Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ИМЕНА
Декарт Лейбниц Беркли Тетенс
Кант Фихте Шеллинг Гегель
В. В. Васильев
Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия (2001, 2002 -)
Декарт
Жизнь и сочинения
Декарт (Descartes), Рене (31. 03. 1596, Лаэ, Турень, – 11. 02. 1650, Стокгольм) – французский философ и ученый, основатель новоевропейского рационализма и один из влиятельнейших метафизиков Нового времени.
Родившись в дворянской семье, Декарт получил хорошее образование. В 1606 году отец отправил его в иезуитскую коллегию Ла Флеш. Учитывая не очень крепкое здоровье Декарта, ему делали некоторые послабления в строгом режиме этого учебного заведения, напр., разрешали вставать позже других. Приобретя в коллегии немало познаний, Декарт в то же время проникся антипатией к схоластической философии, которую он сохранил на всю свою жизнь.
После окончания коллегии Декарт продолжил образование. В 1616 г. в университете Пуатье он получил степень бакалавра права. В 1617 г. Декарт поступает на службу в армию и много путешествует по Европе.
1619 г. в научном отношении оказался ключевым для Декарта. Именно в это время, как он сам писал в дневнике, ему открылись основания новой “удивительнейшей науки”. Скорее всего, Декарт имел в виду открытие универсального научного метода, который он впоследствии плодотворно применял в самых разных дисциплинах.
В 1620-е годы Декарт знакомится с математиком М. Мерсенном, через которого он долгие годы “держал связь” со всем европейским научным сообществом.
В 1628 г. Декарт более чем на 15 лет обосновывается в Нидерландах, но не поселяется в каком-то одном месте, а около двух десятков раз меняет место жительства.
В 1633 г. узнав об осуждении церковью Галилея, Декарт отказывается от публикации натурфилософской работы “Мир”, в которой излагались идеи естественного возникновения вселенной по механическим законам материи.
В 1737 г. на французском языке выходит работа Декарта “Рассуждение о методе”, с которой, как многие считают, и началась новоевропейская философия.
В 1641 г. появляется главное философское сочинение Декарта “Размышления о первой философии” (на латинском языке), а в 1644 “Первоначала философии”, работа, замышлявшаяся Декартом как компендий, суммирующий наиболее важные метафизические и натурфилософские теории автора.
Большое влияние на европейскую мысль оказала и последняя философская работа Декарта “Страсти души”, опубликованная в 1649 г. В том же году по приглашению шведской королевы Кристины Декарт отправился в Швецию. Суровый климат и непривычный режим (королева заставляла Декарта вставать в 5 утра, чтобы давать ей уроки и выполнять другие поручения) подорвали здоровье Декарта, и, подхватив простуду, он умер от пневмонии.
Метод
Философия Декарта ярко иллюстрирует стремление европейской культуры к освобождению от старых догм и построению новой науки и самой жизни “с чистого листа”. Критерием истины, считает Декарт, может быть только “естественный свет” нашего разума. Декарт не отрицает и познавательной ценности опыта, но он видит его функцию исключительно в том, чтобы он приходил на помощь разуму там, где собственных сил последнего недостаточно для познания. Размышляя над условиями достижения достоверного знания, Декарт формулирует “правила метода”, с помощью которого можно прийти к истине. Первоначально мыслившиеся Декартом весьма многочисленными, в “Рассуждении о методе”, они сводятся им к четырем основным положениям, составляющим “квинтэссенцию” европейского рационализма: 1) начинать с несомненного и самоочевидного, т. е. с того, противоположное чему нельзя помыслить, 2) разделять любую проблему на столько частей, сколько необходимо для ее эффективного решения, 3) начинать с простого и постепенно продвигаться к сложному, 4) постоянно перепроверять правильность умозаключений. Самоочевидное схватывается разумом в интеллектуальной интуиции, которую нельзя смешивать с чувственным наблюдением и которая дает нам “ясное и отчетливое” постижение истины. Разделение проблемы на части позволяет выявить в ней “абсолютные”, т. е. самоочевидные элементы, от которых можно отталкиваться в последующих дедукциях. Дедукцией Декарт называет “движение мысли”, в котором происходит сцепление интуитивных истин. Слабость человеческого интеллекта требует проверять корректность сделанных шагов на предмет отсутствия пробелов в рассуждениях. Такую проверку Декарт называет “энумерацией” или “индукцией”. Итогом последовательной и разветвленной дедукции должно стать построение системы всеобщего знания, “универсальной науки”. Декарт сравнивает эту науку с деревом. Корнем его является метафизика, ствол составляет физика, а плодоносные ветви образуют конкретные науки, этика, медицина и механика, приносящие непосредственную пользу. Из этой схемы видно, что залогом эффективности всех этих наук является правильная метафизика.
От метода открытия истин Декарт отличает метод изложения уже разработанного материала. Его можно излагать “аналитически” и “синтетически”. Аналитический метод проблемен, он менее систематичен, но больше способствует пониманию. Синтетический, как бы “геометризирующий” материал, более строг. Декарт все же отдает предпочтение аналитическому методу.
Сомнение и несомненное
Исходной проблемой метафизики как науки о самых общих родах сущего является, как и в любых других дисциплинах, вопрос о самоочевидных основаниях. Метафизика должна начинаться с несомненной констатации какого-либо существования. Декарт “пробует” на самоочевидность тезисы о бытии мира, Бога и нашего “Я”. Мир можно представить несуществующим, если вообразить, что наша жизнь есть долгое сновидение. В бытии Бога тоже можно усомниться. А вот наше “Я”, считает Декарт, нельзя подвергнуть сомнению, так как само сомнение в своем бытии доказывает существование сомнения, а значит и сомневающегося Я. “Сомневаюсь, следовательно существую” – так Декарт формулирует эту важнейшую истину, обозначающую субъективистский поворот европейской философии Нового времени. В более общем виде этот тезис звучит так: “мыслю, следовательно существую” – cogito, ergo sum. Сомнение составляет лишь один из “модусов мышления”, наряду с желанием, рассудочным постижением, воображением, памятью и даже ощущением. Основой мышления является сознание. Поэтому Декарт отрицает существование бессознательных идей. Мышление является неотъемлемым свойством души. Душа не может не мыслить, она – “мыслящая вещь”, res cogitans. Признание несомненным тезиса о собственном существовании не означает, однако, что Декарт считает вообще невозможным несуществование души: она не может не существовать, лишь пока мыслит. В остальном же душа – случайная вещь, т. е. может как быть, так и не быть, ибо она несовершенна. Все случайные вещи черпают свое бытие извне. Декарт утверждает, что душа ежесекундно поддерживается в своем существовании Богом. Тем не менее ее можно назвать субстанцией, так как она может существовать отдельно от тела. Впрочем, на деле душа и тело тесно взаимодействуют. Однако принципиальная независимость души от тела является для Декарта залогом вероятного бессмертия души.
Учение о Боге
От философской психологии Декарт переходит к учению о Боге. Он дает несколько доказательств существования высшего существа. Наиболее известным является так называемый “онтологический аргумент”: Бог есть всесовершенное существо, поэтому в понятии о нем не может отсутствовать предикат внешнего существования, что означает невозможность отрицать бытие Бога, не впадая в противоречие. Другое доказательство, предлагаемое Декартом, более оригинально (первое было хорошо известно в средневековой философии): в нашем уме есть идея Бога, у этой идеи должна быть причина, но причиной может быть только сам Бог, так как в противном случае идея высшей реальности была бы порождена тем, что этой реальностью не обладает, т. е. в действии было бы больше реальности, чем в причине, что нелепо. Третий аргумент основан на необходимости существования Бога для поддержания человеческого существования. Декарт полагал, что Бог, не будучи сам по себе связан законами человеческой истины, является тем не менее источником “врожденного знания” человека, в которое входит сама идея Бога, а также логические и математические аксиомы. От Бога, считает Декарт, исходит и наша вера в существование внешнего материального мира. Бог не может быть обманщиком, а поэтому эта вера истинна, и материальный мир действительно существует.
Философия природы
Убедившись в существовании материального мира, Декарт приступает к исследованию его свойств. Главным свойством материальных вещей оказывается протяжение, которое может выступать в различных модификациях. Декарт отрицает существование пустого пространства на том основании, что везде, где есть протяжение, имеется и “протяженная вещь”, res extensa. Другие качества материи мыслятся смутно и, возможно, считает Декарт, существуют только в восприятии, а в самих предметах отсутствуют. Материя состоит из элементов огня, воздуха и земли, все различие которых состоит только в величине. Элементы не являются неделимыми и могут превращаться друг в друга. Пытаясь согласовать концепцию дискретности материи с тезисом об отсутствии пустоты, Декарт выдвигает любопытнейший тезис о нестабильности и отсутствии определенной формы у мельчайших частиц вещества. Единственным способом передачи взаимодействий между элементами и состоящими из их смешения вещами Декарт признает соударение. Оно происходит по законам постоянства, вытекающим из неизменной сущности Бога. При отсутствии внешних воздействий вещи не меняют свое состояние и двигаются по прямой, являющейся символом постоянства. Кроме того, Декарт говорит о сохранении исходного количества движения в мире. Само движение, однако, изначально не свойственно материи, а привносится в нее Богом. Но уже одного первотолчка достаточно, чтобы из хаоса материи постепенно самостоятельно собрался правильный и гармоничный космос.
Тело и душа
Много времени Декарт уделял изучению законов функционирования животных организмов. Он считал их тонкими машинами, способными самостоятельно адаптироваться к окружающей среде и адекватно реагировать на внешние воздействия. Испытанное воздействие передается в мозг, являющийся резервуаром “животных духов”, мельчайших частиц, попадание которых в мышцы через поры, открывающиеся вследствие отклонений мозговой “шишковидной железы” (являющейся седалищем души), приводит к сокращениям этих мышц. Движение тела составляется последовательностью таких сокращений. Животные лишены душ и не нуждаются в них. Декарт говорил, что его больше удивляет наличие души у человека, чем ее отсутствие у животных. Наличие души у человека, однако, не бесполезно, так как душа может корректировать естественные реакции тела.
Научные достижения
Декарт был автором многих новаций в математике, физике и других науках. Он является одним из создателей аналитической геометрии, позволявшей алгебраизировать эту науку с помощью “системы координат”. Важную роль сыграли предложенные им методы формализации математических рассуждений, включавшие обозначение постоянных величин первыми буквами латинского алфавита (a, b, c), переменных – последними (x, y, z). Декарт также был одним из авторов теории уравнений. В оптике он открыл закон преломления световых лучей на границе двух различных сред. Декарт внес серьезный вклад и в физику, дав четкую формулировку закона инерции. Декарт считается также основателем современного учения о рефлексах.
Влияние Декарта
Декарт оказал громадное влияние на последующую науку и философию. Европейские мыслители восприняли от него призывы к созданию философии как точной науки (Б. Спиноза), к построению метафизики на базе учения о душе (Дж. Локк, Д. Юм). Декарт активизировал и теологические споры в вопросе о возможности доказательств бытия Бога. Огромный резонанс имело обсуждение Декартом вопроса о взаимодействии души и тела, на которое откликнулись Н. Мальбранш, Г. Лейбниц и др., а также его космогонические построения. Многие мыслители делали попытки формализовать методологию Декарта (А. Арно, Н. Николь, Б. Паскаль). В XX веке к философии Декарта часто обращаются участники многочисленных дискуссий по проблемам философии сознания и когнитивной психологии..
Сочинения
Декарт Р. Сочинения в 2-х тт. М., 1989, 1994.
Oeuvres de Descartes, publ. par Ch. Adam et P. Tannery. V. 1-12, suppl., P., 1897-1913.
Descartes R. Correspondance, publ. par Ch. Adam et P. Milhaud. V. 1-6, P., 1936-1956.
Литература
Асмус В. Ф. Декарт. М., 1956.
Соколов В. В. Философия духа и материи Рене Декарта // Введение в классическую философию. М., 1999, С. 78-137.
Фишер К. Декарт, его жизнь, сочинения и учение. Спб., 1994.
Ree J. Descartes. N-Y., 1975.
Gueroult M. Descartes selon l'ordre des raisons. V. 1-2, P. 1953.
Лейбниц
Жизнь и сочинения
Лейбниц (Leibniz), Готфрид Вильгельм (1. 7. 1646, Лейпциг, – 14. 11. 1716, Ганновер) – немецкий философ, логик и математик. Отец Лейбница был университетским профессором морали, и его сын с юных лет проявил интерес к науке. После окончания школы Лейбниц продолжил образование в Лейпцигском (1661-1666) и Йенском университете, где он провел один семестр в 1663 г., оказавшийся весьма полезным благодаря знакомству с идеями математика и философа Э. Вейгеля. В 1663 г. под руководством известного немецкого мыслителя Я. Томазия Лейбниц защитил тезисы работы “О принципе индивидуации” (выдержанной в духе номинализма и предвосхитившей некоторые идеи его зрелой философии), что принесло ему степень бакалавра. В 1766 г. в Лейпциге он пишет габилитационную работу по философии “О комбинаторном искусстве”, в которой высказывается идея создания математической логики, а в начале 1667 года становится доктором права, представив диссертацию “О запутанных судебных случаях” в Альтдорфском университете.
Отказавшись от карьеры университетского профессора, Лейбниц в 1668 г. поступает на службу к майнцскому курфюрсту, при покровительстве барона И. Х. Бойенбурга (и в его министерство), с которым он познакомился в Нюрнберге. На этой службе он в основном выполняет поручения юридического характера, не прекращая, однако, и научных исследований. В 1671 г. Лейбниц публикует работу “Новая физическая гипотеза”. В 1672 г. он прибывает в Париж с дипломатической миссией и остается там вплоть до 1676 г. В Париже он завязывает широкие знакомства с учеными и философами, активно занимается математическими проблемами, конструирует “компьютер” (усовершенствуя счетную машину Б. Паскаля), умеющий выполнять основные арифметические действия. В 1675 г. Лейбниц создает дифференциальное и интегральное исчисление, обнародовав главные результаты своего открытия в 1684 г., опережая И. Ньютона, который еще раньше Лейбница пришел к сходным результатам, но не предавал их публикации (хотя Лейбницу в приватном порядке были известны некоторые из них). Впоследствии на эту тему возник многолетний спор о приоритете открытия дифференциального исчисления.
Возвращаясь из Франции, Лейбниц посетил Англию и Нидерланды. В Нидерландах он познакомился с Б. Спинозой и несколько раз беседовал с ним. Большое впечатление произвели здесь на Лейбница и материалы исследований А. Левенгука, открывшего мир микроскопических живых существ.
В 1676 г. Лейбниц, вынужденный искать постоянные источники дохода, поступает на службу к ганноверским герцогам, которая продлилась около сорока лет. Круг обязанностей Лейбница был весьма широк – от подготовки исторических материалов и поисков общей основы для объединения различных христианских вероисповеданий до изобретения насосов для откачки воды из рудников.
Переписываясь с сотнями ученых и философов, Лейбниц вел также активную организационную работу, участвуя в создании ряда европейских Академий наук.
В 1686 г. Лейбниц пишет работу “Рассуждение о метафизике”, ставшую важным этапом его творчества, так как именно здесь он впервые достаточно полно и систематично изложил принципы своей философской системы.
В 1697 г. Лейбниц знакомится с Петром I и впоследствии консультирует его по самым разным вопросам.
Последние пятнадцать лет жизни Лейбница оказались на редкость плодотворными в философском отношении. В 1705 г. Лейбниц завершает работу над “Новыми опытами о человеческом разумении” (впервые опубликованы в 1765 г.), уникальным комментарием к “Опыту о человеческом разумении” Дж. Локка, в 1710 г. издает “Опыты теодицеи”, пишет “Монадологию” (1714), небольшой трактат, содержащий краткое изложение основ его метафизики. Важное значение для понимания поздней философии Лейбница имеет также его переписка с Н. Ремоном и особенно с ньютонианцем С. Кларком.
Смерть Лейбница в 1716 г. не вызвала почти никаких откликов со стороны научных обществ и Академий.
Лейбниц был исключительно эрудированным человеком в философии и во многих научных областях. Наибольшее влияние произвели на него философские идеи Р. Декарта, Т. Гоббса, Б. Спинозы, Н. Мальбранша, П. Бейля и др. Перенимая у них самое ценное, Лейбниц при этом вел активную полемику со всеми упомянутыми мыслителями. Большой интерес Лейбниц проявлял также к античной и средневековой философии, что было не совсем типично для философа Нового времени.
Философское исчисление
В течение всей своей философской биографии, а особенно с конца 70-х годов XVII века, Лейбниц стремился осуществить алгебраизацию всего человеческого знания путем построения универсального “философского исчисления”, позволяющего решить даже самые сложные проблемы посредством простых арифметических операций. При возникновении споров философам “достаточно было бы взять в руки перья, сесть за свои счетные доски и сказать друг другу (как бы дружески приглашая): давайте посчитаем!”. Философское исчисление должно помогать как в формализации уже имеющегося знания (особое внимание Лейбниц уделал математизации силлогистики), так и в открытии новых истин, а также в определении степени вероятности эмпирических гипотез. Базисом философского исчисления является “искусство характеристики”, т. е. отыскания символов (мыслившихся Лейбницем в виде чисел или же иероглифов), соответствующих сущностям вещей и могущих заменять их в познании.
Метод
Новаторские поиски основ “философского исчисления”, которые, впрочем, так и не принесли конкретных результатов, Лейбниц совмещал с построением более традиционной методологии. Считая недостаточным картезианский критерий ясности и отчетливости, Лейбниц предлагал опираться в познании на законы тождества (или противоречия) и достаточного основания. Закон тождества является, по Лейбницу, общей формулой так называемых “истин разума”, примером которых является сам закон тождества, геометрические аксиомы и т. д. “Истины разума” таковы, что противоположное им невозможно, т. е. содержит в себе противоречие и не может быть помыслено ясно и отчетливо. Подобные истины выражают “абсолютную”, или “метафизическую” необходимость. Что же касается “истин факта” (являющихся выражением “физической” или “моральной” необходимости, не отрицающей свободу человеческой воли), к примеру, высказывания “солнце завтра взойдет”, то они могут быть объяснены из принципа достаточного основания. Этот принцип распространяется Лейбницем не только на сферу знания, но и на бытие. В мире, полагает он, нет ничего, что не имело бы достаточного основания. Нередко Лейбниц трактует этот закон в “целевом” смысле, когда поиски достаточного основания сводятся к отысканию ответа на вопрос, почему данной вещи лучше быть именно такой, какая она есть. Закон достаточного основания широко используется Лейбницем для решения самых разных философских проблем: обоснования невозможности существования в мире двух одинаковых вещей (принцип “тождества неразличимых”), доказательства бытия Бога, утверждения наличного мира в качестве наилучшего и т. д. Методология Лейбница не лишена некоторых внутренних проблем, к примеру, из его рассуждений не совсем ясно, является ли принцип достаточного основания истиной разума или факта. Не менее двусмыслен и тезис Лейбница о том, что истины факта в потенциальной бесконечности являются истинами разума для человеческого ума, из чего следует, что в божественном интеллекте между ними вообще нет различия, что порождает ряд серьезных трудностей. В методологических вопросах Лейбниц стремился занять взвешенную позицию, пытаясь примирить противоположные взгляды. Он считал необходимым совмещать опытное знание с рациональными доводами, анализ с синтезом, исследование механических причин с поиском целевых оснований. Показательно отношение Лейбница к эмпирическому тезису Дж. Локка о том, что все человеческие идеи происходят из опыта. Лейбниц занимает компромиссную позицию, находя средний путь между рационализмом и эмпиризмом: “нет ничего в разуме, чего раньше не было бы в чувствах, кроме самого разума”.
Монадология
Основой метафизики Лейбница является учение о монадах. Монады – это простые субстанции. В мире нет ничего кроме монад. О бытии монад можно заключить из существования сложных вещей, о котором известно из опыта. Но сложное должно состоять из простого. Монады не имеют частей, они нематериальны и называются Лейбницем “духовными атомами”. Простота монад означает, что они не могут распадаться и прекращать существование естественным путем. Монады “не имеют окон”, т. е. изолированы и не могут реально воздействовать на другие монады, а также испытывать воздействие от них. Правда, это положение не распространяется на Бога как высшую монаду, наделяющую существованием все другие монады и гармонизирующую между собой их внутренние состояния. В силу “предустановленной гармонии” между монадами каждая из них оказывается “живым зеркалом универсума”. Простота монад не означает отсутствия у них внутренней структуры и множественности состояний. Состояния, или перцепции монад в отличие от частей сложной вещи не существуют сами по себе и поэтому не отменяют простоту субстанции. Состояния монад бывают сознательными и бессознательными, причем не осознаются они в силу своей “малости”. Сознание, впрочем, доступно не всем монадам. Рассуждая на эту тему в антропологическом контексте, Лейбниц допускал возможность влияния бессознательных представлений на поступки людей. Лейбниц констатировал далее, что состояния монад претерпевают постоянные изменения. Эти изменения могут быть обусловлены только внутренней активностью, стремлениями, или “аппетициями” монад. Несмотря на то, что Лейбниц пришел к системе монадологии во многом в результате размышлений над природой физических взаимодействий, моделью монады для него выступает понятие человеческой души. При этом человеческие души как таковые занимают лишь один из уровней мира монад. Фундамент этого мира составляют бесчисленные “единства”, монады, лишенные психических способностей и представляющие собой океаны бессознательных перцепций. Выше них находятся животные души, обладающие чувством, памятью, воображением и аналогом разума, природа которого состоит в ожидании сходных случаев. Следующей ступенью мира монад являются человеческие души. Кроме перечисленных выше способностей, человек наделен также сознанием, или “апперцепцией”. С апперцепцией связаны и другие высшие способности, рассудок и разум, позволяющие человеку отчетливо постигать вещи и открывающие ему сферу вечных истин и моральных законов. Лейбниц был уверен, что все монады, кроме Бога, связаны с телом. Смерть не разрушает тело, она есть только его “свертывание”, так же как рождение – “развертывание”. Тело – это государство монад, идеальным правителем которого является душа. При этом Лейбниц отрицает реальное существование телесной субстанции, т. е. материи. Материя есть лишь совокупность смутных перцепций, т. е. феномен, правда “хорошо обоснованный”, так как этим перцепциям соответствуют реальные монады. Понятие степени ясности и отчетливости перцепций вообще играет важную роль в философии Лейбница, поскольку именно отчетливость восприятия собственных состояний монад является критерием их совершенства. Говоря на эту тему, Лейбниц проводит различие между ясными, отчетливыми и адекватными понятиями. Адекватным называется такое понятие, в котором нет ничего неотчетливого. Лишь в мышлении Бога нет ничего, кроме интуитивных адекватных понятий, или идей. Основой доказательств бытия Бога, используемых Лейбницем, является космологический (восходящий от мира к его достаточному основанию – Богу) и исправленный онтологический аргумент. Лейбниц принимает логику этого традиционного доказательства, выводящего из понятия Бога как всесовершенного существа тезис о том, что такое существо не может не существовать, так как иначе оно лишается всесовершенства, но замечает, что необходимым условием корректности этого вывода является непротиворечивость понятия Бога. О такой непротиворечивости, впрочем, по его мнению, свидетельствует то, что это понятие состоит из одних лишь положительных предикатов. Бог, как и всякая монада, имеет троичное устройство. Бытию в нем соответствует всемогущество, перцепциям – всезнание, стремлению – благая воля. Три этих качества соотносятся с тремя ипостасями христианского Божества, Отцом, Сыном и Святым Духом. При сотворении мира Бог, действуя по достаточному основанию, которое для него может быть только принципом блага, выбирает из множества возможных (т. е. непротиворечивых) миров, находящихся в его уме, наилучший и дает ему существование вне себя. Наилучшим Лейбниц называет такой мир, в котором максимально простые законы находят самое многообразное проявление. В подобном мире царствует всеобщая гармония, включающая гармонию “сущности и существования”, а также “предустановленную гармонию” между перцепциями монад, душами и телами, добродетелью и вознаграждением и т. д. Тезис о том, что наш мир – наилучший из возможных, не означает для Лейбница признания актуальности всех его совершенств. Многим из них еще только предстоит осуществиться. Наилучший мир, однако, не может быть вообще лишен недостатков. В этом случае он не отличался бы от Бога, а это равносильно тому, что он не обладал бы самостоятельным существованием.
Влияние идей Лейбница
Лейбниц оказал многообразное влияние на современную науку и философию. Лейбниц является одним из основателей современной математической логики. Он внес серьезный вклад в важнейший раздел физики – динамику. Он был также пионером в геологии. Но особым успехом пользовались его метафизические теории. В начале XVIII века в Германии возникает школа Хр. Вольфа, во многом базировавшаяся на философских идеях Лейбница. Вольфовская школа стала одним из столпов европейского Просвещения. Влияние Лейбница испытали и другие крупнейшие мыслители Нового времени: Д. Юм, И. Кант, Э. Гуссерль. Велик интерес к Лейбницу и в современной, прежде всего аналитической, философии. Особое внимание привлекает его различение “истин разума” и “истин факта”, а также концепция возможных миров.
Сочинения
Лейбниц Г. В. Сочинения в 4 т. М., 1982-1989.
Leibniz G. W. Die philosophischen Schriften von Gottfried Wilhelm Leibniz. hrsg. v. C. J. Gerhardt, Bd. I – VII, B., 1875 – 1890.
Литература
Жучков В. А. Основные проблемы философии Лейбница. Ее место в истории новой философии и немецкой философии XVIII в. // Немецкая философия эпохи раннего Просвещения, М., 1989, С. 71- 126.
Майоров Г. Г. Теоретическая философия Г. В. Лейбница, М. 1973.
Соколов В. В. Философский синтез Готфрида Лейбница // Введение в классическую философию. М., 1999, С. 233-304.
Фишер К. История новой философии, Т. 3: Лейбниц, его жизнь, сочинения и учение. Спб., 1905.
Aiton E. J. Leibniz: A Biography. Bristol, 1985.
Mьller K., Krцnert G. Leben und Werk von G. W. Leibniz. Fr./M., 1969.
Winter E. G. Leibniz und die Aufklдrung. B., 1968.
Беркли
Жизнь и сочинения
Беркли (Berkeley), Джордж (12. 03. 1685, близ Килкенни, Ирландия – 14. 01. 1753, Оксфорд), британский философ и религиозный деятель. Родился в семье английских переселенцев. В 1700 году Беркли поступил в Тринити-колледж в Дублине. Здесь он испытал сильное влияние идей Дж. Локка и возненавидел схоластику. В 1707 году начал преподавать в том же колледже. 1707 год можно считать и началом его философской деятельности. Беркли делает многочисленные (порядка 900 фрагментов) черновые наброски, впоследствии опубликованные под названием “Философские заметки”. В этих набросках Беркли, в частности, разрабатывает теорию существования, изложенную в “Трактате о принципах человеческого знания” – самой известной работе Беркли (1710). За год “Трактата” он опубликовал еще один влиятельный труд – “Опыт новой теории зрения”. В этом сочинении Беркли выдвигает парадоксальный на первый взгляд тезис – существо, лишенное осязания, не смогло бы судить о реальных расстояниях между вещами. Осязание выступает, по Беркли, учителем зрения. По итогам этой работы создавалось впечатление, что именно осязание выводит человека за пределы сферы его субъективных ощущений. В “Трактате о принципах человеческого знания” Беркли, однако, субъективизирует и осязание. На основе этой работы многие судили о Беркли как о философе солипсистского толка. На деле он, однако, допускал не только собственное существование, но и существование других духов, в том числе Бога. Он проясняет свою позицию в “Трех разговорах между Гиласом и Филонусом” (1713). Уточняющий характер имеет и небольшой латинский конкурсный трактат “О движении” (1721). Беркли задумывал также продолжить публикацию “Трактата о принципах человеческого знания”, и уже написал вторую, психологическую или этическую часть, но утерял ее во время одной из поездок. Философская деятельность составляла лишь часть занятий Беркли. Еще в 1709 году он стал англиканским священником, сделав в дальнейшем успешную карьеру в этой области. Кроме того, Беркли часто путешествовал. В 1713 году он побывал в Лондоне, где познакомился с Дж. Свифтом. В 1713 – 1714 и 1716 – 1720 гг. он жил во Франции и Италии, а в 1728 году, после возвращения к преподавательской деятельности в Дублине, отправился в миссионерскую поездку в Америку, где собирался открыть колледж на Бермудских островах. Беркли обосновался в Ньюпорте (Род–Айленд), но из-за трудностей с финансированием в 1732 году вернулся на родину, где вскоре получил епископский сан в Клойне. Во время пребывания в Америке он написал работу “Алкифрон, или мелкий философ”, направленную против “свободомыслящих” и опубликованную в 1732 году. Беркли вступал в полемику и по другим вопросам, в частности, отстаивая свои натурфилософские и математические взгляды. В 1744 году в Клойне Беркли пишет и публикует трактат “Сейрис”, главной целью которого была реклама чудодейственных медицинских свойств “дегтярной настойки”, о которой Беркли узнал во время пребывания в Америке, а потом опробовал на себе. Помимо рассуждений о настойке (продолженных Беркли в 1752 году в “Дальнейших мыслях о дегтярной настойке”) в этой работе содержится немало философских идей, обнаруживающих значительные изменения в общей атмосфере философствования Беркли. Если в ранних работах Беркли аналитичен и демонстрирует удивительную логическую изобретательность, то в “Сейрисе” он обрушивает на читателя горы имен и терминов, обнаруживая широкую эрудицию и добропорядочную приверженность традициям. Показательно в этой связи и увлечение Беркли в поздний период его деятельности риторическими вопросами. Этот литературный прием обращает на себя внимание уже в “Аналитике, или рассуждении, адресованном неверующему математику” (1734). А в 1735 – 1737 гг. Беркли издал работу, целиком состоящую из таких вопросов (в основном на экономические и политические темы, всегда интересовавшие его) – “Вопрошатель, содержащий ряд вопросов, предлагаемых на всеобщее обозрение”. Последние полгода жизни, удалившись от дел, Беркли провел с семьей в Оксфорде, куда он переехал, чтобы наблюдать за обучением сына.
Репрезентативная теория абстракции
Теоретической основой многих ключевых теорий Беркли является его учение об абстракции, изложенное во введении к “Трактату о принципах человеческого знания”. Беркли считает ошибочной локковскую теорию абстракции, согласно которой общие идеи, возникающие через отвлечение от случайных свойств вещей, имеют самостоятельное существование в человеческом уме. Он полагает, что нельзя представить себе человека вообще, треугольник вообще и т. д. Представляются всегда конкретные, единичные вещи. Это не значит, что Беркли отвергает возможность абстрагирования как таковую. Человеческому уму вполне по силам разделение некоторых качеств, скажем, абстрагирование от запаха вещи при сохранении ее зрительного образа. Не отрицает он и общие идеи. Беркли отказывает в существовании только общим абстрактным идеям. В действительности, всякая общая идея, к примеру, идея “фрукта вообще” есть не что иное как представление какого-то конкретного фрукта, которое, однако, интересует ум не само по себе, а в его репрезентативной функции, в качестве представителя целого класса объектов. Других отличий, кроме изменения точки зрения, между единичной и общей идеей нет. Репрезентативная теория абстракции используется Беркли для критики ряда важнейших понятий традиционной метафизики. Он убежден, что неправильное понимание природы общих идей может приводить к созданию фиктивных понятий, таких как понятие материи, а также к попыткам разделить неразделимое, к примеру, восприятие и существование. Подобные попытки могут оказаться успешными лишь на вербальном уровне. И Беркли полагает, что естественный язык иногда сам подталкивает философов к ошибочным выводам.
“Быть – значит восприниматься”
Одним из самых важных приложений репрезентативной теории абстракции является учение о нераздельности существования и восприятия. Беркли выражает его краткой формулой “esse есть percipi”, т. е. “быть – значит восприниматься”. Истинность этой формулы, по мнению Беркли, едва ли не самоочевидна. В самом деле, представляя любой чувственный объект, мы одновременно представляем самих себя, представляющих этот объект. Субъект нельзя отмыслить от объекта. Это и значит, что объекты имеют лишь соотносительное существование, зависят от воспринимающего духа. Однако Беркли все же не решается объявить это положение безусловной аксиомой, по-видимому из-за того, что оно, как кажется, противоречит здравому смыслу, согласно которому предметы чувств существуют независимо от восприятия. И хотя Беркли не считает, что его философия не сочетается со здравым смыслом, он тем не менее выдвигает дополнительные доказательства своего основного тезиса. Одна из линий его аргументации состоит в усилении традиционной позиции новоевропейской философии, согласно которой ряд чувственных качеств, такие как цвет, запах, вкус и т. п., в том виде, в каком мы знаем их, субъективны. Обычно это доказывалось ссылкой на то, что один и тот же предмет может казаться разным людям неодинаковым. Скажем, вино одному человеку может показаться сладким, другому – кислым. Поскольку оно не может быть одновременно и кислым, и сладким, приходится допустить, что сладость, кислота, да и вообще любой вкус существует не в вещи, а в восприятии субъекта. Беркли распространяет этот сам по себе небезупречный аргумент (что, он, кстати говоря, чувствовал) на так называемые “первичные качества”, протяжение и плотность, которые, как обычно считалось, и конституируют мир материальных, независимых от сознания объектов. К примеру, один и тот же предмет, замечает Беркли, может казаться имеющим разную форму, и, следуя логике доказательства субъективности вышеупомянутых “вторичных качеств” – цвета, запаха и т. д., для недопущения противоречий приходится признавать, что форма и протяжение в целом субъективны. То же самое можно продемонстрировать и относительно плотности. Если так, то все качества, составляющие то, что в обыденном словоупотреблении называется материей, зависят от субъекта и, стало быть, существуют только в его восприятии, что и требовалось доказать. Другая линия доказательства того же тезиса состояла у Беркли в том, что он предлагал читателю попытаться представить свойства предполагаемой материальной субстанции. Трудно спорить, что предметами непосредственного сознания являются не сами вещи, а их ментальные отпечатки, “идеи”. Эти идеи существуют в духе, который является их носителем, субстанцией. Но мы предполагаем, что эти идеи более или менее адекватно отображают материальные вещи. Однако Беркли резонно замечает, что идеи могут быть похожи только на идеи. Значит, предполагаемая материальная субстанция должна оказаться носителем идей. Но носитель идей – это дух, а не материя. Поэтому Беркли считает, что понятие материи противоречиво и уверенно заявляет об опровержении материализма. В мире могут существовать только духи и их восприятия. Восприятия не могут быть отделены от духа. Для того, чтобы существовать, они должны актуально, а не потенциально восприниматься. Четкое разъяснение этого момента, сделанное Беркли в “Трех разговорах между Гиласом и Филонусом”, сняло двусмысленность, остававшуюся в “Трактате”, где могло показаться, что формула “быть – значит восприниматься” имеет тот смысл, что все, что существует, лишь в принципе может быть объектом восприятия. При такой “слабой” интерпретации Беркли не смог бы использовать свой главный принцип для широкомасштабных философских и теологических обобщений, которые он производит в “Трех разговорах”.
Учение о духах и Боге
Принцип “быть – значит восприниматься” в узком смысле значим только для чувственных объектов, которые, однако не исчерпывают все существующее. Сами эти объекты существуют в духах, к которым применимо другое положение: быть – значит воспринимать. Духи являют собой простые субстанции и могут знать о своем единстве и субстанциальности при помощи “рефлексии”, особого внутреннего созерцания, которое, правда, не поставляет нам “идеи”, но позволяет образовывать “понятия” о свойствах духа. Беркли отказывается называть эти понятия “идеями”, так как последние, по его мнению, не заключают в себе никаких признаков деятельности, тогда как духи – это не только воспринимающие, но и деятельные существа. Ведь помимо восприятий или идей духи наделены также волей. Воля отвечает за модификации идей. Возможности человеческих душ, составляющих одну из разновидностей конечных духов, в модификации идей, однако, ограничены. Воля человека имеет власть над идеями воображения, но идеи ощущения кажутся навязанными ему. Это означает, что такие идеи порождаются некой внешней причиной. Для определения свойств этой причины Беркли обращает внимание на единство и целесообразность мира ощущений. Подобные качества говорят о том, что за идеями ощущения стоит одна разумная первопричина, а именно Бог. Существование Бога доказывается Беркли и другим способом. Он совмещает тезис “быть – значит восприниматься” с установкой здравого смысла, согласно которой вещи (или, в его терминологии, “идеи ощущения”) существуют независимо от нашего восприятия. Комбинация этих посылок приводит к выводу о существовании некоего высшего духа или духов, в восприятии которого или которых и существуют чувственные вещи. Тезис о единстве и целесообразности мира опять-таки позволяет ограничить количество этих воспринимающих существ одним-единственным бесконечным духом – Богом. Беркли гордится этим доказательством, которое, помимо прочего, наглядно демонстрирует, что его философия действительно может быть согласована со здравым смыслом. Он вовсе не считает, как можно было бы вначале подумать, что прекращение восприятия человеком вещи означает ее уничтожение. Ведь существование вещи, как провозглашает Беркли в “Трех разговорах между Гиласом и Филонусом”, зависит вовсе не от человеческого, а от божественного восприятия. Конечно, неправильно было бы утверждать, что Бог воспринимает вещи точно такими же, как их ощущают конечные духи (к выводу о существовании других конечных духов, кроме нашего собственного, мы приходим с помощью опыта и принципа аналогии). Бог лишен ощущения в человеческом смысле слова. Поэтому в его восприятии находятся скорее архетипы того, что мы называем чувственными вещами. И в соответствии с этими архетипами Бог порождает ряды ощущений в конечных духах, причем делает это так, что одни ощущения выступают естественными знаками или предвестниками других. Это позволяет усматривать в них закономерности и наращивать знание, в том числе научное знание. Онтология Беркли, таким образом, устанавливает прямой контакт между человеческими душами и идеями Бога. В отличие от многих традиционных схем, Беркли устраняет из процесса этого взаимодействия лишний, как он считает, элемент: материю (материя сохраняет онтологический статус и в системе Н. Мальбранша, который, как утверждали, оказал сильное влияние на Беркли, доказывая, что “мы видим все вещи в Боге”; хотя сам Беркли отрицал сходство своих взглядов с идеями французского картезианца). Такая трактовка, однако, создает трудности в понимании возможности творения Богом мира, которые Беркли, хотя бы в силу специфики своей профессии, не мог игнорировать. Поэтому он вынужден был идти на дальнейшие уточнения своей системы. Под творением он предложил понимать откровение Бога конечным духам, тогда как мир до творения являл собой замкнутого в себя Бога. Иными словами, Беркли восстанавливает тройственность бытия. Идеи существуют в трех видах: скрытом в Боге, открытом в Боге и в виде идей ощущения в умах конечных духов. Существование второго порядка соответствует месту, занимаемому в традиционных онтологиях материальному воплощению божественных идей. Все эти уточнения свели до минимума оригинальность берклиевских суждений. Беркли писал, что боролся с идеей абсолютно независимого существования материальных объектов, но такой идеи никто из крупнейших метафизиков Нового времени, по сути, не выдвигал. Большинство философов XVII – XVIII вв., опираясь на общеевропейскую интуицию бытия как полноты сущности, которой лишены несовершенные материальные вещи, считали, что Бог, сотворив материальный мир, постоянно поддерживает его существование, и такую неусыпную деятельность вполне можно истолковать как непрерывное восприятие Богом этого мира. Со временем Беркли стал все больше осознавать свою традиционность и встраивать свои идеи в контекст неоплатонической философии, настаивая при этом на преемственности со своими ранними работами.
Натурфилософские идеи
Неоплатоническая философия с ее идей иерархии бытия и главенства духа над материей, с которой Беркли был готов отождествить свою систему в поздних работах, оказалась для него удобным инструментом для обобщения собственных натурфилософских схем, хотя сам интерес к этой теме возник у него еще в юности. Беркли подвергал критике ряд популярных научных концепций, прежде всего некоторые аспекты теории дифференциального исчисления и ньютоновское представление о движении тел в абсолютном пространстве. Он полагал абсурдным понятие бесконечно малой величины и считал невозможным осмысленно говорить о бесконечной делимости конечных отрезков, хотя и не спорил, что эти приемы могут быть эффективным средством решения математических и физических задач. Однако поскольку они ведут к противоречиям (конечное отождествляется с бесконечным), то они должны быть отброшены. Сами же эти противоречия являются следствием того, что понятие бесконечно малой величины и бесконечной делимости, равно как и понятие абсолютного пространства образованы путем неправильно понятого абстрагирования. Истинная математика, по мнению Беркли, должна опираться на репрезентативную теорию абстракции. Беркли также выступил против набиравшего популярность учения о внутренней активности материи. Поддерживая Декарта, он утверждал, что материя сама по себе лишена всякой деятельности и целиком пассивна. Обосновывая это положение, он ссылался на общепринятый с времен Галилея и Декарта закон, согласно которому тела сохраняют свое наличное состояние при отсутствии внешних воздействий. Этот закон означает, что материальные объекты не могут самостоятельно менять свое состояние, а значит пассивны даже тогда, когда кажутся действующими, к примеру, соударяясь с другими телами, перемещаясь с места на место и т. п. Соответственно, наблюдая за телами, нельзя получить никакого представления о движущей силе, если только не объявлять ее непостижимым скрытым качеством. Правильное же понятие о движущей силе может быть извлечено исключительно из наблюдений за действиями духа. Только дух по-настоящему активен, и поэтому все телесные движения в мире должны быть приписаны действию духов или, точнее, мировой души, связанной с высшим разумным первоначалом мира. И такое отношение между духом и миром вполне логично, считает Беркли. Ведь не дух находится в мире, а мир находится в духе и происходит из него. При этом Беркли, правда, отмечал, что метафизические размышления о духе как “истинной производящей причине движения” не должны смешиваться с физическими исследованиями “вторичных телесных причин”, знание о которых может приносить конкретную пользу. Науки должны знать свои границы и не переступать их.
Влияние идей Беркли на последующую мысль
Беркли оказал неоднозначное влияние на европейских мыслителей. Иногда его воспринимали как любителя парадоксов и философского эпатажа – пример такой интерпретации Беркли дал еще Г. В. Лейбниц. Сторонники материалистической философии видели в Беркли опасного противника и пытались отделаться от его аргументов, противопоставляя их здравому смыслу. На этом пути они порой сами вступали в противоречие со здравым смыслом. Так, знаменитое высказывание Д. Дидро о том, что система Беркли абсурдна, но ее труднее всего опровергнуть, само является абсурдным. Следует отметить, что идеи Беркли часто подавались в урезанном виде, особенно в ряде марксистских работ. Многие воспринимали его как “субъективного идеалиста”, отрицающего все, кроме реальности собственного Я. Однако и те, кто более корректно истолковывал его систему, видели в ней угрозу для традиционной онтологии. Скажем, XVIII век в немецкой философии во многом прошел под знаком “опровержения идеализма”, под которым понималась именно система Беркли. В этом походе против идеализма участвовали такие известные мыслители, как Хр. Вольф, И. Тетенс, И. Кант и др. Кант, к примеру, называл Беркли “догматическим идеалистом” и считал, что опровергает его теорию в учении об априорных формах чувственности и антиномиях чистого разума, хотя самого Канта современники иногда упрекали в берклианстве. Серьезное воздействие идей Беркли испытал Д. Юм, воспринявший от него репрезентативную теорию абстракции, аргумент о субъективности “первичных качеств” и некоторые другие идеи. Юм считал Беркли, агрессивно атаковавшего скептицизм, самого потенциальным скептиком. Довольно велик интерес к Беркли и в современной философии.
Сочинения
Беркли Дж. Сочинения. М., 1978.
Беркли Дж. Алкифрон или Мелкий философ: Работы разных лет. СПб., 1996.
Berkeley G. The Works of George Berkeley, ed. By A. A. Luce and T. E. Jessop. Vol. 1 – 9, L., 1948 – 1957.
Литература
Блонский П. П. Учение Беркли о реальности. К., 1907.
Брикман Ж. “Алкифрон” или игра слов // Беркли Дж. Алкифрон или Мелкий философ: Работы разных лет. СПб., 1996. С. 357 – 401.
Быховский Б. Э. Беркли. М., 1970.
Кузнецов В. Н., Мееровский П. В., Грязнов А. Ф. Западно-европейская философия ХVIII века. М., 1986. С. 11 – 40.
Нарский И. С. Западно-европейская философия 18 века. М., 1973. Гл. 2.
Пюссель Ж. Введение к “Алкифрону” // Беркли Дж. Алкифрон или Мелкий философ: Работы разных лет. СПб., 1996. С. 319 – 356.
Grayling G. Berkeley: The Central Arguments. L., 1986.
Luce A. A. Berkeley's Immaterialism, L., 1945.
Luce A. A. The Life of George Berkeley, Bishop of Cloyne. L., 1949.
Pitcher G. Berkeley. L., 1977.
Tipton I. C. Berkeley. The Philosophy of Immaterialism. L., 1974.
Тетенс
Тетенс (Tetens), Иоганн Николас (16.09.1736, Тетенбюль, южный Шлезвиг - 15/19.08.1807, Копенгаген), немецко-датский философ, психолог, физик и математик. Получил университетское образование в Ростоке и Копенгагене. В 1759 г. в Ростоке получает звание магистра философии. С 1760 Тетенс читает лекции в Ростоке и Бютцове. В 1763 г. становится профессором физики в Бютсовском университете. С 1776 г. – профессор философии в университете Киля (впоследствии получил здесь же кафедру математики). В 1777 г. в Лейпциге выходит главное сочинение Тетенса: двухтомный трактат “Философские опыты о человеческой природе и ее развитии”. С 1789 г. Тетенс на государственной службе в Копенгагене. Прекрасное знание новоевропейской философской литературы обусловило широту взглядов Тетенса. Испытал влияние Дж. Локка, Хр. Вольфа, Д. Юма и др. Соотнося достоинства и недостатки различных философских школ, Тетенс предлагал объединить психологический эмпиризм британской традиции с системностью немецкой метафизики. Основной объект философских исследований Тетенса – человек как единство монадичной души и составного тела, а в человеке - душа в многообразии и единстве ее сил и способностей. Исходя из такого понимания предмета метафизики, Тетенс называет свою философию “систематической психологией”.
Изучение души в философии Тетенса распадается на два противоположно направленных, но взаимодополняющих исследования. 1) Максимально точная фиксация всех, даже мельчайших (“микроскопических”) различий, имеющих место в душевной жизни и классификация соответствующих когнитивных, эстетических (в широком смысле) и волевых способностей. 2) Отыскание за внешним многообразием душевных проявлений единства основных сил души и, возможно, некой “осново-способности” (Grundvermogen), понятие о которой Тетенс трактует преимущественно в генетическом смысле. Возможность объединения душевных сил, вытекающая из единства Я, предполагает, что между ними существуют лишь количественные различия (в противном случае, полагает Тетенс, они неизбежно разнородны). Переменной величиной Тетенс признает степень активности тех или иных действий души. Исходя из этих соображений он выдвигает идею древообразного устройства способностей души. В основании всех душевных сил находится чувство (за которым, возможно, стоит еще более глубокое “прачувство”) как наиболее пассивная способность, сущность которой состоит в рецептивности. Чувство имеет дело с “абсолютным” в вещах. Активность чувства проявляется исключительно в противодействии влиянию внешних воздействий. Из этой скрытой активности прорастает “способность представления”, включающая в себя акты схватывания ощущений, а также воспроизведения и порождения новых образов в фантазии, причем не только “сложных” представлений в результате оригинальных комбинаций уже имеющегося материала, но и “простых” – хотя все равно на основе опытных данных. Особое место в генезисе способностей играет “чувство отношения”. При увеличении активности из него вырастает сознание и мышление. Следующим (за продуктивным воображением и мышлением) уровнем активности души является “действенная способность”, обнаруживающаяся во внешних телесных движениях. Высшая точка развития действенной способности человека – свободное произволение (предполагающее не только деятельность, но и внутреннюю рациональную санкцию на нее в ситуации выбора).
Иерархии душевных сил Тетенс ставит в соответствие этапы индивидуального развития человека, а также периоды человеческой истории в целом (“дикость” как эпоха “чувственного” человечества, “варварство” как господство воображения и страстей, “цивилизованность” как период, когда в жизни человечества преобладают мышление и свободная воля). Исследование Тетенсом душевных способностей изобилует тонкими феноменологическими наблюдениями и остроумной аргументацией. В ходе анализа Тетенс затрагивает не вполне типичные для философии Нового времени проблемы: интерсубъективности, структуры первичного (доконцептуального) опыта, стадий конституирования объективности, соотношения обыденного и научного знания и т.п. Немалое внимание Тетенс уделял также опровержению “идеализма”, утверждая, что представление о Я возникает одновременно с представлениями о внешних объектах.
В исследовании душевных сил Тетенс следует “наблюдающему методу”, который он признает единственно надежным инструментом психологического познания, хотя ему не чужды и попытки математизации психологических опытов. В частности, он сообщает о проделанных им самим экспериментах по вычислению сравнительной длительности остаточных ощущений различных чувств. Острота же “наблюдающего метода” оттачивается точно поставленными вопросами (по количеству вопросительных знаков “Философские опыты” имеют мало аналогов в мировой философской литературе), а также вспомогательными разъяснениями и доказательствами. Конечная цель “наблюдающего метода” состоит в “осознании” (Realisierung) источников наших понятий и основоположений. При этом значимость данного метода, по мнению Тетенса, гораздо шире проблематики учения о душе. В работе “О всеобщей спекулятивной философии” (1775) Тетенс проводит мысль, что даже “трансцендентная философия”, или онтология, должна базироваться на наблюдении за душевными способностями, т. е. на эмпирической психологии. При этом Тетенс не отрицает и важности проблем традиционной “рациональной психологии”, исследующей сущность души. Однако под влиянием юмовской критики относительно возможности учения о сущности души, Тетенс решительно пересматривает методологию этой науки. Во второй книге “Философских опытов о человеческой природе и ее развитии” он предлагает широкую программу гипотетического (но в конечном счете все же опирающегося на наблюдения) исследования основ психической жизни. В частности, Тетенс широко использует психосоматическую аналогию. Особое внимание в этой связи он уделяет формам развития “психического зародыша”, пытаясь найти компромисс между теорией “эпигенезиса”, когда предполагается, что все душевные способности возникают без каких-либо внутренних “предрасположенностей”, и противоположной по характеру решения данной проблемы концепции “эволюции”. Другая важная тема “конъектурного” учения Тетенса о сущности души – проблема соотношения и роли “материальных” и интеллектуальных идей. Наиболее вероятной Тетенс признает гипотезу, допускающую одновременное существование интеллектуальной и материальной памяти. Общий же итог всех антропологических изысканий Тетенса - идея человека как существа, которое может совершенствовать свою деятельную способность, сохраняя при этом гармонию основных душевных сил. В своих многочисленных (около семи десятков) работах на немецком, латинском, датском и французском языках Тетенс затрагивал также проблемы доказательств бытия Бога, возникновения языка и речи, влияния климатических факторов на “способ мышления человека” и т. д. Философия Тетенса оказала определенное влияние на становление кантовского критицизма и нередко рассматривается в его контексте, хотя имеет вполне самостоятельное значение оригинальной антропологической программы, а также цельной системы феноменологической психологии.
Сочинения
Tetens J. N. Die philosophischen Werke. Hildesheim, Bd. 1 - 4. 1979 (издание не завершено, вышло 2 тома).
Tetens J. N. Philosophische Versuche ueber die menschliche Natur und ihre Entwickelung. Bd. 1-2. Lpz., 1777.
Литература
Васильев В. В. “Учение о человеческой природе и ее развитии” И. Тетенса // Учение о душе в метафизике XVIII века. Барнаул, 2000. С. 67-84.
Жучков В. А., И. Н. Тетенс – выдающийся предшественник Канта // Историко-философский ежегодник (1995). М., 1996. С. 9-31.
Stoerring G. E. Die Erkenntnistheorie von Tetens. Lpz., 1901.
Baumgarten H. Kant und Tetens. Untersuchungen zum Problem von Vorstellung und Gegenstand. Stuttgart, 1984
Кант
Жизнь
Кант (Kant), Иммануил (22. 04. 1724 - 12. 02. 1804, Кенигсберг). Родился в многодетной семье Иоганна Георга Канта в Кенигсберге, где и прожил почти всю жизнь, не выезжая за пределы города более чем на сто двадцать километров. Кант воспитывался в среде, где особое влияние имели идеи пиетизма – радикального обновленческого движения в лютеранстве. После обучения в пиетистской школе, где он обнаружил прекрасные способности к латинскому языку, на котором впоследствии были написаны все его четыре диссертации (древнегреческий и французский Кант знал хуже, а английским почти не владел), в 1740 Кант поступил в Кенигсбергский университет “Альбертину”. Среди университетских преподавателей Канта особо выделялся вольфианец М. Кнутцен, ознакомивший его с достижениями современной науки. С 1747 Кант в силу финансовых обстоятельств работает домашним учителем за пределами Кенигсберга в семьях пастора, помещика и графа. В 1755 Кант возвращается в Кенигсберг и, завершая обучение в университете, защищает магистерскую диссертацию “Об огне”. Затем в течение года он защищает еще две диссертации, давшие ему право читать лекции в качестве доцента и профессора. Однако профессором в это время Кант не становится и работает экстраординарным (т. е. получающим деньги только от слушателей, а не по штату) доцентом вплоть до 1770, когда он был назначен на пост ординарного профессора кафедры логики и метафизики Кенигсбергского университета. За свою преподавательскую карьеру Кант читал лекции по самому широкому кругу предметов, от математики до антропологии. В 1796 он прекратил лекционную деятельность, а в 1801 оставил университет. Здоровье Канта постепенно ослабевало, но он продолжал работать вплоть до 1803.
Знамениты образ жизни Канта и многие его привычки, особенно проявившиеся после покупки им в 1784 собственного дома. Каждый день, в пять часов утра Канта будил его слуга, отставной солдат Мартин Лямпе, Кант вставал, выпивал пару чашек чаю и выкуривал трубку, приступая затем к подготовке к лекциям. Вскоре после лекций наступало время обеда, на котором обычно присутствовало несколько гостей. Обед длился несколько часов и сопровождался беседами на самые разные, но только не философские темы. После обеда Кант совершал ставшую затем легендарной ежедневную прогулку по городу. По вечерам Кант любил разглядывать здание собора, которое было очень хорошо видно из окна его комнаты.
Кант всегда тщательно следил за своим здоровьем и разработал оригинальную систему гигиенических предписаний. Он не был женат, хотя и не имел каких-то особых предубеждений относительно женской половины человечества.
В своих философских взглядах Кант испытал влияние Х. Вольфа, А. Г. Баумгартена, Ж. Ж. Руссо, Д. Юма и др. мыслителей. По вольфианскому учебнику Баумгартена Кант читал лекции по метафизике. О Руссо он говорил, что сочинения последнего отучили его от высокомерия. Юм “пробудил” Канта “от догматического сна”.
“Докритическая” философия
В творчестве Канта выделяют два периода: “докритический” (примерно до 1771 г.) и “критический”. Докритический период – это время медленного освобождения Канта от идей вольфовской метафизики. Критический – время постановки Кантом вопроса о возможности метафизики как науки и создания им новых ориентиров в философии, и прежде всего теории активности сознания.
Докритический период характерен интенсивными методологическими поисками Канта и его разработкой естественнонаучных вопросов. Особый интерес представляют космогонические изыскания Канта, изложенные им в работе 1755 года “Всеобщая естественная история и теория неба”. Основу его космогонической теории составляет концепция аэнтропийной Вселенной, самопроизвольно развивающейся от хаоса к порядку. Кант утверждал, что для объяснения возможности формирования планетных систем достаточно допустить материю, наделенную силами притяжения и отталкивания, опираясь при этом на ньютоновскую физику. Несмотря на натуралистический характер данной теории, Кант был уверен, что она не представляет опасности для теологии (любопытно, что у Канта все же возникали проблемы с цензурой по теологическим вопросам, но в 1790-е годы и совсем по другому поводу). Большое внимание в докритический период Кант уделял также исследованию природы пространства. В диссертации “Физическая монадология” (1756) он писал, что пространство как непрерывная динамическая среда создается взаимодействием дискретных простых субстанций (условием которого Кант считал наличие у всех этих субстанций общей им причины – Бога) и имеет релятивный характер. В связи с этим уже в своей студенческой работе “Об истинной оценке живых сил” (1749), Кант высказывал предположение о возможности многомерных пространств.
Центральная работа докритического периода – “Единственно возможное основание для доказательства бытия Бога” (1763) – является своего рода энциклопедией докритической философии Канта с акцентом на теологической проблематике. Критикуя здесь традиционные доказательства бытия Бога, Кант вместе с тем выдвигает собственный, “онтологический” аргумент, основанный на признании необходимости какого-то существования (если ничего не существует, то нет материала для вещей, и они невозможны; но невозможное невозможно, а значит какое-то существование необходимо) и отождествлении этого первосуществования с Богом.
Переход к критицизму
Переход Канта к критической философии не был одномоментным событием, а прошел несколько важных стадий. Первый шаг был связан с радикальным изменением взглядов Канта на пространство и время. В конце 60-х гг. Кант принял концепцию абсолютного пространства и времени и истолковал ее в субъективистском смысле, т. е. признал пространство и время независимыми от вещей субъективными формами человеческой рецептивности (доктрина “трансцендентального идеализма”). Непосредственные пространственно-временные предметы чувств таким образом оказались лишены самостоятельного, т. е. независимого от воспринимающего субъекта существования и получили название “феноменов”. Вещи же, как они существуют независимо от нас (“сами по себе”), были названы Кантом “ноуменами”. Результаты этого “переворота” были закреплены Кантом в диссертации 1770 года “О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира”. Диссертация также подводит итог поискам Канта строгого метафизического метода в докритический период. Он выдвигает здесь идею четкого различения сфер применимости чувственных и рассудочных представлений и предостерегает от поспешного нарушения их границ. Одной из главных причин путаницы в метафизике Кант называет попытки приписывания чувственных предикатов (напр. “где-то”, “когда-то”) рассудочным понятиям, таким как “существование”, “основание” и т. д. При этом Кант все еще уверен в принципиальной возможности рассудочного познания ноуменов. Новым повортным пунктом стало “пробуждение” Канта от “догматического сна”, произошедшее в 1771 под влиянием анализа принципа причинности, предпринятого Д. Юмом, и эмпирических выводов, следующих из этого анализа. Обдумывая угрозу полной эмпиризации философии и, стало быть, уничтожения принципиальных различий между чувственными и рассудочными представлениями, Кант формулирует “главный вопрос” новой “критической” философии: “как возможны априорные синтетические познания?”. Поиски решения этой проблемы заняли несколько лет (“десятилетие молчания Канта” — период высшей интенсивности его творчества, от которого осталось большое количество интереснейших рукописей и несколько студенческих записей его лекций по метафизике и другим философским дисциплинам), вплоть до 1780, когда “за 4-5 месяцев” Кант написал “Критику чистого разума” (1781), первую из трех “Критик”. В 1783 вышли “Пролегомены ко всякой будущей метафизике”, разъясняющие “Критику”. В 1785 Кант публикует “Основоположение метафизики нравов”, в 1786 г. – “Метафизические начала естествознания”, в которых излагаются принципы его философии природы, базирующейся на тезисах, сформулированных им в “Критике чистого разума”. В 1787 Кант опубликовал второе, частично переработанное издание “Критики чистого разума”. В это же время Кант определяется в том, чтобы расширить систему еще двумя “Критиками”. В 1788 вышла в свет “Критика практического разума”, в 1790 – “Критика способности суждения”. В 90-е гг. появляются важные работы, дополняющие три “Критики” Канта: “Религия в пределах одного только разума” (1793), “Метафизика нравов” (1797), “Антропология с прагматической точки зрения” (1798). В этот же период и вплоть до последних месяцев жизни Кант работает над трактатом (так и незавершенным), который должен был соединить физику и метафизику.
Система критической философии
Система критической философии Канта состоит из двух основных частей: теоретической и практической. Связующим звеном между ними оказывается учение Канта о целесообразности в двух ее формах: объективной (целесообразность природы) и субъективной (постигаемой в “суждениях вкуса” и эстетических переживаниях). Все главные проблемы критицизма сводятся к одному вопросу: “что такое человек?” Этот вопрос суммирует более частные вопросы человекознания: “что я могу знать?”, “что я должен делать?”, “на что я могу надеяться?”. Теоретическая философия отвечает на первый вопрос (равносильный указанному выше вопросу о возможности априорных синтетических познаний), практическая – на второй и третий. Изучение человека может осуществляться либо на трансцендентальном уровне, когда выявляются априорные принципы человечности, либо на эмпирическом, когда человек рассматривается в том виде, как он существует в природе и обществе. Исследованием первого рода занимается “трансцендентальная антропология” (вбирающая в себя основоположения трех кантовских “Критик”), вторая же тема, сама по себе гораздо менее философская, разрабатывается “антропологией с прагматической точки зрения”.
Учение о чувственности и рассудке
Принципы теоретической философии изложены Кантом в “Критике чистого разума”. “Критика” решает проблему источников, возможности и границ априорного синтетического познания. Все компоненты понятия “априорное синтетическое познание” играют исключительно важную роль в философии Канта. Познание, по Канту, это такое истинное суждение, которое имеет объективные основания для признания его истинным, т. е. такое суждение, истинность которого может быть строго доказана. Априорным Кант считает знание, истинное независимо от опыта. Критерием априорного знания является строгая всеобщность и объективная необходимость. Синтетическими Кант называет суждения, предикат которых не мыслится в субъекте, а извне прибавляется к нему (напр., “тела имеют тяжесть”). Синтетическим суждениям противоположны аналитические, предикат которых заранее смутно мыслится в субъекте и извлекается из него по закону тождества (напр., “все тела протяженны”). Аналитические суждения всегда априорны, эмпирические – всегда синтетичны. Синтетические суждения расширяют знание, аналитические – разъясняют уже имеющиеся понятия. Уточняя, Кант дает понять, что аналитические суждения являются суждениями о словах и правилах их употребления, синтетические – о вещах и их отношениях. Возможность априорных синтетических суждений, утверждает Кант, не очевидна, хотя сам факт их существования не подлежит сомнению. Они имеются в “чистой математике” и “общем естествознании”. В метафизике как науке о трансцендентном они невозможны. Возможность априорных синтетических суждений в математике как науке о свойствах пространства и времени и естествознании, исследующем “динамические” отношения между вещами, показывается Кантом в двух главных разделах “Критики чистого разума” – “Трансцендентальной эстетике” и “Трансцендентальной аналитике”. Эти и другие разделы основной части “Критики” (помимо которой в “Критику” входит прикладное “Учение о методе”) раскрывают структуру познавательных способностей человека. Кант говорит о “двух стволах” человеческого познания: чувственности и рассудке. В “Трансцендентальной эстетике” Кант разбирает устройство человеческой чувственности. Чувственность трактуется им как способность испытывать воздействия со стороны предметов. Результатом такого воздействия оказываются ощущения. Форма чувственности априорна. Кант различает внешнее и внутреннее чувство. Формой внешнего чувства он называет пространство, формой внутреннего – время. Время “шире” пространства, так как его законы распространяются не только на внешние, но и на внутренние эмпирические созерцания. Однако внутренняя психическая жизнь, считает он, невозможна без внешней (на этом положении основывается кантовское “опровержение идеализма”). Априорность форм внешнего и внутреннего созерцания означает возможность предвосхищения формы явлений и чувственного опыта еще до этого опыта, т. е. означает возможность a priori познавать предметы возможного опыта в математике.
Чувственности противостоит мышление или рассудок в широком смысле слова. Рассудок характеризуется активностью, или “спонтанностью”, и оперированием общими понятиями. Главным действием рассудка Кант считает суждения. Априорные формы рассудка и вытекающие из них познания рассматриваются Кантом в “Трансцендентальной аналитике”, разделе, являющемся композиционным центром всей “Критики”. Кант классифицирует “элементарные понятия” рассудка, составляя таблицу этих понятий (категорий). Он насчитывает четыре группы категорий, параллельных четырем классам суждений: категории количества (куда входят понятия единства, множественности и целокупности), качества (реальность, отрицание, ограничение), отношения (субстанция-акциденция, причина-действие, взаимодействие) и модальности (возожность-невозможность, существование-несуществование, необходимость-случайность). Вслед за построением таблицы категорий Кант приступает к труднейшей задаче всей “Критики”: обоснованию возможности a priori познавать предметы с помощью категорий. Он пытается показать (в “трансцендентальной дедукции категорий”), что категории составляют априорные условия предметов возможного опыта. Решая эту проблему, Кант раскрывает механизмы взаимодействия познавательных сил души и создает новаторскую теорию активности сознания, во многом определившую дальнейшие пути развития европейской философии. Основой подчинения предметов опыта категориям оказывается синтез всех чувственных представлений в “трансцендентальном единстве апперцепции”, т. е. в самотождественном Я. Этот синтез протекает a priori и по априорным правилам, задаваемым категориями. Кант считает, что в сознание, невозможное без самосознания, могут попадать лишь предметы, подчиненные категориям, что и позволяет предвосхищать законы их связи и отношений и a priori познавать их в “чистом” или “общем” естествознании. Непосредственное оформление мира явлений по категориальным законам осуществляется бессознательной способностью “трансцендентального воображения”. Из-за того, что оно действует за границами сознания, нам кажется, что предметы независимы от человеческого восприятия – поэтому Кант и сравнивает свою теорию с “коперниканским переворотом”, отмечая, что ему, как и Копернику, пришлось идти против чувственной видимости. Воображение выступает посредником между рассудком и его основой – апперцепцией, и чувственностью, переводя категории на язык временных отношений и превращая их в “схемы” (напр. схемой категории причины является представление о постоянной последовательности двух восприятий, первое из которых мы называем причиной, второе – действием). Кант подчеркивает, что человеческий рассудок может предвосхищать лишь форму явлений, но никак не законы вещей самих по себе.
Критика традиционной метафизики
Тщетные попытки познать вещи сами по себе обсуждаются Кантом в разделе “Трансцендентальная диалектика” “Критики чистого разума”, вместе с “Аналитикой” составляющем “Трансцендентальную логику”. Он полемизирует здесь с основоположениями трех основных наук так называемой “частной метафизики” (место “общей метафизики”, или онтологии, занимает у него “аналитика рассудка”): рациональной психологии, космологии и естественной теологии. Главной ошибкой рациональной психологии, претендующей на познание сущности души, является недопустимое смешение мыслящего Я с Я как вещью в себе, и перенесение аналитических выводов о первом на второе. Космология наталкивается на “антиномии чистого разума”, противоречия, заставляющие разум задуматься о границах собственного познания и отказаться от мнения о том, что мир, данный нам в чувствах, является миром вещей самих по себе. Ключом к решению антиномий оказывается, по Канту, “трансцендентальный идеализм”, подразумевающий разделение всех возможных предметов на вещи сами по себе и явления, причем первые мыслятся нами исключительно проблематически. В критике естественной теологии Кант выделяет три типа возможных доказательств бытия Бога: “онтологическое” (ранее называвшееся им “картезианским”, собственное же раннее онтологическое доказательство вовсе не предлагается Кантом в “Критике” в качестве возможного доказательства), “космологическое” и “физико-теологическое”. Первое проводится совершенно a priori, второе и третье – a posteriori, причем космологическое отталкивается от “опыта вообще”, физико-теологическое – от конкретного опыта целесообразного устройства мира. Кант показывает, что апостериорные доказательства в любом случае не могут быть доведены до конца и нуждаются в априорном онтологическом аргументе. Последнее (Бог есть всереальное существо, значит среди компонентов его сущности должно быть и бытие – иначе он не всереален – а это означает, что Бог с необходимостью существует) критикуется им на основании того, что “бытие не есть реальный предикат” и что добавление бытия к понятию вещи не расширяет его содержание, а лишь прибавляет саму вещь к понятию.
Учение о разуме
“Диалектика” служит Канту не только для критики традиционной метафизики, но и для изучения высшей познавательной способности человека – разума. Разум трактуется Кантом как способность, позволяющая мыслить безусловное. Разум вырастает из рассудка (являющегося источником правил), доводя его понятия до безусловного. Такие понятия разума, которым не может быть дан в опыте никакой предмет, Кант называет “идеями чистого разума”. Он выделяет три возможных класса идей, соответствующих предметам трех наук “частной метафизики”. Разум в его “реальной” функции (в “логической” функции разум является способностью составления умозаключений) допускает теоретическое и практическое применение. Теоретическое имеет место при представлении объектов, практическое – при их создании по принципам разума. Теоретическое применение разума бывает, по Канту, регулятивным и конститутивным, причем правомочно лишь регулятивное применение, когда мы смотрим на мир так, “как если бы” он соответствовал идеям разума. Такое использование разума направляет рассудок ко все более глубокому изучению природы и отысканию ее всеобщих законов. Конститутивное применение предполагает возможность доказательного приписывания вещам самим по себе априорных законов разума. Такая возможность Кантом решительно отвергается. Впрочем, понятия разума все же могут применяться к вещам самим по себе, но только не в целях познания, а в качестве “постулатов практического разума”. Законы последнего исследуются Кантом в “Критике практического разума” и др. сочинениях.
Практическая философия
Основой практической философии Канта является учение о моральном законе как “факте чистого разума”. Моральность связана с безусловным долженствованием. Это означает, считает Кант, что ее законы проистекают из способности мыслить безусловное, т. е. из разума. Поскольку эти всеобщие предписания определяют волю к действию, их можно назвать практическими. Будучи всеобщими, они предполагают возможность их исполнения вне зависимости от условий чувственности, и, стало быть, предполагают “трансцендентальную свободу” человеческой воли. Человеческая воля не автоматически следует моральным предписаниям (она не является “святой”), подобно тому, как вещи следуют законам природы. Эти предписания выступают для нее в качестве “категорических императивов”, т. е. безусловных требований. Содержание категорического императива раскрывается формулой “поступай так, чтобы максима твоей воли могла быть принципом всеобщего законодательства”. Известна и другая кантовская формулировка: “никогда не относись к человеку только как к средству, но всегда также и как к цели”. Конкретные нравственные ориентиры дает человеку моральное чувство, единственное чувство, которое, как говорит Кант, мы познаем совершенно a priori. Это чувство возникает вследствие подавления практическим разумом чувственных склонностей. Однако чистое удовольствие от выполнения долга не является мотивом совершения добрых поступков. Они бескорыстны (в отличие от внешне похожих на них “легальных” поступков), хотя и связаны с надеждой получить вознаграждение в виде счастья. Единство добродетели и счастья Кант называет “высшим благом”. Человек должен содействовать высшему благу. Кант не отрицает естественности стремления человека к счастью, понимаемому им как сумма удовольствий, но считает, что условием счастья должно быть моральное поведение. Одной из формулировок категорического императива является призыв стать достойным счастья. Однако добродетельное поведение само не может порождать счастье, зависящее не от законов нравственности, а от законов природы. Поэтому моральный человек надеется на существование мудрого творца мира, который сможет согласовать блаженство и добродетель в посмертном существовании человека, вера в которое проистекает из необходимости совершенствования души, которое может продолжаться до бесконечности.
Эстетическая концепция
Практическая философия раскрывает законы царства свободы, тогда как теоретическая излагает законы, по которым протекают природные процессы. Связующим звеном между природой и свободой является, по Канту, понятие целесообразности. Относясь к природе со стороны своего предмета, оно в то же время указывает на разумный источник, а значит и на свободу. Законы целесообразности изучаются Кантом в “Критике способности суждения”. Объективная целесообразность иллюстрируется биологическими организмами, субъективная же проявляется в гармоническом взаимодействии познавательных сил души, возникающем при восприятии прекрасного. Суждения, фиксирующие эстетические переживания, называются Кантом “суждениями вкуса”. Суждения вкуса изоморфны моральным суждениям: они так же бескорыстны, необходимы и всеобщи (правда, субъективно). Поэтому прекрасное для Канта выступает символом доброго. Прекрасное нельзя смешивать с приятным, которое целиком субъективно и случайно. От чувства прекрасного Кант отличает также чувство возвышенного, вырастающее из осознания морального величия человека перед лицом громадности мира. Важную роль в эстетической философии Канта играет его концепция гениальности. Гений – это способность к оригинальному, проявляющаяся в едином порыве сознательной и бессознательной деятельности. Гений воплощает в чувственных образах “эстетические идеи”, которые невозможно исчерпать никаким понятием и которые дают бесконечные поводы для гармонического взаимодействия рассудка и воображения.
Социальная философия
Проблемы творчества не ограничиваются у Канта областью искусства. По существу он говорит о создании человеком целого искусственного мира, мира культуры. Законы развития культуры и цивилизации обсуждаются Кантом в ряде его поздних работ. Истоками прогресса человеческого сообщества Кант признает естественную конкуренцию людей в их стремлении к самоутверждению. При этом человеческая история являет собой поступательное движение в направлении полного признания свободы и ценности личности, к “вечному миру” и созданию всемирного федеративного государства.
Влияние на последующую философию
Философия Канта оказала громадное воздействие на последующую мысль. Кант является основателем “немецкой классической философии”, представленной масштабными философскими системами И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллинга и Г. В. Ф. Гегеля. Большое влияние Канта испытал также А. Шопенгауэр. Идеи Канта повлияли и на романтическое движение. Во второй половине 19 века большим авторитетом пользовалось “неокантианство”. В 20 веке серьезное влияние Канта признают ведущие представители феноменологической школы, а также экзистенциализма, философской антропологии и аналитической философии.
Сочинения:
Сочинения в 8 тт. М., 1994.
Kant’s gesammelte Schriften: Akademie-Ausgabe. Berlin, 1900 –. Bd. 1-29.
Литература:
Асмус В. Ф. Иммануил Кант. М., 1973.
Васильев В. В. Подвалы кантовской метафизики (дедукция категорий). М., 1998.
Длугач Т. Б. И. Кант: от ранних произведений к “Критике чистого разума”. М., 1990.
Гулыга А. В. Кант. М., 1981.
Мамардашвили М. К. Кантианские вариации. М., 1997.
Суслова Л. А. Философия И. Канта. М., 1988.
Тевзадзе Г. В. Иммануил Кант. Проблемы теоретической философии. Тбилиси, 1979.
Чернов С. А. Субъект и субстанция, СПб., 1993.
Guyer P. Kant and the Claims of Knowledge, N-Y., 1987.
Heimsoeth H. Studien zur Philosophie I. Kants. Bd. 1-2. Bonn, 1956-1970.
Smith N.K. A Commentary on Kant's Critique of Pure Reason, L., 1923.
Schmitz H. Was wollte Kant? Bonn, 1989.
Фихте
Жизнь и сочинения
Фихте (Fichte), Иоганн Готлиб (19. 05. 1762, Рамменау – 29. 01. 1814, Берлин), один из главных представителей “немецкой классической философии”. Первенец в бедной семье ремесленника, со своей феноменальной памятью он еще в раннем детстве привлек внимание местного помещика, взявшего на себя расходы на образование мальчика. В двенадцать лет Фихте пошел в школу, после окончания которой поступил на теологический факультет Йенского университета, продолжив затем образование в Лейпциге. Оставшись без покровителя и вынужденный бросить университет, так и не получив никакой степени, он некоторое время работал домашним учителем в Цюрихе. Поворотным пунктом в судьбе Фихте оказалось его знакомство в 1790 году с сочинениями Канта. Он сразу почувствовал себя кантианцем и стал искать встречи с автором полюбившейся философской системы. Встреча состоялась 4 июля 1791 года, но Кант не выказал при этом никакого энтузиазма, и Фихте был разочарован. Тем не менее, ему все же удалось получить одобрение знаменитого философа. В 1792 году он анонимно (правда, не намеренно) опубликовал работу “Опыт критики всяческого откровения”, выдержанную в духе критицизма и принятую многими за произведение самого Канта. После того, как Кант публично поддержал “Опыт”, назвав при этом имя настоящего автора, Фихте сразу стал знаменит. Вскоре он, несмотря на радикальные политические взгляды и восхищение Французской революцией, получил приглашение занять кафедру философии в Йенском университете (во многом благодаря рекомендации Гёте), на которой он проработал с 1794 по 1799 год. В качестве пособия для студентов он опубликовал в 1794 году эссе “О понятии наукоучения или так называемой философии”, а также “Основу общего наукоучения” – трактат, ставший одним из центральных произведений всего цикла работ о “наукоучении”. В 1795 году выходит “Очерк особенностей наукоучения по отношению к теоретической способности”, дополняющий теоретическую часть “Основы общего наукоучения”, в 1796 – “Основы естественного права”, продолжающую практическую часть упомянутой работы. В дальнейшем Фихте прилагал большие усилия для разъяснения и популяризации основных положений своей системы. Эмоциональные лекции Фихте пользовались огромным успехом у студентов. Впрочем, его административная деятельность не вызывала столь же единодушного одобрения. Со временем Фихте стал неудобен для университета, и первый же подвернувшийся повод (в качестве которого выступила статья атеистического содержания в редактировавшемся Фихте журнале) был использован властями для вытеснения его из Йены. В 1800 году он переезжает в Берлин, где читает частные курсы по философии, и публикует работы “Назначение человека” и “Замкнутое торговое государство”. Во время оккупации Пруссии наполеоновскими войсками в 1808 году он обращается с “Речами к немецкой нации”, призывая соотечественников к освободительному движению. В 1810 году Фихте публикует одну из важнейших работ позднего периода своей философии – “Факты сознания” и становится профессором нового Берлинского университета, где преподает вплоть до самой смерти от тифа в 1814 году.
Фихте был яркой личностью, необычайно деятельным и энергичным человеком. Многие даже побаивались его активности. Одно время он увлекался масонством, но постепенно разочаровался в нем, убедившись, что наукоучение не находит отклика в этой среде. Фихте был женат и его сын, И. Г. Фихте (1796 – 1879) стал известным философом. Определяющее влияние на наукоучение Фихте оказал И. Кант. Фихте считал, что развивает его систему (впрочем, Кант в 1799 году отмежевался от своего ученика). Серьезный след оставило в его философии и юношеское увлечение метафизикой Б. Спинозы, хотя впоследствии он противопоставлял его “догматизм” истинному “критицизму”, пытаясь, впрочем, всегда занимать взвешенную позицию. Фихте также испытал влияние кантианца К. Л. Рейнгольда и (в поздний период) Ф. В. Й. Шеллинга, который, в свою очередь, в ранний период был последователем Фихте. Несмотря на все влияния, Фихте является одним из самых оригинальных мыслителей во всей новоевропейской философии.
Принципы наукоучения
Собственную философскую систему, избегая иностранных терминов, Фихте называет “наукоучением” (Wissenschaftslehre). С одной стороны, наукоучение выступает как “наука наук”, обосновывающая аксиомы частных дисциплин. С другой стороны, оно представляет собой исследование природы и законов человеческого духа, или “Я”. Наукоучение мыслится Фихте как дедуктивная система, базирующаяся на одной основной и двух вспомогательных самоочевидных аксиомах, или “основоположениях”. Полнота системы обеспечивается тем, что цепь умозаключений замыкается на себя, ее конец совпадает с началом. Эта новаторская особенность методологии Фихте позволяет видеть в его философии некий герменевтический круг, главным предметом истолкования в котором оказывается Я, причем как человеческое, так и божественное. На протяжении сотен страниц “Основы общего наукоучения” Фихте как бы пытается допустить возможность совмещения существования абсолютного Я с человеческим самосознанием. В итоге, однако, выясняется, что первое находится в человеческой душе лишь в виде идеала. “Я” появляется уже в первом основоположении наукоучения, которое звучит так: “Я есть Я”, или “Я полагает Я”. В этой самоочевидной формуле, на которую Фихте натолкнуло кантовское учение о “трансцендентальном единстве апперцепции”, Фихте видит раскрытие сущности самосознания как единства сознающей деятельности и его результата, Я, являющегося одновременно и условием самосознания. Акт самосознания ничем не обусловлен, спонтанен. В нем обнаруживается изначальная свобода человека, единство теоретического и практического. Второе основоположение, по содержанию зависимое от первого, но безусловное по форме, гласит “не-Я не есть Я” или “Я полагает не-Я”. Смысл этого тезиса состоит в признании фактической направленности человеческого сознания на предметы. Специфика этого основоположения позволяет Фихте говорить об “эмпиризме” наукоучения. Двойственная природа сознания, содержащего Я и не Я, фиксируется в третьем (безусловном по содержанию, но обусловленном по форме) основоположении: “Я противополагает в Я делимое Я делимому не-Я”. Из этого положения берет непосредственное начало как теоретическая, так и практическая философия Фихте. По сути же, вся метафизика Фихте является попыткой ответа на вопрос о возможности опыта сознания, который оказывается проблематичным из-за наличия в нем противоположностей Я и не-Я. Выход предложен Фихте уже в третьем основоположении, и он состоит в дедуцировании понятия “делимости” или ограничения, которое позволяет объединять Я и не-Я, но не давать им соприкоснуться. Однако это решение, по Фихте, не является окончательным. Возникают новые противоречия (к примеру, из третьего основоположения следует, что не-Я ограничивает Я, но ограничивать может только то, что имеет реальность, а реальность может быть только в Я), и появляется необходимость вводить новые понятия, чтобы отодвинуть его. Подобным образом, кроме категорий реальности (выводимой уже из первого основоположения), отрицания (второе основоположение) и ограничения, Фихте дедуцирует также категории взаимодействия, причины, субстанции. При этом он критикует кантовский метод систематизации чистых понятий рассудка, лишенный, по его мнению, признаков настоящей дедукции. Разводя Я и не-Я, Фихте в итоге выводит “независимую” бессознательную деятельность души, “продуктивное воображение”, функция которого состоит в том, чтобы порождать противоположности Я и не-Я и в то же время не давать им поглотить друг друга.
Учение о четырех Я
Обнаружение бессознательных функций субъекта приводит Фихте к выводу о необходимости различения нескольких уровней психической жизни. Субъект обыденного опыта именуется им “эмпирическим”, или конечным Я. Эмпирическому Я предметы его восприятия кажутся чем-то внешним и чуждым ему, т. е. представляются в качестве не-Я. На более глубоком уровне человеческого духа, а именно на уровне Я как “интеллигенции”, ситуация кардинально меняется. Интеллектуальное Я, имеющее, по-видимому, универсальный характер, посредством бессознательного воображения само продуцирует индивидуальные эмпирические Я, а также эмпирическое не-Я, т. е. данный в созерцании мир явлений, противопоставляя их друг другу в едином сознании (именно об интеллектуальном Я идет речь в начале третьего основоположения наукоучения). Самосознание эмпирического Я возможно только в форме рефлексии, подразумевающей отражение деятельности Я от некоего объекта. Однако, наталкиваясь на препятствие, эта деятельность неизбежно стремится преодолеть его. “Практическое” Я характеризуется именно этим стремлением к расширению сферы эмпирического Я за счет приобретения все большей власти над не-Я, или природой. Фихте считает, что преодоление препятствий и победа над трудностями, способствует тому, что из первоначального смутного стремления души постепенно выковывается моральная воля. Идеалом же (в реальности, правда, не осуществимым) указанного расширения сферы Я является окончательное вытеснение не-Я. В результате должно было бы получиться такое Я, которое не нуждалось бы в не-Я для самосознания, являлось бы бесконечным и не расколотым на сознательную и бессознательную деятельность – его Фихте называет “абсолютным”. Абсолютное Я, или Бог, есть не более чем идея человеческого разума. В ранних сочинениях Фихте присоединяется к кантовской позиции, утверждая, что бытие Бога недоказуемо. Поскольку Фихте допускает возможность рефлективного и нерефлективного самосознания, он должен указать причину того, что человеческое самосознание устроено именно рефлективно. Такой причиной оказывается, по Фихте, вещь в себе. Вещь в себе (которую нельзя смешивать с порождаемым интеллектуальным Я не-Я как миром явлений) выступает в качестве “перводвигателя Я”. Впрочем, понятие вещи в себе почти неуловимо. Когда мы думаем о ней, мы мыслим уже не вещь в себе. Ясно лишь, что она производит какой-то “толчок” на деятельность нашего Я, который играет роль пускового механизма для всей внутренней механики интеллектуального Я.
Поздняя метафизика Фихте
В поздних лекциях и произведениях Фихте осуществляет важные терминологические и содержательные изменения. Он совмещает непознаваемую вещь в себе из “Основы общего наукоучения” и идею абсолютного Я, которую ранее он лишал объективной реальности. В поздних работах он говорит о существовании Абсолюта и о его образе – Знании, ранее именовавшемся им “Я как интеллигенцией”. Абсолют отождествляется Фихте с Бытием и Жизнью, а Знание оказывается “схемой” Бытия, его Эк-зистенцией (Dasein). Иногда Фихте переходит на богословскую терминологию и отмечает согласие наукоучения с прологом Евангелия от Иоанна, где говорится, что “В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог”. Слово – синоним Знания, отображающего Бога и вместе с тем в определенном смысле тождественного ему.
Этика и социальная философия.
Учение Фихте о морали складывалось под влиянием этических теорий И. Канта. При этом Фихте пытался преодолеть дуализм чувственности и рациональной воли. Моральный закон есть то же самое чувственное стремление, но на качественно новом уровне. В соответствии с этим принципом Фихте предлагает решение одной из проблем кантовской этики, в которой, как может показаться, накладывается запрет на получение удовольствия от добрых дел (нравственные по форме, но доставляющие чувственное удовольствие поступки Кант называет “легальными”, а не “моральными”). Фихте считает возможным радостное исполнение долга. При этом он уверен, что свободная личность не может раскрыться, если не существует других личностей. Моральный закон тоже предполагает множественность субъектов нравственности. Как и у Канта, этика Фихте тесно связана с проблемами социальной философии. Социально-политические воззрения Фихте серьезно менялись с течением времени. В ранний период он высказывал взгляды, близкие локковской теории государства как гаранта собственности, прав и свобод граждан. К 1800 году он приходит к выводу о необходимости более активной роли государства в решении вопросов собственности. Государство должно сначала “дать каждому свое, ввести его во владение его собственностью, а уж потом начать ее охранять”. Фихте считает, что в вопросах собственности государство должно исходить из принципа равенства всех людей. На этой основе он строит теорию идеального государства, имеющую немалое сходство с социалистическими учениями и в то же время заставляющую вспомнить об укладе цехового средневекового хозяйства. Государство, считает Фихте, должно иметь большие контрольные функции, планировать производство (“равновесие промыслов”) и распределение. Помешать плановой экономике может только международная торговля, развивающаяся по своим законам. Поэтому Фихте предлагает создать “замкнутое торговое государство”, которому будет принадлежать монопольное право на коммерческие отношения с другими странами. В поздний период Фихте все больше стал говорить о религиозной функции государства.
Влияние Фихте на последующую философию
Фихте оказал большое влияние на современников. Его тезис о круговой природе философской системы был подхвачен Ф. В. Й. Шеллингом, Г. В. Ф. Гегелем, Л. Фейербахом и даже А. Шопенгауэром, который на словах не хотел иметь ничего общего с Фихте. Не меньшее влияние имела его идея использования противоречий для поступательного движения мысли в философских дедукциях. В полной мере она была развита Гегелем в его учении о спекулятивном методе. Размышления Фихте о творческой природе Я имели успех среди романтиков. Определенное влияние философии Фихте с ее акцентом на деятельности субъекта признавали марксисты. Интерес к Фихте не ослабевает и в XX веке, хотя по популярности он, конечно, уступает Канту и Гегелю.
Сочинения
Фихте И. Г. Сочинения. Т. 1 – 2, С.-Пб., 1993.
Фихте И. Г. Сочинения: Работы 1792-1801 гг. под ред. П. П. Гайденко. М., 1995.
Fichte J. G. Gesamtausgabe der Bayerischen Akademie der Wissenschaften, hrsg. R. Lauth u. H. Gliwitzky. Bd. 1-29, Stuttgart 1964-1998