Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
love_sf
Джули Кагава
Железный рыцарь
Единственная любовь Ясеня, принца Зимнего двора, умирает. И её страшная смерть, казалось, навсегда выжгла чувства принца. Всё изменила встреча с Меган Чейз. Эта девушка – получеловек, полуфейри – разрушила баррикады, возведённые принцем в своём сердце, и связала Ясеня клятвой – быть её рыцарем и защитником. Но когда к власти пришли Железные фейри, а Меган стала Железной королевой, главой королевства, где не могут существовать ни Зимние, ни Летние фейри, она же сама и разорвала клятву, чтобы спасти любимому жизнь.В странной компании с котом Грималкином и своим врагом, Паком, — шутом Летнего двора, — Ясень пускается в опасное путешествие, чтобы освободить Меган. Но если он хочет выжить в Железном королевстве, ему придётся измениться..
Джули Кагава
Железный рыцарь
Часть первая
ГЛАВА 1
ДОМ КОСТЯНОЙ ВЕДЬМЫ
— Эй, снежный мальчик! А ты точно знаешь, куда идти?
Я проигнорировал Плутишку Робина. Мы петляли в серой темноте Дикого Леса, забираясь все дальше в топкое болото, известное как Костяная Трясина. Под ногами хлюпала грязь, а с корявых зеленых деревьев покрытых мхом капала вода. Туман окутывал торчащие корни, затоплял низины, скрывая то, что покоилось под ним. Время от времени вдалеке слышался всплеск воды, напоминая, что мы были не одни. Как бы оправдывая свое название, по всему болоту были разбросаны белоснежные кости, выступающие из грязи, наполовину скрытые в паутине водорослей или мерцающие из-под воды. Болото считалось одним из самых опасных частей Дикого Леса не из-за катоблепов[1], бармаглотов или других монстров, считающих мрачное болото своим домом, а из-за жителя, обитающего где- то в этой трясине. Того, кого мы собирались навестить.
Что-то пронеслось мимо моей головы, едва меня не задев, забрызгав стоящее неподалеку дерево. Остановившись, я бросил угрожающий взгляд на своего компаньона.
— О, эй, оно живое! — Плутишка Робин взмахнул грязными руками в притворном ликовании. — А я уж испугался, что ты превратился в зомби или во что- то типа этого. — Он скрестил на груди руки и растянул губы в ехидной ухмылке. Грязь украшала пряди его рыжих волос и покрыла, словно веснушками, заостренное лицо. — Ты меня слышал, снежный мальчик? Я окликаю тебя уже довольно давно.
– Да, — ответил я, подавляя вздох. — Слышал. Думаю, что бармаглоты на другом краю болота тоже тебя слышали.
– О, отлично! Возможно, если мы сразимся с парочкой, ты обратишь на меня внимание! — Пак смерил меня взглядом. — Это безумие, — воскликнул он, указывая жестом на окружающее нас болото. — Откуда нам знать, что он здесь? Костяное Болото не входит в список моих любимых мест для проведения не запланированных каникул, принц. Ты уверен, что твой агент знал, о чем говорил? Если это окажется еще одним ложным следом, я превращу эту Фуку в пару перчаток.
– Я думал, что ты хотел приключений, — сказал я, чтобы его позлить. Пак фыркнул.
– Ну конечно, не пойми меня превратно. Я всегда за то, чтобы обойти все пять сторон Небывалого. Спасаться от преследований Летней Королевы, пробраться в подвал людоеда, сражаться с гигантскими пауками, играть в прятки со злобным драконом — все это отлично. — Он покачал головой, его глаза светились от приятных воспоминаний. — Но это походит уже на шестое место, куда мы пришли в поисках этой несчастной кошки, и если ее здесь не окажется, я даже боюсь предположить, какое место будет следующим.
– Ты не обязан быть здесь, — ответил я ему. — Уходи, если хочешь. Я тебя не держу.
— Хорошая попытка, принц, — Пак скрестил на груди руки и улыбнулся. — Но ты так просто от меня не отделаешься.
– Тогда пошли.
Темнело. Его бесконечная болтовня действовала мне на нервы. Шутки в сторону, я не хотел привлекать внимание голодного бармаглота, и тем более сражаться с ним в самом сердце трясины.
– О, прекрасно, — вздохнул Пак, семеня позади меня. — Но если его здесь нет, я отказываюсь идти с тобой во дворец Королевы Паучихи, снежный мальчик. Дальше — я пас.
МОЕ ИМЯ, МОЕ ПОЛНОЕ И ИСТИННОЕ ИМЯ — Ясень’даркмир Таллин. И я — последний наследник Темного Двора.
Когда-то нас было трое: я и мои братья, Рябина и Берест, все Зимние принцы. Я никогда не знал своего отца, никогда не хотел знать его, даже мои родные братья никогда не говорили о нем. Я совсем не уверен, что у нас был один и тот же отец, но это не имело значения. В Неблагом Дворе Маб была единственной правительницей, одной и единственной королевой. Она могла делить свое ложе с красивым эльфом или даже своенравным смертным, но трон — ни с кем.
Мы никогда не были близки, мои братья и я. Как принцы Зимы, мы росли в мире насилия и темной политики. Наша королева поощряла это, выделяя одного сына, завоевавшего ее благосклонность, и наказывала остальных. Мы использовали других, вели мерзкую игру против друг друга, но мы все были преданны своему двору и королеве. По крайней мере, я так думал.
Проявление чувств и эмоций считалось уделом слабых и глупцов, приводящее к предательству друзей и двора. По этой причине, они все подавлялись в Зимнем Дворе.
Ревность была темной, опасной страстью, которая поедала моего брата Рябину, пока он не совершил немыслимое — предал нас и двор врагу. Берест, мой старший брат, первым пал жертвой вероломства Рябины. Взамен на предложенную власть, Рябина примкнул к нашим злейшим врагам, Железным фейри, помогая их королю уничтожить Небывалое. И им это почти удалось. В итоге я убил Рябину, тем самым отомстив за Береста и остальных собратьев, но возмездие не вернет их обратно. Теперь остался только я. Я последний, единственный оставшийся в живых сын Маб, Королевы Темного Двора.
И для нее я умер.
Рябина не был единственным, кто поддался эмоциям и страсти. Мое падение началось, как бывает во многих историях, с девушки. С девушки по имени Меган Чейз, получеловека полуэльфа, дочери нашего заклятого врага, Летнего Короля. Судьба свела нас вместе, и не смотря на все свои старания подавить чувства, войну с Железными фейри и угрозы вечного изгнания, вопреки всем законам волшебного царства, я продолжал влюбляться в нее. Наши пути пересеклись, соединив судьбы вместе. Перед последним сражением я поклялся, что последую за ней на край света, защищая от всех опасностей, даже от своей собственной семьи, и умру ради нее, если понадобиться. Я стал ее рыцарем. И до последнего вздоха я буду служить этой девочке, этой смертной, что похитила мое сердце.
Но Судьба — жестокая хозяйка, и в конце, как я и боялся, наши пути разошлись. Меган, как ей было суждено, стала Железной Королевой, заняв трон в царстве Железных фейри. Место, куда я не смогу за ней последовать, пока я существо волшебного царства, которое от прикосновения с железом слабеет и получает ожоги. Меган сама изгнала меня из земель Железных фейри, зная, что пребывание убьет меня. Но перед тем как покинуть ее, я дал клятву, что найду способ вернуться, что однажды мы снова будем вместе, и ничто не сможет разлучить нас. Маб попыталась убедить меня вернуться в Зимний Двор, что теперь я ее единственный принц, и моя обязанность быть дома. Но я прямо заявил, что больше не являюсь частью Темного Двора и моя служба ей и Зиме окончена.
Нет ничего ужаснее отвергнутой королевы волшебного царства, особенно, если вы отказали ей дважды. Мне чудом удалось покинуть Зимний двор целым и невредимым. И возвращаться туда в ближайшее время я не планирую. Не смотря на все, у меня мало сожалений о том, что я отвернулся от своей королевы, народа и дома. Эта часть моей жизни окончена. Теперь моя верность и мое сердце принадлежат другой королеве.
Я пообещал найти способ быть вместе с ней. И я намерен сдержать данное обещание. Даже если это означает, что придется пройти через растянувшееся, смертельное болото в поисках слухов. Или терпеть самого ярого и надоедливого соперника, Плутишку Робина, который также влюблен в мою королеву, не смотря на все попытки скрыть это. Не знаю, почему я еще его не убил. Возможно, потому что Пак самый близкий друг Меган и она будет ужасно горевать, если его не станет (хотя я не могу понять почему). Или, возможно, где-то в глубине души, я устал быть один.
В любом случае, это не важно. С каждой обысканной руиной, каждым убитым драконом или раскопанным слухом, я становлюсь чуть ближе к цели. Даже если на это уйдет сотни лет, в конце я буду с ней. Другая часть загадки скрывается где-то в этом унылом болоте. Единственная трудность заключается в том, чтобы найти ее.
К счастью, не смотря на постоянные возгласы и жалобы Пака, бармаглоты решили не выяснять, чем был вызван весь этот шум и, как следствие, не преследовать нас по всему болоту. Это было отлично, так как потребовалась почти целая ночь, чтобы найти то, что мы искали.
На краю пенистого водоема стояла избушка, серая и тусклая, как и все вокруг. Ее окружал частокол из выцветших белых костей, с черепами на столбах. Несколько тощих куриц слонялись по так называемому двору. Старая, деревянная изба тихо поскрипывала, хотя не было никакого ветра. Однако самое необычное в ней было то, что ее поддерживало — пара массивных птичьих ног, шишковатых и желтых, с тупыми ногтями, зарывшимися в грязи. Будто спящая, изба стояла на полусогнутых лапах. Правда время от времени беспокойно переминалась с ноги на ногу, заставляя целый дом содрогаться и кряхтеть.
– Мы на меееесте, — пропел Пак тихо. — И можно сказать, что старая девчонка осталась все такой же жуткой, какой я видел ее в последний раз.
Я взглянул на него, сузив глаза. — Просто заткнись и позволь мне вести разговор в этот раз. Было довольно таки ужасно, когда ты оскорбил вождя кентавров.
– Я всего лишь предложил покинуть луг верхом. Я не имел в виду на нем.
Тяжело вздохнув, я открыл калитку из костей и прошел по заросшему сорняками двору, отпихивая цыплят перед собой. Однако прежде чем мы успели достичь ступеней, дверь скрипя отворилась и на пороге избы появилась старуха. Спутанные белые волосы обрамляли испещренное морщинами лицо, пронзительные черные глаза, яркие и светящиеся, всматривались в нас. В одной скрюченной руке она держала корзину, в другой — разделочный нож, выпачканный кровью многочисленных жертв.
Я настороженно остановился у подножия ступеней. Хозяйка этой избы была древняя могущественная и непредсказуемая ведьма. Если Пак скажет что-нибудь глупое или случайно ее оскорбит, будет весьма досадно отступать.
– Ну, — сказала ведьма, скривив бескровные губы в улыбке. Кривые желтые зубы сверкнули на свету. — Что у нас здесь? Двое прекрасных мальчиков волшебного царства пришли навестить бедную старушку. И если мои глаза не обманывают меня, передо мной Плутишка Робин. В последний раз, когда я видела тебя, ты украл мою метлу, связав лапы избушки так, что она свалилась на бок, когда мы попытались поймать тебя!
Я подавил вздох. Начало было не очень хорошим. Я должен был догадаться, что Пак уже что-нибудь сделал, чтоб заслужить ее гнев. Но в тоже время, я сдерживался, чтобы не рассмеяться над подобной нелепой мыслью: дом падающий лицом в грязь из-за Великого Шутника связавшего его ноги вместе.
Я сохранял бесстрастное выражение лица, поскольку было очевидно, что ей это казалось ни капли не забавным.
– Что ты можешь сказать в свое оправдание, злодей? — продолжала она, угрожая Паку разделочным ножом. Он нырнул за мою спину, в жалкой попытке укрыться, хотя я мог слышать его старания приглушить смех. — Ты знаешь, сколько потребовалось времени, чтобы починить избу? И затем у тебя хватает наглости, оставить мою метлу на краю леса, только чтобы доказать, что ты смог ее взять. Я бы не прочь засунуть тебя в горшок и скормить цыплятам!
– Я приношу за него извинения, — быстро проговорил я. Эти пронзительные черные глаза внезапно переключились на меня. Я держался гордо, невозмутимо, но все же вежливо, чтобы она не ставила меня вровень с этим шутом за моей спиной. — Извините за это вторжение, бабушка, — продолжал я формально. — Я — Ясень из Темного двора. И мне нужна ваша помощь, выслушайте меня.
Ведьма моргнула.
– Такие манеры. Вы не были воспитаны в хлеву, подобно этому, как я посмотрю. — Она замахнулась ножом в сторону Пака, поморщив свой длинный нос. — И я знаю кто вы, сын Маб. Что вы хотите от меня? Будьте кратки.
– Мы ищем кое-кого, — ответил я. — Ходят слухи, что он путешествовал через Костяное Болото и проходил здесь. Мы подумали, что вы могли бы знать, где он.
– О? — задрав голову, ведьма пристально посмотрела на меня. — И что заставило вас думать, что я знаю, где эта персона?
– Не персона, — поправил я. — Кот. Кайт ши. По некоторым сказкам он известен как Грималкин. А в некоторых говориться, что он дружит с могущественной ведьмой, чья избушка на курьих ножках стоит где-то на болоте, с забором из костей.
– Понятно, — промолвила ведьма, хотя лицо и голос оставались невозмутимыми. — Ну, я восхищаюсь вашим упорством, юный принц. Грималкина не так уж легко найти и в лучшие времена. Должно быть, вы проделали очень далекий путь в поисках его. — Она уставилась на меня, прищурив глаза. — И это не первое место, где вы искали. Я вижу это по вашему лицу. Мне интересно, почему? Почему он забрел так далеко? Чего он так сильно желает, что не побоялся ярости Костяной ведьмы? Чего вы хотите, Ясень из Зимнего Двора?
– Вы бы поверили, что кот должен ему денег? — Голос Пака раздался за моей спиной, заставив меня вздрогнуть. Ведьма взглянула на него, нахмурившись.
– Я не спрашиваю тебя, Плутишка Робин, — огрызнулась она, тыча в него костлявым пальцем. — И лучше тебе следить за языком, если не хочешь оказаться по шею в кипящем котле со змеиным ядом. Сейчас только любезность твоего друга удерживает меня от желания спустить с тебя шкуру живьем. Или ты будешь молчать на моей земле или уйдешь. Мой вопрос был для принца.
– Я больше не принц, — тихо сказал я, прерывая ее напыщенную речь. — Моя служба Зимней Королеве окончена, и Маб изгнала меня из своего круга. Я для нее мертв.
– Неважно, — ответила ведьма, обратив на меня взор своих пронзительных глаз, — это не ответ на мой вопрос. Почему вы здесь, Ясень — который-больше-не-принц? И не пытайтесь запутать меня загадками и полуправдами вашего волшебного народа, так как если я узнаю, я этому не обрадуюсь. Если вы хотите увидеть Грималкина, вам сперва придется ответить на мой вопрос. Что вы ищите?
– Я, — на секунду я засомневался, не потому что Пак резко ткнул меня локтем в ребра. Он знал причину, по которой мы были здесь, почему я хотел найти Грималкина, но я никогда не озвучивал своих намерений вслух.
Возможно, ведьма знала это, возможно, ей было просто любопытно, но произнести это вслух — все это вдруг сделалось более реальным. — Я хочу стать … смертным, — сказал я низким голосом. У меня в животе все сжалось, услышав эти слова впервые. — Я кое-кому обещал … Я поклялся найти способ выжить в Железном Королевстве, куда не могу пойти таким как я сейчас. Ведьма приподняла бровь. Я выпрямился, устремив на нее холодный взгляд. — Я хочу стать человеком. И в этом мне нужна помощь Грималкина.
– Ну, — сказал знакомый голос позади нас, — это интересная просьба.
Мы обернулись. Лохматый серый кот, обвив вокруг себя хвост, лениво наблюдал за нами сидя на перевернутой корзине.
– О, конечно! — воскликнул Пак. — Вот ты где. А ты знаешь через что нам пришлой пройти, чтобы отыскать тебя, кот? Ты был здесь все это время?
– Не утверждай очевидного, Плут, — Грималкин передернул усами, затем обратился ко мне. — Привет, принц. Я слышал, ты искал меня.
– Если ты знал, почему не пришел к нам?
Кайт ши зевнул, проводя розовым язычком по острым белым зубам.
– Я довольно-таки устал от дворцовой политики, — продолжал он, зажмурив золотые глазки. — Ничто не меняется между Летом и Зимой, и я не хочу быть втянутым в бесконечные перебранки дворов. Или игр не безызвестных Темных Муз.
Пак моргнул.
– Ты слышал об этом? Новости разносятся быстро. — Он покачал головой и улыбнулся мне. — Интересно, успокоилась ли Титания после той шутки, что мы сыграли в Летнем Дворе.
Грималкин проигнорировал его.
– Я хочу знать, зачем вы разыскивали меня, а уж потом решу, захочу ли помочь вам. Или нет, — фыркнул он, посмотрев на меня. — Но такой просьбы я точно не ожидал от тебя, принц. Это очень … интересно.
– Глупо, если вы спросите меня, — заявила ведьма, покачивая ножом в моем направлении. — Станет ли ворон лососем просто потому что захотел этого? Вы не знаете самого первого и важного о смертности, который-больше-не-принц. Почему вы хотите стать как они?
– Потому что, — ответил Грималкин, прежде чем я мог вымолвить хоть слово, — он влюблен.
– Ааааа, — ведьма взглянула на меня и закачала головой. — Понятно. Бедное создание. Тогда вы не слышали и слова, что я сказала. — Я глядел на нее хладнокровно, но она только улыбалась. — Тогда, прощайте, который-больше-не-принц. И Плут, если я увижу тебя снова, то украшу дверь твоей шкурой. А теперь извините меня. — Она собралась и сошла со ступенек, проходя, пригрозив Паку, чего он пропустил мимо ушей.
Мне не нравилось, как Грималкин продолжал смотреть на меня, с намеком усмешки в его прищуренных глазах. Я скрестил на груди руки.
– Ты знаешь способ стать смертным для эльфа или нет?
– Я нет, — просто ответил Грималкин, и на секунду мое сердце упало. — Но … ходят слухи. Легенды о тех, кто хотели стать смертными. — Он поднял переднюю лапу и принялся лизать ее, намывая ушки. — Есть … один … кто, возможно, знает способ стать человеком, — продолжал он, слишком небрежно. — Провидец в самых диких краях Небывалого. Но путь к провидцу запутан и труден, и однажды сойдя с дороги, никогда его больше не отыщите.
– Да? И ты случайно знаешь дорогу, не так ли? — вставил Пак, но Грималкин проигнорировал его. — Ну давай, все мы знаем к чему ты клонишь. Назови свою цену, так чтоб мы могли согласиться и отправиться в дорогу уже.
– Цену? — Грималкин взглянул вверх, его глаза сверкали. — Как хорошо кажется ты знаешь меня, — размышлял он вслух, что мне совсем не понравилось. — Ты думаешь это какая-то маленькая просьба, что я отведу вас к провидцу и на этом все. Ты не представляешь, о чем просишь, что ждет впереди всех нас. — Кот встал, размахивая хостом, смерив меня серьезным золотистым взглядом. — Я не буду называть цену, не сегодня. Но придет время, принц, когда я приду забрать долг. И когда этот день настанет, ты заплатишь сполна.
Слова повисли в воздухе между нами, излучая силу. Контракт. И особенно скверный причем. Грималкин, по какой-то причине, играл на отдачу. Часть меня сопротивлялась, не желая быть связанным подобным образом. Если я соглашусь на это, кот может потребовать все что угодно от меня, забрать что угодно, и я буду вынужден подчиниться.
Но если это значит быть человек, быть с нею в конце…
– Ты уверен, снежный мальчик? — Пак уловил мой взгляд, также обеспокоенный. — Это твой путь, но если ты согласишься сделать это, дороги обратно не будет. А ты не можешь просто пообещать ему хорошенькую пискливую мышку и на этом все?
Я вздохнул и посмотрел на кейт ши, который со спокойствием ожидал моего ответа.
– Я никому не буду намеренно причинять вред, — сказал я твердо. — Ты не будешь использовать меня в качестве оружия. Я не буду строить козни тем, кого считаю союзниками и друзьями. Больше никто не будет вовлечен в этот контракт. Только я.
– Как пожелаешь, — промурчал Грималкин.
– Тогда заключим сделку. — Я почувствовал пощипывание в воздухе и сжал кулаки. Сделка была скреплена. Теперь пути назад нет, и не то чтобы у меня были такие намерения, просто казалось, что за один единственный год я заключил больше сделок, принял больше контрактов, чем за всю свою жизнь в качестве принца Зимы.
У меня было чувство, что я еще многим пожертвую, прежде чем завершится поход. Но сейчас ничего нельзя было сделать. Я дал обещание и сдержу его.
– Дело сделано, — кивнул Грималкин и спрыгнул с корзины, приземлившись на грядку сорняков окруженных грязью. — Пойдемте. Мы теряем время, находясь здесь.
Пак моргнул.
— Что, так просто? Ты не собираешься сообщить старой потрошительнице цыплят что уходишь?
– Она уже знает, — сказал Грималкин, выбирая дорогу вдоль двора. — И кстати, «старая потрошительница цыплят» может слышать каждое твое слово, поэтому предлагаю поторопиться. После того, как она разберется с пернатой дичью, она намерена заняться тобой. — Он подошел к забору и запрыгнул на него, каким-то образом сохраняя равновесие на кривом черепе, уставившись назад своими сверкающими желтыми глазами. — Вы же не думаете, что она даст вам так легко уйти, правда? — спросил он. — Нам придется смыться с болот до полуночи, прежде чем она погонится за нами со всем адом за плечами. Так что давайте прибавим шаг, хмм?
Пак стрельнул в меня косым взглядом, слабо ухмыляясь.
– Ни секунды не поскучаешь, ага, снежный мальчик?
– Я убью тебя в один прекрасный день, — сказал я ему, торопясь за Грималкиным, обратно в болотистые земли. И это не была пустая угроза.
Пак только посмеялся.
– Да. Ты и все остальные, принц. Вступай в клуб.
Глава 2
Старые кошмары
Наш побег из Костяного Болота был более мучительным, чем путешествие в поисках ведьмы. Предсказания Грималкина оправдались, как только солнце скрылось за горизонтом, поднялся безумный вой. Казалось, что сама трясина вторила ему. Земля затряслась, и внезапно налетевший ветер унес последнее тепло дня.
– Возможно, нам следует двигаться быстрее, — проговорил Грималкин и скрылся в мелколесье. Я остановился и повернулся лицом к завывающему ветру, обнажив меч. Легкий бриз, с запахом гнили, стоячей воды и крови, ударил мне в лицо, но я продолжал держать клинок наготове и ждал.
– Эй, принц, — Пак обернулся, нахмурившись. — Ты что делаешь? Если ты еще не знаешь, старая потрошительница цыплят на полпути сюда. Она жаждет отведать Зимне-Летнего тушеного мяса.
– Пусть приходит, — я был Ясень’даркмир Таллин, сын Маб, бывший принц Темного Двора и я не боюсь ведьмы на метле.
– Я бы вам этого не советовал, — сказал Грималкин, откуда-то из-за кустов. — В конце концов, это ее территория и она будет грозным соперником, если вы захотите сражаться против нее здесь. Более мудрое решение будет бежать к краю болота. Она не будет преследовать нас там. Вот где я буду ждать вас, если вы решите опомниться. Я не собираюсь тратить время, наблюдая, как вы сражаетесь в совершено бесполезной битве из-за глупого чувства гордости.
– Пошли же, Ясень, — проговорил Пак, продвигаясь далее. — Мы можем сыграть с чрезвычайно могущественной ведьмой в другой раз. Клубок шерсти может исчезнуть и мне не хочется снова рыскать по всему Небывалому в его поисках.
Я уставился на Пака, который ответил мне высокомерной ухмылкой и поспешил за котом. Я вложил оружие в ножны и побежал за ними. Вскоре Костяное Болото стало цветом размытого малахитового мха и выцветшей кости. Кудахчущий крик прозвучал где-то позади нас. Я устремился вперед, прибавляя шаг и проклиная всех летних фейри себе под нос.
Мы бежали в течение часа или около тог. Гогот нашего преследователя, казалось, не отставал от нас ни на шаг, но и не становился ближе. Постепенно деревья становились шире и выше, и я ступил на твердую землю. Воздух также изменился, стал слаще без резкого аромата трясины, хотя с легкой примесью увядания.
Я заметил серое неподвижное пятно на одном из деревьев и так резко остановился, что Пак врезался в меня. Развернувшись, я слегка оттолкнул его.
– Ой! — взвизгнул Пак, неизящно распластавшись на земле. Я ухмыльнулся ему и обошел, легко уклонившись от его попытки опрокинуть меня.
– Сейчас не время для игр, — проговорил Грималкин с ветки, наблюдая за нами с негодованием. — Ведьма не станет преследовать нас здесь. Теперь время для отдыха. — Отвернувшись, он начал взбираться вверх и скрылся из виду в густых ветвях.
Расположившись у ствола, я вытащил меч и положил его на колени, откинувшись со вздохом назад. Шаг первый — завершен. Мы нашли Грималкина, что оказалось труднее, чем я думал. Следующая задача найти провидца, а затем …
Я вздохнул. Затем все было не определенно. Не было четкого пути после того, как мы найдем провидца. Я не знал, что потребуется от меня, что мне нужно будет сделать, чтобы стать смертным. Возможно, это будет болезненно. Возможно, мне придется что-либо предложить, пожертвовать чем-то, хотя мне больше нечего было предложить кроме своего собственного существования.
Прищурив глаза, я отогнал эти мысли прочь. Не важно, я сделаю все, что понадобится. Память по капли старалась пробиться сквозь мою защиту, ледяную стену, которую я выстроил для всего мира. Когда-то я думал, что моя броня не уязвима, что ничто не сможет тронуть меня … пока Меган Чейз не вошла в мою жизнь и не перевернула ее с ног на голову. Безрассудная, преданная, с непоколебимым упорством гранитного утеса, она пробилась через все барьеры, которые я воздвиг, чтобы не подпускать ее. Она не переставала ждать и верить в меня, пока я, наконец, не признал поражение. Официально. Я влюбился. В человека.
Я горько улыбнулся своим мыслям. Если бы прежнему Ясеню сказали, что с ним подобное произойдет, он, либо посмеялся презрительно, либо снес с плеч голову обидчика. Я знал любовь прежде, и она принесла мне так много боли, что я спрятался за непроницаемой стеной безразличия, выживая все и всех. Поэтому когда я обнаружил, что все еще способен что-либо чувствовать, для меня — было шоком, неожиданностью, немного пугающе, так что я отказался принять это. Если бы я отбросил оборону, то стал бы уязвим, а подобная слабость была смертельна при Темном дворе. Но что более важно, я не хотел проходить через ту же боль второй раз, открыть сердце только для того, чтобы оно снова было разбито.
В глубине души я знал, все складывалось против нас. Знал, что у Зимнего принца и получеловеческой дочери Летнего Короля мало шансов в итоге быть вместе. Но я был готов попробовать. Я отдал все и ни о чем не сожалел, даже когда Меган разорвала нашу связь и изгнала меня из Железного Королевства.
Я ожидал, что умру в тот день. Я был готов. И был почти уничтожен второй раз, когда властью моего Истинного имени мне было приказано уйти, оставить Меган умирать одну в Железном Королевстве. Если бы не моя клятва быть с нею снова, я бы сделал что-нибудь самоубийственное, как например, бросил бы вызов Оберону перед всем Летнем Двором. Но теперь, когда я дал обещание, пути назад нет. Отказ от клятвы постепенно будет разрушать меня до тех пор, пока от меня ничего не останется.
Даже если бы я не был полон решимости найти способ выжить в Железном Царстве, у меня не было выбора кроме как продолжать поиски.
Я снова буду с ней или умру. Других вариантов нет.
– Эй, снежный мальчик, ты в порядке? У тебя снова такое задумчивое лицо.
– Все отлично.
– Ты такой нытик, — Пак устроился на ветви дерева, руки за головой, одна нога покачивается в воздухе. — Давай повеселей уж. Мы наконец-то нашли кота, за это нам должны выдать долбанную медаль. Поиск Золотого Руна не был таким трудным. А ты выглядишь, словно завтра у тебя поединок с Маб один на один первым делом с утра.
– Я думаю. Ты тоже попробуй как-нибудь.
– Ха-ха, как остроумно, — фыркнул Пак, вытащив из кармана яблоко и откусив его. — Поступай, как знаешь, снежный мальчик. Но тебе действительно следует хоть иногда улыбаться, или твое лицо застынет так навсегда. Или мне так говорили, — он ухмыльнулся и догрыз свое яблоко. — И так, чья очередь нести караул, твоя или моя?
– Твоя.
– Правда? А я думал — твоя. Разве не я нес вахту первым у края Костяного Болота?
– Да, — Я впился в него взглядом. — И она была прервана, когда ты покинул лагерь и последовал за той нимфой, в то время пока гоблин пытался стащить мой меч.
– Ах, да, — хихикнул Пак, хотя я не разделял его веселья. Этот меч был сделан специально для меня Ледяными Архонтами Пика Драконов; кровь, чары и небольшая часть моей сущности были использованы для его создания, и никто не может прикоснуться к нему кроме меня.
— В свою защиту, — сказал Пак, все еще слегка улыбаясь, — она попыталась ограбить и меня тоже. Я никогда прежде не слышал о нимфе, работающей в союзе с гоблином. Не повезло им, что ты чутко спишь, ага, снежный мальчик?
Я закатил глаза, отключившись от его бесконечной болтовни, и позволил себе расслабиться.
Я ПОЧТИ НИКОГДА НЕ ВИЖУ СНОВ. Сны для смертных, людей, чьи эмоции настолько сильны и всепоглощающи, что выплескиваются в подсознание. Фейри обычно не видят снов. Наш сон не обеспокоен мыслями о прошлом или будущем, или чем-нибудь кроме настоящего. В то время как людей одолевают чувства вины, тоски, беспокойства или сожаления, большинство фейри ничего такого не испытывают. По сравнению со смертными мы более пустые, лишенные глубоких эмоций, которые делают их такими … человечными. Возможно, поэтому они так очаровательны для нас. Единственный раз, когда я видел сны, было сразу же после смерти Ариэллы. Ужасные, душераздирающие кошмары о том дне, когда я позволил ей умереть, о дне, когда я не смог ее спасти. Всегда одно и то же: Я, Пак и Ариэлла преследуем золотую лису, вокруг нас смыкаются тени и чудовищный крылатый дракон появляется из ни откуда. Каждый раз я знал, что он нападет на Ариэллу. Каждый раз я пытался добраться до нее раньше, чем смертельный удар дракона попадет в цель. И каждый раз я терпел неудачу. Я резко просыпался, все еще видя взгляд ее ясных синих глаз, слыша свое имя в ее шепоте, прежде чем она обмякает в моих руках.
Тогда я научился избавляться от эмоций, разрушать все, что делает меня слабым, стать таким же холодным внутри каким я был снаружи. Кошмары прекратились, и я никогда больше не видел снов.
До сих пор.
Я знал, что стою в самом центре Тир-На-Ног, во владениях Темной Королевы, моего старого дома. Когда-то это были и мои земли. Я узнал особые ориентиры, настолько же хорошо знакомые, как свое собственное лицо, и в тоже время не очень. Зубчатые горы с вершинами, исчезающими в облаках, были теми же. Как и снег со льдом покрывающие каждый квадратный дюйм земли и в действительности никогда не тающие.
Все было уничтожено. Огромные просторные леса Тир-На-Ног исчезли, и вместо них теперь простирались бесплодные, опустошенные поля. То тут, то там попадались искаженные, искривленные версии былых деревьев, сверкающие металлическим блеском. Изгороди из колючей проволоки полосовали пейзаж, а из-под снега виднелись громадные ржавые металлические машины. На месте, где когда-то стоял ледяной город с древними кристальными башнями, сияющими в лучах солнца, теперь в темноте пасмурного неба красовались черные дымящие трубы. Небоскребы из сплетенного металла возвышались над всем вокруг; сверкающие, скелетообразные силуэты исчезали в облаках.
Полчища фейри слонялись вдоль мрачных пейзажей, но это были не мои Темные братья. Они были из отравленного царства Железных фейри: гремлины и жуки, механические человечки и железные рыцари, фейри созданные по технологии человечества. Я обвел взглядом свою родину и содрогнулся. Ни один из обычных фейри не сможет жить здесь. Мы все погибнем, сам воздух, которым мы дышим, плотный как смог с примесью железа, выжжет нас изнутри. Я чувствую, как он словно огонь обжигает мое горло, спускаясь к легким. Откашливаясь, я заслоняю рукавом нос и рот, пошатываясь, ухожу прочь. Но куда я смогу пойти, если весь Тир-На-Ног подобен этому?
– Ты видишь? — прошептал голос позади меня. Я обернулся. Никого не было, но краем глаза я уловил легкое мерцание, чье-то присутствие, хотя всякий раз, когда я пытался сосредоточить на нем взгляд, оно ускользало. — Посмотри вокруг себя. Вот что произошло бы, не стань Меган Железной Королевой. А ей не удалось бы этого, не будь тебя там. Все и все кого ты знал, были бы уничтожены. Если бы не Меган Чейз, железные фейри разрушили бы все Небывалое.
– Кто вы? — Я искал обладателя голоса, но он каждый раз ускользал, еле уловимый краем глаза. — Почему вы показываете мне это? — Это было не ново. Я полностью осознавал, чтобы произошло, выиграй железные фейри битву. Хотя даже в своих самых ужасных фантазиях, я не представлял такого полного уничтожения.
– Потому что, ты сам должен увидеть, действительно увидеть, второй вариант развития событий.
Я почувствовал, как это что-то приблизилось, хотя все еще раздражающе держалось вне зоны видимости.
— Твои решения были импульсивны, Ясень из Зимнего двора. Ты любил девушку. Ты все сделал бы ради нее, не смотря на последствия. — Оно скользнуло позади меня, хотя я уже оставил попытки найти его. — Я хочу, чтобы ты внимательно огляделся, сын Маб, и понял всю значимость своих решений. Не выживи Меган Чейз, не стань она Железной Королевой, сегодня это был бы твой мир.
Жжение внутри становилось невыносимым. Каждый вдох ранил, словно ножом, и кожа начала покрываться пузырями. Это напомнило мне о том времени, когда я был в плену у Вируса, одного из лейтенантов Железного Короля и в меня был вживлен обладающий разумом металлический жучок. Жучок управлял моим телом, превратив в раба Вируса, заставляя меня сражаться за нее. И хотя я полностью осознавал все, что делал, я был бессилен остановить это. Я чувствовал металлического захватчика, словно обжигающий раскаленный уголь в голове, причиняющего почти ослепляющую боль, которую я не мог показать. И это было хуже всего.
Я упал на колени, стараясь подняться, моя кожа почернела и начала облезать с костей. Боль была мучительной, и сквозь бред, я удивлялся, почему все еще не проснулся. Я осознавал, что это был сон. Так почему я не мог очнуться?
Я понял с внезапной и мрачной ясностью. Потому что голос не отпускал меня. Он держал меня здесь, приковав к этому миру кошмаров, не смотря на все мои усилия проснуться. Интересно, возможно было бы умереть во сне.
– Я сожалею, — прошептал голос, слышимый теперь как будто издалека. — Я знаю — больно, но я хочу, чтобы ты помнил это, когда мы встретимся снова. Я хочу, чтобы ты понял всю жертву, которую нужно будет принести. Я знаю, ты не понимаешь сейчас, но поймешь. Вскоре.
И точно также все исчезло, узы, удерживающие меня в видении, разорвались. С тихим вздохом я вырвался из сна, возвращаясь в реальный мир.
Было очень темно, хотя скелетообразные деревья светились приглушенным белым светом, что делало их размытыми и нематериальными. В нескольких ярдах от меня Пак все еще сидел в ветвях, с руками за головой, жуя кончик стебля травы. Одна нога лениво покачивалась в воздухе, он не смотрел на меня. Давным-давно я научился, прятать боль и сохранять спокойствие даже во сне. В Темном дворе не показывают слабость. Пак не знал, что я проснулся, но Грималкин затаился в ветвях соседнего дерева и уставился своими сверкающими желтыми глазами на меня.
– Дурные сны?
По тону его голоса было слышно — это не вопрос. Я пожал плечами.
– Кошмар. Ничего такого, с чем бы я ни справился.
– На твоем месте я бы не был так уверен.
Я строго взглянул, сузив глаза.
— Тебе что-то известно, — упрекнул я, на что Грималкин только зевнул. — Что ты мне не договариваешь?
– Больше, чем тебе хотелось бы знать, принц, — Грималкин присел, обвившись хвостом. — И я не глупец. Тебе лучше не задавать такие вопросы, — фыркнул кот, смирив меня немигающим золотым взглядом. — Я говорил ранее — это не простое задание. Тебе придется найти ответы самому.
Я уже догадывался, но то как Грималкин произнес это, звучало зловеще. Меня раздражало, что кайт ши знал больше, чем говорил. Игнорируя кота, я отвернулся и посмотрел на деревья. Из темноты появился одинокий, крошечный фейри зеленого цвета с зарослями сорняков покрывающими спину. Он моргнул при виде меня, поправил шляпку в форме гриба и быстро ускользнул обратно в подлесок.
– Это провидец? — спросил я Грималкина, осторожно отмечая место, куда исчез грибок, так чтобы не наступить на него при уходе. — Где он находится?
Но Грималкин уже исчез.
ВРЕМЯ в Диком Лесу не имеет никакого значения. В действительности дня и ночи здесь не существует, только свет и тьма, и они могут быть такими же капризными и непостоянными, как и все остальное в Небывалом. Ночь может промчаться за мгновение или продолжаться вечно. Свет и тьма гоняются друг за другом через все небо, следуют по пятам, играют в прятки или поймай-меня-если-сможешь. Иногда, один или другой обижается из-за вымышленного пустяка, и отказывается выходить в течение неопределенного времени. Однажды, свет настолько разозлился, что прошло сотни лет в царстве смертных, прежде чем он соизволил выйти снова. И хотя солнце продолжало вставать и заходить в мире людей, это был довольно-таки беспокойный период для человечества, так как все существа, прячущиеся во тьме и тени, свободно стали бродить под неосвещенными небесами Небывалого.
Таким образом, было все еще темно, когда мы с Паком снова отправились, следуя за кайт ши, в бесконечные дебри Дикого Леса. Грималкин скользил между деревьями, словно легкий туман, стелящийся над землей, серый и почти невидимый в бесцветном пейзаже вокруг него. Он двигался быстро и тихо, не оборачиваясь, и мне потребовались все мои охотничьи навыки, чтобы не отставать и не потерять его в зарослях мелколесья. Я подозревал, что таким образом он проверял нас или, возможно, вел какую-то раздражающую кошачью игру, слегка ускользая от нас, но, не исчезая полностью. Пак спешил за мной. Ни разу не потеряв его из виду, я держался рядом с неуловимым кайт ши. Мы продвигались глубже в Дикий Лес.
Свет, наконец, решил показаться, когда Грималкин без предупреждения, остановился. Запрыгнув на свисающую ветку, он застыл, и не шевелился где-то с минуту, наострив уши и принюхиваясь в ветру. Скрюченные гигантские деревья загораживали небо, казалось, что серые стволы и ветви, поймали нас в громадную сеть или клетку. Я понял, что не узнаю этой части Дикого Леса, хотя это было не удивительно. Дикий Лес был огромным, вечным и постоянно меняющимся. Было много мест, которых я не видел и куда не ступал ногой, даже за долгие годы охоты под его сводами.
– Эй, мы остановились, — сказал Пак, подходя сзади. Взглянув через мое плечо, он фыркнул себе под нос. — В чем дело, кот? Ты наконец заблудился?
– Веди себя тихо, Плутишка, — Грималкин прижал ушки, но не посмотрел назад. — Там что-то есть, — заявил он, размахивая хвостом. — Деревья сердятся. Что-то чужеродное. — Прищурив глаза, сразу, перед тем как исчезнуть он спрыгнул с ветки.
Я взглянул на Пака и нахмурился.
– Полагаю, нам лучше выяснить, что происходит.
Плут хихикнул.
– Не было бы никакого веселья, если бы мы не столкнулись со своего рода катастрофой. — Он махнул мне, вытащив свой кинжал. — После вас, ваше высочество.
Мы осторожно продолжали двигаться через деревья, внимательно осматривая подлесок в поисках чего-нибудь подозрительного. По моему беззвучному жесту, Пак сделал шаг назад и скользнул в деревья направо от меня. Если что-то притаилось в засаде, будет лучше нам разделиться на случай атаки.
Вскоре мы начали видеть доказательства того, что что-то здесь определенно было не так. Растения стали коричневыми и умирали, на деревьях были выжженные пятна, и сам воздух источал запах ржавчины и меди, который щекотал горло, заставляя закрыть рот. Я внезапно вспомнил тот сон о кошмарном мире Железных фейри, и сжал рукоять своего меча еще сильнее.
– Ты думаешь, где-то рядом Железный фейри? — прошептал Пак, тыкая выжженный лист острием своего кинжала. От его прикосновения он рассыпался.
– Если да, — прошептал я, — то он здесь надолго не задержится.
Пак стрельнул в меня слегка неуверенным взглядом.
– Я не знаю, снежный мальчик. Предполагается, что у нас сейчас перемирие. Что скажет Меган, если мы убьем одного из ее подчиненных?
– Меган — королева, — я встал под гниющую ветку, отодвигая ее своим мечом. — Она понимает правила, точно также как и все остальные. По закону, ни один Железный фейри не может ступить в Дикий Лес без разрешения Лета или Зимы. Это было бы нарушением мирного договора, если бы дворы узнали, это в худшем случае, было бы расценено как военные действия. — Я поднял меч и прорубил себе путь через гроздья пожелтевшей, безжизненной виноградной лозы, которая воняла гнилью. — Если же Железный фейри здесь, лучше чтобы мы нашли его первыми, а не разведчики Лета или Зимы.
– Да? И что потом? Вежливо попросим пойти его домой? А что если он не послушает нас?
Я одарил его немым взглядом.
Он моргнул.
– Хорошо, — вздохнул он. — Я забыл, с кем говорю. Ну, тогда показывай дорогу, снежный мальчик.
Мы пробирались глубже в лес, идя по следу умирающих растений до тех пор, пока деревья не расступились перед скалистым ущельем. На этом участке они были черные и мертвые, а в воздухе чувствовался запах яда и грязи. Через минуту я понял почему.
Прислонившись к дереву, в сверкающих на солнце доспехах сидел Железный рыцарь.
Я замер, сжимая крепче рукоять меча. Я напомнил себе, что рыцари более не были нашими врагами, что они служили Железной Королеве и так же соблюдали мирный договор, как и остальные дворы. Кроме того, было ясно, что этот рыцарь не представлял никакой угрозы для нас. Его нагрудник был пробит, и под ним образовалась темная, маслянисто-кровавая лужа. Его подбородок безвольно покоился на груди, но как только мы подошли ближе, он открыл глаза и взглянул на нас. С одного уголка рта стекала кровь.
– Принц … Ясень? — он сморгнул несколько раз, будто не веря своим глазам. — Что … что вы здесь делаете?
– Я могу спросить вас о том же, — я не приближался к павшему войну, стоя в нескольких футах от него с мечом наготове. — Вашим людям запрещено быть здесь. Почему вы не в Железном Королевстве, охраняя королеву.
– Королеву, — глаза рыцаря широко распахнулись, и он протянул руку. — Вы … вы должны предупредить королеву …
Я сделал два шага вперед и уставился на рыцаря, нависнув над ним.
– Что произошло с Меган? — потребовал я. — Предупредить ее о чем?
– Было … совершено покушение на ее жизнь, — прошептал рыцарь, и мое сердце сковало холодом от страха и ярости. — Наемные убийцы … пробрались в замок … пытались добраться до королевы. Нам удалось прогнать их и выследить до этого места, но их было больше чем, … мы сперва подумали. Они убили всех из моего отряда. — Задыхаясь, он остановился набрать воздуха в легкие. Было ясно, он долго не протянет. Я склонился, чтоб лучше слышать его, игнорируя тошноту, подступающую к горлу от такой близости к Железному фейри. — Вы должны … предупредить ее… — снова попросил он.
– Где они сейчас? — спросил я тихим голосом.
Он жестом указал на выступ, в лесу.
– Их лагерь … на краю озера, — прошептал он. — Около башни…
– Я знаю это место, — проговорил Пак, стоя в нескольких футах от Железного рыцаря. — Когда-то там на самом верху жила женщина с безумно длинными волосами, но теперь она пустует.
– Пожалуйста, — рыцарь взглянул на меня умоляющим взглядом, с трудом выговаривая последние слова. — Пойдите к нашей королеве. Скажите ей … что мы … потерпели неудачу…
Затем его глаза закатились, и он подался вперед. Я встал, отходя от мертвого железного рыцаря. Пак убрал кинжал в ножны и встал рядом, с сомнением осматривая железного рыцаря.
– И что теперь, принц? Должны ли мы отправиться в Железный Двор?
– Я не могу. — Разочарование боролось с холодной яростью. Я сжал меч с такой силой, что почувствовал, как края врезаются в мою ладонь. — Мне запрещено ступать в Железное Королевство. Вот почему мы здесь, помнишь? Или ты забыл?
– Не бесись, снежный мальчик, — Пак скрестил рук и ухмыльнулся. — Не все потеряно. Я могу обернуться вороном и слетать предупредить…
— Не глупи, Плутишка, — прервал Грималкин, появившись из ниоткуда, запрыгивая на камень. — У тебя нет ни амулета, ни защиты от разрушительной силы железа. Ты погибнешь за долго до того, как достигнешь Железной Королевы.
Пак фыркнул.
– Верь в меня хоть немного комок меха. Это же я. Ты забыл с кем говоришь?
– Если бы я только мог.
– Достаточно! — я холодно посмотрел на обоих. Грималкин зевнул, но, по крайней мере, Пак выглядел слегка виноватым. Во мне закипал гнев, я ненавидел то, что не могу быть рядом с Меган, что я вынужден сохранять дистанцию. Но я не буду просто сидеть и ничего не делать.
– Меган все еще в опасности, — продолжал я, пристально смотря на холмы. — И убийцы близко. Если мы не можем пойти и предупредить ее, тогда я разберусь с угрозой прямо сейчас.
Пак моргнул, но он не выглядел очень-то удивленным.
– Да, я так и думал, что ты скажешь нечто подобное — вздохнул он. — И я, конечно, не позволю тебе веселиться в одиночку. Да, кстати, ты в курсе, что они уничтожили целый отряд Железных рыцарей, снежный мальчик? — Он взглянул на мертвого эльфа и поморщил нос. — Я, конечно, не говорю, что мы не должны делать этого, но что если мы наткнемся на целую армию?
Я одарил его еле заметной улыбкой.
– Ну, тогда будет много павших солдат к концу дня, — спокойно сказал я и вышел из ущелья.
НА БЕРЕГУ ОЗЕРА гордо возвышалась старая башня с поросшими мхом горгульями и выцветшей голубой крышей, легко наблюдаемой сквозь деревья. У ее основания, скрытого среди осколков скалы и осыпавшихся камней, сновало несколько рыцарей волшебного королевства, разводя костер. Они не замечали Пака и меня, затаившихся в тени деревьев. Рыцари были облачены в знакомые черные доспехи с длинными, острыми иглами, торчащими из плечей, словно гигантские шипы. Лица под шлемами, когда-то светлые и гордые, теперь были искажены будто после болезни: обуглившаяся, исчезающая кожа, открытые язвы и выступающие кости мерцали в свете костра. У некоторых не было носов, у других — только один зрячий глаз. Подул легкий ветерок, обрушив на нас зловоние жженой, гниющей плоти. Пак подавил кашель.
– Орден Шипа, — прошептал он, зажимая нос рукой. — Какого черта они делают здесь? Я думал, что они все были убиты в последней битве.
– Очевидно, нескольким таки удалось уйти, — я хладнокровно осмотрел лагерь. Когда-то Орден Шипа принадлежал моему брату Рябине, его элитная личная охрана. Когда Рябина примкнул к Железным фейри, они последовали за ним, поверив его обещаниям стать неуязвимыми к железу. Орден Шипа думал, что Железные фейри уничтожат Небывалое, и единственный способ выжить — стать как они. Чтобы доказать свою преданность они носили железное кольцо под рукавицами, терпя агонию и разрушение наносимые их телам, веря, что если они перенесут боль, то переродятся заново.
Их ввели в заблуждение, обманули, но Орден Шипа все же выбрал сторону Рябины и Железных фейри во время недавней войны, что сделало их предателями Дворов волшебного королевства. Эти же пошли еще дальше, угрожая Меган и покушаясь на ее жизнь. И это сделало их лично моими врагами, они действительно оказались в очень опасном положении.
– И так, — продолжал Пак, наблюдая за лагерем. — Я насчитал минимум полдюжины плохих парней возле костра, возможно, еще несколько охраняют периметр. Как ты хочешь сделать это, принц? Я могу выманить их по одному. Или мы можем подкрасться и напасть на них с разных сторон…
– Их всего семеро.
Обнажая меч, я выступил из-за деревьев и направился к лагерю. Пак вздохнул.
– Или же мы можем «по-старинке» вломиться прямо в дверь, — пробубнил он, следуя за мной. — Глупо с моей стороны было думать, что есть другой способ.
Крики удивления и тревоги пронеслись по лагерю, но я не пытался прятаться. Вместе с Паком в мрачной, убийственной тишине мы спустились с холма к башне. Один часовой с криком набросился на нас, но я блокировал его удар, вонзив свой клинок сквозь его доспехи. Я оставил рухнувшего охранника лежать в грязи, обойдя его. К тому времени, когда мы достигли центра лагеря, нас ожидали шесть Шипов выстроившихся с оружием наготове. Мы с Паком спокойно приблизились и остановились у края костра. На секунду все замерли.
– Принц Ясень. — Предводитель Шипов слабо улыбнулся (это было трудно рассмотреть, так как у него вместо губ была лишь одна тонкая, рваная рана) и шагнул вперед. Его стеклянные голубые глаза метались между нами туда-сюда. — И Плутишка Робин. Какой сюрприз встретить вас здесь. Мы польщены, не так ли, парни? — Хотя его голос звучал насмешливо, в нем слышалась надежда. Он указал на лес позади нас. — Новости о наших деяниях должно быть разошлись повсюду, если могущественный Зимний принц и шут Летнего Двора выследили нас.
– Не совсем, — ухмыльнулся ему Пак. — Мы просто были поблизости.
Его улыбка дрогнула, но я вышел вперед, прежде чем он мог сказать что-нибудь еще.
— Вы напали на Железное Королевство, — проговорил я, и его внимание переключилось на меня. — Вы покусились на жизнь Железной Королевы. Прежде чем убить вас, я хочу знать почему. Война окончена. Железное Королевство больше не представляет угрозы, а дворы находятся в состоянии мира. К чему подвергать все это опасности?
На мгновение рыцарь Шипа пристально уставился на меня, его глаза и лицо были совершено безучастны. Затем, тонкий рот искривился в насмешке.
– А почему бы нет? — Он пожал плечами и указал на окружающий лагерь. — Посмотрите на нас, принц, — он горько сплюнул. — У нас нет ничего, ради чего стоило бы жить. Рябина мертв. Железный Король мертв. Мы не можем вернуться в Зимний Двор, и мы не можем выжить в Железном Королевстве. Куда нам теперь идти? Нет места, куда мы могли бы вернуться.
Его рассказ звучал пугающе знакомо. Во многом походя на мой: изгнанный из собственного двора, и в тоже время не способный ступить в Железное Королевство.
– Единственное, что осталось — месть, — продолжал рыцарь Шипа, сердито указывая на собственное лицо. — Убить каждого железного ублюдка, сделавшего это с нами, начиная с их королевы-полукровки. Мы сделали все возможное, пробрались даже до тронного зала, но маленькая дрянь оказалась сильнее, чем мы думали. В последнюю минуту нас заставили отступить. — Он дерзко задрал подбородок. — Хотя нам удалось убить несколько из ее рыцарей, даже тех, которые последовали за нами.
– Вы пропустили одного, — спокойно сказал я, и его брови поднялись. — Оставшийся в живых рассказал нам, где вы были и что натворили. Прежде, чем уйти вам следовало убедиться, что все ваши противники мертвы. Ошибка новичков.
– О? Ну я, несомненно, запомню это. — Он горько усмехнулся мне. — И так, скажите мне, Ясень, — продолжал он, — У вас двоих была маленькая откровенная беседа прежде, чем он умер? Так как вы оба настолько очарованы новой Железной Королевой, настолько сильно стремитесь быть с нею. Сказал ли он вам секрет стать таким как они?
Я холодно разглядывал рыцаря Шипа. Его губы расплылись в насмешке.
– Не притворяетесь, что не знаете, о чем я говорю, Ясень. Мы все слышали историю, не правда ли, парни? Могущественный Зимний принц, тоскующий по своей потерянной королеве, обещает, что найдет способ быть с нею в Железном Королевстве. Так трогательно. — Он фыркнул и подался вперед так, чтобы свет от костра падал на его выжженное, обуглившееся лицо. В тусклом свете он был похож на труп.
– Посмотрите внимательно, ваше высочество, — прошипел он, обнажая пожелтевшие гнилые зубы. Его зловоние обдало меня, я боролся с желанием отстраниться. — Оглянитесь, взгляните на всех нас. Вот что происходит с нашими фейри в Железном Королевстве. Мы думали, что сможем быть как они. Мы думали, что нашли способ жить рядом с железом, и не исчезнуть, когда люди перестанут верить. А теперь взгляните на нас. — Его мертвое, опустошенное лицо искривилось в рыке. — Мы — монстры, точно также как они. Железные фейри — погибель и чума Небывалого, и мы собираемся убить так много, сколько сможем за то время, что нам осталось. Включая их королеву, и любого сторонника Железного Двора. Если нам удастся начать еще одну войну с Железными фейри и уничтожить их королевство навеки, то все, что мы вынесли, будет стоить того.
Я прищурился, представляя другую войну с Железными фейри. Еще один период кровавых убийств, и смерти и Меган в самом эпицентре этого.
– Вы горько ошибаетесь, если думаете, что я позволю этому произойти.
Рыцарь Шипа покачал головой, отступив на шаг назад и обнажая меч.
– Вам следовало бы присоединиться к нам, Ясень, — с сожалением произнес он, в то время как другие переместились и подняли оружие. — Вы бы могли прорваться в тронный зал и пронзить клинком сердце Железной Королевы. Уничтожив свою слабость, как полагается Зимнему принцу. Но вы влюбились в нее, не правда ли? И теперь вы потеряны для Зимнего Двора, так же как и мы. — Он одарил меня оценивающим взглядом. — Мы не такие уж разные, в конце концов.
Пак очень громко вздохнул.
– И так, парни, вы собираетесь заболтать нас до смерти? — поинтересовался он, рыцарь Шипа уставился на него. — Или мы на самом деле собираемся сразиться?
Предводитель взмахнул своим оружием, черным зазубренным лезвием, вспыхивающим в свете пламени. Остальные рыцари Шипа вокруг него сделали то же самое.
– Не ждите от нас пощады, ваше высочество, — предупредил он. Отряд начал приближаться. — Вы больше не наш принц и мы больше не являемся частью Зимнего Двора. Все, во что мы верили — мертво.
Пак злобно усмехнулся и встал рядом со мной спина к спине против приближающихся противников. Я поднял меч и собрал чары из воздуха, позволяя ледяной силе Зимы бушевать внутри. Я улыбнулся.
– Пощада — для слабых, — сказал я рыцарям Шипа, видя, чем они на самом деле были: мерзостью, которая должна быть уничтожена. — Позвольте продемонстрировать вам, сколько от Неблагого Двора во мне все еще осталось.
Рыцари Шипа атаковали с пронзительным боевым кличем, наступая со всех сторон. Я парировал один удар и нанес другой, отпрыгивая, чтобы избежать третьего. Пак кричал в несдерживаемом ликовании позади меня, лязг его кинжалов звенел у меня в ушах, пока он танцевал вокруг своих противников. Они были, дикими и неумолимыми. Элитная гвардия Рябины была опасна и хорошо обучена, но я был частью Зимнего Двора в течение очень долгого времени, изучая их достоинства и недостатки. Я мог предугадать их фатальные ошибки.
Рыцари Шипа были страшны как единая сила, используя групповую стратегию для угрозы и нападения, походя на стаю волков. Но это также было их самым большим недостатком. Отдели их, и они развалятся. Окруженный тройкой рыцарей, я отскочил и метнул в них поток острых ледяных осколков, поймав двоих смертельной дугой. Они вздрогнули на долю секунды, и третий в одиночку выпрыгнул вперед, мой меч встретил его, перерезав ему шею. Воин упал, черные доспехи раскололись, а из места, где он умер, проросли кусты темной ежевики. Как и всех фейри, смерть возвратила его в Небывалое, и он просто перестал существовать.
– Пригнись, снежный мальчик! — крикнул Пак позади меня, и я пригнулся, чувствуя лезвие рыцаря, пронесшееся над головой. Я обернулся и нанес воину удар в грудь, в то время как Пак швырнул кинжал в другого, атакующего меня сзади. Все больше кустов ежевики появлялось среди камней.
Теперь осталось только трое Рыцарей Шипа. Пак и я все еще стояли спина к спине, прикрывая друг друга, двигаясь в унисон.
– Знаешь, — сказал Пак, немного запыхавшись, — это напоминает мне о времени, когда мы были в подземелье и наткнулись на тот город Дуэргер. Помнишь, снежный мальчик?
Я парировал удар по ребрам и ответил сильным ударом по голове противника, вынуждая его отступить.
– Прекращай болтать и сражайся, Плут.
– Ага, думаю, то же самое ты мне сказал и тогда.
Я блокировал удар, сделал выпад вперед, всадив клинок в горло рыцаря. Пак так же двигался в пределах досягаемости противника, воткнув свой нож между его ребер. Оба воина, умирая, разлетелись, их оружие с лязганьем упало на камни. Когда они пали, последний рыцарь Шипа, предводитель, который насмехался надо мной перед сражением, бросился бежать.
Я поднял руку, чары кружились вокруг меня, и метнул трио ледяных кинжалов, в спину убегающему воину. Они вонзились с глухим звуком, рыцарь, открыв рот, упал вперед. Пошатываясь и нетвердо стоя на коленях, он взглянул на меня, когда я встал перед ним. Его стеклянные голубые глаза были полны боли и ненависти.
– Полагаю, я был не прав, — задыхаясь проговорил он, его поврежденный рот в последний раз искривился в дерзкой насмешке. — Вы все еще Темный принц до мозга костей. — Он засмеялся, но вместо смеха раздался сдавленный кашель. — И так, чего вы ждете, ваше высочество? Покончите с этим.
– Ты знаешь, я не пощажу тебя, — я позволил пустоте Зимнего Двора заполнить меня, замораживая все чувства, заглушая любые мысли о доброте и милосердии. — Ты пытался убить Меган и если я позволю тебе уйти, ты снова продолжишь причинять вред ее королевству. Я не могу допустить этого. Если только ты не поклянешься мне, на этом самом месте, что оставишь свои попытки причинить вред Железной Королеве, ее подданным и ее королевству. Дай мне клятву, и я позволю тебе жить.
Рыцарь Шипа пристально смотрел на меня несколько секунд, затем выдавил смешок.
– И куда я пойду? — он усмехнулся. Пак, грозно наблюдая, подошел сзади. — Кто примет меня такого назад? Маб? Оберон? Твоя маленькая королева-полукровка? — Он зашелся кашлем и сплюнул на камни темно красную слюну. — Нет, ваше высочество. Если вы отпустите меня, я найду путь назад к Железной Королеве, всажу меч в ее сердце и буду смеяться, когда они убьют меня за это. И если, так или иначе, я выживу, я буду уничтожать каждого Железного фейри, с которым столкнусь, разрывая их на части, пока земля не окрасится их зараженной кровью, и я не остановлюсь до тех пор, пока все они не будут мер.
Он не договорил, так как мое лезвие полоснуло по его шее, отделив голову от тела.
При виде прорвавшегося из мертвого тела рыцаря куста ежевики, цепляющимися костлявыми ветками за небо, Пак вздохнул.
– Да, все прошло, как я и ожидал, — он вытер кинжалы о штаны и оглянулся назад на башню, на новые кусты ежевики, растущие у ее основания. — Как думаешь, еще кто-нибудь слоняется в округе?
– Нет, — я вложил меч в ножны и отвернулся от моих бывших Темных братьев. — Они знали, что умирают. У них не было причины прятаться.
– Полагаю, у сумасшедших не спрашивают причин их поступков. — Поморщив нос, Пак вложил в ножны свое оружие, качая головой. — Рад знать, что они остались настолько же чокнутыми, как и прежде, просто с другой степенью безумия.
Чокнутые? Я моргнул при воспоминании о словах предводителя, насмехающихся и зловещих. Вы потеряны для Зимнего Двора, так же как и мы. Мы не такие уж разные, в конце концов.
Были ли рыцари ордена Шипа настолько безумны? Они всего лишь хотели, того же что и я: способ преодолеть действие железа. Они пожертвовали своими жизнями, терпели мучения, которые ни один нормальный фейри не смог бы вынести, в надежде преодолеть нашу вечную слабость. Надеясь выжить в Железном Королевстве. Не делаю ли я того же самого сейчас, желая невозможного?
– У тебя снова задумчивое лицо, снежный мальчик, — Пак искоса взглянул на меня. — И я могу видеть, как твои мозги усердно работают. О чем ты думаешь?
Я покачал головой.
– Ни о чем важном. — Я повернулся и пошел назад к опушке деревьев. Пак начал протестовать, но я быстро ушел, не желая думать об этом больше. — Мы и так достаточно времени потеряли здесь, а это не делает нас ближе к провидцу. Пошли.
Он последовал за мной. Я надеялся, что он будет молчать и оставит меня в покое. Но конечно, мы прошли всего несколько минут в тишине, прежде чем он открыл свой рот.
– Эй, принц, ты так и не ответил на мой вопрос, — сказал он, пнув камешек и наблюдая, как он отскочил в сторону леса. — Что мы все-таки искали в том подземном городе? Ожерелье? Зеркало?
– Кинжал, — пробормотал я.
– Ага! Ты все же помнишь, в конце концов!
Я впился в него взглядом. Он бесстыдно улыбался.
– Просто проверка, снежный мальчик. Не забыл ли ты все славные времена, которые у нас были. Эй, а что же все-таки случилось с ним? Я, кажется, припоминаю, это был действительно прекрасный кинжал.
Оцепенение сковало мою грудь, и я очень-очень тихо прошептал:
– Я отдал его Ариэлле.
– …о, — пробормотал Пак.
И после этого не проронил ни слова.
Грималкин ждал нас на сломанной ветке у края деревьев, вылизывая лапу с преувеличенной беспечностью.
– Это заняло больше времени, чем я ожидал, — зевнул он, когда мы подошли. — Я размышлял, не вздремнуть ли мне пока вас жду. — Закончив облизывать лапу, он посмотрел вниз на нас, прищуривая свои золотые глаза. — В любом случае, если вы двое все же закончили, мы можем идти дальше.
– Ты знал о рыцарях Шипа? — спросил я. — Об их нападении на Железное Королевство?
Грималкин фыркнул. Махнув хвостом, кот поднялся и неторопливо пошел вдоль отломанной ветви без объяснений. Легко перепрыгнув через сук, он скрылся в листве, не оглядываясь назад. Нам с Паком оставалось только поторопиться, чтобы нагнать его.
Глава 3
Ариэлла Туларин
Дикий Лес простирался перед нами, темный, запутанный и бесконечный. Я сбился со счета, сколько раз светлело и темнело, потому что чем дальше мы забирались в дикую глушь, тем необузданней и более непредсказуемым он становился. Деревья медленно следовали за нами по долине, через которую вел нас Грималкин, и замирали на месте, стоило нам только обернуться назад. И снова продолжали ползти вперед, дыша нам в спины. Мы взобрались на огромный покрытый мхом холм, только для того чтобы обнаружить, что «холм» на самом деле был телом спящего великана, когда он поднял массивную руку и почесал зудящую щеку. Мы пересекли ветреную долину, где стадо диких лошадей холодными взглядами уставилось на нас и вело тихую беседу, которую уносил ветер. Все это время мы с Паком молчали, а если и говорили, то перекидывались просто бесполезными подшучиваниями, угрозами и тому подобным. Сражение бок обок с Плутишкой Робином против рыцарей Шипа воскресило воспоминания, о которых я не хотел сейчас думать. Воспоминания, которые были заморожены глубоко внутри, и которые я не мог разморозить из-за страха боли. Я не хотел вспоминать охоту, поединки, времена, когда мы сами на свои головы находили проблемы и с боем выбирались из них. Я не хотел вспоминать смех, легкую связь дружбы между мной и некогда самым близким товарищем. Поскольку воспоминания о Паке как о ком-то большем, чем просто о сопернике, напоминают мне о клятве, данной в момент отчаяния и ярости, которая превратила нас в заклятых врагов в течение многих лет.
И, конечно, я не мог так думать о Паке, не вспоминая … ее.
АРИЭЛЛА, ЕДИНСТВЕННАЯ ДОЧЬ Ледяного Барона Глассбарроу. Ариэлла впервые появилась в Темном Дворе во время зимнего равноденствия, когда Маб принимала Элизиум того года. Согласно традиции, дважды за человеческий год, дворы Лета и Зимы встречаются, чтоб обсудить политику, подписать новые соглашения и в основном согласиться вести себя хорошо в течение следующего периода. Или, по крайней мере, воздержаться от объявления всеобщей войны с другим двором. Это мне до смерти надоело, но мое присутствие как Зимнего принца и сына Королевы Маб было обязательным. Я научился исполнять эту роль и быть послушной придворной обезьянкой.
Сумерки еще не успели сгуститься и Летний Двор еще не прибыл. Поскольку Маб не одобряла то, что я запирался в своей комнате до начала Элизия, я сидел в темном углу двора и читал книгу из своей коллекции человеческих писателей и поэтов. Если б кто-нибудь спросил, я сказал бы, что наблюдал за прибытием последних гостей, но главным образом я избегал Рябины и кучки дворян, которые окружают меня со скромными, лестными и острыми как бритва улыбками. Их голоса будут звучать как мягкое мурлыкание, сладчайшая песня, когда они предложат мне сделку приправленную медом и нектаром, но самым мерзким ядов изнутри. В конце концов, я был принцем, самым младшим и привилегированным у Маб, по крайней мере, некоторые думали именно так. Предполагаю, что, по общему мнению, меня считали наивным и легко поддающимся на уловки. Я не знал правил также хорошо как Рябина или Берест, которые появлялись при дворе намного чаще. Но я был истинным сыном Зимы и знал извилистые пути двора много лучше, чем большинство. И те, кто стремился завлечь меня в паутину из меда и услуг, вскоре обнаруживали себя запутанными в своих же собственных мрачных обещаниях.
Я знал правила игры. Просто не получал от этого удовольствия.
Вот почему я сидел, прислонившись к ледяной стене с «Пятью кольцами» Мусаши, только на половину обращая внимания на проезжающие, в суматохе экипажи и ступающее на снег Зимнее дворянство. Большинство из них я знал, или видел прежде. Леди Сноуфайер облаченная в платье из искрящихся сосулек, которые мелодично звенели при ее ходьбе. Новый герцог Фростфелл, избавившийся от прежнего герцога, сослав его в мир смертных, скользил по снегу с рабами-гоблинами, плетущимися позади. Баронесса Скованного Льдом Сердца холодно поклонилась мне, проходя мимо, ведя на серебряных цепях двух рычащих снежных барсов.
А затем вошла она.
Я не знал ее, и это уже само по себе пробудило мое любопытство. Никто не мог отрицать ее красоту: длинные серебряные волосы, бледная кожа, гибкий стан, который был изящным и в то же самое время сильным. Но таким был весь наш народ, если уж и не очень привлекательным, то, по крайней мере, поразительным в некотором роде. Когда ты окружен красотой, перестаешь ценить ее, особенно если за красотой скрывается одна лишь жестокость. Не ее внешность привлекла в тот день мой взгляд, а то, как она смотрела на Зимний дворец с нескрываемым благоговением, читающимся в ее прекрасных глазах. Чувство — не принадлежащее этому месту. Большинство расценило бы это как слабость, которой можно воспользоваться. Знать могла чувствовать эмоцию подобно акуле учуявшей кровь. Они поглотили бы ее прежде, чем окончился день.
Часть меня твердила не заботиться о том, что в Зимнем Дворе каждый сам за себя, а именно так и было всегда. Эта новенькая и неопытная девушка отвлекла бы внимание от меня в этот раз. Несмотря на внутренний голос, я был заинтригован.
Захлопнув книгу, я направился к ней.
Она не спеша осматривалась вокруг, когда же я приблизился, она вздрогнула, столкнувшись со мною лицом к лицу.
– О, извините! — Ее голос был чистым и легким, как звон маленьких колокольчиков. — Я не видела, что вы там стояли.
– Вы заблудились? — Это был скорее не вопрос, а проверка, прощупывание ее защиты. Признание, того что вы заблудились, было серьезной ошибкой в Зимнем Дворе. Вы же не захотите быть застигнутым врасплох кем-нибудь. Меня немного раздражало, что первое к чему я прибегнул, была проверка на слабость, прощупывание бреши в ее броне. Но в Темном Дворе невозможно не быть острожным.
Она моргнула, услышав вопрос, и отступила назад, казалось, увидев меня впервые. Ясные глаза цвета морской волны встретили мой взгляд, и я сделал ошибку, посмотрев прямо на нее. Я утонул в ее пристальном взгляде. Серебряные пятнышки усеяли радужную оболочку, словно крошечные звезды, как будто целая вселенная разместилась в ее глазах. Она взирала на меня, такая чистая и неиспорченная мраком Темного Двора.
Мгновение мы просто смотрели друг на друга, не в силах отвести взгляд.
Пока я не осознал, что делаю. Я отвернулся, притворяясь, что наблюдаю за другим экипажем, въезжающим в ворота, разъяренный сам на себя за потерю бдительности. На какой-то краткий момент я задумался, а не было ли все это ее уловкой — притвориться наивной и невинной, чтобы заманить ни о чем не подозревающего принца прямо в свои сети. Не обычно, зато эффективно.
К счастью, казалось, что девушка была столь же потрясена как и я.
– Нет, я не заблудилась, — сказала она, слегка затаив дыхание. Другая ошибка, но я не обратил на это внимание. — Просто… Я имею в виду…. Я никогда не была здесь. — Она откашлялась и выпрямилась, казалось, возвращая свое самообладание. — Я Ариэлла Туларин из Глассбарроу, — объявила она по-королевски, — и я здесь от имени своего отца, герцога Глассбарроу. Ему на данный момент нездоровится. Он шлет свои извинения за то, что не имеет возможности присутствовать.
Я слышал об этом. Очевидно, герцог столкнулся с некоторой проблемой, охотясь на ледяного дракона в своих горах. Двор гудел от предвкушения, кто же приедет представлять его, поскольку, ходили слухи, что у него была только одна дочь, которая никогда не покидала поместья.
И так, это была она.
Ариэлла снова улыбнулась, нервно приглаживая назад волосы, и мгновенно потеряв свое королевское спокойствие.
– Я правильно все сказала, не так ли? — спросила она бесхитростно. — Это было надлежащее приветствие, правда? Все так ново для меня. Я никогда раньше не была при дворе, и не хочу огорчить королеву.
И тогда я решил. Этой девушке нужен сопровождающий, кто-то, кто показал бы ей манеры поведения Зимы, иначе знать уничтожит ее и выбросит. Мысль об этой девушке, сломанной и жалкой, с застывшим взглядом призрения, наполнила меня странным чувством заботы, которое я не мог объяснить. Если кто-нибудь захочет поиграть с Ариэллой Туларин, им для начала придется иметь дело со мной. А я не был наивным новичком, когда это касалось Темного Двора.
– Тогда, пойдемте, — сказал я, предлагая руку. Казалось, это удивило ее, но, тем не менее, она приняла ее. — Я представлю вас.
Ее искрящаяся улыбка была всей необходимой для меня благодарностью.
С ТОГО САМОГО МОМЕНТА я продолжал находить повод, чтобы побыть около дочери герцога Глассбарроу. Я отправился на секретную охоту в горы Глассбарроу, выманивая ее. Удостоверился, что Маб потребует присутствие герцога и Ариэллы на Элизиуме. Я каждую свободную минуту проводил с нею, пока не наступил тот день, когда я, наконец, убедил ее полностью покинуть поместье герцога и жить во дворце. Герцог Глассбарроу был в ярости, но я был Зимний принц, и он, в конечном счете, отступил под угрозой изгнания и смерти.
Конечно, поползли слухи. Как часть королевской семьи, моя жизнь являлась объектом постоянного внимания, даже когда в ней не было ничего интересного. И когда это касалось моего времяпрепровождения с юной будущей герцогиней … ну, это подобно тому, что Маб и Оберон решили бы пожениться, а ходили такие предположения. Принц Ясень одержим. Принц Ясень нашел себе новую игрушку. И что хуже всего: принц Ясень влюбился. Меня это не волновало. Когда я был с Ариэллой, я мог забыть о дворе, обязанностях, обо всем. Когда я был с нею, мне не приходилось постоянно следить за словами, ожидать удара в спину и обороняться. Ариэллу не волновали игры Зимнего Двора, что и очаровало меня. Был ли я влюблен? Я не знал. Любовь была таким неизвестным понятием, тем, против чего все предостерегали. Любовь была для смертных и слабых Летних фейри, ей не было места в жизни Темного принца. Ничто не волновало меня. Все что я знал, находясь рядом с ней — это то, что я мог забыть об интригах и ловушках двора и просто быть.
Был разгар лета, когда о нас узнал тот, кому бы я сообщил в самую последнюю очередь. Ариэлла и я часто охотились. Это был шанс сбежать из двора и побыть вместе наедине без шепотов, пристального внимания и подлых, жалостливых взглядов. Она была превосходной охотницей, и наши пикники обычно превращались в дружественные соревнования: посмотреть, чья стрела первой подстрелит добычу. Я столько же раз проигрывал, сколько и выигрывал, что придавало меня странную гордость. Я знал, что мои навыки были весьма значительными. То, что Ариэлла могла соответствовать мне, вносило некоторое возбуждение в охоту и вынуждало меня концентрироваться.
В тот день мы были в Диком Лесу, отдыхая после успешной охоты, и просто наслаждаясь компанией друг друга. Мы стояли на берегу чистого зеленого водоема — мои руки вокруг ее талии, ее голова на моей груди, наблюдая, как двое пикси дразнят огромного карпа, подлетая близко к поверхности и уносясь прочь, как только рыба бросалась на них. Становилось поздно, но мы не имели, ни малейшего желания возвращаться ко двору. Зимние фейри обычно были беспокойными и раздражительными в течение летних месяцев, что приводило к большому количеству ссор и злословия. Здесь же в Диком Лесу было тихо и спокойно. И только самые отчаянные или дикие фейри могли планировать нападение на двух могущественных представителей Темного двора.
Мирная тишина была резко прервана.
– Вот те на! Черт побери, снежный мальчик, я тебя уже вечность ищу. Если бы я не знал, то подумал бы, что ты меня избегаешь.
Я вздрогнул. Для него не было ничего священного.
Ариэлла вздрогнула от удивления.
– Кто? — она попыталась оглянуться назад. Я не шевельнулся и не отпустил ее, со стоном спрятав лицо в ее волосах.
– Не оборачивайся, — пробормотал я. — Не отвечай ему, и, может быть, он уйдет.
– Ха, как будто это когда-либо срабатывало, — говорящий приблизился ближе, и я увидел его краешком глаза. Руки скрещены на обнаженной груди, вечная ухмылка, растянувшаяся на его лице. — Ты же знаешь, если и дальше продолжишь игнорировать меня, снежный мальчик, я просто столкну тебя в водоем.
Я освободил Ариэллу и отстранился от края, впиваясь в Пака взглядом. Он отступил с веселой усмешкой.
– Чего ты хочешь, Плутишка?
– Я тоже рад тебя видеть, принц. — Пак показал язык, не обращая внимания на мой взгляд. — Полагаю, когда в следующий раз услышу свежий слух, я просто буду держать его при себе. Думал, ты, возможно, захочешь проверить этих обнаруженных Коатлов в Мехико Сити, но вижу, ты занят другим.
– Плутишка? — повторила Ариэлла, рассматривая Пака с невозмутимым любопытством. — Плутишка Робин? Это вы? Тот самый Пак?
Пак широко ухмыльнулся и поклонился.
– Единственный и неповторимый, — пафосно заявил он. Я почувствовал, как ситуация выходила из-под моего контроля. — И кто же вы, леди, которая украла все внимание ледяного мальчика? — Прежде, чем Ариэлла могла вымолвить хотя бы слово, он фыркнул и повернулся ко мне, дуясь. — Принц, я оскорблен. После всего, через что мы прошли, ты мог бы, по крайней мере, представить меня своей новой подружке.
– Это Ариэлла Туларин, — представил я, спокойно реагируя на подстрекания Пака. — Ариэлла, это Плутишка Робин, который, не смотря на мои максимальные усилия, постоянно околачивается поблизости, когда он менее всего нужен.
– Ты обидел меня, принц, — Пак выглядел каким угодно, но только не обиженным. Я скрестил руки. — Гм, полагаю, ты все еще злишься за полное фиаско с гарпиями. Клянусь, я думал, что пещеры были пусты.
– И как же ты пропустил сотню гарпий гнездящихся в той пещере? Тебя не насторожил гигантский ковер из костей?
– О, конечно, жалуйся теперь. Но мы же нашли проход в Афины, не правда ли?
Ариэлла моргнула, переводя взгляд с одного на другого.
– Постойте, — сказала она, подняв руки. — Вы двое знаете друг друга? Путешествовали вместе? — Она нахмурилась и посмотрела на нас. — Вы друзья?
Я фыркнул.
– Я бы не заходил так далеко.
– О, лучшие друзья, леди, — сказал Пак одновременно, подмигивая ей. — Снежный мальчик может отрицать это сколько угодно, но вы же знаете, как для него тяжело признавать свои чувства, верно?
– Но вы же — Летний, — Ариэлла перевела сконфуженный взгляд на меня. — Плутишка Робин часть Летнего Двора, правильно? Разве это не противозаконно вступать в сговор с Летними фейри?
– Вступать в сговор? — усмехнулся Пак, смотря на меня. — Что за мерзкое слово. Мы не сговариваемся, верно, принц?
– Пак, — вздохнул я. — Заткнись. — Отвернувшись от него, я привлек Ариэллу ближе, не обращая внимания на то, как радостно заблестели глаза Пака. — Ответ на твой вопрос — да, — спокойно сказал я ей. — Это противозаконно. И в пределах границ Аркадии и Тир-На-Ног, мы с Плутишкой Робином враги. Мы оба с готовностью подтвердим это. — Я бросил на Пака взгляд, и он кивнул, все еще усмехаясь.
– Но, — продолжал я, — здесь в Диком Лесу законы, хоть и не абсолютно смягчаются, но не распространяются настолько далеко. Пак и я, в известной степени… немного обходим правила. Не всегда и не часто. Но, он единственный, кто общается со мной на равных и единственный, кого не волнует, что я часть Зимнего Двора.
Ариэлла отстранилась и взглянула на меня, своими глубокими сине— зелеными глазами.
– И так, ты признаешься мне, что ты, принц Темного Двора, регулярно нарушаешь закон и состоишь в сговоре с заклятым врагом Зимнего Двора?
Я задержал дыхание. Хотя я знал, что этот день настанет, я все же надеялся поднять вопрос о моем … общении … с Паком на своих собственных условиях. То, что шутник Летнего Двора форсировал события, меня не удивило, но я больше всего боялся выбирать, кому принадлежит моя преданность. Ариэлла все же была из Темного Двора, воспитанная ненавидеть Лето и все связанное с ним. И если она решит, что Пак враг и у нас не может быть с ним ничего общего, кроме сражения до смерти… что мне тогда делать?
Я вздохнул про себя. Я был принцем Темного Двора. Я всегда буду на стороне своего двора и сородичей, тут не было никаких вопросов. Если все сведется к такому выбору, то я отвернусь от Пака и нашей многолетней дружбы и выберу Зиму. Но это не значит, что все будет так легко.
Ариэлла пристально рассматривала нас. Я ждал, что она решит делать, какова будет ее реакция. Наконец, она дерзко улыбнулась.
– Ну, поскольку я видела, как Ясень обращается со своими «товарищами» при Зимнем Дворе, то могу сказать, вы должно быть исключение из правил, Плутишка Робин. Я очень рада познакомиться. — Она посмотрела на меня и подмигнула. — А то я боялась, что у Ясеня вообще нет друзей.
Пак взревел от смеха.
– Мне она нравиться, — объявил он. Я скрестил руки, стараясь выглядеть раздраженным и скучающим. Они оба посмеивались надо мной, но мне было все равно. Ариэлла приняла мое «товарищество» безоговорочно и без осуждения. Мне не пришлось выбирать. Я мог сохранить лучшее из двух миров, не жертвуя ни одним.
Я должен был знать, что так не может длиться вечно.
– ПРИНЦ, — раздался голос Пака, отвлекая меня от мрачных мыслей, обратно в реальность. — Принц. Эй, снежный мальчик!
Я моргнул и уставился на него.
– Что?
Он ухмыльнулся и кивком указал на небо, где сверху вырисовывалась массивная стена из черных облаков.
– Приближается отвратительный шторм. Клубок шерсти предложил поискать убежище, так как это место славится внезапными наводнениями. Согласно его подсчетам, мы доберемся до провидца примерно завтра.
– Отлично.
– Ничего себе, а ты болтлив сегодня. — Пак покачал головой, когда я проходил мимо него, скатываясь на дно размытого оврага, где уже ждал Грималкин. Пак легко последовал за мной, продолжая говорить.
– Это самое большее, что ты мне сказал за эти два дня. Что происходит, снежный мальчик? Даже для самого себя ты очень задумчив в последнее время.
– Оставь его в покое, Пак.
– А я только подумал, что у нас все пошло хорошо. — Выразительно вздохнул Пак, идя со мной в ногу вниз склона. — Мог бы также сказать мне, принц. Ты должен был бы уже знать, что я никого не могу оставить в покое. Я выужу это из тебя, так или иначе.
Что-то темное глубоко внутри зашевелилось. Подобно забытому сердцебиению, слабому, но все еще живому, спящий великан, почувствовавший изменения в воздухе, начал пробуждаться. Это было что-то, чего я не чувствовал и не позволял себе чувствовать годами. Чистая Темная часть меня, чистая ненависть, темнота и жажда крови. Однажды я поддался ей, в день, когда умерла Ариэлла. Я стал существом одержимым гневом, наполненным черной ненавистью, которая сделала врагом моего самого близкого друга. Я думал, что похоронил ее, когда отбросил все эмоции, заставил себя ничего не чувствовать, заледенеть.
Я почувствовал как старое безумие, древняя темнота во мне выходит наружу, наполняя гневом. И ненавистью. Раны, которые в действительности никогда не заживали, открылись снова, и из них в мое сердце просачивался яд. Это встревожило меня, и я запихнул его обратно в черноту, из которой оно вышло. Но я все еще мог чувствовать, как оно пульсирует и пузырится очень близко к поверхности.
Направленное исключительно на Пака, который, конечно, все еще болтал.
– Ты же знаешь, что не хорошо все держать в себе, принц. Ты слишком много предаешься размышлениям. Так что давай, колись уже. Что тебя терзает?
– Я сказал, — резко обернулся я, встретившись с Паком лицом к лицу, настолько близко, что я мог видеть свое отражение в его пораженных зеленых глазах. — Оставь меня в покое, Пак.
Со всей его бравадой, Плутишка Робин не был глупцом. Мы знали друг друга уже очень давно, и как друзья и как соперники, и он знал меня лучше, чем кто-либо, иногда даже лучше меня самого. Нахальная улыбка исчезла, а его взгляд стал суровым как камень. Мы уставились друг на друга, в то время как вокруг нас поднялся и завыл ветер, поднимая ураган из листьев и пыли.
– Передумал? — голос Пака был тихим и угрожающим, разительно отличающимся от его обычной легкомысленности. — Я думал, что мы пока оставили это в прошлом.
– Никогда, — сказал я ему, смерив его таким же взглядом. — Я никогда не смогу взять слова обратно, Плут. Я все еще собираюсь убить тебя. Я поклялся ей, и я это сделаю. — Сверкнула молния и прогремел гром где-то вдалеке, пока мы, прищурившись, смотрели друг на друга. — Однажды, — тихо сказал я. — Однажды все это закончится. Это — единственная для нас концовка. Никогда не забывай.
Пак медленно поднял голову, пристально меня рассматривая.
– Это говорит Ясень? Или клятва?
– Неважно, — Я отстранился, не спуская с него глаз, не желая поворачиваться к нему спиной. — Никогда не будет так, как прежде, Пак. Не обманывай себя, думая иначе.
– Я никогда не забывал, принц, — Пак наблюдал за мной серьезными зелеными глазами, сверкающими в темноте. Молния снова сверкнула сквозь деревья, и гром прорычал в ответ. Последние слова Пака чуть не затерялись на ветру.
– Ты не единственный, кто сожалеет.
Я отвернулся от него и ушел, чувствуя холод и пустоту, тьму, окутавшую мое сердце. На пне у основания склона сидел Грималкин, обвив хвост вокруг лап, наблюдая за нами немигающими золотыми глазами.
МЫ НАШЛИ ПЕЩЕРУ, или скорее раздраженный Грималкин привел нас к ней, за несколько секунд до, того как небеса разверзлись и обрушились дождем. Поскольку свет быстро исчезал, Пак развел огонь и удалился в темный угол. Сидя прислонившись спиной к стене, я подтянул одно колено к груди и сердито смотрел на отдаленный огонь.
– И так, это началось.
Грималкин появился подле меня, сидя на камне и наблюдая, как Пак присматривает за костром. Огонь отбрасывал оранжевый ореол света на кота. Я искоса поглядел на него, но он так и не взглянул на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Я предупреждал вас, что это будет не простое задание. Я говорил вам прежде, тебе и Плутишке, вы не представляете, что ждет вас впереди. — Он передернул ухом и поерзал на камне, все еще наблюдая за огнем. — Ты чувствуешь это, не так ли? Злость. Тьму. — Я моргнул от удивления, но Грималкин не обратил внимания. — Чем дальше, тем станет только хуже.
– Куда мы идем? — тихо спросил я.
Внезапное шипение со стороны костра оповестило, что Пак подвесил кролика над огнем. Я не хотел даже предполагать, откуда он его взял. Я повернулся обратно к Грималкину.
– Я знаю, что мы идем к провидцу, но ты нам так и не сказал куда.
Кайт ши притворился, что не слышал. Зевая, он вяло потянулся, затачивая когти о камни, и убежал наблюдать за приготовлениями к обеду.
Снаружи завывая, бушевал шторм, сгибая деревья, и под острым углом задувая дождь через вход в пещеру. Огонь бодро потрескивал, облизывая тушку кролика и запах жареного мяса, начал заполнять пространство.
И еще что-то было не так.
Я поднялся и прошел к входу пещеры, пристально смотря на шторм. Ветер обдувал меня, забрызгивая лицо каплями дождя. За пределами пещеры, дождь волнами скользил по земле, подобно серебряной занавеске раздуваемой ветром.
Там что-то было. Наблюдало за нами.
– Эй, снежный мальчик, — Пак появился рядом, всматриваясь вместе со мною в дождь. Он вел себя совершенно нормально, как будто тех слов, сказанных ранее этим днем, никогда и не было. — На что уставился?
– Я не знаю, — я осмотрел деревья, тени, взглядом проникая сквозь шторм и темноту, но не смог увидеть ничего необычного. — Такое чувство, что за нами следят.
– Ха, — Пак почесал щеку. — Я ничего подобного не чувствую. И клубок шерсти все еще здесь, а это уже о чем-то говорит. Ты же знаешь, если б приближалась какая-нибудь опасность, он бы убрался быстрее, чем ты смог сказать «пуф». Уверен, что у тебя не паранойя?
Дождь продолжал лить, и ничто не шевелилось в темноте или тени.
– Я не знаю, — снова сказал я. — Может быть.
– Ну, ты можешь стоять здесь и беспокоиться. Я же собираюсь поесть. Если ты увидишь, что-нибудь большое и голодное приближающееся на нас, просто за…
– Плут.
Мой голос заставил его замолчать, затем осторожно повернуться. Мы уставились друг на друга у входа в пещеру. Шторм хлестал нас и заставлял костер мерцать.
– Почему ты здесь?
Он моргнул, предприняв нерешительную попытку пошутить.
– Мм … потому что я не хочу промокнуть?
Я просто ждал. Пак вздохнул, и, скрестив руки, прислонился к стене.
— Мы действительно должны проходить через все это, снежный мальчик? — проговорил он, и хотя его слова были веселыми, тон его был почти умоляющим. — Думаю, мы оба знаем причину, почему я здесь.
– А что если я попрошу тебя уйти?
– И почему же ты захочешь сделать это? — ухмыльнулся Пак, но улыбка быстро исчезла. — Это из-за того, что произошло ранее, не так ли? — сказал он. — Что происходит, Ясень? Два дня назад все было отлично. У нас все было отлично.
Я взглянул туда, где сидел Грималкин, наблюдавший за насаженным на вертел кроликом с чем-то большим, чем простое любопытство. Я почувствовал, как темнота снова поднимается во мне, не смотря на все мои старания избавиться от нее.
– Я собираюсь убить тебя, — тихо произнес я. Пак приподнял брови. — Не сегодня. Возможно и не завтра. Но скоро. Наше прошлое догоняет нас, Плут, и эта вражда длилась уже достаточно. — Я посмотрел на него, встретив серьезный взгляд. — Я предоставляю тебе шанс уйти сейчас. Беги. Найди Меган, расскажи ей, что я пытаюсь сделать. Если я не вернусь, позаботься о ней за меня. — Я почувствовал, как все сжалось у меня в груди при мысли о Меган, о том, что больше никогда ее не увижу. Но, по крайней мере, Пак был бы там ради нее, если бы я потерпел неудачу. — Убирайся отсюда, Пак. Было бы лучше для нас обоих, если бы ты ушел.
– Ха. Ну, ты точно знаешь, как заставить парня почувствовать себя нужным, принц. — Пак впился в меня взглядом, не способный скрыть свой гнев. Оттолкнувшись от стены, он подошел вперед, не отводя взгляд.
– А вот и предупреждение. Я никуда не пойду, невзирая на твои угрозы, подкуп, принуждение или мольбу. Не пойми меня превратно. Я главным образом здесь ради нее, не тебя. Но держу пари, это то, что ты не сможешь сделать в одиночку. Поэтому тебе придется принять это и привыкнуть ко мне, принц. Потому что если ты не хочешь дуэли прямо здесь, прямо сейчас, я не уйду. И я могу быть таким же упрямым как ты.
Снаружи сверкала молния, превращая все в белое, и буря метала ветви деревьев. Мы с Паком впились друг в друга взглядом, пока громкий хлопок костра не прервал нас. Прервав, наконец, зрительный контакт, Пак обернулся через плечо и вскрикнул.
– Эй! — он метнулся обратно к костру и к уже пустому вертелу, размахивая руками. — Мой кролик! Грималкин, ты трусливая, серая … свинья! Надеюсь, ты насладился им, потому что следующим на вертеле можешь оказаться ты!
Как и ожидалось, ответа не последовало. Я улыбнулся про себя и снова развернулся к дождю. Сила шторма так и не уменьшилась, так же как и мое чувство, что за нами наблюдают. Хотя продолжительное обследование деревьев и теней ни к чему не привело.
– Где ты? — размышлял я шепотом. — Я знаю, ты можешь видеть меня. Почему я не могу найти тебя?
Казалось, что шторм поддразнивал меня. Я стоял, наблюдая, пока, наконец, ветер не утих и дождь не стал медленно моросить. Всю ночь я простоял там, ожидая. Но чтобы не наблюдало за мной из своего загадочного укрытия, оно так и не выдало себя.
Глава 4
Преследуемые
Рассвет следующего дня был тусклым и зловещим. Туман, упорно цеплялся за землю и окутывал все непроницаемой тишиной. Звуки поглощались окружающей белизной, и невозможно было увидеть дальше, чем на десять футов.
Мы покинули пещеру, следуя за самодовольным Грималкиным в стену тумана. С прежней ночи мир стал выглядеть по-другому: скрытый и притаившийся, темные деревья, напоминающие скрюченные скелеты в тумане. Не пели птицы, не жужжали насекомые, не проносились через подлесок маленькие существа. Казалось, что все замерло и затаило дыхание. Даже на Пака подействовало мрачное настроение и он мало разговаривал, пока мы пробирались через этот безмолвный, приглушенный мир.
Чувство, что за нами наблюдают, не исчезло даже теперь и мне становилось все более и более не комфортно. Еще более тревожным было ощущение, что что-то следовало за нами, идя по следу через безмолвный лес. Я внимательно изучил окружающие деревья, тени и подлесок, присматриваясь и прислушиваясь к чему-нибудь не обычному. Но я ничего не заметил.
Туман упорно отказывался рассеиваться и чем дальше мы забирались в бесшумный лес, тем сильнее становилось предчувствие. Наконец, я остановился, оглядываясь назад.
Туман полз по земле и сползал на крошечную лесную тропинку, по которой мы шли, и через занавес белизны, я ощутил чье-то приближение.
– Там что-то есть, — прошептал я, когда Пак подошел и встал рядом со мной, также всматриваясь в туман.
– Конечно, есть, — с легкостью ответил Грималкин, запрыгивая на упавшее дерево. — Оно следует за нами с прошлой ночи. Шторм его немного замедлил, но теперь оно приближается быстро. Предлагаю поторопиться, если не хотим с ним встретиться. А мы не захотим, поверьте мне.
– Это ведьма? — нахмурившись, спросил Пак, глазея на кусты и деревья. — Черт возьми, свяжи ноги дома, и ты встрял на всю жизнь. Старая девчушка наверняка имеет зуб на меня, да?
– Это не ведьма, — сказал Грималкин с намеком раздражения. — Это кое-что похуже, боюсь. А сейчас пойдемте, мы теряем время. — Он соскочил с ветки, исчезая в тумане. Мы с Паком переглянулись.
– Хуже чем старая потрошительница цыплят? — Пак скорчил рожицу. — В это трудно поверить. Ты можешь подумать о ком-нибудь, кого не хотел бы встретить здесь, принц?
– Вообще-то, я могу, — сказал я и пошел через деревья следом за Грималкиным.
– Эй! — Пак поспешил за нами. — Что это значит, снежный мальчик?
Лес простирался все дальше и дальше. Грималкин не замедляя темпа, петлял меж деревьев, под изогнутыми корнями не оглядываясь назад. Я боролся с непрерывным желанием взглянуть через плечо, наполовину ожидая увидеть, как туман расступиться и то, что следовало за нами, неожиданно кинется с тропинки. Я не желал быть дичью, выслеживаемой каким-то невидимым монстром, но Грималкин казался полным решимости опередить его, и если я задержался бы, то мог потерять кота в тумане. Где-то позади нас взлетела стая ворон с безумными криками, пронзительно громкими в тишине.
– Оно близко, — прошептал я, берясь за рукоять меча. Грималкин не оглянулся назад.
– Да, — спокойно заявил он. — Мы почти там.
– Почти где? — вмешался Пак, но в тот же момент туман поредел и мы очутились на краю серо-зеленого озера. Скелетообразные деревья торчали из воды, их разросшаяся паутина корней походила на бледных змей во мраке. Маленькие, мшистые острова возвышались над озером, а веревочные мосты соединяли залив между ними, некоторые провисали так низко, что почти касались поверхности воды.
– На другой стороне живет колония бэлибогов, — объяснил Грималкин, легко запрыгивая на первый канатный мост. Он остановился взглянуть на нас, размахивая хвостом. — Они задолжали мне. Поторопитесь.
Что-то прошло, прорываясь через кусты позади нас — это была пара напуганных оленей, убегающая в подлесок. Грималкин прижал уши и побежал по мосту. Мы с Паком последовали за ним.
Озеро было не большим, поэтому мы достигли другой стороны через несколько минут, столкнувшись с раздраженным взглядом Грималкина, когда ступили на грязный берег. Пак и я методично отрубали каждую веревку пересеченного моста, таким образом, независимо от того, что следовало за нами, ему пришлось бы переплывать. Хотелось бы надеяться, что это замедлит его немного, но это также означало, что мы сжигали за собой мосты, так сказать, если захотели бы вернуться тем же путем.
– Ого, — прошептал Пак и я обернулся.
Крохотная деревушка лежала в грязи на краю реки, крыши из соломы и торфа покрывали примитивные хижины, построенные на набережной, выглядывающие между корней огромных деревьев. В грязи лежали копья, некоторые сломанные, а крыши нескольких хижин были снесены. Полная тишина повисла над деревушкой, ползущий из озера туман поглощал все, что от нее осталось.
– Похоже, что-то добралось сюда раньше нас, — заметил Пак, поднимая из грязи обломок копья. — Тоже сделав ставку на эту деревню. Никто нас здесь не поприветствует, Грим. Придется попробовать что-то еще.
Грималкин фыркнул и вскочил на берег, стряхивая грязь с лапок.
– Как неудобно, — вздохнул он, озираясь вокруг с отвращением. — Теперь я никогда не получу долг.
Где-то вдалеке, за поднимающимся от воды туманом, послышался всплеск. Пак оглянулся назад и сгримасничал.
– Он все еще идет, настойчивый ублюдок.
Я обнажил меч.
– Тогда примем битву здесь.
Пак кивнул, доставая кинжалы.
– Думал, что ты можешь это сказать. Я найду для нас какую-нибудь возвышенность. Просто борьба в грязи не в моем вкусе, если только не касается полуобнаженных…
Он замолчал, когда я бросил на него взгляд.
– Правильно, — пробормотал он. — Тот холм выглядит многообещающим. Я проверю.
Грималкин проследил за моим взглядом, моргнув, когда Пак захлюпал по грязи в сторону округлой насыпи из зеленого мха и папоротников.
– Когда я был здесь в прошлый раз, его там не было, — тихо размышлял он, прищурившись. — В действительности … — Его глаза округлились.
И он исчез.
Я бросился вперед за Паком, который взбирался на холм, подтягиваясь за искривленный корень.
– Пак, — закричал я. Он оглянулся на меня, хмурясь. — Убирайся от туда быстро!
Холм зашевелился. Пак с криком споткнулся, падая, когда травянистая насыпь зашевелилась, покачнулась и начала подниматься из грязи. Пак нырнул вперед, шлепаясь в ил. Холм встал, распрямляя длинные когтистые руки и толстые, приземистые ноги. Он повернулся — двадцати футовый грязно-зеленого цвета болотный тролль. На его широкой спине прекрасно сливаясь с пейзажем, росли мох и растительность. Серо-зеленые волосы свисали со скальпа, а его красные глаза-бусинки внимательно изучали землю в замешательстве.
– О, — размышлял Пак, пристально смотря на огромное существо из грязи. — Ну, это кое-что объясняет.
Болотный тролль взревел, брызгая слюной, и сделал шаг к Паку, который вскочил на ноги. Он ударил ногтем по тому, но он нырнул, пробегая под его огромным задом, бросившись между древоподобными ногами. Тролль взревел и начал поворачиваться. Я метнул град ледяных кинжалов в него, которые вонзались ему в плечо и лицо. Он заревел и накренился в мою сторону, заставляя землю дрожать при его выпаде. Я увернулся, откатившись в сторону, когда тролль ударил по набережной и разломал хижины.
Как только тролль отступил, я набросился на него, сильно ударяя по его толстым рукам, прорезая глубокую рану в подобной коре коже. Он завыл больше от гнева, чем от боли и обернулся ко мне.
На его широких плечах что-то зашевелилось, и появился Пак, цепляющийся за его спину, с широкой усмешкой на лице.
— Отлично, — пафосно объявил он. Тролль дергался, крутился в напрасной попытке достать его. — Я требую эту землю для Испании. — И он всадил кинжал в толстую шею тролля.
Существо взревело, пронзительным воплем боли и в отчаянии схватилось за спину. Пак дал деру, избегая острых когтей тролля, и вонзил кинжал с другой стороны шеи. Оно взвизгнуло снова, рвя и метая. Пак взобрался выше. Пока все его внимание было приковано к Паку, я подался вперед, отпрыгивая от приземистой ноги, и вонзил меч троллю в грудь.
Он пошатнулся, падая на колени и с глухим стоном, свалился в грязь, Я отскочил в сторону. Пак спрыгнул с его плеч, скатившись на землю, и поднялся на ноги, ухмыляясь, хотя сам был похож на какого-то грязного монстра.
– Да! — воскликнул он, тряся головой и разбрасывая повсюду грязь. — Дружище, это было забавно. Лучше, чем игра «Удержись на Диком Пегасе». Мы можем повторить это снова?
– Идиот, — Я вытер тыльной стороной руки пятно грязи с лица. — Мы еще не закончили. Чтобы нас не преследовало, оно все еще там.
– Кроме того, я могу напомнить вам, — проговорил Грималкин, повелительно глядя с ветвей высокого дерева, — что у болотных троллей, в частности, два сердца и способности быстро исцеляться. Вам придется сделать что-то большее, чем просто воткнуть меч ему в грудь. Если хотите наверняка убить его.
Пак моргнул.
– И так, ты хочешь сказать, что наш мшистый друг не совсем …
Позади нас раздался мокрый, хлюпающий звук и Грималкин снова исчез. Пак вздрогнул.
– Что ж, тогда, — пробормотал Пак. Мы обернулись. Болотный тролль взгромождался на ноги, его красные глаза, направленные на нас яростно сверкали. — Второй раунд, — вздохнул Пак и опустил руку в резком ударе. — Драка!
Тролль взревел. Он без усилий схватил одним когтем ствол сосны, выдрав его из грязи так же легко как сбор одуванчика. С ослепительной скоростью он запустил орудие в нас.
Мы с Паком отпрыгнули в разные стороны, дерево попало в пространство между нами, взрывая волну из грязи и воды. Почти сразу же тролль начал мести деревом по земле, как будто смахивал пыль метлой. И на этот раз Пак не был достаточно быстр, чтобы уклониться. Ствол ударил его, отбрасывая, он ударился головой о другое дерево и свалился в грязь на расстоянии в нескольких ярдах. С красными глазами, угрожающе ступая вперед, тролль повернулся обратно ко мне. Я отступал, пока моя спина не уперлась в стену, и я напрягся. Огромный тролль возвышался надо мной, подняв дубинку над головой, и нанося удар как таран.
Что-то большое и темное с гулким рычанием бросилось между нами, сверкая зубами, и чудовищно лохматое создание врезалось в тролля. Тролль взревел и опрокинулся назад, сжимая в руках челюсть огромного черного волка размером с гризли, который рычал и тряс головой, вонзая клыки все глубже. Ревя, тролль молотил и дергался, отчаянно пытаясь сбросить монстра, вцепившегося в его руку, но волк не отпускал. Я затаил дыхание, узнавая существо, зная, кем он был. Но времени на удивление, почему он был здесь, не было.
Уворачиваясь от волка, я нырнул между ног тролля и повернулся, разрезая сухожилия позади его коленей. С воплем, ноги тролля подогнулись, и когда он склонился, я запрыгнул на его спину, также как это сделал Пак. Но в этот раз я поднял меч и воткнул его в голову тролля прямо между его рожек, погрузив оружие по рукоять.
Дрожь прошлась по телу тролля. Оно начало твердеть, кожа стала серой и твердой. Я выдернул меч и спрыгнул с его спины. Тролль свернулся подобно гигантскому насекомому или пауку, и превратился в камень. Через несколько секунд, только валун в форме тролля валялся в грязи на краю деревни.
Возле меня раздалось глубокое хихиканье.
– Не плохо, маленький принц. Не плохо.
Медленно я повернулся, выхватывая оружие, готовый освободить свои чары в одном неистовом, хаотичном взрыве. На расстоянии в несколько ярдов на меня пристально смотрел огромный волк из легенд, с горящими во мраке желто-зелеными глазами и обнаженными в злобной улыбке клыками.
– Привет, принц, — прогрохотал Огромный Страшный Волк. — Я говорил тебе раньше. В следующий раз, когда мы встретимся, ты даже не увидишь моего приближения.
Я УСТАВИЛСЯ НА ВОЛКА, держа его в поле зрения, когда он начал ходить кругами вокруг меня, клыки обнажены в дикой усмешке, огромные лапы утопали в грязи. Вокруг и внутри меня, вспыхнули чары, холодные и смертельные, готовые в любой момент освободиться. Я не мог сдерживаться, только не с ним. Возможно, это было самое опасное, древнее существо которое когда-либо ходило по дебрям Небывалого. Истории о нем превзошли численностью всех когда-либо рассказанных мифов и легенд, и его сила росла с каждым упоминанием, с каждым жутким предупреждением из басней, в которых прошептали его имя. Все легенды о нем родились из страха; он был законченным злодеем, существом, которым старые жены пугали своих детей, монстр, который поглощал маленьких девочек и забивал всё стадо овец без причины. Его братья в мире смертных ужасно страдали из-за тех страхов, что породили его — их расстреливали, заманивали в ловушки и убивали в больших количествах — но каждая смерть укрепляла те страхи и делала его еще могущественнее, чем прежде.
Бессмертный Огромный Страшный Волк. Однажды мы с Меган встретили его, и ему почти удалось убить меня.
Снова этого не произойдет.
— Убери эту палку, — в голосе Волка, гортанном и глубоком, слышались нотки веселья. — Если бы я хотел, чтоб ты умер, то я бы не потрудился спасать твою шкуру от болотного тролля. Это еще не говорит, что я не убью тебя позже, но твоя глупая маленькая игрушка не остановит меня, поэтому ты мог бы быть вежливее.
Я не отпустил свой меч, который, как я заметил, раздражал Волка. Но я, конечно, не собирался сдаваться без боя.
– Чего ты хочешь? — спросил я, сохраняя свой голос осторожным вежливым, но давая знать Волку, что я буду защищаться, если понадобиться. Я собирался избежать этого. Не важно, что Волк был бессмертным. Не имеет значения, что он почти убил меня при нашей последней встрече. Если дойдет до драки, я намеревался выиграть, на сей раз, любым необходимым способом. Я не умру здесь на берегу мрачного озера, разорванный Огромным Страшным волком. Я переживу эту встречу и отправлюсь дальше. Меган ждет меня.
Волк улыбнулся.
– Маб отправила меня за тобой, — сказал он почти мурлычущим голосом.
Я сохранял нейтральное выражение лица, хотя все внутри меня сковал ледяной холод. Не от удивления или от страха, а просто от новости, Зимняя Королева наконец-то, устала от меня и собиралась сделать то, что делала со всеми своими подданными. Возможно, она была оскорблена моим отказом возвратиться ко Двору. Или она решила, что свободно разгуливающий Зимний принц был слишком неуловимым и представлял угрозу ее трону. Почему — не имело значения. Маб отправила убить меня самого внушающего ужас охотника и убийцу во всем Небывалом.
Я вздохнул, внезапно почувствовав себя очень усталым.
– Полагаю, я должен быть польщен, — сказал я ему, и он поднял свою огромную косматую голову, все еще усмехаясь. Неслышно вдохнув, я успокоился, снижая поток чар до легкой пульсации. — Мы ни к чему так не придем, просто стоя и смотря друг на друга, — проговорил я, поднимая меч. — Давай покончим с этим.
Волк хихикнул.
– Как бы я не хотел оторвать тебе голову, маленький принц, — сказал он, его глаза сверкнули. — Я здесь не для того, чтобы положить конец твоей жизни. На самом деле, как раз наоборот. Маб послала меня сюда помогать тебе.
Я уставился на него, не в состоянии поверить в только что услышанное.
– Почему?
Волк пожал своими огромными плечами.
– Я не знаю, — сказал он и зевнул, сверкнув смертоносными клыками. — Мне все равно. Зимняя Королева знает о твоих поисках, она также знает, что тебе придется совершить дальнее путешествие, чтобы закончить его. Я здесь, чтобы ты наверняка достиг пункта назначения со всеми кишками внутри. В свою очередь, она будет мне должна. — Он принюхался к воздуху и сел, наблюдая за мной полу прикрытыми глазами. — Кроме этого, у меня нет к тебе интереса. Или Летнему Плуту, который, если хочет сохранить голову на плечах, хорошо подумает прежде, чем накидываться на меня сзади. В следующий раз попробуй стоять за ветром, Плутишка.
– Черт, — Пак появился из зарослей тростника, с огорченной улыбкой на лице, впившись в Волка взглядом. — Знал же, что что-то забыл. — Кровь запеклась на одной стороне его лица, кроме этого, он был в порядке. Размахивая кинжалами, он встал возле меня, смотря прямо в морду огромного хищника. — Теперь работаешь на Маб, не так ли, Волчара, — ухмыльнулся он. — Как хорошая служебная собачка? Будешь также переворачиваться и вставать на задние лапки, если она попросит?
Волк поднялся, возвышаясь над нами, ощетинившись. Я сдерживал желание ударить Плута, даже притом, что знал, зачем он это делал: насмехаясь выудить из противника больше информации.
– Я не собака, — прорычал Волк, его низкий голос пускал по лужам рябь. — И я ни на кого не работаю. — Он скривил губы в насмешке. — Долг Зимней Королевы — существенная награда, но ты не думай, что сможешь командовать мной как «другом» человека. — Я прослежу, что бы ты добрался живым до конца, — снова прорычал он, обнажая зубы. — Но в просьбе ничего не было сказано о цельности.
– Ты здесь не из-за услуги, — сказал я, и он моргнул, глядя на меня с подозрением. — Тебе она не нужна, — продолжал я, — ни от Маб, ни от кого-либо еще. Ты наслаждаешься охотой и поединками, но согласиться на такую просьбу без убийства в конце? Не похоже на тебя. — Волк продолжал пристально смотреть на нас, его морда ничего не выражала. — Почему в действительности ты здесь? — спросил я. — Что тебе нужно?
– Единственное, что его волнует — Послышался бестелесный голос сверху, в ветвях деревьев почти в двадцати футах от земли появился Грималкин. — Сила.
Шерсть на спине и плечах Волка ощетинилась, хотя он смотрел на Грималкина со слабой, злой улыбкой на его длинной морде.
– Привет, кот, — сказал он в ходе беседы. — Я так и думал, что уловил твое зловоние в воздухе. Почему бы тебе не спуститься сюда и поговорить обо мне?
– Не унижай себя, говоря нелепости, — ответил Грималкин ровно. — Только потому, что мой вид значительно превосходит твой, не значит, что ты должен щеголять своей глупостью так свободно. Я знаю, почему ты здесь, пес.
– Действительно, — отозвался Пак, закидывая вверх голову, чтобы посмотреть на кота. — Ну, тогда, не поделишься ли с нами своей теорией, комок шерсти?
Грималкин фыркнул.
– Люди, вы хоть что-нибудь знаете? — Вставая, он прошелся по ветке, взгляд Волка жадно следовал за ним. — Он здесь, потому что хочет вписать свое имя в твой рассказ. Вся его сила, все его существование идут из историй, мифов и легенд, из всех мрачных, пугающих и забавных рассказов о нем, которые люди придумали за все эти годы. Вот как Огромный Страшный волк продолжал существовать так долго. Он, так же как и ты продолжает существовать много столетий, Плутишка. Уверен, ты знаешь это.
– Ну, да, конечно, я знал это, — усмехнулся Пак, скрещивая руки. — Но это все еще не говорит мне, почему Волчара вдруг стал таким полезным.
– Вы находитесь в поисках, — продолжал Волк, наконец, оторвав свой взгляд от кота и посмотрев на меня. — Королева сказала мне об этом. Что ты, бездушное и бессмертное существо, захотел стать человеком ради смертной, которую любишь. — Он остановился и покачал головой со сдержанным восхищением или, возможно, сочувствием. — Вот это — история. Этот рассказ будет передаваться от поколения в поколение, если конечно, вы сможете пережить испытания. Но даже если нет, если этот рассказ станет трагедией, мое имя все же будет в нем, прибавляя мне силы. — Прищурив глаза, он оглядел меня. — Конечно, рассказ был бы лучше, если б тебе удалось достигнуть места назначения. Я могу помочь тебе в этом. В любом случае, это сделает историю длиннее.
– Что заставляет тебя думать, что мы нуждаемся или хотим твоей помощи? — надменно спросил Грималкин.
Волк одарил меня жуткой улыбкой, клыки и глаза вспыхнули в тени.
– Я буду в этом рассказе так или иначе, маленький принц, — предупредил он. — Либо как великий Волк, защищающий и сопровождающий тебя к месту назначения, либо как неустанный злодей, выслеживающий тебя в ночи, преследуя каждый твой шаг и сон. Я был тем и другим, и с легкостью вживусь в подобные роли. Оставляю выбор за тобой.
Мы пристально и долго разглядывали друг друга, два охотника оценивающие один другого, проверяя достоинства и недостатки. Наконец, я кивнул и осторожно вложил лезвие в ножны.
– Хорошо, сказал я. Пак моргнул, а Грималкин фыркнул в отвращении. — Я пока принимаю твою помощь. Но я не даю никаких обещаний о нашем дальнейшем сотрудничестве.
– Я тоже, мальчик. — Волк рассматривал меня, как кот наблюдал бы за мышкой. — И так, теперь, когда мы пришли к взаимопониманию, что мы должны сперва сделать?
Грималкин очень громко вздохнул сверху.
– Невероятно, — проговорил он, и Волк усмехнулся, проводя розовым языком по губам. Грималкин не был впечатлен. — Могу я напомнить тебе, — продолжал он тем же скучающим, раздраженным тоном, — что только я из всей этой компании знаю путь к провидцу. А если конкретная собака забудет о манерах, вы все окажетесь в реке без весла, так сказать. Запомни это, принц.
– Ты его слышал, — сказал я Волку, который скривил мне губы. — Никаких преследований или нападений на нашего проводника. Он нам все еще нужен, чтобы добраться до провидца.
– Пожалуйста, — фыркнул Грималкин и перепрыгнул на другую ветку. — Как будто я позволю этому случиться. Идем сюда и постарайтесь не отставать.
Глава 5
Пустошь
После того как мы покинули озеро и вымершую деревню бэлибогов, мы следовали за Грималкиным через другой извилистый лес и скалистое плато. Великий черный Волк бесшумно семенил позади нас. Двое животных не разговаривали друг с другом. Волк держался на расстоянии от кота, даже когда мы путешествовали через открытую равнину. Таким образом, казалось, что они заключили своего рода перемирие. Василиск пошевелился на скалистом выступе, с жадностью следя за нами, когда мы прошли под ним. Волк тихо скривил губы, обнажая клыки и монстр, показалось, потерял интерес.
После того, как мы пересекли плато, земля резко пошла под уклон, а появившиеся крупные, тернистые кусты ежевики выжили деревья. Когда мы достигли основания склона, вокруг нас возвышался вереск, словно колючий лабиринт с рваными клочками тумана меж его ветвей. Почва была влажной и рыхлой, пропитанной водой, грязью и чем-то еще. Что-то темное просочилось в землю, делая ее черной и отравленной. Воздух был неподвижен и тих как в могиле. В тени или между шипами не было никакого движения, даже насекомых.
– Дальше я не пойду.
Пораженные, мы оба повернулись к Грималкину, сидящему на клочке сухой земли, наблюдая за нами.
– Отсюда, — сказал он, рассматривая каждого из нас по очереди, — вы сами по себе.
– Что? — воскликнул Пак. — Ты имеешь ввиду, что не рискнешь пойти с нами в пустошь смерти? Потрясающе. Как ты думаешь, что за монстр живет здесь, снежный мальчик? Должно быть что-то довольно мерзкое, раз клубок шерсти откалывается от нашей компании. О, подожди …
Грималкин прижал ушки, но полностью проигнорировал Летнего эльфа. Волк принюхался к воздуху, издав низкий гортанный рык. Шерсть встала у него дыбом.
– Это место, — пробормотал он, кривя губами, — что-то здесь не так. — Он встряхнулся и сделал шаг вперед. — Я пойду вперед и разведаю, посмотрю если …
– Нет, — проговорил Грималкин. Волк с рычанием повернулся к нему. Кайт ши серьезно взглянул на него, напряженными желтыми глазами. — Ты должен остаться здесь. Долина не потерпит вторженцев. Эта часть пути для них и только для них.
Глаза Волка и кота были прикованы к друг другу. Грималкин не моргнул. Что-то в пристальном взгляде кота должно быть убедило более крупного волка. Он неохотно кивнул и отступил.
– Очень хорошо, — прорычал он, — Тогда, я разведаю вдоль периметра. — Он бросил взгляд на меня и Пака. — Если вам двоим понадобиться моя помощь, просто кричите.
Он быстро развернулся и побежал прочь, растаяв в тени деревьев. Грималкин посмотрел ему в след и повернулся к нам.
– Я завел вас далеко, как мог, — проговорил он, изящно поднимаясь на ноги, размахивая пушистым хвостом. — Заключительная часть за вами. — Он прищурился, мрачно наблюдая за нами. — Обоими.
Клубок тумана закружился на том месте, где только что сидел Грималкин, перед тем как исчезнуть.
Пак скрестил руки, пристально смотря вглубь долины, в темноту и заросли вереска.
– Даа, — вздохнул он, — должно быть действительно очень мерзкий монстр.
Я пристально посмотрел в пустоту, наблюдая за извивающимся в дебрях туманом, создающим тени и драконов там, где ничего не было. Плотная тишина весела в воздухе, не мирная и безмятежная, а могильная или как после сражения, где царствовала смерть и тьма. Там не было места живым. Я мог слышать шепот ненависти и страха, шипящих сквозь кусты ежевики и призраков на ветру. Я мог слышать их, зовущих меня по имени.
Что-то внутри меня сдерживало, отказываясь ступить в ту темную долину. Что-то за туманно поджидало меня. Все еще наблюдая.
Меня заполняло предчувствие, которое я не мог объяснить. Я попятился назад, затем остановился, злясь на самого себя. Откуда этот внезапный страх? Страх ничего не значил для меня. Страх рождался от познания боли, понимания, что могут ранить, убить. Все сводилось к этому. Я знал боль. Сильную. Временами даже приветствовал ее, так как это означало, что я все еще мог чувствовать и не был полностью заморожен изнутри. Что еще могли сделать моему телу, через что я уже не прошел?
Кивая Паку, я обнажил меч и ступил в пустошь, чувствуя, как дымка закружилась вокруг меня. Мы скользнули в туман.
Серый саван, вяло освещенный, в ту же секунду окутал нас. Даже свет каким-то образом умудрялся затемнить все вокруг. В пустоши не было никакого движения. Толстые черные колючки, растущие повсюду, поглотили всю жизнь, заполнив все. Почва под нами была влажной и рыхлой, хотя через клубившийся слой тумана было невозможно разглядеть, на что мы ступали.
Пробираясь через колючки с мечом наготове, я начал ощущать «неправильность» этой долины прямо под своими ногами. Земля пульсировала с ненавистью, кровью и отчаянием. Я чувствовал, как мрак этого места цепляется за меня. Чувствовал, как моя Темная природа поднималась в ответ, холодная, безжалостная и разгневанная.
– Это место проклято, — пробормотал Пак. Я изо всех сил старался сохранить самообладание, подавить поднимающуюся внутри темноту. — Нам нужно найти этого провидца и убраться отсюда поскорее.
– Ясень, — прошептало что-то сквозь кусты ежевики, подминая волосы на шее. Я резко обернулся, но там никого не было.
– Снежный мальчик? — подошел Пак, сощурив глаза в беспокойстве. — Ясень. С тобой все в порядке?
И на какое-то мгновение мне захотелось убить его. Захотелось взять меч и вонзить его глубоко Паку в грудь, наблюдая, как исчезает свет в его глазах прежде, чем он рухнет у моих ног. Отворачиваясь, я изо всех сил старался успокоиться, подавить холодную ярость, пробивающуюся через меня. Демон внутри зашевелился, не желая более сдерживаться и вся ярость, словно острие копья, была направлена на Пака.
– Ясень, — снова прошептал голос, и я взглянул вверх.
В нескольких ярдах от нас, между колючками проходила, едва видимая сквозь туман, призрачная, светящаяся фигура. Она, то попадалась на глаза, то снова исчезала. У меня перехватило дыхание.
Я последовал за фигурой, забыв о Паке, забыв обо всем на свете. Я слышал шипение голосов доносившихся сквозь заросли вереска, слабое и непонятное. Но чаще всего они шептали мое имя. Я мельком увидел за ветвями одинокую фигуру, всегда отдаляющуюся от меня, всегда в не зоны досягаемости. Где-то в тумане я слышал, как Пак звал меня, стараясь не отставать, но я проигнорировал его. Наконец, кусты стали редеть, и призрачная фигура целенаправленно шагнула вперед не оглядываясь. Она повернула за угол, и я поспешил за ней …
Кусты ежевики расступились, и я оказался на маленькой поляне. Толстые колючки окружали меня с обеих сторон. Передо мной возникший из тумана, лежал распростертый в грязи и стоячей воде выцветший белый гигантский скелет. Он принадлежал огромной рептилии с мощными задними ногами и длинным, сильным хвостом. Кости от крыльев, сомкнутые и сломанные, лежали свернутыми под ним, а огромная челюсть была распахнута в последнем, беззвучном реве.
Меня начало трясти. Не от страха, а от полной, всепоглощающей ярости и отчаяние прожгло мне горло словно желчь. Я знал это место. Я понял, наконец, где мы были. Здесь, на этом самом месте Пак, Ариэлла и я сражались и убили чудовищного крылатого дракона. Уничтожая его, мы потеряли одного из нас. Это была пустошь, где умерла Ариэлла. На этом месте я поклялся убить Пака. Все началось прямо здесь.
Здесь же и закончится.
– Ясень! — Послышались шлепающие шаги позади меня. Пак вышел на полянку, и, споткнувшись, остановился тяжело дыша. — Черт возьми, снежный мальчик, что на тебя нашло? В следующий раз предупреждай, что сматываешься. Не оставляй парня совершенно одного стоять в жуткой, полной тумана пустоши смерти.
– Ты знаешь, где мы? — тихо спросил я, не оборачиваясь. Я почувствовал его замешательство, затем услышал его внезапный вздох. Он понял. Я схватил меч и медленно повернулся к нему, чувствуя, как темнота растекается по мне, словно поток чернил. Темный демон полностью пробудился, сдерживающий его ледяной барьер разрушен. Воспоминания всплыли, свежие и болезненные: охота, преследование дракона по настоянию Пака, рев монстра, несущегося со смертельной скоростью. Ярость и отчаяние кружились вокруг меня: либо мои, либо память этого мрачного места. Я не знал. Да и мне было все равно. Встретив взгляд Пака, я пошел вперед.
– Ясень, — проговорил Пак, отступая, с настороженными и прищуренными глазами, — подожди. Что ты делаешь?
– Я говорил тебе, — я неуклонно, спокойно двигался вперед с мечом в руках. — Я предупреждал тебя, что скоро это произойдет. Пришло время, Пак. Сегодня.
– Не сейчас, — он побледнел и обнажил кинжалы. Я не остановился. Он обошел меня, держа оружие наготове. — Ясень, приди в себя, — проговорил он, почти умоляюще. — Мы не можем сделать это сейчас. Ты здесь не ради нее.
– Посмотри на то, где мы! — взревел я, указывая лезвием на выцветший скелет в грязи. — Если не сейчас, то когда? Это место, Пак! Это место, где она умерла. Я потерял Ариэллу прямо здесь. Из-за тебя! — мой голос дрогнул, и я сглотнул воздух. Пак уставился на меня широко распахнутыми глазами. Я никогда не говорил ему этих слов; это всегда была невысказанная вражда, заставляющая нас сражаться друг с другом. Мы оба знали причину, но я никогда не обвинял Пака вслух. До сих пор.
– Ты знаешь, я не хотел, что бы это произошло, — голос Пака дрожал. Мы продолжали ходить кругами, с обнаженными лезвиями, сверкающими в слабом свете. — Я тоже любил ее, принц.
– Не так как я, — я не мог остановиться теперь. Ярость была холодом, всепоглощающим огнем, вскормленном темнотой земли, из горя, ненависти и болезненных воспоминаний, которые просочились в этом месте. — И это не изменит тот факт, что ее смерть на твоей совести. Если бы я убил тебя в нашу первую встречу, как и полагалось, то она все еще была бы жива!
– Ты думаешь, я не знаю этого? — прокричал Пак с зелеными лихорадочными глазами. — Ты думаешь, я не сожалел о том, что сделал каждый божий день? Ты потерял Ариэллу, а я потерял вас обоих! Хочешь верь, хочешь нет, но я также был потерян, Ясень. Дошло до того, что я фактически с нетерпением ждал наших случайных поединков, потому что только тогда я мог поговорить с тобой. Когда ты долбано старался прикончить меня!
– Не сравнивай свою потерю с моей, — огрызнулся я. — Ты понятия не имеешь через что я прошел по твоей вине.
– Ты думаешь, я не знаю боли? — Пак покачал головой. — Или потери? Я здесь уже на много дольше, чем ты принц! Я знаю, что такое любовь, и я тоже потерял свою прекрасную половину. Только потому, что мы справляемся с этим разными способами, не означает, что у меня нет собственных шрамов.
– Назови хоть один, — усмехнулся я. — Приведи мне один пример, где ты не—
– Меган Чейз! — прорычал Пак, заставив меня умолкнуть от удивления. Я моргнул, и он презрительно улыбнулся мне. — Да, ваше высочество. Я знаю, что такое потеря. Я любил эту девочку до того, как она узнала меня. Но я ждал. Я ждал, потому что не хотел лгать о том, кем я был. Я хотел, чтобы она узнала правду прежде, чем признаться. Таким образом, я ждал и делал свою работу. Годами я защищал ее, выжидая время, пока она, наконец, не отправилась в Небывалое за братом. А затем появился ты. Я видел, как она смотрела на тебя. И впервые мне захотелось убить тебя также сильно, как и тебе меня.
– И так, здесь, принц! — сказал он и без предупреждения метнул свои кинжалы в меня. Они вошли по рукоять в землю у моих ног, сверкая в тусклом свете. — Я устал от сражений. Ты хочешь мести? — Он выпрямился, и раскинув широко руки, впился взглядом в меня. — Пойди и возьми. Это место, где она умерла, где это все началось. Я здесь, Ясень — прикончи меня уже. Я даже не буду сражаться с тобой. Давай покончим с этим, раз и навсегда!
Гнев закипел во мне. Подняв меч, я подошел к нему, замахиваясь лезвием направленным вниз к его шее. Удар, который пройдет. Я бы покончил с этим, прямо здесь. Пак не шелохнулся, не отвел пристального взгляда, когда я сделал выпад вперед. Он не дрогнул, когда оружие скользнуло вниз в ледяно-синим вихре—
— и остановилось.
Мои руки задрожали, и меч дрожал напротив ключицы Пака, кончиком задев его кожу, на которой появилось слабая красная линия. Я задыхался, тяжело дыша, а он все еще наблюдал за мной со спокойным лицом. Я мог видеть свои мучения, отражающиеся в его глазах. Сделай это, прошептал гнев. Я изо всех сил старался заставить руки двигаться, закончить, что начал. Прикончить его. Это то, что ты всегда хотел. Покончи с враждой и сдержи обещание.
Пак сделал глубокий, осторожный вдох и тихо проговорил, почти шепотом.
– Если ты собираешься сделать это, принц, то делай сейчас. Ожидание убивает меня.
Я выпрямился, готовясь. Плутишка Робин умрет сегодня. Это должно закончиться именно так. Не важно, что Пак потерял столько же, как и я, что его боль была также велика, что он любил Меган на столько, чтобы уступить, благородно отступить в сторону. Все равно, что он любил ее настолько сильно, что присоединился к своему заклятому врагу в поисках невозможного, и только для того чтобы гарантировать ее счастье. Он был здесь не из-за меня, а ради нее. Ничего из этого не имело значения. Я поклялся здесь, на этом самом месте, и должен сдержать клятву.
Я сжал рукоять меча, собираясь с силами. Пак стоял неподвижно как скала, ожидая. Я снова поднял меч … и развернулся с воем отчаяния, бросив оружие в ближайшие заросли ежевики.
Пак не смог скрыть вздоха облегчения. Я зашагал прочь, отступая в туман и с глаз долой. Падая на колени, я ударил кулаком по грязи, склонив голову, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня целиком. Меня трясло от злости, горя и ненависти к самому себе и от сожаления. От сожаления того, что открылось здесь. Что я потерпел неудачу. Что когда-то вообще дал клятву убить своего лучшего друга.
Сожалею, Ариэлла. Прости меня. Я слаб. Не смог сдержать своего обещания.
Как долго я там стоял на коленях, не знаю. Может быть, всего лишь минуты, но прежде чем я смог собраться, внезапное осознал, что был не один. Я поднял голову, размышляя, был ли Пак настолько глуп, чтоб побеспокоить меня сейчас.
Это был не Пак.
Облаченная в робу фигура стояла на краю тумана, бледная и расплывчатая, сливавшаяся с окружающим ее туманом. Капюшон был опущен, скрывая за темнотой, что было под ним. Но я мог чувствовать ее пристальный взгляд на себе.
Я медленно поднялся, мышцы напряжены в готовности в любой момент отскочить, если незнакомец попытается атаковать. Я жалел, что у меня было меча. Но времени на сожаление сейчас не было.
Наблюдая за незнакомцем, я почувствовал слабый проблеск узнавания. Мы встречались прежде, притом недавно. Это было тоже присутствие, которое я ощущал в кошмаре о Железном Королевстве, то, что просто держалось вне поля зрения, удерживая меня в стране грез. С возвращением памяти вернулось и мое самообладание. Я, наконец, вспомнил, почему мы были здесь, кого мы пришли найти.
– Вы … провидец? — тихо спросил я. Мой голос дрогнул и его поглотил клубящийся туман. Но фигура в робе кивнула. — Тогда … вы знаете, почему я здесь.
Другой кивок.
– Да, — прошептал провидец, тихим голосом. — Я знаю, почему ты здесь, Ясень из Зимнего Двора. Правильный вопрос … знаешь ли ты?
Я набрал воздуха для ответа, но провидец сделал шаг вперед и откинул капюшон.
Земля ушла у меня из-под ног. Я смотрел пораженный и застывший.
– Привет, Ясень, — прошептала Ариэлла. — Давно не виделись.
Часть вторая
ГЛАВА 6
ПРОВИДЕЦ
Я уставился на фигуру передо мной, не в состоянии понять что происходит. Похожа на Ариэллу. Голос как у нее. Даже после всех этих лет, я все еще безошибочно мог узнать переливы ее голоса, легкий наклон головы. Но … это была не она. Не могла быть. Это было какой-то уловкой, или, возможно, воспоминанием, воскрешенным глубиной наших чувств и эмоций. Ариэлла была мертва. И уже довольно-таки очень давно.
– Нет, — прошептал я, качая головой, отчаянно стараясь собрать рассеянные мысли. — Это … это не реально. Ты не настоящая. Ариэлла … погибла. — Мой голос дрогнул, и я сердито покачал головой. — Это не реально, — повторил я, желая всем сердцем поверить в это. — Чтобы ты ни было, оставь это место. Не мучай меня больше.
Облаченная в робу фигура скользнула вперед. Сгустки тумана расступились перед ней, когда она приблизилась. Я хотел двинуться, отступить, но тело более не слушалось меня. Возможно, я также был заморожен и беспомощен, как и то, что было похоже на Ариэллу и приблизилось очень близко, настолько близко, что я мог видеть россыпь серебра в ее глазах, чувствовать слабый аромат гвоздики, который всегда окружал ее.
Ариэлла несколько секунд пристально смотрела на меня, затем подняла бледную, тонкую руку и положила ее — холодную и твердую — мне на щеку.
– Это по ощущениям похоже на воспоминание, Ясень? — прошептала она. У меня перехватило дыхания, колени почти подкосились. Я закрыл глаза, не желая надеяться. Взяв мою неподвижную руку, Ариэлла поднесла ее к своей груди и приложила так, что я мог почувствовать биение ее сердца под своими пальцами. — А это — похоже?
Недоверие рассыпалось.
– Ты жива, — выдохнул я. Она улыбнулась мне, печальной, горькой улыбкой, в которой отразились все годы потерь и отчаяния, которые я знал так хорошо. Ее горе было также интенсивно и всепоглощающе, как и мое. — Ты жива, — снова прошептал я и привлек ее к себе.
Ее руки обвились вокруг моей талии, притягивая нас еще ближе, и она выдохнуло мое имя. Я держал ее отчаянно, на половину опасаясь, что она раствориться как в туман в моих руках. Я чувствовал биение ее сердца, стучащее напротив моего, ощущал ее дыхание на своей щеке. И внезапно многовековое горе растворилось, растаяло, словно снег в солнечном свете. Я едва мог поверить в это; я не знал, как такое могло быть, но Ариэлла была жива. Она была жива. Кошмар, наконец, закончился.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем мы, наконец, отпрянули друг от друга. Но мое потрясение не уменьшилось. Даже когда она взглянула на меня этими испещренными звездами глазами, мой разум все еще отказывался принять то, что было передо мною.
– Как? — спросил я, все еще не желая ее пока отпускать. Желая — нуждаясь — чувствовать ее, реальную и живую, прижавшуюся ко мне. — Я видел, как ты умерла.
Ариэлла кивнула.
– Да, это был не самый приятный опыт, — проговорила она и улыбнулась моему изумленному выражению. — Есть … много вещей, которые нуждаются в объяснении, — продолжала она и тень омрачила ее лицо. — Мне так много нужно рассказать тебе, Ясень. Но не здесь. — Она выскользнула из моих рук. — У меня есть место не далеко отсюда. Пойдем, возьмем Плутишку Робина, а затем я смогу рассказать вам обоим.
Приглушенный звук прервал нас. Я обернулся и увидел Пака, стоящего в нескольких ярдах от нас, уставившегося на Ариэллу с открытым ртом. Его зеленые глаза были распахнуты шире, чем я когда-либо их видел.
– Я … вижу призраков, — проговорил он, заикаясь, и его взгляд метнулся ко мне. На мгновение я увидел надежду, вспыхнувшую в глубине его глаз. — Ясень? Скажи мне, что ты тоже ее видишь.
Невероятно, Ариэлла улыбнулась ему.
– Привет, Пак. Приятно видеть тебя снова. И нет … ты не видишь призраков. Это действительно я. Она подняла руку вверх и Пак вздохнул. — Я знаю, у вас обоих много-много вопросов, но здесь не место задавать их. Следуйте за мной, и затем я попытаюсь все объяснить.
В ОЦЕПИНЕНИИ, я забрал свой меч из кустов вереска, куда я его грубо бросил и мы последовали за Ариэллой. Ее призрачная фигура скользила сквозь туман, словно призрак. Каждый раз, когда клубы тумана обволакивали ее бледную фигуру, у меня сердце замирало от страха, что когда завитки рассеются, она исчезнет. Пак позади меня был притихшим. Зная, он был настолько же ошеломлен, пытаясь принять то, что мы только что увидели и услышали. Я все еще отходил от шока, от вопросов, которые беспрестанно крутились в моей голове и Пак был последним, с кем я хотел бы поговорить.
Мы следовали за Ариэллой через изгородь. Туман рассеялся, а кусты вереска образовали защитную стену вокруг снежной долины. Чары заполняли крохотное пространство, создавая иллюзию мягко падающего снега, сосулек, свисающих с ветвей и морозного воздуха. Но не все тут было фантазией. В центре поляны мерцало чистое озеро, а около него стояло старое одинокое дерево, с ветвями тяжелыми от фиолетовых ягод. Полки набитые банками, сушенными растениями и простыми костяными инструментами уходили в кусты ежевики, а узкая кровать стояла под навесом сплетенным из соломы и льда.
Ариэлла подошла к полке и смахнула воображаемую пыль с двух банок, казалось, собираясь с мыслями. Я осмотрел полянку с изумлением.
– Это … это где ты живешь? — спросил я. — Все это время ты была здесь?
– Да, — Ариэлла глубоко вздохнула и обернулась, приглаживая волосы. Она всегда делала так, когда нервничала. — Присаживайтесь, если хотите. Она указала на старое бревно, ставшее гладким и блестящим от частого использования, но я не смог заставить себя сесть. Как, очевидно, и Пак.
– И так, как долго ты была здесь, Ари? — спросил он. Я сразу же ощетинился от случайного использования его старого прозвища придуманного для нее. Он не имел права говорить с ней, как будто ничего не произошло. Как будто все было в порядке. — Ты была здесь с … того самого дня? В полном одиночестве?
Она кивнула, устало улыбаясь.
– Это отнюдь не Зимний дворец, но мне пойдет.
Теперь раздражение переросло в реальный гнев. Я пытался подавить его. Но он поднимался вновь и вновь, казалось, внезапно обрушив на меня самые мрачные годы моего существования. Она все это время была здесь, и ни разу не подумала увидеть меня, дать нам знать, что все еще была жива. Все эти годы сражений, убийств и все впустую.
– Почему ты мне не рассказала? — потребовал я. Она вздрогнула, словно ожидала этот вопрос.
– Ясень, поверь, я хотела —
– Но не сделала, — я с осторожностью подошел к дереву, потому что не мог больше оставаться неподвижным. Ее пристальный взгляд следовал за мной. Я резко обернулся и указал на поляну. — Ты была здесь в течение многих лет, Ари, и ни разу не вернулась, не предприняла попытки снова увидеть меня. Ты позволила мне считать тебя мертвой! Почему? — Я сейчас почти сорвался на крик, мое самообладания пошатнулось, но я ничего не мог с этим поделать. — Ты могла бы послать мне хоть весточку, дать мне знать, что с тобой все было в порядке! Все эти годы, считал, что ты погибла, что ты была мертва. Ты знаешь, через что мне пришлось пройти? Через что мы оба прошли?
Пак моргнул, пораженный, что я также включил и его. Однако я проигнорировал Плута, все еще смотря на Ариэллу, печально наблюдающую за мной, но не предложившую никаких объяснений. Я опустил руки. Мой гнев исчез так же быстро, как и появился.
– Почему ты не рассказала мне? — прошептал я.
– Потому что, вернись я, ты бы никогда не встретил Меган Чейз.
Я застыл при звуке ее имени.
Ариэлла вздохнула и еще раз пригладила волосы.
– Я плохо объяснила, — размышляла она почти про себя. — Позвольте начать все снова, с самого начала. Со дня … когда я умерла.
– Я ВСЕГДА БЫЛА НЕМНОГО провидицей, — начала Ариэлла, пристально смотря не на меня, а на озеро в центре поляны, словно могла мельком увидеть в нем будущее. — Даже перед … несчастным случаем … я иногда могла предсказывать. Мелочи, ничего важного. Недостаточно, чтобы угрожать или соперничать с группировками при дворе. Мой отец пытался использовать мой дар, чтобы прийти к власти, но он вскоре сдался, поняв, что мои видения не показывали мне ничего полезного.
– В тот день в пустоши, — продолжала она, ее голос становился еще тише, — когда крылатый дракон ударил меня, кое-что произошло. Я почувствовала, как умираю, как моя сущность исчезает, становясь частью Небывалого. Тьма, а затем я увидела сон … видение … о Железных фейри, о надвигающемся хаосе. Потом … не знаю. Я проснулась, одна, на месте где умерла, зная, что надвигалось. Железные фейри. Они уничтожили бы нас, за исключением ее. «Одна девочка. На половину дочь Оберона, Меган Чейз. Когда настанет время, когда, наконец, Железный Король приведет свои планы в действие, она спасет нас — если сможет выжить, чтобы встретить грядущую битву».
Ариэлла остановилась, приглаживая волосы, глаза обращены на что-то, чего я не мог видеть.
– У меня было много видений о Меган Чейз, — продолжала она отдаленным голосом. — Я видела ее борьбу так же ясно, как будто это происходило со мной. Будущее всегда изменчиво — нет ясного пути до конца. Некоторые из ведений были ужасными. Я видела, как она умирает много-много раз. И каждый раз, когда она погибала, Железные фейри выигрывали сражение. И в конце концов, Железный Король одерживал победу, тьма овладевала Небывалым и все что мы знали, было уничтожено.
– Но она не потерпела неудачу, — вставил Пак. — Она победила. Она повела армию Железных фейри против крепости фальшивого короля, выбила дверь, превратила старикашку в дерево и стала новой королевой. Благодаря ей Железные фейри больше не отравляют Небывалое, пока остаются на своей территории. Определенно не предсказанный тобой Армагеддон, Ари.
Ариэлла кивнула.
– Да, я видела и такое будущее тоже, Плутишка Робин. Но она всегда была не одна. Ты всегда был с ней, вы с Ясенем, оба. Вы охраняли ее, помогая преуспеть. В конце она победила зло и приняла свою судьбу, но вы были теми, кто позволил ей сделать это. Она бы умерла без вашей помощи.
Ариэлла вздохнула, играя с ветками дерева, ее взгляд снова стал отдаленным.
– У меня, конечно, была своя собственная роль, — продолжала она нерешительно, как будто то, что она сделала, было, так или иначе, неприятным. — Я была тем, кто дергал за ниточки словно кукловод, чтобы убедиться, что все части были на своем месте перед тем, как она появиться. Я наблюдала за признаками ее прибытия. И начала нашептывать, что Линан-ши планировала свергнуть дворы, приведя ее к изгнанию. Я предложила, чтобы у девочки был хранитель, присматривающий за ней в мире смертных. И я сделала так, чтобы определенный кот был бы настороже, в случае если однажды получеловеческая дочь Летнего Короля попадет в его дерево.
Я был ошеломлен, слушая затаив дыхание. Все это время, что я изливал свои гнев и горе на Пака, причина моих страданий готовилась к чему-то большему. И она даже не была в состоянии рассказать мне об этом.
Затем Ариэлла остановилась, закрывая глаза и сжав губы.
– Я знала, что ты влюбишься в нее, Ясень, — прошептала она. — Видение показало мне это. Задолго до того, как ты увидел ее впервые. Я хотела пойти к тебе, дать тебе знать, что была жива. Я знала, через что тебе пришлось пройти, слышала о твоей клятве убить Пака. Я так сильно хотела сообщить тебе, — ее голос дрогнул, заставляя у меня внутри все сжаться. — Но я не могла. Я должна была позволить тебе встретить ее, полюбить, стать ее рыцарем. Поскольку она нуждалась в тебе. И потому что все мы нуждались в том, чтоб она преуспела. Полагаю, что само Волшебное царство возвратило меня только для того, чтобы гарантировать успех Меган Чейз. Я не могла своим чувствам позволить встать на пути. Я … я должна была отпустить тебя. — Она глубоко вздохнула, ее голос стал тверже. — Я решила отпустить тебя.
– Я знала, что ты придешь сюда, — Ариэлла посмотрела мне в лицо, звезды блестели в ее бирюзовых глазах. — В конечном счете, я знала, что ты придешь. Я знаю про твои поиски, Ясень. И также знаю, почему ты здесь. Ты хочешь стать человеком, быть смертным, таким образом, ты сможешь вернуться к ней. Теперь-то тебе не кажется все таким черно-белым? И поэтому я задам тебе вопрос. Я знаю, что ты должен сделать, чтобы стать смертным. Но дорога будет трудной, и некоторые из нас могут не выжить. И так, вот мой вопрос. Ты все еще хочешь стать человеком? Ты все еще хочешь быть с Меган Чейз?
Я сделал медленный вдох, чтоб успокоить закипающий мозг. Я не мог ответить, не тогда, когда моя давно умершая возлюбленная стояла не далее, чем в пяти ярдах пристально глядя на меня. Без слов я повернулся и покинул полянку, обратно в покрытую туманом пустошь и в тишину своих собственных мыслей. Уходя, я чувствовал на себе взгляд Ариэллы, но она не последовала за мной.
В одиночестве я стоял на том месте, где умерла Ариэлла, и где у края лежал свернувшись скелет огромный крылатого дракона. Я пытался разобраться со всем, что произошло. Она была жива. Все это время она была жива, зная, что я был там, и наблюдала. Но все же не в силах связаться со мной. Она пробыла в одиночестве так долго. Это должно было быть ужасно для нее. Если бы все произошло наоборот, и я был бы тем, кто наблюдает, зная, что она полюбит другого. Это свело бы меня сума. Интересно, ждала ли она этого дня, дня, когда я, наконец, вернусь на это место. Надеялась ли, что мы снова сможем быть вместе.
Но теперь был кое-кто еще. Кто-то, кто ждал меня, кто знал мое истинное имя, и кому принадлежала моя верность. Та, кому я дал обещание.
Я почувствовал присутствие Пака позади меня, но не обернулся.
– Это безумие, не так ли? — пробормотал он, вставая около меня. — Кто бы мог подумать, что она была здесь все это время? Если бы я только знал … — Он вздохнул, скрестив на груди руки. Его голос смолк. — Все бы было по-другому, верно?
– Откуда ты знал? — спросил я, не оборачиваясь, и почувствовал его озадаченный хмурый взгляд на моей спине. — Откуда ты знал, что я не убил бы тебя?
– Я не знал, — ответил Пак с показной жизнерадостностью. — Я просто очень-очень надеялся на это. — Он подошел ближе. Мы вместе уставились на мертвого дракона. Его следующие слова были очень тихими. — И так, вражда между нами закончена?
Я не взглянул на него.
– Ариэлла жива, — прошептал я. — Думаю, что это расторгает клятву — я более не должен мстить за ее смерть. Итак, если это правда, тогда … да. — Я замолчал, желая убедиться в том, что эти слова будут чувствоваться правдивыми. Это, что я хотел сказать в течение многих десятилетий. Если бы они были ложью, то я не смог бы их произнести. — Она окончена.
Вражда окончена.
Пак выпустил вздох облегчения и откинул голову, проводя руками по волосам с усмешкой, появляющейся на его лице. Я искоса взглянул на него.
– Но это не значит, что у нас все хорошо, — предупредил я, по большей части по привычке. — Только потому, что я больше не должен держать клятву убить тебя, не значит, что я этого не сделаю.
Но то была всего лишь пустая угроза и мы оба знали это. Облегчение от того, что мне больше не нужно убивать Пака, и я свободен от клятвы, которую никогда не хотел исполнять, было слишком огромное. Я никого не подводил, позволяя ему жить. Пока Темный демон во мне был пресыщен.
Хотя я говорил правду, сказав, что у нас не все в порядке. Между нами было все еще слишком много сражений, слишком много гнева, ненависти и враждебности. У нас были годы слов и действий, о которых мы жалели, старых и слишком глубоких ран.
– Пак, — сказал я, не двигаясь, — это ничего не меняет между нами. Не расслабляйся, думая, что я не всажу меч в твое сердце. Мы все еще враги. Я не смогу быть прежним.
– Если ты так говоришь, принц, — ухмыльнулся Пак, а затем удивил меня, становясь абсолютно серьезным. — Но прямо сейчас, думаю, у тебя есть более серьезные задачи, которые нужно решить. — Он оглянулся на поляну, хмурясь. — Меган и Ариэлла — это тот выбор, перед которым я никогда бы не захотел предстать. Что ты собираешься делать?
Меган и Ариэлла. Обе живые. Обе ждут меня. Вся ситуация была абсолютно ирреальной. Меган была Железной Королевой, вне моей досягаемости. Ариэлла — живая, неизменившаяся и целая — ждала на расстоянии всего в несколько ярдов. Возможности и «что, если» проплывали в моей голове. На мгновение я задался вопросом, что произошло бы, останься я просто здесь, с Ариэллой, навсегда.
Быстрая и внезапная боль пронзила меня. Она не была острой, пламенной или невыносимой. Больше похожая на утрату своего внутреннего я, несколько отрывающихся нитей, исчезающих в эфире. Я вздрогнул и с трудом вздохнул, выбрасывая из головы подобные мысли. Моя клятва, мое обещание Меган были вплетены в самую мою сущность, а ее нарушение разрушит и меня тоже.
– Мое обещание все еще в силе, — спокойно сказал я, и мерцающие нити боли исчезли так же быстро, как я возникли. — Не важно, чего я хочу. Теперь я не могу сдаться. Я должен продолжать.
– Тогда обещания в сторону, — голос Пака был тверже, осуждающий. — Если бы не было никакого обещания, Ясень, ни клятвы связывающей тебя, ты бы продолжал? Что бы ты сделал прямо сейчас, будь ты свободен?
– Я, — колебался я, думая о путях, что привели меня сюда, о невозможном выборе и двух жизнях, которые значили для меня все. — Я … не знаю. Не могу ответить прямо сейчас.
– Ну, тебе лучше понять это быстрее, принц, — прищурив глаза, твердым голосом произнес Пак. — Мы и так довольно-таки сильно попортили жизнь им обеим. По крайней мере, ты можешь исправить это для одной из них. Но ты знаешь, что не можешь получить и то и другое. Очень скоро, тебе придется сделать выбор.
– Я знаю, — вздохнул я, оглядываясь на полянку, чувствуя, что она наблюдает за мной, даже сейчас. — Знаю.
АРИЭЛЛА ЖДАЛА НАШЕГО возвращения, стоя под деревом, разговаривая с пустыми ветвями. По крайней мере, они были «пустыми», пока в листьях не появились два лениво моргающих золотых глаза. Грималкин сидя зевнул, обворачивая хвост вокруг лап, и рассматривая нас с серьезным видом.
– Принял решение? — промурлыкал он, затачивая когти о ветку. — Хорошо. Все эти переживания становились довольно-таки банальными. Почему людям и знати требуется так много времени, чтобы выбрать один путь или другой?
При его словах Пак моргнул.
– О, позвольте предположить. Ты все это время знал, что Ариэлла была здесь.
– У тебя действительно своего рода талант утверждать очевидное.
Ариэлла наблюдала за мной, выражение ее лица не читаемо.
– Какого твое решение, Ясень из Зимнего Двора?
Я подошел достаточно близко и понял, увидев ее лицо, что оно не изменилось за все эти годы. Она все еще была красива, ее лицо прекрасно и совершенно, хотя во взгляде появилась тень, которой прежде не было.
– Ты сказала, что знаешь способ стать смертным, — мягко проговорил я, наблюдая за ее реакцией. Ее взгляд немного напрягся, но в остальном выражение ее лица оставалось нейтральным. — Я дал обещание, — тихо сказал я. — Я поклялся Меган, что найду способ вернуться. И не могу убежать от этого, если даже захочу. Мне нужно знать, как стать смертным.
– Тогда все решено, — Ариэлла надолго закрыла глаза. Когда же она заговорила, ее голос был низким и отдаленным, от которого волосы у меня на затылке стыли дыбом.
– Есть место, — прошептала она, — которое располагается на краю Небывалого. За Зарослями, которые окружают Волшебное Царство, за самым краем нашего мира, с незапамятных времен находится древняя Земля Испытаний. И здесь Хранитель ожидает тех, кто желает покинуть мир грез, сбежать из Волшебной страны навеки и войти в человеческое царство. Но чтобы сделать это, им предстоит пройти испытание. Ни один, кто принял этот вызов, не возвратился в трезвом уме, если вообще возвратился. Легенда утверждает, что если вы сможете пережить испытания, то Хранитель предложит ключ к становлению смертным. Испытание будет вашим тестом, а ценой будет … ваша душа.
– Моя … душа?
Ариэлла серьезно смерила меня взглядом.
– Да. Душа — сущность человечества. Это то, чего у нас нет. Без нее мы не можем стать смертными, и действительно понять людей. Мы рождены из их грез, страхов и воображения. Мы — продукт их сердец и умов. Без души мы бессмертны, но все же пусты. Когда нас помнят, мы существуем. Забывают, мы умираем. И когда мы умираем, мы просто исчезаем, как будто мы вовсе никогда и не существовали. Стать человеком означает обладать душой. Это так просто.
Я взглянул на Пака и увидел его кивающим, как будто все это имело смысл.
– Хорошо, — произнес я, возвращаясь к Ариэлле. — Тогда мне нужно добраться до Земель Испытаний. Где они?
Она печально улыбнулась.
— Это не то место, куда ты можешь просто пойти, Ясень. Никто ушедший в Земли Испытаний не выжил. Однако … — Ее глаза потускнели, становясь столь же отдаленными, как и звезды. — Я видела это в своих видениях. Я могу показать путь.
– Можешь? — Я одарил ее долгим, пронзительным взглядом. — И что ты попросишь взамен? В чем попросишь поклясться? — я подошел ближе, понижая голос, чтоб только она могла услышать. — Я не могу вернуть тебе прошлого, Ариэлла. Я не могу пообещать, что все будет как прежде. Теперь … есть кое-кто еще. — Лицо всплыло в памяти, непохожее на Ариэллено. Светлые волосы и голубые, улыбающееся мне глаза. — Эти поиски, приобретение души — все это ради нее.
– Знаю, — ответила Ариэлла. — Я видела вас вместе, Ясень. И знаю, что ты чувствуешь к ней. Ты всегда любил … так всецело. — Ее голос задрожал. Она сделала глубокой вдох, встречая мой взгляд. — Все что я прошу — позволить мне помочь тебе. Это все, чего я хочу. — Когда я все еще колебался, она закусила губу и ее глаза наполнились слезами. — Я не видела тебя годами, Ясень. Я так долго ждала этого дня, пожалуйста, не уходи и не оставляй меня. Только не снова.
Я почувствовал укол вины, и закрыл глаза.
– Хорошо, — вздохнул я. — Полагаю, я тебе действительно это должен. Но это ничего не изменит, Ари. Я должен сдержать свое обещание данное Меган. И не остановлюсь, пока не обрету душу.
Она кивнула, почти смущенная.
– Долгий путь до Края Света. — Отвернувшись от меня, она подошла к полкам. Следующие ее слова были почти неслышны. — Все может произойти.
Глава 7
Река грез
Покидая пустошь с Ариэллой, Паком и Грималкиным, я вспомнил о другом походе, до жути напоминающим этот. Полагаю, что люди называют это «дежа вю». И действительно казалось странным, путешествовать с почти теми же самыми спутниками: я, Грималкин, Плутишка Робин … и девушка. Странно, не так давно я думал, что Меган напоминает мне Ариэллу, теперь же, наблюдая, как моя прежняя возлюбленная скользит сквозь туман, выводя нас из пустоши, моя единственная мысль — как похожа — и насколько отличается — Ариэлла от Меган.
Я отогнал эти мысли, сосредотачиваясь на предстоящем задании. Я не мог позволить себе отвлекаться от своей цели. Я не мог начать сравнивать этих двух: любовь из прошлого и девушку, для которой я сделаю все что угодно. Потому что сойду с ума, если начну.
Волк присоединился к нам почти сразу же, как только мы покинули пустошь, неожиданно появившись беззвучно из темноты. Он с любопытством обнюхал Ариэллу и поморщил нос, но она лишь спокойно посмотрела на него, как будто ожидала его увидеть. Не было ни каких представлений, эта парочка казалось, приняла друг друга безоговорочно.
Оставляя пустошь позади, мы пробирались сквозь лес терновника, ощетинившийся и недружелюбный, с частями костей, меха и перьев свисающих с колючек. Мало того, что деревья были покрыты терновником, так еще и цветы, папоротники и даже камни — все были усыпаны колючками, заставляя нас тем самым смотреть, куда ступаем. Некоторые деревья были либо обижены нашим присутствием, либо просто кровожадными, потому что время от времени, они сильно хлестали нас блестящими, ощетинившимися ветвями. Я заметил с некоторым раздражением, что они оставили Волка в абсолютном покое, даже отодвигались в стороны, давая ему пройти, прежде чем сильно ударить меня, если я шел следом. После нескольких уклонений от таких нападений, мне, наконец, надоела эта игра, и я обнажил меч. Когда я отрезал очередную тернистую конечность, которая метнулась мне в лицо, деревья, наконец, оставили нас в покое. По большей части.
– Какая она? — внезапно спросила Ариэлла, застав меня врасплох. До сих пор она была тихой, безмолвно следуя впереди, пока близость шипов не вынудило ее слегка сдать назад, позволяя мне с оружием идти первым. Огромный лук, мерцающий белой древесиной, висел у нее на спине. Она всегда была превосходной лучницей, но единственное лезвие, которое она носила, был кинжал.
Пойманный врасплох ее вопросом, я моргнул, озадаченный и настороженный.
– Я думал, ты уже знаешь.
– Я знала о девушке, да, — ответила Ариэлла, отклоняя лозу, покрытую тонкими иглоподобными шипами. — Но только фрагменты. Видения никогда не показывали мне больше.
Позади нас раздался ликующий возглас Пака, когда он уклонился от нападения. Шелест нескольких деревьев сопровождал удары, обрушивающиеся на него, в то время пока он танцевал вокруг них. Было видно, как он наслаждался, и вероятно, еще больше стараясь вызвать ярость леса. Но, по крайней мере, его внимание было отвлечено от нас. Грималкин давно исчез в тернистом подлеске, заявив, что он встретит нас на другой стороне, а темная фигура Волка маячила впереди. Таким образом, были только я и Ариэлла.
Испытывая неловкость от ее внимательного взгляда, я отвернулся, прорубая путь через подозрительно выглядящую ветку прежде, чем та могла бы нанести удар.
– Она … во многом похожа на тебя, — признал я. Деревья трещали в ярости. — Тихая, наивная, временами немного безрассудная. Упрямая как —, я умолк внезапно смутившись, почувствовав пристальный взгляд Ариэллы на своем затылке. — Почему ты спрашиваешь меня об этом?
Она хихикнула.
– Я просто хотела посмотреть, ответишь ли. Помнишь, как было трудно получить какие-нибудь реальные ответы от тебя раньше? Будто вытягиваешь щипцами. — Я проворчал и продолжил расчищать путь, а она следовала держась поблизости позади меня. — Ну не останавливайся на этом, Ясень. Расскажи мне побольше об этом человеке.
– Ари, — остановился я.
Воспоминания начали всплывать в памяти, как счастливые, так и болезненные. Танец с Меган. Уроки сражаться. И как я был вынужден уйти, когда она умирала, лежа под ветвями большого железного дуба. Корень воспользовался моментом, когда мое внимание было отвлечено, и попытался опрокинуть меня, но я увернулся и отвел нас обоих в сторону.
— Я не могу говорить об этом прямо сейчас, — ответил я Ариэлле, чей сочувствующий взгляд прочел слишком много. — Спроси меня снова как-нибудь в другой раз.
КОГДА МЫ ПОКИНУЛИ ЛЕС шипов, нас внезапно накрыл мрак, как будто мы пересекли какую-то невидимую границу Ночи. Одно мгновение мы были в бесконечных серых сумерках Дикого Леса, а в следующее, все вокруг стало абсолютно черно, хоть глаз выколи, за исключением света звезд. Новый звук начал проникать в тишину леса. Сперва слабый, но с каждой секундой становившийся все сильнее. Постоянный шепот, постепенно перерастающий в унылый рёв, пока мы, наконец, не вышли из деревьев на берег огромной черной реки.
– Ничего себе, — размышлял Пак, стоя возле меня. — Река Грез. Я видел ее всего несколько раз раньше, но она не перестает поражать меня.
Мысленно я согласился с ним. Поверхность реки была черной как ночь, отражая звездное небо над ней и простираясь все дальше и дальше, пока становиться невозможным отличить, где заканчивается вода и начинается небо. Луны, кометы и созвездия слегка колебались на поверхности, а другие более странные вещи плавали в туманно-черных водах. Лепестки и страницы книг, крылья бабочки и серебряные медали. Рукоять меча торчала из воды под странным углом, серебряное лезвие опутанное лентами и паутиной. Гроб, покрытый мертвыми лилиями, всплыл на поверхность, прежде чем снова уйти на глубину. Обломки человеческого воображения плыли через темные воды грез и кошмаров. Рои светлячков и блуждающих огоньков плавали и раскачивались на волнах, подобно движущимся звездам, присоединяясь к царящему беспорядку. Это была последняя знакомая граница Дикого Леса. За рекой были Глубокие Дебри, огромная, неизведанная территория Небывалого, где спали или бродили легенды и первобытные мифы, где во мраке скрывались самые темные и древние существа.
Волк пристально посмотрел через воду, спокойным, невозмутимым, почти скучающим взглядом. У меня было такое чувство, что он видел Реку Грез уже много раз. И удивился, как далеко вниз по течению он был, если его дом — в самих Глубоких Дебрях.
Я посмотрел на Ариэллу.
– Куда теперь, Ари?
Огни реки отражались в ее глазах, а блуждающие огоньки кружились вокруг нее, прячась в волосах. Стоя там, на берегу реки, светящаяся и призрачная, она выглядела столь же иллюзорной, как и туман. Поднимая бледную, изящную руку, она указала вниз по течению.
– Мы последуем вдоль реки. Она выведет нас, куда нам нужно.
– В Глубокие Дебри.
– Да.
– Как далеко?
Река Грез, предположительно, уходила в вечность. Никто никогда не видел ее конца, по крайней мере, никто, кто выжил, чтобы поведать историю.
Ее взгляд был так же отдален, как и звезды сверху.
– Пока мы не достигнем Края Мира.
Я кивнул. Чего бы это ни стоило, я был готов, даже если это было невозможно.
– Давайте тогда начнем.
Знакомый серый кот сидел на наполовину утонувшей в грязи бочке у края реки, лениво прихлопывая светлячков, кружащихся над его головой. Когда мы приблизились, большой деревянный плот, покрытый морскими водорослями и зарослями сорняка, показался из кучи веток и подплыл к нам, никем не управляемый. Доски были широкими и крепкими, бревна, держащие их — толстыми и огромными. Он был достаточно большим, чтобы даже гигантскому волку было удобно сидеть. Длинная деревянная жердь, прикрепленная позади, наполовину была в водой.
– О, эй! Посмотрите на это, — весело сказал Пак, потирая руки. — Кажется, река знала, что мы идем. Я поведу.
Я вытянул руку, когда он пошел вперед.
– Нет шансов.
– Пфф. Ты никогда не даешь мне ничего делать.
Волк скривил губы в отвращении, следя за плотом, словно тот мог напасть на него.
– Вы собираетесь добраться до Края Мира на этом? Вы хоть знаете о тех существах, что живут в Реке Грез? И мы еще даже не на отрезке кошмаров.
– Ай! Огромный Страшный Волк испугался нескольких мерзких рыб?
Волк одарил его мрачным взглядом.
– Ты бы так не говорил, если б видел некоторых рыб в Глубоких Дебрях, Плут. Но что более важно, как ты доберешься до Края Света, если я откушу твою голову?
– Все в порядке, — спокойно проговорила Ариэлла, прежде чем он смог ответить. — Я видела нас … следующих по реке до конца. Это путь, которым мы должны идти.
Волк фыркнул.
– Глупо, — проворчал он, но с легкостью запрыгнул на деревянные доски. Плот закачался под его весом, расплескивая воду по краям, но выдержал. — Ну? — Он повернулся к нам, сверкнув глазами. — Мы собираемся осуществить эту нелепость или нет?
Я помог Ариэлле забраться на лодку, затем взобрался на платформу позади и взял длинную деревянную жердь. Когда Пак ступил на плот, выглядя задумчивым, я кивнул Грималкину, все еще сидящему на бочке.
– Ты идешь или нет, кайт ши?
Он бросил на плот сомнительный взгляд, закручивая свои усы.
– Полагаю, что должен, если хочу проводить вас до Края Мира.
Поднимаясь, он напряг мышцы для прыжка, но засомневался, сощурив глазки.
– Хотя, я сделаю одно предупреждение. Если я окажусь в реке, потому что какой-то идиот решит раскачать лодку —, — он прижал свои ушки и сверкнул глазками на Пака, который одарил его невинным взглядом, — я знаю несколько ведьм, которые будут просто счастливы наложить особенно мощное проклятие на голову уже сказанного идиота.
– Ничего себе, если бы я получал одолжение каждый раз, когда кто-нибудь говорил это мне …
Грималкин не выглядел веселым. Стрельнув в Пака один последний раз кошачьим взором, он запрыгнул на плот, изящно прошелся вдоль края и уселся на корме, уставившись вперед подобно надменной резной фигуре над водорезом корабля. Я оттолкнул плот с помощью жерди, и он плавно заскользил по Реке Грез, направляясь на Край Света.
КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ РЕКА была спокойной. За исключением редких ударов осколков сна сталкивающихся с плотом, мы скользили по водам, на которых едва была заметна рябь. Более странные предметы проплывали мимо нас: любовные письма и наручные часы, чучела животных и мягкие воздушные шары. Однажды, Пак выловил увядшую копию «Сна в Летнюю Ночь» и растянул губы в идиотской улыбке, затем швырнул ее обратно в реку.
Как долго мы плыли вниз по реке, я не знал. Ночное небо, как над нами, так и вокруг нас, никогда не светлело. Волк лег, положив голову на свои огромные лапы, и задремал. Пак с Ариэллой тихо разговаривали в центре плота, наверстывая многие годы разлуки. Они вели себя не принужденно друг с другом, а иногда раздавался смех Ариэллы, который я не слышал очень долгое время. Он заставил меня улыбнуться, но я не присоединился к ним, воспоминать прошлое. Между мной и Паком все было еще до конца не ясно. Я знал, что мрачные, давнишние воспоминания о пустоши довели нас до края той ночью, и мы временно оставили их позади. Но я все еще не доверял себе. Кроме того, я погрузился в свои собственные мысли. Предыдущий вопрос Ариэллы напомнил мне о девушке, ради которой я все это делал. Интересно, где она сейчас, чем занималась в данный момент. Думает ли она обо мне.
– Принц, — внезапно раздался около моих ног голос Грималкина. Я посмотрел вниз на кайт ши, стоящего подле меня. — Предлагаю, на некоторое время остановиться, — проговорил он, размахивая хвостом для сохранения равновесия, поскольку плот покачивался от течения. — Я устал от сидения на одном месте. И я не единственный. — Он кивнул в сторону Ариэллы и Пака, сидящих вместе на досках. Ариэлла, облокотившись на плечо Пака, тихо дремала. Я почувствовал крошечный укол гнева, увидев их сидящими так. Но Пак оглянулся на меня, слегка пожал плечами, и я подавил ярость. Было нелепо ревновать, или вообще чувствовать что-либо. Та часть моей жизни закончилась. Я мог сожалеть о ней, желать, чтобы все было по-другому, но я не мог вернуть ее назад. И я знал это уже давно.
Я подвел плот к берегу, к песчаной отмели к древним, покрытым мхом деревьям. Когда Пак и я вытащили его на берег, Ариэлла проснулась, растерянно озираясь вокруг.
– Где —
– Расслабься, Ари. Мы просто остановились на время. — Пак отпустил лодку и потянулся, вытягивая над головой длинные руки. — Знаешь, во время таких путешествий всегда приходится страдать на плотах и скудных лодках с веслами. Почему мы не можем отправиться на Край Света на яхте?
ВОЛК СПРЫГНУЛ с плота и потянулся, обнажая клыки в огромном зеве. Стряхивая воду с шерсти, он обвел взглядом громадные деревья и выдавил усмешку.
– Я на охоту, — просто заявил он, — Это не займет много времени. — Он взглянул на меня, сморщив свою длинную морду. — Не советую тебе отправляться в лес, маленький принц. Теперь ты находишься в Глубоких Дебрях, и мне бы не хотелось вернуться и найти вас всех съеденными. Ну, за исключением кота. Его могут съесть в любое время, когда пожелают. — На этом он повернулся и вскочил, и его силуэт слился с тенями.
Спустя несколько секунд мы заметили, что Грималкин также исчез. Он, вероятно, ускользнул в лес, как только лодка коснулась земли, без объяснений и намека, когда вернется. Оставив нас троих наедине.
– Знаете, мы могли бы просто их оставить, — предложил Пак, усмехаясь, чтобы показать, что он не был абсолютно серьезен. — Что? Не смотри на меня так, Ари. Волчара, возможно, уже дома, а от клубка шерсти мы не смогли бы избавиться, даже если бы захотели. Мы были бы на полпути до Края Мира, и нашли б его спящим на дне лодки.
Ариэлла продолжала неодобрительно хмуриться, и Пак поднял руки.
– Прекрасно. Догадываюсь, мы застряли здесь до тех пор, пока их пушистое высочество не соизволит снова объявиться. — Он взглянул по очереди на каждого из нас и вздохнул. — Хорошо, тогда. Лагерь. Еда. Огонь. Я разберусь с этим.
Немного позже веселый огонек потрескивал в мелкой яме, отважно пытаясь отбросить мрак, но тщетно. Тени казались гуще около Реки Грез, как будто сама Ночь обиделась на сверкающий походный костер и сгустилась на краях света, стремясь поглотить его целиком. Свет был здесь вторженцем, также как и мы.
Ариэлла сидела, скрестив ноги, праздно ковыряя огонь палкой, пока мы с Паком занялись поиском еды. Пак каким-то образом смастерил шест из чар, палку, и клубок веревки из кармана, но ловля рыбы в Реке Грез оказалась странным и досадным занятием. Ему удалось вытащить пару рыб из реки, но они были странными и неестественными: длинные и черные как угри, с зубами больше обычного размера. Они огрызались на нас, когда мы попытались взять их и прокусили палки, когда попытались насадить. В конце концов, мы решили, что эта не стоит потерянного пальца, и отпустили их обратно в реку. Его следующий улов включал желтый ботинок, гигантскую рыбину, которая попросила у нас карманные часы, и которая больше была похожа на огромного, нормального сома. Ну, пока не начала рыдать горючими слезами, умоляя нас вернуть ее семье. Я, возможно, проигнорировал бы стенающую рыбу и по любому бы подвесил ее над огнем, но мягкосердечный Плут позволил ей уйти.
– Ты понимаешь, что тебя только что надула рыба, — сказал я, наблюдая, как сом усмехнулся мне, прежде чем скрыться из виду в темных водах. Пак пожал плечами.
– Эй, он собирался назвать одного из своих внуков в честь меня, — проговорил он, забрасывая веревку снова в воду. — А это одно из моих правил, ты знаешь. Я отказываюсь есть что-либо, что назовет свое чадо в честь меня.
– У рыб нет детей, — заявил я с невозмутимым видом. — У рыб икра.
– Даже в этом случае.
– Прекрасно, — я закатил глаза и отошел от края. — С меня хватит. Дай знать, если удастся поймать что-нибудь полезное.
Я пошел обратно к огню, где Ариэлла взглянула и слабо улыбнулась, как будто точно знала, как прошел улов рыбы.
– Вот, — проговорила она и бросила мне круглый, розоватый шар. Я автоматически поймал его, и моргнул, поняв, что это было. Персик, ворсистый и мягкий, с размером почти в мой кулак. Я взглянул и увидел около нее целую корзину персиков.
– Где ты нашла их? — спросил я в изумлении. Она хихикнула.
– Река, — ответила она, кивая на темную, сверкающую воду. — Ты можешь найти почти что угодно, о чем грезят люди, если, конечно знаешь, что искать. В то время как ты и Пак боролись с кошмарами, я просто следила за поверхностью и позволила осколкам сна приплыть.
– Звучит, как будто ты делала это прежде, — сказал я, усаживаясь рядом с ней.
– Не совсем, — призналась она. — Я никогда не была у реки вживую. Но как провидица, я могу иногда заглядывать во сны, неважно фейри или смертных. Путешествие по сну, полагаю, так это называется. А иногда я даже могу сформировать эти сны, заставляя видеть то, чего хочу я.
– Как ты сделала в моем сне.
Она помолчала минуту, пристально смотря на огонь.
– Да, — прошептала она, наконец. — Мне жаль, Ясень. Но я хотела, чтобы ты увидел, что произошло, если бы Меган проиграла. Хотела, чтобы ты понял, почему я сделала тот выбор, даже зная, что это причинит боль.
– Видела …, — я остановился, собираясь с мыслями. — Видела ли ты мои сны … прежде? Раньше, чем я нашел Меган, раньше, чем я научился избавляться от эмоций. Кошмары, которые не давали мне спать по ночам. Потому что каждый раз, когда я закрывал глаза, я был вынужден проживать тот день снова и снова.
Ариэлла задрожала, поджав колени к груди, и кивнула.
– Мне жаль, что не смогла помочь тебе. — Она вздохнула, опустив подбородок на колени. — Ни тебе, ни Паку. Я ничего не могла сделать, я не могла вам дать знать, что была все еще жива.
Я нахмурился. У Пака тоже были кошмары? Я отогнал эту мысль прочь, не желая останавливаться на ней. Если он страдал также как и я — хорошо. Он заслужил это.
– И так, — спросил я, меняя тему. — Что дальше?
Ариэлла вздохнула.
– Я не знаю, — прошептала она, почти про себя. — Все теперь настолько туманно. Я никогда не была так далеко в Диком Лесу.
– Я тоже.
– Но это не волнует тебя, не правда ли? — Она обхватила себя руками и взглянула на реку. — Ты сделаешь все, что потребуется? Ты всегда был такой. Абсолютно бесстрашный. — Она снова задрожала и прикрыла глаза, казалось, погружаясь в себя. — Хотелось бы мне быть такой.
– Я не бесстрашный, — сказал я ей. — Есть много вещей, которые пугают меня. — Неудача. Моя собственная ярость, Темная природа. Не в силах защитить тех, кого поклялся защищать. Разбить себе сердце еще раз. — Я не бесстрашный, — повторил я. — Отнюдь нет.
Ариэлла посмотрела на меня искоса, как будто знала, о чем я думал.
– Да, но ты не боишься того, чего боятся остальные, — проговорила она. — То, что должно внушать ужас, на тебя не действует.
– Что, например? — с вызовом спросил я, главным образом для того, чтобы поддержать разговор, вынудить поспорить со мной, как она это делала раньше. Эта новая Ариэлла, тихая и печальная, сломившаяся под весом ужасного знания и бесчисленный тайн, была больше, чем я мог принять. Я хотел, чтобы она снова смеялась и улыбалась как прежде. Усмехаясь, я откусил персик, принимая небрежное, дерзкое положение. — Назови что-нибудь чего, по-твоему, я должен бояться.
– Драконы, — незамедлительно проговорила она, заставив меня фыркнуть. — Гиганты, гидры, мифические чудовища. Можешь выбрать. Мало того, что у тебя нет здорового уважения к ним, ты врываешься в их логово, чтобы бросить им вызов и сражаться.
– Я испытываю здоровое уважение к мифическим чудовищам, — поспорил я. — И я избегаю поединков с драконами. Ты путаешь меня с Плутом.
– Невзирая на это —, — Ариэлла посмотрела на меня с насмешкой, — это не то же самое. Я испытываю здоровое уважение к келпи, но это не значит, что я когда-нибудь вообще пойду плавать хоть с одним. — Она поморщила нос. — Не как вы с Паком, чтобы просто посмотреть, как долго смогли бы простоять на спине у келпи, при этом, и не утонуть, и не быть съеденными.
Я пожал плечами.
– Я знаю свои возможности. Почему я должен бояться чего-то, что, вероятно, не может убить меня?
Ариэлла вздохнула.
– Ты упускаешь суть. Или, возможно, ты делаешь это ради меня. Я не уверенна. — Она покачала головой, одарив меня кривой улыбкой. На мгновение все стало как в прежние времена. Я, Пак и Ариэлла покоряем неизведанную территорию, не зная, что может произойти.
Я внезапно осознал, как близко была Ариэлла, наши плечи едва соприкасались. Похоже, что она поняла это тоже, поскольку мы смотрели друг на друга, едва дыша. Река протекала возле нас, а чуть дальше вниз по течению Пак что-то кричал. Но в этот краткий миг существовали только мы с Ариэллой и ничего больше.
Вопль прервал нас. Пак стоял на берегу реки, вытаскивая веревку, лицо напряжено. Было видно что, чтобы не было на другом конце веревке, было огромным, заставляя раскачиваться ее вверх и вниз в ходе борьбы. В центре реки вода вскипела как гейзер, и Пак сильнее дернул веревку. Затем с взрывом из осколков и тумана, огромная змеиная форма выросла на пятнадцать футов из воды, возвышаясь над Паком, и держа веревку в изогнутом когте. Голубая, зеленая и серебряная чешуя переливалась в лунном свете, когда дракон опустил свою массивную рогатую голову — грива и усы развивались позади нее — и уставился на Пака мрачными золотыми глазами.
– О, — проговорил Пак, затаив дыхание, уставившись на него с того места, где сидел в грязи и песке. — Гм. Эй.
Глаза моргнули. Мрачный взгляд переместился на левую руку Пака, прищурившись. Пак взглянул вниз.
– О, крюк, — робко усмехнулся он. — Да. Извини за это. Никакого вреда причинено не было, правильно?
Дракон фыркнул, заполняя бриз ароматом рыбы и вишневого цвета. Слегка покачиваясь как морские волны, он повернулся и скрутился в воздухе, паря над поверхностью Реки Грез, прежде чем нырнуть обратно в глубины.
Пак встал, стряхнул с себя пыль и подошел к нам.
– Ну, это было … интересно, — ухмыльнулся он. — Полагаю, что меня только что официально хлопнули по ладоням за ловлю рыб в Реке Грез без лицензии. Эй, это персик?
Волк появился немного позже, выскользнув из темноты без предупреждения, и подошел к костру. Пак и Ариэлла спали, персиковые косточки были разбросаны вокруг. Я первым нес караул, сидя на бревне с мечом на коленях. Грималкин еще не вернулся, но никто действительно не беспокоился. Было негласное правило, что кайт ши появиться, когда придет время уходить.
Волк подошел к мерцающему свету и плюхнулся напротив меня с пыхтением. В нескольких футах Пак пошевелился, что-то пробормотав о персиках и драконах, но не проснулся.
Мы с Волком наблюдали несколько минут друг за другом в умирающем свете костра.
– И так, — начал Волк, сверкнув яркими клыками, — эти твои поиски. Ты никогда мне много не рассказывал о них, маленький принц. Было бы неплохо знать причину, стоящую за этим безумным путешествием по Реке Грез. Я знаю, что ты хочешь добраться до Края Мира, но я не знаю почему. Что такого важного находиться на Краю Мира?
– Земли Испытаний, — спокойно сказал я, не видя причины скрывать этот факт. Волк навострил уши.
– Земли Испытаний, — повторил он, не удивленный и кивнул. — Я подозревал это. Тогда, если ты хочешь пойти в Земли Испытаний, ты должен что-то искать. — Он остановился, наблюдая за мной сквозь пламя, глаза сверкали в темноте. — Того, что тебе недостает. Что-то очень важное. Твое Имя? Нет. — Он покачал головой, разговаривая больше с собой, чем со мной. — У меня чувство, что ты уже знаешь свое Истинное Имя. Тогда что? У тебя есть сила. Ты бессмертен, в каком-то смысле … — Он замолчал, и в его желто-зеленых глазах отразилось ликование. — Ааааа, да, я знаю почему. Есть только одно. — Он взглянул, злобно улыбаясь. — Ты здесь из-за девчонки, не так ли? Ты надеешься заполучить душу.
Я одарил его холодным взглядом.
– Что ты знаешь об этом?
Волк рявкнул, смеясь, и Ариэлла зашевелилась.
– Я знаю, что ты глупец, мальчик, — сказал он, понизив голос до тихого грохота. — Души не предназначены для нас. Они привязывают к миру, делая смертными, подобными им. Быть человеком … это сведет тебя с ума, маленький принц. Особенно, такого как ты.
– Что ты имеешь в виду?
Волк медленно моргнул.
– Я могу рассказать тебе, — спокойно проговорил он, — но это не остановит тебя. Я могу чуять твою решимость. Знаю, ты переживешь это до конца. Поэтому, зачем тратить дыхание?
Он зевнул и сел, принюхиваясь к бризу.
– Кот близко. Жаль он не заблудился.
Я повернулся как раз в тот момент, когда из ближайших кустов появился Грималкин, одарив меня скучающим взглядом.
– Если ты ждешь восхода солнца, принц, то в попусту тратишь время, — заявил он без преамбул и прошагал мимо меня с хвостом по верху. — Свет не проникает так далеко в Глубокие Дебри, да и мы привлекли слишком много внимания, сидя здесь. — Он не оглянулся, несясь в направление к плоту. — Буди остальных, — скомандовал он. — Нам самое время уходить.
Мы с Волком переглянулись через костер.
– Я мог бы съесть его теперь, — серьезно предложил он. Я подавил ухмылку.
– Может быть позже, — сказал я и поднялся, чтобы разбудить остальных.
ПАК ПРОСНУЛСЯ ЛЕГКО после того, как я пнул его в ребра. Он вскочил со вскриком боли, заставив Волка одобрительно ухмыльнуться.
– Ой! — проворчал он. — Черт возьми, снежный мальчик, почему бы сразу не вонзить мне нож в ребра и покончить с этим?
– Я думал об этом, — ответил я и склонился, чтобы разбудить Ариэллу, свернувшуюся у костра на своем плаще. Колени были подтянуты к груди, и она напомнила мне, как всегда, спящего котенка. Она пошевелилась, когда я коснулся ее плеча, открывая бирюзовые глаза и сонно моргая.
– Пора отправляться? — прошептала она.
И внезапно у меня перехватило дыхание. Она выглядела уязвимой, лежа на песке, волосы серебряным занавесом спадали на плечи. Она выглядела изящной и хрупкой. Мне захотелось защищать ее, прижать к себе, оградить от всех опасностей мира. Осознание это, заставило живот скрутиться.
– Пойдем, — сказал я, протягивая руку, помогая ей подняться. Ее пальцы были мягкими. — Всезнающий кайт ши вернулся и нам было приказано выдвигаться.
Это заставило ее улыбнуться, как я и надеялся. Секунду мы стояли в песке, пристально смотря друг на друга, наши лица на расстоянии дыхания. Ее пальцы сжали мои. И на мгновение мне показалось, что ничего не изменилось, что Ариэлла никогда не умирала, и мы вернулись в то время, когда оба были счастливы, где не было никаких кровавых клятв между друзьями и никакой клятвы, стоящей между нами.
Но тоска по невозможному ничего не вернет.
Виновато, я отпрянул, прерывая зрительный контакт. Ариэлла опустила руки, тень легла на ее лицо. Без разговора мы последовали за Паком к плоту, где Грималкин уже сидел на краю, размахивая хвостом от нетерпения. Позади нас тихо ковылял Волк, но я мог чувствовать его древний, знающий взгляд на своей спине.
Под нетерпеливое сверкание глаз Грималкина мы поднялись на борт плота, оттолкнулись, и течение снова вынесло нас в середину реки. Никто не разговаривал. Но я не пропустил, ни холодных, сердитых взглядов Пака, ни нежных взглядов Ариэллы брошенных в мою сторону. Я проигнорировал их обоих, пристально смотря прямо вперед и не отрывая глаз от реки.
Но после этого Река Грез стала набирать скорость. Более не сонная и спокойная, она мчалась вперед, словно мы бежали от какого-то мрачного и безликого ужаса, который преследовал ее по ночам. Осколки, которые проплывали в воде и врезались в плот, вселяли жуткое чувство. Гробы показывались на поверхности, ножи и пластмассовые головы кукол вращаясь проплывали мимо, хоккейные маски и обувь клоуна ударялись о переднюю часть лодки.
– Не нравиться мне это, — размышлял Пак. Я едва избежал столкновения со сломанной надгробной плитой, которая неожиданно всплыла из-под воды. Это было первое, что он произнес за несколько миль, и что я расценил как своего рода рекорд. — Что случилось с цветами, бабочками и всеми солнечными, прекрасными снами?
– Мы приближаемся к участку кошмаров, — зловеще прогрохотал Волк. — Я говорил вам. Вам не понравиться то, что вы увидите.
– Чертова фантастика. — Пак бросил на него взгляд. — И, мм, кто-нибудь еще слышит барабаны?
– Не смешно, Пак, — упрекнула Ариэлла, но в тот же момент в одно из бревен вонзилась стрела, заставив всех подскочить.
Я взглянул на берег реки. Маленькие, бледненькие существа неслись через кустарники и подлесок, не отставая от плота. Я мельком уловил круглые, красные глаза, короткие, луковичные хвосты и темные плащи. Но трудно было различить что-нибудь сквозь деревья и тени.
– Ну что ж, местное население определенно не дружелюбное, — размышлял Пак, увернувшись от очередной стрелы, пролетевшей сверху. — Эй, кот, есть идея, какую мерзость мы так по-царски достали?
Грималкин, конечно, исчез. Больше стрел понеслись по воздуху, вонзаясь в доски или пролетая мимо в воду, некоторые едва нас не задев.
– Черт возьми, — прорычал Пак, — мы здесь легкая добыча.
Волк с рычанием поднялся и прыгнул, заставляя плот бешено раскачиваться, когда он подобно валуну плюхнулся в реку. Сражаясь с течением, он мощными рывками плыл к берегу, игнорируя осколки, врезающиеся в него. Потоки воды, несущиеся на него, были не в состоянии его утопить.
Я разрубил другую стрелу мечом и призвал чары из воздуха, чувствуя их круговорот вокруг меня. Резким движением я метнул шквал ледяных стрел в кусты, растущие вдоль береговой линии. Осколки пронеслись сквозь листья, кромсая их, и вопли боли наполнили воздух.
Ариэлла стояла с луком, натягивая тетиву. У нее не было дрожи, но чары мерцали вокруг нее, а блестящая ледяная стрела сформировалась между ее пальцами, как только она отпустила тетиву. Та пролетела в кусты с ударом, и маленькое, бледненькое тельце упало из папоротника в реку.
– Хороший выстрел, Ари, — каркнул Пак. Волк подплыл ближе к берегу. Град стрел уменьшился и раздался крик мародеров, когда мокрая черная форма Волка вылезла из воды и начала энергично встряхиваться. Они с визгом побежали, рассеиваясь в кустах, а Волк с ревом бросился за ними. — Иди и схвати их, Волчара! — подбодрил Пак, когда нападавшие скрылись в деревьях. — Похоже, что он отпугнул их, чем бы они не были.
Впереди я увидел движение на берегу и прищурил глаза.
– Не слишком надейся на это.
Что-то маленькое и бледное, как и другие формы, взобралось на скалу, выступающую над водой. Лучше присмотревшись, оно было похоже на приземистого, двуногого тритона со слизкой белой кожей и лягушачьим ртом, полным зубов. Его синие глаза — бусинки были покрыты пленкой, в отличие от других с ярко — темно — красными глазками. Оно носило странный головной убор на своем голом черепе.
Поднимая посох обоими когтями, оно начало петь.
– Это не к добру, — пробормотал Пак.
– Ари, — позвал я, уклоняясь от другого града стрел, летящего в нас из кустов. Местные определенно защищали своего шамана. — Подстрели его сейчас!
Ари отступила и выпустила стрелу (прекрасный выстрел), попавшую прямо в грудь шамана, если бы другое существо не прыгнуло перед ним, принимая удар на себя. Я метнул град осколков в него, но несколько существ выпрыгнули и столпились вокруг тритона, вопя от вонзившихся в них стрел, но не сдвинулись с места. Песнопение продолжалось, когда плот проплывал мимо, унося нас из зоны досягаемости.
Вокруг нас начала закипать вода.
Я достал свой меч. Чудовищное кольцо, черное, блестящее и толще моей талии, разбило поверхность реки. Пак взвизгнул, а Ариэлла отпрянула назад. Огромная голова показалась из-под воды с пронзительным визгом и взрывом осколков кошмара. Не змея или дракон, у этого чудовища был круглый, безгубый рот с острыми зубами, созданный, чтобы высасывать, а не кусать. Гигантская минога, а где была одна, обычно было и еще несколько.
– Пак! — крикнул я. Плот дико завращался и еще два гигантских угря поднялись из-под воды. — Если мы окажемся в воде, мы мертвы! Не позволь им раздробить лодку!
Первая минога кинулась на меня, подползая словно нападающая змея. Я держал позицию и взмахнул мечом, прорубая ее мясистую утробу. Минога вскрикнула и выгнула спину, дико извиваясь, рот раздроблен надвое. Краем глаза я увидел, как Ариэлла выпустила стрелу прямо в рот другого угря, который отчаянно забился в конвульсиях и опустился назад в глубины. Третий набросился на Пака, широко распахнув пасть, но в последний момент Пак отскочил в сторону и минога ударила в лодку вместо него, острые зубы вонзились в дерево. Она начала тянуть назад, но еще раньше, кинжал Пака скользнул вниз, нанося удар ей в макушку.
Вопя, угорь обвился всем телом вокруг плота, сильно сжимая его. Доски заскрипели и начали местами трескаться, так как смертельно раненая минога вцепилась в плот мертвой хваткой. Я обернулся и разрезал кольцо, разрубив его надвое, но в последний момент плот раскололся, разлетаясь во взрыве из древесины и свалив меня в реку.
В тот же момент меня подхватило течение, увлекая вниз. Все еще сжимая меч, я пытался всплыть на поверхность, зовя Ариэллу и Пака. Я мог видеть миногу, погружающуюся под воду, ее кольца вокруг остатков плота, но моих компаньонов нигде не было видно.
Что-то позади, ударило меня по голове. В глазах на мгновение потемнело, но я стремился остаться на воде, зная, если сейчас потеряю сознание, то умру. Вкратце, я надеялся, что с Паком, Ариэллой и Грималкиным все было в порядке, что они выживут, даже если я нет. Затем течение потянуло меня снова под воду, и Река Грез забрала меня.
Глава 8
Хобии
Я очнулся лежа на животе, щека прижата к чему-то твердому, речная вода впиталась в одежду. В ушах стоял приглушенный рев, который, как я быстро обнаружил, принадлежал реке позади меня. Я прислушался к другим звукам: знакомым голосам и шороху движения, подлому кошачьему голосу, спрашивающему, очнулся ли я, наконец, но ничего не было. Казалось, я был один.
Я медленно приподнялся, проверяя, не болит ли что, сломаны ли кости или что-то, что было не так. И хотя на лбу была глубокая рана и пульсирующая боль в голове, казалось, не было никаких серьезных ранений. На сей раз мне повезло. Я надеялся, что и другие оказались такими же счастливчиками.
Мой меч лежал в грязи в нескольких футах от меня. Когда я потянулся за ним, то обнаружил, что, не был одинок.
– Хорошо, — прогрохотал Волк, где-то надо мною. — Ты все еще жив. Было бы чрезвычайно досадно, если бы мне пришлось сообщить Маб, что я позволил ее сыну утонуть во время этих нелепых поисков. Вытаскивать твою тушку из реки — не то, что я хотел бы сделать снова, принц. Надеюсь, это не войдет в привычку.
Он лежал на берегу на расстоянии в несколько ярдов, наблюдая за мной желто-зелеными глазами. Когда я встал, он одобрительно кивнул и поднялся. Его шерсть все еще стояла торчком и была влажная от ныряния в воду.
– Где остальные? — спросил я, ища глазами их тела. Волк фыркнул.
– Мертвы, — просто сказал он. — Река забрала их.
Я уставился на него, переваривая эти слова. Потеря не была чем-то новым для меня. Я отгородился от худшей из болей. Если ни к чему не привязываться то это гарантирует, что не будешь скучать, когда этого не станет. Привязанностям, как я узнал, не было места при Темном Дворе. Но я не мог поверить, что Пака и Ариэллы больше нет.
– Ты не попытался помочь им?
Отряхиваясь, Волк чихнул и снова взглянул на меня беззаботно.
– У меня не было интереса в спасении других, — легко проговорил он. — Если бы я даже смог добраться до них вовремя, мой единственный интерес — сохранить твою жизнь. Я предупреждал их, что плыть вниз по течению — плохая идея. Полагаю, нам придется найти другой путь до Края Света.
– Нет, — спокойно проговорил я, смотря через вспенивающуюся реку. — Они не мертвы.
Волк скривил губу.
– Ты не знаешь этого, принц. Ты не можешь быть уверен.
– Я знал бы, — настаивал я. Потому что, если бы они были мертвы, я бы сам не смог добраться до Земель Испытаний, не смог бы сдержать клятву данную Меган. Если бы умер Пак, то мой мир стал бы настолько же холодным и безжизненным как самая темная ночь при Зимнем Дворе. А если бы я позволил погибнуть Ариэлле во второй раз, то тогда было бы лучше, если бы Волк оставил меня тонуть, потому что, боль не просто раздавила бы меня на сей раз, она — убила бы меня.
Я выдохнул, проводя рукой по влажным волосам.
– Мы пойдем искать их, — проговорил я, взглянув снова на реку. Вода грохотала и пенилась, яростно бросаясь на камни с головокружительной скоростью. Волк был прав — трудно было представить, чтоб кто-нибудь смог спастись, когда плот разнесло вдребезги. Но Плутишка Робин — эксперт по выживанию и мне хотелось верить, что Ариэлла была с ним в безопасности. По поводу Грималкина я даже не беспокоился.
– Верь, во что хочешь, — продолжал я, взглянув на Волка, — но Плут все еще жив. Его труднее убить, чем ты можешь представить … возможно, что его еще труднее убить, чем тебя.
– Я очень в этом сомневаюсь. — Но в его голосе слышалось согласие. Он шумно вздохнул, покачивая головой. — Тогда, пошли. — Показав клыки, Волк развернулся и побежал вниз на берег реки. — Мы понапрасну теряем время находясь здесь. Если они выжили, то вероятнее всего они будут дальше вниз по течению. Однако… — Он сделал паузу и оглянулся. — Если мы доберемся до Водопада Забвения, ты можешь бросить поиски. Никто не сможет выжить при падении с него. Даже я.
Он развернулся и продолжил бежать вдоль берега, приподняв голову, чтобы принюхиваться к запаху его добычи. Последний раз, бросив взгляд на пенящуюся Реку Грез, я последовал за ним.
НЕИЗВЕСТНО СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ мы брели вдоль берега реки в поисках какого-нибудь знака, намека на Пака или Ариэллу. Волк неустанно семенил вдоль берега то с опущенной к земле мордой, то приподнимая ее к небу и принюхиваясь к ветру. Я же тем временем искал на берегу следы, сломанные ветки, перевернутые камни или любые другие признаки жизни.
Что-то у края воды попалось мне на глаза, и я поспешил туда. Расколотая по всей длине древесина лежала зажатая между двумя камнями у края воды. Это была часть плота, мягко раскачавшаяся на волнах, разбитая почти до неузнаваемости. Я уставился на нее на мгновение, отказываясь признать то, что это могло бы означать, и, отвернувшись, продолжил поиски.
Дальше вниз по течению Волк внезапно остановился. Опустив голову, он обнюхал близлежащие камни и грязь, затем распрямился с рычанием, обнажая клыки.
Я поспешил к нему.
– Ты нашел их?
– Нет. Но очень много существ было здесь недавно. Мелкие, с очень неприятным запахом. Слизистым. Слегка рептильным.
Я вспомнил бледных, тритонообразных существ, стрелявших в нас дальше вниз по берегу реки. И их шамана, призывающего речные кошмары, чтобы разрушить лодку.
– Кто они?
Волк покачал мохнатой головой.
– Хобии.
– Хобии, — повторил я, вспоминая рассказ о маленьком, неприятном фейри. — Хобии — вымерли. По крайней мере, так утверждают истории. — Подобно гоблинам или красным колпакам, хобии были жестокими, пугающими существами, которые жили в темных лесах и угрожали людям. Хотя очевидно, было только одно племя хобиев, и они встретили ужасный конец. Согласно легенде, хобии попытались похитить фермера и его жену, но в конце были съедены домашней собакой. Таким образом, в мире не осталось больше хобиев.
Но Волк фыркнул.
– Ты находишься теперь в Глубоких Дебрях, мальчик, — проворчал он. — Это место старых легенд и забытых мифов. Хобии здесь живы и здоровы, и их полно тут, если ты не можешь догадаться по следам.
Мельком взглянув вниз, я увидел, что он был прав. Трехпалые отпечатки были хаотично рассеяны по грязи между камнями — маленькие, легкие следы с когтями на конце пальцев ног. Тут и там была раздавлена или растоптана травинка, и сильный мускусный аромат стоял в воздухе.
Волк чихнул и покачал головой, скривив губы в отвращении.
– Давай двигаться дальше. Я не могу ничего уловить кроме этого отвратительного запаха.
– Подожди, — приказал я и опустился на колени в траву у края воды, раздвигая растоптанную растительность. Следы хобиев были повсюду, но в траве было мелкое углубление, которое слабо напоминало …
– Тело, — пробормотал я, когда Волк посмотрел через мое плечо. — Здесь лежало тело, на животе. Но не хобии. Моего размера.
– Ты уверен? — прорычал Волк. Опустив морду, он обнюхал место, на которое я указал и снова чихнул, качая головой. — Тьфу, я не могу учуять никакой запах, кроме вони хобии.
– Они окружили его, — размышлял я, прокручивая сцену в голове. — Должно быть, оно выбралось из воды, подтянулось на берег, затем упало здесь. Нет, не только одно. — Я провел пальцами по траве. — Здесь было другое. Два тела. Вероятно, хобии нашли их, когда они были бессознания.
– Хобии не являются чьими-либо друзьями, — серьезно проговорил Волк. — И они едят почти все. Возможно, ничего не останется, когда мы их нагоним.
Я проигнорировал Волка, хотя холодная ярость, горящая глубоко внутри меня, заставляла взять меч и снести голову ни одному живому существу. Я следовал дальше по следам на берегу, ясно представляя разыгравшуюся здесь сцену.
– Они поволокли их, — продолжал я, указывая на место, где трава была примята в одном направлении, — в лес.
– Впечатляюще, — прорычал Волк, встав рядом со мною. — И к несчастью, эти двое теперь находятся во власти кровожадных каннибалов. — Он фыркнул и взглянул в темноту деревьев. — Полагаю, это означает, что мы идем за ними.
Облегчение, неожиданное и внезапное овладело мной.
– Они все еще живы. Возможно, схвачены и над ними висит угроза быть замученными и убитыми, но на данный момент, они живы. — Я бросил на Волка холодный пристальный взгляд. — Что думаешь?
Он обнажил клыки.
– Будь осторожен, мальчик. В некоторых рассказах в конце героя съедает чудовище.
ВЫСЛЕЖИВАНИЕ ХОБИЙ через темный, жуткий лес оказалось легче, чем следовать за рекой. Они не потрудились заметать следы, а их сальный аромат цеплялся за каждый лист, ветку и травинку, на которую они ступали или задевали.
След завел нас глубоко в лес, пока, наконец, земля не пошла под склон и мы уставились на мелкий бассейн, заполненный болотистой водой. Соломенные хижины стояли на деревянных сваях, возвышаясь над мраком. А длинные копья, воткнутые в грязь, поддерживали набор укрепленных клеток, гниющих тушек и отрезанных голов.
Маленькие, бледные существа похожие на тех, что мы видели на берегу реки, роились по деревне как муравьи, в чье гнездо вторглись. Они едва доходили мне до колена. Наряду с их темными плащами и капюшонами, многие из них носили тонкие копья, по виду сделанные из костей.
Волк прорычал и пошевелился около меня.
– Отвратительные, эти хобии. И на вкус они даже хуже, чем на вид. — Он повернулся ко мне. — Что ты собираешься теперь делать. Маленький принц?
– Я должен найти Пака и Ариэллу, если они там.
– Хм. Возможно, они в том котле.
Огромный горшок висел на сваях в середине лагеря с потрескивающим под ним огнем. Ядовитые черные пары поднимались из того, что было в котле. Я покачал головой.
– Нет, — размышлял я, сразу же отбросив эту мысль. — Они оба слишком умны, чтобы так закончить свою жизнь.
– Если ты так говоришь, — размышлял Волк, пока мы обходили лагерь вокруг. — Надеюсь, что твоя вера в этих двоих не убьет тебя.
– Вот те на! — прошипел нетерпеливый голос над моей головой. — Где вы были? Я начал думать, что пес, в конце концов, съел тебя.
Волк зарычал и закружился, вытянув шею в сторону дерева, где на безопасном расстоянии с ветки на нас пялился Грималкин.
– Я начинаю уставать от твоих оскорблений, кайт ши, — бросил он, глаза светились чистой ненавистью. — Спустись сюда и скажи это. Я вырву этот высокомерный язык прямо у тебя из глотки. Раздроблю твой череп зубами, сломаю твой бесполезный кошачий скелет и съем твое сердце.
С каждой угрозой его голос становился все громче. Я положил руку на его огромное плечо и сильно сжал.
– Тихо! — предупредил я, когда он обернулся с рычанием. — Ты переполошишь весь лагерь. Сейчас нет времени для этого.
– Мудрое утверждение, — ответил Грималкин, одарив Волка ленивым, полу-прикрытым взглядом. — И принц прав, как бы мне не хотелось понаблюдать, как ты носишься за своим хвостом и тявкаешь на луну. — Волк снова зарычал, но кот проигнорировал его, смотря на меня. — Плута и провидицу удерживают в одной из внутренних хижин, все еще в бессознании, я уверен. Хобийский шаман напичкал их снотворным, так их легче будет поместить в котел, когда придет время. Они ждут, чтобы горшок достаточно разогрелся, но полагаю, что он уже почти готов.
– Тогда мы должны действовать быстрее. — Присев, я снова осматривал лагерь, говоря Волку. — Я собираюсь прокрасться сзади. Как думаешь, сможешь создать достаточно большой переполох, чтобы я смог найти остальных и выбраться отсюда?
Волк обнажил клыки в дикой усмешке.
– Думаю, что смогу придумать что-нибудь.
– Тогда жди моего сигнала. Грималкин —, — я взглянул на кайт ши, который спокойно моргнул, — покажи, где они.
Мы пробирались по краю лагеря, двигаясь беззвучно сквозь деревья и болотистый подлесок, пока Грималкин не остановился на краю бассейна и присел.
– Там, — сказал он, кивнув в левую сторону лагеря. — Хижина шамана — вторая от гниющего дерева. Та, с факелами и куриными ножками, натянутыми через вход.
– Хорошо, — прошептал я, пристально рассматривая хижину. — Отсюда я один. Ты должен прятаться —, — но Грималкин уже исчез.
Я закрыл глаза и притянул чары, создавая покров из теней, от которых будет уклоняться свет. Пока я не сделаю шума или не привлеку внимание, взгляды будут скользить мимо меня, а свет факела не проникнет сквозь мою созданную темноту.
С плащом из чар я спустился со склона в болотистый бассейн.
Здесь стояли сильные запахи нечистот: прогорклой воды, разложившихся тушек, гниющей рыбы и масляное, рептильное зловоние самих хобий. Они шипели и рычали друг на друга на своем искаженном, бормочущем языке, акцентированным одним распознаваемым словом — «хобия». Возможно, так они получили свое имя. Двигаясь от тени к тени, с осторожностью, чтобы не хлюпать теплой болотистой водой, которая впиталась в ноги, я пробирался к хижине шамана. Напевание звуков и густой, острый дым исходили из-за завесы куриных ног в дверном проеме. Тихо вытащив меч, я скользнул внутрь. Интерьер крошечной лачуги провонял грязным ладаном, жаля мои глаза и царапая горло. Приземистый, пузатый хобия сидел около одной стены на груде шкур, напевая и размахивая горящей палкой над парой неподвижных фигур. Пак и Ариэлла лежали распростертые на грязном полу, их лица бледные и впавшие, а руки и ноги связаны желтыми лозами. Когда я вошел шаман вздернул голову и в тревоге зашипел.
Быстрый как молния, он метнулся к своему посоху, стоящему в углу, но я был быстрее. Как только его когтистая рука сомкнулась на скрюченном древе, град сосулек поразил его со спины. Это должно было убить его, но он повернулся и что-то завопил, тряся костями на посохе. Я почувствовал рябь каких-то темных чар в воздухе и сделал выпад вперед, прорезая мечом. Рот шамана открылся, и он чем-то плюнул в меня. Кислое желтое вещество прожгло мою кожу, прежде чем мой клинок достиг своей цели. Он издал предсмертный крик и распался на множество извивающихся змей и лягушек. Один повержен, но другие хобии не останутся далеко позади.
В том месте, куда попал плевок шамана, кожу покалывало и она начала неметь, но я не мог сейчас заострять на этом свое внимание. Склонившись над Ариэллой, я перерезал узлы и взял ее на руки.
– Ари, — сразу же прошептал я, слегка похлопывая по щеке. Ее кожа была холодной на ощупь, и хотя это было нормально для Зимних эльфов, у меня все сжалось внутри. — Ари, очнись. Ну же, посмотри на меня.
Я прижал два пальца к ее горлу, чтобы проверить пульс, но в тот момент она зашевелилась, и ее веки затрепетали. Облегчение пронеслось сквозь меня подобно стреле, и я подавил желание прижать ее крепче. Открывая глаза, она дернулась, когда увидела меня. Я прижал палец к ее губам.
– Это просто я, — прошептал я, когда ее глаза округлились. — Нам нужно убираться отсюда. Спокойно.
Вопль раздался у входа в хижину. Хобия стоял там, уставившись на нас, красные глаза широко распахнуты. Я швырнул в него ледяной кинжал, но он уклонился, прошипев, и бросился к лагерю. Крики тревоги и гнева, послышались за дверью, а затем, донесся звук множества ног, мчащихся к нам через воду.
Я выругался и бросился вперед, хватая меч.
– Поднимай Пака на ноги, — прокричал я Ариэлле, направляясь к выходу. — Мы уходим, сейчас!
Первый хобия ворвался в лачугу, увидел меня и бросился с завыванием, целясь копьем в мое колено. Мой меч скользнул вниз и послал крутящуюся голову хобии в угол, прежде чем обе части распались в груду корчащихся саламандр. Другой бросился и швырнул копье мне в лицо. Я увернулся и послал свое собственное в хобию. Ледяной осколок ударил его между глаз, и он разлетелся на клубок змей и миног.
Ступая наружу, специально блокируя вход в хижины, я поднял меч и встретил орду хобий, несущихся на меня со всех сторон.
– Хобия! — визжали они, набрасываясь на меня. — Хобия. Хобия, хобия!
В меня полетели копья. Мне удалось уклониться или блокировать большинство из них, разрубая любого хобию, приблизившегося слишком близко. Груда тритонов, лягушек и змей выросла у моих ног, но нападающих не становилось меньше. Все больше хобиев спрыгивали с деревьев, выпрыгивали из воды или вскарабкивались на крышу, чтобы напасть со спины.
Внезапно огромная черная птица в шквале крыльев и перьев вылетела из хижины позади меня. С яростным карканьем она нырнула вниз, вонзив когти в хобию и подняла его высоко к деревьям. Хобия вырывался и вопил в ее лапах. Другие зашипели и зарычали, вытягивая шеи следя за птицей. Ариэлла вышла и встала около меня.
– Предполагаю, что это и есть план? — спросила она, бледная, но спокойная, когда масса из лягушек и змей внезапно посыпалась с деревьев. Пак с шумом опустился на крышу хижины с кинжалами в руках. Я улыбнулся Ариэлле.
– Всегда.
Поскольку рой хобиев начал продвигаться снова вперед, я сунул два пальца в рот и издал пронизывающий свист.
Внезапно зловещее завывание подхватило его. Хобии съежились, завертелись с круглыми от страха глазами.
Волк с ревом бросился в самую середину хобиев, сотрясая землю, и существа в панике завопили.
– Собака! — визжали они, от ужаса размахивая руками и убегая. — Собака! Собака!
Волк обнажил клыки.
– Я. Не. Собака! — взревел он, и набросился на ближайшего хобию, хватая его за голову и злобно тряся его.
Я взял Ариэллу за руку и повел прочь. Пак, бормоча проклятия, шел позади. Хобии не пытались остановить нас. Вместе мы сбежали из лагеря, слыша рев Волка и раздающиеся панические визги хобиев позади.
– ЯСЕНЬ, — ПРОГОВОРИЛА АРИЭЛЛА, хватая мою руку, — постой! Нас не преследуют. Остановись хоть на мгновение, пожалуйста.
Я резко остановился, игнорируя желание схватиться за ближайшее дерево, чтобы остановить вращающуюся под ногами землю. Хаос в деревне хобиев давно исчез позади, но мне хотелось уйти настолько далеко от этих существ, насколько было возможно, в случае, если они решат пойти за нами еще раз. Если Волк оставил кого-нибудь в живых.
Моя грудь и плечо все еще горели в том месте, куда на меня плюнул шаман хобиев. Игнорируя боль, сползающую вниз по спине, я прислонился к прохладному, мшистому стволу и пристально осмотрелся, пытаясь сориентироваться. Деревья были гигантскими и древними, что можно было почти почувствовать их взгляд, холодный и мрачный, обращенный на вторгнувшихся к ним.
– Ну, это была всем забавам забава. — Пак выдохнул и провел рукой по волосам. — Как в старые добрые времена. За исключением всей этой ситуации со снотворным и необходимостью быть спасенным. Будет болеть немного позже, я просто знаю это. — Стоная, он уселся на ближайший камень, потирая ушиб на плече. — Как мило с твоей стороны, что ты пришел за нами, снежный мальчик, — протянул он. — Если бы я не знал тебя лучше, то решил бы, что я тебе не безразличен.
Я выдавил ухмылку.
– Это не доставило бы мне столько же удовольствия, если бы я не убил тебя сам, — ответил я и Пак усмехнулся.
Холодная рука коснулась моей щеки. Я взглянул в обеспокоенные глаза Ариэллы.
– С тобой все в порядке? — спросила она, положив другую ладонь мне на лоб. Я закрыл глаза. — Ты горишь. Что произошло?
– Ты пахнешь болезнью, принц, — прорычал Волк, появившись откуда ни возьмись. — Как слабость. Ты не доберешься до Края Света в таком состоянии.
– Шаман, — ответил я. — Он … плюнул на меня. Думаю, сделал что-то со мной.
Жгучая боль в груди и плече вызвало онемение. А теперь она распространилась по всему телу. Я понял, что больше не чувствую свою руку.
– Яд хобиев галлюциногенный, — продолжал Волк, скривив губу. — У тебя будет интересная ночь, маленький принц, если вообще проснешься.
Деревья стали странно двигаться, вековые гиганты колыхались словно ивы. Я зажмурился, чтобы прояснить видение, но когда снова открыл глаза, то лежал на спине, а крошечные огоньки танцевали и кружились над моей головой.
Чье-то лицо склонилось надо мной, звездные глаза наполнены беспокойством. Она была красива, видение ожило. Но она исчезала, становясь все, тускнея и тускнея. Только ее глаза не остались, глядящие на меня. Затем они моргнули, и весь мир перестал существовать.
Глава 9
Во сне
Где я?
Меня окружал туман, стелясь рваными кусочками по земле, покрывая все своей белизной. Воздух был прохладным и влажным, с тихой неподвижностью раннего утра. Я почувствовал запах сосны и кедра, услышал тихий всплеск воды где-то дальше в тумане. Я не узнавал того место, где я оказался, но по какой-то причине все это казалось смутно знакомым.
За не имением ничего иного, я пошел.
Туман медленно рассеивался, открывая небольшой зеленый водоем, окруженный соснами. Слабое покрякивание уток разносилось в тишине и несколько зеленовато-коричневых птиц заскользили по воде к бледной фигуре стоящей на берегу. Я остановился и затаил дыхание, и на мгновение не мог пошевельнуться, боясь, что этот вид передо мной исчезнет и мне останется только гнаться за тенью.
На ней были джинсы и белая футболка, ее длинные бледные волосы, собранные в хвост, мягко спадали на спину. Ее тонкое тело было скорее энергичным, чем изящным, а пальцы — быстры, когда она отрывала кусочки хлеба и бросала их в воду. Теперь от нее исходил жар, мерцающий ореол света, круговорот чар и силы. В контрасте темноты водоема и деревьев, она выглядела яркой и живой, словно свет, горящий во тьме.
Мгновение я просто наблюдал за ней, бросающей крошки в воду и улыбающейся уткам. Я знал, что это было не по-настоящему. Настоящая Меган была в Железном Царстве, как и положено могущественной Железной Королеве. Я знал, что это был сон, или я, возможно, умер и исчез, и просто еще не знал этого. Но при виде ее мое сердце все еще безумно билось, желая прижать ее к себе и позволить ее свету поглотить меня. Если бы он мог сжечь дотла, пока от меня ничего не осталось, было бы это настолько ужасной участью?
Она, должно быть, услышала меня или ощутила мое присутствие, поскольку повернулась и ее голубые глаза широко распахнулись.
– Ясень? — прошептала она, и появившаяся на ее лице улыбка, согрела меня словно солнце. — Что ты здесь делаешь?
Я не мог не улыбнуться в ответ.
– Я не знаю, — ответил я ей, беря ее за руку и позволив ей притянуть меня ближе. — Я думаю … это сон.
Ее руки обняли меня за талию, и я прижал ее к себе, закрывая глаза. Ни обжигающего огня, ни жгучего света, который бы обратил меня в пепел, просто ощущение Меган в моих руках.
– Хотя я был бы счастлив, никогда не просыпаться.
Я почувствовал ее озадаченный хмурый взгляд. Она отстранилась, чтобы взглянуть на меня, запрокидывая голову.
– Странно. Я думала, что это был мой сон.
– Возможно. — Мне было трудно думать. Легкое прикосновение ее тела к моему, ее руки, обнимающие меня — все это сводило меня с ума. — Может быть, в действительности меня здесь нет, и все исчезнет, когда ты проснешься, включая и меня. — Она прижала меня крепче, и я улыбнулся. — Меня это нисколько не заботит.
Что-то щелкнуло у меня в подсознании, что-то важное, о чем я забыл, словно бьющаяся об оконное стекло птица. Нетерпеливо я отмахнулся от наваждения, закрывая в темном углу своего сознания. Что бы это ни было, я не хотел вспоминать. Не сейчас. Я не хотел видеть, чувствовать или думать о чем-либо кроме девушки передо мной.
Я склонился, чтобы поцеловать ее. Ее рука скользнула под мою рубашку, проводя мягкими пальцами по моей обнаженной коже, а от этого было легко позабыть обо всем.
ПОЗЖЕ МЫ ЛЕЖАЛИ в прохладной траве на краю водоема. Меган прислонилась к дереву, наблюдая за облаками, моя голова у нее на коленях. Ее пальцы лениво играли с моими волосами, и я довольный дремал, не чувствуя желания шевелиться. Если я умер, и это было небытие, то пусть будет так. Если я все еще спал, то у меня не было желания просыпаться.
– Ясень?
– Ммм?
– Где ты был все эти месяцы? Я имею в виду …, — она колебалась, накручивая на свой палец прядь моих волос. — Я знаю, что ты не можешь войти в Железное Царство, но никто не видел и знака твоего присутствия, нигде. Или же Пака. Чем вы двое занимаетесь?
– Я … искал кое-что важное, думаю. — Я потянулся и схватил ее руку, прижимая к своим губам. — Я не могу сейчас вспомнить.
Она высвободила свои пальцы, погладив ими мою щеку. Я закрыл глаза и позволил себе расслабиться.
– А ты не думаешь, что это может быть важно?
– Может быть, — Правда, была в том, что я не хотел об этом думать. Я чувствовал себя здесь счастливым. Независимо от того, что лежало за пределами этой долины, этого маленького кусочка сна или реальности или все равно, чем бы это не являлось, я не хотел знать. Я не мог многого вспомнить, но я знал, что за тенью сомнения, в это была вовлечена боль. Я устал от нее. Большая часть моего существования сопровождалась болью или пустотой или потерями. Меган была здесь. Я был счастлив. Это было всем, что я должен был знать.
Меган легонько постукивала по моему лбу в игривой манере.
– Ты же знаешь, что одному из нас придется проснуться, не так ли? — спросила она, и я проворчал, не открывая глаз. — Я не знаю: я ли плод твоего воображения или ты моего, но, в конечном счете, это все исчезнет.
Я перекатился на колени, чтобы посмотреть ей прямо в лицо. Она моргнула, когда я склонился ближе.
– Ты можешь идти, если тебе нужно, — проговорил я, убирая прядь ее волос за ухо. — Я не уйду. Я буду все еще здесь, когда ты вернешься.
– Нет, Ясень, — раздался новый голос, разрушая момент идиллии. — Ты не можешь остаться.
Меган и я оба вскочили, разворачиваясь в сторону вторгнувшегося в наш личный мир. Ариэлла стояла на расстоянии в несколько ярдов, окутанная туманом, ее лицо было мрачным, когда она наблюдала за нами.
– Тебя было очень трудно найти, Ясень, — проговорила она усталым голосом. — Я почти сдалась, когда не смогла найти тебя в кошмарах. Не подумала найти тебя во снах других, но это имеет смысл, что ты пришел сюда.
– Что вам здесь нужно? — Меган поднялась с изяществом королевы, спокойная и невозмутимая. Я заметил, что она слегка подвинулась, загораживая меня от Ариэллы, знакомый жест, который застал меня врасплох. Железная Королева защищала меня. — Кто вы?
– Ты знаешь меня, Меган Чейз, — Ариэлла шагнула вперед, туман расступился перед ней, и она ясно предстала пред нами. — Я та, которую оставили в прошлом, та, кого Ясень знал задолго до твоего появления.
Меган не шевельнулась, но я видел, как она затаила дыхание, когда поняла.
– Ариэлла, — выдохнула она, и я вздрогнул от переполненных эмоций заключенных в этом одном тихом слове. Меган покачала головой, оглянувшись на меня. — Это еще один сон, Ясень? Ты вызвал ее сюда?
– Нет, — произнесла Ариэлла прежде, чем я смог ответить. — Я не сон. Не воспоминание. Я настолько же реальна, насколько и ты, Железная Королева. Смерть не смогла завладеть мной многие годы тому назад.
– Достаточно, — резко прервал я, наконец, избавившись от тумана в голове. Память стремительно вернулась: путешествие к провидцу, роковая поездка по Реке Грез, поиски за обретением души. Встав между ними, я почувствовал жар обоих их взглядов, пронзающих меня словно тысячи кинжалов.
– Ари, — сказал я, оборачиваясь к ней, — что ты здесь делаешь? Чего ты хочешь?
Ариэлла прищурила глаза.
– Я здесь, чтобы вывести тебя из этого сна, — ответила она, мельком взглянув на Меган. — Твое тело в тяжелом состоянии, Ясень, а проклятие, наложенное на тебя хобиянским шаманом, удерживает тебя во сне, словно в ловушке. Не знаю, как ты нашел дорогу сюда, но сейчас самое время, чтобы вернуться обратно к нам.
Я мог почувствовать пристальный взгляд Меган на своей спине.
– Ты … теперь с ней? — мягко спросила Меган, не совсем обвиняя. Еще нет. — Как … как давно ты знаешь, что она жива?
– Не давно, — ответила Ариэлла за меня. — У нас еще не было много времени, чтобы побыть вместе.
– Ари! — Я обернулся и впился в нее взглядом. Она ответила таким же пристальным и нераскаявшимся, ее испещренные серебром глаза печально наблюдали за мной. В тот момент я увидел ревность, которую она прежде никогда не показывала, боль, потому что я выбрал кого-то еще, хотя она и знала, что все так обернется. Возможно, это было первое по-настоящему уродливое проявление эмоций, которое я когда-либо у нее видел, и мой гнев полностью рассеялся. Я сделал это с ней. Она дала мне все, а я повернулся к ней спиной.
– Понятно, — прошептала Меган слегка дрожащим голосом. Я мог почувствовать, как она исчезает, как ее присутствие покидает окружающий нас сон. — Тогда … я оставлю вас двоих наедине.
– В этом нет необходимости, Железная Королева, — покачала головой Ариэлла. — Это не обязательно. Я пришла сюда, чтобы вывести Ясеня из его кошмаров, но это твой сон, не его. Когда ты проснешься, сон исчезнет, и он возвратиться к нам. Извините за вторжение. — С легким кивком нам обоим она сделала несколько шагов обратно в туман и исчезла.
Оставшись снова наедине с Железной Королевой, я затаил дыхание, ожидая взрыв, бурю вопросов. Но Меган глубоко вздохнула и закрыла глаза.
– Это была действительно она? — спросила она, все еще не смотря на меня. — Ариэлла? Она действительно жива?
Я пересек отделяющее нас пространство, беря ее за руку. Она моргнула, когда я сжал ее пальцы, от удивления взглянув на меня.
– Это не то, что ты думаешь, — сказал я ей. — Пожалуйста, выслушай меня.
Меган одарила меня печальной улыбкой.
– Нет, Ясень, — прошептала она, — Может быть … может быть это к лучшему. — И хотя она не шевельнулась, я ощутил, как она отстраняется, позволяя мне уйти.
– Меган …
– Я — Железная Королева, — твердо произнесла она. — Независимо от того, чего я хочу, этого не изменить. А ты — все еще часть Зимнего Двора. Даже если бы ты смог прийти в Железное Королевство, ты бы погиб. Мы не можем быть вместе, и бесполезно мечтать о невозможном. Это эгоистично с моей стороны продолжать надеяться. — Ее голос дрогнул на последнем предложении, но она сделала глубокий вдох и взглянула на меня. — Возможно … пришло время продолжать жить дальше, найти счастье с кем-то еще.
Я хотел рассказать ей, объяснить, что я пытался сделать. Что я пытался заполучить душу. И отправился на Край Света ради нее; что я собирался стать смертным, если это значило, что мы могли бы быть вместе. Я так сильно хотел рассказать ей, но в то же самое время, я боялся подарить ей надежду только чтобы разбить ее, если потерплю неудачу. Я не хотел, чтобы она ждала меня, беспокоясь и постоянно обводя горизонт в ожидании того, кто никогда не появиться.
– У тебя есть шанс теперь быть счастливым, — продолжала Меган. Ее глаза сверками от непролитых слез, но она ни разу не отвела взгляда. — Ясень, это Ариэлла, возлюбленная, по которой ты тосковал десятилетиями. Если она действительно вернулась, то судьба дала вам второй шанс, а я … я не собираюсь стоять у тебя на пути. — Слеза потекла, пробегая по щеке, но она все еще улыбалась, смотря на меня. — Что у нас было — просто сон, и он был прекрасен, но это был всего лишь сон. Пришло время нам просыпаться. — Я приготовился спорить с ней, но она положила пальцы на мои губы, заставляя меня замолчать. — Закрой глаза.
Я не хотел. Я хотел остаться в этом сне почти также сильно, как и найти душу, даже зная, что это было не по-настоящему. Но, почти против моей воли, я почувствовал, как мои глаза сомкнулись, и спустя мгновение ее губы коснулись моих, легкое прикосновение, от которого у меня все сжалось внутри.
– Прощай, Ясень, — прошептала она. — Будь счастлив.
И Я ПРОСНУЛСЯ.
Я лежал на спине, смотря на крышу из веток, крошечные проблески света проникали сквозь листву. Где-то слева от меня потрескивал огонь, и легкий ветерок доносил запах дыма, щекоча мне горло.
– Добро пожаловать назад, спящая красавица.
Голос Пака проник сквозь туман в моей голове. Стоная, я попытался принять сидячее положение, потирая глаза. Моя кожа была холодная и липкая, тело истощено. Но главным образом я чувствовал себя пустым, опустошенным. Тупая боль в груди напомнила мне, почему я запер все эмоции, заморозил все чувства. Знание, что девушка, которую я любил, позволила мне уйти еще раз — причиняло боль.
Ариэллу и Волка нигде не было видно, но Пак сидел на бревне перед небольшим костром, держа над огнем жирный, насаженного на ветку гриб, медленно его поворачивая. Грималкин лежал напротив него на плоском камне, подогнув под себя лапы, и мурлыкал от удовольствия.
– Пора бы уже просыпаться, снежный мальчик, — проговорил Пак, не оборачиваясь. — Я надеялся на стоны и метания, но ты просто лежал там как мертвый. Ты даже не говорил во сне, а я так хотел помучить тебя этим позже. Ну и что забавного в этом?
Я пытался подняться на ноги, но остановился, выжидая, когда земля перестанет раскачиваться.
– Как долго я был в отключке? — спросил я, двигаясь к костру.
– Трудно сказать, — Пак бросил мне шашлык из гриба, когда я приблизился. — Я не видел солнца уже вечность. Мы должно быть далеко в Глубоких Дебрях.
– Где все остальные?
– Волчара — охотиться, — Пак впихнул гриб целиком в рот и проглотил, казалось не разжевывая. — Предполагаю, что мои скромные шашлыки из белого трюфеля не были достаточно хороши для него. Ты представляешь, как тяжело найти их? Клубок шерсти также задрал свой нос — придирчивые, неблагодарные животные.
Грималкин фыркнул, не открывая глаз.
– Я не ем грибы, Плут, — сказал он высоким голосом. — И если ты так очарован этими спорами, не стесняйся пережевывать эти пятнистые поганки из той груды лосиных экскрементов.
– О, ну, это просто грубо.
Я проглатывал грибы, не пробуя их. Мое тело признало потребность в еде даже притом, что мои мысли были далеко.
– Где Ариэлла? — спросил я, отбрасывая палку обратно в огонь.
Пак кивнул на край озаряемый светом, где на камне сгорбившись спиной к нам, сидела Ариэлла.
– Она ушла за несколько минут до того, как ты очнулся, — мягко проговорил Пак, наблюдая за мной прищуренными глазами. — Я попытался последовать за ней, но она сказала, что хочет немного побыть одна. — Я почувствовал, как его пристальный взгляд обострился, проникая в меня. — Что ты сказал ей, Ясень?
Я был в такой растерянности, разрываясь в разные стороны, что почувствовал, что могу лопнуть. Я все еще отходил от последних слов Меган, от вспышки ревности в глазах Ариэллы, от необходимости провести черту между девушкой, которою потерял и девушкой, которую хотел, но не мог обладать. Но даже притом, что Ари открыто подстрекала Меган в стране грез, я не мог игнорировать ее боль.
Не обращая внимания на Пака, я пошел туда, где сидела Ариэлла. Ее голова была опущена, серебряные волосы, подобно мерцающему занавесу, скрывали ее лицо. Когда я подошел ближе, она подняла голову, но не взглянула на меня.
– И так, это была она.
Я остановился. Ее голос был ровным, лишенный каких-либо эмоций. Никакого признака, что она чувствовала. Не уверенный как дальше продолжить, я просто ответил.
– Да.
Несколько мгновений прошли в тишине. Когда же она снова заговорила, я мог слышать, что она улыбалась, но улыбка была столь же горькой, как и исчезающие осенние листья.
– Теперь я вижу, почему ты любишь ее так сильно.
Я закрыл глаза.
– Ари —
Она быстро встала прежде, чем я мог сказать что-либо еще, но не обернулась.
– Я знаю. Извини, Ясень. Я …, — ее голос дрогнул. Она убрала волосы назад, обращаясь больше к себе, чем ко мне. — Не думала, что будет так тяжело.
Я наблюдал за нею в мерцании теней. Любовался, как огненный свет слегка играл в ее серебряных волосах, как изящно и уверено двигалось ее тело. И я внезапно вспомнил, почему я влюбился в нее много лет назад. Она была также прекрасна, как и в те дни, когда я был тем молодым, высокомерным принцем. Время не коснулось ее совершенства. Я подумал о том, что сказала мне Меган: что судьба дала нам второй шанс. Ариэлла вернулась в мою жизнь, и я теперь мог бы быть счастливым.
Мог ли я быть счастливым с Ариэллой?
Я покачал головой, отгоняя эти мысли прочь прежде, чем они стали слишком заманчивыми, чувствуя как другая нить моей сущности распутывается. Это не имело значения, понял я, стискивая зубы. Я не мог оставить поиски, независимо от своих чувств. Я поклялся, что найду способ вернуться к Меган, и я был связан этим обещанием. Я не мог отказаться от своего слова, даже если то, что я искал — было невозможным. Даже если Меган больше не ждала меня, даже если она попрощалась со мною и позволила мне уйти. Я не мог сдаться, даже сейчас.
Даже если я умру и заберу всех с собой.
– Наконец проснулся? — Волк возник из теней, кусочек ночи ставшей реальным. — У меня было желание разорвать тебе горло, пока ты спал, и тем самым избавить тебя от страданий, маленький принц. Наблюдать, как ты спишь, становилось утомительным. — Он облизнулся. — Мы потратили достаточно много времени здесь, и мне стало скучно. Ты хочешь добраться до Земель Испытаний или нет?
– Да, — сказал я. Пак присоединился к нам, неся несколько шашлыков из грибов. — Пора выдвигаться. Куда пойдем?
Ариэлла закрыла глаза.
– Мы следуем за Рекой Грез, — пробормотала она, — мимо Зарослей, пока не достигнем заключительного барьера, а затем за Край Мира. За ними нас ждут Земли Испытаний.
– Из твоих уст это звучит так легко, — вздохнул Пак, заталкивая другой трюфель в рот. — Мимо Зарослей говоришь? А затем за Краем Мира? Сколько времени потребуется нам, чтобы добраться туда?
– Столько сколько потребуется, — твердо сказал я. — Пока я дышу, чтобы продолжать путь, я буду двигаться дальше. Но это не означает, что все остальные должны делать то же самое. — Я внимательно осмотрел группу, встречаясь с пристальными взглядами своих спутников. — Отсюда, — начал я, — все станет намного опаснее. Я не буду просить вас остаться со мною. Никто из вас не знает, что лежит за пределами Зарослей, на Краю Мира. Если вы хотите повернуть назад, делайте это сейчас. Я не буду держать на вас зла. — Мой взгляд встретился с Ариэлленым, когда я произнес это. — Я смогу продолжить путь один, если придется, поскольку быть рядом со мною может быть слишком опасно или трудно или болезненно.
Я бы спас тебя от своей судьбы, если бы мог. Я не хочу наблюдать, как ты снова умираешь.
– Хм. Эй, снежный мальчик, подержи их секундочку, ладно? — попросил Пак, протягивая шашлыки из грибов. Хмурясь, я взял их, и он ударил меня по макушке, не сильно, но достаточно твердо, чтобы я сделал шаг вперед. — Прекрати быть таким фаталистом, — проговорил он, когда я повернулся к нему с рычанием. — Если бы я не хотел быть здесь, то не был бы. И ты знаешь, что не сможешь сделать все это в одиночку, снежный мальчик. Рано или поздно тебе придется начать доверять нам.
Я горько рассмеялся над его словами.
– Доверие, — категорически произнес я. — Доверие требует веры от обеих сторон, Плут.
– Достаточно, — прорычал Волк, показывая нам всем клыки. — Мы понапрасну тратим время. Те, кто хочет уйти, уходят. Но я полагаю, что все единодушно остаются, правильно? — Все согласились с ним, и он фыркнул. — Тогда давайте пойдем. Я понятия не имею, почему двуногие хотят стоять тут и так много болтать.
– На этот раз я соглашусь с собакой, — голос Грималкина раздался с верхней ветки. Золотые глаза смотрели на нас сверху вниз. Волк зарычал, шерсть встала дыбом. Кот проигнорировал его. — Если мы собираемся добраться до Зарослей по Реке Грез, нам сперва нужно найти саму реку, — проговорил он, затачивая коготки о ветку. — Поскольку собака знает эту территорию лучше всех, возможно, он должен сделать что-нибудь полезное и привести нас к ней. Иначе я не вижу причины терпеть его вообще.
Волк зарычал, напрягая мышцы, как будто он хотел вскарабкаться на дерево за кошаком.
– Однажды я поймаю тебя на земле, кот, — проговорил он сквозь зубы. — И ты даже не будешь знать, что я там, пока я не оторву тебе голову.
– Ты говорил это еще до того как у людей появился огонь, пес. — Ответил Грималкин, абсолютно безмятежно. — Вам придется простить меня, за то, что я не испытываю особого энтузиазма. — И он исчез в листве.
Глава 10
Забытые
– И так, мне любопытно, — заявил Пак, идя в ногу рядом со мною. Мы следовали за Волком через лес, который был крупнее, чем любой виденный мной ранее: массивные деревья были настолько высокие, что не видно было верхних веток, и настолько широкие, что дюжина человек не смогла бы окружить их основание. Люминесцентные цветы и грибы населяли эту часть леса, мягко пульсируя всеми цветами радуги. Земля была покрыта толстым, губчатым мхом, который сверкал ярко сине-зеленым светом всякий раз, когда на него наступали, оставляя следы, которые привлекали призрачных стрекоз. Волк неустанно бежал через этот сверкающий лес, иногда останавливаясь, чтобы оглянуться, но часто с раздраженным взглядом, что мы так медленно идем. Пак и я упорно следовали за ним, с Ариэллой идущей позади, двигающейся так же спокойно словно тень.
Несмотря на уверения, что с ней все было прекрасно, беспокойство за нее грызло меня изнутри. После этого столкновения во сне и нашей заикающейся, неловкой беседы, она казалась более отдаленной и замкнутой, нежели обычно. С каждым шагом она становилась все более похожей на тень, более иллюзорной, пока я не испугался, что она исчезнет словно туман в пустоте. Я попытался поговорить с нею, и хотя она улыбалась и отвечала на мои вопросы, уверяя, что с ней все было хорошо, ее глаза, казалось, смотрели прямо сквозь меня.
Я не мог выбросить также и Меган из головы. Мне было жаль, что я не рассказал ей о том, что делал. Мне бы хотелось больше рассказать, больше поспорить. Может быть, тогда у меня бы не было этой разрывающей боли в груди всякий раз, когда я вспоминал наши прощальные слова. Начала ли она уже «двигаться дальше», позабыв меня? На ее месте то, что она сказала — имело смысл. Но мысль о ней с кем-то еще заставляла меня сожалеть, что у меня не было повода за что-нибудь драться, убивать, просто для того, чтобы забыть. Я чувствовал, что разрывался надвое между Меган и Ариэллой.
Таким образом, у меня действительно не было настроение разговаривать, когда Пак застал меня врасплох, появившись из неоткуда со слабой ухмылкой на лице, ища неприятности. Я знал, что мне не понравиться его следующий вопрос, но он все же удивил меня, когда спросил:
– И так, что же сказала Меган, когда она увидела Ариэллу?
Я резко взглянул на него, и он усмехнулся.
– Ну же, снежный мальчик. Я ведь не тупой. И могу сложить все части вместе воедино, чтобы понять, что произошло. Что она сказала? — Когда я не ответил, он внезапно потянулся и схватил меня за плечо, развернув. — Эй, я серьезен, принц!
В тоже мгновение, повернувшись, я выхватил меч, поднеся к его голове. Пак уже достал свой кинжал, чтобы блокировать мой удар. Два лезвия встретились в визге искр.
Пак впился в меня взглядом над скрещенными клинками, жесткими и холодными глазами, зеркально отражая мое собственное выражение. Стрекозы гудели вокруг нас, а лес отбрасывал странные клочки света на его лоб, почти похожий на военный раскрас.
– Ты дрогнул, Ясень, — спокойно проговорил Пак, его глаза сверкали, как и лес вокруг него, — Я видел, как ты смотрел на Ариэллу в последнее время. Ты не знаешь, чего хочешь. Эта нерешительность уничтожит тебя, и всех нас вместе с тобой.
– Я давал вам возможность уйти, — проговорил я, нарочно игнорируя обвинения. — Никто не держит тебя здесь. Ты мог бы вернуться в Аркадию, Пак. Ты мог бы уйти, если бы захотел –
– Нет, — Глаза Пака стали узкими зелеными щелочками, и он проговорил сквозь сжатые зубы. — Я не собираюсь возвращаться и объяснять Меган, что я оставил тебя здесь одного, сказать ей, что не знаю, что с тобой случилось. Если я и вернусь то только, чтобы сообщить ей, что ты умер или вообще не вернусь.
– Ясно, — я не весело улыбнулся. — Ты хочешь, чтобы я потерпел неудачу. Если я умру, то ты будешь там, рядом с Меган. Ты надеешься, что я никогда не вернусь.
– Ясень! Пак! — Голос Ариэллы разбил нашу стойку. Она подбежала с белым от испуга лицом. — А ну прекратите! Что вы делаете?
– Все прекрасно, Ари, — сказал Пак, не сводя с меня глаз. — Снежный мальчик и я просто разговариваем, правильно, принц?
Я сохранял позицию немного дольше, затем отстранился, вложив меч в ножны. Пак ухмылялся, но в его взгляде было видно, что это еще не конец.
– Если вы двое закончили, — прорычал Волк, обернувшись, его голос был натянутый от раздражения, — то мы почти на месте.
НАХОДЯСЬ НАСТОЛЬКО ДАЛЕКО В ГЛУБОКИХ ДЕБРЯХ, Река Грез перешла в широкий, сонный канал черной как смоль воды, отражая потемневшее небо.
– Я на твоем месте, я не стоял бы так близко к краю, — предупредил Волк Пака, который собирался зашвырнуть камешек в зеркальную поверхность реки. — Мы все еще слишком близко находимся к участку кошмаров. И нам бы не хотелось быть втянутыми из-за тебя во что-то мерзкое. Не хотелось бы снова прыгать за тобой.
Пак усмехнулся и бросил камень по зеркальной поверхности. Я насчитал пять скачков, прежде чем что-то огромное и чешуйчатое показалось из воды, накидываясь на камешек с мелкими брызгами, прежде чем снова нырнуть в глубины.
Мы попятились от края.
– Как далеко до Зарослей? — спросил я Ариэллу, которая сидела на камне недалеко от берега, выглядя измотанной. Грималкин сидел рядом с нею, намывая переднюю лапку. Волк сморщил нос при виде кота, но не набросился на него. Надо надеяться, что они вернулись к прежнему притворству о не существовании друг друга.
– Я не уверена, — проговорила она, наблюдая за течением реки как будто в изумлении. — Думаю, путь еще долгий. Но, по крайней мере, мы не заблудимся. Нам просто нужно следовать за рекой … до конца.
– Жаль, что у нас нет лодки, — пробормотал Пак, бросая другой камешек в течение. Другой всплеск воды и вспышка чешуи, показавшаяся на поверхности, заставили его вздрогнуть. — А с другой стороны, возможно, что и нет. Наше последнее небольшое путешествие не слишком удалось из-за этих гигантских угрей, стрел и кровожадных тритонов. Полагаю, что до Края Света мы идем пешком, в конце концов, если у кого-то нет лучшей идеи.
Волк присел, лунный свет обрисовывал его темную фигуру, и пристально посмотрел на воду.
– Есть другая лодка, — проговорил он серьезным голосом. — Я иногда видел ее. Паром, всегда никем не управляемый, всегда плывущий в одном и том же направлении. Кажется, он никогда не останавливается, и речные кошмары, по-видимому, не ведают об его существовании.
– Ммм, ты говоришь о призрачном пароме, — сказал Грималкин и взглянул на него, остановившись в своем «прихорашивании». — Полагаю, это одна из наиболее распространенных легенд. Есть подобный корабль, который бороздит Море Разбитого Стекла, пиратское судно, сделанное из человеческих костей. Или что-то подобное. — Он фыркнул и покачал головой. — Согласно одной легенде, призрачный паром всегда появляется, когда в нем есть необходимость.
– Ну, здесь есть необходимость, — проговорил Пак, проводя взглядом по темной реке сверху вниз. — Нам он нужен, поскольку я не хочу идти пешком по течению, бог знает сколько времени, пока не доберемся до Зарослей или Края Света или чего бы то ни было. — Он поднес сложенные в рупор руки и заорал:
– Паром, ты слышишь меня? Ты нам нужен! Здесь! Сейчас!
Грималкин прижал ушки, а Волк встал на дыбы, и взглянул на меня.
– Как он вообще прожил так долго, что ему еще не вырвали глотку? — прорычал он.
– Поверь мне, я сам этому удивляюсь.
– Паром прибудет к нам, — проговорила Ариэлла, заставляя всех обернуться и взглянуть на нее. Она смотрела на реку, стеклянными, отдаленными глазами. — Я видела его. В своих видениях. Он появиться, когда придет время.
– И когда это будет? — спросил я.
– Не знаю. Но это произойдет не здесь. Я видела лодку и длинный, длинный причал. Это все, что я знаю.
– Ну …, — вздохнул Пак, загребая другой камешек. — Полагаю, мы отправляемся на поиски какого-то дока. Кто-нибудь знает, где мы можем найти его?
На сей раз не последовало никакого ответа, и он снова вздохнул.
– Догадываюсь, что тогда мы пойдем на своих двоих.
СКОРО ЛЕС С НАШЕЙ СТОРОНЫ РЕКИ изменился, почти также резко, как захлопнуть дверь. Огоньки погасли, а деревья стали кривыми, деформированными версиями самих себя. Ветви скрипели и стонали, хотя не было никакого ветра. Звезды исчезли, а река стала еще чернее, отражая только болезненную красную луну, глядящую сквозь облака как одинокий налитый кровью глаз. Я предполагал, что мы были все еще на участке речных кошмаров и надеялся, что ничего не высунется из темных вод или из-за деревьев. И те и другие находись слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.
– Не всматривайся в лес слишком долго, принц, — прорычал Волк, когда что-то зашевелилось со стороны кустов. — Прямой зрительный контакт привлечет внимание к тебе существ, живущих там. А они далеко не симпатичны, поверь мне.
– Ты имеешь в виду, что они страшнее, чем ты? — пошутил Пак. Волк одарил его зловещей улыбкой во весь рот.
– Я был рожден из людских страхов и подозрений, — прорычал Волк, гордясь этим фактом. — Их истории, легенды дали мне силу. Но эти существа из человеческих кошмаров — чистый, бессмысленный, кричащий ужас. Они выбираются из реки и исчезают в лесу, а лес скорчился и деформировался в пейзаж, которого люди боятся больше всего. Если хочешь встретиться с некоторыми из этих существ, не стесняйся привлечь их взгляд. Просто постарайся не сойти с ума, когда, наконец, увидишь хоть одного.
Пак фыркнул.
– Пожалуйста. С кем ты думаешь, ты говоришь? Я сам вызывал некоторые из этих людских кошмаров. Я видел их все, Волчара. Нет ничего, что могло бы отпугнуть меня, любой — стоп!
Пак отскочил назад, чуть не споткнувшись. Грималкин прошипел и скрылся. Я обнажил меч. На берегу реки, держа удочку в двух белых руках с длинными пальцами, развернулось и уставилось на нас огромное, лохматое существо.
Я уставился на него. Это был фейри, должен был быть, но я никогда не видел ничего подобного. У него не было тела, только огромная, выпуклая голова, покрытая косматыми седыми волосами, спадающими до колен. Нет, не колен … колена. У гиганта была одна подобная пню нога, оканчивающаяся массивной булавовидной ступней, с грязными желтыми ногтями, впившимися в землю подобно гигантскому когтю. Две длинные руки росли оттуда, где должны были быть уши, а пара огромных, несимметричных глаз пялилась на нас сверху вниз с выраженным любопытством.
Я напрягся, готовый атаковать в туже минуту, когда гигант наброситься на нас. Если убрать эту единственную ногу, легко будет победить это огромное существо. Но гигант только сонно моргнул нам, затем развернулся и снова уставился на реку, где леска его удочки встречалась с водой.
Волк тяжело дышал, усмехаясь над Паком, который вскочил на ноги, с неистовством стряхивая грязь со штанов. Ариэлла подошла ко мне, ее апатия позабыта. Мы пристально рассматривали странное существо, продолжающее рыбачить, как ни в чем не бывало.
– Что это? — прошептала она, сжимая мою руку.
– Я никогда не видел подобного существа раньше. Это некий вид человеческого кошмара?
– Это не кошмар, — проговорил Волк, садясь и наблюдая за нами. — Это фейри, точно такой же, как и вы, но у него нет имени. По крайней мере, ни одного, которого кто-нибудь мог бы вспомнить.
– Не думал, что кто-то все еще существует, — проговорил Грималкин, вновь появившись на дереве, его хвост все еще вдвое пушистее, чем обычно. Он всматривался в ничего не замечающего гиганта и фыркнул. — Возможно, этот самый последний.
– Ну, опасный или нет, возможно, он сможет нам помочь, — сказал Пак, двигаясь к древоподобной ноге. — Эй, коренастый! Да, ты! — позвал он. Массивная голова повернулась и уставилась на него. — Ты понимаешь меня?
Волк пораженно моргнул, глядя на Пака, а Ариэлла прижалась немного ближе ко мне. Я мог чувствовать, как ее мягкие пальцы схватили мою руку. Я непроизвольно потянулся к рукоятке меча.
– Я не собираюсь отскребать тебя с его ступни, Плут, — предупредил я.
– Я тронут твоей заботой, принц, — отозвался Пак, отступая на несколько шагов и задрав голову, чтобы встретить взгляд гиганта. — Эй, там, — поприветствовал он, весело размахивая руками. — Мы не хотим мешать, но вы бы могли ответить на пару вопросов? — он моргнул, когда гигант продолжал пристально смотреть. — Мм, кивок один раз «да», дважды — «нет».
Фейри зашевелился, и я напрягся, готовый атаковать, если он попытается растоптать Пака как надоедливого таракана. Но гигант только вытащил леску из реки и повернулся лицом к Паку.
– Что … вы … хотите? — очень медленно спросил он, как будто только что, вспомнил, как говорить. Брови Пака поднялись.
– О, э, вы, в конце концов, можете говорить. Превосходно. — Он повернулся и усмехнулся мне. Я невесело посмотрел в ответ. — Нам просто интересно, — продолжал Пак, одаривая гиганта своей самой обаятельной улыбкой, — Как далеко еще до Края Света? Просто любопытство. Вы знаете? Вы похожи на местного. Вы были здесь уже какое-то время, правильно? Что вы думаете?
– Я … не помню, — хмурясь, проговорил гигант, как будто подобная мысль причиняла ему боль. — Сожалею. Я не помню.
– Ты не узнаешь от него ничего полезного, Плут, — прорычал Волк, поднимаясь. — Он даже не помнит, почему он здесь.
– Я … искал что-то, — размышлял гигант, его огромный глаз остекленел. — В … реке, думаю. Забыл, что это было, но … я узнаю, когда увижу.
– О, — Пак выглядел разочарованным, но только мгновение. — Ну, а что тогда о лодке? — смело продолжал он. — Если вы были здесь некоторое время, вы, должно быть, видели проплывающую по реке лодку пару раз.
Волк покачал головой и развернулся, чтобы последовать вниз по берегу реки, очевидно по горло сытый этой беседой. Но гигант нахмурился, его огромные брови сомкнулись вместе. Он глубокомысленно кивнул.
– Лодка. Да … Я помню лодку. Всегда плывущая в одном и том же направлении. — Он указал бледно-белым пальцем в направлении, куда мы направлялись. — Этим путем. Она делает одну остановку, всего лишь одну, в доке на краю реки.
Я резко взглянул.
– Где?
Гигант сморщил брови еще сильнее.
– Город? Поселение? Думаю, я помню … дома. Другие … подобные мне. Много тумана.
Он моргнул и пожал плечами, что выглядело странно, так как у него не было плеч.
– Я не помню.
С последним морганием он отвернулся, как будто забывая, что мы были там. И ни одна из последующих настойчивых просьб Пака, казалось, не достигли его.
– Ты знаешь что-нибудь об этом городе? — спросил я Грималкина, в то время как мы продолжали идти по берегу реки. Немного впереди Волк снова остановился и оглянулся в раздражении. Я спросил бы его, но он выглядел готовым снести чью-нибудь голову.
– Я знаю только легенды, принц. — Грималкин тщательно выбирал дорогу, избегая луж и жеманно обходя грязь. — Я никогда не был в этом так называемом городе лично, но существуют очень-очень старые истории о месте в Глубоких Дебрях, куда фейри уходят умирать.
Я уставился на кота.
– Что ты имеешь в виду?
Грималкин вздохнул.
– Среди прочего город известен как Фаэд. Не утруждайся говорить, что ты никогда не слышал о нем. Я уже знаю, что нет. Это место для тех, о которых никто больше не помнит. Точно также как истории, верования и воображение делают нас сильнее, их нехватка медленно убивает. Даже тех, находится кто в Небывалом, до тех пор, пока от них ничего не останется. Тот гигант, которого мы видели? Он один из них, Забытых, цепляется за тонкую нить существование благодаря тем, кто все еще помнит его. Это только вопрос времени, прежде чем его там просто не будет.
Я поежился и даже Пак выглядел серьезным. В глубине души это было тем, чего мы все боялись: быть позабытыми, исчезающими в небытие, потому что никто не помнил истории о нас или наши имена.
– Не смотрите так мрачно, — проговорил Грималкин, перепрыгивая через лужи, забираясь на камень, чтобы взглянуть на нас. — Это неизбежный конец для всего Волшебного народа. Все мы должны исчезнуть, в конечном счете. Даже ты, Плут. Даже великий и могущественный Волк. Почему ты думал, он захотел сопровождать тебя, принц?
Грималкин поморщил нос, подергивая усами.
– Для того чтобы его история продолжалась. Чтобы она достигла сердец и ума тех, кто будет помнить его. Но все, что он делает, является просто отсрочкой. Рано или поздно все оказываются в Фаэде. Кроме кошек, конечно. — С фырканьем он спрыгнул вниз и побежал вдоль берега реки с высоко поднятым хвостом.
Клочки тумана начали виться по земле, исходя из воды и уползая через деревья. Скоро он стал настолько плотным, что было трудно увидеть дальше своих ног. Река, лес, горизонт вдали — все было полностью скрыто за белым покрывалом.
Волк внезапно появился, выходя из тумана, словно беззвучная и смертоносная тень.
– Впереди огни, — прорычал он, ощетинившись. — Похоже на город, но есть в нем что-то странное. У него нет, ни запаха, ни аромата. Что-то движется впереди, я слышал голоса сквозь туман, но я не могу ничего учуять. Как будто, его там даже нет.
– С собаками такая проблема, — вздохнул Грималкин, почти невидимый в клубах тумана. — Всегда полагаются на то, что их нос говорит им. Возможно, тебе стоит обратить внимания на свои другие чувства.
Волк обнажил зубы, оскалившись.
– Я обошел эти берега вдоль и поперек больше раз, чем могу вспомнить. Здесь никогда не было города. Только туман. Почему бы теперь ему там быть?
– Возможно, он появляется также как и паром, — спокойно проговорил Грималкин, всматриваясь в туман. — Может быть, он появляется только тогда, когда есть необходимость. Или может быть —, он взглянул на меня и Ариэллу, — только те, кто умер или собирается умереть, могут найти дорогу в Фаэд.
БЕРЕГ РЕКИ ПРЕВРАТИЛСЯ в грязную тропинку, по которой мы следовали, пока не начали появляться сквозь туман темные формы, силуэты домов и деревьев. Когда мы подошли ближе, пред нами появился город Фаэд, тропинка вела прямо через центр. Деревянные лачуги стояли на сваях, возвышаясь над болотистой почвой, угрожающе покренившись на бок, словно пьяные. Усталые серые лачуги провалились или были сложены друг на друга как картонные коробки, готовые в любой момент упасть или рухнуть от хорошего пинка. Все осело, скрипело или было таким увядшим, что не возможно было сказать о первоначальном цвете.
Улица была полна ненужных вещей, которые появлялись, как будто их уронили и никогда снова не поднимали. Посереди дороги лежала удочка со скелетом рыбы на конце лески, что заставило Волка скривить пасть и обойти ее. Мольберт с наполовину оконченным рисунком гнил в луже стоячей воды, краски стекали в лужицу, словно кровь. Повсюду были разбросаны книги, начиная от детских стишков до огромных томов, которые выглядели абсолютно древними.
Туман стоял здесь более густой, приглушая все звуки. Казалось, что ничего не двигалось или даже дышало.
– Хорошее место, — пробормотал Пак, когда мы прошли мимо старого кресла-качалки, скрипящего на ветру. — Так по-домашнему. Интересно, а где все.
– Они приходят и уходят, — произнесло кресло-качалка позади нас. Мы все подскочили и обернулись, обнажая оружие. Странное существо с безучастными белыми глазами уставилось на нас с места, где прежде никого не было.
Как и с гигантом, я не узнал это существо. У него было тело высушенной старухи, но ее руки были скрученными птичьими когтями, а на ногах — копыта. Перья торчали из ее седых волос и спускались, покрывая тощие руки. Я также разглядел у нее на лбу крошечные рожки. Она рассматривала меня с унылым, усталым выражением. Изо рта показался разветвленный язык, касаясь губ.
– О, — сказала она, когда я глубоко и медленно вздохнул, вложив оружие в ножны, — вновь прибывшие. Я не видела нового лица в городе с … если задуматься, я никогда не видела нового лица. — На секунду она замолчала, всматриваясь в нас, затем ее лицо просеяло. — Если вы новенькие, тогда возможно, вы видели это. Случайно, не видели это?
Я нахмурился.
– Это?
– Да. Это.
Я почувствовал что-то странное в воздухе вокруг нее, слабое ощущение притяжения, словно воду высасывают через соломинку.
– Это … что? — осторожно спросил я, снова взглянув на старую фейри. — Что вы ищете?
– Я не знаю. — Она тяжело вздохнула, казалось, сжимаясь вся. — Я не помню. Я просто знаю, что потеряла это. Вы не видели это?
– Нет, — твердо ответил я, — Я не видел это.
— О, — Старое существо снова вздохнула, сжимаясь еще немного больше. — Вы уверенны? Я подумала, что вы, возможно, видели это.
– Ну, так или иначе, — вмешался Пак, прежде чем беседа могла пойти по новому кругу, — Мы с удовольствием бы остались и поболтали, но мы своего рода спешим. Могли бы вы указать нам путь к докам?
Язык существа щелкнул, как будто пробуя на вкус воздух вокруг Пака.
– Ты такой яркий, — прошептала она. — Вы все такие яркие. Словно маленькие солнца, вы …, — Мы с Паком переглянулись, и начали отступать. — О, не уходите, — молило фейри, протягивая увядший коготь. — Останьтесь. Останьтесь и поболтайте немного. Иногда так холодно. Так … холодно …, — Она задрожала и как туман, рассеивающийся в солнечном свете, исчезла. Пустое кресло-качалка, все еще раскачивающееся со скрипом назад и вперед, было единственное, что от нее осталось.
Пак преувеличенно передернулся и потер руки.
– Хорошо. Это была, вероятно, самая жуткая вещь, которую я видел за последнее время, — проговорил он с выдавленной жизнерадостностью. — Кто еще «за», чтобы найти эту лодку и свалить из этого чертова места?
– Пойдемте, — прорычал Волк, также стремясь уйти. — Я чувствую запах реки. Сюда. — Не ожидая ответа, он развернулся и побежал вниз улицы.
Я поискал взглядом Грималкина, не удивленный, что он тоже исчез. Я надеялся, это не означало, что грядут неприятности.
– Как думаешь, что она искала? — спросил я Ариэллу. Мы продолжали идти по безмолвному городу, следуя за силуэтом Волка, пробираясь сквозь туман. — Существо на берегу реки тоже что-то искало. Интересно, что же они такого важного потеряли?
Ариэлла задрожала с испуганным выражением.
– Свои имена, — спокойно проговорила она. — Я думаю … они искали свои имена. — На мгновение она стала недосягаема, с печальными и отдаленными глазами. Я почувствовал внезапный приступ тревоги из-за того насколько сильно она напомнила мне фейри в кресле-качалке. — Я почувствовала пустоту внутри, — продолжала Ариэлла почти шепотом, — пустые пространства, которые поглощают их. Они похожи на отверстия, пустые пятнышки, где предполагается, что-то должно быть. Существо в кресле-качалке … она почти ушла. Думаю, что просто чары твои и Пака вернули ее, хотя бы и на некоторое время.
Сквозь туман начали появляться фигуры странных, незнакомых существ с такими же самыми мертвыми глазами и пустыми лицами. Они, пошатываясь, шли по городу в оцепенении, как будто во сне, едва замечая окрестности. Иногда они оглядывались и глазели на нас безучастными глазами и с отдаленным любопытством, но не предпринимали никакой попытки приблизиться.
Внезапный гул прорвался сквозь приглушенную тишину, и драка впереди заставила меня выхватить меч и поспешить туда. Волк стоял, обнажив зубы и ощетинившись над фигурой с крошечными руками, растущими по всему телу. Руки существа, вся дюжина его рук, были подняты в защитной манере. И оно съежилось, когда Волка оскалил зубы и нацелился на его горло.
Я сделал выпад вперед, ударяясь плечом в голову Волка, откидывая его в сторону с разъяренным криком. С рычанием он обернулся ко мне, и внезапно около меня появился Пак с вытащенными кинжалами. Вместе мы сформировали стену между Волком и его намеченной жертвой, которая уносилась прочь на многочисленных руках и скрылась под зданием.
Волк впился в нас взглядом, глаза сверкали, шерсть на спине стояла дыбом.
– Прочь, — прорычал он, прищурив глаза. — Я собираюсь найти это существо и оторвать ему голову. Убирайтесь с моей дороги.
– Успокойся, — приказал я, держа клинок между собой и разъяренным Волком. — Нападешь на одного из них, и все могут последовать за нами. Оно ушло, поэтому ты ничего не можешь сейчас поделать.
– Я убью их всех, — прорычал Волк, его голос стал угрожающе мягким. — Я порву каждого из них на кровавые кусочки. Это место — неестественное. Разве вы не чувствуете? Оно подобно голодному животному, цепляющемуся за нас. Мы сейчас же должны убить каждого из них.
– Я посоветовал бы этого не делать, — сказал Грималкин, появившись из ниоткуда. Он прищурил глаза, смотря на Волка, который ответил ему убийственным взглядом. — Ты будешь удивлен, узнав, как много Забытых существуют в этом мире, — продолжал кот. — Больше, чем ты можешь себе представить, уверяю тебя. И сильные эмоции, такие как злость или страх только привлекут их словно муравьев на мед. Поэтому попытайся удержать зубы в своей пасти, не оторвав чью-либо голову. Нам может даже удастся выбраться отсюда.
Волк обвел меня и Грималкина мрачным взглядом прежде, чем с рычанием отвернуться, огрызаясь на воздух. Я заметил, что шерсть на его спине и плечах, обычно черная как смоль, была серого цвета, но когда он встряхнулся, цвет исчез из вида.
– Ух ты, это место делает даже Волчару раздражительным, — низким голосом проговорил мне Пак, наблюдая, как Волк, рыча, расхаживает взад и вперед. За ним начала медленно собираться толпа. Любопытные лица возникли из тумана, безучастные глаза прикованы к нам. — Давайте найдем эту лодку и уберемся отсюда прежде, чем он начнет грызть стены.
Мы шли по грязной улице пока, наконец, не достигли берегов Реки Грез, все еще покрытой белизной, темные воды мягко плескались о грязь. Единственный деревянный док простирался настолько далеко, что исчезал в тумане, но на реке или в дымке не было никакого движения. Все было чрезмерно тихо и спокойно.
– Ну, а вот и док, — проговорил Пак, искоса поглядывая сквозь туман. — Но я не вижу лодки. Возможно, мы должны купить билет?
– Вы не найдете того, чего ищите стоя там, — сказал мягкий голос позади нас.
Я повернулся, на сей раз медленнее, отказываясь подпрыгивать каждый раз, когда какое-нибудь существо появляется откуда ни возьмись. Но я все же достал меч и положил руку на плечо Волку, чтобы не дать ему развернуться и откусить голову говорящего.
Сначала, я не увидел никого позади нас. Голос, казался, исходил из воздуха, хотя на земле была длинная, тощая тень ни к чему вроде бы не прикрепленная.
– Покажись, — прорычал Волк, скривив губы. — Прежде, чем я потеряю терпение и начну вырывать твои кишки, видимые или нет. Я могу ощущать твой запах достаточно хорошо, поэтому можешь прекратить прятаться прямо сейчас.
– О, мои извинения, — снова проговорил голос, прямо перед нами. — Я продолжаю забывать … — И высокая, невероятно тонкая фигура возникла из ниоткуда, стоя в профиль, чтобы мы могли увидеть его. Он был тонким почти как бумага, или как лезвие клинка, видимый только со стороны. Даже в профиль он был все еще невероятно тощим и острым, с серой кожей и в полосатом сером костюме.
Он махнул в приветствии своими длинными и паукообразными пальцами, удостоверяясь, что мы его увидели.
– Лучше? — спросил он, улыбнувшись, демонстрируя тонкие, заостренные зубы в безгубом рте. Имя мелькнуло у меня в голове, вне зоны досягаемости прежде, чем исчезло. — Я смотритель этого города, мэр, если вам так угодно. — Худой человек продолжал наблюдать за нами уголком глаз. — Обычно, я здесь, чтобы поприветствовать вновь прибывших, и пожелать им долгого и мирного пребывания, пока они ожидают конца. Но вы … — Его глаза сузились, и он соединил кончики пальцев вместе. — Вы не похожи на всех остальных. Ваши имена не забыты. Я даже не уверен как вы нашли это место, но это не имеет значения. Вы не принадлежите этому месту. Вы должны уйти.
– Мы уйдем, — сказал я, поскольку рычание Волка стало громче и все более угрожающим. — Мы просто ждем парома. Когда он прибудет, мы уйдем с вашего пути.
Худой человек похлопал пальцами.
– Паром не останавливается здесь часто. Большинство жителей Фаэда даже не подозревают об его существовании. Но, каждый раз, когда восходит голубая луна, кто-то устает от поисков чего-то, чего явно здесь нет. Они решают поискать за пределами Фаэда, за пределами реки, и предпринимают путешествие, в попытке найти то, что потеряли. Только тогда появляется паром в конце того пирса. — Он указал длинным пальцем в сторону дока, который исчезал в тумане. — Паром плывет только в одном направлении, и когда он снова возвращается оттуда, откуда приплыл, он всегда пуст. Никто не знает, что происходит с пассажирами, которые ступают на борт того судна, но они никогда не возвращаются в Фаэд. Как будто они исчезают за краем земли.
– Прекрасно, — сказал я ему, игнорируя дразнящие жуткие взгляды, которыми одаривал меня Пак. — Мы также не планируем возвращаться. Когда паром появиться?
Худой человек пожал плечами.
– Обычно через день-два после решения уехать. Если вы действительно хотите ждать его, я вам советую найти место, где вы могли бы остановиться. Придорожная Гостиница — хороший выбор. Просто идите по берегу, пока не увидите ее. Ее невозможно пропустить.
На этом он повернулся, становясь прямой, почти невидимой линией, и исчез.
Ариэлла вздохнула, прижимаясь ко мне ближе. Я почувствовал, как ее плечо коснулось моего, и подавил желание заключить ее в свои объятия.
– Похоже, что мы все же задержимся здесь некоторое время.
– Только пока не прибудет паром. — Я мог ощущать глаза в тумане и тени вокруг себя, и это странная тяга, вырывающая мои внутренности. — Пойдемте. Давайте найдем эту гостиницу и уберемся с улицы.
Как худой человек и обещал, гостиницу найти не составило труда. Огромное, двухэтажное строение на сваях склонилось над водой, как будто готовое в любой момент свалиться в реку. Неудивительно, что оно пустовало. Когда мы прошли через дверь в темный, мрачный холл, вездесущие клубы тумана стелились по полу и вокруг разбросанных столов.
– Ха, — голос Пака отозвался от стен, когда мы рискнули осторожно пройти внутрь. Его ботинки ужасно скрипели по деревянному полу, когда он кружил по комнате. — Приииивет, обслуживание номеров? Посыльные? Кто-нибудь может отнести мой багаж ко мне в номер? Полагаю, эта гостиница — на самообслуживание.
– Комнаты наверху, — прошептал голос, и старуха скользнула вниз с потолка. Она была больше всего похожа на паутину, чем на что-нибудь еще, с изношенными краями, хотя глаза на затуманенном лице были острыми и черными. — Пять гостей? Хорошо, хорошо. Каждый из вас может выбрать по одному номеру. За исключением его —, — Она указала на Волка, который скривил на нее пасть. — Он может взять большую комнату в конце.
– Достаточно хорошо, — произнес я, в тайне благодарный за шанс отдохнуть. Чувствовал ли я все еще эффект хобиянского яда, или мое тело просто реагировало на напряжение от старания сохранить всех в живых. Я устал, и чувствовал себя более утомлен, чем за последнее время. Я знал, что другие чувствовали то же самое. Ариэлла выглядела опустошенной. Грималкин каким-то образом заснул в ее руках, спрятав свой нос за хвостом. Даже Пак выглядел измученным, скрываясь под своей постоянной энергией, и Волк не казался таким настороженным как обычно, хотя его терпение определенно подходило к концу.
Наверху комнаты были маленькие. В каждой по столу и односпальной кровати, стоящей под крохотным круглым окном. Взглянув, я увидел Реку Грез, простирающуюся подо мной, и одинокий причал, почти проглоченный туманом.
На мгновение я просто не мог вспомнить, почему я хотел пойти на пирс, хотя и знал, что это было важно. Я потряс головой, проясняя память. Сев на тонкий матрас, я потер глаза. Устал. Я просто устал. Как только прибудет паром, мы покинем это место, и продолжим свой путь на Край Света. А затем к Землям Испытаний, где, наконец, мои поиски завершаться. И затем решиться моя судьба. Либо я вернусь к Меган как человек с душой, либо не вернусь вообще. Все так просто.
Ложась на кровать, я положил руку на лицо и все исчезло.
Я УПАЛ НА КОЛЕНИ В поле кровавого снега, бесчисленные тела Зимних и Летних эльфов окружали меня.
Я стоял перед Королевой Маб, мой меч глубоко всажен в ее грудь, тускнеющие глаза с шоком взирали на меня.
Я восседал на ледяном троне со своей королевой подле меня, прекрасной эльфийкой с длинными серебряными волосами и глазами звездного цвета.
Я еще раз стоял на поле сражения, наблюдая, как моя армия прорывается через армию противника, чувствуя дикое ликование, когда они убивали, калечили и разрушали без пощады. Тьма во мне упивалась кровью и болью, распространяясь по всему телу. Но не зависимо от того сколько бы боли я не чувствовал, пустота поглощала ее, требуя больше, всегда больше. Я был черной дырой смерти, требующей убийств, требующей заполнить ужасное небытие, которое существовало внутри меня. Я стал демоном, бездушным и безжалостным, и даже присутствие Ариэллы не могло насытить отчаяние, которое заставило меня убить всех, кто мне когда-то был дорог. Только одно могло бы остановить меня, и с каждой смертью, с каждой разрушенной жизнью, я становился к ней ближе.
В конце концов, она пришла ко мне, как я и предполагал. Я сделал так, чтобы это точно была она. Внушающая страх Железная Королева, с глазами наполненными яростью и горем она взирала на меня через опустошенные поля Небывалого. Дни ее мольбы, попыток урезонить меня — давно прошли. Я не помнил, почему хотел увидеть ее; я даже не помнил своего собственного имени. Но я знал, она была причиной той пустоты. Она была причиной всего.
Она стала сильнее за долгие годы войны, беспредельно могущественной, истинной Королевой Волшебного Царства. Я убил так много ее поданных, так много фейри погибло от моих рук, но только смерть определенного Летнего Шутника, наконец-то, подтолкнула ее к действию. Мы смотрели друг другу в лицо. Железная Королева и Зимний Король. Вокруг нас завывал холодный ветер, и мы знали, какие бы чувства мы не испытывали к друг другу однажды, теперь это не имело значения. Мы выбрали свой путь. И сейчас, так или иначе, эта война закончиться. Сегодня один из нас умрет.
Железная Королева подняла свой меч. Болезненный свет замерцал вдоль лезвия стального клинка, когда Железные чары вспыхнули вокруг нее в водовороте смертельной силы. Я видел, что ее губы двигались, произнося имя, возможно, мое, но я ничего не почувствовал. Мои чары понеслись на встречу ее, холодные и опасные, и наши силы столкнулись друг с другом с ревом сражающихся драконов.
Вспышки образов, подобно осколкам разбитого зеркала, посыпались на землю. Железо и лед, сталкивающиеся друг против друга. Ярость и ненависть, клубились в злобных, уродливых оттенках вокруг нас. Чары, боль и кровь.
Я сам осознанно не останавливаю удар, который убьет меня. Кончик сабли, проникающий в мою грудь …
Я моргнул и мир замер. Я лежу на спине, притупленная пульсация около сердца, холод и оцепенение, я не могу пошевелиться. Надо мной лицо Железной Королевы, красивое и сильное, хоть и исполосованное слезами, заполнило все мое видение. Она склонилась надо мной, убирая волосы с моего лба, ее пальцы оставили обжигающие линии на моей коже.
Я снова моргнул и на мгновение, я был тем, кто склонился в грязи, прижимая тело Железной Королевы к груди, крича на ветру.
Ее пальцы задержались на моей щеке, и я взглянул на нее, мое зрение начало расплываться и темнеть. Слеза упала на мою кожу и в тот момент, прежний я сожалел обо всем. Обо всем, что привело нас сюда, обо всем, что я сделал. Я попытался заговорить, попросить прощение, сказать ей, не запоминать меня таким, но мой голос подвел меня, я не смог выдавить ни слова.
Уголком глаза я почувствовал присутствие другого, наблюдающего за нами из темноты. Оно показалось ужасно навязчивым, пока я не понял, что оно не принадлежало этому месту, что оно каким-то образом существовало не в этой реальности.
Меган склонилась и, хотя я не мог слышать ее, я увидел шепот ее губ: «Прощай, Ясень». Затем эти губы коснулись моего лба, и темнота затопила меня.
Глава 11
Паром
– Принц.
Я застонал.
– Принц, — что-то погладило мой подбородок. — Проснитесь.
Ворочаясь на матрасе, я изо всех сил пытался открыть глаза. Что-то тяжелое сидело на моей груди, но истощение сделало мои веки тяжелыми и непослушными. Я устал, мне хотелось снова погрузиться в забвение, несмотря на тревожные сны, которые ожидали меня.
– Хм. Для такого хорошо обученного война, с несколько параноидальными наклонностями, тебя, конечно, трудно разбудить. Ну хорошо. — Вес с моей груди соскользнул, к большому моему облегчению. Я услышал удар, когда что-то спрыгнуло на пол и ушло. — Следует обратиться к более сильнодействующим мерам.
Как только я задался вопросом, что это за «сильнодействующие меры», раздался стук шагов к кровати. Короткая пауза … а затем твердый, тяжелый вес приземлился на мой живот.
– Оох, — я вскочил с открытым ртом, глотая воздух. Я мгновенно проснулся, сжал ребра и впился взглядом в Грималкина, сидящего на кровати с самодовольным, радостным выражением на его мордочке.
– Хорошо, — выдавил я, медленно дыша, чтобы рассеять тошноту, — я весь внимания. Чего ты хочешь, кот?
– Ах, — промурлыкал он, как будто ничего не произошло. — Вот те на. Я думал, что ты умер во сне. — Он встал, размахивая хвостом. — У нас проблемы. Лодка здесь, а я не могу никого разбудить.
– Лодка?
Кот закатил глаза.
– Да. Лодка. Паром, на котором ты стремишься добраться до Края Света? Ты случайно не ударился головой до того, как я разбудил тебя? — Он всмотрелся в меня, внезапно став серьезным. — Здесь происходит что-то странное, принц, — пробормотал он. — Я не могу разбудить ни одного из них, и это не похоже на тебя, чтобы ты забывал что-то настолько важное. Как ты себя чувствуешь?
Самый странный эпизод для меня — Грималкин, интересующийся моим здоровьем, но через минуту я нахмурился.
– Устал, — признался я, — Почти опустошен.
Грималкин кивнул.
– Я так и думал. Что-то в этом месте выкачивает вашу силу, чары, и даже воспоминания. — Он моргнул и поежился. — Даже мне трудно держать глаза открытыми. Пойдем. — Внезапно повернувшись, он спрыгнул с кровати. — Мы должны разбудить остальных. Если мы не доберемся до парома вовремя, то он уедет, и вы застрянете здесь навсегда.
Я стоял, хмурясь, комната кружилась вокруг меня. Потирая глаза, я последовал за Грималкиным, но слабый шум за окном заставил меня остановиться. Прислонясь к стене, я посмотрел сквозь стекло и медленно вдохнул.
Гостиница была окружена Забытыми. Ввалившихся глазах отражались увядание и голод. Они столпились на грязной дороге, плечо к плечу, глазея на меня с вяло распахнутыми ртами. Как долго они стояли там, высасывая наши чары, наши воспоминания? И сколько времени нам осталось прежде, чем мы станем как они, пустыми черными дырами, тянущимися даже к малой частице жизни?
Я отпрянул от окна и направился в холл, где меня ждал Грималкин, размахивая хвостом.
– Поспеши, — прошипел он и понесся в следующую комнату. Я стряхнул паутины с головы и отправился следом.
Девушка лежала на кровати, мечась и стоная, словно в муках кошмара. Ее длинные, серебряные волосы разметались по подушке. На какую-то долю секунды я не мог вспомнить ее имя, хотя и знал, что она была важна для меня. Я внезапное почувствовал беспокойство и желание защитить ее, это доказывало, что мое предположение было верно.
– Иди к ней, — сказал Грималкин, отступая. — Разбуди ее. Я еще раз попытаюсь разбудить Плута. Возможно, он проснется, если применить когти в стратегически важной области. И тогда вы все сможете заняться собакой. Я, конечно, не буду принимать в этом участие. — Он сморщил нос и выбежал из комнаты.
Я встал на колени возле кровати.
– Ари, — прошептал я, хватая изящные плечи, и мягко потряс. — Проснись. Нам нужно уходить. Сейчас.
Ариэлла отдернулась от меня, поднимая руки во сне, как будто дотягиваясь до кого-то.
– Нет, Ясень … нет, — прошептала она. — Не надо … пожалуйста, нет.
– Ари! — Я сильнее встряхнул ее хрупкое тело, но она только всхлипнула и глубже погрузилась в сон. Наконец, я привлек ее к себе, беря на руки. Она была такой легкой, подобно веткам, удерживающимся вместе тонкой тканью. Прижимая ее к груди, я вышел из комнаты.
Грималкин встретил меня у двери в сопровождении зевающего Пака, почесывающего свой затылок. Он сонно кивнул мне, когда я прошел мимо. Вместе мы отправились в последнюю комнату внизу холла, где в углу, свернувшись калачиком, лежала огромная фигура Волка с грохочущим храпом, от которого сотрясались стены.
– Хорошо, — проговорил Пак, облокотившись о дверную раму. Было похоже, что он изо всех сил старался остаться на ногах. — Согласен, что мы должны убраться отсюда сейчас, но … кто хочет разбудить щеночка?
Я кивнул в сторону угла.
– Там метла. У меня Ариэлла … Я думаю, что тебе придется позаботиться о Волке.
– Хм, ну хорошо, снежный мальчик. Я правда слегка против, чтобы откусили мою голову.
– Плут! — сплюнул Грималкин, прямо перед тем, как исчезнуть. — Над тобой!
Я обернулся, все еще держа Ариэллу, когда Забытая спрыгнул с потолка — прежняя владелица гостиницы, только теперь ее глаза были пустыми и стеклянными, а рот — зияющая дыра. Она бросилась к Паку. Глаза Волка моментально распахнулись. Без предупреждения он с ревом вскочил на ноги и прыгнул через дверной проем. Массивная челюсть сомкнулась над тощим телом Забытой. Фейри завопила и рассеялся словно дымка на ветру. Волк покачал головой, поворачиваясь посмотреть на нас.
– Невозможно спать, когда вы двое поблизости, — проворчал Волк, обнажая клыки. — А теперь, пошли. Или вы двое собираетесь стоять там, кусаясь друг с другом всю ночь?
Забытые начали перемещаться вверх по лестнице словно зомби, с вялыми лицами и открытыми ртами. Пак и Волк встретили их плечо к плечу, отрезая путь к выходу. Клыки и кинжалы сверкали в тусклом свете. Ариэлла вздохнула и что-то прошептала в моих руках. Я прижал ее ближе с намерением не дать прикоснуться к ней ни одному Забытому.
Мы протиснулись через дверь гостиницы и остановились, уставившись на огромную толпу Забытых, окруживших здание. Забытые смотрели в ответ, тихо и неподвижно, широко открывая рот подобно выловленной рыбе. Волк зарычал и бросился вперед. Забытые отступили, не выказывая сопротивления. Но они так оголодали по чарам и воспоминаниям, эмоциям и жизни, что Волк споткнулся и почти упал, когда из него начали высасывать силу.
Земля покачнулась, и я тоже чуть не упал на колени, стараясь изо всех сил остаться стоять.
– Продолжайте двигаться! — прокричал я, когда Пак нанес сильный удар по нескольким Забытым, подошедшим ближе, вынуждая их отступить. — Быстро к причалу. Мы должны добраться до парома!
Забытые расступились перед нами как волны, не сопротивляясь, не вызывая столкновений. Но их голод был постоянным, высасывающим наши жизни, нам было все труднее и труднее двигаться. Я оглянулся и увидел, что Пак стал таким же серым и изможденным как и Забытые вокруг него, его некогда ярко-рыжие волосы — унылыми и бесцветными. Я не смог увидеть Грималкина и надеялся, что кот просто не исчезнет в небытие пока остается невидим, о чем мы бы никогда не узнали.
Пирс маячил перед нами, вырисовываясь в темноте. На Реке Грез я заметил слабые очертания парома сквозь туман. Пак и Волк с трудом передвигались и едва ли не облокотившись друг на друга первыми добрались до него. Пак прокричал мне «поторапливаться» прежде, чем исчезнуть в тумане.
Как только я добрался до причала, что-то вцепилось в мою руку. Я почувствовал удар боли, пустоту настолько сильную, что она ощущалась физически. Я упал на колени, когда острый, худой человек появился передо мной, его длинные пальцы обхватили мою руку.
– Я понял, — прошептал я, изо всех сил пытаясь заставить свое тело двигаться или как-нибудь реагировать. Но я был в оцепенении, истощен, едва оставался в сознании, в то время как худой человек продолжал высасывать из меня жизнь. Я чувствовал, как чары ускользали вместе с моей силой, затянутые в черную дыру, которая была тощим человеком. Ариэлла резко упала мне на грудь, когда моя хватка ослабилась, а его взгляд переместился на нее.
– Что ж, а ты силен, — продолжал он любезным голосом. — Так много жизни. Такие сильные воспоминания, чары и эмоции. Вы не принадлежите этому месту. Еще нет. Вы нарушили баланс. Даже те, кто почти исчез, вернулись. И теперь они задержаться здесь еще на какое-то время. Из-за вас.
– Еще … нет? — Я едва мог выдавить из себя слова. Толпа Забытых снова собралась, окружая нас с открытыми ртами, их объединенная тяга настолько сильная, что я почти потерял сознание. Худой человек взглянул на меня удивленно.
– Вы не знаете? — Он наклонил голову и на мгновение она исчезла. — Ваша сущность распускается. Постепенно. Скоро вы не сможете вспомнить свое имя, свое обещание, кто вы, и вас поглотит, заполняющая внутри пустота. Но для вас этого никогда не будет достаточно. Через какое-то время вы найдете свой путь к Фаэду, чтобы остаться здесь с Забытыми и Клятвоотступниками. — Он кивнул, резкое движение в клубе тумана. — Но не сейчас.
– Тогда … вы дадите нам … уйти?
– Конечно, вы уйдете, — проговорил худой человек, как будто это было очевидно. — Вы уйдете и жизнь возвратиться в свое русло. Все забудут. Вы не принадлежите этому месту. Но она —, — его взгляд обострился, глядя на Ариэллу, — она должна остаться. Из-за нее вы нашли это место. Ни сущности. Ни жизни. Она пуста, как и все мы. Она остается.
Я почувствовал вспышку гнева, но она немедленно была выпита худым человеком.
– Нет, — пробормотал я, пытаясь найти силы, чтобы отступить, сопротивляться. — Она … нужна мне.
– Она остается, — снова прошептал худой человек и потянулся, чтобы забрать ее у меня.
Нет! Яростное чувство защитить ее вернулось к жизни, заглушая все остальное. Ее не заберут. Только не снова. На этот раз я ее не подведу.
Из последних сил я вскочил на ноги и выхватил меч, прижимая его к шее худого человека.
Он казался удивленным, что я все еще мог двинуться.
– Она не принадлежит вам, — проговорил он, спокойно наблюдая. Я старался остаться на ногах, твердо удерживать клинок и прижимать девушку к себе одной рукой. — Она принадлежит этому месту, нам.
– Мне все равно, — ответил я ему. — Я не отпущу ее.
Рев пошатнул неподвижность, и Волк выскочил из тумана, рассеивая Забытых как эфемерных птиц. Его огромное тело оказалось между мной и тощим человеком. Волк обнажил клыки на толпу и прорычал.
– Идем, принц, — бросил он. Тонкий человек повернулся в сторону и исчез. — Лодка уже отходит. Вперед!
Вкладывая меч в ножны, я взял Ариэллу в обе руки и, пошатываясь, пошел к пирсу, где на полпути меня встретил Пак.
– Боже, а ты любитель подождать до последнего драматического момента, не так ли, снежный мальчик? — пробормотал он, когда мы в спешке бежали по доскам. В конце пирса, маленький, увядающий колесный пароход, покрытый мхом и лианами, отчаливал, устремляясь по Реке Грез. Грималкин сидел на перилах, наблюдая за нами сверкающими желтыми глазками.
– Торопитесь! — подгонял кот. Лодка удалялась все дальше. — Они приближаются!
Позади нас я слышал рычание Волка, когда он отступал на пирс. И почувствовал пустоту Забытых всасывающихся в меня, даже с этого расстояния. А затем они начали заползать на причал из-под воды, протягивая к нам призрачные пальцы, рты широко распахнуты как у мертвой рыбы. Пак разрубил одного, разрезая его словно бумагу, и тот рассеялся в клубок тумана. Но их становилось все больше, цепляясь за нас, оголодавших и неустанных.
Паром отдалялся все дальше.
Тяжелые шаги сотрясли пирс, и я повернулся, увидев, как Волк выскакивает из тумана, несясь к нам. Дюжина Забытых вцепились за него, свисая со спины и шеи. Он рычал, стряхивая их с себя. Но на их место запрыгивали другие.
Забытые, столпившиеся вокруг нас, отступили, ускользая к Волку. Я начал идти за ними, но Волк обернулся, встретив мой взгляд своими горящими зелеными глазами, губы скривились в рычании.
– Продолжайте идти! — взревел он, и мы поспешили за паромом. Пак первым достиг края пирса и прыгнул, хватаясь за перила, чтобы не упасть, когда он приземлился. Я был сразу позади него, перепрыгивая через темные воды, с Ариэллой легкой как пушинка в моих руках. Заскочил на край лодки и покатился, изгибаясь всем телом вокруг девушки, чтобы защитить ее. Я вздрогнул, когда край скамьи ударил меня в спину.
Пошатываясь, я поднялся, положил Ариэллу на одно из сидений и поспешил к краю лодки, ища Волка. Но туман окутал причал, пряча его из виду. Я все еще слышал мягкие всплески, когда Забытые летели в воду, и рычание Волка сквозь туман, но не мог его больше видеть.
– Жаль, — заметил Грималкин, звуча так, как будто он почти имел это в виду. — Я почти привык к его запаху.
Затем темная фигура Волка выпрыгнула из-за занавеса тумана, мчась по реке. Он со всплеском приземлился рядом с паромом, окатив каждого из нас водой, и заставляя Грималкина с шипением сигануть под скамью. Всплывая, Волк ринулся из воды, зацепляясь огромными лапами за перила, и взобрался на палубу, мокрый, тяжело дыша.
Я вздрогнул, когда он встряхнулся, разбрызгивая речную воду, окатывая нас еще раз. Зевая, он проигнорировал возмущенный вопль Пака и повернулся ко мне, прищурив зелено-золотые глаза.
– Это второй раз, когда я спас твою жизнь, принц. Обязательно запомните эту часть истории, когда будете рассказывать о ней.
Он снова зевнул, демонстрируя огромные клыки, и прошел к корме, слегка виляя через проходы узких скамей. Свернувшись калачиком почти в конце, он положил голову на лапы и взглянул на всех нас прежде, чем закрыть глаза и погрузиться в сон.
Я стряхнул воду с одежды и глубоко вздохнул, наблюдая, как позади медленно исчезает в тумане пирс. Паром бесшумно скользил по Реке Грез, оставляя город далеко позади. Я уже забыл его название. Люди, их голоса, все, что я видел и слышал, ускользали из памяти. Я изо всех сил пытался вспомнить, что мне сказал худой человек, что-то важное. Что-то об Ариэлле и … обо мне.
Паром резко вырвался из тумана, пробиваясь сквозь него как через стену. Пред нами предстала обширная река и ночное небо над ней. Я моргнул и осмотрелся. Пак стоял на носу лодки, созерцая воду, а Ариэлла спала на скамье.
И нахмурился, чувствуя, что что-то упустил. Я помнил, что мы искали паром, идя вдоль берега в его поисках, но память о нашем местопребывании была расплывчатой. Что-то преследовало нас? Смутно припоминал пирс, и перенос Ариэллы на борт, но кроме этого … ничего. Я чувствовал себя опьяненным и дезориентированным, как будто только что проснулся ото сна—
Сон. Мои внутренности сжались, и я схватился за перила, чтобы удержаться на ногах. Я вспомнил сон. Убийство Маб. Правление Зимой. Ведение войны. Кровь, смерть и насилие, пустоту, голодный вакуум, угрожающий ослабить и проглотить меня целиком.
Сражение с Железной Королевой. Смерть от ее руки.
В оцепенении я подошел к скамье, на которой спала Ариэлла и присел, наблюдая за ней. Через несколько минут ее веки подернулись, и она открыла глаза, моргнув мне, возвышающему над ней.
– Ясень?
– Это было реально? — Спросил я, мой голос показался мне хриплым и сухим. Она нахмурилась и села, глядя мне в лицо и убирая волосы с глаз.
– Что ты имеешь в виду?
– Что я видел. — Я наклонился вперед. Она отстранилась, осторожная тень появилась на ее лице. — Это была ты, верно? Показывая мне будущее. Убийство Маб. Мое становление Зимним Королем. Война с другими дворами—, — я запнулся, останавливаясь, не желая вспоминать ничего помимо этого, видеть взгляд на лице Железной Королевы, когда она убила меня.
Ариэлла побледнела.
– Ты видел …? О, Ясень. Мне так жаль. Я не хотела, чтобы ты это видел … — Она остановилась. Сделав глубокий вдох. — Это должно быть хобиянский яд. Он сделал тебя сверхчувствительным ко снам и прогулкам во сне. Если ты спал, вероятно, ты …
– Ари, — мой голос был мягок. Она моргнула. Я провел рукой по влажным волосам, стараясь оставаться спокойным, игнорируя тьму, сгущающуюся у моих ног и пытающуюся ослабить меня. — Что я видел. Это … будущее? Мое будущее? Мне … предназначено стать … таким? Уничтожителем дворов, убивающим все и всех, кого я знаю? — Ариэлла молчала. Я потянулся и взял ее за руку, сжимая, словно это была нить, на которой весела моя жизнь, удерживающая меня в здравом рассудке. — Скажи мне, — проговорил я, выдавливая слова. — Скажи мне, это кем я стану?
– Я не знаю, Ясень, — прошептала она на грани слез. — Это будущее, одно из нескольких. Вероятно, худшее, но не самое неожиданное. Ты … в тебе так много тьмы, так много ярости и горя. Даже я не смогу достучаться до тебя, если ты подашься отчаянию, если ты нарушишь обещание. — Она сделала глубокий вдох. — Твоя сущность … когда ее не станет, ты забудешь все, что делало тебя … тобой. Большинство Клятвоотступников просто исчезает, их никогда не видят снова. Но некоторые, особенно те, кто силен, становятся совершенно чем-то еще.
– Это то, что произойдет, — прошептал я, — если я потерплю неудачу.
На мгновение воцарилась тишина. Паром неуклонно скользил сквозь ночь. Были слышны только звуки всплеска воды, бьющейся о бока и глубокое дыхание Волка.
– Не обязательно, — наконец сказала Ариэлла, избегая моего пристального взгляда. — Ничто не определенно, и это — только одно возможное будущее. Но … да. Если ты здесь потерпишь неудачу, есть реальная возможность проиграть тебя тьме, и ты станешь Зимним Королем.
– И так, это не был просто кошмар, — вмешался голос Пака. Я обернулся и увидел, что он стоял позади нас, руки в карманах, наблюдая за мной серьезными зелеными глазами. — Извините, не мог не подслушать вас ребята, — продолжал он, без сожаления в голосе. — Знаете, я просто подумал: тот сон, о котором вы разговариваете. Он ужасно похож на тот, который приснился мне. — Его рот скривился в ухмылке, и он прищурил глаза. — Только в этой версии — я умер. Какой-то Зимний Король, ублюдок, пронзил мне грудь, когда мы сражались. Своего рода травмирующее, если вы понимаете, о чем я. И это произошло после того, как он разрушил большую часть Летнего Двора.
Я выдержал его пристальный взгляд. Пак не уклонился и продолжал пялиться на меня с полуулыбка на своем месте. Но за ухмылкой, за легкомысленностью, нахальством и дерзкой самоуверенностью, я мог ощущать нерешительность и страх, который он не позволял никому видеть.
– Ты сожалеешь? — спросил я, и он приподнял бровь. — Ты сожалеешь о том, что наша вражда закончена, что не убил меня, когда у тебя был шанс?
Пак одарил меня вымученной улыбкой.
– О, часть меня всегда будет тосковать по нашим маленьким поединкам, принц, — бодро проговорил он — Ничто тек не сближает с кем-то как небольшие попытки убийства, верно? — он усмехнулся, затем тень упала на его лицо, и он успокоился, качая головой. — По правде говоря, я рад, что она закончена, — спокойно проговорил он, почесывая затылок. — Я никогда ее не хотел, мне было ненавистно всегда быть на чеку. И я знал, что ты также не хотел проходить через все это, принц. Особенно доводить это до конца.
– Но? — напомнил я.
– Но если я увижу хоть один знак, что ты становишься … этим, — Пак передернулся. — Если я заподозрю, что ты собираешься поставить крест на Маб и захватить Зимний трон, мне не нужно будет официального приглашения на поединок, чтобы объявиться в Тир-На-Ног. — Он скрестил руки и уставился на меня со смесью сожаления и решимости. — Если все сведется к этому, я остановлю тебя.
Я встал. Легкий ветерок обдувал поверхность реки, теребя волосы и развевая одежды. Я схватился за перила и пристально рассматривал воду, чувствуя его взгляд на мне.
– Если все сведется к этому, — спокойно ответил ему я. — Я хочу, чтобы ты сделал это.
ПАРОМ ПРОДОЛЖАЛ плыть, казалось, по бесконечным водам Реки Грез. Солнце никогда не всходило, ночь никогда не убывала. Так далеко в Глубоких Дебрях стояла вечная полночь. Далее, реку начали заполнять все больше осколков снов, более крупных и более диких, чем прежде. Огромная вишня, возникла посреди реки, розовые лепестки опадали, словно падающий снег. Стеклянный гроб со спящей черноволосой принцессой внутри, ее бледные руки покоились на животе. Длинный стол проплыл мимо, заставленный полным набором для чаепития: чайник, тарелки, чайные чашки. Пак схватил большую корзину булочек, когда та проплывала мимо.
Сколько времени паром скользил по Реке Грез, я не был уверен. Мы по очереди стояли на страже. Ели и спали, когда удавалось, и разговаривали между собой. Пак быстро стал беспокойным. А застрять на небольшой площади со скучающим Плутишкой Робином и огромным, переменчивым волком — сцена из кошмара. После одной из вспышек, которая раскачала лодку и чуть не свалила всех в реку, я предложил Паку принять его форму черного ворона и «разведать, что впереди». Что он был счастлив сделать к всеобщему облегчению.
После того как Пак улетел, все успокоилось. Грималкин почти постоянно спал. А Волк метался по палубе, словно загнанный тигр в клетке или лежал, свернувшись калачиком на корме, его горящие глаза смотрели куда-то далеко. Он редко говорил с кем-нибудь. Хотя были времена, когда Волк нес вахту и все, как предполагалось, спали, я видел как он и Грималкин разговаривали, всегда слишком тихими голосами, чтобы расслышать. Во время бодрствования они тщательно друг друга игнорировали или метали высокомерные взгляды в направлении другого. Но ночью я видел их на носу парома, созерцающими воду вместе, и не мог не задаться вопросом: была ли их древняя война просто другой игрой, в которую им нравилось играть.
Ариэлла и я мало разговаривали, а когда все же говорили, то часто о настоящем, о Зимнем и Летнем Дворах, о Железных фейри, которые не так давно вторглись в наш мир. Мы избегали разговоров о прошлом, старых охотах и долгих ночах в Диком Лесу. Хотя воспоминания продолжали всплывать каждый раз, когда мы говорили. Но со времени сна о Меган, Ариэлла казалось другой личностью. Она была очень тихой, погруженной в себя, размышляя о будущем, которого я не мог видеть. Ее улыбки казались натянутыми и выдавленными, ее смех окрашен меланхолией. Однажды, когда я спросил, показывали ли ее видения что-нибудь о ней самой, ее глаза потускнели, и она посмотрела прямо сквозь меня, прежде чем встряхнуться и отогнать их, улыбнувшись. Но в течение долгого времени после этого, она созерцала Реку Грез. И хотя я мог дотянуться и коснуться ее, почувствовать ее мягкую кожу под кончиками пальцев, казалось, я смотрел на призрака, отражение человека, которого однажды знал.
– Здесь, — однажды ночью сказала она, присоединяясь ко мне на корме. Это была моя очередь сторожить, и я, облокотившись на перила, смотрел на проплывающий мимо лес. Когда Ариэлла бросила мне в руку апельсин, я моргнул и с любопытством взглянул на нее. — Съешь что-нибудь, — приказала она, указывая на фрукт. — Я почти никогда не видела, чтобы ты ел, и я знаю, что даже ты испытываешь голод время от времени.
– Как ты достала его?
Она на секунду выглядела смущенной.
– Неважно. Просто съешь его, Ясень.
В ее тоне слышалось предупреждение, но я не мог все так оставить.
– Где …
– Группа крылатых обезьян бросила его в меня, — Ариэлла скрестила руки и сверкнула глазами. У меня было странное чувство дежа вю. — В мое последнее дежурство, мы проплывали мимо сада на берегу, где жила, по крайней мере, дюжина обезьян, глазеющих на нас. Я бросила в них камень, и они … бросили в ответ. И не только продукты. — Она покраснела от смущения и взглянула с негодованием, чем меня рассмешила. — Поэтому лучше ешь это прежде, чем я засуну в твое горло что-нибудь еще. И это будет не банан.
Я засмеялся и поднял руки, сдаваясь.
– Как пожелаете, ваше высочество, — сказал я не задумываясь, но быстро стал серьезным. Теперь я знал, почему это чувство было настолько знакомым. На какую-то долю секунды Ариэлла звучала точно так же, как Меган.
И судя по лицу отстранившейся Ариэллы, она знала это тоже.
Вина пронзила меня, острая и болезненная.
– Эй, — сказал я, поймав ее за запястье, когда она начала отворачиваться. — Ари, послушай. Когда это все закончиться, когда мы вернемся из этого сумасшедшего путешествия, я все сделаю, чтобы ты смогла вернуться домой, если пожелаешь. — Она моргнула и пристально посмотрела на меня, как будто такая мысль никогда не приходила ей в голову. — Поместья твоего отца еще стоят, — продолжал я. Никто еще не попытался претендовать на них. Или ты можешь вернуться ко двору… не думаю, что Маб попытается остановить тебя. А если попытается, я могу с ней поговорить. У меня все еще есть немного влияния при дворе, и не важно, что Маб думает обо мне. Я хочу, чтобы ты знала, что о тебе позаботятся. По крайней мере, это все что я могу для тебя сделать.
Она слабо улыбнулась, хотя ее взгляд был отдаленным и недосягаемым.
– Если бы я хотела что-нибудь из этого, это у меня уже бы было, — мягко ответила она. — Я благодарна тебе, Ясень, но для меня уже слишком поздно возвращаться к той жизни.
– Я хочу помочь тебе, — спокойно проговорил я. — Все, что в моей власти, все, что я могу добровольно отдать — твое. Позволь мне попытаться все исправить. Просто скажи мне, что сделать.
Она подошла ближе, положив мягкую руку на мою щеку, настолько близко, что я мог видеть свое отражение в ее звездных глазах.
– Исполни задуманное, — прошептала она и отстранилась, отходя к кормовой части парома не оглядываясь назад.
КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ спустя я очнулся от сна без сновидений и пристально осмотрелся вокруг. Это было почти мое время снова заступать на вахту. На противоположной скамье спала Ариэлла, мурчащий Грималкин свернулся около нее. Прядь серебристых волос упала ей на глаза. Я поднял руку, чтобы убрать их прежде, чем осознал, что делал.
Сжимая кулак, я развернулся и пошел к носу судна, где в лунном свете, всматриваясь в реку, сидел Волк. Его уши приподняты, нос по ветру, легкий ветерок взлохмачивал его глянцевую черную шкуру.
– Грядут перемены, — прогрохотал он, когда я встал около него и прислонился на перила, осторожно распределяя свой вес. Даже когда Волк сидел, макушка моей головы едва была на уровне его плеча, а когда он передвигался, лодка слегка кренилась в сторону. — Я чувствую запах. Либо что-то приближается к нам, либо мы почти там.
Я посмотрел вниз, наблюдая за рыбой в два раза длиннее парома, задевшей одну из его сторон, смерив нас одним огромным серебряным глазом и нырнув обратно в глубины.
– Как думаешь, мы натолкнемся на кого-нибудь прежде, чем достигнем Зарослей?
– Трудно сказать, — ответил Волк. — Я удивлен, что мы вообще заплыли так далеко без каких-либо проблем. Если верить коту, это потому что плот — часть реки, и проплывает мимо снов без привлечения внимания к себе или своим пассажирам. — Он фыркнул и скривил пасть, как будто только что заметив, что говорил о Грималкине в непринужденной манере. — Если вообще можно верить чему-нибудь, что он говорит. Кроме того, вероятно, это измениться, как только мы столкнемся с Зарослями.
– Как далеко? — спросил я.
– Не могу сказать. — Волк поднял голову и снова принюхался. — Но уже близко. У Зарослей особый запах, непохожий ни на что еще в Волшебном Царстве. — Он повернулся и смерил меня горящими, желто-зелеными глазами. — Надеюсь, твоя девочка знает дорогу. Я бродил по Зарослям бесчисленное время, и никогда не видел Края Мира.
– Она приведет нас туда, — мягко сказал я. — Я верю ей.
– Правда? — фыркнул Волк, оглядываясь обратно на реку. — Я бы не стал.
Я повернулся, прищурив глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Тьфу, мальчик. Разве ты не чувствуешь это? Полагаю, что нет. — Волк так же повернулся, опуская голову так, что мы были «лицом к лицу». — Твоя девочка что-то скрывает, маленький принц, — тихо прорычал он. — Она сильно пахнет печалью, нерешительностью и виной. И желанием, конечно. Оно даже сильнее, чем твое. О, не притворяйся, что не знаешь, о чем я говорю. Вы оба пахнете как олени при течке, которые не знают, сбежать или просто приняться за дело. — Он обнажил клыки в легкой улыбке, когда я уставился на него. — Но я был бы осторожен касательно ее, мальчик. Есть что-то, что она не рассказала тебе. Я не знаю, что это, и меня это не волнует. Но она не хочет, чтобы это путешествие закончилось. Ты можешь видеть это в ее глазах.
Я поглядел на Ариэллу, зная, что Волк был прав. Она что-то скрывала, что-то большее, чем просто ее чувства или видения или множество виденных ею будущих событий. Я заметил блеск золотых глаз на скамье и знал, что Грималкин наблюдал за мной. Но в тоже мгновение услышал хлопанье крыльев, и большая черная птица приземлилась на палубу.
Она превратилась в Пака в водовороте перьев, заставляя Волка сморщить морду и чихнуть.
— Осторожнее, — объявил Пак, стряхивая перья с волос. — Мы подходим к Зарослям. И, похоже, что река течет прямо через них.
Глава 12
Сквозь заросли
Заросли выросли пред нами как черное лицо утеса; бесконечная стена из терновника, лиан и ветвей, цепляющихся за небо. С расстояния казалось, что они движутся, качаясь и корчась, никогда не стоя на месте. Из всех мест Волшебного Царства, Заросли были самыми таинственными, и самыми пугающими. Оно существовало до того, как первые фейри появились из человеческих грез, и поговаривали, что оно окружало все Небывалое. Никто не знал, как это могло быть. Но все знали об этом. В пределах зарослей были спрятаны и хорошо охранялись тропы к каждой двери и воротам в человеческом мире, ожидая, чтобы их обнаружили. Найдите правильную тропу и можете попасть куда угодно в мире. При условии, если сможете пережить встречу с теми, кто живет в зарослях. А Заросли сами по себе всегда голодны.
Никто никогда не проходил весь путь через заросли. Согласно слухам, лабиринт тянется вечность. Но если то, что сказала Ариэлла было правдой, и Край Света лежал за пределами Зарослей, то где-то за ним лежали Земли Испытаний.
Мы впятером — я, Ариэлла, Пак, Грималкин и Волк — стояли рядом на носу лодки, наблюдая за вырастающими перед нами Зарослями. Река сонно изгибалась к стене из колючек, в туннель из сцепившихся ветвей. Приблизившись, мы могли слышать, как движутся Заросли, поскрипывая и скользя, стремясь заключить нас в свои приветственные объятия.
– Короткий вопрос, — голос Пака прервал тишину. — Кто-нибудь догадался захватить открывалку?
Волк одарил его озадаченным взглядом, и я приподнял бровь.
– Захотим мы вообще узнать зачем?
– Мм, вероятно нет.
Ариэлла наклонилась вперед, пристально рассматривая нависающее пространство из черных зарослей, с явным благоговением на лице. На мгновение это напомнило мне о первой нашей встрече, о той симпатичной молодой девушке, глядящей на зимний дворец в изумлении, все еще нетронутой интригами Темного Двора.
Но теперь она была другой, не той девушкой, которую я знал когда-то.
Ариэлла заметила, что я смотрел на нее и улыбнулась.
– Я никогда прежде не видела Зарослей, — проговорила она, оглядываясь на стену из колючек. — Не так. В живую они на много больше.
Волк фыркнул, поморщив нос.
– Надеюсь, ты знаешь, куда идешь, девочка, — проговорил он с сомнением в голосе. — Если мы там заблудимся, ты будешь первой кого я съем, чтобы не умереть с голода. Ну, а после тебя кота, конечно.
Я впился взглядом в Волка, но Ариэлла покачала головой.
– Нам не нужно волноваться о том, что заблудимся, — сказала она отдаленным голосом, даже не посмотрев на нас. — Река приведет нас туда, куда нам надо. На Край Света.
– Здорово, — сказал Пак, ухмыляясь и потирая руки. — Звучит достаточно просто. Давайте просто надеется, что мы не свалимся с края.
Ухватившись за перила, я взглянул вверх на двигающуюся стену. Вот он. Последний барьер перед Краем Мира и я на один шаг ближе к выполнению обещания. Меган, я почти там. Просто подожди меня еще немного.
Когда паром скользнул под Заросли, тот тусклый свет погас, оставляя нас в кромешной тьме. Вытягивая руку, я притянул крошечную часть чар из воздуха, и шар волшебного огня появился в моей ладони, омывая все бледно-голубым светом. Я послал шар впереди нас, освещая путь вдоль туннеля, где он покачивался и петлял, отбрасывая странные тени на колючие стены.
Грималкин фыркнул.
– Надеюсь, что это не привлечет чьего-либо внимания, — размышлял он, наблюдая за пучком света, словно это была птица, но просто за его пределами досягаемости. — Мы же не блуждающие огоньки, заманивающие за собой различных существ, в конце концов. Возможно, тебе следует погасить его?
– Нет, — покачал я головой. — Если что-то нападет на нас здесь, я хочу видеть это.
– Хм. Полагаю, что не у всех может быть прекрасное ночное зрение как у кошек, но все же …
Пак фыркнул.
— Ага, твое прекрасное кошачье зрение нам не поможет, если ты не будешь предупреждать нас время от времени, что что-то приближается. Твое «пуф» — исчез — не считается. А так, мы можем быть, по крайней мере, настороже.
Кот ударил хвостом.
– А в дополнение, вы можете нарисовать неоновую вывеску над головами, гласящую: «Легка еда, следуйте за сигнальными огнями».
– Или мы могли бы использовать тебя в качестве приманки …
– Кто-нибудь еще слышал это? — спросила Ариэлла.
Мы застыли, притихнув.
Заросли никогда не были спокойными, всегда шелестели, скользили или скрипели вокруг нас, но над колючками и помимо хлюпанья воды о ветви, я услышал что-то еще. Слабый чирикающий шум, словно когти царапающие древесину. Становящийся ближе …
Волк издал низкий гортанный рык, шерсть на его спине начала вставать дыбом.
– Что-то приближается, — прогрохотал он прежде, чем Грималкин исчез.
Я выхватил меч.
– Пак, немного света туда сейчас же.
Волшебный огонь изумрудно-зеленого цвета вспыхнул наверху, освещая проход позади нас. В неровном свете сотни сверкающих, восьминогих существ удрали назад от внезапной вспышки. Туннель кишел ими: бледными с выпуклыми телами размером с дыню и многочисленными ногами. Но их лица, эльфийские и прекрасные, холодно взирали на нас сверху, их открытые рты были полны кривых черных клыков.
– Пауки, — простонал Пак, и обнажил кинжалы. Рычание Волка обернулось в оскал. — Почему всегда это должны быть пауки?
– Приготовьтесь, — пробормотал я, притягивая к себе чары в холодном облаке, чувствуя, что Пак делает то же самое. — Это может стать малоприятным.
Шипя, рой напал сверху с приглушенными ударами, ноги цокали по палубе. Они были удивительно быстры, запрыгивая на нас с обнаженными клыками и с распрямленными ногами, пролетая сквозь воздух.
Я швырнул шквал ледяных осколков в нападавший рой, убив нескольких в середине полета, и поднял меч, когда остальные приблизились. Я разрубил паука на лету, увернувшись от другого, летящего мне в лицо и пронзил третьего, сбросив у ног. Ариэлла стояла возле меня, стреляя из лука в рой. Волк ревел, прыгая и кружась, срывая пауков со шкуры и дробя их в своей пасти. Пак, покрытый черным ихором[2], уворачивался от пауков, которые прыгали на него, и отпихивал тех, которые подобрались слишком близко, запуская их в воду.
– Агрессивные маленькие гаденыши, — отозвался он, сдергивая паука со своей ноги и швыряя его в перила. — Что-то типа отпрысков красных колпаков, только уродливее. — Он нырнул, уворачиваясь от пролетающего сверху шипящего паука, которого сцапал в воздухе Волк. — Эй, принц, помнишь тот раз, когда мы наткнулись на гнездо гидры, как раз тогда, когда все яйца были высижены? Я не знал, что гидры могут откладывать до шестидесяти яиц за один раз.
Я разрезал двух паукообразных существ на лету и мгновенно, черный ихор забрызгал мое лицо и шею.
– Сейчас действительно не время, чтобы предаваться воспоминаниям, Плут.
Пак вскрикнул и выругался, отхлопывая паука с шеи, на его руке остался красный след.
– Я не придаюсь воспоминаниям, снежный мальчик, — огрызнулся он, яростно отшвыривая паука ногой. — Помнишь тот не большой прикольный трюк, который мы сделали? Думаю, мы должны проделать его сейчас!
Количество пауков росло. Я зарубил лишь одного, а вместо него четверо других приближались ко мне со всех сторон. Теперь они были повсюду, сползая по перилам и стремительно двигаясь по «крыше». Мы с Ариэллой стояли спина к спине, защищая друг друга. Волк пришел в бешенство, брыкаясь и катаясь кубарем. Пауки ползали по всему его телу словно покрывало из монстра.
– Ну же, принц! Не говори, что забыл!
Я не забыл. И точно знал, что он хотел, чтобы я сделал. Это было опасно и потребует от нас обоих много сил. И если пауки продолжать прибывать, у нас может не остаться выбора.
– Ясень!
– Хорошо! — прокричал я в ответ. — Давай сделаем это. Ари, стой рядом. Все остальные, немедленно прячьтесь!
На мгновение я прекратил сражаться, чувствуя как несколько существ приземлились на меня, их тонкие ноги разрывают мою одежду. Игнорируя их, я опустился на колени и воткнул меч в деревянный пол.
Вспышка голубого света и лед начал распространяться от моего клинка, покрывая все вокруг. В одно мгновение, он покрыл палубу, перила, скамейки, и даже нескольких пауков, заморозив на месте. Он покрыл ветви колючек вокруг нас и распространился тонким слоем льда по воде вокруг лодки. Хотя пауки продолжали валиться с колючих кустов, падая на палубу, на мгновение, воцарилась абсолютная, замороженная тишина.
– Сейчас, — пробормотал Пак. И я вынул свой клинок.
Лед треснул и разбился, со звуком бьющегося стекла, на тысячи острых как бритва осколков, сверкающих в темноте. И в тот момент, Пак развязал вихрь. С ревом Летних чар, ураган Пака хлестал колючки и с пронзительным криком окружил лодку, заставляя маленькое судно накрениться набок. Он подбирал на своем пути обломки, ветки, тела пауков и тысячи разбитых ледяных осколков, закрутив их в воздухе с силой торнадо. Я схватил Ариэллу и притянул ближе. Волк присел на корточки около нас, сгорбив плечи против ветра.
Когда ветер, наконец, стих, нас окружали ветки, сучки, тающий лед и части пауков, разбросанные повсюду. Сосульки торчали из скамеек и стен подобно кристаллическим шрапнелям, и всюду был разбрызган черный ихор.
– Да! — воскликнул Пак. Я сел на пол, прислонившись к перилам. — Хозяева поля — один, пауки — ноль!
Ариэлла взглянула на меня широко распахнутыми глазами.
– Я никогда не видела, что бы вы двое делали это раньше.
– Это было давным-давно, — устало проговорил я. — До нашей встречи. Когда Пак и я …, — я затих, вспоминая годы, когда Плутишка Робин и принц Ясень думали, что они могут завоевать весь мир. Безрассудные и дерзкие, отвергающие законы дворов, они искали новые и опасные приключения, всегда стремясь к большему, и ввязались в огромное количество передряг, из которых мало кто имел право выйти живым. Я покачал головой, рассеивая воспоминания. — Это было давным-давно, — закончил я.
– Невзирая на это, — Грималкин внезапно материализовался, сидя на скамье, как ни в чем не бывало, обвив хвост вокруг себя. — Если у вас двоих имеются трюки подобные этому, вам бы хорошо вспомнить о них. Летние и Зимние чары, используемые в сочетании, а не против друг друга, могут быть сильной вещью. К счастью, ни один из дворов никогда не понимал этого.
Волк встряхнулся, смахивая ихор и части пауков, заставляя Грималкина прижать ушки.
– Магия и светские трюки, — фыркнул Волк, поморщив морду, — не доставят нас на Край Света.
– Ну, еще бы, — ответил Пак. — Именно поэтому мы и находимся на лодке.
Волк одарил его зловещим взглядом, затем поковылял к передней части лодки, не заботясь о разбросанных по палубе частях пауков. Минуту он постоял там, принюхиваясь к воздуху, и навострив уши на случай какого-либо намека на проблемы. Не найдя ни одного, он свернулся калачиком на относительно чистом месте и закрыл глаза, игнорируя нас всех.
Ариэлла посмотрела на меня сверху вниз, а затем на зевающего Пака, который почесывал свой затылок.
– Это потребовало много сил, не так ли? — размышляла она. Я не спорил. Освобождения подобной вспышки чар, оставило бы любого истощенным. Ариэлла вздохнула и покачала головой. — Отдохните, оба, — приказала Ариэлла. — Мы с Гримом посторожим.
Я НЕ ДУМАЛ, ЧТО УСНУ, но задремал, пока паром проплавал через бесконечные переплетения колючих кустов. Не смотря на уверения Ариэллы и Волка, что ничто не следовало за нами, мне было трудно расслабиться. Каждый раз, от всплеска воды или хруста веток где-то в зарослях, крика какого-то несчастного существа, отзывающегося эхом сквозь кусты, я вздрагивал и просыпался. В конечном счете, все оставили попытки отдохнуть и провели путешествие в постоянном и утомительном состоянии тревоги. Кроме Грималкина, который постоянно исчезал, чем самым заставляя всех нервничать из-за его отсутствия.
Заросли простирались все дальше, не изменяясь, всегда беспокойные. Я мельком увидел различные двери сквозь заросли, тропы к местам в мире смертных, выходы из Небывалого. Видимые и невидимые существа проносились сквозь ветви, пушистые или блестящие с множеством ног, наблюдающие за нами сквозь колючки. Гигантская многоножка, более чем двадцать футов длинной, цеплялась за крышу туннеля, когда мы проплывали под ней, достаточно близко, чтобы услышать медленное цоканье ее огромной нижней челюсти. К счастью, мы ее не интересовали. Но Пак держал кинжалы наготове еще несколько миль. Грималкин не появлялся вновь в течение долгого, долгого времени.
Прошли часы. Или дни — было невозможно сказать точно. Мы с Волком стояли в конце лодки, наблюдая, как огромная змея скользила сверху сквозь ветви, когда утомленный голос Ариэллы раздался спереди.
– Вот оно.
Я повернулся в тот момент, когда туннель распахнулся в огромную пещеру, образованную колючками, ветками закрывающими небо. Крошечные огоньки заполнили пещеру, плавая по воздуху и раскачиваясь над темными водами, словно непредсказуемые светлячки. Факелы торчали из реки, некоторые накренились или склонились под странными углами, мерцая сине-оранжевым огнем. Они освещали путь к массивному каменному храму, вырисовывающему в конце тоннеля. Он вырастал из темных вод за пределы потолка пещеры, простираясь сквозь ветви дальше, чем мы могли бы увидеть. Лианы, мох и тернистые вьюнки покрывали рушащиеся стены, обвиваясь, подобно цепким когтям, вокруг колон и смеющихся горгулий. Даже в вечных местах, таких как Небывалое и Глубокие Дебри, где время не существовало, а «древний», было всего лишь словом, этот храм был самым старым.
Я сделал медленный глубокий вдох.
– Мы сделали это? — мягко спросил я, не в силах отвести взгляда от массивных каменных стен, которые вырисовывались перед нами, словно сторона горы. — Это и есть Земли Испытаний?
Ариэлла покачала головой возле меня.
– Нет, — прошептала она, почти в оцепенении. — Еще нет. Хотя я видела это в своих видениях. Земли Испытаний лежат за пределами храма. Это врата на Край Света.
– Большие ворота, — пробормотал Пак, вытягивая шею, чтобы посмотреть на них. Никто ему не ответил.
Река Грез простиралась дальше, мимо храма, в заросли, что окружали пещеру. Лодка лениво плыла, пока не натолкнулась на огромные каменные ступени, ведущие вверх, к дверям, и остановилась.
– Полагаю, это наша остановка, — сказал Пак, и фактически выпрыгнул из парома на ступеньки.
– Гмм, хорошо снова вернуться на твердую почву, — размышлял он, потягиваясь. Все остальные последовали следом, слегка столпившись на нижних ступенях. Грималкин показался из-под одной из скамеек, запрыгнув на ступеньки и начал усиленно намывать хвост.
Пристально рассматривая длинный лестничный пролет к храму, Пак покачал головой и вздохнул.
– Лестница, — скривился он. — Клянусь, это должно походить на некий секретный код. У всех таинственных древних храмов должно быть, по крайней мере, как минимум семь тысяч ступеней к парадной двери.
Я проследил за его пристальным взглядом, хмурясь, поскольку понял, что мы были не одни.
– Там кто-то наверху, — спокойно проговорил я. — Я чувствую его. Ощущение … как будто он ожидает меня.
Все остальные переглянулись, за исключением Ариэллы, которая стояла немного в стороне, уставившись вновь на реку.
– Ну, тогда … — вздохнул Пак с преувеличенной жизнерадостностью — полагаю, будет грубо заставлять его ждать.
Он, Волк и Грималкин начали подниматься вверх по лестнице, но остановились, когда я не последовал за ними.
– Мм, принц, разве ты не идешь? — проговорил Пак, оглядываясь на меня. — По моим наблюдениям, ты знаешь, что это все же твоя вечеринка.
– Продолжайте идти, — ответил я, махая им. — Мы нагоним. Кричите, если что-то нападет на вас.
– О, поверь мне, я закричу, — сказал Пак и продолжил подниматься по лестнице. Грим и Волк идущие впереди.
Я повернулся к Ариэлле, которая все еще продолжала пристально смотреть на Реку Грез, не оборачиваясь.
– Ари, — спокойно произнес я, становясь позади нее, — что это?
Несколько секунд она молчала. И я начал сомневаться, слышала ли она меня вообще, когда она сделала короткий вдох и закрыла глаза.
– Мы почти там, — прошептала она, и дрожь прошла по ее телу. — Я не думала, что это произойдет так скоро. Полагаю … теперь пути назад нет.
– Ари, — я подошел ближе, положив руку на ее плечо. — Поговори со мною. Я хочу помочь тебе, но я не смогу, если ты не позволишь мне этого. Я мог бы …
Она внезапно повернулась, и прежде, чем я мог отреагировать, обхватила руками мое лицо и прижалась своими губами к моим.
Я застыл, главным образом от шока, но через мгновение мое тело размякло и я закрыл глаза, растворяясь в ней. Я помнил: чувство ее губ на моих, прохладных и мягких, прикосновение ее пальцев на моей коже. Я помнил ее аромат, и те долгие ночи, когда мы лежали под холодными, замерзшими звездами, мечтающими в объятиях друг друга.
В течение секунды мое тело реагировало инстинктивно. Я начал привлекать ее ближе, обхватив ее руками и отвечать на поцелуй с равной страстью … но, затем остановился.
Я отлично это помнил; каждый яркий момент с Ариэллой был навсегда запечатлен в моей памяти. Что было у нас, что мы разделяли — все. Я выстроил ей святилище в своих воспоминаниях, за которым тщательно ухаживал с горем, гневом и сожалением. Я знал каждый дюйм наших отношений, страсть, чувство пустоты, когда мы не были вместе, тоску и … любовь. Я был влюблен в Ариэллу. Я помнил, что она значила для меня когда-то, что я чувствовал к ней тогда…
… и что не чувствовал к ней теперь.
Я мягко положил руки на ее плечи и отстранился, прерывая поцелуй.
– Ари –
– Я люблю тебя, Ясень, — пробормотала она прежде, чем я успел сказать что-нибудь еще. Мое сердце защемило. Ее голос был отчаянным, как будто она стремилась высказаться прежде, чем я мог заговорить. — Я никогда не прекращала. Никогда. Даже когда знала, что ты влюбишься в Меган, когда была настолько сердита, что желала, чтобы мы оба были мертвы, даже тогда я не могла перестать любить тебя.
У меня в горле пересохло. Я с трудом сглотнул, чтобы заговорить.
– Почему ты говоришь мне это теперь?
– Поскольку у меня не будет другого шанса, — продолжала Ариэлла, ее глаза наполнились слезами. — И знаю, после твоего обещания Меган, после всего через что мы прошли, чтобы добраться сюда, я знаю, ты не можешь повернуть назад, но … — Она прижалась ближе, пристально взирая на меня. — Ты все еще любишь меня? Я не могу … Мне нужно знать прежде, чем мы пойдем дальше. Я заслужила знать хотя бы это.
Я закрыл глаза. Меня раздирали эмоции: вина, горе и сожаление. Но на этот раз, мысли были ясны.
– Ариэлла, — пробормотал я, беря ее руку в свою и чувствуя ее бешеный пульс. Это было трудно произнести, но я должен был сказать, а она должна была услышать. Даже если она возненавидит меня в конце. — Когда я потерял тебя в тот день, моя жизнь закончилась. Я думал, что умру. Я хотел умереть, но только после того, как забрал бы Пака с собой. Единственное для чего я жил — была месть. И я почти уничтожил себя, потому что не мог отпустить тебя. Даже когда я встретил Меган, я чувствовал, что предаю память о тебе.
– Но теперь все по-другому. — Я открыл глаза, встречая ее пристальный звездный взгляд. — Я сожалею о многих вещах. Мне бы хотелось, чтобы я был там ради тебя, и чтоб никогда не было того дня. Но единственное, о чем я не жалею, единственная хорошая вещь во всем этом — она.
– Ари… я всегда буду любить тебя. Я всегда любил. Ничто не изменит этого. — Я сжал ее руку, затем нежно отпустил. — Ты всегда будешь частью меня. Но… Я не влюблен в тебя… более. И, несмотря на свое обещание, несмотря на то, что вижу тебя снова, я делаю это, потому что хочу быть с Меган, и не из-за чего другого. — Глаза Ариэллы потускнели, и я отстранился, говоря так мягко, как только мог. — Я не могу быть твоим, Ариэлла, мне жаль.
На мгновение она уставилась на меня с абсолютно непроницаемым выражением. Затем, неожиданно, печальная улыбка соскользнула с ее губ.
– Вот и все, тогда, — пробормотала она, больше себе, чем мне. — Для нас, по крайней мере. — Я моргнул, и она поглядела на меня своими ясными звездными глазами. — Я не хотела, что бы у тебя были какие-либо сомнения в конце.
– Это то, чего ты хотела? — Я уставился на нее, ошеломленный. — Ты просто вынуждала меня принять решение?
– Нет, Ясень. Нет. — Ариэлла положила свою руку на мою. — Я имела в виду то, что сказала. Я всегда любила тебя, и я хотела знать прежде … — Она задрожала, обхватывая себя и отстраняясь. — Я рада за тебя, — прошептала она, хотя ее глаза снова заблестели от слез. — Ты знаешь, чего хочешь, и это хорошо. Это облегчит…
– О чем ты говоришь?
— Эй, снежный мальчик! — раздался сверху грубый голос Пака с неодобрением. — Думаю, что ты должен подняться сюда немедленно!
Я сердито взглянул на Пака, проклиная неудачно выбранное им время, и поглядел на Ариэллу. Она пристально разглядывала ступени, ее щеки сухие, выражение ее лица — решительное. Я ощутил, что она успокоилась, придя к некоторому важному решению.
– А р и …
– Все в порядке, Ясень. — Ариэлла подняла руку, не встречаясь со мной взглядом. — Не волнуйся за меня. В конечном счете, я знала, что все идет к этому. — Она сделала вздоха, и медленно выдохнула. — Пора идти дальше. Нам обоим.
– И так, пойдем, — проговорила она, повернувшись и одарив меня храброй улыбкой. — Мы, наконец, подошли к концу. Мы не можем остановиться теперь.
ПАК ОЖИДАЛ НАС ПОЧТИ на самом верху лестницы. Волк тихо рычал около него. Грималкин был с ними, спокойно облизывая переднюю лапку в промежутках бросая презрительные взгляды на Волка, поэтому я немного расслабился. Когда кот исчезнет, тогда настанет время беспокоиться.
Однако Пак выглядел серьезным, когда мы присоединились к нему. Он кивком указал наверх лестницы.
– У нас компания, — пробормотал он. Я посмотрел вверх.
На верхних ступеньках стояла фигура, облаченная в балахон, почти восемь футов высотой. Его лицо было скрыто в темноте капюшона, а бледная, костлявая рука сжимала мерцающий посох из искривленного черного дерева.
И, хотя я не мог видеть его лица, я чувствовал, что он смотрел прямо на меня.
– Я знаю, почему вы пришли, рыцарь Железного Двора.
Низкий голос задрожал внутри меня, разносящийся отовсюду: из зарослей, реки и самого храма. Он отозвался эхом в моей голове и в моих костях, холодный и властный и более старый, чем звезды. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не пасть на одно колено перед облаченной фигурой. Отсутствие непочтительной ухмылки Пака и вставшей на дыбы шерсти Волка, говорили, что они ощущали это тоже.
– Кто вы? — спросил я.
– Я Хранитель у Края Мира, — интонировала фигура. — Я хранитель Земель Испытаний. Тот, которого вы должны впечатлить, чтобы обрести душу.
– И вы вышли только для того, чтобы сказать «привет»? Это ужасно любезно с вашей стороны, — усмешка Пака возвратилась, и он повернулся ко мне. — Разве ты не чувствуешь себя особенным, снежный мальчик? Нам даже не пришлось идти на Край Света. Будь вежлив к хорошему человеку в капюшоне, и, может быть, ты получишь душу.
– Но сначала, чтобы достичь Края Мира, доказать, что вы достойны, вам придется принять вызов.
– Я так и знал, — покачал головой Пак. — Всегда есть какая-то уловка.
Я проигнорировал Пака, подходя ближе к человеку в балахоне.
– Я готов, — проговорил я, пытаясь отыскать лицо под этим темным капюшоном, но ничего не нашел. — Чтобы вы не бросили мне — вызов, тест, что угодно — не имеет значения. Я готов. Что мне нужно делать?
Хранитель не казался удивленным.
– Это испытание не только для вас, рыцарь, — произнес он, указывая облаченной рукой на группу позади. — Любой, кто хочет увидеть Конец Мира, должен сначала пройти через состязание. В одиночку вы потерпите неудачу. Вместе у вас может быть шанс преодолеть трудности. Но знайте: не все кто войдет в храм, выйдет. В этом, можете быть уверены.
Мое сердце екнуло. Я не сомневался относительно его слов, так же как и не хотел принимать их. Хранитель говорил нам, что не все переживут состязание. Что один или несколько из нас умрут.
– Еще одно, — Хранитель поднял руку в тишине того признания. — У вас не так много времени, чтобы найти меня, рыцарь. Как только двери откроются с обоих концов состязаний, они не останутся в таком положении навсегда. Если вы все еще будете находиться в храме, когда они закроются, то вы окажетесь там пойманными в ловушку до скончания времен, присоединившись к тем, кто уже потерпел неудачу. Вы понимаете?
– Да, — онемев, ответил я. Капюшон разок кивнул.
– Тогда увидимся на Краю Мира, рыцарь. Где, если вам удастся пройти через состязания, начнутся ваши настоящие испытания.
И его не стало. Он не исчез или пропал в сгустке дыма или даже скрылся как Грималкин, становясь невидимым. Его просто там больше не было.
Я стоял наверху лестницы, чувствуя взгляды своих компаньонов на спине, и поднял голову.
– Любой, кто хочет повернуть назад, поворачивайте, — спокойно проговорил я, не оборачиваясь. — Вы слышали, что сказал Хранитель. Не все из нас выберутся живыми. Я никого не стану удерживать, если захотите уйти.
Я услышал фырканье Пака в отвращении, когда он поднялся на последнюю ступеньку и встал передо мной, скрестив руки.
– Что, и дать тебе одному повеселиться? Ты должен знать меня лучше, снежный мальчик. Хотя, признаюсь, от мысли быть пойманным с тобой в ловушку навеки — у меня по коже мурашки ползают. Полагаю, мы должны сделать все наверняка, чтобы этого не случилось, ага?
– Я зашел так далеко, — прорычал Волк, выступая вперед и становясь рядом с Паком. — Не хорошо поворачивать теперь. Я сказал, что провожу тебя до Края Мира, и я сделаю это. Кот может уйти, если хочет. Это соответствовало бы его трусости. Но история должна продолжаться.
– Пожалуйста. — Грималкин взобрался на ступени и повернулся, оглядываясь на меня, размахивая хвостом. — Как будто я позволю, чтобы меня поймали в ловушку с собакой до конца времен. — Он фыркнул и завил свои усики. — Не бойся, принц. Не сомневайся, что я уйду, если подумаю, что ты близок к провалу. Но в этих состязаниях всегда есть своего рода смехотворные бесцельные загадки или головоломки. И чтобы решить их, вам вероятно, потребуется кто-нибудь с интеллектом. Кроме того, ты все еще должен мне услугу.
Я кивнул. И повернулся к Ариэлле, все еще стоящей на несколько ступеней внизу, пристально смотря сквозь меня на храм.
– Ты не должна делать этого, — мягко сказал я ей. — Ты и так привела нас так далеко — ты сделала на много больше, чем я смог бы попросить. Тебе не нужно идти дальше.
Она улыбнулось той печальной, кроткой улыбкой и глубоко вздохнула.
– Да, — прошептала она, встречаясь со мной взглядом. — Я сделаю это. — Подымаясь по лестнице, она встала рядом со мною, беря за руку. — До конца, Ясень. Я провожу тебя до самого конца.
Я положил свою руку на ее и сжал. Пак ухмылялся нам, Волк фыркнул, покачивая головой. С Грималкиным впереди мы все пятеро приблизились к массивным каменным дверям храма. С сильным грохотом они медленно распахнулись, осыпая нас галькой и грязью. За дверью все было скрыто в темноте.
Мы не останавливались. С Ариэллой и Паком возле меня, Волк, замыкая, а Грималкин впереди, мы пересекли порог и вошли, чтобы принять вызов.
Глава 13
Состязания
Как и я предполагал, храм, хоть был и огромный снаружи, не соответствовал «нормальному пространству». Первая комната, в которую мы вошли через длинную, узкую прихожею, была огромным, открытым внутренним двором, окруженным стенами и покрытая мхом. Странные лучи света исходили откуда-то сверху. Повсюду были рассеяны сломанные статуи, колоны и огромные глыбы. Комната была похожа на миниатюрный лабиринт из осыпавшихся стен, арок и колон, покрытых лианами и разрушенных от тяжести времен.
Пред нами на платформе стояла пара гигантских двойных дверей, с обеих сторон охраняемых двумя неповоротливыми каменными существами. Статуи были похожи на помесь льва и какой-то чудовищной собаки, с широкими головами, вьющимися гривами и мощными, когтистыми передними лапами.
– Псы Фу, — размышлял Пак, когда мы приблизились к дверям, перепрыгивая по разрушенным столбам и осыпавшимся аркам. — Знаете, я однажды встречал пса Фу в Пекине. Упрямый ублюдок, он гонялся за мной по всей территории храма. Как будто думал, что я — какой-то злой дух.
– Вообразите это, — пробормотал Грималкин, а Волк фыркнул со смешком. Пак зашвырнул в него камешком.
– Они не походят на стандартную разновидность, — продолжал Пак, строя рожи каменным стражам. — Они больше, чем обычные. И более старые. Хорошо, что они не настоящие псы Фу. А то у нас была бы огромная проблема, если —
И конечно, на этой ноте, в комнате раздался громкий звук. Обе статуи повернули свои головы и уставились на нас.
Я вздохнул.
– Ты должен был бы уже знать, Плут.
– Знаю. Просто не смог удержаться.
С огрызающимся ревом пара массивных каменных стражей спрыгнула со своего основания, приземляясь с оглушительным бумом на каменистый пол, сотрясая землю. Глаза горели изумрудным огнем на их скалистых мордах. Они лапами сокрушали под собой камни, и их рев заполнил комнату. Грималкин исчез. А Волк взревел, присоединяясь к этой какофонии звуков. Псы Фу опустили головы и приготовились нападать.
Когда один из псов Фу пронесся мимо с грохотом, я отпрыгнул в сторону, рубя его с фланга. Клинок завизжал от прикосновения с каменной шкурой, оставляя морозный след и мелкие царапины. Но монстр даже не заметил. Он на ходу врезался в каменный столб головой, разбивая его на щебенку прежде, чем развернуться. Абсолютно невредимый. И опустив голову, он приготовился к другой атаке.
Ледяная стрела разбилась вдребезги о широкую морду, когда пес Фу несся прямо на меня. Ариэлла попыталась отвлечь его внимание, но это даже не замедлило пса. Я увернулся от проносящегося с ревом монстра, бегущего прямо через стену, словно разъяренный бык, обрушив на себя камни. Беглым взглядом я увидел, что Пак запрыгнул на колону, чтобы избежать второй статуи, которая просто таранила своей головой каменное основание, чтобы сбить столб вниз.
Паку удалось перепрыгнуть на вторую колону, в то время как Волк набросился на пса Фу. Клыки сверкнули над толстой шеей. Он отпрыгнул от каменной шкуры с ревом, больше похожим от ярости, нежели от боли. Пес Фу обернулся, чтобы атаковать.
Это не сработало. У нас не было времени, чтобы играть с парой смертоносных каменных гигантов в «держись подальше».
– Отступаем! — прокричал я, нырнув за безголовую статую, чтобы не быть растоптанным первым стражем, который рычал и кружился прежде, чем во что-то врезался. — Пак, давай к дверям. У нас нет на это времени!
– Ну конечно, принц! У тебя это звучит так легко!
Пес Фу напал на меня с грохочущим рычанием, продолжая преследовать. Очевидно, он оставил попытки атаковать вслепую, в надежде размазать меня в пасту. Краем глаза я заметил Ариэллу, натягивающую тетиву для следующего выстрела. Я помахал ей, не ослабляя внимания.
– Ари, обо мне не беспокойся. Просто иди.
– Ты уверен?
– Да! Доберись до дверей — я буду сразу же за тобой.
Ариэлла ускользнула из виду за стену. Пес Фу с рычанием поглядел на нее. Но я метнул ледяной кинжал в его морду, разбив его прямо между глаз, снова возвращая его внимание к себе.
Он пробился вперед, обнажая зубы, когти глубоко вонзились в пол. Когда он напал, я подскочил, изгибаясь в кувырке оттолкнувшись от его морды, и приземляясь на его широкие плечи. На долю секунды я увидел вспышку золота на его ярко-красном ошейнике, но затем я соскочил с его спины и побежал к дверям, где Пак и Ариэлла ожидали меня.
Волк отвлекал другого пса Фу, гарцуя вокруг него и огрызаясь на его задние лапы, когда тот разворачивался. Я направился вверх по лестнице, страж с рычанием обернулся ко мне. Но Волк бросился вперед, врезаясь в него плечом, покачнув назад, удерживая все его внимание на себе. Я добрался до Пака и Ариэллы, которые с серьезным видом повернулись ко мне.
– Нехорошо, — хмурился Пак и ударил кулаком по каменной двери. Безрезультатно. — Она не сдвинется с места. Думаю, что должен быть ключ или что-нибудь, чтобы открыть ее. Смотри.
Он указал на двери. Два углубления рядом сформировали идеальные полукруги, которые образовывали полный круг, когда эти две двери соединялись. Своего рода ключ, который, вероятно, был потерян или спрятан где-нибудь в комнате. С двумя псами. Я вздохнул от досады.
– Ошейники, дураки, — Грималкин появился на одном из оснований статуи, ушки прижаты, размахивая хвостом. — Посмотрите на их ошейники. Я здесь все должен делать? — Он снова скрылся, в тот момент когда пес Фу нацелился на ступени и набросился на нас.
Мы нырнули в сторону. Пес протаранил двери с грохотом, который сотряс потолок. Он мотнул головой, пятясь назад. И я увидел туже вспышку золота вокруг его шеи, словно ярлык. Или шар, который был разрезан наполовину…
Я поглядел на Пака.
– Ты возьмешь на себя одного, а я другого?
– Вперед, снежный мальчик.
Мы разбежались по разным углам комнаты. Ариэлла следовала за мной, Пак спрыгнул вниз, чтобы помочь Волку. Как я и надеялся, мой пес Фу преследовал нас через лабиринт руин, сокрушая колонны и прорываясь сквозь стены, чтобы догнать нас.
– Какой план? — прошептала Ариэлла, когда мы нырнули за угол, прижимаясь спинами к стене. На расстоянии в несколько футов пес Фу с рычанием проследовал мимо, настолько близко, что я мог дотянуться из-за угла и коснуться его. Где-то в лабиринте, на расстоянии в несколько проходов, я услышал грохот и увидел облако пыли, взлетевшей в воздух. Второй страж был близко.
– Оставайся здесь, — сказал я Ариэлле. — Вне поля зрения. Я хочу, чтобы то создание сосредоточилось только на мне и ни на чем ином. Если Пак сделает то, что он намеревается, все скоро должно закончиться. — По соседству обрушился столб, сопровождаемый расстроенным ворчанием. — Иди к двери и жди нас, — продолжал я. — Найди Грима и Волка, если сможешь. Мы будем там с ключами так быстро, как только сможем.
– Как —, начала Ариэлла. Но пес Фу, с грохотом и разрушенными камнями, прорвался сквозь ближайшую стену и взревел, заметив меня.
Я метнулся, убегая все глубже в руины, слыша, как страж несся по пятам. Камни и статуи разлетались в стороны, раздробленные в мраморную пыль под лапами массивного каменного существа, мчащегося через проходы за мной.
Я повернул за угол обветшалой стены, и внезапно Пак оказался там, бегущий прямо на меня с противоположного направления. Его зеленые глаза округлились при нашем столкновении. Но это было именно тем, чего я ждал. Мы оба сразу же нырнули в стороны, когда псы Фу повернули за угол и с треском врезались в друг друга, сотрясая землю.
Два каменных гиганта покачнулись, и на мгновение остановились, полностью ошеломленные. Я увидел, что у одного был сломан нос. а у другого — трещина, бегущая по всей морде, словно зазубренный шрам. Лежа на животе с другой стороны прохода, Пак приподнялся на локти и победно усмехнулся.
– Знаешь, не важно, как часто я такое вижу. Это никогда не устаревает.
Я поднялся на ноги.
– Захвати ключ, — бросил я, приближаясь к одному из псов Фу. Все еще в оцепенении он не заметил меня, когда я подошел и сорвал золотую половину шара с его шеи. Пак сделал тоже самое со вторым, остановившись на минуту, чтобы усмехнуться ошеломленному стражу.
– Готов поспорить, что больно, да? — проговорил он, размахивая шаром перед мордой пса. — Мда, головная боль на неделю вам обеспечена. Вот что значит быть настолько упрямым.
– Пак, — Повернулся я и впился в него взглядом. — Прекрати паясничать и давай выбираться отсюда.
Пак рассмеялся и подошел ко мне, подбрасывая половину шара в одной руке.
– Ах, старые приемчики всегда хороши, — пробормотал он, присоединяясь ко мне в углу. — Эй, помнишь, когда мы проделали этот небольшой трюк с минотаврами? Они были настолько —
Два очень низких и очень сердитых рычания остановили его на половине предложения. Я метнул смертоносный взгляд в Пака. Он слегка улыбнулся.
– Знаю. Знаю. Ты собираешься убить меня.
Мы неслись через руины, плотно сжимая в руках шары. Псы Фу позади нас, сокрушая все на своем пути. Никаких уклонов в стороны или заманивания псов за углы на сей раз. Мы бежали прямо к дверям, выбирая самый короткий возможный путь. Я увидел Ариэллу у подножия лестницы, с натянутой тетивой, нацеленной на псов. Ее губы сомкнуты в тонкую линию от досады. Она знала, что ее стрелы могут сделать не больше, чем просто заставить псов Фу моргнуть. Последняя сотня ярдов к лестнице была самой опасной. Плоское и открытое пространство, ничего, что могло бы замедлить наших преследователей. Я почувствовал дрожь земли от их скачущих шагов, сокращающих дистанцию.
Тогда Волк перепрыгнул через разрушенную стену, врезаясь в одного из псов Фу, заставляя его скрениться на второго. Потеряв равновесие, статуи врезались в стену, падая друг на друга со звуком поезда идущего под откос. Тяжело дыша, Волк победно прошествовал к лестнице, присоединяясь к Ариэлле, а теперь и к Грималкину, который появился у двери, размахивая хвостом от нетерпения.
– Быстрее! — буркнул он. Пак и я подбежали. — Вставляйте ключи!
– Знаешь, ты не можешь просто исчезнуть, а затем вновь появиться, выкрикивая приказы, в то время как все остальные сделали всю работу. — Проговорил Пак, когда мы достигли дверей. Грималкин зашипел на него.
– Нет времени, чтобы обсуждать твою глупость, Плут. Стражи приближаются. Ключи —
Рев заглушил его. Псы Фу достигли вершины лестницы, в ярости покачивая головами. Пойманные в ловушку у дверей, мы не могли разбежаться в стороны, когда они бросились вперед с нетерпеливым воем. Волк зарычал в ответ и прыгнул вперед им навстречу. Грималкин прижал ушки и плюнул на нас.
– Ключи должны быть вставлены одновременно! Сделайте это. Сейчас!
Я поглядел на Пака и кивнул. Мы вставили шары в углубления, чувствуя, как они щелкнули, встав на место.
Я оглянулся назад, готовый броситься в сторону, но в ту секунду, когда ключи щелкнули в замке, стражи застыли. Как только двери распахнулись, крошечные трещины появились вдоль шкур каменных псов, становясь все больше и распространяясь по всему их телу пока они вместе не раскололись на части и не разлетелись, забросав осколками и щебнем ступеньки.
Я с облегчением вздохнул и отодвинулся от косяка. Не было времени наслаждаться победой.
– Поспешите, — сказал я, подгоняя всех через дверной проем. — Если это всего лишь первое состязание, у нас нет свободного времени. — Хранитель не сказал точно, сколько у нас времени, чтобы пройти состязания, но у меня было отчетливое впечатление, что каждая секунда окажется ценной.
– Чувак, твой друг в капюшоне действительно не хочет облегчить твою задачу, — прокомментировал Пак, когда мы нырнули через дверной проем и спустились в прихожую. Каменные головы драконов свисали со стены через каждые несколько футов, челюсти замерли в неизменном рычании. — Если это первое состязание — самое легкое, как предполагается, то у нас будут огромные проблемы.
– А что ты думал — будет, Плут? — сказал Грималкин, вышагивая впереди перед нами. — Приятная прогулка по парку? Они не назвали бы это состязанием просто так.
– Эй, я прошел несколько состязаний в свое время, — ответил Пак. — Они в основном все одинаковые: физические поединки, бессмысленная загадка или две, и всегда есть какие-то мерзкие —
Поток пламени вырвался из одной из каменных челюстей дракона, иссушая воздух над Грималкиным, когда тот прошел перед ним. К счастью, кот был слишком низким, чтобы его задело. Но это заставило всех остальных замереть на месте.
– ловушки, — закончил Пак и вздрогнул. — Ну, я должен был предвидеть, что к этому шло.
– Не останавливайтесь! — отозвался Грималкин, продолжая бежать вперед. — Продолжайте идти и не оглядывайтесь назад!
– Легко тебе говорить! — прокричал Пак. Но затем унылый рев позади нас, заставил меня обернуться через плечо и выругаться. Все головы драконов, мимо которых мы только что прошли, начали извергать пламя. И этот огонь начал приближаться к нам.
Мы побежали.
Прихожая казалась бесконечной. По пути было несколько опасных ситуаций, включающие в себя прыжки или ныряние под извергающимся пламени. И, конечно же, в самом конце была неизбежная яма, из которой нам едва удалось выбраться с минимальными ожогами. Рукав Ариэллы загорался дважды, а кончик хвоста Волка подпалился. Но никто не был серьезно ранен.
Задыхаясь и пошатываясь, мы вбежали через арку в следующую комнату, где Грималкин, стоя на сломанной колонне, ожидал нас.
– Тьфу, — простонал Пак, стряхивая пепел с рубашки. — Ну, это было весело, хотя и немного шаблонно. По мне слишком похоже на Храм Судьбы. И так, куда нам теперь?
Я осмотрел комнату, которая была огромной, круглой и покрытой превосходным белым песком, лежащим в дюнах и холмах, словно миниатюрная пустыня. По всей комнате были рассеяны колонны и столбы, большинство из которых сломаны или на половину зарыты в пыли, лежа на боку. Лианы свисали с обширного куполообразного потолка, немыслимо высокого. Корни извивались сквозь осыпающиеся стены. В слабых лучах света в воздухе плавали пылинки. У меня было впечатление, что, если бы я уронил камешек в этой комнате, то он бы завис в воздухе навсегда, подвешенный во времени.
Посредине комнаты в песке стояло огромное каменное возвышение. Остатки четырех массивных мраморных колонн, располагались равномерно вдоль края. По обе стороны от возвышения присели две изящные крылатые статуи, чопорно стоя друг перед другом, кончиками своих распростертых крыльев почти касаясь потолка. У них были тела огромных, гладких кошек с лапами и боками, покоящимися на песке, а лица — прекрасных, но холодных женщин. Сфинксы сидели не подвижно с закрытыми глазами, охраняя пару каменных дверей позади них. Поднимаясь на возвышение, мы остановились на краю, пристально рассматривая огромные существа. Хотя двери были всего в нескольких ярдах от массивных лап сфинксов, никто не двинулся, чтобы пройти между ними.
– Ха. — Пак откинулся назад, всматриваясь в безразличные лица статуй. — Загадка сфинкса, верно? Как очаровательно. Как вы думаете, они попытаются нас съесть, если мы ответим неверно?
– Ты, — проговорил Грималкин, прижимая ушки, — ведешь себя тихо, Плут. Сфинксы не проявят любезности к легкомысленности, и твои необдуманные замечания не будут восприняты хорошо.
– Эй, — ответил Пак, скрещивая руки, — чтобы ты знал. Я ругался со сфинксами раньше, кот. Ты не единственный, кто умеет разгадывать загадки.
– Заткнитесь, — зарычал Волк на них обоих и указал мордой ввысь. — Что-то происходит.
Мы затаили дыхание и ждали. На мгновение все стихло. Затем одновременно глаза сфинксов распахнулись, искрящиеся сине-белые, без радужной оболочки и зрачков, смотря прямо вперед. Однако я мог чувствовать их древний, оценивающий взгляд на себе. Легкий, теплый ветерок прошуршал по комнате, и статуи заговорили. В их голосах вибрировали древняя мудрость и власть.
Время — винтик, который крутит колесо.
Зима оставляет шрамы, которые не заживают.
Лето — огонь, горящий внутри.
Весна ужасное бремя, чтобы скрывать.
Осень и смерть идут рука об руку.
Один ответ лежит в песках.
Но ищите ответ в полном одиночестве,
Иначе песок заберет вас себе.
– Э, жаль, — проговорил Пак, когда голоса смолкли, и тишина вновь опустилась на дюны. — Вы могли бы повторить это снова? Немного медленнее на сей раз?
Сфинксы стояли молча. Их голубые глаза закрылись также быстро, словно захлопнулись двери. Они больше не шелохнулись.
Но что-то зашевелилось вокруг нас. Песок перемещался, двигаясь, словно миллионы змей корчились под его поверхностью. А затем изверг бесчисленное количество скорпионов, маленьких, черных и блестящих, выползающих из-под дюн и потоком хлынувших к нам.
Пак вскрикнул. Волк зарычал, шерсть на спине и шее встала дыбом. Мы столпились на платформе, обнажив оружие. Земля стала массой шевелящихся тел, ползающих друг по другу, пока, наконец, мы уже не могли видеть песок сквозь живой, корчащийся черный ковер.
– Знаете, по мне лучше, если бы меня съели сфинксы, — воскликнул Пак. Ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным из-за чириканья, наполнившим воздух, и цоканья миллионов крошечных ног несущихся друг по другу. — Если у кого-нибудь есть план, или идея, или же баночка с ядом против скорпионов, я хотел бы услышать об этом.
– Но, взгляните, — Ариэлла указала на край платформы. — Они не нападают. Они не подходят ближе.
Я взглянул на край и увидел, что так оно и было. Скорпионы взбирались на каменную стену, потоком окружили ее как скалу в море, но не вскарабкивались на эти три фута, которые отделяли нас.
– Они не будут нападать на нас, — спокойно проговорил Грималкин, сидя довольно-таки далеко от края, как я заметил. — Пока. До тех пор пока мы не ответим на загадку не правильно. И так, не волнуйтесь. У нас есть еще немного времени.
– Правильно, — Пак не выглядел уверенным. — И это часть, где ты скажешь нам, что знаешь ответ, верно?
Грималкин махнул хвостом.
– Я думаю, — надменно проговорил он и закрыл глаза. Его хвост подергивался, но кроме этого, кот не двигался, заставляя остальных нервно озираться вокруг и ждать.
От нетерпения и беспокойства я шаркнул ботинком по каменному полу, а затем остановился. Перед одной из разрушенных колон, наполовину зарытой в песке, я увидел письмена, вырезанные на камне. П— А— М— Я— Т. Опустившись, я смахнул грязь, чтобы прочесть слово полностью.
Память.
Что-то зашевелилось у меня в голове; идея, все еще слишком неясная, чтобы разобрать, подобно забытому имени, маячащему на периферии сознания. Здесь что-то было, я просто не мог сложить все вместе.
– Ищите другие слова, — сказал я Паку, который подошел сзади, выглядывая из-за моего плеча, чтобы увидеть, что я делал. — Должны быть другие.
Память, знание, сила и сожаление.
Вот были те слова, которые мы раскопали, вырезанные на каменном полу перед каждой сломанной колонной. С каждой раскопкой, неясные части загадки начали складываться воедино, хотя все еще не достаточно, чтобы сформировать целую картину.
– Хорошо, — Пак поднес руки к лицу и потер глаза. — Думай, Плут. Чем память, знание, сила и сожаление может быть связана с этими четырьмя сезонами?
– Это не сезоны, — спокойно проговорил я, когда все части встали на свои места. — Это мы.
Пак нахмурившись поглядел на меня.
– Хочешь объяснить эту логику, принц?
– Зима оставляет шрамы, которые не заживают, — процитировал я, вспоминая вторую строчку загадки. — Нет большого смысла, не так ли? — Я указал на колону. — Но замени его тем словом и смотри, что получиться.
— Память оставляет шрамы, которые не заживают, — автоматически проговорил Пак. Он снова нахмурился, затем его глаза округлились, смотря на меня. — Ооо.
Волк зарычал на колону, скривив губу, словно это был притаившийся демон, замаскировавшийся под камень.
– И так, мы должны поверить, что ответ на эту загадку, на эту древнюю головоломку, которая хранилась здесь бесчисленные столетия, — мы?
– Да. — Сидя в центре платформы Грималкин открыл глаза. — Принц прав. Я пришел к тому же самому выводу. — Он спокойно осмотрел все вокруг платформы, останавливаясь на каждом из четырех сломанных столбов. — Память, знание, сила и сожаление. Сезоны представляют четырех из нас. Поэтому мы должны подходить к правильному слову в соответствующей строфе.
– Но нас пятеро, — указала Ариэлла. — Нас пятеро, но только четыре столба. Это означает, что одного из нас пропустили. Или не учли.
– Увидим, — размышлял Грималкин, беззаботно. — Но сперва, тем не менее, мы должны решить остальную часть загадки. Полагаю, принц уже нашел свое место. Что касается тебя, Плут? — Он посмотрел на Пака, размахивая хвостом. — Лето — огонь, горящий внутри. Какое слово лучше всего описывает тебя? Знание никогда не было твоей сильной стороной. Сила … возможно.
– Сожаление, — вздохнул Пак, мельком глянув на меня. — Сожаление — огонь, горящий внутри. Это «сожаление», таким образом, вопрос закрыт и давайте продолжим разгадывать другие. — Он направился к колоне напротив меня, скрещивая руки и облокотившись на нее.
Скорпионы становились все громче, более бешенные, словно знали, что мы в нескольких секундах от решения загадки. Их ноги и туловище царапали камень. Шум океана поднялся вокруг нас. Грималкин вздохнул и переглянулся с Волком.
– Полагаю, что последние два довольно-таки очевидны, не так ли? — размышлял он, прогуливаясь к столу, на котором было вырезано Знание. — Я соглашусь, что Знание иногда действительно ужасное бремя. Последняя колона твоя, собака. Не думаю, что мы можем спорить о твоей силе. Об уме, возможно, но не о силе.
– А что касается Ариэллы? — я поглядел на нее. Она выглядела немного потерянной, стоя на краю платформы. — У нее так же есть бремя знания, как и у тебя, кайт ши.
– Ариэлла — Зимний эльф, но у нас уже есть Зимний, — легко ответил Грималкин, запрыгивая на сломанный столб «Знания», осматривая всех нас. — И я думаю, что ты за быстрое решение, принц. В любом случае, полагаю, что мы должны стоять на столбах все вместе. Обычно так работают эти загадки.
Волк зарычал, прыгая на гальку, огромные лапы свешиваются с края.
– Если это не сработает, кот, то я съем тебя прежде, чем скорпионы доберутся до нас, — пробормотал он, едва сохраняя равновесие на небольшой платформе. Грималкин проигнорировал его.
Пак и я последовали его примеру, легко перепрыгивая на сломанные столбы. Море из скорпионов цокало и корчилось под нами. В течение нескольких секунд ничего не происходило. Затем глаза сфинксов распахнулись, светясь синим цветом, их голоса эхом раздались по комнате.
– Вы —, — они выдохнули, посылая рябь силы над песком, — выбрали … неправильно.
– Что! — крикнул Пак. Но его голос утонул в разъяренном гуле миллионов скорпионов. — Нет, это не может быть неправильно. Комок шерсти никогда не ошибается! Подождите —
– Вы, — снова выдохнули сфинксы, — умрете.
Я вытащил свой меч, готовясь к прыжку, поскольку скорпионы мчались вперед, штурмуя платформу и пересекая край. Ариэлла ахнула и отпрянула назад, когда живой ковер из когтей, ног и жал начал покрывать платформу.
– Стой, где стоишь! — Голос Грималкина зазвенел по комнате, грохочущий, стальной и властный. Мы замерли. Кот дикими, золотыми глазами взглянул на Ариэллу, обнажая зубы, шерсть его стояла дыбом. — Время! — сплюнул он, прижимая ушки. — Время — пятый ответ, «винтик, который крутит колесо». Встань теперь в центр!
Я сжал кулаки, когда Ариэлла побежала к середине платформы, наводненную скорпионами, приближающимися со всех сторон. Они вскарабкивались на колоны, ползая по моей одежде, ногам, впиваясь клещами в мою плоть. Я взмахнул рукой и отбросил дюжину из них. И, конечно, их становилось все больше. Но они не жалили … пока. Я почувствовал как тикали секунды и знал, что, если создания ударят по Ариэлле в самом сердце помоста, с нами все кончено. Пак кричал проклятия, дико крутясь, а Волк в ярости ревел. Ариэлла, наконец, достигла центра возвышения.
Как только она ступила в центр, по воздуху прошла дрожь, начинаясь с середины возвышения и распространяясь во всех стороны, словно рябь в водоеме. Поток скорпионов остановился в дюйме от Ариэллы и схлынул обратно, покидая платформу и сползая с колон. Я стряхнул последнего из крошечных хищников с себя и наблюдал, как отступал ковер, исчезая под песками еще раз. Через секунды они полностью исчезли. Дюны затихли.
– Вы выбрали … правильно, — прошептали сфинксы, и снова закрыли глаза.
Ариэлла дрожала. Я спрыгнул с платформы и подошел к ней, без слов привлекая к себе. Несколько секунд она дрожала в моих руках, затем мягко освободилась и отстранилась, приглаживая волосы.
– Ничего себе, — пробормотал Пак, отряхивая свою рубашку. — Вот теперь, это было жутко. Подумать только. Я никогда не думал, что доживу и увижу день …, — он затих, усмехаясь.
Я устало поглядел на него.
– Прекрасно, я запомню. Ты ведь не имел в виду скорпионов или сфинксов. Мы видели и более странных существ, чем эти.
– Нет, снежный мальчик. Я никогда не думал, что доживу до дня, когда Грималкин будет неправ.
Грималкин не реагировал, все еще сидя на сломанном столбе. Но я заметил, что его усы ощетинились, когда он поглядел в нашу сторону.
– Плут, — произнес он, широко зевая, — Я чувствую себя обязанным указать на то, что если бы я ошибался, то вы все были бы в крошечных дырочках прямо сейчас. В любом случае, мы напрасно теряем время. Предлагаю, двигаться быстро. Я, конечно же, не хочу застрять здесь до конца времен с любым из вас.
И прежде, чем мы могли бы ответить, он спрыгнул вниз и помчался к распахнутым дверям, пробегая между сфинксами с высоко поднятым хвостом.
Я посмотрел на Пака, ухмыляясь.
– Думаю, что ты оскорбил его, Плут.
Он фыркнул.
– Если бы это меня когда-нибудь волновало, то я никогда бы не раскрывал рта.
Глава 14
Отражение
Дверь мимо сфинксов вела в другой узкий коридор, на сей раз без огнедышащих драконов, но не менее странный. Он простирался дальше во тьму, освещенную только оранжевым отблеском свечей, мерцающих на стенах. Огонь, казалось, плыл по воздуху, отражаясь от поверхности сотни во весь рост зеркал, расположившихся в линию по обе стороны коридора.
Глядя на свое собственное отражение, я остановился, слегка удивляясь незнакомцу в зеркале. Бледный, темноволосый облик мрачно взирал на меня. Одежда по краям ободрана, в глазах было видно изнеможение. Я едва узнал себя, но возможно, это было к лучшему. В конце концов, вот почему я был здесь: стать чем-то еще, кем-то еще. Если бы все пошло по плану, то Ясень’даркмир Таллин, третий принц Темного Двора, больше не существовал бы.
Какой будет человеческий облик? Размышлял я, глядя на свое отражение. Останусь ли я все еще собой? Буду ли помнить о своей жизни при Зимнем Дворе или же все воспоминания исчезнут? Я покачал головой. Было бесполезно размышлять об этом сейчас, когда мы были так близки. Но все же…
– Пошли, красавчик, — Пак положил руку мне на плечо, и я стряхнул ее. — Кончай прихорашиваться. Я думаю, мы почти пришли.
Мы пошли вниз по коридору, опасаясь ловушек, ям и засады. Я думал о Меган, там, в Железном Королевстве. Было бы ужасно нелепо, размышлял я, как только получив душу, забыть о том, что был эльфом, включая все мои воспоминания о ней. Такой конец казался таким трагичным: безумный эльф становится человеком, но забывает, почему хотел им стать. Старые сказки любят такую иронию.
Я не позволю такому случиться, сказал я сам себе, сжимая кулаки. Даже если Паку придется поведать мне обо всем, пересказать всю нашу историю, я найду способ вернуться к ней. Я не стану человеком только для того, чтобы забыть все это.
Коридор простирался все дальше. Мерцающие свечи отбрасывали странный свет в противоположных зеркалах. Бесконечные ряды пламени простирались в вечность. Краем глаза я уловил свое собственное темное отражение, идущее рядом со мной. Ухмыляющееся.
За исключением того, что я — нет.
Я остановился и медленно повернулся к зеркалу, опуская руку к мечу. В стекле мое отражение сделало тоже самое… но это был не я. Это был кто-то похожий на меня: бледный и высокий, с темными волосами и серебряными глазами. На нем были черные доспехи, изодранный плащ и ледяная корона на челе. Я сделал глубокий вдох. Я узнал его.
Это был «Я», тот, которого я видел во сне. Ясень, который признал тьму. Который убил Маб, захватил трон и выложил кровавый путь через все Небывалое и другие дворы. Ясень — Зимний Король.
Он улыбался мне, той самой холодной, пустой ухмылкой, которая демонстрировала безумие, таящееся за ней. Но, не взирая на это, наши движения были теми же самыми, идентичными.
Отступая, я взглянул на своих компаньонов, которые также обнаружили новые отражения в зеркалах. Позади меня Ариэлла смотрела на себя в ужасе: бледную и статную в изящном придворном одеянии. Ее тонкие руки сжимали ледяной скипетр. Но глаза были пусты и жестоки, лицо — без эмоций. Обруч блестел на ее лбу, мало чем отличаясь от короны Темного Короля. Зимняя Королева взирала холодными, безразличными глазами, пока Ариэлла с дрожью не отвернулась.
– Принц, — пробормотал Пак, подходя ко мне, вставая лицом к моему плечу и спиной к зеркалу. Его голос, хотя и звонкий, был любопытно потрясенным. — Ты видишь тоже, что вижу я или это только я?
Я взглянул на Пака в зеркале позади нас, едва сдержав желание отпихнуть его подальше и достать меч. Голова Пака смотрела через мое плечо, губы скривились в злобной усмешке, которая была почти животной, зубы мерцали в свете свечей. Его глаза радостно прищурены, но у него был вид безумного ликования, от которого пробегали мурашки. Тот тип ликования, которое находило юмор в утопленных котятах или отравленном стаде. Это был шутник, чьи шутки стали смертельными; который помещал змей в наволочки, впускал волков к овцам и заставил весь свет погаснуть на краю утеса. Он был босым, без рубашки и с диким взглядом. Плутишка Робин, проблески которого я видел, когда он по-настоящему был в ярости и одержим местью. Весельчак Робин, о котором все волновались, потому что все мы знали, что Пак мог превратиться в это.
– Ха, ты так же это видишь? — пробормотал Пак, когда я сразу ничего не ответил. Я разок кивнул. — Ну, твое отражение также не очень ободряет, снежный мальчик. По правде, жутковато видеть нас такими, потому что ты действительно выглядишь так, будто действительно хочешь отрубить мне голову.
Я оттолкнул его, и наши отражения сделали тоже самое.
– Игнорируй их, — сказал я, подходя к Ариэлле. — Они только отражения, кем мы могли бы стать. Они ничего не значат.
— Ошибаешься, — появился Грималкин, подбежав и сев перед зеркалом, обвивая хвост вокруг лап. Его золотые глаза лениво наблюдали за мной. — Это не то, кем вы мог ли бы быть. Это то, что уже есть. У вас всех есть внутренние отражения. Вы просто сознательно подавляете их. Возьмите например, собаку, — продолжал он, когда Волк приблизился к нам, его шерсть встала дыбом. Ариэлла ахнула, вздрогнув около меня, Пак шепотом пробормотал проклятия. Отражение Волка было огромным, заполняя три рядом стоящих зеркала. Гигантский, скалящийся монстр со сверкающими глазами и пеной у рта. Оно уставилось на нас с жадностью. Красный язык, свисающий между огромными клыками, пустой, бессмысленный взгляд.
– Чудовище, — спокойно проговорил Грималкин. Настоящий Волк скривил губы. — Животное в его самой истинной, дикой сущности. Без разума, никаких ясных мыслей, никаких нравов, просто первоначальные животные инстинкты и желание убивать. Именно это ваши отражения и показывают вам — вас самих в вашей чистой форме. Не отбрасывайте их, как не имеющих значения. Вы только обманете себя, если так сделаете. — Он встал и разгладил усы. — Теперь, поспешите. У нас нет времени, чтобы стоять и ничего не делать. Если зеркала расстраивают вас, логичный ответ: просто не смотритесь в них. Давайте уже пойдем.
Он махнул хвостом и умчался, дальше в темноту коридора. Когда он унесся, не потрудившись оглянуться назад, я заметил, что отражение кайт ши нисколько не отличалось от настоящего Грималкина. Так или иначе, я не был удивлен.
Мы поспешили за Грималкиным, я еще раз взглянул на свое отражение и получил другое потрясение. Его там больше не было, так же как никого из других. Свечи, мерцающие огни все еще отбрасывали свои отражения, простираясь все дальше в бесконечность, но наши отражения пропали.
– Поспешите! — раздался голос Грималкина, отзываясь эхом из темноты. — Время на исходе.
Мы бросились бежать мимо сотни ужасающих, пустых зеркал, наши шаги эхом разносились по узкому коридору. Я видел, как свечи мерцали вокруг нас, тысячи оранжевых огней отражающихся в стеклянных стенах. Но кроме огней и противоположных стен, зеркала не показывали больше ничего. Как будто нас там даже и не было.
Мы подошли к перекрестку, где другой коридор простирался дальше в противоположных направлениях, исчезая в черноте. В центре сидел Грималкин, спокойно облизывая переднюю лапу. Он моргнул, когда мы остановились, уставившись на нас со смущенным выражением на его мордочке.
– Да?
– Что ты имеешь в виду под «да»? — проговорил Пак. — Неужели твои кошачьи мозги наконец-то треснули? Ты сказал, чтобы мы поспешили, а теперь просто сидишь здесь? В чем дело?
– Выход там, дальше, — зевнул Грималкин, обвивая хвостом свои лапки и улыбаясь нам. — Но я сомневаюсь, что вы когда-нибудь доберетесь до него. Я нахожу забавным, что ты можешь так свободно говорить об уме, когда сам не можешь отличить что реально, а что нет.
– Что? — Пак выглядел пораженным. Но Волк внезапно оскалился и зарычал, от чего у меня волосы встали дыбом. Я вытащил меч, оборачиваясь в поисках скрытой угрозы.
Плутишка Робин улыбнулся мне демонической усмешкой из отражения в зеркале, руки скрещены на груди. Я кинул быстрый взгляд на Пака, и увидел, что он пятится назад, обнажая кинжалы. Движения отличные от тех, что в зеркале. Его отражение весело помахало …
… и шагнуло из зеркала.
– Куда думаете пойти? — Плут улыбнулся, вынимая свое собственное оружие, столкнувшись с настоящим Паком. — Вечеринка только что началась.
Легкое движение колыхнулось позади меня. Я резко обернулся, отпрыгивая в сторону, когда чудовищная голова другого Волка, вырвалась из рамы и бросилась на меня. Я почувствовал его горячее дыхание и услышал лязг его массивной челюсти в дюймах от моей головы. Пятясь назад, я выхватил меч. Он выскользнул из зеркала в холл: чудовищное существо с горящими зелеными глазами, слюни лентой стекали с его зубов. Он завыл, заставляя зеркала дрожать, и присел, готовясь наброситься на меня. И в тот момент настоящий Волк накинулся на него сзади.
Я отпрыгнул в сторону, когда два гигантских волка, сцепившись, кусая и разрывая друг друга, пронеслись мимо, исчезая дальше по коридору. Запах крови наполнил воздух, звуки рева и рычания добавились к шуму хаоса. Я обернулся и увидел, как Пак занят сражением со своим двойником, а второй Плутишка Робин, сошедший из зеркала позади него, занес клинок для удара.
Стрела пронеслась в воздухе, попав в грудь второго фальшивого Пака, взорвавшегося в водовороте листьев. Ариэлла, с мрачным и решительным лицом, снова подняла свой лук, но высокая, бледная фигура выскользнула из зеркала позади нее. Я крикнул и бросился вперед, но фальшивая Ариэлла подняла скипетр и ударила двойника сзади по голове. Ариэлла рухнула на пол, ошеломленная. А фальшивая Ариэлла возвышалась над ней со злобной улыбкой.
Взревев, я метнулся на фальшивую Ариэллу. Но Ледяная Королева подняла на меня свои мертвые, холодные глаза, и ускользнула обратно в зеркало. Я сделал выпад в ее отступающую фигуру. Мой клинок ударил поверхность стекла, разбив его. Осколки разлетелись от сильного удара, вспыхивая на свету. Вся поверхность зеркала рухнула в звенящей какофонии звуков, рассыпавшись на полу на мелкие кусочки.
– Любовь моя, — фальшивая Ариэлла появилась в другой раме, сверля меня пустым пристальным взглядом. Я замахнулся на нее, разбивая другое зеркало, но она скользнула в соседнее, своим взглядом отыскивая мой. — Почему? — пробормотала она, отходя назад, появляясь в раме на противоположной стене. — Почему тебе меня было недостаточно? Почему я не смогла удержать тебя от отчаяния? — Она ускользнула снова, исчезая из вида. Я осторожно повернулся, ожидая ее нового появления. — Я любила тебя, — прошептал ее голос, не выдавая ее местонахождения. — Я бы все отдала ради тебя. Но ты не мог перестать думать о ней. О человеке! Ты позволил человеку заменить меня. — Наконец, она появилась снова, ее лицо — маска горькой ненависти, глаза сверкали в отвращение. — И так, теперь ты можешь умереть за нее!
Слишком поздно я понял, куда она смотрела. Я резко развернулся, поднимая меч. Но не достаточно быстро. Острие лезвия пронзило мое плечо, когда другой Ясень сошел из зеркала позади меня, отбрасывая меня к стене.
Я стиснул зубы, когда огонь прошел сквозь мое плечо, едва не заставив меня выронить меч. Другой Ясень улыбался, вонзая лезвие все глубже, пригвождая меня к стене. Сосредотачиваясь, превозмогая боль, я переложил оружие в другую руку и занес ответный удар ему в грудь. Но он выдернул свой меч, освобождая, и парировал удар, словно ожидал его.
Мы кружили вокруг друг друга, движения идентичны, как будто я смотрелся в зеркало. Другой Ясень улыбнулся и сделал выпад, знакомое движение, которое я делал тысячи раз. Я увернулся и занес удар, целясь ему в голову, но он нырнул чуть раньше, чем я пошевелился. Мы подались вперед и встретились в центре холла. Полетели синие искры, когда мы рубили, блокировали и парировали удары, звон мечей разносился по коридору.
Другой Ясень скользнул в сторону, набросившись с мечом.
– Ты не можешь победить меня, — проговорил он, когда я парировал. Мы передвигались вверх и вниз по холлу, клинки ударялись друг о друга, лицо другого Ясеня было пустым, но спокойным. — Я — это ты. Я знаю все твои секреты, все твои слабости. И в отличие от тебя, я могу продолжать это вечно. — Он вытянул руку, и ледяное копье вырвалось из его ладони, нанося удар мне в грудь. Я увернулся в сторону, и вернул удар в шквале кинжалов. Он отступил обратно в зеркало, и осколки врезались в поверхность, оставляя на ней паутину трещин.
У меня выдалась свободная минутка, пока я ожидал его появления снова. Когда же он не появился, я отдалился и поспешил к Ариэлле, которая упала у одной из стен. Пак все еще сражался с двумя своими двойниками. Другие Паки безумно усмехались, попеременно метая в него. Где-то за тенями прозвучали рычания и вой, заглушившие даже удары мечей. Крик, высокий визг внезапно отозвался эхом сквозь шум, заставивший все сжаться у меня внутри. Я охотился довольно часто, чтобы узнать предсмертный крик, услышав его.
– Ари! — прокричал я, приближаясь к ней. Она подняла голову, вспышка боли появилась на ее лице. — Не двигайся, я сейчас помогу.
Стая визжащих воронов внезапно вырвалась из одного зеркала, окружая меня и бросаясь мне в лицо, стараясь клюнуть и поцарапать. Вздрагивая, я прикрылся одной рукой и замахнулся на них другой, рассекая их в воздухе. Кровь и расчлененные тела воронов, рухнули на меня, прежде чем последний отделился от стаи и изменился в знакомую фигуру во взрыве перьев.
– Куда собрался, снежный мальчик? — Другой Пак улыбнулся и уклонился от моего удара. — Ты не можешь уйти теперь, это становиться интересным.
– Уйди с дороги, Плут, — пригрозил я, но другой Пак только рассмеялся.
– Моя другая половина, кажется, немного занята в настоящий момент, поэтому я подумал подойти и сказать «привет». Ла— ла— ла— ли, — пропел он, вынимая кинжалы, — кто из них настоящий я? — Он одарил меня демонической ухмылкой и начал вращать оружие. — Я тебе дам только один шанс, чтобы угадать, принц.
– Эй, снежный мальчик, — прокричал настоящий Пак, все еще сражаясь с двумя своими двойниками. — Прекращай играть с моим злобным близнецом, у тебя есть твой собственный!
Я поглядел на Ариэллу из-за Пака, преграждающего мне путь. Моя кровь похолодела. Ледяная Королева, другая Ариэлла, склонилась над телом своего близнеца, смотря вниз с обнаженными в оскале зубами, одной рукой прижимая горло Ариэллы к полу. Ариэлла слабо сопротивлялась, но ее близнец не смягчился. Она медленно занесла тонкий, зазубренный нож над головой. Изогнутое лезвие мерцало красным цветом в свете свечей. Глаза полны ненависти.
– Нет! — прокричал я и попытался пробиться через Другого Пака. Он преградил мне путь, усмехаясь и замахиваясь своим кинжалом. С яростным криком я схватил его запястье и дернул на себя, пронзив его грудь клинком. Его глаза вывалились, и он взорвался в разметавшуюся листву, порхающую вокруг меня. Не взглянув на него, я метнулся к Ледяной Королеве, зная, что было уже слишком поздно.
Другой рев эхом раздался по холлу позади нее. Она повернулась, и ее глаза округлились от страха. Отстраняясь от Ариэллы, она отпрыгнула назад и исчезла в зеркале, едва избежав огромной пасти Волка, когда тот выпрыгнул из темноты. Рыча, Волк, наш Волк, встретился со мной взглядом, его морда была в крови, он энергично встряхнулся.
– Ари, — прохрипел я, бросаясь к ней. Взяв за запястье, я помог ей принять сидячее положение. Волк возвышался над нами и рычал. — Ты в порядке? Можешь встать?
– Может быть через минуту, — вздрогнула Ариэлла, приподнимая голову. — Если комната любезно прекратит вращаться. — Взглянув на мое взволнованное лицо, она одарила меня слабой улыбкой. — Не волнуйся обо мне, Ясень. Думаю, что посижу здесь. Я буду стрелять в любого, кто приблизиться ко мне ближе двадцати ярдов. Пойди, помоги Паку. Со мной все будет прекрасно.
Я неохотно кивнул и поглядел на Волка.
– А что с тобой? Где другой Волк? — Наш Волк обнажил клыки.
– Слабое подражание не может надеяться победить меня, — проворчал он. Но он берег свою переднюю левую лапу, его шерсть была выпачкана в крови. Мельком взглянув на холл, он прищурил глаза, наблюдая схватку позади меня. — Слишком много Плутишек, на мой взгляд, — прорычал он и скривил губу. — Должен ли я начать откусывать головы?
– Нет, — я положил руку на его плечо, останавливая. — Ты ранен. Оставайся здесь и охраняй Ариэллу. Убедись, чтобы с ней ничего не случилось. Не оставляй ее, чтобы не случилось со мной, понятно?
Волк зарычал, но кивнул. Я оглянулся через плечо на Пака. Он все еще держался, окруженный своими двойниками.
– Не упусти ее отражение, — проговорил я, отходя от Волка. — Оно все еще где-то здесь.
– Так же как и твое, — ответил Волк. — Фактически, я бы сказал, что оно ждет тебя.
Я взглянул. Другой Ясень стоял в зеркале на расстоянии в несколько ярдов, пристально смотря прямо на меня. Он поприветствовал меня с насмешкой, затем ушел сквозь зеркала за угол в другой коридор.
Я поднялся, плотно сжимая свой меч.
– Позаботься о ней, — не оборачиваясь, сказал я. — Я покончу с этим сейчас.
Я непоколебимо пошел к тому месту, где меня поджидал другой Ясень, зарубивший другого Пака выходя из зеркала. Еще двое Паков встали передо мною, усмехаясь, но пара ледяных стрел поразила их в грудь, и один за другим они испарились в водовороте листьев и веток. За углом, вне досягаемости смертельных стрел, Ясень Зимний Король ждал меня, стена и зеркала вокруг него были покрыты инеем.
Мое отражение смотрело на меня оценивающим взглядом, почти сочувствующим, держа меч наготове.
– Что ты делаешь, Ясень? — холодно спросил он, и жестом обвел коридор. — Что мы здесь делаем? Становимся людьми? Обретаем души? — он покачал головой и захихикал, в его смехе не было веселья. — Души не предназначены для нас. Ты думаешь, что со всеми смертями и кровью на наших руках мы сможем когда-нибудь получить что-то столь чистое как душа? — Он прищурил глаза. Казалось, что он смотрит прямо внутрь меня. — Она потеряна для нас, Ясень, — прошептал он. — Нам никогда не было суждено быть вместе. Отпусти. Оставь все и отдайся тьме. Это единственный способ, выжить.
– Заткнись, — прорычал я и атаковал.
Он легко парировал мой удар, сделав выпад в направлении моего лица. Я увернулся, и мы закружились вокруг друг друга, в поисках слабых мест. Однако их было не так много. Этот противник знал все мои шаги, методы сражения, хотя то же самое я мог сказать и о нем. Но это не помогло. Я сражался с врагом, который точно знал, что я думал даже раньше, чем я сам.
– Ты не можешь победить меня, — Другой Ясень улыбнулся, холодной и злобной улыбкой, читая мои мысли. — И твое время на исходе. Двери собираются закрываться, а у меня есть все время мира.
Я отступил на пол шага и врезался в Пака, отступающего от своего собственного двойника.
– Эй, снежный мальчик, — приветствовал Пак, не смотря на меня. Я мог чувствовать его тяжелое дыхание за моей спиной. — Мне начинает это надоедать. Хочешь сторговаться?
Я блокировал удар Другого Ясеня, направленный в лицо, и сделал ответный выпад.
– Разве ты ни к чему не можешь относиться серьезно?
– Я серьезно! Ныряй.
Я нырнул, кинжал пролетел сверху, едва не задев мое ухо. Фальшивый Плут закатился смехом, мой гнев вспыхнул.
– Хорошо, — фыркнул я, описывая мечом широкую дугу, принуждая Другого Ясеня отступить. — Тогда на три. Один … два … три!
Мы резко крутанулись налево, занимая места друг друга. Двое Других Паков удивленно моргнули, и отпрыгнули назад, когда я с ревом сделал выпад в их сторону. Каждый вытащил что-то из кармана и метнул в меня. Но я сражался с Паком бесчисленное количество раз и знал все его уловки. Пушистый комок разразился визжавшим барсуком, летящим в мое лицо, но я уже разрезал его в воздухе. Он разбился на пучок веток и сосновых игл. Я сделал выпад сквозь каскад, вонзая меч в грудь Плутишки Робина.
Он рассыпался в водовороте осенних листьев. Последний Пак выпрыгнул через занавес с завыванием, злобно нанося удар кинжалом.
– Это кажется знакомым, снежный мальчик, — проговорил Другой Пак, дико усмехаясь, когда мы парировали и атаковали друг друга. — Думаешь, у тебя кишка не тонка, чтобы на самом деле довести все до конца на сей раз?
Я ответил, замахнувшись ему в лицо, едва не достав его. Он увернулся.
– Оооо, у тебя все же есть чуточку характера, — глумился он. Глаза сверкнули, когда он обернулся назад. — Но не думай, что я поддамся тебе, только из-за нашей истории. Я не похож на свою другую половину — слабую, жалкую, ограниченную …
– Громкую, надоедливую, недоразвитую, — добавил я.
– Эй! — отозвался настоящий Пак дальше по коридору, уворачиваясь от выпадов Другого Ясеня. — Я стою прямо здесь, вы двое!
Другой Пак засмеялся. Жестокий звук, который наполнил меня ненавистью.
– Вот это проблема с моей другой половиной, — сказал он, делая выпад с серией жестоких атак, которые вынудили меня отступить на пару шагов. — Где-то за долгие тысячелетия, ему удалось вырастить совесть и стать абсолютно скучным. Если он умрет здесь, то я буду все, что осталось. Как и должно быть.
– Интересно, — Грималкин появился перед зеркалом. — Не знаю, кто более раздражает — настоящий Плут или его отражение.
– Ну, принимая во внимание, что они одно и то же, — сказал второй, идентичный Грималкин, появившийся рядом с первым, — мы должны быть благодарны, что останется только один, когда все закончиться.
– Согласен. Двое Плутишек было бы уж слишком, чтобы кто-нибудь в этом мире мог бы это вынести.
– Я дрожу от мысли о последствиях.
– От тебя не много помощи, Грималкин! — отозвался настоящий Пак, увернувшись от яростного удара по голове. — И мы здесь не для того чтобы распивать чай с нашими злобными двойниками! Разве вы двое не должны пытаться убить друг друга?
Грималкин фыркнул.
– Пожалуйста, — в один голос произнесли они.
Из-за плеча своего противника я увидел, как Другой Ясень блокировал удар, а затем набросился, откидывая Пака на спину. Отражение сделало шаг вперед, занося меч, но Пак потянулся назад, хватая горстку веток, и бросил ее в противника. Она превратилась в рой ос, гудящих вокруг фальшивого принца. Но злобный взрыв холода отбросил их резко на землю, покрыв инеем.
– Эй! — Другой Пак выступая вперед злобно нанес удар, заставив меня отпрыгнуть назад, чтобы его избежать. — Сражайся, снежный мальчик. Не волнуйся о своем друге, лучше побеспокойся о себе.
Я отступил дальше в холл. Другой Пак следовал за мной, демонически улыбаясь.
– Убегаешь? — насмехался он, когда я притянул чары, чувствуя, как они пульсируют под кожей. — Всегда был трусом, не правда ли, принц? У тебя никогда не было мужества пойти на убийство.
– Ты прав, — пробормотал я, поражая его. Он нахмурился в настороженном удивлении. Я улыбнулся. — Я всегда сожалел о своих словах убить Пака. Всегда была часть меня, которая не хотела доводить это до конца. — Я опустил лезвие, касаясь острием пола. Лед распространился от наконечника, покрывая пол и стены, замораживая зеркала с резкими потрескивающими звуками.
– Но с тобой, — продолжал я, прищуриваясь, — все по-другому. Ты часть его, которую я ненавижу. Часть, которая упивается собственнолично созданным хаосом, разрушенными жизнями. И я могу сказать с полной уверенностью — твое убийство будет удовольствием.
Лицо Плутишки Робина скривилось в злобной усмешке. Рыча как животное, он кинулся на меня, кинжал сверкнул в ледяном коридоре. Я отстранился, поднял руки и выставил их вперед с криком и взрывом чар. Замороженные зеркала потрескались, разлетаясь в стороны во взрыве смертоносных, острых как бритва осколков, поймав Пака в самом центре.
Последовал один высокий вопль смятения.
А затем — ничего, кроме осколков, звенящих на полу и нескольких черных перьев, медленно падающих на землю. Другого Пака не стало.
– Очень хорошо, Ясень. — Голос моего отражения эхом раздался по коридору. — Но ты все равно слишком опаздываешь.
Я взглянул, и у меня все сжалось внутри. Другой Ясень стоял перед Паком, одна рука на горле эльфа, пригвождая его к стене. Пак слабо свисал, лицо покрыто кровью, его кинжалы сверкали в нескольких футах от него.
– Ты одержал победу над отражениями Плута, — размышлял Другой Ясень. Я пошел вперед, зная, что не смогу добраться дотуда вовремя. — Поздравляю. Теперь моя очередь.
Он поднял меч, и вонзил его в грудь Пака, пригвождая его к стене. Зеркало за Паком разбилось, хлынув на пол дождем в мягкой имитации разрушения, которое я только что создал. Рот Пака открылся. Он схватился за меч в его груди —
– и исчез, растворяясь в вихре листьев. Другой Ясень моргнул, на мгновение пораженный, затем быстро выдернул меч из стены и отстранился.
Над его плечом показалось размытое пятно, и он напрягся, вздергивая голову. Когда я добрался до него, его меч с грохотом выпал из руки на пол. Он повернул свои холодные, ненавистные глаза ко мне.
– Ты… потерпишь неудачу, — прошептал он подавленным голосом, и исчез как туман в солнечном свете.
Пак стоял позади него с прикрытыми и мрачными глазами. Его кинжал, который вонзился в спину принца, парил в воздухе в течение доли секунды прежде, чем резко упасть на пол. Пак поймал его, когда тот упал и плавно убрал назад в ножны, бросая на разбитое зеркало угрюмый взгляд.
– Да, двое могут сыграть в эту игру, снежный мальчик, — пробормотал он, и покачал головой. Глядя на меня, он слегка, огорченно усмехнулся. — Это оказало на меня странное терапевтическое влияние, а как насчет тебя?
– Идиот, — сказал я ему, чтобы скрыть облегчение на своем лице. Его усмешка расплылась, как будто он тоже заметил это. Я нахмурился, смущенный. — Пошли, мы еще не выбрались отсюда.
– Нет, вы не можете уйти! — прошипел голос позади меня. Я обернулся, поднимая меч. Другая Ариэлла набросилась из зеркала, с безучастными и внушающими ужас глазами. Что-то пронеслось мимо моего лица, и Другая Ариэлла дернулась, замирая на месте. Древко стрелы торчало из ее груди. Она свалилась, потянувшись ко мне, затем испарилась. А стрела упала на пол и разбилась.
Я развернулся и увидел Ариэллу стоящую на ногах рядом с Волком. Ее лук поднят, тетива все еще вибрировала от выстрела. Она встретилась со мною взглядом, ее глаза полны решимости. Она кивнула.
– Ну, это было забавно, — заявил Пак. Мы поспешили, пробегая мимо двух Грималкинов, наблюдающих за нами с идентичными ошеломленными выражениями. — Я всегда хотел увидеть себя, умирающим в ужасном ледяном взрыве. Ты никогда не проделывал тот трюк, пока мы дрались на дуэли, снежный мальчик.
– Берег на потом, — быстро проговорил я. — Мы должны продолжать двигаться.
– Слишком поздно.
Мы обернулись, два Грималкина поднялись, размахивая хвостами.
– Вы потерпели неудачу, — заявил один из них, начальственно рассматривая каждого из нас. — Ваше время вышло. Дверь начала закрываться. — И без следа исчез в манере истинного Грималкина.
– Постойте, — проговорил Пак, указывая на оставшегося кота. — Какой Грималкин исчез…?
– Пак, нет времени! Пошли!
Мы помчались по зеркальному коридору, пробегая мимо наших отражений, которые снова стали нормальными. Наконец, коридор распахнулся в огромную круглую комнату с колонами, поднимающимися в темноту потолка. С другой стороны, сквозь другой длинный коридор, я мог видеть высокое, прямоугольное пространство света.
И оно уменьшалось.
Когда мы понеслись через комнату, вокруг нас эхом внезапно раздались голоса, низкие стоны и вопли, заставляющие свечи мерцать. От стен и полов, начали отделяться бледные, туманные фигуры, цепляющиеся за нас, когда мы проходили мимо. Тролль, проходя сквозь сломанную колону, вцепился в мой пояс, стараясь стащить меня вниз. Я ударил его мечом, отрубив руку и растворив ее в туман. Тролль с воплем отступил, но его рука снова трансформировалась и приросла обратно к локтю, потянувшись ко мне вновь. Я увернулся и продолжил свой безумный бег к двери.
Комната быстро заполнялась призраками, цепляющимися за нас, хватающимися за одежду и конечности, когда мы пробегали мимо. Они не причиняли нам вреда, только цеплялись и удерживали, пока мы не освобождались.
– Останьтееееееесь, — шептали он, протягивая к нам призрачные руки, таща нас назад. — Вы не можете уйти. Останьтесь с нами, с теми, кто потерпел неудачу. Ваша сущность может остаться здесь с нами навеки.
Волк дерзко прорычал и кинулся вперед, обгоняя всех нас. Для всех же остальных было слишком поздно. Когда мы неслись через комнату и по коридору, я уже знал, что нам не сделать этого. Прямоугольник теперь был просто крошечным квадратом, каменная дверь медленно со скрежетом закрывалась. Так близко. Мы были так близко. Только чтобы в конце не успеть вовремя.
Волк ударил по двери, оставалось еще достаточно пространства, чтобы проскользнуть. Опуская голову, он метнулся в открытую щель. Но вместо того чтобы пройти, он своими широкими плечами уперся в нижний опускающий край, расставив ноги у основания. Тяжело дыша, он зафиксировал ноги у каркаса и с усилием принял неизбежное давление двери. Невероятно, но огромный каменный прямоугольник остановился. Призраки столпились вокруг него, хватая за ноги и шкуру, запрыгивая на спину. Он рычал и огрызался на них, но не поменял своего положения в дверном проеме. Призрачные фигуры не могли сдвинуть его с места.
Рассекая призраков, я добрался до дверного проема первым и обернулся, ожидая Пака и Ариэллу. Призраки следовали за ними, хватаясь и цепляясь. Один поймал Ариэллу за волосы, одергивая ее назад, но кинжал Пака резанул, отрубая его руку и отшвыривая Ариэллу вперед. Она врезалась в меня. Я поймал ее прежде, чем она могла бы упасть.
– Пак —, выдохнула она, поворачиваясь в моих руках.
– Все хорошо, Ари! — прокричал Пак, отпрыгивая назад от толпящихся призраков. — Просто иди!
Я кивнул и отпустил ее.
– Иди, — проговорил я, повторяя слова Пака. — Мы сразу за тобой.
Она прокатилась под дверью, едва избежав банши, которая выпрыгнула из пола. Я нанес удар призраку по голове и взглянул на Пака.
Он пятился назад по коридору, нанося удары по рукам и избегая тянувшихся к нему пальцев.
– Боже, ребята. Знаю, я популярен и все такое, но серьезно, вы слишком прилипчивы на мой взгляд. Мне нужно, чтоб вы отошли с моего личного пространства. — Тонкая женщина-лиана обвила усики плюща вокруг его руки, и он отрезал их своим кинжалом. — Нет! Плохое привидение! Никаких обнимашек!
– Ты доберешься досюда? — прокричал я, пронзив красного колпака, вцепившегося за ногу.
Пак нанес заключительный удар кинжалом и бросился к двери, с трудом протиснувшись сквозь щель. Я повернулся, чтобы помочь Волку.
Его облепили призраки, и так много, что я едва мог видеть его сквозь призрачные фигуры. И их становилось все больше. Они парили в воздухе, поднимались из пола или проходили сквозь стены, пытаясь затащить нас обратно в комнату. Позади из стены выпрыгнул огр, потянувшись к моей руке. Я отскочил дальше.
– Не волнуйся обо мне, — прорычал Волк. — Просто иди!
Я прорубал себе путь через призрачного эльфийского рыцаря, который слегка напоминал Рябину. Он моментально рассеялся, но снова начал трансформироваться, как только мое лезвие прошло сквозь его тело.
– Я не оставлю тебя здесь умирать.
– Глупый принц! — Волк сверкнул на меня глазами, обнажая клыки. — Это твоя история. Ты должен дойти до конца. Вот почему я здесь, чтобы гарантировать ее продолжение. — Он огрызнулся на гоблина рядом с его мордой, и последний растворился в туманном облаке. — Призраки не могут покинуть храм, и, кажется, что они не выпустят и меня тоже. А сейчас иди, пока еще есть время!
– Ясень, — отозвался Пак с другой стороны двери. — Ну же, снежный мальчик, чего ты ждешь?
Я взглянул на Волка в последний раз и нырнул под щель, перекатываясь на ноги с другой стороны. Призраки завопили, толпясь под дверью, стараясь дотянуться до нас, но они не могли переступить порога.
Волк тяжело дышал, дрожа от давления двери и десятков тел, которые цеплялись и дергали его.
– Иди, принц, — прорычал он, смотря мне прямо в глаза. — Ты не можешь помочь мне сейчас. Закончи свои поиски, закончи историю и не забудь упомянуть меня, когда будешь рассказывать. Это было нашей сделкой.
Я уставился на Волка. Мозг закипал от напряжения, чтобы такого придумать, как помочь ему. Но Волк был прав, я ничего не мог сделать. Подняв меч, я отдал ему торжественный салют.
– Я не забуду, что ты сделал.
– Тьфу! — Волк, несмотря на напряжение, обнажил зубы в презрительном смехе. — Ты думаешь, это убьет меня, мальчик? Ты должен был бы знать лучше. Ничто в этом жалком состязании не сможет навредить мне. Ничто.
Я серьезно сомневался по этому поводу. Волк был силен и бессмертен, но он мог быть убит. Он мог погибнуть, как любой из нас.
– Теперь идите, — сказал он нам с намеком раздражения в голосе. — Я устал наблюдать за вашими открытыми ртами как у стада напуганных оленей. Я буду удерживать дверь до вашего возвращения, полагаю, что нам придется возвращаться тем же самым путем. Ничто не сдвинет меня с места, пока мы не закончим с этим навеки.
– Так очень … по-собачьи, — проговорил Грималкин, появляясь рядом с Ариэллой, с призрением взирая на Волка. — Храбро. Преданно. И в конечном счете — глупо.
Волк задыхался, обнажая клыки.
– Тебе не понять, кот, — проворчал он, скривив губу, демонстрируя свое собственное презрение. — Твой вид ничего не знает о преданности.
– Как будто это плохо. — Грималкин фыркнул и отвернулся, размахивая хвостом. — И к тому же, кто находиться по правильную сторону двери? Идем, принц. — Он повел ухом. — Мы не проделали весь этот путь только для того, чтобы остановиться на финишной прямой. Собака сделала свой выбор. Давайте пойдем дальше.
Я в последний раз взглянул на Волка.
– Я вернусь, — сказал я ему. — Постарайся продержаться. Когда я с этим закончу, я вернусь за тобой.
Он фыркнул. То ли из-за того, что он не поверил мне, или потому что потребовалось бы много сил, чтоб заговорить. Я не знал. Но я повернулся к нему спиной и сделал несколько финальных шагов из храма.
Грималкин сидел в конце холла. Его силуэт вырисовывался под каменным сводом, с хвостом чопорно обвитым вокруг себя. За ним я мог видеть черное небо усыпанное звездами. Они были огромными, сверкающими, почти ослепляющими, словно здесь мы были намного ближе к ним, чем в Небывалом. Я услышал рев воды, когда приблизился к Грималкину, и медленный вздох Пака, когда мы присоединились к коту в конце холла.
Обширная пустота пространства простиралась перед нами, бесконечная и вечная. Звезды и созвездия мерцали сверху и снизу, от крошечных пятнышек с размером с булавку до огромных пульсирующих гигантов, настолько ярких, что было трудно на них смотреть. Кометы проносились через ночное небо. Вдали, я увидел зияющую утробу черной дыры, поглощающую окружающую ее галактику в миллиардах миль от нас. Огромные глыбы камней и земли парили в пустом пространстве. Я увидел дом, взгромоздившийся на валуне, бесконечно вращающийся сквозь пространство, и массивное дерево, растущее из крошечного участка травы, его корни свисали сквозь основание. За цепочкой скалистых утесов, мимо ненадежно выглядящего веревочного моста, перекинутого над пустотой, огромный замок парил среди звезд.
Под нашими ногами, из-под холла текла Река Грез и с ревом спадала через край в пустое пространство, в пустоту, пока мы больше не могли ее видеть.
Я сделал глубокой, медленный вдох, чувствуя изумление компаньонов, соответствующее моему собственному.
Мы добрались до Края Мира.
Часть третья
Глава 15
Земли испытании
Ариэлла нашла лестницу. Мы спускались вниз по узкой, осыпающейся тропинке к подножию утеса, пристально смотря в пустоту. Камень пролетел мимо моего лица. Я хлопнул по нему рукой и отправил его вращаться дальше в космос.
– Конец Небывалого, — размышляла Ариэлла. Ее серебристые волосы парили вокруг нее словно яркое облако. Она снова казалась грустной, и я хотел успокоить ее, но сдержался. — Интересно, сколько людей побывало здесь? Скольким удалось увидеть то, что видим мы?
– И как много из них сорвалось с края и дрейфует по просторам вселенной прямо сейчас? — добавил Пак, выглядывая из-за края утеса, держась за нездорового цвета ствол дерева, растущего из камней. — Я все еще ожидаю, что пролетит скелет. Или они просто продолжают вечно падать?
– Давай не будем выяснять, — сказал я, поворачиваясь к замку, чувствуя, как он зовет меня, словно отдаленные звуки сирены. — Наша цель — Земли Испытаний. И мы собираемся добраться до них без того, чтобы кто-нибудь упал с края мира и дрейфовал по космосу. Присматривайте друг за другом, и будьте осторожны.
– Эй, не беспокойся обо мне, снежный мальчик. Гравитация не такая уж и большая проблема, когда ты птица. — Пак поглядел на меня и вздохнул с притворным ухудшением состояния. — Когда-нибудь я должен буду научить вас ребята, как летать.
Река из парящих камней встала между нами и замком. Грималкин подошел к ней и оглянулся назад на нас, размахивая хвостом.
– Встретимся в замке, — заявил он и с легкостью запрыгнул на один из камней. Тот лениво вращался, легко выдерживая вес кота. Грималкин подмигнул нам, когда камень полетел дальше. — Полагаю, что вы сможете добраться до пункта назначения без меня на сей раз, — сказал он и направился в замок, перепрыгивая с камня на камень с врожденным изяществом кошки.
– Знаете, иногда я просто ненавижу его, — проворчал Пак.
Я ступил на один из камней, восстанавливая равновесие, когда тот слегка накренился. Но оказалось, что он выдерживал мой вес достаточно хорошо. — Пошлите, — сказал я, протягивая Ариэлле руку. Она взяла ее, и я притянул ее к себе. Не встречаясь со мной взглядом, она встала рядом. — Мы почти на месте.
Мы выбирали, куда ступить на ненадежной местности, перепрыгивая с камня на камень, пытаясь не смотреть вниз. Я оглянулся раз и увидел дверь храма, выступающего со стороны утеса. А этот утес возник из стены зарослей, простирающихся во все стороны намного дальше, чем я мог видеть. Это подчеркивало обширную бесконечность этой части мира и заставило почувствовать себя очень крохотным.
– Интересно, живет ли здесь кто-нибудь, — размышлял Пак, когда мы пересекли разрушенный каменный мост, бесцельно вращающийся в пространстве. — Я думал, что Конец Света должен кишеть монстрами и чтобы тут и там были драконы или что-то типа этого. Я не вижу ка…. Ооо.
Я знал по тону его голоса, что мне не понравиться, что я затем увижу.
– Не говори мне, — вздохнул я, не оборачиваясь. — Там какой-то огромный монстр и теперь он приближается к нам.
– Хорошо, я не скажу тебе, — казалось Пак затаил дыхание. — И, мм, ты, вероятно, также не захочешь смотреть вниз.
Я посмотрел в сторону моста.
Сначала я подумал, что смотрел на материк, проплывающий под нами: я видел озера и деревья и даже несколько разбросанных по нему домов. Но потом материк выгнулся со вспышкой чешуи и зубов и развернулся к нам. Левиафан — настолько огромный, что трудно было поверить. Он спиралевидно поднялся около моста: гора чешуи и плавников с перепонками, возникнувшая из пустоты. Его глаз походил на маленькую луну, бледную и всевидящую. Но мы были насекомыми под его пристальным взглядом, пылевыми клещами, слишком микроскопическими для него, чтобы знать, что мы были там. Весь город был взгроможден на его спине, мерцающие белые башни стояли на краю блестящего озера. Создания поменьше, размером с кита, плавали возле него, напоминая пескарей в сравнении с ним. Пока мы стояли, разинув рты, не в состоянии шевельнуться или отвести взгляда, он лениво изогнулся в воздухе и продолжил свое плавание в небесном пространстве.
В течение долгого времени мы могли только смотреть ему в след, едва в состоянии постичь, что мы увидели. Наконец, Ариэлла сделала дрожащий выдох и потрясла головой с недоверием.
– Это… было…, — казалась, она не могла найти правильное описание.
– Невероятно, — мягко закончил я, все еще пристально взирая в след существу. И никто не поспорил со мной. Даже Пак.
– Тут и там были драконы, — пробормотал он испуганным голосом.
Собираясь с мыслями, я отступил назад.
– Пошлите, — сказал я, глядя на остальных, которые казались немного ошеломленными. — Давайте найдем Земли Испытаний и покончим с этим. А затем сможем отправиться домой.
Осторожно перепрыгивая с камня на камень, теперь остерегаясь монстров на Крае Мира, мы, наконец, добрались до ворот. За внутренним двором, полным статуй и кривых деревьев, которых я никогда прежде не видел, на другом лестничном пролете между оскалившимися горгульями сидел Грималкин, ожидая нас у прихожей в замок.
Он был не один. Знакомая, облаченная в робу, фигура стояла возле него, наблюдая за нами, пока мы поднимались по лестнице.
– Вы далеко прошли, — произнес Хранитель, кивая головой. — Немногие добирались до этого места. И еще меньше тех, кто смог сохранить свой здравый рассудок на Краю Мира. Но твое путешествие еще не закончилось, рыцарь. Вас ждут испытания, и они будут намного мучительнее тех, с чем вам приходилось сталкиваться до этого. Никто еще не пережил того, с чем вы собираетесь столкнуться. Я даю вам один единственный шанс уйти, развернуться и покинуть это место целыми и невредимыми. Но знайте — если вы уйдете, вы не будете помнить ничего из того, что привело вас сюда. Вы никогда снова не найдете Край Мира. Каково ваше решение?
– Я зашел настолько далеко, — проговорил я без колебания. — Теперь я не отступлю. Назовите испытания. Я покину это место, как человек с душой, либо вообще не покину.
Хранитель кивнул.
– Если таков ваш выбор. — Он взмахнул рукой, и рябь силы прошла в воздухе, замораживая меня на месте. — Да будет известно, перед этими свидетелями, что бывший Зимний принц Ясень принял испытания Хранителя, наградой за выполнения которых является смертная душа. — Он опустил свою руку, и я снова мог двигаться. — Ваше первое испытание начнется, когда рассвет коснется внешнего мира. До тех пор замок ваш. Когда придет время, я найду вас.
И он исчез.
Грималкин зевнул и посмотрел на меня, глаза кота моргали.
– Я думается должен показать вам ваши комнаты, — сказал он скучающим голосом, как будто сама идея утомляла его. — Тогда, следуйте за мной. И постарайтесь не отставать. Было б весьма досадно, если бы вы заблудились здесь.
В ЗАМКЕ БЫЛО ТЕМНО и пусто, с факелами и свечами, мерцающими вдоль стен. За исключением пламени и света от свечей, ничто не двигалось. Никаких насекомых, ползающих по каменным плитам, ни слуг, бродящих по залам. Было такое чувство, что все застыло во времени, словно отражение с другой стороны зеркала — прекрасное, но безжизненное.
И он был бесконечным, во многом похож на пустоту, парящую за окнами. У меня сложилось такое чувство, следуя за Грималкиным по многочисленным коридорам, что я мог бы блуждать по его палатам и коридорам вечно, но так и не увидеть замок полностью.
Однако мы нашли комнаты для гостей достаточно легко, из-за открытых дверей и потрескивающих каминов вдоль каждой стены. Эти комнаты были довольно хорошо освещены, с едой, напитками и чистой кроватью приготовленными для нас, хотя там и не было слуг. Пак и Ариэлла каждый исчез в своей комнате, хотя каждая комната была достаточно большой, чтобы вместить всех троих. Я опасался разделяться в этом огромном месте. Но Пак, после того как заглянул в комнату, радостно вскрикнул, увидев накрытый едой стол и исчез в дверях, с поспешностью добавив: «Позже, снежный мальчик». Захлопнув за собой дверь. Ариэлла одарила меня усталой улыбкой и сказала, что заглянет до ночи, отклонив мое предложение остаться на обед. Грималкин, конечно, помчался по коридору без всякого объяснения, куда он пошел и исчез в тени, оставляя меня в полном одиночестве.
По правде говоря, я почувствовал облегчение. В моей голове крутилось столько мыслей. Я думаю, что остальные поняли мою необходимость побыть в одиночестве, чтобы осмыслить все, что произошло и приготовиться к тому, что ожидает. Или возможно, они тоже устали от меня.
Я немного поел, побродил по комнате и попытался что-нибудь почитать из огромных томов в книжном шкафу в углу, чтобы провести время. Большинство книг было написано на странных, древних языках, которые я не узнал, некоторые были странно чистыми, некоторые — с рунами и символами, от которых мои глаза защипало, лишь от взгляда на них. Одна книга издала пугающий вопль, когда я коснулся ее. Я быстро убрал руку. Наконец, среди всего этого я обнаружил маленький сборник стихов смертного автора Е.Е.Каммингса и пролистал его какое-то время, размышляя над стихотворением: «Вся в зеленом проскакала моя любимая», одно из моих любимых. Я задумчиво улыбался, следуя за строфами, которые напоминали обо всех наших охотах с Ариэллой и их внезапном конце.
Меня грызла вина, хотя она не была столь же острой как прежде. Я, наконец, понял, что я чувствовал к Ариэлле и Меган. Я всегда бы любил Ариэллу, и во мне все еще была частичка, которая жаждала прошлого, тех дней, когда были только я, Ариэлла и Пак. До ее смерти и моей клятвы, десятилетий дуэлей, борьбы и кровопролития. Но те дня ушли. И я устал жить прошлым. Если мне удастся здесь выжить, то у меня действительно будет шанс в будущем.
Однако я не мог уснуть. Мой разум беспокоился о ситуации, словно собака с костью, а мое тело было слишком напряжено, чтобы расслабиться. Я сидел на окне, прислонившись спиной к раме, наблюдая за звездами и осколками парящих камней, настолько близко, что можно было дотронуться. Моя дверь скрипнула, отворяясь, и шаги застучали по комнате.
– Ты когда-нибудь стучишься? — спросил я Пака, не оборачиваясь. Он фыркнул.
– Привет, я Плутишка Робин, мы встречались? — Вставая рядом со мною, он прислонился к раме и скрестил руки, созерцая Край Света. На мгновение, он покачал головой. — Знаешь, из всех мест, которые мы видели, а мы видели несколько странных мест, это можно назвать Самый Безумный Пейзаж. Никто не поверит в истории, когда мы вернемся домой. — Он вздохнул и метнул на меня косой взгляд. — Ты уверен, что готов к этому, снежный мальчик? — спросил он. — Знаю, ты думаешь, что сможешь справиться с чем угодно, но это очень серьезно дело, с которым тебе придется столкнуться. У сумасшедшего Ясеня просто нет того же самого звонка как «Не — беспокой — меня — или — я убью — тебя Ясень».
Я ухмыльнулся ему.
– Ты ужасно заинтересован для древнего заклятого врага.
– Пфф, я просто не хочу быть вынужденным говорить Меган, что ты превратился в овощ, пытаясь заполучить душу. Я не вижу, как это может обратиться для меня в хорошую сторону.
Улыбаясь, я снова посмотрел из окна. Где-то вдалеке что-то на подобии гигантского пончо лениво взлетело, слегка колыхая плавниками, словно в воде.
– Я не знаю, — тихо признался я, наблюдая, как оно исчезает за астероидом. — Я не знаю, готов ли. Но я это делаю не только ради Меган. — Я мельком взглянул на руки, лежащие на коленях. — Думаю… это тем, кем я должен стать… если это имеет какой-либо смысл.
– Нет, это просто безумие. — Я метнул в него раздраженный взгляд, и Пак усмехнулся, чтобы смягчить слова. Он поднял руки. — Но если это то, что ты чувствуешь, то вперед. По крайней мере, ты знаешь, чего хочешь. Я просто хотел удостовериться. — С похрюкиванием он отстранился от стены, похлопав по моему плечу, проходя мимо. — Ну, удачи тебе, принц. Там бутылка сливового вина и пуховая подушка, призывающие меня. Если понадоблюсь, я буду в своей комнате, и надо надеяться в хорошем ступоре.
– Пак, — позвал я прежде, чем он мог покинуть комнату. Он повернулся в дверном проеме.
– Мда?
– Если я… не вернусь…
Я почувствовал, что он кивнул.
– Я позабочусь о ней, — спокойно пообещал он. — О них обоих.
И дверь мягко щелкнула позади него.
Я не спал. Я остался на окне и наблюдал за звездами, думая о Меган, Ариэлле и о себе. Вспоминая те яркие, светлые мгновения с каждой из них… на случай, если не увижу их снова.
Глава 16
Первое испытание
– Пора.
Голос Хранителя раздался в тишине. Я резко повернул голову к облаченной в робу фигуре в центре комнаты. Он выжидая стоял, сжимая посох и наблюдая за мной из-под капюшона. Дверь позади него была все еще закрыта.
– Ты готов? — спросил он напрямик. Глубоко вздохнув, я кивнул. — Тогда следуй за мной.
Пак и Ариэлла присоединились к нам, как только мы вышли из комнаты. Вместе мы последовали за ним через обширные залы замка, пока он не вывел нас в покрытый льдом сад. Скелеты деревьев стояли в кристаллах с икрящимися сосульками, а посреди него — фонтан с льющейся замершей водой. На мгновение это напомнило мне о доме, о Зимнем Дворе. Я откинул эту мысль. Тир-На-Ног не был больше моим домом.
Над нами, за каменным мостом, перекинутым через пустоту, возвышалась из глубин огромная, с острыми выступами гора, с едва различимой сквозь ее окружавший туман вершиной. Покрытая льдом, она блестела в холодных лучах звезд, гладкая, острая и ненадежная.
Хранитель повернулся ко мне.
– Сейчас начинается ваше первое испытание. Отсюда вы должны седлать это в одиночестве. Вы подготовились?
– Да.
Капюшон кивнул.
– Тогда встретите меня наверху. — И он ушел, оставив нас глазеть на гору в течение еще нескольких минут в полном молчании.
– Ну, — заметил Пак, пристально рассматривая маячащее препятствие с руками по бокам, — когда тесты проходят, подъем на гору — не так уж и плохо.
Ариэлла покачала головой.
– Я очень сомневаюсь во всем этом. — Она поглядела на меня, взволнованно и серьезно. — Будь осторожен, Ясень.
Я взглянул на препятствие передо мной. Первое, что стояло между мной и душой. Я сжал кулаки и улыбнулся.
– Я скоро вернусь, — пробормотал я, и побежал через мост. Запрыгнув на подножие горы, я начал взбираться.
ПОДТЯНУВШИСЬ НА УЗКИЙ выступ, я сел, прислонившись спиной к стене, чтобы отдышаться. Я не знал, как долго взбирался, но было похоже, что дни. А я был все еще далеко от вершины.
Далеко внизу, замок выглядел комично небольшим, размером с детскую игрушку. Гора оказалась намного сложнее и ненадежнее, чем я ожидал. Зазубренные обсидиановые камни местами были так же остры как лезвие ножа, а лед отказывался уважать мое Темное наследие. Я никогда прежде не скользил или поскальзывался на льду, но здесь, казалось, положение кардинально изменилось. Мои руки были в порезах от постоянного хватания за камни. И я оставлял кровавые следы на склоне горы позади себя.
Я дрожал, растирая руки. Меня начал бить озноб, что было полнейшим шоком для меня, поскольку я никогда прежде не чувствовал холод. Ощущение было настолько чуждым и незнакомым, что я сперва, и не понял, что это. У меня стучали зубы, и я скрестил руки, стараясь, впервые в жизни, сохранить тепло. Вот на что это было похоже для смертных и Летних эльфов в Неблагом королевстве. Я всегда удивлялся, почему они чувствовали себя так некомфортно в Зимнем дворце. Теперь я знал.
Я облизал сухие, потрескавшиеся губы и поднялся на ноги, бросив взгляд на вершину. Я был все еще так далеко. Я снова начал взбираться.
Остроконечные утесы простирались все дальше. Я потерял счет времени. И потерял еще больше крови, поскольку сильный мороз разъел мои руки и ноги, и они стали тяжелыми и неуклюжими. В конечном счете, я перестал думать, мое тело двигалось само по себе, просто перемещая одну конечность перед другой. Измученный, кровоточащий и дрожащий от холода, я, наконец, подтянулся на выступ, и обнаружил, что не осталось никакой горы. Плоское пространство из камней и льда растянулась передо мной. Наконец, я достиг вершины.
В центре плато меня ждал Хранитель, терпеливый и неподвижный. Тяжело дыша, я рывком поднялся на ноги и пошел к нему, изо всех сил стараясь не дрожать и игнорировать холод. Он не шевельнулся и не произнес ни слова, когда я предстал перед ним. Кровь медленно капала с рук на землю.
– Я здесь, — прохрипел я в тишине. — Я прошел первый из ваших испытаний.
Глубокое хихиканье.
– Нет, — сказал Хранитель, тем самым заставляя меня поникнуть. Он поднял свой посох на несколько дюймов в воздухе, и рябь силы вырвалась из кончика, распространяясь во все стороны. — Вы только нашли местоположение первого испытание. Мы еще не закончили, рыцарь. Настоящий тест начинается… сейчас.
Он опустил посох, ударяя им по камням. Трещина появилась от наконечника, и начала распространяться, с грохотом сотрясая землю. Я отскочил, поскольку часть земли подо мной обвалилась, открывая зияющие отверстия глубоко в горе. Адский красный жар вырвался из кратеров и с диким воплем заполнил воздух, наряду со звуком крыльев.
– Выживите, — сказал мне Хранитель и исчез.
Существа хлынули из отверстий в безумном порыве крыльев: чешуйчатые, пернатые, пушистые и гладкие. Они были похожи на драконов, или крылатых драконов или чудовищных птиц, хаотичную массу крыльев, когтей и зубов. Ни один не был похож на другого. За исключением одного. Их грудные клетки были открыты, и там, где должны были быть сердца — зияла пустота, черная дыра, заполненная звездами и чернотой. Существа вскрикнули от глубокой раны, вопя голосами, которые, казалось, эхом отзывались сквозь пустоту времени, и бросились атаковать с неба.
Я достал свой меч, пораженный тем, насколько холодной была рукоятка и взмахнул им, отрубив длинную и тонкую шею первого существа. Оно завопило и рухнуло на самого себя. Казалось, что отверстие в его груди затягивало его самого внутрь. Его собственная черная дыра всосала кричащее существо. Я отпрыгнул назад, когда остальная часть стаи внезапно полетела на меня, и споткнулся. Мои ноги были тяжелые от холода, и одно из существ подлетело, зацепив когтем мое плечо, оставляя глубокую рану вдоль груди. Сильная боль пронзила меня, настолько сильная, что я сжал зубы, чтобы удержаться от крика. Мое тело перестало двигаться как раньше, слишком неуклюжее и неповоротливое, словно принадлежавшее кому-то еще. Другое существо бросилось на меня. хлестнув по лицу и оставив глубокие раны от когтей вдоль моей щеки. Я отступил.
Полуослепленый болью, я покачнулся, поднимая руку, чтобы метнуть град ледяных кинжалов в этот рой. В любом случае, это должно было бы, по крайней мере, замедлить их. Но когда я занес руку, как делал тысячи раз прежде, ничего не произошло. Только несколько крошек льда, вместо смертельного шквала, к которому я привык. Ошеломленный, я попытался притянуть чары из воздуха, как делал всегда.
Ничего. Ни чар, ни магии, ни водоворота эмоций или цветов. Я почувствовал сильный приступ ужаса и утраты. Отступая, я пытался подумать. Связали ли меня в этом месте, заперев мои чары? Была ли здесь печать, предотвращающая использования волшебства? Я с ужасом понял, что это не было ни тем, ни другим. Даже с помощью связывания или печати, я смог бы ощутить свои чары. Сейчас же я чувствовал только пустоту. Как будто я никогда и не владел волшебством.
В долю секунды, когда я ослабил защиту, одно из существ с рычанием атаковало меня, опрокинув нас обоих на землю. Я почувствовал клыки в плече. Вонзив свой клинок в его горло, погружаясь в забвение. Другие существа уже роились вокруг меня, вопя, хватаясь когтями, кусаясь и пинаясь. Я сделал выпад мечом, занося оружие в диком вихре, и несколько существ исчезли внутри самих себя. Но их всегда становилось все больше. Разрывая и метая, почти в бешенстве, они наступали, их пронзительные крики разносились вокруг меня. Я почувствовал, как челюсти раздробили мне руку, а когти вцепились в живот, разрывая его. Почувствовал, как отрывают мою плоть, и моя кровь брызжет в воздух, стекая на землю. Я попытался встать, последний раз принять бой, жить, но боль внезапно застила мое зрение красно-черной пеленой. И больше ничего.
А ЗАТЕМ, ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ. Я лежал на холодном каменном полу замка, целый и невредимый. Хранитель пристально взирал на меня сверху вниз. Уголком глаза я увидел Пака и Ариэллу, смотревшие с тревогой. Но боль, идущая от каждой части тела, мешала сосредоточиться на чем-либо.
– Я потерпел неудачу. — Слова отдавали горечью во рту, груз на сердце грозил раздавить меня. Но Хранитель покачал головой.
– Нет. Вам не суждено было пережить это, рыцарь. Даже если бы вы перебили первую волну, они все равно продолжали бы прибывать. Не важно, чтобы вы сделали, или сколько времени вы бы противостояли им, в конце они все равно бы разорвали вас на клочки.
Я хотел спросить почему. Почему меня пожалели? Почему я был все еще жив? Но сквозь боль, замешательство и шок оттого, что не умер, я чувствовал как у меня кружилась голова от всего, что только что произошло. Странность собственного тела, ставшего внезапно слабым и неуклюжим, отказывающееся двигаться, как прежде. Ослепляющая боль и агония, от которых я не мог закрыться, как обычно. И полная пустота, которую я почувствовал, когда попытался использовать чары. Это было хуже всего.
– Это то, как ощущается тело смертных, — продолжал Хранитель, как будто читая мои мысли. — Для человека физически невозможно двигаться, как вы. Их тела неуклюжи и легко устают. Они восприимчивы к холоду, слабостям и боли. Они не могут притягивать на помощь волшебство. В конечном счете, они довольно-таки обыкновенны. Сила — первое, с чем вам придется расстаться, если хотите получить душу.
Хранитель на мгновение замолчал, давая время переварить полученную информацию. Я мог только лежать, тяжело дыша, покуда мой разум восстанавливался от шока.
– Первое испытание окончено, — провозгласил Хранитель. — Приготовься, рыцарь. Второе начнется на рассвете.
Когда он исчез, Ариэлла подбежала и присела около меня.
– Ты можешь встать?
Вздрагивая, я изо всех сил пытался принять сидячее положение. Раны исчезли, я был жив, но мое тело все еще горело от боли. Взяв ее руку, я позволил ей помочь мне подняться на ноги, стискивая зубы, чтобы сдержать возглас.
– Я не понимал… насколько хрупки люди в действительности.
– Ну, да, — подошел Пак, не совсем сумев скрыть беспокойство на своем лице. — Я бы мог сказать тебе это. Хотя некоторые сильнее, чем другие. Или более упрямые. — Он скрестил руки, одаривая меня оценивающим взглядом. — Ты в порядке, снежный мальчик?
Я не ответил. Отворачиваясь от Ариэллы, я проигнорировал предложенную ею руку и пошел, прихрамывая по длинному коридору, обратно в свою комнату. Они тихо последовали, держась на расстоянии. Но я не обернулся, чтобы посмотреть назад. Я несколько раз чуть не упал, но изо всех сил старался продолжать идти без помощи.
В своей комнате я рухнул на кровать, проклиная свое странное, незнакомое тело и слабость, которая пришла вместе с ним.
Как я собираюсь защищать ее с таким телом? Как я смогу вообще кого-нибудь защитить?
Пак и Ариэлла стояли в дверном проеме. Часть меня хотела сказать им уйти, ненавидя, что они видели меня слабым и беспомощным. Но всю свою жизнь я отталкивал других, ограждаясь от всего мира и каждого вокруг себя. Это принесло мне только больше боли, не смотря на все мои попытки заморозить свои чувства. Вот почему я был здесь, в конце концов. Я пытался стать кем-то другим.
Я перевернулся на спину и положил руку на лицо, закрывая глаза.
– Я не собираюсь метать сосульки, если вы шагнете через дверь, — вздохнул я. — Поэтому вы можете прекратить прятаться и войти уже.
Я почувствовал, что они притихли, воображая их переглядывающимися, но затем по комнате раздались шаги. Ариэлла присела на краю матраса, положив свою мягкую руку на мою.
– Сильно болит? — спросила она.
– Есть немного, — признался я, расслабляясь от ее прикосновения. — Хотя становиться лучше. — Так и было. Огонь внутри меня отступал, как будто мое тело, наконец, поняло, что оно целое и невредимое, а не разорванное на пустынной вершине.
– Что там произошло, снежный мальчик?
– А что ты думаешь, там произошло? — Я убрал руку и сел, проводя рукой по глазам. — Я проиграл. Я не мог использовать чары, я не мог двигаться, как привык. Мой разум говорил мне куда ступать, идти быстрее, а я не мог. Я замерз, Пак. Ты знаешь, на что это было похоже, когда я, наконец, понял, что происходило? — Я подался вперед, проводя руками по волосам, откидывая их назад. — Я умер бы, — мягко проговорил я, отказываясь признавать это. — Если бы Хранитель оставил меня там, я бы умер. Эти твари разорвали бы меня на части.
— Но ты не мертв, — указал Пак. — И Хранитель не говорил, что ты провалился. По крайней мере, нас не вышвырнули за уши. И так, какие проблемы, снежный мальчик?
Я не ответил, но Ариэлла, которая наблюдала за моим лицом, сделала глубокий вдох.
– Меган, — предположила она, заставив меня вздрогнуть. — Ты волнуешься о Меган. Как она отреагирует, увидев тебя таким.
– Я не смогу защитить ее таким, — горько сказал я, сжимая кулак, и борясь с желанием ударить им по матрасу. Я бесполезен, обуза. Я не хочу, чтобы она чувствовала, что должна постоянно присматривать за мной, что я не смогу больше постоять за себя сам. — Я вздохнул от раздражения и откинулся назад, ударяясь головой о стену. Это было удовлетворяющее больно. — Полагаю, я не понимал, что в действительности означало быть человеком.
Ты ничего не знаешь о смертности, который-больше-не-принц. Голос Костяной Ведьмы отозвался эхом в моей голове, самодовольно поддразнивая меня. Почему ты хочешь быть как они?
Пак фыркнул.
– И что, ты думаешь; если ты человек, ты не сможешь никого защитить? — спросил он, скрестив руки и впившись в меня взглядом. — Это полная чушь. А как ты думал, будешь защищать ее, пока она в Железном Королевстве, принц? Я думал мы здесь, чтобы ты получил свою душу, таким образом, ты мог бы быть с нею без облезающей кожи. И ты говоришь мне, теперь, когда ты почти человек, что не хочешь быть с нею?
Я впился в него взглядом.
– Ты знаешь, что это не то, что я имел в виду.
– Не важно. — Пак возвышался надо мною, приглашая меня поспорить. — То как я вижу это, у тебя есть только два варианта, снежный мальчик. Ты можешь быть человеком и быть с Меган, или же ты можешь быть эльфом и не быть с нею. И ты должен разобраться с тем, чего ты действительно хочешь и очень быстро, а иначе мы в пустую потратим здесь наше время.
Ариэлла встала.
– Пойдем, — сказала она Паку, возвращая старую традицию. С тех пор как мы трое узнали друг друга, она всегда была хранительницей мира. — Давай дадим ему отдохнуть. Ясень, если мы тебе понадобимся, мы будем рядом.
Пак выглядел непокорным, но Ариэлла положила свою руку на его и мягко, но твердо вывела его из комнаты. Когда дверь закрылась, я сжал кулаки и уставился на стену. Вытягивая руку, я попытался метнуть шквал ледяных стрел в дверь, но ничего не произошло. Не было даже холодного ветерка.
У меня не было больше чар. Мое волшебство исчезло. Столетия чувствования пульса земли, видения водоворота эмоций, снов и страстей вокруг себя в каждом живом существе — в мгновение все исчезло. Могу ли я привыкнуть к этому? К чему-либо из этого? Я не мог двигаться, как привык. Я не был также силен, и мое тело стало восприимчиво к боли, болезни и холоду. Теперь я был более слабым. Я был… смертным.
В отчаянии я ударил по матрасу, чувствуя, как удар сотрясает каркас. Костяная Ведьма была права. Я ничего не знал о смертности.
Боль почти исчезла, осталось просто притупленное пульсирование по краям головы. Уставший от сражения, холода и пережитого шока, моя голова упала на грудь. И я почувствовал, как уплываю…
– ВОТ ТЫ ГДЕ, — проговорила Ариэлла, улыбаясь мне во сне. — Я знала, что рано или поздно ты должен заснуть. Ты был измотан.
Я моргнул, ступая под ветви огромного, заснеженного кипариса, каждые его лист был заострен от инея.
– Это то, что я дожжен ожидать каждый раз, когда засну? — спросил я фигуру, сидящую под стволом.
Ариэлла встала и прошла вперед, убирая в сторону сверкающий занавес из листьев.
– Нет, — проговорила она, беря мою руку и привлекая вперед. — Мое время как провидицы заканчивается. Вскоре я не смогу больше ходить во сне, поэтому побудь сейчас со мною немного. Я хочу показать тебе кое-что.
Пока она говорила, место действия вокруг нас изменилось. Его сдуло, словно пыль в шторм. Теперь мы стояли на длинной дороге из гравия, пристально смотря на старый зеленый дом.
– Ты узнаешь его?
Я кивнул.
– Старый дом Меган, — проговорил я, смотря на обветшалую, увядшую структуру. — Где живет ее семья.
Лай прервал меня. Передняя дверь со скрипом отворилась, и Меган появилась в сопровождении маленького ребенка лет четырех-пяти и огромной немецкой овчарки, тащившая их обоих.
Я глубоко вздохнул и сделал шаг вперед, но Ариэлла схватила меня за руку.
– Она не видит нас, — предупредила она. — Не в этот раз. Это больше упрятанное воспоминание, чем настоящий сон. Сознание Меган не здесь — ты не сможешь поговорить с ней.
Я снова повернулся к Меган и Итану, наблюдая, как они сидят на старых качелях, мягко покачиваясь взад и вперед. Ноги Итана свисали с края, время от времени отталкиваясь. Меган передала ему маленькую синюю коробочку с соломинкой, торчащей из нее. Красотка, немецкая овчарка, положила свои огромные лапы на качели и попыталась тоже забраться, заставляя Итана хохотать, а Меган кричать, чтобы спустилась.
– Они часто сняться ей, — сказала Ариэлла. — Ее семья. Особенно он, маленький.
– Ее брат, — пробормотал я, не в состоянии отвести от нее взгляда. Приказав Красотке спуститься, она погладила ее и, почесав большую собаку за ухом, целовала ее морду, когда та подошла. Ариэлла кивнула.
– Да. Ребенок, который, в своем роде, все это начал. Когда Железный Король похитил его и забрал в Небывалое, она, не колеблясь, отправилась за ним. И она не остановилась на этом. Когда Маб запечатала ее волшебство, оставив ее беззащитной в Зимнем Дворе, ей каким-то образом удалось выжить, даже когда она подумала, что ты отвернулся от нее. Когда Железные фейри украли Скипетр Сезонов, она отправилась за ним, несмотря на то, что у нее не было никакого волшебства и оружия, чтоб защитить себя. И когда дворы попросили, чтобы она уничтожила фальшивого короля, она согласилась, даже невзирая на то, что ее Летние и Железные чары причиняли ей боль, и она не могла использовать ни одни из них эффективно. Она все же отправилась в Железное Королевство, чтобы встретиться с тираном, не зная, сможет ли она его одолеть.
– И теперь, — закончила Ариэлла, поворачиваясь ко мне, — ты все еще думаешь, что люди слабы?
Прежде чем я смог ответить, сцена потускнела. Все окутала темнота. Меган и ее брат исчезли передо мною. Я открыл глаза и обнаружил себя в своей комнате, сидящим на кровати с прислоненной к стене спиной.
Ты все еще полагаешь, что люди слабы?
Я печально улыбнулся. Полукровная дочь Оберона была одной из самых сильных людей, с которыми я когда-либо сталкивался. Даже когда ее магия была запечатана, или когда она причиняла ей ужасную боль, ей удалось преодолеть все, что Волшебное Царство не преподносило ей, благодаря чисто своему упрямству и решительности. Она положила конец двум войнам волшебного царства. И когда все это закончилось, она стала королевой. Нет, сказал я сам себе. Люди не слабые. Меган Чейз доказывала это много раз. И не имело значения, владел ли я магией или был столь же силен как раньше. Моя клятва Железной Королеве, ту, которую я дал, когда стал ее рыцарем, все еще была в силе.
С этого дня я клянусь защищать Меган Чейз, дочь Летнего Короля, своим мечом, своей честью и своей жизнью. Даже если весь мир обернется против нее, мой клинок будет на ее стороне. И если я не смогу защитить ее, то пусть я заплачу за это своим собственным существованием.
Я не смог бы защитить ее в Железном Царстве, не как Ясень Зимний принц. Все чары мира не помогли бы ей, если бы я не был там. Я должен стать человеком, чтобы стоять подле нее. На мгновение я упустил это из виду.
Это не должно произойти снова. Потеря чар не отпугнет меня. Я был все еще рыцарем, ее рыцарем. И я вернусь к девушке, которую поклялся защищать.
Я поднялся, готовый разыскать Пака и Ариэллу. И сообщить им, что со мной все было в порядке, что я готов продолжать испытания. Но прежде, чем я смог сдвинуться, я краем глаза заметил темную фигуру. И Хранитель предстал передо мной. Без предупреждения, без вибрации силы или волшебства, провозглашающие его появление. Он просто был там.
– Время пришло, — заявила фигура в капюшоне, когда я поборол желание отступить от его холодной, темной тени. — Вы приняли решение, поэтому давайте продолжать.
– Я думал, что у меня есть время до рассвета.
– Это рассвет, — голос Хранителя был холодным и сухим. — Время идет здесь по-другому, рыцарь. Один день может показаться мгновением или целой жизнью. Не важно. Нас ждет второй тест. Вы готовы?
– Как я узнаю, что прошел его?
— Здесь нет ни «прохождения», ни «провала». — Этот холодный, неофициальный тон никогда не менялся. — Только вынести. Пережить.
Вынести. Пережить. Я смогу сделать это.
– Хорошо, — проговорил я, приободрившись. — Я готов.
– Тогда давайте начнем. — Поднимая посох, он слегка стукнул по каменному полу один раз. Вспышка и все исчезло.
Глава 17
Второе испытание
– Хороший выстрел, братишка. Возможно, в следующий раз мы сможем найти что-то, что окажет больше сопротивления. Я чуть не уснул в седле.
Я проигнорировал Рябину и приблизился к лежащему оленю, все еще трепещущему в траве. Белая стрела торчала из-за его передних ног, пронзив ему сердце, а изо рта и ноздрей животного сочилась кровавая пена. Он выпучил на меня свои глаза и попытался подняться, но упал, слабо подергиваясь, не совсем понимая, что уже мертв. Я вытащил охотничий нож и одним быстрым движением перерезал ему горло, прекратив его страдания навсегда.
Вложив лезвие в ножны, я пристально наблюдал за подергивающимся созданием. Оно казалось намного меньше в своей смерти, чем было при жизни.
– Слишком легко, — пробормотал я, скривив губы в презрении. — Эти смертные животные не представляют никакой проблемы. Нет ничего веселого в том, чтобы охотиться на что-то, что так легко умирает.
Рябина захихикал. Я вытащил свою стрелу и пошел обратно к лошади, оставляя жалкое существо истекать кровью в грязи.
– Ты просто не охотился на правильную дичь, — сказал он, когда я вскочил в седло. — Ты продолжаешь преследовать этих животных в надежде, что они могут продержаться больше, чем день. Если ты хочешь настоящий вывоз, тебе необходимо сменить тактику.
– Например, как? Забалтывать их до смерти? Я оставляю это тебе.
– О, ха-ха, — Рябина закатил глаза. — Моему маленькому брату всего несколько десятилетий и он думает, что знает все. Послушай того, кто жил несколько столетий. Если ты хочешь настоящий вызов, ты должен прекратить гоняться за этими животными и заняться преследованием дичи, которая может действительно думать.
– Ты говоришь о людях, — пробормотал я, когда мы проезжали через лес, возвращаясь к тропе, которая привела нас сюда. — Я охотился на них прежде. Здесь даже меньше проблем, чем отстреливать мертвых коз.
– О, братишка, — ответил мне Рябина. — У тебя такой узкий взгляд. Есть другие способы «охотиться» на людей кроме как загнать их и всадить стрелу им в голову. Из них дичь, которая намного интереснее живой, чем мертвой. Ты должен попробовать это как-нибудь.
– Имеешь в виду, как ты охотишься на них? — фыркнул я. — Это меньше всего похожее на охоту и больше — на игру с добычей, как кошка с мышкой.
– Не будь таким занудой, Ясень, — ухмыльнулся мне Рябина, с немым вызовом. — Преследование сердца смертной, заставив ее влюбиться в себя, медленно подводя ее к моменту, когда она пообещает тебе все что угодно, требует намного большего мастерства, чем просто пронзить стрелой чью-то грудь. Человеческое сердце — самая трудная добыча из всех. — Его ухмылка стала шире, превращаясь в злобную. — По правде, я не уверен, что ты сможешь сделать это.
– А кто сказал, что я захочу? — Я проигнорировал его приманку. — Я видел «влюбленных» смертных и раньше. Они слепы и глупы, а их сердца так хрупки. И что мне с ним делать, если бы я его заполучил?
– Все, что захочешь, братишка. Все, что захочешь. — Рябина одарил меня самодовольной, надменной усмешкой, которая заставила меня ощетиниться. — Но я понимаю, если ты испугался. Если ты думаешь, что не сможешь сделать этого. Я просто подумал, что ты захочешь более интересную охоту. Но если это слишком сложно для тебя…
– Хорошо, — вздохнул я. — А иначе ты не оставишь меня в покое. Укажи мне смертную, и я заставлю ее влюбиться в меня.
Рябина засмеялся.
– Мой маленький братец взрослеет. — Глумился он, когда мы развернули наших скакунов к краю леса.
Как только мы приблизились к нашей добыче, нам не потребовалось много времени, чтобы найти вероятную цель. Когда мы подъехали к деревянному забору, который отделял поляну людей от остальной части леса, то внезапно наших ушей достигло слабое, фальшивое пение. Мы потянули поводья, останавливая скакунов.
– Там, — указал Рябина. Я проследил за его пальцем, и мои брови приподнялись в удивлении.
За забором и деревьями, струился поток по скалистому полю, где полукругом у большой ямы с огнем стояли соломенные хижины. Одно из многих небольших людских поселений в округе. Оно искушало судьбу, находясь на самом краю леса. Люди редко отваживались приближаться к деревьям и никогда не покидали дома после наступления темноты по серьезным причинам. Гоблины все еще считали эту территорию своей, и я знал не одну фуку, бродящую по этим лесам ночью. Я много не знал об этих людях, за исключением того, что они были малочисленным друидическим племенем, пытающимся жить в мире и согласии с землей и лесом за их деревенскими стенами. Это было опасно и глупо. Такими были склоны быть все люди. Но, по крайней мере, эти проявили надлежащее уважение.
Поэтому было удивительным увидеть одну из них на берегу речки, напевающую, во время сбора полевых цветов, которые росли близко к лесу. Она была молода по человеческим меркам, одета в простую сорочку, босоногая и с открытым лицом. Ее темные волосы мерцали в свете солнца.
Рябина улыбнулся зубастым оскалом волка и повернулся ко мне.
– Хорошо, братишка. Вот твоя цель.
– Девочка?
– Нет, дурак. Разве ты не слушал меня? — Мой брат закатил глаза. — Ее сердце. Ее тело, ум и душа. Заставь ее полюбить тебя. Удостоверься, что она отдастся тебе полностью, что она не сможет думать ни о чем кроме тебя. Если ты сможешь сделать это, то ты будешь охотником среди охотников. — Он презрительно усмехнулся и посмотрел на свой нос. — Если ты достаточно хорош для этого. Вот так.
Я оглянулся на девочку, все еще напевающую и собирающую незабудки, и почувствовал, как улыбка растянулась на моем лице. Я никогда раньше не преследовал сердца смертных. Это может быть … интересно.
– Есть ли время, за которое я должен сделать это? — спросил я.
Рябина обдумал этот вопрос.
– Ну, самые лучшие планы не достигаются за день, — размышлял он, наблюдая за девочкой. — Но для тебя не должно составить труда завоевать расположение смертной, особенно такой молодой как эта. Скажем, следующее полнолуние. Заставь ее последовать за тобой к каменному кругу и пообещать вечную любовь. Я буду там, ждать вас обоих.
– Я буду там, — спокойно сказал я, упиваясь достойным вызовом, — с человеком. Я покажу тебе, как это будет сделано.
Рябина одарил меня фальшивым приветствием, развернул коня и исчез в лесу. Спешиваясь, я тихо приблизился к человеку, используя чары, чтобы замаскировать свое присутствие. Я стоял на самом краю леса, девушка находилась от меня на расстоянии полета камня. Я не показывался ей сначала. Подобно всем преследованиям, я начал наблюдать за своей добычей, изучая ее достоинства и недостатки, узнавать ее привычки и поведение. Если бы я просто появился из-за деревьев, то мог бы напугать ее, и она могла бы не вернуться сюда снова. Поэтому вначале была необходима осторожность.
Она была стройной и изящной, в некоторой степени напоминая оленя, что сделало охоту все более интригующей и знакомой. Ее темные глаза были довольно большими для человека, придавая ей постоянно напуганное выражение. Но она двигалась от куста к кусту, не замечая ничего вокруг. Медведь мог вылезти из-за деревьев, громыхая, а она бы даже и не заметила.
Резко устремившись вниз, она погрузила руку в поток и вытащила гладкий бирюзовый камешек, который вертела с очевидным восхищением. Я сразу же улыбнулся, смотря, как она опускает камень в карман. Теперь зная приманку, на которую я смогу поймать свою добычу. И так, тебе нравятся блестящие штучки, не так ли, моя маленькая смертная? Присев я поднял простой серый камешек и сжал его в кулаке, привлекая немного чар из воздуха. Когда я распахнул ладонь, вместо когда-то унылого камня теперь блестел сапфир. Я швырнул зачарованный предмет в ручей.
Она нашла его почти мгновенно и схватила с визгом восхищения, держа его так, чтобы он искрился на солнце. Я улыбнулся и удалился, направляясь обратно к коню с чувством удовлетворения, зная, что она будет там завтра.
На следующий день я оставил ей серебряную цепочку, наблюдая за ее воркованием с тем же самым восхищением, в которое привел ее зачарованный драгоценный камень. На следующий день она восхищалась золотым кольцом на пальце в течение долгого-долгого времени, прежде чем бросить сокровище в свой карман. Я не боялся, что она покажет его кому-нибудь еще. Подобно вороне или сороке, она не хотела, чтобы кто-то украл ее сокровища или спрашивал, где она их взяла. А чары на предметах, в конечном счете, исчезнут, оставляя вместо себя только камни и листья. Я знал, что она будет удивляться, что с ними случилось. Возможно, она внушит себе, что уронила или положила свои сокровища в другом месте, решая проигнорировать очевидный ответ. Возможно, она подозревала правду и знала, что должна быть осторожной, но я также знал, что ее жадность будет заставлять ее возвращаться.
На следующий день я не оставил ей ничего, и наблюдал за ее передвижениями у ручья в течение многих часов, ища и впадая в уныние, пока не настал вечер и она не ушла на грани слез.
А я улыбнулся сам себе, уже спланировав следующий шаг. Пришло время приблизиться для «убийства».
На следующий день я положил одну белую розу на плоском камне возле ручья, и, затаившись в лесу, поджидал.
Она не заставила себя долго ждать. Увидев розу, она ахнула и подняла ее почти благоговейно, держа ее, словно та была сделана из чистейшего кристалла. Когда же она распрямилась и пристально огляделась вокруг, с надеждой в глазах, я отбросил чары и вышел из-за деревьев.
Она подскочила как напуганный олень, но, как я предполагал, не сделала попыток убежать. Я позволил ей пристально осмотреть себя, ожидая, чтобы шок прошел. Зная, что люди находят нас красивыми. Я оделся, как подобает принцу: в черное с серебром, мой плащ спадал через одно плечо, а меч свисал с пояса. Она смотрела на меня с раскрытым ртом, словно выловленная рыба. Ее темные глаза — от страха широко распахнуты, но в них также было и небольшое удивление и волнение.
Очень осторожно я позволил чарам опуститься на нее, развеивая страх, оставляя только благоговение. Человеческие эмоции были вещами непостоянными, легко поддающиеся влиянию. Я мог очаровать ее, заставить всецело влюбиться в меня с первого взгляда, но это был бы обман, согласно Рябине. Это была бы сфабрикованная любовь, где смертный был бы не больше чем заискивающим рабом с зеркальными глазами. Чтобы полностью завладеть ею, ее телом и душой, нужна осторожная манипуляция и время.
Однако не было никаких причин, чтобы мне не много «не сгладить поле действия».
– Простите меня, — произнес я тихим, успокаивающим голосом, в то время как девочка продолжала смотреть. — Я не хотел напугать тебя. Я наблюдаю за тобой уже какое-то время, и не могу больше держаться в стороне. Надеюсь, что ты не считаешь мои подарки грубыми.
Девушка открыла рот, но не проронила ни звука. Я подождал пару секунд, затем отвернулся, склонив голову.
– Что я говорю, — продолжал я прежде, чем она могла ответить. — Я прямо как дикий варвар, преследую тебя из лесов. Конечно, ты не хочешь меня видеть. Я должен уйти.
– Нет, подождите! — прокричала она. Как я и планировал. Я обернулся с выражением «надежды», и она улыбнулась мне с той стороны ручья. — Я не возражаю, — проговорила она, внезапно робко и скромно, выкручивая руки за спиной. — Вы можете остаться… если хотите.
Я скрыл улыбку. Легче, чем я думал.
Она мне сказала, что ее звали Бринной, и она была дочерью жрицы— друида, которая управляла деревней. Ее бабушка была очень влиятельной шаманкой. И очень строгой, запретив всем ходить в лес или даже около его границ, из страха перед Добрыми Соседями, что скрывались за деревьями. Но цветы, растущие вдоль края леса, были самыми прекрасными, а Бринна любила прекрасные вещи. Поэтому она ждала, когда бабушка уснет, чтобы тайком улизнуть из деревни и пойти к ручью.
– А почему твоя бабушка так ненавидит Добрых Соседей? — спросил я, улыбаясь странному имени, которым наградили нас смертные. Они, вероятно, использовали его потому что, произнеся наши настоящие имена, могли привлечь наше внимание. Я улыбнулся девочке, имитирую любопытство, одновременно притягивая чары и подавляя любые страхи, которые могли бы у нее быть.
– Она не ненавидит их, — продолжала Бринна, нервно приглаживая назад волосы. — Она боится их. Боится того, что они могли бы сделать: убить наш домашний скот, украсть наших детей, сделать женщин бесплодными.
– И ты боишься их? — спросил я низким голосом, сокращая последние несколько футов между нами. Очень нежно я потянулся к ее грубым, мозолистым рукам, прижимая их к своей груди. — Ты боишься меня?
Она пристально посмотрела мне в лицо, темные глаза сияли глупым доверием, и покачала головой.
– Я рад. — Я улыбнулся и поцеловал ей руку. — Могу ли я увидеть тебя завтра?
Я знал ответ даже прежде, чем она кивнула.
ПОСЛЕ ЭТОГО было легко, хотя я и не торопился с нею, желая все «сыграть» правильно. Каждый день, прямо перед сумерками, я встречался с нею у ручья. Иногда с безделушками, иногда с цветами, но всегда со своего рода подарками, из-за которых она будет возвращаться ко мне. Я засыпал ее комплементами и нежными поцелуями, изображая сраженного на повал глупца, улыбаясь, когда она таяла от моего прикосновения. Я никогда не заходил слишком далеко, заканчивая каждую встречу прежде, чем все могло бы выйти из-под контроля. Когда я, в конечном счете, взял бы ее в каменном кругу в ночь полнолуния, я хотел, чтобы у нее не было никаких сомнений.
По мере продвижения игры, я обнаружил, что даже получаю удовольствия от этих небольших встреч. Люди, как я выяснил, любят так страстно, безоговорочно, и чем сильнее чувство, тем ярче становятся их чары. Аура чар влюбленного смертного затмила все, что я когда-либо видел прежде. Настолько чистая и интенсивная, что это пленяло. Я понял, почему Летний Двор преследовал эти чувства с такой страстью; ничего подобного не было ни в одном из дворов.
Однако это была только игра. Я, возможно, имитировал слова и жесты влюбленного, но чувства, как учили меня при Зимнем Дворе, были слабостью. И когда полная луна взошла над деревьями в последнюю ночь игры, я знал, что она была моей.
Она нетерпеливо пробиралась сквозь траву под бледным светом полной луны, так сильно стремясь достигнуть ручья, что несколько раз спотыкалась и оказывалась распростертой на земле. Она ни разу не оглянулась в сторону деревушки, несмотря на необычное время, в которое я попросил встретиться. Несколько дней назад она, возможно, не подумала бы о встрече с незнакомцем наедине в лесу посреди ночи. Но сейчас она с нетерпением пробиралась вперед без каких-либо сомнений. Она доверяла своему принцу, полностью и безоговорочно. Вот что любовь делает со смертными.
Я затаился на несколько минут, наблюдая, как она добралась до ручья и пристально озиралась в поисках моей тени. Конечно, она не могла видеть меня, даже притом, что я стоял всего в нескольких футах от ручья. Под занавесом чар и невидимый, просто еще одна тень от деревьев. Я наблюдал за ней. Хотя ее рвение вскоре перешло в беспокойство из-за моего отсутствия, и она начала ходить взад-вперед у ручья, разыскивая меня, ее уверенность ни разу не дрогнула, не обратилась в сомнение. Глупая смертная.
Наконец, когда она была почти на грани слез, я скинул чары и выступил из-за деревьев. Она ахнула и мгновенно засияла, глаза светились любовью. Но я не пересек ручья и не подошел к ней. Симулируя горе, я стоял на противоположном берегу, позади меня был лес. Я одарил ее нежной улыбкой.
– Прости меня, что опоздал, — проговорил я, добавляя некую толику раскаяния в свой голос. — Но я хотел увидеть тебя в последний раз. Боюсь, это будет наша последняя встреча. Я осознал, что мы из двух разных миров. Я не смогу дать тебе жизнь, которую ты хочешь. Ты добрая и красивая, я бы только отнял это. Поэтому будет лучше, если я уйду. После сегодняшней ночи, ты больше меня не увидишь.
Результат был ошеломительным, как я и предвидел. Ее глаза наполнились слезами, руки взлетели к лицу, прикрывая в ужасе рот.
– Нет! — ахнула она, паника зазвенела в ее голосе. — О, нет! Пожалуйста, ты не можешь! Что… я буду делать… если ты уйдешь? — И она упала, сотрясаемая рыданием.
Я скрыл улыбку и перешел через ручей, заключая ее в свои объятия.
– Не плачь, — прошептал я, поглаживая ее волосы. — По-правде, так будет лучше. Твои люди никогда не примут меня — они прогонят меня железом и факелами, сделаю все возможное, чтобы убить меня. Они сделают это, чтобы защитить тебя. С моей стороны эгоистично встречаться с тобой таким образом.
Бринна всхлипнула и пристально посмотрела на меня, уродливое безысходное отчаяние смешалось с яростной решимостью.
– Мне все равно, что говорят другие! Забери меня с собой. Я сделаю все, что ты захочешь. Просто не покидай. Я умру, если ты уйдешь!
Мы обнялись, девушка облокотилась мне на грудь, ее аура из чар мерцала вокруг нас. Наконец, я отстранился, вглядываясь в ее глаза.
– Ты любишь меня, Бринна?
Она без колебания кивнула.
– Всем сердцем.
– Ты сделала бы все что угодно ради меня?
– Да, — она ухватилась за мою рубашку. — Все что угодно, любимый. Проси.
Я отошел за забор, пока тени деревьев не упали мне на лицо.
– Тогда пойдем, — прошептал я, протягивая ей руку. — Пойдем со мной.
И я ждал. Ждал, чтобы увидеть, как она в мгновение забудет о годах воспитания, страха и назидательных историй, бесчисленных предупреждениях о прекрасном принце, заманивающем в лес.
Она не колебалась. Даже не бросив прощального взгляда на деревню, она шагнула вперед, вложив свою руку в мою, одарив меня искренней улыбкой, искрящейся доверием. Я улыбнулся в ответ и повел ее в лес.
– КУДА МЫ ИДЕМ? — спросила она немного позже, все еще держа мою руку. Мы спешили сквозь деревья. Тени цеплялись за нас, а ветви тянулись скрюченными когтями, стараясь поймать ее за одежду. Они знали, что человеку здесь было не место. Но Бринна оставалась в блаженном неведении, счастливая оттого, что находилась со своим принцем, даже когда он тянул ее через темный лес, где каждое дерево враждебно принимало ее присутствие.
– Увидишь, — ответил я, ловко проводя ее мимо колючих кустов, маячащих на ее пути. И так как я знал, что она продолжит приставать ко мне с расспросами, пока я не сдамся, я добавил. — Это — сюрприз.
Блуждающие огоньки тянулись за нами, проглядывая сквозь деревья, пытаясь привлечь ее внимание. Я взглянул на них, и они улетели дальше, слабый смех разносился сквозь ветви. Гоблин поднял бородавчатую голову и впился в нас взглядом сквозь кусты, проводя черным языком по острым зубам, но не посмел приблизиться. Бринна казалась, не видела ничего из этого, тихо щебеча, следуя за мной по лесу.
Лес расступился, и пред нами предстала крошечная, округлая полянка, где в кругу стояли каменные столбы, окружавшие мраморный алтарь. Это строение использовалось для многих вещей: танцев, кровопролития, жертвоприношения, а сегодня ночью оно будет использоваться для кое-чего еще. Бринна бросила любопытный взгляд на каменный круг прежде, чем снова направить на меня свое внимание, улыбаясь. Она ничего не подозревала.
Рябина стоял поблизости, прислонясь к одному из столбов со скрещенными руками, ухмыляясь мне. Он был окутанными чарами. Невидимый для глаз смертных, и его вид предал мне решительности. Я зашел настолько далеко. Пришло время закончить игру.
Нежно, я привлек Бринну к алтарю. Она последовала без сомнений, все еще доверяя своему принцу. Приподняв, я усадил ее на алтарь. Я взял ее руки в свои, и заглянул в глаза.
– Ты любишь меня? — снова спросил я, очень-очень мягким голосом.
Она кивнула, затаив дыхание.
– Тогда докажи это, — прошептал я. — Я хочу твое тело, душу и все, что у тебя есть. Я хочу все это. Сегодня.
Она на мгновение засомневалась, озадаченная, но затем понимание отразилось в ее глазах. Без слов она откинулась назад и выскользнула из платья, обнажая молодую, обнаженную кожу в лунном свете. Потянувшись назад, она сорвала веревку, державшую ее волосы, позволяя им темным каскадом упасть на плечи. Я провел взглядом по ее стройному, бледному телу, такому хрупкому и неиспорченному. И шагнул к ней.
Откидываясь на холодный камень, она приветствовала меня с распростертыми объятиями. И я взял все, что она предложила, все, что она могла дать. А Рябина стоял поблизости и наблюдал со злобной улыбкой.
КОГДА ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ, она лежала, уснувшая и изнуренная в моих объятиях. Не будя ее, я бесшумно соскользнул с алтаря и оделся, обдумывая то, что только что произошло.
– Ну, мои поздравления, братишка, — Рябина появился возле меня, все еще скрытый от человека, ухмыляясь, как волк ягненку. — Ты завалил дичь. Игра почти закончена.
– Почти? — Я накинул на себя чары, чтобы стать невидимым и не услышанным, поскольку Бринна спала рядом. — Что ты имеешь в виду под «почти»? Ее сердце принадлежит мне. Она отдала мне его охотно и добровольно. Она любит меня — такая была игра.
– Не совсем, — Рябина с насмешкой поглядел на спящую девушку. — Чтобы действительно закончить игру, ты должен сломать ее. Душу и тело. Разбить ее сердце и сделать так, чтобы она никогда снова не смогла найти настоящую любовь. Потому что ничто не может сравниться с тем, что у нее было с тобой.
– А это уже не чересчур? — Я махнул рукой на смертную, лежащую на алтаре. — Я привел ее сюда. Она отдалась мне. Дело сделано. Я оставлю ее в деревне и больше не увижу ее вновь. В конечном счете, она забудет.
– Не будь так наивен, — покачал головой Рябина. — Ты знаешь, что они не могут забыть нас. Не тогда, когда мы приложили столько усилий, чтобы заполучить их любовь. Если ты уйдешь, не разбив ей сердце, то она будет у того ручья искать тебя до самого своего последнего дня, пока не умрет. В отчаяние она, быть может, даже отправится в лес и будет съедена троллями или волками или чем-то ужасным. Поэтому, это будет действительно добрым делом, когда ты освободишь ее. — Он скрестил руки и откинулся назад, одаряя меня насмешливым взглядом. — По-правде, братишка. Не думал же ты, что это история будет иметь счастливый конец? Между смертной и эльфом? Как ты думал, все это закончиться? — Его усмешка обернулась диким оскалом. — Закончи то, что начал, Ясень. Если ты не хочешь, чтобы я убил ее сейчас, и тем самым, тебе не пришлось бы этого делать.
Я впился в него взглядом.
– Ну, хорошо, — буркнул я. — Но ты останешься в стороне, пока я не покончу с этим. Это все еще моя игра, даже сейчас.
Он усмехнулся.
– Конечно, братишка, — сказал он и отступил, указывая на алтарь. — Она вся твоя.
Я повернулся к Бринне, наблюдая, как она спит. Мне было все равно, что сказал Рябина. Сломать ее — не было частью игры. Я мог бы с легкостью отнести ее обратно в деревню и оставить ее там. И она бы никогда не узнала, что стало с ее принцем. Разбивание сердца смертной было игрой Рябины, тем, чем он упивался после того, как полностью использовал людей. И от них оставалась пустая оболочка. Я был не такой как Рябина. Все к чему он прикасался, он с уверенностью разрушал.
Однако, возможно, было бы лучше удостовериться, что она никогда не отправиться за мной. Она была всего лишь смертной, но я своего рода привязался к ней за то время, что мы были вместе, как к любимой собаке или лошади. Меня бы не беспокоило, если бы она поранилась или ее съели, бесцельно блуждающую по лесу, но это также не доставило бы мне удовольствия.
Я позволил ей проспать до рассвета, подарив ей одну последнюю спокойную ночь; ее сны и мечты целые и невредимые. Когда луна уменьшилась, а звезды начали исчезать с небосклона, я покрыл алтарь тонкой пеленой инея. Холода было достаточно, чтобы разбудить ее.
Моргая, она села, оглядываясь, дрожащая и озадаченная. Увидев меня стоящего около одного из столбов, она просияла, и сонливость спала с ее лица. Найдя свою сорочку, она быстро натянула ее и побежала ко мне с распахнутыми объятиями.
Я не улыбнулся, когда она подошла, и смерил ее холодным взглядом, наполняя воздух чарами, так чтобы он стал холодным вокруг меня. Она резко остановилась в нескольких футах, вспышка смятения скользнула по ее лицу.
– Любимый?
Смотря на нее вниз, я понял, что это будет легко. Она была так хрупка. Ее сердце как тонкий стеклянный шар в моем кулаке, наполненный чувствами, надеждами и мечтами. Всего несколько слов превратят это яркое, страстное существо в сломанную, пустую раковину. В голове снова пронеслось то, что сказал мне Рябина, насмехаясь над моим невежеством. «Ты действительно думал, что у этой истории будет счастливый конец? Между смертной и эльфом? Как ты думал, это должно было закончиться?»
Я встретился с ней взглядом, холодно улыбнулся и разрушил иллюзию.
– Иди домой, человек.
Она запнулась, ее губы дрожали.
– Ч— что?
– Мне это наскучило. — Скрестив руки, я откинулся назад и одарил ее презрительным взглядом. — Мне наскучили все эти разговоры о любви, судьбе и браке.
– Но… но ты сказал… я думала…
— Что? Что мы поженимся? Сбежим вместе? Заведем выводок полукровок? — насмешливо проговорил я, качая головой. И она поникла еще больше. — У меня никогда не было намерений жениться на тебе, человек. Это была игра. И теперь игра закончена. Иди домой. Забудь все это, потому что я собираюсь сделать то же самое.
– Я думала… я думала, что ты любишь меня…
– Я не знаю, что такое любовь, — честно ответил ей я. — Только то, что это слабость. И то, что тебе никогда не следовало позволять этому чувству поглотить тебя. В конце она сломает тебя. — Она закачала головой, толи в знак протеста, толи недоверия, я не мог сказать. Да и мне было все равно. — Ничего из этого не было правдой, человек. Не пытайся искать меня, потому что ты никогда не увидишь меня вновь. Мы играли — ты проиграла. Теперь, скажи «прощай».
В оцепенении она упала на колени, я отвернулся, направляясь к деревьям. Спустя несколько мгновений в воздухе раздался ужасный, душераздирающий крик, заставивший птиц вспорхнуть. Я не оглянулся. В то время как крики продолжали доноситься, каждый следующий ужаснее предыдущего, я уходил все дальше в лес с чувством успеха, омраченного лишь небольшой толикой сомнения.
Когда я достиг тропы ведущую обратно в Зиму, я внезапно почувствовал, что был не один. Фигура наблюдала за мной сквозь деревья: высокая, темная, облаченная в свободную одежду с капюшоном, скрывающим ее лицо. Я потянулся к мечу, но она подняла скрюченный, кривой посох и направила его на меня…
…Я ОЧНУЛСЯ НА КАМЕННОМ полу храма, задыхаясь, когда настоящее снова нахлынуло на меня. Хранитель возвышался надо мною, холодный и безразличный. Я приложил силы, чтобы подняться на ноги и встал, прислонившись к стене. Воспоминания того дня яркими вспышками проносились передо мною: четкие, яркие и болезненные.
Бринна. Девочка, чью жизнь я разрушил. Я вспомнил, как видел ее однажды после нашей последней встрече, блуждающую вдоль ручья с потускневшими и пустыми глазами. Я никогда не видел ее после, никогда не думал о ней, пока однажды старая жрица друидов не нашла меня. Она представилась как бабушка Бринны, высшей жрицей клана, и потребовала ответить, был ли я тем, кто убил ее внучку. Девочка впала в глубокую депрессию, отказываясь есть или спать, пока в один день ее тело просто не прекратило функционировать. Бринна умерла от разбитого сердца. И жрица пришла отомстить за нее.
– Я проклинаю тебя, демон! Бездушный. Пусть с этого дня ты потеряешь каждого, кого любишь. Пройди через те же муки, что и девочка, которую ты уничтожил, познай самую сильную сердечную боль, пока остаешься бездушным и пустым.
Я посмеялся над нею тогда, утверждая, что я не способен любить, и ее жалкое проклятие будет потрачено на меня впустую. Она только обнажила в улыбке пожелтевшие зубы и плюнула мне в лицо, прямо перед тем, как я отрубил ей голову.
Я рухнул на пол, их лица заполнили мою голову, темные глаза смотрели на меня с обвинением. Мое дыхание участилось. Я закрыл глаза, но не мог убежать от ее лица — девочки, которую я убил — только потому, что она влюбилась.
Мои глаза горели. Слезы стекали по лицу и падали на холодный пол, затуманивая мой взгляд.
– Что… Вы со мной сделали? — выдохнул я, хватаясь за грудь, едва в состоянии дышать — настолько тяжелым было это чувство. Хранитель посмотрел на меня без выражения, неподвижная тень в комнате.
– Совесть, — произнес он, — часть человечности. Сожаление — то, чего ни один смертный не может долгое время избегать. Если вы не сможете принять ошибки прошлого, тогда вы не пригодны для того, чтобы иметь душу.
Я принял сидячее положение, резко падая на кровать.
– Ошибки, — горько сказал я, пытаясь успокоиться. — Моя жизнь была полна ошибок.
– Да, — согласился Хранитель, поднимая посох. — И мы снова посетим их все.
– Нет, пожалуйста …
Слишком поздно. Ослепительная вспышка света, и я оказался где-то в другом месте.
Глава 18
Голоса прошлого
Я поднял голову, стоя преклонив колено перед троном Маб, увидев улыбающуюся мне королеву.
– Ясень, — промурлыкала Маб, жестом указывая подняться, — мой любимый мальчик. Ты знаешь, почему я позвала тебя сюда?
Я стоял настороженный. Я научился никогда не доверять Маб, когда она использовала слово «любимый». Я видел, как она называла кого-то любимым прямо перед тем, как заморозить их заживо, «чтобы навсегда запомнить их такими». Чаще всего это была уловка, чтобы разжечь зависть у моих братьев и заставить нас соревноваться друг с другом. Ее это очень забавляло и усложняло жизнь мне. Рябина каждый раз обижался, когда я был ее любимым сыном и наказывал меня за это всякий раз, когда удавалось.
Вставая, я почувствовал сверлящий взгляд Рябины, но проигнорировал его, все еще смотря на королеву.
– Я не знаю, королева Маб. Но каковы бы не были ваши причины, я подчинюсь.
Ее глаза заблестели.
– Всегда такой формальный. Разве трудно улыбаться мне хотя бы изредка? Рябина не боится смотреть мне прямо в глаза.
Рябина при дворе был намного дольше, чем я, воспитываясь, как ее советник и доверенное лицо. Он также разделял ее злобное чувство юмора. Но я никоим образом не мог сказать ей этого, поэтому я выдавил подобие улыбки, которая, казалось, удовлетворила ее. Она снова расположилась на своем троне и посмотрела на меня в почти нежной манере, затем жестом указала на что-то позади меня.
Пара Зимних рыцарей в ледово-голубых доспехах шагнули вперед, что-то волоча между собой, и швырнули к ногам Маб. Древесная нимфа, изящная и с коричневатой кожей, с заостренным лицом и ежевикой в длинных зеленых волосах. Одна из ее ног была сломана, хрустнув, словно сухая ветка и свисала под необычным углом. Она застонала, находясь едва в сознании, отползая по полу подальше от подножия трона.
– Это существо, — произнесла Маб, пристально посмотрев вниз на изуродованное, жалкое тело, — и несколько из ее друзей напали и убили одного из моих рыцарей, в то время когда они патрулировали границу Дикого Леса. Рыцарям удалось поймать только эту, все остальные ускользнули в Дикий Лес и сбежали. Такое нападение не может оставаться безнаказанным. Но она отказывается раскрыть местонахождения ее родной поляны. Я надеялась, что ты, так много времени проведший охотясь там, знаешь, где найти их.
Я взглянул вниз на нимфу, которая ползла по полу и потянулась ко мне.
– Пощадите, — прошептала она, хватаясь за мои сапоги. — Пощадите, милорд, мы только пытались спасти нашу сестру. Рыцарь… рыцарь… нападал на нее. Пожалуйста… мои друзья… моя семья. Королева убьет их всех.
На мгновение я заколебался. Я не сомневался в ее словах. Рыцари были холодными и жестокими, берущими все, что захотят. Но нападать на слуг Зимнего Двора было преступлением, наказуемым смертью. Маб убила бы всю семью нимфы, если бы их нашла. Я, конечно, не мог лгать, но были и другие способы обойти правду.
– Принц Ясень, — голос Маб изменился. Перестав быть любезным и дружественным, в нем послышались опасные нотки предупреждения. — Полагаю, я задала тебе вопрос, — продолжала она, в то время как нимфа схватилась за подол моего плаща, моля о милосердии. — Ты знаешь местонахождения этих существ? Да или нет?
Ясень, что ты делаешь? Сжав кулак, я отпихнул нимфу сапогом, игнорируя ее крики боли. Милосердие было слабостью, а я был сыном Королевы Темного Двора. В моей крови не было никакого милосердия.
– Да, Ваше Величество, — сказал я. Нимфа рухнула на ледяной пол в рыдании. — Я видел это племя прежде. У них есть колония на краю Ежевичного Леса.
Маб улыбнулась.
– Превосходно, — проскрежетала она. — Тогда ты поведешь войско туда сегодня ночью и уничтожишь их. Убей их всех, сруби их деревья и сожги их поляну до основания. Я хочу, чтобы ничего не осталось, ни травинки. Покажи пример для тех, кто захочет бросить вызов Зимнему Двору, ясно?
Я склонил голову. Вопли и крики нимфы пронзили воздух.
– Как скажите, моя королева, — пробормотал я, отступая. — Все будет сделано.
ЛЕСНОЙ ЭЛЬФ УСТАВИЛСЯ НА МЕНЯ, сжимая посох. Страх явно читался на его морщинистом лице. Здесь, в предместье Дикого Леса и Тир-На-Ног, жило маленькое эльфийское племя. Они были простыми охотниками — собирателями. К ним не часто заглядывали посетители, особенно из Темного Двора. И особенно принцы Зимнего двора собственной персоной.
– Принц Ясень? — Он натянуто поклонился и я разок кивнул. — Это… неожиданность. Чем мы обязаны честью, ваше высочество?
– Я здесь от имени королевы Маб и война по имени Хофорн, — формально ответил я. Его густые брови поднялись. — Это имя знакомо вам?
– Хофорн? — Лоб старика наморщился. — Да. Хофорн отправился на поиски, чтобы стать самым сильным древесным эльфом в Диком Лесу. Откуда вы его знаете?
Я вздохнул.
– Хофорн нашел свой путь в Темный Двор, — продолжал я, в то время как старик хмурился все больше. — Он предстал перед Королевой Маб, прося позволить ему стать частью ее стражи, что это будет честью служить при ее дворе. Когда Маб отказалась, он потребовал поединок, чтобы доказать, что он самый сильный воин. Он поклялся жизнью родных и племени, что он выйдет победителем, и что, если он победит, ему разрешат служить ей. Маб это позабавило. И она разрешила ему сразиться с одним из ее воинов.
– Я не понима—
– Хофорн был побежден, — мягко продолжал я. Цвет лица старика изменился из темно-коричнего став цветом жабы. Он отшатнулся, упав на колени и беззвучно открывая рот. Вытащив меч, я направился вперед, крики и вопли начали раздаваться из хижин вокруг меня.
– Жизнь его родных и племени — то чем он должен расплатиться за проигрыш. Я здесь, чтобы собрать этот долг.
– МИЛОСЕРДИЕ.
Человек взирал на меня стоя на коленях в снегу, стрела торчала из его голени, яркие капли крови стекали на землю. Дрожа, он сжал руки в мольбе, умоляюще смотря на меня со слезами на глазах. Жалкий человек.
– Пожалуйста, лорд леса, пощадите. Я не хотел нарушать границу.
Я холодно улыбнулся ему.
– Лес — запретная зона. Ваши люди знают это. Вторгнитесь на наши территории, и нам остается только выслеживать вас. Скажи мне, человек, почему я должен быть милосердным?
– Пожалуйста, великий лорд! Моя жена, моя жена очень больна. У нее… трудные роды. Мне нужно было срезать путь через лес, чтобы добраться до врача в городе.
– Трудные роды? — Я прищурил глаза, оценивая его. — Твоя жена умрет до того как ты вернешься домой. Тебе ни за что не успеть вовремя, только не с этой раненой ногой. Ты убил их обоих, нарушив границы.
Человек начал рыдать. Его аура замерцала иссини черным цветом от отчаяния.
– Пожалуйста! — заплакал он, ударяя по снегу. — Пожалуйста, пощадите их. Мне все равно, что станет со мной, но спасите мою жену и ребенка. Я сделаю все что угодно. Пожалуйста!
Он рухнул в снег, тихо рыдая, повторяя «пожалуйста» снова и снова. Минуту я наблюдал за ним, затем вздохнул.
– Ты потерял жену, — прямо заявил я, заставив его стонать и прикрыть лицо в безнадежных муках. — Ее нельзя спасти. Однако у ребенка все еще может быть шанс. Что ты мне дашь, если я спасу его жизнь?
– Все что угодно! — прокричал человек, пристально взглянув на меня всерьез. — Возьмите все что хотите, просто спасите моего ребенка!
– Произнеси слова, — сказал я ему. — Проговори их вслух, пусть деревья будут свидетелями твоей просьбы.
Тогда должно быть до него дошло, что происходило, поскольку его лицо становилось все бледнее и бледнее. Он облизнул губы и продолжил дрожащим, но четким голосом.
– Я, Джозеф Маклири, готов предложить все что угодно за жизнь своего ребенка. — Он снова сглотнул и посмотрел прямо на меня, почти дерзко. — Возьмите, что пожелаете, даже мою жизнь, пока мой ребенок жив и растет здоровый и сильный.
Я улыбнулся ему. Невидимые струны волшебства сплетались вокруг нас, запечатывая сделку.
– Я не собираюсь убивать тебя, человек, — сказал я, отходя. — Меня не интересует твоя жизнь.
На мгновение облегчение появилось на его лице, сменившееся замерцавшей в глазах тревогой.
– Тогда, что вы хотите?
Все еще улыбаясь, я исчез из вида, оставляя человека в одиночестве пристально озираться вокруг пустого леса. На мгновение он пал на колени, смущенный. Затем ахнув, резко поднялся и захромал обратно, откуда пришел, оставляя за собой кровавый след. Я тихо рассмеялся, ощущая его панику, когда он понял, что пообещал. Ему никогда не добраться до дома вовремя.
Окутанный чарами и невидимый, я направился в направлении маленькой лачуги на краю леса.
В Зимнем Дворе началось празднование Самайна с подарками, услугами и добрыми пожеланиями Зимней Королеве. В том году Маб была чрезвычайно довольная моим подарком. А взгляд на лице Рябины, когда я презентовал ей ребенка, был незабываемым. Мальчик рос, здоровый и сильный, при Зимнем Дворе, никогда не задавая вопросов о своем прошлом или наследии, став любимым питомцем королевы. В конечном счете, когда он стал немного старше, слабее и менее красивым, Маб погрузила его в вечный сон и заключила в лед, заморозив его таким навечно. И так сделка, заключенная в снегу в ночь его рождения, была выполнена.
– ДОВОЛЬНО!
Отброшенный снова в настоящее, я отшатнулся от Хранителя. Лица тех, чьи жизни я разрушил, пристально глядели на меня из теней комнаты. Ударяя стену, я зажмурил глаза, но не мог избавиться от воспоминаний, осуждающих глаз, впившихся в меня. Крики и вопли, зловония горящего дерева, кровь, ужас, страх и смерть — я помнил все это, как будто это было только вчера.
– Ничего больше, — прошептал я, все еще повернувшись лицом к стене, чувствуя влагу на своей коже. Мои зубы так сильно были сжаты, что болела челюсть. — Ничего больше. Я не могу… вспоминать… то, что сделал. Я не хочу вспоминать.
– Будешь. — Голос Хранителя был спокойным, безжалостным. — Каждую душу, уничтоженную тобой, каждую взятую жизнь. Ты вспомнишь все, рыцарь. Мы только начали.
ЭТО ПРОДОЛЖАЛОСЬ ВЕЧНОСТЬ.
Каждый раз я был там, бессердечным принцем Темного двора: холодным, жестоким и бесчувственным; наблюдая разыгрывающиеся сцены передо мной. Я охотился на людей в лесу, ощущая их страх. Убивал по прихоти королевы, было ли это одно существо, которое вызвало ее гнев; семью — ради ее развлечения, или же целую деревню, чтобы подать пример. Я соревновался с братьями за расположение Маб, играя в свои собственные злобные, придворные игры, которые часто оканчивались предательством и кровью. Я обольстил еще больше смертных женщин и разбил их сердца, оставляя их пустыми и опустошенными, корчащимися от потери.
Каждый раз, проживая эти злодеяния, я ничего не чувствовал. И каждый раз, Хранитель вытаскивал меня из них на мгновение, и ужас того, что я совершил, грозило раздавить меня. Преступление за преступлением, наложенные друг на друга придавливали меня, добавляя новые воспоминания и стыд к кошмарам моей жизни. Каждый раз, я хотел свернуться калачиком и умереть со своей виной. Но Хранитель давал мне только минуту на размышления прежде, чем снова зашвырнуть в следующую резню.
Наконец, после того, что походило на годы и столетия, закончилось. Я лежал на полу, тяжело дыша, с руками вокруг головы, приготовившись к следующему ужасу. Только на сей раз ничего не произошло. Я услышал, как Хранитель заговорил надо мною, его голос отдаленный и сухой.
– Заключительное испытание начнется на рассвете. — Затем он исчез, оставляя меня в одиночестве.
Мои мысли, теперь снова мои собственные, осторожно потянулись, исследуя тишину. И во внезапном спокойствии, каждое воспоминание, преступления прошлого, каждый кошмар, ужас и совершенный безнравственный поступок принцем Темного двора, все это поднялось и обрушилось на меня с воплями и истошными завываниями. И я закричал в ответ.
Пак и Ариэлла ворвались через дверь, выхватив оружие, осматривая комнату в поисках нападавших. Увидев меня, склонившегося на полу с мокрым и замученным лицом, их выражения сделались потрясенными от шока.
– Ясень? — прошептала Ариэлла, подойдя ко мне. — Что произошло? Что случилось?
Я отшатнулся от нее. Она не могла знать — никто из них не мог знать — те ужасы, которые я совершил, кровью запачканные руки. Я не мог вынести их потрясения, презрения и отвращения, когда они узнают, кем я действительно был.
– Ясень?
– Отойди, — проскрипел я. И ее глаза округлились. — Держись подальше от меня. Вы оба. Просто… оставьте меня в покое.
Ариэлла уставилась на меня… и на мгновение я увидел лицо Бринны, когда сказал ей, что все это было просто игра. Это было больше, чем я мог вынести.
Игнорируя их обращения, я промчался мимо них, выбегая в коридор замка.
Лица последовали за мной, их холодные, обвиняющие глаза впились в меня, переполняя мою голову.
– Ясень, — прошептала Бринна, обхватывая себя в нише, наблюдая, как я прохожу, — ты говорил, что любил меня.
– Мои сестры, — сказала нимфа, появляясь из-за угла, впившись в меня горящими черными глазами. — Моя семья. Ты убил их всех. До единого.
– Демон, — прошептал старый фермер с потускневшими от слез глазами, указывая на меня дрожащей рукой. — Ты забрал моего ребенка. Все, что у меня осталось. И ты забрал его у меня. Чудовище.
Мне жаль, прокричал я им, но конечно, они не услышат. Они были давно мертвы, их горе и ненависть — неразрешенные; и чтобы я ни сказал или ни сделал, ничего нельзя было исправить.
Я слышал голоса Пака и Ариэллы дальше по коридору, выкрикивающие мое имя, разыскивая меня. Я не заслужил их беспокойства. Я не был достоин, чтобы знать их. Два ярких пятна в жизни из тьмы, крови и смерти. Я разрушил все, к чему прикасался, даже тех, кого любил. Я закончил бы тем, что уничтожил и их.
– Убийца, — прошептал Рябина, появляясь из дверного проема. Я уклонился от него, почти слепой от слез и не видящий, куда шел. Пол внезапно ушел из-под моих ног. Я полетел в длинный лестничный пролет. Мир безумно вращался вокруг, пока я с приглушенным стоном не приземлился на пол, боль пронзила руку и бок.
Стиснув зубы, я с трудом принял вертикальное положение, прижимая руку к ушибленному плечу, и огляделся. Здесь было темнее, тени заполнили все, единственный свет исходил от умирающей свечи во рту каменной горгульи. Около злобного существа находилась массивная каменная дверь, словно вход в склеп, находясь наполовину открытой. Холодный, сухой воздух доносился из-под щели.
Я проковылял вперед, протиснувшись сквозь отверстие, и прислонился здоровым плечом к камню, надавливая со всей силы. Массивная дверь закрылась с грохочущем стоном, задувая слабый свет и погружая меня в полную темноту.
Я не знал, что окружало меня, да и мне было все равно. Нащупывая путь, я пробрался в угол, прислонился спиной к стене и соскользнул на пол. Мне было холодно. Меня даже начало трясти, но я приветствовал дискомфорт. Тьма пахла пылью, известняком и смертью. Но я не мог убежать от голосов, которые нашептывали мне на ухо обвинения полные ярости, ненависти, вполне оправданные.
Чудовище.
Демон.
Убийца.
Я дрожал от холода и стыда. Спрятав лицо в коленях, я позволил обвинениям кружиться вокруг меня.
И так, вот кем мы действительно были. Кем я действительно был.
Рассвет, сказал мне Хранитель. Мое последнее испытание начнется на рассвете. Если я не покажусь на нем, я потерплю неудачу. А если бы я потерпел неудачу, то остался бы здесь навсегда, в одиночестве.
Как это и должно быть.
Проходило время. Я забылся в темноте, слушая голоса. Иногда они рыдали, иногда бранили меня. Жестокие, злобные слова наполненные горем и ненавистью. Временами они только задавали вопросы. Почему? Почему я сделал это? Почему я уничтожил их, их жизни, их семьи? Почему?
Я не мог ответить. Ничего, что я предложил, не принесло бы им мира, никаких извинений не было бы достаточно за то, что я сделал. Мои слова были пустыми. Как я мог быть настолько слепым, чтобы захотеть душу? Теперь было смехотворно думать, что душа может жить во мне и не будет запачкана столетиями крови, зла и смерти.
Голоса соглашались, смеясь надо мной, высмеивая мои поиски. Я не заслуживал души. Я не заслуживал счастья или мира. Почему у меня должен быть счастливый конец, когда я оставил след ужаса и разрушения позади себя, где бы ни прошел?
У меня не было ответа для них. Я был чудовищем. Был рожден в темноте, и здесь же должен умереть. Так было бы лучше. Ясень, демон Темного Двора, наконец, умрет в одиночестве, оплакивая жизни тех, кого уничтожил.
Подходящий конец, думал я, поддаваясь голосам, позволяя бранить и смеяться надо мной. Я не причиню больше никому вреда. Мои поиски закончатся здесь, в этой дыре тьмы и сожаления. А, если я не умру здесь, если я буду жить вечно, слушая голоса тех, кого я обидел, до скончания времен, возможно, я начну искупать то, что сделал.
– ВОТ ТЫ ГДЕ.
Я поднял голову, услышав выскользнувший из темноты голос, отличающийся от других окружающих меня, нашептывающих о мести и ненависти. В склепе было очень темно, и я едва мог переместиться больше, чем на несколько футов с того места, где сидел. Но я узнал голос, когда свет золотых глаз, появившихся из темноты, подплыл ближе ко мне.
– Грималкин. — Я услышал, как проскрежетал мой голос, словно я не говорил многие месяцы. Хотя я и не знал, сколько времени здесь прошло. Возможно, несколько месяцев. — Что ты здесь делаешь?
— Думаю, — проговорил Грималкин, величественно моргая, появившись в поле зрения, — это я должен спросить тебя. Почему ты прячешься с мертвыми, когда должен готовиться к последнему испытанию?
Я сгорбился, закрывая глаза. Снова раздались голоса, сердитые и болезненные.
– Оставь меня, кайт ши.
– Ты не можешь остаться здесь, — продолжал кот, как будто я ничего и не говорил. — Что хорошего, чтобы сидеть тут и ничего не делать? Ты никому не поможешь, если останешься здесь и будешь оплакивать прошлое.
Гнев вспыхнул, и я поднял голову, впившись в него взглядом.
– Что тебе знать об этом? — прошептал я. — У тебя нет совести. Ты обо всем думаешь с точки зрения сделок и пользы, не заботясь о тех, кем манипулируешь. Я просто не могу забыть… что сделал.
– Никто и не просит тебя забывать. — Грималкин сел, обернув хвост вокруг себя, пристально смотря на меня. — В конце концов, в этом-то вся суть совести — чтобы ты не забывал тех, кого обидел. Но ответь мне вот что: как ты собираешься искупить прошлые преступления, если ничего не делаешь? Ты думаешь, твоих жертв теперь заботит, живой ты или мертвый?
У меня не было ответа для него. Грималкин фыркнул и встал, размахивая хвостом. Его желтые глаза смотрели на меня с пониманием.
– Их нет. И нет никакого смысла в мучениях о том, чего не может быть. Они мертвы, а ты жив. И если ты не пройдешь это испытание, ничего не измениться. Единственный способ гарантировать, что ты не станешь тем, кого презираешь — завершить поиски, которые начал.
Голоса с нотами отчаяния нашептывали мне, напоминая о моих преступлениях, крови на моих руках, жизнях, которые разрушил. И они были правы. Я ничего не мог сделать для них теперь. Но тогда я был другим. Черствым и бездушным. Демоном, как они говорили. Но… возможно, я могу начать все сначала.
Грималкин повел ухом и засеменил в тени.
– Получи свою душу, рыцарь, — отозвался он, его серая фигура исчезла во тьме. — Докажи, что можешь учиться на своих ошибках. Только тогда ты сможешь стать человеком.
Его слова остались со мною после того, как он ушел. Я сидел в холодном углу и думал о прошлом, о людях, которым причинил боль, которыми манипулировал и уничтожил.
Грим был прав. Если я умру здесь, кто будет их тогда помнить? Если потерплю неудачу и вернусь домой без души, то ничего не буду чувствовать относительно своего прошлого, никакого раскаяния, никакой вины, никакой совести. Голос Бринны, надломленный и полный ненависти, нашептывал в мой голове. Я любила тебя. Я так сильно любила тебя, а ты убил меня. Я никогда тебя не прощу.
Я знаю, ответил я ее воспоминанию, и наконец, поднялся на ноги. Мои конечности кричали в протесте, но я прислонился к стене и остался стоять. И ты не должна. Я не хочу прощения.
Я не заслуживаю быть прощенным за свое прошлое. Но я исправлю его. Так или иначе, я искуплю те ошибки, клянусь.
Я устал, мое тело затекло, болело и было истощено. Потребовалась вся моя сила, чтобы открыть каменные двери и подняться по длинному лестничному пролету из склепа. Но с каждым шагом, с каждым толчком боли в костях, я чувствовал себя легче, как-то свободнее. Голоса стихли и остались в могиле. Я не мог забыть их или прошлые преступления, но я больше не хотел умирать.
Он ждал меня наверху лестницы с посохом в руке, наблюдая за мной из-под своего капюшона. Я почувствовал, как его древний пристальный взгляд пронесся сквозь мое разбитое, с кровоподтеками тело. Он кивнул, словно обнаружил во мне что-то, что ему понравилось.
– Время заключительного испытания, рыцарь, — сказал он, когда я поднялся на последнюю ступеньку и встал перед Хранителем. — Вы пережили человеческую слабость и совесть. Для вас остается одна последняя вещь, чтобы получить душу.
– Где Пак и Ариэлла? — спросил я, чувствуя себя виноватым, что ушел так надолго. Они должно быть сейчас волнуются обо мне. Надеюсь, они не думают, что я мертв.
– Они ищут вас, — просто сказал Хранитель. — Но это не их тест. Испытание начинается сейчас, рыцарь. Вы готовы или нет?
Я сделал вдох. Паку и Ариэлле придется подождать. Я надеялся, что они поймут, потому что Хранитель не дал мне времени подумать об этом.
– Да, — ответил я, чувствуя, как у меня в животе все сжалось. Последнее испытание. Единственное, что стоит между мною и душой. И Меган. — Я готов. Давайте закончим с этим.
Хранитель кивнул и поднял свой посох еще раз.
Глава 19
Человек
Дождь барабанил по моей спине. Я открыл глаза.
Я лежал на животе на твердой земле, прижавшись щекой к подобию булыжника, Вода впиталась в волосы и одежду. По моему промокшему состоянию и ощущению маленьких, круглых камней, давящих в мое лицо, я, должно быть, лежал там в течение какого-то времени. Вздрагивая, я приподнялся на локти, всматриваясь в дождь, пытаясь определить, где я находился.
Передо мной простирался изумрудно-серебряный сад с пышной растительностью, казавшийся расплывчатым сквозь дождь. Тропинки из булыжников извивались вокруг маленьких кустарников и клумб, а огромные деревья окаймляли края высокой каменной стены, окружающей сад. На расстоянии нескольких футов располагался мраморный фонтан с маленьким бассейном; звук капающей воды приглушался более крупным потоком.
Деревья вокруг мерцали от дождя, тысячи листьев вспыхивали словно ножи, когда ветер раскачивал ветви. У моих ног провода скользили по земле в странных узорах и обвивали стволы деревьев, пылая как неоновые вывески. Фонарные столбы, мерцающие в сумерках желтым светом, росли прямо из земли и стояли вдоль узких дорожек. Я повернулся и увидел огромный замок из камня, стекла и стали, а возвышающийся надо мною шпили и башни пронзали облака.
Я моргнул, пытаясь принять все это. Я вернулся в Железное Королевство. Изогнутые металлические деревья, провода, скользящие по земле, замок из камня и стали — они не могли принадлежать ничему более. И дождь… мое сердце остановилось, и я обратил лицо к небу. Вода была прозрачная и чистая, не кислотный, плотоядный дождь, который проносился по Железному Царству до того, как Меган стала королевой.
Но, если дело было в этом … если я был в Железном Королевстве…
Я сделал глубокий вдох, вдыхая прохладный, влажный воздух и в ожидании задержал дыхание.
Ничего. Никакого неприятного чувства, ни боли. Я ступил под деформированное железное дерево и прислонил ладонь к стволу, готовясь по привычке отскочить. Металл под моими пальцами был холодным и влажным, вообще не обжигающем.
Я не мог сдержать улыбку, расплывающуюся на моем лице, разворачиваясь вокруг, упиваясь садом, состоянием, всем. Откидывая назад голову, я поднял руки и издал победный клич в дождь, слыша, как он эхом отзывается от стен замка. Я был в Железном Королевстве без амулета, без защиты и все еще ничего не чувствовал. Теперь у железа не было надо мной власти. Я был человеком. Я победил!
Грохочущий лай позади, заставил меня обернуться, и худощавое, пушистое существо выбежало ко мне из-за дождя. На мгновение я подумал, что это был волк. Затем я увидел, что это была собака, огромная немецкая овчарка с мощными лапами и плотной, колючей от дождя шерстью. Она резко остановилась в нескольких футах от меня и зарычала, опустив голову, обнажая острые, белые клыки.
Я улыбнулся и присел так, чтобы мы были на уровне глаз, не смотря на клыки, засверкавшие в моем направлении.
– Привет, Красотка, — спокойно приветствовал я. — Я тоже рад тебя видеть.
Собака моргнула, поведя длинными ушами при звуке моего голоса. Следя за мной с подозрением, словно только что начала узнавать вторгнувшегося в сад, она в нерешительности махнула хвостом.
– Красотка! — раздался голос, отзываясь эхом из-за дождя, и заставив мое сердце дико забиться. Я стоял, голос доносился все ближе. — Где ты, дружок? Снова преследуешь гремлинов?
Красотка счастливо залаяла и повернулась, побежав в сторону голоса, шумно перепрыгивая через лужи. А затем под аркой ворот появилась она, обводя взглядом внутренний двор, в поисках пропавшей собаки. И я перестал дышать.
Правление королевством не изменило ее. Она все еще носила выцветшие джинсы и футболку, светлые длинные волосы распущены. Но сила пылала вокруг нее, и даже сквозь дождь она выглядела реальной, и надежной. И необыкновенно красивой. Красотка с брызгами подбежала к ней, и она упала на колени, почесывая ухо собаки. Затем Красотка оглянулась на меня, виляя хвостом, и она взглянула. Наши глаза встретились.
Мы замерли. Я видел, как ее губы шевелились, произнося мое имя. Но не раздалось ни звука. Красотка переводила взгляд назад и вперед между нами, завыла и подтолкнула руку Меган, выводя ее из оцепенения. Она поднялась и зашагала ко мне, не обращая внимания на дождь, пока нас не разделяли всего несколько дюймов. Мое сердце заколотилось, и я посмотрел вниз в глубокие сапфировые глаза Железной Королевы.
– Ясень. — В слове слышалось колебание, словно она не была полностью уверенна, был ли я реальным или нет. — Ты здесь. Как… — Она моргнула, и ее голос стал более уверенным, когда она сделала шаг назад. — Нет, ты не можешь… ты не должен быть здесь. Я сказала тебе не возвращаться. Никогда. Железо…
Я потянулся и взял ее руку, заставляя замолчать.
– Оно не сможет причинить мне боль, — пообещал я. — Больше не сможет.
Она пристально посмотрела на меня, надежда и неуверенность боролись в ее глазах. Я нежно коснулся ее щеки, слезы смешались с дождем.
– Я говорил, что вернусь, — сказал я ей, — и с этого момента я всегда буду рядом, не оставлю тебя. Ничто снова не сможет удержать меня от тебя.
– Как…? — прошептала она, но я наклонился и поцеловал ее, прекращая любые протесты. Она ахнула, и ее руки скользнули вокруг моей талии, привлекая нас ближе. Я обнял ее крепче, желая почувствовать ее своим телом, доказать, что это было по правде. Я был в Железном Царстве, и Меган была в моих руках. Красотка лаяла и гарцевала вокруг нас. Дождь все лил, промочив нас насквозь, но мы не ощущали желания покинуть это место в течение долгого-долгого времени.
КОГДА Я ПРОСНУЛСЯ НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, то побоялся открыть глаза, побоялся даже пошевелиться. Чернота сдавила мои веки, и я оставлял их закрытыми, боясь, что когда открою глаза, все исчезнет. Что я снова окажусь в Землях Испытаний, и Хранитель будет возвышаться надо мною, говоря грохочущим голосом, что я потерпел неудачу. Или еще хуже. Что все это был сон, и мне еще только предстоит закончить тесты вообще.
Очень осторожно я украдкой взглянул сквозь веки, приготовившись и наполовину ожидая увидеть каменные стены замка, почувствовать внезапный укол боли, когда мой разум столкнется с реальностью.
Когда я открыл глаза, комната с белыми стенами приветствовала меня. Затемненные шторы занавешивали огромное стеклянное окно на противоположной стене. Солнечный свет, пробившийся сквозь щель, разлился по покрытому ковром полу, касаясь груды влажной одежды, лежащей в куче рядом с кроватью. Кроватью, в которой лежал я. Я моргнул. Воспоминания предыдущей ночи начали всплывать как пучки дыма, туманного и нереального.
Позади меня раздался вздох, и что-то прислонившееся к моей спине зашевелилось.
Осторожно, боясь, что вся эта сцена может разбиться о реальность, я повернулся. Меган лежала возле меня под покрывалами, ее глаза закрыты, светлые волосы разметались по лицу. Я сделал медленный, глубокий вдох, чтобы успокоить мое заколотившееся сердце, и просто полюбоваться ей мгновение. Это было реально. Я нежно убрал волосы с ее щеки и наблюдал, как она зашевелилась от моих прикосновений и открыла глаза. Ее улыбка осветили всю комнату.
– Я боялась, что это был только сон, — прошептала она.
– Ты себе не представляешь, как отчаянно я надеялся, что это не был он. — Обняв ее, я притянул ее ближе и снова поцеловал. Она провела пальцами по моей обнаженной груди. И я задрожал, почти напуганный тем, насколько сильно я любил эту девушку. Но ведь я пошел на Край Света, преодолел испытания, которые ни одно существо не должно было испытать, и все ради нее. Если бы потребовалось, я сделал бы это снова.
И по сравнению с этим, вопрос, крутящийся в моей голове, должен был быть легким. Но когда Меган отстранилась и посмотрела на меня, я понял, что все мысли улетучились. Я нервничал сейчас больше, чем за все годы, будучи Зимним принцем.
Вопрос оставался в моей голове всю оставшуюся часть утра, которую мы провели под покрывалами, чувствуя себя ленивыми и довольными, не желающими оставлять объятий друг друга. Он продолжал изводить меня, когда мы, наконец, встали в обед, после того, как слуги кротко постучали в дверь, спрашивая, все ли с нами было в порядке. Меган приказала принести сухую одежду, и я натянул темные джинсы и футболку, чувствуя себя странно и слегка неуклюже в человеческой одежде. Я волновался, все еще обдумывая, как спросить ее. Каждые раз при мысли о нем, мой живот скручивало.
— Эй. — Прикосновение пальцев Меган почти заставило меня выскочить из своего тела. Она улыбнулась мне, хотя ее взгляд был озадаченным. — Этим утром ты кажешься ужасно нервным. Что-то не так?
Сейчас или никогда, Ясень. Я сделал глубокий вдох.
– Нет, — ответил я, поворачиваясь к ней, — все в порядке, но я хотел кое-что у тебя спросить. Подойди сюда на минуту.
Беря ее за обе руки, я отошел в середину комнаты на открытое пространство перед шторами. Она последовала за мной, все еще с озадаченным выражением на лице. Я остановился, собираясь с мыслями.
– Я не… знаю, как это делается в твоем мире, — начал я, когда она склонила голову на бок, смотря на меня. — Я видел это прежде… но я не уверен, как спросить. По правде такое никогда не происходило при Зимнем Дворе.
Меган моргнула, немного нахмурясь.
– Что ты имеешь в виду?
– Я знаю свою роль здесь, — продолжал я. — Что бы ни случилось, я все еще твой рыцарь, и ничто этого не изменит. Ты — королева этого царства, и у меня нет желания править. Однако я хочу сделать эту человеческую вещь правильно. Я все еще буду на твоей стороне, сражаться с твоими врагами, всегда поддержу тебя, чтобы не случилось. Но я более не хочу быть просто твоим рыцарем и защитником. Я хочу большего. — Я замолчал и сделал глубокий вдох. А затем медленно отпустил ее руки, отошел и опустился на одно колено. — Что я пытаюсь сказать… Меган Чейз, окажешь мне честь, выйдя за меня замуж?
Глаза Меган стали большими и круглыми, затем блестящая улыбка расплылась на ее лице. Остальная часть дня прошла как в тумане. Мелькали лица, волнение и неверие наполнили воздух. Все, что я помнил ясно, был тот единственный момент, то одно простое слово, которое изменит мою жизнь навсегда.
– Да.
СВАДЬБА ЖЕЛЕЗНОЙ КОРОЛЕВЫ оказалась намного экстравагантнее, чем мы ожидали. Брак в пределах волшебного общества был почти неслыханным делом. Самый известный союз был между Обероном и Титанией, но они были из одного Двора. Даже я понятия не имел, почему два Летних монарха решили пожениться. Но подозревал, что тут во многом была вовлечена власть, как и все остальное. Но как только было объявлено, что Железная Королева выходит замуж за прежнего принца Зимнего двора, новость наделала шуму во всем Небывалом. Другие дворы протискивались через друг друга, чтобы выяснить, что происходило. Начали появляться слухи, распространяясь как пожар: Меган и я соревновались за власть, Железное Царство пыталось заполучить больше территории, я был шпионом, засланным Маб, чтобы объединить Железный Двор с Зимним против Летнего. Ни один из других правителей не был доволен браком. Оберон даже пытался остановить свадьбу, заявив, что законы Летнего и Зимнего дворов запрещают браки между их представителями. Конечно, когда Меган услышала это, она спокойно сказала Летнему монарху, что она, как Королева Железного Царства, может делать все, что ей заблагорассудиться на своей собственной земле. И при этом я больше не являлся принцем Зимнего двора. Таким образом, он мог взять свои законы и подложить под попу.
Невзирая на все это, сама свадьба была огромным событием с представителями из всех трех дворов. Конечно, человеческой семьи Меган там не было. Я сомневаюсь, что кто-нибудь из них остался в здравом уме после этого. Но согласился на маленькую частную церемонию с ее семьей в мире людей. В действительности я не видел смысла в этих двух свадьбах, но Меган настояла, что ее семья также должна увидеть ее замужество, поэтому у меня не было выбора, кроме как уступить.
Реальная свадьба была проведена в Диком Лесу, поскольку другие дворы не могли пройти в Железное Царство, не отравив себя. И в роще, устланной полевыми цветами, где под стволом действительно массивного дерева собрались три двора волшебного царства, Меган и я поженились на глазах у всего Небывалого.
Человеческие свадьбы не походили на свадьбы волшебного народа, по крайней мере, не те, которые я видел за эти годы. На мне была черная с серебром униформа Зимнего принца, в которой я был, когда впервые увидел Меган на Элизиуме когда-то давно. Хотя я больше не был частью Темного Двора, я хотел, чтобы все помнили, что я все еще был Ясенем, что я все еще принадлежал Небывалому.
Маб и Зимний Двор стояли позади меня, и я мог ощущать спиной их холод. Иней покрыл цветы вокруг меня. На противоположной стороне возвышались Оберон, Титания и Летний Двор, высокие и гордые, взирающие на Зимний через проход, разделяющий их. И окружая нас всех, наблюдали Железные фейри, третий двор волшебного царства, Гремлины и древесные нимфы носились по траве и деревьям, рыча и шипя друг на друга. Железные рыцари в начищенных до блеска металлических доспехах, стояли по стойке «смирно» в конце прохода, напротив рыцарей — эльфов Летнего и Зимнего Двора, ожидая процессии. На мгновение я поразился невозможности всего этого. Не так давно, Железные фейри были смертельной угрозой для всего Небывалого, и никто не потерпел бы их, и еще меньше разделил пространство в пределах Дикого Леса. Но посмотрев вокруг на лица собравшихся Летних, Зимних и Железных фейри, я почувствовал вспышку надежды. Для этого потребовались решительная, получеловеческая Летняя принцесса и древнее пророчество, чтобы исправить отчуждение между этими тремя дворами. Но она сделала это. Будет трудно, и потребуется много работы, но, возможно, в конце концов, мы смогли бы жить в мире друг с другом.
Движение в толпе привлекло мое внимание. Прямо напротив меня, на стороне Светлого двора, знакомый рыжик высунул свою голову из толпы и поприветствовал меня, одарив дьявольской усмешкой. Я подавил содрогание. Мы с Паком не очень много общались с момента объявления свадьбы, и хотя он никогда не показывал этого, я подозревал, что этот день будет трудным для него. У меня также закралось подозрение, что Великий Шутник приготовил нам несколько сюрпризов, и что после вечеринки собирался разойтись не на шутку. Я надеялся, что, чтобы не случилось, вечеринка не превратиться в мятеж, а затем в кровопролитие.
Но когда началась музыка, я забыл обо всем этом. Я не думал о толпе, дворах и их бесконечных ссорах. Я не видел Пака и Маб, Оберона и Титанию или Железных фейри. Я не видел никого, кроме нее.
Меган была ошеломляюща в своем длинном белом платье с ярко-серой вышивкой, расшитой подобно звездам, ловящим свет. Ее волосы были собраны под фату с несколькими тонкими, светло-серебристыми нитями, свисающими и щекочущими ее обнаженные плечи. Атласный шлейф колыхался позади нее, струящейся белой рекой, который несли над травой трио старьевщиков. Ее приемный человеческий отец, Пол, стоял около нее. Его старо — молодое лицо светилось гордостью и небольшим страхом. Когда проревели трубы и рыцари подняли свои мечи, фейри вокруг нас завыли, сливая голоса в радостной какофонии звуков. Шум и крики эхом отзывались над деревьями, заставляя воздух дрожать. Когда моя невеста приблизилась, наши глаза встретились сквозь фату, и я почти перестал дышать. Вот оно. Это действительно происходило.
Я не мог сдержать улыбку на лице, когда она подошла к фасаду, занимая свое место возле меня. Меган улыбнулась в ответ, и на мгновение мы просто стояли, потерявшись во взгляде друг друга. Вой фейри, пристальные взгляды Летних, Зимних и Железный эльфов, ревущие трубы — все это исчезло. Были только я и Меган. И ничего больше.
Затем Грималкин запрыгнул на старый пень между нами и вздохнул.
– Я все еще не вижу смысла в проведение этого нелепого спектакля, но хорошо, — зевнул кайт ши и сел. — Из всех одолжений, что я предоставлял, это, безусловно, самое утомительное. Ну, тогда давайте начнем уж его? — Грималкин сел более прямо и повысил голос, чтобы быть услышанным в толпе. — Мы собрались сегодня, — начал он высоким тоном, — чтобы стать свидетелями союза этих двоих в совершенно бесполезной, показной церемонии брака. По причинам мне не известным, они решили сделать свою любовь официальной, и –
– Грималкин, — вздохнула Меган, хотя и со слабой, разгневанной улыбкой. — Ну, хоть раз, не мог бы ты, пожалуйста, не быть задницей?
Кот повел ухом. Я мог ощущать, что это его тайно забавляло.
– Я не даю обещаний, Железная Королева. — Он фыркнул и посмотрел на меня. — Может у вас есть свои собственные клятвы?
Мы кивнули.
– Хвала небесам. — Под пристальным взглядом Меган он моргнул и глубокомысленно кивнул. — Очень хорошо. Давайте продолжать. Вы можете продолжить, когда будете готовы, принц.
Я взял руки Меган и медленно выдохнул, давая свою клятву.
– Меган Чейз, — начал я, вглядываясь в ее глаза, — с этого дня я клянусь быть твоим муже и рыцарем, стоять с тобой, когда никто другой не будет. Защищать тебя и твое королевство всем, что имею до конца жизни. Клянусь быть верным и любить тебя до последнего вздоха. Поскольку ты владеешь не только моим сердцем и умом, но и моей душой.
Меган одарила меня ослепительной улыбкой. Ее глаза заблестели от слез под фатой.
– Ясень, — прошептала она. И хотя она не произнесла его вслух, я услышал эхо своего Истинного имени в ее голосе. — Именно из-за тебя я могу быть сегодня здесь. Ты всегда был рядом, ни разу не дрогнув, защищая меня и не думая о себе. Ты был моим учителем, моим рыцарем и моей единственной любовью. Теперь пришла моя очередь давать обещание. — Она сжала мою руку. Ее голос был мягким, но не колеблющимся. — Сегодня я клянусь, что мы никогда снова не разлучимся. Обещаю, что буду всегда на твоей стороне, и буду готова встретить все, что мир может предложить нам.
– Очень трогательно, — заметил Грималкин, почесывая за ушком. Мы проигнорировали его и он сел с фырканьем. — Вот и хорошо. Может мы уже закончим эту бесконечную церемонию? Если у кого-то из присутствующих есть возражения против этого союза, пусть говорит сейчас или вечно хранит молчание. И если вы действительно возражаете, пожалуйста, имейте вескую причину для возражения, так чтобы мне не пришло оставаться здесь, пока вы обсуждаете проблему.
Я мог чувствовать, что правители обоих дворов желали что-то сказать, аргументы и возражения готовы вырваться из уст. Но что они могли предложить? Я не был частью Зимнего Двора. Всего лишь простой смертный. А Меган была королевой. Не было ничего, что они могли бы сказать, и чтобы это действительно было веским аргументом. Грималкин тоже это знал, поскольку спустя секунду или две напряженной тишины, он встал и повысил свой голос.
– Тогда пусть будет известно, перед этими свидетелями и дворами, что эти двое связаны навеки как муж и жена, и пусть ни одна сила в смертном мире или волшебном царстве не разлучит их. А теперь представляю вам Королеву Железного Двора и ее Супруга. — Он зевнул и с нежностью посмотрел на нас. — Полагаю теперь та часть, где вы целуетесь — хотя, не важно.
Я уже приподнял фату Меган и притянул ее ближе. И под великим деревом, посреди рева и крика толпы фейри, я целовал свою невесту, пока все вокруг нас не исчезло.
ШЛО ВРЕМЯ, и я медленно приспосабливался к жизни в Железном Дворе. Я привык к гремлинам, носящимся по всему замку следом за Меган, словно верные собачки, и все же сеющие разрушения и неразбериху, где пройдут. Я больше не хватался за меч, когда группа Железных рыцарей приближалась к Меган. Любопытных и подозрительных взглядов, когда я проходил, с каждым разом становилось все меньше и меньше, пока я просто не стал еще одним присутствующим в замке.
Железные фейри, как я обнаружил, были на много больше структурированной группой, чем фейри Летнего и Зимнего Двора. За исключением вечно хаотичных гремлинов, они приветствовали порядок, понимали звание и иерархию, а также цепь команд. Я был принцем-консортом, вторым только после самой Меган, поэтому мне следовало повиноваться. Даже Глюк, Первый лейтенант Меган, редко обсуждал мои действия. А Железные рыцари повиновались моим приказам беспрекословно. Было странно, что не нужно было постоянно быть на стороже, бояться, что кто-то мог всадить нож в спину. Конечно, при Железном дворе всегда были ссоры и политика, как и в любом другом дворе Волшебного царства. Но по большей части, фейри здесь были более прямолинейными и деловыми, не стремились заманить меня в ловушку смертельной игры слов просто ради удовольствия.
Как только я понял это, я начал ценить Железное Царство намного больше.
Особенно, когда будучи смертным, я мог делать вещи, о которых не мог и мечтать как эльф.
Не так давно после свадьбы я проснулся один в постели, с падающим светом из смежной комнаты, офиса Меган. Поднявшись, я прошел в комнату и нашел Меган сидящую за столом с маленьким, плоским экраном, который она носила повсюду словно блокнот. Это было действительно чужеродное устройство для меня. Простым прикосновением к поверхности экрана она могла открыть «файлы» или «электронную почту», сделать картинки больше или меньше, или смахнуть их легким щелчком руки. Я, конечно, думал, что это были Железные чары, которые позволяли такое волшебство. Хотя, когда я упомянул об этом Диоду, эльфу — хакеру, отвечающему за компьютерные системы замка, он так истерично смеялся, что не смог ответить мне. Я ушел в раздражении.
– Эй, — прошептал я, обхватывая руками ее сзади. — Что ты делаешь?
На мгновение она остановилась, положив голову на мою руку, затем потянулась и вытащила пару тонких белых проводков из ушей.
– Проверяю маршрут на день. Кажется, что у Гномов Кога затруднения из-за исчезновений в Подземном городе. Придется послать Глюка посмотреть, что там происходит. Диод хочет, чтобы я запретила всем гремлинам заходить в комнаты безопасности, говоря, что он не может думать, когда они повсюду бегают и во все влезают. — Она вздохнула и откинулась на стуле, обхватывая рукой мою шею, в то время как другая рука все еще держала планшет. — И от северных территорий тонна запросов, говорящих, что рыцари Зимнего Двора доставляют неприятности, беспокоя местных жителей на этой стороне границы. Похоже, что нам с Маб нужно поговорить. Это будет забавная беседа.
Она вздохнула и положила планшет на стол. Я уставился на слова мелькающие на экране. Совершенно иностранный словарь для меня, даже если я понимал язык. Меган поглядела на меня, и озорная улыбка появилась на ее лице.
– Вот. — Поднимаясь, она подняла экран с рабочего стола и сунула его мне. — Возьми его. Я покажу тебе, как это работает.
Я уклонился, отступая назад, поглядывая на планшет, как будто это была ядовитая змея. — Зачем?
– Ясень, ты теперь человек. — Меган улыбнулась и продолжала протягивать экран ко мне. — Ты не должен больше бояться этого. Он не может причинить тебе вреда.
– У меня нет Железных чар, — ответил я ей. — Он не будет работать у меня.
Она рассмеялась.
– Тебе не нужны чары, чтобы это работало. Это не волшебство, просто технология. Любой может пользоваться им. Давай, ну же. — Она направилась в моем направлении. — Просто попробуй.
Я вздохнул. Очень осторожно я протянул руку и взял его, все еще ожидая почувствовать жгучую боль в руке, как когда-то моя плоть реагировала на металл. Когда ничего не произошло, я осторожно держал его обеими руками и уставился на экран, не зная, что делать.
Меган скользнула рядом со мною, следя через мое плечо.
– Коснись экрана здесь, — мягко указала она, демонстрируя изящными пальцами. — Видишь? Ты можешь получить доступ к файлам тут, потянуть картинки, делая их больше. Вот так. Попробуй.
Я так и сделал. К моему удивлению, планшет ответил на мои неуклюжие попытки, работая точно так же, как и у Меган. Я перетащил картинку на экран, сделал ее крупнее, уменьшил и убрал, чувствуя, как глупая усмешка расползается по моему лицу. Я обнаружил целую библиотеку в файлах этого странного устройства; больше книг, чем я думал было возможно. И все содержались в этом крохотном экране. От прикосновения пальца музыка наполнила воздух, одна из тысячи песен, которые Меган «загрузила» с «сети». Должно быть, я играл этой вещичкой, по крайней мере, в течение двадцати минут, прежде чем Меган со смехом забрала ее у меня, сказав, что у нее еще есть работа, которую нужно сделать.
– Теперь видишь, — сказала она мне, когда я неохотно отдал его, — что быть человеком не так уж и плохо, верно?
Я наблюдал, как она села и снова начала работать, пальцы летали по экрану, глаза полу — прикрыты в концентрации. В конечном счете, она почувствовала, что я уставился на нее, и взглянула на меня, приподнимая в недоумении бровь.
– Да?
– Я тоже хочу такой, — просто сказал ей. Она рассмеялась. И на сей раз, я усмехнулся в ответ.
ЭТО БЫЛО НАЧАЛО.
Человечность не далась мне легко, или сразу же. Я все еще тосковал по своим чарам, по той легкости, с которой двигалось мое тело, по быстроте и силе моего Темного наследия. Чтобы поддерживать мои навыки на высоком уровне, мы с Глюком ежедневно тренировались во дворе, а Железные рыцари наблюдали. И хотя я помнил, как владеть мечом, казалось, что я никогда не двигался достаточно быстро. Маневры, которые раньше были привычными, как вторая натура, теперь стали из чрезвычайно трудных до невозможных. Правда, я столько много и долго сражался, что имея такой огромный опыт, ни один из рыцарей не мог коснуться меня в поединке один на один. Но я проигрывал Глюку все же чаще, чем выигрывал. И это было печально. Когда-то я был лучше.
Моя физическая ограниченность не была моей единственной заботой. Меня часто мучили кошмары прошлого. Я просыпался ночью с криком и в холодном поту, призрачные лица ослабевали, столкнувшись с действительностью. Голоса преследовали меня во сне, обвиняя. Полные ненависти голоса, требовали знать, почему я был счастлив, в то время когда они умерли. Мои сны были наполнены кровью и темнотой. Было много ночей, когда я не мог уснуть, уставившись в потолок, ожидая рассвета. Однако постепенно кошмары уменьшились, когда я начал забывать ту часть своей жизни и сфокусировал внимание на новой. Сны никогда не исчезали полностью, но демоном в основе тех кошмаров больше был не я. Я больше не был Ясенем принцем Темного двора.
Но каждый раз спустя какое-то время, у меня возникало ирреальное чувство, что я пропустил что-то. Что моя жизнь с Меган не была тем, чем казалась. Что я забыл что-то важное. Я мог бы избавиться от него, убеждая себя, что я просто приспосабливаюсь к тому, чтобы быть человеком. Но оно всегда возвращалось, насмехаясь надо мной, воспоминание, остающееся вне досягаемости.
Не взирая ни на что, время в Железном Царстве двигалось дальше. Меган правила без оппозиции, маневрируя хитросплетениями волшебной политики, как будто была рождена для этого. Я с головой ушел в технологию: ноутбуки, сотовые телефоны, компьютерные игры, программное обеспечение. И постепенно я привык быть человеком, потихоньку забывая свою сторону фейри — свои чары, скорость и силу — пока, наконец, не мог вспомнить, на что это было похоже вообще.
Глава 20
Ход времени
Неистовый звонок оторвал меня от приятного сна. Пошатываясь, я поднялся, осторожно стараясь не потревожить Меган, и потянулся за телефоном на журнальном столике. Светящиеся синие числа на экране показывали 2:12, и то, что Глюк собирается умереть за то, что так разбудил меня.
Я нажал кнопку, приложив телефон к уху, и проворчал.
– Кому-то лучше быть мертвым.
– Простите, высочество. — Голос Глюка прошипел в мое ухо с громким шепотом. — Но у нас проблема. Королева все еще спит?
Я моментально проснулся.
– Да, — пробормотал я, откидывая покрывала и вставая с постели. Железная Королева была соней, часто утомляемая необходимостью управлять королевством, и имела склонность быть раздражительной, когда ее будили посреди ночи. После того, как на него «поворчали» несколько раз из-за чрезвычайных ситуаций посреди ночи, Глюк начал обращаться со всеми ночными проблемами непосредственно ко мне. Между собой мы обычно могли уладить ситуацию прежде, чем королева узнала бы, что что-то было не так.
– Что происходит? — спросил я, влезая в одежду, все еще прижимая телефон к уху плечом. Глюк издал на половину сердитый, на половину устрашающий вздох.
– Кирран снова сбежал.
– Что?
– Его комната была пуста, и мы думаем, что ему удалось ускользнуть через стену. Я послал четыре отряда на его поиски, но я подумал, что вы должны знать, что ваш сын предпринял еще один побег.
Я простонал и провел рукой по лицу.
– Приготовь планеры. Я сейчас буду.
ГЛЮК ВСТРЕТИЛ МЕНЯ на самой высокой башне. Молнии в его волосах сердито потрескивали, фиолетовые глаза светились в темноте.
– Мы уже обыскали его обычные укрытия, — сообщил он мне, когда я подошел. — Его нет ни в одном из них, а мы ищем с полуночи. Думаем, что на сей раз ему удалось выбраться из города.
– Как он перебрался через стену? — Спросил я, сердито взирая на первого лейтенанта, который нахмурился.
– Нет одного из планеров, — проговорил он. Я выругался.
Киррану, голубоглазому и серебро — волосому, было почти восемь по человеческим меркам. И как раз достаточно волшебной крови, чтобы сделать его столь же недисциплинированным как фуку. Со времени как он начал ходить, все домашние не могли угнаться за ним. Ловкий как белка, он измерял стены, забирался на окна и взгромождался на самые высокие башни, усмехаясь в наслаждении, в то время как все собравшиеся пытались уговорить спуститься вниз. Его смелость и любопытство с возрастом только возрастали, и если бы ему сказали, что он что-то не сможет сделать, то это гарантировало, что он обязательно попробует это сделать.
Его мать убьет меня.
Глюк выглядел слегка пристыженным.
– Он спрашивал о них этим утром. Я должен был догадаться. Есть какая-нибудь идея, куда бы он мог направиться?
Подумав, я вздохнул. В последнее время Кирран был одержим другими территориями, спрашивая о Летнем и Зимнем дворах, и о Диком Лесе. Днем мы практиковались в стрельбе из лука, и он спросил, на кого я охотился. Когда я рассказал ему об опасных существах в Диком Лесу, о гигантах, химерах и крылатых драконах, которые могли разорвать и проглотить целиком, он почти светился от возбуждения.
– Ты возьмешь меня поохотиться как-нибудь, Отец? В Дикий Лес?
Я взглянул на него. Он невинно посмотрел в ответ, алмазные голубые глаза искрились из под длинных серебристых ресниц, его лук крепко сжат в обеих руках. Кончики заостренных ушей выглядывали из-за волос, постоянное напоминание, что он не был полностью человеком. Что кровь Железной Королевы текла в его венах, делая его быстрее, сильнее, смелее, чем обычного ребенка. Он уже продемонстрировал талант к чарам, и взял лук с мечом раньше, чем было положено. Однако ему было только восемь лет, все еще ребенок, наивный, не знающий об опасностях остальной части Волшебного царства.
– Когда станешь постарше, — ответил я ему. — Не сейчас. Но когда будешь готов, я возьму тебя.
Его усмешка засияла по всему лицу.
– Обещаешь?
– Да. — Я присел рядом с ним, направляя лук в нужное направление. — Теперь снова попытайся поразить цель.
Он захихикал, очевидно, удовлетворенный, и больше об этом не заговаривал. И я больше не думал об этом оставшуюся часть дня. Я должен был бы уже знать.
– У меня есть идея. — Я вздохнул и свистнул одному из планеров, свисающих со стены. Он повернул свою насекомо-подобную голову и сонно зажужжал. — Пошли рыцарей обыскать Дикий Лес, особенно вокруг границ со дворами. И давай надеяться, что он не нашел дороги в Тир-На-Ног.
– Другим дворам не понравиться, — пробормотал Глюк. — Нам не положено входить в Дикий Лес без их разрешения.
– Это мой сын. — Я смерил его пронизывающим взглядом, и он отвел глаза. — Мне все равно, если нам придется разорвать весь Дикий Лес. Я хочу найти его, это понятно?
– Да, сир.
Я слегка кивнул и ступил на край балкона, протягивая руки. Планер медленно снижался со стены и сполз на мою спину, разворачивая свои крылья. Я оглянулся на Глюка, наблюдающего за нами, и вздохнул.
– Разбуди королеву, — сказал я ему. — Обрисуй ей ситуацию. Это то, что она должна узнать сразу же. — Он вздрогнул, и я не позавидовал его работе. — Скажи ей, что я скоро вернусь с Кирраном.
И с этими словами я оттолкнулся от края и устремился в пустое пространство. Воздушные потоки поймали крылья планера, поднимая нас к верху, и мы взлетели, направляясь к Дикому Лесу.
МНЕ НЕ ПРИШЛОСЬ ИСКАТЬ долго. Всего несколько миль после того, как пересек границу Железного Царства и влетел в Дикий Лес, я заметил сверкание крыльев планера в лунном свете и приземлился поблизости. Оставив двух железных существ возбужденно жужжать друг на друга, я зажег фонарь и начал изучать землю вокруг посадочной площадки. Несмотря на свое человеческое зрение, столетия охоты и выслеживания в Диком лесу нельзя забыть за какие-то несколько лет, и вскоре я обнаружил ряд маленьких следов, ведущих в окутанный ветвями подлесок. Я мрачно последовал за ним, молясь, чтобы его ничто не нашло раньше меня.
Через несколько миль следы приняли зловещий оборот, поскольку что-то большое и тяжелое присоединилось к маленьким отпечаткам, ведущим через лес. Преследующие их. Вскоре после этого шаги между следами удлинились, растягиваясь в бег, к которым присоединились сломанные ветки и палки. Моя кровь похолодела. Когда я нашел его лук, сломанный и раздробленный, страх сжал мою грудь, я едва мог дышать. Я побежал.
Крик разрушил тишину ночи. Он обратил мою кровь в лед, и я пустился в слепую в том направлении, обнажая меч. Ледяное волшебное оружие обжигало мои руки холодом, но я слишком далеко зашел, чтобы на это обращать внимание.
– Кирран! — прокричал я, проносясь через подлесок.
Рев ответил мне. Что-то огромное и ужасное вцепилось за дерево в нескольких ярдах от меня, размахивая крыльями как у летучей мыши и схватившись когтями за ветви. Его тело было костлявым и львиным, с кроваво-красной шерстью и спутанной черной гривой. Его длинный хвост оканчивался остроконечным шаром, колючий как огромный морской еж, оставляя колючки в ближайших деревьях, когда он впадал в ярость.
Высоко наверху, маленькая, светлая фигура прижалось к ветвям дерева, пытаясь взобраться как можно выше от злобного зверя. Его слезящиеся голубые глаза встретились с моими, но его крик заглушил рев чудовища снизу.
– Эй! — взревел я. И два горящих красных глаза сфокусировались на мне. — Сейчас же отойди от него!
Мифическое чудовище завыло и спрыгнуло с дерева, приземлившись с грохотом на землю. Размахивая хвостом, оно подошло ко мне, его отвратительное человеческое лицо исказилось в животном оскале, обнажая заостренные зубы. Я сжал меч, игнорируя ошеломляющий холод, распространяющийся по руке, и сделал глубокий вдох.
Чудовище сделало выпад, нацелив когти мне в лицо и распахнув челюсть для того, чтобы вырвать мне горло. Я увернулся, ответно нанеся удар мечом, прорезав глубокую рану в плече монстра. Оно закричало, странным человеческим воплем, и обернулось со сверкающими красными глазами. Его хвост слегка ударил, слишком быстро, чтобы увидеть, и я почувствовал, что что-то кольнуло мои ноги.
Ослепляющая боль накатила несколько секунд спустя, почти подкосив меня. Я потянулся одной рукой вниз и почувствовал длинные черные иглы хвоста чудовища, вонзившиеся глубоко в ногу. Зная, что яд продолжит поступать в меня через иглу, чем дольше она там остается, я схватил и выдрал ее, стискивая зубы, чтобы не закричать. Игла была зазубрена на конце и прорвала зияющее отверстие в моей ноге. Но яд чудовища быстро парализует и убивает свою жертву, если остается в теле.
Сверху Кирран закричал от ужаса. Чудовище зарычало и подошло ближе ко мне, красные глаза светились в темноте.
Я мог чувствовать, как яд прожигает, распространяясь по ноге, и изо всех сил старался остаться стоять на ногах. Я видел, как чудовище подбиралось ближе ко мне, размахивая смертоносным хвостом, выжидая, чтобы яд вступил в силу. Небрежно, оно снова хлыстнуло меня своим хвостом, и я почувствовал, как другая игла впилась в мое плечо, заставляя ахнуть. У меня оставалось мало времени. Оцепенение расползалось по ноге, а вскоре за ней последует рука. Но я должен был спасти Киррана. По крайней мере, я должен был удостовериться, что Кирран возвратиться домой невредимым.
Симулируя слабость, я споткнулся и упал на колени, наконечник моего лезвия вонзился в землю. Это было то, чего ждало чудовище. Монстр с воем прыгнул на меня, намереваясь убить, челюсти распахнуты. Я упал на спину, подняв меч, когда чудовище набросилось на меня, вонзив лезвие глубоко в его косматую грудь.
Существо вскрикнуло и рухнуло на меня, пригвождая к земле. Его тело пахло кровью и тухлым мясом. Я попытался скинуть его, когда оно забилось в предсмертных конвульсиях, дергаясь и лягаясь. Но чудовище было слишком тяжелое, а я испытывал очень сильную боль, чтобы сдвинуть его. И поэтому я лежал, пригвожденный мертвым чудовищем, зная, что, вероятно, мне не уйти. Я мог чувствовать, как яд растекается по моей ноге, игла все еще пронизывала плечо. Ясень Зимний принц исцелился бы от таких ран, его эльфийское тело инстинктивно притянуло бы чары, чтобы прогнать болезнь, восстанавливая себя с помощью бесконечного запаса волшебства. Но я был всего лишь смертным, и не имел таких сил.
Стараясь изо всех сил остаться в сознании, я слышал, как сопел и плакал Кирран, пытаясь стянуть с меня мертвое чудовище.
– Вставай, — услышал я его хлюпанье носом. — Папа, вставай.
– Кирран, — мягко отозвался я, но он, казалось, не слышал меня. Я попробовал еще раз, но крик, отозвался эхом сквозь деревья, и Кирран вздернул голову.
– Сюда! — закричал он, размахивая обеими руками. — Глюк, мы здесь!
Знакомые голоса окружили нас. Голос Глюка, сердитый и яростный. Лязг Железный рыцарей, когда они оттаскивали чудовище. Рыдания Киррана, когда он пытался объяснить, что произошло. Я попытался ответить на вопросы, гудящие вокруг моей головы, но мой голос был настолько же оцепенелым, как и все остальное. Фигуры, толпившиеся перед моими глазами были расплывчатыми и неясными.
– Та нога выглядит довольно плохо, — услышал я, как кто-то пробормотал Глюку, когда они склонились надо мною. — Мы попытаемся спасти ее, но он смертный, в конце концов.
– Сделайте, что сможете, — в ответ пробормотал Глюк. — Я просто рад, что мы нашли его живым. Королеве это не понравится.
После этого их голоса стали искажаться, сливаясь с фоном. В конечном счете, звуки, люди, голоса, все смешалось вместе как чернила, и обратились в темноту.
ДУМАЛ, ЧТО УМРУ, но я выжил.
Моя нога больше никогда не стала прежней. Яд слишком сильно повредил ее. К счастью для меня, шип в плече прошел насквозь, ничего не оставив, кроме складки шрама. Но после того сражения я навсегда остался хромым. И если я стоял слишком долго на этой ноге или распределял на нее весь вес, то она не выдерживала. Тренировки на мечах с Глюком и рыцарями прекратились, и мне приходилось ходить, облокачиваясь на трость.
Я не возражал… слишком сильно. У меня все еще был сын, жена и здоровье, хотя последнее сражение снова продемонстрировало, как хрупка была смертность. Факт, на который Меган крайне ясно указала, как только я снова был на ногах. Железная Королева была мертвенно бледной, со сверкающими голубыми глазами, когда она налетела на меня, требуя ответа: о чем я думал, когда отправился в Дикий Лес один.
– Теперь ты человек, Ясень, — проговорила она, наконец, немного успокоившись. — Знаю, ты думаешь, что можешь завоевать весь мир, но больше это не имеет значения. Пожалуйста, пожалуйста, обещай мне, что впредь будешь более осторожным.
– У меня теперь не такой уж большой выбор, не правда ли? — вздохнул я, хватаясь за трость, и хромая пошел из комнаты. Ее пристальный взгляд следил за мной печально и сочувствующе. И я остановился в дверном проеме. — Не волнуйтесь, Ваше величество. Я знаю о своих пределах. — Я попытался сдержать боль и горечь в голосе, но они все равно проскочили. — Я ни с кем не буду сражаться еще долгое время. И могу пообещать вам это.
– Это не то, что меня заботит, — мягко ответила Меган. Но я уже вышел за дверь.
Шло время, и часы на великой башне в центре Железного Царства отмеряли его ход. Кирран вырос в яростного воина: смертоносного, легкого на ногу, обладающего скоростью, неестественной для человека. И когда он достиг определенного возраста, сразу после семнадцатого дня рождения, он просто… прекратил стареть. Как будто решив, что ему хорошо, как есть и отказался взрослеть дальше.
Меган не менялась, хотя она становилась зрелой, проницательной и мудрой с течением времени. Истинная грозная королева. Ее тело оставалось таким же молодым и прекрасным, как и остальная часть Волшебного царства. А я, как человек в железном Царстве, где время действительно проходило, и отмеряла года секундами — нет.
– О ЧЕМ ТЫ ДУМАЛ?
Я повернул голову на звук голоса Меган, видя, что Железная Королева остановилась в дверном проеме, скрестив перед собою руки. Хотя она была ошеломительная в длинном вечернем платье, с волосами, спадающими на спину блестящими локонами, она не выглядела довольной.
– Думал? — спросил я, надеясь сбить ее столку, изображая изумление и невинность. К сожалению, это редко срабатывало с Железной Королевой, и сегодня не было исключением.
– Не притворяйся, Ясень. — Меган вошла в спальню, смотря на меня с негодованием. — Ты знаешь, о чем я говорю. Почему ты сказал Киррану, что он может пойти на Элизиум в этом году? Последнее, что нам нужно, чтобы он затеял драку с Зимней знатью или соблазнил кого-нибудь из двора моего отца. Они и без этого достаточно подозрительно к нему относятся.
– Он много лет просит пойти, — сказал я ей, набрасывая плащ на плечи. — Думаю, что он достаточно взрослый, чтобы увидеть, на что это похоже. Мы не можем вечно защищать его. Ему как принцу Железного Царства придется узнать о других дворах.
На несколько мгновений Меган впилась в меня взглядом, затем со вздохом смягчилась.
– О, прекрасно. Я знаю, что ты прав, — проговорила она, одаряя меня сердитой улыбкой. — Просто… он кажется мне все еще таким юным, все еще просто ребенком, попадающим в неприятности. Куда уходит время? — Она подошла к окну, пристально смотря в сторону Тир-На-Ног. Солнце садилось, и черный силуэт огромной башни с часами в самом центре города вырисовывался на фоне вечернего неба.
– Двадцать лет, Ясень, — пробормотала она. — Трудно поверить, что прошло больше двадцати лет с тех пор как мы победили фальшивого короля. Такое чувство, что это было только вчера.
Для тебя, возможно, подумал я, глядя на отражение в зеркале. Серые глаза на обветшалом, излинованном лице смотрели на меня в ответ. Морщины пролегли под глазами и в уголках рта, портя мою кожу, так же как и шрам вдоль левой щеки, спускающийся к горлу — трофей, полученный во время охоты на василиска в Диком Лесу. В последнее время мои виски затронула седина, а плечо — то, которое пострадало от жала чудовища — все еще болело, тупой, постоянно зудящей болью всякий раз, когда шел дождь. Двадцать лет оставили свой след. И я слишком хорошо осознавал течение времени.
А Меган, моя прекрасная, на половину фейри, жена, оставалась неизменной.
– Карета подана, — объявила Меган, взглянув через подоконник. — И Кирран там, ждет нас у ворот. Полагаю, нам пора идти. — Она повернулась ко мне, вспышка беспокойства промелькнула у нее в глазах. — Тебе нужна помощь, чтобы спуститься вниз по лестнице?
– Все хорошо, — спокойно ответил я ей. — Ты иди вперед. А я следом.
– Ты уверен?
Я кивнул, и Меган отступила, все еще волнуясь.
– Хорошо, но я хочу, чтобы ты позвал слуг, если тебе —
— Меган, со мной все будет прекрасно, — прервал я, и она, нахмурившись, взглянула на меня. Я выдавил улыбку, чтобы смягчить слова. — Иди с Кирраном вперед. Я поеду с Глюком и рыцарями. Просто иди. Пожалуйста.
Ее глаза вспыхнули, и на мгновение я подумал, что она будет спорить со мной, приняв обличие твердой, сугубо деловой Железной Королевы, которую все боялись. Но после паузы, она просто кивнула и покинула комнату, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Еще один Элизиум. Еще одно собрание дворов, чтобы вместе притворяться, что ладят, когда все, чего они хотят — это порвать друг друга на кровавые клочки. Будучи принцем Волшебного царства, я не любил Элизиум, а будучи человеком — я презирал его. Те, кто помнил меня как принца Ясеня — холодного, опасного ледяного принца, который в течение многих столетий внушал страх, благоговение и уважение — теперь видели всего лишь человека. Слабого, искалеченного человека, который с каждым годом становился все старше и слабее, полагаясь все больше и больше на защиту своей королевы.
Видел голодные, сочувствующие и презрительные взгляды двора, когда Меган вошла со мной. Я шел, прихрамывая рядом с ней. Я также не пропустил скрытых взглядов интереса между Летней и Зимней знатью: был ли я самым слабым звеном при Железном Дворе, и как они могли использовать это в своих интересах? Политика и игра власти волшебного царства. Они бы никогда не сделали ничего, что вызвало бы лобовую конфронтацию с Железной Королевой, и все же я не очень хотел считаться пригодным для использования.
Со вздохом я потянулся к трости, прислоненной к стене, и поднялся, бросая последний взгляд в зеркало. Черный плащ частично скрывал трость, но он не мог совсем скрыть хромоту или тугоподвижность моей правой ноги. Тем не менее, я все еще носил свой меч, отказываясь оставлять его, даже если я не обнажал его часто. День, в который я буду не способен использовать свое оружие, будет днем, когда я, наконец, откажусь от него.
Глюк встретил меня на нижней ступени лестницы, тщательно сохраняя нейтральное выражение лица, когда я мучительно проковылял последний шаг.
– Ее Величество и принц Кирран уже уехали на Элизиум, — сообщил он мне с легким поклоном. — Она сказала мне, что Вы хотели, чтобы они поехали впереди. Что-то не так, сир?
– Нет. — Я проигнорировал его предложенную руку и продолжил медленно, мучительно спускаться в холл. Моя нога пульсировала, но я, сжав зубы, продолжал ковылять вперед, отказываясь останавливаться или оглядываться назад. Глюк шел в ногу рядом со мной, готовый схватить меня за руку, если я споткнусь, но не проронил ни слова на протяжении долгого, мучительного похода до ожидавшей нас кареты.
Мы добрались до Темного дворца без разговоров. Я повернулся к Глюку, когда карета подъехала к входу.
– Подожди здесь, — сказал я ему, наблюдая, как его брови выгнулись от удивления. — Тебе не нужно сопровождать меня. Я знаю этот замок как свои пять пальцев. Я пойду один.
– Сир, я действительно не думаю –
– Это приказ, Глюк.
Он выглядел, как будто собирался воспротивиться. Но Железные фейри всегда подчинялись рангу, и, наконец, он кивнул.
– Хорошо. Просто… будьте осторожны, Ясень. Меган убьет меня, если что-нибудь с вами случиться.
Он не имел в виду ничего плохого, но негодование внутри только стало сильнее. Схватив свою трость, я повернулся спиной к первому лейтенанту и пошел в ледяные, покрытые льдом залы Зимнего дворца один.
Я действительно должен был знать. Но гордость всегда была моей погибелью, даже прежде, чем я стал человеком. За исключением нескольких брутальных стражей — огров, холодные залы Зимнего дворца главным образом были пусты. Это означало, что все уже собрались в бальном зале. Но когда я повернул за угол, из открытых дверей послышалось хихиканье и сброд красных колпаков высыпал в холл, загораживая мне путь.
Я, запнувшись, остановился, наблюдая за ситуацией. Как и большинство красных колпаков, они были маленькими, коренастыми и дикими на вид. Шерстяные шапки пропитаны кровью их жертв, а их глаза были злобно — желтыми. Они все ухмылялись, демонстрируя острые, как бритва клыки. У большинства за поясом было холодное оружие. Красные колпаки были глупыми и жестокими, а их грозная репутация произрастала из факта, что они рассматривали все с точки зрения хищник — добыча. Любое понятие ранга, титула и иерархии не существовало для них. Не имело значения, были ли вы королем, принцем или дворянином. Если вы были слабы, и они думали, что смогут разорвать вас на части, они сделали бы это, невзирая на последствия.
Я проклял свое упрямство и встретил красных колпаков со спокойным, непроницаемым выражением лица. Любой признак слабости с моей стороны может спровоцировать нападение. Красные колпаки могли быть тупыми и глупыми, но была причина, почему их боялись повсюду в Небывалом. Ясеню Зимнему принцу не был страшен сброд красных колпаков, но я уже давно не был им.
– Так-так, — усмехнулся лидер, похрустывая костяшками пальцев. — Ребята, смотрите кто это. Странно встретить вас здесь, принц. Особенно без юбки королевы, за которой можно спрятаться. — Другие красные колпаки захихикали и двинулись вперед, обступая вокруг меня, словно голодные волки. — Неужели королева, наконец, устала от своего маленького человеческого любимца и выставила его на холод?
Я сделал один осторожный шаг вперед, встречаясь взглядом с лидером.
– Если вы думаете, что это будет легко, — проговорил я мягким голосом, — вы досадно ошибаетесь. Может быть, я не ваш принц больше, но во мне осталось все еще достаточно от него, чтобы размазать большинство из вас по полу.
Усмешка лидера стала менее уверенной. Другие красные колпаки переглянулись и нервно задвигались, но не отступили назад. На мгновение, мне захотелось, чтобы Ясень Зимний принц был здесь. Просто холода, исходящего от него, когда он злился или сердился, было достаточно, чтобы заставить большинство потенциальных дуэлянтов обратиться в бегство.
Затем лидер красных колпаков встряхнулся, и осмотрел меня своим хитрым взглядом.
– Довольно смелые слова, человечек, — насмехался он. — Но твой аромат говорит другое. Вы пахнете полностью, совершенно по-человечески. От Зимнего принца больше ничего не осталось. — Он обнажил клыки, проведя черным языком по острым, желтым зубам. — И я держу пари, что на вкус вы тоже точно как люди.
Красные колпаки напряглись, готовые наброситься на меня. Их глаза светились кровавым нетерпением. Я потянулся под плащ и схватил рукоятку меча, игнорируя холод, обжигающий мои пальцы. Возможно, я не переживу эту схватку, но я возьму с собой столько кровожадных существ, сколько смогу. И надеюсь, что мой сын и моя королева отомстят за мою смерть.
– Отец!
Крик раздался вниз по коридору, громкий и ясный, заставляя сосульки дрожать на потолке. Красные колпаки зарычали и обернулись, размахивая оружием перед вторженцем, который испортил им веселье.
Кирран стоял в конце коридора — высокий и впечатляющий в униформе черного цвета с серым. Его глаза пылали, как разъяренные звезды в тени, а светлые волосы, завязанные сзади, делали его старше и суровее на вид, чем я когда-либо видел прежде. Оточенные скулы вели к длинным, заостренным ушам, которые были обычно спрятаны за волосами, маскируя его истинную сущность. Но сегодня вечером, стоя неподвижно и гордо в полусвете, прекрасный и абсолютно волшебный, он не был похож на человека.
Лидер красных колпаков моргнул от внезапного появления Железного принца.
– Принц Кирран, — нервно проворчал он. — Какой сюрприз видеть вас здесь. Мы просто… ах..
– Я знаю, что вы делали. — Голос Киррана был холодным, заставляя меня моргнуть. Насколько сильно он напоминал определенного Зимнего принца, когда-то давным-давно. — Угрожать принцу — консорту является преступлением, наказуемым смертью. Вы думаете, только потому, что он просто человек, я пощажу кого-нибудь из вас?
Его слова кольнули. Просто человек. Просто смертный, слабый и незначительный. Однако Кирран не смотрел на меня. Его ледяной пристальный взгляд направлен на красных колпаков, которые рычали на него и обнажали клыки.
Лидер красных колпаков с насмешкой подался вперед.
– Хорошо, мальчик, просто посмотри —
Вспышка металла. Кирран выхватил оружие быстрее, чем кто-либо смог увидеть. Лидер моргнул, умолкнув на половине предложения, открыв рот, словно только что потерял ход своих мыслей. Другой красный колпак в замешательстве нахмурился, пока голова лидера не упала с плеч, ударяясь о землю.
Завывания и вопли наполнили воздух. Сброд повернулся, чтобы убежать. Но Кирран уже бросился к ним, железное лезвие сверкнуло в короткой, смертельной дуге. Я знал, каким смертоносным бойцом он был. Я сам тренировал его, и его уроки не пропали зря. Наблюдая, как мой сын кромсает банду красных колпаков — без усилия, без жалости — я почувствовал отвратительный прилив гордости, так же как и горький ком в горле. Это был я когда-то давно.
И никогда не буду им снова.
Все закончилось через секунды. Кирран не потратил впустую усилия или времени, уничтожая сброд, поражая молниеносной скоростью и точностью. Я хорошо обучил мальчика. Последний красный колпак все еще разлетался по частям на пол, когда Кирран вложил лезвие и повернулся ко мне, усмехаясь.
– Отец. — Кирран поклонился, и озорная улыбка расползлась по его лицу. Удивительно, как он мог за мгновение ока превращаться из холодного, ледяного убийцы в очаровательного молодого принца. При Железном Дворе Кирран был всеобщим любимцем, особенно у дам, с дьявольской жилкой в милю шириной.
– Кирран. — Кивнул я в ответ, не совсем одобряя этот ликующий взгляд. — Что ты здесь делаешь?
Сын усмехнулся мне.
– Королева забеспокоилась, что вы еще не прибыли. Я предложил поискать вас, на случай, если вы попали в беду. Она сказала, что с вами все будет хорошо, потому что вы с Глюком, но я сказал, что удостоверюсь. И так… — Он демонстративно посмотрел вверх и вниз по коридору. — Кстати, а где Глюк? Вы оставили его дома? Держу пари, что он не доволен этим.
– Он ждет в карете. — Я указал Киррану жестом вперед, беря его руку, пока он помогал мне идти по захламленному от резни коридору.
Тела уже исчезли, распавшись в грязь, пиявки и другие противные вещи. Красные колпаки не оставляли ничего приятного, когда умирали.
– И ты ничего не скажешь об этом своей маме, понятно?
– Конечно, нет, — ответил Кирран. Но он все еще улыбался.
Вместе мы вошли в бальную залу, со стоящими «стеной» у ледяной стены Летними и Зимними фейри. Железные фейри также присутствовали, но они были рассеяны тут и там, держась на расстоянии от толпы и враждебных взоров Летних и Зимних эльфов. Играла музыка, темная и драматичная, а в центре зала, вращались и танцевали друг с другом десятки знатных фейри.
Рядом со мною Кирран осматривал комнату, его голубые глаза явно искали кого-то. Его взгляд остановился на гибкой Летней девушки с длинными каштановыми волосами и зелеными глазами, стоящей в углу и говорящей с дриадой. Она поглядела на него, застенчиво улыбнулась и быстро отвела взгляд, претворяясь незаинтересованной. Но ее пристальный взгляд продолжал блуждать назад, и Кирран пришел в волнение.
– Кирран, — предупредил я, и он застенчиво усмехнулся, словно его поймали за руку в вазе с печеньем. — Не фантазируй. Ты знаешь здешние правила.
– Он вздохнул, немедленно придя в себя.
– Знаю, — пробормотал он, отворачиваясь от девушки. — И это не справедливо. Почему личностям приходится подчиняться предубеждениям между дворами?
– Это то, что есть, — ответил я, когда мы пробирались через зал, огибая ряды волшебной знати. Они отодвигались в сторону с взглядами пренебрежения и призрения. — И ты не изменишь этого, не важно, как сильно будешь стараться. Так было с самого начала Волшебного царства.
– Но это не остановило тебя, — сказал Кирран. Его голос был спокойным и сухим, но я уловил намек скрытого вызова. Это должно было закончится здесь и сейчас. Я не хотел, чтобы мой сын забивал свою голову фантазиями, которые могли бы его убить.
Я остановился, останавливая его вместе с собой, и наклонился ближе. Мой голос был низким и грубым, когда я встретился с ним взглядом.
– Ты действительно хочешь походить на меня?
Несколько секунд он пристально смотрел на меня, прежде, чем опустить глаза.
– Прости, Отец, — пробормотал он. — Я сказал не к месту. — Он не взглянул на меня, но я продолжал глядеть на него, пока он не поклонился и не сделал шаг назад. — Я исполню твои пожелания и законы этого царства. Я не буду вовлекать Летний или Зимний двор за пределы дипломатии. — Наконец он взглянул, его голубые глаза решительно встретили мой пристальный взгляд. — Теперь, если вы извините меня, Отец, я возвращусь к королеве и сообщу ей о вашем прибытии.
Я кивнул. Эта была победа, но пустая. Кирран поклонился еще раз и убежал, исчезая в толпе. Холод от его ухода заставил меня задрожать.
Оставшись один в переполненном зале, я нашел укромный уголок и прислонился к стене, наблюдая за прекрасными, опасными и изменчивыми созданиями вокруг себя с самым откровенным приступом боли от ностальгии. Не так давно, я сам был одним из них.
Затем толпа немного расступилась и сквозь море тел, я увидел танцпол.
Меган, моя прекрасная, неизменившаяся королева фейри, кружилась по комнате, столь же элегантно и изящно, как и знать окружающая ее. Державший ее руки в своих руках, столь же красивый и очаровательный, как и двадцать лет назад, был Пак.
У меня в животе все сжалось. Я схватил трость так сильно, что свело руку. Я не мог дышать. Пак и Меган скользили по полу, словно вспышки цвета среди других танцующих, не отводя от друг друга глаз. Они смеялись и улыбались, не обращая внимания на наблюдающую толпу и мою медленную смерть в углу.
Я оттолкнулся от стены и пошел вперед, пробиваясь сквозь толпу, игнорируя рычания и ругательства в свой адрес. Моя рука потянулась под плащ и схватила рукоять меча, приветствуя жгучую боль. Я не знал, что сделаю, да меня это и не волновало. Мой ум отключился, а тело было на автопилоте, реагируя инстинктивно. Если бы это был кто-то другой, но не Пак… но это был Пак, и он танцевал с моей королевой. Ярость залила мое зрение красным цветом, и я начал обнажать меч. Я не мог победить Плутишку Робина в сражение, и подсознательно знал это. Но эмоции взяли вверх и все, что я мог видеть — это сердце Пака на острие лезвия.
Однако когда я приблизился к танцполу, Пак закружил Меган. Ее длинные серебристые волосы взметнулись вокруг нее, и она откинула назад голову, смеясь. Ее звенящий голос поразил меня словно кирпичная стена. Я резко остановился, у меня внутри все так сильно сжалось до чувства тошноты. Когда я в последний раз слышал этот смех, видел эту улыбку? Пока я видел их вместе, моего бывшего лучшего друга и свою сказочную жену, чувство боли распространялось к каждой частички тела. Они смотрелись… естественно… вместе: двое таинственных, изящных фейри, вечно молодые, грациозные и прекрасные. Они выглядели, как будто были созданы друг для друга.
В этот момент отчаяния я понял, что не смогу ей дать ничего из этого. Я не мог танцевать с нею, защищать ее, предложить ей вечность. Я был человеком, которому было предназначено стареть, увядать и, в конечность счете, умереть. Я ее так сильно любил. Но будет ли она чувствовать тоже самое, когда я стану старым и трясущимся, а она останется столь же вечной как время?
Моя рука соскользнула с рукояти меча. Пак и Меган все еще танцевали, смеялись, кружась по залу. Их голоса вонзились в меня, тысячи игл пронзили мою грудь. Я развернулся и растворился в толпе, покинув бальную комнату. Хромая шел по темным, ледяным коридорам дворца, пока не добрался до кареты. Глюк бросил один взгляд на мое лицо и тихо поднялся с места, оставляя меня в тени.
Я резко плюхнулся на скамью, спрятав лицо в руках. Закрыв глаза, я почувствовал себя полностью и совершенно одиноким.
ПРОШЛО ЕЩЕ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ.
Опуская руки, я поднял затуманенные глаза в пустом холле, стараясь увидеть сквозь мрак. Свет, льющийся из окон позади меня, плохо разгонял тени, но я был почти уверен, что слышал, как кто-то вошел. Возможно, один из слуг пришел проверить увядшего, седого человека, удостовериться, что он не упал со своего стула. Или помочь ему дошагать обратно в свою комнату, взобраться и свернуться калачиком в его односпальной кровати, одинокой и отодвинутой в сторону.
Меган ушла. Не смотря на многие годы мира, в Железное Королевство, наконец, пришла война. И Железная Королева отправилась, чтобы помочь Летнему Королю в сражении против Зимы. Глюк был там, рядом с нею, командуя ее армией, а Кирран стал монстром на поле битвы, вырезающим вражеские ряды ледяным мечом, который когда-то принадлежал мне. Большая часть замка отправилась на войну, следуя в битву за королевой. Даже гремлины ушли, их постоянная болтовня и гудящие голоса пропали, оставляя замок тихим, холодным и пустым. Только меня оставили. Ожидать возвращения остальных. Забытый.
Дождь барабанил по оконным стеклам, и я пошевелился. Снаружи в небе сверкнула молния, и где-то вдалеке прогрохотал гром. Интересно, где сейчас была Меган, что они с Кирраном делали в данный момент.
Снова сверкнула молния, и во вспышке около меня появилась темная фигура, облаченная в робу с капюшоном, стоящая тихо около моей руки. Если бы я был моложе, я, возможно, подскочил и достал свой меч. Теперь же я просто был слишком сильно уставшим.
Я моргнул и уставился на вторгнувшегося, всматриваясь сквозь покрытое пеленой зрение. Облаченная в робу фигура пристально смотрела в ответ, его лицо, скрытое в тени, не угрожало или пугало, а просто смотрело. Ожидая. Воспоминания пробудились к жизни, пробиваясь сквозь паутину прошлого, словно давно забытый сон.
– Я… помню вас.
Хранитель кивнул.
– Мы в конце ваших испытаний, рыцарь Железного Двора, — сказал он, а гром снаружи прогрохотал, сотрясая окна. — И вы открыли последнюю правду о том, что значит быть человеком. Независимо от того, как сильны и храбры, смертные не могут избежать хода времени. Будучи человеком при Железном Дворе, вы будете стареть, в то время как все вокруг вас останутся прежними навечно. Это цена смертности. Вы умрете, и умрете в одиночестве.
Как только он произнес эти слова, холодная рука коснулась моего плеча, и спазм охватил одну сторону моего тела. Я дернулся. Тошнота и головокружение нахлынули на меня. Я попытался стоять, нащупывая дверь. Моя больная нога подвернулась, и я упал, ударяясь головой о холодный пол, воздух вышибло из легких. Задыхаясь, я пополз по комнате, хватаясь одной рукой. Моя левая сторона оцепенела и умерла. Комната яростно вращалась, и темнота заполонила мое зрение. Борясь с болью и тошнотой, я попытался позвать на помощь. Но только хриплый скрежет вышел из моего горла, да и не было никого, кто бы мог услышать.
Кроме Хранителя, который не двинулся с того места, где стоял, наблюдая за моей борьбой. Наблюдая, как я умирал.
– Смерть, — прогудел он, холодный и безразличный в мерцающих огнях, — приходит за всеми смертными. В конце она придет также и за вами.
Я сделал одну последнюю попытку подняться, продолжить жить, хотя часть меня удивлялась, почему я продолжаю даже сопротивляться. Но это не имело значения. Я так устал. Моя голова коснулась холодного пола, темнота накрыла меня словно мягкое, прохладное одеяло, и я почувствовал, как последнее дыхание покидает мои губы, когда мое сердце — наконец и безвозвратно — прекратило сражаться.
Глава 21
Последняя жертва
Холод.
Все было холодным.
Я летел вниз по темному туннелю, смотря, как фрагменты моей жизни проносились передо мной, не в состоянии остановиться. Поездка верхом с Меган по Дикому Лесу. Наблюдение за тренировками Киррана с Глюком. Рождение сына. Танец с Меган на балу. Наша свадьба…
Задыхаясь, я сел прямо на холодном, твердом полу. Сердце колотилось в моей груди, испуганное, громкое и живое. Хватаясь за грудь, я пристально огляделся вокруг, не зная, где находился. Меня окружали каменные стены, в нишах мерцали свечи, отбрасывая тени на все. Рядом стояла высокая, с накинутым капюшоном фигура, тихо наблюдая. И внезапно нахлынули воспоминания.
Земли Испытаний. Испытания. Меня привела сюда отчаянная необходимость получить душу, чтобы быть с Меган в Железном Царстве. Я согнулся, зажав голову в руках. Я не мог думать ясно. Мой разум был похож на спутанный клубок старых ниток, пытаясь разобраться в том, что было реально, а что воображаемо.
Я чувствовал холодный пристальный взгляд Хранителя, оценивающего меня и наблюдающего за тем, что я сделаю.
– Это было реально? — Проговорил я хриплым и скрипучим голосом, не знакомым мне. — Что-нибудь из этого было реально?
Хранитель наблюдал за мной, не двигаясь.
– Это могло быть.
– Ясень!
Послышались шаги, приближающиеся ко мне, и появился Пак. На мгновение я почувствовал укол ненависти, когда я взглянул на своего старого товарища. Воспоминания о нем и Меган, танцующих и смеющихся вместе, бушевали в моей голове… но затем я остановился. Этого не было. Ничего из этого не произошло. Вся моя человеческая жизнь — брак, жена и сын — все это была лишь иллюзия.
– Черт возьми, снежный мальчик — Он тяжело дышал от бега. — Мы тебя повсюду искали. Что случилось? Мы пропустили тест? Он уже пройден?
Я пристально посмотрел на него в недоверии. Секунды. Прошло всего несколько секунд, а для меня это была целая жизнь. Я осторожно встал, делая медленный вдох. Моя нога была прямой и здоровой, зрение ясным и не помутневшим. Взглянув на руки, я увидел вместо сморщенной с возрастными пятнами, бледную и гладкую кожу, к которой привык. Я сжал кулак и почувствовал силу в конечностях.
– Он выполнен, — произнес Хранитель. — Испытания завершены. Вы прошли тест, рыцарь Железного Двора. Вы видели, что значит стать человеком — слабость плоти, совесть и смертность. Без них душа увядала и умерла бы в вас. Вы далеко прошли, дальше, чем кто-либо до вас. Но есть еще один последний вопрос. Один самый последний, который вы должны спросить сами у себя, прежде чем будете готовы к душе.
– Вы действительно хотите ее?
– Что? — Пак подошел, вставая рядом со мною, и впился взглядом в Хранителя. — Это что за вопрос? Что вы думаете, он делал все это время? Срывал маргаритки? А вы не могли выдать этот вопрос до того, как провести его через все круги ада?
Я нащупал его плечо, положив руку, чтобы остановить его. Пак ощетинился, сердитый и возмущенный, но я знал, о чем спрашивал Хранитель. Раньше я не знал, что означает быть человеком. Я не мог понять. Таким, каким я был.
Теперь же я знаю.
Хранитель не двигался.
– Церемония Одушевления начнется на рассвете. Однажды начавшись, она не может быть остановлена. Я предлагаю вам, этот последний выбор, рыцарь. Если вы пожелаете, я могу уничтожить все, что произошло с вами: все воспоминания об этом месте, все, что вы узнали, словно испытаний никогда и не было. Вы можете возвратиться в Зимний двор с вашими друзьями, не отличаясь от того, кем были прежде: бессмертным и бездушным эльфом.
– Или же вы можете потребовать свою душу и сохранить все, что к ней прилагается: совесть, человеческую слабость и смертность. — Хранитель, наконец, пошевелился, перекладывая посох в другую руку, готовясь исчезнуть. — Каково бы не было ваше решение, — продолжал он, — когда вы покинете это место, вы никогда сюда больше не вернетесь. Поэтому выберите мудро. Я вернусь, когда вы решите, какой путь хотите выбрать.
Выбор.
Я медленно вдохнул, чувствуя как обещание, которое связало меня, та клятва, которую я дал Меган, растворилась. Я сдержал свою клятву: я нашел способ возвратиться и быть рядом с ней без страха. Я был свободен.
И у меня был выбор.
Я НЕ ВЕРНУЛСЯ в свою комнату, хотя и смутно помнил, где она находилась. Вместо этого я вышел во двор, нашел каменную скамью под увядшем деревом и наблюдал за звездами, плавающими по Краю Мира.
Смертный или фейри? В данный момент я был никем, балансируя на грани человечности и бездуховности. Ни человек, ни эльф. Я был так близок к получению души, к концу своих поисков. И к возможности быть с Меган. Но если будущее, которое показал мне Хранитель было правдой… если мне было суждено умереть, забытым и одиноким, тогда стоило ли это той боли?
Я не обязан возвращаться в Железное Царство. Моя клятва исполнена. Я был свободен делать, как пожелаю. Не было никакой гарантии, что Меган ждала моего возвращения, никакой уверенности, что она хотела, чтобы я вернулся. Я мог вернуться к Зимнему Двору с Ариэллой. Могло бы все быть, как и прежде…
Если именно этого я действительно хотел.
– Эй. — Мягкий голос Ариэллы прервал мои размышления.
И она присоединилась ко мне, садясь на скамью так, что наши плечи соприкасались. — Пак рассказал мне о последнем испытании и о церемонии утром. Как я понимаю, ты еще не принял решение. — Я покачал головой, и ее нежные пальцы убрали завиток с моего лба. — Почему ты все еще изнуряешь себя, Ясень? — мягко спросила она. — Ты зашел так далеко. Ты знаешь, что должен сделать. Это то, чего ты хотел.
– Знаю. — Я резко подался вперед, упираясь локтями в колени. — Но Ари, это последнее испытание… — Закрыв глаза, я позволил воспоминаниям о другой жизни нахлынуть на меня. — Я видел свое будущее с Меган, — проговорил я, открывая глаза, и уставился на руки. — Я стал человеком и вернулся в Железное Царство, чтобы быть с нею, как и хотел. И вначале мы были счастливы… я был счастлив. Но затем… — я затих, наблюдая, как синяя комета лениво пролетает по небу. — Она не менялась, — наконец прошептал я. — Она и мой сын, они никогда не изменялись. А я… я не мог угнаться за ними. Я не мог защищать ее, не мог сражаться рядом с нею. И в конце, я остался один.
Ариэлла молча, наблюдала за мной. Я провел руками по волосам и вздохнул.
– Я хочу быть с ними, — мягко признался я. — Больше всего, я хочу снова увидеть их. Но если это мое будущее, если я не смогу избежать того, что ждет впереди…
– Ты неправ, — проговорила Ариэлла, удивляя меня. Я сел прямо, сморгнув, а она улыбнулась. — Это будущее, Ясень. Всего лишь одно. Доверься в этом провидице. Ничего не определено. Будущее постоянно меняется, и никто не может предсказать, что случиться завтра. Но позволь спросить вот что. Ты сказал, что в том будущем у тебя был сын?
Я кивнул, и почувствовал тупую боль в груди при мысли о Кирране.
– Ты скучаешь по нему?
Я выдохнул и кивнул, снова наклоняясь вперед.
– Это странно, — пробормотал я, чувствуя, как ком подходит к горлу. — Он даже не настоящий, и все же… У меня такое чувство, что он именно тот, кто умер. Его существование было иллюзией, но я знал его. Я помню о нем все. И Меган.
Ком стал больше, и я почувствовал, как из глаз потекли по щекам слезы. Я мог видеть улыбку Киррана, чувствовать дыхание Меган, спящую радом со мной. И хотя головой я понимал, что это все эти воспоминания были лишь иллюзиями, мое сердце яростно отклоняло эту мысль. Я знал их. Каждую их часть. Я помнил их радость, печаль, победы, страхи и боль. Для меня они были реальны.
– Моя семья, — я принял это, просто прошептав, и прикрыл глаза рукой. — Меган. Кирран. Я скучаю по ним… они были всем для меня. Я хочу, чтобы они вернулись.
Ариэлла положила руку на мое плечо, придвигая меня ближе.
– И даже если будет то будущее, — прошептала она мне в ухо, — хотел бы ты его пропустить? Изменил бы ты что-нибудь, зная, чем все это кончиться?
Отстранившись, я посмотрел на нее. Я начал медленно понимать, пока мы пристально смотрели друг на друга.
– Нет, — прошептал я, удивляя сам себя. Поскольку вся боль и одиночество, наблюдения, как все оставляют меня, затмевались радостью и гордостью, которую я чувствовал за Киррана, глубокой удовлетворенностью в объятиях Меган и ослепляющей, всеобъемлющей любовью, которую я испытывал к своей семье.
И возможно, именно это и значило быть человеком.
Ариэлла улыбнулась в ответ, хотя в ее глазах промелькнула печаль.
– Тогда ты знаешь, что должен делать.
Я привлек ее ближе и нежно поцеловал в лоб.
– Спасибо, — прошептал я. Мне трудно было произнести это, и я также мог видеть, как удивилась Ариэлла. Фейри никогда не говорят слова благодарности из страха, что это сделает их чьими-либо должниками. Прежний Ясень ни за чтобы не позволил подобной фразе слететь с его губ. Возможно, это был просто признак того, что я становился человеком.
Я встал, поднимая ее с собой.
– Думаю, что я готов, — сказал я, взглянув обратно на замок. Мое сердце забилось быстрее от предвкушения, но я не испытывал страха. — Я знаю, что я должен сделать.
– Тогда, — проговорил Хранитель, появляясь позади нас, — давайте не будем тратить время. Вы приняли свое решение, рыцарь?
Я отошел от Ариэллы и прямо взглянул на Хранителя.
– Да.
– И что вы решили?
– Мою душу. — Я почувствовал, как огромный вес упал с моих плеч, когда я сказал это. Никаких больше сомнений. Никаких больше терзаний. Я знал свой путь и то, что должен был сделать. — Я выбираю человечность, и все что к ней прилагается. Слабость, совесть, смертность — все.
Хранитель кивнул.
– Тогда мы, наконец, подошли к концу. И вы будете первым, кто потребовал то, что всегда искали, рыцарь. Следуйте за мной.
ПАК ПРИСОЕДИНИЛСЯ К НАМ у дверей, и вместе мы последовали за Хранителем по тенистым коридорам, вверх по винтовой лестнице, к площадке на самой высокой башне. Через дверь на крыше мы вышли на открытый воздух. Здесь, под звездами и созвездиями, где сверкали, пролетавшие осколки лунного камня, оставляя после себя серебряную пыль, Хранитель прошел в центр платформы и повернулся, подзывая меня бледной рукой.
– Вы преодолели все испытания, — сказал он, когда я прошел вперед. — Вы поняли, что означает быть человеком, быть смертным и без этого знания душа не смогла бы долго прожить в вас. Вы прошли, рыцарь. Вы готовы.
– Но, — продолжал Хранитель серьезным голосом, и мои внутренности нервно сжались, — что-то столь чистое, как душа не может вырасти из ничего. Остается одна, последняя жертва, хотя она не ваша, чтобы ее принести. Чтобы душа зародилась в вас, должна быть отдана жизнь, добровольно и безоговорочно. И с этим бескорыстным актом, душа того, кто любит вас, может расцвести от этой жертвы. Без нее, вы останетесь пусты.
В течение доли секунды, истинное значение слов Хранителя до меня не доходило, оставляя в блаженном невежестве. Затем внезапно понимание обрушилось на меня, и ледяной кулак сжал мое сердце, оставляя в оцепенении. Я уставился на Хранителя, ужас медленно сменился гневом.
– Кто-то должен умереть за меня, — наконец прошептал я. Хранитель не шелохнулся, и я почувствовал, как зияющее отверстие прорывается через меня, отбрасывая меня в черноту. — Тогда все это было впустую. Все, что вы швырнули в меня, через все, что я прошел — все было впустую! — Теперь отчаяние присоединилось к водовороту гнева. Я через столько прошел, столько вынес, только для того чтобы в конце все выбросить. Но это было тем, что я не мог позволить.
– Никогда, — процедил я сквозь зубы, отступая. — Я ни за что не позволю этому произойти.
– Это не твоя жертва, чтобы решать, Ясень.
Ошеломленный, я повернулся, когда Ариэлла прошла мимо меня, становясь перед Хранителем. Ее голос слегка дрожал, но она стояла с высокоподнятой головой.
– Я здесь, — пробормотала она. — У него есть я. Я готова сделать этот выбор.
– Ари, — выдохнул Пак позади меня.
Нет! Я подошел к ней, пошатываясь, встревоженный тем, что она предлагала. Грудь сжалась в ужасе, в беспомощном отчаянии. У меня было то же самое чувство, когда крылатый дракон поразил ее в сердце, и она умирала в моих руках, а я мог только наблюдать, как жизнь покидала ее. Это же я мог остановить. И остановлю.
– Ари, нет, — выдохнул я, ступая перед нею. — Ты не можешь этого сделать! Если ты снова умрешь…
– Это то, почему я здесь, Ясень. — Слезы выступили на ее глазах, когда она повернулась и посмотрела на меня, все еще пытаясь улыбаться. — Это то, почему я пришла. Меня вернули к жизни ради этого момента, моей последней задачи, прежде чем Волшебное царство заберет меня.
– Я не приму этого! — Отчаянно я схватил ее за руку, она не попыталась высвободиться. Хранитель наблюдал за нами, тихий и неподвижный, в то время как я взирал на нее умоляюще. — Не делай этого, — прошептал я. — Не отказывайся от жизни. Не для меня. Не снова.
Ариэлла покачала головой.
– Я устала, Ясень, — проговорила она, пристально смотря прямо сквозь меня на что-то, чего я не мог видеть. — Это было… достаточно долго.
Позади меня Пак выпустил порывистое дыхание. Я надеялся, что он также будет протестовать, удержит ее от этого безумного плана. Но Плутишка Робин удивил меня снова. Его голос был подавленный, но спокойный.
– Я был рад снова увидеть тебя, Ари, — сказал он, и по скрытому внутри трепету, можно было понять, что он сдерживал слезы. — И не волнуйся, я позабочусь о нем ради тебя.
– Ты был хорошим другом, Пак, — улыбнулась ему Ариэлла, хотя ее взгляд был затенен и где-то далеко. — Я счастлива, что могу дать вам двоим еще один шанс.
Чувствуя себя преданным, я схватил ее за плечи, достаточно сильно, чтобы заставить ее вздрогнуть. Но она все еще не глядела на меня.
– Я не отпущу тебя, — прорычал я, хотя мой голос начал ломаться. — Ты не можешь сделать этого. Я сохраню тебе жизнь силой, если придется!
– Принц. — Спокойный, строгий голос Грималкина прорвался сквозь мое отчаяние. Слово вонзилось в меня, мерцая силой, заставляя меня послушать, повиноваться. Я закрыл глаза, сражаясь с навязываемым принуждением, чувствуя, как возрастает моя паника. Кайт ши взывал к услуге.
– Не надо, Грималкин. — Мои слова прозвучали хриплым скрежетом сквозь сжатые зубы. — Я убью тебя, если ты мне прикажешь. Клянусь.
– Я не буду вынуждать тебя, — сказал Грималкин тем же самым тихим, спокойным голосом. — Но это не твое решение, принц. Это ее. Все, что я прошу, это позволить ей сделать тот выбор. Пусть она выберет свой собственный путь, как вы выбрали свой.
Мое самообладание рухнуло. Я пал на колени с всхлипом, хватаясь за платье Ариэллы и склоняя голову.
– Пожалуйста, — задыхался я, слезы текли по моему лицу. — Ари, пожалуйста. Умоляю тебя, не уходи. Я не могу снова видеть, как ты умираешь.
– Я уже ушла, Ясень. — Голос Ариэллы тоже дрожал, ее рука лежала на моем затылке. — Все, что у нас было — одолженное время. — Я рыдал, стоя на коленях перед нею, ее пальцы поглаживали мои волосы. — Позволь мне сделать это, — прошептала Ариэлла. Ее пальцы скользнули под мой подбородок, мягко поворачивая мое лицо к ее лицу. — Дай мне уйти.
Я не мог говорить. Трясясь, почти слепой от слез, я уронил руки на колени. Ариэлла отпрянула, но ее ладонь задержалась на моей щеке на безмолвное мгновение. Я поймал кончики ее пальцев, чувствуя, как они в конце выскользнули из моих.
– Помни меня, — прошептала она.
Затем она повернулась и ступила к Хранителю, который поднял руку, чтобы провести ее вперед.
– Это не займет много времени, — сказал он, и я подумал, что услышал нотку восхищения в безразличном голосе. Ариэлла кивнула, сделав дрожащий вдох, когда Хранитель поднес руку к ее лбу, откидывая назад ее серебристые волосы.
– Будет больно? — прошептала она, настолько слабо, что я едва уловил. Хранитель покачал головой.
– Нет, — мягко проговорил он, и под его пальцами возник свет, становясь с каждой прошедшей секундой все ярче. — Не будет никакой боли, Ариэлла Туларин. Больше никогда. Закройте глаза.
Она поглядела на меня. На мгновение она выглядела точно так же, как и тогда, когда я встретился с нею в первый раз: не сломленная горем и с сияющими от радости глазами. Она улыбнулась, улыбкой полной любви, счастья и прощения, а затем свет стал слишком ярким, чтобы смотреть на него и мне пришлось отвернуться.
Что-то глубоко во мне пошевелилось. Тьма, что была заперта внутри меня, вся та Темная часть — ненависть, жестокость и черный гнев — с ревом прорвались наружу, стремясь поглотить меня. Но ее встретило что-то яркое и чистое, миазмы света, которые иссушили тьму, заполнив каждый уголок и вырвались наружу, пока не осталось ни одного места, где бы могла укрыться чернота. Я задрожал, покачиваясь от потока света, цвета и ощущения, не зная, насколько пустым я был до сего момента.
Постепенно блеск исчез. Я стоял на коленях на пустой платформе на Краю Света, в водовороте лунной пыли и камней. Хранитель стоял в нескольких футах от меня, один, опираясь на посох, словно переводя дыхание.
Ариэлла ушла.
Хранитель выпрямился, пристально взглянул на меня сквозь тьму своего капюшона.
– Посвятите несколько минут своему горю, — сказал он холодным и формальным голосом еще раз. — Когда будете готовы, встретьте меня у ворот Земель Испытаний. У меня есть одна последняя вещь, которую я дам вам прежде, чем мы расстанемся.
Я едва заметил уход Хранителя. Я пристально смотрел в оцепенение на то место, где секунды назад стояла Ариэлла. Грималкин также исчез. Перила, на которых он сидел, были пустыми и голыми, словно он убрался в тоже мгновение, как церемония окончилась.
Я попытался сердиться на кота, но это было бесполезно. Даже если бы он не пришел, Ариэлла все же приняла бы свое решение. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она бы нашла способ. Я не мог вызвать гнев сквозь немое горе, давящее на меня подобно тяжелому одеялу. Ариэлла ушла. Она ушла. Я снова отпустил ее.
Чье-то присутствие приблизилось ко мне, но это был не Хранитель.
— Это не было твоей виной, Ясень, — спокойно промолвил Пак. — Никогда не было. Она сделала свой выбор давным-давно.
Я кивнул, все еще не в силах говорить. Пак вздохнул, приседая рядом со мною и пристально разглядывая башню.
– Не знаю как ты, — сказал он абсолютно серьезно, — но я готов отправиться домой. Давай найдем комок шерсти, проверим, жив ли все еще Волк и уберемся отсюда.
– Да, — пробормотал я, не поднимаясь. — Просто… дай мне несколько минут.
— Верно, — сказал Пак. Я ожидал, что он уйдет. Он не ушел, а расположился на земле возле меня, скрестив ноги. И мы уставились на место, где Ариэлла улыбнулась мне и исчезла в ослепительной вспышке света. Самый подходящий конец, о котором можно было подумать. Через минуту Пак положил руку мне на плечо.
На сей раз я не смахнул ее.
Глава 22
Возвращение
Мы с Паком не разговаривали вместе идя по пустым, темным коридорам Земель Испытаний, погруженные в свои собственные мысли. Я раз обернулся и увидел, как он торопливо вытирает глаза, прежде чем быстро свернуть за угол. Коридоры казались теперь более пустыми, тени более глубокими, когда мы передвигались по залам, на одного спутника меньше, чем в начале.
Ариэлла ушла. Я не представлял, как она сделала это, сопровождая нас, помогая нам все это время, зная, что не вернется. Я дважды потерял ее, дважды был вынужден наблюдать, как она умирает. Но, по крайней мере, на сей раз она сама выбрала свой путь. Она давно сделала выбор. И если Волшебное царство возвратило ее, то конечно, оно не дало бы ей просто исчезнуть, словно ее никогда и не существовало. Жизнь настолько яркая как ее должна где-то продолжаться. Ариэллу Туларин слишком любили и лелеяли, чтобы она просто увяла и стала забытой. Это было маленькое утешение, но я цеплялся за него с оставшимся самообладанием и надеялся, что где бы она не была, в какой бы форме не существовала, она была счастлива.
Снаружи у моста нас ждала высокая фигура Хранителя. За ним проплывали звезды, и темнота окутывала дымкой очертания далеких Зарослей.
– Здесь мы расстанемся, — объявил он, когда мы присоединились к нему. — Ваши поиски окончены, рыцарь, путешествие завершено. Вы никогда снова не увидите меня или Край Мира. И при этом вы не будете помнить дороги, приведшей вас сюда. Но поскольку вы первый получивший душу и выживший, я предлагаю вам один последний дар для путешествия домой.
Он протянул руку, бросая что-то маленькое и блестящее в мою ладонь. Это был шар из затемненного кристалла размером с апельсин, хрупкое и теплое стекло касалось моей кожи.
– Когда будете готовы, — проговорил Хранитель, — разбейте шар, и будете перенесены из Волшебного царства обратно в мир людей. А оттуда — как пожелаете.
– Обратно в мир людей? — Пак посмотрел через мое плечо на стекло. — Это как-то не по пути. Разве вы не можете дать нам что-нибудь, что перенесет нас в Дикий Лес или Аркадию?
– Это не работает подобным образом, Плутишка Робин, — сказал Хранитель, заговорив с ним, возможно, впервые. — Вы можете вернуться в Дикий Лес также как и пришли. Но путь по Реке Грез длинный, и у вас не будет парома, чтобы защищать.
– Все в порядке, — сказал я Паку, прежде чем он начал спорить. — Я смогу попасть в Железное Царство из мира смертных. Если… ты сможешь открыть проход для меня, вот так.
Пак взглянул на меня, понимание отразилось в его глазах. Он кивнул.
– Конечно, снежный мальчик. Без проблем.
– Но, — добавил я, смотря на Хранителя, — есть еще одно, что я должен проверить прежде, чем мы уйдем. Мы оставили друга в храме, когда пришли сюда. Он все еще там? Можем ли мы спасти его?
Хранитель распрямился.
– Волк, — произнес он. — Да, он все еще жив, хотя его искра стала слабой. Он остается пойманным в ловушку под дверью. Вам придется сначала освободить его прежде, чем вы сможете забрать волка с собою в мир смертных.
– Вы не можете открыть дверь? — спросил Пак хмурясь.
– Состязание никогда не было закрыто, — категорически произнес Хранитель. — Пока ваш друг остается в двери, держа ее открытой, ворота все еще в действии. Дверь должна быть полностью запечатана прежде, чем ее смогут открыть еще раз.
– Предлагаю вам поспешить, — сказал Грималкин, появляясь на проплывающем камне возле края, презрительно наблюдая за нами. — Если вы настаиваете на помощи собаке, делайте это быстрее, так, чтобы мы могли бы уже уйти. Я бы со своей стороны хотел вернуться домой где-нибудь в этом столетии.
Дом, подумал я с острой тоской в груди. Да, пришло время пойти домой. Это было слишком долго. Ждала ли все еще меня Меган? Или, как она предложила во сне, продолжила двигаться дальше и нашла счастье с кем-то еще? Вернусь ли я только для того, чтобы найти ее в объятиях другого? Или еще хуже. Найду ее ужасной эльфийской королевой, беспощадной в своей власти, правящей посредством страха, похожей на Маб?
Признаться, я боялся. Я не знал, что ожидало меня в конце поисков. Но не смотря на то, что я мог бы найти, даже если бы Меган забыла меня, я бы все равно к ней возвратился.
– Рыцарь, — сказал Хранитель, когда мы начали переходить мост. Пак оглянулся назад, но я махнул ему, чтоб он продолжал идти. Он состроил лицо, но оставил нас. — Не умоляйте дара, данного вам, — продолжил Хранитель низким голосом, когда Пак последовал за Грималкиным через мост. — В вас находится душа Зимнего эльфа. Вы больше не часть Волшебного царства, но при этом вы не совсем смертный. Вы… уникальный. — Хранитель отступил, слабый намек веселья слышался в его безразличном голосе. — Увидим, куда это приведет вас.
Я поклонился одетой в робу фигуре и пересек мост, всю дорогу чувствуя на себе взгляд древних глаз. Однако когда я добрался до другой стороны и обернулся, Хранителя не было. Огромная масса Земель Испытаний уплывала, стремительно становясь все меньше и расплывчатей, пока не исчезла в Конце Света.
Следуя за Грималкиным по коридору назад в храм, мы добрались до тяжеловесной каменной двери состязаний. На мгновение я испугался, что мы опоздали. Волк лежал не двигаясь в дверном проеме, огромная голова покоилась на его лапах. Кровавая пена покрывала рот и ноздри, мех смялся и потускнел, а сквозь черную шкуру резко проступали ребра. Духи все еще цеплялись за него через отверстие, пытаясь затащить его обратно в храм, навсегда поймать в ловушку. Но даже обессиливший и очевидно безжизненный, он был также неподвижен, как и гора.
– Жаль, — заметил Грималкин, когда мы подошли ближе. — Раздавленный под дверью — это не тот конец, какой я бы представил для Огромного Страшного Волка. Но полагаю, в конце концов, что и он уязвим.
Сверкающие зеленые глаза Волка распахнулись. Увидев нас, он слегка кашлянул и приподнял голову с лап, уставившись на меня. Кровь капала с его носа и рта.
– И так, в конце концов, ты сделал это, — констатировал он. — Полагаю, что должен поздравить тебя, но в настоящее время меня это мало волнует. — Он тяжело дышал, переводя глаза с меня на Пака и Грима, а затем навострил уши. — А где девчонка?
Пак отвел взгляд, а я вздохнул, проводя рукой по волосам.
– Ее нет.
Волк кивнул, не удивленный.
– Ну, если вы хотите уйти той же дорогой, я уверен, что вы сможете проскользнуть под камнем. Эти призраки надоедливые, но они больше не представляют проблемы.
– А что насчет тебя?
Волк вздохнул, снова положив голову на лапы.
– У меня не осталось сил. — Закрыв глаза, он с болью переместился на камнях. — Так же как и у вас нет сил, чтобы сдвинуть эту дверь. Оставьте меня.
Я сжал кулаки. Воспоминание о принесенной Ариэллой жертве все еще причиняло мне жгучую боль.
– Нет, — сказал я, заставив Волка приоткрыть веко. — Я уже наблюдал за смертью одного друга сегодня. Я не потеряю другого. Пак… — Я сделал шаг вперед и уперся плечом в основание плиты. — Идем. Помоги мне сдвинуть это.
Пак сомневался, но подошел и подпер камень, вздрогнув, когда попробовал сдвинуть его.
– Уф, ты в этом уверен, снежный мальчик? Я имею ввиду, что ты теперь человек…
Он затих от выражения на моем лице.
– Ну, хорошо. На три? Эй, Волчара, ты ведь тоже собираешься помогать, правда?
– Вы не можете освободить меня, — сказал Волк, взглянув на каждого из нас по очереди. — Вы не достаточно сильны. Особенно если принц простой смертный.
– Как печально. — Грималкин подошел, остановившись от морды Волка точно на расстоянии броска, подальше от сомкнутой пасти. — То, что великая собака должна полагаться, что человек спасет ее, потому что она слишком слаба, чтобы двинуться. Мне следует присесть здесь и понаблюдать, чтобы навсегда запомнить этот день.
Волк зарычал, шерсть встала дыбом. Привстав на ноги, он уперся плечами в плиту и напрягся, обнажая клыки.
– Двигай.
Мы надавили. Камень не поддавался нам, упрямый и неподвижный. Даже с объединенными усилиями Пака и изможденного Волка, он был слишком тяжелым, слишком массивным для нас троих, чтобы сдвинуть его.
– Это не сработает, принц, — процедил Пак сквозь сжатые зубы с красным от напряжения лицом. Я проигнорировал его, надавливаясь плечом в каменную плиту со всей силы. Она больно поцарапала мою кожу, но не пошевелилась. Инстинктивно я открыл себя для чар окружающих меня, забыв, что я был всего лишь человек.
И почувствовал, как дрожь прошла по воздуху, порыв холода и плита внезапно сдвинулась. Всего лишь на дюйм, но мы все почувствовали это. Глаза Пака округлились, и он метнулся на камень, надавливая на него со всей силы, пока Волк делал тоже самое. Призраки завизжали и завопили, цепляясь за Волка, словно почувствовав, что он ускользает от их хватки. Закрыв глаза, я продолжал оставаться открытым для холода. Знакомая сила текла во мне, и я толкнул каменный блок так сильно, как только мог.
С последним, упорным стоном плита, наконец, поддалась, поднявшись всего лишь на несколько дюймов, но этого было достаточно. Волк издал победное рычание и быстро выскользнул из-под нее, вырываясь из хватких рук призраков все еще цепляющихся за него и оставляя их в дверном проеме. Мы с Паком также отскочили. Дверь захлопнулась с замогильным гулом, раздавив нескольких призраков в дымку.
Тяжело дыша и пошатываясь, Волк поднялся на ноги, сильно встряхнулся, смахивая пыль. Глядя на меня, он сдержанно поклонился.
– Для смертного, — прорычал он, глотая воздух, — ты необыкновенно силен. Почти столь же сильный как… — Он остановился, прищурив глаза. — Ты уверен, что получил то, зачем пришел, маленький принц? Было бы досадно проделать все этот путь впустую. — Прежде чем я мог ответить, он принюхался к воздуху, поморщив нос. — Нет, твой аромат отличается. Ты другой. Ты не пахнешь как раньше, но при этом ты и не пахнешь… полностью человеком. — Прижав уши, он снова зарычал и отстранился. — Что ты?
– Я… сам толком не уверен.
– Ну, — Волк снова встряхнулся. Казалось, он стоял на ногах теперь немного устойчивее. — Кем бы ты ни был, ты не оставил меня. Я этого не забуду. Если тебе понадобиться охотник или кто-то, чтобы перегрызть глотку врагу, только позови. Теперь… — Он чихнул и обнажил клыки, оглядываясь вокруг. — Где эта несчастная кошка?
Грималкин, конечно же, исчез. Волк с отвращением фыркнул и начал отходить, когда с дрожью и громким скребущим шумом каменная дверь начала подниматься.
Мы напряглись, и я опустил руку к мечу. Но призраки по ту сторону двери исчезли. Так же как и вся комната. Вместо нее растянулся длинный, узкий коридор, пустой и темный, постепенно растворяющийся в темноте. Паутины, свисающие со стен, и пыль, лежащая на полу, были плотными и нетронутыми, словно никто не проходил этой дорогой веками.
Волк медленно моргнул.
– Волшебство и светские трюки. — Он вздохнул, скривив губу. — Буду рад покончить с этим. По крайней мере, на моей территории существа честны в попытке убить тебя. — Он покачал большой, косматой головой и повернулся ко мне. — Здесь наши пути расходятся, принц. Не забудь моего участия в истории. Если окажется, что ты забыл, возможно, мне придется выслеживать тебя. И у меня очень хорошая память.
– Путь до Дикого Леса длинный, — сказал я ему, вытаскивая маленький стеклянный шар. Слабый водоворот магии, оставшийся в нем, слегка покалывал мою ладонь, пока я держал его. — Пойдем с нами. Мы вернемся в царство смертных, а оттуда ты с легкостью найдешь тропу в Небывалое.
– Мир смертных. — Волк фыркнул и сделал шаг назад. — Нет, маленький принц. Царство смертных не для меня. Оно слишком переполнено, слишком огорожено. Мне нужны обширные просторы Глубоких Дебрей или я быстро задохнусь. Нет, здесь мы распрощаемся. Все же желаю тебе удачи. Это было еще-то приключение. — Он побежал к темному, пустому коридору, худощавая тень, которая, казалось, постепенно исчезала в темноте.
– Ты уверен, Волчара? — прокричал Пак, когда Волк остановился в проеме, принюхиваясь к воздуху, чтобы проверить, не осталось ли врагов. — Как сказал снежный мальчик, путь до Дикого Леса длинный. Уверен, что не хочешь добраться до дома более быстрым способом?
Волк оглянулся на нас и хихикнул, сверкнув зубастой ухмылкой.
– Я дома, — просто проговорил он, и проскочил в дверь, растворяясь в тени. Его зловещий вой раздался в воздухе. Огромный Страшный Волк исчез из наших жизней и вернулся в легенду.
Грималкин появился почти сразу же после ухода Волка, облизывая свои лапки как ни в чем небывало.
– И так, — задумчиво произнес он, смерив меня полу — прикрытыми золотыми глазками, — мы возвращаемся в царство смертных или нет?
Я поднял шар, но затем опустил его, пристально взглянув на кайт ши, который спокойно смотрел в ответ.
– Ты знал? — Спросил я низким голосом. Кот моргнул. — Ты знал причину, по которой Ариэлла была здесь? Почему она пришла? — Грималкин отвернулся и начал вылизывать свой хвост. Мой голос стал тверже. — Ты знал, что она собиралась умереть?
– Она уже была мертва, принц. — Грималкин остановился и оглянулся на меня, прищурив глазки. — Она погибла в тот день, когда ты дал клятву убить Плута. Волшебное царство вернуло ее, но она всегда знала, чем это закончится.
– Ты мог сказать нам, — вмешался Пак, голос его звучал однотонно и подавленно.
Грималкин чихнул и сел, взирая на меня золотыми понимающими глазками.
– А если бы я сказал, вы бы позволили ей пойти?
Ни один из нас не ответил. Кот кивнул на наше молчание.
– Мы напрасно тратим время, — продолжал он, вставая и размахивая хвостом. — Давайте вернемся в мир смертных, так чтобы уж закончить с этим. Оплакивайте свою утрату, но будьте благодарны зато время, что у вас было. Она хотела бы именно этого. — Он фыркнул и махнул хвостом. — Ну, ты собираешься использовать этот шар, или я должен мечтать о крыльях, чтобы улететь обратно в Дикий Лес?
Я вздохнул и поднял стекло, наблюдая за волшебным вихрем внутри него. Взяв его в обе руки, я посмотрел на Край Мира, на искрящуюся пустоту, которая никогда не перестает изумлять. С глубоким вздохом, я сомкнул руки и раздавил стекло, выпуская магию в воздух. Она распространилась во вспышке света, охватывая нас, и на мгновение все стало совершенно белым.
СВЕТ ИСЧЕЗ, и начали раздаваться звуки человеческого мира: автомобильных двигателей, уличного движения, гудение клаксонов и шарканье ног по тротуару. Я моргнул и огляделся вокруг, пытаясь сориентироваться. Мы находились в узком переулке между двумя огромными зданиями с переполненными мусорными контейнерами и кучами хлама у стен. Одетая в лохмотья масса в картонной коробке зашевелилась, что-то сонно пробормотала и повернулась к нам спиной, испугав огромную крысу, которая кинулась стремглав через стену.
— О, конечно, — Пак поморщил нос, отстраняясь от груды тряпок кишащих личинками. — Со всеми лугами, лесами и большими участками дикой местности, которые, я знаю, все еще существуют в человеческом мире, где мы оказались? В грязном, кишащем крысами переулке. Просто великолепно.
Грималкин запрыгнул на мусорный контейнер, выглядя на удивление естественно в городской обстановке, словно огромный бездомный кот, бродящий по улицам.
– Не далеко отсюда есть тропа, — спокойно заявил он, осторожно пробираясь к краю. — Если мы поспешим, то можем добраться туда до наступления ночи. Следуйте за мной.
– Стой, ты уже знаешь, где мы? — потребовал ответа Пак, когда мы подошли к входу в переулок, переступая через хлам и груды обломков. — Как это работает, кот?
– Большинство городов одинаковы, Плут. — Грималкин добрался до края тротуара и посмотрел назад, размахивая хвостом. — Тропы повсюду, если ты знаешь, где искать. Кроме того, я — кот. — И он понесся по улице.
– Подожди, снежный мальчик, — сказал Пак, когда я пошел следом. — Ты кое-что забываешь. — Он указал на мой меч, висящий на боку. — Нормальные люди не разгуливают по городским улицам с огромным, острым оружием. А если же ходят, то имеют тенденцию привлекать нежелательное внимание. Лучше дай мне его на время. По крайней мере, пока не доберемся до Дикого Леса.
Я колебался. Пак закатил глаза.
— Клянусь, я не потеряю его или уроню в грязь, или отдам его бездомному. Ну же, Ясень. Это часть того, чтобы быть человеком. Ты должен гармонировать.
Я неохотно передал пояс и ножны. Пак закрепил его вокруг одного плеча.
– Вот, это было не так уж и плохо, правда?
– Если ты потеряешь это…
– Да-да, ты убьешь меня. Старая песня, снежный мальчик. — Пак покачал головой и указал жестом мне идти вперед. — После тебя.
Мы вышли из переулка на тротуар. Спешащие люди проносились мимо, едва взглянув. Впереди возвышалась огромная башня из стекла и стали, сверкая в лучах вечернего солнца. Машины сигналили и скользили сквозь потоки движения, словно гигантские металлические рыбы, а запах асфальта, дыма и выхлопных газов толстым слоем висел в воздухе.
Перемены были едва заметными, но я все еще мог видеть отличие. Мир больше не казался таким же резким, как раньше. Края притупились, краски слегка поблекли. Звуки стали приглушенными, шепот голосов вокруг меня слился в лепет человеческого шума. И я больше не мог различать разговоры, просто прислушиваясь к ним.
Я сделал шаг вперед, и кто-то врезался в меня, оттолкнув меня на шаг назад.
– Смотри куда идешь, осел, — огрызнулся человек, стрельнув в меня взглядом не замедляя хода. Я моргнул и присоединился к потоку уличного движения, следуя за Грималкиным, который искусно проделывал свой путь сквозь множество идущих ног. Никто, казалось, не замечал его или Пака, идущих прямо около меня, скрытых чарами. Даже на переполненном тротуаре, они обходили или отходили с его пути, часто в последнюю секунду, даже не подозревая, что среди них был фейри. Но я поймал на себе несколько взглядов — любопытных, оценивающих или бросающих вызов — пока проделывал свой путь сквозь толпу, толкающуюся и врезающуюся в меня. Хорошо, что мой меч все еще был у Пака. Иначе у меня могло бы возникнуть желание достать его и убрать их всех со своего пути.
Когда я свернул с дороги еще одного человека, то задел забор из кованого железа, окружающий основание маленького дерева на краю тротуара, и инстинктивно отскочил, отдергиваясь от металла. Но слабости и боли от такой близости к железу не было, хотя я заработал несколько странных взглядов от различных прохожих. Я осторожно потянулся и коснулся забора, готовясь отдернуть руку, поскольку многовековой эльфийский инстинкт самосохранения кричал мне остановиться. Но железо, когда-то сродни для меня с прикосновением к тлеющим углям и вызывающее сильную боль, было холодным и безвредным под моими пальцами. Я взглянул на улицу, на длинный ряд деревьев, так же заключенных в железо и усмехнулся.
— Ты прекратишь делать это? — прошипел Пак мгновение спустя, содрогаясь, когда я проводил пальцами вдоль каждого пройденного нами забора. — Ты сводишь меня с ума. У меня мурашки каждый раз, когда мы проходим мимо одного из них.
Я рассмеялся, но отошел от забора и железа, обратно в центр тротуара, где движение было самым плотным. Теперь, когда я знал, что они не обойдут меня, было легче уклоняться и обходить стороной бесконечные массы.
– Означает ли это, что я могу поставить забор вокруг двора, и ты оставишь меня в покое? — спросил я, ухмыляясь Паку. Он фыркнул.
– Не будь самонадеянным, снежный мальчик. Я играл с людьми за долго до того, как ты даже подумал о том, чтобы стать одним из них.
Толпы стали редеть с приближением вечера. Грималкин уводил нас все дальше от центра города. Пробуждаясь, замерцали уличные фонари, а здания вдоль улиц становились все более обветшалыми и убогими. Разбитые окна и надписи на стенах были обычным делом. Я мог ощущать на себе взгляды из теней и темных аллей.
– Это необычный жакет, парень.
Я остановился, когда четыре человека вышли из переулка, перегородив мне путь. На них были толстовки с капюшонами и банданы. Самый крупный, вульгарно выглядящий головорез с бритой головой и покрытый татуировками прошелся вперед, искоса на меня поглядывая. Я осмотрел его и его компаньонов быстрым поверхностным взглядом, ища рожки, когти или заостренные зубы. Ничего. Не полукровки. Не изгнанные из Небывалого, влачащие жизнь в мире смертных. Они были людьми во всех отношениях.
– Тут мой приятель Рико. Он просто думает, что ему нужна необычная куртка как эта. — Главарь — головорез улыбнулся, демонстрируя золотой зуб. — И поэтому, почему бы тебе не отдать ее, парень? Это и оставь еще свой бумажник на земле. Мы же не хотим сильно разбить твою симпатичную голову, не так ли?
Пак около меня вздохнул, качая головой.
– А они не больно-таки умны, верно? — спросил он, пристально глядя на главаря, который не обращал на него никакого внимания. Отступая, он проскользнул и встал позади них, ухмыляясь и похрустывая костяшками пальцев. — Предполагаю, у нас есть время, чтобы устроить одну последнюю бойню. Как в старые добрые времена.
– Эй, ты глухой, панк? — Главарь банды толкнул меня. Я сделал шаг назад. — Или ты так напуган, что обмочил штаны? — Другие захихикали и подались вперед, окружая меня словно голодные псы. Я не шелохнулся. Последовала вспышка металла и предводитель начал размахивать ножом, держа его перед моим лицом. — Последний раз прошу по-хорошему. Дай мне ту куртку, или я скормлю тебе твои же пальцы.
Я встретился с ним взглядом.
– Нам не придется делать этого, — мягко ответил я ему. Пак злобно улыбался позади них, напрягая мышцы. — Вы все еще можете уйти. Через восемь секунд вы уже будете не в состоянии этого сделать.
Он приподнял бровь, проводя языком по зубам.
– Прекрасно, — кивнул он. — Мы сделаем это по-плохому. — И он занес нож, целясь мне в лицо. Я отдернулся, позволяя лезвию пронестись со свистом у моей щеки, затем сделал шаг вперед и сильно ударил кулаком по носу главаря, чувствуя, как он ломается под моими пальцами. Он с воплем отскочил назад, а я обернулся ко второму бандиту, который набросился на меня со стороны.
Казалось, что время замедлило ход. Боковым зрением я видел, что Пак маячил позади двух оставшихся головорезов, и столкнул их головами, сбрасывая чары, когда они, пошатываясь, отошли и обернулись. Его издевательский смех звенел, заглушая вопли и ругательства его противников. Я увернулся от ножа своего второго противника и пнул его в колено, слыша, как оно хрустнуло. Он с грохотом упал на землю.
Главарь банды все еще сгибался, держась за нос. Внезапно он развернулся, роняя нож, и потянулся за чем-то у поясницы. Я бросился вперед, когда он поднял оружие, тускло-черный пистолет, и поймал его за запястье, выворачивая руку. Шум стрельбы почти оглушил меня. Вывих, хруст и бандит закричал, смертельное оружие с лязгом упало на землю. Ударив его об стену, я схватился руками за его горло и сильно сжал, видя, как его глаза округлились, и он начал хватать воздух ртом. Мой адреналин подскочил вверх. В ушах звенело от стрельбы. А внезапная встреча со смертью, заставила мою душу требовать кровопролития. Этот человек пытался убить меня. Меньшего он для себя не заслуживал. Я сильнее сдавил его горло, намереваясь раздавить его трахею, наблюдая, как его лицо посинело, а глаза начали закатываться….
Но затем я остановился.
Я больше не был эльфом. Больше не был Ясенем, принцем Темного Двора, безжалостным и беспощадным. Если бы я убил этого человека, то только бы добавил его смерть к своему длинному списку грехов. Только на сей раз, у меня была душа, которая могла быть запятнанной ненужным убийством и кровопролитием.
Отцепившись от шеи бандита, я отстранился, позволяя ему резко шлепнуться на асфальт, тяжело глотая воздух. Быстро взглянув в сторону Пака я увидел, что рыжеволосый эльф, окруженный двумя стонущими людьми, держащимися за головы, самодовольно наблюдал за ними. Удовлетворенный, я повернулся к главарю.
– Убирайтесь отсюда, — спокойно сказал я. — Идите домой. Если я вас снова увижу, то не колеблясь убью.
Бандит сбежал, прижимая к груди сломанное запястье. Его три компаньона ковыляли следом. Я наблюдал за ними до тех пор, пока они не скрылись за углом, а затем повернулся к Паку.
Он ухмылялся, потирая рукой костяшки пальцев.
— Ну, это было забавно. Ничто не сравниться с рукопашной, сокрушительной дракой, чтобы разогнать кровь. Хотя признаюсь, я думал, что ты убьешь парня после того, как он выстрелил в тебя. Ты хорошо себя чувствуешь, снежный мальчик?
– Я в порядке. — Я посмотрел на руки, все еще чувствуя пульсацию человеческой крови под своими пальцами, зная, что я мог прикончить его и улыбнулся. — Никогда не чувствовал себя лучше.
– Тогда, если вы двое полностью закончили с зачинанием случайных драк по среди улицы —, — Грималкин появился на капоте автомобиля, глядя на нас укоризненно. — Возможно, мы можем двигаться дальше.
Он повел нас по еще одному длинному переулку, пока мы не пришли к потускневшей красной двери в кирпичном здании. Около двери вывеска на решетчатом, грязном окне гласила: «Ломбард Руди. Оружие. Золото. Прочее». Зазвенел медный колокольчик, когда мы вошли внутрь, обнаружив крошечный магазин, заполненный с пола до потолка барахлом. Стереосистемы располагались на пыльных полках рядом со стойками с телевизорами, магнитолами и динамиками. Одна стена полностью была посвящена оружию, защищенному высокими прилавками и мигающей камерой слежения. Стойки с видеоиграми были заметно выставлены, а передняя витрина искрилась от драгоценностей из золота: ожерелья, кольца и пряжки для пояса. Одинокая, пухлая фигура облокотилась на витрину, раскладывая пасьянс, выглядя скучающей. Но он поднял глаза, когда мы вошли. Рожки бледного барана торчали с обоих сторон его головы, а руки, собирающие карты, были исключительно волосатыми. Для человека, во всяком случае, но не для сатира. Или на половину сатира, понял я, когда мы приблизились. На нем были испачканная футболка и коричневатые шорты. Его тощие ноги, хотя и волосатые, были определенно человеческими.
– Я мигом, — проворчал он, когда мы приблизились к прилавку. — Просто дайте мне секунду — . Он остановился, действительно посмотрев на нас. Пак ухмыльнулся ему. Он побледнел, выдохнув ругательство.
– О… О, простите ваше… ах… ваше высочество? Я не понял… здесь у меня бывает не так много чистокровных посетителей. Я имею в виду… — Он сглотнул, становясь еще бледнее, в то время как Пак продолжал ему улыбаться, очевидно наслаждаясь. — Что я могу сегодня сделать для вас, сир?
– Привет, Руди. — Грималкин запрыгнул на прилавок, и полу — сатир взвизгнул, отпрянув назад. — Вижу, твои дела с этим источником пожароопасности, который ты называешь магазином, все еще развиваются через пень колоду.
– О, замечательно. — Руди одарил кота кислым взглядом, хватая тряпку снизу и вытирая столешницу. — Смотрите кто здесь. Снова вернулся, чтобы изводить меня, не так ли? А ты знаешь, что информация, которую ты мне обменял, чуть не убила меня?
– Ты хотел знать местонахождение гигантских руин. Я сказал его тебе. Я выполнил свою часть сделки.
– Я думал, что они были заброшены! Ты не сказал, что они все еще были обитаемы.
– Ты не спрашивал.
Пока они разговаривали, я воспользовался моментом, чтобы осмотреть магазин, чарующий всеми предметами смертных, свисающих со стоек и полок. Конечно, я знал, что это были за предметы. Но это был первый раз, когда я мог действительно прикоснуться к ним, не боясь получить ожог от металла. Прохаживаясь позади прилавка с оружием, я пристально осмотрел все виды орудий и огнестрельного оружия, расположенные вдоль стены. Столько различных типов. Я не знал так многого о мире смертных. Мне придется скоро исправить это.
Грималкин фыркнул, его голос раздался от прилавка.
– Если кто-то собирается бродить вокруг древних гигантских развалин, охотясь за сокровищами, то ему следует сначала убедиться, что они заброшены. В любом случает, это не важно. Полагаю, что у нас есть все еще не законченное дело.
– Прекрасно. — Руди пренебрежительно махнул рукой. — Прекрасно, давай закончим с этим. Предполагаю, что вы хотите кое-то с задней части здания, это оно? Эй! — он внезапно завизжал, когда я схватил со стойки с оружием пистолет, того же самого типа, из которого в меня стреляли чуть раньше. — Осторожней с этим! Черт возьми, с каких пор фейри могут обращаться с оружием?
– Снежный мальчик. — Пак состроил мне лицо, выглядя нервным. — Ну же. Давай не будем волновать милого торговца оружием. Мы почти дома.
Я вернул пистолет на место и пошел обратно к передней стойке, откуда Руди с подозрением следил за мною.
– Мм, хорошо. И так, вам нужно кое-что из «специальной комнаты», это оно? У меня есть лапы обезьяны, яд гидры и пара яиц василиска, поступили вчера –
– Мы обойдемся без твоих торговых связей с рынком гоблинов, — прервал Грималкин. — Нам нужно воспользоваться дверью в Небывалое.
– Дверь? — Риду сглотнул, посмотрев на каждого из нас по очереди. — Я, мм, не знаю ни о какой двери.
– Лжец, — заявил Грималкин, прищурив глазки. — Не стремись обмануть нас, полукровка. С кем, думаешь, ты говоришь?
– Просто…. — Руди понизил голос. — Предполагается, что у меня нет прямого доступа к Небывалому, — признался он. — Вы знаете, каковы дворы. Если они узнают, что вонючий полукровка владеет тропой, они превратят меня в козла и скормят красным колпакам.
– Ты должен мне, — прямо заявил Грималкин. — Я требую вернуть этот долг сейчас. Либо ты предоставляешь нам доступ к тропе, либо я спущу на твой магазин Плутишку Робина, а там посмотрим, что от него останется.
– Плута? — Лицо Руди стало цветом старого клея. Он поглядел на Пака, который ухмыльнулся и весело помахал. — К— конечно, — прошептал он, отходя от прилавка в потрясении. — Следуйте за мной.
Он отворил дверь и провел нас в более заполненную комнату еще меньшего размера. Здесь товары, лежащие вдоль стены и сложенные в углах, были еще более странными, чем ассортимент снаружи, но более мне знакомыми. Клыки василиска и жала крылатого дракона. Светящиеся микстуры и поганки всех цветов. Огромный том из сморщившейся плоти покоился под головным убором, сделанного из перьев грифона. Руди ловко маневрировал сквозь беспорядок, отпинывая с дороги вещи, пока не дошел до задней стены и откинул занавеску. С другой стороны стояла простая деревянная дверь.
– Открой ее, — приказал Грималкин.
Вздыхая, Руди отпер дверь и открыл ее. Холодный ветерок, пахнущий землей и примятыми листьями, впорхнул в небольшую комнату, и серое, мрачное пространство Дикого Леса предстало перед нашим взором сквозь раму.
Пак испустил долгое дыхание.
– Вот оно. — Он вздохнул, звуча задумчиво. — Никогда не думал, что буду так счастлив снова его увидеть.
Грималкин был уже за дверью, хвост высоко поднят, когда он исчез в тумане.
– Эй, — позвал Руди, хмурясь через дверной проем. — Никаких больше одолжений, хорошо, кот? Теперь мы квиты, верно? — Он вздохнул, наблюдая за нами, когда мы пошли следом. — Я, мм, я был бы вам очень признателен, если бы это осталось между нами, ваши высочества. Рассматривайте это как помощь вам и все такое…мм… — Он затих, когда Пак одарил его оценивающим взглядом в дверях. — Ну вот, если это вас устраивает.
– Я не знаю. — Пак нахмурился и скрестил руки. — Ты слышал, чтобы Оберон говорил что-нибудь об определенном ломбарде, снежный мальчик? И красных колпаках? Или это было что-нибудь еще?
Руди выглядел вялым, пока Пак не хлопнул его со смехом по плечу, заставив подскочить в воздух на три фута.
– Ты хороший парень. — Он усмехнулся, выходя через раму. — Я, возможно, как-нибудь вернусь навестить. Поспеши, принц.
– Принц? — Полусатир моргнул, когда я прошел вперед. — Плутишка Робин и принц пришли в мой магазин? — Он пристально посмотрел на меня, затем его брови поднялись, поскольку что-то встало на свое место. — Тогда… должно быть вы… вы принц Ясень?
Легкий ветерок Дикого Леса обдавал мое лицо прохладой. Я остановился в дверном проеме и обернулся через плечо, слегка потрясся головой.
– Нет, — сказал я ему, и вышел через дверь. — Это не я.
Глава 23
Железный рыцарь
Дикий Лес был точно таким же, каким я его помнил — серый, мрачный, туманный, с огромными деревьями, загораживающими небеса — и все же, он чрезвычайно отличался. Раньше я был частью этого мира, частью волшебства и энергии, которая текла во всех живых созданиях Небывалого. Теперь же я ею не являлся. Я был в стороне, обособленный. Вторженец.
Но теперь, когда я вернулся в Небывалое, я мог чувствовать в себе поток чар, знакомый и странный одновременно. Зимние чары, но отличающиеся. Словно… словно это больше не было моим волшебством, но я все еще мог дотянуться до него, все еще его использовать. Возможно, это была часть этой души, которую я получил. Часть, которую отдала Ариэлла, добровольно и безоговорочно. И если это было правдой, тогда в некоторой маленькой степени, она была все еще со мной.
Я нашел эту мысль очень утешительной.
– И так. — Грималкин появился из тумана, запрыгивая на упавшее бревно и размахивая своим пушистым хвостом. — Мы, наконец, здесь. Полагаю, вы двое сумеете справиться с остальной частью пути без меня?
– Снова убегаешь, кот? — Пак скрестил руки, но его усмешка была нежной. — А я только начал привыкать к твоей компании.
– Я не могу оглядываться весь путь, Плут, — скучающим тоном ответил Грималкин. — Это было хорошее приключение, но теперь оно закончено. И, как бы трудно ни было поверить в это, но у меня есть свои собственные дела, требующие внимания.
– Ну да, то желание вздремнуть должно быть ужасно неотложным. Как ты выдержал?
На сей раз Грималкин проигнорировал его, поворачиваясь ко мне.
– Прощайте, рыцарь, — формально проговорил он, сильно удивив меня обращением, которое он никогда прежде не использовал. — Желаю удачи в пути, поскольку боюсь, он будет не легким. Но вы прошли через многое, больше, чем кто-либо мог надеяться пережить. Подозреваю, что в конце с вами все будет в порядке.
Я поклонился коту, который моргнул, но казалось, был доволен жестом.
– Я бы не смог сделать этого без тебя, Грим, — спокойно сказал я. Он фыркнул.
– Конечно, нет, — ответил он, как будто это было очевидно. — Передавай привет от меня Железной Королеве, но скажи ей не обращаться ко мне слишком скоро. Я нахожу вытягивание вас обоих из опасных ситуаций все более и более утомительным. — Что-то зашевелилось в кустах в нескольких ярдах от нас, завладев мои вниманием на долю секунды. Когда же я снова взглянул на бревно, Грималкина уже не было.
Пак вздохнул.
– Кот, конечно, знает, как «сделать выход», — пробормотал он, качая головой. — Ну, пошли, снежный мальчик. Давай доставим тебя в Железное Королевство. Ты не становишься моложе.
ПУТЕШЕСТВИЕ ЗАНЯЛО ДВА ДНЯ, главным образом из-за небольшой пограничной стычки гоблинов, на которую мы наткнулись в Скрежещущем Лесе. Поскольку ничего не давалось легко в Диком Лесу, племена гоблинов снова были в состоянии войны и стали еще более нетерпимыми к вторгающимся на их территорию. Нам с Паком пришлось убегать от нескольких разгневанных противоборствующих сторон, и, в конечном счете, отвоевывать себе дорогу через оборонительный рубеж, чтобы добраться до окраины их земель. Какое-то время это снова походило на старые добрые времена: нас двое, сражающихся бок о бок против большего числа противников. Мое тело снова было как прежде, меч скользил плавно и естественно в моих руках. Как-то раз меня поразила в бедро отравленная стрела гоблина, и я провел вечер, мучась от боли, пытаясь предотвратить воздействия. И только к утру я смог избавиться от нее и продолжить путь.
Но, несмотря на острые ощущения от сражения и возбуждение оттого, что просто был жив, я как можно скорее стремился добраться до Железного Королевства. Я мог чувствовать, как секунды отсчитывают время, словно крупинки, падающие в песочных часах. С каждым днем я приближался к своему неминуемому концу. Был ли это обычный срок жизни смертных, или же я все еще был эльфом в достаточной мере, чтобы замедлить движение времени, я хотел провести оставшиеся дни с Меган. Со своей семьей.
Прошлой ночью прежде, чем достичь границы Железного Королевства, мы с Паком разбили лагерь на краю небольшого озера, наконец, выбравшись из Скрежещущего Леса и территории разъяренных, кровожадных гоблинов. Мы были так близки, что я мог чувствовать это, и мне было трудно расслабиться, к большому веселью Пака. Наконец я задремал, прислонившись к дереву, обращенный лицом к воде.
Той ночью мне приснился сон. Ариэлла стояла на берегу воды, улыбаясь мне. Ее серебристые волосы сверкали в звездном свете. Она не говорила, и я ничего не сказал, потому что в этом сне у меня не было голоса. Но думаю, она хотела, чтобы я знал, что она была счастлива. Что ее миссия была выполнена, и чтобы я, наконец, мог ее отпустить. Я смог оставить воспоминания о ней покоиться с миром. Я проснулся с затуманенными глазами и болью в груди, но впервые с того рокового дня, я почувствовал себя легче. Я никогда бы ее не забыл, но я больше не чувствовал себя виноватым, за то что жил дальше, что мог быть счастлив с кем-то еще. Теперь я знал, что это то, чего бы она хотела.
Наконец, спустя сорок восемь часов по человеческому времени, мы вошли в Дикий Лес. Я и Пак стояли на краю Железного Королевства, уставившись на металлические деревья, простирающиеся во все стороны на огромное расстояние. Казалось, что само Небывалое приложило все усилия для того, чтобы отделиться от Железного Королевства, поскольку огромная пропасть пролегала между Диким Лесом и территорией Железной Королевы.
Деревянный мост был построен на скорую, чтобы охватить бездну. Но Дикий Лес все же медленно пытался его разрушить, поскольку лоза и сорняки уже обвились о доски, словно пытаясь ослабить его.
Пак и я остановились на краю моста.
– Ну, мы на месте. — Летний шутник вздохнул, почесывая затылок и разглядывая лес. — Дом, милый дом для тебя, снежный мальчик. Странно, если об этом подумать. Уверен, что ты сможешь добраться до Маг Туиреда самостоятельно? Я действительно не знаю, где он располагается отсюда.
– Не важно, — проговорил я, вглядываясь в мерцающий лес из стали. Не так давно, его вид заставлял мой живот сжиматься от отвращения. Теперь же его крутило от возбуждения. — Я найду его.
– Да, я не сомневаюсь, что найдешь, — вздохнул Пак, скрестив руки. — Как бы то ни было, ты, вероятно, не увидишь меня некоторое время, снежный мальчик. Мысль о возвращении к Летнему Двору просто не настолько привлекательна, как когда-то была. Возможно, пришло время для поездки. — Он эффектно вскинул руки. — Ветер в лицо, простирающаяся передо мной открытая дорога, волнения и приключения, ожидающие за следующим поворотом.
– Ха. — Я наблюдал за ним проницательным взглядом. — Оберон не давал тебе разрешения, чтобы ты отправился со мною через Глубокие Дебри, не правда ли?
– Не так. — Пак состряпал лицо. — В любом случае, я думаю, что пора на каникулы. Пусть Лорд Заостренные Ушки немного остынет. Обними за меня Меган, ладно? Может быть, я увижу вас обоих через несколько десятилетий.
– Куда ты отправляешься?
Плутишка Робин пожал плечами, неуверенный и беззаботный.
– Кто знает? Может быть, я снова попытаюсь отыскать Край Мира. Возможно, некоторое время проведу, путешествуя по королевству смертных. Действительно не имеет значения, куда я пойду, или где закончу. Где-то там есть целый огромный мир, и для нас пришло время познакомиться заново. — Он посмотрел на меня. Его глаза мерцали. — Я рад, что у нас было одно последнее небольшое приключение, снежный мальчик. Но для меня пришло время выбрать свой собственный курс. Постарайся не слишком веселиться без меня, хорошо?
– Пак, — сказал я, останавливая его, когда он начал уходить. Обернувшись, он приподнял бровь, легкая, осторожная улыбка появилась на его лице.
Глубоко вдохнув, я сделал шаг вперед и протянул руку.
Пак моргнул, затем очень серьезно потянулся и схватил мою ладонь, сильно сжимая, я ответил ему столь же сильным рукопожатием.
— Удачи, — спокойно сказал я, встречаясь с ним взглядом. Он усмехнулся, не одной из его хитрых, насмешливых улыбок, а настоящей.
– Тебе тоже, Ясень.
– Если когда-нибудь окажешься в Тир-На-Ног, передавай привет от меня Маб.
Пак рассмеялся, покачивая головой и отступая.
– Да. Несомненно сделаю это. — Он приподнял руку в приветствии с другой стороны моста. Чары замерцали в воздухе. — Увидимся, снежный мальчик.
Рябь волшебства. И очертания Пака выгнулись и сжались в огромного, черного ворона, бьющего по воздуху сильными крыльями. С сиплым карканьем он поднялся надо мной, осыпая чарами и перьями, и взлетел, пролетая над деревьями, пока не превратился в крошечную черную точку на горизонте и исчез.
Я улыбнулся, повернувшись спиной к Дикому Лесу, и пересек мост, в одиночестве проскальзывая в Железное Королевство.
Эпилог
Железная королева
Меня зовут Меган Чейз. Я — правительница Маг Туиреда, суверенный монарх Железных территорий и королева Железных фейри. И кто бы ни сказал, что королям и королевам было легко, тот, конечно же, не знал, о чем говорил.
Тронная зала Железного дворца снова была забита до отказа. Ропот голосов, слышащийся вдоль стен, постоянным гулом стоял у меня в ушах. Сегодня был еще один долгий день. Будучи единственной правительницей Железного Королевства, моим делом было решать споры, управлять ресурсами, выслушивать жалобы и каким-то образом сохранить в безопасности свои собственные земли и людей от других волшебных дворов, которые желали им смерти, одновременно пытаясь восстановить и упрочить положение своего королевства.
Я не жаловалась, но это казалось слишком, спрашивать это с некогда нормальной, семнадцатилетней девушки, которая только недавно унаследовала целое царство Железных фейри. И, признаться, некоторые дни были более тяжелыми, чем другие.
Я сменила положение, сидя на огромно-чудовищном троне из дерева и железа, что даже толстые подушки не смогли сделать его более удобным. Сначала я в шутку предложила использовать глубокое кресло «Лей— зи— бой» для этих долгих аудиенций, но Глюк и мой главный советник, по имени Фикс, довольно яростно проголосовали против. Железная Королева должна казаться сильной и внушительной, сказали они, даже сидя. По крайней мере, на публике Железная Королева должна казаться неуязвимой. Полагаю для них, неуязвимый означало твердый и неудобный. По крайней мере, так думала моя спина.
Это — Железное Королевство, думала я во время коротких перерывов на аудиенциях. Оно не должно быть таким старомодным. Держу пари, что могу заставить Диода устроить это таким образом, чтобы некоторые из этих ходатайств приходили по электронной почте или что-то типа этого.
Приблизился следующий проситель, проволочная нимфа, чьи территории располагались очень близко к Тир-На-Ног и Зимнему Двору. Я терпеливо слушала, пока она изливала последние события: группы Зимних рыцарей терроризировали ближайшие к границе племена. Мне придется поговорить об этом с Маб, убедиться, что ее двор также следовал мирному соглашению. Это будет очень весело. Зимняя Королева уже ненавидела меня за то, что я была дочерью Оберона, а теперь, когда я стала также королевой, ее взгляд, всякий раз, когда она видела меня, был совершенно пугающим. Однако я была королевой. Я правила двором, и согласно закону волшебного царства, Зимнему монарху придется выслушать меня, нравиться ли ей это или нет.
– Алкалия, — сказала я, убедившись, что помню имя нимфы. — Вы сделали правильно, обратив мое внимание на это. Я поговорю об этом с Королевой Маб, как только смогу.
— Мы очень признательны, ваше величество, — произнесла проволочная нимфа, отходя с поклоном. Я кивнула Фиксу, и он занес запрос в мой планер, добавляя его к уже длинному списку дел.
– Давай сделаем перерыв, — сказала я и встала, чувствуя, как моя спина хрустнула, когда я потянулась. Фикс прочирикал вопрос, барахло на его спине покачивалось, когда он повернулся ко мне. — Мы пробыли здесь почти четыре часа, — ответила я. — Я проголодалась. У меня болит голова и попа онемела от сидения на этом устройстве пыток. Давай вернемся к делам через часок, ладно?
Фикс трелью пропел согласие, но в этот момент, двери тронного зала со стоном распахнулись, и вошел Глюк. Многие Железные фейри метнулись в сторону, когда Первый Лейтенант промаршировал вдоль прохода к подножью трона. Его остроконечное лицо было напряжено. Позади него, не отставая, шла облаченная в робу фигура с накинутым капюшоном. Плащ был изорван и весь в пыли от путешествия, темный капюшон скрывал его лицо.
– Величество. — Глюк поклонился у подножия помоста, и хотя его голос был серьезен, я могла ощущать, что мой Первый Лейтенант изо всех сил старался не улыбаться. — Этот странник приехал издалека, чтобы просить с вами аудиенцию. Я знаю, вы очень заняты в настоящее время, но, возможно, из-за того, что он проделал огромный путь, вы могли бы выслушать его.
Глюк снова поклонился и отступил, растаяв в толпе. Я бросила на него взгляд, но он смотрел прямо перед собой, ничего не выдавая. Первый Лейтенант обычно не брал на себя обязанности проводить просителей в тронную залу, поскольку у него имелись другие дела, заставляющие его напряженно трудиться, такие как управлять армией, например. Если он сделал исключение для этого странника, то он, должно быть, думал, что это было очень важно.
Я нахмурилась и посмотрела на незнакомца в середине зала, ждущего, что бы я обратилась к нему.
– Пройдите вперед, — сказала я. Он приблизился к подножию трона и припал на одно колено, склонив покрытую капюшоном голову.
– Откуда вы пришли, странник?
— Я пришел с Края Мира, — проговорил тихий голос, который заставил мое сердце остановиться. — С Реки Грез, через испытание, Заросли и Глубокие Дебри, чтобы сегодня предстать перед вами. У меня только одна просьба — занять свое место рядом с вами. Возобновить свои обязанности, как ваш рыцарь, и защищать вас и ваше королевство до последнего вздоха. — Он поднял голову и откинул капюшон. Возгласы изумления раздались в тронной комнате. — Я все еще ваш, моя королева, — сказал Ясень, смотря мне прямо в глаза. — Если вы меня примите.
На мгновение шок парализовал меня. Он не мог быть здесь. Это было не возможно. Ни один нормальный фейри не может ступить в Железное Царство и выжить. И все же, он был здесь, выглядя уставшим, запыленным и немного потрепанным, но хорошо себя чувствующим.
— Ясень, — прошептала я, ступая к нему в изумлении. Он не шелохнулся, пристально взирая на меня теми же яркими серебряными глазами, которые я так хорошо знала. Протянув руку вниз, я подняла его с колен, быстро заметив худое мускулистое тело, непослушные черные волосы, покрытые пылью от странствий, и то, как он смотрел на меня, словно весь двор исчез, и в целом мире остались только мы вдвоем.
– Ты здесь, — прошептала я, протягивая руку, чтобы коснуться его. Едва веря, что это было по-настоящему. — Ты вернулся. — Ясень задержал дыхание, положив свою руку поверх моей.
– Я вернулся домой.
Наше хрупкое самообладание пошатнулось. Я подошла к нему, крепко держа его, и он заключил меня в объятия. Зал взорвался от гула.
Аплодисменты и поздравления раздались в воздухе, но я едва их слышала. Ясень был реален. Я могла чувствовать его дыхание на моей шее, чувствовать, как его сердце бьется в унисон с моим. Я не знала, каким образом он мог находиться здесь. Это должно было быть невозможно, но я не хотела смотреть правде в глаза прямо сейчас. Если это был сон, я бы хотела, чтобы у меня было одно прекрасное мгновение счастья прежде, чем ворвется реальность и мне придется отпустить его.
Наконец, я отстранилась, посмотрев на него и проводя ладонью по его щеке. Он же пристально глядел на меня глазами, в которых я могла раствориться. Наконец, я озвучила пугающий меня вопрос, не уверенная, что хотела бы знать ответ.
– Как?
Удивительно, но Ясень улыбнулся.
– Я же говорил, что найду способ, верно?
Он тихо засмеялся над моим недоверием. И я могла ощутить тайную гордость — знание, что он намеревался сделать что-то невозможное и преуспел. Беря мою руку, он поднес ее к своей груди, где своей ладонью я могла чувствовать его сердцебиение.
— Я стал человеком. Я отправился на край Небывалого и обрел душу.
– Что? — Я отстранилась от него, чтобы посмотреть, действительно посмотреть на него. Он казался немного другим, чем раньше. Возможно, черты его лица были менее заостренными, и он не был совершенно холодным, но у него все ещё были яркие серебряные глаза, те же непослушные волосы. Возможно, он был теперь человеком, но все еще оставался Ясенем, тем, в кого я влюбилась и все еще любила всем сердцем. И если он действительно обрел душу и стал человеком…
Мы можем быть вместе. Теперь мы можем быть вместе, не боясь ничего. Он действительно сделал это.
Ясень моргнул под моим испытывающим взглядом.
– Я прошел? — почти прошептал он.
– Подожди минутку. — Слегка нахмурившись, я потянулась и убрала его волосы назад, открывая изящное, заостренное ухо. — Если ты человек, то как объяснишь это?
Ясень усмехнулся. Его глаза заискрились, и я внезапно увидела сияющую в нем душу: яркую, чистую и прекрасную.
– Очевидно, что во мне осталось еще немного волшебства, — сказал он, проводя пальцами по моим волосам, поглаживая мою щеку большим пальцем. — Достаточно, чтобы не отставать от остальной части Волшебного царства, во всяком случае. Возможно, достаточно, чтобы не стареть. — Он мягко рассмеялся, как будто сама мысль пугала его. — Лучше привыкните к этому лицу, ваше величество. Я планирую пробыть здесь очень-очень долго. Возможно, вечность.
Мои глаза затуманились, а в груди от счастья раздувался шар, разгоняя тьму, пока не осталось место ни для чего, кроме радости. Но все, что я смога придумать, чтобы сказать — было: «А разве тебе уже не несколько столетий?»
Ясень склонил голову, привлекая нас еще ближе.
– Ради тебя я отправился на Край Света, а все, что ты можешь сказать — это насколько я стар? — Но его глаза искрились, и он все еще улыбался.
Я решила, что мне нравиться этот Ясень: это светлое, свободное создание, словно душа отворила часть его, которой не разрешалось проявляться в холоде Зимнего Двора. Это заставило меня почувствовать, что я могу еще подразнить его.
– Я ничего не говорила о действительном старении —, — Но в этот миг, среди восклицаний и свиста Железного Двора, Ясень’даркмир Таллин нежно взял в руки мое лицо и прильнул своими губами к моим, начав наш первый день вечности именно так, как он должен был бы начаться.
В ВЕТВЯХ НЕКОЙ пустоши завывал теплый ветер, шелестя листьями и насвистывая сквозь скелет огромной рептилии в центре поляны. Распластанный в траве посередине пустоши, он казался чрезвычайно не к месту, символ смерти посреди такого большого количества жизни. Цветы устилали когда-то грязную землю, а в ветвях щебетали птицы. Ярко сквозь облака светило солнце, медленно сжигая дымку тумана, который все еще цеплялся за меленькие клочки ежевики в долине. Скелет, с обесцвеченными белыми костями и разинутой пастью, выглядел жалким и незначительным среди буйства красок. Природа медленно делала свою работу. Мох и сорняки уже ползли по мертвому гиганту, а крошечные цветы только начинали прорастать сквозь его грудную клетку, скручиваясь тонкими стебельками вокруг костей. Через несколько сезонов он будет неузнаваем.
Тень отделилась от кустов ежевика. Большой серый кот со сверкающими желтыми глазками, моргая, вышел на солнце. Он проложил свой путь через пустошь, проходя мимо медленно исчезающего скелета, пока не добрался до ствола огромного дерева, с белыми цветами на пике своего цветения. Присаживаясь у ствола, он обвернул вокруг себя пушистый хвост и закрыл глаза, слушая звук ветра в деревьях. Пара цветков закружилась вокруг него, поддразнивая его длинные усы. Казалось, что он улыбнулся.
– Я счастлив, что ты, наконец, обрела покой. — Ветви над ним зашелестели, по звучанию подозрительно похоже на смех. Вставая, кот поднял голову, позволяя легкому ветерку взъерошить его шкурку, наблюдая за танцем лепестка на ветру. Потом, резко взмахнув хвостом, он прыгнул в подлесок, и солнце окончательно поглотило полоску серого меха.
Примечания
Гатоблепа (Катоблепас, The Catoblepas) — черный буйвол с головой свиньи (прим. пер.).
Ихор — (с греч. миф.) кровь богов; в мед. терм. — сукровица, злокачественный гной (прим. пер.)://www.litlib.net/bk/42809