Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Как вполне справедливо отмечается в научной литературе, правильное понимание сущности системного подхода является одним из факторов успеха системного изучения того или иного объекта1. В настоящем диссертационном исследовании предпринимается попытка реализации принципов системного подхода в конкретно-научном исследовании, не ставит задачи всестороннего анализа сущности системного подхода, методология которого изложена в самостоятельных научных работах.
Вместе с тем, необходимо изложить общую характеристику познавательных возможностей системного подхода в методологическом арсенале современной юридической науке.
В общем смысле, система (от греч. systema – целое, составленное из частей; соединение) представляет собой множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенную целостность, единство2.
Системные идеи, динамичное развитие которых началось во второй половине ХХ века, являются методологической основой познания действительности многими науками в самых различных областях. Однако до сих пор нет единогласия по поводу его собственно методологических характеристик.
Одни авторы относят системный подход к методам познания. Например, В.М. Сырых, при рассмотрении системного (системно-структурного – в терминологии данного автора) подхода отмечает его как метод научного познания наряду с общими приемами познания, вырабатываемых логикой и используемых в любом научном познании для решения конкретных познавательных задач, наряду с анализом и синтезом, индукцией и дедукцией, аналогией, сравнением, восхождением от конкретного к абстрактному и наоборот и др.3
Противоположно мнение А.И. Уемова, который, ссылаясь на позиции И.В. Блауберга и Э.Г. Юдина4, отмечал, что системный подход, несмотря на его общенаучный характер, применим не ко всякому научному познанию, а лишь там, где целесообразно рассматривать объект как систему5.
Э.А. Поздняков определяет системный подход как принципы теоретического исследования объектов, представляющих собой сложные развивающиеся системы, а вопрос о соотношении системного подхода и диалектики разрешает, относя системный подход к одному из принципов диалектического материализма. При этом системный подход и системный метод отождествляются6.
Согласно точке зрения Э.Г. Юдина и И.В. Блауберга системный подход представляет собой единое методологическое направление современной науки7. При этом, основываясь на четырехуровневом подразделении методологии – философском, общенаучном, конкретно-научном и методике и технике научного исследования – Э.Г. Юдин утверждает, что системный подход принадлежит ко второму уровню, т.е. к уровню общенаучных принципов и процедур исследования8.
Однако известны в науке и другие мнения. Так В.Н. Садовский полагает, что методологический подход может проявлять себя на всех уровнях вышеуказанной методологии. С позиции В.Н. Садовского системный подход не средство познания, а одна из форм разработки, теоретического описания и исследования этих средств, сами же средства познания определяются им как системные методы, а понятия системного подхода и системного метода автором употребляются как синонимичные9.
Такого же мнения придерживается и известный методолог права Д.А. Керимов, который считает, что системный подход, системный анализ представляют собой специфику системного метода как одного из методов диалектики10.
Приведенная позиция дает основание для вывода о том, что системным методом автор считает диалектическую категорию системности, развитием которой и является системный подход. Более того, системный подход не только конкретизирует положения диалектики, но и входит в ее состав11.
Таким образом, общий анализ далеко не полного перечня трудов, так или иначе затрагивающих отдельные аспекты системного познания действительности, с очевидностью демонстрирует, что вопрос сущности системного подхода и его методологического статуса далек от окончательного решения. Однако не менее очевидно и то, что системный подход эффективно внедрен в арсенал методологии познания и успешно используется в различных областях научных знаний.
При системном исследовании изучение объекта проводится не само по себе, а с учетом связи элементов и их места в структуре. Элементы рассматриваются как относительно неделимые в рамках разрешения конкретной задачи и с учетом специфики данного объекта. Свойства объекта как целого определяются не только и не столько свойствами его отдельных элементов, сколько свойствами его структуры, особыми интегративными связями рассматриваемого объекта. При этом, исследования объекта как системы в методологическом плане неотделимо от анализа условий его существования и анализа среду системы12. Это особенно важно подчеркнуть при исследовании системы субъектов частного права, где средой (юридической) выступает сфера реализации частноправовых норм.
Д.М. Гвишиани выделяет методологические принципы системного исследования: реализация концепции системности как движения от целого к части, от системы к элементам; выделение структурных уровней системы элементов и построение той или иной иерархии; движение от изучения свойств к изучению отношений; ориентация на функционирование объекта; определение оптимальных масштабов системы-модели, способной неуклонно повышать меру своей адекватности изучаемому системному объекту; учет противоречий, присущих системе13.
Д.А. Керимов обозначает последовательный процесс системного исследования: во-первых, обнаружение составных частей системы; во-вторых, выявление специфических качеств каждой из частей; в-третьих, аналитическое изучение связей, отношений и зависимостей между собой; в-четвертых, обобщение частей в их качественной определенности и взаимодействии, раскрывающем свойства системы как единого целого; в-пятых, на познание функционального назначения, роли и эффективности воздействия системы на среду и обратного влияния среды на систему14.
Приведенные положения в ряде случаев дополняют друг друга и представляют собой арсенал средств, техники, принципов использования системного подхода в научных исследованиях.
Инструментарий системного подхода широко используется в юриспруденции. Так, вполне устоявшимися являются представления о правовой системе общества, системе права, системе функций права, системы законодательства и др.15
А.Ф. Черданцев специфику применения системного метода в правоведении видит в двусторонней структурной организации государственно-правовых явлений: «…с одной стороны, каждое из них имеет внутреннюю структуру, внутреннее строение (целостность изучаемого объекта, его элементы, определенный порядок организации, связи между ними), с другой стороны – каждое из них выступает как элемент суперструктуры…»16.
На полиструктурность правовых явлений обращает внимание и В.М. Сырых. Данный автор рассматривает возможность осуществления системно-структурного анализа на четырех уровнях: на уровне наиболее простых в структурном отношении явлений – норм права; на уровне системных образований – правовых институтов; на уровне систем, включающих в себя системные образования второго уровня – отраслей права; на уровне тотальной целостности – права в целом17.
В дополнение к системному методу, изучающему право, С.С. Алексеев указывает на необходимость при изучении правовой действительности исходить из понимания права не только в качестве особой социальной системы, но и под углом зрения системно-коммуникационных связей (право – элемент общества как системы, элемент других системных образований); системно-структурного аспекта (право – социальное явление, отличающееся сложной, многоуровневой структурой); системно-функционального аспекта (право – социальная система, отличающаяся специфическими регулятивными и охранительной функциями)18.
С.И. Архипов, опираясь на коммуникативную концепцию права в интерпретации А.В. Полякова, уточняя системно-коммуникативный подход к праву, наполняет его субъектным содержанием, понимая право в этом контексте как систему субъектов права и их взаимосвязей, в которой сосуществуют правовые лица, взаимодействующие между собой19.
Правовая комму никация, в отличие от иных форм социальной коммуникации, предполагает соблюдение всеми участниками специальных требова ний, правил, процедур, обеспечивающих опознаваемость, отождествимость правовых субъектов. В частности, к таким правилам относятся: правила регистрации актов гражданского состояния, нормы, регламентирующие порядок регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, правила определения места нахождения юридического лица, закрепления в уставных докумен тах его наименования (включая указание на его организационно-правовую форму, а в ряде случаев — и на характер деятельности юридического лица), нормы о регистрации его фирменного наиме нования и т.д. Нередко в целях индивидуализации правового лица в сфере предпринимательской деятельности в рекламных целях используются специальная атрибутика, флаги, эмблемы, другие символы.
В контексте системно-коммуникационных связей мы и можем рассмотреть систему субъектов права: право – социальная система; субъекты – социальные элементы. При наложении системы права на совокупность субъектов, элементы и основания для систематизации права также переходят на них. В этой связи, деление права на частное и публичное как системное основание, может отражаться и на соответствующей группировке совокупности субъектов.
При этом использование категории «система» к частному праву не должно носить характер механического «переодевания» данной категории, а должно осуществляться с учетом наличных системных связей. В этой связи, например, понятие «система частного права», которое рассматривается в настоящей работе, не должно применяться в качестве синонима общего перечня отраслей частного права, а выводится путем анализа метаотраслевого образования (частного и публичного права, международного или внутригосударственного права, материального и процессуального права). В систему их объединяет не авторское мнение, а наличие объективных связей между ними и их качественная характеристика.
Безусловно, в любой систематизации может присутствовать субъективное мнение, однако данное мнение должно основываться на адекватном восприятии объективной действительности, а не на поверхностном обобщении того материала, который желательно систематизировать.
В современной теоретической юриспруденции фактически объявлен методологический кризис, сводящийся к тому, что современные исследования практически не обогащают методологию юридической науки новыми, а имеющиеся подходы являются вариациями уже известных [2, с.7]. Это в существенной степени отражается на объективности результатов изучения правовых проблем, их достоверности научности. К сожалению, в некоторых работах, в том числе и в диссертационных исследованиях, методологическая база все больше становится «проходной» частью, авторы не углубляются в содержание указанных ими методов, которые порой не обнаруживаются в самом содержании научного труда. Иногда создается впечатление, что исследователь не вникает в содержание самого метода и его назначения в исследовании.
В то же время является весьма плодотворным подход, при котором содержание методологии юриспруденции обогащается за счет методов других наук, в том числе и не относящихся к блоку социальных.
В то же время изучение социальных процессов, в том числе и связанных с действием права, формированием и модификацией его системы, динамика реализации правовых норм, установление закономерностей нелинейного характера, проявление правовых и государственных явлений в общественной системе координат. Исследование общественных явлений с учетом принципов системности и математических расчётов позволяет взглянуть на традиционные правовые явления с новых позиций, расширить представление о них, выстроить дополнительную аргументацию, подкреплённую расчётами.
Представляется, что использование не-юридических средств познания правовых явлений в значительной степени оправдывается выводимыми на их основе и вполне устоявшимися категориями и понятиями. Так, например, категории «механизм (аппарат) государства», «механизм правового регулирования» прочно вошли в систему теоретической юриспруденции, хотя определяющие слова – механизм, аппарат – ассоциируются больше с разделом физики или технической сферой. То же можно сказать, когда речь идет об органах государства, где «органическое» начало элемента государственного аппарата представляется сходным с функционированием и положением органа биологического организма. В юриспруденции также используется термин «семья» применительно к группе правовых систем современности.
Математические средства исследования в праве – это всего лишь один из многих способов познания глубины исследуемого предмета. Однако его следует признать и одним из наиболее древних: знаменитый ученый ранней античности Пифагор (580-500 до н.э.) – основатель собственной школы, религиозный и политический деятель, теоретик музыки и математик – одним из первых, или даже первым из известных, предпринял попытку теоретической разработки понятий «равенство» и «справедливость», соответствующих ранним представлениям о праве, на основе их математических (цифровых) характеристик [см.: 3, с.101; 4, с. 45], причем исследования связывались не только к количественным характеристикам применительно к праву и государству (полису), но и к поискам функционально оптимальной модели общественного устройства.
Пифагорейская идея правового равенства была поддержана Сократом (469-399 до н.э.) в его идее «геометрического равенства», под которым тот имел в виду политическое равенство, равенство по ценности в делах политической добродетели в отличие от простого, человеческого арифметического равенства [5, с.134].
С математических позиций к протоправовым категориям «равенство» и «справедливость» подходил и величайший мыслитель во всей истории философии, политической и правовой мысли Аристотель (384-322 до н.э.), который развил критерии «арифметического равенства» и «геометрического равенства» соответственно для уравнивающей и распределяющей справедливости [4, с.65].
В гораздо поздний период, когда существенно раздвинулись границы познания объективного мира, математических методов исследования правовых явлений также не сторонились. Великий немецкий математик, философ и юрист, а также выдающийся дипломат Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716), одно время состоявший и на русской службе при Петре I в качестве юстиц-советника, основоположник дифференциальных и интегральных исчислений и создатель уникальной счетной машины (есть мнение, что именно положенная в основу ее действия счетно-решающая техника обозначила основу для возникновения в ХХ веке кибернетики) также во многом следовал позиции, высказанной Аристотелем относительно распределяющей и уравнивающей справедливости. Поиски основ концепции «рациональной юриспруденции», выразившихся в разработке для юридической науки формализованно-аксиоматического метода, привели Лейбница к целому ряду фундаментальных идей – об общем аксиоматически-математическом выражении всех истин разума, об универсальном знаковом языке изложения положений всех наук, о комбинаторике понятий и т.д. Существо нового метода науки по Лейбницу заключалось в создании системы юридических доказательств-аксиом, подобных аксиомам в геометрии, а сведение самого процесса аргументации к логике счета. При этом особое внимание уделяется «правильной форме», которая носит во многом обрядовый и ритуальный характер, но в то же время связывает и упорядочивает рассуждения. И значение ее в юриспруденции такое же, как создание формул и общих законов в математике [4, с.344-361].
Действительно, математические методы и математическая логика позволяют выявить не только количественные показатели, но и структурированность, параметризацию исследуемого с их помощью явления, но и использовать фундаментальные свойства математики в анализе закономерностей, зависимостей, в том числе путем построения функций и системы координат, учёте динамики развития. Это позволяет проводит группирование эмпирической базы, прогнозирование результатов, основанных на выявлении функциональных закономерностей [6, с.257-258].
Так, развитие математического блока дисциплин, равно как и других наук, позволяет опробовать его инструментарий в плане приложения в отношении предмета и системы методологии юриспруденции.
Вообще, следует отметить, что юридическая наука весьма отзывчива на те прогрессивные, порой революционные изменения, которые происходят в других сферах знания и общественного бытия. Зачастую возникает «соблазн», причем порой довольно успешный, позаимствовать отдельные категории и средства для познания юридических явлений и процессов. Так, историческое укрепление позиций религиозного мировоззрения, пришедшего на смену мифологическому, позволило сформироваться теологическим доктринам права и государства, пришедшим на смену патриархальным; выдвижение на первый план буржуазии с характерным для нее «классовым признаком» - договорными коммерческими отношениями – договорным концепциям; становление социологии дало толчок к возникновению самых разнообразных социологических, или, точнее, социально обусловленных трактовок государственно-правовых явлений; открытия в области физиологии и функционирования организма дало «почву» органической модели государства»; исследования в области психоанализа и психологии в целом породили психологические теории; возникновение кибернетики позволило взглянуть на традиционные государство и право как на кибернетическую систему и т.п.
В этой связи вполне обоснован вывод, что и государство, и право представляют собой настолько многогранные системы, что рассмотрение их под углом зрения какой-либо из представленных выше позиций позволит установить лишь определенную проекцию, выявить только часть признаков. Один и тот же исследователь, вооружившись различными методами исследования, сменяя наблюдательную позицию, используя различные средства из своего исследовательского арсенала, обнаружит совершенно различные результаты, демонстрирующие одну из сторон предмета.
По своему содержанию, рассмотренному сквозь призму своей системы, право представляется неоднородным. В своей структуре оно содержит нормы, имеющие различную направленность, функциональность и адресованные различным субъектам. В этой связи следует выделять сферы, мегаотрасли, макроуровни системы права, объединяющие сходные по своему содержанию правовые нормы, определяющие специфику правового регулирования, выражающуюся в определенном, характерном наборе его средств.
В связи с традиционно сложившимся подходом к «дуализму» системы права, по смыслу которого выделяются по два направления, характеризующиеся наличием или отсутствием в регулятивной сущности правовой нормы определенных качественных черт, мало у кого вызывает сомнение относительно деления права на частное и публичное, материальное и процессуальное, внутригосударственное и международное, а также обозначившееся в последние годы в связи с развитием глобальных коммуникационных сетей подразделение права на реальное и виртуальное. В связи с недостаточной степенью теоретического осмысления и практической разработки данного подразделения системы права, на практике выражающегося либо в попытке адаптации традиционного права, рассчитанного на регулирование отношений в реальном времени и пространстве, к информационным системам и их элементам, либо в попытках создания специальных «виртуальных» правовых механизмов, данный подход хотя и обозначен с «кибернетических» позиций, довольно близких к математическим исследованиям системы права, но не рассматривается в данной статье подробно.
При этом также очевидно, что взятое в совокупности такое подразделение не однопорядковое и взаимоисключающее лишь в отношении своего парного «антагониста». Норма права может содержать соответствующие признаки каждого из критериев дихотомии, ибо сколько у предмета сторон, столько у него и определений (В.И. Ленин). Так норма частного права может носить материальный или процессуальный характер, быть внутригосударственной либо «международного происхождения», норма публичного права может проявлять себя так же.
Представляется, что механическое распределение правовых норм по указанным направлениям не раскроет специфики правового регулирования каждого из них. Более того, очевидно и то, что рассмотрение системы права через совокупность отраслей, подотраслей и институтов в данном случае не объясняются особенности правового регулирования каждой из мегаотраслей.
В этой связи напрашивается вывод о том, что система права представляет собой сложное многомерное явление, то есть может быть представлена и в виде пространственной тригонометрической системы, системы координат. Обозначенные выше направления представляют собой оси или плоскости, обеспечивающие некое подобие тригонометрической системы пространственных измерений: одна плоскостная система координат позволяет определить местонахождение по шкале «частное-публичное», вторая – по шкале «материальное-процессуальное», третья – по шкале «внутригосударственное-международное», и, возможно, четвертое, которое пока так же не явно, как и аналогичное представление для нашего привычно воспринимаемого трехмерного пространства – по шкале «реальное-виртуальное». Эти пары, а точнее, парные юридические категории, представляют собой одноуровневые по отношению друг к другу категории. Это характерный пример антиномии – противоречия познания, сводимого к диалектической связи противопоставленных (полярных) явлений. При этом данная связь представляется очевидной парадигмой, вполне устоявшейся и однозначно воспринимаемой [7, с.189].
Математическая наука представляет собой систему абстрактных категорий, существующих в человеческом представлении и являющихся результатом мыслительной деятельности. Ее значение раскрывается через установление внутренней связи категорий, выявление соответствующих объективных закономерностей. Юридические же категории представляются не менее абстрактными, поскольку так же, не существуют в физическом мире, но воспринимаются тем не менее как объективные, представляемые в особой форме человеческой деятельности или в форме однозначно понимаемых представлений об объекте (юридическом явлении или процессе) субъектами общественных отношений. При этом научность юридической абстракции зависит от того, что каждый из фиксируемых в ней признаков необходим для раскрытия специфики объекта, а их совокупность достаточна для выявления его сущности [2, с.138]. Однако, в отличие от математики, раскрытие сущности юридической абстракции происходит не через последовательное решение задачи, выведения формулы, а через обнаружение его признаков и определение степени их достаточности.
Конечно, в ряде случаев при разрешении правовой задачи совершенно недопустим чисто математический подход.
Так, например, рассуждая о соотношении и балансе публичных и частных интересов в праве, Г.Ф. Шершеневич утверждал, что «общее благо [интерес – авт.] разлагается на сумму частных интересов и это даёт основание утверждать, что общественные интересы охраняются правом настолько, насколько они в состоянии обеспечить благоденствие частных лиц. С другой стороны, частные интересы находят поддержку в праве и защиту лишь тогда и настолько, когда и насколько преследование их соответствует общему благу. Частный интерес, не отвечающий видам общества, никогда не удостоится общественной (юридической) охраны. Итак, можно утверждать, что право имеет всегда в виду только общее благо или, наоборот, только частные интересы» [8, с.8].
Однако интересы, формирующиеся в сфере частной жизни индивида, могут не совпадать с теми интересами, которые считают для себя общими нация, общество, государство [9, с.19]. Любое общество является сложной социальной системой, с наличием существенных связей, и не сводится лишь к сумме составляющих его индивидов. Точно также интересы общества в целом не сводятся к арифметической сумме частных интересов его членов. Они во многом диктуются необходимостью социального развития и нацелены в будущее [10, с.22]. Это доказывает следующий пример. По данным министерства здравоохранения России в нашей стране курит 80 % населения [11]. Если бы общественные интересы сводились к простой сумме индивидуальных потребностей, то государство, выражая настроение большинства населения страны, должно было бы принимать законы о максимальном стимулировании курения табака. Однако об обратном говорит принятие 10 июля 2001 Федерального закона № 87-ФЗ «Об ограничении курения табака» [12], определяющего правовые основы ограничения курения табака в целях снижения заболеваемости населения.
В качестве публичных интересов могут признаваться не только интересы общества в целом, но и интересы крупных социальных групп, в том числе и классов. Следует, однако, оговориться: В последнее время границы классовых общностей не вполне очевидны: тенденции социальной мобильности, отсутствие ярко выраженной классовой идеологии и прочие сглаживающие факторы переводят исследования общественных отношений с классовых позиций на менее категоричные платформы социальной стратификации. Массовость носителей интереса в этом случае имеет важное значение. Наличие статистически значимой группы лиц, объединённых общим интересом, свидетельствует о существовании публичного интереса. Экономической особенностью общественных благ служит невозможность ограничить доступ к ним большого количества потребителей, когда отдельный носитель интереса как бы растворяется, выступая лишь в качестве представителя той или иной социальной группы [10, c.23].
Например, в сфере экономики такой массовой социальной группой являются потребители, интересы которых отражены в законодательстве о защите прав потребителей. Так, в преамбуле закона «О защите прав потребителей» [13] потребители называются в качестве носителей особых интересов, для государственной и общественной защиты которых создаётся специальный правовой механизм.
Особо следует выделить проблему лоббирования интересов отдельных групп, не отличающихся массовостью – экономических (например, «олигархи»), профессиональных и т.д. Выражение в нормативных актах их интересов отнюдь не свидетельствует о том, что общество стремится их поддержать. К сожалению, отношения, связанные с лобби, лежат в России, где отсутствуют законы о лоббировании, за пределами правовой сферы, хотя его результаты имеют юридическую форму. Интерес, даже будучи выраженным в праве, имеет свои источники и механизмы формирования в неправовых явлениях.
В некоторых случаях решение проблемы сбалансированного сочетания частных и публичных интересов представляется весьма сложным по морально-этическим и организационным основаниям. Так, в сфере охраны здоровья есть сегмент, в котором также просматриваются проблемы соотношения и реализации различных по направленности интересов: заболевание, вызываемое вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекция), приобретает массовое распространение, остаётся неизлечимым, приводит к неотвратимому смертельному исходу, чем создаёт угрозу личной, общественной, государственной безопасности, вызывает тяжёлые социально-экономические и демографические последствия для России. Это вызывает необходимость приятия своевременных эффективных мер комплексной профилактики ВИЧ-инфекции и защиты прав и законных интересов населения. С учётом изложенного, предусмотренные федеральным законом «О предупреждении распространения в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека» и другими нормативными актами меры представляются недостаточными и не обеспечивающими защиту частных и публичных интересов. Масштабность опасности для здоровья населения инфекционных заболеваний (эпидемий) является весомым аргументом для ограничений прав граждан на распоряжение своим здоровьем. Вместе с тем отсутствие закона о порядке обязательной госпитализации и изоляции не обеспечивает надёжной защиты прав и не исключает возможности злоупотреблений при применении соответствующих мер принуждения [14]. В этой связи представляется актуальным вопрос о правовой охране как прав и законных интересов заболевших, так и лиц, которые могут быть подвергнуты угрозе заражения.
Подобных примеров можно привести множество. И они будут ещё раз подтверждать то, что общественные (публичные) интересы это не арифметическая сумма слагаемых-частных интересов. Во-первых, потому что простое сложение интересов не позволяет провести анализа связей между частными интересами, не даёт возможности определить тот общий стержень, на который они нанизаны, будучи по природе своей индивидуализированы в силу личных качеств субъекта-носителя; во-вторых, общественный (публичный) интерес вполне обоснованно предполагает вынесение за скобки определённых меркантильных моментов, интересных одному субъекту, и хотя не являющихся противоправными, но не соответствующих интересам других субъектов. То есть, общественный интерес всегда приводится к одному общему знаменателю, если продолжать пользоваться математическими терминами.
Очевидно, что сфера применения математических методов в юриспруденции не безгранична. Ее использование определяется конкретными исследовательскими задачами. В то же время сама постановка задачи определяет необходимость и целесообразность применения математических методов. Сами математические методы должны приводить к раскрытию значимых признаков юридического явления (абстракции), дополнять его комплексное познание, не противоречить другим выводам, полученным на основании использования других методов, и, в свою очередь, должны быть ориентированы на поиск новых путей в повышении эффективности правового регулирования.
1 Садовский В.Н. Основания общей теории систем. – М.: Наука, 1974. – С.32.
2 См.: Большой энциклопедический словарь / гл. ред. А.М. Прохоров. – М.: «Советская энциклопедия»; Санкт-Петербургский фонд «Ленинградская галерея», 1994. - С. 1215.
3 См.: Сырых В.М. Метод правовой науки: (основные элементы, структура). – М.: Юрид. лит., 1980. – С.11, 13, 123-128.
4 См.: Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. – М.: Наука, 1973. – 270 с.
5 Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем. – М.: Мысль, 1978. – С.20.
6 См.: Поздняков Э.А. Системный подход и международные отношения. – М.: Наука, 1976. – С.12.
7 Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. – М.: Наука, 1973. – С.104.
8 Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. – М.: Наука, 1978. – С.141-144.
9 Садовский В.Н. Основания общей теории систем. – М.: Наука, 1974. – С.27, 37.
10 Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований. – М.: Мысль, 1986. – С. 205.
11 Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований. – М.: Мысль, 1986. – С. 203.
12 Садовский В.Н. Основания общей теории систем. – М.: Наука, 1974. – С.19.
13 См.: Гвишиани Д.М. Диалектика, системность, глобальное моделирование // Вопросы философии. – 1983. - №5. – С.129.
14 Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований. – М.: Мысль, 1986. – С.202.
15 См.: Алексеев С.С. Советское право как система: методологические принципы исследования // Советское государство и право. – 1974. - №7. – С.11-21; Реутов В.П. Функциональная структура системы права. – Пермь: Изд. Премского ун-та, 2002. – 163 с.; Самощенко И.С. Методологическая роль системного подхода в изучении структуры советского законодательства // Вопросы философии. – 1979. - №2. – С.65-76.
16 Черданцев А.Ф. Теория государства и права. Учебник для вузов. – М.: Юрайт-М, 2002. – С.34.
17 Сырых В.М. Метод правовой науки: (основные элементы, структура). – М.: Юрид. лит., 1980. – С.131.
18 Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. – М.: Юрид. лит., 1981. – Т.1. – С.40.
19 См.: Архипов С.И. Субъект права: теоретическое исследование. - СПб: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр «Пресс», 2004. – С.14.