Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Вопрос 22
Идейно-тематическое единство сборника «Миргород»
Гоголь называл "Миргород" продолжением "Вечеров". Эта авторская характеристика не отменяет нового качества гоголевского романтизма. В исследовательской литературе неоднократно указывалось, что наиболее, тесные связи с "Вечерами" обнаруживаются в "Вие". В последний раз в своем творчестве Гоголь обращается к жанру сказочной фантастической повести. В "Вие" царит та же атмосфера творческой свободы, что и в "Вечерах", развертывается захватывающе-чудесная история Хомы Брута. На основе народного сказания Гоголь создает романтический мир, причудливо смешивает действительное и фантастическое. В то же время близость жанровой формы еще более четко обнаруживает новое в гоголевском романтизме.
Исследователями неоднократно отмечались большая конкретность и правдивость изображения бурсы в "Вие", быта и нравов сотниковой дворни. Гоголь дает почти фотографически точное описание хутора и панского дома. Однако реальность фона, комизм бытовых ситуаций и характеров вплетены в общую фантастическую канву повести. Свидетельствуя о нарастании внутри романтического творчества Гоголя реалистической струи, они в то же время усиливают таинственность истории Хомы и панночки-ведьмы, романтическую "жуть" ночных событий в церкви. В отличие от "Вечеров", "Вий" лишен ощущения единства и целостности действительности. Обостренная контрастность видения жизни приводит к характерному романтическому двоемирию. Движение повести основано на переходах от дневного - ясного и обычного мира к ночному - таинственному, исполненному одновременно ужаса и очарования. Выдержанные в тоне грубоватого юмора сцены на кухне и дворницкой контрастируют со страшными ночными приключениями Хомы. Столкновение противоречий в "Вие" доведено до трагизма, причем в отличие даже от такой повести «Вечеров» как "Страшная месть", зло в "Вие" остается, если не торжествующим, то безнаказанным.
Еще И. Анненский в статье "О формах фантастического у Гоголя" отметил, что "основной психологический мотив этого рассказа - страх". Постепенное нагнетание атмосферы тоски и страха сближает "Вий" с мироощущением, характерным для позднего романтизма. В "Вечерах" чувство безграничного ужаса испытывал глазным образом колдун, великий преступник и убийца ("Страшная месть"), т.е. там тема страха была связана с темой справедливого возмездия. В "Вие" страх побеждает и в конце концов убивает невозмутимого философа Хому Брута, человека беспечного и "веселого нрава".
Новые идейно-эмоциональные установки приводят к значительному изменению характера пейзажа в "Вие". С "Вечерами" перекликается, главным образом, описание фантастической ночи, когда философ совершает свою скачку с ведьмой на спине. В дальнейшем пейзаж становится, с одной стороны, более объективным и описательным, а с другой - усиливается его психологическая и в какой-то мере символическая роль. Пейзаж усадьбы сотника основан на многозначительном контрасте: мрачная и страшная круть горы, у подножия которой живет сотник со своей дочерью-ведьмой, и открывающаяся вдали веселая, мирная долина с селениями. Гора отделяет Хому от привычного мира, отрезает путь к спасению. "При взгляде на нее снизу она казалась еще круче, и на высокой верхушке ее торчали кое-где неправильные стебли тощего бурьяна и чернели на светлом небе. Обнаженный глинистый вид ее навевал какое-то уныние...". Бегство же в прекрасную долину, означающее для Хомы освобождение от злых, колдовских сип, ("Эх, славное место!.. Вот тут бы жить, ловить рыбу в Днепре и в прудах, охотиться...") невозможно. Кульминация страха также достигается во многом благодаря пейзажу: "Ночь была адская. Волки выли вдали целою стаей. И самый лай. собачий был как-то страшен. Кажется, как будто что-то другое воет: это не волк, - сказал Дорош" (II, 216).
Углубление трагичности мировосприятия Гоголя приводит к появлению темы зла, скрывающегося в образе красоты, к теме злой. разрушающей красоты. Этой темы еще не было в "Вечерах". Там зло всегда было отвратительным, отталкивающе-уродливым (колдун в "Страшной мести", ведьма в "Вечере накануне Ивана Купала"). В "Вечерах" отразились раннеромантические идеи об облагораживающей, нравственно-преобразующей силе красоты, а также народные представления о ее "доброй" природе. В образе панночки-ведьмы в "Вие" Гоголь соединяет, казалось бы, несоединяемое: поразительную, совершенную красоту и зло: "... перед ним лежала красавица, какая когда-либо бывала на земле. Казалось, никогда еще черты лица не были образованы в такой резкой и вместе гармонической красоте... Чело прекрасное, нежное как снег, как серебро, казалось, мыслило; брови -- ночь среди солнечного дня, тонкие, ровные, горделиво приподнялись над закрытыми глазами, а ресницы, упавшие стрелами на щеки, пылавшие жаром тайных желаний; уста-рубины, готовые усмехнуться... Но в них же, в тех самых чертах, он видел что-то страшно-пронзительное" (II, 199).
Описание красоты панночки проникнуто болезненно-тревожным и тоскливым чувством. "Сверкающая" красота становится страшной. Гармонически прекрасные черты заключают в себе какую-то чудовищную дисгармонию, раскрываемую сравнением, печатавшимся в прижизненных изданиях Гоголя: "Он чувствовал, что душа его начинала как-то болезненно ныть, как будто бы вдруг среди вихря веселья и закружившейся толпы запел кто-нибудь песню похоронную". Как известно, в советских изданиях конец фразы восстановлен по автографу, где в переживания Хомы Брута, смотрящего на умершую, врывался социальный мотив: "... как будто бы вдруг среди вихря веселья и закружившейся толпы запел кто-нибудь песню об угнетенном народе". Ю.В. Манн оправданно считает, что образ "похоронной песни" глубоко раскрывает сложность гоголевского мироощущения. В то же время и фраза автографа чрезвычайно важна и симптоматична. Образ злой, демонической красоты проявляется в творчестве Гоголя как ощущение разрушения гармонии жизни. Но, как уже указывалось, понятие гармонии и красоты для Гоголя (как и для прогрессивных романтиков) приобретало очень широкий, поистине универсальный смысл. Оно необходимо включало утверждение гармонии человеческих отношений, гармонии общественной. Поэтому образ "угнетенного народа" рядом с образом демонической красоты в автографе появился закономерно. В романтически и фантастически решенной теме зла в "Вие" Начинает угадываться, проступать социальная тема.
«Миргород» как будто основан на тех же структурных принципах, что и "Вечера". Он также организован единой поэтической мыслью, но теперь это уже идея "разъединения". Контрастность изображения в "Миргороде" утрачивает свой "сочетающий смысл". "Строение" второго сборника Гоголя также является важным свидетельством углубляющейся трагичности мировосприятия писателя. Принцип контраста теперь призван не только раскрыть красоту идеала, но и выразить идею его несовместимости с действительностью.
Идейно-тематическое единство "Миргорода", очевидно, заключает несколько сквозных мотивов, контрастных внутри себя и по отношению друг к другу. Так, если в первой части сборника в качестве доминанты звучит мотив человеческих связей, то во второй - ненависти и мести. Тем самым "Миргород" оказывается своеобразно, порой почти парадоксально связанным с темой страстей, интересовавшей многих писателей ХVIII века и получившей новое развитие у романтиков. В России была хорошо известна книга Ж. де Сталь "О влиянии страстей на счастье отдельных людей и народов", она оказала определенное влияние на русскую эстетическую и художественную мысль. Идеями французской писательницы глубоко интересовался Пушкин особенно в период работы над "Маленькими трагедиями". Поэтому в художественном сознании Гоголя тема страстей могла возникнуть и через посредство Пушкина - известно, какое огромное значение Пушкин имел для Гоголя. Первая часть гоголевского сборника изображает "положительные", высокие страсти: любовь к другому человеку, любовь к Родине и священную ненависть к ее угнетателям, патриотическое чувство, двигающее судьбой целой нации. Вторая часть является отрицанием первой и раскрывает картину вражды, т.е. тоже страсти, но жестокой и разрушительной. Неукротимая, "бешеная" ненависть воплощена в "Вие" в образе мертвой панночки-ведьмы: "Она была страшна. Она ударила зубами в зубы и открыла мертвые глаза свои. Но, не видя ничего, с бешенством - что выразило ее задрожавшее лицо - обратилась в другую сторону /.../ Глухо стала ворчать она и начала выговаривать мертвыми устами страшные слова; хрипло всхлипывали они, как клокотанье кипящей смолы". (II, 208 - 210). В "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" историей вражды двух бывших приятелей тоже, (но уже в комедийном, гротескном плане) движут страсти: "Он (Иван Иванович) бросил на Ивана Никифоровича взгляд - и какой взгляд! Если бы этому взгляду придана была власть исполнительная, то он обратил бы в прах Ивана Никифоровича... И этот человек, образец кротости, ... выбежал в ужасном бешенстве. Такие сильные бури производят страсти!" (II, 274).
В свою очередь каждая из этих тем основана на внутреннем контрасте. Общность и единение целой нации, благородные узы товарищества, большие яркие страсти в историческом прошлом ("Тарас Бульба") противопоставлены раздробленности современной жизни, где глубокая взаимная привязанность старичков Товстогубов, во-первых, является чувством "уединенным", сосредоточенным на себе, только личным и, во-вторых, выступает в "низменном буколическом" выражении, как "антистрасть". Во второй части "Миргорода" тема вражды и мести получает трагическое и тем самым в чем-то "высокое" выражение в "Вие", ибо в фантастическом мире этой повести человека преследуют злые демонические силы, и оказывается предельно сниженной, даже шаржированной в "Повести о том..." Раскрывая ничтожество современной действительности, в которой люди, поистине, не умеют даже ненавидеть, доводя до гротеска тему "мелкой страсти", последняя повесть подводит итог всему циклу.
В "Миргороде" получает глубокое выражение не только сфера действительности (отрицание), но свое дальнейшее развитие и сфера идеала (утверждение). Художественный мир "Миргорода" имеет два резко обозначенных полюса, которыми являются "Тарас Бульба" и "Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем". Помимо своей соотнесенности с общей мыслью цикла, эти два произведения раскрывают важные стороны творческого метода раннего Гоголя.
В "Тарасе Бульбе" в качестве положительного начала выступает история украинского народа, его героическая, национально-освободительная борьба. Появление "Тараса Бульбы" в системе "Миргорода" так же, как сам настойчивый интерес Гоголя к исторической науке и исследования в этой области (незаконченные исторические романы, преподавательская деятельность, статьи на исторические темы) генетически связаны с достижениями романтического историзма, обогатившего мировое искусство идеей развития, подвижности жизни и выдвинувшего (в трудах французских историков) народ в качестве субъекта, действенной силы исторического процесса. Будучи близкими к ряду важных положений просветительской мысли, исторические воззрения Гоголя в своем общем пафосе восходили к идеям ранних романтиков, в целом же развивались в том направлении, которое характерно для прогрессивной французской романтической историографии с ее ярко выраженными демократическими тенденциями.