Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
"ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ НА ПОРОГЕ XXI ВЕКА" -ТЕМА СЕМИНАРА В СТОКГОЛЬМСКОМ ИНСТИТУТЕ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ
Проблемы развития возникших после распада СССР новых независимых государств с самого момента их образования привлекают внимание политологов, экономистов, востоковедов из разных стран мира. В последнее время особый интерес вызывают пять республик Центральной Азии, в силу их важного геополитического положения и огромных запасов стратегического сырья, людских ресурсов. Причем интерес к региону усилился не только в странах, традиционно влияющих на центральноазиатские проблемы, как США, Россия, Китай, Иран, Турция и Пакистан, но и в ряде стран Европы.
Одним из проявлений такого интереса стал впервые проведенный недавно Стокгольмским Институтом международных проблем, при активном участии в его подготовке и проведении старшего научного сотрудника Института д-ра Лены Йонсон, семинар "ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ НА ПОРОГЕ XXI ВЕКА". В работе семинара принимали участие шведские дипломаты, политологи, востоковеды из разных университетов и научно-исследовательских институтов Швеции и других стран, журналисты. С основным докладом о современных проблемах государств региона выступил главный редактор журнала "Центральная Азия" Мурад Эсенов, по ходу доклада отвечавший также и на различные вопросы присутствующих.
Свой доклад на семинаре М. Эсенов начал словами из статьи в "Кристченс Сайенс Монитор", - пишет принимавший участие в его работе жуналист Абдурашид ШАРИФ.
М. Эсенов: "Если кто-то может похвастаться, что у него много друзей, то - это Центральная Азия". Действительно, центральноазиатский регион сегодня отличается если не многочисленностью своих "друзей", то, хотя бы, повышенным вниманием мирового сообщества, влиятельных государств мира. Регион, через территорию которого в древности проходил "Великий Шелковый путь", служил мостом между Востоком и Западом, был местом встречи разных народов и разных культур. Такая исторически-традиционная роль региона в наши дни еще более возрастает. Недавно началось строительство через регион и проектирование новых коммуникационных линий, которые уже соединяют или скоро соединят страны Персидского залива с бурно развивающимися государствами Юго-Восточной Азии, а через них - Восток с Западом.
В последние годы на территории региона были обнаружены, в дополнение к уже разведанным ранее, стратегические сырьевые запасы, реализация которых дала бы мощный импульс развитию региона, и, естественно, привлекает повышенное внимание промышленно развитых стран. По масштабам уже разведанных запасов природное богатство региона, в частности энергоносители, можно сравнить разве что с Персидским заливом. Многие специалисты на основании конкретных данных, фактов, расчетов предсказывают, что Центральная Азия станет достойной и полноценной альтернативой Персидскому заливу уже в первой половине 21 века.
Ныне Центральная Азия - регион заново открывающийся и открываемый внешним миром. Его освоение только-только начинается. Многообещающие богатства и коммуникационные возможности региона превращают его в объект геополитических интересов многих стран мира, соответственно, регион становится местом столкновения интересов мировых и региональных центров силы.
При этом, сами государства региона еще не определились с выбором форм государственного устройства, основных направлений внутреннего и внешнего развития. Все без исключения республики сталкиваются и с объективными трудностями, которые естественны на пути государственного строительства, и с субъективными, которые возникают или в результате корыстной деятельности внешних сил, или же в результате деятельности солидарных с ними сложившихся здесь политических элит, которые, к сожалению, по своей природе не приемлют цивилизованные формы правления и поведения.
В такой ситуации, перед государствами Центральной Азии возникают многочисленные проблемы. В первую очередь, эта проблема, связанная с политикой, проводимой в регионе прежними и новыми центрами силы в лице России, США, Ирана, Пакистана и Китая; другая проблема - эта вероятность превращения Центральной Азии в самостоятельный центр силы в результате внутрирегиональной интеграции; третья проблема - эта проблема, связанная с государственным строительством т. е. тем, какие формы здесь утвердятся, - демократические, авторитарные, тоталитарные или, как это называет американский политолог Ричард Пайпс - султанизм, как крайняя форма тоталитарного правления.
После распада Советского Союза и появления на его территории новых независимых государств, мнения специалистов о состоянии современного мирового порядка разделились. Одни считают, что мир стал однополюсным и этот полюс отводят к Соединенным Штатам. Другие считают, что мир стал многополюсным, причисляя к этим полюсам США, Объединенную Европу, Россию, Юго-Восточную Азию, регион Ближнего и Среднего Востока. Новый мировой порядок, скорее, имеет тенденцию все же к многополюстности и к прежним центрам силы в лице США и России, прибавляются новые центры в лице Китая, Ирана, Пакистана, Объединенной Европы, Японии. При этом, если в западной части земного шара передел сфер влияния и установление нового геополитического порядка близки к завершению и стабилизации, то в восточной части - передел сфер влияния и формирование нового геополитического порядка только-только начинаются. Что примечательно, основным объектом передела в этой части мира, и не только, становится именно Центральная Азия и коммуникации к ней и через нее.
Тут претендентов много, в регион устремились и Индонезия, и Саудовская Аравия и Япония, Израиль и даже ЮАР, не говоря уже о России, США, Иране, Китае, Турции, Пакистане и странах Западной Европы.
В первые годы независимости картина обозримого будущего государств Центральной Азии была, для их правительств и, в определенной мере, общественного мнения, более или менее ясна. Для государств региона был привлекательным турецкий вариант развития, где общество с мусульманским населением избрало секуляристский, светский путь развития, демократическую политическую систему и рыночную экономику. Со своей стороны, турецкое руководство энергично взялось опекать новые государства региона на международной арене и оказывать экономическую и культурную помощь. Уже в октябре 1992 года состоялась первая встреча глав тюркоязычных государств, где были представлены все республики Центральной Азии (за исключением Таджикистана). Начали расширяться экономические, гуманитарные связи республик региона с Турцией. Со стороны последней были обещаны инвестиции в объеме около 2-х миллиардов долларов. В высшие учебные заведения Турции из республик региона были отправлены сотни и тысячи студентов, аспирантов. Однако, уже к концу 1993 и началу 1994 года интерес к турецкой модели развития и "турецкая волна" в Центральной Азии стали стихать. Этому были свои причины. Во-первых, экономические возможности Турции оказались намного ниже, чем было обещано и чем на то рассчитывали государства региона; во-вторых, цивилизационный уровень Турции (имеется в виду качество образования в учебных заведениях, общеобразовательный уровень населения Турции в целом и т. д.) оказался ниже, чем цивилизационный уровень государств Центральной Азии. Это четко обнаружилось уже после первых месяцев пребывания центральноазиатских студентов и аспирантов в турецких вузах. Многие из них, разочаровавшись, были вынуждены возвращаться на родину. Третья причина - обнаружилось определенное ментальное несоответствие. Поведение многочисленных турецких специалистов, прибывших в регион для оказания помощи, вызывало недовольство, а то и открытые протесты со стороны местного населения. Все эти причины и привели к постепенному ослаблению привлекательности образа Турции и турецкой модели развития в регионе. Конечно, нельзя сказать, что Турция окончательно потеряла свое влияние в регионе. Она и сегодня принимает активное участие во многих экономических проектах, развивает торговлю с государствами региона и является важным звеном транскавказского транспортного коридора, через который планируется экспорт сырья из Центральной Азии в Европу. Однако, уже очевидно, что Центральная Азия, как это предполагалось раньше, не окажется целиком в сфере влияния Турции.
А. Шариф: Как отметили многие присутствующие специалисты из разных стран, им впервые довелось услышать из уст представителя региона достаточно аргументированное мнение об утрате Турцией привлекательности, как модели развития, для стран Центральной Азии.
Далее М. Эсенов дал развернутую картину, как он сказал: "ожесточенного соперничества за Центральную Азию", которое разворачивается между Россией, США, Ираном и Пакистаном. Некоторые специалисты включают в эту группу стран и Китай. Но, пока, во всяком случае, активных действий со стороны Китая в регионе не отмечается, мы наблюдаем внешне спокойные, умеренные, в какой-то степени осторожные действия китайской стороны, направленные большей частью на постепенное расширение экономического сотрудничества. Известно, однако, что Китай обеспокоен сепаратистскими настроениями в своем северо-западном регионе, где проживают тюркские мусульманские народы и народности, родственные народам Центральной Азии. Поэтому, можно предположить, что Китай стремится сохранить нынешнее статус кво в регионе, как минимум.
В борьбе за регион прослеживается определенное сходство позиций с одной стороны, США и Пакистана и, с другой стороны, России и Ирана. Естественно, при этом каждая из сторон имеет свои сильные и слабые стороны и специфические интересы и методы участия в соперничестве.
Сильной стороной позиции России в регионе является наличие сформированных экономических и военных рычагов давления на государства Центральной Азии. После распада СССР большинство промышленных предприятий и коммуникационных линий осталось у России. Сейчас практически все пути, имеется в виду нефте- и газопроводы, железнодорожные и автомобильные пути, связывающие Центральную Азию с внешним миром, проходят по территории России, следовательно, она имеет неограниченные возможности регулировать грузопотоки из региона и в регион. Более того, большинство государств региона за прошлые годы задолжали России и, не имея возможности вернуть долги, расплачиваются акциями своих предприятий, в первую очередь акциями предприятий энергетической и добывающей промышленности, что еще более увеличивает их экономическую зависимость. Такая ситуация наблюдается даже в Туркменистане, который обладает бо'льшими потенциальными богатствами, чем остальные республики региона. 45% акций корпорации "Туркменросгаз" принадлежит российскому "Газпрому", обладающему исключительным правом экспортировать туркменский газ.
Россия обладает и военными рычагами давления на регион. В четырех государствах из пяти имеется военное присутствие России, где российские военные осуществляют охрану внешних границ (исключение, пока, составляет только Узбекистан). Недавние события в Афганистане показали, что государства региона, не имеющие достаточных ресурсов для создания собственных действенных вооруженных сил, перед действитель-ной или мнимой угрозой будут вынуждены сплотиться опять-таки вокруг России.
Россия, вполне очевидно, имеет и определенные политические рычаги давления на республики региона. Ярким примером тому является поведение Президента Туркме-нистана, который первоначально отказался присоединиться к совместным коллек-тивным действиям государств региона и России против афганских талибов. Однако уже через неделю он в спешном порядке прибыл в Москву и пошел на всевозможные уступки, даже в определении сугубо принципиального вопроса о статусе Каспия.
Слабой стороны позиции России в регионе является, в первую очередь, непоследовательность российской внешней политики вообще и, в регионе, в частности. За прошедшие с момента образования СНГ 5 лет она несколько раз коренным образом меняла свою политику. К слабой стороне позиции можно отнести и стремление России решать спорные вопросы силовыми методами, что естественно настораживает государства региона.
В последние дни, перед угрозой расширения НАТО на Восток, Россия стремится найти союзников в лице государств региона, однако таких шансов у нее, до самого последнего времени, было совсем немного. Даже самый последовательный союзник России президент Казахстана Назарбаев не скрывал своего разочарования политикой российского руководства в своем недавнем интервью "Независимой газете".
Как бы то ни было, Россия имеет сильное влияние на регион и ее присутствие в Центральной Азии в той или иной форме, видимо сохранится еще долго.
Присутствие Соединенных Штатов в Центральной Азии в основном связано со строительством альтернативных нефте- и газопроводов и освоением сырьевых месторождений. Главной проблемой для американцев тут является поиск путей экспорта, минуя территории России и Ирана, а это не так-то легко, особенно если учесть, что такие возможности в регионе, даже географически, очень ограничены. Остается небольшой коридор через Афганистан в Пакистан или же через Каспийское море и закавказские республики в Турцию. Оба эти направления проходят через территории государств, где идут гражданские конфликты, поэтому начало строительства сопряжено с определенными трудностями. Более того, реализации этих проектов оказывают противодействие и Россия, и Иран, поскольку это привело бы к ослаблению влияния этих государств в регионе.
Подчеркну особо, что реализация проектов с альтернативными маршрутами экспорта отвечала бы интересам государств Центральной Азии и открыла бы большие возможности для укрепления государственной независимости. Однако, наличие серьезных противоречий между влиятельными государствами все дальше оттягивает реализацию крупных проектов, следовательно и экономическое благополучие региона.
Активное присутствие американцев в регионе создает двоякое впечатление у специалистов. С одной стороны, стойкий демократический имидж США, высокий поли- тический и экономический потенциал и возможности страны привлекают государства региона и они стремятся идти на максимальное сотрудничество с этой страной. С другой стороны, использование Америкой двойных стандартов, в частности, в вопросах соблюдения государствами региона взятых на себя гуманитарных обязательств, вызывает критику. Более того, усиленное разыгрывание американцами узбекской карты, когда Узбекистан выделяется как приоритетное государство, способное проводить американские интересы в регионе, все более подпитывает и без того немалые амбиции президента Каримова. Тем не менее, присутствие американцев в регионе осязаемо, оно укрепляется и практически во всех крупных проектах участвует американский капитал.
Пакистан и Иран конкурируют между собой за влияние не только на Центральную Азию, но и Ближний и Средний Восток. Политика Пакистана в чем-то перекликается с политикой США, а Ирана - с Россией. Хотя они и имеют самостоятельные позиции, которые заключаются в их стремлении пропустить транспортные пути только через свои территории, при этом с экономической точки зрения положение Ирана выглядит предпочтительнее, намного дешевле экспорт через Иран, однако, учитывая жесткую позицию США, с политической точки зрения предпочтительным выглядит положение Пакистана.
Объединенная Европа, именно как "Объединенная", в регионе представлена пока еще не явно.
Перечисленные факты отчетливо показывают, что территория Центральной Азии сегодня превращается в арену столкновения интересов влиятельных государств мира. Судьба региона, возможность самостоятельного существования государств региона, видимо, во многом будет зависеть от благополучной развязки этого соперничества. А под благополучной развязкой имеется в виду - гипотетически и, на практике, взаимоисключающие; а) возможность прокладки транспортных путей через Иран при согласии США и других стран Запада; б) возможность прокладки транспортных путей через Афганистан при согласии России и Ирана; в) допуск западных компании к разработке месторождений, включая и шельф Каспия, при согласии тех же России и Ирана. Возможна ли такая развязка - возможна, но весьма маловероятна.
Наиболее перспективным поэтому был бы другой вариант развития событий, а именно превращение Центральной Азии в самостоятельный центр силы в результате внутренней интеграции. Такие шаги предпринимались и предпринимаются.
Так, недавно исполнилось пять лет Алматинской встречи глав государств центральноазиатского региона, где, учитывая географическое единство и этническую общность народов региона, руководители пяти республик выразили желание создать сообщество центральноазиатских государств. Реальные контуры этого сообщества были обрисованы в Ташкенте в январе 1993 года, где было решено создать межгосударственную коалицию - Центральноазиатский региональный союз (ЦАРС).
В 1994 году руководители трех государств - Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана подписали соглашение о создании единого таможенного пространства и резервного банка. Подписанием в начале этого года "Договора о вечной дружбе", предполагалось завершить создание единого военно-политического и экономического пространства, открытого для присоединения двух других республик региона. Казалось бы, правовая основа для внутрирегиональной интеграции, как основного условия для выхода Центральной Азии на уровень общепризнанных центров силы, заложена. Это, на наш взгляд, обеспечило бы оптимальные пути решения проблем, значение которых выходит далеко за географические границы региона, в том числе и проблемы нефте- и газопроводов. Однако, на сегодняшний день Центральная Азия еще довольно далека от интеграции. Тому не мало причин, как объективного, так и субъективного порядка.
Во-первых, рассматривать регион как геополитически единый объект не представляется возможным в силу слабой связанности субъектов региона между собой, практического отсутствия элементарной инфраструктуры, отсюда и определенная рыхлость региона в геополитическом смысле. Действительно, при громадных размерах - Центральная Азия - самый крупный на планете континентальный массив - регион этот не самодостаточен в силу отсутствия непосредственного выхода к внешним морям и мировым торговым путям.
Во-вторых, в силу известного советского распределения производства, экономика региона формировалась в основном как аграрно-сырьевая. Соответственно, экономический потенциал государств региона имеет не взаимодополняющий, а взаимоконкурируюший характер.
В-третьих, сама природа существующих в республиках авторитарно-тоталитарных режимов исключает возможность какого-либо компромисса в принципиальных вопросах, и, более того, генерирует определенные противоречия и напряженность между государствами региона. К тому же, эти тенденции подпитываются внешними силами в рамках известного принципа "разделяй и властвуй". Это проявляется, в частности, в том, что Казахстан и Кыргызстан постепенно становятся сферой влияния России в регионе, не говоря уже о Таджикистане; Туркменистан, как известно, провозгласил политический нейтралитет, хотя испытывает определенное воздействие со стороны Ирана и России. Что касается Узбекистана, то республика стоит особняком, претендуя на роль регионального лидера. Это находит вполне определенную поддержку официального Вашингтона и вызывает негативную реакцию соседей по региону. К примеру, сближение Казахстана и Кыргызстана с Россией некоторыми аналитиками рассматривается как прямое следствие растущих амбиций узбекского лидера.
В частности, не улучшила отношений между республиками региона проходившая в начале года в Бишкеке встреча президентов Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана, на которую возлагали большие надежды.
Судя по сообщениям некоторых международных средств массовой информации, результаты этой встречи были весьма негативно оценены в Алматы. Речь идет о узбекско-кыргызском проекте прокладки железнодорожной магистрали, которая должна соединить Кыргызстан, Узбекистан и Китай с морским побережьем Ирана в обход казахстанской территории. Эти действия Алматой были оценены как антиказахстанские интриги президента Каримова. Вышеперечисленные и другие факты стимулируют центробежные процессы в регионе и говорить о возможности появления интегрированной, единой Центральной Азии в подобной ситуации не приходится.
Основанием для такого вывода является также и характер существующей в республиках Центральной Азии политической системы, определяемой как авторитаризм с фрагментами политического плюрализма и некоторых свобод в Казахстане и в Кыргызстане, тоталитаризм в Туркменистане и в Узбекистане и марионеточный, не имеющий определенного политического лица, режим в Таджикистане. Классическая политология определяет авторитаризм и тоталитаризм как политические системы, при которых власть не только не подконтрольна гражданам, но и гипертрофированная власть довлеет над гражданами, подавляя всякую инициативу и творческую активность. А что есть компромисс и, на более высоком уровне, межгосударственная интеграция, как не творчество?!
При условии сохранения существующих форм правления с большой долей достоверности можно предсказать сохранение конфликтогенной ситуации между государствами региона. Поэтому представляется, что решение стоящих перед государствами региона проблем следует искать на путях либерализации общественно-политической жизни. Но возможность демократизации региона сталкивается с определенными и весьма существенными трудностями. При этом необходимо отметить, что декларируемая в существующих конституциях государств региона приверженность демократическим ценностям остается пустым звуком. Отсутствуют самые необходимые условия формирования у населения демократического мировоззрения - свободная пресса, политические партии и оппозиция.
А. Шариф: Такая, обрисованная М. Эсеновым, несколько мрачная и пессимистическая картина политической жизни стран Центральной Азии, вызвала вопрос корреспондента "Svenska Dagbladet" Torgny Hinnemo: Есть ли все же какая-то возможность уравновесить амбиции лидеров региона, повлиять на их политику в позитивном, для интересов всего региона, направлении?
М. Эсенов: Есть, конечно, определенные внешние силы, которые могут оказать, и оказывают, влияние на позицию того или иного лидера, в отдельности. Но я бы не сказал, что в данный момент какая-то внешняя сила может оказать воздействие на выработку республиками Центральной Азии сбалансированной региональной политики, поступившись личными пристрастиями. Редкое исключение - фактор талибов, выну-дивший всех президентов, даже забывшего о нейтралитете Ниязова, искать покрови-тельства России. В долговременном плане можно возлагать надежды на ОБСЕ, членами которой являются все страны региона. ОБСЕ могла бы сыграть позитивную роль, воздействуя в плане контроля за соблюдением обязательств в области демократии и прав человека. Такие воздействия вполне укладываются в рамки общепринятых норм международного права и требование соблюдения обязательств по правам было бы вполне естественным и, даже, в конкретном случае с регионом, необходимым.
А. Шариф: Членство пяти республик Центральной Азии в ОБСЕ, с точки зрения географии, не говоря уже о соблюдении прав человека, действительно спорное, стало темой развернувшейся дискуссии, начало которой задала корреспондент газеты "Dagens Nyheter" в странах СНГ, недавно вернувшаяся из поездки по Центральной Азии Диса Хостед:
- Я не разделяю Ваш оптимизм относительно возможностей ОБСЕ в регионе, она почти не осязаема там. Да и вообще, не надо было эти страны принимать, они же не расположены в Европе, а создавшееся там положение с правами, в частности, свободой слова и работы СМИ, внушает большие опасения. Но чего можно ожидать от ОБСЕ, если в Ташкенте она, например, представлена чешским дипломатом со старым, еще тоталитарным опытом работы, а также американцами, которые вообще поддерживают Каримова и не критикуют его, о каком воздействии может идти речь в такой ситуации.
М. Эсенов: Я согласен с Вашей критикой слабых позиций ОБСЕ. Но, на мой взгляд, это связано с тем, что многими странами-членами произведена некоторая переоценка ценностей. Если до распада СССР ОБСЕ всегда уделяла особое внимание вопросам демократии и прав человека, то сейчас господствует тенденция делать вид, что никаких проблем с правами человека и демократией нет. Многие страны-члены теперь делают акцент на защите собственных экономических интересов. В этом плане весьма показательно выступление покойного президента Франции Ф. Миттерана перед представителями деловых кругов, имеющих контакты с Центральной Азией - не торопитесь вкладывать в дорогостоящую демократию, выбирайте экономику, где вы быстрее получите прибыль.
А принимать страны Центральной Азии в ОБСЕ надо было, и правильно сделали, что приняли, как аванс и залог того, что эти страны будут развиваться в русле цивилизованных демократических норм и процессов и избегнут опасного пути национальной самоизоляции. Только эту работу по вовлечению надо было активно продолжать, не подменяя конъюнктурными соображениями, как в политике, так и в экономике, чтобы дать возможность, хотя бы центральноазиатской политической элите, постоянно находиться в сфере действия демократических принципов и норм, перенимать, хотя бы внешне, позитивный опыт Запада.
Кроме того, здесь присутствует и чисто правовой момент - как правопреемницы СССР республики региона имели полное юридическое основание на представительство во всех организациях, где был представлен СССР, в том числе и в ОБСЕ.
А. Шариф: Сотрудник московского Центра научного и индустриального анализа Виктор Сергеев выразил сомнение в целесообразности ориентации исключительно на сложившиеся на Западе политические институты, тем более как пути проведения экономических преобразований. Это сложный и долговременный процесс, о чем говорит, в частности, опыт России. Г-н Сергеев напомнил, в этой связи, о дилемме между модернизацией и ориентацией на ценности традиционного общества, к которому относятся страны Центральной Азии.
М. Эсенов: Возможность применения западного опыта демократии и рыночной экономики, степень заимствования и сама вероятность подобных заимствований - это, конечно же, актуальная проблема и для России, и для многих других стран с разными стартовыми, в том числе цивилизационного плана, условиями. Однако, Центральную Азию относить к традиционным обществам, с известной специфической системой ценностей, можно условно. Как считается, и этот спорный тезис усиленно эксплуатируется властями, в систему ценностей традиционного общества либеральные и демократические ценности не укладываются. В опровержение данного тезиса можно было бы привести множество аргументов.
Ограничусь лишь одним из древней истории Центральной Азии. Живший и творив-ший здесь в 9 веке ученый-энциклопедист и философ Абу-Наср-Аль-Фараби, чьи труды в 12 веке были переведены на латынь, персидский, древнееврейский и другие языки, написал политический трактат совсем в духе "Законов" Платона - "Идеальный Град", о принципах функционирования человеческого общества. Интересно, что те же мысли, но много столетий позже, были изложены Жан Жаком Руссо в "Контре Социале".
Невольно напрашивается и еще один, более конкретный и еще более древний пример. В 4-6 вв. н.э. в Европе начался процесс образования ранне-феодальных государств древних германских племен. Их общественным строем была военная, или военно-родовая демократия, по определению Л. Моргана, при которой выборный вождь был лишь "первым среди равных". Задолго до этого, можно сослаться на Гумилева, примерно в 6 веке до н. э. аналогичное общественное устройство, именуемое иногда "степная демократия", зародилось у народов, населявших огромные степи Центральной Азии. Как и в ранне-феодальной Европе, здесь были выборные вожди, уважалось мнение каждого воина. Эти принципы вошли в сознание и быт народов Центральной Азии и господствовали вплоть до конца 19 века - до завоевания региона царской Россией. Традиционное же общество, по классическому определению, это общество с приматом коллективизма, где личность подчинена коллективу, не свободна. Такой тип устройства находится в генетическом родстве с имеющим чуть более чем 70-летнюю историю большевистским идеалом и поэтому усиленно реставрируется бывшими лидерами местных компартий - нынешними президентами независимых государств Центральной Азии.
Другим немаловажным фактором, сдерживающим процессы демократизации, является неудовлетворительный уровень национальной самоидентификации в республиках региона, подменяемой регионализмом, клановостью и трайбализмом, что обусловлено историческими особенностями развития региона. В то же время известно, что одним из предварительных условий перехода к демократии является такое состояние общества, когда национальное единство признается уже на бессознательном уровне. Этот тезис еще четверть века тому назад сформулировал известный американский политолог Данкварт Растоу.
Перечисленные проблемы, при всей их сложности и значимости, представляются все же разрешимыми. Для этого народам Центральной Азии вовсе не обязательно проходить двухсотлетний путь со всеми его конфликтами и войнами.
Максимально сократить переходный период, на внутрирегиональном уровне, можно было бы, прежде всего, путем теоретического освоения интеллигенцией стран региона исторического опыта построения демократии и, как следующий шаг, формирования позитивного восприятия широкими слоями населения демократических ценностей.
Поскольку я выступаю здесь как главный редактор журнала "Центральная Азия", пользуюсь случаем сказать, что именно эти задачи были заложены нами в основу деятельности журнала при его создании в 1995 году.
Еще более приблизило бы переход к демократии максимальное содействие международного сообщества вовлечению центральноазиатских государств в систему цивилизованных международных отношений. Положительные примеры, как было отмечено выше, уже имеются. В этом плане я хотел бы особо отметить тот факт, что именно благодаря инициативе Швеции в 1992 году страны Центральной Азии были приняты полноправными членами ОБСЕ, хотя как на тот период, так и на сегодняшний день, требованиям ОБСЕ они далеко не удовлетворяют. Как писал в своей книге "Ислам и Европа" посол Ингмар Карлссон "членство в ОБСЕ должно было рассматриваться как путь к демократизации и национальному строительству".