Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
love_contemporary
Нора Л. Робертс
Черная роза
Когда Розалинд Харпер осталась молодой вдовой с тремя маленькими сыновьями, то не склонила головы. И к сорока восьми годам, пережив катастрофический второй брак и тяжелый развод, она держала спину еще прямее, а подбородок выше, чем в юности. Ей удалось построить с нуля собственный бизнес, но скромное женское счастье осталось бы недосягаемой мечтой, если бы не Митчелл Карнейги. Нелепый, забывчивый и неряшливый, он словно разрушительная стихия ворвался в устроенную жизнь Розалинд…
.0 - оглавление, комментарии - Aleks_Sim
Нора Робертс
Черная роза
От автора
На исходе весны, когда бледнеют азалии и пионы сменяются горделивыми лилейниками, клумбы в моем саду покрываются самым роскошным в сезоне цветочным ковром. Я люблю сады разных стилей — кантри и регулярные, пейзажные и романтические, азиатские и эклектические, травяные с кулинарными и лекарственными травами, теневые с их нежными оттенками и тонкой игрой света и тени и яркие солнечные, где я выращиваю цветы для украшения своего дома. Я живу на каменистом горном склоне, но любовь преодолевает все трудности, а я люблю цветы.
Я насыпала длинный ряд клумб позади дома и выровняла отлогий склон перед фасадом. Камни не единственные мои враги — мне приходится вести бесконечную войну с сорняками, однако долгая и изнурительная работа в саду приносит мне огромное счастье. Летом я любуюсь на ручейки синих васильков, воздушные красные головки монарды, радостные желтые лепестки кореопсиса, лужицы шалфея и океаны «черноглазой Сьюзен». А когда отцветают водосбор и коралловые колокольчики, на их месте всегда распускается что-то новое: вероника, рудбекия, вербена, флоксы, настурции. Сын, когда мы недавно были в садовом питомнике, сказал, что, пожалуй, мне уже нечего покупать, так как в моем саду есть все. Может быть, в чем-то он прав, но я на самом деле не могу пройти мимо необычного растения и переношу его в свой сад.
Под сенью моих деревьев колышутся нежно-розовые метелки астильбы и разрастаются успокаивающе-зеленые розетки хосты — любимое лакомство оленей. Я люблю оленей, однако это не мешает мне защищать от них мои растения. Каждый год я мешками рассыпаю сушеную кровь и галлонами распыляю дурно пахнущие репелленты. И наверняка найдутся свидетели того, как, завидев оленя, который лакомится моими гвоздиками или пурпурными вьюнками с поэтическим названием «утреннее сияние», я выбегаю из дома, бешено размахивая руками. А как иначе, если моим собакам неинтересно охранять мои цветы от Бэмби?
Прогуляйтесь по саду. Выдерните сорняк, понюхайте цветок. Держу пари, вы улыбнетесь.
Черная роза
Посвещается Стейси
Мудрая мать полюбит женщину,
которую любит ее сын.
Но если женщина, ставшая дочерью,
еще и нравится — это особый, бесценный дар.
Спасибо за этот дар.
Материнское растение выращивают
исключительно для создания черенков.
Вероятно, это самый лучший способ
размножения, при котором не нарушается
красота цветущего сада.
Американское садовое общество
«Размножение растений»
Тайны раскрываются на горе или на радость.
Джордж Герберт
Пролог
год, декабрь
Мемфис, Теннесси
Впервые за несколько месяцев она очень тщательно выбирала наряд, продумывала мельчайшие детали. Одеваться ей пришлось самой, ибо не хватило ни сил, ни времени, чтобы найти новую горничную взамен сбежавшей. Целый час она потратила на прическу, завивая и укладывая в локоны только что вымытые волосы. И этого ей не приходилось делать в последние годы, когда ее содержали столь щедро.
За долгую осень, оставшуюся в памяти смутным кошмаром, ее волосы потеряли золотистый блеск, но она не забыла, какие снадобья нужно втереть, чтобы вернуть им былую красоту, как нанести фальшивый румянец на щеки, как подчеркнуть поблекшие губы.
Она знала все хитрости своего ремесла. А как иначе привлекла бы она внимание такого мужчины, как Реджинальд Харпер, и понравилась бы ему настолько, что он взял ее на содержание?
«Пора снова воспользоваться всеми известными мне ухищрениями, снова соблазнить его и убедить сделать все необходимое», — думала Амелия.
Он не приезжал к ней. Не приезжал все это время, все эти месяцы. Она была вынуждена посылать ему письма, но не домой, а в его конторы. Она умоляла его приехать, однако Реджинальд не ответил и не приехал.
Он просто не обращал внимания на ее мольбы... И это после всего, чем она была для него, что сделала и что потеряла...
Ей не оставалось ничего, кроме как слать все новые письма теперь уже ему домой, в величественный Харпер-хаус, где властвует его законная жена и куда никогда не посмеет войти его содержанка.
Разве она не давала Реджинальду все, что он просил, что он желал? Она обменяла свое тело на комфорт этого домика, на слуг, на драгоценные безделушки вроде жемчужных серег, мерцающих сейчас в ее ушах.
Небольшие расходы для человека его положения и богатства, и когда-то ее честолюбие ограничивалось покровительством этого мужчины и его подарками. Однако Реджинальд Харпер подарил ей больше, чем рассчитывали они оба. И потеря его дара оказалась для нее невыносимой.
Почему он ни разу не приехал утешить ее? Почему не горевал вместе с ней?
Разве она когда-либо донимала его жалобами? Или отказывала ему в своих ласках? Или хоть раз упомянула о других его содержанках?
Она подарила ему свою молодость и красоту. И, как оказалось, свое здоровье.
И теперь он решил бросить ее? Отвернуться от нее сейчас!
Ей сказали, что ребенок родился мертвым. Мертворожденный младенец, сказали ей. Девочка, умершая еще в ее чреве.
Но... но...
Разве не чувствовала она, как вертится, как бьет в ней ножками ее дитя? Как пульсирует жизнь под ее сердцем? Ребенок, которого она так не хотела вначале, стал ее миром. Ее жизнью. Сыном, которого она растила в себе.
«Сын, сын...» — думала она, застегивая непослушными пальцами крохотные пуговки платья. Ее ярко накрашенные губы беззвучно повторяли и повторяли это слово.
Она слышала его плач. Да, да, она в этом уверена. Она до сих пор иногда слышит, как он плачет в ночи, как просит ее прийти и утешить его.
Только когда она заходит в детскую и заглядывает в колыбельку, там пусто. Как пусто в ее чреве.
Говорят, что она сошла с ума. О, она слышит, о чем шепчутся оставшиеся слуги, она видит, как они смотрят на нее. Но она не сумасшедшая.
«Не сумасшедшая, не сумасшедшая», — твердила Амелия, меряя шагами спальню, которую когда-то превратила во дворец чувственности.
Теперь постельное белье меняют редко, а шторы всегда плотно задернуты. И вещи из дома пропадают. Ее слуги — воры. О, она знает, что они воры и негодяи. И доносчики.
Они следят за ней. Перешептываются за ее спиной.
Как-нибудь ночью они убьют ее в постели. Как-нибудь ночью...
Она не может спать из-за страха смерти. Она не может спать из-за плача сына, звучащего в ее голове. Сын зовет ее. Зовет ее...
Она вспомнила, что ходила к колдунье. За защитой. За знанием. Расплатилась она рубиновым браслетом, когда-то подаренным Реджинальдом. Рубинами в форме сердец, сверкающими в ледяном блеске бриллиантов, она расплатилась за амулеты гри-гри[1]. Один теперь хранится у нее под подушкой, другой — в шелковом мешочке — на груди. Она дорого заплатила за заклятие. Заклятие, которое не подействовало.
Потому что ее ребенок жив. Вот знание, которое открыла ей колдунья, и это знание стоит больше тысяч рубинов.
Ее ребенок выжил. Выжил! Реджинальд должен его найти. Он должен вернуть ребенка, вернуть ей, матери.
Реджинальд должен найти ребенка, должен заплатить столько, сколько потребуется.
«Тихо, тихо», — осадила она себя, чувствуя, как вопли рвутся из горла. Он поверит ей, если она будет спокойна. Если она будет красива, он выслушает ее.
Красота соблазняет мужчин. Красивая и обаятельная женщина может получить все, что пожелает.
Она повернулась к зеркалу и увидела то, что хотела увидеть. Красоту, очарование, изящество. Она не видела, что красное платье морщится свободными складками на обвисшей груди, топорщится на исхудавших бедрах и придает бледной коже болезненную желтизну. Зеркало отражало спутанные волосы, горящие безумием глаза, грубо нарумяненные щеки... но Амелия видела себя такой, какой была когда-то.
Юной и прекрасной, желанной и лукавой.
С вновь обретенной уверенностью, тихо напевая, она сошла вниз ждать своего любовника.
—Лаванда голубая, дилли, дилли. Лаванда зеленая...
В гостиной пылал огонь в камине, светились газовые лампы.
«Слуги тоже постарались», — подумала она, натянуто улыбнувшись. Знают, что придет хозяин, хозяин, который им платит.
Но им это не поможет. Она скажет Реджинальду, что он должен всех их прогнать и нанять новых.
И пусть наймет няню для ее сына, для Джеймса, когда мальчик вернется к ней. Ирландку. Они здоровые и веселые. Джеймс должен расти в радости.
Амелия заметила на буфете виски, но налила себе немного вина. И села ждать.
Он опаздывал на час, и нервы у нее начали сдавать. Она налила себе второй бокал вина, затем третий. А когда увидела в окно его экипаж, забыла об осторожности и спокойствии и бросилась к дверям.
—Реджинальд! Реджинальд! — Задыхаясь от горя и отчаяния, обвивших ее шипящими змеями, она выскочила на крыльцо.
—Амелия, держите себя в руках. — Он схватил ее за костлявые плечи и впихнул в дом. — Что скажут соседи?
Он быстро вошел и закрыл дверь, суровым взглядом отпугнул слугу, кинувшегося за его шляпой и тростью.
—Мне все равно! О, почему вы не приходили? Я так нуждалась в вас... Вы получали мои письма? Слуги! Слуги лгут. Они не отсылали их. Я здесь, как в тюрьме.
—Не говорите чепуху, Амелия, — не сдержав гримасу отвращения, он уклонился от ее объятий. — Мы же договорились, что вы не будете искать меня в моем доме.
—Вы не приходили. Мне было одиноко. Я...
—Я был занят. Идемте. Присядьте. Успокойтесь.
Пока он вел ее в гостиную, она цеплялась за его руку.
—Реджинальд. Ребенок. Ребенок...
—Да, да, — Харпер высвободился, подтолкнул ее в кресло и отошел к буфету налить себе виски. — Какое несчастье... Врач сказал, что ничего нельзя было сделать, а вы нуждались в отдыхе и покое. Я слышал, вы были нездоровы.
—Ложь. Это все ложь.
Он повернулся к ней, вгляделся в ее лицо, заметил, как висит на исхудавшем теле платье.
—Я и сам вижу, что вы нездоровы, Амелия. Думаю, вам пойдет на пользу морской воздух, — равнодушно улыбаясь, он облокотился на каминную полку. — Не хотите пересечь океан? Надеюсь, морское путешествие успокоит ваши нервы и вернет вам здоровье.
—Я хочу моего ребенка. Он все, что мне нужно.
—Ребенок умер.
—Нет, нет, нет! — Она вскочила, снова вцепилась в него. — Они украли его. Реджинальд, он жив! Наш ребенок жив. Врач, повитуха, они все были в заговоре. Я теперь это знаю, я понимаю это! Вы должны пойти в полицию, Реджинальд. Вас они выслушают. А еще вы должны заплатить любой выкуп, если потребуется.
—Амелия, это безумие, — он отцепил от лацканов сюртука ее пальцы. — В полицию я не пойду ни в коем случае.
—Тогда пойду я. Завтра же я обращусь в участок.
Его улыбка исчезла, лицо окаменело.
—Вы не сделаете ничего этого. Вы отправитесь на корабле в Европу. Десять тысяч долларов помогут вам обустроиться в Англии. Это мой прощальный подарок вам.
—Прощальный? — Ноги подкосились, и она рухнула в кресло, ухватившись за подлокотник. — Вы... вы бросаете меня?
—Нас больше ничего не связывает. Я прослежу, чтобы вы хорошо устроились, и, уверен, морское путешествие восстановит ваше здоровье. В Лондоне вы сможете найти другого покровителя.
—Как я могу уехать в Лондон, если мой сын...
—Вы уедете, — прервал Реджинальд и отхлебнул виски. — Или не получите ничего. У вас нет сына. У вас нет ничего, кроме того, что я соблаговолю вам дать. Дом, в котором вы живете, одежда и драгоценности, которые вы носите, принадлежат мне. Было бы разумно помнить, как легко я могу все это забрать.
—Забирайте, — прошептала она, и вдруг что-то в его лице подсказало правду ее расколотому сознанию. — Вы хотите избавиться от меня, потому что... вы знаете. Это вы забрали моего ребенка.
Харпер допил виски, не сводя с нее пристального взгляда, и поставил пустой стакан на каминную полку.
—Вы думали, что я позволю такому жалкому существу, как вы, воспитывать моего сына?
— Моегосына! — она снова вскочила, выставив руки с согнутыми, будто когти, пальцами.
Оплеуха остановила ее.
За два года покровительства он ни разу не поднял на нее руку...
—Выслушайте меня очень внимательно. Никто не узнает, что мой сын рожден шлюхой. Он вырастет в Харпер-хаусе как мой законный наследник.
—Ваша жена...
—Поступит, как ей прикажут. Как и вы, Амелия.
—Я пойду в полицию.
—И что вы там скажете? Врач и повитуха, принимавшие у вас роды, подтвердят, что вы родили мертвую девочку, а другие подтвердят, что моя жена родила здорового мальчика. Кто вы такая, Амелия, чтобы противостоять мне? Что значит ваше слово против моего слова или слов врача? Ваши собственные слуги поклянутся, что вы были больны и странно вели себя.
—Как вы можете так поступать?..
—Мне нужен сын. Думаете, я выбрал вас по влечению сердца? Вы молодая и здоровая, вернее, были здоровой. Вам щедро платили за ваши услуги. И за эту услугу вы получите хорошее вознаграждение.
—Вы не отнимете его у меня! Он мой.
—Вам принадлежит лишь то, что позволю я. Дай вам возможность, вы бы от него избавились. Вы не увидите его ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Через три недели вы уедете. На ваше имя будет переведено десять тысяч долларов, а до тех пор я буду оплачивать ваши счета. Это все, что вы получите.
Он направился к дверям.
—Я убью вас! — крикнула Амелия.
Эти слова лишь вызвали у него усмешку.
—Вы жалкое создание, как и все шлюхи. Запомните, Амелия, если вы посмеете приблизиться ко мне или к тому, что принадлежит мне, вас арестуют и поместят в психиатрическую лечебницу как сумасшедшую, представляющую угрозу для окружающих. — Он жестом приказал слуге принести шляпу и трость. — Уверяю, вам там не понравится.
Она завизжала, дергая себя за волосы, разрывая платье, раздирая ногтями в кровь свое тело.
И когда разум окончательно покинул ее, она медленно побрела наверх в изорванном платье, мурлыкая под нос колыбельную.
Харпер-хаус
год, декабрь
Рассвет, точнее, хрупкие, полные обещаний мгновения перед рассветом были ее любимым временем для пробежки. Сам же утренний бег трусцой трижды в неделю представлялся чем-то вроде рутинной обязанности, а Розалинд Харпер никогда не пренебрегала своим долгом.
Она бегала ради здоровья. Женщина, которая только что — вряд ли уместно сказать «отпраздновала» — отметила сорок седьмой день рождения, должна заботиться о своем здоровье. Разумеется, ее тело уже никогда не будет таким, как в двадцать лет или даже в тридцать, но, видит бог, оно может быть наилучшим, какое только возможно в сорок семь.
Пусть у нее нет ни мужа, ни любовника, но она носит имя Харперов и должна помнить об этом...
Однако никто не сказал, что это должно ей нравиться.
В спортивном костюме, защищающем от утреннего холода, Роз выскользнула из спальни на веранду и начала разминаться.
Дом, прежде слишком пустой, был тих и сейчас, но лишь потому, что все его обитатели еще мирно спали. Какой подарок судьбы — встретить на жизненном пути и полюбить всех этих людей!
Верный Дэвид, ее названый сын, ведет хозяйство, развлекает, когда ей грустно, и не попадается на глаза, когда ей необходимо одиночество.
Стелла с двумя потрясающими сыновьями... Роз считала тот день, когда наняла Стеллу Ротчайлд управлять питомником, счастливым.
Правда, скоро Стелла выйдет замуж за Логана Китриджа, переедет к нему и заберет с собой мальчишек, но, во-первых, Стелла и Логан чудесная пара, а во-вторых, дом Логана всего в паре миль от Харпер-хауса.
И Хейли. Хейли останется, оживляя старый дом юным задором. Счастливый случай, и туманное родство привели на этот порог Хейли, бывшую тогда на шестом месяце беременности, и Роз обрела дочь, о которой втайне мечтала, а в качестве бонуса — почетное звание бабушки очаровательной маленькой Лили.
Роз удивилась, что даже не сознавала свое одиночество до тех пор, пока эти две женщины не заполнили пустоту в ее жизни, в ее душе, в ее доме. До их появления она старательно отгоняла мысль о том, каким огромным и тихим стал дом, когда его покинули двое из трех ее родных сыновей, и страшилась того дня, когда Харпер, ее первенец и опора, покинет гостевой домик, расположенный всего в нескольких шагах от главного дома.
Но что делать, такова жизнь. Никто не понимает это лучше садовода, для которого жизнь — череда перемен. Цикличность необходима, без нее невозможно цветение.
Роз, высокая, гибкая, с коротко стриженными черными волосами, сбежала по наружной лестнице, перешла на шаг, огибая дом, чтобы не спеша полюбоваться полупрозрачными клубами тумана, окутавшего зимние сады, серебристыми листьями овечьих ушек, мерцающими в капельках росы, алеющими гроздьями рябины, еще не тронутыми птицами.
Ближе к подъездной аллее Роз перешла на легкий бег. Взгляд ее глаз цвета выдержанного виски заскользил по высоким магнолиям, изящным кизиловым деревьям, декоративным кустарникам, фиалкам, высаженным всего пару недель назад, и клумбам, словно затаившимся в ожидании скорого цветения.
Роз твердо знала, что в западном Теннесси у ее поместья не найдется конкурентов, как не найдется особняка, способного соперничать с изысканным величием Харпер-хауса.
Она привычно развернулась в конце подъездной дорожки и побежала на месте, разглядывая прекрасное здание, искусно сочетающее классический стиль и готику. Камень теплого желтого оттенка мерцал в жемчужной туманной дымке, белели изящные рамы высоких окон, парили кружевами перила третьего этажа, раздваивающаяся лестница поднималась к веранде, обвивавшей второй этаж и защищавшей от непогоды парадный вход.
Роз любила просторный фамильный дом и все, что он олицетворял для нее.
Она лелеяла его с тех самых пор, как он перешел в ее руки после смерти родителей. Она вырастила в нем своих сыновей и потеряла мужа. Она радовалась в нем и горевала.
Придет день, и она передаст дом Харперу, как передали его ей. Роз благодарила бога за свою уверенность в том, что Харпер будет любить и лелеять его так же, как она сама.
Все, чего ей это стоило, не идет ни в какое сравнение с тем, что дом дарит ей, и с теми мгновениями, когда она любуется им в утреннем тумане.
Роз вспомнила, что встала в такую рань не полюбоваться домом, а пробежать свои три мили, и устремилась на запад, держась поближе к обочине, хотя в это время здесь редко проезжали машины. Чтобы отвлечься от раздражения, неизменного при пробежке, она стала мысленно перебирать список сегодняшних дел.
Пора удалить семядоли со здоровых многолетников, проверить все саженцы на признаки заражения мучнистой росой, а некоторые из более зрелых сеянцев уже наверняка готовы к пересадке.
Да! Стелла просила подобрать для праздничных распродаж побольше амариллиса и пуансетий, ящиков для луковичных, веночков и гирлянд. С веночками справится Хейли. У девочки хороший вкус и ловкие руки.
А сколько предстоит возни с выращенными на делянке рождественскими елями и остролистами! Слава богу, этим может заняться Логан.
И нужно непременно заглянуть к Харперу, посмотреть, готовы ли к продаже привитые им рождественские кактусы, и выбрать парочку себе.
Роз старательно отвлекала себя от неизменного соблазна свернуть с дороги под каменную арку и в одиночестве прогуляться по питомнику, созданному с нуля собственными руками.
Стелла расстаралась к праздникам, сгруппировав зеленые, розовые, белые и красные пуансетии в ковер, временно раскинувшийся перед невысоким зданием торгового центра. Она повесила на дверь веночек с крохотными лампочками, на веранде поставила маленькую сосну Веймута, уже украшенную к Рождеству... Интригующее сочетание белых фиалок, глянцевых листьев падуба и соцветий клейкого шалфея не оставит равнодушными многочисленных покупателей.
Чтобы закрепить достигнутый в преодолении соблазна успех, Роз переключилась на дела, не связанные с бизнесом. Необходимо — если не сегодня, то обязательно на этой неделе — выкроить время, чтобы закончить рождественские покупки. Или почти закончить. Пойти хотя бы на те приемы, от которых не удалось отвертеться, и подготовить тот, что решила устроить сама. Давно не открывала она дом для пышных празднеств...
Надо признать, что в этом виноват, во всяком случае, отчасти, развод. Откуда взяться желанию устраивать приемы, если чувствуешь себя идиоткой и не можешь избавиться от унижения, вызванного союзом — к счастью, весьма коротким — с лжецом и предателем.
«Пора отбросить болезненные воспоминания», — решила Роз, как отбросила она их причину. Возвращение Брайса Кларка в Мемфис лишь подчеркивает важность и своевременность возрождения ее жизни, как общественной, так и личной.
Розалинд добежала до старого пораженного молнией дерева гикори, отмечавшего половину дистанции, и повернула назад. Влажный туман впитался в ее волосы и куртку, но холод не чувствовался, и мышцы расслабились. К сожалению, все, что говорят о пользе физических упражнений, правда.
Дорогу не спеша перешла олениха. Роз заметила и более густую зимнюю шкуру, и настороженный взгляд огромных карих глаз.
«Ты прекрасна, — подумала Роз, тяжело дыша на последней полумиле. — Только, будь добра, держись подальше от моих садов». Еще одна заметка на память: обработать сады репеллентами до того, как эта милая олениха с подружками и приятелями решит заглянуть в питомник перекусить.
Роз как раз сворачивала на подъездную аллею, когда услышала приглушенные шаги и почти сразу увидела легко узнаваемую даже в тумане фигуру.
Перейдя на бег на месте, Розалинд улыбнулась сыну:
—Ты сегодня ранняя пташка.
—Хотел побегать вместе с тобой, но не успел, — Харпер пригладил пятерней темные волосы. — Так бурно отпраздновали День благодарения и твой день рождения, что решил до Рождества сжечь накопленные жировые запасы.
—Ты никогда не набираешь и унции. Это раздражает.
—Не завидуй, я дряблый. — Харпер расправил плечи, закатил глаза, карие, как у Роз, и рассмеялся. — Кроме того, должен же я догнать свою мамочку.
Розалинд видела свои черты в лице сына, но, когда он улыбался, перед ней вставал его отец.
—Этому не бывать, приятель. Сколько миль ты себе наметил?
—Сколько пробежала ты?
—Три мили.
Харпер ухмыльнулся во весь рот.
—Тогда мои четыре, — пробегая мимо, он легко погладил ее по щеке.
—Надо было сказать ему пять, и пусть бы лез вон из кожи, — прошептала Роз и, посмеиваясь, перешла на шаг.
Дом, все такой же красивый, а кроме того приютивший неприкаянного призрака, выступил из тумана.
Поднимаясь к себе тем же путем, что спустилась, Роз радовалась концу истязания. Она приняла душ, переоделась в рабочую одежду и, только выйдя на лестницу, разделявшую два крыла дома, услышала первые шевеления.
Мальчики Стеллы собирались в школу. Лили хныкала, требуя завтрак. Приятные звуки. Милые сердцу деловитые семейные звуки.
Пару недель назад дом был более оживленным. Все ее сыновья собрались на День благодарения и ее день рождения, и Рождество Остин и Мейсон проведут с ней. Мать взрослых сыновей не вправе просить большего.
Сколько раз, пока они росли, она молила хоть о часе тишины и абсолютного покоя, а пределом мечтаний была возможность понежиться этот час в горячей ванне.
И вдруг свободного времени стало слишком много. И тишины стало слишком много, и пустоты. И чем это закончилось? Она выскочила замуж за мерзавца, который на ее деньги охмурял безмозглых девиц, с которыми ей изменял.
«Что сделано, то сделано!» — в который раз осадила себя Роз. Какая польза вспоминать о старой ошибке?
Она вошла в кухню, где Дэвид уже что-то взбивал в миске и соблазнительно пахло свежемолотым кофе.
—С добрым утром! Как себя чувствует моя любимая девушка?
—Лучше всех, — Роз подошла к буфету за кружкой. — А как прошло вчерашнее свидание?
—Обнадеживающе. Он любит мартини и фильмы Джона Уотерса[2]. Мы собираемся провести второй раунд в выходные. Садитесь, я сделаю вам французский тост.
—Французский тост? Черт побери, Дэвид! Я пробежала три мили, чтобы живот не лежал на коленях, а тут ты со своим французским тостом.
—Ваш живот располагается гораздо выше коленей.
—Это пока, — пробормотала Роз, но за стол села. — В конце подъездной аллеи я столкнулась с Харпером. Если он разнюхает, что у нас в меню, от него не отвертишься.
—У меня на всех хватит.
Роз маленькими глотками пила кофе и разглядывала Дэвида, разогревавшего сковороду.
Парень всего лишь на год старше ее Харпера, красив, как кинозвезда, и одна из радостей ее жизни. Мальчишкой он бегал по ее дому, а теперь без малого его правитель.
—Дэвид... я поймала себя на том, что дважды за утро вспомнила Брайса. Как думаешь, что бы это значило?
—То, что вам необходим французский тост, — откликнулся Дэвид, окуная толстые ломти хлеба в волшебную смесь яиц и сливок. — И, возможно, у вас приступ межпраздничной меланхолии.
—Я выгнала его перед Рождеством. Наверное, поэтому.
—Мы отлично повеселились, когда мерзавец запрыгал на морозе. Во всяком случае, я представлял себе мороз и сыплющиеся с неба кары — льдышки, лягушек и бубонную чуму.
—Я хочу спросить тебя о том, о чем не спрашивала за все время той эпопеи. Почему ты ни разу не сказал мне, как сильно его не любил?
—Может, потому же, что вы не говорили мне, как сильно не любили того безработного актера с поддельным британским акцентом, в которого, как мне казалось, я втрескался до безумия. Я просто люблю вас.
—Уважительная причина.
Роз наклонилась к маленькому кухонному камину, в котором Дэвид с утра развел огонь. Живительное тепло успокаивало и придавало уверенности.
—Знаешь, милый, если бы ты постарел лет на двадцать и стал обращать внимание на женщин, мы могли бы жить друг с другом во грехе. Думаю, это было бы прекрасно.
Дэвид выложил хлеб на сковородку.
—Дорогая, вы единственная женщина на свете, которая смогла бы меня соблазнить.
Роз улыбнулась и, облокотившись на стол, подперла кулаком подбородок.
—Солнце пробивается. Будет чудесный день.
Для садового центра чудесный день в начале декабря означал безумную суету. Розалинд замоталась так, что не сумела вырваться на ланч, и с благодарностью вспоминала сытный завтрак, который впихнул в нее Дэвид.
Огромный стол в школке был заставлен лотками для проращивания семян. Контейнеры, индивидуальные горшочки и торфоперегнойные кубики выстроены, пакеты разложены. Отделив слишком юные ростки, Роз начала пикировку, то есть пересадку тех, которые казались ей готовыми для переноса в почву.
Все эти растения пока принадлежали ей, а пикировка — второй этап преображения семечка в зрелое растение — была одним из любимых занятий.
Больше двух лет Роз экспериментировала с собственными рецептами почвы и в этом году получила, как она свято верила, победителей и для садовых, и для комнатных растений. Пожалуй, садовый рецепт прекрасно подойдет и для теплиц.
Роз заполняла почвенной смесью контейнеры, проверяла влажность, осторожно вынимала ростки и пересаживала так, чтобы уровень земли был тем же, что и в лотке для проращивания, а затем ловко приминала пальцами смесь вокруг корней.
Заполняя горшочек за горшочком, она поливала ростки слабым раствором удобрения, наклеивала ярлыки и рассеянно подпевала Энии[3]. Портативный плеер считался в теплице незаменимым инструментом.
Закончив пересадку, Розалинд прошла в обитель многолетников. Годовалые черенки дали побеги и через несколько месяцев будут готовы к продаже. Роз осмотрела их, полила и перешла к материнским растениям, чтобы срезать еще черенков. Когда появилась Стелла, целый поднос был заполнен анемонами.
—А вы неплохо потрудились! — поправляя рыжие кудри, стянутые в конский хвост, Стелла обвела взглядом столы. — Очень неплохо.
—И настроена оптимистически. Прошлый сезон был потрясающим, но следующий будет не хуже, разумеется, если госпожа природа не помешает.
—Я подумала, что вы захотите взглянуть на новые веночки. Хейли плела их все утро и, по-моему, превзошла сама себя.
—Обязательно посмотрю перед уходом.
—Я отпустила ее пораньше. Надеюсь, вы не возражаете. Она пока не привыкла оставлять Лили с няней, хотя эта няня — наша давняя клиентка и живет всего в полумиле отсюда.
—Не переживайте, Стелла. Все нормально, — Роз перешла к катананхе. — Вы вовсе не должны спрашивать у меня разрешение на каждую мелочь. Вы прекрасно ведете мой корабль уже почти год.
—Это были всего лишь предлоги.
Нож Роз замер над корнями растения, намеченного для черенкования.
—У нас проблема?
—Нет. Я просто давно хочу спросить... Я понимаю, что вторгаюсь в вашу сферу, но я так соскучилась по садоводству. Вы не разрешите мне немножко повозиться с черенками?
—Ради бога.
Стелла рассмеялась, в ее голубых глазах засверкали озорные искорки.
—Ой, я же вижу, вы боитесь, что я нарушу заведенный вами порядок и попытаюсь все организовать по-своему! Обещаю, ничего подобного не делать и не мешать вам.
—Только попробуйте! Мигом вылетите из теплицы.
—Поняла.
—У меня тоже есть к вам просьба. Найдите-ка мне поставщика прочных недорогих пакетов. Одно-, пяти-, десяти- и двадцатипятифунтовых.
—Для чего? — спросила Стелла, вытаскивая из заднего кармана блокнот.
—Я собираюсь делать и продавать почвенные смеси по собственным рецептам. У меня уже есть образцы почвы для комнатных растений и садов. Осталось придумать фирменную этикетку.
—Отличная идея! И прибыльная... Клиенты просто набросятся на садовые тайны Розалинд Харпер. Хотя нужно учесть все нюансы.
—Никакой спешки. Мы начнем потихоньку, — Роз прямо грязными руками схватила с полки бутылку воды и, машинально обтерев ладонь о рубашку, отвинтила пробку. — Научим персонал фасовать смесь, но рецепт останется моим секретом. Вам и Харперу я сообщу состав и концентрацию, но остальной персонал знать их не должен. Запустим процесс в главном хранилище, а если дело пойдет, построим дополнительное здание.
—Нормативные акты...
—Я их изучила. Никаких пестицидов. Содержание питательных веществ в рекомендуемых пределах, — пока Стелла царапала заметки в блокноте, Роз отхлебнула воды. — Я подала заявку на лицензию — производство и продажа.
—А мне ничего не сказали...
—Не обижайтесь, — Роз отставила бутылку и воткнула черенок в субстрат. — Я не была до конца уверена, но решила на всякий случай разделаться с формальностями. Это моя давняя идея, и она много для меня значит. Я вырастила в этих смесях несколько образцов. Пока результаты мне нравятся. Скоро взойдут новые ростки. Если я не разочаруюсь, мы запустим производство. Пожалуйста, рассчитайте, во сколько нам обойдутся мешки и их оформление. Подумайте над товарным знаком, поэкспериментируйте. Я хочу нечто стильное и выделяющее «В саду» из всех остальных питомников. У вас получится.
—Я постараюсь.
—А знаете, что мне точно понравилось бы? — Роз замолчала, немного подумала. — Коричневые пакеты, как будто из мешковины. Несколько старомодные. Словно мы говорим: «Вот отличная традиционная земля, южная земля». И сельский сад на картинке. Самые простые цветы.
—Мол, все так просто, и ваш сад расцветет без особых хлопот. Я займусь этим.
—И поможете мне рассчитать объемы реализации, цены, прибыль?
—Всегда к вашим услугам.
—Я знаю. Сейчас закончу с этими черенками и, если ничего срочного не возникнет, убегу пораньше. Хочу прокатиться по магазинам.
—Роз, уже почти пять.
—Пять? Не может быть! — Розалинд подняла руку и хмуро уставилась на наручные часы. — Черт побери! Я и не заметила, как день прошел. А знаете что? Лучше я завтра уеду в двенадцать. Если заработаюсь, пожалуйста, просто вытолкайте меня.
—Договорились. А сейчас мне пора. Увидимся вечером дома.
Утопающий в вечернем сумраке дом встретил Роз мерцающими по краю крыши электрическими лампочками, рождественскими венками с разноцветными огоньками на всех дверях, зажженными во всех окнах свечами и двумя миниатюрными соснами, подмигивающими белыми искрами по обе стороны парадного входа.
И внутри все было празднично: лестничные перила перевиты красными лентами и елочными гирляндами, в вазонах у подножия лестниц пламенели пуансетии, начищенная до блеска серебряная прабабушкина ваза на столе в гостиной манила глянцевыми красными яблоками.
Там же возвышалась огромная ель — определенно с делянки питомника. На каминной полке, с обоих концов которой свисали зеленые гирлянды, выстроились деревянные Санта-Клаусы, которых Роз собирала с тех пор, как забеременела Харпером.
Сыновья Стеллы сидели на полу по-турецки и, задрав головы, таращились на величественное дерево. Хейли качала на бедре темноволосую крошку Лили.
—Какая огромная елка! — воскликнула Хейли, завидев Роз. — Правда?
—Дэвид, должно быть, с ней намучился.
—Мы помогали, мы помогали! — закричали, вскакивая, мальчики.
—После школы мы вешали гирлянды и все остальное, — пояснил Люк. — А скоро будем печь, и украшать печенье.
—Мы даже наверх елку занесли, — Гэвин оглянулся. — Ну, не такую большую, конечно. Там места меньше. Мы помогли Дэвиду тащить ее, и он сказал, что мы сможем украсить ее сами. — Помня, кто в доме хозяин, Гэвин посмотрел на Роз в ожидании подтверждения. — Он так сказал.
—Значит, так и будет.
Стелла подошла проверить, как смотрится ель с того места, где стояла Роз.
—Дэвид на кухне колдует над каким-то необыкновенным обедом. Явно намечается вечеринка под елкой. Он уже приказал Логану и Харперу явиться сюда ровно в семь.
—Тогда я должна поскорее отмыться и приодеться. Только сначала дайте мне нашу девочку, — Роз взяла на руки Лили, уткнулась лицом ей в шейку. — Ради такой роскошной елки нам всем следует нарядиться. А ты, малышка, что скажешь о своей первой елочке?
—Когда я спустила Лили на пол, она попыталась подползти к ней. Представляю, что будет, когда мы повесим игрушки.
—Все, убегаю. — Роз поцеловала Лили и передала ее Хейли. — Здесь довольно тепло, но думаю, следует разжечь огонь. И кто-нибудь попросите Дэвида охладить шампанское. Я скоро вернусь.
«Как давно здесь не было в Рождество детей», — думала Розалинд, взбегая на второй этаж. И — вот уж новость — как давно она сама не чувствовала себя ребенком.
Роз отправилась за покупками в беззаботном праздничном настроении. Полдня без нее в питомнике вполне обойдутся. С такой управляющей, как Стелла, там прекрасно проживут без хозяйки и неделю. При желании можно было бы устроить себе отпуск впервые за... сколько же лет прошло с ее последнего настоящего отпуска? Три года. Надо же, целых три года...
Но ей вовсе не хотелось куда-то уезжать.
Она счастлива в своем доме, как нигде больше. Так зачем же тратить время на сборы и подвергать себя неизбежному для путешествий стрессу ради того, чтобы просто оказаться в каком-то другом месте?
Когда ее сыновья подрастали, она каждый год куда-нибудь с ними ездила. Диснейленд, Большой каньон, Вашингтон, национальный парк «Акадия» в штате Мэн, всего не перечесть... Она хотела, чтобы дети получше узнали свою страну. Иногда цель поездки выбиралась импульсивно, иногда в результате долгого планирования.
А как-то они отправились в Европу и провели там незабываемые три недели.
И хотя на то, чтобы согнать в кучку трех мальчишек, приходилось тратить уйму сил и нервов — иногда до истерики, Роз ни о чем не жалела.
Она ни на что не променяла бы воспоминания о том, с каким восторгом наблюдал Остин за китами в морском круизе, как Мейсон в парижском ресторане потребовал заказать улиток, а Харпер умудрился потеряться в парке развлечений в Алтуне в штате Айова. Да и без сыновей она повидала приличную часть земного шара.
К черту отпуск! Лучше заняться другими делами. Может быть, открыть в питомнике маленький флористический магазин? Продавать там срезанные цветы и цветочные композиции. Конечно, потребуются новое здание, дополнительный инвентарь и персонал. Ничего, спешить некуда. Можно подумать еще годик-другой, поскладывать цифры, прикинуть, выдержит ли бизнес начальные затраты.
Строя бизнес с нуля, Роз вкладывала в него свои личные средства. Ради благополучия детей и сохранения в собственности семьи Харпер-хауса приходилось рисковать. В итоге риск оправдался, хотя, несмотря на все усилия и изобретательность, она, бывало, не спала ночами, придумывая, как свести концы с концами. Пусть для нее поражение не стало бы такой катастрофой, как для других матерей-одиночек, но любое поражение болезненно.
Питомник «В саду» не был для Роз блажью, как полагали некоторые. Она нуждалась в стабильном высоком доходе и рисковала, торговалась, выкручивалась.
Чужое мнение не имело к этому никакого отношения. Роз было безразлично, считают ее богатой, как Крез, или бедной, как церковная мышь. Она не была ни тем, ни другой, просто строила для себя и своих детей хорошую жизнь, используя все, что было в ее распоряжении.
А если сейчас ей хочется побезумствовать, играя в Санта-Клауса, она это заработала.
И Розалинд побезумствовала. Ей дважды пришлось возвращаться с пакетами к машине, оставленной на парковке торгового комплекса, а затем, не видя причин ограничивать себя, она отправилась в «Уол-Март»[4], полная решимости опустошить отдел игрушек.
Как обычно, едва переступив порог магазина, Роз вспомнила еще о дюжине весьма нужных в хозяйстве предметов, и вскоре, когда она остановилась поздороваться со знакомыми, ее тележка уже была наполовину загружена.
Полчаса спустя на подходе к игрушечному отделу возникла необходимость во второй тележке. Придерживая коробки, норовившие свалиться с вершины горы, Роз свернула за угол... и с ходу въехала в чужую тележку.
— Извините. Я не заме... О, привет!
С тех пор, как она в последний раз виделась с Митчеллом Карнейги, которого вроде бы наняла для расследования семейной истории, прошли не дни — недели. Несколько коротких телефонных разговоров и деловых электронных писем, пара личных встреч — вот и все их контакты после ужина в Харпер-хаусе, когда профессору довелось лицезреть призрак новобрачной Харпер во всей его, так сказать, красе.
Митчелл оказался человеком не только интересным, но и мужественным. Другой на его месте после увиденного взрыва ярости потустороннего существа вполне мог бы сбежать от Роз, не начав ее расследование.
Карнейги, как настоящий профессионал, логически мыслящий и непредубежденный, не сбежал. Более того, ему уже удалось главное: он пока не успел довести Роз до скрежета зубовного обсуждением родословной Харперов и всем прочим, что необходимо для идентификации давно умершей женщины.
Одет он был примерно так же, как во время их первой встречи: в старые джинсы и рубашку с закатанными рукавами, только сейчас лицо Митча украшала темная щетина — он явно не брился уже несколько дней. Зеленые глаза казались усталыми, а шевелюра нуждалась в стрижке.
В отличие от тележки Роз, его тележка была пуста.
—Помогите, — воззвал Митчелл тоном человека, повисшего над пропастью и еле удерживающегося за осыпающийся край потными дрожащими пальцами.
—Простите?
—Шестилетняя девочка. День рождения... Я в отчаянии...
—А-а-а.
«Приятный голос, несмотря на панические нотки, согревает, как виски», — подумала Роз.
—Кто она вам?
—Племянница. Сестра, до этого любезно родившая двух мальчиков, преподнесла сюрприз — позднего ребенка. С мальчиками я справляюсь.
—Хм-м... Нежная девочка или сорванец?
Митчелл издал такой звук, будто вот-вот сорвется в бездну.
—Ладно... — Роз взмахнула рукой и, бросив свою тележку, свернула к стеллажам. — Вы могли бы избавить себя от мучений, просто спросив ее мать.
—Сестра еще злится на меня из-за того, что в прошлом месяце я забыл о ее дне рождения...
—Понимаю.
—Послушайте, в прошлом месяце я вообще обо всем забыл, включая пару раз и собственное имя. Я говорил вам, что редактирую свою книгу. Не успевал к предельному сроку сдачи. Бога ради, сестре сорок три года! Сорок один... Или сорок два? — Запутавшись, Митчелл в отчаянии потер лицо ладонями. — Разве женщины не перестают отмечать дни рождения после сорока?
—Может, женщины и перестают считать свои годы, доктор Карнейги, но это вовсе не значит, что мы не ждем подарков.
—Четко и ясно, — сказал профессор, с интересом наблюдая за Роз. — И поскольку вы опять называете меня доктором Карнейги, осмелюсь предположить, что вы на ее стороне. Я послал цветы, — добавил он с такой обидой, что губы Роз дрогнули в улыбке. — Признаю, слишком поздно, но послал же! Огромный букет роз. Думаете, сестра меня простила?
Митчелл сунул руки в задние карманы джинсов и мрачно уставился на копию Барби Малибу, выпущенную к пятидесятилетию знаменитой куклы.
—Я не смог выбраться в Шарлотт на День благодарения, так что? Я демон из ада?
—Мне кажется, ваша сестра вас очень любит.
—Если я не куплю подарок сегодня и не пошлю его Федексом[5] завтра, она спланирует мою скорую кончину.
Роз взяла в руки куклу, но тут же положила на место.
—День рождения вашей племянницы завтра. Вы выбрались за подарком в самую последнюю минуту.
Митчелл помолчал, вынул руку из кармана, коснулся плеча Роз. Она обернулась.
—Розалинд, моя смерть не в ваших интересах.
—Это меня и останавливает... Ладно, мы что-нибудь найдем, а вы закажете подарочную упаковку и экспресс-доставку.
—Подарочная упаковка. Боже милостивый... Это еще надо упаковать?
—Непременно. И купить красивую открытку тоже. И написать что-нибудь милое, соответствующее возрасту. Хм-м-м, — Роз постучала пальцем по огромной коробке. — А вот это мне нравится.
—И что же это?
—Строительный конструктор. Видите, есть все модули и мебель, из которых можно собрать и декорировать кукольный домик по своему вкусу. И поселить в нем кукол и маленькую собачку. Они прилагаются. Забавная игрушка и развивающая. Дважды чемпион.
—Замечательно. Потрясающе. Я обязан вам жизнью.
—Не слишком ли далеко от дома вы заехали? — спросила Роз, когда он снял коробку с полки. — В городе полно магазинов.
—В том-то и проблема. Их слишком много. А торговые комплексы? Семь кругов ада. Я боюсь торговых комплексов, ну, и подумал, а почему не «Уол-Март»? Все, что нужно, под одной крышей. Куплю подарок и заодно... Черт, что же я хотел купить... Ах да, мне нужен стиральный порошок... и что-то еще... Я записал. — Порывшись в карманах, Митчелл вытащил маленький компьютер.
—Отлично, не буду вас задерживать. Не забудьте подарочную бумагу ленту, большой бант и милую открытку.
—Подождите! Подождите... — водя стилусом по экрану, Митчелл добавил все перечисленное. — Бант... Значит, его можно купить готовым и пришлепнуть сверху?
—Да, конечно. Желаю удачи.
—Нет, постойте! — Он засунул компьютер в карман, и его глаза, уже более спокойные, сфокусировались на Роз. — Я все равно хотел с вами связаться. Вы здесь закончили?
—Не совсем.
—Хорошо. Дайте мне пару минут, я найду, что мне нужно, и встретимся у касс. Я помогу вам оттащить покупки в машину и угощу ланчем.
—Уже почти четыре. Для ланча поздновато.
—О-о, — Митчелл растерянно взглянул на часы. — Думаю, время в таких местах съеживается, чтобы вы бесцельно и бездумно бродили здесь весь остаток своей жизни. Ну, тогда, может, кофе? Я бы хотел поговорить о нашем... деле.
—Хорошо. Напротив есть маленький ресторанчик, называется «У Розы». Встретимся там через полчаса.
Однако Митчелл дожидался ее у касс. Терпеливо, судя по расслабленной позе и спокойному взгляду. А дождавшись, помог перегрузить покупки в машину. Правда, увидев заваленный пакетами багажник ее «Дюранго», он вытаращил глаза:
—О Пресвятая Дева Мария!
—Я не часто езжу по магазинам, поэтому никаких ограничений.
—Это точно...
—До Рождества осталось меньше трех недель.
—Умоляю, не напоминайте, — Митчелл еле воткнул в багажник последний пакет. — Моя машина там. — Он неопределенно махнул рукой куда-то влево. — Встретимся в ресторане.
Карнейги удалился так неуверенно, что Роз усомнилась, помнит ли он, где оставил автомобиль.
«Мог бы отмечать место парковки в том карманном компьютере!» — весело подумала Розалинд, направляя машину к ресторану.
Она ничего не имела против рассеянности, в разумных пределах, конечно. По ее мнению, это просто указывало на то, что у человека в голове так много мыслей, что нужные отыскиваются не сразу. В конце концов, она наняла профессора не наобум. Она хорошо изучила Митчелла Карнейги, нашла все отзывы о нем, прочитала или пролистала некоторые его книги. Он отлично делал свое дело, был местным и, хотя брал высокие гонорары, не упирался — или не слишком упирался, — когда речь зашла о расследовании и идентификации призрака.
Роз припарковала машину и вошла в ресторан. Сначала она подумывала об охлажденном чае или кофе, а потом решила, что столь успешным походом по магазинам заслужила бокал вина.
Поджидая Митча, она позвонила по сотовому в питомник сообщить, что не вернется до окончания рабочего дня, если, конечно, ее присутствие не требуется.
—Здесь все отлично, — сообщила Хейли. — Наверное, после вас в магазинах ничего не осталось.
—Не буду спорить. А в «Уол-Марте» я наткнулась на доктора Карнейги...
—Доктор Знойный красавчик? Почему я никогда не натыкаюсь на красавчиков в «Уол-Марте»?
—Я уверена, твой день придет. А мы пока что-нибудь выпьем и кое-что обсудим.
—Классно! И продолжите обсуждение за обедом.
—Это не свидание, а незапланированная встреча, — однако Роз вытащила из сумочки тюбик и подкрасила губы бледно-коралловой помадой. — Если появятся вопросы, можешь мне позвонить, но в пределах часа я точно закруглюсь.
—Не беспокойтесь и не спешите. И... эй, вам же все равно надо где-то перекусить, так почему бы не...
—Он идет. Я все расскажу, когда приеду, а сейчас до свидания.
Митч скользнул на диванчик напротив нее.
—Очень кстати мы встретились. Что вы закажете?
Роз заказала бокал вина, а Митчелл кофе. Черный. Затем пролистал меню и добавил итальянскую закуску ассорти.
—После столь бурного шопинга вы должны подкрепиться. Как ваши дела?
—Отлично, спасибо. А ваши?
—Теперь, когда я сбросил с плеч книгу, хорошо.
—Я так и не спросила, о чем она.
—О жизни и творчестве Шарля Пьера Бодлера. — Митчелл замолчал, сочтя ответ исчерпывающим, но заметил, как Роз вопросительно выгнула бровь. — Поэт девятнадцатого века. Разгульное дитя Парижа — кокаинист, противоречивая и драматичная натура. Обвинялся в богохульстве и непристойном поведении, промотал наследство, переводил Эдгара По, создавал мрачные, полные темных чувств стихи. И через многие годы после смерти — он умер от сифилиса — одни считают Бодлера певцом современной цивилизации, а другие чокнутым ублюдком.
Роз улыбнулась:
—А в каком лагере разобьете свою палатку вы?
—Он был гениальным и извращенным. Поверьте, вам не захочется выслушивать подробности, поэтому остановимся на том, что рассказывать о Бодлере было очень интересно и очень трудно.
—Вас радует результат?
Митчелл немного помолчал.
—Да, а еще больше радует то, что я больше не должен круглосуточно жить с тенью Бодлера за плечами.
—Это все равно, что жить с призраком. Вам так не кажется?
—Плавный переход, — Митчелл легко чокнулся кофейной чашкой с ее бокалом. — Позвольте для начала сказать, что я высоко ценю ваше терпение. Я надеялся закончить книгу гораздо раньше, но знаете, как бывает, одно цепляет другое.
—Вы сразу предупредили, что некоторое время будете заняты.
—Не ожидал, что так долго. Но я размышлял о вашей ситуации. Трудно забыть то, что я увидел в конце мая.
—Ваше знакомство с новобрачной Харпер получилось более бурным и непосредственным, чем я планировала.
—Вы говорили, что она больше не проявляла... агрессии, — подобрал слово Митчелл.
—Она все еще поет мальчикам и Лили, но никто из нас с тех пор ее не видел. И, если откровенно, я была не столько терпелива, сколько очень занята. Работа, дом, предстоящая свадьба, младенец... И после той ночи казалось, что всем нам нужна передышка.
—Если не возражаете, я бы вплотную занялся расследованием.
—Замечательно. Наверное, сегодня нас свела судьба. Что вам необходимо?
—Все, чем вы располагаете. Достоверные данные, документы, дневники, письма, фотографии, истории ваших предков. Все, что не подвергается сомнению. Очень большую помощь оказали бы письма или дневники, написанные теми людьми, чью жизнь придется изучать.
—Без проблем. Я с удовольствием предоставлю вам все, что у меня есть.
—Между поединками, если можно так выразиться, с Бодлером я знакомился и с вашим делом. Начал набрасывать генеалогическое древо, попытался прочувствовать людей и их связи. Это обязательные первые шаги.
—И отличное начало.
—Неплохо, если в вашем доме мне найдется место для работы. В основном я буду работать в своей квартире, но полезно иметь личное пространство в центре событий. Ваш дом играет важную роль в расследовании.
—И это не проблема.
—Что касается новобрачной Харпер, мне нужен список всех, кто как-либо когда-либо с ней контактировал. Я должен их опросить.
—Хорошо.
—И письменное разрешение, о котором мы говорили, на доступ к семейным архивам: свидетельствам о рождении, браке, смерти и тому подобном.
—Я напишу.
—И разрешение использовать это расследование и его результаты в моей книге.
Роз кивнула:
—А мне — право одобрения рукописи.
Митчелл расплылся в обаятельнейшей улыбке:
—Нет.
—Но...
—Я буду счастлив подарить вам экземпляр, когда и если книга увидит свет, но право одобрения вы не получите, — Карнейги взял из широкого стакана короткую хлебную палочку и протянул Роз. — Мои находки принадлежат мне, моя рукопись принадлежит мне. Если я напишу и продам права на издание книги, вы ничего не будете должны мне за работу.
Роз откинулась на спинку диванчика, сделала глубокий вдох. Еще одно открытие: за красивым лицом, лохматой шевелюрой, обаятельной улыбкой и древними высокими кроссовками скрывается умный и упрямый мужчина. Досадно, конечно, но она уважает умных и упрямых мужчин.
—А если не напишете и не продадите?
—Мы вернемся к первоначальным условиям. Первые тридцать часов бесплатно, далее пятьдесят долларов в час плюс расходы. Можем составить контракт и все в нем прописать.
—Думаю, это было бы разумно.
Когда подали закуску, Роз рассеянно взяла с блюда оливку. От второго бокала вина она отказалась.
—Если вы решите издать книгу, разве вам не потребуется согласие всех, у кого вы возьмете интервью?
—Об этом я позабочусь. А вас мне хотелось бы спросить, почему вы не заинтересовались всем этим раньше? Вы живете в этом доме всю свою жизнь и только сейчас собрались выяснить, чей же призрак живет там с вами. И позвольте добавить, что даже после увиденного собственными глазами я с трудом верю в то, что сейчас сказал.
—Сама не знаю. Может, была слишком занята или просто привыкла. А потом закрались сомнения, не слишком ли я, ну... внушаемая, что ли. В семье никогда не тревожились из-за новобрачной Харпер. Я могу дать вам любые сведении о моих предках, познакомить с реальными событиями, забавными случаями, но о ней, похоже, никто ничего не знал, и знать не хотел. Я тоже.
—Однако теперь вы решились.
—Чем больше я думала о том, что мне неизвестно, тем сильнее становилось желание узнать. После того, как я увидела ее в последний раз, желание превратилось в необходимость.
—Вы видели ее в детстве, — подсказал Митчелл.
—Да. Она заходила в мою комнату, пела свою колыбельную. Я никогда ее не боялась. Она приходила ко всем детям, которые росли в Харпер-хаусе. Я перестала ее видеть, когда мне было около двенадцати лет.
—А потом увидели снова.
В его взгляде явственно читалось сожаление об отсутствии блокнота или диктофона. А еще проницательность и сосредоточенность, как ни странно, показавшиеся Роз необычайно сексапильными.
—Да, она возвращалась. Я видела ее или ощущала ее присутствие каждый раз, когда была беременна. Она словно знала, что в доме появится еще один ребенок. Были, разумеется, и другие встречи, но, думаю, вы бы хотели поговорить об этом в более официальной обстановке.
—Совершенно необязательно, но записывать все наши разговоры о ней полезно. Я начну с обычной предварительной работы. Амелия.Это имя Стелла видела на оконном стекле. Я поищу в ваших семейных документах всех, кто носил это имя.
—Я уже искала, — Роз пожала плечами. — Подумала, что, если все так просто, я и сама справлюсь. Но я не нашла никаких упоминаний о женщине по имени Амелия ни в одном из свидетельств о рождении, смерти и браке, которые у меня хранятся.
—Если не возражаете, я еще раз все посмотрю.
—Поступайте, как считаете нужным. Я уверена, вы проверите все тщательнее, чем я.
—Розалинд, когда я беру след, то превращаюсь в настоящую ищейку. К концу расследования я уже надоем вам до чертиков.
—Митчелл, у меня скверный характер, так что и вам не позавидуешь.
Он ухмыльнулся:
—И при этом вы очень красивы.
—Неужели?
Теперь он рассмеялся. Уж слишком подчеркнуто вежливым был ее тон.
—Я не виноват. Это только доказывает, что Бодлер меня не отпускает. Правда, ничего лестного о женской красоте он не говорил.
—А что же он говорил?
—«В лазури царствую я сфинксом непостижным
Как лебедь я бела и холодна, как снег
Презрев движение, любуюсь неподвижным
Вовек я не смеюсь, не плачу я вовек»[6].
—Думаю, он был очень угрюмым человеком.
—Сложным и эгоистичным. Но, как бы то ни было, в вас нет ничего холодного.
—Вам просто не довелось пообщаться с некоторыми из моих поставщиков, — мысленно Роз добавила: «Или с моим бывшим мужем». — Я распоряжусь насчет контракта и предоставлю все необходимые письменные разрешения. Что касается места для работы, думаю, лучше всего подойдет библиотека. Если вам что-либо понадобится, можете в любое время связаться со мной по одному из номеров, которые я вам дала. В наши дни почти у всех куча телефонных номеров, но, если вдруг не дозвонитесь до меня, поговорите с Харпером или Дэвидом, со Стеллой или Хейли.
—Я хотел бы начать в ближайшие дни.
—Мы будем готовы. Извините, но мне на самом деле пора домой. Благодарю вас.
—Не за что. Я должен вам гораздо больше за спасение.
—Думаю, вы станете для своей племянницы настоящим героем.
Митчелл положил на стол несколько купюр, встал и протянул Роз руку, помогая подняться.
—Кто-нибудь есть дома, чтобы помочь вам втащить вашу добычу?
—Мне случалось таскать и больше, но да, Дэвид дома.
Карнейги проводил ее до машины. Правда, руку отпустил.
—Я скоро с вами свяжусь, — пообещал он, открывая Роз дверцу.
—Жду с нетерпением. Потом обязательно расскажете, что подарите сестре на Рождество.
Его лицо болезненно скривилось.
—О дьявол! Ну зачем вы все испортили?
Рассмеявшись, Роз захлопнула дверцу и опустила боковое стекло.
—Кстати, в «Диллардсе» продаются роскошные кашемировые джемперы. Любой брат, раскошелившийся на такой джемпер к Рождеству, будет прощен за забытый день рождения.
—Гарантируете? Это вроде женского закона?
—От мужа или любовника лучше что-нибудь сверкающее, но от брата кашемир — беспроигрышный вариант.
—«Дилларде»?
—«Дилларде», — подтвердила Роз, заводя мотор. — До свидания.
—До свидания.
Отъезжая, Роз взглянула в зеркало заднего вида. Митчелл стоял, покачиваясь на пятках, руки в карманах.
Да, Хейли права. Знойный красавчик.
Приехав домой, Роз решила отнести первую партию пакетов в свое крыло, но после недолгих сомнений бросила их внизу и отправилась за следующими.
Из кухни доносились мальчишеские голоса. Сыновья Стеллы в подробностях пересказывали Дэвиду события своего весьма насыщенного дня. Отлично. Можно перенести наверх и спрятать все покупки до того, как кто-либо заметит ее возвращение.
Она успела! Однако, перетащив все пакеты и коробки, Роз замерла посреди своей гостиной. Бесспорно, она действительно сошла с ума. Теперь ясно, почему Митч вытаращил глаза, заглянув в ее багажник. Со всем, что она накупила в одном безумном порыве, вполне можно открывать собственный магазин.
А как, черт побери, завернуть все это в подарочную бумагу?
«Я подумаю об этом позже», — решила Роз, проведя растопыренными пальцами по волосам. Это важно, но время терпит. Сейчас надо позвонить домой адвокату — преимущество школьного знакомства — и попросить составить контракт.
Как раз из-за давнего школьного знакомства разговор занял вдвое больше времени, чем требовали обстоятельства. Одной рукой прижимая телефон к уху, Роз навела в гостиной отдаленное подобие порядка и отправилась вниз.
Дом затих — все разошлись по своим комнатам. Хейли возится с Лили, Стелла — с сыновьями, а Дэвид, как выяснилось из записки на кухонном столе, отправился в спортзал.
Роз съела пару кусочков мясного пирога, испеченного Дэвидом, и вышла прогуляться по саду. В гостевом домике у Харпера горел свет. Дэвид наверняка позвонил названому брату и сообщил о любимом лакомстве. Если Харпер захочет пирога, он знает, где его найти. Роз вернулась в дом, решив без спешки принять горячую ванну, завернула в кухню и налила себе вина.
С полным бокалом она поднялась на второй этаж, краем глаза заметила в своей гостиной какое-то движение и напряглась, однако, подойдя к двери, с облегчением вздохнула.
—Вы напугали меня до смерти.
Стелла вздрогнула и обернулась, прижимая руку к сердцу.
—А вы меня! Пора бы всем нам перестать дергаться. Я хотела показать вам недельный отчет и увидела это. — Она махнула рукой в сторону пакетов и коробок, выстроенных вдоль стены. — Роз, вы скупили весь торговый центр?
—Не весь, но много, и поэтому мне совсем не хочется вникать в недельный отчет. Я мечтаю о том, чтобы понежиться в горячей ванне с бокалом вина.
—Ну, вы это заслужили. Займемся отчетом завтра. Да, если вам нужна помощь в упаковке всего...
—Ловлю на слове!
—Просто позовите меня в любой вечер после того, как я уложу детей спать. Кстати, Хейли упомянула, что вы пропустили по бокальчику с Митчеллом Карнейги.
—Виновата. Мы случайно — как все жители Теннесси — столкнулись в «Уол-Марте». Доктор Карнейги закончил свою книгу и готов вплотную заняться нашим проектом. Среди прочих он собирается побеседовать с вами и Хейли. Не возражаете?
—Нет, конечно. Жду с нетерпением. Ну, не буду вас задерживать. Утром увидимся.
—Спокойной ночи.
Роз закрыла за собой дверь спальни, проскользнула в ванную комнату, включила воду, щедро плеснула ароматной пены, зажгла свечи. На этот раз она не собиралась, как обычно, совмещать приятное с полезным: отмокая, изучать книги по садоводству или управлению. Она честно заслужила право побездельничать... а после ванны можно будет заняться лицом.
В мягком колеблющемся свете свечей Роз опустилась в ванну, глубоко вздохнула от удовольствия, отпила вина, поставила бокал на край и до подбородка погрузилась в ароматную горячую воду. Господи, какое счастье! И почему она так редко себя балует?
Роз подняла из пены руку, внимательно осмотрела узкое запястье, сильные тонкие пальцы, коротко остриженные ногти без лака. Зачем красить ногти, если целый день возишься в земле? Хорошие, сильные, ловкие руки, и неважно, что на пальцах не сверкают кольца.
С улыбкой Роз подняла ногу. А вот педикюр — ее маленькая слабость, может, и глупая, зато чисто женская. На этой неделе ногти у нее пурпурные и переливаются перламутром. Пусть обычно они скрыты рабочими носками и сапогами, но она-то знает, что у нее очень красивые пальчики ног.
И грудь, к счастью, маленькая, почти девичья. И не обвисшая. Пока.
И хотя Роз не считала маникюр делом первостепенной важности — в конце концов, руки для нее рабочий инструмент, — об уходе за кожей она никогда не забывала. Конечно, предотвратить старение невозможно, но его можно замедлить.
И ни в коем случае нельзя выставлять напоказ седину. О волосах Роз тоже всегда заботилась. Приближение к пятидесятилетнему рубежу вовсе не означает, что она должна капитулировать перед неумолимо утекающим временем.
Когда-то она была красавицей. Юной, невинной, светящейся счастьем невестой. Теперь, разглядывая старые фотографии, она иногда думает, что смотрит на незнакомку.
Кто же эта милая девушка?
Прошло почти тридцать лет, а кажется, будто пролетело одно мгновение.
Как давно перестала она замечать заинтересованные мужские взгляды? Как давно мужчина говорил ей, что она красива? Брайс, разумеется, говорил, но почти все, что срывалось с его языка, было ложью.
И вдруг Митчелл... он сказал это ни с того ни с сего, мимоходом. И тем легче было поверить, что он не лжет.
Хм, почему это ее волнует?
Мужчины... Роз покачала головой, отпила еще вина. Почему это она задумалась о мужчинах?
Роз усмехнулась.
А потому, что некому показать пальчики ног. Некому касаться ее так, как она любит... и обнимать по ночам.
Ну и ладно. Она обходилась без всего этого и была вполне довольна жизнью, хотя иногда и сожалела, что рядом нет любимого мужчины. Может, и сейчас сожалеет, что вполне объяснимо после того, как она целый час разговаривала с очень привлекательным мужчиной.
Когда вода из горячей превратилась в едва теплую, Роз, тихо напевая, вылезла из ванны. Она вытерлась, намазала лицо и тело лосьонами и кремами и, завернувшись в халат, распахнула дверь.
Холод она почувствовала сразу, еще до того, как заметила на пороге веранды зыбкий силуэт.
Только на сей раз это была не Стелла. Там в простом сером платье стояла новобрачная Харпер. Белокурые локоны отливали в вечернем сумраке золотом.
Роз сглотнула подступивший к горлу комок и заговорила как можно спокойнее:
—Вы давно не приходили ко мне. Я знаю, что не беременна. Значит, причина не в этом. Амелия? Так вас зовут?
Ответа не последовало, да Роз его и не ожидала. Только легкая улыбка на мгновение осветила печальное лицо, и привидение исчезло.
—Ну, ну... — Розалинд потерла озябшие руки. — Наверное, таким образом вы даете мне понять, что одобряете возобновление расследования.
Роз вернулась в гостиную и достала из секретера дневник, который завела прошлой зимой. Теперь она вносила туда все появления призрака. Розалинд отметила сегодняшнее число.
Доктору Карнейги ее прилежание наверняка понравится.
Митчелл никогда не увлекался садоводством, а в свое оправдание мог бы сказать, что большую часть жизни прожил в городских квартирах. Но он любил деревья и цветы и восхищался теми, кто знал, что с ними делать.
Розалинд Харпер точно знала, что с ними делать.
В прошлом июне он видел ее сады, не все, конечно. Правда, впечатление об их изысканной красоте померкло при знакомстве с новобрачной Харпер. Он всегда верил в существование человеческой души, в ее влияние на последующие поколения даже через века. А как иначе объяснить его тягу к семейной истории, генеалогии, загадкам родословных?
Однако доктор Карнейги никогда не верил в осязаемость, физическое присутствие этой души.
С его академическим образованием сложно логически обосновать, а затем и принять нечто столь невообразимое, как привидение. Но он ведь чувствовал, он видел! Это был его личный опыт, а факты невозможно отрицать. Мнение пришлось изменить, и, следует признать, он увлекся. Книга закончена, и теперь можно с полной отдачей взяться за новое дело, посвятить все свое время идентификации призрака, который — предположительно — бродит по Харпер-хаусу больше века. Осталось уладить юридические тонкости, и вперед.
Митчелл свернул на парковку питомника «В саду».
Удивительно, что место, безусловно, привлекательное и радушное весной и летом, может так мило выглядеть в декабре.
Зимнее небо затянуто свинцовыми тучами, предвещающими проливные холодные дожди, и все равно здесь полно растений. Кто их знает, каких именно, но очень симпатичных. Кусты цвета ржавчины или серебристые, или пышные вечнозеленые с налитыми ягодами, а вот разноцветные фиалки под стеклянными колпаками... Уж фиалку-то он мог узнать.
Внушительные груды каких-то стройматериалов, без которых, вероятно, не могут обойтись садоводы и ландшафтные дизайнеры. На длинных столах растения, очевидно, не боящиеся холодов, а за ними целый лесок из деревьев и кустов.
Длинное низкое здание с верандой. У входа пуансетий и маленькая аккуратная елочка, увитая электрическими гирляндами.
Его машина оказалась на парковке не единственной. Пара мужчин грузила в кузов пикапа дерево с огромным корневым комом, обернутым мешковиной, женщина катила красную тележку, набитую пуансетиями и фирменными пакетами.
Митчелл поднялся по пандусу, вошел в торговый центр и изумился царившему там изобилию. Горшки и вазоны, декоративные садовые столбики, уже украшенные деревца для праздничного стола, книги, семена, инструменты. Кое-что собрано в подарочные корзины. Умный ход.
Забыв о своем намерении сразу же разыскать Роз, Митч решил побродить по залу. Когда кто-то из персонала спросил, не нужна ли ему помощь, он улыбнулся, покачал головой и отправился дальше.
Изучая полки с почвенными добавками, гранулированными удобрениями, репеллентами и черт его знает, чем еще, он размышлял о том, что подобный бизнес требует много сил и энергии... И времени, и труда, и знаний, и, пожалуй, смелости.
Это не хобби и не каприз южной аристократки. Это серьезное предприятие. Перед Митчем раскрывалась еще одна грань интересной личности, а сколько ему пока неизвестно!
Прекрасная, загадочная Розалинд Харпер. Какой мужчина не захотел бы получить шанс узнать, какова она на самом деле?
Ну, он в долгу перед сестрой и племянницей. Если бы не чувство вины перед ними, он не выбрался бы в магазин, не столкнулся бы с Роз и не провел бы с ней самый увлекательный за последние месяцы час.
Вряд ли стоит удивляться, что он надеется на большее и заехал в ее садовый центр в основном для того, чтобы узнать о ней кое-что новенькое.
Миновав широкие стеклянные двери, Митчелл обнаружил причудливые заросли комнатных растений, настольные и садовые фонтаны, корзины с переливающимися через край папоротниками и вьюнами на многочисленных крюках и подставках.
За следующими дверями оказалась то ли теплица, то ли оранжерея с дюжинами длинных деревянных столов. Лишь немногие из них были заставлены цветами. Митч узнал фиалки. Остальные цветы, как он заметил, были снабжены ярлыками с пометками «морозоустойчивые».
Он пребывал в сомнениях, продолжать обход, возвращаться или все-таки спросить, где найти Роз, и тут из сада в теплицу вошел Харпер.
—Здравствуйте. Я могу вам чем-нибудь помочь? — Приблизившись, Харпер узнал Митчелла и радушно улыбнулся. — А, доктор Карнейги, привет.
—Просто Митч. Рад снова видеть вас, Харпер. — Митчелл пожал протянутую руку.
—Я тоже. Классно разгромили «Литл-Рок» на прошлой неделе.
—Не спорю. Ездили на стадион?
—Пропустил первую четверть, но вторая половина была потрясающей, а Джош круче всех.
Отцовская гордость осветила лицо Митчелла.
—Он хорошо провел игру. На этой неделе у них на очереди «Миссури». Только жаль, что придется смотреть трансляцию.
—Да. Увидите сына, передайте, что я просто в восторге от его трехочкового броска на последних пяти минутах.
—Непременно.
—Вы ищете что-то? Или кого-то?
—Кого-то. Вообще-то вашу маму.
«Как они похожи, — подумал Митч. — Те же глаза и рот, цвет волос и лица».
—Для начала я решил осмотреться, — он действительно оглянулся по сторонам. — Удивительное у вас тут местечко.
—Не дает нам скучать. Я только что видел маму в школке — это такая специальная теплица. Я вас провожу.
—Спасибо. Не представлял, что и зимой у вас тут кипит жизнь.
—В садоводстве и ландшафтном дизайне полного затишья не бывает, — точно, как Митчелл, Харпер обвел взглядом теплицу и сунул руки в карманы. — Мы готовим растения к марту, а пока отлично идет праздничный ассортимент.
Карнейги вышел вслед за Харпером и остановился, разглядывая просторный участок между длинными низкими зданиями теплиц. Под тентами тянулись пустые столы, а за ними какой-то причудливый агрегат выкапывал на делянке сосну — виргинскую? канадскую? Или это ель? И как прикажете их различать? Вдали мерцали пруд и ручей, а еще дальше темнела роща, отделявшая питомник от садов поместья.
—Я потрясен. Не ожидал такого размаха.
—Мама не довольствуется полумерами. Мы начинали довольно скромно, а пару лет назад построили еще несколько теплиц и расширили торговую зону.
Это больше чем бизнес, понял Митч. Это жизнь.
—Не могу даже представить, сколько труда приходится вам вкладывать.
—Очень много. Но если любишь...
—Вы любите?
—Да. А вон там моя крепость, — показал Харпер. — Прививочное помещение. Я в основном занимаюсь прививками и размножением растений. Но меня привлекают и к другим делам. В это время года, например, на мне рождественские ели. Выскочил передохнуть минут десять перед тем, как притащить очередной десяток, и встретил вас.
Начал накрапывать дождь.
—Школка, — кивнул Харпер на одно из зданий. — Теперь, когда у нас есть Стелла, мама большую часть времени работает там.
—Спасибо. Отсюда я доберусь, а вы наслаждайтесь остатком своего перерыва.
—Лучше сначала разделаюсь с заданием, — Харпер дернул вниз козырек бейсболки. — Принесу деревья, пока дождь не распугал покупателей. До встречи.
Он пустился бежать и как раз поворачивал к участку с елями, когда из торгового центра выскочила Хейли:
—Стой! Харпер, подожди минутку!
Он остановился и приподнял козырек, чтобы лучше видеть ее. Она была в джинсах, короткой красной курточке и одной из фирменных бейсболок питомника, которые Стелла заказала для персонала.
—Господи, Хейли! Иди внутрь! В любой момент хлынет, как из ведра.
Хейли подбежала к нему:
—Это был доктор Карнейги?
—Да, искал маму.
—Ты проводил его к школке?! — повысила голос Хейли. — Ты совсем глупый?
—А что такого? Он искал маму, она в школке. Я оставил ее там пять минут назад.
—И ты привел его и разрешил войти? — Хейли возмущенно замахала руками. — Не предупредив Роз?
—О чем?
—Что он здесь, боже милостивый! И теперь он войдет, а Роз вся грязная, потная, не накрашенная и в старой одежде. Неужели ты не мог задержать его на пять чертовых минут и как-то предупредить ее?
—Зачем? Она выглядит как всегда. И вообще, какая разница?
—Если ты не понимаешь, точно глупый! Но уже поздно. Когда-нибудь, Харпер Эшби, тебе все-таки придется напрячь тот единственный мозг, которым вы, мужчины, пользуетесь по очереди.
—Ну и ничего себе... — проворчал он, когда, ударив его по руке, Хейли убежала в здание.
Спасаясь от дождя, Митчелл влетел в школку. Отдел комнатных растений, показавшийся ему столь экзотичным, безнадежно померк перед тем, что творилось здесь. Все пространство пестрело растениями в разных стадиях созревания. Влажная жара была почти тропической, а из-за дождя, барабанящего по стеклянной крыше, казалось, что находишься в сказочной пещере.
Воздух был пропитан запахами свежей зелени и сырой земли и звенел завораживающими музыкальными трелями. Не классика. И не «новый век». Что-то странное и трогательное.
На бесконечных рядах столов лежали, стояли, сбивались в кучи инструменты, ведра, мешки и мелкие черные контейнеры с хрупкими ростками.
В дальнем конце у стены сидела спиной к нему увлеченная работой Роз.
«Изумительная шея», — мелькнула не совсем уместная и, если подумать, глупая мысль.
Но опять же, от фактов никуда не денешься. Особенно если коротко подстриженные черные волосы идеально подчеркивают длинную восхитительную шею.
И опять же — все в Роз длинное и восхитительное. Правда, в данный момент это длинное восхитительное тело запрятано в мешковатые брюки и бесформенный свитер с поддернутыми для удобства рукавами, но Митчелл прекрасно помнил ее гибкую фигуру.
И точно так же он помнил — еще до того, как Роз услышала его шаги и обернулась, — что ее глаза тоже удлиненные и завораживающего цвета темного-темного янтаря.
—Простите за вторжение.
—Ничего страшного. Просто не ожидала увидеть вас здесь.
—Я получил контракт и решил лично сообщить вам, что он подписан и заверен, и заодно взглянуть на ваш питомник. Я потрясен, хотя ничего не понимаю в садоводстве. Потрясен до глубины души.
—Спасибо.
Митчелл опустил взгляд на ее рабочий стол, увидел горшочки, некоторые пустые, некоторые уже с землей и торчащими крохотными листочками.
—Что здесь происходит?
—Пересадка всходов. Целозия... петушиный гребешок.
—Понятия не имею, что это такое.
—Я уверена, вы их видели раньше, — Роз машинально провела пальцами по щеке, оставив на ней грязное пятно. — В цветении они похожи на маленькие метелки из перьев, очень яркие. Лучше всего продаются красные.
—Понятно. Вы пересаживаете их в эти маленькие горшочки. Зачем?
—Чтобы, когда они приживутся, не трогать их корневую систему. Они этого не любят. Я рассаживаю их совсем юными. Они расцветут к весне, и им придется пережить только последний переезд в сады наших покупателей. Поверить не могу, что вам это интересно...
—Я сам не поверил бы. Но это как целый новый мир. А что здесь?
Роз приподняла брови.
—Ну, если вам на самом деле интересно... Маттиола, или левкой. Очень душистые цветы. Видите те, с желтовато-зелеными листочками? Махровые. Тоже расцветут к весне. Клиенты предпочитают покупать цветущие растения, поэтому я стараюсь предоставить им богатый выбор. Эта секция для однолетников, а там многолетники.
—У вас природный дар или сие плоды многолетней учебы? Откуда вы знаете, что делать, как отличить обычные цветы от махровых на этой стадии?
—И дар, и учеба, и любовь, и большой личный опыт. Я возилась с цветами с раннего детства. Помню, как бабушка — со стороны Харперов — брала мои руки в свои и показывала, как примять землю вокруг растения. Я лучше всего помню бабушку в садах Харпер-хауса.
—Элизабет Харпер, в девичестве Макиннон, жена Реджинальда Харпера.
—У вас хорошая память.
—Я пролистал записи. Какой она была?
Роз почувствовала в его вопросе не только профессиональный интерес и даже немного растрогалась.
—Доброй и терпеливой. Но если рассердить ее, наводила ужас. В семье ее звали Лиззи или Лиззибет. Обычно она носила мужские брюки, старую голубую рубаху и потрепанную соломенную шляпку. Южанки определенного возраста возятся в саду в потрепанных соломенных шляпках. Это закон. От бабушки пахло эвкалиптом и болотной мятой, из которых она делала средство против насекомых. Я до сих пор пользуюсь ее рецептом.
Роз взяла в руки очередной горшочек.
—И до сих пор скучаю по ней, а ее нет уже почти тридцать лет... Она работала в саду, устала, села отдохнуть в кресле-качалке, заснула и не проснулась. По-моему, очень хороший уход.
—Сколько ей было лет?
—Ну, она уверяла, что семьдесят шесть, а на самом деле, согласно документам, восемьдесят четыре. Мой папа был у нее поздним ребенком, как и я у него. Я нарушила традицию Харперов, родив своих сыновей молодой.
—Бабушка когда-нибудь разговаривала с вами о новобрачной Харпер?
—Да, — беседуя с Митчем, Роз продолжала пересаживать ростки. — Разумеется, будучи Макиннон, она не росла в этом доме, но говорила, что видела призрак, когда жила здесь. В тот день, когда умер мой прадед. Мой дедушка Реджинальд, естественно, рос в Харпер-хаусе, и, если мы правильно датировали Амелию, был младенцем примерно в то время, когда она скончалась. Но дедушка умер, когда мне было около восьми лет, и я не помню, чтобы он о ней говорил.
—А ваши родители или другие родственники?
—Это официальная беседа, доктор?
—О, простите.
—Да ради бога, — Роз прикрепила ярлычок к очередному растению и взялась за следующее. — Мой отец был не очень разговорчивым. Как все мужчины Харперы или вообще все мужчины. А мама была из тех женщин, которые жить не могут без мелодрам. Вот она клялась, что часто видела новобрачную, и это вызывало у нее сильные душевные переживания. Но моя мама всегда из-за чего-нибудь переживала.
—Может быть, она или ваша бабушка вели дневник либо просто оставили какие-нибудь записи?
—Да, обе. Еще одна милая семейная традиция, которую я не продолжила. Когда мой папа женился и привел в дом молодую жену, бабушка переехала в гостевой домик. После ее смерти отец избавился от ее вещей. Помню, я спросила его о дневниках, и он сказал, что они пропали. Не знаю, что с ними стало. Что касается дневников моей мамы, они у меня. Можете с ними ознакомиться, но сомневаюсь, что найдете что-нибудь, относящееся к нашему делу.
—В любом случае это не помешает. Тети, дяди, кузены, кузины?
—О, их легион! Сестра моей матери несколько лет назад вышла замуж — это ее третий брак — за британского лорда... или графа... Теперь она живет в Суссексе, и мы редко видимся. От первых двух браков у нее есть дети, а у них свои дети. Мой отец был единственным ребенком, но у его отца имелось четыре сестры, четыре старших сестры.
—Да, они есть в моем списке.
—Я не помню их всех. И у них были дети. Так, так... Это мои кузен и кузина Фрэнк и Эстер — оба уже умерли — и, разумеется, их дети. Ага, Лусерн, Бобби, Миранда... Бобби погиб во время Второй мировой войны. Лусерн и Миранда уже умерли. Но у них были дети, и кое у кого из их детей тоже есть дети. Это Оуэн, Йенси и... да, Мэрилу. Мэрилу еще жива, страдает болезнью Альцгеймера, живет в Билокси, штат Миссисипи. Дети обеспечивают ей наилучший уход. Йенси... про него ничего не могу сказать. Давным-давно он сбежал на какой-то фестиваль, и больше о нем никто ничего не слышал. Оуэн — священник из тех, кто в проповедях грозит прихожанам геенной огненной. Он живет в Мейконе, Джорджия, и поверьте, не станет говорить с вами о привидениях.
—Как знать...
Звук, который издала Роз, можно было трактовать по-разному.
—И еще моя кузина Кларисс. Она так и не вышла замуж. Умудрилась дожить до весьма преклонного возраста, может, благодаря своей злобе. Живет в комплексе для престарелых по другую сторону от Мемфиса. Со мной не разговаривает.
—Почему?
—Ну и вопросы вы задаете!
—Это моя работа.
—Я уж и не припомню, почему Кларисс перестала со мной разговаривать... Когда мальчики были маленькими, она наезжала с визитами, а потом, видимо, разозлилась, что дедушка с бабушкой оставили все мне и моему папе. Но в конце концов они были моимидедушкой и бабушкой, родителями моего отца, а она приходилась им всего лишь племянницей. Кажется, именно тогда Кларисс резко перестала общаться или мы резко перестали общаться, если точнее. Ей не нравилось, как я воспитываю мальчиков, а мне не нравилось, что она критикует их и меня.
—Вы не помните, говорила ли она с вами о новобрачной Харпер до семейных разногласий?
—Да нет вроде. Все разговоры с кузиной Рисси сводились к ее жалобам или злобным комментариям. И я прекрасно знаю, что она воровала вещи из дома. Мелкие, но иногда ценные, так что не могу сказать, что жалею о нашем разрыве.
—А со мной она поговорит?
Роз задумчиво всмотрелась в его лицо.
—Возможно. Особенно если подумает, что мне это не понравится. Если вы все-таки отправитесь к старой сушеной крысе, не забудьте цветы и шоколад. Для первого впечатления не поскупитесь на швейцарский, а потом включайте обаяние. И непременно обращайтесь к ней «мисс Харпер», пока она не соизволит вас поправить. Кларисс любит блеснуть нашей фамилией и не прощает нарушений этикета. Она обязательно спросит о ваших родителях. Если кто-то из ваших южных предков участвовал в войне между штатами, упомяните их, а если, не дай бог, в вашу семью затесались северяне, отрекитесь от них.
—Я понял, — рассмеялся Митчелл. — У меня есть такая же двоюродная бабка.
Роз достала из холодильника под рабочим столом две бутылки воды.
—Похоже, вы изнываете от жары, а я так привыкла, что не сразу заметила.
—Думаю, это ежедневная работа в повышенной влажности придает вашей коже нежный румянец. Вы похожи на английскую розу, — Митчелл протянул руку, провел пальцем по ее щеке, но, заметив удивленно вскинувшиеся брови, отступил... чуть-чуть.
—Простите. У вас там грязное пятнышко...
—И к этому я привыкла.
—Итак... — Митчелл решил, что безопаснее держать руки при себе. — Из всего увиденного я делаю вывод, что вы готовы к Рождеству.
—Почти. А вы?
—Не совсем, но мой долг перед вами — из-за подарка сестре — увеличился.
—Значит, вы купили кашемир.
—Продавщица назвала это двойкой и сказала, что у любой женщины их не может быть слишком много.
—Истинная правда.
—В общем, в оставшиеся дни придется потрудиться. Вытащить елку, помучиться с электрическими гирляндами.
—Вытащить? — В глазах Роз вспыхнула то ли жалость, то ли насмешка. — То есть у вас искусственная елка.
Вскинув голову, Митчелл сунул руки в карманы и расплылся в улыбке.
—Когда живешь в квартире, так проще.
—И если вспомнить вашу несчастную диффенбахию, то, пожалуй, и милосерднее.
—Что вспомнить?
—Растение, которое вы медленно убивали. То, что я забрала, когда посетила вас в первый раз.
—А, да, верно, — Митч вспомнил, что тогда на Роз был тот классный костюм и туфли на высоченных шпильках, удлинявшие ее и без того длинные ноги. — И как оно поживает?
—Сейчас прекрасно, и не думайте, что я его вам верну.
—Может, вы разрешите мне его навестить?
—Это можно устроить. У нас домашний праздник в следующую субботу. В девять вечера. Вы приглашены. Разумеется, можете прийти вдвоем.
—С удовольствием. Вы не против, если я зайду сейчас в дом, взгляну на библиотеку? Проведу рекогносцировку.
—Пожалуйста. Я только позвоню предупредить Дэвида.
—Отлично. Ну я пойду и больше не буду вам мешать. Спасибо, что уделили мне время.
—У меня его полно.
Вот этого он не смог себе представить.
—Я вам перезвоню. У вас потрясающий питомник, Розалинд.
—Я знаю.
Когда Митчелл вышел, Роз отложила инструменты и отхлебнула воды. Она даже в молодости не была глупышкой, краснеющей и хихикающей при мужском прикосновении, но легкое скольжение пальцев Митча по щеке и его странный взгляд не оставили ее равнодушной. Милый жест, и ей было приятно.
Английская роза? Ха-ха. Когда-то, давным-давно, может, она и казалась нежной и хрупкой.
Роз развернулась и уставилась на одно из материнских растений. Теперь она, пожалуй, больше похожа на него, сильное и выносливое.
Этого ей вполне достаточно.
Несмотря на затяжной дождь, Митч прогулялся вокруг теплиц, испытывая все большее уважение к Роз. И ведь она создала это практически в одиночку.
Может быть, наследство Харперов и обеспечило ей финансовую подушку безопасности, но для подобного одних денег мало.
Необходимы смелость, и предвидение, и тяжелая работа.
Неужели он на самом деле выдал тот банальный комплимент? Английская роза? Митчелл покачал головой. Скорее, черная роза на длинном тонком стебле. Экзотическая черная роза. Немного надменная и очень чувственная.
Он многое узнал о Розалинд и ее жизни просто из разговора в ее рабочей обстановке. В юности Роз потеряла бабушку, которую очень любила. Она не была слишком близка со своими родителями. И их она потеряла. Многочисленные родственники разлетелись по свету, и не похоже, что с кем-то из них ее связывают близкие отношения.
Кроме сыновей, у нее никого нет.
После смерти мужа ей не на кого было опереться — только на саму себя, и она одна вырастила трех мальчишек.
Но он не почувствовал в ней ни горечи, ни слабости.
Независимая, прямолинейная, сильная. С чувством юмора. И добросердечная. Достаточно вспомнить, как она выбирала игрушку для маленькой девочки и подшучивала над его затруднениями.
Теперь он хотел узнать о ней больше.
Например, что за история вышла там со вторым мужем и разводом? Разумеется, это не его дело, но он вполне мог оправдать свое любопытство. Чем больше он знает, тем полезнее для дела. Пожалуй, узнать будет нетрудно. Люди любят поговорить. Нужно лишь задавать им правильные вопросы.
Поддавшись порыву, Митчелл свернул к торговому центру. Кучка покупателей обсуждала пуансетий и какое-то растение, похожее на кактус, но усыпанное розовыми цветами. Митч едва успел провести рукой по мокрым волосам, как к нему устремилась Хейли.
—Доктор Карнейги! Какой приятный сюрприз!
—Митч. Как поживаете, Хейли? Как малышка?
—Прекрасно. Лучше не бывает. Ой, вы совершенно промокли! Хотите, я принесу вам полотенце?
—Нет, нет, спасибо. Не устоял перед соблазном осмотреть ваши владения.
—Ах! — Хейли просияла невиннейшей улыбкой. — Вы искали Роз?
—Нашел. И собирался в главный дом осмотреть свое рабочее место, но решил, раз уж я здесь, выбрать одну из тех маленьких елочек для стола. Только уже украшенную.
—Правда, милые? Отлично подойдут для небольшой комнаты или кабинета.
—Гораздо лучше, чем искусственный уродец, которого я с боями собираю каждый год.
—И пахнут Рождеством, — Хейли подвела Митча к столу. — Какая вам нравится?
—Мм-м... пожалуй, эта.
—Хороший выбор. Чудесные красные бантики и крохотные Санты. Я принесу вам коробку.
—Благодарю вас. А это что?
—Рождественские кактусы. Очень красивые. Харпер их прививает. Он обещал мне показать, как это делается. Знаете, вы непременно должны взять один! Они такие праздничные и цветут с Рождества до Пасхи.
—Я не умею ухаживать за растениями...
—Кактусу особый уход не требуется, — Хейли ободряюще взглянула на Митчелла. — Вы ведь живете в квартире? Елочки, рождественского кактуса и пары пуансетий вполне хватит для праздничного настроения. Можете приглашать гостей и ни о чем не беспокоиться.
—Не знаю, заметит ли Джош кактус...
Хейли улыбнулась. В ее больших голубых глазах заплясали веселые чертики.
—Джош, может, и не заметит, но вы же наверняка назначили свидание на праздники?
—A-а... Я был очень занят с книгой.
—Такой красивый одинокий мужчина, должно быть, отбивается от женщин клюшкой для гольфа.
—Не в последнее время. Хм-м...
—И вам просто необходим веночек на дверь, — безапелляционно заявила Хейли, ухватив его за руку.
—Веночек... — беспомощно пробормотал Митчелл.
—Позвольте показать вам, что у нас есть. Некоторые я сделала сама. Вот этот, например. Понюхайте, он пахнет сосной. Какое Рождество без веночка на двери?
Митчелл умел признавать поражение.
—Вы отличный продавец, не так ли?
—А то! — Хейли рассмеялась и протянула ему веночек. — Вот этот прекрасно гармонирует с вашей елочкой.
В общем, Хейли уговорила его на веночек, три маленькие пуансетии для подоконника и кактус. Пока она пробивала и упаковывала его покупки, Митч выглядел несколько ошарашенным.
Узнав все, что хотела узнать, Хейли отпустила наконец Митчелла и бросилась в кабинет Стеллы.
—Митч Карнейги ни на кого не смотрит!
—У него проблемы с глазами?
—Бросьте, Стелла! Вы прекрасно меня поняли. У него нет подруги. — Хейли сдернула бейсболку, запустила пятерню в отросшие каштановые волосы, собранные в короткий торчащий хвостик. — И он только что провел добрых полчаса с Роз в школке, а потом пришел сюда купить елочку для обеденного стола. Представляете, Харпер привел его к Роз, не предупредив ее! У нее даже не было времени подкрасить губы!
—Не предупредив! Он что, глупый?
—Именно об этом я его и спросила... Харпера. А потом он — Митч — пришел сюда весь промокший, потому что гулял по питомнику, осматривался. А сейчас идет в главный дом.
Стелла отвернулась от компьютера.
—Хейли, что ты затеваешь?
—Ничего. Просто наблюдаю и констатирую. Он ни с кем не встречается, она ни с кем не встречается, — Хейли подняла руки, выставив указательные пальцы, и соединила их. — Теперь они будут часто видеться. Он такой красивый и такой милый! Я уговорила его купить веночек, три мини пуансетии и рождественский кактус. Ну, кроме елочки, конечно.
—Господи, Хейли!
—Он не сумел отказаться, и это тоже было очень мило. Если Роз на него не западет, то я вполне могла бы, — в ответ на пристальный взгляд Стеллы Хейли расхохоталась. — Ладно, я пошутила. Митчелл Карнейги годится мне в отцы, но для Роз он идеален. Поверьте мне, я в этом понимаю. Разве я ошиблась насчет вас и Логана?
Стелла посмотрела на огромный аквамарин в кольце, подаренном Логаном, и вздохнула:
—С этим не поспоришь. Но я твердо заявляю — мы ограничиваемся наблюдением. Хотя не отрицаю, наблюдать будет очень весело.
Обычно, увлеченный работой, Митч вспоминал об уборке, только когда уже некуда было присесть или поставить чашку кофе. В просветах между проектами он потихоньку разгребал все. Во всяком случае, как-то перегруппировывал завалы.
Он честно обращался в фирмы по уборке квартир. Регулярно к ним обращался, но уборщицы у него не удерживались, и кроме самого себя — это он охотно признавал — винить было некого.
Он забывал, на какой день назначена уборка, и именно в этот день уезжал по делам, в библиотеку или архив. Или поиграть с сыном в баскетбол на площадке один на один либо на компьютере. Вероятно, в этой забывчивости отчасти было что-то от Фрейда, но Митчу не хотелось столь глубоко в себе копаться.
Случалось, что он не забывал и впускал прибывшую команду уборщиц в свою запущенную квартиру. Те в ужасе таращились, прикидывая, сколько работы предстоит, и во второй раз на эту удочку не попадались.
Однако ради праздника мужчина должен навести порядок или хотя бы попытаться. Целый день Митчелл выносил из квартиры мусор, выметал, пылесосил, отскребал, оттирал, отмывал и, в конце концов, признал, что будь это его оплачиваемая работа, он бы тоже сбежал.
И все-таки приятно вернуть относительный порядок в свое жилище, увидеть освобожденные от завалов столешницы, сиденья стульев и прочие горизонтальные поверхности! Правда, он не тешил себя надеждой, что наведенной чистоте суждена долгая и счастливая жизнь, но пока все очень даже неплохо, и растения, которые Хейли уговорила его купить, придают квартире праздничный вид.
А елочка... Ну просто гениальная идея, причем осенившая лично его. Не придется, проклиная все на свете, вытаскивать из кладовой ящик, бороться с деталями искусственной елки и распутывать электрические гирлянды, как непременно выяснится, с доброй половиной перегоревших лампочек. Сегодня он всего лишь поставит нарядное деревце на столик — подлинный Хепплуайт[7], между прочим, — у окна в гостиной и воткнет вилку в розетку.
На входную дверь Митчелл повесил веночек, на кофейный столик поставил цветущий кактус, а на бачок унитаза пристроил три крохотные пуансетии, украсив таким образом и ванную комнату. И к тому времени, как раздался стук в дверь, он успел принять душ и натянуть чистые джинсы с рубашкой.
Босой, с еще влажными волосами, Митч прошлепал через гостиную... и ухмыльнулся единственному человеку, которого любил безоговорочно и безгранично.
—Забыл свой ключ?
—Хотел убедиться, что не ошибся адресом, — Джошуа Карнейги щелкнул пальцем по зеленой хвое. — У тебя на двери веночек.
—Рождество.
—Я что-то об этом слышал, — Джош вошел, и его глаза, ярко-зеленые, как у отца, широко распахнулись.
Повыше Митча и такой же худощавый, Джош был одет без особых изысков — в серую хлопчатобумажную фуфайку, мешковатые джинсы и баскетбольные кроссовки «Найк». Темные волосы взлохмачены, но не потому, что парень забывал постричься, как отец, а потому, что ему так нравилось.
—Блеск! Ты нашел новую фирму по уборке квартир? Они выплачивают «боевые»?
—Нет, к сожалению. Я вообще думаю, что восстановил против себя все клининговые компании западного Теннесси.
—Так ты сам прибрался? — Поджав губы, Джош прошелся по гостиной. — И у тебя комнатное растение... с цветочками!
—Заберешь его.
—Хорошо...
—Не то я его уморю. Я уже слышал его тяжкие вздохи. Не хочу брать грех на душу.
—Договорились... — Джош рассеянно потянул мочку уха. — Освежит мою комнату в общежитии. Эй... У тебя еще и елочка. И свечи.
—Рождество, — повторил Митч, а Джош, наклонившись, уже нюхал толстенную красную свечу.
—Душистые свечи. И, если не ошибаюсь, ты пылесосил, — Джош прищурился, оглянулся на отца. — У тебя есть женщина.
—К сожалению, нет... Кока-колу хочешь?
—Давай, — качая головой, Джош направился к ванной комнате. — Я в туалет. У нас сегодня пицца?
—Как скажешь.
—Тогда пицца, — решил Джош. — Пеперони и сосиски. Двойной сыр.
—Мои артерии закупориваются от одних этих слов! — крикнул Митч, доставая из холодильника две банки колы.
Он по личному опыту знал, что сын мог бы питаться одними пиццами и оставаться поджарым, как борзая, взявшая все призы.
Эх, хорошо бы снова стать двадцатилетним!..
Митчелл набрал номер местной пиццерии, заказал большую пиццу для Джоша и среднюю вегетарианскую для себя. Когда он обернулся, сын стоял, прислонившись к дверному косяку и скрестив ноги в лодыжках.
—У тебя цветы на унитазе.
—Пуансетии. Рождество. Специальное предложение.
—У тебя появилась женщина. Если не в постели, то уж в поле зрения точно. Давай колись.
—Никакой женщины, — Митч перебросил одну из банок Джошу. — Чистая квартира и несколько праздничных штрихов.
—Я сумею тебя разговорить. Где вы познакомились? Она сексапильная?
—Ничего не скажу, — рассмеявшись, Митч открыл свою банку.
—Я все равно из тебя все вытяну.
—Нечего вытягивать, — Митч протиснулся мимо сына в гостиную. — Пока.
—Ага, как же! — Джош проследовал за отцом, развалился на диване, закинул ноги на кофейный столик.
—Повторяю. Ни слова не скажу. И твое «ага» преждевременно. У меня просто праздничное настроение. Книга закончена, а это значит, что скоро по почте придет чек. Я начинаю новый интересный проект...
—Уже? И никакой передышки?
—Предложение поступило довольно давно, им пора заняться вплотную. Это лучше, чем думать о рождественских покупках.
—А зачем о них думать? До Рождества еще пара недель.
—Узнаю моего мальчика, — Митч отсалютовал банкой колы. — Как поживают твоя мама и Кит?
—Хорошо. Отлично, — Джош глотнул из своей банки. — Мама вся на нервах из-за праздников. Ну, ты же ее знаешь.
—Да, конечно, — Митч легко шлепнул сына по колену. — Твоя мама хочет, чтобы ты провел праздники дома. Никаких проблем, Джош. Это нормально. Так и должно быть.
—Ты мог бы приехать. Ты знаешь, что мог бы.
—Знаю и ценю. Но лучше я поболтаюсь здесь. Мы отметим Рождество до твоего отъезда. Маме важно, чтобы ты был дома. Ее право. И тебе это тоже важно.
—Мне не хочется оставлять тебя одного.
—Не одного. С любимой миской хлопьев.
Тема все еще была болезненной, но Митчелл знал, что сам виноват.
—Ты мог бы поехать к бабушке.
—Ради бога! — жалобно воскликнул Митч, состроив страдальческую гримасу. — Как ты можешь желать мне такое?
Джош хмыкнул.
—И надел бы свитер с оленями, который она связала тебе пару лет назад.
—К сожалению, в эти праздники в нем будет щеголять какой-нибудь милый бездомный. Когда ты уезжаешь?
—Двадцать третьего.
—Можем отпраздновать двадцать второго, если ты свободен.
—Конечно. Я только успокою Джули. Ей придется ехать или к матери в Огайо, или к отцу в Лос-Анджелес. Тяжелый выбор. Они оба давят на нее, твердят всякую ерунду о дочернем долге, вбивают чувство вины. А она, бедняжка, не хочет видеть их обоих, и то плачет, то ругается, то ругается и плачет одновременно.
—Мы, родители, отлично умеем портить жизнь нашим детям.
—Ты ничего не портил, — Джош отхлебнул колы, повертел в руках банку. — Я не лезу в ваши отношения, но должен сказать, что ни ты, ни мама никогда не пытались перетянуть меня на свою сторону или сделать яблоком раздора. Я волей-неволей сравнивал свои воспоминания с дерьмом, в которое втянули Джули. Вы с мамой всегда меня щадили. Никогда не заставляли выбирать между вами. Полный отстой, когда родители вмешивают детей. Надолго отравляет жизнь.
—Да, надолго.
—Ты знаешь, я помню все, что было перед тем, как вы разошлись. Напряжение помню. Но даже тогда ни один из вас не пользовался мною как оружием против другого. А именно это творят с Джули, и я понимаю, как мне повезло. Ну, я просто хотел это сказать.
—Это... это приятно было услышать.
—Тогда после столь глубокомысленного признания я схожу за второй банкой колы. Предпраздничное шоу должно продолжаться.
—Полностью с тобой согласен, — Митч нашел телевизионный пульт, размышляя, чем заслужил такого сына.
—Эй, приятель! — донеслось с кухни. — У тебя тут чипсы с солью!
Стук в дверь слился с хрустом разрываемого пакета. Ухмыльнувшись, Митч поднялся и взял бумажник, чтобы расплатиться за пиццу.
—Хейли, помоги. Я никак не могу выбрать! — Пока мальчики плескались в смежной ванной комнате, Хейли и Стелла решали очень важные проблемы. — Сексуальные черные босоножки, которые меня точно убьют, или более элегантные лодочки?
Стелла встала. На одной ноге — босоножка на высоченном каблуке, на другой — лодочка на более низком.
Хейли, метавшаяся по спальне Стеллы, остановилась, бросила взгляд на ноги Стеллы и снова зашагала взад-вперед.
—Сексуальные.
—Этого-то я и боялась. Ладно.
Стелла разулась и убрала отвергнутую пару в шкаф. Ее вечерний наряд был разложен на постели, выбранные украшения ждали своего часа на комоде. Оставалось лишь уложить мальчиков, одеться, причесаться, подкраситься. Еще раз заглянуть к мальчикам, проверить, работают ли детские мониторы, и... Метания и бормотание Хейли наконец привлекли ее внимание.
—В чем дело? Почему ты так нервничаешь? У тебя сегодня свидание, о котором я не знаю?
—Нет, но ключевое слово — свидание. Зачем Роз предложила Митчу привести с собой пару? И что ему остается? Вдруг он подумает, что если не приведет, то будет выглядеть лузером? И они упустят свой шанс.
—Кажется, что-то упустила я, — Стелла вдела в уши сережки, изучила свое отражение в зеркале. — Откуда ты знаешь, что Роз предложила ему привести пару? Как ты выведываешь такие подробности?
—Дар свыше. Как бы там ни было, что с ней происходит? Она приглашает на вечернее торжество идеального, красивого и свободного мужчину — очко в ее пользу. И вдруг говорит, что он может кого-то привести. Боже милостивый!
—Думаю, Роз сделала это из вежливости.
—В войнах за мужчин вежливость неприемлема, — Хейли, возмущенно фыркнув, плюхнулась на кровать, подняла ноги и уставилась на собственные туфли. — Женщина должна брать бразды правления в свои руки.
—Интересное выражение. Где ты их черпаешь?
—Я же много лет продавала книги! И много читала. Понятия не имею, почему запоминаю всякую чушь. Неважно... Роз устраивает вечеринку в своем доме, и вы же знаете, что она будет сногсшибательна. А он заявится с какой-то женщиной и все испортит.
—Не представляю, что можно испортить на этом этапе.
Хейли в отчаянии дернула себя за волосы.
—Но это может случиться! Я знаю. Вы понаблюдайте сегодня, и сами почувствуете флюиды.
—Хорошо, понаблюдаю. А сейчас я должна вытащить детей из ванны и разложить по кроватям. Затем оденусь, нацеплю сексуальные вечерние босоножки с единственной целью свести Логана с ума.
—Хотите, помогу? Да не с Логаном! С детьми. Лили уже спит.
—Нет. Вспотеешь и изомнешься, а ты выглядишь потрясающе. Жаль, что мне не идет этот оттенок красного. Очень чувственный.
Хейли опустила взгляд на свое короткое обтягивающее платье.
—Вам не кажется, что оно слишком...
—Нет. Платье идеальное.
—Ну, тогда я пойду вниз. Может, Дэвиду нужна помощь. Заодно узнаю его мнение о моем наряде. Он король моды.
Роз уже была внизу, лично все проверяла и перепроверяла. И подвергала сомнению принятые решения. Может, следовало открыть бальный зал на третьем этаже и устроить прием там? Роскошный зал, элегантный, изысканный. Но первый этаж со множеством более скромных по размеру помещений с живым огнем в каминах теплее и гостеприимнее...
«Места всем хватит», — уверяла себя Роз, окидывая взглядом столы и стулья, светильники и свечи и с удовольствием представляя, как гости переходят из комнаты в комнату, восхищаясь ее любимым домом.
В такой ясный вечер, даже если похолодает, уютно будет и на верандах. Там есть обогреватели, столы и диваны, свечи. Можно любоваться мерцающими в ветвях лампочками и фонариками вдоль садовых дорожек.
Господи, можно подумать, это ее первый в жизни прием!
Хотя она давно не устраивала таких пышных вечеринок. Неудивительно, что почти все гости из длиннющего списка приняли приглашение.
Уклоняясь от деловито снующих туда-сюда официантов, Роз выскользнула в сад. Да, красивые фонарики и забавные. А дерево из нескольких дюжин белых пуансетий, которое она создала своими руками, просто роскошное.
Харпер-хаус изначально задумывался для пышных приемов, а она слишком долго пренебрегала своими обязанностями и лишала себя удовольствия дружеского общения.
Услышав, как открывается парадная дверь, Роз обернулась и увидела Дэвида с двумя бокалами в руках.
—Как насчет бокала шампанского?
—Не откажусь, хотя мое место в доме. Нужно же помочь разобраться с этим сумасшествием.
—Все под контролем, — Дэвид легко щелкнул бокалом по ее бокалу. — Еще двадцать минут, и будет идеально. Только взгляните на нас! Разве мы не великолепны?
Рассмеявшись, Роз вложила ладонь в его руку.
—Ты всегда великолепен.
—И вы, мое сокровище! — Не отпуская ее пальцы, Дэвид отступил на шаг. — Вы вся мерцаете и переливаетесь.
Роз провела кончиками пальцев по платиновому ожерелью с роскошными рубиновыми каплями-подвесками. Дэвид прав, длинное узкое платье с обнаженными плечами цвета тусклого серебра подчеркивает сияние прабабушкиных рубинов.
—Нечасто выпадает шанс щегольнуть рубинами Харперов. Похоже, сегодня их вечер.
—И удовольствие для всех, кому доведется их увидеть. А кроме того, ожерелье изумительно подчеркивает ваши аристократические ключицы. Итак, моя ослепительная красотка, может, сбежим в Белиз?
Шампанское и Дэвид неизменно прогоняли все ее тревоги и поднимали настроение.
—А я подумывала о Рио.
—На карнавал пока еще рано. Роз, не думайте о гадостях! Прием пройдет замечательно.
—Ты читаешь мои мысли, не так ли? — Роз покачала головой, устремила взгляд на сады. — На прошлом приеме я поднялась в спальню поменять браслет с ослабшей застежкой и что нашла? Собственного мужа, смакующего вместо тарталетки одну из приглашенных женщин.
Роз перестала цедить шампанское и сделала большой глоток.
—Самый унизительный момент моей жизни...
—К чертям собачьим! Вы справились, верно? Я так и не понял, как вам удалось незаметно отступить, продержаться до конца приема и только после ухода последнего гостя дать мерзавцу в ухо.
В голосе Дэвида, разгораясь, звенели гнев и боль за нее.
—У вас стальные нервы, Роз. В самом лучшем смысле этого слова.
—Это было самосохранение, а не стальные нервы, — Розалинд пожала плечами, отмахиваясь от неприятного инцидента, вернее, пытаясь отмахнуться. — Если бы я устроила сцену в доме, полном гостей, то лишь усугубила бы свое унижение.
—А я на вашем месте выцарапал бы глаза им обоим и вышвырнул подонка из дома, подгоняя мушкетом вашего прапрадедушки.
Роз тихо вздохнула и сделала глоток шампанского.
—И получила бы море удовольствия. Будь я проклята, если не подумывала о мушкете после отъезда гостей! Зато мы не позволили Брайсу испортить тот вечер и никто не испортит мне этот.
Роз допила шампанское, повернулась к Дэвиду, и он увидел в ее глазах решительность женщины, готовой к сражению.
—Пусть зажгут все свечи и включат музыку. Шоу начинается.
Да, чудесно снова распахнуть двери дома, наслаждаться вином и музыкой, вкусной едой, общением с добрыми друзьями. Переходя от одной группы гостей к другой, из одной комнаты в другую, Роз ловила обрывки сплетен, политических дискуссий, жарких обсуждений спортивных матчей и степенных бесед об искусстве.
Она подхватила под руку старого друга Уилла Дули, по совместительству отца Стеллы и будущего тестя ее ландшафтного дизайнера Логана Китриджа.
—Уилл, как тебе удалось проскочить мимо меня?
—Я только что приехал, — Уилл едва коснулся губами ее щеки. — Джо переобувалась сто раз, не меньше. Она только что поднялась с Хейли наверх. Сказала, что должна взглянуть на малышку.
—Я ее найду. Логан, тоскуешь по невесте?
—Не могу удержать ее на месте, — пожав плечами, Логан отхлебнул из высокого бокала пильзенского пива. — Эта женщина не успокоится, пока лично не проверит каждую мелочь. Отличная вечеринка, Роз.
—Ты же ненавидишь вечеринки.
Ухмылка на мгновение озарила его мужественное лицо.
—Ненавижу толчею. Но еда первоклассная, пиво холодное, а моя Стелла самая красивая женщина в мире. Грех жаловаться. Я планирую утащить ее в сад пообниматься, только смотри, не сболтни ее папочке, — Логан подмигнул Уиллу и перевел взгляд. — Эй, появился ваш доктор Карнейги. Кажется, ищет тебя, Роз... Ну, кого-то он точно ищет.
—Да?
Роз оглянулась, и ее брови взметнулись вверх. Во-первых, Митчелл был в костюме. Во-вторых, темно-серый костюм прекрасно сидел на его худощавой фигуре. И в-третьих, он наконец удосужился постричься и теперь был больше похож на модель из «GQ» — одного из старейших в мире мужских журналов, чем на профессора.
И уж самой себе Роз вполне могла признаться, что на доктора Карнейги смотреть приятно в любом образе.
Похоже, Митчелл не ожидал такого столпотворения. Он казался несколько озадаченным... и отрицательно покачал головой, когда один из вездесущих официантов предложил ему бокал шампанского.
—Извините, я вас покину.
Роз кивнула Логану и Уиллу и начала пробираться сквозь толпу, а когда взгляд Митчелла замер на ее лице, остановилась как вкопанная. Сердце словно споткнулось, пульс участился, что ее смутило и удивило.
Он просто выхватил ее взглядом из толпы, а кажется — любому показалось бы, — что Митч смотрит так, будто, кроме нее, здесь никого нет. Неплохой, даже поразительный трюк в переполненном шумном пространстве.
Однако ей удалось сохранить дружелюбный непринужденный вид.
—Здравствуйте. Очень рада, что вы смогли прийти.
—Потрясающий прием. Я увидел огни еще в миле отсюда. Только не говорите, что знаете всех этих людей.
—Впервые всех их вижу. Что вы хотели бы выпить?
—Содовую с лаймом.
—Бар вон там, — Роз положила ладонь на предплечье Митчелла, задавая нужное направление. — Сейчас все уладим.
—Спасибо. Да, у меня есть кое-что для вас. Подарок.
Митч на ходу сунул руку в карман и протянул Роз коробочку в подарочной упаковке.
—Совершенно необязательно, но очень мило.
—Просто благодарность за то, что выручили с подарком для племянницы. — Митчелл заказал напиток. — Вы сегодня... восхитительны— это первое, что приходит на ум, а сразу же следом — великолепны.
—Спасибо...
—С головы, — Митчелл едва взглянул на рубины, хотя как антиквар-любитель мгновенно представил заоблачную стоимость старинного украшения, и уставился на серебристые босоножки на высоченных шпильках... и рубиново-красные ноготки. — До ног.
Оторвать взгляд от пальчиков никак не получалось... Потрясающие пальчики...
—Мама всегда говорила, что женщина без педикюра не может выглядеть ухоженной. Это один из ее немногих советов, которым я следую. Мне открыть подарок сейчас?
—Что? Простите, что вы сказали?
—Подарок, — Роз улыбнулась. Трудно не испытать удовольствие и не грех чуточку задрать нос, если мужчина зачарован твоими ногами. — Я должна открыть его сейчас?
—О нет! Лучше не надо. Если откроете позже и вам не понравится, вы успеете придумать вежливую ложь.
—Глупости. Я открою сейчас, — Роз сдернула ленточку, приподняла крышку и увидела миниатюрные настольные часы в серебряной филиграни. — Какая прелесть! Они очаровательны.
—Я увлекаюсь антиквариатом и подумал, что, живя в таком доме, вы любите старинные вещи.
Роз перевернула часики и прочла: «Л., считай часы. П.».
—Мило и романтично. Прелестно, Митч, и уж точно гораздо больше, чем я заслужила, выбрав детскую игрушку.
—Они напомнили мне вас, — Роз вскинула голову, и он увидел, как блеснули ее глаза. — Вы не верите, но это правда. Я увидел их и подумал о вас.
—С вами это часто случается?
—Думать о вас?
—Нет, думать о ком-то и покупать очаровательный подарок.
—Время от времени. Хотя давно уже не случалось. А с вами это часто бывает?
Роз чуть улыбнулась:
—Давно уже не бывало. Спасибо, большое спасибо. Я отнесу их наверх. А пока познакомлю вас... О, Стелла! Лучше Стеллы никто не проведет вас по нашему бурному морю.
—Здравствуйте, Митч, — Стелла протянула руку. — Приятно снова увидеться.
—Взаимно. Вы вся светитесь. Должно быть, от любви.
—Подтверждаю.
—Как ваши мальчики?
—Отлично, спасибо. Спят наверху. Так набегались, что заснули, едва коснувшись щекой подушки... — Стелла осеклась, увидев часики. — Какая прелесть! Так романтично и женственно!
—Прелесть, — согласилась Роз. — Подарок за ерундовую услугу.
—Вы не сказали бы, что она ерундовая, если бы оказались у телефона, когда позвонили моя сестра и племянница. Я не просто официально прощен, но до следующей оплошности наслаждаюсь статусом любимого брата и дядюшки.
—Ну, тогда я их точно заслужила. Стелла, будьте добры, помогите Митчу освоиться. Я на минуту поднимусь наверх.
Даже если бы Стелла не пообещала Хейли понаблюдать, она непременно заметила бы, каким взглядом Митчелл Карнейги проводил Роз.
—С удовольствием.
—Один вопрос, прежде чем мы окунемся в водоворот. Она с кем-нибудь встречается?
—Что? Нет...
Митчелл ухмыльнулся и подхватил Стеллу под руку.
—Надо же! Кто бы мог подумать?
Роз протиснулась сквозь толпу в холл и, поднимаясь по лестнице, вспомнила тот вечер, когда, оставив за спиной яркий свет, оживленные голоса и музыку, наткнулась на мерзость, положившую конец ее короткому браку.
Прочь отвратительные воспоминания! Ей есть о чем подумать. Она не наивна. Она прекрасно поняла Митча: он спрашивал, не хочет ли она познакомиться с ним поближе, и пытался ее заинтересовать. Странно, что она не отказала ему наотрез. Странно, что она и сейчас не знает, что ему ответить.
Роз вошла в спальню, поставила романтические часики на комод и, проведя кончиками пальцев по ажурной рамке, улыбнулась. Не банальный подарок... Как подсказывала циничная часть ее «я», тщательно продуманный. Но опять же, женщина, пережившая два брака, не может избежать здорового цинизма.
Отношения с Митчеллом были бы интересными, даже увлекательными, и, видит бог, она не против серьезного увлечения. Однако увлечение чревато осложнениями, напряженностью, а это помешало бы исследованию, для которого она его наняла.
Ладно, можно — до некоторой степени — сблизиться с ним на личном уровне, и пусть пишет книгу о ее предках. Но неужели она на самом деле не против близких отношений с мужчиной, который, если все получится, выставит напоказ и ее, и ее семью?
История с Брайсом показала, что, если что-то пошло вкривь и вкось с самого начала, потом будет только хуже.
Да, о многом придется подумать... Роз посмотрела в зеркало и увидела не только себя, раскрасневшуюся, с разгоревшимися от собственных мыслей глазами, но и бледную фигуру за спиной.
У нее перехватило дыхание, однако Роз не вздрогнула, не обернулась. Она просто стояла неподвижно, пристально глядя в глаза отражению Амелии.
—Второй раз за несколько недель. Думаю, если бы вы могли говорить, то постарались бы убедить меня не связываться с ним. Вы не очень-то любите мужчин, Амелия, правда? Мальчиков — да, детей, но мужчины совсем другое дело. Никто, кроме мужчины, не может возбудить в женщине такой гнев. Я знаю. Не вызвал ли этот гнев один из моих кровных предков?
Молчание. Собственно, Роз и не ждала ответа.
—Позвольте закончить наш односторонний разговор следующим: думать и решать я буду сама, как всегда. Если я впущу Митчелла в мою жизнь, в мою постель, то мне и отвечать за последствия, включая удовольствие.
Роз сделала медленный глубокий вдох.
—Но я кое-что пообещаю вам. Независимо от того, что я сделаю или не сделаю, мы не прекратим искать ответы для вас. Тем более теперь, когда начало положено.
Привидение заколебалось, растворяясь в воздухе, и Роз почувствовала слабое прикосновение. Словно прохладные пальцы нежно погладили ее волосы, оставив, как ни странно, теплый след.
Розалинд стояла, опираясь обеими руками на комод, пока не успокоилась, затем аккуратно подкрасила губы, нанесла капельку духов на шею и отправилась вниз, к гостям.
Вроде бы ласка призрака — вполне достаточное потрясение для одного вечера, но в холле ее ждал другой, более сильный шок.
Брайс Кларк.
Ярость — жгучая, безобразная — ослепила Роз. Все реальное, что ее окружало, померкло, расплылось и исчезло. Смолкли гул голосов и музыка, остались лишь грохот крови в ушах да вспыхнувшая перед мысленным взором отчетливая картинка. Роз словно наяву увидела, как сбегает по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и выкрикивая злобные оскорбления, как избивает мерзавца до бесчувствия и вышвыривает за дверь...
Помогая женщине, которую Роз знала по садовому клубу, снять накидку, Брайс ослепительно улыбнулся. Роз вцепилась в нижнюю балясину, старательно подавляя ярость, и отпустила ее, лишь уверившись, что не воткнет сжатый кулак в наглую физиономию.
—Добрый вечер, Мэнди, — сказала Роз, подходя к гостье.
Аманда Оуверфилд переехала в Мемфис прошлым летом. Глупенькая, безобидная, недавно разведенная... Богатая. И, насколько знала Роз, она была ровесницей Харпера.
—О, Роз! — Аманда хихикнула, чмокнула Роз в обе щеки. — Какой у вас великолепный дом! Извините за ужасное опоздание, но мы... — она снова хихикнула, и Роз стиснула зубы, еле сдерживая отвращение. — Ну, неважно. Я так рада, что вы меня пригласили! Я просто изнемогала от желания увидеть ваш дом. Ах, где мои манеры? Позвольте представить моего спутника. Розалинд Харпер. Брайс Кларк.
—Мы знакомы.
—Роз, ты шикарна, как всегда.
Брайс начал наклоняться, явно собираясь поцеловать ее, и Роз не столько услышала, сколько почувствовала, как смолкли разговоры. Она поняла, что все вокруг наблюдают, вслушиваются. Ждут.
—Только дотронься до меня, — тихо, вкрадчиво сказала она, — и я сверну тебе рожу набок.
—Я приглашенный гость в твоем доме, — с достоинством заявил Брайс, повышая голос так, чтобы его слова достигли заинтересованных ушей, и всем своим видом изображая оскорбленное достоинство и искреннее потрясение. — Грубость тебе не к лицу.
—Я не понимаю... — Мэнди стиснула руки. Ее озадаченный взгляд заметался между Роз и Брайсом. — Не понимаю...
—Конечно, не понимаете. Мэнди, прошу вас выйти со мной на минутку вместе с вашим спутником.
Услышав за спиной гневное проклятие, Роз даже не поморщилась, хотя это стоило ей колоссальных усилий. Не повышая голоса, она попросила:
—Харпер, пожалуйста, не надо.
Она повернулась так, чтобы заслонить парочку от разъяренного сына, и, погладив руку Харпера, почувствовала, как дрожат его напряженные мышцы.
—Я разберусь с ним раз и навсегда!
—Я справлюсь. Позволь мне разобраться самой. Пожалуйста.
—Нет. Это сделаю я.
—Две минуты, — Роз поцеловала сына в щеку и прошептала на ухо: — Он добивается публичного скандала. Мы не доставим ему такого удовольствия. Две минуты, малыш, хорошо? — Роз повернулась к гостье, взяла ее под руку: — Мэнди, давайте-ка подышим свежим воздухом.
Брайс уступать не собирался.
—Розалинд, какая грубость!.. Ты ставишь себя и своих гостей в неловкое положение. Я надеялся, что ты будешь вести себя цивилизованно.
—Тогда полагаю, твои надежды разбиты.
Брайс взглянул поверх ее плеча и изменился в лице. Роз обернулась, увидела рядом с Харпером Митча, спешащих через холл Логана с Дэвидом и решила, что выглядят мужчины гораздо менее цивилизованно, чем она.
—Харпер, кто это? — прошептал Митч, но Роз услышала и его вопрос, и ответ Харпера.
—Брайс Кларк. Мерзавец, которого мама вышвырнула отсюда несколько лет назад.
Не оглядываясь, Роз вывела Мэнди из дома. Брайс, конечно, идиот, но как бы он ни жаждал публичной стычки с Харпером, вряд ли станет связываться с четырьмя сильными разгневанными мужчинами только ради удовольствия опозорить бывшую жену в ее собственном доме.
Роз оказалась права. Брайс величаво последовал за ними, и она прикрыла парадную дверь.
—Мэнди, это мой бывший муж. Тот, которого я обнаружила наверху во время подобного приема, лапавшего нашу общую знакомую.
—Ложь. Ничего подобного не...
Роз резко обернулась:
—Изложишь Аманде свою версию событий, но не на моем пороге. Тебе сюда вход воспрещен навсегда. Если ты снова появишься в моих владениях, я вызову полицию, и тебя арестуют за нарушение границ частной собственности. И можешь не сомневаться, я подам на тебя в суд. Даю тебе минуту, одну минуту, чтобы сесть в машину и убраться с моей земли.
Роз улыбнулась потрясенной Мэнди:
—Мэнди, вас, разумеется, я прошу остаться. После приема вас отвезут домой.
—Я думаю, я должна... я... О, думаю, я должна уехать.
—Хорошо. Как пожелаете. Увидимся в следующем месяце на собрании. Счастливого Рождества. — Роз отступила, но не открыла дверь. — Пожалуй, у тебя осталось секунд сорок до того, как я войду внутрь и свяжусь с полицией.
—Все, кто сейчас там, в доме, прекрасно знают, что ты собой представляешь, — огрызнулся Брайс, увлекая Мэнди к своей машине.
—Не сомневаюсь.
И только когда взревел мотор и автомобиль сорвался с места, Роз прижала ладонь к ноющему животу, крепко сжала веки, подавляя бушующую ярость и смущение. Затем она сделала два глубоких вдоха и выдоха, высоко вскинула голову и вернулась в дом. И ослепительно улыбнулась Харперу.
—А теперь, милый, — сказала она, сжимая руку сына и обводя взглядом любопытные физиономии гостей, — мне не помешает бокал шампанского.
Прием закончился, гости разъехались, а Роз все не могла успокоиться. Она понимала, что если поднимется к себе, то будет метаться по комнатам, прокручивая в памяти неприятную сцену и терзаясь пережитым когда-то унижением, а потому заварила большую кружку кофе и вышла во внутренний дворик. Там можно насладиться прохладой и одиночеством и под тихий гул обогревателей, глядя на мерцающие в саду огоньки, потосковать — самую-самую капельку.
Роз знала, что Харпер сердится на нее. Сердится потому, что она не дала ему вытолкать Брайса взашей. Харпер еще слишком молод, но как настоящий мужчина, благослови его Господь, верит, что с помощью физической силы можно решить любую проблему. Правда, из любви к матери, уступив ее просьбе, он сумел подавить гнев.
По крайней мере, он сумел его подавить в этот раз.
В тот единственный раз, когда Брайс попытался войти в Харпер-хаус без приглашения, она была слишком шокирована, чтобы удержать сына. И Дэвида, если уж на то пошло. Брайс вылетел из дома в самом прямом смысле этого слова, а она испытала подленькое — чего уж кривить душой — удовлетворение от того, как ее сын вышвырнул подонка из дома. Но что это изменило?
Брайс тогда добился того же, что и сейчас: расстроил ненавистную бывшую жену.
Сколько же еще, черт побери, придется расплачиваться за одну глупую, опрометчивую ошибку?!
Дверь за спиной скрипнула, и Роз напряглась. Она вовсе не хотела обсуждать отвратительный инцидент с Дэвидом или Харпером, не хотела, чтобы мужчина покровительственно поглаживал ее по голове и просил не тревожиться.
Она просто желала сидеть и размышлять в одиночестве.
—Не знаю, как вам, но мне не помешал бы шоколад.
Роз в изумлении уставилась на поднос, который Стелла опустила на стол.
—Я думала, вы давно в постели.
После крутой вечеринки мне всегда необходимо расслабиться. А тут еще эти шоколадные трюфели... Развалились на кухне и выкрикивали мое имя, пока я их не собрала.
Остатки трюфелей были выложены на красивую тарелку, а заметив заварной чайничек, Роз вспомнила, что Стелла не любительница полуночного кофе.
—Хейли тоже хотела спуститься, — невозмутимо ворковала генерал Ротчайлд, — но Лили проснулась и закапризничала. Наверное, режутся зубки. Как здесь красиво! Середина декабря, а не чувствуется даже легкого морозца.
—Репетируя эту светскую беседу, вы решили начать с погоды?
Прежде холодный тон Роз отпугнул бы Стеллу, но те дни давно прошли.
—Я всегда считала погоду отличной темой для беседы, особенно беседы двух садоводов. Затем я собиралась плавно перейти к обсуждению необычайной красоты пуансетий в этом году, но, пожалуй, пуансетии мы пропустим.
Стелла выбрала трюфель и вонзила в него зубы.
—А вот шоколад подвернулся весьма кстати. Господи, кто бы его ни изобрел, он должен быть канонизирован.
—Спросите Хейли. Если она и не знает, кто первым сделал шоколадные трюфели, то непременно выяснит, — и поскольку за шоколадом не надо было никуда бежать, Роз не нашла достаточно веской причины от него отказываться.
—Я живу у вас почти год, — бросила Стелла пробный камень.
—Вы ненавязчиво намекаете на прибавку к жалованью?
—Вообще-то нет, но идея хорошая. Я работаю на вас почти год, живу в одном с вами доме. И второе тянется гораздо дольше, чем я планировала.
—Нет смысла переезжать куда-то и делать это снова, когда вы выйдете замуж за Логана.
—Конечно, и я благодарна вам за понимание и за то, что мне не пришлось лишний раз выдергивать мальчиков из привычной среды. Но главное в том, что, хотя я с нетерпением жду свадьбу и переезд к Логану — особенно теперь, когда я приложила руки к его дому, — я буду скучать. И мальчики тоже.
—Приятно это слышать.
—Несмотря на ту вспышку гнева Амелии, может даже, отчасти из-за нее, я привязалась к вашему дому. И к вам.
—И это очень приятно слышать. К вашему дисциплинированному уму прилагается доброе сердце, Стелла.
—Спасибо, — Стелла распрямилась в кресле, обняла обеими ладонями кружку с чаем и посмотрела на Роз в упор. — Прожив и проработав с вами почти год, я хорошо вас узнала. Ну, как сумела. И я поняла, что, несмотря на вашу щедрость и гостеприимство, вы очень закрытый человек. Я сознаю, что вторгнусь в ваше личное пространство, если скажу, что очень расстроена. Я огорчена, и зла, и даже ошеломлена тем, что этот мерзавец осмелился войти в ваш дом без приглашения! Он ведь прекрасно понимал, что ему тут не будут рады, и явился только для того, чтобы поставить вас в неловкое положение.
Не дождавшись от Роз ни жеста, ни слова, Стелла вздохнула:
—Итак, если хотите лакомиться трюфелями и поливать грязью мерзавца, я с удовольствием послушаю. Если же вы хотите расковыривать старую болячку в одиночестве, я заберу свой чай, половину трюфелей и уйду к себе.
Роз несколько секунд молчала, цедя крохотными глоточками кофе. Затем она подумала, съела еще один трюфель и разверзла уста.
—Видите ли, живя здесь всю свою жизнь, я обзавелась приличным количеством друзей и толпой, если так можно выразиться, знакомых. Однако у меня никогда не было близких подруг. Для этого есть причина... Нет, нет, не возражайте! В какой-то мере это был мой выбор, а причина коренилась в моем раннем вдовстве. Многие женщины моего круга стали относиться ко мне настороженно. Я была молода, привлекательна, относительно богата и... доступна. Во всяком случае, им так казалось. В другом лагере сосредоточились те, кто жаждал — по призванию или по доброте душевной — свести меня с мужчиной. С любым мужчиной. Своим другом, братом, кузеном, кем угодно. И то и другое меня бесило. В результате я немного очерствела. Вас, Стелла, я считаю другом. Лучшей женщины-друга у меня никогда не было.
—Поскольку я испытываю к вам точно такие же чувства, я бы хотела вам помочь. Даже если речь идет всего лишь о паре проклятий в адрес этого сукиного сына Брайса Кларка и шоколаде.
—О, Стелла! — Голос Роз прозвучал слаще трюфелей. — Похоже, впервые за весь год вы выругались, хотя и очень незатейливо.
Стелла чуть покраснела — проклятие рыжеволосых.
—Я приберегаю ругательства для особых случаев.
—Вне всяких сомнений, случай особый, — Роз закинула голову и стала смотреть на звезды. — Он сделал это не для того, чтобы смутить меня. Это был его бонус.
—Зачем тогда? Неужели он думал... неужели он так глуп, что решил, будто вы пустите его на прием?
—Вероятно, Брайс предположил, что мое желание сохранить лицо послужит ему пропуском в приличное общество, поможет обделывать его жалкие делишки, мошенничать.
—Как же плохо он вас знает, если настолько недооценивает!
—Его знаний хватило, чтобы получить сегодня то, зачем он охотился. Вы видели молодую женщину, висевшую на нем? Мэнди очень богата и очень глупа. Вполне возможно, сегодня она его пожалеет, а на меня разозлится.
—Тогда она не просто глупа, а круглая дура.
—Может быть, но он законченный лжец и скользкий, как угорь. Я не глупа, не наивна, но и я попалась.
—Вы любили его, поэтому и...
—Милая, я его, благодарение богу, не любила! — Роз передернулась от одной только мысли о такой возможности. — Я наслаждалась его вниманием, его лестью, романтикой, по крайней мере в начале, и сексом. Плюс острый случай «синдрома опустевшего гнезда», и я упала с ветки, как переспевший плод. Я и только я виновата в том, что выскочила замуж, вместо того чтобы просто спать с ним, пока не надоест или пока не разгляжу за красивой внешностью гнилье.
—Даже не знаю, хуже это или лучше.
—И я не знаю, но это так. В любом случае Брайс хотел напомнить мне о своем существовании, о том, что он может и будет плавать в том же социальном пруду, что и я. А больше всего он хотел меня огорчить и заставить думать о себе. Обе цели достигнуты. Я огорчена и думаю. Он жаждет внимания, жаждет быть в центре внимания... лестного или скандального, неважно. Худшее для него наказание — мое равнодушие, в чем я преуспела, учитывая его возвращение в Мемфис. И сегодняшняя провокация, с точки зрения Брайса, была очень умной. Он демонстративно появился в моем доме, передо мной, перед моими гостями.
—Как жаль, что я не прибежала быстрее!.. Я была в другом конце дома, когда услышала гул и почуяла неладное. Но я не в состоянии понять, как кто-то — кто угодно! — может получить удовлетворение от публичного изгнания. Мне сказали, что именно это произошло.
—Вы не знаете Брайса. Ловкач неделями будет обедать за чужой счет, пересказывая инцидент в своей версии. — Короткие, без лака ногти Роз застучали по кружке. — В конце концов он превратится в невинную жертву. Мол, он всего лишь попытался помириться, пожелать счастья, ведь праздник и все такое. И что сделала эта стерва, то есть я? Прогнала его, унизила его спутницу, приглашенную гостью.
Роз замолчала, старательно отгоняя подступившую ярость.
—И люди скажут: «Боже милостивый, какая она холодная и жестокая, мелочная и грубая!»
—Тогда люди идиоты.
—Ну, на самом деле так оно и есть. Вот почему я редко выхожу в свет, так тщательно выбираю друзей и безумно благодарна за подругу, что сидит здесь со мной посреди ночи и ест шоколадные трюфели под мои скорбные стоны. — Роз вздохнула. — И черт меня побери, если мне не стало легче! Идемте, Стелла, поспим хоть немного. Завтра у нас будет тяжелый день. Вместе с постоянными покупателями нахлынут охотники за сплетнями.
Сторонний наблюдатель сказал бы, что она с головой погрузилась в работу, но Роз просто делала, что должна, а главное — наслаждалась каждой минутой. Она любила зимние работы в питомнике, любила запахи почвенных смесей и влажной земли, любила проводить в теплице часы, даже дни напролет, ухаживая за свежей порослью, проверяя циркуляцию воздуха и регулируя температуру.
Как и в жизни, здесь возникали проблемы, как и в жизни, здесь приходилось сражаться с паразитами. На ее черенках и ростках, саженцах и рассаде уже набухали почки. Когда Роз замечала признаки мучнистой росы или ржавчины, она отщипывала зараженные листочки, отбраковывала и выбрасывала заболевшие растения. Она ни за что не допустит заразу ни сюда, ни в свою жизнь.
Она отсекла Брайса, избавилась от этойнечисти, правда, на какое-то время потеряла бдительность и слишком поздно приняла необходимые меры, а потому теперь приходится быть начеку.
Ничего, она сильная, и ее мир не так-то легко разрушить. Они — она и ее мир — смогут отразить мелкие, хотя и досадные посягательства.
За размышлениями Роз как-то незаметно завершила намеченные на день дела и отправилась пообщаться с Харпером.
Она вошла в прививочную теплицу, прекрасно зная, что за предназначенным для растений Бетховеном и бог знает какой музыкой, звучащей сегодня в наушниках, сын не сразу заметит ее появление. Роз использовала эти мгновения для наблюдений. Старая спортивная фуфайка, еще более старые джинсы и сапоги, облепленные грязью, — верный знак того, что сегодня Харпер работал и на свежем воздухе.
Он недавно постригся, и черные блестящие волосы выглядели вполне укрощенными. Интересно, надолго ли? Насколько Роз знала своего мальчика — а она знала его хорошо, — он на долгие недели забудет о стрижке и в конце концов свяжет волосы в хвостик обрывком рафии.
Мелочи жизни. Главное, что Харпер настоящий профессионал и творец в своем деле. У каждого из ее сыновей собственный талант, собственное призвание, которые она постаралась развить, но только Харпер унаследовал ее неугасимую любовь к садоводству.
Осторожно шагая между столами, заполненными растениями, инструментами и питательными кубиками, Роз не сводила глаз с ловких пальцев сына, прививающего миниатюрную розу.
Закончив прививку, Харпер потянулся за банкой колы, которая всегда была под рукой, и Роз оказалась в его поле зрения. Его взгляд сосредоточился.
—Отличная работа. Ты не часто занимаешься розами.
—Подумал, что мы могли бы выделить место миниатюрным розам в контейнерах. Экспериментирую с вьющимися и стелющимися сортами. Хочешь колы?
—Нет, спасибо.
«Как же он похож на меня... — подумала Роз. — Как и я, в раздражении прибегает к ледяной вежливости».
—Харпер, я знаю, ты расстроен из-за меня.
—Нет смысла расстраиваться.
—Есть или нет, но ты расстроен, не так ли? — Она погладила бы его плечи, потерлась бы щекой о его щеку, но сын оцепенел бы, как и она сама, если бы не была готова к прикосновениям. — Ты сердишься из-за того, как я разобралась с ним вчера. Из-за того, что я не позволила это сделать тебе.
—Твой выбор. — Харпер дернул плечом. — Я не злюсь на тебя. Просто разочарован.
Даже если бы сын воткнул в ее сердце прививочный нож, ей было бы не так больно, она не была бы так сильно потрясена.
—Харпер!
—К чему эта чертова вежливость? Почему ты отмахнулась от меня и вывела его из дома? Неужели ты не могла на месте сделать с ним то, чего он заслуживал?
—Какая польза была бы...
—Мама! Плевал я на пользу! — В его глазах вспыхнула скандально известная ярость Харперов. — Надо было сразу же начистить ему рожу. Я должен был заступиться за тебя! Но нет, не твой стиль. Все должно быть по-твоему, а мне прикажешь спокойно стоять в стороне? Так в чем эта чертова польза?
Роз отвернулась бы, попыталась бы успокоиться, чтобы не ответить яростью на ярость. Но Харпер не нуждается в подачках, он заслуживает честности.
—Никто в мире не может обидеть меня больнее, чем ты.
—Я не пытался тебя обидеть.
—Да, умышленно ты не стал бы меня обижать. Ты очень рассержен, и я понимаю почему. Может быть, я была не права. — Роз потерла лицо ладонями. — Не знаю... Но я не могла иначе. Я должнабыла выгнать его сама. Пожалуйста, пойми меня! Я должна была выгнать его сама и немедленно, пока он не успел запятнать дом своим присутствием.
Роз в отчаянии опустила руки и умоляюще посмотрела на сына. Он молчал.
—Харпер, я привела его в этот дом. Я это сделала, не ты.
—Боже милостивый! Это вовсе не значит, что ты виновата и теперь обязана справляться сама. Если не хочешь полагаться на меня, не позволяешь помочь тебе, защитить тебя...
—Харпер, милый, неужели ты действительно думаешь, что я не нуждаюсь в тебе? Да я только и тревожусь о том, что нуждаюсь в тебе слишком сильно... Не представляю, что бы я делала без тебя — вот истинная правда. — Роз закрыла глаза, прижала пальцы к векам. — Он просто провокатор, задира.
—А я давно не маленький мальчик, и тебе больше не нужно защищать меня от задир, мама. Я мужчина, и теперь я буду защищать тебя. Хочешь ты того или нет. И, черт побери, нуждаешься ты в этом или нет!
Роз снова уронила руки, даже умудрилась выдавить улыбку.
—Ну, ты меня предупредил.
—Если Брайс Кларк еще раз подойдет к нашей двери, ты меня не остановишь.
Роз вздохнула и обхватила ладонями лицо сына.
—Я знаю, что ты мужчина. Я иногда сожалею о том времени, когда ты был маленьким, но знаю, что ты мужчина со своей жизнью, со своим отношением ко всему. А еще я знаю, что ты всегда будешь рядом, если я попрошу, хотя и предпочел бы встать впереди и драться за меня.
Роз поцеловала сына в лоб, хоть и понимала, что не до конца прощена.
—Я иду домой, хочу повозиться в саду. Не злись на меня слишком долго.
—Посмотрим.
—После приема остались буженина и куча салатов. Может, заглянешь на обед?
—Может, и загляну.
—Ну и хорошо. Ты знаешь, где меня найти.
В таких обширных садах всегда найдется какая-нибудь работа. Роз проверила мульчу и компост, понянчилась с саженцами, которые растила для себя в маленькой домашней теплице, и, подхватив перчатки и ножовку, отправилась заканчивать зимнюю обрезку.
Когда ее нашел Митч, Роз прилежно запихивала обрезанные ветки в маленький измельчитель, и красная машинка, громко причмокивая, также прилежно их пережевывала.
Митч окинул взглядом потертую коричневую куртку, толстые перчатки, ободранные сапоги Роз и пожалел, что не видит ее глаза за темными стеклами очков, защищающих то ли от солнца, то ли от летящих щепок.
Он понимал, что за грохотом измельчителя Роз его не услышит, и решил просто понаблюдать за ней. Митч попытался совместить роскошную женщину в фамильных рубинах с деловитым садоводом в выцветших джинсах.
А еще была та элегантная дама в строгом костюме, что пришла в его квартиру с деловым предложением. И Роз в тропических джунглях теплицы с пятном грязи на щеке. И непринужденная дружелюбная Роз, не пожалевшая времени, чтобы помочь ему выбрать детскую игрушку.
«В ней множество граней», — решил Митч. Пожалуй, он видел пока далеко не все, но те, что видел, интриговали его и притягивали.
Зацепив большими пальцами передние карманы джинсов, Митчелл подошел поближе. Роз взглянула на него из-под козырька бейсболки и выключила измельчитель.
—Не прерывайтесь ради меня. Мне доводилось видеть похожую штуковину только в «Фарго»[8].
—Эта вряд ли поможет избавиться от трупа, но для садовых работ годится.
Она смотрела «Фарго»! Приятно до абсурда. Будто намек на общность взглядов.
—Понятно, — Митчелл заглянул в ненасытную утробу измельчителя. — Значит, вы просто кладете туда ветки, и хрум-хрум-хрум.
—Более или менее так.
—А что вы делаете с пережеванным?
—Из веток, листьев и прочего получается отличная мульча.
—Удобно. Мне Дэвид сказал, что вы здесь... Я решил заглянуть в библиотеку, поработать немного.
—Отлично. Я думала, вы освободитесь только после праздников.
—Выдалось свободное время. Я копирую официальные документы, и понадобились кое-какие выписки из вашей семейной библии. Прежде чем копнуть поглубже, хочу наметить план, — Митчелл стряхнул с плеча Роз большую щепку. — Мне нужно назначить время для интервью с вашими домочадцами. Конечно, после праздников.
—Хорошо.
Он стоял, сунув руки в карманы кожаной куртки. Медлил. Митч понимал, что медлит, но Роз так приятно пахла... Тонкий женский аромат, чуть приглушенный запахом опилок. И, может быть, она снимет очки. Тогда он снова увидит ее потрясающие глаза.
—Забавно. Не представлял, что в саду есть работа в такое время года.
—О, работа найдется в любое время.
—А я вас задерживаю. Простите, но я хотел проверить, все ли с вами в порядке.
—Все в порядке. Все прекрасно.
—Глупо притворяться, что я не слышал шепотки о причине вчерашнего скандала. Точнее, того, что могло бы стать скандалом, если бы вы не разрулили ситуацию так... ловко.
—Именно так я и предпочитаю разруливать, по возможности.
—А если вы станете злиться каждый раз, как я затрагиваю что-то личное, возникнут проблемы с расследованием истории вашей семьи.
Поскольку он внимательно следил за Роз, учился понимать ее, он заметил раздражение, мелькнувшее на ее лице прежде, чем она справилась с собой.
—То, что произошло прошлым вечером, не имеет никакого отношения к истории моей семьи.
—Не согласен. Это имеет отношение к вам... Все, что происходит в вашем доме, касается вас.
Роз подумала, что могла бы прогнать его так же... ловко, как Брайса Кларка, но получится, что он пострадает за честность и откровенность.
—Роз, я буду выведывать и выпытывать. Для этого вы меня и наняли. Не ждите от меня щепетильности. Если вам нужны результаты, придется смириться.
—Я не вижу связи между моим прискорбным и, к счастью, коротким вторым браком и новобрачной Харпер.
За темными стеклами Митчелл не видел, как похолодел ее взгляд, однако ледяного тона было вполне достаточно.
—Новобрачная... Была она новобрачной или нет, так ее называют в ваших семейных преданиях. После того как она не на шутку разбушевалась в конце прошлой весны, вы сказали, что прежде, когда вы встречались с мужчинами и когда вышли замуж, она никогда не вела себя так, как со Стеллой.
—У Стеллы маленькие дети. Мои дети были уже взрослыми.
—Но они все равно остаются вашими детьми.
Слегка расслабившись, Роз наклонилась, подобрала несколько веточек и бросила их в измельчитель.
—Да, конечно.
—То есть мы можем предположить, что она не чувствовала угрозы со стороны Брайса... Черт побери, что за имя? Совершенно идиотское. Или она решила, что вы выполнили свой материнский долг, и ваши сексуальные отношения ее не волновали. А может быть, после определенного момента она перестает являться обитателям дома?
—Нет, я недавно ее видела.
—После того взрыва ярости?
—Всего несколько дней назад и снова прошлой ночью.
—Интересно. Что делали вы? Что делала она? К сожалению, я не захватил блокнот...
—Да ничего особенного никто не делал. Новобрачная Харпер появилась и тут же исчезла. Я не жду от вас ответа на вопросы, почему она приходит и к кому. Я хочу, чтобы вы выяснили, кем она была.
—Одна загадка связана с другой. Я должен непременно поговорить с вами без спешки. Сейчас не тот момент. Мы могли бы пообедать, например, завтра вечером, если вы свободны.
—Чтобы допросить меня, вы вовсе не должны угощать меня обедом.
—Я получил бы удовольствие. Если вы решительно не желаете смешивать бизнес с удовольствием, мне придется ждать окончания расследования, к моему великому сожалению.
—Я больше не встречаюсь с мужчинами, Митч. Я с этим покончила.
—Слово «встречаться» всегда возвращает меня в университет. Хуже того, в старшие классы школы, — Митчелл потянулся, сдвинул ее очки на кончик носа и заглянул в глаза. — Я бы сказал, что хочу проводить с вами время вне расследования.
—Для меня это значит встречаться, — Роз улыбнулась и водворила очки на место. — Но я высоко ценю ваше предложение.
—Ладно, договоримся пока об интервью. В следующие две недели я буду заезжать сюда, так что просто скажите, когда найдете время на обстоятельный разговор. Или позвоните мне домой, и мы назначим встречу.
—Хорошо.
—Ну, не буду больше вам мешать. Пойду в дом, поработаю, — Митч направился к дому, и Роз уже хотела включить измельчитель... — Да, Розалинд! Если вдруг передумаете насчет обеда, просто дайте мне знать.
—Непременно, — Роз щелкнула выключателем и сунула в машинку ветку.
Она работала до самых сумерек, затем убрала инструменты и, минуя парадный вход, поднялась по наружной лестнице к себе, мечтая о бесконечном горячем душе, мягкой пижаме и бокале холодного вина... Нет, лучше мартини. Изумительный ледяной мартини с оливками, один из шедевров Дэвида. А потом можно будет приготовить сандвич с вкуснейшей, оставшейся после приема бужениной и провести остаток вечера у телевизора. Посмотреть скетч-шоу, подумать о создании флористического отдела. И рассмотреть кучу предложенных Стеллой вариантов оформления мешков для фирменной садовой почвы.
«А на встречи, свидания у меня времени нет, — думала Роз, раздеваясь и включая душ. — Нет ни времени, ни желания вступать в близкие отношения с мужчиной, пусть даже таким привлекательным, умным и интригующим, как Митчелл Карнейги».
Даже с таким, который приглашает в ресторан женщину, засыпанную щепками.
Господи, почему бы просто не переспать с ним и не разрядить атмосферу?
Потому что, как ни жаль, она просто иначе устроена... Ей нужно больше... хотя бы чуточку больше, чем оголиться перед мужчиной физически и душевно.
«Да, он симпатичный. Да, он мне нравится», — размышляла Роз, подставляя лицо и плечи под упругие горячие струйки. И, если вспомнить, столкнувшись лицом к лицу с разъяренным привидением, Митчелл очень достойно повел себя, бросился на помощь без колебаний. И, между прочим, не надеясь ни на какую выгоду.
Другие на его месте со всех ног помчались прочь и уж точно наотрез отказались бы от работы в доме, где обитает опасное потустороннее существо.
А как мило он смущался, как искренне был озадачен покупкой детского подарка! И как сильно хотел не просто избавиться от нудной обязанности, а выбрать правильную вещь. Еще одно очко в его пользу.
Это если, конечно, вести счет.
Если бы она вновь захотела с кем-то встречаться, то, вполне вероятно, это был бы кто-то вроде Митча. Кто-то, с кем интересно поговорить, кто привлекает и увлекает ее.
И совсем не вредит то, что Митчелл Карнейги — знойный красавчик, как сформулировала Хейли.
Хотя, если подумать, в прошлый раз именно внешность сыграла с ней плохую шутку.
Но только дура может использовать для сравнения подонка вроде Брайса Кларка. Она же это знает, так почему не может остановиться? Почему уступает победу Брайсу? Если ничто другое не помогает, придется выталкивать его прочь из мыслей, как она вытолкала его из дома.
Ладно, к черту мерзавца!
Роз выключила воду и сдернула с вешалки полотенце. Пожалуй, можно обдумать — только обдумать! — предложение Митча пообедать в ресторане. Просто доказать самой себе, что Брайс потерял какое-либо влияние на ее жизнь.
Скромный обед, непринужденный разговор — совмещение полезного с приятным. И ничего дурного, конечно. Когда она соберется с духом, почему бы и не увидеться с Митчем... на личном уровне. Если они познакомятся поближе, делу сие не помешает.
Решено! Надо это обдумать.
Завернувшись в полотенце, Роз машинально потянулась за лосьоном, и ее рука замерла.
На запотевшем зеркале проступили слова:
Мужчины лгут!
Роз спрятала мысли о мужчинах, фамильных призраках и посланиях на запотевших зеркалах в самый дальний угол сознания.
Ее сыновья дома! Они буквально оккупировали семейное гнездо, заполонив его своей энергией, голосами, вещами.
Когда-то груды одежды, обуви, бейсболок, разбросанных мальчиками где попало, сводили ее с ума. Она мечтала об упорядоченном тихом доме, а теперь наслаждалась любыми признаками их присутствия, шумом и суматохой.
Скоро мальчики уедут, вернутся к собственной жизни, которую успешно строят, а она будет с трепетом вспоминать каждую минуту двух дней, когда ее семья снова собралась под одной крышей.
Какое удовольствие смотреть, как они играют с сыновьями Стеллы, как Харпер подбрасывает смеющуюся Лили и качает ее на руках! Как чудесно оказаться во главе веселой компании, объединившей несколько поколений!
Стелла устроилась на диване рядом с Роз.
—Хочу поблагодарить вас за то, что разрешили Логану переночевать здесь сегодня.
—Канун Рождества. В нашей гостинице всем найдется место.
—Вы прекрасно меня поняли. Возможно, это занудно и глупо, но я хочу отпраздновать наше первое Рождество в его — нашем— доме, после свадьбы.
Роз окинула взглядом гостиную. Хейли ловко поймала Лили, рванувшую ползком к елке. Средний сын Остин выхватил из вазы три яблока и начал ими жонглировать...
—Я думаю, что это мило и сентиментально, и — пусть сие покажется эгоистичным — я рада, что сегодня все здесь. Рада, что в доме дети. Остин! Не в гостиной!
—Знакомая песня. Могу добавить аккомпанемент. — Высокий стройный парень с белокурыми волнистыми волосами — такими, какие были у его отца, подмигнул Гэвину, снова подбросил яблоки и завыл: — Не в гостиной, Остин, не в гостиной!
Сыновья Стеллы покатились со смеху, но успели поймать яблоки, брошенные Остином, а сам нарушитель спокойствия вонзил зубы в третье.
—Мамочка, лучше выпей вина!
Самый младший, Мейсон, плюхнулся на подлокотник дивана и вручил Роз бокал. Озорные чертики, пританцовывавшие в его глазах, предупредили Розалинд о задуманной каверзе.
—Остин, ты же знаешь, что гостиная священна! Здесь не надо жонглировать. Особенно чем-то вроде, ну, скажем, башмаков.
—Ты умеешь жонглировать башмаками! — Люк уставился на Остина округлившимися от потрясения глазами.
—Я умею жонглировать чем угодно. Я безумно талантлив и ловок.
—К несчастью, мне не удалось уговорить его сбежать с бродячим цирком, когда ему было восемь, — Харпер подхватил Лили, отвернувшуюся от Хейли и протянувшую пухлые ручки к нему.
—А сможешь жонглировать моими ботинками? — спросил Люк.
—Давай сюда.
—Остин... — Роз обреченно вздохнула и отпила вина. — Если что-нибудь разобьешь, будешь наказан.
—Еще одна знакомая песня. Пожалуй, мне необходима задачка посложнее. Логан, в твоем башмаке может поместиться семейка из четырех человек. Давай его.
—Если я дам тебе свой башмак, тебя накажут, а меня уволят. Можешь обозвать меня трусом, но мне скоро придется кормить двух растущих мальчишек, — Логан ткнул Гэвина под ребра. — А они прожорливы, как свиньи.
—Хрю-хрю! — Гэвин схватил с блюда печенье и целиком запихал себе в рот. — Хрю-хрю-хрю!
Роз взмахнула свободной рукой.
—Не трусь, Логан! Дай ему башмак. Иначе он не отстанет.
—Так-так. Еще один, — взгляд Остина остановился на Хейли. — Какие прелестные изящные ножки. Как насчет туфельки, мисс?
Рассмеявшись, Хейли сняла туфельку:
—Они такие же изящные, как лыжи.
—Харпер, убери-ка бабушкин хрусталь в безопасное место, чтобы твой братец мог попижонить, — приказала Роз.
—Я предпочитаю термин «исполнить трюк».
—Помню я один трюк, стоивший мамочке антикварной лампы, — заметил Харпер, передвигая фамильные ценности, — а нам всем и тебе, Дэвид, если память мне не изменяет, рабского труда на кухне.
—То было в моей ранней юности и давно прошло, — Остин осторожно, приноравливаясь, подбросил два башмака — большой и маленький — и туфлю. — Как видите, после того прискорбного случая я отточил свое мастерство.
—Хорошо иметь запасную профессию, — подколол брата Мейсон. — Можешь выступать с этим фокусом на городской площади.
Глядя на подскакивающие ботинки, Лили хихикала и подпрыгивала на бедре Харпера, а Роз затаила дыхание и снова вдохнула только тогда, когда Остин, покончив с жонглированием, раскланялся перед публикой и швырнул ботинок восхищенному Люку.
—А меня вы научите?
—И меня! — потребовал Гэвин.
—Сейчас она скажет «только не в гостиной», — опередил Остин не успевшую открыть рот Роз. — Потренируемся завтра на улице и спасемся от маминого гнева.
—Она здесь всеми командует, — мрачно сообщил Люк.
—А ты не дурак! Так, поскольку никто не бросает мне деньги, придется довольствоваться пивом.
Остин отдал ботинок Логану, подошел к Хейли:
—Ну-ка, Золушка, примерим туфельку.
Надев ей туфлю, он поверх головы Хейли ухмыльнулся Харперу.
—Подходит. — Остин поцеловал Хейли руку. — Значит, когда я вернусь с кухни, нам придется пожениться.
Хейли театрально похлопала ресницами.
—Все вы так говорите...
—Прихвати пиво и мне, — попросил Мейсон.
—Если уж я принимаю заказы, могу и остальным принести.
Выслушав просьбы, Остин снова взглянул на Харпера:
—Поможешь мне?
—Конечно. — Харпер вернул малышку Хейли и последовал за братом.
—Ни за что не пропущу, — шепнул Мейсон матери и вышел следом.
—Прелесть наша кузина Хейли, не так ли? — спросил Остин Харпера.
—Ты всегда был склонен утверждать очевидное.
—Тогда в продолжение традиции скажу, что, по-моему, она ко мне неравнодушна.
—И никогда не разбирался в женщинах.
—Погодите, — попросил Мейсон. — Я должен что-нибудь найти, чтобы записывать счет.
—У нее такие красивые губки. Но куда тебе их заметить, старший братик, ведь они не растут из горшка! — Остин достал пиво и глотнул из бутылки прежде, чем Харпер нашел пивные бокалы.
—И тебе удастся коснуться их своими, только если ее хватит удар и потребуется дыхание рот в рот.
—Отличный выпад, но, между прочим, врач я, — напомнил братьям Мейсон. — Если Хейли потребуется дыхание рот в рот, в очереди первый я. А чипсы здесь есть?
—Готов поставить десять долларов, что есть, — Остин по старой привычке уселся на рабочий стол. — Харп, может, понянчишься с малышкой, пока я погуляю с ее мамочкой? Что-то я не слышал, чтобы ты заявлял о своих правах.
—Она не последний кусок пирога, — Харпер в раздражении выхватил у брата бутылку и жадно глотнул. — Какого дьявола ты говоришь о ней таким тоном? Неплохо бы проявить побольше уважения, а если не можешь, то прогуляться тебе придется со мной.
Остин ухмыльнулся и ткнул пальцем в Мейсона.
—Что я тебе говорил! Я вижу то, что вижу.
—Да, он на нее запал. Где чипсы? Что за кухня без чипсов?
—В кладовке на верхней полке, — подсказала Роз с порога. — Неужели вы думали, что я забуду о вашем детском пристрастии к кукурузным чипсам? Остин, ты закончил дразнить брата?
—Если честно, я только начал.
—Придется сократить эту часть твоих праздничных развлечений. — Роз улыбнулась, услышав победный клич Мейсона, обнаружившего пакет чипсов. — Мы не одни, и было бы мило сохранить иллюзию того, что я вырастила трех хорошо воспитанных сыновей.
—Иллюзия разрушена, поскольку он уже жонглировал, — проворчал Харпер.
—Вот именно, — Роз подошла, коснулась щеки Харпера, затем Остина, повернулась к Мейсону. — Может, вы и не хорошо воспитанные, но, видит бог, все трое красавцы. Я могла сотворить и хуже. А теперь, Харпер, отнеси нашим гостям напитки. Остин, слезь с моего стола. Это дом, а не соседний бар. Мейсон, положи чипсы в миску и перестань сорить крошками.
—Да, мэм! — хором ответили парни, и Роз расхохоталась.
Рождество промелькнуло, как в тумане, и Роз пыталась мысленно восстановить особенно дорогие сердцу мгновения — неподдельный восторг Мейсона, получившего от нее в подарок старинный докторский саквояж, азарт Харпера и Остина, сражающихся в настольный футбол, восхищение Лили, вполне предсказуемо зачарованной блестящей упаковочной бумагой больше, чем игрушками, радость Хейли, хвастающейся новыми сережками.
Сердце ее таяло при воспоминании о Логане, сидевшем на полу по-турецки и показывавшем мальчикам Стеллы — теперь и его мальчикам — собственноручно сделанные и аккуратно разложенные по гнездам двух рабочих ящиков маленькие инструменты.
Роз хотелось замедлить ход времени — только на этот день, только на этот единственный день! — но часы от рассвета, когда открывали подарки, до обеда, приготовленного Дэвидом и поданного на ее лучшем фарфоре в колеблющемся свете свечей, пролетели словно одно мгновение. Не успела она оглянуться, как дом снова затих.
Роз спустилась вниз еще раз взглянуть на огромную сверкающую ель, посидеть в гостиной с чашечкой кофе и милыми воспоминаниями о промелькнувшем Рождестве и всех прежних.
Она удивилась, заслышав шаги, подняла глаза и увидела своих сыновей.
—Я думала, вы отправились к Харперу.
—Мы ждали тебя, — ответил за всех Харпер.
—Меня?
—Ты всегда спускаешься сюда в рождественскую ночь, когда все остальные уходят спать.
—В этом доме ничего нельзя утаить!
—Многое можно, просто не это, — возразил Мейсон.
Остин подошел к ней, забрал кофе, вручил бокал шампанского.
—Что это значит?
—Маленький семейный тост. Но сначала наш финальный подарок.
—Еще один? Для всего, что я сегодня получила, к дому придется пристроить дополнительную комнату.
—Этот подарок особенный. У тебя всегда найдется для него место. Во всяком случае, когда-то находилось.
—Ну, не томите. Что вы затеяли?
Харпер вышел в холл, вернулся с большой коробкой, обернутой золотистой фольгой, и поставил ее у ног Роз.
—Открой и посмотри.
Охваченная любопытством, Розалинд отставила бокал и взялась за подарок.
—Только посмейте рассказать Стелле, что я порвала упаковку! Она придет в ужас. Удивительно, как вы втроем сошлись на чем-то да еще умудрились не проболтаться! Особенно Мейсон.
—Эй! Я умею хранить секреты, когда нужно. Вот ты до сих пор не знаешь, что Остин как-то взял твою машину и...
—Заткнись! — Остин кулаком ткнул брата в плечо. — Для подобных преступлений нет срока давности. — Роз прищурилась, и средний сын расплылся в сладчайшей улыбке. — Мамочка, то, что ты не знаешь, не может повредить этому идиоту.
—Пожалуй, — однако, разрывая упаковку, Роз размышляла, что же тогда случилось...
Ее сердце замерло — в коробке лежало антикварное настольное зеркало.
—Стиль королевы Анны, — пояснил Остин. — Около тысяча семисотого года, золотисто-зеленый лак, скошенный ящичек-подставка. По нашим совместным воспоминаниям — самое близкое к тому, что разбил Мейсон.
—О господи! Это Харпер придумал приспособить его под сокровищницу. И я не виноват, что уронил зеркало с того чертова дерева. Я был маленьким.
—О боже, боже мой! — воззвала к небесам и сама Роз. — Я так разозлилась, так разозлилась, что чуть не спустила с вас шкуры.
—Мы сохранили весьма болезненные воспоминания, — уверил мать Остин.
—Зеркало принадлежало семье вашего отца, — Роз, охрипнув от волнения, осторожно провела пальцем по лакированному дереву. — Он подарил мне его на свадьбу.
Харпер сел рядом, погладил ее руку.
—Надо было спустить с нас шкуры. Мы понимаем, что они не заменят того, но...
—Нет, нет, нет! — Роз повернула голову, на мгновение прижалась лицом к плечу Харпера. — Это зеркало гораздо лучше! Потому что вы помните и думаете о нем. И подарили мне новое.
—Ты заплакала, — прошептал Мейсон и, наклонившись, потерся щекой о ее волосы. — Тогда я в первый раз увидел тебя плачущей. Мы никогда не забывали, мама.
Обнимая по очереди каждого из своих сыновей, Роз боролась с подступающими к глазам слезами.
—Это самый лучший подарок в моей жизни, и я буду дорожить им больше всего на свете. Каждый раз, как я взгляну на него, сразу вспомню, какими вы были тогда, какими стали сейчас. Я так горжусь вами, мои мальчики! И всегда гордилась. Даже в тот день, когда хотела спустить с вас шкуры.
Остин снова вложил в ее руку бокал с шампанским и передал наполненные бокалы братьям.
—Пусть Харпер, как самый старший, скажет тост. Но я хочу официально заявить, что идея моя.
—Мы придумали все это вместе, — запротестовал Мейсон.
—Но большую часть я. Давай, Харпер, говори.
—Скажу, если ты пять секунд помолчишь, — Харпер поднял бокал. — За нашу маму! За все, чем она была для нас, за все, что она делала для нас каждый божий день.
Слезы все-таки хлынули из ее глаз.
—Ну вот, это была последняя капля. Точно, последняя капля.
—Не стесняйся, мам! Поплачь, — Мейсон наклонился и поцеловал ее влажную щеку. — Круг отлично замкнулся.
* * *
Возвращение к работе, как обычно, помогло затянуть дырочку в сердце, просверленную прощальными поцелуями двух младших сыновей.
Неделя между Рождеством и Новым годом сулила затишье в торговле, поэтому Роз, перехватив часть обязанностей Стеллы, погрузилась в наведение порядка. Она чистила инструменты, отскребала рабочие столы, помогала с инвентаризацией и наконец сосредоточилась на дизайне мешков для фирменной садовой почвы. А освободившись, вместе с Хейли стала заливать бетоном формы для вазонов и лотков.
—Поверить не могу, что Рождество уже позади, — Хейли, сидя на корточках, повернула форму. — Предвкушения, подготовка пролетели, как одно мгновение. Прошлое Рождество, мое первое после смерти папы, ну, оно было просто ужасным... Праздники все тянулись и тянулись.
—Горе растягивает время, а радость его сжимает. Не знаю почему.
—Я помню, как хотела, чтобы все поскорее закончилось... Беременная, одинокая, дом выставлен на продажу... Почти все праздники я упаковывала вещи, решала, что продать перед отъездом из Литл-Рока.
Хейли обвела взглядом теплицу и улыбнулась:
—И вот всего лишь год спустя я безумно счастлива! Я знаю, Лили не понимает, что был праздник, но так забавно наблюдать, как она играет со своими игрушками, а по большей части с коробками.
—Дети обожают картонные коробки. Мы все с удовольствием отпраздновали с Лили ее первое Рождество.
Хейли поправила мастерком края наполненной бетоном формы.
—Роз, я знаю, что вы ее любите, но мне ужасно неловко сбегать на вечеринку, оставляя вас с ней в новогодний вечер.
—Я предпочитаю встречать Новый год дома, а Лили — идеальная уважительная причина. С нетерпением жду, когда мы останемся совсем одни.
—Вас наверняка пригласили на полдюжины приемов.
—Больше, — Роз распрямилась и прижала ладонь к пояснице. — Но мне это неинтересно, а ты поезжай, повеселись с Дэвидом, с другими молодыми людьми, потанцуй. И не забудь надеть свои новые сережки. Мы с Лили прекрасно встретим Новый год вдвоем.
—Дэвид сказал, что не заманил бы вас на эту вечеринку, даже если бы она уже стала многолетней традицией, — Хейли взяла бутылку воды и сделала несколько глотков. — А еще он сказал, что, может, туда заглянет Харпер...
—Вполне возможно. У них много общих друзей, — Роз весело потрепала Хейли по плечу. — Давай зальем еще одну форму, и на сегодня хватит.
Домой Роз вернулась уставшая, но в отличном настроении, ведь она вычеркнула из списка несколько дел. Заметив на подъездной дорожке машину Митча, Роз с удивлением поймала себя на мысли, что всерьез размышляет, не переодеться ли перед встречей.
Она напомнила себе, что это совершенно не ее стиль да еще напрасная трата времени, и прямо в рабочей одежде вошла в библиотеку.
—У вас есть все необходимое?
Митчелл, сидевший за большим столом на подиуме в глубине комнаты, оторвался от груды книг и документов и недоуменно уставился на Роз сквозь толстые линзы очков для чтения в роговой оправе.
—А?.. Что?..
—Я только что вернулась. Решила проверить, не нуждаетесь ли вы в чем-то.
—В паре десятков лет, чтобы рассортировать все это, и новой паре глаз... — Митч приподнял кофейник, стоявший тут же на столе. — И в кофе.
—С последним, по крайней мере, я могу помочь, — Роз поднялась к нему по ступенькам, ведущим из нижней части библиотеки.
—Нет, нет, я пошутил. Думаю, моя кровь сейчас на девяносто процентов состоит из кофе. Который час?
Роз посмотрела на часы на его запястье, перевела взгляд на свои:
—Десять минут шестого.
—Утра или вечера?
—Вы здесь так давно?
—Хватило, чтобы потерять счет времени... как обычно, — Митчелл потер плечи, покрутил головой. — У вас интереснейшие родственники, Розалинд. Газетных вырезок о Харперах от наших дней до середины девятнадцатого века уже наберется на офисную коробку. К примеру, знали ли вы, что один из ваших предков в шестидесятых годах девятнадцатого столетия возил почту на перекладных в «Пони Экспресс»[9], а в восьмидесятых странствовал с шоу Буффало Билла «Дикий Запад»?
—Мой двоюродный прапрадедушка Джеремая, сбежавший из дома мальчишкой. Он скакал на лошадях в «Пони Экспресс», сражался с индейцами, служил в армии разведчиком, был женат на двух женщинах примерно в одно и то же время — коренной американке из Канзас-Сити и скво из племени команчей. В шоу «Дикий Запад» он был конным акробатом... Среди наших чванливых родственников Джеремая считался паршивой овцой.
—Как насчет Лусибелл?
—А...
—Попались. В тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году Лусибелл вышла замуж за Дэниела К. Харпера и через два года бросила его. — Митчелл откинулся на спинку кресла. — В тысяча восемьсот шестьдесят втором она всплыла в Сан-Франциско — открыла там салун и бордель.
—Этого я не знала.
—Неудивительно. Дэниел К. объявил, что отослал жену в клинику в Нью-Йорк, где она и умерла. Полагаю, мудрое решение. Но немного труда и магии, и я обнаружил вашу Лусибелл в Калифорнии, где она прожила в добром здравии еще двадцать три года, развлекая неотесанных золотоискателей.
—Вы на самом деле любите свою профессию.
—Люблю. Представьте, пятнадцатилетний Джеремая мчится галопом по прериям, стремясь поскорее вручить почту. Юный, тощий, бесстрашный... В «Пони Экспресс» набирали тощих мальчишек, чтобы лошадям было полегче.
—Правда?
—Пригнувшись к шее лошади, он скачет во весь опор, обгоняя военные отряды, весь в поту и грязи или промерзший до костей.
—И, судя по вашему тону, счастливый до чертиков.
—Ну, что-то он в этом находил, не так ли? А Лусибелл, бывшая жена почтенного члена высшего общества Мемфиса, в красном платье с маленьким пистолетом за подвязкой...
—Вы еще и романтик.
—Куда же без пистолета за подвязкой, ведь ночь за ночью она стояла за стойкой бара или играла в карты с тем, кто мыл золотишко, непременно жульничая.
—Интересно, не пересекались ли их дорожки.
—Вот так и попадаются в наши сети! — Митчелл довольно улыбнулся. — Кто знает... Джеремая вполне мог распахнуть двери ее салуна, выпить виски в баре.
—И насладиться всеми остальными предлагаемыми развлечениями в то время, как более степенная часть семейства отдыхала на веранде, обмахиваясь веерами и газетами и жалуясь на тяготы войны.
—В вашей семье были и солидные люди, и сорвиголовы. Деньги и престиж тоже не обошли стороной Харперов. — Митчелл поковырялся в бумагах, выудил ксерокопию газетной вырезки. — А также незаурядное очарование.
Роз рассмотрела собственную фотографию с помолвки. Семнадцатилетняя девушка, свежая и полная жизни.
—Я тогда еще и школу не закончила. Неопытная, наивная и упрямая, как мул. Никто не смог отговорить меня от брака с Джоном Эшби. Мы поженились в июне, вскоре после того, как был сделан этот снимок. Господи, по-моему, я здесь выгляжу так, будто мне море по колено!
—У меня есть и вырезки с фотографиями ваших родителей. Вы не похожи ни на мать, ни на отца.
—Да. Мне всегда говорили, что я похожа на дедушку Харпера. Он умер, когда я была ребенком, но, судя по тем снимкам, которые я видела, я действительно на него похожа.
—Да, я тут наткнулся на несколько. Вы очень похожи. Реджинальд Эдвард-младший родился в... тысяча восемьсот девяносто втором году. Самый младший ребенок и единственный сын Реджинальда и Беатрис Харпер, — зачитал Митч свои записи. — Женился на...
—Элизабет, урожденной Макиннон. Я прекрасно помню бабушку. Это она передала мне свою любовь к садоводству и учила всему, что знала о растениях. Мой отец утверждал, что я была ее любимицей именно из-за сходства с дедушкой. Хотите, я принесу вам чаю, травяного, чтобы нейтрализовать кофе?
—Нет, спасибо. Мне пора. У меня свидание.
—Тогда придется вас отпустить.
—С сыном, — уточнил Митч. — Пицца и спортивный телеканал. Мы стараемся встречаться каждую неделю.
—Хорошо. Для вас обоих.
—Не спорю. Послушайте, у меня есть еще кое-какие дела, и нужно подсобрать факты, но, если не возражаете, я вернусь в четверг во второй половине дня и поработаю весь вечер.
—Четверг — канун Нового года.
—Что вы говорите! — Митчелл, совершенно озадаченный, опустил глаза на циферблат своих часов. — В праздники я никак не могу уследить за днями недели. У вас, наверное, будут гости.
—Вообще-то нет.
—Тогда, если вы уедете, может, разрешите мне поработать?
—Я остаюсь дома, вызвалась понянчиться с Лили, а ее мамочку Хейли выгоняю на вечеринку. У Стеллы и мальчиков скромное семейное торжество в доме Логана.
—Если вас не приглашали на дюжину новогодних вечеринок и вдвое больше мужчин — на свидания, я съем все эти вырезки.
—Ваши цифры, возможно, несколько преувеличены, но я на самом деле отклонила все приглашения на вечеринки и свидания. Я люблю встречать Новый год дома.
—Я вам помешаю, если приеду поработать?
Роз задумчиво склонила голову к плечу:
—Полагаю, и вы получили свою долю приглашений. Полагаю, не одна женщина хотела бы встретить с вами Новый год.
—На Новый год я остаюсь дома. Моя традиция.
—Вы мне не помешаете. Если малышка не будет капризничать, мы сможем уделить часть вечера интервью.
—Прекрасно.
—Тогда договорились. — Роз помолчала пару секунд. — Я была занята. Полный дом гостей, съехались все мои сыновья. И это лишь одна из причин, почему я только сейчас говорю об этом.
—О чем именно?
—Пару недель назад Амелия оставила мне послание.
—Пару недельназад?
—Я же сказала, что была занята, — в ее голосе прозвучало раздражение. — А кроме того, я не хотела думать об этом в праздники. Я не очень часто вижу своих мальчиков и многое хотела успеть до их приезда.
Митчелл молча вытащил диктофон, подтолкнул его поближе к Роз, включил.
—Рассказывайте.
Ее раздражение усилилось, проложив глубокую складку между темными, выразительными бровями.
—Мужчины лгут!
—И все?
—Да, все. Она начертила это на зеркале.
—На каком зеркале? Вы сфотографировали надпись?
—Нет, не сфотографировала, — Роз сама лягнула бы себя за это, но ни за что не призналась бы, что допустила ошибку. — И какая разница, какое зеркало! Зеркало в ванной комнате. Я только вышла из душа. Горячего. Зеркало запотело, и на запотевшей поверхности было это послание.
—Буквы письменные или печатные?
—A-а... печатные. С восклицательным знаком в конце, — Роз взяла один из карандашей и повторила надпись. — Поскольку это была не угроза и не жизненно важная информация, я прикинула, что можно подождать.
—В следующий раз не... прикидывайте. Что вы делали до того, как... — «Не думать о ней, голой, в душе», — приказал себе Митч. — До того, как вошли в душ?
—Вообще-то я была в саду, разговаривала с вами.
—Со мной?
—Да, в тот день вы заезжали, а я дробила ветки в мульчу.
—Точно. На следующий день после приема, — вспомнил Митчелл, делая заметки в блокноте. — Я пригласил вас на обед.
—Вы что-то упомянули о...
—Нет, нет! Я пригласил вас вовсе не на деловую встречу, — Митчелл в возбуждении вскочил, обошел стол, присел на край так, что их глаза оказались на одном уровне. — И не успели вы оглянуться, как новобрачная Харпер сказала вам, что мужчины лгут. Поразительно! Она предостерегала вас от сближения со мной.
—Поскольку я никоим образом с вами не сближаюсь, и смысла меня предупреждать нет.
—Похоже, моя работа здесь ее не волнует, — Митчелл снял очки и швырнул их на стол. — Я ждал, даже надеялся на ее появление, может, на столкновение, на что угодно, но пока не удостоился внимания вашей... вашего привидения. Затем я сделал попытку завязать личные отношения, и оно... она оставила вам послание. Раньше такое случалось?
—Нет.
—Хм-м, — он заметил удивление, промелькнувшее на лице Роз. — Что? Вы о чем-то подумали.
—Только о том, что это несколько странно. Я видела ее недавно сразу после долгой горячей ванны. Душ, ванна... Странно.
«Не думать о ней, голой, в ванне».
—Что вы делали до того, как приняли ванну?
—Ничего особенного. Работала.
—Ладно. О чем вы думали, пока принимали ванну?
—Не понимаю, какая связь. Это было вечером после безумного рождественского шопинга. Я расслаблялась.
—В тот день вы тоже были со мной.
—Митч, ваше самомнение кажется мне слегка раздутым. Помочь с ним справиться?
—Факты — упрямая штука. Ну, что бы там ни было, похоже, ваши мысли ее заинтересовали или огорчили, — Роз уже хотела отмахнуться, но Митч опередил ее. — Если новобрачная Харпер смогла войти в сны Стеллы, почему ей не войти в ваши мысли?
—Мне эта идея не нравится. Очень не нравится.
—Как и мне, но здесь есть о чем подумать. Роз, у меня два подхода к этому... проекту. Первый — текущие события с их причинами. Второй — что и почему случилось в прошлом. Кто, и почему, и что. Здесь все взаимосвязано, и это работа, для которой вы меня наняли. Вы должны сообщать мне обо всем, что происходит. И не через пару недель после того, как это произошло.
—Хорошо. В следующий раз, когда она разбудит меня в три часа ночи, я вам сразу позвоню.
Митчелл улыбнулся:
—Не любите получать приказы, не так ли? Слишком привыкли отдавать их. Понятно. Я вас не виню, но позвольте вежливо спросить, нельзя ли взглянуть на вашу ванную комнату.
—Вы ведь, кажется, собирались встретиться с сыном?
—С Джошем? Зачем? О черт, совсем забыл! Я должен идти, — Митч оглянулся на стол. — Я оставлю все как есть... Сделайте мне одолжение, не прибирайтесь.
—Я не одержима чистотой.
—Это очень хорошо! — Митчелл схватил куртку, затем очки для чтения. — Вернусь в четверг. Дайте мне знать, если что-то случится раньше.
Он поспешил к двери, остановился, обернулся.
—Розалинд, должен сказать, что в семнадцать вы были прелестным бутоном, а в полном цвету ослепительны.
Оставшись одна, Роз хихикнула. Она опустила взгляд на старые сапоги, мешковатые рабочие брюки, забрызганные грязью и подсыхающим бетоном. Пожалуй, фланелевая рубаха, надетая на драную футболку, достигла того возраста, в котором люди получают водительские права.
«Мужчины лгут!» — подумала она. Но иногда эта ложь так приятна...
Перед Новым годом питомник закрывался рано, и у Роз выдалось время повозиться с собственными комнатными растениями. Какие-то необходимо было пересадить или рассадить, какие-то она хотела размножить для подарков.
После бодрящего морозца воздух в ее личной теплице казался еще более влажным и горячим. Роз устроилась за рабочим столом и под блюзы Норы Джонс занялась одной из своих любимиц — огромной африканской фиалкой, потомком ростка, подаренного бабушкой больше тридцати лет назад. Роз осторожно отделила полдюжины новых листочков вместе с черешками и поместила в емкость с водой. Через месяц они пустят корни и превратятся в новые ростки. Тогда их можно будет пересадить в уже выбранные бледно-зеленые горшки.
Получится прекрасный подарок для Стеллы, для ее нового дома, для ее новой жизни.
Как приятно поделиться близким сердцу кусочком наследства с женщиной, которую она полюбила и которая способна оценить этот дар!
Роз представила, как подарит такую же — живую — часть своего наследства сыновьям, когда те женятся. Она полюбит женщин, которых они выберут, потому что ее мальчики будут их любить, а если повезет, то и потому, что они ей просто понравятся.
«Невестки, — размышляла она. — И внуки...» Странно, что все это может случиться очень скоро. Еще более странно то, что эта мысль ее привлекает. Хотя не так уж и странно, ведь в доме живут Стелла и Хейли и их дети.
Время есть. Она приняла возможность перемен, но это вовсе не значит, что она должна их торопить.
Сейчас ее жизнь упорядочена. Ее бизнес процветает, и это не просто личная победа, но и большое облегчение.
Она сильно рисковала, затевая питомник «В саду». Но она должна была рискнуть... ради себя и своего наследства.
Содержание Харпер-хауса, а она ни за что от него не отказалась бы, требовало кучу денег. Людская молва приписывала Роз огромные богатства, но, хотя ей и не приходилось считать последние центы, в деньгах она не купалась.
Она растила троих детей. Обувала их, кормила, давала образование. Наследство позволяло ей не работать и воспитывать мальчиков без посторонней — платной — помощи, а правильные инвестиции увеличили подушку безопасности. Однако обучение трех парней в университете обошлось недешево.
Когда дому требовались новый водопровод, новая краска, новая крыша, Роз не могла ему отказать.
Не афишируя, она продавала кое-какие ценности, правда, это были картины и ювелирные украшения, которые ей не нравились. Она приносила в жертву отдельные кусочки ради сохранения целого, но все равно иногда чувствовала легкие уколы совести.
Пришло время, когда будущее сыновей и безопасность дома были надежно обеспечены, но деньги все равно требовались. Она даже подумывала найти работу, правда, очень недолго.
Митч прав, она терпеть не может подчиняться приказам, но — без сомнений — отлично умеет командовать.
Человек должен использовать свои сильные стороны, что она и сделала. Не стала работать на кого-то, поступившись собственной гордостью, а собралась с духом и начала собственный бизнес.
Для кого-то трудный выбор, а для нее вполне логичный.
Говорят, что складывать все яйца в одну корзину не рекомендуется, но она поступила с точностью до наоборот, сложив большую часть своих яиц в единственную корзину, и первые два года все висело на волоске. В конце концов ситуация выправилась, и вместе с Харпером они создали надежный бизнес.
Развод нанес ей серьезный удар. Глупая, глупая ошибка... Хотя лично Брайсу досталось очень мало и ровно столько, сколько она позволила, эта история дорого обошлась ей, учитывая уязвленную гордость и затраты на то, чтобы избавиться от подонка.
Однако она устояла. Ее сыновья, ее дом, ее бизнес процветают. Поэтому она и может подумать о переменах как на деловом, так и на личном фронте... наслаждаясь успешным настоящим.
За африканскими фиалками последовали бромелии. Закончив их рассаживать, Роз тоже решила подарить одну Стелле. В полном согласии с самой собой она работала еще час, затем проверила весенние луковицы и поняла, что нарциссы расцветут уже через неделю.
Роз на тележке отвезла все, что хотела, в дом, расставила горшки в солярии и других помещениях, а три луковицы в бутылках для выгонки отнесла на кухню.
—Что это? — поинтересовался Дэвид.
—Милый, я потеряла надежду научить тебя хотя бы основам садоводства, иначе ты понял бы, что это тюльпаны, — Роз расставила бутылочки на подоконнике за банкеткой. — Расцветут через несколько недель.
—А я потерял надежду научить вас стильно одеваться для работы в саду. Сколько десятилетий этой рубахе?
—Понятия не имею, — Роз открыла холодильник и достала неизменный кувшин с холодным чаем. — Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен прихорашиваться к вечеринке?
—Вы отказались повеселиться с нами, поэтому я готовлю вам блюдо с великолепным холодным мясным ассорти и другими закусками. И поскольку, пока вы возились в земле, я провел несколько часов в салоне, мое прихорашивание уже началось.
—Ты вовсе не должен возиться ради меня. Я сама могу найти все, что нужно для сандвича.
—Лучше так, тем более что вы не одна, — Дэвид хихикнул. — Профессор в библиотеке. Я поставил охлаждаться пару бутылок шампанского, чтобы вы вдвоем могли — скажем так — повеселиться.
—Дэвид! — Роз дала ему легкий подзатыльник и налила себе чай. — Я не собираюсь ни с кем веселиться. Я остаюсь нянчиться с ребенком.
—Роз, сокровище мое, дети имеют обыкновение спать, а он красавец и безумно сексапилен. Эдакий взъерошенный, рассеянный ученый... Я выложил вам белый кашемировый джемпер и те черные брюки, которые уговорил купить, ну, с лайкрой, и великолепные туфли от Джимми Чу.
—Я не собираюсь нянчить семимесячного ребенка в белом кашемире, обтягивающих брюках, которые никогда бы не купила, если бы ты меня не загипнотизировал, и на каблуках. Это даже не свидание.
—Разве вы не таете от очков в роговой оправе? Интересно, почему мужчина в очках в роговой оправе так заводит?
Роз успела ухватить оливку прежде, чем Дэвид затянул мисочки и поднос полиэтиленовой пленкой.
—Ты сегодня уж точно заведешься. И вообще, с чего ты взял, что мне нужен мужчина?
—Моя дорогая Роз, нам всемнужен мужчина.
Розалинд все-таки переоделась, но решительно отвергла выбор Дэвида в пользу простой хлопчатобумажной блузки и пожертвовала любимыми шерстяными носками, надев туфли. Правда, из тщеславия от легкого макияжа не отказалась.
В детской она терпеливо выслушала повторенные неоднократно инструкции беспокойной мамочки, уверила, что все их выполнит, поклялась, что позвонит, если возникнет хоть самая маленькая проблемка, и еле выставила Хейли из дома. Проводив взглядом отъезжающую машину, Роз ухмыльнулась и вернулась к Лили, весело щебечущей в манеже.
—Ну наконец-то мы остались одни. Иди скорее к тетушке Роз, малышка! Так бы и съела мою сладкую девочку!
Митч тщетно пытался осмыслить прочитанное и рассеянно чиркал что-то в блокноте, прислушиваясь к детскому монитору, стоявшему на столике на нижнем уровне библиотеки.
Мониторы были во всех комнатах, во всяком случае, в тех, где ему пришлось побывать. Разумная предосторожность после шокирующего происшествия полугодовой давности, однако сейчас его больше занимали не предосторожности и не безопасность. Он был просто зачарован сначала нервозным отбытием Хейли, а затем признаниями в любви, которыми Роз осыпала кроху.
Никогда прежде Митчелл Карнейги не слышал в ее голосе ничего подобного. Он даже не подозревал, что Роз способна на столь безоглядную нежность и искреннюю любовь к, в общем-то, чужому ребенку.
Она болтала всякую чепуху, ворковала, смеялась, издавала глупые звуки, какими взрослые обычно развлекают младенцев... Судя по ответному воркованию Лили, малышка была счастлива не меньше своей няни.
Еще одна грань женщины, которую он видел уверенной, грозной, несколько отстраненной и на удивление непосредственной. И вдруг эта нежность... словно шоколадная глазурь на и без того желанном пирожном.
Он снова услышал смех Роз, звонкий, переливчатый, и перестал притворяться, будто работает, завороженный хором поющих игрушек, детского щебета и женского голоса, пронизанного искренним удовольствием.
Вскоре Роз перешла на шепот, затем тихо вздохнула, и монитор затих.
Митч тоже вздохнул — с сожалением, потянулся за кофейником, обнаружил, что тот снова пуст, и отправился на кухню сварить себе еще кофе. Он как раз отмерял порцию зерен, когда вошла Роз.
—Привет. Еще минута, и я уберусь отсюда. Дэвид разрешил мне варить кофе в любое время.
—И оставил еду. Я собиралась перекусить. Присоединяйтесь, если проголодались.
—С удовольствием. Спасибо. Дэвид и мне говорил про горы еды, и... — когда Роз достала из холодильника поднос и мисочки, глаза Митча чуть не выскочили из орбит. — Теперь я понимаю, что он не шутил.
—Дэвид вечно боится, что, если не оставит мне еды на шесть человек, я умру с голоду. — Роз оглянулась. — И?..
—Простите?
—Вы что-то еще собирались сказать. О Дэвиде?
—Ну, мне показалось, что он за мной... приударяет.
Роз вынула из ящика для хлеба свежие мини-багеты.
—Надеюсь, не очень настойчиво.
—Не очень. Даже... даже мило.
—Вы не оскорбились?
—Нет. На самом деле, учитывая разницу в возрасте, я был немного польщен.
—Ему нравится, как вы выглядите в очках.
—В чем?
—В очках. Он явно неравнодушен к очкам в роговой оправе. Вывалить на хлеб все, что есть, или выберете по своему вкусу?
—Все, что есть. Спасибо за хлопоты.
—Никаких хлопот. Я же и для себя стараюсь. — Роз резко вскинула голову, услышав в мониторе голос Амелии, запевшей колыбельную.
Митч понял, что она чувствует.
—К этому невозможно привыкнуть. Каждый раз новое потрясение.
—Она заходит к Лили не каждую ночь, как к мальчикам. Мальчиков она любит больше. Наверное, прознала, что Хейли нет дома, и хочет... — Роз занервничала, вспомнив о мониторе в библиотеке и своей возне с Лили. — Я забыла о мониторе, не подумала, что помешаю вашей работе.
—Я не... Вы не... Ни в коей мере.
—Как бы то ни было, спокойно выключайте его, когда работаете. Видит бог, они у нас повсюду. Хейли купила даже один видеомонитор. Для своей комнаты. Поразительные приборы теперь выпускают! Они сильно облегчают жизнь молодых матерей.
—Вы наверняка были хорошей матерью. Я понял это, когда вы возились с девочкой.
—Да, была. И есть. Материнство — моя самая важная работа.
Только ее игры с Лили не предназначались для посторонних ушей. Интересно, сколько раз она спела песенку вместе с Элмо? Лучше об этом не думать.
—Вы заберете сандвичи в библиотеку или сделаете перерыв и поедите здесь?
—Здесь, если не возражаете.
—Отлично, — поколебавшись, Роз снова полезла в холодильник и достала шампанское. — Раз уж скоро Новый год, я открою. Сделаем наши сандвичи более праздничными.
—Спасибо, я не пью. Совсем.
—А-а...
Какой конфуз! Она же замечала, что Митчелл никогда не пьет алкогольные напитки! Неужели трудно было сделать должный вывод и не смущать человека?
—Тогда кофе.
Митч подошел, положил ладонь на ее предплечье, помешав убрать бутылку.
—Пожалуйста, выпейте. Не хочу портить вам удовольствие, и меня совершенно не тревожит, когда рядом пьют. Наоборот, мне очень важно, чтобы окружающим было комфортно. Чтобы вам было комфортно. Позвольте, я сам открою.
Он взял у нее бутылку.
—И не переживайте. Открыв бутылку шампанского, я не сорвусь.
—Я вовсе не хотела поставить вас в неловкое положение. Я должна была понять.
—Почему? Разве я все еще ношу на шее табличку «Завязавший алкоголик»?
Роз чуть улыбнулась, достала бокал для шампанского.
—Нет.
Празднично хлопнула освобожденная из бутылки пробка.
—Я начал пить лет в пятнадцать. Таскал иногда из холодильника по бутылке пива, как большинство мальчишек. Я обожал ледяное пиво.
Пока Роз раскладывала остальные закуски, Митч поставил на стол тарелки с сандвичами, налил себе кофе.
—Пережил обязательный алкогольный марафон в университете, но опять же, как многие. Никогда не пропускал из-за этого занятий, никогда не влипал в неприятности. Оценки получал приличные, даже закончил с отличием, попал в лучшие пять процентов выпуска. Я любил университет почти так же, как ледяное пиво. Мой экскурс в прошлое вам еще не наскучил?
—Нет, — ответила Роз, не отводя глаза. — Не наскучил.
—Ладно. — Митч попробовал сандвич, кивнул. — Мисс Харпер, вы делаете классные сандвичи.
—Да.
—В общем, я поступил в магистратуру, получил степень. Преподавал, женился, работал над докторской. У меня родился потрясающий мальчишка. И я пил. Я был... безобидным пьяницей, если вы понимаете, о чем идет речь. Никакой агрессии, я никогда никого не оскорблял — физически, я имею в виду. Не затевал драк. Но и не могу сказать, что всегда был абсолютно трезвым с тех пор, как родился Джош... даже раньше, если быть честным, до тех пор, когда в последний раз заглянул на дно бутылки.
Митчелл зачерпнул картофельный салат.
—Итак, я преподавал, издавал книги, хорошо обеспечивал семью. Из-за пьянства я не пропустил ни дня работы, ни одной лекции, но я потерял жену и сына.
—Я сожалею, Митч.
—Не надо. Сара, моя бывшая, делала для меня все, что могла. Она любила меня и хотела жить так, как я ей обещал. Она терпела меня дольше, чем терпели бы многие другие. Сара умоляла меня бросить пить, и я обещал, или успокаивал ее, или просто отмахивался. Мол, у нас прекрасный дом, мы вовремя оплачиваем счета и ипотеку. Я же не напиваюсь до бесчувствия, не валяюсь пьяным в канаве, так в чем проблема? Ну, пью понемногу, чтобы снять напряжение. Правда, я начинал снимать напряжение в десять часов утра, но разве я не имел права?
Митч замолчал, покачал головой:
—Легко уверять себя, что имеешь право, что все прекрасно, когда большую часть времени в голове туман. Легко игнорировать тот факт, что каждый день десятками способов подводишь жену и ребенка, разочаровываешь их. Забываешь о праздничных ужинах и днях рождения, выскальзываешь из постели — все равно жене от тебя никакого толку, — чтобы выпить еще стаканчик, засыпаешь, когда должен следить за сыном. Тебя просто нет рядом с ними. Нигде, никогда.
—Думаю, это очень тяжело для всех.
—Тяжелее тем, кто рядом, уж поверьте мне. Я не желал ходить с ней к консультанту, отказывался посещать общество анонимных алкоголиков, отказывался обсуждать мою проблему. Даже когда Сара сказала, что бросает меня, когда собирала вещи — свои и Джоша, — я ушел из дома. Я едва заметил, что они уехали.
—Она поступила очень смело.
—Да, — взгляд Митча сосредоточился на лице Роз. — Да, и думаю, такая женщина, как вы, понимает, насколько смело. Еще целый год я опускался все ниже, пока наконец не огляделся вокруг... и не увидел ничего. Только тогда я понял, что потерял самое дорогое и что потерянного уже не вернуть. И стал посещать собрания.
—И для этого нужна смелость.
—Мое первое собрание? — Митчелл снова вонзил зубы в сандвич. — Мне было страшно до чертиков. Я сел в самой глубине комнаты в подвале крохотной церквушки и трясся, как ребенок.
—Незаурядная смелость.
—Я продержался три месяца, десять дней и пять часов и снова приложился к бутылке. Выкарабкался, и следующий период трезвости длился одиннадцать месяцев, два дня и пятнадцать часов. Но жена не вернулась. Она встретила другого, а мне доверять не могла. Отличный предлог для выпивки, и я пил следующие несколько месяцев, пока снова не выполз из той ямы.
Митчелл глотнул кофе.
—В следующем марте, пятого марта, исполнится четырнадцать лет. Сара простила меня. Она не только смелая, но и очень великодушная женщина и заслуживала лучшего мужа, чем я. Джош тоже простил меня, и эти четырнадцать лет я был хорошим отцом. Самым лучшим, каким только мог.
—Думаю, лишь смелый и сильный мужчина может посмотреть в глаза своим демонам, победить их и отгонять каждый божий день. И только великодушный и умный человек не перекладывает вину на чужие плечи даже частично.
—Роз, тот факт, что я не пью, делает меня не героем, а просто трезвым. Вот если бы еще побороть пристрастие к кофе...
—Нас таких двое.
—Теперь, когда я утомил вас своей исповедью, хотелось бы попросить вас об ответной услуге. Дадите мне после обеда обещанное первое интервью?
—Хорошо. Я должна говорить под запись на диктофон?
—В основном да, хотя я буду делать заметки.
—Похоже на план.
Сначала Роз заглянула проверить Лили, затем ответила на звонок Хейли. Пока Митч забирал все необходимое из библиотеки, она поставила на сервировочный столик поднос с фруктами, сырами — бри и чеддером — и крекерами (Дэвид, как всегда, ничего не упустил) и покатила его к гостиной. Митчелл бросился к ней:
—Позвольте мне.
—Я справлюсь, а вы можете разжечь огонь в камине. Сегодня холодно, но, слава богу, ясно. Я бы с ума сходила, если бы моим птенцам пришлось возвращаться домой по скользким дорогам.
—Я то же самое подумал о Джоше. Тревоги не заканчиваются, сколько бы лет им ни было, верно?
—Да.
Роз расставила еду, кофейник, чашки, опустилась на диван, по привычке закинув на столик ноги, и изумленно уставилась на них. Привычки привычками, но она никогда не позволяла себе подобного при гостях. Роз покосилась на Митча, присевшего на корточки у камина спиной к ней.
Наверное, это означает, что она совершенно его не стесняется. Ну и отлично. Так лучше, чем считать его гостем, ведь она доверяет ему тайны своей семьи.
—Вы правы, с камином уютнее, — Митчелл поставил на столик диктофон, положил блокнот и устроился на другом конце дивана, развернувшись к Роз. — Для начала я хотел бы услышать, как вы впервые увидели Амелию.
Никаких прелюдий. Ну к делу так к делу.
—Я не очень ясно помню ее первое появление. Я была очень маленькой. Помню ее голос, колыбельную и никакого испуга. Я подумала — насколько я помню, — что это мама. Но мама никогда не заглядывала ко мне ночью и никогда мне не пела. Не ее стиль. Несколько раз Амелия появлялась, когда я болела. Простуда, грипп... Но в первый раз я точно не испугалась, просто приняла ее присутствие как само собой разумеющееся.
—Кто рассказывал вам о ней?
—Папа, бабушка. Больше бабушка. В семье говорили о призраке вскользь, неопределенно. Новобрачная Харпер была и предметом гордости — «ах, у нас есть привидение», и причиной смущения — «ну, у нас есть привидение», в зависимости от того, кто рассказывал. Отец верил, что она одна из новобрачных Харпер, а бабушка считала, что она была прислугой или гостьей, с которой плохо обошлись здесь, кем-то, кто умер тут, но не родней.
—Ваш отец, ваша бабушка, ваша мать когда-нибудь рассказывали вам о каких-то особенных встречах с ней?
—Если поднималась эта тема, у мамы начиналось сильное сердцебиение. Моя мама обожала свои сердцебиения, — холодно сказала Роз, размазывая бри по крекеру, и Митч усмехнулся:
—Похоже на мою двоюродную бабушку. Она обожала обмороки. Бедняжка считала, что день прожит зря, если она хоть раз не потеряла сознание.
—И почему некоторые люди так любят болеть? Это выше моего понимания. Мама все же пару раз говорила со мной о новобрачной Харпер, очень мрачно, будто о конце света, предупреждала, что однажды я унаследую этот тяжкий крест, и, бог даст, семейное привидение не загубит мое здоровье, как загубило ее собственное. Представлять все в самом мрачном свете — еще одно ее любимое занятие.
—Значит, она боялась Амелии.
—Нет, нет! — отмахнулась Роз, откусывая кусочек крекера. — Мама наслаждалась ролью невинной страдалицы. И ее единственный ребенок мог бы отозваться о ней подобрее.
—Давайте назовем это честностью.
—Да как ни назовем... Иногда она заявляла, что потеряла здоровье, выносив и родив меня, иногда — что ослабла после сильной пневмонии, перенесенной в детстве. Вряд ли эти сведения имеют отношение к нашему делу.
—Наоборот, они очень полезны. Обрывки информации, личные наблюдения и воспоминания помогают воссоздать полную картину. А ваш отец?
—Моего отца развлекала мысль о привидении в доме, к тому же он сохранил о новобрачной нежные детские воспоминания. Однако он сердился, когда она смущала или раздражала гостей. Папа был очень гостеприимен и принимал близко к сердцу все, что тревожило людей в его доме.
—Какими были его воспоминания?
—Точно такими, о которых вы уже слышали. Может, с небольшими вариациями. Новобрачная Харпер приходила в его комнату, пела ему, вела себя как мать со своим ребенком, пока ему не исполнилось двенадцать лет.
—И никаких неприятностей?
—Во всяком случае, мне он ничего такого не рассказывал, но бабушка упоминала, что в детстве у него случались ночные кошмары. Где-то раз-два в год он утверждал, что видел женщину в белом с выпученными глазами и слышал ее рыдания. Иногда она, как и он, находилась в доме, иногда в саду... и все это во сне.
—Получается, что сны — еще одна связующая нить. А вам она снилась?
—Нет, только...
—Что?
—Я всегда думала, что виноваты расшалившиеся нервы. За несколько недель до нашей с Джоном свадьбы мне действительно снились сны. Бури. Черные небеса, гром, ледяные ветры... Яма в саду, похожая на могилу, с увядшими цветами, — Роз передернулась. — Ужасно... Но после свадьбы эти сны прекратились, и я о них почти забыла.
—И больше никаких снов?
—Никаких. Бабушка видела ее чаще всех остальных, во всяком случае чаще, чем кто-либо признавался. В доме, в саду, в комнате отца, когда он был мальчиком... Она никогда не рассказывала мне ничего страшного, но, может быть, просто не хотела пугать. Насколько я помню, бабушка больше всех в моей семье сочувствовала Амелии. Но, если честно, об этом в доме редко говорили. Просто принимали как данность или игнорировали.
—Тогда поговорим о вашей бабушке, — Митч вытащил из кармана рубашки очки, просмотрел свои заметки. — Самое раннее, что узнали о появлениях привидения лично вы, начинается с вашей бабушки Элизабет Харпер.
—Не совсем так. Она говорила мне, что мой дедушка, ее муж, видел новобрачную, когда был ребенком.
—То есть она рассказывала вам о том, что рассказывали ей, а не о том, что она видела или пережила сама. И раз уж мы заговорили об этом, может, вы вспомните, не слышали ли о подобных явлениях в предыдущем поколении?
—Слышала... Бабушка как-то сказала, что ее свекровь, то есть моя прабабушка, никогда не заходила в некоторые комнаты.
—Какие именно?
—О боже... Дайте подумать. В детскую, которая в те дни располагалась на третьем этаже. В хозяйскую спальню. Полагаю, на каком-то этапе супружеской жизни она перебралась в отдельную комнату. На кухню. И ноги ее не было в каретном сарае. Если верить бабушке, ее свекровь, прабабушка Харпер, не была ни капризной, ни суеверной. В семье всегда думали, что она видела новобрачную, но, если до нашей новобрачной была другая, мне о ней ничего не известно, да и вряд ли это возможно. Мы датировали ее девяностыми годами девятнадцатого века.
—Вы датировали ее по платью и прическе, — напомнил Митч, царапая что-то в блокноте. — Этого мало.
—Нам это показалось разумным и логичным.
Митчелл оторвался от своих записей и улыбнулся.
Его взгляд из-за очков казался рассеянным.
—Возможно. Возможно, вы правы, но я, прежде чем посчитаю что-то фактом, предпочитаю собрать чуть больше информации. Что вы знаете о своих двоюродных бабушках, старших сестрах Реджинальда-младшего?
—Вряд ли я что-то могу о них сказать. Я или не знала их, или не запомнила. Они не поддерживали близких отношений ни с бабушкой, ни с отцом. Бабушка пыталась сблизиться с ними, скрепить семейные узы между их детьми и моим отцом, ведь они были кузенами. Я иногда общаюсь с некоторыми из их детей.
—Они поговорят со мной?
—Кто-то поговорит, кто-то нет. Кто-то уже умер. Я дам вам имена и номера телефонов.
—Хорошо. С мертвыми все понятно, но остальных я смогу уговорить... Опять... — прошептал Митч, услышав пение.
—Да. Я хочу проверить Лили.
—Можно мне пойти с вами?
—Пожалуйста.
Они вместе поднялись по лестнице, и Роз посчитала необходимым предупредить Митчелла:
—Скорее всего, Амелия умолкнет до нашего появления. Как обычно.
—Между тысяча восемьсот девяностым и девяносто пятым годами в доме были две няни, три гувернантки, экономка, помощница экономки, двенадцать горничных, личная горничная, три кухарки. Я раскопал несколько имен, но, поскольку возраст их не указан, придется перелопатить множество документов, чтобы установить нужных людей. Если и когда я это сделаю, займусь свидетельствами о смерти и поисками потомков.
—Скучать вам не придется.
—Я обожаю эту работу. Вы правы.
Она замолчала.
Они прошли по коридору к детской.
—Еще холодно, но сейчас потеплеет, — тихо сказала Роз. Подойдя к колыбельке, она аккуратно прикрыла спящую малышку одеяльцем. — Такая умница! Обычно крепко спит всю ночь. Никто из моих мальчиков в ее возрасте меня так не баловал. Все в порядке. Идемте.
Роз оставила дверь детской открытой. Когда она и Митч вышли на верхнюю площадку лестницы, раздался бой часов.
—Полночь? — Розалинд взглянула на свои наручные часы. — Я и не думала, что так поздно. Ну, счастливого Нового года!
—Счастливого Нового года! — Митчелл остановил Роз и приложил ладонь к ее щеке. — Вы не против?
—Я не против.
Митч легко — всего лишь вежливый новогодний жест — коснулся губами ее губ, и тут же где-то в восточном крыле, в крыле Роз, громко, со звуком, похожим на выстрел, захлопнулась дверь.
Несмотря на потрясение, Роз сумела заговорить спокойно.
—Амелия явно не одобряет.
—Я бы сказал, злится. И если уж ей так хочется злиться, мы могли бы дать ей приличный повод.
На этот раз Митч не спрашивал, просто его ладонь скользнула со щеки Роз к ее шее. И на этот раз в его поцелуе не было ни легкости, ни вежливости. Когда его губы обрушились на ее рот, когда его тело крепко прижалось к ее телу, на Роз словно обрушилась жаркая волна. Кровь вскипела моментально, отчаянно, и она бездумно погрузилась в водоворот ощущений.
Дверь в восточном крыле загрохотала пулеметной очередью. Часы, пробив двенадцать, словно сошли с ума и все никак не могли остановиться.
Митчелл не слышал ни грохота, ни боя часов. Как давно он хотел почувствовать ее вкус и знал, что он будет именно таким, сильным и резким, словно сухое шампанское!.. Как давно он хотел почувствовать, как дрожат ее губы, как прижимается к нему ее длинное гибкое тело!.. И теперь, когда он все это чувствовал, он хотел большего.
Но Роз отстранилась, прямо взглянула в его глаза:
—Это следовало сделать.
—Для начала.
—Думаю, сегодня нам лучше остановиться. Я должна прибрать в гостиной и присмотреть за Лили.
—Ладно. Я заберу свои записи и поеду домой.
В гостиной, пока Митч собирал вещи, Роз составила посуду на сервировочный столик.
—Вас очень трудно понять, Розалинд.
—Мне нечего возразить.
—Вы прекрасно знаете, что я хочу остаться с вами, в вашей постели.
—Да, знаю, — Роз окинула его задумчивым взглядом. — Я не завожу любовников... Я намеревалась сказать именно это, что я не завожу любовников, но теперь скажу, что не завожу их опрометчиво. Поэтому, если я решу взять вас в любовники или позволить вам взять в любовницы меня, это будет серьезно, Митчелл. Очень серьезно. Мы оба должны хорошенько подумать.
—Вы когда-нибудь прыгали с обрыва, Роз?
—Случалось. Однако, кроме прискорбных и редких случаев, предпочитаю сначала убедиться, что приземлюсь на ноги. Если бы я не была заинтересована, я бы сказала вам прямо. Я признаю, что заинтересована настолько, чтобы подумать, настолько, чтобы сожалеть — немного — о том, что возраст и опыт не позволяют мне действовать необдуманно.
Когда они подошли к парадной двери, затрезвонил телефон.
—Наверняка снова Хейли. Я должна ответить, иначе она запаникует. Езжайте осторожно.
Роз ушла ответить на звонок. Митч услышал, как она уверяет Хейли, что Лили спит, как ангелочек, что беспокоиться не о чем, и тихонько прикрыл за собой дверь.
Митчелл решил, что пока ему разумнее держаться на почтительном расстоянии от Роз. Эта женщина парадоксальна, и лучше принять ее такой, какая она есть, чем пытаться разгадывать, пока кровь не хлынет из ушей. В конце концов, ему хватит загадок и без непостижимой Розалинд Харпер. Вот ими он и займется.
Работа потребует беготни... и просиживания штанов, что более вероятно. Необходимо проверить данные о рождениях, смертях и браках многочисленных Харперов, записанных в семейной библии. Ладно, несколько часов за компьютером, и эта проблема будет решена. На основании онлайновой и юридической информации он уже составил таблицу, в которую ввел всех членов семьи.
Клиенты любят таблицы, а для него таблицы — такой же рабочий инструмент, как копии семейных фотографий и письма. Все это Митч приколол на доску. Вернее, на две доски. Одну в кабинете в своей квартире, а другую в библиотеке Харпер-хауса.
Портреты, старые письма и снимки, дневники, нацарапанные на листочках семейные рецепты — все это позволяло ему видеть давно умерших людей, словно живых. Когда он начинал представлять их ежедневные дела, привычки и недостатки, чувствовать их обиды, они уже не были для него просто рабочим материалом.
Он мог часами самозабвенно листать садовые заметки Элизабет Харпер или дневник, в котором она вела записи о своем маленьком сыне, будущем отце Роз. А как иначе он узнал бы о том, что мужчина, зачавший Розалинд, сделал свои первые шаги в десять месяцев, а в раннем детстве страдал глютеновой болезнью[10]?
Подобные детали оживляли и приближали прошлое.
На свадебной фотографии Элизабет и Реджинальда-младшего отчетливо было видно сходство Розалинд с дедом. Темные волосы, миндалевидный разрез глаз, четкий овал лица, красивые скулы.
Что еще передал ей и через нее ее детям человек, которого Роз едва помнит?
Деловую хватку, решил Митч. Из разных источников, газетных вырезок, документов, относящихся к домашнему хозяйству, вырисовывался портрет человека, отлично умевшего делать деньги и счастливо избежавшего судьбы многих своих современников, разорившихся на фондовой бирже. Реджинальд-младший был очень осмотрительным и сумел сохранить семейное гнездо и земельные владения.
Но не чувствуется ли в нем некоторая холодность, размышлял Митч, разглядывая фотографии, приколотые к доске. Отчужденность во взгляде невозможно отнести лишь на счет фотографического стиля тех дней.
Может быть, дело в том, что Реджинальд родился в очень богатой семье и был единственным сыном, на плечи которого легла вся ответственность за фамильное благосостояние?
—Что вы знали об Амелии? — вслух спросил Митч. — Вы встречали ее во плоти? Или, когда пришло ваше время, она уже умерла и бродила по этому дому неприкаянным призраком?
«Кто-то же знал ее, — думал Митч. — Кто-то с ней разговаривал, касался ее, слышал ее голос. Кто-то, кто жил или работал в Харпер-хаусе...»
Митчелл перешел к розыску слуг, полные имена которых узнал.
На это требовалось время, и, разумеется, оставались неохваченными десятки других вариантов. Амелия могла быть гостьей, служанкой, чье имя не внесли в домашние документы или вычеркнули из них, родственницей родственников, другом семьи.
Хотя, если бы в доме умерла гостья, подруга или дальняя родственница, информация непременно просочилась бы и умершую удалось бы персонифицировать.
Но опять же, это всего лишь догадки, не принимающие в расчет возможность скандала и стремление замалчивать подобные дела.
Или Харггерам она была просто неинтересна, умерла во сне, и никто не счел нужным обсуждать ее смерть.
И, пожалуй, еще один парадокс заключается в том, что он сам, человек в здравом уме и трезвой памяти, привыкший к логическим рассуждениям, тратит уйму времени и сил на выяснение личности призрака.
Главное — думать о ней не как о призраке, а как о живой женщине, которая родилась и прожила жизнь. Одевалась, ела, смеялась, плакала, ходила и разговаривала.
Она существовала. У нее было имя. И его работа: выяснить , кто, что, когда. Почему— всего лишь дополнительное условие.
Митчелл нашел в папке набросок, сделанный Роз, всмотрелся в лицо молодой худой женщины с копной кудрявых волос и полными страдания глазами.
«Вот так они и датировали ее, — подумал он, качая головой. — По платью и прическе».
Правда, нарисовано неплохо. В тот раз, когда он сам видел Амелию, она была в диком бешенстве, а не спокойная и печальная, как на портрете.
Платье могло быть и десяти-, и двадцатилетней давности. Или совершенно новым. Прическа — личный выбор в модных тенденциях или наперекор им. Определить возраст или эпоху по такой обрывочной информации невозможно.
И все же, основываясь на том, что ему уже удалось узнать, Роз и компания не сильно ошибаются.
Похоже, разговоры о снах, обрывочные сведения, само предание уходят корнями во времена Реджинальда Харпера-старшего.
Реджинальд Харпер... Митчелл оттолкнулся, отъехал на стуле от стола, уставился в потолок. Реджинальд Эдвард Харпер... родился в тысяча восемьсот пятьдесят первом году, самый младший из четырех детей Чарлза Дэниела Харпера и Кристабел Уэстли Харпер. Второй и единственный выживший сын. Старший брат Натаниел погиб в июле тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года в возрасте восемнадцати лет во время Гражданской войны.
—Женился на Беатрис... — Митчелл снова пролистал свои записи. — Да, вот оно... в тысяча восемьсот восьмидесятом году. Пятеро детей. Шарлотт родилась в восемьдесят первом, Эдит Энн в восемьдесят третьем, Кэтрин в восемьдесят пятом, Виктория в восемьдесят шестом и, наконец, Реджинальд-младший в девяносто втором.
Большой интервал между двумя последними детьми, учитывая предыдущий расклад... Может быть, были выкидыши или мертворожденные младенцы? Серьезная вероятность, если учесть ненадежные способы предупреждения беременности в те времена и естественное предположение, что Реджинальд хотел сына, дабы продолжить род по мужской линии.
Митчелл окинул взглядом составленное им генеалогическое древо Беатрис. Сестра, брат, жена брата... Но все родственницы умерли через много лет после первых упоминаний о явлениях и снах, что вычеркивает их из подходящих кандидаток. И ни одну из них не звали Амелией.
Не найдена и служанка с этим именем. Пока не найдена.
Митчелл вернулся к Реджинальду Харперу, главе дома в самый вероятный период.
Каким же ты был, Харпер? Богатым, очень богатым. Унаследовал этот дом и земли, ведь старший брат сбежал на войну и погиб, сражаясь на стороне Конфедерации. И ты, младшенький, стал наследником.
Выгодно женился, расширив через брак земельные владения. Судя по заметкам Роз, перестроил и модернизировал дом... Ты жил на широкую ногу и любил тратить денежки. При тебе в доме постоянно сменялись горничные и прочая женская прислуга.
Может, ты уделял им избыточное внимание? Или твоя жена была стервой? Неплохо бы выяснить.
Но не осталось никого, кто мог бы рассказать...
Митчелл придвинулся к компьютеру и, отключив на время воображение, занялся фактами.
У Роз осталось много лишних растений, и она решила перенести их в теплицу питомника. По предложению Стеллы и с ее помощью Роз размножила еще больше ростков для миниатюрных зеленых садиков в вазонах и вазах.
Роз, обычно предпочитавшая компанию лишь растений и музыки, любила работать со Стеллой и ценила эту редкую для себя привязанность.
—Как приятно копаться в земле, — заметила Стелла, выбирая стелющееся растение для композиции.
—Скоро отведете душу в своих новых садах.
—Я очень этого жду. Знаю, что свожу Логана с ума, меняя и совершенствуя план, — Стелла сдула упавший на лицо локон и покосилась на Роз. — Правда, план не совсем подходящее определение для того, что он творит с ландшафтом. Я бы назвала это концепцией.
—Которую вы совершенствуете.
—Я думаю, что, если покажу Логану еще хоть один набросок, он заставит меня его съесть. Какой роскошный колеус!
—Все это помогает вам справиться с предсвадебными волнениями.
Стелла застыла, погрузив руки в землю.
—Пожалуй, да. Но с чего бы мне нервничать? Я не в первый раз выхожу замуж... Церемония будет очень простой и скромной. Я планировала несколько месяцев, что также не добавило Логану счастья. Но надо же было покрасить и обставить хотя бы гостиную и комнаты мальчиков! Вы не представляете, какую шикарную мебель, подаренную матерью, он запихал на склад.
—Эта драцена прекрасно сюда впишется. Думаю, нервозность вполне предсказуема и оправданна. Невеста всегда невеста, хоть в первый раз, хоть не в первый.
—А вы нервничали во второй раз? Я знаю, что все закончилось ужасно, но...
—Нет, совершенно не нервничала, — безразлично ответила Роз, не чувствуя ни капли горечи, просто пустоту. — Рискну сделать предположение. Вы нервничаете потому, что влюблены и счастливы, и потому, что привыкли беспокоиться из-за каждой мелочи.
—Я просто хочу, чтобы все было особенным, идеальным. Должно быть, я рехнулась, решив провести свадьбу на заднем дворе, когда сады еще даже не закончены. Теперь придется успеть все до апреля.
—Успеете. И вы, и Логан прекрасно знаете, что важнее всего и для вас, и для ваших садов.
—Пожалуйста, напоминайте мне об этом почаще, хорошо?
—С удовольствием. Красиво, — Роз отступила назад, подбоченилась, не сняв перчаток. — Вы уже рассчитали цены?
—Тридцать четыре пятьдесят за маленькие. Сорок пять девяносто пять за большие.
—Отлично. Неплохой дополнительный доход, поскольку почти все растения размножены делением.
—И приятный сюрприз для покупателей. Они нигде больше не найдут такие пышные и разнообразные садики. Я помогу вам отнести их в зал и вобью в реестр.
Женщины нагрузили плоскую тележку и прикатили ее в главное здание. Когда Стелла начала расставлять вазоны на полках, Роз аккуратно отодвинула ее.
—Идите, займитесь бумажками. Если останетесь, провозитесь не меньше часа. Вы же все равно вернетесь, когда я закончу, и все переставите.
—Я просто подумала, что если мы сгруппируем несколько садиков поменьше вон там и используем парочку тех столов с кафельными столешницами...
—Поняла. Я сделаю, а потом улучшайте, сколько душа пожелает.
—А если вы поставите на кованый столик для внутреннего дворика тот садик в большом вазоне и маленький медный фонарь, а рядышком тот глиняный горшок со стрелицией, получится необыкновенная композиция. Ухожу, ухожу...
Посмеиваясь, Роз передвинула горшки, освободив место для новых, и, признавая, что Стелла, как обычно, не ошиблась, составила предложенную ею композицию.
—Ага, Розалинд Харпер, вот ты где!
Роз стояла спиной к окликнувшей ее женщине, поэтому не отказала себе в удовольствии поморщиться, а перед тем как обернуться, состроила радостную гримасу.
—Привет, Сисси! — Пережив стандартную процедуру приветствия — чмоканья где-то в дюйме от щеки, — Роз обреченно приготовилась потерять четверть часа. — Как ты хороша! Новый костюм?
—Этот? — Сисси взмахнула пальчиками с французским маникюром, словно открещиваясь от вишнево-красного произведения дизайнерского искусства. — Просто выдернула утром из шкафа. Роз, клянусь, ты не набрала ни унции. Каждый раз, когда я вижу тебя, понимаю, что просто обязана потеть на тренажере лишних двадцать минут.
—Сисси, ты замечательно выглядишь.
Подобные комплименты неизменно соответствовали истине. Умением выглядеть ожившей картинкой из модного журнала Сесилия Пратт владела в совершенстве. Прямые белокурые волосы до плеч скрадывали круглые щечки с веселыми ямочками и очень выгодно оттеняли моложавое личико с карими глазами.
Судя по наряду, Сисси провела утро за ланчем с подругами или на собрании какого-нибудь комитета, а в питомник заехала распустить и подсобрать сплетен.
Распространение и сбор сплетен Сисси также отточила до совершенства.
—Даже не представляю, как мне это удается... Я так измучена! Праздники меня доконали. Не успеешь передохнуть, как снова должна бежать на очередной прием. Ни одной свободной минутки с самого Дня благодарения! Не заметишь, и весенний бал в клубе подоспеет. Роз, умоляю, скажи, что в этом году приедешь обязательно! Без тебя все не так.
—Я пока об этом не думала.
—Ну так подумай! Посиди со мной, отдохни. Клянусь, если я не присяду хоть на пять минут, просто свалюсь с ног, — подтверждая свою клятву, Сисси плюхнулась на скамью рядом со столиком с только что законченной композицией. — Как мило! Словно в тропическом саду на островах. Мы с Хэнком на следующей неделе летим на Кайманы за солнышком. Уверяю тебя, мне необходима передышка.
—Вы чудесно отдохнете, — скованная приличиями, Роз присела на скамью рядом с Сисси.
—Дорогая, ты тоже должна побаловать себя отпуском на тропическом острове, — Сисси похлопала Роз по руке. — Солнце, голубая вода, полуобнаженные красавчики. Всего-то нужно купить билет. Знаешь, я так тревожусь за тебя... Ты приковала себя к питомнику. Но теперь у тебя есть эта женщина с севера, твоя управляющая. Кстати, ты довольна ее работой?
—Ее зовут Стелла, Сисси, и она работает у меня уже год. Это самое красноречивое свидетельство того, что мы обе довольны сложившейся ситуацией.
—Отлично. Воспользуйся этим и сбеги отсюда хоть ненадолго.
—Нет такого места, куда бы мне хотелось уехать.
—Я принесу тебе рекламные буклеты! Я всегда по ним ориентируюсь. Не знаю, получится ли завтра... Я не пережила бы эти дни, если бы не знала, что скоро буду пить на пляже май-тай[11]. Ты просто умница, что пропустила большинство приемов, хотя я ужасно переживала, не увидев тебя под Новый год у Джен и Куилла. Такой чудесный бал, хотя и не идет ни в какое сравнение с твоим! Цветов было маловато, и еда средненькая. Ну, конечно, в глаза я бы это Джен не сказала. Ты знала, что на следующей неделе она делает липосакцию?
—Нет, не знала.
—Да брось ты! Это же всем известно, — Сисси придвинулась к Роз и заговорщически подмигнула. — Задница и бедра, вот что я слышала. Я как раз с ланча с ней, так она говорит, что собирается на курорт во Флориду, а все прекрасно знают, что, откачав жир, она спрячется в своем доме, пока не сможет снова появиться на людях. Видит бог, на заднице Джен можно сервировать завтрак на четверых, так что прежде, чем она сможет ходить, распрямившись, пройдет не меньше недели.
Роз не сдержала смех.
—Бога ради, Сисси! Мне ее задница кажется вполне нормальной.
—Но далеко не такой, как у новой секретарши, на которую, как говорят, Куилл положил глаз. Двадцать восемь лет, и на бюсте еды уместится еще больше, чем на заднице Джен, если только тебе не противно есть с силикона.
—Надеюсь, насчет Куилла это неправда. Я всегда думала, что он и Джен прекрасная пара.
—Некоторые мужчины просто дуреют от большой груди, и им плевать, чье это творение — природы или пластического хирурга. Кстати, вспомнила, зачем я на самом деле к тебе заехала! Только не знаю, как это рассказать...
—Не сомневаюсь, ты найдешь способ.
—Я просто чувствую, что должна... Розалинд, как давно мы дружим?
—Сразу и не скажешь.
«Знакомство со старших классов трудно назвать дружбой», — мысленно поправила «подругу» Роз.
—В нашем возрасте, конечно, лучше не считать годы, но раз уж мы знаем друг друга дольше, чем хотелось бы признавать, я чувствую, что должна тебя просветить. Но сначала хочу сказать, поскольку у нас не было ни минуты, чтобы поговорить после того... инцидента, что я никогда не была так потрясена, как в тот раз, когда этот ужасный Брайс Кларк явился на прием в твой дом, будто имел на это полное право.
—Не переживай, Сисси. Как явился, так и убрался.
—Ты молодец. Даже не знаю, смогла ли бы я сама сдержаться. Просто не знаю... Ну, Мэнди! Я ушам своим не верила. Конечно, мозгов у нее не больше, чем у курицы, но это ведь не оправдание! Она обязана была разузнать все о мужчине прежде, чем тащить его в твой дом! — Сисси всплеснула руками. — Я не могу об этом говорить.
—И не надо. Мне пора возвращаться к работе.
—Но я ж тебе не рассказала. Когда я расстроена, язык меня просто не слушается. Он был там, и снова с этой безмозглой девчонкой. Он был там, Роз! У Джен и Куилла! Самодовольный, сияющий, будто у него нет никаких проблем. Пил шампанское, танцевал, курил на веранде сигары. Болтал о своей консалтинговойфирме. Меня просто тошнило.
Сисси прижала руки к животу, будто даже сейчас ее могло стошнить.
—Я знаю, ты вежливо отклонила приглашение — Джен сказала, но я весь вечер с ужасом ждала, что ты передумаешь и войдешь в любой момент. И не только я.
—Не сомневаюсь.
«Ни капельки не сомневаюсь, что все возбужденно перешептывались и косились на дверь». Конечно, эти мысли Роз придержала при себе. Вслух она добавила другое:
—Джен вольна приглашать всех, кого хочет видеть в своем доме.
—А вот тут я с тобой не соглашусь! Это вопрос воспитания и преданности. Я сегодня пригласила ее на ланч как раз для того, чтобы сказать это.
Не закрывая рта, Сисси открыла сумочку, достала компактную пудру, припудрила носик.
—Оказывается, дорожку ему расчистил Куилл. Они затевают какой-то совместный бизнес, хотя Джен ничего об этом не знает. Да она и не соображает ничего в бизнесе. Не то что мы с тобой.
—Мм-м.
Более вежливого ответа Роз не придумала, поскольку Сисси не работала в своей жизни ни дня.
—К ее чести должна сказать, что она очень расстроилась, когда я ей все объяснила. Расстроилась... — За пудрой последовала губная помада в тон костюма. — Но кое-кто — я своими ушами слышала на приеме — Брайсу сочувствует. Те, кто верит, будто с ним несправедливо обошлись. Ну, если хочешь знать мое мнение, это просто кошмар какой- то! И самое отвратительное, ходят слухи, что в тот вечер ты его не только выгнала, но и избила, хотя он всего лишь хотел помириться. Что ты угрожала ему и той глупышке даже после их отъезда. Разумеется, каждый раз, как я это слышу, я делаю все, что в моих силах, чтобы восстановить истину. Ведь я же была там, в конце концов!
Роз всей кожей чувствовала, как Сисси жаждет информации, но, несмотря на злость и негодование, не собиралась подкидывать в костер сплетен поленья.
—Пусть говорят и думают все, что пожелают. Мне все равно.
—Ну, некоторые говорят и думают, что ты не приехала к Джен и на другие приемы, так как знала, что он там будет, причем с женщиной вдвое моложе тебя.
—Удивительно, что люди тратят столько времени, размышляя о моей возможной реакции на того, кто больше не имеет никакого отношения к моей жизни. Если увидишь Джен, попроси ее не тревожиться обо мне, — Роз встала. — Было приятно повидаться с тобой, но поверь, у меня полно дел.
—Хочу, чтобы ты знала, я-то буду о тебе тревожиться. — Сисси тоже поднялась и чмокнула воздух у щеки Роз. — Мы непременно должны позавтракать в ближайшем будущем, я угощаю.
—Желаю вам с Хэнком хорошо отдохнуть на Кайманах.
—Уж будь уверена! Я пришлю тебе рекламные буклеты, — пообещала Сисси, направляясь к выходу.
—Спасибо, не надо, — пробормотала Роз, злясь, что чувствует себя оскорбленной.
Она знает, что не должна обращать внимания на досужие сплетни, но куда денешь уязвленную гордость?
Роз вышла в сад, собралась было свернуть к школке, но передумала — в таком настроении она причинит больше вреда, чем пользы, — и пошла домой длинным путем через лес, отделявший ее личные сады от питомника.
Она никого не хотела видеть, не хотела ни с кем разговаривать, но во дворе наткнулась на Дэвида, игравшего с сыновьями Стеллы и их собакой.
Пес заметил Роз первым и с добродушным тявканьем бросился к ней, стал подпрыгивать, цепляться за колени.
—Не сейчас, Паркер, — Роз наклонилась и почесала его. — Сейчас не самое подходящее время.
Подбежал Люк. Половину его веснушчатого личика скрывала дурацкая черная борода, закрепленная за ушами.
—Мы ищем спрятанное сокровище! У нас есть карта и все такое.
—Сокровище?
—Угу. Я пират Черная Борода, а Гэвин — Долговязый Джон Силвер. Дэвид — капитан Морган. Он говорит, что капитан Морган может навести блеск на плохой день. Но я не понимаю.
Роз с улыбкой потрепала рыжие волосы мальчика, как только что шерсть Паркера. Она и сама бы поиграла в пиратов. С удовольствием.
—Какое сокровище?
—Это сюрприз, но Дэвид — капитан Морган — говорит, что если мы, шалопаи, не найдем сокровище, он сбросит нас в море.
Роз оглянулась на Гэвина, ковыляющего с метлой, привязанной к одной ноге, и Дэвида с черной повязкой на глазу, щеголявшего большой шляпой с пером. Видимо, все это добро он нашел в мешке с маскарадными костюмами.
—Тогда я посоветовала бы тебе найти сокровище.
—А вы не хотите поиграть?
—Не сейчас, солнышко.
—Лучше найдите мои восемь реалов! — грозно прорычал Дэвид, подходя к Роз. — Иначе я повешу вас на самой высокой рее.
С совершенно не пиратским визгом Люк отскочил и вместе с братом принялся отсчитывать шаги, указанные на карте.
—Что случилось, дорогая?
Роза покачала головой:
—Ничего. Немного болит голова, вот я и вернулась домой пораньше. Надеюсь, ты не закопал ничего ценного. Не хотелось бы тебя увольнять.
—Новый диск для игровой приставки на нижней ветви того платана.
—Ты сам сокровище, капитан Морган.
—На миллион долларов. Но я знаю это выражение лица, — Дэвид поднял руку и коснулся щеки Роз. — Оно бы провело кого угодно, но не меня. Что вас огорчило? И какого черта вы слоняетесь по лесу без куртки?
—Я забыла ее, и у меня на самом деле болит голова. Из-за всяких глупостей, которые вывалила на меня Сисси Пратт.
—Когда-нибудь эту женщину удавят на ее же длинном языке! — Дэвид сдернул повязку с глаза. — А я прокрадусь в похоронное бюро и переодену ее в самые старомодные и тусклые шмотки из «Уол-Марта». Синтетические.
Роз криво улыбнулась:
—Ты жесток.
—Идемте в дом. Я приготовлю мой небезызвестный мартини, вы мне все расскажете, и мы вместе сотрем ведьму в порошок.
—Соблазнительное предложение, но думаю, лучше принять пару таблеток аспирина и подремать минут двадцать. И мы оба понимаем, что нельзя разочаровывать мальчиков. Вперед, капитан! — Роз поцеловала его в щеку. — Тысяча чертей и бочонок рома!
Роз поднялась к себе, приняла аспирин и растянулась на кровати.
Господи, сколько еще ярмо дурацкого брака будет гнуть ее шею? Сколько еще оскорблений придется вытерпеть?
А она-то надеялась отделаться пятнадцатью тысячами долларов, которые подонок украл с ее счета... Надеялась, что эти пятнадцать тысяч избавят ее от последствий глупой ошибки.
Ну, денег не вернешь, и нечего о них сожалеть. И нечего казнить себя за брак, который тоже не выбросишь из жизни.
Рано или поздно Брайс снова поскользнется. Переспит не с той женщиной, обманет не того мужчину... Тогда он уберется из Мемфиса, и люди найдут другую тему для сплетен. Как обычно.
Как ему удалось убедить хоть кого-то, что она напала на него... в своем собственном доме! Хотя он самый искусный лжец, какого она когда-либо встречала, и прекрасно умеет изображать невинную жертву.
Она не будет ничего опровергать и защищаться. Ее оправдания лишь подольют масла в огонь. Она просто отстранится — физически и эмоционально — от шквала сплетен.
Она побалует себя — в конце концов она ведь женщина! — недолгой хандрой и вернется к своей жизни. К своей обычной жизни.
Роз закрыла глаза, даже не надеясь заснуть, но почти сразу погрузилась в то призрачное состояние между явью и сном, которое так часто успокаивало ее...
Она сидела на скамье в своем тенистом саду, наслаждаясь теплым весенним ветерком, вдыхая царящие в воздухе ароматы. Она видела главный дом и разноцветные горшки, которые расставила на земле и верандах, и каретный сарай, окруженный готовыми распуститься лилиями. Она вдыхала запах роз, обвивающих беседку в потоке солнечного света. Эти белые розы она посадила своими руками в память о Джоне.
Она редко ходила на его могилу, но часто — к этой беседке.
За розарием простирался сад, в котором она растила цветы для украшения дома. Эти цветы она срезала и расставляла в вазах. Между цветами, кустами и деревьями вились тропинки туда, где Брайс хотел обустроить бассейн.
Они ожесточенно спорили из-за этого бассейна и чуть не подрались, когда она выгнала подрядчика, которого Брайс нанял, несмотря на ее запрет.
Насколько Роз помнила, она сказала подрядчику, что, как только он воткнет лопату в ее землю, она тут же вызовет полицию. Нет, сначала служащих похоронного бюро.
С Брайсом она была еще суровее, напомнив ему, что все здесь принадлежат ей и все решения принимает она и только она.
Он тогда в бешенстве уехал из дома, но через несколько часов вернулся с виноватым видом и крохотным букетиком лесных фиалок.
И она совершила еще одну ошибку, приняв и извинения, и букетик.
Одной лучше.
Роз зябко передернулась.
—Может быть, может быть...
Ты сделала это одна. Все это. Ты совершила всего одну ошибку, и посмотри, во что это тебе обошлось. Идо сих пор обходится. Не совершай другую.
—Нет, нет. Что бы я ни сделала, это не будет ошибкой.
Одной лучше.
Голос теперь звучал настойчивее, а холод пробирал до костей.
Я одна.
На мгновение, лишь на одно мгновение, Роз пригрезилась женщина в грязном белом платье, лежащая в раскрытой могиле. И в это же мгновение, всего лишь мгновение, ей померещился запах смерти и разложения, заглушивший аромат цветов.
Вдруг глаза женщины распахнулись и уставились в глаза Роз.
Роз под проливным дождем добежала до дома. Она ворвалась в холл, стягивая мокрую куртку, и присела на банкетку, чтобы снять сапоги. Тут же появился Дэвид, сел рядом, подал чашку горячего кофе.
—Доктор Несравненный в библиотеке.
—Знаю. Я видела его машину, — обхватив чашку заледеневшими руками, Роз глотнула кофе.
—С ним Харпер. Доктор затащил нашего мальчика на допрос. А перед этим побеседовал со мной за кофе латте и яблочным пирогом.
—Яблочный пирог?
—Я знаю ваши слабости и приберег большой кусок. Прогноз обещает снег.
—Я слышала.
—Стелла и мальчики у Логана. Она приготовит обед, а парни надеются, что снег засыплет дорогу и они смогут остаться там на ночь.
—Очень мило. Мне необходимо принять душ. Горячий душ.
Дэвид забрал пустую чашку.
—Я подумал, что, может, вы захотите пригласить нашего красавчика-профессора пообедать. Будут сочные цыплята и яблоки, запеченные в тесте.
—Соблазнительно... Я имею в виду цыплят. И Митч всегда желанный гость, если у него нет других планов и он захочет остаться.
—Планов нет, — уверенно заявил Дэвид, расплывшись в широкой улыбке. — Вообще-то я его уже пригласил.
Роз хихикнула:
—Дэвид, скажи честно, с кем ты хочешь его свести? С собой или со мной?
—Ну... Учитывая мое редкостное бескорыстие и его, к несчастью, традиционную сексуальную ориентацию, с вами, радость моя.
—Ты неисправимый романтик, не так ли?
Роз подошла к лестнице и, не оборачиваясь, закатила глаза, когда услышала вслед:
—Наденьте что-нибудь сексуальное.
Тем временем в библиотеке Харпер цедил честно заработанное пиво, не представляя, что еще может рассказать Митчеллу кроме того, что тот уже знает. Однако он отвечал на все вопросы, заполняя мелкие прорехи, оставленные уже допрошенными мамой и Дэвидом.
—Дэвид рассказал о той ночи, когда вы детьми видели призрака в садах.
—Нам — Дэвиду, моим братьям и мне — разрешили ночевать в палатке, — подтвердил Харпер. — Ну и ночка выдалась!
—Дэвид сказал, что ты увидел ее первым и разбудил его.
—Увидел, услышал, почувствовал, — Харпер пожал плечами. — Трудно точно передать словами, но да, я разбудил Дэвида. Не знаю, который был час. Поздно. Мы долго не могли заснуть, мутило от обжорства, и мы пугали друг друга страшными историями. В какой-то момент я услышал ее. Не знаю почему, все было не так, как раньше.
—В чем разница?
—Она не пела... Стонала, что-то неразборчиво бормотала. Больше похоже на звуки, которые ребенок ждет от призрака в душную лунную ночь. Я выглянул из палатки и увидел ее. И выглядела она не так, как раньше.
«Смелый мальчик, — подумал Митч. — Не натянул спальный мешок на голову, а выглянул».
—И как же?
—На ней было что-то вроде белой ночной рубашки. Как прошлой весной, когда она бушевала на втором этаже. Волосы распущенные, спутанные и грязные. Лунный свет струился сквозь нее. Боже милостивый, прямо сквозь нее! — Харпер глотнул пива. — Значит, я разбудил Дэвида. Остин и Мейсон тоже проснулись. Я хотел оставить Остина с Мейсоном, но не смог их уговорить, и мы все пошлепали за ней.
Митч прекрасно представлял, как это было. Четыре маленьких мальчика, луна, светлячки, летняя духота. И призрачный силуэт, скользящий над травой.
—Она прошла прямо над мамиными вечерними примулами, сквозь кусты штокрозы. Я был так взвинчен, что позабыл о страхе. А она не умолкала, все издавала звуки, похожие на жужжание или причитания. Кажется, проскакивали слова, но я не мог их разобрать. Она направлялась к каретному сараю. Во всяком случае, я думал, что она идет туда. И вдруг она обернулась... ее лицо...
—Что?
—Точно, как тогда весной, — Харпер тихо вздохнул. — Она выглядела безумной. Как в ужастиках. Раздраженная и безумная. И в ту минуту — наверное, прошла целая минута, — что мы смотрели друг на друга, стало так холодно, что я увидел пар, вырывающийся из моего рта. А потом она отвернулась и заскользила прочь. Я пошел за ней.
—Пошел за ней? За безумным призраком? Неужели ты не испугался?
—Не очень. Я как-то не думал о страхе, наверное, из-за любопытства. Я был даже зачарован. Я должен был знать. Но Мейсон закричал, и вот тогда я перепугался до смерти. Почему-то подумал, что она его схватила. Очень глупо, поскольку она была впереди, а он сзади меня. Далеко сзади. Все они были далеко сзади, как оказалось. Ну, я и рванул назад. Мейсон сидел на земле, а из его ступни хлестала кровь. Остин побежал к палатке за футболкой или еще чем-нибудь, чтобы перевязать рану, потому что из-за жары все мы были только в трусах. Мы с Дэвидом пытались поднять Мейсона, чтобы отнести его в дом... И тут прибежала разъяренная мама.
Харпер рассмеялся и подмигнул Митчу.
—Вы бы ее видели! Она была в маленьких хлопчатобумажных шортиках и крохотной маечке. Волосы у нее тогда были длиннее и развевались, как парус. И в ее руке я увидел — остальные не видели, но я увидел — дедушкин пистолет. Ну, скажу я вам, если бы призрак погнался за нами, она бы его точно пристрелила! Но, поняв, что на нас никто не напал, мама заткнула пистолет за резинку шортиков сзади, подхватила Мейсона, велела нам всем одеться. А потом запихнула нас в машину и повезла в отделение скорой помощи накладывать Мейсону швы.
—Ты никогда не говорил, что видел пистолет, — заметила Роз, входя в библиотеку.
—Думал, ты не хотела, чтобы остальные знали.
Роз подошла к сыну, наклонилась и поцеловала его в макушку.
—Ты всегда замечал слишком много, — прижавшись щекой к макушке Харпера, Роз взглянула на Митча. — Я вам помешала?
—Нет. Присядьте, если хотите. Теперь я знаю эту историю из двух источников, и не возражал бы против вашей версии.
—Я немного могу добавить. Мальчики хотели ночевать в саду. Один бог знает почему, ведь было жарко, как в аду, и полно мошкары. Но мальчикам нравилось ночевать в палатке. Чтобы видеть и слышать их, я выключила кондиционер и открыла двери на веранду.
—Мы же были рядом, во дворе, — возразил Харпер. — Что могло с нами случиться?
—Многое, и, как оказалось, я не зря потела полночи. Меня разбудили крики Мейсона. Я схватила отцовский пистолет, который в те дни хранила на верхней полке шкафа в спальне. Достала из ювелирной шкатулки пули и зарядила пистолет уже на ходу. Когда я прибежала на крики, Харпер и Дэвид волокли Мейсона, а из его крохотной ножки хлестала кровь. Они заговорили хором, и я приказала им всем заткнуться. Схватила малыша, обтерла ножку и увидела, что необходимо наложить швы. Обо всем, что с ними произошло, я узнала по дороге в больницу.
Митч кивнул, поднял глаза от своих записей.
—Когда вы пошли в каретный сарай?
Роз улыбнулась:
—На рассвете. На поездку в больницу и на то, чтобы уложить мальчиков в доме, ушло много времени.
—Вы захватили пистолет?
—Конечно. На тот случай, если они видели нечто более материальное, чем думали.
—Я уже был большой и мог бы пойти с тобой. Ты не должна была идти туда одна.
Роз вскинула голову:
—Я привыкла отвечать за все. Ничего необычного я там не увидела, а если мне что-то и померещилось, то это вполне могло быть из-за усталости или возбуждения.
—Что же там было?
—Ну, было холодно, а не должно бы. И я чувствовала... это может прозвучать театрально, но я чувствовала смерть. Я обошла весь сарай и ничего не нашла.
—Когда перестраивали каретный сарай?
—Дайте подумать, — Роз закрыла глаза. — В начале двадцатого столетия. Реджинальд Харпер славился пристрастием ко всяким новшествам, и автомобили были одним из них. Некоторое время он держал свою машину в каретном сарае, затем приспособил под гараж конюшни, и сарай стал чем-то вроде склада, а на втором этаже поселили садовника. Позже, где-то в двадцатые годы, мой дедушка перестроил его в гостевой домик.
—Амелия никак не могла жить там или навещать садовника, поскольку все это происходило после первых ее появлений. А что там держали, когда помещение было каретным сараем?
—Думаю, кабриолеты, упряжь. Инструменты?
—Странное место для призрака.
—Я всегда задавался вопросом, не там ли она умерла, — заметил Харпер, — и, когда туда переехал, все ждал, не подаст ли она мне какой-то знак.
Митч с интересом взглянул на Харпера:
—Ты ее там видел?
—Нет. Она не является взрослым парням, только мальчикам до определенного возраста. О, снег пошел! — Харпер вскочил и подошел к окну. — И может скоро растаять. Я вам еще нужен?
—Нет, пока достаточно. Спасибо, что уделил мне время.
—Не за что. Пока!
Глядя сыну вслед, Роз покачала головой:
—Уверена, он помчался лепить снежок, чтобы засунуть Дэвиду за шиворот. Кое-что никогда не меняется. Кстати, о Дэвиде, он готовит цыплят и яблоки в тесте. Не хотите остаться на обед и подождать, пока растает снег?
—Только дурак откажется от цыплят и яблок в тесте. За последнюю неделю я немного продвинулся, если считать отсеивание продвижением. Я исключаю кандидаток, во всяком случае задокументированных, на роль Амелии.
Роз подошла к доске, рассмотрела фотографии, таблицы, записи.
—А когда у вас закончатся задокументированные кандидатки?
—Расширю зону поиска. Вопрос не по теме: как вы относитесь к баскетболу?
—В каком смысле?
—В смысле посещения матча. Я достал лишний билетик на завтрашнюю вечернюю игру команды моего сына. Они играют с «Оле Мисс»[12]. Я надеялся уговорить вас пойти со мной.
—На баскетбольный матч?
В ответ на изумленный взгляд Роз Митчелл непринужденно улыбнулся:
—Ни к чему не обязывающая обстановка, куча людей, нетривиальное развлечение. По-моему, хорошее начало. И, может, к такому типу общения вы отнесетесь более благосклонно, чем к скромному обеду вдвоем. Но если вы предпочитаете последнее, послезавтрашний вечер у меня свободен.
—Думаю, меня заинтересует баскетбольный матч.
Сидя на бухарском ковре в спальне Роз, Лили самозабвенно колотила пластмассовой собачкой по кнопкам игрушечного телефона.
—Роз, наложите мои тени для век, — раздался приглушенный перебираемой одеждой голос Хейли. — Я знала, что это не мой цвет, еще тогда, когда покупала, но просто не смогла удержаться. А вам очень пойдет. Правда, Стелла?
—Правда.
—У меня столько косметики, что хватит на три жизни, — возразила Роз, пытаясь сосредоточиться на макияже и размышляя, как так случилось, что в ее личное пространство вторглось столько женщин.
Она просто не привыкла к женской компании, тем более в весьма интимные моменты.
—О! Вы обязаны это надеть!
Хейли выдернула из шкафа обтягивающие брюки, те самые, которые Дэвид заставил купить Роз и которые она надевала всего один раз — во время примерки.
—И не подумаю.
—Роз, вы шутите? Стелла, посмотрите!
Стелла взглянула.
—Я бы свои бедра в них ни за что не втиснула.
—Еще как втиснули бы. Они растягиваются, — продемонстрировала Хейли. — У вас идеальные бедра, и грудь тоже, просто эти брюки вам длинноваты. Роз, помните джемпер, который подарил мне Дэвид на Рождество? Красный, из ангоры. Получится сногсшибательный комплект.
—Так забирай их! — Роз не решилась поверить своему счастью.
—Нет, брюки наденете вы. Присмотрите-ка за ребенком минуточку, хорошо? Я сбегаю за джемпером.
—Я не надену твой джемпер. У меня своих полно. И успокойся ради бога. Это всего-навсего баскетбольный матч.
—И почему бы не явиться туда красоткой, чтобы все просто попадали?
—Я надену джинсы.
Хейли в изнеможении плюхнулась на кровать рядом со Стеллой.
—Она твердый орешек.
—Я воспользуюсь твоими тенями, и назовем это компромиссом.
—Можно выбрать вам сережки?
Роз встретилась с Хейли взглядами в зеркале.
—И ты от меня отвяжешься?
—Клянусь! — Хейли вскочила с кровати, подхватила на бегу потянувшуюся к ней Лили и, посадив дочку на бедро, принялась одной рукой ковыряться в шкатулке, где Роз хранила повседневные украшения. — Что вы наденете к джинсам?
—Понятия не имею. Какой-нибудь джемпер.
—Зеленый кашемировый, — подсказала Стелла. — Темно-зеленый, под горло. И ту классную черную кожаную куртку. До колен.
Роз задумалась, подкрашивая глаза.
—Прекрасно. Мне нравится.
—Понятно. Тогда... эти, — Хейли приподняла серебряные спиральные висюльки и повернулась к Стелле. — Обувь?
—Черные ботильоны на коническом каблуке.
—Стелла, вы ищете ботильоны, я — джемпер, а...
—Девочки, выметайтесь, — перебила ее Роз. — Дальше я справлюсь сама. — Она поцеловала Лили в щечку. — Поиграйте где-нибудь в другом месте.
—Выметаемся, пока она назло нам не натянула старую фуфайку и садовые сапоги. А насчет теней Хейли права, — добавила Стелла, вытаскивая ту, что права, в коридор.
«Вполне возможно», — решила Роз.
Интересный, слегка переливающийся золотом оттенок коричневого. Роз прекрасно умела пользоваться косметикой, да и самолюбие не позволяло пренебрегать возможностями выглядеть как можно лучше, когда это требовалось.
Присутствие в доме женщин, более молодых женщин, оказалось не лишним. Почему бы и не прислушаться к их советам?
За исключением брюк, конечно.
Роз подошла к комоду, открыла средний ящик, в котором хранила лучшие джемпера, с любовью перебрала мягкие ткани — кашемир, хлопок с начесом, шелк — достала и развернула темно-зеленый.
Холод, ударивший в лицо, застал ее врасплох. И нельзя сказать, что удар был сильным, так, вроде легкой пощечины, но Роз отшатнулась и замерла, с изумлением глядя, как джемпер, вырванный из ее рук, врезался в противоположную стену и упал на пол.
Колени ослабли, однако она удержалась на ногах, медленно пересекла спальню, подобрала джемпер. Вся грудь ни в чем не повинной вещи была изодрана в клочья, будто острыми когтями. Пытаясь сохранить спокойствие, Роз глубоко вздохнула, и из ее рта вырвалось облачко пара.
—Отвратительно и недостойно вас. Мелко и подло. Я любила этот джемпер. Очень любила. Но это абсолютно ничего не изменит.
Разозлившись, Роз резко обернулась, надеясь увидеть что-то, кого-то, с чем или с кем можно было бы сразиться.
—Это не последняя моя вещь, и, если вы собираетесь повторить представление с остальной моей одеждой, предупреждаю: я выйду отсюда абсолютно голой, но шантажу не поддамся. Так что изливайте свой гнев где-нибудь в другом месте.
Роз швырнула драную тряпку на кровать, вернулась к комоду, не выбирая, выхватила из ящика и натянула первый попавшийся джемпер, вцепилась в джинсы дрожащими то ли от ярости, то ли от отчаяния руками.
—Я сама принимаю и всегда принимала решения. Только попробуйте испортить что-нибудь еще, и я буду спать с ним только для того, чтобы разозлить вас.
Она сунула ноги в ботильоны, взяла куртку и, как ни хотелось хлопнуть со всей силы, с преувеличенной аккуратностью прикрыла дверь.
Оказавшись в коридоре, Роз прислонилась спиной к двери и глубоко дышала до тех пор, пока не успокоилась. В одном она точно может быть уверена: ей и Митчу будет о чем поговорить по дороге на матч.
Однако заговорила Роз, только когда огни Харпер-хауса скрылись за поворотом.
—Я кое-что расскажу вам, а потом хорошо бы забыть о делах на пару часов.
—Что-то случилось?
—Да. Во-первых, недавняя и неприятная встреча на работе с моей знакомой, олимпийской чемпионкой по сплетням уже более двадцати лет подряд.
—Непревзойденная рекордсменка.
—Она этим гордится. Речь шла о моем бывшем муже, что само по себе не так уж и важно, но немного меня расстроило. Словом, я вернулась домой злая и с головной болью. Приняла аспирин и решила несколько минут полежать. Я не заснула. Застряла в зыбком уюте между сном и явью. Я увидела себя в саду. Я сидела на скамейке в тени. Была поздняя весна.
—Как вы поняли, что это весна?
—Поздняя весна или самое начало июня. По растениям, распустившимся цветам. И было прохладно.
Роз пересказала остальное, стараясь не упустить ни одной мелочи.
—Это первый сон на вашей памяти?
—Не сон. Я не спала, — нетерпеливо отмахнулась Роз. — Я знаю, многие так говорят, когда думают, что не спали. Но я не спала.
—Хорошо. Вам виднее.
—Она мысленно отвела меня туда. Я ощущала холод. Вдыхала аромат цветов — белых роз, обвивавших беседку, чувствовала прикосновение ветерка к коже и одновременно сознавала, что я все еще в своей комнате, на кровати. С дикой головной болью.
—Это сбивает с толку.
—Вы проницательны. Да, сбивает с толку. Дезориентирует, расстраивает. Я не хочу, чтобы влияли на мои мысли! Мне это не нравится. А как она смотрела на меня, когда открыла глаза в той могиле!.. С какой-то ужасной, извращенной... любовью. Она никогда не причиняла мне никакого вреда. Я никогда ее не боялась. До сегодняшнего вечера...
Митчелл свернул на обочину, резко затормозил и повернулся к Роз. Спокойствие, которое она обычно видела, чувствовала в нем, сменилось вспышкой гнева.
—Что вы имеете в виду? Она напала на вас? Бога ради...
—Не на меня, а на очень красивый кашемировый джемпер. Подарок на мой день рождения, так что он у меня всего лишь с ноября, и я все еще злюсь из-за того, что она его изодрала.
—Расскажите подробно, что случилось.
Когда Роз закончила, Митчелл откинулся на спинку сиденья и забарабанил пальцами по рулевому колесу.
—Она не хотела, чтобы вы встретились со мной сегодня.
—Похоже на то, но это ее проблема. Я здесь.
Митчелл скосил на нее глаза.
—Почему?
—Я сказала, что поеду, а я всегда выполняю свои обещания. Можно добавить, что она меня разозлила, а я никогда не уступаю. И наконец, я хотела выяснить, понравится ли мне не деловое, а дружеское общение с вами.
—Вы прямолинейны.
—Да. Некоторых это не устраивает.
—Меня устраивает. Жаль ваш джемпер.
—Мне тоже.
—Мы могли бы обсудить...
—Могли бы. Но не сейчас. Ей не удалось предотвратить эту встречу, и я не вижу причин, почему она должна управлять ею. Давайте поговорим о чем-нибудь другом, пока не придет время вернуться к делу.
—Хорошо. О чем бы вы хотели поговорить?
—Ну, я могла бы начать с вопроса, как долго вы еще собираетесь сидеть здесь, на обочине, и на сколько мы из-за этого опоздаем на матч команды вашего сына.
—Да, конечно, — Митчелл вырулил на дорогу. — А я нанял новую уборщицу.
—Что вы говорите!
—Она подруга подруги моего друга. Вроде того. Увлекается фэн-шуем и все в квартире переставляет по зонам: карьерной, здоровья и так далее. Составляет для меня списки необходимых покупок вроде денежной лягушки для угла процветания или китайских монет, символов удачи. А еще она говорит, что нельзя обойтись хотя бы без одного зеленого растения. Кажется, для зоны здоровья. Я не уверен, но переспросить боюсь. Вот я и подумал, не вернете ли вы мне цветок, который забрали прошлой весной?
—Тот, который вы убивали?
—Я не знал, что убиваю его. Я и не подозревал о нем.
—Неосознанное небрежение все равно небрежение.
—Вы непреклонны. А если я дам письменное обязательство лучше о нем заботиться? Вообще-то заботиться о нем будет моя уборщица, один раз в неделю уж точно. Вы получите право посещения.
—Я подумаю.
Когда они приехали на стадион, зал уже был забит болельщиками и взволнованно бурлил, как обычно бывает перед игрой, а на площадке разминались команды. Сквозь шум и гам, разноцветье и волнение Роз и Митч пробрались на свои места.
—Вон Джош! Восьмой номер.
Розалинд нашла взглядом высокого парня в белой с голубой окантовкой форме. Джош пробежал несколько шагов, постукивая мячом об пол, и легко забросил его в корзину.
—Красивая форма.
—Джош был десятым на драфте Эн-би-эй. В следующем году будет играть за «Селтикс»[13]. Верится с трудом. Не волнуйтесь, я не собираюсь хвастаться весь вечер, но это не мог не сказать.
—Джош станет профессионалом? «Селтикс»? Хвастайтесь, сколько душе угодно. Я бы хвасталась.
—Постараюсь свести похвальбу к минимуму. Джош — разыгрывающий защитник, он начинает все комбинации и цементирует защиту.
Роз цедила газировку, купленную ей Митчем, и внимательно слушала его объяснения, изобилующие баскетбольными терминами, с удовольствием следила за разыгрыванием спорных мячей, наслаждалась молниеносными перемещениями игроков по площадке, стуком мяча по паркету, гулом голосов.
В первом периоде Митч иногда наклонялся к ней, объясняя происходящее на площадке, стратегию и тактику игры, пока она не вскочила одновременно с остальными болельщиками команды Мемфиса и не крикнула:
—Какого дьявола? Судьи ослепли? Наш защитник на двух ногах стоял, еще и третью прикажете ставить? Какого черта тот налетел? Фо-ол!
Когда Роз снова села, пыхтя от возмущения, Митч почесал подбородок.
—Ладно... Или я потрясающий учитель, или вы разбираетесь в баскетболе.
—Митч, у меня три сына. Я разбираюсь в баскетболе, футболе, бейсболе и одно время знала буквально все о профессиональном армрестлинге. Мальчики эти увлечения почти переросли, — Роз оторвала взгляд от площадки, улыбнулась Митчеллу. — Вы с таким энтузиазмом просвещали неопытную дамочку, что мне не хотелось вас прерывать.
—Спасибо. Хотите начос[14]?
—Не откажусь.
Роз давно так хорошо не проводила время. Она развеселилась, когда в перерыве Джош нашел глазами в толпе отца и ухмыльнулся ему. И еще больше развеселилась, когда парень перевел взгляд на нее, затем снова на отца и одобрительно поднял два больших пальца.
А когда игра закончилась победой «Мемфисских тигров», обыгравших «Оле Мисс ребелз» на три очка, Роз решила, что отличное времяпрепровождение почти оправдало гибель кашемирового джемпера.
—Митч, не хотите подождать сына и поздравить его?
—Не сегодня. Хорошо, если он выйдет из раздевалки через час, да еще будет продираться сквозь толпу фанаток. Но как-нибудь в другой раз я хотел бы вас познакомить.
—Буду рада. Наблюдать за ним на площадке сплошное удовольствие. Он не просто техничен и обладает собственным стилем, ваш сын так и пышет энергией. Сразу видно, что он любит баскетбол.
—С младенчества, — Митч обнял Роз за талию, помогая лавировать в покидающей трибуны толпе.
—Вам будет грустно, когда он уедет в Бостон.
—Он всегда об этом мечтал. Меня так и тянет переехать вместе с ним, но рано или поздно птенцов приходится отпускать.
—Я думала, что умру, когда уехали мои младшие. Кажется, что еще вчера им было пять лет.
Когда они шли через стоянку к машине, предлог для объятий исчез, и Митч взял Роз за руку.
—Не хотите перекусить и восстановить силы?
—Не сегодня. Мне завтра очень рано вставать, но спасибо за предложение.
—А как насчет завтрашнего обеда?
Роз покосилась на Митчелла.
—Для того чтобы вытащить меня из дома два вечера подряд, требуется упряжка норовистых лошадей. Завтра вечером у меня собрание садового клуба, которое я не могу пропустить по личным причинам.
—Тогда послезавтра.
—Похоже на военную кампанию.
—Да. И как у меня получается?
—Неплохо.
«Очень даже неплохо», — мысленно добавила Роз.
—У меня встречное предложение. Послезавтра мы пообедаем у меня, но предупреждаю, готовить буду сама. У Дэвида выходной.
—Вы еще и готовите?
—Естественно, готовлю. Между прочим, я очень хорошая повариха, но, когда Дэвид дома, меня к плите не подпускают.
—В котором часу?
Роз рассмеялась.
—Ну, скажем, в семь.
—Обязательно приеду.
Они подошли к машине Митча. У пассажирской дверцы он развернул Роз, обнял, притянул к себе. И, прижавшись губами к ее губам, долго целовал.
Вцепившись в его плечи, Роз наслаждалась забытыми ощущениями: теплом мужского тела, требовательностью, кипящей в, казалось бы, ленивом поцелуе... Митч отстранился, не сводя с нее глаз, открыл дверцу.
—Если бы я дотянул до дома, то вы бы этого ожидали, и я не смог бы застать вас врасплох. Думаю, вас нелегко удивить.
—Вы преуспели, и не один раз.
Усадив Роз в машину, Митч захлопнул дверцу и дал себе слово, что этим его сюрпризы не ограничатся.
Харпер мог целыми днями не вылезать из теплицы. Ему никогда не было там скучно или одиноко. Растения, с которыми он работал, бесконечно его завораживали и наполняли жизнь смыслом. Создавал ли он новый сорт или экспериментировал с гибридами, Харпер делал то, что любил.
И на свежем воздухе он любил работать, прививал и размножал то, что растили на специально выделенном участке. Он уже наметил деревья, которые привьет сегодня. Кроме того, часть недели уйдет на сбор черенков и обрезку саженцев, привитых в прошлом году.
Мама не вмешивалась, оставляя ему возможность самому принимать решения, что делать, как и когда.
Он высоко ценил ее доверие, готовность отступить и позволить ему управлять этой частью бизнеса.
Но опять же, именно мама не только научила его основам садоводства — она привила любовь ко всему, что росло из земли.
С самого его детства они много времени проводили в саду и теплице. Мама учила и братьев, но их интерес не удержался, а его только окреп. Интерес к Харпер-хаусу, садам, садоводству. Годы учебы в университете только подтвердили, что он не ошибся с выбором профессии.
Харпер чувствовал себя ответственным за дом, сады, работу своей жизни и женщину, которая научила его любить и ценить все это.
Редко кому выпадает счастье совместить любовь с долгом, так что это можно считать подарком судьбы.
Музыка Чайковского играла для растений, а в его наушниках звучало то, что было классикой для него: «Barenaked Ladies[15]. Под полушутливые хиты он проверял ростки в многочисленных горшках и вносил свои замечания в листы на дощечках с зажимами.
Больше всего его радовали георгины, которые он привил прошлой весной по просьбе Логана. Если через пару недель начать проращивание перезимовавших клубней, к весне будет готова рассада, и питомник «В саду» предложит покупателям море ярко-синих георгинов «Сон Стеллы», созданных им, Харпером Эшби.
«Как интересно все переплелось», — думал Харпер.
Любовь Логана и Стеллы, сентиментальное желание Логана подарить Стелле приснившийся ей синий георгин... приснившийся из-за новобрачной Харпер. Как будто все вертится вокруг этого дома и того, что таится в нем.
Нового сорта георгинов «Сон Стеллы» не было бы без новобрачной, а новобрачной не было бы без Харпер-хауса. И никакого питомника не было бы без упрямой решимости мамы сохранить этот дом и построить свой бизнес...
Харпер сидел лицом к двери и увидел, как она открылась. Он не смог отвести взгляд от вошедшей Хейли.
И ее бы здесь не было без мамы. Прошлой зимой в дверь Харпер-хауса не постучала бы юная беременная женщина, нуждавшаяся в работе и крыше над головой.
Когда Хейли улыбнулась, его сердце привычно споткнулось.
Хейли постучала себя по уху, и Харпер вытащил наушник.
—Прости, что помешала. Роз сказала, что у тебя подросло кое-что для переезда в хранилище комнатных растений. Стелла готовит зимнюю распродажу.
—Да, конечно. Помочь?
—Спасибо, я справлюсь. У меня за дверью ящики и тележка.
—Подожди минутку, я сверюсь с описью, — Харпер отошел к своему компьютеру. — Хочешь колы?
—Очень, но мне все еще приходится ограничивать потребление кофеина.
—Ах да...
«Она же кормит Лили», — вспомнил Харпер, и, как всегда от этой мысли, ему стало немного не по себе.
—В холодильнике и вода есть.
—Отлично. Если у тебя выдастся свободное время, поучишь меня прививать? Стелла сказала, что в это время года прививками деревьев в основном занимаешься ты. Мне ужасно хочется привить своими руками, а потом следить, как растение развивается.
—Конечно, поучу, если хочешь. — Харпер передал ей бутылку воды. — Можешь попробовать на иве. Это была первая прививка, которую показала мне мама. Практиковаться на ивах лучше всего.
—Было бы здорово. Когда у нас с Лили будет свой дом, я хотела бы посадить что-то, созданное моими руками.
Харпер опустился на вертящийся стул, приказал себе сосредоточиться на инвентаризационной программе и забыть о том, как идеально сочетается женственный аромат Хейли с запахами земли и растений.
—Неужели тебе тесно у мамы?
—Ну что ты! — рассмеялась Хейли, глядя на экран компьютера через его плечо. — Я живу здесь уже год, а до сих пор не могу привыкнуть к простору. Мне очень нравится тут. Правда! И Лили счастлива, ведь с ней возится столько народа. И на всем свете нет никого лучше твоей мамы. Она самый замечательный человек из всех, кого я знаю. Но рано или поздно я должна буду... ну, пересадить Лили и себя в какую-то свою почву.
—Ты прекрасно знаешь, что, если бы мама захотела, она давно бы уже присмотрела вам другое жилье. Но она вас любит и счастлива, что вы рядом.
—Да, это так. Роз знает, чего хочет, и умеет все устраивать по-своему. В хорошем смысле. Она сильная, умная и, похоже, никого и ничего не боится. Я ею безумно восхищаюсь.
По-моему, и тебе храбрости и ума не занимать.
—Может, я и совершила смелый поступок, но только сейчас начинаю понимать, что просто не видела другого выхода, — Хейли подобрала обрывок рафии и рассеянно намотала его на палец. — Оглядываясь назад, я поражаюсь, как на шестом месяце беременности сорвалась в буквальном смысле слова в никуда. Конечно, теперь, когда все сложилось так чудесно и у меня есть Лили, моя опрометчивость оправдалась. Я в долгу перед Роз до конца своей жизни.
—Ей бы этого не хотелось.
—Ну, это единственное, что она не сможет изменить. Моя дочка живет в чудесном, полном любви доме. У меня есть работа, которую я с каждым днем все больше обожаю. У нас есть друзья и семья. Я сделала все, что смогла, но, если бы не Роз, ничего этого у нас бы не было.
—Забавно, я как раз думал о том, что все вокруг — даже отношения Логана и Стеллы — связано с мамой. Может быть, и новобрачная тоже.
—Как это?
—Если бы мама продала дом, а это часто казалось наиболее легким решением, может, и новобрачной здесь уже не было бы. Может, она здесь, пока в доме живет хоть один Харпер. Не знаю... — он пожал плечами и поднялся, чтобы отложить растения, выбранные по описи. — Ну, это просто досужие размышления.
—Кто знает... Может быть, ты прав. Ты ведь не продашь дом, когда он перейдет к тебе?
—Не продам. Дело в том, что каждый раз, как я думаю купить себе дом и освободить каретный сарай, я просто не могу это сделать. Во-первых, только здесь я хочу жить, а во-вторых, как бы умна и самостоятельна ни была мама, я чувствую, что мое место рядом с ней. Мне кажется, что, если ты и Лили покинете ее, ей будет грустно и одиноко. Тем более что через пару месяцев Стелла с мальчиками переезжают к Логану.
—Возможно, ты прав. В ближайшее время я не планирую ничего подобного. Но теперь, когда Роз и Митч встречаются, может, мы ей и не понадобимся.
—Что?.. — Харпер замер с фикусом в руках — Встречаются? Что значит встречаются? Они не встречаются.
—Когда взрослые мужчина и женщина два или три раза куда-то выезжают — на баскетбольный матч, обед или еще куда, когда она готовит ему угощение своими руками, я не нахожу другого слова.
—Они работают над... проектом. Это... деловые встречи.
Хейли улыбнулась с чисто женским превосходством, в одно мгновение отправив Харпера в компанию прискорбно оторванных от жизни мужчин.
—Обычно деловые встречи не заканчиваются долгим жарким поцелуем. Мне, во всяком случае, давно так не везло.
—Поцелуем? Как это...
—Ты не думай, я не шпионила, — поспешила оправдаться Хейли. — Просто мы с Лили не спали поздно вечером, я случайно выглянула в окно и увидела, как Митч привез Роз домой. Ладно, я выглянула не случайно... Я услышала, как подъехала машина, ну, и решила посмотреть, что к чему. И если поцелуй, который я видела, что-то значит, то у них все серьезно.
Харпер грохнул горшок с фикусом на стол.
—Боже милостивый!..
Хейли удивленно моргнула.
—Харпер, неужели ты против отношений Роз с красивым мужчиной? Это было бы глупо.
—В прошлый раз, когда она встречалась с красивым мужчиной, все закончилось браком с ублюдком.
—Роз совершила ошибку. С кем не бывает? И Митч совсем не такой, как ублюдок Брайс Кларк.
—И откуда мы это знаем?
—Оттуда.
—Неубедительно.
—Митч ей очень подходит.
—Я не об этом. Я сказал...
—Если он не богатый и в нем не течет голубая кровь, это еще не причина возводить на него напраслину, — Хейли воткнула палец в грудь Харпера. — Постыдись! Ты говоришь, как сноб.
—Ничего подобного. Не дури.
—Не смей называть меня дурой!
—Да не называл я тебя дурой, боже милостивый!
—Все! Я больше не хочу с тобой разговаривать!
Хейли развернулась и возмущенно затопала прочь.
—Отлично. Я тоже не хочу с тобой разговаривать! — огрызнулся Харпер.
Ему пришлось самому перетащить горшки и загрузить тележку, что не улучшило его настроения, а затем, взвинченный и встревоженный, он отправился искать мать.
Она нашлась на открытой территории, обследовала грядки с рассадой и розы, которые он окулировал в начале зимы.
Окулировка — прививка почкой культурного сорта.
В серой ветровке с капюшоном, перчатках с обрезанными пальцами и старых ободранных сапогах, первоначальный цвет которых уже не определялся, Роз была больше похожа на его ровесницу, чем на мать.
—Хейли нашла тебя? — крикнула Роз.
—Нашла.
—Знаешь, я подумываю купить палатку с системой искусственного тумана и размножить побольше пальм. Да, милый, еще я хотела сказать, что просто потрясена развитием твоих персиковых и нектариновых саженцев. Наши клиенты будут в восторге. Я тоже себе возьму.
Роз осмотрела один из привитых Харпером саженцев и стала обрезать ветки, формируя крону.
—Отличная работа, Харпер, а та плакучая груша...
—Мама! Ты спишь с Митчем Карнейги?
—Что?.. — Роз резко развернулась. От ее довольной улыбки и горделивого блеска глаз не осталось и следа. — Что ты спросил?
—Ты слышала, что я спросил, а я хотел бы услышать ответ.
—Интересно, с чего вдруг я должна отвечать на вопрос, задавать который ты не имеешь никакого права?
—Я хочу знать, насколько у вас все серьезно. Я имею право знать.
—Это не твое дело.
—Я помалкивал насчет Кларка. Моя ошибка, и я не собираюсь ее повторять. Я в ответе за тебя, нравится тебе это или нет. Поэтому, если не ответишь ты, я спрошу его.
—Нет, Харпер, ты не посмеешь! — Роз отошла и повернулась к сыну спиной, пытаясь подавить вспышку гнева. Харпер прекрасно это понимал. Он хорошо знал мать, и у них были одинаково взрывные характеры. — Когда в последний раз я спрашивала тебя, с кем ты встречаешься или с кем ты спишь?
—Когда в последний раз я женился на охотнице за моими деньгами?
Роз снова резко обернулась, и Харпер увидел, что она еле сдерживает ярость.
—Не смей попрекать меня этим! Мне это не нравится.
—Мне тоже не нравится. И злись сколько хочешь, но, пока я рядом, я никому больше не позволю обидеть тебя. Кто такой этот Митч? Что нам о нем известно? Насколько я знаю, он уже нарушил границу между работником и работодателем.
—Какой ты правильный! И как это я вырастила такого сына? — Роз вздохнула. — Позволь задать тебе один вопрос. Я когда-нибудь повторяла свои ошибки?
—Пока нет.
—Твоя вера в меня ошеломляет, — Роз сдернула одну перчатку и шлепнула ею по бедру. — Вот что я тебе скажу, Харпер. Митч интересный и привлекательный мужчина. Я с удовольствием пару раз провела с ним свободное время. Он искренне любит сына и дружит с ним. Мне это нравится, поскольку я горжусь тем же. Он разведен, но сохранил хорошие отношения с матерью своего сына и ее вторым мужем, а это нелегко. И он не сделал ничего плохого даже по твоим сверхвысоким стандартам.
—Они сверхвысокие, когда касаются тебя.
—О, Харпер! Я не совершенство.
—А никто и не требует. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива и в безопасности.
—Милый, — Роз подошла к нему, взяла ладонями за щеки, повернула его голову в одну сторону, в другую. — Я того же желаю для тебя. Тебе станет легче, если я торжественно поклянусь, что извлекла урок из своей ошибки с Брайсом?
—Только пообещай, что расскажешь мне, если Митч вынудит тебя к чему-то, чего ты не хочешь.
—С ума сойти! Ну, ладно, обещаю. А теперь пойдем, посмотрим на твои творения.
После разговора с Харпером Роз было о чем подумать. Она не сомневалась, что прекрасно знает своего первенца, и размолвка застала ее врасплох. Как такое могло случиться?
Хотя любая мать, занятая тревогами и заботами о своих детях, вряд ли успевает задуматься, что дети также тревожатся о ней.
И только сейчас она полностью осознала, как сильно подкосила Харпера ее история с Брайсом. Пожалуй, Харпер страдает даже больше, чем она сама.
И что теперь? Должна ли она как-то загладить свою вину перед теми, кого любит, или душевная рана со временем затянется сама, как рана телесная?
Роз нужны были тишина и покой. Она поднялась в свою спальню по наружной лестнице, стащила с себя рабочую одежду, прошла в гостиную. Она хотела послушать музыку, порисовать, но увидела на письменном столе аккуратные стопки корреспонденции. Дэвид, как обычно, отделил личные письма, коих было не так уж много, ведь с большинством своих знакомых она общалась по электронной почте, от деловых посланий и счетов.
Свято веря в то, что в первую очередь следует разбираться с плохими новостями, Роз начала со счетов и невольно поморщилась, увидев суммы за содержание дома. Но что поделать? Хочешь жить в просторном доме и в большой компании? Плати.
Роз достала чековую книжку и пообещала себе, что скоро — ну, прямо в следующем месяце — овладеет искусством оплаты счетов через Интернет. Правда, подобное обещание она дает себе каждый месяц, но на этот раз все серьезно. При первой же возможности она попросит Стеллу показать, как это делается.
Роз выписала чеки на оплату электричества, газа, телефона, счета по кредитной карте и нахмурилась, увидев еще одно письмо от компании по выпуску кредитных карт, которой точно не пользовалась. Она чуть не разорвала конверт, решив, что это просто рекламная акция, но все-таки открыла. На всякий случай.
И вытаращила глаза, увидев итоговую сумму. Больше восьми тысяч долларов. Восемь тысяч? Смешно! Нелепо!
Она не заводила карточку этой компании и уж точно не тратила восемь тысяч долларов. Рестораны, электроника, отдел мужской одежды в «Диллардсе»...
Роз в замешательстве потянулась к телефонной трубке, чтобы сообщить об ошибке, и полчаса провела в занудных выяснениях отношений с менеджерами.
Следующий звонок она сделала своему адвокату.
Приведя в движение шестеренки юридической машины, Роз откинулась на спинку стула, борясь с подступившей к горлу тошнотой. Карточка была открыта на ее имя и содержала всю ее персональную информацию: адрес, номер карты социального страхования, даже девичью фамилию ее матери. Вторым пользователем карточки числился Эшби Харпер.
«Умный сукин сын, — думала Роз. — Очень умный».
Брайс не указал собственное имя и не пользовался карточкой там, где его знали. Последняя покупка сделана за три дня до окончания расчетного периода, и теперь карточка наверняка уничтожена.
Ублюдок Брайс обезопасил себя со всех сторон.
Роз понимала, что дело даже не в деньгах. Конечно, он с удовольствием потратил на себя больше восьми тысяч долларов, однако главная его цель — доставить бывшей жене неприятности, оскорбить, раздразнить и — самое важное — напомнить, что он рядом и остается хозяином положения, а она мало что может ему противопоставить.
Вряд ли удастся привязать Брайса к этой кредитке, доказать, что он обманул компанию кредитных карт. Ей придется распутывать затянутые им узлы, тратить время и силы, платить гонорары адвокатам.
Подлая выходка. И идеально его характеризующая.
А Харпер, бедняжка Харпер, беспокоился, что мамочка снова совершит подобную ошибку. Да ни за что в жизни!
Не желая тревожить домочадцев, Роз пропустила обед, написала два длинных электронных письма младшим сыновьям, а когда, по ее прикидкам, мальчиков и Лили уложили спать, попросила Харпера, Дэвида, Стеллу и Хейли собраться в большой гостиной.
—Прошу прощения за беспокойство. Я понимаю, что у вас могут быть планы на вечер, но я постараюсь надолго никого не задерживать.
—Все нормально, — сказала Стелла. — Что-то случилось? Просто скажите, что именно.
—Я уже приняла необходимые меры, но, вероятно, всех вас попросят по крайней мере ответить на некоторые вопросы. Дело в том, что, перебирая сегодня корреспонденцию, я наткнулась на счет по кредитной карте, которую не открывала и которой не расплачивалась. Однако человек, запросивший и получивший ее, предоставил достаточный объем конфиденциальной информации. Разумеется, компания проведет расследование, однако я была вынуждена предоставить список всех, кто проживает в доме, и хочу вас об этом уведомить. Я не сомневаюсь в том, что кредитку оформил и использовал Брайс. Он знает все мои личные данные, и это в его стиле.
—Вы не должны платить! — воскликнула Хейли. — В книжном магазине, где я работала, как-то случилось нечто похожее. Вы не должны платить!
—Платить я не буду. Просто придется потратить время и силы. И, конечно, я расстроена, чего Брайс и добивался. Это также огорчит моих домочадцев, что, как я уверена, доставит ему удовольствие. И за это я прошу у вас прощения, — Роз взглянула на Харпера. — У всех вас.
—Мама, перестань извиняться, — тихо сказал Харпер. — Я не хочу больше это слышать. Как насчет полиции?
—Вполне вероятно, привлекут и полицию. Но я должна передать вам то, что сказал мой адвокат. Компания по выпуску кредитных карт проведет расследование, однако доказать, что именно Брайс пользовался этой кредиткой, очень трудно. Его имя нигде не фигурирует, и он не тратил в одном месте столько, чтобы возбудить подозрения. Никто и не вспомнит, как он пробежался по «Диллардсу» и купил несколько рубашек и пару туфель. Он отлично знает, как выйти сухим из воды.
Роз так нервничала, что не могла усидеть на месте. Она встала, подошла к камину, подбросила полено в огонь.
—Самое лучшее, что мы можем сделать, — не думать об этом, отстраниться, отвлечься, и пусть он сам загонит себя в ловушку. Я полагаю, рано или поздно произойдет одно из трех: Брайсу наскучит, он найдет другую жертву или просто зайдет слишком далеко и сам затянет петлю на своей лживой шее.
—Я голосую за номер три, — подал голос Дэвид.
—Я тоже, — откликнулась Роз и вернулась на место. — Я написала Остину и Мейсону, потому что и они, как все вы, должны быть начеку. Возможно, Брайс захочет сыграть туже шутку с ними или с кем-то из вас.
При одной мысли об этом ее плечи свело от напряжения.
—Стелла, мы с вами должны проявить максимальную бдительность, поскольку возникла угроза бизнесу.
—Не волнуйтесь, Роз. Он до нас не дотянется. Но мне очень жаль, что вам приходится разбираться с этим. Я могу чем-то помочь? Любой из нас сделает все, что в наших силах.
—Я дам вам знать, обещаю. Ну, тогда все, — Роз встала. — Я пойду наверх, доделаю то, что пришлось отложить.
—Вы не обедали, — напомнил ей Дэвид. — Я вам что-нибудь принесу.
—Не сейчас. Попозже.
Дэвид тоже встал, проводил ее взглядом.
—Сукин сын, — пробормотал он, когда Роз вышла. — Подлый, мерзкий сукин сын! Чтоб ему вечно ходить в «Феррагамо» прошлого сезона!
—Почему бы нам с тобой не нанести ему визит? — предложил Харпер.
Его голос все еще был спокойным, даже вкрадчивым, но в нем проскользнули резкие, угрожающие нотки.
—Отличная мысль! — Хейли вскочила, сжала кулаки, подбоченилась. — Давайте все вместе к нему нагрянем. Прямо сейчас.
Дэвид похлопал ее по плечу.
—Остынь, Зена[16]. Не могу придумать ничего более утешительного, чем разодрать пару его бейсболок, но это не выход.
—Мне слышатся сомнения, — заметил Харпер. — А я склоняюсь к решительным действиям.
—Дэвид прав, — остановила его Стелла. — Это еще больше огорчило бы и смутило Роз.
—А мы ей не скажем, — Хейли вскинула руки. — Мы же не можем просто сидеть здесь и чесать языками!
—Я-то не скажу, а ты точно проболтаешься, — попрекнул ее Харпер.
—Что? Что ты сказал?..
—Брейк, — Дэвид встал между ними, как рефери на ринге. — Харпер, успокойся и включи мозги. Если мы поколотим Кларка, чего он, безусловно, заслуживает, синяки быстро сойдут, а он задерет нос, поняв, что добрался до Роз, что расстроил ее. А этого, как мы оба знаем, она точно не хочет. Ее самое действенное оружие против мерзавца — безразличие. А о каком безразличии речь, если ты попадешь в участок за нападение и ей придется вносить за тебя залог?
—И вот еще что я вам скажу. — Стелла крепко сжала сложенные на коленях руки. — Чем больше мы говорим об этом деле, тем ей хуже. Самое лучшее, что мы можем сделать для Роз, — это успокоиться, трезво отнестись к случившемуся и помнить, что если нам тяжело, то ей во сто крат тяжелее.
—Кошмар! — вскипела Хейли. — Вы правы, Стелла, но лучше бы вы были правы послетого, как мы выколотим из него его жалкую душонку. Харпер, конечно, ты хочешь отомстить за Роз, но возьми себя в руки и пойми, что это не выход.
Может, и не выход, однако Харпер не мог стереть мысленный образ Брайса, валяющегося у его ног окровавленной тушей. Даже хорошо, что он не знал, где искать мерзавца. Разумеется, пара телефонных звонков, и проблема была бы решена, но те же звонки могли привести к тому, что, прежде чем он доберется до Брайса Кларка, того предупредят.
В конце концов Харпер признал, что Дэвид прав, однако сидеть дома и сходить с ума от злости он не мог. Кроме того, оставалось незаконченным еще одно дело, и плевать, понравится это маме или нет.
В общем, когда Харпер постучал в дверь квартиры Митчелла Карнейги, он все еще рвался в бой и в душе его тлела надежда на то, что он застанет Митча с другой женщиной. Тогда уж он остудит свою ярость...
Но, похоже, открывший дверь Митчелл коротал вечер в одиночестве. Если не считать шум, в котором Харпер признал телевизионную трансляцию баскетбольного матча.
—Привет. Как жизнь? Заходи.
—Я хочу с вами поговорить.
—Поговорим, только через минуту, — Митч уже отвернулся к огромному телевизионному экрану, занимавшему чуть ли не всю стену. — До перерыва именно минута. Мы отстаем на два очка... Черт побери! Черт побери, потеряли мяч!
Несмотря на взвинченность, Харпер увлекся происходящим на экране, вскрикнул, когда игрок с восьмеркой на спине подхватил мяч, с какой-то волшебной грацией поднырнул под соперника, размахнулся, и... мяч вошел в корзину, не задев кольцо.
—Три! Три очка! — Митч дружески ткнул кулаком в плечо Харпера. — И сирена. Пить хочешь?
—Не отказался бы от пива.
—Пива нет, извини. Колы?
—Да, спасибо, — Митчелл вышел, и Харпер остался один. Сунув руки в карманы, он оглядел комнату и нахмурился, заметив монетки, подвешенные на красных ленточках. — Классный телевизор! — похвалил он, когда Митч вернулся с двумя банками колы.
—После сына вторая моя радость и гордость. Присаживайся.
—Я сразу к сути. Чего вы добиваетесь от моей мамы?
Митч сел. Внимательно глядя на Харпера, он поднес к губам свою банку.
—Не знаю, поскольку многое зависит от Роз и того, чего хочет она. Я не слепой, не глухой и не мертвый, поэтому нахожу ее очень привлекательной. Я восхищаюсь достижениями Роз и наслаждаюсь ее обществом.
—Если привлекательность моей мамы хотя бы отчасти связана с ее деньгами или положением в обществе, советую немедленно отойти в сторону.
Митч демонстративно спокойно встал, нашел телевизионный пульт, нажал кнопку, отключающую звук, и снова сел.
—Отвратительные слова.
—Не так давно она пережила отвратительный период своей жизни.
—Именно поэтому я не вышвыриваю тебя из своего дома. Как следовало бы. — Митчелл с трудом сдерживался, тщетно пытаясь проглотить оскорбление. — Твоя мать привлекательна и без денег, и без положения в обществе. Она одна из самых красивых и интересных женщин, которых я когда-либо знал. Я неравнодушен к ней и думаю, Роз неравнодушна ко мне. Я надеюсь, что мы сможем поговорить о наших чувствах.
—Ваш первый брак распался.
—Да. Я сам его разрушил, — Митч повертел в руках банку. — У меня в холодильнике нет пива, потому что я больше не пью. Не пью уже четырнадцать лет. Я был алкоголиком, и это стало причиной краха моего первого брака. Все это я рассказал твоей матери более подробно, чем хотелось бы рассказывать тебе. Я подумал, что Роз заслуживает правды, что она должна это знать прежде, чем мы сделаем первые шаги к тому, что, как я надеюсь, превратится в близкие отношения.
—Простите. Я поставил вас в неловкое положение.
—Нет. Просто немного разозлил.
—Я извинился не за это. Она моя мать, а вы не знаете, что ей пришлось пережить. С чем ей до сих пор приходится иметь дело...
—Что значит до сих пор?
—Сегодня вечером она обнаружила, что Брайс Кларк открыл кредитку на ее имя... Мы не можем доказать, пока не можем, но это точно он! Накупил себе всякого-разного... Маме пришлось заблокировать карту, связаться с адвокатом и рассказать всем нам.
Митч отставил банку, вскочил с кресла и забегал кругами по комнате. И почему-то его искренний гнев остудил Харпера.
—Я хотел выследить его и избить.
—Я подержу твой пиджак, а потом ты подержишь мой. Только не заставляй меня ждать очень долго!
Харперу стало еще легче. Реакция Митчелла Карнейги заслуживала уважения.
—Дэвид меня отговорил. Точнее, Дэвид и Стелла. Маме бы это сильно не понравилось. Она бы наверняка узнала... уж и не знаю, как она все узнает... да и слухов не избежать. Поэтому я приехал сюда поколотить вас. Выпустить пар.
—Миссия выполнена?
—Похоже на то.
—Уже хорошо, — Митч запустил обе руки в волосы. — Как Роз? Как она справляется?
—Как со всем остальным. Принимает необходимые меры, но она кипит. И беспокоится, что Брайс выкинет такой же фокус со мной или с моими братьями. А еще мама смущена. Подобные штуки ее смущают.
Митч помрачнел.
—Он это знает, верно? И это доставляет подонку не меньшее удовольствие, чем деньги.
—Да, в самую точку. Я хочу предупредить вас вот о чем... Если вы ее обидите, как угодно, словом ли, делом, я заставлю вас за это ответить. По-моему, справедливо сказать сие прямо.
—Ладно, — Митчелл вернулся в кресло. — Хочу прояснить ситуацию до конца. Мне сорок восемь лет. Я хорошо зарабатываю. Ничего сверхъестественного, но мне хватает. Я люблю свою работу и хорошо ее делаю. К счастью для меня, она не только позволяет мне оплачивать счета, но и приносит удовлетворение.
Митч подтолкнул Харперу открытый пакет чипсов, только сейчас вспомнив о нем.
—Моя бывшая жена и ее муж — прекрасные люди. Без особой помощи с моей стороны в первые шесть лет мы воспитали отличного парня. Я этим горжусь. После развода у меня дважды были серьезные отношения с женщинами и несколько раз не очень серьезные. Мне нравится твоя мать, я уважаю ее и не имею ни малейшего намерения причинить ей вред или обидеть. А если вдруг... Думаю, Роз отомстит мне прежде, чем ты об этом узнаешь. — Он замолчал и сделал глоток колы. — Остались вопросы?
—На данный момент только один. — Харпер взял пакет и зачерпнул горсть чипсов. — Можно досмотреть с вами матч?
Подбоченившись, Роз обводила взглядом помещение, приспособленное под подготовку и расфасовку почвы для горшечных культур. Целых два дня они со Стеллой наводили здесь красоту, выкраивая время между повседневными делами.
Роз подозревала, что в одиночку — без перфекционистки Стеллы — она справилась бы вдвое быстрее, хотя, может, и не добилась бы совершенства. Емкости с собственноручно смешанными почвами, рабочие столы, табуреты, стопки мешков, весы, черпаки, аппарат для сваривания полиэтиленовой пленки — все было расставлено и разложено, как на конвейере.
Затраты оказались относительно небольшими, что радовало Стеллу, помешанную на прибыли не меньше, чем на совершенстве. Простой дизайн мешков, разумная реклама и уверенность в отличном качестве предлагаемого продукта не оставляли сомнений в успехе.
Роз с радушной улыбкой повернулась к вошедшему Харперу, а потом, рассмеявшись, подхватила и бросила сыну уже наполненный и запечатанный пятифунтовый мешок.
—Что ты думаешь о нашем новом предприятии?
—Неплохо, — Харпер покрутил в руках мешок. — Ничего лишнего. Сразу видно, что это солидная садовая земля из высококлассного садового бутика.
—Вот именно. Для продвижения поставим невысокую цену, а там посмотрим. На всякий случай, чтобы не допустить недовеса, я немного добавляю в каждый мешок. Я подумывала перевести сюда Руби хотя бы в начале. И, может, Стив захочет поработать неполный день.
Харпер опустил мешок.
—Отличная задумка, мама. У тебя потрясающая деловая хватка.
—Надеюсь. Мы еще злимся друг на друга?
—Нет, но после того, как я скажу, что ездил в Мемфис повидаться с Митчеллом Карнейги, все возможно.
Улыбка сползла с лица Роз.
—Зачем ты это сделал? — холодно спросила она.
—Во-первых, я был зол. Во-вторых, Дэвид и Стелла уговорили меня не искать Кларка и не бить ему морду. В-третьих, я хотел собственными ушами услышать, что Митч скажет о ваших отношениях.
—Первое я понимаю, второе ценю по разным причинам, но никак не могу взять в толк, с чего вдруг ты решил допросить мужчину, с которым я встречаюсь. Это беспардонная грубость и вмешательство в личную жизнь. Я же не сую нос в твои дела, не вынюхиваю, с кем встречаешься ты.
—Я не вынюхивал, и ни одна из моих женщин никогда меня не обкрадывала, не омрачала мою жизнь, не пятнала мою репутацию.
—Ты еще молод, — в ее голосе звякнули льдинки. — Думаешь, я единственная женщина на свете, которая по глупости спуталась с мерзавцем?
—Нет, не думаю. Но мне нет дела до других женщин. Ты моя единственная мама.
—Это не дает тебе права...
—Я люблю тебя.
—Запрещенный удар, — Роз энергично потерла лоб. — И было бы неплохо, если бы к этой любви, Харпер, ты добавил немного доверия и уважения.
—Я полностью доверяю тебе и уважаю тебя. Вот в мужчинах я не так уверен. Но, если тебе станет легче, прошлым вечером я проникся доверием и уважением к Митчу. Возможно, он достоин чести ухаживать за моей мамой.
—Боже милостивый! Он за мной не ухаживает. Где ты набрался подобной... Мы ездили на университетский баскетбольный матч, мы обедали в ресторане.
—Мне кажется, он в тебя влюбился.
Роз вытаращила глаза и обхватила голову обеими руками:
—У меня кружится голова.
Харпер подошел, обнял ее, притянул к себе.
—Я не выдержу, если кто-то снова тебя обидит.
—Брайс всего лишь задел мою гордость.
—Смертельная рана для нас, Харперов. И этим Брайс не ограничился. Вряд ли Митч сделает то же самое, во всяком случае, умышленно.
—Значит, ты одобряешь.
Харпер ухмыльнулся, приподнял ее голову за подбородок, заглянул в глаза.
—Каверзный вопрос, а моя мама не растила дураков. Скажи я «да», и ты сотрешь меня в порошок, напомнив, что не нуждаешься в моем одобрении. Поэтому я скажу, что он мне нравится. Очень нравится.
—Скользкий ты парень, Харпер Эшби. — Роз похлопала его по спине и высвободилась из объятий. — Но это не помешает тебе немного мне помочь. Я хочу наполнить по двадцать мешков в каждой весовой категории.
—Кажется, ты хотела попросить Руби.
—Я передумала. Простая монотонная работа даст тебе время осознать свои ошибки.
—И кто из нас скользкий?
—Малыш, в тот день, когда тебе удастся меня перехитрить, я подумаю о переезде в дом престарелых. Давай-ка начнем.
Закончив фасовать почву, Роз сразу отправилась домой и поднялась к себе отмываться. Правда, наученная горьким опытом, она сначала проверила корреспонденцию на своем письменном столе, просмотрела счета и не испытала облегчения, не найдя ничего криминального. Новый непредсказуемый удар мог последовать в любой момент.
После развода была похожая атака, затем последовал убаюкивающий период спокойствия, когда, как догадывалась Роз, Брайс поймал на крючок другую женщину и ему просто было не до преследования бывшей жены.
Ничего, она справилась с ним тогда, справится и сейчас.
Роз одевалась, когда затрезвонил телефон. После третьего звонка она решила, что Дэвид занят, и подняла трубку.
—Добрый вечер. Могу я попросить к телефону Розалинд Харпер?
—Это я.
—Мисс Харпер, говорит Дерек из нью-йоркской «Галереи Каррингтон». Мы звоним напомнить, что картина Вергано будет отправлена вам завтра.
—Не думаю, что это хорошая идея, Дерек. Я ничего в вашей галерее не заказывала.
—Полотно Кристины Вергано, мисс Харпер. Ваш представитель лично разговаривал со мной на прошлой неделе.
—У меня нет никакого представителя.
—Мисс Харпер, я в полном замешательстве. Цена уже записана на ваш счет. Ваш представитель сказал, что вам очень понравилась картина, и пожелал, чтобы ее отправили сразу после закрытия выставки. Мы сами заинтересовались этой работой, но, поскольку она уже была продана...
Роз потерла затылок, пытаясь снять напряжение.
—Похоже, Дерек, у нас обоих проблема. Позвольте сообщить вам плохие новости.
Нервно шагая по комнате и пытаясь бороться с нарастающей головной болью, она коротко обрисовала ситуацию, записала название компании кредитных карт и номер кредитки.
—Это очень огорчительно.
—Да, — согласилась Роз. — Очень. Сожалею о неудобствах, причиненных вам и вашей галерее. Вы не могли бы — просто ради любопытства — сообщить мне название этой картины?
—Кристина Вергано — очень талантливая и динамичная художница. Картина из серии «Стервы» написана маслом на льняном полотне и обрамлена самой художницей. Называется «Потрясающая стерва».
—Ну конечно.
Роз повторила рутинные действия: позвонила в компанию кредитных карт, своему адвокату, затем составила им письма, чтобы задокументировать инцидент.
Прежде чем спуститься вниз за бокалом вина, она приняла две таблетки аспирина.
На рабочем столе к вазочке была прислонена записка Дэвида.
Страстного свидания. Необыкновенная лазанья в духовке. Хейли с дочкой и Стелла с мальчиками поехали к Логану красить стены. Лазаньи хватит на двоих и еще останется. Доктор Несравненный в библиотеке.
Подогрейте хлеб, заправьте салат — он в холодильнике — и вам гарантировано суперудовольствие.Buon appetito!
Дэвид.S. Подходящие СD-диски уже в плеере. Пожалуйста, вернитесь к себе и наденьте те самые туфли от Джимми Чу.
—Лазанья? Отлично! — Роз заметила, что Дэвид уже сервировал стол — праздничная посуда, витые свечи, минеральная вода «Сан Пелегрино» и бледно-зеленые бокалы. Видимо, для красного итальянского вина, уже открытого и набирающего букет на столе. — Но для этого я вовсе не должна надевать безумную обувь.
В толстых серых домашних носках она чувствовала себя легко и комфортно. Прямо в них Роз и пошла в библиотеку.
Митчелл сидел за столом. На нем были джинсы и фуфайка с надписью «Мемфисские тигры». И очки... Его пальцы порхали над клавиатурой ноутбука. На столе стояла бутылка воды — несомненно, позаботился Дэвид, донимавший Митча нотациями о необходимости чередовать вечный кофе с водой.
Митч выглядел... сексапильно. Роз даже сказала бы, вызывающе сексапильно. Из-за очков, наверное... И из-за массы густых взлохмаченных волос, темно-каштановых с чуть более светлыми искорками.
Красивые глаза за стеклами очков... но дело даже не в цвете, ярком, необычном, а в прямом, добром взгляде. Чуточку напряженном, нервирующе напряженном, и — отрицать невозможно — волнующем.
Митчелл прекратил печатать, запустил одну руку в волосы, что-то пробормотал.
Забавно. Она сама часто ловила себя на том, что делает точно так же.
Непривычно чувствовать медленно разгорающийся жар в животе и мурашки, пляшущие по позвоночнику. Разве не здорово понимать, что ей все еще не чужды первобытные желания? Даже любопытно посмотреть, что случится, если она воспользуется шансом и подожжет фитиль.
Не успела Роз это подумать, как с одной полки слетели книги, столкнулись, ударились о стену, упали на пол. Пламя в камине взметнулось ярко-красными языками, а воздух словно заледенел.
—Боже правый!
Митч выскочил из-за стола так резко, что рабочее кресло с грохотом опрокинулось. Он успел подхватить одну книгу, остановить полет другой. Роз бросилась к нему, но все прекратилось так же неожиданно, как началось.
—Вы видели? Вы виделиэто? — Митчелл наклонился, поднял книгу, положил на стол. Не страх услышала Роз в его приятном, чуть напевном голосе. Профессор был зачарован. — Чертовски холодно!
—У новобрачной Харпер истерика, — занемевшими от холода пальцами Роз подобрала еще одну книгу.
—Впечатляет. Я работаю здесь с трех, — Митч с мальчишеской ухмылкой взглянул на свои часы. — Почти четыре часа. И было тихо, как, простите за выражение, в могиле. До сих пор.
—Думаю, я ее расстроила, поскольку собралась пригласить вас на обед. Дэвид оставил еду.
Роз и Митч начали собирать остальные книги.
—Она явно не желает видеть нас вместе.
—Это очевидно.
Карнейги поставил на полку последнюю книгу.
—Итак... что у нас на обед?
Роз оглянулась через плечо, улыбнулась и в тот же момент осознала, что в Митче нет ничего, что бы ей не нравилось.
—Лазанья, которую Дэвид называет необыкновенной. Поскольку мне доводилось ее пробовать, могу лишь подтвердить.
—Звучит соблазнительно. Боже, как хорошо вы пахнете!
Брови Роз взметнулись вверх.
—Простите. Это мысли вслух. А знаете, мне удалось исключить еще несколько имен, и я расшифровал наши беседы. Теперь у меня есть на вас досье.
—Хорошо.
—Я планирую разыскать потомков домашнего персонала и исследовать, я бы назвал это так, боковые ветви семейного древа. Самая старшая из ваших живых родственниц — кузина Кларисс. К счастью, она местная. Хочу с ней поговорить.
—Желаю удачи.
—Она живет в...
—Ривербэнк-центре.
—И приблизит меня к Амелии на целое поколение. Думаю, мне было бы проще добиться ее расположения, если бы сначала с ней поговорили вы.
—Жаль вас разочаровывать, но мы с кузиной Кларисс не разговариваем и вообще не поддерживаем никаких отношений.
—Да, вы говорили, что произошла размолвка, но, возможно, ваша кузина заинтересуется моим расследованием?
—Возможно. Однако, уверяю вас, если бы я и позвонила, она не стала бы со мной разговаривать.
—Послушайте, я знаком с семейными размолвками, но в данном случае...
—Вы не знакомы с Кларисс Харпер. Она давным-давно отказалась от своей фамилии, официально заменив ее вторым именем. Наилучшее доказательство того, насколько она настроена против всех Харперов. Она никогда не была замужем, думаю, просто не нашла мужчину, такого мягкого или глупого, чтобы смог ее вытерпеть.
Нахмурившись, Митч присел на край стола.
—То есть вы не хотите, чтобы я с ней связался, потому что...
—Это ваше расследование. Я не собираюсь диктовать условия, так что не сердитесь. Я просто говорю, что кузина Рисси вычеркнула меня и моих детей из своего мира, и я этому даже рада. Единственное хорошее, что я могу о ней сказать: если уж Кларисс что-то решит, то ни за что не передумает.
—Но вы не возражаете, если я поговорю с ней, вовлеку ее в расследование?
—Нет. Лучше всего напишите ей — очень официально — представьтесь, обязательно упомяните докторскую степень и все свои регалии, которые у вас наверняка есть. Если вы сообщите, что работаете над семейной историей Харперов, и подчеркнете, какую честь мисс Кларисс Харпер окажет вам своим интервью, может быть, она и согласится.
—Вы вышвырнули ее из дома, верно?
—В некотором роде. Не припомню, чтобы я вам об этом рассказывала.
—Я разговариваю с людьми. Но с газонокосилкой вы гонялись не за ней.
Легкая улыбка осветила лицо Роз.
—Вы действительно разговариваете с людьми.
—Часть работы.
—Понимаю. Да, с газонокосилкой я гонялась не за ней. То были садовники. И не с газонокосилкой, а с граблями, которые вряд ли могли нанести серьезный ущерб. Если бы я не так сильно разозлилась и могла бы думать ясно, то схватила бы сучкорезы, которыми идиоты испортили мои мимозы.
—Сучкорезы. Это случайно не... — Митч защелкал руками, будто ножницами.
—Да.
—Уф! Вернемся к вашей кузине. Почему вы ее выгнали?
—Потому что, когда много лет назад я пригласила Кларисс, о чем до сих пор сожалею, на барбекю, она обозвала моих сыновей отвратительным невоспитанным отродьем и заявила — это она-то, не вырастившая ни щенка, ни ребенка! — что если бы я была хорошей матерью, то регулярно стегала бы их ремнем. Затем она обозвала Харпера прирожденным лгуном за то, что он развлекал маленьких кузенов историями о новобрачной, и приказала ему заткнуться.
Митч вскинул голову.
—И она до сих пор жива?
Щеки Роз пламенели от гнева, но реплика Митча вызвала у нее улыбку.
—Она и прежде балансировала на грани, поскольку постоянно критиковала то, как я выполняю свои родительские обязанности и как веду дом, а также осуждала мой образ жизни и иногда мой нравственный облик. Но я никому не позволю на моей земле нападать на моих детей! И как бы мне ни хотелось убить кузину Кларисс, я понимала, что отрешение от Харпер-хауса будет для нее гораздо более страшным наказанием.
—Как я, кажется, уже упоминал, вы крепкий орешек. Мне это нравится.
—Хорошо, потому что мне уже поздно меняться. В общем, выметаясь из дома, она прокляла меня и сказала, что в черный день Харпер-хаус попал в мои загребущие кривые руки.
—Завтра же напишу ей.
—Только не проболтайтесь, что работаете на меня.
—Она запросто сможет это выяснить.
—Да, верно, но чем меньше вы будете упоминать обо мне, тем лучше. Что-нибудь еще?
—Разве что удивление относительно того, как вы умудряетесь выглядеть ослепительно после длинного рабочего дня. А больше ничего на ум не приходит...
Роз помолчала пару секунд, потом кивнула.
—Вы не собираетесь об этом говорить.
—О чем?
—О вчерашнем визите моего сына.
—А... — поскольку Роз специально следила, она заметила удивление, промелькнувшее на его лице. Затем Митч взял очки, которые снял чуть раньше, и принялся протирать их краем фуфайки. — Он вам сказал?
—Да. Харпер злился, поэтому поступил опрометчиво.
—Вроде как схватил газонокосилку вместо сучкорезов.
Роз не выдержала и рассмеялась.
—Примерно так. Мы оба ужасно взрывные, поэтому изо всех сил стараемся держать себя в руках. Не всегда получается... Примите мои извинения за его поведение.
—Не могу.
Он редко видел ее такой огорченной.
—Митч, я понимаю, Харпер перешел все границы, но он молод и...
—Вы не поняли. Я не могу принять извинения, так как извиняться не за что. Ни вам, ни ему. Он заботился о вас.
—Я не нуждаюсь в заботе и не хочу ее.
—Может, и так, но тот, кто вас любит, попыток не оставит. Мы все обсудили и пришли к взаимопониманию. Инцидент исчерпан.
—И никаких подробностей вы мне сообщать не собираетесь.
—Это наше с ним личное дело.
—Мужской кодекс чести.
—Вы же не собирались рассказывать мне о последней неприятности.
Роз подумала о звонке из Нью-Йорка и тут же постаралась забыть о нем.
—Нечего рассказывать. Я справляюсь.
—Что-то еще случилось после вчерашнего. Вы обычно сдерживаетесь, но я, похоже, застал вас врасплох. Что именно?
—Еще одна досадная неприятность, с которой я уже разобралась. Ничего важного. Вернее, я не позволю этому стать важным. Если я приму сию мерзость близко к сердцу, то стану жертвой, а он победителем. Я не буду его жертвой! Я никогда не была жертвой и начинать не собираюсь.
—Вы не станете жертвой, если поделитесь со мной, выпустите немного пара.
—Я не привыкла делиться своими проблемами, но ценю ваше предложение.
Митч взял ее за руку, удержал в своей.
—Пусть оно будет первым. Переходим ко второму. На следующей неделе в «Орфеум» привозят «Чикаго». Поедете со мной? А после спектакля пообедаем.
—Может быть. Митчелл, вы за мной ухаживаете?
—Мне хочется думать, что я романтично за вами ухаживаю, Розалинд, — ответил Карнейги, большим пальцем гладя ее ладонь.
—Милое слово романтично. И вы стараетесь не давить на меня, не спешить превращать романтику в близость.
—Если бы я давил, не было бы ни романтики, ни близости. Кроме того, я физически ощущаю, как дверь треснет меня под зад, когда вы вышвырнете меня из дома.
—Дальновидно. Я думаю, вы умный человек, Митч.
—Одурманенный...
—Еще одно милое слово.
—Надо мне быть поосторожнее со словами. Вы же им не доверяете.
—Да, умный человек. Хорошо, — у Роз был выбор, и она его сделала. — Идемте наверх.
Во второй раз за этот вечер она увидела пробежавшее по его лицу удивление.
—Вы серьезно? — Он поднес ее руку к своим губам.
—Да, очень серьезно.
—Тогда с удовольствием.
Роз вывела его из библиотеки в холл.
—Дом сегодня пуст. Нас только двое. Ну, трое... — поднимаясь по лестнице, Роз посмотрела на Митча снизу вверх. — Вас это тревожит?
—Вы имеете в виду, что онаможет наблюдать? — Митчелл вздохнул. — Ну, мы это выясним. Вы... — он осекся и покачал головой.
—Что?
—Нет, ничего.
—Ладно. Надеюсь, вы не прочь отложить обед.
Вместо ответа Митчелл повернулся, прижал ее к стене и впился губами в ее губы.
Все началось мило и спокойно, затем тепло превратилось в жар и требовательность. Роз вздрогнула, дрожь предвкушения разлилась по ее телу, напомнила о том, что чувствуешь, балансируя на краю пропасти.
Митч оторвался от ее губ, поднял голову:
—Кажется, вы что-то сказали?
Роз рассмеялась, почувствовав необыкновенную легкость, втащила его в свою спальню и захлопнула дверь.
Карнейги на мгновение задержался на пороге, оглядываясь... Красивая старинная кровать с четырьмя столбиками, шторы раздвинуты, и сквозь высокие окна в комнату вливается волшебная ночь. Серебристо-зеленые стены, антикварная мебель, простые линии, изящные детали.
—Она похожа на вас. Комната, — пояснил Митч. — Прекрасная и шикарная в своей элегантной простоте. Отражает ваше врожденное изящество и чувство стиля.
—После этих слов я жалею, что не стала прихорашиваться.
Митчелл взглянул на нее. Просторный джемпер, удобные брюки.
—Вы выглядите идеально, правильно.
—Правильная или нет, я такая, какая есть. Думаю, нелишне развести огонь.
Она шагнула к камину, но Митч остановил ее, подошел и присел на корточки перед камином.
—Я сам. Из вашей спальни чудесный вид на сады позади дома.
—Да, — Роз прошла к дверям на веранду, проверила, заперты ли они. — Иногда по утрам, когда есть время, я с удовольствием пью кофе на веранде.
Когда огонь занялся, Митч заговорил также непринужденно, как она.
—Не могу придумать лучшего способа начать день.
Роз подошла к кровати и откинула покрывало.
—Или его закончить. Бокал вина или последнюю чашку кофе перед сном я тоже часто пью там. Помогает успокоиться после дневной суеты. — Она протянула руку, чтобы выключить свет.
—Почему бы не оставить?
Роз отрицательно покачала головой:
—На первый раз довольно будет огня в камине.
Роз замерла в ожидании. Митчелл подошел к ней, положил ладони на ее плечи... В этот момент дверь спальни распахнулась и с грохотом захлопнулась.
—Думаю, это только начало, — вздохнула Роз.
—Мне все равно... — его руки скользнули к ее лицу. — Мне все равно, — повторил Митчелл, целуя ее.
Ее пульс словно с цепи сорвался. Как будто весь организм проснулся и мгновенно ожил в радостном предвкушении. Роз сомкнула руки на шее Митча, чуть повернула голову, впилась губами в его рот.
И тут начали бить часы — бить нервно, отчаянно. Роз прижалась к Митчеллу не только от вспыхнувшей страсти, но и в поисках защиты.
—Касайся меня! Держи меня крепче! Я так хочу чувствовать тебя...
Митч осторожно опустился с ней на кровать. Роз вздохнула, ощутив тяжесть мужского тела, предвкушая все, что последует дальше. Он касался ее, как она хотела, и она стонала.
Роз словно излучала тепло, но Митчелл не удивлялся. Он знал, чувствовал, что под ее холодной красотой тлеет огонь.
Изящное, но крепкое, тренированное тело. Какее разум. И столь же привлекательное.
Ее вкус. Вкус запретного, созревшего плода. И аромат. Аромат ночных садов.
Ладони Роз забрались под его рубашку, заскользили вверх по его спине. Твердость и сила рук этой женщины возбуждающе спорила с гибкостью ее тела, шелковистостью кожи.
Роз сорвала рубашку через его голову, вонзила зубы в обнажившееся плечо...
Запертые двери, выходящие на веранду, распахнулись, порыв ветра обрушился на Митча, но он лишь схватил покрывало, потянул его вверх и накрыл себя и Розалинд.
Роз рассмеялась, нашла в темноте под одеялом его губы. Стараясь не отрываться от нее, Митч стянул и отбросил ее джемпер.
—Скажи мне, если замерзнешь.
—Это невозможно.
В ней разгорался пожар, а ей все хотелось большего. Больше прикосновений его рук, его губ. Она требовательно выгнулась ему навстречу. Восторг и блаженство пронзили ее... Восторг капитуляции, блаженство подчинения.
Они срывали друг с друга остатки одежды. Одеяла слетели на пол, и теперь только мерцающий в камине огонь окутывал катающиеся по кровати тела. И даже доносившиеся до Роз глухие рыдания не мешали ей наслаждаться растущим возбуждением.
Глядя в горящие глаза Митчелла, раскрываясь ему навстречу, она приподнялась и вздохнула, когда он овладел ею.
Их взгляды, раз встретившись, больше не отпускали друг друга. Бешеный ритм замедлился, Роз задышала прерывисто, судорожно глотая воздух. Волна наслаждения накрыла ее и смыла с лица земли.
Митч видел, как нарастает ее наслаждение, как дрожит жилка на прекрасной шее, как затуманиваются ее глаза, почувствовал, как она напряглась и содрогнулась под ним, как затаила дыхание, услышал долгий тихий стон. Затем ее тело расслабилось, словно растаяло, капитулируя, и тогда он впился в ее губы отчаянным поцелуем и перестал сдерживаться.
Двери веранды были заперты, как и оставила их Роз. Странно, как они могли распахиваться. В камине потрескивали поленья, мерцал огонь. Дом затих, спокойный и теплый.
Роз лежала, прижавшись к Митчу, посреди кровати, смакуя отблески наслаждения, и не удивилась бы, если бы незаметно задремала.
—Кажется, она сдалась, — заметил Митчелл.
—Да. Пока, во всяком случае.
—Ты была права насчет огня. Очень уютно и мило.
Митч перекатился вместе с Роз, глядя в ее глаза.
—Я с тобой... — он умолк, покачал головой, легко коснулся губами ее губ. — Я с тобой.
—Да, — Роз, улыбаясь, провела рукой по его волосам. — Чудесно... Мне давно не хотелось быть с кем-то. Знаешь, у тебя хорошие руки... для ученого. — Она сжала его бицепс. — Я люблю сильные руки. Не подумай, что я легкомысленная, но должна сказать, что люблю лежать обнаженной с мужчиной, который держит себя в форме.
—Заменим мужчину на женщину, и я скажу то же самое. После нашей первой встречи я смотрел тебе вслед. У вас отличная задница, мисс Харпер.
—Я знаю, — Роз легонько шлепнула его. — Нам лучше одеться и спуститься вниз. Скоро все начнут возвращаться.
—Еще минутку. Но зацепили меня твои глаза... и уже не отпускали.
—Глаза?
—О да. Я подумал, может, потому, что они цвета доброго старого виски... а я любил хороший виски. Но нет. Это потому, что они смотрели прямо на меня. В упор. Без страха и... чуточку надменно.
—О, ради бога!..
—Да, да. Я подумал: «Вот владелица поместья, и, черт меня побери, как же это сексапильно...» Может быть, кого-то сие раздражает или унижает. Но меня просто... стимулирует.
—Если так, мне придется носить темные очки, чтобы не стимулировать тебя в неподходящее время.
—Не поможет, — Митчелл легко поцеловал ее, взял за руку. — Для меня это важно. Очень важно. Никого, кроме тебя.
Ее сердце затрепетало, она почувствовала себя юной и глуповатой.
—Да, и для меня это важно, очень важно. Никого, кроме тебя.
—И очень серьезно, — Митч поднес ее руку к губам. — Я снова захочу тебя очень скоро.
Она сжала его руку.
—Мы подумаем, что можно с этим сделать.
Аромат кофе и шум привели Роз на кухню. Уныло моросящий дождь помешал ее утренней пробежке, и пришлось прошагать три мили на бегущей дорожке. Эта альтернатива обычно навевала на нее безумную скуку, но сейчас Роз весело подпевала музыкальным рекламным роликам, перемежавшим телешоу «Сегодня».
На кухне малышка Лили с энтузиазмом рок-барабанщика колотила погремушкой по подносу своего высокого стульчика, а мальчики сидели над хлопьями с молоком и жалобно канючили.
—Да. Вы оба наденете плащи, потому что я злая, властная и хочу, чтобы вы были несчастны, — Стелла была непреклонна.
—Мы ненавидим плащи, — напомнил ей Гэвин.
—Неужели? Вы пели по-другому, когда умоляли меня их купить.
—Это было раньше.
Может, из сочувствия, а может, забавляясь, Лили перестала барабанить и швырнула погремушку, а заодно и хрустящий хлебец. Хлебец зоркий Паркер поймал на лету, а погремушка угодила прямо в миску Люка.
Молоко плеснуло через край, и Лили залилась восторженным смехом, вызвав цепную реакцию. Пес пронзительно залаял, и Гэвин истерически расхохотался.
У Стеллы была отличная реакция, но на этот раз Люк оказался быстрее. Он выхватив из своей миски погремушку, с которой стекало молоко, и бросил ее на колени брата.
—О господи! — Стелла одной рукой схватила салфетку, другой попыталась предотвратить ответные действия Гэвина. — Даже не думай!
—Простите, простите... — Хейли схватила миску, салфетки и бросилась к мальчикам, толкавшим друг друга из-под руки Стеллы.
Дэвид — островок спокойствия посреди разразившейся бури — подошел к Лили с влажной тряпкой:
—Мы все быстренько вытрем, проказница.
Малышка ответила ему широкой улыбкой. Из ротика посыпались крошки.
Роз обвела взглядом филиал сумасшедшего дома и просияла.
—С добрым утром!
Все повернулись к ней. Стелла вытаращила глаза.
—Роз, что вы здесь делаете?
—Я здесь живу, а потому решила зайти и выпить кофе, — она наклонилась и поцеловала Лили в макушку. — Привет, мальчики! Девчушка у нас меткая, не правда ли? Отличный двухочковый прямо в корзину.
Эта мысль так понравилась парням, что они перестали драться.
—Лили, брось еще раз! — Люк дернул мать за рукав. — Мам, отдай ей погремушку, пусть она снова бросит.
—Не сейчас. Доедайте. Вам пора в школу, не то опоздаете, — Стелла взглянула на часы.
Начало девятого, и целый час после того, как Роз обычно уходит в питомник.
—В моих хлопьях полно слюны, — пожаловался Люк.
—Можешь съесть маффин.
—Тогда я тоже хочу маффин! — Гэвин оттолкнул свою миску. — Если ему можно маффин, значит, и мне можно.
—Ладно, ладно!
—Я принесу, — Хейли вскочила. — Это меньшее, что я могу сделать.
Роз понюхала блюдо со свежими яблочными маффинами.
—Мм-м, как аппетитно пахнут! — Она схватила один и прислонилась к рабочему столу. — Замечательный завтрак. Вы только посмотрите в окно! Что может быть лучше дождя, зарядившего на весь день!
Хейли передала мальчикам маффины и склонилась к уху Стеллы:
—Кто-то явно подзарядил ее батарейки.
Стелла замаскировала смешок покашливанием.
—Мы сейчас освободим территорию.
—Не спешите, — Роз вонзила зубы в маффин.
—Обычно вы успеваете уйти до вторжения.
—Проспала.
—Я что-то слышал об этом в утренних новостях, — Дэвид, даже не потрудившись спрятать усмешку, налил Роз кофе.
—Что-то ты сегодня слишком развязный.
—Не я один. Как прошло сви... Лазанья понравилась?
—Очень, — Роз бесстрастно взглянула на него поверх края кружки.
—Вы должны есть лазанью почаще. Она наводит румянец на ваши щечки.
—Я запомню.
—Я бы тоже не отказалась от вкусной горячей лазаньи, — подхватила Хейли, вынимая дочку из стульчика. — Идем, куколка, отмоемся.
—Мальчики, поднимитесь к себе за вещами и не забудьте плащи, — приказала Стелла. — Нам пора.
Но сама она на минуту задержалась.
—Роз, хотите прокатиться с нами?
—Да, пожалуй.
Стелла решила, что, сделав крюк до дома няни Лили, успеет попытать Роз, но начала она издалека.
—Вчера вечером мы много покрасили. Хорошо бы до свадьбы закончить столовую. Я хочу, как только мы переедем, устроить торжественный обед. Дэвид и все мы, Харпер, мои родители. Да, и Митчелл, разумеется.
—Очень мило.
—Он, то есть Митчелл, проводит здесь столько времени, что уже кажется своим.
Роз неопределенно хмыкнула. В зеркале заднего вида Стелла заметила, как Хейли закатывает глаза и жестикулирует.
—Ну... ах... Вы с Митчем вчера вечером работали над проектом или наслаждались тишиной?
—Стелла, чем ходить вокруг да около, просто спросили бы, не занимались ли мы сексом.
—Я избрала тонкий подход.
—Ничего подобного.
—Я ей говорила, что подготовка нужна не во всем, — подала голос Хейли. — Мы про секс и так поняли. Вы такая расслабленная и довольная...
—О господи!
Стелла возмущенно взглянула на Хейли в зеркало:
—Конечно, это не наше дело.
—Конечно, не ваше, — согласилась Роз.
—Но мы просто хотели сказать, что мы счастливы, если вы счастливы. Мы думаем, что Митчелл потрясающий мужчина, и мы всегда поддержим...
—Вы неисправимы! — Хейли наклонилась вперед, насколько позволял ремень безопасности. — Стелла просто пытается по-своему сказать: «Класс!»
—Вовсе нет! Правда. Я пытаюсь очень деликатно сказать...
—Долой деликатность! Эй, если люди чуть старше, это вовсе не значит, что они хотят и заслуживают меньше других.
—О боже! — воскликнула Роз. — Мне больше нечего сказать. О боже!
—Вы красивая и сексапильная, — не унималась Хейли. — Он красивый и сексапильный. Так что, по-моему, секс... — Хейли закусила губу, покосилась на Лили, игравшую с собственными пальчиками. — Она точно не понимает? Я где-то читала, что младенцы впитывают все, что вокруг них происходит, включая голоса и слова, и вроде как архивируют, а потом — бах! — и выстреливают.
Хейли подхватила сумку с подгузниками, выскочила под дождь и, обежав машину, отстегнула Лили, накинула на нее одеяльце.
—Не говорите ничего интересного, пока я не вернусь! Я не шучу.
Когда Хейли убежала, Розалинд вздохнула:
—Половину времени я чувствую себя рядом с этой девочкой старой и все познавшей, а другую половину — юной и неопытной.
—Я вас понимаю. И, может, вам кажется, что мы лезем в вашу личную жизнь, но только потому, что любим вас. Нам было любопытно, когда же вы и Митч перейдете на новый уровень.
—Любопытно?
Стелла поморщилась.
—Ну, эта тема случайно возникала в разговорах... Раз или два.
—Давайте договоримся, что я дам вам знать, если захочу поговорить на эту тему.
—Да, конечно. Вы правы.
Когда примчавшаяся Хейли распахнула дверцу, Стелла громко откашлялась, отрицательно качнула головой и, выехав под разочарованный вздох с заднего сиденья с обочины на дорогу, бодро воскликнула:
—У меня появились мысли, как эффектнее расставить мешки с нашей фирменной почвой!
«Ничего не изменилось оттого, что я переспала с привлекательным мужчиной, — напомнила себе Роз. — Жизнь со всеми ее обязательствами, неприятностями и радостями продолжается».
Правда, не совсем ясно, в какую категорию занести ежемесячное заседание садового клуба, куда она сейчас и направляется.
Со времен бабушки кто-то из Харперов непременно был членом садового клуба. Бабушка помогла создать этот клуб в тысяча девятьсот двадцать восьмом году, и многие из первых его заседаний проходили в Харпер-хаусе.
Как хозяйка садового центра, Роз чувствовала себя вдвойне обязанной активно поддерживать клуб, например участвовать в сборе средств для благоустройства города. Она делала это с удовольствием и всегда была рада поговорить о садоводстве с единомышленниками.
Правда, членами клуба являются и праздные дамочки. Им это нужно лишь для того, чтобы похвастаться нарядами на заседании или официальном ланче, посплетничать.
Когда Роз приехала, в зале уже было полно щебечущих женщин. На столах, задрапированных ярко-зеленым льном, красовались нарциссы зимней выгонки. На подиуме в конце зала ждала руководителей различных комиссий маленькая трибуна.
Розалинд мысленно поблагодарила Всевышнего за то, что в настоящее время не возглавляет ни одну комиссию.
Многие из присутствующих провожали ее взглядами. Разговоры замирали и почти сразу вспыхивали вновь, очень и очень оживленно. Высоко подняв голову, Роз прошла к столу.
—Какие милые цветы! — Она в упор посмотрела на Джен Форестер, будто и не слышала за спиной шелестящих шепотков. — Напоминают, что весна совсем близко. Как поживаешь, Джен?
—Прекрасно. Просто замечательно! А ты, Роз?
—Лучше не бывает. Как дела у Куилла?
Джен залилась ярким румянцем.
—Ну, ты же знаешь Куилла...
—Конечно, знаю. Передай ему мои наилучшие пожелания.
Гордость и самолюбие не позволяли Роз прятаться. Прежде чем добралась до кофе и чая, она поговорила не меньше чем с дюжиной женщин и, поскольку горло саднило, привычному кофе предпочла холодный чай.
—Роз, милая, ты неотразима! — К ней подоспела Сисси. — Клянусь, никто не умеет носить вещи так, как ты. Как бы ты назвала цвет своего костюма?
Роз опустила взгляд на элегантный жакет и брюки.
—Понятия не имею.
—Абрикос! Поверь мне. Изумительный спелый абрикос. — Сисси перешла на шепот: — А пустоголовая Мэнди мелет своим глупым языком как заведенная. Мы с тобой обязательно должны поговорить тет-а-тет...
—Не переживай, Сисси. Я все поняла. Извини меня, — Роз направилась прямо к Мэнди и с удовольствием заметила, как побелели ее щеки.
Аманда умолкла посреди фразы.
—Мэнди, как поживаете? Мы не виделись с Рождества. Вы не пришли на собрание в прошлом месяце.
—Я была занята.
Роз сделала глоток чая.
—Много дел, не так ли?
Мэнди вскинула голову.
—Вы тоже не сидите сложа руки.
—Верно. Знаете, как это бывает, не одно, так другое. Дела никогда не заканчиваются.
—Если бы вы больше занимались своим бизнесом, не оставалось бы времени на угрожающие телефонные звонки и ядовитую ложь.
Тут уж все бросили притворяться и замолчали так резко, будто щелкнул выключатель.
Роз не запнулась ни на секунду и сохранила непринужденный тон.
—Мы не очень хорошо знакомы, иначе вы бы знали, что я звоню исключительно по необходимости. Не люблю тратить время на телефонные разговоры. Кроме того, я никогда не лгу. Просто не вижу во лжи смысла. Говорить правду обычно выгоднее.
Мэнди сложила руки на груди и воинственно выставила бедро.
—Все знают, что вы вытворяете, просто боятся сказать вам в глаза.
—А вы не боитесь? Похвально. Так прошу, говорите. Что там у вас наболело? Или вам удобнее поговорить наедине?
—Вас это повеселило бы, да?
—Нет. Не больше, чем на публике.
—То, что ваша семья приехала в округ Шелби миллион лет назад, не дает вам права помыкать тут всеми. Моя семья не хуже вашей! У нас не меньше денег и авторитета.
—Деньги и авторитет не гарантируют хорошие манеры, что вы сейчас и демонстрируете.
—Какая наглость! Вы говорите со мной о манерах, а сами из кожи вон лезете, чтобы погубить репутацию Брайса и мою.
—Репутация Брайса — плод его собственных усилий. Что касается вас, милочка, то о вас я и не думала. Вы кажетесь вполне симпатичной женщиной. Я против вас ничего не имею.
Мэнди вскинула голову. На ее щеках разгорелись красные пятна.
—Вы всем говорите, что я дешевка, которая пытается выбиться в люди, используя отцовские деньги.
—И от кого же вы это слышали? Полагаю, от Брайса.
—Не только от него! — Мэнди устремила взгляд поверх плеча Роз.
Розалинд обернулась:
—Джен? — Изумление чуть смягчило ее голос, и она даже пожалела Дженнифер, когда увидела, что та покраснела. — Постыдилась бы. Ты же знаешь, что это неправда.
Джен пожала плечами:
—Я это знаю из надежного источника.
—Из надежного источника? — Роз даже не потрудилась замаскировать отвращение. — Когда это ты успела стать журналистом-расследователем и обрасти надежными источниками? Могла бы прийти и спросить меня. Это было бы проще и приличнее, чем распространять подобную чушь.
—Все знают, как ты разозлилась, когда Брайс появился в твоем доме с Мэнди. Кстати, здесь не место обсуждать это.
—Согласна, но останавливаться уже поздно. Эта девочка хотя бы набралась смелости сказать мне все в лицо. Тебе до нее далеко.
Роз снова повернулась к Аманде:
—Мэнди, я выглядела злой, когда вы с Брайсом приехали на мой рождественский прием?
—Конечно, вы злились. Вы же выгнали нас, разве нет? А он всего лишь пытался с вами помириться.
—Ну, мы по-разному оцениваем его намерения. Как вы поняли, что я злюсь? Я кричала? Ругалась?
—Нет, но...
—Я оскорбляла вас, выталкивала за дверь?
—Нет, потому что вы бесчувственная, точно, как он считает. Точно, как считают многие другие... Вы говорили ужасные вещи о нас после того, как мы уехали.
—Неужели? — Роз резко развернулась, полная решимости разобраться. — Большинство из вас были у меня в тот вечер. Кто-нибудь поможет освежить мою память, поскольку я не помню, чтобы говорила ужасные вещи?
—Глупости несусветные! — Сквозь толпу протиснулась миссис Хаггерти, одна из самых старых клиенток Роз и столп садового сообщества. — Я не меньше других люблю пикантные слухи и, случается, приукрашиваю их, но это наглая ложь. Розалинд повела себя достойно в очень сложной ситуации. А к вам, Мэнди, она отнеслась по-доброму, я видела это собственными глазами. Вернувшись, Роз ни слова не сказала о вас и том жалком ублюдке, с которым вы связались. Если кому-то здесь есть еще что добавить, давайте послушаем.
—Роз ни слова не произнесла против вас. Даже когда это сделала я, — подтвердила Сисси с озорной улыбкой.
—Брайс предупреждал, что вы попытаетесь восстановить общество против меня.
—И зачем бы мне это делать? — уже устало спросила Роз. — Но вы вправе верить в то, во что хотите верить. Лично я не желаю больше обсуждать это и разговаривать с вами.
—Я имею такие же права находиться здесь, как и вы.
—Разумеется.
Чтобы поставить точку, Роз отвернулась, а потом отошла к столу в дальнем конце зала. Там она присела допить свой чай.
Секунд через десять напряженного молчания Мэнди разрыдалась и выбежала из зала. Бросая на Роз опасливые взгляды, несколько женщин последовали за ней.
—Господи, она так молода, не правда ли? — сказала Роз, когда рядом с ней села миссис Хаггерти.
—Молодость не оправдание идиотизма. Она еще и грубиянка, — миссис Хаггерти подняла глаза и кивнула присоединившейся к ним Сисси. — Не ожидала от тебя.
—Почему?
—Ну, так приятно для разнообразия услышать от тебя правду.
Сисси ответила на сомнительный комплимент пожатием плеч:
—Я люблю безобразные сцены и никогда этого не скрывала. Отличное развлечение в скучный день! Но я терпеть не могу Брайса Кларка. Кстати, иногда говорить правду в глаза даже интересно. Конечно, я еще больше повеселилась бы, если бы Роз отвесила этой идиотке Мэнди хорошую оплеуху. Хотя сие не твой стиль, дорогая.
Сисси ласково коснулась руки Роз.
—Если хочешь уехать, я поеду с тобой.
—Нет, я останусь, но спасибо за предложение.
Роз выдержала испытание. Это было делом чести и долга. Приехав наконец домой, она переоделась и выскользнула в сад посидеть на скамейке в тишине и прохладе, понаблюдать за признаками приближения весны.
На азалиях набухли крепкие бутоны. Форсайтия окуталась легкой дымкой. Луковицы нарциссов и гиацинтов дали ростки и скоро расцветут, а крокусы уже в полном цвету.
«Рано приходят и рано уходят», — подумала Роз.
Пока она наслаждалась видом просыпающихся растений, самообладание постепенно покидало ее. Роз задрожала от ярости, от обиды, от душевной боли и уступила желанию насладиться мрачными чувствами сполна.
И все же она поступила правильно. Как ни мерзко выяснять отношения публично, она поступила правильно. Победа за тем, кто вступает в сражение, а не бежит с поля боя.
Неужели Брайс думал, что она испугается, отступит? Неужели он думал, что она раскиснет на публике и уползет, униженная, зализывать раны?
А ведь это возможно. Брайс никогда ее не понимал.
«Джон понимал», — думала Роз, с нежностью глядя на беседку, увитую розами, цветущими всю весну, и все лето, и почти половину осени. Джон понимал ее и любил. Во всяком случае, он любил ту девушку, которой она когда-то была.
Полюбил бы он женщину, которой она стала? Странная мысль. Если бы Джон остался жив, может, она и не стала бы этой женщиной.
Роз закрыла глаза...
Он бросил тебя. Все они бросают. Он бы лгал и изменял, и в конце концов сломал бы тебя. Развлекался бы со шлюхами, а ты ждала бы его в тоскливом одиночестве. Все они такие.
Я-то знаю.
Нет! Только не Джон.
Роз крепче сжала веки, но голос все шипел и шипел в ее голове.
Его смерть тебе во благо. Если бы он остался жив, то погубил бы тебя. Как тот, другой... И как погубит тот, которого ты сейчас пустила в свою постель.
—Не смейте омрачать память о хорошем человеке, — прошептала Роз. — Это отвратительно.
—Роз, — от прикосновения к своему плечу она подпрыгнула. — Прости. Ты разговаривала во сне.
Митч! Она и не заметила, как он подошел.
Неужели он не чувствует этот холод? Или холод только внутри ее? Холод и тошнота.
—Я не спала. Просто задумалась. Как ты узнал, что я здесь?
—Дэвид сказал, что видел в окно, как ты шла сюда. Больше часа назад. Еще слишком холодно, чтобы сидеть здесь так долго, — Митчелл сел рядом с ней, начал растирать ладонями ее пальцы. — У тебя руки заледенели.
—Все в порядке.
—Нет, не в порядке. Ты выглядишь печальной.
Роз задумалась. Напомнила себе, что не все может быть личным. Митч должен знать.
—Да, наверное. Онаразговаривала со мной. Ее голос звучал в моей голове.
Руки Митчелла замерли.
—Сейчас?
—Мм-м... Ты прервал наш разговор, хотя ничего нового она не сказала. Старая песня: мужчины обманщики. Это ее навязчивая идея.
Митч обвел взглядом сады.
—Даже Шекспир вряд ли смог бы придумать призрака, более настойчивого, чем ваша Амелия. Я надеялся, что ты придешь в библиотеку. По нескольким причинам. Это одна из них. — Он поцеловал Роз в губы. — Думаю, тебя расстроило что-то еще...
Как ему удается так хорошо понимать ее? Как он видит то, что она успешно прячет от большинства?
—Ничего особенного. Просто дурное настроение, — Роз высвободила свою руку. — Чисто женские штучки. Мужчины гораздо меньше склонны к мелодрамам, как ты думаешь?
—Поделись со мной.
—Ерунда. Не стоит твоего внимания.
Роз физически ощутила, как Митчелл подавил желание нажать на нее.
—Положи сюда голову, — он похлопал себя по плечу.
—Что?..
—Положи голову вот сюда.
Чтобы Роз не вздумала отказаться, он обвил рукой ее талию и притянул к себе. Розалинд опустила голову на его плечо и улыбнулась.
—Ну как?
—Неплохо.
—И мир не перевернулся оттого, что ты на минутку оперлась на кого-то.
—Не перевернулся. Спасибо.
—Всегда пожалуйста. Но поцелуй не единственная причина. Я послал письмо твоей кузине Кларисс Харпер. Если в течение недели не получу ответ, повторю попытку. А еще я составил несколько подробных родословных: Харперов, твоей матери, твоего первого мужа. Я даже нашел некую Амелию Эшби. — Роз начала распрямляться, но Митчелл прижал ее голову к плечу. — Нет, не поднимай ее. Насколько я понимаю, эта Амелия не может быть вашим привидением. Она жила и умерла в Луизиане и гораздо позже определенного нами периода. Я все-таки занялся ею, попытался проследить возможную связь с вашей Амелией — может, она была названа в ее честь, — но нет, ничего такого не нашел. Еще я связался по электронной почте с праправнучкой экономки, работавшей в Харпер-хаусе с тысяча восемьсот восемьдесят седьмого по тысяча девятьсот двенадцатый год. Она адвокат из Бостона и увлекается семейной историей, так что с радостью заполнит кое-какие пробелы. Пожалуй, она надежный источник, во всяком случае, по этой линии расследования.
Докладывая, Митч нежно поглаживал руки Роз, согревая, успокаивая.
—Ты не тратил время зря.
—По большей части это просто стандартные мероприятия, но я размышлял и над менее обычными аспектами нашего... проекта. Когда мы занимались любовью...
—И в какую часть проекта это можно отнести?
Ее холодный тон рассмешил Митча. Он потерся щекой о волосы Роз.
—В чрезвычайно личную. Я надеюсь добавить в этот файл множество страниц. Амелия выразилась недвусмысленно.
—Лучше не придумаешь.
—Она распахивала и захлопывала двери, заставляла бить часы и так далее. Невозможно сомневаться в ее отношении к тому, что произошло между нами и положило начало тому личному файлу.
—И что из этого следует?
—Я не первый мужчина, с которым у тебя были близкие отношения в этом доме.
—Не первый.
—Но ты не упоминала о подобных истериках из-за тебя и Джона Эшби или тебя и Брайса Кларка. Или, может, тебя и кого-то другого...
—Потому что никогда ничего подобного не происходило.
—Понятно. — Митчелл встал, начал шагать взад-вперед. — Ты жила в этом доме, когда встречалась с Джоном Эшби, когда была с ним помолвлена?
—Да, конечно. Это же мой дом.
—И ты подолгу жила здесь после того, как вы поженились. И только тут живешь после смерти твоих родителей.
Роз понимала, к чему он клонит, какой вывод пытается сделать... нет, уже сделал, а сейчас повторяет свои рассуждения для нее.
—Мы часто гостили здесь. Мама была нездорова, а отец не всегда мог с этим справиться. Когда он умер, мы жили здесь, но как бы неофициально. Когда умерла мама, мы переехали в этот дом.
—И все это время Амелия не возражала против него? Против Джона?
—Не возражала. Я перестала видеть ее, когда мне исполнилось... да, кажется, одиннадцать лет, и потом увидела только после свадьбы. Мы с Джоном были женаты совсем немного, но очень хотели иметь детей. Я как-то подумала, что забеременела, и не смогла заснуть. Вышла в сад, присела на скамейку и увидела ее. И сразу поняла, что беременна. Я видела ее в самом начале каждой беременности. И, разумеется, видела или слышала, когда мальчики были маленькими.
—Твой муж когда-нибудь ее видел?
—Нет, — Роз нахмурилась. — Нет, не видел. Слышал, но никогда не видел. Я видела ее в ту ночь, когда он погиб.
—Ты мне об этом не рассказывала.
—Я же не могла рассказать тебе о каждой встрече, которую... — Роз осеклась и покачала головой. — Прости. Я намеренно не рассказала. Я никогда ни с кем это не обсуждала. Это очень личное и до сих пор болезненное.
—Не могу представить, что значит потерять кого-то, кого любишь так, как ты любила Джона. Тебе может показаться, что я сую нос в твою личную жизнь, да, в общем, так оно и есть. И еще это часть целого, Роз. Я должен знать все, чтобы сделать свою работу. Я должен знать все.
—Я не подумала об этом, когда обратилась к тебе. Не представляла, что ты должен знать о личном. Подожди, — она подняла руку, предупреждая возражения Митчелла. — Теперь я понимаю. Думаю, что понимаю, как ты работаешь. Доска в библиотеке, фотографии на ней, чтобы ты мог увидеть, какими были те люди. Ты собираешь все, даже самые мелкие детали. Я на это не рассчитывала. В хорошем смысле.
—Я должен окунуться во все это.
Роз кивнула.
—Как с тем талантливым извращенным французским поэтом... Теперь я верю, что ты должен знать. Я смогу рассказать, особенно теперь, когда наши отношения меняются. Может, поэтому мне так трудно. Я нелегко сближаюсь с людьми, с мужчинами. Мне нелегко доверять и желать.
—Ты хочешь, чтобы было легко?
Роз покачала головой:
—Как случилось, что ты уже так хорошо понимаешь меня? Нет, я не хочу, чтобы было легко. Легкость внушает мне подозрения. Митчелл, мне сейчас непросто с тобой. Это комплимент.
—Взаимно.
Роз смотрела на него, такого живого и полного энергии на фоне спящих роз. С весенним теплом и солнечным светом розы проснутся. Но Джона, ее Джона давно уже нет.
—Джон возвращался домой из своего офиса в Мемфисе. Возвращался поздно. Задержался на совещании... Дороги были скользкими из-за прошедшего дождя, и стоял туман.
От этих воспоминаний ее сердце привычно заныло.
—Несчастный случай. Кто-то, мчавшийся слишком быстро, вылетел на встречную полосу. Я не спала, ждала Джона, возилась с мальчиками. Харперу приснился кошмар, а Мейсон и Остин были простужены. Я только уложила их и сама собралась лечь. Я немного сердилась из-за того, что Джона еще нет дома, и увидела ее в своей комнате.
Роз горько усмехнулась и провела ладонью по лицу.
—Это был шок. Неужели я опять беременна? Меня это не обрадовало. Пойми, я ведь только что еле уложила трех сыновей, двое из которых болели. Но ее взгляд насторожил меня. Ее глаза были слишком яркими, и я... мне померещилось в них злорадство. Затем приехали полицейские и... ну, я больше о ней не вспоминала.
Голос Роз не дрожал, но в глазах, удлиненных прекрасных глазах, плескалась скорбь.
—Тебе было безумно больно и страшно. Я даже представить себе это не могу.
—Жизнь резко остановилась. Просто остановилась. А когда началась снова, она стала другой. Она никогда уже не была такой, как прежде. Никогда.
Митч не прикоснулся к Роз, не стал утешать, поддерживать. То, что сейчас бушевало в ее сердце, в ее душе, принадлежало не ему.
—У тебя никого не было. Ни матери, ни отца, ни сестры, ни брата.
—У меня были мои сыновья. Этот дом. Я сама. — Роз отвернулась, но Митчелл почувствовал, как она собирается с силами и закрывает дверь в прошлое. — Я понимаю и одновременно не понимаю, к чему ты ведешь. Она никогда раньше не возражала. Ни против Джона, ни против тех, кто был после него, ни против Брайса. Иногда она выражала некоторое неодобрение... Я уже рассказывала тебе об этом. Но никогда не делала это так гневно и решительно, как в последнее время. Почему?
—Я пытался докопаться, и у меня возникла пара теорий. Только давай вернемся в дом. Темнеет, и ты насквозь промерзла. На тебе не так уж много мяса. Но я не жалуюсь, — поспешно добавил Митч, заметив, что Роз прищурилась.
Розалинд намеренно сдобрила свой голос южным сладострастием.
—Все женщины в нашем роду были хрупкого сложения.
—В тебе нет ничего хрупкого, — возразил Митчелл, беря ее за руку и ведя к дому. — Ты дикая роза на длинном стебле — черная роза со множеством колючек.
—Черные розы не бывают дикими. Их нужно культивировать. И никому никогда не удавалось добиться идеально черного цвета.
—Черная роза, — повторил Митч, поднося ее руку к губам. — Редкая и изысканная.
—Продолжай в том же духе, и мне не останется ничего, кроме как пригласить тебя в мои личные апартаменты.
—Я уж думал, ты никогда этого не сделаешь.
—Пожалуй, я должна тебя предупредить, — заговорила Роз, приближаясь кдому. — Мои... домочадцы очень сильно интересуются нашими личными отношениями.
—Это нормально. Я тоже интересуюсь нашими личными отношениями.
Розалинд опустила взгляд на их соединенные руки.
—Твоя рука значительно больше моей. Ладонь шире, пальцы длиннее. И кончики твоих пальцев почти квадратные, а мои заостренные. — Она подняла руку, и их сплетенные пальцы оказались на уровне ее глаз. — Но они так хорошо подходят друг другу!
С тихим смешком он произнес ее имя — Розалинд, — словно приласкал. Остановился, опустил голову, легко поцеловал в губы.
—Будь что будет.
—Будь что будет. Но мне хотелось бы сохранить те мысли и наш взаимный личный интерес.
—Это непросто, поскольку в нашей жизни присутствуют другие люди. Мой сын уже спрашивал, где я нашел ту черноволосую красотку, с которой был на игре с «Оле Мисс».
—И что ты ему ответил?
—Что наконец заставил Розалинд Харпер взглянуть на меня второй раз.
—Я много раз на тебя смотрела, — сказала Роз, подарив Митчу еще один взгляд, когда они поднялись на ее веранду. — Но я привыкла скрывать личное от чужих глаз и считаю, что мы вполне можем наслаждаться друг другом, не заполняя регулярные отчеты о нашей интимной жизни.
Роз еще не коснулась стеклянной двери, как та распахнулась, чуть не ударив ее в лицо. Ледяной ветер вырвался из комнаты Розалинд, отбросил назад и сбил бы с ног, не подхвати ее Митчелл.
—Ничего себе! — крикнул он, закрывая собой Роз.
—Я этого не потерплю! — Разгневанная Роз оттолкнула его и протиснулась в распахнутую дверь. — Я не собираюсь терпеть это в своем доме!
Фотографии в рамках слетали со столов, как снаряды, лампы включались и выключались. Кресло ракетой пронеслось через комнату и врезалось в комод с такой силой, что ваза с оранжерейными орхидеями задребезжала и еле удержалась на нем. Увидев, как скользит к краю комода зеркало, подаренное сыновьями, Роз бросилась вперед и подхватила его.
Стены содрогались, словно по ним барабанил кулаками разъяренный силач, пол под ногами дрожал. Большой хрустальный флакон с духами взорвался, рассыпавшись острыми осколками, будто шрапнелью.
Сжимая в руках зеркало, Роз замерла в самом эпицентре лопающегося стекла, безумного грохота, арктического холода.
—Я прекращу всякие попытки выяснить, кто вы, и исправить причиненное вам зло! Я сделаю все, что смогу, чтобы удалить вас из своего дома! Вас больше не будут терпеть здесь!
В ответ в камине вспыхнуло пламя, и подсвечник, вертясь вокруг собственной оси, рванул вверх с каминной полки.
—Это мойдом! — крикнула Роз. — Богом клянусь, я выживу вас отсюда! Клянусь жизнью, я изгоню вас!
Буря мгновенно замерла, и все, что летало по комнате, с грохотом рухнуло на пол.
Дверь из коридора распахнулась. В комнату ворвались Дэвид, Логан и Стелла. Через мгновение с веранды вбежал Харпер.
—Мама... — сын подхватил ее, оторвав от пола. — Ты цела?
—Да, я в порядке.
—Мы не могли войти... — Стелла дрожащей рукой погладила спину Роз. — Не могли открыть дверь.
—Все закончилось. Где дети?
—С Хейли. Хейли увела их вниз. Когда мы услышали... Господи, Роз! Будто война началась...
—Идите, скажите Хейли, что все в порядке, — Роз прижалась щекой к щеке Харпера, а потом высвободилась из его объятий. — Уходите.
—Что здесь было? — Дэвид никуда не собирался уходить. — Роз, что здесь было, черт побери?
—Мы собрались войти, и ей это не понравилось. Очень не понравилось.
—Твоя мама, Харпер, пригрозила ей, — сказал Митч. — Объяснила, кто в доме хозяин.
—У вас кровь, — Харпер наконец оторвал взгляд от матери.
—О боже! — Роз сунула зеркало в руки сына, подбежала к Митчу, прикоснулась к порезу на его щеке.
—Задело осколком. Ничего страшного.
—И на пальцах тоже, — Роз опустила руки, боясь, что они вот-вот задрожат. — Я должна навести порядок.
—Я помогу, — предложила Стелла.
—Нет, я справлюсь. Идите вниз, удостоверьтесь, что с Хейли и детьми ничего не случилось. Логан, вы должны отвезти их к себе.
—Я вас не оставлю, — твердо сказала Стелла. — Это даже не обсуждается.
—Ладно, — Роз, вздохнув, забрала у Харпера зеркало. — Она не отделалась бы от меня так просто, если бы разбила это. — Розалинд поставила зеркало на место, повернулась, сжала руку сына: — Все будет хорошо, малыш, я обещаю.
—Если она хоть как-нибудь навредит тебе, я найду способ выжить ее отсюда.
Роз улыбнулась ему.
—Весь в меня. Я сказала ей то же самое, и, раз уж мои угрозы ее остановили, видно, поняла, что я не шучу. Иди, не тревожься. Хейли не может оставить детей и сходит с ума от неизвестности. Митч, идем в ванную, я промою порезы.
—Я не хочу, чтобы она сегодня оставалась одна, — сказал Харпер, когда Роз покинула спальню.
—Не останется, — кивнул Митчелл.
Когда он вошел в ванную комнату, Роз уже пропитывала ватный тампон перекисью водорода.
—Всего лишь царапины.
—Это не значит, что их не нужно обработать. И, поскольку я никогда не лечила порезы, нанесенные разбушевавшимся привидением, я поступлю, как обычно. Садись.
—Слушаюсь, мэм, — Митч сел, вглядываясь в ее лицо. — На тебе ни царапины.
—Что? — Роз рассеянно взглянула на свои руки, затем налицо в зеркале над раковиной. — Кажется, ты прав.
—Не похоже, что она хотела ранить тебя. Могла, конечно, умышленно или непредумышленно, если учесть, что она у вас, похоже, чокнутая. Но это было не нападение, а предупреждение. Интересно...
—Я тобой восхищаюсь. Тебя ранил разъяренный призрак, а тебе интересно.
—А я восхищаюсь тобой. Ты вступила в бой с разъяренным призраком и победила.
Роз приподняла его голову за подбородок.
—Это мой дом, — ее голос смягчился. — Не бойся, больно не будет.
—Все так говорят.
Пока Роз ловко и спокойно промывала его порезы, он продолжал разглядывать ее лицо.
—Ты что-то ищешь?
—Размышляю, нашел ли.
—Один осколок чуть не попал в глаз, — потрясенная больше, чем хотелось признать, Роз наклонилась, легко провела губами по порезу, отступила. — Вот. Ты выживешь.
—Спасибо, — Митчелл взял Розалинд за руки, не сводя с нее проницательных зеленых глаз. — У меня есть теории.
—Я жажду их услышать, но сначала хочу навести порядок, а потом выпить бокал вина. Очень большой бокал вина.
—Я тебе помогу навести порядок.
—Нет, я хочу сделать это сама. Более того, думаю, я должна сделать это сама.
—Ты каждый раз просишь меня отступить. Мне трудно с этим смириться.
—Да, наверное, — Роз провела ладонью по его волосам. — Думаю, тебе станет легче, если я скажу, что понимаю и ценю это. Только уверенный в себе мужчина может отступить, когда мне это необходимо.
—И поэтому мы тоже так хорошо подходим друг другу.
—Возможно. Я буду тебе благодарна, если ты спустишься к остальным и дашь мне полчаса. Работа меня успокоит.
—Хорошо. — Митч поднялся. — Я остаюсь на ночь. И процитирую Стеллу: это не обсуждается. Но за эти полчаса ты сможешь решить, останусь я здесь с тобой или в гостевой спальне.
Митчелл вышел, а Роз еще несколько секунд стояла посреди ванной комнаты, хмурясь ему вслед.
* * *
Митч обнаружил всю компанию на кухне и подумал, что они похожи на семью, собравшуюся в сердце дома. На плите что-то булькало, малышка ползала по полу, мальчики натягивали куртки, пес возбужденно подпрыгивал рядом.
Дети не обратили на Митчелла никакого внимания, а взрослые вопросительно уставились на него, и после секундного молчания Стелла продолжила наставлять сыновей:
—Идите в сад, выгуляйте Паркера, но не забегайте на клумбы. Скоро будем обедать.
Все снова пришло в движение. Пес залаял, Лили засмеялась. Через минуту мальчики с собакой выбежали в сад, хлопнув дверью.
Стелла взяла Логана за руку и повернулась к Митчу.
—Как Роз?
—Непоколебима, как обычно. Попросила полчаса. — Митчелл взглянул на Харпера. — Я остаюсь.
—Хорошо. Думаю, это хорошо. Чем нас больше, тем лучше. Похоже, вы привыкли к нашему привидению, но, когда оно... она начинает бросаться вещами, это дело принимает совсем другой оборот.
—Судя по виду Митчелла, да, — хмыкнул Логан.
—Заметили? — Митч машинально потер щеку. — Интересно, не правда ли? Столько ярости бушевало в той комнате, но ни один предмет не был нацелен на Розалинд. Я бы даже сказал, что ее старались не задеть.
—Пусть только попробует, и я вышвырну ее отсюда! — Харпер подхватил Лили, пытавшуюся вскарабкаться по его ноге.
—Это ясно. — Митч кивнул. — Роз настроена точно так же.
—Она там одна, — включился в разговор Дэвид, поднимая глаза от кастрюльки на плите. — Демонстрирует свою решимость. Все в этом доме, мертвые или живые, знают, что она шутить не собирается.
—И мы здесь внизу, потому что понимаем: этот корабль ведет она.
—Пусть так, но теперь ей время от времени придется уступать штурвал, — Митч кивнул на кофейник. — Кофе горячий?
Роз собрала осколки своих сокровищ, памятные вещицы, уничтоженные разъяренным эгоистичным привидением. И что самое отвратительное, уничтоженные умышленно.
—Будто избалованный ребенок, — бормотала Роз, наводя порядок в своем личном пространстве. — Я не терпела подобного поведения от своих детей и не собираюсь терпеть от вас. Кем бы вы ни были, черт побери!
Она подняла опрокинутое кресло, подошла к кровати перестелить скомканное белье.
—Советую запомнить это, Амелия. Просто помните, кто хозяйка Харпер-хауса.
Приводя спальню в порядок и высказывая собственное мнение относительно произошедшего, пусть даже в пустоту, Роз потихоньку приходила в себя. В ванную комнату она вошла почти совсем спокойная и уставилась в зеркало на свое отражение, на взлохмаченные порывами ветра и торчащие ежиком короткие волосы. Она причесалась, не спеша освежила макияж... все это время думая о Митче.
Удивительный мужчина. Завораживающий. С ходу и не вспомнишь, когда в последний раз мужчине удавалось ее заворожить. А как решительно он заявил, что останется на ночь! Интересно и поучительно... не вежливая просьба, а заявление, не подлежащее обсуждению. Однако где ему спать, Митч предоставил решить ей.
Да, только незаурядный мужчина может в одном предложении выразить и властность, и подчинение.
Он ее возбуждает, и радостно, что она нуждается в нем, что в ней бурлит здоровое вожделение. Разумеется, она еще не достигла того возраста, когда отказываются от любовника, и у нее хватает ума признать в любовнике мужчину, достойного уважения... может, даже и доверия.
С доверием всегда немного сложнее, чем с уважением, и гораздо сложнее, чем со... здоровым вожделением.
Ну что же, начало положено, а там будет видно.
Выйдя из ванной, Роз услышала тихую музыку — мемфисский блюз. Она нахмурилась и поспешила в свою гостиную.
На раскладном столике сервирован обед на двоих. Куски жареной курицы и похожее на снежные сугробы картофельное пюре. Золотистые бисквиты...
Дэвид умудрился наскоро собрать обед из ее любимой еды! Милый мальчик, как же хорошо он ее знает!
Колеблющийся свет свечей... И Митч, безумно красивый Митч, наливает вино в ее бокал.
Сердце и тело Роз отреагировали мгновенно, застав ее врасплох. Запрещенный прием, резкий, шокирующий. Она почувствовала не только вожделение, хотя не хотела ничего большего. Но у Митча были порезы на руках и на лице...
Он оглянулся, улыбнулся ей.
Черт, черт, черт! Вот и все, о чем она могла думать.
—Мы решили, что тебе необходимо поесть в тишине, — сказал Митчелл. — На островке спокойствия посреди шторма. А поскольку я хотел поговорить с тобой, я пресек все возражения твоих вояк.
—Вояки. Интересное определение.
—Вполне подходящее. Харпер, не раздумывая, бросился бы за тебя в бой, как, думаю, и двое других твоих сыновей.
—Я предпочитаю сама вести свои сражения.
—И это всего лишь еще одна причина для них, чтобы встать плечом к плечу с тобой. И Дэвид бросился бы. — Митч подошел, протянул ей бокал. — Твой четвертый сын во всем, кроме кровного родства. Он обожает тебя.
—Я его тоже.
—И Логан. Сомневаюсь, что он оценит сравнение, но я вижу в нем твоего верного рыцаря.
Роз попробовала вино.
—На мой вкус, слишком высокопарно.
—Зато точно.
Митч взял свой бокал с водой и чокнулся с Роз.
—Он считает тебя работодателем не больше, чем Стелла или Хейли. А дети? Ты стала неотъемлемой частью их жизни. Когда я вошел на кухню, то увидел семью, и ты ее стержень. Ты создалаэту семью.
Роз, слушавшая его, затаив дыхание, шумно выдохнула.
—Ну, даже не знаю, что на это сказать.
—Ты должна гордиться. Они хорошие люди. Да, между прочим, Харпер понимает, что влюблен в Хейли?
Розалинд рухнула в кресло.
—Ты даже более чуток и наблюдателен, чем я думала, а ведь я не склонна тебя недооценивать. Нет, вряд ли. Во всяком случае, не признается в этом даже самому себе. Сие, возможно, объясняет, почему Хейли совершенно не замечает его влюбленность. Она знает, что Харпер любит Лили. Думаю, пока это все, что девочка видит.
—И как ты к этому относишься?
—Я хочу, чтобы Харпер был счастлив, чтобы получил то, что больше всего желает в жизни. Давай-ка пообедаем, пока все это не остыло.
«Вежливо она меня остановила, — подумал Митч. — Дала понять, что не хочет больше обсуждать интимные взаимоотношения в своей семье». Розалинд Харпер четко проводит границы и решительно их защищает. Трудно, но интересно попытаться определить, какие, когда и где можно нарушить.
—Как ты себя чувствуешь?
—Прекрасно. Правда. Просто нужно было немного успокоиться.
—А выглядишь еще лучше. Розалинд, как у тебя получается в любой ситуации оставаться такой красивой?
—Свет свечей льстит женщинам. Если бы это зависело от нас, Эдисон никогда бы не изобрел проклятое электричество.
—Тебе не нужен свет свечей.
—Неужели? Если ты готов соблазнять меня за жареной курицей, лишь бы я не выгнала тебя в одну из гостевых спален, не беспокойся. Я хочу, чтобы ты остался со мной.
—Я все равно собираюсь тебя соблазнить, но в данный момент просто констатирую факты. И да, курица потрясающая.
—Ты мне нравишься, Митч. Пожалуй, я должна сказать это прямо. Нравишься как человек. Я не чувствую в тебе притворства. В последнее время мне с этим в мужчинах не везло.
—Я не лгу. Бросил ложь вместе с бутылкой. Я никогда не солгу тебе, Роз, обещаю.
—Из всех возможных обещаний это для меня самое ценное.
—Тогда я кое о чем хочу тебя спросить. Сегодняшнее... буйство. Это что-то новенькое?
—Да, и надеюсь, первое и последнее.
—Она никогда никоим образом не возражала против твоей помолвки или брака с Джоном Эшби.
—Мы это уже выяснили.
—И против твоих последующих романов, и против Кларка.
Роз пожала плечами.
—Ну... Можно сказать, Амелия выказывала иногда некоторое раздражение, неодобрение, но не ярость.
—Тогда вот моя теория. Вероятно, она тебе не понравится. Тем не менее я собираюсь говорить не только правду, но и все, что думаю, чего жду и от тебя.
—Интересно послушать.
—Ей необходимо, чтобы в доме были дети. Это приносит ей успокоение или удовлетворение. Ты и Джон приносили в дом детей, потому она и не особо возражала. Джон был средством, ведущим к цели.
—Очень циничная теория.
—Дальше будет еще циничнее. Когда появились дети, надобность в нем отпала, и, по моему мнению, она приняла смерть Джона как должное, даже как высшую справедливость.
Роз побледнела. Ее лицо исказилось от ужаса.
—Ты предполагаешь, что она каким-то образом спровоцировала...
—Нет, — Митчелл накрыл ее руку ладонью. — Нет. Ее возможности ограничены этим домом, этой территорией. Я не эксперт по паранормальным явлениям, но сие подтверждается всем, что мы знаем. Чем бы она ни была, это сосредоточено здесь.
—Да, — Роз успокоилась и кивнула. — Я никогда не чувствовала и не слышала, чтобы кто-то еще чувствовал что-то, связанное с ней, вне поместья. Я бы знала. Я уверена, что, случись нечто подобное, я узнала бы или услышала.
—Она привязана к этому месту и, вероятно, к этой семье, однако я сомневаюсь в том, что ее тронуло горе, которое чувствовали ты и твои сыновья, когда погиб Джон. А ведь до нее можно достучаться! Мы видели это в конце прошлой весны, когда Стелла обратилась к ней как мать к матери.
Роз кивнула, потянулась за своим бокалом.
—Да, верно. Пока я тебя понимаю.
—Когда ты начала снова общаться с людьми, встречаться с мужчинами, даже заводить любовников, Амелия лишь чуточку сердилась. Не одобряла, как ты сказала. Потому что ты не воспринимала их всерьез. Они не становились частью твоей жизни, этого дома, а если и становились, то ненадолго.
—Ты хочешь сказать, что она это знала?
—Роз, она связана с тобой. Она знает, что творится в твоей душе, во всяком случае, знает достаточно, чтобы понимать и чувствовать то, что ты не говоришь вслух.
—Она проникает в мой мозг, — прошептала Роз. — Да, я это чувствовала, и мне это не нравится. Но что станет с твоей теорией, если добавить Брайса? Я вышла за него замуж. Он жил здесь. И хотя Амелия взбрыкивала несколько раз, не было ничего экстремального, ничего разрушительного.
—Ты его не любила.
—Я вышла за него замуж.
—И развелась. Брайс Кларк ничтожество. Пожалуй, она поняла это раньше тебя. По крайней мере, до того, как ты призналась себе в этом. Он был для нее, скажем... несущественным, не стоящим внимания. Может, потому, что оказался слишком слаб...
Да по любой причине! Он просто не представлял для Амелии никакой угрозы. С ее точки зрения.
—А ты для нее угроза?
—Это очевидно. Мы могли бы предположить, что из-за моей работы, но не срастается. Она хочет, чтобы мы выяснили, кто она, кем она была. Но желает, чтобы мы занимались только этим.
—Ты думаешь, что так хорошо узнал ее после столь короткого знакомства?
—Короткого, но бурного, — уточнил Митч. — По роду своей работы я должен понимать образ мыслей давно ушедших людей. Именно персонализация привлекает меня больше всего. Амелия бесится потому, что ты впустила меня в свою жизнь, в свою постель.
—И потому, что ты не слабый.
—Не слабый, — согласился Митчелл. — И потому, что наши отношения развиваются, я уже кое-что значу для тебя и постараюсь стать важной частью твоей жизни. Я сделаю для этого все, что в моих силах.
—Митч, у нас роман, и, хотя я не отношусь к нему легкомысленно, я...
—Розалинд. — Он взял ее за плечи, заглянул в глаза. — Ты прекрасно знаешь, что я в тебя влюбляюсь. Влюбляюсь с той самой минуты, как открыл дверь своей квартиры и увидел тебя. Это пугает меня до чертиков, но ничего не меняет.
—Нет, я не знала... — Роз высвободилась, прижала ладонь к груди, схватилась за горло, снова опустила руку. — Не знала, и получается, что я такая же невнимательная, как Хейли. Я думала, что между нами влечение, уважение... Почему ты ухмыляешься?
—Ты нервничаешь. Никогда не видел, как ты нервничаешь. Как ты это объяснишь?
—Я не нервничаю! — Роз вонзила вилку в последний кусок курицы. — Удивлена, вот и все.
—Напугана до смерти.
—Вовсе нет! — Она раздраженно оттолкнулась от стола. — Ничего подобного! Ну, ладно, нервничаю. — Роз вскочила на ноги и рассмеялась. — Тебе это льстит. Мужчины любят нервировать женщин.
—Ерунда.
В его шутливый тон вкрались резкие нотки. И то и другое заинтриговало Роз.
—Ты ужасно уверенный в себе человек.
—Когда ты сказала это в первый раз, прозвучало как комплимент. А сейчас ты имела в виду самоуверенный... Но, милая, то же самое можно сказать о тебе.
Роз засмеялась и сжала глаза пальцами.
—О боже, Митчелл! Не знаю, готова ли я к еще одним серьезным отношениям. Это такая сложная работа! Любовь бывает, должна быть всепоглощающей, трудоемкой. Я просто не знаю, хватит ли у меня храбрости, душевности, щедрости.
—Не сомневаюсь, что у тебя всего этого в избытке, но как пойдет, так и пойдет. — Митч тоже встал, подошел к ней. — Пожалуй, мне нравится, что ты нервничаешь. Немногое может вывести тебя из равновесия, во всяком случае настолько, чтобы это было заметно.
—Ты даже не представляешь.
—О, думаю, представляю! — Митчелл обнял ее, повел в медленном танце, покачиваясь в такт музыке. — Одно из самых сексуальных твоих качеств — непоколебимый профессионализм.
—Я профессиональна! — Роз вскинула голову. — Я хочу, чтобы мой бухгалтер был профессионалом, но, черт побери, не желаю с ним спать.
—Безумно сексуально.
—Это то соблазнение, о котором ты упоминал?
—Всего лишь начало. Есть возражения?
Он ценит ее профессионализм и считает это сексуальным?
—Тот же вопрос, что и в первый раз, когда ты меня поцеловал.
—И красота твоя отнюдь не лишнее. Можешь считать это банальным, но мне нравится, что ты красива. Мужчина имеет право на мелкие недостатки.
Роз с улыбкой погладила его шею.
—Совершенство нагоняет скуку... О боже, только не проболтайся Стелле, что я это сказала.
—Тогда я никогда тебе не наскучу.
Митч легко провел губами по ее губам... раз... другой и уже не смог оторваться.
Их губы, их руки сплелись. Роз впитывала его тепло, его силу и возбуждение, она двигалась в чувственном танце, словно скользила по тропинке, усыпанной душистыми лепестками. Словно сквозь лунный свет. В любовь.
Розалинд услышала, как тихо закрылась дверь, открыла глаза и увидела, что Митч, танцуя, увлек ее в спальню.
—А вы и танцор талантливый, доктор Карнейги! — Роз рассмеялась, когда он закружил ее в гостиную и обратно. — Очень талантливый.
Митч прижал ее спиной к двери и целовал до тех пор, пока она чуть не задохнулась.
—Зажги свечи, — прошептал он. — Я разведу огонь.
Но Роз, потрясенная до глубины души, не шелохнулась. Ее сердце болезненно билось и будто увеличивалось от нежности. Найдя наконец в себе силы оторваться от надежной опоры, она еле передвигала ноги, как во сне или в тумане. А зажигая свечи, увидела, что ее пальцы дрожат.
—Я хочу тебя, — голос, к счастью, почти не дрожал. — Желание разгорается и совсем не похоже на то, что я чувствовала раньше. Может, потому, что я...
—Не пытайся разобраться. И уж точно не сегодня.
—Хорошо, — в разных концах комнаты они повернулись одновременно и посмотрели друг другу в глаза. — Пока скажу лишь, что хочу тебя. Очень сильно тебя хочу. И что мне не очень комфортно это чувствовать.
Сквозь мерцающий золотистый свет Митч подошел к Роз, взял обе ее руки в свои.
—Позволь мне показать, что чувствую я.
Он приподнял ее руки, повернул ладонями к себе, прижался губами к одной ладони, к другой. Затем обнял ее лицо, гладя щеки большими пальцами. Его губы замерли у самых ее губ.
—Будь моей. Сегодня ночью просто будь моей.
Он просил о капитуляции. Слишком многого просил... Но она потянулась к нему губами, потянулась всем телом. Они снова танцевали, кружась и покачиваясь, и она пила наслаждение, как хорошее красное вино.
Роз дарила ему то, что он просил. Капитуляцию. Медленно... Шаг за шагом... Но он чувствовал это ослепительное отступление. Танцуя, Митч раздевал ее, нашептывая на ухо похвалы ее коже, ее аромату. Осторожность и неспешность освобождения ее тела от барьеров причиняли ему почти болезненное наслаждение. Он был полностью одет и упивался невероятной эротичностью тела Роз, окутанного лишь колеблющимся светом свечей и огня в камине.
Ее длинное, стройное, гибкое тело отражалось в зеркалах, скользило под его ладонями, дрожало под его губами... И наконец она задохнулась, содрогнулась.
Роз словно горела огнем. Ее ногти впивались в его плечи. Когда она снова задышала, дыхание было судорожным, прерывистым. Тело Митчелла напряглось и растаяло, голова откинулась, глаза ошеломленно вспыхнули и остекленели.
Розалинд словно расплавилась, и он не уложил, а почти что вылил ее на кровать. Пока он раздевался, они не сводили друг с друга завороженных глаз.
Митч провел ладонью по ее ноге, приподнял, согнул, потерся губами.
—Я хочу от тебя гораздо большего.
«Да», — подумала Роз, отдавая ему все, что он хотел. И снова изогнулась в наслаждении, задыхаясь, цепляясь за него, как за якорь в бурном море.
Он ласкал ее, впитывал ее дрожь, пока воздух вокруг них не загустел сладким сиропом.
И когда Митч овладел ею, Роз чуть не разрыдалась, но он не спешил, подводя ее все выше и выше к новому пику с почти нечеловеческим терпением. У нее не осталось выбора. Она потеряла всякий контроль над своим телом. Она могла только дрожать, только изнывать от сладкой боли и наслаждаться, наслаждаться...
И, сорвавшись в пропасть, она не упала, а будто взлетела.
Роз еще дрожала. Она говорила себе, что это смешно и глупо. Ну и пусть. Она ничего не могла с этим поделать.
—Пытаюсь найти в своем лексиконе подходящие слова.
Губы Митчелла зашевелились у ее горла.
—Как насчет «Блеск!»?
Отяжелевшими руками она пригладила волосы.
—Наверное, самое подходящее. Три оргазма.
—Четыре.
—Четыре? — Ее голос был таким же затуманенным, как ее зрение. — Наверное, я разучилась считать.
—А я нет!
Она услышала озорное удовольствие в голосе Митча и увидела такое же на лице, когда он перевернулся на спину.
—Я умираю от блаженства и должна признать, что в первый раз в жизни испытала четыре оргазма.
Митчелл нашел ее руку, переплел их пальцы.
—Держись за меня, крошка, и он не будет последним.
Роз расхохоталась и перекатилась на него.
—Гордишься собой?
—А то!
—Я тоже тобой горжусь. — Она прижалась щекой к его груди и закрыла глаза. — Мне на пробежку в шесть.
—Утра?
—Да. Если хочешь присоединиться, в соседней спальне Харпер держит запасную одежду.
—Ладно.
Роз уже готова была провалиться в сон, но на секунду вынырнула.
—Она оставила нас в покое.
—Я знаю.
В костюме и при галстуке, с желтыми розами и коробкой шоколадных конфет, Митчелл Карнейги поднялся на лифте на третий этаж жилого комплекса для престарелых. Ответное письмо Кларисс Харпер было коротким и официальным — такое и должна была написать южная аристократка, каковой старая дама себя считала. Ни Роз, ни какие-либо другие обитатели Харпер-хауса не были упомянуты ни словом. Кларисс не согласилась на встречу, а снизошла до аудиенции. В общем, Митчелл понял, что без строгого костюма не обойтись, и, помня инструкции Роз, прихватил розы и дорогие конфеты.
Он нажал на кнопку звонка и приготовился очаровывать и убеждать.
Женщина, открывшая дверь, была молода — едва ли больше двадцати, одета в простую черную юбку, белую блузку и практичные туфли на низком каблуке. Каштановые волосы стянуты в старомодный пучок, совершенно не подходящий ее юному худому личику.
Она производила впечатление забитого, вымуштрованного щенка, который принесет шлепанцы, не оставив не то что царапинки, даже вмятинки от зубов.
—Доктор Карнейги? Прошу вас, входите. Мисс Харпер ждет вас.
Голос женщины, тихий и учтивый, оказался под стать ее внешности.
—Благодарю.
Митч вошел и сразу оказался в гостиной, забитой разномастной антикварной мебелью. Среди всего прочего его наметанный глаз коллекционера отметил секретер эпохи Георга III и шкаф-витрину эпохи Людовика XVI.
Кресла без подлокотников... Похоже, итальянские. Козетка времен королевы Виктории и даже на вид жутко неудобная.
Огромное количество статуэток с бросающимся в глаза преобладанием пастушек, кошек и лебедей, аляповатые вазы... Каждая фарфоровая ли, хрустальная ли безделушка покоилась на отдельной до хруста накрахмаленной круглой либо прямоугольной салфеточке.
Стены карамельно-розовые, а бежевый ковролин едва угадывался под коврами и ковриками с цветочным узором. Запах стоял такой, будто комод из древесины кедра вымочили в лавандовой воде.
Конечно, все сияло. Если хоть одна пылинка посмела нарушить это величие, тихий щенок выследил бы и уничтожил ее немедленно.
—Пожалуйста, присаживайтесь. Я сообщу мисс Харпер, что вы пришли.
—Благодарю вас, мисс...
—Полсон. Джейн Полсон.
—Полсон? — Митч мысленно перебрал имена на семейном древе. — Вы родственница мисс Харпер по отцовской линии.
Бледные щеки окрасил слабый румянец.
—Да, я прихожусь мисс Харпер внучатой племянницей. Прошу меня извинить.
«Бедная девочка!» — подумал Митч, когда она выскользнула из гостиной.
Протиснувшись между мебелью, он приговорил себя к одному из жестких инквизиторских кресел. Еще через пару секунд послышались шаги и стук.
Хотя Кларисс Харпер была худа как щепка, хрупкой, несмотря на возраст, она не выглядела. Даже наоборот. Видно, время стесало все лишнее, оставив крепкий стержень.
Кларисс была в платье лилового цвета и опиралась на трость из эбенового дерева с костяным набалдашником. Ее прическа напоминала белоснежный шлем, а лицо, такое же худощавое, как тело, оказалось испещрено морщинами, плохо замаскированными толстым слоем пудры и румян. Губы, тонкие, как лезвие бритвы, были ярко-алыми.
В ушах и на шее мерцали жемчуга. На пальцах, как надраенная латунь, сверкали кольца.
За старухой семенила ее «собачка».
Митчелл, выучивший свою роль назубок, вскочил на ноги и даже умудрился слегка поклониться.
—Мисс Харпер, для меня огромная честь познакомиться с вами.
Он подхватил протянутую руку и поднес ее к губам.
—Я очень благодарен вам за то, что смогли уделить мне время, — Митч протянул Кларисс розы и конфеты. — Это знак моей признательности.
Надменный кивок вполне мог сойти за одобрение.
—Благодарю вас. Джейн, поставь эти милые цветы в минтон[17]. Пожалуйста, садитесь, доктор Карнейги. Ваше письмо меня заинтриговало. — Кларисс уселась на козетку и оперлась на свою трость. — Полагаю, вы не мемфисец.
—Это так. Мои родители и сестра все еще живут в Шарлотте, а сын учится здесь в университете. Я переехал, чтобы быть поближе к нему.
—Вы и его мать в разводе, не так ли?
Старуха провела расследование. Ну и отлично. Он тоже не дремал.
—Да, верно.
—Я не одобряю разводы. Брак — дело серьезное.
—Безусловно. В крушении нашего семейного корабля виноват я, — Митч не поежился под буравящим взглядом старухи, не отвел глаза. — Я алкоголик и, хотя уже много лет не пью, причинил жене много горя. Рад сообщить, что после развода со мной она вышла замуж за хорошего человека и мы поддерживаем теплые отношения.
Кларисс поджала ярко-алые губы, кивнула:
—Уважаю мужчин, которые берут на себя ответственность за свои ошибки. Если мужчина не может вовремя остановиться, он не должен пить. Вот и все.
Старая ведьма.
—Я тому доказательство.
Несмотря на почти восемьдесят лет за плечами, Кларисс сидела, совершенно не сутулясь.
—Вы преподаете?
—Преподавал. В настоящее время я целиком занят исследованиями и написанием семейных историй и биографий. Наши предки — наш фундамент.
—Вне всякого сомнения, — она перевела взгляд на вернувшуюся с цветами Джейн и рявкнула: — Нет, не туда! Сюда и поосторожнее. И позаботься об угощении. Мы должны проявить хотя бы элементарное гостеприимство.
После этого старуха снова обратила свое высочайшее внимание на Митча.
—Вы интересуетесь семьей Харпер.
—Очень интересуюсь.
—Тогда вам должно быть известно, что Харперы — не только мой фундамент. Они неотъемлемая часть фундамента округа Шелби и, безусловно, штата Теннесси.
—Мне это очень хорошо известно, и я надеюсь по достоинству отразить их вклад. Поэтому я и приехал к вам, мисс Харпер. За вашей помощью, за вашими воспоминаниями... И за надеждой, что со временем вы доверите мне какие-либо письма или дневники, письменные документы, которые помогут мне написать подробную и достоверную историю семьи Харпер.
Вошла Джейн с чайником и чашками на большом подносе. Митч поспешил к ней:
—Позвольте помочь вам.
Девушка метнула испуганный взгляд на старуху, но поднос отдала.
—Спасибо.
—Налей нам чаю, девочка.
—Мисс Полсон приходится вам внучатой племянницей по отцовской линии, — непринужденно начал Митч. — Должно быть, приятно, когда рядом родной человек.
Кларисс царственно вскинула голову.
—Семейный долг превыше всего. Полагаю, вы далеко продвинулись в вашем исследовании.
—Да. Если позволите... — он открыл портфель и достал заготовленную для Кларисс папку. — Возможно, вы с удовольствием посмотрите это. Генеалогия... семейное древо, составленное мной.
Кларисс взяла папку одной рукой, пошевелила пальцами другой, и Джейн тут же протянула очки для чтения на золотой цепочке.
Пока старуха просматривала бумаги, Митчелл давился травяным чаем.
—Сколько вы за это хотите?
—Подарок, мисс Харпер, поскольку вы не заказывали мои услуги. Я прошу вашей помощи в проекте, в котором очень заинтересован.
—Доктор Карнейги, проясним сразу, что я не потерплю в дальнейшем никаких финансовых претензий с вашей стороны.
—Это ясно.
—Я вижу, вы добрались до восемнадцатого столетия, когда первый из моих предков эмигрировал из Ирландии. Вы собираетесь углубиться в прошлое еще больше?
—Да, хотя планирую сосредоточиться на семье здесь, в Теннесси, на том, чего достигли ваши предки, приехав в Америку. На их ведущей роли в промышленности, культуре, общественной жизни. А самое важное в моем расследовании — сами члены семьи. Браки, рождения, смерти.
Кларисс посмотрела на него в упор. За стеклами очков сверкнули хищные ястребиные глаза.
—Почему сюда включена прислуга?
Вопрос скользкий, но у Митча был ответ.
—Просто потому, что они жили в доме. Они часть пейзажа. Кстати, я связался с женщиной, прапрабабушка которой во времена детства вашей матери Виктории была одной из экономок Харпер-хауса. Меня интересуют не только блестящие приемы, которыми славились Харперы, но и их повседневная жизнь.
—И грязное белье? — фыркнула Кларисс. — Пересуды слуг?
—Уверяю вас, я вовсе не намереваюсь написать роман, в котором под вымыншенными именами выведены реальные лица. Я заинтересован в подробной, основанной на реальных фактах истории рода. В такой семье, как ваша, мисс Харпер, — добавил Митч, кивнув на папку, — безусловно, было много триумфов и трагедий, скандалов и примеров добродетели. Я не могу и не стану исключать ничего, что вскроется в ходе моего расследования, но верю, что история вашей семьи и ее наследие выше любых свойственных людям слабостей.
—А слабости и скандалы придают пикантность... Пикантность хорошо продается.
—С этим я спорить не буду. Однако мы могли бы сказать, что ваш вклад в книгу сделает ее интереснее.
—Могли бы, — Кларисс отложила папку и сделала глоток чаю. — Вы уже наверняка связались с Розалинд Харпер.
—Да.
—И она... сотрудничает.
—Мисс Харпер оказалась весьма полезной. Я некоторое время поработал в Харпер-хаусе. Потрясающее поместье! Памятник всему, что создала ваша семья, приехав в округ Шелби. Очарование, изящество, преемственность...
—Харпер-хаус построил мой прапрадед. Его сын сохранил поместье в войне с северными завоевателями. Мой дед расширил и модернизировал дом, преумножив его историю и традиции.
Митч ждал упоминания о вкладе в поместье ее дяди, но Кларисс замолчала, и он кивнул.
—Харпер-хаус — главная достопримечательность округа Шелби и свидетельство величия вашей фамилии.
—Самый старый дом подобного рода, которым владела одна семья. На самом деле его вообще не с чем сравнивать ни в Теннесси, ни где-либо еще. Очень жаль, что мой родственник не сумел произвести на свет сына и сохранить семейное имя.
—Мисс Харпер использует семейное имя.
—И устроила из поместья цветочную лавку! — Кларисс подкрепила свои слова очередным презрительным фырканьем и взмахом унизанных кольцами пальцев. — Остается лишь надеяться, что ее старший сын, когда унаследует дом, проявит больше ума и достоинства, хотя пока оснований для такого оптимизма нет.
—Ваша семья всегда занималась торговлей, производством, бизнесом.
—Не в доме. Возможно, я и соглашусь оказать вам содействие, доктор Карнейги, поскольку мою кузину Розалинд вряд ли можно считать хорошим источником информации о нашей семье. Как вы уже могли понять, мы не общаемся.
—Очень жаль это слышать.
—Вряд ли могло сложиться иначе. Мне говорили, что даже сейчас в Харпер-хаусе живут совершенно посторонние женщины, причем кто-то из них с севера.
Кларисс сделала паузу, и Митч понял, что она ждет подтверждения.
—Полагаю, в доме есть гости. Одна из них дальняя родственница первого мужа мисс Харпер.
—С внебрачным ребенком! — Ярко накрашенные губы снова сложились в тончайшую линию. — Отвратительно.
—Э... щекотливая ситуация, но не редкая в любой семейной истории. Между прочим, в одной из легенд Харпер-хауса упоминается призрак молодой женщины, вероятно, оказавшейся в столь же щекотливом положении.
—Чушь!
Митчелл чуть не упал с кресла. Такое слово в светской беседе! Дальше последовал выговор ему лично.
—Призраки! От человека с вашим образованием я ожидала больше здравомыслия.
—Призраки, как и скандалы, мисс Харпер, добавляют пикантности. Легенды, подобные сложенной о новобрачной Харпер, не редкость в нашем мире. Они определенно должны быть упомянуты в любой подробной семейной истории. Харпер-хаус — старинный дом с богатым прошлым, и было бы более удивительно, если бы не ходили слухи об обитающих в нем привидениях. Должно быть, вы с самого детства слышали истории о семейном призраке.
—Я знаю эту историю, но даже ребенком не верила в подобную... Да, чушь. Некоторые считают подобные мифы романтическими, но я нет. Уверена, если вы достаточно профессиональны или опытны, то непременно выясните, что слухи о новобрачной Харпер, умершей в этом доме, всего лишь слухи.
—И когда же они возникли?
—По общему мнению, во времена моего дедушки. Ваши собственные документы, — Кларисс побарабанила пальцами по папке, — развенчивают эти глупости. Моя прабабушка умерла, когда ей было под пятьдесят. Бабушка дожила до весьма преклонных лет, как и моя мать. Мои тетки покинули этот мир в весьма зрелых годах.
—Я слышал предположения о том, что этот призрак — более дальняя родственница. Или даже гостья либо служанка.
—Все эти предположения абсурдны.
Митч натянул на лицо милую улыбку и кивнул.
—И все же эта легенда создает определенный ореол... Итак, насколько вы знаете, никто из ваших родственников не видел легендарную новобрачную?
—Разумеется, не видел.
—Жаль... Могла бы получиться интересная глава. Я надеялся найти кого-то, кто мог бы рассказать о привидении или имеет письменные свидетельства, например старый дневник. И раз уж речь зашла о дневниках, я рассчитывал приобщить их к моему расследованию, оживить семейную историю. Не осталось ли у вас дневников ваших матери, отца или других предков? Может, вашей бабушки либо родственниц вашей матери?
—Нет.
Краем глаза Митч заметил, как Джейн открыла рот, будто хотела что-то сказать, но тут же сжала губы.
—Я могу надеяться на более подробное интервью? Меня интересуют любые мелочи, забавные случаи, которыми вы сочли бы возможным поделиться. И фотографии. Я бы скопировал их, естественно, за свой счет, чтобы включить в книгу.
—Я обдумаю ваше предложение и свяжусь с вами, когда приму решение.
—Благодарю. Очень признателен, что вы уделили мне время, — Митчелл встал и протянул ведьме руку. — Было приятно поговорить с вами. Ваша семья очень меня интересует.
—До свидания, доктор Карнейги. Джейн, проводи гостя.
У двери Митч протянул руку Джейн и с улыбкой посмотрел на нее в упор.
—Было приятно познакомиться с вами, мисс Полсон.
Он прошел клифту и покачивался с пятки на носок, пока двери не открылись.
У старухи что-то есть... Что-то, чем она не желает делиться. И тихий маленький щенок это знает.
Роз возвращалась домой через собственный лес в прекраснейшем из всех возможных настроений. Скоро весеннее открытие питомника. Сезон начнется с блеском, а дальше последует тяжелый долгий физический труд, каждую минуту которого она обожает.
Новая садовая земля уже раскупается, а в разгар сезона все мешки разлетятся, как горячие булочки.
Она это чувствует.
Самое забавное, призналась себе Роз, что она остро чувствует и шелест воздуха, предвещающий весну, и потоки солнечного света, пронизывающие кроны деревьев, и удивительную легкость во всем теле.
Впрочем, удивляться нечему. Четыре оргазма, боже милостивый! «Держись за меня, крошка, и это не в последний раз!» Так сказал Митч, а он человек слова. Что и доказал еще до наступления утра...
Она занималась сексом дважды за ночь. Пожалуй, эту дату в календаре можно пометить красным карандашом.
Джон... Они были молодыми и не могли насытиться друг другом. Даже после рождения троих детей их сексуальная жизнь не замирала.
А после смерти Джона она долго, очень долго никого к себе не подпускала, и когда подпустила, то лишь в физическом смысле.
Как и Брайса. Во всяком случае, сначала это была ее вина или ее характер. Она не любила Кларка, но он ей нравился, она наслаждалась им, ее, безусловно, влекло к нему.
Секс был вполне приличным, и секса ей вполне хватало, но она хотела, даже нуждалась в дружбе, партнерстве.
После развода, да и довольно долго до него она прекрасно обходилась без секса. Ее выбор, и для нее выбор правильный.
До Митча.
Он вывернул ее наизнанку, и — небо свидетель! — она благодарна Митчеллу. Приятно было узнать, что ее чувственность не заржавела.
Конечно, слова Митча о том, что он в нее влюбляется, нервируют. Под любовью она до сих пор подразумевает брак и семью. К браку и семье она относится серьезно, а значит, и любовь, как их предтечу, не может воспринимать иначе.
Но она может и будет наслаждаться Митчем и тем, что почувствовала в тот потрясающий вечер.
На лужайке Роз увидела маслянисто-желтые головки ранних нарциссов. Она решила взять в доме ножницы и срезать несколько штук для спальни.
На веранде сидели Стелла и Хейли. Роз помахала им.
—Я чувствую запах весны! Надо бы переместить... — выражение лиц обеих остановило ее. — Что-то вы слишком мрачные. У нас неприятности?
—Не совсем так. Сегодня заезжала миссис Хаггерти, — ответила Стелла.
—Что-то случилось у нее?
—Не у нее. Она спрашивала о вас, все ли в порядке с вами.
—А что со мной могло случиться?
—Она тревожилась, что вас расстроил инцидент в садовом клубе.
—А это... — Роз пожала плечами. — Уж она-то должна знать лучше меня.
—Почему вы нам ничего не рассказали?
—Простите?
—Она сказала, что эта мерзавка, эта шагающая Барби, оскорбляла вас прямо перед всеми, — не выдержала Хейли. — Что она распространяла ложь и сплетни и обвиняла вас в преследовании ублюдка, с которым связалась.
—Похоже, вы почти все знаете. Но или она не сказала, или вы не повторили, что Мэнди убежала, визжа и вся в слезах. Выходка ее смутила гораздо больше, чем меня.
—Вы нам ничего не рассказали, — упрямо повторила Стелла.
—А почему я должна была рассказывать? — холодно спросила Роз.
—Потому что, кто бы там ни смутился больше, она вас расстроила. И поскольку вы босс и все такое...
—Какое такое?
—И мы вас чуточку боимся, — добавила Стелла.
—Чуточку?
—Фактор страха за последний год значительно съежился.
—Я вас не боюсь! — выпалила Хейли и тут же ссутулилась под пристальным взглядом Роз. — Ну, не очень боюсь...
—Мы не только ваши служащие, но и друзья. Во всяком случае, мы так думали.
—О, бога ради!
С девочками настолько сложнее, чем с мальчиками! Роз тяжело вздохнула и плюхнулась на качели, висевшие на веранде.
—Разумеется, мы друзья.
—Ну, а если мы друзья, подруги, — осмелела Хейли, присаживаясь на качели рядом с Роз, — предполагается, что, когда на вас набрасывается плоскозадая стерва, вы должны нам рассказывать об этом. Как еще нам со Стеллой узнать, что мы ее ненавидим? Как еще узнать, что можно придумывать и говорить о ней гадости? Вот эту, например. Вы знали, что семьдесят три процента женщин, чье имя заканчивается на ди, дуры?
Роз лишилась дара речи.
—Эту сомнительную информацию ты где-то вычитала или только что придумала?
—Ладно, придумала, но держу пари, она дура.
—Она просто глупая девушка, поверившая скользкому лжецу.
—Нет, дура.
Стелла села на качели по другую сторону от Роз.
—Она не смела говорить вам такие гадости ни в лицо, ни за спиной.
—Согласна, но она себе же сделала хуже. И вы правы, тогда я расстроилась. Я не люблю, когда мои личные дела выносят на форум.
—Но мы-то не форум, — возразила Хейли.
—Женщины — существа более сложные, чем мужчины. И, даже будучи женщиной, я, пожалуй, мужчин понимаю лучше. Я вовсе не хотела вас обидеть своим молчанием.
—Просто вы должны знать, что мы всегда с вами. И в горе, и в радости.
Слова Хейли тронули Роз до глубины души.
—Тогда вы должны знать, что я давно выбросила Мэнди из головы, как поступаю со всеми незначительными людьми. Сейчас у меня слишком хорошее настроение, чтобы говорить о ней. Когда у женщины, особенно у женщины под пятьдесят, появляется любовник, который может прекрасно выступить дважды за ночь, на самом деле так прекрасно, что ей необходимы пальцы обеих рук, чтобы пересчитать испытанные оргазмы, то глупая невоспитанная девчонка — последнее, о чем женщина под пятьдесят вспоминает. Вот вам приятные новости, — добавила Роз, вставая, и прошла в дом.
—Блеск! — выдохнула Хейли, когда наконец подобрала отвисшую челюсть. — Нет, мегаблеск! Как вы думаете, сколько Роз понадобилось пальцев? По крайней мере шесть, верно?
—Знаешь, что я подумала, когда впервые увидела Роз?
—Нет.
—Что в ее возрасте я хотела бы быть такой же. И, Господи, я на самом деле этого хочу.
Роз прошла на кухню. Она налила себе чашку кофе и чмокнула в щеку Дэвида, варившего шоколад.
—Мальчики в саду?
—Сжигают энергию в погоне за Паркером и мечтах о горячем шоколаде. Мой другой гость, как видите, меня бросил.
Роз взглянула на Лили, дремавшую в высоком стульчике, и улыбнулась.
—Какая куколка! А ты, дорогой, взялся нянчиться с тремя детьми и смотреть за собакой, чтобы девчонки устроили на меня засаду.
—Мы делаем все, что можем. А вы должны были рассказать о выходке глупой ведьмы.
—Ты можешь вспомнить хоть один случай, когда бы я не справилась с глупой ведьмой?
—Я не могу вспомнить ни один случай, когда бы вы не справились с кем угодно, но рассказать вы должны были. Как еще мне узнать, какой формы сделать куклу вуду?
—Не волнуйся. Брайс и сам воткнет в нее кучу булавок.
—Вряд ли я ее пожалею.
—Это ее крест.
Роз взяла чашку и направилась к двери.
—Обед через полчаса! — крикнул Дэвид ей вслед. — И вам звонили. На вашу телефонную линию, поэтомуя не прослушивал сообщения.
—Я прослушаю наверху.
Роз скинула туфли, как только переступила порог своей спальни, и нажала на кнопку автоответчика.
«—Роз, не хотел беспокоить тебя на работе».
—Какой у вас приятный голос, доктор Карнейги, — пробормотала Роз и присела на кровать насладиться им.
«—Сегодня наш с Джошем традиционный вечер с пиццей. Забыл предупредить. Надеюсь, что ты будешь скучать и что я смогу искупить вину приглашением на завтра. Куда только захочешь! Просто дай мне знать. Да, я сегодня кое-что сделал и хотел бы завтра об этом поговорить. Если днем не увидимся, позвони мне на сотовый. Я буду думать о тебе».
—Очень приятно это слышать. Очень приятно.
Роз еще витала в облаках, когда началось следующее сообщение.
«—Мисс Харпер, говорит Уильям Ролз из «Ривербенд кантри клуба». Сегодня утром я получил ваше письмо и очень огорчился, узнав, что вы недовольны нашим обслуживанием и аннулировали свое членство. Должен признать, что был удивлен, даже ошеломлен списком ваших жалоб, и сожалею, что вы не смогли изложить мне их лично. Мы много лет гордились вашим членством в «Ривербенд» и сожалеем о принятом вами решении. Если пожелаете обсудить этот вопрос, пожалуйста, свяжитесь со мной в любое время по любому из следующих номеров. Еще раз примите мои искренние сожаления».
Роз не шевелилась, пока не прослушала все сообщение, затем закрыла глаза.
—Будь ты проклят, Брайс!
Не прошло и часа, как она не только поговорила с Уильямом Ролзом, уверила его в полном отсутствии жалоб и претензий, тем более изложенных письменно, но и держала в руках факс упомянутого письма. Голова Роз, распухшая от картин кровавой мести, готова была взорваться, как перегретый котел.
Она уже надевала туфли, когда в комнату заглянула Хейли с Лили на бедре.
—Дэвид говорит, что обед... Ой, что случилось?
—Что случилось? Хочешь знать, что случилось? Я скажу тебе, что случилось! — Роз схватила письмо, которое пару минут назад швырнула на кровать. — Вот что случилось! Этот сукин сын, змей беспозвоночный, слишком долго испытывал мое терпение!
—«Допуск представителей низших классов и смешанной расы, — прочитала Хейли, держа лист подальше от Лили. — Сомнительная репутация сотрудников. Унизительно панибратские отношения между персоналом и членами клуба, низкокачественное обслуживание». — Хейли перевела вытаращенные глаза на Роз. — Только не говорите, что это ваше творчество.
—Разумеется, не мое. Я разыщу Брайса Кларка и воткну это письмо в его лживую глотку.
—Нет! — Хейли отскочила к двери и загородила ее. Лили расхохоталась и запрыгала на мамином бедре, предвкушая новую игру.
—Нет?! Что значит нет? Мое терпение лопнуло. Он это поймет, когда я сдеру с него шкуру.
—Ни в коем случае! В таком состоянии вам нельзя никуда ехать. — Хейли впервые видела Роз взбешенной, и определение Стеллы «чуточку боимся» сейчас казалось ей сильно преуменьшенным. — Я не очень в этом разбираюсь, но готова поклясться, что приличная компенсация за разбитую морду именно то, на что он надеется. Вы должны остыть.
—Я оторву ему яйца.
—Здорово! Но он наверняка этого ждет и озаботился свидетелями, чтобы вас арестовали за нападение. Роз, он вас провоцирует.
—Думаешь, я не понимаю?! — Розалинд вскинула руки, резко развернулась, выискивая, что бы расколотить или швырнуть. — Думаешь, я не понимаю, что делает этот ублюдок? Но я не собираюсь стоять... сидеть здесь и терпеть, терпеть, терпеть!
От яростных криков личико Лили сморщилось, губки задрожали, и малышка разрыдалась.
—Боже, теперь я еще и младенцев пугаю... Прости, прости, детка. Хейли, дай ее мне. Ну, перестань, малышка, — забрав у Хейли рьщаюшую Лили, Роз стала ее качать. — Я не на тебя сержусь. Прости, моя сладкая крошка, — заворковала Розалинд, уткнувшись носом в теплую шейку цепляющейся за нее девочки. — Я злюсь на никчемного сукиного сына, который из кожи вон лезет, чтобы осложнить мою жизнь.
—Вы опять назвали его сукиным сыном, — благоговейно прошептала Хейли.
—О, извини! Лили не понимает, так что ей это не повредит, — горькие рыдания прекратились, и, чуть всхлипывая, малышка принялась дергать Роз за волосы. — Я не должна была так орать при ней. Ее пугает тон, не слова.
—Но вы сказали «сукин сын».
Роз не выдержала и, рассмеявшись, зашагала взад-вперед, успокаивая себя и ребенка.
—Я злюсь. Просто в бешенстве. И еще больше бешусь оттого, что ты права. Нельзя просто набить Брайсу морду. Именно на это он и нарывается. Ничего... Все в порядке. Все будет в порядке. Он не может сделать ничего такого, что невозможно исправить.
—Мне так жаль, Роз. Я сама бы с удовольствием оторвала ему яйца за вас.
—Спасибо, милая, бальзам на мои раны, а сейчас мы пойдем обедать. — Роз подняла Лили на вытянутых руках, подула на животик, и Лили, забыв о недавних страданиях, расхохоталась. — Мы пообедаем и даже не вспомним о подонке, правда, детка?
—Вы уверены?
—Абсолютно.
—Хорошо. Я вот только думаю, а разве бывают змеи с позвоночником?
Роз недоуменно заморгала.
—Что?
—Вы сказали «змей беспозвоночный»... когда обзывали Брайса. Я не уверена, есть ли на самом деле у змей позвоночник. Наверное, просто какие-то скелетообразные хрящи. Правда, может, я и ошибаюсь. Я не люблю змей, поэтому не особо интересовалась.
—Хейли, и как тебе удается всегда сбивать меня с толку?
Роз отложила свидание с Митчем на день, затем еще на один. Она хотела успокоиться, а на это требовалось время. Необходимо было встретиться с адвокатом, и она чувствовала себя обязанной съездить в клуб и лично поговорить с Уильямом Ролзом.
Приходилось покидать питомник в самом начале сезона, что бесило ее до ужаса. И она не уставала благодарить бога за Стеллу, за Харпера и за Хейли. Ее бизнес оставался в самых надежных руках, какие только можно вообразить.
В надежных, но не в ееруках. Во всяком случае, в те долгие часы, что она бегала, разгребая неприятности, подстроенные Брайсом.
Покончив наконец с отвратительными, но необходимыми делами, Роз под дождем потащилась к школке, чтобы хоть час-другой посвятить растениям... развеять дурное настроение и излечить головную боль любимой работой.
Возня с растениями, как всегда, сотворит чудо, успокоит, а потом... Митчелл, наверное, работает в библиотеке, а если нет, можно ему позвонить.
Роз хотела, чтобы он был рядом... или надеялась, что к вечеру захочет.
Ей нужно было поговорить о чем угодно, кроме своих проблем, посидеть в гостиной у зажженного камина, особенно если дождь затянется, понежиться в лучах мужского внимания.
Очень легко привыкнуть к тому, что мужчина смотрит на тебя как на самую красивую и желанную женщину. А привыкнув, можно и поверить.
Ей хотелось бы поверить, вдруг поняла Роз. Испытать влечение к мужчине, достойному доверия.
Она открыла дверь в школку.
И вошла в собственную спальню.
В камине тихо горел огонь, отбрасывая золотистые и алые блики на колеблющиеся тени. Другого света в комнате не было. Сначала она услышала судорожное дыхание, тихие смешки, шуршание одежды.
Затем она их увидела. Брайса, своего мужа, и женщину, гостью в своем доме. Они обнимались... нет, они жадно срывали друг с друга одежду, возбужденные животным желанием и пикантностью ситуации. Даже остолбенев от шока, Роз поняла, что это происходит не в первый раз.
Издалека доносились приглушенные голоса гостей и музыка, а она стояла, ошеломленная и униженная предательством.
Как и в тот день, она попятилась, чтобы незаметно исчезнуть, но Брайс повернул голову, продолжая ласкать другую женщину, и улыбнулся — весело, обаятельно и лукаво. Он тихо, удовлетворенно рассмеялся.
—Я никогда не был тебе верен. Мужчины не хранят верность.
Его лицо начало меняться, постепенно превращаясь в лицо Митча...
—С чего вдруг? Женщины для того и существуют, чтобы ими пользоваться. Неужели ты на самом деле думаешь, что одна из вас может значить больше, чем любая другая? — Красивый голос Митчелла сочился ядом презрения. — Мы все лжем, и кто нам запретит?
В наплывающих тенях лицо Митча превратилось в лицо Джона, ее мужа, ее первого возлюбленного. Отца ее сыновей.
—Ты думаешь, я был верен тебе, жалкая дура?
Какой он молодой, какой живой!..
—Джон! — От пронзившей ее боли Роз чуть не рухнула на колени. — О боже, Джон!
—О боже, Джон, — передразнил он под томные стоны другой женщины. — Мне нужны были сыновья. Ты была для меня всего лишь племенной кобылой. Улыбнись мне удача, я бы выжил и бросил тебя. Забрал бы то, что было мне важно, — моих сыновей — и бросил бы тебя.
—Ложь!
—Мы все лжем.
Он расхохотался. Роз зажала уши ладонями, но он бил ее смехом, как кулаками по телу, по сердцу, и она все-таки упала на колени. И зарыдала.
Она не услышала, как распахнулась дверь за ее спиной, не услышала встревоженный крик. Сильные руки крепко обхватили ее, и Роз почувствовала запах своего сына.
—Мама, что случилось? Тебе плохо? Мама!
—Нет. Нет... — Роз вцепилась в него, тщетно пытаясь остановить слезы. — Я в порядке. Не волнуйся. Я просто...
—Ты не в порядке и не командуй мною. Расскажи, в чем дело. Объясни, что случилось.
—Минутку. Дай мне минутку, — Роз оперлась на него, не сопротивляясь объятиям и потихоньку согреваясь. — О, Харпер, когда ты стал таким большим и сильным? Мой малыш...
—Ты вся трясешься. Ты не больна, ты напугана.
—Не напугана, — Роз вдохнула побольше воздуха. — Потрясена.
—Я отведу тебя домой. Там ты мне все расскажешь.
—Я... да, так будет лучше, — она чуть отстранилась и вытерла ладонью лицо. — Никто не должен видеть меня такой. Харпер, я чувствую себя полной развалиной и уверена, что так же и выгляжу.
—Ерунда. Хочешь, я тебя отнесу?
—Ох... — слезы снова заструились по ее щекам, но не ледяные, а теплые. — Мой милый мальчик... Нет, я смогу дойти сама. Только сначала скажи мне, здесь все, как обычно? Все на своих местах, как всегда?
В ее голосе звучало такое напряжение, что Харпер на всякий случай огляделся по сторонам.
—Все нормально.
—Хорошо. Отлично. Идем домой.
Под дождем они обошли здания, и, только забравшись в машину Харпера, Роз вздохнула с облегчением.
—Расслабься, — приказал он и, перегнувшись, сам застегнул ее ремень безопасности. — Мы будем дома через минуту. Тебе необходимо согреться.
—Ты станешь отличным папочкой.
—Что?
—Ты такой заботливый... таким родился, а может, помогла профессия, ты же садовод. У тебя это получается очень естественно. Господи, паршивыми же выдались последние два дня!
—Ты поссорилась с Митчем или еще что-то?
—Нет, — Роз закрыла глаза и чуть скривила губы. — Я не впадаю в истерики по пустякам. Видит бог, для этого мне нужен более серьезный повод.
—Ты так рыдала только в тот день, когда погиб папа.
—Да, только тогда, — Роз почувствовала, что машина поворачивает, открыла глаза и увидела Харпер-хаус. — Ты когда-нибудь хотел, чтобы я продала этот дом?
—Нет, — сын бросил на нее потрясенный взгляд. — Конечно же, нет.
—Хорошо. Хорошо знать наверняка. Вряд ли я смогла бы продать его даже ради тебя.
—Он наш и всегда будет нашим, — Харпер припарковался, выскочил из машины и подбежал к пассажирской дверце прежде, чем Роз успела выйти.
—Харпер, я всего лишь перенервничала, а не смертельно ранена.
—Иди к себе и переоденься в сухое. Я принесу тебе бренди.
—Милый, может, это прозвучит глупо, но, боюсь, я не смогу подняться наверх.
—Я принесу тебе одежду. Переоденешься у Дэвида.
—Спасибо.
И никаких вопросов, чтобы не смущать ее.
«Какого чудесного мужчину я воспитала», — подумала Роз.
—Иди к Дэвиду, — строго сказал Харпер. — Передай ему, что я велел тебе выпить бренди и горячего чая.
—Слушаюсь, сэр.
В этот момент из библиотеки в коридор вышел Митч.
—Мне показалось, что стукнула дверь... я прислушивался, — он осекся и тут же ускорил шаг. — В чем дело? Ты заболела, поранилась?
—Нет. Я плохо выгляжу?
—Ты белая, как простыня... и ты плакала, — поверх ее головы Митч встретился взглядом с Харпером. — Что случилось?
—Она пока не хочет никого видеть...
Роз сжала руку сына.
—Не волнуйся. Митч, я действительно так сказала, но успела немного прийти в себя. Пожалуй, лучше все рассказать вам обоим... троим, поскольку Дэвид наверняка на кухне.
—Ей нужна сухая одежда, — заявил Харпер. — Отведите ее к Дэвиду и влейте в нее бренди, а я что-нибудь принесу.
—Боже милостивый, вот что бывает с маленькими женщинами в доме, полном больших сильных мужчин. Не надо меня никуда отводить, и бренди я могу выпить самостоятельно.
Харпер подмигнул Митчу.
—Мамочка возвращается. Позаботьтесь о ней. Я вернусь через минуту.
—Я разволновала его, — тихо сказала Роз, когда Харпер взлетел по лестнице. — Не люблю его волновать.
—Ну, меня ты тоже разволновала.
—Ничем не могу помочь. И я действительно не откажусь от бренди.
Увидев их в дверях кухни, Дэвид бросился навстречу. Роз еле успела выставить руку.
—Я не ранена. Я не больна, и нечего суетиться вокруг меня. Мне просто нужно глотнуть бренди и переодеться в сухое. Харпер сейчас принесет. Можно переодеться в твоей комнате?
—Это потом. Сядьте. — Подходя к буфету, Дэвид выхватил из-за пояса тряпку и стряхнул с ладоней муку. — Из-за кого она плакала?
Вопрос прозвучал не просто обвинением — личным обвинением. Митч поднял руки, сдаваясь.
—Я был в доме, помнишь? Харпер только что привез ее и уже в таком виде.
—Вы случайно не забыли про меня? Я здесь и могу сама говорить за себя. Спасибо, малыш, — Роз поднесла к губам бокал и сделала большой глоток. — Никогда не любила бренди, но пробирает до костей.
Она взглянула на Харпера, принесшего джемпер, джинсы и толстые носки, и вымученно улыбнулась:
—Мой герой... Пара минут, и я попытаюсь объясниться.
Харпер заговорил только тогда, когда за Роз закрылись двери апартаментов Дэвида.
—Когда я вошел в школку, она сидела на полу и плакала. Нет... рыдала. Она почти никогда не плачет. Иногда прольет пару слез от счастья или если ее что-то растрогает, но, если ей плохо... она и виду не подаст.
—Что-нибудь случилось в последние дни? — спросил Митч и заметил, как переглянулись Дэвид и Харпер. — Так и знал, что что-то неладно! Роз меня избегала.
—Лучше, если мама расскажет сама. Дэвид, ей бы чашку чаю.
—Я заварю. Достань сласти из шкафа. Шоколад. Митч, пожалуйста, разведите огонь в камине. У меня как-то руки сегодня не дошли.
Когда Роз вернулась, Дэвид заваривал чай, Харпер ломал шоколад, а Митчелл разводил огонь в кухонном камине.
—Жаль, что мне никогда не приходило в голову закатывать истерики. Вы только взгляните! Трое красивых мужчин наперегонки бросились меня обслуживать. Митч, скажу сразу, я должна была поговорить с тобой раньше. Думаю, тебе следует принести диктофон.
—Я мигом.
Роз выиграла еще немного времени, чтобы успокоиться. Когда все сели, она рассказала им... смогла рассказать о том, что произошло в школке, уже почти отстраненно. Пальцы снова заледенели, и Роз согревала их, обхватив чашку с горячим чаем.
—Я всегда жалел нашу новобрачную, — Дэвид скривился, — а теперь думаю, что она просто злая ведьма.
—Трудно спорить, — Роз взяла кусочек шоколада. — Но мне кажется, она искренне верит, что мужчины лжецы и предатели. Амелия хочет, чтобы я тоже в это поверила и больше никому не позволила меня использовать и причинять мне боль.
—Мама, ты думаешь, что папа тебе изменял? — спросил Харпер, не поднимая глаз от своей чашки.
—Ничего подобного я не думаю. Более того, милый, я точно знаю, что папа был мне верен. Ни малейшей доли сомнения.
—Она заставила тебя увидеть его предателем.
—Она заставила меня увидеть его предателем, — повторила Роз. — Но не это разбило мне сердце. Я увидела его молодым, живым, близким... и недосягаемым. Все мои чувства к нему ожили. Я знала, все, что я вижу, ложь. И все омерзительные слова, что она вложила в его уста, ему не принадлежат. Он никогда не был жестоким.
—Она использовала твою ошибку с Брайсом, тот отвратительный инцидент, — заговорил Митч. — И перенесла на мужчину, который был у тебя прежде, на Джона. И на мужчину, который появился после него. На меня. Она считала, что лучше причинить тебе боль, что должнапричинить тебе боль, чтобы спасти от меня.
—Она немного опоздала.
—Правда?
—По-твоему, я настолько глупая и бесхребетная, что клюну на ее удочку?
—По-моему, ты умная и несгибаемая. Я только не уверен в том, насколько вы расходитесь во мнениях.
—Интересно. Пожалуй, я рассказала вам все, что могла. Теперь я пойду к себе, займусь документами. Харпер, мне было бы легче, если бы ты вернулся в питомник, проверил, все ли в порядке. Дэвид, чай очень помог. Спасибо.
Роз поднялась и выплыла из кухни, не оглянувшись.
—Ну, злость вернула румянец на ее щеки, — подал голос Дэвид.
—Надеюсь, скоро у Роз будет перманентный здоровый румянец. Прошу меня извинить.
Дэвид проводил Митча взглядом.
—Смелый, смелый мужчина.
—Или глупый, как пробка, — возразил Харпер. — И как бы то ни было, думаю, он в нее влюблен. Если он глупый, мама разжует его и выплюнет, если смелый, то, может, пройдет отбор. Надеюсь на последнее.
Митчелл догнал ее у дверей спальни и вошел следом. Роз обернулась нарочито медленно:
—Не помню, чтобы приглашала тебя.
—Не помню, чтобы спрашивал приглашения.
Также медленно, нарочито медленно, он закрыл и, к изумлению Роз, запер дверь.
—Немедленно отопри и выйди вон, или, поверь мне, ярость свихнувшегося призрака покажется тебе детскими играми по сравнению с моей.
—Хочешь пристрелить меня? Валяй. Но сначала, черт побери, объясни почему.
—Я только что сказала. Я не люблю, когда грубо нарушают мое личное пространство и позволяют себе...
—Ты избегала меня несколько дней. В последний раз, когда мы были вместе, мы были в постели. Ты была со мной, Розалинд. Я хочу знать, что изменилось.
—Ничего. У меня своя жизнь, у тебя своя. — Прекрасно понимая, что ведет себя глупо, Роз прошла к дверям веранды и распахнула их. — У меня полно дел.
Митч просто обошел ее, закрыл дверь и решительно ее запер.
Потеряв от ярости дар речи, Роз с трудом нашла слова.
—Если ты хоть на секунду подумал, что я это стерплю...
—Помолчи! — рявкнул Митч.
Несмотря на пелену гнева, Роз увидела доктора Карнейги в новом свете.
—Взвесив все еще раз, ответь на один вопрос, — продолжил Митчелл прежде, чем она придумала достойный ответ. — Я сказал, что влюбляюсь в тебя. Это была ошибка?
—Твое признание? Нет. Опрометчивость? Возможно. У меня трудный характер.
—Большая новость.
—Митчелл, я устала. Я эмоционально... Я не знаю, что со мной, черт побери, но не хочу препираться с тобой сейчас, потому что сцена будет безобразной. Я о ней потом пожалею. Но я не хочу разговаривать с тобой. Не хочу бытьс тобой.
—Я не уйду, потому что ты уставшая, злая и вся на нервах. Не хочешь препираться и разговаривать? Отлично. Ложись, поспи. Я подожду, пока тебе станет легче.
—Черт, черт, черт! — Роз снова метнулась кдвери веранды, отперла ее, распахнула навстречу дождю. — Мне нужен воздух. Мне просто нужен воздух!
—Конечно. Дыши сколько хочешь. Но ты со мной поговоришь, Розалинд.
—И каких слов ты ждешь? Что ты хочешь услышать?
—Правда сойдет.
—Тогда получай правду. Онапричинила мне боль, — уже без всяких эмоций сказала Роз, прижав кулак к сердцу. — Она разрезала меня на кусочки. Я увидела Джона. У меня нет слов объяснить, что это сотворило со мной.
Роз резко повернулась к Митчу. Он увидел ее пустые, безжизненные глаза, подернутые влагой, и мог только вообразить, каких усилий ей стоило сдержать слезы.
—Она уничтожала меня, а я ничего не могла поделать. Как я могла бороться? Как можно бороться с чем-то, чего не существует? Я понимала, почему она это делает, но мое сердце все равно превращалось в кровавое месиво.
Роз нетерпеливо смахнула пробившуюся слезинку.
—Джон не заслужил того, что она с ним сделала. Понимаешь? Он этого не заслужил! Он был хорошим человеком, хорошим мужем, хорошим отцом. Я полюбила его, когда мне было четырнадцать лет. Четырнадцать! Ты можешь это представить? Он сделал меня женщиной, матерью и, боже милостивый, вдовой. Я любила его безмерно.
—Она не в силах очернить твои чувства к Джону. Что бы она ни делала, это не в ее власти. Я не знал твоего мужа, но я смотрю на тебя, Розалинд, и вижу его.
Роз судорожно вздохнула и, опершись о дверной косяк, устремила взгляд на промокшие сады.
—Ты прав. Прав. И ты не заслужил, чтобы она так тебя использовала. Не заслужил того, во что она заставляла меня поверить. Я не поверила про Джона, не поверила и про тебя. Но как же мне больно!.. Мне все равно очень больно...
Роз снова вздохнула, на этот раз чуть спокойнее.
—Я не равняю тебя с Брайсом. Надеюсь, ты это понимаешь.
—Лучше бы знать, что ты чувствуешь, а не то, что не чувствуешь. Роз, почему ты не хотела меня видеть?
—Ты тут ни при чем, все дело во мне. Думаю, ты терпеть не можешь, когда так говорят.
—Мне бы сдержаться и не вытрясти из тебя остальное. Не в тебе одной бушует ярость.
—Да, кажется, я только что познакомилась с твоей. Одно из качеств, которые мне в тебе нравятся, Митч, твоя сдержанность. Ты и не представляешь, какой взрывной у меня характер. Так что я понимаю, как трудно держать себя в руках.
—Какие мы взрослые и здравомыслящие.
—О, ты еще злишься на меня, — Роз сдавленно хихикнула и попыталась дать ему, Митчеллу, что он просил, — правду. — Помнишь нашу последнюю ночь? — Она посмотрела на него в упор. — Это было прекрасно и значило очень много в очень многих смыслах. На следующий день я думала о тебе и, когда вернулась домой с работы, собиралась тебе позвонить. На моем автоответчике было сообщение.
—Роз, мы с Джошем встречаемся в один и тот же день. Мой сын...
—Я знаю. Я не об этом. Господи, только не думай, что я из тех назойливых дамочек, которые требуют от мужчины внимания ежедневно, ежечасно, ежеминутно! Меня расстроило второе сообщение. После твоего. Насчет моего членства в клубе, которое я будто бы аннулировала, и письма, полного претензий, грубых замечаний и так далее. Чего, разумеется, я не делала.
—Кларк.
—Несомненно. Это было легко исправить... Нет. — Роз покачала головой. — Правду так правду. Я исправила, но была зла, раздражена. И выбита из колеи. В ярости я чуть не выскочила из дома, чтобы броситься на него, но Хейли — с ребенком на руках — меня остановила, за что я ей благодарна. Не знаю, что бы я натворила, с моим-то характером...
—Не пожалел бы никаких денег, чтобы купить билет на это шоу.
—Скорее всего, я — самое малое — оказалась бы в тюрьме за нападение. Я так орала, что до слез перепугала ребенка. Я употребляла при Лили бранные слова.
—Ну, поскольку малышке еще нет и года, вряд ли это произвело на нее сильное впечатление.
—Неважно. Я совершенно обезумела от ярости. Потом-то я пришла в себя, но еще кипела и не хотела встречаться с тобой в таком состоянии. Кроме того, я должна была увидеться с адвокатом, нанести визит вежливости в клуб. Все исправить, загладить обиды.
—Если что-то подобное случится снова, я хотел бы быть рядом.
—Я в ярости страшна.
—Даже не сомневаюсь.
Роз опустилась в кресло.
—Роз, тебе следует обратиться в полицию.
—Уже. Еще одна неловкая ситуация. Только не говори, что мне нечего стыдиться! Если я испытываю неловкость, значит, так оно и есть. Разумеется, они мало что могут сделать, но я задокументировала все, что знаю о случившемся. Когда — и если! — докажут, что за этим стоит Брайс Кларк, его обвинят в мошенничестве и, возможно, в преследовании и домогательствах. Если мне выпадет шанс подпалить его задницу, будь уверен, Митч, я это сделаю.
Митчелл подошел к ней, присел на корточки и поднял голову.
—Я бы с удовольствием чиркнул для тебя спичкой.
Роз погладила его щеку.
—Я не отталкивала тебя. Я думала о тебе, хотела найти тебя и узнать, сможешь ли ты провести со мной вечер. Прямо перед тем, как вошла в тот отвратительный кошмар наяву.
—Так уж совпало, что я тоже думал о тебе и хотел провести с тобой вечер. Может, куда-нибудь съездим на пару часов?
—Нет. Правда, не стоит.
—Тогда останемся дома.
—Я хотела кое о чем тебя спросить.
—Спрашивай.
—Приближается ежегодный весенний бал в клубе. Официальный обед и танцы. Несмотря на все, что творится с нами, я планировала поехать. Мне не нравилась мысль о разговорах и сплетнях, которые непременно начнутся, если я покажусь с тобой... Но к черту! Я хотела бы, чтобы ты меня сопровождал.
—Официальный обед? В смысле, в смокинге?
—Боюсь, что так.
—Я выдержу. У нас снова все хорошо?
—Кажется, да.
—Хочешь отдохнуть?
—Нет. — Роз нагнулась и расцеловала его в щеки. — Я хочу долго-долго валяться в горячей ванне. И не отказалась бы от компании.
—Потрясающее приглашение, — Митчелл вскочил, притянул ее к себе. — Принимается. И это может оказаться идеальным местом для отчета о моем посещении Кларисс Харпер.
—Кузины Рисси? Я обязательно должна это услышать.
Розалинд чуть не мурлыкала от удовольствия, сидя в глубокой старинной ванне, наполненной горячей, с ароматной пеной водой, и прижимаясь спиной к груди Митча.
Рабочий день еще не закончился, а она нежится в ванне с мужчиной под музыку и при свечах!
—Кларисс с каждым прожитым годом становится все более язвительной и тощей, — заметила Роз, выслушав отчет Митча. — Клянусь, если она когда-нибудь умрет, а я совсем не уверена, что кузина Рисси согласится на этот исход, ей даже гроб не понадобится.
—Могу удостоверить, она столь же хорошего мнения о тебе.
—Она ненавидит меня по многим причинам, но главная в том, что хозяйка этого дома я, а не она.
—Я тоже так думаю.
—Она лгала, когда говорила, что никогда не видела и не чувствовала Амелию. Я слышала, как они с бабушкой говорили о ней. Кларисс терпеть не может всякий вздор, куда относит и привидения. И у нее очень выборочная и удобная память.
—Не вздор. Чушь. Кларисс сказала «чушь».
Откинув голову на его грудь, Роз расхохоталась и хохотала, пока не начала задыхаться.
—О! Точно в ее духе! Я буквально слышу ее голос. Пусть называет как угодно, но она лжет. И я прекрасно знаю, что у кузины Рисси должны быть письма, может быть, даже дневники и множество фотографий. Все это она утащила из дома, когда умер мой отец. Кларисс, конечно, станет отпираться, но я знаю, что она не брезговала мелкими кражами. Я схватила ее за руку, когда она тащила пару подсвечников из гостиной, а папа еще лежал в доме. Злобная старая крыса! Мы тогда здорово сцепились.
—И вряд ли она ушла с подсвечниками.
—Во всяком случае, не в тот раз. Мне плевать на эти подсвечники — безобразные штуковины, между прочим, но отца еще даже не похоронили. До сих пор не могу вспоминать об этом спокойно! Она заявила, что подарила их папе, чего уж точно быть не могло, и сейчас взяла подсвечники из сентиментальности. Ложь! Во всем ее высушенном тельце нет ни одной сентиментальной клетки!
Митч потерся щекой о волосы Роз, будто утешая, но она чувствовала, что он трясется от смеха.
—О, ни в чем себе не отказывай! Говори. А то я не знаю, как это звучит!
—Мне нравится тебя слушать, но вернемся к делу. Вполне вероятно, что она взяла и другие вещи — вещи, с которыми ты ее не видела.
—Не вероятно, а точно. Алчная старая крыса! Пропали детский портрет моего дедушки в серебряной раме, ваза на высокой ножке из уотерфордского хрусталя, две пастушки из дрезденского фарфора и... После ее визитов много чего исчезло.
—Хм-м, — Митч уперся подбородком в макушку Роз, лениво намылил ее руку. — А что ты знаешь о Джейн Полсон?
—Немного. Мы встречались на свадьбах, похоронах и прочих семейных мероприятиях, но я не могу вспомнить, как она вьплядит. А когда думаю о ней, то вижу очаровательную девчушку. Если не ошибаюсь, она почти на четверть века моложе меня.
—Она напомнила мне запуганного, забитого щенка.
—Неудивительно, если Джейн живет с кузиной Рисси. Бедная девочка!
Роз вывернула шею, чтобы взглянуть на Митча.
—А почему ты спросил?
—Когда Кларисс заявила, что у нее нет никаких дневников, на лице Джейн мелькнуло странное выражение. Она как будто хотела подсказать: «О, разве вы не помните...» Но девочка спохватилась и промолчала. Будь я азартным человеком, побился бы об заклад, что у кузины Рисси есть информация, которая нам не помешала бы.
—И если она не захочет ею поделиться, то лучше сожжет дневники или что там у нее есть, чем отдаст тебе. Вот такая она крыса.
—Не сможет, если не узнает, что я знаю, что у нее это есть... и если мы убедим Джейн помочь нам.
—Неужели ты собираешься соблазнить бедняжку?
—Не я. — Митч чмокнул Роз в мокрое плечо. — Ее соблазнишь ты. Я подумал, что этой девушке пригодился бы друг... Может, перспектива получить другую работу. Если бы ты сумела связаться с Джейн без ведома Кларисс, предоставила бы ей выбор...
—И попыталась бы перевербовать ее. Подленько. Мне нравится.
Митч зачерпнул ладонями ароматную пену и накрыл ею грудь Роз.
—Я на это надеялся.
—Люблю грязную борьбу. Потренируемся? — Роз вывернулась лицом к Митчу, притопила его и тоже погрузилась в воду с головой.
Для садовода, в особенности владельца питомника, приближение весеннего сезона непременно сопровождается дополнительными тревогами и волнениями. Хватит ли заготовленной рассады, правильно ли выбраны сорта и количество многолетников? Успеют ли те, что расцветают к началу продаж, стать настолько пьпиными, чтобы привлечь покупателей? И получились ли новые растения достаточно крепкими и здоровыми, чтобы поддержать репутацию, которая завоевывалась так долго?
Хватит ли корзин, горшков, вазонов... Или их слишком много?
А кустарники и деревья? Не отвлекут ли сопутствующие товары от растений, уменьшив прибыль?
Не слишком ли яркие оттенки выбраны для мульчи? Не растеряются ли клиенты от разнообразия выбора?
Решение большинства этих проблем Роз переложила на плечи Стеллы. А для чего же ей еще управляющая? Однако Розалинд так хотелось вникнуть во все детали, ведь питомник «В саду» был ее детищем — ребенком, взрослеющим, но все еще требующим материнской заботы со всеми вытекающими из этого треволнениями и гордостью.
Роз наслаждалась суетой и столпотворением, с удовлетворением смотрела, как покупатели бродят с тележками вокруг столов, по асфальтированным и гравийным дорожкам, выбирая растения для своих садов или украшения дома. Она с удовольствием консультировала клиентов, отчасти приглушая советами боль, которую до сих пор чувствовала в начале каждого сезона, когда вынянченные ею растения уезжали к новым хозяевам.
В это время года она часто упрекала себя за излишнюю сентиментальность, но ее растения никогда не были и вряд ли станут для нее просто товаром. За проведенные вместе недели, месяцы, даже годы между ней и ее растениями возникала крепкая связь, и в первые дни каждого весеннего сезона Роз грустила, расставаясь с ними, а затем, стряхнув тоску, возвращалась к работе.
Сисси ворвалась в школку, где Роз отдыхала от гудящей толпы и прикидывала, какие растения отправить на пополнение в торговый зал.
—Роз, я в отчаянии! — взвизгнула Сисси с порога.
Розалинд поджала губы. Обычно безупречно ухоженная, Сисси сейчас была взлохмачена, а в ее глазах плескалась паника.
—Я вижу. Твой стилист ушел на пенсию? Твоя массажистка сбежала с рокером?
—О боже, не шути! Я серьезно. — Сисси подлетела к столам, где работала Роз. — Приезжают свекор со свекровью.
—А-а.
—Сегодня утром они сбросили на меня эту бомбу, а приезжают через два дня. Омерзительно, когда люди уверены в том, что их ждут с распростертыми объятиями.
—Вы семья.
—Отягчающие обстоятельства. Ты же знаешь, как свекровь ко мне придирается! Она придирается ко мне уже двадцать шесть лет! Если бы они не переехали в Тампу, я бы давно свихнулась или отбывала бы срок за убийство. За двойное убийство... Мне необходима твоя помощь, Роз.
—Сисси, я не собираюсь вместо тебя убивать твою свекровь. И свекра тоже. У дружбы есть пределы.
—Держу пари, ты смогла бы, — прищурившись, Сисси обвела теплицу цепким взглядом. — И держу пари, что здесь найдется не одна отрава, которую я смогла бы незаметно подлить им в мартини и покончить со своим личным адом. Но это я придержу в резерве. Знаешь, что свекровь мне сказала?
—Пока нет, но догадываюсь, что сейчас услышу.
—Старая дура сказала, что, скорее всего, я еще не заменила ковер в столовой, и она, пока будет с нами, с удовольствием найдет именно то, что нужно. Не важно, сколько времени это займет, ведь теперь, когда она и Дон на пенсии, они совершенно свободны. И, мол, я сама это скоро узнаю, то есть практически обозвала меня пенсионеркой. Можешь себе представить?
—Ну, поскольку мы с тобой почти ровесницы, я, пожалуй, могла бы дать тебе яд.
—Учту. Но и это еще не самое страшное. Она начала вынюхивать насчет сада и лужайки. Намекала, что я ими плохо занимаюсь и должна больше гордиться домом, которым обеспечил меня ее сын.
—У тебя прелестный сад и дворик. Ухоженные и симпатичные.
«Правда, они могли бы быть гораздо красивее», — мысленно добавила Роз.
—Она просто провоцировала меня... Как всегда! И я сорвалась... Наговорила, как надрывалась, как разбивала новые клумбы и все такое... О, Роз, я трещала, как последняя идиотка! Если ты меня не спасешь, свекровь увидит, что я наглая врунья.
—Если тебе нужен Логан, мы можем узнать у Стеллы его расписание, но...
—Уже узнала. Он занят — двадцать четыре часа в сутки, как она сказала — следующие две недели. — Сисси молитвенно сложила руки. — Ради нашей дружбы, Роз! Умоляю тебя! Освободи его от чего-нибудь и отдай мне. Всего на два дня.
—Я не могу снимать Логана с другой работы.
Глаза Сисси набухли слезами.
—Подожди, не плачь. Дай подумать. Два дня, — Роз шумно выдохнула. — Но это тебе дорого обойдется.
—Сколько угодно! Любые деньги. На кону моя жизнь. Если ты мне не поможешь, я тайком улечу в Тампу сегодня же вечером и придушу ее во сне.
—Тогда приступим к спасению жизней — твоей и ее.
Пока Роз, уже представляя обновленный сад, целенаправленно лавировала по питомнику и разоряла стройные ряды своих растений, остолбеневшая Сисси, не мигая, наблюдала, как тележки наполняются цветами, кустами, декоративными деревьями, горшками и вазонами.
—Харпер, быстро домой! Пригони мой пикап. Погрузимся, и я украду тебя на несколько часов. Стелла, попросите Логана приехать сюда после работы. Пусть заберет все, что я отметила, и привезет вот по этому адресу. Придется потрудиться сверхурочно. После того как двадцать четыре часа в сутках закончатся. — Роз нацарапала на клочке бумаге адрес Сисси. — Приезжайте с ним. Мне понадобятся ваши руки и мозги.
—Вы на самом деле думаете, что справитесь меньше чем за два дня?
—Я справлюсь меньше чем за два дня, потому что это все время, которое у меня есть.
Роз обожала сложные задачи, тем более что, копаясь в земле, забывала о повседневных заботах.
Она измеряла, отмечала, рыхлила, разгребала.
—Конечно, чтобы подготовить почву для новой клумбы, времени требуется больше, но у нас чрезвычайные обстоятельства.
Сисси нервно жевала губу, наматывая на пальцы нитку жемчуга.
—Но ты же сможешь это сделать?
—Я мало что не смогу сделать с землей и растениями. Мой дар. И его, — Роз кивнула на Харпера, устанавливающего декоративную металлическую шпалеру. — Да и ты сегодня кое-чему научишься. Натягивай перчатки, Сисси. Набьешь мозоли и разучишься врать.
—Не врать, а выдавать желаемое за действительное, — перчатки она тем не менее натянула.
Роз объяснила в общих чертах, как из многолетников получится всесезонный сад, который будет поражать придирчивых родственников, когда бы они ни приехали. Ирисы, гвоздики, колокольчики, дицентра великолепная, в просторечии «разбитое сердце», и водосбор, окаймленные ростками луковичных и листвой цветов, распускающихся позднее, уже радуют глаз, а как только взорвется буйством оттенков содержимое массивных вазонов, суперклумба превратится в шедевр садового искусства, к которому не сможет придраться даже самая привередливая свекровь.
Роз показала Сисси, как сажать целозию гребенчатую и васильки, и отошла приводить в порядок и освежать старые клумбы. Через минуту ей стало ясно, что не пройдет и часа, как все, что они привезли, закончится.
—Харпер! — тыльной стороной ладони Роз смахнула пот со лба. — Сотовый с тобой?
Харпер, обматывавший шпалеру вьюнами, похлопал себя по карманам:
—Где-то был. Может, в пикапе?
«Весь в меня!» — подумала Роз и, помахав сыну, отправилась в обход дома к грузовику. Она позвонила Стелле, продиктовала новый список необходимого, ни на секунду не усомнившись, что та все найдет и пришлет, дотошно выписав накладные и счета.
У забора Роз посадила канны, голубой шалфей и африканские маргаритки. Она разогнулась и увидела Сисси, приближающуюся к ней с высоким стаканом.
—Я на скорую руку приготовила лимонад. Во искупление своего греха... — Сисси подала Роз стакан. — У меня уже все болит! Не представляю, как ты это выдерживаешь...
—Не представляю, как ты играешь в бридж каждую неделю.
—Ну, наверное, каждому свое. Я должна тебе гораздо больше, чем значится в том чеке, который ты от меня получила.
—О, до того как мы закончим, ты выпишешь еще парочку.
Сисси зажмурилась:
—Хэнк меня убьет...
—Не думаю, — Роз отдала Сисси пустой бокал и потянулась. — Я полагаю, он будет счастлив и горд... И растроган тем, что ты не побоялась трудностей — даже погубила маникюр, чтобы украсить участок к приезду его родителей.
—Здорово! — Сисси расплылась в улыбке. — Ты чертовски умна, Розалинд.
—Если у меня нет мужа, это вовсе не значит, что я не разбираюсь в мужчинах. Но хочу предупредить, если ты будешь плохо заботиться обо всем этом, я приеду и сама отлуплю тебя клюшкой Хэнка для гольфа номер девять.
Сисси обвела взглядом перекопанный участок, полупустые клумбы, лопаты, грабли, мешки с садовой почвой и добавками.
—Ты уверена, что, когда вы закончите, все будет красиво?
—Просто доверься мне.
—Я доверяю. Абсолютно. Сейчас, безусловно, не время для праздных разговоров, но не могу не сказать, Роз, что твой сынок чертовски красив! Клянусь, мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он мне улыбнулся, поблагодарив за лимонад. Боже милостивый! Девчонки, наверное, складываются штабелями у его ног не меньше, чем по четыре штуки.
По-моему, Харпер всегда без хлопот находил себе девушку. Правда, надолго ни одна не задерживалась.
—Он еще молод.
* * *
Роз вернулась домой поздно, уставшая и грязная, но, увидев около входа автомобиль Митча, перед тем как подняться к себе, она заглянула в библиотеку.
—Заработался?
—Да. Ты тоже?
—У меня был удивительный день! Потрясающий... Я сейчас соскребу с себя несколько дюймов этого дня, а потом нажрусь, как свинья.
—Не возражаешь против компании? У меня есть для тебя новости.
—Идем.
—Ты кувыркалась в грязи?
—Большую часть дня. У приятельницы форс-мажор, — поднимаясь по лестнице, Роз ухмыльнулась через плечо. — Неожиданный визит свекрови со свекром... Мой бизнес получил чертовскую прибыль, а я — большое удовольствие.
Роз сразу прошла в ванную комнату, стягивая на ходу рубаху.
—Я давно всерьез не занималась ландшафтным дизайном и почти забыла, как это здорово — что-то создать на земле.
Пока Роз раздевалась, убирала грязную одежду в корзину, включала душ и проверяла температуру воды, Митч стоял в дверях и внимательно слушал.
—Почти весь участок был девственно пуст — море нереализованных возможностей. Я содрала деньги за собственное удовольствие и должна бы почувствовать угрызения совести, но совесть молчит. Мы эти деньги честно заработали.
—Мы?
—Пришлось вызвать войска, — Роз встала под душ. — Взяла с собой Харпера, а к вечеру прибыл резерв ставки: Стелла и Логан. Я создала чудесный всесезонный сад! Он уже очень мил, а через пару недель распустятся ранние лилейники и софора, затем спирея и бубенчики, луговой шалфей и наперстянка. Харпер обвил медную шпалеру роскошным пурпурным клематисом и посадил три дуболистные гортензии. А когда приехал Логан...
Роз осеклась и высунула мокрую голову из-под душа.
—Я, наверное, тебе наскучила до смерти.
—Вовсе нет. Может, я и не понимаю половину слов, но мне не скучно. Похоже, ты на кураже.
—Не похоже, а точно. Завтра утром нанесу несколько финальных штрихов и предъявлю Сисси последний счет. Может, она и потеряет сознание, но родственников, несомненно, поразит.
—Ты так и не дала мне ответ насчет того растения для моей квартиры. Ну, понимаешь, фэн-шуй обязывает.
—Понимаю.
Митч выждал секунд пять, не услышал ничего, кроме шума воды, и рассмеялся.
—Красноречивый ответ. Знаешь, я довольно понятливый и ответственный человек. Я способен научиться ухаживать за комнатным растением.
—Может быть, но у тебя отвратительный послужной список, Митчелл Карнейги. Безобразный. Однако мы можем назначить испытательный срок. Кстати, я предупредила Сисси, что, если она не сохранит мое творение, я ее покалечу, и, видно, здорово напугала свою приятельницу. Я слышала, как она пыталась нанять Логана — умоляла приходить работать в саду два раза в неделю. До конца жизни... Его, своей...
—Ты поливаешь цветок, выставляешь на солнце. Я тоже могу это делать.
—Как будто это все! Не хочешь подать мне полотенце?
Роз выключила воду, взяла у Митча полотенце и начала вытираться.
—Мы так загружены работой, что я не успеваю думать ни о чем другом! Скоро свадьба Стеллы и Логана. И я понимаю, что должна уделять внимание нашему проекту.
Роз стала втирать в тело крем, и Митчелл, как завороженный, следил за ней, вдыхая клубящиеся во влажном воздухе ароматы.
—С тех пор как я занялась бизнесом, зимы пролетают в одно мгновение, а ведь зимой дел гораздо больше, чем многие думают. И вот, пожалуйста, опять весна! Даже не верится...
Роз нахмурилась — между бровями пролегла складочка. Потом она тщательно закрутила крышку баночки с кремом и посмотрела ему прямо в глаза.
—До тебя только что дошло? — поинтересовался Митч.
—Что именно?
—Мы с тобой. Здесь, вдвоем, — он не шевельнулся, когда Роз проскочила мимо него в спальню и выдвинула ящик комода с чистыми вещами. — Конец рабочего дня. Ты принимаешь душ и болтаешь со мной. Как будто мы давно женаты, не так ли?
Роз натянула обрезанные спортивные штаны и футболку.
—И что ты об этом думаешь?
—Так сразу и не скажешь... Пожалуй, немного нервничаю. Но в глубине души абсолютно спокоен. А ты?
Вытирая полотенцем мокрые волосы, Роз вгляделась в его лицо.
—Новое замужество не только не входило в мои планы, но и занимало верхнюю строчку списка того, чего следует избегать. Дальше там ядовитые змеи, падающие с неба лягушки, лихорадка Эбола и кое-что еще.
Митчелл улыбнулся и непринужденно оперся о дверной косяк.
—Ты сказала это в прошедшем времени.
—У тебя хороший слух. Я любила один раз, очень юной. Полюбив, я вышла замуж. Это было прекрасно, и я буду любить Джона Эшби всю свою жизнь. Я вижу его в наших сыновьях и знаю, что у нас их не было бы, если бы мы не любили друг друга так, как любили.
—Счастливы те, кто умеет так любить и любил.
—Да. Одно время я была одинока. Мои мальчики пошли каждый своей дорогой, и дом опустел. Я гордилась ими, но мне было грустно, чертовски грустно.
Роз вернулась в ванную комнату, повесила мокрое полотенце, открыла баночку с кремом для лица.
—Мне необходимо было что-то, чтобы прогнать грусть. Или я так думала... Хотела разделить с кем-то остаток своей жизни... Я выбрала человека, который — с виду — казался подходящим. Эта ошибка дорого мне обошлась. Эмоционально и финансово.
—И ты стала очень осторожной.
—Да, но я люблю тебя, Митчелл.
Его глаза вспыхнули, и Роз затрепетала от волнения.
Митч шагнул к ней... Остановился...
Господи, какже хорошо он ее понимает, не хочет давить, торопить.
—Я никогда не думала, что снова полюблю, полюблю всем сердцем. Понимаешь, моя ошибка с Брайсом в том, что нельзя выходить замуж за человека, если не любишь его всем сердцем. Замужество — очень серьезный шаг. Я скажу, когда и если буду готова его сделать. Надеюсь, ты подождешь.
—Подожду, потому что я люблю тебя, Розалинд. Мои прошлые ошибки дорого обошлись тем, кого я любил. Я их не повторю.
Роз подошла к нему.
—Мы непременно совершим новые.
Митчелл склонил голову, легко провел губами по ее губам.
—Не страшно. Мы справимся.
—Да, думаю, мы справимся, и все будет хорошо. А сейчас идем на кухню, посмотрим, что приготовил Дэвид. И ты расскажешь мне о своем дне.
В такой поздний час на кухне никого не было. Мамочки, накормив детей, укладывали их спать.
—Иногда забываешь, что в доме полно народа, — заметила Роз, уплетая за обе щеки спагетти с фрикадельками. — Но чаще он бывает похож на обезьянник.
—А тебе нравится и то и другое.
—Угу. Я противоречивая натура. Когда мне необходимо одиночество, я готова убить за него, а когда одиночества слишком много, тоскую. Жить со мной безумно сложно. Может, бросишь эту гирьку на чашу весов?
—Уже бросил.
Роз замерла, не донеся вилку до рта, затем чуть не покатилась со смеху.
—Поделом мне!
—Я неаккуратный, часто пренебрегаю мелочами, которые в данный момент считаю несущественными... и меняться не собираюсь. Учти это.
—Учла. Так о чем ты хотел со мной поговорить?
—Кажется, у меня никогда не кончатся темы, которые я хотел бы с тобой обсудить.
—За первые недели любви мужчины успевают сказать больше, чем за следующие двадцать лет.
—Видишь? — Митч взмахнул вилкой, затем накрутил на нее спагетти. — Еще одно преимущество поздней встречи. Мы оба знаем, как это работает. Но поговорить я хотел в основном о Кларисс Харпер.
—Ты хочешь испортить мне аппетит, а я обожаю спагетти с фрикадельками.
—Сегодня утром, когда ты, как я понимаю, ковырялась в земле, я нанес ей еще один визит.
—Намекаешь, что прошел по третьему или четвертому кругу ада?
—Нет, все не так плохо. Я нравлюсь кузине Рисси... до некоторой степени. Во всяком случае, я ее развлекаю. Она с удовольствием скармливает мне все, что хочет, и скрывает то, что считает нужным скрывать.
Митч снова воткнул вилку в спагетти и разломил ломоть чесночного хлеба, поделившись с Роз.
—Я записал на диктофон, если тебе любопытно. Кларисс поведала мне занимательную историю, будто бы рассказанную ей ее матушкой. О твоем деде, когда тот был мальчиком. Реджинальд-младший как-то заснул в стенном шкафу со щенком, которого нашел среди какой-то рухляди в каретном сарае. Он хотел оставить собачку, а мать запретила, так он неделю прятал щенка в своем шкафу и таскал еду с кухни.
—Сколько ему тогда было?
—Около десяти, как Кларисс поняла из рассказа матери. Реджинальда обнаружили, когда он заполз со щенком в шкаф и нечаянно заснул. В поисках мальчика перевернули весь дом, а нашли только тогда, когда кто-то из слуг услышал скулеж и открыл стенной шкаф.
—Мальчику разрешили оставить собаку?
—Да. Отец отменил распоряжение матери и позволил держать щенка в доме, хоть это была дворняга, так и не научившаяся хорошим манерам. Пес прожил у Реджинальда лет восемнадцать. Кларисс помнит об этом весьма смутно. Реджинальд похоронил свою собаку за конюшнями и посадил на могилке деревце.
—Пса звали Спот. Сохранилось маленькое надгробие. Могилку показала мне бабушка. Она сказала, что там похоронена любимая собака деда, но эту историю, похоже, не знала. Она бы мне рассказала.
—По моим впечатлениям, Кларисс расщедрилась на это семейное предание, чтобы продемонстрировать, как Реджинальд-старший баловал маленького брата ее матери.
—Даже не сомневайся.
—И я выяснил еще кое-что. Выходной день Джейн — среда. Она любит ездить в «Дейвис-Кидд»[18]. Сначала сидит в их кафе, а затем бродит между стеллажами, листает книги.
—И?..
—...и любой, кто захочет поболтать с ней, легко там невзначай на нее наткнется.
—Ах! В последнее время мне как-то не удавалось вырваться в книжный магазин...
—Теперь ты просто обязана это сделать.
* * *
Не опиши ее Митч — мышиного цвета волосы, невзрачная одежда, серьезное выражение лица, Роз вряд ли узнала бы Джейн Полсон в молодой женщине, сразу же направившейся к стойке кафе.
Джейн сделала заказ быстро, как человек, редко изменяющий своим привычкам, заняла столик в углу и достала из сумки книгу в мягком переплете.
Выждав с минуту, Роз прошла мимо столика, обернулась.
—Джейн? Джейн Полсон?! — радостно, с легким намеком на удивление воскликнула она и увидела, как девушка вздрогнула и только потом подняла глаза. — Ну и ну!
Не дожидаясь приглашения, Роз выдвинула второй стул и села, поставив на столик свою чашку кофе.
—Давненько мы не виделись... Даже не могу вспомнить, как давно. Я кузина Розалинд. Розалинд Харпер.
—Да, я... Я знаю. Здравствуйте.
—И я рада тебя видеть! — Роз похлопала по руке Джейн и сделала глоток кофе. — Как поживаешь? Давно ли приехала? Расскажи мне все, все, все.
—Я... Спасибо, хорошо. Я теперь живу здесь.
—Не может быть! В Мемфисе? Потрясающе! Надеюсь, в твоей семье все хорошо.
—Да, прекрасно. Просто прекрасно.
—Очень рада это слышать. Когда будешь разговаривать с мамой и папой, передай им мои наилучшие пожелания. Ачем ты занимаешься в Мемфисе?
—Я... хм-м... — Джейн помолчала, пока официантка ставила перед ней чашку супа и сандвич. — Благодарю. Хм-м, кузина Розалинд, вы что-нибудь закажете?
—Нет, мне достаточно кофе... — глядя на это несчастное лицо, Роз поняла, что больше не может лгать. — Джейн, я хочу быть честной с тобой. Я приехала сюда специально, чтобы увидеть тебя.
—Не понимаю...
—Я знаю, что ты живешь с кузиной Рисси. Работаешь на нее.
—Да. Да, я... Ой, я только что вспомнила! Мне нужно выполнить несколько ее поручений. Даже не представляю, как я забыла! Я должна идти, правда...
—Милая, — Роз накрыла ладонью дрожащие пальцы Джейн, удерживая и, дай бог, успокаивая ее. — Я прекрасно знаю, что Кларисс думает и говорит обо мне. Не переживай. Она не узнает о нашем разговоре. Я не сделаю ничего, что могло бы тебе навредить. Обещаю.
—Что вам нужно?
—Поверь, ни слова из того, что ты скажешь, не дойдет до ее ушей. Ты знаешь, как она меня не любит. Не стану лукавить — это чувство взаимное. Мы с Кларисс уже много лет не разговариваем. А вот ты, пожалуйста, ответь мне, тебе хорошо у нее?
—Мне нужна работа. Она дала мне работу. Я на самом деле должна...
—Подожди. А если бы ты нашла другую работу?
—Я... У меня нет денег, чтобы платить за квартиру, — Джейн уставилась в свой суп, как будто в нем сосредоточился весь мир, не очень-то к ней дружелюбный. — Я ничего не умею. У меня нет никакой профессии.
—Верится с трудом, но об этом позже. Если бы я нашла тебе работу по твоему вкусу и квартиру по твоим средствам, ты бы все равно осталась работать и жить у Кларисс?
Джейн побледнела, вскинула голову.
—Зачем вам это?
—Отчасти, чтобы насолить ей, а отчасти потому, что я не могу смотреть на то, как мои родные страдают, если легко могу это исправить. И еще я надеюсь, что ты мне поможешь.
—Что я могу для вас сделать?
—У Кларисс есть вещи из моего дома, из Харпер-хауса, — Роз кивнула, заметив тень страха и понимания, пробежавшую по лицу Джейн. — Ты это знаешь, и я это знаю. Мне на многое наплевать, вернее, я решила наплевать на, так сказать, материальные ценности, но хочу вернуть документы. Письма, дневники. Если честно, Джейн, я собиралась подкупить тебя. Если бы ты мне их принесла, я помогла бы тебе найти работу, жилье, дала бы тебе, если нужно, денег на первое время. Но теперь я в любом случае тебе помогу.
—Почему?
Роз подалась вперед.
—Когда-то кузина Рисси лезла в мою жизнь, командовала, пыталась сломить мою волю. Она бы делала это и дальше, если бы могла. Я ей не позволила. Не вижу причин позволять ей вытворять все это и с тобой.
—Она ничего такого не делала. Я сама... Я не могу об этом говорить...
—Тогда не будем. Я не хочу запугивать тебя.
«Хотя могла бы, — мысленно добавила Роз, — причем очень легко. Именно поэтому и не стану».
—Я просто оставлю тебе свои телефоны. Вот. Домашний, сотовый и рабочий. Спрячь где-нибудь, где она не найдет. Ты наверняка знаешь, что Кларисс рыщет в твоих вещах, когда тебя нет дома.
Джейн кивнула:
—Неважно. У меня ничего нет.
—Продолжай в том же духе, и никогда не будет. Подумай о своих собственных желаниях и, если захочешь, чтобы я тебе помогла, позвони мне.
—И вы поможете мне, даже если я не помогу вам?
—Да. Себе я помогаю всегда, когда мне это нужно. У Кларисс есть то, что принадлежит мне, а мне необходимо это вернуть. Значит, я верну. Если захочешь избавиться от нее, я тебе помогу. Без всяких условий.
Джейн открыла рот, закрыла, вскочила на ноги:
—Кузина Розалинд, мы могли бы... могли бы уйти куда-нибудь в другое место? Она знает, что я сюда хожу, и, вероятно...
—Получает донесения? Да, вполне может быть. Поехали. Моя машина перед входом.
Розалинд отвезла Джейн в маленькую закусочную вдали от проторенных троп кого бы то ни было, кто знал ее, Джейн или Кларисс, и где царили ароматы жареного мяса и хорошего, крепкого кофе.
Роз сделала заказ на двоих. Давить на Джейн она действительно не собиралась.
—Ты работала там, дома?
—Я? Да, немного. Секретаршей в папиной фирме. Вы знаете, что у него небольшая строительная компания.
—Тебе это нравилось?
—Нет. Совсем нет! Да и вряд ли у меня хорошо получалось.
—А что тебе нравится?
—Я хотела бы работать в книжном магазине... или галерее. Я люблю книги и искусство. Я даже немного в них разбираюсь.
—Хорошее начало. — Подавая пример Джейн, нервно расковыривавшей кунжутную булочку, Роз откусила большой кусок от поданного ей сандвича. — У тебя есть свои деньги?
—Я сэкономила около двух тысяч.
—Еще одно хорошее начало.
—Я забеременела! — выпалила Джейн.
—О, дорогая! — Роз отложила сандвич и потянулась к руке Джейн. — Ты беременна...
По бледным щекам покатились слезы.
—Уже нет. В прошлом году... Это было в прошлом году. Я... он... Он был женат. Говорил, что любит меня, и собирался оставить свою жену. Я такая дура! Какая же я дура...
—Прекрати, — оборвала Роз ее стенания и протянула бумажную салфетку. — Ты не дура.
—Он же был женат, и мне это было известно. Но я словно с ума сошла. Я была счастлива оттого, что нужна кому-то, и тайна так возбуждала... Кузина Розалинд, я верила всему, что он говорил.
—Зови меня Роз. Конечно же, верила. Ты же его любила.
—Но он меня не любил! — Джейн нервно разорвала салфетку. — Я узнала, что беременна, и сказала ему. Он стал таким чужим, даже не сердитым, просто раздраженным. Как будто... Ну, не знаю... Как будто я причинила ему неудобство. Он хотел, чтобы я сделала аборт. Я просто в ужас пришла. Он сказал, что когда-нибудь мы поженимся, а сейчас я должна сделать аборт.
—Представляю, как тебе было тяжело, Джейн. Мне очень жаль.
—Я пообещала. Я не хотела, но собиралась это сделать. Я не видела другого выхода, но все откладывала, потому что боялась. А через несколько дней у меня началось кровотечение, судороги... прямо в ресторане, где мы с мамой обедали.
Слезы снова брызнули из ее глаз, и Роз протянула еще одну салфетку.
—Выкидыш. Я не говорила маме, что беременна, а все это случилось при ней. Она и папа так расстроились, а я так расклеилась, что рассказала, кто отец ребенка. Это был один из папиных партнеров по гольфу.
Джейн уткнулась лицом в салфетку и разрыдалась. Роз жестом отослала подскочившую официантку и, обойдя столик, села рядом с Джейн, обняла ее за плечи.
—Простите меня.
—Нет, нет, не извиняйся. Просто поплачь.
—Это было ужасно, ужасно!.. Я разочаровала родителей, поставила их в неловкое положение.
—Я думаю, они должны были поддержать тебя.
—Я их опозорила, — Джейн смахнула слезы и икнула. — И все из-за мужчины, который меня никогда не любил... Я потеряла ребенка. Может, потому, что не желала его... Я отчаянно хотела, чтобы все это закончилось, вот оно и закончилось.
—Милая, в потере ребенка нет твоей вины. Ты можешь винить себя в том, что зачала его, но только отчасти, ведь вас было двое. Но не смей винить себя за то, что потеряла его.
—Я всю жизнь делала только то, что мне велели. Но это я сделала сама, и вот что получилось.
—Мне жаль. Мы все совершаем ошибки, Джейн, и иногда дорого за них платим. Но ты не должна платить за свою вечно, — Роз легко сжала плечи Джейн, а потом вернулась на свое место напротив. — Посмотри на меня. Выслушай меня. Тот мужчина, что использовал тебя... его уже нет в твоей жизни?
Джейн кивнула, промокнула глаза.
—Хорошо. Теперь тебе пора решать, чего ты хочешь. Строить новую жизнь или рыдать на развалинах прежней?
—Вы правда поможете мне найти работу?
—Я помогу получить ее, а удержишься ли ты, зависит от тебя.
—Она... У нее полно старых дневников. Она хранит их в своей комнате в запертом ящике. Но я знаю, где лежит ключ.
Роз улыбнулась и откинулась на спинку стула.
—А ты умница, верно, милая?
—Она же не вселенское зло? — Посадив Лили на бедро, Хейли смотрела, как Харпер втыкает ростки портулака в клумбу у задней двери своего домика. — То есть она злобная и вредная, но не воплощение зла.
—Ты явно не слышала, как мама сравнивала кузину Рисси с исчадием ада.
—Если так, то, может, она как-то связана с Амелией. Может, это она ее убила.
—Когда Амелия умерла, Кларисс еще не родилась. Или не зародилась, как сказал бы мама.
—Ах да! — Хейли наморщила лоб. — Но это только в том случае, если мы не ошиблись с датами. А если ошиблись, Кларисс вполне могла убить Амелию.
—Если допустить, что Амелия была убита.
—Мы допустим. У Кларисс должны были быть причины, чтобы забрать дневники и хранить их. Верно?
—Кроме того, что она эгоистичная и жадная старая ведьма?
—Да, кроме этого. Ну, хорошо, милая. — Хейли опустила заерзавшую Лили на землю и стала водить, держа за ручки, по дворику. — В дневниках есть что-то, свидетельствующее о ее вине.
—Тогда почему она их не сожгла?
—Откуда мне знать! — огрызнулась Хейли. — Это теория. Чтобы найти разгадку, мы должны выдвигать теории и гипотезы, разве нет?
—Ну, как скажешь. Только моя разгадка состоит в том, что кузина Рисси — вороватая, озлобленная, эгоистичная ведьма. Смотри, солнышко, — Харпер протянул Лили мускусную розочку. — Правда, красивая? Хочешь?
Улыбаясь во весь рот, Лили выдернула ручонки из рук Хейли и потянулась за цветком.
—Нет, нет, подойди и возьми, — ласково сказал Харпер, чуть отодвигая розочку.
И малышка сделала три неуверенных шажка.
—О боже! Боже мой! Ты видел? Она пошла. Ты видел?
—Конечно, — Харпер подхватил девочку, сомкнувшую кулачок вокруг стебелька. — Какая ты у нас умница!
—Она сделала свои первые шаги... — всхлипнула Хейли, смахивая слезинку. — Она пошла прямо к тебе.
Как всегда, испытывая неловкость от женских слез, Харпер поднял глаза.
—Прости, я должен был отдать цветок тебе. Чтобы ты сама протянула.
—Нет, нет! Не в этом дело. О, Харпер, Лили сделала первые шаги... Моя маленькая девочка... Я видела ее первые шаги. Мы должны всем показать, — Хейли закружилась, подхватила рассмеявшуюся Лили и снова закружилась вместе с ней. — Мы должны всем показать, какая ты у нас умница, Лили! Харпер, она пошла прямо к тебе...
Хейли замерла, вздохнула и чмокнула Харпера в щеку.
Затем, обнимая малышку, она поспешила к главному дому.
* * *
Роз любила пить кофе во внутреннем дворике, разглядывая свои сады. Отсюда было слышно, как играют с собакой мальчики Стеллы, и эти звуки возвращали ее в те времена, когда в саду бегали ее сыновья.
Она любила сидеть здесь ранним вечером в мягком голубоватом свете, когда притихший воздух наполняется ароматами свежей зелени. В одиночестве или в хорошей компании. Сегодня Роз с удовольствием прислушивалась к тихим разговорам Логана и Стеллы, Дэвида и Митча.
Жаль, что нет Харпера. И Хейли. Но Харпер не ответил на телефонный звонок — редкий случай. И Хейли с малышкой куда-то пропали.
—Роз, она сказала, что мужу так все понравилось, что он повез ее покупать новую мебель для веранды, — повернулась к ней Стелла. — Пожалуй, я давно не встречала более довольного клиента... И не припомню столь молниеносно выполненного проекта. Логану есть чему у вас поучиться.
—Просто я как свои пять пальцев знаю участок и заказчицу, а кроме того была уверена, что Сисси понравятся перемены. А еще я не сомневалась, что она наймет Логана присматривать за новым садом.
—Ужасно, что она так боится своей свекрови, — Стелла улыбнулась Логану. — Лично я получаю бриллиант.
—Мама говорит то же самое, что здорово облегчает мне жизнь, — Логан чокнулся бутылкой пива со стаканом Стеллы. — Дни твоей вольной жизни сочтены, Рыжик.
—Осталось всего две недели, а еще столько дел! Каждый раз, когда мне кажется, что все под контролем, выскакивает какое-нибудь осложнение. В планировании скромной свадьбы столько подводных камней!
—Ерунда. Скажешь «да» и попробуешь свадебный торт, — пожал плечами Логан, следствием чего стал пристальный взгляд невесты.
—Помощь Джолин неоценима, — Стелла все-таки отвела глаза. — И советы мамы и сестры Логана по телефону. Дэвид, я просто не знаю, что бы делала без тебя!
—Брось мне букет, и будем в расчете.
—Да, кстати, я сегодня разговаривала с Джолин, — вспомнила Роз.
—О чем?
—Если кто и знает всех и каждого в графстве Шелби, так это Джолин Дули. У одной из ее подруг маленькая галерея и магазин подарков в центре города. Там нужна продавщица. В следующую среду у Джейн собеседование.
—Ты зря время не теряешь, — заметил Митч.
—Девушке необходимо дать шанс. Посмотрим, как она им воспользуется. А сестра другой подруги Джолин работает в компании по управлению арендным жильем. И как раз в шести кварталах от галереи освобождается однокомнатная квартирка. Нынешние жильцы съезжают через пару недель, и арендная плата по договору не увеличивается.
—Должен признать, ты творишь чудеса.
—О, я просто выдаю на них заявки.
—Роз, выдумаете, Джейн справится? — усомнился Логан. — Сбежит от ведьмы и принесет вам дневники? Судя по вашему описанию, она не очень-то смелая.
—Не она одна. А другие обнаруживают в себе смелость, но не всегда правильно ее используют. Джейн молода и не очень крепка духом. И хотя я ясно дала понять, что не ставлю никаких условий, более чем уверена, что она, если получит эту работу и квартиру, будет чувствовать себя обязанной. Станет ли ее чувство долга руководством к действию, другой вопрос.
—Если нет? — спросил Митч.
—Поговорю с кузиной Рисси напрямик. У меня в рукаве есть несколько козырей. Если придется, я их разыграю.
Дэвид наклонился к ней. Глаза его вспыхнули.
—Игра без правил? Запрещенные приемы?
—Семейные грешки, которые она точно хочет сохранить в секрете. Я сумею убедить ведьму в том, что извлеку их на свет божий, если она не вернет то, что должно быть в Харпер-хаусе. — Роз коснулась пальцем губ Дэвида. — Но до тех пор это мои маленькие тайны.
—Ну вот! Все настроение испортили.
—Она пошла! Пошла прямо к Харперу! Три шага! Целых три шага!
Роз, как и все остальные, обернулась на восторженные крики. Во внутренний дворик влетела раскрасневшаяся, запыхавшаяся Хейли. Ей не терпелось продемонстрировать успех дочки, но та просто падала на коленки, предпочитая ползать по дорожке или карабкаться на стул Роз.
—Клянусь, она пошла! Спросите Харпера.
—Я тебе верю, — Роз подхватила Лили и уткнулась носом в ее шейку. — Дразнишь мамочку, детка?
Розалинд встала с Лили на руках и протянула Хейли крекер.
—Можешь начать с обычного родительского подкупа. Протягивай ей печенье и отступай.
Роз присела на корточки и поставила Лили на ножки.
—Харпер держал цветок.
—Он умеет очаровывать девушек. Иди, малышка, возьми печенье.
Под бурные аплодисменты Лили выполнила трюк, затем плюхнулась на попу и съела крекер.
В сумерках все, кроме Роз и Митча, ушли в дом.
—Ты обидишься, если я скажу, что ты потрясающая почетная бабушка.
—Слово «бабушка» меня пока еще немного нервирует, но, поскольку я не могла бы любить эту малышку больше, даже если бы она была мне родной, я не обижусь. Она сделала свои первые шага к моему мальчику. К Харперу. Мне сложно не задумываться над тем, что это значит.
—Она ни с кем не встречается? Хейли?
—Сейчас она сосредоточена на Лили. Но она молода и эмоциональна. Рано или поздно кто-то появится. Что касается Харпера, я не успеваю уследить за всеми женщинами, которые крутятся вокруг него. Но пока он не приводит ихдомой знакомить со мной. И это тоже что-то значит.
—Ну, если говорить о сыновьях... Мой встречается с новой девушкой. Местной. Между прочим, ее родители — члены твоего клуба. Завтра вечером Джош будет на балу. С удовольствием вас познакомлю.
—Я тоже буду рада. Кто она?
—Ее зовут Шелби... как округ. Кажется, Шелби Форестер.
—Как тесен мир! Да, я знаю Джен и Куилла, родителей Шелби. И ее знаю... Милая девочка. Правда, сейчас я в натянутых отношениях с ее родителями. Куилл затевает какой-то бизнес с Брайсом... Это осложняет ситуацию, но никого, кроме нас, не касается.
—На юге все так сложно...
—Возможно. Я упомянула об этом только для того, чтобы ты знал причину, если почувствуешь некоторое напряжение. Но я буду вежлива, чего бы мне это ни стоило, так что не беспокойся.
—Я и не беспокоюсь. Хочешь, будь вежливой, не хочешь, не надо. Может, прогуляемся? Я подержу тебя за руку... найду в саду укромный уголок, где смогу тебя поцеловать.
—Отличная мысль.
—Ты спасаешь Джейн Полсон.
—Может быть, но мотивация в данном случае сомнительная.
Митчелл рассмеялся и поднес ее руку к своим губам.
—Если бы твои помыслы всегда были чисты, ты бы вряд ли так меня завораживала.
—Обожаю ловкую лесть. Пройдемся до конюшен. Я покажу тебе надгробие Спота.
—Взгляну с удовольствием. И думаю, там неплохое место, чтобы выдвинуть еще одну теорию. Над которой я размышляю уже некоторое время.
Идя с Митчем по дорожке, Роз оценивала развитие цветов, зорко выглядывала сорняки.
—Не тяни. Выкладывай.
—Я не совсем уверен в том, как ты ее воспримешь. Я изучаю даты, события, ключевые моменты, людей и пытаюсь соединить эти даты, события, моменты и людей с Амелией.
—Вот как. Знаешь, мне всегда нравились конюшни, даже разрушенные. Это что-то вроде фамильных руин.
Вскинув голову и подбоченившись, Роз обвела взглядом крошащиеся камни, побитую непогодой и временем древесину. Крыша покосилась, краска давно отслоилась, стены заросли вьюнами, а специально подобранные Роз растения придавали постройке еще более запущенный вид.
—Может быть, когда-нибудь я восстановлю конюшню. Если у меня будут внуки и они заинтересуются лошадьми. Никто из моих сыновей не проявлял к ним особого интереса. А вот девочки непременно проходят через период восхищения лошадьми!
—Похоже на сцену из фильма, а еще больше на иллюстрацию из книги сказок.
—Это-то мне и нравится. Мой отец совсем забросил конюшни. Я помню, как он говорил, что хочет снести их, но бабушка уговорила его оставить эту затею. Она считала конюшни неотъемлемой частью имения, и ей нравилось, как они выглядят. Могилка сзади. Прости, Митч, я тебя прервала. Мысли разбегаются. Расскажи мне свою теорию.
—Не знаю, как ты к ней отнесешься.
—Осторожно! Это ядовитый сумах! — Роз успела вовремя оттащить Митчелла. — Надо будет избавиться от него. Вот мы и пришли.
Она присела на корточки и голыми руками выдергивала сорняки и разгребала землю, пока не показался маленький камень с выбитым на нем именем.
—Мило, что он похоронил здесь старого пса и выбил на камне его имя. Мне кажется, дед был добрым человеком. Иначе бабушка так сильно его не любила бы.
—Она его любила, — согласился Митч. — Это видно по их совместным фотографиям.
—На большинстве сохранившихся снимков он выглядит неприветливым, но дедушка не был таким. Я как-то спросила бабушку, и она сказала, что он не любил фотографироваться. Стеснялся. Странно думать о дедушке как о застенчивом человеке, любившем свою собаку.
—Бабушка была более общительной? — подсказал Митч.
—О, намного. Она любила общаться с людьми почти так же, как возиться в саду. Любила устраивать потрясающие ленчи, чаепития. Наряжалась на них — шляпки, перчатки, шелковые платья.
—Я видел фотографии. Твоя бабушка была элегантной.
—И могла нацепить старые брюки и часами копаться в земле.
—Как еще кое-кто, кого мы знаем, — Митч провел ладонью по ее волосам. — Твой дед родился через несколько лет после самой младшей из своих сестер.
—Хм-м. Думаю, были другие беременности. У моей бабушки было два выкидыша, и я смутно помню, как она упоминала о выкидышах свекрови. Может, мертворожденные дети.
—И вдруг сын. Родившийся в то самое время, к которому мы относим жизнь и смерть Амелии. Амелии, которая призраком бродит по дому, но мы не можем доказать, что она здесь жила... тем более как родственница. Она поет детям, она явно обожает мальчиков и не доверяет мужчинам. Презирает мужчин.
Роз вскинула голову и в сгущающихся прохладных сумерках попыталась разглядеть выражение лица Митча.
—Да. И что?
—А если малыш, родившийся в тысяча восемьсот девяносто втором году, был ее ребенком? Ее сыном, Роз. Сыном Амелии, а не Беатрис Харпер.
—Очень смелая теория, Митчелл.
—Разве? Может быть. В любом случае это всего лишь теория, отчасти основанная на безумном предположении. Но прецеденты есть.
—Я бы что-нибудь слышала. Наверняка были бы какие-то упоминания, слухи.
—Откуда? Каким образом, если главные действующие лица тщательно хранили тайну? Богатый влиятельный мужчина жаждет сына... и платит за него. Черт побери, это случается и в наше время.
—Но... Как они могли скрыть такой обман? Ты же говоришь не о легальном усыновлении.
—Разумеется. Просто последи за моими размышлениями. Что, если Реджинальд договорился с молодой женщиной, возможно, вполне приличной и неглупой, оказавшейся в беде? Он оплачивает ее счета, предоставляет ей надежное убежище и освобождает от ребенка, если это мальчик.
—А если девочка, он зря тратит время и деньги?
—Риск. Но есть и другой вариант... Может, она забеременела от него.
—И жена просто принимает его внебрачного ребенка и растит как собственного сына, наследника.
—Но ведь все деньги и власть в его руках.
Роз обхватила себя руками за плечи.
—Очень жестокая теория.
—Согласен. Может быть, он любил Амелию, собирался развестись с Беатрис и жениться на ней. А может, она умерла во время родов. Или это была просто сделка... либо еще что-то. Но если тот ребенок, если Реджинальд Харпер-младший был сыном Амелии, это кое-что объясняет.
—Что именно?
—Она никогда не причиняла вред тебе или твоим кровным родственникам. Разве не потому, что ты ее родная кровь? Ее потомок? Ее правнучка?
Роз отошла от маленького надгробия.
—Тогда почему она в доме? В имении? По твоей теории, она родила ребенка здесь? В Харпер-хаусе?
—Не исключено. Или она жила тут какое-то время. Может, как няня этого ребенка, и такое тоже случалось. Или она здесь умерла. Так или иначе.
—Так или...
Могила не маленькая, и никакого надгробия.
Роз стояла над разрытой глубокой могилой, над разинутой пастью земли и смотрела вниз на смерть. Разлагающееся тело в изорванной грязной сорочке. Вонь разложения, окутывающая, как рой жирных жужжащих мух.
Влажная земля ускользала из-под ног. Серые зловонные языки тумана извивались над мокрой травой.
Пронзив туман, Роз набрала полную лопату земли и бросила в могилу.
Мертвые глаза распахнулись, вспыхнули безумием и злобой. Подняв руку, труп начал выбираться из могилы. Сквозь гниющую плоть торчали острые кости.
Роз дернулась, отбросила державшие ее руки.
—Тихо, тихо! Просто дыши. Медленно и глубоко...
—Что случилось? — Роз оттолкнула и руку Митча, но тут же поняла, что сидит на земле, прижавшись головой к его коленям.
—Ты потеряла сознание.
—Ничего подобного! Я ни разу в жизни не теряла сознание.
—Значит, это было первый раз. Ты побелела, как простыня, закатила глаза и начала падать. Я еле успел подхватить тебя. Ты была без сознания около минуты, — Митчелл, тоже слегка дрожа, прижался лбом к ее лбу. — Самая длинная минута моей жизни...
Он глубоко вздохнул раз, другой.
—Если ты в порядке, не возражаешь, если мы посидим еще минутку? Мне надо прийти в себя.
—Черт, черт, черт!
—Я не хотел тебя расстраивать. Мы просто обсуждаем разные теории. Идем в дом.
—Неужели ты подумал, что я грохнулась в обморок от твоего предположения, будто мой дедушка незаконнорожденный? О господи! Да за кого ты меня принимаешь? Я не бесхребетная идиотка, подвергающая сомнению свою идентичность из-за поступков предков. Я знаю, кто я, черт побери!
Щеки Роз уже не были мертвенно-бледными, в глазах плескалось раздражение.
—Тогда, может, скажешь, почему... — теперь побледнел он. — О боже, Роз, ты беременна?
—Успокойся. Полчаса назад ты назвал меня бабушкой и уже дрожишь от мысли о моей возможной беременности. Я не собираюсь одарять ни одного из нас поздним ребенком, так что не нервничай. Похоже, я подпала под какие-то... чары.
—Уточнить не желаешь?
—Мы с тобой разговаривали, а в следующее мгновение я стояла... не знаю, в каком месте, но я стояла на краю открытой могилы. Она лежала там. Амелия. И выглядела не самым лучшим образом...
Роз передернулась, положила голову на плечо Митча — крепкое, сильное плечо.
—Не просто мертвая, разлагающаяся. Я видела гниющую плоть, чувствовала зловоние. Думаю, это меня и подкосило. Мягко говоря, было очень неприятно. Кажется, я ее хоронила. И вдруг она открыла глаза и начала выбираться из могилы.
—Если тебя это хоть немного утешит, случись подобное со мной, я бы тоже хлопнулся в обморок.
—Я не знаю, было ли это здесь, на этом самом месте. Вроде бы нет, но я не уверена. Я ходила сюда тысячи раз. Я посадила эту пахизандру, те оливковые деревья и никогда не чувствовала ничего странного.
—Рискну выдвинуть еще одну теорию. Ты никогда не была так близка к выяснению ее личности.
—Пожалуй. Нам придется копать, — Роз встала. — Мы должны проверить, здесь ли она.
Они расставили фонари и копали далеко за полночь. Копали мужчины, а Роз, Стелла и Хейли по очереди стерегли спящих детей.
Они не нашли ничего, кроме костей любимой собаки деда.
—Это могло быть метафорой.
Роз с Харпером возвращались домой через лес. Роз прекрасно понимала, почему сын не отпустил ее одну, почему шагал рядом, небрежно обняв рукой за плечи... Потому что Митч рассказал ему о ее вчерашнем обмороке.
После случившегося Роз и на пять минут не оставалась одна. Это следовало изменить, но бог с ними.
Пусть Харпер и все остальные покудахтают над ней денек, а потом она их разгонит.
—Что могло быть метафорой?
—Ну, твое видение. Будто ты стоишь над ее могилой, забрасываешь ее землей, — Харпер вздрогнул. — Не хотел тебя волновать.
—Я не волнуюсь. А у кого бывали кошмары после того субботнего утреннего шоу? Как оно называлось? «Затерянный мир»?
—Господи. Слистак[19]! — Харпер передернулся, и в этом жесте была не только ирония, но и отголоски детского отвращения. — У меня до сих пор от него кошмары. Но я о другом. Ты никогда не стояла над ее могилой, ты никогда ее не хоронила. Она умерла давным-давно. Однако если мы рассмотрим твое видение в метафорическом смысле, то, пытаясь раскопать ее могилу, ты что-то упускаешь и, не найдя это что-то, хоронишь ее.
—Итак, все это игры моего разума.
—Может, она это тебе внушила. Я не знаю, мама.
Роз немного подумала и решилась.
—У Митча есть теория. Мы обсуждали ее перед тем, как я хлопнулась в обморок.
Она закончила рассказ как раз тогда, когда они вышли из леса и замерли, обнявшись и пристально глядя на дом.
—Учитывая все, что мы знаем, не так уж невероятно, — вынес свой вердикт Харпер. — Мне всегда казалось, что она одна из нас.
—А по-моему, эта теория порождает еще больше вопросов и совершенно не приближает нас к выяснению того, кем она была. Но одно я знаю наверняка. Мое желание вернуть дневники только окрепло. Если Джейн струсит, я сама возьмусь за Кларисс.
—Рефери не нужен?
—Кто знает... Если Амелия член семьи, она заслуживает того, что принадлежит ей по праву. Чего я не могу сказать о кузине Рисси. По мне, так она всегда хотела больше, чем ей причитается. И как мне относиться к тому, что я больше сочувствую мертвой женщине, которая может быть или не быть кровной родней, чем живой и несомненно родственнице?
—Кларисс меня как-то шлепнула.
Роз окаменела.
—Что она сделала?
—Здорово треснула по заднице в один из своих визитов. Она поймала меня, когда я карабкался на кухонный стол, чтобы достать печенье из банки. Думаю, мне было лет шесть. Шлепнула, оттащила от стола и обозвала жадным невоспитанным маленьким выродком.
—Почему ты не сказал мне?! Она не смела дотрагиваться до тебя! Я бы содрала с нее шкуру!
—А потом содрала бы шкуру с меня, — возразил Харпер. — Ты же не разрешала мне карабкаться на кухонный стол и без спроса таскать печенье. Ну, я и принял наказание.
—Только я имела право тебя наказывать! Никто не смеет касаться моих детей, и на моем суде у этого преступления нет срока давности.
—Ну полно, — Харпер сжал ее плечи. — Успокойся.
—Кларисс очень сильно пожалеет об этом еще до того, как я с ней разделаюсь, — Роз направилась к дому. А ты, Харпер Джонатан Эшби, не должен был запускать ручонки в ту банку с печеньем!
—Да, мэм.
Роз чуть подтолкнула его локтем.
—И не ухмыляйся.
—Я не ухмылялся. Просто подумал, что, возможно, там и сейчас есть печенье.
—Не исключено.
—Я бы не отказался от печенья с корицей.
—И я. Не отвяжемся от Дэвида, пока не получим. Только прямо сейчас, потому что я должна готовиться к балу.
Розалинд знала не только то, какие фасоны и цвета ей идут, но и то, в чем ей будет комфортно. Сегодня она выбрала винтажное золотистое платье от Диор. Чистые струящиеся линии, сзади легкие складки, прямой лиф на тонких бретелях, оставляющий спину и плечи открытыми. Роз поддерживала форму и могла себе это позволить.
Образ дополняли унаследованные от бабушки бриллианты: сережки-капельки и ослепительное многоярусное колье.
Отлично понимая, что скоро горько пожалеет об этом, Роз сунула ноги в босоножки на высоченных шпильках, открывающие ноготки того же изысканного золотистого цвета, что и платье, повернулась, чтобы проверить в зеркале вид сзади, и, услышав стук в дверь, рассеянно крикнула: «Входите!»
—Роз, я только хотела... — Стелла остановилась как вкопанная. — Святая Дева Мария! Вы ослепительны.
Кивнув своему отражению, Розалинд обернулась:
—Не спорю. Иногда хочется утереть всем нос, и сегодня я не смогла удержаться.
—Постойте, одну секундочку, — Стелла бросилась прочь, и Роз услышала, как она зовет Хейли.
Довольная, Роз взяла сумочку — только в приступе безумия можно было выложить столько денег за дурацкую финтифлюшку — и стала втискивать в нее все, что считала необходимым.
Стелла втолкнула в комнату Хейли.
—Ты обязательно должна это увидеть!
Хейли замигала, прищурилась.
—Ну-ка, покружитесь.
Охотно подчинившись, Роз покружилась. Хейли скрестила руки на груди и склонила голову.
—Мы вас недостойны. Это настоящие бриллианты? Я понимаю, глупый вопрос, но они... так сверкают...
—Они принадлежали моей бабушке и особенно мне дороги. И, кстати, Стелла, я нашла для вас отличное украшение на свадьбу. Одновременно старое, одолженное и голубое[20].
Роз протянула Стелле коробочку, которую достала из сейфа вместе с бриллиантами.
—О боже!
—Джон подарил мне это на двадцатипятилетие, — Розалинд улыбнулась сапфировым сережкам. — Я подумала, что они подойдут к вашему платью, но, если нет, я не обижусь.
—Эти серьги подойдут к чему угодно, — Стелла осторожно вынула из коробочки сапфировое сердечко на цепочке. — Такой изысканный гарнитур. Я так... — она осеклась, замахала рукой перед своим лицом и присела на край кровати. — Простите. Я просто... и вы даете их мне.
—Будь у меня сестра, я была бы счастлива, если бы в день своей свадьбы она надела что-то мое.
—Я так тронута... Это такая честь... Я посижу тут и поплачу пару минут.
—Ради бога! Не стесняйтесь.
Хейли тоже всхлипнула.
—Знаете, что-то старое в свадебной традиции символизирует связь невесты со своей семьей.
Роз похлопала ее по щеке.
—Верю тебе на слово. Можете посидеть здесь и вволю поплакать вместе.
—Что? Вы куда? — вскинулась Хейли.
—Вниз. Митч вот-вот приедет.
—Ни в коем случае! — Закусив губу и явно разрываясь между желанием посидеть со Стеллой и необходимостью предотвратить катастрофу, Хейли замахала руками, будто пытаясь остановить скорый поезд. — Вы должны подождать, пока он войдет, и только потом плавно сойти вниз. Эта лестница просто создана для торжественного появления.
—И не подумаю... О боже, ты точно как моя мать! Она заставила меня сделать именно это для моего спутника на бал дебютанток... Господь всемогущий, это был Джон, и как же мы потом смеялись!.. Поверь, милая, мир не рухнет, если я встречу Митчелла у двери.
Роз защелкнула замок сумочки и в последний раз взглянула в зеркало.
—К тому же есть и другая традиция. Если я не покажусь Дэвиду, он смертельно обидится. Салфетки в тумбочке у кровати! — крикнула она уже из коридора.
Роз успела покружиться перед Дэвидом, получить его высочайшее одобрение и, открыв дверь Митчу, с удовольствием увидела его расширившиеся глаза, а потом услышала тихий свист.
—И чем это я заслужил такую удачу?
Рассмеявшись, Розалинд протянула ему свою накидку.
—Вы так классно смотритесь в смокинге, доктор Карнейги, что, возможно, до окончания вечера вам повезет еще больше.
—Я попытался вспомнить, когда в последний раз надевал смокинг, — садясь за руль и пристегиваясь, Митчелл не сводил глаз с Роз. — Вспомнил... На свадьбу друга. Его старшенький в этом году заканчивает школу.
—Обидно. Такая красота не видна миру.
—Наклонись-ка, — Роз наклонилась, и он легко провел губами по ее губам. — Да, на вкус также здорово, как на вид.
—А ты сомневался?
Митч включил зажигание и выехал на подъездную аллею.
—Можно было бы пропустить это мероприятие, сбежать и пожениться. Мы вполне одеты для свадьбы.
Роз покосилась на него.
—Поосторожнее разбрасывайте предложения, доктор Карнейги. Я соглашалась уже дважды.
—Дай знать, когда созреешь для третьего.
Розалинд с изумлением поняла, что наслаждается красивым нарядом и флиртом с потрясающим, элегантным мужчиной.
—Ты серьезно?
—Похоже на то. Вообще-то я предпочитаю смокинги напрокат, но разорюсь на покупку нового, когда ты согласишься нырнуть. Меньшее, что я могу для тебя сделать.
—Нет, это решающий фактор.
На секунду Митч снял руку с руля и накрыл пальцы Роз.
—Я хорошо зарабатываю, и твои деньги не имеют для меня никакого значения. Уже много лет самым важным в моей жизни был сын. Теперь он взрослый мужчина, и, хотя Джош навсегда останется моей великой любовью, я готов для другой любви, для других жизненных ценностей.
—А когда он переедет в Бостон?
—Постараюсь это пережить.
Теперь Роз накрыла его руку ладонью.
—Я знаю, что ты чувствуешь.
—Невозможно повсюду следовать за ними. И я думаю, нетрудно иногда навещать его в Бостоне или срываться на какой-нибудь из его матчей.
—С нетерпением жду знакомства с ним.
—Я тоже с нетерпением жду вашего знакомства. Надеюсь, тебе не будет слишком неловко, если возникнут трения с родителями его девушки.
—Мне не будет. Вот Джен точно смутится. Она безвольная и боится скомпрометировать себя дружеским общением со мной. Глупо. Но она и есть глупая женщина. Я же от ее неловкости получу удовольствие, — Роз потянулась, как сытая кошка. — Я зловредное существо.
—Мне это всегда в тебе нравилось.
—Хорошо, — сказала Роз, глядя на показавшийся за поворотом клуб. — Потому что сегодня, похоже, я не сдержусь.
Митч с интересом наблюдал и анализировал. Шикарные наряды и изысканные манеры казались ему тонким слоем глянца, прикрывающим то, что он называл синдромом старшеклассника. Люди сбивались в кучки за столами, в углах или на стратегических позициях, откуда наблюдали за другими группировками. Попадались и «бабочки», порхающие от одной компании к другой, собирающие нектар сплетен и, хлопая крылышками, перелетающие к новой группке.
Одной из горячих тем была мода. Митчелл потерял счет обрывкам шепотков вроде: «Бедняжка, она наверняка была пьяна, когда покупала это платье...»
Он видел и слышал подобное на приеме у Роз, но теперь был ее спутником, а это, как он заметил, существенно меняло динамику.
Кроме того, он оказался новичком в давно сложившейся компании.
Его без конца осматривали с головы до ног, спрашивали, кто он такой, чем занимается, кто его родители. Хотя вопросы задавались с обаятельнейшими улыбками, Митч жалел, что не захватил резюме, распечатанное в сотне экземпляров.
Присутствующие были представлены во всех возрастных категориях — от танцевавших свинг, когда тот еще не вышел из моды, до считавших музыкой рэп и хип-хоп.
Вежливо избегая обсуждения подробностей своей работы над генеалогией Харперов с любопытной парочкой с не менее любопытными именами — кажется, Бинг и Бэбс, — Митч решил, что в общем и целом переживает весьма интересное приключение для человека во взятом напрокат смокинге, но все-таки вздохнул с облегчением, заметив Джоша, и использовал это как предлог для окончания допроса.
—Прошу прощения, только что вошел мой сын. Я должен с ним поговорить. Привет! Отлично выглядишь, — прорезав, какледокол, толпу смокингов и вечерних платьев, Митчелл обнял сына за плечи одной рукой и улыбнулся маленькой брюнетке. — А вы, должно быть, Шелби.
—Да, сэр. А вы, должно быть, отец Джоша. Он очень на вас похож.
—Вот и познакомились, — Джош обвел взглядом зал. — Ну и местечко... С ума сойти!
По бальному залу, украшенному мигающими фонариками и гирляндами из весенних цветов, сновали вышколенные официанты с подносами, уставленными бокалами с напитками и блюдами с канапе. Три бара предоставляли более серьезные закуски. Когда оркестр грянул «Синг, Синг, Синг» Гудмана и на танцпол вышли пары, глазам стало больно от блеска бриллиантов и изумрудов.
—Да, маленькая «Филадельфийская история».
—Что?
Митчелл взглянул на сына с жалостью.
—Кино снимали и до «Терминатора».
—Как скажешь, пап. А где твоя спутница?
—Ее куда-то утащили. Я... А вот и она.
—Прошу прощения, еле вырвалась. Привет, Шелби. Ты прелесть.
—Спасибо, мисс Харпер. У вас потрясающее платье. Джош сказал, что вы придете с его отцом.
—Рада познакомиться наконец, Джош. Твой отец только о тебе и говорит.
—А со мной только о вас. Мы должны найти тихий уголок и сравнить впечатления.
—С удовольствием.
—Я вижу родителей, — Шелби кивнула на один из столов. — Джош, я бы хотела познакомить с ними тебя и твоего папу. А когда я выполню свой долг, можешь со мной потанцевать.
—Похоже на план. Отец говорит, что вы занимаетесь садоводством, мисс Харпер.
—Называй меня Роз. И да, я садовод.
—А он растения убивает, — сообщил Джош.
—Я видела.
—Но по большей части при виде папочки растения кончают жизнь самоубийством. Чтобы долго не мучиться.
—Джош, заткнись.
—Я просто вывожу тебя на чистую воду, — Джош широко улыбнулся отцу и снова повернулся к Роз: — Шелби сказала, что вы живете в том изумительном доме, мимо которого мы проезжали по дороге сюда.
—Да. Он давно принадлежит моей семье.
—Такой большой и очень красивый! — Джош покосился на отца и хитро ухмыльнулся. — Папочка проводит там много времени.
—Работаю, — с ловкостью, отточенной многолетней практикой, Митч незаметно ткнул сына в ребро.
—Надеюсь, очень скоро ты тоже проведешь там какое-то время, — улыбнулась Роз, останавливаясь у стола, где непринужденно болтали с друзьями Джен и Куилл. — Всем привет!
Как Роз и ожидала, Джен замерла и побледнела.
—Мама, папа, — приступила Шелби к ритуалу знакомства. — Это Джошуа Карнейги и его отец доктор Митчелл Карнейги. Мои родители Джен и Куилл Форестер. И мистер и миссис Реншо.
Куилл, добродушный, крепко сбитый мужчина с лысиной, кокетливо прикрытой зачесом, вскочил, потряс руку Митча, затем Джоша, склонил голову перед Роз.
—Как поживаешь, Розалинд?
—Отлично, Куилл. Как твой бизнес?
Лицо Куилла окаменело.
—Процветает.
—Приятно слышать. Джен, Шелби стала настоящей красавицей. Ты наверняка ею гордишься.
—Разумеется. Мне показалось или ты знакома со спутником Шелби?
—Мы с его отцом хорошие друзья, — Роз взяла Митчелла под руку. — Более того, Митч исследует историю семейства Харперов. Выискивает всякие тайны и скандалы. — Подчеркивая пикантность своих слов, Розалинд вскинула голову и ядовито улыбнулась. — Мы, жители округа Шелби, обожаем скандалы, не так ли?
—Где-то я слышал ваше имя, — обратился к Митчу мистер Реншо. — О, я читал одну из ваших книг! Я сам немного интересуюсь генеалогией, по-любительски. Завораживающая профессия.
—Я тоже такдумаю. И как бы там ни было, предки Харперов привели меня к Розалинд, — Митч поднес ее руку к губам и поцеловал. — Я всегда буду им благодарен.
—А знаете, — не унимался любитель генеалогии, — я проследил свои корни до шотландских Файфов.
—Что вы говорите! — Митчелл оживился. — И нашли связь с Дунканом Файфом?
—Вот именно! — явно польщенный, мистер Реншо развернулся к Митчу. — Хотелось бы связать кое-какие обрывки информации. Вы не могли бы дать мне пару советов?
—С удовольствием.
—Может, мы посидим с вами, — предложила Шелби. — Вы получше познакомитесь...
—Мы ждем друзей, — прервала дочь Джен. — У нас тут все занято. Уверена, Розалинд и доктор Карнейги легко найдут другой стол, и всем будет гораздо удобнее.
—Мама, — потрясенно прошептала Шелби, но Роз улыбнулась как ни в чем не бывало:
—Спасибо, у нас есть места. И если не возражаете, мы украдем эту красивую юную пару. Шелби, я покажу тебе наш стол, а Джош и Митч принесут нам что-нибудь выпить.
Подхватив девушку под руку, Роз быстро увела ее.
—Мисс Харпер, я... Простите, мисс Харпер. Я не понимаю, в чем дело...
—Не тревожься. Вот мы и пришли. Присядем, и ты расскажешь мне, как познакомилась с этим красавчиком, пока они не вернулись. И можешь называть меня Роз. У нас же практически двойное свидание.
К тому времени как Митчелл и Джош принесли напитки и канапе, Роз успокоила девушку непринужденной болтовней и дала волю гневу лишь тогда, когда Джош увлек Шелби на танцпол.
—Какого черта было смущать это дитя! Если бы в жалкой головенке Джен была хоть капля мозгов, она знала бы, что я не собираюсь сидеть с ними. Какая милая девушка! И, к счастью, не пошла в мать.
—Ты сгладила ситуацию. Кстати, это одна из причин, почему я ушел из университета. Надоели мелкие интриги и крупные свары. К сожалению, они подстерегают повсюду.
—Да уж. Я стараюсь держаться подальше от этой клоаки, но долг обязывает иногда здесь появляться.
—Не тебя одну, — Митч накрыл ладонью ее пальцы. — Ты сильно огорчишься, если я скажу, что только что вошел Брайс Кларк? С той самой блондинкой, с которой имел наглость явиться на твой прием.
Пальцы Роз напряглись, потом медленно расслабились.
—Я предчувствовала, что он появится. Ну, не страшно. Я, пожалуй, улизну в дамскую комнату, сделаю себе внушение, подкрашусь. Я не буду устраивать новую публичную сцену. Обещаю.
—Да устраивай! Ради бога.
—Приятно это слышать. Вдруг внушение не сработает...
Роз поднялась, вышла из зала и свернула в коридор, ведущий к туалетам.
В дамской комнате она подкрасила губы и принялась уговаривать себя соблюдать приличия.
«Ты не опустишься до его уровня, как бы он ни провоцировал.
Ты не позволишь глупой девчонке втянуть себя в свару, хоть и можешь бросить ее, окровавленную, на пол, даже не сломав ноготь.
Ты не...»
Ее наставления прервало появление Сисси.
—Черт, еле отцепилась от Джастин Люк! Заговорила меня до смерти, помоги ей, Господь, бедняжке. Хоть бы одна интересная мысль родилась в ее глупой голове! Я хотела подойти к вашему столу. Клянусь, Роз, ты сногсшибательна. Как тебе это удается?
—Стараюсь. Как прошел визит родственников?
—Я не смогла бы ошеломить свекровь больше, даже если бы треснула ее сковородкой. Милая, она не нашла ни одного изъяна! Правда, мне пришлось пролить вино на новую блузку — в качестве отвлекающего маневра, — когда она спросила о каком-то кусте. Такой ветвистый и весь обсыпан белыми цветами... Пахнет изумительно.
—Маттиола.
—Как скажешь. Я обязана тебе жизнью. А это не дочка ли Джен сидела с тобой? — Сисси подошла к зеркалу, поправила прическу.
—Да. Между прочим, она пришла с сыном моего спутника.
—Я жажду познакомиться с обоими! Обожаю пополнять мой список знакомых красавцев. Полагаю, ты видела Брайса. Приполз, куда же без него! — Сисси перевела взгляд со своего отражения в зеркале на отражение Роз. — Я удрала от Джастин, чтобы не притворяться с ней вежливой. Не знаю, слышала ли ты последние новости, но...
Сисси осеклась и сжала губы, увидев Джен и Мэнди.
Обе остановились как вкопанные, но если Джен явно хотела развернуться и сбежать, то Мэнди гордо прошествовала к Роз и нацелилась на нее пальцем.
—Если вы не прекратите преследование, я добьюсь запретительного ордера и ареста.
Втайне забавляясь, Розалинд достала пудреницу.
—Никогда не поверю, что посещение бала в загородном клубе можно приравнять к преследованию, но завтра же утром попрошу моего адвоката уточнить.
—Вы прекрасно знаете, о чем я. Вы звонили в мой SPA-салон и от моего имени отменили все мои процедуры. Вы звоните мне днем и ночью, а когда я отвечаю, вешаете трубку.
Роз спокойно припудрила нос.
—И зачем же я все это делаю?
—Вы не можете смириться с тем, что я выхожу замуж за Брайса.
—Уже и до этого дошло? — Роз закрыла пудреницу.
Частичка ее — та, зловредная, — мысленно станцевала победный танец. Подцепив мешок с деньгами, Брайс оставит ее и ее семью в покое. Тем не менее нужно было ответить.
—Ну, несмотря на вашу невоспитанность, я вам сочувствую.
—Я знаю, как вы гадили Брайсу и Джен тоже, потому что она поддержала меня, как друг.
—Ничего подобного я не делала, — Роз посмотрела на Джен поверх плеча разгневанной Мэнди. — Это вне сферы моих интересов.
—Кто-то позвонил одному из главных клиентов Куилла, притворившись мной, — сухо сказала Джен. — Этот отвратительный пьяный телефонный звонок стоил Куиллу важной инвестиции.
—Мне жаль это слышать, Джен. Если ты искренне веришь, что я могла сделать нечто подобное, даже не стану тебя разубеждать. Пустая трата и моего времени, и твоего. Прошу меня извинить.
Роз проскользнула к двери и успела услышать за спиной раздраженный голос Сисси:
—Джен, ну как можно быть такой дурой?
А через пару шагов последовала новая встреча. Легок на помине! Брайс, самодовольно ухмыляющийся Брайс стоял в коридоре, непринужденно привалившись к стене. Надеясь избежать неприятной сцены, Роз развернулась и пошла в другую сторону.
—Бежишь? — весело спросил Брайс, поравнявшись с ней. — Ты меня удивляешь.
Роз остановилась. Вспомнила, что не успела закончить самовнушение, но в ее нынешнем состоянии никакие внушения уже помочь не могли.
—Тебе меня никогда не удивить.
—О, думаю, удивлю, и не раз. Не был уверен, увижу ли тебя здесь сегодня, — его физиономия расплылась в хитрой ухмылке. — Где-то я слышал, что ты аннулировала свое членство.
—Беда со слухами в том, что они часто бывают лживы. Скажи-ка мне, Брайс, чего ты пытаешься добиться? Пишешь письма, звонишь, рискуешь сесть в тюрьму за подделку кредитных карт.
—Понятия не имею, о чем ты говоришь.
—Ну, здесь же никого нет, кроме меня и тебя, — Роз кивнула на пустой коридор. — Так давай перейдем к сути. Чего ты хочешь?
—Всего, что смогу получить. Ты никогда не докажешь, что я звонил, писал письма, пользовался кредитками. Я очень осторожен и очень умен.
—И долго ты намерен быть осторожным и умным?
—Пока не надоест. Я столько времени и сил потратил на тебя, Роз, а ты одним щелчком избавилась от меня! Мне это не нравится. Теперь я вернулся и буду напоминать о себе каждый день. Разумеется, если ты сделаешь мне конфиденциальное финансовое предложение...
—Не дождешься.
—Твой выбор, — Брайс пожал плечами. — Я много крови могу тебе попортить. Уверен, ты одумаешься. Я знаю, как ты ценишь свою репутацию, свое положение в округе Шелби.
—Да, я ценю свою репутацию, — Роз смотрела на него в упор, и ее взгляд даже не дрогнул, когда дверь дамской комнаты приоткрылась. — И ты не можешь повредить мне в главном, сколько бы лжи ни распространял, скольких бы людей ни заставил поверить в свое вранье. Куилл не круглый дурак и довольно скоро поймет, что ты его обворовываешь.
—Ты его переоцениваешь. Он жаден. А я умею наживаться на жадности.
—Конечно, ведь ты сам жаден. Скажи мне, сколько ты уже поимел с бедняжки Мэнди?
—Не больше, чем она может позволить себе потерять. Роз, я и у тебя брал не больше, чем ты могла себе позволить, — Брайс легко провел кончиками пальцев по ее щеке, и она сдержалась, не отдернулась. — Я отрабатывал твои деньги. Если бы не свойственные тебе предрассудки, мы до сих пор были бы вместе.
—Если бы ты не обкрадывал меня, не изменял бы с другой женщиной в моем собственном доме, возможно... Пожалуй, я даже должна тебя поблагодарить. Брайс, а что привлекло тебя в Мэнди?
—Она богата, но и ты была богата. Мэнди молода, чего не скажешь о тебе, и поразительно глупа, чего о Розалинд Харпер, к сожалению, сказать нельзя. До тебя не всегда быстро доходит, но ты не дура.
—Ты на самом деле собираешься жениться на Мэнди?
—Это она так думает, — Брайс вытащил из кармана золотую зажигалку, лениво щелкнул, открыв крышку, закрыл. — А в общем, кто знает? Деньги, молодость, глупость... Возможно, она стала бы мне идеальной женой.
—Мне кажется, разыгрывать по телефону ее знакомых, осложнять ей жизнь как-то слишком мелко... и обманывать Куилла и Джен, лишать Куилла клиентов. Полагаю, тебе необходимо придумать что-то более конструктивное.
—Да нет, все по плану. Они сочувствуют мне и злятся на тебя.
—А как ты думаешь, что будет, если они узнают правду?
—Не узнают. Я же говорю, что осторожен. Ты никогда ничего не докажешь.
—Может, мне и не придется доказывать. Ты всегда любил хвастаться, Брайс, — Роз ядовито улыбнулась. — И это лишь один из множества твоих недостатков, чему теперь есть свидетели.
Она перевела взгляд повыше — на Джен и Мэнди, застывших каменными статуями за его спиной. Стоявшая рядом с ними Сисси тихо зааплодировала.
Роз слегка склонила голову и пошла по коридору. Удивилась ли она, увидев в конце его Митча? Нет.
—Случайно стал свидетелем шоу, — непринужденно сказал он, беря ее за руку. — Первая женская роль была исполнена превосходно.
—Спасибо.
—Как ты?
—Нормально, но хочу на воздух.
Митч вывел ее на веранду.
—Блестяще ты его размазала.
—Неплохо для импровизации, — Роз только сейчас, сделав дело, почувствовала легкую дрожь. — Но ему так хотелось уколоть меня, продемонстрировать свое превосходство, а они столь вовремя вышли, эти курицы! И присутствие Сисси было очень кстати. Моя маленькая пьеска имела бы успех на телевидении.
Словно по сигналу из зала донеслись возбужденные женские голоса, грохот, истерические рыдания.
—Хочешь посмотреть второй акт?
—Нет. Думаю, ты должен пригласить меня на танец. Прямо здесь.
—С удовольствием, — Митч обнял ее. — Прекрасный аккомпанемент, — сказал он под непрекращающийся шум за распахнутыми дверями веранды.
—Чудесный! — Роз, вздохнув, опустила голову на его плечо, и напряжение потихоньку отпустило ее. — Чувствуешь, как пахнет глициния? Спасибо, что не бросился спасать меня.
—Еле сдержался, — Митч провел губами по ее волосам. — А потом подумал, что ты держишь ситуацию под контролем, и просто наслаждался спектаклем из первого ряда.
—Господи, только послушай, как она воет! Неужели у нее совсем нет гордости? Боюсь, в одном Брайс прав. Она дура, ей-богу. Непроходимая дура.
На веранду выбежал Джош:
—Папа! Ты должен это увидеть!
Митч продолжал кружить Роз по веранде.
—Я занят.
—Но отец Шелби только что дал в морду своему компаньону. А эта женщина вцепилась в него... не в папу Шелби, а в того парня, и раздирает его в клочья. Ты пропускаешь такое зрелище!
—Возвращайся. Представишь нам отчет позже. А я пока занят. Буду целовать Роз.
—Определенно, стоит почаще посещать загородные клубы...
С этими словами Джош бросился обратно в зал.
Митчелл прижался губами к губам Роз.
Роз убирала драгоценности в шкатулку и вспоминала бал. Она хвалила себя — не взорвалась, сдержалась и, кажется, избавилась от ненасытной пиявки — мстительного бывшего мужа.
Да, был еще один публичный скандал.
Какже они все ей надоели! Как она устала от того, что ее грязное белье полощут перед чужими людьми! Как ее измучили переживания и попытки преодолеть это и забыть!
Роз сняла платье и надела теплый фланелевый халат, радуясь, что удалось покинуть клуб рано. Она криво улыбнулась — едва ли были причины задерживаться. Великолепный зал превратился в подобие салуна времен Дикого Запада: перевернутые столы, рассыпанная еда и пролитые напитки, перепуганные гости и разнимающие драчунов охранники.
А уж слухов и сплетен хватит не на одну неделю!
«Прекрасно и вполне ожидаемо, — уговаривала себя Роз, наполняя ванну теплой водой. — Переживу. Скоро жизнь вернется в привычную колею».
Она плеснула в воду лишнюю дозу пены для ванны. Почему бы и не побаловать себя? Заслужила. А потом она спустится в библиотеку и поманит пальцем Митча.
Как всегда, он ее понял. Понял, что ей необходимо побыть немного одной... Вздохнув, Роз скользнула в ванну и до ушей погрузилась в пенную воду.
Мужчина, который так тонко понимает и принимает настроения женщины, — редкая находка.
Джон понимал. Почти всегда. Они были настроены на одну волну, оба с радостью строили семью, наслаждались настоящим и планировали будущее. Потеряв его, она будто потеряла правую руку.
И все же справилась, причем отлично справилась. Вырастила сыновей, которыми гордится, которыми гордился бы и Джон. Сохранила дом и традиции, построила процветающий бизнес. Неплохо для вдовы.
Мысли Роз перекинулись на Брайса, и у нее тут же свело скулы. Можно бы и посмеяться, если бы не было так грустно. Глупая, импульсивная ошибка! Ничего страшного, каждый имеет право на ошибки. Просто эта нанесла большой ущерб, особенно ее гордости, породив слишком много слухов и сплетен.
Из-за Брайса, пока они были женаты, она часто сомневалась в себе. Его замаскированные обаятельными улыбками язвительные замечания и вроде бы добродушные насмешки постепенно разрушали ее прежде непоколебимую уверенность.
Как унизительно признавать, что она поглупела — пусть и временно — из-за мужчины...
Но сегодня она расплатилась с ним сполна. Расплатилась за раздражение, неловкость и боль. Он преподнес себя словно на блюде, и она с наслаждением воткнула в мерзавца вилку. С Брайсом Кларком покончено.
Какое счастье!
Может, пора написать новую главу романа «Жизнь Розалинд»? Готова ли она к этому? Готова ли сделать тот большой пугающий шаг навстречу мужчине, который полюбил ее такой, какая она есть?
Ей почти пятьдесят, а она думает о любви и браке... в третийраз. Очевидно, она просто сошла с ума.
Роз лениво подставила пальцы ног с золотистыми ноготками под тонкую струйку горячей воды, оставленную, чтобы не остыла ванна, проводила взглядом тонкие сероватые клочья пара, скользящего вверх по кафельной плитке...
Или она получила подарок, уже завернутый в красивую бумагу и перевязанный шелковой лентой с огромным бантом?
«Я люблю», — подумала Роз. Ее губы изогнулись в улыбке. Она полностью расслабилась и закрыла глаза.
«Люблю интересного, привлекательного, незаурядного мужчину. Хорошего человека. С недостатками и причудами, которые не дадут с ним скучать...»
А секс? Господи, какой секс!
Розалинд расслабленно вздохнула, потянулась и чуть не замурлыкала. Какой секс? Жаркий и сладостный, нежный и возбуждающий. Ее тело ожило, кровь быстрее побежала по жилам.
Может быть, пока только может быть, они построят общую жизнь. Может быть, любовь и не должна всегда приходить в удобное и разумное время. И, может быть, третий раз — магический? Есть о чем подумать... Очень и очень серьезно подумать.
Брак. Роз почти дремала в густеющих клубах тумана.
Все сводится к обещанию тому, кого не только любишь, но и кому доверяешь. Митчу можно доверять. В Митча можно верить.
Не решат ли сыновья, что она сошла с ума? Возможно, но в конце концов это ее жизнь.
А ведь ей понравится семейная жизнь... возможно. В шкафу будет висеть не только ее одежда. На полках будут стоять не только ее книги. Митчелла не назовешь аккуратным, но она привыкнет, если...
Пенистая вода остыла в одно мгновение. Роз резко села, инстинктивно вцепилась в края ванны, распахнула глаза и задохнулась от изумления, не увидев ни стен, ни двери.
Она поняла, что это не пар, а какой-то омерзительный серый туман, холодный, как вода, и густой, как суп.
Роз хотела встать, чтобы выбраться из ванны, но не сумела.
Ее затягивало в ледяную воду, а от шока и страха она не могла сопротивляться. Оцепенение на секунду отпустило, и, задыхаясь, лягаясь, Розалинд попыталась вынырнуть. Она почувствовала, как влажные ладони давят на голову, как в плечи впиваются ногти. Она это чувствовала, физически ощущала, только не видела сквозь водяную пленку ничего, кроме пузырьков пены и клубов тумана.
«Прекрати!» — мысленно закричала Роз. Вслух не сумела...
Собрав в кулак все свои силы, она напряглась и отчаянным усилием вытолкнула себя из воды. Голова словно пробила водяную корку и ледяной туман, но едва Роз успела судорожно вдохнуть воздух, как непреклонная тяжесть навалилась на ее плечи и снова столкнула под воду.
Вода выплескивалась через край ванны, иголками колола глаза и горло, приглушала ее крики. Но Роз боролась, размахивала руками, стараясь оттолкнуть то, что не могла видеть. Локоть больно ударился о ванну, и острая боль пронзила руку.
Ради твоего же блага. Ради твоего же блага. Ты должна понять.
Голос шипел, сочился ядом в ее ушах, пробиваясь сквозь отчаянное биение сердца. Она увидела это. Увидела лицо, парящее над ней, над бурлящей водой, увидела искривленные в гримасе ярости губы. Увидела безумие в глазах Амелии.
Он такой же, как все. Все онилгут! Разве я тебе не говорила! Почему ты не слушаешь! Я заставлю тебя слушать. Заставлю остановиться. Это дурная кровь. В тебе его кровь. В конце концов она отравила тебя.
Роз умирала. Ее легкие разрывались, сердце бешено билось, пока она боролась за глоток воздуха. Сейчас внутри ее что-то точно взорвется, и она умрет в этой холодной воде. Нет! Она не сдастся! Она будет бороться! И Роз билась. Руками, ногами... Мыслями...
Отпусти меня! Отпусти! Я не смогу слушать, если умру. Ты меня убиваешь. Если я умру, ты останешься навеки потерянной. Если я умру, ты останешься в ловушке. В адской ловушке.
Роз собралась с последними силами, сосредоточившись на желании выжить, и высунула голову из-под воды.
Волна перекатила через край и обрушилась на стены и пол. Вцепившись в ванну, Роз, задыхаясь, выкашливала все, чего наглоталась, но держалась крепко. Она не позволит снова затянуть себя под воду.
—Отпусти меня!
Тяжело дыша, Роз выползла из ванны и рухнула на промокший коврик. Она лежала, содрогаясь всем телом, пока не восстановилось дыхание. В ушах звенело, сердце колотилось о ребра так, что казалось странным, почему они еще целы.
И слышались рыдания.
—Сейчас мне плевать на твои слезы.
Не доверяя ногам, Роз доползла до полотенца, сорвала его и обмоталась, надеясь согреться.
—Я жила с тобой всю свою жизнь. Я пыталась тебе помочь. А ты решила меня утопить? В моей собственной ванне? Я же предупреждала, что найду способ выгнать тебя из этого дома.
Слова не звучали так гневно и решительно, как ей хотелось. Трудно устрашать, когда зубы стучат от холода и страха.
С крючка на двери слетел халат и опустился на ее плечи. Роз вздрогнула.
—Ну, спасибо тебе.
Ей удалось произнести это с сарказмом. Розалинд вдела руки в рукава.
—Какая трогательная забота! Боишься, что я простужусь? И это после того, как ты пыталась меня убить...
Роз закуталась в халат поплотнее и неуверенно поднялась на ноги.
Сквозь тающий туман она увидела Амелию. Не сумасшедшую с горящими глазами, что нависала над ней, когда Роз сражалась за свою жизнь, а сломленную женщину со струящимися по щекам слезами и молитвенно сложенными руками.
Фигура растворилась в тумане, а на зеркале выступила надпись:
Прости меня.
—Она могла тебя убить!
Митчелл метался по спальне, излучая почти физически ощутимую ярость.
Несколько минут назад Роз спустилась на кухню за кофе и попросила Митча подняться с ней, чтобы рассказать о случившемся без свидетелей.
—Но не убила. К счастью, — кофе согревал, однако Роз еще дрожала, поэтому заползла под толстое кашемировое покрывало.
—Ты могла умереть, пока я, как идиот, возился с бумажками! Ты здесь сражалась за свою жизнь, а я...
—Хватит.
Она произнесла это ласково. Женщина, которая жила с мужчинами, растила сыновей, не станет задевать мужское самолюбие.
—То, что могло случиться, не случилось. Ты ни в чем не виноват. Как и я, в сущности. Вина лежит на эмоционально неустойчивом привидении. И мне плевать, что это звучит смешно.
—Розалинд, — Митчелл остановился перед ней, опустился на колени, потер ладонями — сильными и теплыми — ее предплечья. — Я знаю, как ты относишься к этому дому, но...
—Ты хочешь сказать, что я должна переехать, хотя бы временно. Это разумно, очень разумно, Митч. Но я не уеду. Можешь называть меня упрямой, потому что я на самом деле чертовски упряма.
—И назову!
—Я не позволю выгнать меня из собственного дома! Переезд не решит проблему. Мой сын живет в имении, как и другие дорогие мне люди. Я что, должна предложить всем найти другое жилье? Мой бизнес здесь. Должна закрыть питомник и потерять все, что создала нелегким трудом? Или я должна остаться и найти ответ на все свои вопросы?
—Роз, ярость и безумие Амелии прогрессируют. Годами она лишь пела детям — милое домашнее привидение, почти что один из домочадцев. Иногда она позволяла себе мелкие шалости, но ничего опасного. За последний год ее безумие и жестокость усугубились.
—Да, здесь мне нечего возразить, — Роз переплела свои пальцы с его, крепко сжала. — И знаешь, о чем мне это говорит? О том, что мы очень близко подобрались к чему-то. Вероятно, поэтому Амелия теряет терпение, становится более вспыльчивой, не контролирует свою ярость. Ей важно то, что мы делаем. Ей важны мои мысли и чувства, одобряет она их или нет.
—Что ты хочешь этим сказать?
Наверное, Митч не очень хорошо это воспримет, но сказать необходимо. Она обещала ему быть честной и серьезно относиться к своим обещаниям.
—Я думала о тебе. О нас. Когда я перестала дуться и начала расслабляться, я думала о своих чувствах к тебе и твоих чувствах ко мне.
—Она пыталась убить тебя за то, что мы любим друг друга, — Митчелл вскочил. Его лицо окаменело. — Это я должен уйти отсюда, должен держаться подальше от тебя, пока мы не закончим с расследованием.
—Так ты справляешься с задирами? Уступаешь им?
Вновь заметавшийся взад-вперед Митч резко обернулся и опалил ее взглядом.
—Мы говорим не о подонке, который пытался отобрать карманные деньги на школьной площадке. Мы говорим о твоей безопасности. О твоей жизни, черт побери!
—Я не уступлю ей. Так я останусь жива. Так я останусь главной. Думаешь, я не злюсь? Думаешь, я не боюсь? Ты ошибаешься.
—Как я вижу, злость идет первой.
—Потому что злость позитивна. Я, во всяком случае, всегда считала, что хорошая здоровая ярость конструктивнее страха. А именно страх я в конце концов увидела в ней, — Роз отбросила покрывало, встала и подошла к Митчеллу. — Амелия сама испугалась. И была потрясена. И огорчилась. Мне жаль ее. Ты как-то сказал, что она не хочет мне навредить, и даже сейчас я думаю, что ты прав.
—А еще я сказал, что она может причинить тебе вред, и в этом я оказался прав, — Митч обхватил ладонями лицо Роз, посмотрел в глаза, опустил руки на ее плечи. Я не знаю, как защитить тебя, но знаю, что не могу тебя потерять.
—С тобой мне не так страшно.
Он наклонил голову, попытался улыбнуться.
—Отвлекаешь меня?
—Да. Ну и что? — Роз обняла его, прижалась, когда и он ее обнял. — И, между прочим, это правда. Амелия просила прощения. Я не знаю, смогу ли простить ее, но мне необходимы ответы. Мне необходима твоя помощь, чтобы найти их. И, черт побери, Митч, мне необходим ты... Поверь, мне трудно произнести эти слова.
—Надеюсь, со временем станет легче, потому что мне нравится их слышать. Оставим пока все как есть.
—Спасибо. Когда я выбралась оттуда... — Роз покосилась на распахнутую дверь в ванную комнату. — Когда я выбралась оттуда и собралась с мыслями, я порадовалась, что ты внизу. Что я могу рассказать тебе. Что ночью я не останусь одна.
—Не сомневайся, ты одна не останешься. А сейчас спать, спать, спать.
—А ты...
—Осмотрю место преступления. Потом наведу порядок.
—Я сама могу все там вытереть.
—Нет, — Митчелл уложил ее, подоткнул одеяло. — Учись делиться и принимать помощь. А пока полежи в постельке, как послушная девочка. У тебя был длинный день. И интересный.
—Это точно.
Как же чудесно свернуться под одеялом, зная, что есть кому позаботиться обо всем...
—Не совсем понимаю, чем я должна поделиться, но хочу кое о чем тебя попросить.
Митч присел на край кровати.
—Хочешь супа? Горячего супа? Или чай? Чай лучше, чем кофе.
«Видел бы ты себя, доктор Карнейги, — подумала Роз. — Сидишь тут в смокинге с закатанными рукавами, с распущенным галстуком и предлагаешь мне суп...»
—Нет, но спасибо, — она коснулась руки Митча. — Я хочу попросить тебя сохранить в тайне то, что сейчас произошло.
—Роз, интересно работают твои мозги, — в его голосе так отчетливо прозвучало, а на лице отразилось отчаяние, что Роз еле сдержала улыбку. — Наша призрачная соседка чуть не утопила тебя в ванне, а ты думаешь только о том, как бы никто не узнал!
—Не в этом дело. Мы все задокументируем, если понадобится, уточним подробности. Но только после свадьбы Стеллы. Я просто хочу немного покоя. Если узнает Харпер... Ну, он плохо это воспримет.
—Даже представлять не хочется.
Роз рассмеялась.
—Все огорчатся, встревожатся. И какая от этого польза? У нас столько других неотложных дел и забот! Я уже думаю, как представить нашей семейке скандал в клубе. Слухи распространяются быстро... Уверяю, за завтраком это будет главная тема.
—И тебя это беспокоит.
—Вообще-то я этим наслаждаюсь. Я такая мелочная, что просто блаженствую. Так что давай до свадьбы Стеллы и Логана оставим все в секрете, а после расскажем всем и разберемся с неприятностями.
—Ладно. Вряд ли отсрочка что-то изменит.
—Спасибо. Я уже не такая злая и перепуганная, — Розалинд опустила голову на подушку. — Я ее остановила. Я отбилась от нее. И снова смогу отбиться. А это что-то да значит.
Митч наклонился и поцеловал ее в щеку.
—Для меня это чертовски много значит.
На следующее утро, как всегда с ребенком на бедре, Хейли буквально влетела на кухню. Волосы собраны на макушке в короткий хвостик, глаза вытаращены, пуговицы на пижамной кофточке застегнуты криво.
—Я только что разговаривала с няней Лили, — объявила Хейли с порога, обращаясь сразу ко всем. — Ее тетя, член загородного клуба, сказала, что Роз вчера вечером затеяла драку.
Жизнь так утешительно предсказуема...
Роз невозмутимо намазывала на треугольный тост тонкий слой джема.
—Ничего подобного.
—Какую драку? — заинтересовался Гэвин. — На кулаках?
—Никаких кулаков, — Роз протянула ему тост. — Видишь ли, парень, люди склонны к преувеличениям. Так устроен мир.
—Вы кому-то заехали в физиономию?
Роз повернулась к Люку и подняла брови.
—Разумеется, нет. Ну разве что дала метафорический пинок под зад.
—Что значит ме... мета...
—Метафора — это затейливый способ выразить суть как-то иначе. Я могла бы сказать, что сегодня утром я кошка, съевшая канарейку, — Роз подмигнула Люку. — И это значило бы, что я безумно довольна собой и жизнью. Но я и пальцем его не тронула.
—Кого? — спросила Стелла.
—Брайса Кларка, — ответил Дэвид, подливая всем кофе. — Моя широко раскинутая разведывательная сеть выдает информацию со сверхсветовой скоростью. Я узнал еще до одиннадцати вечера.
—И никому ничего не сказал? — Хейли хмуро посмотрела на него, пристегивая Лили к высокому стульчику.
—Ну, я ждал, когда все соберутся. А вот и Харпер... Я его предупредил, что сегодня явка к завтраку обязательна.
—Дэвид, право же, ничего особенного не случилось, и мне пора на работу, — попыталась увильнуть Роз.
—Наоборот, — возразил Митчелл, обводя взглядом собравшихся. — Вы бы это видели! Потрясающее зрелище, — он с нежностью посмотрел на Роз. — И потрясающая женщина.
Роз под столом пожала его ногу. Молчаливая благодарность за то, что он не стал омрачать забавный скандал кошмаром.
—В чем дело? — встрепенулся Харпер. — У нас омлет? С чего вдруг омлет?
—С того, что твоя мамочка его любит, и ей нужно подзарядиться после вчерашнего боя.
—Вздор! — воскликнула Роз, хотя очень хотелось рассмеяться.
—Что за бой? Что вчера произошло?
—Теперь понял, Харп, сколько ты упускаешь, игнорируя загородный клуб? — вопросом на вопрос ответил Дэвид.
—Если кто-нибудь немедленно не объяснит, что случилось, я с ума сойду... — Харпер сунул Лили сок в чашке с завинчивающейся крышкой и плюхнулся на стул. — Быстро рассказывайте. Быстро, но со всеми подробностями.
—Да не о чем особенно рассказывать...
—Я расскажу.
Пристальный взгляд Роз совершенно не смутил Митча.
—Она половину упустит. Кое-что я видел и слышал сам, кое-что вытянул из Розалинд, кое-что доложил мой сын, и я постараюсь воссоздать общую картину.
Митчелл начал рассказ с короткой остановки у стола Форестеров, перешел к сцене в дамской комнате, затем в самых ярких красках обрисовал стычку Роз с Брайсом в коридоре.
—О боже! Они вышли из туалета как раз, когда вы разговаривали с этим... — Хейли закашлялась, вспомнив о детях. — С этим человеком.
—Он стоял к дамам спиной, — уточнил Митчелл. — Идеальная мизансцена.
Скармливая дочке кусочки яйца, Хейли с восхищением уставилась на Роз.
—Классно! Как... Ну, я не знаю... как засада.
—Точнейший расчет времени, — согласился Митч. — Видел бы ты, Харпер, свою мамочку, холодную, как айсберг, и столь же опасную.
—Сегодня утром эта кухня кишит метафорами, — съязвила Роз. — Кстати, на работу никто не собирается?
—Я ее видел такой, — Харпер наколол на вилку кусок омлета. — Жуть.
—Так уж случилось, что с моего наблюдательного пункта отлично просматривалась реакция дам, — продолжил рассказ Митч. — Я получил колоссальное удовольствие. Парень распустил перья и давай хвастать, как он жульничает, говорит по телефону гадости, мошенничает с кредитками... И, мол, никто никогда его не поймает. Он оскорблял Куилла, называл Мэнди дурой, куражился, а Роз даже бровью не вела, просто подстрекала его говорить и говорить, пока этот... — Митч тоже вспомнил о детях, — этот негодник не выложил все, что натворил. Ему и в голову не пришло, что Роз уже занесла над ним топор. Когда он выдохся, Розалинд перевела взгляд за его спину. Кларк обернулся и увидел обалдевших дам, а Роз спокойно удалилась. Это было прекрасно.
—Надеюсь, они набросились на него, как бешеные собаки, — пробормотала Стелла.
—Близко к истине. Он, видимо, пытался оправдаться, убедить их, что они неправильно его поняли, но блондинка ударилась в истерику. Визжала, рыдала, лупила его. А вторая отправилась прямо к мужу и все ему выложила. Куилл понял, что потерял самого важного клиента из-за подлости Брайса, разъярился, как рассказал мой сын, набросился на этого... негодника и дал ему в морду. То есть по лицу... Гости повскакали с мест, официанты уронили подносы, посыпалось битое стекло, блондинка прыгнула на несчастного и начала кусаться и царапаться.
—Ни фига себе... — благоговейно прошептал Гэвин.
—Ее пришлось оттаскивать, и, когда оттащили, Куилл нанес Брайсу еще один хороший удар. Тогда уже Кларка пришлось оттаскивать, вернее, утаскивать.
—Жаль, что я этого не видел, — Харпер поднял брови домиком. — Очень жаль...
—Кто-то отбежал подальше, а кто-то стал проталкиваться поближе к месту действия. Тоже было зрелище. Народ скользил на оливках в лужах мартини, на лососевом муссе и еще черт знает на чем, сшибал столы. И тут ворвались охранники.
—А вы где были? — заинтересовалась Хейли.
—Я был на веранде. Обни... танцевал с Роз. Но через двери и окна все было отлично видно.
—В городе еще долго будут перемывать косточки главным действующим лицам, — подвела итог Розалинд. — Но я лично считаю, что все они получили по заслугам, сами себя выставили на посмешище. А теперь не знаю, как вы, я пошла на работу.
—Погодите, погодите, а как же Брайс? — Хейли не донесла кусок яйца до дочки и сунула себе в рот. — Вы же не оставите нас умирать от любопытства!
—Понятия не имею, но думаю, что он уполз или уползет из округа Шелби, поджав хвост. Здесь ему ловить больше нечего.
—И все? — поразилась Хейли. — И вы не... — она осеклась, обтерла салфеткой чумазую мордашку Лили. — Ладно. Это хорошо. Хорошо, что он исчез.
Роз потрепала волосы мальчишек, подошла поцеловать макушку Лили.
—Сегодня я передам в полицию заявление относительно возможных обвинений в мошенничестве с кредитными картами, как и Митч, который слышал все, что говорил Брайс. Думаю, полицейские поговорят и с остальными, кто присутствовал при том, когда он молотил языком. Атам увидим.
—Вот так-то лучше, — улыбнулась Хейли. — Гораздо, гораздо лучше.
—Я не бью людей по лицу, во всяком случае пока не приходилось. Но и долго измываться над собой не позволяю.
Роз покинула домочадцев, радуясь, что новый день начался со смеха, а не с тревог.
Она остановилась на невысоком холме на краю своего леса, разглядывая питомник, раскинувшийся перед ней разноцветным ковром. Озера и реки красок, по-весеннему нежно-зеленые, дерзкие розовые, экзотические голубые, бодрые желтые и знойно-знойно-красные заливали землю, плескались на старых, потемневших от времени столах, рассыпались брызгами в вазонах, горшках и подвесных корзинах. Здания на их фоне выглядели свежее и радушнее.
С холма Роз видела островки кустов и ровные, словно проведенные по линейке ряды декоративных деревьев, горы мульчи в россыпь и в мешках, башни из плит и камней, штабеля деревянных брусьев и металлических шпалер.
И повсюду, куда ни кинь взгляд, люди — клиенты и персонал — неспешно блуждали или суетились с красными тележками, похожими на маленькие товарные вагончики. Платформы на колесиках с деревьями и кустами, прогрохотав по посыпанным гравием дорожкам, выкатывались на парковку, где их груз перемещался в багажники автомобилей и ку- зовы грузовиков.
Не только серьезность процветающего бизнеса, но и очарование непринужденных, домашних штрихов, как Роз и задумывала с самого начала. Беседка, увитая уже цветущими пурпурными вьюнами, удобная скамья, стратегически спрятанная у журчащего фонтана, огненно-красная кормушка для птиц, болтающаяся на ветке, позвякивающие на легком ветру «китайские колокольчики».
Конечно, пора спуститься и поработать, понянчиться со своими зелеными детками, заняться инвентаризацией. Наличие управляющего, даже такого выдающегося, как Стелла Ротчайлд, не дает права выпускать бразды правления из своих рук, но Розалинд хотелось подышать воздухом, напитаться энергией для долгих часов сидения во влажной духоте теплицы. И насладиться видом того, что она построила, ради чего рисковала.
Сегодня под голубым небом, таким прозрачным, что оно казалось нарисованным на стекле, ее питомник был прекрасен и стоил каждого часа прошедших лет, проведенных в тревогах, расчетах, борьбе и трудах до седьмого пота.
Разумеется, это прежде всего бизнес, но какой прекрасный — отражение ее стиля, ее видения, ее наследия!
Если кому-то приятно называть это хобби, пожалуйста. Если кто-то до сих пор считает ее легкомысленной дамочкой в золоте и бриллиантах, порхающей по светским вечеринкам и загородным клубам, отлично. Почему бы иногда не войти в гламурный образ и даже не насладиться им?
Но ее суть, ее место в жизни — здесь, и ей вполне комфортно в старых джинсах, застиранной куртке, ободранных сапогах и бейсболке.
Она должна работать, вести бизнес и дом, оплачивать счета. И этой женщиной, труженицей, она гордится, правда, мимолетно, когда выпадает минута остановиться и оглядеться. Членство в загородном клубе и вращение в высшем мемфисском обществе — дань имени Розалинд Харпер, а ее жизнь — все остальное.
Роз вздохнула и постаралась перевести свои мысли в другое, не очень приятное русло. Надо обдумать вчерашний инцидент с Амелией и решить, как вести себя дальше.
Итак, почему бы не рискнуть еще раз? Расширить границы своей жизни и впустить в нее мужчину, с которым легко, интересно и весело? Мужчину, который каким-то образом преодолел лабиринт горя и трудов, долга и гордости, которым она окружила свое сердце. Мужчину, которого она любит.
Если бы пришлось, она могла бы прожить свою жизнь одна, но что бы и кому этим доказала? Что она самодостаточная, независимая, сильная и успешная. Но она это знает, и ничто этого не изменит. А почему бы еще не быть храброй?
Разве не сложнее сплетать одну жизнь с другой, делиться, сотрудничать и идти на компромиссы, чем жить одной? И разве не требуется для этого храбрость? Жить с мужчиной, просыпаться рядом с ним каждое утро, не тяготиться рутиной и радоваться сюрпризам — это тоже труд. А она никогда не увиливала от работы.
Брак изменит ее жизнь. В этом позднем замужестве не может быть детей, но когда-нибудь будут внуки. Ей и Митчу не придется взрослеть вместе, но они смогут вместе стареть.
И они могут быть счастливы.
Они всегда лгут. Они никогда не бывают честными.
Роз стояла на том же самом месте, на пологом склоне на краю леса, но питомник «В саду» исчез. Вокруг тянулись поля, окаймленные голыми зимними деревьями, и воздух был пронизан холодом.
—Не все мужчины, — тихо сказала Роз. — Не всегда.
Я знаю больше, чем ты.
Фигура скользила по полям, призрачная, как туман, заклубившийся над голой черной землей. Грязная белая рубашка, босые ноги, тающие в мелком море тумана. Спутанные волосы, падающие на бледное лицо, горящие безумием глаза.
Роз сковал страх, но она лишь чуть пошире расставила ноги, врастая в землю, полная решимости не отступать.
Свет дня погас. Тяжелые тучи затянули небо, задушили синеву чернотой, подернутой ядовитой зеленью.
—Я живу дольше, чем прожила ты, — сказала Роз, не сумев сдержать дрожь при приближении Амелии, но не отшатнулась.
И ничему не научилась. У тебя есть все, что нужно. Дом, дети, любимая работа. Зачем тебе мужчина!
—Любовь.
Резкий гортанный смех ударил Роз по натянутым нервам.
Любовь — самая большая ложь. Он будет спать с тобой, использовать тебя, изменять и лгать. Он будет причинять тебе боль, пока не иссохнут твои душа и тело, пока ты не станешь безобразной и не умрешь.
Страх не помешал Роз пожалеть несчастную.
—Кто предал тебя? Кто довел до этого?
Все. Все они одинаковые. Они называют нас шлюхами, но продажны сами. Разве они не приходили ко мне, пока их жены спали в холодных, освященных браком постелях!
—Они заставляли тебя? Они...
А потом они забирают то, что им не принадлежит. Забирают мое!
Амелия вонзила кулаки в свой живот, и сила ее ярости и горя отбросила Роз назад на целых два шага.
Буря бушевала в небе, бурлила на земле, превращая воздух в густую клубящуюся массу. Роз казалось, что она дышит грязью, и сквозь грохот бури до нее доносились безумные вопли.
Убей их всех! Убей во сне. Разруби на куски и утопи в крови. Верни мне мое! Будь все они прокляты и гори в аду!
—Они умерли. Они превратились в прах! От них ничего не осталось! — крикнула и Роз, но ее слова оказались тихим хрипом. — Это я осталась от них?..
Буря прекратилась так же резко, как началась. Исчезло и обезумевшее привидение, осталась та спокойная Амелия, что пела детям колыбельные. Печальная и бледная, в своем сером платье.
Ты моя. Моя кровь.
Амелия протянула руку, и Роз увидела на ладони растекающееся красное пятно.
Моя плоть. Из моего чрева, из моего сердца. Помоги мне. Я заблудилась. Мне так одиноко...
Роз осталась одна на краю леса. Внизу расстилался питомник — ее творение.
Она вернулась к работе. Работа всегда успокаивала ее, занимая руки, но рутина не могла отвлечь от произошедшего на опушке.
Роз не спешила с кем-либо поделиться. Всю вторую половину дня она отделяла черенки от материнских растений и укореняла их. Поливала, подкармливала, вешала этикетки.
После рабочего дня Розалинд снова пошла через лес, но не сразудомой. Забрав рассаду из своей личной теплицы, она посадила канны в местечке, драматичность которого хотела подчеркнуть, дельфиниум и примулы там, где желала больше очарования. А в тенистом уголке она добавила умиротворяющие герани и бубенчики.
Да, здесь она всегда находила покой и утешение: в садах, земле, тени Харпер-хауса.
Роз опустилась на колени под ярко-голубым небом и устремила взгляд на свой дом: теплый желтый камень, сверкающие оконные стекла в белоснежных рамах.
Какие тайны спрятаны в его комнатах за надежными стенами? Что похоронено в земле, которую она перебирает своими руками из сезона в сезон?
Она выросла здесь, как ее отец, и его отец, и все те, кто приходил в мир до них — поколение за поколением одной крови и истории. Она вырастила здесь своих сыновей, она трудилась, чтобы сохранить свое наследство, чтобы и дети ее детей могли называть Харпер-хаус своим домом.
Она должна узнать, что свершилось здесь, чтобы передать все это Амелии, и смириться с тем, что узнает.
Приняв решение, Роз убрала инструменты и отправилась в дом. Митча она нашла в библиотеке.
—Прости, что прерываю. Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
—Отлично, я тоже должен с тобой поговорить, — он развернулся в кресле, из груды бумаг на столе выдернул папку.
—Ты первый.
—Хм-м? Ну, ладно, — Митчелл провел пятерней по волосам, снял очки — обычные жесты, когда он приводит мысли в порядок, как уже знала Роз. — Я практически закончил все, что можно было сделать здесь, хотя мог бы еще много месяцев копаться в истории твоей семьи, углубляясь в прошлое и заполняя пробелы. Кстати, я планирую к этому вернуться. Однако что касается задачи, которую ты передо мной поставила, я в тупике. Роз, Амелия не была членом вашей семьи, вернее, она не была Харпер. Ни по рождению, ни через замужество. Никакие документы, включая свидетельства о рождениях, браках, смертях, не подтверждают, что женщина по имени Амелия из семьи Харпер проживала в этом доме. Ни одна женщина примерно ее возраста не умерла здесь в определенный нами период.
—Понимаю, — Розалинд сидела перед Митчем, жалея лишь о том, что на столе нет кофе.
—Если Стелла ошиблась в ее имени...
Роз покачала головой:
—Не ошиблась. Амелия.
—Хорошо, но Амелии Харпер, по рождению либо в замужестве, документально не существует. И, учитывая долгую историю этого дома, весьма странно, что не сохранилось никаких упоминаний о женщине двадцати-тридцати лет, умершей тут. Старше или моложе? Пожалуйста.
Митчелл положил папку на вершину бумажной горы.
—Да, между прочим, одна из самых захватывающих смертей случилась здесь в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году. Твой предок, мужчина, Богард Харпер, сломал себе шею и ноги, упав с веранды второго этажа. Из писем, упоминающих об этом событии, я узнал, что Бо слишком увлекся, предаваясь любовным утехам, перегнулся через поручни и увлек за собой партнершу. Когда сбежались домочадцы, он уже был мертв, но своим телом смягчил падение дамы, гостьи в доме. Она отделалась сломанной рукой.
—И покрыла себя безграничным позором.
—Вполне возможно. Я приготовил для тебя список женщин, женщин из семьи Харпер, и женщин, служивших и умерших в доме, но ни одна из них нам не подходит. А еще я получил кое-какую информацию от адвоката из Бостона. Я тебе о ней говорил.
Митч занялся нелегкими поисками очередной папки.
—Это праправнучка экономки времен Реджинальда Харпера. Вообще-то она обнаружила, что в Харпер-хаусе работали трое ее предков: экономка, дядя экономки — землекоп и ее юная кузина — судомойка. Из этих сведений мне удалось собрать для тебя подробную историю и той семьи. Я подумал, что тебе захочется иметь ее, хотя полезным нам вряд ли что-то окажется.
—Хорошо, спасибо.
—Адвокатесса настолько заинтересовалась, что продолжает в свободное время искать для нас информацию. Может, и повезет.
—Ты значительно продвинулся.
—Если углубишься в мои таблицы, обнаружишь даже троюродного брата своего двоюродного дедушки по материнской линии и получишь исчерпывающее представление о его жизни, но не думаю, что это тебе поможет.
—Ошибаешься, — Роз окинула взглядом горы папок на столе, доску с приколотыми докуметами, фотографиями и рукописными заметками за спиной Митча. — Очень даже поможет. Я давно должна была этим заняться. Должна была узнать о неудачливом ловеласе Бо, и о хозяйке салуна Лусибелл, и обо всех других, кого ты извлек из небытия для меня.
Роз подошла к доске, вглядываясь в лица, в имена. Некоторые люди были знакомы ей, другие долгое время оставались тенями из прошлого.
—Теперь я понимаю, что моего отца настоящее интересовало гораздо больше, чем прошлое. Дедушка умер, когда я была совсем маленькой, и я не помню, чтобы он рассказывал мне семейные истории. Почти все, что знаю, я узнала от бабушки, не урожденной Харпер, и от старших кузин. Я иногда просматривала старые документы и думала, что вот найду время, почитаю побольше и подольше, но не получалось. — Роз отошла от доски. — Семейная история, все, кто был раньше, очень важны, а до недавнего времени я не оказывала им должного уважения.
—Я соглашусь с первой частью, но ни в коем случае не со второй. Этот дом — наглядная демонстрация твоего величайшего уважения к своей семье. По сути, я сказал лишь, что не смог выяснить, кем была Амелия, а исходя из того, что видел и чувствую, — она из твоих предков, но не член семьи. Я не нашел ее имени в семейных документах и не верю, что она служила здесь, в доме.
—Не веришь...
—С учетом того, какими были общественный уклад того времени, взаимоотношения между различными социальными группами, можно предположить, что Амелия служила здесь и забеременела от одного из членов семьи, но тогда ей вряд ли позволили бы остаться в доме на время беременности. Ее отослали бы прочь. Возможно, откупившись... Однако я так не думаю.
Оглянувшись еще раз на доску, Роз вернулась в свое кресло.
—Почему?
—Главой дома был Реджинальд. Вся доступная информация о нем указывает на то, что он являлся необычайно гордым человеком и ревностно оберегал то, что сейчас мы назвали бы его высоким статусом в этой части страны. В политике, в бизнесе, в обществе. Если честно, Роз, я не думаю, что он связался с горничной. Твой прадед был более разборчивым. Завести интрижку с горничной мог бы какой-нибудь родственник, дядя, брат жены, кузен, но интуиция мне подсказывает, что связь с Амелией была более тесной.
—И что нам остается?
—Любовница. Женщина — не жена, — удовлетворявшая его плотские нужды. Содержанка.
Роз долго молчала и наконец заговорила.
—Митчелл, а знаешь, что забавно? Мы с разных сторон пришли к одному и тому же выводу. Ты перерыл горы документов — у меня от одной мысли о них начинается головная боль. Телефонные переговоры, компьютерные поиски, копание в судебных архивах, графики и таблицы и один бог знает, что еще. По ходу расследования ты раскрыл мне мою семью, людей, чьи имена я и не знала, но которым в очень реальном смысле обязана своей жизнью. Одновременно ты исключил дюжины вариантов того, кем могла быть эта несчастная женщина, сократив вероятность до единственно правильного ответа. Думаешь, когда мы все узнаем, она обретет покой?
—Не могу сказать. Почему ты так печальна? У меня сердце разрывается, когда ты грустишь.
—Даже не знаю. Сегодня еще кое-что случилось, — тихо призналась Роз и рассказала ему все. — Мне было так страшно! Мне было страшно, когда она той ночью отгородила нас от детей невидимой стеной и мы с тобой ворвались в детскую с веранды. Мне было страшно, когда она бушевала, бросалась вещами. Мне было страшно в ванне, когда она пыталась утопить меня. Я думала, что уже никогда не испугаюсь. Но сегодня, когда я стояла там и смотрела, как она идет ко мне через поле, сквозь туман, я остолбенела от ужаса. Я видела ее совершенно безумное лицо и понимала, что в своем безумии она ни перед чем не остановится. Наверное, вот такое безумие переживает саму смерть.
Роз тихонько встряхнулась.
—Я понимаю, как странно это звучит, но думаю, что именно это она каким-то образом и сделала: поборола безумием смерть и не смогла покинуть этот мир.
—Сегодня она не касалась тебя? Не пыталась причинить вред?
Роз отрицательно покачала головой.
—Даже на пике ярости. Я не могла дышать... как будто тонула в грязи, но отчасти из-за собственной паники. Она говорила об убийстве, о крови. В этом доме никогда не было речи об убийстве, но... О господи, неужели ее убили? Кто-то из моих родственников убил Амелию?
—Она призывала убить кого-то, но не намекала, что убили ее, — напомнил Митч.
—Верно, однако вряд ли свихнувшаяся женщина может воспринимать реальность без искажений. Она сказала, что я ее кровь. Правда это или нет, сама Амелия в это верит, — Роз перевела дух. — Как и ты.
Митчелл встал из-за стола, подошел к Розалинд, взял ее за руки, вытянул из кресла в свои объятия.
—А во что веришь ты?
«В покой и утешение», — подумала Роз, опуская голову на его плечо. Какой покой может дать мужчина, если ему не сопротивляться...
—У нее глаза моего отца. Я не видела этого раньше, может, не позволяла себе видеть. Митч, неужели Реджинальд-старший забрал ее ребенка, моего деда? Неужели он был таким жестоким?
—Если мы не слишком далеко зашли в своих фантазиях и это был ее ребенок, Амелия могла сама его отдать. Они могли заключить соглашение, а потом она пожалела об этом. Возможностей миллион.
—Я хочу знать правду. Какой бы она ни оказалась, — Роз чуть отстранилась, с трудом выдавила улыбку. — И как же, черт побери, мы найдем женщину, которая, вполне возможно, была любовницей моего прадеда?
—У нас есть имя и приблизительный возраст. Мы предполагаем, что она жила в Мемфисе или где-то неподалеку. Начнем с этого.
—Ты оптимист от природы или просто пытаешься меня обнадежить?
—Всего понемногу.
—Хорошо. Я на кухню, налью себе вина. Ты чего-нибудь хочешь?
—Галлон[21] воды, чтобы нейтрализовать пять выпитых сегодня галлонов кофе. Я пойду с тобой, — Митчелл обнял ее за плечи одной рукой, и они вышли в коридор.
—Пожалуй, мы возобновим поиски после свадьбы Стеллы и Логана. Как бы требовательны ни были мертвые, живые важнее, — Роз достала бутылку воды и лимон. — Не могу поверить, что через несколько дней эти чудесные мальчишки не будут бегать по Харпер-хаусу...
Она перелила воду в стакан, нарезала лимон.
—Спасибо. Думаю, они по-прежнему часто будут тут бывать.
—Надеюсь, — Роз налила себе вина, но не успела сделать и глотка, как зазвонил телефон. — Интересно, куда подевался Дэвид? — спросила она и сама взяла трубку.
Роз слушала несколько секунд, затем медленно улыбнулась Митчу.
—Здравствуй, Джейн, — сказала она и победно вскинула свой бокал.
—Обалдеть! Как будто это шпионский триллер, — Хейли приплясывала на месте от нетерпения, пока лифт поднимал ее, Роз и Стеллу к квартире Кларисс Харпер. — Утром делаем маникюр и педикюр, а днем крадемся за секретными документами. С ума сойти!
—Повторишь это, когда нас арестуют и посадят в одну камеру с Большой Бертой[22], — предложила Стелла. — Если завтра Логану придется надевать мне кольцо через тюремную решетку, я ужасно разозлюсь.
—Я же уговаривала вас остаться дома, — напомнила Роз.
—И пропустить это? — Стелла решительно вышла из лифта. — Может, я и зануда, но не трусиха. И Хейли права, — обалдеть.
—Войти в забитую мебелью квартиру злющей старухи и забрать то, что принадлежит мне по праву, плюс испуганного кролика не кажется мне таким уж веселым делом. Джейн могла бы вынести все сама и избавить нас от поездки. У нас еще столько дел перед завтрашней свадьбой!
—Да, конечно, и большое спасибо за выходной, иначе мы бы не успели привести себя в порядок, — Стелла, поддавшись порыву, чмокнула Роз в щеку. — После свадьбы все отработаем.
—Куда вы денетесь. А теперь вознесем молитву, чтобы старая грымза осталась делать перманент, как и собиралась, или нам не поздоровится.
—А мне кажется, что вы были бы не прочь... — договорить Хейли не успела, поскольку приоткрылась дверь и в щелочку выглянула Джейн.
—Я... я ждала только вас, кузина Розалинд. Не знаю, уместно ли...
—Они мои служащие и друзья, — отметая все возражения, Розалинд распахнула дверь и вошла. — Джейн, познакомься, это Стелла и Хейли. Ты собрала свои вещи?
—Да, их немного. Но я подумала, что мисс Харпер расстроится, когда вернется домой и не застанет меня. Я не знаю, должна ли...
—Здесь омерзительно, как обычно, — заявила Роз. — Меня уже тошнит от лаванды. Как ты это выносишь? О, одна из наших дрезденских пастушек и мейсенская кошка... А! Черт с ними! Где дневники?
—Я их не достала. Я не чувствовала себя вправе...
—Отлично. Дай мне ключ и покажи, где они. Я сама возьму. Джейн, не будем терять время, — добавила Роз, поскольку девушка не шелохнулась и, потупясь, закусила губу. — Тебя ждет новая квартира, утром в понедельник ты выходишь на новую работу. Можешь отказаться, дело твое, но я не уйду из этой провонявшей лавандой берлоги без того, что мне принадлежит. Поэтому отдай мне ключ, или я начну расшвыривать все вокруг, пока не найду то, за чем пришла.
—О господи! Меня тоже тошнит... — Джейн сунула руку в карман и вытащила затейливый медный ключ. — Письменный стол в ее комнате. Верхний ящик. — Она вяло указала рукой и побледнела. — Голова кружится.
—Так придержи ее, — предложила Роз. — Стелла, помогите Джейн собрать вещи.
—Конечно. Идемте, Джейн.
Ни минуты не сомневаясь в том, что Стелла прекрасно справится, Роз повернулась кХейли:
—Следи за дверью.
—Слежу!
Несмотря на напряжение, Роз весь путь до спальни Кларисс хихикала. Здесь еще больше пахло лавандой и немного фиалками. На кровати с мягким стеганым изголовьем из золотистой тафты лежало хорошо знакомое Роз старинное покрывало из Харпер-хауса. Столик у окна и лампа в стиле ар-нуво на нем были оттуда же.
—Мерзкая старая воровка, — проворчала Роз, направляясь прямо к письменному столу. Она повернула ключ, выдвинула ящик и ахнула от изумления при виде стопок старых тетрадей в кожаных переплетах. — Надеюсь, ты треснешь от бешенства.
Роз сняла с плеча огромную сумку, аккуратно сложила туда дневники и, чтобы убедиться, не осталось ли хоть одного, открыла остальные ящики, просмотрела содержимое прикроватных тумбочек, бюро, комода. Чувствуя себя ужасно глупо, она протерла все, к чему прикасалась. С Кларисс станется вызвать полицию и заявить об ограблении. В завершение Роз положила ключ на середину письменного стола.
—Стелла увела ее вниз, — сообщила Хейли, когда Розалинд вернулась в гостиную. — Бедняжка так тряслась, что мы испугались, как бы ее тут не хватил удар. Роз, у нее всего один чемодан. Все, что есть у Джейн, уместилось в один чемодан.
—Она молода. Успеет накопить побольше. Ты здесь что-нибудь трогала?
—Нет. Я подумала... Ну, вы понимаете, об отпечатках пальцев.
—Умница. Пошли отсюда.
—Вы нашли их?
Роз похлопала по сумке.
—Легко. Это было, как отнять леденец у ребенка, что, между прочим, любила проделывать кузина Рисси.
Лишь после того, как Джейн водворили в новую квартиру и почти доехали до дома, Роз заметила, что Хейли необычайно молчалива.
—Только не говори, что утебя угрызения совести или что-то в этом роде.
—А? Что?.. О нет! Нет. Эти дневники принадлежат вам. На вашем месте я бы забрала и все вещи, что она украла из Харпер-хауса. Я думала о Джейн... Она моложе меня, но ненамного, а кажется такой хрупкой и боится всего на свете. Но, по-моему, она совершила смелый поступок.
—Она не похожа на тебя, — сказала Роз. — Ты инициативная, смелая, везучая. Но главное, у нее не было такого отца, как у тебя, который любил бы и учил ее жить. Джейн не чувствует себя сильной и привлекательной, а ты уверена в том, что сильная и привлекательная.
—Ей необходима хорошая стрижка и одежда получше. Эй, Стелла, а давайте преобразим ее! То-то повеселимся.
—Притормози, девочка.
—Нет, правда! Ну, не сейчас, а в свободное время. И я еще думала о выражении ее лица, когда она вошла в ту крохотную квартирку. Как она была удивлена и благодарна, прямо до слез, когда увидела присланные вами вещи, Роз. А ведь только самое необходимое — немного мебели, холодильник, продукты на кухне. Думаю, Джейн никто никогда не помогал. Мне было так грустно и в то же время безумно радостно за нее.
—Посмотрим, как она этим воспользуется.
—Вы дали ей шанс изменить свою жизнь. Как мне, как Стелле.
—О, пожалуйста, не начинай.
—Нет, начну. Мы все были загнаны в угол, и это вы протянули нам руку и вывели на дорогу. Теперь у Джейн есть свое жилье и новая работа. У меня чудесный ребенок и замечательный дом для нее. А Стелла завтра выходит замуж.
Хейли захлюпала носом, и Роз закатила глаза, глядя в зеркало заднего вида.
—Я серьезно. Не начинай.
— Не могу удержаться. Я так счастлива! Стелла завтра выходит замуж. И вы мои самые лучшие друзья во всем этом огромном мире.
Стелла, сидевшая рядом с Роз, протянула назад салфетки, оставив одну себе.
* * *
Всего оказалось пятнадцать дневников. Пять — ее бабушки Элизабет Харпер и девять — прабабушки Беатрис. В каждом были заполнены все страницы от первой до последней.
Роз с любовью разглядывала рисунки, попадавшиеся в бабушкиных дневниках.
Ей и без Митча стало понятно, что разобрать все это и найти крупицы, касающиеся Амелии, будет нелегко.
—Они не датированы, — потирая глаза, Стелла откинулась на спинку дивана в гостиной. — На первый взгляд Беатрис Харпер не отводила тетрадь на год, а просто, когда одна заканчивалась, начинала следующую.
—Ну, рассортируем их, как сможем, — Митч не унывал. — Поделим между собой и прочитаем.
—Надеюсь, мне попадется что-нибудь пикантное, — Дэвид, накрывший стол к изысканному чаепитию, выбрал себе булочку.
—Непременно прочитаем, но у нас завтра свадьба. Стелла, я не позволю вам переутомиться. Не хочу отвечать за ваши круги под глазами. Кто это может быть? — удивилась Роз, услышав дверной звонок. — Все здесь. Нет, Дэвид, сиди. Я сама открою.
Розалинд вышла в холл в сопровождении Паркера, лаем сообщающего, что он на страже. Открыв дверь, она удивленно вскинула брови. И улыбнулась. Ядовито.
—О, кузина Рисси! Какой неприятный сюрприз.
—Где эта дрянная девчонка и мои вещи?
—Понятия не имею, о чем вы говорите, и даже знать не хочу, — Роз заметила на подъездной аллее такси. — Полагаю, хорошие манеры обязывают пригласить вас войти, но предупреждаю, что перед вашим уходом возможен личный досмотр. Это может оказаться болезненным для вас... Так что даже не пытайтесь что-нибудь прихватить.
—Ты всегда была неотесанной хамкой и останешься ею.
—Забавно, — Роз отступила, и Кларисс, стуча тростью, протиснулась в холл. — Я точно так же думаю о вас. Мы в гостиной, пьем чай. — Розалинд прошла к открытой двери. — Нам нанесла визит кузина Рисси. Некстати, не так ли? Вероятно, вы помните моего сына Харпера. В ваши прошлые визиты вы неизменно жаловались на него. Дэвид, друг детства Харпера. Он заботится о Харпер-хаусе и обязательно пересчитает столовое серебро.
—Не смей грубить мне!
—Ну, кто еще здесь? Полагаю, с доктором Карнейги вы знакомы.
—Да. А он скоро познакомится с моим адвокатом.
Митч расплылся в улыбке.
—Буду рад. Митчелл Карнейги. Два «л».
—Логан Китридж, друг, сосед и служащий, а также жених Стеллы Ротчайлд, которая управляет моим садовым центром.
—Мне совершенно неинтересно твое пестрое сборище работников и твоя сомнительная привычка привечать их всех под крышей Харпер-хауса.
—Дети Стеллы Гэвин и Люк и их собака Паркер, — продолжала Роз, не обращая внимания на комментарии Кларисс. — А это моя юная кузина по линии Эшби, тоже служащая. Хейли Филлипс и ее чудесная дочурка Лили. Ну, кажется, я никого не забыла. Дэвид, будь добр, налей Кларисс чашку чаю.
—Я не хочу чаю, тем более из рук гомосексуалиста.
—Это незаразное, — невозмутимо откликнулся Дэвид.
—Ой, Дэвид, ты гей? — Роз изобразила искреннее изумление. — Как мило.
—Я стараюсь не хвастаться этим.
—Где Джейн? Немедленно приведите ее. Я требую. Я должна поговорить с ней.
Роз выбрала крохотное печеньице, протянула его Лили, и девочка залилась смехом.
—И кто эта ваша Джейн?
—Ты прекрасно знаешь. Джейн Полсон.
—Ах, разумеется. Кузина Джейн. Боюсь, ее здесь нет.
—Я не потерплю твоей лжи! — От ее злобного тона Паркер грозно зарычал. — И уберите от меня этого ужасного пса.
—Он не ужасный! — Гэвин вскочил. Стелла еле успела ухватить его. — Это вы ужасная.
—А если еще и злюка, — поддержал брата Люк, — он вас покусает, потому что Паркер хороший пес.
—Гэвин, Люк, уведите собаку в сад. Немедленно, — Стелла слегка сжала руку старшего сына.
—Прихватите фрисби, — предложил Логан, подмигнув мальчикам. — Я приду через пару минут.
Гэвин позвал Паркера, и парни, нахмурившись, пошли к двери.
—Вы нам не нравитесь, — заявил Люк, обернувшись, и вышел вслед за братом.
—Как я вижу, Розалинд, твои служащие воспитывают детей так же дурно, как ты.
—Вовсе нет. Я очень горжусь своими сыновьями. Ну, если вы не хотите чаю, а Джейн тут нет, думаю, вам пора нас покинуть.
—Где дневники?
—Дневники? Вы имеете в виду дневники моих бабушки и прабабушки, которые вы взяли из этого дома без моего разрешения?
—Кому нужно твое разрешение? Я самая старшая из живых Харперов, и дневники по праву принадлежат мне.
—Мы явно расходимся во мнениях по этому вопросу, но я могу вам сказать, где они находятся. Там, где и должны быть, — по нравственному, юридическому и этическому праву.
—Я добьюсь твоего ареста.
—Попробуйте. То-то повеселимся, — Роз присела на подлокотник кресла и непринужденно скрестила ноги, но ее глаза загорелись опасным огнем. — Неужели вы получите удовольствие, когда имя Харперов начнут трепать во всех газетах, обсуждать их по всему округу? — Хотя огонь в ее глазах разгорался, голос оставался ледяным. — Уж я об этом позабочусь. Я никому не откажу в интервью и при любой возможности буду обсуждать все это за коктейлями. Меня это абсолютно не трогает.
Роз наклонилась к Лили забрать обмусоленное печенье.
—Спасибо, моя сладкая. Но вы, Кларисс... Не думаю, что вам понравятся сплетни, шуточки и двусмысленные намеки. Особенно если вы ничего от них не выиграете. Я вернула свою законную собственность.
Розалинд подхватила Лили, посадила себе на колено и дала малышке другое печеньице. И все это в тишине, нарушаемой лишь возмущенным дыханием Кларисс.
Восхитительно.
—Если захотите выяснять в полиции, как я овладела этой собственностью, с удовольствием расскажу. И надеюсь, вы с не меньшим удовольствием объясните полицейским, как то, что принадлежит Харпер-хаусу, а следовательно, мне, оказалось запертым в вашем письменном столе. И откуда в вашей квартире дорогие вещицы, указанные в каталоге ценностей Харпер-хауса.
—Ты порочишь семейное имя! — Кларисс шагнула к Роз. Ее лицо побагровело от ярости. — Нет у тебя никаких прав! Ты не смеешь копаться в том, чему лучше остаться похороненным.
Роз невозмутимо передала ребенка Митчу. Девочка обрадовалась, залепетала и щедро предложила ему обслюнявленное печенье.
—Дожми ее, — услышала Розалинд шепот Митчелла, поднимаясь с кресла.
Она тут же напустилась на Кларисс:
—Чего вы боитесь? Что они с ней сделали? Кем была Амелия?
—Всего лишь шлюха. Распутная простолюдинка, получившая не более того, что заслужила. Я знала, знала, как только ты родилась, что дурная кровь заговорит в тебе! И вот подтверждение!
—Значит, я ей родная, — тихо сказала Роз.
—Я ни слова больше не скажу. Преступление и грех в том, что такая женщина, как ты, хозяйка этого дома. У тебя здесь нет никаких прав и никогда не было! Ты жалкое ничтожество, всего лишь пятно на семейном имени. Моя бабушка, не раздумывая, спустила бы собак, чтобы такая дрянь не переступила порог Харпер-хауса.
Не успела Роз заговорить, а ей было что сказать, и немало, как вскочил Харпер.
—Довольно! Вы немедленно уйдете и никогда больше не войдете в эту дверь.
—Не смей дерзить мне, мальчишка!
—Мне давно не восемь лет, а вам здесь не рады. Думаете, можете стоять тут и оскорблять мою маму? Женщину, в одной реснице которой больше благородства, чем вы могли бы наскрести из всех ваших высушенных костей? А теперь или я провожу вас до выхода, или вытолкаю за дверь пинками. Выбирайте.
—Ты точно такой, как она.
—Это первые искренние слова, какие вы произнесли после того, как вошли. Прошу вас, кузина Рисси.
Харпер взял ее под руку и, как ни пыталась она высвободиться, вывел из гостиной.
Никто не произнес ни слова. Первой очнулась Хейли:
—Браво, Харпер!
Наверху в маленькой гостиной Митчелл усадил Роз на диван, закинул ее ноги себе на колени и начал растирать ступни.
—Опять длинный выдался у тебя денек.
—И непростой.
—Ты здорово поработала битой, мой великий бейсболист.
—Да, но выбил мяч на трибуну и дал нам добежать до баз Харпер.
—Обожаю, когда моя девушка сыплет бейсбольными терминами. — Митч поднял ее ногу повыше и поцеловал лодыжку. — Я заберу свою долю дневников, почитаю на ночь.
—У тебя самого был тяжелый день. Думаю, и после свадьбы не будет поздно, — Роз закинула голову и закрыла глаза, когда Митч провел большим пальцем по ее горлу. — Но если ты уйдешь, кто будет массировать мне ноги?
—Моя взятка сработала, как я и надеялся.
—Тебе не нужны никакие взятки. Я надеялась, что ты останешься.
—Так уж случилось, что мой парадный костюм лежит в багажнике.
Не открывая глаз, Роз улыбнулась:
—Люблю предусмотрительных мужчин.
—Просто я не был уверен, что в доме найдется место для мужчины. Канун свадьбы, женские ритуалы.
—Мы начали ритуальные игры утром в салоне и продолжим завтра. Стелла с Логаном будут прелестной семьей, правда?
—Они уже семья. А как достойно мальчики дали отпор Кларисс! Я наслаждался их поведением, твоими элегантными выстрелами и финальным ударом Харпера.
—Мы все были изумительно грубыми, правда? Разумеется, Кларисс больше не станет с тобой общаться, не поможет тебе с твоей книгой.
—Меня это не волнует. И вряд ли кузине Рисси понравится то, что я напишу о ней.
—Зато это наверняка понравится мне. Митч, она знает. Она знает, кто такая Амелия и что с ней случилось. Думаю, всегда знала... Боюсь, она уничтожила дневники, в которых было хотя бы малейшее упоминание об Амелии. Все, что касается Харпер-хауса, для Кларисс священно. Мы должны принимать это во внимание.
—Для размножения мне хватит нескольких семян.
Роз открыла глаза.
—А ты умный. Обожаю, когда мой парень сыплет садовыми терминами.
—Ты еще и половины обо мне не знаешь, Розалинд. Ты соблазнила меня своими ножками.
—Ножками?
—Я с ума по ним схожу. Никогда не знаешь... — Митч медленно стянул один толстый носок, — что там найдешь. Ах! — Он погладил кончиком пальца бледно-розовые мерцающие ногти. — Сюрприз, сюрприз!
—Один из моих маленьких секретов.
Митчелл провел губами по ее ноге.
—Обожаю секреты.
Он чувствовал себя необыкновенно могущественным, соблазняя сильную женщину, наблюдая, как она постепенно уступает и наконец капитулирует. Едва заметная дрожь и тихий вздох безумно эротичны, если помнишь, что эта женщина никогда не сдается.
От влечения к страсти, от страсти к любви. Путешествие, которое он не планировал, в которое не собирался снова отправляться. И вот пожалуйста. Лаская Роз, он точно знает, что ласкает единственную женщину, с которой хочет прожить оставшуюся жизнь. И непонятно, как он прожил столько лет, не ведая о ее аромате, звуке ее голоса, завораживающей, бархатистой коже.
Когда Роз приподнялась, обвила руками его шею и прижалась теплыми губами к его губам, сердце Митчелла чуть не выпрыгнуло из груди.
—Я могу увидеть тебя в непроглядной тьме. Я могу услышать тебя за тысячи миль.
Господи, какую бурю чувств вызывают просто слова и самые легкие прикосновения! Розалинд чуть не задохнулась от любви, от благодарности за эту любовь, за то, что нашла ее, когда уже и не надеялась.
Она будет бережно хранить эту любовь. Хранить Митча.
Роз обняла ладонями его лицо, повернула так, что их глаза встретились.
—Труднее любить, когда многое уже испытала, много знаешь. И в то же время сейчас чувства ярче, сильнее. Я хочу, чтобы ты знал, как я тебя люблю. Ярко и сильно.
—Вряд ли я теперь смог бы жить без тебя, Розалинд.
—Хорошо, — она легко поцеловала Митча. — Хорошо, — повторила она и крепче прижалась губами к его губам.
Роз обвилась вокруг него, вдыхая запах его волос и кожи, испытывая невыносимую нежность и медленно вскипающее возбуждение. Не отрываясь от его губ, Розалинд расстегнула пуговицы, разжала руки, чтобы Митч смог сбросить рубашку и прижаться теплым телом к ее груди.
Он опустил ее на диван, лаская руками, губами ее грудь, плечи, шею, ее невыразимо изящное тело, давшее жизнь трем сыновьям... Он на мгновение прижался щекой к ее животу, изумляясь, за что ему подарена эта женщина, такая полная жизни, такая неотразимая.
Роз гладила его спину, словно скользя на волнах своих ощущений. Ее руки лениво опустились к пуговице его джинсов, и она почувствовала, как он хочет ее, как дрожит от предвкушения и желания.
Они нетерпеливо сорвали друг с друга остатки одежды. Роз оседлала его и, утопая в бутылочно-зеленых глазах, медленно вобрала в себя.
—О господи!
Стиснув ногами его бедра, вцепившись в спинку дивана и еле сдерживаясь, она увлекла Митча в медлительную утонченную пытку. Его ладони скользили по ее телу, пальцы отчаянно впивались в нее и наконец оказались на груди.
Роз содрогнулась, откинула голову... Их руки сомкнулись, пальцы переплелись, глаза закрылись, она перестала сдерживаться и помчалась к победному финишу.
Проснулась Розалинд в четыре часа утра. Слишком рано для пробежки, слишком поздно, чтобы уговорить себя снова заснуть. Она полежала немного в безмолвной темноте, удивляясь, как быстро привыкла к Митчу в своей постели. Он совершенно не стеснял ее, ей не пришлось приспосабливаться. Даже спросонья она не удивлялась, находя его рядом, ей не казалось странным начинать новый день с другим человеком в своем личном пространстве. Она привыкла по очереди пользоваться ванной комнатой и непринужденно разговаривать — или молчать, — пока они одевались.
Может, все кажется естественным потому, что, сама того не сознавая, она ждала этого. Не искала, не тосковала, а просто ждала. Каким-то образом годы одиночества помогли ей измениться, и новая Розалинд готова разделить остаток своей жизни, свой дом, свою семью с этим мужчиной.
Роз тихонько соскользнула с кровати, отметив краем сознания еще одну перемену — много времени прошло с тех пор, как она боялась потревожить спящего мужчину. Она прошла в свою гостиную, чтобы выбрать один из дневников. Розалинд ласково погладила кожаный переплет бабушкиной тетради, решила, что оставит ее напоследок, почитает ради удовольствия и сентиментальных воспоминаний.
А сейчас она должна выполнить свой долг.
Меньше чем через пятнадцать минут Роз поняла, что никогда бы не нашла общего языка со своей прабабушкой.
Погода стоит прекрасная. Дела задерживают Реджинальда в Новом Орлеане. Я так и не нашла шелк того оттенка синего, какой искала. Местные лавочники просто не au courant[23]. Полагаю, пора организовать поездку в Париж. До отъезда необходимо нанять девочкам новую гувернантку. Нынешняя уж слишком независимая особа. Когда я думаю, сколько денег уходит на ее жалованье и содержание, мое недовольство ее услугами безмерно возрастает. Недавно я подарила ей очень милое повседневное платье, которое мне не подошло, так она просто приняла его, и все. Никакой благодарности. Однако, когда я прошу о какой-либо услуге, она откликается весьма неохотно. Разумеется, не имея других обязанностей, кроме как присмотреть за девочками и дать им пару уроков, она вполне может выполнить простые поручения.
У меня сложилось впечатление, что она забывается и слишком задирает нос. Прислуга должна вести себя скромнее.
Роз потянулась, перелистнула несколько страниц. Записи мало чем отличались. Недовольств о прислугой, отчеты о покупках, планы устраиваемых приемов, впечатления о посещенных. И очень мало о детях.
Отложив первый дневник, Розалинд взяла другой, полистала, прочитала об увольнении горничной за хихиканье в коридоре, остановилась на описании пышного бала. Затем, зацепившись за пару слов, стала читать внимательнее.
У меня снова был выкидыш. Почему потеря ребенка так же болезненна, как роды? Я измучена. Как я смогу пережить новую попытку подарить Реджинальду наследника, которого он так отчаянно желает? Он опять захочет лечь со мной, как только я оправлюсь от выкидыша, и, подозреваю, мне придется нести этот тяжкий крест, пока я снова не забеременею.
Я не нахожу никакого удовольствия ни в супружеских обязанностях, ни в девочках — ежедневном напоминании о том, что я еще должна совершить.
По крайней мере, как только я снова забеременею, Реджинальд на месяцы ожидания оставит меня в покое. Мой долг — родить сыновей. Я не уклоняюсь от своего долга, однако, похоже, не в моих силах привести в этот мир что-то, кроме без умолку тараторящих девчонок.
Я хочу лишь заснуть и забыть о том, что опять потерпела неудачу, опять не смогла подарить мужу и этому дому столь необходимого им обоим наследника.
«Снова дети как долг и только долг», — подумала Роз. Как печально. Что же чувствовали те маленькие девочки, если к ним относились как к неполноценным только потому, что они не мальчики? Было ли в этом доме во времена правления Беатрис хоть немного радости или здесь царили лишь долг и показное благополучие?
Роз так расстроилась, что чуть не переключилась на одну из бабушкиных тетрадей, но заставила себя просмотреть еще один дневник Беатрис.
Меня буквально тошнит от этой назойливой Мэри Луиз Беркер! Можно подумать, что если она выродила четырех сыновей и с новой беременностью растолстела, как корова, то больше всех понимает в зачатии и воспитании! Ну, это вряд ли. Сыновья Мэри носятся по ее гостиной, как дикие индейцы со своими грязными собаками — тремя! — и хватаются за мебель потными сальными ручонками. А она лишь смеется и говорит,что мальчики есть мальчики.
У нее еще хватило наглости предложить мне обратиться к ее доктору и какой-то там колдунье. Уверяет, что на этот раз у нее будет желанная девочка, так как она ходила к этой ужасной колдунье, купила амулет и повесила его над своей кроватью.
Мало того, что Мэри хлопочет самым неприличным образом и часто на людях над своими хулиганами, так она еще смеет говорить со мной о таких вещах и все под предлогом дружбы и заботы.
Я только и думала, как бы поскорее откланяться.
Роз решила, что Мэри Луиз ей очень понравилась бы. Интересно, не ее ли потомок Бобби Ли Беркер, с которым они учились в старших классах?
Тут она увидела этои чуть не задохнулась.
Я заперлась в своей комнате. Я ни с кем не желаю разговаривать. Унижение, которое мне пришлось пережить, невыносимо. Все эти годы я была преданной женой и исключительной хозяйкой. Я безукоризненно управляла прислугой и неустанно трудилась над созданием достойного образа нашей семьи в глазах светского общества и деловых партнеров Реджинальда.
Я, как и должно жене, не обращала внимания на его интимные связи, довольствуясь осмотрительностью Реджинальда.
А теперь это!
Сегодня вечером, приехав домой, он пригласил меня в библиотеку поговорить наедине. Реджинальд сказал, что одна из его любовниц забеременела от него. Неподобающая тема разговора мужа с женой, и, когда я ему на это указала, он отмахнулся от моих слов как не стоящих внимания.
Как будто я ничто.
Он сказал, что я должна создать видимость беременности. Он сказал, что, если то существо родит сына, его принесут в наш дом, дадут имя Харперов и воспитают здесь. Как его сына. Как моего сына.
Если там родится девочка, ничего страшного. У меня случится очередной «выкидыш», и дело с концом.
Я отказалась. Конечно же, я отказалась. Как возможно взять в свой дом сына шлюхи!
Тогда Реджинальд предложил мне выбор. Или я принимаю его решение, или он со мной разводится. Он получит сына любым способом, но предпочитает, чтобы я осталась его супругой, ибо ни один из нас не желает скандала, неизбежного при разводе. За согласие он пообещал мне щедрое вознаграждение. Если я откажусь, то обречена на развод, позор и буду изгнана из дома, который лелеяла столько лет, лишусь жизни, которую создала.
Итак, выбора у меня нет.
Я молюсь о том, чтобы та шлюха родила девочку. Я молюсь о том, чтобы она умерла. Чтобы все они горели в аду.
У Роз тряслись руки. Как ни хотелось ей читать дальше, пришлось встать, попытаться успокоиться. Она прошла к дверям веранды. Воздух! Ей необходим воздух. И она вышла на веранду с дневником в руках, жадно вдыхая свежий утренний воздух.
Каким же страшным человеком надо быть, чтобы вынудить жену признать как своего его незаконного сына! Даже если оннелюбил ее, то должен был уважать супругу.
И можно ли назвать любовью его чувство к сыну, если он навязал его женщине, которая никогда, никогда не сможет заботиться о нем, как мать? Которая всегда будет испытывать к этому ребенку отвращение? Даже презирать его?
И все для того, чтобы сохранить имя Харперов.
—Роз?
Она не повернулась на голос Митча.
—Я разбудила тебя. Я старалась не шуметь.
—Ты и не шумела. Просто я почувствовал, что тебя нет рядом.
—Я кое-что нашла. Начала читать дневники и нашла.
—Что бы это ни было, ты расстроилась.
—Я расстроена и сердита. И удивлена, что не удивляюсь. Я нашла одну запись... Нет, ты должен сам это прочесть, — Роз повернулась к нему и протянула дневник, открытый на злополучной странице. — Иди в комнату. Я приду через минуту.
—Хорошо, — Митчелл взял дневник и, огорченный выражением ее глаз, приподнял голову за подбородок свободной рукой и нежно поцеловал.
Роз отвернулась к садам, подернутым предрассветным серебром. Этот дом несколько поколений принадлежал ее семье. Стоил ли он принесенных ему жертв? Стоили ли боль и унижение одного человека того, чтобы сохранить эти земли во владении одной фамилии?
Розалинд вернулась в гостиную, села напротив Митча.
—Наверное, мне нужно время, чтобы постичь это. Как жестоко мой прадед поступил с женой! Она не была достойной восхищения женщиной, как видно из ее дневников. Эгоистичная, занятая только собой, мелочная. Но она не заслужила того, что он сделал с ней. Ты не подарила мне сына, так я найду его в другом месте. Прими его или убирайся. И она приняла.
—Ты еще не знаешь.
Роз покачала головой.
—Мы знаем. Конечно, мы прочитаем остальное, но уже знаем.
—Я мог бы заняться этим позже. Один.
—Нет, давай сделаем это сейчас, вместе. В конце концов, это мое наследие. Посмотрим, что ты сможешь найти, а я спущусь на кухню, сварю кофе.
Когда Роз вернулась, Митч уже погрузился в чтение. Он был похож на ученого-полуночника. В очках, встрепанный, без рубашки, в расстегнутых джинсах.
Ее снова охватила нежность, пролившись бальзамом на изнывающее сердце.
—Я рада, что ты был здесь, когда я это нашла, — Роз поставила поднос на столик, наклонилась, поцеловала Митчелла в макушку. — Я рада, что ты здесь.
—Я отыскал продолжение, — он взял ее за руки. — Хочешь краткое резюме?
—Нет, прочти. Я хочу слышать ее слова.
—Сначала попадаются обрывки информации. Ее мысли по этому поводу перемежают ежедневные записи. В ней кипят унижение и гнев. Она заставила его заплатить единственным способом, какой знала... Транжирила его деньги, не подпускала к своему телу, путешествовала.
—Более сильная женщина не спустила бы ему, — заметила Роз, наливая кофе. — Забрала бы девочек и бросила бы его. Но она этого не сделала.
—Она не могла это сделать. Времена для женщин были совсем другие.
—Времена могут быть разными, но достоинство превыше всего.
Роз поставила перед ним кофе и на этот раз села рядом.
—Читай, Митч. Я хочу знать.
Он принес ублюдка в дом и привел кормилицу из одного из своих деревенских владений. Не мать, сказал он. Мать осталась в городском доме, где он ее содержит. Наконец он заполучил своего сына — визжащий комок в одеяльце. Я даже не взглянула на него и не взгляну. Я знаю только, что он заплатил доктору за молчание. Он приказал мне несколько дней не выходить из дома и не принимать посетителей.
Он принес это существо в дом под покровом ночи, чтобы слуги поверили, будто его родила я. Он дал ему имя. Реджинальд Эдвард Харпер-младший.
—Мой дедушка, — прошептала Роз. — Бедный маленький мальчик... Он вырос прекрасным человеком. Думаю, это чудо, учитывая первоначальные обстоятельства. Есть что-нибудь о его матери?
—В этом дневнике, кажется, нет, но позже я почитаю повнимательнее.
—Может, найдется в других... Она умерла здесь, Амелия. В какой-то момент Беатрис наверняка видела ее или разговаривала с ней.
—Я продолжу сейчас же.
—Нет, — Роз устало потерла глаза. — Нет. Сегодня свадьба. Этот день для радости и новых стартов, а не для скорби и старых секретов. Пока мы узнали достаточно.
—Розалинд, это ни в коем случае не меняет того, кто ты есть.
—Да, конечно. Конечно. Для таких людей... людей вроде Реджинальда и Беатрис брак основывался на целесообразности. Общественное положение, продолжение рода, фамильные традиции. Возможно, вначале было какое-то влечение, симпатия, но, по сути, это сделка. Деловое предприятие по сохранению определенного уровня семьи. И дети были лишь инструментами для достижения цели. Как печально для родителей и как трагично для детей... Но сегодня...
Роз глубоко вздохнула.
—Сегодня точно так не случится. Сегодня мы увидим, как два любящих человека дадут друг другу обещания, соединятся в браке, станут семьей. Я рада, что ты здесь, Митч, и рада, что мы узнали все сегодня. Потому что эта свадьба именно то, что мне сейчас необходимо.
День для свадьбы выдался идеальный, будто на заказ: голубое небо и воздух, напоенный нежнейшими ароматами распустившихся цветов, подобранных Стеллой и Логаном по расцветке и форме.
На лужайке у дома Логана были расставлены стулья в бледно-персиковых чехлах. Между ними дорожка, по которой Стелла под руку с отцом пройдет к Логану и своим сыновьям.
Роз отвернулась от окна посмотреть, как Джолин поправляет цветы в волосах Стеллы.
—Стелла, ты прекрасна. Вы с Логаном великолепны.
—Я сейчас опять разревусь. — Джолин помахала рукой перед своим лицом. — Уже не помню, сколько раз подкрашивалась. Милая, я выскочу на минутку, проверю твоего папочку.
—Не спеши, — Стелла заговорила, лишь когда Джолин выбежала из комнаты. — Я разозлилась и расстроилась, когда мама отказалась приехать. Мол, для нее это слишком хлопотно, а у меня свадьба не в первый раз, и, кроме того, она не желает дышать одним воздухом с этойженщиной. Представляете! Столько лет прошло, а она все еще называет Джолин этой женщиной.
—Ее потеря, не так ли?
—Да... и мое приобретение. В любом случае мне сегодня нужна Джолин. И вы, и Хейли, — Стелла подняла руку, коснулась сапфировых серег. — Они само совершенство.
—И очень вам идут. Только посмотрите на себя, — растрогавшись, Роз подошла поближе к подруге.
Простое платье, бледно-бледно-голубое, на узких бретельках, облегающий лиф и длинная, слегка расклешенная юбка. В рыжих кудрях два георгина — белый и синий. И сияющее лицо, какое и должно быть у невесты,
—Я чувствую себя красавицей.
—А как же иначе? Вы красавица. Я так счастлива за вас!
—Я больше не нервничаю, ну, нисколечко. Даже не подташнивает, — Стелла прижала ладонь к животу, старательно подавила навернувшиеся слезы. — Я думаю о Кевине, о своей первой свадьбе, о годах, что мы прожили, о наших детях, и я знаю, я чувствую, что он бы не возражал. Логан хороший человек.
—Очень хороший.
—Я заставила его ждать почти год, — Стелла сдавленно хихикнула. — Время вышло. Роз, спасибо за все, что вы для меня сделали.
—Всегда пожалуйста. Готовы выйти замуж?
—Готова.
«Как мило, — думала Роз, — как очаровательно». Логан, большой, сильный и красивый в парадном костюме. Стелла, счастливая и прекрасная в свадебном платье. И дети, с широкими улыбками наблюдающие, как Логан целует новобрачную.
Когда Логан подхватил Стеллу и закружил ее, гости разразились аплодисментами. Харпер, хлопнув пробкой, открыл первую бутылку шампанского.
—Не припомню, когда видел более счастливую пару, — заметил Митчелл, звонко чокаясь бокалами с Роз. — Или более красивую семью. Ты хорошо поработала.
—Я тут ни при чем.
—Семейное древо. Эти двое — одна из твоих ветвей. Пусть не кровное родство, но это ничего не меняет. Их свела связь с тобой. Остальное они сделали сами, но эта связь положила начало.
—Очень лестная мысль. Пожалуй, я соглашусь, — Роз отпила шампанского. — Я кое о чем хочу поговорить с тобой. Позже. Этот день принадлежит Стелле.
—И о чем же будет разговор?
—Думаю, ты сказал бы, что о связях, — Розалинд привстала на цыпочки и поцеловала его. — Поговорим, когда вернемся домой. Вообще-то я должна съездить в Харпер-хаус сейчас. В суматохе забыла об особой бутылке шампанского, которую приготовила молодым для брачной ночи.
—Я могу съездить.
—Нет, будет быстрее, если съезжу я. Вернусь через пятнадцать минут.
Когда Роз шла к своей машине, ее окликнула Хейли.
—Роз! Подождите! Можно, мы поедем с вами? — слегка запыхавшись, Хейли подбежала к машине, укачивая плачущую Лили. — Малышка раскапризничалась. Ей надо немного поспать. В машине она быстро уснет. Мы можем взять мою, с детским креслом.
—Поехали. Только я ненадолго, туда и обратно.
—Нормально. — Хейли отошла к своей машине, уложила Лили в автокресло. — Дорога ее всегда успокаивает, и, если зайка уснет, я просто посижу с ней, пока не проснется. Тогда мы обе отлично повеселимся на свадьбе.
Как и было предсказано, плач быстро прекратился, и Лили задремала еще до того, как они выехали на главную дорогу.
—Действует безотказно, — прошептала Хейли.
—Я так же укачивала своих. Лили такая прелестная в этом розовом платьице!
—Все было безумно красиво. Если я когда-нибудь выйду замуж, у меня все будет точно так же. Весна, цветы, друзья, счастливые лица... Я всегда думала, что хочу большую свадьбу с церемонией в церкви, но в саду так романтично!
—И очень правильно для них. Приятно, что... Тормози! Останови машину!
—Что? В чем... О боже!..
Они уставились на питомник, который Роз сегодня закрыла, чтобы все могли насладиться свадебным торжеством. Но кто-то — в этом не было сомнения — там побывал. Кто-то и сейчас там был.
Несколько наружных композиций было перевернуто, и чей-то автомобиль стоял прямо на клумбах.
—Звони в полицию! — приказала Роз, выпрыгивая из машины. — И уезжай с ребенком немедленно! Возвращайся к Логану.
—Нет! Не ходите туда.
—Это моя территория! — в бешенстве крикнула Роз уже на бегу.
Ее цветы... Растения, выращенные из семян или черенков, с любовью вынянченные, выпестованные. Изуродованы, втоптаны в землю, разодраны...
Ни в чем не повинная красота уничтожена.
Пылая местью, Роз лишь на мгновение поддалась скорби.
Послышался звон разбивающегося стекла. Розалинд обогнула здание и увидела Брайса, замахнувшегося бейсбольной битой на очередное окно.
—Ах ты, сукин сын!
Он развернулся. Сначала Роз увидела шок, затем его лицо исказилось яростью.
—Думал, ты сегодня занята. Надеялся закончить, пока тебя нет.
—Ошибся.
—Неважно, — Брайс ударил битой по окну. — Пора преподать тебе урок. Думала, можешь прилюдно унижать меня? Натравливать на меня полицию?
—Ты сам себя унизил, и, если немедленно не уберешься с моей земли, полицейские покажутся тебе добрыми дядями.
—Ну и что ты можешь мне сделать? Мы тут одни, ты и я. — Похлопывая битой по ладони, Брайс шагнул к ней. — Ты хоть представляешь, сколько я потерял из-за тебя? Во что ты мне обошлась?
—В общих чертах, но это еще цветочки. Добавь вторжение на частную собственность и вандализм.
Он не воспользовался битой, хотя — Роз поняла по его взгляду — на мгновение подумал об этом, а отвесил ей пощечину. Удар был такой силы, что Розалинд упала.
Зря он это сделал. Роз мгновенно вскочила и набросилась на него. Она не пустила в ход ногти и зубы, как Мэнди. Она налетела на него с кулаками и захватила врасплох. Не успев уклониться, Кларк упал на колени, но занес руку для нового удара.
Этот удар не достиг цели.
Внезапный порыв ледяного ветра отбросил Роз к стене здания. В глазах помутилось, Розалинд замотала головой, и, когда зрение прояснилось, она увидела...
Разъяренная Амелия неслась над землей в развевающейся грязной белой рубашке, выставив вперед руки.
Брайс тоже ее увидел.
Он завизжал от ужаса, но тут же засипел, задыхаясь, схватился за горло.
—Нет! Ради бога! — Роз пыталась пробраться к Брайсу, однако ветер не пускал ее. — Не убивай его! Хватит, хватит! Он ничего не сможет мне сделать! Он не навредит мне!
Фигура в белом кружилась, как стервятник, над мужчиной, рухнувшим на землю и раздирающим в кровь собственное горло. Во все стороны летел гравий.
—Амелия, остановись! Прекрати! Прабабушка!
Амелия вскинула голову, обернулась, и их взгляды встретились.
—Я знаю! Я знаю, что я от тебя. Я знаю, что ты хочешь защитить меня. Все в порядке. Он больше не причинит мне зла. Пожалуйста, — ледяной шквал высасывал воздух и из ее легких, но Роз умудрилась сделать два шага. — Он ничто! — крикнула она. — Букашка. Но он должен ответить за все, что сделал, а чтобы расплатиться, он должен жить.
Роз с трудом снова шагнула вперед и протянула руки, подняв ладони.
—Возмездие придет. Ради меня! Клянусь нашей общей кровью, возмездие придет.
Розалинд заметила, что Брайс задышал, пусть тяжело, прерывисто, но воздух со свистом срывался с его побелевших губ. Она присела рядом с ним и спокойно сказала:
—Как видишь, мы здесь не одни.
Ветер начал стихать. Роз услышала крики и топот бегущих к ним людей.
Ноги подкашивались, но она распрямилась, как раз в тот момент, когда из-за угла здания вылетел Харпер, на пару шагов опередивший Митча.
—Я в порядке. Все нормально, — голова, правда, кружилась, как на карусели. — Но этому понадобится медицинская помощь.
—Да черт с ним! Мама! — Харпер схватил ее, коснулся лица. — Господи, он тебя ударил?
—Да, но я дала сдачи, поверь мне. Я ударила сильнее, а Амелия довершила дело. Я в порядке, малыш, клянусь тебе.
—Полицейские на подходе.
Роз оглянулась, уловив дрожь в голосе Митча, и по его лицу поняла, что страх борется в нем с яростью.
—Хейли вызвала их по сотовому, пока ехала за нами.
—Хорошо. Хорошо.
Нет, она не хлопнется в обморок. Несмотря ни на что.
—Ну, мы выдвинем не одно обвинение, — Роз пригладила волосы, одернула платье и заметила на юбке прореху. — И за это он мне ответит! Я купила платье специально к свадьбе! Мы выдвинем все возможные обвинения.
Розалинд сделала глубокий вдох, подавляя гнев и головокружение.
—Харпер, милый, будь так добр, оттащи мерзавца к входу и подожди с Митчем полицию. Я не желаю видеть его ни минуты дольше. Не то закончу то, что начала Амелия.
—Я на секунду подниму его, — Митчелл наклонился, рывком поставил Брайса на подгибающиеся ноги и оглянулся на Роз. — Прости, — сказал он и, воткнув кулак в физиономию Брайса, отпустил его. Тот снова растянулся на земле. — Надеюсь, ты не сердишься.
—Нисколько, — несмотря на тошноту и слабость, Роз широко улыбнулась. — Харпер, может, оттащишь его один? Я хочу поговорить с Митчем.
—С удовольствием, — оттаскивая Брайса, Харпер оглянулся. — Мама, ты здорово владеешь приемами рукопашного боя.
—А ты сомневался? — Она глубоко вдохнула, выдохнула. — Митч, если не возражаешь, я немножко посижу прямо здесь. Меня ноги не держат.
—Подожди, — Митчелл сдернул с себя пиджак и расстелил его на земле. — Ни к чему портить платье еще больше.
Роз села на краешек и положила голову на плечо Митча, опустившегося рядом с ней.
—Мой герой!
Эпилог
Она сидела не шевелясь, пока сердце не стало биться в нормальном ритме, пока ярость не утихла и напряжение не ослабло.
В солнечных лучах сверкали осколки стекла. Окна можно заменить, напомнила себе Роз. Она погорюет о загубленных цветах, но сможет спасти раненые и вырастить новые. Она вырастит намного, намного больше.
—Как твоя рука, Митч?
—Отлично, — Митчелл презрительно фыркнул. — У него подбородок мягкий, как из зефира.
—Мой большой сильный мужчина! — Роз повернулась, обняла его и сделала вид, что не заметила ободранные костяшки пальцев.
—Кларк чокнутый, если думал, что ему это сойдет с рук.
—Пожалуй. Думаю, он планировал разнести здесь все до нашего возвращения и исчезнуть. Надеялся, что мы — или полиция — свалим вину на подростков, а грязь разгребать придется мне. Такие, как он, не уважают женщин, не верят, что мы можем одержать верх.
—Одной это удалось.
—Ну, двоим. Одной живой и одной мертвой.
Слабость прошла, и Роз поднялась, протянула руку Митчу.
—Ты бы видел ее ярость! Амелия летела над землей, сквозь кусты и столы, и так быстро! Безумно быстро. Он, Брайс, увидел ее и завизжал. А она начала душить его... или заставила поверить, что он задыхается. Она не касалась его, но душила.
Роз потерла обнаженные предплечья, с благодарностью ухватилась за лацканы пиджака, приподнятого Митчем. Закуталась поплотнее. Ей казалось, что она промерзла до костей и уже никогда не согреется.
—Я не могу это передать. Я едва верю, что это случилось. Все произошло так стремительно и яростно.
—Мы слышали твои крики. Ты отняла у меня и своего сына несколько лет жизни, — Митч взялся за лацканы пиджака, повернул Роз к себе лицом. — Я скажу это один раз, и ты меня выслушаешь. Я уважаю твою железную волю, Розалинд, и восхищаюсь тобой, я высоко ценю твой характер и твои способности. Но в следующий раз, когда ты только подумаешь о том, чтобы напасть на безумца, вооруженного бейсбольной битой, я начну надирать задницы. И первой будет твоя с нарисованной на ней мишенью.
Роз вгляделась в его лицо и поняла, что он не шутит. С ума сойти!
—Знаешь, если бы я уже не решила кое-что, то этот момент настал бы сейчас. Как я могу устоять перед мужчиной, который позволяет мне вести мои сражения, затем в нужный момент подключается и наводит порядок? А когда пыль уляжется, дает мне по мозгам за идиотское поведение. Идиотское, без вопросов и споров.
—Рад, что мы сошлись во мнениях.
Роз подняла руки и обняла его.
—Я очень тебя люблю.
—Я тоже очень тебя люблю.
—Тогда для тебя не проблема жениться на мне.
Он дернулся, чуть-чуть, прижал ее к себе.
—Никаких проблем. Ты уверена в том, что сказала?
—Абсолютно. Я хочу засыпать с тобой вечером, просыпаться утром. Хочу сидеть рядом и пить кофе, когда только пожелаю. Хочу знать, что ты всегда поддержишь меня, а я тебя. Я хочу быть с тобой, Митч, до конца моей жизни.
—Готов начать хоть сейчас, — он поцеловал ее разбитую щеку, затем здоровую, затем лоб и губы. — И обязательно научусь ухаживать хотя бы за одним цветком. За розой. За моей черной розой.
Роз оперлась на него, понимая, что Митчелл всегда ее защитит и отступит на шаг, когда ей будет необходимо справляться самой.
Даже глядя на разрушения, она была совершенно спокойна. Она все наладит, спасет, что можно спасти, смирится с невосполнимыми потерями.
Она будет жить своей жизнью, растить свои сады и, гуляя рука об руку с любимым мужчиной, наблюдать за их цветением.
Однако они были здесь не одни. Кто-то бродил по садам Харпер-хауса, устремив горящие глаза в голубое небо, гневаясь и грустя.
Клуб поклонниц Рорка и всей серии о Еве Даллас
Примечания
Предшественники кукол вуду, используемые для защиты от зла, привлечения любви, удачи, денег. — Здесь и далее примеч. перев.
Американский кинорежиссер, актер, писатель, журналист, художник и коллекционер, прославился в начале 70-х годов прошлого столетия фильмами в жанре трансгрессивного кино.
Ирландская певица, автор музыки к фильмам.
Крупнейшая в мире компания розничной торговли.
Corporation — американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги по всему миру.
Стихотворение «Красота» из цикла «Цветы зла» в переводе Валерия Брюсова.
Неоклассический стиль мебели, для которого характерны изящные формы, ножки конической формы, а также использование инкрустации.
Триллер братьев Коэн, черная комедия. Там в дробилку для древесных отходов засовывают куски трупа.
Express — курьерская компания, в ХIХ веке поддерживавшая конную почту в США.
Неспособность кишечника переваривать клейковину злаковых.
Коктейль на основе рома.
Прозвище университета штата Миссисипи, которое дали ему выпускники.
«Бостон Селтикс» — профессиональный баскетбольный клуб.
Маисовые лепешки с разными начинками, мексиканское блюдо.
«Едва обнаженные дамы» — канадская альтернативная рок-группа.
Героиня телесериала «Зена — королева воинов», ведет непримиримую борьбу со злом.
Изделие фаянсовой фабрики Томаса Минтона, возможно, из костяного фарфора, с обильной росписью и золочением.
Большой книжный магазин в Мемфисе.
Ящероподобное существо из «Затерянного мира».
По традиции на невесте должно быть что-то новое, что-то старое, что-то чужое и что-то голубое.
Американский галлон равен 3,785 литра.
Героиня комиксов, в обычной жизни девушка с модельной внешностью, а во время боев превращается в непробиваемую гору жира.
courant (франц.) — в курсе, осведомлены. Здесь — не понимают, чего я хочу.