Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
В правовой доктрине категория справедливости рассматривается с различных позиций. Наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой справедливость представляет собой принцип права*(1). Согласно другой позиции справедливость пронизывает все содержание правовых норм и является, таким образом, некоторым "качеством права"*(2). Дискуссии по этому поводу возникали еще в советской правовой науке. Так, Е.М. Орач отмечал, что понимание справедливости как принципа права сужает сферу действия, распространения данной категории. По его мнению, если справедливость считать принципом права, то "может создаться видимость, будто... право не обусловлено морально-политическими требованиями справедливости, характерными для всего общества"*(3).
Возражая против этого подхода, А.И. Экимов отмечал, что "принципы права - это принципы только права, а не общества и для... науки невозможно допущение, что право в первую очередь обусловливает все развитие общества"*(4). Сам А.И. Экимов считает некорректной постановку вопроса о справедливости в праве в форме альтернативы: принцип или свойство права. Он отмечает, что справедливость является общеотраслевым принципом, она охватывает все "этажи правовой системы - от отдельных норм до права в целом", когда принцип справедливости воплощается в праве, "право тем самым приобретает свойство справедливости". Таким образом, определенный "принцип деятельности становится принципом результата деятельности"*(5).
На наш взгляд, данная дискуссия обусловлена сущностной неразграниченностью справедливости в качестве морально-этической, ценностной категории и собственно правового принципа справедливости. Между тем такое разграничение можно видеть уже у Аристотеля, который говорил о различии "общей" и "частной" справедливости. "Общая справедливость" является достоянием общественного мнения. Сфера ее распространения чрезвычайно широка: она позволяет оценивать любой поступок (а иногда и событие) с позиции справедливости. "Частная" же справедливость, представляя собой "добродетель государственного мужа", имеет скорее инструментальный характер, представляя собой метод справедливого уравнивания и распределения определенного объема благ или тягот.
Л.С. Явич, рассматривая соотношение справедливости и права, обоснованно отмечал, что говорить о таком соотношении можно в рамках двух проблемных плоскостей.
С одной стороны, "речь идет об оценке права с точки зрения защищаемых им экономических, политических и других фактических отношений... Во втором аспекте проблема права и справедливости носит более специфический характер, предполагает трактовку справедливости не как внешнего по отношению к правовой действительности фактора, а как специально-юридический принцип права, выражающий некоторые свойства, стороны самой юридической формы"*(6).
Справедливость как качество или свойство права, на наш взгляд, тяготеет именно к "общей справедливости". Действительно, оценивая ту или иную норму права с позиции ее справедливости или несправедливости, мы соотносим результат ее действия с системой интерсубъективных ценностей, принятых в данном обществе в данный исторический период.
Справедливость в качестве принципа права имеет более конкретное содержание, поскольку выражает деятельностное начало данной категории. В этом смысле принцип права, в отличие от свойства или качества, предполагает его практическое применение и действительно можно сказать, что реализация правового принципа справедливости призвана обеспечить качество справедливости права.
В научной литературе высказывалась и высказывается точка зрения о том, что категория "справедливость" представляет собой морально-этический концепт и "проникает" в право путем детерминации индивидуально-личностной сферы участников правового отношения. Например, по мнению З.А. Бербешкиной, справедливость представляет собой "понятие морального сознания, характеризующее... правомерность оценки экономических, политических, правовых явлений действительности и поступков людей"*(7). М.Н. Руткевич отмечает, что "в понятии справедливости фиксируется моральное и правовое представление о том, что соответствует и что не соответствует законам, нормам права и общественной, господствующей в обществе морали..."*(8).
Аналогичная позиция высказывается и в доктрине права. Так, О.Э. Лейст, называя справедливость "общей для морали и права категорией", отмечает, что "понятие "социальная справедливость", о котором много говорят философы, юристы, политики, моралисты, публицисты, оказалось столь многоликим и неопределенным, что стало риторической формой выражения взаимоисключающих идей и антагонистических интересов противостоящих классов, партий, социальных групп, индивидов и их объединений"*(9).
Действительно, определить предметное содержание этого принципа не так-то просто, поскольку на сегодняшний день справедливость рассматривается скорее как правовая идея, социальная ценность. Традиционно принцип справедливости разрабатывается в рамках теории и философии права, рассматривается через призму социальных ценностей, т.е. как своего рода этико-юридический феномен. Конечно, мало кто из современных ученых отрицает, что справедливость является правовым принципом, опосредующим как правотворчество, так и правоприменение, однако подобная обусловленность, как правило, распространяется на сферу правосознания, т.е. имеет ярко выраженный аксиологический и политический характер. "Справедливость воспринимается как понятие о должном, она сопряжена с исторически меняющимися представлениями о неотъемлемых правах человека"*(10).
Иными словами, семантика слова "справедливость" обусловлена историческим и политическим климатом в обществе. "У справедливости много аспектов: социальный, экономический и др., но все они, - пишет О.В. Мартышин, - в развитом обществе приобретают политический характер, опосредуются политикой"*(11).
Вместе с тем существует и иная точка зрения, в рамках которой справедливость рассматривается как сугубо правовое явление, которое выражает само существо права и само выражается только в праве. Подобные мнения высказывают представители либертарной теории права. B.C. Нерсесянц исходит из признания права как самостоятельного феномена, которому присущи собственные онтологические принципы и предпосылки, не вытекающие из социокультурного контекста его существования (имеется в виду именно право, а не позитивное его выражение в виде текущих законов). Таким образом, представители этой школы права расценивают справедливость как присущую праву и только ему абстрактно-всеобщую, одинаково равную для всех меру и форму дозволений, запретов и т.д., исключающую чьи-либо привилегии. И напротив, неправовую социальную, этическую или моральную справедливость они трактуют именно как "неправовую", т.е. как отступление от справедливости.
"Какого-либо другого регулятивного принципа, кроме правового, справедливость не имеет. Отрицание же правового характера и смысла справедливости приводит к тому, что в принцип справедливости начинают возводить какое-нибудь неправовое начало - требования уравниловки или привилегий, те или иные моральные, религиозные, мировоззренческие, эстетические, политические, социальные, национальные, экономические и тому подобные представления, интересы, требования. Тем самым правовое (т.е. всеобщее и равное для всех) значение справедливости подменяется неким отдельным, частичным интересом и произвольным содержанием, партикулярными притязаниями"*(12).
Один из последователей B.C. Нерсесянца - профессор В.А. Четвернин отмечает, что "так называемая социальная справедливость означает привилегии или уравниловку в распределительных отношениях. Любые потребительские привилегии, установленные из самых гуманных соображений, нарушают принцип формального равенства - принцип права и справедливости"*(13).
Мы также придерживаемся точки зрения о том, что, рассматривая право как самостоятельную систему социальной регуляции, нельзя исключать и собственных детерминант ее развития. Разумеется, право не есть только продукт социального конструирования, результат законотворческого воплощения идей, "витающих" в социуме. Можно сказать, что право как сложная социальная система живет собственной жизнью, развиваясь сообразно имманентно присущим ей "законам движения правовой материи" - принципам. Вместе с тем не следует забывать, что одним из условий саморазвития системы является ее открытый характер, возможность взаимодействия с внешней средой. Сегодня системный, синергетический подход к праву только "набирает обороты", однако уже существуют исследования, в которых анализируется системный характер права и законов его развития. В этом смысле чрезвычайно интересной представляется работа известного ученого-юриста профессора Г.В. Мальцева "Правовое регулирование как социальный процесс".
В данной работе Г.В. Мальцев рассматривает право как динамическую систему со свойственными ей процессами самоорганизации и самоупорядочения. В качестве условий саморазвития такой системы автор выделяет два: по меньшей мере такая система должна а) воспринимать информацию извне и б) сохранять на каждом новом витке своего развития равновесие, устойчивость. "Одна фаза не может существовать без другой: если регулирование не вызовет внутри объекта саморегулятивных эффектов, оно теряет смысл, а саморегулирование без внешних направляющих воздействий обречено на постепенное затухание, оно в конце концов замирает. "Вечное движение" в природе и обществе сохраняется благодаря тому, что системы, формируя среду, детерминируются и подталкиваются действием многообразных и разнонаправленных сил.
Толчок извне необходим любой саморегулирующейся системе"*(14). На этом основании Г.В. Мальцев критикует либертарианскую концепцию свободного рынка.
По этой причине нам представляется сомнительной идея существования исключительно правовых принципов, которые не испытывают внеправовых воздействий. Право как открытая система должна воспринимать информацию извне, из того социокультурного контекста, в который она включена. Поэтому социальные представления о справедливости ("социальная справедливость") не являются только партикулярными спекуляциями, требованиями привилегий, но представляют собой определенное семантическое поле, посредством которого "формальная справедливость" наполняется фактическим содержанием.
Поясним сказанное на конкретном примере. В.А. Четвернин обоснованно отмечает, что одним из проявлений принципа справедливости является соответствие наказания тяжести совершенного преступления. "Справедливым наказанием является такое, которое эквивалентно тяжести содеянного. В примитивных нормативных системах справедливость наказания определялась по принципу талиона: "око за око, зуб за зуб". Затем в процессе цивилизованного развития общество нашло правовые эквиваленты, позволяющие "отмерять" наказание соразмерно тяжести содеянного для большинства преступлений - штраф и ограничение или лишение свободы на определенный срок"*(15).
Формальная сторона справедливости выражается в данном случае в дифференциации наказания в зависимости от тяжести содеянного, или, говоря юридическим языком, от степени общественной опасности преступления. В этом смысле мы говорим о том, что несправедливыми являются законы Драконта ("драконовские законы"), поскольку они отличались крайне малой степенью дифференциации: даже за незначительные преступления полагалась смертная казнь.
Однако какие правовые эквиваленты следует использовать для определения соответствия преступления и наказания, о которых говорит В.А. Четвернин? Очевидно, что в каждом обществе и в каждый исторический период эти эквиваленты будут различными, обусловленными социальными и культурными потребностями данного общества. Так, в Уголовный кодекс РФ уже внесено более пятидесяти поправок. Если же говорить о формальной справедливости, то придется признать, что ее ретрибутивный аспект лучше всего выражает именно принцип талиона, который в наибольшей степени соответствует принципу формального равенства.
Итак, принцип справедливости - если рассматривать его именно как формальный, имманентный праву социокультурный инвариант - сводится к "соразмерности" в воздаянии, обмене и распределении. Однако если не задавать параметры этой соразмерности (например как всеобщее формальное равенство), то ничего более об этом принципе сказать нельзя.
Так, выдающийся немецкий правовед Г. Радбрух, считая справедливость основой права, отмечал, что справедливость означает одинаковое отношение к равным, разное - к неравным с применением одного масштаба. Но, используя категорию справедливости, нельзя установить, кого нужно рассматривать как равных, кого - как неравных, и как отнестись к тем и другим. Равенство - всегда только абстракция, ибо вещи и люди в мире не равны друг другу*(16). Например, справедливость может только устанавливать соотношение между наказаниями внутри какой-нибудь определенной системы санкций, но не обосновывать ее саму как целое. "Так как справедливость, - писал Радбрух, - указывает нам именно на то, чтобы обходиться так: "равное равно, неравное неравно", но ничего не говорит нам о точке зрения, по которой ее следует охарактеризовать как равное или неравное, она определяет лишь отношение, но не способ обхождения"*(17).
В том или ином социокультурном, историческом контексте задаются определенные параметры этой соразмерности, или, как мы говорили выше, формальная справедливость наполняется фактическим содержанием. Принцип "равное - равным; неравное - неравным" в зависимости от этого контекста может предусматривать различное распределение равенств и неравенств: раба и господина, сюзерена и вассала, наконец, гражданина и негражданина. Со своей позиции, обусловленной в конечном итоге нашей "включенностью" в этот самый социокультурный дискурс, мы можем сказать, что правовое закрепление "статусов" раба и господина несправедливо (или не является правовым). Однако в таком случае мы уже наполняем формальный принцип справедливости известным и близким нам фактическим содержанием.
Как нам представляется, современные либертаристы допускают именно такую подмену понятий. B.C. Нерсесянц определял формальную справедливость во взаимоотношениях индивидов как выражение достигнутого равенства (уравненности, баланса интересов) в свободе взаимоотношений*(18). Формальная справедливость, по его мнению, есть имманентное качество права. "Справедливость - внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая (не моральная, нравственная, религиозная и т.д."*(19).
В этом смысле формальной справедливости у B.C. Нерсесянца противостоит "социальная справедливость" как множество разнородных "неправовых" притязаний, которые обусловлены различными (индивидуальными, групповыми, коллективными, партийными, классовыми и т.п.) интересами.
Справедливость как принцип права (формальная справедливость) не сливается с самими этими притязаниями и не является нормативным выражением и генерализацией какого-либо одного из таких частных интересов, а, возвышаясь над всем этим партикуляризмом, "взвешивает" (на единых весах правовой регуляции и правосудия, посредством общего масштаба права) и оценивает их формально-равным, а потому и одинаково справедливым для всех правовым мерилом*(20). "Например, те или иные требования так называемой "социальной справедливости" с правовой точки зрения имеют рациональный смысл и могут быть признаны и удовлетворены лишь постольку, поскольку они согласуемы с правовой всеобщностью и равенством и их, следовательно, можно выразить в виде требований самой правовой справедливости в соответствующих областях социальной жизни"*(21).
По нашему мнению, принцип всеобщего равенства в рамках данной концепции, будучи изначально "вложенным" в формальную структуру принципа справедливости как правовой "соразмерности", задает содержательную или материальную составляющую справедливости. О самой же формальной характеристике принципа справедливости в действительности нельзя сказать ничего, кроме того, что она представляет собой определенную меру, т.е. чистую соразмерность. Поэтому, как нам кажется, конкретный "образ" принципа справедливости (конституционного принципа справедливости) всегда является нам содержательно определенным, включающим в себя определенное идеологическое или ценностное наполнение.
Подобного понимания принципа справедливости придерживается один из крупнейших европейских цивилистов доктор Франц Быдлински, который отмечает, что принцип справедливости в самом общем смысле выражает соразмерность, сообразно которой к равному применяется равный масштаб, а неравное обсуждается соответственно выявленному неравенству*(22). "Очевидная неполнота этого критерия, в котором не содержится точных критериев для определения равного и неравного, является преодолимой. Такое преодоление возможно посредством того, что в качестве ориентира относительно этого (для оценки равного и неравного) принимаются те установки относительно цели или ценности норм, которые отыскиваются уже в другом месте правового порядка, а значит, за пределами толкуемого закона. Следовательно, искомым дополнительным материалом толкования здесь является уже не явное содержание других полезных в систематическом плане норм, а целевые и ценностные основания таких норм"*(23).
В чем же заключается регулятивная функция правового принципа справедливости как "деятельностного" начала правовой системы (принцип как "принцип действия")? С.С. Алексеев полагал, что "справедливость, представляя по своей основе социально-нравственное явление в нашем обществе... приобретает значение правового принципа в той мере, в какой она воплощается в нормативно-правовом способе регулирования, в тех началах "соразмерности", "равного масштаба" и т.д., которые присущи самому построению правовых инструментов"*(24).
Соглашаясь с приведенным мнением в целом, хотим отметить, что, на наш взгляд, соразмерность и равный масштаб права не являются социально-нравственными явлениями, а представляют собой имманентные начала права. Норма права всегда и во все времена применялась и применяется одинаковым образом к равным субъектам и различным - к неравным. Любые отклонения от этого принципа, которые, конечно же, нередки в любом обществе, рассматриваются как отступление от права, т.е. неправомерные действия. Собственно, это сущностное качество присуще всякой нормативности вообще. Как известно, слово "норма" (лат. norma) означает правило, точное предписание, образец, мерило. Если одна и та же норма будет произвольным образом применяться к субъектам, обладающим одинаковым статусом и находящимся в одинаковой ситуации, то она просто утратит свой смысл именно как точный образец, мерило. Таким образом, уже в самом понятии нормы как "меры" права имманентно присутствует справедливость как принцип ее существования и действия.
Это и есть то, что можно назвать формальной справедливостью. Формальная справедливость, очевидно, представляет собой социокультурный инвариант, онтологическую основу права. Здесь можно согласиться с B.C. Нерсесянцем в том, что "справедливость входит в понятие права". Однако, по нашему мнению, в его концепции формальная справедливость уже не формальна, поскольку наполнена фактическим содержанием (представляющим собой принцип формального равенства). Другими словами, вместо формально-правового принципа "равное - равным; неравное - неравным" либертарная теория предполагает нечто иное: "равное - всем". Между тем принцип всеобщего правового равенства может рассматриваться как основание права только в существующем социокультурном контексте.
Так, просвещенный Аристотель полагал, что "для некоторых классов людей... разделение на рабов и свободных вполне естественно, причем для одного человека полезно и справедливо быть рабом, для другого - господином, - так же, как необходимо, чтобы один элемент подчинялся, другой властвовал..."*(25). В отношении "тендерного равенства" известно его высказывание о том, что в хорошем браке "муж имеет власть сообразно достоинству и в том, в чем мужу следует, а что подобает жене, он ей и предоставляет"*(26). Что из этого может показаться справедливым нашему современнику?
Как отмечает Бертран Рассел, "когда мы начинаем сравнивать этические вкусы Аристотеля с нашими собственными, мы находим прежде всего, как уже замечено, признание неравенства, неприемлемого для более современного общественного мнения. У него не только нет возражений против рабства или против господства мужей и отцов над женами и детьми, но и утверждается, что лучшее, по существу, предназначено для немногих - людей великодушных и философов"*(27).
Означает ли это, что во времена Аристотеля не было права, а были неправовые по сути законы? Говорить так можно, только признавая существование идеала права, т.е. его идеальной модели, подобной "эйдосам" Платона. Эта идеальная модель объявляется собственно правом, а все, что ей не соответствует, - "неправовым" позитивным законодательством. На наш взгляд, следует признать существование различных моделей права, своего рода правовых парадигм, в рамках которых формальные характеристики справедливости модифицируются в зависимости от конкретного социокультурного дискурса. С этой позиции формальная справедливость как общий, сущностный принцип права может выражаться посредством различных моделей, дистрибутивных программ.
1. Алексеев С.С. Проблемы теории права. Свердловск, 1972. т. 1.
2. Баранов В.М. Истинность норм советского права. Проблемы теории и практики. Саратов, 1989.
3. Бербешкина З.А. Справедливость как социально-философская категория. М., 1983.
4. Борзов В.М. О проблеме справедливости в уголовном судопроизводстве // Российский судья. 2005. N 4.
5. Быдлински Ф. Основные положения учения о юридическом методе // Вестник гражданского права. 2006. N 1, 2; 2007. N 1.
6. Гринберг Л.Г. Категория справедливости в современной буржуазной философии права // Правоведение. 1968. N 2.
7. Лейст О.Э. Сущность права: Проблемы теории и философии права. М., 2002.
8. Мальцев Г.В. Правовое регулирование как социальный процесс // http://www.centrlaw.ru/publikacii/page22/index.html.
9. Мальцев Г.В. Социальная справедливость и права человека в социалистическом обществе // Советское государство и право. 1974. N 11.
10. Мартышин O.B. Справедливость и право // Право и политика. 2000. N 12.
11. Морозова Л.А. Теория государства и права: Учебник. М., 2003.
12. Нерсесянц B.C. Право - математика свободы. М., 1996.
13. Нерсесянц B.C. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии. 2002. N 3.
14. Нерсесян B.C. Правовое регулирование общественных отношений: пути и формы совершенствования законодательства. М., 2006.
15. Орач Е.М. Социалистическая справедливость советского права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1971.
16. Рассел Б. История западной философии. М., 1959.
17. Руткевич М.Н. Социалистическая справедливость // Социологические исследования. 1986. N 3.
18. Черданцев А.Ф. Социалистическое право и справедливость // Справедливость и право: Межвузовский сборник научных трудов. Свердловск, 1989.
19. Чернов К.А. Принцип равенства как общеправовой принцип российского права. Дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2003.
20. Четвернин В.А. Введение в курс общей теории права и государства. М., 2003.
21. Экимов А.И. Справедливость и социалистическое право. Л., 1980.
22. Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976.
М.В. Пресняков,
доктор юридических наук,
кандидат философских наук,
профессор кафедры гражданского
процесса, трудового и экологического
права Поволжской академии
государственной службы
им. П.А. Столыпина (г. Саратов)
"Законодательство", N 3, март 2012 г.
─────────────────────────────────────────────────────────────────────────
*(1) Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976. С. 150; Мальцев Г.В. Социальная справедливость и права человека в социалистическом обществе // Советское государство и право. 1974. N 11. С. 14; Черданцев А.Ф. Социалистическое право и справедливость // Справедливость и право: Межвузовский сборник научных трудов. Свердловск, 1989. С. 5-15; Чернов К.А. Принцип равенства как общеправовой принцип российского права: Дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2003. С. 127.
*(2) Орач Е.М. Социалистическая справедливость советского права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1971. С. 7; Баранов В.М. Истинность норм советского права. Проблемы теории и практики. Саратов, 1989. С. 312-313; Морозова Л.А. Теория государства и права: Учебник. М., 2003.
*(3) Орач Е.М. Указ. соч. С. 7.
*(4) Экимов А.И. Справедливость и социалистическое право. Л., 1980. С. 120.
*(5) Там же. С 67.
*(6) Явич Л.С. Указ. соч. С. 157.
*(7) Бербешкина З.А. Справедливость как социально-философская категория. М., 1983. С. 113-114.
*(8) Руткевич М.Н. Социалистическая справедливость // Социологические исследования. 1986. N 3. С. 61.
*(9) Лейст О.Э. Сущность права: Проблемы теории и философии права. М., 2002. С. 171.
*(10) См: Борзов В.М. О проблеме справедливости в уголовном судопроизводстве // Российский судья. 2005. N 4.
*(11) См: Мартышин О.В. Справедливость и право // Право и политика. 2000. N 12. С. 4.
*(12) Нерсесянц B.C. Право - математика свободы. М., 1996. С. 11.
*(13) Четвернин В.А. Введение в курс общей теории права и государства. М., 2003.
*(14) Мальцев Г.В. Правовое регулирование как социальный процесс // http://www.centrlaw.ru/publikacii/page22/index.html.
*(15) Четвернин В.А. Указ. соч.
*(16) См.: Гринберг Л.Г. Категория справедливости в современной буржуазной философии права // Правоведение. 1968. N 2. С. 33-42.
*(17) Там же.
*(18) См.: Нерсесянц B.C. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии. 2002. N 3. С. 3-15; Нерсесян B.C. Правовое регулирование общественных отношений: пути и формы совершенствования законодательства. М., 2006. С. 47-48; Он же. Критерий истины в праве // Выступление на общероссийской научной конференции (ГУ - ВШЭ, 30 октября 2006 г.). М., 2006.
*(19) Нерсесянц B.C. Философия права. М., 2005. С. 29, 401.
*(20) Там же. С. 30-31.
*(21) Там же. С. 31.
*(22) Быдлински Ф. Основные положения учения о юридическом методе // Вестник гражданского права. 2006. N 1,2; 2007. N 1.
*(23) Там же.
*(24) Алексеев С.С. Проблемы теории права. Свердловск, 1972. т. 1. С. 108.
*(25) Рассел Б. История западной философии. М., 1959.
*(26) Там же.
*(27) Там же.