Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
- Да разве ж он поймет? — поморщилась Мильва. — Он только и знает, что Я да Я. Сам. Один. Волк-одиночка! Видно сразу, не ловчий он никакой, к лесу не обвыклый. Не охотятся волки в одиночку! Никогда! Волк-одиночка, ха, лжа это, глупая городская болтовня. А он того не понимает! (с) Анджей Сапковский "Крещение огнем".
...В тебя. Ты странный, скуластый,
И веришь, в себя безумно.
Ты – волк, я – волк (с) Ночные снайперы
Дождь преследовал Криса целый день. Как назло, Крису пришлось мотаться с конторы в контору, и только один раз он поймал такси. Лондонские улицы будто вымерли, вода хлестала по тротуарам, текла лавиной, грязной волной в низину. Брусчатка промокла, стала скользкой и опасной.
Первое время Криса спасал длинный брезентовый плащ, однако какие-то капли нашли предательский путь по волосам и бодро затекли за шиворот. Дальше дело пошло веселее: Крис как не пытался отжимать куцый хвостик, стянутый на затылке, толка не было – рубашка на спине промокла, а ботинки, которые он собственноручно начистил с вечера, все-таки сдались перед напором воды и промокли сразу оба по шву.
Бродить с мокрыми ногами и мокрой головой, то и дело попадая в осенние, сырые сквозняки, Крису не улыбалось. Дождь, будто назло, полил еще сильнее. Мокрые тротуары покрылись пенными пузырями, а Крис мысленно взвыл - до Эрл Корта, где он снимал квартиру, был добрый час пути, а ни одной вывески метро Крис не увидел.
Его занесло вглубь Кенсингтона, где он до этого не был. Будь у него больше времени и сухие ноги, он бы, пожалуй, полюбовался старинными улочками, застроенными домами довикторианской эпохи. Однако любоваться ему совершенно не хотелось, он замерз и вымок, а все лавчонки, мимо которых он проходил, были закрыты, дьявол бы их побрал. Крис считал себя человеком крайне спокойным и терпеливым, однако день явно не задался, так что Хэмсворт начал всерьез злиться.
Он свернул на широкий проспект, широкий – по сравнению с тем закоулком, из которого он вынырнул. На самом деле, это была точно такая же вымощенная булыжником улица, застроенная двухэтажными домиками. Никакого метро тут не было, лишь вдалеке, в конце этой улицы, Крис увидел более-менее оживленное движение – видимо там начиналась какая-то трасса. Ливень, будто в ответ на Крисову мгновенную радость, полил так, что перед глазами встала серая пелена. Домики светили медовыми окнами, наверняка их разумные хозяева давно закрыли свои лавки и теперь грелись у электрокаминов, попивая теплый грог. Крис выругался от души и вдруг заметил в десяти ярдах впереди открытую дверь магазина. До проспекта еще надо было дойти, и не было никакой гарантии, что Крис поймает там такси или автобус.
Он и думать не стал, мигом нырнул в прогретый, едва освещенный магазинчик.
Фильмы о древних проклятиях и всяких мумиях с гидрами начинались именно так. Крис оторопело уставился на засушенное чучело русалки, висящее на стене. Напротив чучела, на полу, стоял скелет чего-то, что походило на шестиногого и чересчур зубастого кабана. Крис выцепил взглядом большой, - не менее ярда, - глобус со странными очертаниями, и тут же сообразил, что это карта звездного неба. Вдалеке, у стола, заваленного всякой всячиной, горела лампа, абажур изображали окровавленные лохмотья, аккуратно подвязанные розовыми, толстыми нитками. Впрочем, до стола еще надо было добраться через завалы больших и маленьких ваз, каких-то чудных светильников, и шкафов, забитых книгами. Крис, подумав пару секунд, оглядывая это царство рухляди, попятился назад, сообразив, что ничего хорошего подобное заведение ему предложить не сможет. Во всех фильмах, всех до единого - подобные посещения плохо заканчивались.
Он пятился, пока не ткнулся спиной в автоматически закрывшуюся дверь. На секунду у него сердце прыгнуло в пятки, при мысли, как он крепко влип, однако он тут же сообразил, что дверь просто закрылась, когда он задел ее плечом.
Крис, выскользнул наружу, и дернулся – ему показалось, что его обдали ведром холодной воды. Ливень давно превратился в какое-то светопреставление, сплошной потоп, а ветер швырял потоки в лицо. Крис ослеп, еще и оглох от рева дождя, так что снова нырнул в странный и страшноватый магазин, решив, что нечистая сила им таки подавится, а вот дождем его, чего доброго, донесет до Темзы.
Вода лилась с него на вытертый, светлый паркет, как с кулера, который стоял в коридоре Крисовой фирмы. Именно так – сначала мощными струями, потом отдельными ручейками и, наконец, закапала, слабо и жалко, выбивая из лужицы брызги.
- Эй? – неуверенно позвал Хэмсворт. – Тут кто-нибудь есть?
Впрочем, он моментально выругал себя за такое начало.
Ну, именно это, слово в слово, говорили всякие потерпевшие в фильмах за пару секунд до того, как их съедали, разрывали, превращали во всякое непотребство и утаскивали в темноту.
- Эй, я просто тут постою, пока дождь не закончится, - крикнул Хэмсворт, невольно прислушиваясь.
Между шкафами что-то зашуршало и стихло, словно пробежала большая мышь. У Криса на спине выступил горячий пот, волосы на затылке встали дыбом. Он, в общем-то, считал себя парнем рассудительным и не трусливым, однако во всем этом магазине было что-то такое…мистическое, от чего Крис занервничал. Герои приключенческих кинолент вели себя безрассудно и отважно, если не сказать - безмозгло, как будто никогда сами не видели других историй про зомби, чудищ и монстров из темноты. Крис все эти страшилки пересмотрел еще мальчиком, и отлично знал, что если твоя подружка начинает утробно урчать и вести себя странно – она автоматически перестает быть подружкой и становится первым претендентом на спасительный удар лопатой. А еще Крис знал, что в подобные магазины не стоит заходить, а уж если зашел, так стой у двери, чтобы в любой момент пуститься наутек. Однако нигде не говорилось, что у дверей будет так холодно, и что промокшие ноги начнут заходиться судорогами и требовать, чтобы хозяин донес их до тепла. Например, к тому чудесному камину, который находится вон за теми шкафами, набитыми толстыми книгами, мимо скелета, шкафа с мумией и маленькой, будто для ребенка, полуприкрытой Железной девой.
Крис сглотнул вязкую слюну и осторожно, почти на цыпочках, двинулся к столу. Между шкафами снова что-то зашуршало, хищно и настойчиво, и Хэмсворт, махом перепрыгнув три ярда, снова очутился у двери. Ему стало смешно и досадно – взрослый мужик, пересек земной шар снизу доверху, альфа, черт бы его побрал, а боится какого-то дурацкого шуршания. Придурок.
- Эй! – крикнул он уверенно, обозлившись от своего страха, - тут есть кто-то? Можно я у вас пережду дождь?
Он решительно зашагал между шкафов, набычившись и сжав руки в кулаки, готовый отбиваться, если какая-нибудь многовековая тварь на него нападет. Однако никто его не тронул, а Крис очутился у стола, остановился возле камина и выставил руки, согреваясь теплом. От плаща потянулся пар, Крис содрал резинку с волос, поскреб затылок, чтобы мокрый хвостик развалился, и волосы быстрее высохли.
Магазин был пуст, однако на столе, между старинными счетами, костяшками которых служили фаланги чьих-то пальцев, и бронзовым секстантом, лежал обычнейший мобильный телефон, поцарапанный и захватанный. Крис сморгнул и увидел на камине чашку с физиономией Гомера Симпсона и остатками крепко заваренного кофе.
У камина стало душно, да и любопытство подстрекало, так что Крис медленно пошел вдоль полки шкафа, рассматривая книги. В темноте он видел только солидные корочки, поэтому вытащил свой телефон и принялся подсвечивать, выхватывая взглядом надписи. Некоторые книги были подписаны на незнакомом ему языке, однако он увидел и французские, и греческие корешки. Крис ожидал увидеть что-то, вроде «Некрономикона» и «Молота Ведьм», однако видел только переводчики, путеводители по Лондону и туристические справочники по Великобритании.
Некоторые книги вообще были не подписаны, корешки были совершенно чисты, так что Крис не утерпел, сунул телефон в зубы и двумя руками вытащил сразу четыре таких книжки. Из открывшейся сквозной ниши на него уставились круглые голубые глаза. Крис чуть не умер на месте, чувствуя, как сердце истерически колотится в горле, а пронзительные глаза моргнули, раз и второй.
- Фифзец ефаный, - сообщил Крис, выронил книги, телефон и напряженно застыл в полутьме. Впрочем, он отчетливо, в красочных деталях представил, как обладатель этих глаз сейчас тянет к нему руку через шкаф, и прямо ощутил на лице прикосновение мертвецки холодных пальцев. Крис тут же вспотел от ужаса, уперся ладонями в шкаф, чувствуя, как пружинят под пальцами книги, и приготовился обрушить эту махину.
- Э-э-э…добрый день? – застенчиво позвал шестиногий скелет.
Крис подскочил и чуть было не запустил в ту сторону подвернувшимся под руку томищем «Этикета для мальчиков».
У подставки с чучелом мялся молодой, рыжеволосый мужик. Крис промычал в ответ что-то матерное; он уже в третий раз за злосчастные полчаса насквозь промок от пота. Мужик щелкнул выключателем у стенки, и в магазинчике загорелся яркий, дневной свет. Сразу стало тесновато и нестрашно. Крис увидел, что полки в самом деле заставлены всякой дребеденью для туристов – иллюстрированными путеводителями, энциклопедиями в картинках, картами метро и автобусов, переводчиками на английский и всякой всячиной.
Да и весь хлам, который вызывал у Криса оторопь, при свете стал всего лишь сувенирной продукцией. Крис даже был более чем уверен, что большая часть всяких там глобусов, костей, скульптур и ваз сделана в Китае.
Крис посмотрел на хозяина лавки, а тот как раз зачем-то поправлял глобус, но выпрямился и поглядел на Криса сияющими голубыми глазами. Крис, вообще-то, собирался выругаться и нахамить этому гондону за жутенькую атмосферу и неприятные минуты, которые ему пришлось пережить, однако рыжеволосый, чем-то похожий на выдру, парень смотрел на Криса с такой ослепительной радостью, как на брата, потерянного в детстве.
- Здравствуйте, - промямлил этот кудрявый рыженький выдрообразный, утирая ладони о штаны. – Вы уж простите, я не думал, что кто-то зайдет в такую погоду.
- Ничего, - хрипло ответил Крис и откашлялся.
- Вы совсем промокли!
Крис оглянуться не успел, а его бесцеремонно схватили за ладонь и подтащили к камину, выковыряли из мокрого плаща и усадили в кресло. Выдра двигался так суматошно и быстро, что Крис как-то растерялся.
- Вот пуфик! - заявил рыжий энтузиаст-благодетель, подпихивая Крису под ноги трехногий, оббитый бордовым бархатом пуф. – Снимайте ботинки! Я сделаю вам чай. Вы любите тростниковый сахар? Сколько ложечек? А булочки с джемом будете? Я повешу сушиться ваш плащ. Как вас зовут?
- Э-э-э, - промямлил Крис, сбитый с толка этим порывом.
Выдра чуть ли не плечи ему массировал, держа мокрый плащ на сгибе локтя.
- Простите, - покачал головой Крис, - я не покупатель, я просто так зашел, переждать дождь.
- Ничего страшного! – улыбнулся рыженький, показав ямочку на щеке.
Улыбка была хорошая - широкая, обаятельная, задела и голубые, ясные глаза.
- Так сколько вам ложечек сахара?
- Две, - покорно сказал Крис.
У камина было очень тепло и уютно, ноги, ноющие от сырости, блаженно впитывали тепло. Снимать ботинки Крис постеснялся, но на кресло облокотился плечами и перевел дыхание, исподтишка рассматривая хозяина магазинчика.
Мужик был совсем молодой, может, чуть-чуть постарше Криса, только весь какой-то бледный, видимо, на солнце редко выходил. Когда этот парень обернулся, Крис заметил на узком, скуластом лице россыпь бледных веснушек и старый, почти сошедший шрам на переносице.
- Давно не было такого ливня, - покачал головой благодетель, - как вы так неудачно попали. Вот чай с бергамотом, а вот булочки, у меня только малиновый джем, надеюсь, вам понравится…
- Спасибо, - растерянно сказал Крис. – Я эм…спасибо большое.
Парень отмахнулся, притащил из угла обычный офисный стул на колесиках и сел рядом. Крис растерялся, видя с какой глуповатой восторженной зачарованностью на него смотрит пара круглых глаз.
- Крис Хэмсворт.
Выдра с готовностью пожал его ладонь.
- Том.
- Том?
- Просто Том, - улыбнулся тот, зардевшись розовым пламенем.
- Ага, - перевел дыхание Крис и принялся пить чай.
Плащ, висящий на камине, мирно исходил густыми клубами пара.
- Мне кажется, вы не британец, - выдра Том любезно улыбнулся, принялся разглаживать пальцами стрелки на серых брюках. – У вас странный акцент.
- Я из Австралии, - кивнул Крис, - из западного Квинсленда.
- О, я знаю, - обрадовался мистер Том, сверкая белыми, крепкими зубами. – Наверное, наши ливни для вас в диковинку, мистер Хэмсворт.
- А то, - усмехнулся Крис, - нам бы хоть денек такого дождя, так у нас, наверное, была бы вторая долина Амазонки.
- Далеко вас занесло от родины, - мистер просто-Том подсунул Крису тарелку с пирожными. – Вы спортсмен?
- Я строитель, - улыбнулся Крис. – Доучусь – стану инженером-строителем.
- Вы не похожи на студента, - удивился тот, машинально подергав себя за рыжие кудряшки на виске.
- А вы не похожи на оккультиста, - усмехнулся Крис и кивнул на хрустальный шар, стоящий на столе.
- А! – хмыкнул тот. – Нет, я всего лишь скромный букинист. Это так…дизайн интерьера.
- Симпатичное чучело, - Крис кивнул на несчастную русалку.
- Сам делал, - улыбнулся скромный букинист. – Сушеная камбала, пластик и капроновые нити.
- А это из чего собрали? – Крис ткнул пальцем в скелет кабана.
- Это игрушечные наборы для детей, - пояснил выдра-рукодельник, симпатично покраснев, - из них можно всякое собрать, вот я и…собрал.
- Страшновато у вас тут, особенно в темноте, - признался Крис.
Мистер Том пожал плечами.
- Простите, - пискнул он. – Я не ждал посетителей. Хотите еще чаю?
Крис милостиво согласился, а молодой букинист вихрем умчался на кухоньку, защелкал чайником и начал рыться в холодильнике.
Хэмсворта, честно говоря, такое радушное отношение смутило – он видел этого парня первый раз в жизни, а тот к нему относился так восторженно, что Крис просто не знал, как реагировать. Он уже немного обсох, так что решил все-таки попить чаю, да вызвать себе машину, которая согласится отвезти его в Эрл Корт.
- Вот! – радостно сообщил выдра, моргая сияющими глазами. – Ваш чай.
- Можно я книги посмотрю? – спросил Крис, которому сидеть в кресле надоело.
- Конечно! – обрадовался его собеседник. – Пойдемте, я покажу вам.
- А это что? – Крис с любопытством посмотрел на пустой корешок. Вытащил книжку и принялся листать пустые страницы.
- Это блокнот для записей, - важно пояснил владелец магазина, - я их сам делаю.
Крис взглянул на него уважительно и убрал книжку на место. Вещь ручной работы наверняка стоила не менее пятидесяти евро, еще не хватало помять страницы или повредить форзац.
- И как, покупают? – спросил он вежливо, бегая взглядом по цветастым обложкам.
- Еще как, - усмехнулся мистер Том. – Очень даже берут, эксклюзив же.
Крис понимающе кивнул.
- Знаете, мне пора, - сказал он вежливо.
Выдра склонил кудрявую голову набок, прищурился с интересом. Крис смутился, понимая, что от него чего-то ждут, только вот он не мог понять – чего именно.
- Спасибо за…за заботу, - промямлил он неловко. – Вы мне очень помогли.
- Не за что, - ответил тот с ноткой разочарования, почесывая острый кончик носа. – Может, вам какие-то учебники нужны? Я могу достать что угодно.
- Да? – обрадовался Крис. – Знаете, я так сразу сказать не могу. Можно вашу визитку?
- А мне вашу! – мистер Том снова начал сиять глазами, вытащил из подставки в виде кошачьего черепа плотную синюю карточку.
Карточка была такая новенькая, что Крис укололся острым углом, однако послушно затолкал ее в бумажник, успев заметить только то, что фамилия его нового знакомого начинается с «Х».
- А вот моя, - сказал Крис отрывисто и протянул простенькую белую визитку, на которой черными крупными буквами были выведены его контакты.
- Вот и чудесно! – обрадовался мистер выдра, разве что не помахивая хвостом. – Вызвать вам машину?
- Не стоит, - мягко открестился Хэмсворт. – Дождь почти прошел, я дойду до перекрестка и поймаю такси.
Крис с наслаждением влез в сухое, прогретое пальто, мимоходом пожалел только, что так и не решился просушить ноги перед камином.
- Спасибо еще раз, - сказал он отрывисто.
От тепла и чая его разморило, спать захотелось неимоверно.
- Ну что вы, мистер Хэмсворт, - кудрявая выдра, расплывшись в улыбке, энергично потрясла Крису руку и как-то неуловимо фамильярно поправила воротник, заправив торчащий хвостик.
Когда дверь за посетителем закрылась, Том рухнул в кресло и заскулил, прижимаясь носом к пропахшей чужим запахом обивке.
В шестнадцать лет все решилось окончательно и бесповоротно.
Семья Хиддлстонов была большая, в предки затесался целый один лорд, которым гордились. Уже четвертое поколение с преувеличенной скромностью упоминало прадедушку Пэдди. Все были разные – были и дельцы, и солдаты на службе Ее Величества, была богема, и был Том.
Так уж вышло к его несчастью, что он принадлежал к главной ветви Хиддлстонов. На него возлагались надежды – давненько в семействе не появлялись альфы, давно пора бы. Семья без альфы начнет хиреть, а беты не могут принести ничего нового в генетический код.
Пока Том был маленький, родители и обилие тетушек и дядюшек отчаянно надеялись, что мальчик перерастет постоянную задумчивость. В конце концов, среди бет встречались разные темпераменты – были среди них и такие, что сутками просиживали над книгами, а в качестве хобби клеили журавликов и танчики.
Одна только бабка, материна мать, пожившая долго и много видевшая, наблюдая, как внук зарывается с ушами в книги, авторитетно сказала, что семейство осчастливлено омегой. В глубине души, родители, наблюдающие за сыном, с ней согласились. Вслух – гневно отвергли предположение.
Конечно, на дворе стояли новые времена, и омег больше не травили, не предавали огню и не запирали в домах для душевнобольных. Однако традиции изжить непросто. Кое-где в просвещённой Европе омегам позволили выйти из подполья. Инцидентом стал наследник австрийского престола, оказавшийся стопроцентной типичной омегой. Больше посадить на трон было некого, да и, видимо, принца любили, так что начало было положено. В Британии омег уголовно не преследовали – и на том спасибо. К женщинам и то относились терпимее, кому-то же надо продолжать род, пока не накопились генетические ошибки бет, пока семья не скатилась в беспросветный инбридинг. С мужчинами дело обстояло…никак. Их-то и признавать начали всего за несколько лет до совершеннолетия Тома.
Том, к моменту наступления половой зрелости, успел три года отучиться в Итоне, а на четвертый на него, словно гром с неба, обрушилась медицинская комиссия, которая установила, что он является омегой. До инцидента сокурсники называли Тома ботаном и задротом, после – еще и шлюхой, что было совсем уж несправедливо и обидно.
После, когда Том вырос и вспоминал школьные годы, он решил, что уберегло его только чудо. Семейство Хиддлстонов было убито новостью. Если бы его отчислили из Итонского колледжа – чтобы обеспечить его же безопасность, - семья могла на полном серьезе запихнуть его в психушку или, чего доброго, отказаться от него. Они любили его, правда, любили, однако это было чересчур сильный удар по репутации.
Однако кроме него омегой оказалось два его одноклассника – мальчишка из США, который учился по программе обмена, и юный Уильям Виндзор.
Исключить принца из колледжа было бы недопустимо, так что и Тому повезло остаться. Трех омег, довольно-таки испуганных свалившимся на них откровением, переселили в отдельный корпус, который охранялся круглосуточно королевским караулом, хотя на несовершеннолетних омег никто и не посягал.
Определенно, бабка питала к нему слабость, выделяя из всех внуков. Может, потому, что он был тихим и умел часами выслушивать ее воспоминания о молодости, может, ее просто подкупили его ясные, большие глаза, однако на семейном совете, который собрали, стоило Тому вернуться на летние каникулы, бабка за него буквально костьми легла.
Том оказался первой омегой за четыре поколения, прошлой оказалась как раз бабкина мать, та самая легендарная пробабка, которая ухитрилась женить на себе целого лорда. Пробабке поэтому в вину ничего не ставили. Том, который впервые в жизни не сумел сдержать язык за зубами, цинично спросил, кого надо заарканить ему, чтобы семейство перестало смотреть на него, как на зачумленного. Во время разразившегося скандала он выслушал о себе много подробностей, которые надолго засели в душу. Ближние ранят больнее всего.
По мнению родителей «омега» было чем-то средним между продажной девкой и душевнобольным. Мать боялась, чтобы Том, который и так отличался придурью и тихим упрямством, не спелся с какой-то неподходящей альфой. Отец горевал о несостоявшейся военной карьере, которая была омеге закрыта. Самому Тому никогда не хотелось заниматься военным делом, да и знакомым альфам он на шею не вешался. Собственно, и вся семья это знала, Том никогда не интересовался амурными делами, предпочитая зарываться с носом в исторические книги.
Говоря откровенно, самому юному Хиддлстону было глубоко начхать на свою физиологию: она ровным счетом ничем не мешала ему жить и учиться. Через пару месяцев, когда все убедились, что он не страдает нимфоманией и слабоумием, страсти улеглись и его оставили в покое. Бабка, единственный человек, не ударившийся в панику, перед смертью подарила внуку, который как раз закончил колледж, небольшой книжный магазин на юге Кенсингтона, в исторической части города.
Может, она по старости лет оказалась умнее всех, может, просто пожалела внука, которому так не свезло, однако лучшего подарка Том еще не получал. Не считая здоровенного плюшевого слона, которого ему подарил на пятилетие дядюшка Боб.
Работа в магазине увлекла его, да и классическое образование, полученное в Итоне, нашло применение. Через пару месяцев магазин приносил хороший доход и стал считаться чем-то вроде достопримечательности в районе. Том жил припеваючи, крутясь между книгами и всякими забавными вещицами, которые нравились туристам. Он даже научился делать ручные записные книжки, которые впаривал восторженным итальянским и французским посетителям за сорок евро; переводил для себя Цицерона и Квинтиллиана с латыни, и, озорства ради, украшал греческими афоризмами свои еженедельники. Туристы были в восторге. Том – тоже.
Чем старше становился Том, тем острее перед ним вставал вопрос найти себе пару. Когда ему было шестнадцать – мужчины-омеги только-только получили право существовать. Когда ему исполнилось двадцать шесть, они окончательно вышли из подполья, заключали браки и жили, в общем-то, полноценной жизнью, несмотря на некое общественно порицание. Родители умоляли Тома не позорить фамилию и не прогуливаться по улицам под ручку с каким-то сомнительным альфой. Том, может, и рад был бы кого-то опозорить, да только его личная жизнь совершенно не складывалась. Собственно говоря, ее и не было.
Никакой лорд, понятное дело, Тому не светил, но и чужие альфы не вызывали в нем никакого отклика. Для себя Том накидал мысленную программу максимум: встретить симпатичную властную девицу из хорошей семьи, жениться, заделать пару детишек и жить со своей альфой в счастье и мирном благополучии. Был, конечно, шанс, что его альфа окажется мужчиной, и заделает пару детишек ему самому, однако эта мысль была Тому неприятна и вызывала глухое недовольство. Вроде как пребольно удариться мизинцем о ножку стола и долго потом вспоминать это происшествие: уже давно и не болит, а все равно – стоит подумать и невольно скривишься. К несчастью, Том пока не встретил вообще никакой альфы. Общество вокруг него становилось все более толерантным, а он крутился среди книг и блокнотов, карт и глобусов. Заходящие к нему в магазин люди слишком отличались от него самого. Нет, ни разу у него ничего не екнуло.
Впрочем, несмотря на отсутствие практики, теорию Хиддлстон знал, в этом плане польза от чтения была колоссальная. Например все справочники, от пособия по психологии до справочника омеги, были единодушны: встреча с альфой будет как удар молнией, как вой труб Иерихонских, как…словом, пропустить такое невозможно, даже если ты слепоглухонемой. Дальше все почему-то скатывалось к дамскому роману: омега разом превращалась в несчастное существо с потеющими ладонями, глупой улыбкой, дрожащим голосом и румяными щеками. Между ног станет не то влажно, не то жарко, не то сухо, не то еще как-то, а мир разлетится на миллион осколков. Том все-таки надеялся, что это преувеличение. Как оказалось – нет.
Том, интереса ради, полистал справочники для альф, исключительно, чтобы узнать, как прореагирует на него его будущая судьба. Если верить сухим фактам, в прошлые, далекие от цивилизации времена, встреча альф с омегами в девяносто девяти процентах заканчивалась изнасилованием. Ну, то есть, если можно изнасиловать того, кто выпрыгивает перед тобой из мокрых штанов. Современных альф учили держать себя в руках, как минимум, здороваться и знакомиться перед тем, как заявить права на омегу. Том хохотал как безумный, читая эти занимательные страницы. Впрочем, несмотря на смех, эти факты вызывали у него какое-то смутное глубинное отторжение. Том слишком уважал себя и не мог смириться с фактом, что однажды в его жизни появится человек, который сможет просто взять его за руку и повести за собой, только на основе примитивной биохимии. В этом была некая несправедливость: нет никакой гарантии, что его альфа не будет дурочкой или садисткой, или что это вовсе не окажется какой-то бандит, оббитый дурацкими татуировками. Ни один суд не сможет защитить его от такой власти, потому, что он сам вручит цепь от своего ошейника.
Гадость какая.
День в середине октября был из тех, которые Том называл «Окуни не клюют». С самого утра зарядил дождь, да такой проливной, что ни один оголтелый турист не высунул бы носа из гостиницы. Разве что японцы – этим узкопленочным все было по колено, что дождь, что снег, что камни с неба. Впрочем, японцы редко забредали в Кенсингтон, их возили группами по знаковым Лондонским местам, бродить в одиночку японцы боялись.
Том выпил с утра чашку крепкого кофе, оставив дверь в магазин открытой, чтобы впустить немного свежего воздуха, и принялся сортировать свои сокровища, решив заняться неспешной уборкой. Последний месяц начала барахлить вентиляция, а у него никак не доходили руки разобраться с причиной, так что, пожалуй, пришло время этим заняться.
Большой свет раздражал его, Том щелкнул выключателем, погрузив магазин в уютную полутьму. Свет ему был особо не нужен, Том видел в темноте как кошка - судя по всему, эта особенность пришла в семью от прадеда, того самого, который был лордом. С тех пор браков с альфами не было, так что кроме прадеда было некому.
Обычно альфы передавали целому ряду потомков разные способности, иногда – не слишком и хорошие. Например, Том лично знал парня с жабрами, бедняге приходилось совсем нелегко.
Неожиданного посетителя Том увидел еще до того, как тот зашел. Посетитель был высоченный, загородил плечами уличный свет, падающий сквозь дверной проем, остановился на пороге и принялся разглядывать диковинки. Том собирался было отозваться, чтобы сказать, что не работает, как парень позвал низким, хриплым голосом. Именно в этот момент в закрывающуюся дверь толкнулся сквозняк, обогнул посетителя и донес до Тома его запах.
Хиддлстону стало плохо. Или хорошо.
Ему стало так, как никогда в жизни еще не становилось – его бросило в горячий пот, в глазах потемнело, и он на целую минуту ослеп. Пришлось вцепиться наощупь в полки, чтобы не упасть на пол. Том нечаянно сбил свернутые в рулон карты Атлантиды, которые, между прочим, несколько часов комбинировал из Антарктиды, Гренландии и очертаний Тасмании.
Запах был свежий и сильный, у Тома потекли слезы, так его скрутило этим мигом узнавания. Это был он – его альфа, и никаких сомнений Том не испытывал. У него, прямо по программе, вспотели ладони, запылали щеки, а задница начала ритмично сжиматься, причем совершенно бесконтрольно. Том перепугался, что сейчас кончит, упадет в обморок и кошмарно опозорится – и тут же его отпустило. Осталось только чувство полного счастья – он нашел альфу. Это даже не сам Том радовался, он скорее растерялся от реакций своего тела, радовалась омега, запертая долгие годы в его голове.
Мужчина постоял у камина и осторожно прошел к шкафу. Том почти не дышал, прислушиваясь к тяжелым шагам. Высокий, сильный, пахнет властно. Настоящий альфа. Мама будет в ужасе.
По полке промчались лучики света, а книги, поверх которых Том выглядывал, вдруг исчезли. Растерявшийся Том встретился со своей альфой нос к носу: на него смотрело молодое, широкоскулое мужское лицо с поразительно яркими, потрясающе голубыми глазами. Красивый.
Том от неожиданности попятился в сторону, а мужчина, уронив телефон и книги, выругался.
Том кое-как начал разговор, едва сдерживаясь, чтобы не повиснуть у новообретенного альфы на шее. Он потихоньку присматривался и прислушивался: мужчина был загорелый, слишком уж загорелый, как будто годами сушился на жгучем солнце. Загар уходил под воротник рубашки, скрывался под влажными золотистыми волосами. Том предположил, что этот парень родом откуда-то из Голландии или Бельгии, однако акцент был другой, слишком тягучий и невнятный, бельгийцы жевали слова словно вафли, а голландцы давились звуками, как кислым молоком.
К удивлению Тома, мужчина совершенно не стремился к тактильному контакту. Том немного растерялся, не зная, что ему делать: если верить учебникам, они должны были если не заниматься бурным сексом на столе, закрепляя связь, то хотя бы держаться за руки, но альфа смотрел на Тома равнодушно, молчал и изредка почесывал влажный затылок. Никакого желания прикоснуться к Тому он не изъявлял.
Том терпеливо ждал, надеясь, что вот сейчас, вот-вот этот здоровенный австралиец повернется к нему и что-то скажет, что-нибудь такое, от чего у омеги должны дрожать колени. Ни один справочник не подсказывал, что делать, если твой альфа уходит так безразлично, формально попрощавшись.
Когда дверь за Крисом Хэмсвортом бесшумно закрылась, отсекая звук затихающего дождя, Том ощутил такую сильную печаль и отчаяние, что сам удивился. По большому счету, он видел этого парня первый раз в жизни, и настолько горевать не стоило, однако горечь шла из глубины, чувство не поддавалось контролю и затопило его с ушами. Все это было странно и требовало глубокого самоанализа, только вот Том никак не мог сосредоточиться, оставшийся на кресле запах альфы сбивал его с толка, и мысли крутились по замкнутому кругу.
В семье Криса уже четвертое поколение мужчин рождалось альфами.
У Криса было два брата, поэтому грызня в детской комнате стояла столько, сколько он себя помнил. Ни одна игрушка не осталась целой, после того, как братья Хэмсворты пытались ее поделить. Впрочем, родители это поощряли.
Чем старше Крис становился, тем больше узнавал о том, что ему предстоит.
Прадед, сбежавший в Австралию от режима принца Оранского, насильно женился на прабабке, единственной омеге на всю пустынную округу. Деда женили на совсем юной омеге из Джилли, не спрашивая, в общем-то, ни его мнения, ни мнения бабки. Отец, очередная альфа в роду, сошелся с матерью под настойчивым влиянием семей.
А Крис получился ущербным.
Иногда ему даже досадно становилось за то, что чувственность и страсть к жестоким удовольствиям в нем никак не просыпалась. Старший брат, Люк, рано начал присматривать себе пару, мелкий Лиам еще не дорос до самоопределения, но Крис, наблюдая за волчьими повадками братишки, не сомневался, что тот пойдет по семейной стезе. Может быть, из-за постоянного смешивания с омегами в их семействе все сильнее проявлялись признаки предка-волка, и только Крис, которого от этого мутило, такому развитию совершенно не радовался.
За последние годы западный Квинсленд, земля суровая и засушливая, заполнялся людьми, Крис даже не сомневался, что родители присмотрят ему омегу или бету, максимально приближенную к омеге. От такого произвола Крису становилось муторно – чужого человека ему придется любить и регулярно встречать в спальне. Собственно, родители не выглядели недовольными, да и славная история предков никаких трагедий не содержала, но Крис…словом, повторять привычный круг он не хотел, поэтому, как только смог, сбежал в Великобританию. Пришлось пережить глухую обиду матери, гнев отца и непонимание братьев, но Крис, когда самолет оторвался от земли, вздохнул с облегчением.
Быть отщепенцем в собственной семье – нелегко. Крис разделял и кровожадные забавы братьев, и на тупорылых овец научился рычать первоклассно, однако все это было как актерские кривляния. Крис делал вид, что ему нравится загонять добычу темными ночами, делал вид, что ему нравится пугать стада, и даже сумел себя убедить, что ритуальный кусок сырого мяса ему по вкусу. Только оказавшись в Лондоне, где было холодно, сыро и совсем не похоже на дом, где люди был воспитанные, где этих самых людей было миллионы, Крис понял, как же он устал лицедействовать. Если он и был альфой – то какой-то нетипичной, неагрессивной.
Крис предпочитал учиться и читать книжки с картинками, а не гоняться за юбками, хотя юбок, конечно, было очень много и некоторые юбочки были более чем привлекательными. Родители звонили, и каждый их звонок начинался с остохеревшего Крису вопроса – нашел ли он омегу. Конечно, нет - Крис не искал.
Ему чертовски нравилось жить просто, не пытаясь оправдывать чьи-то надежды. А омега, как не посмотри, это очередная ответственность, которую нужно на себя взвалить. Может быть потом, если ему надоест одиночество, он найдет себе кого-то тихого, вроде бабки, дедовой жены, которая не будет лезть в его жизнь. Было бы чудесно.
После недели ливней наступили хорошие, сухие и ветреные дни в преддверии сухой, снежной зимы. Ветер гудел в мансарде, которую снимал Крис, и этот звук отчего-то напомнил ему протяжный вопль гиены. Гиены остались на другом полушарии, на другом материке, но Крис привык к заинтересованным взвизгам в ночи, так что свист его не раздражал. Наоборот, Крису начали сниться пустоши, поросшие травой, и бело-серые комочки овец, рассыпанные от горизонта до горизонта. Он вроде и не слишком скучал по дому, но все чаще видел во снах южные созвездия на скупом на дождь небе. После таких снов Крис просыпался в раздрае, с неприятным и пугающим его желанием вернуться домой.
Однако это утро началось не так, как Крис привык. Гиены вопили, не смолкая, а овцы, затерявшиеся в темноте, блеяли, Крис смотрел, как беззвучно двигаются созвездия на черной глади, и вдруг над самым его ухом загудел телефон, разрушая волшебство.
Хэмсворт сел, отшвырнул простыню, которой укрывался, и пошарил спросонья по кровати, пытаясь найти мобильный наощупь. Телефон уже надрывался визгом и барабанным боем, но никак не попадал в ладонь, прячась в складках. Крис открыл глаза, щурясь от утреннего холодного и блеклого света лондонского солнца, и огляделся. Телефон оказался у него прямо под носом, только вот номер на экране был незнакомым, так что Крис, предчувствуя неприятности, осторожно поднес трубку к уху.
- Привет, - отозвалась трубка приятным мужским голосом. – Ты, наверное, не помнишь меня?
- Э-э-э, - протянул Крис, смутно ощущая, что голос ему знаком.
- Это Том из страшного магазина.
Крис почесал макушку и тут же сообразил о ком речь.
- Привет, - сказал он хрипло и поглядел на часы.
- У тебя ведь сегодня выходной? – осведомилась трубка. – Я надеюсь, что да, прости, если разбудил тебя.
- Выходной, - подтвердил Крис, выбираясь из кровати.
Сон все равно как рукой сняло, несмотря на достаточно раннее утро. Крис прошлепал босыми ногами до кухоньки, вытащил из холодильника пластиковый бак с апельсиновым соком и налил себе полный стакан. В баке осталось меньше трети, на два дня, не больше.
Трубка все это время, запинаясь и перебивая себя, бубнела ему на ухо, что-то там ему предлагая. Крис залпом выпил сок и потянулся, придерживая телефон плечом, с наслаждением хрустя всеми косточками.
- Короче, - невежливо перебил он, - ты чего хотел?
В трубке замолчали.
- Я тут подумал…- неуверенно сказал Том-из-страшного-магазина. – я собираюсь пообедать в очень хорошем итальянском ресторанчике. Здесь вкусно кормят…не хочешь присоединиться?
Крис задумчиво почесал живот, заросший бесцветными волосками. Австралийское солнце навсегда вызолотило его, выжгло все тусклые краски, оставив самое яркое.
- Ну почему бы и нет? – спросил он вслух, скорее у себя, чем у собеседника.
- Ну вот! – возликовала трубка. – Запиши адрес. Хочешь, я подарю тебе справочник по Лондону, а то ты еще заплутаешь, как в тот раз!
- Эм, нет, не стоит, - мягко отказался Крис, который тут же пожалел о согласии.
Странный парень из магазина, физиономию которого Крис никак не мог вспомнить, начал пугать его уровнем постоянной бурной радости и энтузиазма. Крис как-то не привык к такому уровню незаслуженного обожания, и его это обескуражило.
С друзьями в Лондоне Крису не слишком везло, он даже с соотечественниками мало общался, да и с коллегами-британцами было тяжело. В нем видели альфу, причем агрессивную, и почему-то ждали, что Крис вот-вот разорвет кому-то горло. Крис даже голос не повысил ни разу, но, наверное, дело было в росте и постоянной мрачной физиономии. Словом, делать в выходной все равно было нечего, так что, волевым усилием переборов лень, Крис решил составить компанию ненормальному букинисту.
Ресторанчик был явно семейный и находился в таких закоулках, куда туристы не забредали. Крис затравленно оглядел круглые, деревянные столики, занятые галдящей детворой и мамашами, поискал взглядом рыжие кудряшки и нашел искомое в дальнем углу, почти полностью закрытом пальмами.
Крис практически забыл, как выглядит этот парень, они встречались всего один раз на полчаса, впрочем, хватило одного взгляда, чтобы вспомнить. Парень был неуловимо похож на выдру – быстрыми, суетливыми движениями, хищной улыбкой, и даже очертаниями скуластого лица. Что-то общее было и в сосредоточенном, серьезном взгляде, у выдр, правда, глазки черные, а у этого привязчивого букиниста глаза были большие и очень светлые, как утреннее, серо-голубое небо.
- Привет, - буркнул Крис, усаживаясь за столик.
Пальмы, которые он задел, начали качать листьями, но тут же замерли, скрывая их от зала. Стул скрипнул по каменному полу, а выдра-букинист зачем-то разодрал салфетку на клочья.
Настроение у Криса было ни то, ни се. Новых знакомцев он не любил и долго присматривался, прежде чем зачислить в приятели. Конкретно этот знакомец Крису чем-то неуловимо не нравился, хоть тот и улыбался от уха до уха.
- Позволишь помочь тебе с заказом? – радостно спросил Том, потихоньку пододвигаясь на стуле поближе.
- А ты разбираешься? – прищурился Крис, поискал взглядом пепельницу и нахмурился, не найдя ее на столе.
- Разбираюсь, - с затаенной гордостью ответил тот. – Попробуй пьемонтский суп, спагетти по-болонски и рисовое мороженое. Кьянти будешь?
Крис, сбитый с толка скоростью речи и обилием информации, заморгал.
- Ах, неважно, - расплылся в улыбке Том. – Я закажу, а ты попробуй. Тут такая кухня, очень вкусно готовят, тебе понравится. Ты курить хочешь? Тут нельзя, к сожалению. Хочешь, я закажу тебе воды, пока будут нести обед?
- Стой, погоди, - взмолился Крис, у которого в ушах звенело у быстрой, звонкой речи. – Говори медленнее, я тебя не совсем понимаю.
- Ох, прости! – воскликнул тот. – Ну конечно, я все время забываю, что ты с другой страны, даже с другого материка, ты как будто вообще с другой планеты, это так интересно! Ох, конечно, прости.
Крис зажмурился, а его собеседник прикусил язык.
- Все, молчу, - пискнул он смирено. – Я делаю заказ, да?
- Да, - тяжеловесно согласился Крис.
У него виски заныли, а впереди еще был долгий-долгий день.
Терпения выдры хватило только до спагетти. Крис попробовал суп, с изумлением заметив, что, в самом деле – очень вкусно. Том ерзал, водил ложкой в своей пиале, кидал на Криса странные взгляды и вздыхал. Спагетти, политые соусом, пахли так призывно, что Крис облизнулся, схватил вилку и принялся накручивать моток, больше не обращая внимания на своего собеседника.
- Тебе нравится? – не утерпел Том. – Я же говорил, что тут хорошая кухня. Я тут часто обедаю. Недорого, но пальчики оближешь, ведь правда?
- Правда, - буркнул Крис, терпеливо наматывая пасту на вилку.
- Ты давно в Лондоне?
- Полгода, - сообщил Крис, набивая рот теплыми, неимоверно вкусными макаронинами.
- О! – тут же обрадовался Том. – А где ты любишь бывать? Тебе нравится Лондон? Ты уже ходил на какие-то экскурсии? У тебя наверняка есть любимые места, да?
Несмотря на отличную еду, настроение у Криса медленно, но неуклонно поехало вниз. Этот фонтан красноречия и дружелюбия болтал в минуту больше слов, чем Крис говорил за час.
- А хочешь пирог из кукурузной муки? Согласен, звучит скучно, но в начинку они кладут домашнее варенье из роз, такая вкуснятина, пальчики обли…ну я уже говорил, но тебе точно понравится!
Крис от злости нечаянно царапнул вилкой по стеклянной тарелке, звук был мерзкий и громкий. Выдра, услышав его, наконец-то заткнулся.
Крис спокойно доел в блаженной тишине, мысленно намечая пути к отступлению: можно сказать, что у него сегодня еще дела, или, скажем, можно соврать, что он женат. Вот, это будет лучше всего – солидно и вроде как никому не обидно.
- Ка-какие достопримечательности ты хотел бы посмотреть? – робко поинтересовался Том. – Я знаю все в городе.
- Так уж все? – хмыкнул Крис.
- Все, - убежденно кивнул тот. – Хочешь…хочешь в Лондонский аквариум?
Крис так изумился, что забыл соврать про несуществующую жену.
- Просто в Вестминстерском аббатстве всегда толпы туристов, - спокойно сказал Том. – Тебе там не понравится, а в Королевском ботаническом саду сейчас холодно.
- Я…- начал было Крис.
- В Тауэр всегда очередь, - продолжил тот, - а в Планетарии тебе, наверное, будет скучно.
- Ну пошли, - растерянно сказал Крис.
- Погоди, а как же пирог!
Пирог Тому без промедления положили с собой, видимо, он и в самом деле был завсегдатаем. Хрустящий пакет заманчиво шелестел и приятно пах выпечкой.
Пока они ехали в такси, Крис мрачно размышлял, что в жизни не занимался ничем более интересным, как наблюдать за рыбами и морскими гадами. Это дурацкое свидание было совершенно не похоже на все прежние встречи, да и Крис не мог взять в толк, чего от него хочет этот парень. Он ничего не просил и ничего не предлагал, только вскидывал иногда глаза и смотрел на Криса с чудным выражением – Крис бы сказал, что это безграничное доверие и обожание, но, черт, такие вещи и такие взгляды надо годами заслуживать, а они встретились лишь второй раз в жизни, и ничего для подобного доверия и обожания Хэмсворт не сделал. Он даже начал опасаться странно одержимого букиниста.
Как ни странно, в океанариуме оказалось интересно.
Правда, куда забавней было наблюдать за хищной, облизывающейся выдрой, провожающей взглядом особо крупные экземпляры, не за рыбами. Как будто Крис рыб не видел.
Хотя были там и такие зверушки, что, пожалуй, могли бы слопать его самого. В гигантских аквариумах плавали акулы, пираньи и скаты, скрежетали клешнями крабы - здоровенные, в половину Криса, с острыми хищными шипами и неприятными на вид наростами. Такая дрянь в самом деле могла бы порвать человека на маленькие лоскутки и закусить вместо вечернего кормления.
Правда Том-из-страшного-магазинчика ходил довольный, прямо светился, облизывал тонкие губы, словно очутился в дорогом ресторане, и тыкал пальцем во все стороны, шепотом называя Крису разных лососей и макрелей. Крис окончательно убедился, что его новому знакомому в родословную затесалась какая-то куница. Казалось, запусти этого парня в аквариум с акулами – еще вопрос, кто кому плавники объест.
У Криса даже настроение приподнялось: в океанариуме было тихо, прохладно и светло. Правду, наверное, писали в журналах, мол, рыбки успокаивают. Тут рыбок было даже больше, чем нужно, так что Крис совершенно успокоился и начал рассматривать всяких представителей подводной флоры и фауны. Рыбы в ответ плескали хвостами и булькали, деловито жрали водоросли, тыкались носами в стенки или вовсе не замечали посетителей, направляясь по своим несомненно важным рыбьим делишкам.
Пирог в пакете начал пахнуть так заманчиво, что Крис начал облизываться все чаще. Даже созерцание разноцветных креветок отошло на второй план. Правда, Криса начало смущать то, что Том жмется к нему все плотнее и плотнее.
Каждая альфа требовала, чтобы на ее личное пространство не посягали без позволения. Может Крис в чем-то был неполноценной альфой, но уж это правило он соблюдал. Он даже братьев не допускал настолько близко, как лип к нему рыжеволосый букинист. Любая другая альфа, к которой так прижимались, которую так настойчиво норовили взять за руку или подергать за куртку, уже дала бы по зубам без лишних разговоров. Крис, все сильнее раздражаясь от навязчивых прикосновений, говорил себе, что он существо цивилизованное, в конце концов, не за задницу же его хватают, а то, что это недоразумение норовило прикоснуться к плечу – это не смертельно. Дураком Хэмсворт не был – он нравился этому парню, это было видно, как божий день.
Парень, видимо, оказался без тормозов: то, что ему не давали права касаться, и то, что Крис молчал, не реагируя на прикосновения, его не смутило. Молчание Хэмсворта он, должно быть, принял за согласие. Крис осторожно принюхался, пока тот таращился на проплывавшую мимо коричневую, блестящую рыбу-молот. Как будто пустоту унюхал. Мистер Хиддлстон ничем не пах, только немножко пирогом и выпитым вином. Крис растерялся.
Альфы пахли раздражающе, как диклофос. На самом деле, - Крис читал, - это для него запах был таким, потому, что он сам альфа. И для других альф он пахнет какой-нибудь гадостью – соперник же. Беты пахли по разному, но их запах был слабый, нейтральный. Омег Крис встречал редко – всего лишь двух омег он унюхал в Мельбурне, пока ждал самолет, и не больше десятка в Лондоне. Омеги пахли…карамелью, жареным мясом, можжевельником, медом, вишневыми булочками. Это был прекрасный, манящий запах. Каждый раз, когда Крис слышал омегу, у него рот заполнялся слюной, и не только у него – у всех альф в округе. Не было ничего, лучше омеги, желаннее, вкуснее…потом, когда омега проходила мимо, дурман сходил и Крис тряс головой, как очумелый, пытаясь вернуться в реальный мир. Практически все омеги, которых он встречал, явно или мимоходом, были заняты, поверх их аромата стелилась едкая диклофосная метка. Наверное, именно поэтому Крис и не брел следом за ними, как привязанный.
А мистер Том совсем не пах. Крис, подумав, решил, что столкнулся с бетой-вырожденцем, наверное, в их семье давно не было альф.
Они как раз остановились у колоссального аквариума, размером с многоэтажный дом. Внутри стояли развалины и статуи, имитирующие ушедший под воду город, стелились по дну разноцветные водоросли. Морские звезды медленно, но сосредоточенно ползали по дну, отпихивая ленивых, притихших крабов. Рыбы наоборот, сновали во все стороны, прямо как жители мегаполисы, спешащие по своим делам. Даже Крис, нечуткий к подобному, замер, впечатленный масштабом аквариума. Он упустил момент, чтобы прикрикнуть и поставить наглеца на место, а притихший навязчивый представитель куньих тихонько взял его за ладонь и попытался переплести пальцы. Криса даже передернуло от такой бесцеремонности - он разом опомнился, выдернул руку, повернулся и пошел прочь, ощущая, что вот теперь, в самом деле, нешуточно злится. За таком определенно по уху получить можно. Не будь он чужаком в другой стране, в другом мире, он бы…
Том догнал его у входа, загородил дорогу и жалобно спросил, глядя исподлобья:
- Я тебя обидел?
- Нет, - процедил Крис сквозь зубы, зло глядя глаза в глаза.
Это была тактика рассерженного альфы, а наглец букинист альфой определенно не являлся, так что потупился, не выдержал взгляд. Крис обошел его, сильно толкнув плечом, и направился на выход. Любой нормальный человек понял бы, что не стоит лезть, но этот парень был явно ненормальным – он шагнул ближе и прикоснулся к Крисовому рукаву:
- Все хорошо?
- Чудесно, - прошипел Крис, отдирая от себя цепкие пальцы, сжал на секунду до хруста, и быстро выпустил. – Мне пора.
Даже врать не стал.
- Погоди, ну что я сделал не так? – жалко спросил этот рыжий навязчивый тип, пытаясь успеть за размашистым шагом.
- Слушай! – Крис резко остановился и обернулся, а тот налетел на него с разбега и попятился назад. – Знаешь, чувак, было симпатично, и я неплохо провел время, но, пожалуй, видеться я больше не хочу.
С узкого, скуластого лица разом все краски сбежали, даже губы побелели, и волосы как будто потеряли сочный рыжий оттенок. Крис растерялся. Он не ждал, что ненормальный букинист так остро отреагирует, в конце концов, это не Крис перешел все допустимые границы.
- Ты странный, - заявил Хэмсворт. – Уж прости, но ты мне не по нраву.
Тот пискнул что-то в ответ, потупился, безжалостно комкая пакет.
- В общем, удачи! – заявил Крис и сбежал.
Том добрел до ближайшей скамейки, которая как раз стояла перед большим зеленым аквариумом с беспокойными электрическими скатами. Том рухнул на нее, выронив пакет. Ему разом отказали ватные колени.
Он долго сидел, бездумно уставившись в бирюзовую воду - скаты не обращали на него внимания, у них была своя, насыщенная скатья жизнь. Том искусал себе губу, пытаясь удержать подступающий горький крик.
Он много читал, так что натыкался на всякие несчастливые истории. Редко, но случались ситуации, когда омега уходила от альфы. Это требовало уйму душевных сил, потому что рвалась связь, потому что омега оказывалась беззащитна…словом, это было крайнее невезение для омеги. Однако такое случалось, если альфой, например, оказывался неисправимый садист, или…ну всякое бывало. Однако чтобы альфа просто не признала свою омегу, течную омегу, стоящую рядом…о таком Том еще не слышал.
Но он не слишком удивился, что случилось с ним. Ему всегда, всегда не везло, и все вокруг говорили, что он странный, так что совсем, совсем неудивительно, ничуточки… Том сглотнул и впился ногтями в ладони, прекращая истерику.
Все-таки больно это было, больно и ужасно обидно.
***
В понедельник Крис проснулся с головной болью. Нос был заложен, глаза еще не слезились, но Крис догадывался, что до этого осталось недолго, как и до кашля с насморком. Ничего удивительного - после такого-то идиотского выходного. Только полдня потратил из законного свободного дня, а потом еще до вечера не мог успокоиться, так разозлился. Пришлось затушить злость от дурацкого свидания пивом и старым добрым «Робокопом».
К изумлению Криса, простуда прошла после пробежки и кружки кофе, как не бывало. Крис только порадовался, принял душ и поехал на работу.
На столе лежал изящный букет белых роз на длинных колючих стеблях, аккуратно затянутых в гофрированную бумагу. Крис захлопал глазами и попятился. Стол был его, вон даже вещи лежали так, как он их побросал в субботу, но букет…Со стеблей на пол медленно капала вода, видимо, презент положили совсем недавно. Бутоны были сочные, тугие, белые лепестки даже не примялись, наверное, розы только-только срезали.
- Что это? – тупо спросил Крис в пустоту. – Откуда?
Аромат роз уже поплыл по помещению, вызывая завистливые взгляды сотрудниц. Крис кинул портфель на стул, осторожно взял букет и повернул его, увидев уголок желтоватого листка, сложенного в четыре. Бумага была хорошая, плотная, дорогая, Крис начал догадываться от кого подарок.
«Прости за вчерашнее, ТХ».
Крис, хоть уже и не сомневался, вытащил из бумажника синюю визитку, которую так и не удосужился выбросить, и поглядел на инициалы. Хиддлстон значит, мистер Хиддлстон, букинист. Крис хмыкнул, нашел вазу и поставил цветы туда. Не тащить же, в самом деле, это великолепие домой. Пусть радует глаз офисным сотрудникам.
Во вторник Крис проснулся от сильной боли в животе. Как будто под пупком проворачивалась маленькая жгучая змейка. Хэмсворт очнулся от своего же крика, сел и прижал пальцы к гладкой коже. Никакой змеи там не было, естественно, но болело так, что он сполз с кровати на четвереньках. Телефон остался заряжаться в маленькой гостиной, Крис еле добрался туда и разогнулся у столика, на которой лежала трубка. Боль прошла, как рукой сняли.
Крис растерялся. Только что он готов был поверить, что у него аппендицит, заворот кишок, да, черт возьми, хоть пулевое ранение навылет, однако, что бы это ни было, оно бесследно прошло. Крис с опаской ткнул себя пальцем в живот, готовясь звонить в скорую, если боль вернется, но ничего. Совершенно ничего.
За окнами шел холодный, сырой дождь, но Крис тяжело вздохнул и влез в кроссовки.
Розы были бордовые, насыщенного цвета вина, стебли лаконично перехватывала позолоченная широкая скрепка. Крис чуть не выронил портфель от неожиданности, грубо схватил новый подарок и покрутил его, пытаясь найти записку. Листка не было.
Крису даже некуда было поставить этот презент, ваза в отделе была всего одна и та уже была занята белым букетом, который даже не начал увядать. Крис, чувствуя себя глупо, плюхнулся на стул, вытащил телефон и вбил в память номер настойчивого букиниста. Звонить Крис отчего-то постеснялся, так что настучал сообщение: «Перестань присылать цветы!».
Несмотря на раннее утро, ответ пришел почти мгновенно: «Прости». Крис самодовольно кивнул, уверившись, что разобрался с этой дурацкой проблемой, и отнес букет на ресепшен.
В среду Крис не проснулся. Он попросту не заснул.
Ночь выдалась кошмарная: Крис пил чай, считал овец, переходящих речку Ногоа, давил на глазные яблоки, потому, что где-то слышал, что это помогает уснуть. Может быть, кому-то и помогало – ему не помогло. Когда небо начало светлеть, Крис понял, что пора вставать.
После бессонной ночи слегка кружилась голова, под веки словно песка насыпали. Холодный душ ненадолго помог, а ливень, встретивший его на улице, как будто выключил программу саморазрушения. Несмотря на холодные потоки, Крису страшно захотелось спать. Он чуть подремал в метро и с большим усилием отодрал себя от сидения.
На столе стоял пакет - плотный бумажный солидный пакет с пузатыми боками. Крис сглотнул. Эта назойливость уже ни в какие рамки не вписывалась. В пакете была бутылка «Шато Латура» тысяча восемьсот восемьдесят шестого года и коробка шоколадных конфет. Крис едва не расхохотался, хоть его всего и трясло от злости - за ним ухаживали по всем традициям рыцарского романа, осталось только найти в пакетике обручальное кольцо. Впрочем, такого хорошего вина Крис еще никогда не пробовал, а если кому-то охота сходить с ума – так почему бы нет? Конфеты Крис раздал сотрудницам, а вечером устроил себе праздник для одного, после чего заснул крепким, сладким сном. Замечательное было вино, жаль, быстро закончилось.
Было бы логично проснуться в четверг от похмелья, но Крис проснулся от ноющей, пульсирующей боли между ног. Он несколько минут лежал в потрясенной тишине, испуганный до чертиков и ошарашенный, пытаясь успокоиться и перевести дыхание. В последний раз нечто подобное с ним случилось в шестнадцать лет, в самый разгар самоопределения. В двадцать восемь это было страшновато и непонятно. Крис, даже не дыша, повел пальцами по животу, скользнул ниже вялого члена, приподнял мошонку и обвел резко запульсировавшую сухую дырку. Если бы там была слизь или кровь, Крис бы, наверное, умер на месте. Но нет, все было в порядке, не считая факта, что он ощущал себя течной омегой. Совершенно не в порядке. Нихрена не в порядке.
Крис сполз с кровати и поплелся в душ, спотыкаясь на каждом шагу от тянущего, неприятного чувства в заднице. Под ноги подвернулась пустая бутылка вина, покатилась прочь со звоном, оставляя красные капли на полу. Крис от души выругался, залез под холодную воду и долго растирался, приводя себя в порядок.
В голове был какой-то кавардак, Крис ни одной мысли не мог додумать до конца, но после холодного душа ему полегчало, пугающие симптомы прошли.
Пакет, скромно стоящий на столе, был прозрачно-белый, аккуратно сплетенный из газовых лоскутков. Крис недобро оскалился – после безумного пробуждения, уже в метро его настигло похмелье - голова зверски болела после возлияний. Даже мысль о настойчивом поклоннике вызывала треск в висках. Крис понадеялся, что в пакете окажется бутылочка винца, ему бы сейчас не помешала пара глотков, однако в пакете оказались книги – два богато иллюстрированных справочника конструктора-строителя. Головная боль разом прошла, Крис водил пальцами по твердым, толстым обложкам, зачарованно листал цветные страницы, украшенные иллюстрациями. Он чувствовал себя глупым ребенком, которого пытались соблазнить книжкой с картинками, но черт, какие же это были шикарные книги!
Мысль отрезвила, Крис перевернул справочники и ожидаемо не нашел этикетки со стоимостью, впрочем, он и без этого знал, что такая покупка ударила бы по карману. Крис досадливо прикусил язык, рассматривая цветные схемы на мелованной бумаге. Пролистал быстро страницы, жадно вдыхая запах типографской краски, и вытащил телефон.
«Это слишком дорогой подарок», - написал Хэмсворт в полнейшей растерянности, - «я не могу его принять».
«Тогда выбрось», - пришел ответ через несколько секунд.
Не спится выдре, что ли?
Крис повздыхал, походил туда-сюда по узкому пространству, выделенному ему в кабинете, поглядывая искоса на драгоценное подношение, как будто книги могли напасть на него. Выбрасывать не стал - ему хотелось без спешки, обстоятельно полистать эти страницы, наслаждаясь четко пропечатанными буквами.
В пятницу Крис проснулся с твердой уверенностью, что его прокляли. Член стоял так, что низ живота окаменел, белье промокло от капель мутной смазки, текущей из кончика. Крис выругался хрипло, перевернулся на живот и потерся о кровать. Обычно утренний стояк застигал его в выходной, когда Крис залеживался до десяти утра. Сейчас только-только пробило пять. Крис, ворча проклятия под нос, сел и сунул руку в трусы – хорошо, что его позорный вскрик никто не слышал: кожа на члене была безумно чувствительная, уздечка вздулась, выступили все венки на стволе.
- Ох, твою мать, - простонал Крис, пытаясь как-то подрочить себе, да и успокоиться уже.
Каждое прикосновение было как касание раскаленным железом. Он весь извертелся, заливаясь потом, наконец, обернул пальцы вокруг ткани трусов и задвигал рукой так. Было суховато, но терпимо, по крайней мере, пока хлопок не промок и не начал скользить, натирая кожицу.
- Блядь, - прошипел Крис, дрожа от подступающего оргазма. – Блядь, твою ма…твою ма-а-ать!
Он дрогнул, закрыл глаза и сжал головку в кулак, слабо чувствуя, как мокро и прохладно становится в руке. Неохотно стащил испорченное белье и огладил кончиками пальцев четко выделившийся узел в основании члена. По члену все еще текла сперма, капая на простыню. Ну замечательно просто, просто…великолепно.
На этот раз жертвоприношением оказался не пакетик, а сверток: нечто прямоугольное, жестко обтянутое по ребрам золотой оберточной бумагой. Крис поднял коробку и легонько потряс, прислушался и услышал, как внутри что-то глухо постукивает. Записка была кокетливо спрятана в бантике.
Крис грубо рванул бант и вытащил скользкий прямоугольный листик салатового цвета.
«Я сделал сам!», - было написано с гордостью. – «Надеюсь, тебе понравится».
- Как же ты меня заебал, - проворчал себе под нос Хэмсворт, разрывая упаковку без церемоний. Он притормозил на секунду, заметив, что коллеги следят за ним заинтересованными взглядами. Однако пора прекращать это утреннее шоу, пока он не превратился в посмешище. Впрочем, увидев, что он смотрит волком, сотрудники тут же разошлись по своим делам, разошлись, но подглядывать не перестали.
Внутри, в пластиковой коробке с высокими боками и переборками, лежали тяжелые, крупные и очень красивые конфеты. Крис снова растерялся – красота была неописуемая, все конфеты были разные и пахли вкусно. Обратно отсылать открытую коробку было как-то глупо, так что Крис подхватил самую симпатичную кремовую конфетку и закинул в рот. Внутри конфета была наполнена медом, Крис даже застонал от наслаждения.
Хорошо, что на визитке букиниста был указан адрес магазина, Хэмсворт бы в жизни не нашел эту чертову улицу еще раз. Такси петляло по Кенсингтону, сворачивая в узкие улочки, пока не вырулило на нужную.
- Притормози, - сказал Крис, увидев открытые, распахнутые двери магазина, сунул водителю оплату и остановился, оказавшись на тротуаре среди шатающихся туристов.
В сухой и относительно теплый вечерок все магазины еще работали, Крису пришлось потолкаться, прежде чем он пробился через толпу ко входу. Толпа, к слову, была многоязычная, кудахтала, вскрикивала и захлебывалась на разные лады. Крис поморщился, лавируя между посетителей, чуть не свернул нечаянно шкаф со словарями, переступил через кованую подставку для глобуса и остановился у знакомого ему стола, заваленного всякой всячиной. Всячины добавилось – Крис разглядел россыпь цветных флешек в круглом аквариуме, большую фигурку дроида из гнутой проволоки и горку аккуратно сложенных темари.
Хозяин лавки, выдра-букинист, на секунду вынырнул из одного книжного ряда и тут же нырнул в другой, Крис не успел его перехватить. Через несколько минут тот появился из третьего ряда, где Крис его и не ждал, переговорил быстро с толстым итальянцем и скрылся в подсобке. Крис перевел дыхание, пробиваясь локтями, и ринулся в бой.
Хиддлстона он поймал возле этажерки, в том углу, где висело самодельное чучело русалки. Толкнул к стенке, обшитой дубовыми досками, и отгородил плечищами от посетителей.
Крис ждал, что навязчивая выдра начнет негодовать, звать полицию или попросит его подождать, но тот только выронил книги на пол и уставился на Криса счастливыми серыми глазами.
- Ох, ты пришел! – воскликнул он радостно, мигом забыв о других покупателях. Вытянул руку, чтобы прикоснуться к Крисовому рукаву, но тут же, вспомнив нагоняй, спрятал руки за спину.
- Да, я пришел, - тихо сказал Крис, стараясь не сорваться в крик. – Что происходит?
Хиддлстон захлопал глазами, потер кончик острого носа и вежливо спросил:
- Прошу прощения?
- Что происходит? – переспросил Крис, невольно повышая голос. – К чему эти подарки? Чего тебе от меня надо?
- Ничего, - ошеломленно пролепетал Том, вжимаясь спиной в стенку. – Н-ничего не надо!
- Тогда зачем ты это устраиваешь? – рявкнул Крис, не сдержавшись.
В магазине на секунду стало тихо, но шкаф надежно прикрывал их от посетителей, так что через пару минут шум снова разгорелся.
- Я считаю, что ты мой альфа, - пискнул Хиддлстон, уставившись на свои ботинки.
Крис смотрел на него несколько минут, моргал и пытался прийти в себя.
- Почему ты так решил? – спросил он, как только смог цензурно и спокойно выражать мысли. – Мы совсем разные. Ты мне не нравишься.
- Я так чувствую, - смурно ответил тот, не поднимая глаз. – Ты мой.
- Нет, ты неправильно чувствуешь, - возразил Крис, которому даже жалко стало эти рыжие поникшие кудряшки.
Теперь все стало на свои места, и Крис даже сердиться не смог. Парень ошибся, такое бывает, и винить его за взбесившиеся гормоны не стоило. Крис едва сдержался, чтобы не потрепать его утешительно по макушке, и попятился прочь.
Хиддлстон поднял лицо, поглядел растерянно и подался вслед за Крисом:
- Куда ты? Ну постой, погоди, пожалуйста.
- Не присылай мне больше ничего, - попросил Хэмсворт.
- Стой, пожалуйста!
Крис развернулся и пошел прочь, некоторое время Хиддлстон тащился с ним рядом, пытался схватить за локоть, но Крис не останавливался, и тот отстал.
Крис прошелся несколько кварталов пешком, ему нужно было подумать, а спокойная ходьба для этого отлично подходила.
Выдра оказалась омегой, собственно, если бы Крис пошевелил извилинами раньше, он бы это понял - только омега могла так безбоязненно нарываться на альфу, вешаться на шею и неумело кокетничать. Смущало лишь то, что Хиддлстон не пах омегой совсем. Это было очень странно, про такое Крис никогда не слышал: чтобы омега – и не пахла, тем более в присутствии альфы. И уж тем более было странно то, что такая взрослая омега была еще не связана ни с кем. Крис и то относил себя к запоздавшим, а, судя по морщинкам у глаз, этот книжный червяк был на пару лет старше. Омеги очень быстро и очень рано вступали в связь, иначе им бы просто не давали прохода. Хиддлстон определенно был свободен, раз так откровенно лез к Крису.
Как можно было сохраниться до своих лет, не связавшись? И как же он, черт его дери, отбил запах? Крис должен был учуять, не мог бы не заметить этот манящий шлейф, которого… просто не было.
Чудеса какие-то.
Крис предвкушал выходной. Нормальный выходной, без букинистов, без семейных ресторанов и плавающих гадов. Он приберет свою халупу, купит пива и будет смотреть по телевизору что-нибудь увлекательное. Может быть, полистает шикарные книги, которые дожидаются своего времени. А может быть, куда-нибудь сходит, в самом деле, что он привязанный или наказанный, чтобы сидеть в своей мансарде? Он чудесно и спокойно проведет время перед рабочей неделей, отдохнет, выспится, и всякие странные вещи, происходящие с его телом, сразу прекратятся.
Крис не спеша, пешочком, поднялся на свой этаж, позвенел ключами и положил портфель на привычное место у зеркала. Что-то насторожило его. Какое-то неуловимое чувство. Крис машинально похрустел кулаками и зашел в гостиную.
На его плетеном кресле, покачиваясь, отталкиваясь босой ногой от пола, сидел мистер Хиддлстон, букинист.
У обалдевшего Криса нижняя челюсть непроизвольно поползла вниз. Мистер Хиддлстон, выдра и омега, нервно запахнулся в халат из искусственного шелка. Халат, между прочим, был Крисов – яркий, ало-черный, стилизованный под хакаму. Крис точно никому не разрешал им пользоваться и уж тем более вот этому…этому!
- Я тебя ждал, - неуверенно сказал мистер Хиддлстон, покосившись на открытое окно.
По гостиной гулял сквозняк, комнату выстудило. Хиддлстон шмыгнул носом.
- Ты. Как. Тут. Оказался?
Крис подкрадывался все ближе, а глупая выдра, вместо того, чтобы выпрыгнуть в окно и спастись, сжалась в кресле, втянув голову в плечи.
- Ты себе что позволяешь? – заорал Хэмсворт, которого наконец-то отпустило от ступора.
- Прости! – воскликнул Том, поджимая ноги. – Я не смог удержаться! Ты мне нужен!
Крис схватил его за шкирку, встряхнул и поставил на ноги.
- Как ты сюда залез? – спросил он, гневно дыша в скуластое, вытянувшееся от страха лицо.
- Ч-через крышу, - пропищал Хиддлстон, болтаясь в Крисовых руках, как пакет с фаршем.
Крис на секунду представил, что было бы, если бы это недоразумение оступилось или поскользнулось на скользкой от дождя крыше.
- Та-а-ак, - протянул он, дрожа от злости. – Убирайся сейчас же.
- Почему ты не хочешь признать? – взвыл Том, вцепившись ему в плечи.
Ногти больно проехались по рубашке, оставляя вспухающие царапины. На ткани проступили капельки крови.
- Пошел вон, - шипел Крис, выдирая его из своего халата. – Чего ты привязался?! Вот настырный же!
- Ты мой альфа! – вопил тот в ответ, извиваясь и прижимаясь к Крису горячим телом. – Признай это наконец!
- Одевайся и брысь отсюда! – рявкнул Крис, дернул за халат безжалостно, вытряхнул из него долговязое, золотистое тело и прижал к себе спасенную шмотку, словно родную.
Впрочем, он тут же пожалел о своем поступке. Под халатом у Хиддлстона не было ровным счетом ничего. Посреди Крисовой гостиной оказался голый и настойчивый мужик, тянущий длинные, цепкие руки.
- Я тебя ударю, - предупредил Крис, отчаянно отбиваясь от обнимашек и попыток поцеловать его.
Прямо так врезать омеге, пусть и такой отвязной, он не мог.
- Не…не трогай ты меня!
Но Хиддлстон как оглох, он терся о Криса плечом, щекой, прижимался грудью, плясал босыми ногами по холодному полу и ухитрился зажать более сильного и высокого Хэмсворта в глухой угол. Крис больше старался не повредить ничего этому ненормальному, однако спохватился, когда его бесцеремонно схватили за яйца и принялись лапать сквозь штаны. Крис коротко взревел и почти машинально врезал. Хиддлстон отлетел, покатился, зацепив кресло, ахнул и скорчился на полу. Крис взглянул мимоходом на покрасневшие костяшки. По молодости он лупил по деревянным стропилам – и ничего, а тут, видимо совсем расслабился.
Наконец-то все стало так, как надо – Крис наступал, а нахальный букинист отползал от него, держась ладонью за лицо. Между пальцев проступила кровь, Крис занервничал. Он перестал угрожающе сжимать кулаки, шагнул ближе, а Хиддлстон мигом пополз прочь, глядя сквозь растопыренные пальцы огромными, почти белыми от страха глазами.
- Не трогай меня! – хрипло сказал Том, поджимая ноги.
По запястью побежало что-то щекочущее, Том покосился туда и увидел, без особого удивления, каплю густой крови.
Хэмсворт развел ладони, показывая, что нападать больше не будет.
- Я не хотел, - сказал он смурно. – Ты меня сам вынудил. Одевайся и уходи.
Хиддлстон закивал головой, пополз к своей одежде, закинутой кучкой в угол, не отнимая руку от лица. Крис, который искренне расстроился, плюхнулся на диван и внимательно следил, как Хиддлстон торопливо и неуклюже одевается, путаясь в рукавах и штанинах.
- Я правда не хотел тебя бить, - извинился Хэмсворт.
Тот замер, не натянув до конца штаны, медленно повернулся и отнял окровавленную ладонь. Крис присвистнул: кровоподтек был длинный и некрасивый, край брови лопнул, на скуле осталась ссадина, переходящая в густой синяк на мягкой части щеки. Черное пятно потянулось к уху и, судя по всему, собиралось залиться под глаз.
- Почему ты не хочешь меня? – спросил Хиддлстон, запрокидывая голову, чтобы не капать кровью.
- Не знаю, - пожал плечами Крис. – Ты мне не нравишься.
У Тома горько задрожали губы, но он тут же взял себя в руки.
- Я не мог не прийти, - сказал он глухо, застегивая брюки. – Это сильней меня, я не могу сопротивляться.
- Я знаю, - кивнул Крис, принес полотенце и попытался утереть ссадину.
Хиддлстон шарахнулся от него, выставил руки:
- Не приближайся!
- Я просто тебе помогу, - растерянно сказал Крис.
- Не приб-ли-жай-ся! – зашипел тот, отмахиваясь рубашкой.
Крис фыркнул и шагнул ближе, тут же он понял свою ошибку – Хиддлстон вовсе не боялся его, его просто снова начало вести.
Крис досадливо засопел и попытался отодрать от себя цепкую омегу. Схватил поперек спины и потащил назад. Хиддлстон бесцеремонно показал зубы, тонко зарычал и тяпнул Криса за плечо. Крис охнул и рванул сильнее. Хиддлстон затявкал злобно, попытался обвить Криса ногой за бедро.
- Да что за жизнь такая, - пропыхтел Крис, отбиваясь от его нежностей.
На секунду он ослабил оборону и Том приник к нему, как рыба-прилипала, разве что не вцепился зубами. Крис почесал затылок, перевел дыхание и начал неуклонно оттаскивать влюбчивую выдру, заламывая ему руку за спину. Тот пискнул и на мгновение отлепился, Крис схватил его за кудрявые рыжие волосы и выволок на лестничную площадку, успел закрыть дверь до того, как в нее врезалось тело.
- Ты нужен мне! – отчаянно закричал Хиддлстон. – Пожалуйста! Пожалуйста! Крис!
Крис собрал его вещи, разбросанные по полу, смял их в ком и чуть приоткрыл дверь. Бедный букинист рванулся в образовавшуюся щель, но Крис быстро пропихнул туда одежду и захлопнул дверь.
Покоя ему не было – Хиддлстон сначала скулил, потом скребся, потом просто молча сидел под дверью. Крис чувствовал его, нарочно ушел в спальню – самую дальнюю комнату. Эта нелепая ситуация его злила до истерики, в какой-то момент он даже захотел выйти на лестничную площадку и отвесить несколько вразумительных пинков, однако он тут же опомнился. Толка с пинков не будет никакого - это же омега, его только покалечить можно, если он что-то вбил себе в голову.
К вечеру на лестничной площадке стало тихо и пусто. Крис сам не заметил, как выдра исчезла. Он на всякий случай вышел убедиться, но возле его двери, в самом деле, никого не было, только засохшая лужица накапавшей крови свернулась на полу. Крис утер ее губкой - не хватало еще, чтобы на запах течной омеги собралась вся округа.
Несмотря на новый фильм, который Крис давно хотел посмотреть, настроение у него было гадкое. За один день Крис умудрился наделать больше неприятных глупостей, чем за полгода – ударил омегу, хорошо, хоть зубы не выбил. Что-то тревожило Криса, неосознанное, но неприятное, как зуд в затылке перед мигренью, как заусеница на пальце, которая все время задевается ручкой. Крис не усидел, вскочил на ноги и принялся метаться по комнате, искоса поглядывая на скомканный халат. Наконец он не утерпел, подскочил и зарылся лицом в ткань, пытаясь найти в себе хоть какое-то волнение альфы. Ничего ровным счетом он не почувствовал – халат пах мужским телом и его собственным потом, не более. Крис расправил ткань и вдруг увидел на подоле светлое пятнышко, сюда, видимо, капнула смазка, пока Хиддлстон ждал его. Крис заволновался, поднес испачканное место к носу, зажмурился и вдохнул. Ничего. Совершенно, определенно ничего.
Крис опустился в кресло, комкая халат, и вдруг подумал, что беда, может быть, вовсе не в Хиддлстоне. Тот был нетипичной омегой, однако в схему вписывался – лез общаться, жаждал близости, вон даже халат закапал своими слизкими выделениями, думая о Крисе. Может, это с Хэмсвортом не все ладно, раз он не может почувствовать симпатии к незанятой омеге? Может, он какая-то больная, недоразвитая альфа?
Крис задумался. Его брат трахнул бы любую омегу, и уж тем более такую, что сама на шею вешается. Да и младший, который уже подрос, тоже наверняка шанса бы не упустил. А Крис не мог себя заставить, и не мог просто так завалить омегу, которая ему даже не нравилась.
Крис весь извертелся от таких мыслей, открыл все окна настежь, чтобы выветрился запах непрошенного посетителя, и лег спать. В холоде ему дышалось спокойнее.
Крису снилась волчица – ощеренная, желтоглазая, старая и тощая. Австралиец Хэмсворт никогда в жизни не был в лесу, да и не было, наверное, таких реликтовых лесов уже, разве что где-то в дебрях Сибири. Деревья были здоровенные, поросшие вымерзшим мхом, мела вьюга, ветер выл и сбивал Криса с ног. Крис стучал зубами, оказавшись по колени в снегу, а волчица с белой от старости шкурой, сидела неподвижно, как большая сторожевая собака, наблюдая за ним с холодным интересом. Крис кое-как выбрался из сугроба, пополз прочь, обжигаясь снегом, а волчица медленно поворачивала голову вслед за ним, и когда он докарабкался до шероховатого соснового ствола, прислонившись к нему спиной, она прыгнула, метя зубами ему в горло.
Хэмсворт проснулся от своего крика, скатился с постели и дико уставился в распахнутое окно. Холодина в квартире стояла неимоверная, Крис босиком пробежался по всем комнаткам, закрывая окна, щелкнул обогревателем и юркнул под одеяло, стуча зубами. Ночь была в самом разгаре, так что Крис быстро уснул и больше волки ему не снились.
С утра он лениво взбил омлет из последних трех яиц, вылил на сковородку и уставился одним глазом в серое, дождливое окно. Квартира прогрелась, но Крис, хоть и выспался, чувствовал себя сонно, как муха, которая почему-то появилась на свет не весной, а осенью, и тем самым была обречена на быструю смерть.
Крис вяло умылся, решив обойтись без пробежки, кое-как приготовил завтрак и сел за столик, скрипя вилкой по тарелке. Он не мог определиться – лечь ли ему спать дальше, или прибраться. В результате Крис попил кофе, после чего немного проснулся, и вытащил пылесос. У деда, человека резкого, был хороший способ отучать от лени и излечивать разные болячки ремнем и физической работой. В общем-то, это было скотство, если верить современным методикам воспитания, но Крис не жаловался.
Как он и думал, уборка его окончательно разбудила и взбодрила. Возя щеткой по паласу Крис вдруг подумал, что надо бы показаться врачу. То, что с ним происходило, было ненормально. У альфы не может быть признаков омеги в течке по утрам. Альфа не может «видеть» пустое место, когда перед ней стоит доступная и готовая к случке омега. В общем, определенно стоило показаться врачу, только Крис…стеснялся, что ли.
Больница была далеко от ранчо, где жили Хэмсворты, в центре округа Квинсленд – в Брисбене. Ехать было далеко, да и непросто, особенно в короткий, но сильный сезон дождей. В больницу Хэмсворты ездили всего несколько раз на памяти Криса: когда родился Лиам, когда Люк свалился с аппендицитом, когда Крису пропорол ногу вепрь и когда дед, старый хрыч, мучительно умирал от рака. Во всех остальных случаях мать справлялась сама – делала уколы, меняла перевязки, штопала швы. В тех случаях, когда мать была занята, дед использовал свое действенное лечение кнутом и хворостом. Крис невольно сузил глаза, вспомнив, как мать, воя как волчица, вырвала у деда измочаленную хворостину. Крис думал, что она сейчас сама отходит старика, но нет, мать подхватила его, среднего любимого сына, горящего от лихорадки, и утащила к себе, в подобие лазарета. У Криса была малярия.
Через две недели Крис выкарабкался после тяжелейшей тропической малярии, страшно исхудав и истончившись до синевы. Ни дед, ни отец ничего не сказали, только братья засыпали его вопросами, где, черт возьми, в пустынных прериях западного Квинсленда, Крис ухитрился найти малярийного комара. Впрочем, комаров частенько заносило ветрами с банановых и тростниковых плантаций, однако до этого как-то обходилось без происшествий.
Когда Крис выздоровел и смог сидеть в седле, дед неожиданно забрал его на пастбище для быков и две недели учил обращаться с кнутом.
Дед давно умер, на ранчо поставили спутник, и теперь можно было вызвать бригаду врачей на вертолете в любое время суток, но Криса воспитали не жаловаться, так что идти к доктору с тем, что он - не он, а непонятно что, было нелепо.
Сидеть весь вечер перед телевизором Крис не захотел, он накинул куртку, решив поужинать где-нибудь в ресторане, и внезапно вспомнил про тот семейный ресторанчик, куда его водил Хиддлстон. Все, связанное с этой выдрой, вызывало у Криса смутное негодование и раздражение, но кормили же его там хорошо. Отчего бы и не пойти?
Крис не поленился загуглить адресок и вызвал машину.
В вечер воскресения в «Pescatori» было меньше народа, чем Крис ожидал: всего-то несколько парочек, группка крепких парней за дальним столиком и случайно затесавшаяся одинокая монашка. Крис занял тот самый столик, что в и прошлый раз, огородившись пальмами, вытянул длинные ноги и принялся изучать меню. Теперь подсказать ему было некому, Крис сосредоточенно читал состав блюд и почесывал затылок. Пальмы пошевелились.
- Сейчас, минутку, - рассеянно ответил Крис, не поднимая глаза. – Можете посоветовать?
- Могу, - тихо сказали у него над головой.
Крис вскинул лицо и обмер.
Хиддлстон выглядел так, словно ему не по физиономии смазали, а били ногами и обрезками труб - половина лица превратилась в сплошной синяк, из рыжих, мокрых волос торчало острое розовое ухо, и сверкал необычайно яркий и светлый на фоне кровоподтека глаз. Крис выронил меню, разглядывая его, а избитый, несчастный букинист уселся напротив, сложил руки на коленях и застенчиво уставился на подставку для зубочисток.
- Как ты узнал, что я тут? – спросил Крис, как только к нему вернулся дар речи.
- Узнал, - негромко ответил тот, не поднимая взгляда. – Что ты хочешь на ужин?
- Не знаю, - пожал плечами Крис, который никак не мог перестать смотреть на синяк. – Ты мне скажи.
- Возьми сальтимбокку по-римски, - посоветовал Хиддлстон. – И мне тоже. А на десерт шоколадные бискотти с фисташками. Ты будешь пить вино?
- Да. Нет. Не знаю.
Крис перевел дыхание и чуть подался вперед.
- Слушай, прости за…это, - он жестом показал кровоподтек, зацепился взглядом за аккуратно зашитую бровь. – Ох, черт, я вовсе не хотел тебя так разукрасить.
- Я знаю, - ровно ответил Хиддлстон. – Ты тоже меня прости.
- За что это? – нахмурился Крис.
- За то, что не могу оставить тебя в покое, - повинился Том.- Я бы и рад, я уже понял, что я тебе…что ты…словом, прости.
Крис вздохнул, и в ту же секунду впорхнула миленькая официантка, всплеснула руками, увидев Тома, и разразилось длинной, чирикающей тирадой. Крис прищурился, угадав по гневной тональности, что она поливает его бранью за подобное обращение с омегой.
- No, no, ti sbagli, - ответил вдруг Хиддлстон. - Questa non è il mio alfa, è solo il mio amico.
Крис заморгал от неожиданности, а Том виновато улыбнулся и протараторил заказ.
- Я немножко полиглот, - сказал он, когда официантка ушла.
- Почему ты думаешь, что я твой альфа? – внезапно спросил Крис, крутя зубочистку в пальцах.
Том взглянул на него с изумлением.
- Ну я же чувствую, - проговорил он мягко. – Ты пахнешь…
- Как? – заинтересовался Крис.
Тот пожал плечами и отодвинулся, позволяя расставлять посуду на столике.
- Хорошо, приятно.
Крис молчал и наблюдал, как Хиддлстон, морща кончик носа и кривясь, осторожно жует, стараясь не двигать разбитой стороной лица.
- И ты все равно думаешь, что я твой? – спросил Крис, когда Хиддлстон нечаянно прикусил себе язык и зашипел. – Несмотря на это?
Крис обвел в воздухе контуры синяка.
- Да, - сухо ответил Том, накалывая на вилку последний ломтик мяса.
Крис задумался, рассматривая, как двигаются тонкие губы, как на секунду появляется розовый язык, чтобы слизнуть с вилки еду.
- Что? – удивился Том, прекратив жевать.
- Пойдешь ко мне? – осторожно поинтересовался Крис. – Чаю попить.
- Пойду, - согласился тот, отодвигая пустую тарелку. – Только десерт доем.
Крису отчего-то стало за него обидно. Неглупый ведь чувак, ботаника и задрота сразу видно; иностранные языки знает, умеет делать всякие побрякушки, и, наверное, прочитал больше книжек, чем Крис за свою жизнь видел. А все равно стелется и подлизывается, и готов под Криса лечь, хоть Хэмсворт его несколько раз прогнал, обидел и даже ударил. Как-то это все-таки гнусно и несправедливо, примитивно, по животному.
Крис засопел, решив сказать, что передумал, а Хиддлстон как раз встал, вытирая салфеткой губы, и принялся доставать бумажник.
- Я оплачу, - быстро сказал Крис, вынимая свой бумажник. – Пойдем.
К счастью, на этот раз Хиддлстон молчал, словно воды в рот набрал. Нервничающий Крис этому безумно радовался, он первый раз в жизни оказался наедине с омегой в спальне, и что делать дальше знал лишь в теории. Впрочем, Крис рассудил, что тело само знает, альфа он, мать его, или не альфа?
Хиддлстон осторожно прошелся по комнатам, ступая беззвучно, остановился в спальне и принялся расстегивать пуговицы на рубашке.
- Ты что делаешь? – охнул Крис, пятясь назад.
Тот замер и оглянулся.
- Чаю…м-м…не хочешь?
- Нет, - криво улыбнулся Том. – Спасибо, но в другой раз.
И продолжил разоблачаться.
Крис, прислонившись спиной к дверному косяку, наблюдал, как обнажается треугольная, гибкая, сухощавая спина с выступающей тропинкой позвонков и слабым-слабым загаром. Руки были облеплены тугими, красивыми, крепкими мышцами - книжки он, что ли, таскает с полки на полку? Штаны свалились на пол, следом упало белье. Крис прищурился, оценивая взглядом две ямочки на пояснице и упругие ягодицы. Ноги у этой выдры были длиннющие, поросшие черным волосом.
- Ложись на кровать, - приказал Крис, облизывая губы.
Может быть, Хиддлстон и сам хотел, или сказались вбитые инстинкты омеги, но он тут же лег на край кровати лицом вниз, подтащил подушку, подпихнул ее под грудь и замер, чуть разведя ноги.
- Красивый, - сказал вслух Крис, торопливо раздеваясь. – Ты красивый.
Узкая спина дрогнула.
Крис оперся на колени, погладил худощавое бедро. От мысли, что он сейчас трахнет омегу, у него сразу встал. Крис, заинтересовавшись, похлопал по тугой заднице, намекая, что было бы неплохо развести ноги. Хиддлстон и тут послушался, раскрылся и замер, вскинув задницу. Крис краем глаза заметил, что у того лицо полыхает румянцем и уши прямо пышут, как алые фонарики. Но до этого ему дела не было, а вот розовая дырка, блестящая от смазки, выглядела привлекательно. Крис шумно вздохнул, пропихнул два пальца и пошевелил внутри. Хиддлстон вякнул в подушку и тут же прикусил язык.
Крис вытащил пальцы, за которыми тянулась прозрачная, резко пахнущая слизь, расстегнул штаны и навалился сверху.
Омега или не омега, однако трахать выдру было ужасно приятно. Крис втолкнул член с первого раза, вонзился поглубже и начал двигаться, балдея от скользкого, жаркого тепла, туго обволакивающего его член. Том молчал под ним, сопел и сжимал пальцы на подушке. Кажется, Крис ему ничего не порвал, и ничего не повредил. Крис читал, что омегу в течке порвать тяжело, в нее можно руку по локоть пропихнуть, и ничего не будет. Насчет руки он сомневался, слишком уж тесно его обжимало мягкое нутро.
Много Крису и не нужно было, он всего-то пару минут двигал бедрами, задыхаясь и хрипя, чувствуя железную пряжку животом. Толкнулся последний раз, выворачиваясь криком, и сдуру въехал до корня. Хиддлстон ахнул, а Крис все поскуливал от наслаждения, ничего не соображая, когда узел моментально вспух, сцепляя их друг с другом.
Через несколько минут стало тихо. Крис перестал сопеть и всхлипывать, навалился на худощавую спину и даже нежно поцеловал острую лопатку. Хиддлстон дернулся - радостным и удовлетворенным он не выглядел. Крис растерялся: в книжках говорилось, что альфу отпускает быстрее, а омега, если повезет, еще полчаса, пока узел не спадет, может переживать оргазм, витая на седьмом небе. Кажется, конкретно эта омега нигде не витала, а не могла дождаться, когда с нее слезут. Крис подался назад и замер, услышав болезненный всхлип. Узел крепко держал. У Криса похолодели ноги от мысли, что им придется так лежать еще минут двадцать, не меньше. Надо было о чем-то разговаривать, и что-то делать, а Крису сильнее всего хотелось спать. Он славно поработал и сделал все, что от него хотели.
- Эй? – позвал он тихонько.
Хиддлстон отвернулся и ткнулся в подушку лицом.
Крис поерзал на нем, отодвинулся насколько смог и просунул ладонь между их телами. Странно, но теперь омега был сухой и горячий, вся смазка будто пересохла. Крис с усилием пропихнул палец в припухшую, обжимающую его дырку, протолкнул и второй, не обращая внимания на тонкий, приглушенный визг.
Пальцы с трудом удалось развести, визг стал нестерпимо жалобным, но Хиддлстон, хоть и корчился, так и лежал лицом вниз, не пытаясь даже свести ноги. Крис снова поерзал и начал медленно вынимать член, раздвигая сжимающуюся дырку перед узлом.
- Перестань, больно! – прохрипел Хиддлстон.
- Почти все, - упрямо ответил Крис и подался назад, растягивая края уже тремя пальцами.
Том громко, надрывно крикнул, а Крис как раз рванулся и освободился. На пальцах остались блеклые кровавые разводы.
- Фуф, - выдохнул Крис, скатился с кровати и прошлепал на кухоньку.
Он долго пил, прислушиваясь к звукам в спальне, надеясь, что у его случайной омеги хватит ума собраться и отправиться домой. Крис хотел спать и покоя.
Однако в спальне было тихо, Крис понял, что оттягивать не получится, набрал стакан воды и побрел, звонко ступая голыми пятками.
- Ты как? – спросил Крис, склоняясь над кроватью.
Хиддлстон лежал так, как его и бросили, даже ноги не свел, капал розовой вспененной спермой из натертой дырки. Крис поморщился, решив непременно сменить простыни.
- Тебе, наверное, пора домой – осторожно заметил Крис, - я вызову тебе машину.
У Хиддлстона начали дрожать плечи. Крис напрягся, ожидая скандала или истерики, но тот молча повернулся на спину, выбил из рук Криса подставленный стакан и сполз с кровати.
- Ты чего? – миролюбиво спросил Крис.
Хиддлстон как-то угловато двигался, торопливо собирал одежду и брезгливо морщился, как будто ему было противно даже находиться рядом с Хэмсвортом. Странное поведение для того, кто сам на член прыгал.
Неприятно удивленный Крис вышел в гостиную, вызвал такси, а Хиддлстон, влезая на ходу в пальто, прошел мимо него, даже не удостоив взглядом.
- А ты вообще как? – запоздало спросил Крис.
Тот остановился, вскинул лицо и несколько секунд смотрел на Хэмсворта большими, тоскливыми глазами.
- В общем, давай, пока, - торопливо сказал Крис, догадываясь, что лучше ему не провоцировать судьбу.
Том отвернулся, влез на ходу в ботинки и пошел по ступенькам вниз, не оборачиваясь.
Крис выдохнул с облегчением, закрыв за ним двери, принял быстрый душ и завалился в постель, даже не вытираясь. В сон клонило зверски, даже лень было менять постельное белье. Крис выключил свет, завернулся в одеяло и сладко засопел.
Пахло волком.
Крис завертелся на месте, пытаясь найти источник запаха. Движения выходили странными и одновременно естественными. Крис опустил голову, несколько секунд рассматривал свои мохнатые передние лапы и сильную гордую грудину, мощно вынесенную вперед. Запрокинул голову и громко завыл, заходясь в торжествующем вопле. Волком был он сам, судя по золотистой шерсти – волком молодым.
Крис на секунду припал к земле, оттолкнулся всеми четырьмя лапами и стремительно помчался по весеннему, сыром лесу. Ветер свистел в ушах, лапы погрязали в палой, подгнившей листве, Крис перемахнул через корягу и остановился, вскинув голову и прислушиваясь. В лесу было тихо, Крис мимоходом оценил толщину стволов – таких деревьев, наверное, на земле и не осталось. Это рудиментарная память предка-оборотня проснулась в нем. Крис радостно оскалился, вывалив розовый язык, и тут же насторожился – до него донесся сладкий, манящий запах. Самка!
Крис кинулся на этот аромат, что вел его, как компас. Самка! Его волчица с голубыми глазами и густой, рыжей шерстью. Крис несся так, что многовековые стволы проносились мимо, слившись в одну коричневую полосу. Запах начал кружить, путать. Крис громко зарычал, не останавливаясь. Выслеживал и подзывал воем, но никто не отзывался. Его стиснуло ужасом, волк разом остановился, словно налетел на преграду, закрутился, как стрелка компаса, ища, где источник запаха. Кинулся по новому следу, не рассчитал движения и со всего маха врезался в замшелое дерево. Дерево отозвалось гулом, Крис заорал и проснулся. Слетел с кровати, запутался в простыне и свалился на пол, гулко ударившись коленями. Уставился на привычную комнату дикими глазами, будто видел все первый раз в жизни.
Спальня пропахла омегой, сладко пахла постель, пах халат, висящий на спинке стула, пахла подушка, на которой спал Крис, еле-еле пахли доски паркета, на которых Том стоял босиком. Крис оскалился, жадно вынюхивая запах своей омеги, зажмурился, пытаясь понять, что напоминает ему этот запах…что-то очень знакомое, родное. Под веками мелькнула алая вспышка – ну, конечно, полосатый плед прабабки-омеги, вытертый, дырявый и выцветший. Выкидывать плед как-то не поднималась рука ни у кого, его накинули на старое кресло-качалку, сплетенное из лозняка. Кресло сначала стояло на крыльце заднего двора, и Крис обожал по вечерам на нем кататься. Ему нравилось, как поскрипывало кресло и как пах плед, так…нежно, очень приятно – солнцем, мясом, шоколадом, свежескошенной травой, дождем, омегой. Потом кресло переставили на чердак, но Крис нашел его и там. Он вырос и кататься больше не мог, кресло бы не выдержало его вес – двести пятьдесят фунтов мышц, однако Крис изредка, когда очень уставал, поднимался на чердак и сидел на полу у кресла, рассеянно теребя пальцами ткань. Потом почему-то перестал и уже лет десять не вспоминал об этом кресле и пледе.
Однако его омега пахла совершенно так, Крис не мог ошибиться. Он метнулся на кухню, щелкнул чайником, чувствуя невероятный прилив сил, несмотря на раннее утро. Если бы не рабочий день, Крис бы плюнул на все и поехал бы к Тому, его тянуло, как канатом, ныло в пупке от нестерпимого желания увидеть омегу, провести пальцами по плечу. Но от работы его никто не освобождал, так что Крис влез в кроссовки и ринулся на утреннюю пробежку. У него больше ничего не болело, не чесалось, и никаких глупостей с телом не происходило – наоборот, все работало как часы, каждая мышцы пела. Крис промчался по своему привычному маршруту быстрее обычного, с наслаждением влез под прохладный душ, машинально прикрывая волосы от струй. Волосы отросли, долго сохли, а состричь их Крис ленился, да и не сильно-то ему мешал куцый хвостик.
Хэмсворт смутно помнил, как прошел рабочий день. Он послушно чертил, что было велено, и проектировал, а сам думал только о том, что после работы возьмет машину и поедет в книжный магазинчик. Ждать, пока закончится день, было физически больно, альфа в бог знает каком поколении в нем негодовала, требуя, чтобы Крис перестал заниматься херней, а сделал то, что нужно – нашел свою омегу. Он смутно помнил, как закончился рабочий день, все было как в угаре, Крис что-то говорил и тут же забывал, отвечал невпопад, окончательно он обнаружил себя уже на улице, в машине такси, причем Хэмсворт совершенно не помнил, как ловил кэб. Он даже дрожать начал от предвкушения и ожидания.
Все магазины еще были открыты, но книжный магазинчик был наглухо закрыт, даже белый роллет был опущен. Крис растерялся.
Здесь запах был сильным, впитался за годы в асфальт, неудивительно, что книжный магазин пользовался такой популярностью – любая альфа, наверное, слышала этот сладкий, манящий запах незанятой омеги. Любая, но не Крис.
Хэмсворт поднял голову и посмотрел на темные окна второго этажа. Из приоткрытого окна запах тянулся особенно густо, Крис как будто глазами души своей увидел темную струйку, расплывающуюся в воздухе, как…как молоко в воде. Хиддлстон жил в квартире на втором этаже, однако сейчас его там не было, Крис чувствовал это по фоновому запаху без свежей нотки.
Он принялся озираться, думая, у кого бы спросить – куда подевался букинист. Спрашивать не пришлось, Крис из-за высокого роста видел очень далеко, и знакомую рыжеволосую голову выцепил сразу. Хиддлстон медленно, спотыкаясь, брел от фонаря к фонарю, держась рукой за кирпичные стены. Сначала Крису показалось, что тот пьян, однако Том прижимал к руке какой-то белый пакет, судя по форме, никакой стеклянной тары там не было. Крис пошел ему навстречу, предчувствуя горючую беду.
Том как раз остановился, чтобы перевести дыхание, скользнул по Крису бездумным, равнодушным взглядом. В круглых глазах зрачки сузились до игольной головки, от этого радужка показалась не просто голубой, а какой-то белесой, как у рыбы.
- Что ты натворил? – спросил Крис, задыхаясь от волнения.
Том неуверенно повел головой, вытянул вперед руку с пакетом. Там что-то звякнуло, и Крис нервно дернул пакет на себя, вытащил зеленые баночки, а Том прислонился спиной к стене и начал медленно съезжать.
- Успокоительные таблетки из мелиссы? – удивился Хэмсворт, ожидавший что-то страшное, вроде цианида или снотворного. – Сколько ты выпил?
- А-м-м, - протянул Хиддлстон, устало закрыв глаза.
Крис потряс пакет и понял, что две баночки совершенно пусты. Дозу глупая выдра сожрала убойную.
- Бл-л-лядь, - процедил Крис, подхватил почти сползшего на землю Тома и закинул на плечо.
Тот слабо болтался, задевал острыми носками бедро Криса и вяло мычал. Крис криво улыбался в ответ на заинтересованные взгляды. Наконец он завернул за угол магазина, поглядел на железную лестницу на второй этаж, решительно выдохнул и взбежал наверх, придерживая Хиддлстона за задницу, чтобы тот не свалился с плеча – лететь пришлось бы долго. Перед оббитой декоративным тиснением дверью Крис сгрузил своего безвольного пассажира на крытую, широкую площадку, бесцеремонно обшарил его и нашел в кармане пальто связку ключей.
- М-о-оре, - протянул Хиддлстон внезапно, бестолково рассматривая свои ногти. – Молоко.
- Ага, - терпеливо согласился Крис, затаскивая драгоценный груз внутрь.
Включил свет и хмыкнул, оценив квартиру – мистер Хиддлстон себе в удовольствиях не отказывал. Квартира была большая, очень просторная и светлая, в основном, из-за зеркал и панорамных окон. Крис даже охнул, увидев прямоугольное стекло в потолке над диваном. Глупее он ничего и придумать не мог: что можно рассматривать в лондонском небе? Бесконечный дождь?
- Холодно, - еле выговорил Хиддлстон, пытаясь запахнуть пальто непослушными руками.
Крис опомнился, потушил огонь любопытного строителя, горящий в груди, и принялся ухаживать за своей несчастной перебравшей омегой. На ногах тот определенно не стоял, дрожал и щурился. На Криса смотрел с искренним удивлением, как, например, на гигантский оранжевый гриб с глазами.
Крис раздел его догола, отнес на руках в ванную и усадил на вязанный коврик у ванны. Хиддлстон сладко вздохнул, лег на бортик щекой и придремал, а Крис успел снять куртку, набрать в кувшин воды и закатать рукава рубашки.
- Просыпайся, - сказал он сосредоточенно, присел на корточки перед Томом и протянул ему полную кружку воды. – Пей.
Том уставился на кружку с искренним интересом, улыбнулся ей застенчиво и снова закрыл глаза. Крис вздохнул, крепко взял его за затылок и заставил насильно выпить до дна. Том облизнулся, а Крис набрал новую кружку – в кувшине было два литра, и все их нужно было как-то залить внутрь сонного, вялого Хиддлстона.
- Пей, - мягко сказал Крис, насильно заливая новую кружку.
Сначала Хиддлстон послушно пил, но потом он устал и начал капризно хныкать. В кувшине плескалась ровно половина, так что Крис решительно схватил его за нижнюю челюсть, оттягивая ее вниз, заставляя запрокинуть голову, схватил кувшин и принялся заливать прямо так. Как он и думал, выдра тут же подавилась, расчихалась, разревелась и начала дрожать. Впрочем, дело было сделано, большая часть графина залилась по назначению.
Крис поднял его на ноги, крепко обхватил за оттопырившийся, круглый живот. Он сомневался, что его омега в таком состоянии сможет даже рукой махнуть, однако стоило все предусмотреть. Крис прижал его к себе покрепче, погладил ласково влажный затылок с потемневшими рыжими кудряшками, и безжалостно пропихнул два пальца в рот. Хиддлстон подавился бессильным, возмущенным бульком, его горло на секунду сильно сжалось вокруг пальцев Криса, в следующую секунду Крис резко наклонился, надавив на округлый живот под ладонью, едва успел убрать пальцы, а бедняжка Том начал блевать и сотрясаться в судорогах. В ванной сильно и неприятно запахло концентратом мелиссы, Том дергался в его руках, обмяк и повис как кукла, набитая песком. Крис заботливо умыл его, утер белоснежным полотенцем замурзанную, несчастную физиономию.
- Теперь можно спатеньки, - поучительно сказал Крис, подхватил подопечного подмышки и понес, как девицу, в серую, изящную спальню.
Кроме большой двуспальной кровати с безжалостно смятыми и скрученными простынями, в спальне стоял только старинный столик с потрескавшимися ножками, совершенно не вписывающийся в современный дизайн. Столик, собственно, выглядел так, будто собирался вот-вот развалиться, да никак не мог найти лучшей минуты для этого события. Крис хмыкнул и возложил ношу на кровать, расправил, как мог, простыни, и пошел прибирать разбросанную одежду.
Ему самому не помешало бы принять ванну и, наверное, можно было прикорнуть на краешке кровати, в ногах своей омеги, но Крис не утерпел, зашел в спальню и остановился на пороге, рассматривая зачарованно, как по тощей, подтянутой заднице бегают блики. Том перевернулся на живот, разбросав ноги, выставил на обозрение изуродованную кровоподтеком сторону лица. Криса на секунду захлестнуло жгучее, яростное, разрушительное желание порвать любого, кто причинит вред его омеге. Рвать стоило самого себя, Крис так разозлился, что готов был себе отвесить оплеух. Ну да ладно, дело это осталось в прошлом, и теперь Крис отгрыз бы руку любому, кто подумал бы замахнуться на его несчастную выдру.
Чем больше Крис смотрел на долговязую, тощую фигуру на сером покрывале, тем сильнее в нем просыпалась мерзкая, извращенная мысль взять омегу прямо сейчас. В этом было что-то некрофильское, ненормальное, но Хиддлстон манил его своими длиннющими ногами с острыми, аккуратными коленями, ямочками на пояснице, жалобно-тонкими лопатками, как у мальчика. Крис попятился назад, мысленно ругая себя, но вяло и неправдоподобно. Он уже нашарил ручку на двери, сопротивляясь виду распростертой омеги и настойчивому запаху, который окутывал его, как теплое, согретое у обогревателя одеяло. Крис бы ушел, как собирался, но Том дрыгнул ногой, отвел ее в сторону и согнул в колене, открывая самое сокровенное. Крис коротко, низко рявкнул и пошел к кровати, сдирая на ходу рубашку и брюки.
В постель он забрался уже полностью голым, схватил обеими ладонями худые бедра и подтащил к себе, хозяйски оглаживая. Связь между ними была не завершена, Крис собирался ее завершить, и ничего на свете, даже всемирный потоп, его бы не остановил. Том всхлипнул, хрюкнул в подушку, но не очнулся до конца, даже когда Хэмсворт перевернул его на спину и нежно развел ноги. Том глядел непонимающе, моргал удивленно и недоуменно, а Крис, повинуясь порыву, принялся ласкать губами синяк, зализывая его. Он как-то сомневался, что поможет, однако инстинкты требовали. А еще они требовали, чтобы Крис начал двигаться между этих выставленных, доступных бедер, но Крис повременил, принялся осторожно ощупывать припухшую, горячую дырку, поросшую темным пушком.
- Нет, - прохныкал Хиддлдстон, вяло уперся ладонями в грудь Криса и попытался отпихнуть.
Наверное, слона или глыбу было проще сдвинуть.
- Тсс, - пробормотал Крис, водя губами по узкому, острому подбородку. – Я с тобой.
Видимо, именно это Хиддлстона и пугало, он всхлипнул снова, громко и отчаянно, и свел колени. Попытался, по крайней мере. Крис тут же закинул его ноги себе на плечи, попутно приласкав точеные, красивые, как у девушки, щиколотки.
- Не хочу, - слабо протестовал Том. – Не надо.
- Надо, - возразил Крис, обводя указательным пальцем шершавую, податливую дырку. – Откройся.
Том пискнул, запрокинул голову назад и закрыл глаза. Крис воспринял это как согласие, медленно воткнул палец до фаланги и покрутил им внутри. Склонился и лизнул острое ухо.
- Я тебя трахну, - пообещал он низко, толком не уверенный, что Том его слышит и понимает. – Я выебу тебя сейчас и потом утром. Откройся, не упрямься.
Судя по тому, как закапала слизь на его ладонь, все выдра отлично слышала и соображала, просто так ослабела, что даже стукнуть пяткой по зубам не могла.
Крис вставил второй палец, а через минуту и третий. Пальцы ходили ровно, мерно, Том постанывал на вздохе, когда они задевали какие-то рубчики на стенках.
- Хорошо, молодец, - низко сказал Крис, скалясь белоснежными, острыми зубами. – Я хочу вставить еще один.
Том устало отвернул голову, делай мол, что хочешь, мучай меня полностью. Крис протолкнул мизинец и надавил ладонью, пока все пальцы, сложенные лодочкой, не скрылись внутри. Снаружи остался только большой, им-то Крис и принялся ласкать сжавшуюся мошонку.
- Отлично! – зубасто улыбнулся Крис. – Хорошо принимаешь.
Он провернул ладонь раз и другой, убедился, что для его члена все готово – в смазке была не только его ладонь, но и постель, и бедра Тома, и его задница. И даже, почему-то, локоть Криса.
Хэмсворт вытащил пальцы, медленно и плавно, с неохотой покидая горячие складки. Дырка тут же сомкнулась, вывернутые края налились насыщенным розовым цветом, смазка капала липкими, тягучими каплями, простыня ее даже больше не впитывала.
- Ты мой, - уверенно сказал Крис, облизывая влажные пальцы.
Вкус был своеобразный, не то, чтобы неприятный, но такого раньше Крис не пробовал. Том подглядывал за ним одним глазком, а увидев, как Крис неспешно облизывает пальцы, смакуя, Том снова зажмурился и начал пунцоветь.
Крис крепко взял его за бедра, чуть приподнял и вставил одним коротким толчком. Том охнул, прикрыл лицо локтем и вскинул брови.
Крис по-прежнему слабо представлял себе, как надо правильно покрывать омегу, да и омега артистично притворялась бессознательной, но на этот раз все было совсем по-другому. Крис чувствовал, что каждый его толчок встречают. Чувствовал, что смазка течет, как из пробитой трубы, у него уже все ноги были липкие и скользкие. Внутри Том сжимал его и сладко содрогался, когда член преодолевал сопротивление мышц. Крис принялся облизывать местечко за ухом, вцепился зубами, помечая меткой альфы. Том забыл, что он вроде как без чувств, застонал и стиснул ноги на широких плечах.
Крис не спешил, убедившись, что омеге хорошо, и что вовсе не нужно держать его, чтобы трахать, он принялся водить ладонями по подставленному, худощавому телу. Кожа у Хиддлстона горела, как от температуры, Крис не обеспокоился, ему самому было так жарко, что пот тек дорожками, капая на злосчастную простыню. У них просто была первая нормальная случка, а у бедной, бедной выдры и вовсе выдалась кошмарная неделька с постоянной течкой и душевными переживаниями, так что в лихорадке ничего необычного не было.
Необычно оказалось то, что когда Крис расслабился и начал толкаться медленнее, чтобы продлить удовольствие, его сонная омега вдруг широко открыла злые, мутные глаза и вцепилась Крису острыми, мелкими зубками в шею так, что проступила кровь. Крис намек понял, начал двигаться резко и быстро, а Том слизывал наворачивающиеся из ранок капли, довольно вздыхал и сопел, податливо принимая. Крис уперся ладонями в перекладину кровати, передохнул пару секунд и начал вбиваться так, что их сначала проволокло к спинке, а потом вынесло на середину кровати. Покрывало скрипело под вспотевшей спиной Хиддлстона, под пальцами Криса потрескивала толстая пластиковая перекладина, простыни окончательно заляпало потом и каплями смазки, которые Крис неистово выбивал жесткими толчками. Резинка на волосах лопнула в самый неподходящий момент, волосы рассыпались и прилипли к мокрой шее, завились на концах в крупные, золотистые кольца. Том вдруг охнул, широко распахнул глаза, в которых расползались зрачки, как две бездонные кляксы, и не сдержал тонкого, сиплого крика. Крис зарычал, чувствуя, как часто и сильно сжимает его член агонизирующей в оргазме кишкой. Том дотянулся до его шеи, запустил ногти, потянул за волосы, сдирая кожу целыми пластами. Боль была последней каплей – Крис хватанул его за ухом, сжал зубы и кончил, содрогаясь в долгой, сладкой разрядке. Вжался плотнее, когда узел начал расти.
Том под ним заметался, видимо, решив, что из него снова будут вынимать, как в прошлый раз, но Крис только крепче сжал зубы, утихомиривая его.
Лежать вдвоем, нос к носу, было так хорошо, что Крис только снял с плеч потные, сведенные судорогой ноги, поудобнее устроил сонную и вялую омегу, которую все еще простреливало спазмами наслаждения. Крис любовался подрагивающими черными ресницами, алыми, искусанными, припухшими губами, и неожиданно уснул, прижавшись головой к твердой, нервно вздымающейся груди.
Такого пробуждения Крис даже представить не мог. Он-то и не планировал, но неосознанно предполагал, что они проснутся в тесных объятиях друг друга, полежат несколько минут, лениво целуясь, потом Крис соберется и поедет на работу. Если повезет, то ему сделают сэндвич и вручат яблоко на обед.
Хэмворт проснулся от звонкого удара: в ухе зазвенело, а на косточке за ухом вспухала шишка. Крис замычал спросонья, растирая ноющее место ладонью, прищурился и сонно уставился на Хиддлстона. Тот свирепо смотрел в ответ, выставив перед собой сковородку. Крис разом проснулся – до этого момента он верил, что только в фильмах кому-то прилетает сковородками.
- Ты! – прошипел Хиддлстон. – Ты!
- Ты рехнулся? – хрипло спросил Крис.
Сковородка описала изящный полукруг, Крис не успел прикрыться.
Хиддлстон разразился гневной речью, помахивая проклятой сковородой в такт своим словам, только Крис все равно ничего не слышал: в одном ухе у него до сих пор звенело, зато другое, по которому досталось, попросту оглохло. Крис потряс головой, похлопал себя по затылку – в голове прочистилось.
- Как ты посмел появиться, после всего, что сделал?! – разорялся Хиддлстон. - Я с таким трудом выпросил рецепт на успокоительное, только затем, чтоб ты снова…
- Еще раз, - просипел Крис, - только попробуй еще раз…
Светлые глаза сузились, Хиддлстон прищурился и сморщил нос, верхняя губа задралась в злобной, хищной гримасе. Крис успел схватить его за запястье в замахе, дернул за ручку и вырвал чертову сковородку. Хиддлстон сморгнул, сковорода, которую Крис отшвырнул не глядя, зазвенела на полу.
- Я завершил нашу связь, - сообщил Крис, глядя снизу вверх на свою злющую омегу. – Я ее закончил.
- Молодец какой! – заорал тот. – А может быть, я уже не хотел?! Как ты вообще тут оказался?! Зачем ты пришел?
Крис хотел было ответить, но вместо этого шумно зевнул, не удержавшись. Хиддлстон издал громкий, гневный звук, взвизгнул и бросился на Криса, выставив кулаки. Крис его недооценил, не ждал, что эти длинные пальцы окажутся такими твердыми – Том чувствительно треснул его кулаком по плечу, ткнул по ребрам. Крис охнул от неожиданности, сгреб его и свалил на кровать.
Выдра защищалась как полярный медведь – Крису оцарапали лицо, чиркнули зубами по ключице, оставив некрасивый кровоподтек, намяли бока и напоследок пнули коленом в живот. Крис же только старался уворачиваться и отводить кулаки в сторону. Он бы тоже треснул в ответ, однако все его инстинкты сопротивлялись, Крис даже подзатыльник отвесить не мог, под ним ведь лежала его помеченная омега. От удара в живот Крис задохнулся и скатился с кровати, рухнув на пол на четвереньки. В спину прилетел неожиданно сильный удар локтем. Крис растянулся по паркету, захлебываясь воздухом.
- Я не беспомощный щенок, - заявил Хиддлстон, выпрямляясь.
Глаза у него воинственно сверкали, кончик острого носа покраснел от злости.
- Уходи, - заявил Том, пиная распростертое тело пяткой.
Крис снова задохнулся, теперь уже от боли внутри, которая растеклась от сердца, через легкие, куда-то в живот, и там свернулась кольцами. Омега прогоняла его. Это было справедливо, учитывая, что он натворил, противиться этому приказу Крис не мог, так что он поднялся кое-как на ноги и принялся быстро одеваться.
Хиддлстон метался по спальне, поглядывая независимо и гневно, задрал подбородок, увидев, что Крис на него смотрит. Хэмсворт вздохнул, как побитый пес, побрел к входной двери, застегивая на ходу рубашку и брюки.
- Стой, - сказал вдруг Том.
Потрогал себя за копчик, обнюхал пальцы и поглядел на Криса с яростью. Хэмсворт знал, что этот психованный унюхал – метку альфы, несмываемое пятно, знак принадлежности.
Конечно, все это отлично смывалось, просто считалось, что пятно не смывается, а на самом деле, там находилась железа, вырабатывающая знак альфы. Крис спал с ним целую ночь, организм Хиддлстона сам перестроился, и его железы «скопировали» запах Криса, добавляя его к запаху омеги. В одном, впрочем, народная молва не ошибалась – это было навсегда.
- Ты…- просипел Хиддлстон, краснея до ушей. – Ты меня испортил!
- Ты же сам этого хотел! – рявкнул Крис, которого паршивое утро вывело из себя. – Разве нет? Ты кричал, что я твой альфа.
- Это было до того…до всего! – огрызнулся тот.
Крис пожал плечами, влезая в ботинки.
- Погоди, - сказал Хиддлстон, нервно хрустя пальцами. – Что теперь?
Видимо, порыв ярости схлынул. Крис невольно потрогал себя за крупную шишку и вздохнул.
- Мне надо на работу, - сказал он неохотно. – Сначала я заеду домой, переоденусь.
- У меня есть рубашки твоего размера, - неохотно сказал Том, потер ладонями лицо и пошел к встроенному шкафу.
- Откуда?- поинтересовался Крис, быстро переодеваясь. Рубашка была ему впору.
- Купил, когда…когда встретил тебя, - вяло ответил Том, щелкая тостером и кофеваркой. – Думал, что пригодится.
- Пригодилось, - согласился Крис, повязывая галстук.
Хиддлстон пожал плечами, безразлично уставился в окно, совершенно равнодушный к своей наготе.
- Я приеду вечером, - сказал Крис, выхватив горячий хлебец.
- Нет, не приедешь, - возразил Том. – Я не хочу.
Крис растерялся, перестал жевать. Том поглядел на него искоса.
- Удачного дня, - сказал он твердо, словно посетителю.
Крис кивнул, забрал портфель и ушел.
Он был в таком раздрае, что готов был позвонить родителям и спросить совета.
Вечером Крис, не заезжая домой, снова поехал в магазинчик. Ему было и страшно, и досадно и даже немного смешно.
Накрапывал слабый дождик, Крис, в очередной раз забывший зонт, торчал перед входом, торопливо курил, чтобы согреться, и одергивал воротник, за который затекала вода. Посетители, заходящие в магазин, поглядывали на него, но Крис вел себя мирно, никого не задирал, так что на него перестали обращать внимание. Крис обжигал пальцы крепкими гвоздичными сигаретами, запахивался плотнее и дрожал под порывами ветра. Все это было как-то нелепо: сначала Хиддлстон бегал за ним, теперь он сам будет бегать – и, что самое паршивое, будет же, от себя не уйдешь. Волчья натура, спящая в нем годами, проснулась и требовала свою омегу. Тот был рядом, за стеной, и, наверное, тоже слышал запах несчастной, замерзшей альфы, однако выдерживал характер. В этом Крис тоже был виноват - он завершил связь, дал омеге бессознательное чувство уверенности и собственной важности. Рабство прямо для альфы, если подумать: найти, отбить у соплеменников, прокормить. Ну, допустим, в цивилизованные времена отбивать приходилось только на словах, да и прокормить омегу совсем не трудно, супермаркет под рукой. Но во всем остальном…и это хорошо, что омега пока не тяжелая, Крис читал, что дальше будет хуже. И жаловаться некому.
Он горько вздохнул, утер текущую по лицу дождевую воду и затушил скуренную почти до фильтра сигарету о кирпичную стену. Повернулся, одновременно вытаскивая из пачки новую сигарету, и уперся взглядом в недоверчивые светлые глаза. Хиддлстон, придерживая над головой большой розовый зонт, молча смотрел на него, постукивая носком ботинка об асфальт. Зонт был такого кислотного цвета, что на лицо Тома упала густая тень цвета фуксии.
- Привет, - Крис мигом выпрямился и расправил плечи. Это выходило неосознанно.
Крис смахнул с лица прилипшую влажную прядь.
- Зачем пришел? – холодно спросил Том, склонив голову набок.
Синяк, почти заживший и поблекший, заиграл новыми красками.
- К тебе, - тихо сказал Крис.
- Я тебя не звал, - независимо отозвался тот.
Крис кивнул, неохотно соглашаясь, но с места не сдвинулся.
Хиддлстон помолчал, разглядывая промокшую фигуру в потемневшем от дождя пальто, повернулся и принялся закрывать магазин. Крис посторонился, когда роллет опустился до земли, и щелкнул замок.
Хиддлстон неспешно пошел домой, свернул за угол, а Крис поспешил за ним, хоть его и не приглашали.
- Эй! – позвал он обиженно. – А я?
Том, уже взбежав на второй этаж, остановился перед дверью, позвенел ключами. Повернулся, глядя снизу вверх высокомерно, и процедил:
- Всего хорошего.
Крис кивнул, не зная, что сказать и как поступить. Дверь захлопнулась и внутри, на втором этаже, зажегся свет. Хэмсворт побрел прочь, стуча зубами. Он продрог, и еще надо было как-то добраться домой.
К ночи у него поднялась температура, Крис расчихался, стоя под горячим душем, выпил несколько жаропонижающих таблеток и лег спать. Голова была тяжелая, сильно клонило в сон, так что Крис не стал даже смотреть вечерние новости.
Когда он закрывал глаза, голова кружилась так сильно, что Крису казалось, будто он вместе с кроватью летит. Он задремал, и в его горячечном сне выплывали то железные люди, то страшные чучела, добрые внутри, то львы и тигры, а иногда снилась его капризная, злопамятная омега. Крис стонал, просыпался в холодном поту, и снова засыпал, чтобы погрузиться в простудный бред.
Утром, когда зазвенел будильник, Крис чуть не расплакался от мысли, что придется идти на работу. В сухом, наждачном горле хрипел колючий воздух, нос заложило, а в ухе стреляло. Крис тоскливо цедил горячий сладкий чай, глядя на полутемную улочку, залитую ночным дождем.
Он натянул поверх рубашки теплый серый свитер – привет из дома. Мать связала свитер из шерсти австралийских мериносов. Надо было надеть его еще вчера, только Крис ведь не знал, что его будут держать на пороге, как наказанное животное.
Все мышцы болели, и периоды боли сменялись слабостью, когда Крис сомневался, что поднимет даже карандаш. За день он выпил столько чая, что его начало подташнивать, однако, когда рабочий день закончился, Крис упрямо потащился в Кенсингтон. Должно быть, Хиддлстон уже отошел, успокоился, смирился с неизбежным. Они будут очень счастливы вместе, особенно, если у Тома найдется блистер аспирина.
Крис, выйдя из такси, громко застонал, невольно привлекая к себе внимание: тут дождь лил, словно из ведра, а он, черт бы его побрал, снова забыл зонт. Крис набрался решимости и зашел в пустующий открытый магазин, зацепив макушкой колокольчик у двери.
- Иду! – отозвался из книжных завалов голос неутомимого букиниста. – Я вас слу…
Криса окатило презрением, негодованием и неодобрением.
- Привет, - сказал он хрипло, разглядывая свои ботинки. – Это я.
- Я вижу, - процедил Хиддлстон.
Крис помолчал и попытался сесть на крутящееся кресло, приставленное к стеклянному столику с картами.
- Стой! – свирепо сказал Хиддлстон, подходя ближе.
От него веяло прохладой и покоем. Крис подумал, что если приложит его узкую ладонь с длинными пальцами ко лбу, то, может, ему станет легче.
Том шарахнулся от него, не позволив даже прикоснуться к себе. От него несло мелиссой и крепким кофе. Крис сглотнул.
- Я не хочу, чтобы ты приходил! – заявил Хиддлстон, воинственно сверкая глазами.
Крис бездумно смотрел, как шевелятся его тонкие, темно-красные губы.
- Мне плохо, - сообщил он машинально.
Рыжая, подвижная бровь взлетела вопросительно:
- И что?
Крис пожал плечами. Омега должна была заботиться о нем, как и он чувствовал потребность заботиться о Хиддлстоне. Видимо, их непонятные, больные и неправильные отношения были неправильными во всем – Том даже не дернулся помочь ему, будто не замечал, что Крис горит от жара.
В тишине было слышно, как ожесточенно лупит дождь, как гудят водосточные труды. Где-то далеко, из открытого окна, раздавалась музыка.
- Тебе лучше уйти, - сухо сказал Хиддлстон, не дождавшись от Криса ни слова.
Тот облизнул запекшиеся губы, подождал еще немного, надеясь, что вот сейчас все решится, Том смилуется, и Крис сможет прижаться тяжелой головой к его коленям.
- Пошел вон, - вместо этого процедил Том. – Поди прочь.
Крис развернулся и вышел под дождь, побрел, покачиваясь, к проспекту. Там, как он когда-то посмотрел, была станция метро.
Хэмсворт не помнил, как добрался домой. Не помнил, как раздевался и как добрался до спальни. У него все плыло перед глазами, крутились разноцветные выпуклые пятна и Крис, в общем-то, даже себя не осознавал. Однако в самых разгар этих буйных, кислотных танцев, ему вдруг стало легче, а между горящих губ полилась прохладная вода.
- С тобой одна беда, - разорялась взъерошенная выдра, придерживая кружку. – Пей.
Крис с трудом перекатился на спину – все мышцы отозвались криком, в глазах резало от слабого света, но Крис все равно упрямо смотрел на Хиддлстона. Тот сидел на краю кровати, даже не сняв плаща, придерживал кружку и помахивал градусником.
Крис прохрипел что-то неразборчивое, язык его не слушался, а горло драло от каждого звука.
- Во-первых, заткнись, - приказал Том, встал и принялся снимать плащ. – Во-вторых, сейчас я сделаю тебе горячий чай и принесу таблетки.
Крис снова просипел, уже отчетливее. Хиддлстон понял, криво улыбнулся и пояснил:
- Ты даже не закрыл дверь. Я нашел тебя на полу у кровати, еле перетащил.
Вообще-то, Крис задавал другой вопрос, он, хоть и спросил «Как ты здесь оказался?», имел в виду вовсе не способ, которым пронырливая выдра пробралась в его квартиру. Крис хотел было уточнить, но сообразительный Хиддлстон прижал палец к губам и смылся на кухню, загремел там посудой. Крис несколько секунд лежал в тишине и полутьме, ему вдруг стало страшно: быть может, что Том – это лишь галлюцинация, вроде девицы на белом коне или оленя с двухметровыми рогами, которые являлись к нему в температурном бреду. Крис с трудом сел, стащил неуклюжими пальцами мокрую от пота рубашку, свесил ноги с кровати, но встать не успел. Хиддлстон выглянул на шум и всплеснул руками, увидев такое непослушание.
- Ты что творишь? – затарахтел он сердито. – Немедленно ложись! У тебя горло болит? Сейчас будет чай. Ложись, я подоткну тебе одеяло. Почему ты такой упрямый?
Крис, слушая этот раздраженный потоп слов, улыбнулся и невольно заснул.
Его растолкали через пять минут, Крис захныкал как мальчишка, ему хотелось спать, а зеленое, резко пахнущее варево как-то неаппетитно маячило перед лицом.
- Выпей! – приказал омега не терпящим пререканий голосом.
Крис послушно выпил все до дна, взял губами две таблетки с прохладных пальцев, позволил раздеть и обтереть себя полотенцем.
- Не уходи, - просипел он остатками севшего голоса. – Пожалуйста.
- Я никуда не ухожу, - терпеливо сказал Том. – Спи.
Крис устроился на заботливо взбитой подушке и мигом провалился в сон. Через несколько минут рядом с ним устроилось длинное, тощее тело, свернулось калачиком, настойчиво тыча Крису в бок острым локтем. Крис неосознанно обволок, обнял, подмял под себя и заснул ровно и спокойно, тычась забитым носом в ямку на затылке.
- Я не люблю овсянку, - Крис сморщил нос, но послушно открыл рот и проглотил полную ложку теплой овсянки, окрашенной розовыми разводами джема.
- Никто не любит, - пожал плечами Том, - но все едят. Тебе она сейчас тем более нужна.
- Я всего лишь простыл! – негодующе сказал Крис, - мне не оторвало ногу, и не выбило зубы. Я устал цедить бульончик и кашки.
Хиддлстон в ответ молча облизнул ложку и треснул ей Криса по лбу. Крис охнул, а Том обтер ее салфеткой и снова зачерпнул кашу.
В прошлые, дикие времена только от омеги зависело – будет ли жить раненая или заболевшая альфа. Тот, кто сам не может добыть себе пропитание – обречен, так что если омега заботиться не желала – альфа жила недолго.
Насчет старых времен Крис не знал, но за три дня своей простуды он немного измучился от неусыпной, строгой заботы. Хиддлстон обтирал его полотенцем, таскал в туалет, заваривал мерзко пахнущие травы и кормил с ложки всякой гадостью, вместо того, чтобы скормить нормальный кусок мяса. Крис бодрился и храбрился, но в глубине души был страшно польщен, что с ним так возились. Хиддлстон по-прежнему не желал с ним разговаривать, демонстрировал обиду, но погибнуть не дал, ложился каждую ночь рядом, приникал прохладным, костлявым телом, и позволял Крису обнимать себя. Крис водил мозолистыми ладонями по гладкой, мягкой коже, и засыпал, прижавшись лбом к худому, сильному плечу.
На четвертый день Том собрал свои вещи, принесенные, пока Крис болел, в сумку.
- Не уходи, - прохрипел Крис, шустро доедая овсянку самостоятельно.
- Мне надо работать, - ответил Хиддлстон, не оборачиваясь. – Захочешь – придешь сам.
- Приду, конечно, - буркнул Крис. – Ты сомневаешься, что ли?
- Есть немного, - ответил Том, притормозил, крутя в руках зубную щетку. – Ты непредсказуем.
- Я же извинился, - Крис откинул одеяло и сел, сверля взглядом треугольную, строгую спину. – Я ведь…
- Ты отказывался от меня, - перебил его Хиддлстон.
- Но…
- А потом ты неожиданно явился, - продолжил тот, будто и не слышал. – А вдруг тебя снова переклинит, и ты снова свалишь, делая вид, что мы не знакомы?
- Вовсе все не так! – возмутился Крис.
В горле у него запершило и он раскашлялся, Том принес ему стакан воды, а Крис цепко схватил его за худое запястье, заставил сесть на край кровати.
- Я же тебе пытался объяснить, - покашливая, начал было Крис.
- Не надо, - улыбнулся вдруг Хиддлстон, - я уже наслушался твоего бреда за три дня – на всю жизнь вперед хватит.
Хэмсворт смутился.
- Скажи, твоя мама, когда тебя вынашивала, нормально питалась? – спросил вдруг Хиддлстон, его улыбка стала едкой.
- Не знаю, - растерялся Крис, - наверное. А почему ты…а-а-а, ты считаешь меня умственно отсталым?
- Запаздывающим, - мягко улыбнулся Том.
Крис обиделся, лег обратно на кровать и повернулся спиной.
- Я все равно приду, - сказал он, когда ядовитая выдра снова принялась за свои вещи. – И я не отсталый.
- Я знаю, - усмехнулся Хиддлстон. – Ты странный.
Крис засопел, прикрыл рот ладонью и откашлялся.
- Интересно, если со мной что-то случится, ты будешь за мной ухаживать? – задумчиво спросил Том.
- Конечно буду, - прошипел Крис, заходясь снова в кашле. – Перестань ты уже…меня…демонизировать!
Том криво улыбнулся, подошел к кровати и натянул одеяло Крису до шеи. Хэмсворт вдруг сообразил, что может обозначать вот это «что-то случится», и спросил, переведя дыхание:
- Сколько у тебя братьев?
- Нисколько, - удивленно отозвался Том.
Он уже собирался обуваться, но внезапный вопрос его заинтриговал.
- Ты один что ли? – прищурился Крис.
Тот кивнул в ответ.
- Я единственная омега в поколении, - спокойно ответил Том, до которого дошло, к чему эти вопросы. – И единственный ребенок у своих родителей. Если ты рассчитывал на большую семью и уйму детей – вынужден тебя разочаровать.
Крис хмыкнул, подбил себе подушку.
- Я один из трех, - сообщил он, кашляя в кулак. – У меня в роду все мужчины - альфы.
Хиддлстон немного побледнел, но держался храбро:
- И все с приветом?
- Нет, - хмыкнул Крис, - это тебе повезло.
- В самом деле?
- Я из плодовитого семейства, - осклабился Хэмсворт, подвигал бровями, а Том вдруг насупился.
- Я учту, - сказал он стальным голосом, глядя на Криса холодными, злыми глазами.
Крис сообразил, что ляпнул глупость. Судя по всему, эта злобная выдра думала не о том, что Крис любит и хочет детей, а о том, что надо принять меры по предосторожности. Крис рассердился, однако сейчас было не время ругаться по этому поводу.
Хэмсворт уютно поерзал в нагретой постели и неожиданно спросил:
- Может, останешься?
- Нет, - возразил Том, - мне надо идти.
Никто в офисе по нему не соскучился, да и сам Крис вовсе не скучал. На его столе все еще стояла пустая ваза, Крис пару раз зацепился за нее взглядом, и вдруг его осенило. Хэмсворт заказал самый большой букет из роз, который только предлагала цветочная компания, и отправил на адрес магазина.
Именно эти крупные, цвета персикового варенья, розы его и встретили, когда Крис выбрался из такси. Цветы были как попало распиханы по всем местным урнам, в большую синюю урну книжного магазина они все не влезли. Крис, увидев, как обошлись с его подарком, страшно обиделся, так что ринулся на штурм магазина, будто крепость приступом брал.
Внутри были сплошь какие-то пожилые парочки, Хэмсворт поневоле притих – благообразные бюргеры, негромко переговаривающиеся на немецком, не располагали к мексиканским страстям. Крис прошелся по книжным рядам и совершенно неожиданно влетел из-за угла в группу покупателей, среди которой скрывался его букинист.
- Entschuldigung, - недовольно сказал Том, прерывая консультацию.
Взял Криса за локоть и отвел в сторону.
- Привет, - прохрипел Хэмсворт. – Гутен таг.
У Тома невольно дернулся краешек рта.
- Поднимись наверх, - сказал он торопливо, подтащив Криса к подсобке; винтовая крутая лестница вела на второй этаж. – Выпей чаю, в душ и спать, ясно?
- Их бин! – бодро оттарабанил Крис.
Квартира выдавала запустение – хозяина не было почти четыре дня. Вроде вещи и лежали на своих местах, однако была какая-то печать неухоженности. Видно, собирались впопыхах и с тех пор не нашли времени прибраться.
Крис включил чайник и снял свитер с рубашкой, оставшись в белой плотной майке без рукавов. Крутиться в пустой квартире ему стало скучно, было тихо и неуютно, так что он заварил чай в двух кружках, выпил свою тремя большими глотками, а вторую, желтую, яркую, понес вниз.
Хэмсворт и пары шагов не успел сделать, наткнувшись на какого-то туриста. Турист – пузатый и добродушный, чем-то похожий на не старого еще Санту, тут же вытащил из бумажника монетку в два немецких евро и попытался кинуть в кружку, приняв Криса за бездомного. Обалдевший Крис попятился назад, турист, увидев, что кружка до верха полна чая, охнул и выронил монетку, а гадкий Хиддлстон, который оказался тут как тут, начал смеяться, запрокинув голову назад.
Крис обошел смущенного дяденьку по кривой и протянул чай заливающемуся Тому. Тот чуть не выронил чашку, так веселился. Крис смущенно потупился.
- Я же тебе сказал сидеть наверху, - попенял ему Том, отсмеявшись.
- А тут нельзя? – хмуро спросил Крис, бегая взглядом по книжным корешкам.
- Ну, сиди тут, - пожал плечами тот, - не мешай только.
Хэмсворт забился в уголок к глобусу, покрутил его недолго, рассматривая созвездия. Рядом на столике, заваленным всякой всячиной, Крис увидел длинную алую трубочку. Сначала он решил, что это дудочка, однако как он не дул, трубка отказывалась играть. Крис покрутил ее, нашел взглядом ценник и прочитал, что это китайская ловушка для пальцев.
- Том! – взвыл он через несколько минут, безуспешно дергая руками.
Хиддлстон вынырнул из книжного ряда, вскинул брови, вздохнул и даже не стал ругаться, только сжал посередине, а Крис вытащил застрявшие пальцы.
- Ты как дите малое, - прошипел Том, забрал на всякий случай головоломку и снова унесся к покупателям.
Крис сидел смирно несколько минут, однако всякие занятные штуки его манили, так что он, покашливая, принялся увлеченно копаться в куче: вытащил проволочных человечков, разъединил их и снова собрал. Покрутил и отложил калейдоскоп, Ханойская башня выглядела такой новенькой и дорогой, что Крис не отважился ее трогать. Он порылся еще, однако некоторые игрушки были ему незнакомы, и к тому же, Крис боялся вляпаться в какую-нибудь хитрую головоломку, вроде китайской ловушки. Он покрутил большой, тяжелый нефритовый волчок, отложил его в сторону, и вдруг увидел за столиком нечто очень знакомое. Крис потянулся, стараясь ничего не свалить, и вытащил на белый свет вытертую гитару. Провел кончиками пальцев по темному боку – гитара была очень старая, да и сделана была из незнакомого Крису дерева: для клена гитара была слишком темной, для красного дерева – совершенно другого оттенка. Крис осторожно подтянул струны, попробовал наиграть. Медиатора рядом не оказалось, а ногти Крис стриг коротко, однако пальцы еще помнили, как играть, да и мозоли не сошли. У настоящего австралийца, если он не изнеженный житель большого города, мозоли не сходят до конца жизни.
Крис принялся лабать пиццикато, наигрывая что-то смутно знакомое. В магазинчике стало тихо, Крис смутился и остановился. Через какое-то время разговоры возобновились, а он снова начал тихонько наигрывать.
Последние посетители прошли мимо него, улыбнулись, и Крис улыбнулся им в ответ, выдав бойкое арпеджио. Том расставил книжки в шкафы и остановился рядом.
- Поднимайся наверх, - сказал он, недоверчиво рассматривая Криса с гитарой. – Я закрываю магазин.
- Откуда у тебя это? – Крис любовно огладил гриф.
- Гитара Торреса, - спокойно ответил Хиддлстон.
Крис чуть не выронил ее на пол от неожиданности, успев подхватить за секунду до падения.
- И она просто так валяется у тебя в углу? – спросил он со священным ужасом.
- Я играть не умею, - пожал плечами Том. – Лежит себе и лежит.
Крис прижал к себе гитару, как родную.
- Забирай уже, - усмехнулся Хиддлстон. – Только не пиликай у меня над ухом.
Крис поднялся наверх, пока магазин закрывался, включил еще раз чайник, а через несколько минут Том поднялся домой и закрыл за собой дверь.
Крис настороженно ожидал – не погонят ли его домой, но Хиддлстон принялся молча взбивать яйца для омлета на двоих. Синяк у него почти прошел, остался только блеклый, едва заметный след. Крис послонялся, не зная, чем заняться, побрел в душ и как следует промыл голову, грязную после болезни. Волосы долго сохли, но, кажется, его оставляют на ночь, так что до утра голова просушится.
- Ляжешь на диване, - сказал Хиддлстон, энергично работая вилкой.
У Криса кусок встал в горле, он запил надоевшим чаем и спросил жалобно:
- Почему?
- Потому, что я так сказал, - отрезал тот.
- Ну зачем ты так? – тихо спросил Крис.
Том на секунду перестал есть, взглянул холодно и оценивающе, и едко сказал:
- Если тебе мои порядки не нравятся – я вызову тебе машину.
Крис закусил губу, мгновенно догадавшись, на что Хиддлстон намекает. Доедали в молчании.
Крис послушно устроился на диване, накрылся выданным ему одеялом и задумался, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Положение, в котором он оказался, было глупее некуда. Он даже не мог толком понять – хочет ли его омега, или терпит. Что вообще происходит между ними, с ними? Том кинулся его спасать, когда Крис загибался от жара, но когда Крис пришел к нему, как привязанный, Хиддлстон был с ним холоден. С другой стороны, не выгнал, оставил на ночь – но почему на диване-то? Крис застонал и ткнулся лицом в подушку. Все это было совершенно непонятно, и как исправлять ошибки – тоже неизвестно.
Шум воды стих, Том, в белом махровом халате, прошел мимо, вытирая на ходу полотенцем рыжие, мокрые кудряшки.
- Спокойной ночи, - заявил сухо и скрылся в спальне.
- Спокойной, - вякнул Крис в хлопнувшую дверь.
Стало тихо и темно, Крис полежал несколько минут, отчаянно уговаривая себя не делать глупостей. Хиддлстон его точно выгонит, вышвырнет из дома, как пса, но и лежать просто так, зная, что за стенкой его омега, было невыносимо. Крис на цыпочках дошел до спальни, толкнул дверь и попятился, услышав ехидный смех.
- А я гадал, насколько тебя хватит, - издевательски сообщил Хиддлстон. – Пошел прочь, дверь за собой закрой.
Крис рассердился.
Вывести его из себя было нелегко. Как все крупные парни, уверенные в себе, Хэмсворт отличался неконфликтностью и исключительным миролюбием. Были альфы бешенные, для которых порядки были не писаны, однако Крис к ним не относился.
И все-таки, Хиддлстон вывел его из себя.
Крис зарычал, выпуская внутреннего волка, и разом перестал сомневаться, взвешивать и переживать.
От двери до кровати было несколько ярдов, Крис преодолел их в один прыжок, обрушился на кровать и подмял неуступчивую омегу. Хиддлстон зло крикнул, не успев от неожиданности скатиться в сторону. Крис придавил его к подушкам, хватанул под ухом, оставив след укуса. Том брыкнул, выставил ногти и от души треснул по лицу, украсив рядом царапин. Крис сжал зубы сильнее, давил, пока тот не заскулил жалобно, слабея и сдаваясь, однако стоило Крису ослабить хватку, как коварная выдра плюнула ему в глаза и попыталась скатится с кровати. Крис громко взревел, опрокинул его на живот и теперь уже всерьез укусил за загривок. Том заорал от боли, но было поздно, его распялили и распластали так, что пошевелить Том мог только ресницами, бровями и пальцами на ногах, да еще мог сжать ягодицы.
- Стой, - прошипел Том, шипя от злости и негодования. – Стой, животное!
Крис и не думал останавливаться, грубо облапал худые бедра, всунул колено между ног и еще раз больно укусил за лопатку.
- Хватит капризничать, - прорычал он, чувствуя, что от злости поднимается температура.
- Отвали от меня! – Том сорвался на позорный визг, когда между ягодиц скользнули пальцы.
- Отвалить? – переспросил Хэмсворт насмешливо, вставил сразу два пальца до конца и вытащил их, развел, показывая, как тянется смазка.
Том покраснел, гневно фыркнул и ткнулся лицом в подушку.
- Нет, ты погоди, - рассвирепел Крис, - думаешь отлежаться как жертва?
Том, который именно это и собирался сделать, невнятно промычал. Хэмсворт сполз с него, перевернул на спину, не церемонясь, и вклинился между напряженных, длинных ног. Подхватил щиколотки, развел их в стороны, заставляя Тома невольно выгнуться, и одним толчком вошел, скользя по обильной смазке. Хиддлстон мучительно застонал и закрыл ладонями пылающее лицо.
Крис дрючил его так, что Том перестал закрывать лицо, а уперся в изголовье ладонями, чтобы не стукнуться макушкой. Глаза он все-таки закрыл из упрямства, но Крис его не стал одергивать, с закрытыми-то глазами все ощущения острее, пусть наслаждается, зараза строптивая.
Крис закинул одну ногу себе на плечо, нежно взял освободившейся рукой стоящий член и начал ласкать его в такт своим толчкам.
- Оставь, не трогай, - взмолился Том, приподнимая бедра.
- А ты потаскушка, оказывается, - ухмыльнулся Хэмсворт, оглаживая влажную головку.
Между ног у Тома хлюпало, дырка принимала открыто и податливо, Крис довольно оскалился, чувствуя, что продержится долго. Ему хотелось бы растянуть занятие любовью, получить побольше удовольствия от этой строптивой выдры, да и выдре тоже доставить массу приятных впечатлений.
Крис притормозил и вышел, отодвинулся на край кровати, спустив узкую ступню с плеча.
- Что? – испуганно спросил Том, сжимая колени. – Что такое?
- Не хочу тебя принуждать, - осклабился Крис, облизываясь.
- Ох! – взвыл Хиддлстон. – Что ты за гад?!
Он встал на четвереньки, выставил задницу с приоткрытой, розовой дыркой и поводил бедрами туда-сюда.
- Ну же!
- Если хорошенько попросишь, - процедил посерьезневший Крис, которому осточертело, что его шпыняют без устали.
Хиддлстон вздохнул, развел сам себе ягодицы, выставившись на обозрение.
- И что? – поинтересовался Крис, тихонько передавливая себе корень члена, чтобы не кончить. – Проси.
- Пожалуйста, - процедил Том. – Давай совокупимся.
- Чего-о-о? – удивился Крис.
- Вступи со мной в половую связь, - невнятно попросил Хиддлстон, кусая подушку.
Крис едва не расхохотался, приник сзади, обнял сильными руками поперек груди и вкрадчиво шепнул на ухо:
- Отжарить тебя?
- Да! – пискнул Том.
- Ты такой скромник, - усмехнулся Крис ему в ухо, пососал мочку и снова шепнул:
- Хочешь мой хрен в гудок?
- Ты придурок! – заорал Том, багровея, как свекла.
Крис расхохотался, втолкнулся в него сильным, резким движением и вцепился в горячие, мокрые от пота бедра.
Том поскуливал, держась за изголовье, мотал головой, вскрикивал, и даже запищал, когда Крис толкнулся особенно резко. Крис еле-еле сдерживался, чтобы не схватить его зубами за шею, хотя хотелось неимоверно – тощая шея как раз болталась перед глазами.
- Стой, хватит, погоди, не надо больше! – заверещал Хиддлстон, цепляясь побелевшими пальцами в спинку. – Хватит!
Крис заколотил бедрами так, что яйца начали шлепать, поцеловал мокро и жарко в укус под ухом, а Том зашипел и обмяк, рухнул вперед и обнял подушку. Крис зарычал, чувствуя, как его насильно выдаивают, выжимают и мягко, но неуклонно стискивают. Узел набух, Крис толкнулся еще раз, но Том захныкал и Крис остановился, чтобы не делать ему больно.
Пришлось перекладывать эту принцессу, тот ничего не соображал, на все отвечал стонами и закатившимися глазами. Крис, раз уж ему позволили, принялся оглаживать его, ласкал неумело, но заботливо.
- Выдра, - нежно сказал Крис, целуя местечко за ухом.
- Псина, - не остался в долгу мокрый и дрожащий Том. – Я хочу спать.
- Спи, - кивнул Хэмсворт, дотянулся до одеяла и накинул сверху.
Том повздыхал, поерзал щекой по подушке и вдруг спросил:
- У тебя тотем койот?
- Волк, - ответил удивленный Крис. – А у тебя?
- Хорек, - неохотно ответил Хиддлстон.
Крис расплылся в улыбке.
Обогреватель работал на славу, рядом было невозможно сидеть, словно в печи. Крис устроился подальше, у зеркала, водил бритвой по подбородку, собирая пену и щетину, и поглядывал краем глаза на кухню, где уже начинал было волноваться чайник.
В спальне зашуршало одеяло, стукнули босые пятки, захрустел паркет под весом человеческого тела. Крис ухмыльнулся, поболтал бритвой в горячей воде и принялся убирать остатки щетины.
На плечо ему легла прохладная ладонь, ущипнула за мочку уха и исчезла.
- Чайник закипел, - сообщил Крис, и как раз на кухне раздался щелчок.
Хиддлстон перегнулся через его плечо, задумчиво поглядел на свое отражение, покрутил головой, ощупывая подбородок. Щетина у него росла медленно, за два дня подбородок только едва побурел. Том самодовольно улыбнулся, выпрямился и побрел делать утренний кофе.
- Куда-нибудь пойдем? – спросил он, хлопая дверцами шкафа.
Крис поглядел в темное окно, залепленное мокрым снегом, и поморщился.
- Я бы предпочел остаться дома, - признался он честно. – Там холодно.
- Ты и так ровным счетом ничего не знаешь о городе, в котором живешь, - проорал Том из недр холодильника.
- Знаю, - возразил Крис, - это самый мерзкий город на свете!
- Ну-ну! – рассмеялся Хиддлстон, занося поднос в гостиную.
Крис добрился, утер подбородок сухим полотенцем и критически посмотрел на себя в зеркало.
- Неплохо, - заметил Том, расставляя чашки. – Пора постричься.
- Не буду я стричься, - отмахнулся Крис, - отращу косу как буддийский монах, буду заплетать с лентами и бубенцами.
Ехидная выдра показала взглядом, что думает об этой идее. Крис вынес таз с водой, помыл руки и сел за столик, потянулся к тосту, намазанному кремом.
- За продуктами все равно надо сходить, - сообщил Том, усаживаясь напротив. – Хлеб закончился, над мойкой перегорела лампа, а на ужин осталась одна отбивная.
Крис кивнул, вытянул босые ноги к теплу. Хиддлстон любовно проследил взглядом линии его длинных ног, облепленных сухощавыми мускулами. С кожи до сих пор не сошел австралийский загар.
- Прогуляемся, - сказал он невнятно, облизывая испачканные кремом губы. – Знаешь, странно, но чаще всего у меня покупают библии и книги рецептов.
- И что тут странного? – удивился Крис.
Хиддлстон пожал плечами.
- Ты стал бы покупать библию на чужом языке?
- Нет, - согласился Хэмсворт.
- Ну вот, - кивнул Том. – А кулинарную книгу? Хотя не отвечай, я и так знаю твой репертуар из омлета и тоста с вареньем.
Крис обиделся и отвернулся в другую сторону. Том рассмеялся, прижался щекой между широких лопаток, почти минуту слушал, как мерно стучит сердце. На какую-то секундочку он подумал, что у такого здоровенного Криса и сердце, наверное, большое, с кулак.
- Еще я умею заваривать чай, - буркнул Хэмсворт.
- Ты очень полезен в хозяйстве, - миролюбиво согласился Том, куснул за плечо и отодвинулся, а Крис повернулся к нему, облизнул испачканные губы и взял из вазы крупное красное яблоко.
К счастью, когда они собрались выходить, немного подморозило, стало скользко, но чисто. Том встал на цыпочки, заворачивая Хэмсворта в длинный шарф: после перенесенной простуды прошло не так много времени, чтобы снова слечь с температурой. Крис терпеливо стоял на месте, пока ему поправляли шапку, шарф, одергивали куртку и чуть ли не перевязали шнурки. У Хиддлстона было безупречное чувство вкуса, так что Крис позволял крутить себя и одергивать сколько угодно.
Супермаркет находился в трех кварталах от магазина. Крис прожил в Кенсингтоне почти месяц, однако все еще не научился различать одинаковые улицы, выложенные булыжником. Пару раз он заходил в такие дебри, что приходилось звонить Хиддлстону, а тот, узнав ориентиры, ехидным голосом давал указания, как выбраться на проспект.
С одной стороны их район упирался в большую трассу на Белгравию, именно на нее Крис всегда выбирался, когда блуждал. С другой стороны, если двигаться на запад, начинался Хаммерсмит. Том говорил, что на северо-востоке разбиты сады и находится королевский дворец, Хэмсворт подозревал, что именно туда они будут таскаться по вечерам летом. Супермаркет, в котором они покупали продукты, находился на стыке Альбертополя и спальных центральных районов. Именно поэтому в магазине вечно было полно людей, однако достаточно ранее утро и плохая погода значительно проредили ряды покупателей.
Крис едва поспевал толкать тележку за проворной выдрой, а тот метался по свободным проходам, изредка сталкиваясь с другими покупателями, и сгружал в тележку провизию на месяц вперед. Крис первое время ехидничал, а Хиддлстон огрызался, однако потом Хэмсворт неожиданно заметил, что они в самом деле много едят.
Крис еще дома, в Квинсленде, привык плотно запихиваться. С утра овчар завтракает через силу, однако потом до вечера придется трястись с пустым желудком. А если перегон затягивается на несколько суток, то пирог, уложенный в сумку, приходится растягивать по ломтям. Вечером голодные овчары накидывались на ужин так, что и крошки не оставалось. Когда Крис переехал в Лондон и втянулся в новый режим жизни, есть он стал как попало, да и не было матери, у которой на кухне всегда найдется, чего пожевать. Однако Том готовить умел и любил, так что Крис, неожиданно для себя, снова начал нормально есть. И Хиддлстон был не дурак пожрать - Крис, правда, не знал, было ли это у него и раньше, или с пробуждением чувственности омеги, проснулся и аппетит.
- Будешь жвачку? – невинно поинтересовался Том, вытащил тонкую пластинку из только что открытой упаковки, стащил обертку и протянул Хэмсворту, нагруженному пакетами.
- Издеваешься? – мрачно спросил Крис, приоткрыл рот и осторожно взял губами жвачку.
Том расцвел в улыбке, а Крис вдруг резко остановился, словно на стену налетел. Посмотрел на неброскую вывеску магазинчика в самом углу супермаркета.
- Чего? – удивился Том. – Ты чего? Тебе тяжело? Хочешь, я возьму пакет? Давай, который тебе мешает?
- Не мельтеши, - кратко ответил Крис, привыкший к его словоохотливости. – Слушай, а что в том магазине продается?
Хиддлстон посмотрел на темно-синюю вывеску с подсвеченным белым знаком омеги, побагровел до ушей и попытался потащить Хэмсворта прочь.
- Там…всякие штуки.
- Хочу посмотреть на штуки! – предсказуемо оживился Крис. – Давай зайдем?
- Давай как-нибудь потом, - Том принялся тащить его всерьез, но Крис уперся, а весил он на шестьдесят фунтов тяжелее, так что Том его даже с места не сдвинул.
- Пойдем сейчас, - заявил Хэмсворт. – Что ты там такое от меня прячешь?
- Ничего я не прячу, - сдался Том. – Там просто разные товары для нас.
Как он и думал, Хэмсворт только еще сильнее заинтересовался.
В отделе было пусто и тихо, шум супермаркета сюда не долетал. Крис поставил пакеты на пол у двери и пошел вдоль прилавков.
- Я это все видел, - сказал он разочарованно, осматривая стенд с ошейниками, поводками и хлыстами. – Все это продается в магазинах для таких, как я.
Том проворчал себе под нос что-то нелицеприятное про таких, как его неугомонная, упрямая альфа, однако мешать не стал. Хэмсворт выглядел как школьник, попавший в канцелярский магазин – крутил головой, все осматривал и чуть ли слюни не пускал.
- А это что? – Крис ткнул на картонные коробки, сложенные пирамидой.
Том снова покраснел.
- Это…неважно, - пискнул он.
- Тампоны гигиенические, - прочитал Крис вслух. – А-а-а…
- Бэ-э-э! – прошипел Хиддлстон. – Налюбовался? Пошли отсюда.
- Погоди, - Крис завис у широкого, на всю стену стенда с бельем. – О, гляди, у них всех прорезь на заднице! А я у тебя такого белья не видел.
- Господи, - вздохнул Том, - ты как ребенок.
Хэмсворт вдруг застыл, как молнией ударенный, склонил голову набок, с интересом рассматривая…Том зажмурился, уши у него пылали, а язык присох к небу. Знал он, что обозначает такой сосредоточенный взгляд.
- Такого я у тебя тоже не видел, - медленно проговорил Хэмсворт, снимая образец похабнейших стрингов с вшитой внутрь пробкой.
- Потому, что я такое не ношу, - заявил Том. – Повесь на место.
- А почему не носишь? – Крис проверил, как пробка держится, покрутил белье, потянул за лямки.
- Потому, что не ношу! – заявил Том. – Пойдем уже.
- Ты куда-то спешишь? – мягко поинтересовался Крис, повернулся на шум и кивнул молоденькой продавщице.
Хиддлстон закусил губу - он такой типаж девочек знал отлично: это с виду они такие нежные и воздушные, а на самом деле всего за секунду эта девица уже цепко окинула их взглядом, выяснила, кто главный, и под чью дудочку надо плясать.
- Подсказать что-то? – прощебетала феечка, обращаясь исключительно к Крису.
Том криво улыбнулся, чутье его не подвело.
- Да…вот…вот это, - Крис показал ей белье, покрутил на пальце и спросил вдруг:
- А такие же серые есть?
Девица поглядела на Тома и деловито спросила:
- Под цвет глаз подбираете?
- Именно, - невозмутимо согласился Крис, как будто никакого Хиддлстона рядом не было. – А какие у вас еще штуки есть?
- Что вы имеете в виду? – спросила феечка, кивнув на полку со всякими игрушками.
- О! Именно такие штуки! – обрадовался Крис.
Том тяжело вздохнул. Стоять мебелью ему надоело, так что он подошел ближе, привлек к себе внимание, пока Крис что-то выбирал, и громко, нахально сказал:
- Пачку презервативов дайте.
Крис фыркнул, даже не повернув головы.
Вопрос размножения висел между ними, и они оба отлично делали вид, что никакого такого вопроса нет. Крис терпеливо ждал результата, который рано или поздно бы появился, Том упрямо покупал презервативы, которых уже скопилось несколько коробок в ящике столика. Крис каждый раз хмыкал и, естественно, поступал по-своему.
- Вот это! – заявил Хэмсворт, сияя глазами, как мальчишка.
Том окинул взглядом серое белье в мелкую сеточку и с крупной, черной пробкой внутри.
- На голову себе это надень, - посоветовал он ехидно.
- Тебе пойдет, - улыбнулся Хэмсворт.
Том покосился на консультанта и прошипел ругательство.
- У нас есть примерочная, если вы будете покупать, - пропела девушка, на всякий случай отступив за прилавок.
- Мы не будем покупать, - процедил Том.
- Отлично, вы кредитки принимаете? – одновременно спросил Крис и протянул девушке карточку.
- Секундочку, - Хиддлстон схватил его за локоть и оттащил в угол.
Ты с ума сошел? – зашипел он Крису на ухо. – Я никогда такое не надену!
- Почему нет? – тихо ответил Хэмсворт, серьезно глядя на него ясными, голубыми глазами. – Мне будет приятно.
Том прикусил язык. Аргумент был нечестный и коварный…и что на него ответить Том не знал.
- Я не…это не…слушай, ну глупость же! – проблеял наконец Том, так и не придумав, что ответить.
- Ну глупость, - согласился миролюбиво Хэмсворт. – Но мог бы меня порадовать.
Том сжал губы, кусая себя за язык, наконец отмахнулся и сказал решительно:
- Ладно, один раз.
Хэмсворт расплылся в улыбке, прижал его к себе и поцеловал в лоб.
- Ты душка.
- Отвали, - фыркнул Том, забрал у невозмутимой девицы упаковку и зашел в примерочную.
Таких глупостей он никогда не делал, не позволял себе ничего настолько безрассудного. Сейчас с ним был Крис, спокойный, уверенный в себе, так что Том расслабился, переложил на него ответственность. Хотя, все-таки, снимать трусы в тесной кабинке было неуютно. Том прислушивался к неспешному разговору, Крис что-то выспрашивал у феечки, выговаривая слова с тягучим австралийским акцентом. Том испытал прилив нежности, быстро выбрался из ботинок и покрутил откровенное белье, пытаясь сообразить, как его натянуть.
На пробке был дополнительный вакуумный целлофановый чехол, Том подцепил его ногтями, содрал и кинул в урну, решился и разом подтянул лямки выше.
Это было не белье, а орудие пыток какое-то: шнурки плотно облегали бедра, сетка оказалась жесткой, прижала член так, что даже гладить себя было больно. Том переступил с ноги на ногу, приоткрыв рот, прислушиваясь к другим ощущениям…совершенно другим. Крис довольно сильно раскрыл его… Том, порозовев, одними губами произнес:
- Растрахал.
И смутился.
Однако слово было верное, пробка проскользнула внутрь по обильной смазке, прочно засела, но ни боли, ни дискомфорта Том не чувствовал, только томление. Черт бы побрал австралийские толстые хрены.
Как будто в ответ на его мысли занавеска пошевелилась, по ней кто-то легонько провел рукой.
- Крошка, у тебя все хорошо?
- Замечательно, - процедил Том.
Судя по сопению и постукиванию ботинок о кафель, Хэмсворт никуда не ушел, мялся за занавесью. Том кое-как влез в брюки, кусая губы от коварства проклятых трусов, теперь-то, когда пришлось наклоняться, он понял, настолько безжалостно они были сконструированы. Хиддлстон влез в ботинки, беспощадно сминая задники, оправил плащ, сунул в карман белье и вышел из примерочной, тут же наткнувшись на Криса.
- Ты как? – спросил тот, вскинув светлые брови.
Том обогнул его по кривой, остановился у стенда с кожаной продукцией, ткнул пальцем в широкий, строгий ошейник с кольцом посередине, и процедил:
- Приплюсуйте.
Крис удивленно вытащил свою кредитку, оплатил и эту покупку, распрощался с феечкой и подхватил пакеты.
- Всего хорошего, - язвительно сказал Том, еле переставляя негнущиеся ноги.
К счастью, Крис молчал, так что пыхтящий Хиддлстон перевел дух, пока они вышли из супермаркета и обошли парковку.
- Ты бледный какой-то, - на свою беду заметил Крис. – Что-то не так?
- Естественно не так, - выдавил сквозь зубы Том.
У него по спине текли крупные горячие капли пота, впитываясь в пояс штанов. Прохожих на улице стало больше, и запах горячечной омеги привлекал внимание. Рядом, правда, шел высокий, плечистый Крис, за которого Хиддлстон то и дело хватался, чтобы устоять на подрагивающих лапах, поэтому желающих прицепиться к омеге не было.
- Тебе больно? – с ужасом спросил Хэмсворт, остановился и чуть не выпустил пакеты из рук.
- Нет, идиот ты этакий, - прошипел Том. Дорога казалась ему бесконечной, хотя всего-то надо было пройти несколько кварталов.
Крис осветился широченной, белозубой усмешкой.
- А! – сказал он жизнерадостно. – Понимаю.
- Ничего ты не понимаешь, - огрызнулся Том, прошел еще несколько минут молча и встал, как вкопанный, посреди тротуара.
Крис запнулся об него, переложил все пакеты в одну руку, крепко взял за плечо и повернул лицом к себе.
- Дальше я не пойду, - прохрипел Том, кусая нижнюю губу, - не могу.
- Тут немножко, - мягко ответил Крис, погладил его по рыжему, вспотевшему затылку.
- Ну и иди сам! – рявкнул Том, обхватил себя за плечи.
Хэмсворт огляделся, увидел узкую щель между домами, схватил бедную изнемогающую выдру за локоть и потащил за собой. Толкнул на кирпичную стену, кинул пакеты подальше, а сам распластал Хиддлстона, переплетя пальцы.
- В грязном переулке…на улице, - простонал Том, прижимаясь пахом к выставленному колену. – Еще и в одежде, боже, какое позорище!
- Ты грязных переулков не видел, - тихо возразил Крис, вклиниваясь бедром между дрожащих ног.
Он закрывал спиной и плечами Тома от проспекта, и тот немного успокоился, начал тереться и закатывать глаза. Они были почти одинакового роста, так что Крис куснул за острый, холодный кончик носа.
- Смотри на меня, - попросил он нежно.
Хиддлстон всхлипнул, распахнул голубые, мутные глазищи и уставился на Криса.
Иногда Крис позволял себе в постели грязные словечки, зная, что заводит и шокирует этим благопристойного Хиддлстона. Сейчас он молчал, однако смотрел внимательно, и Том под его взглядом начал обмякать и часто дышать в преддверии оргазма. Это был взгляд альфы – властный и спокойный, Том не мог отвернуться, не смел даже моргнуть, полностью попав под чужое влияние. Зрачки у Криса расширились, придавая ласковому, в общем-то, взгляду дикое выражение. И все, что Хэмсворт ему бормотал на ухо, вбивая в подушки, все это лилось с глаз, слова оказались не нужны. Том знал, что нужен, что желанен. Он затрясся, не замечая, что стена под его спиной холодная, а под ботинками хрустит лед. Проклятое белье прижимало член, как пояс верности, и от этого тугого давления становилось еще слаще, только так жаль, что нельзя помочь себе руками…так жаль. Крис хищно улыбнулся, показав кромку белых зубов. Том зацепился за улыбку взглядом, охнул и обмяк, Крис едва успел подхватить его поехавшее вниз тело.
- Ну-ну, - нежно сказал Хэмсворт. – Умница.
Умница никак не мог твердо стать на ноги, покачивался и заваливался на Криса, всхлипывая и толкаясь вперед бедрами.
- Я люблю тебя, - тихо сообщил Хэмсворт, одергивая на Томе плащ.
Том слабо простонал в ответ, подышал на замерзшие ладони и привел себя в порядок. В штанах остывало пятно, это было неприятно, но после такой разрядки Том этого почти не замечал, у него все еще звенело в ушах, и только теперь накатил стыд.
- Хочешь, я угадаю, о чем ты думаешь? – предложил Крис, выруливая на тротуар.
В пакете мягко булькнула бутылка с молоком.
- О, Господи, - пропищал Крис, дурачась, - что он теперь будет обо мне думать? Как я низко пал! Нет мне прощения! Как теперь жить?
Том не выдержал, начал смеяться – у него совершенно не было сил злиться, тем более что сообразительный Хэмсворт угадал.
- Ты глупый, - неожиданно подытожил Крис. – Глупый, но мой.
Том насмешливо фыркнул, отмахнулся и зашагал домой, решив взять оставшийся квартал нахрапом.
- Когда уже снег пойдет? – вздохнул Крис, - Я снега никогда не видел, только по телевизору.
- Насмотришься еще, - ответил Том.
- И в холодильнике, - сообразил вдруг Крис, - но это не настоящий снег.
Он собирался было рассказать, как они с братьями собирали куски изморози, когда мать размораживала лари, однако почувствовал опасность еще до того, как Хиддлстон что-то сказал.
Тот вышагивал вальяжно, немножко враскачку, как моряк, но за секунду подобрался и выпрямился, у него даже лицо заострилось в хищной, холодной гримасе.
- Что? – спросил Крис, мигом напрягаясь.
- Тихо, - одними губами ответил Том и остановился перед молодым человеком в теплом, коричневом пальто.
- Генри.
- Томас.
Крис вдруг сообразил, что парень смутно похож на Хиддлстона. В лицах было какое-то сходство, не как у братьев, но что-то неуловимо общее: форма носа, манера смотреть исподлобья, высокомерная гримаса. Да и роста они были одинакового, оба рыжеватые, с кудрявыми волосами. Крис сообразил, что перед ним один из представителей семейства Хиддлстонов, кузен должно быть. Кузен, правда, выглядел более суровым, потертым жизнью, у Тома на лице оставалась печать инфантилизма, избалованного и донельзя любимого ребенка. А этот мрачный тип был угрюмым, тощим и неласковым. Криса даже передернуло, когда кузен посмотрел на него внимательно блеклыми серыми глазами.
- Очень любопытно, Томас, - проскрипел кузен.
- Воздержись от комментариев, Генри, - прошипел в ответ Том.
Крис сразу ощутил, что между двоюродными братьями живет многолетняя непримиримая неприязнь.
- Значит, ты все-таки нашел альфу, - самодовольно ответил тот, пропустив мимо ушей предложение заткнуться. – А я-то думал, что ты так и будешь всю жизнь изучать талмуды.
- Это мое дело, - возразил Том. – И нам пора.
- Готов поспорить, что ты держишь этого здоровяка в секрете от семьи, - проницательно заметил Генри. – Очень мудрое решение.
- Всего хорошего, - рявкнул Том, схватил растерявшегося Хэмсворта за рукав и потащил к книжному магазину.
- У меня вопрос, - заявил Крис, как только они отошли. – Даже два.
- Потом, - прошипел Том. – Мне надо выпить, шевели ногами быстрее.
Крис фыркнул, но послушно зашагал быстрее.
Хиддлстон вытащил из бара бутылку фруктового бренди, налил себе полный стакан Фрамбуаза и вылакал за один присест.
Крис, разбирая пакеты, взглянул на него сочувственно, а Том налил себе новую порцию и принялся медленно цедить, катая во рту малиновый вкус. Крис оставил все мешки на кухне, пришел к нему в гостиную и принялся раздевать, безмолвно ощущая, что его омега горюет и нервничает.
- Первое, я тебя не скрываю! - заявил неожиданно Хиддлстон, когда Крис снял с него брюки и осторожно стащил серые трусы с белым клеевым пятном на паху.
Крис кивнул и с интересом оглядел блестящую от смазки пробку.
- Выкинь эту гадость, - попросил Том.
Крис отшвырнул белье подальше, взял обеими руками холодную ступню и начал массировать.
Выдру, видимо, не смущало, что он лежит вверх ногами в задравшейся клетчатой рубашке, выставив причиндалы на обозрение, и надирается бренди.
- Второе…
Том помолчал, отпил небольшой глоток и поставил стакан на стол.
- Терпеть его не могу, - проворчал он недовольно. – Каждый раз, когда вижу его самодовольную рожу, все внутри переворачивается.
- Вы похожи, - заметил Крис и охнул, получив пяткой в плечо.
- Он мой троюродный кузен, - буркнул Том. – Считается, что он гордость семьи, а я…а я нет.
- Я тобой горжусь, - серьезно сказал Крис. – Не изводи себя.
- Ты! – фыркнул Том.
Отнял ступню, которую Крис разминал, встал и, забрав бутылку, отошел к окну.
- Что мне ты, - нахально заявил Хиддлстон. – Они считают, что я неудачник.
Крис молчал, не отзывался, а у Тома глоток застрял в горле. Он поставил бутылку на подоконник, откашлялся и обернулся – Хэмсворт смотрел спокойно, только губы чуть сжал, лишь этим выдавая обиду.
- Прости, - кашлянул Том.
Вернулся и сел рядом.
- Я еще не привык к тебе. Я слишком долго зависел от одобрения своей семьи.
- Я понимаю, - согласился Крис.
Том взял его большую ладонь, твердую от мозолей, и прижал к щеке, шумно выдохнул.
- А твоя семья знает про нас? – спросил он неуверенно.
- Естественно, - Крис пожал плечами. – Я сразу сказал, что нашел омегу. Родители за меня порадовались.
Он умолчал о том, что они в первую очередь удивились. Судя по тому, в каком раздрае была его омега, и как она уже успела подвыпить, для таких признаний было не время.
Хиддлстон горько рассмеялся.
- Все только начинается, вот увидишь, - сказал он недовольно. – Готов поспорить, что к вечеру каждая тетушка будет знать, что я больше не одинок.
- Ну и пусть.
- Начнут перемывать косточки мне, потом тебе, - Том прижался к нему, поджал ноги и, подумав, лег головой Крису на колени.
- И пусть, - равнодушно отозвался Хэмсворт.
- Тебя не одобрят, меня упрекнут, - прозорливо вздохнул Том. – Возможно, меня вычеркнут из завещаний.
Крис не успел ничего ответить, заиграл мобильный Хиддлстона, лежащий на подлокотнике.
- Начинается, - усмехнулся Том.
Обед казался непоправимой катастрофой. Последний раз Крис чувствовал себя так неловко, когда признался родителям, что уезжает в Англию. Только тогда его слова встретили шумным семейным скандалом, криками и битьем посуды, а теперь же над столом царило ледяное молчание.
Том, конечно, попытался подготовить его заранее, но Крис и подумать не мог, что на семейном обеде окажется вся семья Хиддлстона: человек пятьдесят за длинным, безукоризненно сервированном столом. Крис, ковыряясь вилкой в картофельной запеканке с лососем, заметил явные признаки вырождения клана, правда, удержал язык за зубами. Хиддлстоны, лишенные свежей крови на четверть века, были сплошь похожими, особенно в младшем поколении: острые носы, круглые, выразительные глаза с подвижными, тонкими бровями, светло-рыжие волосы. В общем-то, типичные британцы, бесцветные и скучные. Крис покосился на Тома, а тот перестал жевать черный пудинг и уставился в ответ нервным взглядом. Не то, чтобы выдра сильно выделялась среди этого хоречьего семейства, но в нем семейные черты сочетались очень симпатично. Крис, конечно, на объективность не претендовал, однако Том был одним из лучших творений большого семейства, по сравнению с несимпатичными кузенами, а еще он был омегой, что придавало ему чувственный шарм, который, правда, чувствовал обонянием только Крис.
Хэмсворт чуть улыбнулся ему в мертвенной, сухой тишине, а Том, порозовев скулами, уткнулся в свою тарелку. Ничего, омега принесет новый генотип, и следующее поколение, наверняка светловолосое и высокое, будет совсем непохожим на этих болотных обитателей.
Крис поймал неодобрительный взгляд какого-то дядюшки. Они знакомились с ним в начале вечера, но Крис перестал их различать после третьего человека, все они были на одну чопорную, неприятную физиономию. Все дядюшки, под ручку с тетушками, прямо не сказали, что Крис им не нравится, однако он дураком не был и все отлично понял.
По всей видимости, Хиддлстоны ждали волевую девицу. Высокий флегматичный австралиец стал неприятным сюрпризом, с которым они мириться не хотели. Во-вторых, и это Крис ощутил особо полно, его сразу записали в тупицы, только потому, что он не мог блеснуть приветствием на разных языках и не рассыпался в любезностях. Крис смутился, увидев гостиную, заполненную людьми – джентльменами в смокингах и дамами, усыпанными драгоценностями, - и упустил момент блеснуть. Крис собирался на семейный обед, а не на светский прием, и в джинсах чувствовал себя глупо и неуместно. Том знал свою семью всю жизнь и не жаловал их, Крис был знаком с хорьковым семейством всего вечер, и тоже любовью не проникся.
Крис, когда его расспрашивали, честно признался, что недвижимостью в Лондоне не владеет, зато ему принадлежит двадцать акров земли в южном Квинсленде. Для травы и овец там земля неподходящая, заболоченная, зато для тростниковой плантации условия самые подходящие. Судя по холодным глазами семейства, выслушавшего его рассказ, земля в Австралии казалась им чем-то таким же эфемерным и далеким, как угодья на Марсе. Крис приуныл, поняв, что завоевать симпатии ему не удастся, даже если он начнет на руках ходить. Бог его знает, чего семейство хотело для своего мальчика, но не Криса определенно, и то, что Том связался с Хэмсвортом, расценили, как досадную ошибку. Крис даже подумал, что его выставят прочь - с таким пренебрежением на него поглядывали, но его все-таки пригласили к столу.
Сначала Крису кусок в горло не лез – их с Томом усадили на лобное место, словно молодоженов, и когда Крис поднимал вилку с наколотым кусочком, добрая сотня глаз внимательно следила, как он пытается проглотить. Пытка была та еще. Крис покосился на Тома и заметил, что тот вовсе не поднимает глаз, а нервно цедит лимонный джин стакан за стаканом. Крис обозлился и перестал смущаться - как бы не негодовали эти снобы, Том им больше не принадлежал. Теперь Крис владел им, нравилось это семейству или нет. Крис собой был очень доволен, да и Том, кажется, был с ним счастлив, а без регулярных встреч с семейством они переживут.
Крис принялся намазывать булочки свежим маслом, пил бренди и потихоньку подсовывал пьянеющему Хиддлстону то кусок пирога, то индейку, то запеканку. Если Крис был прав в своих догадках, ни волноваться, ни нажираться так Тому определено не стоило, и Хэмсворт сам начал злиться от того, что эти высокомерные ублюдки заставляли Тома нервничать.
Как и все беты, запахи они воспринимали плохо, зато пьяненькая омега злой, резкий запах разозленной альфы учуяла почти сразу, а через пару минут и все присутствующие начали невольно скрести вилками по тарелкам, не понимая, откуда взялось это напряжение в обеденной зале.
Том сжал под столом крепкое колено, затянутое в джинсовую ткань, поглядел умоляюще, а Крис ответил ему ласковым взглядом. Пугать Хиддлстона он совершенно не планировал, он просто злился, но омеге было нечего бояться. Том опустил ресницы, показывая, что понял, и повеселел, попробовал творожную запеканку, облизнулся и налег на лимонный крем. Крис чуть расслабился, зыркнул зло на ближайших к нему соседей. Как он и думал, все немного попятились, подались на стуле подальше от него. Хэмсворт лениво улыбнулся, намазал на свежую, теплую булочку сливки и отправил угощение в рот.
На дальнем конце стола поднялся несмелый разговор, а через несколько минут переговаривался уже весь стол. Крис равнодушно прислушивался к беседам об экономике, он радовался, что ему дали перерыв, и успокаивался, слыша под ухом бодрое чавканье. Выдра смаковала, облизывалась и тянула в рот все, что лежало поблизости. Крис не принимал участия в обсуждениях, но догадывался, что стоит ему резко пошевелиться, как разговоры стихнут. Хиддлстоны просто по-своему боролись со стрессом, вызванным появлением неуместной альфы, но краешком глаза все следили за ним.
Том тоже перестал нервничать. Он-то сидел как на иголках, и ждал, что Криса начнут обижать, а в том, что начнут – Том даже не сомневался. Он знал, что Крис не понравится семье, еще до того, как привел Хэмсворта на обед. Крис выбивался из всех норм – он был слишком высоким, слишком крупным, слишком загорелым для всех норм приличий. У него были здоровенные руки рабочего, и это, как Том заметил, всех ужасало. Том знал, на что эти сильные руки способны, и какими они могут быть нежными, поэтому улыбался себе тихонько под нос.
Хэмсворт выпрямился на стуле, пил виски и равнодушно посматривал на оценивающих его дядюшек и кузенов. Те стушевались, не посмели наговорить гадостей. Том перевел дыхание, видя, что его альфа невозмутим, как обычно.
Однако минута покоя продлилась недолго: не сумев подкопаться под уверенного в себе Криса, семейство накинулось на Тома. Он едва успевал отбиваться от ехидных шпилек, отвечая общими фразами. Крис, сидящий рядом, напрягся и снова начал злиться. Глупым он не был, замечательно понял, что Хиддлстона пытаются унизить.
Том склонился к нему, наплевав на правила хорошего тона, и прошипел на ухо, удерживая на лице любезную улыбку:
- Перестань хмуриться.
- Пусть выбирают выражения, - прошипел ему в ответ Крис, даже не думая соблюдать приличия. – Мне не нравится.
Стало тихо. Крис поковырял вилкой в остатке печеночного рулета и отодвинул тарелку.
- И что вы думаете дальше делать с нашим Томом? – спросил церемонно Генри.
Крис запомнил его, тем более что этот чертов Генри никак не мог уняться, агрессивнее всех бросался на Тома, пытаясь втоптать его в грязь и унизить на глазах альфы.
Хэмсворт отложил нож, утер салфеткой лицо, поглядел на изнывающего от нетерпения кузена и тяжеловесно ответил:
- Я собираюсь с ним жить, - сказал Крис, уставившись в оторопевшего Генри немигающим, злым взглядом. – Жить долго и счастливо. Спасибо за ужин, очень булочки хороши. Пойдем, Том.
Хиддлстон тут же поднялся, утер салфеткой руки и пошел рядом с Крисом, сияя как лампочка. С точки зрения этикета, поступить хуже, чем поступил сейчас Хэмсворт, было просто невозможно – он не дождался конца ужина, не попрощался с хозяевами. Словом, показал себя деревенщиной и хамом, но Тома это позабавило. В Хэмсворте было больше естественности и человечности, чем во всем том сборище, что осталось в столовой.
- Все, - усмехнулся Том, застегивая пальто, - отлучат, отрекутся, вычеркнут.
- Без тебя они загнутся как род уже в следующем поколении, - равнодушно сказал Крис, помогая ему облачиться. – Одна омега на сто человек – это ненормально.
- Ну…в Европе омег долго истребляли, - пожал плечами Том, наблюдая, как Хэмсворт запахивается в длинное, черное пальто. – Так что нормально.
- Не нормально, - покачал головой Крис. – Надень шапку, снег идет.
- Подозреваю, что больше нас не пригласят, - язвительно заметил Хиддлстон, пока Крис обвязывал шею шарфом. – Ты им не понравился.
- Они мне тоже.
Том хмыкнул, и собирался было спускаться по парадной лестнице, но его окликнули со столовой. Том поглядел в ту сторону, и поморщился, увидев Генри.
- Это был глупый поступок, Томас, - заявил строго кузен. – Если твой дикарь позволил себе уйти посередине ужина, это не значит, что ты имел право на такую нелепость. Ты очень нас разочаровал, очень. Как обычно, впрочем.
Том даже дернулся от обиды, а потемневший лицом Хэмсворт, обнял его за плечи и тихо сказал:
- Погоди меня снаружи, ладно?
Том кивнул и вышел, застегивая на ходу кожаные перчатки, а Крис оглянулся, убедился, что Хиддлстон его не видит, и одним прыжком оказался около растерянного Генри. Тот захрипел и вытаращился испуганно, когда Крис сгреб его одной рукой за шкирку и поднял на уровень своих глаз.
- Послушай внимательно, сблевыш, - тихо процедил Крис, полыхая синью глаз. – Если я тебя хоть раз увижу у нашего дома, тебе несдобровать, это понятно?
От злости у него акцент прорезался сильнее обычно, но надоедливый кузен все отлично понял, судя по перепуганным глазам. Прохрипел согласно, так что Крис опустил его на пол и даже снисходительно потрепал по кудрявой макушке.
- Доброй ночи.
- Что ты ему сказал? – с интересом спросил Том, пытаясь прикурить сигарету на ветру.
Крис молча забрал зажигалку и незажженную сигарету, прикурил и затянулся сам.
- Поблагодарил за прекрасный ужин, - небрежно сообщил Крис, взял Тома за ладонь и зашагал к воротам.
- Я все отлично видел, - сообщил тот, подсмеиваясь. – Ты варвар.
- Ты против? – поинтересовался Крис, чувствуя, что у его омеги чудесное настроение.
- Я? Благослови тебя Боже! - расхохотался Том. – Генри давно напрашивался. Но ты все равно варвар.
Они прошли в уютной тишине несколько минут, пока не поймали такси. Крис затушил сигарету о ладонь, кинул ее в подвернувшуюся урну и усадил Тома на заднее сидение.
- Интересно, что сказали бы твои родители? – задумался Хиддлстон.
- Что ты слишком тощий, - уверенно сказал Крис. – И что ты неприспособлен к настоящей жизни.
- Это еще почему? – обиделся Том. – Я очень даже приспособлен.
- Мама бы огорчилась, узнав, что ты один у своих родителей, - Крис откинулся на сидение, принялся греть замерзшие ладони. – А отец бы прямо сказал, что ты хлипкий для деторождения.
Том хмыкнул, но промолчал.
- У тебя еще братья есть, - сказал он после паузы.
- Насколько я знаю своих братьев, - осклабился Крис, - Люк устроил бы драку за тебя, он задира, а Лиам…он помягче. Возможно, он бы изнасиловал тебя, пока я был бы на выгоне.
- Ничего себе помягче! – вознегодовал Том. – А что ж тогда пожестче?
- Поверь, ты не хочешь знать, - улыбнулся Крис. – Мы поедем навестить мою семью, но не так сразу. Проще сгрузить матери на руки троих внуков и сбежать на Матлок, чем выслушивать, какой ты слабенький, бледненький и с плохой наследственностью.
- Давай закроем эту тему, - взмолился Том. – Мне что-то нехорошо.
***
В гостиной сладковато пахло каннабисом, дымок растекался в воздухе, обволакивал диван и лежащую на нем фигуру.
Крис, вышедший из ванной, остановился, поправляя полотенце на бедрах, принюхался и решительно прошлепал в гостиную.
- Сплиф? – спросил он беззлобно, вытащил из длинных пальцев самокрутку и затянулся. – Расслабляешься?
- У нас это называется джойнтом, - вяло сообщил Том, пощелкал пальцами, требуя сигарету обратно.
Крис сильно затянулся, перегнулся через спинку и медленно выдохнул дым ему в рот.
- Что ты делаешь? – поинтересовался Крис, усаживаясь рядышком.
- Смотрю на звезды, - ответил Том, таращась в сплошь залепленное снегом смотровое стекло на потолке.
Хэмсворт сморгнул и рассмеялся.
- Быстро тебя вставило, - сказал он, подгребая омегу с грубоватой нежностью.
- Ужасный был день, - пожаловался Том. – Родители, тетушки…Генри был прав, я всегда всех разочаровывал.
Крис снова затянулся, поделился дымом в поцелуе.
- Тем, что омега, тем, что не юрист, - жаловался Том, - тем, что не военный. Тем, что…не тот, кто нужен, понимаешь?
- Ага, - ответил Крис лениво. – Тебе не наплевать?
- Теперь наплевать, - отмахнулся Хиддлстон, вытянул длинные, голые ноги.
- Ты слишком много обращаешь внимания на свою бывшую семью, - задумчиво сказал Крис. – У тебя новая стая. Я.
Том фыркнул, но посерьезнел, видя, что Крис не думает улыбаться.
- Я и щенята. Я не хочу, чтобы ты переживал по пустякам.
- Ну прости! – воскликнул Том, приподнял голову и затянулся из подставленной самокрутки. – Я такой!
Он помолчал и спросил:
- Какие еще щенята? Ты хочешь завести собаку?
Крис одной затяжкой докурил джойнт, затушил сигарету и легонько провел кончиками пальцев по плоскому животу. Постучал по пупку, будто ритм отбивал.
- Глупости! – отмахнулся Хиддлстон.
Крис только усмехнулся, показав белоснежную полоску зубов, запрокинул голову и ехидно сказал:
- Столько звезд, не правда ли?
- Отвали, - обиделся Том, - нет там никаких звезд. Летом будут.
- Ле-е-етом, - задумчиво протянул Хэмсворт. – Летом нас здесь не будет. Поедем домой.
Том пожал плечами и выбрался из объятий.
- Хочу, чтобы ты кое-что сделал, - важно сказал он, стащив с тремпеля галстук. – Atame!
- Прости что? – Крис вскинул светлую бровь.
Том ткнул в него галстуком, стащил рубашку и сложил руки за спиной.
- Давай, свяжи меня.
Крис послушался, захлестнул петлю на запястьях.
- А зачем я это делаю? – спросил он спокойно, не теряя головы.
- Крепче затягивай, - подсказал Хиддлстон, возбужденно сияя глазами.
- И?
Том подергал руками, но запястья были прочно привязаны, Крис даже не поленился захлестнуть длинный конец вокруг локтей.
- Зачем тебе это? – спросил он.
- Сделай что-нибудь! – попросил Том. – Что-нибудь ужасное. Со мной.
- Э-э-э…отшлепать? – поинтересовался обалдевший от неожиданности Крис.
- Не знаю! – досадливо воскликнул тот. – Мне надо!
Крис затащил его к себе на колени, любовно прикоснулся губами за оттопыренным острым ухом.
- Не глупи, - миролюбиво сказал Крис. – Что мне с тобой сделать? Побить?
- Может быть! – дерзко вякнул Том, извернулся и вцепился крепкими зубами Хэмсворту в руку.
Крис завопил от неожиданности и боли – зубки у выдры были мелкие, но остренькие, так что укус мгновенно вспух и налился кровью.
- Ах ты ж черт! – выругался Хэмсворт, скинув тощего провокатора с колен. – Ты свихнулся?!
Хиддлстон оскалился, сморщив нос, и попытался еще раз укусить Криса за ногу.
Крис только головой покачал. Уж что-что, а бить свою омегу, да еще и на раннем сроке, было такой беспросветной глупостью…ну глупее было только таращиться в занесенное снегом стекло на потолке.
Крис опрокинул его лицом вниз, подсунув под живот диванную подушку. Хиддлстон довольно крякнул и развел колени, выставляя голый зад на всякое поругание. Крис вместо этого развязал галстук и хлопнул по круглой, соблазнительной заднице.
- Свободен.
Том обернулся и поглядел с обидой, скатился с дивана и мигом умчался в спальню. Крис немного растерялся от такой бурной реакции – обиделся он что ли?
- Том? – позвал он нерешительно.
Тот вышел на свет, держа руки за спиной.
- Ты чего? – немного испуганно сказал Крис. – Ты что задумал?
- Ничего, - невинно заявил Том и вдруг одним прыжком оказался рядом.
Хэмсворт и пошевелиться не успел, а на его шее защелкнулся тот строгий, широкий, колючий ошейник, который подлый Хиддлстон купил в магазинчике.
Крис озверел.
Человеческая часть в нем, спокойная и рассудительная, задвинутая сейчас куда-то на задворки сознания, даже восхитилась этой коварной интриге и безрассудству храбрых. Альфа, на которую нацепили ошейник, будет рвать и метать, устроит кровавую баню, чтобы доказать свой статус. Однако омеге, тем более в положении, ничего не грозит, ничего кроме…Волк, которого Крис привычно прятал все эти годы, держа на коротком поводке, с поводка-то сорвался. Волку было жизненно необходимо доказать свой статус, однако рвать зубами самку не мог даже этот хищный зверь. Гнусный Хиддлстон все верно рассчитал, и волк, и Крис собирались поквитаться с ним совсем другим способом, и именно этого Тому хотелось.
Диванная подушка осталась на диване, а он растянулся на паркетном полу, задыхаясь под тяжелым Хэмсвортом. Тот крепко держал Тома зубами под ухом, не давая даже повести головой, заломил руку назад, жадно ощупывая округлое, жилистое бедро.
- Доигрался? – прохрипел Крис, пинком раздвинув ноги. – Доигрался?
- Да-а-а, - протянул Том, закатил глаза, когда его начали резко и грубовато трахать.
Обычно Хэмсворт был более нежным, но сейчас врывался, ничуть не заботясь. Короткие шипы на его ошейнике кололи Тома в плечо. Он попытался было пошевелиться, но Хэмсворт зарычал у него над ухом, стиснул зубы сильнее и распластал, словно лягушку на разделочной доске. Бедра его двигались без ритма, порывисто, и если бы не смазка, потекшая у Тома от запаха возбужденной альфы, он бы точно порвался.
- Псина, - простонал он, - кобель!
Хэмсворт навалился еще сильнее, вбился до корня и замер, разочарованный Том подумал, что тот кончил, однако Крис тут же сполз с него, вскочил на ноги и рывком поднял Тома.
Швырнул его к стене, прижав вспотевшей спиной, подхватил под задницу и поднял, сплетя пальцы. Хиддлстон тут же обвил его ногами, вскинул бедра, насаживаясь и тихонько охнул, соскальзывая вниз, до корня. Обнял за плечи, прижавшись лбом ко лбу. Крис сам крупно дрожал от похоти, начал вталкиваться, коротко и сильно, в выставленную, доступную дырку. Придерживал на весу, не уставая, а Том, беспомощный в сплетении его рук, только царапал мощный затылок с отросшим, выгоревшим хвостом, и напряженные, широко развернутые плечи.
У него онемели ноги – первый признак подкатывающего оргазма, низ живота окаменел, а пальцы на ногах поджались. Крис в ответ начал вколачиваться сильнее, долбился, как дятел в дупло, сволочь такая, даже не думая притормозить. Том громко вскрикнул, потянул его за волосы и вцепился зубами в подбородок, когда Крис запрокинул голову.
После их пыхтения, стонов и вскриков стало так тихо, что даже в ушах зазвенело. Крис осторожно отступил от стены, придерживая прилипшую к нему, безмозглую омегу. Том только слабо хныкнул, положил голову ему на плечо и провалился в долгий отходняк. Ну вот, одним достается все, а другим надо нести эту тушку в спальню, причем сперма, несмотря на узел, все равно вытекает. Крис предпочел бы не знать ощущения текущей по ногам густой жидкости, но выбирать не приходилось, Тому надо было полежать, да и Криса сильно потянуло в сон, как обычно после разрядки.
Он, стараясь не придавить Хиддлстона, устроился на краю кровати, накрыв их обоих одеялом, и стащил ошейник. Сначала Крис думал просто отшвырнуть его на пол, но через несколько секунд расправил его и застегнул на тонкой, длинной шее Тома. Поразительно, как тому шла черная полоска повыше ключиц. - Б-бренди, - с трудом процедил Том непослушным языком.
– Бренди осталось? Принесешь?
- Потом, - сонно ответил Крис.
- Принеси сейчас, - требовательно повторил Хиддлстон.
Крис подвигался, узел стал мягким и почти спал. Крис медленно вышел, голышом прошел в гостиную, забрал бутылку и потушил свет.
Распивать три глотка на двоих было интимно и увлекательно, Крис целовал пахнущие малиной губы, а Хиддлстон устало улыбался, как будто это он только что отлично поработал.
Бутылка звякнула и укатилась, Крис лег на спину, а встрепанный букинист привычно устроился умной головой у него на груди.
- Спокойной ночи, пес, - пробормотал Том, широко, зубасто зевая.
- Спокойной ночи, выдра, - ответил Крис, сам заразившись зевотой.
- Сам выдра, - буркнул Хиддлстон вяло.
- Сам пес, - Крис зевнул в последний раз и задремал.
- Сам…сам, - вякнул Том, который всегда оставлял за собой последнее слово, и облизнулся.