Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Однажды самый величественный, мудрый и добрый из львиных императорских собак –– Сечжай –– был объявлен перевоплотившимся Буддой… Маленький Будда не тяготился столь великим вниманием, принимая почести с достоинством и благодарностью. Он всегда участвовал в многочисленных буддийских церемониях, празднествах и обрядах, наслаждаясь общением с людьми. То были годы радости и согласия в Поднебесной, времена процветания племени солнечных пекинских собак!
«Сечжай» (Символ справедливости)
Фонарный свет.
Кристаллы снежные, искрясь, летают.
Гуляем. Я за пса в ответе.
Светает.
Папа Тим
Вдоль бесконечной Реки тянется полоса суши. Это –– Остров Безвременья. Если я пройду по берегу назад или вперёд, то, вернувшись в реальность, окажусь в прошлом или в будущем. Чем ближе к центру полосы, тем быстрее течение времени вокруг. Если рискнуть и пройти вглубь Острова к скалам Оси, то можно почуять запах миллионолетий. Это воздух бессмертия, которым дышат боги. Я чую время. Если я хочу попасть в прошлое на тысячу лет назад, мне надо сделать несколько шагов к центру Острова и вернуться обратно. Для Безвременья нет расстояний. Я, бессмертный, могу вернуться в любое время в любую точку вселенной…
У меня золотистая шерсть до земли, пышный хвост хризантемой, плоская чёрная мордочка и глаза-омуты. Я –– Сечжай, Маленький Будда, четырёхлетний пекинес. Меня назвали в честь моего великого предка. Как бы я хотел взглянуть на него! А дома меня зовут Лео, Леонардо да Винчи. Так звали художника-изобретателя. Папа Тим показывал мне его картины и рисунки. Со вторым тёзкой я бы тоже с удовольствием познакомился. Для пекинеса два имени –– обычное дело. Например, моего отца зовут Император, а его домашняя кличка –– Эмиль. Лео –– тоже неплохо.
Пекинесы –– гордый и могущественный народ. Раньше нас называли эльфами. Давным - давно наш маленький народец отправился на кораблях в далёкое путешествие. Эльфы плыли долго и причалили где-то на юге. Тысячелетия растаяли в Реке времени, мы превратились из эльфов в прекрасных пекинесов. Когда я был совсем маленьким, дядя рассказывал мне легенды о драконах, превратившихся в птиц. Мы, эльфы, можем продлевать мгновения. Всё вокруг может замереть по нашему желанию. Мне иногда снятся странные сны с необычными запахами, а после пробуждения мне кажется, что прошла целая вечность. После одного такого сна весь мир стал цветным. Пекинесы способны на многое.
Я люблю свою стаю –– вожака маму Женю, папу Тимура, Полину и Назара. Хорошо, что наш вожак не уходит надолго из дома, как вожаки моих друзей. Мама Женя помогает папе Тиму. Папа Тим – художник. Он рисует в мастерской, читает и валяется на диване. Когда мама Женя гонит Тимура в мастерскую, он говорит, что вдохновляется. Папа Тим говорит, что мечтает выразить в картинах прекрасный блистающий мир. Полина ходит в гимназию, а Назар –– в колледж.
Утром я поднимаю папу Тима раньше звонка будильника. Сначала я встаю папе Тиму на грудь своими мохнатыми лапами. Не забывайте, что я вешу четыре килограмма! Папа Тим делает вид, что ещё не проснулся, но я внимательно смотрю на него, пользуясь своими волшебными штучками. Ещё никто не выдерживал пристального эльфийского взгляда –– ни гномы, ни гоблины, ни древние люди! Но папа Тим, наверное, из племени магов, потому что выдерживает, и только бормочет: «Лео, подожди немного… сейчас…». Тогда я начинаю дышать. Папа Тим вскакивает. «Гулять!» –– магическое слово для всех собак! Папа Тим несёт меня до ближайшего дерева на руках и опускает на землю. Обшарив окрестности, обнюхав каждый кустик, я запоминаю, где растут волшебные травы, читаю собачьи новости и встречаюсь с друзьями. Зимой я с удовольствием скачу по сугробам.
После прогулки, позволив маме помыть мои лапы, я сплю. Папа Тим в это время растирается по системе Мюллера после холодного душа. После слов Тимура: «Женя, пошли завтракать!», я направляюсь на кухню, вытягиваю передние лапы и приседаю на задние. Потом я растягиваюсь на боку. «Какие у нас потягу-у-шеньки!» –– говорит мама Женя, –– «И ты тоже хочешь есть? Лео –– хоро-о-ший мальчик!». Она меня гладит, тормошит, я падаю на спину и сдаюсь.
Мама Женя готовит мой завтрак и приглашает: « Лео! Кушать!» Я внимательно слушаю вожака, склонив набок голову. Среди собак самые привереды в еде –– пекинесы и ретриверы. Нашему тонкому вкусу с трудом угождали китайские императоры. Я, как порядочный пекинес, даже если прошу со стола, обнюхиваю каждый кусочек. Мало ли что могут подсунуть! Выслушав маму Женю, я, выдержав паузу, неторопливо подхожу к миске и ем.
Иногда мне перепадает косточка с хрящиком. Тогда я забываю о китайских церемониях и озабоченно бегаю по всем комнатам с единственной целью –– найти самое надёжное место. Хозяева посмеиваются и едва успевают подсаживать меня на диваны, кресла и кровати, а я с несчастным видом поскуливаю с костью в зубах и рою ямы на покрывалах. Наконец, обессиленный, я водружаю кость на подушку вожака. Уж здесь-то её никто не тронет! Я спрыгиваю с кровати и перевожу дух.
Весь день я хожу за мамой Женей, как хвостик. Если мама Женя уходит куда-нибудь, я устраиваюсь возле папы Тима. Он меня успокаивает и позволяет сидеть на компьютерном столе. Мне нравится нажимать на клавиши. Однажды, после чудесного сна, я почуял смысл чёрненьких знаков. Когда-то мы, эльфы, научили людей читать и писать. Но главное эльфийское волшебство –– искусство плавания по Реке времени.
Мои родичи, с которыми я встречаюсь на прогулках, знают много эльфийских легенд об Оси жизни. Жизнь –– чудо в Речном потоке, прерываемое до срока жестокостью, невежеством и беспечностью. Люди часто топят друг друга и себя. Я люблю рассказы о наших предках, о белом и чёрном пекинесах. Они поведали Лао Цзы, китайскому мудрецу, о Великом Пределе эльфов.
Вечером мы с вожаком идём гулять. Если я долго нюхаю траву, мама Женя говорит: «Лео, пойдём искать собачек?». Я настороже: «Где собачки?», оглядываюсь по сторонам и бегу, куда хочет мама Женя. Вернувшись с улицы, я весело приветствую стаю и требую, чтобы со мной поиграли.
Папа Тим не прочь побегать за мячиками со мной, он считает себя великим дрессировщиком. Он гордится тем, что научил меня подбегать к нему по команде: «Лео, ко мне!». Я спешу к нему, вспоминая о своей пушистой метёлке-игрушке. Папа Тим показывал мне её каждый раз, когда я делал вид, что не слышу. Я беспокоюсь, когда кто-нибудь трогает мои вещи.
Если папе Тиму некогда, я играю с детьми. Я хватаю львёнка в тельняшке или собачку Рэкса (они самые маленькие из моих игрушек) и крепко держу передними лапами. Когда дети пытаются отнять у меня игрушку, я рычу и отбегаю подальше с добычей в зубах. Выпустив несчастную жертву, я всматриваюсь в неё, слегка подталкивая лапой. Я хочу, чтобы игрушка ожила. Однажды она сама пошевелилась! Катаясь на спине перед пойманным зверьком, я чувствую себя могучим весёлым львом. В это время дети подкрадываются и спасают игрушку.
Я не люблю слово «дома». «Лео, дома!» –– это значит, что уходят без меня. Если произносится это слово, я смиряюсь. Мама Женя и папа Тим чувствуют себя виноватыми, видя, что я не прощаюсь с ними. Мама Женя вздыхает, гладит меня и говорит: «Чапу жалко!». Это она вспоминает прощание с пекинесом из фильма «Москва слезам не верит». Они уходят, и начинается ожидание. Я беру одну из своих игрушек-собачек, утыкаюсь носом в неё, положив голову на лапы, и закрываю глаза. Лежу себе, как печальное диво лесное из сказки об аленьком цветочке. Говорят, что я похож на это чудо-юдо. Когда стая возвращается, я в таком диком восторге, что долго не могу успокоиться, здороваясь со всеми. Мама Женя говорит: «Мой ты, мой, чей же ещё?»
Но чаще добрые сердца мамы и папы не выдерживают, и мы вместе отправляемся в гости. Папа Тим достаёт одну из моих сумок, и я без лишних напоминаний устраиваюсь в ней.
Я –– самый важный гость. Девочка Лина, с которой я дружу, узнав о предстоящем визите, первым делом спрашивает у родителей: « А Лео придёт?». Я сам слышал, как она по телефону гордо сказала своей подружке: «А ко мне в гости собака пришла!». В гостях я чаще всего не отказываюсь от пищи, которой могу пренебречь дома. Мне ведь интересно попробовать угощение, почувствовать себя настоящим гостем.
Все, кому не лень, меня тискают, признаются в любви, а я улыбаюсь и урчу. Но когда к нам кто-нибудь приходит, от моей снисходительности не остаётся и следа. Я должен хорошенько полаять на чужого, чтобы он понял, какая опасность грозит ему при шаге вправо или влево. Мама Женя хватает меня, поднимает на руки, а я кричу: «Пусти! Сейчас я его разорву!». Налаявшись вдоволь, я умолкаю и подхожу к гостю, позволяя себя погладить, нюхаю его ноги и наслаждаюсь принесёнными запахами улицы. А вечером я спрашиваю у всех присутствующих: «А не проводить ли нам дорогого товарища?». Как я счастлив, если мне удаётся ещё прогуляться!
Засыпая, я плыву по Реке…
Я обнаружил Остров зимней ночью, во время обычного купания в Реке времени. Я так взволновался, заметив полосу земли, тающую в бесконечности прошлого и будущего, что, растерявшись, забыл о концентрации в расслаблении и невольно вернулся в реальность. Немного успокоившись, я решил не спешить.
Следующей ночью я вновь погрузился в поток. Ощутив прохладные струи, я подгрёб лапами вправо, замедляя ход времени. Но острова всё нет. Что же я делал в прошлый раз? Время я приостановил. Что-то я вообразил тогда… Да! В прошлый раз, плывя по Реке, я почувствовал усталость и пожалел, что на время нельзя опереться, что оно – не твердое. Я подумал, что безбрежье – это бесконечность. Я стал воображать берег Реки, твёрдую поверхность, сушу. Так, надо сосредоточиться. Наконец-то! Из груди моей едва не вырвался победный лай: «Земля!» Извечный клич покорителей пространств! Но я сдержался, чтобы остаться в потоке. Ближе, ближе. Я почувствовал облегчение, ощутив песок под лапами. Взобравшись на пологий берег, я отряхнулся, расшвыривая длинной шерстью влагу мгновений во все стороны. В этот момент у меня промелькнула мысль: «А что общего у потока времени с настоящей водой? С моей роскошной шерстью меня бы приняли только в водолазы». Эта мысль развеселила меня, и я успокоился. Внимательно посмотрев на сверкающие радужными бликами кристаллические скалы, я не рискнул к ним приблизиться. Я глубоко вдохнул, и у меня закружилась голова. Когда сознание прояснилось, у меня вдруг необыкновенно обострилось зрение, как будто мои глаза промыли. Я почувствовал прилив энергии. «Надо бы обследовать Остров на обратном пути» –– подумал я. Пробежав по берегу назад на шесть месяцев, я вновь погрузился в Реку. Отплыв от берега, я вышел из потока и очутился … на балконе летней ночью. Я снова в реальности, но кругом лето! У меня получилось! Мама Женя никак не соберётся застеклить балкон, а мне и так хорошо. Тёплый ветерок и звёздное небо! Упоение могуществом распирало меня. Мне припомнился сон о зимней прохладе, приснившийся летом… Насладившись опьяняющими запахами летней ночи, через два часа я вернулся на Остров и приблизился к сверкающим скалам. Воздух вокруг сгустился, двигаться стало трудно, сознание вдруг обострилось, и я погрузился в странное состояние невесомости. Я почувствовал проходящий сквозь меня поток и чуть не потерял сознание…
…Меня потрясло обрушившееся на меня Откровение Острова. Скальная гряда, протянувшаяся до горизонта, оказалась Осью жизни, моим входом в мировую стаю, которая состоит из душ каждого живого существа, как организм состоит из клеток. Каждый живой –– есть частица мировой стаи, зла и добра этого мира. Сама основа жизни оказалась милосердной и жестокой одновременно, ставя законом единство жизни и смерти, борьбу всего живого за лучшую жизнь, за выживание. Мириады сражающихся за жизнь существ смотрели на меня в одном из видений Оси, как на картине папы Тима. Я видел гибель земной стаи.
Я в смятении лежал с открытыми глазами на своём излюбленном зимнем посту у двери, положив голову на мохнатые лапы. Чтобы изменить будущее, достаточно одного мгновения, необходимого для поворота. Каждое живое существо может ежесекундно менять жизнь мировой стаи. Я не хотел уходить, но я чуял свои следы в прошлом и другое будущее. Мама Женя и папа Тим! Полина и Назар! Вы не заметите моего отсутствия, потому что я обязательно вернусь. Я приду к вам в ту же ночь, из которой уйду.
Весь день прошёл, как во сне. Я просился к маме Жене на колени и лежал тихо-тихо, закрыв глаза, боясь пошевелиться и заплакать, чуя только прикосновения ласковых пальцев.
Я – Сечжай, Маленький Будда. Ночью я решился…
© Айбек Бегалин, март 2005 г. Контакт: begleon@mail.ru, http://newmodernart.narod.ru Редактура – Глеб Архангельский, info@improvement.ru
Статья написана специально для Improvement.ru. Адрес документа на сайте: http://www.improvement.ru/zametki/pekines/
Допускается без дополнительного согласования с автором публикация в бесплатных интернет-изданиях, при сохранении целостности текста, включая настоящее уведомление, и работающих гиперссылок. Публикация в платных интернет-изданиях и бумажных СМИ требует согласования с автором.
Айбек Бегалин «Башня Оберона» 2003г.180х120см, х.м.