все еще не отойдя от бешеного оргазма. – Просто для меня это слишком. Я очень впечатлительный с недавних пор, вот и не был готов к такому, - смущенно отведя глаза, сказал я.
Том так, кажется, ничего и не понял, но быстро кивнул и прилег рядом на бок, обнимая и притягивая к себе. Он уткнулся носом в мою щеку и выдохнул, одна его рука легла на поясницу, а вторая стала гладить по волосам. Я прижался теснее к парню и украдкой улыбнулся.
- Холодно? – тихо спросил он.
- Нет, - выдохнул я, прижимая обе ладони к его груди.
Если бы кто-то сказал бы мне в тот момент, что я лежу на голом матрасе в совершенно пустой квартире, в окружении бетонных стен, я бы не поверил. Мне казалось, что я парю в облаках.
Мы лежали так довольно долго, но спать отчего-то не хотелось. Через какое-то время я устал лежать на боку и приподнялся.
- Ты куда? – недоуменно распахнул глаза Том, тоже приподнимаясь.
Я помотал головой и отполз к ногам Тома. Тот скептически наблюдал за мной, уже приняв вертикальное положение. А я просто чуть раздвинул его ноги и уселся между них, лицом к окну, из которого на меня смотрела Луна. Том не заставил себя долго ждать и вскоре прижался к моей спине грудью, обнимая за талию.
- Сбежал? – проворковал он на ухо.
- Нет, - я ласково потерся о его нос щекой.
Том фыркнул и принялся хулиганить. Для начала он лизнул мою шею, от основания провел языком до уха, а потом повторил маршрут в обратном направлении короткими поцелуйчиками. Я засмеялся и попытался прижать голову к плечу, но Том неожиданно ткнул пальцем сзади под ребра и продолжил хулиганить на моей шее.
- Эй, ну щекотно же, - я хохотал уже в голос, пока он вновь и вновь измывался надо мной.
- А мне нравится, - и вновь поцелуи.
Когда же ему поднадоело вылизывать шею, он стал гладить мои бедра, начиная под коленками и заканчивая в паху. Его руки были такими нежными, а движения такими волнующими, что долго я не вынес и этой пытки.
- Том, я снова возбуждаюсь, перестань, - попросил я, оборачиваясь.
Том чуть прищурился и, приблизившись к губам, поцеловал. Глубоко, медленно, невыносимо нежно и горячо. До дрожи. Он властно ласкал своим языком мой, вводя меня едва ли не в транс. Этот поцелуй был совсем не похож на те, что были в начале вечера, когда я целовал его первым. Этот был совсем другим. Он был безумно откровенным, интимным, словно в него Том вкладывал всю любовь ко мне, а я плавился, будучи едва в силах принять её.
- Где твой пирсинг? – оторвавшись, спросил он, пытливо заглянув в глаза.
- Что? – я еще не отошел от поцелуя и не сразу понял, о чем речь. – А, забыл надеть, - я, и правда, сам не заметил, что его нет – настолько привык снимать на время, пока нахожусь в колледже.
Том лишь улыбнулся и трепетно прижался подбородком к моему лбу.
- Том, - чуть сконфуженно окликнул я.
- Что? – беззаботно отозвался он.
- У меня снова … стоит, - еле-еле пробормотал я.
- Ого! Какие мы ненасытные сегодня, - заставив меня стыдиться, протянул Том.
…
В новой квартире мы пробыли почти до пяти утра, причем все время, проведенное там, не спали, а тратили драгоценные минуты на более интересные вещи. Том дивился некоторым изменениям в моем поведении и с радостью поощрял их, изредка тихонько посмеиваясь, но не высказывая ни слова против.
Нет, мы не только удовлетворяли свою физическую нехватку друг друга, мы помимо этого много говорили. Смеялись, ругались, потом через минуту мирились и долго целовались, почти до беспамятства. А ехать домой собрались только тогда, когда мой желудок проснулся, требуя удовлетворить теперь его.
- Том?
- Что? – Том смачно зевнул и стал тереть глаза.
Мне, конечно, было стыдно за то, что из-за меня парень не спал сейчас, как положено, а бодрствовал, но я этого не озвучил.
- Я есть хочу.
Том заливисто расхохотался, но, когда я пару раз обиженно стукнул его, живо успокоился и стал одеваться.
- Вот и обновили квартирку, - закрывая дверь, усмехнулся Том.
Я застенчиво отвел взгляд, поспешив к лифту.
- И все же мне стыдно перед ребенком, - он покосился на мой живот, зайдя в кабину.
- Хватит, Том, он не может видеть сквозь меня, - отмахнулся я.
- Но слышать-то может! Я видел, как тетки прикладывают наушники к животам!
- О Боже, - я закатил глаза. – Да, малыш, твой папа очень любит секс, - я сделал вид, что разговариваю с животом.
- Эй! – Том силком разогнул меня и наклонился сам. – Тебе пока рано знать о таком, но, когда ты будешь большой и будешь встречаться с девочками, папа тебе все расскажет!
- Том, - я еле держался, чтобы не захохотать. – А если у нас будет девочка?
Том смотрел на меня с совершенно нечитаемым выражением лица. Проще говоря, он завис.
- Том? – я пощелкал перед ним пальцами.
- Тогда… Ну, тогда, до восемнадцати никакого … то есть никаких мальчиков!
Я все же согнулся в три погибели, захохотав.
…
Домой мы вернулись почти в шесть. После плотной загрузки желудка (ибо ни ужином, ни завтраком сей прием пищи назвать было нельзя) я заснул в машине. Меня так разморило, что я проспал до самого дома. Да и после я почти не просыпался, мне только лишь пришлось выйти из машины, а до квартиры Том дотащил меня, водрузив на себя излюбленным способом – подхватив под попу.
- Я хочу спать, - упрямо заявил я, заваливаясь на постель прямо в одежде.
- Сначала душ, а потом спать, - настаивал Том.
Я стонал, хныкал и отнекивался, но он все равно затащил меня в душ, где в полу вменяемом состоянии помыл и притащил обратно в спальню. Он заботливо надел на меня боксеры и укрыл одеялом, а сам еще копошился какое-то время, потому что любимый теплый бок я почувствовал, уже успев заснуть и проснуться.
До подъема оставалось меньше полутора часов, Том что-то ворчал про то, что на учебу не пойдет и меня на работу не пустит и что я виноват в том, что мы прогуляем, и вообще это я непредсказуемое беременное чудо, которое нужно показать ученым. В общем, Том нес полную ахинею, не давая мне спать. Я, собрав все последние силы по крупицам, сделал рывок и протянул руку, закрывая Каулитцу рот.
- Я тебя люблю, - лениво проговорил я и убрал руку.
Том тут же заткнулся и, повернувшись ко мне, заснул.
…
Ровно в восемь утра мы вышли из дома и поехали в колледж. Том опять ругался и бухтел, зевая время от времени, а я спал, пользуясь положением пассажира.
На этот день у меня было назначено лишь три пары, притом последняя была с группой Каулитца. На первых двух я благополучно дремал, а к третьей стал чувствовать себя чуть бодрее.
Том появился в манеже все так же зевающим и ворчащим, глаза его были красными, а вид говорил о том, что парень не спал всю ночь.
- Девочки делают десять широких отжиманий, мальчики – двадцать стандартных! – бодро объявил я и принялся наблюдать за потугами студентов.
Девочки начали стонать, но я не обращал внимания.
- Один не делает – счет начинается сначала! – предупредил я, строго следя за качеством выполнения упражнения у мальчиков.
Том старался изо всех сил, чтобы … не упасть. Его потуги вряд ли можно было назвать отжиманиями, но он хотя бы пытался, правда, руки его не держали, да и спина с прессом подводили. Но я был настроен решительно. Зря он ворчал.
- Каулитц, не филонь! – громко сказал я, незаметно задев носком кроссовка лодыжку парня.
Том в ответ только зевнул.
- Девять, десять, - продолжал счет я.
И тут Каулитц сдался, просто рухнув пузом на резиновое покрытие.
- Позор, Каулитц, всего десять отжиманий! – всплеснул руками я.
Студенты тут же начали хихикать, а Том отмахнулся от меня, перевернувшись на спину, но даже не думая подниматься.
- Нечего было меня всю ночь мучить, - промямлил он так, что слышали только несколько человек, включая меня и Георга.
- Ты чем-то недоволен? – хмыкнул я.
Том тут же расплылся в улыбке и, посмотрев на меня, поиграл бровями.
- О нет, я доволен.
И правда, вид у него был затр*ханный.
На самом деле у Тома в расписании было еще две пары, но он послал теорию машин и механизмов во всем знакомое место и буквально утащил меня в машину, не дав даже толком разобраться с материалом предстоящей завтрашней лекции. Он попросту вывел меня из собственного кабинета, посадил в машину и пристегнул, а потом, за считанные минуты домчавшись до дома, уложил спать рядом с собой.
- Том, завтра одиннадцатое ноября, мне надо готовиться к лекции, - я пытался вырваться из стальной хватки.
- Спокойно, я тебе потом помогу, - пробурчал он, притягивая к себе.
- Том!
- Спи, я сказал!
Мне ничего не оставалось, кроме как лечь рядом с ним и почти мгновенно заснуть, ведь и я не спал всю ночь. Я мог лишь надеяться, что завтрашняя лекция пройдет без эксцессов. Я волновался и собирался проработать весь материал, но не вышло. А впрочем, Том обещал помочь, значит, не все потеряно.
…
16
Утром следующего дня я во всеоружии стоял перед студентами третьего курса, которым половое воспитание преподавать было уже бесполезно, но раз так решило начальство, я не мог ослушаться. И каково же было мое удивление, когда на лекцию ко мне заявилось то самое начальство в лице заместителей деканов по воспитательной работе и заведующего кафедрой физкультуры. Они, попросив не обращать на них внимания, сели на последний ряд и стали внимательно следить за ходом лекции.
В итоге нервничал я куда больше, чем ожидалось, и поначалу много путался в словах и запинался, но, надо отдать должное моим подопечным, студенты меня поддержали. Все старались сдерживать смех и другие неадекватные реакции, делали вид, что исправно пишут и вникают в суть. Никто не выкрикивал ничего нецензурного, даже отпетые хулиганы молчали в тряпочку, не решаясь прокомментировать мои слова. Однако больше всего я был благодарен, конечно, Тому. Они с Георгом сели на первую парту прямо передо мной и, по крайне мере, первую часть лекции усердно записывали и слушали, украдкой показывая большие пальцы вверх. Видя это, я успокаивался и улыбался, продолжая рассказывать все, что накануне мы с Томом отыскали в интернете. Потрудились мы на славу, так как в конце пары группа инженеров покидала аудиторию с задумчивыми лицами, а начальство удивленно качало головами и одобрительно пожимало мою ладонь.
- Томас, вы можете быть свободны, - я неловко улыбнулся, глядя на парня, застывшего в дверях.
Том скептически оглядел преподавателей, пожелавших поговорить со мной наедине, и, скривив губы, кивнул. Я кивнул в ответ, а Том, подождав еще пару секунд, пока все отвернутся, незаметно чмокнул воздух, заставив меня расплыться в улыбке, после чего покинул аудиторию.
- Гер Каулитц, мы поражены тем, какой эффект произвела ваша лекция, - восхищенно произнесла одна из дам.
- Спасибо, - я чуть смутился и принялся собирать материалы на многочисленных листочках.
- Билл, Вы проделали поистине трудную работу, собрав воедино столько интересных фактов, примеров и советов. Даже взрослые студенты остались под впечатлением, - Шиллерман прямо таки светился счастьем, глядя на меня. – И я просто не могу позволить Вам ограничиться одной лекцией! Я хочу, чтобы в ближайший месяц Вы прочли эту лекцию всем учащимся!
- Что? – я шокировано вылупился на заведующего. Вот это поворот.
- Безусловно, мы заплатим Вам за этот курс лекций, как полагается, - тут же добавил он.
- Я, если честно, не рассчитывал, - замялся я. Конечно, я не рассчитывал! Если подумать, то через пару-тройку месяцев мне вообще светит декретный отпуск, а Шиллерман уже навешал на меня столько работы, сколько за год-то не выполнить. Мало того, что теперь я чуть ли не ежедневно делюсь опытом с коллегами, так теперь я еще и куратор инженеров, а сейчас еще и обязан прочесть курс лекций по половому воспитанию.
- Ну что Вы, что Вы, не стоит переживать, мы управимся еще до Рождества, - он гаденько улыбнулся, тем самым обозначив, что все уже решено.
- Хорошо, я согласен, - обреченно выдохнул я.
…
Не знаю, что другие люди считают адом. Моим персональным адом были следующие две недели. Я совсем замотался. Почти каждый день я читал лекции в колледже, а дома потихоньку собирал вещи. Меня буквально разрывало на части, казалось, я ничего не успеваю. Я чувствовал себя, по меньшей мере улиткой, будто мир вокруг движется с огромной скоростью, а я еле-еле передвигаюсь.
Однако ровно через четырнадцать дней все вещи были собраны и успешно отправлены в дом родителей Тома. Нам оставалось взять только пару сумок и самим отправиться прямиком в “лапы” Симоны.
- Идем? – Том неожиданно материализовался прямо передо мной и чмокнул в кончик носа.
- Да, идем, - я тяжело вздохнул, отходя от кухонного окна, в последний раз оглядывая пространство, которое, казалось, словно уснуло, стоило лишить его предметов обихода. Здесь больше не было посуды и других кухонных принадлежностей – на плите не стояла сковородок и кастрюль, на крючке не висело полотенце, на окне не было штор.
Эта квартира никогда не принадлежала мне, да и освоиться в ней в полной мере я так и не смог, но она хранила в себе так много. Что-то вспоминать не хотелось, что-то хотелось смаковать часами, но все это уже точно останется здесь, в этих стенах.
- Ты какой-то странный, - Том нахмурился и вновь подошел близко-близко.
- Просто я не ожидал, что за полгода буду переезжать дважды, - я дернул плечом.
- Первый раз ты переезжал один, а второй вместе со мной, а это уже совсем другое дело, - Том хохотнул, обнимая меня. Он прижал меня к себе и словно окутал всем своим теплом. Он не лез целоваться, не засовывал руки куда не следует, просто обнимал.
А я чувствовал себя ребенком, казалось, Том старше меня и больше, а я маленький и беззащитный, но с ним мне не страшно. Ничего не страшно.
…
- Добрый вечер, - Симона Каулитц встретила нас на пороге своего дома во всеоружии. Она была идеально одета, идеально причесана, в руках была крохотная собачка, имя которой Том в первый наш визит в этот дом так и не вспомнил.
- Здравствуйте, - сдержанно отозвался я, проходя вслед за Томом внутрь дома.
- Молодые люди, я прежде всего хочу обсудить кое-какие моменты вашего пребывания в нашем доме, поэтому прошу вас пройти в гостиную, - холодно изрекла женщина и последовала вглубь дома.
- Не волнуйся, она не съест тебя, - шепнул Том, заключив мою ладонь в свою, и потянул за собой. – А вот я, - он сделал небольшую паузу и, облизнувшись, продолжил. – Очень может быть.
Я хихикнул и легонько пнул своего любимого засранца под зад.
- Эй! – возмутился он.
- Садитесь! – скомандовала Симона, указав на диван, стоящий точно напротив кресла, в котором она восседала как королева. Впрочем, королевой она была, по меньшей мере, снежной.
Мы с Томом сели. Я пристроился на самом краешке, а Каулитц в своей манере развалился на полдивана.
- Итак, мне бы хотелось кое-что разъяснить.
- Мам, не начинай, - протянул Том.
- Томас! - строго оборвала его мать. – Я, хоть и не поддерживаю ваш союз, но понимаю, что Билл сейчас находится в положении и это весьма серьезно, поэтому никаких противоборствующих действий я производить не буду, но попрошу соблюдать некоторые правила, раз уж вы собираетесь жить в моем доме.
Я сглотнул и краем глаза увидел, как Том закатывает глаза. Начало речи Симоны мне совсем не понравилось.
- Ваши комнаты готовы принять вас, и я прошу вас ночевать каждого исключительно в своей комнате.
- Что? – Том подскочил на диване, принимая сидячее положение.
- Том, ты будешь жить в своей старой комнате, а Билл в комнате для гостей, - хитро улыбаясь, разъяснила женщина.
- Но мам!? – воскликнул Том, в шоке глядя на родительницу.
Я, честно сказать, тоже был несколько шокирован.
- Томми, во-первых, твоя комната не пригодна для проживания вдвоем, а во-вторых, Биллу нужен покой, а ты сейчас будешь заниматься ремонтом новой квартиры, приходить будешь поздно, от тебя будет пахнуть краской, а для здоровья малыша это отнюдь не полезно, - спокойно ответила фрау Каулитц, поглаживая по шерстке пса. – Плюс ко всему прочему, я не намерена слушать вас по ночам, а обе эти комнаты находятся в том же крыле, что и наша спальня.
Очевидно, что слушать Симона не хотела не просто нас, а то, чем мы занимаемся. Меня после ее слов тут же бросило в краску, и я отвернулся. Том же беспомощно всплеснул руками и откинулся на спинку дивана. В принципе мы могли бы пообещать Симоне, что ничего такого не будет, пока мы живем в этом доме, но вряд ли бы это стало достойным аргументом. Другое дело, что Том по ночам мне нужен отнюдь не только для секса. Мой парень мне жизненно необходим, потому что я плохо сплю без него и вообще, вдруг мне что-то понадобится или я стану себя плохо чувствовать.
Я открыл было рот, чтобы озвучить свои домыслы, но фрау Каулитц предвосхитила мои слова:
- Да, я хотела бы вам кое-что подарить, - с этими словами она подняла с пола небольшую коробку. – Это радио-няня. Она обязательно пригодится вам, когда ребенок родится, но использовать ее я предлагаю и сейчас. Одну часть мы разместим в комнате Билла, другая будет при мне. Так что, если тебе что-то понадобится, ты тут же сможешь мне об этом сообщить.
- Пф, тогда вторая часть должна быть у меня, - подал голос насупившийся Том.
Я же промолчал, все еще пребывая в легком ступоре от происходящего.
- Нет, дорогой. Мне будет спокойнее, если няня будет у меня, так я смогу контролировать вас, - женщина ехидно улыбнулась и поднялась с кресла. – Пожалуй, это все.
- Замечательно, - пробурчал Том, тоже вставая.
Именно с того знаменательного дня началась наша веселая в кавычках жизнь в доме семейства Каулитц. А жизнь, как и предполагалось, была не сахар. Во-первых, к правилу “спать в разных комнатах” добавилось еще несколько правил примерно такого содержания: не целоваться, не обжиматься, не принимать вместе ванну, да даже рядом постоять нельзя было! Впрочем, когда глаза Симоны не были свидетелями, нам удавалось урвать хоть что-то, чего, конечно, было ничтожно мало по сравнению с тем, что было раньше.
Ко всему прочему я долгое время жил один и совсем отвык от совместного сосуществования с кем-либо. И, если к Тому я привык довольно быстро, то к семейству Каулитц привыкнуть было почти невозможно. Через пару дней после нашего переезда в дом наведались Райн с Самантой, причем не просто наведались, а остались погостить на некоторое время. С одной стороны это было положительным моментом, так как внимания Симона мне стала уделять в разы меньше, а с другой стороны особняк стал напоминать детский лагерь. Шкодливый характер Тома только лишь усиливал это ощущение, так как парень постоянно что-нибудь отчебучивал. То он носился наперегонки с собакой, которая боялась его как огня, то он устраивал шуточную борьбу со старшим братом, то выводил из себя мать, задавая дурацкие вопросы, но самое приятное во всех его шалостях касалась меня. Почти каждую ночь, когда все домочадцы сопели в обе ноздри, Том приходил ко мне. Он забирался на постель, стараясь не шуметь, а потом будил меня поцелуями или вовсе не будил, просто устраиваясь под боком и обнимая. И, даже когда я крепко спал, то сквозь сон чувствовал, что он рядом: сразу становилось спокойнее, тревожные сны сменялись безмятежными, тело расслаблялось. Однако утром я всегда просыпался один – раскрываться перед Симоной Том явно не собирался.
Он все-таки уважал мать и ее взгляды на жизнь, хотя и был с ними не согласен. Пару раз я слышал, как он обсуждает с ней свою жизнь и меня в частности, как доказывает ей свою точку зрения, и мне было жутко приятно, что он отстаивает нас и наши отношения.
Ноябрь тем временем подошел к концу. Курс лекций также шел к своему логическому завершению. Мне оставалось прочесть лишь несколько лекций, и следующей на очереди была пара у моих “обожаемых” первокурсников.
…
Утро, как известно, добрым не бывает, особенно, когда тебя будит голос Симоны Каулитц. Ровно в половине восьмого радио-няня привычно заговорила ее неприятным мне голосом и потребовала от меня пробуждения.
- И Вам доброе утро, - сонно пробурчал я, не отрывая головы от подушки.
- Билл, если ты не встанешь, Томаса я разбужу сама, - усмехнулась женщина.
- Встаю! – тут же бодро отозвался я, резво поднимаясь с кровати. Лишиться единственной привилегии в этом доме мне не хотелось, поэтому в ныне своей комнате я быстро натянул домашние штаны и футболку и, пытаясь хоть чуть-чуть пригладить взъерошенные волосы, вышел в коридор.
- Доброе утро, - вежливо улыбнулась встретившаяся мне по пути Саманта, не забыв мазануть взглядом по моему чуть выпирающему животу.
- Доброе, - кивнул я, сделав вид, что вовсе не заметил ее заинтересованного взгляда.
Вообще ее интерес мне был не очень приятен. Она и раньше смотрела на меня как на восьмое чудо света, а теперь, когда пошел шестой месяц беременности, она стала еще более косо смотреть на меня. Иногда мне даже казалось, что девушка мечтает оказаться на моем месте или же просто не очень позитивно настроена по отношению ко мне. Причин такого к себе отношения я выяснить не мог, поэтому старался вообще не обращать внимания, ведь в остальном жена Райна вполне благодушно общалась со мной.
Да и в принципе я чувствовал себя в доме Каулитцев комфортно, насколько это было возможно. Меня, конечно, напрягала Симона с ее вечно недовольным выражением лица и колкими замечаниями в мой адрес, да и непонятные взгляды Саманты смущали, но в остальном все было неплохо. Мужская половина семейства никаких неудобств мне не доставляла.
Гер Каулитц дома появлялся редко, а, когда появлялся, всегда улыбался мне и спрашивал о самочувствии, иногда за чаем даже заводил со мной какой-нибудь интересный разговор. Общение с отцом Тома на самом деле грело душу, ведь своего отца у меня почти не было – я был очень мал, чтобы помнить его, родители покинули меня слишком рано.
Том поддерживал наше общение и мог даже оставить нас наедине, а порой, находясь рядом, молчал и слушал нас.
Что касается Райна, то и с ним никаких разногласий не возникало. Брат Тома часто задерживался на работе, тогда я, Том и Саманта вечера коротали втроем. Когда же Райн приходил вовремя, мы могли вчетвером сесть перед телевизором и смотреть фильм, однажды даже сыграли в монополию, правда все закончилось тем, что ушлый Том скупил все дома и отели и, провозгласив себя королем мира, около получаса плясал на столе, веселя всех нас. Однако после того как я пригрозил родить от смеха, Том лавочку свернул и отправил всех по кроватям. Кстати, Райну и Саманте спать вместе разрешалось, что было предметом неприкрытой зависти – моей и Тома.
Тем временем я преодолел расстояние, что разделяло наши комнаты, и тихо прошмыгнул в комнату Каулитца-младшего.
Том спал, как обычно развалившись на всю кровать. Ему в отличие от меня можно было спать на животе. Я даже недовольно поморщился, с завистью глядя на его спину, потом, легонько переступая по ковровому покрытию, подошел к кровати и оперся на нее одним коленом. Парень не шелохнулся, продолжая мерно дышать. Будить его было жалко, но, безусловно, нужно, поэтому я нагнулся и, легко царапнув его спину, чмокнул в основание шеи.
- М-м-м, - тут же простонал Том, передергивая плечами.
- Пора вставать, - улыбнувшись, шепнул я и мягко коснулся губами скулы.
Том в ответ буркнул что-то невразумительное. Но действия его оказались куда более понятными, нежели слова. Он ловко перевернулся и, подхватив меня одной рукой под ягодицами, а второй придержав за лопатки, аккуратно повалил рядом с собой, прижался к боку и продолжил дрыхнуть, будто так оно и было.
- Эй, так не пойдет, - засмеялся я, остановив взгляд на трепещущих ресничках.
- Точно! – осенило Тома. – Вот так пойдет, - он коснулся прохладной ладонью моего живота и погладил. – Доброе утро, малыш.
Я вздрогнул от холодка, побежавшего по телу, на что Том, не открывая глаз, накинул на меня одеяло и еще теснее прижался, не забыв потереться о мое бедро полувозбужденным членом.
- Том, прекращай, - рвано выдохнул я, напрягшись.
- Да, еще минутку, - тоскливо протянул парень.
Поднять его окончательно мне удалось лишь минут пять спустя, когда он вдоволь искусал мои губы и наговорился с ребенком, страшно веселя меня этим.
…
Признаться, я опасался лекции у первокурсников и, как оказалось позже, не зря.
Начиналось все вполне нормально. Я рассказывал уже выученный назубок материал, приводил примеры, разъяснял все последствия беспорядочных половых связей и необходимости контрацепции. Блондинки с накладными ресницами и розовыми губами меланхолично подпиливали ногти, глядя в потолок и сдавленно хихикая над кое-какими моментами моей речи. Качки вроде бы мирно обсуждали что-то свое, изредка бросая презрительные взгляды в мою сторону. И все бы так и продолжалось, я бы спокойно завершил лекцию и побыстрее отпустил студентов, как вдруг самый противный из первокурсников разрушил все мои надежды на мирный исход.
- Гер Трюмпер, - насмешливо окликнул Курт. – А Вы предохраняетесь со своим хахалем?
А ведь он даже не подозревал, насколько был близок к моему нынешнему положению, задавая этот вопрос. Мы ведь действительно не предохранялись, и дело совсем не в том, что я не боялся забеременеть, нет, я доверял Тому, поэтому и думать забыл о средствах контрацепции. Возможно, когда-то и стоило подумать об этом серьезнее, но теперь это неважно, важно то, что во мне сейчас растет и развивается наша общая частичка.
Я нервно сглотнул, а между тем улыбнулся, не собираясь отвечать на вопрос Курта, и продолжил лекцию.
- Гер Трюмпер, а сколько парней у Вас было?
- А когда Вы потеряли девственность? – тут же активизировались дружки Курта.
- Молодые люди, это вопросы не по теме, - отмахнулся я.
- Как это не по теме? Мы же говорим о половом воспитании, вот нам и интересно, как Вас воспитали? – нахально прищурившись, Курт пару раз толкнул языком щеку изнутри.
Я на секунду прикрыл глаза, вновь почувствовав себя мальчиком для битья. Противное чувство дежа-вю прочно осело на кончике языка. Год назад я испытывал примерно те же эмоции, когда Том при всех пытался подкатить ко мне, а его одногруппники смеялись, глядя на мои попытки отшить Каулитца. Ситуация казалось подобной прошлогодней, один в один, с той лишь разницей, что внимание Тома было мне приятным. Он изначально мне нравился, я и сам порой заглядывался на студента, да и все его действия были абсолютно искренними, наполненными какой-то теплотой. А вот от одного взгляда Курта мне хотелось сбежать и спрятаться, столько неприкрытой похоти и презрения одновременно сквозило в нем. Словно он видел во мне исключительно подстилку, и порой казалось, что подстилку он примеряет под себя. От таких мыслей на полном серьезе тошнило.
- Речь идет о вашем воспитании, а не о моем, - отрезал я. – Спасибо за внимание. Все свободны, - я стал собирать бумажки, погрузившись в свои мысли, и не заметил, что в кабинете остался не один.
- Билл, - перед столом появился Курт. – Я ведь могу тебя так называть? – явно для галочки поинтересовался он.
- Курт, освободите класс, пожалуйста, - нервно отозвался я, инстинктивно делая шаг назад.
- Ну, Билл, у меня всего пара вопросов, - он медленно подошел ближе, оттесняя меня к стене.
- Курт! – я запаниковал, пытаясь сообразить, как мне избежать любого контакта со студентом.
- Ты меня боишься? – усмехнулся он, сделав последний шаг и оказавшись вплотную ко мне.
- Я не хочу, чтобы произошло какое-либо недоразумение, поэтому прошу отойти на разумное расстояние, - отчеканил я, вжимаясь в стену. – Что ты себе позволяешь? – прошипел я, почувствовав его руки на своих бедрах. – Отпусти!
- Ну-ну, не надо так переживать, я не кусаюсь… - прошептал он.
Я уперся руками в его плечи и сильно толкнул, но тот лишь дернулся, оставшись крепко стоять на ногах.
- … пока не кусаюсь, - оскалился он, приближая свое лицо ко мне.
Я задрал голову как можно выше, продолжая давить на его плечи. Дыхание сбилось и от испуга было рваным, сердце бешено билось в груди, я едва не плакал.
- Я буду кричать, - прохрипел я.
- Кричи, детка, мне нравится, когда кричат и стонут подо мной, - ухмыльнулся он, передвигая руки на ягодицы.
- Ты в своем уме, очнись, Курт! – я всеми силами пытался достучаться до разума парня, а сам еле сдерживал подкатывающий комок слез. Готов поклясться, я бы даже закричать не смог, так был напуган.
- Какой же ты строптивый, мне такие нравятся, - рыкнул он, грубо сжав мой зад руками и дотронувшись губами до подбородка.
- Отпусти, - я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание, и изо всех сил старался вырваться.
- Отпущу, только не обольщайся, - он разомкнул руки и отошел сразу на пару метров. – Я все равно тебя тра*хну, - с этими словами он забросил рюкзак на плечо и вразвалочку направился к выходу из аудитории.
А я остался давить в себе истерику, сидя прямо на полу и тяжело дыша. Меня тошнило от самого себя. Я резко потер подбородок ладонью в том месте, где касался Курт. Он не должен был этого делать ни под каким предлогом. Господи, каким же оплеванным я себя чувствовал. Хотелось дать самому себе затрещину, но я просто тихо сидел и пытался успокоиться, хотя чувствовал себя омерзительно.
- Прости, малыш, - я опустил глаза на живот и закусил губу. – Ты не заслужил этого, - выдохнул я, положив дрожащую руку на него.
Плевать на себя, но внутри меня ребенок. Там частичка Тома, а этот недоделанный извращенец пытался осквернить ее.
- Прости, маленький, - прошептал я, трепетно обнимая живот обеими руками.
…
Весь оставшийся день я дергался по любому поводу, нервно оглядывался на каждый мало-мальски странный звук и обходил всех людей за полтора метра минимум, стараясь ни в коем случае не оказаться ближе.
Лишь Тому я не мог запретить нарушать пространство.
Счастливый Каулитц залетел в мой кабинет, когда в нем помимо меня была фрау Крез.
- Добрый день, - поздоровался он и, не рискнув, лезть ко мне в ее присутствии, лишь наклонился через стол. – Домой, - подмигнул он. – Ты в порядке?
Я сдавленно кивнул.
- Точно? А то зеленый какой-то, - уточнил он.
- Сам ты зеленый! – я постарался улыбнуться и поднялся из-за стола.
…
Тому я решил ничего не рассказывать, так было спокойнее всем. Я боялся, что Том может ввязаться в драку с Куртом, а тогда больше всего нервничать придется мне, а соответственно ребенку тоже, поэтому я предпочел поскорее забыть инцидент и не допустить повторения. Достаточно было быть внимательней и не оставаться с Куртом наедине, что вполне несложно.
Однако ночью мне не спалось. Том не пришел, видимо, крепко уснув, а я до двух часов ворочался и думал о произошедшем. В итоге у меня проснулся страшный голод, да такой, что желудок стало сводить, и выбора не оставалось, кроме как спуститься на кухню и съесть что-нибудь.
Задача была не из легких, так как в чужом доме я себе таких шалостей не позволял. Да и обычно Том выполнял все мои просьбы о еде, но сегодня эту миссию мне было передать некому, сна не было ни в одном глазу, а есть хотелось страшно. Поэтому я, одевшись, вышел из комнаты и буквально на ощупь стал спускаться вниз. Найти кухню не составило труда. Я добрался до нее довольно быстро, но, когда открыл холодильник в поисках еды, сзади послышалось рычание. Я замер перед дверцей, в испуге широко распахнув глаза. Рык тем временем повторился, а за ним послышалось клацанье когтей по плитке. Я в ужасе напрягся всем телом, пытаясь придумать, что бы мне такого сделать. У беременных, как известно, мозги работают не в полную силу, вследствие чего выход я нашел только один – испуганно пискнув, я рванул к столу и запрыгнул на него с ногами.
Маленький шпион Симоны обладал исключительно острыми зубами, и мне не хотелось оценить всю их остроту на себе.
Собака же обиженно стала гавкать и прыгать, но физических сил у нее хватало только на то, чтобы отрываться от пола сантиметров на пятнадцать. Я прекрасно видел пса, благодаря открытой дверце холодильника, из которого на пол падал свет.
Ситуация была лучше некуда. Я сидел на столе, на полу лаяла собака, словно причитая о том, что укусить меня ей так и не удалось. Желудок все еще требовал, чтобы его наполнили, а на дворе тем временем стояла темная ночь, и безрадостная перспектива уснуть на кухонном столе была для меня вполне реальной.
- Боже, какой позор, - прошептал я, подтягивая к себе колени. – Ты-то хоть замолчи, - шикнул я а собаку, глядевшую на меня страшно похожими на огромные бусины глазами.
Однако псина то и дело рычала и тявкала, завистливо поглядывая на меня.
Вдруг из коридора послышались шаги. И я уже приготовился к худшему, предположив, что на зов питомца прибежала хозяйка, как со стороны входа послышался сонный голос.
- Мочалка, что ж ты разоралось-то?
Зажегся тусклый свет под потолком, и я облегченно выдохнул, заулыбавшись, а на глаза неожиданно набежали слезы.
- Том, - с любовью протянул я.
- Билл? – парень в одних трусах стоял в дверном проеме и обалдело смотрел на меня. – Ты что тут делаешь, почему ты на столе? – тут же стал сыпать вопросами он.
А я закусил дрожащую нижнюю губу и протянул к нему руки, на что он тут же подошел и обнял меня.
- Я есть захотел, а она меня укусить хотела, - прогундосил я ему в плечо.
- Несси? Укусить?
- Том, ее зовут не Несси. Несси это Лохнесское чудовище, - зачем-то уточнил я, повисая на шее парня.
- Да знаю я, но чем она не чудовище? – Каулитц просунул руки под мою футболку и стал нежно гладить по спине, успокаивая.
Снизу послышался сдавленный писк и звук падения. Похоже, Том откинул собаку ногой.
- Она зарычала и залаяла, я испугался, - рассказал я. – И запрыгнул на стол.
- Попрыгун мой, почему не разбудил, я бы принес тебе поесть или сходил бы с тобой? – покрывая короткими нежными поцелуями шею, спросил он.
- Ну, я же тоже не без рук и ног, - выдохнул я.
- Чудо! – улыбнулся Том, оторвавшись от шеи и щелкнув по носу. – А Тесси не кусается!
- Точно, Тесси! – осенило меня. Я пару раз слышал, как Симона обращалась к собаке именно так.
- Но, согласись, “мочалка” ей идет больше? – усмехнулся Том, выпутываясь из моих рук и направляясь к холодильнику.
Я фыркнул и сел по-турецки на столе, наблюдая, как Том колдует ножом, сооружая мой любимый сэндвич.
Я все еще был уверен в правильности своего решения – не рассказывать ему о сегодняшнем. Мои нервы и так уже сыграли со мной злую шутку, и я оказался на кухонном столе среди ночи, так что бы было, посвяти я Тома в сегодняшнюю ситуацию? Нет, к этому я был никак не готов.
…
На неделе мы выбрались погулять в парк.
Декабрь уже прочно вступил в свои права, температура была чуть ниже нуля, снежный покров был небольшим, но уже существенным и таять пока не собирался. В общем, погода благоприятствовала прогулке настолько, насколько могла бы это делать зимой.
В выходные мы с Томом и его группой должны были ехать на лыжную базу, поэтому прогуляться решили в будний день, позвав с собой Георга и Густава, которые теперь, благодаря нам, неплохо ладили.
Мы шли по припорошенным снегом аллеям и говорили обо всем. Мы с Томом держались за руки, теперь нам почему-то было абсолютно все равно на чье-то мнение. Том постоянно натягивал мне шапку на лоб и шарф до носа, а также проверял, не сбилась ли водолазка с живота, периодически засовывая руки под куртку. Все мы хохотали над Георгом, чья шапка напоминала девчачью, а он отмахивался и говорил, что мы ничего не смыслим в моде и стиле.
- Смотри-ка, у тебя и волосы длинные как у девчонки, - хохотнул Том.
- Ох, кто бы говорил, - проворчал Гео, намекая, что и у меня, и у Тома волосы до плеч.
- Но шапки-то у нас такой нет! – тут же отмел аргумент Том.
Георг, похоже, разозлился не на шутку и отстал на несколько шагов. Мы пошли дальше, обсуждая теперь уже не шапку Листинга, а какую-то футбольную команду, как вдруг Тому в шею прилетел снежок.
- Ого, вот это наезд! – тут же среагировал Том, бросаясь лепить ответный снежок.
Между ребятами завязался настоящий снежный бой. Вскоре к ним присоединился и Густ, в которого снежок прилетел совершенно случайно. А я смеялся, глядя на них, и радовался, что наши друзья нашли общий язык.
- Трехочковый! – прокричал Георг и пульнул “снаряд” в Тома.
Тот присел, и снежок пролетел мимо, а вот посланный Густавом попал в яблочко, угодив Тому в левую ягодицу. Я покатился со смеху, наблюдая, как Том скачет на одной ноге, пытаясь отряхнуться, как вдруг почувствовал странное ощущение в животе. Будто бы что-то там произошло, и я поначалу даже не понял что именно и замер.
- Билл? - Том заметил, что что-то не так, и обернулся.
Я скептически нахмурился, прислушиваясь к себе, вдруг ощущение повторилось, и тут до меня дошло.
- Шевелится, - выдохнул я, шокировано распахивая глаза.
- Что? – непонимающе переспросил Том, подходя ко мне.
Парни тоже прекратили свои баталии и встали рядом.
- Он пошевелился, - повторил я, не веря, приподнимая уголки губ.
Том в ступоре приоткрыл рот, сведя брови к переносице, Гео тоже недоуменно смотрел на меня, а вот Густав понял и, улыбнувшись, потрепал меня по плечу.
- М-малыш? – заикаясь, спросил Том, приподняв одну бровь.
- Ну да, он пошевелился, - я в улыбке закусил губу.
- Боже мой, - дрожащим голосом произнес Том. У парня него заблестели глаза, и он кинулся ко мне, обнимая и утыкаясь носом в щеку.
Он потом еще долго не мог отойти и все спрашивал, как это было, как я почувствовал, а не рано ли.
- Шестой месяц – самое время, - улыбнулся я, в очередной раз успокаивая его.
Мы сидели на скамейке, Том положил мне под задницу свои перчатки, а сам руки просунул под мою куртку и держался за живот, в надежде собственноручно почувствовать шевеление. Впрочем, вскоре он уже вовсю чесал языком, обсуждая что-то с парнями, а я сидел с закрытыми глазами, спрятав нос в изгибе шеи Каулитца, и улыбался. Только теперь, наверное, я по-настоящему поверил, что во мне живет настоящее живое чудо.
…
На следующий день мы с Томом собирались ехать домой, сидя в моем кабинете и ожидая, пока все студенты покинут раздевалку, чтобы вернуть ключ на вахту. В манеже почти никого не было, фрау Крез уже отправилась домой, поэтому кабинет был в полном нашем распоряжении, и мы пользовались моментом. Я сидел на коленях у Тома, прижимаясь спиной к его груди и запрокинув голову назад. Том привычно гладил меня по животу, вновь мечтая почувствовать движение под ладонями.
- Он не будет шевелиться по заказу, - тихо и по слогам произнес я. Я не хотел издеваться над ним, но это было чистой правдой. Вряд ли ребенок слышит, что папа желает ощутить его движение.
- Я подожду, не волнуйся, - усмехнулся Том, прикусывая кожу на шее.
Я застонал, слегка прогибаясь в руках парня.
- Я хочу домой, - выдохнул я.
- Скоро поедем.
- Нет, Том, я не хочу к Симоне, я хочу домой, - пояснил я устало.
- Там ремонт, - ожидаемо ответил Том. – Но не переживай, скоро, уже скоро мы будем жить отдельно и делать, что хотим! – к концу фразы тон его голоса понизился, а руки спустились с живота прямо на пах.
- Прока-а-азник, - протянул я, хихикнув.
- Ты еще не представляешь какой, - он развернул мое лицо к себе и поиграл бровями, прежде чем поцеловать.
- Очень даже представляю, - засмеялся я.
Нам было так хорошо и безмятежно вдвоем. Особенно сейчас, когда у нас редко появлялась возможность побыть наедине, поговорить, помечтать. Еще месяц назад мы просыпались и засыпали вместе, а теперь… Но скоро мы снова будем одни. А сейчас у нас есть крыша над головой, все-таки неплохая компания, и мы вместе.
К слову, события недельной давности почти забылись, и я не переживал из-за них. Этому способствовало и то, что на сегодняшней паре по физкультуре Курт вел себя тихо и мирно, почти ничего не говорил мне, не угрожал и не вспоминал тот момент в аудитории.
- Сколько можно принимать душ и одеваться? Тихони! – не выдержал я и, поднявшись с колен Тома, поправил одежду.
Парень смотрел на меня каким-то особо голодным взглядом, мне даже стало не по себе. Он потеребил колечко в губе и чуть прищурился, сползая по стулу ниже. Его рука потянулась к паху.
- Извращенец, - смеясь, я хлопнул его по лбу и поспешил к дверям. – Я потороплю их.
Раздевалка находилась в другом конце коридора, метрах в двадцати от моего кабинета. Дойдя до нее, я постучал в дверь, предполагая, что дольше всех собираться могут девочки, однако мне никто не ответил, и я зашел внутрь. Однако и там я не встретил припозднившихся студентов, лишь чья-то куртка одиноко висела на крючке. Я прошел в душевую и громко спросил:
- Есть тут кто живой?
- Конечно, есть, - из кабинки неожиданно появился Курт, в одном нижнем белье.
Я непроизвольно вздрогнул.
- Собирайся, пожалуйста, побыстрей.
- А ты куда-то торопишься? - он ехидно улыбнулся и стал подходить ближе.
- Тороплюсь, - ответил я, сглатывая. Я опять оказался с ним наедине, а ведь так не хотел этого.
- Но ведь ради меня ты немного задержишься? – он скорее утверждал, чем спрашивал, и это пугало. А парень все наступал.
Я попятился назад, но он оказался шустрее и, быстро преодолев расстояние, разделявшее нас, пригвоздил меня к кафельной стене, зафиксировав руки вдоль тела.
- Отпусти меня, - тут же прорычал я, начиная вырываться. От испуга в легких кончился воздух, я будто стал задыхаться.
- Ну нет, на сей раз так просто ты от меня не отделаешься, - он мерзко улыбнулся и задрал мои руки вверх, перехватывая одной своей, вторую же он положил на подбородок и больно сжал пальцы. – Ты же у нас весь такой непокорный, да? Так вот, Билли, ты можешь не покориться кому-то, но не мне, - ухмыльнулся он и попытался меня поцеловать.
Я резко сжал губы и, хотя было жутко больно, поцелуя как такового избежал.
- Сука, ты даже не понимаешь, что делаешь, - выдохнул я, когда он отпустил мое лицо.
- Детка, не ругайся, - гадко пропел он, кладя свободную ладонь мне на грудь и ведя ей вниз.
- Не смей! – из последних сил я лягнул его ногой.
На что он лишь поморщился и опустил руку на мою ширинку, сжимая. Я скорчился от боли.
- А то что? – прошептал он злобно мне в лицо.
Я не мог выговорить ни слова, к горлу подступила тошнота. Я буквально чувствовал, что сейчас либо потеряю сознание, либо меня вырвет.
- Ну-ну, Билли, тебе понравится, ты еще попросишь, - с этими словами он засунул руку мне в штаны сзади и грубо сжал ягодицу.
- Тварь, - прошипел я, радуясь, что вот-вот отключусь. – Я буду кричать, - сказал я, хотя сомневался, что в шоковом состоянии смогу кричать, просто хотелось потянуть время до того момента, как вырублюсь.
- Кричи, здесь все равно никого уже нет, - он присосался к моей шее.
Я пытался дергать головой, но он прижал меня так, что я боялся чересчур резко двигаться, так как любое мое движение могло привести к сильному давлению на живот, а этого я хотел меньше всего. Мне бы только дождаться чертова обморока.
- Билл? – послышалось из раздевалки.
- Том, - инстинктивно захныкал я, понимая, что голос сел.
В следующую секунду Каулитц показался в дверном проеме.
- Что здесь происходит?
Я буквально видел, как его глаза наполняются яростью. Курт мгновенно вынул руку из моих штанов и схватил за горло.
- Мразь, отпусти его! – рявкнул Том, сжимая кулаки. Он стоял на месте, но, казалось, в любой момент был готов кинуться на Курта.
- Дружок пришел, смотри-ка, - Курт гадко ухмыльнулся и продолжил. – Что-то в прошлый раз он не пришел к тебе на помощь.
- Какой прошлый раз!? – заорал Том и, плюнув на все, ринулся вперед.
Я почувствовал, что Курт отлетел от меня, и тут же осел на пол. Перед глазами окончательно помутнело, я лишь успел нагнуться вперед, как меня начало тошнить, слезы покатились по щекам.
- Том? – попытался позвать я, но не дождался ответа.
Я лишь слышал звуки ударов. А, когда тошнить перестало, и чуть полегчало, повернул голову и увидел, как Том и Курт катаются по полу, колошматя друг друга, по полу растекались кровавые пятна, слышался страшный звук хруста костей.
- Нет, Том, - просипел я и, почувствовав боль в районе живота, отключился.
…
17
Следующие несколько часов словно стерлись из памяти. Помню только, что спустя какое-то время меня откачали, потом куда-то погрузили и увезли. Я не уверен, что это была машина скорой помощи, но в носу прочно осел запах лекарств, а в ушах звенел противный писк.
Коматозное состояние не покидало меня некоторое время, а потом я провалился в небытие.
…
Самое страшное в жизни – это проснуться и увидеть абсолютно белый потолок, особенно, если нет возможности оглядеться. Так ты не знаешь, где находишься. Ты можешь быть в больнице, что еще дает хоть какие-то шансы на хороший исход, а можешь быть где угодно, впрочем, мне всегда казалось, что нечто подобное видит человек, покинув бренную землю.
Белый потолок и пустота – вот, что увидел я, проснувшись. В ушах был абсолютный вакуум, будто туда залили воду. Однако через минуту после самого пробуждения сквозь “вату” в ушах стал доноситься звук. Сначала неясный и далекий, а потом все более различимый и узнаваемый. Писк, отсчитывающий пульс.
Тяжелый обруч, сдавливавший грудь, исчез ровно в тот момент, как я понял, что это за звук, и я рывком втянул в себя воздух. Аппарат тут же запищал чаще.
- Том, - шепотом выдохнул я и тут же закашлялся, хватаясь за живот.
Мысль о ребенке пришла сразу за первой мыслью о Томе, и я в панике распахнул глаза, дрожащими пальцами ощупывая живот. Датчик еще больше ускорил темп, переходя на жутко интенсивный писк, от которого разрывалась голова, но мне было плевать. Я чудовищно испугался, перед глазами появились темные пятна.
- Господи, - просипел я, чувствуя, как на глаза набегают слезы.
Я беспомощно огляделся, но лишь убедился, что нахожусь в больничной палате, и я один здесь. Помощи, судя по всему, ждать было неоткуда, но и бездействовать было нельзя. Я попытался привстать, но тут дверь неожиданно распахнулась, и в комнату влетело несколько человек в белых халатах. Один тут же кинулся колоть мне в руку какой-то раствор, женщина стала что-то причитать, укладывая меня обратно на койку.
- Тише-тише, сейчас придет доктор Абель и все будет хорошо.
Я не все разобрал в ее речи, но эту фразу уловил и попытался задать интересующие меня вопросы, но она добродушно улыбнулась и покачала головой.
- Потом, все потом.
Глаза стали наливаться свинцовой тяжестью, но я сопротивлялся изо всех сил, моля лишь об одном: “дай мне знак, что с тобой все в порядке”. И малыш услышал меня – он рыбкой скользнул внутри меня, оставив ощущение лопнувших пузырьков. Я улыбнулся и провалился в сон. Малыш со мной, и, хотя я не знаю, что с Томом и где он, но я уже счастлив.
…
Второе пробуждение было куда более осознанным и приятным. Я открыл глаза и тут же наткнулся на обеспокоенный взгляд Гера Каулитца. Симона стояла рядом с ним и что-то тихо говорила.
- Мы разбудили тебя? – осторожно поинтересовался мужчина, подходя к моей постели.
- Нет, - я качнул головой, привставая на кровати. Всё тело ломило от долгого положения лежа, но все было цело, и это уже радовало. – Боюсь, это сделал кое-кто другой, - я позволил себе улыбнуться, ощутив очередное движение внутри.
- Господи, как я рад, что ты в порядке, - выдохнул отец Тома.
Симона же хранила молчание, стоя чуть в стороне и поджимая губы. Но я был уверен, что она волнуется не меньше мужа.
Я осмотрел себя на предмет лишних иголок, но никаких капельниц или катеторов не было. Я легко снял единственный датчик с пальца и сел, приметив дверь в другой стороне палаты. Кажется, мне нужно было именно туда.
- Простите, я на пару минут, - я слез с кровати и босыми ногами пошлепал по намеченному маршруту.
Интересно, сколько я проспал, что мне так адски хочется отлить?
Закончив с опустошением мочевого пузыря, я умылся, так и не рискнув взглянуть в зеркало. Потом, сейчас мне куда важнее узнать о Томе. Я вернулся в палату и присел на свое место, одернув края больничной рубашки, достающей мне до колен.
- Я хочу знать, где Том и как он? – собравшись с духом, я задал самый важный вопрос.
- Тебе сейчас не о нем надо думать, - впервые подала голос Симона.
- Я должен знать, что с отцом моего ребенка! – строго процедил я, исподлобья взглянув на женщину. Я готов драться, рвать зубами, если она хочет этого, но я своего добьюсь! Мне теперь ничего не страшно, да и нас теперь двое, а она одна.
- Не волнуйся, Билл, он немного не в форме, но в целом идет на поправку, - криво улыбнулся Гер Каулитц.
- Где он? - предыдущая фраза меня не удовлетворила, хоть и исключила самое страшное, о котором я не рискнул даже думать.
- Он тоже в больнице.
- Здесь? – с надеждой спросил я.
- Тебе все равно к нему нельзя, так что…
- Симона! – резко прервал жену гер Каулитц, строго посмотрев на нее.
Женщина тут же замолкла и отошла, тайком смахивая слезинки.
- Он неслабо покалечен, сразу тебе скажу… Драка удалась на славу, но для Тома она не первая, у него и раньше случались потасовки, он уже и руки, и ноги ломал, так что не волнуйся, он поправится. Главное – помни, тебе есть о ком заботиться помимо моего сына. В тебе мой внук или внучка, а Том, как только будет в состоянии, навестит тебя, или ты его, - мужчина слабо улыбнулся и кивнул мне.
Я прикусил дрожащую от слез нижнюю губу и кивнул в ответ.
- Всё, хватит! – отрезала Симона. – Тебе нужен отдых!
- Но я хочу к нему, - протянул я, шмыгая носом. И плевать мне было, что я выгляжу пятилетним ребенком.
- Билл, отдыхай, - произнесла Симона, кивая мужу на выход, и сама зашагала к двери.
Гер Каулитц глядел на меня еще пару секунд, а потом наклонился ближе и тихо проговорил:
- Второй этаж, палата 14, только имей в виду…
- Йорг! – прикрикнула фрау Каулитц, торопя мужа.
- … тебе не стоит туда ходить.
Я с открытым ртом пялился на дверь несколько минут. Что значит не стоит? Почему? Я хочу! Я пойду! Плевать на все!
Сомнений даже возникнуть не могло. Я решительно соскочил с кровати и, надев тапки, спрятанные под койкой, вышел в коридор.
В светлом холле было тихо и спокойно. И тут меня осенило. Я здесь уже бывал и не раз, ориентируюсь хорошо, даже знаю, как обойти дежурных сестер. Не раздумывая более, я прошмыгнул на лестницу и быстро преодолел несколько коротких коридоров, прошмыгнул в такой же холл, как тот, где находилась моя палата. К счастью, на моем пути не встретилось ни одного врача, лишь несколько пациентов проводили меня косыми взглядами, но мне было не до них. Я не собирался сдаваться и бросать свою затею на полпути, я должен был увидеть Тома.
Палата под номером четырнадцать находилась чуть правее стола дежурной медсестры, и мне чудом удалось проскользнуть внутрь незамеченным.
Я бесшумно закрыл за собой дверь и прижался к прохладной поверхности, стараясь восстановить сбившееся дыхание. И лишь спустя несколько мгновений рискнул посмотреть перед собой.
Том лежал на кровати, но я так и не смог толком ничего разглядеть – на глаза сразу навернулись слезы, и я не выдержал, бросившись прямиком к парню. Я и сам не заметил, как оказался на его кровати, а поймал себя, когда уже стоял на четвереньках на кровати, прижимаясь лбом ко лбу Тома.
- Том, - всхлипнул я и тут же сморгнул выступившие на глаза слезы, а потом, не услышав ответа, открыл глаза и вздрогнул.
Лицо парня и впрямь выглядело устрашающе. Под левым глазом нарисовался огромный фиолетовый фингал, скула сильно опухла, бровь была явно рассечена и заклеена пластырем, как и нос.
Я не удержался и снова горько всхлипнул, всматриваясь в некогда красивое лицо. И все эти увечья из-за меня. Что же я за наказание-то такое, что из-за меня люди калечат друг друга… Черт бы побрал этого Курта! Том не заслужил такого, Господи!
Боясь разбудить, я больше не звал по имени и не говорил ничего, только глушил в себе очередные всхлипы и аккуратно водил пальцами по изувеченному лицу, любовно обводя подушечками каждую черточку, только совсем невесомо, чтобы не причинить еще большую боль.
Том вдруг болезненно застонал, заставив меня спохватиться. Я уже буквально лежал на парне, не подумав о том, что травмировано может быть не только лицо. Остальное скрывалось под одеялом, но это отнюдь не значило, что там нет таких последствий драки как на лице. Я испуганно приподнялся и поспешил встать с кровати.
- Нет, ну куда ты? – неожиданно прохрипел Том, не открывая глаз. – Не уходи, - выдохнул он.
Я прижал ладонь ко рту и снова всхлипнул.
- Билл, ты что, плачешь? – недоуменно и уже чуть громче произнес он, приоткрывая слипшиеся веки.
Я усиленно замотал головой, а потом закивал, а потом просто пожал плечами, сдавшись окончательно. Так странно я еще никогда себя не чувствовал. Я сходил с ума, стоя на коленях над парнем, которого люблю больше жизни, за жизнь которого боюсь до смерти, и мне все равно было на все, лишь бы с ним все было в порядке, но как этого добиться я не знал. Как и не знал того, как парень будет относиться ко мне после всего случившегося. Я хорошо помнил его яростный взгляд, когда он появился в душевой, помню, как он отшвырнул от меня Курта, но к своему ужасу не помню, чтобы он подходил или обращался ко мне.
За то время, что я пришел в себя, я уже успел прокрутить в сознании всевозможные варианты дальнейших событий, и все зависело от Тома. Вдруг бы он неправильно истолковал ситуацию или после того, как другой прикасался ко мне, больше не захочет даже видеть меня. Вдруг я противен ему. Я не переживу.
- Дурак, - прозвучало так добродушно и ласково.
Я невольно сжался и прикусил губу. Том хотел было улыбнуться, но получилось лишь дернуть уголками губ, после чего он скривился и поморщился.
- У меня сломана пара ребер и треснута кость в руке, так что мне не очень удобно, - выдохнул он.
- Черт, прости! – я испуганно отпрянул, пытаясь переварить информацию.
- Стой-стой, - потребовал Том и, тяжело вздохнув, приподнялся на несколько сантиметров, сдвигаясь к краю кровати. – Ложись, - он кивнул на освободившееся место.
Я покорно лег, несильно прижимаясь к любимому боку, и прикрыл глаза.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил Каулитц, как только я прекратил копошиться.
Слова давались ему с явным трудом, но он находил в себе силы говорить со мной, что заставляло меня успокаиваться. Значит, все не так плохо, как я себе напридумывал.
- Хорошо, - я слегка улыбнулся, отвечая почти честно. Едва ощутимая тошнота не в счет.
- А… - он набрал воздуха в легкие и, превозмогая боль, продолжил. – Малыш?
Я открыл глаза и тут же наткнулся на полный беспокойства взгляд, что не на шутку смутил меня. Я вновь смежил веки и притерся носом к сильному плечу, выставлявшемуся из-под одеяла.
- Хорошо, - я, может, и не слышал вердикта врачей, но чувствовал. – Бунтует без папы.
- Бунтует? – едва выдохнув, взволнованно переспросил он.
- Да, - улыбнулся я, вспоминая, сколько ощущений испытал, когда проснулся. – Я так испугался, когда проснулся, а он тут же стал двигаться, круги нарезать внутри меня, у него там, видно, заплыв на длинные дистанции, - пробормотал я.
- Правда?
- Ага.
- Черт, как я хочу это почувствовать… - тоскливо протянул парень.
- Скоро сможешь, - обнадежил я и тут же спохватился. – Что у тебя с рукой? Какие еще травмы? Ты вообще как? – я приподнялся, опершись на вытянутую руку, и вновь оглядывая парня.
- Ерунда, - фыркнул Том. – Главное – с вами все хорошо, а я уж как-нибудь.
- Никакая не ерунда, ты весь в бинтах! Господи, это я во всем виноват! – воскликнул я, закрывая лицо ладонями.
- Этого еще не хватало, - недовольно буркнул Том. – Не смей себя винить. Если уж, кто и виноват, то это тот недомерок, Курт. И я. Мне надо было идти с тобой, а не просиживать штаны в кабинете, - зло процедил он.
- Но из-за меня ты теперь в таком состоянии…
- Ему тоже досталось, поверь мне. Жалко, яйца я ему не поотрывал, но, если встречу еще хоть раз, если увижу рядом с тобой в радиусе ста метров, то… - прошипел он.
- Том, - прервал я, повернувшись и бережно обхватив его лицо ладонями. – Что бы я без тебя делал? – тихо прошептал я и невесомо коснулся губ поцелуем.
- Кошмар, как я хочу тебя поцеловать, но мне челюсть вправили недавно и открывать рот широко нельзя, - грустно усмехнулся парень, но глаза его засияли. И совсем не грустно.
- Придурок, - расплылся в улыбке я, не обращая внимания на вновь появившиеся в уголках глаз слезы.
- Зато, когда я поправлюсь, пощады не жди, - хохотнул он.
- Ты невыносим, - шепнул я, касаясь губами на сей раз лба.
- Прекрати ругаться. Это сейчас я ответить тебе не могу. Мне, честно говоря, х*ево, но это только первые несколько дней я буду бревнышком, потом мне полегчает, и я отыграюсь…
Том философствовал на тему мести поцелуями еще долго, а я слушал и наслаждался. Своими пламенными речами он будто вновь и вновь давал мне воздух, чтобы вздохнуть. И то время, что я был в неведении, что провалялся в забытье, не чувствуя этого воздуха, было самым страшным, но оно уже позади.
- Я люблю тебя, - в конце концов выдохнул я.
- Черт, так странно, когда ты первым это говоришь, - неожиданно ответил Том, хохотнув и тут же застонав от боли в ребрах.
- Так тебе за неверный ответ, - пробурчал я.
- Слушай, как ты вообще из своей палаты сбежал? Мама говорила, ты дрыхнешь, и вообще тебя ко мне не пустят.
- Твой отец оказался куда сговорчивей матери, - усмехнулся я. – И мне, наверное, пора, пока не хватились.
- Я бы попросил остаться, но толку от меня никакого, пока я просто предмет интерьера, - Том в очередной раз поморщился, однако из-за отека выражение лица почти не поменялось.
- Очень забавно звучит, - фыркнул я. – Я забеременел от стула или от дивана, м?
- Ох, я бы в тебя сейчас чем-нибудь запустил, - выдавил Том и вытащил из-под одеяла относительно непострадавшую левую руку.
Я быстро спрыгнул с кровати и отошел на несколько шагов, показав язык до кучи. Том в ответ закатил глаза.
- Пока, я приду завтра, если получится, - тоскливо протянул я, вернувшись к парню, и, наклонившись, осторожно коснулся губами его губ.
- Я буду ждать, - шепнул он.
Вздохнув, я направился на выход, как вдруг сзади заискивающе донеслось:
- Билл?
- Что? – я обернулся.
- Ты в таком виде по коридору шастал? – Том, скептически сведя брови к переносице, глядел на меня.
- Да, а что? – я непонимающе пожал плечами, опустив глаза вниз. На ногах надеты тапки, рубашка достает до колена – целомудренней некуда.
- А ну иди сюда?
Я выполнил просьбу.
- Повернись?
Покорно повернувшись, я посмотрел через плечо назад.
- Вот что! – вытянув здоровую руку, Том коснулся ей кожи, проглядывающей между завязок. Сначала он постучал двумя пальцами в районе поясницы, а потом с нажимом провел до самого копчика.
Я невольно покраснел.
- Я и не подумал…
- Ага, забыл, что зад наголо, - недовольно проворчал парень. – Мать привезла одежду нам обоим, мог бы потрудиться и заглянуть в шкаф.
Я стыдливо прикусил губу, пряча взгляд. Вдруг стало неловко за свой внешний вид.
- Ладно, потом оденешь свое, а сейчас найди у меня в шкафу кофту подлиннее.
…
До своей палаты я шел, уютно кутаясь в толстовку Тома. Добрался я быстро и надеялся прошмыгнуть внутрь также незаметно, как исчез оттуда. Но у дверей меня ждал качающий головой доктор Абель.
- Упс, - неуклюже улыбнулся я.
- Давай, дорогуша, заходи, - док добродушно хохотнул, открывая передо мной дверь.
…
К счастью, врач не стал меня отчитывать, ограничившись лишь парой замечаний, после чего осмотрел и рассказал о течении беременности, уточнив, что через несколько дней мне предстоит очередное УЗИ, на котором можно будет узнать пол ребенка.
Я, признаться, загорелся этой идеей и занервничал, расспрашивая бедного доктора Абеля обо всем вплоть до самых абсурдных мелочей. Доктор дотошно мне объяснил все детали, прежде чем уйти. О произошедшем, из-за чего я и Том оказались в больнице, он не сказал ни слова, возможно, боясь травмировать меня. А еще он запретил мне вот так бегать к Тому.
Я долго упрашивал его разрешить нам видеться, но он был непреклонен, опасаясь за мое состояние.
- Но ведь сегодня ничего не случилось, я в порядке, - взмолился я, сложив брови домиком.
- И слава Богу, Билл! – всплеснул руками он. – Пойми, я боюсь за твое психическое состояние.
- Тем более! Мне нужно видеть Тома и знать, что он идет на поправку, иначе я буду нервничать в сто раз больше! – не унимался я, нервно ерзая на кровати.
- Никуда твой Том не денется, - настаивал на своем врач.
- Я сойду с ума, - закатил глаза я, понимая, что все равно сбегу завтра к нему, если только ремнями к кровати не привяжут.
- Ну хорошо, - нахмурившись, нехотя сдался доктор. - Но пойдешь, когда я разрешу и под присмотром врача.
- Вы пойдете со мной? – не понял я.
- Боюсь, что у меня нет времени на это, но я обязательно кого-нибудь к тебе приставлю. И учти, это не больше, чем на полчаса, иначе на замок закрою, - он прищурился и строго погрозил пальцем.
Я довольно закивал. Пусть перспектива миловаться в присутствии посторонних не радовала, но это было уже чем-то.
…
Заняться в больнице было совсем нечем. Весь следующий день я слонялся по палате без дела. Долго лежать я не мог – все тело затекало с непривычки, поэтому я то сидел на кровати, то присаживался на подлокотник дивана, находящегося в палате, то смотрел в окно. Впрочем, несколько стоящих дел я все же провернул, а именно, я сходил в душ и оделся в свою одежду, а также поговорил с гером Шиллерманом, вкратце объяснив ситуацию, но умолчав о своем интересном положении. К слову, молчать и дальше было уже невозможно, и я планировал вскоре рассказать начальству о том, что мне пора в декретный отпуск. Хотя сидеть в особняке Каулитцев на пару с Симоной совсем не хотелось, но до этого было еще далеко – Абель обещал продержать нас в больнице не меньше недели, а то и двух.
Чуть позже я позвонил Густаву и взял с него обещание, что он меня навестит. Друг долго не мог успокоиться, когда я рассказал ему о случившемся, и клялся, что найдет малолетнего придурка и вправит ему мозги.
Я весь извелся и к обеду уже чувствовал себя наркоманом, у которого ломка. Я сидел на кровати, подтянув к себе колени, и раскачивался из стороны в сторону, когда ко мне заглянул доктор Абель.
- Добрый день, Билл, - вежливо кивнул он. – Как самочувствие?
- Добрый, - я нервно улыбнулся, вскакивая с койки и намереваясь сейчас же идти к Тому. Я правда больше не мог терпеть. – Спасибо, хорошо. Мы идем к Тому?
- Какой же ты нетерпеливый, - покачал головой врач.
Я предпочел пропустить это замечание мимо ушей.
- Идем, но у меня условие, - он строго посмотрел на меня, положив руки в карманы идеально белого халата. – Никаких переживаний и слез, никаких физических нагрузок. Если почувствуешь себя плохо, тут же скажи.
- Я понял, - переминаясь с ноги на ногу, сказал я.
- Ладно, идем, непоседа, - весело улыбнулся доктор и вышел из палаты.
Я немедленно последовал за ним. В коридоре нас ждал еще один врач – молодой мужчина лет тридцати. Гер Абель представил мне его, но я не счел нужным запоминать имен, просто смирившись, что этот человек будет отныне надсмотрщиком при наших с Томом свиданиях, если их можно было так назвать. Создавалось нехорошее впечатление, что вся наша жизнь превращается в какую-то строго подчиненную правилам игру, причем, чем дальше, тем больше игра напоминала лагерь для трудных подростков, если не сказать, тюремное заключение. Сначала нас расселили по разным комнатам, теперь видеться предстояло только в присутствии абсолютно чужого человека, что же дальше? Решетки? Исправительные работы?
- Ровно полчаса, - предупредил “надзиратель”, открывая дверь палаты Тома.
- Привет, - выдохнул я, подходя к кровати, на которой сидел Том. Сегодня ему, очевидно, было лучше. Хотя синяки и ссадины на лице за ночь не исчезли, зато парень был одет в свою одежду и почти расслабленно развалился на своем месте.
- Привет, - он расплылся в улыбке, а потом, увидев доктора, без слов вошедшего следом за мной, непонимающе приподнял брови.
Тяжело вздохнув, я присел на край кровати и тихо пояснил:
- На свиданку только полчаса и те в присутствии надсмотрщика.
- Как…
- В тюрьме, - перебил я.
Том невесело хохотнул и протянул ко мне здоровую руку, но и на ней костяшки были перебинтованы. Я с радостью взял ее в свои ладони и положил к себе на колени, ласково поглаживая. Том смотрел на меня, смущенно улыбаясь и ничего не говоря. Было как-то странно обсуждать что-то в присутствии постороннего, поэтому мы просто общались взглядами, улыбками, легкими касаниями. Безусловно, нам надо было о многом поговорить, но нужных слов не находилось. Приставленный к нам врач, кажется, не обращал на нас внимания или делал вид, что не обращает. Он увлеченно тыкался в своем телефоне, а мы молчали.
- Я красавец сейчас, да? – наконец-то хоть что-то произнес Каулитц, улыбаясь, чуть задрав подбородок.
- О да, - издевательски фыркнул я. На самом деле мне было наплевать на какие-то временные недостатки внешности. Я был уверен, что со временем лицо Тома вернет себе прежний вид, и улыбаться мне будет самый симпатичный студент, которого я ко всему прочему люблю.
- Черт, лучше не смотри на меня! Я сегодня в зеркало посмотрел и сам испугался.
- А как же утверждение, что шрамы украшают мужчину?
- Может, и украшают, но не в таком объеме, - качнул головой Том.
- Как ребра?
- Пойдет.
…
Полчаса, как и ожидалось, пролетели незаметно. Мы не успели поговорить ни о чем, а ведь это было так необходимо. Но спустя ровно тридцать минут доктор поднялся с дивана и сообщил, что нам пора. Я успел лишь только сообщить Тому, что на днях мне будут делать УЗИ, и легко чмокнуть в щеку перед уходом.
В моей палате было скучно и тоскливо. Развлекал только телевизор, транслирующий глупые ток-шоу, и малыш, который опять шевелился без устали. Я умиленно гладил живот, пока меня не сморил сон.
…
Через несколько дней Том чувствовал себя куда лучше. Отек на лице почти спал, ссадины начали заживать, челюсть после вывиха пришла в норму, а ребра потихоньку срастались. И пусть мы все еще встречались под присмотром, Тома больше это не смущало. Он властно притягивал меня к себе и целовал в губы при встрече, а потом укладывал на постель рядом с собой и гладил по животу, разговаривая с ребенком. Наш надзиратель, впервые увидев это, недоуменно хмыкнул и покачал головой, а потом привык и даже иногда покидал нас на пару минут, за которые мы успевали хотя бы поцеловаться по-человечески.
А еще Том безапелляционно заявил доктору Абелю, что он идет на УЗИ. Тот особо сопротивляться не стал и разрешил ему присутствовать.
В назначенный день я жутко волновался. Том подкалывал меня, интересуясь, хочу ли я девочку или мальчика. В ответ я отпихивал его вбок бедром, стараясь не задеть ребра. Но он вновь и вновь приставал ко мне с этим вопросом.
- А сам ты кого хочешь? – в конце концов не выдержал я.
- Я… - Каулитц растерянно посмотрел мне в глаза. – Я не знаю.
Я только хмыкнул в ответ. Я-то знал наверняка – Том хочет мальчика.
И вот, в самый ответственный момент, когда все уставились в экран монитора … малыш отвернулся. Просто взял и закрылся.
- Но как же так? – сокрушенно произнес Том. – Эй, бейбик, ну повернись к папочке, - попросил он, глядя на живот. Он сам в тот момент выглядел обиженным ребенком, ведь оказалось, “кина не будет” – Ну вот.
- Пусть будет сюрпризом, - подмигнул доктор Абель.
Я кивнул. Мне уже до чертиков надоело лежать с намазанным гелем пузом. Нет, так нет. Я буду одинаково рад и девочке, и мальчику.
…
Чуть позже Том проводил меня до палаты, а потом зашел в нее вместе со мной и наотрез отказался уходить. Мы легли на узкую кровать лицом друг к другу.
- По-моему, нам троим будет маловато места, - заметил я.
- Я перелягу на диван, но от тебя все равно не уйду, - Том коснулся прохладными губами виска.
Я шумно выдохнул и прикрыл глаза. Эта хваленая процедура УЗИ жутко утомила меня и вымотала все нервы, почем зря.
- А с малышом я сегодня не разговариваю, - обиженно пробурчал Том.
- Какой же ты придурок, - тут же ощетинился я и отвернулся.
Неужели это так важно? Всё дело в поле ребенка? Бред.
- Ну ладно тебе, - спустя минуту Том опасливо коснулся моего плеча.
Я незамедлительно дернулся, сбрасывая его руку.
- Правда, Билл, - протянул парень, все же устраивая руку где-то в районе, где раньше была талия.
- Какая к черту разница мальчик или девочка? – вспылил я. – Это твой ребенок и в любом случае ты будешь его воспитывать!
- Буду, конечно! – тут же подтвердил он. - Еще как буду! - с этими словами он опустил руку на живот. – Прости папочку, детка? Папа не хотел тебя обидеть.
Господи, ничего не меняется, - я тайком хихикнул, зарывшись носом в подушку.
…
18
- Доброе утро! – провозгласил самый бесцеремонный в мире человек по имени Том Каулитц, едва ли не с пинка открывая дверь моей палаты.
И плевать ему было на то, что я стою в одних трусах. Наткнувшись глазами на единственную деталь моей одежды, он присвистнул и подергал бровями, закрывая дверь. К слову, одна бровь все еще была заклеена пластырем, да и синяк под глазом еще не сошел, хотя в целом парень выглядел куда лучше – недельное лечение в платной клинике не могло остаться безрезультатным. На ребра он, конечно, еще жаловался, но и они постепенно заживали.
- Чем бы дверь припереть? – смешно скривив губы, Том обвел задумчивым взглядом пространство.
- Это еще зачем? – нервно отозвался я, напяливая футболку к уже надетым спортивным штанам.
- Как зачем? – возмутился Каулитц. – Насиловать тебя буду! – словно говоря очевидную вещь, пожал плечами он.
- Каулитц! – хохотнул я, уворачиваясь от его загребущих рук. – Как свет только носит таких балбесов как ты?
- Без таких балбесов как я, такие балбесы как ты померли бы со скуки, - хвастливо улыбнулся Том, все еще пытаясь поймать меня.
Но я ускользал от него в последний момент раз за разом, когда он готов был заключить меня в кольцо своих рук.
Надо сказать, все мои движения стали медленнее, да и живот уже был совсем не плоский, появилась какая-то легкая неповоротливость, тем не менее, пока беременность переносилась достаточно легко, не считая токсикоза. В отличие от многих будущих мамочек я мог еще бегать и достаточно ловко отклоняться от Тома. А он пыхтел и ругался, делая выпады то в одну, то в другую сторону, и, если бы не его сломанные ребра, то быть бы мне уже давно зажатым в одном из четырех углов комнаты.
- Билл, прекращай, - произнес он, вновь наступая. – Всё равно ведь я тебя поймаю.
А у меня не было путей к отступлению, за спиной оказалась дверь, и я, недолго думая, прошмыгнул в проем, бросив перед этим:
- Ну нет, после такой-то угрозы!?
Каулитц, как и следовало ожидать, ринулся за мной. Теперь он не просто пыхтел, он рычал и шипел, пытаясь нагнать меня в коридоре, в котором было достаточно много людей. Сбитые с толку врачи ошеломленно глядели нам вслед, впрочем, как и пациенты.
- Билл, остановись, тебе нельзя бегать!
Мы оказались в холле. Я затормозил у спинки одного из диванчиков, а Том встал перед ним.
- Кто сказал? – с улыбкой спросил я.
- Ты на шестом месяце.
- Я в курсе, - пожал плечами я и вновь припустил по коридору, теперь в обратную сторону.
…
- И кто после этого из нас ребенок? – уточнил Том, опасно нависая надо мной. Он таки догнал меня, правда, уже в палате, и, уложив на кровать, оказался сверху. Крылышки его носа опасно раздувались, а глаза лихорадочно блестели.
Я словно завороженный смотрел на него снизу-вверх и мечтал только об одном – чтобы он наклонился уже поближе и поцеловал. Но, дабы не ждать, сам схватил его за шею и притянул к губам. Том улыбнулся, но на поцелуй с готовностью ответил, ласково втягивая в себя мой язык.
- Я хочу домой, - выдохнул я, когда он носом прижался к моей щеке. До того опостылел запах лекарств и люди в белых халатах, что я готов был уже сбежать без официальной выписки. Единственным сдерживающим фактором было состояние Тома, но и он чувствовал себя куда лучше.
- Я тоже, - ответил он, мимолетно коснувшись губами скулы, и сполз с кровати – тяжело было долго удерживать вес на одной руке. – Скоро уже, - он пододвинул к кровати стульчик и примостился на нем, а потом схватил меня за лодыжки и потянул на себя так, что я оказался поперек матраса.
- Ты что творишь? – недоуменно приподнял бровь я.
Том только фыркнул в ответ и, придвинувшись вплотную, поставил мои ступни на свои ноги, затем аккуратно положил ладони на живот, хитро посмотрев в глаза. Я всё еще не понимал, в чем состоит суть его действий, но продолжал заинтересованно наблюдать.
Каулитц не стал долго держать интригу – через пару секунд он оголил живот и прижался к нему губами. Я хихикнул, тут же расслабившись. Начиналась ежедневная процедура общения с ребенком. И эта процедура нравилась мне много больше, чем разные лечебные гимнастики и сдача анализов, которыми мучили доктора. К тому же ритуал разговора с животом всегда забавлял и нес собой лишь положительные эмоции.
- Доброе утро, малыш, - ласково поздоровался с животом Том. – Веселую зарядку устроил твой папаша? Он меня не слушается, представляешь? Таких проказников как он еще поискать. Я уже и представить боюсь, что будет, когда у меня будет двое таких проказников. Ты ведь будешь таким же как папа, м? Таким же красивым… - он перевел взгляд на меня. – И таким же вредным. Наверное, ремнем по попе будет попадать обоим.
- Том! – я уже хохотал в голос, не сдерживаясь.
- Да-да, у папы много хороших ремешков!
- То-о-ом, - застонал я, устав сотрясаться от смеха.
Тут дверь палаты неожиданно скрипнула.
- Ох, прошу прощения, - донеслось голосом доктора Абеля, и в следующую секунду дверь захлопнулась.
Мы с Томом переглянулись.
- Он что… - начал было Том, но не выдержал и разразился хохотом.
Я засмеялся следом. Тут и думать не надо было, стоило только увидеть позу, в которой мы находились. Бедный врач.
- А идея неплохая, - хмыкнул Том, поднимаясь со стула, и подмигнул, явно намекая на что-то неприличное.
Я покачал головой, садясь в нормальное положение и ожидая, пока Том приведет бедного доктора назад.
…
Ночь медленно опустилась на город. Темнота холодными щупальцами захватила и все пространство моей палаты. Стало отчего-то не по себе, и я долго не выключал свет, но потом пришла дежурная сестра и выключила его сама, пожелав спокойной ночи. Но ночь как-то сразу спокойной не задалась.
Ночь в больничной палате по определению не могла быть спокойной. Мне не спалось, пусть за то время, что мы находились в клинике, я почти привык и к белому потолку, и к отсутствию Тома рядом после отбоя, и к узкой кровати.
Было безумно обидно, что доктор Абель запретил нам хотя бы спать в одной палате. Конечно, он хотел как лучше и старался для нас, я понимал это. И огромное спасибо ему стоило сказать хотя бы за то, что теперь, когда он перестал опасаться за мое психическое состояние, мы с Томом могли общаться без свидетелей и проводить вместе все свободное время. И все-таки больница есть больница, здесь свои порядки, свои правила, от которых воротило со страшной силой спустя десять дней.
Плюс ко всему я неважно себя чувствовал – тянуло связки, но гер Абель сказал, что волноваться не стоит, все нормально и проходит в обычном режиме. Он предложил легкое обезболивающее, но я отказался, так как боль была вполне сносной, чувствовался лишь легкий дискомфорт.
Я лег на бок и подтянул к себе колени. Мне отчаянно не спалось этой ночью. В голову лезли на редкость бредовые мысли, и в итоге я вновь задумался о будущем. Стало страшно. Ведь если здраво смотреть на вещи, то ни Том, ни я не собирались заводить детей, совсем не планировали, мы даже никогда не обсуждали эту тему. К тому же ни у него, ни у меня нет опыта общения с маленькими детьми. Что будет, когда родится маленький? Я ведь даже элементарных веще не знаю, не умею… А что, если мы не сможем, не справимся?
Все эти мысли словно кислота разъедали изнутри, с каждой секундой становилось все страшнее. Дыхание учащалось, к горлу подступал горький ком слез. Я на самом деле не на шутку испугался и, не зная, как со всем этим справиться, в панике схватился за телефон, на автомате набирая номер Тома.
- М, да? – сонно раздалось в трубке.
Мне сразу стало немного легче, и я стал дышать ровнее.
- Том, - шепотом позвал я.
- Билл? – парень тут же очнулся ото сна. – Что-то случилось?
- Я не могу без тебя уснуть, - честно признался я, зажмурившись.
- Минуту, - быстро ответил Том и тут же отключился.
Я недоуменно посмотрел на погасший экран телефона. Не дай Бог ему придет в голову поднять на уши всю больницу. А ведь Том может.
Не успел я набрать его номер снова, чтобы сказать, что со мной точно все в порядке, и врача звать не надо, как послышался звук открываемой двери. Тонкая полоска света на секунду озарила пол палаты, а в следующее мгновение меня обнял Том. Прямо с ходу, без слов и предупреждений – взял и обнял. Я буквально захлебнулся от теплоты, нахлынувшей на меня, и улыбнулся сквозь слезы.
- Болит что-то? – парень чуть отстранился и обеспокоенно заглянул в лицо, но руки, бережно сжимавшие в объятиях, не убрал.
- Нет, по бокам немного тянет, но док сказал, что это нормально, - поспешил объяснить я.
- Что тогда? Почему не можешь уснуть? – Том заботливо погладил меня по голове.
- Не знаю, - стушевался я, а потом набрал в легкие побольше воздуха и все-таки решился признаться в своих страхах. – Том, а если мы не справимся?
- О чем ты? – выдохнув, спросил он.
- Ребенок – это огромная ответственность, а я даже не знаю, смогли бы мы управиться с собакой. Какими мы будем родителями? У нас ведь нет хоть какого-нибудь опыта. Представь, мы как слепые котята будем воспитывать малыша, - на одном дыхании проговорил я, лихорадочно бегая глазами по лицу Тома.
А он молчал в ответ, но потом решительно забрался на кровать с ногами и, опершись на здоровую руку, приподнялся надо мной.
- Мы справимся, Билл, - уверенно, словно по-другому и быть не может, сказал он.
- Но ведь мы совсем одни. У меня вообще только ты в этом мире, - всхлипнул я. – Да, еще есть бабушка, но, когда она узнает, что ее внук носит под сердцем ребенка, боюсь, ее хватит удар, - печально выдохнул я.
- У тебя есть я, а у меня ты, разве нужно что-то еще? – Том ласково улыбнулся, так, что улыбка послышалась даже в голосе. – Поверь мне, мы сможем, после всего, что мы уже пережили, это просто новый этап, в котором мы превращаемся в настоящую семью. К тому же, кто сказал, что мы одни? Моя семья, какой бы она не была, - прозаично заметил Том, - нас поддерживает. К тому же у нас есть друзья – Георг и Густав всегда готовы прийти нам на помощь. Ты только вспомни, сколько всего они сделали, чтобы мы были вместе?
Я уже всхлипывал, не таясь и не пытаясь успокоиться. В словах Тома была доля правды, но мне все еще было страшно, ведь никто не будет круглосуточно рядом, я это понимаю. Даже Том будет ходить на учебу и работу, а я один буду сидеть дома и в случае чего не смогу ничего сделать.
- Билл, поверь мне, все у нас получится! – Том бережно коснулся губами лба и продолжил говорить. – Совета всегда можно спросить у мамы, она не откажет. Может, она и строит из себя снежную королеву, но я уверен, когда малыш появится на свет, она оттает. У нее все-таки не каменное сердце. Да и сами мы научимся! Может, пока наши инстинкты и дремлют, но стоит лишь увидеть маленькое чудо, взять его на руки…
Мне на какой-то миг показалось, что Том и сам едва справляется со слезами.
- … вот увидишь, ты больше не сможешь без него и сделаешь все, чтобы с ним все было хорошо. И я сделаю.
- Правда?
- Чистейшая, - подтвердил Том.
Я непроизвольно сжал живот ладонями, и в следующую секунду малыш как-то очень убедительно толкнулся будто в поддержку всех доводов отца. Я заворожено вздохнул.
- Ты чего? – забеспокоился Том.
- Он толкается, – от необъяснимого, но приятного волнения я прикусил губу.
- Бог мой, где? – Том пулей подскочил на кровати и, забыв про свои больные ребра, согнулся в три погибели над животом. – Ну же, где? – нетерпеливо затараторил он.
- Здесь, - я взял его ладонь и приложил к месту, где чудное создание устроило мини-бунт.
- Я чувствую, мамочки, я чувствую его! – Том пискнул от радости. Казалось, его восторгу не было предела, он даже стал подпрыгивать на кровати.
Я умиленно засмеялся, глядя, как парень буквально светиться начал от счастья. И почему-то подумалось, что ради таких моментов стоит жить…
Том еще минут десять не мог оторвать ладонь от живота хоть на секунду. Он всё не мог успокоиться, хотя малыш, похоже, уже уснул и никак не реагировал ни на разговоры, ни на поглаживания, ни на поцелуи. Зато я наслаждался вниманием Тома, пусть и обращенным не совсем к себе. Правда, потом Том все же угомонился и уделил чуточку внимания и мне. Он горячо поцеловал меня, вызвав волну мурашек по всему телу, а потом прижал к себе и стал гладить по спине. Однако из-за живота чувствовать всем телом я его не мог, поэтому повернулся на бок, тут же спиной ощутив Тома и его горячее дыхание шеей.
- Скоро Рождество, - тихо произнес он, на мгновение отрывая губы от моего затылка.
- И что ты хочешь в подарок? – тут же прочухал тему разговора я.
- Тебя. Как обычно, тебя, - по-доброму хохотнул Том.
Я окончательно успокоился и расслабился. Быть может, не на все сто процентов, но Каулитц сумел убедить меня, что мы справимся. Просто не можем не справиться. У нас всего одна попытка, которую нельзя провалить, да мы и не собираемся. Главное, что мы вместе, и, что мы уверены друг в друге.
Этой ночью я спал не один, и пусть на узкой кровати было тесно, зато тепло, уютно и спокойно.
…
Из больницы нас выписали, когда до Рождества оставалась буквально неделя. Я только успел спокойно вздохнуть и выйти на работу, как на меня свалились неожиданные обязанности, причем объем их неприятно удивил.
Гер Шиллерман полностью повесил на меня организацию рождественского бала, с которой до этого не могла справиться вся кафедра физической культуры, ответственная за мероприятие. Меньше чем за неделю надо было уладить все вопросы и сделать так, чтобы бал прошел на ура. Отказываться, как всегда было бесполезно, поэтому я с головой ушел в работу.
Украшения, заказ еды, культурная программа – вот всё, чем я занимался, а ведь многим студентам уже нужно было сдавать зачет по физкультуре, преподавание которой было моей основной обязанностью.
Я едва ли не ночевал в колледже, не переставая составлять сметы, обзванивать необходимых людей, заказывать что-то. Студенты на моих парах теперь занимались самостоятельно, что равносильно было плеванию в потолок. Я приходил лишь под конец урока и принимал какие-нибудь нормативы.
Том откровенно злился на меня. Поначалу даже не хотел пускать меня в колледж, мотивируя это тем, что там я опять нацепляю приключений на одно интересное место. Но у меня и так ничего своего кроме работы не было, поэтому я убедил парня в необходимости появления в учебном заведении. Правда, спустя пару дней уже был не рад этому.
- Тебе пора в декрет, - серьезно сказал Том, вырывая у меня из-под носа план актового зала. – Ты совсем себя не жалеешь.
- Я знаю и скоро всё скажу Шиллерману, только дай мне еще немного поработать, - заканючил я, хотя самому хотелось заснуть прямо на рабочем столе.
- Не-а, - фыркнул Том и нагло уселся своей задницей прямо на бесчисленные бумажки.
- Эй, ты что делаешь!? – возмутился я, пытаясь спихнуть его со стола.
Но здоровая тушка Каулитца упрямо оставалась на своем месте. Тушка и впрямь была здоровая, не считая загипсованного запястья. Синяки почти сошли, да и пластырь с брови был снят – там остался лишь маленький шрам.
- Спасаю тебя от верной гибели, - развел руками он.
- Ну Том, - застонал я, протягивая руки за схемой, беспардонно отнятой у меня.
- Нет, все, собирайся!
Пришлось подчиниться и начинать собираться домой. Домой к Симоне Каулитц, которая до сих пор запрещала нам жить в одной комнате. Теперь ей казалось, что моя психика нестабильна, и Том может отрицательно повлиять на эту нестабильность. Впрочем, я и не сомневался, что она найдет причину.
Слава Богу, она не посадила меня под замок, а ведь была солидарна с сыном в том, что мне лучше пораньше засесть в декрете. Но я отбил право на работу. Тем более что Курт забрал документы из колледжа, и больше о нем никто не слышал. Хотя я краем уха уловил, что попечительский совет поспособствовал его уходу из колледжа. А в этот совет, как известно, входила чета Каулитц. Но в этом случае я был даже рад их вмешательству. Заявление в полицию писать не стали, так же руководствуясь состоянием моей нервной системы, которая судебной волокиты могла попросту не выдержать.
…
Вопреки всем трудностям, возникшим в ходе подготовки, в назначенный день должен был состояться Рождественский бал.
Я жутко нервничал, стоя в ванной и напяливая на непослушные конечности вещи, которые я и Том вчера приобрели. Тогда я был в практически бессознательном состоянии – еле держался на ногах, поэтому сегодня, натягивая узкие белые брюки, со специально выделенным местом для живота, свободную белую же майку и приталенный черный пиджак, чувствовал себя, мягко говоря, неловко. Весь наряд смотрелся слишком уж вычурно, живот выпирал. Будь моя воля, я бы нацепил привычные спортивки и олимпийку, выгодно скрывавшие мое положение. Но Том взял с меня обещание, что я делать этого не буду.
Нервно одернув края майки и запахнув пиджак, я посмотрелся в зеркало. Черт, как же меня развезло! Кажется, я стал походить на Шалтай-болтая.
Переборов порыв, все же надеть спортивную форму, я забрал волосы в высокий хвост, как делал это обычно, и еще раз поглядел на себя, теперь повернувшись боком. Живот стал выпячиваться уже явно не из-за пары лишних килограммов. По-моему, мое состояние очевидно.
- Ого! – сзади послышался изумленный свист. - Вот это да, - Том подошел ближе, так и не сводя глаз с моего отражения.
- Тебе не кажется, что это слишком? Я никогда не носил подобного и… - залепетал я, покусывая губы.
- Ты прекрасен, - Том снисходительно улыбнулся и, неожиданно резко развернув к себе, чувственно впился в губы, руками сильно сжимая кожу на пояснице.
Его пальцы до боли впились в меня, и я, почувствовав неприятное жжение, отстранился, отодвигая парня от себя.
- Ау, больно, Том! – шикнул я.
Он сразу разомкнул руки и отпустил меня, пряча глаза.
- Прости, я что-то … не рассчитал, - пробормотал он, переводя дыхание.
Я с сомнением покосился на него. Или может, это я стал такой неженкой? Давно ли ко мне вернулся комплекс недотроги? Я как-то и не замечал раньше, но и прецедентов не было.
- Да ничего, бывает, - улыбнулся я, списав все ощущения на жуткую нервозность, что так и не отпустила меня.
Том согласно кивнул и только после этого поднял на меня глаза. Он прикусил краешек нижней губы, а потом, хитро прищурившись, протянул руку к моей голове и быстро стянул резинку с волос, отчего они тут же рассыпались по плечам.
- Эй, ты что…
- Так ты выглядишь еще более сногсшибательно, - подмигнул парень.
Сам он был одет, как и всегда, разве что футболка его была парадного белого цвета. В целом же его облик мало чем отличался от повседневного, а в обычной жизни Том был хорош, хоть и прятал себя за мешковатой одеждой. Я улыбнулся, глядя, как он берет меня за руку, и покорно пошел на выход.
…
Бал был в разгаре. Студентов было много, все были разодеты и напомажены. У многих девушек были такие длинные и густые ресницы, что я недоумевал, как они под их тяжестью вообще могут открывать глаза. Но фиг с ними, с ресницами, платья – вот, что поражало меня более всего. Некоторые из них больше походили на коротенькие топы, натянутые на задницу. Впрочем, были и приличные экземпляры – нормального цвета, приемлемой длины и без обилия перьев, блесток, цветов, бантов. И, если девушки подготовились на совесть, то большинство парней выглядели вполне буднично, не считая компании хилых первокурсников, которые в попытке казаться круче и старше вылили на свои волосы тонны геля и надели отцовские костюмы, пиджаки которых едва не доходили им до колен.
После торжественного открытия я только и делал, что разглядывал студентов. Заняться мне было нечем, поэтому, найдя стульчик в укромном месте рядом с урной для голосования за короля и королеву бала (куда ж без нее, если у нас бал, а не просто вечеринка), я примостился в тени стенда, на фоне которого фотографировались парочки и компании. Там мне предстояло провести около трех часов.
Музыка долбила по барабанным перепонкам, но я мужественно выносил ее, прокручивая в голове раз за разом слова, которые собирался произнести со сцены в конце вечера. Немного дрожали колени, ладони потели, и сердце билось чуть быстрее, чем надо, но я твердо решил, что пора перестать прятаться.
Том общался с друзьями и однокурсниками, поэтому у меня было время настроиться.
- Гер Трюмпер? – ко мне подошла староста моих подопечных, явно не до конца веря, что перед ней нахожусь именно я.
- Да, Хайди? – улыбнулся я, разглядывая рыжеволосую девушку.
Хоть кто-то в этот вечер выглядел шикарно. Изумрудный цвет платья выгодно подчеркивал необычный цвет волос, пышная юбка немного не доходила до колена – длина была оптимальной, на мой взгляд, а легкий макияж лишь чуть выделал глаза и скулы. Да и в принципе я мог гордиться всей своей группой. Все же третий курс значил многое. Никто из моих не явился в пьяном виде, никто не сверкал задницей, никого из девочек нельзя было спутать с проституткой, а это ох как много значило на сегодняшнем мероприятии, так как в общей массе за девушку легкого поведения можно было принять каждую вторую студентку.
- Я не узнала вас, - смутилась девушка. – Никогда не видела вас таким.
- Я сам не видел, - хмыкнул я.
- А вам идет, - улыбнулась она. – Почему вы не танцуете?
- Хайди, это студенческий бал, а я, кажется, уже не студент, - по-доброму усмехнулся я, разводя руками.
- Что с того? Многие преподаватели сегодня зажигают не хуже нас, - девушка махнула рукой куда-то в сторону. – Потанцуете со мной? – она чуть склонила голову вбок и уставилась на меня.
Я растеряно огляделся вокруг в поисках поддержки, коей не наблюдалось, и пролепетал:
- Я не танцую.
- Как же так? Вы просто обязаны сегодня показать себя! – хихикнула рыженькая. – Ну же?
Началась очередная заводная песенка, и Хайди, недолго думая, схватила меня за руку, потащив на танцпол. Я даже опомниться не успел. Озираясь в поиске хоть чего-нибудь, за что можно зацепиться и отвертеться от танца, я топтался на месте, в то время как девушка начала покачиваться в такт музыке, заставляя покачиваться и меня.
- Стоп-стоп-стоп! – из ниоткуда вдруг возник Том и отцепил руку Хайди от моей. – Гер Трюмпер, не танцует, - покачал он головой, а потом проследил, чтобы я сел на свое место, и обернулся к Хайди.
- Том, ну что тебе жалко, что ли? – надула губки студентка. – Один танец и все.
Том неопределенно пожал плечами и глянул на меня, вопросительно кивая, спрашивая, все ли в порядке. Я утвердительно склонил голову в ответ и легко улыбнулся.
- Том с тобой потанцует, - произнес я.
- Но я… - недоуменно вылупился на меня парень.
- За меня, - добавил я.
- Ты даешь разрешение? – Том упер руки в бока и сузил глаза, намекая на абсолютное спокойствие в моем голосе, которое ему явно не понравилось.
- Да, Том, я разрешаю, - фыркнул я.
Каулитц тепло улыбнулся и, развернувшись, подошел к Хайди, тут же начиная танцевать. А я тоскливо смотрел на них. Они органично смотрелись вместе, хорошо двигались, да и дружеский контакт у них был налажен. Они изредка посмеивались и улыбались друг другу, впрочем, я не находил в этом ничего предосудительного и тоже улыбался, глядя, как хорошо Том владеет свои телом. Раньше я и не знал, что он так хорошо танцует.
Быстрая песня тем временем сменилась медленной. Хайди уговорила Тома еще на один танец, и тот, бросив на меня виноватый взгляд, целомудренно положил ладони на талию старосты.
Я с грустью смотрел на них. Они могли бы стать красивой парой, но не стали. Том стал парой со мной, зато теперь танцевал с ней на глазах у всех. Внутри подозрительно заскребло, и я попытался отвести взгляд, но не смог, глаза словно застыли в направлении танцующих.
Как бы мне хотелось оказаться на месте Хайди, чтобы на глазах у всех Том обнимал меня, чтобы меня кружил в танце, чтобы держал за талии и тихонько что-то говорил. Но столько всего этому препятствовало, и дело даже было не в беременности. Помимо нее была еще куча сдерживающих факторов.
Том отстранил о себя девушку, не отпуская ее руки, потом снова притянул к себе и закружил в танце вновь.
При мысли о кружении мне стало нехорошо, я поспешил встать и удалиться из зала. Быстрым шагом я шел по коридору, дойдя до окна за углом, остановился и глубоко вдохнул через нос, потом выдохнул через рот и повторил этот прием несколько раз, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза.
- Плохо? – вдруг совсем рядом раздался голос Тома.
- Что за манера у тебя сегодня такая – появляться из воздуха? – устало усмехнулся я, встречаясь с его взглядом, полным заботы и волнения.
- Прости, - уголки его гуд дрогнули, и он взял меня за руку здоровой рукой.
- Не страшно, - выдохнул я. – Вы так хорошо танцевали.
Том неожиданно покрылся румянцем, в смятении глядя в пол.
- Я бы и с тобой так потанцевал, - закусил губу он.
- Я не в том состоянии, я даже притереться к тебе так не могу, как это делают подростки, - фыркнул я.
- Какие еще подростки? – возмутился Том, отдирая меня от стены.
В коридоре прекрасно слышна была музыка. Начиналась модная композиция на мотив ламбады. Недаром говорят, что все новое – это хорошо забытое старое.
- Смотри, - Том аккуратно пристроился сзади и ощутимо прижался, сжимая в руках обе мои ладони.
Темп песни ускорялся, начиналась та самая “новая” мелодия, и Том стал двигаться, тереться об меня, покачиваясь. Я хохотнул раз, потом еще, а потом еще и еще.
- Что ты смеешься? – весело спросил сзади Том, куснув меня за ухом и продолжая ритмично двигаться, изредка толкаясь вперед и переступая ногами.
- То-о-ом, ты нечто, - хохотал я, поддаваясь его движениям, начиная немного двигаться сам.
Парень нежно поддерживал меня и осторожно касался, не давая слишком сильно раскачиваться и слишком быстро двигаться. Я был уверен, что со стороны это смотрелось забавно, зато нам было весело – Том вскоре присоединился к моему смеху. Спустя минуту он вовсе чуть не довел меня до истерики, отлепившись от моей спины и становясь передо мной, начиная танцевать ту самую ламбаду, которая считалась эротичным танцем. Правда, в “мешках” Тома эротизм было усмотреть сложно, но не посмеяться было невозможно. Настроение сразу взлетело вверх, я и думать забыл обо всем, что мучило меня в зале.
Ламбада кончилась и за ней вновь последовала медленная композиция. Том, не сводя с меня хитрющего взгляда, подошел вплотную и галантно кивнул, подав руку. Я кокетливо улыбнулся и вложил в его ладонь свою. Парень, тут же забыв о манерах, собственнически положил мои руки себе на плечи, а свои устроил на моей пояснице, начиная легонько раскачиваться в такт.
Я чувствовал себя самым счастливым человеком на планете, прижимаясь лбом к любимому плечу и улыбаясь по весь рот. Том гладил меня по спине, периодически позволяя ладоням соскользнуть на ягодицы. Я одергивал его, отстраняясь и строго глядя в глаза или щипая. Каулитц сразу поднимал руки и продолжал чинно качаться, строя из себя приличного мальчика, однако через пару секунд его руки снова сползали.
Мы протанцевали почти до самого конца песни, но в итоге не выдержали и потянулись губами навстречу друг другу, как вдруг в конце коридора послышался гул, а потом раздался коллективный свист.
Я вздрогнул, осознав, что нас застукали, и быстро обернулся на звук.
На другом конце коридора стоял Георг и еще несколько человек из моей группы.
- Забей на них, - шепнул Том в самые губы и, выставив в сторону кулак с оттопыренным средним пальцем, сладко поцеловал меня.
…
- Уважаемые студенты, у меня для вас есть небольшое объявление, - поднявшись на сцену, я уже не паниковал. Да, волновался, но той бешеной нервозности, что в начале вечера уже не было, поэтому я продолжил спокойно вещать. – Во-первых, я желаю всем веселого Рождества и каникул, а во-вторых, хочу сказать, что после них у вас будет ровно неделя, чтобы сдать зачет по физкультуре. Конечно, это касается только моих студентов, - уточнил я и, услышав заинтересованное перешептывание, добавил. – Я ухожу в отпуск на неопределенный срок. Но раньше, чем через год, можете не ждать, - улыбнулся я и стал спускаться со сцены.
Я не стал разъяснять причину внепланового отпуска. Лишь гер Шиллерман уже знал о ней и, явно шокированный этой новостью, стоял в сторонке, попивая минералку. Также я объяснил причину всей своей группе, собрав их в том самом коридоре. Ребята одобрительно зашумели, отойдя от ступора, в который впали на некоторое время. Некоторые девочки и вовсе смахнули пару слезинок. А я, озвучив главное и не получив осуждения или отвращения в ответ, смущенно счастливо улыбался, пряча лицо на плече у не менее счастливого Тома.
…
За пару дней до Рождества особняк семейства Каулитц превратился в настоящий кишащий людьми улей. Из Франции приехала сестра Симоны с семьей. И, так как в доме оставалась всего одна свободная гостевая спальня (во второй жил я, Том занимал свою бывшую комнату, а Райн и Саманта – бывшую комнату Райна), нам пришлось несколько потесниться.
Родственнице Симоны – мадам Флуранс и ее мужу выделили гостевую спальню на первом этаже. Райн переехал на время к Тому, а к Саманте поселили семнадцатилетнюю кузину Тома Беллатрису, мне же достались восьми- и девятилетний, соответственно, Марк и Анри, благодаря которым в доме теперь стоял постоянный шум и гам. Их постоянные игры ставили на уши весь особняк, но взрослые только качали головами, умиленно глядя на детей.
Страшно повезло, что в моей комнате братья только ночевали, причем ночью они спали, а не кричали и не носились кругами. Правда, мне хватало и их дневных игр. От их постоянных передвижений и визга болела голова, днем невозможно было вздремнуть или просто посидеть в тишине. Но приходилось терпеть. На меня и без того косо смотрели все вновь прибывшие родственники, поэтому приходилось молчать в тряпочку. Я старался не соваться ни в какие дела, говорил, только когда обращались непосредственно ко мне, хотя в компании младшего поколения трудностей с общением не возникало. Мы с Томом предпочитали проводить время с Сэм, Беллатрисой и малышней. Райн как обычно большую часть времени отсутствовал.
Но накануне праздника моя голова грозилась разорваться на части, и Том это видел, поэтому ухватился за первую же возможность вырваться из дома. Он предложил наши услуги в покупке продуктов. Симона недоуменно посмотрела на сына, предложив все же заказать доставку на дом, но Том настойчиво доказывал матери, что нам нетрудно съездить самим. Таким образом, мы выбили себе пару часов относительного спокойствия.
…
Супермаркет был полон людей, пытающихся ухватить последние, как всем казалось, бутылки шампанского, тушки индейки, фрукты и овощи, хотя все продукты были в избытке.
Мы с Томом спокойно перемещались по магазину, периодически складывая в тележку все необходимое, ежеминутно сверяясь со списком, услужливо составленным кухаркой, пока вдруг я не увидел у стеллажа с конфетами смутно знакомое лицо. А уже через пару мгновений память угодливо позволила вспомнить, откуда же это лицо было мне так знакомо.
- Вот черт! – опешил я, испуганно прячась за широкую спину Каулитца.
- Ты чего? – недоуменно покосился назад парень.
- Там, у конфет. Видишь? – прошептал я, выглядывая из-за плеча.
Том с подозрением посмотрел в указанном направлении.
- Ну, парень какой-то там стоит, - пожал плечами он.
- Не просто парень, - почти простонал я.
- И что же это за непростой парень? – недовольно спросил Том, пытаясь вытащить меня из-за своей спины за руку.
Но я упрямо стоял на месте, отпихивая его руки.
- Помнишь, я говорил, что целовался пару раз с парнями, когда учился в университете?
- Ну.
- Так вот, не просто с парнями, а с Фредериком Вейсе.
- Зачем мне знать его имя. Я не буду к нему ревновать, - фыркнул, смеясь, он.
- Нет, ты не понимаешь, это он! – зашипел я, отворачиваясь к стойке с цветной капустой.
Том все еще скептически косился на меня, совсем не понимая, почему я так отреагировал на какого-то человека из прошлого. Но ведь я не посвящал его в детали этого прошлого. А теперь у меня бешено колотилось сердце, и перехватывало дыхание, я страшно не хотел встречаться с Вейсе.
- Так объясни? – чуть насмешливо попросил Том.
Я вздохнул, собираясь с мыслями, и быстро затараторил вполголоса.
- Фредерик Вейсе был главной звездой нашего курса. Мачо-натурал и все такое, да и я тогда не подозревал совсем, что когда-то буду встречаться с парнем. Но на одной из студенческих вечеринок, когда все нехило набрались, девчонки стали орать пьяные песни в караоке. Парни устали их слушать и пошли курить. Я не курил, но поперся с ними, так как тоже не мог слушать “вопли неудовлетворенных кошек”. Мы стояли на крылечке, все курили, болтали. А я молчал, а этот Фредерик так странно на меня пялился. Ну, я ему улыбнулся, без намеков, просто, мол, я поддерживаю их разговоры. А он понял по-своему. И, когда все возвращались к девчонкам, он меня притормозил в коридоре. Мы тогда были в доме кого-то из однокурсников, и он повел меня на второй этаж, а там поцеловал. Я офигел, конечно. Не понял ничего толком, но он ничего больше не сделал, даже не сказал ни слова. Просто поцеловал, - я перевел дыхание. – А на следующий день сделал вид, что ничего и не было. Я тоже сделал вид, что мне все померещилось, с разговорами к нему не лез. Да мы вообще не общались! – я зажмурился на секунду, вспоминая события четырехлетней давности. – Всё забылось, а через пару месяцев состоялась очередная тусовка, и все повторилось. Коридор, второй этаж, поцелуи. Так было еще пару раз, но только на вечеринках, больше нигде, и только поцелуи. Он, наверное, считал меня чертовым девственником, а я вообще был сбит с толку, не знал, что думать. То ли алкоголь так влиял, то ли что. Я даже как-то решил, что больше пить не буду.
- И что такого? – нахмурился Том.
- Том, он считал меня маленьким глупым идиотом. Он был звездой, мог делать все, что только хотел, а я был просто мальчиком, которого можно полобызать на вечеринке. Как я смогу смотреть ему в глаза сейчас!? – в отчаянии выпалил я.
- Билл? – неверяще раздалось сзади басовитым голосом.
Я замер, в шоке распахнув глаза. Душа за считанные секунды оказалась в пятках, как и полагается в таких случаях.
- Это ты? – уже более уверенно спросил Фредерик. – Я тебя едва узнал.
Бежать было некуда. Оставалось только повернуться на негнущихся ногах и натянуть на лицо маску спокойствия, но губы все равно предательски дрожали, а взгляд не мог остановиться на чем-то одном.
- Привет, Фред, - вежливо попытался улыбнуться я.
- Привет, ты так изменился, - хмыкнул он, оглядев меня с головы до ног.
- А ты все тот же, - криво усмехнулся я, чувствуя, как к горлу подкатывает паника.
- Да, я все еще в форме, а вот ты немного поправился, - покачал головой он.
Я невольно залился краской, оттягивая край куртки ниже. Фред был все так же хорош собой, статный, спортивный, как раньше, только теперь уже совсем взрослый. На безымянном пальце его левой руки блестело обручальное кольцо. Ну конечно, он женат, по-другому и быть не могло!
Том стоял рядом и молча наблюдал за нашим разговором, пока мой однокурсник не поинтересовался:
- Кто это с тобой?
- Это… - я в смятении глянул на Тома. – Это мой студент, - вырвалось, прежде чем я успел подумать.
- Студент? – удивился Фред.
Том в этот момент недовольно фыркнул.
- И что же ты делаешь со студентом в магазине под Рождество? – словно намекая на что-то, заискивающе поинтересовался Вейсе.
- Мы, - я запнулся на полуслове. В голове пролетели тысячи мыслей за пару секунд, и, не найдя ничего лучше банальной лжи, я выпалил, – случайно встретились.
На какое-то время воцарилось неловкое молчание.
- Ах, значит, я просто студент? – неожиданно гневно прошипел Том. – Случайно встретились?
- Том, - я поднял глаза на парня и в шоке увидел, насколько его задели мои слова.
Он был взбешен.
- В таком случае, здесь мне делать больше нечего! – рявкнул он и, оттолкнув с силой тележку с продуктами, молниеносно направился к выходу.
- Том! – позвал я. – Подожди, Том! – я попытался протиснуться сквозь неожиданно подошедшую группу людей, но тщетно, мне полностью перегородили путь, а расчищать его животом было попросту опасно. – Нет же…
Фредерик изумленно присвистнул где-то сбоку.
За окном супермаркета с парковки резко сорвалось черное Камаро. Что же я наделал?
…
19
Том не разговаривал со мной вот уже третий день. Не просто не разговаривал, он не обращал на меня ровным счетом никакого внимания, делал вид, что меня не существует. Правда, однажды я краем уха услышал, как он интересуется у матери о моем самочувствии.
Казалось, это конец. Такой жуткий драматичный конец слезливого фильма, о котором потом долго будут говорить домохозяйки, собравшись на еженедельные посиделки на чьей-нибудь на кухне.
Начало конца было положенной мной, ровно в тот момент, когда я произнес злополучное “студент” и “случайно встретились”. Естественно, я понимал, что ляпнул глупость, которая стоила мне внимания любимого человека. Я страшно жалел о сказанном, но что-что, а уж слова обратно не вернешь. Всё благополучие, только-только сложившееся в нашей жизни, такое шаткое и хрупкое, разбилось и рассыпалось на осколки именно благодаря мне. И я готов был принять всю вину на себя, готов был извиняться, но Том не хотел не то, что слышать меня, он и видеть меня не хотел…
К тому же, кажется, своими кислыми минами мы испортили всем Рождество. Я весь вечер пытался подойти к Каулитцу, отвести его в укромный угол и поговорить, но тот бегал от меня как от огня, постоянно находясь в обществе то Райна, то Беллатрисы, то вовсе по-детски прячась в ванной.
Но я полностью осознал свою вину, мне более чем достаточно было этих воспитательных мер в виде игнора. К концу третьего дня терпеть я уже не мог. Хотелось рвать и метать, долбиться головой о стену, лишь бы он поговорил со мной. Но Том решил иначе. Он просто сбежал из дома, как только я сделал пару попыток подойти к нему.
Он вел себя как сущий ребенок! И я был зол на него, но в то же время мне все еще было стыдно за свою выходку. Сердце ныло, я пытался дышать ровно и не нервничать, но получалось из рук вон плохо. На глаза то и дело наворачивались слезы, руки тряслись. Так погано я себя в жизни еще не чувствовал.
Том не заслужил такого. Он делал для меня все, он поступался своими принципами, он готов был горы свернуть, а я… Я почти предал его, оказался слабаком. Побоялся сказать чужому человеку, что рядом со мной мой самый дорогой человек на этом свете, с которым я хочу провести всю свою жизнь. Да, наверное, меня даже не оправдывало мое положение, хотя и беременность сильно влияла на мыслительные процессы, но здесь я, именно я был неправ, и оправдания мне не было. Но силы бороться постепенно покидали меня, руки опускались. Хотелось лишь плакать навзрыд, как школьница, и кричать, что я дурак, что люблю, и умолять простить меня.
Но Тому словно было все равно, он был непреклонен. Те редкие моменты, когда его взгляд задерживался на пару секунд на мне, я успевал уловить горькую обиду в глубине красивейших карих глаз. Том волком смотрел на меня, казалось, он уже и сам не может вот так глупо бегать, но и сдаваться не намерен. Иногда он все же бросал тоскливые взгляды на живот, но не подходил и ничего не говорил, просто печально поглядывал на округлость и вздыхал, тут же отворачиваясь.
Ситуацию усугубляло и то, что сестра Симоны с семьей пробыли у нас все семь дней и должны были уехать только в первых числах января. Благодаря большому количеству людей в доме, ко мне никто не приставал с расспросами, лишний раз не лез с просьбами и просто разговорами. Я словно стал существовать сам по себе, и появилась мысль уехать. Раз в особняке Каулитц я стал лишь тенью, то какой смысл мне оставаться здесь далее? Быть может, я слишком драматизирую, но никакого желания находиться в уютном семейном гнездышке у меня не осталось.
Фрау Каулитц, конечно, как и всегда была озабочена моим состоянием, но она и раньше-то интересовалась мной только из-за отношения своего сына ко мне, а теперь, когда она видела весь холод, сквозящий между нами, ее и подавно перестало интересовать что-либо помимо моего самочувствия.
Лишь Саманта проявляла хоть какую-то заботу, пытаясь растормошить меня. Она каждый день выводила меня на прогулку. Именно выводила, потому что сам я желания погулять не изъявлял, мне было все равно и на свежий воздух, и на положительные эмоции, которые я по задумке должен был получать от получаса, проведенного на улице. Ее даже устраивало то, что я мог молчать все это время, лениво шаркая ногами по снегу, глядя исключительно вниз.
…
Канун Нового года тоже выдался донельзя “веселым”.
Всё семейство готовилось встречать праздник в гостиной. Все играли в шарады, много смеялись и были вполне довольны жизнью. А мое праздничное настроение, судя по всему, затерялось где-то в пути, так как ничего подобного я не ощущал. Всё, что меня волновало – это разбушевавшийся внутри меня малыш и усталая улыбка Тома, с которой он следил за кузенами, разыгрывающими какие-то сценки.
Господи, я бы отдал все сейчас, чтобы с улыбкой он смотрел на меня. Но Том не смотрел.
Я чувствовал себя до того раздавленным, чужим, ненужным, что в конце концов не выдержал и, понимаяя, что вот-вот расплачусь, быстро поднялся с дивана, в уголке которого просидел весь вечер, поспешив на кухню.
Слезы быстро нашли выход, покатившись по щекам.
Ну что я за человек такой, у которого ничего не может быть хорошо!? Я только-только обрадовался, что впервые встречу Рождество и Новый год так, как всегда мечтал – не один, а в теплом семейном кругу. Надену обязательно забавную красную шапку с бомбошкой, а в таком же красном носке, на котором будет вышито “Билл”, меня будут ждать подарки – какие-то приятные мелочи, безделушки, но я буду им безумно рад.
Я всем сердцем мечтал, что Том будет рядом, будет обнимать и смешить, признаваться на ушко в любви, а, чуть захмелев, петь рождественские песенки в своей неповторимой манере. А все получилось совсем наоборот.
Закусив костяшку указательного пальца, чтобы не разрыдаться в голос, я прислонился к холодильнику.
- Билл? – взволнованная Саманта, оказывается, прибежала вслед за мной.
Я усиленно замотал головой в ответ, глотая слезы. Теперь меня еще и истеричкой считать будут после таких вот выходок.
- Ты плачешь, я вижу, - она ласково погладила меня по плечу и попыталась развернуть к себе.
Но я упрямо прижался к стальной поверхности, продолжая всхлипывать.
- Билл, ну же? Что случилось? – девушка не оставляла попыток достучаться до меня, осторожно касаясь плеча.
Она единственная, кто касался меня в последние семь дней, и эти прикосновения совсем не те, что я хотел бы чувствовать своей кожей, но и они почему-то слегка успокаивали.
- Я идиот, - простонал я, закрывая лицо ладонями. Я идиот, потому что вел себя по-идиотски в супермаркете, идиот, потому что сделать ничего не могу, идиот, потому что рыдаю на глазах у девушки.
- Не надо так. Расскажи мне, что случилось? – мягко попросила она, на сей раз поглаживая по волосам.
Со стороны гостиной послышались шаркающие шаги. Я чуть опустил руки, открывая глаза, и буквально умер и родился заново, увидев Тома, в нескольких метрах от себя. Я забыл, что надо дышать, пока наблюдал, как парень невозмутимо наливает воду в стакан, абсолютно не обращая на меня внимания.
- Держи, - буркнул он, хмуро взглянув в глаза и протягивая тот самый стакан.
Я наконец-то втянул воздух через рот, правда, получилось не сразу. Сердце совершило невероятный кульбит в груди, в тот момент, когда я принял прозрачную емкость из рук Тома.
- Тебе нельзя нервничать, - проворчал он и, убедившись, что стакан будет использован по назначению, развернулся, направляясь на выход.
- Том, - прошептал я.
Но он скрылся в коридоре, даже не обернувшись, хотя слышал.
- Так, теперь ты сядешь и все мне расскажешь, - потребовала Саманта, подводя меня к столу и усаживая на стул.
Я несколько раз судорожно вздохнул, сжимая в руках стакан, будто он все еще хранил тепло Тома, и поднял взгляд на девушку. Та была настроена решительно, и мне ничего не оставалось, кроме как выложить ей всю правду. Впрочем, рассказывать было особо нечего, только лишь о той злополучной встрече в магазине.
Саманта по окончанию моего короткого изложения событий сочувственно улыбнулась мне, пообещав, что все наладится. Однако верилось мне в это с каждым днем все меньше.
…
Уже ночью, когда гуляния были завершены, и все разошлись по комнатам, я не мог заснуть. Том после моей истерики больше не подошел ко мне ни разу за вечер и не взглянул даже толком. Но, если тогда я взял себя в руки, перестал плакать, то теперь, когда я оказался один, все вернулось вновь. Слезы вновь подкатили к горлу, и я всхлипнул. Раз, потом второй, а потом и вовсе уткнулся в подушку, захныкав.
- Он что, плачет?
Краем уха я уловил голос одного из кузенов Тома. А я ведь совсем не рассчитывал, что меня услышат, позабыв о детях, как и прежде ночевавших в моей комнате.
- Похоже, что да, - тихо ответил второй.
- Надо маму позвать, - задумчиво выдал первый.
- Не надо никого звать, - собрав все последние силы в кулак, как мог твердо проговорил я, резко сев на кровати.
Братья тут же притихли. А я, решив, что не помешает умыться, встал и вышел в коридор. Но до ванной я не дошел. Дверь в комнату Тома была слегка приоткрыта, и я не удержался от соблазна заглянуть в нее.
Было темно, но из-за праздничной иллюминации, который был увешан особняк, в комнату пробирались разноцветные лучики. Благодаря им я без труда смог разглядеть спящих на кровати. Ближе к двери спал Том, а место, которое когда-то по праву должен был занимать я, теперь было занято Райном. Я не хотел заходить внутрь, но сам не заметил, как оказался у самой кровати, разглядывая любимые черты. Во сне Том не хмурился, выражение лица было умиротворенным, рот чуть приоткрыт.
Грудь мгновенно сдавило стальным обручем.
А если ничего не наладится, если не получится, то я больше никогда не смогу поцеловать его в гладкую щеку, не прижмусь губами к сладким губам, не уткнусь носом в красивую шею с россыпью родинок.
Незаметно для себя я достаточно громко всхлипнул и тут же зажал рот рукой. Том не шелохнулся, а вот Райн привстал.
- Билл? Ты что тут делаешь? – сонно прохрипел он.
- Я… - замялся я, отступая к двери. – Я уже ухожу.
- Подожди, мне разбудить Тома?
- Нет! – я отрицательно замотал головой. Не хватало еще, чтобы Том знал, что я как девчонка рыдаю по ночам в подушку и прихожу к нему в спальню, чтобы просто на него посмотреть. Это мне явно очков не прибавит.
- Погоди, - Райн поднялся с кровати и, закутавшись в халат, вышел вслед за мной за дверь. – Пойдем поговорим.
Мы спустились вниз, Райн включил свет на кухне и оперся о стол спиной.
- Что-то случилось? У тебя что-то болит? – поинтересовался он, внимательно глядя на меня.
- Нет, - тихо отозвался я, остановившись посреди помещения.
- Тогда зачем ты приходил и почему плакал? – серьезно спросил он.
Я тяжело вздохнул, теребя пальцами шнурок пижамных штанов, решаясь поведать теперь брату Тома свою короткую историю.
- Билл, если надо я могу Тому по шее надавать, ты не думай, что я его защищать буду. Я вижу, что ты в последнее время грустный ходишь, да и он чернее тучи. Расскажи мне, может быть, я смогу чем-то помочь?
Конечно, я рассказал. Было стыдно и неприятно от своего поступка, но я второй раз за сутки повторял все слово в слово, сбиваясь и поясняя, но рассказывая все, как оно было.
Райн внимательно слушал, периодически кивая, но не смеялся и не смотрел осуждающе.
- Да, дела, - выдохнул он. – Послушай, Том тебя очень любит, я знаю. Он долго решался на эти отношения, долго добивался твоей симпатии, а потом был буквально на седьмом небе от счастья, когда ты ответил ему взаимностью. Тем больнее ему сейчас слышать от тебя, что он просто студент, как и все. А студентов, я думаю, у тебя немало. Он не понимает, почему ты так ответил. Действительно ли ты считаешь его очередным студентом, или он значит для тебя что-то большее.
- Конечно больше! – вспылил я. – Я люблю его!
- Я знаю, и он знает. Точнее знал, пока не начал сомневаться после твоих слов. Ты подорвал его доверие всего лишь одной фразой. Пойми, Том очень тобой дорожит и хочет видеть в ответ то же самое. Никому не нравится игра в одни ворота, согласись?
Я обреченно кивнул, уставляясь в пол.
- Серьезно же его задело это, раз он уже неделю держится, - покачал головой парень. – Но ты не переживай так сильно, он отойдет и, я уверен, поговорит с тобой. Твоя задача убедить его, что ты растерялся и по ошибке выдал все то, что выдал. Или я ошибаюсь?
- Нет, так и было! – подтвердил я, кусая губы.
- Вот и хорошо, а пока не надо так волноваться, это явно не пойдет “вам” на пользу, - Райн с улыбкой кивнул на живот. – Это огромный дар, береги его. Не каждому дано.
- Угу, - смущенно прогундосил я, касаясь руками округлости.
- И поверь мне, Том очень рад, что скоро будет папой, и я ему в этом завидую.
Я непонимающе уставился на молодого человека.
- А почему у вас нет детей? – вопрос напрашивался сам собой, и, не подумав о корректности, я задал его быстрее, чем осознал.
Райн тяжело вздохнул и закусил нижню губу.
- Вы не хотите? – осторожно предположил я.
- Хотим, очень хотим, но пока не получается.
Я испуганно округлил глаза. Неужели…
- Нет, физически всё в порядке, да и совместимость на нужном уровне, но чего-то не хватает. Отчасти из-за этого мы сейчас живем в Германии.
- А я думал, ты здесь по работе, - задумался я.
- Да, но помимо этого мы с Сэм проходим курс лечения. И в скором времени, надеюсь, малыша будем ждать и мы.
Вмиг пришло понимание всех тоскливых и любопытных взглядов Саманты, ее вечной заботы обо мне, постоянных вопросов, странного интереса.
- У вас все получится! – заверил я. Глаза снова увлажнились, только теперь по другой причине. – У вас обязательно будет малыш!
- Да, будет, - немного печально улыбнулся мне Райн. – Спасибо, что веришь в нас.
- Спасибо тебе за разговор, - я ответил смущенно улыбкой.
Райн подмигнул и кивнул в сторону лестницы. И спустя минуту я вернулся в постель. Честно сказать, мне сильно полегчало после слов Райна. Слезы больше не наворачивались на глаза, я снова поверил в себя и свои силы. Я буду бороться, я докажу, что просто растерялся. Я на самом деле люблю Тома Каулитца, и ничего больше меня не волнует.
Я почти уснул, когда дверь комнаты вдруг приоткрылась. Внутрь вошел человек, а через пару мгновений поверх одеяла я ощутил родное прикосновение к животу. Я едва не задрожал от нахлынувших эмоций, но сдержал себя, боясь спугнуть это чудное мгновенье.
Том почти невесомо погладил живот, потом поднялся рукой к плечу и подтянул одеяло. На секунду все прекратилось, а потом он очень нежно заправил волосы мне за ухо. Еще бы чуть-чуть и я запищал от счастья, но снова сдержался. Но потом Том почти довел меня до очередной истерики, наклонившись низко-низко и скользнув сухими губами по щеке. Я не смог больше сдерживать сбившееся дыхание и громко надрывно вздохнул. Парень тут же отпрянул и, задержавшись еще на пару секунд, покинул комнату.
…
Хорошо выспавшись и проснувшись с улыбкой в надежде на лучшее, я с утра пребывал в приподнятом настроении. Будто меж грозовых туч прорвался робкий слабенький лучик, но стоит чуть-чуть подождать, и лучик превратится в яркий солнечный свет, главное только верить в это.
Спустившись вниз, я обнаружил дружную компанию почти в полном составе, лишь гер Каулитц и Райн отсутствовали, видимо, уже отправившись куда-то по делам. Остальные же завтракали.
- Доброе утро! – бодро поприветствовал я, одаривая улыбкой всех за столом.
В ответ мне посыпались приветствия. Я еще раз улыбнулся и открыл холодильник, доставая оттуда молоко. Затем выудил с одной полки тарелку, а с другой коробку с хлопьями, и хотел было насыпать их, как вдруг внутри что-то неожиданно потянуло, заставляя скривиться и чуть согнуться от боли.
- М-м-м! - невольно простонал я.
- Что с тобой? – из-за стола незамедлительно встала Симона, подходя ко мне.
Боль отступила так же неожиданно, как и появилась. Я достаточно резко разогнулся и оперся одной рукой о шкафчик.
- Всё в порядке, - выдохнул я, мельком взглянув в сторону стола.
К моему удивлению поднялась не только фрау Каулитц. На ногах оказались Саманта и Том. Я почти возликовал, заметив взволнованное выражение лица парня.
- Просто небольшой спазм, - отмахнулся я, окончательно приходя в себя.
- Нужно позвонить доктору Абелю, - не требующим возражений тоном произнесла Симона.
- Не надо, - все же решился перечить ей я. – Со мной, правда, все хорошо.
Женщина, естественно, не успокоилась, принимаясь расспрашивать, было ли такое раньше, что именно я почувствовал, в каком месте было больно, характер боли. А мне пришлось отвечать на все ее вопросы, хотя думал я уже совсем не о спазме. В голове крутилось лишь то, что Том как прежде волнуется за меня – переживает. Я тихонько улыбался себе в тарелку, боковым зрением наблюдая, как парень нервно крутит в руках телефон, явно ловя каждое сказанное мной слово. Мне было приятно едва ли не впервые за прошедшую неделю.
Я настолько привык к тому, что Том рядом всегда, что бы ни было, что бы ни происходило, что теперь каждый его даже мимолетный взгляд был для меня наградой. Было дурное ощущение, что меня посадили на диету, и я радуюсь любой мало-мальски сладкой конфете. Я был голоден. О да, я был голоден, только не в общепринятом смысле. Голодал я по Тому Каулитцу.
…
Решив, что хватит с меня подачек вроде коротких взглядов, я настроился идти напролом. Поэтому спустя пару часов после завтрака, пару часов, проведенных в самокопании, я, набравшись смелости, подошел к двери комнаты Тома и … застыл.
Дверь была чуть приоткрыта, и из щелки доносился вполне различимый голос Тома. Разобрать слова не составляло никакого труда, и я прислушался.
- Да ладно, врешь ты все? – весело хмыкнул Том, судя по всему разговаривая по телефону. – У-у-у, вот это малышка! – очень знакомым мне тоном проговорил он.
Я окаменел, пытаясь понять о чем речь, и, кажется, все-таки понимая.
- О да, я бы ее опробовал! Черт, вот почему все лучшее всегда достается таким придуркам? – сердито произнес он.
Господи, да только умалишенный не понял бы, что разговор идет о девушке.
- Серьезно? Вот это она жжет! – парень присвистнул, всё больше подтверждая мою догадку.
Стало трудно дышать. Сердце будто раскололось, осколками больно впиваясь в грудную клетку.
А как же слова, что кроме меня ему никто не нужен? А как же клятвы, признания? Это все пустой звук, чтобы я отстал? Чтобы не путался под ногами, распуская нюни? Так это все ложь? Хочется опробовать “малышку, которая лучшая”? Ну конечно, я всегда был прав, а он только прикрывался своими словами, а я не видел ничего, что происходит за моей спиной? Черт, почему я раньше не додумался поискать доказательства? Я ведь почти уверен, что копать глубоко не пришлось бы. Это я в своих розовых очках не замечал, что истина на поверхности, стоит только приглядеться.
Тогда какого черта, скажите мне, какого черта он держал меня около себя, если хотел другую? Или других?
Какой же я дурак. Я просто верил ему и не пытался даже стать чуть внимательнее. Наверняка доказательства были так очевидны – телефоны, звонки, сообщения, социальные сети. Но как? Черт, как!?
Да, потом он уже не мог избавиться от меня, когда узнал, что я жду ребенка. Даже его поведение, после того как он нашел тесты, теперь легко объясняется. Он не хотел быть со мной, а пришлось. И теперь он жалеет. Жа-ле-ет.
Я не стал больше слушать. Мысли поглотили меня с головой, и, держась одной рукой за стену, я побрел к себе. Ноги не слушались и сплетались, будто их восемь как у осьминога, а не две как у человека. Но я дошел и, совершенно не соображая, сел на кровать. Внутри пару минут назад полыхал такой пожар эмоций, что было ощущение, будто не уцелею я сам. Но теперь там осталось только страшное пепелище и пустота.
Не помня себя, я лег и еще какое-то время сверлил взглядом стену, а потом все исчезло – я провалился в сон.
…
Очнувшись через несколько часов, я ощутил невыносимую головную боль, но не придал ей значения. Мысли хлынули новым, еще более мощным потоком. Но я больше не сокрушался, не задавал себе вопросов. Я чувствовал лишь растерянность, полную дезориентацию в пространстве и времени. И так бы я думал, пока чудо внутри меня не напомнило о себе, начиная активно пихать меня изнутри своими крохотными конечностями. Все думы в момент оборвались. Я всё еще растерянно поглядел на живот и устало улыбнулся. У меня теперь и навсегда есть повод жить, и он сейчас во мне.
Что бы ни было и ни случилось, я с тобой, малыш.
…
В общей гостиной я появился лишь к ужину. Я не смотрел ни на кого, в отличие от утра пытаясь не привлекать внимания. Но Симона все равно вновь расспрашивала о самочувствии, а Том вновь смотрел с беспокойством. Но взгляд его на сей раз для меня был словно ножом по сердцу. Я больше не хотел, чтобы он смотрел на меня.
Я держался, не желая никому показывать того, что творится внутри. Никто из них был попросту не достоин того, чтобы знать. Здесь все на стороне Тома и априори будут за него, а я… А что я? Я буду жить, буду прежним, насколько смогу. Я сделаю это для ребенка. Я смогу, я сильный. Я выжил двадцать лет назад, когда потерял родителей, выживу и сейчас, когда предал человек, бывший всем для меня.
Бывший… Как же непривычно думать так, не то, что сказать. Честно сказать, я и не думал, что окажусь когда-нибудь в таком д*рьме. Но судьба распорядилась по-другому, подкинув мне очередное испытание на прочность, причем по жестокости оно не отличалось от предыдущего. Было так же больно, только теперь я все осознавал. Тогда я был маленьким и воспринимал все совершенно по-другому. А сейчас я взрослый и сильный, я смогу. Я все для этого сделаю.
- Билл? – Том неожиданно нагнал меня на лестнице после ужина.
Собрав всю силу воли в кулак, я развернулся и одарил его таким безразличным взглядом, на который только был способен. Смотрите-ка, кто решил снизойти до меня. Ну нет, я до тебя больше не снизойду, Том Каулитц.
Я поспешил вверх по ступеням, дрожа всем телом.
- Билл, ты чего? – парню, видимо, одного взгляда не хватило, и он последовал за мной.
- Не смей приближаться ко мне, - остановившись, зло процедил я сквозь зубы, не думая даже оборачиваться, и вновь зашагал вверх.
В спальне я беспомощно рухнул на кровать, закрывая лицо подушкой, до боли сжимая мягкий предмет пальцами.
А через пару минут со страшной силой хлопнула входная дверь, а еще через пару раздался знакомый рев двигателя и визг колес.
…
20
Через четыре часа мои мысли кардинально изменились.
Я не мог уснуть, бесконечно прокручивая в голове прошедший день. И с каждым новым разом, когда воображение восстанавливало в памяти события, я все больше убеждался в неправильности своего поведения.
Как мог я, не разобравшись в ситуации, не спросив у Тома о предмете разговора, решить для себя все? Какой же я дурак. В сотый раз я поступаю так, хотя знаю, что такое поведение неприемлемо. Всё время я говорю Тому о своей зрелости, а сам веду себя, как несмышленыш.
Я даже решил позвонить Каулитцу и, если не извиниться за свое поведение, то хотя бы узнать, где он находится, и попытаться выяснить, о чем был тот разговор. Но телефон Тома был выключен.
Не в силах больше вертеться на кровати, я по традиции спустился на кухню, включил приглушенную подсветку над столом и сел за него. Я твердо намеревался дождаться Тома и все узнать из первых рук. Всё может оказаться совсем по-другому, а я накрутил себя едва ли не до нервного срыва.
А ведь я люблю его. На самом деле безмерно люблю и попросту не смогу без него. Без улыбки, без искристого смеха, без озорного огонька в глазах, без теплых рук, без сладких губ. Я с ума сойду, если никогда больше не смогу просто обнять его, хотя, казалось бы, что особенного в элементарном объятии? О нет, я могу привести тысячи или даже сотни тысяч доводов, почему его объятия для меня особенные. И я не хочу эти объятия и все прочее терять, вот так ошибочно решив, что не нужен ему.
Когда мне было двадцать, я почти потерял надежду, что когда-нибудь смогу признаться в любви кому-то, да еще и получу взаимное признание в ответ. Но через пять лет в моей жизни появился необычайно обаятельный и настырный студент Том Каулитц.
Признаться, у меня было много симпатичных студентов и студенток. Но никто не приковывал мой взгляд так, как Том. Харизма из него перла на три метра впереди самого парня. Он сразу выделялся из толпы студентов своим ростом, необычной прической, громким голосом. Не заметить этого парня было невозможно, а представить, что когда-то он будет сидеть под моей дверью (что было в самом начале наших отношений), так вообще было за гранью реальности. Но это было. А ведь я даже боялся подумать, что через пару месяцев буду плавиться в его руках, утопая в безграничной нежности. И до сих пор иногда я поверить не могу в то, что он со мной, что дорожит мной, что я жду от него ребенка. Фантастика, я бы даже предложил какому-нибудь сумасшедшему писателю написать про нас. Хотя нет, пусть лучше все это останется лишь между нами двумя.
Плавая в мечтах, я просидел на кухне почти до двух часов ночи. И сидел бы дольше, если бы тихо не скрипнула входная дверь, и не раздалось шуршание одежды.
Я тут же пришел в себя от сладкой дымки воспоминаний и протер глаза, ожидая вошедшего. Он не заставил себя долго ждать, и через несколько секунд в дверном проеме застыл Том.
Он ошарашено округлил глаза, уставившись на меня.
- Ты что тут делаешь? – прохрипел он и тут же прочистил горло.
- Тебя жду, - выдохнул я, собираясь с силами, чтобы начать разговор.
Как вдруг мой взгляд зацепился за джинсы, надетые на Томе. Черные, узкие, почти обтягивающие – они явно не принадлежали Каулитцу. Он в жизни не надевал ничего облегающего помимо трусов.
Злоба, ушедшая было за четыре часа ожидания, вернулась вновь, подступив буквально к горлу. Я невольно сжал кулаки, метнув полный негодования взгляд в Тома.
- Ну что, она, правда, была лучшей? – прошипел я, поднимаясь из-за стола, и, еще раз пройдясь по телу парня глазами, добавил. - Или, судя по штанам, это был лучший? – я выплюнул эти слова ему в лицо и незамедлительно направился к лестнице, не дожидаясь ответной реакции.
Что я там думал? Забыть, перечеркнуть, поставив печать “сдать в утиль за ненадобностью”. Просто срок годности этих мыслей истек.
…
Утром следующего дня я проснулся в ужаснейшем расположении духа. Спину ломило, отчего передвигаться было еще более тяжело, нежели обычно. Также я был обижен, опустошен и растерян в сотый раз за последние дни. Но сегодня меня не волновало ничего кроме собственного самочувствия.
Я сухо попрощался с семейством Флуренсов, покидавшим в этот день особняк Каулитцев, и быстро собрался на работу, после чего разместился на диване в гостиной, ожидая Тома. Все-таки у его группы на сегодня был назначен зачет, и было бы глупо ехать порознь. Тем более нам в любом случае пришлось бы общаться – нас связывал ребенок. И какое бы предательство не совершил один из нас, просто разбежаться без выяснения причин мы не могли.
Каулитц спустился со второго этажа и вихрем вылетел на улицу, так что мне пришлось его догонять, ковыляя в гараж.
Примерно половину пути до колледжа мы провели в молчании. Том явно не был настроен на разговор. Он был сосредоточен и очень напряжен. Черты его лица, казалось, за ночь заострились. Будто за несколько часов из него пропала вся доброта и мягкость.
- Ответь мне на один вопрос? – хмуро проговорил он, не глядя в мою сторону.
- На какой? – тем же тоном ответил я.
- Если бы я тогда не начал активно ухаживать за тобой, между нами было бы что-нибудь?
Из легких вдруг исчез кислород, будто его оттуда выбили мощным ударом. Глаза сразу заслезились, и я поспешил отвернуться, глотая воздух словно рыба, только тот почему-то не желал наполнять собой грудную клетку.
Вывод был один – Том жалел обо всем, что было между нами. Он явно жалел, что год назад полез ко мне со своими приставаниями, а ведь я ему говорил, что так будет. Но он упрямо не верил мне, а теперь сам убедился в моей правоте.
- Не знаю, - честно сказал я и шмыгнул носом.
С некоторых пор я был не властен над собственными эмоциями. Они рвались наружу против моего желания скрыть их от посторонних глаз. Я плакал и смеялся, когда сам того не хотел, и мне это совсем не нравилось, но сделать я ничего не мог. Всё было против меня вплоть до собственного организма.
Том угрюмо кивнул в ответ и плавно остановил машину, вырулив на обочину.
- Что? Зачем мы остановились? – вытирая мокрые дорожки на щеках, взволнованно спросил я. Было ощущение, что сейчас меня попросят выйти и не возвращаться больше, но впереди и сзади была пустынная трасса.
- Успокойся, - выдохнул Том и неожиданно вышел из сам.
Я снова захныкал, подумав, что он бросит меня одного в машине. Но Каулитц присел на капот и закурил. Вернулся он на свое место минут через десять, когда я уже взял себя в руки. И пусть мне было до глубины души обидно за себя и за ребенка, но более этого меня тяготило другое чувство – почему после всего, что произошло, Том все еще винит меня? Ведь это не я вчера трепался о бабах по телефону. И не я заявился домой в два часа ночи в чужих штанах.
- Чьи штаны были на тебе вчера ночью? – не выдержав, выпалил я, когда мы вновь начали движение.
- Георга, - сухо произнес Том.
Я недоуменно уставился на него, но он не посчитал нужным разъяснять мне сей факт.
В итоге по приезду в колледж мы были все так же обижены и злы друг на друга. И я совсем не собирался спускать Каулитцу с рук ни один норматив.
Впрочем, под горячую руку попали все студенты. Как только мы начали занятие, меня страшно взбесило, что подопечные спокойно общаются между собой, полагая, что зачет они получат без особого труда, так как я являюсь их куратором. Но не тут то было. Я напомнил каждому все несданные нормативы и с готовностью начал их принимать.
Студенты целый час бегали, прыгали, отжимались и подтягивались. А злость во мне все бурлила, не желая утихать ни на секунду. В итоге я отправил половину группы сдавать тест Купера*. В числе сдававших оказался и Том, ни слова против не сказавший. Он покорно выполнял все мои указания и едва ли не с улыбкой на лице отправился на беспрерывный двенадцатиминутный забег по манежу. Его поведение раздражало меня еще больше, и, в конце концов, когда студентов пора было бы отпустить, я торжественно объявил, что мы забыли о зачете по гимнастике и акробатике.
Потные студенты взвыли. Девочки традиционно захныкали, парни заворчали. А Каулитц лишь усмехнулся, качая головой.
- Сдают все. Без исключения! – отрезал я, решительно открывая журнал.
- Даже Том? – вякнул кто-то из парней.
- Он в первую очередь, - процедил я сквозь зубы.
В ответ на мои слова тут же послышался взволнованный шепоток.
- Кажется, Каулитц плохо сдал норматив в постели ночью, - хмыкнул Джейсон, который и раньше отпускал непристойные комментарии в адрес меня и Тома.
- Этот норматив он сдал достаточно хорошо, как видишь, - язвительно произнес я, намекая на беременность, и сам удивился отрешенности собственного голоса от мыслей в голове. – Первое упражнение – кувырок!
Студенты вяло начали подходить к матам и по одному друг за другом стали сдавать норматив. С этим легким заданием они справились сносно, даже все девочки сделали его с первого раза.
А вот дальше началось самое настоящее веселье.
- Ласточка! – скомандовал я.
- Чего? - вылупились на меня мальчики.
- Ласточка. Минутку, - я впихнул журнал рядом стоящей старосте и не без труда задрал правую ногу назад в положение параллельно полу, одновременно расставляя руки в стороны.
Застыв в позе, я прошелся взглядом по студентам, ища понимание на лицах, но вместо этого наткнулся на полный ужаса взгляд Тома, который быстро шагал ко мне на пару с Георгом. Я тут же опустил ногу на пол, избежав тем самым контакта с парнем.
Следующие несколько минут я с нескрываемым удовольствием наблюдал, как корячатся студенты, пытаясь удержать равновесие. Было настолько забавно смотреть, как они пыхтят от усердия, сдувая со лбов надоедливые волосы, как краснеют от напряжения их лица. Ну конечно, ведь почти никто из них не знает, что достаточно лишь напрячь пресс и ягодицы, чтобы не упасть. А падали они много, особенно некоторые грузные мальчики. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, испытывая странное, какое-то совсем неправильное удовлетворение, заставляя бедных ребят мучиться.
И все-таки это было только начало. Следующим упражнением стал мостик. Его я демонстрировать не стал бы в любом случае, но ради эксперимента вновь передал журнал старосте и подошел к мату, но от него меня буквально оттащил Георг. Я мрачно улыбнулся, наблюдая за черным взглядом Каулитца, который злобно щелкал зубами, пока я забирал журнал обратно. Однако уже спустя несколько минут Том не только клацал зубами. Он матерился в голос на весь манеж, абсолютно не стесняясь, что кто-то из преподавателей случайно зайдет и услышит его пламенную речь. Каулитцу чрезвычайно повезло – наша группа была единственной в манеже, чем вскоре воспользовались и остальные мальчики, бурно выражая свои эмоции по поводу столь сложного, как им показалось, упражнения.
С горем пополам мостик сдали все. С лодочкой тоже справились все. Последним этапом экзекуции стала стойка на лопатках и полушпагат в данной стойке. Быстро отстрелявшиеся девочки ушли в раздевалку. Со мной остались только парни, которые упорно заваливались то вбок, то вовсе назад, а уж что было, когда они пытались исполнить полушпагат. Я даже пожалел, что в руках у меня нет камеры, чтобы заснять их жалкие потуги.
Жутко измотанных, от души выматерившихся и на меня, и на чертову физкультуру я отпустил их только спустя два часа после начала зачета. Зато я был доволен и даже горд собой, выставляя выстраданные зачеты аккуратным почерком.
Этой пыткой я, естественно, ничего не решил. Но ощущение хоть какого-то возмездия накрывало с головой, создав иллюзию превосходства над другими. Хотя я вовсе не планировал мучить ни в чем неповинных студентов.
Том выполз из раздевалки последним и, даже не взглянув на зачетку, кинул ее на панель в машине. Выглядел он, мягко говоря, не очень. И вот тут, при взгляде на него, во мне проснулся стыд. Но гордость свою я не спешил засовывать куда подальше, поэтому не произнес ни слова по дороге домой. А после и разговаривать-то было не с кем – Том по приезду сразу поднялся к себе и завалился спать.
…
Весь день я слонялся по дому в ожидании пробуждения парня. Однако Каулитц не проснулся ни к ужину, ни к десяти часам вечера, когда я решил, что ложиться спать могу и я. А быть может, Том лишь делал вид, что спит, не желая со мной пересекаться. Но наверняка я знать не мог, так как дверь комнаты Тома была заперта изнутри, а каких-либо звуков из-за нее не доносилось.
В итоге я лег на кровать, накрылся одеялом и уставился в потолок. Здоровый сон меня покинул еще в тот день, как мы переехали в особняк, потом был короткий период, когда хорошо выспаться мне все же удавалось, благодаря присутствию рядом любимого парня, тайком пробиравшегося в комнату. Но тот период давно прошел, и с тех пор я забыл о спокойном сне. Теперь я, скорее, пережидал ночное время, иногда забываясь беспокойным коротким сном, иногда впадая в дрему, но этого было определенно недостаточно, чтобы с утра быть бодрым и отдохнувшим. Причиной тому, конечно, была размолвка с Томом и постоянные переживания, плюс малыш рос во мне с каждым днем и все чаще бодрствовал в разное время со мной. Когда я ложился спать, он вдруг начинал энергично вертеться, толкаться, всеми доступными ему способами напоминая мне о своем существовании. И никакие уговоры и обещания не могли его угомонить, что страшно меня расстраивало. Но выбора не было – приходилось мужественно терпеть все выходки маленького человечка внутри.
Такой была и сегодняшняя ночь. Малыш словно решил заняться физкультурой прямо в утробе и активно передвигался из стороны в сторону.
- Солнышко, давай ты угомонишься, и папочка поспит? – на грани сна и реальности пробормотал я, держа ладонь на животе.
Но ребенок моей просьбе не внял, продолжая “заплыв”.
- Малыш, я больше не могу, - я захныкал, поглаживая округлость, под которой продолжалось движение.
Спать мне этой ночью все-таки было не суждено. Я открыл глаза и, щурясь, ужаснулся цифрам, показывающим время на экране телефона. Шел второй час ночи, а лег я около одиннадцати, но в итоге за прошедшие два часа так и не сомкнул глаз.
Уговоры и мольбы не помогли, поэтому я решил применить другую тактику и, прислонившись к стене, сел на кровати – вдруг в таком положении ребенку будет легче удобнее устроиться и наконец-то успокоиться.
Я прикрыл глаза и стал поглаживать живот, малыш постепенно начал успокаиваться или это мне только казалось. Я сам постепенно успокаивался и почти засыпал уже, когда в коридоре вдруг неожиданно хлопнула дверь. Послышались торопливые шаги по лестнице, а через пару секунд хлопнула уже входная дверь. Сон мгновенно покинул меня. И я, занервничав, быстро поднялся и подошел к окну.
Из гаража донесся знакомый рев двигателя, и следующие несколько мгновений я с замиранием сердца наблюдал, как со двора выезжает черная спортивная машина, за рулем которой совершенно точно был Том.
Ах вот значит как? Как со мной поговорить, так он спит! А как шляться где-то, ехать куда-то, так это пожалуйста! И ведь дождался, пока все домочадцы лягут спать, чтобы свидетелей не было. А может он всегда так делал? Может, он вообще постоянно гуляет?
Бог мой, и этому человеку я доверял? Перед ним хотел извиниться за свое необдуманное поведение на зачете? Это с ним я хотел выяснить все недомолвки? Вот уж нет, недомолвки все у нас случались благодаря нему, а он даже не пытался поговорить со мной.
Вчера странные разговоры, потом отъезд и возвращение в чужой одежде, сегодня побег под покровом ночи. А как же я? Я совсем пустое место для него? Да плевать на меня, но во мне его частичка, его ребенок! На него тоже плевать? От него он тоже будет сбегать по ночам? С ним не будет разговаривать?
Нет, я не позволю этого. Ни за что и никогда мой ребенок не будет страдать из-за него! Если он не способен простить мне один промах, то я имею полное право не прощать ему ничего, тем более пальцев не хватит, чтобы все его ошибки пересчитать.
Всё, хватит с меня.
Не помня себя, я быстро собрал в небольшую спортивную сумку самые необходимые вещи и вызвал такси, которое уже через несколько минут увозило меня от дома семьи Каулитц. Я был полон решимости и абсолютно серьезен.
Я больше не намерен наматывать сопли на кулак, пусть этим занимается кто-нибудь другой, а у нас с малышом все будет хорошо.
…
Спустя полчаса я стоял на крылечке одноэтажного дома в тихом районе города. Это был второй и последний адрес, где меня готовы были принять любым и в любое время суток.
Я не хотел больше доставлять неудобства Густаву. И я твердо решил, что единственный родной мне человек в этом мире имеет право знать, что скоро у него будет еще один родственник с фамилией Трюмпер.
Переведя дыхание, я нажал на кнопку звонка. А через несколько минут на пороге появилась взволнованная бабушка.
- Билли? – открыв дверь, она жестом пригласила меня войти. – Родной мой, что случилось? Почему ты так поздно?
- Прости, бабуль, - искренне выдохнул я и крепко обнял ее. – Мне нужно многое тебе рассказать.
- Билли, что-то случилось? Тебя выгнали из квартиры? – отстранившись, взволновано пролепетала седовласая женщина, которая воспитала меня таким, какой я есть.
Я смотрел на нее и не мог отвести глаз, мне было жутко стыдно, что долгое время я не был у нее, не звонил, ничего не сообщал о себе.
- Прости меня, я никудышный внук, - шмыгнул носом я.
- Что ты говоришь такое? – возмутилась она. – Ты замечательный внук!
Я смутился, опустив глаза в пол.
- Билли, если ты пришел ко мне за полночь, значит, что-то произошло, - уверенно произнесла она.
Угрюмо кивнув, я принялся снимать верхнюю одежду.
- Идем на кухню, я налью тебе чай, а ты все расскажешь мне.
Уже на кухне, поставив передо мной кружку, бабушка обратила внимание на выпирающий живот. И я, понимая, что откладывать на потом бесполезно, решился все объяснить.
- Бабуль, у меня будет ребенок, - не глядя ей в глаза, тихо сказал я.
- Что? – ошеломленно выдохнула она и присела за стол, схватившись за столешницу руками.
- Да, уже через два месяца, - смущенно улыбнувшись, я рискнул поднять взгляд.
Женщина была шокирована, и, судя по всему, до конца не верила в сказанное мною.
- Прости, что не сказал раньше, прости, что говорю теперь вот так спонтанно, не подготовив тебя. Я знаю, что это шокирует, но мне кажется, что ты должна знать, что скоро у тебя будет правнук или правнучка.
Трудно представить, каких усилий мне стоило произносить эти слова. Я не боялся быть не понятым здесь, в этом доме, но я был жутко смущен. Никогда я даже подумать не мог, что когда-нибудь буду говорить такие вещи бабушке, но сейчас все было вполне реально. Сам я давно свыкся с мыслью о беременности, и это слегка облегчало задачу. Да и не первый раз я сообщал эту новость.
- Но как? Что случилось, родной? - словно не зная, что сказать, бабуля то указывала на живот, то прикрывала ладонью рот.
- Так сложились обстоятельства, что теперь я хотел бы ненадолго остановиться у тебя, - я устало улыбнулся. - Ведь ты не прогонишь?
- Нет. Конечно, нет, родной.
- Спасибо.
Обещав рассказать всё, что интересует ее, завтра, я прошел в комнату, где провел свое детство. Стеллаж с книгами в одном углу, узкая кровать в другом, стол у окна, гитара отца, на которой я так и не научился играть, много плакатов рок-групп на стенах – вот и весь интерьер. Ощущение, что я и не уходил отсюда семь лет назад. Это мой дом. Теперь это снова мой дом.
Засыпая, я был уверен, что поступил правильно. Я бы не смог терпеть больше. В том доме меня не жаловала хозяйка, как бы ее отношение не скрашивали остальные родственники Тома. Да и сам Том меня не жаловал с недавних пор, поэтому весь смысл моего пребывания там пропал.
Я не знал, что будет дальше, с какими мыслями я проснусь завтра. Но сегодня я засыпал с ощущением абсолютной логичности и правильности своих действий, будто в дело наконец-то включился холодный расчет, заперев все чувства на замок.
…
* Тест Ку́пера — тест на физическую подготовленность организма человека, заключается в 12-минутном беге, пройденное расстояние фиксируется и на основе этих данных делаются выводы в спортивных или медицинских целях.
21
Вот уже третий день я обитал у бабушки. Я рассказал ей все, что приключилось со мной за прошедшее время, упустив лишь совсем интимные детали. К счастью, бабуля и раньше не осуждала никакие мои начинания, поэтому и теперь поддержала, хоть и была немало удивлена. Ее можно понять, не каждый день узнаешь, что твой внук сменил ориентацию и вообще успел забеременеть, а потом и вовсе ушел от своего парня, так как, похоже, больше его не интересует.
Все эти три дня я был в полной растерянности. Казалось, нужно обдумать дальнейшие планы, но планов не было. В голове, как ни странно было пусто. И от этой пустоты было даже обидно. Но, скорее всего, я просто еще не успел понять, что все кончилось, что я снова совсем один, что снова придется бороться с этой жизнью в одиночку. Словно бы передо мной кто-то воздвиг прочную кирпичную стену и от неожиданности я просто удивленно смотрел на нее, не зная, с какой стороны к ней подступиться – биться ли головой, попытаться ли обойти, или вообще опустить руки. Правда, последний вариант был неуместен, так как теперь думать мне приходилось не только о себе. Будь я один, мог бы плюнуть и просто продолжать свое никчемное существование, но ситуация кардинально поменялась, жизнь и мое восприятие ее изменились, как только я узнал о малыше.
Первое и единственное, что я сделал за три дня, – это позвонил Густаву. Я набрал друга на следующий день после своего побега и все ему рассказал.
- Слава Богу, с тобой все в порядке! Том мне уже телефон оборвал! – обеспокоенно выдохнул Густ в трубку. – Почему ты выключил мобильник?
Я не знал, что ответить, так и стоял у окна и кусал губы. Да, я выключил телефон. Я знал, что Каулитц будет звонить, но не в силах был слушать его вопли, а то, что он обязательно будет вопить, было ясно, как божий день.
- Билл? – позвал друг.
- Густ, не говори ему, где я. Хорошо? – тихо попросил я.
- Ты уверен?
- Да, - прошептал я.
В груди что-то тоскливо потянуло и захотелось протяжно заскулить, словно раненый зверь, но я сдержался. Я решил быть сильным, и я буду!
…
На четвертый день пребывания в доме своего детства я стал совсем уж явно походить на зомби. Точнее – беременного зомби.
Я шатался по крохотному дому, смотрел телевизор, ел, пил, разговаривал с заведующим кафедрой, которому постоянно что-то требовалось узнать, после того как я озвучил, что не появлюсь в колледже в ближайшее время, а с документами разберусь позже.
Даже бабушке я по-человечески помочь не мог. Ни гвоздь забить, ни полочку в коридоре прикрутить, ни на крышу слазить, чтобы починить антенну, я не мог в силу своего положения. Я был абсолютно бесполезен, только лишь мозолил глаза бабуле, которая очень переживала за меня и носилась надо мной, как наседка над яйцами. Я, конечно, был ей безумно благодарен за заботу, но в то же время чувствовал себя паршивей некуда.
Никогда я не хотел стать обузой и нахлебником. С пятнадцати лет я начал подрабатывать и обеспечивать себя сам, а теперь спустя десять лет сижу на диване или медлительно передвигаюсь по дому и все, больше ничего сделать не могу! Я бы и полочку прикрутил и гвоздь забил, но бабушка не дает, считая, что я могу травмироваться. Боже мой, чувствую себя еще большим ребенком, чем в пятнадцать.
А еще мне плохо. Во всех смыслах. Кажется, у меня обострилась одна очень неприятная болячка прямо в заднице. Да, я знаю, что при беременности такое бывает (доктор Абель предупреждал), но приятного в этом мало. Плюс спина постоянно ноет, хочется, чтобы кто-нибудь ее помассировал. Ко всему прочему, похоже, я простыл. Не знаю, в чем причина, может быть в моей старой комнате не так тепло, как было в доме Каулитцев, может, зря я игнорирую тапочки, может, это вообще стресс. Но факт остается фактом – на четвертый день я хлюпал носом, в горле першило, голова гудела, хотя температуры не было.
Бабуля срочно стала лечить меня разными народными средствами, побоявшись давать мне традиционные лекарства в моем положении. А мне было почти все равно, так как плохо было не только физически.
Прошел уже месяц с момента нашей ссоры с Томом. И, если до недавнего времени я мог хотя бы лицезреть его каждый день, надеясь на примирение, то теперь я не видел его, не слышал, не надеялся. С каждым днем тоска терзала меня все сильней и сильней. Появилось желание хотя бы включить телефон и прочитать многочисленные гневные сообщения, но я не делал этого, боясь, что сорвусь и сам же кинусь обратно.
К слову, спустя четыре дня я уже не был столь категоричен в своих выводах. Я все еще не собирался сдаваться, но уже допускал, что когда-нибудь все наладится, правда, как это произойдет, представлял себе весьма смутно.
- Билли, я согрела тебе молоко. Принести или ты сам придешь? – громко спросила бабуля из кухни.
- Приду, - прокричал я и, с трудом оторвав задницу от старенького диванчика, поплелся в кухню.
Пить молоко совершенно не хотелось, даже подташнивало, но я не хотел лишних уговоров, поэтому сразу принялся пить теплую жидкость, что приятно разносила тепло по телу. Задумчиво пялясь в поверхность стола, я лишь краем сознания уловил доносящийся звук дверного звонка.
- Сиди, я открою, - засуетилась бабуля и направилась к дверям.
Я же остался сидеть на кухне, медленно попивая молочко и думая о своем.
Дом был небольшой, если не сказать маленький, поэтому слышимость была отличной во всех местах, благодаря чему я прекрасно слышал происходившее в прихожей. Приглушенно скрипнула старая деревянная дверь.
- Добрый день, вы к кому? – учтиво поинтересовалась бабушка.
- Добрый…
Я не донес кружку до места назначения, шокировано открыв рот. Молоко полилось мне на штаны, но этого я не заметил, все свои силы бросив на то, чтобы услышать дальнейший разговор, уж шибко голос незваного гостя был знакомым.
- … а Вы, наверное, бабушка Билла? – спросил Том.
Да, это абсолютно точно был он. Только вот его всегда звонкий голос сейчас был каким-то унылым.
Мое сердце взбунтовалось в груди. Я наконец-то заметил, что вылил почти половину кружки на себя, и встал из-за стола, хватая полотенце и вытирая белые следы на штанах.
- А какое это имеет значение? – гордо заявила бабуля.
- Слава тебе, Господи! – вдруг простонал Каулитц.
Я больше не мог находиться на кухне, мне было просто необходимо увидеть его, но не раскрыть себя. Я спрятался за косяком и осторожно выглянул одним глазом. На пороге, как и предполагалось, стоял Каулитц. Выглядел он, мягко выражаясь, помятым. Мешки под глазами выдавали его бессонную ночь или ночи, да и весь вид говорил о том, что парень, по меньшей мере, вагоны разгружал все последние сутки. Но в то же время Том был таким родным, что сердце сладко защемило, а на глаза выступили слезы. Я поспешил спрятаться и, зажмурившись, привалился к стене.
Вот он там, всего лишь за стенкой. А я здесь, и я хочу к нему, но не могу. Я не уверен, что все еще являюсь частью его жизни. С другой стороны, зачем тогда он отыскал меня? Ах да, ребенок. Конечно, он мог найти меня только ради ребенка. Может, он сейчас начнет строить из себя святую невинность только ради него? А когда рожу, заберет малыша и пошлет на все четыре стороны. Боже мой, нет, я не хочу так!
- Молодой человек, Вы, видимо, ошиблись, - жестко сообщила бабуля.
- Билл, мать твою, Трюмпер! Я знаю, что ты здесь! – вдруг заорал Том. – Живо тащи свой тощий зад сюда и объясни мне, какого черта я не сплю уже четверо суток из-за тебя!?
Я закусил губу и сполз вниз по стене. Не собирался я ничего ему объяснять.
- Молодой человек! – возмутилась моя защитница. – Будьте добры, покиньте территорию моего дома, иначе я вызову полицию!
Так-то тебе, Каулитц!
Послышалось злобное сопение.
- Я уйду сегодня, но завтра вернусь и буду торчать под вашими окнами, пока он хотя бы не поговорит со мной. Ты меня слышишь, засранец?
Всё это звучало так глупо и по-детски, но в этом был весь Том. Он был таким ровно с того момента, как мы стали общаться. Я не сдержался и против воли улыбнулся.
- Я вызову полицию, - повторила бабушка.
- Я отец его ребенка, ваша полиция мне побоку! – чуть более жизнерадостно проговорил Том. По мере того, как он стоял на пороге и пререкался с бабушкой, в его речи стала появляться бодрость, тон голоса повысился.
Я даже уверен, что он хотя бы раз, но улыбнулся.
- Извините, не представился. Мое имя Том Каулитц, - вот теперь точно улыбнулся.
- Я не просила Вас представляться.
Но Том даже не обратил внимания, что бабушка все еще пытается показать ему – никакого отношения ко мне она не имеет и вообще не знает, о ком идет речь.
- А Вы, наверное, фрау Трюмпер? – уточнил он. – Очень приятно. И передайте, пожалуйста, своему внуку, что я ему надеру зад, если он подумает сбежать куда-то еще до завтрашнего дня.
- Да как вы…
- Хотя нет, зад я ему и так надеру, - задумчиво продолжил парень, не замечая возмущения женщины. – В общем, передайте, что он самый глупый человек на планете, если решил от меня сбежать. Я его из-под земли достану!
- Боже мой! Да кто вы вообще такой, чтобы говорить такие вещи? – вскричала бабуля.
Я же зажал ладонью рот, уже и плача, и смеясь одновременно.
- Я… - Том помедлил. – Я просто его студент, и я тут совершенно случайно, - словно припоминая мне мою оплошность, он произнес слова с издевкой и явно громче, чем требовалось. – Ах нет, постойте, это Билл так думает. А я повторюсь. Я отец его ребенка, я его любовник, я человек, который ради него готов на все! Я, бл*дь, еб*ный Винни-Пух! – разошелся Каулитц.
- Как Вы смеете так выражаться, юноша!?
Господи, и все это происходит сейчас на пороге дома моей бабушки. Я нервно засмеялся, зарываясь пальцами в спутавшиеся волосы.
- Простите, вырвалось, - стыдливо сказал парень и, помедлив, добавил. – Короче, я люблю его больше всего на свете…
…
- Дорогой, боюсь, я тебе не советчик в таком деле, - тепло улыбнулась бабушка, прижимая меня к себе.
Около часа мы обсуждали с ней Каулитца. Бабуля слушала меня, кивала головой, поддерживая, иногда комментировала и как-то снисходительно улыбалась, когда я особо бурно выражал эмоции по тому или иному поводу. Но все разговоры не привели к какому-либо четкому выводу. Я понятия не имел, как вести себя дальше: стоит ли поговорить с парнем или продолжать игнорировать. Сердце подсказывало, что это все еще тот самый добрый, любящий Том, а разум твердил, что не может он быть тем же, если позволил нашим отношениям зайти в тупик и целый месяц никак не пытался из этого тупика выбраться. Напротив, он будто стремился в дебри, в самую чащу леса, где надежды найти выход ничтожно малы, если вообще есть.
- Почему все так сложно? – прохныкал я, утыкаясь в плечо бабушки.
- Родной мой, жизнь не дается просто так никому.
- Я знаю, но неужели мало мне того, что уже произошло? Мне кажется, мой лимит давно уже исчерпал себя. А оказывается, чем дальше, тем больше проблем.
- Разве то, что ты подаришь жизнь еще одному человеку – это проблема?
- Нет. Это чудесно, я понимаю. Но ведь помимо того, что эту жизнь подарить, я должен воспитать человека. А смогу ли я? – отчаянно проговорил я.
- Вопрос в другом – сможешь ли ты воспитать его один? – разумно подытожила бабуля.
Этим вопросом я задавался уже не первый день. И с каждым новым разом, когда он возникал в моих мыслях, я понимал, что не справлюсь один. Я не уверен, что мы справимся и вместе с Томом. Но, если нас будет двое, то будет хоть чуточку проще. Не надо будет принимать решения в одиночку, можно будет положиться друг на друга.
- Да, ты права, - кивнул я, отстраняясь. – Одному – никак.
И Каулитц ни за что не стал бы лишать меня собственного ребенка. Сейчас я почему-то уверен в этом. Сейчас я с легкостью могу восстановить в памяти все слова его признаний, все обещания. Стоит вспомнить только один из вечеров в больнице, когда Том успокаивал и заверял меня в том, что мы справимся, ведь мы есть друг у друга.
- Я поговорю с ним завтра.
- Вот и молодец. От тебя сейчас никто ничего не требует, просто поговорите. А уж в обиду я тебя не дам!
Бабушка улыбнулась так искренне и по-доброму, что я невольно смутился, опуская взгляд. Я вновь почувствовал себя маленьким рядом с ней, это было приятно, так как создавалась иллюзия защищенности, а с другой стороны было немного неловко. Я и сам под сердцем носил маленького, было бы глупо считать и себя ребенком.
…
С утра следующего дня я ждал появления Тома как манны небесной. Я то и дело маячил у окна, выглядывая знакомый автомобиль и замирая каждый раз, услышав рев двигателя. Но Тома все не было. Он не приехал ни утром, ни днем, ни даже вечером, когда мне уже было настолько невмоготу, что я не отходил от окна.
Бабушка с беспокойством косилась в мою сторону и просила не волноваться лишний раз. Она уверяла, что он обязательно приедет, просто у него могут быть какие-то важные дела. Но что может быть важнее меня и малыша? Хотя бабуле я верил и старался успокоиться и отвлечься, но все думы и разговоры в итоге сводились к одному.
- Бабуль, а как тебе Том вообще? – смущенно потерев свой сопливый все еще нос, поинтересовался я.
Мы были на кухне. Бабушка варила что-то вкусно пахнущее на плите, а я сидел за столом и надоедал ей бесполезной болтовней.
- Интересный молодой человек, прическа у него такая необычная, - уклончиво ответила женщина.
Мне хотелось рассказать ей о том, какой Том замечательный, как много умеет, как хорошо учится, какое у него чувство юмора, но я молчал. Во-первых, было неловко расписывать достоинства парня, от которого позорно сбежал под покровом ночи, а во-вторых, дело близилось к вечеру, а замечательный Каулитц так и не появился на горизонте, что удручало.
- На сколько лет он младше тебя? – спросила бабуля, словно почувствовав мое смятение.
- Больше чем на четыре года, - я тяжело вздохнул. – Сильно заметно?
- Нет, но ты уже сказал мне, что он твой студент, да и он упомянул об этом.
- Ах да, - согласился я, немного расстроившись.
В голову опять полезли мысли о том, что Каулитц моложе меня, в его интересах тусовки с компанией друзей, а я обеспечить ему веселой жизни уже не смогу, тем более с маленьким ребенком на руках.
- Вы, наверное, хорошо смотритесь вместе, - неожиданно заметила бабушка.
- Да, наверное, - безрадостно подтвердил я.
Смотрелись мы всегда хорошо, вот только это было раньше. А что теперь, когда у меня выпирающее пузо, когда я стал квадратным, словно тумбочка, да и на щеках ощутимо прибавилось, в данный момент меня “украшает” еще опухший красный нос? Мы все еще хорошо будем смотреться вместе? Еще не факт, что Том вообще будет смотреть в мою сторону? Быть может, причина всего, что происходило в последнее время, кроется как раз в том, что я стал напоминать представителя крупного рогатого скота? И как это я раньше не задумался об этом? Я ведь уже совсем не тот, в кого влюбился Каулитц.
Совсем приуныв, я решил пойти спать, предварительно сказав бабуле, что видеть сегодня никого не хочу, так как плохо себя чувствую. А Тома попросил развернуть, как и вчера.
Шмыгая носом, я не без труда устроился на узкой кровати, пододвинулся к самой стенке и, отгоняя назойливые грустные мысли, задремал.
…
Очнулся я неожиданно, и совсем того не желая. Кажется, малыш решил все за меня, неслабо толкнувшись куда-то в район печени. Болезненно выдохнув и поморщившись, я постарался лечь удобнее и заснуть вновь. Однако из холла доносились какие-то непонятные звуки, мешая мне провалиться в сон. То ли голоса, то ли просто какая-то возня – понять было невозможно, да не очень-то и хотелось.
На мгновенье я попытался различить хоть что-то, но мозг упорно отказывался воспринимать реальность, желая побыстрее отойти ко сну. Так было ровно до того момента, когда до моих ушей донесся приглушенный крик, в котором отчетливо можно было разобрать слова.
- Билл Трюмпер, я тебя люблю! – прямо-таки истошно орал … Каулитц. Причем орал он явно с улицы, а значит, слышали его все соседи.
Я тут же очухался и залился краской. Борьба со сном была кончена в мою пользу. Я даже приподнялся на локте, судорожно соображая, что же делать. Но, вместо того, чтобы подняться и выбежать в коридор, я вновь прислушался.
- Господи, да что же ты, полоумный что ли? Сейчас же соседи сбегутся, - причитания принадлежали бабуле. - Сказала, не пущу, значит, не пущу!
- Тогда я продолжу, - решительно сообщил Каулитц и снова заорал. – Би-и-илл…
- Ей-богу, ненормальный! – выкрикнула бабушка, привлекая к себе внимание.
И Том замолчал.
- Тише! Тише, пожалуйста. Била разбудишь еще.
Негромко хлопнула входная дверь, и голоса тут же перешли на пониженные тона. Я больше не мог разобрать ни слова, и это напрягало. Ладони вспотели, сердце ускорило ритм, я ежесекундно сглатывал, пытаясь спрогнозировать дальнейшее развитие событий.
Но всё как обычно решили без меня.
Громко прозвучал дверной звонок, спустя полминуты он повторился. Совсем рядом с моей комнатой в коридоре раздались шаги. Почему-то вдруг стало жутко страшно. Я укрылся одеялом до носа, отвернулся к стенке и крепко зажмурился.
Дверь тихо скрипнула, открываясь, а потом закрываясь.
- Слава тебе яйца, - ворчливо донеслось сзади.
Я, казалось, от волнения уже не чувствовал конечностей. Задержав дыхание, я зажмурился еще сильнее и через секунду почти умер, когда кровать прогнулась, а к спине бесцеремонно прижалось знакомое до боли тело. Я вдруг всем спектром чувств ощутил присутствие рядом Тома и буквально задохнулся, когда его рука властно обхватила меня в районе живота, ладонь сразу устроилась на нем, а в шею ткнулся холодный нос.
- Том, - прошептал я, сам себе не веря.
- Не, бл*, тушканчик мохноногий! – пробурчал сзади Каулитц и потерся всем телом об меня.
Так хотелось обматерить его за эту шутку, но этот нос, к которому добавились еще и холодные губы… Черт, я не мог.
- Ты… - я задохнулся, ощутив мягкий и очень нежный поцелуй в затылок. – Ты почему раньше не приехал? – получилось несколько обиженно.
- Прости, я не мог, правда, - ласково проговорил Том, не открывая лица от моего затылка. – Давай потом поговорим, я страшно по тебе соскучился.
- И я, - стыдливо признался я, пытаясь сдержать вдруг появившиеся на глазах слезы. – Но Том, объясни мне? - я еле-еле развернулся к нему лицом, едва не столкнув бедного парня на пол.
- Ты много чего объяснишь мне сам, - строго произнес Том. – А пока спи, ба сказала, ты простыл. Кстати, за это тоже получишь.
Я пристыжено опустил глаза, хотя в темноте комнаты разглядеть что-либо вообще было сложно.
- Ох нет, стой! – неожиданно встрепенулся Каулитц, привставая.
- Что? – взволнованно спросил я.
- Еще одно дело, - Том замялся. – Знаешь, я так долго не делал этого и даже не знаю, как смог прожить целый месяц.
Я растерянно пытался разглядеть выражение лица парня, а не только его силуэт, но тщетно. Да и возможности долго всматриваться в свои черты Том не дал – он наклонился и приник к моему рту губами. В сотый раз за вечер задохнувшись, я, не помня себя, обхватил его шею руками и притянул к себе близко-близко. А он целовал меня, как всегда нежно, но требовательно, словно и вправду изголодался по поцелуям. Его язык игрался со штангой, оглаживал десна, я пытался поспеть за ним, но ничего не получалось. Я лишь позволял целовать себя, изредка отвечая и хныча от удовольствия.
- Черт-черт-черт, - пробормотал Том, оторвавшись. – Твою ж мать, раньше у меня не плясали звездочки перед глазами, когда я целовался. Что ты со мной делаешь, гад? – он уткнулся лицом в подушку, но все еще держал вес на вытянутых руках.
А я все еще обнимал его, крепко ухватившись за косички на затылке, и тяжело дышал. Ни о каком сне и речи быть не могло, а любопытство и желание поставить все точки над “и” так и распирали меня изнутри, поэтому я, чуть повернув голову, шепотом спросил:
- Как ты меня нашел?
- Конспиратор хренов! – прорычал Том и, оттолкнувшись одной рукой, лег набок. – Если хочешь все обсудить прямо сейчас, то давай начнем с самого начала, - скептически произнес он и, проведя ладонью от плеча вниз до бедренной косточки по моему телу, бессовестно сжал ягодицу.
Не ожидав, я тихо пискнул, невольно подвинувшись ближе. Казалось, еще пара сантиметров и Том окажется на полу, но он крепко держался за мой зад, явно не собираясь падать.
- С какого начала? – я искренне не мог понять, с чего мы должны начать. Все мои мысли были сосредоточены на сильных пальцах, продолжающих мять ягодицу. Это было так приятно, так привычно и ново одновременно, что хотелось застонать от удовольствия.
- С того самого, - выдохнул Том прямо мне в губы и задорно чмокнул, как делал всегда раньше.
В груди защемило от всеобъемлющей радости, и я все-таки не выдержал, постыдно застонав.
- Упустим момент перед Рождеством, - любезно объявил Каулитц, не переставая двигать пальцами. - О нем поговорим позже. А сейчас ответь мне, какого лешего ты огрызнулся и запретил подходить к себе, когда все вроде бы шло к примирению?
Я молча смотрел на парня, цепляясь за его плечо и пытаясь восстановить в памяти события недельной давности.
- На лестнице, - напомнил Том.
Вспомнив, я тут же ощетинился и хотел было отодвинуться, но за мной была стена, да и рука держала крепко.
- Я слышал твой телефонный разговор о лучшей, которая досталась какому-то придурку, - выдавил я.
Каулитц вдруг заржал как конь и вправду чуть не свалился с кровати.
- Билл, кто-кто, а придурок тут точно ты! – истерично процедил он, не переставая хохотать.
- Пф! – фыркнул я, пихая его в плечо, надеясь, что он все же полетит на пол, и там ему не будет так смешно.
- А тебе бабуля не говорила, что нехорошо подслушивать чужие разговоры? - шутливо спросил он.
Но, видя, что я не настроен шутить, наконец-то унял свое веселье.
- Билл, разговор был о машине, балда ты такая, - он ткнул пальцем в мой лоб. – Мы с Гео обсуждали однокурсника, которому родители подогнали дорогую и очень быструю тачку – всего-то!
- А… Но куда ты уехал в тот вечер?- непонимающе нахмурился я.
- О Боже, ты что, подумал, что я по телкам поехал!? – вновь начал хохотать Том, за что тут же получил сильный тычок под ребра. – Всё, ладно-ладно, прости. Я психанул и поехал к Георгу, сидел у него в гостиной и жаловался, какая ты у меня неприступная крепость.
- Сам-то!
- Да, но у тебя еще и зубки острые, я-то хоть безобидный…
- А штаны? – нашелся я.
- Георга, - как и несколько дней назад, твердо проговорил Том. – Свои я заляпал кофе, пришлось попросить у Гео что-нибудь, а то, знаешь ли, стремно, когда у тебя ширинка мокрая.
Я чувствовал себя таким тупоголовым, просто кретином в высшей степени, но поделать уже ничего не мог. Всё оказалось так до банального просто, а я напридумывал себе с три короба.
- А на следующий день куда ты сбежал ночью? – уже зная, что и этому найдется логичное объяснение, я робко теребил рукав футболки Каулитца.
- Сбежал как раз ты, - Том щелкнул меня по носу, пристыдив в очередной раз. – Долго объяснять, но дабы ты не придирался, я расскажу. Помнишь, где я увидел тебя обнаженным впервые?
- А это здесь причем? – я недоуменно округлил глаза.
- Притом! Ну, помнишь?
- В бассейне, кажется, - я смутился, припоминая подробности нашего купания и последующие события в моей квартире.
- Верно, а бассейн был в доме моего дяди. Я рассказывал, что у него новая жена, помнишь?
- Да.
- Вот. А я неплохо общаюсь с его бывшей женой. Только давай сразу без истерик. Она просто моя знакомая, которой может понадобиться помощь, и я ей не откажу по мере возможностей. У меня с ней ничего и никогда не было. Так вот, в ту ночь она попала в аварию и попросила меня приехать.
- Ты так сорвался, - виновато прогундосил я, уже вовсю прижимаясь к щеке Каулитца. – Со мной и словом не обмолвился, а посреди ночи полетел. Я испугался, что ты больше не со мной…
- Нет, ну точно дурак! – ругнулся Том и шлепнул по попе.
- Прости, - шмыгнул носом я. – Я, правда, дурак. И прости меня за те слова в магазине. Я не знаю, что на меня нашло. Просто этот Фредерик был такой крутой раньше, и я не хотел, чтобы он думал, что это из-за него я стал … ну, вот таким.
- Каким?
- Ну, - запнулся я. – По мальчикам.
- А ты и не по мальчикам, - уверенно заявил Каулитц.
- Но…
- Ты по Тому Каулитцу, точно тебе говорю, - заверил он, осторожно обнимая и поглаживая по спине.
- Ты замечательный, - выдохнул я, не сдерживая всхлипа.
- Не такой замечательный, каким был бы, если бы сразу пошел на попятную. Видишь, сколько всего мы натворили из-за моей гордости, - тяжело вздохнул парень. – Вот зачем ты сбежал? Я в упор не понимаю этого. Ну, зашел бы ко мне с утра, отмутузил, наорал, расцарапал бы лицо, но что ж ты бегаешь все время, что за метод у тебя?
- Прости, пожалуйста, я больше не буду, - греясь в родных объятиях, прошептал я.
- Смотри мне.
- Как ты нашел меня?
- Спасибо вечному спасителю Густаву, - фыркнул Том. – Он тебя сдал на третий день.
- Но Густ не знает, где живет бабушка, - непонимающе сказал я.
- Я знаю.
- Откуда? Я не говорил тебе.
- Вспомни свой прошлый день рождения, - улыбнулся Каулитц. – Цветы, двадцать евро, бабушка…
- Но ты высадил меня в начале улицы, - все еще сомневался я.
- О да, это была досадная ошибка, потому что мне пришлось обойти больше десятка домов, и у каждой женщины в годах я спрашивал, нет ли у нее внука по имени Билл, - раскрыл все карты он.
- О Господи! – пораженно выдохнул я.
- Да, заставил ты меня побегать, - нервно отозвался Том.
- Я люблю тебя. Я так тебя люблю! – я кинулся целовать своего самого замечательного мальчика.
Он устало смеялся, но подставлял все новые места для поцелуев. А потом сам крепко и чувственно поцеловал, так что звездочки заплясали и у меня перед глазами, затем он в приказном порядке предложил спать, оставив все проблемы до завтра. Однако перед этим он, противореча себе, долго не давал мне спать, общаясь с малышом, рассказывая ему, как скучал, как хочет надрать мне зад ремнем, как любит…
…
22
Проснулся я не так, как того ожидал. Я открыл глаза, когда на улице было еще совсем темно, однако меня не столь волновал сам факт пробуждения, как его причина. А причина гордо стояла под одеялом. В паху болезненно тянуло. Едва осознав свое нехилое возбуждение, я испугался, и меня бросило в пот.
Том спокойно сопел мне в затылок, даже не подозревая, в каком состоянии я нахожусь. Стало жутко неудобно и стыдно – возбудился во сне, Боже мой, я ведь не пятнадцатилетний мальчик! Однако от стыда желание не спадало. Страшно хотелось опустить руку вниз и потрогать себя, хотя бы просто погладить … или сжать. Черт!
Жару прибавляло и то, как Каулитц жался ко мне, чтобы не упасть. Он был так близко, под одеялом нас разделяла лишь тонкая материя белья (Том снял джинсы перед сном), и от нее безумно хотелось избавиться. Я невольно стал дышать глубже и быстрее, в панике пытаясь сообразить хоть что-то. Вылезти я не мог – Том слишком тесно прижимал меня к стене, а будить парня из-за такой постыдной детали как стояк, я не хотел. Внизу с каждой секундой тянуло все сильней и сильней. Перед глазами сверкали непонятные разноцветные пятна, стоило зажмуриться.
Я попытался дышать ровнее, но хватило меня лишь на несколько секунд, так как Том вдруг пошевелился, неосознанно потеревшись пахом прямо о мой зад. Я тихо заскулил в подушку, все еще надеясь успокоиться. Но желание не спадало, а росло, все больше и больше подначивая его удовлетворить. Лишь протянуть руку и быстро снять напряжение. Но я не смог бы сделать этого бесшумно, не разбудив Тома. И в конце концов я в доме бабушки! Никаких постыдных вещей здесь!
Строго-настрого запретив себе какие-либо поползновения в сторону стоящего колом члена, я постарался подумать о чем-то очень неприятном или, по крайней мере, не возбуждающем. Например, о войне или о бездомных, о брошенных детях, об алкоголиках, о противном запахе сигарет, которым тянуло от Каулитца ... о его сильных руках, которыми он меня так часто обнимал, которыми страстно сжимал, которыми касался везде… Вот же черт!
- М-м-м, - мученически простонал я в подушку.
- Билл? – хрипло раздалось сзади. Да мало того, что хрипло, это было очень возбуждающе, вашу мать!
От отчаяния я был готов расплакаться.
- Малыш, ты чего? Что с тобой? – обеспокоенно запричитал Каулитц, осторожно обнимая со спины.
Испуганно дернувшись, я напрягся всем телом.
- Какой я тебе малыш? Разве что мутант с огромным пузом! – ожесточенно зашипел я, вжимаясь лбом в несчастную подушку.
- Эй, да что с тобой? – ласково поинтересовался он, опасно нависая сверху.
- Всё в порядке, спи, - строго отчеканил я, сжимая ноги так сильно, как только мог.
- Билли?
Его ладонь мягко огладила весь живот и к моему ужасу зависла внизу. Я заерзал, пытаясь сдвинуть ее вверх, но вместо этого сам же позволил опуститься ниже. Тыльной стороной ладони Том задел мой возбужденный донельзя член, и я задохнулся от этого короткого, совсем незначительного, казалось бы, касания.
- Ого, - пораженно выдохнул Каулитц.
Сгорая со стыда, я еле сдерживался, чтобы не заплакать или наоборот не начать умалять Тома потрогать меня еще.
- Кто-то, похоже, хочет… - заискивающе начал парень.
- Нет! – истерично вскрикнул я, – замолчи и спи! – добавил уже шепотом.
Том лишь равнодушно хмыкнул в ответ и, не спрашивая разрешения, не потрудившись даже спросить моего мнения, бесцеремонно оттянул край боксеров и нырнул в трусы рукой, сразу безошибочно накрывая подрагивающий от возбуждения орган.
- Черт, - взвыл я в подушку. – Нет, Том, только не здесь, - отчаянно зашептал я.
- А где? – лукаво поинтересовался Том, тем не менее, не собираясь прекращать пока еще легкие поглаживания, от которых мне уже сносило крышу.
Можно представить, что было, если я позволил бы ему продолжить. Но я собирался его остановить. Да, очень даже собирался, еще секунд пятнадцать собирался, пока его пальцы ловко не скользнули ниже и не стали гладить там.
Держать себя в рамках приличия становилось сложнее с каждой секундой, и я, правда, старался, лишь только дыша сквозь зубы.
- Кто тебя так возбудил, эй? – с издевкой спросил Том, нежно касаясь губами уха. – Какой сон тебе снился? – он несильно оттянул мошонку.
Я не выдержал и выгнулся в его руках, захныкав.
- Никакой, - выдохнул я, едва не плача теперь уже от счастья, что мне не нужно больше терпеть и мучиться в одиночестве.
- Быть не может. Это была фееричная эротическая фантазия, - страстно проворковал Каулитц, спускаясь мокрыми поцелуями по шее. – Надеюсь, ты отдал мне главную роль? – мягко огладив бедро, он спустил с меня трусы, тут же возвращая руку туда, где ей положено было быть – на мой член.
- Не зна-а-аю, - застонал я, откидывая голову назад.
Том что-то еще шептал и спрашивал, и я, кажется, даже отвечал ему, если мое бессвязное бормотание можно было считать ответами. Куда больше болтовни меня волновала ладонь Тома, крепко обхватившая мой орган и быстро методично скользившая по нему. Каулитц, похоже, понимал, что я на грани, и особо не обращал внимание на тот бред, что я нес. Вместо этого он работал рукой, доводя меня до исступления, и горячо тыкался губами повсюду, куда мог дотянуться.
- Тише, а то бабулю разбудим.
В какой-то момент я уловил предупреждение в словах Тома и вдруг осознал, что мои стоны стали слишком громкими. Тогда я уткнулся в подушку, вцепился в нее пальцами и вновь забылся, подаваясь бедрами навстречу ласкающей руке.
Оргазм был быстрым, но таким сильным, что на мгновение я забыл, кто я и где я, и вообще все на свете. Был только я и ощущение полета, абсолютной невесомости и нереального кайфа. Очнулся я только через несколько минут, благодаря легким поцелуям в затылок и настойчиво упирающейся в зад твердой плоти.
- Какой у нас горячий папочка, - глумливо протянул Том, зарываясь носом в мои волосы.
- Я просто… - хотел было оправдаться я.
- Да ладно тебе, я понимаю, я иногда сам себя хочу.
- Том! – прошипел я.
Он только хихикнул и в очередной раз коснулся губами шеи.
- Похоже, я сегодня отвечаю и за себя, - обреченно выдохнул он.
Я стыдливо уткнулся в подушку. Не виноват же я в том, что чувствую себя так, словно пробежал десять километров без перерыва. Пережитый стресс накладывал отпечаток, плюс семь месяцев беременности. В общем следующие несколько минут Том доводил себя до разрядки, а я, словно присутствуя при чем-то особо постыдном, краснел в подушку.
Придя к финишу, Том коротко рыкнул мне в волосы и укусил за ухо.
- Нужно в ванную, - пробормотал я спустя пару минут молчания.
Мы не разговаривали и даже не целовались, просто лежали на узкой кровати, думая каждый о своем. Было странно и неприятно ощущать какую-то неловкость. Раньше всегда говорливый Том, все время тормошивший меня, заставлявший смущаться и отбиваться от своих рук, теперь смирно лежал сзади и даже не пытался раззадорить. Неужели за месяц все так изменилось, неужели мы отдалились друг от друга так сильно?
- Тсс, - быстро шепнул Том и поправил съехавшее одеяло.
Не успев спросить, в чем дело, я услышал скрип двери. В комнату скользнул лучик света, но было тихо. Потом дверь закрылась и свет исчез.
- Мы разбудили бабушку, - хихикнул Том.
- Вот черт, - прогундосил я в ответ, чувствуя, что начинаю засыпать. Глаза стали закрываться, тело обмякло.
- Спи.
Только и слышал я ласковый голос Тома, окончательно засыпая.
…
Второе пробуждение было не менее интересным. Солнце вовсю заливало небольшую комнатку, в которой я был абсолютно один. Едва я обнаружил пропажу, сердце ускорило ход, а в животе неприятно потянуло.
Неужели сон? Как же так? Все было слишком реально для обычного сна.
Я быстро поднялся, натянул штаны с футболкой и вышел из комнаты, все еще надеясь отыскать пропажу и разумное оправдание ее исчезновению.
- Бабуль? – громко позвал я, в надежде выяснить у нее о местонахождении Тома.
- Я не бабуль, но тоже сгожусь, нет? – из прихожей показался улыбающийся Каулитц. В одной руке у него была зажата отвертка, а в другой несколько шурупов.
Несколько опешив, я уставился на него и тут же покраснел, вспомнив первое пробуждение.
- Ты что… - из головы как назло вылетели все нужные слова, я открывал и закрывал рот, указывая рукой на отвертку.
- И тебе доброе утро, - весело хмыкнул парень и, приблизившись вплотную, быстро чмокнул в нос.
Я покраснел пуще прежнего. Вот почему я всегда чувствую себя так глупо? И что за дурная привычка краснеть? Разозлившись на самого себя, я собрался с мыслями и наконец-то спросил:
- А где бабушка?
- На кухне.
Я кивнул, предполагая, что сейчас всем троим нам предстоит серьезный разговор. Однако с серьезностью у меня в последнее время туговато, поэтому я очень надеялся, что Том и бабушка обсудили все, пока я спал. Намереваясь поинтересоваться обо все у Каулитца, я уже открыл рот, как вдруг заметил его странный взгляд на своем животе. Опустив глаза, я убедился, что он на месте и ничего сверхъестественного с ним не происходит.
- Ты чего? – оторопело проговорил я, глядя, как Каулитц, отложив отвертку и шурупы на рядом стоявший стул, стягивает с себя футболку.
- Меняемся, - выдал Том, протягивая мне свой балахон.
- Это еще зачем? – растерянно хлопнул глазами я.
- У тебя полживота “на улице”, - с укором пояснил Том.
Вновь опустив взгляд, я убедился, что моя футболка на самом деле уже не в силах скрыть всю округлость и задирается чуть ли не до пупка. В очередной раз смутившись, я быстро снял ее и, забрав огромную вещь Каулитца, вложил в его руку свою.
- Другое дело, - подмигнул Том, когда мы оба оказались в одежде другого.
Несмотря на выпирающий живот, футболка Тома все равно смотрелась на мне как платье, но вот моя узкая, почти обтягивающая футболка на Томе выглядела еще более комично. Я задорно фыркнул, оценив, как материя облегает его торс, как выделяются мышцы.
- Что? – нахмурился Том.
- Очень секси, - едва сдерживая смех, я приблизился к парню и игриво провел ладонью по выступающим кубикам пресса, а потом не выдержал и все-таки засмеялся.
- Ах ты, сволочь, - протянул Том, притягивая к себе и хлопая по заднице.
- Ты кого сейчас сволочью назвал? – шутливо округлил глаза я. – Отца своего ребенка!? Человека, который носит под сердцем твое чадо!?
- Как я мог? – подыгрывая мне, псевдо испуганно воскликнул Том. – Накажи меня! Я достойно приму любое наказание, - обреченно кивнул он, пряча лицо у меня на плече, – но лучше бы это была пытка бесконечным страстным сексом, - и добавил уже тише.
- Животное! – хохотнул я, крепко обнимая его за плечи. – Но футболочка тебе очень идет, - подколол я, прощупывая мускулы на руках.
Том заворчал что-то мне на ухо и явно собирался ущипнуть, забираясь рукой под балахон, но неожиданно замер.
- Вот вы где, мальчики, - донеслось из-за спины.
Я тут же отпрянул от Каулитца, покрываясь румянцем. Том только хмыкнул, подхватывая со стула свою ношу.
- Пойдемте завтракать, - улыбнувшись, позвала бабушка.
Вопреки моим ожиданиям завтрак прошел в дружеской атмосфере. Оказалось, что бабушка уже обсудила с Томом интересующие ее моменты, и, несмотря на то, что вся округа теперь знает, что внук фрау Трюмпер гей, а его друг психически неуравновешенный, все в беседе с Томом ее устроило. К слову, выяснилось, что бабуля совсем не собиралась пускать Тома в дом вчера, но из-за сумасшедших криков ей пришлось его пустить, дабы объяснить, как подобает себя вести в таких ситуациях. Правда, звонок в дверь круто изменил ситуацию: Том, как известно, прокрался в мою комнату, а бабуля тем временем пыталась объясниться с главное сплетницей – соседкой из соседнего дома, что прибежала на крики.
Перед бабулей было, конечно, стыдно, но я был рад, что все наконец-то разрешилось, и Том сейчас сидит рядом и игриво трогает мою коленку, вместо того чтобы быть где-то далеко и мучиться неизвестностью. Да, перед Каулитцем тоже было стыдно, но что я мог поделать, если другого выхода, кроме побега, я не видел. Зато Том теперь понял, что игнорирование ни к чему хорошему не приводит.
- Фрау Трюмпер, спасибо за приют, но мы, пожалуй, поедем домой, - неожиданно заявил Том, когда бабушка закончила благодарить парня за прикрученную полочку и починенную антенну.
- Что? Нет, Том, я туда не поеду! – тут же запричитал я. – Твоя мать съест меня с потрохами!
- Билл, давай поговорим об этом позже? – спокойно попросил Том.
Я сразу сник. Возвращаться в дом Симоны Каулитц отчаянно не хотелось. Я прекрасно понимал, как испортил и без того не лучшее отношение к себе побегом. Легко было представить в красках, как Симона будет отчитывать меня, укорять, учить уму-разуму. Вот только я и без нее знаю, что поступил глупо, но кроме того я знаю, что для такого поступка были объективные причины, а, учитывая мое положение, я в полной мере оправдываю себя и свое поведение. В общем, я совсем не хочу слушать ее нотации.
Вот уж что-что, а Симона Каулитц и есть самая настоящая угроза моему психическом состоянию, о котором она так печется.
В итоге Том все-таки уговорил меня ехать. Однако в особняк Каулитц мы отправились не сразу, сначала Том потащил меня в магазин для беременных, где долго и упорно сам выбирал вещи. Я уныло наблюдал за этим процессом, изредка отвергая самые жуткие варианты вроде розовых кофточек с кружевами. Видя, в каком состоянии я пребываю, Том пытался развеселить меня, дурачась, примеряя одежду на себя. Продавщицы хохотали до упада, а вот я только грустно улыбался, качая головой, когда Том напяливал очередной комбинезон.
- Билл, ну что ты такой кислый? – едва мы оказались в машине, поинтересовался он.
- Всё в порядке, - отмахнулся я, пристегивая ремень безопасности.
- А ну стой! – Том нагло вырвал у меня из рук ремень.
- Что? – раздосадовано вскрикнул я и, встретившись с настороженным взглядом шоколадных глаз, устало откинулся на спинку сидения.
- Билл, - выдохнул Том, заключая мою ладонь в плен своих пальцев и медленно поглаживая. – Это всего на пару дней, честно.
Я непонимающе уставился на него.
- В квартире наконец-то закончен ремонт, - улыбнулся он. – И мы можем переезжать хоть сейчас, но я обещал отцу, что завтра съезжу с ним на машине в соседний округ, это может занять сутки, а потом мы переедем, обещаю.
- Но я мог бы остаться у бабушки пока, - застонал я.
- Билл, мама тоже переживала, она не будет тебя ругать, я поговорю с ней. И мне будет спокойнее, если ты будешь там. Пожалуйста, ради меня…
Пришлось согласиться. Том заверил, что сегодня я с Симоной даже не пересекусь.
В особняк мы приехали ближе к вечеру и незаметно проскользнули внутрь через задний двор, после чего разошлись по комнатам, чтобы принять душ, условившись, что Том придет ко мне сразу, как закончит.
С момента побега в комнате ничего не изменилось, разве что была сделана уборка. Я уныло оглядел пространство. Взгляд зацепился за ненавистную радио-няню. Вообще полезная штука, только Симона решила использовать ее не совсем по назначению. Я думал, выключить электронного шпиона фрау Каулитц, но плюнул, ведь мать Тома все равно узнает, что я здесь, и нет разницы, когда это случится – сейчас или позже.
В душе я провел около часа. Просто стоял под теплыми струями и чувствовал абсолютную пустоту внутри. Не хотелось больше ничего – никаких переживаний. Я так устал от них, они вытрепали мне все нервы, и теперь так хочется отдохнуть. Хочется безмятежного отдыха под крылом любимого. Но вот его сварливая мать, порой напоминающая злую волшебницу из детской сказки, вряд ли даст случиться этому отдыху. Или произойдет что-то еще, и опять не будет спокойствия, а будут бесконечные нервы, скандалы, слезы.
Господи, ну пожалуйста, хоть чуть-чуть? Хотя бы до рождения ребенка, пусть все будет хорошо?
Натянув боксеры и закутавшись в большой махровый халат, я вышел из ванной. Тома в комнате еще не было, поэтому я принялся сушить волосы. Но и через пятнадцать минут, когда я отложил фен, Том не пришел. Тяжело вздохнув, я решил занять себя чем-нибудь. Я отсортировал вещи для стирки, собрал в кучки разную мелочевку, чтобы потом быстро скинуть в сумку, и не тратить лишнее время на сборы. Я уже всей душой жаждал переезда. Куда угодно, лишь бы с Томом и лишь бы не здесь.
Когда заняться было уже нечем, я устало опустился на кровать. Нервное напряжение сказывалось на физическом состоянии – тянуло спину, болела голова, и клонило в сон. Надеясь хоть чуть-чуть облегчить неприятные ощущения, я прилег. Веки незамедлительно стали наливаться свинцовой тяжестью, я несколько раз зевнул, но упорно старался не заснуть.
А Том все не шел.
Поняв, что засыпаю окончательно, я решительно поднялся с кровати и вышел из комнаты, направляясь к Тому. Без спроса распахнув дверь, я вошел и тут же наткнулся взглядом на Тома. Он говорил по телефону и, к моему сожалению, был полностью одет. Я даже поморщился, отметив это.
Каулитц, заметив меня, вопросительно кивнул, не прекращая разговора по мобильному. Я качнул головой и присел на кровать Тома. А он все говорил и говорил. В итоге сон одолел меня, и я забрался на кровать с ногами, тут же отдаваясь в руки Морфея.
…
- Тише-тише, я только укрою тебя одеялом, - ласково проговорил Том, вытаскивая из-под меня что-то.
Я мгновенно очнулся ото сна и оперся на локти, приподнимаясь.
- Что? – хрипло поинтересовался я, все еще не придя в себя окончательно.
- Спи, - улыбнулся Том, нежно касаясь губами моего лба.
- Я не дождался тебя. Почему ты так долго?
- Прости. Я спустился вниз сначала, поговорил с мамой, а потом мне позвонил Георг, - объяснился он.
- Ясно, тогда я пойду к себе?
- Нет, спи здесь, - Том погладил меня по голове и вновь чмокнул в лоб.
- Полежи со мной, - попросил я.
Том улыбнулся и кивнул, а потом достал-таки из-под меня одеяло и, укрыв, забрался под него сам.
- Ты одет, - недовольно отметил я.
- И что? – не понял Том.
- Разденься, мне неприятно обнимать твои мешки, - скривился я.
Каулитц весело хохотнул в ответ и незамедлительно стянул с себя одежки, оставаясь в одних трусах.
- Так лучше? – спросил он, прижимаясь к животу.
- Да.
Его рука вдруг скользнула под пояс халата и начала неспешно гладить бедро, чуть сминая кожу.
- Не надо, - испуганно выдохнул я.
- Почему? – тем временем Том второй рукой дотянулся до пояса и принялся его развязывать.
- Том, пожалуйста! – отчаянно попросил я, отпихивая его руки от себя.
- Что не так? – нахмурился он, прекращая попытки дотянуться до меня.
Я же, зная, что представляю собой нечто, напоминающее бочонок, всячески противился тому, чтобы Том видел или ощущал это. Мне было стыдно за свое тело, когда рядом со мной красивый, без единого недостатка парень.
- Просто не надо, ладно? - затравлено выдохнул я.
-Да ты чего? Я просто хочу тебя обнять, - непонимающе нахмурился парень.
Но, так и не дождавшись моей реакции, тяжело вздохнул и выключил небольшой светильник на стене, служивший единственным источником света сейчас. Потом он, все-таки обнял меня, правда, поверх халата и крепко поцеловал в губы.
- Всё будет хорошо, - уверенно прошептал он.
- Спасибо, - искренне отозвался я и наконец-то расслабился в родных руках.
Мы молчали несколько минут, но сон почему-то не шел теперь, сколько я не силился заснуть, пока Том не заговорил.
- Я такой дурак, - сознался он. – Когда понял, что тебя нет, начал психовать, весь дом разбудил, каждого допросил. А когда осознал, что это ничего не дало, растерялся… Просто сел у тебя в комнате и тупо смотрел в одну точку, - он замолчал на пару мгновений. – Чуть не напился. Взял бутылку коньяка и даже налил в бокал, а потом дошло, какой я придурок. Сразу вспомнил, как ты ушел в первый раз, и вылил весь коньяк унитаз. Дал бы себе по морде, если бы мог…
У меня от его слов на глаза навернулись слезы, и я ближе придвинулся к нему, обнимая за талию.
- Я не мог без тебя уснуть. Я с ума сошел за эти три дня, - прорычал он, зарываясь пальцами в мои волосы и крепко сжимая в кулак.
- Тише, ну? – шепотом попросил я, испытывая не самые приятные ощущения на затылке.
- Прости. Прости меня.
- И ты меня, - я легко дотронулся до его губ своими, после чего вгляделся в темноте в его лицо, пытаясь разглядеть глаза. – Помнишь, ты спросил, было бы что-нибудь между нами…
- Черт, прости и за это, я не хотел тебя обидеть! – перебил Том.
- Нет, погоди, - я приложил палец к его рту, призывая помолчать. – Так вот, ты был прав, задавая этот вопрос. Ты ведь знал, что я отвечу?
Том в ответ только вздохнул.
- Между нами не было бы ничего. Я бы не смог подойти к тебе первым, как бы ты мне не нравился. А ты мне нравился еще задолго до четырнадцатого февраля, когда первый раз полез целоваться. Я бы трусил, исподтишка наблюдая за любимым студентом. Но, знаешь что?
- М?
- Я безумно тебе благодарен, что ты сделал этот чертов первый шаг. Если бы не ты, я сейчас продолжал бы свою никчемную одинокую жизнь в убогой квартирке и не знал бы, как это круто просто обнимать тебя.
Губы под моим пальцем начали постепенно растягиваться в довольной улыбке.
- Если бы не ты, я бы чах, как цветок без воды и солнца. А ты мне дал и то, и то. Рядом с тобой я расцвел.
Том хихикнул.
- Нет, ну правда! Я еще никогда не чувствовал так много и сразу. Меня никто и никогда так не любил, я сам никого так не любил, как люблю тебя. И, может, я несу бред сейчас, потому что последние несколько месяцев я только бред и несу, но я все равно невероятно счастлив, что ты появился в моей жизни. Я тебя люблю.
- Вот черт, Билл, ты заставил меня прослезиться! – обиженно воскликнул Каулитц, едва я закончил. – Я мужик в конце концов!
Я улыбался, гладя, как он стирает две маленькие слезинки.
- На счет того вопроса, - вдруг сказал он.
- Что?
- Я бы все равно подошел к тебе. И никогда не пожалею, что все-таки подошел.
…
Наутро, когда я проснулся, Тома в кровати уже не было, как и халата на мне…
23
Как ни хотелось бы, а нравоучений избежать не удалось.
К сожалению, находясь на восьмом месяце, я не мог позволить себе голодать. Точнее, сам бы я спокойно просидел без еды весь день, но вот малыш внутри настойчиво требовал себя покормить. И я, конечно, сделал это – спустился на кухню в поисках съестного.
Глупо было ожидать, что внизу я никого не встречу или проскользну невидимкой мимо родственников Тома. Но я до последнего надеялся, что не наткнусь хотя бы на Симону. Куда там. Фрау Каулитц поджидала меня с самого утра и, стоило мне спуститься, как она начала третировать мое несчастное сознание, которое и без того получило пенделя от Тома.
Но Симона, как истинная мать, напирала на то, что её сын ни в чем не виноват, а я такой-сякой творю глупости, будучи беременным. Впрочем, за все время, что мы с Томом провели в особняке, я почти привык к наставительным тирадам его родительницы, поэтому слушал их в пол-уха, издевательски про себя замечая, как Симоне пойдет статус “бабушки”, как эта молодящаяся особо примерит его на себя.
В общем, разговор с фрау Каулитц я пережил почти без потерь, разве что ее нравоучения несколько подпортили аппетит, но тем лучше для фигуры или того, что раньше ею называлось. Да и заскучать она мне не дала. Весь день я то и дело нарывался на ее колкие замечания и полные высокомерия взгляды. Ну да, я ведь едва ли не предатель.
Настроение скрашивали лишь короткие сообщения от Тома. Примерно каждый час он присылал что-то невозможно милое, вроде: “Не могу описать, как соскучился. Скорее бы назад, к тебе”. Я подолгу зависал с телефоном в руках, пытаясь унять сумасшедшую улыбку и щемящее чувство в груди, и, конечно, писал в ответ соответствующе послание.
…
К вечеру Том и гер Каулитц вернуться не успели. Пришлось одному ложиться спать. Вообще, я бы дождался, если бы Том не настаивал на моем сне и если бы глаза не закрывались сами собой.
Разместившись в комнате, которая считалась моей последнюю ночь, я прочел последнее сообщение: “Осталось совсем чуть-чуть, и я буду дома” и лег спать со светлыми мыслями о том, что завтра мы покинем этот “муравейник”, чтобы наконец-то обживать свое новое гнездышко.
…
Уже глубокой ночью меня разбудило тихий хлопок двери. Поначалу испугавшись, я резко распахнул глаза, но в темноте никого не разглядел и на автомате лег обратно. Однако мозг уже проснулся и довольно четко воспринимал происходящее. Снизу слышался приглушенный шум, негромкие разговоры.
Я улыбнулся в подушку и под постепенно отдаляющиеся звуки вновь заснул, но, как оказалось, ненадолго. По ощущениям минут через пятнадцать кровать как-то странно покачнулась.
- Кто у нас тут такой тепленький? – донеслось откуда-то сверху.
Я распахнул глаза и, неадекватно пискнув, повис у Тома на шее.
- Тише, - засмеялся он, укладываясь рядом и обнимая в ответ. От Каулитца приятно пахло ягодным гелем для душа.
- Сладкий, - протянул я, вдыхая аромат и целуя в так выгодно подставленное плечо.
- Да, я везде сладкий, - пошловато протянул Том и потянулся теперь за поцелуем в губы.
Они, и правда, были не менее сладкими, чем плечо, и я сильно увлекся, сминая их вновь и вновь. Совсем забывшись, я упустил момент, когда руки Тома оказались на моей попе, зато точно определил момент, когда сильные пальцы крепко сжали ягодицы.
- М-м-м! – отчаянно вырвалось у меня.
- Билл! – не прошло и минуты, как ожила радио-няня. – Билл у тебя все в порядке? Что-то болит? – практически вопил приемник голосом Симоны.
Том, тяжело дыша, оторвался от меня.
- Билл, ответь, иначе я сейчас поднимусь? – строго произнесла женщина.
- Черт, - выдохнул я, убито глядя в глаза нависающему надо мной Тому.
Он только скептически скривился и, схватив с тумбочки небольшой круглый приборчик, оглядел его на предмет кнопочек.
- Мам, у нас все хорошо, спасибо за заботу, - бодро и даже несколько насмешливо проговорил он прямо в передатчик.
- Том!? Сынок, что ты там делаешь?! – тут же возмутилась она.
Послышалась возня, будто мать Тома и правда засобиралась подниматься, затем послышался невнятный голос гера Каулитца.
- Я тут люблю своего парня, и мы как-нибудь справимся сами, хорошо? У тебя там есть папа, позаботься о нем, - Том заговорщически улыбнулся и одним резким щелчком вырубил приемник совсем.
Я улыбнулся в ответ и вновь притянул к себе парня.
- Представляешь, она предлагала пожить здесь до родов… - начал было Том.
- О нет! Нет-нет-нет! – тут же замотал головой я.
- Да тихо ты! – фыркнул он. – Я отказался. Сказал, что мы справимся и без ее надзора. Ведь так?
- Да, - уверенно кивнул я, ласково проводя ладонями по любимым плечам, и доверительно заглянул в глаза Каулитца.
Он подмигнул и, резко дернувшись, набросился на меня с прерванными было поцелуями, при этом забавно рыча и игриво кусаясь. Я же, смеясь, пытался отбиваться, но выходило только подставлять новые места для поцелуев.
…
И мы действительно справлялись. Жить отдельно оказалось куда удобнее и привычнее, чем в компании семьи Каулитц. Нет, почти все они милые и приятные люди, но, как оказалось, по утрам в моем положении я могу выносить исключительно Каулитца-младшего.
Последний триместр беременности был определенно самым тяжелым. Каждый новый день я просыпался с головокружением, малыш прибавлял в весе, и “груз”, который я тащил на протяжении почти девяти месяцев, становился непомерно тяжелым.
Том по-доброму посмеивался надо мной, иногда называя мишкой, но никогда не смеялся в открытую, искренне сострадая и всячески помогая. Я от помощи никогда не отказывался, так как к началу девятого месяца даже встать с кровати казалось мне невыносимо сложным маневром.
Наша жизнь наконец-то вернулась привычное русло. Мы наслаждались друг другом и минутами проведенными вместе. По вечерам мы часто сидели в обнимку в уютной светлой гостиной и спорили насчет имени малыша. Вариантов была масса, Том как всегда был генератором “гениальных” идей, то и дело предлагая назвать ребенка, например, Людвигом, если будет мальчик, или Ариэль, если будет девочка. Кто же виноват, что в детстве Тома заставляли учить сонаты Бетховена, а “Русалочка” была его любимым мультиком…
Я все время смеялся над подобными идеями, искренне надеясь, что Том это не в серьез.
После пары таких вечеров Том придумал спрашивать малыша, нравится ему имя или нет. Он задирал мою футболку на животе, укладывал на него ладонь и доверительным полушепотом интересовался, как “бейбику” тот или иной вариант. Ответ Том получал посредством движений ребенка: если он переворачивался, пуская волну под кожей, значит, ему нравилось, а если толкался ручкой или пяточкой, вариант тотчас отвергался. Впрочем, эта теория была разработана единолично Каулитцем, и я в нее не особо верил, так как малыш нечасто реагировал должным образом на задаваемый вопрос. Однако Тома это совсем не смущало, он от души верил в придуманное, а я ему не мешал.
Мне нравилось, что Том общается с малышом, это странным образом обнадеживало, что он будет хорошим отцом. Своей первой реакцией на скорое появление наследника Том сильно испортил свою репутацию в моих глазах, но позже ему удалось ее восстановить. Все время беременности он окружал меня заботой, даже когда не мог быть рядом. И я безмерно ценил это. Чего стоил только сюрприз с новой квартирой, которая, к слову, была безупречной.
Здесь было предусмотрено, кажется, все. Наше новое жилище явно готовили к появлению нового маленького жильца. Помимо различных приспособлений в детской и на кухне, на полу было постелено экологически чистое мягкое покрытие, всевозможные шкафчики и шкафы, расположенные низко, закрывались на ключ, на полу также не было ни одной стеклянной вазы и любых других потенциально опасных предметов декора, а цветовая гамма всех комнат была спокойной и умиротворяющей. В общем, квартира была максимально готова.
А вот мы еще только готовились.
…
Напряжение росло с каждым днем. Шел девятый месяц беременности, уже был назначен день кесарева сечения, и я начал бояться. Доктор Абель хоть и сказал, что процедура не так страшна, как кажется на первый взгляд, не смог меня успокоить.
За две недели до известной даты я так волновался, что порой не мог спать по ночам. Я уходил в гостиную и включал телевизор, стараясь отвлечься каким-нибудь незатейливым шоу. Наутро голова, спина и ноги гудели от неудобной позы, в которой я скрючивался, в итоге засыпая на диване. Том неодобрительно качал головой, предупреждая, что отлупит меня, если еще раз я усну в гостиной. Тем не менее, я продолжал частенько засыпать именно там.
Каулитц прекрасно видел мое состояние и поначалу пытался успокаивать и подбадривать, но я неосмотрительно грубил в ответ, совсем не слыша его. Казалось, что он вешает мне лапшу на уши своими обещаниями вроде ”все будет хорошо”. Я был почти уверен, что-то пойдет не так, всё будет плохо.
В итоге Том перестал подходить ко мне вообще. Он предпочитал обходить меня стороной, ограничиваясь короткими дежурными фразами. Однако это не мешало ему по вечерам общаться с животом, который он наглаживал, целовал, обнимал. Дошло до того, что я начал ревновать его к нему. А что мне оставалось делать, если он даже не целовал меня по-человечески уже больше двух недель. Я паниковал и бесился по-тихому. Конечно, на такой бочонок, как я, трудно обратить внимание, но ведь где-то там за идущим вперед меня пузом, я был все тем же Биллом Трюмпером. Но Том, видимо, перестал замечать это, а лезть к нему первым я стеснялся. Стоило только представить, как необъятных размеров создание заползает на подтянутое тело Каулитца, все желание испарялось, поэтому я тихо злился, глядя, как Том воркует с малышом, мурлыча какие-то песенки под нос.
…
Очередное утро началось со страшного желания отлить и дурацкого головокружения, которое началось, стоило открыть глаза. Я поморщился и натянул одеяло на голову, надеясь хоть так прекратить неприятные ощущения. Однако тщетно, свистопляска в голове никуда не пропала, как и тошнота, сопровождавшая ее, да и желание отлить не отпускало.
- Привет, - приглушенно послышалось сбоку.
Вчера ночью я титаническими усилиями все-таки заснул на кровати, и теперь слышал, как Том собирается на учебу. Посчитав непосильным полноценный ответ, я устало простонал.
- Помочь встать? – любезно предложил Каулитц.
Отказывать было бы глупо, так как сам я вставал бы черт знает сколько, а опустошить мочевой пузырь было необходимо в самое ближайшее время. Я скинул одеяло и со вздохом протянул руку вверх. Том мимолетно улыбнулся и помог аккуратно встать.
- Черт, - выругался я, крепко схватив парня за руку.
Мир закружился в страшном круговороте. И, чтобы сфокусировать взгляд, нужно было устоять на ногах во что бы то ни стало. Спустя минуту мир все же весьма кстати остановился, и я смог разжать пальцы, чтобы немедленно поползти в туалет. Да, отныне я только ползал. То есть передвигался я на ногах, но вот скорость была какой-то адски медленной, я чувствовал себя улиткой.
Пока я дошел до санузла и осуществил свое желание, Том успел собраться в колледж.
- Билл, я ушел. Звони, если что! – крикнул он.
После чего закрылась входная дверь. И так уже две недели, четырнадцать дней подряд. Ни кофе в постель (хотя на кофе я уже не рассчитывал, разве что на чай), ни сладкого поцелуя, ни объятий.
Я поднял взгляд и уставился в зеркало, из которого на меня посмотрело лохматое существо с заплывшими глазами. Вот он – Лохнесс, а англичане не там ищут.
Хмыкнув себе под нос, я начал медленно приводить себя в порядок, и примерно через час отражение даже стало напоминать человека. Правда, до идеала мне было далеко, поэтому, плюнув на внешний вид, я медленно побрел на кухню, где так же медленно приготовил себе завтрак.
Один я знаю, как меня бесила собственная медлительность. Всю жизнь я бегал – и на стадионе и по тротуару, спеша домой, а теперь превратился в страшную амебу, которой и пару шагов сделать сложно. Бог мой, кем я стал?
А вот малышу было вполне комфортно в моем потолстевшем теле. Он бодро толкался с самого утра, доставляя мне ощутимое неудобство. Я постоянно замирал, ожидая, когда боль отойдет. Не сказать, что было невыносимо больно, но все же я не чувствовал себя резиновым, получая “удары” по печени.
Полдня я провел дома, жалея и ругая себя. А потом находиться в квартире стало просто невыносимо. Одиночество настолько поглотило меня, что я стал до ужаса противен себе. Опухшее лицо и тело больше не хотелось видеть во всех хоть мало-мальски зеркальных поверхностях. И я, с трудом натянув на себя уличную одежду и приличное время пропыхтев с ботинками, вышел на улицу.
Глоток свежего воздуха закружил голову, но на сей раз головокружение было легким и почти приятным. Я даже улыбнулся весеннему солнышку и, почувствовав себя чуть лучше, зашагал вперед.
Быть может, не все так плохо, как представляется? Возможно, я просто драматизирую. Я ведь и раньше был таким скептиком. Но что поделаешь, так со мной обошлась судьба, раз и навсегда научив не надеяться на лучшее. Поэтому самым настоящим удивлением было появление в моей жизни Тома – того самого лучшего, о котором я даже не мечтал.
Вот только в последнее время он совсем отдалился. Наверное, он просто побаивался меня в таком положении. И без того расшатанные нервы в период беременности вообще отказывались хоть как-то контролировать мои эмоции. Любой сколь-нибудь значимый спор в последние две недели перерастал в нешуточный конфликт. Меня могла взбесить даже невымытая кружка в раковине или не выключенный свет в ванной. Я стал настолько раздражительным, что Том боялся довести ссору до скандала, до которого, впрочем, часто было недалеко. Он предпочитал вымыть кружку, выключить свет и не обращать внимания на мои возмущения. Либо, когда я начинал предъявлять ему невнимание к моей персоне, он тяжело вздыхал и виновато говорил, что все понял и больше не будет. Как правило, этим и заканчивались все ссоры. Вот только, дабы не начинать новые, Том общался со мной по минимуму. Это расстраивало, ведь я не специально ссорился с ним, не из корыстного желания поскандалить. Мне все причины конфликтов казались такими важными, что я просто не замечал, как любимый отдаляется.
Тяжело вздохнув и шмыгнув носом, я огляделся. За размышлениями я не заметил, как добрел до кондитерской. Я слегка замерз, да и не прочь был полакомиться чем-нибудь (забыв на несколько минут о своей чудовищной форме), поэтому решил зайти.
Деревянные почти кукольные столики и стульчики занимали небольшое пространство перед прилавком, к которому я и направился. В двух больших стеклянных витринах были расставленные сладости на любой вкус и цвет. Глаза тут же разбежались от многообразия конфет, пирожных и десертов. Жаль, что нельзя было взять все и сразу. Я бы так и поступил, будь моя воля.
Перед кассой стояли три человека, и я присоединился к ним, встав в очередь. Выбор свой я остановил на шоколадных ирисках и сливочных помадках. Пока кассир обслуживал других покупателей, я тоскливым взглядом блуждал по витринам, мечтая, что годика через два-три приду сюда с Томом и малышом. Мы будем пить вкусный кофе, а малыш клянчить конфетки, которые ему обязательно понравятся. И совсем не важно, будет это девочка или мальчик, ведь сладкое любят все дети.
Тем временем подошла моя очередь, и я, попросив нужные сласти, одной рукой облокотился о прилавок, ожидая.
- Гер Трюмпер? – пискляво раздалось сбоку.
Как ни странно голос я узнал сразу и, натянув на лицо подобие дружелюбного выражения, обернулся к Ханне Ноттбек.
- Добрый день, Ханна, - бодро поприветствовал я девушку.
- Добрый, - улыбнулась она. Как-то нехорошо, хитро улыбнулась. – А Вы почему один? Пары у нас закончились еще час назад…
Кажется, я изменился в лице, так как Ханна резко прервала свою речь.
- Ой, Вы не знали?
- Конечно, знал, - соврал я. – Просто у Тома дела, и он не обязан ходить со мной везде.
- Но в вашем положении, - Ханна кивком указала на мой живот.
- Ханна, я не беспомощный, - вымучено улыбнулся я, тоже отчасти соврав.
- Да, я понимаю.
Мне наконец-то принесли два бумажных пакетика с заказом, и я надеялся быстро смыться и из кондитерской, и от Ханны. Эта вертихвостка раньше имела виды на Каулитца, и вряд ли у нас с ней нашлись бы темы для разговора. По крайней мере, никакого желания беседовать с Ноттбек у меня не наблюдалось.
- Вам, наверное, тяжело, да? – сочувственно поинтересовалась девушка, выходя вслед за мной на улицу.
- Почему же, я вполне справляюсь, - я любовно огладил живот. И правда, я совсем не немощный, многим женщинам приходится гораздо хуже. Я бы сказал, что вообще легко отделался: лишь токсикозом на ранней стадии и общим неважным состоянием на последних сроках, что было вполне нормально. Поэтому сострадание студентки мне было ни к чему.
- Да нет, я о том, что Том там – в колледже, а Вы дома сидите, пока он флиртует с Мишель… - как бы между делом обмолвилась она.
- С какой Мишель? – насторожился я.
- Первокурсница. Так и липнет к Тому, - тут же отрапортовала Ноттбек, осуждающе качая при этом головой.
Я сглотнул. Том не целовал меня уже две недели, а сам в колледже флиртовал с первокурсницей. Совпадение? Быть не может, Каулитц не стал бы изменять, он столько раз клялся в этом.
- Ханна, не думаю, что ты правильно поняла, - пробормотал я, нахмурившись.
- Да нет же. Вот и сегодня она подошла к нему, и они почти в обнимку стояли весь перерыв!
Сердце тревожно екнуло. К горлу подступил комок, но я неимоверным усилием сглотнул его и повернулся к Ханне.
- Вот что, я доверяю Тому, - отрезал я и, не попрощавшись, пошел в направлении дома так быстро, как только мог.
Я действительно доверял Тому. Он ни разу не дал повода усомниться в своей верности. Все эти поводы выдумывал себе я. А сейчас между нами сложная ситуация, мы почти не общаемся, но это совсем не причина бежать налево. С другой стороны, Том здоровый парень. Сколько он уже без нормального секса? Я даже вспомнить не могу. Господи, как стыдно. Но я уверен, он не может мне изменять.
Немного успокоившись, я сбавил шаг. Домыслы домыслами, а лучше обо всем спросить лично у Каулитца, что я и сделаю, как только он будет дома.
…
Том пришел домой спустя два часа после моего возвращения с прогулки.
- Привет, - устало поздоровался он, стягивая кроссовки, и даже не глядя на меня.
- Привет, - нервно отозвался я, опершись плечом о стену.
- Что-то не так? – бросив мимолетный взгляд в мою сторону, Том снял куртку и застыл на месте, не решаясь проходить вглубь квартиры.
- Где ты был? – я прищурился.
- В колледже, - фыркнул Каулитц, скривившись. Кажется, он начал понимать, к чему я завел разговор. И его совсем не обрадовала возможность предстоящих разборок.
- После колледжа? – уточнил я.
- Заехал в офис к отцу, потом в особняк завез вещи. Что случилось? – непонимающе нахмурился Том.
Я тяжело вздохнул, решив перейти к сути мучившего меня вопроса.
- Даже не поцелуешь меня?
- Что?
- Том, у нас не было так давно даже поцелуя, - я почувствовал, как задрожал собственный голос, и спешно отвернулся.
- Билл, что произошло? – Том подошел ближе и дежурно быстро чмокнул в щеку, а после наклонился к животу и нежно провел по нему ладонями. – Привет, детка, как ты? Скучал по папочке?
Вот! Я же говорил! Животу все почести, а что помимо него есть еще я – бесплатное приложение – он забыл.
- Том! Я вообще-то все еще здесь! – не выдержав, повысил голос я.
Каулитц утомленно вздохнул и, уныло посмотрев мне в глаза, кивнул.
- Я знаю. Давай пройдем хотя бы в гостиную.
- Не хочу! – выкрикнул я. – Какая разница, где говорить?
- Билл, успокойся, - мягко попросил он.
Но мне сейчас было не до успокоения. Я уже разошелся не на шутку и останавливаться не собирался, пока не выясню все до последней мелочи.
- Кто такая Мишель?
- Какая Мишель? – недоуменно уставился на меня Том.
- Ах, ты еще смеешь делать вид, что не знаешь, о ком идет речь!? – кажется, я уже не контролировал себя, руками отпихивая парня подальше.
- Билл, ты что, совсем с катушек слетел? – строго сказал Том.
- Я больше не привлекаю тебя, да? – слезы покатились из глаз, но я всеми силами старался не обращать на них внимания. – Я знаю, что похож на пузырь и выгляжу совсем не как Хайди Клум*, но мог хотя бы создавать видимость, что я тебе не противен! А ты даже поцеловать меня не можешь! Неужели я настолько страшный?
Том смотрел на меня большими глазами, словно не понимая, что происходит.
- Действительно, лучше зажимать в колледже миленькую первокурсницу, пока твой растолстевший парень ждет тебя дома!
- Ты с ума сошел? – наконец-то очнулся Каулитц, вкрадчиво поинтересовавшись.
- Да, я большой и толстый, но лишь потому, что жду ребенка! Нашего ребенка! – в сердцах прокричал я.
- Кого я там зажимал? – все еще пытаясь прийти в себя, спросил Том. В глазах его все еще сквозило непонимание происходящего. Он то порывался протянуть ко мне руку, то одергивал ее.
- Имя забыл? Напомнить? Мишель! – всхлипывая, выкрикнул я.
- О Господи, - неожиданно Том расслабленно оперся о стену в прихожей и запрокинул голову назад. – Ты тронулся, Трюмпер, ты точно тронулся, - хрипло пробормотал он.
Я хотел было двинуться на него с кулаками, но вовремя понял, что с животом этого делать не стоит, поэтому остался стоять на месте, лихорадочно подбирая слова в ответ.
- Я тебе не изменял и не собираюсь, - четко проговорил он, делая упор на каждом слове. – Как ты вообще допустил такую мысль?
- А что мне оставалось? Ты совсем не подходишь ко мне, в то время как раньше я прятаться готов был от тебя и твоих приставаний. И дня не проходило, чтобы ты не обнял меня, а теперь… - мой яростный запал вдруг куда-то пропал. Я стоял и тихо глотал слезы. Истерика сошла на нет, однако я так ничего и не выяснил.
- Прости, ты не виноват в этом, - Том опустил голову и хмуро продолжил. – Мишель я вовсе не зажимал. Она девчонка с первого курса, и я просто понравился ей. Я уже дал понять, что ничего между нами быть не может, так как у меня есть любимый человек. Но она не оставляет попыток. Не могу же я ей морду набить, чтобы не бегала за мной, - грустно усмехнулся он.
И вот тут мне стало жутко стыдно за свои мысли. Я опять усомнился в нем, в то время как он не давал повода… Но я так и не получил ответ на свой вопрос.
- Но почему же … я же… - растерянно хлопал глазами я.
- Как ты вообще согласился рожать от меня, если не доверяешь? – сглотнул Том.
- Я доверяю, просто…
- Просто? Черт, Билл, верни свои мозги на место! – не сдержался и прикрикнул Том. – Я последние дни только и хожу, вытянувшись по струнке, а тебе все мало. Так может, мне вообще не ходить? Стоять тут в коридоре, м?
- Нет, - всхлипнул я.
Том впервые так разговаривал со мной. Никогда я еще не чувствовал себя так паршиво. Я и раньше совершал ошибки, за которые было стыдно, за которые получал по шее, но чтобы Том разговаривал со мной таким ледяным тоном, было впервые. И мне это не нравилось.
- Или лучше мне вообще тут не появляться, чтобы не бояться вывести тебя из себя. Похоже, просто своим присутствием я нервирую тебя, а нервничать тебе нельзя. Сегодня мне даже делать ничего не пришлось, а ты уже рыдаешь и кричишь. Это нормально?
Сталь и холод в его голосе обрушились на меня словно лавина.
- Да как ты смеешь таким тоном разговаривать со мной? – потерянно прошептал я.
- Ты вынуждаешь меня. По-другому ты не понимаешь, - его тон не сменился ни на толику.
- Что еще я тебя вынуждаю!? - воскликнул я.
- Успокойся!
- Прекрати повышать на меня голос! – прорычал я, грозясь взорваться от злости, затопившей сознание до краев.
- Прекрати вести себя, как капризная баба!
- Ах, я баба? – возмутился до глубины души я.
- Да! Самая настоящая неуравновешенная беременная баба, - выдохнул мне в лицо Каулитц.
Клянусь, я бы врезал ему, но Том неожиданно отвел взгляд и медленно выдохнул. Я, сочтя разговор оконченным, резко развернулся, едва не потеряв равновесие, но устоял и тут же направился в спальню.
- Только попробуй сбежать, - ровным голосом произнес Том мне вслед.
Естественно, первой моей мыслью было собрать вещи и уехать к бабушке или Густаву, но последние сроки беременности ограничивали в передвижениях. Это было бы безумием, поэтому я сразу отверг подобный вариант. Я просто холодно посмотрел на Каулитца и с грохотом захлопнул дверь в комнату.
…
До вечера мы не разговаривали, я все время провел в спальне, читая какую-то не особо умную книжку. Каулитц занимал остальную часть квартиры, и, даже когда я выходил в туалет, не замечал меня. А когда пришло время ложиться спать, Том без стука вошел в комнату и спокойно лег на кровать, накрываясь одеялом.
Я, шокированный такой бестактностью, приподнял в удивлении брови, но Том даже не посмотрел в мою сторону, повернувшись спиной. Такого отношения я не был намерен терпеть. Сначала он накричал на меня, а потом вот так запросто лег со мной в одну постель? Ну нет.
Демонстративно громко завозившись, я встал, взял подушку и покрывало и вышел из комнаты, не преминув, конечно, грохотнуть дверью. Меня ждал привычный неудобный диван и парочка бессмысленных ток-шоу этой ночью. Что ж, лучше так, чем спать рядом с человеком, которому интересен только мой живот.
Краем сознания я понимал, что веду себя идиотски глупо, но менять что-то не собирался. Самолюбие было так уязвлено, что я собирался провести на диване каждую ночь из оставшихся до родов.
В итоге я заснул около двух часов ночи, к тому моменту успев посмотреть новости и пару серий бразильского сериала. На диване было чертовски неудобно, я несколько раз просыпался от того, что затекали конечности. Ворочаться на узкой поверхности было сложнее в разы, но я стоически терпел, даже не допуская мысли вернуться в спальню.
Сны были тревожными и какими-то обрывочными. Картинки мелькали перед глазами с бешеной скоростью. Мне то казалось, что я падаю, то меня окатывало двухметровой волной, то машина, в которой я находился, летела в кювет, то за мной гнались странные звери с двумя головами…
В очередной раз мне показалось, что я падаю, на сей раз со скалы, и я проснулся. В реальности я не падал, зато поверхность, на которой я лежал, двигалась. Я дернулся, но услышав знакомое бормотание рядом, не стал афишировать свое пробуждение.
- Вот упертый баран, - сквозь зубы приговаривал Том, раскладывая диван вместе со мной. – Мишель, кто такая Мишель? Еще одна заноза в заднице, бл*!
Я не мог не улыбнуться, но сделал это втихаря – в подушку. Том тем временем, закончив с трансформацией односпального дивана в двуспальный, бухнул возле моей головы вторую подушку и повалился рядом сам. К спине прижалась крепкая грудь, а шеи коснулся холодный нос. Повеяло запахом сигарет, заставившим недовольно скривиться.
- Можно было и не курить, - едко заметил я.
- Не можно было, - жестко ответили мне.
Я облегченно вздохнул, почувствовав, как на талию ложится прохладная ладонь.
- Зачем ты пришел и обнимаешь меня, я ведь… - я не сумел закончить свою едкую фразу, так как Том перебил меня.
- Заткнись, умоляю! – простонал он. – Я тебя по-прежнему люблю, и ты меня привлекаешь, но… - замялся он.
- Что но? – не вытерпел я.
- Но мне казалось, тебе так тяжело на девятом месяце, что совсем не до моих приставаний. Ты быстро устаешь, постоянно чем-то недоволен, я вижу, что чувствуешь себя неважно, - Том замолчал на минуту, а потом, будто стесняясь, тихо продолжил: - Я тебя раздражаю, и тут, представь, начинаю лезть с чем-то таким, - он недвусмысленно двинул бедрами и чувственно потерся всем телом об меня.
Я не удержался и хохотнул – это было, правда, до абсурда забавно. Я и сам понимал, что буду плохим помощником в делах интимных при всей своей неповоротливости.
- Но ты даже не пытался, - уже серьезно заметил я.
- Билл, я боялся, что не смогу сдержаться, - вдруг виновато признался парень.
- Не сдержаться? – уточнил я.
- Да, - выдохнул Том. – Боюсь, перестать контролировать свое тело. В возбужденном состоянии мозг совсем отключается, а я не хочу натворить какую-нибудь глупость, из-за которой вы можете пострадать, - он бережно огладил живот ладонью. – А когда я так близко, - он еще раз несильно толкнулся пахом, – я возбуждаюсь. Когда делаю так, - и вдруг начал мокро целовать шейные позвонки. – Возбуждаюсь. И боюсь не остановиться… Прости.
Я был несколько шокирован всем услышанным и не знал, что на это ответить.
Ну вот, опять он обо мне беспокоился, а я все перевернул. Хотя с другой стороны мог бы раньше рассказать о своей проблеме, и мы бы обсудили ее вместе.
- Хоть бы сказал, а то я уже такого надумал, - стыдливо произнес я.
- Прости, - Том приподнялся и нежно приник губами к щеке.
- Что с тебя возьмешь, - фыркнул я, подставляя губы.
- И что накричал, прости, - между ласковыми примирительными поцелуями произнес он.
- Ты тоже прости, я веду себя как свинья, - скривился я. – Ты для меня столько делаешь, а я не ценю.
- Король прощает тебя, о смертный, - посмотрев на меня, как на своего раба, важно произнес Каулитц.
- Какой-то придурковатый из тебя король, - закатил глаза я.
- Да как ты смеешь? – не унимался он.
- Том, ты сейчас пойдешь обратно в спальню, - пригрозил я, шутливо отпихнув трясущегося от хохота парня.
- Только если с тобой.
- Нет, я никуда не пойду, - отверг предложение я, вновь отворачиваясь.
- Ну ладно тебе, - заканючил он, ластясь словно кот.
- Идите, ваше величество, куда подальше!
- Помнится, кто-то боится щекотки, - ехидно пробормотал Том.
- О нет!
…
Мы еще некоторое время продолжали шутливую перепалку, а потом нежно целовались, при этом не позволяя себе переходить границы дозволенного. Мы просто наслаждались медленными, слегка ленивыми движениями губ и языков, растворяясь в объятиях друг друга. А потом я уснул под тихий шепот Тома, рассказывавшего про какие-то мелочи жизни. Мне было так хорошо, я таял под любимыми губами, едва касающимися моего лба, что незаметно отключился.
…
В отличие от того как заснул, проснулся я не самым приятным образом. Меня разбудила страшная боль в животе. Я резко распахнул глаза и попытался отдышаться, еще окончательно не понимая, приснилась мне эта боль, или она была наяву.
Но жуткое ощущение внизу живота вдруг повторилось с новой силой. И я не в силах стерпеть его громко застонал, зажмурившись.
- Том? – прохрипел я, пытаясь нащупать Каулитца у себя за спиной.
- М? – лениво отозвался парень, явно даже не думая просыпаться.
- Черт, Том! – вскричал я, вновь чувствуя прилив сильной боли и сжимаясь от нее в комок.
- Что с тобой? – встрепенулся Том, вскакивая с дивана и приседая перед моим лицом.
- Я не знаю, - выдохнул я.
Две слезинки скользнули из глаз.
- Вашу мать, неужели рожаем? – он схватился за голову, а его абсолютно белое лицо изумленно вытянулось.
…
* Хайди Клум - немецкая топ-модель, актриса и телеведущая.
24
Следующие несколько часов я находился буквально в полуобморочном состоянии. Перед глазами все плыло, разговоры слышались словно со стороны, в голове не задерживалась ни одна мысль. Я не помнил ничего, что происходило еще несколько минут назад. Только паника, застывшая в глазах Тома, прочно отпечаталась в мозгу.
- Сейчас-сейчас, - шептал он мне то и дело. – Еще чуть-чуть, потрепи, мой хороший, - приговаривал он, бережно целуя в лоб и сжимая дрожащими пальцами мою ладонь.
Потом перед глазами мелькнул белый больничный потолок, и я снова выпал из реальности. А очнулся лишь, когда женский голос громко произнес:
- У вас мальчик!
- Отдыхай, - над ухом раздался спокойный голос доктора Абеля.
Я устало, но абсолютно счастливо улыбнулся, после чего небытие опять потянуло меня в свои безмятежные объятия.
Кажется, меня оставили в покое на какое-то время, или же я так устал, что не слышал происходившего вокруг. Я в кои-то веки спокойно спал. Быть может, меня накачали снотворным – я не знал. Но мне было так хорошо и спокойно, что я готов был спать целую вечность.
Да и проснулся я лишь от того, что нестерпимо хотелось пить. Первое, что я ощутил, очнувшись ото сна, это отсутствие выпирающего живота. Мысли спутались, и я непроизвольно схватился за живот, но ничего кроме повязки и легкого жжения не ощутил. Паника моментально охватила все естество, и я резко распахнул глаза, напрочь позабыв о мучившей жажде.
-Ну-ну, тише, - нежный шепот послышался откуда-то позади.
Господи, слава Богу, Том здесь, значит, все хорошо. Быстро оглянувшись, я тут же наткнулся на улыбку Каулитца, почти вальяжно развалившегося на моей кровати. Он аккуратно потянул меня на себя, положив руки на плечи, и бережно уложил на подушку.
- Все хорошо, можешь еще поспать, - негромко проговорил он и почти невесомо коснулся губ поцелуем.
Только тогда я смог в полной мере облегченно выдохнуть. Том прижался несильно, но так, чтобы я чувствовал его тепло, и коснулся губами уха.
- Он просто замечательный, - тихо сказал он. – Мама до сих пор отойти не может от комнаты с малышами.
- А ты почему не там? – тревожно спросил я.
- Я был там, - Том легонько куснул мочку. – Но потом понял, что ты тут совсем один. И доктор Абель сказал, что лучше бы мне быть с тобой, когда проснешься.
Только после этих слов я облегченно выдохнул и попросил воды. Состояние все еще было полусонное, все тело ныло, будто по мне проехался каток, закатывающий асфальт, да и непривычное отсутствие округлой выпуклости на животе несколько напрягало. Она хоть и не исчезла полностью, но еще несколько часов назад была в разы больше, и убедить себя, что это нормально, пока не получалось.
- Том, какой он? - хрипло поинтересовался я, надеясь отвлечься. – На кого похож?
- Он такой же красивый, как ты, - довольно протянул Том. – Но мать говорит, что копия меня в младенчестве, - фыркнул он.
Я тоже не удержался и слабо засмеялся.
- Спасибо тебе, - выдохнул Том, сжимая мои ладони в своих руках.
Я только устало улыбнулся, подставляя лоб под мягкие губы. А Том еще много чего говорил, благодарил, обрисовывал планы на будущее, спорил сам с собой об имени малыша, которое мы так и не выбрали, расписывал все мои сомнительные достоинства, рассказывал о своих впечатлениях. Я же только слушал его и иногда посмеивался над чересчур абсурдными репликами абсолютно счастливого Каулитца.
- Господи, я отец! Представляешь, Билл, я папа? – будто только что эта новость обрушилась на его несчастную голову, произнес он.
- Представляешь, я тоже? – только хмыкнул я.
Том явно смутился и замолк, продолжая поглаживать меня по рукам и целовать то в щеку, то в шею, то куда придется.
А я заснул с улыбкой на губах, ведь все самое страшное позади. Теперь нашей паре уже ничего не угрожает, хотя… Хотя только парой нас теперь назвать сложно. Теперь мы семья. Самая, что ни на есть, настоящая, полная семья. И не только рождение малыша стало причиной таких изменений в определении. Наша семья – это не только я, Том и ребенок. Это еще Симона и гер Каулитц, а также Саманта и Райн.
А наша пара стала маленькой частицей большой семьи, которой у меня так давно не было. И я благодарен судьбе за то, что она появилась. За то, что имя малышу в итоге мы выбирали вместе, за то, что Саманта предложила назвать его Брайном, и все поддержали, отныне в нашей большой семье появился еще один полноправный член – Брайн Каулитц-Трюмпер – черноволосый малыш с карими глазами, маленькими ручками и беззубой улыбкой, подозрительно напоминающей ухмылку Тома.
Я благодарен судьбе за то, что через пару месяцев после рождения Брайна, все мы узнали радостную весь о том, что вскоре еще одним человеком в нашем семействе станет больше – на семейном ужине старший брат Тома, счастливо улыбаясь, объявил, что Саманта беременна. Трудно представить, насколько все были рады.
Безусловно, не все шло гладко, ведь так попросту не бывает. Бывали и трудные времена. К таким, конечно, относились первые месяцы жизни ребенка. Это было почти невыносимо – все делать одному, тем более, когда даже отдаленно не представляешь себе, как и что нужно делать. Но я старался, Том очень помогал мне, без него я не продержался бы и дня. Но все-таки основная забота о малыше лежала на моих плечах – Том продолжал учебу и работал, стараясь сам обеспечивать нас.
Было безумно тяжело. Я быстро уставал, постоянно хотел спать и к тому же не мог быстро прийти в форму, что сильно угнетало. Наверное, я несколько зациклился на этом, потому что, когда Брайну исполнилось три месяца, я заметил, что мы с Томом снова начали отдаляться, как в последние месяцы беременности. Меня это пугало, но я ничего не мог сделать, чтобы исправить ситуацию. У меня просто не хватало времени и сил. Я лишь безжалостно корил себя за лишние килограммы, за круги под глазами и вечно заляпанные какой-нибудь гадостью футболки. Неудивительно, что Том устал смотреть на меня, предпочитая проводить время наедине с ребенком или вообще с Георгом. Мне было обидно, и я тихо злился на весь мир.
И, как ни странно, на помощь нам тогда пришла Симона. О нет, она естественно была в своем репертуаре – однажды заглянув к нам в обеденное время, когда Тома еще не было дома, она брезгливо оглядела меня, взяв на руки и слегка покачивая Брайна.
- Выглядишь не очень, - довольно мягко для ее манеры заметила она.
- Да, устал, - отмахнулся я, сдувая выбившуюся из хвоста прядь со лба.
- Как дела с Томом? – будто прочитав все у меня на лице, она ударила по больному.
- Нормально, - уклончиво ответил я, постаравшись выдавить улыбку. Получилась, естественно, несуразная гримаса, далеко не напоминающая счастливую улыбку.
- Послушай, Билл, - почти шепотом начала она.
Малыш на ее руках уже спал, но она продолжала его качать. Я же весь сжался под ее взглядом, зная, что меня ожидает не самый приятный разговор. Я даже приготовился, что сейчас она скажет что-то вроде: “Ты родил ему сына – это замечательно. И теперь ты свободен на все четыре стороны”.
- Том по своей натуре эстет. Ему нравится красивая картинка, а ты…
- Он что, как ворона – летит на все блестящее? – хмыкнул я, занервничав.
- Считай, что так, ведь и в тебя он влюбился, потому что ты был красив.
Я пораженно распахнул глаза, совсем не ожидав услышать комплимент в свой адрес, пусть и сомнительный, не мог ведь Том только из-за смазливого лица быть со мной.
- Ему нравилась твоя необычная красота. Пусть я этого не ценю, но что-то в тебе есть, - она закусила нижнюю губу, пристально разглядывая меня.
Я ощущал себя под лупой, хотя женщина находилась от меня в нескольких метрах. Казалось, что из-под огромной футболки, которую я носил во время беременности, торчат мои толстые бока и огромный зад.
- Или было, - уточнила она тихо, словно надеясь остаться не услышанной.
Я был уверен, что в тот момент покрылся пятнами, будучи готовым впасть в отчаяние.
- Я ничего не успеваю, у меня нет одежды по размеру. Та, что носил до беременности, - мала, остальная висит, так как огромного живота нет, - я все-таки впал в отчаяние, истерично выпалив все это. – Как мне быть для него картинкой, когда все, что я вижу – это памперсы и бутылочки со смесью?
- Билл, я на твоей стороне, как бы противоречиво это ни звучало, - призналась Симона. – Поэтому я даю тебе несколько часов, чтобы ты привел себя в порядок. Ради Бога, не пройди мимо парикмахерской.
Я был поражен до глубины души.
Так решилась проблема послеродовой депрессии и холода в отношениях между мной и Томом.
Конечно, за три часа лишние кило скинуть мне не удалось, зато я покрасил и постриг волосы, посетил кое-какие спа-процедуры, которые мне настоятельно рекомендовала фрау Каулитц. И в итоге в тот вечер я встретил Тома во всей красе.
Каулитц сначала долго недоумевал, глядя на меня, но вопросов не задавал, позволяя закончить все дела и уложить Брайна спать. Лишь позже, когда в спальне я появился в одной его футболке, которая едва прикрывала зад, он не выдержал.
Та ночь была долгой и очень сладкой, повезло, что сынишка крепко спал, позволяя нам насладиться вниманием друг друга. Безусловно, он просыпался, но в ту ночь заботился о нем только Том, кормя и переодевая, в то же время давая нам короткие передышки. Наверное, невозможно сосчитать, сколько раз Каулитц признался мне в любви за короткие несколько часов, что мы дарили друг другу ласку и нежность. И дело было даже не в прическе и одежде, а в том, что я сам вогнал себя в депрессивное состояние и не позволял Тому вывести себя из него.
Когда-то я привык, что за все отвечаю только я сам, один. И мне чрезвычайно сложно было привыкнуть, что за спиной у меня теперь все время кто-то есть, и этот кто-то всегда готов прийти на помощь. Но я учился жить по-новому, в новой жизни с новыми проблемами и радостями, а главное с любимым человеком и сынишкой, которые подарили мне эту новую жизнь.
Теперь я не один, нас даже не двое. Мы не просто пара – мы семья.
The End.
Эпилог
Спустя два года и семь месяцев
- Гольц, ну неужели нельзя не задирать ноги, как антилопа, убегающая ото льва? – сокрушался я, хая одного из первокурсников.
Эти чудики постоянно что-нибудь вытворяли, отчего у меня только что волосы дыбом не вставали. Вот и сейчас один из них явно изображал жертву хищника, спасающуюся бегством, хотя на самом деле всего лишь бежал по мягкому резиновому покрытию, а не по саванне.
- Учтите, сегодня последняя пара! Не знаю, как и кому вы потом будете сдавать зачет! – громко крикнул я, предупреждая нерадивого студента, – строимся, - после чего дал отмашку всем остальным.
Группа быстро выстроилась в нестройный ряд. И я, подпирая одной рукой спину, а второй держа журнал, стал перечислять фамилии и несданные нормативы, как вдруг по попе мне прилетел нехилый, но совсем не больной шлепок, отчего я вскрикнул и отскочил вперед на несколько шагов. Со стороны студентов тут же послышался заливистый хохот.
По обыкновению свернув журнал в трубочку, я обернулся, злобно уставляясь на причину переполоха.
Каулитц сгибался пополам от смеха, а рядом с ним, хихикая в ладошку, стоял Брайн.
- Ты самое страшное и ужасное чудовище на свете! – прорычал я, быстро подходя ближе и достаточно сильно ударяя негодника по шее.
- Ай! – сквозь смех выдавил тот, закрываясь руками от моей атаки.
- Тебе говорили, что так нельзя обращаться с беременными жен … тьфу! – опомнился я, едва не обозвав себя женщиной.
Хохот усилился в разы, стоило мне чуточку ошибиться с выбором слов.
- И ребенка чему учишь? – недовольно пробормотал я, не без труда приседая перед сыном. – Привет, золотце, - улыбнулся я с готовностью обнимающему меня сынишке.
- Не ругай папочку, он хороший, - тихо шепнул мне малыш.
- Да, конечно, - подозрительно косясь на ни чуть не изменившегося за последние годы Каулитца, ответил я.
Тот стоял и гордо улыбался. Я хмыкнул и почти ловко поднял Брайна на руки.
- Совсем сдурел? – тут же спохватился Том, буквально вырывая ребенка из рук. – Балда, ты на восьмом месяце! – хмуро напомнил Том.
Да, я ждал ребенка, хотя после рождения Брайна часто повторял, что ни за что не соглашусь на такую пытку еще хоть раз, но судьба решила по-другому.
…
На очередной уикенд Симона забрала Брайна погостить в особняк, как делала частенько. Мы с Томом были не против, так у нас было время побыть друг с другом, да и решить кое-какие проблемы, сделать необходимые дела.
Едва вернувшись из супермаркета, где мы, казалось, скупили половину всего ассортимента, Том предложил отдохнуть. Нас обоих действительно утомил шопинг. Каулитц нещадно зевал, поэтому сразу завалился на кровать. Я же отошел в ванную, а когда вернулся, был встречен провокационным вопросом.
- Билл, с тобой все в порядке? – пытливо оглядывая меня, поинтересовался Том.
Я тут же занервничал, начиная одергавать полы футболки, что не укрылось от глаз Каулитца.
- Ты бледный в последнее время, в ванной задерживаешься, - издалека начал он. – Ты часом… - он не закончил, но смысл его слов был и без того понятен.
- Нет! – как-то резко выпалил я, чувствуя, как к лицу приливает кровь, и поспешно отвернулся. – Нет, что ты.
- Тогда, может, у тебя что-то болит? – не унимался Том.
- Нет, все со мной хорошо, - огрызнулся я. Расшалившиеся нервы скрыть никак не удавалось. Я не мог справиться с собой и упорно пытался закрыть никак не желающий закрываться ящик. В итоге я просто ударил по нему со всей силы кулаком и тут же проскулил от боли.
- Эй, - ласково позвал Каулитц. – Иди ко мне?
Спасаться бегством было поздно, и я, понурив голову, послушно прилег рядом с Томом. Он бережно пододвинул меня ближе, закинул мою руку себе на талию, а голову положил на грудь, принимаясь легонько водить ладонью по спине. Я постепенно успокаивался, чувствуя умиротворение, которым со мной делился Том.
Не прошло и десяти минут, как я сдался.
- Три недели, - выдохнул я.
- Что? – то ли не понял, то ли решил уточнить Том.
- Срок – три недели, - пробурчал я и уткнулся в плечо Каулитца, пряча лицо.
- И ты молчал? – вскрикнул он, встрепенувшись. – Почему? Черт, Билл, это правда? – он вскочил, лишив меня своего тепла.
Но я упорно прятал взгляд, прикрыв лицо ладонями.
- Я боялся, - простонал я, отчаянно не находя себе места. Хотелось отчего-то провалиться сквозь землю. Мне не хотелось, чтобы Том думал, что я по-прежнему ему не доверяю, но выглядело все это именно так.
- Господи, Билл! – едва не задыхаясь, произнес Том.
- Ты не понял! – твердо сказал я, испугавшись, что Том все-таки не так понял, и сел на кровати перед Каулитцем. – Я боялся, ты не захочешь, Брайн еще маленький, нам сейчас совсем не до…
Но Том не хотел меня слушать. Он закатил глаза и, ринувшись вперед, быстро коснулся моих губ поцелуем, но почти сразу оторвался и, не особо нежно дернув за ноги на себя, повалил меня на кровать. А потом склонился над впалым животом и задрал футболку.
- Привет, малыш, - доверительно прошептал он, дрожащими пальцами поглаживая тут же покрывшуюся мурашками кожу. – Ты еще совсем крохотный, но мы с папочкой тебя уже любим.
Нельзя передать словами, какое облегчение я испытал в тот момент.
- Билл, но как, мы ведь предохранялись? – через несколько минут неожиданно спросил Том, явно призадумавшись.
Я лишь вздохнул и щелкнул его по лбу.
- Кажется, на второй День рождения Брайна мы слегка перестарались, - усмехнулся я.
Том заулыбался, видимо, припоминая события того дня и прижался губами к животу.
Так мы узнали, что у нас будет второй ребенок.
…
На восьмом месяце мне было тяжко. Но в то же время очень раздражало, что Том не позволяет мне ничего, а ведь я, на секундочку, не барышня!
- Жадина, - недовольно скривился я.
- Так, ребятки, а ну-ка кругом! – скомандовал Том, опуская Брайна.
- Я не понял, почему ты командуешь студентами? Кажется, преподаватель здесь пока я, - надменно приподнял брови я.
Том не обратил на меня ровным счетом никакого внимания, следя лишь за тем, как первокурсники выполняют его указание. На самом деле, мои студенты уже давно привыкли, что эта бесстыдная зараза является к ним на пары и бессовестно самоуправствует. Сам Том больше двух лет назад окончил обучение в колледже и теперь приходил сюда лишь ради меня. Он предлагал мне бросить работу, но я напрочь отказался. Я бы сошел с ума, находясь каждый день в четырех стенах, зная, что сижу на шее у своего парня, а так я зарабатывал хоть какие-то деньги и отвлекался от быта. К тому же Брайн достаточно подрос, чтобы оставаться с няней, поэтому за него я был спокоен.
Правда, поработать мне удалось не долго.
- Молодцы! – Том хлопнул в ладоши и присел перед сыном. – Брайни, твоя задача – смотреть, чтобы никто из них не обернулся, понял? – заговорщическим тоном спросил он малыша.
Брайн абсолютно серьезно кивнул, будучи уверенным, что ему поручили, как минимум, миссию государственной важности, и маленькими шажками направился в сторону студентов, тщательно оглядывая каждого на предмет открытых глаз.
- А ты, - Том ткнул пальцем мне в грудь. – Иди сюда!
Я успел только пискнуть, прежде чем меня схватили две крепкие руки и прижали к торсу любимого.
- М-м-м! – протестующее замычал я, когда он властно впился в мои губы.
Давным-давно я изучил Каулитца вдоль и поперек, я знал все его повадки и привычки, наперед знал, когда и какую выходку он совершит, но это не мешало мне каждый раз сдаваться в плен его ласковых поцелуев. Вот и сейчас, спустя несколько секунд я блаженно улыбался сквозь поцелуй, обнимая за шею своего проказника.
- Знаешь, чем меня подкупить, - тихо хохотнул я ему на ухо, когда он отпустил мои губы.
- Всегда знал, - улыбнулся он. – Так, мелкота, - неуважительно окликнул он первокурсников. – Всем всё зачтено, благодаря мне! Подарки принимаю завтра в кабинете гера Трюмпера вместе с зачетками, - быстро сообщил он. – А теперь все свободны.
- Том, - укоризненно покачал головой я, подхватывая маленькую ладошку сына в свою руку.
- А что? Вообще нельзя было разрешать тебе работать до такого срока! – пожал плечами Том, за что тут же схлопотал очередной нагоняй.
А через месяц с небольшим, точно накануне Рождества, на свет появилась маленькая принцесса по имени Ариэль. В тот день нас стало четверо … и это не предел.
Май 2012.