Судебноправовая реформа 1998.html

Работа добавлена на сайт samzan.net:

Преступление понимается как нарушение закона	Преступление понимается как насилие над людьми и отношениями
Причиненный вред определяется                                 абстрактно	Причиненный вред определяется конкретно
Преступление принципиально отличается от других видов причинения вреда   и конфликтов	Преступление связано с другими видами причинения вреда и конфликтов
Жертва — государство	Жертвы — люди и отношения
В центре внимания процесса — государство и преступник	В центре внимания процесса -пострадавший и преступник
Пренебрежение нуждами и правами пострадавшего	Нужды и права пострадавшего в центре внимания
Межличностный аспект не играет никакой роли	Межличностный аспект занимает центральное место
Конфликтный характер преступления не имеет значения	Конфликтный характер преступления признается
Несправедливость или насилие, совершенное ранее над преступником, играют второстепенную роль	Несправедливость или насилие, совершенное ранее над преступником, считаются существенными
Определение преступлению дается при помощи юридико-технической терминологии	Преступление рассматривается комплексно: с точки зрения морального, социального, экономического и политического   аспектов

До сих пор мы ограничивались обсуждением таких видов насилия и конфликтов, которые традиционно относят к преступлениям. Однако с точки зрения библейских представлений это чересчур узкий взгляд. Библия формирует такое видение мира — шалом — при котором люди должны жить в добрых отношениях друг с другом. Поступки, которые мы обычно называем преступлениями, уродуют эти отношения, но извращают их и другие разновидности зла, такие как несправедливость и Угнетение со стороны власть имущих. Если в понимании правосудия мы хотим основываться на Библии, нам следует видеть справедливость во всем ее объеме, не ограничивая ее искусственными рамками, не отделяя преступления от других проявлений несправедливости. Преступления сродни конфликтам между людьми, которые мы обычно называем «гражданскими» Но эти проявления несправедливости являются частью общей несправедливости, порождаемой властью и богатством. Пророки Ветхого Завета напоминают нам о том, что несправедливость на уровне государства — это тоже грех и что она, в свою очередь, вызывает еще большую несправедливость.

Восстановление как цель правосудия

Если преступление — это причинение вреда, то что такое правосудие? И снова Библия указывает нам верный путь. Если преступление наносит людям вред, правосудие должно ставить себе целью восстановление справедливости, добрых отношений. Когда совершается зло, основным вопросом должно быть не «как следует поступить с преступником?» или «что преступник заслуживает?». Вместо этого следует спросить «что надо сделать для восстановления справедливости?».

           Вместо определения правосудия как возмездия, мы будем понимать его как восстановление. Если преступление — зло, то правосудие должно исправлять его и способствовать исцелению. Действия по восстановлению, а не дополнительный вред, смогут создать необходимый противовес вреду, нанесенному преступлением. Конечно, мы не можем гарантировать полное восстановление, но подлинное правосудие должно поставить себе целью создание условий, в которых этот процесс мог бы начаться.

            Если вред, причиненный преступлением, имеет четыре основных аспекта, последние и должны определять направлен восстановительных действий. Первоочередной целью правосудия должно быть, следовательно, возмещение ущерба и лечение пострадавших.

Говоря об исцелении, мы вовсе не имеем в виду, что им следует забывать или преуменьшать размеры насилия. Скорее, здесь разумеется выздоровление, ощущение, что все уже позади.  Жертва насилия должна снова почувствовать, что находится безопасности и управляет своей судьбой, что жизнь имеет смысл. Точно так же и преступника следует побуждать к новому самоощущению: он или она должны обрести свободу начать жизнь заново. Исцеление включает как ощущение духовного и физического восстановления, так и надежду на будущее.

Следующей по важности задачей правосудия должно стать исцеление отношений между пострадавшим и преступником. Движение VORP определило эту задачу как примирение.

Примирение подразумевает полное раскаяние и прощение. Оно включает установление добрых взаимоотношений между пострадавшим и преступником. Опыт работы VORP подтверждает возможность установления таких отношений. Однако было бы наивным во всех случаях ожидать подобного результата. В иных делах достичь примирения невозможно, в других можно добиться удовлетворительных взаимоотношений, но без настоящей близости или полного доверия. Ни в коем случае нельзя принуждать Участников к примирению. Рон Крэйбилл, бывший директор I Меннонитской Службы по Примирению, часто напоминал нам о том, что примирение является процессом со своим собственным ритмом и динамикой. Даже если человек действительно хочет примирения, эмоции могут расходиться с пожеланиями.

«Наш мозг диктует нам, что должно быть, но сердце отзывается так, ак может, отражая то, что есть на самом деле. Голова может задавать направление сердцу, но сердце должно пройти свой путь. Примирение сердца — это целый цикл со своими этапами на пути».

По словам Рона Клаассена, директора VORP во штат Калифорния, примирение следует понимать как некий континуум. На одном конце — откровенная враждебность, на другом — восстановление или создание прочных и добрых отношений. В момент преступления отношения обычно находятся в крайней точке враждебности. Если не уделить этому внимания, отношения так там и останутся, а возможно, уровень враждебности даже возрастет. Таким образом, задачей правосудия должно быть продвижение отношений в сторону примирения. Такое оздоровление отношений, хотя бы даже и частичное, — важный шаг на пути к исцелению личности в целом. Правосудие не может гарантировать или навязывать примирение, оно должно лишь предоставить условия для того, чтобы примирение в принципе стало возможным.

Я участвовал в таких делах VORP, которые, на первый взгляд, были малоуспешными в достижении примирения. В результате встреч пострадавшие и преступники не меняли своего враждебного отношения друг к другу. Однако сам характер враждебности претерпевал серьезные изменения. В их сознании уже не маячила абстрактная фигура, некий стереотип пострадавшего или преступника, теперь их ненависть была направлена на конкретного человека. И даже такое изменение можно расценивать как позитивное.

Преступники тоже нуждаются в исцелении. Конечно же, он должны отвечать за свои поступки. Им нельзя «спускать» того, что они совершили. Чувство ответственности само по себе является уже шагом вперед по направлению к перемене и исцелению. Но и другим нуждам преступника следует уделить внимание.

Точно так же и община испытывает потребность в исцелении. Преступление подрывает чувство целостности общины, и эта рана требует к себе внимания.

Стремление к справедливости принадлежит к основным потребностям человека. Без ее удовлетворения исцеление и примирение затруднены и даже невозможны. Достижение справедливости — обязательное условие разрешения дела.

Конечно, ощущение полного достижения справедливости возникает не часто. Однако даже «частичная справедливость» играет положительную роль. Частичный опыт тоже способен привести к ощущению восстановления и завершенности. К примеру, в ситуации, если преступник не найден или отказался взять на себя ответственность за случившееся, определенную роль в обретении жертвой ощущения справедливости может сыграть община. Община может предоставить пострадавшему возможность выговориться, проявить к нему уважение, признав, что ему было причинено зло, а также пойти навстречу другим его потребностям. Частичная справедливость все равно лучше, нем полное ее отсутствие, она способствует процессу исцеления. Так в чем же мы видим суть правосудия? Богиня с завязанными глазами и с весами в руках прекрасно олицетворяет современную парадигму, безличную и ориентированную на процедуру. Какова наша альтернатива?

Один из возможных вариантов — представить правосудие жительницей ран. Мой коллега, Дэйв Уорт, ознакомившись с наброском этой главы, прекрасно выразил этот образ в следующих словах:

«Новые ткани должны вырасти там, где были разорваны старые того, чтобы позволить новым тканям вырасти, необходимо создать соответствующие условия и обеспечить правильное питание. Необходимы осторожность, антисептика и время. Иногда остается шрам, иногда бывает ухудшение состояния. Но когда рана затягивается, мы можем двигаться, действовать и расти. И через опыт ранения и исцеления мы можем прийти к пониманию тех условий, которые спровоцировали эту рану а также тех, что способствовали исцелению. И тогда мы можем работать над изменением первых условий и создавать вторые для тех, кто нуждается в исцелении».

Вильма Дерксен, чья дочь была жертвой жестокого убийства, предложила еще один образ, который мне кажется даже лучше первого: преступление создает пустоту, которую правосудие заполняет.

Библейский подход к правосудию указывает на то, что восстановительное правосудие должно быть и «преобразовательным правосудием». Чтобы восстановить правильный порядок вещей, порой необходимо не столько вернуться к исходной ситуации, сколько пойти дальше. Например, в случаях бытового насилия не всегда достаточно простого восстановления ущерба. Нельзя говорить о подлинной справедливости, если люди и отношения не претерпевают изменений в лучшую сторону, изменений, в результате которых случаи насилия больше не повторялись бы. Движение в новом направлении может оказаться гораздо более эффективным в достижении справедливости, нежели возврат к прежнему состоянию.

Возможно, задача правосудия больше, чем просто заполнение возникшей пустоты — пустоту нужно заполнять, «пока станет переливать через край». Тот же Дэйв Уорт выразил этот образ правосудия лучше, чем я:

«Во Втором Послании к Коринфянам (5,18 и сл.) сопоставляются такие понятия как примирение и новое творение. В этом, возможно, и кроется суть примирения: что-то новое возникло в отношениях между двумя людьми. Это новое исходит не из опыта прошлого, но из того, как должно быть. Примирение — это такой подход к проблеме, который ориентируется на будущее.

[В "переливании через край"] суть правосудия. Речь идет не об умеренном легалистском подходе к правосудию и не о весах правосудия. Речь идет о такой ситуации, где свершается истинная справедливость, которая порождает новое явление: люди, переполненные чувством свершившейся справедливости, могут идти дальше, неся и распространяя дух справедливости. Возможно, проблема современного легалистского подхода к правосудию в том, что правосудие не наполняет людей духом справедливости настолько, что они могут передавать его другим».

Правосудие начинается с потребностей

Правосудие, цель которого «заполнить и переполнить», должно начинаться с выявления человеческих потребностей и попытки удовлетворить их. В случае преступления начинать следует с потребностей жертв. Когда происходит преступление (независимо от того, выявлен ли преступник), первыми вопросами должны быть «кто пострадал?», «какой вред причинен человеку?», «в чем он нуждается?». Такой подход, конечно, далек от подхода карательного правосудия, которое начинается с вопросов «кто виноват?», «как его следует наказать?» — и редко переходит к другим вопросам.

Пострадавшие испытывают разные потребности, которые необходимо удовлетворить, если мы хотим, чтобы эти люди ощутили хотя бы частичную справедливость. В большинстве случаев они в первую очередь нуждаются в поддержке и чувстве безопасности.

Однако вскоре после этого обнаруживаются и другие потребности, о которых я отчасти упоминал во второй главе. Пострадавшим хочется, чтобы их выслушали. Им следует предоставить возможность рассказать о случившемся, выразить свои чувства возможно, даже не один раз. Им необходимо высказать свою правду. И они нуждаются в других, чтобы вместе плакать о случившемся и почувствовать сострадание.

Пострадавшие нуждаются в подтверждении того, что они не заслужили причиненное им зло, они хотят услышать это от других. Им также важно знать, что были приняты меры по исправлению этого зла и предотвращению его повторения. Они хотят убедиться в признании своих страданий и уважении к своим переживаниям.

Форма, в которую выливаются их правда, слезы и попытки отстоять себя, порой бывает резкой и гневной. Нам следует принять это и отнестись к этому с пониманием. Только после этого возможен следующий шаг. Морт Маккаллум-Патерсон обратил внимание на то, что плач о страдании жертв преступлений близок по характеру плачам о страдании, которые так часто встречаются в Ветхом Завете. Плач о страдании и требование возмездия — это «молитва-плач», предназначенная для ушей Господа, это обращенная к Богу просьба о сочувствии и жалости. Часто там звучит гнев и желание мести, но не призыв к реальному действию. Как сказал Патерсону отец одной жертвы убийства: «Может быть, из наших слов можно понять, что мы просим о высшей мере наказания. Это не так... но что еще мы можем сказать?» Патерсон отмечает:

«Что еще мы можем сказать? В этом все дело. Нет слов, которые выразили бы боль, страдание и ярость тех, кто пережил насильственную смерть близкого человека, нет слов сильнее, чем требование крови, зависимо от того, являются ли эти слова стремлением добиться приговора для убийцы, поступать все же следует иначе. Необходимо принять взвешенное решение. Плач сам по себе не содержит такого решения, но... плач имеет свой язык. Он принимает форму проклятия. В действительности, это молитва о том, чтобы Господь проклял человека, отнявшего жизнь у своей жертвы».

Возмездие — одна из форм восстановления, но то же можно сказать и о возмещении ущерба. В небольшой, но ценной книге «Исцеление ран», Джон Лампен из Северной Ирландии отмечает, что возмещение ущерба представляет собой настолько же естественную человеческую потребность в ответ на преступление, как и возмездие.

Возмещение восстанавливает потери, но его подлинный смысл символичен: в возмещении ущерба видится признание преступником нанесенного им зла, а также готовность нести за него ответственность. Восстановление нарушенного права само по себе способствует достижению справедливости и скорее, чем наказание, приведет к исцелению.

Наказание часто оставляет после себя ненависть. Как опыт справедливости оно, возможно, и лучше, чем полное отсутствие всякой справедливости, но оно мало дает для примирения враждующих сторон. А вражда может препятствовать исцелению. Прощение, напротив, разрушая вражду, позволяет как пострадавшему, так и преступнику вновь обрести власть над собственной жизнью. В этом красота прощения. Однако достигнуть его также нелегко, как и примирения, — прощение не может быть принудительным. Для многих обязательным условием проще становится достижение справедливости. Для других прощение оказывается невозможным вовсе.

Как наказание, так и возмещение ущерба служат восстановлению нарушенного равновесия. При том, что и наказание, и возмещение ущерба в равной степени имеют символическое значение, возмещение ущерба является все же более ощутимым способом восстановить равновесие. К тому же наказание восстанавливает равновесие путем принижения преступника до того уровня, на который был поставлен пострадавший. Задача наказания подавить преступника, препятствуя его стремлению к превосходству над пострадавшим и подтверждая значимость последнего. Возмещение ущерба, напротив, стремится вернуть пострадавшего к прежнему состоянию, признает за ним нравственное достоинство, а также учитывает роль преступника и возможность раскаяния. Следовательно, нравственное достоинство признается здесь и за преступником.

Большинство из нас думает, что пострадавшие придают большое значение наказанию. Однако недавние опросы пострадавших свидетельствуют о другом. Пострадавшие часто не против приговоров, исключающих тюремное заключение, даже чаще, чем широкая общественность2.

Больше того, они нередко отмечают, что исправление преступника для них небезразлично. В конце концов, помощь преступнику — это один из путей решения проблемы безопасности и предотвращения дальнейших преступлений.

Пострадавшим также необходимо вернуть уверенность в себе. Правосудие не должно вершиться для них, но без них. Им необходимо почувствовать, что они нужны, они хотят, чтобы ним прислушивались в ходе процесса. Поскольку один из аспектов преступления заключается в том, что жертва лишается „тушения власти над собственной жизнью, одна из задач правосудия в том, чтобы вернуть жертве чувство уверенности. Это значит, по крайней мере, что пострадавшие сами должны определять, в чем состоят их нужды, и как они могут быть удовлетворены. Но кроме того, пострадавшим следует отвести определенную процессуальную роль.

Пострадавшим необходимо вновь обрести уверенность в себе, они нуждаются в возмещении ущерба, в восстановлении нарушенного права, в возвращении чувства контроля над своей судьбой, но более всего им нужно найти смысл происходящего. Вспомните о словах Игнатьева: справедливость устанавливает рамки для поиска смысла. Пострадавшие нуждаются в ответе на свои вопросы: что произошло, как это случилось и что было предпринято по этому поводу. Им нужно найти ответы на шесть вопросов, о которых я упоминал, во второй главе и которые составляют основные шесть ступеней на пути к исцелению. На некоторые из этих вопросов в состоянии найти ответы только сами пострадавшие, хотя мы можем оказать помощь в их поиске. Другие вопросы касаются конкретных фактов: кто совершил преступление, почему, что это за люди, что предпринято по поводу преступления? Правосудие обязано, по крайней мере, предоставить им такую информацию.

Пострадавшие нуждаются в реабилитации. Под этим подразумевается обличение причиненного зла, плач, возможность сказать правду, преодоление отношения к их переживаниям  к частной и незначащей стороне дела. Они ищут такой справедливости, которая включала бы возмещение ущерба, примирение и прощение. Им нужно почувствовать, что они снова управляют своей судьбой, участвуют в решении своего дела, что находятся в безопасности. Другой потребностью такого рода является возвращение чувства доверия к окружающему миру; оно подразумевает поддержку, «сострадание», безопасность, ответственность со стороны преступника и предупреждение дальнейших преступлений. Пострадавшие нуждаются также в осмыслении происходящего, что возможно лишь при наличии достоверной информации, честности по отношении к ним и ответах на их вопросы.

Итак, эти люди чувствуют себя жертвами насилия, а насилие порождает определенные потребности. Однако и вся община чувствует себя жертвой этого насилия, у нее тоже возникают некоторые потребности. Так как нельзя не учитывать общественное значение преступления, процесс правосудия во многих случаях не может считаться только частным делом. Община так же нуждается в заверении о том, что случившееся было злом, что что-то предпринято по этому поводу и сделаны шаги по предотвращению новых преступлений. Здесь тоже важна информированность, которая способствует преодолению стереотипов и необоснованных страхов. И здесь велико значение возмещения ущерба, символизирующего восстановление целостности. Вообще, символика играет существенную роль. Преступление подрывает чувство единства членов общины. Для общины восстановление предполагает осуществление некоей символической акции, которая содержала бы в себе элементы обличения преступления, восстановления чувства доверия и исправления причиненного зла.

Тем не менее, общественный аспект преступления, важный сам по себе, не должен служить отправной точкой для его определения, да и кроме того, господствующие в обществе постулаты о преступлении отнюдь не бесспорны. Один из таких постулатов состоит в том, что можно добиться полного порядка и безопасности, по крайней мере, в рамках свободного общества.

На недавнем благотворительном банкете, устроенном в пользу нашего местного отделения VORP, мне пришлось сидеть за столом напротив состоятельного молодого человека. Приближалась сильная гроза, и все наши соседи покинули нас, чтобы укрыться под крышей дома. Пока мы сидели, наблюдая за грозой, он спросил меня об организации, в чью пользу он только что внес пожертвование; это привело нас к разговору о правосудии. С большой искренностью он поведал мне о внутренней борьбе, которая происходила в его в душе по поводу этого вопроса. С самого детства юноша был знаком с человеком, постоянно занимавшимся воровством, и был озабочен вопросом перевоспитания и благополучия друга. Но с другой стороны, он считал себя консерватором и придерживался мнения, что вор заслуживает сурового наказания. «Иногда мне кажется, что нам следует делать то же, что делают в Иране — отрубать руку, сурово наказывать. Тогда мы будем в безопасности», — сказал он. «Возможно. Но захотели бы вы жить в такой стране?» — ответил я.

Порядок и свобода — два противоположных полюса. Полная свобода, по крайней мере, та, что позволяет делать все, что нам хочется без какого-либо формального или неформального ограничения, скорее всего, была бы небезопасной и хаотичной. С другой стороны, полный порядок, даже если бы и был возможен, стоил бы нам этой свободы. К примеру, чтобы суровое наказание могло остановить преступников, этому наказанию следовало бы быть скорым и верным. А какова цена за это? Нам пришлось бы смириться с возможными ошибками и предоставь Центральной администрации исключительную власть, которой она наверняка стала бы злоупотреблять. Большинство из нас не пожелало бы жить в таком мире. И мы находимся где-то на полпути между этими полюсами, стараясь найти равновесие между свободой и порядком и перевешивая то в одну, до в другую сторону. Находящиеся среди нас консерваторы тяготеют к полюсу порядка, либералы — к полюсу свободы.

Однако в традиционных постулатах о свободе и порядке есть и еще одна ошибка. Обычно мы воспринимаем порядок как законы и наказания, как формальные ограничения. Однако мы забываем о том, что на протяжении всей истории порядок поддерживался неформальными способами — системой верований давлением со стороны общества и обязанностями, установленными им же, а также вознаграждением за послушание. Это можно сказать и о нашей повседневной жизни. Полагать, что порядок держится на одних законах, значит заблуждаться насчет общества — насчет того, что делает его единым.

Суть в том, что, сохраняя те ценности, которыми мы особенно дорожим, мы не можем жить в полной безопасности. Но вместе с тем, если мы не привлекаем к ответу людей, которые пытаются осуществлять свою волю за счет чужой свободы, под угрозой оказывается наша собственная свобода.

Преступление порождает обязательства

Обсуждение потребностей наталкивает нас на вопросы об ответственности и обязательствах. Насилие порождает обязательства.

Конечно же, обязательства ложатся, в первую очередь, на того, кто стал причиной: когда одно лицо причиняет вред другому, на первое ложится обязанность восстановить справедливое. Это должно быть основной заботой правосудия. А значит, следует побуждать преступников к тому, чтобы они признали нанесенный ими вред и далее предприняли бы шаги по возмеш,6 причиненного вреда, пусть даже это возмещение будет неполным или чисто символическим.

           Возмещение вреда — ядро правосудия. Возмещение вреда — отнюдь не второстепенная или ненужная задача. Это обязательнее. В идеале процесс правосудия должен был бы помочь преступникам признать и принять свою ответственность добровольно. Это вполне возможно и довольно часто случается в ходе процесса VORP. Вначале преступники чаще всего встречают такое предложение недоброжелательно. Многие не хотят ставить себя в столь уязвимую позицию, в которой они окажутся, если попытаются понять последствия своих действий. Сооружаются сложные построения из стереотипов и рациональных объяснений — и все для того, чтобы защитить себя именно от такого понимания. Многие не хотят брать на себя ответственность за исправление последствий случившегося. В каком-то смысле, бывает легче понести наказание. Хотя в течение какого-то времени наказание приносит страдания, все же оно не составляет угрозы для стереотипов и самооправданий. Часто приходится побуждать или даже принуждать преступника принять на себя обязательства.

           Участниками движения VORP в Северной Америке и Англии этот вопрос многократно обсуждался. Бесспорно, лучше, когда ответственность принимается добровольно. Бесспорно и то, что принуждением могут злоупотреблять. И все же, в принципе, я не против того, чтобы поставить преступников перед необходимостью принятия ответственности. В конце концов, если один человек причиняет другому зло, он создает своего рода задолженность, обязательства, и преступник должен согласиться с этим и взять их на себя. И нужно, чтобы процесс правосудия способствовал этому.

Однако, во многих случаях преступники будут отказывать-врать на себя ответственность. Одна из причин, по которым многие  из них попадают на скамью подсудимых, как раз и заключается в отсутствии у них чувства ответственности. Такой недостаток трудно восполнить быстро. Но что общество может сказать им, так это следующее: «Совершив насилие, вы причинили вред. Теперь в ваши обязанности входит исправить совершенное зло. Вы можете сделать это добровольно, и тогда мы позволим вам участвовать в принятии решения о том, каким образом это осуществить. Если же вы откажетесь взять на себя эту ответственность, нам придется решать за вас, что следует по этому поводу предпринять, и потребовать от вас исполнения».

Можно требовать от преступников, чтобы они взяли на себя обязательство возместить причиненный вред. Можно побудить их к более полному принятию на себя ответственности, столкнув их лицом к лицу с пострадавшими, однако не следует принуждать их к этому. И уж во всяком случае, не следует принуждать пострадавших! Насильно организованные встречи вряд ли окажут пользу преступникам или пострадавшим, больше того, могут иметь и отрицательные последствия. Мы можем требовать от преступников, чтобы они возместили причиненный вред, но, если их участие не будет добровольным, это нельзя считать подлинной ответственностью.

           Когда мы выносим решения по делу, мы тем самым «посылаем сообщения», и в этом, возможно, состоит подлинная цель таких решений. Утилитарная цель наказания — сказать преступникам: «Не совершайте преступлений, поскольку они противозаконны. Тот, кто причиняет зло, заслуживает наказания». Решение о возмещении ущерба содержит в себе другое послание: «Не совершайте преступлений, поскольку они причиняю вред людям. Тому, кто причиняет вред другим, придется исправить содеянное». Как отметил английский писатель Mapтин Райт, «послание», заложенное в наших действиях, не всегда воспринимается адресатом. Но иногда это случается, и тогда мы должны быть убеждены в том, что оно правильно.

Подчеркивая необходимость продемонстрировать своими действиями, что преступление есть зло, Райт отмечает:

«Мы сможем обличить преступление более аргументировано, если будем действовать больше для пострадавшего (и того же потребуем от преступника), чем против преступника».

Преступление порождает долг возместить причиненный вред, и этот долг остается, независимо от того, состоится ли прощение. Если мы оскорбили кого-то, неправильно было бы думать, что прощение, исходящее от Бога или даже от пострадавшего, снимает с нас всякие другие обязательства по отношению к этому человеку. И тем не менее, случается, что пострадавшие решают простить преступника и не требуют выполнения даже тех конкретных обязательств, которые возникают в результате насилия. Преступник редко бывает в состоянии полностью восстановить то, что было потеряно, как им самим, так и пострадавшим. Герман Бианки заметил, что преступление создает обязанности, и те обязанности, которые преступник не в состоянии выполнить, снимаются с него через прощение.

В той мере, в какой это возможно, преступник должен возместить причиненный вред. Однако часто бывает, что проходит много времени до обнаружения преступника. Часто преступников не находят вовсе. А бывает, что преступнику не по силам удовлетворить потребности пострадавшего и общины, "возникшие в результате преступления. Есть свои потребности у преступников. И обязанность общества — удовлетворять потребности, непосильные для удовлетворения отдельными членами. Следовательно, в результате преступления некоторые обязанности появляются и у общества.

У преступников тоже есть потребности

По Библии, справедливость совершается не потому, что она заслужена, но потому, что кто-то нуждается в ней. Хотя в карательной («воздающей») модели правосудия преступники не «заслуживают» того, чтобы их потребностям уделялось какое-то внимание, интересы общества требуют справедливого подхода к этим нуждам. Выявление и удовлетворение потребностей преступников относится к ключевым элементам восстановительного правосудия.

В истории, с которой я начал эту главу, речь идет о молодом человеке, нуждающемся в медицинской помощи. Правовая система определяет его поступки как «преследование на сексуальной почве». Эти поступки являются лишь одним из проявлений девиантного поведения и дисфункции. Если этому не уделить внимания, то положение будет только ухудшаться. В процессе лечения Теду необходимо помочь осознать, какими окажутся последствия его действий для юных жертв.

Конечно же, у преступников много потребностей. Они нуждаются в самооправдании, рационализации, ложных представлениях о жертве и произошедшем событии. Возможно, они нуждаются в том, чтобы научиться ответственности. Возможно, им необходимо развить способности к труду и межличностным отношениям. Порой они нуждаются и в эмоциональной поддержке. Возможно, им необходимо научиться держать себя в руки— направлять свой гнев и обиду в более цивилизованное русло• Им необходима помощь в формировании положительной и здоровой самооценки. Они часто нуждаются в том, чтобы им подсказали, как жить с чувством вины. Как и пострадавшие, они не могут освободиться от последствий случившегося, если их потребности не будут удовлетворены.

В центре внимания восстановительного правосудия должны быть нужды пострадавшего. Но нельзя забывать и о потребностях преступника и общины.

Вопрос ответственности

Потребности и обязанности сводятся к вопросу об ответственности. Если совершается преступление, преступник должен отвечать за свои действия, причем так, чтобы это соответствовало реальным последствиям его действий. Такая ответственность подразумевает, во-первых, понимание и признание преступником нанесенного вреда и, во-вторых, обязанность предпринять шаги по возмещению этого вреда.

Существует еще и третий, промежуточный, вариант: участие преступника в принятии решения о том, что следует предпринять по поводу случившегося. Судья Чэллин говорит об ответственном участии преступника в определении наказания.

Поскольку поведение преступника часто есть результат его безответственности, то просто сообщить ему о назначенном наказании — значит позволить уйти от ответственности, поощряя дальнейшую безответственность. Поэтому в суде Чэллин предлагает преступникам дать свои варианты возможного решения дела. Он выдвигает перед ними определенные требования, которыми следует при этом руководствоваться, и велит им принести готовые предложения по возможным действиям, направленным на реализацию этих требований, по способам исполнения приговора и контроля за его исполнением. VORР работает над решением проблемы ответственности преступников поощряя их к переговорам и согласию на возмещение ущерба

По условиям нового эксперимента по исправлению несовершеннолетних, проводимого Центром Общинного Правосудия в штате Индиана, молодые правонарушители должны приходить в нашу Программу до вынесения «приговора». Здесь им стараются объяснить, что их поведение наносит вред: 1) их жертве, 2) всей общине, 3) им самим. Наши сотрудники работают с ними, помогая им найти такую форму «приговора», которая удовлетворила бы потребности всех сторон. Так, например, через VORP они могут узнать о нуждах пострадавшего и пойти на возмещение ущерба. Обратившись в общинные службы, могут попытаться выплатить долг общине. С помощью опекунских советов, психотерапии и других форм помощи они могут найти то, в чем нуждаются сами. Пока еще не ясно, насколько этот эксперимент окажется удачным, но смысл его в том, что реальная возможность предпринять конкретные шаги по возмещению причиненного вреда, будет способствовать развитию общего чувства ответственности. При этом необходимо серьезно отнестись ко всем трем уровням обязательств: перед пострадавшим, перед общиной, перед преступником.

            Преступники обязаны нести ответственность, но то же можно сказать и об обществе. Общество должно быть в ответе перед пострадавшими, помогая им выявить и удовлетворить их потребности. Точно так же общество должно уделить внимание и потребностям преступника, стремясь не только исцелить, но и изменить его. Тем самым ответственность многоаспектная и несет в себе преобразующее начало.

Понимание ответственности

            Карательные линзы                                 Восстановительные линзы

Преступление порождает виновность	Преступление порождает обязательства и обязанности
Виновность абсолютна (либо есть,                             либо нет)	Есть разные степени ответственности
Вина неизгладима	Вину можно искупить раскаянием и возмещением причиненного вреда
Долг преступника абстрактен	Долг преступника конкретен
Долг оплачивается наказанием	Долг оплачивается возмещением ущерба
Преступник в долгу перед обществом	Преступник в долгу, прежде всего, перед пострадавшим
Нести ответственность значит принять приговор суда («принять лекарство»)	Нести ответственность значит осознать свой долг и возместить вред
Считается, что поступки являются результатом свободного выбора	Признается, что существует разница между потенциальной и реальной свободой человека
Свободная воля или социальный детерминизм.	Признается необходимость личной ответственности и принимается во внимание роль среды

                                                                                                                                                                  

Процесс должен давать полномочия и информацию

Судьи, прокуроры и адвокаты часто полагают, что людей больше всего волнует выигрыш дела. Но недавние исследования показали, что важен не только исход, но и сам процесс и что часто уголовный процесс не воспринимается людьми как правосудие. Важно не только, что происходит, но и как принимаются решения.

Правосудие должно «проживаться», а не только «пассивно претерпеваться». Когда объявляют, что правосудие свершилось, и пора идти домой (пострадавшим) или в тюрьму (преступникам), мы не ощущаем это как прожитый опыт правосудия. Правосудие же, которое мы действительно проживаем, которое становится нашим актуальным опытом, — не всегда приятное испытание, но мы знаем, что оно свершилось при нашем участии, мы не были его пассивными объектами. Необходимо, чтобы в суде не просто состоялось правосудие, но и опыт участия в нем.

Восстановительный подход к правосудию предполагает, во-первых, что должны быть удовлетворены самые насущные нужды, особенно пострадавшего. В соответствии с этим первоочередная задача восстановительного правосудия состоит в определении потребностей и обязанностей. При установлении этих потребностей и обязанностей суд должен, по мере возможности, предоставить инициативу тем, кто непосредственно вовлечен в эту ситуацию: пострадавшему и преступнику; община тоже не должна оставаться в стороне. Во-вторых, суд должен уделить особое внимание отношениям преступника и пострадавшего, создавая условия для общения и обмена информацией о случившемся, о себе и своих потребностях. В-третьих, суду следует сосредоточиться на решении проблем, уделяя внимание не только сегодняшним потребностям, но и будущему.

Я уже говорил о важности участия обеих сторон. Лишение отстрадавшего возможности влияния на решение по делу непонятно усиливает ощущение совершенного над ним насилия. Предоставление ему такой возможности — необходимый элемент восстановления. Что касается преступника, возможно, безответственность и неуверенность в себе как раз и лежали в основе его действий, а потому, только участвуя в «принятии решения», он окажется на пути к обретению чувства ответственности и сможет поставить точку на случившемся.

Свою роль должна сыграть и община. Отчасти трагедия современного общества состоит в том, что все наши проблемы мы отдаем на откуп экспертам. Это касается и здоровья, и образования, и воспитания детей. И конечно же, это касается тех ситуаций, которые мы относим к преступлениям. Доверяясь специалистам, мы теряем способность решать проблемы собственными силами и, что еще хуже, отворачиваемся от возможности учиться на подобных ситуациях. Восстановительные программы должны признать за общиной право на участие в поиске справедливости.

Важной частью правосудия является обмен информацией — о каждом из участников, о фактах преступления, о потребностях. Пострадавшие ищут ответы на вопросы о том, что случилось, почему это произошло, кто виноват. Преступникам необходимо понять, что же они сделали и кто их жертва. Место стереотипов должны занять реальные лица, ложных представлений — правдивая информация. Обмен информацией необходимо и в идеале он должен происходить при личной встрече. Такие встречи нужны для обсуждения случившегося, а также что бы наметить, что следует предпринять. Принятые решения нужно записать в форме соглашения и договора, которые могут быть зарегистрированы и занесены в компьютер.

Посредничество между пострадавшим и преступником (victim-offender mediation) является таким подходом к правосудию, который удовлетворяет приведенным требованиям. При таком подходе участники уполномочены решать собственную судьбу, опровергаются ложные представления. Будучи ядром этого подхода, встречи, между пострадавшими и преступниками способствуют обмену информацией и поощряют возмещение ущерба. К участию в деле привлекается и община. Посредничество полностью удовлетворяет требованиям восстановительного подхода к правосудию.

Однако посредничество предполагает соблюдение определенных условий: обеспечение безопасности и необходимой эмоциональной поддержки участников; добровольность участия во встречах; квалифицированные кадры ведущих; временная регламентация процесса.

Когда все условия соблюдены, посредничество должно осуществляться по всем правилам и уделять внимание ключевым вопросам. Марк Умбрейт отметил важность «уполномочивающего» стиля посредничества, в противовес директивному, когда ведущий, директивно или с посредством манипуляций, навязывает собственный план и довлеет над участниками.

На пути к соглашению следует поощрять обмен информацией и выражение чувств. Рон Клаассен на своих занятия с посредниками из VORP обращает внимание, что для полного успеха посредничества необходимо охватить три группы вопросов.

Во-первых, была ли осознана несправедливость происшедшего? Взял ли на себя преступник ответственность за свои поступки? Получил ли пострадавший ответы на свои вопросы? Была  ли у преступника возможность объяснить свою жизненную ситуацию?

Во-вторых, было ли принято решение о том, что следует предпринять, чтобы, по возможности, восстановить справедливость?

В-третьих, было ли уделено внимание планам на будущее? Собирается ли преступник совершить новые преступления? Чувствует ли себя пострадавший в безопасности? Было ли подписано соглашение и определены условия контроля его выполнения?

Используя библейский язык, Клаассен говорит о трех основных категориях: исповедь, возмещение ущерба и раскаяние.

Но встречи «лицом к лицу» не всегда уместны. Страх порой слишком велик, несмотря на поддержку и обещание безопасности.  Разница в социальном положении между сторонами бывает иногда чересчур явной и неподдающейся преодолению. Пострадавший или преступник могут отказаться от такой процедуры. Преступление может быть чрезмерно жестоким, или страдания, им причиненные, слишком тяжелыми. Один из участников может оказаться эмоционально неуравновешенным. Бесспорно, непосредственное общение пострадавшего с преступником исключительно полезно, но правосудие не может зависеть только от таких встреч.

Для приведенных случаев существуют другие способы, обеспечивающие взаимодействие и обмен информацией. В качестве одного из таких способов, пришедшего к нам из Канады и Англии, используется встреча преступника с человеком, пострадавшим когда-то раньше, не от его рук. Такая встреча тоже становится шагом к осознанию ответственности и обмену информацией. Это может оказаться особенно полезным в эмоционально насыщенных ситуациях, например, когда речь идет о преступлениях на сексуальной почве или когда встреча с жертвой собственного преступления не дала положительного результата.

Большинство из методов лечения последствий сексуального насилия предполагает раздельное общение с жертвами и преступниками. Подобное положение оставляет мало шансов для работы с таким последствием преступления, как подорванное доверие. При таком подходе не создается достаточных условий для того, чтобы расстаться со случившимся. Недостаточно внимания уделяется переживаниям, а также ложным представлениям — о событиях или их участниках.

Психотерапевт Вальтер Береа разработал новый подход к лечению преступников, совершивших сексуальное нападение, в котором в то же время учитываются нужды пострадавших («Victim-sensitive sex offender therapy»). Подход включает три стадии. Первая определяется автором как «коммутатор связи». На этом этапе врач встречается с представителем службы пробации, наблюдающим за осужденным преступником, с прежними врачами и, чаще всего, с жертвой. Встреча с жертвой становится источником более полной информации о случившемся, жертва, в свою очередь, получает возможность узнать о том, что преступник находится калечении, а врач — выяснить, было ли уделено должное внимание потребностям жертвы.

На втором этапе лечения ставится задача опровергнуть ложныe представления о жертве. Преступнику помогают осознать ответственность и оценить последствия своего поведения. В результате он пишет жертве письмо с извинениями. Жертве эта стадия дает время, чтобы убедиться в том, случившееся не было результатом ее вины.

Третий и последний этап лечения ставит основной акцент на примирении. Возможными вариантами является принятие жертвой извинительного письма, написанного преступником, встреча с ним лицом к лицу или же подписание договора на будущее, исключающее прямой контакт. Выбор остается за жертвой. Такой подход принимает всерьез страдания и ту сторону преступления, которая касается нарушения взаимоотношений двух людей; здесь учитываются также потребности, как жертвы, так и преступника.

«Истинное правосудие, с гордостью творимое в Штате Нью-Йорк» — такие слова мы читаем в названии Программы, которую проводит в жизнь департамент шерифа в Батавии, штат Нью-Йорк. Эта Программа, отвечающая на ситуацию чрезмерной численности тюремного населения и проблемы жертв преступлений, была разработана специально для таких тяжких преступлений как умышленные убийства, нападения и неосторожные убийства. Когда совершается такое преступление, пострадавшим оказывают немедленную помощь. Эта помощь имеет Целостный характер и охватывает не только правовые, но также эмоциональные и духовные потребности пострадавших.

Сотрудники Программы сопровождают пострадавших на всем пути к исцелению. По ходу этого процесса они помогают пострадавшим тем, что поставляют всю полученную от них информацию о случившемся в органы «системы». В то же время пострадавшие допускаются до участия в принятии некоторых

решений. Они могут участвовать в обсуждении вопроса об освобождении преступника под залог и даже в выборе формы наказания; местом для таких обсуждений может стать двусторонняя встреча. При такой поддержке и возможности участия предложения пострадавших часто оказываются удивительно творческими и открывающими возможность искупления. По крайней мере, их нуждам уделяется внимание, а также учитываются разнообразные аспекты причиненного вреда.

Далеко не всегда удается организовать взаимодействие пострадавшего и преступника так, как оно видится нам в идеале. Нельзя не учитывать и позицию третьей стороны. Дела, имеющие серьезные последствия для общины, не могут решаться исключительно на уровне пострадавшего и преступника, со стороны общины необходим некоторый надзор. Но такие случаи не должны задавать норму, в соответствии с которой нам следует воспринимать преступление и реагировать на него. Даже и в таких делах нам нельзя забывать о том, в чем сущность преступления и каковы его последствия.

Правосудие прибегает к ритуалам

Такая необходимость возникает сразу же после преступления. Это период слез, ритуала скорби, так красноречиво выраженного в Псалмах. Программа «Истинное правосудие» учла эту потребность, содействуя совершению религиозных специальных служб, посвященных скорби и исцелению пострадавших.

Но мы нуждаемся и в итоговом ритуале, когда правосудие (полное или частичное) уже свершилось. Лук Халсман наз это «ритуалом жизненного переопределения». Он может оказался полезным как для пострадавшего, так и для преступника.

Такие ритуалы – особая сфера, где Церковь могла бы играть важную роль.

Остается ли место наказанию?

Я утверждал, что наказание не должно находиться в фокусе правосудия. Но есть ли в восстановительной модели место вообще для каких-либо форм наказания? Конечно же, такие варианты, как возмещение ущерба, некоторыми будут восприниматься как наказание, хотя и более логичное и заслуженное. Так, например, в одном важном исследовании, проведенном VORP, преступники говорили о вынесенном решении как о наказании, но все же более справедливом, чем традиционное. Возможно, слово «наказание» употреблялось за неимением другого (хотя некоторые для описания правосудия использовали термин «восстановление справедливости»). Однако принять на себя ответственность не легко, и необходимость принять ее многими будет восприниматься как часть наказания. Точно также и изоляция особо опасных преступников — даже и в самых лучших условиях — всегда является тяжелым испытанием.

Следовательно, вопрос не в том, будет ли преступник воспринимать некоторые элементы восстановительного правосудия как наказание, но в том, должно ли целью наказания быть именно наказание. Кристи говорит, что, если страдание  целенаправленно — применяется, то, по крайней мере, оно не должно ставить перед собой какие-либо иные цели. Страдание должно иметь место исключительно как наказание, а не как путь к достижению иных целей, таких, как исправление или социальный контроль. Причинять страдания, исходя из каких-то утилитарных целей, значит вводить в заблуждение и использовать людей как вещи. Он проводит здесь аналогию со скорбь Когда мы скорбим по умершему, мы скорбим ради самой скорби, а не каких-либо иных целей. Кристи также настаивает на том, что, причиняя страдания, мы должны создавать условия для смягчения этого страдания.

Возможно, наказание нельзя полностью исключить из восстановительного правосудия, но оно не должно быть нормой а случаи его использования и цели должны быть строго оговорены. Библейский пример показывает нам, что цель, характер и обстоятельства наказания имеют определяющее значение. В Библии обычно не ставится точка на наказании. Библейское правосудие вершится в духе любви. Цель его — в освобождении и достижении жизни-в-шалом. В конце туннеля всегда светит возможность прощения и примирения. Наказание ограничено, тогда как любовь безгранична. Любить, а не наказывать — вот первейшая обязанность человека.

Если мы наказываем от имени общества, это должно быть справедливо. Наказание должно восприниматься как честное и легитимное, отмечает Игнатьев, что возможно лишь в том случае, если свершившееся мы приняли как опыт истинного правосудия. Чтобы наказание было признано честным, сам процесс и его результат должны быть непосредственно связаны с реальными событиями происшествия. Однако необходимо учитывать и социальный контекст, и это поднимает более широкие вопросы социальной, экономической и политической справедливости.

Если в восстановительной модели и есть место для наказания, оно не центральное. Если наказание и будет применяться, то с ориентацией на минимизацию страдания и в условия* контроля; целью же наказания будет восстановление и исцеление. Возможно, есть варианты «восстановительного наказания». Однако, сказав это, я тут же хочу оговориться, что это таит в себе большую опасность, поскольку условий для «разрушительного наказания» гораздо больше.

Две линзы

Я уже давал краткие характеристики карательных и восстановительных линз. Соответствующие подходы можно несколько развернуть. В рамках карательной парадигмы: 1) преступление является насилием над государством и его законами; 2) правосудие сосредоточивается на установлении виновности 3) с тем, чтобы отмерить долю страдания; 4) правосудие устроено как своего рода состязание между противниками, 5) в котором преступник сталкивается с государством; 6) правила и намерения имеют перевес над результатом, одна сторона побеждает, другая проигрывает.

В соответствии с восстановительной парадигмой: 1) преступление является насилием над людьми и отношениями; 2) цель правосудия состоит в выявлении потребностей и обязанностей 3) с тем, чтобы восстановить нарушенный порядок вещей; 4) правосудие содействует диалогу и взаимному согласию, 5) выдвигает преступника и пострадавшего на главные роли; 6) оценивается с точки зрения того, в какой мере преступник взял на себя ответственность, насколько удовлетворены потребности и оказано содействие исцелению (конкретных людей и отношений).

Правосудие, которое стремится в первую очередь удовлетворить потребности и восстановить нарушенный порядок вещей, выглядит совсем иначе, нежели правосудие, в центре которого стоит осуждение и страдание. В следующей таблице я попытаюсь сравнить некоторые характеристики и понятия обсуждаемых подходов к правосудию.

Понимание правосудия

Карательные линзы                                    Восстановительные линзы

В центре внимания - установление виновности	В центре внимания - решение проблемы
Акцент на прошлом	Акцент на будущем
Потребности второстепенны	Потребности на первом месте
Состязательная модель	Диалогическая модель
Культивируются различия	Ищутся точки соприкосновения
Нормой считается причинение страдания	Нормой считается восстановление и исправление зла
Одна социальная несправедливость добавляется к другой	Акцент на исправлении cоци-альной несправедливости
Ущерб, причиненный преступником, уравновешивается ущербом, причиня-емым преступнику	Ущерб, причиненный преступником, возмещается самим преступником
В центре внимания преступник, пострадавший игнорируется	В центре внимания потребности пострадавшего
Главные действующие лица - государство   и преступник	Главные действующие лица – пострадавший и преступник
Пострадавшие лишены информации	Пострадавшим предоставляется информация
Возмещение ущерба применяется редко	Возмещение ущерба — норма
Правда пострадавших играет второстепенную роль	Пострадавшим предоставляется возможность высказать«свою правду»
Страдания пострадавших игнорируются	Страдания пострадавших признаются, им сочувствуют
Государство активно, преступник пассивен	Преступнику предоставлена возмож-ность участвовать в решении своей судьбы
Государство единолично решает,                                     как ответить на преступление	Пострадавший, преступник и община активно участвуют в принятии решения
Преступник не несет никакой ответственности  за принятое судом решение	Преступник несет ответственность за решение, в принятии которого участвовал
Решения суда поощряют безответственность преступника	Поощряется ответственное поведение преступника
Ритуалы обличения и отвержения	Ритуалы скорби и жизненного переопределения
Обличение преступника	Обличение преступления
Связь преступника с общиной ослабевает	Связь преступника с общиной становится более тесной
Личность преступника рассматривается фрагментарно, определяющим фактором                       является преступление	Личность преступника рассматривается целостно
Нарушенное право   восстанавливается                          через возмездие	Нарушенное право восстанавли-вается через возмещение ущерба
Равновесие восстанавливается за счет унижения преступника	Равновесие восстанавливается за счет признания личности постра-давшего и преступника
Правосудие оценивается по декларируемым намерениям и процедуре	Правосудие оценивается по «плодам»
Правосудие — это надлежащая надлежащие правовая процедура	Правосудие — это отношения
Отношения преступника с пострадавшим не принимаются во внимание	Отношения преступника с пострадавшим в центре внимания
Процесс отчуждает	Процесс преследует цель примирения
Решение суда основывается на прошлом - на преступном поведении обвиняемого	Решение основывается на после-дующих  действиях преступника по возмещению ущерба
Раскаяние и прощение не поощряются	Раскаяние и прощение поощряются
Уполномоченные профессионалы занимают ключевые позиции	Пострадавший и преступник уполномочены принимать решения, профессиональная помощь в их распоряжении
Поощряются ценности конкуренции и индивидуализма	Поощряются согласие и взаимодействие
Социальный, экономический, нравст-венный контексты поведения игнори-руются	Все контексты существенны
Предполагается такой исход, при котором один выигрывает, другой проигрывает	Обеспечивается возможность решений, при которых обе стороны оказываются в выигрыше

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          

Карательное правосудие, восстановительное правосудие. Через эти линзы мир выглядит по-разному. Карательное правосудие — это то, что мы имеем. Возможно, оно не делает того, что должно делаться, или даже того, что декларируется, но оно «работает» в том смысле, что здесь известно, как надо действовать. Но что же можно сказать о более расплывчатой перспективе, которую я назвал восстановительным правосудием? Куда мы можем двинуться отсюда? Что же дальше?

1 Древнееврейское слово, встречающееся в Библии. Его традиционный перевод – «мир», в ином значении – «правильный порядок вещей». Указыают  на три смысла шалом: 1) «все в порядке», т.е. наличие здоровья, материального достатка, отсутствие физических страданий, болезней, нищеты и войн; 2) Жить-в-шалом – жить в мире, без угнетения и без враждебности; 3) «порядочность», включающая такие оттенки поведения как честность, нравственная чистота.

1. Тема- Створення макросу автоматизованої побудови типової форми
2. 122006 898 Ідентифікаційний код ЄДРПО
3. На тему- Сущность и функция денег По дисциплине- Экономике Выполнила- студентка 1 курса группы
4. Дипломная работа- Законодательство Российской Федерации в области занятости населения
5. модульдейді ПК шы~ысында цифрлы сигнал салыстырмалы кодпен ~алыптасады сонды~тан да ФМД шы~ысында ОФМ сиг
6. Реферат- Проблемы мира и разоружения
7. равномерном механическом раздражении участков тела производимом руками или специальными приспособлениями
8. Тема- Оператор присваивания в языке программирования1
9. Открытый кубок Республики Мордовия по тайскому боксу 2014 ГБУ РМ ДОД СДЮСШОР
10. ГИГИЕНИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПЛАНИРОВКИ ОРГАНИЗАЦИИ И РАБОТЫ РОДИЛЬНЫХ ДОМОВ Роды являются сложным физиологиче
11. Реферат- Финансовый анализ ОАО Измайловская мануфактура
12. 5В060800гр Эг42 Руководитель практики от кафедры- Айдарханова Г
13. 2D модели Компонент канал должен быть использован когда определяется геометрия канал будет передать значит
14. Чукотско-камчатские языки.html
15. Зародження партійно-радянської преси України
16. Тема- Удаление зубных отложений
17. Адамович Г
18. На тему- Американский и японский менеджмент на пороге XXI века сравнительная характеристика
19. Религия и атеизм эволюционный взгляд
20. на тему- ldquo;Основні риси культури Давньої Греції і Давнього Римуrdquo;

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе