Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Приднестровский Государственный Университет им Т.Г. Шевченко
Институт истории государства и права
Кафедра политологии и социологии
ОСНОВЫ ЭТНОПОЛИТОЛОГИИ
(учебное пособие)
Тирасполь, 2008
УДК
ББК
С
Рецензенты:
И.Н. Галинский, кандидат философских наук, профессор
В.А. Блажко, доктор социологических наук, профессор
В.М. Чугуенко, доктор философских наук, профессор
Е.М. Бобкова, кандидат социологических наук, доцент
Автор- составитель: Бабейко Я.Ф. Основы этнополитологии. Учебное пособие. – Тирасполь:
Изд-во *, 2008. - 106с.
В представленном учебном пособии изложен дидактический материал по основным темам курса этнополитологии: рассматриваются фундаментальные положения теории этничности как социального феномена, взаимодействие этнического и политического в жизни общества, вопросы этногенеза и нациестроительства и актуализация связанных с ними проблем на современном этапе развития социально-политичесих отношений в контексте международной и государственной этнополитики. Теоретический материал иллюстрируется примерами из жизни разных народов, в том числе в виде конкретных ситуаций в этнополитике стран Балтии, России, Украины, Молдавии и Приднестровья.
Пособие адресовано, прежде всего, аспирантам и студентам, обучающимся по специальностям «Политология» и «Социология» и состоит из курса лекций, общих рекомендаций по методике этнополитических исследований, контрольных вопросов и заданий по изложенным темам.
УДК
ББК
Рекомендовано Научно- методическим советом ПГУ им. Т.Г. Шевченко
Бабейко Я.Ф.,2008
Учебное издание
ЯНИС ФЕДОРОВИЧ БАБЕЙКО
ОСНОВЫ ЭТНОПОЛИТОЛОГИИ
Учебное пособие
Издается в авторской редакции
Содержание
Вступление 4
Тема 1: Этнополитология как наука 5
Тема 2: Феномен этничности 17
Тема 3: Этнические общности. Природа, типы и эволюция 25
Тема 4: Национализм и этнополитическая мобилизация 38
Тема 5: Этничность как политический ресурс 46
Тема 6: Этничность и государственность 55
Тема 7: Права человека и национальных меньшинств 70
Тема 8: Этничность и демократия 78
Тема 9: Этнополитический конфликт 83
Тема 10: Глобализация и этничность 97
Тематика контрольных и курсовых работ. 103
Вопросы к экзамену по этнополитологии 104
Каждому человеку органично присущи этнические и политические характеристики. В обыденной жизни они далеко не всегда проявляются в яркой и открытой форме, что нередко дает основание говорить об аполитичности или этническом безразличии человека. И все же безнациональных и внеполитичных людей не бывает. В определенных условиях политические и этнические пристрастия просыпаются, выходят на поверхность как мощная мобилизующая сила. Вот почему для этнополитолога очень важно понять политическую и этническую формы природы человека, механизм их перехода в активное состояние. Почему этничность как личное свойство человека проявляется в политической форме? Почему ничем не примечательные люди в определенных условиях становятся этническими солдатами? Вот вопросы, на которые призвана ответить этнополитология.
Разумеется, не менее важна и обратная связь - как политика воздействует на этничность. В современной истории, когда этнические группы в результате глобального национального возрождения перестали быть только объектами и субъектами власти, а стали и субъектами права, возникла насущная необходимость изучения социальных основ специфических интересов различных этнических групп с одной стороны и выявления связей между этничностью и деятельностью различных политических структур с другой. Можно с полной уверенностью утверждать, что и социальное функционирование и социально-политическая трансформация любого общества не может быть понята вне контекста этнических отношений. События последнего десятилетия дают богатую пищу для размышлений по этому поводу.
Настоящее учебное пособие обобщает и структурирует основные положения, изложенные в научной и учебной литературе по данной проблематике. Оно подготовлено с учетом государственного образовательного стандарта РФ и предоставляет студентам гуманитарно-социальных специальностей базовые знания, позволяющие предметно ориентироваться в поле этнополитических взаимодействий.
Объект и предмет этнополитологии. Этнополитология - одна из самых молодых наук обществоведческого профиля. Первоначально тематика исследований этнополитической сферы обозначалась как «национальный вопрос» и охватывала широкий круг проблем, связанных с разрешением национальных противоречий политическими средствами. В СССР по традиции этими проблемами занимались философы, историки, этнографы.
Как самостоятельная научная дисциплина она появилась в СССР в конце 80-х годов. В качестве учебной дисциплины ее история еще короче.
Самоопределение любой научной дисциплины предполагает установление, прежде всего, круга тем и проблем, составляющих в совокупности предмет ее исследования. Здесь важно сформулировать цели и задачи дисциплины, отличие ее от смежных дисциплин и ее реальное место в системе этих дисциплин. Любое исследовательское направление может иметь статус научной дисциплины только в том случае, если оно имеет более или менее четко сформулированные методологические принципы, собственный арсенал методов и приемов систематизации материалов, а также понятийно-категориальный аппарат.
Исходя из этих условий, предметная область этнополитологии вытекает из самого названия этой научной дисциплины. Очевидно, что она имеет непосредственную связь с этнологией и с политологией и является пограничной наукой, заимствующей характерные методы анализа, присущие как политическим наукам, так и этнологии. Ее предмет и объект не могут существенно отличаться от предметной области политической науки в целом и представляют собой некую специфическую ее сферу, где пересекается политика и этничность.
Если политика - это участие в делах государства, определение форм, задач, типов, видов, направлений политической деятельности, способы и методы, технологии и механизмы ее осуществления, то этнополитика - это участие этносов и этнических групп в делах государства и, в свою очередь, участие государства в делах этносов, создание государственных гарантий их стабильного существования и успешного развития, соблюдения их интересов и прав.
То есть объект этнополитологиии - этносоциальные явления, отношения и процессы, локализованные в сфере политики.
Под проблематикой этнополитологии понимается место и роль этнонациональных сообществ (этносов, наций, этнических групп) в истории человечества и политической жизни общества, их взаимодействие между собой и с государством, закономерности этнополитических процессов, начала и принципы этнонациональной политики, политические устремления народов и приобретение тех или иных форм национальной государственности, политического и правового статуса, пути и методы урегулирования этнополитических конфликтов и обеспечения этнополитической стабильности в отдельном государстве и в мире в целом.
Предметом этнополитологии в этой связи являются источники, побудительные мотивы и закономерности формирования национальной политики, формы и механизмы ее реализации, идеология и практика национальных движений, этнополитические ориентации населения и формы их практических выражений.
В целом этнополитологию можно определить как отрасль политической науки, изучающую политическую сферу жизни этнических общностей, т.е. объект этнополитологии - этносоциальные явления, отношения и процессы, локализованные в сфере политики.
Научное окружение этнополитологии. Среди научного окружения этнополитологии - целый комплекс научных дисциплин.
Особое значение для понимания предмета этничности имеет этнология - наука, изучающая этносы, или народы, то есть большие сообщества людей, объединенные общностью культуры, языка, самосознания и исторической судьбой. Этнология изучает идентичносгь и формы культурной самоорганизации народов, закономерности их коллективного поведения и взаимодействия. Кроме этнологии для этнополитологии важное значение имеет и целый ряд смежных дисциплин, таких, как социальная антропология — наука о месте человека в традиционном и современном обществе, об особенностях социальной организации народов мира: этносоциология - наука об этнических общностях, ставит своей целью раскрыть этническое многообразие социальных процессов, изучает социальную структуру этносов, социальнозначимые явления в культуре, языке, социальную мобильность этносов и т.п. Этнополитология занимается изучением этих же процессов, но рассматривает не сами процессы, а то, как отражаются они на политическом поведении народов; этнопсихология — наука об этнических особенностях психики людей, национального характера, этнического самосознания и этнической самоидентификации. Значение этих дисциплин заключается в том, что каждая из них формирует информационную базу, создает методологическую основу для выводов и обобщений практического, то есть этнополитологического характера.
Очевидно и то, что не столько теоретическое, сколько конструктивно-прикладное значение этнополитологии должно стать основным предназначением данной науки. Особенно важное место принадлежит этнополитологии в полиэтнических государствах, жизнеспособность которых зависит от согласия составляющих их народов, справедливости распределенная между ними власти. Именно этнополитология помогает становлению такого согласия, выявляет потенциальные конфликты, причины межнациональной напряженности, прогнозирует развитие ситуации в сфере межнациональных отношений. Печальная судьба СССР в определенной мере — результат отсутствия серьезных этнополитических исследований и невостребованности науки этнополитологии как таковой. Убежденность в окончательном решении в стране национального вопроса не стимулировала этнополитических исследований.
Более пристальное внимание к этой области науки проявляли зарубежные специалисты. На Западе политическая антропология (политическая этнография) - одна из наиболее распространенных университетских дисциплин. По данным В. А Тишкова, в университетах США, например, существует 300 самостоятельных факультетов антропологии (культурной антропологии).
Истоки такого интереса к политической этнографии лежат, безусловно, в особенностях политической истории западных стран. Формирование и развитие политической антропологии было связано с потребностями управления европейцами своими колониями. В современных условиях развитие этой науки вызвано процессами глобализации, ведущими к интенсификации экономических, политических, межкультурных контактов. Формирование этнополитологии как самостоятельной научной дисциплины связывается с именами таких западных исследователей, как М. Паренти, Дж. Ротшильд, А. Смит, Б. Уильямс, Ч. Фостер, П. Ван ден Берг, Э. Блэк, К. Гирц, и многими другими, исследовавшими этнический фактор в политике. Западное происхождение в этой связи имеют и большинство терминов, используемых в этнополитологии и политической практике: этничность, этническая политика, политизация этничности, этническая мобилизация, этнонационализм и т.д. Разработанные на Западе методологические подходы и понятийно-терминологический инструментарий этнополитологии представляют безусловный интерес и для современных российских исследователей.
Интересы этноса и его статусная позиция. В этнополитологии выделяют разные субъекты этнополитического действия: личность - носитель определенной этничности, этнические общности (этносы, национальные, этнографические группы и т.п.), различные этнополитические институты. К особенно важным групповым субъектам политики относятся этнические общности, которым присущи специфические экономические, социальные, политические интересы. Для каждого этноса очень важно, чтобы успешно развивалась главная, определяющая экономику этого народа, отрасль хозяйства.
Для чукчей, ненцев, эвенов, некоторых других северных народов - это оленеводство, для эскимосов и алеутов - морской зверобойный промысел, для якутов и бурят - скотоводство и т.п. И дело здесь не в экономической составляющей этих интересов, поскольку материальное благополучие этноса в современных условиях чаще всего не зависит от состояния традиционных отраслей хозяйства. Так, экономику казахов или татар определяют сегодня не традиционные для них скотоводство и земледелие, а созданные в советские годы (как правило, представителями других народов) автомобильная, нефтехимическая, металлургическая отрасли.
Традиционный хозяйственный комплекс - фундамент культуры любой этнической общности. Его сохранение и развитие - непременное условие сохранения и развития самих этнических общностей. Эту аксиому должны прочно усвоить будущие специалисты и руководители.
Большой спецификой могут отличаться социальные интересы этносов - формы организации общественной жизни, взаимоотношения в семье, соседской общине, традиционные институты самоуправления и т.п. Известно, например, какую большую роль играют в жизни многих народов Кавказа институт старейшин, махаля у узбеков, суд биев у казахов и т.п. Недооценка, а зачастую и откровенное игнорирование их роли в СССР обернулось, в конечном счете, серьезными осложнениями во взаимоотношениях этничности и власти.
Специфика интересов этнических общностей чаще всего определяется их статусом, т.е. местом, которое занимает этнос в обществе, в системе взаимоотношений. Различают разные виды статуса: демографический, культурный, правовой, социально-психологический и т.п. В зависимости от степени влияния на жизнь общества статус этноса имеет количественные измерения. Он может быть высоким или низким. Так, русские в Российской Федерации, несмотря на ряд неблагоприятных тенденций, обладают, безусловно, высоким демографическим статусом, поскольку их доля в общей численности населения Российской Федерации составляет более 82 %.
Низкий статус ведет к психологической ущемленности этноса. На этой почве возникают массовые движения, которые серьезно дестабилизируют жизнь государства, ведут к этническим конфликтам, но конфликтогенный потенциал различных видов низкого статуса далеко не одинаков. Так, низкий морально-психологический статус цыган или евреев, безусловно, приносит им глубокие нравственные страдания, может служить поводом для массовой миграции из страны, причиной конфликтных ситуаций на межличностном уровне, но вряд ли вызовет массовое этническое противостояние. Совсем иное дело — политический или территориальный (его иногда называют экологическим) статус.
Политический статус этноса — это, прежде всего, наличие или отсутствие у него своей государственности в той или иной форме. Разница в политическом статусе бывших советских народов (одним было позволено иметь союзную республику, другим - автономную, третьим — автономную область или округ) привела на рубеже 80—90-х годов к массовому движению за его повышение. В результате все автономные области, за исключением Еврейской, объявили себя республиками. Другая, не менее важная, сторона политического статуса этноса — представительство в различных структурах власти. Низкое представительство воспринимается обычно как дискриминация и в определенных обстоятельствах становится источником политических требований.
Не менее взрывоопасно снижение территориального статуса. Именно территория, которую занимает этнос, определяет его социальную, а нередко и экономическую значимость. Вспомним некоторые статусные характеристики из нашей недавней истории: Камчатка — рыбный цех страны, Украина — всесоюзная житница и т.п. В конце 80-х годов многие советские республики в соответствии с произвольно присвоенным и ложно понятым территориальным статусом убеждали друг друга, что это именно они "кормят Союз". Но вот не стало Союза, и оказалось, что все эти "житницы", "рыбные цеха" и "фабрики мяса" не в состоянии прокормить и самих себя.
Территория этноса может быть основной, т.е. местом, где народ сформировался как этнос. В этом случае она имеет высокую притягательность для членов этноса. Отсюда, например, репатриация армян из многих стран мира в начале 60-х годов в советскую Армению, стремление депортированных народов к возвращению на свою малую родину: в Крым — крымских татар, на Дальний Восток — корейцев и т.п. Этим же фактором, по всей видимости, можно объяснить эмиграцию части советских евреев в Израиль, российских немцев в Германию.
На постсоветском пространстве, где этнические границы, как правило, не совпадают с государственными, именно проблемы территориального статуса являются источником многочисленных конфликтных ситуаций. Приэтом конфликты, в основе которых лежит символ и престиж этноса, тушить гораздо труднее, чем те, которые основаны на материальном интересе.
Любой вид статуса может меняться, и всякое его снижение воспринимается обычно очень болезненно. Значительная миграция русскоязычного населения в республиках Прибалтики в 70—80-е годы, о чем уже говорилось, создала реальную угрозу демографическому статусу коренных жителей этих республик. Из основного, государствообразующего этноса латыши, эстонцы могли превратиться на своей территории в этническое меньшинство. Отсюда тот всплеск эмоций, с которым столкнулись русскоязычные граждане в этих республиках. Весьма непросто переживают снижение своего морально-психологического статуса русские в республиках СНГ. Обладавшие высоким статусом "старшего брата" в семье советских народов, с распадом СССР они в одночасье превратились в этническое меньшинство, стали объектом ущемления в правах.
Совершенно очевидно: чем ниже статус того или иного этноса по сравнению с другими, тем больше проблем в его жизни и тем больше межэтническое напряжение в обществе. Поэтому статус этноса — важнейший объект исследований этнополитологии.
Права народа и национальные движения как предметная область этнополитологии. Другой предмет пристального интереса этнополитологии — проблема соотношения прав человека и прав народов. В моноэтничных государствах эти права совпадают. В государствах с полиэтническим составом населения на этой почве периодически возникают серьезные противоречия. В целом проблема прав — глобальная международная проблема, которая решается (правда, без особого успеха) мировым сообществом в рамках Организации Объединенных Наций. Принят ряд международных документов, которые призваны регулировать эти вопросы, однако отношение к этим документам у разных государств далеко не однозначное. Так, в США до сих пор не ратифицирован Международный пакт по экономическим, социальным и культурным правам, принятый Генеральной Ассамблеей ООН в 1966 г. В Российской Федерации не ратифицирована Конвенция 169 о коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах, принятая Генеральной конференцией МОТ в 1989 г. Подобных примеров множество. Особенно остро обстоит дело с правом народов на самоопределение. Как мы увидим ниже, формулировка этого права и его интерпретация в международном праве существенно различаются. Проблемы самоопределения лежат в основе многочисленных конфликтов, которые сотрясают не только Российскую Федерацию. Для этнополитолога проблема самоопределения, безусловно, одна из центральных.
Другой аспект проблемы соотношения прав человека и прав народов - этнические права людей. В многонациональных государствах политико-правовым регулятором этнической жизни отдельных общин зачастую выступают не централизованные правовые системы (уголовное, коммерческое, гражданское право и т.п.), а различные механизмы так называемого "обычного права" (шариатский суд у мусульманских народов, институт зайсанства у алтайцев, «родовая» община у народов Севера и др.). Являясь результатом историко-культурной традиции этнических или религиозных меньшинств, они нередко с гораздо большей эффективностью, чем общегосударственные установления, регламентируют нормы внутриэтнического взаимодействия, поведения членов общины, способы разрешения конфликтов и т.п.
Нередки случаи, когда централизованное, государственное право вступает в противоречие с местной традицией, и столкновение этих правовых систем далеко не всегда проходит безболезненно.
Не менее важным объектом исследований этнополитологии является изучение современных этнических (национальных) движений. Национальные движения — важный компонент этнополитической ситуации. Под их воздействием в стране и ее регионах происходит политическая борьба за власть, формируются определенные межэтнические отношения, осуществляется консолидация общества или его дезинтеграция. На рубеже 80—90-х годов значительное влияние на общеполитическую ситуацию в стране оказывала деятельность таких движений, как "РУХ" в Украине, "Саюдис" в Литве, "Крунх" в Нагорном Карабахе, "Память" в Российской Федерации и др. Они вовлекали в политическую деятельность народные массы, разрабатывали политические программы, оказывали определенное давление на органы государственной власти. Играя в антиколониальной борьбе прогрессивную роль, национальные движения могут нести в себе и громадный разрушительный потенциал. Не секрет, что развал СССР в значительной степени стимулировался деятельностью именно таких движений.
При изучении национальных движений наибольший интерес для этнополитолога представляют их цели и задачи, та идеология, которую они исповедуют. Сущность и содержание национальных движений раскрываются в их программных документах, лозунгах и политических установках. Их изучение дает возможность определить место движений в жизни страны, региона, в жизни населяющих их народов, в межнациональных отношениях, описать функции, присущие тем или иным движениям, определить их идеологию и структуру, выявить объективные и субъективные предпосылки возникновения.
Важной составной частью изучения национальных движений является исследование этнополитической элиты. Во главе любого национального движения стоят его лидеры. Это могут быть лидеры, зарекомендовавшие себя как политические руководители, организаторы хозяйственной жизни, но нередко во главе движения (именно так и случилось в последние годы существования СССР) оказываются лидеры, изначально закладывающие в идеологию своих движений больше конфронтационных идей, нежели конструктивных. Кровью и страданиями народа обернулось лидерство Гамсахурдия в Грузии, Эльчибея - в Азербайджане, Ходырке — в Молдавии.
Вот почему изучение биографий, идеологических платформ и деятельности таких лидеров — не только важнейшая составная часть этнополитологических исследований, но и реальная возможность предотвратить вероятные конфликты, потенциальную угрозу которых нередко несут в себе национальные движения.
Этнополитические процессы. Не менее важной составной частью предметной области этнополитологии являются этнические процессы, характерные для каждого народа и страны в целом. Этнические процессы — это изменения, происходящие со временем в различных сферах жизни этноса: экономике, языке, культуре, социальной организации и т.п. По своему конечному результату они могут быть этноэволюционными и этнотрансформационными. Этноэволюционные процессы не ведут к исчезновению этноса, они лишь меняют его качественные характеристики. Современные русские, например, существенно отличаются от русских конца XIX в. характером экономики, образом жизни, языком, множеством других качественных параметров, но сохраняют при этом этническое самосознание, не перестают быть русскими.
Этнотрансформационные (этногенетические) процессы неизбежно ведут к изменению этнического самосознания, к исчезновению одних и появлению других этносов. По своему характеру они могут быть разделительными (яркий пример — формирование русских, украинцев и белорусов на базе некогда единой древнерусской народности) и объединительными. Процессы ассимиляции (поглощение одного народа другим), консолидации (слияние близких по языку и культуре этносов или частей этносов в более крупную этническую общность), этногенетических миксаций (рождение нового этноса в результате взаимодействия двух или нескольких этнических общностей, при этом члены нового этноса являются носителями нового этнического самосознания).
Изучение этнических процессов — традиционный предмет исследования этнографии (этнологии). Для этнополитологии при их изучении важны не общие тенденции развития этнических процессов в современном мире или особенности их проявления в отдельно взятой стране, а то, какое влияние оказывают они на этническое самосознание, а через него и на политический процесс в целом.
Перечисленные направления исследований этнополитологии не исчерпывают ее предметной области. Не менее важная часть этнополитической проблематики — изучение природы и причин этнополитических конфликтов, управление такими конфликтами, анализ основных положений и принципов этнической политики государства» программных установок различных партий и избирательных объединений по вопросам национальной политики и межнациональных отношений, идейно-теоретическое оформление политических устремлений народов, разных форм национальной государственности, политического и правового статуса, теоретическое обоснование вопросов этничности, понимания национализма, закономерностей этнополитических процессов и др.
Для изучения этих и иных этнополитических проблем этнополитология использует большое число методов исследования.
Методы этнополитологии. Методы этнополитологии разнообразны и включают, как правило, все традиционные подходы других общественных наук к изучению этносов и в исследовании политических процессов. Их можно разделить на три группы: эмпирические, общественно- научные и специальные подходы.
Эмпирические методы исследования в этнополитологии используют для изучения политического поведения этнических групп, их политической культуры, влияния этнических факторов на политический процесс. Для этого используются подходы, широко практикуемые в этносоциологии: культурологический (поведение людей рассматривается и объясняется через господствующие в этнической культуре ценности и правила поведения); коллективистский (рассмотрение фактов через призму совместной социальной деятельности людей, связанных представлениями об общем происхождении); психологический (изучает этнические особенности психики людей, этнические стереотипы поведения, особенности национального характера). Все это, безусловно, интересует и этнополитолога, но главное для него состоит все же в другом, а именно выявить влияние всех этих факторов на политическую жизнь общества, отношение людей разных национальностей, в силу их психологической отличительности, к различным политическим институтам, степень вовлеченности в политический процесс. Этнодемографический изучает особенности воспроизводства этносов — рождаемость, смертность, брачность, положение женщины в семье и обществе, рассматривая эти явления через призму их воздействия на политические процессы. Также используются различные конкретно-социологические приемы и методы исследований. В их числе, прежде всего, следует назвать опросы, анкетирование, интервьюирование, статистический анализ. Их несомненным достоинством является то, что ученый в результате использования подобных методов получает массовый формализованный материал, который легко поддается обработке и позволяет выявить четкие зависимости одних явлений от других, определить тенденции развития социальных процессов, сделать прогнозы.
К числу эффективных конкретно-социологических методов изучения этнополитических проблем относится метод этнополитологического мониторинга. Мониторинг — это сбор различных переменных состояния среды по формализованным показателям на какой-либо определенной территории. В рамках компонентного подхода. В рамках системно-статистического (иначе компонентного) подхода к исследованию этноса обычно принято выделять ряд сторон (компонент) в качестве важнейших структурных образований системы; 1) группу (множество) людей, в рамках которой возможно ее устойчивое демографическое (биологическое) самовоспроизводство (D-комноненту); 2) размещение, или расселение, этноса с его этнически окрашенной инфраструктурой (T-компоненту);. 3) экономический (хозяйственно-производственный) аспект (Е-компоненту); 4) социальную стратификацию, способы групповых и иных объединений и институтов (S-компоненту); 5) характер и частоту взаимодействий и контактов членов этноса и носителей этнических свойств, иначе — этнофоров (R-компоненту); 6) результаты и процессы экономического, интеллектуального и эстетического производства, т. е. культуру (К-компоненту); 7) реальные проявления и формы использования этнических языков как изучаемого этноса, так и контактирующих с ним (L-компоненту); 8) формы и нормы стереотипного поведения, называемого бытом (С-компоненту); 9) существенные моменты, выражающиеся в самопознании и самосознании себя в качестве членов данного этноса (А-компоненту); 10) наконец, его собственно психологические свойства и характеристики (Psi-компоненту).
Число выделяемых и исследуемых компонент не надо считать раз и навсегда заданным. В случае с этнополитологией речь идет также о сборе данных, характеризующих состояние межэтнических отношений, политическую активность национальных организаций, деятельность органов власти в области национальной политики и т.д. Системный анализ значительных по объему показателей позволяет выявлять и отслеживать проблемные ситуации еще на стадии их зарождения, а в случае наличия конфликтов, имеющих историческую подоплеку, не допускать актуализации конфликта и выстраивать стратегию их последовательного разрешения.
Из общенаучных методов, пожалуй, наибольшее значение для этнололитологии имеет социологический метод, который в общем виде предполагает выявление зависимостей в функционировании общественных институтов, в социальном поведении людей, а непосредственно в этнополитологических исследованиях означает изучение воздействия социальных факторов на политику в сфере решения национальных проблем, а также политической активности различных этнических групп. Социологический метод предполагает системное изучение явлений общественной жизни, то есть рассмотрение их через призму всей совокупности связей и отношений, через выявление стабилизирующих и дестабилизирующих условий социальной среды.
Помимо общесоциологического подхода к изучению этнополитических процессов и явлений на вооружении этнополитологии находятся и сравнительный или компаративистский методы исследований. Его суть заключается в сопоставлении двух или более объектов изучения, анализируемых по сходным параметрам. Сравнительное исследование имеет строгую логическую последовательность. На первом этапе происходит отбор и описание изучаемых фактов или явлений, на последующем — выявление и описание тождества и различий, обнаруженных в данных фактах или явлениях, далее следует анализ связей между составляющими элементами этнополитических процессов и явлений с другими социальными реалиями и формулирование гипотез и, наконец, проверка гипотез, подтверждение их достоверности или недостоверности.
Сравнительный этнополитический анализ особенно необходим в странах с полиэтническим составом населения, неоднородных в этническом, этноконфессиональном и расовом отношениях.
Сравнительно-исторический метод включают в себя историческое описание, анализ и сравнение, периодизацию, ретроспективный и прогностический подходы и др. В совокупности они дают возможность изучать этнополитические явления в тесной связи с той исторической обстановкой, в которой они возникли, характер их качественных изменений в процессе развития, делать объективные выводы и прогностические оценки.
Среди прикладных задач этнополитологии важнейшей является изучение этнополитической ситуации. Этнополитинескую ситуацию можно охарактеризовать как обстановку — совокупность политических, этнических, экономических и других обстоятельств, влияющих на состояние межнациональных отношений в стране или регионе. Специальные методы и подходы к ее изучению сложились уже в конце 80-х годов. Укажем наиболее существенные.
Этнотерриториальный. В рамках этого подхода исследователю предстоит установить национальную (этническую) структуру территории. Какие народы живут в регионе, какова их численность и ее динамика, процентное соотношение в общем составе населения, территориальное распределение народов в регионе, особенности расселения (компактное, дисперсное). Эмпирическую базу для выяснения подобных обстоятельств дают обычно переписи населения, материалы первичного статистического учета.
Этноэкономический. Жизнь людей и народов в целом определяет состояние экономики. Экономическое неблагополучие осложняет межнациональные отношения, способствует поляризации по национальному признаку, рождает недовольство, сепаратизм. Для выяснения экономических причин этнической напряженности следует прежде всего оценить общее состояние экономики региона: какие отрасли хозяйства играют ведущую роль, кто в них занят, как влияет экономическая ситуация в этих отраслях на жизнь отдельных этнических групп. Другая составляющая таких исследований — изучение состояния экономики в районах компактного проживания этнических групп, какова занятость, уровень доходности? Соблюдается ли справедливость при распределении рабочих мест, особенно в этнически ориентированных отраслях, каковы основные противоречия этнических групп в сфере экономики, степень их остроты? Как влияет экологическая ситуация на состояние этнически ориентированных отраслей хозяйства?
Инфраструктурный. Подход требует анализа обеспеченности районов проживания этнических групп жильем, школами, больницами, учреждениями культуры, связи, состояния транспортного обслуживания. Не может остаться без внимания политика государственных органов власти по развитию социальной инфраструктуры, степень ее справедливости. Вряд ли, например, можно признать нормальной практику, когда на деньги, выделяемые государством целевым назначением для социально-культурного развития коренных малочисленных народов Севера, местные администрации строят объекты соцкультбыта в тех населенных пунктах, где эти народы никогда не проживали и не живут.
Этнодемографический. Подход предполагает анализ основных демографических показателей различных этнических групп (рождаемость, смертность, брачность, возрастной состав и состав семьи) как в динамике, так и в сравнении. За каждым из таких показателей скрываются нередко серьезные социально-политические и экономические проблемы. Есть прямой результат непродуманного перевода кочевников на оседлый образ жизни, плохих социально-экономических условий их жизни в тундре. Неблагоприятная этнодемографическая ситуация у отдельных этнических групп сказывается и на межэтнических отношениях, влияет на ход избирательных кампаний, лишает меньшинства достойного представительства в органах власти.
Этносоциальный. Любая этническая группа не однородна в социальном отношении. Задача исследователя при таком подходе состоит в том, чтобы выяснить классовую и профессиональную структуру этноса, степень его урбанизации, общность и разность интересов социальных групп, наличие противоречий, характер социальной мобильности и миграционной подвижности, степень живучести традиционных институтов, социальных норм и установок. От этого зависят потенциальные возможности этнической мобилизации этноса, степень консолидации при отстаивании этнических интересов, а, следовательно, и характер конфликтогенности территории.
Этноязыковый. Язык — визитная карточка любого народа, основа этнической культуры. От состояния языковой сферы зависит этническое самочувствие. Утрата языка — важный показатель неблагополучия этноса. Не случайно именно языковые проблемы стали катализатором межэтнической напряженности и конфликтов во многих районах страны. В процессе изучения языковой сферы этнических общин важно определить степень распространения родного языка, его общественнозначимые функции, степень владения языком в разных возрастных группах, характер двуязычия, статус языка, степень озабоченности языковыми проблемами, их важности в табели этнических ценностей, особенности государственной языковой политики.
Этноличностный. При этноличностном анализе выявляются интересы и ориентации, имеющие этническую специфику, в том числе взгляды и мнения национальных и политических лидеров, выражающих интересы того или иного народа. Весьма полезным будет также выяснить уровень национального (этнического) самосознания, особенности его трансформации в процессе межэтнических контактов, факторы, способствующие таким изменениям (утрата языка, смешанные в этндоеском отношении браки), характер преобладающих этнических процессов (ассимиляция, аккультурация, консолидация) и их оценку на личностном уровне.
Этноисторинеский. Подход позволяет выяснить, какие исторические факты далекого и недавнего прошлого оказывают наибольшее влияние на жизнь и самочувствие этноса, степень их болезненности в современном сознании людей. Такими событиями могут быть особенности вхождения народа в состав государства, раскулачивание и другие формы репрессий, гонения на религию, несправедливое отношение в прошлом к национальным лидерам, негативная оценка их деятельности, игнорирование исторического прошлого народа и др. Очень важно зафиксировать этническую реакцию на официальную оценку тех или иных исторических событий.
Этноправовой. В современных условиях все большую актуальность приобретает отношение людей к проблеме прав человека и прав народов. Право на существование, на здоровую окружающую среду, право на землю и самоопределение, как показывает практика, становятся едва ли не главными лозунгами национальных движений. В этой связи представляется важным определить степень озабоченности этнических групп этими проблемами, их реакцию на действия властей по соблюдению норм международного права традиционных норм и государственного права.
Укажем, наконец, еще на один важнейший подход — политический. Центральной проблемой здесь будет, безусловно, распределение власти между этническими группами. Насколько соответствует этническая структура региона характеру этнического представительства в законодательных и исполнительных органах власти? Имеются ли в органах государственной власти структуры, отстаивающие интересы различных этнических групп, какова их деятельность? Что представляют собой партии и общественные объединения этнической направленности, каковы их платформы, идеология? Каковы предпосылки к возникновению массовых национальных движений и каков их характер, если они уже оформились? Вот вопросы, на которые должен получить исчерпывающие ответы этнополитолог в процессе своих исследований.
Детальный учет и изучение всех перечисленных факторов, линий их взаимного пересечения необходимы для выработки рекомендаций и в политике и на практике.
Функции этнополитологии. Очевидно, что любая наука обязательно имеет свои функции, которые определяются ее общественным значением. Как система научного знания этнополитология, безусловно, выполняет гносеологическую функцию, то есть она призвана создавать целостную систему представлений о своей предметной области общественного бытия. Прежде всего, это касается выявления и оценки того, каким образом этничность оказывает влияние на политику и как полигика воздействует на этнические процессы, какие объективные связи и закономерности здесь наблюдаются.
Функция рационализации национальной политики, предлагает, в частности, меры по формированию «демократии согласия», при которой достигается баланс интересов доминантных этнических сообществ и миноритарных групп.
Тем самым этнополитология помогает встраивать этническую составляющую в общие политические процессы и определять необходимость такого включения.
Важной функцией, которая становится все более актуальной в странах с развитой демократией и демократизирующихся государствах, является функция политической социализации, которая предусматривает привлечение национальных меньшинств к политической жизни, особенно тех, кто через обычные демократические процедуры не имеет возможности обеспечить политическое представительство своих сообществ в федеральных и региональных органах власти. Этнополитология способствует формированию политической культуры населения, прежде всего, предлагая пути формирования культуры этнической толерантности как части общей политики.
Логически связанной с указанными функциями является прогностическая функция этнополитологии, которая имеет существенное значение в любой прикладной научной дисциплине. В прогностические задачи этнополитологии входит анализ развития межэтнических отношений в различных регионах страны в краткосрочной и долгосрочной перспективе, оценка деятельности органов государственной власти с точки зрения последствий тех или иных мер федеральных и региональных властей для роста или ослабления потенциала межэтнической напряженности в стране в целом и в наиболее проблемных регионах в частности.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
1. Абдулатипов Р.Г. Этнополитология: Учебное пособие. — СПб., 2004.
2. Гузенкова Т.С., Пименов В.В., Филиппов В.Р., Филиппова Е. И. Этнополитологическое исследование: Учебно-методическое пособие. — М., 2000.
3. Мнацаканян М.О. Этносоциология: нации, национальная психология и межнациональные конфликты: Учеб. пособие для студентов. — М., 1998.
4. Савельев А. Этнополитика: от теории к практике // Вестник аналитики. - 2001. - № 6.
5. Кузеев Р.Г. Демократия. Гражданственность. Этничность. — М., 1999. 20.
6. Тавадов Г.Т. Политология: Учебное пособие. — М., 2000.
7. Тишков В. А. Этнология и политика: Науч. публицистика. — М., 2001.
8. Тураев В. А. Этнополитология: Учебное пособие. ~ М., 2004.
новые направления. — М., 1999.
Этничность и теории этногенеза. Понятие этничности - сравнительно новое в социогуманитарных науках. Впервые этот термин, автором которого принято считать американского социолога Д. Рисмана, появился в Оксфордском словаре английского языка лишь в 1972г. Несмотря на то, что в последнее десятилетие он широко используется в отечественной этнологии, социологии и политологии, этот термин до сих пор не имеет однозначного понимания. В.И. Козлов, например, рассматривая этничность как производное от слова «этнос» дает ей такую характеристику: «…этничность в своем первоначальном значении может пониматься как совокупность признаков или свойств, отличающих один реально существующий этнос от другого».
В.А. Тишков, избегающий употреблять в своих работах слово "этнос", рассматривает этничность как "комплекс чувств, основанных на принадлежности к культурной общности».
По мысли С.В. Чешко, этничность формируется как коллективное ощущение, которое передается иэ поколения в поколение, служит средством социализации индивида в рамках группы его происхождения. При этом для последующих поколений она теряет свой конкретный смысл, превращаясь в религиозноподобную идею. В результате воздействия этничности человек становится ее носителем (этнофором), отождествляя себя с той группой людей, «в которой он произошел». Существуют и другие трактовки данной проблемы.
Все многообразие подходов сводится по существу к нескольким теоретическим моделям: эволюционизму, примордиализму, функционализму, конструктивизму, инструментализму, социологизму, диффузионизму.
1) Примордиализм (теория эволюционизма) — это представление о том, что этносы имеют глубокие исторические корни, что их природа, их отличительные особенности не столько продукты социального развития, сколько некая изначальная данность, в том числе биологически обусловленная. Эти воззрения на природу этничности проявились в рамках эволюционистского подхода. В основе такого подхода к анализу социальных сообществ лежат идеи, высказанные еще в работах Герберта Спенсера (1820—1903). Сторонники социобиологии распространяют законы естественного отбора, сформулированные Ч. Дарвином, на человеческое общество и полагают, что каждый человек подчиняется действию инстинкта самосохранения и продолжения рода. Он изначально «запрограммирован» природой на сохранение и распространение своих генов. Эволюционно его борьба за существование происходила в коллективе, и стремление быть частью коллектива заложено в природу человека. В коллективе, который формировался длительное время и сохранял при этом некую устойчивость, постепенно создается определенный генофонд, носители которого совместно борются с другими человеческими популяциями за собственное выживание и выживание своих генов.
Из отечественных исследователей природы этничности определеннее всех социобиологический подход сформулирован в популярных, хотя не безупречных в научном плане трудах Л.Н. Гумилева. (1912—-1992). Согласно его теории с точки зрения эволюции вимда как целого этносы были всегда…Этнос - не следствие, а предпосылка социальной эволюции человека. Л.Н. Гумилев рассматривал этнос как биологический феномен, как форму адаптации группы людей к окружающей среде, к кормящему ландшафту. Социальное в таком понимании этноса — лишь культура, которую он создает. Будучи составной частью биосферы, этнос подчиняется ее законам. Соответственно и этногенез является составной частью тех процессов, которые протекают в биосфере. Начало процессу этногенеза дает энергетическая вспышка, которая вызывает мутацию соответствующего гена человека (пассионарный толчок). В результате человек воспринимает из космоса значительно больше энергии, чем это необходимо для нормальной жизнедеятельности. Избыток энергии ведет к повышенной активности людей, которая при благоприятных географических условиях может положить начало новому этносу. Вся его дальнейшая судьба (этническая история) также неразрывно связана с уровнем пассионарного напряжения этнической системы.
По мере того как растрачивается запас энергии, полученный в результате вспышки космического излучения, этнос проходит в своем развитии несколько фаз (подъем, акматическая фаза, надлом, инерционная фаза, регенерация и др.). Каждой из них присущи свои стереотипы поведения. Так, например, для этноса в акматической фазе развития наиболее характерным является преобладание личных интересов над общественными, в результате чего этническую систему сотрясают внутренние конфликты, гражданские войны. Заключительная, мемориальная, фаза этногенеза, характеризуется утратой культурных традиций прошлого. Этническая система приходит в равновесие с вмещающим ландшафтом, этнос теряет способность к целенаправленной активной деятельности. По мысли Л.Н. Гумилева, современное состояние русского народа можно рассматривать как фазу надлома, характеризующуюся существенным падением уровня пассионарности, а целый ряд народов Российской Федерации, в том числе коренные малочисленные народы Севера, — как народы, уже пережившие фазу своего этнического расцвета и находящиеся в настоящее время на стадии гомеостаза.
2) Теория диффузионизма - основана на идее распространения культур через контакты народов, взаимодействия и заимствования. Фридрих Райцель (в «Народоведении» 1885) главную роль в формировании этносов уделял географической среде и цивилизационному окружению. Объективные основы и формы развития этносоциальных процессов - это переселения, завоевания и смешения этносов. При этом доказывается несколько центров формирования и распространения культуры. Одновременно доказывается, что все необходимые базовые элементы диффузии в той или иной степени есть у всех народов. Т.е. культура есть естественное состояние этнической среды. В результате саморазвития и заимствования и смешения происходит и саморазвитие, формируются этнонации, государственнообразующие этносы.
Среди имен наиболее видных современных представителей примордиализма можно назвать и имя Энтони Смита. Согласно его концепции, этносы являются основой современных наций, и поэтому изучение последних не может обойтись без изучения этнической истории. В концепции Э. Смита выделено два типа развития этносов: латеральный и вертикальный.
Латеральные этносы развивались вширь в результате завоеваний, в процессе которых в обширных империях формируется элитный слой, в состав которого входят представители разных народов, а точнее — их вожди, племенные верхушки, аристократия. Эта элита отрекается от племенных обычаев и локальных традиций и создает свою национально-имперскую среду. В результате между элитой и народом оказывается мало общего и объединяет их лишь фигура священного царя, типичная для подобных этносов.
Примером подобных народов являются турки-османы и русские. Большинство этносов Западной Европы развивалось иначе — по вертикали. Широкая территориальная экспансия у них не могла осуществляться вследствие сопротивления влиятельных соседей. Поэтому элиты европейских государств были ориентированы на связи внутри этноса, в результате чего возникала общность элиты и народа. Таким образом, этническая культура становилась общей для всех социальных слоёв. Вместо фигуры священного царя в массовом сознании главную роль играло представление о священной общности людей, ставшее основой для образования наций и укоренения демократических институтов.
Следующий методологический подход к анализу этничности — функционализм, основы которого были заложены еще Огюстом Контом (1798—1857). Показателем этничности здесь являются особенности культуры данного сообщества. Виднейшим представителем этого научного направления являйся английский этнолог и социолог Бронислав Малиновский (1884—1942), который и сформулировал основные положения функционализма. Он полагал, что при исследовании общества необходимо описывать различные проявления культурной жизни. Этнообразующая культура согласно научной концепции Малиновского, представляет собой сложную совокупность взаимосвязанных институтов, призванных удовлетворять первичные биологические и вторичные, порожденные самой культурой, потребности. Различия между культурами обусловлены способами удовлетворения базовых потребностей.
Эти способы он назвал «культурным стандартом». Малиновский одним из первых разработал понятие института не только применительно к социальной антропологии, но и к социологии. Средства удовлетворения базовых и производных потребностей представляют собой некую «организацию». Первичная единица «организации» у Малиновского именуется «институтом». В основе организованного поведения людей лежат потребности. Из сопоставления элементарных потребностей и способов их удовлетворения выводится понятие «функция». Функция же определяется им как удовлетворение органического импульса (потребности) подобающим актом (способом удовлетворения). Малиновский утверждал, что в культуре не бывает ничего случайного и все ее элементы несут функциональную нагрузку.
Функционализм первым из всех направлений этнологии заявил о своем прикладном характере. Его последователи стремились создать социальную антропологию как прикладную науку, обеспечивающую решение актуальных политических задач, прежде всего в английских колониях. В первую очередь к ним относилась организация управления на территориях с доминированием традиционных культур. Не без влияния функционализма в английской колониальной политике была разработана концепция «косвенного» управления, решавшая задачи контроля метрополией колоний через традиционные институты политической власти населявших их племен и народов.
В последние десятилетия весьма распространенным в некоторых социальных науках был конструктивистский подход в понимании этничности и его разновидности как произвольный социальный конструкт.
Конец 1960-х годов на Западе стал эпохой крупных социальных потрясений, одновременно с которыми происходило становление многих молодых независимых государств, государственных объединений, новых территориальных сообществ.
Структурно-функционалистский подход был подвергнут серьезной критике, и стал рассматриваться многими исследователями нового поколения как средство легитимизации устоявшегося общественного порядка.
В этнологии конструктивистский подход получил наибольшее распространение в США и других эмигрантских странах. Популярность конструктивистского подхода в этих странах объясняется отсутствием в них естественной укорененности этнических групп (за исключением аборигенного населения), в отличие от полиэтнических государств, сложившихся на основе объединения в государственные образования различных этнических общностей. Согласно конструктивистскому подходу, порождаемое на основе дифференциации культур этническое чувство и формируемые в его контексте представления и доктрины представляют собой интеллектуальный конструкт, сознательно создаваемый писателями, учеными, политиками. Этот подход уделяет особое внимание роли сознания и языка как ключевого символа, вокруг которого формируется понимание этнической отличительности.
Для конструктивизма этничность — вопрос сознания, членство в этнической группе зависит от того, как индиввд представляет себе, что такое эта группа. Поэтому для определения этничности решающее значение имеет не культура этноса вообще, а те ее характеристики, которые являются предпочтительными для социального индивида в его самоидентификации. Этнос в конструктивизме — это общность людей, формирующаяся на основе культурной самоиидентификации (самоопределения) по отношению к другим общностям. Российская история также дает немало примеров ситуационной идентичности, то есть смены этнической принадлежности в зависимости от тех выгод или же тех податей и обязательств, которые государство назначает различным подвластным ему народам. Так, в ХVШ в. на землях башкир происходила массовая башкиризация русских переселенцев, что объяснялось их стремлением избежать уплаты налогов, возлагавшихся на русское население.
Этничность в таком понимании - это процесс социального конструирования воображаемых общностей, основанный на вере в то, что они связаны естественными и даже природными связями, единым типом кулыуры и идеей или мифом об общности происхождения и общей истории.
В России идеи конструктивизма стали предметом жарких научных дискуссий благодаря усилиям В.А. Тишкова, который утверждает, что этносы, как и формации, есть умственные конструкции, своего рода «идеальный тип», применяемый для систематизации конкретного материала историками, социологами, этнологами.
В середине 1970-х годов в западной этнологии и политологии широкое распространение получил инструменталистский подход. Его суть заключается в том, что этничность рассматгавается в качестве инструмента, используемого этническими элитами или различными социокультурными группами в борьбе за власть, статус, благосостояние.
Создатели инструменталистского подхода исходили из того, что различия между группами людей в обществе могут служить основой для формирования этнической идентичности каждой группы, мобилизующей этнические группы на целенаправленную политическую деятельность. Инструменталистские концепции часто опираются на социально-психологические теории, трактующие этничность как эффективное средство для восстановления политического и культурного равноправия, как способ социальной терапии.
В этой связи особенно показателен так называемый политологический подход в инструменталистских концепциях. Он опирается на теорию рационального выбора. Одним из наиболее ярких сторонников теории рационального выбора, используемой при анализе этнических проблем, является Дэвид Лэйтон. Он, как и другие сторонники данного подхода, обращает внимание на то, что в каждом человеке одновременно сосуществует множество идентичностей: семейные, гендерные, классовые, религиозные, этнические. Человек в зависимости от ситуации выбирает ту идентичность, которая наиболее соответствует потребностям данного момента. Такая ситуационная идентичность есть проявление свойства индивида делать разумный выбор.В подобном понимании различные идентичности являются особым видом ресурсов, которые может использовать индивид в меняющихся обстоятельствах. Исходя из этого, идентичность можно рассматривать как один из инструментов для достижения индивидом своих целей. Поэтому нет и не может быть в разных индивидуальных идентичностях, в том числе этнических и национальных, устойчивой основы. Каждый человек действует в своих собственных интересах, и эти интересы диктуют ему способ действий, который не зависит от неких абстрактных коллективных идентичностей.
Функции этничности. Этничность выполняет ряд важных функций: регулирует межличностное и групповое общение на основе традиций, обычаев общепризнанных устойчивых ценностей (регулятивная функция), выступает в качестве фильтра в противоречивом потоке информации, просеивая ее, с точки зрения общепринятых культурных ценностей и идеалов (информационная функция); обеспечивает человеку психологическую устойчивость в нестабильной окружающей социальной среде (защитная функция). Этничность может стать эффективным средством достижения определенных экономических или политических целей (мобилизационная функция), а также определять характер поведения человека (группы) в процессе этнической мобилизации, исходя из соответствия или несоответствия действительности этнонациональным интересам (мотивационная функция). Две последние функции носят непостоянный, ситуативный характер.
Хотелось бы обратить внимание на исключительно значимую роль защитной функции этничности в сложных условиях общественных трансформаций. В трудные минуты жизни человек ищет спасение и поддержку в семье (мой дом — моя крепость), среди родных и близких. Равным образом поступают и этнические общности, для которых поддерживающим фактором является этническая солидарность. После распада советской системы, потери устойчивой государственной социальной идентичности людям потребовались новые ориентиры для восстановления стабильности. Отсюда и тот всплеск этнической идентичности в поисках социального комфорта в рамках культурно однородных сообществ.
Модели межэтнических отношений. Состояние этничности в полиэтнических государствах во многом зависит от характера межэтнических взаимоотношений. Существует несколько моделей таких взаимоотношений.
Модель ассимиляции. Она характеризуется ситуацией, когда на территорию носителей одной этничности вторгаются более многочисленные носители другой (других) или когда в результате миграционных процессов часть носителей одной этничности оказывается среди более многочисленных носителей другой. И в том и в другом случае, оказавшись в иноэтнической среде, они попадают под действие новых социально-экономических факторов и культурных норм. Постепенно происходит изменение в поведении в сторону господствующих нормативных образцов. Процесс ассимиляции занимает, как правило, весьма длительное время и редко заканчивается во втором и даже в третьем поколениях.
Модель плавильного котла. Классическим примером такого типа этнических взаимодействий принято считать США, на территории которых в результате миграционных процессов оказались носители различных этничностей, причем ни одна из них не смогла занять господствующего положения. В результате и у тех и у других произошла утрата первоначальной этничности, но вместо нее родилась новая, вобравшая в себя различные элементы многих культур. В итоге рождение новой социальной общности привело к рождению и новой этничности. Впрочем, утверждение о рождении новой этничности в США вызывает у большой части специалистов вполне обоснованное недоверие. Достаточно тяжело представить себе гомогенный сплав хотя бы культур WASP, афроамериканцев и укоренившихся мигрантов из Латинской Америки. Другое дело, что в «плавильном котле» американского общества разнородные этнические и расовые компоненты образовали сплав, именуемый «американской нацией».
Модель культурного плюрализма. Подобный тип этнических взаимодействий характерен для обществ, в которых достаточно мирно сосуществуют носители различных этничностей, при этом все они рассматриваются обществом как одинаково ценные в общем национально-культурном комплексе. В принципе это - наиболее перспективный способ формирования этнических отношений, но он возможен лишь в уже сложившихся плюралистических обществах, где политический плюрализм органично дополняется плюрализмом в других сферах общественной жизни,
Модель ядра (центра) — периферии и внутреннего колониализма. Подобная модель характерна для стран с этнически доминирующим и более развитым центром, и потому обладающим экономической и политической властью, и отсталой и подчиненной ему периферией. В этих условиях взаимодействуют представители «главного», основного этноса (ядра), занимающего верхний ярус в социально-классовой пирамиде, и представители других этнических групп ("младшие братья"). Осознание своего неравноправного положения в общественной структуре такого социального образования побуждает этнических лидеров добиваться перераспределения власти и ресурсов в свою пользу с помощью политических организаций (партий, народных фронтов, общественных организаций), сформированных на базе этнических общностей, которых они представляют.
Этничность и этническое самосознание. Этническое самосознание в самом общем виде можно определить как «чувство принадлежности к тому или иному этносу, выражающееся в этническом самоопределении, т.е. в отнесении индивидом себя к данной этнической группе». До недавнего времени в нашей стране широко использовалось понятие "национальное самосознание", поскольку общепринятым было рассматривать нацию как высшую форму этнической общности. По мере того как представление о нации менялось в сторону ее гражданского содержания (согражданство), возникла потребность в разделении этих понятий. В отличие от этнического национальное самосознание включает в себя, помимо осознания своей принадлежности к этнической общности, и осознание принадлежности к нации — совокупности граждан, объединенных общим территориальным и политическим пространством. В литературе иногда можно встретить понятие «этнонациональное самосознание». Его употребляют в том случае, когда нация является одновременно и этносом. Этническое (этнонациональное) сознание - важнейший признак этноса. В ходе исторического развития могут быть утеряны и язык и общая территория, и даже культурные традиции, но пока сохраняется этническое самосознание, не тускнеет и образ этнического "мы". Без самосознания этнической группы не существует. Этническое самосознание - сложный многокомпонентный феномен. Представители различных школ включают в его структуру различные составляющие. В целом можно выделить три основных компонента: осознание принадлежности к этнической группе, "образ мы" и этнические интересы. В понятие "образ мы" входят представления о типичных чертах своей группы, особенностях культуры, быта, территории, характере народа и т.п. "Образ мы" изменчив, на индивидуальном уровне он зависит от эрудиции человека, образования, природы социализации, степени озабоченности этническими проблемами. Озабоченность эта, как правило, выше у этнических меньшинств в полиэтнических государствах.
Большое влияние на характер представлений оказывает государственная идеология, а также различные идеологемы, которые создаются элитными элементами этноса и усваиваются людьми. Под их воздействием происходит формирование новых представлений, что и проявилось в полной мере у многих народов СССР на рубеже 80—90-х годов. Изменения в представлениях под воздействием национальных движений и их лидеров были настолько значительны, что это дало основание исследователям говорить о "навязанной этничности" и даже о "новой форме диктатуры". Во всяком случае, не вызывает сомнений тот факт, что за последние 10 лет различия между русскими и украинцами, русскими и белорусами, между узбеками и таджиками и т.п. стали во много раз серьезнее, чем это было в советский период.
Групповые представления "образа мы" более устойчивы, переходят из поколения в поколение, обладают свойством нормативного воздействия. В значительной степени групповые представления формируются историей народа и находят отражение в фольклоре, художественной литературе, средствах массовой информации.
Составная часть этнического самосознания - этнические стереотипы, т.е. приписывание народу каких-то определенных черт. В одних случаях они могут отражать объективную реальность, в других — не иметь с ней ничего общего. В этническом самосознании принято выделять два уровня: идеологический и социально-психологический. Первый из них создается политической элитой, идеологами, а также учеными, писателями, и вообще творческой интеллигенцией.
Социально-психологический уровень этнического самосознания включает в себя когнитивные представления, стереотипы, фантазии, соответствующие этносоциальные навыки и сложившиеся черты характера.
Этнопсихологи выделяют семь типов этнического самосознания: нормальный (образ своего народа положительный, благоприятное отношение к его культуре, истории, естественный патриотизм); этноцентричный (акцентированность на значимости этничности, некритическое к ней отношение, элементы этноизоляционизма, замкнутости); этнодоминирующий (представления о превосходстве своего народа, дискриминационные установки в отношении других этнических групп, стремление не смешиваться с представителями других народов); этнический фанатизм (абсолютное доминирование этнических целей, готовность идти ради них на любые жертвы); этноиндифферентный (равнодушие к проблемам этничности, ценностям своего и других народов); этнонигилизм (полное отрицание этничности, этнических ценностей); амбивалентный (невыраженная, иногда "сдвоенная" идентичность, характерная для этнически смешанной среды).
Очевидно, что, рассматривая различные концептуальные подходы к изучению этничности, нельзя не заметить, что многие сторонники этих подходов рассматривают этничность лишь в контексте более широкой социальной проблематики.
При этом важнейшим теоретическим вопросом, требующим разрешения, является вопрос о соотношении таких базовых понятий, как «этнос», «нация», «национализм». Названные выше теоретические проблемы будут рассмотрены в следующих темах.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
Этнос как глобальная общность. В развитии человеческого сообщества прослеживается определенная закономерность - стремление людей к объединению в общность. Существуют различные виды общностей: групповая, территориальная, профессиональная, этническая, этносоциальная. Две последние имеют к этнополитологии самое непосредственное отношение.
В общем смысле слова общность - совокупность людей, объединяемая устойчивыми социальными связями и отношениями и обладающая рядом общих признаков, придающих ей неповторимое своеобразие. В отличие от общностей, создаваемых людьми сознательно, этнические общности возникают исторически, независимо от воли и сознания людей, в результате потребностей общественного производства и общественного развития. Формы таких общностей различны - от первобытного человеческого стада до современной нации. Все они отражают характер и уровень развития производительных сил, общественного производства, особенности форм связей и взаимоотношений в обществе. В рамках такой общности осуществляются все жизненные процессы, это самодостаточная замкнутая общественная система. В сравнении с другими видами объединений такая общность определяется иногда как глобальная.
Каждая глобальная (этническая) общность — это продукт взаимодействия социальных отношений в определенных исторических условиях. Содержание и формы ее изменяются с изменением условий существования. С прогрессом цивилизации общность становится более сложной, внутренне структурированной. Каждая новая этническая общность перерастает рамки предыдущей, включает в себя несколько аналогичных общностей.
Все этнические общности в этнологии принято называть этносом, а процесс формирования этноса - этногенезом. Существуют ноеколько подходов к пониманию сущности этноса. В нашей стране долгие годы общепринятой была концепция, согласно которой этнос (народ) - прежде всего социальное явление и подчинено законам развития общества. Признание этносов наряду с другими большими социальными группами, населением государств, позволяет - при ясном понимании их специфики - распространить на них ряд устойчивых (закономерных) качеств и характеристик, которые свойственны большим социальным группам. К ним можно отнести:
1) социально-демографическую самовоспроизводимость. Она обеспечивается биосоциальными механизмами, влияющими на историческую эволюцию крупных социальных систем;
2) формирование групповых социальных интересов. Эти интересы определяют групповую солидарность («мы», «наши», «свои»);
3) внутреннюю социальную неоднородность: большие социальные группы неизбежно членятся по разным основаниям на страты (слои), разнообразные субгруппы (общины, семьи, круги, мафии и т.п.) и институты. Монолитность же, нерасчлененность подобных групп, напротив, представляет собой иллюзию, впрочем, нередко поддерживаемую заинтересованными силами и включаемую в арсенал современного социального мифотворчества. Из сказанного следует, что общие интересы членов большой социальной группы могут не совпадать (и весьма существенно) с интересами внутригрупповых субобразований;
4) участие в той или иной форме в производстве и потреблении культуры. При этом производимая и используемая культура (материальная и духовная, промыслово-самодеятельная и индустриально- профессиональная) приобретает - на деле или же только в представлениях членов группы - характер маркера этой группы. Так рождаются представления о «наших городских традициях», «местном колорите», разнообразных культурах и субкультурах;
5) осознание людьми, принадлежащими к большой социальной группе, ее реальности и своей принадлежности к ней. Оно происходит по мере формирования и стабилизации группы, под влиянием ее взаимодействий с другими группами того же тина. При этом человеческое сознание не только фиксирует факт существования каждой данной большой социальной группы и принадлежности к ней, но и деятельно способствует ее укреплению, выработке групповых ценностей, символов, культурных феноменов, точек зрения, подходов к жизни и иных стереотипов;
6)управляемость и самоуправляемость. Большие социальные группы содержат в себе момент самоорганизации, что обеспечивается наличием в них механизмов передачи_информации, выработки и реализации целей; например, осуществляется через разнообразные социальные институты.
Распространение перечисленных характеристик и тенденций больших социальных групп на этносы облегчает понимание закономерностей строения, функционирования и эволюции последних. Действительно, если любым большим социальным группам свойственно формировать свои групповые интересы, то нет оснований думать, будто этносы как разновидность больших социальных групп не обладают этим качеством. Далее, если большим социальным группам присуща внутренняя стратификация, то же самое можно сказать и об этносах. И следует думать, что интересы - культурные, экономические, социальные, политические и иные, с одной стороны, подвержены сильному влиянию внутриэтнической стратификации, а с другой стороны, в значительной мере ее определяют. Если, кроме того, сознание и самосознание больших социальных групп имеет своим источником действительные объекты, то и сознание и самосознание входящих в этнос людей формируется не случайным, произвольным, искусственным или навязанным извне путем, а законосообразно, т.е. под воздействием развития этноса, межэтнических взаимодействий и отображения этих реальностей в восприятии и мышлении. Этносы или, иначе, этнические общности (племена, народности разных типов, нации) - социальные образования, представляющие собой сложившиеся сложные самовоспроизводящиеся социальные системы, уяснение строения, функционирования и эволюции которых является предметом науки этнологии (этнографии, народоведения).
Самосознание, являясь важным признаком любого этноса, закрепляется в самосознании (этнониме), что позволяет ему отличать себя от других, а также язык, народное искусство, обычаи, обряды, нормы поведения, другие элементы, которые, передаваясь из поколения в поколение, образуют этническую культуру. Все эти признаки формируются в соответствующих условиях - природных, социально-экономических, государственно-правовых на базе общности территории. При таком понимании этнос можно охарактеризовать как совокупность людей, обладающих общими относительно стабильными особенностями культуры и психики, а также сознанием своего единства.
В отечественной науке долгое время было принято выделять стадиально-исторические разновидности этноса, связывая их с общественно-историческими формациями. В настоящее время эта типология дополняется новыми подходами, но в целом сохраняет свою значимость. Рассмотрим с этих позиций основные виды этноса.
История глобальных этнических общностей начинается с первобытного человеческого стада. Это было сообщество индивидов, равных в правах и обязанностях. Естественные различия — возрастные, половые — не учитывались. В рамках этой общности происходили все жизненные процессы, начиная от размножения и кончая жизнеобеспечением и социализацией потомков. Первобытное человеческое стадо имело свою территорию, на которой велось первобытное хозяйство, свой уклад жизни, свои средство общения самосознание, формы выражения духовных переживаний.
Следующая, более высокая, форма этнической общности — род. В своем развитии она прошла три этапа: тотальный род, материнский род, патриархальный род. На первом этапе род представлял собой замкнутую и самодостаточную систему, т.е. был глобальной общностью. На втором и третьем этапах он уже не был замкнугой системой. С запретом половых контактов между ближайшими родственниками возникла система взаимодействия различных родов как условие воспроизводства первобытного общества. С эпохой родовой организации связано возникновение первых социальных институтов — кровное родство, общие предки, культовый ритуал и др. Утверждаются такие объединяющие факторы, как территория, хозяйственная жизнь, язык.
На основе кровного родства, культурно-языкового единства и общности территории формируется новый тип этнической общности и социальной организации — племя, объединяющее нескольких родов. На ранней стадии у племени отсутствовали какие-либо формы централизованной власти (высшим органом самоуправления было собрание всех взрослых членов рода или общины), единство племени поддерживалось за счет межобщинных браков и обязанностей взаимопомощи. Территориальные и социальные границы племени не были жестко ограничены, нередко племена не имели и самоназваний. С возникновением более сложной социальной организации (возрастные классы, мужские союзы и т.п.), развитой системы лидерства племя стало приобретать и более четкую организацию. Появляются общие формы культуры и идеологии — самосознание, религиозные верования, этногенетические предания и тл. Власть все больше сосредоточивается в руках старейшин — наиболее авторитетных представителей старшего поколения, наследственных вождей.
Кровнородственная организация достигает своей последней ступени с созданием надплеменных объединений — союзов племен, в которые объединялись, как правило, сопредельно живущие и родственные по языку племена. Главным побудительным мотивом к созданию союза племен являлось чаще всего стремление устранить племенную междоусобицу, объединить силы для борьбы с другими, не родственными племенами. Впрочем, появление союза племен не означало окончательной ликвидации родовой организации.
Развитие производительных сил, перемещение представителей разных родов и племен в рамках племенных союзов делало, в конечном счете, невозможным осуществление власти по родовой линии. Кровнородственный принцип стал повсеместно заменяться имущественно-классовым. На смену племенной организации приходит новая форма этнической общности - народ, народность.
В зарубежной социологии и политологии понятия «народность» не существует. В нашей стране оно широко использовалось с середины 20-х годов для обозначения этносов, находящихся в стадиальном отношении между племенами и нациями. К народностям в СССР относили обычно этносы численностью до 100 тыс. человек, с небольшим удельным весом, занятые в промышленном производстве, не имевшие государственности в форме союзных или автономных республик. В последние годы этот термин стал выходить из употребления и в нашей стране, его заменяют другим общепринятым понятием - "народ". Этому в немалой степени способствовала дискуссия о правомерности выделения народности в качестве исторического типа этноса.
Нельзя сказать, однако, что понятие "народность" совсем уж лишено смысла. Оно вполне приемлемо при характеристике этнических общностей раннеклассовых формаций. В этом смысле народность можно рассматривать как определенную историческую стадию формирования народа (древнерусская народность). Этническое самосознание на такой стадии не было вполне отчетливым, оно часто подменялось региональным (земляческим) самосознанием, а иногда и чувством религиозной принадлежности.
Термин "народ" употребляется в разных смыслах: как собирательное обозначение всего населения страны, как особая исторически сложившаяся многонациональная политико-экономическая и идейно-культурная общность (советский народ), как обозначение всех типов этнических общностей. В последнем случае в силу своей многозначности понятие "народ" заменяется термином "этнос".
Все характеристики народа как этнической общности высокого таксономического уровня являются продуктом эпохи имущественного неравенства, социально-классовых отношений. По мере того как утрачивали свою значимость кровнородственные связи, усиливалась роль таких факторов, как единство территории, общность языка, традиций, обычаев. На этой основе происходило осознание народом собственной сущности по принципу антитезы «мы – они».
Появление народов было обусловлено смешением и консолидацией племенных групп в период сложения ранних государств. Первые народы возникли в районах древнейших цивилизаций - в Египте, Двуречье. В Европе сложение народов, в большинстве своем дающих начало европейским этносам, началось с переселения народов (IV-VII вв.). На территории России начало формирования народов приходится на конец IX—X вв. Народы складывались из разноязычных и разнокультурных компонентов, часть которых подвергалась ассимиляции и входила в складывающийся этнос в качестве субстрата. Так, например, при образовании древнерусского народа в него кроме славянских племен вошли угро-финские и балтские этнические компоненты. По мере складывания народа, усиления связей между его отдельными частями формировался общий язык (другие языки исчезали или превращались в диалекты), территориальная, культурная и хозяйственная общность. Интегрирующим показателем этих процессов было появление нового единого этнонима, под которым этот народ становился известным своим соседям. В дальнейшем часть народов преобразовалась в нации, другие продолжают свое существование в современных обществах в качестве этнических меньшинств.
Энографические группы. Следует иметь в виду, что любые, даже самые консолидированные народы не представляют собой в высшей степени однородных (гомогенных) общностей. В составе народа имеются группы, сохраняющие отличия от основного этнического массива. Они называются обычно этнографическими. Этнографические группы представляют собой территориально обособленные части народа, культура, быт и язык которых сохраняют известное своеобразие. Такие группы могут отличаться и в религиозном отношении. Характерная особенность групп — наличие собственного самоназвания, а иногда и двойственного самосознания. В последнем случае их называют еще этническими (субэтническими) группами или субэтносами.
Одни этнографические группы происходят от вошедших в состав народа и не до конца ассимилировавшихся иноэтнических образований (русская мещера на средней Оке). Другие являются результатом расширения этнической территории, когда у части этноса, оказавшегося в иной природной среде, в окружении других народов, вырабатываются со временем специфические черты культуры и языка (камчадалы, русскоустьинцы, марковцы и др. у русских, мингрелы, сваны у грузин). Этнографическая группа может возникнуть также в результате религиозной (старообрядцы, православные татары-кряшены) или сословной (казаки) дифференциации этноса.
В советской этнополитической традиции широко использовалось еще одно обозначение части народа, оказавшейся в силу тех или иных причин оторванной от своего этнического массива, — национальная группа. Таким понятием обозначалась совокупность людей определенной национальности, проживающих за пределами своих государственных образований: русские вне России, украинцы в Канаде и т.п. Применительно к СССР национальными группами считались поляки, немцы, корейцы, представители других народов. В настоящее время это понятие почти вышло из употребления, нередко его заменяют понятием этнические (национальные) меньшинства.
В современной политической практике широкое распространение в последние годы получает еще одна терминологическая характеристика территориально обособленной группы народа — диаспора. Появляются работы, в которых диаспора даже рассматривается как некая типологическая категория этноса. Не вдаваясь в дискуссию по поводу столь оригинальной точки зрения, заметим лишь, что это понятие не следует путать с этнической (этнографической) группой. Диаспора, в отличие от этнической (этнографической) группы, не обладает культурным своеобразием, отличающим ее от основного этнического массива. Русскую диаспору в Западной Европе или Америке (по крайней мере, в период ее формирования и зрелого функционирования) отличает от русских не особенности культуры или самосознания, а лишь территория проживания.
Наиболее верную, на наш взгляд, характеристику диаспоры дает Ю.П. Платонов: «Под диаспорой понимается этнос или часть этноса, проживающая вне своей исторической родины или территории обитания этнического массива и не желающая потерять этнические групповые характеристики, заметно отличающие ее от остального населения страны пребывания, а также вынужденная (осознанно или неосознанно) подчиняться принятому в ней порядку".
Часть того или иного народа, оторвавшаяся от своего основного массива, может образовывать диаспору, а может и не образовывать ее. Диаспора как совокупность мест поселения того или иного народа вне территории своего происхождения — это не только и не столько способ сохранения своих этнических параметров (языка, особенностей менталитета, культуры, самосознания и т.п.) в иноэтническом окружении, но, прежде всего, форма адаптации к новой социальной и культурной среде принимающего общества. С этих позиций татары, живущие, например, в Приморском крае, вряд ли будут представлять собой диаспору, поскольку социальная и культурная среда этого субъекта федерации практически ничем не отличается от Республики Татарстан.
На наш взгляд, стремление сохранить свою этническую отличительность, свою "самость" в иноэтническом окружении - не самый главный показатель диаспоры. Для этого есть немало других средств, особенно в тех государствах, где общественная жизнь строится на принципах культурного плюрализма. Диаспора возникает тогда, когда люди, ее составляющие, чувствуют себя среди окружающего населения "не в своей тарелке", испытывают стресс от перемены места жительства и в силу этих причин стремятся к определенной изоляции от внешней действительности, ищут в общинной солидарности пресловутую соломинку утопающего. Для российских народов (за очень редким исключением), на какой бы территории Российской Федерации они не жили, все эти обстоятельства вряд ли имеют актуальность. В равной мере это относится и к значительной части наших недавних соотечественников из союзных республик, которые и в Москве, и во Владивостоке, и в десятках других городов и сел Российской Федерации чувствуют себя как рыба в воде.
Нация - глобальная социальная общность, самодостаточная социальная система, возникшая на основе одного или нескольких народов как выражение нового уровня развития производительных сил и производственных отношений. В основе формирования наций лежат процессы ликвидации феодальной раздробленности, развития товарно-денежных отношений, создания единого внутреннего рынка, централизованного государства, унификации языка и культуры. Не последнюю роль играют и такие факторы, как длительное совместное проживание различных народов на одной территории, доверие друг к другу, взаимное уважение традиций и обычаев, комплиментарность.
Термин "нация" в процессе исторического развития неоднократно менял свое значение. Ни одна из существующих сегодня концепций нации не является общепринятой. В западной социологии преобладает взгляд, согласно которому нация — совокупность граждан одного государства, т.е. территориально-политическая общность. В Центральной и Восточной Европе между понятиями "нация", "народ" и "этнос" нередко ставят знак равенства, признавая тем самым нацию этнической общностью. В середине XX века в нашей стране было принято считать нацию высшей формой этноса, пришедшей на смену народности. На таком признании, в частности, базируется известное определение нации И. Сталиным: "Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности четырех основных признаков, а именно: на базе общности языка, общности территории, общности экономической жизни и общности психического склада, проявляющегося в общности специфических особенностей национальной культуры".
На самом деле этнос и нация — совершенно разные социальные явления. "Нация, в отличие от этноса, - пишет В.М. Межуев, — это то, что дано мне не фактом моего рождения, а моими собственными усилиями и личным выбором. Этнос я не выбираю, а нацию — моту выбрать... Нация — это государственная, социальная, культурная принадлежность индивида, а не его антропологическая и этническая определенность".
Большинство современных наций сложилось из разных этнических общностей в процессе совместной жизнедеятельности в рамках единого государства, которое в конечном итоге и стало важнейшим фактором образования нации. «Идея наций, - считает В.А. Тишков,- рождается среди народов, не обязательно культурно однородных, как политическая программа для создания суверенных гражданских сообществ, и уже государства создают нации». В этой связи нельзя не вспомнить знаменитого итальянца Дж. Гарибальди: «Мы сделали Италию, теперь будем делать итальянцев».
Границы нации и государства совпадают, но не нация формирует границы государства, а государство - границы нации.
Формирование наций связано с возникновением и развитием капитализма. Развитие товарно-денежных отношений постеленно вело к формированию единого в экономическом отношении социально-исторического организма (термин Ю.И. Семенова), который был одновременно и централизованным государством. С появлением такого организма (социора) возникли и объективные интересы основной массы людей, входивших в его состав. К моменту образования французского государства, например, только три миллиона из двенадцати говорили по-французски и могли считаться этническими французами. Единой французской нацией это разноязыкое и разноэтническое сообщество (кельты Бретани, баски юга Франции, немцы Эльзаса и Лотарингии и др.) стало в процессе антифеодального движения, в ходе борьбы за завоевания Великой Французской революции, против попыток возродить феодальные порядки. Лишь в процессе такой борьбы могла вызреть идея национального единства, гражданского сообщества, имеющего право создавать государство, контролировать власть. Без этого французская нация не смогла бы оформиться.
На базе нескольких этнических общностей формировались многие нации Западной Европы. Так, швейцарская нация состоит из четырех этнических групп, говорящих на немецком, французском, итальянском и ретороманском языках. Две крупные этнические общины — фламандцы и валлоны — лежат в основе бельгийской нации. Подобная ситуация характерна для многих государств Западной Европы.
Население социально-исторического организма (государства) может представлять собой и одну этническую общность. В этом случае нация может быть одновременно и этносом. Такую нацию принято называть этнонацией. В основном на базе одного этноса сформировались, в частности, португальская, исландская, норвежская и шведская нации. Однако подобные примеры не столь уж многочисленны. На практике границы централизованного государства редко совпадают с этническими границами. В мире насчитывается несколько тысяч этнических общностей (этносов) и всего лишь около 200 государств.
Поэтому на сегодняшний момент этнополитологи договорились называть государственнообразующие этносы (нациеобразующие) стержневыми этнообщностями в том или ином государстве. Это не значит, что в данном государстве один этнос, это значит, что он доминировал в создании именно этого госудаства. В России - русские, в Германии- немцы и т.д.
По мнению Ю.И. Семенова, главное, что делает ту или иную общность нацией, - наличие у составляющих ее людей одного общего отечества. Люди, составляющие этнос, могут образовывать нацию, а могут и не образовывать её. С другой стороны, понятие государства может совпадать с понятием отечества, а может и не совпадать. Для людей, живущих в государстве, оно может быть их общим отечеством, а может и не быть. Если население государства является представителем одного этноса, эта совокупность людей обязательно будет и нацией. Когда такого совпадения нет, все зависит от того, считают ли представители этносов, населяющих страну, своим отечеством всю страну или только ту её часть, в которой они компактно проживают. Процесс превращения этноса в нацию принято называть нациезацией этноса, а целенаправленные действия государства, его политических институтов или этнополитической элиты по превращению этноса в нацию - нациестроительством.
Формирование наций. Рассмотрим процесс формирования наций в различных исторических и социально-политических условиях. В основе многих современных наций, как уже говорилось выше, лежит территориальная общность, объединившая в своем составе несколько этнических групп. Однако это далеко не единственный способ нациестроительства. Формирование наций может происходить и внутри полиэтнических государств как следствие дискриминации по этническому и религиозному признаку. Так, в частности, шло формирование наций в Австро-Венгерской и Оттоманской империях. В этих государствах одна этническая группа была политически доминирующей, а остальные рассматривались как подчиненные. По отношению к ним (чехи, словаки, украинцы в Австро-Венгрии, болгары, сербы и др. в Оттоманской империи) осуществлялись различные дискриминационные меры — преследовались языки и культура, ограничивалось или не допускалось вовсе участие в политической жизни, колониальному грабежу подвергались территории, на которых проживали эти этнические общности, имели место религиозные притеснения и т.д.
Осознание своего неравноправия порождает у дискриминируемых общностей интересы, отличные от интересов страны, в состав которой они вошли по тем или иным причинам. Это не может не привести дискриминируемый этнос (этносы) к борьбе за свои права, в ходе которой и происходит формирование нации. Большое влияние на процесс формирования наций в обществах, где еще сохраняются сильные пережитки родоплеменного деления, может оказывать трайбализм (трибализм) - межплеменная рознь, стремление некоторых племен к отделению, обособлению. Трайбализм — серьезное препятствие на пути этнической и национальной консолидации, создания единой государственности, а, следовательно, и формирования нации. В этом смысле полезно сослаться на опыт бывших колониальных государств, для которых одной из серьезнейших проблем является трайбализм, как неразвитое состояние государственной нации, фрагментация населения по племенному и территориальному признакам и доминирование локального сознания над общегражданским, приоритет локальных интересов над государственными. Незрелость наций в этих государствах ведет к многочисленным проблемам, в том числе и к кровопролитным межэтническим столкновениям, к угрозе самому существованию государств. Подобное явление имеет место в некоторых государствах Средней Азии, возникших в результате распада СССР.
Сложным и неоднозначным был процесс формирования наций на территории нашей страны. К моменту крушения царской России на ее территории еще не сложилось единой общероссийской нации, хотя такой процесс, безусловно, шел. Россия никогда не была чисто русским государством. К февралю 1917 г. многие народы (мерь, весь, мещера, десятки других финно-угорских племен, некоторые народы Сибири) находились в составе России уже несколько столетий, органично вошли в состав русской нации, которая постепенно приобретала характер российской. Совместная жизнедеятельность в рамках единого государства неизбежно вела к образованию единой нации по западноевропейскому типу. Но для России характерна и имперская модель образования наций. В частности, по такому пути шло формирование украинской и белорусской наций. Как известно, украинцы и белорусы вместе с русскими составляли некогда единый древнерусский народ и государство (Киевская Русь). Формирование их в качестве самостоятельных народов началось после татаро-монгольского нашествия в составе Польши и Великого Литовского княжества. Процесс этот завершился в основном в конце XV — начале XVI в. Возвращение украинцев и белорусов в состав Российского государства началось в середине XVII в. и не было единовременным актом. Вначале в состав Московского государства вошла Левобережная Украина. Правобережная Украина и Белоруссия еще долгое время продолжали находиться в составе Речи Посполитой. Частью Российского государства они стали в XVIII в. в результате разделов Польши, но и после этого продолжали испытывать сильное влияние польской культуры и католицизма. Разность исторических судеб, культурные и религиозные отличия, естественно, тормозили процесс внутренней консолидации трех славянских этносов, осознание ими своего национального единства, положили начало формированию самостоятельных этносоциальных общностей в рамках единого государства.
Процесс формирования украинской и белорусской наций особенно ускорился в XIX веке как ответная реакция на дискриминационную полигику самодержавия. Белорусы и украинцы не рассматривались царизмом как самостоятельные этносы, их считали этнографическими группами русского народа. В 1839 г. в Белоруссии было ликвидировано униатство, в котором состояло до 75 % белорусов, в 1840 г. запрещено само название Белоруссия. Жестокие репрессии обрушились на белорусскую интеллигенцию после польского восстания 1863—1864 гг., в котором принимала участие значительная часть западных белорусов.
Не менее откровенно прослеживались тенденции имперского унитаризма и по отношению к украинскому народу. Отмена украинского самоуправления, передел ее территории по губернскому признаку, массовые высылки запорожских казаков на Северный Кавказ после волнений в Сечи в связи с ее ликвидацией, преследование униатской церкви в западных районах Украины, борьба с украинским языком, книгопечатанием и культурой - все это не могло не привести к росту противостояния.
По мере того как в Украине и Белоруссии усиливалась политика русификации, набирали силу и национальные движения. Возникают Кирилло-Мефодиевское братство, общество "Просвита", Союз освобождения Украины, белорусская "Народная Громада" и др. Первоначально их требования не выходили за рамки автономии в составе Российского государства, однако с падением самодержавия быстро радикализовались, что привело к провозглашению независимости украинского (декабрь 1917) и белорусского (март 1918) государств.
Национальная политика большевиков дала мощный импульс формированию наций-этносов на территории бывшей императорской России. В отличие от своих политических противников, выступавших за "единую и неделимую Россию", они с самого начала заявили о том, что гарантируют народам России право на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства. Национальная доктрина большевиков, нашедшая поддержку у национальных движений, сводилась к двум основным постулатам: признание этнической группы, обладающей определенными характеристиками (см. определение И. Сталина), в качестве основы нации и признание условием существования и развития нации наличия у нее собственной государственности. Этническая группа, в интересах которой создавалось государство, объявлялась "коренной нацией", остальные, живущие на этой территории, считались некоренным населением.
К середине 20-х годов эта доктрина начинает приобретать реальные очертания. Вслед за признанием самостоятельности Украины и Белоруссии создаются советские республики в Азербайджане, Армении, Грузии. Возникает новый этап этнотерриториальных образований внутри созданных государств — автономные республики. В результате появляется своеобразная иерархия этнонациональных образований. Этнические группы, отличающиеся более высоким уровнем модернизации, получают статус социалистических наций, более мелкие и менее модернизированные — социалистических народностей.
В соответствии с этнонациональной иерархией выстраивается и иерархия национальной государственности. Социалистические нации получают право иметь свои национальные государства с разным уровнем полномочий (союзные и автономные республики), социалистические народности - различные формы автономии.
Создание этнонациональных образований происходило на территориях, где проживали представители различных этносов. В силу этого в состав новых государственных образований во многих случаях были включены территории с преобладающим иноэтническим населением. Все это со временем не могло не породить конфликтные ситуации, которые особенно остро проявились в период перестройки, когда в союзных и автономных республиках стали популярными идеи независимой государственности.
Образование республик (национальных государств), пусть и с весьма ограниченными государственными функциями, стало решающим фактором формирования наций-этносов. Политика коренизации (подготовка, выдвижение и использование кадров специалистов коренных национальностей для работы в государственных и общественных органах и организациях, в промышленности, в науке, просвещении и т.п.), проводившаяся в республиках, создание и поддержка престижных институтов национальной государственности (академии наук, высшая школа, средства массовой информации, творческие союзы и т.п.), ликвидация экономической и культурной отсталости способствовали обновлению многих сторон этнической жизни, изживанию остатков феодализма, развитию консолидационных процессов, т.е. всему тому, что и ведет к формированию нации.
По мере того как в республиках и автономиях набирали силу модернизационные процессы, этнонациональная и национально-государственная иерархия не могла не породить ощущения неравенства. Особенно стремилась к повышению статуса своих образований этническая элита в автономных республиках и областях, поскольку это означало существенное повышение уровня ее самостоятельности, расширение прав и полномочий, открывало возможности для укрепления своей власти. Пока центральная власть, оставалась достаточно сильной, на местах вынуждены были мириться с существующим положением. С ослаблением власти центра повышение статуса стало осуществляться явочным порядком. Все автономные республики стали просто республиками. Объявили себя республиками Хакасская, Горно-Алтайская, Адыгейская и Карачаево-Черкесская автономные области. Титульные народы бывших автономных областей "превратились" в нации. Предпринимала попытки объявить свои территории республиками и политическая элита (в массе своей русская) в некоторых автономных округах.
Как видим, причиной возникновения наций-этносов может быть не только национальный гнет, но и корыстные интересы местной элиты, стремящейся освободиться от опеки и контроля центра. Подобный подход к пониманию нации дает некоторым исследователям основание рассматривать ее как чисто субьективное явление, обусловленное взглядами людей. В последние годы среди зарубежных и отечественных политологов крепнет убеждение, что за понятием "нация" вообще нет никакого конкретного содержания. Так, норвежский антрополог Томас Эриксен считает, что нация возникает с момента, когда группа влиятельных людей решает, что именно так должно быть. Судя по практике нациестроительства во многих странах мира, такая точка зрения не лишена оснований.
И все же при всей огромной роли элиты в формировании наций последние, тем не менее, не могут быть созданы лишь по ее желанию. "Как ни пытались интеллектуалы и политики Народного фронта Молдовы, - пишет Ю.И. Семенов, — убедить молдаван в том, что они на самом деле являются румынами, у них ничего не получилось. Молдаване в массе своей так и не изменили своего этнического и национального самосознания. В годы франкистского режима все население Испании было объявлено единой испанской нацией. Но, несмотря на все принятые властями меры, таковой она не стала. Не получается создать единую нацию в Турции. Попытки силового решения проблемы приводят лишь к усилению борьбы курдов за создание независимого государства-нации".
На современном политическом пространстве России формирование этнонаций продолжает оставаться ведущей политической тенденцией. Процесс этот нередко сопровождается серьезной напряженностью в межэтнических отношениях. На фоне резко возросшей во многих российских республиках этнической конфликтности ряд исследователей в конце 80-х годов выступили с идеей пересмотра понятия нации в пользу ее гражданского содержания. По мысли авторов, это могло бы нейтрализовать стремление политических элит к независимой государственности на этнической основе. Кроме того, в терминологическом отношении это приблизило бы понимание нации к международно-правовой практике и доктринальному языку большинства современных государств.
Сегодня в странах развитой демократии четко разграничиваются понятия «этнос» и «нация». Нация трактуется не как сообщество индивидов, объединенное по этническому принципу, а как политическое сообщество людей, объединенных общей территорией и государственным устройством, и поэтому к ней принадлежат все граждане данного конкретного государства.
Представление о нации как согражданстве разделяют далеко не все. Активно выступают против такого понимания Р. Г. Абдулатипов, Э.А. Баграмов, Ж.Т. Тощенко, М.О. Мнацаканян, многие другие ученые. По мнению Р.Г. Абдулатипова, требования ликвидации наций-этносов и утверждения наций политических есть, по сути, разрушительная идея. Если даже и идти к идее политической нации, то делать это надо, лишь обеспечивая величайшее уважение и гарантии сохранности основных атрибутов наций-этносов. Политическая нация прошлого действительно формировалась путем насыщенной ассимиляции и даже уничтожения наций этнических. Идти этой дорогой в начале XXI в. - значит проявлять идеи национальной дискриминации и даже геноцида. Такая точка зрения, безусловно, не лишена оснований. Во всяком случае, нет оснований сомневаться, что форсирование гражданского нациестроительства в современных условиях может серьезно осложнить состояние межэтнических отношений.
И все же трактовка нации как политической и гражданской общности начинает все заметнее доминировать не только в научном сообществе, но и в национально-государственной практике. В частности термин «нация» отсутствует в Концепции национальной государственной политики Российской Федерации.
Вместо него употребляются как синонимы понятия народы, "национальности", "национальные общности" и др. Большинство стран СНГ в декларациях о государственном суверенитете и конституциях опираются не на понятие "нация" в этническом смысле слова, а на широкую трактовку понятия «народ», отождествляя его со всем населением республики.
Исторический опыт и современная практика нациестроительства выявляют определенную закономерность в развитии полиэтнических стран: движение по пути формирования единой нации, состоящей из различных этносов и наций (такие образования называют иногда супернациями, а входящие в них нации — субнациями), сменяется движением в обратную сторону, когда супернация распадается на ряд составляющих. То, что называлось в СССР новой исторической общностью — советским народом, было по сути своей супернацией. Одновременно шел обратный процесс — целый ряд этносов превращался (иногда естественноисторическим путем, иногда по воле элиты) в нации. На определенном этапе вторая тенденция стала господствующей, что и привело к распаду СССР.
Судьба СССР в этом отношении не исключение. Аналогичные процессы идут во многих странах мира. Некогда единая бельгийская нация, состоящая из двух этносов (валлоны и фламандцы), в последние десятилетия превратилась в супернацию, поскольку и те и другие стали нациями (субнациями). В какую сторону пойдет этот процесс, покажет будущее. Не исключено, что валлоны и фламандцы превратятся в полностью самостоятельные нации. В этом случае прекратит существование и бельгийская супернация. Тенденция к превращению в нации некоторых этносов со всей очевидностью просматривается во Франции. Все более реальным становится превращение в супернацию британской нации, уже сегодня состоящей из двух наций — англичан и шотландцев. В ближайшем будущем могут стать нацией и 2,5 млн. ирландцев, проживающих в Англии. Весьма похожая ситуация с трудно предсказуемым результатом складывается в Канаде, Испании, ряде других государств.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
Трактовки и источники национализма. Продуктом политизации этнического самосознания, с одной строны, и фактором, задающим характер этнополитической мобилизации и нациестроительства с другой, является национализм.
Первоначально понятие "национализм" обозначало приверженность людей ценностям своей нации (этноса), идеологию и групповое поведение, основанные на представлении о примате нацинальных интересов своего этноса. Термин "национализм" возник в эпоху Великой французской революции как обозначение чувства приверженности своей нации в отличие от прежней приверженности королю. Позднее содержание этого понятия стало значительно шире. С ним связывают борьбу народов за независимость, национальное самоопределение (создание собственной государственности или как минимум автономии), ложную идею национальной исключительности, такие крайние ее проявления, как расизм и шовинизм, и др.
В настоящее время не существует теории, с помощью которой можно было бы объяснить возникновение всех форм национализма. В советской науке и общественно-политической практике понятие "национализм" всегда имело негативный смысл. Его рассматривали как идеологию, психологию, социальную практику и политику подчинения одних наций другим, как проповедь национальной исключительности и превосходства, разжигания национальной вражды. При всем при этом отношение к национализму было двойственным. Национализм угнетенных народов поощрялся, поскольку он, по словам В.И. Ленина, имел «историческое оправдание». Проявления национализма в СССР преследовались, что вполне объективно обосновывалось несоответствующими идее и практике формирования полиэтничного, но единого советского народа. Характерно то обстоятельство, что в соответствии с принципами национализма политическая организация общества должна быть этнической по своему характеру и выражать интересы определенной этнической группы. Национализм — это не только идеи и соответствующая им политика, но и система ориентации, чувств. Национализм использует глубоко коренящиеся в социальной психологии людей предрассудки, настроения и чувства. Психология национализма проявляется преимущественно в целом комплексе негативных эмоций по отношению к другим нациям и этническим группам,
связана с некритическим отношением к собственной нации, чрезмерной идеализацией ее успехов и достижений.
В зарубежных концепциях национализм рассматривается как нейтральное явление. В них нет откровенно негативного отношения, хотя его сущность и оценки различны. Можно выделить следующие подходы к сущности национализма:
- идеология, которая делает национальное самоуправление критерием политической легитимности;
- организационный принцип, в соответствии с которым национальные и политические границы должны совпадать;
- политическое движение, стремящееся к совпадению национальных и государственных границ, т.е. к образованию суверенного государства;
- форма современного коллективного самосознания, пришедшая на смену другим формам — религиозным, этническим и т.п.
Широкое понятие национализма дано Э. Киссом: национализм является формой политического сознания, основанного на самоидентификации с нацией и лояльности к ней.
При всем многообразии подходов к трактовке национализма его можно определить следующим образом: национализм - коллективистская идея, основанная на признании приоритетности общих интересов нации по отношению к правам человека и другим ценностям, задачам и интересам социального бытия. Это своеобразная политическая программа для мобилизации членов общества на достижение определенной цели.
Источником национализма в государствах имперского типа является протест против национального неравноправия, стремление народов к большей самостоятельности. Именно эти тенденции, как мы уже видели, имели место в Австро-Венгрии, Оттоманской империи, среди недоминирующих народов России. Среди других источников исследователи называют закон возвышающихся социальных ожиданий. По мере того как народы втягиваются в процесс модернизации и добиваются на этом пути определенных результатов (растет образовательный уровень, формируется интеллигенция, улучшаются материальные условия жизни), расширяется и диапазон их потребностей, а это не может не вести к желанию большей самостоятельности. Именно с такой ситуацией и столкнулись СССР и Россия в своих республиках в конце 80-х годов.
Источниками национализма могут быть также конкуренция за рабочие места, высокий экономический статус этнических меньшинств и диаспорных групп по сравнению с доминирующим этносом (китайцы в Малайзии, русские и евреи в бизнесе Эстонии и Латвии); осознание ущерба, который наносят народу в сфере экономики, культуры, использования ресурсов метрополия или другие государства; ситуация депривации — поиск виновника осложнившегося экономического положения (погром турок-месхетинцев в Узбекистане, антисемитские настроения); психология маргинальных групп населения и т.д.
Формы и виды национализма. В зависимости от того или иного понимания нации различают две формы национализма: гражданский (государственный) и культурный (этнический). Гражданский национализм основан на признании нации как политической и территориальной общности. Его иногда отождествляют с патриотизмом, но в своих крайних формах он может приобрести черты агрессивности, изоляции и шовинизма. Гражданский национализм считается нормой современной жизни. Из такой посылки исходит и международная правовая практика, признающая субъектом самоопределения "демос", а не этнос, т.е. власть осуществляется в интересах всех народов, принадлежащих к одному государственному образованию.
Этнический национализм (этнонационализм) опирается на нацию как этническую общность, рассматривает её как этнокультурную категорию, основанную на единстве происхождения, общей истории и культуре, и может быть политическим или культурным. В первом случае он стремится реализовать принцип государственности лишь в ее интересах, ставит своей целью достижение или удержание государственности, включая институты, ресурсы, культурную систему. Политический этнический национализм - это движение, целью которого является борьба за то, чтобы этнические и политические границы сообществ совпадали и чтобы этническое сообщество было политически независимым. Культурный этнонационализм направлен на сохранение целостности народа, на развитие его языка, культуры, исторического наследия и в этом смысле играет положительную роль. Наиболее активно отстаивают идею огосударствления этничности представители этнических элит, стоящих у власти или рвущихся во власть, ибо в государстве, построенном на этническом принципе, меньше конкуренция, больше шансов сохранить или получить власть. Эта идея становится мощной мобилизующей силой, основным средством борьбы соперничающих между собой политических коалиций. Главный лозунг такой мобилизации – национальное возрождение. Абсолютное большинство людей, на которых направлена такая агитация, не понимает, что он означает на самом деле, но звучит это красиво, вселяет необъяснимую надежду на добрые перемены в жизни, и этого оказывается вполне достаточно, чтобы купить товар- символ вместе с его продавцом. Стремление к огосударствлению этничности может происходить по разным причинам. Попав однажды под гипноз высокопарных слов, от него трудно избавиться. Ослепление «высшими интересами нации» при отсутствии сильных межэтнических коалиций и общегражданских ценностей превращает этничность в средство власти, а самой власти придает форму этнократии - безраздельного господства в органах власти и управления представителей одной нации или этнической группы.
Таким образом, этнонационализм, становясь политической программой, служит для этнической элиты средством обеспечения доступа к власти и ресурсам, порождает попытки реализовать принцип этнической государственности через подавление национальных меньшинств, пусть даже это «меньшинство» в численном отношении ничуть не уступает титульному народу.
Кроме деления национализма на гражданский и этнический существуют и другие его классификации. По отношению к государству национализм может быть сепаратистским, ставящим своей задачей отделение от существующего государства; реформаторским, стремящимся придать уже существующему государству более национальный характер; ирредентистским, направленным на объединение нескольких государств или присоединение части одного государства к другому.
Национализм классический с ярко выраженным стремлением к полной независимости. В СССР этот тип был реализован в союзных республиках не в результате борьбы за политическую независимость, а вследствие распада.
Национализм паритетный. Его характеризует ограниченный суверенитет, поскольку часть прав и полномочий в соответствии с договором передается федеральному центру. Наиболее ярко такой тип национализма (его называют еще либеральным) проявился в Татарстане, Башкыртастане, Туве. В рамках такого национализма предпочтение отдается плюрализму культур, сохранению гражданских прав личности при отсутствии враждебного восприятия других наций.
Национализм экономический. В его основе лежат две господствующие идеи: приоритетное право республики на природные ресурсы территории и развитие межгосударственных внешнеполитических отношений. Главное требование политической элиты в этом случае — максимально полный экономический суверенитет, который обеспечивается собственным законодательством по всем вопросам социально-экономического развития (собственность, формы хозяйствования, налоговая политика и т.п.), а также приоритетностью аборигенных форм природопользования. С требований этого суверенитета начиналось во второй половине 80-х годов движение к полной независимости в республиках Прибалтики. В настоящее время такой национализм наиболее полно реализовался в Республике Саха (Якутия).
Национализм защитный. Его доминирующими идеями являются защита культуры, языка, территории, демографического воспроизводства этноса. К такому типу национализма исследователи относят осетинский, ингушский национализм, национализм в Карелии, Коми, этнокультурный национализм коренных малочисленных народов Севера.
Этническая деструктивность. Этническая исключительность или ее разновидность - «этнический фаворитизм» (требование приоритетов для одной этнической группы в ущерб другим) есть та сила, которая способствует выходу на арену политической жизни такого феномена, как этническая деструктивность.
Деструктивностъ, как отмечают исследователи, не присуща этносу изначально. Она генерируется посредством противоречия между этническими и политическими структурами территориальных сообществ. Они особенно усиливаются или становятся наиболее очевидными по мере становления и развития евроатлантической либерально-демократической модели общественного устройства. Эта модель предполагает гомогенизацию общества в процессе нациестроительства и включение всех этнических компоненттов в единое гражданское сообщество. Такой принцип строительства национального государства влечет за собой нарастание конфликта идентичностей, когда индивиды вынуждены выбирать между принадлежностью к своему этносу и принадлежностью к нации, между этнической лояльностью и государственным патриотизмом. В этом случае возникает масса переходных, пограничных состояний
и групп, сознание и политические ориентации которых неустойчивы и подвижны.
Данная ситуация создает благоприятную почву для мобилизации этничности и использования ее в политических интересах определенных лидеров или политических организаций. Тем самым этничностъ приобретает политическую функцию, что делает мобилизованную этничность политическим, а точнее сказать, этнополитическим явлением.
Среди политически мобилизованной этничности можно выделить радикальный национализм, а точнее — агрессивный этнический национализм, этнический сепаратизм и этнический ирредентизм.
Агрессивный (радикальный) этнический национализм — это идеологический курс, которым руководствуются борцы за создание собственного «национального государства», границы которого должны совпадать с границами этнической общности. Эта борьба, как правило, ведется насильственными средствами: средствами террора, вооруженной борьбы. Примерами такого рода движений является организация басков ЕТА, корсиканские националисты, ИРА в Северной Ирландии, «Тигры освобождения Тамил Илама» в Шри-Ланке, турецкое движение на Кипре и т.д.
Другой разновидностью радикального национализма является этнический сепаратизм. Его сторонники добиваются либо предоставления отдельным этническим общностям широкой политической автономии, либо прямо ратуют за отделение этнических анклавов от основной территории государства, населенной представителями другого или других этносов, и создание независимого государства.
Этносепаратизм может проявляться и в форме этнического унионизма. Суть этого движения состоит в стремлении к объединению в одном государстве разрозненных этнических анклавов. Наиболее ярким современным примером такого движения является движение курдов в Турции, на севере Ирака и западе Ирана за воссоединение в единое государство Курдистан. Эта борьба ведется уже много лет, нередко приобретает формы партизанской войны и национально-освободительного движения, но она не имеет широкой поддержки в международном сообществе.
Самостоятельной формой этнического унионизма можно считать ирредентизм. Он проявляется тогда, когда часть этноса уже имеет собственное государственное образование, а другие его части находятся вне пределов данного государства или политической автономии. Так, к примеру, многочисленное венгерское население румынской Трансильвании в течение многих десятилетий рассматривалось властями этой страны как потенциальный источник ирредентизма. Это было идеологическим основанием для попыток форсировать ассимиляцию венгров румынами и для многочисленных ограничений культурных и политических прав венгерского меньшинства, которое насчитывало от 2 до 3 млн. человек. Отчасти схожая ситуация имела место и в Словакии в отношении соблюдения прав венгерского меньшинства.
Принимающее государство также с опаской относится к ирредентизму и по причине того, что нарушения баланса могут происходить и внутри самовоссоединяющегося народа.
В Европе одним из наиболее вероятных сценариев, связанных с ирредентизмом, является воссоединение албанцев Косово и Албании в рамках единого государства, особенно в свете того, что Косово, где этнополитический конфликт пытались решить посредством международного вмешательства, уже в ближайшее время станет этнически однородной албанской территорией, ибо остатки сербского населения будут выдавлены за пределы косовских границ. Албанцы же разделены на две субэтнические группы: геги и тоски. В настоящее время тоски преобладают в Албании, а геги — в Косово. Упразднение границы между Албанией и Косово приведет к серьезному нарушению баланса власти в самой Албании.
Не менее показателен и пример с попытками сконструировать некую новую румынскую идентичность, а точнее — включить в состав румынского этноса молдавский этнический компонент. В понимании идеологов румынизации молдавского этноса как такового не существует, и он составляет с румынами единый этнос. Такой подход логически предполагает, что разделенные некогда две части единого народа должны воссоединиться. У идеи довольно много сторонников и с молдавской, и с румынской стороны, которые к тому же имели значительное влияние в правящих кругах и среди интеллектуальной элиты двух стран. С целью конструирования «нового румынского этноса» они осуществили целый ряд мер административного, культурного и политического плана, призванных создать прочный фундамент для реального подтверждения идеодогического конструкта. Был введен безвизовый режим на румынско-молдавской границе, молдавский алфавит переведен с кириллицы на латиницу (сами румыны сделали это в середине XIX в.), практически был отвергнут лингвоним «молдавский язык», введено преподавание истории румын в молдавских школах, в Яссах румынские политики предприняли меры по ослаблению влияния действующей здесь молдавской партии.
Но молдавская идентичность оказалась отнюдь не мифом, и попытка отказа от нее привела к серьезным политическим и экономическим последствиям. Во-первых, в Молдавии, которая в советские годы приобрела статус союзной республики и заметно изменялась территориально, сформировался совершенно новый состав населения, который качественно отличался и в этническом, и в социальном отношении от исторической Молдовы. Во-вторых, население республики стало представлять собой некую социальную целостность, которая не могла безболезненно принять идеи румынизации и которую, для внедрения в жизнь нового этнического конструкта, необходимо было разрушить. В-третьих, культурная близость молдаван и румын оказалась не настолько существенной, чтобы сформировалось единое этническое самосознание.
Иноэтничное население Молдавии, а особенно население Приднестровья и Гагаузии, приняло румынизацию в штыки, и дело дошло до гражданской войны и фактического раскола страны. Молдавское население в свою очередь оказалось также не готово принять идею единого румынского этноса, что привело уже к расколу внутри титульного населения и его элиты. Подавляющая часть простых молдаван продолжает считать себя молдаванами, так как молдавская идентичность прочно укоренилась в их сознании. Элита расколота примерно пополам, и одна часть продолжает считать, что есть лишь румыны и нет молдаван, а вторая, аппелируя к многовековой истории Молдавского княжества и его нередко непростым отношениям с Валахией, указывает на глубокие исторические корни молдовенизма. В. Стати в своей нашумевшей «Истории Молдовы» по этому поводу указал: «Этническое сознание молдаван, их молдовенизм сохранялись много веков подряд, до наших дней. Определенное сходство с другими восточнороманцами: с влахами (в Болгарии), валахами (мунтянами, сегодня румынами) — не помешало им (молдаванам между Прутом и Карпатами) веками называть себя молдаванами, а не румынами».
В современном мире известны и другие потенциальные очаги ирредентизма. Это и Нагорный Карабах в Азербайджане, и Кашмир в Индии, на который претендует Пакистан, и Огаден в Эфиопии, который силой оружия пыталась присоединить к своей территории Сомали (только кубинский экспедиционный корпус смог отстоять целостность Эфиопии).
Однако в большинстве случаев отделение и создание собственного государства считается шагом более предпочтительным, чем борьба за воссоединение с «этнически родственным» государством. Поэтому сепаратизм гораздо более распространен, чем ирредентизм. В большинстве случаев сепаратизм возникает в этнических группах, которые считаются отсталыми в данной стране и убеждены в том, что у них нет шансов на конкуренцию с доминирующими группами в рамках неразделенного государства.
Когда ни ирредентизм, ни сепаратизм не имеют шансов на успех, представители этнической группы для сохранения своего этнического своеобразия, языка и статусных характеристик могут избрать в качестве защитной меры массовую миграцию на так называемую «историческую родину». Обычно эта миграция поощряется и поддерживается специальными мерами принимающим государством, то есть такая миграция чаще всего носит характер «спровоцированной миграции». Ярким примером такого рода миграции является миграция евреев в Израиль, миграция немцев из России и стран Восточной Европы в Германию, миграция греков в Грецию, миграция финнов в Финляндию.
Диаспорные группы нередко отличаются от материнского этноса своими культурными особенностями, которые сформировались в местах традиционного проживания этих групп. Поэтому когда эта миграция приобретает массовый характер, она может создавать серьезные проблемы, как для принимающей стороны, так и для страны, которую покидают мигранты.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
Этничность как ресурс государственного строительства. Анализ основных подходов к изучению этничности показывает, что она оказывает воздействие на все другие сферы бытия людей — биологические, экономические, политические, придавая им целеполагающий характер.
В связи с этим одним из важнейших вопросов этнополитологии является вопрос о том, можно ли рассматривать этничность как политический ресурс.
Для доказательства важнейшего постулата «этничность есть политический ресурс» необходимо рассмотреть ряд примеров, которые демонстрируют очевидную роль этничности в формировании и распаде государств, в межгосударственных отношениях, в возникновении и эскалации этнических конфликтов, ее значение в процессе государственного строительства, во внутриполитической жизни государств, в международной политике.
В современной науке широко распространено мнение, что этничностъ является непременным условием государственного строительства, а соответствие между государственными и этническими границами — основа национального государства. Тем не менее, не только империи Древнего мира и средневековые (династические) монархии в большинстве случаев были полиэтничными государствами, но таковыми были и многие национальные государства Нового времени. Пример же создания латиноамериканских государств, возникновения Швейцарской конфедерации, арабских государств показывает, что не этнические, а территориальные связи и политические интересы являются не менее серьезными основаниями для создания национальных государств.
И все же именно этничность нередко выступает в качестве идеологического обоснования требований создания национального государства.
В основе такого подхода к построению государства лежала доктрина этнического национализма, которая покоилась на двух основных теоретических положениях. Первое положение состояло в признании в качестве основы нации этнической группы, которая обладает рядом обязательных характеристик, как-то: территория, язык, общность экономической жизни, общее самосознание. Второе положение заключалось в том, что условием успешного существования нации признавалось наличие собственной государственности в той или иной ее форме, а на территории данного национально-государственного образования «государственнообразующий» этнос или этническая группа признавались «коренной нацией», все остальные граждане — «некоренным населением».
Лишь меньшинство современных наций не воспринимают себя в категориях этничности: к ним относятся швейцарцы, американцы, австралийцы, канадцы и т.д. Большая же часть народов, как считает американский ученый Э. Кисе, «определяются, по крайней мере, частично, этничностью». Такие нации в его понимании являются «осознавшими себя политически, или политически мобилизованными, этническими группами».
Исторический опыт показывает, что, как правило, группы борются за ценности, которые формируют экономические и статусные позиции политических субъектов, а именно: контроль над территорией и ресурсами, доступ к участию в принятии решений на общенщиональном уровне или, напротив, стремление к политической автономии. В числе требований этнических групп - доступ к образованию, работе, юридическое признание статуса группы, использование языка меньшинств в официалыюй практике и образовании, защита культурной самобытности. Эта требования являются, с одной сюроны, стимулами социального соревнования этнических групп, а с другой - служат основой для их массовой политической мобилизации.
Политизация этничности, в сущности, и заключается в том, что этничность используется как инструмент достижения определенных политических целей. Огосударствление этничности есть, по сути, придание этническим институтам и этническим требованиям статуса государственных институтов и программ.
Этнополитическая мобилизация. Процессы мобилизации этнических меньшинств на территории государства или какой-либо его части могут быть спровоцированы в двух случаях: когда доминирующая этническая группа пытается утвердить свое господство над другими, вступившими в соревнование с ней группами, или когда прежде угнетаемые этносы начинают требовать доступа к существующим властным структурам.
Политическая мобилизация этнической группы может быть вызвана не только конкуренцией между этническими сообществами, между большинством и меньшинствами, но она также бывает обусловлена политикой, проводимой правительствами. Особая роль государства и государственных институтов в области этнополитики определяется в первую очередь тем, что государство устанавливает и регулирует права этнических общностей и групп в пределах своей территории. При этом государство, как подчеркивают исследователи, «остается главным полем эскалации этнической конкуренции». И не смотря на то, что интересы поддержания внутренней стабильности государственного организма диктуют требование, чтобы государство выступало в качестве решающего игрока в деле урегулирования конфликтов, на деле оно нередко действует только в интересах господствующей этнической группы.
Весьма значимой проблемой при изучении процессов этнической мобилизации является феномен этнической солидарности. Этническая солидарность возникает тогда, когда группе необходимо согласованно противостоять политической и экономической дискриминации. Конечно, понятие этнической солидарности достаточно условно, но о ней имеет смысл говорить тогда, когда имеется групповое руководство, общие представления членов этнической группы о власти, тесные внутригрупповые коммуникации и стремление к созданию политических организаций.
Очевидный рост этнической солидарности в бывшем Советском Союзе, а затем и в России можно было наблюдать в конце 1980-х и начале 1990-х годов. Именно в это время было образовано большинство национальных организаций в российских регионах и стали формироваться межрегиональные и межгосударственные этнополитические союзы и ассоциации.
Процессы трансформации этнической солидарности в групповую этнополитическую мобилизацию происходили под воздействием идей, которые вырабатывались и преобразовывались в форму политических деклараций и политических стратегий идеологами национальных движений. В ходе этих преобразований этнополитические идеи становились основой для организационного оформления национальных организаций, которые ставили своей целью решение вопросов, связанных с повышением статуса языка и культуры, формирования системы национального школьного образования, обеспечения гарантий участия меньшинств в политической жизни и т.д.
Как правило, мобилизация начинается с выдвижения культурных программ и акцентирования внимания на проблеме сохранения культурной специфики группы. По мере расширения группы сторонников и обретения организацией опыта массовой работы начинается формирование политических требований, основой для которых продолжает выступать культурный фактор. Обеспечение культурного прогресса этнической общности и сохранение ее специфического культурного облика неизбежно требуют создания условий для этого. Эти условия наиболее эффективно создаются через процедуры государственно-политического регулирования.
Поэтому объединения этнических акгивистов начинают политизироваться и чаще всего становятся политическими акторами.
Особую роль играет этничность тогда, когда возникает идеологический вакуум. В этом случае этническая идеология успешно замещает собой государственную идеологию и становится важным стимулом политических процессов. Такая ситуация имела место в России перед и после распада СССР. Тогда коммунистическая идеология уже фактически перестала играть роль государственной идеологии, а адекватной замены ей властная элита не находила. И этот идеологический вакуум успешно заняла идеология этнического национализма, которая стимулировала распад СССР. Политическая мобилизация этничности может осуществляться и в форме конструирования этнических сообществ, которое чаще всего осуществляется на основе некоторого «исторического фундамента».
В этом направлении непросто происходило становление австрийской идентичности. Здесь тоже были попытки использовать культурную близость и общенемецкие корни для отрицания возможности, существования самостоятельной австрийской нации. Но те же исторические основания (длительное существование Австро-Венгерской империи) и сложный характер взаимоотношений с Германией, в конце концов, стали стимулом для прочного укоренения в общественном сознании граждан Австрии своей австрийской идентичности.
А, к примеру, американская нация долгое время строилась из англосаксонской составляющей и типичным американцем мог считаться тот, кто соответствовал «стандарту» WASР (белый человек англосаксонского происхождения, исповедующий протестантизм) или стремился соответствовать данному стандарту культурно. Такой стандарт не только подавлял и вытеснял другой тип этничностн, и вызывал чувство протеста, приводил к появлению альтернативных идей и трактовок американской нации (в частности, идеи о том, что внутри американской нации есть еще и черная американская нация или что в Америке есть две нации, одна из которых - белые американцы, а вторая — афроамериканцы), раскалывал американскую нацию по этническим, расовым, религиозным признакам. Его эксплуатация в итоге привела к рождению масштабного движения протеста афроамериканцев во второй половине 1960-х годов, которое можно даже рассматривать как вторую гражданскую войну в США. В итоге от такой трактовки нации отказались в пользу мультикультурных концепций.
Как правило, конструирование этничности преследует совершенно определенные политические цели и бывает вызвано, прежде всего, конкуренцией за доступ к власти и конкуренцией за доступ к ресурсам, а в политике нередко осуществляется подмена реалий идеологическими конструктами.
Весьма показательным примером такого рода конструирования являются идеологические построения великой Румынии.
Конструирование новой румынской этничности привело в итоге к тому, что Молдавия и молдаване сегодня четко не определили ни свое культурное, ни свое политическое положение в Европе и вновь будут вынуждены культурно и политически позиционировать себя.
Этничность, легитимность и этнократизация власти. Этничность является мощным политическим ресурсом, как об этом говорилось выше, но одновременно она выполняет функцию легитиматора власти, государства.
Группа известных отечественных ученых — Л.М. Дробижева, А.Р. Аклаев, В.В. Коротеева, Г.У. Солдатова в своей монографии «Демократизация и образцы национализма в Российской Федерации 90-х годов» отмечают:
этнополитическую легитимность можно рассматривать как коллективно разделяемые членами этнических групп убеждения в том, что существующие структуры политической системы и института власти достойны поддержки со стороны их этнической группы. Стратегические решения, принимаемые этнической группой, и проявления этнического конфликта по большей части являются ответом (реакцией) группы на способность государства, режима и правительства сохранять легитимность.
В тех странах, где, как в бывшем Советском Союзе, этничность выступала в качестве политического маркера, она рассматривалась и как ресурс власти, и как естественный аргумент в пользу полигического доминирования определенной этнической группы. Принятая большевиками на вооружение доктрина этнического национализма, которую они стали реализовывать сразу после завоевания власти в России, исходила из двух принципиальных положений. Во-первых, каждая этническая община, согласно данной доктрине, должна иметь собственное национально-государственное образование, статус которого определяется численностью общности и некоторыми другими параметрами. Во-вторых, на территории национально-государственного образования этническая общность объявляется коренной, а все остальное население некоренным. Представители коренного этноса имеют особые культурные и политические права, а точнее, они имеют право на политическое доминирование.
Руководствуясь названной доктриной, в 1920-е и в начале 1930-х годов советское руководство в национальных регионах проводило так называемую политику «коренизации аппарата». Эта политика была призвана резко увеличить долю «национальных кадров» в органах власти национальных регионов.
Особенно строго принцип этнизации политической элиты соблюдался в союзных республиках. В результате здесь сформировались прочные этнополитические кланы, которые достаточно условно подчинялись союзному руководству, соблюдая лишь формальные признаки лояльности.
Как только общегосударственный контроль ослаб, а экономический кризис сделал иллюзорной массированную финансовую помощь центра, этнизированные элиты под национальными лозунгами опрокинули власть союзного центра. В чем-то сходные явления можно было наблюдать в Югославии и Чехословакии.
Построенная по такому же этническому принципу Югославия изначально имела больше шансов стать прочным государственным образованием, нежели Советский Союз, который в основном держался на жесткой политической системе. Но внутренняя политика югославского руководства способствовала не росту интеграционных связей внутри государства, а превращению республик в самодостаточные этнополитические территориальные сообщества.
Элиты республик, став самодостаточными, уже не хотели делиться властью с федеральным центром и начали борьбу с ним, взяв на вооружение доктрину этнического национализма и сепаратизма. Этнократизация власти в стране в наиболее яркой форме имела место в Шри-Ланке, где сингалы объявили себя «политически правоверной» этнической общностью, а свой язык единственным государственным языком. На основании особых прав титульного этноса они захватили все рычаги политической власти в стране и ограничили возможности для участия в политической жизни тамилов на основании их иммигрантского происхождения. Это привело к ожесточенной гражданской войне, которую, правда, порой называют этнополитическим конфликтом.
Не менее показательны и процессы нациестроительства, которые имели место в постсоветских государствах, возникших из бывших союзных республик СССР.
Новые независимые государства приняли свои конституции, которые носили формально-демократический характер и декларировали равенство прав и свобод своим гражданам. Но фактически в одних странах установился режим этнической демократии, а в большинстве — различные версии авторитарных режимов. Идеологической базой всех этих государств, обоснованием установившегося режима власти стала политизированная этничность.
Так, в странах среднеазиатского региона нерусифицированные слои титульной интеллигенции, получившие статус хранителей национальных культур, активно обосновывали необходимость приоритетов для титульных этносов в политической и культурной сферах. Не случайно русский язык, даже там, где русские традиционно составляли значительную часть населения и имели прочные позиции в социальной иерархии, не получил статус государственного, а сами русские, близкие к ним этнические группы и русифицированная часть местной интеллигенции стали вытесняться с занимаемых ими прежде позиций. Дискриминация нетитульного населения во всех странах Средней Азии имеет многочисленные формы, и поэтому естественной формой протеста против попыток установить политическую гегемонию титульного населения стала волна миграции из этих стран в Россию и некоторые другие страны (немцы выезжали в массовом порядке в Германию).
В этнизированных государствах, в каковые пыталось превратить постсоветские страны их власти и национально-ориентированная интеллигенция, этничностъ является дополнительным или даже основным ресурсом власти, его опорой и способом удержания властных полномочий.
Этничностъ является также инструментом политической и культурной конкуренции, ибо для занятия административных постов в местных и центральных органах власти важны в первую очередь не деловые качества, а этническая принадлежность (и еще личная преданность вышестоящим руководителям, а лучше — родственные связи с ними).
Этнократизм и нациестроительство в Украине. Метаморфозы этнизации власти на постсоветском пространстве особенно показательны на Украине, которая многочисленными и прочными узами, казалось бы, навечно была связана с Россией, однако, амбиции политического руководства бывшей союзной республики способствовали культивированию среди политической элиты и в массовом сознании особой украинской идентичности, которая понималась как база нациестроительства. Национально-ориентированная часть населения, и, прежде всего на западе страны, стала подчеркивать особые права коренного населения, идеологи украинскости стали рассматривать русских в качестве колонизаторов, что весьма напоминало заявления некоторых эстонских и латышских политиков. Помимо этого, творцы новой украинской цдентичности стали заявлять, что украинцы являются восточным бастионом европейской культуры, а Россия находится уже за ее пределами (прежде такая позиция высказывалась немецкими идеологами в отношении поляков, а польскими - в отношении украинцев).
Казалось бы, весомая доля русских на Украине и большая украинская диаспора в России, значительное число украинцев, говорящих только на русском, и широкое поле родственных связей между жителями Украины и России естественным образом подталкивали власти к сбалансированной культурной и национальной политике, но реальность оказалась иной, русский язык и русская культура имели сильные преимущества на Украине и конкурировать с ними на равных украинскому языку и культуре было сложно. Поэтому русский язык так и не получил статус государственного языка, число русских школ стало резко сокращаться, все официальные печатные издания и телеканалы перешли на украинский язык, начался «пересмотр» истории, и древнерусские князья Рюриковичи и летописец Нестор были названы украинцами, а украинский писатель Гоголь (писавший на русском) был исключен из числа украинских литературных классиков. Но явная проукраинская ориентация первого президента независимой Украины Л. Кравчука привела к его поражению на очередных президентских выборах.
Победил на этих выборах Л. Кучма, и главным образом потому, что его считали настроенным пророссийски. Он обещал предоставить государственный статус русскому языку на Украине. Однако избранный как русскоязычный кандидат, Кучма также по ряду причин ориентировался на формирование украинскости и сам говорил исключительно на украинском языке (правда, по мнению украинских журналистов, на очень плохом украинском). Отчасти это произошло и из-за его опасений потерять голоса радикальных националистов, оплотом которых являются западные области Украины. Кучма был успешно переизбран на второй срок, но прочных политических позиций завоевать ему не удалось и, как результат- отстранение от власти.
На Украине так и не удалось сформировать и узаконить понятную и пользующуюся поддержкой у основной части населения стратегию нациестроительства, идею гражданской нации. Отчасти это произошло именно потому, что изначально слишком весомая роль отводилась собственно этнической составляющей в формировании украинской нации. Откровенный этноцентристский уклон при обострении политической ситуации, в конце концов, и привел к расколу Украины на противостоящие политические лагеря. Очевидно, что теперь надо заново строить украинскую нацию.
Этнократизм и нациестроительство в Прибалтике. Эстонские и латышские политики, взяв в годы перестройки курс на восстановление независимости своих стран, могли добиться этой цели, только полностью мобилизовав титульное население на поддержку национально-освободительных идей и обеспечив политическую лояльность русскоязычных общин, доля которых в Эстонии была более трети населения, а в Латвии около 40%. Поэтому на начальных этапах борьбы за национальную независимость все эстонские и латышские политики, за исключением крайних радикалов, откровенно заигрывали с неэстонским и нелатышским населением, обещая им права гражданства и равный статус с эстонцами и латышами после восстановления независимости.
Большая часть русских в Латвии и Эстонии ощущали себя частью местных сообществ и по ментальности отличались от русских в российской глубинке. Поэтому на референдумах о национальной независимости большинство русского населения Эстонии и Латвии однозначно поддержало идею создания самостоятельных государств.
Однако после того как Эстония и Латвия обрели государственную независимость и получили ее международное признание, русскоязычное население Латвии и Эстонии было лишено гражданских прав и объявлено негражданами, что означало их полное исключение из политической жизни этих стран и ограничение многих других прав. Полная политическая гегемония эстонцев и латышей в своих странах, статус неграждан был закреплен законодательно, а культурные барьеры поддерживались идеологически, причем нередко с помощью мифотворчества.
Так, например, еще в годы горбачевской перестройки в Эстонии возникли языковые мифы, один из которых обосновывал нежелание эстонцев изучать русский язык, а второй демонстрировал языковой нигилизм русских. Согласно первому, который пытались обосновать некоторые психологи, обучение ребенка в раннем возрасте второму языку пагубно отражается на его интеллектуальном развитии. Абсурдность этого мифа доказали сами эстонцы, в массовом порядке бросившись изучать английский язык после обретения независимости.
Второй миф гласил, что русские не стремятся к интеграции в эстонское общество и их познания в эстонском языке очень слабы, что эстонцы гораздо лучше знают русский язык, чем русские в Эстонии эстонский. Действительно, на северо-востоке Эстонии в некоторых городах доля эстонцев была мизерной и там практически невозможно было услышать эстонскую речь.
Но эстонский язык и история края преподавались во всех русских школах, а в целом знание эстонского языка среди русского населения было более глубоким, чем знание эстонцами русского. Эстонский язык не знали или знали недостаточно только поздние мигранты в Эстонию из внутренних областей РСФСР, Украины и других республик, которые были в явном меньшинстве.
Политический миф, который активно культивировали эстонские радикалы, гласил: русские — имперский народ, который генетически не приспособлен к демократии. И с этим связаны заявления о моральной ответственности русских за злоупотребления советского режима: массовые депортации, репрессии и т.д. Новейшая история Эстонии также мифологизировалась и пересматривалась. Бойцы эстонского легиона СС, которые воевали на стороне Германии, представлялись как борцы за свободу Эстонии, на которых не лежит ответственность за военные преступления. Вообще, участие эстонцев в войне на стороне Германии рассматривалось в героико-патриотическом духе. Но при этом ни один политик или историк не вспоминал о том, что на территории Ленинградской области (а также Псковской и Новгородской областей) именно эстонская военная полиция участвовала в карательных операциях против партизан, занималась расстрелами, организовывала репрессии против мирного населения, что полицейские грабили местное население, а их родственники приезжали из Эстонии, чтобы увозить награбленное добро. Не случайно, те, кто пережил оккупацию, довольно лояльно говорили о вермахте (германских регулярных войсках), ведь у них в памяти остались только зверства эстонской полиции.
Идеология разделенного общества на долгие годы вперед обеспечит этническую корреляцию политических процессов в Эстонии и Латвии. Политики, сделавшие себе карьеру на том, что были «профессиональными» эстонцами или латышами, скорее всего, покинут политическую арену, но этнизация политических процессов сохранится.
Первоначально этничность стала идеологическим обоснованием для политического дистанцирования от федерального центра и процессов суверенизации. Так называемый «парад суверенитетов» 1990—1991-х годов явился первым решительным наступлением региональных элит под флагом этничности на полномочия центра. Следующим шагом в этом направлении стало законодательное закрепление отвоеванных полномочий, которое осуществлялось через принятие конституций и других законодательных актов. В этих документах нередко юридическая логика заменялась логикой политической, а точнее — этнополитической, превращая законодательные акты в политические декларации. И, наконец, третьим шагом региональных элит стало перераспределение политической власти в регионах в пользу «государственнообразующих этносов»; то есть этнократазация власти.
Между тем, политическая практика указывает, что политизация этноса вполне может уживаться с этническом интернационализмом в реалиях полиэтничных обществ. Так, например, если в Татарстане большинство населения стабильно голосует за президента М. Шаймиева, то это не выбор в пользу титульного этноса, а скорее выбор в пользу харизматичного политического лидера, который в глазах избирателей лучше других способен решить проблемы республики и при этом не допустить чрезмерной политизации этничноста, остановить национал-радикалов. Между тем Шаймиев является умеренным сторонником татарского национализма и потому опору своей власти видит, прежде всего, в мобилизованной этничноста, хотя, как политический прагматик, декларирует свое стремление к достижению баланса этнических интересов в республике.
Известный российский этнолог М.Н. Губогло в свое время выделил три линии национальной политики.
Первые две он назвал огосударствление и доогосударствление и их суть определил как бережное и конструктивное отношение к позитивной части советского опыта национально-государственного строительства, а третью линию назвал разгосударствлением и отметил, что она «предполагает поиски и выработку нового курса в общем контексте национальной политики, направленного на внедрение мобилизационных форм этнического самоопределения наряду с функционирующими этногосударственными и этнотерриториальными образованиями».
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
Сущность и виды национального государства. Государство как политический институт призвано поддерживать внутреннюю и внешнюю стабильность сообщества, на базе которого оно возникло и развивалось. В этой связи важно уточнить понятие национального государства, поскольку разные толкования этого понятия могут определить и разную направленность государственной этнополитики.
В учебнике «Этнология», автором которого является Г.Т. Тавадов, дается следующее определение национального государства:
Национальное государство - это государство, образованное этносом (нацией) на базе этнической территории и воплощающее политическую независимость и самостоятельность народа.
В данном случае автор, по существу, ставит знак равенства между этносом и нацией и потому получается, что есть «национальные» государства и есть такие, которые считать национальными нельзя. Между тем все современные государства являются национальными, ибо построены на основе суверенного права нации на самоопределение, а таковым правом обладают именно гражданские, а не этнические сообщества. И национальное государство есть территориальное сообщество, все члены которого, независимо от их этнической принадлежности, признают свою общность, солидарны с ней и подчиняются институационализированным нормам этого сообщества.
Помимо постулата, что есть национальное государство, важно определиться и какова этническая составляющая в государственном строительстве, то есгь моноэтническое государство, что есть полиэтническое государство.
В мировой практике принято считать моноэтническим государством такое, в котором 95 и более процентов населения составляют представители одного этноса. Но таких государств в мире очень немного (Исландия, Норвегия, Португалия, Албания, Мальта, Ямайка, Йемен, Венгрия), а преобладают страны, в составе населения которых несколько или даже множество, этнических групп и этносов. Такие государства являются полиэтничными.
Типы полиэтничных государств. В большинстве полиэтнических государств бывает так, чтобы та или иная этинческая община обладала одинаково высоким статусом во всех его измерениях. Чаще всего встречается ситуация, когда тот или иной этнос оказывается доминирующим в одной или нескольких сферах государственной жизни. По этому принципу, в частности, американским исследователем Дж. Ротшильдом разработана типология полиэтнических государств. С известными поправками она может быть применима к практике межэтнических взаимодействий в Российской Федерации. Дж. Ротшильд выделяет семь типов полиэтнических государств.
Неоднородность этнического состава населения ставит перед государственными институтами задачу интеграции мультикультурного общества, выработки общегосударственной идеологии и ценностей.
Соответственно каждое государство решает эту задачу по-разному. В Соединенных Штатах Америки долгое время господствовала идея «плавильного котла». Таким котлом представлялось исследователям и политикам американское общество, в котором разнородные этнические и расовые компоненты образовали единый сплав, именуемый американской нацией. По большому счету сходная идея была и у государственных идеологов в Советском Союзе, где якобы из многочисленных этносов и этнических групп формировалась «новая историческая общность людей — советский народ». И американская, и советская идеологическая модели имели в своей основе реальные основания, но обе они явно недооценивали значения этничности.
Конституционный национализм. В противовес этим моделям довольно распространены другие концепции национального государства, в которых, наоборот, главная роль в формировании нации, а ведущее значение и все «права» на нацию делегируются доминирующему этносу. Так, в современной Латвии помощник премьера по национальной безопасности официально заявляет, что «русская община не вписывается в концепцию национального Латвийского государства». Попытка доминирующей этнической группы заявить о себе как о синониме нации и закрепить этот тезис в государственной идеологии и в своем юридическом статусе приводит к формированию так называемого этнократического государства.
Под этнократическим государством следует понимать не только такое, где преобладающая численно или доминирующая политически этническая группа пользуется властью и привилегиями по отношению к другим, но, прежде всего государство, где доминирующая группа отождествляет себя с данным государством, отказывая меньшинствам в праве на нациестроительство.
В данном случае доминирующая этническая группа пытается маркировать себя через государственную идеологию и государственные институты (прямо или косвенно) как единственную «истинную», «реальную», «настоящую» нацию и требует, чтобы представители остальных этнических групп в культурном отношении равнялись на нее. Такая государственная модель называется иногда исследователями конституционным национализмом. Она имеет целью цементировать этническое большинство и отторгать или изолировать нежелательные этнические или расовые меньшинства. Примеры национализма конституционного типа достаточно многочисленны. Это, прежде всего стремление бывших союзных республик реализовать право на самоопределние в форме создания независимого государства.
Режим конституционного национализма может быть относительно мягким и крайне жестким. В последнем случае он полностью отказывает в правах отдельным группам населения. Болезнь этнократической идеологии особенно характерна для государств Африки, причем наиболее активно она проявлялась в период становления этих государств.
Пример стран Балтии показывает, что в этнополитике существенную роль играют не только собственно этнические категории, но и категория гражданства, которая являет собой политический институт, выражающий в закодированной форме систему отношений государства и индивидов. Институт гражданства служит во многих странах не только способом реализации идеи политической гегемонии этнического большинства, но еще и своеобразным «этническим сепаратором» в их миграционной политике, соответствующим образом фильтруя потоки этнических мигрантов. Исходят из того, что поскольку менышинства по самой своей природе всегда будут проигрывать большинству, то не имеют смысла требования достичь равенства среди неравных, а следует стремиться к выстраиванию такого типа этнополитики, которая бы исходила из принципа достижения оптимального баланса интересов большинства и меньшинства. При этом заслуживающими внимания являются предложения относительно того, что в целях поддержание внутренней стабильности возможен «некоторый отход от принципа универсального равенства всех граждан данного государства на всей его территории».
Новые реальности позволили некоторым ученым делать довольно пессимистические выводы относительно будущего политического устройства мира. Так, еще в начале 1990-х годов американский географ С. Коэн сделал прогноз, согласно которому через 30 лет число стран в мире увеличится наполовину, а количество независимых государств увеличится до 300.
Конечно, очевидно, что все 5000 этносов и этнических групп, существующих ныне на планете, никогда не смогут иметь собственных государств, но вместе с тем этнические и государственные границы за последние десятилетия все чаще стали совпадать: в 1990 г. только шесть стран Европы были свободны от меньшинств, а сегодня их уже 15. Но вместе с тем появление новых государств, новая политическая география Европы привели к возникновению новых меньшинств, в числе которых оказались и русские. Общее число этнических меньшинств ныне в 1,4 раза больше, чем их насчитывалось в 1910 г. (150 против 107). Политические процессы последних лет еще раз показали, что этнические группы могут менять свой статус в точном соответствии с политическими изменениями, а понятие меньшинства имеет не столько количественное определение, сколько политическое. И это подтверждается тем фактом, что новые меньшинства также стремятся к политическому позиционированию, политической самоорганизации и определению своего политического статуса.
Менее выраженный этнический национализм существует и сегодня во многих странах и заставляет их правительства принимать специальные законы, учреждать особые органы политического представительства для этнических меньшинств, создавать самоуправляемые этнические территории.
Все указанные действия правительств представляют собой проявления этнической политики.
Этнополитика государства, сущность и задачи. В отечественной политической лексике все аспекты деятельности государственных институтов, направленных на удовлетворение запросов этнических сообществ и групп, традиционно именуются «национальной политикой», хотя национальная политика есть политика обеспечения национальных интересов государства и всех его граждан, осуществляемая как внутри данного государства, так и на международной арене. Поэтому применять термин «национальный» к действиям государства в отношении этносов и этнических групп не совсем корректно. Национальная политика не может быть узкоэтнической.
В.А. Тишков предлагает использовать для определения политики в отношении национальностей и управления межэтническими отношениями другой термин — «этнонациональная политика». Но более точным будет все же термин «этнополитика», поскольку он исключает всякую двусмысленность.
При этом исследователи национальных проблем справедливо отмечают, что вряд ли возможно создание единой и приемлемой для всех национальной политики в многонациональных странах, какие бы идеалы всеобщего равенства в нее ни закладывались. На практике интересы этнических общностей и групп все равно будут сталкиваться или даже противостоять друг другу.
И в чем же должна состоять суть этнополитики? Этнополитика - это, по сути, определение баланса интересов между доминантными этническими группами и национальными меньшинствами, проживающими в том или ином государстве. Иными словами, этнополитика - это последовательное государственное регулирование коллективных прав этнических сообществ на территориях их исторического проживания и институционализация этого регулирования через принятие соответствующих законодательных актов и создание государственных органов, ответственных за этническую составляющую внутренней политики государства.
Для существования любого органа управления необходимо, чтобы у объекта управления был очевидный субъект управления. Но что может быть объектом управления у министерств по делам национальностей федерального и республиканского уровней? Развитие национальной школы? Это проблема, которая непосредственно
входит в компетенцию министерств образования. Содействие развитию национальных культур? Данную задачу призваны решать министерства культуры. Защита прав и интересов национальных меньшинств? Квалифицированно решить эту проблему могут лишь соответствующие правовые органы, и в частности министерства юстиции. Получается, что у Министерства по делам национальностей нет объекта управления. Не может же оно «управлять» этническими общностями. Создание ведомств, как показала практика, вовсе не означала, что национальная политика существует, точнее — что существует осмысленная и последовательная национальная политика. Для того чтобы такая политика была, соответствующие громоздкие бюрократические структуры не нужны.
Суть этнополитики должна состоять в координации усилий всех государственных органов в деле решения проблем этнических общностей, в организации их диалога с властью, в позитивном межобщинном диалоге, в согласовании действий всех заинтересованных сторон при урегулировании этнополитических и этнических конфликтов.
Именно роль координатора и наблюдателя за этнополитическими процессами, за действиями различных государственных ведомств является принципиально значимой сегодня с точки зрения соблюдения государственных интересов и исходя из необходимости оптимизации межэтнических отношений.
Для выполнения данной миссии, по мнению ряда отечественных ученых, в России необходимо ввести должность Уполномоченного или комиссара по правам народов, для чего необходимо принять Федеральный закон «Об Уполномоченном (омбудсмене) по правам народов», проект которого уже предложен специалистами.
Таким образом, очевидно, что этнополитика должна представлять собой синтез усилий различных государственных ведомств для решения общей цели — оптимизации положения этнических сообществ и сбалансированного учета их интересов в общефедеральной и региональной политике.
И какое бы определение ни было принято при выяснении сущности этнополитики, очевидно, что речь в любом случае будет идги о способах вовлечения этнических общностей и групп в государственную политику и в разных стратегиях их поведения. Этнополитика — концептуально и юридически оформленные действия государства или международных политических институтов — стала фактом политической жизни относительно недавно.
Этнополитика как объект международного права. Первым шагом в этом направлении явился крах прежних династических империй после Первой мировой войны и появление на мировой арене «этнических федераций» - СССР, Югославии, Чехословакии.
По существу, лишь после Второй мировой войны правовое и политическое оформление прав этнических (расовых, религиозных) сообществ приобрело законченную форму и всеобщее признание, что стимулировалось деятельностью ООН. Прежде всего, признанию этнополитики как важной составляющей государственной и международной жизни способствовало определение понятий «национальное и этническое меньшинство» и признание их особых прав.
Ещё в 1948 г. была принята Конвенция ООН о предупреждении преступления, геноцида и наказании за него, в которой был применен термин «национальные, этнические, расовые и религиозные группы».
А в 1992 г. Генеральной Ассамблеей ООН была принята Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам. В следующем году был разработан проект Декларации по правам коренных народов. В проекте, в частности, отмечалось, что «коренные народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие».
Этот проект суммировал целый ряд предыдущих документов, призванных подчеркнуть особое положение и особую ответственность за политику в отношении группы народов, определяемых как «коренные», или «индигенные».
Вместе с тем международные нормы служили лишь политическим стимулом к тому, чтобы национальные правительства осуществляли политику в отношении этнических меньшинств в соответствии с общепринятыми стандартами. Для того чтобы эти стандарты стали реальной политикой, необходимо их признание в национальных законодательных актах.
Национальные законодательства в отношении этнических меньшинств и в отношении регулирования межэтнических отношений, безусловно, имеют свою специфику. Эта специфика связана, прежде всего, с трактовкой понятий «национальное меньшинство», «коренной народ» и т.д.
Дело в том, что основополагающие международные правовые акты не могут содержать универсальных определений, приемлемых для каждой конкретной ситуации. Поэтому подобные документы либо сразу делегируют определение понятий национальным законодательствам, либо ограничиваются только рабочими определениями. К примеру, разработанная в рамках Совета Европы «Рамочная (европейская) конвенция о защите национальных меньшинств», которую 1 февраля 1995 г. подписало 21 государство Европы, подразумевает, что определение понятия «меньшинство» находится в компетенции каждого государства, присоединившегося к ней. А документы Организации Объединенных Наций, гарантирующие права «коренного населения», исходят лишь из его рабочего определения, которое не отличается четкостью формулировки. Согласно данному определению, под термином «коренное население», прежде всего, понимаются народы, подвергавшиеся внешней колонизации, иностранным завоеваниям и в силу специфики своей исторической эволюции еще находящиеся на более низком уровне развития, чем доминирующее население, и подвергающиеся дискриминации и даже геноциду.
В свою очередь российский Закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» дает иные критериии определения коренных народов, среди которых в первую очередь выделяются численность и особенности хозяйственного уклада. К таковым народам относятся те, чья численность не превышает 50 тыс. человек и которые в значительной мере ориентированы на ведение промыслового хозяйства (оленеводство, охота, рыбная ловля). Таким образом, до сих пор многие международные правовые акты этнополитического содержания страдают недосказанностью, неопределенностью некоторых положений, расплывчатостью исходных понятий, оставляя проблему решения этнических взаимоотношений в сфере политики отдельных государств. При этом очевидно, что в каждом конкретном случае нужны свои решения и особая программа действий.
Основные модели этнической политики. Этническая политика формируется в зависимости от типа государства, его этнического состава, его государственной идеологии и подразделяется на две основные модели — ассимиляторскую и мулътикулътурную, в рамках которых возможны как добровольная ассимиляция, так и свободная конкуренция этнических сообществ и их культур. В основе разных моделей этнополитики лежат два конкурирующих между собой понимания национального государства: концепция нации-этноса и концепция нации-полиса.
Конечно, ориентация на ту или иную модель в значительной мере определяется конкретной этнокультурной ситуацией, имеющей место в той или иной стране, и государственными интересами. Так, в государственных интересах подавляющего большинства африканских стран и ряда стран Азии использовать в государственном строительстве ассимиляторскую (ее еще называют интеграционной) модель этнополитики, ибо развитый трайбализм (племенной сепаратизм) и сепаратизм этнических меньшинств угрожают самим устоям государственности, традиции которой еще крайне неустойчивы.
Классическим примером ассимиляторской модели являются Соединенные Штаты Америки, где долгое время декларировалась идея «плавильного котла» как метода формирования американской нации. Ассимиляторская модель долгое время господствовала не только в иммигрантских странах, но и во многих странах Европы. К примеру, в такой образцовой демократической стране, как Швеция, до начала 1950-х годов идея ассимиляции меньшинств и иммигрантских сообщесга воспринималась как совершенно естественная. Особенно последовательны в осуществлении ассимиляторской политики были правящие круги Франции, которые в целом сохраняют приверженность ей и поныне.
Для большинства стран развитой демократии с устоявшимися государственными институтами и устойчивой политической культурой населения, и, главное, имеющих такую возможность, характерно использование модели мультикультурной политики. Но далеко не всегда названная модель этнополитики оказывается действенной. Многие критики мультакультурализма в качестве подтверждения тезиса о его неэффективности приводят пример Канады, где модель мультикультурной политики фактически потерпела фиаско.
Эволюция национальной политики в России. Что же касается России, то исторически она формировалась как многонациональное государство, в котором доминирующей этнической общностью являлись русские. И хотя при господствующей тогда идее «имперской нации» автономные территории этнических общностей юридически не признавались, но фактически существовали – и царство Польское, и Великое княжество Финляндское, Бухарское и Хивинское княжества и другие формы реального местного самоуправления. Методы реализации данной национальной идеи менялись от довольно либеральных до гегемонистских, и соответственно этим методам менялась этнополитическая ситуация в стране. И неустойчивость политического пространства Российской империи и распад СССР многие аналитики связывают с тем, что национальные меньшинства в бывшем Советском Союзе со временем все более осознавали свои политические интересы и их элиты не были удовлетворены той ролью, которая им отводилась руководством страны.
Американский профессор В. Шляпентох, который сам является выходцем из СССР, рассматривая причины распада этой супердержавы, пришел к выводу, что это были отнюдь не межнационалыше противоречия и конфликты. Однако он признает, что в советскую национальную политику было заложено принципиальное противоречие - преследуя стратегическую цель стирания этнических различий и добившись в этом определенных успехов, она в то же время своей системой администрирования (паспортная система, привилегии для представителей национальных меньшинств при поступлении в вузы и при занятии должностей, негласные ограничения для евреев и «русскоязычных» в национальных республиках и т.д.) способствовала появлению барьеров между разными этносами и этническими группами и их бюрократической «маркированности», государство «навязывало» этничность и строго следила за ее фиксацией.
В партийных и государственных учреждениях союзных республик во времена «коренизации аппарата» и более поздние эпохи «выдвижения национальных кадров» доля русских неуклонно сокращалась, и в брежневские времена уже повсюду полностью доминировали представители титульных национальностей. В конце концов, республиканские политические элиты стали самодостаточны политически и довольно однородны в этническоми отношении. Противостояние центра и национальных окраин при М.С. Горбачеве стало уже открытым. Причем казалось, что чем далее страна движется по пути демократических преобразований, тем угроза распада страны становилась более реальной, хотя кризис системы вовсе не означал, что ее развал был неизбежен. По мнению видного российского этнолога С.В. Чешко, «главную роль в развале СССР сыграли действия российских радикалов во главе с Б.Н. Ельциным, которые систематически подрывали союзную власть «изнутри» и активно поддерживали национал-сепаратистов в других республиках. Главную же «стратегическую» роль сыграл этнонационализм, взращиванием которого десятилетиями занималось само Советское государство».
Отсюда напрашивается вывод, что этнополитика в многонациональном государстве не может быть некой всеохватывающей стратегией, а должна представлять собой набор конкретных стратегий, адаптированных к конкретным условиям регионов, этническому составу их населения, характеру межэтнических связей и т.д. Такой подход требует, чтобы разработкой стратегий занимались не карьерные бюрократы, а специалисты в области этнополитики. Именно они должны давать в руки чиновников конкретные рекомендации и методы осуществления региональной этнополитики.
Вместе с тем адаптированные к местным условиям региональные стратегии этнополитики не только не отрицают неких общих принципов и базового содержания этнополитики, но даже предполагают их наличие, ибо в противном случае государственные интересы могут быть поставлены в угоду локальным интересам и стремлениям региональных политиков к получению максимальной политической выгоды за счет эксплуатации политического ресурса этничности. Об этих общих принципах и о сущности этнополитики отечественные этнологи и политологи дискутируют уже второе десятилетие.
На наш взгляд, наиболее успешно их сформулировал М.Н. Губогло в своей последней монографии «Идентификация идентичности»: «Можно и нужно предложить для реализации в практической деятельности государственных ведомств основополагающие принципы национальной политики, в числе которых должны быть следующие:
Как подчеркивает М.Н. Губогло, эти принципы, так или иначе, присутствуют в документах, касающихся национально-культурного развития народов России и в аналогичных международных правовых актах. Вместе с тем следует согласиться с мнением ученого относительно того, что государство не вправе навязывать этническим общностям ни этноцентричную модель развития, которая ведет к изоляции и обособлению этнического сообщества, ни ассимиляционную, которая вызывает противодействие и провоцирует конфликты. Но последнее вовсе не означает, что государство должно противодействовать добровольней ассимиляции, которая просто неизбежна в многонациональных и динамично развивающихся сообществах.
Формы этнических автономий. Одной из наиболее эффективных и признанных форм регулирования положения этнических меньшинств является их автономия в рамках того или иного государства. Автономия может иметь две формы: территориальную и корпоративную.
Территориальная автономия была классическим способом подхода к национальным проблемам в бывшем СССР, где существовало несколько ее форм: от союзных республик до округов и национальных районов. Остатки этой системы сохранились и в России, хотя постепенно начинается процесс перестройки административно-территориального устройства государства. Территориальные автономии созданы и в ряде других стран Европы. Особое место придается территориальной автономии Конституцией Испании 1978 г. Территориальные автономии здесь наделены широкими полномочиями. В статусе Каталонии, Страны Басков и Галисии особо оговаривается этнический характер этих территорий. Этот же подход определил особое положение Сардинии, Сицилии и трех пограничных областей, населенных южными славянами, в Италии.
Великобритания по форме государственного устройства является или долгое время являлась унитарным государством. Но она исторически сложилась из территорий, где компактно проживают представители различных этносов: валлийцы, ирландцы, шотландцы. Поэтому в последние годы права этих территорий существенно расширены, и они приобрели статус автономных территорий со своим самоуправлением (парламентами), с ориентацией на сохранение своего этнического своеобразия.
Автономию некоторым своим территориям предоставила и Дания. В настоящее время ею обладают Фарерские острова и Гренландия. Причем гренландская автономия считается образцом решения этнопологических проблем малых народов.
Гренландия стала полностью самоуправляемым регионом, который, однако, получает 50% средств на покрытие своих расходов от датского правительства. Но в отличие от Дании Гренландия не входит в Европейский Союз и имеет ряд других особенностей, которые превращают ее в своеобразное мини-государство.
Тем не менее, в современных условиях территориальная автономия для этнических меньшинств не может считаться универсальным политическим средством для удовлетворения их политических и культурных интересов.
Да и сама возможность создания таких автономий чаще всего весьма ограничена, ибо многие народы живут чересполосно, значительные группы представителей национальных меньшинств проживают вне пределов своей этнической территории и т.д. Особенно сложно выделять территориальные автономии в странах Юго-Восточной Азии, население которых представляет собой конгломерат этносов, этнических групп, различных культур и религий, общностей автохтонного и переселенческого происхождения.
Но в Европе из 21 млн. человек, которые относятся к национальным меньшинствам и имеют свою автономию, только 10 млн. проживают в пределах этих автономий.
Поэтому экстерриториальная автономия способна в большей мере учесть интересы этнических меньшинств, чем территориальная. Одна из разновидностей экстерриториальной автономии — корпоративная автономия. Ее суть состоит в том, что все представители юридически признанной этнической группы получают право на образование органов, представляющих их интересы на общегосударственном уровне. В Финляндии к таковым органам относится Шведская народная ассамблея, в Австрии — Советы национальных меньшинств.
Еще одной формой автономии является персональная, или культурная, автономия. Ее объект — этническая группа, рассматриваемая как ассоциация лиц, заявляющих об общих интересах в той или иной сфере. Персональная автономия наиболее приемлема тогда, когда этническое меньшинство дисперсно расселено по территории страны и не имеет каких-либо территориальных анклавов. Концепция персональной автономии означает, что за этнической группой закрепляется право пользоваться достоянием своей культуры, исповедовать свою религию, использовать родной язык в частной и публичной жизни, создавать собственные ассоциации, поддерживать культурные связи с диаспорами, иметь возможность изучать свой язык, историю, традиции и культурное наследие своего народа. Практически все полиэтнические страны мира используют данный инсппуг как основной или дополняющий систему федеративного государственного устройства. Вместе с тем трактовка понятия «культурная автономия» в конкретной политической практике государств иногда слишком узкая и не позволяет в полной мере реализовать культурные права этнических меньшинств. Из опасения, что культурно прогрессирующее меньшинство может в результате развития собственных культурных и общественных институтов получить и чрезмерное политическое влияние в государстве в ущерб этническому большинству. Данный тип этнополитики можно назвать агрессивнооборонительным.
Методы политического регулирования этнических проблем. Исследователи выделяют два подхода к решению проблем этнических меньшинств: культурный и политический. Реальной гарантией прав этнических меньшинств являются лишь гарантии политические, при условии, что значительная часть особых интересов миноритарных сообществ сосредоточена в сфере культуры, воспитания, образования, традиций. Эти гарантии, как правило, содержатся в специальных законодательных актах. Особое внимание уделяется языку, ибо часто именно языковые проблемы являются определяющими в положении этнических меньшинств.
Существуют различные пути решения языковой проблемы. В ряде стран, как, например, во Франции, исходят из принципа доминирования одного государственного языка. В конституциях Испании и Италии содержатся статьи, гарантирующие охрану и государственную поддержку развития языков национальных меньшинств. В Финляндии язык шведского меньшинства, которое составляет ныне менее половины населения страны, наряду с финским объявлен государственным, ибо шведский язык долгое время был в Финляндии языком культуры и образования. В целом же центральные правительства очень неохотно идут на предоставление языкам меньшинств официального статуса и, как правило, сопровождают такой статус целым рядом оговорок. К примеру, в Словакии статус официального языка может получить только язык меньшинств, чья доля в населении региона превышает 20%. Что касается права на обучение на родном языке, то здесь в подавляющем большинстве стран законодательства предоставляют гарантии его получения, хотя условия для реализации такого права могут очень серьезно различаться в разных странах.
Формы и методы политического регулирования этнических проблем могут быть различны, но они необходимы для достижения внутренней политической стабильности государства, с одной стороны, и для демократического разрешения проблем социального развития территориальных сообществ — с другой.
Однако принципиально важно решить вопрос, до какой степени политические требования меньшинств могут приниматься властями государств или регионов как руководство к действию.
Прежде всего, критерием приемлемости для территориальных сообществ требований меньшинств служит то, насколько они реализуемы. Ибо уровень социально-экономического развития страны является естественным ограничителем для реализации тех или иных социальных программ и социальной политики в целом. Второй принципиальный момент касается того, насколько реализация требований меньшинств ущемляет права остального населения государства или региона. Если реализация требований меньшинств означает поражение в правах остального населения, значит, эти требования неприемлемы. Здесь важен также выбор метода решения этнической проблемы. Даже если используется дальнейшая демократизация этнополитики, она не должна быть самоцелью, доводиться до абсурда. Так идея двухпалатного парламента, с выделением в нем особой этнической палаты, состав которой будет формироваться по принципу крови, полностью ниспровергает принципы демократии и современного парламентаризма. В этом случае меньшинство будет избирать депутатов и в общереспубликанскую палату, и в свою этническую палату и каждый представитель этнического меньшинства в результате получает как бы два голоса. Подобная система помимо ее антидемократичности может привести к сверхпредставительству меньшинств и к превращению большинства населения в политическое меньшинство. Нечто подобное имело место в ЮАР на закате системы апартеида.
Другим примером может служить ситуация в Башкыртастане, где татары и русские являются большинством, но политическая власть концентрируется в руках башкирской элиты. С другой сторны игнорирование демократических институтов в решении этнических противоречий совершенно неприемлемо, ибо в лучшем случае ведет к дальнейшей эскалации напряженности, а в худшем приведет к физической гибели этноса.
Радикализм в национальной политике государств. Крайне недемократической стратегией в этнополитике, а точнее — крайней формой преодоления этических разногласий, является геноцид.
Геноцид (этноцид) — это массовое уничтожение членов какой-либо этнической группы или создание условий, не способствующих ее самовоспроизводству и нормальному существованию. Доминирующее или доминирующие этнические сообщества берут на вооружение геноцид, когда ощущают угрозу для своих интересов со стороны другой группы, сосуществование с которой считает неприемлемым. Геноцид позволяет решить проблемы межэтнического взаимодействия путем физического устранения конкурирующей этнической группы или путем подрыва ее демографического, культурного потенциала, в результате чего она перестает восприниматься как угроза интересам доминантного сообщества.
Политика геноцида осуществлялась на протяжении многих столетий, но особенно широко стала практиковаться именно с появлением современных национальных государств. Именно идеология раннего национализма, базировавшаяся на формуле «одна нация, одна культура, один язык», приводила к восприятию неассимилированных групп как враждебных и подлежащих исключению из данного национального сообщества. Практика геноцида была широко распространена в колониальную эпоху. Применяя политику геноцида, колониальные державы «очищали» территории для собственных подданных, для своей экономической и культурной экспансии. Массовое уничтожение туземного населения в колониальных странах осуществлялось как силой оружия, так и путем распространения болезней, масштабных перемещений коренных жителей. Среди акций геноцида нового времени хорошо известна массовая резня армянского населения Турции в 1915 г., когда было уничтожено 1,5 млн. армян. Последствия этой акции до сих пор осложняют отношения между Арменией и Турцией, а также Турцией и Европейским сообществом. Политика геноцида против еврейского населения, осуществлявшаяся германским фашизмом, унесла жизни 6 млн. евреев. Примером геноцида недавнего времени является массовое истребление народности хуту в Бурунди.
Термин «геноцид» нередко используется этническими радикалами для обоснования своих претензий к доминантному большинству населения, для обоснования своих идей, которые представляются как некая ответная реакция угнетенных этносов на проявленные в отношении них акты геноцида. Так, радикалы из партии «Доръям Асьнымос» («Защитим себя») в Коми заявляют о многовековом геноциде в отношении коми со стороны Российского государства. Вероятно, поэтому в период между первой всеобщей переписью населения Российской империи 1897г. и последней переписью населения СССР в 1989г. численность коми возросла на 224%. Или на международной конференции в Румынии, посвященной 100-летию факультета географии университета Ясс (Яссы были столицей княжества Молдова три столетия), один из молдавских докладчиков заявил, что в советские годы Молдавия подверглась геноциду, причем геноцид этот нельзя понимать только в классическом его определении, а нужно говорить еще и о политическом, экономическом, культурном геноциде. Не испытывая желания быть адвокатами советского режима, все же, следуя научной объективности, заметим, что в таком случае речь должна идти о ликвидации политических институтов в Молдавии, об унитожении её экономики, культуры, но всё было как раз наоборот: и политические институты развивались, и экономика была в более приличном состоянии, чем ныне, и с культурой дела обстояли не столь уж и плохо.
Совершенно в том же ключе обосновывают свою антироссийскую, крайне националистическую политику сегодняшние «оранжевые» власти Украины, присоединяя сюда еще и «голодоморы», и совершенно игнорируя тот факт, что больше всего в результате этих неурожаев и безграмотной продовольственной политики пострадало население именно России. Как проявление политики геноцида объявляются депортации и акты насилия в отношении калмыков, чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, курдов и крымских татар. В том есть доля истины. Но названные депортации есть больше проявление другой формы политики этнического исключения - политики перемещения.
Известны две формы перемещения: добровольные и вынужденные. Добровольное перемещение было организовано в 1922 г. для переселения греков, проживающих в Турции, на территорию Греции. Тогда было переселено более 2 млн. греков. Но столь массивные переселения чаще носят вынужденный характер. Примерами такого перемещения можно назвать изгнание индийцев из Уганды, депортацию и поселение в гетто греков и турок во время гражданской войны на Кипре в 1974 г. Самое же массвое этничекое перемещение населения состоялось после окончания Второй мировой войны, когда миллионы немцев были депортированы в Западную Германию из Чехословакии, Польши и бывшей Восточной Пруссии. Характерно, что немцы по этому поводу никому претензий не предъявляют.
Проявления геноцида сегодня все менее вероятны, поскольку Организация Объединенных Наций приняла специальную Конвенцию о предупреждении геноцида и все страны- члены ООН являются ныне её участниками. Угроза массовых перемещений тем не менее остается реальной, ибо в многочисленных зонах межэтнической напряженности нередко только исход населения может обезопасить жителей от угрозы проявления в отношении него политики исключения, то есть той или иной формы расизма. Полностью исключить такую политику не может даже международное вмешательство с целью предотвращения конфликта, и примером того служит Косово.
Таким образом, современная государственная стратегия в сфере этнополитики должна строиться на неких принципах, среди которых можно выделить два наиболее значимых.
Первая задача государства в отношении составляющих его этнических групп и общностей - это интеграция всех их в единое гражданское сообщество, формирование общегражданских ценностей и идеалов. Стратегии формирования такого сообщества могут быть различны, но в последнее время среди обществоведов утвердилась точка зрения, что оптимальной является стратегия мультикультурализма, т.е. интеграция локальных сообществ в единое целое при одновременном сохранении культурного плюрализма внутри данного социального организма.
Вторая задача государственных институтов и государственной национальной политики состоит в поддержании баланса интересов между доминантным большинством и этническими меньшинствами, исключение через специальные институты и политические процедуры этнократических тенденций в политике большинства и чрезмерной политизации этничности со стороны меньшинства.
Но, как показывают вышеизложенные материалы, не только нет четко последовательной этнополитики во многих странах, но и международные нормы в этой сфере страдают неопределенностью и непоследовательностью. В сфере этнополитики сегодня больше вопросов, чем ответов, что, однако, не означает необходимости поиска эффективных политических решений этнополитических проблем.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
Права человека как политико-идеологическая проблема. Права человека и защита национальных меньшинств - одна из важнейших проблем предметной области этнополитологии. Она охватывает такие политико-правовые регуляторы этнической жизни, как правовые акты, регламентирующие национальные права личности, национальный характер государства, правовой статус этносов, нормы межэтнических взаимодействий, способы разрешения этнических конфликтов.
В настоящее время всеобщие права человека регламентируются тремя основными международными документами: Всеобщей декларацией прав человека (1948), Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах (1966) и Международным пактом о гражданских и политических правах. В своей совокупности эти документы, а также Факультативный протокол (1966) к Декларации именуются иногда как Международный биль о правах. Эти документы ратифицированы большинством государств мира, что придает им характер международного закона.
Всеобщие права человека, зафиксированные в этих документах, исходят из фундаментального принципа равенства всех людей, независимо от расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного или сословного положения. Права человека формулируются по отношению к государству, при этом основополагающим является убеждение, что государство существует для того, чтобы служить людям, а не наоборот.
Как следует из названий пактов, права человека в международных документах разделены на две категории: а) гражданские и политические; б) экономические, социальные и культурные. Подобное разделение отражает весьма острую идеологическую борьбу, которая велась в последние десятилетия вокруг проблемы прав человека. Дело в том, что на Западе господствует мнение о том, что государство должно нести ответственность лишь за обеспечение гражданских и политических прав своих граждан. Что же касается экономических, социальных и культурных прав, то они многими государствами, и, прежде всего США, не признаются в качестве прав человека вообще. Серьезные разногласия по поводу определения прав человека и привели, в конечном счете, к появлению двух различных пактов. Каждое государство через ратификацию этих документов получило возможность определить свое отношение к ним, а, следовательно, и к проблеме прав человека вообще. Соединенные Штаты Америки, например, до сих пор не ратифицировали Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. С большими оговорками ратифицировали они пакт по гражданскими политическим правам, причем сделано это было лишь в 1992 г.
Право народа на самоопределение как политико-юридическая проблема. Права, зафиксированные в этих документах, берут под защиту каждого конкретного человека, но человек всегда является членом какой-то общности. Наиболее устойчивым видом коллективного существования человека является этническая общность. Благополучие человека не может быть полным, если неблагополучен коллектив, к которому он принадлежит. Таким образом, индивидуальные нормативные права конкретного человека оказываются сопряженными с правами коллективными.
К коллективным правам принято относить право на жизнь, право на чистую окружающую среду, право на мир, право на самоопределение. Три первых коллективных права не зафиксированы в международных документах. Право на самоопределение предусматривается во многих из них, начиная с Устава Организации Объединенных Наций. В первой статье этого документа, в частности, говорится: «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободны определять свой политический статус и свободны в осуществлении своего экономического, социального и культурного развития».
Следует, однако, иметь в виду, что формулировка права на самоопределение и его интерпретация в международном праве существенно различаются. Дело в том, что право на самоопределение, когда оно получало международное признание, подразумевало право на независимость, поскольку речь тогда шла о народах, освобождавшихся от колониальной зависимости. Тогда же были сформулированы в международном праве и основные условия, при которых нация (народ) имела право на самоопределение, ведущее к независимости: 1) если она находится в условиях военной оккупации; 2) если она имела в прошлом свое собственное государство или являлась частью иного государства, чем то, которое ее в настоящий момент оккупирует; 3) если она занимает четко определенное территориальное пространство.
Применительно к другим народам мировое сообщество не отождествляет право на самоопределение с правом на независимость, поскольку абсолютное большинство членов ООН — государства многонациональные и потому не склонны создавать себе дополнительные трудности. Территориальная целостность государств для мирового сообщества гораздо важнее права на самоопределение. Не случайно, например, в Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1960 г., кроме статьи 1, признающей право народов на самоопределение, есть и статья 6, в которой говорится, что любая попытка, направленная на частичное или полное нарушение национального (государственного) единства или территориальной целостности страны, является несовместимой с целями и принципами Устава ООН.
По мнению многих экспертов, чтобы мировое сообщество могло поддержать требование того или иного народа на самоопределение, ведущее к независимости, необходим определенный минимум условий. Прежде всего, народ должен отличаться от преоблащсго населения страны по основным критериям (этническим, лингвистическим, культурным), кроме того, должна иметь место его отчетливая территориальная дифференциация от остального населения страны. Если же народ рассредоточен среди преобладающего населения страны, его требования независимости будут редко считаться правомерными. В международном сообществе
сложилась практика, что внешняя поддержка требованиям самоопределения должна получить одобрение Генеральной Ассамблеи ООН, причем двумя третями голосов. Неоднозначное отношение и к трактовке самого понятия "народ". Общепринятого юридического, социологического и политического определения этого понятия в международном праве нет. Дискуссия по этому поводу в ООН в конечном счете свелась к выводу о том, что термин "народ" следует понимать не в этническом смысле, а как обозначение всех жителей конкретной территории. Кроме того, многие государства проводили и проводят различия между понятиями "народ" и "меньшинства". Они считают, что международное право относится к народам, а не к меньшинствам, что термин «народ» применим только к большинству населения внутри государства, а, следовательно, и право на самоопределение относится только к большинству. Самоопределение, понимаемое как независимость, не является правом меньшинств, они должны найти справедливость в границах тех государств, в которые они входят, и в силу этого должны обращаться не к коллективным, а к индивидуальным правам человека. Таким образом, право народов на самоопределение означает предоставление каждому народу возможности свободно и независимо избирать форму своей государственности или другие пути собственного развития, отказ от насильственного удерживания какого-либо народа в составе данного государства.
Но оно должно рассматриваться с учетом его исторического содержания, конкретных условий реализации, учитывать волю и интересы не только народа, стремящегося к независимости, но и совместно проживающих с ним народов, всего многонационального государства, целостность и единство его территории, что так же справедливо.
Подобный подход к проблемам самоопределения не устраивает многие этнические группы, и это создает серьезную напряженность в различных странах мира. Многие этнические лидеры считают, что единственно справедливой формой осуществления права народов на самоопределение может быть собственная независимая государственность.
Внутренне самоуправление национальных меньшинств. В качестве компромиссного варианта международное сообщество пришло к признанию права меньшинств на внутреннее самоопределение, т.е. самоопределение, не ведущее к независимости. Международно-признанными границами внутреннего самоопределения является право национальных меньшинств на контроль за своим внутренним развитием (образование, социальная политика, культура, язык и т.п.), в то время как внешние вопросы (оборона, дипломатические отношения, внешняя торговля и др.) остаются в ведении центральных органов государства. Иными словами, внутреннее самоопределение можно отождествлять с местной или региональной автономией в рамках федеративного или конфедеративного государства. В первом случае уровень самоопределения (самостоятельности) будет ниже, во втором — выше.
В Российской Федерации право народов на самоопределение осуществляется в рамках внутреннего самоопределения, национальной автономии. Существует три формы автономии: национально-государственная (российские республики), национально-территориальная (автономные округа и область) и национально- культурная. Последняя возникла недавно как способ разгосударствления этнического фактора.
В соответствии с Законом Российской Федерации "О национально-культурной автономии", она рассматривается как форма национально-культурного самоопределения, представляющая собой общественное объединение граждан Российской Федерации, относящих себя к определенным этническим общностям, на основе их добровольной самоорганизации в целях самостоятельного решения вопросов сохранения самобытности, развития языка, образования, национальной культуры (ст. 1).
По оценке некоторых специалистов, Закон "О национально-культурной автономии" не лишен недостатков. Но даже в таком виде он "являет собой прорыв в сторону освобождения людей от государственной опеки, которые могут теперь взять на себя ответственность за возрождение своего национального языка и культуры".
Национально-культурная автономия как форма внутреннего самоопределения не закрывает проблемы прав меньшинств в полном объеме. Прежде всего, среди специалистов по международному праву нет общепринятого определения термина "меньшинства". Оживленная дискуссия по этому поводу в Организации Объединенных Наций не увенчалась успехом.
Промежуточно это понятие можно сформулировать следующим образом: меньшинство — меньшая в численном отношении, не доминирующая группа населения, имеющая этнические, расовые, религиозные или языковые отличия от большинства. Национальное меньшинство может иметь различные социокультурные характеристики: быть малой частью крупного этноса, имеющего свое государство (российские немцы, российские поляки и т.п.), быть частью этноса, расселенного по разным странам (евреи, цыгане), быть целостной группой, не имеющей своей государственности (крымские татары). К национальным меньшинствам в некоторых случаях относят коренные народы. Следует иметь в виду и то, что понятие "национальное меньшинство" является не количественной, а политической категорией. Часто политически доминирующий этнос (латыши в Латвии, казахи в Казахстане) по численности не намного превосходит национальное меньшинство (русских), а в ряде случаев и уступает ему.
Предпринимались неоднократные попытки дать содержательную характеристику этому понятию, однако все они не увенчались успехом. Сложность этнодемографической и этнополитической структуры России приводит к тому, что многие российские народы, которые, исходя из их численности, можно было бы отнести к этническим (национальным) меньшинствам, являются политически доминирующими в своих национально-государственных и национально-территориальных образованиях, что явно не согласуется с международными подходами к проблеме. Кроме того, степень межэтнической и межкультурной интеграции в России, уровень этнической мозаичности расселения ее народов настолько высоки, что выделить этнические меньшинства оказывается делом весьма проблематичным.
Не могла быть удачной и формулировка, которую предложили авторы законопроекта «О национальных меньшинствах в Российской Федерации» (1992г.). Они определяли национальное меньшинство как «часть народа, проживающая за пределами его национально-государственного или национально-территориального образования (или не имеющая таковых), в инонациональной среде, и сохранившая национальное самосознание, язык, культуру, традиции и этнические особенности этого народа». Если бы такой закон был принят, он бы защищал, по справедливому замечанию В.А. Тишкова, не права меньшинств, а русских, проживающих в российских республиках, т.е. за пределами своего государства.
Что касается мирового сообщества, то только в декабре 1992г. Генеральной Ассмблеей ООН была принята Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам. Декларация формулирует обязанности государств (ст.1) защищать существование меньшинств в рамках их признанных территорий, их национальную или этническую самобытность, т.е. право народов на жизнь. Среди прав лиц, принадлежащих к меньшинствам (ст.2) , названы: право развивать свою культуру, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, пользоваться родным языком, эффективно участвовать в культурной, религиозной, социальной, экономической, общественной и государственной жизни, в принятии решений, касающихся того меньшинства, к которому они принадлежат, создавать свои собственные ассоциации, устанавливать и поддерживать без какой бы то ни было дискриминации свободные контакты с другими членами группы, а также с гражданами других государств, с которыми они связаны национальными, этническими, религиозными или языковыми узами.
При этом Декларация в п.4. ст.8 недвусмысленно утверждает, что ничто в её положениях не может быть истолковано как разрешение какой-либо деятельности, противоречащей целям и принципам ООН, включая суверенное равенство, территориальную целостность и политическую независимость государств. В соответствии с установившейся практикой ООН Декларация не является формально обязывающим документом, но можно надеяться, что со временем Декларация будет заменена соответствующей конвенцией, которая возложит на страны-участницы правовые обязательства.
Права коренных народов. Важная составная часть проблемы защиты национальных меньшинств — права коренных (аборигенных) народов. Общепринятого определения этого понятия нет, В Комиссии ООН по коренному населению в качестве таковых рассматривают этнические общности, проживающие на определенной территории до начала ее колонизации.
Иной подход лежит в основе деятельности Всемирного банка, осуществляющего реализацию проектов социально-экономического развития среди коренных народов. Оперативная директива Банка (сентябрь 1991) квалифицирует коренные народы (коренное население) как общности социально-культурный облик которых отличается от преобладающего населения, а социальное и экономическое положение ограничивает их способность защищать собственные интересы, права на землю и другие производительные ресурсы.
В качестве отличительных признаков коренного народа могут выступать такие, как тесная привязанность к местам исторических поселений и природным ресурсам этих территорий, наличие традиционного общественно-политического уклада, производство, ориентированное в основном на натуральное хозяйство, и некоторые другие.
Принадлежность того или иного лица к коренному народу определяется, как правило, собственным причислением себя к коренной общине, а также признанием его принадлежности другими членами этой общины или группы.
Понятия "коренные народы" в такой интерпретации в системе политико-правовых категорий СССР не существовало. Ему придавался совершенно иной смысл. Коренными считались народы, которые реализовали в рамках СССР право на самоопределение в той или иной форме государственности. Исходя из такой схемы коренным народом в Узбекистане считались узбеки, в Якутии — якуты, в Корякском автономном округе — коряки и т.п. Тем самым население как бы делилось на коренное — народы, по имени которых были названы республики, автономные области и округа, и некоренное — все остальные жители.
В современной России понятие "коренные народы" в его международной трактовке вошло в политический и научный лексикон. В современном законодательстве Российской Федерации к коренным народам относят «народы, проживающие на территориях традиционного расселения своих предков, сохраняющие традиционные образ жизни, хозяйствование и промыслы, насчитывающие менее 50 тыс. человек и осознающие себя самостоятельными этническими общностями.
В 2000 г. в Российской Федерации насчитывалось 45 таких народов: алеуты, долганы, ительмены, кеты, коряки, манси, нанайцы негидальиы, ненцы, нганасаны, нивхи, ороки, орочи, саамы, селькупы, тофалары, удэгейцы, ульчи, ханты, чуванцы, чукчи, эвенки, эвены, энцы, эскимосы и юкагиры и др.
Отнесение народа к категории коренных автоматически наделяет его соответствующим статусом, дающим определенные преимущества. На этой почве в политической практике возникает немало дискуссий по вопросу, кого считать коренным народом. Русские, пришедшие в Сибирь (на Дальний Восток) в XVII в., - это коренной народ или нет?
Следует различать понятия «коренной народ» и «коренное население». Когда речь идет о коренных народах, то подразумеваются этнические общности, общности, сформировавшиеся на определенной территории как этнос. В прошлом такие народы часто называли туземными. Сегодня на Западе такие этнические общности называют обычно индигенными (аборигенными) народами. К специфическим народным образованиям относятся общности, сформировавшиеся в результате этнотрансформационных процессов. Как уже говорилось, в этнологии такие общности принято называть субэтносами. Субэтнос — часть этноса, расселенная на определенной территории и обладающая в силу территориальной изолированности культурно-языковой спецификой, а также особым самосознанием. Субэтносы могут выступать как этнографические группы, как сословия (казаки), как расовые (афро-американцы в США) или конфессиональные (старообрядцы, мормоны и др.) общины и т.п.
Формирование субэтносов интенсивно происходило в Сибири и на Дальнем Востоке в XVII—XVIII вв. в результате культурного взаимодействия русских казаков и крестьян с местными коренными народами. В результате возникли такие своеобразные группы русских, как якутяне (жители ямщицких селений по реке Лене), колымчане (на реке Колыме), затундренные (живущие «за тундрой») крестьяне на Таймыре, воспринявшие многие черты быта и язык якутов, камчадалы и целый ряд других. Последние, а также алюторцы (этнографическая группа коряков), челканцы (этнографическая группа алтайцев) и ряд других на основании постановления Правительства Российской Федерации № 255 от 24 марта 2000 г. включены в Единый перечень коренных малочисленных народов Российской Федерации.
Коренное население в отличие от коренных народов — общность не этическая, а территориальная. Она может включать в себя представителей одного или нескольких народов, которые живут на определенной территории в течение ряда поколений, в результате чего формируется особое чувство малой родины и территориальное самосознание. Такие люди независимо от их этнической принадлежности с гордостью говорят о себе: мы - коренные сибиряки, коренные дальневосточники и т.п. При этом они довольно четко отличают себя от других жителей, появившихся здесь в последние десятилетия в результате индустриального строительства.
В соответствии с «Конвенцией 169 о коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах», принятой в 1989г., за коренными народами признаются право собственности на земли, которые они традиционно занимают, право на природные ресурсы на этих землях или на участие в их использовании, право компенсации за ущерб, который может быть им причинен в результате эксплуатации природных ресурсов на таких землях. Запрещается переселять коренные народы с территорий, на которых они традиционно проживают. В случае особой необходимости переселение возможно лишь с их согласия при этом они имеют право вернуться на эти земли или получить соответствующую компенсацию, если такое возвращение невозможно.
Конвенция 169 Российской Федерацией не ратифицирована. Камнем преткновения на пути ратификации стала трактовка Конвенцией вопросов владения землей и ресурсами. Дело в том, что в районах проживания коренных народов Российской Федерации сосредоточено большинство ресурсодобывающей промышленности, которая составляет основу государственной экономики. В случае ратификации Конвенции государство было бы обязано признать право собственности коренных народов на обширные территории и их ресурсы. В этом случае могли возникнуть коллизии, когда по требованию коренных народов пришлось бы ограничить или прекратить совсем деятельность целого ряда жизненно важных для страны промышленных предприятий. На такой шаг законодатели, безусловно, не могли пойти. Кстати, Конвенция 169 не ратифицирована и в западных странах, за исключением Норвегии. К середине 90-х годов ее ратифицировало только 11 государств (Колумбия, Коста-Рика, Парагвай, Перу и др.).
Несмотря на проблемы с ратификацией, Конвенция оказывает большое влияние на подходы государств к политике в отношении коренных народов.
Исходя из гуманистических идей и методологических подходов Конвенции 169, проекта Декларации ООН о правах коренных народов можно сформулировать следующие основные положения, которые должно учитывать государство при создании законодательной базы в отношении коренных малочисленных народов Российской Федерации:
- ответственность правительства за проведение систематической детельности по защите прав этих народов и установлению гарантий их этнической целостности;
- бережное отношение к системе традиционных ценностей и институтов коренных народов, возможность самим устанавливать приоритеты своего развития;
- признание традиционного хозяйства коренных народов важнейшим фактором сохранения их культуры и экономической самостоятельности;
Принятие специальных мер для охраны окружающей среды, культуры, труда и собственности коренных народов.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
Проблемы демократии в этнически разделенных обществах. В последние годы доминирует представление, что индивидуальные права личности должны иметь приоритет над любыми другими правами. Однако когда речь идет о правах этнических общностей, то очевидно, что такие права являются коллективными. При этом во время обсуждения проблемы этнических прав нередко приходится делать выбор между правами личности и коллективными правами. В этой альтернативе заключается чрезвычайно важный вопрос этнополитики: как совместить соблюдение индивидуальных прав личности, коллективных прав этнических общностей с традициями демократии?
Классическая демократия — это власть большинства. Граждане путем свободного волеизъявления делегируют властные полномочия своим политическим представителям, которые, получив поддержку большинства, от их имени осуществляют руководство страной или регионом. Делегирование полномочий осуществляется в процессе выборов, во время которых действует принцип «один человек — один голос».
В полиэтнических странах, где в составе населения сосуществуют различные этнические общности и группы, численность которых невелика или уступает доминантному большинству, основные принципы классической демократии вступают в противоречие с полиэтническим составом населения,
В зависимости от того, каким образом решается названное противоречие, можно классифицировать современные политические режимы в разных странах.
Моноэтнический состав населения или слабо выраженная этническая мозаичность, как правило, создают более благоприятные условия для демократического транзита, чем этническая неоднородность.
Этнически разделенные общества могут быть относительно демократичны, но в таких обществах всегда возникают проблемы системного характера, которые осложняют переход к так называемой полиэтничной демократии.
Одним из главных препятствий на пути к полноценной демократии является этнократический режим, который всегда сопротивляется переменам потому, что демократические преобразования могут привести к власти его этнических оппонентов. Это в свою очередь способно вызвать этническое противоборство, которое «похоронит» нарождающуюся демократию.
Для сохранения доминирующего положения своей группы этнократическим режимам приходится идти на уступки, что позволяет им сохранять относительную стабильность. Примером такого рода относительно стабильных этнократических режимов можно считать Малайзию, Таиланд, Бирму, Филиппины.
Д. Горовиц, анализируя политическую ситуацию в этнически неоднородных странах, приходит к выводу, что этнократические, или в его трактовке «этнически ограниченные», режимы можно свести к двум видам: страны с разделенным государственным устройством, когда почти половина или большая часть (этническое большинство) управляет другой частью (этническим меньшинством), и страны с доминирующим меньшинством, где одна или две небольшие группы управляют большинством. В последних власть особенно опасается политического реванша этнического большинства.
В странах с разделенным устройством этнические оппоненты, как правило, действует в интересах своей группы. При этом демократические процедуры также оставляют возможности для манипуляций итогами выборов и узурпации власти В таких государствах нередко проигравшая выборы группа стремится вернуть себе прежние доминирующие позиции уже не легитимным путем — путем свержения режима этнических оппонентов в результате переворота или политического заговора. Такие примеры имели место в африканских странах Того и Народной Республике Конго, где политически противостоят друг другу северяне (соответственно кабре и мшоби) и южане (эве и лари). Или, например, в Кении, где в результате манипуляции на выборах два крупнейших народа страны (кикуйю и луо) оказались вновь отстранены от политической власти. Такие примеры в Африке не единичны.
В то же время очень часто против режимов, основанных на этническом господстве, ведется активная борьба, которая приобретаети форму вооруженных выступлений. Такие этнические войны были характерны для Шри-Ланки, Судана, Бирмы, Сомали, Либерии. После ухода советских войн из Афганистана там началась гражданская война, которая фактически велась между численно и политически доминировавшими пуштунами, с одной стороны, и узбеками и таджиками — с другой.
Однако крайние формы политического противостояния этнических групп характерны более для государств с неразвитой политической культурой. Те же государства, которые претендуют называться демократическими, избирают другие формы распределения политической власти между этническими группами. В числе таких форм израильский ученый С. Смуха выделяет, к примеру, этническую демократию, демократию согласия, либеральную демократию.
Модель этнической демократии. Этническая демократия представляет собой такой тип государства, где наблюдается сочетание демократии для всех с институционализированным этническим преобладанием. В демократическом обществе недоминантные группы имеют гражданские права (право на личную безопасность, работу, охрану здоровья и др.), гражданские свободы (равенство перед законом, свобода ассоциаций, слова, передвижения), политические права (голосовать и быть избранным). Вместе с тем политически доминирующая группа обеспечивает своей этнической культуре приоритетное положение, ограничивает недоминантной группе доступ к власти и ресурсам.
Гражданство не совпадает полностью с национальностью (хотя может быть жестко увязано с ней), но национализм носит этнический, а не территориальный характер. Доминантная 'группа, и группы этнических аутсайдеров испьпывают недоверие друг к другу. Этническую демократию нельзя рассматривать как полноценную демократию, поскольку в ее основе лежит структурное противоречие и политически поощряемое столкновение между демократией (равенство этнических групп) и господством (межгрупповое неравенство).
С. Смуха называет такие страны, как Израиль, Северная Ирландия, Польша, Эстония, типичными примерами этнической демократии, ибо быть арабом в Израиле, католиком в Северной Ирландии, немцем в Польше, русским в Эстонии — значит восприниматься доминантным большинством как чужак, как представитель сообщества, которое нельзя идентифицировать в качестве полноценных граждан данного государства, поэтому они могут пользоваться лишь ограниченной автономией, а их национализм всеми силами ограничивается. С полным основанием сюда же можно отнести Молдову, Грузию, к такому же типу демократии вплотную подводит Украину ее политический класс.
Модель демократии согласия. Демократия согласия характеризуется тем, что она основана на консенсусе и распределении власти и ограничивает влияние большинства. Эта политическая система исходит из базового принципа, признающего межгрупповые различия и разногласия естественным социальным явлением.
Демократия согласия строится на вполне определенных и четких принципах, основные из которых следующие:
1) сохранение этнических общностей и групп и исключение сознательной политики ассимиляции меньшинств;
2) равный правовой и гражданский статус для представителей всех этнических общностей и групп;
К числу стран, где такая система успешно работает, обычно относят Швейцарию, Бельгию и Канаду, хотя опыт двух последних стран далеко не всегда свидетельствовал о том, что система действует безупречно. А пример Ливана показывает, что демократия согласия не выдерживает внешних интервенций и давления (палестинцев, Сирии, Израиля). Не случайно Швейцария долго отказывалась стать членом ООН, а ныне всеми силами сопротивляется интеграции в ЕЭС.
Модель либеральной демократии. Либеральная демократия - это наиболее распространенная политическая система», классическими примерами которой в западном мире являются Великобритания, Франция, Швеция, США. В основу эгой демократической системы положен принцип правления большинства и безусловного обеспечения индивидуальных прав. Система предполагает, что разногласиями и спорами, между этническими группами, можно управлять, и первостепенное значение в ней играет идея общих ценностей общества, которые разделяются всеми его членами, независимо от принадлежности к той или иной этнической группе.
Либеральная демократия характеризуется несколькими основными чертами:
1) этническое происхождение есть только личное дело и личный выбор гражданина и официально никак не учитывается. Этничность отделена от государства точно так же, как и религия. Государство не вмешивается в этнические вопросы;
2) средства (ресурсы) распределяются в зависимости от индивидуального вклада каждого, а не в зависимости от групповой принадлежности. Недоминантные группы имеют возможность для социальной и политической мобильности и успешно используют ее, хотя и не все в равной мере. Нарушает этот принцип лишь политика «позитивного действия» (предпочтение представителям чернокожего и испаноязычного населения США и аналогичные меры в ряде других стране, которая практикуется как временная мера, с целью сгладить имевшие место в прошлом несправедливости и создать равные условия для состязательности;
3) отдельные граждане и меньшинства имеют свободу выбора - интегрироваться в доминантное большинство и ассимилироваться или оставаться вне доминантного сообщества.
По поводу трех типов демократии и их значения для этнически разделенных обществ среди ученых нет единого мнения. Совершенно очевидно, что либеральная демократия не является эффективной во всех случаях моделью управления обществом, не подходит для этнически разделенных обществ, так как, по сути, отказывает этничности в объективности - как социально-биологического феномена. Относительно этнической демократии, можно прямо говорить о потенциальных опасностях такой формы демократического устройства общества.
Что касается демократии согласия, то у этой модели достаточно сторонников, и наиболее яростно за нее ратует А. Лейпхарт, который разработал ее развернутое обоснование, и противников, которые указывают, что ее успех возможен там, где вынуждены договариваться о сосуществовании одной или несколько крупных этнических общин, обладающих сопоставимым экономическим весом, близким уровнем развития, значительным культурным потенциалом. Там где сосуществуют этнические общности или группы, резко различающиеся по указанным параметрам, демократия согласия вряд ли будет эффективна, ибо подлинного равенства между этническими общинами достигнуть не удастся никогда и никакие социальные механизмы не обеспечат малой этнической группе того же культурного потенциала, который естественным образом сформировался в процессе длительного исторического развития у крупной этнической общности. Поэтому крупная общность всегда будет находиться в более выгодном положении, чем меньшинства. Скорее всего, здесь необходим отход от принципа универсального равенства, что, собственно, и предлагает, по сути, демократия согласия. Но наиболее конструктивный путь решения проблем этнически разделенных обществ — это соединение идей, заложенных в демократии согласия и в либеральной демократии. Что касается этнической демократии, то она, на наш взгляд, неизбежно будет эволюционировать в сторону двух вышеназванных.
Для современного мира характерно нарастание числа и сложности этнополитических проблем. Методы их контроля и демократизации, применяемые для стран западной цивилизации далеко не всегда успешны для других. Стоит насущная необходимость либо сочетания различных стилей полиэтничной демократии там, где исторически сформировались сообщества, традиции общественной жизни которых резко отличаются от западной системы моделей.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
Межэтнический конфликт как социальное и политическое явление. Общество, являясь динамической системой, социальным организмом не может находиться в состоянии статиса (неизменности). В процессе своего функционирования и развития оно постоянно изменяется, и вопрос лишь в степени этих изменений за определенный промежуток времени и направленности этих изменений. Глубокие и резкие социально-политические трансформации в любом обществе всегда сопровождаются обострением политической ситуации, нагнетанием социальных противоречий, падением духовно-нравственного состояния общества, ростом страстей и амбиций в борьбе за политическую власть. Такое состояние политической системы проявляется, в том числе, в виде многочисленных конфликтов в разных сферах жизни общества. Не составляет исключения и сфера межнациональных (межэтнических) отношений.
Конфликт как социальный феномен – неизбежное явление в динамично развивающихся социальных системах. Конфликт имеет место там, где сталкиваются интересы различных социальных сил.
В наиболее общей трактовке, социальный конфликт - это явно выраженное состояние борьбы социальных групп, где участники оспаривают свои претензии на те или иные общественные ценности или ресурсы.
Исходя из того, что этносы (народы)- это суть разновидности больших социальных групп, на них распространяются законы социальных взаимодействий. Значит, межэтнические конфликты с полным основанием можно отнести к социальным конфликтам. Но, как и любые другие, со своей спецификой. Дело в том, что одной из важнейших причин противоречий здесь является этническое своеобразие, в том числе, различия в самоидентификации, в мировосприятии, в понимании окружающей действительности и характере включенности в неё своего и других этнических сообществ.
Г.Т. Тавадов в своем словаре – справочнике «Этнология» дал такое определение: «Межнациональный (межэтнический) конфликт - форма межгруппового конфликта, в котором группы с противоположными интересами различаются по этническому признаку».
Но этнические конфликты - это особая форма социальных конфликтов. Он обладает способностью вовлекать в свою орбиту предметные области и объекты других типов конфликтов и в чистом виде встречается не часто. Более того, часть специалистов полагает, что чисто этнических конфликтов, т.е. конфликтов из-за этнических различий, в природе не существует.
Между тем опыт всемирной истории показывает, что эти конфликты могли приобретать значительные масштабы. Дело в том, что любой этнический конфликт одновременно выступал и как политический. По этому поводу Г.Т. Тавадов заметил: «Этнический конфликт - всегда явление политическое, потому что для решения задач в культурно-языковой или социально-экономической области и достижения других национальных целей, как правило, необходимо использовать политические пути и методы».
В литературе встречаются разные названия таких конфликтов. В одном случае речь идет о межэтническом (этническом) конфликте, в другом - об этнополитическом. В начале 90-х годов чаще встречалось последнее название. Между тем существенной разницы между ними нет. Этнополитический конфликт можно считать особой разновидностью межэтнических конфликтов. Главная его особенность в том, что он затрагивает одновременно две важнейшие сферы жизни этноса – политическую и этническую, при этом политическая составляющая (борьба за власть, за ресурсы, за самоопределение) выходит в таком конфликте, как правило, на первый план. В силу этого обстоятельства этнополитческие конфликты можно отнести к одной из форм социально-политического конфликта – столкновения интересов больших политчески организованных групп по поводу несовпадения базовых ценностей и суверенитета территорий.
Такой конфликт может возникнуть как общедемократическое движение, этнический фактор в его начальной фазе может быть малозаметен. Но по мере развития конфликтной ситуации, вовлечения в нее значительных масс населения события начинают все больше подчиняться логике коллективного поведения. Участниками этнополитических конфликтов в этих условиях становятся общественные движения, партии, сами конфликты сопровождаются массовыми беспорядками, гражданскими войнами. В сознании господствует одна-единственная доминанта — «Наших бьют!». Тускнеют, отходят на задний план первопричины конфликта, зато гипертрофированное значение приобретают обиды и несправедливости, без которых не обходится ни одно противостояние. А поскольку противостояние это проходит по линии этнической границы, то и сам конфликт все больше и больше начинает восприниматься как межэтнический.
Трактовка, корни и типология этнополитического конфликта. Э.Н. Ожиганов, рассматривая этнополитический конфликт, определяет его как «спор, в котором, по крайней мере, одна из сторон, опирающаяся на этнический принцип социальной солидарности, рассматривает возможность или демонстрирует желание и готовность применить вооруженную силу для реализации своих интересов».
Такая трактовка, например, точно характеризует молдо-приднестровский конфликт, где Молдова именно под флагом этнического национализма развернула полномасштабную военную агрессию против Приднестровья, которое, в свою очередь, в процессе этого противостояния, не могло, да и не хотело использовать свой этнонационалистический ресурс, и по причине полиэтничного состава своего населения (39% - молдаване, 26% - русские, 28% -украинцы, 7% - другие национальности), и по причине традиционно интернационального характера межэтнических отношений на своей территории.
Этнополитические конфликты современной эпохи многочисленны и имеют место практически во всех регионах планеты, подрывая стабильность как экономически слабых стран, так и стран с развитой экономикой и высоким уровнем жизни, как авторитарных и неразвитых демократически государств, так и классических демократий.
Генетические корни современных конфликтов и этнополитических движений кроются в историческом противоречии между этническими и политическими принципами социального структурирования, которое, по существу, оценивается как противоречие между этносом или этнической группой и формирующейся нацией европейского типа. Не случайно, что этнический национализм как основополагающий идеологический принцип пропагандирует синонимичность понятий «этнос» и «нация». Названное противоречие имеет место во многих странах, независимо от уровня их экономического и политического развития. Особенно ощутимо оно там, где есть сложный этнический состав населения, а процессы нациестроительства далеко не завершены. Если же в этих странах имеются крупные этнические анклавы с высоким уровнем развития и неудовлетворенными политическими притязаниями, то здесь существует не только потенциальная угроза этнополитического конфликта, но и угроза самой целостности государства.
К примеру, в 1995г. на грани распада оказалась такая, казалось бы, благополучная страна, как Канада. По требованию квебекских франкофонов в этой провинции состоялся референдум по поводу ее государственной независимости. Сторонники независимости оказа-лиеь в меньшинстве, но защитники целостности государства набрали на референдуме 30 октября 1995 г. только на 1% больше голосов, нежели их противники.
Хотя каждый конфликт имеет свои особенности, но, существуют основания, которые позволяют делать обобщения и типологизировать все имеющиеся разновидности.
Исследователи этнических конфликтов выделяют три типа их классификации: по характеру действий конфликтующих сторон, по целям, которые ставит выдвигающая претензии сторона, и по сферам общественной жизни. Авторы первого подхода на основе анализа конфликтогенной ситуации в последние годы существования СССР выделяют: конфликты стереотипов, когда в основе конфликтной ситуации лежат устойчивые негативные представления противостоящих сторон друг о друге (армяно-азербайджанские отношения); конфликты идей (события в Прибалтике) и конфликты действий (митинги, демонстрации, перерастающие в открытые столкновения).
Автор второго подхода Л.М. Дробижева выделяет три типа конфликтов этнополитического характера: конституционные (борьба за независимость в союзных республиках бывшего СССР, несоответствие конституций республик Конституции Российской Федерации); территориальные (борьба за право проживать, владеть или управлять определенной территорией); межгрупповые (противостояния казаков и чеченцев, ингушей и осетин, кабардинцев и балкарцев и т.п.). Эту типологию конфликтов можно считать общепринятой.
Согласно последней классификации, выделяются политические этнические конфликты, экономические конфликты, культурные конфликты и т.д. Но многие конфликты нельзя однозначно отнести к той или иной сфере общественного бытия, ибо они касаются и экономики, и политики, и сферы культуры.
Системные причины возникновения этнополитических конфликтов. Причины возникновения конфликтов многообразны. Не менее многообразны и объяснения этих причин. В настоящее время наибольшее признание получила структурная концепция (некоторые авторы называют ее системной).
В соответствии со структурной концепцией в основе межэтнической напряженности, приводящей, в конечном счете, к конфликтам, лежат процессы, связанные с модернизацией, точнее, неравномерностью темпов модернизации экономики, общественной структуры, других сфер жизни этносов в различных районах многонациональных государств. В этом случае конфликт возникает между притязанием этнических групп и реальными возможностями государства гарантировать обеспечение их прав в области экономического и социального развития. Уровень жизни населения в таких районах, как правило, ниже общегосударственных стандартов и значительно уступает уровню в более развитых районах страны. Подобные конфликты носят универсальный характер, через них прошли в свое время практически все страны Западной Европы, в ряде стран (Бельгия, Шотландия, Италия) они дают о себе знать и в настоящее время.
Механизм возникновения таких конфликтов достаточно прост. Модернизация активизирует этническое сознание, способствует росту устремлений к национальной автономии. Неравномерность социально-экономического развития отдельных частей государства, различия в уровне жизни населения порождают убеждения одних, что они живут плохо, потому что вынуждены "кормить" других, другие убеждены в том, что их "грабят". Объективная обделенность периферии (более низкий уровень развития) в процессе модернизации воспринимается населением как сознательная политика центра. Ответной реакцией этнической периферии на такую политику обычно бывает формирование этнонационализма.
Различные темпы общественного развития для отдельных частей государства — объективная реальность, это своего рода "тлеющие утаи", но, чтобы они превратились в открытый пожар, нужны, как правило, определенные условия. Такие условия и сложились в СССР в конце 80-х годов. В процессе либерализации политической системы центр потерял эффективный контроль над этнической периферией, не сумел направить освобождающуюся от тоталитаризма энергию народов в русло реального реформирования общества. Точную оценку ситуации дал в свое время сам М. Горбачев: хотели изменить положение дел, ничего не меняя. Отсутствием реальных реформ, стихийным недовольством их результатами воспользовалась в республиках этническая элита, направившая энергию масс на борьбу за самоопределение и отделение от центра.
Среди других структурных (системных) причин, характерных для обновленной России, некоторые авторы называют патронажный тип экономических отношений. Отказ от прямого государственного регулирования экономики привел в России не к рыночным отношениям, а к патронажному регулированию отдельных отраслей хозяйства и субъектов федерации. Государственная бюрократия, обладая монопольным правом устанавливать различные льготы (налоговые, таможенные и пр.), создает тем самым для избранных условия наибольшего благоприятствования.
Особый интерес для чиновничества представляют сырьевые отрасли, особенно добыча нефти и газа. Контроль за нефтяным бизнесом стал важным побудительным мотивом сначала для провозглашения независимости Чечено-Ингушской Республики, а затем и целой серии конфликтов внутри нее (соперничество между чеченской и ингушской хозяйственными элитами, между правительством, президентом и парламентом Чечни и т.п.). К такому развитию событий элиту откровенно подталкивали определенные финансово-экономические группы России, стихавшие, что в этом случае им будет легче договориться о разделе нефтяного пирога. В условиях многонационального характера Северного Кавказа подобная политика не могла не привести к этнополитическим конфликтам и, в конечном счете — к кровопролитной войне с Чечней. О жестком прессинге на российский режим со стороны мощной нефтяной мафии, имеющей в богатом чеченском крае свои алчные интересы, как одной из основных причин начала русско-чеченской войны говорили в свое время многие политики.
Не меньшую стимулирующую роль в развитии конфликтов играет и вождистский тип демократии, как промежуточный вид политического режима. Центральная роль в нем принадлежит фигуре президента, источником легитимности которого является всенародное избрание. Предполагается, что в переходный период такой президент может обеспечивать политическую интеграцию общества, осуществлять контроль над административной машиной государства, быть гарантом преобразований в самой системе. Для этого он наделяется правом единолично принимать важнейшие решения, апеллируя при этом к воле избравшего его народа. На практике такие решения, однако, принимаются зачастую не самим президентом, а его ближайшими помощниками и советниками.
Подобный тип политического режима отражает интересы промышленно-финансовых групп в государстве, которые возлагают на плебисцитарную фигуру президента реализацию выгодных для себя правил и порядков. Когда такая власть вступает в конфликт с конкурирующей группой, также опирающейся на всенародную легитимность и стремящейся к установлению подобного режима, насилие неизбежно. Если же противостояние плебисцитарных вождистких режимов проходит по этническим границам (Ельцин — Дудаев, А. Галазов — Р.Аушев), конфликт приобретает, как правило, этнополитический характер.
Способствовал росту политизации этничности и тот идеологический вакуум, который образовался в последние годы существования СССР (он еще более усилился в 1990-е годы. Но «свято место пусто не бывает», и национализм стал в эти годы для многих наиболее популярной и распространенной формой осознания постсоветской действительности.
Нельзя, наконец, не сказать и о конфессиональных причинах. События последнего десятилетия убедительно свидетельствуют, что религиозный фактор может способствовать серьезному противостоянию различных групп населения. Религиозный фундаментализм особенно ярко проявляется в исламском мире. Примерами тому могут служить недавние события в Дагестане, многочисленные акции религиозных экстремистов в Средней Азии, но проблема эта не безболезненна и для представителей других конфессий. Достаточно вспомнить конфликтные ситуации между приверженцами православной и униатской церкви в Западной Украине.
Эти и многие другие причины обычно тесно связаны между собой, нередко дополняют друг друга. Поэтому любой конфликт, как правило, - многоуровневое явление, в котором тесно переплетается целый комплекс этнических, территориальных, политических, экономических, религиозных и других противоречий.
Более того, в этнополитике обычное явление - смешение политической и культурной националистических парадигм. В науке общепринято, что этнонационализм существует в основном в двух формах — как политический и культурный этнонационализм. Первый, как уже отмечалось, ратует за создание этнических государств, причем радикальный этнонационализм оправдывает любые формы борьбы за «этнически чистое государство».
Второй выступает главным образом за удовлетворение особых культурных запросов этносов и этнических групп и обеспечение государственных гарантий для реализации этих запросов. Правда, сами эти культурные запросы нередко могут приобретать форму требований «безусловного культурного приоритета» для этносов и этнических групп, статус которых искусственно завышен путем определенных политических решений.
Опыт СССР показал, что в переломные, кризисные эпохи прежняя этническая иерархия рушится, а ослабление позиций доминантных групп позволяет миноритарным сообществам, и, прежде всего, этническим, добиваться изменения своего статуса, получать различные преференции в сфере культуры, доступа к ресурсам и власти. Причем этнические элиты нередко пытаются форсировать эта процессы под лозунгом «восстановления справедливости». Выразителем этих требований являлась, прежде всего, национальная гуманитарная интеллигенция, которая не только способствовала приданию этническим притязаниям на государственные гарантии сохранения и развития культурной специфики этносов и этнических групп логичной и строго оформленной формы (в виде национальных программ и т.д.), но и была главным организатором этнополитических организаций и движений, которые были призваны добиваться претворения выдвигаемых программ в жизнь, в том числе, в виде этнополитической мобилизации.
Типы и формы протекания этнополитических конфликтов. Исследователи выделяют рациональный и деструктивный типы конфликтов. Противоборствующие стороны первого типа готовы признать справедливость и обоснованность требований конфликтующих субъектов и стремятся к урегулированию взаимйых претензий. Однако конфликты такого типа составляют меньшую часть этнополитических столкновений, и в качестве примера их успешного разрешения можно назвать мирный выход Норвегии из состава Шведского королевства в 1905 г. или безболезненный раздел Чехословакии на Чешское и Словацкое государства в 1993 г.
Большинство этнополитических конфликтов современности, однако, относятся к деструктивному типу. В этом случае конфликтующие стороны преднамеренно или непреднамеренно игнорируют объективные факты и рациональное содержание претензий противостоящей стороны, а само противостояние постепенно усиливается и обостряется, вовлекая в орбиту конфликта все новых участников и провоцируя применение насилия.
Этнополитические конфликты протекают в разной форме. Насильственные конфликты наиболее болезненны, сопровождаются гибелью людей, серьезными материальными потерями, дезорганизацией всей общественной жизни. К насильственным конфликтам принято относить региональные войны, в которых, как правило, принимает участие регулярная армия, и вооруженные столкновения.
К разряду региональных войн относится карабахский конфликт, военные действия в Абхазии, Приднестровье, Южной Осетии, Таджикистане. Вооруженные столкновения, в отличие от региональных войн, краткосрочны, сопровождаются погромами, их иногда называют «конфликтами неуправляемых эмоций».
В подобных конфликтах главное действующее лицо - толпа. Яркую характеристику поведения толпы дал французский психолог С. Московичи: «В недрах толпы подавление бессознательных тенденций уменьшается. Моральные запреты исчезают. Господствуют инстинкт и эмоциональность. Человек-масса действует как автомат, лишенный собственной воли. Он опускается на несколько ступеней по лестнице цивилизации. Масса импульсивна, изменчива, легко возбудима. Будучи сильно доверчивой, она отличается недостатком критического ума. Ее поведение отличается почти бессознательным. Она думает образами, порождаемыми один из другого ассоциациями. Она не знает ни сомнений, ни колебаний, истинное и ложное не составляет для нее проблемы. Отсюда ее нетерпимое поведение».
Одной из форм насильственных конфликтов следует считать и терроризм. Д.Т.. Жовтун дает этой форме конфликта такое определение: «Терроризм есть мотивированное насилие, осуществляемое малыми группами или отдельными индивидами ради достижения конкретно поставленной цели, чаще всего политического характера, и в таком случае террористы претендуют на представительство больших масс — классов, социальных слоев, наций, религиозных и этнических образований».
Авторы солидного труда о природе терроризма А.И. Ландабасо и А.М. Коновалов пишут по этому поводу следующее: «Философия терроризма как продукт экстремистского сознания неизбежно несет на себе печать мифотворчества. В результате социальная реальность приобретает искаженные, фантастические очертания. Фанатизм мифической «единственной истины» неудержимо ведет к мифологизации действительности. Экстремистская мифология не вполне беспочвенна, она имеет определенные объективные основания, но последние приобретают несоразмерные, гротескные, гипертрофированные масштабы. Идейный абсолютизм экстремистской социальной философии, неприятие всякого инакомыслия обусловливает дуалистический взгляд на мир, который оказывается бинарным, разделенным на абсолютное благо и абсолютное зло, представляет противостояние носителей «высшей правды» и тех, кто препятствует ее осуществлению».
В ненасильственных конфликтах различают три формы: институциональные, когда в противоречие приходят нормы законодательства, манифестирующие, протекающие в виде демонстраций, митингов, голодовок, и идеологические, главной движущей силой которых являются различные отряды этнополитической элиты.
Стадии протекания этнополитического конфликта. Всякий этнополитический конфликт имеет три четко выраженные стадии: формирование, развитие и реализация. На первой конфликтующая сторона формирует массовую базу участников, формулирует идеологию, отрабатывает приемы и методы будущей борьбы, выдвигает требования. Происходит это, как правило, в рамках узаконенных норм и структур. Средствами достижения цели являются письма в органы массовой информации, обращения к парламентам, правительствам и другим структурам власти, всевозможные «круглые столы», дискуссии и т.п. Формирование конфликта проходит чаще всего в скрытой форме, при этом в качестве мобилизующей используется идея, представляющая наибольший интерес на данном этапе. В республиках Прибалтики, Молдавии формирование конфликта начиналось с проблем родного языка, поскольку именно эти вопросы, будучи политически нейтральными, представляли наибольший интерес для местного населения.
Вторая фаза конфликта характеризуется обычно значительным обострением ситуации. Требования начинают приобретать политический характер, перерастают в статусные притязания: выдвигаются территориальные претензии, ставится вопрос о суверенитете, праве доступа к природным ресурсам и т.п. Средством достижения цели на этой стадии становятся массовые мероприятия: митинги, демонстрации, политические демарши, акции гражданского неповиновения. Усилиями идеологов конфликта в сознание участников активно внедряются представления об исторической оправданности требований, несправедливости существующего положения, и тем самым подводится морально-правовая база для будущих более решительных действий.
На стадии реализации, как показывает практика, конфликт нередко перерастает в вооруженные выступления, при этом локальные стычки могут превращаться в подлинные массовые войны. Именно такое развитие событий происходило на этой стадии в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Таджикистане. Очень часто обострению конфликтной ситуации, переводу ее в русло насильственных действий способствует уверенность одной из противоборствующих сторон в том, что она с помощью армии сможет контролировать ситуацию.
Обостряющим фактором конфликта на стадии его реализации в некоторых случаях могут стать и внешнеполитические обстоятельства. Показателен в этом смысле конфликт Молдова-Приднестровье. Стремление молдавских националистов к объединению своей страны с соседней Румынией, безусловно, спровоцировало его кровопролитный характер.
Концепции предпреждения этнополитического конфликта. И политики, и ученые сегодня задаются вопросом: каким образом можно противостоять этнорадикализму, как снимать этническую напряженность, как преодолевать и предотвращать этнополитичекие конфликты?
Предлагаются различные пути решения этих вопросов, разные способы социальной инженерии. Чаще всего высказывается предложение о деполитизации этничности и разгосударствлении этнополитики.
Одной из ключевых идей в этом плане можно считать идею строительства гражданской нации, в процессе которого этническая идентичность замещается идентичностью гражданской или даже вытесняется ею.
Такой подход из арсенала глобализма вряд ли приемлем, так как замещает вопрос этногенеза вопросом гомогенизации, отказывая этносу в перспективе, в существовании и развитии как полноценного социального и политического субъекта.
Второй идеей, которая, по мнению довольно большого числа исследователей, может иметь позитивное значение в деле предотвращения этнополитических конфликтов, является перенесение на российскую почву концепции консоциональной демократии, предложенной А. Лейпхартом. Суть подхода состоит в необходимости разделения власти в обществе между этническими элитами пропорционально разделению самого общества на этнические общности. Это означает, что главный демократический принцип «один человек — один голос» должен быть серьезно скорректирован через специальную избирательную систему. Но при наличии большого числа меньшинств, особенно таких, доля которых в населении ничтожна, эта система будет неэффективна.
Критики концепции консоциональной демократии подчеркивают, что попытки реализовать данную концепцию в Северной Ирландии, Ливане, Малайзии, на Кипре откровенно провалились, и пока нет успешного опыта ее применения на практике.
Третий рецепт преодоления этнополитических конфликтов является одним из наиболее старых в социальных науках и изложен еще в работах видного теоретика австрийской социал-демократии Отто Бауэра. Суть его состоит в том, чтобы доминирующим принципов организации этнических сообществ и их культурной и общественной жизни был не национально-территориальный, а национально-культурный, что нашло отражение в идее национально-культурной автономии. Предполагается, что именно в рамках национально-культурной автономии можно наиболее полно реализовать интересы этносов и этнических групп, как на коллективном, так и на индивидуальном уровнях.
Эта идея была принята на вооружение творцами российской национальной политики, и на нее возлагались первоначально очень большие надежды. Был принят соответствующий федеральный закон о национально-культурной автономии. Однако большого интереса среди самих этнических сообществ этот закон не вызвал. В результате на сегодняшний день создано только 18 федеральных национально-культурных автономий, и, по сути, они объединяют в своих рядах небольшие группы энтузиастов, как в центре, так и на местах. Для широкого привлечения представителей этнических сообществ к культурной и политической жизни своих соплеменников эта форма оказалась малопригодной.
Таким образом, единой обобщающей концепцией, предлагающей метод недопущения самой возможности возникновения этнополитической напряженности и конфликта нет, но, очевидно, что и в этом случае необходимо продолжать поиск решения данной задачи.
Система урегулирования этнополитических конфликтов по У.Юри. Сегодня проблема урегулирования этнополитических конфликтов является важнейшей политической проблемой. Нет необходимости доказывать, что последствия этих конфликтов оказывают крайне негативное влияние не только на государственное развитие, но и на имидж государств, которые не способны предотвратить конфликты такого рода. Но самое главное, что обострение конфликтов ведет к человеческим жертвам, число которых может измеряться десятками и сотнями тысяч. Только в последние десятилетия в Турецком Курдистане в результате столкновений курдов с турецкими правительственными войсками погибло 26 тыс. человек, в Шри-Ланке — более 35 тыс., в Сьерра-Леоне в этническом конфликте погибло около 100 тыс., на Филиппинах (о. Минданао) — свыше 120 тыс., в Либерии — более 150 тыс., в Боснии и Герцеговине — окало 200 тыс., в Судане — более 1 млн., в Афганистане — свыше 1 млн, в Сомали — более 350 тыс., в Анголе — свыше 500 тыс., в Руавде только за три месяца 1994 г. погибло более 1 млн человек. Многие из названных этнополитических конфликтов остаются неурегулированы и до сих пор. По существу, то же самое можно сказать и о целом ряде этнополитических конфликтов на постсоветском пространстве, ибо очага этнической напряженности сохраняются в Закавказье, Чечне, Приднестровье, в Крыму, Средней Азии.
Российская политическая наука и практика, к сожалению, не может похвастаться богатым опытом предупреждения и преодоления уже возникших конфликтов. Мы постигаем его методом проб и ошибок, платя за этот опыт непомерно большую цену. Самый надежный способ преодоления конфликтных ситуаций - политический диалог сторон. В его основе должны лежать конструктивизм, логика здравого смысла, стремление к компромиссным уступкам. К сожалению, компромисс в основном понимался, как способ победить, а не договориться, «объегорить» соперника, во что бы то ни стало достичь превосходства.
Совершенно очевидно, что при таком подходе все попытки решить конфликт не приносят результатов. Большее, что удается, так это перевести его из острой фазы в вялотекущую, способную в любой момент вновь взорваться насилием и кровью. Более богатый опыт в этом отношении на Западе. События в странах Европы и Америки во второй половине XX века (расовые волнения в городах США, рост правого и левого экстремизма, деятельность террористических организаций в Европе и др.) стимулировали развитие исследований в этой области.
Рассматривая технологические проблемы урегулирования этнополитических конфликтов, директор Проекта по системам переговоров при Школе права Гарвардского университета У. Юри пришел к выводу, что «увеличение числа этнических конфликтов стало результатом широкого позитивного явления — передачи властных полномочий на более низкий политический уровень». Он отмечает, что все этнические группы в мире в своем развитии проходят три этапа: этап зависимости и дискриминации, этап независимости и этап взаимозависимости, или взаимовыгодного сосуществования с другими группами.
Вместе с тем Юри отмечает, что большинство людей живет ныне в многонациональных сообществах и поэтому важно найти способы, как «свести наши различия к позитивному, а не отрицательному балансу». Причем, как особо подчеркивает У. Юри, именно разрешение разногласий в ходе переговоров является важнейшим завоеванием демократии, а не выборы или возможность обратиться в судебные органы.
Обобщая опыт урегулирования этнических конфликтов, исследователь предложил свою технологию возможных действий.
Конфликт чрезвычайно трудно погасить, гораздо легче его предотвратить, и самым первым шагом на этом пути должно стать широкое обсуждение конфликтной ситуации в форме дискуссий. Они могут быть закрытыми, чтобы обеспечить доверительный характер обмена мнениями, или публичными, в которых принимают участие широкие слои населения. Базовыми правилами таких дискуссий должны быть три непременных принципа: «не обвиняй» - это ведет обычно к поляризации мнений; «никаких личных нападок» - это может оказывать большое сдерживающее влияние; «не прерывай» — научись слушать другого, понимание и сближение возможны только в том случае, если участники дискуссии будут прислушиваться друг к другу.
В острых конфликтных ситуациях чрезвычайно полезным бывает обратиться к прошлому. История взаимоотношений этнических групп полна драматизма. Обиды и несправедливости прошлого в условиях конфликта приобретают, как правило, гипертрофированный характер. Важно поэтому не сыпать соль на раны, а признать эти обиды в контролируемой обстановке. Покаяние, взаимное извинение всегда действуют умиротворяюще, способствуют конструктивному обсуждению планов на будущее.
Не менее важно понять, что же стоит за жесткими требованиями конфликтующих сторон. Без четкого ответа на эти вопросы конструктивное решение невозможно.
В процессе совместного решения проблемы весьма полезно вести поиск общей цели. Кроме разногласий у конфликтующих сторон всегда есть и общие интересы — экономика, решение экологических проблем, создание демократических институтов, стратегическая безопасность и т.п. Если в центре обсуждения будут только вопросы конфликта, дискуссия может быстро обостриться. Объединение сил в поддержку общих целей сможет создать условия для решения более трудных вопросов.
Взаимное проявление доброй воли в процессе переговоров и дискуссий - непременное условие достижения результата.
Следующий шаг — выработка проектов возможных соглашений. При этом важно не стремиться к окончательному урегулированию спорных вопросов, чаще всего на стадии конфликта это невозможно. Гораздо продуктивнее наметить определенный план действий, отвечающий интересам обеих сторон, идти от частного к общему, ставить в повестку дня только те вопросы, достичь соглашения по которым представляется возможным.
Реализация достигнутых соглашений — не менее важная составная часть переговорного процесса. Отечественная практика изобилует примерами, когда достигнутые соглашения остаются лишь красивыми бумагами, на практике они не выполняются или выполняются не в полном объеме. Чтобы они стали реальностью, необходима институтализация переговорного процесса - то есть установление четких правил урегулирования отношений сторон, их взаимодействия. Под институализированным механизмом понимается не только установление строгих юридических актов или регламентов, а весь спектр возможных регулирующих норм: законодательные акты, протоколы, меморандумы, устные договоренности. Важна не форма, а наличие добровольного и легитимного согласия строить отношения и вести переговоры в рамках определенных правил. То есть создание разнообразных согласительных комиссий, общественных центров по разрешению конфликтов, подключение общественных массовых организаций, всех заинтересованных граждан - обязательное условие институализации решения проблем и переговоров.
В формировании стимулов для сотрудничества конфликтующих сторон могут помочь внешние силы и средства. При этом речь идет не только о миротворческих силах, участие которых, как показывает практика, является иногда действенным инструментом прекращения кровопролития, не только финансовые ресурсы, но и университеты и фонды, у которых накоплен достаточный опыт урегулирования этнических конфликтов.
Наконец, У. Юри призывает: «Учите других тому, что узнали сами».
Опыт решения конфликтных ситуаций, безусловно, требует широкого сотрудничества и использования всего арсенала имеющихся средств, позитивного опыта, накопленного различными специалистами и странами. Позитивный опыт решения конфликтов имеется и его надо использовать, суммировать и постоянно обновлять и совершенствовать в соответствии с требованиями времени.
Вообще любое решение, касающееся урегулирования этнополитических конфликтов, должно, видимо, созревать сначала у экспертов, а потом рассматриваться политиками. Пример Югославии и Косово показал, что под лозунгом справедливости политики совершают ошибки и даже преступления (бомбардировка посольств, поездов с мирными жителями, заводов и т.д.), за которые никто не, несет ответственности. Сама же этнополитическая проблема при; этом не только не решается, но зачастую еще больше усугубляется.
Управление этнополитическими конфликтами. Некоторые отечественные ученые предлагают вслед за своими западными коллегами говорить не об урегулировании конфликтов, а об управлении этнополитпческим конфликтом. Суть этой концепции состоит в том, что управление конфликтом направлено не на его устранение, а на «контроль» за ним, «регулирование». Стратегия управления конфликтом исходит из необходимости эффективного влияния на конфликт с целью корректировать его развитие в нужном направлении.
Нормативный способ управления конфликтом предполагает разрешать конфликты посредством использования определенного набора правовых или моральных норм. В данном случае наиболее важно наличие согласия между сторонами конфликта относительно приемлемости этих норм. Если согласие отсутствует, то возникает необходимость его навязывания, и здесь решающее значение может иметь авторитет государства и все его политические и экономические ресурсы воздействия на конфликтующие субъекты.
Идеалистический способ применим тогда, когда все заинтересованные стороны независимо от их статусных характеристик, ресурсов и политических стратегий устанавливают взаимоотношения, устраивающие всех участников конфликта, и в качестве исходной позиции урегулирования все стороны принимают как аксиому положение о том, что конфликт однозначно невыгоден всем сторонам и все стороны несут те или иные потери в результате его эскалации. Согласование интересов происходит без явного или скрытого принуждения, что обеспечивает прочность урегулирования и успешный поиск эффективных путей разрешения конфликтных ситуаций.
Индифферентный способ ттипичен для авторитарных режимов, которые, как правило, игнорируют конфликты и равнодушны к требованиям групп, вовлеченных в конфликт. Этот подход может на время отложить решение конфликтных ситуаций, но «отложенный конфликт» неизбежно проявит себя при изменении политической ситуации, и накопленный потенциал конфликтности лишь осложнит его разрешение.
Другой способ воздействия на конфликт — силовой. Он применим тогда, когда более сильная сторона однозначно навязывает слабой стороне свои условия разрешения противоречий, которые, по сути, не разрешают конфликтной ситуации, а лишь заставляют слабую сторону на время снять свои претензии к сильной стороне. Однако большинство специалистов-конфликтологов согласны с тем, что наилучшим способом разрешения конфликтов является компромисс, технология достижения которого обобщена у У.Юри и предложена выше.
Таким образом, единого универсального рецепта решения этнополитического конфликта пока нет, но, очевидно, что многонациональное государство, если оно действительно желает мирного сосуществования этнических общин, должно следовать определенной стратегии. Основными её направлениями являются: создание сильной и эффективной экономики; обеспечение безопасности граждан и этнических групп; создание политического механизма для преодоления серьезных различий. Такой механизм должен предусматривать наличие демократических институтов, в которых были бы представлены все этнические группы; разработку кодекса прав гражданина и этнических сообществ; создание независимых судов, решения которых должны неукоснительно исполняться всеми органами власти и гражданами, а также постоянно действующий переговорный процесс по взаимному сближению и увязке различных интересов.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список
Глобализация и этносоциальная эволюция. Процессы глобализации для современных социальных наук стали одним из важнейших направлений исследований. В тех из них, где исследователи затрагивали социокультурный ракурс этого явления, отмечалось, что глобализация ведет к гомогенизации культур, она является свидетельством кризиса национальных культур, столкновения исторических общностей людей. Утверждалось также, что глобализация ведет к неизбежному столкновению цивилизаций, фрагментации мира из-за существующих цивилизационных различий. Но, пожалуй, наиболее часто исследователи говорили о культурной глобализации, которая выдвигает на первый план проблему мультикультурализма и межкультурных коммуникаций
Естественно, не обошли вниманием проблему глобализации российские этнологи и западные социальные антропологи.
Происходящие изменения вполне вписываются в логику развития этносоциальных процессов и тем самым определяют их закономерности. Г.Н. Пак выделяет следующие.
Во-первых, ни одна существовавшая в прошлом форма этнической общности не была внесоциальным, внеисторическим явлением, раз и навсегда данным людям извне. Каждая из них имела свое начало, этапы восхождения и развития и свой конец - уступала свое место новой форме. Этой общей логике подчиняется и нация.
Во-вторых, каждая новая форма этнической общности формируется как отрицание предыдущих (при сохранении преемственности некоторых характеристик) под действием новых социальных условий развития и социального взаимодействия между индивидами.
В-третьих, каждая новая этническая общность - это явление качественно высшее, превосходящее своих «предков» по всем основным параметрам. Поэтому смена форм этнических общностей сама по себе есть прогресс.
В-четвертых, глобальные общности грядущего столетия - это объединения людей разного этнического происхождения на цивилизационном уровне. Различия между ними будут носить преимущественно цивилизационный, религиозный, социокультурный характер. На индивидуальном же уровне различия будут по-прежнему определяться антропологической принадлежностью людей.
В фундаменгальной работе М.И. Губогло «Идентификация идентичности», автор в пику тем исследователям, которые изображают глобализацию исторически беспрецедентным социальным процессом, предлагает историческое «прочтение» данного социального феномена и выделяет три фазы глобализации.
Первая фаза охватывает период с начала великих географических открытий до начала XIX в.. Она связана с началом эпохи колонизации, выходом капиталов, культур и полгаических интересов за рамки государственных границ, формированием мировых империй и переносом глобального политического соперничества на все континенты земли.
Вторая фаза связана с дальнейшей европейской колонизацией, стимулировавшейся индустриализацией и развитием транспортных средств и коммуникаций. Этот период характеризовался массовой иммиграцией из стран Европы, развитием мировой торговли и усилением эксплуатации внеевропейских ресурсов.
Третья фаза глобализации хронологически охватывает период структурных изменений в мире, начавшийся после Первой мировой войны и продолжающийся до сих пор, В этот период происходит сосредоточение этнополитической и военной мощи сначала в руках двух великих держав — СССР и США, а затем только в руках последней. Одновременно в это же время происходит упадок таких колониальных империй, как Испанская, Французская, Британская, Португальская, Нидерландская, Османская, Российская. Вместе с изменениями в расселении людей (продолжающиеся масштабные миграции) происходит широкомасштабный межцивилизационный и межкультурный обмен.
Тенденции современного этапа глобализации. Если обратиться к сущностным характеристикам процесса глобализации, то нынешний ее этап исследователи рассматривают как дополнение растущей взаимозависимости стран, усиливающейся транснационализацией хозяйственной, информационной и других видов деятельности.
Мир в материальном и культурном отношениях как бы сжимается. Основы современных государств-наций подрываются процессами глобализации по нескольким основным направлениям:
-растет число транснациональных институтов, движений, диаспор (Международный суд в Гааге, Международный арбитраж;
- исламский фундаментализм, африканская диаспора и т.п.);
- стремительно развиваются средства глобальной коммуникации;
-нарастает плюрализм культур и этничностей;
-растет значимость проблемы прав человека, усиливается чувство "всемирного гражданства".
В основе этих тенденций лежит взрыв в области развития глобальных систем связи, транснационализация средств массовой информации. Теперь национальные СМИ не могут уже быть единственным судьей и носителем идеологически отфильтрованных новостей, они утратили монополию на и "объяснение" событий. Мир оказался без информационных границ.
Не меньшее воздействие на национальные государства оказывает другой аспект глобализации — развитие транснациональной экономической и денежной системы. Электронная экономика привела к непосредственному обмену товарами и деньгами с помощью нерегулируемой общемировой системы компьютеров и развалу финансовой и производственной целостности государств. Правительствам стало все труднее сохранять свои секреты, контролировать финансовые потоки между государствами и внутри своих государств, облагать налогами собственных граждан и собственные предприятия, имеющие банковские счета по всему миру.
В этих условиях трансформируется само понятие "национальный суверенитет''. Ведь в его основе не только собственная государственность, политические институты, границы и государственная символика. Прежде всего, это способность самостоятельно решать экономические проблемы, иметь независимую экономику. Но какая может быть независимость, если государство не в состоянии прожить без арабской нефти, без сибирского или амазонского леса, без японской электроники? Международное разделение труда ведет к массовым миграциям рабочих через политические границы и, в конечном счете — к «эрозии» национальных экономик. Транснационализация ведет к постнационализму, когда реальной становится перспектива «растворения» наций и государств в более сложных и прежде не существовавших международных структурах. Несмотря на достаточно расплывчатые критерии, характеризующие процессы глобализации в современном мире, А. Богатуров выделяет восемь основных тенденций и явлений, которые определяют качественное содержание этих процессов:
8) возникновение «идеологии глобализации» как совокупности взаимосвязанных постулатов, призванных обосновать достоинства и неизбежность тенденций, ведущих к мировой интеграции и объединению всех человеческих сообществ под руководством единого цивилизационного центра, под которым в основном понимаются США и группа ведущих государств мира.
Такое понимание глобализации предполагает, что этнический фактор утрачивает свое значение во внутренней и международной политике, что доминирующее значение приобретают новые идентичности и новые системы ценностей, разрушающие прежние культурные границы.
Этничность и глобализация - противоречие между теорией и практикой. Что обозначают теперь такие понятия, как «культура», «общество»? Раньше они привязывались к определенной территории, к политическим границам. А теперь? «Где начинается и заканчивается турецкое общество? – задается вопросом Дж. Комарофф. – На границах Турции или в Берлине, где живут и работают десятки тысяч турецких рабочих? Что представляет собой культура сельскохозяйственных рабочих, проводящих полгода в Мексике, а полгода в США?» В этой связи Э.Смит задает резонный вопрос: «Можно ли представить время, когда на смену не только этническому национализму, но и национальным государствам, национальным идентичностям и национализму как таковому придет космополитическая культура и наднациональное правление?» Анализируя позиции тех исследователей проблем национализма, которые рассматривают его в контексте глобализации, он отмечает, что они предрекают, во-первых, неизбежный упадок «национального государства», во-вторых, замену национализма и, в-третьих, преодоление этничности. Но вместе с тем имеются и свидетельства того, что именно сегодня этнонациональная организация становится всё более важным каналом для индивидуальной идентификации и солидарности. Эт-нонациональные движения политически активны и к тому же служат основой для формирования культуры. Имеет место не преодоление зтничности, а возрождение «этнических уз самими процессами глобализации». Более того, события последнего десятилетия XX в. позволили Э. Смиту высказать мнение об очевидном «глобальном этническом возрождении».
Действительно, пока мы наблюдаем не формирование новых глобальных идентичностей, не замещение и преодоление этничности «наднационализмом», а явную актуализацию этничности и плюс к этому усиление регионализма. Не случайно в последние годы все чаще говорят о «Европе регионов». Правда, процессы глобализации приводят к формированию новых трансграничных регионов, или «еврорегионов», которые формируются на стыке прежних государственных границ. Примером таких «еврорегионов» можно назвать разделенный город. Хапаранд/Торнио на границе Швеции и Финляндии, еврорегион Нейсе-Ниса-Нысса на стыке границ Чехии, Польши и Германия или планируемый регион «Карелия» по обе стороны российски финской границы. Все эти регионы имеют прочные исторические и этнические основания для своего возникновения и призваны главным образом устранить искусственные и ненужные барьеры между естественно тяготеющими друг к другу территориями.
Развитие сотрудничества между родственными народами и государственными институтами стран, где они проживают, в последние годы действительно существенно расширилось, обрело своеобразные организационные формы и стало способом развития и расширения интеграционных процессов в Европе. Одновременно весьма показателен тот факт, что за 50 лет интенсивной европейской интеграции все еще не сложилось достаточно условий для того, чтобы можно было говорить об общеевропейской культуре или общеевропейской идентичности, хотя элементы и того, и другого, безусловно, существуют.
Глобализация как стимулятор международной активности. Главной ошибкой многих апологетов глобализации, таких, как Р.Робертсон, является их убежденность в том, что новые культурные стандарты и новые глобальные идентичности обязательно должны замещать старые, и, прежде всего, этнические. Реальность же доказывает, что процессы глобализации не отменяют этничности, более того, с учетом демократизации в сфере этнополитики создают новые реальности и новые перспективы для этнического развития и актуализации этничности.
Ломка прежних преград, развитие информационных и культурных связей позволяют этнически родсгаенным сообществам укреплять солидарность, заимствовать эффективные образцы самоорганизации, рассчитывать на экономическую и политическую поддержку в деле экономической и социальной модернизации. Процессы глобализации чрезвычайно актуализировали и проблему коренных народов, поскольку интересы промышленного развития заставили вторгаться на земли, населенные коренными народами, а развитие информационных систем и надгосударственных политических институтов показало, что это вторжение угрожает образу жизни и культурам уникальной части человеческой цивилизации. Сейчас, по оценке ООН и Международной группы по делам коренных народов (IWGIA), на Земле проживают 220 млн. представителей коренных народов, сохраняющих традиционные культуры. Они занимают около 20% всей поверхности суши, причем районы их проживания — это наиболее ценные в экологическом отношении территории, обеспечивающиесохранение уникального генофонда планеты и стабилизирующие воздействие индустриальных регионов на атмосферу и водные пространства. Экономический Социальный Совет Организации Объединенных Наций в 2000 г. принял решение учредить постоянный форум по вопросам коренных народов в качестве своего консультативного, вспомогательного органа, который бы занимался исключительно вопросами коренных народов. Мандат форума предусматривает изучение проблем коренных народов, связанных с экономическим и социальным развитием, культурой, охраной окружающей среды, образованием, здравоохранением и правами человека.
Важной стороной широких интеграционных процессов, которые затронули коренные народы, является то, что это сотрудничество позволяет привлекать дополнительные ресурсы туда, где собственные возможности ограничены.
Глобализация приводит также к политической активизации малых народов и этнографических групп, усиливает их стремление к превращению в реальных политических акторов на национальной политической сцене и в международных акторов. Это стремление нашло свое отражение в созданиив 1990 г. в Гааге Организации Непредставленных Народов (ОНН), которая ставит своей целью поддержку усилий коренных и местных народов, направленных на автономию и признание своих законных экономических и политических прав.
Особое внимание многае исследователи обращают на то, как влияют процессы глобализации на культурное развитие стран и народов. Очевидно, что нарождающаяся «глобальная культура», о которой говорилось выше, имеет в своей основе то, что прежде называлось «англосаксонской» культурой, которая исторически связана с протестантской этикой. Но в современном мире существует еще целый ряд стран и регионов, где в процессе длительного исторического развития формировались специфичные культуры мирового уровня, имеющие мощное влияние на ценностные системы сотен миллионов людей: это Индия и Китай, Арабский Восток, Япония, Франция, Россия. В этих странах происходит националистическая реакция на глобализацию, в частности, распространяются антиамериканские настроения. Такая ситуация дает повод некоторым исследователям говорить о столкновении цивилизаций как о глобальном конфликте современности.
Таким образом, совершенно очевидно, что навязанная евроатлантическая направленность глобализации не только не интегрирует мировое сообщество, но, наоборот, инициирует и стимулирует цивилизационные противоречия.
На основе всего вышесказанного можно резюмировать, что глобализация, во всяком случае, на современном этапе развития человеческого общества, не ведет к вытеснению или замещению этичности, а способствует ее актуализации и политизации. Глобализация позволяет расширить политическое и культурное поле этноса, она способствует превращению миноритарных этнических сообществ не просто в политически активных игроков, но и в международных акторов.
Глобализация позволяет перераспределять ресурсы в пользу тех этнических сообществ и этнических групп, которые находятся в сложном положении, и дает им дополнительные стимулы для самоорганизации и выживания. В процессе развития интеграционных связей между странами и народами, усиления их культурных, экономических и политических связей вырабатываются общие принципы взаимодействия государства и миноритарных этнических сообществ, что делает развитие этих народов предсказуемым и упрощает решение конфликтных ситуаций и естественных проблем саморазвития.
С другой стороны, подчеркивая тот факт, что глобализация не вытесняет и не замещает этичность, необходимо, однако, отметить, что, безусловно, процессы глобализации оказывают и разрушительное воздействие на этничность, в том числе в плане конкуренции языков и культур.
Вместе с тем политическим менеджерам необходимо учитывать, что современная глобализация — это еще и глобализация рисков. В частности, как пишет В.И. Пантин, становится очевидным, что происходит «глобализация социально-политических конфликтов, глобализация экологического кризиса, глобализация терроризма и организованной преступности». По его словам, глобализация есть не одна из многих проблем, а «проблема проблем», которая сложна и противоречива.
И все же мир, вступая в новое тысячелетие, идет навстречу и новой форме глобальной общности. Сейчас сложно сказать, какой она будет. Не подлежит, однако, сомнению, что как в муках родовых схваток и кровопролитных конфликтах рождались к жизни новые нации-государства, точно таким же мучительным и небезболезненным будет и рождение новых глобальных общностей. Мы не знаем, как они будут называться - супернации, суперэтносы, сообщества или как-то по-другому, но контуры некоторых из них уже обозначились довольно отчетливо: западноевропейская (Европейское сообщество), российско-евразийская, славянская, ближневосточно-арабская и целый ряд других.
Контрольные вопросы и задания
Библиографический список