Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
PAGE 1
Рады стараться!
(комедия по мотивам пьесы Н.В.Гоголя « Ревизор»)
Действующие лица:
Сквозник-Дмухановский Антон Антонович, городничий -
Анна Андреевна, жена его –
Марья Антоновна, дочь его –
Хлопов Лука Лукич, смотритель учебных заведений –
Жена Хлопова –
Ляпкин-Тяпкин Аммос Федорович, судья –
Земляника Артемий Филиппович, попечитель богоугодных заведений -
Шпекин Иван Кузьмич, почтмейстер –
Добчинский Петр Иванович, богатый горожанин -
Бобчинский Петр Иванович, богатый горожанин –
Хлестаков Иван Александрович, чиновник из Петербурга –
Осип, слуга его -
Гибнер Христиан Иванович, уездный лекарь -
Коробкин Степан Иванович, почетное лицо в городе –
Жена Коробкина -
Уховертов Степан Ильич, частный пристав -
Абдулин, купец –
Лепешкин, купец -
Пошлепкина Февронья Петровна, слесарша –
Жена унтер-офицера –
Дама приятная,
Слуга трактирный -
Действие первое
Кабинет городничего.
Явление первое
Городничий, Земляника, Хлопов, Ляпкин-Тяпкин, Уховертов, Гибнер.
Городничий: Я пригласил вас, господа, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет РЕВИЗОР.
Ляпкин-Тяпкин: Как ревизор?
Земляника: Как ревизор?
Городничий: Ревизор из Петербурга, инкогнито. И еще с секретным предписанием.
Ляпкин-Тяпкин: Вот те на!
Земляника: Вот не было заботы, так подай!
Хлопов: Еще и с секретным предписанием!
Городничий: Я как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы… пришли, понюхали - и пошли прочь. Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова, которого вы, Артемий Филиппович, знаете. Вот что он пишет: (бормочет вполголоса, пробегая скоро глазами) А! вот: «Спешу уведомить тебя, что ПРИЕХАЛ ЧИНОВНИК с предписанием осмотреть всю губернию и ОСОБЕННО НАШ УЕЗД (значительно поднимает палец вверх). … Так как я знаю, что ЗА ТОБОЮ, как за всяким ВОДЯТСЯ ГРЕШКИ, потому что ты человек УМНЫЙ и не любишь пропускать того, что плывет в руки»… (остановясь), Тут опускаю… Вот еще: «… то советую тебе быть НАЧЕКУ, так как он может приехать в любой час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь ИНКОГНИТО…» Вот такое обстоятельство!
Ляпкин-Тяпкин: Необыкновенно, просто необыкновенно. Что-нибудь НЕДАРОМ.
Хлопов: Отчего это? Зачем к нам ревизор?
Городничий: Зачем! Так уж, видно, судьба! (Вздохнув.) До сих пор подбирались к ДРУГИМ городам; теперь пришла очередь к НАШЕМУ.
Ляпкин-Тяпкин: Я думаю, что здесь больше ПОЛИТИЧЕСКАЯ причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет вести ВОЙНУ, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где ИЗМЕНЫ.
Городничий: Эк куда хватили! В уездном городе измена! Что он, пограничный что ли? Да отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.
Ляпкин-Тяпкин: Нет, я вам скажу, вы не того… вы не того… Начальство имеет тонкие виды: даром что далеко, а ОНО СЕБЕ МОТАЕТ НА УС.
Городничий: Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. По СВОЕЙ части я кое-какие распоряжения сделал, советую и ВАМ. Особенно вам, Артемий Филиппович!
Земляника: Мне?
Городничий: Вам, вам. Проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть больницы, дома престарелых, воспитательные заведения для сирот. Сделайте так, чтобы все было ПРИЛИЧНО: халаты были бы ЧИСТЫЕ, и больные не были бы похожи на кузнецов, когда они ходят ПО-ДОМАШНЕМУ.
Земляника: (пожимает плечами) Халаты можно надеть и чистые.
Городничий: Христиан Иваныч Гибнер, это уж по вашей части. Вы – врач, хотя и немец.
Гибнер: Яволь.
Городничий: Надо бы над каждой кроватью надписать по-латыни ИЛИ НА ДРУГОМ каком языке… какая болезнь, когда кто заболел, которого дня и числа…
Гибнер: Яволь. М-м-м… Их бин… фрейен мих дас ду гешрибен мир… Ферштейн?
Земляника: (перебивает его и говорит с нажимом) Христиан Иваныч примет меры с немецким рвением.
Гибнер: Нихт рескрипт!
Городничий: (к ним же) И вот что, нехорошо, что у вас БОЛЬНЫЕ такой крепкий табак КУРЯТ, что всегда расчихаешься, когда войдешь. (С намеком.) Да и лучше, если б их было МЕНЬШЕ, а то подумают, мы их плохо лечим.
Гибнер: Абге махт. Больной – капут.
Земляника: (делает знаки, подмигивает Гибнеру) О! У нас с Христианом Иванычем СВОЯ метода – так сказать, ближе к НАТУРЕ. Лекарств дорогих мы НЕ УПОТРЕБЛЯЕМ. Человек простой: если умрет, то и так умрет, если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиан Иваныч – немец, он по-русски ни слова не знает.
Гибнер: (резко кивает головой) Нихт ферштейн. Нихт!
Городничий: А у вас, Аммос Федорович, в СУДЕ, куда являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. В таком месте НЕПРИЛИЧНО… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то ПОЗАБЫВАЛ.
Ляпкин-Тяпкин: Сегодня же всех велю НА КУХНЮ и зажарить. Хотите, приходите ОБЕДАТЬ.
Городничий: Кроме того, у вас в присутственных местах, над самым шкапом с бумагами висит всякая ДРЯНЬ и охотничий арапник.
Ляпкин-Тяпкин: (небрежно) Так что же? Так всегда было…
Городничий: Я знаю, вы любите ОХОТУ, но… УЕДЕТ ревизор – и ОПЯТЬ все можно будет повесить. (На секунду задумывается.) Также ЗАСЕДАТЕЛЬ ваш… он, конечно, человек сведущий, но от него ТАКОЙ ЗАПАХ, как будто бы он весь день провел на винном заводе! Это тоже нехорошо.
Ляпкин-Тяпкин: Он говорит, что это у него ПРИРОДНЫЙ запах.
Городничий: Тогда ему можно посоветовать ЕСТЬ ЛУК, или ЧЕСНОК, или что-нибудь другое. (Поглядывает на Гибнера.) В этом случае может помочь разными медикаментами Христиан Иваныч.
Гибнер издает звук, похожий на «и» и «е».
Ляпкин-Тяпкин: Нет, это устранить НЕВОЗМОЖНО: он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдает немного ВОДКОЙ.
Городничий: Да я ТАК только заметил вам. Насчет того, что в письме Андрей Иваныч называет грешками, я ничего не могу сказать. Нет человека, который бы не грешил…
Ляпкин-Тяпкин: Грешки грешкам – рознь. (Сверкнув глазами.) Я говорю всем открыто, что БЕРУ ВЗЯТКИ, но ЧЕМ взятки? Борзыми щенками. Это совсем ИНОЕ дело.
Городничий: (резко) Ну-у, щенками или чем другим – ВСЕ ВЗЯТКИ.
Ляпкин-Тяпкин: Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь ШУБА целое состояние стоит…
Городничий: (раздражаясь) Ну и что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в Бога не веруете, а я в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. (Горячо.) А вы, если начнете говорить о СОТВОРЕНИИ МИРА, просто волосы дыбом поднимаются.
Ляпкин-Тяпкин: (самодовольно) Да ведь САМ СОБОЮ ДОШЕЛ, собственным умом.
Городничий: Вам, Лука Лукич, как смотрителю учебных заведений, нужно позаботиться насчет УЧИТЕЛЕЙ. Они люди, конечно ученые, но имеют очень СТРАННЫЕ ПОСТУПКИ.
Хлопов: Что вы имеете в виду, Антон Антонович?
Городничий: Один из них, взошедши на кафедру, делает ГРИМАСУ, вот этак (делает гримасу), и потом рукой из-под галстука УТЮЖИТ СВОЮ БОРОДУ. Если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего, а вдруг РЕВИЗОРУ? Ревизор может принять это на СВОЙ СЧЕТ.
Хлопов: Что же мне с ним делать? Я уже несколько раз ему говорил. Вот на днях зашел было в класс один наш ПОЧЕТНЫЙ горожанин, а этот учитель СКРОИЛ ТАКУЮ РОЖУ, какой я никогда еще не видывал.
Городничий: И еще учитель ваш по истории.
Хлопов: Ах, этот… Да-а. (Кивает головой.)
Городничий: Он, конечно, ученая голова и знаний НАХВАТАЛ ТЬМУ, но раз я слушал его… как он начал об Александре Македонском говорить, сбежал с кафедры и что есть силы ХВАТЬ стулом об пол. Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать? От этого УБЫТОК КАЗНЕ.
Хлопов: Да, он горяч! Я уже несколько раз ему это замечал. А он говорит: «Как хотите, для науки я ЖИЗНИ НЕ ПОЩАЖУ!»
Городничий: Да, ТАКОВ ЗАКОН СУДЕБ: умный человек – но он или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси.
Хлопов: Не приведи Бог служить по ученой части! Всего БОИШЬСЯ: всякий мешается, всякому хочется показать, что он ТОЖЕ УМНЫЙ ЧЕЛОВЕК.
Городничий: Это бы еще ничего, - ИНКОГНИТО ПРОКЛЯТОЕ! Вдруг заглянет: «А кто, скажет, здесь судья?» - « Ляпкин-Тяпкин». – «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!» - «А кто попечитель богоугодных заведений?» - «Земляника». – «А подать сюда Землянику!» Вот что худо!
Явление второе
Те же и Шпекин.
Шпекин: Объясните, господа, какой чиновник едет?
Городничий: А вы разве не слышали?
Шпекин: Слышал от Петра Ивановича Бобчинского. Он только что был у меня в почтовой конторе.
Городничий: Ну, что? Как вы думаете об этом?
Шпекин: А что думаю? Война с турками будет.
Ляпкин-Тяпкин: В ОДНО слово! Я ТО же самое думал.
Городничий: (весело, бодро) Да, оба пальцем в небо попали!
Шпекин: Право, война с турками. Это все ФРАНЦУЗ гадит.
Городничий: Какая война с турками! Просто НАМ плохо будет, а не туркам. Это уже известно: у меня ПИСЬМО. (Размахивает письмом.)
Шпекин: (разводит руками) А если та-ак, то НЕ БУДЕТ войны с турками.
Городничий: Как вы, Иван Кузьмич?
Шпекин: Да что я? Как ВЫ, Антон Антонович?
Городничий: Да что я? Страху-то нет, а так, немножко…Купечество да гражданство меня смущают. Говорят, я им солоно пришелся, а я, вот ей-Богу, если и ВЗЯЛ с кого-нибудь, то, право, БЕЗ ВСЯКОЙ НЕНАВИСТИ.
Шпекин: Само собой.
Все согласно кивают головами.
Городничий: Я даже думаю (берет Шпекина под руку и отводит в сторону), я даже думаю, не было ли на МЕНЯ какого-нибудь ДОНОСА.
Шпекин: (нарочито округлив глаза) Что-о вы… Неужто?
Городничий: Зачем же к нам ревизор?
Шпекин: Да-а… (Задумавается и потирает подбородок.)
Городничий: Послушайте, Иван Кузмич, нельзя ли вам для ОБЩЕЙ нашей пользы, каждое письмо, которое приходит к вам на почту, эдак… немножко РАСПЕЧАТАТЬ И ПРОЧИТАТЬ: не содержится ли в нем какого-либо ДОНЕСЕНИЯ. Если же нет, то можно опять запечатать; впрочем, можно И ТАК отдать письмо, распечатанное.
Шпекин: Знаю, знаю… Этому не учите, это я ЧАСТО ДЕЛАЮ, не то чтоб из предосторожности, а больше ИЗ ЛЮБОПЫТСТВА: смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Это преинтересное чтение. … А назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Городничий: Скажите, вы ничего не читали о чиновнике из Петербурга?
Шпекин: Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, что вы не читаете писем: а есть прекрасные места. Один ОФИЦЕР описал свою жизнь с большим чувством! Я нарочно оставил это письмо У СЕБЯ. Хотите, прочту?
Городничий: Ну, ТЕПЕРЬ не до того. Так сделайте милость, Иван Кузьмич: если случайно попадется жалоба или донесение, то без всяких рассуждений ЗАДЕРЖИВАЙТЕ.
Шпекин: С большим удовольствием.
Ляпкин-Тяпкин: Смотрите, достанется вам когда-нибудь за это.
Шпекин: Ах, батюшки!
Городничий: Ничего, ничего. Другое дело, если б вы из этого ПУБЛИЧНОЕ что-нибудь сделали, но ведь это дело СЕМЕЙСТВЕННОЕ.
Ляпкин-Тяпкин: Да, НЕХОРОШЕЕ дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас СОБАЧОНКОЮ. Родная СЕСТРА тому КОБЕЛЮ, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли ТЯЖБУ, и теперь МНЕ РОСКОШЬ: травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Городничий: Не милы мне теперь ваши ЗАЙЦЫ: у меня ИНКОГНИТО проклятое сидит в голове. Так и ждешь, что вот отворится дверь и – ШАСТЬ… (Округляет глаза и открывает рот.)
Явление третье
Те же, Бобчинский и Добчинский, оба входят запыхавшись.
Бобчинский: Чрезвычайное происшествие.
Добчинский: Неожиданное известие.
Все: Что? Что такое?
Добчинский: Непредвиденное дело: приходим в гостиницу…
Бобчинский: (перебивая) Приходим мы с Петром Иванычем в гостиницу…
Добчинский: (перебивая) Э, позвольте, Петр Иваныч, я расскажу… Вы собьетесь и не припомните всего.
Бобчинский: Припомню, припомню. Не мешайте, пусть я расскажу! Скажите, господа, чтоб Петр Иваныч не мешал.
Городничий: Да говорите, что такое? Садитесь, господа. Возьмите стулья!
Все усаживаются вокруг обоих Петров Ивановичей.
Бобчинский: Я все по порядку. Как только я вышел от вас, после того как вы получили ПИСЬМО, да-с, я забежал к Коробкину. А не заставши Коробкина-то дома, ЗАВОРОТИЛ к Растаковскому, а не заставши Растаковского, зашел вот к Ивану Кузьмичу (Указывает на почтмейстера Шпекина), чтоб сообщить ему полученную вами НОВОСТЬ… да идучи ОТТУДА, встретился с Петром Иванычем…
Добчинский: (перебивая) Возле БУДКИ, где продаются пироги.
Бобчинский: Да. Возле будки, где продаются ПИРОГИ. Я и спросил Петра Иваныча, слышал ли он НОВОСТЬ, которую вы, Антон Антонович, получили. А Петр Иваныч УЖЕ СЛЫХАЛ об этом от прислуги вашей Авдотьи, которая, не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Добчинский: (перебивая) За бочонком для французской водки.
Бобчинский: (отводя его руки) Да. За бочонком для французской водки. Вот мы пошли с Петром-то Иванычем к Почечуеву… да по дороге Петр Иваныч говорит: «Зайдем в трактир при гостинице. В желудке-то у меня с утра… ЖЕЛУДОЧНОЕ ТРЯСЕНИЕ. С утра я ничего не ел. А туда привезли свежей семги – вот и закусим…» (Глубоко вздыхает.) Только что мы в гостиницу, как вдруг МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК…
Добчинский: (перебивает его) Молодой человек недурной наружности… в ОБЫЧНОМ костюмчике…
Бобчинский: (кивает) Да. Недурной наружности, в ОБЫЧНОМ костюмчике… Ходит этак по комнате, и в лице этакое РАССУЖДЕНИЕ… физиономия… поступки, и ЗДЕСЬ (показывает около лба) МНОГО, МНОГО всего. Я будто предчувствовал и говорю Петру Иванычу: « Здесь что-нибудь НЕСПРОСТА». Да. А Петр Иваныч-то уж к хозяину гостиницы подошел…
Добчинский: (перебивает его) К хозяину гостиницы, Власу. У него жена три недели тому назад РОДИЛА, и такой пребойкий мальчик, будет так же, как и отец, содержать гостиницу.
Бобчинский: (перебивает его) Петр-то Иваныч и спрашивает Власа: «Кто, говорит, этот молодой человек?»…
Добчинский: (перебивает его) А Влас и отвечает на это: « Это, говорит, молодой человек…»
Бобчинский: Не перебивайте, Петр Иваныч, пожалуйста, не перебивайте. Вы не расскажете, ей-Богу не расскажете. У вас, я знаю, один зуб во рту со свистом… (Торжественно.) «Это, говорит, молодой человек, ЧИНОВНИК, - да-а, едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков…
Добчинский: А едет в Саратовскую губернию… и СТРАННО так себя ведет, ну, очень странно: вторую неделю живет в гостинице, НЕ ПЛОТИТ, НЕ УЕЗЖАЕТ; ест, пьет – все в долг…
Бобчинский: (подхватывает) Все в ДОЛГ… Ни копейки не хочет платить. Как сказал он это, так меня и ВРАЗУМИЛО СВЫШЕ. «Э!» - говорю я Петру Иванычу…
Добчинский: Нет, Петр Иваныч, это Я сказал: «Э!».
Бобчинский: (покладисто) Сначала вы сказали, а потом и я сказал: «Э!» (Многозначительно.) А с какой стати сидеть ему ЗДЕСЬ, когда он направляется в Саратовскую губернию?.. (Громко.) А вот он-то и есть ЭТОТ ЧИНОВНИК.
Городничий: Кто, какой чиновник?
Бобчинский: Чиновник, о котором вы получили письмецо… РЕВИЗОР.
Городничий: (в страхе) Что вы, Господь с вами! Это не он.
Добчинский: (уверенно) Он! И денег не плотит, и не съезжает. А направляется в Саратов.
Бобчинский: Он, конечно, он… Такой наблюдательный: все ОБСМОТРЕЛ. Увидел, что мы с Петром Иванычем ели семгу, так он В ТАРЕЛКИ к нам заглянул. Меня так и ПРОНЯЛО СТРАХОМ…
Городничий: Где же он там живет?
Добчинский: В пятом номере, под лестницей.
Бобчинский: В том самом номере, где прошлого года подрались проезжие офицеры.
Городничий: И давно он здесь?
Добчинский: (припоминая) А недели ДВЕ уж.
Городничий: Две недели! Батюшки-сватушки! В эти две недели высечена унтер-офицерская жена! Арестантам не выдавали провизии! (Громко.) На улицах кабак, нечистота! Позор! Поношение! (Хватается за голову.)
Земляника: Что ж, Антон Антонович? Надо ехать ПАРАДОМ в гостиницу!
Ляпкин-Тяпкин: Нет! ВПЕРЕД надо пустить городского голову, духовенство, купечество…
Хлопов: (перебивает) Не слишком ли много будет свидетелей, то есть я хотел сказать… не много ли будет ШУМУ?
Городничий: (грубовато) Нет, нет; позвольте уж мне САМОМУ. Бывали трудные случаи в жизни, СХОДИЛИ; еще даже и СПАСИБО получал. (Обращаясь к Бобчинскому.) Вы говорите, он МОЛОДОЙ человек?
Бобчинский: Молодой. Лет двадцати трех или четырех с небольшим.
Городничий: Тем лучше: молодого СКОРЕЕ пронюхаешь. Беда, если СТАРЫЙ черт, а молодой весь НАВЕРХУ. (Бодро улыбается.) Вы, господа, приготовляйтесь ПО СВОЕЙ части, а я отправлюсь САМ или, вот хоть с Петром Иванычем… как бы мимоходом зайдем в гостиницу узнать, не терпят ли проезжающие неприятностей… Кто у нас представляет полицию? Уховертов? (Шпекину.) Пригласите Уховертова.
Шпекин выходит и входит с Уховертовым.
Уховертов: (входит) Приветствую всех. Разрешите…
Городничий: Уховертов!
Уховертов: Что угодно?
Городничий: Вот что, пошли кого-нибудь из своих УЗНАТЬ, стоят ли около гостиницы дрожки. Или лучше САМ узнай. И возвращайся сюда.
Уховертов: Как прикажете. (Поспешно уходит.)
Земляника: (к Ляпкину-Тяпкину) Идем, идем, Аммос Федорович! В самом деле, может случиться беда.
Ляпкин-Тяпкин: (небрежно) Да ВАМ чего бояться? Халаты чистые надел на больных, да и концы в воду.
Земляника: Какие халаты! Больных велено КОРМИТЬ как полагается: не тухлым и не прокисшим, а у меня по всем коридорам несет ТАКАЯ КАПУСТА, что береги только нос.
Ляпкин-Тяпкин: (поглаживает живот) А я на этот счет спокоен. Кто зайдет в провинциальный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку – а! только рукой махну. (Усмехается.) Сам Соломон не разрешит, что в ней правда, и что неправда. (К Землянике) Смотри-ка, твой врач, Гибнер спит…
Шпекин: (подходит к Гибнеру, сбрасывает с него газету) Как вам не стыдно!
Гибнер: (прикрывая зевоту) Я копил сил… Их бин фрюен михь…
Земляника: Пошли, чего уж там…
Все, кроме городничего, Бобчинского и Добчинского, выходят и в дверях сталкиваются с Уховертовым.
Занавес.
Явление четвертое
Перед занавесом.
Городничий, Бобчинский, Добчинский и Уховертов.
Городничий: Ну, что, дрожки там стоят?
Уховертов: Стоят.
Городничий: Ступай на улицу… Стой. Другие-то где? Неужели ты только один? Где Прохоров? Где Свистунов? Где Держиморда?
Уховертов: Свистунов и Держиморда – поехали на пожарной трубе. А Прохоров к делу не может быть УПОТРЕБЛЕН.
Городничий: Как так?
Уховертов: Да так: привезли его поутру МЕРТВЕЦКИ. Вот уже ДВА УШАТА воды вылили, до сих пор не протрезвился.
Городничий: (хватаясь за голову) Ай-яй-яй! Все не так, как надо… (К Добчинскому) Петр Иванович, поедем! (Суетится, берет со стола папку, ключи, потом бросает ключи.)
Бобчинский: (просительно) И я…и я… Позвольте и мне, Антон Антонович!
Городничий: Нет, нельзя! Мы не поместимся… Да и НЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬНО.
Бобчинский: Ничего, ничего, я ТАК: петушком, петушком побегу за вами. Мне бы только в щелочку-то посмотреть, как у него эти поступки… (Заискивающе смеется.)
Все поспешно уходят.
Занавес открывается.
Явление пятое.
Комната в доме городничего.
Анна Андреевна и Марья Антоновна вбегают на сцену.
Анна Андреевна: (кричит в коридор) Антон! Анто-оша! Правда, что ревизор приехал? (Не дождавшись ответа.) Уехал и не ответил…
Марья Антоновна: Да что же делать? Через ДВА ЧАСА мы все узнаем.
Анна Андреевна: (подбоченившись) Надо же! Через два часа! Я не хочу через два часа…(Накидывается на дочь.) А все ты: « Мама, мама, погоди, зашпилю волосы, найду косынку…»
Марья Антоновна: (равнодушно) И что из того?
Анна Андреевна: (раздраженно) Ты перед кем фасон держишь? Услышала, что почтмейстер здесь, и давай перед зеркалом кривляться. А он, когда ты отвернешься, тебе ГРИМАСУ делает. (Смеется.)
Марья Антоновна: (хмыкает) Все равно через два часа мы все узнаем. (Закидывает нога на ногу, руки складывает на груди, запрокидывает голову.)
Анна Андреевна: (вне себя) Через два часа! Почему ж не через месяц? (Нервно, расхаживая по комнате.) Я Авдотью послала в гостиницу… узнать все… Но туда сейчас не протолкнешься. (Садится к столу.) Хоть в ЩЕЛКУ посмотрит: (улыбается) ЧЕРНЫЕ у него глаза или нет… (Заливисто смеется.)
Занавес.
Выходят городничий, Добчинский и Уховертов.
Городничий: Так, Уховертов, беги сейчас в контору… возьми своих ребят. Пусть каждый берет в руки По УЛИЦЕ… черт… по метле! И пусть выметут всю улицу, которая ведет к гостинице. И чтоб вымели чисто…
Уховертов: (самодовольно улыбается) Все будет наилучшим образом.
Городничий: (грозно) Знаю я тебя: ты там КУМАЕШЬСЯ да КРАДЕШЬ что плохо лежит…Серебряные ложки – в карман… Что ты сделал с купцом Черняевым?
Уховертов: Да, ничего не сделал. Все как надлежит и быть.
Городничий: Он тебе на мундир три метра сукна, а ты стянул ВСЮ ШТУКУ. (Повысив голос.) Смотри! Не по чину берешь! Ступай. Стой! Кого пошлешь расчищать тротуар?
Уховертов: Пуговицына со своими ребятами.
Городничий: Пуговицын… он высокого роста. Пусть стоит для благоустройства НА МОСТУ. Разберите старый забор, который возле сапожника, и поставьте там соломенную ВЕХУ, чтоб было похоже на ПЛАНИРОВКУ. Оно чем больше ЛОМКИ, тем больше означает ДЕЯТЕЛЬНОСТИ градоправителя.
Добчинский: Да возле того забора навалено на сорок телег всякого СОРУ.
Городничий: (раздраженно) Что это за скверный город! Только поставь где-нибудь памятник или забор – черт их знает откудова нанесут всякой дряни! (Вздыхает.)
Уховертов: Еще приказания будут?
Городничий: (подумав, а затем грозно) И если приезжий чиновник будет спрашивать твоих «орлов»: довольны ли? – чтоб говорили: «Всем довольны, ваше благородие!» А кто будет недоволен, узнает меня ПОБЛИЖЕ… Понял?
Уховертов: Как не понять.
Городничий: (спохватившись) А Прохоров пьян?
Уховертов: Пьян.
Городничий: Как же вы это так допустили?
Уховертов: (разводит руками) Да кто его знает! Вчерашнего дня случилась за городом ДРАКА, - поехал туда ДЛЯ ПОРЯДКА, а возвратился пьян.
Добчинский: А если спросят, отчего НЕ ВЫСТРОЕНА церковь, на которую пять лет назад была ассигнована кругленькая сумма?
Городничий: (потирает подбородок) Так… Всем говорить – СТРОИЛАСЬ, но сгорела.
Добчинский: (услужливо) А то, пожалуй, кто-нибудь, позабывшись, СДУРУ скажет, что и НЕ СТРОИЛАСЬ…
Городничий: (кивает в знак согласия) Да. (К Уховертову) Уховертов! Скажи Держиморде, чтобы не слишком давал воли кулакам своим; он, для порядка, ВСЕМ ставит ФОНАРИ ПОД ГЛАЗАМИ – и правому, и виноватому.
Добчинский: (подпрыгивает от нетерпения) Едем, едем, господа!
Уховертов: Может, СОЛДАТ привлечь, нашего гарнизона?
Городничий: Только в КРАЙНЕМ случае. Офицеры не следят за порядком: солдаты выходят на улицу БЕЗО ВСЕГО; эта дрянная гарниза наденет только сверх рубашки мундир, а внизу НИЧЕГО НЕТ.
Все уходят.
Занавес открывается.
Действие второе
Явление первое
Маленькая комната в гостинице. Постель, стол, чемодан, пустая бутылка, сапоги, платяная щетка и прочее. Осип лежит на постели в верхней одежде.
Осип: (садится на постели, рассуждает вслух) Черт побери, есть так хочется, и в животе ТРЕСКОТНЯ такая… Второй месяц пошел, как мы уехали из Питера. Если б не ХОЗЯИН, не служил бы я у его сынка!.. Э-эх! (Встает с постели.) Отец пришлет денежки, а сынок КУТИТ – по театрам, по дамам, картишки с первыми встречными… Номера в ЛУЧШИХ гостиницах снимали, САМЫЕ ДОРОГИЕ блюда заказывали. (Протирает пистолет.) Добро бы что путное, а то – чиновничек! (Громко и раздраженно.) ПРОФИНТИЛ денежки, голубчик, теперь сидит и ХВОСТ ПОДВЕРНУЛ… Узнал бы хозяин – всыпал бы ему по первое число! (Опять садится на постель.) Вот и теперь слуга трактирный сказал, что не даст нам есть, пока не заплатим за прежнее. Э-эх! Есть хочется… хоть бы МИСКУ ЩЕЙ… (Прислушивается.) Кажись, идет… (Поспешно встает с постели.)
Явление второе
Осип и Хлестаков.
Хлестаков: На, прими это! (Отдает кейс и зонт.) А-а, опять валялся на кровати?
Осип: (презрительно) Не видал я кровати, что ли?
Хлестаков: Врешь, валялся; видишь, вся СКЛОЧЕНА.
Осип: Не знаю я разве, ЧТО ТАКОЕ кровать? У меня есть НОГИ; я и постою. (Отходит в сторону, напевая или насвистывая.)
Хлестаков: (тоже ходит по комнате, останавливается) Посмотри где-нибудь, нет ли сигарет.
Осип: Курева нет. Вы четыре дня как последнее выкурили.
Хлестаков: (ходит и разнообразно сжимает свои губы; наконец говорит громким и решительным голосом) Послушай… эй, Осип!
Осип: (ухмыляясь) Чего изволите?
Хлестаков: (громким, но не столь решительным голосом) Ты… ступай ТУДА…
Осип: Куда?
Хлестаков: (голосом, близким к просьбе) Вниз… в ТРАКТИР. Там скажи… чтобы мне дали ПООБЕДАТЬ.
Осип: Трактирщик сказал, что в ДОЛГ больше НЕ ДАСТ ничего.
Хлестаков: Как он смеет? Вот еще вздор!
Осип: (подходит к Хлестакову и говорит назидательно) И еще говорит, что будет ЖАЛОВАТЬСЯ городничему, городским властям, потому что вы ТРЕТЬЮ неделю проживаете в гостинице и денег НЕ ПЛОТИТЕ!.. И сказал, что мы с вами – мошенники, шарамыжники и подлецы!
Хлестаков: (злобно и заносчиво) А ты уж РАД, скотина, сейчас пересказывать мне все это. (Садится на стул возле стола и ищет пачку сигарет среди скомканных пустых пачек.)
Осип: (встает за его спиной и продолжает тем же тоном) А еще он угрожал ТЮРЬМОЙ.
Хлестаков: Да, уймись, дурак. Иди, иди СКАЖИ ему.
Осип: Мне проще самого ХОЗЯИНА ГОСТИНИЦЫ позвать прямо сюда.
Хлестаков: (на миг задумавшись) Ну, иди, черт с тобой! Позови хозяина гостиницы.
Явление третье
Хлестаков один.
Хлестаков: (рассуждает вслух) Ужасно хочется есть! (Прохаживается, скрестив руки на груди.) Да-а… если б в Пензе не покутил, хватило бы денег ДОЕХАТЬ ДОМОЙ. (Опирается на руки над столом; через некоторое время говорит.) Скверный городишко! В овощных лавках НИЧЕГО НЕ ДАЮТ В ДОЛГ! Это уж просто ПОДЛО. (Насвистывает или напевает. Явно ждет, потом говорит уныло.) Никто не хочет идти.
Явление четвертое
Хлестаков, Осип и трактирный слуга.
Слуга: Что вы хотели?
Хлестаков: (бодро, наигранно) Здравствуй, братец! Как здоровье?
Слуга: (чешет нос кулаком) Слава Богу.
Хлестаков: (подходит к официанту, держа руки в карманах, несколько развязно) Ну, как дела? Что у вас в гостинице? Все ли в порядке?
Слуга: Да, слава Богу, все хорошо.
Хлестаков: (игриво) Много проезжающих?
Слуга: (жует жвачку) Да, достаточно.
Хлестаков: (идет к столу, садится, закинув нога на ногу и откинув назад голову) Послушай, любезный, мне до сих пор ОБЕДА НЕ ПРИНОСЯТ; так ты поторопи, чтоб поскорее… После обеда мне нужно кое-чем заняться.
Слуга: Не велено. Вам больше не будут отпускать. На вас будут жаловаться в ПОЛИЦИЮ И ГОРОДСКИМ ВЛАСТЯМ.
Хлестаков: (вскакивает со стула) Да как же так, жаловаться? Ведь мне НУЖНО ЕСТЬ. Этак я могу совсем отощать! Я не шучу!
Слуга: Мне сказано, обеда не давать, пока не заплатит ЗА ПРЕЖНЕЕ.
Хлестаков: (ставя ногу на перекладину стула) А ты растолкуй ему, что мне НУЖНО ЕСТЬ. Деньги сами собою… (Идет на официанта и кричит.) Ему-то, мужику, НИЧЕГО, если он день-другой не поест… Так И МЫ – тоже? Ну и новости!
СЛУГА: (нехотя и жуя жвачку) Пожалуй, скажу. (Уходит.)
Хлестаков: (Осипу) Иди, проследи за ним.
Осип уходит.
Явление пятое
Хлестаков один.
Хлестаков: А если он совсем НИЧЕГО не даст есть? (Оглядывает комнату, вещи.) Может, ПРОДАТЬ что-нибудь? (Смотрит на свои брюки.) Штаны что ли продать? (Задумывается.) Нет, уж лучше поголодать, но приехать домой в петербургском костюме. (Улыбается.) Жаль, что Иоахим не дал напрокат средство передвижения. А хорошо бы, черт побери, домой с шиком… О-о! Все бы переполошились: «Кто такой? Что такое?» (Смеется.) К дочечьке чьей-нибудь подойдешь этак: «Скучаете, сударыня?..» (Потирает руки и подтанцовывает.) Тьфу! (Плюет.) Даже ТОШНИТ, так есть хочется!
Явление шестое
Хлестаков, Осип и трактирный слуга.
Осип: (входит) Несут обед.
Хлестаков: (прихлопывает в ладоши) Несут! Несут! Несут!
Слуга: (с тарелками и салфеткой) В последний раз вам дают обед.
Хлестаков: Плевать я хотел!.. Что там? (Заглядывает в тарелки.)
Слуга: Суп и жаркое.
Хлестаков: (в недоумении разводит руками) Как? Только ДВА блюда?
Слуга: (сурово) Только.
Хлестаков: (наигранно) Я этого не принимаю. (Громко.) Этого МАЛО!
Слуга: Хозяин сказал, что этого еще МНОГО.
Хлестаков: (опять заглядывает в тарелку) А СОУСА почему нет?
Слуга: (категорично) Соуса нет.
Хлестаков: Почему же? Я утром видел там, в трактире, два каких-то коротеньких человека ЕЛИ СЕМГУ.
Слуга: Да оно-то есть, да нет.
Хлестаков: Семги нет?
Слуга: Это для тех, кто почище.
Хлестаков: Ах, ты дурак!
Слуга: Да.
Хлестаков: Как же ОНИ едят, а Я не ем?
Слуга: Они не такие.
Хлестаков: Какие же?
Слуга: (чешет нос кулаком) Обнаковенно какие! Они ДЕНЬГИ ПЛАТЯТ.
Хлестаков: Я с тобой, дурак, не хочу разговаривать! (Присаживается к столу, ест суп.) Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку… и воняет… (Строит гримасу.) Дай мне другого супу.
Слуга: (грубовато) Хозяин сказал, если не будете есть, то и не нужно. (Протягивает руку к тарелке.)
Хлестаков: (защищает рукой кушанье) Ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с ДРУГИМИ: я, брат, НЕ ТАКОГО РОДА!.. (Грозит пальцем.) Со мной не советую! (Ест.) Ну и суп! Какие-то ПЕРЬЯ плавают вместо масла…(Передает тарелку Осипу.) Там супу немного осталось, Осип. Возьми себе. (Режет жаркое.) Это не жаркое!
Слуга: Да что ж такое?
Хлестаков: (гневно) Это ТОПОР, зажаренный вместо говядины. (Ковыряет пальцем в зубах.) Чем кормят! Как деревянная кора, ничем вытащить нельзя! (Вытирает рот салфеткой.) Больше ничего нет?
Слуга: (сурово) Нет.
Хлестаков: (встает из-за стола, потягивается) Канальи, подлецы! Хоть бы какой-нибудь соус или пирожное… Дерут только втридорога… (Икает.)
Осип ставит тарелку на стол и заглядывает в пустую тарелку, облизывается. Слуга забирает тарелки и уходит вместе с Осипом.
Явление седьмое
Хлестаков, потом Осип.
Хлестаков: (расхаживает) Право, как будто и НЕ ЕЛ; только разохотился. (Роется в карманах, выворачивает их.) Если б мелочь была, послал бы купить САЙКУ…
Осип: (входит) Там зачем-то городничий приехал… Осведомляется и спрашивает О ВАС.
Хлестаков: (останавливается, замирает, вытягивает шею) Успели нажаловаться! (Смотрит вопрошающе на Осипа.) Что если он на самом деле потащит меня в ТЮРЬМУ? (Стукнув стулом об пол.) Нет, я не хочу! (Садится на стул, раскачивается на нем. Бодрится и выпрямляется.) Да я им прямо скажу: (громко) «Как вы смеете, как вы…»
Явление восьмое
Хлестаков, городничий и Добчинский. Городничий, войдя, останавливается. Городничий и Хлестаков в испуге смотрят некоторое время один на другого, выпучив глаза.
Городничий: (немного оправившись и протянув руки по швам) Желаю здравствовать!
Хлестаков: (склоняет голову) Мое почтение…
Городничий: Извините.
Хлестаков: Ничего… ничего…
Городничий: Обязанность моя как градоначальника заботиться о том, чтобы проезжающим НИКАКИХ ПРИТЕСНЕНИЙ… (Сдвигает брови.)
Хлестаков: (сначала робко, а потом, распаляясь и громко) Но я не виноват… Я ЗАПЛАЧУ… Мне пришлют из деревни.
Бобчинский выглядывает из дверей.
Хлестаков: Трактирщик БОЛЬШЕ виноват: говядину подает твердую, как бревно, (еще громче) а суп! Он, черт знает, чего плеснул туда. (Капризно.) Я ВЫБРОСИЛ его за окно… Он морил меня голодом!.. А ЧАЙ такой странный! Рыбой воняет, а не чаем…
Городничий: (испуганно) Извините, я, право, не виноват… На РЫНКЕ у меня говядина всегда хорошая. Я уж не знаю, откуда он берет такую. (Качает головой.) А… позвольте мне предложить вам… ПЕРЕЕХАТЬ со мною на другую квартиру. (С надеждой смотрит на Хлестакова.)
Хлестаков: Нет, не хочу! В тюрьму что ли? (Возмущенно и громко.) Да как вы смеете? (Выпячивает грудь, руки – за спину.) Я служу в Петербурге!
Городничий: (в сторону) Ой, Господи, какой сердитый! Все, все он про меня ЗНАЕТ…
Хлестаков: (храбрясь) Да вы тут хоть со всей своей командой – НЕ ПОЙДУ! (Садится – нога на ногу.) Я прямо к МИНИСТРУ! (Стучит кулаком по столу.) Что вы? Что вы?
Городничий: Не погубите! Жена, дети маленькие…
Хлестаков: Какое мне дело до них!
Бобчинский опять выглядывает из-за двери и в испуге прячется.
Городничий: (подходит ближе к Хлестакову, складывает руки лодочкой) По неопытности, ей-Богу, по неопытности… Казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. (Глубоко и шумно вздыхает.) Если и были какие ВЗЯТКИ, то самая малость…(Умильно улыбается. Заходит с другой стороны к Хлестакову.) Говорят, что я жену прапорщика ВЫСЕК… Это клевета! Это выдумали злодеи мои. Поверьте.
Хлестаков: (поднимается со стула, облокачивается на стол) Мне нет никакого дела до них! (Размышляет.) Что? Вы и меня хотите высечь? (Распаляясь.) Ну и ну… Смотри ты какой! (Отходит в сторону и резко оборачивается.) Да ЗАПЛАЧУ я, ЗАПЛАЧУ. Но у меня ТЕПЕРЬ нет. (Улыбается.) Я и сижу здесь, потому что у меня нет ни копейки… (Опять улыбается глупой улыбкой.)
Городничий: (в сторону) О, ТОНКАЯ штука! Какого туману напустил! Попробую, будь, что будет… на авось… (Вслух.) Если вы имеете нужду в ДЕНЬГАХ…то я готов служить сию минуту. Моя обязанность ПОМОГАТЬ проезжающим. (Достает бумажник.)
Хлестаков: (с радостью) Дайте, дайте мне взаймы! Я сейчас же расплачусь с гостиницей… Мне бы… тысяч двести…
Городничий: (доставая пачку денег из бумажника) Ровно двести тысяч. Не трудитесь считать.
Хлестаков: (весело, принимая деньги) Благодарю. Вы, я вижу, БЛАГОРОДНЫЙ человек. Я вам сразу же пришлю их из деревни…
Городничий: (в сторону) Ну, ДЕНЬГИ ВЗЯЛ. Дело теперь пойдет на лад… Я ему вместо двухсот все четыреста ввернул.
Хлестаков: Я вижу ваше РАДУШИЕ, а то я уж думал… (Убирает деньги в свой портмоне.) Ну, ладно…А что же вы стоите? Садитесь, пожалуйста.
Городничий: (бодренько) Ничего, мы и так постоим.
Хлестаков: (и городничему, и Добчинскому) Прошу вас, садитесь.
Городничий и Добчинский садятся. Бобчинский выглядывает в дверь и прислушивается.
Хлестаков: Эй, Осип!
Хлестаков и Осип о чем-то тихо переговариваются между собой.
Городничий: (Добчинскому) Он, видимо, хочет, чтобы его считали ИНКОГНИТОМ. Мы ему ПОДЫГРАЕМ.
Хлестаков: (отходя от Осипа) И позови сюда трактирного слугу.
Осип уходит.
Городничий: (откашливается и говорит громко) А мы вот с Петром Ивановичем Добчинским, прохаживаясь по делам должности, зашли в гостиницу осведомиться, ХОРОШО ли содержатся проезжающие. (Поднимается со стула, распрямляет плечи.) Я ведь НЕ КАКОЙ-НИБУДЬ там городничий, которому ни до чего дела нет…
Добчинский: (кивает головой) Да-да. Совершенно справедливо.
Городничий: Осмелюсь ли спросить, КУДА и в какие места ехать изволите?
Хлестаков: (прохаживаясь) Я еду в Саратовскую губернию, к отцу. У нас там имение. (Улыбается.)
Городничий: (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение) В Саратовскую губернию! А? И не покраснеет даже! С ним нужно ухо востро! (Вслух.) Вы ОТДЫХАТЬ, видимо, едете?
Хлестаков: (облокачивается о спинку стула) Нет. Отец меня требует. Он живет в Саратове – известный там человек, и деньги у него водятся. РАССЕРДИЛСЯ он на меня, что я КАРЬЕРЫ в Петербурге не сделал…
Городничий: (в сторону) Какие пули отливает! И старика отца ПРИПЛЕЛ! (Вслух. Громко.) И НАДОЛГО в те края?
Хлестаков: (на миг задумавшись) Не знаю… Ведь мой отец УПРЯМ и ГЛУП, старый хрен, как бревно. (Вскидывает голову, руки – в карманах.) Я ему прямо скажу, ты, как хочешь, а я НЕ МОГУ жить без Петербурга! (Распаляясь.) Чего мне там делать, в Саратове, в деревне? (Капризно.) У меня ДРУГИЕ потребности… (Доверительно смотрит в глаза мэру.)
Добчинский поднимается со стула и становится за спиной мэра. С этого момента он становится как бы зеркальным отражением движений и жестов мэра.
Городничий: (в сторону) Врет, врет – и не заврется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, НОГТЕМ бы придавил его. Я заставлю его ПОБОЛЬШЕ рассказать! (Окидывает глазами комнату. Вслух.) Эта комната несколько СЫРА…
Хлестаков: (хлопнув рукой по спинке кровати) Скверная комната, и КЛОПЫ такие, каких я нигде не видывал: как собаки, кусают.
Городничий: Ай-яй-яй! Такой просвещенный гость и ТЕРПИТ – от кого? От каких-то клопов! (Опять оглядывает комнату.) И ТЕМНО в этой комнате.
Хлестаков: (с возмущением) Совсем темно. Хозяин гостиницы распорядился НЕ ВКЛЮЧАТЬ в этом номере свет, пока я не оплачу услуги. (Садится на стул, подперев голову рукой.) Иногда вечером хочется что-нибудь СДЕЛАТЬ, почитать, или придет фантазия сочинить что-нибудь – НЕ МОГУ: ТЕМНО, ТЕМНО. (Складывает руки на груди.)
Городничий: (подчеркнуто робко) Осмелюсь ли просить вас… но нет, я недостоин.
Хлестаков: Что вы хотите?
Городничий: (наигранно) Нет, нет, недостоин, (громко) НЕДОСТОИН!
Хлестаков: (нетерпеливо) Да что ж такое?
Городничий: У меня в доме есть прекрасная для вас комната, светлая, со всеми удобствами… (Складывает руки лодочкой и прижимает их к груди.) Но… для меня это уж СЛИШКОМ большая честь…
Хлестаков: (вскакивает со стула; радостно) Напротив, я с удовольствием. (Широко улыбается.) Мне гораздо приятнее У ВАС, чем в этом КАБАКЕ. (Делает гримасу.)
Городничий: А уж как я буду рад, как рад! А уж как ЖЕНА обрадуется!.. (Топчется на месте.) Я такой человек: ГОСТЕПРИИМСТВО с самого ДЕТСТВА… (Подходит к Хлестакову ближе.) Не подумайте, что я из ЛЕСТИ, нет, нет, не имею такого порока… (Заискивающе улыбается.)
Хлестаков: Я САМ тоже – я не люблю людей двуличных. Мне, в общем-то, ничего и не надо… Я бы ТРЕБОВАЛ только преданности и уважения, (четко выговаривая) ПРЕДАННОСТИ И УВАЖЕНИЯ!
Явление девятое
Те же и трактирный слуга, сопровождаемый Осипом. Бобчинский выглядывает в дверь.
Слуга: (глядит на Хлестакова исподлобья) Спрашивали?
Хлестаков: (небрежно; через плечо) Да, подай счет.
Слуга: (задираясь) Я уж давича вам НОВЫЙ счет подавал.
Хлестаков: (подбоченившись) Я не помню твоих глупых счетов! Говори, СКОЛЬКО там? (Достает деньги.)
Слуга: (как бы вспоминая) В первый раз вы спросили ОБЕД, а на другой день только спросили СЕМГИ, а потом пошли все В ДОЛГ брать.
Хлестаков: (разозлившись) Дурак! Еще начал высчитывать! ВСЕГО сколько следует? Всего?
Городничий: Да вы не беспокойтесь, он ПОДОЖДЕТ. (Слуге.) Пошел вон, тебе ПРИШЛЮТ.
Хлестаков: (весело) В самом деле, и то, правда. (Прячет деньги.)
Слуга уходит. В дверь выглядывает Бобчинский.
Явление десятое.
Городничий, Хлестаков и Добчинский.
Городничий: (уже более уверенно) Не хотите ли ОСМОТРЕТЬ некоторые заведения в нашем городе?
Хлестаков: (с живым интересом) Какие, например?
Городничий: Больницы… Посмотреть, какое там ТЕЧЕНИЕ ДЕЛ, какой порядок…
Хлестаков: (важничает) Я готов.
Городничий: Оттуда можно проехать в учебные заведения, посмотреть, как преподаются там науки.
Хлестаков: Поехали, посмотрим.
Бобчинский выставляет голову в дверь.
Городничий: (увлеченно) Потом можно осмотреть городские ТЮРЬМЫ – увидите, как у нас содержатся преступники.
Хлестаков: Да зачем же ТЮРЬМЫ? Осмотрим больницы.
Городничий: Как вам угодно. Вы в СВОЕМ экипаже или СО МНОЙ на дрожках?
Хлестаков: (небрежно) Лучше с вами.
Городничий: (Добчинскому) Ну, Петр Иванович, вам придется своим транспортом. (Смеется.)
Добчинский: Ничего, я так…
Хлестаков подзывает Осипа пальцем и что-то ему тихо говорит, жестикулируя.
Городничий: (Добчинскому, но, чтоб Хлестаков не слышал) Срочно БЕГИТЕ, да во все лопатки, отнесите ДВЕ ЗАПИСКИ: одну в больницу Землянике, другую – моей жене. (Хлестакову – громко.) Могу ли я всего одну строчку черкнуть жене, чтоб приготовилась к встрече такого почтенного гостя?
Хлестаков: (оглядывается) Да зачем же?.. (Подходит к столу, шарит по нему руками.) Только вот бумаги нет… (Находит счет.) Счет? Разве что на этом СЧЕТЕ ?..
Городничий: (с готовностью) Вот НА НЕМ и напишем. (Потирает руки, садится к столу. Пишет.)
Хлестаков наблюдает, как Осип собирает вещи: плед, пальто, чемодан.
Городничий: (Добчинскому так, чтобы Хлестаков не слышал) А вот посмотрим, как дело пойдет после БУТЫЛКИ ТОЛСТОБРЮШКИ!
Добчинский: А есть у нас местная мадера… А?
Городничий: Да-да! Мадера! Неказиста на вид, а СЛОНА свалит с ног! Только бы мне УЗНАТЬ, (оглядывается на Хлестакова) ЧТО он собой представляет.
Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь открывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.
Хлестаков: (поддерживает Бобчинского под локоть) Не ушиблись?
Бобчинский: (высвобождает руку) Ничего, ничего… (Дотрагивается до своего носа.) Без всякого помешательства, только СВЕРХ НОСА небольшая НАШЛЕПКА. Я у врача нашего, у Христофора Иваныча Гибнера, ПЛАСТЫРЬ попрошу, оно и пройдет. (Улыбается жалкой улыбкой.)
Добчинский: Всего хорошего. (Уходит с записками.)
Городничий: (незаметно грозит Бобчинскому кулаком, потом обращается к Хлестакову) Прошу покорнейше. (Пропускает вперед Хлестакова. Осипу.) Любезнейший, вещи привезешь ко мне. Тебе ВСЯКИЙ покажет, где дом ГОРОДНИЧЕГО. (Увидев, что Хлестаков уже вышел, говорит с укоризной Бобчинскому.) Не нашел другого места, где упасть! И РАСТЯНУЛСЯ, черт знает, как! (Уходит; за ним Бобчинский.)
Занавес.
Действие третье
Комната в доме городничего.
Анна Андреевна и Марья Антоновна стоят у окна.
Анна Андреевна: (дочери с укоризной) Из-за ТЕБЯ ничего не узнали. Кто приехал? Как выглядит? Ну, ничегошеньки! И на улице никого – ни души! Как ВЫМЕРЛО все! (Приподнимается на цыпочки, всматривается в даль.)
Марья Антоновна: Мама, успокойся… Может, Авдотья что-нибудь узнает. А вон КТО-ТО идет… (Вглядывается.) Во-он, в конце улицы…
Анна Андреевна: (недовольно) Где идет? У тебя вечно фантазии! Ну да, идет. Кто же это? Небольшого роста… прилично одет.. Кто же это?
Марья Антоновна: (громко кричит) Мама, это Добчинский!
Анна Андреевна: (недовольно и недоверчиво) Какой Добчинский? Тебе всегда вдруг вообразится ЭТАКОЕ… Совсем не Добчинский! (Машет платком.) Подойдите сюда, к окну… Скорее!
Марья Антоновна: Мама, это Добчинский!
Анна Андреевна: (раздраженно) Тебе бы только поспорить! Говорят тебе – НЕ Добчинский!
Обе, вытянув шеи, внимательно смотрят.
Анна Андреевна: (всплеснув руками) Ну да, Добчинский! Теперь я вижу! А ты споришь! (Кричит в окно.) Скорей! Скорей! Вы ТИХО идете. Ну что, где они? Это правда, что РЕВИЗОР? А что мой МУЖ? (Прислушивается. Немного отступив от окна, с досадой.) Такой ГЛУПЫЙ: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Явление второе
Те же и Добчинский.
Анна Андреевна: Я думала, что вы ПОРЯДОЧНЫЙ человек, а вы… До сих пор я ничего не знаю. Не стыдно вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы со мной как поступаете!
Добчинский: (отдувается) Я бежал – не могу дух перевести. Вот, Антон Антонович прислал вам записочку. (Роется в бумажнике, находит и передает записку.)
Анна Андреевна: (усаживает Добчинского на диван и расспрашивает) Ну, КТО он такой? Генерал?
Добчинский: Нет, не генерал, но НЕ УСТУПИТ генералу.
Анна Андреевна: Это ревизор из Петербурга, о котором извещали мужа?
Добчинский: (громко и торжественно) Настоящий. Это Я первый узнал, вместе с Петром Иванычем Бобчинским. (Улыбается.)
Анна Андреевна: (сложив руки на коленях и вытянувшись в струнку) Ну, расскажите, что и как?
Добчинский: (поднимается с дивана, прохаживается по комнате) Сначала он принял Антона Антоновича немного СУРОВО, сердился, говорил, что в гостинице все нехорошо, а потом разговорились и все НАЛАДИЛОСЬ. Они поехали осматривать городские больницы.
Анна Андреевна: (отмахивается, как от комара) Ну, это все ВЗДОР! (Встает с дивана, идет вслед за Добчинским.) А каков он собой? Старый? Молодой?
Добчинский: Молодой, молодой человек; лет двадцати трех, а говорит, как старик: « Я ПОЧИТАТЬ люблю… и НАПИСАТЬ кой-что могу…. Но ТЕМНО тут…» (Делает многозначительную мину.)
Анна Андреевна: (снимает очки, поправляет прическу; говорит игриво) А он брюнет или блондин?
Добчинский: Нет, больше ШАНТРЕТ…
Марья Антоновна: (отложив книгу, которую она все это время читала) Шатен.
Добчинский: (немного задумавшись и проведя рукой по своим волосам) Шантрет.
Анна Андреевна: (категорично) Шатен. А глаза?
Добчинский: Глаза… Глаза такие быстрые, как ЗВЕРКИ, так и бегают и в СМУЩЕНЬЕ приводят. Простите… (Отходит в сторону и высмаркивается.)
Анна Андреевна: (разворачивает записку, надевает очки и читает вслух) Что он тут пишет? «Душенька моя, сначала положение мое было более, чем ПЕЧАЛЬНО за два соленые ОГУРЦА рубль двадцать пять…» (Капризно и плаксиво.) Я ничего не понимаю.
Добчинский: (подходит к ней) А-а… это Антон Антонович писал на чем попало – по скорости… там какой-то СЧЕТ был… Вот на нем и написал. (Поглядывает на часы.)
Анна Андреевна: Да, точно. (Читает вслух.) Приготовь скорее комнату для гостя. Насчет ОБЕДА не беспокойся: закусим в БОЛЬНИЦЕ у Артемия Филипповича Земляники. Пошли к купцу Абдуллину, чтобы прислал лучшего вина и побольше, а не то я ПЕРЕРОЮ весь его склад. Целую, душенька, твою ручку. Твой Антон Сквозник-Дмухановский. (Задумывается, потом резко меняется.) Это надо поскорей!
Марья Антоновна: (откладывает рукоделье) Я могу позвать прислугу.
Анна Андреевна: (дочери) Скажи, чтоб послали к Абдуллину за вином. Прислуге скажи, чтоб прибралась в комнате на втором этаже, которая окнами в сад. И все, чтоб там было на месте… Для ТАКОГО гостя! (Подносит руки к вискам.)
Марья Антоновна уходит.
Добчинский: Ну, Анна Андреевна, я побегу до больницы, посмотрю, как он там ОБОЗРЕВАЕТ. (Улыбается, кланяется и уходит.)
Явление третье
Анна Андреевна и Марья Антоновна
Марья Антоновна: (входит) Все передала, как ты и просила меня.
Анна Андреевна: (хлопочет) Теперь, нам с тобой надо заняться нашим ГАРДЕРОБОМ. Он СТОЛИЧНАЯ ШТУЧКА, Боже сохрани, чтоб чего-нибудь не ОСМЕЯЛ. Тебе приличнее всего в ГОЛУБОМ платье.
Марья Антоновна: Нет, мамочка. И Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники – тоже в голубом. Нет, я надену ЦВЕТНОЕ.
Анна Андреевна: Тебе бы только СПОРИТЬ со мной!.. А я хочу надеть ПАЛЕВОЕ. Я очень люблю палевое.
Марья Антоновна: Ну, мама, оно тебе не к лицу. (Делает гримаску.)
Анна Андреевна: (разочарованно) Мне? Не к лицу?
Марья Антоновна: К палевому платью нужно, чтоб глаза были ТЕМНЫЕ.
Анна Андреевна: (возмущенно) А у меня разве не темные? (Смотрится в зеркальце.) Темные! Да я всегда гадаю про себя на трефовую даму.
Марья Антоновна: (смеется) Ой, мама, да ты больше червонная дама!
Анна Андреевна: Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонной дамой! (Поспешно уходит и говорит, уходя.) Надо же, вообразила, что я червонная дама!..
Входит Осип с чемоданом в руке, оглядывает все по сторонам.
Осип: Добрый день! Никого не встретил: все двери нараспашку.
Марья Антоновна: Да?… А вам кого?
Осип: Да вот… мы из Санкт-Петербурга… проездом…
Марья Антоновна: (всплеснув руками) Так это ВЫ? Где же ваш генерал?
Осип: Какой генерал?
Марья Антоновна: Ну, с кем вы приехали сюда…
Осип: (догадавшись) А-а… Генерал, да только С ДРУГОЙ СТОРОНЫ. Присесть можно?
Марья Антоновна: Да-да, вот (указывает на диван, сама тоже садится.) А что, это больше или меньше настоящего генерала?
Осип: (усмехнувшись и внимательно посмотрев на нее) Больше.
Марья Антоновна: (вскакивает с дивана) Ой! Тут у нас такую СУМЯТИЦУ подняли…
Осип: (хлопает руками по коленям) Простите, но чего-нибудь ПЕРЕХВАТИТЬ на ходу не будет?
Марья Антоновна: Пойдемте за мной, я покажу КОМНАТЫ для вас… (Замешкавшись.) Но… стол еще НЕ НАКРЫВАЛИ…
Осип: Да мне чего-нибудь ПОПРОЩЕ – щи да кашу… Но только СЕЙЧАС.
Марья Антоновна: (с готовностью) Сию минуту… прислуга что-нибудь найдет. Пойдемте.
Уходят.
Явление четвертое
Уховертов входит первый и пропускает идущих за ним. Входит Хлестаков, за ним городничий, далее Земляника, Хлопов, Добчинский и Бобчинский с пластырем на носу. Городничий указывает Уховертову на полу бумажку, он бежит, поднимает ее. Городничий кивком дает ему знать, чтобы он уходил.
Уховертов: Простите, служба. (Уходит.)
Хлестаков: (сложив руки на животе и задрав нос, явно, что подвыпил) Мне НРАВИТСЯ, что у вас показывают проезжающим ВСЕ в городе. В других городах мне НИЧЕГО не показывали. (Вздыхает.)
Городничий: В других городские власти заботятся только о СВОЕЙ ПОЛЬЗЕ. А мы только и думаем, чтоб заслужить ВНИМАНИЕ НАЧАЛЬСТВА. (Заискивающе улыбается, потирает руки.)
Хлестаков: Завтрак был очень хорош. Я ОБЪЕЛСЯ. (Резко поворачивается ко всем.) У вас каждый день такие завтраки бывают?
Городничий: (улыбается) Специально для ТАКОГО приятного гостя. (Смущенно улыбается.)
Хлестаков: Я люблю поесть. (Языком вычищает зубы и десны.) На то и живем, чтобы СРЫВАТЬ ЦВЕТЫ УДОВОЛЬСТВИЯ! А? (Смеется.) Как называлась эта рыба?
Земляника: (склонившись и улыбаясь) Лабардан.
Хлестаков: Вкусная. (Небрежно.) Где это мы завтракали, в больнице что ли? (Смотрит на Землянику.)
Земляника: Точно так. В больнице. Я – попечитель богоугодных заведений… (Заискивающе хихикает.)
Хлестаков: Помню, помню, там стояли кровати. А БОЛЬНЫЕ что? Выздоровели? Там их, кажется, немного. (Опять смотрит пристально на Землянику.)
Земляника: Человек десять осталось. Остальные все выздоровели. (Распрямляет плечи и выпячивает грудь и живот. Глаза сверкают.) С тех пор как Я принял начальство, все КАК МУХИ… (делает паузу и жест ладонью) выздоравливают. (Говорит все громче и громче.) И ЛЕЧИМ мы не столько медикаментами, сколько (кричит) ЧЕСТНОСТЬЮ и ПОРЯДОЧНОСТЬЮ. (Шумно выдыхает.)
Городничий: (указывает на диван) Прошу вас.
Хлестаков садится на диван, все остальные – на стулья, лицом к нему, и, когда говорят, встают, обращаясь к нему.
Городничий: (доверительным тоном) Осмелюсь вам доложить, как ГОЛОВОЛОМНА обязанность градоначальника! И чистота, и починки, и поправки… Когда ложишься спать, все думаешь: «Господи, как бы устроить так, чтобы начальство УВИДЕЛО МОЮ РЕВНОСТНОСТЬ!» (Откашливается и громче.) Когда в городе порядок, улицы выметены, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало… чего ж мне больше? (Ревет в голос и мотает головой.) И никаких мне почестей НЕ НАДО!!!
Земляника: (в сторону) Эка, бездельник, как расписывает! Дал же Бог такой дар!
Хлестаков: (потирает подбородок) Да, да, да… Я сам люблю иногда ЗАУМСТВОВАТЬСЯ; иной раз ПРОЗОЙ, а в другой – и СТИШКИ ВЫКИНУТСЯ… (Посмеивается.)
Бобчинский: (Добчинскому) Справедливо, все справедливо, а? Петр Иваныч? ЗАМЕЧАНИЯ такие… видно, что НАУКАМ УЧИЛСЯ…
Хлестаков: (ерзает на диване, потом приподнимается, опять садится, явно волнуется) А нет ли у вас… каких-нибудь … (откашливается) РАЗВЛЕЧЕНИЙ? Обществ, где можно было бы… поиграть в КАРТЫ?.. (Вскидывает голову. Играет пальцами сложенных ладоней.)
Городничий: (переглянувшись многозначительно с Земляникой, говорит в сторону) Знаем, голубчик, в чей огород камешки бросаем! (Хлестакову резко.) Боже сохрани! Здесь и СЛУХУ НЕТ о таких обществах! (Округляет глаза и громко.) Я КАРТ и в руки никогда не брал; даже НЕ ЗНАЮ, как играть в эти карты. (Усмехнувшись и локтем поддев Землянику.) Раз как-то случилось… забавляя детей, выстроил БУДКУ ИЗ КАРТ, да после всю ночь СНИЛИСЬ ПРОКЛЯТЫЕ… (Машет рукой.)
Хлопов: (в сторону) А у меня, подлец, выпонтировал вчера десять тысяч рублей. (Качает головой.)
Хлестаков: (миролюбиво) Ну-у… нет, это вы напрасно… Все зависит, с какой стороны смотреть на вещи… (Постукивает пальцами по столу, оглядывает всех, как победитель.)
Явление пятое
Те же, Анна Андреевна и Марья Антоновна. Женщины входят, улыбающиеся, возбужденные. Мужчины встают.
Городничий: (указывает на жену и дочь) Осмелюсь представить СЕМЕЙСТВО МОЕ: жена и дочь.
Хлестаков: (целует ручку Анне Андреевне) Как я счастлив! (Слегка кланяется Марье Антоновне.) Счастлив, счастлив…
Анна Андреевна: (немного выходит вперед) Нам ЕЩЕ БОЛЕЕ приятно видеть ТАКУЮ особу! (Очаровательно улыбается.)
Хлестаков: (рисуясь) Помилуйте, мне ЕЩЕ ПРИЯТНЕЕ.
Анна Андреевна: (кокетничает) Ну-у, это вы так… для комплимента… (Игриво смеется.) Прошу вас, присаживайтесь.
Хлестаков: (подыгрывает ей) Возле вас стоять УЖЕ СЧАСТЬЕ. Но если ВЫ так хотите, я сяду. (Садится рядом с ней на диван.) Как я счастлив, что, наконец, сижу ВОЗЛЕ ВАС. (Смотрит на нее долгим взглядом.)
Анна Андреевна: Нет, нет, я не могу принять это на СВОЙ счет. (Громко вздыхает, улыбается Хлестакову.) После СТОЛИЦЫ путешествие, наверное, показалось вам НЕПРИЯТНЫМ?
Хлестаков: (вдруг обозлившись) Чрезвычайно неприятным! Я привык жить В СВЕТЕ, и очутился в ДОРОГЕ: (скроил гримасу) грязные кабаки, вонючие гостиницы, кругом ДОРОГОВИЗНА и мрак НЕВЕЖЕСТВА…
Анна Андреевна: (закрывает глазки) Да-а, это неприятно.
Хлестаков: (смотрит на ее глазки, ручки, ножки, говорит с придыханием) Но сейчас… мне очень ПРИЯТНО… (Тихонько смеется.)
Анна Андреевна: Я этого не заслуживаю. (Улыбается ему.)
Хлестаков: Вы?.. (Берет ее ручку и целует.) Вы ЗАСЛУЖИВАЕТЕ.
Анна Андреевна: (оправляет платье) Я живу В ДЕРЕВНЕ…
Хлестаков: (повернувшись всем корпусом к ней и не замечая присутствующих, говорит игриво, изображая рукой) Деревня, впрочем, имеет свои ПРИГОРКИ, РУЧЕЙКИ…
Они оба звонко смеются.
Хлестаков: (оторвавшись от Анны Андреевны, потягиваясь) Конечно, что может сравниться с Петербургом?.. (Хлопает звонко ладонями по коленям и поднимается. Выходит на середину.) Вы думаете, что я где-то В УГОЛКЕ ПЕРЕПИСЫВАЮ документы? Не-ет! Начальник отделения со мной на ДРУЖЕСКОЙ ноге. Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать.» (Оглядывает всех, засовывает руки в карманы и вышагивает перед всеми.)
Хлопов: (угодливо) Мы так и думали. Именно это мы и предполагали.
Хлестаков: (метнув на Хлопова пронзительный взгляд) Я в департамент захожу только на ДВЕ МИНУТЫ, с тем, чтобы сказать: « Это ВОТ ТАК, это ВОТ ТАК!» А там уж чиновники – тр, тр, тр… пошли писать… (Останавливается, смотрит на потолок.)
Бобчинский: Мы вот с Петром Иванычем Добчинским все это РЕАЛЬНО представляем.
Хлестаков: (посмотрев на Добчинского, отворачивается от него и начинает рассказывать Марье Антоновне) А сторож летит за мной по лестнице СО ЩЕТКОЙ: «Позвольте, Иван Александрович, я вам БОТИНКИ ПОЧИЩУ». (Разворачивается и смотрит на всех. Идет и садится на диван.) Что ж вы, господа, стоите? Пожалуйста, садитесь. (Королевский жест рукой.)
Городничий: Должность ТАКАЯ, что еще можно постоять. (Переминается с ноги на ногу.)
Земляника: Мы постоим.
Хлопов: Не извольте беспокоиться.
Бобчинский: Мы с Петром Иванычем вообще… никогда…
Добчинский: Ну, иногда… правда, редко…
Хлестаков: (громко) Без ЧИНОВ, прошу садиться.
Городничий и все садятся. Анна Андреевна, Хлестаков и Марья Антоновна – на диване. Все остальные – на стульях, лицом к Хлестакову.
Хлестаков: (спокойно и внимательно на всех посмотрев) Я не люблю церемонии. (Смеется.)
Все вслед за ним смеются.
Хлестаков: Я стараюсь всегда ПРОСКОЛЬЗНУТЬ незаметно, но никак НЕЛЬЗЯ СКРЫТЬСЯ. Меня все знают! «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» Да-а…
Марья Антоновна: (с восхищением) Ах, это - известность!
Хлестаков: (обернувшись к Марье Антоновне) А однажды меня приняли за ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО.
Марья Антоновна: Умопомрачительно!
Анна Андреевна: (дочери) Ты всегда со своими суждениями.
Хлестаков: (красуясь перед Марьей Антоновной) Да-да, солдаты выскочили с гауптвахты и СДЕЛАЛИ РУЖЬЕМ. А знакомый мне офицер говорит: «Ну, братец, мы тебя приняли за ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО.»
Хлопов: (переглянувшись с городничим) Очень может быть.
Бобчинский: Какие случаи бывают в жизни! Мороз по коже.
Добчинский: Уму не постижимо!
Хлестаков: (подмигивает Бобчинскому) С хорошенькими АКТРИСАМИ знаком!
Бобчинский: Вы счастливчик!
Городничий: (грозно) О чем вы, Петр Иванович?
Бобчинский: (невозмутимо) Об ИСКУССТВЕ, только о нем!
Хлестаков: (обращаясь к городничему и поднимаясь с дивана) Литераторов часто вижу… С Пушкиным на дружеской ноге. (Выходит в центр. Отставляет ногу, руки – за спину.) Бывает часто говорю ему: «Ну, что, брат, Пушкин? – «Да так, брат, - отвечает он мне, - ТАК как-то все…»
Анна Андреевна: (удивленно) Так вы и ПИШЕТЕ, наверное?
Хлестаков: (на мгновение задумавшись) Да. И в журналы помещаю. Моих много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Мертвые души», разные там еще…
Анна Андреевна: Так это вы «Мертвые души» написали?
Все недоуменно переглядываются.
Марья Антоновна: Да это Гоголя произведение! У нас есть: на полке. На обложке написано – Гоголь.
Анна Андреевна: Ты и здесь споришь!
Городничий : (жене) Твое воспитание.
Хлестаков: У Гоголя ТОЖЕ есть «Мертвые души»; а есть ДРУГИЕ «Мертвые души», ТАК ЭТИ МОИ. (Улыбается, взмахивает рукой.) У меня ЛЕГКОСТЬ НЕОБЫКНОВЕННАЯ В МЫСЛЯХ! (Взмахивает другой рукой.)
Анна Андреевна: (желая угодить) А, так я, видимо читала ВАШИ «Мертвые души». (Эмоционально.) Как хорошо написано!
Хлестаков: (отходит в сторону, затем резко оборачивается, подбоченивается и говорит с пафосом) У меня ДОМ ПЕРВЫЙ в Петербурге! Так уж и ИЗВЕСТЕН: дом Ивана Александровича!
Все аплодируют.
Хлестаков: Если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне.
Городничий: (встает, кланяется и садится) Всенепременно.
Добчинский: (встает, склоняет голову и садится) Мы с Петром Иванычем постараемся.
Бобчинский: (встает, кланяется и садится) Да-да, если живы-здоровы будем… нанесем визит.
Хлестаков: Я всякий день НА БАЛАХ. Там у нас и ВИСТ свой составился: министр иностранных дел, французский посол, английский, немецкий послы и Я…
Марья Антоновна: Уж и представить невозможно!
Городничий: (гневно) Дочка!
Хлестаков: Ничего-ничего… Я САМ ЧАСТО… (Далее хвастливо и громко.) А любопытно заглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: ПРОМЫШЛЕННИКИ и БАНКИРЫ толкутся и жужжат, как шмели. Только и слышно: ж…ж…ж…ж…ж…ж…
Все, кроме женщин, с робостью встают со своих стульев.
Хлестаков: (пройдясь туда-сюда, останавливается, обводит всех взглядом и, скрестив руки на груди, с упоением врет, усиливая голос) Один раз я даже УПРАВЛЯЛ ДЕПАРТАМЕНТОМ. (Делает многозначительную паузу.) Директор куда-то уехал, - КУДА уехал, НЕИЗВЕСТНО. Некоторые из генералов брались, но НЕ ПОДОШЛИ. (Присаживается бочком на стол.) Что делать? Все – КО МНЕ. В ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… тридцать пять тысяч одних курьеров!
Анна Андреевна: (руки к вискам) Можно сойти с ума!
Хлестаков: (поворачивается к ней) Я немного смутился, вышел в ХАЛАТЕ: хотел отказаться, но думаю: дойдет до САМОГО ВЕРХА (поднимает палец к небу), ну и КАРЬЕРА тоже… (Нарочито откашливается.) Я ПРИНЯЛ должность, но сказал: «Я принимаю должность, только уж у меня: НИ, НИ! (Выходит на середину, глаза горят, голова гордо приподнята.) У меня ухо востро! Уж я…» Как прохожу через департамент, - просто ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ, все ДРОЖИТ и трясется. О! Я шутить не люблю!!!
Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится сильнее.
Хлестаков: (угрожающе) Меня сам ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОВЕТ боится!
Бобчинский: (с искаженным лицом) Может, мне ВЫЙТИ?.. (Топчется на месте.)
Городничий: (грозно) Сидеть.
Хлестаков: (почти кричит) Я не посмотрю ни на кого… Я говорю всем: «Я САМ себя знаю, САМ». Я ВЕЗДЕ, ВЕЗДЕ! Я у «САМОГО ГЛАВНОГО» (опять поднимает палец вверх) каждый день бываю… Меня… меня… (Разворачивается, размахивает руками, поскальзывается и чуть не шлепается на пол, но все бросаются и поддерживают его.)
Городничий: (держа за руку Хлестакова и от страха силясь выговорить) А ва… ва… ва..
Хлестаков: (гневно) Что такое?
Городничий: Ва-ва-ваше превосходительство, не прикажете ли ОТДОХНУТЬ? Вот и комната, и все, что нужно.
Хлестаков: Я ГОТОВ отдохнуть… (Пошатывается, его поддерживают.) Завтрак у вас, господа, хорош… (Криво улыбается.) Я доволен, я доволен. (С декламацией.) Лабардан! Лабардан!
Городничий ведет его в комнату, и все приговаривают: «Лабардан! Лабардан!»
Явление шестое
Те же, кроме Хлестакова и городничего.
Бобчинский: (Добчинскому) Вот оно, что значит ЧЕЛОВЕК! В жисть не был в присутствии такой ВАЖНОЙ персоны! Чуть не умер со страху! Как вы думаете, Петр Иваныч, кто он такой в рассуждении ЧИНА?
Добчинский: (пожевав губами) Я думаю, чуть ли не генерал.
Бобчинский: (категорично) А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки не станет! Разве что ГЕНЕРАЛИССИМУС… Слышали: государственный-то совет как ПРИЖАЛ? (Засуетился.) Пойдем расскажем поскорее Ляпкину-Тяпкину и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!
Добчинский: (Анне Андреевне) Прощайте, кумушка! (Кланяется ей.)
Оба уходят.
Земляника: (Хлопову) Просто СТРАШНО, а ОТЧЕГО, и сам не знаешь.
Хлопов: (Землянике в раздумье) Да-а… Какое он донесение в Петербург отправит?!. Что напишет о НАС?(Анне Андреевне) Прощайте!
Земляника: До скорой встречи, Анна Андреевна!
Оба тоже уходят.
Явление седьмое
Анна Андреевна и Марья Антоновна.
Анна Андреевна: (вскакивает с дивана) Ах, какой приятный!
Марья Антоновна: Ну, просто душка! (Задирает ноги на диван и кладет в рот жвачку.)
Анна Андреевна: Сразу видно, СТОЛИЧНАЯ ШТУЧКА. (Расхаживает по комнате, весела, возбуждена.) Я страх люблю таких молодых людей!
Марья Антоновна: (равнодушно) Мама, мы ему не чета…
Анна Андреевна: (садится рядом с ней на диван) Знаешь, я ему ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛАСЬ. Я заметила – он на меня ПОГЛЯДЫВАЛ.
Марья Антоновна: (спускает ноги с дивана) Что ты, что ты?… Он на МЕНЯ глядел.
Анна Андреевна: (брезгливо) Где ему смотреть на ТЕБЯ? (Громко и раздраженно.) И с какой стати ЕМУ смотреть на ТЕБЯ? (Смеется.)
Марья Антоновна: (встает с дивана) Ну, когда говорил о литературе, посмотрел на МЕНЯ…
Анна Андреевна: (перебивает ее, тоже встает с дивана) Ой, может быть, ОДИН какой-нибудь разочек, да и то ТАК УЖ… ЛИШЬ БЫ ТОЛЬКО… (Машет рукой.)
Явление восьмое
Те же и городничий.
Городничий: (входит на цыпочках) Чш-ш…чш-ш…
Анна Андреевна: Ну, что, Антоша?
Городничий: (останавливается в растерянности) И не рад, что НАПОИЛ. (Проходит, садится на стул. Задумывается.) Подгулявши, человек все несет НАРУЖУ: что на сердце, то и на языке. Конечно, ПРИЛГНУЛ немного… (Опять задумывается.) Но ведь с МИНИСТРАМИ в карты играет, к «САМОМУ» (поднимает вверх палец) ездит… (Хлопает кулаком по столу и поднимается со стула.) Не знаю, что и думать!
Анна Андреевна: (усмехается) А я вот никакой робости не ощущаю! Образованный молодой человек! И все!
Городничий: (с недовольством) Так то – ЖЕНЩИНЫ! Вам все финтирлюшки! (Выговаривает жене.) Ты обращалась с ним ТАК СВОБОДНО, как с каким-нибудь Добчинским!
Анна Андреевна: (игриво) Не беспокойся, мы кой-что знаем ТАКОЕ… (Посматривает на дочь.)
Городничий: (раздраженно) Ну, уж с тобой говорить!... Дочка, пойди пригласи сюда Уховертова: он где-нибудь за воротами, со своими молодцами.
Марья Антоновна: (вяло) Это полицейского-то?
Городничий: Да. Иди, поторопись.
Марья Антоновна уходит.
Городничий: (После небольшой паузы.) А ревизор-то наш! Уж был бы видный какой, а то ХУДЕНЬКИЙ, ТОНЕНЬКИЙ – как его узнаешь, КТО он? (Чешет затылок. К жене.) А ведь ДОЛГО он крепился в гостинице: заламливал такие аллегории и екивоки… А вот и ПОДДАЛСЯ, наговорил даже БОЛЬШЕ, ЧЕМ НУЖНО. Видно, что МОЛОДОЙ…
Явление девятое
Те же, Марья Антоновна и Осип.
Марья Антоновна: Уховертову передали. (Приветливо. Указывая на Осипа.) Веду к вам гостя. (Проходит и садится у стола, листает журнал.)
Городничий: (к Осипу) Что? Что? Спит? (Суетится возле него.)
Осип: (поглядывает на Марью Антоновну) Нет еще, только потягивается. (Опять поглядывает на нее.)
Анна Андреевна: (кокетливо) Послушай, как тебя зовут?
Осип: (улыбается) Осип.
Городничий: (отстраняет рукой жену, сам устремляется к Осипу) Полно, полно тебе! (Осипу.) Ну, что, друг, НАКОРМИЛИ тебя?
Осип: Накормили, хорошо накормили. Благодарю.
Анна Андреевна: (усаживает его на стул, согнав с него дочь; сама садится рядом) Ну, что, скажи, много к твоему хозяину ВЫСОКИХ ЛИЦ ездит? А? (Смеется.)
Осип: (в сторону) Чего говорить-то? (Вслух.) Да, бывают. Бывают и высокие.
Марья Антоновна: Осип, (стряхивает с его плеча пылинку) твой хозяин такой ХОРОШЕНЬКИЙ! (Смеется.)
Городничий: (строго жене и дочери) Перестаньте обе! Скажи, друг, твой хозяин СТРОГИЙ? Любит распекать или нет?
Осип: (с сознанием собственного достоинства и резковато) Да. Порядок он любит. Уж ему чтоб все было в ИСПРАВНОСТИ. (Ударяет ладонями себя по коленям.)
Городничий: (к Осипу; берет его под локоть и ведет за собой; потом достает бумажник) Друг, ты мне очень нравишься… Здесь дело идет о ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА… (Открывает бумажник.) Я знаю, в дороге бывает необходимо и выпить стаканчик другой…
Осип: (с иронией) Чайку?
Городничий: (заискивающе смеется) Чайку. (Отдает Осипу деньги.)
Осип: Благодарю. Спасибо за поддержку. (Убирает неспешно деньги в портмоне.)
Анна Андреевна: (немного оттесняет мужа) А скажи, Осип, какого цвета ГЛАЗА нравятся твоему хозяину?
Марья Антоновна: (с другой стороны) Осип, какой миленький НОСИК у твоего хозяина! (Смеется.)
Городничий: (жене и дочери, отстраняя их) Да постойте, дайте МНЕ!.. (Осипу) Скажи, друг, а на что он больше всего обращает внимание?
Осип: Как придется… (Подумав.) Любит, чтоб его ПРИНЯЛИ ХОРОШО, УГОЩЕНИЕ чтоб было хорошее. Кхм, кхм…
Городничий: Хорошее?
Осип: Да-а… Он смотрит, чтоб И МНЕ было хорошо. Бывало заедем куда-нибудь, спрашивает: «Что, Осип, ХОРОШО тебя угостили?» - «ПЛОХО, хуже некуда.» - «Ты, говорит, НАПОМНИ мне, как приеду». Ну, а что мне? Я - человек простой. (Усмехается.)
Городничий: (переглянувшись с женой) Так-так… (Достает опять бумажник, вынимает деньги.) Слушай, я тебе дал на ЧАЙ, вот тебе на БАРАНКИ.
Осип: (пересчитывает деньги и убирает их в портмоне) Спасибо, выпью за ваше здоровье. (Широко улыбается.)
Анна Андреевна: Приходи, Осип, ко МНЕ, тоже получишь. ( Мило улыбается.)
Марья Антоновна: (громко) Осип, поцелуй своего хозяина. От меня!
Слышен кашель Хлестакова.
Городничий: (подносит палец к губам) Чш-ш… (Поднимается на цыпочки; вся сцена вполголоса.) Тихо! Не шумите! (Жене и дочери.) Идите по своим делам. Полно уж вам…
Анна Андреевна: Пойдем, Машенька!
Обе женщины уходят.
Явление десятое
Городничий, Осип и Уховертов.
Городничий: Экий ты косолапый медведь – стучишь сапогами! (Грубо.) Где тебя черт таскает?
Уховертов: (громко) Был по вашему приказанию…
Городничий: Чш-ш-ш…(Закрывает ему рот рукой.) Эк как каркнула ворона! (Дразнит его.) Был по приказанию! Как из бочки рычит!.. (К Осипу.) Ну, друг, ты ступай, приготовляй там, что нужно для Ивана Александровича. Все, что ни есть в доме, требуй.
Осип уходит.
Уховертов: (оправдываясь) Антон Антонч…
Городничий: Твои ребята на месте?
Уховертов: Держиморда со своими и Свистунов со своими.
Городничий: (грозно) Никого постороннего в дом не впускать! Особенно купцов! Ни одного ПРОСИТЕЛЯ, понял?
Уховертов: (громко) Понял. Все будет лучшим образом.
Городничий: (выталкивает его в плечо) Чш-ш… Тихо! (На цыпочках выходит следом за ним.)
Действие четвертое
Та же комната в доме городничего
Явление первое
Входят осторожно, на цыпочках Ляпкин-Тяпкин, Земляника, Шпекин, Хлопов, Добчинский и Бобчинский в полном параде. Вся сцена проходит вполголоса.
Ляпкин-Тяпкин: (строит всех полукружием) Господа, скорее в кружок, да побольше порядку! Подумаешь, ездит к «САМОМУ ГЛАВНОМУ» и государственный совет РАСПЕКАЕТ! Стройтесь на военную ногу, непременно на военную ногу! (Бобчинскому.) Вы, Петр Иваныч, забегите с этой стороны, (Добчинскому) а вы, Петр Иваныч, встаньте вот тут.
Оба Петра Иваныча становятся на указанные им места.
Земляника: (Ляпкину-Тяпкину многозначиельно) Аммос Федорович, нам нужно бы КОЕ-ЧТО предпринять.
Ляпкин-Тяпкин: А что именно?
Земляника: (и лицом, и жестами изображает) Ну, известно ЧТО. Кхм… кхм…
Ляпкин-Тяпкин: Подсунуть?
Земляника: Хоть бы и подсунуть.
Ляпкин-Тяпкин: (морщится, переминается с ноги на ногу) Опасно, черт возьми! Раскричится: государственный человек… (Глубоко вздыхает.) А, может, под видом ПОЖЕРТВОВАНИЯ на какой-нибудь памятник?!
Шпекин: Или же: «вот, мол, ПРИШЛИ ПО ПОЧТЕ деньги, неизвестно кому принадлежащие».
Земляника: (грубовато) Смотрите, чтоб он ВАС по почте не отправил куда-нибудь ПОДАЛЬШЕ… (Ко всем.) Слушайте: эти дела так не делаются в БЛАГОУСТРОЕННОМ ГОСУДАРСТВЕ.
Хлопов: (иронично) Ну, подскажите. Научите нас, неучей!
Земляника: (выходит вперед) Представиться нужно ПООДИНОЧКЕ, да между четырех глаз и ТОГО… (изображает, как это сделать) как там следует – чтобы и уши не слыхали! Вот как в обществе благоустроенном делается!
Хлопов: (разводит руками) Теперь понятно.
Ляпкин-Тяпкин: Известное дело!
Земляника: (судье) Вот вы, Аммос Федорович, и НАЧНИТЕ.
Ляпкин-Тяпкин: (Землянике) Так лучше ж ВЫ: в ВАШЕМ заведении высокий посетитель ХЛЕБА вкусил.
Земляника: (указывает на Хлопова) Так уж лучше Луке Лукичу как просветителю юношества.
Хлопов: (резко и машет руками) Не могу, не могу, господа. Я так ВОСПИТАН, что в беседе с вышестоящим лицом, у меня просто И ДУШИ НЕТ, и ЯЗЫК как в ГРЯЗЬ ЗАВЯЗНУЛ… Нет, господа, увольте!
Земляника: (судье) Да, Аммос Федорович, кроме вас, НЕ-КО-МУ. У вас что ни слово, то Цицерон с языка слетел.
Ляпкин-Тяпкин: (кривится) Что вы! Что вы: я чаще всего о СОБАЧЬЕЙ СВОРЕ…
Шпекин: (берет его под локоть) Нет, вы НЕ ТОЛЬКО о собаках… Вы же о СТОЛПОТВОРЕНИИ как хорошо давеча…
Хлопов: (похлопывает судью по руке) Нет, Аммос Федорович, не оставляйте нас! Будьте ОТЦОМ нашим!
Ляпкин-Тяпкин: (вырывается из их рук) Отвяжитесь, господа!
В наступившей внезапно тишине слышно покашливание Хлестакова. Все замирают и бросаются к двери, стараясь поскорее выйти, притискивают друг друга.
Бобчинский: (Добчинскому) Ой, Петр Иваныч, вы наступили мне на ногу! Ой!
Добчинский: (недовольным тоном) Так не мешайтесь под ногами!!!
Земляника: Пропустите, господа, - совсем ПРИЖАЛИ!
Слышны восклицания: «Ай! Ай! Ай!» - наконец все выпираются, и комната остается пуста.
Явление второе
Хлестаков один, выходит с заспанными глазами.
Хлестаков: (останавливается, потягивается, сладко зевает) Я, кажется, ВСХРАПНУЛ порядком. (Останавливается, потягивается, сладко зевает, потом начинает медленно расхаживать.) Каким вином они вчера меня угощали – до сих пор в голове стучит… (Потирает голову. Затем распрямляет плечи и улыбается.) Мне здесь нравится. Такой радушный прием! (Улыбается хитровато.) А ДОЧКА мэра очень НЕДУРНА, да и МАМОЧКА такая, что ЕЩЕ МОЖНО БЫ… (Смеется, потом громко.) Мне здесь РЕШИТЕЛЬНО нравится! (Начинает пританцовывать.)
Явление третье
Хлестаков и Ляпкин-Тяпкин.
Ляпкин-Тяпкин: (входя, в сторону) Ой, пронеси, ПРОНЕСИ, Господи! Так вот коленки-то и ломает… (Вслух, вытянувшись перед Хлестаковым.) Имею честь представиться: судья здешнего городского суда Ляпкин-Тяпкин.
Хлестаков: (приветливо, но свысока) Прошу садиться. Так вы здесь судья?
Ляпкин-Тяпкин: (робко присаживается) В течение ТРЕХЛЕТИЯ, так сказать…
Хлестаков: (постукивает пальцами по столу) А ВЫГОДНО, однако же быть судьей? (Улыбается.)
Ляпкин-Тяпкин: (поджав губы) За трехлетие представлен к нескольким государственным наградам (Высовывает понемногу вперед сжатый кулак с деньгами. Говорит в сторону.) Точно на УГЛЯХ сижу!..
Хлестаков: (игриво, указывая небрежно рукой на деньги) Что это у вас?
Ляпкин-Тяпкин: (потерявшись и роняя на пол ассигнации) Ничего…
Хлестаков: (весело и небрежно указывая рукой)) Я вижу, ДЕНЬГИ упали.
Ляпкин-Тяпкин: (дрожа всем телом и делая вид, что смотрит по сторонам) Нет. Ничего…. (В сторону.) Все. Я уже ПОД СУДОМ.
Хлестаков: (встает и поднимает деньги) Да, это деньги. (Прищурившись хитро.) Знаете что, дайте их мне ВЗАЙМЫ. (Ставит ногу на стул, пересчитывает деньги.)
Ляпкин-Тяпкин: (вскакивает и поспешно) Как же, как же… С большим удовольствием!
Хлестаков: (отходит от стола и говорит, как бы извиняясь) Я, знаете, в дороге ПОИЗДЕРЖАЛСЯ: (усмехается) то да се… (Поворачивается к судье.) Я вам из деревни СРАЗУ ЖЕ пришлю.
Ляпкин-Тяпкин: (расплывается в улыбке) Помилуйте, как можно! Слабыми моими СИЛАМИ… РВЕНИЕМ И УСЕРДИЕМ К НАЧАЛЬСТВУ… (Вытягивается и руки по швам.) Не смею больше беспокоить своим присутствием. (Громко.) Не будет ли какого ПРИКАЗАНИЯ?
Хлестаков: (вскинув брови) Какого приказания?
Ляпкин-Тяпкин: (пожав плечами) Я думаю, здешнему городскому СУДУ.
Хлестаков: (весело) Зачем же? (Подходит и похлопывает по плечу судью.) Мне никакой нет ТЕПЕРЬ в нем надобности.
Ляпкин-Тяпкин: (раскланявшись и уходя, говорит в сторону радостно) Ну, ГОРОД НАШ! (Уходит.)
Хлестаков: (по уходе судьи вынимает деньги из кармана, раздвигает их веером, затем снова кладет их в карман; закидывает голову, задумавшись, и говорит) Судья – хороший человек!
Явление четвертое
Хлестаков и Шпекин
Шпекин: (входит, вытянувшись, с папкой под мышкой) Имею честь представиться: здешний почтмейстер Шпекин.
Хлестаков: (обернувшись) А-а, милости просим. Я очень люблю ПРИЯТНОЕ ОБЩЕСТВО. Садитесь. (Указывая обеими руками вокруг.) Ведь вы здесь ВСЕГДА живете?
Шпекин: (медленно садится, говорит недоуменно) Так точно.
Хлестаков: (развернувшись на одной ноге, берется за спинку своего стула) А мне нравится здешний ГОРОДОК. Конечно, не так многолюдно – ну что ж? Ведь это не столица! Не правда ли, ведь это НЕ СТОЛИЦА?
Шпекин: (трясет головой) Совершенная правда. (Не сводит глаз с Хлестакова.) Это – не столица.
Хлестаков: Ведь это только в столице БОНТОН и нет ПРОВИНЦИАЛЬНЫХ ГУСЕЙ. Как ваше мнение, не так ли? (Улыбается и отходит в сторону.)
Шпекин: Так точно. (Встает и идет за Хлестаковым. Говорит в сторону.) А он ничуть НЕ ГОРД; обо всем расспрашивает. (Останавливается за спиной Хлестакова. Смотрит на него, не мигая.)
Хлестаков: (мечтательно глядя вдаль) А ведь и в МАЛЕНЬКОМ городке можно прожить СЧАСТЛИВО? Да?
Шпекин: Так точно. Можно.
Хлестаков: (медленно идет, рассуждая) Что человеку надо? А? (Оборачивается.)
Шпекин: (испуганно) Что?
Хлестаков: (хитро улыбнувшись ему, поворачивается и идет дальше) Нужно, чтоб человека УВАЖАЛИ, ЛЮБИЛИ… (громко) ИСКРЕННЕ, не так ли? ( Вновь оборачивается и с интересом смотрит на Шпекина.)
Шпекин: (как бы спохватившись) Совершенно справедливо.
Хлестаков: (отвернувшись от него, говорит в сторону) А попрошу-ка я у него ВЗАЙМЫ. (Оборачивается, берет Шпекина под локоть.) Какой странный со мной СЛУЧАЙ: в дороге совершенно ИЗДЕРЖАЛСЯ.
Оба останавливаются, смотрят друг другу в глаза.
Хлестаков: (непринужденно) Не можете ли вы мне дать ВЗАЙМЫ… триста тысяч… (Кладет руки за спину, раскачивается с носков на пятки.)
Шпекин: (громко) Почему же? Почту за величайшее счастье! (Вынимает из бумажника деньги, отдает их Хлестакову.) Вот, извольте и не пересчитывайте… (Еще громче и вытянувшись – руки по швам.) От ДУШИ готов служить!
Хлестаков: (берет деньги, взвешивает их и кладет в карман халата; весело ударяет Шпекина по плечу) А я, знаете ли, смерть не люблю отказывать себе в дороге (стучит пальцем по горлу), да и к чему? Да?
Шпекин: (радостно и громко) Так точно. Ни к чему. (Вытягивается – руки по швам.) Не смею больше беспокоить своим присутствием… Кхм…кхм… (Поглядывает исподлобья.) Не будет ли каких ЗАМЕЧАНИЙ по части ПОЧТОВОГО УПРАВЛЕНИЯ?
Хлестаков: (разводит руками) Нет, ничего.
Шпекин, раскланиваясь, уходит.
Хлестаков: (берет со стола пачку сигарет, достает одну из них, кладет ее в рот, собираясь закурить, потом вынимает ее изо рта, держит в пальцах и жестикулирует ею) Почтовик – тоже хороший человек. Услужлив. Я люблю таких людей. (Берет сигарету в рот.)
Явление пятое
Хлестаков и Хлопов.
Хлопов: (которого выталкивают из дверей; слышен голос: «Чего робеешь?»; вытягивается в струнку, держит в руках шляпу) Имею честь представиться: смотритель учебных заведений Хлопов.
Хлестаков: (фамильярно) А-а… Милости просим! Садитесь, садитесь. (Указывает на стул. Берет пачку сигарет, протягивает Хлопову.) Сигарету?
Хлопов: (присаживается, кладет шляпу на стол, руки – на коленях, колени дрожат; говорит в сторону в нерешительности) Брать или не брать? Я никак этого НЕ ПРЕДПОЛАГАЛ…
Хлестаков: (протягивает сигареты) Возьмите, возьмите; это ПОРЯДОЧНЫЕ сигареты. Правда, в Петербурге я куривал по тридцать долларов за пачку! Просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь… (Улыбается. Подает ему зажигалку.) Вот и огонь, закурите.
Хлопов пробует закурить и весь дрожит, закуривает с другого конца.
Хлестаков: (вынимает свою сигарету изо рта и смеется) Да не с того конца!
Хлопов: (от испуга выронил сигарету, плюнул и, махнув рукой, говорит в сторону) Черт побери! Сгубила проклятая РОБОСТЬ!
Хлестаков: (садится на стул, закинув нога на ногу) Вы, я вижу, НЕ ОХОТНИК до сигарет! Это МОЯ СЛАБОСТЬ. (Берет пачку сигарет и вдыхает аромат табака, наслаждаясь.)
Хлопов: (выдавливает из себя жалкую улыбку) Не смею возражать… (Вздыхает.)
Хлестаков: (бросает пачку на стол) Вот еще насчет ЖЕНСКОГО ПОЛУ, никак не могу быть равнодушен. А вы?
Хлопов: (смущаясь) Не смею знать. (Потирает руками колени, глаза – в пол.) Не смею…
Хлестаков: (заходя за спинку стула, на котором сидит Хлопов) Нет, нет, не отговаривайтесь! (Заглядывает через плечо.) Мне хочется узнать ВАШ ВКУС. (Смеется.)
Хлопов: (ерзает на стуле) Я не знаю, что и сказать… (Съежился, весь ушел в себя.)
Хлестаков: (заходит спереди, грозит ему пальцем; говорит игриво) А-а-а! не хотите сказать! Наверное, какая-нибудь брюнетка сделала вам МАЛЕНЬКУЮ ЗАГВОЗДОЧКУ. Сделала?
Хлопов: Оробел…
Хлестаков: (внимательно разглядывая его) Оробели?
Хлопов: Истинно, оробел.
Хлестаков: (засовывая руки в карманы халата и глядя сверху вниз) Вот со мной ПРЕСТРАННЫЙ СЛУЧАЙ: в дороге совсем ИЗДЕРЖАЛСЯ. Не одолжите ли мне… триста тысяч… взаймы?
Хлопов: (встает со стула, лезет за бумажником в нагрудный карман) Есть, есть! (Подает, дрожа, ассигнации.)
Хлестаков: (быстро пересчитав) Премного благодарен. (Убирает деньги в карман халата.)
Хлопов: (вытягиваясь и прижимая шляпу к груди) Не смею долее беспокоить присутствием.
Хлестаков: (кивает головой) Прощайте. (Идет к столу, наливает из графина вина, пьет.)
Хлопов: (в сторону) Ну, пронесло! Теперь НЕ ЗАГЛЯНЕТ В КЛАССЫ… (Уходит.)
Явление шестое
Хлестаков и Земляника.
Земляника: (входя бочком и обмахиваясь газетой) Разрешите… Я – Земляника Артемий Филиппович… попечитель богоугодных заведений..
Хлестаков: (не отходя от стола и наливая себе еще вина в бокал) А-а… Помню: мы осматривали больницы, и вы ОЧЕНЬ ХОРОШО УГОСТИЛИ ЗАВТРАКОМ. (Пьет вино.)
Земляника: (вытягивается и щелкает пятками, как военный; выкрикивает) Рад стараться НА СЛУЖБУ ОТЕЧЕСТВУ!
Хлестаков: (отходит от стола, вытирает руки об халат) Это моя слабость: я люблю хорошую КУХНЮ. (Смотрит хитровато на Землянику.) А вы, мне кажется, были ВЧЕРА НЕМНОЖКО НИЖЕ РОСТОМ, не правда ли?
Земляника: (кивает) Очень может быть.
Хлестаков: Присаживайтесь. Что ж МЫ СТОИМ?
Земляника садится на стул, все еще обмахиваясь газетой.
Земляника: (помолчав и решительно) Могу сказать, что не жалею ничего и ревностно исполняю службу.
Хлестаков: (садится на диван, закидывает нога на ногу) Да-да. (Откидывает назад голову и смотрит сверху вниз.)
Земляника: (придвигаясь ближе со своим стулом и говорит доверительно) Вот здешний почтмейстер НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТ: все дела в большом запущении, посылки задерживаются… ЧУЖИЕ ПИСЬМА ЧИТАЕТ…
Хлестаков: (удивленно улыбаясь) Интересно…
Земляника: Судья тоже… только и ездит за ЗАЙЦАМИ; в присутственных местах держит СОБАК и ПОВЕДЕНИЯ самого предосудительного, хоть он мне и РОДНЯ.
Хлестаков: (весело) Вон оно как! Ха-ха!
Земляника: (входит в раж) Здесь есть один БОГАТЕЙ Добчинский. Как только этот Добчинский выйдет из дому, то там уж и сидит У ЖЕНЫ ЕГО наш СУДЬЯ. (Даже приподнимается.) А посмотрите НА ДЕТЕЙ: ни один из них НЕ ПОХОЖ на Добчинского, но все, даже девочка маленькая, ВЫЛИТЫЕ СУДЬЯ…
Хлестаков: (скрестив руки на груди и качая ногой) Скажите пожалуйста! Я бы и не подумал.
Земляника: (откашлявшись и облизываясь) А смотритель учебных заведений Хлопов, вот он только что был у вас… он внушает юношеству НЕБЛАГОНАМЕРЕННЫЕ ПРАВИЛА! И как могли ему доверить такую должность!!! (Вынимает из кармана носовой платок, сначала высмаркивается в него, а потом вытирает им лоб и ладони.) Не прикажете ли, я все это изложу НА БУМАГЕ?..
Хлестаков: (улыбается) Хорошо, хорошо… можно и на бумаге. Я люблю НА ДОСУГЕ прочесть что-нибудь ЗАБАВНОЕ. Как ваша фамилия? Я все позабываю.
Земляника: Земляника.
Хлестаков: (весело) А, да… (Берет со стола пачку сигарет, вертит ее в руках.) И что ж, скажите, пожалуйста, есть у вас ДЕТКИ?
Земляника: (разводит руками) Как же, пятеро; двое уже взрослых.
Хлестаков: Взрослых? Надо же! И как они… как они ТОГО?..
Земляника: (с готовностью) Как их зовут?
Хлестаков: (встает с дивана, бросает пачку сигарет на стол) Да. Как их зовут?
Земляника: Николай, Иван, Елизавета, Марья и Перепетуя.
Хлестаков: Перепетуя?
Земляника: (кивает) Перепетуя. (Поднимается, раскланивается, чтобы уйти.) Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать времени…
Хлестаков: (провожая) Нет-нет, ничего. Это все СМЕШНО, что вы говорили. Я это очень люблю.
Земляника направляется к двери.
Хлестаков: (спохватившись, кричит ему вслед) Эй, вы! Как вас там? Я все ПОЗАБЫВАЮ ваше имя и отчество…
Земляника: (оборачивается и приседает от неожиданности) А…Артемий Филиппович.
Хлестаков: (идет ему навстречу) Сделайте милость, Артемий Филиппович… со мной СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ: в дороге совершенно ИЗДЕРЖАЛСЯ. Нет ли у вас денег ВЗАЙМЫ – тысяч…
Оба замирают, глядя в глаза друг другу.
Хлестаков: (выпаливает) …тысяч четыреста?
Земляника: (выдыхает с облегчением) Есть. (Вынимает приготовленный конвертик и отдает Хлестакову.)
Хлестаков: (удивленно вскидывает брови) Скажите, как кстати! Бдагодарю. (Кладет деньги в карман халата и направляется к столу.)
Земляника на цыпочках уходит.
Явление седьмое
Хлестаков, Бобчинский и Добчинский.
Бобчинский: Имею честь представиться: житель здешнего города Петр Иваныч Бобчинский.
Добчинский: (сухо) А я – Петр Иваныч Добчинский. Тоже здесь проживаю.
Хлестаков: (отпивает вина из бокала: небрежно) Да, я уж вас видел. (Указывает бокалом на Бобчинского.) Вы тогда УПАЛИ. Как ваш НОС?
Бобчинский: (потрогав свой нос) Не беспокойтесь: ПРИСОХ, теперь совсем ПРИСОХ. (Переминается с ноги на ногу.)
Хлестаков: (ставит бокал на стол) Хорошо, что присох. Я РАД…(Вдруг и отрывисто.) Денег нет у вас?
Бобчинский: (посмотрев на Добчинского) Денег? Как денег?
Хлестаков: (громко и скоро) Взаймы тысяч пятьсот.
Бобчинский: (суетливо; ощупывает карманы) Такой суммы С СОБОЙ… нет. А нет ли у вас, Петр Иваныч? (Повернувшись к Добчинскому, делает ему гримасу изумления.)
Добчинский: (пройдя вперед, смотрит в своем бумажнике) При мне не имеется потому, что деньги мои, если изволите знать, хранятся в СБЕРБАНКЕ. (Убирает бумажник, потирает подбородок.)
Хлестаков: (наливает им по бокалу вина, протягивает) Да? Ну, хоть сто тысяч… (Весело смотрит на них.)
Бобчинский: (отхлебывает вина, ставит бокал на стол; пересчитывает свои деньги) У меня всего сорок тысяч с собой… СЛУЧАЙНО… У вас, Петр Иваныч, нет ста тысяч?..
Добчинский: (ставит бокал на стол, не отпив; с неудовольствием) У меня с собой двадцать пять тысяч. И все.
Бобчинский: (явно хочет выслужиться перед Хлестаковым) Да вы поищите-ка получше, Петр Иваныч. (Подходит к Добчинскому, указывает пальцем.) У вас ТАМ, я знаю, в кармане с правой стороны ПРОРЕХА. Так в прореху-то, верно, как-нибудь ЗАПАЛИ…(Хихикает.)
Добчинский: (возмущен поведением Бобчинского) Да что вы, Петр Иваныч!.. (Однако засовывает руку в карман и шарит там.) Нет. Право, и в прорехе нет. (Отходит в сторону.)
Хлестаков: (идет к ним, потирает руки, улыбается) Пусть будет шестьдесят пять тысяч… Это ВСЕ РАВНО. (Принимает деньги, кладет их в карман халата, садится за стол, постукивает пальцами по столу, что-то напевает.)
Добчинский: (подходит к нему, откашливается) Я осмеливаюсь попросить вас относительно одного ОЧЕНЬ ТОНКОГО обстоятельства.
Хлестаков: (небрежно) А что это?
Добчинский: (делает гримасу зубной боли) Дело очень тонкого свойства. Старший сын МОЙ, рожден МНОЙ… кхм-кхм… еще ДО БРАКА. (Опять делает эту же гримасу.)
Хлестаков: (изумленно) Да-а?
Добчинский: То есть так ТОЛЬКО ГОВОРИТСЯ, а он рожден КАК БЫ и В БРАКЕ… Я ЗАВЕРШИЛ потом законными узами супружества.
Хлестаков: Ну, и все в полном порядке?
Добчинский: (опять делает гримасу зубной боли) М-м-м… Я, видите ли, хочу, чтоб он теперь был СОВСЕМ, то есть, ЗАКОННЫМ моим сыном и НАЗЫВАЛСЯ бы так, как я, Добчинский. (Кисло улыбается.)
Бобчинский все время стоит за спиной Добчинского и кивает головой.
Хлестаков: (чтоб отвязаться) Хорошо, пусть называется! Это можно.
Добчинский: (вздыхает и начинает потирать пальцы, волнуясь) Я бы и не беспокоил вас, да жаль НАСЧЕТ СПОСОБНОСТЕЙ. Мальчишка-то этакий… большие надежды подает: наизусть стихи разные расскажет и все такое… (Опять делает гримасу зубной боли.) Вот и Петр Иваныч знает. (Оглядывается на Бобчинского.)
Бобчинский: (солидно) Да, большие способности имеет. Ко ВСЕМУ.
Хлестаков: (встает, облокачивается на спинку стула) Хорошо, хорошо… Я постараюсь…да, да. (К Бобчинскому.) Может, у вас какая просьба?
Бобчинский: Как же, как же… Имею очень НИЖАЙШУЮ просьбу. (Умильно улыбается и оттирает плечом Добчинского за спину.)
Хлестаков: А что, о чем? (Берет сигарету в рот, но не закуривает ее.)
Бобчинский: (патетично) Я прошу вас, как поедете в Петербург или в Москву, скажите там… ВЕЛЬМОЖАМ РАЗНЫМ, сенаторам и адмиралам, что (сентиментально, со слезой в голосе) живет в таком-то городе Петр Иваныч Бобчинский. Так и скажите: живет Петр Иваныч Бобчинский. (Вынимает платок, примакивает глаза.)
Хлестаков: (усмехается) Очень хорошо. (Идет к ним с намерением их выпроводить, берет под локоть Бобчинского.)
Бобчинский: (останавливает его) Если и «САМОМУ ГЛАВНОМУ» (глазами указывает наверх) придется, то скажите и «САМОМУ ГЛАВНОМУ», что вот, мол, в таком-то городе живет Петр Иваныч Бобчинский… (Вздох, переходящий в стон.)
Хлестаков: (чтоб отвязаться от них) Очень хорошо, очень хорошо.
Добчинский: Извините нас…
Бобчинский: Извините нас…
Хлестаков: Ничего, ничего. Мне очень ПРИЯТНО. (Выпроваживает их.)
Явление восьмое
Хлестаков один.
Хлестаков: (снимает халат, бросает его на спинку стула) Да-а… Мне кажется, они меня принимают за ГОСУДАРСТВЕННОГО человека. Экое ДУРАЧЬЕ! (Весело.) Напишу-ка я об этом в Петербург, моему приятелю Тряпичкину. Он – журналист, пусть напишет СТАТЕЙКУ в газеты… (Кричит.) Эй, Осип, найди мне бумагу и ручку! (Садится к столу.)
Осип: (выглядывает из двери) Сейчас! (Исчезает за дверью.)
Хлестаков: (энергично) Посмотрю, сколько у меня ДЕНЕГ. (Вынимает из халата деньги, считает.) Ого! За миллион перевалило! (Со страстью.) Теперь я ОТЫГРАЮСЬ! Встретился бы мне этот КАПИТАН…
Явление девятое
Хлестаков и Осип.
Хлестаков: Ну, что? Видишь, как меня здесь угощают и принимают? (Поднимает вверх конверт, полный денег.)
Осип: (подает ему пиджак) Слава Богу! Только знаете что, Иван Александрович?
Хлестаков: (убирает деньги в карман пиджака, надевает пиджак и опять садится) А что?
Осип: (подает ему бумагу и ручку; говорит многозначительно) Нам с вами ПОРА.
Хлестаков: Вот вздор! Зачем? (Начинает писать письмо.)
Осип: (озабоченно и оглядываясь по сторонам) Погуляли здесь два денька – ну и довольно. Что с ними долго связываться? Плюньте на них!
Хлестаков: (пишет; говорит, не оборачиваясь) Нет, мне еще хочется пожить ЗДЕСЬ. Пусть ЗАВТРА.
Осип: (заходит так, чтобы быть в поле зрения Хлестакова; опирается на спинку стула; говорит ворчливо) Да что завтра! Лучше УЕХАТЬ СКОРЕЕ. Ведь вас за кого-то ДРУГОГО приняли…
Оба смотрят друг на друга.
Хлестаков: Я сам это отлично понимаю. (Усмехается и продолжает писать.)
Осип: (берет в руки халат Хлестакова) И ОТЕЦ ваш переживать будет, что так замешкались. Отсюда до дому не так далеко… можно… с ветерком…
Хлестаков: (пишет; говорит, не оборачиваясь) Ну, хорошо. Только отнеси это ПИСЬМО, брось в почтовый ящик. И договаривайся с ямщиками, чтоб ПЕСНИ ПЕЛИ, чтоб ЛОШАДИ ВАЖНЫЕ были, чтоб с ветерком…
Осип: Я попрошу ОТНЕСТИ ПИСЬМО кого-нибудь из ЗДЕШНИХ. (Помолчав и убедившись в положительной реакции Хлестаков.) А сам пойду укладывать вещи. (Смотрит вопросительно на Хлестакова.)
Хлестаков: (пишет) Хорошо. (Задумывается.) На какой улице живет Тряпичкин? (Чешет ручкой в затылке.) Забыл… забыл… Раньше он жил на Почтамтской. Напишу на Почтамтскую… (Подписывает конверт и отдает его Осипу.) На, отнеси.
Голоса Абдулина и Лепешкина из-за кулис:
Абдулин: Пропустите меня! Не имеете права! Пропустите же!
Лепешкин: Вы не можете не пропустить: я по делу. По делу я!..Слышите?
Уховертов из-за кулис: (громко и грозно) Он не принимает! Прошу освободить помещение. Говорю вам: ОН не принимает.
Хлестаков: (встает, делает физические упражнения руками: «Раз-два!») Что там такое, Осип? Что за шум?
Осип: (выглянув в дверь) Двое мужчин. Размахивают БУМАГАМИ: верно, ВАС хотят видеть. Но полицейские не пускают.
Хлестаков: (подходит к двери; кричит полицейским) Впустите их! Пуст войдут! Осип, скажи им: пусть войдут. (Продолжает делать упражнения: «Раз-два!»)
Осип уходит.
Явление десятое
Хлестаков и купцы Абдулин и Лепешкин, с ящиком вина и коробками конфет.
Хлестаков: Что вам, любезные? (Улыбаясь и подбоченившись.)
Лепешкин: (кричит, от волнения голос почти срывается) Войдите в наше положение. Не откажите.
Хлестаков: (весело) Что надо-то? (Разглядывает ящик с вином, пнул его слегка ногой.)
Абдулин: (снимает феску и кладет ее в карман; говорит немного с акцентом) Такие притеснения терпим. Такое ОБИЖАТЕЛЬСТВО! Как работать? Как жить?
Хлестаков: От кого притеснения?
Абдулин: Да все от городничего здешнего. Такие ОБИДЫ ЧИНИТ, что и описать нельзя.
Лепешкин: (кладет коробки с конфетами на стол и активно жестикулирует) Хоть в петлю полезай! Не по поступкам поступает. Схватил вон его (указывает на Абдуллина) за бороду и говорит: «Ах, ты ТАТАРИН!»
Абдулин: (подтаскивает ящик с вином к столу) Придет городничий в лавку и, что ни попадя, ВСЕ БЕРЕТ. Сукна увидит штуку, говорит: «Хорошее суконце: снеси-ка его КО МНЕ.» (Разводит руками.) Ну и несешь, а в штуке-то без малого аршин пятьдесят!
Хлестаков вынимает из ящика бутылку, разглядывает этикетку.
Хлестаков: (небрежно) Да это просто РАЗБОЙНИК!
Лепешкин: (подходит к Хлестакову ближе) Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь.
Хлестаков: (не выпуская бутылку из рук) О-о-о?!
Лепешкин: (заглядывает ему в лицо, стараясь привлечь его внимание) Не то, чтоб какую ДЕЛИКАТНОСТЬ, всякую ДРЯНЬ берет. Чернослив, что СЕМЬ ЛЕТ лежит в бочке, у меня СИДЕЛЕЦ не будет есть, а он целую ГОРСТЬ туда запустит.
Абдулин: Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, ВСЕГО НАНЕСЕШЬ; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины! Что делать? И на Онуфрия несешь!
Хлестаков: (отстраняет его рукой, кладет бутылку в ящик, берет коробку конфет, разглядывает ее) Ах, какой мошенник!
Лепешкин: (услужливо пододвигает Хлестакову коробку за коробкой) А попробуй ПРЕКОСЛОВИТЬ, или в дом приведет целый ПОЛК НА ПОСТОЙ, или велит ЗАПЕРЕТЬ ДВЕРИ и говорит: « Посиди там, поешь селедки!»
Хлестаков: (открывает коробку, ест конфету; говорит наигранно) Да за это в Сибирь!
Абдулин: (достает феску из кармана, мнет ее в руках) Да уж куда ни пошлете его, все будет хорошо, лишь бы от нас ПОДАЛЬШЕ. (Указывает протянутыми руками на подарки.) Не побрезгуй, дарагой, нашим ХЛЕБОМ И СОЛЬЮ: сахарцом и винцом.
Хлестаков: (оглядывает подарки как бы со стороны; говорит решительно) Нет. Я не беру СОВСЕМ никаких ВЗЯТОК. (Отворачивается, руки – за спину. Потом резко обернувшись,как бы спохватившись.) Вот если бы… (прищурившись) вы предложили мне ВЗАЙМЫ… тысяч триста… Взаймы Я МОГУ ВЗЯТЬ. (Смотрит на них в упор.)
Лепешкин: Извольте! (Вынимает деньги в пухлом конверте.)
Абдулин: (горячо и громко) Да что триста! Пятьсот возьми, памаги только! (Протягивает ему весь кошелек свой.)
Хлестаков: (берет у Лепешкина конверт, кладет в нагрудный карман пиджака; кошелек Абдулина кладет в карман внешний) Взаймы, - я НИ СЛОВА, я возьму.
Лепешкин: (указывает на коробки с конфетами на столе) Возьмите заодно и САХАРЦУ.
Хлестаков: (машет руками) О, нет, я взяток НЕ БЕРУ!
Осип: (поглядывая на часы) Зачем не берете? Возьмите! В дороге ВСЕ пригодится.
Абдулин: (заискивающе) Если уж вы не поможете в нашей просьбе, то не знаем, как и быть: просто хоть В ПЕТЛЮ полезай.
Хлестаков: (только чтобы отделаться) Непременно, непременно. Я постараюсь.
Купцы уходят, поклонившись. Осип собирает коробки с конфетами и уносит их, возвращается. Слышны женские голоса: «Вы не смеете!», «Я на вас пожалуюсь!».
Хлестаков: Кто там?
Осип: (выглянув в окно) Какие-то две женщины. Пропустить?
Хлестаков: Скажи, чтоб пропустили. (Садится на диван. Откидывает назад голову, руки кладет на спинку дивана.)
Явление одиннадцатое
Хлестаков, слесарша и унтер-офицерша.
Слесарша: (вытирает платочком слезы) Милости прошу…
Унтер-офицерша: (очень ярко подкрашенная, с сумочкой и зонтиком, протягивая к Хлестакову руки) Милости прошу…
Входит Осип. Вытаскивает потихоньку ящик с вином.
Хлестаков: (встает с дивана, упирается в стол руками) Что вы за женщины?
Унтер-офицерша: (немного капризно) Унтер-офицерская жена Иванова.
Слесарша: (говорит требовательно, резко, громко) Я слесарша, здешняя МЕЩАНКА, Февронья Петровна Пошлепкина, ОТЕЦ МОЙ…
Хлестаков: (перебивает ее) Стой, говори прежде ОДНА. Что тебе нужно?
Слесарша: (громко, как на базаре) На городничего с жалобой! Чтоб ни детям его, ни ему, мошеннику, ни дядьям, ни теткам его НИ В ЧЕМ никакого ПРИБЫТКУ НЕ БЫЛО!
Хлестаков: (стоит перед ней, руки – в карманы, раскачивается на носках) А что?
Слесарша: (подбоченивается и кричит еще громче) Да мужу-то моему приказал ЗАБРИТЬ ЛОБ В СОЛДАТЫ, а очередь-то на нас еще НЕ ПОДОШЛА, мошенник какой! (Машет кулачком.) Да и ПО ЗАКОНУ нельзя: он ЖЕНАТЫЙ!!!
Хлестаков: Как же он мог это сделать?
Слесарша: Сделал, мошенник, сделал! Чтобы ему, если и ТЕТКА есть, то и тетке всякая ПАКОСТЬ, и ОТЕЦ если жив у него, то что и он, КАНАЛЬЯ, ОКОЛЕЛ или ПОПЕРХНУЛСЯ НАВЕКИ, мошенник такой!
Хлестаков: (отходит, говорит издали, скрестив руки на груди) Объясни, ПОЧЕМУ это?
Слесарша: (идет за ним, говорит через всхлипывания) Следовало взять СЫНА ПОРТНОГО, он же и ПЬЯНЮШКА был, да родители БОГАТЫЙ ПОДАРОК дали, так он ПРИСЫКНУЛСЯ к СЫНУ КУПЧИХИ Пантелеевой, а Пантелеева послала его супруге ПОЛОТНА три штуки: так ОН КО МНЕ!
Хлестаков: (зевает, закрыв рот рукой) Что творится на белом свете!
Слесарша: А городничий-то и говорит: «На что тебе муж? Он уж тебе НЕ ГОДИТСЯ» (Кричит со слезами.) Да я-то ЗНАЮ – годится или не годится! Это МОЕ дело! Мне-то каково БЕЗ МУЖА? Я СЛАБЫЙ человек, ПОДЛЕЦ ТЫ ТАКОЙ! Чтоб всей родне его… а если есть и ТЕЩА, то чтоб и ТЕЩЕ… (Размахивает кулаком.)
Хлестаков: (перебивает ее) Ну, хорошо, хорошо. (Ивановой.) Ну, а ты? (Подходит к ней.)
Унтер-офицерша: (манерно) На городничего пришла…
Хлестаков: Говори в КОРОТКИХ СЛОВАХ. (Отходит к столу.)
Унтер-офицерша: Он меня ВЫСЕК.
Хлестаков: Как?
Унтер-офицерша: Высек-то? По ОШИБКЕ. Бабы ЗАДРАЛИСЬ на рынке, а полиция НЕ ПОДОСПЕЛА… Вот и схватили МЕНЯ. Да так ОТРАПОРТОВАЛИ: два дня сидеть не могла.
Хлестаков: (хлопнув ладонью по столу) Так что ж теперь делать?
Унтер-офицерша: Теперь уж ничего не исправишь. А вы за ошибку повелите ему заплатить ШТРАФ. Деньги бы мне очень пригодились.
Хлестаков: Хорошо, хорошо. (Жестами показывает Осипу, чтобы он выпроваживал женщин.) Ступайте! Я распоряжусь. (Отворачивается от них.)
Осип выпроваживает женщин. Слышны крики: «Пропустите! Вы не имеете права! Пропустите!»
Хлестаков: (хватается за голову) Все, все! Надоели, черт возьми!
Осип: (входит) Я им скажу, чтоб ЗАВТРА приходили. (Подмигивает Хлестакову.)
Хлестаков: Сделай одолжение.
Осип уходит.
Явление двенадцатое.
Хлестаков и Марья Антоновна.
Марья Антоновна: (вбегает) Ах!
Хлестаков: (идет ей навстречу; игриво) Отчего вы так испугались?
Марья Антоновна: (растерянно) Нет, я не испугалась…
Хлестаков: (игриво, весело) И куда вы намерены были идти?
Марья Антоновна: (потупив взгляд) Право, я никуда не шла.
Хлестаков: (грозит ей пальцем) Отчего ж вы никуда не шли?
Марья Антоновна: Я думала, не здесь ли мама… (Вздыхает.)
Хлестаков: (иронично) Нет, мне хотелось бы знать, ОТЧЕГО вы «никуда не шли»?.. (Смеется.)
Марья Антоновна: Я вам ПОМЕШАЛА. Вы занимались ВАЖНЫМИ делами.
Хлестаков: (рисуется) А ваши ГЛАЗА ЛУЧШЕ, нежели важные дела… (Заходит к ней с другой стороны.) Вы никак не можете мне помешать. Вы можете принести УДОВОЛЬСТВИЕ.
Марья Антоновна: (поведя плечиком) Вы говорите ПО-СТОЛИЧНОМУ.
Хлестаков: (берет ее за руку) Осмелюсь ли предложить вам СТУЛ? (Сажает ее.) Но нет, вам ДОЛЖНО не стул, а ТРОН.
Марья Антоновна: Мне так нужно было идти… (Села.)
Хлестаков: Какой у вас прекрасный платочек! (Дотрагивается до ее платка и плеча.) Как я бы ЖЕЛАЛ… (вздохнув) быть ВАШИМ ПЛАТОЧКОМ, чтобы… ОБНИМАТЬ вашу ШЕЙКУ… (Наклонив голову, смотрит на нее.)
Марья Антоновна: (смутившись) Я вас не понимаю…какой-то ПЛАТОЧЕК… (Посмотрев вдаль, кокетливо.) Какая СТРАННАЯ погода.
Хлестаков: (наклоняется к ней) А ваши ГУБКИ…ЛУЧШЕ всякой погоды…
Марья Антоновна: (лепечет) Вы бы лучше МНЕ… СТИШКИ в альбом. Вы, верно, их знаете много…
Хлестаков: ( садится рядом на стул; с самолюбованием) Да что стихи! Я их МНОГО знаю.
Марья Антоновна: Я очень люблю их…
Хлестаков: (задумавшись, потом весело) Теперь НЕ МОГУ ПРИПОМНИТЬ… (Развернувшись к ней на стуле.) Я вам лучше ВМЕСТО этого представлю МОЮ ЛЮБОВЬ… (Придвигая стул.)
Марья Антоновна: (широко открывает глаза и хлопает ими) Любовь?.. Я не понимаю любовь… (отодвигает стул.)
Хлестаков: (придвигая стул) Нам лучше будет сидеть БЛИЗКО друг к другу.
Марья Антоновна: (отодвигаясь) Для чего ж близко? Все равно и далеко.
Хлестаков: (придвигаясь и смеясь) Отчего ж далеко? Все равно и близко. (Страстно.) Я был бы счастлив, если б мог ПРИЖАТЬ ВАС в свои ОБЪЯТИЯ. (Смотрит на нее.)
Марья Антоновна: (смотрит в окно) Что это там КАК БУДТО ПОЛЕТЕЛО? Сорока или какая другая птица?
Хлестаков: Это сорока. (Целует ее в плечо.)
Марья Антоновна: (встает в негодовании) Это уж слишком!!!
Хлестаков: (удерживает ее за руку) Простите, я это сделал ОТ ЛЮБВИ, точно ОТ ЛЮБВИ.
Марья Антоновна: Вы ПОЧИТАЕТЕ меня за ПРОВИНЦИАЛКУ!.. (Силится уйти.)
Хлестаков: (продолжая удерживать ее и гладя ее руку) Я так только, ПОШУТИЛ… Не сердитесь! (Становится на колени.) Я на КОЛЕНКАХ прошу у вас прощения…
Явление тринадцатое
Те же и Анна Андреевна
Анна Андреевна: (увидев Хлестакова на коленях) Ах, какой пассаж!
Хлестаков: (вставая) А, черт возьми! (Отряхивает брюки и отходит к столу, берет пачку сигарет, берет сигарету в рот, желая закурить)
Марья Антоновна: (смутившись, чуть не плача) Я мамочка…я…
Анна Андреевна: (гневно, указывая на дверь) Поди прочь отсюда! Слышишь: прочь, прочь! И не смей мне показываться на глаза!
Марья Антоновна уходит в слезах.
Хлестаков: (в сторону) А она тоже очень АППЕТИТНА, очень недурна! (Выплевывает сигарету, бросается на колени.) Вы видите, я СГОРАЮ ОТ ЛЮБВИ.
Анна Андреевна: Вы на коленях? Встаньте, встаньте! Здесь пол СОВСЕМ НЕЧИСТ!
Хлестаков: (мотает головой) На коленях, непременно на коленях!!! Что мне суждено: ЖИЗНЬ или СМЕРТЬ?
Анна Андреевна: (отступает немного назад, прищуривается) Если я не ошибаюсь, вы делаете ДЕКЛАРАЦИЮ НАСЧЕТ моей ДОЧЕРИ?
Хлестаков: (страстно) Нет, я влюблен в ВАС. Жизнь моя на волоске. С ПЛАМЕНЕМ В ГРУДИ прошу руки ВАШЕЙ! (Прикладывает руку к сердцу, склоняет голову.)
Анна Андреевна: (подходит к столу, берет пачку сигарет, берет сигарету в рот, желая закурить) Но позвольте заметить: я в НЕКОТОРОМ РОДЕ… я ЗАМУЖЕМ.
Хлестаков: (ползет за ней на коленях; говорит страстно и громко) Это ничего! Для любви НЕТ РАЗЛИЧИЯ… Мы УДАЛИМСЯ под СЕНЬ СТРУЙ…
Явление четырнадцатое
Те же и Марья Антоновна, вдруг вбегает.
Марья Антоновна: (увидев Хлестакова на коленях, вскрикивает) Ах, какой пассаж!
Анна Андреевна: (вынимает сигарету изо рта и набрасывается на дочь) Ну что ты? К чему? Зачем? Вдруг вбежала, как УГОРЕЛАЯ КОШКА! Что ты нашла удивительного?
Марья Антоновна: Я, право, не знала… Мама, я не знала…
Анна Андреевна: У тебя вечно СКВОЗНОЙ ВЕТЕР разгуливает в голове! Ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. (Выходит вперед, придает лицу солидность.) У тебя есть примеры ДРУГИЕ – перед тобой ТВОЯ МАТЬ. Вот каким примерам ты должна следовать. (Взглядывает на нее, а потом и на Хлестакова.)
Хлестаков: (вскакивает с колен и берет за руку Марью Антоновну) Анна Андреевна, благословите ПОСТОЯННУЮ ЛЮБОВЬ!
Анна Андреевна: (с изумлением) Так вы В НЕЕ?
Хлестаков: Решайте: жизнь или смерть.
Анна Андреевна: (отходит в сторону, что-то обдумывая, потом с горечью набрасывается на дочь) Вот видишь, ДУРА! Из-за тебя, такой ДРЯНИ, гость стоял на коленях! Ты НЕДОСТОЙНА такого счастья! (Отворачивается, смахивает слезу.)
Марья Антоновна: Я больше не буду, мама; я больше не буду.
Явление пятнадцатое
Те же и городничий впопыхах.
Городничий: (вбегает, тяжело ступая, растерянный) Не погубите! Не погубите отца семейства!
Хлестаков: (все еще держа за руку Марью Антоновну) Что с вами?
Городничий: Я узнал, что купцы жаловались вам. Они САМИ обманывают и обмеривают народ. (Сжав кулаки, раскрасневшись.) Унтер-офицерша налгала вам, будто я ее ВЫСЕК; врет! Она САМА СЕБЯ высекла!
Хлестаков: (отмахиваясь) Провались унтер-офицерша – мне не до нее! (Улыбается Марье Антоновне.)
Анна Андреевна: (подходит к нему, оправляет на нем лацканы пиджака) Знаешь ли ты, какой ЧЕСТИ мы удостоились? Иван Александрович просит руки нашей дочери.
Городничий: (машет на нее руками) Куда! Куда!.. Рехнулась, матушка! (Хлестакову) Не обращайте внимания: она НЕМНОГО С ПРИДУРЬЮ, такова же была и МАТЬ ЕЕ.
Хлестаков: (улыбаясь) Да. Я точно прошу руки. Я влюблен.
Хлестаков и Марья Антоновна улыбаются друг другу.
Городничий: (ревет) Не могу верить!!! (Подбегает к столу, пьет шумно прямо из кувшина.)
Анна Андреевна: Да когда говорят тебе?
Хлестаков: (смотрит исподлобья) Я не шутя вам говорю… Я могу от любви СВИХНУТЬ С УМА! (Крутит пальцем у виска.)
Городничий: (ревет) Не смею верить! Недостоин ТАКОЙ ЧЕСТИ! (Опять пьет из кувшина.)
Анна Андреевна: Ах, какой ЧУРБАН в самом деле! Да тебе ТОЛКУЮТ!
Городничий: (хлопнув рукой по столу) Не могуверит!
Хлестаков: Отдайте ее за меня! Я отчаянный человек! Я готов НА ВСЕ: если я ЗАСТРЕЛЮСЬ, вас отдадут ПОД СУД!
Анна Андреевна: (подходит, дергает за рукав мужа) Ну, благословляй!
Хлестаков подходит с Марьей Антоновной.
Городничий: (крестит их) Да благословит вас Бог, а я не виноват.
Хлестаков целуется с Марьей Антоновной. Городничий смотрит на них.
Городничий: (протирает глаза) Целуются! Точный жених! (Вскрикивает, подпрыгивая от радости.) Ай, Антон, Антоша! Вона, как ДЕЛО-ТО ПОШЛО!
Явление шестнадцатое
Те же и Осип.
Осип: (входит) Пора в дорогу.
Хлестаков: (взглянув на всех) Я сейчас…
Городничий: (меняется в лице, растерянно) Изволите ЕХАТЬ? А как… (указывает на дочь) насчет СВАДЬБЫ?
Хлестаков: (подходит к столу, забирает пачку сигарет; недопитую бутылку отдает Осипу; говорит небрежно) А, ЭТО… Я на одну МИНУТУ ТОЛЬКО… на один день К ДЯДЕ – богатый старик; а ЗАВТРА же и НАЗАД.
Гродничий: Не нужно ли В ДОРОГУ чего-нибудь? Вы, кажется НУЖДАЛИСЬ В ДЕНЬГАХ?
Хлестаков: (подумав) Вы мне дали четыреста тысяч, вот если бы… СТОЛЬКО ЖЕ… для ровного счета. Было бы восемьсот… (Улыбается, машет рукой Марье Антоновне.)
Городничий: Сейчас! (Вынимает из бумажника.) Еще, как нарочно, НОВЕНЬКИМИ бумажками.
Хлестаков: (берет и рассматривает ассигнации) Говорят, НОВОЕ СЧАСТЬЕ, когда новенькими бумажками.
Городничий: (бодро) Так точно.
Хлестаков: Прощайте, мне нигде не было такого ХОРОШЕГО ПРИЕМА. (Оглядывается.) Прощайте, моя душенька, Марья Антоновна! (Воздушный поцелуй.)
Действие пятое
Явление первое
Городничий, Анна Андреевна, Марья Антоновна.
Городничий: (плюхается на диван) Ну, что, Анна Андреевна, думала ли ты, что такое случится? (Хлопает себя ладонями по коленям.) Экий БОГАТЫЙ ПРИЗ, канальство! И во сне не приснится… с каким ДЬЯВОЛОМ породнились!!! (Смеется радостно.)
Анна Андреевна: (расхаживает, задрав носик) Это ТЕБЕ в диковинку, потому что ты ПРОСТОЙ человек. А я всегда ЭТО ЗНАЛА.
Городничий: (встает, расправляет плечи, говорит громче) Какие мы с тобой теперь ПТИЦЫ сделались! А? Анна Андреевна? (Весело поглядывает на нее.) Теперь я задам ПЕРЦУ всем этим ЖАЛОБЩИКАМ! (Стукнув по столу.) Дочка, пригласи сюда Уховертова.
Марья Антоновна выбегает, покружившись на одной ножке.
Городничий: (подходит, обнимает жену за плечи) Так как, Анна Андреевна, ГДЕ теперь мы будем ЖИТЬ? Здесь или в Питере? (Смеется.)
Анна Андреевна: (самодовольно) Натурально, в Петербурге. Как можно ЗДЕСЬ оставаться!
Городничий: (весело) Ну, в Питере, так в Питере…
Входят Уховертов и Марья Антоновна, она садится на диван.
Городничий: (подходит к полицейскому) А, это ты, Иван Карпович! Позови-ка сюда КУПЦОВ, этих жалобщиков! Всех, кто высказался ПРОТИВ МЕНЯ!
Уховертов: Слушаюсь.
Городничий: (уже другим тоном, самодовольно улыбаясь) Да объяви всем, что я ВЫДАЮ ДОЧЬ и не за какого-нибудь ПРОСТОГО человека, а за такого, что ВСЕ может сделать, ВСЕ, ВСЕ!
Уховертов: Будет сделано.
Городничий: Всем объяви! Кричи во ВЕСЬ НАРОД! Валяй в колокола!!!
Уховертов кивает и уходит.
Городничий: (расхаживает веселый, бодрый; руки – за спиной) Тогда к черту городничество! А? Анна Андреевна?
Анна Андреевна: (садится к столу, припудривается) Натурально, что за городничество?
Городничий: (останавливается) Теперь можно БОЛЬШОЙ ЧИН ЗАШИБИТЬ. А? Анна Андреевна? Со временем и В ГЕНЕРАЛЫ ВЛЕЗТЬ… (Смеется, потирает руки.)
Анна Андреевна: (убирает пудреницу в косметичку) Еще бы! Конечно, можно.
Городничий: (поглаживает живот) Обедать будем у ГУБЕРНАТОРА… (Радостно смеется.) Да-а, КАНАЛЬСТВО, заманчиво!
Анна Андреевна: (встает; недовольно) Тебе все ГРУБОЕ нравится. У тебя ДРУГИЕ знакомые будут: не то что твой СУДЬЯ-СОБАЧНИК или Земляника… (Скорчила гримаску.) Будут люди с ТОНКИМ ОБРАЩЕНИЕМ – графы и все светские… Ты иногда вымолвишь такое СЛОВЦО, какого в хорошем обществе НЕ УСЛЫШИШЬ. (Идет, садится на диван рядом с дочерью.)
Явление второе
Те же и купцы. Они входят и замирают.
Городничий: (злобно) А, здорово, соколики! Что, жаловались на меня, семь чертей и одна ведьма вам в зубы?
Анна Андреевна: (кричит с дивана) Антоша, какие СЛОВА ты ОТПУСКАЕШЬ! (Затыкает уши пальцами.)
Городничий: (с неудовольствием) Не до слов теперь! (Наступает на купцов, сжимая кулаки.) У-у… мальчишки еще; «Отче наш» не знаете, а уж народ ОБЖУЛИВАЕТЕ!
Лепешкин: (бьет себя в грудь) Виноваты, Антон Антонович…
Городничий: (распаляясь) Жаловаться на МЕНЯ? А я… я… сколько раз ПОМОГАЛ ВАМ ПЛУТОВАТЬ! Позабыли?
Абдулин: (с акцентом, активно жестикулирует) Памагите, не губите! Лукавый попутал! Закаемся вперед жаловаться!
Городничий: (подбоченивается) Вот вы жаловались на меня тому чиновнику, который… теперь ЖЕНИТСЯ НА МОЕЙ ДОЧЕРИ! Что? А? Теперь я вас… (Подносит кулак к лицу Лепешкина.)
Лепешкин: (падает на колени) У какое хошь УДОВЛЕТВОРЕНИЕ, не гневись только.
Городничий: (передразнивает) Не гневись! Не погуби!.. (Махнув рукой.) Ну, да Бог простит! (Наставительно.) Я выдаю дочку не за КОГО-НИБУДЬ…понятно? Чтоб ПОЗДРАВЛЕНИЕ было соответствующее… (Показывает пальцами «взятку».) Не какой-то там коньячок и балычок… Ну, ступайте с Богом!
Купцы уходят, пятясь и кланяясь.
Явление третье
Те же, Ляпкин-Тяпкин, Земляника, Гибнер и приятная дама.
Ляпкин-Тяпкин: (громко и еще в дверях) Верить ли слухам, Антон Антонович? К вам ПРИВАЛИЛО необыкновенное СЧАСТЬЕ? (Подходит и пожимает руку городничему.)
Земляника: (расплывшись в улыбке) Имею честь поздравить! (Тоже пожимает руку городничему.) Я ДУШЕВНО обрадовался, когда услышал. (Подходит к Анне Андреевне и целует ей ручку.) Марья Антоновна! (Кланяется ей.)
Гибнер: (кивает головой обеим дамам, шаркает ногами) Ихь бин фрюен михь… Гут, зерр гут! Метхен фюр аллес – НИХЬТ! (Машет рукой Марье Антоновне.)
Земляника приставляет Гибнера к стенке. Тот, стоя, закрывает глаза.
Земляника: Он устал: всю ночь дежурил У КОЙКИ.
Приятная дама: (входит с букетом цветов) Антона Антоновича и Анну Андреевну поздравляю! Да пошлет вам Бог ПОТОМСТВО многочисленное, внучат и правнучат! (Вручает букет Марье Антоновне. По приглашению женщин садится на диван.)
Явление четвертое
Те же и Коробкин с женой.
Коробкин: (в очках; держится солидно) Имею честь поздравить Антона Антоновича! (Кланяется его жене.) Анна Андреевна, голубушка! (Подходит к ее ручке.) Марья Антоновна! (Кланяется ей.)
Жена Коробкина: (из-за спины мужа, машет ручкой) Душевно поздравляю вас, Анна Андреевна, с НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!
Явление пятое
Те же, Бобчинский и Добчинский вбегают, отталкивая друг друга.
Добчинский: Марья Антоновна! Поздравляю! Вы будете в большом, большом счастье, в золотом платье ходить, ДЕЛИКАТНЫЕ разные СУПЫ КУШАТЬ; очень ЗАБАВНО будете проводить время. (Улыбаясь, смотрит на нее.)
Бобчинский: (перебивая его и отстраняя его рукой) Марья Антоновна, имею честь поздравить! Дай Бог вам всякого БОГАТСТВА, ЧЕРВОНЦЕВ… и (игриво) СЫНКА, этакого маленького, вот этакого (показывает руками), чтоб можно было на ЛАДОНКУ посадить, да!.. Все будет мальчишка КРИЧАТЬ: уа! уа! уа! (Посмеивается.)
Явление шестое
Те же и Лука Лукич с женой.
Лука Лукич: (с букетом цветов) Имею честь поздравить! (Кланяется городничему, вручает букет Марье Антоновне, целует ручку Анне Андреевне.)
Жена Хлопова: (бежит вперед, целует Анну Андреевну) Поздравляю вас, Анна Андреевна! (Целуются.) Я так, право, обрадовалась! Мне говорят: «Анна Андреевна выдает дочку!». Я обрадовалась и говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот какое СЧАСТЬЕ Анне Андреевне!» Я так, право, обрадовалась, что не могла говорить. (Моргает быстро и смахивает слезу.) Плачу, плачу, вот ПРОСТО РЫДАЮ… (Всхлипывает.) Уже Лука Лукич говорит: «Отчего ты, Настенька, РЫДАЕШЬ?» «Луканчик, говорю, я и сама НЕ ЗНАЮ, слезы так вот РЕКОЙ и льются». (Смеется сквозь слезы, опять смахивает слезу.)
Все располагаются полукружием. Городничий – в центре.
Ляпкин-Тяпкин: (с осторожностью) Но скажите, Антон Антонович, каким образом все это НАЧАЛОСЬ, ПОСТЕПЕННЫЙ ХОД ВСЕГО, то есть ДЕЛА.
Городничий: (с гордостью) Изволил СОБСТВЕННОЛИЧНО сделать предложение.
Анна Андреевна: (эмоционально) Такой прекрасный, воспитанный человек! «Я, говорит, Анна Андреевна, только из уважения к ВАШИМ ДОСТОИНСТВАМ… Мне, говорит, жизнь – копейка…»
Марья Антоновна: (обиженно) Мама, ведь это он МНЕ говорил!
Анна Андреевна: (раздраженно) Перестань, не вмешивайся! (Опять эмоционально.) В таких лестных рассыпался словах… (Закрывает глаза и улыбается.) И вдруг… УПАЛ НА КОЛЕНИ и говорит: «Согласитесь ОТВЕЧАТЬ МОИМ ЧУВСТВАМ, илия СМЕРТЬЮ окончу свою жизнь». (Обводит всех присутствующих гордым взглядом.)
Марья Антоновна: (громко и обиженно) Мама, он обо МНЕ это говорил!!!
Анна Андреевна: (небрежно) Да… и О ТЕБЕ было, я ничего НЕ ОТВЕРГАЮ. (Усмехается.)
Городничий: И так даже НАПУГАЛ: говорил, что ЗАСТРЕЛИТЬСЯ. «Застрелюсь, застрелюсь!» - говорит.
Бобчинский: (разыгрывая удивление) Скажите пожалуйста!
Ляпкин-Тяпкин: (качая головой) Экая штука!
Лука Лукич: (веско) Вот подлинно, СУДЬБА уж ТАК ВЕЛА.
Земляника: Не судьба, ЗАСЛУГИ Антона Антоновича! (В сторону.) Этой СВИНЬЕ всегда В РОТ СЧАСТЬЕ ЛЕЗЕТ.
Ляпкин-Тяпкин: (отводит городничего немного в сторону) Я, пожалуй, Антон Антонович, ПРОДАМ вам ТОГО КОБЕЛЬКА, которого торговали.
Городничий: Нет. Не до кобельков мне теперь.
Ляпкин-Тяпкин: (покладисто) Ну, не хотите, на другой СОБАКЕ сойдемся.
Жена Коробкина: Ах, Анна Андреевна, как я рада вашему СЧАСТЬЮ! Вы не можете себе представить.
Коробкин: (выходя немного вперед и протирая платком очки) И где же теперь, позвольте узнать, находится ИМЕНИТЫЙ ГОСТЬ? (Смотрит исподлобья на городничего.) Я слышал, что он УЕХАЛ зачем-то. (Смотрит на всех и надевает очки.)
Анна Андреевна: Он отправился к своему ДЯДЕ, чтоб испросить БЛАГОСЛОВЕНИЯ. (Мило улыбается.)
Городничий: (громко) Но ЗАВТРА ЖЕ… (Чихает.)
Все гости: «Будьте здоровы!» Гул голосов.
Городничий: Благодарю! Но завтра же и НАЗАД… (Чихает.)
Все опять: «Будьте здоровы!»
Бобчинский: (громче всех) Сто лет и куль червонцев!
Земляника: Чтоб ты пропал!
Жена Коробкина: Черт тебя побери!
Городничий: (сморкается в платок) Благодарю, благодарю. И вам ТОГО ЖЕ…
Анна Андреевна: Мы теперь в Петербурге будем жить.
Жена Коробкина: (с перекошенным от зависти лицом) Вы? Неужели? В Петербурге?
Анна Андреевна: Да. А здесь… такой ВОЗДУХ… уж слишком ДЕРЕВЕНСКИЙ! (Зажимает нос пальчиками).
Жена Хлопова: (выходит вперед) Ах, Анна Андреевна, вы будете ТАМ! А мы – ЗДЕСЬ… Вообразить невозможно… (Хватается за виски.)
Городничий: А я, черт возьми, очень хочу получить ГЕНЕРАЛЬСКИЙ ЧИН… (Улыбается.)
Лука Лукич: (услужливо) И дай Бог получить!
Жена Хлопова: Ах, Анна Андреевна, а ВЫ – ГЕНЕРАЛЬША!
Ляпкин-Тяпкин: (громко и торжественно) Большому кораблю – большое плаванье!
Добчинский: (стараясь всех перекричать) По заслугам и честь!!!
Приятная дама: (встает с дивана, приближается к городничему, аплодирует) Блистательная карьера! (В сторону.) Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! (Подходит к жене Коробкина.)
Земляника: (в сторону) Чего доброго, может, и БУДЕТ генералом. (Обращаясь к городничему.) Тогда, Антон Антонович, и НАС не позабудьте.
Жена Коробкина: (мужу) О сыне, о сыне скажи!
Коробкин: (важно, с достоинством) В следующем году повезу СЫНКА В СТОЛИЦУ на пользу государства. Так окажите ему ВАШУ ПРОТЕКЦИЮ, место ОТЦА заступите СИРОТКЕ. (Смотрит исподлобья на городничего.)
Городничий: Я ГОТОВ со своей стороны…
Анна Андреевна: (вскакивает с дивана; перебивает мужа) Ты всегда, Антоша, готов ОБЕЩАТЬ. У тебя не будет времени думать об ЭТОМ…(Кривит ротик.)
Жена Хлопова: (подхватывает) Конечно, что МЫ и что ВЫ! О чем говорить! О чем говорить!
Анна Андреевна: (громко) Не всякой же МЕЛЮЗГЕ оказывать покровительство!..
Жена Коробкина: (мужу и стоящим рядом) Вы слышали, как ОНА ТРАКТУЕТ нас?!. (Делает круглые глаза.)
Приятная дама: Да она всегда ТАКОЙ была; я ее знаю: посади ее за стол, она и ноги на стол…
Жена Луки Лукича, жена Коробкина и приятная дама становятся в кружок в сторонке и о чем-то шепчутся, поглядывая на Анну Андреевну.
Явление седьмое
Те же и почтмейстер, впопыхах, с распечатанным письмом в руке. Все оборачиваются в его сторону.
Почтмейстер: (поднимает вверх руку с письмом) Удивительное дело, господа! Чиновник, которого мы ПРИНЯЛИ за ревизора, НЕ РЕВИЗОР. Я узнал это ИЗ ПИСЬМА! (Размахивает письмом.)
Городничий: (расслабляет пуговицу рубашки на шее и галстук) Как не ревизор? Из какого письма?
Почтмейстер: (громко) Из ЕГО собственного письма.
Городничий: (стукнув стулом по полу, ревет) Как же вы-ы?..
Почтмейстер: Любопытство ТАКОЕ одолело, какого еще никогда не чувствовал. В одном УХЕ так вот и слышу: «Не распечатывай! Пропадешь, как КУРИЦА!»; а в другом словно БЕС какой ШЕПЧЕТ: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И руки дрожат, и ВСЕ ПОМУТИЛОСЬ.
Коробкин: (откашлявшись и поправив очки; строго) Как же вы ОСМЕЛИЛИСЬ распечатать письмо такой УПОЛНОМОЧЕННОЙ ОСОБЫ? (Наступает на него.)
Почтмейстер: (увернувшись от Коробкина, опять размахивает письмом; почти кричит) В том-то и штука, что он НЕ уполномоченный и НЕ особа!
Ляпкин-Тяпкин: (воздев руки к небесам) Что ж он, по-вашему, ТАКОЕ?
Почтмейстер: (задиристо) Ни се, ни то; черт знает, ЧТО ТАКОЕ!
Городничий: (замахивается на почтмейстера) Как вы смеете! Да я вас ПОД АРЕСТ…
Почтмейстер: (отбегает в сторону) Эх, Антон, Антонович, я лучше вам ПРОЧТУ. Позвольте прочитать письмо? (Смотрит выжидательно на городничего.)
Все: Читайте! Читайте!
Почтмейстер: (читает письмо) « Душа моя, Тряпичкин, со мной творятся какие-то ЧУДЕСА. Проигрался я в карты пехотному капитану, так что трактирщик угрожал мне ТЮРЬМОЙ. Вдруг, по моей ПЕТЕРБУРГСКОЙ физиономии и по костюму, весь город принял меня за ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА. И я теперь живу у городничего, ВОЛОЧУСЬ за его женой и дочкой, не решился только, С КОТОРОЙ НАЧАТЬ, думаю, с МАТУШКИ, она, кажется ГОТОВА НА ВСЕ УСЛУГИ. Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали НА ШЕРАМЫЖКУ… Теперь ДРУГОЙ оборот. Все мне дают ВЗАЙМЫ. Оригиналы страшные. От смеху ты бы умер! Я знаю, ты пишешь СТАТЕЙКИ: помести это в свою газету…Во-первых, городничий ГЛУП, как сивый мерин…»
Городничий: (кричит) Не может быть! Там нет этого.
Почтмейстер: (спокойно) Читайте сами. (Показывает письмо.)
Лука Лукич: (раздраженно) Ну, что же дальше? Читайте кто-нибудь!!!
Жена Хлопова: В самом деле… Что происходит?
Ляпкин-Тяпкин: (брюзгливо) Почтовик САМ ЭТО и написал! Хм-хм…
Почтмейстер: (возмущенно) Как же! Стал бы Я это писать! Тут и обо МНЕ написано… (Пальцем указывает в письмо.)
Приятная дама: И что там о ВАС? Что вы «добрый человек» и все в этом роде, да?
Земляника: (льстивым голосом) Позвольте Я прочитаю… (Забирает письмо у почтмейстера и читает) «Почтмейстер точь-в-точь наш СТОРОЖ Михеев, должно быть, также ПОДЛЕЦ, ПЬЕТ ГОРЬКУЮ…» (Смотрит на почтмейстера, потом на городничего.)
Земляника: (продолжает читать) «Надзиратель над богоугодными заведениями…»…так, так, тут…не разберу…
Коробкин: (злорадно) А что ж вы остановились?
Земляника: (прищуривается) Да нечеткое перо…
Коробкин: (резко) Дайте мне! Вот у МЕНЯ, я думаю, ПОЛУЧШЕ глаза. (Протягивает руку за письмом.)
Земляника: (не давая письма) Нет, ЭТО место можно ПРОПУСТИТЬ…
Жена Хлопова: Отдайте письмо! Пусть прочитает господин Коробкин. Он не соврет!
Все: Отдайте письмо, Артемий Филиппович! Отдайте Коробкину.
Земляника: (отдает письмо, но закрывает пальцем строчки) Вот ОТСЮДА читайте.
Все: (кричат) Все читайте! Все читайте!
Коробкин: (откашлявшись, читает) «Надзиратель за богоугодными заведениями Знмляника…» (Смотрит на Землянику, делает паузу.)
Все: Дальше что? Дальше. Ну?..
Коробкин: (продолжает читать) «…Земляника – совершенная СВИНЬЯ В ЕРМОЛКЕ.»
Земляника: (к зрителям) И неостроумно! Разве бывает свинья В ЕРМОЛКЕ?
Коробкин: (сдвигает брови и строго читает дальше) «Смотритель училищ ПРОТУХНУЛ насквозь ЛУКОМ». (Качает головой.)
Лука Лукич: (к зрителям) Ей-Богу, и в рот никогда не брал луку! (Пожимает плечами.)
Жена Хлопова: (подходит к нему, гладит по плечу) Луканьчик, не оправдывайся. Протухнул и протухнул – это не самое худшее!
Коробкин: (продолжает читать, еще громче) «Судья…»
Ляпкин-Тяпкин: (перебивает его, делая к нему решительный шаг) Господа, я думаю, что письмо ДЛИННО. (К зрителям.) Да и черт ли в нем: ДРЯНЬ этакую читать.
Лука Лукич: (грозно) Обо ВСЕХ читайте!
Все: Да! Да! Обо всех, обо всех!
Коробкин: (продолжает читать) «Судья Ляпкин-Тяпкин в сильнейшей степени МОВЕТОН…» (Останавливается. Обращается ко всем.) Должно быть, ФРАНЦУЗСКОЕ слово.
Земляника: (злорадно смеясь) А ЧЕРТ его знает, ЧТО оно значит! ХА-ха-ха!.. (Делает мерзкую гримасу.)
Коробкин: (продолжает читать) «А лекарь их, немец и лентяй…» (Останавливается.)
Все оглядываются на Гибнера, который в сторонке дремлет на стуле, прикрыв лицо газетой.
Жена Хлопова: (жалостливо) Не будите его. Он все равно по-русски НЕ ПОЙМЕТ.
Городничий: (машет рукой) О нем не читай!
Ляпкин-Тяпкин: Адресочек-то интересно бы узнать… куда письмецо отправляли.
Все: Да. Да.
Коробкин: (читает, перевернув страницу, на конверте) Так… Вот куда… «Санкт-Петербург, Почтамтская улица, дом номер семь, ПОВОРОТЯ ВО ДВОР, третий этаж, НАПРАВО…» (Смотрит на всех недоуменно.)
Жена Коробкина: (громко и с вызовом) Какой РЕПРИМАНТ неожиданный!
Городничий: (закрывает глаза и качает головой) Вот зарезал, так зарезал! (Плюхается на стул, стучит кулаком по коленке.) Убит, убит, совсем убит!..
Жена Хлопова: (с насмешкой, поглядывая на Анну Андреевну) Вот уж точно, вот беспримерная КОНФУЗИЯ! Ха!
Ляпкин-Тяпкин: (разводит руками) Да мы же ему… Да он же со всех нас БОЛЬШЕ МИЛЛИОНА содрал! «Взаймы», видите ли…
Земляника: Как это, в самом деле, мы так ОПЛОШАЛИ? (Топчется на месте. Выражение зубной боли на лице.)
Анна Андреевна: (настойчиво; подойдя к мужу) Но Антоша, этого не может быть! Он ОБРУЧИЛСЯ с Машенькой…
Городничий: (вскакивает со стула, размахивает руками; говорит в сердцах) Обручился!!! Смотрите, смотрите все, весь мир, все христианство, все смотрите, как ОДУРАЧЕН городничий! (В исступлении обращается к самому себе.) Эх, ты! (Грозит сам себе кулаком.) Сосульку, тряпку принял за важного человека…
Приятная дама: (к зрителям) Ни тебе генерала, ни генеральши! И свадьба отменяется.
Все посмеиваются.
Городничий: (оглядев всех и зрителей) Чему смеетесь? – Над СОБОЙ смеетесь!.. Эх,вы!.. (Опять оглядывает всех и говорит с угрозой.) Ну, кто ПЕРВЫЙ ВЫПУСТИЛ, что он – РЕВИЗОР?
Ляпкин-Тяпкин: (усмехаясь) Да КТО выпустил: эти МОЛОДЦЫ! (Указывает на Бобчинского и Добчинского.)
Бобчинский: (растерявшись) Ей-ей, не я! И не думал… (Пятится назад.)
Добчинский: Я ничего, совсем НИЧЕГО…
Лука Лукич: (гневно) Разумеется. Прибежали, как сумасшедшие из трактира: «Приехал, приехал и денег НЕ ПЛОТИТ…» (Плюет.) Нашли ВАЖНУЮ ПТИЦУ!
Городничий: (надвигается на них) Натурально вы! Сплетники городские, СОРОКИ КОРОТКОХВОСТЫЕ!
Лука Лукич: Колпаки!
Земляника: Сморчки короткобрюхие!
Все обступают их.
Бобчинский: Это не я! Это Петр Иваныч… (Указывает на Добчинского.)
Добчинский: Э, нет, Петр Иваныч, ПЕРВЫЕ-ТО были ВЫ.
Явление последнее.
Те же и Уховертов.
Уховертов: (Входя, громко, как на плацу.) Разрешите.
Все затихают и смотрят на Уховертова.
Городничий: (недовольно) Ну, а ТЫ что скажешь?
Уховертов: (громко и четко) Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник ТРЕБУЕТ ВАС сей же час К СЕБЕ. Он остановился в гостинице.
Звук изумления. Все в окаменении.
Городничий посередине в виде столба, с распростертыми руками и закинутой назад головой. По правую сторону от него жена и дочь с устремившимся к нему движением всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выражением лица, относящимся прямо к семейству городничего. По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движениями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами. Это длится полторы минуты.
В тишине раздается удар: это спящий Гибнер упал со стула.
Музыка .
Музыка финального выхода.