Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Глава 2
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ИЗУЧЕНИЯ
КОНФЛИКТОВ
Данная глава посвящена тому, как понимается и описывается конфликт в различных направлениях классической психологии, как разные теоретические основания при вели к выявлению разной феноменологии конфликта и каковы современные тенден ции в изучении конфликтов.
• Конфликты человеческой души: интрапсихическая интерпретация
— 3. Фрейд: конфликт как постоянный элемент душевной жизни человека
— К. Хорни: «Наши внутренние конфликты»
— интерпретация интерперсональных проблем
— Э. Эриксон: новый взгляд на конфликты
— признание и критика
• Ситуационные подходы: исследование конфликта как реакции на внешнюю ситуацию
— конфликт как форма агрессивного ответа на внешнюю ситуацию
— исследования М. Дойча: конфликт как форма ответа на конкурентную ситуацию
— М. Шериф: ситуационный подход в изучении межгрупповых конфликтов
— общая оценка
• Когнитивистские подходы: конфликт как когнитивный феномен
— Курт Левин
— теории баланса
— конфликт как когнитивная схема
— субъективная оценка ситуации как условие конфликта
• Разные феноменологии конфликта и разные объяснительные модели
• Современные тенденции в подходе к конфликтам: признанное и спорное
— доминирование практической ориентации
— изменение отношения к конфликтам
— позитивные функции конфликтов
— определение понятия конфликта
• Резюме
Психологическая традиция изучения конфликтов является наиболее богатой и развитой из всех научных дисциплин, интересующихся конфликтами. Об этом сви детельствует как устойчивый и продолжительный интерес психологов к конфлик там, так и разнообразие теоретических и практических работ на эту тему.
Социальная психология не могла возник нуть как наука, пока отношения между ин дивидом и обществом не стали проблема тичными.
Ю. Апслунд
Конфликт как одно из значимых явлений психической жизни человека непо средственно связан с проблемой психического благополучия — фундаментальной проблемой всей психологической науки, по-разному решаемой ее различными дис циплинами. Например, социальная психология, будучи наукой о закономерностях
общения людей, в той или иной форме решает фундаментальные вопросы об отношениях инди вида и общества, о месте человека в мире, о поис ках согласия и гармонии. Начиная с самых первых работ, в которых человек наделялся либо «соци альными инстинктами», обеспечивающими стрем ление к сотрудничеству и солидарности с другими
людьми, либо напротив, «асоциальными», связанными с потребностью во власти и эгоистическими наклонностями, психологи занимались поиском основ согласия и вражды, сотрудничества и борьбы между людьми.
Исходя из этого, при рассмотрении основных подходов и эволюции идей в облас ти изучения конфликтов было бы трудно ограничиться только работами, посвящен ными именно проблеме конфликтов, поэтому в данном разделе мы обращаемся не столько к результатам конкретных исследований, сколько к тому, как ставится и ин терпретируется проблема конфликтов различными психологическими течениями.
Значение явления конфликта в общей психологической феноменологии прояв ляется в том, что каждая значительная психологическая система тем или иным об разом определяла свое отношение к конфликтам. История развития психологичес ких представлений о конфликтах фактически совпадает с историей самой психоло гии, в ходе которой друг друга сменяли различные, подчас противоположные пред ставления о природе человека, о его взаимоотношениях с окружающим миром.
Конфликты человеческой души: интрапсихическая интерпретация
Представление о конфликте как интрапсихическом феномене находит наиболее явное выражение в психодинамических подходах, которые основывают свое пони мание личности и ее развития на представлении о противоречиях и конфликтах меж ду различными сферами личности. К. Холл и Г. Линдсей категорично заявляют, что «в сущности, все теоретики личности, любой веры и убеждений, полагают, что в личности действуют противоположные тенденции, которые могут вступать в конф ликт» (Холл, Линдсей, 1997, с. 105). Им вторят Л. Хьелли Д. Зиглер: суть психоди намического направления — «в представлении, согласно которому личность явля ется динамической конфигурацией процессов, находящихся в нескончаемом конфлик те» (Хьелл, Зиглер, 1997, с.106).
3. Фрейд: конфликт как постоянный элемент душевной жизни человека
Традиция подобного понимания заложена Фрейдом, который «первым охаракте ризовал психику как поле боя между непримиримыми силами инстинкта, рассудка и
сознания» (Хьелл, Зиглер, с. 105-106). По Фрейду, человек находится в состоянии постоянного внутреннего и внешнего конфликта с окружающими и миром в целом. «Конфликт... — в психоанализе изначальная и постоянная форма столкновения про тивоположных принципов, влечений, амбивалентных стремлений и т.д., в которых выражается противоречивость природы человека» (Овчаренко, 1994, с. 181). Понят но, что из всех потенциально возможных конфликтов, которые может переживать человек, для психоанализа первичным является внутренний, или так называемый «психический конфликт», который есть «постоянный элемент душевной жизни че ловека, характеризующийся беспрерывным столкновением влечений, желаний, психических систем и сфер личности» (там же, с. 205). Конфликты — часть внутрен ней жизни индивида, их возникновение естественно сопутствует его развитию.
Руководствуясь принципом удовольствия, человек, в силу внешних ограниче-ний — нравственных и социальных норм — вынужден зачастую отказываться от удовлетворения (по крайней мере, немедленного) своих желаний. Это и приводит к возникновению психического конфликта, который, с точки зрения психоанализа, может находить нормальное разрешение: существуют способы достичь удоволь ствия морально приемлемыми путями. Типичными примерами сублимации являют ся художественное или научное творчество.
К разным формам психических расстройств у человека ведут так называемые па тогенные конфликты, возникающие тогда, когда к внешнему, вынужденному отказу от немедленного удовлетворения желаний, несовместимых с требованиями обще ства, присоединяются внутренние ограничения. Таковыми, по Фрейду, являются конфликты между влечениями «Я» и сексуальными влечениями: «не сексуальные влечения как таковые являются причиной возникновения неврозов, а тот патоген ный конфликт, который разыгрывается между Я (сознанием) или Сверх-Я (совес тью) и сексуальностью» (Психоанализ. Популярная энциклопедия, 1998, с. 235).
Вытеснение сексуальных желаний не дает возможности человеку осознать ис тинные причины возникающих у него внутренних конфликтов, с которыми он в ре зультате не справляется. Значение конфликтной феноменологии в общей психи ческой жизни человека определяется тем, что «согласно Фрейду, конфликт, вызы ваемый неосознаваемыми, неприемлемыми импульсами либидо и агрессивными им пульсами, составляет внутреннюю сторону жизни индивидуума» (Хьелл, Зиглер, 1997, с. 142). На эту имманентно присущую человеку конфликтность накладывает ся его опыт детства, отношений с родителями. В соответствии с психодинамичес кой ориентацией, конфликты, не нашедшие разрешения в детстве, потенциально чреваты патологией поведения в более зрелом возрасте. Известно суждение Л. С. Вы готского по поводу взглядов Фрейда: «Человек как бы раб своего раннего детства, он всю жизнь разрешает и изживает те конфликты, которые создались в первые месяцы его жизни» (Выготский, 1987, с. 80). Получается, что поведение человека детерминировано скорее его собственными внутренними особенностями, нежели внешней ситуацией: «Неосознаваемые психологические конфликты контролируют поведение человека» (Хьелл, Зиглер, 1997, с. 151). Соответственно, целью терапев тического воздействия является выявление источников конфликтов, вытесненных из сознания, содействие человеку в осознании им причин его внутренних конфлик тов и их решении на новом уровне сознательного отношения к своим влечениям неосознаваемого характера.
В общем, классический психоанализ исходил из идей «обреченности» человека на конфликт, разрушительного влияния на личность патогенных конфликтов и из необходимости избавить человека от этих конфликтов. В принципе его избавить от них полностью нельзя, речь идет лишь о смягчении конфликтов при помощи целе направленного воспитания, социализации и «окультуривания» человека, с помо щью психоаналитика, который пусть и не избавит от всех проблем, но все же с по мощью своего искусства может ослабить их и их разрушительное влияние на жизнь человека.
Таково общее отношение к конфликтам в психоанализе. В большинстве психо аналитических работ противоречие между бессознательными влечениями челове ка и его совестью с ее запретами рассматривается как основной источник психиче ских расстройств, хотя и сам внутренний конфликт, и его место в общей динамике невротических нарушений можно трактовать по-разному.
К. Хорни: «Наши внутренние конфликты»
Проблемы внутренних конфликтов особенно интересовали К. Хорни, посвятив шую им ряд основополагающих исследований (в первую очередь, речь идет о работах «Наши внутренние конфликты», «Невротическая личность нашего времени» и др.).
Сама Хорни так определяет отличие своей позиции от взглядов основателя пси хоанализа: «Описанная мной структура неврозов не противоречит в принципе тео рии Фрейда, согласно которой неврозы в своей сущности являются результатом конфликта между инстинктивными влечениями и социальными требованиями или тем, как они представлены в Супер-Эго. Но хотя я согласна, что конфликт между побуждением человека и социальным давлением составляет необходимое условие для возникновения всякого невроза, я не считаю это условие достаточным. Столк новение между желаниями человека и социальными требованиями не обязательно приводит к неврозам, но может также вести к фактическим ограничениям в жизни, т. е. к простому подавлению или вытеснению желаний или, в самом общем виде, к действительному страданию. Невроз возникает лишь в том случае, если этот конф ликт порождает тревожность и если попытки уменьшить тревожность приводят в свою очередь к защитным тенденциям, которые, хотя и являются в равной мере настоя тельными, тем не менее несовместимы друг с другом» (Хорни, 1993, с. 80).
Нормальный конфликт предполагает выбор между различными возможностями, позициями, убеждениями и т.д., осуществляя который, человек и разрешает конф ликт. Невротический конфликт всегда бессознателен: внутренние противоречия поглощают человека, не оставляют ему выбора, делают его беспомощным. Хорни описывает этот конфликт следующим образом; «...Конфликтная ситуация невротичного человека проистекает из отчаянного навязчивого желания быть первым и из столь же сильного навязчивого побуждения сдерживать себя. Если он что-либо сделал ус пешно, то в следующий раз вынужден сделать это плохо. За хорошим уроком следует плохой, за улучшением в ходе лечения следует рецидив, хорошее впечатление на людей сменяется плохим. Такая последовательность все вре мя повторяется и рождает чувство безнадежности борьбы с превосходящими сила ми. Он подобен Пенелопе, которая каждую ночь распускала то, что связала в тече ние дня» (Хорни, 1993).
Невротик не просто теряет способность разобраться в себе и своих желаниях, он становится не способным к решению своих внутренних проблем, что и оказыва ется, по Хорни, главным источником конфликта.
Человек невротического склада действует сразу в двух направлениях, которые явля ются несовместимыми: им движет агрес сивное стремление к доминированию типа «никто, кроме меня», и в то же самое вре мя он испытывает непомерное желание быть всеми любимым. Эта ситуация, когда человек зажат между честолюбием и лю бовью, является одним из центральных конфликтов при неврозах.
К. Хорни
Интерпретация интерперсональных проблем
Последователи и критики Фрейда стремились расширить возможности психо анализа, прививая ему более «культурный» и «социальный» взгляд. Благодаря их усилиям были заложены основы нескольких направлений современной психоло гии, а, например, А. Адлера популярные психологические учебники называют «ро доначальником нового социально-психологического взгляда» (Hall, Lindzey, 1967, p. 115) и «предвестником современной гуманистической психологии» (Хьелл, Зиглер, 1997, с. 166).
Этим Адлер обязан тому, что его теория рассматривает поведение человека в со циальном контексте, причем в отличие от построений Фрейда, «индивидуальная психология полагает необходимой гармонию объединения и сотрудничества между человеком и обществом, а конфликт между ними считает неестественным» (Хьелл, Зиглер, 1997, с. 166). Конечно, это не означает, что конфликтов как таковых не про исходит. «Проблемность» во взаимодействии индивида с обществом Адлер связыва ет с «невротическим стилем жизни», который — ив этом Адлер солидарен с класси ческим психоанализом — является следствием «трудного» детства и характеризу ется такими особенностями, как эгоцентризм, отсутствие сотрудничества, нереали стичность. Этот «невротический», или «ошибочный», стиль жизни сопровождается постоянным ощущением угрозы самооценке, неуверенности в себе, обостренной чувствительностью, что неизбежно приводит к проблемам в отношениях с окружа ющими, ведь, по мнению Адлера, «невротики ведут себя так, как если бы они жили в стане врагов» (Хьелл, Зиглер, 1997, с. 194).
Доминирование идеи о преобладании личностной обусловленности социально го поведения побуждает психологов данного направления к поиску личностных особенностей, стилей, типов, ведущих к формированию того или иного жизненного сценария. Хорни признает «культурное» происхождение базисного чувства тре вожности, тогда как вырабатывающиеся в ответ на него компенсирующие страте гии становятся частью личности человека и затем определяют его поведение в большей степени, чем интерперсональные ситуации. Три основных типа социаль ной направленности — «движение к людям», «движение от людей» и «движение против людей» — присутствуют у любого человека и проявляются у него в зависи мости от ситуации: мы способны и сотрудничать с людьми, и отдаляться от них, и бороться с ними. У невротика эти типы отношений оказываются несовместимыми, какой-то из типов становится доминирующим, подавляя другие. Таким образом, межличностные конфликты скорее являются проявлением внутриличностной тен денции, которую Хорни называет «движение против людей» и которая фактически превращается в «базисную установку в отношении других и себя и определенную
философию жизни» (Homey, 1950, p. 14). Описывая такого человека, Хорни харак теризует его следующим образом: «Когда он двигается против людей, он считает само собой разумеющейся враждебность вокруг себя и принимает, сознательно или бессознательно, решение бороться. Он имплицитно не доверяет чувствам и интен циям других по отношению к нему. Он противодействует другим всеми путями, ко торые ему доступны. Он хочет быть сильнее и нанести им поражение, отчасти в целях собственной защиты, отчасти из мести» (Ногпеу, 1946, р. 42-43). Не следует думать, что речь идет исключительно о каких-то экстремальных или особенных си туациях. Эта личностная тенденция обнаруживает себя достаточно примитивным образом в самых обыденных ситуациях повседневного общения. Например, люди стараются опередить друг друга при входе в переполненный автобус, опасаясь, что им не достанется места. Однако даже избыток свободных мест не может заставить некоторых людей отказаться от стремления опередить остальных. Точно так же и в очереди найдется человек, который, подойдя одновременно с вами, будет доказы вать, что он был первым и вы позади него, а не он за вами. Что движет подобными людьми? Желание побеждать, одерживать верх, чувствовать себя «в порядке». Если он уступает, оказывается вторым, «проигрывает» — он «не в порядке». Эта доминирующая ориентация личности существенно определяет характер 'ее взаимо отношений с окружающими людьми, порождая стремление к установлению конт роля над другими, эксплуатации их в своих целях в соответствии со своей филосо фией homo homini lupus est (там же, р. 63-69). Благоприятная окружающая среда может быть гарантией против возникновения невротического характера, однако напрасно было бы рассчитывать на разрешение внутренних конфликтов с помощью изменения одних лишь внешних факторов. Хорни пишет по этому поводу, что «оши бочность этих надежд заключается не в переоценивании важности человеческих от ношений, но в недооценке силы интрапсихических факторов» (Ногпеу, 1950, р. 308). Аналогичным образом «динамизмы» и «персонификации» Г. Салливена, возни кающие под влиянием раннего опыта отношений, начинают играть роль регулято ров межличностного взаимодействия, сводя к минимуму значение последующих интерперсональных ситуаций (Sullivan, 1953). Например, ребенок, боящийся не знакомых людей, имеет динамизм страха, а привычная враждебность по отноше нию к кому-либо является выражением динамизма недоброжелательности, и т.д. При этом «сформировавшись однажды, они обычно закрепляются и влияют на наши установки в отношении других людей» (Hall, Lindzey, 1967, p. 140). Салливен специально останавливается на том. как недоброжелательность становится важ ной характеристикой интерперсональных отношений в детстве, возникая как реак ция на частые неблагоприятные интерперсональные ситуации, вызывающие тре вожность, ранящие ребенка, ставящие его в положение высмеиваемого. Так посте пенно происходит искажение в фундаментальном интерперсональном аттитьюде и вырабатывается пессимистическая недоброжелательная философия жизни.
Таким образом, в работах самых разных психоаналитиков межличностные труд ности и конфликты, переживаемые человеком, интерпретируются как явления, имеющие интрапсихическое происхождение. Несмотря на отход от ортодоксально го психоанализа, взгляды приверженцев аналитического подхода на то, что касает ся проблем межличностных отношений и их природы, в сущности, меняются мало. И в более поздних работах, например в концепции фундаментальной ориентации межличностных отношений В. Шутца, социальная жизнь взрослого человека рассматривается как предопределенная опытом детства, формирующим фундаментальные межличностные потребности и соответствующий личностный тип, который либо задает адекватную интеграцию в отношениях с другими, либо создает проблемы в сфе ре межличностных контактов (Андреева, Богомолова, Петровская, 1978, с. 167-169). Также и среди современных работ, в большинстве своем ориентированных на практическую помощь человеку, всегда можно различить такие, авторы которых, даже не причисляя себя к последователям психоанализа, следуют той же логике по нимания природы человеческих отношений, которые, как и социальное поведение вообще, являются лишь формой реализации внутриличностных проблем и конфлик тов. В сущности, психоаналитическая трактовка общения на протяжении достаточ но долгого времени претерпела мало изменений: пользуясь сравнением Г. Тэджфела, можно сказать, что для психоаналитика каждый приходит в ситуацию общения со своим готовым сценарием и интерперсональная ситуация становится лишь аре ной, сценической площадкой, где этот сценарий разыгрывается, а остальные участ ники ситуации более или менее удачно ему в этом подыгрывают (Агеев, 1990, с. 15).
Э. Эриксон: новый взгляд на конфликты
Наиболее принципиально отличной от позиции Фрейда в отношении к конфлик там является концепция Э. Эриксона. Пессимистически окрашенному психоанали тическому представлению о человеке, раздираемом противоречиями и конфликта ми, Эриксон противопоставляет идею, что «каждый личный и социальный кризис представляет собой своего рода вызов, приводящий индивидуума к личностному ро сту и преодолению жизненных препятствий», а знание того, как человек справляет ся со значимыми жизненными проблемами, составляет «единственный ключ к пони манию его жизни» (Хьелл, Зиглер, 1997, с. 218).
Эриксон выделяет в общем жизненном цикле восемь психосоциальных стадий. Каждая из этих стадий развития сопровождается кризисом, который Эриксон рас сматривает как поворотный момент, возникающий вследствие достижения опреде ленного уровня психологической зрелости и предъявляемых к индивиду социальных требований. Это означает, что на каждом возрастном этапе возникает своя специфическая, требующая решения проблема. Успешное разрешение кризиса яв ляется залогом дальнейшего развития здоровой личности и необходимым фактором эффективного проживания последующих стадий.
Конфликты играют важнейшую роль в теории Эриксона, но они означают «не угрозу катастрофы, а поворотный пункт и тем самым онтогенетический источник как силы, так и недостаточной адаптации» (там же, с. 219). Кризис у Эриксона со держит и позитивный, и негативный компонент, и вопрос заключается не в избега нии конфликтов, а в адекватном, конструктивном разрешении кризисов, что впол не соответствует современному общегуманитарному отношению к конфликтам. Таким образом, тема конфликта приобретает иное звучание, конфликты начинают нести позитивный заряд и становятся важнейшими моментами развития.
Таблица 2-1. Восемь стадий психосоциального развития.
|
Стадия |
Возраст |
Психосоциальный кризис |
Сильная сторона |
|
1. Орально-сенсорная |
Рождение |
Базальное доверие — |
Надежда |
|
— 1 год |
базальное недоверие |
||
|
2. Мышечно-анальная |
1-3 года |
Автономия — стыд и сомнение |
Сила воли |
|
3. Локомоторно- |
3-6 лет |
Инициативность — вина |
Цель |
|
генитальная |
|||
|
4. Латентная |
6-12 лет |
Трудолюбие — неполноценность |
Компетентность |
|
5. Подростковая |
12-19лет |
Эго-идентичность — |
Верность |
|
ролевое смешение |
|||
|
6. Ранняя зрелость |
20-25 лет |
Интимность — изоляция |
Любовь |
|
7- Средняя зрелость |
26-64 года |
Продуктивность — застой |
Забота |
|
о- Поздняя зрелость |
65 лет — смерть |
Эго-интеграция — отчаяние |
Мудрость |
Признание и критика
Для сторонников психодинамических подходов конфликт — это реальность че ловеческого существования. Конфликт свойствен человеческой природе, при этом можно делать акценты на его деструктивных аспектах, как у Фрейда, или напротив, оценивать его более оптимистично, как Эриксон. В любом случае конфликт — явление не случайное, составляющее суть внутренней жизни индивида.
Конфликт — это важнейший теоретический конструкт в психоаналитических концепциях. Понимание внутренних противоречий и конфликтов личности — это ключ к объяснению происходящего с человеком. Социальное поведение вообще де терминировано не столько внешней ситуацией, сколько личностными особенностя ми человека, и те или иные проблемы его интерперсонального существования име ют внутриличностное происхождение.
Конфликт в психоанализе выступает как интрапсихический феномен, возника ющий в глубинах психики как следствие внутренних законов ее существования, как явление, которое может быть адекватно описано только в рамках этих законов. В психоаналитической традиции основным предметом внимания являются внутри-психические конфликты, в особенности те из них, которые имеют неосознаваемый характер (например, патогенные у Фрейда или невротические у Хорни). В подоб ных случаях не только реальная сущность конфликта, но и сам факт его существо вания не осознаются человеком. Такое отношение к внутренним конфликтам и их месту в психической жизни человека специфично для психоанализа.
Обозначив психический конфликт как принципиальный теоретический конст рукт и выделив внутренний неосознаваемый конфликт в качестве основного объек та, релевантного своим построениям, психоаналитическая традиция в остальном допускает достаточно широкое и нестрогое использование понятия конфликта. Так, в работе К. Юнга «Конфликты детской души» рассказывается о проявляющих ся в душе ребенка противоречиях, о трудностях в его поведении, о возникающих у него «трудных» вопросах и др., что делает практически невозможным строгую иден тификацию содержания понятия конфликта, вынесенного Юнгом в заглавие своей статьи (Юнг, 1995). У Эриксона понятие конфликта постоянно сопрягается с поня тием кризиса, которое, будучи основным в его теории, не всегда четко соотносится с понятием конфликта. С одной стороны, кризис — это то, что возникает на основе конфликта, но с другой — слово конфликт неред ко употребляется просто как его синоним.
Вена 1910 года была местом, наглядно ил люстрирующим три формы материализма, которые в наш век бесспорно владели ми ром: экономический материализм Маркса, психологический материализм Фрейда и технологический материализм парового двигателя, аэроплана и атомной бомбы.
Дж. Морено
При всех различиях между упомянутыми под ходами общим для них является понимание кон фликта как результата взаимодействия личност ных структур и тенденций. В рамках личности он может быть и понят, и описан, что фактически оз начает его принципиальное рассмотрение как интрапсихического феномена.
Для советской науки было характерно скорее негативное отношение к психо анализу, которое постепенно свело на нет первоначальные опыты по его соедине нию с марксизмом. К сожалению, как это нередко бывает в науке, непринятие тех или иных теоретических построений приводит и к отторжению предмета их внима ния. В какой-то мере это коснулось и конфликтов человеческой души, оказавшихся в ведении психоаналитиков и священнослужителей, с которыми отношения офици альной власти складывались одинаково сложно. Однако то, что линия сугубо инт-рапсихического понимания конфликтов почти не получила развития в отечествен ной науке, было связано не только с непринятием психоаналитической традиции, но и с присущей отечественной психологии тенденцией к поиску социальных детер минант поведения человека, что определяло изучение психической жизни челове ка в единстве с внешней средой его существования. Поэтому точка зрения, интер претирующая социальное поведение через интрапсихические факторы, была не близка отечественной традиции. Более того, именно эта замкнутость психологи ческой феноменологии «личностным кругом» и была, пожалуй, объектом наиболее острой критики, в том числе и со стороны отечественных психологов. В частности, Б. Ф. Ломов, говоря о развитии личности, пишет о том, что «противоречия, возни кающие и разрешающиеся в ее развитии, нельзя выявить, рассматривая ее саму по себе» (Ломов, 1984, с. 304-305).
Впрочем, подобная теоретическая ориентация не устраивала не только отече ственных психологов.
Ситуационные подходы: исследование конфликта
как реакции на внешнюю ситуацию
Оппозицией понимания конфликтов как явления интрапсихического происхож дения стал перенос акцента на внешние детерминанты их возникновения. Ситуаци онные подходы в изучении конфликта представлены, прежде всего, бихевиорист ской традицией.
Как известно, бихевиоризм считал принципиально невозможным исследование, каких бы то ни было субъективных факторов психической жизни человека, по скольку исходил из того, что научный статус психология может обрести только при наличии такого предмета своего изучения, который поддается объективному описа нию. В качестве такого предмета бихевиористы рассматривали поведение.
Механизмы человеческого поведения фактически и стали главным содержани ем теоретических построений и экспериментальных исследований бихевиористов. Понятно, что поскольку бихевиористские подходы сделали центральным предме том своего внимания поведение в его различных формах, то и их интерес к конфлик там ограничивался главным образом внешне наблюдаемыми конфликтами — в пер вую очередь, межличностными и межгрупповыми. В соответствии с бихевиористс кой парадигмой, основной методический принцип изучения поведения предполагал поиск связей между воздействиями («стимулами») и ответной поведенческой реак цией человека. Отсюда основная схема бихевиоризма «стимул —► реакция», про шедшая экспериментальную проверку на примере одного из частных случаев «фру страция —► агрессия» звучит применительно к конфликтам как «ситуация —► конфликтное поведение».
Следовательно, если речь идет о конфликтном поведении или взаимодействии, то источники его происхождения можно обнаружить, прежде всего, при помощи ана лиза факторов ситуации. Тем самым конфликт превращается в явление ситуацион ной природы.
Конфликт как форма агрессивного ответа на внешнюю ситуацию
Первыми исследованиями, сформировавшими традицию изучения конфликтов как реакции на внешние воздействия, стали работы по изучению агрессии и созда нию концепции фрустрационной детерминации агрессии. Начало этим разработкам было положено серией исследований, выполненных в 30-50-х годах группой специ алистов Йельского университета (Дж. Доллард, Л. Дуб, Н. Миллер, А. Бандура и др.) и посвященных изучению агрессии, ее фрустрационной детерминации, поняти ям сдерживания, смещения агрессии и т. д. Социально-психологический анализ этих явлений, в свою очередь, осуществил Л. Берковиц.
По сравнению с психоаналитической традицией бихевиоризм предложил прин ципиально иной взгляд на конфликты. Социально-психологические конфликты в рамках концепции фрустрационной детерминации агрессии понимаются, прежде всего, как особая форма агрессивного ответа (прямо или косвенно проявляемого, сдерживаемого или подавляемого, направленного на причину агрессии или смещен ного на другой объект) на фрустрирующую ситуацию, причем первоначальное пред ставление о фрустрации как о препятствии в достижении желаемого расширяется вплоть до того, что фрустрирующей начинает считаться ситуация, когда, например, индивид становится свидетелем агрессии, направленной на кого-то другого.
Исходя из основных представлений бихевиористов, патология поведения есть следствие научения неправильному, неадекватному или отклоняющемуся поведе нию, которое, получив какое-то подкрепление, становится частью поведенческого репертуара личности. Тем самым ключ к пониманию поведения человека, его дей ствий и поступков следует искать в ситуативных, внешних факторах. В соответ ствии с теорией социального научения, чтобы понять поведение человека, следует, прежде всего, обратиться к факторам, провоцирующим проявление той или иной модели конфликтного реагирования на внешнюю ситуацию, а также к факторам, повлиявшим на усвоение этой модели поведения и ее закрепление.
Идея социального научения, подкрепленная многочисленными наблюдениями, а развитием детей, находит значительную поддержку среди зарубежных и отече ственных специалистов. А. А. Реан отмечает: «В пользу концепции социального на учения говорит и то, что действительное различие между неагрессивными и агрес сивными детьми заключается не в том, что последние в ситуации межличностного конфликта отдают предпочтение агрессивным методам его разрешения, а в том, что агрессивные дети, в отличие от неагрессивных, лишены альтернативы, так как в их поведенческом репертуаре отсутствуют "сценарии" конструктивного разрешения конфликтной ситуации» (Реан, 1997, с. 15). Данное высказывание устанавливает прямую связь между проблематикой агрессии и изучением конфликтов, в частности предлагает рассматривать стратегии поведения людей в конфликтах как результат научения тем или иным моделям взаимодействия.
Исследования М. Дойча: конфликт как форма ответа на конкурентную ситуацию
Непосредственное исследование конфликтов как реакции на те или иные осо бенности внешней ситуации связано с экспериментальными работами М. Дойча в изучении интерперсональных конфликтов и М. Шерифа в области межгрупповых конфликтов. Именно им психология в первую очередь обязана введением конфлик та в ранг экспериментально изучаемой психологической проблематики. Известно, что для приверженцев бихевиористской парадигмы применение эксперименталь ных методов в изучении психологических феноменов было делом принципа и спосо бом утверждения поведенческой ориентации как доказательства научного статуса объективной психологии.
Самым значительным именем среди тех, кто сделал ситуационную природу кон фликта предметом основного внимания и экспериментального анализа, является М. Дойч, ученик и младший коллега К. Левина, чьи исследования в области соци альной психологии групп оказали на него огромное влияние. Левин считал важней шей характеристикой группы систему взаимозависимостей и взаимодействий меж ду ее членами. Именно эти характеристики социальных отношений стали основ ным предметом многолетних исследований Дойча.
Диссертационное исследование Дойча (1949) было посвящено влиянию коопе рации и конкуренции на групповые процессы. Его первые эксперименты, начавшие ся в 1948 году, строились в виде следующей процедуры. Будучи преподавателем психологии, Дойч разделил студентов на 10 групп по 5 человек, с которыми он про водил еженедельно по три часа в течение б недель. Все группы выполняли одни и те Же задания, состоявшие в быстром решении не слишком сложных интеллектуаль ных задач, составлении письменного ответа на вопрос о некоей личной проблеме, групповой дискуссии на заданную тему и т. д.
После первой недели встреч группы в случайном порядке разделялись на группы с конкурентной и кооперативной системой оценивания. Конкурентные группы опо вещались о том, что их дискуссии будут оцениваться в соответствии с индивидуаль ным вкладом каждого студента в групповую дискуссию, который будет сравнивать ся с вкладами остальных членов группы, в соответствии с чем лучший «вкладчик» получит высший балл, следующий — ниже и т. д. Членов кооперативных групп, напротив, ставили в известность о том, что все они получат один и тот же балл, кото рый будет определяться на основе сравнения результатов их коллективной работы с четырьмя такими же группами. Таким образом, лучшая группа получит высший балл, следующая — ниже и т. д. Все студенты были согласны с предложенными про цедурами, и, поскольку оценкам в их институте придавалось большое значение, они были мотивированы на получение высоких баллов в обеих ситуациях.
За группами постоянно наблюдали трое ассистентов, регистрировавшие такие аспекты группового общения, как дружелюбность, открытость и качество дискус сии. Также обращалось внимание на коммуникацию между членами группы и их взаимное приятие, и понимание во время дискуссий. В дополнение к этому после каждой дискуссии студенты заполняли анкеты, в которых оценивали различные аспекты обсуждения, свои реакции во время него и свои установки относительно других членов группы (Deutsch, I985).
Мы привели столь пространное описание методической процедуры первых работ Дойча, поскольку его последующие лабораторные исследования строились по той же модели создания внешней ситуации конкуренции или кооперации, которая пред полагает разные типы взаимозависимости между участниками эксперимента, варь ирование внешних условий (включая стратегии поведения «подставного» партнера) и регистрацию реакций испытуемых на эту ситуацию (особенности коммуникации, выбираемые стратегии поведения, установки по отношению к партнерам и другие параметры, в том числе групповые, если участниками экспериментов были группы). Начиная с 1948 года, Дойчем были выполнены сотни исследований. Изучались кооперативные и конкурентные отношения как внутри групп, так и между ними; исследования проводились в учебных классах, рабочих ситуациях и лабораторных условиях; изучались группы с гомогенным составом и состоящие из людей разных способностей, различной расовой и этнической принадлежности и т. д.
Результатом этих многочисленных исследований стала теория кооперации и конкуренции. Дойч считает, что его теория строится вокруг двух основных положе ний: одно из них связано с типом взаимозависимости между целями людей, вовле ченных в данную ситуацию, другое — с типом действий этих людей. Он различает два основных типа взаимозависимости целей: способствующая взаимозависимость, где цели соотносятся так, что вероятность или степень достижения цели одним че ловеком позитивно связаны с вероятностью или степенью ее достижения другими; и противоположная взаимозависимость, где цели соотносятся так, что вероятность или степень достижения цели одним негативно коррелируют с вероятностью или степе нью достижения цели другими. Также выделяются два типа действий индивида: эф фективные действия, которые улучшают шансы действующего лица на достижение цели, и ухудшающие действия, имеющие противоположные результаты. Дал ее Дойч ком бинирует типы взаимозависимости и типы действий, чтобы установить, как они будут влиять на основные социально-психологические процессы {Deutsch, 1985, р. 66).
Ключевым моментом теории М. Дойча является его «закон социальных отноше ний», в соответствии с которым кооперация вызывает и вызывается воспринимае мым подобием в представлениях и аттитюдах, готовностью оказывать помощь, от крытостью в коммуникации, доверительными и дружественными аттитюдами, чув ствительностью к общим интересам и неподчеркиванием противоположных инте ресов, ориентацией на взаимную власть скорее, чем на различия во власти, и т. д.
«ЗАКОН СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ» М.ДОЙЧА
Характерные процессы и эффекты, выз ванные данным типом социального отно шения, имеют тенденцию вызывать этот тип социального отношения.
Аналогичным образом конкуренция вызывает и вызывается использованием тактики принужде ния, угрозы или хитрости; попытками увеличить различия в силе между собой и другим; ограни ченной коммуникацией; минимизацией осозна ния сходства в ценностях и увеличением чув ствительности к противоположным интересам; подозрительными и враждебными установками; значимостью, ригидностью и масштабностью конфликтной проблемы и т. д. (Deutsch, 1985, р. 70).
Таким образом, в теории Дойча конфликтная феноменология описывается как следствие объективного столкновения интересов. Признание концепции Дойча было обеспечено ее созвучностью идеям своего времени, равно как и богатейшими эмпирическими данными, полученными автором. Эти данные, прежде всего, отно сятся к стратегиям взаимодействия в конфликте и факторам, которые их определя ют. Часть экспериментов Дойча в какой-то мере постигла судьба многих других ла бораторных исследований социального поведения, подвергнутых жесткой критике за нерелевантность условий эксперимента реальным жизненным ситуациям. Дойч верил, что результаты лабораторных экспериментов открывают путь к пониманию реальных конфликтов между живыми людьми. Может быть, в наибольшей мере со мнения относительно возможности воссоздания в лаборатории реальных условий взаимодействия людей относятся именно к конфликтным и другим «острым» ситуа циям, поскольку само их существование определяется значимостью происходяще го для участников этого взаимодействия.
Однако, несмотря на спорность некоторых своих положений, Дойч, безусловно, является наиболее признанным авторитетом среди западных психологов — иссле дователей конфликтов.
М. Шериф: ситуационный подход в изучении межгрупповых конфликтов
Другое известное имя в области ситуационного подхода к изучению конфликтов — это М. Шериф с его знаменитыми экспериментами, в которых конфликт создавался в реальных условиях человеческого взаимодействия. Вполне закономерно, что именно межгрупповые конфликты стали объектом его внимания, как и интереса многих других исследователей: различные виды социальных, расовых, этнических и других конфликтов требовали поиска практических путей своего разрешения. Со ответственно и в психологии начинает доминировать желание не столько теорети чески объяснять существующие конфликты, сколько практически в различных те рапевтических формах помогать людям справляться с ними.
Общая схема экспериментов Шерифа (с вариациями в разных сериях) сводилась к следующему. В летнем лагере группа незнакомых между собой мальчиков подрост кового возраста (в разных экспериментах от 11 до 14 лет) делилась на две подгруп пы, в каждой из которых шла своя жизнь. Отдыхая, играя, занимаясь хозяйственны ми делами, мальчики сдружились между собой, образовав две сплоченные группы. После того, как у них сформировалось сильное чувство групповой принадлежнос ти, началась следующая, решающая стадия эксперимента. Группы подростков сталкивались в сильной конкурентной ситуации — между ними организовывались разные соревно вания со строгим соперничеством, в результате которых одна из групп объявлялась победившей, а другая — проигравшей. На этой стадии и был зафиксирован тот результат, который предпола гался основной гипотезой М. Шерифа: объектив но конкурентная ситуация, в которой оказыва лись группы, вызывала конфликт между ними.
Самые последние обзоры эмпирических и экспериментальных открытий ясно заклю чили, что агрессия и конфликт не являются самогенерируемыми интралсихическими со бытиями. Это состояния ОТНОШЕНИЯ, воз никающие как следствие транзакций между людьми в ситуациях, когда преследуемые ими цели поддерживаются или блокируют ся. Отсюда адекватное понимание этиоло гии конфликта и кооперации требует оце нивания внутри точных рамок, или контек ста, ситуаций, s которых они возникают,
М. Шериф
Эксперимент Шерифа привлек к себе внимание и имел значительный резонанс, а его методи ческая процедура была воспроизведена в ряде других экспериментов.
Общая оценка
Общая оценка методической схемы исследований, выполненных с помощью внеш него инициирования конфликтов, и результатов, полученных с применением этой схемы, неоднозначна. С одной стороны, было проведено множество любопытных исследований, благодаря которым были получены представляющие интерес резуль таты как в отношении индивидуальных реакций людей на ситуации внешних затруд нений, так и в отношении групповых явлений их взаимодействия. С другой стороны, критика неоправданных попыток приложения данных, полученных в лаборатории, к процессам поведения и взаимодействия людей в реальных условиях человеческого существования, безусловно, относится и к данным исследованиям. Но, пожалуй, самые большие претензии в адрес подобного подхода связаны с тем, что конфликт редуцировался до поведенческой реакции и за пределами рассмотрения оставалось содержание человеческих переживаний, мотивов, представлений о происходящем, словом, все то, что, по сути, и составляет существо человеческих конфликтов. Бе зусловно, ситуационные подходы не отрицают влияния личностных особенностей на поведение. Так, оказавшись перед лицом конфликтной ситуации, человек может реагировать по-разному: или выбрать кооперативную стратегию преодоления конф ликта, или пойти путем борьбы, или просто отказаться от участия в конфликте и от стаивания своих интересов. Это зависит и от личностных особенностей, которые тем или иным образом «окрашивают» поведение человека в конфликтной ситуации. Однако фундаментальная зависимость поведения и реагирования — конфликтного в том числе — от внешних условий, ситуации (понимаемой как нечто внешнее, что может быть наблюдаемо и описываемо извне), которые сводятся в бихевиористских построениях к понятию стимула, остается неоспоримой.
Наиболее распространенная оценка бихевиоризма и необихевиоризма последу ющими исследователями предполагает, что «человеческая деятельность и соци альные процессы не могут быть сведены к наблюдаемым и измеряемым поведенчес ким характеристикам, рассматриваемым как прямой результат внешних воздей ствий* (Уолш, 1978, с. 86). Трудно, конечно, допустить возможность сведения все го разнообразия и богатства психологической или социальной жизни человека к определенному набору стандартных образцов поведения, подчиненных общей схе ме «стимул — реакция» и ее модификациям с учетом вводимых промежуточных переменных. Бесспорно, эти подходы не были лишены слабых сторон, таких как ради альное отстаивание роли ситуативных факторов в возникновении конфликтов и неизбежный при этом уход на второй план личностных переменных. Однако не сле дует забывать, что благодаря ситуационным подходам современная наука получила богатейший эмпирический материал в области конфликтной проблематики. Стара ниями М.Дойча и других исследователей конфликт перестал восприниматься как исключительно интрапсихически генерируемый феномен.
Когнитивистские подходы: конфликт как когнитивный феномен
Основная критика в адрес традиционного изучения кооперации и конкуренции состояла в следующем утверждении: «Не сами по себе кооперация и конкуренция ведут к определенным поведенческим реакциям, но опосредованно отражаясь в пси хической деятельности членов групп в виде социальной категоризации и порождая определенные социальные установки» (Агеев, 1990, с. 30-31). Подтвержденное ре зультатами соответствующих исследований, это положение существенно коррек тировало чисто ситуационное объяснение конфликтов, согласно которому индиви ду или группе достаточно оказаться в соответствующей ситуации, чтобы у них воз никало кооперативное либо конкурентное поведение. Тем самым, по мнению Агее ва, «когнитивисты, пожалуй, впервые обратили внимание на то, что непосредственно наблюдаемые взаимодействия субъектов в социальной ситуации могут быть поняты и проинтерпретированы с точки зрения их субъективного отражения, то есть с точ ки зрения их восприятия, осознания, рефлексии, оценки и т. д. "взаимодействую щим субъектом"* (там же, с. 34).
С началом становления когнитивистских подходов в психологии стал прояв ляться все больший интерес к роли когнитивных процессов в регуляции взаимодей ствия людей, к тем субъективным образам окружающей действительности, кото рые складываются у индивида и организуются в связные и по возможности непро тиворечивые интерпретации картины мира.
Курт Левин
Провозвестником когнитивизма не без оснований считают К. Левина, который ввел принципиально иное, чем у бихевиористов, понимание среды, окружающей ин дивида. В соответствии с теорией поля «описание ситуации должно быть скорее "субъективным", нежели "объективным", т. е. ситуация должна описываться с по зиции индивида, поведение которого исследуется, а не с позиции наблюдателя» (Shaw, Costanzo, 1970 p. 119). Тем самым Левин преодолел оппозицию «внутреннее— внешнее» в интерпретации источников социального поведения: если психоанализ рассматривал интрапсихические, «внутренние» факторы как главные в регуляции поведения, а бихевиоризм отдавал приоритет ситуативным, «внешним», то Левин фактически объединил их, придав «внешним» (объективным в трактовке бихевио ризма) факторам «внутренний», субъективный характер. Именно благодаря рабо-
там К. Левина, а также других представителей когнитивного феноменологического подхода сегодня в психологии, независимо от приверженности психолога преиму щественно «личностному» или «ситуационному* объяснению, фактически обще принятым является представление, что «поведение определяет не ситуация, кото рая может быть описана "объективно" или по согласованному мнению нескольких наблюдателей, а ситуация, как она дана субъекту в его переживании, как она суще ствует для него» (Хекхаузен, 1986, т. 1, с. 22). С. Страйкер, обсуждая тенденции в развитии психологии в конце 70-х годов, указывает в качестве одной из важнейших тенденций на «общую волну... феноменологического мышления», благодаря кото рой субъективность обретает законный и респектабельный статус в психологии. По его мнению, наибольшую роль в «прорыве» субъективности в психологию, возмож но, сыграл К. Левин, чья теория поля описывает среду как воспринимаемую и пере живаемую субъектом (Stryker, 1977).
Левин был первым психологом, исследовавшим конфликт как таковой. Это отно сится и к его описаниям конфликта в теории поля, и к его изучению проблем интер персональных отношений в американский период его деятельности, и к его работам, обобщенным в книге «Разрешение социальных конфликтов» (1948), которую по пра ву можно считать первым исследованием в психологии конфликтов, да и в конфлик тологии в целом. В теории поля Левина конфликт «психологически характеризует ся как ситуация, в которой на индивида действуют противоположно направленные од новременно воздействующие силы примерно равной величины» (Lewin, 1935, р. 122).
Случаи, когда индивид находится между двумя позитивными или негативными валентностями или же один и тот же объект одновременно наделен как позитиеной, так и негативной валентностью, описывают основные виды внутриличностного кон фликта. Межличностные конфликты интерпре тируются как «конфликты между собственными и вынуждающими силами*, т. е. как противоре чие между собственными потребностями челове ка и внешней вынуждающей силой. В принципе, по мнению Левина, законы развития конфликта едины для всех его разновидностей, однако слу чай конфликта между собственными и внешне вы нуждающими силами имеет специфическую возможность разрушения этой внешней власти. Из этих теоретических построений выросли экспериментальные исследования групповой атмосферы в ситуации автократического руководства, которая интерпре тировалась как противоречие между вынуждающими и собственными силами.
Напомним, что «воздействующие силы» или «валентности» в рассуждениях Ле вина являются не объективными характеристиками внешней ситуации (при таком понимании описание конфликта приближалось бы к его интерпретации в ситуаци онных подходах), а представляют собой результат наделения индивидом внешних объектов субъективными значениями, их субъективного восприятия.
Необходимо также подчеркнуть факт неоспоримого влияния Левина на когни тивные идеи в области изучения конфликтов. При этом, может быть, большее зна чение имели даже не столько его конкретные рассуждений об отдельных аспектах межличностных отношений и конфликтов, сколько «когнитивный вектор» его выс казываний и имплицитно содержащаяся в них когнитивная парадигма.
Конфликт х психологически характеризует ся как ситуация, в которой на индивида действуют противоположно направленные одновременно воздействующие силы при мерно равной величины».
К. Левин
Теории баланса
Идеи Левина о природе конфликтов стали непосредственным источником тео рий когнитивного соответствия, в том числе и теории структурного баланса Ф. Хай-дера, которого многие считают основателем когнитивной психологии в целом. Тео рия Хайдера посвящена анализу согласованности между системой установок инди вида и его знаниями об установках и поведении окружающих. Ее первые положения были концептуализированы автором в 1946 году. В книге «Психология межличност ных отношений» (Heider, 1958), содержащей относительно полное описание его теории, Хайдер анализирует балансные и небалансные состояния в отношениях лю дей и, исходя из положения о стремлении социального целого к балансу, возможные/ пути достижения баланса.
Если некий человек Р (person) испытывает симпатию к другому человеку О (other), который делает нечто X, и если это X позитивно с точки зрения Р, мы имеем случай баланса из трех позитивных отношений. Если человек Р испытывает антипатию к человеку О, который делает нечто X, и если это X негативно оценивается Р, это
Рис. 2-1. Схема Р-О-Х(Ф. Хайдер). К теории структурного баланса (цит. по: Андреева, 1998) Обозначения: L — позитивное отношение, nL — негативное отношение
будет случай баланса из трех негативных отношений. Если же О, к которому Р от носится хорошо, делает нечто, к чему Р относится негативно, в этой структуре возни кает небалансное состояние и. соответственно, тенденция стремления к балансу.
Ситуация может быть трансформирована двояко — за счет изменения в отноше нии РкО или X или путем изменения целого. Изменения в отношениях Р: а) р начинает думать, что X не так уж и плох — устанавливается баланс из трех пози тивных отношений; б) Р начинает думать, что О не так уж и хорош, в соответствии с чем «плохой О» делает «плохое X», и балансное отношение устанавливается сно ва. Изменения в отношениях целого: а) Р начинает думать, что О в действительнос ти не в ответе за X, тогда X нельзя приписывать О, и их единство разрушается; б) Р разрешает ситуацию за счет дифференцированного взгляда на О: О имеет и плохие, и хорошие черты. Баланс достигается за счет негативного отношения Р к «плохой» части О, ответственной за «плохое» X, и хорошего отношения Р к «хорошей» части
а (рис 2-0.
Однако очевидно, что во многих ситуациях реального взаимодействия проблемы так просто не решаются. Например, О владеет X, к которому стремится Р. Казалось бы, по предыдущей схеме, это должно благоприятствовать отношениям Р к О, но Р может завидовать О, желая своего единства с X, будь то материальный объект или человек. Таким образом, если Я и О стремятся кХи единство одного из них исклю чает единство другого, возникает конфликт.
Аналогично возникает конфликт, если Р и О стремятся избежать X, но это воз можно лишь для одного из них. Наконец, еще один вариант возникновения конф ликта связан с необходимостью для Р и О действовать относительно X совместно и единообразно, а их отношение к X различно: тогда или один из них должен отка заться от позитивного для него X, или другой должен принять негативное для себя X. (Хайдер сам указывает на аналогию этих примеров межличностных конфликтов с типами конфликтов Левина.)
Рис. 2-2. Схема А-Б-Х (Т. Ньюком). К теории коммуникативных актов (цит. по: Андреева, 1998) Обозначения: А — воспринимающий субъект, Б — «другой» (участник взаимодействия), X — объект, + — позитивное отношение,-------негативное отношение
Таким образом, в соответствии с теорией Хайдера, конфликт возникает тогда, когда установление баланса невозможно в силу того, что «определенное отноше ние единства, предписываемое условиями баланса, для одного человека исключает ся вследствие существования отношения единства со стороны другого человека* (Heider, 1958, р. 212), т. е. сущность социально-психологического конфликта в его трактовке — это определенное рассогласование между системой представлений ин дивида и его знаниями о представлениях и поведении других, между системами представлений разных людей. Дальнейшее развитие идей Хайдера было предпри нято Т. Ньюкомом,"сделавшим акцент на процессе коммуникации между участни ками взаимодействия, которые хотят, чтобы те, с кем они имеют дело, разделяли их точку зрения, особенно если речь идет о важных вещах, а их партнеры кажутся им привлекательными (рис. 2-2).
Таким образом, когнитивистские подходы в изучении конфликтов были реали зованы не только в акценте на субъективном переживании человека как ключевом факторе объяснения феноменологии конфликтов, но и в описании нового их изме рения — когнитивного пространства.
Конфликт как когнитивная схема
Приведем пример последовательного развития когнитивного подхода в исследо вании конфликтов.
Одна из немногих работ, в которой конфликт непосредственно изучается как когнитивная схема, относится к области межгрупповых конфликтов и принадле жит У. Клару и его коллегам (Klar, Bar-Tal, Kruglanski, 1988). Авторы интерпрети руют конфликт как специфическое содержание знания, или как специфическую когнитивную схему. Под когнитивной схемой понимается семантическая сеть взаи мосвязанных значений (того, что подразумевается), проистекающих от особого центрального убеждения. В случае конфликтной схемы этим специфическим цент ральным убеждением является несовместимость целей различных сторон. Если эта несовместимость признается индивидом или группой, конфликтная схема активи зируется и ситуация будет рассматриваться как случай конфликта.
Полемизируя с Дойчем, Клар и его соавторы особо подчеркивают, что конфликт не возникает от несовместимых действий, поскольку последние совсем не обяза тельно должны восприниматься как конфликт. Конфликт — это не просто свойство ситуации, но скорее выводы, делаемые на ее основе. Более того, однажды сформи рованная схема начинает в значительной степени управлять кодированием, органи зацией и поиском информации. Если ситуация определяется как конфликтная, для ее характеристики будут выбираться признаки, поддерживающие эту схему.
Поскольку конфликт связан с определенной интерпретацией ситуации, неиз бежно появление различий между индивидами и группами в том, как они оценива ют те или иные особенности ситуаций. Содержание представлений о том, что счи тать конфликтом, может различаться. Кроме того, могут наблюдаться различия, связанные с общим богатством когнитивного репертуара и предрасположенностью к использованию тех или иных схем.
Исходя из понимания конфликта как когнитивной схемы, авторы предлагают ряд следствий из общего понимания природы и механизмов действия когнитивных
схем. В соответствии с развиваемыми ими положениями все структуры знания фор мируются в результате двухфазного процесса, в ходе которого генерируются и про веряются гипотезы. Факторы, облегчающие или затрудняющие выдвижение гипо тез, делятся на две категории — когнитивные и мотивационные. Когнитивные фак торы могут быть описаны в двух аспектах — наличия идей в личностном концепту альном репертуаре и их доступности в данный момент. К мотивационным факторам авторы относят потребность в когнитивной структуре (стремление иметь ясное и четкое представление о данной проблеме), опасение невалидности и потребность в окончательных выводах, принятие которых зависит от того, в какой степени они конгруэнтны индивидуальным желаниям и устремлениям. Предпочтение, оказыва емое определенным выводам, мож.ет побуждать индивида генерировать представле ния, альтернативные нежелательным, и наоборот, удерживать его от этого, если возникающее представление его устраивает. Понимание конфликта как когнитив ной схемы дает возможность авторам выдвинуть также ряд идей, касающихся воз можностей управления конфликтами.
Субъективная оценка ситуации как условие конфликта
Для отечественной психологической науки также было характерно — прежде всего, в традиции, идущей от психотерапевтического подхода — принятие субъек тивной оценки человеком сложившейся ситуации, его субъективного переживания в качестве обязательного компонента наличия конфликта. В. Н. Мясищев писал о месте переживаний в системе отношений личности: «...Переживание оказывается при более глубоком анализе производным от личности переживающего, и само дол жно быть объяснено в связи с ее особенностями.
Здесь мы теснее всего соприкасаемся с вопросами человеческой психики, свое образие которой, кратко говоря, заключается в том, что человек является созна тельным субъектом, т. е. выделяющим себя из ок ружающего, сознательно относящимся к различ ным сторонам действительности и активно воз действующим на нее в соответствии со своими потребностями и вытекающими из них целями» (Мясищев, 1960, с. 237). Данное утверждение воспринимается как прямая полемика с бихевио ристской традицией, в том числе и с отождествлением законов поведения живот ных и человека, что впоследствии становится одним их самых острых упреков в ад рес бихевиористов со стороны гуманистической психологии.
В. С. Мерлин, один из основных отечественных исследователей конфликта, в качестве обязательного условия его возникновения рассматривает субъективную неразрешимость ситуации, которая не может быть ничем иным, как результатом соответствующей оценки, интерпретации ее человеком (Мерлин, 1970). Могут быть приведены и другие примеры, свидетельствующие о том, что принципы, относимые в западной психологии к когнитивистской традиции, уже давно используются оте чественной наукой — по крайней мере, в области понимания и описания природы конфликтных явлений.
Впрочем, сегодня правомерно говорить об окончательном утверждении подхо да, предполагающего учет субъективного отношения человека к тем или иным со-
переживание оказывается при более глубо ком анализе производным от личности пе реживающего, и само должно быть объяс нено в связи с ее особенностями.
В. Н. Мясищев
бытиям в их развитии, в психологии в целом. Вероятно, это прежде всего результат мощного усиления психологической практики, для которой субъективные пережи вания человека и есть объективный предмет работы. Применительно к конфликтам это означает, что восприятие и интерпретация внешней ли ситуации, собственных ли чувств и переживаний как конфликта, общепризнанно рассматриваются как обязательное условие существования конфликта, а сама по себе внешняя ситуа ция, какие бы объективные противоречия она ни содержала, не может автоматичес ки вести к развитию конфликта. Когнитивная составляющая является обязатель ным условием их возникновения.
Разные феноменологии конфликта и разные объяснительные модели
Классическая психология предложила несколько вариантов понимания конфлик тов: 1) как явления, природа которого определяется через интрапсихические про цессы и факторы; 2) как явления, возникновение и особенности которого определя ются прежде всего ситуацией; 3) как явления, для понимания которого недостаточ но знания личностных особенностей или объективного описания ситуации, но не обходимо понимание когнитивной составляющей — субъективной интерпретации
происходящего.
Каждый из этих подходов внес свою лепту в понимание конфликтов. Психоана литическая традиция в ее теоретическом и практическом выражении обогатила психологию уникальными описаниями и клиническим опытом наблюдения и интер претации тонких взаимосвязей между внутренним миром личности и ее существо ванием в реальности интерперсональных отношений. Кроме того, интерес психо аналитиков к личностным особенностям и их сочетаниям стимулировал их описа ния личностных типов, личностных стилей, которые могут быть интересны тем, кого волнует проблема «конфликтных личностей». В рамках ситуационных подхо дов выполнено огромное число экспериментальных исследований, в которых изуча лись различные аспекты поведения участников конфликтов в их зависимости от бесконечно варьировавшихся параметров ситуации. Когнитивистские подходы от крыли возможность «культурного» понимания конфликтов в рамках более широко го социального контекста, чем замкнутость параметрами ситуации непосредствен ного взаимодействия.
Разные направления классической психологии не просто предложили различ ные подходы к пониманию природы конфликтов, но и, исходя из своих концептуаль ных построений, фактически разрабатывали различные измерения данного явле ния. Психодинамические подходы с их вниманием к внутреннему миру личности обогатили своими идеями и опытом то, что может быть названо «аффективным» про странством конфликта, которое связано с чувствами и переживаниями людей. Си туационные подходы работали с «поведенческим» измерением. Когнитивные подхо ды добавили к этому когнитивные факторы формирования как аффективного, так и Поведенческого параметра, равно как и заставили воспринимать конфликт как бо лее субъективный феномен, чем это предполагалось другими направлениями.
Каждый крупный теоретик выделил и про яснил определенные аспекты человечес кой природы. Мы полагаем, что каждый те оретик по существу «прав» в той области, которую он рассматривает наиболее вни мательно. Единственная ошибка, которую делали большинство из них, — это предпо ложение, что они обладают единственным, лучшим, причем общим и всеохватываю щим ответом. Разногласия между создате лями различных теорий личности часто на поминают историю о слепых и слоне. Тео рия, основанная на психопатологии, может не обладать концептуальными средствами и эмпирическими данными для адекватного рассмотрения сверхличного опыта. Теория, занятая по преимуществу феноменами со знания, может быть неадекватной в объяс нении снов и других форм символизма. Мы полагаем, что каждый теоретик обладает ясным понятием о некоторой части целого, но временами, не признавая, что это только часть, пытается убедить остальных, что то, что он держит - либо наиболее важная часть, либо даже весь слон целиком.
Дж. Фейдемен, Р. Фрейгер
Теоретические основания классических на правлений психологии стимулировали поиск со ответствующей феноменологии. Понятно, что психоанализ в принципе не мог заниматься поис ком ситуационных детерминант конфликтов, а бихевиоризм, в свою очередь, — глубинными причинами душевных переживаний человека.
Однако безусловная плодотворность их изна чальных теоретических посылок привела к выяв лению и описанию каждым из классических на правлений психологии своей феноменологии конфликта, которая не исключала, но дополняла другие. Когда мы говорим, что психоанализ выя вил интрапсихическую природу конфликтов, би хевиоризм описал их как ситуационные феноме ны, а когнитивные подходы вскрыли когнитив ные основания конфликтов, то противоречат ли эти результаты друг другу? Безусловно, нет. В каждом из этих случаев научный поиск просто продемонстрировал разнообразие человеческих конфликтов. Существуют ли конфликты, возник новение, развитие и разрешение которых подчиняется интрапсихическим законам, предложенным психоанализом? Бесспорно, в той же мере, в которой между людьми возникают конфликты, понимание которых требует привлечения закономерностей, выявленных бихевиоризмом или когнитивными подходами.
Таким образом, правомерно говорить не о противоречиях в понимании явления конфликта, а о разных существующих явлениях конфликта, которые в своем конк ретном выражении могут быть поняты через обращение к разным принципам их описания.
Однако свое право на существование разные направления в психологии часто отстаивали не только в полемике друг с другом, но и в претензии на исключитель ное право единственно правильной интерпретации. Каждый из рассмотренных нами подходов не просто «работал* со своей феноменологией, но нередко претендо вал на универсальность предложенной им объяснительной модели. В случае конф ликта эта объяснительная модель касается прежде всего его происхождения.
Теоретические описания породили соответствующие направления в практичес кой работе с психологическими проблемами: психоаналитическая практика и транс-актный анализ, рационально-эмотивная терапия и разнообразные виды групповых встреч дали огромную литературу, изобилующую примерами конфликтов и работы с ними. Как совершенно справедливо отмечает Л. А. Петровская, «практическая работа может оказаться просто обедненной, если к многогранной живой реальнос ти прикладывается концепт, строго следующий единственному объяснительному принципу, как правило, продуктивному в определенных границах, но ни в коей мере не являющемуся всеохватывающим и исчерпывающим реальность. Это может быть отнесено ко всем существующим сегодня в психологии объяснительным теорети ческим конструкциям — психоаналитической, бихевиористской, когнитивистской,
гуманистической и др.» (Петровская, 1989, с. 107). Практическая работа в каждом конкретном случае и состояла бы прежде всего в верификации тех или иных воз можных объяснений психологической природы данного конфликта.
Современные тенденции в подходе к конфликтам: признанное и спорное
Современная психология представляет собой такое разнообразие знания, раз вивающихся практик, борьбы мнений, разочарований и побед, что пытаться судить о состоянии дел в какой-то ее области — попытка, заведомо обреченная на критику, и в этом смысле занятие неблагодарное. И все же попробуем хотя бы в первом при ближении указать на то, что можно считать устоявшимся, принятым сегодня в об ласти психологического понимания и изучения конфликтов, а что остается спор ным и требует своего решения.
Доминирование практической ориентации
В качестве одной из наиболее явных особенностей сегодняшней психологии конфликта можно назвать явное предпочтение практических направлений в работе с конфликтами их теоретическому исследованию. В этом проявляется, возможно, общий кризис психологической теории, о котором сегодня нередко можно слышать. Сказывается и влияние гуманистической психологии с ее попытками противопо ставить «официальной», «академической» психологии «живое» знание реальных человеческих проблем и опыт работы с ними.
Для гуманистической психологии, оформившейся как научное направление в середине XX века, характерно обращение к сущностным сторонам человеческой личности, стремление к решению практических задач развития личности и помощи человеку. Идущая от психологической практики гуманистическая психология опи рается на анализ конкретного опыта работы, предпочитая его теоретическим схе мам и моделям. Одним из положений гуманистической психологии является пред ставление, что «поскольку человеческая природа определяется не тем, что делает человек, а тем, как он осознает свое бытие, его природа никогда не может быть оп ределена полностью» (Роджерс, 1994, с. 7).
Еще одной немаловажной причиной, по которой в современных публикациях чаще встречаются разборы конкретных случаев, описания терапевтической рабо ты, анализ конфликта, чем результаты исследований в этой области, является разо чарование в релевантности существующих методов теоретического изучения кон фликта. Кроме общей проблемы истинности психологического знания, добываемо го с помощью лабораторных исследований социального поведения человека (осо бенно в случае сложных психологических явлений), исследование конфликта имеет собственные особенности и трудности, на которых мы подробнее остановимся в раз-Деле о методах исследования.
Помимо общего преобладания практической ориентации современной психоло гической науки в области конфликтов и ее продолжающего нарастания можно так-
Личность динамична, а не статична, ее сти хия — творчество, а не прозябание. Наша цель - новое, конструктивное перераспре деление напряжений, а не абсолютная гар мония. Полное устранение конфликтов приведет к застою; нашей задачей являет ся превращение деструктивных конфлик тов в конструктивные.
Р.Мэй
же с уверенностью говорить об утверждении отношения к конфликту как к явле нию не только естественному и закономерному, но и к выполняющему важные фун кции в психической жизни человека.
Изменение отношения к конфликтам
Пожалуй, наиболее определенным образом об этом изменении заявила гумани стическая психология, которая в отношении психологических конфликтов заняла принципиально иную позицию, чем психоанализ. Психоаналитическое понимание
природы человека предполагает, что на протяже нии своей жизни человек постоянно стремится к , ослаблению, уменьшению конфликта. Гуманис тическая психология не рассматривает конфликт как неизбежность. В то же время, как пишет Р. Мэй, «предельная целостность человеческой личности не только невозможна, но и нежела тельна... Личность динамична, а не статична, ее стихия — творчество, а не прозябание. Наша цель — новое, конструктивное перераспределе ние напряжений, а не абсолютная гармония. Полное устранение конфликтов при ведет к застою; нашей задачей является превращение деструктивных конфлик тов в конструктивные» (Мэй, 1994, с. 30).
Если для психоаналитиков противоречия души есть признак дезинтеграции, если не патологии личности, то для психологов гуманистического направления «внутрен няя напряженность личности свидетельствует о непрерывной работе духовного нача ла» (Мэй, 1994, с. 34), а «причиной личностных проблем является нарушение пра вильного распределения напряжений во внутренней структуре личности» (с АО). Конфликт — это нормально, это то, что сопутствует как нашей внутренней жиз ни, так и нашему взаимодействию с людьми. Переживание конфликтов — тяжелый и болезненный процесс, но это часть жизни человека. Мы не должны чувствовать себя виноватыми или несостоятельными неудачниками, если мы переживаем конф ликты. Это может показаться довольно очевидным, однако многие проблемы в жиз ни людей и их переживания возникают из-за непонимания или непринятия этой точки зрения.
Рассмотрим в качестве примера взаимоотношения детей и родителей. Развитие ребенка неизбежно сопряжено с возникновением в их взаимодействии противоре чий. Оно связано с постепенным обретением большей взрослости и самостоятель ности, в процессе чего ребенок делает шаги к автономизации, к более самостоя тельному существованию. Когда ребенок первый раз отдергивает ногу, на которую мама натягивает ботинок, и говорит: «Я сам», он фактически говорит о том, что его уже не устраивают сложившиеся формы их взаимодействия и он хочет их изме нить. Потом мама ведет ребенка в школу, он держится за ее руку, но в какой-то момент он начинает противиться этому, потому что он уже большой и ему неудоб но, чтобы его мама вела за ручку, как маленького. Затем он станет подростком и будет спорить с родителями из-за того, почему вечером он должен являться домой в десять часов, когда другие мальчики гуляют допоздна, и т. д.
Таким образом, в отношениях детей и родителей постоянно возникают противо речия между сложившимся на данный момент стилем их взаимодействия и потреб ностями ребенка в его изменении. Эти противоречия неизбежны, более того, на пример, в подростковом возрасте они часто рассматриваются не просто как неиз бежный, но как обязательный или даже желательный компонент взросления ребен-а Такой точки зрения придерживаются профессиональные психологи.
Но что при этом чувствуют родители? Они сталкиваются с тем, что считают не повиновением, упрямством, выходом ребенка из-под контроля, а зачастую и откро венным бунтом, протестом, сопровождающимся характерной для подросткового возраста резкостью. Родители реагируют на это как на нечто совершенно неприем лемое, как на то, чего быть не должно. Они воспринимают происходящее как угрозу родительскому авторитету, как прямую опасность для ребенка («Он вышел из-под контроля!») и, нередко, как собственную родительскую несостоятельность-(«Я не сумел его правильно воспитать», «Я виновата, я что-то недоглядела»). Такого рода чувства, переживаемые родителями, типичны и являются следствием непринятия того факта, что конфликтность — это неотъемлемая черта наших отношений.
Сказанное относится, конечно, не только к взаимодействию родителей и детей, но и к другим сферам наших отношений. Совместная жизнь людей постоянно созда ет ситуации несовпадения интересов, обусловливает необходимость взаимных ус тупок и компромиссов. Семейные отношения потенциально наделены высокой кон фликтностью, однако, что подтверждено исследованиями, именно супружеские от ношения потенциально содержат в себе возможность наибольшего эмоционально го удовлетворения.
Таким образом, еще раз повторим, что конфликт — это совершенно нормальное' явление. Люди должны перестать рассматривать конфликты как аномалию, нечто «неправильное», поскольку, полагая так, они будут требовать послушания от де тей, повиновения от окружающих и подавлять конфликты в самих себе.
Позитивные функции конфликтов
При обсуждении понимания конфликтов в социальных науках отмечалось, что современная точка зрения исходит из представления о позитивных функциях конф ликта.
Это легко принимается, когда речь идет о теоретических рассуждениях социоло гов о процессах, происходящих в социальных системах. Но психолог имеет дело с живыми людьми и видит перед собой страдающего человека, тяжело переживаю щего жизненные сложности, что эмоционально бывает трудно совместить с рас суждениями о пользе конфликтов.
Однако и для современной психологии характерно признание двойственной природы конфликта, в том числе и его позитивной роли.
Конфликт — источник развития. Самая главная позитивная функция конф ликта состоит в том, что, будучи формой противоречия, конфликт является источ ником развития. Наиболее явное выражение эта функция конфликта, принимаю щего форму кризиса, нашла в концепции Эриксона, Наряду с ней существует и мно жество других, более частных приложений общего тезиса о позитивной роли про-
тиворечий в развитии индивида. Например, в ряде исследований, основанных на идеях Жана Пиаже и его школы, показано, что социо-когнитивные конфликты мо гут быть источником интеллектуального развития детей. Под социо-когнитивным конфликтом понимается ситуация, когда индивиды имеют разные ответы на одну и ту же проблему и мотивированы на достижение совместного решения. Чем значи мее этот конфликт для участников ситуации, тем потенциально сильнее его влия ние на их интеллектуальное развитие (Levine, Resnick, Higgins, 1993). Также обще признанным можно считать тезис о противоречиях как источнике развития группы, включая и возможные конкурентные процессы. Так, Б. Ф. Ломов считает, что в со вместной деятельности «соперничество (сотрудничество) играет роль своеобраз ного "катализатора" развития способностей* (Ломов, 1984, с. 325). Аналогичную функцию стимулирования активности и развития конкуренция играет в группе. Принятие этой точки зрения проявилось в том, что в психологический словарь 1990 года впервые был введен термин «конфликт продуктивный» (Психология. Словарь 1990).
Конфликт — сигнал к изменению. Из других позитивных функций конфлик та наиболее очевидной является сигнальная функция. Обсуждая типы критических ситуаций, Ф. Е. Василюк подчеркивает позитивную роль, «нужность» внутренних конфликтов для жизни: «Они сигнализируют об объективных противоречиях жиз ненных отношений и дают шанс разрешить их до реального столкновения этих от ношений, чреватого пагубными последствиями» (Василюк, 1995, с. 94).
Аналогичную сигнальную функцию конфликты выполняют и в межличностных отношениях. Вернемся к примеру с родителями и ребенком. Если родители воспри нимают несогласие ребенка, его новые притязания и попытки их обсуждения с ро дителями исключительно как неповиновение, то они будут бороться с его непослу шанием, настаивать на своем и тем самым скорее всего ухудшат, а может быть, и разрушат свои отношения с ребенком. Самые острые и болезненные конфликты с подростками возникают в тех семьях, где они с дететва находились в атмосфере по давления. Постепенно накапливающееся напряжение подобно пару, давление ко торого разрывает плотно закрытый котел.
Конструктивной реакцией будет восприятие происходящего не как неповинове ния, но как сигнала о необходимости изменений. Возможно, здесь будет уместна аналогия с болью. Боль неприятна, но любой врач скажет, что она выполняет важ ную и полезную функцию. Боль есть сигнал о том, что в организме что-то не так. Игнорируя или заглушая боль успокоительными таблетками, мы остаемся с болез нью. Конфликт, подобно боли, выполняет сигнальную функцию, сообщая нам о том, что что-то не в порядке в наших отношениях или в нас самих. И если мы в ответ на этот сигнал пытаемся внести изменения в наше взаимодействие, мы приходим к новому состоянию адаптации в отношениях. Точно так же адекватной реакцией ро дителей будет приспособление своего поведения, своих требований и ожиданий к новому уровню развития ребенка, его самостоятельности и автономии. Если мы на каждом этапе своих отношений достигаем нового уровня адаптации, это обеспечи вает сохранение, «выживание» наших отношений.
С. Минухин и Ч. Фишман описывают ситуацию, связанную с уходом взрослых детей из семьи, которую они называют «периодом опустевшего гнезда» и которая
часто ассоциируется с депрессией у женщин: «Однако на самом деле супружеская подсистема вновь становится для обоих ее членов важнейшим семейным холоном, хотя при появлении внуков приходится и здесь вырабатывать новые взаимоотноше ния. Данный период, часто описываемый как период растерянности, может вместо этого стать периодом бурного развития, если супруги и как индивиды, и как пара прибегнут к накопленному опыту, своим мечтам и ожиданиям, чтобы реализовать возможности, ранее недоступные из-за необходимости выполнять свой родительс кий долг» (Минухин, Фишман, 1998, с. 32-33).
Конфликт — возможность сближения. На психологическом материале мо гут быть найдены примеры, иллюстрирующие и другие позитивные функции конф ликта, например «коммуникативно-информационную» и «связующую» (в термино логии Козера).
В качестве примера я приведу рассказ одной молодой женщины. Она вышла за муж рано, ей не было еще и девятнадцати лет. Ее избранник был старше ее на не сколько лет, и, хотя был тоже молод, ей казалось, что он мудрее и опытнее. Возмож но, именно это привело к тому, что, несмотря на хорошие отношения с ним, она чувствовала в душе какую-то стесненность, ощущала разделявшую их дистанцию. После рождения ребенка их отношения стали ухудшаться и наконец подошли к той опасной черте, после которой, возможно, их ждало расставание. Однако произо шел тот, часто неожиданный прорыв, на который всегда остается надежда. Они ста ли выяснять свои отношения и в ходе этого откровенного разговора поняли друг друга. Рассказав эту довольно банальную историю, женщина добавила в конце: «Я так рада тому, что этот конфликт тогда был между нами. Потому что с тех пор мы с мужем стали абсолютно близкими друг другу людьми. У меня нет человека ближе него, ни мама, ни мой ребенок, нет, он мой самый близкий человек. Я могу ему все-все сказать, что у меня на душе».
Этот новый уровень отношений между ними она связывает именно с происшед шим конфликтом. Момент прорыва, когда людям нечего терять, когда они пытают ся прорваться друг к другу, может стать для них последней возможностью взаимо понимания. Недаром социологи чикагской школы говорили: «Конфликт — это воз можность разговора начистоту».
Конфликт - это возможность разрядки напряжения, «оздоровления» отношений. Функция разрядки напряжения, «оздоровления» отношений, которую потенциально содержит в себе конфликт, может целенаправленно использоваться в педагогической практике. Например, А.С.Макаренко рассматривал конфликт как педагогическое средство влияния на отношения людей. У него есть незакончен ная работа «О «взрыве» (1949), в которой он указывает, что в коллективе всегда существует целый комплекс различных противоречий «разных степеней конфликт ности». Выбирая «из общей цепи конфликтных отношений самое яркое, выпираю щее и убедительное, для всех понятное», Макаренко рекомендует разрешать его методом «взрыва». «Взрывом я называю доведение конфликта до последнего преде ла, до такого состояния, когда уже нет возможности ни для какой эволюции, ни для какой тяжбы между личностью и обществом, когда ребром поставлен вопрос — или быть членом общества, или уйти из него» (Макаренко, 1958, с. 508). Этот после-
дний предел может выражаться в различных формах, но во всех случаях его глав ной задачей является ломка неверно сложившихся отношений, на месте которых строятся новые отношения и новые понятия. Макаренко проявлял большой инте рес к явлению «взрыва», хотя и оговаривал при этом, что «взрывной маневр — вещь очень болезненная и педагогически трудная» (там же, с. 510).
Интересно, что тот же прием усиления переживаний для инициирования благо творного кризиса Р. Мэй считает возможным использовать в психотерапевтичес кой практике. Он пишет о том, как однажды получил чрезвычайно эмоциональное письмо от молодого человека, который просил его о помощи: «В ответном письме я поставил целью предельно обострить его переживания и вызвать кризис. Я напи сал, что он привык к своему положению избалованного ребенка, с которым всегда носились, а сейчас в его страданиях нет ничего, кроме жалости к самому себе и полного отсутствия мужества справиться с создавшимся положением. Я специаль но не оставил никакой лазейки для спасения престижа его "Я"» (Мэй, 1994, с. 99). Мэй считает, судя по ответной реакции, что его цель была достигнута и привела к конструктивным шагам.
Подчеркивание потенциальных позитивных возможностей конфликта не долж но заставить нас забыть о его вероятной деструктивной роли в жизни личности. Можно считать общепризнанным представление не только о позитивном значении эффективного разрешения и преодоления личностью возникающих внутриличнос-тных кризисов, конфликтов, противоречий, но и о негативном, а то и разрушитель ном влиянии, которое может иметь для развития здоровой личности их непреодоле ние. Мы можем оценивать выход человека из конфликта или кризиса как продук тивный, если в результате он действительно «освобождается» от породившей его проблемы таким образом, что переживание делает его более зрелым, психологичес ки адекватным и интегрированным.
Ф. Василюк отмечает, что эмоциональное переживание кризисной ситуации, ка ким бы сильным оно ни было, само по себе не ведет к ее преодолению. Точно так же анализ ситуации, ее обдумывание приводит лишь к ее лучшему осознанию. Подлин ная же проблема состоит в созидании нового смысла, в «смыслопорождении», «смыс-лостроительстве», когда результатом внутренней работы личности по преодолению, проживанию критических жизненных ситуаций становятся изменения в ее внут реннем субъективном мире — обретение нового смысла, новое ценностное отноше ние, восстановление душевного равновесия и т. д. (Василюк, 1984).
Напротив, те стратегии, которые, в сущности, являются психологически неэф фективными, как бы их ни оценивал сам индивид, реально оказываются направлен ными на ослабление, смягчение остроты переживаемого кризиса и сопровождаю щих его эмоциональных состояний. Если вспомнить ранее использованную меди цинскую аналогию, то можно сказать, что в первом случае человек, почувствовав боль, пытается выяснить ее причину и справиться с ней, вылечив болезнь, а во вто ром случае он просто принимает таблетки, пытаясь заглушить неприятные ощу щения.
Общая практическая позиция может быть выражена уже приводившимися сло вами Мэя: «...Нашей задачей является превращение деструктивных конфлик тов в конструктивные» (Мэй, 1994, с. 30).
Определение понятия конфликта
К наиболее значительной из ряда нерешенных проблем можно, на наш взгляд, от нести трудности, связанные с определением понятия конфликта и его соотнесением с другими, близкими ему понятиями и явлениями психической жизни человека.
Мы уже обращались к вопросу о трудностях определения и самого понятия кон фликта, и рамок его проблемного поля. Проведенный анализ понимания конфликта и природы этого явления в различных направлениях классической психологии обо гатил наше представление о психологических конфликтах, но не снял проблемы определения понятия, более того, даже усложнил ее.
Авторы обобщающего издания по проблемам конструктивного управления кон фликтами (Constructive Conflict Management..., 1994) вынуждены начинать с во проса об определении. Они отмечают, что существующие определения конфликта делают акцент либо на несовместимости действий (что, как мы видели, свойствен но ситуационному подходу), либо на воспринимаемом различии интересов или убеждений (что характерно для когнитивистов). Определение конфликта, по их мнению, с которым трудно не согласиться, должно включать в себя и поведенчес кие, и когнитивные, и аффективные компоненты как присутствующие в любом кон фликте и значимые для него.
А. Я. Анцупов и А. И. Шипилов в своем обзоре работ по конфликтологической проблематике попытались сопоставить различные определения конфликта в отече ственной психологии, решая ту же задачу, которую в свое время ставили перед со бой западные социологи по отношению к социальным конфликтам. Так же, как Макк и Снайдер, они приходят к выводу об отсутствии сложившегося общепризнанного понимания конфликтов.
Авторы проанализировали 52 определения конфликтов, принадлежащих отече ственным психологам. Определения внутриличностного конфликта опираются на два ключевых понятия: в одних определениях конфликт трактуется как противоре чие между различными сторонами личности, в других — как столкновение, борьба личностных тенденций. Обобщение определений межличностного конфликта по зволило выделить следующие его основные свойства: наличие противоречия между интересами, ценностями, целями, мотивами как основа конфликта; противодей ствие субъектов конфликта; стремление любыми способами нанести максималь ный ущерб оппоненту, его интересам; негативные эмоции и чувства по отношению друг к другу (Анцупов, Шипилов, 1992). Анализ большинства конкретных опреде лений демонстрирует либо их уязвимость, либо узость, не удовлетворяющую суще ствующим разновидностям психологических конфликтов (по меньшей мере, двум его основным разновидностям — внутриличностной и межличностной). А «Психо терапевтическая энциклопедия» (1998) вообще не включает в круг определяемых понятий такие, как «конфликт», «кризис» или, например, «проблема», столь широ ко используемые в практической работе.
Обратимся к предпринятому нами во введении предварительному выделению ряда признаков, которые на основании различных источников были обозначены как ин вариантные, т. е. обязательно встречающиеся в различных трактовках конфликта.
Напомним, что к ним были отнесены биполярность как противостояние двух на чал; активность, направленная на преодоление противоречия; наличие субъекта
или субъектов как носителей конфликта. Рассмотрим, удовлетворяют ли эти при знаки психологическому пониманию конфликтов с учетом представлений разных психологических направлений.
Биполярность как наличие и противостояние двух начал обязательно присут ствует в любом психологическом конфликте. Идет ли речь о внутриличностном конфликте, межличностном или о межгрупповом.— в любом случае в конфликте присутствуют две инстанции, противостоящие друг другу.
Активность, направленная на преодоление противоречия, также характерна для любого конфликта и в разных обозначениях присутствует, видимо, во всех оп ределениях конфликта (что неудивительно: вспомним, что по самому своему проис хождению слово «конфликт» — это столкновение). Эта активность называется «столкновением», «несовместимостью», «противодействием» и т. д.
Именно эта характеристика конфликтов была в свое время предметом споров между конфликтологами, которые не могли решить, является ли этот признак обя зательным или уже наличие негативных чувств можно считать конфликтом. Л. Ко-зер возражал против отождествления конфликта с враждебными установками: «Раз личие между конфликтом и враждебными чувствами является существенным. Кон фликт в отличие от враждебных установок или чувств всегда имеет место во взаи модействии между двумя или более людьми: Враждебные аттитюды являются пре-диспозициями к возникновению конфликтного поведения; конфликт, в противопо ложность, всегда есть взаимодействие» (Coser, 1986, с. 37). В настоящее время, по мнению Г. М. Андреевой, дискуссионный вопрос о том, «есть ли конфликт лишь форма психологического антагонизма (т. е. представленности противоречия в со знании) или это обязательно наличие конфликтных действий», можно считать ре шенным в пользу того, что «оба вызванные компонента есть обязательные призна ки конфликта» {Андреева, 1994, с. 93).
Действительно, противоречия между людьми, возникшие между ними разногла сия, сколь бы значимы они ни были, не обязательно будут принимать форму конф ликта. Когда же ситуация начинает развиваться как конфликтная? Если человек, воспринимая сложившуюся ситуацию как неприемлемую для него, начинает что-то предпринимать для ее изменения — объясняет свою точку зрения партнеру, пыта ясь переубедить его, идет жаловаться на него кому-то, демонстрирует свое недо вольство и т. д. Все это рассчитано на ответную реакцию партнера и направлено на изменение ситуации. Является ли этот признак — активность, направленная на преодоление противоречия, — обязательным для конфликтов, развивающихся не в межличностных ситуациях, но во внутреннем мире человека, на внутриличностном уровне? Ранее мы отмечали, что сама по себе биполярность еще не означает столк новения сторон. В каждом из нас живет множество противоречий — стремление к близости с другими людьми и стремление к автономности", обособлению своей ин дивидуальности, в нас сосуществует высокое и низкое, доброе и злое и т. д. Тем не менее это не означает, что мы постоянно находимся из-за этого в конфликте с са мим собой. Однако когда по тем или иным причинам эти противоречия обостряют ся, начинается «борьба», поиск, подчас мучительный, решения, способа преодоле ния этого противоречия, выхода из него.
Носитель конфликта — субъект или субъекты. Еще один признак конфлик та был первоначально обозначен нами как наличие субъекта или субъектов в каче стве носителей конфликта. Его выделение определялось необходимостью ограни чить предлагаемое нами понимание конфликта от его метафорического употребле ния Простейшая интерпретация этого признака означает, что конфликт — это «че ловеческое» явление. Психологи не нуждаются в этом уточнении (исключение составляет приписывание свойств конфликта явлению борьбы в животном мире, что, на наш взгляд, глубоко ошибочно, ибо лишает феномен конфликта его ценнос тно-нормативных'характеристик, его «социальности»). Однако субъект — не про сто человеческий индивид; эта характеристика делает акцент на его наделенности сознанием и волей (в традиционном философском и психологическом понимании), на его способности к активным и осознанным действиям.
Активность отмечалась нами выше как один из атрибутивных признаков конф ликта. Она развивается как следствие осознания наличия противоречия и потреб ности в его преодолении. Если человек не воспринимает существующее противоре чие (в собственных стремлениях, в отношениях с другими людьми и т. д.) как про блему, требующую решения, то психологически конфликта не существует. Сказан ное, конечно, не означает необходимости адекватного осознания возникшей проблемы, но может переживаться в виде эмоционального дискомфорта, напряжения, тревож ности, т. е. так или иначе порождать потребность в ее преодолении. В равной мере, независимо от того, что можно было бы назвать «объективным взглядом», если че ловек воспринимает как проблему что-то в своих отношениях с другими людьми или то, что происходит в его душе, он будет переживать это как проблему, требую щую своего решения.
На первый взгляд, исключением является психоаналитическая трактовка конф ликта как неосознаваемого человеком явления (напомним: патогенного, по Фрей ду, и невротического, по Хорни). Однако речь идет о вытесненных из сознания про блемах, следовательно, было бы точнее говорить о конфликтах, которые приобрели неосознанный характер в результате определенной внутренней работы, направлен ной на их вытеснение и подавление, а их разрешение как раз и предполагает их осознание. (Мы вынуждены, несмотря на безусловную важность затронутой про блемы, ограничиться здесь этим кратким обсуждением признака осознанности про тиворечия. Впоследствии мы еще неоднократно будем возвращаться к этой пробле ме, прежде всего в связи с темой возникновения конфликтов.)
Мы рассмотрели те признаки конфликта, которые первоначально были выделе ны для характеристики данного явления и которые, по нашему мнению, вполне со гласуются и с психологической феноменологией, и с представлениями, существую щими в теоретической психологии. Не осталось ли за пределами нашего рассмотре ния какого-то неотмеченного признака? Обращение к определениям конфликта Другими авторами показывает, что предложенные нами атрибутивные признаки со прягаются или во многом совпадают с представлениями специалистов или, во вся ком случае, не противоречат им. Но есть одна характеристика конфликта, которая заслуживает особого обсуждения.
Речь идет о негативных действиях или негативных чувствах — характеристиках, Нередко включаемых в определения конфликта. Рассмотрим в качестве примера два Уже приводившихся определения. Одно из них — классическое и, возможно, наибо-
лее распространенное определение Л. Козера, широко используемое в литературе. Оно относится к социальному конфликту, но, как известно, в западной традиции по нятие социального конфликта используется достаточно широко, в том числе и при менительно к интерперсональным ситуациям. Итак, по Козеру, «социальный конф ликт может быть определен как борьба из-за ценностей или претензий на статус, власть или ограниченные ресурсы, в которой целями конфликтующих сторон явля ются не только достижение желаемого, но также и нейтрализация, нанесение ущер ба или устранение соперника» (Coser, 1968, с. 232). В этом определении стороны выступают как противники, стремящиеся нейтрализовать друг друга. Но это в луч шем случае, а в худшем — в определение конфликта прямо включаются агрессив ные компоненты («нанесение ущерба или устранение соперника»). Второе опреде ление принадлежит отечественным авторам Анцупову и Шипилову, выполнившим огромную аналитическую работу по уточнению понятийной схемы конфликта: «Под конфликтом понимается наиболее острый способ разрешения значимых противоре чий, возникающих в процессе взаимодействия, заключающийся в противодействии субъектов и обычно сопровождающийся негативными эмоциями» (Анцупов, Шипи-лов, 1999, с. 8). Оставим в стороне претензии, которые можно было бы предъявить к данному определению, в частности напрашивающийся вопрос «что значит обыч но?», а если негативные эмоции переживаются лишь одной стороной?
Речь идет о принципиальном вопросе — включении в понятие конфликта в каче стве его обязательного признака негативных действий (как у Козера) или негатив ных чувств (как у Анцупова и Шипилова). Определение Козера было предложено им 30 лет назад в период становления конфликтологии; определение Анцупова и Шипилова — одно из последних. Напомним, что для ранней философско-социологической традиции, как и для психологической (психоанализа), было характерен акцент на деструктивных, разрушительных аспектах конфликта, что приводило к его общей негативной оценке. С психологической точки зрения, придерживаясь любого из этих определений, мы вынуждены были бы также рассматривать конф ликт как явление отрицательное.
Несомненно, что конфликт сопровождается разнообразными переживаниями: можно испытывать чувство досады, переживать возникшие затруднения, чувство непонятости, несправедливости и т. д. Однако обязательно ли в нем присутствует враждебность по отношению к партнеру или желание нанести ему ущерб?
Авторы издания, посвященного конструктивному управлению конфликтами (Con structive Conflict Management..., 1994) считают, что это понятие характеризуется более широким объемом, чем понятие агрессии, и что конфликт может протекать без агрессии. Последняя может быть способом воздействия участников конфликта друг на друга, может приводить к деструктивному его развитию, однако в современ ной интерпретации конфликт может развиваться и без взаимной враждебности участников или их разрушительных действий. Это как раз и дает основания наде яться на возможности конструктивного управления конфликтами.
В большинстве приведенных выше определений речь шла об интерперсональ ных конфликтах. Если мы надеемся на возможность создания универсального опре деления конфликта, отвечающего, по крайней мере, двум его основным психологи ческим разновидностям — межличностному и внутриличностному конфликту, то оно должно содержать признаки, релевантные для конфликтов обоих видов. Вряд
ли правомерно среди разнообразных чувств, переживаемых человеком в ситуации экзистенциального или любого другого внутреннего конфликта, делать акцент на враждебности или агрессии по отношению к самому себе.
Таким образом, нам представляется, что включение в перечень признаков конф ликта агрессии (в виде действий или враждебных чувств) приводит к сужению объема понятия и тем самым сводит общее понятие конфликта к одной из возмож ных разновидностей.
Резюме
1. Представление о конфликте как интрапсихическом явлении развивалось психодинамическими подходами. Основная традиция в его интерпретации заложена Фрейдом.
2. Конфликт — это важнейший теоретический конструкт в психоаналитичес кой концепции, ключ к пониманию психической жизни человека. Конфликту приписывается изначальный характер в силу противоречивости самой при роды человека. Основное внимание в психоаналитических работах уделя лось внутренним конфликтам неосознаваемого характера.
3. Конфликт, с точки зрения психоанализа, возникает в глубинах психики как результат взаимодействия внутренних структур и тенденций психики в силу законов ее собственного существования. Только в рамках этих законов и можно адекватно объяснить и описать интрапсихический феномен.
4. Интерперсональные конфликты в психоаналитической традиции также ин терпретируются через внутриличностные особенности человека. Стойкая тенденция к межличностным осложнениям является следствием искажений в базисных аттитюдах человека, возникающих под влиянием неблагоприят ного опыта, приобретенного преимущественно в детстве.
5. Ситуационный подход в исследовании конфликтов был реализован, прежде всего, в бихевиористской традиции, сделавшей акцент на внешних детерми нантах их возникновения.
6. Предметом изучения ситуационных подходов в исследовании конфликтов стали внешне наблюдаемые конфликты и их поведенческие параметры. В рамках ситуационных представлений конфликт есть форма реакции на вне шнюю ситуацию.
7. Стойкая тенденция личности к конфликтному реагированию в поведенчес ких подходах является следствием закрепления соответствующих моделей в поведенческом репертуаре,
8. Наибольший вклад в изучение ситуационной детерминации конфликта внес М. Дойч, в работах которого конфликт описывается как следствие объектив ного столкновения интересов сторон. Результаты исследований Дойча легли в основу созданной им концепции кооперации—конкуренции.
9. С точки зрения когнитивных подходов конфликт может быть понят только с учетом субъективного отражения тех или иных параметров ситуации, кото рое становится основой оценки ситуации как конфликтной и ключевым фак тором объяснения феноменологии конфликтов.
10. Традиция субъективного понимания ситуации и ситуационной детермина ции поведения была заложена Левином, первым психологом, исследовавшим конфликты.
11. Когнитивные подходы описали когнитивное измерение конфликта, а также предложили его понимание как специфической когнитивной схемы, в соот ветствии с чем конфликт — это не свойство ситуации, но скорее выводы, де лаемые на ее основе.
12. Каждый из классических подходов психологической науки инициировал по иск феноменологии, соответствующей его теоретическим представлениям, и внес свой вклад в понимание и описание эмоционального, поведенческого и когнитивного измерения конфликта.
13. Современные тенденции в подходе к конфликтам проявляются в преимуще ственной ориентации на практическую работу и увеличении количества практических разработок и соответствующем снижении числа теоретичес ких исследований.
14. Общепризнанным становится не просто принятие конфликтов в качестве ес тественной формы психической жизни людей, будь то внутриличностные или межличностные конфликты, но и признание их важных функций в разви тии личности и ее отношениях с другими людьми.
15. Нерешенными в психологии остаются проблемы с определением конфликта и объемом его понятия.