Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Винегрет моих мыслей.
Глава .!..
Удар пришелся, прямо в нос и моё смазливое личко так ярко окрасилось болью, что я непроизвольно отпрянул на шаг назад, и это не смотря на то, что Герман бил с левой руки. Последующие удары градом скатились по моим безжизненным почкам, которые к слову итак еле – еле функционировали из – за постоянных пьянок и наркотиков. А внезапный ураган драки и не думал заканчиваться. Меня закрутило в ближайший угол комнаты и все, что я мог сделать в этот момент, так это попытаться хоть как – то сгруппироваться, чтобы отразить обрушившуюся на меня злость. Герман продолжал бить, но его ярость начала потихоньку спадать до машинальности сонного робота. Атака лилась на меня с неохотой, словно его заставляли это делать. Никакой черноты, как прежде в его глазах уже не было, и ненависть сама по себе медленно сползала на нет. Тут я процедил через себя одну мысль. Почему меня избивают из – за музыкальных вкусов? Ведь это ясно как день, что группа, из – за которой я дерусь в разы круче, чем то, что слушает Герман. Детская драка подумаете вы, но чем взрослая отличается от нашей? Ничем? Абсолютно ничем! Ведь и там и там люди отстаивают свои интересы, попутно выясняя, кто же из них сильней.
Набравшись достаточно злости, кровь в моих жилах начала кипеть и все потерявшиеся, на дне души эмоции уже перестали держаться ограничений, выплескиваясь наружу. Именно тут сквозь хилый дождь, ослабевающих ударов, я резко оттолкнул Германа. Он видимо совсем не ожидал, что я стану сопротивляться, и ударился спиной об угол огромного шкафа для вещей. С налету, мой кулак попал ему по зубам, и передние костяшки ощутили на себе смачный победоносный хруст. Пока ошарашенный Герман целовался с болью. Я без промедления схватил его за волосы и с высоты роста, а он был где – то метр восемьдесят пять – девяносто, как в реслинге снес его голову об конец железной кровати. Лицо его стало обливаться красной радужной краской, словно через, чур, спелый томат, который трескается и сочится соком. А я продолжал неистово насиловать его голову об кровать и звуки ударов стали сливаться в чавкающую какофонию, будто мясник отбивал сочный стэйк. В гневе, мои чувства плавились и куда – то плыли. Я не понимал в сознании мой сосед или нет, да и по большей части мне было все равно. Я продолжал обливать его обмякшее тело ненавистью, пока оно полностью не пропиталось кровью.
- Что ты делаешь, больной ублюдок? Отвали от него!
- Ты совсем рехнулся, хватит! Успокойся!
Пролаяли на меня соседи по комнате. И едва они успели оттащить меня от тела, как в комнату вошел охранник. Произнося свою излюбленную фразу:
- Еще раз я услышу крики из ваше…
Лицо его притупилось.
- Это что еще за херня?!?
Увидев тело Германа на полу, он подбежал и перевернул его с живота на спину и обомлел. Я почувствовал, как по его спине начали дьявольский танец мурашки. Не каждый день такое увидишь на работе. Лицо Германа было ужасно изуродовано и помято. На месте правого глаза зевал глубокий провал, а передние зубы отчаянно держались за десны, и казалось, что, одно неровное движение языка и они сорвутся в пропасть глотки. Но в надежде он подумал: «Может это маскарадный грим или маска, быть может, глупый розыгрыш?», но когда охранник вышел из оцепенения, он не громко, съедая половину звуков, сказал:
- Щас вызовем скорую, а тебя завтра в учебную часть и на отчисление.
Я расхохотался злобным, надменным смехом, потому что каждый кусочек моей души был черство рад, что этот кусок дерьма теперь останется мутантом до конца своей жизни.
- Что? Страшно стало? Зассал, что в твою смену такая заварушка случилась? Наверно начальство будет очень расстроено. А кому – то вовсе не повезет. (Сказал я, издевательски, будто сюсюкаясь с младенцем)
- Больной…
Ответил он, покачав головой в разные стороны от удивления. И попятился назад с обессиленным телом Германа.
Глава II. Смешная клетка.
Утро следующего дня потрепало меня четырехчасовым сном, но все - таки заставило проснуться. Через полтора часа я уже сидел в учебной части нашего универа. Учился я в МИКМО (Московский Институт Кино и Музыки Останкино) на факультете режиссуры, довольно неплохой институт, хотя по большей части он существует только для выкачивания денюшек из кошельков наивных родителей. Что касается моих предков, то они день за днем работали, чтобы я мог учиться там. И вот не прошло и года, а я уже сижу в коридоре учебной части и жду своей злосчастной минуты славы, где мне скажут, что я отчислен. Может для кого – то оторваться ненужным листочком от ВУЗА, это край и последняя финишная гнилая, но для меня это не стало каким – то откровением, ведь каждый год, еще до первой сессии, рудименты отваливаются, сами по себе, и в этот раз лишним обрывком образования стану я.
- Студент Морис, зайдите в кабинет (прокричали мне из приоткрытой двери). Я, неспешно поднимаясь, зашел в кабинет и сел. С хладнокровным лицом смотря, на Ректора и его шестерок.
- Мы в курсе сложившейся ситуации в общежитии. Вы понимаете, что ваш сосед теперь до конца жизни останется инвалидом? (Без прелюдий начинает он)
- И что? (С кошачьей ухмылкой улыбаюсь я)
- Это то, друг мой… то, Что сейчас вы отправляетесь в СИЗО, и исход событий открывается для вас перспективой двухлетнего срока в тюрьме, если конечно за вас кто – нибудь не заплатит залог.
- Хм… разве вы думаете, что тюрьма меня исправит и я стану лучше? Как самонадеянно господин ректор - люди не меняются.
- Я придерживаюсь другой точки зрения, студент Морис. Уведите его!
На этих словах наш короткий диалог закончился. В комнату вошли два полицейских, заломив мне руки, и отвели в машину.
Ехать на полицейской буханке приятно, хоть я и в наручниках. Тут тебя охватывает странное чувство маленькой власти, возвышенности над людьми, что наверное и чувствует каждый полисмен, надев форму и взяв дубинку в руки. Я уверен, чувство превосходства ощущают все полицейские: ППСники, Сержанты, Рядовые, Подполковники. Кого – то отправляют разгонять бомжей в метро, кого – то проверять регистрацию у эмигрантов, кто – то ловит наркодилеров, но в конечном счете они все варятся в одной кастрюле на адском пламени. И в конце жизни, красные как креветки наливаются спокойствием и ощущением выполненного долга в жизни. Но какая, же это гнусная работа, пытаться отобрать последнюю копейку у нищих и отправить их прогнивать на родине. Наверно, чтобы пойти туда работать надо каждый день старательно поливать свою душу отборнейшим дерьмом и с упорством барана верить, что «ты делаешь все правильно, на благо государства». И самое главное, ничего не меняется изо дня в день, а все потому что нашу полицию боятся, да да именно так, боятся, ведь выпускники этой кунсткамеры сплошные дегенераты. Да достаточно только взглянуть на их мерзкие рожи, когда отряд молодых чертей проходит мимо. Обделенные жизнью, лысые, как обугленные провода, они готовы в любой момент ударить тебя током.
Попутно моим мыслям, машина мчалась по шоссе, разгоняя, всех своими мигалками. Картинки за окном УАЗИКА сменялись на повышенных скоростях, что совсем не свойственно Московским пробкам. Плавное торможение. Остановка. Дверь открывается. И вот мы приехали, пока я тут размышлял о жизни. Передо мной выросли ворота в отделение дьявола на земле. Контора чертей была окрашена в мутно серый цвет, будто специально, чтобы подчеркнуть всю их ненадобность в этом мире. А посередине красная вывеска «Отдел внутренних дел по району Марьино». Внутри постройка совсем безрадостная, такое чувство, что её поедает плесень и уродливые насекомые, которые обитают там – уже хмурая обыденность. Подойдя к деревянному окошку, мой бесцветный сопровождающий спрашивает у своей копии:
- Здорова, Максимыч, у нас новенький, куда его?
- В 23 клетку сажай, ты как кстати?
- Ничего, потихоньку, а ты?
- Тоже, ну я пошел, отведу обезьянку в клетку.
- Давай.
Ну, ничего себе подумал я. Теперь меня определили, как обезьянку. Довольно забавно. Учитывая уровень этих неандертальцев, я рассчитывал на что – то более жесткое. И не смотря на то, что дела идут у меня не очень, мне интересно щас одно, нахрена они спрашивают друг друга: «как дела?». Как будто у рядового армии унылости, что – то может поменяться в жизни. Семья, дом, работа – вот по какой формуле они все живут, хотя может эти вопросы, задает их эго с небольшой долей надежды, что все изменится к лучшему. А вообще я думал, взрослому человеку должно быть понятно - Всем срать на тебя: друзьям, родителям, любимой девушке и тем более знакомым, каждый заботится о своей шкуре. Вот и вся капсула безразличия XXI века, которую нужно обязательно проглотить, если собираешься жить в этом мире. А они зачем то играют в друзей, изображают семью. Аааа… господи! Ну что я несу!?!
Дойдя до нужной клетки, полисмен швырнул меня к бродягам.
- Сладкой ночи, красавчик!
Вокруг меня блевотными красками нарисовалось ужасное окружение из людей. В чернильных куртках насквозь пропахших жутким коктейлем из мочи, пота и водки, под тусклым светом сидели бездомные. Этих облезлых рыб с самого дна жизни ни с кем не спутаешь. Они расположились вдоль стенки и о чем - то разговаривали. Я немножко ошарашенный происходящим, вздохнул и сел недалеко от них. Возможно, им лет по сорок, а может больше, а может меньше, различить трудно, потому что кожа их рук и лица превратилась в одну большую каменную опухоль.
- За что забрали, мальшик? (Начал неожиданно один из них)
- Да так… оставил соседа без глаза.
- Ух! нихрена себе, што ше он тебе сделал?
- Ничего особенного, просто наши вкусы не сошлись.
- И ты прям, вырвал ему глаз?
- Ну, нет, конечно, что за глупости, так получилось, что он много раз ударился лицом об угол кровати, и как оказалось не удачно. А вы что здесь забыли?
- Да все из – за одного дебила. (Кивая головой в сторону своего товарища, вспылил он). Представляешь, словил горячку, и напал на прохошего, крича, шо он бес, шо его надо убить. Мы пытались его отташить, но полиция среагировала быстрее и вот мы оказались тут. (Он много шипел и свистел, зубов то не хватает, заметил я про себя)
- Хах… не повезло вам ребят.
- Ну не скаши, теперь нас отправят в тюрьму, заплатить то за нас не кому. А там и еда, и кров и все условия для шизни, так што сшитай удача плюнула в нашу сторону.
- А как же стационары для бездомных? Вы там были?
- Стационары, хреноционары, были, конечно! Мест свободных нет, и никогда не было! Государство вроде и заботится о нас, но большинство туда сами не идут. Вот вы думаете, что мы от горя пьем, якобы боль заглушить, а хрен бы там, с пьяну все намного позитивнее смотрится. Накатил «Водочки» и подружка вроде ничего становится, и друзья по хишине как родные. Вообще жизнь бомша – сплошное приключение и красота, что бы там кто ни говорил.
- Хах…чего ж ты тогда радуешься, что в тюрму попадешь?
- Ну как чего, развеемся, пошивем спокойно, без приклюшений, а то от них тоше устаешь, сам понимаешь.
Дальше мы всю ночь разговаривали с этим Бородачом. Он поведал мне много красочных историй из бродяжнической жизни. Как они убегали из супермаркетов с награбленной едой, как один раз на них напала стая собак, как хижину в лесу строили. Счастливый бомж, что может быть абсурдней? Да еще и жизнерадостный. Подумать только, у тебя нет ни дома, ни родственников, ты вонючий и грязный, но запал для веселья есть всегда, стальной оптимист, я бы даже сказал титановый! Хотя может все дело в том, что он глупый, ведь чем меньше мозгов, тем меньше размышлений, тем веселее и проще жизнь. А я еще сижу и парюсь, из – за какого - то привода в СИЗО. Родителям, я уверен уже все доложили и завтра вечером или утром они будут тут с деньгами и меня выпустят. Хорошо, что в наше время деньги победили все консервные законы и от всего можно откупиться, будь то убийство, изнасилование или как в моем случае - избиение, конечно, чем тяжелей акт – тем дороже свобода, но зато больше не приходится коверкать жизнь сроками, если у тебя есть, хоть какие – то деньги. А год назад помню, был введен закон о легальной коррупции, то есть если ты хочешь нарушить закон и снести род дом к чертям для постройки бизнес - центра, то валяй, все в твоих руках, платишь коррупционную коммисию и делай, что хочешь. Наверно вы думаете, что у нас царит анархия, но это далеко не так. Современная Россия все так же развивающаяся страна, но с новыми правилами жизни, хотя во всем мире ситуация почти такая же. Например, деньги превратили в религию. Россияне верят в Рубль, Американцы в Доллар, Китайцы в Юань и т.д. Иисус и Будда – больше не боги, а лишь старинные названия с картинками. И теперь, они живут в пыльных, задрипанных книжках, на самых дальних полках в библиотеке. Хотя, если задуматься, то деньги уже давно стали религией, спросите у своих дедушек или бабушек, сколько они получали в месяц, и увидите их разломанное от судороги стыда лицо. Вопрос простой, а шума поднимется столько, будто вы нашли их домашнее порно, разумеется, когда они были еще молодыми. Вот так и зарождалась нынешнее течение в вере, рваными толчками, пока не стало ясно окончательно, что деньги – это все.
Мысли кружатся балом в голове… Деньги…Бродяги…МИКМО…Родители и растворяются во сне…
Глава III. Куда идти?
- Морис, на выход!
Выстрелило пулей в сон, грубое и четкое приказание, от человека в форме. Мои уши едва успели понять, что случилось, как глаза уже начали осторожно вытекать на свет.
- Что тебе?
- За тебя внесли залог, собирайся.
Наверно родители, подумал я. А кто еще может приехать за мной? На часах была вторая половина дня, собирать мне было нечего, потому что я приехал сюда только с рюкзаком из универа. Подпрыгнув от радости, что за меня внесли залог, я быстро проснулся, мысленно попрощался со своим ночным собеседником, так как он еще спал и с солнечным видом вышел из клетки. На входе сидел отец. Давненько мы с ним не виделись, хотя я б не видел его еще миллиард лет, лишь бы он высылал мне деньги на проживание. Мои отношения с родителями были натянуты на струны калибра 0.5 мм, если не меньше и проигрыш одного гитарного риффа мог без проблем порвать, все, что между нами было. Отец уделял мне внимание, только когда напьется, после чего накачивал телефонную трубку разговорами о любви и прочем абсурде. От таких бесед мне хотелось блевать и каждое его новое слово, я чувствовал отвратительным посылом рвоты. Что касается Матери, она особо не интересовалась мной и всю жизнь тонула то на одном озере работы, то на другом. И бывало, когда мама совсем захлебывалась, начинала булькать и плеваться усталостью, Папа протягивал ей спасательный билет на недельку, в Египет или Турцию и так повторялось каждый год. Меня они с собой не брали, да и я не очень - то хотел жить по идиотскому плану любого русского туриста: Проснулся – Бухать, Поел – Бухать, Дождался вечера – Бухать, Поспал. И так летя в бесконечный цикл запоя. Мне нужны были открытия, музеи, выставки, исторические места, а настрой родителей был только на саморазрушение. И вот в случившейся ситуации, своим фиерическим отчислением, я случайно разыграл сумасшедшее соло, на тех сопливых струнах, которые помогали нам хоть как – то держать связь. И вполне логично, если они вот – вот они порвутся и начнут хлестать меня грубыми фразами по лицу.
- Ну здравствуй, Герой!
- Привет… Пап. Если ты собираешься на меня кричать, то я могу все обьяснить. Это вышло совершенно случайно, я не хотел. Так получилось, я даже не успел ничего поня…
- Да не верещи ты! Не собираюсь я на тебя орать, но объяснить тебе все придется, все дружок, до последней детали.
- Хорошо, хорошо, кстати, это вы за меня заплатили?
- А кто же еще? Такой говнюк, как ты умным людям не нужен.
- Ну да… (Тут нас внезапно обняло секундное молчание)
- Ладно, проехали. Как твое самочувствие?
- Да, боле менее, только очень хочется есть, в СИЗО, знаешь, слабоватая кухня. (Облачно улыбнувшись, сказал я)
- Ну что ж, тогда пойдем, перекусим, там мне все и расскажешь.
- Может в Мак?
- Пошли уже!
Неожиданно выпавшая из меня сентиментальность, смягчила прием отца, и он нежно размазал меня по небу. Я ожидал, что угодно: криков, ударов, матершины, но никак уж не то, что он спокойненько отведет меня покушать, и вообще будет нормально разговаривать. Ближайший Макдональдс находился в трехстах метрах от метро Марьино и естественно мы побрели туда. Насыщенный слюнявыми ароматами ресторанчик быстрого питания, схватил нас за нос и незамедлительно повел к себе. На входе в маленькое государство гамбургеров, стояла молоденькая эмигрантка Камила и облизывала полы своей шваброй. С ног до головы она была пропитана воздушным жиром в перемешку с грязью, как и все её родные работавшие там. Они же, проливая литры пота, мельтешили по всему заведению, надеясь откусить небольшую премию в конце месяца, и внешностью больше походили на неудачных клонов обезьян, чем на нормальных людей. Отупевший вгляд этих цветастиков раздражал меня до самой высокой ноты бешенства. А особенно меня убивала, их жалкая жизнь, главное место, в которой занимала абсолютно никчемная работа с натянутой поверх улыбкой. Сама мысль, что они ежедневно трудятся и живут на положении рабов за нищенскую зарплату, травила меня злостью и негодованием. Конечно, у всех бывают разные ситуации в жизни, но по большей части все эти люди простые работяги, которые пытаются выжить. Мир разделён по принципу образованный и необразованный. И, к примеру, если охранники, уборщики, кассиры, ровным счетом не стоят и одной сотой ногтя для истории человечества, то ученые, писатели, музыканты, обязательно останутся с хоть какой – то печатью значимости до конца своих дней. Или другими словами, я не понимал, как можно опуститься до такого.
- Свободная касса! (Звонко просверлила мои уши сестра Камилы)
Заказав покушать, мы обрушили свои зады на стулья с таким облегчением, как будто запор случившейся ситуации слился с легкостью в унитаз. Присев за уютным столиком около окошка, мы долго разговаривали, жадно спорили, и я объяснял отцу, что все это вышло совершенно случайно. Но его непробиваемые уши, просеивали то, что нужно и оставляли лишь грустную, спокойно гуляющую по извилинам мозга мысль - «Мой сын - дебил». И в заключение её, отец сказал мне, что теперь я на полной автономии от них и оставив мне десять тысяч рублей на столе, с унылым видом растворился за окном. Ступор не заставил себя ждать, и я превратился в каменную статую на несколько минут. Помотав головой, я вздрогнул от всего этого и поехал за вещами в общежитие, затем вернулся. Сюда же…
Глава IV. Копченые мысли.
Спустя два часа я сидел на лавочке недалеко от Макдональдса, распивая коктейль под названием «Что мне, блин теперь делать?» Без крыши над головой. Что!? Что!?! И зачем я только избил этого педика? Щас бы сидел в общаге и щекотал свой живот об глупые шутки соседей. Мысли катались по мне из стороны в сторону. Баланс нарушен, так что можно кричать, психовать, крушить все вокруг, но мне почему - то этого не хотелось. Раньше, я бы разрядил все эмоции по пустым бутылкам на помойке, разбил бы кулаки об стену и устроил маленькую анархию. А сейчас лишь спокойно сижу на лавочке и рисую круги в грязной луже небольшой палочкой. И если дать разыграться фантазии, то она откликнется на эти круги саркастическими фразами, типа: «Да это же портал твоей сраной жизни! Только прыгни, и ты навсегда уйдешь отсюда» звучит как некролог, а такой исход явно мне не подходит, ведь я все - таки «Оптимист». Хотя по – большей части на этих кругах и вправду разложена вся моя жизнь, сначала маленький круг говна, потом побольше, еще побольше и так по нарастающей, до 2026 года, значит, в будущем можно ждать еще большего дерьма от унитаза жизни. Но моя вечно радостная душа как всегда надеется на лучшее. Вдруг сейчас из ниоткуда появится милая богатая девушка, проникнется жалостью ко мне и приютит у себя дома. Но это вряд ли произойдет, так что пора вернуться в реальность. Почему я не позвонил друзьям, спросите вы? У них же можно пожить какое – то время. Да потому что, все мои друзья – это презервативы, которые потихоньку стерлись и куда – то пропали. Вот, например, один из них. Платон - мелкий дилер. Вся наша дружба держится, на граммах, кусочках и боксах, без этого нам даже нечего сказать друг другу. При встрече с ним язык начинает замораживать в сосульку нелепого молчания, пока кто – нибудь из нас не кинет в тишину «Есть чо?». Затем, если ответ последует по заранее прописанной схеме «Да, немножко осталось», то мы незамедлительно растягиваем плотный дым бутылки по своим легким на двоих. И тут сразу же появляется множество тем для разговоров, мы начинаем много смеяться и в конечном счете неплохо проводим время. Но все эти краски стекают на наш серый мозг только при радужном раскладе, а если прописанные строчки наших диалогов нарушаются и слышится «Неа, сегодня голяк», то унылость со сверхзвуковой скоростью расплывается по нашим лицам, и мы быстро расходимся по домам. Про других друзей и нечего говорить, это друзья, которые появляются раз или два за месяц с одной единственной целью – нажраться и потусить (как в принципе и Платон). Надеюсь теперь понятно, почему я не стал не к кому обращаться. Достав телефон и пролистав странички в браузере, я нашел хостел V.E.R.S.U.S. в районе Марьино и как заведенный пошел по заданному адресу.
Глава V. ВЕРСУС.
Очнувшись взглядом на ресепшен меня встретила забавная старушенция. Она была лет 65, худая, с темно окрашенными волосами, и в глазах еще были видны остатки прежнего запала. При моем появлении она задергалась, начала шуршать, перекладывая что – то у себя на столе, а я лишь робко улыбнулся.
- Здравствуйте, молодой человек, что вас интересует? У нас есть отличные комнаты, от 300р за сутки до 2700, ну последние, как вы уже поняли люкс, там полная звукоизоляция, стоит телевизор, сау…
- Спасибо. (Перебил я ее) Но меня интересует самый простенький вариант, главное подешевле.
- Хорошо! Хорошо! щас мы что – нибудь подберем для вас. Аааааа! вот на втором этаже комната четырнадцать свободна, там находится только одна кровать, а туалет расположен в конце коридора. Все это удовольствие обойдется вам в 300 рублей.
- Отлично! Просто замечательно! я беру.
Старушка вся сияла своей работой, и было видно, что ей это нравится, она так быстро и весело все рассказывала, что даже я зарядился от нее позитивной энергией.
Забрав с собой маленький чемоданчик, я покатился на второй этаж к своей новой комнате, без планов на завтрашний день. Помещение было довольно мрачным, но с мягким зефирным оттенком, матрас излучал большой желтый круг по своему периметру, а сама комната была похожа на бокс или кладовку. Стены светились самыми дешевыми обоями голубого цвета. На полу раскидывался дырявый линолеум. Видок не самый приятный, зато нет тараканов, хотя лучше не зарекаться. Наверно здесь и раньше так было, пока обыкновенный дом не переделали под хостел. Разместив свои вещи, мои мысли разлеглись вместе с телом на диване. Тут мне вспомнилось, как совсем недавно, я хотел по скорее выучиться на режиссера, собрать свою рок – группу. Наконец, что – то изменить в своей жизни. Я проучился совсем немного, но честно говоря, моя специальность мне не нравилась, и я точно знал, что никогда не буду работать по – этому профилю, как и половина населения страны, которые учатся на менеджеров, а потом идут в ресторан прислуживать официантами. И все вроде бы предельно просто, после того, как ты получаешь корочку, тебя выкидывают на одну большую свалку с другими людьми, которые, как и ты претендуют на пикантное кресло работы, и там как не крути, ты сам по себе. Выбирайся, как хочешь. С другой стороны, все через это проходили, родители, дедушки, бабушки, но только тут есть один маленький нюансик, моя родня так и осталась на этом послеинститутовском этапе и до сих пор изнемогает от работы, волочет свою жизнь печалью, где только можно. Ради рубля в месяц. А я, что я? Валяюсь на диване в самой грязной дыре Москвы и продолжаю судьбу, своего предыдущего поколения. Неужели и я так же скучно проведу остаток своих дней? Работая без цели, не понимая, зачем мне это надо? Ответа – нет, хотя может он и не нужен. Существуешь ты, как карбонат общества, питаешься алкоголем, «веселыми шоу» по ТВ, вечеринками, до тех пор, пока тебя не заберет земля. А как заберет, то и думать ни о чем не надо. Вот вам и весь смысл жизни.
Глава VI. Перемотка.
После того, как я поселился в хостеле, дела мои более менее наладились. Я устроился на ту «замечательную» работу, которую ненавидел каждой клеточкой своего тела. Да, да в Макдональдс. И теперь бегаю, как заведенная мышка с утра до вечера, чтобы оплачивать свою мини – комнатку в «ВЕРСУСЕ». А время на всю мою суетливость отвечало тягучими укусами скомканных суток, до тех пор, пока, я напрочь не забыл, какой сегодня день недели и что вообще за число. Потом, я уже не чувствовал время и все превратилось в заторможенную GIF – анимацию, где я просыпаясь шел на работу, отбывал свое время там, после чего приезжал домой поспать. Так продолжалось бы и дальше, но сегодня мне позвонили мои пятирублевые «друзья» и позвали посидеть ночью в баре. Я с радостью схватился за это предложение. Ведь такой нежданный вызов обыденности мог бы вполне закрасить тоску моих будней. Бросив телефон, подобрав одежду для вечеринки, я отправился на место и через полчаса был около входа в заведение со своими приятелями.
Глава VII. Барный Бриз.
Зайдя в бар. Мы разместились за дешевым столиком для студентов, где перебравшие пассажиры вечеринки, нас не смогли бы достать. Интерьер бара напоминал обычный подвал с красными, советского времени кирпичами, наполненными оттенками современного искусства в виде колон на углах, мягких светильников и бардовых штор. Едва разговорившись, мы незамедлительно ударились в алкогольную лесенку, состоящую из виски с колой, и уже через час каждый из нас передвигался, как скользящий по маслу осьминог. Набравшись сил, я приподнялся под тяжестью лени из – за стола и поплыл в сторону танцпола, который находился прямо перед баром. Хотя его по сути – то и не было, потому что, то место где мы расположились, было полностью андеграундным, и даже тела, побитые высоким градусом, были лишь бликами гаражных духов вокруг. Рок – н – ролл шестидесятых годов скатился по моему телу так плавно и нежно, что я буквально почувствовал страх, после того, как наши взгляды неожиданно пересеклись. С того момента из двух волн напавших друг на друга, мы слились в единый барный бриз. Её алкогольный драйв, наполненный во взгляде, стал для меня настоящим откровением. Он был составлен по принципу антиклише, и любой зрительный контакт оставлял на мне непонятное беспокойство. Что не скажешь про моих бывших девушек, у которых еще в самом начале, когда мы только непринужденно флиртовали, на лицах было написано «Я выйду за тебя замуж и нарожаю кучу детишек». Её же мысль, скрывавшаяся за оболочкой глаз, была настолько поверхностной, легкой и недавящей, что я был абсолютно уверен – этот танец, просто способ развлечься, без каких либо продолжений. В те часы я уже не мог различить симпатичная она или полная уродина. Алкоголь сплавливал эти понятия, кувыркаясь из одного в другое. Но, не смотря на это, её вывернутая наизнанку ласка уволокла меня, и я без особых сопротивлений провалился в её объятья, наполнив свое тело экстазом. Внезапно появившаяся ночная страсть оживляла меня, поливала каплями счастья. И пока мы безудержно сплетались в едином, четко поставленном танце, на нас странно поглядывали окружающие. Со стороны казалось, что мы заплыли не на свой водоем и танцуем на слишком большой глубине, которая не под стать остальным. Все движения были почти синхронны, будто шли по заранее отрепетированному сценарию. И никто не знал, что это всего лишь случайный наплыв эмоций, у совершенно незнакомых друг другу людей. Стробоскоп разбивался о стены, и ночь вместе с ним не переставала стрелять по нам пулями музыки, пока мы не промокли в счастье, до последней корочки тела. И только глубоким утром, полностью изрешеченные, отлепились друг от друга. Не забыв скрепить при этом, дальнейшее общение телефонными номерами. Получилось так непринужденно, будто это не нас всю ночь резали ножами страсти, а наших пьяных, умерших под натиском сна друзей.
Тем временем мои приятели благополучно лежали на своих столиках, просматривая скудные сны, которые скопились в подсознании за целый день. В тот момент, им не надо было ничего кроме морфея, но мне все - таки пришлось их разбудить и мы скоротечно разъехались по домам.
На следующее утро, как, оказалось, по фотографиям в сети. Она была не самой красивой внешности, но в ней был тот редкий блеск, что мог свернуть голову даже самым эгоистичным личностям. Размазанный на глазах черный макияж, короткая Каре стрижка, выжженные белой краской волосы, и все это вкупе с продолговатым лицом. Но в ней была очаровательная роскошь, которой обладают только единичные случаи женского пола. Вспоминая о ней, я почувствовал, как ужасно тяжелые рифы прошлой ночи в виде боли сползли по моей шее. Она была, как клубничный сироп на сердце умирающего романтика. И я безумно хотел повторения этой сладкой симфонии.
Через пару дней мы связали свои уши телефонным разговором и решили встретиться. На самом деле в нынешнем положении, мне бы хорошо придумать, где я возьму деньги на следующий месяц, чтобы оставаться на плаву, а вместо этого, я пропиваю последние копейки и знакомлюсь с сомнительной красоты девушкой. При следующей встрече мы обожгли друг друга нежными объятьями и по-родственному чмокнулись. В тот день, мы долго гуляли по крыше какого – то ангара, что находился на хлебозаводе, прятались от охранников, смеялись, и вроде бы все было замечательно, но как всегда есть одно «НО». Оно заключалось в том, что от неё веяло легким ветерком безразличия ко мне, а ведь обычно такое чувство испытываю только я. Вообще, во всех отношениях я выцеживал самое главное, только в пути покорения девушки. Остальное мне до сих пор кажется посредственным и странным. Ведь после перехода черты завоевания возникает наитупейшая тоска. Ты, по сути, взбираешься на вершину хрупкого сердечка и превращаешься в хладнокровную массу, которой на все становится похеру. Потом, ты начинаешь выдумывать «Важные дела», из – за которых вы не можете встретиться, игнорировать их звонки, не отвечать на сообщения. И вот, их голоса уже умоляют тебя, перестать быть такой безразличной, спокойной тварью. А ты в ответ, лишь слащаво улыбаешься, смотря на их бессмысленные терзания. Попутно объедаясь наслаждением своего превосходства. Со временем из радужного каравана звезд твои чувства, почему то выцветают, оставляя лишь запах прошлого, пустоты. Это необъяснимое равнодушие, во время самого пика отношений. Обычно всплывало из – за банального однообразия, которое я не мог разбавить, чем – то новым. А тут появляется «Она» и вроде бы все как прежде, но та непосредственность в глазах, которой она проплавляла наш танец, заставляла меня дрожать от возбуждения. На следующее утро после встречи я хотел вцепиться вампиром в её горло и не отпускать, пока не высосу все соки безразличия ко мне. Но в итоге я валяюсь в кровати бесконечного одиночества. Понимая, что особо не нуждаюсь в её компании, мне и так довольно хорошо, а если продолжать отношения, которые обречены на провал, то это будет, лишь зря потраченное время. Поэтому я просто продолжал валяться овощем, стирая её контакты из телефона, а образ из головы.
Глава VIII. Уход.
Последующие годы моей жизни растеклись в монотонную реку, которая бежала день за днем по одному и тому же кругу. Как и раньше, я тонул в фастфуд индустрии, изредка, подрабатывая аниматором, и практически потерял любые надежды на что – то лучшее. Пока не познакомился со своей будущей женой. Случилось это молниеносно и неожиданно. Я, как обычно обслуживал клиентов на кассе, с продажной улыбкой на лице. Подошла её очередь, и во время заказа еды, она без стеснения вдруг начала шутливо заигрывать со мной. Её внешность распадалась на брильянтовые красоты в виде: чересчур милого личика, огромных карих глаз, больших губ и темно – русых длинных волос. Как будто она сбежала с обложки глянцевого журнала. Почему именно ко мне, я до сих пор не понимаю. Красавицы такого калибра, обычно разгуливают с денежными мешками. А я гребанный кассир в Макдональдсе. Но, тем не менее, она подошла именно ко мне и эмоции охватили меня до краев. Я начал жадно вести её по тропе флирта, не давая никому шанса вмешаться. И как конвейер красоты, схватывал пыль её духов с шеи, уже не в силах остановиться. Забывшись, я создал огромную очередь у кассы и меня уволили с насиженного места. Потеря этой работы никак на мне не сказалась, будто я, наконец, избавился от чего – то лишнего. Воодушевленный её красотой я быстренько нашел новую работу, устроившись менеджером в магазин Евросеть. Через месяц мы поженились. Она была из семьи со среднестатистическим доходом, и никакого богатства у неё не было, на что я изначально и рассчитывал, оценивая примерную стоимость её шмоток. Так что, мечты о лучшей жизни пришлось выкинуть на помойку. И не смотря на то, что мы поженились, её красота не заставила меня утереть свою душу в клочья, ради всех «Возвышенных чувств», которые она испытывала ко мне. Я был как бы наполовину счастлив, наполовину пуст. Как тот стакан в когда – то модном выражении. И не зная, что делать со второй частью своего тела, я полностью отдался работе.
Время шло и вместе с тем, оно обрубило мои ноги так, что я встал на колени перед своей черной жизнью. Дом – работа - семья – дом – вот и все, что я видел до конца своих дней. Я превратился в карусель обыденной печали и приходя домой, ни чего не делал, валяясь на диване перед телевизором. Все что я ненавидел, презирал, унижал, обрушилось на меня тройным шквалом поноса. И ради своей жены и детишек, я пахал с утра до ночи. Получается, я родился, вырос, создал потомство, и моя миссия на земле закончилась? Хах… Даже тут есть эта «очаровательная» тоска жизни. Люди работают, рожают детей и умирают, а после все повторяется. Скучно, скучно, скучно! Странно, что никто не хочет нырять в кардинальные перемены, никто не хочет развиваться. Всем нужен лишь один продукт – Банальность и спокойствие. Я нашел его у себя дома, и поверьте, лучше не жить, чем поедать эту гадость каждый день.
Даниил Морис умер 12 декабря 2051 года. Потому что его жена резала огромные куски овощей в винегрет, один из которых попал не в то горло. Он задохнулся, лежа на диване с включенным телевизором. Похороны прошли скудно из – за безденежья семьи, так что даже памятник с именем не удалось поставить. Да он ему и не нужен, ведь он обычный человек…