Будь умным!


У вас вопросы?
У нас ответы:) SamZan.net

тематики я старался не осмеивать человеческие поступки не огорчаться ими и не клясть их а понимать

Работа добавлена на сайт samzan.net:

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 24.11.2024

Политическая власть. Изучение мирового общества*

ДЖ. ШВАРЦЕНБЕРГЕР

«Обращаясь мыслью к политике для того, чтобы относящееся к этой науке исследовать с тою же свободой духа, с какой мы относимся к предметам математики, я старался не осмеивать человеческие поступки, не огорчаться ими и не клясть их, а понимать*.

Бенедикт Спиноза, Политический трактат (1675-77, гл. 1. п. 4)

Глава 13 Функции международного права

«Там, где не выполняются обещания, не может быть ни союзов, ни альянсов».

Давид Юм, Трактат о человеческой природе (1740).

Ключ к пониманию функций, осуществляемых любым законодательством, будь оно национальное или международное, заложен в характере его социальной базы. Как признано, зависимость эта не односторонняя. Изначально именно специфический характер социальной группы накладывает более существенный отпечаток на законодательство, нежели наоборот.

Общественный закон осуществляет функции отличные от тех, которые выполняет общинный закон. Отношения между хозяином и рабом в рабовладельческих обществах, между Капиталом и Трудом в системах «свободного предпринимательства» или между правящим и подчиняющимся классами в тоталитарных государствах регулируются с помощью закона власти. Отношения между членами семьи, кровного братства или церкви требуют другого типа закона —закона согласованности. В то время как первый выполняет основные функции, делающие возможным социальное сосуществование, регулируя различные интересы с помощью разделения на правящих и подчиненных и обеспечивая законную святость власти;

' Оригинал: Power Politics. A Study of World Society. By Georg Schwarzenberger. Third Edition. London, 1964, pp. 198-223. (Перевод У. Хворостяновой.)

задача общинного закона состоит в том, чтобы обеспечить дальнейшую интеграцию сообщества. В исключительных случаях давление минимальных норм, принятых большинством уважаемых членов сообщества, ограничено.

В действительности чистые типы общественного и общинного законов склонны быть настолько трудно различимыми, насколько и сами социальные группы, чьим целям они призваны служить. Сообщество может заручиться поддержкой собственных интересов его членов как средством выражения социального действия. Наоборот, каждое общество требует некого минимума справедливости и сотрудничества. Закон взаимодействия обеспечивает общую основу и является промежуточным уровнем для закона власти и закона согласованности.

Ссылаясь на эти три основных типа законов и анализ конкретных отношений между ними в любой предложенной правовой системе, можно установить место закона в любой группе индивидов.

Скептик может поинтересоваться, а есть ли какие-нибудь возможности для существования закона в сфере, настолько пропитанной силовыми отношениями, как международное общество? Само существование государств, которые с незапамятных времен вовлечены в водоворот политической власти, лодтверяздает реальность, международного права. В дипломатических нотах своих иностранных служб государства обычно жалуются на нарушение их прав в международном обычном праве и в международных договорах, они требуют возмещения за нарушение законов международного права, они встают перед международным судом и, как правило, педантично исполняют международные решения и приговоры. На практике институты международного правосудия, особенно международный суд, создали важную структуру юридической системы, включающую все сферы деятельности международного права. Так какие же функции выполняет закон в международном обществе?

Междунар.одный закон силы

В обществе, где власть не поддается обсуждению, первостепенная функция права состоит в том, чтобы помогать в поддержании превосходства силы и иерархии, установленной на основе властных отношений, и чтобы предоставлять этой системе почтенность и святость, даруемую законом. Международное обычное право достигает этих целей различными путями. Независимость государств один из основополагаю-

щих принципов международного обычного права. В той мере, в какой осуществление суверенитета государств не ограничивается принципами международного обычного права, международное общество ограждено от вмешательства во внутренние дела государств по какому-либо поводу. В принципе такие темы, как вопросы вооружения, доступ к сырьевым ресурсам и рынкам, вопросы миграции, принадлежат к упомянутой сфере, и благодаря этому происходят изменения в международной структуре независимых государств. Из отсутствия верховного органа международной власти вытекает то, что участие государства в международных конгрессах или конференциях полностью зависит от его собственной воли. При отсутствии единомыслия, напротив, требуется согласие всех государств по какому-либо решению, достигнутому на пленуме подобных международных собраний. Наконец, любое трехстороннее урегулирование спора на основе международного права или принципа справедливости зависит от согласия всех вовлеченных в спор государств.

В обществе настолько динамичном, как международное, подобное положение дел подходит только для одной ситуации: когда государства желают достичь компромисса и добровольно соглашаются на уступки, которые, если следовать принципам справедливости и правосудия, по сути, ожидаются от них. Если государства отказываются поступать таким образом, то оня должны либо оставлять все как есть, либо разрешать применение имеющихся в распоряжении альтернативных моделей, т. е. посредством одностороннего давления, крайним выражением которого является война.

При построении международного обычного права на основе принципа суверенитета государства должны быть уверены в сохранении за ними права свободного выбора между войной и миром. Действительно, при предоставлении в распоряжение государств таких принудительных средств, как война, международное обычное право дает возможность государствам постепенно увеличивать давление друг на друга и тем самым привносит своеобразную изысканность в другие, даже более жестокие игры политической власти. При наличии войны, наделенной особым статусом и некими, хотя и нечетко определенными правилами, в соответствии с которыми она должна проводиться, международный закон является не чем иным, как дальнейшим шагом. Если война заканчивается полным поражением одного из противников (debellatio). то проигравший теряет свою юридическую самостоятельность. Победитель может присоединить к себе террито-

рию побежденного государства, расценивая ее как territorium nullius, или создать нового субъекта международного права на территории своего бывшего врага.

Если побежденное государство сохраняет за собой юридическую самостоятельность, то в этом случае обычный путь для завершения войны подписание мирного договора. Победитель может воспользоваться ситуацией, когда мирный договор не подписан, для увеличения своей мощи и дальнейшего продолжения войны вплоть до debellatio и для того, чтобы неограниченно сохранять территорию врага оккупированной. Подобные усилия могут быть сохранены, если побежденного удается склонить к принятию более ограниченных форм контроля, которые служили бы целям поддержания превосходства победителя. В этом случае соглашение основывается не на чем ином, как на явной силе. Подпись побежденного и кон-сенсуальный характер взятых на себя обязательств наделяют мирный договор святостью закона. Как в любой возможной вполне сложившейся системе национального права добровольное согласие партнеров для подписания договоров есть условие законности, так и в международном праве не что иное, как реальная физическая угроза, или принуждение полномочных представителей, ответственных за подписание или ратификацию договора, делает его недействительным.

Мирные договоры не обязательно ограничены только решениями проблем между бывшими противниками. Особенно к случае подписания многостороннего мирного договора, когда весь баланс сил, появившийся в ходе предшествующей войны, строится на консенсуальной основе. Другой вид политических договоров договоры о заключении союзов, поручительстве и нейтралитетеможет юридически оформить основные стратегии внешней политики, которые избираются главными Силами.

Но это не единственная причина для заключения подобных соглашений между правительствами в рамки формальных договоров. Государственные деятели знают, что, как правило, они могут ожидать соблюдения таких соглашений, только если содержание договора гармонично учитывает насущные интересы всех участников договора. Бисмарк отмечал, что «участники договоров должны верить друг другу в том, что, когда возникнет необходимость, вопрос будет правильно оценен и решен другой стороной».

Каким образом подобное согласие закрепляется в юридической форме? Даже если правительства не были незаконным насильственным путем привлечены к подпи-

санию «клочка бумаги», политически важным является то обстоятельство, отказывается ли государство в официальной форме от торжественно взятых на себя обязательств. В глазах общественного мнения зачастую выигрывает тот участник договора, который полагался на обещание, данное нарушителем договора. И наоборот, правительство, прервавшее действие договора, занимает оборонительную позицию как в своей стране, так и по отношению ко всему миру.

Для того, чтобы избежать или смягчить эти неприятности, международное право предлагает ряд механизмов. На уровне самостоятельной интерпретации принципов международного права каждым суверенным государством все принципы самосохранения, самообороны и clausula rebus sic stantibus являются любимыми уловками государств в политических играх.

Существует глубокое законное убеждение в том, что договор не охватывает те ситуации, о которых во время его заключения не упомянул ни один из участников. Так, в странах, где деньги теряют свою ценность, национальный суд справедливо считает, что инфляция воздействует на суть контрактов и нельзя заставить выполнять этот контракт только ради того, чтобы его участник в обмен смог получить ворох обесцененной бумаги. Это, однако, все различия между ситуацией, в которой независимый суд рассматривает заявления непосредственно заинтересованных сторон с тем, чтобы объявить договор недействительным или приспособить его к изменившимся условиям, и позициями международного обычного права. В отсутствие согласия каждое государство выносит решение исходя из своих собственных причин. Таким образом, утверждение противостоит утверждению, а это в конечном счете есть вопрос для общественного мнения в самой стране и за рубежом о том, признаются ли различные частные действия одностороннего характера в качестве нарушения договора или их можно считать справедливыми? Меры, предпринятые Россией в 1871 г. и касающиеся пунктов о Черном море договора 1856 г., меры, осуществленные Австро-Венгрией в 1908 г., касающиеся присоединения Боснии-Герцеговины, или денонсация Локарнского соглашения и Пакта о ненападении с Польшей Третьим рейхом попадают в эту категорию.

Другая сфера, в которой было применено международное право как чистый закон силы, это империалистическая и колониальная экспансия западных народов. Если территории, на которые обращались алчные взгляды, были заселены группами, не попадающими в поле

зрения международного права, то эти земли должны были трактоваться как territorium nullius. Королева Елизавета, например, в 1578 г. предоставила разрешение сэру. Хэм-фри Гилберту на «заселение и владение по его выбору всеми отдаленными и варварскими землями, которые еще не находятся во владении какого-либо христианского принца». Даже там, где статус неевропейских племен или наций был признан международным правом, договоры о передаче прав приводили к подобному результату. Если местные вожди и князья демонстрировали сильное нежелание расставаться со своей территорией, война, завоевание и следовавшие за ними уступки достигали такого же результата.

В ситуации, когда применение подобных средств считалось неуместным, господство достигалось косвенным путем с помощью очевидного согласия тех, кто был в это пассивно вовлечен. При международном и колониальном протекторатах на арендуемых землях предусматривались удобные правовые модели. В других случаях формально уважался суверенитет африканских или азиатских государств. Однако судьба этих государств решалась при подписании их правителями договоров, по которым третьи государства соглашались принять часть страны, типа Эфиопии или Персии, в качестве сферы своего исключительного влияния.

Помимо поддержания господства с помощью силы и служения практически любой международной стратегии и тактике международной политики, международное обычное право удачно применялось для выполнения дополнительных функций. Оно помогает в целости сохранить ключевые позиции аристократии суверенных государств в международном сообществе. В лице различных существующих субъектов международного прара оно оставляет за собой возможность решать, стоит ли предоставлять статус независимого субъекта различным претендентам. Кроме того, на практике предпринимались ограниченные попытки сделать сами суверенные государства субъектами международного права. Однако эти исключения вряд ли сильно меняют основное поле деятельности международного обычного права как легальной системы, которая широко используется междучленами мировой аристократии.

В той степени, в какой международное обычное право есть право применения силы, оно лишь выполняет функции экстремального общественного закона. Оно предоставляет законную почтенность и святость закону власти и силы, не ограничивая серьезно свободу действий

своих субъектов двусмысленными терминами. Это описание международного закона силы мЬжно считать вполне корректным анализом функций, которые международное право выполняло в «старые дурные дни» до 1914 г. Однако такие ли функции выполняло международное право в «новые смелые времена» периодов после 1919 и 1945 гг.? Адекватный ответ на этот вопрос может быть получен в скрытом виде только в контексте анализа этих систем политической власти.

Международный закон взаимодействия

Пока мировое сообщество затянуто в систему политической власти, международное право призвано служить его целям. Однако международное право не является только законом, основанным на силе, но также и законом, основанным на взаимодействии и даже является путем для появления закона, основанного на согласованности действий.

В правилах, для которых руководящую роль играет принцип дипломатической неприкосновенности, очевидно влияние закона взаимодействия. В то время, когда международное право находилось в стадии становления, государства вольны были в своей трактовке права неприкосновенности, предоставленного представителям иностранных государств, либо понимать его достаточно ограниченно, либо толковать его с либеральных позиций. Если в интересах их собственного суверенитета государства предпочли первую позицию, то ничто не мешает им следовать этому курсу. В подобном случае они, однако, не могут ожидать лучшего обращения со своими посланниками за границей, чем то, которое они сами оказывают представителям других государств.

Действительно, государства никогда не поступают столь недальновидным образом. Итак, на основе бесчисленных соглашений взаимного характера появились правила международного права, касающиеся дипломатической неприкосновенности. Автоматическая работа принципов взаимодействия обеспечила силу и признание этим правилам. (...)

Рассматривал ли Советский Союз международную мораль только в качестве буржуазной монополии? Гарри Хопкинс отмечал, что Сталин в своей беседе с ним летом 1941 г. говорил о «необходимом существовании минимальных моральных норм между нациями, без которых нации просто не смогли бы сосуществовать». Он утверждал, что «нынешние лидеры Германии не имеют пред-

ставления о подобных минимальных нормах и поэтому представляют собой антиобщественные силы в существующем мире». «Немцы это люди, говорил он,которые без зазрения совести подпишут договор сегодня. нарушат его завтра и послезавтра подпишут второй договор. Нации должны выполнять обязательства, взятые на себя в договоре, в противном случае международное общество не сможет существовать».

На Парижской мирной конференции в 1946 г. речь Молотова стала отголоском слов Сталина. Он говорил: «Два диаметрально противоположных метода существуют в международной жизни. Первый из них, хорошо известный каждому с давних времен, это метод насилия и власти, для которого пригодны все виды принуждения. Другой метод, правда, недостаточно распространенный, метод демократического сотрудничества,основан на признании принципов равноправия и законных интересов всех государств, больших и малых. Мы не сомневаемся, что несмотря на все возражения метод демократического сотрудничества среди стран в конце концов возьмет верх».

Могли ли Сталин и Молотов в своих заявлениях быть обвинены в «радикальных суждениях» или они оставались лишь верны принципам ленинизма и поэтому их следует рассматривать в свете телеграфных сообщений, которыми в 1919 г. обменялись Ленин и Бела Кун. Ленин предупреждал Бела Куна о том, что нельзя доверять силам Антанты в настоящий момент. В ответной телеграмме Бела Кун согласился с мнением Ленина и добавил: «Я горжусь честью быть одним из Ваших лучших учеников, но по одному вопросу я все-таки превосхожу Вас, по так называемому вопросу mala tides». (...)

Универсальность международной морали

Большинство этических систем в конечном счете берут свое начало в религиозном источнике и являются продуктом постепенной рационализации религиозных ценностей. Посредством процесса секуляризации они получают определенную автономию от своих религиозных первоисточников или становятся полностью независимыми от них. Неужели эти разные истоки моральных правил создают препятствия для существования универсального кода международной морали? Разве государственные деятели Запада, России и Дальнего Востока^ подразумевают разные вещи, когда говорят о справедливости, равенстве, честности и дружбе в отношениях между государствами? 176

Изучение сфер ведущих мировых религий в целом и сферы международных отношений отдельно обнаружило фундаментальные различия между ними. Само послание Христа дает возможность для появления разнообразных интерпретаций, начиная с доктрины, » соответствии с которой Кесарю воздается кесарево и заканчивая теорией непротивления любой форме насилия. Классическая позиция ислама настаивает на том, что между христианами и мусульманами может существовать только состояние перемирия. Буддистские принципы утверждают, что вся мирская деятельность, в лучшем случае, есть лишь неуместная иллюзия, а по сути несет собой зло. Буддизм настаивает на достижении совершенства путем несовершения поступков и медитативного размышления.

Однако эти принципиальные различия воздействуют на международную мораль в гораздо меньшей степени, чем следовало бы ожидать. Конкурируя с распространением политического и экономического влияния европейского общества, религиозные и этические принципы христианства распространялись подобно тому, как право европейских народов внедрялось в систему универсального международного права. В ходе этого процесса первоначальный христианский источник международной морали отошел на задний план и система международной европейской морали преобразовалась в систему моральных правил, общую для всех цивилизованных государств.

Место морали в международном обществе

Функции международной морали, так же как и функции международного права, могут быть адекватно интерпретированы только в контексте изучения международного сообщества. Было отмечено, что международное право подчинено политической власти и функционирует более эффективно, когда ситуация не осложняется наличием международной политической борьбы. В качестве требующей проверки рабочей гипотезы возникает предположение, что международная мораль, похоже, играет второстепенную роль.

Первостепенная задача международной морали в международных отношениях заключается в укреплении политики государства. Если государства желают приобрести какую-либо территорию в связи с ее экономической и стратегической ценностью, им трудно найти подходящие оправдания подобных действий. Например, они ссылаются на потребность в «естественных» границах или на «естественное» право доступа к морю. Союзники,

собирающиеся вместе для противостояния третьей силе, поступают подобным образом в интересах мира и безопасности, если не в интересах всего человечества. Баланс сил, созданный на основе Утрехтского мирного договора, объяснялся победителями как «justumpotentiae equilibrium». Участники мирного договора в Шамоне в 1814 г. взяли на себя обязательства противостоять Франции «ради благородной цели прекращения, страданий в Европе» и конечной цели обеспечения «гарантии будущего покоя, на основе создания баланса сил». Государственные документы ведущих держав полны такого рода объяснениями. Подобным же образом незначительная цель может служить иллюстрацией использования международной морали в осуществлении интересов политической власти.

Однако на кого производит впечатление подобное пустословие? Даже в сфере чистой политической власти государственные деятели должны считать само собой разумеющимся существование минимальных моральных правил, так как в конечном счете их собственные соглашения с союзниками покоятся на моральных принципах, заключающихся в честном исполнении данных обещаний. Однако, как правило, правительства не заблуждаются в понимании реальных намерений их партнеров, которые замаскировывают политические цели в терминах международной морали, и не склонны доверять подобного рода представлениям. Подобные жесты адресуются, главным образом, общественному мнению у себя дома и за границей. Получая оценку общественного мнения на законных основаниях, случай, базирующийся на принципах международной морали, оказывает неоценимые услуги политикам, освобождая их от утомительных формальностей и оговорок, связанных с обоснованием законности действий. С помощью доводов, базирующихся на принципах международной морали, государственные деятели могут обращаться непосредственно к воображению, страстям и предрассудкам общественного мнения.

Для завоевания преобладающего настроения в общественном мнении правительства захватывают заголовки газет и привлекают внимание радио— и телевещательных каналов в зарубежных странах, где эти агентства по распространению новостей находятся в системе частного предпринимательства. В капиталистической среде эти средства массовой информации склонны отбирать новости по простому и, по их мнению, законному критерию: какие новости интересуют наибольшее количество потен-, циальных покупателей и слушателей? Преступления, секс

и спорт темы, как правило, более популярные у всей аудитории, нежели события международной жизни, если только к таковым не относятся крупные кризисы, войны или, наконец, шпионаж. При создании министерствами иностранных дел и. их представительствамй за границей хорошо подготовленных отделов по информации с штатом профессиональных экспертов соображения такого рода обычно учитываются политиками для обоснования необходимости создания подобных служб.

Когда отношения между двумя государствами становятся все хуже и хуже, эмоциональные призывы вызывают цепную реакцию. «Когда две нации различны,писал Адам Смит в своей книге «Теория моральных настроений» (1759), — гражданин каждой нации уделяет незначительное внимание чувствам, которые другая нация может питать относительно его поведения. Все его амбиции должны получать одобрение его сограждан, и так как они воодушевлены такой же враждебной страстью, какой наделен он сам, он никогда не угодит им более, чем вызывая бешенство и обиду у их врагов».

Когда общественное мнение необходимо подготовить к войне или заручиться его поддержкой в продолжительной борьбе, идеологическое использование международной морали достигает наивысшей силы. С этой точки зрения, различные конфликты между великими державами поднимаются на уровень борьбы высших моральных принципов, которым до глубины души горячо привержена каждая сторона, вплоть до стадии достижения мира. Таким образом, в системе политической власти главная функция международной морали состоит не в том, чтобы контролировать чье-либо поведение, а в использовании морали в качестве сильного оружия против потенциальных и реальных врагов.

Связь между политической властью и моралью осуществляется двумя путями. Но, как и в других областях, идеологии могут быть обращены против интересов, которым они были призваны служить. Правительства должны хотя бы внешне подчиняться принципам, которые они установили для достижения своего преимущества над другими. Иногда общественное мнение может даже заставлять их действовать в соответствии с общепринятыми принципами и, таким образом, влиять на сущность международной политики.

Если соображения международной морали не принимаются во внимание государственным интересом, международная мораль выполняет функции, подобные тем, которые исполняют международные законы взаимодей-

ствия и согласованности. Силы в демократических государствах, чаще всего находящиеся под давлением общественного мнения, действуют тогда в соответствии с категорическим императивом, уже давно сформулированным Исократом: «Обращайся со слабым государством таким же образом, каким ты хотел бы, чтобы более сильное государство обращалось с тобой». Естественные катастрофы и эпидемии это те случаи, в которых, в конце концов, в мирное время можно увидеть работу международной морали без скрытых мотивов.

Даже во время войны представления о благородстве и человечности приводили к смягчению обычаев, которые в соответствии с законами войны, превалирующими в то время, считались вполне законными. Это: воздержание от превращения военнопленных в рабов, от разграбления города, взятого штурмом, от конфискации частной собственности у врагов или от рассмотрения вражеского рыболовецкого судна в качестве хорошей и законной награды в периоды, когда международное право не установило еще запретов на указанные случаи.

Международная мораль и международное право

На протяжении шестнадцатого и семнадцатого веков и даже еще в восемнадцатом веке международное право и международная мораль в форме естественного закона были более тесно связаны, чем когда-либо прежде или после. Широко распространено, хотя и ошибочно, убеждение в том, что международное право обязано своим происхождением доктринам философов-натуралистов.

Согласно этой точке зрения, эти отцы международного права считают законные принципы применимыми в «обществе живых существ, наделенных разумом». Как говорил Роско Паунд, «международное право было рождено путем юридического размышления и стало реальностью, потому что это размышление дает людям нечто такое, посредством чего создаются и формируются международные правовые институты и вера в то, что люди смогут создать и сформировать эти институты эффективно». В действительности эта доктрина происхождения международного права не выдержала проверки при индуктивном исследовании исторических материалов. Это явилось следствием чрезмерной сосредоточенности на доктрине происхождения международного права, сопровождавшейся невнимательностью к практике государств, которая в средневековой Европе веками предшествовала

рассуждениям писателей в рамках натуралистической теории.

Даже в доктрине происхождения международного права была постепенно разорвана связь между естественным и международным правом. Это произошло по ряду причин. Авторы согласились с возрастающим настойчивым желанием государства девятнадцатого века устранить все ограничения для осуществления своего суверенитета. Они не могли не заметить, насколько наивно естественные для определенного периода законы отождествляют с естественным правом и как этим естественным правом постоянно злоупотребляли в идеологических целях. Кроме того, движения за кодификацию и дальнейшее развитие международного права привели к более четкому разграничению между .-^янципами lex lata и lex ferenda.

В конце концов, образец эмпирической естественной науки о праве получил высокую оценку даже в нормативной дисциплине международного права и вызвал появление ряда неудобств за счет условности, присущей дедуктивному -л эклектическому подходам теории международно".. права. В этом плане доктрина происхождения международного права приняла позитивизм, не подвергая его критике в той же степени, в какой раньше предавалась натуралистическим размышлениям. За международным судом и государственной дипломатической практикой было оставлено право создать более устойчивое звено между международным правом и моралью. Это не было настолько парадоксальным, как может показаться. Государственные деятели лелеяли принципы ме)йду-народной морали по крайней мере в той же степени, в какой эти самые принципы поддерживали их законные требования. Кроме того, некоторые хорошо известные министры иностранных дел девятнадцатого века были искренне убеждены в реальности функционирования международной морали и иногда пытались использовать эти принципы в качестве руководства к действию.

Британская дипломатическая практика предоставила множество подтверждений подобной позиции. Доказательством этого может служить Цитата из типичной дипломатической депеши, посланной в 1865 г. лордом Брассе-лом лорду Кови, британскому послу в Париже: «Международное право делает успехи в сохранении достижений Христианской цивилизации. И если будет обнаружено, что практика, до сих пор не трактовавшаяся как нарушение христианских принципов, есть, однако, преступление самого ужасного характера и злодеяние против человече-

ства, то, безусловно, Великие Христианские государства занесут это ужасное злодеяние в своем совместном приговоре в перечень тех преступлений, которые должны пресекаться и наказываться Международным Законом».

В случаях, когда государства договариваются урегулировать спор путем обращения к Арбитражу, они часто соглашаются решать такие споры на основе «закона и справедливости». В этих ситуациях стороны специально уполномочивают трибунал применять международное право справедливым и разумным образом (jus aequum отличается от jus strictum) и использовать международную мораль как вспомогательный законотворческий процесс. В случае разграничения вод Меса (1937) между Бельгией и Нидерландами судья Хадсон поддерживал влиятельное частное мнение о том, что Постоянный Международный Суд, а также Международный Суд на временной основе должны иметь свободу «рассматривать принципы справедливости как часть .международного права, которое должно их применять».




1. Пояснительная записка 3 2 Объектная смена на общестроительные
2. Результаты деятельности стандартизации является нормативный документ применение которого является с
3. Евророс 1 Время проведения- Четверг ~ с 16
4. Понятие юридической практики510 2
5. тема - особенности и состав
6. Бухгалтерский учет финансовых вложений на предприятии
7. Выбор решения в условиях непределенност
8. .04.02 Сахар 50 Иванов 20001 01
9. Экспериментальное исследование особенностей психических состояний специалистов Бухгалтерский учет и аудит студентов 3 курса
10. Понятие Преступления в Законодательстве Европейских Стран
11. Организация и учет межбанковских расчетов
12. Браун Д. Точка обмана- CT- Транзиткнига; Москва; 2005 ISBN 5170310862; 5957821241 Аннотация В Арктике обнару
13. договор имеет множество значений
14. Договор бытового и строительного подряда
15. Лабораторная работа3
16. Проектирование газотурбинного двигателя для многоцелевого легкого боевого самолета.html
17. Введение Отрасль малого хлебопечения в Свердловской области сформировалась благодаря энтузиазму лю
18.  Сфера застосування та загальні положення
19. Обыск и выемка
20. Сущность и значение системы счетов и двойной записи