Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Рыбаковский Л.Л.
Миграционный обмен и его влияние на демографическую динамику
Источник - http://www.i-u.ru/
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. Исторические предпосылки расселения населения России.
ГЛАВА 2. Динамика расселения русских по территории страны к середине 20 века
ГЛАВА 3. Межреспубликанская миграция населения России 50-е - 80-е годы
ГЛАВА 4. Исход русских из нового зарубежья в Россию в 9-е годы
ГЛАВА 5. Миграционный потенциал русского населения в странах нового зарубежья
ВВЕДЕНИЕ
Межгосударственные миграционные процессы, происходящие
на постсоветском пространстве, имеют глубокие исторические корни.
Многовековое формирование и расширение границ российского государства
(Московского государства, Российской Империи, Советского Союза) привело к
коренным сдвигам в расселении его народов, прежде всего самого многочисленного
русского, по территории единой страны. К началу 20 века за пределами России в ее
нынешних границах проживало 2-2,5 млн. русских, а в конце 50-х годов - уже 16,3 млн.
человек.
Сложившийся во второй половине 20 столетия нормальный
миграционный обмен между регионами (союзными республиками), конституированными
в рамках союзного государства, изменил расселение одних ародов среди других,
привел к сдвигам в территориальном размещении населения. Вся послевоенная
статистика механического движения аселения, взятая в разрезе пятилетий,
свидетельствует о разнонаправленном влиянии миграционной составляющей на
демографическую инамику России и других союзных республик, на изменение
этнических структур их населения.
В 90-е годы радикально изменился характер
миграционного обмена населением между Россией и бывшими союзными республиками,
ставшими после развала Советсткого Союза суверенными государствами, образовавшими
новое зарубежье. Социально-политические изменения в этих странах, не опирающиеся
на ожидаемый быстрый подъем экономики и рост благосостояния, всплеск
национализма, притом не только в бытовой сфере, возведение до уровня государственной
политики обид на Россию при той же забывчивости ее роли в сохранении и создании
условий для консолидации народов, приобредших собственную государственность - все
это
создало питательную среду для нарушения прав не титульного населения, его
"выдавливания" на историческую родину. В наихудшем положении оказались русские,
идентифицируемые в странах нового зарубежья с советским народом.
История России, если отсчет вести со времени образования
Московского государства, это история многократного сокращения и расширения его
территории. Всякий раз, когда к российскому государству присоединялись новые
земли и страны, начинался непрерывный процесс пространственного перемещения
населения.
Интенсивность этого процесса во многом зависела от характера территорий,
вошедших в состав российского государства их местоположения, уровня
заселенности, государственного статуса и т.д. Выдающийся русский историк
В.О.Ключевский говорил, что "история России есть история страны, которая
колонизуется"*). Эту же мысль высказал и другой русский историк - С.Ф.Платонов,
который писал, что "факт колонизации - один из самых важных фактов нашей
истории"**). Этим они образно характеризовали массовое для российской
действительности явление - переселение людей из центральной части страны на ее
окраины.
Как в прошлом веке, так и в настоящее время в понятие
"колонизация" вкладывают далеко не одинаковый смысл. Это явление, с одной
стороны, смешивают с переселением и процессом расселения, а с другой стороны, - с
колониализмом. Научный анализ требует разведения этих понятий.
Прежде всего колонизация и колониализм это разные
исторические явления. В отечественной литературе конца 19 - начала 20 вв.,
есмотря на многообразие оттенков, под колонизацией понимали процесс
хозяйственного освоения и заселения практически не заселенных территорий.
Переселение туда людей из густонаселенных старообжитых местностей обычно
осуществлялось при государственной поддержке. Создание экономического и
демографического потенциалов в колонизуемых районах отвечало политическим и
хозяйственным интересам страны.
Иное дело колониализм. Даже если забыть о временах
Кортеса и Писарро, колониализм все равно остается политикой закабаления и
ограбления народов развитыми государствами, превращение захваченных стран в
придатки метрополий, находившихся, как правило, далеко за океаном. История
колониальной политики Испании и Португалии, Голландии и Великобритании, Германии
и США трагична по своим последствиям для тех стран, которые были объектом
колониальной экспансии. К чести России в ее истории таких страниц, как
работорговля и уничтожение туземного населения, нет. Поэтому сегодня потомкам
конкистодоров и корсаров, осуждающим происходившие на территории бывшего
российского государства в 17-19 вв. не всегда мирные процессы присоединения
новых земель, следовало бы иногда вспоминать историю собственных стран и то
насилие, которое пережило человечество от британского, испанского, французского
и иного западно-европейского колониального гнета. Времена были таковы и в Европе и в
России.
Рассматривая колонизационные процессы в России, следует
иметь в виду два благоприятствующих им фактора. Первый из них состоит в том, что
Россия по сравнению с теми странами и территориями, которые она присоединяла,
была государством остаточно мощным и хорошо заселенным. В начале 19 века (в 1800
г.) ее население составляло 37,5 млн.человек, в середине столетия (в 1850 г.) -
68,5 млн., в конце века (по данным переписи 1897 г.) - 124,6 млн. человек. На
территориях, вошедших в состав российского государства численность населения
была значительно меньше. Так, в 1897 г. население всего Закавказья составляло
4,5 млн. человек, Казахстана - 4,3 млн. Второй фактор - чисто географический -
выгодно отличает Россию от западно-европейских стран. По сути все колонизуемые
территории, в то или иное время присоединенные к ней, были сопредельными, т.е.
продолжением единой страны, деление которой на метрополию и колонии могло быть
только по географическому положению и уровню освоенности и заселенности.
Проживающее там население не большое по численности и находившееся на более
ранних стадиях общественного развития не изгонялось и не уничтожалось как это
было, например, на Американском континенте, где еще в 19 в. продолжался процесс
уничтожения туземцев и замена их более приспособленными для рабского труда
африканскими неграми. История колонизации соседних территорий Россией не знает
подобных примеров. В качестве иллюстрации приведем Дальний Восток - район
наиболее поздней колонизации. Здесь ко второму приходу русских (середина 19
века) на громадной территории, превышающей 3 млн. кв. км проживало менее 50
тысяч аборигенов - представителей тунгусских и палеазиатских народов. При всех
трудностях их жизни и в дореволюционное время и в советские годы они не были
истреблены и не вымерли. В 1989 г. на Дальнем Востоке (без Якутии) проживало 90
тысяч, т.е. вдвое больше аборигенного населения, несмотря на его ассимиляцию и
небольшую миграцию. Колонизация и переселения также не идентичны. Всякая
колонизация предполагает переселения, роль которых в формировании населения
колонизуемых территорий в начальный период особенно велика. Но не всякое
переселение - суть колонизация. Дело в том, что Россия не только продвигалась на
юг и особенно на восток, присоединяла к себе сопредельные слабозаселенные
местности, становившиеся объектом ее колонизации, но и формировала единое
государство за счет поглащения как новых, так и утраченных ранее,
густозаселенных по тем временам территорий, часть из которых была
самостоятельными государствами.
История присоединения к России разных стран и территорий
различна. Это прежде всего добровольное вхождение в состав России некоторых
стран и народов. В первую очередь должна быть названа Украина, вырвавшаяся из
под гнета Речи Посполитой и воссоединившаяся с Россией в середине 17 в. на
основе исторического решения Переяславской Рады. Спустя 150-200 лет в
добровольном порядке в состав России вошли Грузия и некоторые регионы
Закавказья. Этот шаг оградил грузинский и армянский народы от экспансии соседних
мусульманских государств, особенно - Ирана и Турции, сохранил не только их
государственность, но и христианскую культуру. О реальности угрозы прямого
геноцида этих народов свидетельствуют трагические события начала 20 века. Только
за 1915-1916 гг. турецкие националисты истребили 1 млн. армян. Вторая группа
государств и территорий, вошедших в состав России, до этого были провинциями
более сильных стран. Некоторые, к примеру Латвия и Эстония, вообще не имели
собственной государственности, находясь под властью то германцев, то датчан, то
шведов. Эти страны были не захвачены Россией, а отвоеваны ею у прежних
захватчиков. Похожая судьба у Казахстана. Многие казахские племена, начиная с
конца 18 в. и вплоть до второй половины 19 в., благодаря России, освободились от
господства Кокандского и других ханств, получили большие земельные владения и
смогли не только сохраниться как этнос, но и создать собственную
государственность. Без превращения Казахстана в союзную республику в 1936 г. не
возникла бы суверенная республика Казахстан в 1991 г. Наконец, третья группа
стран была силой оружия присоединена к России. Эти страны не только находились
на более низком уровне общественного развития и были слабыми, вследствие своих
малых размеров (Кокандское, Бухарское и другие ханства), но фокусировали на себе
геополитические интересы таких крупных империалистических держав какими была,
например, Британская Империя, колонии которой близко подступали к южным
рубежам России.
Для вошедших в состав Российского государства Украины,
Центральной Азии, Закавказья и других густозаселенных районов такое понятие как
колонизация не применимо. Между коренной Россией и теми странами и территориями,
которые стали частями единого государства, осуществлялся обычный миграционный
обмен. Его результатом было изменение расселения населения, переход от
гомогенности к гетерогенности его этнической структуры. В итоге русские
расселились среди украинцев и белорусов, узбеков и киргизов, грузин и
азербайджанцев, латышей и эстонцев. В свою очередь, все эти народы достаточно
хорошо, если учитывать их общую численность, представлены в России. Так, доля
Украины среди всех русских, проживающих на территории бывшего Советского Союза,
в 1989 году составляла 7,8%, а России в численности украинцев - 9,9%,
Узбекистана в численности русских - 1,2% и России в численности узбеков - 0,8% и
т.д. Это все цифры одного порядка, отражавшие реальную жизнь многих народов на
общем пространстве. И не этнические различия (принадлежность к разным языковым
группам), ни разное вероисповедание не мешали нормальному миграционному обмену
населением между республиками единого государства.
Совместное проживание народов не сопровождалось враждой
между ними, и если и возникали конфликты, то между властью и тем или иным
народом. Заметим, что с возникновением СССР власть в стране была не русской, а
советской. Ее верхний эшелон во все годы существования союзного государства
включал грузин, армян, казахов, азербайджанцев, латышей, узбеков, украинцев и
других. Эта интернациональная по составу и монолитная по идеологии власть
осуществляла политические репрессии в равной мере против лиц различных
национальностей: в русском Новочеркасске, казахской Алма-Ате, литовском Вильнюсе.
В то время ничто не мешало лицам разных национальностей
проживать в интернациональных поселениях, работать в смешанных коллективах,
иметь друзей иной национальности. До известой степени конфликтность проявлялась
в семейно-бытовой сфере, но, как правило, при наличии между людьми
этнокультурных и религиозных различий. Так, обследование, проведенное в 1990 г.
Центром демографии ИСПИ РАН в Казахстане, выявило, что 9/10 респондентов
(казахам и русским в равной мере) были безразличны национальный состав трудового
коллектива и поселения, в котором они живут. Аналогичные выводы были получены в
других республиках другими исследователями.
Таким образом, рассматривать расселение русских и других
народов на территориях бывшего Советского Союза, которые не являлись их
исторической родиной, как колонизацию, а тем более как проявление колониальной
политики, можно только не видя разницы между этими явлениями. Тем не менее,
среди ученых встречаются высказывания о том, что исход русских - это,
якобы, возврат колонизаторов в Россию из государств получивших независимость
после их выхода из Российской Империи, возродившейся в виде СССР.
Сторонникам этой точки зрения, видимо, не ведомо, что не
"колонии" вышли из сконструированной ими вслед за западными политологами и
американскими политиками "империи", а ее покинула Россия, то есть "метрополия",
провозгласившая свою независимость от "колоний" и предоставив им самим
самостоятельно решать свою судьбу. Не понятно, кому нужны перечисленные
политические спекуляции, чернящие историю русского и других в прошлом братских
народов. Не только учеными, но и особенно политиками и журналистами ныне также
предпринимаются попытки "осовременить" историю вхождения разных регионов в
российское государство, образование союзных республик уже в рамках СССР. Для
этой цели обычно приводят факты "насильственного" присоединения к Советскому
Союзу прибалтийских государств, забывая при этом, что Латвия и Эстония впервые
стали государствами благодаря России, что Казахстану для оформления его будущей
государственности были переданы земли, входившие до революции в сибирские
генерал-губернаторства, что Украина, больше других воспользовалась завоеваниями
России, получив всю Новороссию, да еще в придачу такой "подарок" как Крым.
Хороши "колонизаторы", которые собственные земли отдали тем, чьи территории они
должны были превратить в колонии.
ГЛАВА 2. ДИНАМИКА РАССЕЛЕНИЯ РУССКИХ ПО ТЕРРИТОРИИ СТРАНЫ К
СЕРЕДИНЕ 20 ВЕКА
Сколь-нибудь достоверные сведения об этнической
структуре населения российского государства до начала 20 в. практически
отсутствуют. Такие сведения появились только после проведения в 1897 г. первой
всеобщей переписи населения Российской империи. Однако информация, полученная в
результате переписи, позволяет лишь весьма приблизительно распределить
население по национальностям, поскольку этот вопрос в программе переписи 1897 г.
отсутствовал. Обычно распределение населения по национальностям для того времени
основывается на использовании данных переписи о родном языке. Число лиц,
проживавших вне пределов коренной России и считавших родным языком русский,
принималось за численность русских. Но число русских, проживавших вне коренной
России, и население, проживавшее там и считавшее родным русский язык, - это
далеко не одно и то же. Поэтому, встречающиеся в публикациях цифры 4-5 млн.
русских, которые проживали в Российской империи вне коренной России, явно
завышены.
Советские переписи населения позволяют структурировать
жителей российского государства по национальностям. Начиная с первой Всесоюзной
переписи населения 1926 г. вплоть до подготавливаемой в настоящее время переписи
1999 г. их программы содержат вопрос о национальной принадлежности. Может быть,
с точки зрения соблюде ния декларированных ООН прав человека это и плохо, но для
научного анализа эта информация представляет большую ценность, так как позволяет
не только определить изменения в численности лиц той или иной национальности, но
и проследить за расселением одних народов среди других, дифференцировать по
этому признаку различные демографические характеристики (размер семьи, число
детей, уровень брачности, разводимости, смертности, и, что наиболее интересно с
позиций настоящего исследования, миграционной подвижности населения разных
национальностей).
В нашем случае материалы советских переписей позволяют
оценить численность русских, проживавших вне коренной России в пределах
Российской Империи в конце 19 в. Согласно данным переписи 1926 г., среди
населения, проживавшего за пределами РСФСР в Советском Союзе и считавшего родным
языком русский, русских насчитывалось около 60%. Остальные 40% - это титульные
народы союзных республик и другие национальности, проживавшие там и считавшие
родным языком русский. В соответствии с тем же критерием в 1937 и 1939 гг.
русских среди данной категории населения было уже 75%, а в 1970 и 1979 гг. -
примерно 90%.
Для оценки численности русских, проживавших вне коренной
России в 1897 г., следует использовать данные переписи 1926 г. Они в большей
мере характеризуют результаты той русификации, которая проводилась царским
режимом, нежели данные последующих переписей населения. Заметим, что в советский
период численность русских, проживавших в союзных республиках, возрастала
вначале одинаково или даже быстрее, чем увеличивалось количество лиц дру гих
национальностей, считавших родным русский язык, но затем, в 70-е годы, пропорция
изменилась. Поэтому удельный вес в 75-90% характеризует не только
распространение русского языка в качестве родного среди лиц других
национальностей, но и замедление роста численности и доли русских в населении
союзных республик.
Второе, о чем следует сказать, это сопоставимость границ российского
государства в дореволюционное время, в 20-е - 30-е годы вплоть до начала II
Мировой войны, а также в послевоенный период. Прежде всего, при проведении
расчетов из населения российского государства необходимо исключить Польшу, не
говоря уже о Великом княжестве Финляндском.
Вслед за этим следует принять во внимание то, что после революции от
российского государства были отторгнуты значительные территории, в полосе от
Черного до Балтийского моря. К этому нужно добавить, что в результате гибели
гражданского и военного населения за годы I Мировой и Гражданской войн, голода и
эпидемий, неизбежного сокращения рождаемости и стимулированной
социально-политическими процессами эмиграции части подданных Российской Империи
численность ее населения сократилась. Совокупное сокращение в 1920 г. по
сравнению с довоенным 1913 г. составило 14%. В данную величину потерь входит
отторжение западных и отделение прибалтийских территорий. Об этом
свидетельствует то, что если население России за эти годы уменьшилось на
2%, то Украины - на 25%, Белоруси - на 40% и Молдовы - в 9 раз. Таким образом,
для целей настоящего исследования необходимо определить две базовы
численности: первая должна стать основой для сопоставления с данными довоенных
переписей населения, другая - с послевоенными.
В 1897 г. численность русских (лиц, считавших русский
родным языком) без Польши была 53,4 млн. человек, а без территорий, которые либо
выделились в самостоятельные страны, либо были отторгнуты от российского
государства, (Западная Украина, Западная Белоруссия и большая часть Молдавии) -
52,6 млн. В рамках государства за пределами коренной России проживало в первом
случае 3,8 млн. и во втором - чуть больше 3 млн. человек, считавших русский
родным языком. Перемножив ту и другую цифру на 0,6 (60%), получим две исходные
базовые численности русских, проживавших вне коренной России в пределах
Российской Империи в 1897 г.: в границах того времени (без Польши) - 2,3 млн. и
в границах 1926 г. - 1,9 млн. лиц русской национальности. Это значит, что
накануне 20 века за пределами коренной России в границах Российской Империи
проживало 4,3% русских, а в довоенных границах Советского Союза, соответственно, -
3,6%.
Перепись населения 1926 г. зарегистрировала на
территории СССР 77,8 млн. человек, считавших себя русскими. На долю РСФСР
приходилось 72,8 млн.*). В других союзных республиках, включая и Казахстан,
проживало 5 млн. русских или 6,4% всего русского населения СССР. Это чуть больше 9%
населения всех союзных республик.
За прошедшие с 1897 г. тридцать лет, несмотря на
трагические события (войны, голод, эпидемии, эмиграция), численность русских,
проживавших вне коренной России в пределах сохранившихся границ российского
государства, возросла в 2,5 раза. В довоенные годы, насыщенные событиями,
изменившими судьбы огромной страны, произошло дальнейшее расселение населяющих
ее народов. Это - годы вовлечения людей в миграцию в результате коллективизации
и массовых репрессий, индустриализации и размещения крупной промышленности в
южных и восточных районах страны. Промышленный подъем национальных окраин
выступал важнейшим принципом размещения производительных сил. Навряд ли кто-либо
даже в настоящее время рискнет отрицать, что для экономического развития многих
республик, для создания там электростанций, крупных машиностроительных и
металлургических предприятий и т.п. были нужны квалифицированные кадры, которых
практически не было среди представителей титульных национальностей ряда
регионов. Массовый завоз рабочей силы и населения из России в эти республики
осуществлялся часто вопреки желанию завозимых. Было время, когда человек, где бы
он не жил, был по сути лишен свободы выбора: он следовал предписаниям
государства. Именно таким путем попали в национальные республики многие так
называемые русскоязычные выпусники ВУЗов и техникумов, распределенные туда для
работы на местных предприятиях. Часть мигрантов, прибывавших на новостройки,
спустя несколько лет возвращалась обратно; другие приживались на новых местах и
вместе с коренными народами создавали экономический и научно-технический
потенциал.
Накануне Великой Отечественной войны были проведены две
переписи населения: в 1937 и 1939 гг. Материалы первой из них были запрещены, но
в настоящее время оказались более доступными, чем материалы официально
признанной переписи 1939 г., которые, к сожалению, не обнаруживаются даже в
основных библиотеках страны. Согласно опубликованным данным, перепись населения
1937 г. зарегистрировала на территории Советского Союза 93,9 млн. русских. За 10
лет, прошедших с 1926 г., их численность увеличилась на 16,1 млн. человек или на
20,7% при росте численности всего населения страны на 11,6%. По нашему мнению,
из общей величины полученного прироста примерно 7-9 млн. - это не естественный
прирост числа русских, а, скорее всего, отражение результата преимущественного
выбора русской национальности в смешанных браках и присвоение "по
самоопределению" русской национальности теми, кого опрашивали во время переписи
населения. Заметим, что за этот период численность белоруссов возросла только на
4,3%, евреев на 1,5%, а украинцев и мордвин даже сократилась соответственно на 15%
и 7%.
В 1937 г. в союзных республиках кроме РСФСР проживало
уже 7,2 млн. русских, то есть на 2,2 млн. больше, чем в середине двадцатых годов. За
десятилетие численность русских, проживавших в союзных республиках
возросла на 44% и составила 12,4% их населения. Можно предположить, что
изменение и принятие в смешанных браках национальности в пользу русской при
проведении переписи в таких союзных республиках как Украина, Белорусь и
некоторых других было распространено не менее, чем в РСФСР. Поэтому любая оценка
роли естественного прироста и миграции в увеличении численности русских,
проживавших вне РСФСР в союзных республиках, будет не точна, поскольку часть
прироста - это мимикрия того времени.
Тем не менее, если учитывать условность подобной оценки
и не абсолютизировать ее, то можно рассчитать влияние двух составляющих -
миграционного и естественного движения - на общий прирост русских, проживавших
накануне войны в союзных республиках. Для этого можно воспользоваться
сравнительно простым приемом, предложенным в свое время Б.Ц.Урланисом. Если
принять показатели воспроизводства русского населения, проживающего как в РСФСР,
так и в других союзных республиках одинаковыми, то можно рассчитать вклад в
общий прирост естественного и миграционного движения. За период с 1926 по 1937
гг. естественный прирост русских, проживавших в союзных республиках (без РСФСР),
составил 1,0 млн. человек. В это же время миграционный прирост равнялся 1,2 млн.
Доля первого в общем приросте выражается в 45% и второго - в 55%. Очевидно, что
значение миграции преувеличено. Скорее всего, если учесть происходившее
изменение национальностей, значение естественного и миграционного прироста
русских в их общем увеличении были близки. Но это не факт, а предположение,
которое навряд ли можно доказать.
За прошедшие с 1897 г. по 1937 г. сорок лет заметно
изменилась география расселения русских по территории российского государства
(таблица 1). Благодаря интенсивному наращиванию экономического потенциала в
отсталых в прошлом республиках Центральной Азии за истекшие сорок лет
численность русских в них возросла в 5,4 раза и превысила 2/5 всех русских,
проживающих за пределами коренной России. В это же время доля Украины и Белоруси
сократилась с 3/4 в 1897 г. до менее 1/2 в 1937 г. Заметим, что Украина вошла в
состав российского государства на 200 лет раньше, чем государства Центральной
Азии и ее население имеет единую историю с русским, не говоря уже об этнической
однородности. Тем не менее, численность русских, проживавших в Центральной Азии
накануне войны, оказалась почти такой же как и в Украине. Объясняется это тем,
что именно районы Центральной Азии в предверии войны развивались особенно
интенсивно.
Таблица 1.
Распределение русских, проживающих вне коренной России,
по регионам страны (%)
|
Казахстан |
Средняя Азия |
Закавказье |
Итого |
|
|
1897 г. |
15,6 |
2,6 |
5,7 |
100,0 |
|
1926 г. |
25,6 |
6,4 |
6,7 |
100,0 |
|
1937 г. |
25,8 |
16,9 |
10,7 |
100,0 |
Сороковые годы - самые драматичные в 20 веке для народов,
населявших Советский Союз. Особенно трагичны они для населения тех республик,
которые оказались в зоне военных действий и были временно оккупированы
фашистскими войсками. Уже в первые месяцы войны произошли огромные сдвиги в
расселении народов СССР, изменении этнической структуры населения республик.
Несмотря на внезапное нападение Германии на Советский Союз и молниеностное
продвижение ее войск вглубь страны, из районов, которым грозила оккупация,
быстро вывозились предприятия, ценности, население.
С июля по декабрь 1941 г. из городов Украины, Белоруси и
западных районов России было эвакуировано свыше 1,5 тысяч только крупных
предприятий. Из них 1/5 часть была перебазирована в Центральную Азию. В тыловые
районы было переселено 12 млн. человек *).Численность эвакуированных в начале
войны на восток только из Украины составила 1,9 млн. человек, причем 95% из них
были жителями Харьковской, Донецкой, Луганской и других восточных областей, а
там значительную часть населения составляли русские. Учитывая, что основная
масса населения эвакуировалась вместе с предприятиями, можно предположить, что в
республики Центральной Азии во второй половине 1941 г. переселилось не менее
2-2,5 млн. человек. Хотя эта цифра и примерна, но она показывает масштабы
военных переселений.
Оценку сдвигов в расселении населения СССР в середине 20
века осложняет то, что перед началом войны к Советскому Союзу были присоединены
те районы, которые по разным причинам отошли от Российского государства после
Октябрьской революции. В западных районах Украины, Белоруси, по сути всей
Молдове и в тогдашних прибалтийских губерниях к началу 20 века проживало не
менее 0,4 млн. русских, а накануне Второй Мировой войны - приблизительно от 600
до 700 тыс. человек. Какое-то количество населения и, в том числе, русских
прибавил во второй половине 40-х годов обмен населением с Польшей, когда
происходила демаркация границ.
На послевоенном изменении расселения народов СССР
сказалось и то, что в ходе военных действий и проводимых фашистами репрессий
погибло 27 млн. военнослужащих (одна треть всех потерь) и гражданского
населения. Миллионы угнанных в Германию и перемещенных лиц, из которых вместе с
военнопленными обратно вернулось около 4,5 млн. человек также внесли свою
лепту в изменение расселения. Учитывая перечисленные обстоятельства, почти
невозможно дать сколько-нибудь достоверную оценку миграции русских по территории
страны в сороковые годы. Поэтому с очень большой натяжкой можно сопоставить
данные первой послевоенной переписи населения 1959 г. о расселении русских с
материалами довоенных переписей. Причем, это одинаково сложно сделать как для
базы 1926 г., так и для базы 1897 г. Перепись населения 1959 г., положившая
начало сравнительно достоверным демографическим сравнениям, зарегистрировала в
Советском Союзе 114,1 млн. русских, из которых 16,3 млн. проживали в других
союзных республиках. Сравнительно с базой 1897 г. численность русских возросла
более чем в 7 раз (включая и русских на присоединенных территориях), а
относительно 1937 г. - в 2 с небольшим раза (в сопоставимых границах). Заметим,
что данные о численности русских проживавших к началу 60-х годов в союзных
республиках включает также результаты межреспубликанского миграционного обмена
населением в первые послевоенные годы.
ГЛАВА 3. МЕЖРЕСПУБЛИКАНСКАЯ МИГРАЦИЯ НАСЕЛЕНИЯ РОССИИ В 50-Е - 80-
Е ГГ.
В межреспубликанском обмене населением в послевоенные
годы применительно к России могут быть выделены два периода. Первый период ведет
отсчет со второй половины 50-х годов вплоть до середины 70-х. Его отличительная
черта - отрицательное для России миграционное сальдо. Заметим, что еще в первой
половине 50-х годов в межреспубликанском миграционном обмене Россия получала
больше населения, чем теряла. В эти годы продолжался активный приток населения в
Сибирь и на Дальний Восток из районов, подвергшихся разграблению в годы войны.
Показателен пример Южного Сахалина, куда после его освобождения от японской
оккупации во второй половине 40-х - первой половине 50-х годов переселилось из
Европейской части страны примерно 400 тысяч человек. Интенсивно заселялись
Камчатка, а после 1953 г. - Магаданская область и другие северные территории,
для которых в 1945 г. были восстановлены льготы.
Перелом наступил в середине 50-х годов. Причин много, но
одна из них - доминирующая - состоит в том, что в это время началось освоение
целинных и залежных земель с целью резкого увеличения валового сбора зерна в
самые короткие сроки. Напомним, что в 1953 г. валовый сбор зерна в стране
находился на уровне 1913 г., хотя населения было на 30 млн. больше. Эпопея
освоения целинных земель, особенно в Северном Казахстане, всколыхнула население
разоренных войной районов России, Украины, Белоруси. Население из этих районов,
а это во многом были русские, переселялось не только на вновь осваиваемые земли,
но и в города Северного Казахстана. Так, численность русских, переселившихся в
городскую местность Северо-Казахстанской и Павлодарской областей в 1960 г.
превысила уровень 1950 г. более, чем в 2 раза; в Карагандинской и Кокчетавской
областях - более, чем в 3 раза; в Целиноградской и Джезказганской - более, чем в
4 раза; в Кустанайской - почти в 7 раз. За вторую половину 50-х годов Россия
потеряла в межреспубликанском миграционном обмене свыше одного миллиона человек,
большая часть из них осела в Казахстане.
В последующие пятилетия величина отрицательного
миграционного сальдо достигала 500-600 тыс. человек. В целом за 20 лет
(1956-1975 гг.) Россия в межреспубликанском обмене отдала на 2,3 млн. человек
больше, чем получила. Приведенные цифры не являются в буквальном смысле сальдо
миграции. Здесь и далее под сальдо миграции принимается так называемый
механический прирост населения, равный разности между общим и естественным
приростом. Это связано с тем, что в рассматриваемый период учет миграции в
сельской местности был неудовлетворительным,что исключало возможность получения
прямым путем общего сальдо миграции. Это также связано с практическим
отсутствием внешней для СССР миграции населения в тот период.
В середине 70-х годов наступил второй период в
межреспубликанской миграции населения России. До конца 80-х годов сальдо
миграции населения в межреспубликанском обмене было положительном. Его
величина за 15 лет (1976-1990 гг.) составила 2,7 млн. человек, причем в
1986-1990 гг. миграционный прирост по абсолютной величине оказался на уровне
1956-1960 гг., когда результаты миграции были отрицательными. Как за 20 лет
(1956-1975 гг.) отрицательного миграционного прироста, так и тем более в
последующие 15 лет положительного для России межреспубликанского сальдо миграции
(1976-1990 гг.) общий прирост населения страны был достаточно большим. Так, за
первый период общий прирост составил 22,5 млн., а за второй - 14 млн. человек.
Эти два периода различаются тем, что в 1956-1975 гг. значительная часть
естественного прироста населения России, который по своей величине в 11 раз
превысил отрицательное миграционное сальдо, была перераспределена в пользу
других союзных республик, тогда как в 1976-1990 гг. из общего прироста населения
только 4/5 пришлась на долю естественного прироста, а 1/5 - на долю
миграционного сальдо. Таким образом произошло возмещение раннее потерянного
Россией естественного прироста населения. Общим выводом является то, что
независимо от результатов межреспубликанского миграционного обмена все 50-е -
80-е годы население России прирастало, и притом ежегодно. С другой стороны, все
послевоенные годы величины как отрицательного, так и положительного
миграционного прироста, не выходят за вполне допустимые пределы: в среднем
100-200 тыс. человек в год. Поэтому можно считать, что хотя в середине 70-х
годов тенденции межреспубликанской миграции населения с точки зрения России и
изменились, это не означало еще массовой миграции русских из союзных
республик.
На перелом в тенденциях межреспубликанской миграции
населения в пользу России, происшедший в середине 70-х годов, повлиял ряд
факторов, из которых наиболее значимыми по нашему мнению, являются экономический
и национальный. В 70-е годы в ряде районов России, прежде всего в Сибири,
развернулись крупные, престижные стройки. Речь идет об освоении нефтегазоностных
месторождений Тюменской области, создании комплекса производств в Красноярском
крае и начале строительства БАМа. Идеологическая аура вокруг строек "века",
введение льгот для работающих на них и др. вызвало массовый приток туда кадров
не только из самой России. Трудонедостаточная Сибирь, терявшая в последние годы
рабочую силу, стала районом притяжения мигрантов. В это же время стала
улучшаться ситуация в районах Нечерноземья, откуда резко спал отток сельского
населения.
Если факторы экономического характера привлекали
население из союзных республик в Сибирь и другие районы России, то параллельно с
этим проявление национализма в ряде республик способствовало оттоку оттуда
некоренного населения. Это прежде всего относится к Закавказью и Центральной
Азии, откуда в 70-е - 80-е гг. уехали миллионы людей. Так, в 1976-1985 гг.
отрицательное сальдо межреспубликанской миграции составило в Казахстане 652 тыс.
человек, в Средней Азии - 451 тыс. и в Закавказье - 417 тыс.
Миграция русских и других европейских народов из
Центральной Азии и Закавказья стимулировалась нарастанием бытового национализма,
благодатной почвой для развития которого, как принято теперь считать, была
неверная национальная политика. В экономической сфере это проявлялось в
односторонней специализации экономики, неудовлетворенности распределением
общесоюзного бюджета, недостаточной подготовкой кадров из коренного населения и
т.д. В сфере культуры речь идет прежде всего о языковой политике. Следует
сказать, что изучение русского языка в ущерб родному было проявлением усердия
скорее не центральных, а местных властей. Выразительный пример проявления
бытового национализма дало обследование, проведенное Центром демографии ИСПИ
РАН
в 1990 г. в Казахстане: среди мигрантов, переселившихся в города и проживавших в
общежитиях менее года, было 11,6% казахов и 6,5% русских. В то же время только
13% казахов проживало в общежитиях более 10 лет, тогда как среди русских таких
было почти 34%. И, несмотря на то, что среди русских семейных и с детьми было
больше в 2,4 раза, чем среди казахов, шансов получить жилье они имели меньше,
чем казахи.
Нарастание национализма шло параллельно с повышением
мобильности коренного населения, в том числе и сельского. Особенно это было
заметно в республиках Средней Азии. В результате, например, численность узбеков,
проживающих в городах республики, выросла за 1970-1979 гг. на 70%, а в селах -
на 27%; киргизов - соответственно на 66% и 25%; туркмен - на 39% и 31%. Эти
данные отражают реальные изменения миграционных установок коренного населения,
которые были зафиксированны в двух обследованиях миграционного поведения
сельских жителей Узбекистана, проведенных демографами ТашГУ в 1968 и в 1978 гг.
В 1968 г. селяне либо вообще отказывались отвечать на этот вопрос, либо
отвечали, что не собираются переезжать в города. в 1978 г. уже 1/4 ответивших
положительно относилась к миграции в город. В 1986 г. Центр демографии ИСПИ РАН
провел обследование сельских школьников в Таджикистане и Туркмении. Оказалось,
что среди десятиклассников в таджикских селах 63% юношей и 36% девушек
собираются переехать в города. В туркменских селах установки на миграцию были
выявлены у 1/3 выпускиников. При этом более 9/10 потенциальных мигрантов хотели
бы переехать в города своих республик и лишь от 3 до 9% намеревались выехать в
города других регионов страны.
Можно считать, что уже с 60-х годов в ряде союзных
республик, стали формироваться реальные предпосылки для оттока русского
населения. Русские, как и другие некоренные национальности, преимущественно
проживали в городах. Поэтому повышение миграционной подвижности сельских жителей
и их миграция в собственные города, а также нарастание бытового национализма
(оба эти процесса, по-видимому, взаимосвязаны) и явились этими предпосылками.
Как бы развивался процесс миграции русских при условии сохранения целостности
СССР, сейчас можно только гадать. Но забывать, что миграционные процессы 90-х
годов уходят корнями в 60-е и 70-е годы, видимо, нельзя. Уже перепись населения
1970 г. зафиксировала факт миграционного оттока русского населения из двух
закавказских республик - Азербайджана и Грузии. Численность русских, проживавших
в Грузии в 1970 г., по сравнению с предшествующей переписью населения 1959
г. сократилась, поскольку миграционный отток на 11 тыс. человек превысил
естественный прирост русских. Следовательно, уже в 60-е годы началось
постепенное возвращение русских из Закавказья на их историческую Родину - в
Россию.
В последующее десятилетие (между переписями 1970 и 1979
гг.) мало, что изменилось. Из Закавказья продолжался отток русских. Совокупная
величина этого оттока из трех республик примерно вдвое превысила их естественный
прирост, а численность русских проживавших в Азербайджане и Грузии сократилась
по сравнению с 1970 г. на 60 тыс. человек или почти на 7%. В 80-е годы к двум
Закавказским республикам присоединились Армения, Казахстан и вся Средняя Азия.
Правда, если в Закавказье и Средней Азии миграционный отток русских превышал
естественный прирост (причем в Армении и Азербайджане в 4-5 раз), то в
Казахстане естественный прирост русского населения оставался в 3-3,5 раза
больше, чем миграционное сальдо. В это десятилетие численность русских в Средней
Азии сократилась на 30 тыс., причем 15 тыс. приходится на Туркмению, а в
Закавказье - на 132 тысячи или более чем на 14%. В других союзных республиках
численность русских продолжала расти, причем в Прибалтике она возросла почти на
200 тыс. человек или на 12,5%.
В целом за период от первой послевоенной переписи
населения до последней Всесоюзной переписи населения 1989 г. численность русских
постоянно возрастала в Украине, Белоруси, Молдове, Казахстане, Киргизии и во
всех прибалтийских республиках. Во всех остальных она уменьшилась: сперва в
Грузии, затем в Азербайджане, и потом в Армении, Узбекистане, Таджикистане и
Туркмении. Динамика численности русских в этот период непосредственно
определялась соотношением между естественным и миграционным приростом русских в
разных союзных республиках. В Белоруси, Молдове и Эстонии в целом за 30 лет (с
1959 по 1989 гг.) миграционный прирост русских примерно вдвое превышал их
естественный прирост, в Украине, Казахстане, Литве и Латвии соотношение между
естестенным и миграционным приростами было примерно одинаковым, в Узбекистане,
Таджикистане и Киргизии на долю естественного прироста приходится 2/3 в общем
приросте русского населения. Лишь в Туркмении и Закавказье миграционный прирост
русских оказался отрицательным, причем в Азербайджане и Грузии его величина была
почти вдвое больше, чем естественный прирост.
В истекшие тридцать лет в разной мере и в различной
направленности изменялась доля русских в населении союзных республик (табл.2). В
соответствии с динамикой доли русских в населении союзных республик, все они
распадаются на две группы.
Первую группу составляют Украина, Белорусь, Молдова,
Литва, Латвия и Эстония, то есть, все западно-европейские регионы страны. В них
за 30 лет доля русских в населении возрастала и увеличилась, например, в Эстонии
( в 1,5 раза), Белоруси - на 61%, Украине - 31% и т.д. В другую группу входят
остальные 8 бывших союзных республик. Это все Закавказье и Центральная Азия. За
истекшее время доля русских в населении Армении сократилась в 2 раза, в
Азербайджане - в 2,4 раза, в Киргизии - на 41% и т.д. В указанных республиках
уменьшение доли русских в населении происходило под воздействием двух факторов:
более высокого естественного прироста населения титульных национальностей,
особенно в Таджикистане и Узбекистане (в 1989 г., например, суммарные
коэффициенты рождаемости у таджиков и узбеков были в 2,5 раза больше, чем у
русских), и оттока русских из этих регионов. Итак, до начала 90-х годов в 6
бывших союзных республиках, где проживало почти 60% русских, живущих за
пределами России, их численность росла как и доля в населении. В остальных 8
республиках доля русских в населении уменьшалась, хотя в целом их численность за
30 лет возросла на 44%. Численность русских за этот период уменьшилась лишь в
Закавказье на 180 тыс. человек, что составляет более одного процента населения
этого региона. В остальных государствах нового зарубежья численность русских в
десятилетие 1979-1988 гг. либо чуть-чуть уменьшилась (на 1-4%), как это
произошло в Туркмении, Таджикистане и Узбекистане , либо возросла.
Следовательно, характер этномиграционных процессов, совершавшихся между Россией
и остальными союзными республиками в 50-80 гг., не дает оснований для
утверждения, что в то время уже наблюдался исход русских на их историческую
родину. Начало этого исхода относится к 90-м годам.
Таблица 2.
Доля русских в населении стран нового зарубежья (по
данным переписей населения) (%)
|
Украина |
Беларусь |
Молдова |
Литва |
Латвия |
Эстония |
Казахстан |
|
|
1959 г. |
16,9 |
8,2 |
10,2 |
8,5 |
26,6 |
20,0 |
42,7 |
|
1970 г. |
19,4 |
10,4 |
11,6 |
8,6 |
29,8 |
24,7 |
42,4 |
|
1979 г. |
21,1 |
11,9 |
12,8 |
8,9 |
32,8 |
27,9 |
40,8 |
|
1989 г. |
22,1 |
13,2 |
13,0 |
9,4 |
34,0 |
30,3 |
37,8 |
|
Узбекистан |
Киргизия |
Таджикистан |
Туркмения |
Грузия |
Азербайджан |
Армения |
|
13,4 |
30,2 |
13,3 |
17,3 |
10,1 |
13,5 |
3,2 |
|
12,5 |
29,2 |
11,9 |
14,5 |
8,5 |
9,97 |
2,6 |
|
10,8 |
25,9 |
10,4 |
12,6 |
7,4 |
7,9 |
2,3 |
|
8,3 |
21,5 |
7,6 |
9,5 |
6,3 |
5,6 |
1,6 |
ГЛАВА 4. ИСХОД РУССКИХ ИЗ НОВОГО ЗАРУБЕЖЬЯ В РОССИЮ В 90-Е ГОДЫ.
На рубеже 80-90-х годов в миграционном обмене населением
России с союзными республиками, а с 1991 г. государствами нового зарубежья,
произошли коренные сдвиги. Это время, когда количественные изменения перешли в
качественные. Прежде всего, заметно снизилась интенсивность миграций населения
России. По данным Ж.А.Зайончковской, уже в 1990 г. общий объем миграции был
ниже, чем в прежнее время, на 20-25%, а в 1993 г. он сократился еще на 30%.
Аналогичный факт отмечен и И.Б.Орловой, которая пишет, что в 1992 г.
общий миграционный оборот в расчете на 1000 жителей России был меньше, чем
в 1991 г., на 11% и на 1/3 ниже уровня 1986-1990 гг. Вместе с сокращением
объемов и падением интенсивности миграции изменилась и структура миграционных
потоков, в частности - возрос удельный вес внешней миграции; в первую очередь
увеличился обмен населением со странами нового зарубежья. Сдвиги произошли и в
этнической структуре внешних миграционных потоков. В 1989 г. в числе прибывших в
Россию из нынешнего нового зарубежья на долю русских приходилось 46,4%, а на
долю титульных национальностей бывших союзных республик - 41,6%. Спустя четыре
года - в 1993 г. - доля первых возросла до 64,4%, а доля вторых, соответственно,
упала до 23,3 %. В 1995 г. среди мигрантов, прибывших из нового зарубежья, доля
русских составила 56,9%, а представителей титульных национальностей бывших
союзных республик - 12,4%. В эти же годы в составе миграционных потоков из
нового зарубежья возросла доля представителей других народов бывшего Советского
Союза, в том числе и титульных национальностей самой России, таких как татары,
башкиры, чуваши и другие (с 12% в 1989 г. до 30,7% в 1995 г.).
В таблице 3 приведены общие результаты миграционного
обмена России, в том числе для русских и других титульных национальностей
стран нового зарубежья, показывающие, что, начиная с 1994 г., Россия в
миграционном обмене со всеми странами нового зарубежья имеет положительное
сальдо. В эти годы произошла заметная инверсия в действии закона миграции о
параллельности (однопорядковости) прямых и обратных потоков. При сохранении во
все 90-е годы масштабов прибытия в Россию населения из нового зарубежья (объемы
прибытия не выходят за общий порядок цифр) величины выбытия настолько упали, что
уже в 1993 и 1995 гг. сальдо миграции превысило число выбывших в 1,5 раза, а в
1994 г. почти в 2,5 раза. Показательно и изменение соотношений между выбывшими и
прибывшими, то что мы называем коэффициентом результативности миграционных
связей (КРМС). В 1991 г. - году образования государств нового зарубежья - КРМС
равнялся 848. Это означает, что на каждую 1000 прибывших в Россию из нее выбыло
848 человек. В 1993-1995 гг. этот показатель составлял 300-400. За семилетний
период (1989-1995 гг.) общий миграционный оборот населения между Россией и
странами нового зарубежья достиг 10 млн., а сальдо миграции составило для России
2,8 млн. человек или по 400 тыс.человек миграционного прироста в среднем за
каждый год в рамках этого периода. Таких величин сальдо межреспубликанской
миграции России в прошлом не достигало. Даже в самом резуль тативном для нее
пятилетии - в 1986-1990 гг., - предшествовавшем миграционному буму 90-х гг.,
среднегодовое сальдо миграции лишь несколько превышало 200 тыс. человек.
Подчеркнем, что о 400 тысячах можно говорить только, как об усредненной цифре;
реальные погодовые величины миграционного прироста населения России за
счет государств нового зарубежья таковы: в 1992 г. - 356 тыс., в 1993 г. -
554 тыс., в 1994 г. - 915 тыс., в 1995 г. - 520 тыс. человек.
Таблица 3.
Результаты миграционного обмена России со странами нового
зарубежья в 1989-1995 гг. (тыс. человек)
|
|
ВСЕ НАСЕЛЕНИЕ |
РУССКИЕ |
ТИТУЛЬНЫЕ НАЦИОНАЛЬНОСТИ |
||||||
|
прибыло |
выбыло |
сальдо |
прибыло |
выбыло |
сальдо |
прибыло |
выбыло |
сальдо |
|
|
1989 |
854,3 |
691,7 |
162,6 |
396,1 |
334,8 |
61,3 |
258,5 |
240,0 |
18,5 |
|
1990 |
913,0 |
625,8 |
287,2 |
491,7 |
291,7 |
199,8 |
218,9 |
226,6 |
-7,7 |
|
1991 |
692,1 |
587,2 |
104,9 |
394,1 |
276,4 |
117,7 |
151,9 |
215,6 |
-63,7 |
|
1992 |
925,7 |
570,0 |
355,7 |
612,1 |
251,9 |
360,2 |
115,1 |
242,4 |
-127,3 |
|
1993 |
922,9 |
369,1 |
553,8 |
594,8 |
175,4 |
419,4 |
122,9 |
139,5 |
-16,6 |
|
1994 |
1191,3 |
345,6 |
845,7 |
727,0 |
114,6 |
612,4 |
175,6 |
83,0 |
92,6 |
|
1995 |
866,8 |
347,3 |
519,5 |
493,2 |
104,8 |
388,4 |
107,7 |
32,1 |
75,6 |
В 90-е годы прирост населения России достигался не
только за счет нормальных миграционных потоков, но и за счет приема около 850
тыс. беженцев из республик бывшего СССР (то есть тех, кто пересек границы
страны). В целом за 1989-1995 гг. за счет мигрантов и беженцев из стран нового
зарубежья население России увеличилось почти на 3,7 млн. человек. Для сравнения
укажем, что это больше, чем естественная убыль населения в 1992-1996 гг., когда
суммарное превышение числа умерших над числом родившихся составило 3,5 млн.
человек. Наконец, нельзя не сказать, что указанная величина миграционного
прироста (вместе с беженцами) равна 2,5% общей численности населения России, то
есть восполняет утрату каждого сорокового жителя страны. В условиях
продолжающейся в стране депопуляции это является, возможно, единственным
положительным моментом в характеристике современной демографической ситуации.
Следует отметить, что наряду с Россией положительное сальдо миграции имеют
Украина и Беларусь, однако размеры его далеко не столь значительны и не
компенсируют потерь населения в результате происходящей и в этих странах
депопуляции. В Беларуси миграционный прирост населения едва покрывает его
естественную убыль, в Украине же естественная убыль вообще не компенсируется
положительным сальдо внешней миграции, и только за 1993-94 гг. сокращение
численности населения Украины превысило 0,5 млн. человек.
В миграционном обмене населением между Россией и
странами нового зарубежья принципиальное значение имеют две компоненты: миграция
русских и миграция титульных для этих стран национальностей. Рассмотрим
тенденции развития этих процессов.
О том, что масштабы прибытия русских в Россию из стран
нового зарубежья в 1989-1995 гг. заметно возросли при 3-хкратном уменьшении
масштабов их выбытия в эти же страны, свидетельствуют данные таблицы 3.
Вследствие этого сальдо миграции русских за 1994 г. превысило объемы 1991 г. в
5,2 раза, а в 1995 г. оно превосходило уровень 1989 г. в 6 с лишним раз.
За 1989-1995 гг. доля русских в суммарном сальдо
миграционного обмена России со странами нового зарубежья составила 75%.
Тенденцию развития такого явления, как исход русских из братских республик
бывшего СССР, характеризуют следующие цифры: в миграционном сальдо за 1989 г.
доля русских равнялась 1/3, в 1993 г. - 3/4, в 1994-1995 гг. - примерно 2/3. При
этом необходимо учитывать, что в 1991 и 1992 гг. сальдо миграции других
национальностей в России было отрицательным и его общую положительную величину
определил массовый приток русских. Добавим, что среди беженцев доля русских
составляет 2/3. Наиболее точную и объективную характеристику динамики миграции
русских из стран нового зарубежья за последние 7 лет дают коэффициенты
результативности миграционных связей. Их величина в среднем за эти годы была
менее 450 выбывших на 1000 прибывших, причем с 1991 г. по 1994 г. она
уменьшилась с 701 до 158, то есть почти в 4,5 раза.
Выдавливание русского населения из государств нового
зарубежья носит дифференцированный характер, отличаясь хронологией и
интенсивностью (таблица 4). Так, Закавказье и Средняя Азия уже с начала 90-х
годов превратились для русских мигрантов в нежелательные для вселения регионы.
Об этом говорит то, что на каждых 4-6 русских, выезжавших из этих государств в
Россию, в обратном направлении следовал 1. В отдельные годы в среднеазиатские и
закавказские государства из России мигрировал один человек на 15-20 прибывших
оттуда. Так, КРМС русского населения по Узбекистану составил для России в 1994
г. 55, по Киргизии в 1993 г. - 81, по Таджикистану в 1992 г. - 52, по Туркмении
в 1995 г. - 73, по Грузии в 1993 г. - 36, по Азербайджану в 1994 г. - 57 и по
Армении в 1993 г. - 44, тогда как еще в 1989 г. КРМС для этих стран варьировал
от 335 по Азербайджану до 733 по Киргизии при его среднем значении для всех
союзных республик в 845. В 1995 г. такой же усредненный показатель для всех
государств нового зарубежья был равен 212. Подобная динамика этого показателя
наблюдается и в Казахстане. В обмене русским населением с этим государством КРМС
России сократился за 1989-1995 г. почти в 4 раза.
Таблица 4.
Число русских, выбывших в 1989-1995 гг. в страны нового зарубежья из России, в расчете на 1000 человек, прибывших из соответствующих стран
|
Украина |
Белорусь |
Молдова |
Казахстан |
Средняя Азия |
Прибалтика |
Закавказье |
ВСЕГО |
|
|
1989 |
1074 |
1262 |
992 |
728 |
551 |
778 |
514 |
845 |
|
1990 |
1036 |
811 |
723 |
628 |
256 |
542 |
229 |
594 |
|
1991 |
1220 |
1095 |
633 |
696 |
330 |
459 |
247 |
701 |
|
1992 |
1098 |
1229 |
337 |
378 |
122 |
120 |
140 |
412 |
|
1993 |
677 |
943 |
557 |
279 |
117 |
85 |
148 |
295 |
|
1994 |
346 |
482 |
302 |
96 |
79 |
74 |
145 |
158 |
|
1995 |
441 |
565 |
307 |
189 |
138 |
109 |
72 |
212 |
Аналогичные для России тенденции результативности
миграционного обмена русским населением наблюдаются с прибалтийскими
государствами. КРМС в обмене русским населением России и Литвы сократился с 717
в 1989 г. до 88 - в 1993 г., Латвии с 756 в 1989 г. до 47 - в 1994 г. и для
Эстонии с 871 в 1989 г. до 90 в 1994 г. Заметим, что какие-либо различия в
динамике этих показателей в прибалтийских государствах отсутствуют и сама
тенденция имеет устойчивый и целенаправленный характер. Особую стабильность она
имеет в миграционном обмене русским населением между Россией и Эстонией. Здесь в
1992-1995 гг. КРМС устойчиво держится у отметки 90-100.
Иначе развиваются миграционные связи русского населения
России и таких государств нового зарубежья как Белорусь, Украина и Молдова. КРМС
русского населения по России и Белоруси вообще остались на уровне обычного
миграционного обмена с чередованием положительных итогов в пользу то одной, то
другой страны. Исключение составили только 1994-1995 гг., когда и общее сальдо
миграционного обмена России с Белорусью оказалось, в отличие от предыдущих лет,
положительным, а Белорусь перестала в этом отношении быть единственным
исключением среди государств нового зарубежья. В обмене русским населением с
Украиной КРМС, начиная с 1992 г., стал последовательно снижаться и в 1995 г., то
есть спустя 4 года после провозглашения ею независимости, оказался почти в 3
раза меньше, чем в 1991 г. Аналогичную украинской картину эволюции тенденции
миграционного обмена русским населением мы наблюдаем и между Россией и Молдовой.
Отличие состоит лишь в том, что процесс этот в Молдове начался раньше и в силу
этого совершался более плавно, если говорить о темпах: в 1989 г. КРМС
"Россия-Молдова" для русских составлял 992, а в 1995 г. - 307, то есть за 7 лет
сократился чуть больше, чем в 3 раза.
Результаты миграций последних лет, равно как и их
региональные особенности ярко иллюстрируют миграционные потери русского
населения странами нового зарубежья. Сокращение численности русских за 1989-1995
гг. имеет огромную вариацию: от 1,2-1,3% в Белоруси и Украине до 48,3-54,9% в
Таджикистане и Армении. Наряду с Белорусью и Украиной весьма незначительно
сократилось русское население и в Молдове (6,6%). Срединное положение занимают:
Латвия (8,9%), Казахстан (10,5%), Эстония (10,7%), Литва (12,4%) и Туркмения
(16,4%). Более высокие потери понесли Узбекистан (21,7%) и Киргизия (21,8%).
Анализируя масштабы оттока русских из стран нового зарубежья и сравнивая даже
внешне близкие цифры, важно иметь в виду, что причины выезда из этих стран
зачастую различны.
В Прибалтике отток русского населения спровоцирован, главным образом, принятыми после провозглашения независимости дискриминационными
актами о гражданстве, государственном языке и т.д. Ущемление прав русского
населения здесь происходит преимущественно на государственном уровне и
инициируется рядом политических движений. Но Прибалтика - это тот регион, где
уровень межнационального противостояния и методы воздействия на
инонациональные группы на селения не сопровождаются вооруженными конфликтами, то
есть не несут прямой и непосредственной угрозы жизни.
Иное дело Центральноазиатский и Закавказский регионы, где межнациональные и
даже межплеменные конфликты разрешаются наиболее жестокими способами.
Гражданская война в Таджикистане, вооруженные конфликты в Грузии между титульной
национальностью и народами автономий (Осетия, Абхазия), война за Нагорный
Карабах между Арменией и Азербайджаном вызвали потоки беженцев, в том числе и
русских, и усилили вынужденную миграцию. В результате численность русских за
счет их миграции только в Россию уменьшилась на 40-50% в Таджикистане, Грузии, в
Азербайджане, в Армении. Пример Армении особенно показателен: здесь даже во
времена существования СССР проживало всего 0,002% от всей численности русских,
проживавших за пределами России во всех союзных республиках. Ныне из каждой
тысячи русских, живущих в странах нового зарубежья, на долю Армении приходится
менее одного человека, тогда как в Таджикистане, например, - 10 и в Казахстане -
260. Отношение выбывших к прибывшим характеризует собственно результативность
миграционного обмена, нивелируя различия в численности русского населения как в
самой России, так и в отдельных странах, откуда осуществляется их исход. В свою
очередь величины миграционных потерь (сокращения численности русских) в этих
странах показывают направление и масштабы эволюции этнических структур их
населения, а также - распределение между ними оставшегося за пределами России
числа русских. В отличие от этих двух показателей, абсолютные числа русских,
прибывающих в Россию из той или иной страны, определяют мощность этнического
миграционного потока из того или иного государства. Именно от данной величины
зависит обострение ситуации и в России, и в странах выхода русских мигрантов. Ни
коэффициенты результативности миграционных связей, ни абсолютные и относительные
величины миграционных потерь не значат столько, сколько общие масштабы прибытия
русских в Россию из той или иной страны.
В зависимости от мощности миграционных потоков русского
населения распределение стран нового зарубежья выглядит следующим образом.
Наиболее тревожная обстановка складывается с миграцией русского населения между
Россией, с одной стороны, и Казахстаном и Средней Азией, с другой. За 1989-1995
гг. суммарное превышение числа русских, приехавших из Казахстана в Россию, над
числом выехавших в обратном направлении, составило 653 тыс. человек; для
государств Средней Азии эта величина равнялась 801 тыс. человек. Далее следуют
Закавказье и Прибалтика, миграционные потери русского населения в которых за 7
лет составили, соответственно, 327 и 174 тыс. человек. Совокупные потери
русского населения Белоруси, Украины и Молдовы за тот же период составили 205
тыс. человек, что, в совокупности с процентом миграционных потерь, еще раз
подтверждает тезис о сохранении нормальных в сравнении с прошлыми годами и
другими частями бывшего СССР параметрами их миграционного обмена с Россией.
Подводя итог анализу тенденций миграции русских в
постсоветском пространстве, можно констатировать, что миграционный обмен со
странами нового зарубежья в 90-е годы претерпел значительные изменения в
сравнении с предшествующими десятилетиями. Применительно к государствам
Центральной Азии и Закавказья речь идет о массовом исходе русского населения,
поскольку его миграция из этих регионов носит обвальный характер. В конечном
счете это ведет к сокращению доли русских в населении этих государств и
концентрации русских как титульной нации в России.
Как было отмечено ранее, вторым важнейшим аспектом
миграционного обмена России со странами нового зарубежья являются миграции
представителей титульных национальностей этих стран в Россию и из нее. Тенденции
этого процесса носят противоположный, в сравнении с миграцией русских, характер.
В то же время динамика миграционного обмена России с отдельными странами нового
зарубежья не одинакова, хотя общим для них является отрицательное для России
сальдо миграции титульных народов стран нового зарубежья за 1990-1993 гг.
Особенно значительным был их отток из России в первые два года после развала
СССР и провозглашения этими странами независимости.
В последствии интенсивность этих перемещений пошла на
убыль, а в 1994-1995 гг. результат миграционного взаимодействия России со
многими из этих стран изменился на противоположный, на что указывают значения
КРМС меньше 1000 почти по всем титульным национальностям (таблица 5). Особенно
впечатляющими выглядят цифры, характеризующие активизацию въезда в Россию
представителей Закавказских государств.
Рассматривая ситуацию такой, какой она представляется к
1996 г., можно сказать, что прибытие в Россию титульных национальностей из 10
стран нового зарубежья сократилось при одновременном уменьшении их выбытия из
России в 12 государств. В итоге за 7 лет сальдо миграции представителей
титульных национальностей бывших республик СССР оказалось отрицательным,
составив всего 28,8 тыс.человек, а усредненное значение КРМС - 1025.Несмотря на
это, можно отметить, что миграционный обмен между Россией и странами нового
зарубежья представителями титульных национальностей этих стран ведет, с одной
стороны, к уменьшению их численности и удельного веса в населении России, а, с
другой, увеличивает концентрацию этих народов в собственных государствах.
Таблица 5.
Число лиц титульных национальностей, выбывших в свои страны в 1989-1995 гг., в расчете на 1000 прибывших в Россию из соответствующих стран
|
украинцы |
белорусы |
молдаване |
казахи |
узбеки |
киргизы |
таджики |
|
|
1989 |
870 |
909 |
967 |
1037 |
869 |
1054 |
1146 |
|
1990 |
953 |
543 |
1206 |
1233 |
1366 |
1446 |
1110 |
|
1991 |
1450 |
1098 |
1168 |
1661 |
1880 |
2206 |
1311 |
|
1992 |
2580 |
2216 |
1362 |
2555 |
1936 |
3014 |
677 |
|
1993 |
1422 |
2233 |
1165 |
2159 |
1381 |
2084 |
243 |
|
1994 |
633 |
1003 |
739 |
914 |
505 |
1003 |
191 |
|
1995 |
699 |
1027 |
772 |
703 |
421 |
820 |
149 |
|
туркмены |
азербайджанцы |
грузины |
армяне |
литовцы |
латыши |
эстонцы |
|
|
1989 |
898 |
1173 |
1006 |
765 |
1841 |
1780 |
2056 |
|
1990 |
1172 |
1765 |
1568 |
1503 |
1739 |
1906 |
1558 |
|
1991 |
1755 |
1488 |
1816 |
1050 |
1951 |
1809 |
1440 |
|
1992 |
3634 |
1432 |
954 |
405 |
1404 |
1238 |
821 |
|
1993 |
3922 |
742 |
256 |
76 |
973 |
785 |
698 |
|
1994 |
1431 |
285 |
111 |
37 |
1138 |
486 |
523 |
|
1995 |
650 |
225 |
135 |
78 |
1037 |
485 |
860 |
Более детальный анализ данных таблицы 5 позволяет
увидеть значимые различия в миграционном поведении отдельных народов,
причем эти различия оказываются дифференцированными не только в пространстве, но
и во времени. Наблюдаемые отклонения связаны прежде всего с началом подъема и
спада процесса национального самоутверждения и борьбы за суверенитет. Ярким
примером проявления такой зависимости являются Прибалтийские страны.
Максимальные величины оттока латышей, литовцев и эстонцев из России в эти страны
(в расчете на 1000 прибывших) приходится на 1989-1991 гг. - годы борьбы этих
стран за независимость. Величина КРМС в этот период достигали 1800-2000. Затем
значения этих коэффициентов резко пошли вниз. Исключение вплоть до настоящего
времени составляют литовцы. В одном ряду с ними до 1994 г. находились белорусы,
киргизы и туркмены, а с 1995 г. перевес выезжающих за пределы России над
въезжающими, кроме литовцев, сохранили только белорусы.
Особое положение в миграционном обмене России с новым
зарубежьем занимают таджики, армяне, грузины и азербайджанцы. Как отмечено выше,
их въезд в страну значительно превышает выезд из нее, поскольку войны и
межнациональные конфликты стимулируют эмиграцию из этих государств не только
русского и русскоязычного населения, но и титульных национальностей. Очевидно,
что это приводит к нарастанию в населении России численности и доли лиц этих
народов.
В целом межгосударственная миграция населения титульных
национальностей стран нового зарубежья меняет этническую структуру населения
России. За прошедшие после распада СССР годы в результате превышения
миграционного оттока над притоком сократилась численность киргизов и туркмен (на
15-12%), азербайджанцев, литовцев и молдаван, тогда как численность грузин,
армян и таджиков за 1989-1995 гг., напротив, возросла на 16-26%.
Важно подчеркнуть еще одно отличие миграций русских от
аналогичных процессов среди представителей титульных народов стран нового
зарубежья. Массовый исход русских из Таджикистана, Азербайджана, Грузии, Армении
(то есть многократное превышение выбытия оттуда над прибытием в эти республики)
начался, по крайней мере из Закавказья, еще до распада СССР, на рубеже 80-х и
90-х годов. В свою очередь активизация притока таджиков, грузин и армян в Россию
(в основном с 1992 г.) - результат возникших в этих странах после распада СССР
политической нестабильности и резкого ухудшения, в сравнении с Россией,
экономической ситуации и уровня жизни населения. Таким образом, эмиграция
русских в Россию осуществляется под влиянием в первую очередь не экономических,
а этно-политических факторов (бытовой национализм, политическая дискриминация и
т.п.), тогда как приток представителей титульных национальностей суверенных
государств нового зарубежья - это бегство от внутренних политических,
социальных, экономических, межэтнических, клановых и иных проблем, возникших в
результате борьбыза суверенитет от России.
Завершая анализ миграционной ситуации в постсоветском
пространстве в 90-е годы заметим, что приводимые цифры не
могут претендовать на абсолютную точность. Неполнота и, часто,
недостоверность учета численности мигрантов и беженцев; проникновение через
"прозрачные" границы лиц, которые не учтены ни как беженцы, ни как обычные
мигранты; перемещение мигрантов не только между Россией и новым зарубежьем, но и
между странами нового зарубежья; эмиграция русских и других народов в страны
старого зарубежья - все это исключает возможность точного определения реальных
масштабов и интенсивности миграционных перемещений. Но суть - не в достижении
абсолютной арифметической точности, а в получении достоверных оценок,
позволяющих выявить тенденции развития социально значимого явления. С этой
позиции представляется справедливым утверждение о том, что предпосылки
выдавливания русских из ряда регионов СССР были сформированы еще до его
фактического развала. Но еще более справедливо то, что в последующие годы выезд
русских из стран нового зарубежья, в первую очередь - из стран Закавказья и
необходимо акцентировать внимание на том, что межгосударственная миграция
русских в постсоветском пространстве представляет собой одну из важнейших
политических проблем, которая в равной мере не может рассматриваться ни как
исключительно российская проблема, ни, напротив, как проблема тех стран, которые
русские покидают.
ГЛАВА 5. МИГРАЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ РУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ В СТРАНАХ
НОВОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
Оценка миграционного потенциала населения, проживающего в
странах нового зарубежья, с точки зрения возможностей его переселения в Россию -
это отнюдь не счетно-методическая операция, а методологическая задача, решение
которой упирается в выбор определенной политической парадигмы. Теоретически
крайними границами миграционного потенциала населения, проживающего вне России
на постсоветском пространстве, являются, с одной стороны, ноль, с другой, -
общая численность всего населения стран нового зарубежья. В самом деле, при
заданной изначально прозрачности границ в Россию в настоящее время мигрируют
эстонцы и узбеки, украинцы и армяне, татары и русские, немцы и евреи и еще
многие и многие другие представители национальностей бывшего СССР. Именно
поэтому первый вопрос, который возникает при оценке миграционного потенциала:
все или не все народы бывшего Советского Союза должны браться в расчет в
качестве потенциальных и одновременно желательных для России мигрантов. При
разрешении данного вопроса выявляются разные подходы.
По мнению одного из наиболее крупных и авторитетных
специалистов в области миграции населения Ж.А.Зайончковской, Россия должна
сохраниться как общее прибежище для всех народов бывшего СССР, как бы трудно ей
самой это ни было. Она считает, что уход пришлого населения не решит проблем
перенаселенности в ряде стран нового зарубежья, поэтому рано или позно начнется
исход из этих стран и представителей их коренных этносов. Далее она пишет, что
"...Россия пока не слишком гостеприимная страна. России еще предстоит осознать,
что проблемы Средней Азии и Кавказа - это и ее проблемы".
Другая точка зрения принадлежит известному демографу
А.Г.Вишневскому, считающему, что "...российская диаспора в "ближнем зарубежье"
насчитывает примерно 37-38 миллионов человек." В ее состав он включает
этнических русских; нерусское, но русскоязычное население и представителей
коренных нерусских народов России, считающих родным язык своей национальности.
Оговорившись, что в подобном определении есть немало условного, он добавляет,
что ядро "российской диаспоры составляет русское и русскоязычное население".
Наиболее широко распространены, особенно среди политиков
и журналистов, иные взгляды, предполагающие включение в величину миграционного
потенциала населения, проживающего в новом зарубежье, либо всех представителей
титульных национальностей России вне зависимости от того, русскоязычные они или
нет, либо только русских, хотя известно, что часть их (очень незначительная - от
0,1 до 0,2%) не считает русский родным языком. По данным последней Всесоюзной
переписи населения 1989 г. за пределами России (то есть в бывших союзных
республиках) проживало 25,3 млн. русских и около 3 млн. представителей титульных
национальностей России. Следовательно, величина миграционного потенциала при
любой из названных постановок вопроса составляет (приближенно) 25 или 28 млн.
человек.
Нельзя не увидеть, что в основе всех перечисленных
подходов к определению величины миграционного потенциала лежит либо этнический
признак в чистом виде, либо этнический признак в комбинации с языковым. В
противовес им может быть предложен иной критерий оценки, когда в качестве
базового признака включения различных народов, проживающих в новом зарубежье, в
миграционный потенциал принимается генезис различных частей населения России. В
зависимости от этого признака все оно может быть разделено на четыре группы.
-Собственно русские - потомки древнерусской народности, с которыми за их
более чем тысячелетнюю историю активно взаимодействовали и ассимилировались
как многие народы, населявшие теперешние пространства России, так и те народы,
которые различными путями (в том числе и не мирными) проникли на эту
территорию;
-Коренные народы, проживавшие на тех территориях, которые в разное время и
различными способами (добровольно или путем завоевания) вошли в состав
российского государства и стали, наряду с этническими русскими, титульными
народами общей для них страны;
-Народы, являющиеся представителями титульных национальностей стран нового
зарубежья, которые еще 5 лет назад вместе с народами России были гражданами
единого государства - СССР. Среди тех из них, кто проживает за пределами
России (по данным переписи 1989 г. их было свыше 105 млн. человек), примерно
10% считает родным языком русский.
-Народы, в то или иное время оказавшиеся в силу различных причин на
территории России и интегрировавшиеся в ее население. Одни из них ранее были
подданными Российской Империи (например, поляки), другие еще во времена Петра
I и Екатерины II были приглашены на жительство и уравнены в правах с коренными
гражданами страны (немцы, чехи), третьи (французы) оказались в России в
качестве пленных и растворились в ее населении, четвертые остались в России,
отказавшись от возвращения в свои государства после территориальных изменений
(японцы и, частично, корейцы) и т.д. У всех этих народов разная судьба, но
есть и то, что их объединяет - наличие исторической родины, государств, для
которых они сами являются титульными национальностями. Часть людей,
объединенных в эту группу, после развала СССР оказалась в России, другая часть
- в странах нового зарубежья.
Предлагаемая стратификация населения российского
государства по генетическому признаку позволяет подойти к проблеме оценки
миграционного потенциала населения, проживающего в странах нового зарубежья, с
двух точек зрения. С одной стороны, она дает возможность выявить ту часть
миграционного потенциала, который приходится на российских соотечественников,
имеющих бесспорное право на российское гражданство и соответствующую помощь, по
облегчению переселения на историческую родину. С другой стороны, она позволяет
выработать адекватную российским интересам политику в отношении всех, желающих
вселиться в Россию, вне зависимости от их настоящего гражданства,
национальности, знания русского языка, исторического генезиса и т.д.
Ясно, что в первом случае речь идет о представителях всех
титульных национальностей России и, в силу их многочисленности, главным образом
- о русских, проживающих в новом зарубежье. Во втором же случае подразумеваются
все, кто желал бы сменить место жительства и вселиться в Россию. Каково должно
быть отношение к ним со стороны России, зависит всецело от принятой
государственной политической доктрины, определяющей понимание ее внутренних и
внешних интересов. В частности, необходимо осознать, что более выгодно для
России: стимулирование заселения ее обширных и полупустынных территорий
титульными народами страны или допустить свободное вселение туда народов других
государств, в том числе и из стран старого зарубежья вне зависимости от их
местоположения и геополитических интересов.
Решить эту сложную для современной России доктринальную
проблему можно двумя путями. Первый ориентирован на представителей титульных
национальностей страны, для которых должны быть открыты все "шлюзы", то есть
сняты все ограничения в смене гражданства и получении статуса российского
подданного, предоставлены необходимые условия для переезда в Россию, а также -
все льготы по обустройству, гарантии по сохранению недвижимости, капитала и
т.п., либо право на полноценную компенсацию возникающих материальных потерь.
Именно на это должны быть нацелены соответствующие статьи двусторонних и
многосторонних договоров России со странами нового зарубежья.
Второй путь решения проблемы затрагивает интересы
желающего мигрировать в Россию остального населения бывшего СССР. Очевидно, что
экс-советским гражданам при переселении следует создать более выгодные, в
сравнении с гражданами стран старого зарубежья, условия. В то же время не менее
очевидно, что их въезд в Россию на постоянное жительство (то есть оформление
гражданства) должен быть регламентирован в соответствии с реальными
интересами принимающей стороны. Здесь возможно прямое квотирование объемов
въезда, в том числе в зависимости от возраста, образования, профессии, знания
русского языка, наличия средств для жизни в некотором установленном объеме,
прямых родственных связей, и т.п., как это делается в большинстве стран,
испытывающих сильное иммиграционное давление и считающих необходимым его
ослабить. В качестве примеров можно привести существующие нормативные акты
Австралии, требующие обязательного знания иммигрантами английского языка; США,
стремящихся принимать только тех, кто имеет в стране родственников, способных
содержать иммигрантов; Израиля, где вероятность получения гражданства во многом
детерминирована этническим происхождением иммигранта и т.п. В целом не является
секретом и жесткий отбор иммигрантов по профессионально-квалификационным
признакам в перечисленных и других странах вне зависимости от всех остальных
условий.
Преградами для принятия подобных норм миграционного
законодательства в России, на наш взгляд, служат два обстоятельства.
Первое - это, конечно же, чрезмерная боязнь быть
обвиненной в нарушении прав человека, в том числе и на свободный выбор места
жительства. Приведенные примеры убедительно иллюстрируют то, как конкретные
интересы вполне демократических по мировым стандартам стран заставляют их
действовать вопреки декларированным международным нормам. Дело в том, что
ключевым моментом в принятии любого политического решения для любого
правительства любой из этих стран является не норма международного права и не
права потенциальных иммигрантов, а экономические и социальные интересы граждан
своих стран, то есть налогоплательщиков и избирателей, заинтересованных в первую
очередь в соблюдении своих собственных прав.
Вынуждая Россию слепо следовать нормам международного
права в отношении мигрантов, мировое сообщество пытается обустроить в России
мировую ночлежку, в которой будут ждать лучших времен те, кто хотел бы жить в
Германии и Дании, Голландии и Франции, Великобритании и Швеции. По силам ли
разоренной стране выполнение такой исторической миссии? Нужна ли ей эта
благородная роль?
Второе обстоятельство прямо связано с историей России как
ядра единого государства, существовавшего до революции, а после нее - Советского
Союза, где каждый гражданин страны считал себя автоматически полноправным
гражданином любой его части. Но, в отличие от других народов, русских после
развала Союза окрестили оккупантами и узурпаторами демократической власти, якобы
возникшей в различных регионах Российской Империи после 1917 г. Отдавая себе
отчет в том, что антирусская истерия является скорее дежурным блюдом местной
политической кухни, нежели реальным отражением интересов людей, России
целесообразно проводить в этом направлении гибкую, стратегически выверенную
политику, которая бы способствовала наращиванию ее демографического,
интеллектуального, экономического и иного потенциала.
Особо необходимо отметить, что и в первом, и во втором
случае Россия не должна в индивидуальном порядке нести все расходы по
обслуживанию миграционных потоков, особенно учитывая то обстоятельство, что
выезжающие из нее, как правило, беспрепятственно реализуют здесь все свои
материальные ресурсы и вывозят значительные ценности. В противовес им желающие
выехать в Россию из обнищавших независимых стран нового зарубежья привозят на
историческую родину вместо накопленных долгим трудом ценностей только свое горе
и память о пережитых унижениях.
Подводя итоги сказанному, подчеркнем три основных момента.
Во-первых, миграционный потенциал стран нового зарубежья
следует оценивать в первую очередь, исходя из численности проживающих в них
представителей титульных национальностей России. Во-вторых, прогнозируя реальные
объемы миграционного обмена, следует учитывать существующие тенденции
миграционных потоков и проводимую в настоящее время Россией политику в этом
вопросе и, следовательно, опираться в расчетах на структуру и численность всего
населения любой из стран нового зарубежья. В-третьих, поскольку за вычетом
русских на долю всех остальных титульных для России национальностей, проживающих
в новом зарубежье, приходится 11-12% и соответствующего учета по ним не ведется,
их миграционный потенциал в отдельных странах можно рассчитывать в пропорциях,
аналогичных русскому населению, проживающему в этих же странах.
Независимо от различий в подходах, во всех случаях
исходными данными для оценки миграционного потенциала населения вообще и русских
в частности являются материалы последней - 1989 г. - переписи населения и
сведения текущего учета Госкомстата России о межгосударственной миграции за
истекшее после нее время. Согласно переписи, как уже говорилось, за пределами
России в СССР проживало 25,3 млн. русских, а вместе с другими российскими
национальностями - свыше 28 млн. человек. Судьбы их различны и во многом
определяются тем, в каких независимых государствах они оказались.
Основная часть русских проживала в Украине (11,4 млн.),
Казахстане (6,2 млн.), Узбекистане (1,7 млн.) и Белоруси (1,3 млн.). Во всей
Центральной Азии накануне распада СССР насчитывалось 9,5 млн. русских, в
Прибалтике - 1,7 млн., в Закавказье - почти 0,8 млн. человек. Все они, вместе с
титульными национальностями союзных республик, были гражданами единого
государства. И ни перед кем из них не стояла проблема выбора родины,
гражданства, языка общения и т.д.
За прошедшее с 1989 г. время численность русских,
проживающих теперь в новом зарубежье, вследствие их миграционного оттока
значительно сократилась (таблицы 6). За 7 лет Россия получила из Украины,
Белоруси и Молдовы 205 тыс. русских, из Прибалтики - 173,9 тыс., из Закавказья -
326,7 тыс. и из Центральной Азии - 1453,7 тыс. русских. Заметим, что Казахстану
принадлежит особая роль в миграционном обмене с Россией. Дело в том, что хотя
интенсивность оттока русских из Казахстана не велика, и их численность там
уменьшилась всего на 8,2%, но масштабы оттока русских из этого государства
таковы, что оно занимает первое место в межгосударственной миграции населения
России. На его долю в рассматриваемые годы приходилось 30% положительного сальдо
миграции русских, что имеет решающее значение для формирования российского
общественного мнения относительно того, каково отношение к русским в новом
зарубежье. Данные таблицы 6 не могут дать точного представления о том, сколько
русских осталось в той или иной стране нового зарубежья, так как для получения
полных данных необходимо учесть взаимный миграционный обмен ресскими между
этими
странами и эмиграцию русских в старое зарубежье. Они свидетельствуют лишь о том,
сколько русских выехало в Россию. Но, вместе с тем, приводимые данные позволяют
оценить, сколько русских осталось в целом в новом зарубежье и определить их
примерную численность по группам стран.
Вследствие миграционного оттока русских в Россию за
1989-1995 гг. их численность в новом зарубежье должна уменьшиться по состоянию
на начало 1996 г. на 2,1-2,2 млн. и составить 23,1-23,2 млн. человек. Кроме
мигрантов за последние годы в Россию прибыло большое число беженцев, среди
которых русских, по нашей оценке, было от 400 до 500 тыс. человек. Очевидно, что
с учетом этой величины численность русских в новом зарубежье должна была к
началу 1996 г. сократиться до 22,5-22,7 млн., а в России, соответственно, -
увеличиться за счет мигрантов и беженцев на 2,5-2,7 млн. человек. Достоверность
этой оценки подтверждается сопоставлением данных микропереписи, проведенной в
России в начале 1994 г., с одной стороны, и расчетов численности русских на
начало 1994 г., опирающихся на материалы текущего учета естественного и
миграционного движения населения, с другой.
Микроперепись зафиксировала в России на начало 1994 г.
82950 тыс. русских, в расчете на каждые 100000 человек населения. По сравнению с
1989 г. доля русских возросла 1,4 процентных пункта и достигла почти 83% от
общей численности населения (или 122 млн. человек против 119,9 млн. в начале
1989 г.). Общая численность населения страны за тот же период возросла менее,
чем на 1%, что объясняется оттоком из России других сравнительно многочисленных
национальностей (украинцев, белорусов, казахов, евреев).
Расчеты, базирующиеся на данных текущего учета, дают
меньший прирост численности русских на начало 1994 г. Так, в 1989-1993 гг.
сальдо миграции русских из нового зарубежья составило 1,2 млн. человек при
миграционном приросте всего населения страны в 1,5 млн. Естественный прирост
русских за тот же период времени не мог превысить 35 тыс. человек, поскольку
естественный прирост всего населения составил 44 тыс. человек при доле русских в
населении страны в 0,8. Численность русских беженцев из стран нового зарубежья
на начало 1994 г. не выходила за рамки 250-260 тыс. человек. Эмиграция русских в
старое зарубежье может быть оценена в 0,1 млн. человек (всего из России в старое
зарубежье эмигрировало за 1989-1993 гг. чуть больше 450 тыс. человек, русские же
составляли в их числе в 1992 г. 22%, а в 1993 г. - 24%). Численность иммигрантов
из старого зарубежья в те годы была невелика - примерно 1,5 тыс. человек. В
результате простых арифметических действий, опираясь на приведенные цифры,
получаем, что общий прирост русских в России за 1989-1993 гг. составил примерно
1,4 млн. человек.
При всех возможных неточностях микропереписи, при
имеющихся недостатках текущего учета миграции и беженцев, оказалось, что данные
микропереписи превышают данные текущего учета почти в 1,5 раза. Эти расхождения
относятся не только к русским, но и к представителям титульных национальностей
нового зарубежья. В частности численность украинцев и казахов уменьшилась,
притом по данным микропереписи - в большей мере, чем это показывал миграционный
учет; одновременно численность армян возросла, и к тому же, согласно
микропереписи, значительно больше, чем демонстрировали показатели текущего
миграционного прироста. Все это вполне объяснимо, так как, во-первых, в России
на начало 1994 г. насчитывалось около 40 тыс. беженцев-армян, во-вторых, армяне
прибывают в Россию не только из Армении, что показывают следующие цифры: в
1989-1993 гг. из Армении в Россию переселилось 22,1 тыс. армян, тогда как из
других государств нового зарубежья - 99,6 тыс. или почти в 5 раз больше.
Добавим, что часть вселяющихся в Россию русских и лиц других национальностей
оказываются вне статистической учета.
Резюмируя сказанное, можно констатировать, что на начало
1996 г. численность русских в новом зарубежье составляла не 22,5-22,7 млн.
человек, как следует из данных текущего учета миграционного обмена, а менее 22
млн. С учетом данной поправки общая численность представителей титульных народов
России в новом зарубежье не превышает 25 млн. человек. Эти величины только с
известной натяжкой могут быть приняты за основу при определении миграционного
потенциала, поскольку все это население различается своими генетическими
характеристиками - временем вселения и продолжительностью проживания в данном
регионе и в силу этого обладает различной потенциальной способностью к
миграциям. Миграционную подвижность могут характеризовать только реальные
пространственные перемещения людей. Более того, миграционный потенциал и его
реализация в конкретных действиях могут довольно разительно отличаться. Если
потенциал определяется структурой населения, то его реализация зависит от
региональных (межгосударственных) различий в условиях жизнедеятельности
населения. Таким образом, чтобы дать оценку миграционного потенциала населения
всех титульных российских национальностей, проживающих в странах нового
зарубежья, требуется прежде всего учесть специфику его генетической структуры -
распределения жителей отдельных национальностей в соответствующих странах на
местных уроженцев и мигрантов.
В генетической структуре населения ряда государств нового
зарубежья обнаруживается сходство, причем это сходство носит региональный
характер. Так, больше всего новоселов (лиц, вселившихся в тот или иной регион
менее 10 лет назад), оказалось в Белоруси и в Литве, а больше всего старожилов,
то есть тех, кто прожил в республике 20 и более лет, в Азербайджане и Грузии.
Если оценивать в целом долю бывших мигрантов в населении отдельных стран, то
выше других она в Белоруси и государствах Прибалтики, а ниже всего - в
Среднеазиатских странах, Казахстане и Азербайджане.
Удельный вес местных уроженцев среди русских выше всего в
Азербайджане и Центральной Азии.
Сопоставление доли постоянных жителей среди русского
населения и интенсивности его миграционного оттока из стран, в которых
господствует христианская и исламская религии - приводит к парадоксальным
выводам. Согласно одному из положений теории миграции населения, чем выше среди
жителей того или иного района доля постоянных жителей, тем ниже интенсивность
миграции населения. В случае с современным миграционным обменом населением
России и стран нового зарубежья взаимосвязь между этими параметрами носит иную
направленность. Объясняется это тем, что межгосударственные миграции русского
населения совершаются в настоящее время не только в сравнительно нормальных
условиях (как, например, при миграционном обмене России с Белорусью), но и в
стрессовых, и обусловливаются порой такими экстремальными факторами, как военные
действия, межнациональные конфликты и многими другими, которые характеризуют
современную социально-политическую ситуацию в странах Закавказья и, частично,
Центральной Азии. Именно поэтому доля новоселов, то есть мигрантов последних лет
вселения (проживших менее 10 лет), в славянском и прибалтийском блоках стран
нового зарубежья намного выше, чем в государствах Центральной Азии и Закавказья.
В последних повышенная доля постоянных жителей свидетельствует о том,
миграционная "селекция", столь интенсивно происходившая в последние годы,
началась еще в советское время.
Те, кто имел хоть какие-то возможности для выезда из этих
стран (родственников в России, возможность получения жилья и работы и т.д.), уже
мигрировали на родину. Во многом это те русские, которые прожили в новом
зарубежье по несколько лет, и не порвали еще связи с районами выхода. Наоборот,
те, кто прожил 15-20 и более лет, адаптировался к культуре и традициям стран
вселения, а тем более там родился, освоил язык, установил родственные связи с
коренным населением, обустроился, мигрируют лишь в случае, если ситуация
становится действительно экстремальной. Это относится в первую очередь к
государствам с отличной от российской этнокультурной средой. Для большинства
русских, проживающих в этих странах, решающим фактором, наряду с нарушением их
прав, становится невозможность восприятия этно-культурных норм этих народов. В
прошлом, когда русская культура была доминирующей, не являлось актуальным с
точки зрения приживаемости русских вне пределов их исторического расселения
усвоение культурных, в том числе и конфессиональных, ценностей тех народов,
среди которых они жили. На современном этапе для многих эта необходимость станет
доминантой при выборе гражданства, места жительства и т.д.
Таким образом, в современных условиях генетическая
структура русского населения в странах выхода перестала детерминировать состав
мигрантов и интенсивность миграционного обмена. Решающее, если не
исключительное, значение в формировании миграционных потоков и определении
соотношений между прямым и обратным их движением приобрели ситуативные
этно-политические и социально-экономические факторы как в странах выхода, так и
вселения мигрантов, в частности - в России.
Исходя из существующей ситуации, которую наилучшим
образом характеризуют такие индикаторы миграционного оттока, как коэффициенты
результативности миграционных связей и проценты миграционных потерь, можно
утверждать, что в настоящее время ни в государствах Прибалтики, ни в Украине,
ни, тем более, в Белоруси нет сколько-нибудь значимых условий для реализации
миграционного потенциала русских. Миграционный обмен населением с этими странами
сократится и будет носить вполне "естественный" характер. Иное дело -
государства Центральной Азии и Закавказья (исключение Армения, в которой русских
практически не осталось), где все русское население с точки зрения
"миграционной" перспективы может быть разделено на три части.
Во-первых, часть русского населения - преимущественно
местные уроженцы - имеет достаточно глубокие корни в местах постоянного
проживания, родственные связи с коренным населением, адаптировалась к местным
условиям, культуре, традициям, обычаям. Для них требуется время для полной
натурализации, главным образом - для полноценного овладения языком титульного
народа. Это может занять не один десяток лет. Нельзя не учитывать, что и многие
представители титульных национальностей, особенно молодежь, плохо владеют родным
языком. Поэтому, чтобы исключить межэтнические конфликты, государства
Центральной Азии и Закавказья должны создать условия, исключающие какую-либо
дискриминацию в отношении пришлого населения.
К сожалению, сегодня в ряде стран такие условия
отсутствуют. Так, детальное исследование правовых актов, принятых в последние
годы в некоторых из стран нового зарубежья, проведенное под руководством
И.Б.Орловой, показало, что в них не только допущен ряд принципиальных нарушений
основных прав человека, но, более того, на государственном уровне закреплена
фактическая дискриминация некоренного населения. В частности, в Туркмении и
Молдове, согласно положениям Конституций этих государств, президентом может
стать только лицо титульной национальности. Нормой для стран Центральной Азии
стало повсеместное вытеснение некоренного населения с руководящих должностей. В
качестве примера можно привести Казахстан, где с 1989 г. по 1994 г. доля
представителей не титульной национальности в руководстве органов законодательной
и исполнительной власти областного уровня сократилась с 50 до 25%. В отдельных
странах этого региона существуют ограничения как в приобретении собственности,
так и в ее ликвидации (например, при продаже жилья мигрантами); законодательно
закреплена языковая дискриминация и т.д. Без устранения этой дискриминации
некоренных жителей и на нормативном, и на бытовом уровне трудно рассчитывать на
скорую и безболезненную натурализацию русскоязычного населения в тех странах, в
которых они оказались после утраты ими единого советского гражданства,
превратившись из "старшего" брата в национальное меньшинство.
Во-вторых, часть, и притом достаточно большую, составляют
те, кто готов немедленно выехать в Россию при наличии необходимых условий.
Именно из этой категории населения формируются те миграционные потоки, в составе
которых значительная часть приходится на лиц, покидающих страны нового зарубежья
из-за обострения межнациональных отношений. То, что этно-политический фактор
является причиной роста интенсивности оттока русских из стран нового зарубежья,
в первую очередь - из Закавказья и Средней Азии, стало ясно из анализа
результатов единовременного обследования, проведенного Госкомстатом РФ в конце
1991 г. По данным обследования, на тот момент среди причин миграции на
межэтнические конфликты как на причину выезда указали:
- в Азербайджане, Таджикистане и Грузии - от 60 до 70 %;
- в Узбекистане, Армении и Литве - от 50 до 60 %;
- в Латвии, Эстонии и Киргизии - от 40 до 50 %;
- в Молдове и Туркмении - от 20 до 40 %;
- в Казахстане - 17,2 %;
- в Украине - 4,3 %;
- в Белоруси - 2,0 %.
В те годы регионами, где межэтнические конфликты носили
наиболее выраженный характер, были Закавказье, Средняя Азия и Прибалтика. В
дальнейшем, как известно, роль этой причины в детерминации миграционных
процессов менялась, и в настоящее время она сохранила свое влияние на
миграционное поведение русских в странах Закавказья и Центральной Азии, о чем
свидетельствуют показатели интенсивности и результативности их миграционного
оттока оттуда.
Для решения миграционных проблем той части населения, у
которой установки на миграцию не ослабевают и реализуются каждый раз, как только
ситуация в этно-политической сфере обостряется, необходимо осуществление ряда
мер, в том числе беспрепятственное предоставление им российского гражданства.
Необходимо заключение двусторонних договоров, в которых должно предусматриваться
следующее: экономическая компенсация потерь жилья и т.п., организационная и
материальная помощь для возвращения в Россию. Подчеркнем, что в самой России
пока соответствующей государственным интересам политики в этой сфере нет.
В-третьих, у значительной части русского населения
определенных миграционных установок вообще нет. Они выжидают изменения ситуации
в странах Центральной Азии и Закавказья: если она будет улучшаться, они пополнят
первую группу. Это подтверждают, в частности, данные исследования, проведенного
в конце 1994 г. казахскими социологами: 48,6% потенциальных мигрантов изменили
бы свое решение о выезде из страны в случае улучшения экономической ситуации. Но
возможны и другие сценарии. Один из них демонстрирует пример Таджикистана.
Поэтому, несмотря на непомерные издержки и материальные потери (невозможность
продажи жилья и иной собственности по коммерческим ценам), на отсутствие
минимально необходимых для жизни условий в местах возможного вселения, люди
будут все равно стремиться покинуть такие регионы с тем, чтобы сохранить главную
ценность - жизнь.
Совершенно ясно, что политическая нестабильность, худшие
в сравнении с Россией экономические условия, вспышки межнациональных конфликтов,
бытовой национализм и т.п. - все это неизбежно в течение многих лет будет
осложнять ситуацию в странах Центральной Азии и Закавказья, а возможно - и в
других, наносить ущерб их экономическим интересам, поскольку миграционный
контингент будет формироваться в основном из специалистов и
высококвалифицированных индустриальных рабочих различного профиля.
Для этой третьей группы населения целесообразно на
двусторонней договорной основе установить переходный период на 5-10 лет,
предоставив им право получения двойного гражданства без дополнительных условий и
ограничений. В этом случае при благоприятном развитии ситуации значительная
часть этих людей пополнит первую группу.
Соотношения между этими тремя частями характеризуют
материалы социологических обследований. По данным Центра демографии ИСПИРАН в
Таджикистане (1991 г.) 40% собирались уехать, 20% хотели бы остаться, 40% не
имели четких миграционных установок. В Киргизии эти цифры соответственно таковы:
20%, 50%, и 30%. Проведенное в этом же году обследование ВЦИОМ выявило следующее
соотношение между теми, кто собирался уехать, остаться и не решившими для себя
эту проблему: по Узбекистану - 25%, 35% и 40%; по Киргизии - 24%, 33% и 43%; по
Таджикистану - 36%, 23% и 41%; по Туркмении - 28%, 32% и 40%. Нельзя не заметить
близости полученных в обоих случаях оценок. Наконец, в 1992 г. лабораторией
миграции Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН был проведен
аналогичный опрос, показавший рост первой и уменьшение второй группы:по
Узбекистану соответствующие цифры составили 43% и 18%, по Киргизии - 36% и 25%,
по Таджикистану - 66% и 6%. Заметим, что дело здесь не в точности цифр, а в их
размерности и тенденциях.
Для сравнения укажем, что в том же 1992 г. доля решивших
мигрировать из числа обследованных в Центральной Украине и в Литве составляла
9-10% и в Латвии и в Западной Украине - 18-20%. Наконец, исследование,
проведенное Г.Витковской в 1994-1995 гг. в ряде Центрально-азиатских государств,
выявило, что стойкие установки на миграцию имело в Узбекистане 60% не титульного
населения, в Казахстане - 43% и в Киргизии - чуть больше 38%.
Понятно, что прожективное и реальное поведение - не одно
и то же. Так, в нормальных условиях установки на миграцию реализуются не более,
чем на половину. В экстремальных условиях соотношение между прожективным и
реальным поведением иное. Его адекватную оценку могут дать только специальные
исследования. Ясно, тем не менее, что доля желающих уехать будет меняться в
зависимости от изменения социально-политической ситуации в государствах нового
зарубежья, от того, какие факторы миграции будут становиться доминирующими.
Примеры подтверждающие это положение, можно найти в Киргизии и Таджикистане. В
Киргизии в период наибольшего накала национального самоутверждения основной
причиной миграции русскоязычного населения были национализм, дискриминация и
ущемление прав некоренного населения. Обследованием Госкомстата Киргизии эта
причина была выявлена в качестве основной. Но уже к середине 90-х годов, когда
было осознано, что выезд русскоязычного населения - это потеря квалифицированных
кадров рабочих и специалистов с чем сопряжены неукомплектованность рабочих мест,
а стало быть и сокращение объемов производства, и уменьшение возможностей
профессиональной подготовки кадров из коренных жителей, отношение к пришлому
населению стало меняться. Обследованием, проведенным в Ошской области в 1995 г.,
было установлено, что основной причиной русскоязычной миграции выступает низкая
оплата труда, т.е. экономический фактор. Такая причина как дискриминация была
отодвинута на второе место.
Из анализа сказанного напрашивается по сути один вывод.
Если государства Центральной Азии, Закавказья и Россия совместными усилиями
цивилизовано не будут решать проблемы миграционного обмена, в том числе и оттока
русских, и трудовой миграции титульных национальностей стран этого региона, то
напряженность и потенциальная возможность конфликтов различной тяжести будет
сохраняться, а возможно и нарастать. Нельзя исключить, что отношение к массовым
трудовым миграциям представителей титульных национальностей этих стран в Россию
в будущем во многом может определяться сегодняшним отношением к русскому
населению в этих странах. Но вне зависимости от проводимой сегодня политики в
отношении русского населения в странах Закавказья, Центральной Азии и других,
где дискриминационные меры в различных областях жизни продолжают нарушать права
братских в недавнем прошлом народов, оказавшихся вне своей исторической родины,
Россия должна без каких-либо условий открыть двери для соотечественников, уважая
их право выбора: вернуться на родину или обрести - уже окончательно - другое
отечество. Такую позицию занимали в разное время и другие страны: послевоенная
Германия, принявшая немцев из восточных стран; деголлевская Франция, вывезшая из
Алжира всех французов, пожелавших вернуться, и столкнувшаяся при этом с массой
внутриполитических(социальных и экономических) проблем, и т.д. К сожалению,
понимания исторического долга России перед своими соотечественниками в настоящее
время нет в общественном сознании. О таком понимании со стороны властных
структур и, тем более, об их реальных шагах в этой области говорить вообще не
приходится.