Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ww.koob.ru
Маршрут, или о чем разговор
...Перешвыривая прибрежные камушки, набегают волны. Медленно, словно оставляя за собой право еще подумать, отходит плавучий дом. Смотрите, прощайтесь...
Различима еще поседевшая пристань и дорога с провожаю щими, они уже смотрят в другую сторону: букашечные ребя тишки, собачонка, деревья... Виден ветер, один ветер...
Так захотелось войти в эту книгу, из какой-то другой. Отчаливающий корабль Времени...
Смешно в каждой очередной книжке заново знакомиться, давайте просто начнем. Авторы, между прочим, именно для того и пишут, чтобы с кем-нибудь познакомиться. Хотя бы с собой.
«...Вы защитите докторскую, получите руководство отделением психбольницы, заведование кафедрой или еще какое-нибудь повышение. Вам дадут писательский билет. Внимание общества довершит свое черное дело, и вы непоправимо изменитесь: несмотря на интерес к человеческой природе, вам будет наплевать на чьи-то болезни... Что вы думаете о моем характере и интеллек те по этому письму? »
Ответы пишу под копирку. Но не только для памяти.
Написанное живет жизнью самостоятельной. Дубликат, как фотография, — дверца в другое измерение. Видишь не только себя, но и пространство, в которое заключен, и его движение.
Начиная, хотел дать подзаголовок: «Разговор в письмах, книга вторая». Первая, выпущенная в 1982 году, как и нынеш няя, строилась на канве переписки, на обратной связи. Чита тели и пациенты писали ее со мной.
Продолжение — разговор в письмах, но книга другая.
Не только в том дело, что прошло некое время и автор изменился, иначе пишет, иначе думает. Изменились и читате ли, и пациенты..
Неуверенное многоточие. Фразы из разных писем, почти наугад.
« ..Сейчас я, кажется, разобралась во всех тонкостях человеческих взаимоотношений. Но мне все так же хочется повеситься»
« ..В первом письме я просил вас помочь мне подойти к психологии Теперь я хочу попросить вас о другом, Владимир Львович. Помогите мне написать диплом».
«...На портфеле я написал: «Чем хуже — тем лучше'» Со всеми учителями г<ер&.сорился».
Читать письма — почти то же самое, что вести психотера певтический прием, где человека необходимо слушать. Лю ди — это те же книги, говорю я себе, но читать их труднее, не захлопнешь, если не нравятся
«...Как не допустить ошибок при подборе кадров? Принимаю — кажется, нормальный человек Через два-три месяца выясняется — принял шизофреника. А если их четыре—пять, а то и более?..»
«...Конфликтная ситуация является для меня высоко поднятым бревном. Самостоятельно снизить это бревно не удается».
«.. Вот уже несколько лет я неудержимо хочу обла дать гипнозом».
«...Теперь за дело. Значит, так. Как бы ни было трудно и неприятно, на танцы — только трезвым».
Видите, как тяжело парню, какая целеустремленность. Он прочел пару книжек Леви и решил, как он пишет, овладеть самоусовершенствованием, прислал мне свой дневник для оз накомления и указаний.
Пять раз в жизни я писал письма авторам, поразившим меня своим талантом и человечностью. Преисполненный бла годарности, просил о немногом: дочитать мое письмо до конца, если можно, ответить хоть парой слов...
Из этих писем четыре остались без ответа. Осведомившись по случаю о судьбе одного, узнал, что оно полетело в мусорную корзину нераспечатанным. Было очень обидно. Лишь много лет спустя выяснилось, что любимый мой автор не вскрывал писем от читателей принципиально. Они мешали ему работать. Человек огненный, безмерно отзывчивый, он себя знал: раз вернешь — пиши пропало, подставишься любой отраве, на чнешь отвечать, не на бумаге, так мысленно. Делать что-либо, экономя себя, он не умел. Надо было дописать задуманное, он догорал...
На одно получил ответ. С любезностью, сдобренной ошиб ками правописания, мой кумир благодарил меня за понимание его исключительной занятости и подтверждал, что на все вопросы, мною задаваемые, и сверх того, можно найти исчер пывающие ответы в его сочинениях. Неприличная описка, размашистый автограф.
Узнал позже — в доме у него было нечто вроде филиала психолечебницы. Тяжелобольная жена, двое дефективных детей.
Еще одно письмо к знаменитости переписывал не единож ды, присовокупляя новорожденную поэму (адресат — прекрас ный поэт); перечитывал, устыжался, рвал на клочки, писал снова. Вышло, наконец, так гениально, что об отправлении не могло быть и речи. Не помышлял тогда, что через несколько лет у нас состоится встреча по его надобности. Совсем другой человек оказался передо мной, непохожий на того, которого я так обожал, принимая его и его писания за одно. Не хуже и не лучше, просто иной.
Я уже начинал догадываться, что это закономерность.
«...Мне кажется, психопатия не болезнь, а неосознан ная специальность».
«...Сейчас много говорят о женственности. Но как этого добиться? У меня в городе нет знакомых женщин, не с кого брать пример. Поэтому я вынуждена обратить ся к вам».
«...В своих книгах вы дали много советов краснею щим. А что делать бледнеющим? »
Читатель, знакомящийся с нами впервые! Осторожнее, вы уже чувствуете?..
За не очень долгую свою жизнь автор успел надавать столько советов и краснеющим, и бледнеющим, что если бы он сумел выполнить хоть тысячную долю из них сам, он давно бы стал совершенством и не имел нужды писать книги. Правда, это было бы чревато и некоторыми осложнениями, как то:
бессмертие, необходимость соблюдать режим дня, а глав ное — лишило бы его удовольствия повстречаться с вами.
...Итак, о чем разговор?
Догадываетесь: это уже послесловие. Книга собиралась не за один год. Глаз чуткий уловит в ней перебивы дыхания, перепады температур...
Если уподобить писание и чтение путешествию, что почти правда, то желательна маршрутная карта?
Четыре части — четыре смысловые территории этой книги отделены друг от дружки так же условно, как, скажем, Европа от Азии или шея от головы. Позвольте же предложить вам кратчайший путеводитель с обозначением кое-каких местно стей. Путаный, ибо такова и особенность пространства, в которое мы вступаем. Человеческая природа, страна откло нений.
Часть первая, ПОЛУОСТРОВ ОМЕГА — не то чтобы полу остров, скорее зона. Кое-где колючая проволока... Неуютно. Обитатели разнообразных наружностей неприкаянно блужда ют, либо таятся в норах и пишут душераздирающие письма. Внимание, среди этих зверьков и чудищ встречаются лучшие представители нашего вида. Некоторые могут оказаться на нас похожими, да, правду сказать, все похожи — этим вот пребы ванием в зоне... Разговор же о том, как выбираться, куда и стоит ли.
Не притязая на ответ, расширим сперва поле зрения, углу бившись в психологическую
СВЕТОТЕНЬ — часть вторую. Это заглавие, обнимающее живопись контрастов, оболочек, изнанок... Как отличить суть от видимости? Где мы истинны? Чужая душа — неужели по темки, ничего более? А своя?..
Вторая часть, местами спотыкательная, зато практичная, посвящена таинству жизненной роли. Перекресток разнове ликих проблем, частично они выглянут из переписки. Скажу, опережая: основной фокус в том, чтобы научиться вылезать из своей шкуры. Вопрос, опять же — куда?
КОГДА-НИБУДЬ РАССКАЖУ, обещал я, помнится, — ког да-нибудь и об этом... Целую книгу «Она и он» обещал, а вышла всего лишь часть этой книги. Самая объемистая — и все равно, сколько еще недосказанного. Теперь я думаю, что, пожалуй, естественнее растворять тему любви в других — это ведь обо всем... И о том, как из разных ветров жизни нашей, из красок внешних и внутренних, из затмений и озарений рождается
ЦВЕТ СУДЬБЫ. Здесь вообще все не так, не по плану. Я думал, что эта часть будет первой, а книга последней. Ошибся.
Закроем путеводитель? Не интересно, в конце концов, под глядывать...
ПОЛУОСТРОВ ОМЕГА
Есть камни, с виду незамечательные, но внутри — красоты необычайной. Драгоценности в серых обложках. Расколоть трудно, они тверды.
Есть невидимые океаны и незримые материки. Есть суще ства, увидеть которые можно, только в них превратившись.
А еще есть Бродячие Клады. Сами себя ищут. Солидные Чемоданы считают их сумасшедшими.
Там, за душой
Может быть, не ведая о том, вы работаете с Омегой в одной бригаде или бюро, сидите за одним столом, встречаетесь в подъезде или в постели; Омегой может быть ваш ребенок, отец, или мать, или оба вместе...
Может быть, вы с кем-то из Омег дружите или в кого-то из них влюблены, но, скорее всего, вы сами Омега. Вы можете иметь любую наружность, любой интел\ект, любую профес сию, считаться или не считаться больным, занимать какой угодно пост, быть уважаемым, быть любимым, вам могут завидовать — и все зто не мешает вам быть Омегой.
Определение. В этой книге Омегой называется человек, которому не нравится быть собой.
Не тип. Не болезнь. Человеческое состояние, самочувствие. Положение, которое может перейти в способ существования.
Не нравиться себе могут не только Омеги. Но для Омег это... Чуть было не сказал: профессия. Нет, серьезнее.
В. Л.С
Мне всегда было трудно начинать (письма тоже) и всегда было радостно, когда что-то кончается. Наверное, у духовно здорового человека все наоборот.
Здесь и далее начало цитируемого письма ко мне обозначается моими инициалами. В конце вместо подписи автора письма — N. N. Начала моих ответов обозначаются N. N.I, окончания — В. Л. Ради сохранения тайны переписки некоторые детали опу скаются или меняются.
Мне 29 лет. Рабочий. Образование — среднее специальное. Живу в сельской местности. Холост.
Суть моей проблемы в том, что я потерял себя. Потерял и то малое, что когда-то нашел. Я разучился улыбаться. Разучил ся видеть мир, даже природу, хотя она была единственным местом, где я мог чувствовать себя свободным.
Меня многое интересовало. Я умел работать, я бы даже сказал, что умел работать с остервенением. Сейчас вижу, что в этом было что-то от отчаяния.
А теперь не могу ничего. Любое занятие сильно утомляет, все раздражает. Могу работать только там, где не надо думать. Ведь я могу думать только о себе. Видеть дома работающую мать всегда было чем-то вроде наказания. Но она всегда работала, и я работал. Ведь когда я что-то делал, я видел ее уже иначе. А теперь я теряю совесть. Теперь видеть ее работаю щей — для меня бельмо на глазу.
Что еще о себе?..
Психологических способностей ноль целых. Простодушен. Глубокий инфантил, переживатель и раб обстоятельств.
А еще тщеславие, зависть и мазохизм. Не умею любить людей. Интеллект?.. Я человек не умный, но «для сельской местности» начитанный. Нерешительность доходит до смеш ного. Все так и определяют причину моих сложностей — начитался. Согласен. Но не книги, конечно, виноваты. Все дело, видимо, в том, что во мне самом нет цельности. Душа из каких-то осколков. В жизни нужна естественность. Но где ее взять, если во мне все искусственное?..
С детства рос застенчивым, диким. Всегда отставал от сверстников, всегда только догонял. Всегда только готовился жить, но не жил. Редко мне удавалось быть самим собой.
...Скоро год, как от меня ушла Она. Сказала, что слабый. Я сыграл, наверное, не свою роль, и меня полюбили. Когда же стал самим собой, произошло обратное...
С того времени я не могу выйти из шока. Можно предста вить, что это значит для меня, не знавшего женщины.
Любил ли я кого-нибудь? Не знаю...
У меня было много занятий, от астрономии до спорта, от литературы до техники. Мог до самозабвения играть в футбол в нашей местной команде. Пикассо научился плавать в семь десят два года, а я и в двадцать семь хорошо плаваю. Был и моржом. Но, видимо, все зто было лишь для утешения собст венного тщеславия, если сейчас ничего не осталось. Осталось только чтение лежа на диване. Но это все дальше уводит от реальности.
Владимир Львович, как научиться не думать? Постоянно в голове вертятся мысли... Иногда настолько ухожу в себя, что не узнаю людей. На эмоции окружающих реагирую с запозда нием, отсюда моя неприветливость.
Куча зажимов: спина, дыхание, лицо. Когда волнуюсь, по является легкое заикание. При более сильном возбуждении начинает трясти. Попадая в компанию незнакомых или мало знакомых людей, плохо соображаю.
Я нервничаю трижды: сначала по какому-то поводу, по том — потому что нервничаю, а потом — когда нахожу в своем раздражении какую-то плохую черту своего характера.
Как научиться быть решительным?
Понял необходимость AT (аутотренинга. — В. Л.), пробовал заниматься, кое-что выходило — успокоение, переживание радости даже, но... Не пошло. Безответственно советовал дру гим, а сам бросил. «Истина должна быть пережита».
Я понимаю, что меня съедает эгоцентризм, но где выход из него?
Как избавиться от мазохизма? Если мне плохо, то я сделаю себе еще хуже. Я не хочу, чтобы моя боль уходила. По мне, лучше боль в душе, чем пустота.
Нет чувства меры: или замкнут, или растроганно открове нен, или молчалив, или бесконтрольно разговорчив, или равно душен ко всему, или в рабстве у мелочей... Не могу понять той меры искренности и той меры психологических способностей, которые необходимы в человеческих отношениях. Для меня всегда была загадкой способность смотреть на себя глазами других. Результатами таких попыток были или страх «что обо мне подумают» (мне даже кажется, что и совести у меня не было, а был этот страх), или довольно бесцеремонное отно шение к людям. Да, я теперь не только застенчив, но и бесцеремонен.
Мне кажется, что мне было бы намного легче жить, если бы я постоянно видел свое лицо. Так, в зале тяжелой атлетики мне легче было взять «свой вес», если я это делал у зеркала.
Физически устаю от общения. Мне легче выгрузить вагон кирпича. Постоянно чувствую фальшь в своих поступках и словах. С друзьями, конечно, легче. Я могу быть неплохим собеседником, если уверен, что ко мне относятся доброжела тельно. Но подойти к малознакомому человеку, тем более к женщине... Задача, выполнимая только теоретически.
Понимаю, что надо внушить себе уверенность в добро желательности окружающих. Но, по-моему, этой вере есть предел.
Сейчас я в отпуске и читаю вдоль и поперек ИБС («Искус ство быть собой», одна из моих книг. — В. Л.). В меня, кажется, вселилось что-то нужное... Но потом мне придется зарабаты вать насущный хлеб, и все потихоньку обесцветится.
Может быть, мне стоило бы обратиться к местному невро патологу или психиатру? Но боюсь, что они начнут лечить меня пустырником. Может быть, сменить обстановку, уехать куда-нибудь, хоть на время вырваться? Но меня страшит неиз вестность.
Отсутствие здравого разума мешает мне жить. Но вряд ли и здравый разум поможет сделать мою жизнь лучше, если нет за душой чего-то.
N. N.
N N.!
Разговариваю с вашим письмом.
Можно на «ты»?
Различил два адресата — Человека а Специали ста. Завязка обычная: к Человеку обращаются, а Специалиста зовут на помощь, приглашают исполнять роль. На Человека надеются, а на Специалиста рассчитывают. Человеку в какие-то мгновения открывают душу, а Специалисту, научно выра жаясь, мозги.
Должен ли я, в свой черед, разделить в тебе Человека и Пациента, разъединить?
Специалист. Знаю, как ему помочь, но... Человек. Не могу. Не хватает времени, не хватает сил. Не хватает жизни.
Ты думаешь, что написал о себе, только о себе? Нет, ты написал и обо мне, и о моем друге. И еще о многих и многих.
Возраст, образование, социальное, семейное положение — они и у тебя могли быть другими, даже пол мог быть другим, а все было бы ПО СУЩЕСТВУ то же.
Конкретность, подробности?.. Я не всегда отставал от свер стников, но мне всегда казалось, что отстаю, — в чем-то это была и правда... И мой друг, и я справедливо считаем себя не умными. Мы тоже застенчивы, хотя кажемся порой и бесце ремонными. И нас тоже трясет, когда мы волнуемся, нам тоже легче выгрузить вагон кирпича, чем общаться. У нас тоже нет чувства меры, а есть тщеславие, зависть и нерешительность. И мазохизма хватает, а уж эгоцентризма...
И тоже только готовимся жить
А вот и наше типичное противоречие: «РЕДКО МНЕ УДА ЕТСЯ БЫТЬ САМИМ СОБОЙ».
А чуть ниже, рассказывая о неудачной любви: «КОГДА ЖЕ СНОВА СТАЛ САМИМ СОБОЙ...»
В первом значении «быть самим собой», очевидно, не то же самое, чем во втором?.. В первом — с плюсом, во втором — с минусом?
Тоже не знаем, кого же считать собой. Того, кем хочется быть, что слишком редко удается, или того, каким не хочешь быть, но слишком часто приходится?.. Позитив или Негатив?
И мы не уверены, что умеем любить людей, а нервничаем не трижды — пожалуй, восьмижды.
Что на это ответит наш Пациент?.. «Мне от этого не легче»?
И нам тоже не легче.
Специалист готовится отвечать: как избавиться от зажимов в спине, от тяжести в голове, от страха перед грядущей импотенцией, от мазохизма, от еще какого-то «изма». Как общаться, как не общаться, как думать, как ни о чем не думать... Как воспитать в себе... Как освободиться от...
Человек. Погодите, ну сколько можно. Расскажите ему сразу, как избавиться от себя.
Специалист. Этой проблемы нет. Он уже от себя избавился. Сам сообщает, что потерял себя.
Человек. Но он ведь живет.
Специалист. Вопрос, как избавиться от жизни, не в моей компетенции. Посмотрите: «...нет цельности. Душа из осколков». Обобщающее самонаблюдение, в этом суть.
Человек. Ау вас цельность есть?
Специалист. Ну как сказать... Речь о масштабе...
Человек. (Пациенту, через голову Специалиста). Не слушай его, он сейчас путается. Ты себя послушай... Разные голоса, да? Какофония. Но вот это она и есть, ЦЕЛЬНОСТЬ твоя, в теперешнем ее виде. Так тебе это слышится. Целое — в нем всего много, ты ведь и вокруг слышишь разное... У тебя еще не успел раз виться гармонический слух. Душа из осколков?.. Ты еще не знаешь, не услышал еще, ЧЕМ они соединя ются — там, в тебе...
Специалист. Чем же?
Человек. Тем же, что соединяет и нас с вами, уважа емый, хоть мы и говорим на разных языках. «Нет цельности» — кто это сказал о себе? Кто осознал?
Специалист. Он.
Человек. По вашему опыту: может ли осознать свою нецельность действительно нецельный человек?
Специалист. Может, если в момент осознания цельность присутствует. Если она восстанавливается. Это можно назвать реинтеграцией личности, в про тивоположность распаду — дезинтеграции. Люди не цельные кажутся себе цельными, хотя в каждый момент частичны. К счастью, редко такое состояние бывает необратимым.
Человек. Ау него?
Специалист. Судя по письму, обратимо. Но я бы не торопился с прогнозами. Уровень интеграции и в письме, как видите, сильно колеблется: то «собирает ся», то «плывет».
Человек. Чередование просветлений и затемне ний?.. Это и у меня бывает.
Специалист. Вы подвижны, а у него подавленность, вялость и равнодушие.
Человек. Но ведь НАСТОЯЩЕЕ равнодушие никогда не переживается как боль!.. Духовные мертвецы ка жутся себе очень живыми.
Специалист. Стабильно дезинтегрированы.
Человек. А вы обратили внимание на его слова? «По мне, лучше боль в душе, чем пустота».
Специалист. Где-то я уже слышал: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать...» Вот почему некоторые так протестуют против наших лекарств. А он пус тырника боится. Страдать и мыслить то хочет, то нет.
Человек. А вы?
Специалист. Признаться, устал.
Человек. Поднатужимся?
Специалист. Все упирается в его внутренние про тиворечия. Сопротивление: ничему не верит, всего боится. Любой совет нужно выполнить, а это требует каких-то усилий.
Человек. Если решился написать...
Специалист. На бумаге легко быть и разумным, и смелым.
Человек. «Разум мне не поможет, если нет за душой чего-то...»
Специалист. Что у него за душой, я не знаю. Извините, у меня народ за дверьми. (Уходит).
Послушай... Вот ты заметил насчет зеркала — что свой вес берешь, если видишь свое лицо. Специалист называет это «обратной связью». Сейчас мне легко. Знаешь почему? Потому что я увидел свое лицо в тебе. И хочу, чтобы ты увидел свое — в моем.
...Этот твой шок — повод для кризиса. По-моему, тебе просто подставилось неудачное зеркало. «Слабый», по-мое му, — это не лицо твое, а затылок.
«Не свою роль» сыграть нельзя в жизни. Понимаешь? Все роли — наши. Другой вопрос, насколько они нам по душе и как действуют на других. Кто нас любит — любит ВО ВСЕХ ролях, хотя и не все роли любит...
Поэтому довольно жестоко могу тебя успокоить: любви ты не потерял. Любовь еще не нашла тебя.
В. Л.
Он приходил ко мне в виде душевнобольного, именовался психопатом, величался невротиком. Старинный друг меланхо лик, как и две тысячи лет назад, шептал, что он не желает жить, потому что это абсурд, и что теперь он шизоциклоид с психа стенией и реактивной депрессией. Я добросовестно заполнял истории болезней и громоздил диагнозы. А он оборачивался и алкоголиком, и нарушителем общественного порядка, и добро порядочным гражданином с невинной бессонницей, и домохо зяйкой с головной болью. В заповедники психиатрии меж тем ринулась психология, и он потащил ко мне свои комплексы и профили личности. Он скрывался за ними с мешками своих забот, мечтаний, долгов, тревог по делу и не по делу, мучимый то страхом смерти, то мифическими последствиями детских грехов, то экзаменационными хвостами, то развалом семьи, то тем, что о нем подумал прохожий...
Я принимал его, слушал, обследовал. Убеждал, гипнотизи ровал, развлекал и кормил лекарствами. Ему то нравилось, то не нравилось. С переменным успехом учил тому, что казалось общедоступным: самовнушению, играм, общению, мьпплению, жизни. «О, если бы это было общедоступно и для вашего покорного слуги, вот бы мы зажили!» — утешал я его.
Пошли нормальные люди с проблемами, а я все еще не догадывался, что краснеющий подросток, заикающийся и не смеющий поднять глаз, и солидный начальник с сердечными недомоганиями — это он в разных лицах; что он же — и неприступная начальникова жена с вымученной улыбкой, и образцовая неудачница-дочка, и раздражительный, полный гордых воспоминаний старик-тесть, боящийся сквозняков...
Начал писать, еще не понимая, что адресуюсь к нему. А он стал откликаться, наращивая многоголосье. То из дальней глубинки, то из соседней квартиры... И я учился узнавать его в людях, живших в библейские времена, в своих родичах и в себе...
Прыжок через стену
В нашем доме есть люди, чувствующие себя не обитаемыми островами. Там где-то — материк, континент. Близко ли, далеко ли — может, и в двух шагах, — не доплыть. И никто не соединяет, не строит мост.
В. А!
Мне 33 года. Все эти годы я прожила в одиноче стве. А в детстве была гадким утенком. Ни одного теплого слова, ни одной улыбки. Ловила на себе только злые, презри тельные взгляды. О том, чтобы искать сочувствие и поддержку в семье в трудные минуты, я не мечтала. Тщательно скрывала свои промахи и неудачи, чтобы лишний раз не слышать упреки и едкие замечания.
Я ощущаю себя не человеком среди людей, а какой-то мерзкой букашкой.
Когда первый раз устроилась на работу после школы и почувствовала хорошее отношение окружающих, я испуга лась. Для меня было странным такое отношение и мучительно неприятным. Я не знала, как себя вести. А человека, который не скрывал расположения ко мне, я обходила на пушечный выстрел и в конце концов уволилась. Вынести такое я не могла. Заняться любимым делом не имела возможности, так как везде наталкивалась на необходимость общения с людьми.
Вы спросите, почему я не обратилась за советом раньше. Да я просто не осознавала своего положения. Я ничего не знала о взаимоотношениях между людьми. Я даже не подозре вала, что таковые существуют. Я жила, в буквальном смысле, низко наклонив голову, боялась посмотреть вокруг, считая, что ничего, кроме насмешливых взглядов, не увижу. Но с годами осмелела и огляделась...
Оказывается, ничего страшного. Я стала наблюдать за людьми. И вдруг сделала открытие, что люди — не одиночки, как я, и хорошо относятся друг к другу. Оказывается, счастье в общении. Люди улыбаются друг другу (даже этот факт был для меня новостью), люди ищут и находят друг у друга сочув ствие и помощь. Для меня это было потрясающим открытием. Мне казалось, что мытарства мои кончились, — иди к людям, и они тебя поймут!.. Но не тут-то было. Люди, может быть, и поймут, только вот подойти-то к ним я не могу. Между нами стена, глухая, высокая. И бьюсь я об эту стену уже много лет.
Я угрюма, пассивна и безразлична ко всему и ко всем. Я вяла и безынициативна. Вся внутри себя, в реальной жизни не существую. Только изредка всплываю на поверхность и опять погружаюсь в себя, варюсь в собственном соку. Мое настрое ние ничем не проявляется внешне. И радость, и горе я пере живаю в одиночку. Я могу быть в прекрасном расположении духа, но только для себя. Если в это-время ко мне кто-нибудь подойдет, просто так, поговорить, — мое настроение катастро фически падает. Я боюсь людей У меня никогда не было близкого человека, друга, и я не знаю, что значит чувствовать себя ка:с дома: дома я тоже чужая.
Если малознакомые мне улыбаются, то хорошо меня знаю щие стараются меня избегать. Меня вроде бы и уважают в коллективе, и в то же время стараются не заметить, обойти. Мое общество всем в тягость, я никому не нужна. Порой удивляюсь, как мне удалось дожить до тридцати трех лет, почему у меня до сих пор не разорвалось сердце.
Мечтала о самоубийстве, даже давала себе срок... Извините меня за такое признание и не беспокойтесь: мне это не грозит. Я слишком труслива и в оправдание ищу отговорки. То мне жалко отца, то боюсь загробной жизни — а вдруг там не принимают непрошеных гостей. Недавно пришла мысль о монастыре... На сколько-нибудь решительные действия я не способна. Мне остается только жить, мучиться и мечтать об естественном конце. Я даже свой адрес вам дать боюсь.
N. N.
N. К!
Рад, что написали. Этот шаг, нелегко, наверное, давшийся, — уже начало пробивания скорлупы.
У вас открываются глаза. Вы сделали много самостоятель ных открытий, а главное — убедились, что существуют в мире тепло и свет.
Теперь основное — поверить, что они доступны и вам. И более того: могут ВАМИ дариться.
Вы можете зажить полной жизнью, соединенной с людьми. Жизнь эта совсем близко, в двух шагах. Но шаги эти никто, кроме вас, не сделает.
Шаг первый. ПРИНЯТЬ СЕБЯ. Постарайтесь ответить:
почему я защищаюсь от внимания к себе и доброго
отношения, почему я боюсь любви? На каком основании я считаю себя непохожей на других,
если других я не знаю? Почему, чуждаясь людей, я в то же время так завишу от
их оценок (всего более воображаемых)? Что я потеряю, открывшись, как есть, хотя бы одному
человеку?
У вас уже есть понимание своего прежнего неведения и заблуждений. Но ведь вы не думаете, что прозрели окончатель но? Вы не знаете ни людей, почитаемых вами за счастливцев, «нормальных», кажущихся вам одинаковыми, ни тех, кого среди них множество, — вами не замечаемых, таких же, как вы, одиноко страдающих, жаждущих...
Главное заблуждение — неверие в свою способность да рить.
Шаг второй. ПРЫЖОК ЧЕРЕЗ СТЕНУ.
Не биться, а перепрыгнуть! Перелететь.
Вы этого еще не пробовали. Ни разу. А стена, между прочим, не такая уж высокая и не такая глухая, как вам представляется. Она может упасть даже от случайного сотря сения. Потому что это и не стена вовсе, а что-то вроде флаж ков на веревочке, через которые боится перепрыгнуть загнан ный волк. Флажки вы развесили сами, может быть, и не без помощи родителей.
«Иди к людям — они тебя поймут»?.. Ошибка. Опасно, вредно идти к людям за «пониманием». Опасно и мечтать об этом. Нет, не потому, что его нельзя получить, понимание. Можно. Не у всех, не всегда, но можно, порой и с избытком, которого мы не заслуживаем. А потому, что при такой уста новке мы утрачиваем теплородность.
Вас станут отогревать, а вы, израсходовав полученное, бу дете снова замерзать и снова искать тепла. Понимания, под держки, участия... Путь, в конце которого яма безвылазная — душевный паразитизм. Похоже на наркоманию — никаких «поддерживающих» доз в конце концов не хватает...
«Мне нечего дарить. Во мне лишь холод и пустота. Не могу никого согреть. Во мне нет света. Мне нужен внешний ис точник».
Да, когда гаснем, без него не воскреснуть. Но после реани мации сердце поддерживает себя собственным ритмом.
Идите к людям, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ИХ.
И не надо беспокоиться заранее, какая там у вас в душе температура и освещенность. Свет вспыхнет при встрече.
В. Л.
Из шахматных наблюдений: фигура, долго бездействовав шая, внезапно может обрести страшную силу. Для этого нуж но, чтобы партия продолжалась.
«Одиночество бегуна на длинные дистанции»
В. А!
Мне хочется рассказать вам свою историю. Мо жет быть, она представит определенный интерес...
Отец мой сразу после войны стал жертвой ложного обви нения и пропал навсегда. Кроме меня, у матери было еще трое, я был старший. Была еще престарелая бабушка. Всю семью выставили на улицу. Мама пошла в колхоз, там в гумне нас приютили. Сейчас, когда рассказываешь кому-нибудь из моло дежи, слушают с недоверием... Не верят также, например, что в колхозе после восьмого класса я за два летних месяца заработал себе на кепку. Они сейчас за один день зарабатыва ют больше.
Мама пошла в доярки. За работу в то время почти ничего не платили, но она не умела работать плохо.
Закончил обязательные 7 классов, дальше учиться не собирался, хотел работать. Но мама все-таки заставила меня пойти в среднюю школу. Для этого надо было ехать в город и жить в интернате. Все зимы ходил в одном пиджачке, пальто не было. По выходным дням голодал. Дома не было даже черного хлеба, питались картошкой.
Из школьной жизни основное воспоминание — издеватель ства и насмешки. На переменах, а иногда и на уроках в меня кидались огрызками колбасы или свинины, а я отворачивался и глотал слюну. (Гораздо позднее, изучая психологию, я узнал, что есть люди, которых действительно не задевают насмешки и издевательства. Для меня это было невероятно). С содроганием вспоминаю сейчас, будто это было вчера, с какой изобретательностью надо мной, дошкольником, издевались взрослые дяди... Сколько помню свое детство и юность — всегда я, хилый, долговязый, рыжий, конопатый, был кем-то вроде шута при средневековом дворе. Так я свыкся с мыслью, что если кому-нибудь захочется поиздеваться над кем-то, и этим последним буду всегда я...
Где-то в девятом классе во мне произошел перелом. Если до этого я раньше учиться не хотел, то теперь решил, что буду учиться во что бы то ни стало.
Я всегда быстро схватывал новое и с особым удовлетворе нием решал задачи на сообразительность. Читать научился сам, когда мне было всего три года, и очень удивлялся, что пяти—шестилетние дети у соседей читать не умеют Еще до школы прочитал много книг, и не только детских.
Поступил учиться в технический вуз. Жил на стипендию. Начал заниматься спортом, бегать на средние и длинные дис танции. Обнаружилось, что голодный долговязый хиляк обладает большой выносливостью. Тренировался фанатически, че рез три года стал чемпионом вузов города, совсем немного осталось до мастера спорта. Думаю, если бы лучше питался, то и мастерский рубеж покорился бы.
Я всегда был одет и обут хуже всех и не мог позволить себе развлечений, доступных другим. Это я компенсировал успеха ми, превосходством, победами. Не раз были мысли о самоубий стве, но удерживали злоба и беспредельная жажда мести. Злоба, дикая злоба заставляла меня сдавать экзаменационные сессии без единой четверки, двигаться вперед по гаревой дорожке, когда ноги отказывали, в глазах было темно и мозг отключался. Я плакал по ночам, а утром, стиснув зубы, опять шел самоутверждаться.
В студенческие годы я меньше подвергался издевательст вам, чем в школе, не было уже таких пыток. У меня был какой-то авторитет, ко мне часто обращались за консультаци ями. Но сынки родителей «с положением» не упускали случая продемонстрировать свое превосходство.
Особенно драматичными стали мои дела, когда наступило время поближе знакомиться с девушками. Здесь у меня вооб ще не было никаких шансов...
Институт закончил с отличием. В 24 года был назначен заместителем директора предприятия, проработал там пять лет, неплохо. Ушел: общение с людьми на этой должности оказалось для меня непосильным. По сей день работаю рядо вым инженером и от всех продвижений по служебной лестни це категорически отказываюсь.
Я должен был стать выше своего окружения по уровню развития, по кругозору, по эрудиции. Я должен был стать выше всех, причем так, чтобы никто в этом не усомнился.
Более двадцати лет упорно занимался самообразованием: капитально изучал литературу, историю, философию, изобра зительное искусство, театр. Всегда занимался одновременно не менее чем на двух курсах, кружках и т. п. Овладел фотогра фией — есть снимки, отмеченные на конкурсах. Все, за что я берусь, я делаю фундаментально. Владею свободно нескольки ми языками. Только работой над собой я мог отгонять разные невеселые мысли.
Положение мое, тем не менее, незавидное. У меня никогда не было друзей, ни одного. Мне 45 лет, а я до сих пор не женат и вряд ли женюсь. Никаких навыков общения с женщинами, никакого умения... Да и откуда ему взяться, этому умению, когда с детства вырабатывалось враждебно-настороженное отношение ко всем окружающим. Насмешки девушек и жен щин воспринимал особенно болезненно. При разговорах на сексуальные темы даже в мужской компании становился виш нево-красным.
Менял места работы, чтобы там, где меня не знают, начи нать по-другому. Но ничего не помогало. Последние 10 лет вообще не делал никаких попыток сближения.
Получается, что в чем-то я ушел далеко вперед, в чем-то безнадежно отстал.
Иногда узнававшие меня поближе задавали вопросы такого типа: «Вот ты умный, да, эрудит. Но кому какая радость от этого?!»
Это ставило меня в тупик. Жажду мести, можно сказать, я удовлетворил. Стал на пять голов выше, а дальше что?
Еще «штрих к портрету»: для меня большой интерес быть заседателем народного суда. В каждом деле ищу глубинные причины межличностных конфликтов.
Особое место в программе моего самообразования заняла психология. Я самостоятельно изучил полный ее университет ский курс и множество работ зарубежных, авторов по перво источникам. Многое в формировании моей личности стало ясным, почти все... Не согласен с утверждением психологов, что первые три года жизни играют решающую роль. В моем случае, мне кажется, главное началось лет с шести.
Могу все детально проанализировать и объяснить, прекрас но понимаю, что это «суперкомпенсация комплекса неполно ценности», но... Ничего не могу изменить. Все течет, как река в глубоком ущелье, не повернуть ни вправо, ни влево... Закончив исповедь, я почувствовал небывалое и непонят ное облегчение.
N.N.
N. N.!
Вы действительно многое в себе поняли, почти все. Но почти.
Насчет возможностей психологии уже, видимо, не заблуж даетесь. Можно прекрасно ее изучить и при этом оставаться беспомощным и не постигать реальных людей. Даже это «не понятное облегчение» после исповеди понять можно. Однако...
Опасность: незаметные шоры, занавески мнимого понима ния. Психоанализ, типология личности, психопатология, экзи стенциальная психология, ролевая теория — чего только нет, и все убедительно. А еще йога, еще оккультизм, еще астроло гия... И там не все чушь. Всюду некие срезы реальности и отсветы истины. И вот мы за что-то цепляемся. Потом ухваты ваемся покрепче — и... Начинаем узнавать. Знакомые типы, известные законы... Начинаем предсказывать, и все сов падает, сбывается — почти все. Опять почему-то кое-что не клеится в собственной жизни, зато мы это теперь хорошо объясняем. И пусть кто-нибудь попробует пискнуть, что наши теории — предрассудки, более или менее наукообразные, что предсказания, даже самые обоснованные, — внушения и са мовнушения, а если бредовые, то тем паче. Мы его так объ ясним...
Оглядываясь, вижу нескончаемую череду таких вот занаве сок на собственных глазах.
Итак, на сегодня. Путь блистательного самоутверждения — и тупик одиночества. Отчаянная война за самоуважение — война и победа! — и вдруг бессмысленность.
Вижу мальчишку, все того же мальчишку, голодного и смешного. А давай в него — колбасой!
Где же он?..
Убежал. Спрятался вон в того самоуверенного саркастиче ского гражданина. Ага! Вот тут-то мы его и достанем, отсюда уж некуда!
...Отстали давно, а он все бежал, бежал. Никто уже не преследовал, а он прятался за свои дипломы, за горы книг, за аппаратуру, за эрудицию, за черт знает что. И вдруг оказался под стражей у себя самого. И вдруг понял (или еще нет?), что бежал от себя.
Он читал, поди, и солидные источники, где любовь объясня ется вдоль и поперек, как необходимейший механизм продол жения рода, личного удовлетворения и всяческих компен саций, не говоря уж о возвышенной стороне дела. И он, наверное, все фундаментально узнал: когда что говорить, когда улыбаться, что раньше, что позже... «Дрянь какая, — шептал он — Вот если б сперва узнать, как не дрожать и не краснеть при одной только мысли, что подойдешь и заговоришь, просто заговоришь... Как не бежать?!»
Мальчик, слышишь?.. Откройся, выходи, ну не бойся. Про сти нас. Прости, слышишь?.. Да, это мы, те самые, которые тебя обижали, травили и издевались. Но мы были маленькими, мы не понимали. Мы были маленькими, и нам тоже бывало жутко, поверь, каждому по-своему... Ты ведь и сам не понимал, ты не замечал, что мы разные, как и те страшные взрослые, — и они оставались маленькими, но не знали о том... Прости нас. Откройся... Еще не поздно.
В. Л.
О некоторых устарелых способах самозащиты
«Семь бед — один ответ». Уменьшиться, сжаться, притом постаравшись выкинуть из себя свое содержимое, чтобы не мешало, — вот что делают амебы, инфузории, гидры, когда им угрожает опасность. Точно так же поступают черви и гусеницы; точно так же, когда гонится враг, — хорьки, лисы, используя выкидываемое в качестве отравляющего вещества...
Теперь перечислим малую часть общеизвестных неприят ностей, связанных с единоприродной защитной реакцией, ко торую можно назвать спазматической. Понос, рвота, учащен ное мочеиспускание, мигрень, колики, гипертония, стенокардия... Еще: заикание, бронхиальная астма. Еще: мы шечная скованность, зажатость в общении, несостоятельность в интимном... Список уже внушительный.
Есть и другой. Сосудистая гипотония, чувство слабости, головокружение, обморок... Покраснение у застенчивых — расслабление артерий лица... Это непроизвольное разжатие — то же, что заставляет маленького жучка при опасности падать, притворяясь мертвым. Но он не притворяется, это наше тол кование. Он просто отключается, а там будь что будет...
То, что у примитивных организмов охватывает сразу все этажи, у сложных выбирает себе место, ограничивается неким уровнем. Один из членов неладной семьи жалуется на голо вные боли, у другого что-то с сердцем, у третьего — язва, у четвертого — алкоголизм... Получается уже не «семь бед — один ответ», а наоборот: «одна беда — семь ответов».
И если удается переменить внутренний климат, может произойти удивительное: все вдруг выздоравливают, каж дый — от своего. А ты только помог поверить, что никто здесь не Омега...
Почему наш Омега подвержен такому неописуемому коли честву всевозможных болячек? Он защищается. Защищается неумело, защищается неосознанно.
Защищается от себя.
Выход там же, где вход
В. А!
Очень банально: я утратил контакт с людьми. Меня не понимают. Прочитав ваши книги, я даже знаю, почему это происходит. Я очень напряжен, неспокоен. Для спокойствия мне нужно иметь успех в общении. А для этого нужно иметь спокойствие. Ничего не получается.
Самое страшное: накопление неудач. От этого совершенно отсутствует энтузиазм. Вся агрессивность направлена во внутрь, сам себя ем. Не могу себя ничего заставить делать, апатия. Пытаюсь выходить из этого состояния, но, словно шарик в пропасти, при выведении из равновесия возвращаюсь в ту же точку. В этом порочном круге еще головные боли, дурной кишечник, насморки, аллергия и прочее.
А пойти не к кому. Это страшно. Это еще страшнее потому, что теоретически я знаю законы общения, по кино и книгам. Я не болен и, кажется, не идиот. Нужные фразы рождаются у меня в мозгу, но произнести их почему-то не могу.
Никогда в жизни не дрался. Боюсь сильных. Уступаю им сразу, без борьбы, потому что не вижу возможности победить, даже если буду бороться. Занимался немного каратэ, но опять никаких успехов. Чувствую даже какое-то странное удоволь ствие, когда проигрываю.
Возиться со мной, естественно, никто не хочет. Был в нескольких местах. Посмотрели, почувствовали чуть-чуть этот ад И до свидания Начал заниматься AT, но, как во всем, полез вперед, не освоив азов, и бросил
Любимого дела у меня никакого нет. Пытался научиться играть на гитаре (у меня был когда-то абсолютный слух и неплохие данные, даже сочинял музыку; но дошел до непонятного — и все Вот это самое главное Непонятное пугает А оно ведь есть во всем И нужны мужество находчивость, предпри имчивость, чтобы его обойти (?' — 1<<к в письме — В Л) Эти качества связаны с агрессивность) которая у меня недо развита
Непонятое — это когда не знаешь как дальше поступить Какая-то застопоренность Привычка к трафаретам, страх перед оригинальным решением не проходит, нахрапом взять не могу Очевидно, нужно знать стратегию дела, иметь базу
У меня есть товарищ, которому все прекрасно удается. Я ему не завидую, но на его фоне жить очень сложно Жизнь проходит мимо меня. Мне уже 24 года Извините за отчаяние
N N
N N!
Самодиагностика близка к точной. Насчитал в письме столько-то пунктов черной самооценки нет того, нет сего, а что есть — не годится. Но еще один, не из последних упущен
НАДЕЖДА НА ПОМОЩЬ ДОБРОГО ДЯДЕНЬКИ.
А отчаяние — это когда нет надежды. Значит, отчаяния нет, извинять не за что
Уточняю - до отчаяния вы дошли. Но НЕ ВОШЛИ в него
Ад — но круг не последний, к чистилищу ближе
Вы не испытали ни голода, ни запредельной боли, не теряли бесценного, не спасали жизни. Отчаяние, по-вашему, — это слабость.
А отчаяние — это сила Страшная сила. То, что заставляет драться ОТЧАЯННО. Не «обходить непонятное» (вас цитирую), а ПРОХОДИТЬ насквозь.
За отчаянием — только смерть или жизнь.
Есть ли здесь непонятное?..
Рассмотрим положение, обсудим стратегию
Имеем (как минимум): непонимание, страх, бездеятель ность, самоедство, отсутствие энтузиазма и — неутоленные желания, они же надежды. Суммируем: ад.
Требуется (как минимум): спокойствие и то, что вы называете «успехом в общении». Суммируем... Нет, пока подо ждем.
Что уже испытано? Практически — ничего. Кроме страха, поспешности, отступлений...
Трафареты себя не оправдывают. Отказываться — боитесь.
Топтание на месте.
Что можно еще испытать? Практически — все.
С чего начинать? Практически — со всего.
Ведь, упав, все равно, что сперва поднять — голову или ногу, лишь бы подняться.
В любом начало главное— продолжение. А .любое продолжение так или иначе приведет к непонятному — «когда не знаешь, как поступать дальше». Если на этом продолжение закончится, неизбежен возврат назад. Повторение пройден ного. Новый разбег Если продолжится — непонятное будет пройдено, то есть станет понятным. И приведет к новому непонятному.
Это знакомо каждому, кто хоть чему-нибудь научился.
И каждому знаком страх перед непонятным. Страх перед непонятной силой. Страх перед непонятным бессилием. Этот страх — ваша ошибка Осознайте, прочувствуйте его именно как ошибку. В непонятном — спасение.
Как полюбить себя. Что делать? — спрашиваете вы. Что мне делать со своей недоразвитой агрессивностью, с апатией, с тупостью и всеми прочими пунктами черной самооценки, включая и отсутствующие?
А вот что. Примите это за непонятное.
Давайте все это примем.
Вы себя уже любите, вы себя давно безответно любите.
Я известный себе — и неизвестный,
Я, понятный — и непонятный,
Я, какой был — и какого не было, какой есть — и какого нет, какой будет — и какого не будет,
даю себе право на жизнь,
принимаю себя,
ЖИВУ.
Ничего нового, решительно ничего. Это вы и стараетесь всю жизнь поселить у себя внутри.
Сделайте это содержанием своих самовнушений. Что бы ни произошло, как бы ни было — с этого опять начинать.
Принимать и любить себя — никто за нас этого делать не может.
Как составить свою светлую самооценку. Вы требуете доказательств. Вам нестерпимо хочется узнать, удостоверить ся — за что, ну за что же любить себя?
Опыт жизни и общения достаточных оснований для любви к себе не дает. А вы себя все равно любите. Но вы так себе не нравитесь, так себя расстраиваете, раздражаете, так осточер тели себе, что... (Вот еще один ваш собрат спрашивает в письме, как оторвать себе голову и где достать новую с инст рукцией к употреблению).
У всякой медали оборотная сторона, всякая палка о двух концах, и что бабушка ни скажет, все надвое. Диалектика, практичнейшая из наук, почему-то менее всех прочих приме няется в повседневной жизни. А она сообщает нам, что любое явление есть борьба и единство противоположностей. В том числе человек. В том числе вы. И если мы рискуем человека оценивать даже по такой базарной шкале, как
НЕДОСТАТКИ — ДОСТОИНСТВА,
то мы обязаны за каждым недостатком увидеть достоинство, а за каждым достоинством — недостаток. Потому что и эти свойства, весьма относительные, суть проявления противопо ложностей, из которых слагается человек.
Двинемся от очевидного. Где ваша черная самооценка? Располагайте по пунктам.
Допустим:
апатичность, или отсутствие энтузиазма,
слабоволие,
трусость,
зажатость в общении,
пессимизм,
тупость...
Что еще хорошего о себе скажете? Забыли «неблагодар ность себе».
...Ну, довольно. Теперь придется пошевелить мозгами: по добрать каждой твари по паре. Оттуда, оттуда же, все из вас. Назовите мне хоть одно из своих светлых качеств. Не полу чается?..
СКРОМНОСТЬ — прекрасно? Где ее диалектическая пара?
Вот: «зажатость в общении».
Не однозначно, не механически. Пару к тому, что вы назы ваете своей трусостью, я назову не «смелостью» (с этим вы и сами, наверное, не согласитесь), а... БЕЗУМНОЙ смелостью. Да, ОТЧАЯННОЙ. Вы, я сказал уже, в это еще не вошли. Но это в вас есть.
Все всерьез:
апатичность — уснувшая жажда деятельности,
слабоволие — упорство, не нашедшее достойно-
го применения,
пессимизм — детская способность радоваться,
посаженная в холодильник,
тупость — безработная одаренность (в сидя-
чей забастовке протеста),
пониженная — самолюбие, чреватое манией ве-
самооценка личия.
Примерно в таком духе.
Простым размышлением вы можете получить свой Пози тив — светлую самооценку, не нуждающуюся в подкреплени ях. Вы увидите себя, непроявленного или полупроявленного. Потенциального.
Экспериментальный период. Никакого «успеха» — за быть, исключить, запретить. Успех опасен, успех вреден!
...А что?
Исследование.
Исследование людей — общением; исследование обще ния — сближением. Внимание. Наблюдение. «И пораженье от победы ты сам не должен отличать».
Вариант подхода. — Не помешаю?.. Можно познакомить ся? Показалось, что ты один (одна), и я один. Вот и весь повод. Ищу общения, а общаться не умею. У тебя что-нибудь получа ется?.. У меня тоже иногда, но если бы когда надо... Я и решил: черт с ним, не в этом дело. Не обязательно же должно что-то получаться. А вот просто узнать, узнать человека... Ты мне еще не веришь, вижу. Я тоже до дикости недоверчив и наивен, как поросенок. Скрытность, понимаешь ли, а при этом идиотское желание рассказывать о себе — видишь, уже начал... Одно время мне казалось, что я какой-то необитаемый остров. Теперь знаю, что нет — полуостров. Открыл перешеек, только переходить трудно. А ты интересно живешь?.. Собак любишь?.. Я книжки почитываю, о психологии в том числе — запутал мозги порядочно, но надежд не теряю. Нет, пока не лечился, держусь пока. А тебе я этого вопроса не задаю. Да нет, ничего особенного не думаю... Вот почти анекдот. Написал я как-то одному врачу, психологу, который книжки издает. Вопросы кое-какие... Жду ответа — нету. Я уж и забыл, о чем писал. Вдруг приходит бумажка, а там лишь фраза:
ВЫХОД ИЗ БЕЗВЫХОДНОГО ПОЛОЖЕНИЯ ТАМ ЖЕ, ГДЕ ВХОД.
Наверное, он всем так отвечает?..
В. Л.
Здравствуй, мой Одиночка! Где бродишь понуро, в какой уголок забился? Во что вцепился опять отчаянно, со своей, как всегда, «последней» надеждой?..
Сколько уж лет тебе я пишу — и что же? Так до сих пор и не вылез из своей скорлупы и, кажется, не собираешься. А ведь она тебя давит.
Милый мой нелюдим, заранее знаю, чем начнешь ты зани маться, едва прочитав эту книгу и даже не дочитав, — знаю! Все тем же: своей драгоценной личностью. Ну что, угадал?.. Шаришь по себе вдоль и поперек уже который год, облазил и обозрел все щелки и закоулки — и все не можешь остановить ся. Хватит же наконец! Иди к людям!
Да-да, твой жестокий доктор гонит тебя на заклание. Он бы не делал этого, если бы не был уверен, что одиночество тебе лжет. Нет на свете ничего более ценного, чем одиночество. Но своего одиночества ты не ценишь, не понимаешь, не любишь, потому и боишься общения. Необщителен в Одиночестве — одинок в Общении.
...Слышу, слышу: «С чем мне идти к людям? Я слаб, беден, некрасив, смешон, я не умею говорить, не умею смеяться, я неинтересен, неестествен, я не могу, не гожусь, я-я-я-я...».
Так!.. Допустим, ты прав. Но тогда ответь, пожалуйста: раз ты такое ничтожество, каким себя объявляешь, какова причи на так быть собой занятым? Зачем эдакой козявке уделять столько внимания?..
Вот и поймал тебя. Брось свои причитания. В глубине души ты оцениваешь себя очень недурно. Но боишься в этом при знаться. А почему? Потому что не веришь, что так же незау рядно тебя могут оценить и другие. Тебе нужны подтвержде ния, но ты не веришь, что способен их получить.
В мутном зеркале видишь ты не себя, а чей-то недобрый чужой глаз. Оцениваешь себя глазами тех, о ком представле ния не имеешь. Опыт общения твоего так ничтожен — почти никакого, ведь ты столько лет держишь себя в изоляции.
— Кому и зачем я нужен?.. Что могу дать?.. Только повод для разочарований, насмешек...
Опять за свое! Как можешь ты судить о себе, не познав себя в действии?.. И в том ли главное, кто и что кому дает?
...Ах вот как. Кое-что ты узнал. Ты пострадал, обжегся. Тебя обижали, унижали, тебя били.
Верю, верю, сам это испытал. Но неужели не пришло еще в твою многострадальную голову, что тебя обижали люди, которых людьми можно назвать только-авансом? Неужели не подозревал, что живешь в зоопарке?
— Нет! Не все они такие! Не все! Убедился: есть и добрые, и прекрасные. На сто голов выше меня! И вот как раз с ними тяжелее всего. Весь напрягаюсь, парализуюсь, утрачиваю по следние крохи своих жалких мозгишек...
Ты противоречишь себе на каждом шагу. Есть, ты призна ешь, люди хорошие, добрые, понимающие. Так что же ты им не веришь? И почему тебя интересует лишь то, как они К ТЕБЕ отнесутся, а не они сами?
Скажу больше. Бессознательно и ты это чувствуешь. Да, у каждого есть изнанка. Люди хорошие знаешь ли из кого происходят? Не из ангелов. Мой любимый друг, с которым мы с детства неразлучны и знаем друг дружку, как облупленных, этот неукротимый добряк, во времена оны, когда я был беспо мощен, выступал в роли первого моего травителя. А потом стало доставаться ему, и не в последний черед от меня. Пожил в моей шкуре. До сих пор, вспоминая, смеемся. Тоже были аборигенами зоопарка, что из того?..
Если не веришь себе, поверь мне. Поступай по принципу «пятьдесят», выведенному из наблюдения, что из пятидесяти попыток сделать безнадежное дело, одна обязательно удастся. При условии, что попытки разнообразны!..
ВЫШЛО (Голубиная притча)
Все жирели и наглели, а ему доставались остатки или ничего вовсе. Уже начали перья хохлиться и сохнуть, почти засыпал.
Однажды на Пенсионерской Площади насыпано было мно го, стая клевала бешено, а он маялся, как всегда, в сторонке.
Вдруг: пах! — пах! — пухх!.. Взлетели все разом. Это с ветки ворона бросилась.
Пока опомнились, успел что-то клюнуть.
Решил: в следующий раз по-вороньему налечу. По-во роньему!
Вышло! Упал с крыши в клюющую толкотню — как сдунуло всех.
Теперь он в стае самый толстый и самый главный.
А там, в сторонке, — еще какой-то нахохлившийся экзем пляр... Гнать его! Гнать в три шеи!
«Два нуля»
В. А!
Это письмо я пишу вам уже год — мысленно...
Мне 35 лет, образование высшее, замужем. Муж неплохой, двое детей. Материально обеспечены (квартира, обстановка, машина). Полный комплект бабушек, дедушек, теть и дядь. При таких обстоятельствах почти любая женщина средних способностей и средней внешности, как я, была бы довольна жизнью...
Перейду к сути проблемы. Поверьте, это не преувеличение и не настроение минуты. Говорю трезво и почти спокойно: меня никто, нигде, никогда не любил, не уважал и вообще не принимал во внимание. С раннего детства дома имела как будто бы все необходимое: и воспитание, и заботу, но в то же время была где-то на отшибе. А в школе травили и изводили. Была очкариком по прозвищу «два нуля», нескладной, медли тельной. (Потом выправилась). Никогда не выбирали ни на какие должности, кроме редактора классной стенгазеты. Со мной не здороваются бывшие мои одноклассники и сокурсни ки, хотя я не была ябедой и не выходила из неписаных школьных правил
Я всегда была вне коллектива: через один—два дня уже полное отчуждение. Вот к примеру, мелочь, но характерная. На работе у нас сотрудницы часто угощают друг друга блюда ми домашнего приготовления. При этом считается, что меня в комнате нет, ко мне это не относится. Меня почти никогда не зовут с собой в столовую, не просят посидеть, зайти, погово рить и т. п. Обычные, нормальные, человеческие отношения мне не доступны, как Эверест...
Не могу обижаться на окружающих — причина во мне самой. Не впадаю и в самобичевание — прошу совета и по мощи.
Друзей у меня нет. Есть две приятельницы. Они рады, когда мы с мужем приходим к ним, но можно пересчитать по пальцам случаи, когда они приходили к нам просто в гости, а не по особому приглашению, на день рождения, скажем, с обильным застольем.
Мой муж почти такой же — мы парочка. Мы неинтересны и непривлекательны. У нас не хватает юмора. И дети, боюсь, будут такими же. Старшая дочь, ей 11 лет, тоже не может поставить себя на нужную ногу с одноклассниками. А она первая ученица, отлично рисует, занимается фигурным ката нием. Что нам делать?..
У меня снижено зрение и отчасти слух, быстрые взгляды и шепот часто для меня недоступны — может быть, в этом одна из причин? Соседка мне как-то сказала, что не может говорить с человеком, если не видит его глаз, — для меня это было открытием...
Не поздно ли попытаться что-то изменить, хоть немножко? Может быть, ваш ролевой тренинг сможет помочь? Или обра титься еще к какому-нибудь специалисту — какому? Спросят: а что у вас болит?..
Письмо посылаю почти «на деревню дедушке».
N. N.
N. N!
Вряд ли стоит пробиваться к перегруженным спе циалистам. То, что вы с мужем в своем страдании «пароч ка», — большая удача. Думали вместе?.. Каждому ведь что-то видней в другом.
Давние завалы, еще с детских лет... Ребенку, конечно, труд но понять, почему его не любят или почему так ему кажется. Как и взрослого, его могут одолевать мрачные фантазии, всплывающая боль, воспоминания о бывшем не с ним... Хоро шо помню лет в пять—семь приступы необъяснимой тоски со слезами — «никто не любит». А ведь меня любили, и горячо. Но что-то во мне самом не пропускало эту любовь. Когда с таким настроением вылезал к другим, действительно отвер гали...
Почему не принимают, почему травят?.. Очкарик, толстяк, нескладный? Трус, слабый, ябеда? Чудак, непохожий на всех?.. Это не причины — только поводы. И очкарик, и обладатель самой что ни на есть восхитительной бородавки на носу, и трус, и дурак могут занимать в коллективе вполне теплое место и с удовольствием участвовать в травле себе подобных. Потому что один очкарик верит, что он очкарик, а другой — нет. Один чудак ждет унижения и получает его, а другой унижает сам. Одно удачное выступление может вознести из грязи в князи.
Приглашение к хамству. Чего ждешь от себя (не желаешь, а именно ждешь), во что в себе веришь, то и выходит Чего ждешь от других (не желаешь, а ждешь) дои получа ешь. Как чувствуешь себя — так тебя и другие чувствуют. И ты чувствуешь других такими, каков ты сам. Если даже кажет ся, что все наоборот.
Они страшно заразительны, эти скрытые ожидания. Они внушаются нами друг другу — мгновенно, непроизвольно, ми нуя мысль. Если боишься собаки, она набросится. Если ждешь с уверенным трепетом, что тебя обхамят, — тебя обхамят. Не сумеют воспротивиться внушению, не устоят. И ты будешь ждать хамства снова и снова, с нарастающим торжеством.
Таким-то способом мы делаем себе погоду.
Ваши ожидания написаны у вас на лице. Наверное, и сейчас работает в вас эта привычка — не ожидать в общении ничего хорошего. Ни от себя, ни от других. (Не «не желать», а именно не ожидать. Желание-то как раз колоссальное, и оно ПРОТИВ вас).
Выражение лица у вас в основном не праздничное, навер ное, так? И улыбка не то чтоб сияет? Понятно, понятно...
Но давайте отвлечемся от наших скорбей и поставим себя в положение человека, который вынужден видеть перед собой напряженно-постную физиономию, всеми фибрами излуча ющую:
Я НЕ ЖДУ ОТ ТЕБЯ НИЧЕГО ХОРОШЕГО.
Вы! — вы — человек, перед которым пребывает сейчас эта физиономия! Вам не по себе, правда? Вам неуютно. Даже если секунду всего... А почему?
Потому что это излучение читается так:
НИЧЕГО ХОРОШЕГО ОТ МЕНЯ НЕ ЖДИ
Вот в чем фокус! Вот в этом перевертыше, в толковании. Так читаются эти ожидания — как обещания, так вос принимаются они вами, и мной, и всеми. И невдомек нам, что у обладателя вышеозначенной физиономии, может быть, про сто болит живот или там душа. И ничего он вовсе не обещает и вообще нас не видит.
Мы хотим быть хорошими. Для этого нам нужно, чтобы от нас ждали хорошего. Не желали, не требовали, а ждали — уверенно, празднично. Нам нужна вера, что мы хорошие, — тогда мы такими будем. И нам нужно, чтобы нам эту веру внушали. Чем?..
Ожиданием, только ожиданием! — верой же.
А мы живем в замкнутом кругу недоверия. Требуем веры сперва от других, те, в свою очередь, — от нас. Но по требова нию вера не дается — она только дарится, ни с того ни с сего. Мы до этого не додумываемся — просто так верить в хорошее, как младенцы. Вот и получается — два нуля...
Ремонт погоды. Уверен, вы умеете улыбаться и хохотать, ласкаться, говорить дерзости, шалить, делать глупости. Это называется невоспитанностью. Это называется естественно стью. Это называется безобразием. Это называется обаянием. Когда как.
Так вот, чтобы помыть ребенка, но не выплескивать его с грязной водой... Чтобы не выплескивать эту воду себе на голову или соседу... Короче говоря, чтобы стать интересными и привлекательными, спросим себя:
не вжились ли в роль Неудачника — не упускаем ли свой
положительный опыт;
не заковали ли себя в неосмысленные запреты; не слишком ли опасаемся, что о нас скажут; не требуем ли от других чересчур многого, навлекая на
себя разочарования; не забываем ли прощать.
Это комплект вопросов с пометкой ОСВОБОЖДЕНИЕ. А это — ВЖИВАНИЕ:
желая быть интересными, не относимся ли к общению потребительски; достаточно ли вникаем в чужие горести, радости, странности;
замечаем ли людей, явно или скрыто на нас похожих, — ищем ли сближения, чтобы помочь им;
учимся ли у тех, кто нам нравится.
Наконец, ОСМЫСЛЕННОСТЬ:
заботимся ли о радости у себя дома — стараемся ли наполнять жизнь творчески, и не для себя только;
не узки ли, не суетны ли — не уничтожаем ли жизнь
путем жизнеобеспечения; ищем ли свой путь или плывем по течению, хотим быть
«не хуже других» — химерой по имени *КАК ВСЕ»...
Дав себе ответы, вы получите программу жизненного экс перимента, он же ролевой тренинг, — в реальности, на своем месте.
Относительно же слабости зрения и слуха — уверен: дело совсем не в том. Множество слабовидящих и слепых прекрас но общаются. Глухота тоже не помеха, если нет глухоты душевной.
В. Л.
Анекдот под гипнозом
Мама рассказывала, что первые два с половиной года жизни я не умел плакать, при недовольстве и боли только кряхтел; смеялся без передыху, обращался из коляски к про хожим с речами на заливайском языке... Вокруг образовыва лась зона отдыха. «Юморист будет, — определил пожилой дворник. — Чарли Чаплин, артист. Ишь, счастливчик...» Потом война...
Есть люди, которые не смеются, читая Зощенко. «Алиса в стране чудес» — ни одной улыбки. И мультфильмы, и киноко медии, и цирк — не смешно. Не получается.
Вопрос. Как развить в себе чувство юмора, если оно
отсутствует? Ответ. Отнестись к его отсутствию с юмором.
Чувство юмора начинается с первой попытки принять себя не за пуп земли.
В детстве мы смеялись, когда нас подбрасывали и щекотали, когда кто-нибудь прятался, а потом появлялся вдруг. Когда у нас было просто хорошее настроение... Первый наш смех был беспричинным. Второй — от радости, что не боимся, и это уже был смех над собой. А взрослые вокруг улыбались нам и смеялись, потому что мы вытворяли массу нелепостей. В их смехе не было ничего унизительного. Он и был счастьем.
Мы думаем, юмор — это что-то такое, что у одного есть, у другого нет. Чему следует научиться, овладеть, так сказать, предметом. Смех, говорили нам, делится на положительный и отрицательный, а смех без причины — признак дурачины. Мир юмора представляется нам чем-то вроде комиссионного мага зина, где все оценивают, и главное для любого — не остаться бы в дураках. Мы забыли, что смех — это жизнь, сообщающая себе, что она свободна.
И еще позабыли, что хотя юмор и всенародное, что греха таить, достояние, у каждого он свой, личный, особый. Забыли о своем праве иметь юмор собственного производства.
Вспоминается один парень, отличный автомеханик, симпа тяга, умолявший меня научить его юмору.
— Это страшно, — говорил он. — Вы представляете мое положение. В компанию придешь, всем весело, анекдоты тра вят и все такое. И все смеются, КОГДА НАДО. А я — понима ете? — Я НЕ ЗНАЮ, КОГДА НАДО СМЕЯТЬСЯ. И не смеюсь. Или смеюсь невпопад.
— И я тоже
— Э, бросьте, доктор Вы-то уж точно знаете, когда НАДО. Я вас прошу провести со мной смехогенную тренировку.
— Как?..
— Вот берем анекдот (достает толстенную тетрадь). Боль ше тыщи уже, пять лет собираю... Главное, не пропустить, где самое оно... Память у меня ничего, сила воли... А по части юмора отстал. Но еще наверстаем. С гипнозом, а?
— Ага. Ну а как?
— Вот читаем, допустим: «Пришел Василий Иванович. Петька спит на диване...» Точно на этом самом месте, когда НАДО СМЕЯТЬСЯ, вы делаете мне гипнотическое внушение, что ЭТО СМЕШНО. Вырабатываем рефлекс.
— Стоп. Одну секунду... Смеяться НЕ НАДО. Нехорошо Стыдно. Неправильно. НЕ СМЕШНО — заорал я, не выдер жав.
И он вдруг тоже подпрыгнул. Минут пять мы ржали как сумасшедшие. После чего резко смолкли во внезапном присту пе обоюдного ужаса.
— Ну что... дошло? — спросил я осторожно.
— Не-а, — прошептал он сдавленно, переводя взгляд на пол. — Опять не понял.
Зоологическая прогулка
Вон та грустная тетя завела себе маленькую со бачку, чтобы любить ее вместо ребенка. А вон тот мрачнова тый дядя — здоровенного пса, чтобы перестать быть Омегой.
Какая школа, как он муштрует зубастого ученика! Какой классный Омега получается из собаки!
Этот парень бежит на стадион, чтобы накачать мышцы, стать сильным, уверенным — и перестать быть Омегой. Со мнительно!.. Вот ты уже трижды чемпион, а все еще не пони маешь, что тобой движет.
Чтобы стать Омегой, достаточно родиться на свет. Даже если тебя сразу же объявляют царем Вселенной — тебе же хуже. Вскоре ты убедишься, что это совсем не так.
Почему одни дети хотят стать взрослыми поскорее, а дру гие наоборот? Потому что одни не хотят быть Омегами среди детей, а другие — среди взрослых. Кому как нравится.
Как-то целое лето я наблюдал петушиный гарем. Все было там честь по чести: красноперый красавец-король, придворные жены, подрастающее поколение. Не имея конкуренции, пове литель благоденствовал и регулярно занимался самоусовер шенствованием, что впоследствии сказалось на качестве по лучившегося из него бульона. Жены же распределялись по иерархии и направляли на эту сторону всю свою умственную энергию. Альфа — Чернуха, мегера с гребешком, гоняла и клевала всех, не встречая сопротивления; все прочие — друг дружку, согласно статусу; а Омега, хохлатенькая Пеструшка, служила прочему коллективу козлом, простите, курицей отпу щения — словом, все как положено.
Был, однако, в данной идиллии момент драматический.
Его Кукаречество, возможно в связи со своими философ скими изысканиями, с некоторых пор изъявил романтические наклонности и начал явно предпочитать Пеструшку. Влюбился в бедняжку, буквально прохода не давал. Статуса ее это не изменило, даже наоборот, что вполне понятно; зато сказалось на яйценоскости. Каждое третье яйцо, прибывавшее в дом, было плодом этой страсти. Наконец, в один прекрасный день Пеструшка стала наседкой. Боже, что тут поднялось в курят нике, какое крушение порядка и смятение чувств! Все стали клевать друг друга, не разбирая рангов и не соблюдая прили чий. Чернуха посерела от зависти и, потеряв самоуважение, ушла в себя, теперь ее даже Омегой нельзя было назвать — никакого статуса, полный нуль. Пеструшка же, естественно, стала Альфой. Еще бы, она готовила миру наследников Его Кукаречества!..
Омеги есть и среди китов, и среди мышей, и среди обезьян, и среди бабочек. Среди всех, кто общается.
Термин из этологии, науки о поведении в природе. Буква греческого алфавита, последняя. Назвали сперва так исследо ватели тех животных, которые в своих сообществах занимают место, первое с другого конца. Альфа — первый, Омега — последний. Соответственно: очередность и качество питания, вероятность быть побитым и выгнанным, шансы на выжива ние, возможности размножения, самочувствие...
В жизнь природных Омег можно вникнуть, понаблюдав, скажем, за стайкой уличных голубей, цыплят или домашних рыбок, за деревенским стадом, за выводком котят или групп кой малых детишек... Если удосужитесь, с решением не спе шите.
Вот вы видите, как гонят, шпыняют, кусают, клюют, топчут слабого, как отнимают и те крохи, что он имеет; как оттирают и презирают робкого; какую образцово-показательную трепку устраивают изгою, нечаянно заглянувшему в чужое гнездо.
Природа жестока? Да. Природе слабые не нужны? Неиз вестно. Зачем бы тогда слабым вообще рождаться, с такой упрямой регулярностью?
Ошибки, бракованные экземпляры?..
В природе ошибок нет.
Даже у рыб, существ жестко консервативных, статус особи может непредсказуемо изменяться. Перемена питания, созре вание, добавки гормонов — зоологи и животноводы наблюда ют, как это меняет «общественное положение». Заматеревший Омега может стать Альфой; Альфа, сломавший крыло или рог, побывавший в зубах у хищника или в капкане, — скатиться в Омеги и... так и остаться им, даже если все у него срастется.
Природные Омеги — не обязательно хилые, дефектные, неприспособленные, не обязательно трусы. Бывает, что они попросту своеобразные. Против белой вороны яростно объединяется вся серая стая: лети прочь и попробуй выживи!.. Выжить можно — белая ворона не слабее обычной, умнее и красивее. Но как оставить потомство? Вот если б пару себе под стать...
Сильнейшие выигрывают не всегда. Сила, во всяком случае, понятие не одномерное.
Похоже, что новые виды происходили из гонимых, которые не сдавались. Из малых вероятностей возник человек.
Предки наши были Омегами природы — беззащитными существами, без клыков, без когтей и без места под солнцем.
Они взывали друг к другу и к небу. Каждый новорожден ный кричит этим криком.
«Твоя армия всюду»
В. Л.!
Мне 22 года. Я в полном тупике. Жить такой жизнью, какой я живу сейчас, не могу и не желаю. И если вы мне не поможете, для меня один путь...
Я глубоко болен, болен не физически (я на вид вполне здоровый парень), болен гораздо страшнее — духовно. Я знаю свою болезнь, я ее изучил почти до мелочей, но вот как себе помочь, не знаю.
Название этой болезни вроде бы не такое уж страшное — отсутствие Внутренней Свободы. Но на самом деле это гораз до страшнее, чем быть даже физическим калекой. Жизнь для меня — сплошной кошмар. У меня нет ни друзей, ни девушки, да и кому нужен этот угрюмый парень, который в компании и слова-то путного сказать не может, неуклюж, замкнут, скован, как связанный, неестествен. Я не человек, я недоделок, дурак, чучело, я ненавижу себя такого и, поверьте, давно бы уже кончил все эти муки, если бы не одно обстоятельство.
Я узнал, что могу быть и другим.
Отслужил в армии. Два года постоянной, ежеминутной борьбы с собой, два года насмешек, обид, оскорблений со стороны товарищей, которые вполне справедливо считали ме ня ненормальным. Это было очень тяжело. Но я старался не падать духом, работал над собой, перекраивал себя сверху донизу. И вы знаете, в этой борьбе во мне начал пробуждаться дух, воля к жизни, любовь к жизни, радость от жизни. Я открыл в себе ранее неведомые мне качества, такие, как доброта (настоящая доброта, а не слабонервность), независт ливость, бескорыстие. Армия подарила мне дни настоящей Внутренней Свободы. Вы знаете, это такое ощущение, как, наверное, у птицы, которую из темной, тесной, душной клетки выпустили в голубое вольное небо. Я был открыт, уверен в себе, энергичен, смотрел на жизнь со спокойным оптимизмом и юмором, был самостоятельным, веселым, даже красноречи вым. Я никому не завидовал, как раньше, я знал, что силен, я был самобытен. Все удивлялись, как я изменился. Со мной было интересно. Я нравился девушкам.
И вот теперь, когда я вернулся домой, все пошло прахом. Плод тяжкого двухлетнего труда над собой рухнул, пропал. Попав в те же условия, что и до армии, я не смог правильно сориентироваться, допустил несколько ошибок. Говоря по-футбольному, стал играть на удержание счета, хотя понимал, что работа над собой далеко не закончена, что пройдено как максимум полпути к цели. И в итоге сорвался, скатился еще ниже. Снова пессимизм, несамостоятельность, зависимость от чужих мнений, страхи, неуверенность в себе, скованность, неумение общаться...
Что же мне делать? Жить так я не могу, это не жизнь. Если бы мне сейчас снова попасть в армию, я опять стал бы другим человеком. Но это, видимо, невозможно. Что же мне делать, Владимир Львович, посоветуйте. Я хочу жить и радоваться. Я знаю, что это возможно. Ведь я не какой-нибудь ненормаль ный, я вполне обыкновенный, нормальный в целом парень. Почему одним все дается от природы, а я должен мучиться? Где справедливость?
Я хочу жить: смеяться, радоваться, грустить, драться, ру гаться, любить, добиваться... Хочу быть самим собой, разве это так уж много?
Мне нужна помощь, нужна как никогда, иначе я наломаю таких дров, что подумать страшно.
N.N.
N. N.!
«Я не человек, недоделок, дурак, чучело» — сей час, может быть, уже и стыдно за это?..
У многих ребят бывает послеармейский кризис и развал, не знаешь, с какого винтика начать... Сказывается и внезапный спад напряжения (что-то вроде кессонной болезни, при резком переходе из высокого давления в низкое), и отвычка от «граж данки» с ее суетой и соблазнами, и погружение в прежние жизненные роли, казалось, изжитые...
Из армии возвращаешься закаленным и повзрослевшим. Но закалка должна поддерживаться, а взросление — продол жаться. Несравненно легче исполнять приказы, чем быть ко мандиром себе самому, правда?
Духовная болезнь?.. А если спокойнее: фаза роста?
Мучительно? А если это так жмут душу неосмысленные понятия и мерки ценностей, в которых ей тесно?
«Где справедливость»? А в армии ты обдумывал, где спра ведливость? .
Может быть, справедливость в том, чтобы тот, кто еще не доучился думать, доучивался в страданиях? Что еще может научить думать?..
Посмотри, в одном месте твоего письма: «товарищи вполне справедливо считали меня ненормальным...»
В другом: «...ведь я не какой-нибудь ненормальный, я впол не обыкновенный, нормальный в целом парень».
Явно не ладится! Неправильно либо одно утверждение, либо другое, либо сразу оба.
Может быть правильно это: «нормальный В ЦЕЛОМ»?..
«Хочу быть самим собой, разве это так уж много?»
А по-твоему, мало?.. И вся жизнь едва ли вместит.
Из «самого себя» — приходится выбирать. Иначе вслепую выбирают тебя обстоятельства и случайности, включая собст венную глупость, и выбор может тебе не понравиться. Вот этот, например, (как ты там себя обозвал?) — тоже ты, часть «тебя самого». Не самая лучшая, но ведь так просто не отпих нешь сапогом. Тем более, ты сам за этого инфантильного паренька крепко держишься. Замечаешь в нем неприятную тебе зависимость от чужих мнений — и в то же время хочешь нравиться. Очень хочешь нравиться — но это же и есть зави симость!
Значит, выбор: хотеть нравиться — или быть внутренне независимым? Что выбираешь?..
«Да ведь как раз и нравятся-то больше всех независимые!.. И я уже это испытал!»
Правильно. Значит, с чего начать?..
С упора на независимость. С отказа от желания нравиться.
«Но это желание сильнее меня. Как отказаться?.. Внушать себе: «Не хочу нравиться»? Стараться НЕ нравиться?»
Ну зачем же. Из крайности в крайность — не метод. И обманывать себя — «не хочу» — глупо.
А вот что реально — уравновесить Одно желание теснить Другим до степени, когда оно уже НЕ СВЯЗЫВАЕТ.
Конкретно — в общении — создать новые установки, они же цели, желания:
Я ОБЩАЮСЬ С ЛЮДЬМИ,
ЧТОБЫ ИХ УЗНАВАТЬ.
Я ОБЩАЮСЬ С ЛЮДЬМИ,
ЧТОБЫ ОНИ МНЕ НРАВИЛИСЬ.
Никакого самообмана. Всего этого ты и на самом деле хочешь. Только пока еще затерто, полуосознанно... Это по следнее «чтобы они мне нравились» созвучно с твоим жела нием быть независимым.
Вот и опора для Внутренней Свободы.
В армии ты совершил по отношению к себе подвиг, не побоимся такого слова. Выстоял, не сломался. Никто не знал, какою ценой. Никто не сочувствовал, не жалел, не гладил по головке — наоборот. Армия обернулась к тебе самой суровой стороной... И ты ей за это благодарен.
Открытие нового себя было таким потрясением, что ты от него несколько захмелел. А трезво?
Как получилось, что ограничение внешней свободы пробудило в тебе внутреннюю?
Как вышло, что тяжкий труд, страдания и отсутствие мо ральной поддержки (или назовем это поддержкой с другим знаком) превратили тебя из слабого в сильного, из зависимого в самостоятельного, из пессимиста в оптимиста — в Мужчину, короче говоря?
Не закономерность ли?..
Сосредоточься: ты остаешься воином. Армия продолжает ся. Твоя армия всюду. Она в тебе.
В. Л.
Рассуждение о многообразии жилых помещений
В грешные годы увлечения типологией я делил Омег на абсолютных и относительных. Абсолютный Омега, представлялось мне, от рождения и всю жизнь, без передыш ки, — такой, каким я был, не дай Бог памяти... В общем, ошибка природы, и лучше бы ему не родиться, такая вот самоотрицательная величина.
Оказалось, однако, что на всякого абсолютного Омегу най-де гея еще абсолютнее, да и сам он всегда способен к дальней шему совершенствованию своего ничтожества, может дви гаться к пределу недосягаемости — окончательности не достигает, а ничтожество увеличивает, и так без конца, что превосходнейше описал Достоевский Следовательно, умозак лючил я, существуют лишь относительные Омеги, d абсолют ный есть идеал с обратным знаком, интеграл бесконечно малых величин. И это внесло надежду. Количественный пока затель, коэффициент «омежностк» (КОМ) стало возможным относить к разным сферам бытия, к зонам и уровням существования — различать, скажем, КОМ физиче .кий, соци альный, семейный, любовный, умственный и так далее. Чело века с большим КОМом видать сразу.
Важней, тем не менее, характеристики качественные. Их бесконечно много, не перечислить, приведу лишь три. Легко опознаваемые типажи, располагающиеся на лестнице... Имен но их и можно встретить на лестнице любого жилого помеще ния, но на разных высотах. Начнем снизу.
Омега Подвальный. На самом деле их очень много в подвалах и во всяческих подземельях, включая катакомбы, канализации. Их тянет в укрывища, в лоно матери-земли, их уволакивает туда древний пещерный инстинкт. Подростки — да, и не только... Соответственный цвет кожи и выражение глаз. Света не переносят, в темноте могут быть смелы и предприимчивы. Парии, отбросы общества?.. Да, бывает, неко торые не имеют и паспортов; но по большей части эта отвер женность — не объективное, а субъективное их состояние, самочувствие, в котором они, скоро ли, долго ли, находят комфорт и усладу. Здесь, под плитами шумящей цивилизации можно создать общество себе подобных, вернее, антиобщест во, со своим порядком, диктатурой или демократией, как получится; здесь ты накоротке и с крысами, и с нечистой силой. Наркотики — само собой, что угодно. Отсюда, из их подвалов, идут ходы в Нижнее Заомежье, где человека уже нет...
Не всякий Подвальный Омега, однако, живет в подвале, не всякий даже додумывается, что это возможно. Ведь и не так просто — заиметь свой подвал, не правда ли?.. Подвал — всего лишь вынос вовне, объективация того мрака, который внут ри — там, за душой... Мрака, с которым приходится жить. Внутренний подвал этот обычно сразу заметен, но они вовремя отводят глаза.
Омега Конурный (Берложный). Этих домоседов полно повсюду. В отличие от Подвального не стремится под землю, принимает все меры, чтобы укрепиться и забронироваться на занимаемом уровне, то бишь исконной жилплощади, а при ее отсутствии — хотя бы на съемной. Метафорический идеал: конура собачья, из коей, находясь внутри, позволительно ры чать даже на хозяина. («Я ведь тебя не вижу и не хочу видеть, и откуда я знаю, что это ты»). Суперидеал — берлога мед вежья.
Основной смысл конурности, конечно же, не в комфорте, а в сохранении некоего минимального Пространства Психоло гической Безопасности (ППБ, нотабене, важнейшее из про странств). Конуру можно устроить на службе, пожалуй, даже легче, чем дома. Проверенных товарищей можно туда пригла шать, чтобы вместе попить чайку и поглодать косточку какой-нибудь глобальной проблемы. Модернизированная конура мо жет иметь четыре колеса, мотор и лакированный корпус с багажником, то есть являть вид личного или служебного авто мобиля; но это не обязательно, а в условиях дефицита бензина и запчастей скорее накладно.
Опытный многострадальный Конурный Омега в конце кон цов просекает, что физически занимаемая конура (даже бер лога) сама по себе не гарантирует ППБ, если не создать таковую внутри себя. Когда удается, в глазах появляется свет лый отблеск колючей проволоки, все в порядке. Среднее Зао-межье сравнимо с хорошо оборудованным концлагерем, жи вущим на полном самообслуживании и хозрасчете, в довольстве и сытости. Нерешенного остается лишь проблема прогулок по чужим территориям. Туда можно заглядывать с предупреждающей табличкой «Не смей меня нюхать», что не всегда помогает.
Омега Чердачный. Для персонажей третьего типа внутрен нее пространство особо важно. Это мечтатели, чудаки, аскеты, оригиналы, органически неспособные бороться за места об щего пользования. Чердак, пустой или со всякой всячиной и старыми книгами, — идеальное место для их священных уединений; но где найти такой в наше время?.. Разве что у Чухонцева:
...А бедный художник избрал слуховое окно, где воздух чердачный и слушать-то нечего вроде, но к небу поближе — и жарко цветет полотно, как дикий подсолнух, повернутый к ясной погоде.
Кратенький наш трактат не охватывает и тысячной доли затронутого. В том же ряду нельзя не упомянуть под конец об Омегах, не располагающихся вовсе нигде, а пребывающих, как говорят, в нетях. Омега Странствующий, Омега Бродячий, Омега-Шатун.
Суть дела, опять-таки, не в наличии физической жилплоща ди и прописки, хотя это и бывает практически немаловажно. Откуда, спрашивается, происходит их беспокойство, охота к перемене мест, весьма мучительное свойство?.. Не поиск ли ППБ?.. Но, как сказал поэт, это еще и немногих добровольный крест — немногих, но добровольный. И сразу же вспоминает ся Рыцарь Печального Образа, величайший образчик Омеги Чердачного, преодолевшего свою «омежность» и поднявшего ся на высоты духовные, где инстинкт самосохранения и все прочие низменные побуждения преображаются до неузнавае мости и диалектически самоуничтожаются.
Верхнее Заомежье — это оно и есть?..
Хэппи и К*
Дорогая редакция!
Умоляю, помогите мне найти доктора Л. Мне необходимо попасть к нему на прием, хотя... Простите, я, наверное, не смогу к нему пойти, я его ужасно боюсь...
Я в отчаянии, напишу вам все откровенно.
Мне 21 год, живу в маленьком городке, работаю лаборан том. Есть родители, бабушка, сестры, братья, все любят меня, только я сама себя не люблю. Я ужасное существо, хотя внешне обыкновенная, вы ничего не заподозрите, пока не начнете со мной разговаривать.
Началось все с двенадцати лет, когда меня покусала сосед ская собака. Она покусала еще и двух взрослых, думали, что бешеная, застрелили. А мне делали уколы от бешенства, и, как оказалось, напрасно: собака была здоровая, просто у нее утопили всех щенков и сбежал хозяин.
Но пока во всем разобрались, что-то во мне сломалось. Не могу забыть, как девчонки и мальчишки во дворе кричали, указывая на меня пальцами: «Не подходите к ней, она беше ная!»
Вот с тех пор мысль о том, что я ненормальная, заполнила все мое существование, каждый миллиметр моей жизни и настолько раздула мою бедную голову, настолько стала невы носимой, что я пишу вам это самоубийственное письмо.
Терзаясь ощущением собственной неполноценности, я об ратилась к психиатру. Он решил, что мне необходимо лечить ся, потому что я «абсолютно неприспособлена к жизни», и сказал моей знакомой, с которой я к нему ездила, что подозре вает у меня шизофрению. Лечиться я не пошла.
Прочитала книги Л. Они вызвали во мне бурю чувств, но так и не объяснили мой конкретный случай.
Нет, я не верю, что это шизофрения. Я думаю, что моя проблема не относится к медицине и что причина моей не приспособленности к жизни не в этом, а в чем-то другом. Но в чем?..
Могу еще сообщить и о такой своей странности: несмотря ни на что, ужасно люблю собак.
N. N.
N. N!
Скукоград, Серый зон, закоул Великопомойный, Кошачий взгон, Воробьиный луж, пятый лап, хвост налево.
Заливайский эпох, Селявийский зим, Полосатый лун.
Трижды гав!
Не пугайся, сейчас все поймешь. У нас свои даты и коорди наты, я привык к точности. Ты попала на прием, как и хотела, а что же за психотерапевт без закидонов?..
Пока Хозяин бедствует в Телефонии (страна, лишенная запахов, в которую его уволакивает с отвратительным дребез жанием нудный удав), пока он там барахтается, мы можем познакомиться. Здравствуй, меня зовут Хэппи. Прекрасно ви жу и слышу тебя через этот кусочек бумаги, пахнущий, кроме тебя, синей пастой твоей шариковой авторучки, твоим ужи ном, твоей комнатой, улицей, родственниками, косметикой, по-моему, излишней, и — ох много, слишком много... А это что такое?.. Твои слезы?!! В-вв-в! — сильный аллерген, но поста раюсь справиться, раз уж взялся помочь.
Как ты уже, наверное, догадалась, я из породы существ, к которым ты чувствуешь расположение, за это — не сочти за фамильярность — я лизнул бы тебя в твой симпатичный, хотя и чересчур скуксенный носик... Представляюсь подробнее: экстерьер элитный, конституция сухая и крепкая, высота в холке — королевского стандарта, постав передних и задних конечностей образцовый, шерстный покров кудлатый, темпе рамент юмористический, кондиция обаятельная, интеллект исключительный. Чемпион мира по дрессировке психиатров. Ну что еще сказать о себе? Мой папаша — наполовину дворя нин, на четверть королевский шнапс-пудель, на четверть пар дон-терьер. Мамочка — наполовину сенспаниелыпа, на чет верть нью-такса, на шестнадцатую эскимосская лайка, следовательно, я — коктейль-лайф-терьер. Отчасти вегетариа нец не ем консервов, из колбас — только академическую. Да забыл пол: мужской. Позиция хвоста ироническая. Иииззз.
...Изззвини, пришлось почесаться, сегодня на прогулке одна не слишком косметически грамотная особа сочла, что одной блохой меньше — не убыток... И-и-йх! Ну вот, все. Знаешь, блохи все-таки мешают печатать на машинке. А я, хоть навык и не ахти какой, все-таки немножко горжусь, что единствен ный среди своих соплеменников... А вот на пианино принци пиально не играю — не люблю ноту «си» пятой октавы, просто не выношу.
Расскажу тебе, что случилось сегодня. Я совершил ошибку: не удержался и подбежал поприветствовать малыша на ледяной горке — он замечательно пел свежей березовой струж кой — запахи ведь поют, — подбежал и подпрыгнул, а его бабушка как завопит: «А-а-аН Укусит!! Уберите собаку!!» Ма лыш со страху и поскользнулся, шлепнулся и поехал на спине вниз, головой вперед, — я его успел подправить на ходу, чтобы не ушибся, — что тут поднялось!.. Малыш в рев, бабуся в истерику, скандал, кто-то с кем-то поссорился совсем по дру гому поводу, полоснуло холодом, солнце перестало смеяться... Я виноват, конечно! Грубая неосторожность: сперва надо было нюхнуть скамеечный ветерок, сразу же уловил бы, что у бабушки злокачественная псинофобия, что ее подружка в далеком детстве пострадала от взбесившегося бродяги... А теперь и у малыша будет собакобоязнь и общий страх перед жизнью. Вот сложности-то какие...
...Ну что же, теперь прием. Сядь удобно, спокойно. Рас слабься... Свободней... Вот так. Смотри мне в глаза (ты их уже хорошо представляешь — шоколадные с лимонными искорка ми), смотри ласково, как тебе хочется, не стесняйся. Можешь погладить, да, я это люблю...
А теперь внимательно-внимательно слушай. Ты знаешь, что наше племя лгать не любит, потому что ложь отвратительно пахнет, за километр чую, кто лжет, а уж если приблизится...
Итак, начну против шерстки, не взыщи. Ты завязла сама в себе, по уши, по глаза и выше. Много лет, говоря по-нашему, занимаешься ловлей одной и той же блохи, которую велича ешь то ненормальностью, то шизофренией, то неприспособ ленностью. А притом — нормальна, слишком нормальна, дитя мое! Такой нормальной нельзя быть. Это ужасная психическая нагрузка!
(Скажу по секрету: я даже не дал Хозяину дочитать твое письмо — у него был бы нервный припадок. Знаю его не первый год и лечу как могу).
Так вот: буксовка в своей скорлупке. Говорю тебе по этом), поводу свое «ГАВ»,
И другое скажу — что чую. Ты хорошая, искренняя, добрая, нежная. Верная, никогда не предашь. Можешь пожертвовать собой ради первого попавшегося пса, если разжалобит И можешь быть удивительно красивой, уж мне-то поверь'
У тебя громаднейшие возможности — быть счастливой дарить счастье!
Гав! Давай носиться, скоростью хвалиться! Хвост за-драв! — Брав! Прав! Здрав!
Гав! Давай кусаться, бегать и смеяться! Гав! — и никаких проблем! Я твои проблемы — съем!
А знаешь, и среди нас, псов, встречаются запроблемпсован-ные. Вот, например, наш дворовый Пуська-Короткохвост. Три пунктика у него: во-первых, короткий хвост. Действительно, коротковат, такой от рождения. Во-вторых, шерсть пегая, а не черная, как ему хочется, — он полагает, что НОРМАЛЬНАЯ шерсть только черная, как у меня. И третий: одно ухо висит, другое торчит. А он считает НОРМАЛЬНЫМ, чтобы висели оба, такое мнение внушила ему в щенячестве одна вислоухая моська.
По причине вышеозначенных пунктиков этот самый Пусь-ка занят неотрывно своей драгоценной персоной: то примина ет ухо, то выискивает на помойках кучи угля или сажу какую-нибудь, чтобы вымазаться. А главное его занятие — безуспешные многочасовые попытки поймать собственный хвост: ты видела, наверное, как это некоторые псы делают, — вертится-вертится по кругу, а кончик-то убегает-убегает — такой вот заколдованный круг.
Я, как увижу, сразу разбегаюсь — и под бок носом, сбиваю с лап — падает, визжит, огрызается и опять за свое. Я снова сбиваю, пока не надоест. Однажды спросил:
— Зачем хвост ловишь? Ну немного порезвиться — понят но, но сколько же можно одно и то же? Ты что, рассчитываешь его поймать, свой обрубок?
— А-гав. В конце же концов же поймаю же когда же нибудь же. Хвост же мой собственный же, совсем же ведь близко же. Поймаю — и уж не упущу уж, вытяну уж до нужной длины уж, до НОРМАЛЬНОЙ длины.
— А потом?
— А потом свяжу с ухом, чтобы отвисло НОРМАЛЬНО. А потом в химчистку пойду. А потом стану чемпионом породы. И все узнают, что я не просто нормальный, а что я САМЫЙ.
— А зачем тебе это?
— Чтобы завидовали.
— А зачем чтобы завидовали?
Тут он слегка смутился, скульнул шепотом, приспустил хвостик и посмотрел на мой — так нескрываемо. Знал я, давно понял — тут и понимать нечего, — что сам он, Пуська, завиду ет всем, у кого хвост длиннее, у кого шерсть темнее и у кого оба уха висят. Отчаянно, до визга завидует! Спаниелей ненавидит ужасно. И жалко мне стало его, и не сказал я ему, что он просто обыкновенный, нормальный дурак.
— Ты бы, Пуська, книжки читал хорошие повнимательней. Ум развивают. Кругозор расширяют. Самокритику упорядочи вают.
— Читаю, читаю! Да толку что. Расстройство одно нервное от книжек ентих и разочарование психических функций на почве сшибки условных рефлексов. Ногу я поднимал на такие книжки, у большого столба.
— Ну а что, например, читал? На что поднимал?
— А вот. знаешь?.. Есть такой общеизвестный собаколог и пёсиатр, кандидат псинологических наук доктор Тигри. Слы шал, может?
— А-гав. «Искусство владеть хвостом»?
— А-гав-гав. И «Искусство выть». А еще для кошек — «Охота за мышью», «Я и мышь», ну и всякое прочее. Прочитал. Буря чувств, от восторженного визга до желания проглотить собственный хвост, чтоб ему... А потом полная, окончательная и бесповоротная индиффер-р-рентность. Не объясняет мне моего конкр-р-етного случая, не дает р-р-рецепта личного счастья. Вот попасть бы к нему на пр-р-рием...
— На прием?.. Ну что ж, можно. В порядке исключения для приятеля могу составить протекцию, мне это ничего не стоит, я же его... Да, кстати, — вон он, видишь? Гав, ты что?..
Не ожидал я такой реакции: как сдунуло Пуську, махнул со всех четырех, поджав хвост под брюхо, и не появляется боль ше. Но знаешь, странно, встретил я его недавно на пустыре, в составе одной свадебной процессии — и представляешь?.. Не поверил своим глазам! Хвост у него ВЫРОС, истинное со бачье! Сантиметров на десять! А уши — поверишь ли — оба теперь торчат. Сделал вид, что не узнает меня. Ну, я не обидчив.
Эта ужасная и очаровательная жизнь непостижима и дол жна быть такою! Не забывай удивляться! Ты уже немножко меня поняла?..
Чувствую, что могу поделиться с тобой одной своей сокро венной собачьей мыслью. Грустная она, эта мысль. Жалко мне вас, людей. И знаешь за что?
За то, что долго живете.
Не умеете пользоваться избытком жизненной полноты, который отпущен вам. Мгновений не цените. Заряд солнца в вас — как бы зря. Думаете, раз их много, мгновений, то чего, собственно, торопиться? Такая долгая и такая скучная жизнь...
Для нас же, краткоживущих, все это яснее. Без лишних вопросов, без тягомотины — жить, жить, жить!! Здесь и сей час! Любить — значит любить! Самозабвенно! Желать — зна чит желать. На полную мощность! Ненавидеть — значит нена видеть. Открыто и яростно! Д-р-раться так драться!
У нас просто нет времени для двух ваших главных поро ков — лени и лживости, и нет средств для скуки. Вот почему мы вернее и благодарнее вас.
ЖИВИ КАЖДЫЙ ДЕНЬ ТАК, БУДТО ЗАВТРА УЙДЕШЬ, КАЖДЫЙ МИГ ЖИЗНИ — БЛАГОДАРИ!
Внюхивайся во Вселенную!!
P. S. Извини, я на прощание мысленно лизнул тебя в носик.
Читатель, я забыл вас попросить вот о чем. Пожалуйста, не читайте эту книгу со скоростью звука. Читайте ее го скоро стью света.
Если вы приостановитесь в сей миг, попытавшись уяснить, что хотел выразить автор предыдущей строкой, метафора ли это, гипербола или врачебная шутка, то все правильно, благо дарю, вы уже выполнили мою просьбу. Да, да, со всеми оста новками. Большое спасибо!
В отличие от звука, входящего в одно ухо и выходящего через другое... Нет, не совсем то я сказал. Если звук музыка лен, то есть если не врет, он задерживается в пространстве между ушами (его когда-то называли душой) и звучит там еще долго, не затихая, а в скрытом виде звучит вечно. И если читатель читательски музыкален, то есть не врет самому себе, то строчка, услышанная где-то в начале, непременно аукнется со страничкой в конце, с междометием в середине, со строч кой, которая между строчек... И все свяжется — пусть не с первого чтения, — все, что связано не поверхностно, зазвучит едино.
Для этого желательно, конечно, обладать не слишком ко ротким вниманием и не чересчур рваной памятью; желательно продолжать чтение после чтения, иначе сказать — вживаться...
Продолжите, пожалуйста; а я лишь добавлю, что есть такой запыленный термин: про-свещение, содержащий в себе нечто отдаленно родственное про-свечиванию (так раньше называли рентгеноскопию).
Скорость света внутри человека неизмерима, но ощутима. Автор имел счастье видеть, как свет входит в глаза через уши, через кожу и пальцы (у слепоглухих) — и как выходит через поступки, мысли и чувства, через те же глаза...
Но он ни разу не наблюдал, чтобы свет входил в кого-ни будь по методу быстрочтения, а выходил по методу быстрописания. И потому автор имеет наглость попросить вас еще кое о чем. А именно: будьте добры...
СВЕТОТЕНЬ
Жизнь и роль
...Не могли бы вы потрудиться исполнить скрипичную мело дию на рояле?.. У вас под рукой нет рояля? Жаль. Тогда в следующий раз...
Господин господина
— Эй, подходи!.. Кто здесь ищет себе хорошего хозяина? Ты, что ли, любезный? Бери! Дорого!
— Аи да раб, шутник. Что ты умеешь делать?
— Повелевать людьми.
— Смотри, не отрезали бы тебе язык.
— Невыгодно, подешевею. А тебе и отрезать нечего.
— Это как понимать?
— Открой рот, поймешь.
— Сколько ты стоишь, умник?
— Цены нет.
Товар небрежно кивнул на своего продавца. Критский рынок кричал на разные голоса, хохотал, ругался. После дол гих препирательств и тщательного осмотра (нет ли дурной язвы, проказы, вшей, размягчения сухожилий) торг, наконец, состоялся. Новый хозяин собрался было открыть рот, покупка опередила.
— Ну что ж, повезло тебе. Чтобы я мог с тобой разговари вать, скажи, как тебя звать.
— Ксениад.
— А я Диоген, твой наставник. Отныне ты будешь делать все, что я тебе прикажу. Веди меня в свой дом и представь семейству. Можешь не рассказывать, я все знаю. Ты опаса ешься за себя и не доверяешь жене. У тебя дети, а воспитывать некому. Ты еще не знаешь, как умирать и как распорядиться наследством. Если будешь умницей, расскажу. Ну что смот ришь бараном? Веди, исполняй повеление. Или хочешь, чтобы теперь я тебя продал? Веди, веди, я сделаю из тебя человека...
Так Диоген стал господином своего господина.
Гениальный, на все века урок использования пространства жизненной роли — принятия судьбы и овладения ею. Урок достоинства.
А в юные годы его унижали и колотили, он был посмеши щем, запредельным Омегой...
Я прошу вас, читатель, еще раз-другой вернуться к этой античной сценке, дошедшей до нас в виде анекдота и слегка подрисованной авторским воображением. Вот такие и всевоз можнейшие этюды во множестве разработок мы разыгрывали в группах так называемого ролевого тренинга. Анализировали, вскрывали контексты; ловили ошибки понимания и самочувст вия; снова вживались, импровизировали.
Зачем?
Чтобы учиться жить.
На опыте этого психологического театра я написал книгу «Искусство быть Другим», слава Богу, не слишком удачную. Почему «слава Богу», не объясняю, но, может быть, догадае тесь, дочитав до конца эту. Сейчас — что-то вроде эха той попытки объять необъятное: «...быть Другим» — слышите?.. Доминанта в большой букве «Д». Два сразу смысла — Другим собой и Другим человеком. Своим ближним, своим дальним...
Не знаю, что выйдет на сей раз, но рискнем.
Как соединить пол с потолком
«...Не могли бы вы потрудиться исполнить вот эту несложную скрипичную мелодию на рояле? Я имею в виду, скрипка — ваша жена, а рояль — вы.
Вы совсем не играете на рояле? У вас нет слуха? Вы не женаты?..
Хорошо: а вот этот ритм — тук-турук-тук, тук-турук-тук-тук-тук, тук-турук-тук...
Всего лишь на барабане, а?.. Знаете, что за ритм? Нет, не поезд, хотя похоже. Так стучит сердце больного с начинаю щейся мерцательной аритмией. Через этот ритм можно вжиться в его самочувствие и унестись далеко... Страшно?.. Тогда не надо...»
Наивно, глупо, почти безумно пытаться преподавать вжива ние. Нет, не актерам — обычным несчастным людям, которые мучились от неумения это делать, мучились и погибали, им уже и терять было практически нечего. Но не получалось, не получалось!.. Внутреннее сопротивление, страшно упрямое. Нечего терять? Как же нечего! Терять нужно «я». А попробуй-ка!.. Инобытие — не равно ли смерти?..
Биясь об эту стенку, я понял, что истинный наблюдатель наблюдает не глазами. Путь к Другому — действие, обратное анализу. Синтез, и не чего-нибудь, а собственной личности — заново, из того же исходного вещества души...
Тогда и навалилось на меня осознание жуткой, невпроворотной массы человеческой глухоты. Своей в том числе.
Привычная бытовая присказка: «Поставь себя на его мес то...» Что толку? На этом месте будешь ты, а не ОН, его там не будет.
Нет, вживание — это не «себя на его место», а ЕГО — в свое помещение, именуемое душой. Не в чужую шкуру влезать со своими внутренностями, а ВПУСКАТЬ в свою и давать жить подробно.
Да невозможно ведь!..
Ну еще бы. Мы и эту мелочь-то не в состоянии задолдонить, это вот тупенькое «поставь себя». Нет, не хватает нас и на это. Нам весело, мы пляшем у себя на полу — у себя же?! — и никак, ну просто никак не догадываемся, что наш личный пол есть, с другой стороны, обваливающийся личный потолок на шей нижней соседки, у которой, видите ли, позавчера умер муж, а завтра ей рано вставать. Да какого черта она там стучит вилкой по радиатору?! Вот вредина, а?.. Мы страшно заняты, и нам некогда черкнуть пару строк своей маме — ну что она там волнуется, ну зачем тосковать, неужели нечем заняться?.. А тому, кому НАМ надо, мы катаем письмище на восемнадцать страниц, куриными каракулями — пусть заказывает очки. Мы требуем нам ответить, и побыстрее, мы так спешим, что адрес свой превращаем в ребус или, по скромности, забываем — пускай осведомится в Справочнике Дураков. Мы непременно хотим влезть в битком набитый автобус, а для этого не выпускаем тех, кто желает выйти, — да что ж они так грубо отпихивают, нам же нужно войти, мы опаздываем! А теперь впихнулись — да пройдите же, потеснитесь! Закройте двери, ну куда лезете? Не видите, что ли, — битком!
Поехали!..
Разминка, или как не надо жить
«Не понимаю, при чем здесь роли? Какие роли? Жить невозможно!» С этим идут неудачливые супруги, роди тели и воспитатели, те, кому не везет на работе, страдающие от одиночества... Если бы они умели осознавать свои трудно сти хотя бы так примитивно:
как разучиться играть нежелательные роли? как научиться играть желательные? — можно было бы сразу брать быка за рога. Но в том-то и фокус, что ролевые проблемы затемняются ролевым бытием. Озлоб ленный утверждает, что не может нормально жить, потому что его стремятся унизить, лишить прав, использовать; жена уве рена, что ее супруг эгоист, ничтожество, подлец, пьяница; мать — что ее ребенок лентяй, негодник, больной... И уверен ность сплошь и рядом оправдывается.
«Не надо теории, мы запутываемся. Дайте нам практиче ские рекомендации, и мы вам поверим».
Никогда не поверите... А если поверите, это будет ужасно. Поверить без осмысления — значит, наломать дров и потом веру потерять.
В. А!
Нас пятеро друзей (двое семейных, двое разведен ных, одна незамужняя). После ваших книг поняли чрезвычай ную практическую необходимость РТ, ролевого тренинга. По «Искусству быть Другим» пытаемся заниматься, но мало что получается, толчемся на месте. У нас разные личные проблемы, разные характеры, всех объединяет только неумение общать ся и неумение жить.
Какие-то скованные... Видимо, нужен непосредственный руководитель, учитель. Но где его найти? Были бы очень признательны, если бм вы (...) и поделились личным опытом.
(Пять подписей}
N. N.!
РТ всегда начинается и никогда не кончается. Не требуйте от него обязательного разрешения ваших проблем. А чтобы повысить такую вероятность, поверьте, что РТ драго ценен САМ ПО СЕБЕ.
Вы спрашиваете: где, когда, сколько, как организовать за нятия и т. д. Ответ: везде, всегда, сколько угодно и как угодно. РТ — это ЛЮБОЙ МОМЕНТ ЖИЗНИ, ЛЮБОЕ ДЕЛО. Вы не спрашиваете, где, когда, сколько смеяться, где преподают смех, как организовать смех? Иногда просто смеетесь, правда? И ребенок просто играет, пока игру не начинают организовы вать. (Впрочем, и организованная игра иногда удается).
Ищете учителя, а их ведь полно вокруг. Первый учитель — вы сами. Вы разные. Вы и сами от себя отличаетесь в иные моменты больше, чем от других, — мало ли этого?
Учитесь ли у детей?
Посмотрите, как играют дошкольники. Так ли уж давно и вы были детьми? Почему бы вам на какие-нибудь полчаса или хоть на пару минут не стать ... (подставьте любой персонаж, любое животное, явление природы, предмет, понятие, слово) и не ПОЖИТЬ в этом, не ПОБЫТЬ этим — с той же наивной верой?
Вы не знаете, зачем это нужно, чем это вам поможет? А знать и не обязательно, знание может вам помещать.
Вас сковывает ваша взрослость?..
Так с этого и начните — со сбрасывания с себя ложной взрослости. Прямо сейчас, например, вот сию секунду — не могли бы вы впятером дружно залезть под стол? А поболтать ногами?.. Ну как, легче?.. А если еще раз — вообразив себя ... (подставьте любой персонаж, любое животное). А болтать ногами НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО! И под стол лезть — не обязатель но. МОЖНО И ПО-ДРУГОМУ!!
Для себя я никогда специально не занимался РТ, но с некоторой поры осознал, что я в нем живу.
Ребенком любил подражать кому и чему попало, изобра жать все подряд, вживаться в разные жизни, существующие и несуществующие, — обычная детская жизнь, не более. Потом постепенно все это потускнело, замерло, как и у вас. Начались проблемы... Я уже стал врачом, осваивал гипноз, но все еще не понимал, что живу под гипнозом у себя самого.
Пациенты очень мне помогли, а больше всех — дети. Ока залось, что и тот ребенок еще живой, только замерз и уснул. Разбудил, отогрел, как мог...
В. Л.
...Уже не веду группы. Но стоит прикрыть глаза и пригла сить в память кого-нибудь из своих — словно на видеоленте, начинают прокручиваться жизни в жизнях, миры в мирах...
Вот папки с дневниками наших занятий, магнитопленки, остатки реквизита — костюмы, маски куклы, всякая всячина, объявления...
Одна из игровых афиш с пояснением.
Ангажемент! Ангажемент!
ТЕАТР ЖИЗНЕННОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
предлагает
Сыновьям, Дочерям, Супругам, Родителям, Здоровым, Больным, Подчиненным,
Руководителям,
Продавцам, Покупателям, Пассажирам, Водителям,
ВСЕМ, кто желает
повысить качество общения
и эффективность жизни, —
роль МИССИОНЕРА
в спектакле:
«Интегрум»
ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ: уверенность не в себе, привлека тельность не во всех отношениях, творческое самовы ражение — смотря как понимать.
Конспект роли. Вы — один из миссионеров Интегрума, Духовного Космоса, посланный на Конфликтную Планету в облике одного из туземцев. Интегрум давно рабо тает с этой планетой. Ваша миссия — в своем облике и на своем месте вносить в жизнь планеты гармонию, разум, ра дость. А для этого — возвышать туземцев в глазах друг друга, помогать им видеть свое истинное достоинство, учить взаимо пониманию и любви и тем изживать конфликтность, грозя щую разрушить планету. Дальнейшая цель — духовное разви тие до той степени, когда станет возможным осознанное соединение с Интегрумом, сотворчество с ним.
Чтобы выполнить миссию, вам приходится постигать тузем ную жизнь своей судьбой — с ее радостями и страданиями, трудностями и болезнями, пороками, заблуждениями, ограни ченностью... Все, все — собственной кожей и внутренностями, жизнью и смертью. Только так вы можете что-то понять, что-то сделать, о чем-то сообщить, и вся судьба ваша есть поиск, эксперимент, а значит — самопожертвование.
Кроме своей миссии, вы ничем от туземцев не отличаетесь, ваши трудности и страдания могут иметь лишь иную осмыс ленность. Интегрум держит с вами связь постоянно. Но вы сами не всегда эту связь осознаете — ваше сознание далеко от совершенства, и это необходимо, иначе вы бы оказались на планете в исключительном положении и не смогли быть тузем цем. В какие-то моменты, однако, чувство связи поддержива ется, и вы можете догадываться, что кто-то или что-то вас направляет. Орган связи с Интегрумом — ваша совесть. Она больше вашего сознания и сильнее вас.
В неких пределах Интегрум предоставляет вам свободу выбора, собственных решений и экспериментов. Вы можете объявить бунт, попытаться заглушить совесть, это, может, вам даже удастся. Вы можете встретиться со своими собратьями по миссии и узнать их или только догадаться об их существо вании — где-то, когда-то... Это даст вам сознание неодиноче ства, поддержит уверенность в смысле жизни. Но даже если и этого не произойдет, вы можете продолжать работать. Чувство связи может сохраняться и в полном одиночестве.
Чем решительнее вы будете выполнять миссию, тем больше новых миссионеров появится из туземцев и тем больше шан сов на спасение и счастье планеты...
...Еще кадр — подгруппа — «Разминка». Дружно помятой стайкой вылезли из давки за барахлом. У-ф-ф... Молодцы! Оттерли нахалов, все выдержали и отказались от покупок в пользу хвостовиков. Нас приняли за взвод сумасшедших. От таких слышали!..
Идем по улице.
Час пик — пора вживаться в автобус, по Станиславскому, методом физических действий, иначе никак. «Ну что толкаешь, твое через мое, что толкаешь?» — «Я не толкаю. Я трам бую». — «Трамбуешь?» — «Ага... трамбую». — «Я те ща п... помогу! Молотком вобью!»
Никита, он же Александр Македонский, сегодня выиграл пять сражений: три по очкам (пенсне в виду не имеется), одно юмором и одно как-нибудь. (Психологический нокаут в сло варь спортивной терминологии не включен). Светик, она же великая актриса Рашель, обаяла глазным методом трех муш кетеров непреклонного возраста и направила на путь самоусо вершенствования. Баш покорный слуга — Женечка, любез нейший из Омег, в любой точке земного шара вызывает на себя огонь, дым, ядовитые газы и гриппозные вирусы. Все учат, как надо жить, а он в благодарность учит, как не надо, дает примеры. Сегодня задание скромное: добиться, чтобы наступи ли сразу на обе ноги и пожурили за это («Ну что стал, как колода, дай пройти»), а если не выйдет, ничего не поделаешь, придется наступить самому. Все это разминка, ролевая раз минка.
Никита старательно таращит глаза и развинчивает шею (кого из детей окрикивают: «Перестань горбиться, ну сколько раз говорить!» — тот, с гарантией, будет горбатым, не внешне, так внутренне, — закрепившаяся семейная роль Омеги...).
Светик потеряла свою Рашель. В глазах опять напряжен ность — нет-нет, ничего не выйдет, улыбочки не помогут... Да не думай же совсем о своем взгляде, ведь пока была маленькой, все было хорошо? Ну, стеснялась, подумаешь. А сейчас, чтобы не напрягаться, нужна ДРУГАЯ ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТЬ. Представь сейчас, что ты Рашель Николаевна, детский врач, а перед тобою дитя, которое боится показать горлышко, — да-да, вот этот усатый, самодовольный... Видишь, как он внушает себе, что страшно мужествен и неотразим? Кажется, его недавно кем-то назначили. А знаешь, каким он был мальчи ком? Плохо засыпал, боялся темноты и злого волшебника. Лет до семи у него все еще не просыхали штанишки. А каким будет старичком?..
Пошли, нам выходить...
Душа за скобками
Который уже век спорят, из чего складывается актерское дарование.
Эпохи меняют требования. Когда-то для актера необходи мы были особая внешность, красивый и сильный голос, выра зительная мимика, умение «подавать»... Теперь это не действу ет или просто смешно. Прежде всего естественность, говорят режиссеры. Ищут типажи, но, пожалуй, самый дефицитный из них — обыкновенность
Кредо Станиславского: актер должен жить на сцене, а не играть. Не изображать, а переживать и верить пережива нию — тогда будет и полнота воздействия.
Есть, однако, и противоположный подход, проходящий сквозь всю историю искусства. В советском театре его испо ведовал творческий оппонент Станиславского, Мейерхольд. Никакой естественности, считал он, на сцене не может и не должно быть, такая естественность — ложь в квадрате. В искусстве все искусственно, на то оно и искусство. В языке театра всегда есть условность и какие-то правила игры, прини маемые и актером, и зрителем. То же самое всегда есть и в жизни. Сценическая искусственность не противоречит по длинности, правде жизни, а, напротив, выявляет ее, если при нимается открыто. Актер должен быть властителем, а не пере-живателем роли.
Искусственная естественность или естественная искусст венность?..
Составил для себя сравнительную табличку.
РОЛИ СЦЕНИЧЕСКИЕ РОЛИ ЖИЗНЕННЫЕ
1. Исполняются для зри- 1. Исполняются и для «зрите-телей. «Для себя» — вто- лей», и для себя. В разных рично. Могут выбираться, случаях — в разных соотно-Если предлагаются, то шениях, но «для себя» пер-можно отказаться, но на вично. В основном не выбира-сцене выйти из роли уже ются, даются судьбой, нельзя, это скандал. обстоятельствами, навязыва-
ются и внушаются. Зато из любой можно выйти в другую, хотя это тоже не обходится без скандалов.
62
|
РОЛИ СЦЕНИЧЕСКИЕ 1. Исполняются для зри телей. «Для себя» — вто рично. Могут выбираться. Если предлагаются, то можно отказаться, но на сцене выйти из роли уже нельзя, это скандал. |
РОЛИ ЖИЗНЕННЫЕ 1. Исполняются и для «зрите лей», и д\я себя. В разных случаях — в разных соотно шениях, но «для себя» пер вично. В основном не выбира ются, даются судьбой, обстоятельствами, навязыва ются и внушаются. Зато из любой можно выйти в другую, хотя это тоже не обходится без скандалов. |
|
2. Четко определены и от граничены друг от друга. Наименования заключают в себе все содержание (Гамлет). 3. Один человек — одна роль. Исключение — «те атр одного актера», где ро ли меняются, как и в жизни. Внутри роли, как и в жизни, множественность (Анна Каренина — свет ская дама, жена, мать, лю бовница...). 4. Текст задан. Импрови зация допускается лишь как исключение. (Если не считать особых жанров типа хэппенинга, прибли жающих сцену к жизни). 5. Встречные роли парт неров известны наперед, неожиданности сведены к минимуму. Даже разыгры вая сцену убийства, актеры всеми силами поддержива ют друг друга. 6. Игровая условность всеми принимается и осоз нается, но во время игры забывается, что и создает ощущение реальности про исходящего. |
2. Совмещаются и переходят друг в друга. Наименования (Отец, Супруг, Ученик, Мили ционер...) никогда не исчер пывают содержания. Для вы ражения сущности некоторых ролей нет подходящих слов. 3. Один человек — много ро лей. В каждой отдельной роли душа дробится и ограничива ется, но стремится разорвать рамки и обрести цельность. 4. Задан только контекст — общий смысл ролевых дейст вий и их ожидаемые результа ты. В пределах контекста — бесконечные импровизации. Жесткая заданность только в отдельных ситуациях, прибли жающих жизнь к театру. 5. Встречные роли полны нео жиданностей. «Партнеры» мо гут и поддерживать и убивать. 6. Условность осознается ре дко. Когда это происходит (например, на процедуре за ключения брака), может со здаваться ощущение фальши или отстраненности от собы тий, а иногда и от себя самого. |
|
Подумаем еще, поколдуем над таким сопоставлением |
|
|
РОЛЬ ряд «ролевидность» вид, форма обличье личина изображение |
БЫТНОСТЬ ряд «ролебытность» бытие, бытность облик лицо самочувствие |
Совсем простенькое пояснение из биографии. Надев белый халат, я сразу же принял ролевидность врача, но в ролебыт-ность вхожу еще до сих пор, с переменным успехом. Писатель ский мой билет, количество вышедших книг, даже ежедневные судороги за столом — все это ролевидность, не более. А роле-бытность — не знаю... Пробилась ли она в эту строчку — неведомо.
Гораздо проще быть зверем, у которого видность и быт ность не разъединяются никогда.
Самая трудная роль на сцене — роль Актера. Самая труд ная роль в жизни — роль Самого Себя. И вот почему иногда приходят такие сердитые письма. (Сокращенный образчик).
В. Л.!
Протестую против ролей! Вы призываете играть, притворяться, что-то постоянно изображать из себя — вы сами такой, а я не могу! Не хочу! Играть! Никаких! Ролей! Долой фальшь! Искусственность! Хватит!.. Я честный человек! Я хочу быть! Просто собой!
N. N.
Есть еще и трудности языка. Подводные ямы значений и толкований.
Есть слова, заключающие в себе целые ряды смыслов.
Столкнувшись с невосприимчивостью некоторых читате лей ко всем смыслам слова «роль», кроме балаганного, я засомневался: действительно, привкус игры...
Вот, кстати: игра. Сколько смыслов? Игра музыкальная. Игра спортивная. Игра красок. Игра на нервах. Игра с огнем. Играть дурачка... Этот человек сыграл (огромную, ничтожную, спасительную, ужасную...) РОЛЬ в моей жизни.
Частичные синонимы:
роль-значение (для кого-то, для чего-то) роль-функция {должность, обязанность)
Казалось бы. обычное, проходное слово •! все-таки мне • самому давно кажется, что для ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕ НИЙ чего-то в нем недостает. Понимаю раздражение моего корреспондента, догадываюсь о причинах... Без ролей не про жить и не умереть. Но в отношениях с полнотой челове ческого все наши роли соединяются, интегрируются, а тем самым и исчезают. Душа их выносит за скобки...
День «Омега»
(Упражнение для ролевого анализа и вживания в представление о жизненной роли)
Прочитайте нижеследующий рассказ раза два, не обращая сперва особого внимания на часто встречающееся слово «роль».
Представьте себе как можно ярче описанные события, а еще лучше, разыграйте их в лицах с кем-нибудь, в крайнем случае в одиночку. Буквальность не обязательна, импрови зируйте.
Затем прочтите снова и всюду, где встречается «роль», дайте ей название, определение в любых словах (Настоящий Мужчина, Обиженный Крокодил, Очаровательный Собесед ник и т. д. и т. п.).
Ответьте на вопросы.
Придумайте вариации.
...Как всегда, мистер Н. начал утро с зарядки и последую щего аутотренинга, для чего вошел в роль (...). Зарядка удалась, однако не успел Н. расслабиться в своей любимейшей роли Трупа, как зазвонил телефон. Для снятия трубки пришлось ожить, то есть войти в роль (...).
— Гм? Алло!
— Будьте любезны, мистера Н.
— Слушаю. (Он сразу узнал Его голос, моментально за гнавший его в роль (...)).
— Где документы такие-то по делу такому-то?
— Э... Извините, Шеф...
— Почему нет документов? Почему вы еще не в офисе?
— Извините, Шеф, до-документы должен был подготовить Кукинс. Я полагал, что рабочий день начинается...
— Рабочий день начинается, когда его начинаю я.
— Выезжаю, Шеф.
Такое с Шефом бывает примерно раз в месяц. Моменталь но войдя в роль (...) и по этой причине не до конца застегнув шись и не исполнив роли (...), с недожеванным куском во рту, Н. выскочил, завел мотор, который не завелся, еще раз завел мотор, который еще раз не завелся... В офис попал только через час, по дороге исполнив роли (не менее трех). Перед Шефом был уже в роли (...) и хуже того. Раза три за последний месяц Шеф в его присутствии многозначительно намекал, что штат сотрудников фирмы требует пересмотра.
Кукинс уже стоял в кабинете, красный как рак, и метнул на Н. напряженный взгляд. Как всегда, опередил.
— Извините, Шеф... Пробка...
— Пробки иногда возникают и в голове у некоторых со трудников... Кукинс, прошу вас передать это дело Н. Благода рю, вы свободны, фирма рассмотрит... Н., это сверхсрочно. Прошу закончить к концу дня. Благодарю, вы свободны.
К концу дня все документы готовы не были. Было совер шенно ясно, что Кукинс, не желая входить в роль {...), или просто желая сделать очередную пакость, важнейшую часть данных изъял.
Кабинет Шефа. Н. в роли (...).
— Ну как? Готово?
— Гм-гмэ-э... Видите ли, Шеф...
— Вижу, что не готово. И не могло быть готово. (Секретар ше). Дорогая, оставьте нас, пожалуйста, на минуту. (Прибли зившись вплотную к Н. и понизив голос). Вам пора лечиться. Вы плохо выглядите.
— Что, что такое, Шеф?..
— Это документы не по ТОМУ делу.
— Как, Шеф? То есть как, Шеф?..
— Я все выяснил. Оказывается, этот умник еще неделю назад спихнул ТО дело этому дураку, тот дурак — Штукинсу, Штукинс — Дрюкинсу, Дрюкинс — Мухинсу, Мухине — Пу-кинсу, Пукинс — Хрюкинсу, Хрюкинс — Сукинсу, ну а Су-кинс, вы сами знаете, что такое. Отправил все в канцелярию Макнахрена.
— Но тогда извините, Шеф...
— Скажу вам откровенно, я надеялся на вас. Я ОЧЕНЬ на вас надеялся...
— Шеф, но позвольте...
— Благодарю, вы свободны.
Вернувшись домой в роли (...), Н. обратил внимание на отсутствие жены и обеда. Подождал около часа, вошел в роль (...) и уже собрался в ближайший ресторан, как жена, наконец, возникла, причем с первого взгляда было ясно, что она нахо дится в роли (...).
— Ну что... Как дела? — спросил Н., еще не вполне уверен ный, стоит ли ему входить в роль (...).
— Утром можно иногда и прощаться.
— А вечером иногда можно обедать, — сказал Н., войдя в вышеуказанную роль и готовясь к переходу в (...)•
— Приготовил бы хоть раз сам. Ты забыл?.. У нас вечером Шмутке с женой. Опять сломалась плита.
— Мастера вызвала?
— Я ждала тебя.
— Я полагала, что в этом доме живет мужчина.
— Какого черта! — завопил Н. в роли (...). — Какого черта, я тебя спрашиваю, я должен быть затычкой во всякой дырке?.. Нет, ты мне ответь, какого дьявола, а?! Развод!
Шмутке не пришли. Вечером в кафе Н. наливал себе одну рюмку за другой, последовательно входя в роли (не менее четырех). Затем встал и пошел. У порога пошатнулся. Дальней шие роли играл на четвереньках, пока снова не вошел в любимейшую роль (...).
Вопросы
1. Знакомы ли вам, хотя бы в общих чертах, описанные события?
2. Какого мнения вы о психологических способностях Н.? Его Супруги? Шефа?
3. Как Шеф относится к Н.?
4. Что можно сказать о взаимоотношениях Н. и Суп руги?
5. За что Н. борется? На какую роль притязает?
6. Зачем вечером напился?
7. Если бы Н. обратился к вам, как к врачу, за советом по поводу, скажем, неприятных ощущений в области сердца и расстройства сна, а вы бы знали вышеопи санную историю, — что бы вы ему посоветовали?
Амплуа
Дорогой мой читатель! Все, что я вам сообщаю сейчас, и многое сверх того, вы должны были усвоить в детском саду и в школе. И я должен был, — но, увы... Будем надеяться на потомков?
Волею врачебной судьбы вашему покорному слуге удалось худо-бедно стать Самоучкой-На-Собственных-Шишках, и только потому он решается на попытку избавить вас от роли Безнадежного Неуча введением в роль Опоздавшего Ученика и принятием, соответственно, роли Бестолкового Преподава теля. (От перемены мест эпитетов сумма не меняется). Обоим нам трудно; постараемся же не раздражаться и не рассчиты вать на журавля в небе, а общедоступную синицу попробуем изловить методом Через-Пень-Колоду — вы уже с первой страницы, наверное, почувствовали его прелесть, и я учился именно так.
Жизненно-ролевой обзор. Что мы делаем? Где бываем? Где живем, с кем живем? В свободное от жизни время о чем иногда подумываем?
А если представить себя неким Свободным Духом и поле теть за этим вот существом, которое называется «я», после дить, посидеть с ним там и сям?..
Ничего особенного. И летать с ним особо негде. Привязан, как муравей, к жизненному уголку, к узкой нишке времени и пространства, к дорожке «работа — дом». Ну еще какой-то досуг, редкие вылазки и путешествия, встречи какие-то, увле чения, книжки, кино... И это еще в лучшем случае.
Однако же повнимательнее...
Постараемся выстроить свои основные жизненные роли по иерархии, в порядке их ценности, значимости для нас. (Каждой можно, допустим, выставить балл в пределах 10-балльной шкалы).
Ну что, не выходит?.. Так и знал. Сразу несколько крупных ролей получили одинаковый высший балл (Сын Своей Мамы, Муж Своей Жены, Друг Своих Друзей, Отец Своего Сына...).
Все правильно, это и раздирает вас на части.
А еще характерно, что роли малоценные, ничтожные или со знаком минус мы обычно исполняем успешно, и даже слишком, но ценные — тем сквернее, чем выше ценность. Какой я молодец, как я вчера удержался на эскалаторе, когда гражданин Хам Какой-то пихнул меня своим животом, хрюк нул и покатился дальше, а я не побежал за ним, не придал ускорения. Ну а сегодня утром, с женой...
Ролей в жизни много, иногда слишком много. От каких можно отказаться, от каких желательно отказаться?
Обязательно ли быть Приятелем Такого-то, а с ним вместе и неизбежно входить в роль Посетителя Пивного Зала со всеми вытекающими отсюда последствиями?
Непреложна ли необходимость исполнять роль Владельца Автомобиля? (Нагрузка — еще с пяток-десяток других, плюс Возможная Жертва и/или причина дорожно-транспортного происшествия).
Может быть, есть способы, оставаясь сыном или дочерью, освободить себя от роли Опекаемого Ребенка — хотя бы внутренне?..
Разобрались ли мы, какие из наших жизненных ролей гармонируют, помогают друг другу, а какие несовместимы?
От каких не откажусь?
Какие хочу исполнять, но не получается? Почему?..
Не мешают ли уже исполняемые?
Ролевое пространство. Наверное, мне везет. Очень часто попадаются Большие Люди на маленьких должностях. Встре чаю Дворников-Художников, превращающих свои террито рии в сказочные уголки, Водителей-Просветителей — истори ков и футурологов, открывающих людям места, где они живут. Возникают и Милиционеры-Воспитатели, в лучшем смысле, и Лифтеры-Поэты, поднимающие кабины выше крыши, и Сан техники-Артисты — после их выступления предметы соответ ствующего оборудования кричат «браво» и «бис»...
Но всех ярче запомнился гардеробщик одного зубодро-бильного учреждения. Это был Экстрасенс и Психотерапевт высшего класса.
— Ну что, опять левый коренной снизу?.. Запустили ма ленько?
— У-м-м-м...
— Ничего, ничего, не впервой, потерпим... Давайте паль тишко. А шапка где?.. Подниму, подниму... А вот знаете, шурин мой в зоопарке работал сторожем. Так там у слона дот такой флюс раздулся, цистерна, не меньше. Всю ночь с ним сидел, заговаривал, содой полоскал, девять ведер извел. Вот и вы тоже — содой. Только тепленькой надо, тепленькой...
А мы хорошо ли используем свое ролевое пространство — его неведомые дорожки, или, как сказал бы химик, «свободные валентности» роли?
Не пора ли мне, Дочери, перейти в отношениях с моей бестолковой мамой на внутреннюю позицию Старшей — от носиться к ней именно по-матерински, внешне этого не демон стрируя, продолжая исполнять роль Дочери? (Это, конечно, и внешне кое-что переменит...).
Не ограничиваюсь ли я, Отец, в общении с сыном лишь ролью Снабженца и Надсмотрщика, претендующего на роль Учителя Жизни?.. А если еще раз попытаться стать Другом?.. Почему это не получается? Не потому ли, что я сам внушил ему противоположные ожидания и теперь сам же им поддаюсь? Через него — самовнушаюсь?.. Пошел с ним в поход, остался Надсмотрщиком, пытавшимся сыграть роль Приятеля... Пони маю ли я, что такое Друг?.. Какого друга хотел бы иметь?.. Такого, наверное, который не врет и не тычет в душу бо тинком?
ЧТО БЫ МЫ ПОСОВЕТОВАЛИ ДРУГОМУ, БУДЬ ОН НА НАШЕМ МЕСТЕ?
Вопрос иногда спасительный...
Два примера внутренних ролевых конфликтов.
«В отношениях с родителями я хочу оставаться любящим сыном. Но тем самым снова вхожу в осточертелую роль Младшего, Обязанного Слушать Нравоучения. Родителей мо их не переиначишь: закостенелые, юмора нет. А моего -Любя щего Сына хватает минут на десять, не больше, после чего вылезает Разъяренный Неблагодарный Скот. И они сгановятся правыми...»
«Роль Жены и Матери заставляет меня входить в глубоко антипатичную мне роль Домработницы... Нагруженной Клячи! Страхолюдины! Лающего Бревна!..»
В обоих случаях хорошо виден ролевой Негатив, о котором — дальше.
Ролевые включатели. Не хватит никакого психоанализа, чтобы их описать. Что такое детский плач?. Включатель роли Родителя, со всеми ее составляющими, — и нетерпеливое бес покойство, и пронзительная нежность, и чувство вины, и отча янное раздражение...
Каждый взгляд, каждый жест, каждое слово, каждая инто нация могут включить и выключить какую-то нашу роль. А одежда?.. А обстановка?.. А прическа?.. А человек? Другой человек, именно этот человек?.. А воспоминание?..
Та самая область, где истина конкретна.
Припомним, пронаблюдаем за собой — что включает наши нежелательные роли и что — желательные? Негативы и Пози тивы?
Мой личный случай, похожий на многие: не выношу требо ваний, а особенно обвинений, даже намека; совершеннейшая аллергия, заставляющая терять голову, — и это притом, что она на плечах вроде бы есть и механику вышеозначенного состояния просекает. В чем дело? А в том, что обвинительный тон бьет ниже пояса — в подсознание, где включается роль Обвиняемого, а точнее, в моем именно случае, — роль Нашко дившего Мальчишки, того самого, который когда-то... Не буду углублять. Вам понятно уже, что самая примитивная и обще употребительная защита от роли Обвиняемого — переход в роль Обвинителя, защита нападением, архитипичная, архиглу пая и архивредная — злостный автоматизм. Вы наблюдаете его на каждом шагу, если не у себя, то вокруг себя... Еще к этому подойдем, и не раз, а пока поделюсь самонаблюдением: роль Обвиняемого во мне не включается, когда я глажу кошку, держу за руку ребенка или веду собаку, играю на фортепиано, танцую или хотя бы слегка пританцовываю, что можно делать почти незаметно, держу в руках конверт с письмом или даже просто пустой конверт...
Нет, это не советы — я сам еще должен сообразить, почему так получается у меня. А как у вас, интересно?..
Парные катания. Любая роль требует партнера; любая ищет и производит партнера. С парой Обвиняемый — Обви нитель мы уже познакомились. А вот еще, например, Самоут-вердитель и Подтвердитель — ролевая пара, часто встречаю щаяся под видом друзей, любовников, супругов, сотрудников, собутыльников, учителя и ученика, родителя и ребенка...
С первого приближения кажется, что Самоутвердителю естественно быть мужчиной и взрослым, а Подтвердителю — женщиной и ребенком. Но это вовсе не обязательно. В обра зовании таких союзов не играют решающей роли ни пол, ни возраст, ни что-либо, кроме самих ролей.
Это целый мир, наукой еще почти не тронутый (может быть, и не стоит кое-что трогать), но художники, писатели и поэты в нем люди вполне свои... Сейчас мимоходом хотел бы только заметить, что пары эти взаимодействуют не только в виде людей с определенными характерами и устремлениями, которые так или иначе почему-то находят друг друга. Они могут существовать и в одном лице, явно — изредка, а скры то — почти всегда...
Амплуа и война ролей. — Жуткое положение, — жаловал ся попутчик, которого все сразу узнали, актер, специализиро вавшийся на ролях подонков, убийц и бандитов, но в жизни, как неоднократно сообщалось в журналах, человек мирный, женатый, задумчивый, с привитой оспой. — Попался, влип с потрохами. Уже не вылезешь. Ничего другого от тебя не ждут, ничего другого не позволяют, озвереть можно. После фильма «Доктор выходит в полночь» от меня целый год шарахались таксисты, не соглашались везти ни за какие деньги. Черт дернул согласиться на ту первую роль и сыграть прилично!
— Терпите, — ободрял я, — мне тоже день и ночь звонят, спрашивают рецепты от тараканов...
Есть амплуа сценические, есть и жизненные. Возьмем хоть такие мелочи, как пол, рост, возраст, комплекция, голос. Кап каны, вырваться из которых, кажется, при всем желании невозможно...
Еще с детства нас что-нибудь или кто-нибудь выделяет из так называемой массы. У тебя что, очки? А чего такие здоро вые, как колеса? Сними колеса! Ты самый длинный, ну так будешь пока Жираф, Кран или Глиста, выбирай что понравит ся. А ты, Козлов, громче всех смеешься, ну заводной, ну Козел! А ну повтори, создадим момент... А ты совсем обыкновенный, совсем неприметный? Ну так будешь Серый. Привет, Серый! Ты у нас Про-Запас, Для-Комплекта, Сбоку-Припека...
Сколько амплуа наготове дома, еще до рождения? Из нас планируют Чудных Мальчиков, Милых Девочек, честных, сильных, образованных, Настоящих Мужчин, Всесторонних Женщин...
Война ролей против ролей начинается у одних года в два, у других попозже. Сперва страдаем от ролей, в которые попада ем не по своей воле, потом сами загоняем себя в ролевые тупики. Наши старые амплуа неизбежно изживают себя, но вые не находятся..
Каждую роль, кажущуюся выигрышной, мы полусознатель но стремимся задолбить и в себя, и в ожидания окружаю щих — всячески укрепиться в своем амплуа. Встречаем Бес компромиссных Критиков, Комплиментщиков, Умников, Дурачков, Себе-На-Уме, Советчиков, Компетентных-Во-Всех-Вопросах, Оптимистов-Во-Что-Бы-То-Ни-Стало, Пессимистов-Из-Принципа, Моралистов-Не-От-Хорошей-Жизни, Циников, Романтических Чудаков, сотни других специальностей и соче таний.
Дело тут вовсе не только в «защитной маске». Роли — это более всего наши защиты от себя же самих: они дают нам внутренние ниши, в которых мы обживаем какие-то части своей свободы, знаем, как кажется, чего от себя ожидать. «Черт, которого я знаю, лучше неизвестного черта»... Увы, заблуждение. Эта инертная однобокость грозит страшным внутренним обеднением, да и внешним тоже — можно запро сто осточертеть и самому себе, и другим.
Неосознанная роль делается добровольной тюрьмой. Все возможные конфликты и тяжбы питаются ролевой взаимо инерцией, которая может совершенно лишить обе стороны чувства реальности (не говоря уж о чувстве юмора) и во всех отношениях сходна с взаимным гипнозом.
Та же ролевая инерция сплошь и рядом заводит нас в болота взаимной лжи, как это случается, например, с супруга ми, играющими только в Супругов. Сколько отчаянных знаков сопротивления, сколько протестов! Наверное, половина болез ней людей, состоящих во внешне прочных браках, происходит отсюда и, может быть, более трети случаев пьянства.
Психосинтез, или Негатив-Позитив. Метод ролевого само анализа.
Представим трудность или проблему как свою отри цательную жизненную роль — Негатив (плохой собесед ник, плохой руководитель, плохая мать, плохой человек...), из которого мы хотим выйти в Позитив — роль положи тельную.
Не будем притязать на невозможную объективность. С несомненностью: привнесем в Негатив кое-что из своих ложных опасений, неоправданных самообвинений, самобичевания («Самоуничижение паче гордости»). В Позитив — наивные самообольщения, несбыточные упования... Чтобы не заносило ни в преисподнюю, ни в облака, не будем фиксироваться на себе чрезмерно, с той же заинтересованностью изучим Нега тивы и Позитивы других... Жизнь приблизит к реальности.
Основные противоположности выстроим в приблизитель ном соответствии напротив друг друга.
ПРИМЕР (Из записей пациента).
|
Мой Негатив Адик, ваш неблагодарный, запойный, прилипчивый пациентишко. Слабак, ны тик, зануда. 1. Постоянная фиксация внимания на неприятном. 2. Страдальческое выра жение лица, нудный голос, заискивающая улыбка. 3. Стремление жаловаться, поиск сочувствия и поддер жки. Бесстыдное исполь зование преимуществ слабого: «убогому все поз волено». 4. Пассивное самолюбие с гнусной униженностью. Одна из причин начала за поев. 5. Безответственность, лень. Хаотичность побуж дений. Благодушное «все равно» — еще одна из при чин. 6. Детская виноватость, переходящая в яростные обвинения всех во всем. 7. Неумение относиться к себе с юмором. |
Мой Позитив Адриан — трезвенник в луч шей форме. Блеск таланта. Энергичный мужчина, надеж ный друг, вдохновитель. 1. Неутомимое внимание к положительным сторонам жизни. Влюблен в леса. 2. Уверен в своей внутренней силе. Спокоен. Речь вырази тельная. Улыбка внутренняя. 3. Внимание к окружающим. Забота о слабых, без санти ментов. Запрет на поиск со чувствия и благодарности. 4. Не ждет и не ищет никако го оценивания своей персоны. Оценочное самообслужива ние в рабочем порядке. 5. Работает не щадя себя, с наслаждением отдыхает. Раз нообразные интересы. Пре выше всего ценит время, свое и чужое. 6. Замена обвинения раз мышлением. «Да будет мысль твоя жестокой, да будет лег кою рука». 7. Уверен в своей способно сти поднять настроение, раз веселить и ценой смеха над собой. |
Как видим, слева — почти ничего сверх обыкновенной домашней самокритики. А справа — искренние поздравления по случаю собственного рождения.
Что же, на этом, пожалуй, теоретическую часть нашего урока сочтем более или менее изложенной? Хватит над чем покорпеть?
Теперь — пара иллюстраций из практики, а потом кое-что из подборки писем.
Настоящее имя
Я был начинающим, еще держался за белый халат и напускал на себя апломб. А этот парень, Омега из Омег, непрерывно себя стыдился, сжимался, сутулился, опускал гла за и краснел. На полторы головы выше меня, атлетического сложения... Ничего этого не было. Передо мной сидел скрю ченный инвалид.
Тяжелое заикание.
В глубоком гипнозе сразу заговорил свободно. Увы, чудо переставало действовать еще до того, как он выходил за порог. Аутогенная тренировка?.. Не мог и пальцем пошевелить, не уяснив сперва, как это делать правильно, а все, что ПРАВИЛЬ НО, моментально пробуждало рефлекс Омеги — судорожный зажим.
Ему стало хуже, совсем худо. После одного из сеансов внезапно исчез. Ни слуху ни духу.
Месяцев через восемь является ко мне некий красавец. Взгляд открытый, смеющийся, осанка прямая. «Собираюсь жениться, доктор. Хочу пригласить на свадьбу». — «Прости те... Алик?» — «Я САША». — «Саша?.. Ах да, Саша... Не совсем понимаю. Я, кажется, ничем вам не помог...» — «А вы про это забудьте. Это вы Алику не помогли. А мне показали, что Я — САША». — «Как?.. Что?..» — «Ушел из дома. Сменил работу. Поступил на курсы... Начал играть в народном театре. Завел новых друзей. Влюбился». — «НО КАК?..»
— Придушил Алика. Сбежал от тех, КТО ЕГО ЗНАЛ. Что бы самому... Вот — Я САША. Мне давно хотелось быть СА ШЕЙ.
Тут я начал кое-что понимать: «Александр» некоторые уменьшают как «Алик», а некоторые как «Саша», «Саня», «Шурик», кому как нравится. Александр — имя просторное. Так. Значит, теперь он Саша.
— Саша, а скажите... С новыми сразу...
— Алик заикался. А САША нет. Алик заикался, а САША смеялся. Алик зажимался, а САША выпрямлялся. И... По шее ему. А потом догнал и еще добавил.
— Так вы что же... Совсем порвали с родными?..
— Зачем же. Полгода хватило. Живу опять дома. Со всеми встречаюсь. Только Я — САША. Всех убедил.
...Я сказал: «Начал кое-что понимать». Не совсем. В те времена я еще не осознавал, что такое имя.
«Джон Гопкинсон стоит в воротах прекрасно. Как жаль, что он никогда не станет знаменитым из-за своей слишком длинной фамилии», — помнится, писали об одном английском вратаре. Я не знаю, стал ли Джон Гопкинсон знаменитым, но у меня было немало пациентов с самыми разными болезнями и одним общим признаком: они не любили свои имена или фамилии. Не все из них, правда, отдавали себе в этом отчет.
Одна женщина более двух лет страдала тяжелой послераз-водной депрессией, с бессонницей и отвращением к пище. Превратилась почти в скелет. Препараты не действовали. Кло нилось к уходу из жизни — да, собственно, болезнь и была этим уходом, в растянутой форме..
Бывает, что врачебное решение приходит наитием.
Я знал, что после развода она осталась с фамилией бывшего мужа. По звучанию не лучше и не хуже ее девичьей. Спросил, почему не сменила. «Лишние хлопоты... На эту же фамилию записана дочь... И вообще, не все ли равно...»
Ничего не объясняя, сам плохо соображая зачем, я потре бовал, чтобы она вернула себе девичью фамилию и хотя бы на пару месяцев уехала в Н-ск, к родственнице, где, кстати, была уже год назад и вернулась с ухудшением.
Через два с половиной месяца пришла ко мне с радостным блеском в глазах...
Коллеги не поверили, что столь страшная депрессия могла быть излечена такой чепухой, как смена фамилии. «На нее повлияла смена климата и обстановки», — говорил один. «А почему этого не произошло год назад?» — «Мужик появился, вот и все дела», — авторитетно заявил другой. «Нет, — отвечал я, — пока еще нет». — «Спонтанная ремиссия», — утверждал третий.
Может быть и так, важен результат. Но это был случай не единственный.
Еще две женщины по моему предложению произвели ту же самую процедуру и обновили себя. Еще один мужчина, поме няв паспорт, покончил с уголовным прошлым и заодно бросил пить. А студент, разваливавшийся от навязчивостей, получил от меня новое имя всего лишь в том же гипнозе. Он даже не вспомнил его, просыпаясь, но навязчивости снялись. Здоров, женился, работает. Не просто, о нет. В жизни есть родствен ники и знакомые, есть память, есть документы. Будь моя воля...
Во многих тайных и нетайных обществах существовал издавна ритуал: давать новообращенным другое имя. У неко торых народов имя меняется по достижении зрелости {обряд инициации) или при вступлении в брак. Среди многих племен бытует отношение к имени как к магической тайне, которую надлежит хранить даже от друзей, и до сих пор в традициях давать новорожденному запасное имя, а иногда целое множе ство. Многоэтажные имена испанцев, возможно, заставляют их чувствовать себя несколько иначе, чем американцев с их укороченными кличками...
Имя — не просто бирочка для протокола, не вывеска. И не просто символ. Имя — это то, чего ждут от человека и чего он сам ждет от себя. Обобщенная роль.
Никто не может быть равнодушен к своему имени. И вы замечали, может быть, что у давних друзей, супругов или любовников есть склонность называть друг друга не паспорт ными именами, а хотя бы несколько измененными. Нет, не кличка, подобная школьной либо дворовой, а взаимное согла шение о ДРУГОМ САМОСОЗНАНИИ, о других ролях — и, значит, о другой жизни.
Называть ребенка, хотя бы иногда, другим именем очень просто. (Только не навязывать!). Возможен удивительный ре зультат, когда человек, маленький ли, большой ли, находит себе имя сам и влюбляется в свое НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ.
Никакие документы к этому отношения не имеют.
Возможность музыки
Когда Ване Иванову было пять лет, он представлял собой совокупность младшего сына Иванова И. П, и Ивановой М. И., жильца дома № 8 по Иваньевскому переулку, ребенка детского сада № 58, больного поликлиники № 88 по участку педиатра Иванниковой, иждивенца. Ну и еще какого-то беле сого, темноглазого, хулиганистого мальчишки, систематиче ски портившего дверь лифта. Вот, пожалуй, и все.
Личность есть совокупность общественных отношений.
Иван Иванович Иванов есть совокупность его, Ивана Ива новича Иванова, отношений с семьей, с друзьями, с начальст вом, с сослуживцами, с милицией, с продавцами, с классиками литературы, с международными организациями. Иванов-отец, Иванов-сын, Иванов-друг, Иванов-читатель, изобретатель, па циент, квартиросъемщик, радиослушатель... Личность — сум ма ролей. А имя — обозначение, название этой суммы: подпи шитесь, пожалуйста...
Все ли это?
Является ли тов. Иванов величиной, тождественной всему вышеперечисленному? Входят ли в сумму еще и отношения тов. Иванова с собою самим, ныне крупным, солидным, лысо ватым мужчиной? С фасом татарина, который он видит в зеркале, и профилем викинга, который не видит?.. С неким Сидоровым А, В., которого он однажды наспех придумал и вписал в ведомость для получения некоей суммы? (Это был, задним числом скажем, поступок неблаговидный).
А в те далекие времена ни заяц Ванюшка, приходивший каждое утро, ни шофер Иванов Иван, ездивший на переверну том стуле, ни герой летчик Иван Иванов, ни людоед Ванюга, съевший миллион человеков и одно солнце, в личности Вани Иванова не числились.
Кстати, лет семи от роду ему почему-то перестало нравить ся имя Ваня, он счел, что это родительская ошибка. Либо Олег, либо Валера, но только не Ванька. А когда Ване Иванову было семнадцать, его любила застенчивая, некрасивая Аня Никифо рова из его же десятого «Б». Но он этого не уловил и потому, наверное, не сделался мужем известной певицы Анны Грачев-ской.
По поводу депрессии в сочетании с алкоголизмом И. И. Иванов стал моим пациентом. В беседах наших выявилось кое-что из СОВОКУПНОСТИ НЕСОСТОЯВШИХСЯ ОТНО ШЕНИЙ.
Если бы, скажем, тогда на уроке Галка передала записку от Аньки, а не утаила из ревности...
Ах, кто же знает, что было бы тогда. Но вдруг не было бы той подделанной ведомости?.. И певица Анна Грачевская была бы не Грачевской, а...
Что за странности иногда происходят во сне? Не живет ли там совокупность наших возможных личностей? Сово купность и состоявшихся, и несостоявшихся отношений? А музыка?..
Когда запойный, отечный Иванов тосковал о персональной машине и даче, которые он мог бы иметь в качестве начальни ка главка Супериванова Олега Валерьевича, то это тосковала его, Иванова, личность, а также, возможно, и часть души, в этой личности закупоренная. Когда на одном из сеансов (помогал Моцарт) он плакал, не зная о чем (может быть, о любимой, которой у него никогда не было), то это тосковала и радовалась душа — и часть личности, в которую душа просо чилась...
Душа — это возможность музыки.
Репетиция репетиции
В. Л.!
Я преподаю в техническом вузе. Знаю дело, имею большой производственный стаж. Не могу пожаловаться и на педагогическую бездарность: пока вел занятия с группами, все было прекрасно. Меня ценят и уважают. Недавно получил должность доцента. Уже шестой месяц читаю курс лекций по своей специальности...
«Читаю» — сказано неверно. Не читаю, а мучаюсь и мучаю слушателей. Если так будет продолжаться, придется отказать ся от должности. Понимаю, в общефилософском, да и в жи тейском плане это не катастрофа. Но для моего самоуважения, боюсь, это будет ударом слишком серьезным. У меня бывали и неудачи, и поражения, но я всегда до сих пор находил способы отыграться, и не за чужой счет. Такая стена, прямо скажем, импотентности, передо мной выросла в первый раз в жизни. А я упрям, и сейчас мне уже почти наплевать на свои переживания, а просто безумно хочется решить эту задачку, из принципа, это уже космически интересно.
Прочитав ваше «Искусство быть собой», понимаю вроде бы, что происходит. Конечное парадоксальное состояние. Сверх значимость, сверхмотивация. Понял свое родство с заикающи мися, бессонниками, ипохондриками, с армией импотентов всех видов и рангов. Пользуясь вашими рекомендациями, су мел даже помочь кое-кому из «родичей». А вот что поделать с собой, ума не приложу Мне кажется, я никогда не был нервным сверх меры, достаточно решителен и уверен в себе, находчив, неплохо соображаю. Могу веселить компании за столом. Волновался всегда естественным, нормальным волне нием, которое не подавляло. А здесь...
Начинается с утра, в лекционный день... Нет, еще с вече ра — хуже засыпаю, видимо, уже прогнозирую. Проснувшись, еще даже не успев вспомнить, кто я, ощущаю под сердцем скользкую, дрожащую жабу. Это тревога, напоминающая, что сегодня... Давлю жабу, подъем. Бодрая музыка, пробежка, зарядка, контрастный душ, самовнушение — все прекрасно, я весел и энергичен, я все могу, жизнь удивительна. Только это немножко вранье, потому что труп жабы где-то остался и я знаю, что перед аудиторией он сделает трупом меня, а сам благополучно воскреснет. Я не хочу этого знать, но я это знаю.
...Освобождаю дыхание, сбрасываю зажимы. Выхожу к слушателям, как статуя командора. Все прекрасно и удивитель но: язык не ворочается, в позвоночнике кол, на плечах тяжесть египетской пирамиды, а в мозгах — что там в мозгах, уже черт поймет. Дымовая завеса. Забываю половину материала, ника кие конспекты не помогают. Читать все по бумажке? Немыс лимо, и я еще не (...), чтобы позволить себе такое.
Терпеливые мои слушатели минут через пять каменеют, а где-то на двадцатой двое бедняг с ночной смены уже откровен но приходят ко мне отсыпаться. У нас старательный, хороший народ, в основном производственники. Я и сам кончил этот же институт и, по-моему, понимаю, что нужно ребятам и как нужно. Пару раз даже набрался наглости, дал советы двум товарищам-преподавателям — с благодарностью принято и помогло. А сам, сам... Видели бы вы, как этот покойник отве чает на вопросы.
И мне тоже пытаются помочь — советуют, ободряют, со чувствуют, терпят. Много раз репетировал в узком кругу. Бессчетно — наедине с собой. Все блестяще: раскован, собран, память лучше чем надо, красавец-мужчина. Хоть бы кто один раз дал по морде.
Чего мне не хватает?
Что мне мешает?
N. N.
N. N!
Мешаете себе — вы, не хватает вам — ВАС. Негатив вылез из тьмы и завладел вами на свету аудитории. Это одно из ваших затравленных детских «я»... Бытность птицей требует репетиций. Каждый день начинай усильями, всю-то жизнь маши крыльями аккуратно,
а не то есть риск превратиться в кающееся пресмыкающееся — неприятно...
Вы, конечно, знаете, что репетируют свою роль и актеры, и военные, и спортсмены, и дипломаты; что и детские игры, и игры животных представляют собой репетиции важнейших моментов жизни, хотя ЭТИМ НЕ ОГРАНИЧИВАЮТСЯ. Повто ряя множество положений снова и снова, сама жизнь застав ляет нас репетировать, так что и плохие актеры приобретают в конце концов виртуозность в плохом исполнении своих плохих ролей...
Репетиция должна превосходить свою цель. Когда вы гото витесь к экзамену, вы не только изучаете экзаменационную программу, но и приводите себя в готовность отвечать на вопросы, отвечать вообще, имея в виду и неожиданности, недоразумения, возможную неготовность...
К чему бы мы ни готовились — к чтению лекции (роль Блестящего Лектора), к экзамену (роль Знающего Студента), к выступлению по телевидению (роль Превосходного Коммента тора), к драке (роль Грозного Мужчины), к свиданию (роль Обаятельнейшего Джентльмена), — чрезмерная запрограмми рованность грозит утратой непосредственности, превращает ся в капкан. Нужно оставлять место и для импровизации, это ясно.
А вот что часто не ясно: главная цель любой репетиции — вживание в Позитив. Иначе сказать: отработка необходи мого ролевого самочувствия.
А каким должно быть самочувствие?..
Вот это-то вы и должны уяснить и представить себе зара нее.
А на репетиции — ощутить, освоить:
Разрешите теперь предложить вам схему репетиции лю бой ответственной ситуации, в которой вы намерены хоро шо сыграть взятую на себя роль. Мы отработали ее на ролевом тренинге и с удовольствием дарим всем, кто понимает, что схема тем и ценна, что ее можно менять... Вот и я сразу же отклоняюсь от своего намерения для одного важного предва рительного замечания.
Забыть, чтобы вспомнить. На вопрос, что такое «хорошо играть», прекрасный актер ответил: забыть роль.
«Как это? — спрашивали его. — Забыть слова?» — «Да, — отвечал он, — забыть, но вспомнить — и именно те са мые, ив тот самый миг...»
Отождествиться с Другим собой — подлинно жить — на сцене куда как не просто, а в жизни стократ труднее. Переход в новое бытие не замечается, как не замечается засыпание. В этот миг уже нет прежнего «я», следящего, как бы ему не перестать быть собой. Если я замечаю, что уже вошел в роль, то это значит, что я еще в нее не вошел...
Избавить от мук раздвоенности может только самозаб вение. Итак, репетиция.
Момент первый: сосредоточение и внутренняя задача.
Представление главных составляющих ситуации, ваших действий и ролевого самочувствия: «Большая аудитория, слу шатели мало подготовлены, а некоторые и недостаточно дис циплинированы... Я должен прочитать двухчасовую вводную лекцию, открывающую целый цикл. Лекция должна заинтере совать слушателей... Я должен держаться свободно и уверенно, говорить ясно и остроумно... Приподнятость настроения, лег кое волнение... Постоянно держать в голове общий план и в то же время быть готовым к импровизации, вовремя пошутить, отвлечься...»
Такое сосредоточение особенно необходимо, когда вы го товитесь к чему-то новому, — в этом случае жалеть время на него не стоит. Если же дело более или менее привычно (отра ботанный курс), довольно нескольких мгновений беглого вос поминания.
Момент второй: освобождение (релаксация).
Минут десять (меньше, больше) побыть в состоянии полной мышечной расслабленности, посидеть или полежать в удобной, свободной позе. Можно и подвигаться, поразмяться, включить музыку, поболтать — как вам кажется лучше, пробуйте ва рианты.
Освобождение необходимо, чтобы укрепить в подсознании момент первый и подготовить момент третий: сосредоточе ние и ролевое самовнушение.
По возможности сохраняя достигнутую освобожденность, внушайте себе, что вы уже приближаетесь к вашей ответ ственной ситуации; воображайте со всей возможной отчетли востью, что это уже происходит — и как происходит... Одновременно внушается и необходимое самочувствие.
«Нахожусь за сценой... Раскладываю и просматриваю кон спект... Спокоен, собран, сосредоточен...»
Большинству это лучше удается в уединении, в тишине или хотя бы в условной изоляции (отвернуться к стене, подойти к окну). Хороший фон — свободное дыхание, мягкая расслаб ленность мышц. Но, например, мне, секунд пять полежав без особого расслабления (риск уснуть), лучше двигаться — делать диковатые движения, приплясывать, выгибаться, так я перехо жу в момент четвертый: продолжение ролевого самовнушения с одновременной тонизацией.
«...Тело и голова легки... Подвижен, пружинист, приятно волнуюсь... Вполне готов! Слух и зрение обостряются, все послушно, готово, все хочет действовать... Побыстрей!»
А теперь быстро — ПОДЪЕМ! — и — момент пятый: соб ственно ролевое действие — репетиция, как таковая. НИКА КОЙ РЕПЕТИЦИИ! Действуйте — вы в ситуации! Все всерьез! Не выходите из ролевого самочувствия! Никаких поблажек на «условность», «модельность», «ненастоящесть»!..
«Тяжело в ученье, легко в бою!»
Запомним крепко:
На репетиции — НИКАКОЙ РЕПЕТИЦИИ!
Требования к себе должны быть МАКСИМАЛЬНЫМИ.
Тогда так называемая «ответственная ситуация» станет для вас репетицией.
Но я еще не поведал вам главного.
С чего мы начали, помните? С того, что вы сами мешаете себе исполнять свою роль.
А обязательно ли тащить с собой самого себя — свой вдоль и поперек вызубренный Негатив?
Совершенно не обязательно, я сказал бы даже, не остро умно.
Берите с собой и пускайте в дело того себя, которого вы не знаете, — свой недоизученный Позитив.
«Наилучшее в наихудшем». Допустим, вы тот же Лектор, но вы Рассеянный Лектор, вы забыли дома конспект с форму лами, а по дороге ужасно испачкали свой костюм. О, да вы еще и Невезучий Лектор! — в аудитории кто-то беспрерывно чиха ет, лает собака, плачет ребенок, у вас безумно чешется спина, началось землетрясение — ничего страшного!..
Продолжайте, вы обязаны дочитать лекцию, даже в случае если придется заменить роль Лектора ролью Пожарника.
После таких репетиций многие из обычных условий вашей жизнедеятельности могут оказаться приятными неожидан ностями.
Кстати, а почему бы вам не поимпровизировать пару раз на тему противопожарной безопасности — если не в роли По жарника, то в роли, допустим, Бывалой Цирковой Лошади (вы многое повидали...)?
Почему не прочесть лекцию по своей специальности не в роли Лектора или там Доцента, а в ролях (на выбор):
Инопланетянина, Графа Калиостро, Чарли Чаплина, Мотылька, Психотерапевта?..
Да-да, прямо на глазах у изумленной публики Бывают же такие сказочные случаи, когда психотерапевты суют нос не в свое дело, инопланетяне оказываются телепатами, мотыльки понимают, как надо жить, Калиостро выходит сухим из воды, а Чарли Чаплин преодолевает сопротивление материалов Вы, только вы об этом будете знать, а аудитория, не понимаючи, яростно аплодировать
Что вам мешает освободить свое ролевое пространство от «я» и впустить в него свою же фантазию?
Ведь вы давно уже убедились, что узкая роль натирает мозоли
В Л
В Л!
Докладываю первые аплодисменты
N N
Укрощение голубого дога
Никогда не забуду случай из моей жизни, когда, казалось, безнадежное положение было спасено ролью Не-Са-мого-Себя, из которой не успел выйти
В одном из московских вузов я должен был выступить перед большой аудиторией в роли Лектора-Психотерапевта Хотел рассказать кое-что о внушении, о гипнозе, об аутотре нинге Но я был еще малоопытен, рвался в воду, не зная броду, плохо знал уголовный кодекс и именно по этим причинам решился сопроводить лекцию демонстрацией гипнотического сеанса, то есть выступить и в роли Гипнотизера Действитель но, что за лекция без иллюстрации?
К этому моменту я имел только небольшой опыт гипноза индивидуального, а о технике массовых сеансов читал в книгах
Начинают обычно с предложения всем присутствующим поднять руки вверх и скрестить пальцы Далее следует уверен но объявить, что скрещенные пальцы, пока идет счет, допу стим, до двадцати, будут сжиматься, все крепче, крепче, крепче, одеревенеют, потом станут железными и сожмутся так сильно, что разжать невозможно Нужно и самому железно в зто поверить, а после счета с ехидным торжеством предложить разжать пальцы и опустить руки («Пытайтесь1 Пытай тесь ») Некоторым удастся, а некоторым — НЕ УДАСТСЯ
Останутся с поднятыми руками. Эти-то и есть самые внушае мые, с ними можно поладить.
Ну что ж, прекрасно, так и сделаем. Дома репетировал: громко считал, придавал голосу деревянное звучание.
Но я совершенно упустил из виду серьезный момент: к сеансу нужно готовить и аудиторию. Объявить, скажем, зара нее победной афишей, что известный гипнотизер, телепат, экстрасенс, факир, йог, феномен, любимец Тагора, Владиндра-нат Левикананда будет превращать студентов в королей и богов, а преподавателей в лошадей и змей. Дать объявление по радиосети...
Говоря иначе: подготовить зал к принятию роли Гипноти зируемого, а себя соответственно ввести в поле ролевых ожи даний в качестве Гипнотизера.
Гипнотизировать я уже как-то мог, а о ролевой психологии не имел понятия. И когда со сцены вдруг объявил, что сейчас буду гипнотизировать, в зале начался шум, недоверчивый смех. «Бороду сперва отрасти!» — громко крикнул кто-то с заднего ряда.
Я растерялся и рассердился. «Через несколько минут вы уснете так крепко, как никогда, — пообещал я. — ...Если хоти те выспаться, прошу тишины».
Часть зала насторожилась — другие продолжали бубнить, ржать, хихикать и двигать стульями. Кто-то издал до крайно сти неприличный звук, его поддержали. Сердце билось так, что казалось, его должен слышать тот, с заднего ряда...
...И вот кто-то из чего-то, что было когда-то мной, скрипу чим голосом приказывает всем присутствующим поднять руки вверх и скрестить пальцы. Все повинуются. Над залом лес поднятых рук. Гробовая тишина.
— Пять... пальцы сжимаются... девять... Сжимаются все сильнее... Вы не можете... Не можете их разнятв... Четырнад цать... Восемнадцать... Пальцы сжались... Как клещи! Никакая сила теперь не разожмет их!.. Двадцать! А ну-ка... Попробуйте разжать пальцы! Пытайтесь, пытайтесь...
...О ужас! Вся аудитория, как один, разжимает пальцы и опускает руки. Все разом!!
Ничего не получилось. Ни одного внушаемого! Провал.
Секунды две или три (мне они показались вечностью) я стоял на сцене почти без сознания. Как мне потом сказал один не очень загипнотизированный из первого ряда, стоял с побе левшим лицом и выпученными глазами, из которых струилась гипнотическая энергия.
На лбу холодный пот. Но в чем дело... Почему никто не смеется?.. По-прежнему гробовая тишина. Господи, что же дальше-то?.. Что я натворил?
Вдруг заметил, что в первом ряду сидят двое парней с какими-то остекленевшими глазами. Чуть подальше — девуш ка, странно покачивающаяся...
И тут меня осенило — болван! Они ничего не поняли!! Они НЕ ЗНАЮТ, как должен проходить сеанс! С пальцами не удалось, но они думают, что так и надо! Они уже!.. Да, уже — многие в гипнозе или в чем-то вроде... Продолжай, несчаст ный! Не выпускай!!.
Судорожно сглотнув слюну, я опять исчез, а Владиндранат нудно досчитал до пятидесяти и к моменту окончания счета усыпил больше половины зала.
Хороша была одна третьекурсница, Английская Королева, ловившая блох совместно с бородатым Голубым Догом, оста вившим в зале свои очки. Проснувшись, симпатяга попросил у маэстро прощения. Оказывается, это он гавкнул с заднего ряда насчет бороды. Он клялся, что такое с ним случилось впервые.
Медиум, или персонаж напрокат
(Техника подражания)
В. Л.!
Может быть, вы меня сумеете вспомнить. Десять лет назад в организации (...) на вашем сеансе гипноза я был Китайцем. А мой сосед-сослуживец, как потом сказали ребята, перевоплотился в Павлина и всем показывал хвост. (Это и сейчас с ним случается).
Поговорить с вами после сеанса, к сожалению, не удалось. Осталось только поверить товарищам, рассказавшим, что, бу дучи важным Китайцем, я произносил речь на чистом китай ском языке, с сильно сузившимися глазами, а закончил по-рус ски: «Моя все сказала». Насчет чистоты языка сомневаюсь, но чем черт не шутит?.. Я сам кое-что вспомнил потом, но смутно, как сновидение. Вы тогда здорово подняли нам настроение. Однако жизнь постепенно все замела...
Все вроде бы благополучно: здоров, спортивен, хорошая семья, жизнерадостен, много друзей, увлечений. Работа нра вится, коллектив симпатичный, хотя, конечно, не без... Недав но вышел в начальники, придется руководить отделом.
Вот и проблема.
Справлюсь ли?..
Первые шаги тревожат. Хотя дело знаю как свои пять пальцев, многократно премирован и т. д., делаю ошибку за ошибкой. Уверенности никакой. То отвратно заискиваю, то впадаю в каменную категоричность, сухой формализм... Начи наю утрачивать взаимопонимание с людьми, доверие, непос редственность, теплоту. А это самое дорогое для меня, и за это меня ценят. (Боюсь, «ценят» придется скоро употреблять в прошедшем времени).
Поневоле потянуло на самоанализ, к которому по натуре не склонен...
Я человек небездарный, но заурядный: нетворческая лич ность. Лишен самобытности. Нет активного воображения. В общении с людьми всегда был (а открыл только что) пассивно-зависим, внутреннеженствен, хотя внешне вполне мужествен, могу быть и резким, и даже грозным. Преобладание женского воспитания, наверное, делает нас такими. (Говорю «нас», пото му что почти все мужики, которых я знаю, такие же. Но — почти).
При всей своей опытности (мне уже 38 лет) я остаюсь наивным, все еще детски внушаем. Понимаю, зто естественно и дает немало преимуществ. В сочетании с моей природной жизнерадостностью и небезразличием к людям именно зто, похоже, и делало меня до сих пор легким в общении и привле кательным если не для всех, то для многих. Однако это и оставляет меня человеком своей среды, своей стайки, не более. Я не умею оригинально мыслить, не умею ставить задачи.
И поэтому я не лидер. Я не руководитель, хотя в разных жизненных положениях, и в том числе на работе, приходилось бывать им не раз, и часто не без видимого успеха. Могу быть и «душой общества» за столом, и недурным председателем профсобрания, и инструктором по альпинизму (увлекаюсь давно, вожу группы). Там, где задача поставлена, где путь к цели хотя бы в общих чертах известен, а главное, где есть МОДЕЛИ, — ориентируюсь и уверен. Но в неопределенности и при повышенной личной ответственности... Один случай в горах, о котором не хочется вспоминать...
Сколько помню себя, фактически всегда был чьим-то эхо — производной, вторичной личностью. Я всегда к этому бессоз нательно и стремился. Нас этому и учили: брать пример, следовать образцам, подражать лучшим... Я всегда незаурядно умел подражать (и вы в этом убедились на сеансе, хоть я сам этого и не хотел). Я, наверное, даже артистичен: в нашей самодеятельности одно время был чем-то вроде звезды. Осо бенно удавались комические роли.
Теперь я почти уверен, что весь мой внутренний багаж этим и набран: внушением и подражанием. Нахватал, наворо вал, а своего — ничего...
Конкретнее, пора закругляться. Я не мечтаю переделать свою натуру. Мне не хочется отказываться от руководящей должности. Если я умею хорошо подражать, почему бы не подражать с толком?.. Если внушаем, то почему бы не исполь зовать это для САМОвнушения? Одно с другим связано, вы это нам показали.
Так вот: КАК ПОДРАЖАТЬ?..
Как — чтобы не впасть в обезьянство, а остаться человеком и найти все-таки хоть что-то СВОЕ?
Кому — уже, кажется, нашел: Н., один из руководителей объединения. В нем, по-моему, есть все, чего сейчас не хватает мне. Как руководитель он меня восхищает. Но...
Вот в чем сложность. Этот человек мне НЕ НРАВИТСЯ. Точнее: мне в нем не нравится кое-что, и это «кое-что» все отравляет. Хочу взять Н. «напрокат», сыграть его и усво ить, но не всего, понимаете?.. (Прилагаю некоторые характе ристики).
N. N.
N. N!
Зря вы так торопитесь объявлять себя нетворче ской личностью.
Человека можно определить как существо, начинающее с подражания всем и кончающее подражанием самому себе. (Но кончать так не обязательно). В природе все производно, все бесконечно вторично. «Свое», «иное», «другое» — это лишь наше нежелание или неспособность уловить заключенное в глубине родство.
Знаете ли, какие болезни можно приобрести подража нием?..
Я встречал в практике не только разнообразные неврозы и психозы, но и глубокие телесные изменения, вызванные ис ключительно неосознанным подражанием. У одной шестилет ней девочки, например, развилось сильное искривление позво ночника после полугодового контакта с подружкой, у которой это искривление имело туберкулезную природу. У самой де вочки никакого туберкулеза не было — подвела чрезмерная подражательность. У другой девочки, четырнадцатилетней, развилась картина беременности — тоже в результате контак та с подружкой, преждевременно повзрослевшей, и ни в коей мере не за счет контактов иного рода. После внушения живот меньше чем за час принял нормальный вид.
А какую болезнь можно ВЫЛЕЧИТЬ подражанием?
Не знаю, любую ли, но знаю, что многие. Исцеление дости гается подражанием здоровью — подражанием внутренним, то есть вживанием в роль Здорового.
Обратившись к опыту попугаев и обезьян, мы придем к выводу, что низшие формы подражания отличают автоматич ность и неразборчивость. Подражаем поначалу без выбора, ради самого подражания, и мы с вами: до поры до времени это единственный способ обучения жизни.
Но вот мы взрослеем, и наши подражания все больше определяются конкретными целями, все более избирательны. Вы хотите заняться садоводством, но вы в этом деле новичок и, естественно, сперва подражаете тому, кто имеет опыт. Потом... Все тут ясно, казалось бы. Но как часто и цели взрослых выбираются неосознанным подражанием!..
В свое время я поставил себе целью находить в каждом нечто, достойное подражания. Был период, когда я от этого чуть не погиб; но спасла цель другая, соединяющая — и оказа лось, что я сказочно обогатился.
Подражать творчески — значит знать ЗАЧЕМ.
Теперь техника. Пять основных этапов.
1. Сверка цели с моделью.
«Со своими сотрудниками я хочу быть уверенным без позерства, оптимистичным без фальши, непринужденным без фамильярности; хочу иметь смелость мыслить самостоятельно и принимать решения со взвешенным риском; уметь и вни кать, и советоваться, и принимать критику, и повелевать, сочетая требовательность и сердечность. Н. обладает всем, кроме последнего. Его замаскированное высокомерие, мани-пуляторство и цинизм я заимствовать не хотел бы...»
2. Созерцание и анализ.
«Очевидно, Н. настоящий лидер. Уверенность и делови тость, в сочетании со всегдашней готовностью к шутке, делают его всюду центром, лидером неформальным, даже среди на чальников, высших по рангу. Чем напряженнее положение, тем больше в нем спокойствия и сдержанного азарта: видно, что ему нравится борьба, это Мужчина. Похоже даже, что оптимизм его связан с тайным безразличием к жизни: это, кажется, и делает его и непостижимо привлекательным, и опасным...
По всей видимости, не заботится о производимом впечат лении; но у него всегда есть точное представление о том, чего от него ожидают, чего хотят люди, на что надеются и чего боятся, — весь внимание к другим, привычное состояние. Наблюдателен рефлекторно: о людях, с которыми имеет даже мимолетные контакты, помнит все до мелочей. Ему доставляет удовольствие быть в курсе чужих дел и интересов, и людям приятно... В этом и заключен обман, наживка: фактически Н. никому не сочувствует, каждого ловит на личный интерес и так или иначе использует, вполне хладнокровно. Быстрота и четкость его мышления, вероятно, связаны с тем, что он умеет освобождать свой ум от лишнего... Отсюда и свобода ассоциа ций, и оригинальность решений.
Никогда не повышает голоса и, при всем юморе, никогда не смеется, а лишь слегка улыбается. В интонациях всегда есть какая-то острота, делающая каждое слово значительным; кро ме того, иногда неожиданно меняет темп речи и тем заставля ет собеседника следовать за собой, как бы гипнотизирует... Вроде и не приказывает, но ведет себя так, будто заранее знает, что все добровольно ему подчинятся, будто иначе и быть не может. Смотрит в глаза с таким выражением, словно собеседник уже давно с ним согласен. Характерен и значите лен легкий жест правой руки...» (Поправьте, если мое вообра жение в чем-то ушло не в ту степь. У меня тоже одно время была прокатная модель — почти двойник вашего Н. И я тоже им восхищался и не любил его).
3. Обобщение. Выделение своего. «...Итак, я беру у Н.
ВНУТРЕННЕ: свободу от «самого себя»; беззаботность от носительно впечатления о своей персоне; азарт борьбы; непри нужденную осторожность; зоркое внимание к людям.
ВНЕШНЕ: интонационный рисунок речи — некоторые ком поненты; частично — тембр; взгляд, если удастся...
Я буду также искать свой собственный ключевой жест, аналогичный характерному жесту Н. Возможно, для меня таким жестом может быть легкое приподнимание головы, свойственное мне в моменты, когда я чувствую себя незави симо...»
4. Вселение. Усвоение.
В состоянии мышечного и умственного освобождения, луч ше утром, едва проснувшись, и вечером, хорошо расслабив шись, перед засыпанием, ежедневно, в течение как минимум трех месяцев, сосредоточивайтесь на свойствах модели, кото рые вы решили заимствовать. Можно представлять их в виде образов, конкретных воспоминаний, лаконичных словесных формул, того и другого вместе... Суть, в любых вариациях, сводится к утверждению — убеждению — вере:
МОЕ! Я!
— вере, не подлежащей более никакой проверке. Смело и безоглядно: теперь ЭТО — ВЫ.
5. Претворение.
...Остается лишь дать ЭТОМУ место в вашей работе и жизни. Точнее: позволить найти место.
Твердо веруйте: лучшее из того, чему можно подражать, мы уже имеем в себе. Любая модель лишь помогает нам это открыть.
(...А Китайца я не забыл. Мне даже кажется, грешным делом, что это он произвел ваш превосходный самоанализ и подсказал написать).
В. Л.
В. А!
Прошло полтора года- Все в порядке, спасибо. Модель уже не нужна и, кстати, уволена.
N. N.
Сильные роли для слабой памяти
Читатель, вы здесь? Не потерялись? Ловим ли связь?..
Вы часто спрашивали меня о сосредоточении, о внимании и о памяти, помните?.. А меня всю жизнь изумляет память актеров. Как им удается так быстро и безошибочно выучивать свои роли, держать в голове все мизансцены и длинные моно логи, малейшие жесты, тончайшие интонации?..
Еще более удивился, когда обнаружил, что память у них, за редким исключением, совершенно обычная, если не хуже. Не помню случая, чтобы кто-нибудь из них не забыл данного мне обещания.
Один, далеко не склеротик, пролечившийся у меня месяцев пять, не усвоил моего наименования, так я и остался для него
Валентином Людвиговичем вместо Владимира Львовича. Изви нялся, и опять за свое. Я уж и сам начал сомневаться: а вдруг он прав?..
Разгадку дала ролевая психология.
Актеру, если это Актер, почти не приходится тратить уси лий на запоминание роли.
Роль запоминается сама собой — вживанием.
По мере отождествления актера с персонажем текст роли становится просто-напросто его бытием — им самим. Вот в чем причина плохой памяти множества учеников и студентов, деловых и неделовых людей, превосходных жен и плохих мужей; вот почему выпадают из памяти куски жизни и целые жизни, не говоря уже о каких-то датах и именах; вот почему мы так слабо помним свои обещания, > чужие, если они даны НАМ, — получше...
Не умеем (или не хотим) связывать свою память с собой. Иными словами, живем не в нужных для памятования ролях. А в каких-то других.
Даже люди с болезненно ослабленной памятью, глубокие склеротики и умственно недоразвитые, прекрасно помнят то, что имеет для них жизненное значение. Бывают, конечно, и парадоксальные случаи, в клинике все возможно. Но в жизни забыть себя — то есть свою роль — очень и очень трудно. И очень легко, поразительно легко, если это заставляет делать ДРУГАЯ РОЛЬ. (Как, например, в упомянутом случае с Китай цем. Гипнотический сомнамбулизм — всего лишь зримая мо дель того, что незримо происходит с нами на каждом шагу).
Отсюда и выход в практику.
Если мы желаем хорошо запоминать и хорошо вспоми нать — что угодно, будь это куча дел, адреса, лица, фамилии, телефоны, куча анекдотов, учебный материал, мы должны либо связать это с тем, что для нас ЗНАЧИМО, то есть с УЖЕ ИСПОЛНЯЕМОЙ жизненной ролью, притом ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОЙ (об этой тонкости дальше), либо вжиться в новую роль, которая включит в себя то, что мы хотим помнить.
Почему Икс отличается такой превосходной памятью на анекдоты, Игрек прекрасно запоминает песни, а Зет, как пулемет, шпарит на восемнадцати языках и уже почти овладел девятнадцатым?
Потому что они к этому способны? Да. А почему способны?
Вот почему: Икс однажды рассказал анекдот, а слушатель засмеялся; Икс рассказал другой, третий — и освоился в ам плуа Рассказчика Анекдотов, очень себе в этой роли нравится; Игрек спел одну песню, другую — кому-то понравилось, может быть, только ему самому, — и вот он Бард-Песнопевец и верит в свою миссию самозабвенно. Зет выбрал амплуа Полиглота, потому что это его любовь — языки. Не работа, а любовь, вот в чем дело, а любовь — это работа... Над запоминанием, как таковым, никто из удачников памяти не потеет; если и прихо дится, то ВКЛЮЧИТЕЛЬНО, а не исключительно. Подсознание САМО схватывает и выдает все, что нужно ролям. Человек помнящий безвопросно верит своей памяти.
Вот теперь о тонкости.
— Я ТЕ ДАМ!.. Я ТЕ ПОКАЖУ! ТЫ У МЕНЯ ЗАПОМ НИШЬ!! (Варианты неисчислимы).
Кнут, как давно известно, припоминается чаще и живее, чем пряник. А желудок, как подтверждает ваш старый при ятель Омега, добра не помнит.
От всего, запоминаемого в этой бытности, чему мы даем обобщенное название «ад», мы бежим, мы защищаемся.
Вниманию родителей, педагогов и воспитателей! — крайне важно! Никто, никогда и нигде не усваивал ничего хорошего в роли Плохого Ученика!..
А какие роли хорошие?
Это уже конкретно.
Если вы, например, начинаете изучать новый язык, то моя любимая секретная роль Маленького Ребенка вам, надеюсь, поможет. Поверьте, что вы — ребенок, еще совсем не умею щий говорить и начинающий говорить именно на данном языке, — право же, это будет недалеко от истины. Вы схваты ваете язык более всего путем оголтелого подражания. Но не просто попугайничаете — нет, вы все время хотите что-то понять и выразить, вы вообще не понимаете, что существует что-то там непонятное или невыразимое. Вы делаете множест во глупых, ужасных, смешных ошибок, это вам позволено, это даже необходимо. Убеждены, крайне наивно, что говорите не хуже, чем ваши взрослые учителя. Все время забавляетесь, играете с языком, живете в нем, хулиганите, и вам это жутко нравится!
Чувствуете, какое отличие от роли Ученика, Изучающего Язык?.. Понимаете, почему глупый маленький ребенок, игра ючи, усваивает огромный массив языка за какие-то два-три года и становится не только его потребителем, но и творцом, а Умный, Дисциплинированный Ученик на всю жизнь остается неучем?..
Свой жанр,
или как важно быть несерьезным
На очереди три подряд женских письма. Совсем разные, как и ответы; но на глубине — связи, для ума при стального очевидные. Все тот же дефицит юмора, например. Все то же неумение быть Другим, сразу в обоих смыслах...
Начнем с кажущегося легковесным, пустячным, из тех, которые могут вызвать реплику «мне бы ваши заботы» или «с жиру бесится», но...
В. А!
Я, как мне кажется, из сильных и умеющих доби ваться своего. Но есть в моем характере черта, которая меня беспокоит и с которой я сама поделать ничего не могу. Здесь я какая-то утопающая, и за какую соломинку схватиться, не представляю.
Я не умею быть веселой. Каждый праздник для меня несча стье. Я слишком серьезна. Мой начальник недавно сказал: «Тебе нельзя ходить в компании. Ты сидишь с угрюмым лицом и портишь всем настроение. Не умеешь быть веселой, как все, — не ходи.»
А я хочу быть с коллективом не только на работе. На работе меня уважают, я ударник труда, всем нравится, как я оформ ляю стенгазету. Всю жизнь отлично училась — школа, учили ще, университет — и продолжаю самообразование. Много читаю. Всегда считала, что главное — знания, чем больше человек знает, тем с ним интереснее.
А оказалось, что есть и другие стороны жизни. Иногда нужно просто повеселиться — и вот это-то у меня не выходит. Все смеются, рассказывают веселые истории из жизни, анек доты — и прекрасно себя чувствуют. А мне не смешно. Дежур ную улыбку только и могу из себя выдавить.
Не подумайте, что я совсем не понимаю юмора. Смотрю кинокомедии, читаю юмористические рассказы — весело сме юсь. А в обществе не могу! Что-то давит...
Не скажу, что я нервная или застенчивая. На экзаменах спокойна и уверенна. На работе прочесть доклад по техучебе — пожалуйста. Выступить на собрании, когда речь идет о деле, могу, и неплохо.
Когда же люди собираются просто приятно провести время и о делах решено не говорить, я* сразу оказываюсь на послед них ролях. На меня перестают обращать внимание. Им весело в течение двух-трех часов, а мое веселье длится несколько минут, а потом и улыбнуться-то не могу. Слушаю, интересно; но сама ничего сказать такого, чтобы все смеялись, не могу. Поэтому сижу и молчу. Кажется, могла бы рассказать много интересного, но ребятам это не нужно, устают от серьезности, просто посмеяться хотят... А мне не смешно!
Обычно я не пью. Попыталась раз-другой — думала, может быть, развеселюсь. Ничего подобного! — кроме тошноты и головокружения... Утром встаю, ставлю веселую музыку, де лаю зарядку — все отлично, иду на работу, настроение дело вое. Если же вечером меня куда-то пригласили, начинаю вол новаться... Как не стать обузой, не испортить настроение?..
Попыталась внушить себе: «Людям со мной приятно. Мне весело, все отлично...» Получается при кратковременном об щении. Но если вдруг день рождения или праздник и надо несколько часов поддерживать веселье...
Через пять минут мне уже надоедает изображать весе лость — изображать, потому что в сердце ее нет.
Как устранить эту однобокость?
Сестра у меня очень веселая, а я не умею. К друзьям обращаюсь: «Научите быть веселой!» Смеются: «Этому не учат. Это ты сама должна.»
А — КАК??
Если сможете мне помочь, тогда и я, если буду встречать подобных мне людей, обязательно буду им помогать.
N. N.
N. N/
Сразу же вас обрадую: утопающих, подобных вам, очень и очень много (сам из бывших), а значит, и ответ ственнейшей работы по бросанию им соломинок впереди вагон. Все будет чудесно, если поверите:
ВАША СЕРЬЕЗНАЯ ПРОБЛЕМА
РЕШАЕТСЯ НЕСЕРЬЕЗНЫМ К НЕЙ ОТНОШЕНИЕМ.
Понимаю, ЧТО это для вас значит. Согласен и с вашим самодиагнозом «однобокость». Как раз по этой причине вы кое-что в себе недослышите.
Вот некоторые мотивы:
В общении НЕОБХОДИМО поддерживать оживление и
веселье...
НАДО смеяться, понимать юмор... НЕЛЬЗЯ портить настроение... Я ДОЛЖНА быть интересной, приятной, веселой... НАДО!!! ДОЛЖНА!!!
Вот, вот что давит.
Не надо и не должны.
Очень хорошо помню себя точно в такой же фазе. Идешь ТУДА или — еще ужаснее! — приглашаешь СЮДА (о, ответ ственность Пригласителя — дрожат стены и падают люстры, о, невымытая посуда, о, башмак под подушкой) — идешь, значит, туда или сюда (ты уже сам у себя хуже гостя) — вибрируешь, как будильник, заранее вздрюченный Категори ческой Необходимостью, Колоссальной Ответственностью, Величайшим Значением, Катастрофической Безнадежно стью... Что же и остается после эдакого самосожжения, как не скорбеть следующие два-три часа над своим обугленным тру пом. Последние душевные силенки уходят в судорожные ис корки, потом черви самоугрызения догладывают остальное, и никакой археолог не раскопает в окончательной кучке то первое, роковое и странное убеждение, что ты не дурак...
Расшифровываем однобокость: застряли в роли Дисципли нированного Ученика, мечтающего о роли товарища Лучше-всех. Временно соглашаясь на роль гражданина Нехужевсех, попадаем в роль гражданина Хуженекуда.
Позвольте предложить для начала маленькое заклинание (вместо аутотренинга):
Я должна?.. Должна, должна
понимать, что НЕ ДОЛЖНА.
Так какого же рожна (с начала и до отпада).
Если формула сложна, то еще одна нужна:
очень рада, очень рада,
что веселой быть НЕ НАДО.
Зачем мы жадничаем и зачем завидуем?.. Зачем жаждем быть непременно отличниками и за столом?.. Зачем не остав ляем себе права выступать кое в каких жанрах, не на первых ролях или даже ни на каких?.. Не всем быть солистами, кто-то должен стоять и в хоре? Кто-то петь, а кто-то и слушать? И почему бы нам не радоваться чистосердечно, если кто-то ря-
дышком хорошо смеется, а мы хорошо слушаем и хорошо моем посуду?
Если не согласны, то остается принимать свою невеселость как справедливую плату.
А если согласны, то появляются шансы недурно выступать в своем жанре — и, кстати, его найти.
В. Л.
...Нет, в самом деле, не такие уж пустяки эти несчастные праздники, если за ними — беспраздничность целой жизни. Сравним, кстати, это письмо с письмом «Два нуля», от заслу женной Омеги. Здесь вроде бы «омежности» не ощущается — «я, как мне кажется, из сильных и умеющих добиваться», — однако...
Вот что получается из такой силы в другом раскладе.
В. Л!
Даже это письмо у меня не выходит...
Не знаю, что сыграло решающую роль. Но знаю итоги своего характера: я не могу добиться ни уважения, ни любви, ни даже товарищества со стороны тех, к кому стрем люсь. Вместо понимания и общения получаю только отчужден ность в лучшем случае. Это было бы совсем не так безнадежно 15 лет назад. Но на пороге четвертого десятка...
Я ничего не знаю, хотя прочла много книг... Не умею ориентироваться практически ни в чем, вся соткана из немыс лимых противоречий. Эту тяжесть я ношу с собой со школь ных лет... Вокруг меня одни конфликты: дома, где, кажется, нет к ним причин, на работе, со знакомыми. Дружба не удается. Тем более плачевно обстоят дела в личном плане... Замечала не раз, что могу понравиться и даже произвести приятное впечатление на первые 10—20 минут знакомства. Но с окон чанием разговоров о погоде и им подобных я удивительно точно во всем попадаю не в такт, хотя предпосылок к комму никабельности как будто немало...
Около десяти лет работаю в школе. Сколько оборванных настроений, сколько преступлений из самых «благих намере ний», знаете, жутко вспомнить!.. В своей бескомпасности я прихожу к извращенным понятиям о такте, к ненужным компромиссам, которые ломают, а не исправляют. «Исправ ляю» негодное на ненужное...
Неожиданное увлечение психологией дало свои плоды. Впервые я начала разбираться в том, какие черты меня составляют. Но как изменить этот набор, утрамбованный го дами, со спутниками-конфликтами?
Каждый год оказывает на меня все более разрушающее влияние. Трещит, ломается то, что еще вчера служило опорой. Обесценивается то, что раньше было дорого... Взамен — давя щая пустота. Самоанализ в моем случае — всего лишь «разум на лестнице», когда поздно что-либо исправить.
Ролевой тренинг — есть ли надежда? Я не мечтаю о пере воплощении в гармоничную обаятельную личность. Но помо гите мне, пожалуйста, не делать несчастными людей вокруг меня, учеников моих — я ведь не желаю этого!
N. N.
N. N!
Вы очень многого уже достигли, поверьте. А вот главное, чего пока не хватает: веры в то, что вы — хороший человек.
Простой веры в СВОЕ право на жизнь и любовь — такою, как есть.
Догадываюсь, что мешает. «Тяжесть... которую... ношу с собой со школьных лет...»
Знаете, до чего я дозрел недавно? До необходимости само прощения.
Нюанс: не «извинять», а прощать. Понимаете, какова раз ница?
Извинить — значит из-бавить от вины, не считать винова тым. Простить — значит принять с виной.
Это вот к чему. Жить приходится без надежды стать совер шенством. На идеал ориентироваться не по степени приближе ния, а наподобие железных опилок в магнитном поле — по силовым линиям.
Вы имеете право благодарить себя за ошибки, какими бы страшными они ни были. Будет легче и нести свою тяжесть, и понимать каждого с его ношей.
И дальше будут конфликты. И невпопадность наша при нас останется. И агрессивность, и напроломность, и стремление к власти, и инфантилизм, и десятки мелочей, весьма веских. И не избежать — кому-то наступить нечаянно на ногу, а кому-то надушу.
Ролевой тренинг?.. Да, но что вы скажете, если я заявлю: некоторым из обиженных вами ПОЛЕЗНО было побыть несча стными, и вы им помогли?..
Не знаю, как вы, а я задним числом немало признателен тем, кто меня обижал, хотя вряд ли они надеялись на такую запоздалую благодарность.
Этой женщине удалось помочь — безо всякого тренинга, без рецептуры, одним письмом (я его здесь сократил раза в два). Сейчас она замужем, родила девочку.
...А вот и совсем, кажется, «из другой оперы», но суть та же.
В. Л!
Извините, что вторгаюсь к вам. Мне 6 6 лет, сейчас на пенсии, была преподавате лем вуза. Есть, конечно, недуги, пытаюсь преодолевать... Жи вем пятеро в маленькой квартире: мы с мужем, сын с женой и полуторагодовалым малышом.
Очень сложные отношения с невесткой. Этого и касается моя просьба.
Она с юга. Пока еще не нашла себя — нет работы но специальности, мыкается туда-сюда, нелегко дался переезд, хотя и очень рвалась в Москву. Перемена климата неблаго приятна ей — часто недомогает. В квартире тесно — некуда втиснуть пианино для нее, а ей необходимо играть.
До сих пор жила обеспеченно, беззаботно. Кончила музы кальное училище. Кроме родителей, девочку холили несколько любящих бабушек. Свой сад. Тепло, большая родня...
Характер сильный. Самолюбия в избытке. Внимание к окружающим минимальное. Способна дерзить, запальчива до безрассудства. В несогласиях и спорах сбивается на крик. В неудачах винит других. Самокритичности — ноль. В быту не ряшлива. К советам, наказам чаще всего остается глухой. Легко дает обещания, но так же легко не выполняет, находятся причины. Небрежна с мальчиком. Любит, но проявляет порой странное равнодушие.
Живем вместе два года. Вполне ясно, душой она обращена к той, своей семье. Мы же с дедом работаем на всех, считаем семью единой, поскольку не можем пока разъехаться по от дельным квартирам. Содержим сами всех пятерых, полный уход за ребенком — наш.
Мальчика любим страшно, и он нас.
Мой муж очень сдержан, хотя внутренне страдает. Я тоже стараюсь быть терпимой. Вначале она мне даже нравилась. Пытаюсь сохранить это чувство, но иногда срываюсь... А она даже на спокойное, деликатное и ласковое замечание, упрек, наказ отвечает скандалом, вплоть до истерики. Все — в штыки. «Не вмешивайтесь», «не ваше дело», «я непогрешима».
На мне весь быт, хотя хожу с палочкой (артроз сустава бедра). Освобождаемся мы с мужем от хлопот по дому и с внуком только ночью. Тогда к ребенку встает наш сын, ею отец. И все-таки она заявляет чуть что: «Не ваше дело», «не имеете права», «я мать».
Знаю — надо быть доброй. Легче общаться. Иногда полу чается...
Мой сын заканчивает интернатуру — начинающий врач. Очень любит ее, мягок, ласков. Стремится избегать конфлик тов, и это ему удается. В делах по дому участвует мало (теперь больше). Ее это бесит, а ведь он только на транспорт тратит ежедневно 4 часа.
У меня есть ваши книги... Пытаюсь перестроить себя, нау читься терпимости, ласке, любви. Вижу спасение только в том, чтобы терпеть, молчать, делать все за нее безропотно, искать в ней проявления хорошего и хвалить ее за них. Мучаюсь частым отвращением к ней, страдаю оттого, что она небреж ная, безответственная мать, что в доме от нее один беспорядок.
Прошу вас, ответьте:
— Можно ли изменить характер и поведение двадцати четырехлетней женщины?
— Не порчу ли я ее, давая ей возможность не полностью обслуживать себя?
— Хорошо ли это — внутренне осуждая и презирая, похва ливать (редко, конечно)?
— Какие формулы мне взять на вооружение?
— Неужели надо смириться и стараться любить женщину, которая может пролежать день на моей постели у телевизора, не принимая в расчет необходимость моего отдыха, тишины для меня... которая будет слушать громкую передачу, хотя рядом засыпает уставший от работы и долгой поездки отец, привезший полные сумки продуктов... которая никогда не предложит вымыть пол в квартире и будет спокойно читать, в то время как я с тряпкой ползаю на коленках в ее комнате, не поднимет с полу огрызок яблока, не подберет детские игруш ки, разбросанные в нашей проходной комнате...
— Можно ли стать доброй к тому, от кого хочешь изба виться, кого презираешь?
Все это еще сложнее — ребенок любит ее, мы не хотим расставаться с ребенком. Надо бы мирно жить с ней всегда, чтобы всегда помогать им и быть с внуком. Наверно, это подвиг — полюбить и делать много добра тому, кого не прием лешь? То, что делаем мы, делаю я, должно быть, очень мало, во всяком случае она не оценит.
N. N.
N. N.!
Вы действительно совершаете подвиг жизни, еже дневный, мало кому заметный. И сами чувствуете, что чего-то в этом подвиге не хватает.
Не с внешней стороны — тут даже переизбыток. Вы знаете, вот сейчас прямо, снова вчитываясь в ваше письмо, просто закипаю от возмущения. Да, послал Бог неве стку, повезло, нечего сказать. Моя бы воля, я бы таких!.. Как только терпите?
...А теперь, если выдержите, ваша краткая характеристика ЕЕ глазами. «Ограниченна. Дальше быта и своего носа не видит. Завистлива и ревнива. И мужа, и ребенка, и молодость мою, и жизнь отобрала бы, если бы могла... Расчетлива, фаль шива, моральная спекулянтка. Своим лживым терпением ду мает купить меня. Изображает из себя смиренную страдалицу, смотри, сыночек, вот какая у тебя хорошая мама и какая негодяйка жена!.. Делает вид, будто заботится о любви и о мире в доме, а сама исподволь роет между нами яму, заклады вает мины недоверия, подбрасывает яд ненависти — вон в глазах-то сколько...»
Хватит, пожалуй?..
Теперь — по вашим вопросам.
МОЖНО ЛИ ИЗМЕНИТЬ ХАРАКТЕР И ПОВЕДЕНИЕ...
У вас — «двадцатичетырехлетней женщины», но могло быть и «двухлетнего старичка», «сорокалетнего юноши», «ше стидесятишестилетней девочки»...
Изменить характер нельзя. Ни в коем случае, ни у кого.
Не изменить, а дать измениться.
И не измениться, а всего лишь повернуться другим боком.
НЕ ПОРЧУ ЛИ Я ЕЕ, ДАВАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ НЕ ПОЛНО СТЬЮ ОБСЛУЖИВАТЬ СЕБЯ...
А что значит «портить»? Что именно портить? Ведь, судя по вашему описанию, портить вроде бы дальше некуда?
ХОРОШО ЛИ ЭТО — ВНУТРЕННЕ ОСУЖДАЯ И ПРЕЗИ РАЯ, ПОХВАЛИВАТЬ..
Нехорошо. Нехорошо, похваливая, внутренне осуждать, презирать. От перестановки слагаемых сумма не меняется, но разница есть. Осуждая и презирая, можно похваливать, это может звучать иронически; но похваливая, осуждать и прези рать — это уже мерзость, вы сами этому сопротивляетесь. Это ничему не поможет, этому и не поверится.
НЕУЖЕЛИ НАДО СТАРАТЬСЯ ЛЮБИТЬ...
Нет, не надо стараться.
Сколько помнится, никогда ничего подобного никому не советовал. Мало того, кричу в уши, что «стараться любить», как и «стараться быть волевым» и как угодно еще себя наси ловать, — абсолютнейший абсурд, все выходит как раз наобо рот, миллионы раз наоборот.
Только видеть и понимать.
Видеть не один Негатив.
Она действительно небрежная и безответственная мать — это так. Но ее такой, именно такой и любят ваш сын и ваш внук, она им нужна такая, они ее такой принимают, такой вот неидеальной.
И в доме от нее все-таки (видите ли вы это?) не только беспорядок и не только скверное отношение к вам. Есть еще и просто ее присутствие. Ее жизнь — чем-то дорогая вашему любимому сыну. Ее жизнь — давшая жизнь вашему любимому внуку. Вы хотите от нее избавиться? От возлюбленной вашего сына, от мамы вашего внука? Родила, сделала свое дело — и ступай вон, ты больше ни на что не годна? Где-то внутри себя вы не прочь, стало быть, оставить сына вдовцом, а внука сиротой?..
Ни вы, ни ваша невестка не брали и не могли брать на себя обязанность любить друг друга. И ваш сын — ее муж — вас к этому не обязывал и обязать не мог. Такое могло лишь пода-риться. Когда образовалась семья, перед вами встала задача друг друга принять, и все. Ни вы, ни она внутренне с этой задачей пока не справились (в равной мере), и разница между вами в том, что она выражает свое отношение открытым текстом.
КАКИЕ ФОРМУЛЫ МНЕ ВЗЯТЬ НА ВООРУЖЕНИЕ...
Никаких.
Только два вопроса.
Искренна ли я перед собой? Сколько неосознанного эгоиз ма в моей любви к родным существам? Иначе: насколько моя любовь — не любовь?
...И последнее — ваше вскользь промелькнувшее сообра жение: «Надо бы мирно жить с ней всегда, чтобы всегда быть с внуком...»
Всегда?
О каком «всегда» вы говорите?
О вечности? Или о «всегда» в пределах срока не бесконеч ного и, может быть, именно поэтому выносимого?..
Недолго и невестке до вашего положения. Жизнь мгно-венна.
В. Л.
Почти уверен, читатель, — вам показалось, что автор на сей раз суров, сух, назидателен, да и просто несправедлив. И к кому?! К интеллигентной пожилой женщине, труженице, даже мученице, так нуждающейся в сочувствии, так уже распластав шейся перед этой молодой, наглой...
А если вы женщина старше пятидесяти, то вы стопроцентно не согласны с моим ответом. Я не ошибся?..
Вы, наверное, правы; но дело-то в том, что это письмо врачебное, оперативное, а при некоторых операциях боли не избежать.
Кочка, о которую спотыкаются
(Из подборки «Конфликтность»)
В. А!
Пожалуйста, уделите мне несколько минут.
Мне 44 года. Мое положение ужасно — меня никто не в состоянии вынести. Невероятная раздражитель ность, потом муки раскаяния, но поправить уже ничего нельзя. Из мухи я делаю слона, и этот слон растаптывает все, чем я дорожу.
Сам я, очевидно, не справлюсь. Будьте добры, порекомен дуйте врача в пределах Н-ска. Если такого у нас нет, посове туйте, как быть.
N. N
N. N!
«А кто уже узнал, что в нем есть гнев, тому легче...» (Из Гоголя).
Ни с одним врачом Н-ска я не знаком, а идти наугад вы не расположены. Письмо ваше лаконично, и мне тоже прихо дится отвечать вам почти наугад, как себе. Сначала вопросы.
Назовем раздражительного человека в себе Врагом (он же Негатив). Спросим Врага:
— Когда ты появился? (В раннем детстве, в юности, после травмы, после любви, во время болезни, поближе к кли максу...).
— Что тебе нужно, чего хочешь, к чему стремишься? (Утвердить себя, отомстить, защитить уязвимое место, устра нить головную боль или приступ язвы, перевоспитать ближне го, изменить мироздание...).
— Что ты любишь, что тебе нравится, что возбуждает аппетит? (Дурная погода, алкоголь, голодный желудок, сквер ная пища, попытка бросить курить, духота, малоподвижность, недосыпание, воздержание, половые эксцессы, суета, спешка, шум, ожидание, неспособность ближних изменить себя, неспо собность прекратить опыты по изменению нас...). Этот список, наверное, окажется самым длинным. Не забудьте еще спро сить, какое время суток ему угоднее.
— Что тебе не нравится, досточтимый Враг, что заставляет прятаться, что угрожает твоей персоне? Что утомляет, что усыпляет? (Свежий воздух, физические нагрузки, спортивные единоборства, юмор, аутотренинг, хорошая музыка, хорошая книга, понимание близких без претензий на понимание с их стороны, широта взглядов, воспоминание о том, что жизнь коротка...).
Когда ответы будут получены, хотя бы вчерне, Враг, поль щенный вниманием, потребует дальнейших забот: «Раз уж мною интересуешься, так будь добр, извини за беспокойство... По списочку...» И поскольку он есть, как сказано, наш Негатив, то придется и заботу о нем проявить негативную — не знаю, как лучше выразиться. Вы поняли. Сие не означает, что Враг поспешит оставить вас в покое, на то он и Враг, чтобы делать нашу жизнь содержательной.
Враг, однако, не столь замечательная персона, чтобы посвя щать отношениям с ним весь предстоящий отрезок жизненно го пути. Слона, во всяком случае, из него созидать не стоит.
По опыту многих, Враг впадает в депрессию, вплоть до сомнений в собственном существовании, когда работает наш Позитив, исполняющий жизненную сверхзадачу. Допустим, вы назначаете себя, без широковещательных объявлений, психо логическим опекуном или Тайным Доктором своего окруже ния, да, идете на такую вот дерзость, будучи сами неизлечи мым. В этом случае вы имеете иногда право погневаться, покричать, даже обязаны, но это будет уже другой гнев, другой крик, это почувствуете и вы сами, и окружающие.
Не знаю вашей конкретной жизни, на этом остановлюсь.
В. Л.
В. А!
Хочу рассказать вам, единственно казуса ради, как в разгар сочувственного чтения вашей последней книги, в общем соответствующей выводам моего тяжкого опыта, я, врач, женщина, безусловно не лишенная неврастении, но мно го лет держащая себя в вожжах, — была спровоцирована на беспрецедентный, примитивный, оглушительный скандал, да как вопила! Истины, никому не нужные, — отцу, пенсионеру, смысл жизни которого свелся под старость к экономии электроэнергии!.. Я ему: почему ты нас травишь из-за копееч ной лампочки? А он мне: почитай, что «Вечерка» пишет! Мачеха рыдает — и понеслось...
Как на ребенка наорала, нет, хуже, — старики болезненнее детей...
Короче. Пишу вам, чтобы у самой через писание отболело (болит ужасно) и чтобы вы знали, какая возможна поразитель ная обратная (во всех смыслах) связь. Обратная ожидаемой.
Привыкши к своей нравственной грамотности, я подкрепи ла ее вашим — печатным — словом, взялась судить. Страш ненький получился эксперимент... Но, разумеется, mea culpa («моя вина» — лат.).
Успехов вам в вашем авгиевом труде — простите, нехоро шо, неправильно сказала, Авгий в данном случае я.
N. N.
N. N.!
Спасибо, коллега, вы не оговорились. Работаем в упомяну той конюшне, все так, и не токмо вычищаем. Подкладываем основательно, на правах заслуженного скандалиста смею уве рить... Нет-нет, мы не Гераклы...
Кем вы были в эти минуты, знаете?.. Девочкой, лет тринад цати.
А я одно время держал перед носом бумажку
КРИТИКА — трехходовка:
1) помолчать,
2) подумать,
3) похвалить.
Помогало. Затем добавил
ОТВЕТ НА КРИТИКУ — трехходовка:
1) поблагодарить, не раздумывая,
2) еще раз поблагодарить, не давая опомниться,
3) подумать.
Потом эти бумажки ветром сдуло куда-то. Искал, искал — нету, да и забыл — не до того. А когда письмо ваше получил, вспомнил: было у меня что-то симпатичное, где же искать?.. И вдруг вижу — на месте они, перед тем же носом. Бывает...
Я все думаю, знаете о чем?.. Вот почему все-таки за всю историю споров человечества по поводу убеждений ни одна из сторон НИКОГДА, ну никогдашеньки не признала себя побеж денной. А ведь клали же на лопатки при всем честном народе и так, и эдак, и встряхивая!.. Все равно:
— В вашем вычислении есть ошибка.
— Сам дурак.
Я имею в виду, как вы понимаете, не те аргументы, которы ми принудили к отречению Галилея («А все-таки она верти тся!»), а логические доводы строгой истины или хотя бы такого уступчивого добрячка, как наш старый знакомец, дядюшка Здравый Смысл.
...Однажды приснился мне странный сон, будто с меня слезла кожа. Вся-вся, насовсем. Остался без кожи, стою и не знаю, поступать как. А кожа слезшая повалялась немножко, потом поднялась, расправилась и, не обращая на меня внима ния, пошла по своим делам. Представляете?
Я потом догадался, откуда сон, это неважно. Я хотел ска зать, что заставить человека отказаться от своего убежде ния — все равно что заставить добровольно снять с себя кожу. Кожа, как мы с вами знаем, обычно слезает сама. От ожога.
...Очень люблю сатиру, врачующий жанр. Но почему, отку да же эта трагическая бесполезность — как раз для тех, кого по идее и нужно лечить в первую голову?.. Какой Чичиков, какой Иудушка Головлев, какой лилипутский король хоть на волос перестал быть собой, читая произведение, где о нем — черным по белому?.. Кто стал хорошим после хорошего фель етона?
Вот писатель выводит некоего Дурака-Подлеца — и пред ставляет читателю: полюбуйтесь, милейший, взгляните-ка в зеркало. Читатель благодарит, читатель ликует: «Ха-ха! ЭТО ОН!» — «Кто?» — «Сосед, кто же!.. Зять, кто же! Началь ник!..» — «Да нет, — поправляет писатель, — это вы, почтен нейший». — «Кто-ооо?!»
В сатире можно узнать кого угодно, но не себя, а если себя, то тем хуже для себя, то есть для сатирика. На количество и качество Дураков-Подлецов в мире сатира влияния не оказы вает, а служит энциклопедией неизлечимых, — ну и, разумеет ся, бальзамом для души, что немало. Может быть, с прогрессом психологии она обретет еще какую-нибудь функцию, а пока только так.
Признать человека достойным критики — значит искать его высоко. На вершинах пока безлюдно.
В. Л.
Проблема Неспособного Ближнего.
Ребенок. Старик. Больной, психопат. Примитив, носитель предрассудка. Функционер, сомнамбула мнимой реальности...
Все это не просто «не поддающиеся воздействию», но энер гично воздействующие, вторгающиеся, навязывающие тебе роли в своих сценариях. Да и куда деться? Ты плоть от плоти их, с ними живешь. Ты с ними работаешь. Ты их любишь. Ты их не любишь. И вот ты, мнящий себя способным...
Как, в какое мгновение успевает врубиться лающий Не гатив?
В тот самый миг, когда ты увидел этот Негатив в ближнем. В миг, когда отождествил себя с ближним — но только одной, этой вот лающей стороной. Ты с ним моментально сравнял ся — вошел в этот сценарий, принял эту роль — ну так и получай ее. Ты бессмысленный автомат. Ты неспособнее всех вместе взятых.
...Еще одна моя корреспондентка — математик-програм мист тридцати шести лет, ее сыну четырнадцать. Шесть стра ниц исписаны мелким почерком. Приходится вычленять.
«..В. Л., я устала быть кочкой, о которую все споты каются».
Лейтмотивная фраза, выскочившая где-то в середке.
«...Я не умею себя вести. Как Поступать в каждом конкретном случае? Как и где научиться?»
Ого, прямо скажем... А программы на что?
«...Я не умею заставить нахалов или раздражитель ных людей вести себя прилично. Могу тоже поднять скандал, иногда даже заставить замолчать, но таким образом отношений не наладишь. Как вести себя, чтобы у человека и мысли не могло возникнуть о грубости? »
Ну как себя вести? Наверное, хорошо. Очень хорошо, отлично себя вести?.. Пробовал. Почему-то мысль о грубости возникает. Пробовал и плохо себя вести, все равно возникает. Пробовал даже никак не вести — все равно.
«...Плохо переношу плохое отношение к себе. Что это — изнеженность?»
Ну конечно. Это избалованность. Не надо привыкать к хорошему отношению. Почему,о собственно, к нам обязаны относиться хорошо, а не плохо? А мы сами разве такое обязательство подписывали? Одно дело прилично вести себя, то есть показывать отношение, а другое — относиться, ведь правда?
«...Я не понимаю, за что некоторые из людей активно не любят других. Почему иногда начинается травля, в которую вовлекаются многие, с каким-то ожесточени ем, а другие молчат или сочувствуют где-то за углом. Как не позволить так с собой обращаться? С чего начать?»
Может быть, с непозволения себе так обращаться с дру гими?..
«...Вполне возможно, что я не объективна в своей самооценке. Не умею видеть себя со стороны. Резка в суждениях, занудлива в разговорах. Стараюсь держать себя со всеми на равных, а это не всем нравится.
Люди часто неверно воспринимают мои слова. Или я сама неточно выражаю свои мысли? Не могут все быть плохими. Значит, что-то во мне неладно, но что? Я не вижу».
С этого бы начать, да пораньше...
«...Я выросла в тяжелой семье. Вбивалось с детства любыми способами: это можно, это нельзя, это белое, это черное, никаких оттенков. Это породило ограничен ность в мышлении, однобокость, неведение оборотной стороны... Сколько ни бьюсь, не могу перешагнуть через это».
Ну вот и совсем серьезно. Уже корни, уже глубина.
«...С детства я занималась спортом. С одиннадцати лет ходила в походы, потом стала альпинистом. Люблю горы, люблю — не то слово... Отношения в секции всегда были, как в чудесной семье...»
Вот же, есть положительный опыт. Что же искать, где учиться себя вести?
Себе взять — свое же!
«...Хорошо было и в проектном институте, где с увлечением работала молодежь. Делить было нечего: ни высоких зарплат, ни премий, ни квартир, ни интриг...»
Тепло, близко, почти программа.
«...Я не карьерист, не гоняюсь за вещами, хотя при возможности и не прочь хорошо одеться. Не «борец за справедливость», но за детей способна голову снести, это рефлекс. Гадости стараюсь не делать, злопамятна, но не мстительна. Научилась держать себя в руках, истерик не бывает, я их залавливаю...»
Правильно, за детей и надо сносить головы и вот поэто му-то...
«...Иногда бывают срывы, когда я не успеваю себя остановить. За 2—3 минуты успеваю наломать дров, страшно стыдно потом, но слова вылетели, не вернешь. На работе этого почти не бывает, обычно дома, в очере ди или в транспорте...»
Не с вами ли это я вчера отвел душу? У вас была ужасная красная сумка? От вас пахло апельсинами? Вы были расстро ены, что вам не достался торт?
«...Нужна причина, но она ведь всегда найдется!»
Причина внутри вас и внутри меня. Причина — одна на всех.
«...Сын мой, с горечью вижу, в общении с людьми, так же как я, неловок и неумел. Не умеет добиться своего, защитить себя, не обостряя отношений. Друзья у него есть, но есть и отчаянные враги. Это отравляет его жизнь. Бить его не пытаются — сильный, умеет драться. Но в классе ему тяжело, неуютно. Подстраи ваться не желает. Доходит до того, что отказывается ходить в школу.
Помогите нам, пожалуйста. Нам худо.»
А вы, пожалуйста, помогите мне. Сейчас я вам напишу письмо. Обменяемся мнениями.
N. К!
ПОВЕРЬТЕ:
ОШИБКА, ГЛУПОСТЬ — предполагать, что можно НА ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ «научиться себя вести», да еще запрограммироваться на «каждый конкретный случай». Опасная глупость.
Вы можете более или менее изучить лишь какие-то роли для ограниченных положений. Правила поведения в обще ственных местах, движения танца. Но научиться вести себя В
ЖИЗНИ вы не сможете никогда, для этого вам не хватит и сотни жизней.
Вести себя в жизни нужно по-разному. И отчасти вы УЖЕ УМЕЕТЕ себя вести. Потому что вы — человек разный. Поверь те этому и ПРИМИТЕ ЭТО. Поверьте и примите это же по отношению к ДРУГИМ ЛЮДЯМ.
Тогда — и только тогда — они вам откроются. Вы уже не будете видеть вокруг себя нахалов, подлецов, карьеристов и прочая... Вы увидите людей, которые могут быть разными. Вы станете зорче, вам откроется человеческое многомерие.
ВАША ВЕРА НАЙДЕТ ПРАВИЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ.
Если же вы хотите выучить какие-то приемчики, алгорит-мики, какую-то «грамоту» или «психотехнику», то я просто отказываюсь разговаривать. Все это мне категорически не нравится, хотя этим и занимаюсь.
ВЫ УЖЕ УМЕЕТЕ СЕБЯ ВЕСТИ. В ВАС ЖИВЕТ ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК, УМЕЮЩИЙ СЕБЯ ВЕСТИ ПРЕВОСХОДНО.
В вашем письме ему принадлежит всего несколько неуве ренных строчек, но из них ясно виден его лик. Он открыт. Не озабочен самозащитой. Не лицедей. Ни под кого не подстраи вается, вслушивается, вдумывается, — и находит и верное слово, и верный жест, и улыбку, потому что верит в людей, пускай и небезошибочно. Не боится ошибок. Не расположен никого принуждать, заставлять — не манипулятор и не дикта тор. Уважает свою и чужую свободу. Критичен к себе, но не самоед и не созерцатель; в решительные моменты кидается в бой. ЗНАЕТ, КОГДА ЭТО НУЖНО. Вы можете ему верить. Не боится обострений и, когда надо, станет такой кочкой, о которую кое-кому споткнуться невредно.
ВАШ ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК ПОМОЖЕТ ВАШЕМУ СЫНУ.
В. Л.
Трактат о вине
В каком смысле?.. Сейчас, сейчас... Хватит, пожа луй, писем на эту часть, пора закруглять. Только одно еще прибережем под конец, не потребовавшее ответа, кроме «спа сибо»...
Немного смешалось все и слегка рассыпалось в голове, правда? Ролевая теория, ролевая практика — вроде бы улету чились, а как себя вести, так и не выяснили. Может быть, заглянем в словарь-справочник? Есть словечко... Вот, вот оно.
ПРЕЗУМПЦИЯ — латинское слово: принятое предположе ние, допущение. Презумпция невиновности в юриспруденции означает, что, невзирая на тяжесть, даже несомненность улик, до вынесения судебного приговора обвиняемый считается только обвиняемым, но не виновным. Виновность дол жна быть доказана. А невиновность доказывать не нуж но. Она принимается как само собой разумеющееся.
Но ведь это ужасно. Заведомые негодяи, воры непойман ные, на презумпции и живут, и греют грязные лапы, и про должают!..
Только если бы было ИНАЧЕ, было бы еще ужаснее. Если бы нужно было доказывать невиновность, ее просто нельзя было бы доказать. Когда от предвзятого обвинения не свобо ден никто, когда виновен заведомо каждый... Такой опыт повторялся неоднократно, результаты обнародованы...
Да и теперь приятно ли проходить через некоторые конт рольные пункты? Быть подозреваемым лишь за то, что один из неизвестного числа честных граждан может оказаться не та-човым?..
Презумпции всюду разные. Каждый — носитель своей пре зумпции и претендент на заражение ею мира. Все человече ское и нечеловеческое произошло от презумпций.
Вот в науке, например, презумпция, похоже, обратна юри дической. Ученый должен быть по идее доверчив к своим благородным коллегам. Но это никак не относится к их наблю дениям, открытиям и теориям. Тут презумпция сомнения. Мало ли что ты наблюдал, мало ли что открыл, до чего доду мался — а ты докажи. Докажи, и еще раз докажи! — и все равно я тебе не поверю, пока это не докажу я сам или кто-то другой, третий, сотый. И все равно: сто первый не обязан этому верить и даже обязан НЕ верить, если занимается тем же. Подвергай все сомнению. Верь проверке, бесконечной проверке.
Подвергай все сомнению?.. Стало быть, и сомнение тоже?..
Очень старый парадокс объективности.
Так вот, о вине — которую возлагают, перекладывают, приписывают и которую иногда даже чувствуют.
Ты право, пьяное чудовище, Я знаю: истина в вине.
Кстати, уж если так славно совпадают слова, то нелишне вспомнить, что человек, заливающий вину вином, непрерывно качается, как маятник, между двумя презумпциями: ВИНОВАТ КТО-ТО (что-то) — ВИНОВАТ Я.
Качаются так и трезвенники; но вино, как ничто иное, разгоняет эти качания, бросает вину в самые разные точки пространства, отчего и держит первенство по числу человече ских жертв. Есть три вида опьянения и три вида похмелья: благодушное — необвиняющее; агрессивное — обвиняющее; самообвинительное — от голубой до черной меланхолии с кровяным мазохизмом и зеленой тоской.
...Итак: что такое вина? Что такое чувство вины?
Мы так же отличаемся друг от друга по способности ощу щать, направлять и переправлять вину, как, скажем по отло жению жира, росту или по музыкальным способностям. Все это очень ясно.
В отношении к вине есть презумпции как бы врожденные. Есть натуры, просто не могущие обвинять — никого, никогда и ни в чем, таких очень мало; есть умеющие обвинять только себя, таких чуть побольше; есть обвинители других и только других, яростные псы и незыблемые прокуроры — с самого малолетства. Таких, как сообщил мне мой уважаемый редак тор, довольно много. Но большинство, самое большое, — кача ется. Еще с детского: «А он первый начал...»
Вина преследует тебя из поколения в поколение — из океанских глубин истории, от времен изначальных. Обвинени ем насыщен весь мир, насыщен и пересыщен. Едва просыпает ся сознание, как ты принимаешься искать причины своих неудач, своей боли...
Я ошибся, конечно, грубо ошибся. Никаких причин, разу меется, ты в детстве не ищешь. Это лишь кажется, и будет казаться долго, всю жизнь.
А ищутся обыкновенно лишь какие-то связки на грубой поверхности, обоснованьица типа «после этого — значит вследствие этого». Или: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать», «все они такие»...
Как направлена презумпция вины, можно увидеть, когда ребенок обо что-либо ушибается или что-либо у него не выходит — не складываются кубики, еще что-то... Один просто пищит, может заплакать, завопить, но стремится быстрей отвлечься — и успокаивается или смеется. Другой начинает яростно бить, ломать, наказывать «виновный» предмет. А тре тий уже готов обратить вину на себя: бьет сам себя или впадает в прострацию... Так, с большой вероятностью, будет и дальше, всю жизнь. Такая предрасположенность.
А вот как некоторые бабуси и мамочки успокаивают дети шек: «Ушибся о стульчик? Какой нехороший стульчик!.. Сде лаем бобо стульчику! Побьем стульчик! Атата стульчику! Ну вот и все, стульчику бобо, а Вовочке не бобо...»
Это один метод. Другой: «Вот тебе!.. В-вотН В-в-вот тебе! Еще?! Чтоб не падал у меня! Чтоб не орал!! Замолчи!!!»
И так тоже будет дальше. И поди разберись, что врожден ное, что поврежденное. Попробуй пойми, когда еще в бессоз нательном возрасте в тебя втравливают роли Обвиняемого и Обвинителя, а выбора не дают. Потом ты, может быть, ста нешь следователем или врачом, прокурором или адвокатом, но из этих ролей не выйдешь.
О вине — своей ли, чужой ли — ты думаешь всегда и почти всегда безуспешно. Ведь чтобы понять вину, тебе прихо дится первым делом, хоть ненадолго, попытаться выйти из роли Судьи или Самосудчика и войти в роль Объективного Исследователя. То есть: перестать обвинять — себя ли, других ли. То есть: подняться над виной. То есть:
ПРОСТИТЬ?
Это невероятно трудно. Это почти немыслимо. Это само по себе может быть виной непростительной.
Есть преступления, которые, оставаясь человеком, про стить невозможно.
Трактат не удался, но письмо, может быть, выручит.
В. А!
Я ваша коллега, врач-психиатр из Н-ска. Хотелось бы поделиться некоторыми мыслями.
Немного о себе. Я уже на пенсии, работаю на полставки. Одинока. Муж погиб на войне, а мама, сестра и двое детей, все мои родные сожжены в фашистском лагере смерти. Сама уцелела по случайности: вытолкнули из вагона, недострелили. Много лет проклинала эту случайность... Но решила все-таки жить.
Не мне вам рассказывать, что психиатрия являет крайности человеческого существа в наиболее обнаженном виде. Здесь мы встречаем и запредельных святых, и запредельных чудо вищ, все то, что не вмещает сознание и вмещает жизнь. Но и в психиатрии это нужно уметь разглядеть. Как и вне клиники, преобладает видимая заурядность — разница только в степени уравновешенности. Неуравновешенная заурядность — наш самый частый посетитель, вы, наверное, согласитесь; пример но та же пропорция и среди нас самих, разве лишь чуть поменьше диапазон. Утешительно, правда, что и яркие души в большинстве тоже наши...
Пошла в психиатрию вполне корыстно: чтоб растворить свою боль и... чтобы ЭТО понять.
Больше всего меня интересовала — вам уже ясно, поче му — человеческая агрессивность в ее наиболее откровенных формах. И равным образом чувство вины — агрессивность, направленная на себя. Моя судьба, собственно, из этого и составилась: первое — как воздействие, второе — как состоя ние... Много лет работала в острых отделениях, где рядом находились больные возбужденные, злобные — и глубоко де прессивные, с бредом самообвинения и стремлением к само убийству. Вам это все знакомо. Я не придумала ничего нового, чтобы помогать таким. Но для себя, кажется, удалось кое-что уяснить.
Был у меня больной К-в с циркулярным психозом. В проме жутках между приступами — спокойный, скромный, благоже лательный человек, деловой, честный, несколько педантичный. Очень хорошо справлялся с работой инженера кожевенного предприятия. Верный муж и отец, заботливый семьянин, даже чрезмернб заботливый. Увлечение — починка старых часов. Весь дом у него был завален этими часами. Из странностей, пожалуй, только одна: не терпел собак, боялся и ненавидел, хотя никогда никаких неприятностей они ему не доставляли.
Но эта странность не такая уж редкая. Это был его кана лизационный объект. Я без удивления ознакомилась с исследованиями, показавшими, что страх, злоба, ненависть, равно как и весь спектр чувств противоположного знака, имеют две тенденции: безгранично расширяться, переносясь с объекта на объект, и, наоборот, суживаться, канализоваться, находить объект ограниченный, но зато надежный... Я еще не встречала человека без «объекта», хоть самого безобидного и малозначащего, как в том, так и в другом направлении. У нашего лагерного надзирателя, тупого садиста Шуберта (не тем будь помянут любимый однофамилец), был неразлучный друг, громадный красавец кот по имени Диц, ходивший за ним по пятам, как собака. Не знаю, так ли было на самом деле, но наши были уверены, что Шуберт подкармливает кота человечь им мясом, и ненавидели пуще хозяина. В один печальный день Диц внезапно издох. Болезнь К-ва началась с двадцати восьми лет, спровоцирована нетяжелым алкогольным отравлением на свадьбе у друга. Ни до того, ни впоследствии никогда не пил. Протекала 15 лет, с нерегулярным чередованием маниакаль ной и депрессивной фаз. На пиках возникало бредовое состо яние с одной и той же фабулой, но с противоположными эмоциональными знаками. А именно: больной начинал считать себя Гитлером. На кульминациях маниакала, многоречивый, возбужденно-говорливый, являл собой карикатуру на беснова того прототипа (который, впрочем, и сам был карикатурой на себя). Вставал в те же позы, злобно выкрикивал бредовые приказы, «хайль» и тому подобное, швырял, крушил что попа ло, набрасывался на окружающих.
На выходе, в ремиссиях, обычное «вытеснение». Понимал, что перенес очередной приступ болезни; говорил, что плохо помнит бред, дичь, которую нес, не хотел помнить.
В депрессиях, начиная с какой-то критической глубины, — та же роль в трагедийном ключе. Сидел неподвижно, опустив голову. Признавал себя величайшим преступником, шептал о своих чудовищных злодеяниях. Требовал жесточайшей казни и вечных пыток. Совершал попытки самоубийства. За послед ней не уследили...
Меня, как вы понимаете, его гибель потрясла вдвойне. Всю мою семью убил Гитлер, я этим зверем сожжена. А тут — ни в чем не повинный, с душой, искореженной болезнью, вывер нутой наизнанку... Война его обошла, но в какой-то мере и он стал жертвой Гитлера, его патологическим отзвуком. Фабула характерна... Что такое Гитлер? Незаурядная вариация неу равновешенной заурядности.
...И вот странно: со времени, когда я узнала К-ва и два его потусторонних лица, я почему-то привязалась к нему, полюби ла больше всех остальных больных. Не выходил из головы; на дежурствах — первым делом к нему. А после его кончины что-то непредвиденное случилось с моей душой...
Может быть, для вас это прозвучит неубедительно или дико, но я освободилась от ненависти. Я ПРОСТИЛА ГИТЛЕРА. Ненавижу не фашистов, а фашизм. Более того, чувствую себя виноватой в том, что в мире есть такая болезнь.
И это притом, что, встреть я сейчас живого Гитлера, приго ворила бы его к вечным пыткам.
Коллега, вы можете это ощутить?..
Я поняла, я поняла... Страдание есть наша природа и способ осуществления человеческого призвания. А сострадание — вторая природа, ведущая в мир, где не будет вины, а только бесконечное понимание. Обвиняю обвинение. Ненавижу не нависть.
Мир спасет не судья, а врач.
N.N.
О чем думают эти двое, бредущие по парку обнявшись?
Молча, растворившись друг в друге...
Так тихо, по кромке вечности, могут брести лишь те, кому все равно, вертится ли Земля.
Они попали в свое Всегда.
...Они шли, а над ними кто-то летел.
«Любящие, я люблю вас... Слушайте, это важно... Любящие, я люблю вас», — шепнул Летящий.
Они не слышали.
Летящий знал это, но не мог их оставить.
Они готовились начать все с Начала. Они уже начали — с Начала Начал, но о том не ведали. Они пребывали в точке новорожденное™ — на пересечении измерений, где нет ни прошлого, ни будущего. Они ни о чем не думали.
«Дети мои, дети... Как же вам дать понять... Вам придется выпасть отсюда в смерть...»
Они опустились на скамью. Он парил над ними, неслыши мый и невидимый.
За деревьями, совсем близко, зависла горячая золотая боль.
Закат,
остановись!.. Опять пожар,
и мчится зверь
на миг, смертельно сладкий,
артерию сопернику зажать
в последней схватке.
Вот вспыхнул шерсти обагренный клок...
Узнай же, инок:
себе подобных вызывает Бог
на поединок.
«Слушайте, любящие... Вы равновелики Вселенной, вы это знаете. Но как вам объяснить, что мгновение любви не при надлежит вам, а уходит в вечность, чтобы стать жизнью всех? Голоса ушедших и нерожденных, сквозь вас звучащие, — как услышать вам? Как постигнуть единство мира, раздираемого безумием?
Вы живете миг, только миг, в пылинке Пространства, в брызге Времени, в высыхающих капельках своих тел — всего миг, чтобы исчезнуть. Вечность смоет ваши следы, растворит без остатка. Слепая причинность произвела эти комочки, плоть вашу, и пронизывает каждый волосок, движет каждой клеточкой. Причинность — среда ваша и вы сами, она ваш язык, чувства и мысли, ваши поступки и ваши произведения. Но вы свободны от всего, дети обреченности, — вы свободны, узнайте это. Прошлое над вами не властно, если вы его пони маете. Будущее не властно, если предвидите. Причинность вас создала, чтобы вы пересоздали ее самое, — вы и представить себе не можете, как она себе надоела. Телу не вырваться, но искра бессмертия, рожденная соединением душ, не погас нет — огонь вселенского Духа примет ее в себя...»
Не успел вас предупредить, читатель. Мы уже в другой части книги.
КОГДА-НИБУДЬ РАССКАЖУ
Когда-нибудь
расскажу,
как шли иавстречу друг другу
двое слепых.
Они встретились в пустыне.
Шли вместе.
И разошлись.
Палило ночное солнце. Шуршали ящерицы.
Каждый думал:
не я упустил,
нет, не мог я его упустить,
это он
бросил меня,
одинокого и беспомощного,
он обманывал, играя, он
зрячий, он видел,
как я клонюсь, спотыкаюсь —
следит —
он, он! —
следит,
ловит,
ловит душу мою,
ведь это вода и пища,
человечья душа в пустыне —
вода и пища!
Уйти от него,
уйти!..
Палило ночное солнце.
Изредка попадались им тени путников,
еще живыми себя считавших,
обнимали шуршащими голосами,
обещали, прощались...
Чудился голос каждому —
тот,
во тьме зазвучавший светом,
кипение листьев они в нем услышали,
когда руки сомкнулись —
это пел запах солнца...
Что сотворить могут двое слепых?
Одиночество,
еще одно одиночество.
Расскажу, долго буду рассказывать,
как брели они,
не угадывая,
что давно стали тенями,
одной общей тенью,
бесконечно буду рассказывать,
ты не слушай...
Ничего не случится
(Эпизод из войны ролей)
Если бы не сосед, которому срочно понадобилось что-то из запчастей...
Летним вечером в воскресенье тридцатисемилетний инже нер К. вошел в гараж, где стояла его «Лада».
Дверь изнутри не запер.
Сосед нашел его висящим на ламповом крюке. Вызвал «скорую».
Через некоторое время после реанимации, в соответствую щей палате соответствующего .учреждения мне, консультанту, надлежало рекомендовать, переводить ли К. в еще более соот ветствующее учреждение, подождать, полечить здесь или...
Он уже ходил, общался с соседями, помогал медбрату и сестрам. Интересовался деликатно — кто, как, почему... Вошел в контакт с симулянтом, несколько переигравшим; пытался даже перевоспитать юного наркомана. Все зто было бегло отражено в дневнике наблюдения, так что я уже знал, что встречусь с личностью не созерцательной.
Крупный и крепкий, светлоглазый, пепельно-русый. Лицо мягко мужественное, с чуть виноватой улыбкой. Вокруг мощ ной шеи желтеющий кровоподтек (мускулы самортизиро вали).
— Спортсмен?..
— Несостоявшийся. (Голос сиплый, с меняющейся высо той: поврежден кадык).
— Какой вид?
— Многоборье. На кандидате в мастера спекся.
— Чего так?
— Дальше уже образ жизни... Фанатиком нужно быть.
— Не в натуре?
— Не знаю.
Психически здоров. Не алкоголик. На работе все хорошо. В семье все в порядке. Депрессии не заметно.
— ...с женой?.. Перед... Нет. Ссоры не было.
— А что?
— Ничего.
— А... Почему?
— Кх... кх... (Закашлялся). Надоело.
— Что?
— Все.
С ясным, открытым взглядом. Спрашивать больше не о чем.
— Побудете еще?..
— Как подскажете. Я бы домой...
— Повторять эксперимент?
— Пока хватит. (Улыбается хорошо, можно верить). Толь ко я бы просил... Жена...
— Не беспокойтесь. Лампочку вкручивал, шнур мотал? Поскользнулся нечаянно?..
Существует неофициальное право на смерть. Существует также право, а для некоторых и обязанность, — препятство вать желающим пользоваться этим правом.
Перед его выпиской еще раз поговорили, ни во что не углубляясь. После выписки встретились. Побывал и у него дома под видом приятеля по запчастям.
Достаток, уют, чистота. Весь вечер пытался вспомнить, на кого похожа его супруга. Всплыло потом: на нашу школьную учительницу физики Е. А., еще не пожилую, но опытную, обладавшую талантом укрощать нас одним лишь своим при сутствием. Это она первая с шестого класса начала называть нас на «вы». Превосходно вела предмет. На уроках царили организованность и сосредоточенная тишина. Но на переме нах, хорошо помню, драки и чрезвычайные происшествия чаще всего случались именно после уроков физики, под тверждая законы сохранения энергии. Однажды отличился и я. Несясь за кем-то по коридору, как полоумный, налетел на Е. А., чуть не сшиб с ног. Сбил очки, стекла вдребезги. Очень выпуклые, в мощной оправе, очки эти, казалось нам, и давали ей магическую власть... Любопытствующая толкучка; запахло скандалом. Встал столбиком, опустив долу очи. «Так, — сказа ла Е. А. бесстрастно, выдержав паузу (она всегда начинала урок этим «так»). — Отдохните. Поздравляю вас. Теперь я не смогу проверять контрольные. Соберите это. И застегнитесь».
Толпишка рассеялась в восторженном разочаровании. А я, краснея, смотрел на Е. А. — и вдруг в первый раз увидел, что она женщина, что у нее мягкие волосы цвета ветра, а глаза волнистые, как у мамы, волнистые и беспомощные.
...Чуть усталая ирония, ровность тона, упорядоченность движений. Инженер, как и К. Угощала нас прекрасным обе дом, иногда делая К. нежные замечания: «Славик, ты, кажется, хотел принести тарелки. И хлеб нарезать... По-моему, мужская обязанность, как вы считаете?.. Ножи Славик обещал наточить месяц назад». — «Ничего. Тупые безопаснее», — ляпнул я.
Пятнадцатилетний сын смотрел на нас покровительственно (ростом выше отца), тринадцатилетняя дочь — без особого любопытства. Все пятеро, после слабых попыток завязать об щую беседу, углубились в «Клуб кинопутешествий».
— Глава семьи, — улыбнулся К., указывая на телевизор.
Этого визита и всего вместе взятого было, в общем, доста точно, чтобы понять, что именно надоело К. Но чтобы кое-что прояснилось в деталях, пришлось вместе посидеть в кафе «Три ступеньки». Сюда я одно время любил захаживать. Скромно, без музыки; то ли цвет стен, то ли некий дух делал людей симпатичными.
Я уже знал, что на работе К. приходится за многое отвечать, что подчиненные его уважают, сотрудники ценят, начальство благоприятствует; что есть перспектива роста, но ему не хо чется покидать своих, хотя работа не самая интересная и зарплата могла быть повыше.
Здесь, за едва тронутой бутылкой сухого, К. рассказал, что его часто навещает мать, живущая неподалеку; что мать он любит и что она и жена, которую он тоже любит, не ладят, но не в открытую. Прилично и вежливо. Поведал и о том, что имеет любовницу, которую тоже любит...
Звучало все это, конечно, иначе. Смеялись, закусывали.
Подтвердилось, что:
с женой К. пребывает в положении младшего — точнее, Ребенка, Который Обязан Быть Взрослым Мужчи ной;
не подкаблучник, нет, может и ощетиниться, и отшу титься, по настроению, один раз даже взревел и чуть не ударил, но с кем не бывает, а
характер у жены очень определенный, как почти у всех жен, — стабильная данность, с годами раскрываю щаяся и крепнущая;
образцовая хозяйка, заботливая супруга и мать, толко вый специалист; живет, как всякая трудовая женщи на, в спешке и напряжении, удивительно, как все успевает;
любовь, жалость и забота о мире в доме требуют с его стороны постоянного услужения, помощи и созна тельных уступок, складывающихся в бессознатель ную подчиненность; тем более, что
жена и впрямь чувствует себя старшей по отношению к нему, не по возрасту, а по роли, можно даже ска зать — по полу; да,
старший пол, младший пол — далеко не новость и не какая-то особенность их отношений: старшими чув ствуют себя ныне почти все девочки по отношению к мальчикам-однолеткам, уже с детского сада, а в замужестве устанавливается негласный матриархат или война; за редкими исключениями
женщина в семье не склонна к демократии; разница от случая к случаю только в жесткости или мягкости, а у К. случай мягкий, исключающий бунт;
как почти всех современных мужей, справедливо ли шенных патриархальной власти, быть Младшим в супружестве его понуждает уже одна лишь естест венная убежденность жены, что гнездо, домашний очаг — ее исконная территория, где она должна быть владычицей;
с этой внушающей силой бороться немыслимо, будь ты хоть Наполеоном; тем более что и
мать внушает ему бытность Ребенком, Который Все Равно Остается Ее Ребенком;
сопротивляться этому и вовсе нельзя, потому что ведь так и есть, и для матери это жизнь, как же ей не позволить учить сына, заодно и невестку...
Я перебивал, рассказывал о своем. Как обычно: одного видишь, а сотни вспоминаешь — не по отдельности, но как колоски некоего поля... К. умолкал, жевал, улыбался; снова повествовал о том, как
мать и жена постоянно соперничают за власть над ним и посреди их маневров он не находит способа совме щать в одном лице Сына и Мужа так, чтобы не оказывалась предаваемой то одна сторона, то другая;
на работе он от этого отдыхает — хотя и там хватает междоусобиц, они иные, и он, не кто-нибудь, а на чальник цеха, умеет и командовать, и быть диплома том, и бороться, и ладить; но тем тяжелее,
возвращаясь домой, перевоплощаться из Старшего, Ко торый За Многое Отвечает, в Младшего, Который Должен Находить Способы Быть Старшим; от этих перепадов накапливается разъедающая злость на се бя, и особенно потому, что
быть одновременно Младшим с женой и матерью и, как требуется, Старшим с детьми — дохлый номер, дети не слепы, неавторитетный папа для них не авторитет; не отцовство выходит, а какое-то придаточное пред ложение; тем приятнее
с любовницей, которая намного моложе, жить в образе опытного покровителя, Сильного Мужчины;
секс в этих отношениях играет, понятно, не последнюю скрипку, машина и сберкнижка тоже кое-что значат, поэтому приходится иногда пускаться на подработ ки;
любовница необходима ему и затем, чтобы вносить в жизнь столь недостающий бывшему мальчику, По томку Воинов и Охотников, момент тайны и авантю ры, а также
чтобы контрастом освещать достоинства супруги и пре лесть дома;
и это не исключительное, а заурядное, знакомое и жен щинам положение, когда связь на стороне усиливает привязанность к своему; но тем тяжелее,
возвращаясь домой, смотреть в глаза, обнимать, произ носить имя — не лгать, нет, всего лишь забывать одну правду и вспоминать другую...
Они думали, что это их не постигнет.
Были гармоничны по статям и темпераментам, оба сведущи и щедры. Но, еще свежие и сильные, все чаще обнаруживали, что не жаждут друг друга. Они знали на чужом опыте, что все когда-то исчерпывается; все, о чем могут поведать объятия и прикосновения, все эти ритмы и мелодии скороли, медленно ли выучиваются наизусть, приедаются и в гениальнейшем исполнении, — знали, что так, но когда началось у них... Какие еще открытия? И зачем?..
Наступает время, когда любовь покидает ложе, а желание еще мечется. Две души и два тела — уже не квартет единства, а распадающиеся дуэты. И тогда выбор: вверх или вниз. Либо к новому целомудрию, либо к старой привычке... Далее шир потреб — измена, но иная верность хуже измены. Признание в утрате желания казалось им равносильным признанию в смерти. И они молчали и замерзали, они желали желания...
Он верил, что все наладится, — только прояснить что-то, из чего-то вырваться, к чему-то пробиться... То порывал с любовницами (до этой были еще), то ссорился на ровном месте с женой (обычно как раз в периоды таких стоических расстава ний); то отчуждался от матери и на это время обретал особую решимость заниматься детьми, рьяно воспитывал — но сбли жение и здесь вело к положению, когда не о чем говорить. Уходил с головой в работу, отличался, перевыполнял планы, изобретал, изматывался до отупения — брался за здоровье и спорт; но здоровье усиливало томление духа, и кончалось чаще всего новым романом. «Люби природу и развивай лич ность», — внушали разумные. Ходил в горы, рыбачил, занимал ся фотоохотой, кончил курсы английского, выучился на гита ре, собрал библиотеку, которую не прочесть до конца жизни. Учился не стервенеть, погружаясь в ремонты, покупки, обме ны. В машине ковырялся с удовольствием, стал недурным автомехаником, пытался приохотить и сына. Помогал многим, устраивал, пробивал, возил, доставал, выручал, утешал, настав лял на путь... После скоропостижной смерти друга попытался запить. Не вышло. Ни алкоголь, ни прочие жизненные нарко тики не забирали до отключения. Сосредоточиваться умел, но ограничиваться — то ли не желал, то ли не смел. Что-то жаждало полноты...
Был момент в разговоре, когда он вдруг весь налился темной кровью, даже волосы почернели. И голос совсем дру гой, захрипел:
— А у вас побывамши, я вот чего... Не пойму, док, не пойму!.. Ну больные, ну психопаты. Жертвы травм, да? Всяких травм... Я поглядел, интересные есть трагедии. А вот как вы, док, терпите сволочных нытиков, бездарей неблагодарных, которые на себя одеяла тянут? Мировую скорбь разводят на пустоте своей, а?.. Как вас хватает? Помощь им подавай бесплатную да советчиков чутких на все случаи, жить учи, да не только учи, а живи за них, подноси готовенькое, бельишко постирай! Знаю, знаю таких — а сами только жрать, ныть и балдеть ! Слизняки ползучие!..
— Кто душу-то натер?
— Да у меня ж распустяй Генка растет, мелочь, балдежник. И Анька... Ни черта не хотят, ни работать, ни учиться, а самомнения, а паразитства...
Отошло — разрядился. Приступы такие бывают после кли нической смерти. Ему нужно было еще обязательно расска зать мне о друге.
— Заехал к нему навестить как-то в праздник, движок заодно посмотреть у «москвичишки» его, мне лишь доверял. Издевался: «И что ты, Славей, всех возишь на себе, грузовик, что ли? Чужую судьбу не вывезешь, свою и подавно». — «Не учи ученого, — отвечаю. — А ежели не везет грузовику, зна чит, не тот водитель». — «Нет, — говорит, — не везет, значит, везет не в ту степь».
Захожу — вижу СОСТОЯНИЕ. Вот если бы знать... Ну что, говорю, Сергуха, давай еще раз оженимся, рискнем, а? Есть у меня для тебя красивая.
У него уже третий брак развалился. После каждого развода капитальный запой. Тридцать пять, а седой, давление скачет. Вешались на него, однако не склеивалось, то одно, то другое, хотя и характер — золото, и трудяга, и из себя видный... Я-то знал, что не склеивалось. Любовь такую давал, которой взять не могли...
Под балдой на ногах уверен, незнакомый и не заметит, глаза только мраморные. Умел культурно организовываться, на работе ни сном, ни духом. «Слышь, — говорю, — началь ник, ну давай наконец решим основной вопрос. Что в жизни главное?» Всегда так с ним начинал душеспасение. А он одно, как по-писаному: «Главное — красота. Понял, Славче? Глав ное — кр-расота». — «Согласен, — говорю. — А теперь в зер кало поглядим, на кого похожи из домашних животных». Подставляю зеркало, заставляю смотреть до тошноты. Пьяные не любят зеркал. Сопротивляется — врежу. И дальше разви ваем...
А тут вдруг сказал жуть. Как-то поперхнулся, что ли. Смот рит прямо и говорит: «Главное — ТРАТАТА...» — «Чего-че го? — спрашиваю. — Ты что, кашу не дожевал?» Он: «Тратата, Славик, главное — тратата...» И замолчал. «Ты что, задымился? Случилось что?» — «Я? Я ни... ни... Чего?» — «Язык заплетает ся у тебя, вот чего. Что лакал?..» Глаза на бутылки пялит, что и обычно. «Что ты сказал, — спрашиваю, — повтори». — «Что сды-шал, то и сказал. А что ты пди-стал? Я в порядке». — «В порядке? Ладно, — говорю, движок твой сегодня смотреть не будем. За руль- тебе — как покойнику на свадьбу». «Извини, Слав. Я в порядке. Все... О'кей. Я не в настроении, Слав. Тебе со мной... Скучно будет. Один хочу... Сегодня же завяжу. Вот не ве-дишь, а я клянусь мамой. Ничего не случилось, Слав. Только мне одному... Посидеть нужно». — «Ладно, — гово рю, — я поехал. Смотри спать ложись. Понял?»
Выхожу. Мотор не заводится, не схватывает зажигание. Будто в ухо шепнули: «Не уходи». Выскочил. А он из окна высунулся, рукой машет, уже веселый. «Порядок, Славей, ез жай. Ну, езжай, езжай. НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ». Погрозил ему кулаком, завелся. Поехал. Утром следующим его не стало. Инсульт.
Он повествовал о связочных узлах своей жизни, о паути не — чем сильнее рвешься, тем прочней прилипаешь. Концов не найти — не сам делаешь мир. Не сам и себя делаешь, доводка конструкции, в лучшем случае... С детства еще бывали мгновения, похожие на короткие замыкания, когда от случай ных соединений каких-то проводков вдруг страшная вспышка и все гаснет. Не знал, что так у всех...
Перед посещением гаража ровным счетом ничего не случи лось. Сидел дома, вышел пройтись, заодно позвонить... В га раж, в гараж... Проверить уровень масла, кажется, тек бачок.
Зажег свет и увидел паука.
Побежка в теневой уголок. Зашевелился, застыл там, пола гая себя в безопасности. Всю жизнь терпеть их не мог, но не убивал никогда: кто-то сказал еще маленькому, что убивать пауков нельзя, плохо будет, произойдет что-то. Тварь мелкая, но вот поди ж ты, привилегии. А вдруг... Захотелось не жизни лишить ничтожной, а чужое что-то, в себе засевшее...
Хлоп. Нет паука. Даже мокрого места нет.
Ничего не случилось.
Взгляд на потолок. Шнур... «Нашего бы шнапса, вашего контакса» — бесовская мразь из какого-то сна. Почему сей час?.. Крюк кривой, крепкий крюк, сам всаживал, крошил штукатурку. Все в пыли, убираться надо. Крыло левое подкра сить, подрихтовать бампер...
И вдруг — все-все, хватит... Ясно, омерзительно ясно. НИ ЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ — вот так, хлоп, и все. Устоит мир, и его не убудет. И утешатся, да-да, все утешатся и обойдутся, и ничего не случится...
— Послушай. (Мы перешли на «ты»). Я не вправе... Я уже не док, вообще... Почему бы не... Имею в виду решительность... Вырваться...
— Развестись? Уйти к этой? С ума еще не сошел. Ленива — раз, деньги любит — два, готовить не умеет — три. Постель — эка невидаль... Да, а как пылинки снимает...
Я разумел не смену подруги, у меня не было конструктив ной идеи.
Через некоторое время К. сообщил мне, что продал авто мобиль и собирается в трехгодичную командировку на даль нюю стройку. Семья осталась в Москве. Любовница тоже.
Обещал писать. Я знал, что писем не будет.
Групповой портрет с мрмем
Океан человековедения. Куда направим паруса, в какие еще края пригласить вас, мой читатель?
Вы не из наивных, догадываюсь; но знаю и по себе, как трудно, раскрыв книгу, тем более если автор внушает хоть крупицу доверия, удержаться от буфетного потребительства, от надежды, хоть с ироническим смешком, все ж урвать рецептик из поваренной книги счастья или хоть полрецепти-ка... Я как раз хотел бы предостеречь вас от таких неосторож ных надежд, если подсознательных, то тем паче, — именно потому, что волею профессии исполняю роль повара-консуль танта. И не в том главная загвоздка, что блюдо, лакомое для одного, у другого вызовет тошноту или вовсе угробит, а в самой этой неистребимой нашей установочке на меню, чрева той язвами разочарования и несварением духа. Нет, вовсе не грех принюхаться к запахам чьей-то кухни, пускай лишь об щепитовской, обворованной и угорелой, — это может быть даже поучительно, могут побежать слюнки; но вот здесь и следует остановиться и усмирить свой рефлекс.
Упование мое — пробудить ваш самобытный кулинарный талант и энтузиазм самообслуживания.
Почта супружеских проблем так же необозрима, как почта одиночества — добрачного, послебрачного, вокругбрачного. Одиночество в одиночку, одиночество вдвоем или впятером — арифметика эта влияет, конечно, на остроту осознания и окраску переживаний; вариации бесконечны, но корешок сути всюду один.
Письмо из давних.
В. Л.!
Только что закончила читать вашу книгу «Я и Мы» и решила сразу же написать.
Хочу набраться нахальства и ответить на поставленный в книге вопрос: «Почему в Н-ске самый высокий процент разво дов в Союзе?» Отвечу вашими же словами, по результатам проводимого исследования. «Мужчины ниже, чем полагают женщины, оценивают их деловые и интеллектуальные ка чества».
Вы тоже относитесь к этому типу мужчин, хотя и не признаетесь в этом. Иначе вы бы решили эту загадку за какие-нибудь полчаса: жизненных наблюдений у вас для этого более чем достаточно.
Ответ второй: «Женщины ниже, чем полагают мужчины, оценивают их физическую привлекательность». И я бы доба вила: интеллектуальность. Интеллектуальные мужчины сейчас так же редки, как оазисы в Сахаре, а интеллектуальных жен щин стало гораздо больше.
Теперь примеры из жизни. Я знаю несколько умных и претендующих на это женщин. Они, в основном, одиноки, потому что не смогли найти в жизни спутника, который бы признал их ум, таких храбрецов почти нет. Кроме того, жен щина, занимающая руководящий пост, хочет она этого или не хочет, приобретает черты мужественности в ущерб женствен ности. Начальник Н-ского почтамта Т-ва, начальник управле ния кабельно-релейной магистрали Д-ва, начальник планово-финансового управления К-ва, декан факультета НИИЗПСИ Р-ва — все эти женщины одиноки.
Пример из моей жизни. В 26 лет я стала начальником отдела областного управления связи. По долгу службы часто приходилось ездить в Н-ск. В поезде завязываются обычные знакомства. Внешность у меня довольно привлекательная и своеобразная, я этим иной раз спекулирую из чувства тщесла вия, но не часто: в основном, когда надо кого-нибудь проучить. Слово за слово, доходим до того, кто кем работает. Я уклончи во говорю, что в связи. Тут начинаются догадки: телефонист кой, телеграфисткой... И наконец, все сходятся во мнении — секретаршей. Дальше умственные способности высокопостав ленных особ мужского пола не идут, и ни одному из них не придет в голову, что посылать в Н-ск секретаршу, при наличии лимита на командировочные расходы, — довольно дорогое удовольствие для предприятия.
С другой стороны, в тех семьях, где мужчина признал интеллект женщины выше своего, все идет прекрасно, на полном взаимопонимании. В М-ском институте связи есть преподаватель, кандидат технических наук, Вероника Г., пре красно живет со своим мужем, умница и красавица, каких поискать. В том же Н-ске живут Виктор и Ирина Шилковы и не разведутся никогда, потому что Витька признал Иркин авторитет еще со школьной скамьи.
Да и я сама была глубоко несчастливым человеком в своем первом браке по вышеизложенным причинам, а сейчас нашла свое счастье, и только потому, что мой второй муж признал меня. Не думайте, что я его унижаю и как-то подчеркиваю свое превосходство: сказать откровенно, его и нет, оно только в его сознании.
В Н-ске, между прочим, я бываю часто и каждый раз чувствую себя не в своей тарелке, уж слишком эта умность и интеллектуальность прет из его обитателей.
N. N.
Ответить нужно было себе.
Отказавшись от ненаучного понятия «счастливые», поста рался собрать кое-какие данные о прочных браках. Кри терий: совместная жизнь более десяти лет с отсутствием признаков угрожающего развода и устрашающих жалоб од ной стороны на другую.
Данные о психологическом доминировании — кто в семье лидер (по совокупности множества признаков).
Из двухсот стабильных семейств города Н-ска:
|
доминирует Она |
65% |
«автократия» 67,5 % |
|
доминирует Он |
2,5% |
|
|
доминирование не установимо (семейная «демократия») |
32,5 % |
А вот соответствующие данные о семьях развалившихся. Из двухсот таких:
|
СЕМЕЙНАЯ «АВТОКРАТИЯ» — 39 % |
|||
|
Инициатива расторжения брака |
|||
|
с Ее стороны |
с Его стороны |
совместная |
|
|
доминировала Она (36 %) |
54% |
35% |
И % |
|
доминировал Он (3 %) |
инициатива разрыва во всех случаях с Его стороны |
||
|
СЕМЕЙНАЯ «ДЕМОКРАТИЯ» — 61 % |
|||
|
Инициатива расторжения брака |
|||
|
с Ее стороны |
с Его стороны |
совместная |
|
|
34% |
15% |
51% |
Стало быть, в прочных браках единоначалие наблюдаем примерно в два раза чаще. Демократы чаще расходятся. У прочно живущих лидер чаще Она, в этом моя уважаемая корреспондентка права.
Права и в том, что статистический мужчина имеет глупость искать в браке, среди прочего, и признания своего ума. Ищет, храбрец, ищет.
Но и это еще не ответ.
Почему лидеры брачных отношений так часто сами же их и рвут, что их не устраивает?..
Многое. Взять хотя бы пьянство. У лидеров (обоего пола) — крайне редко, практически не бывает, и на то есть весомые причины. А еще такая потребность (ее выявляют психотера певтические наблюдения): оказывается, лидерам нередко поза рез нужен свой лидер. Без него им и скучно и грустно. Не сразу, не за год, не за два необходимость эта стукает по мозгам. Иногда приходится дожидаться депрессии, инфаркта, измены, болезни ребенка, да и тогда еще требуется что-то объяснять.
В.Л>
...Не с просьбами, просто поделиться. Работаю в редакции местной газеты. Уже пять лет вдова, и хотя еще не старуха и получила уже несколько предложений, замуж во второй раз никогда не выйду. Одино чество для меня драгоценно, это не одиночество, а общение с Ним. Свою боль не променяю ни на что.
Этот человек ничем не выделялся. Не красавец, не интел лектуал, никакими благами семейство не обеспечивал. Был слаб здоровьем. Работал слесарем-наладчиком, потом учите лем средней школы.
Он стал светочем и вождем моей жизни, вызвал меня из небытия. Да, я могла бы назвать Его и своим родителем. До Него была пустым местом женского пола. Воображала себя привлекательной, умной, способной. Мечтала о принце...
Пришел Он.
Бывали размолвки — иногда снова проваливалась в тот сон... Он бывал раздражителен, беспокоен, нетерпелив Но чего не было никогда, так это споров о главенстве, прямых или косвенных, — или, как это называют теперь, о «лидерстве». Оно несомненно было, я прекрасно его чувствовала, и Он это видел. И в мыслях не было, что может быть как-то иначе, это входило в состав нашего счастья так же естественно, как кавалерство в старинном танце. Мы любили иногда танцевать дома( вдвоем...
Когда же я, как это случается со всякой женщиной, совала нос не в свои дела, Он, улыбаясь, говорил: «Моя королева, позвольте вашему премьер-министру освободить вас от раз мышлений над этими недостойными пустяками». Но чаще молча...
Те, кто считает меня несчастной, судя по себе, заблуждают ся. Я счастлива и сейчас.
Не верьте дамам, довольным своим «равноправием», кото рое выражается в том, что они держат супругов под каблуком. Таких мужей только презирают. Все они несчастны, хоть и не все в этом признаются, и пытаются подменить счастье благо получием. В глубине души каждая женщина ищет в любимом высшего друга сердца, своего духовного руководителя — это так же неодолимо, как искать в нем своего ребенка.
N. N.
«Стерпится — слюбится» — изречение не из сегодняшних. Оптимизм не розовых тонов.
Нет никаких оснований думать, что браки прежних времен были счастливее. Браки были всего лишь прочнее.
Прочность поддерживалась извне — законами, традиция ми, религией, всем устройством жизни. А внутри гноились конфликты и дисгармонии, без которых не родилось бы ни «Госпожи Бовари», ни «Анны Карениной»...
«Но я другому отдана и буду век ему верна». В брак вступали, как в бессрочную службу. Мало кто смел заявлять, что создан для счастья, как птица для полета.
Браки были насильственно прочными. Развод был чрезвы чайным событием, скандалом.
Ныне крылья мечты расправлены, но в полете, увы, облета ют перья.
Развод сейчас не скандал, а гражданское состояние, доволь но приличное. Массе людей отпущен такой издревле смертный грех, как супружеская измена, за это больше не побивают камнями. Что последовало за сим, уже не стоит романов. Цена этой свободы известна. Неизвестно лишь, как с нею жить.
Разводы умножила свобода браков, свобода внебрачных связей и свобода разводов. Вскрылся нарыв тысячелетий. А вскорости, как выражаются хирурги, произошло вторичное нагноение.
Включенное наблюдение
Нет, это не ЧП, это запрограммировано: ТЫ БЫ ПОМОЛЧАЛА. — ХВАТИТ МНЕ МОЛЧАТЬ! — А Я ГОВОРЮ, МОЛЧИ! Как же хорошо, думаю, как славно, какая удача, что я все это слышу, не прибегая к приборам, что я могу работать, не выходя из дома. Я родился и вырос как специалист в тонкостенной коммунальной квартире. ТВОИ ПРЕТЕНЗИИ
МНЕ НАДОЕЛИ! — И МНЕ НАДОЕЛИ! Архаическая Воронья Слободка стремительно погружается в позорное небытие, вот-вот навсегда растворится в ячейках благоотдельности, в две надцатиэтажных и более сотах со всеми удобствами, но ведь содержание так просто не растворяется... Я БЫЛ ЧЕЛОВЕК, ПОНЯТНО ТЕБЕ?! А ТЫ МЕНЯ СДЕЛАЛА ПОДОНКОМ! Со держание, диалектически видоизменяясь, переходит в новые формы, качество в количество и наоборот, а я, может быть, последний исследователь, имеющий возможность вести уни кальные наблюдения и эксперименты in situ (на месте), трени руя одновременно и столь необходимые навыки самооблада ния. ПОДОНОК ТЫ И ЕСТЬ! — А ТЫ (...)! Кажется, пора стукнуть в стенку гантелей, она у меня всегда наготове, а вторая возле другой стены, но это будет не чистый экспери мент. Дышать глубже, расслабить мышцы... Так, мы о чем?.. Да, о сопротивлении материалов, то бишь супружеской совмести мости, все правильно, только не повторяться, солидно и в свежем ракурсе... ИДИОТ! — (...)! Там же ребенок, ребенок там, и он получает модель отношений! Надо ворваться и пристыдить, вмешаться, пока не поздно, но эксперименты по методу включенного наблюдения, то есть соучастия, уже дали отрицательные результаты, ибо нет пророка в своем отечестве и психиатра в своей квартире... НУ И ПОШЛА!! — ПОШЕЛ САМ!! Ну наконец-то, долгожданное хлопанье дверью, побед ная точка. Овации моей штукатурки и длинная стеклянная дрожь книжных полок возвещают, что между Клеткиными все кончено, все кончено вплоть до завтра. Впрочем, еще не отстрелялись за противоположной стеной Касаткины, но у них не может быть кульминации до получки.
В тишине, поздней ночью, подвожу итоги. Можно со всей ответственностью заявить, что наши Клеткины представляют собой законоутвержденный союз красивых, неглупых и, по современным понятиям, вполне интеллигентных людей. Они всегда первыми здороваются, самопроизвольно не грубят, без надобности не занимаются анализом содержимого чужих чай ников и кастрюль, в любое время выручат сигареткой и про чим необходимым. В общем, соседи что надо. Выражаясь медицински, это пара здоровых супругов и полноценных роди телей. Поэтически говоря, они любят друг друга и, как явству ет из вышеуслышанного, обладают развитым чувством юмора. Сцены, регулярно ими разыгрываемые, — не результат каких-либо роковых обстоятельств (бюджет и жилплощадь относи тельно достаточны, тещи-свекрови за линией горизонта) и ни в коей мере не следствие пресловутой несовместимости. Напротив, Клеткины, по всему видать и слыхать, исключительно гармоничны, все у них донельзя нормально, во всех отношени ях они достойны друг друга и это знают. Короче, процветаю щая семья, эталон, заслуживающий и дальнейшего всемерного изучения.
Мне очень жаль, что в связи с разъездом по отдельным квартирам исследования пришлось прервать, а вышеописан ную сцену воспроизвести методом включенного воспомина ния. Но еще не все потеряно. И отдельные квартиры, слава Богу, не лишены соседних, где происходят сцены аналогичные, слышимые столь же убедительно, и сверх того...
Спасите наши отношения
Сколько в мире несчастья и сколько счастья?
Мы этого не знаем и, наверное, никогда не узна ем, ни по какой статистике. Я лично подозреваю, что и того и другого несравненно больше, чем видится и чем можно себе представить, особенно счастья. Полярная ночь пессимизма делает его невидимым, но оно есть. Глаз завистливый галлюци нирует — оно есть, но не там... О счастье рассказывают редко (а уж мне и подавно, всего более — о потерянном). Счастье сокровенно и нехвастливо. Не стоит, как верно замечено, путать его с завиральным благополучием, любящим ставить себя в пример. Несчастье, настоящее несчастье, тоже редко подает голос — и не первому встречному... Громче всех вопит промежуточная нитонисёвина. Если у тебя нет проблемы, создай ее.
В. Л.!
Мне 29 лет, мужу 32. Выходя замуж, была увере на, что счастливее пары, чем мы с Борисом, не было и не будет. Подруга предупреждала меня (сама она была разведена уже второй раз), что все это ненадолго, что впереди неизбежные ссоры, разочарования, что в чем-нибудь да обнаружится несов местимость...
Почти четыре года все было хорошо. Но вот сейчас, к отчаянию моему, предупреждения начинают сбываться. Праз дник кончился. Что-то изменилось и во мне, и в Борисе, отношения как-то незаметно стали напряженными, из счастья превратились в мучение. Никак не могу понять, в чем же дело? Я верна мужу, думаю, что и у него нет других женщин, но даже если бы и были, это меня волновало бы меньше, чем то, что происходит теперь...
Мы подходим друг другу физически и духовно, у нас растет дочка, у обоих интересная работа, непьющие, хорошая квар тира, ни с его, ни с моей стороны нет давления родственников, кажется, лучше быть не может. И все равно: ссоры по любым поводам, по пустякам, бесконечные выяснения отношений, взаимные обвинения. Уже два раза собирались подавать на развод... Я знаю, что не всегда бываю права, но не всегда и виновата!
Неужели это конец любви? Или мы с самого начала не разглядели друг в друге чего-то важного?!
Спасите наши отношения!
N. N.
N. N!
Спасти отношения иной раз труднее, чем спасти жизнь. Тем более трудно — заочно, не зная вас обоих кон кретно: характеров, быта, стиля общения — словом, всей «ис тории болезни».
На выяснение этих подробностей психологи-практики тра тят месяцы и годы, с весьма скромными результатами. Да, в некоторых случаях посредник бывает нелишним — пусть и не психолог, а просто неглупый человек, друг семьи, одинаково расположенный к обеим сторонам, быть может, не из счастли вых и сам...
Однако и на посредника надежда невелика, особенно если ему не удается удержаться от роли судьи, к чему каждая из сторон тянет его со всем отчаянием недобросовестности. На дежнее, если посредником — в собственных отношениях — станет каждый из вас двоих.
Даже в том случае, если изменит позицию только один, шансы есть.
Кончается ли любовь? Всего чаще наблюдаем печальные случаи, когда любовь не умирает, но и не живет, когда стано вится инвалидной, агонизирует заживо...
Не знаю о чувствах вашего мужа, но ясно, что ваша любовь жива, иначе не было бы письма. Видна и болезнь — он* у всех, в общем, одна, в разных видах: неверие в любовь. Иное имя ему — духовная трусость. Отсюда поспешные смертные при говоры...
Умеете ли вы выяснять отношения? Только что выскочили из моего кабинета еще двое горяченьких. Все тот же сценарий, прямо тут, при мне: Она обвиняет Его, Он — Ее, возражение за возражением, говорят оба, не слушает ни один. Я пытался вмешаться, намекнуть, что лучший способ испортить отноше ния — выяснить их именно так. Куда там, они меня в упор не слышали. Остановить их мог разве что выстрел из пистолета...
Умеете ли вы ссориться? Только дети умеют. Они знают, что в тысячу раз лучше устроить свежую, полнокровную ссору, чем вспоминать старые и подсчитывать синяки. И никаких подтекстов — все, все наружу! Никаких балансирований «на грани войны». А у нас?..
— Ты заходила к Пупышкиным?
— Ну, конечно, заходила, («Что за вопрос, не в пример тебе я помню свои обещания. Почему никогда не спросишь, как я себя чувствую, почему не купил мыло»). Ты же видишь, я переоделась. («Ты опять невнимателен и зануден, хоть бы раз приласкал, ночью по-прежнему храпел не на том боку...»).
— Я не слежу за тем, как ты одеваешься. («Мне уже сто лет не нравится запах твоих духов, мне осточертели твои требова ния. Ну когда же ты наконец поймешь, что я не банальная натура. Ты похожа на свою грымзу-мамашу, будь проклят тот день, когда я...»).
Цепная реакция начинается неуловимо, по сотням причин, с какого-то изменения настроения у одной из сторон, но всегда относимого другой стороной на свой счет. Все еще в подтексте, только напряжено каждое слово, каждое движение, каждая интонация... Все пока в рамках благопристойности, завидная выдержка... Еще немного, еще чуть-чуть...
Начинайте раньше! Опережайте!
— Прости, я сегодня раздражена, плохо собой владею, плохо соображаю. Так было и вчера... Причина во мне самой, знаю. Обычные пустяки... Раздражение заставляет меня ис кать вину в тебе, поводы, сам знаешь, всегда находятся. Мне кажется, и у тебя что-то в таком же духе. Если хочешь, скажи: чем я тебя раздражаю? В чем не понимаю, чего не вижу? Объясни мои ошибки, они виднее тебе, чем мне. Если оба постараемся, нам удастся чуть-чуть поумнеть...
ПРИСТУПАЙТЕ К МИРНЫМ ПЕРЕГОВОРАМ ДО НАЧАЛА ВОЙНЫ!
В. Л.
«Быть или не быть» — терпеть или расходиться?
Если терпение не строит, оно разрушает, если не осветляет, то лжет.
Знаю несколько случаев, когда люди расходились красиво, сохранив благодарность друг другу, даже любовь и верность.
134
Да, бывает развод спасает... Хороший развод, во всяком случае, лучше плохого брака; но обычнее, увы, хорошие браки конча ются плохими разводами.
...А боль потом.
Сначала сизый мрак,
в котором друг не друг и враг не враг,
а только птиц назойливых порханье,
короткое предсмертное дыханье
в наркозе ядовитых сигарет,
начало сна... Сначала просто бред,
а боль потом.
Не боль, а пустота,
бездонная, слепая...
Нет, не та,
что из пространства исторгает прану,
а та, последняя, что обжигает рану
улыбками, вращением колес,
сиянием алмазных полуслез,
крестами, гороскопами, стихами,
отсутствием стекла в оконной раме...
Наглядевшись достаточно, казалось бы изучив, КАК НЕ НАДО жить в семьях, молодые вступают в брачный возраст с двумя установками — бессознательно пессимистической («семья — кошмар, страшный сон») и сознательно оптимисти ческой («у нас все будет по-другому»).
Обманывает и первое, и второе.
Разводы — только симптом болезни, коренящейся глубоко. Это та же болезнь, из-за которой люди ссорятся в транспорте, хотя быть им вместе не дольше пяти минут; та же, из-за которой они посреди тайн, ужасов и красот вселенских не знают, чем им заняться, если не гонит нужда; та же, из-за которой дети теряют охоту учиться, еще не начав...
Будильник с тремя неизвестными
В. А!
Мне 25 лет, занимаюсь проблемами компьютер ного управления. Читал ваши произведения...
Но вот я встал перед задачей, которую не могу разрешить. У меня есть жена и годовалый ребенок. Пока мы дружили, все было хорошо, была любовь, были страсти и переживания, было все. После свадьбы все это исчезло. Мы живем у ее родителей. Семья очень большая, ко мне относятся хорошо. Но для жены я стал только одним из членов этой семьи, не больше, а пожалуй, даже и меньше Рождение сына ничего не изменило. Сначала было трудно, не было времени для ласк, развлечений и т д., сейчас сын подрос и родители помогают, однако отношения между нами сделались еще холоднее. И самое страшное, что ей это кажется вполне нормальным. Сперва говорила, что ей надоедает моя излишняя привязан ность, моя внимательность к ней. А недавно созналась, что охладела ко мне, хотя это и для нее самой страшно. Чтобы возобновить прежнее чувство, влить свежую струю в наши отношения я хотел научить ее играть, заняться ролевым тренингом, надеясь что мы будем лучше понимать друг друга. Но, о ужас, она не поняла меня, как я ни бился Она не смогла одолеть книгу «Искусство быть другим», которую я ей дал Она засыпает, прочитав 2—3 страницы любой книги. Как-то она сказала, что ее мозг постоянно спит и не может проснуться, но она и не хочет ею будить
Теперь нам практически не о чем говорить. Любую тему, не касающуюся ее домашнего хозяйства, она отвергает. Она спит.
Как мне разбудить ее? Помогите'
N N
N N!
«Задача» ваша раскладывается по меньшей мере на три Она, Он, Дитя
Она. Описана Им так поверхностно, нас только с Ею точки зрения, что почти не видна Но в девяноста девяти процентах случаев именно так и пишут, и рассказывают мужья о женах, а жены о мужьях Владельцы автомашин перечисляя механи кам неисправности своих возлюбленных «Жигулей», несрав ненно более проникновенны
Можно догадаться лишь что речь идет о довольно обычной в наше время молодой супруге и матери «Помогите1» — взы вает Он
СОЗНАЛАСЬ, ЧТО ОХЛАДЕЛА КО МНЕ, ХОТЯ ЭТО И ДЛЯ НЕЕ САМОЙ СТРАШНО
Его интересуют причины? Он спрашивает себя так ли это?
Всякие заявления о чувствах или отсутствии таковых, тем более у людей, связанных узами родства и любви, надо прини мать с определенной долей сомнения Неоднозначность Труд ность самоотчета Вольная или невольная манипуляция, орудование такими вот заявлениями Поверхность, заслоняющая глубину, влияния текучих настроений, столь же убедительных, сколь и преходящих Затмения иной раз на годы
Что значит «охладела»? Физически? Или не чувствует боль ше любви, равнодушна? А почему «страшно»? Любить «надо», а не получается? Разочарование?..
А если проще? Усталость? Вот это засыпание мозга, о котором сама сказала, — весьма частое состояние, парализу ющее на какой-то срок и любовь, и влечение, и понимание?..
Знает ли Он, что рождение ребенка, особенно первого, резко перестраивает организм женщины, переключает все чувства, иногда так, что женщина перестает себя узнавать?..
Знает ли, что у многих молодых матерей бывают депрессии истощения — не столько физического, сколько эмоционально го? Эти состояния требуют прежде всего отдыха, если не покоя, то хотя бы максимального исключения дополнительных травм и всякого рода претензий... (Редкий мужчина может понять, сколько сил отдает женщина рождению нового суще ства и вхождению в материнство, даже если кругом много помощников, часто еще более осложняющих положение).
Понимает ли, что и замужество, само по себе, требует не одного года вживания?..
Догадывается ли, что в роли Жены у нее, еще девочки (которую он и полюбил), неизбежны внутренние конфликты, столкновения побуждений? Знает ли, как тяжело, пусть и при идеальнейших отношениях, быть одновременно Дочерью, Же ной, Матерью?
А ведь еще есть необходимость быть свободной женщиной (не в узком смысле), быть человеком, вне зависимости от пола...
Знает ли, что жизнь со старшей родней неизбежно поддер живает — и у Нее, и у Него — инерцию детства со всеми его неизжитыми конфликтами? Что все это переносится и на нового спутника жизни, к тому вовсе не расположенного, явившегося со своими конфликтами, со своими притязаниями? Вынь да положь любовь, заботу, внимание! Высокий накал чувств, интересность, совершеннейшее пони мание!..
Догадываюсь, какой вариант решения мелькнул у вас после этих слов. Отделение. Вон из-под крылышек, самостоятель ность! Во что бы то ни стало!
Прекрасно. А куча других проблем, начиная с финансово-бытовых... И вот в нашем новом гнездышке начинаем не с понимания, а с очередных притязаний...
ДЛЯ НЕЕ Я СТАЛ ТОЛЬКО ОДНИМ ИЗ ЧЛЕНОВ ЭТОЙ СЕМЬИ, НЕ БОЛЬШЕ, А ПОЖАЛУЙ, ДАЖЕ И МЕНЬШЕ...
Вот, вот они — притязания, вопиющим, открытым текстом. А Я — Я! — желаю быть БОЛЬШЕ!
А почему, собственно? По какому такому праву?
— Женясь, я женился на Ней, а не на ее домочадцах. Полюбив Ее, я не взял на себя обязательства полюбить заодно и тещу, и тестя, и иже с ними. Семейство это я получил в нагрузку, принудительный ассортимент. Даже идеальные лю ди, даруемые судьбой в качестве родственников, располагают к тихому озверению. Шестеркой быть не хочу. Хочу быть главой семьи. Так?..
Но тогда стоит подумать об основаниях.
О УЖАС, ОНА НЕ ПОНЯЛА МЕНЯ, КАК Я НИ БИЛСЯ...
Когда один человек не понимает другого, то возможных причин три: а) не может, б) не хочет и в) нет подхода (жела ющий быть понятым не умеет быть понятым).
Причина «в», как вы понимаете, основная, ибо запускает в ход и две предыдущие. Когда некто, желая быть просветите лем, употребляет для этого насилие, в частности и в такой форме, как обязывание прочитать такую-то книгу...
«Да ведь я не обязывал! Я только просил, убеждал, пред лагал...»
А Она хотела лишь одного: чтобы он оставил ее в покое.
ЕЙ НАДОЕДАЕТ МОЯ ИЗЛИШНЯЯ ПРИВЯЗАННОСТЬ, МОЯ ВНИМАТЕЛЬНОСТЬ К НЕЙ...
Своеобразный нюанс. Чаще жалобы на невнимательность. Но знает ли Он, что не так уж редко невнимательность прояв ляется именно излишней внимательностью? Улавливает ли, что у привязанности и навязчивости — один корень?
ТЕПЕРЬ НАМ ПРАКТИЧЕСКИ НЕ О ЧЕМ ГОВОРИТЬ...
Не катастрофа, если понимать общение не только как разговоры.
Он. По-видимому, считает себя чем-то вроде альтруиста. Относится к Ней, как к машине, обязанной его понимать, ублажать и испытывать совместные чувства. Всем своим пове дением выстраивает стену ответного отчуждения. Хочет по мочь «проснуться», а помогает еще глубже погрузиться в депрессию. (Это так несомненно, что я чуть не забыл об этом сказать). О Ее страданиях и внутреннем мире представления не имеет. О ребенке своем практически не помышляет — в отношении ощущается даже примесь соперничества, что при такой инфантильной установке совершенно неудивительно.
Дитя. При продолжении Его сна имеет невеселую перспек тиву...
Где ваш будильник?.. Заведите его, ибо уже готов ответ на вопрос: «Как мне ее разбудить?»
РАЗБУДИТЕ СЕБЯ!
В. Л.
Обмен душами
(Из ответа еще одному молодому супругу)
N. N.!
Последнее ваше письмо написано в слишком уж непечатном состоянии, рисковал вас добить.
Отдышались?..
Согласен, что тренингом с проблемами жизни, супруже ской в особенности, не управиться и что недостаток, как вы выразились, технологии отношений всегда застигает врасплох, портит печень и прочая, ну и, конечно, сами отношения.
Спрашиваете, не поздно ли брать на себя миссию Руково дителя Отношений, то бишь старшего?.. Ответ: никогда не поздно и никогда не рано, если только не афишировать эту должность. Вот-вот, здесь прокол. Одна из главных ошибок: требование видимости взамен сути.
«Никогда не рано...» Припомнил несколько случаев, когда Старшими в семействах оказывались дети. Именно в одном случае — шестилетний мальчишка. Когда его родители подали на развод, он несколькими тонкими маневрами взял инициа тиву в свои руки, помирил их и далее вожжи не выпускал; они даже не поняли, посчитали, что снова влюбились. Занятный сюжет?.. Не вундеркинд, нет...
Старшинство истинное, оно же зрелость душевная, не свя зано впрямую ни с возрастом, ни с превосходством в опыте, образовании или интеллекте в привычном употреблении сло ва. Все это может идти и в плюс, и в минус; главное здесь — позиция. Принятие определенных ценностей и соответ ствующей роли.
Не афишировать... Догадываетесь? Другой половине чело вечества даем такую же рекомендацию.
А мне придется разочаровать вас, лишить упований не только на аутотренинг, но и на вот эту самую технологию отношений. Видите ли, если дело касается здоровых людей старше двенадцати лет, я теперь никогда не отвечаю на воп росы:
Что (с ним, с ней) делать?
Как убедить, внушить, воздействовать?
Как добиться, воспрепятствовать, как не допустить?.. Все эти вопросы из вашего письма я вычеркиваю.
«Так ведь ничего больше не остается!» — воскликнете вы.
К сожалению. Но я не разбираю манипуляторские голово ломки.
Вашу предпоследнюю ссору (ссоры всегда предпоследние) вы назвали «кризисом» — точно, вполне по-врачебному. Отно шения, супружеские в том числе, — существа самостоятель ные: устающие и болеющие. Кризисы — их реакции на скоп ление ядов...
Расскажу про одну супружескую чету — Двоих, которым я восторженно завидую до сих пор, хотя их давно нет в живых.
Они прожили вместе около тридцати лет. Материальная сторона существования была скромной, если не сказать пла чевной. Нужда, неустройства, болезни. Из трех детей потеряли двоих, третий оказался душевнобольным (я был его доктором).
Два сложных характера, два сгустка истрепанных нервов: один взрывчат, неуравновешен, другой подвержен тяжелым депрессиям. Интересы значительно различались, интеллекту альные уровни относились как один к полутора, то ли в ее, то ли в его пользу, неважно. Главное — это был тот случай, когда счастье не вызывало ни малейших сомнений. Счастье было ими самими.
Вы спросите, в чем же дело, что же это за уникальный случай?
Они умерли вслед друг за другом, почти как по-писаному — в один день. Называть имена не имеет смысла. Что же до сути, то здесь кое-что подытожить пробовал.
Забота о духе. Не о загробном существовании, нет, исклю чительно о земном. Можно было бы сказать и «забота об отношениях», но к этому не сводилось. Скажу, пожалуй, еще так: у них была абсолютно четкая иерархия ценнос тей, точнее — святыня, в которой абсолютно взаимным было только одно...
Такие вопиющие безобразия, как пустой холодильник, не-пришитая пуговица или невымытая посуда, обоих волновали в одинаково минимальной степени, а такие мелочи, как нехватка хороших книг или музыки, — в одинаково максимальной. Каждый хорошо понимал, что второго такого чудака встретить трудно, и поэтому они не боялись проклинать друг дружку на чем свет стоит. В доме можно было курить, сорить, орать, сидеть на полу, тем паче что стул был один на троих. У них жили собаки, кошки с котятами, черепаха, сто четырнадцать тараканов, попугай и сверчок. Могу прибавить и такую под робность: в физическом отношении они не составляли даже и отдаленного подобия идеальной пары и относились к этому с преступнейшей несерьезностью.
Юмор. Не то чтобы все время шутили или рассказывали анекдоты, скорее, просто шутя жили. Анекдоты творили из собственной жизни. Смеялись негромко, но крайне инфекционно и, по моим подсчетам, в среднем в тринадцать раз превышали суточную норму на душу населения.
Свобода. Никаких взаимообязанностей у них не было и в помине, они этого не понимали. Никаких оценок друг другу не выставляли — вот все, что можно сообщить по этому пункту.
Интерес. «Как себя чувствуешь?», «Как дела?», «Что у тебя нового?» — подобных вопросов друг другу не задавали. Будь он хоть за тридевять земель, она всегда знала, в каком он настроении, по изменению своего, а он понимал ее намерения по своим новым мыслям. Интерес друг к другу для них был интересом к Вселенной, границ не существовало.
Игра. Всю жизнь, жадно, как дети.
Когда она была молодой учительницей и теряла терпение с каким-нибудь обормотом, то часто просила его после краткого описания сыграть этого обормота — личность актера и персо нажа, как правило, совпадали. Менялись ролями, выходило еще забавнее. Ученики часто ходили к ним в дом, устраивали спектакли...
У них гостило все человечество, а кого не хватало, приду мывали. К ста пятидесяти семи играм Гаргантюа еще в юности добавили сто пятьдесят восемь собственных.
Они играли:
в Сезам-Откройся, в Принца-Нищенку, в кошки-мышки, в Черных собак, в Соловья-Разбойника, в черт-возьми, в рожки-да-ножки, в катись-яблочко,
в Дон Кихота и Дулъсинею Тобосскую, нечаянно вышед шую замуж за Санчо Пансу, в кашпган-из-огня, в не-сотвори-кумира, в абракадабру, в Тристан-Изольду, в обмен душами,
в Ужасных Родителей Несчастных Детей — в наоборот, переставляя эпитеты, в задуй-свечку...
Они ссорились:
как кошка с собакой,
как Иван Иванович с Иваном Никифоровичем,
как мужчина с мужчиной,
как женщина с женщиной,
как Буратино с еще одним Буратино,
как два червяка, как три червяка, как четыре, пять, шесть, семь червяков, только что прибывших из Страны Чудес,
как два носорога, считающие себя людьми,
как Ромео с Джульеттой в коммунальной квартире,
как двое на качелях,
как двое в одной лодке, считающие себя собаками, кото рые считают себя людьми,
как два дебила, заведующие одной кафедрой,
как два психиатра, ставящие друг другу диагнозы...
И тому подобное, и так далее, а ссориться как муж и жена им было некогда.
В. Л.
Как попросить принести воды
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»... Видимо, со времен Льва Толстого, когда он писал это в «Анне Карени ной», что-то перевернулось. Сколько ни вглядываюсь, вижу обратное: непохожесть счастья, совершеннейшую его своео бычность от случая к случаю, неповторимость, равную гени альности, — и стереотипность несчастья. Клише. Несчастли вые семьи излучают, сдается мне, одну и ту же волну, одинаково пахнут. Если навести лупу, можно, конечно, в каж дой грустно-стандартной истории отыскать уйму диковин или заметить и невооруженным глазом нетривиальность кое ка ких извилин; бывают и феноменальные казусы. Но в основном потрясающее единообразие, типовых вариантов не многим больше, чем в бюллетене по обмену жилплощади.
И все же похожесть — не одинаковость. И тем необходи мее, если в браке обнаружился брак (какая провоцирующая игра слов!), и если мы оптимисты, каждый такой конвейерный экземпляр флюорографировать со всех сторон и открыть в нем покалеченное чудо.
Чинить чудо?.. Не более и не менее.
Мне 24 года У меня рушится семья, рушится наша любовь Я не могу спокойно думать об этом, ведь мы все не хотим этого1
Кто мы? Мой муж Леня ему 29 лет Работает механиком в доке, получает немного, но работа нравится без нее не может, и я его понимаю, не гоню за заработками и квартирой, как делают другие жены и советуют все мои родные и друзья Ведь не в этом же счастье1 (Хотя, будь у нас своя квартира, многие проблемы отпали бы ) Наш сын, Серенька, ему 2 годика Обожает своего папочку, как и он его, но и от мамы ни на шаг И я с малышом, которому предстоит увидеть белый свет этим летом Живем мы в двенадцатиметровой комнатке, живем тесно, но, когда Леня не пьет, вполне дружно Ходим в походы с друзьями или просто чем-нибудь занимаемся дома Ленька во всем мне помогает, кухня в основном на его плечах Не стесняется со мной в речке полоскать белье
Все хорошо, но он пьет Когда выпьет, ему надо подраться или что-то сломать, без ругани никогда не обходится Да еще я, со своим нетерпением к вину Я уже не могу быть спокой ной, если замечаю, что он хоть чуточку пьян
До того как мы с ним познакомились, он очень сильно пил, запоями Родители его (мы живем с ними) тоже выпивают Отец еще ничего — тихий а мать — ужас Пока меня нет, Леню спаивает, а когда я дома, начинает говорить, что так делать нельзя
Сначала держался, выпивал, конечно, но мало А сейчас, когда пошел только третий год нашей совместной жизни, сорвался Напивается все чаще Как повлиять на него? Я и добром пробовала, и ругалась — все без толку1 Самое обидное, что он обещает, обещает не пить1 «Сегодня ни грамма, Люд1» — я за дверь, а он за бутылку Часто боюсь, что забудет взять сына из яслей — напьется
Объясняет, что у него нет воли Когда я рядом, все понима ет, но нет меня — вот и друзья или мать с бутылкой Предла гала развестись — не согласен, говорит, что никогда меня не отпустит Заверяет, что любит Но разве можно любить и предавать одновременно? Настолько привык клясться, что не будет больше пить, что сам себе наверно уже не верит А я все надеюсь, что произойдет чудо
Как помочь ему, каким способом? Может, я сама винова та? Не знаю не понимаю, хочу только, страшно хочу, чтоб не было в нашей семье скандалов из-за пьянки, не хочу, чтобы дети все это видели, не хочу1 Если так будет продолжаться я уйду от него. А он совсем пропадет без меня, сопьется... Нам так хорошо вместе, когда он трезвый.
Что мне делать?.. Как себя вести, какой выбрать путь? Я надеюсь, у меня хватит силы, только вот что делать, что?.. Стоит ли бороться или уходить от него?..
Я думаю, что стоит, ведь он сильный. У него есть свои взгляды, свое твердое мнение. Внутри добрый, только на людях какой-то грубый. Я ему говорю, что надо больше уважать людей, прислушиваться к их настроению, а он в ответ: «Я тебя уважаю, и мне хватит...» Немножко ленивый, надо ему напом нить, чтобы принес воды, так не догадается. Меня еще слушает, остальные ему не авторитет, даже отец с матерью.
У него есть один незначительный физический недостаток, немного мешающий работать; стесняется его, говорит что пьет из-за этого. Но у меня есть и худший недостаток, а я ведь не пью!
Конечно, из того, что я написала, трудно представить себе человека, но все-таки — прошу! Помогите! Четыре жизни зависят от этого.
N. N.
N. N!
В твоем письме так много «не знаю, не понимаю» и так много уверенности, что знаю и понимаю я... Опыт некоторый имеется, но его не хватит, чтобы, прочтя письмо, стать твоим Леней, его матерью и остальным окружением, стать тобой.. Только из подобной фантастической операции можно вывести безошибочный ответ на твое «что делать».
«Стоит ли бороться или уходить?» Это тебе придется ре шить самой, взвесив все, насколько удастся. А все взвесить не удастся, не сомневайся. Слишком много неизвестного, неопре деленного. Ни ты, ни я не знаем, каковы резервы спасения. В любом случае, согласись, на первое место нужно поставить жизни самые маленькие. Ты уже и сама пыталась продумать «хирургический» вариант. В нем тебя поддержал бы не один миллион жертв мужей-пьяниц, отцов-пьяниц. Хором голосов: «Чем раньше, тем лучше!»
Но ты сомневаешься. Ты боишься за него, потому что без тебя он погибнет почти наверняка. Ты боишься и за себя без него, и за детей без него. И я тоже не знаю, всегда ли это меньшее из зол: жить без мужа-пьяницы, без отца-пьяницы, — потому что пьяница пьянице рознь. Я бы лично отбирал детей у иных трезвенников.
Значит, все-таки оставаться вместе, значит, бороться?..
Поверь, Люда, я не один и не два раза выслушал твое письмо — по-врачебному, психологически, человечески, всяче ски — всегда стараюсь так делать, если уж берусь отвечать: та же консультация. Но, как и в очных случаях, без гарантии попадания в «десятку»...
Первый вопрос: алкоголик ли? Или только пьяница? Или пока еще только пьяница?
Алкоголик — человек больной, наркоман, с внутренним расположением, с физиологической готовностью, проявляю щейся иной раз с первой рюмки. Юридически признается вменяемым, фактически — нет. Пристрастие к алкоголю у этих людей быстро перешагивает границу самоконтроля. Без принуждения к лечению шансов выбраться практически ни каких.
Пьяница — человек, злоупотребляющий алкоголем. Могу щий злоупотреблять свински, беспробудно и страшно — и все-таки не алкоголик. Здесь-то и трудность: в конкретном определении, способен ли бросить пить САМ. Больной человек или распустившееся животное?.. Сам-то он считает себя кем угодно, как правило, достойным гражданином, имеющим пра во на свою дозу. Пьяница может не пить, но пьет. Алкоголик не может не пить, но... За одним столом порой сидят пьющий пьяница и непьющий алкоголик — вот сложность. А еще в том, что пьяница и алкоголик — две стадии одного процесса. Скоро ли, долго ли, пьянствующий приближается к черте, где резервы самоконтроля исчерпываются. Алкоголизм нажитой — этих случаев большинство.
Похоже, случай как раз ваш; по крайней мере дело идет к тому. Нарушена ли граница? Сколько осталось до черты?.. Судить не берусь. Не знаешь этого и ты, и менее всех — он.
Из чего же исходить, когда не видишь точного ориентира?
Из какого-то предположения.
Если бороться — из лучшего, из оптимистического. Только так, иначе борьба бессмысленна.
Хочешь спасти мужа, спасти семью, идешь на подвиг — поверь, без колебаний и отступлений, поверь страстно, что он МОЖЕТ бросить пить — может САМ.
Тогда вся твоя задача сведется к тому лишь, чтобы свою веру ВНУШАТЬ ЕМУ. И вера эта превратится в реальность — если...
Вот отсюда и начинается подвиг — я не демагогически употребил это слово.
Я поверил в твои возможности (в отличие от многих у тебя есть самокритичность: «Может, я сама виновата?»). Уверен, сейчас ты поймешь не вину свою, а ошибки.
Скажи, задавалась ли ты вопросом, пыталась ли разобрать ся — вместе с ним или хотя бы наедине с собой —
ПОЧЕМУ ОН ПЬЕТ?
В письме на сей счет больше эмоций, чем мысли. Ну спаи вают, в том числе даже мать, ужасно. Какой-то незначитель ный физический недостаток, на который он ссылается как на причину. Вряд ли причина, скорее один из оправдательных поводов. Но... Бывает, на мелочи раздувается крупный комп лекс, если человек неуравновешен; чаще же — только знак неудовлетворенности собой по основаниям более глубоким.
Когда пьян — агрессивен. Это уже однозначно: комплекс неполноценности. Постоянное недовольство собой и жизнью. В трезвом виде загоняется в подсознание, в пьяном — наружу В чем дело? Что мучает? Какая боль, какие внутренние не лады?
Работой вроде доволен, женой доволен. Но ведь мало этого. Для уверенности в себе нужно еще быть уверенным, что довольны тобой. И этого мало!.. Главное — знать, чувство вать, что осуществляешь себя, что живешь В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ, — не правда ли?
Посмотри, что получилось, когда я собрал из твоего письма разрозненные реплики, относящиеся к его персоне:
я его понимаю, не гоню... как делают другие... и как
советуют... во всем мне помогает, кухня в основном на его плечах...
ходит со мной на речку полоскать белье.. я уже не могу быть спокойной, если замечаю, что он... как
повлиять на него? я и добром пробовала, и ругалась... когда я рядом, все понимает...
настолько привык клясться, что не будет больше... я ему говорю, что надо больше уважать людей... немножко ленивый, надо ему напомнить, чтобы принес
воды, так не догадается..
Если бы ты не знала, что речь идет о твоем муже, о Большом Сильном Мужчине, если бы не помнила, что это строчки из твоего письма, не могло бы показаться, что какая-то незадач ливая мамаша рассказывает о своем не шибко удачном ребе ночке? Хороший, да. Но безответственный, не выполняет обе щаний. Чуть за дверь, опять за свое! Уж и так с ним бьешься, и эдак воспитываешь — не слушается.
Спроси себя: не увлечена ли я хозяйственной, бытовой и внешней стороной нашей совместной жизни — в ущерб душевной, самой тонкой, самой незаменимой женской работе? Не выходит ли так, что муж при мне состоит в должности помощника министра — исполняет, грубо говоря, роль Мальчика-на-Побегушках (или какого-нибудь снабженца, ре монтника, грузчика, заодно замзавпостелью...)? Точнее: не ощущает ли себя таковым?..
Вот они и ошибки. Вот, сказать верней, одна ошибка, но постоянная. Повторяющаяся, долбящая.
Если ты спросишь у него самого, он, очевидно, не поймет, засмеется или рассердится. О чем, собственно, разговор? Я мужик как мужик, ты жена как жена, я хозяин, а ты хозяйка.
Хозяин ли он? Чувствует ли себя хозяином?
Не знаю, как тебе, а мне слышится, что не чувствует. И страдает от этого. Страдает от роли младшего, подчиненного, контролируемого — от роли придатка, низшего существа или, как я называю, Омеги. Роли, не дающей ему ощущения полно ты жизни и свободы, а значит, и полноты ответственности и самоуважения.
Страдает, но, как обычно бывает, не отдает себе отчета, не хочет это страдание осознавать, защищается от него.
Такое неосознанное либо полуосознанное страдание, такая безвыходная, одинокая боль внутреннего ничтожества обычно и заливается вином. Временное обезболивание... Почему, как думаешь, на известной стадии опьянения задается этот знаме нитый мужской вопрос: «Ты меня уваж-жаешь?!» Почему вдруг сомнение?..
Понятно, пьянство лишь усугубляет ролевой плен и чувство неполноценности. Порочный круг замыкается: пьяница уже не просто Мальчик-на-Побегушках, а Плохой Мальчик. Очень плохой и все более неисправимый.
Да не обманет тебя видимость, внешняя бравада — обыч нейшая защита, скрывающая беспомощную детскую уяз вленность.
У пьяницы может быть в наличии что угодно — и богатство, и красота, и слава, и власть, и гениальность, но у него нет достоинства, нет самоуважения, того единственного, ради чего все добро. Может быть зверским эгоистом, превозносить себя, жалеть до кровавых соплей — но не любит себя и не уважает. Вся его трезвость переполнена этой болью, от нее никакая радость не в радость, только сосущая пустота. И в раю перво-наперво побежит за бутылкой.
Спроси же себя, как ты помогаешь самоуважению мужа. Умеешь ли поддерживать его самолюбие? Не забываешь ли одобрять, хвалить — не за что-то «заслуженное», а наперед, авансом, ни за что, просто так? Бываешь ли ласковой, умеешь ли уступать?
Не случается ли, что ненароком унижаешь своими замеча ниями, просьбами?.. (Попросить принести ведро воды можно, и взявшись за ведро и чуть-чуть замявшись, — мне не показа лось, что муж твой слепой).
Однообразным протестом против пьянки не вызываешь ли обратную реакцию?.. И этот протест можно ведь выразить по-разному. Чем меньше слов, тем действеннее.
Вникни объективней и в то, какое влияние в этом смысле оказывает остальное окружение и вся его жизнь в целом. Учти, это не так просто, повторю еще раз: раны самолюбия тщатель но скрываются, маскируются, в первую очередь, от близких и от себя самого. Не исключено, что и на работе его регулярно тычут носом в какой-нибудь недовыполненный план, а он уверяет себя, что все в порядке, что ему это даже нравится, и по сему поводу можно закладывать...
Так же точно уходят от всяких конфликтов, которые не удается разрешить разумом или действием. Ты упомянула о странном, мягко говоря, поведении свекрови. Почти нет со мнения, что она ревнует к тебе сына, — увы, случай далеко не редкий; с твоей стороны, наверное, ответное соперничество. Холодная война?.. Если так, для мужа еще одна душевная нагрузка, вряд ли посильная.
Уразумей, пожалуйста, что в такой войне побеждает отка зывающийся от войны. И в борьбе против пьянства бороться нужно не против, а за человека.
Спроси же себя снова и снова: понимаю ли я, что наряду с ролью Жены, Матери, Хозяйки, Самостоятельной Женщины и пр. я отныне принимаю на себя в доме миссию Врача и Психолога? А именно — первого и единственного психотера певта своего мужа, подруги, которой надлежит быть и нянь кой, и любовницей, и наставницей, и вдохновительницей, но более всего — искусной артисткой в роли Прекрасной Дамы, верящей в своего Рыцаря?.. Готова ли внутренне, выдержу ли, потяну ли? Ведь и при самых блистательных победах придется продолжать жить как на вулкане... Иду ли на это?..
В. Л.
Наркологическое отступление
...Дай мне любовь к ним, дай и не отними, не попусти отшатнуться, от смердящих не отврати...
Еще школьником я был вынужден признаться себе в физи ческой нелюбви к одной из распространенных людских по род — ХРМР, харерожам и мордорылам, глядящим на тебя так, словно ты позавчера спер у них рубль и все еще живешь безнаказанно.
Грешным делом, я полагал сперва, что мне просто не повез ло, что только этот глинистый серозем, где произросло мое семя, родит ХРМР в таком изобилии, а в иных краях все иначе. Я отказывался признать себя их соплеменником.
Одним из средств прояснения родственных уз стал алко голь. Применил метод «включенного наблюдения», он же ме тод собственной шкуры. С кем только не пил, в каких обще ствах не оказывался. Пробурил скважины в человеческие пласты, никаким иным образом не постигаемые...
Осознать результаты эксперимента помогло зеркало. На пятый—шестой день запоя там появлялся ХРМР. Со стороны его еще не было заметно, но сам я видел и физически ощущал, как он в меня врастает.
Алкоголь говорил моим языком, управлял мыслями, чувст вами, восприятием и плюс к тому выволакивал наружу какую-то другую генетику. Уши оттопыривались, глаза ввинчивались, лоб вдавливался, челюсти разбухали. Этот человек напоминал мне экспонат из музея антропологии и быстро двигался к уровню питекантропа.
Отсюда и стойкое неравнодушие к наркологии. После мно гих лет воздержания какая-то сила вдруг гнала в винный отдел магазина и заставляла повторять ритуал: покупать бутылку и выливать ее содержимое непосредственно в унитаз. Кроме шуток, рекомендую — замечательно дешевый и эффективный профилактический метод. Стоя в очереди, можно полистать книжечку, поглядеть на старых знакомцев...
— А, доктор!.. Психиятор!.. Здрасьте, здрасьте. Я вас узнал по дорогой примете: похожи на вальта трефовой масти, спаситель наш. Пойдемте, нужен третий...
Я начал, как и вы — сперва по рюмке с ребятами, по первой сигарете... Два магазина в нашем переулке, а винные закрыли, нужен третий.
Да, доктор, нам всегда зачем-то нужен вот этот третий... А?.. Вы не хотите? Подшились?.. Завязали?.. Вам же хуже, что ж, извините,
Чего ж вы здесь стоите, не пойму.
Кому должны?.. Пойдемте, уломаю!..
В карман не лезьте, мелочь не возьму,
миллионер, банкнот не принимаю.
У нас свое достоинство, ага,
вы поняли. Теперь вы, значит, кореш,
а по идее — мой должник, слуга,
я гегемон, меня не переспоришь.
Моральный кодекс, доктор, — это вещь,
со всеми принимаю, кроме тещи.
Свое не упущу, вопьюсь, как клещ,
вам книжечки, а нам бы что попроще.
«Спартак» опять продулся, вот беда.
Позорник Федька. Надо было низом!
Я как увидел, чуть не зарыдал,
да сгоряча поллитрой — в телевизор.
Осколки задымились. Дети в рев,
жена в отпад, а теща догадалась
в милицию. Ну в общем, бой быков,
всю ночь со мной общественность бодалась.
А вот, скажите... Тут один кирюха болтал, что, мол, у всех у человеков есть третий глаз и запасное ухо, как у курей, к примеру, третье веко. Ну с ухом ясно: ежели не врет, оно в желудке. Сильный резонатор. Заметил: как начальник заорет, так в брюхе гром, особо если матом. А вот где глаз? Куда его притырил конструктор? На затылок?.. Интересно! Когда поддашь — тогда уж все четыре, и все между бровей — вам все известно, ученый человек. А подскажите, как чертиков зеленых прогонять? Вон, вон один... Рецептик напишите, на спиртике, а как употреблять, я разберусь, я грамотный. Ей-богу, тля буду, на вечернем факультете два курса кончил — и привет, в дорогу. По сто восьмой статье, параграф третий...
А верно говорят, что глаз — бинокль? Вся хитрость, как на фокус наводиться. Да только видишь, фокус — одинок...
Вот для того и пьем — чтоб раздвоиться, вот фокус-то!.. Выходишь под балдой — не то что море — небо по колено. Я тут с одним очкастым, с бородой, увидел три луны одновременно, но он увидел их не там. Не там! Все щурился, икал немузыкально. А я ему — вперед — и по мордам, чтоб научился жить принципиально. Тут и подъехал серый волкодав, обоих под микитки, в вытрезвитель. А ему: «Начальник, ты не прав. В президиум! В президиум везите!..» Ну мне там дали малость подремать... Домой явился в парашютном виде. С тех пор и стали меры принимать, фамилию мою в газете видел?
Всего делов-то — два рубля добавить!
А может, сладим — за углом?.. Шучу.
Таких, как я, вам, доктор, не исправить
ни в жисть. Я исправляться не хочу,
зачем?
Кому я нужен? Как из бочки
с рассолом рожа, эдакая вошь.
А спрыгнешь в ящик — принесут цветочки,
и молодым в статистику войдешь.
Нельзя не пить. Не та у нас природа умеренность держать и дозировку. Завязывал. Тля буду. На два года. На третий развязал — под газировку с сиропом. Ноль-ноль-ноль одну процента содержит, от момента до момента. Подкипятишь, с толченым кирпичом смешаешь, и выходит бормотуха, развозит будь здоров, все нипочем, и голоса во все четыре уха... Да, алкоголь на выдумки хитра, кому приспичит, тот и нахимичит. Напарник мой солярку пьет с утра, а на закус — коробку мокрых спичек.
Вот так-то, доктор. Бог нас бережет,
под печенью то клей, то политура.
Зарплату, ясно, баба стережет,
да нас не устеречь, везде халтура.
И всюду — песни, доктор!..
Нашей пьяни
что в лес, что по дрова — единый дух,
а я страдаю.
Знаю на баяне
все септаккорды. Абсолютный слух.
Не верите?..
Я сам себя обидел.
Общественность, конечно, проглядела,
но я-то сам — Я НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛ,
вот в чем дело.
Что я теперь? Кто от меня плодится?
Проклятие породы человечьей.
Я должен всем. И рад бы расплатиться,
да нечем...
Если смотреть снизу, от биологии, то наркомания, алко гольная в том числе, выглядит как мышеловка природы. Нар котиком может стагь всякое вещество и всякое воздействие, вторгающееся в эмоциональную биомеханику. Наркоманом (или, скажем, электроманом, если раздражать центры удоволь ствия током) легко делается любое животное, и человек в этом смысле — всего лишь более изобретательный собрат крыс, обезьян, слонов, муравьев и всех прочих тварей, попадающих в плен кайфов и их источников.
Но на человека нельзя смотреть только снизу.
Человеческий наркотизм двойствен. Снизу — слепая сила природы. Сверху — немощь слепого духа.
Из тюрьмы смертного одиночества, из жгучей ледяной пустоты — вылазка в рай или хотя бы только отлучка из ада, недолгая самоволка. Вот что дает наркотик, химический или какой угодно. Бегство — с возвратом в камеру пыток.
Все наркотики паразитируют на естественном топливе кле ток. Вещества центров «рая» (они же блокаторы центров «ада») могут в природных пределах расходоваться и возобнов ляться; но далее — неприкосновенный запас: запретные зоны, куда и вторгаются наркотики самые злые, вроде героина либо того же алкоголя, для кого как. Такое грабительство и ведет к наркоманиям клиническим. Рай по краденому пропуску нака-зуется бездной мук. Убежавший из одного круга ада погружа ется в другой — ниже, ниже...
С физиологией можно справиться, но дух в шприц не загонишь. Главная трудность не в том, чтобы освободить нар комана от влечения, а в том, чем и как заполнить его душевный вакуум, какой валютой заменить сожженную ценность жизни.
Суть этого зла шире биохимии и физиологии, объемнее психологии, глубже каких бы то ни было общественных не устройств.
Война с наркотиком будет проиграна, если вести войну только с наркотиком. Пьянства не искоренить, наркоманию не изжить, покуда не будет понято, что наркоманы — не только те, кто чем-то нанюхивается, наглатывается или колется, что алкоголики — вовсе не только пьющие.
Чем, в сущности, отличаются от них обжоры и сексоманы, стяжатели и вещисты, игроки и карьероманы, фанатики и маньяки любой другой масти?
Велика ли разница, чем напичкивает себя темная связанная душа, прозябающая без любви, веры и творчества?
Неосознанным наркоманиям несть числа. Одни виды ле гальны и даже насаждаются (телевизор), другие (курение) приемлемы ограниченно, третьи преступны. Но суть одна.
Если нет высших пристрастий, верх берут низшие.
Победить наркотичность жизни — задача сверхчелове ческая.
В человеческой воле совершить выбор.
Пьянствуя, мужчина сжигает сперва экспериментальный избыток своего мозгового генофонда; потом доходит и до неприкосновенного, деградирует. У женщин эксперименталь ного меньше, неприкосновенного больше, отсюда у большин ства инстинктивный заслон от пьянства. Если же пьянствует женщина, это катастрофа, разрыв родового корня, совокупле ние с дьяволом.
Лечение должно быть жестоким.
Алкоголику может помочь врач. Успех означает, что боль ной сам хотел выбраться.
Алкоголика может снасти женщина. Даже если он сам не хочет, женщина может повернуть так, что захочет, может совершить чудо. Знаю такие случаи. Интуиция подсказывала Ей, как возвысить Его в собственных глазах, как создать новый образ жизни и новый образ себя, делающий трезвость радо стью. Это очень трудно — вся реальность против, вся непри глядная очевидность...
«Зовите меня Эд»
В. Л.!
Позвольте представиться — ваш коллега, студент пятого курса мединститута, 25 лет, холост.
Зовите меня, ну скажем, Эд. На конверте я укажу обратный адрес моих знакомых — инкогнито мне нужно на тот случай, если письмо до вас не дойдет или будет вскрыто...
Я, по-вашему определению, «монстр», который не испыты вал никогда чувства любви и в любви не нуждается.
В почете, славе, преданности, уважении — да, нуждаюсь. А вот в любви — нет. И сам на это не способен. Я эгоист и циник.
Чтобы не быть голословным, аргументирую свои слова.
Год назад умерла моя мама. Я не переживал и не пережи ваю до сих пор. Я ее вообще не любил и вспоминаю теперь, лишь когда к этому побуждают ее обязанности по дому, ко мне перешедшие. Не скучаю по родственникам, не сопереживаю им, когда они в горе или болеют.
Более того. Есть женщина, которая 8 лет прощает мне такое, чего прощать никому нельзя. Вообще женщин было достаточное количество, несмотря на мою внешнюю некази стость и внутреннюю черствость. Женщин преданных, неж ных, любящих, хороших. Ни одна из них меня не привлекала более, чем просто как женщина.
Но не подумайте, что я однообразен. Я не всегда таков!
Несколько раз я становился Любящим Альтруистом. Один раз по ошибке, нечаянно, а потом пару раз просто из любо пытства. Я обнаружил, что могу производить в себе что-то вроде переключения с одной программы на другую, с черного на белое.
И что же получалось в результате?
Я никому ни в чем не мог отказать. Я начинал любить всех имевшихся в наличии на данный момент женщин (подчеркнуто мной. — В. Л.), причем всем им хотел сделать предложение. Мне всем хотелось уступить место в транспорте. И, самое страшное, любой мне мог «сесть на голову».
Я становился полностью бездеятельным; спросить кого-ли бо о чем-либо значило для меня нарушить покой человека, отвлечь его по пустякам.
Собственная значительность снижалась до отрицательных цифр. Я боялся разговаривать и высказывать свое мнение, боялся обидеть собеседника.
И поскольку, как я уже сказал, я могу переключать эти программы, не умея — увы! — найти середину, я постоянно нахожусь на «первой программе», дабы на мне не ездил кто попало, дабы не раздать по дороге купленные домой продукты, не купить на всю стипендию цветов девочкам в группе и проч.
Вот, видимо, и все. Я хотел вам сказать, что книга ваша любопытна, но не для всех пригодна.
N. N.
N. N.!
Благодарю за искренность.
Несомненно, книга моя не для всех, я и сам кое-чего в ней не понимаю. Зато ваше письмо написано с редкой ясностью и тем более ценно, что исходит от без пяти минут доктора.
«Я не всегда таков» — начнем сразу с этого.
Ваша «вторая программа» — то, что вы описали как превра щение в любящего альтруиста, — смахивает на захудалый невроз. Или, если уж по-телевизионному: переключались вы на канал ненастроенный, со множеством искажений. И все-таки кое-что видно.
Позвольте уверить: в любви вы нуждаетесь, как всякий смертный, и сверх того. Любить способны и жаждете. Но БОИТЕСЬ.
От боязни этой и загоняете себ? планомерно в «монстры», в циничный эгоизм, и, как вам кажется, успешно. А я вижу (тут не требуется особой проницательности), что и быть цини ком — не выходит у вас, разве что на троечку с плюсом. Похоже, да: откровенно рассудочны; к женщине применяете товарные термины «достаточное количество», «наличие на данный момент»... Дитя вы, дитя.
Какой же порядочный циник сознается себе, а тем более другому, что черств? Что прощают ему то, что прощать нельзя? Что есть женщины хорошие, любящие? Неужели признает существующей какую-то там преданность?
Завершенный циник, позвольте вас просветить, обязан еще и быть лицемером. Размахивать флагом морального кодекса, произносить речи, сморкаться в платочек. А вы что же отста ете?..
Почему выбрали медицинскую профессию, я не спра шиваю.
...Топчетесь где-то в прихожей своей души и пытаетесь судить о том, что происходит в доме.
Не ощущаете переживания и сочувствия близким. Верю. Но не верю, что не способны ощущать.
Когда человек много курит, он не воспринимает запахов и пребывает в уверенности, что таковых не имеется. Однако стоит бросить хоть на полдня... Задымленность часто принима ется за отсутствие чувств.
Сопереживание, как и любовь, — состояние неуправляе мое: либо есть, либо нет. Родственно рефлекторному подража нию, заложено в инстинкт (и не только у людей) и столь же непроизвольно включается, сколь и отключается. Причина: чрезвычайная энергоемкость.
Любой честный врач скажет вам: сопереживание больно му — по большей части помеха делу, не помощь, а вред. Массу душевных сил приходится тратить как раз на попытки если не подавить, то нейтрализовать его. Выручает и привычка, и утомляемость. У тех, кто профессионально связан с самыми тяжкими страданиями, сопереживание обычно наглухо отклю чено, будто и не было.
Работают без сопереживания. Работают с СОСТРАДА НИЕМ.
Спросите: а в чем разница? Что такое сострадание?..
Сопереживание, ставшее знанием.
ЗНАТЬ о своей способности сопереживать несрав ненно важней, чем сопереживать. Сопереживать — дело лич ное, как боль в животе. Нуждаются все только в сострадании.
...Не горевали о потере матери. Утверждаете, что никогда ее не любили.
Верю: не горевали. Но я не верю, что вы никогда не любили маму. Такого быть не может, исключено. Все равно что «ни когда не рождался».
В любом детском доме спросите: сирота, никогда не знав ший матери, сирот с рождения, все равно любит мать, кото рой никогда не видел.
Образ, впечатанный в родовую память. Лик, несомый таин ственными манускриптами.
Любовь к матери прирожденна в каждом. Без любви этой невозможно не только душевное, но и физическое развитие. Уже предуготовленная, любовь эта при общении с матерью или женщиной, ее заменяющей, просыпается, как зародыш, — и растет, развивается, проходит множество стадий...
Родители — лишь ближайшие ниточки бесконечной ткани Бытия. Вас родила не одна ваша мать, а великое множество — столько, сколько прошло поколений от Матери всех людей, которую мы не знаем, но помним жизнью и чтим в каждой женщине, любим в каждой, которую любим. Возрождаясь, любовь эта идет сквозь сонмы поколений, от начала начал — неуничтожимая, вечно детская.
Но как растения могут хиреть и вянуть, как зародыши спят в зимнем холоде...
Не знаю, как складывались ваши отношения, но, думаю, смог бы и без дополнительных сведений нарисовать психоло гический портрет вашей мамы. Она была внутренне одинока, несчастна. Жила какою-то узкой, заавтоматизированной час тью своей души. У нее были тяжелые отношения с собствен ной матерью. Задымленность давняя и глубокая.
Вы забыли, как любят мать, она умерла для вас раньше своей физической смерти. Но еще может ожить — явиться; может быть, и явилась уже — в лице этой, прощающей то, что прощать нельзя...
Вы не были равнодушны, пока не случился какой-то слом. Пока мы малы, переживания наши девственно-буйны, слепяще-ярки, пронзительны — и тем быстрее образуются внутри защитные светофильтры. Люди самые впечатлительные часто кажутся самыми равнодушными, в том числе и самим себе. Внутренние кольчуги и панцири, окостеневающая броня. И как костные мозоли и раневые рубцы, избыточно разрастаясь, могут коверкать и неповрежденные ткани — так и раны ду шевные... Первые очки врастают в глаза.
Наверное, вы перестали чувствовать любовь к матери, ког да сами засомневались в ее любви или сочли эту любовь глупой и разрушительной, что могло быть и правдой. С этого времени вы и начали защищать свое маленькое «я», чтобы его не потрясали вторжения; а любовь к матери была главными входными воротами... Заперли, заколотили. Вы были малень ким и еще могли пролезть в какую-то щель в подворотне; но теперь, когда выросли...
Этот «любящий альтруист», которым вы становились, — ребенок, просто ребенок, наивный и порядком забитый. Ма лыш этот хочет, но НЕ УМЕЕТ быть добрым, не знает — как. Любить кого-то, думает он, — значит исполнять все его жела ния; быть добрым — значит уступать, не отказывать, не оби жать.
Это альтруизм?
Нет, детские каракули.
А есть в мире и полотна Рафаэля...
В. Л.
Созвездие девы
Письма от одиночек женского пола. Сказать, что их много, — значит ничего не сказать. Эпистолярная актив ность неустроенных представителей не столь прекрасного по ла, впрочем, ничуть не меньше и в откровенности не уступает. Одно время беспокоился, что придется открывать брачную контору на дому: косяками шли моления о сватовстве и кон сультациях по выбору спутника жизни, ломились в дверь. Знакомый астролог объяснил, что это такой сезон: Венера вошла в Созвездие Девы, а Марс возбудился.
Несколько возгласов из женского хора. Отвечает на них сотрудница автора, называющая в одном из писем свое имя. Образчик из школьной серии (Омега под вопросом).
Уважаемый Недосягаемый!
Вам пишет обыкновенная закомплексованная уродина. Случай не такой уж тяжелый, ведь эта «уродина» прекрасно знает, что у нее отличная фигура, красивые, хотя и небольшие, раскосые глазки, очаровательная ямочка на подбо родке, длинная шейка. Я этому верю, когда мне говорит об этом мама, я даже вижу это, когда подхожу к зеркалу. Но куда же все это девается, когда я в школе, на дискотеке, когда, наконец, я вижу человека, который мне нравится? Я мгновен но превращаюсь в уродину, я ощущаю себя длинной, тощей или, наоборот, жирной. То вдруг у меня маленький, до слез маленький бюст. То вдруг кажется, что все-все-все, кроме мамы, меня ненавидят. Вот недавно уже с пятой подругой разругалась. Я никогда не дружила с мальчиком, и у меня есть опасения, что я вообще останусь старой девой. А нравятся мне буквально все. И стоит кому-нибудь уделить мне хоть вот столечко внимания, я в него чуть ли не влюблена и уже представляю, как мы с ним гуляем по парку или как он пригласит меня танцевать.
Знаете, мне уже 16 лет, я в девятом классе, отличница, за это меня презирают. А сейчас я вам назову точную цифру, сколько раз меня пригласили танцевать. Так: 21 раз, 12 человек (в том числе и одноклассники, и вся шухоботь). Ска жите это нормально? И то, что я в таком возрасте еще не сбилась со счета? Один раз меня провожали домой с дискоте ки, но трудно назвать такую девушку, которую этот человек еще не провожал.
Я пробовала развивать общительность при помощи телефо на, но мама закатила мне такое! Говорит, это подсудное дело. Может быть, я не совсем правильно это делала?
Кстати, о маме. Только она говорит мне, что я красивая, умная, что у меня в жизни все правильно, что любовь придет, что бюст (пардон) со временем будет. И если я еще не повеси лась с тоски, то это ее заслуга.
Чего я от вас-то хочу?! Я не знаю, не знаю, но помогите же мне! Хотя чем вы можете мне помочь? Словом? Неустанные мамины уговоры на меня почти не действуют. Только я сама могу победить свою неуверенность в себе, свою закомплексо ванность, ведь смогу, ведь да? Ведь я не безнадежная?
Напишите мне (о Боже, как я обнаглела, до меня ли вам!), как сделать так, чтобы нравиться молодым людям, быть при влекательной (причем во мне почти нет так называемого секса). Вы знаете, ведь вы же психолог. И мужчина в конце концов! Откликнитесь на мою просьбу!
N. N.
Копия ответа не сохранилась.
В. А'
У меня пропал смех. Нет, какой-то утробный еще остался, бывает и истерический хохот, а вот простую друже любную улыбку скроить не могу даже под страхом смертной казни
Знаю, что отношусь к тому несчастному типу людей, у которых процесс торможения преобладает над процессом воз буждения. Нечего и говорить, что обычное мое состояние — гордое одиночество. Самые ненавистные минуты для меня — это институтские перемены. Сижу, читаю книжку, явственно ощущая какую-то ненормальность положения... Кое-кто счи тает меня высокомерной, сухой, безнадежно скучной. Более проницательные и добрые чувствуют, что я страдаю, и делают шаг навстречу, пытаются установить контакт, как с другой цивилизацией.
— Светик, ну как дела?
Изо всех сил пытаюсь сотворить что-то вроде смайла, гримаса яростно округляет мои глаза.
— Да ничего, — чуть не плача.
— А что без настроения сидишь? «Проснись и пой, попро буй хоть раз не выпускать улыбку из счастливых глаз!» — Нинок так мило улыбается, так хочет заразить меня кокет ством. Я тру виски, изображаю такой смайл, что Нинок по спешно икает и отходит.
Я делаю вывод. Как паук свою жертву, поджидаю, кто еще попадет в сети моего странного обаяния.
За соседним столом шел разговор о свадьбах:
— Светик, ну когда мы тебя замуж отдадим, Светик, а? — весело обращается ко мне Родиончик.
— Мне еще рано.
Со стороны это выглядит как судорожное растягивание уголков рта. У меня еще не запломбирован клык. На ходу меняю тактику: никакого насилия над собой! Не хочется улыбаться — не буду!
— Я еще погуляю! — заканчиваю я трагически. — А что это вдруг тебе в голову пришло? — с выражением удовлетво ренного убийцы добавляю я. Родиончик отворачивается. Анни гиляция.
Те, с кем мне по пути домой, стараются перейти на другую сторону улицы. Рядом со мной садятся лишь в том случае, если других мест в аудитории нет. Об меня спотыкаются на рассто янии пяти метров.
Трудно со всеми, но особенно, конечно, с юношами и мужчинами Когда мне было 10 лет, какой-то мальчишка сказал, что я страшная. Между тем я знаю, что довольно миловидна. Мужчины смотрят на меня издали с нескрывае мым интересом и готовностью к восхищению. Но вот я засек ла эти взгляды... Все, конец. Разочарованно сплевывают.
Вчера был приятный сюрприз: сокурсница искренне обра довалась нашей встрече в автобусе, и радостный щекочущий смех вдруг вырвался из меня. Кто-то рядом ругался и вдруг перестал. Я была пленительна! Нескромное признание, но очень уж редки такие минуты, можно и прихвастнуть.
У меня канцелярская книжная речь, от которой отдает плесенью. Узкий кругозор, несмотря на то, что в курсе всех телепередач, собираю периодику, фонотеку. Не умею интерес но рассказывать, меня скучно слушать. Очень тщательно сле жу за собой, страдаю от недостатка некоторых средств пар фюмерии...
Научите меня улыбаться! ПОЖАЛУЙСТА!!
А чтобы понять меня изнутри, проделайте такой опыт: расслабьтесь, поднимите глаза вверх и начинайте шарить ими по потолку. При этом спрашивайте себя: что это? зачем это? на что все это? Может, вам удастся вызвать состояние нере альности происходящего? Нет, я могу отличить сон от яви, я считаюсь воплощением нудного здравого смысла, я прекрас но учусь и качусь по наклонной плоскости. С годами не умнею, а деградирую, потому что всегда одна.
Во всех книжках и статьях про общение твердят на разные лады: перестаньте думать о себе, займитесь делами, займитесь другими, расширяйте интересы, включитесь в жизнь обще ства — и вы будете счастливы и научитесь жить. Но это все для людей, которые могут хоть на процент управлять собой, во мне же лишь вид другого человека вызывает агонию.
Конечно же, все мои страдания замешаны на изрядной доле эгоизма, но... скажите, что же делать мне с этим эгоизмом, ну что?.. Куда выкинуть, как выцарапать из себя? Я его не в магазине покупала, эгоизм свой, не выбирала его, я ничего в жизни не выбирала. Я глупа и черства, а мать у меня — женщина трудной судьбы и холерического темперамента. Об ложит матом, только чтобы скрыть подступившую нежность.
Умоляю вас! Конкретные рекомендации! Естественности, раскованности! Формулу смеха!
Пожалуйста, не отсылайте меня опять к литературе или на прием к психиатру. Я хочу познать любовь и не окосеть от неожиданности, когда любимый меня обнимет. Я хочу нау читься смотреть на мужчин прямо, а не боковым зрением. Научите меня быть счастливой!
P. S. Извините, маленькое приложение. Забыла сообщить, что мне 20 лет. Вот мои медицинские данные (...). Извините, что так подробно. А еще (...). Как быть с этим? Эндокринолог тоже ничего определенного не сказал.
Пишу вам, а сама так покраснела, что о щеки можно зажигать спички. Я потеряла стыд, простите меня, простите!..
Скажите, а можно вылечиться от невезения?
N. N.
Светик, здравствуй'. Не пугайся, сейчас познакомимся. Письмо твое В. Л. прочел. Доверил моему опыту. Я врач тоже, по женской части.
Сперва кое-что (...).
А теперь главное.
Если думаешь, что достаточно привести в порядок одно, потом другое и третье, потом улыбочку наладить, подковаться раскованностью, а потом еще чуть повезет и сложится резуль тат, называемый счастьем, — то ошибаешься.
Ни из чего не складывается.
Хочешь, расскажу о себе?
Девчонкой носила два прозвища: Елки-Палки и Сикось-На кось. Оба с собственного языка спрыгнули и приклеились (хоть вообще-то Елена Аркадьевна).
Нескладная была, страшненькая, болезненная. Не нрави лась себе до отчаяния. Перед зеркалом тайком плакала и молилась примерно так: «Дай мне, Господи, чуть покороче нос, чуть постройнее ноги и попрямей позвоночник! Ну что тебе стоит!.. Дай брови тоненькие и кожу шелковую, как у Марьяшки, а волосы можно оставить какие есть, только чтобы ложились волной, как у нее, а не как у меня, сикось-накось».
А еще, как ты, умоляла: «Научи улыбаться — улыбка-то у меня вымученная, резиново-каменная, сикось-накось. А еще чуть побольше этого, поменьше того... В общем, сделай так, господи, чтобы я нравилась ну хоть кому-нибудь, хоть бы только себе самой!. А еще сделай так, чтобы с теми, кто нравится мне, я не была такой фантастической идиоткой».
Такой я моментально делалась не только с мальчишками, но и с девчонками, если восхищена... Важнее всего, как Марьяшка ко мне относится, — а как она может относиться к этому крокодильчику, переполненному тупой молчаливой завистью? Я завидую, да, но я ее обожаю, я жизнь ей отдам, только вот зачем ей моя жизнь?.. Так люблю восхищаться, обожать — но почему же за это такое наказание? Я ведь все-таки не идиотка, я просто дура, каких много, но почему я должна из-за этого так страдать?1
«Сделай так, Господи, чтобы те, кто на меня обращает внимание, не превращали меня в сломанную заводную куклу, у которой дергается то рука, то нога, го кусок глаза, чтобы с теми, кому я вдруг со страху понравлюсь или только подумаю, что — а вдруг?' — у меня не происходил в тот же миг тут провальный паралич всех естественных движений, всех чувств и памяти, всех-всех жалких мыслишек не говоря уже об улыбке...»
В общем, тебе все ясно С обострениями и рецидивами Еще неделю назад, вылезая иэ автомата, поймала на себе взгляд молодой раскрашенной павианихи в игольчатых джинсах Взгляд говорил: «Ну и уродина же ты кирпичная, ну и макака берложная. Напрасно тебя природа произвола. Денька ,через 4 после этого не было аппетита жить.
...Шли меж тем времена. Дурой не перестала быть, нет, и не похорошела, хотя бывали, конечно разные перепады, туда-сюда, как в погоде.
Но шло развитие, менялся исподволь цвет судьбы...
По счастью, не успевала я слишком уж основательно влю биться в свои переживания — отвело, вынесло — всматри ваться начала, врачом становясь, понемногу вникать...
Не скажу, чтобы от себя отнесло, нет, долго еще оставалась все той же вокругсебякой (В. Л. этот мой научный термин принял к сведению, но предпочитает по старинке «эгоцентризм», «эгоизм», «ячество», «яйность». Сошлись на том, что мужчины яки, а женщины вокругсебяки. Разница в том, примерно, что женщина в каждой стенке зеркало видит и себя в нем, а мужчина в зеркале стенку не замечает, о которую и бьется вооруженной головой). Продолжалось вок-ругсебячество, да и сейчас куда деться, надо одеться и то и се. Но обнаружила с облегчением неисключительность свою. Рас ширила кругозор судеб, характеров, способов жить и чувство вать. Узнавала чужие трагедии, а в собственных замечать стала смешное (и ведь ты тоже над собой умеешь хохотать, достави ла мне массу удовольствия своим незапломбированным клы ком).
Открылось, как смела и щедра жизнь в своих возможно стях, как фантастична. И как трусливо, подражательно, фаль шиво живет наш женский полк (словцо моей бабушки), как мало и тускло видит, как неизобретателен и ограничен, как не умеет и не желает мыслить, как рожает и воспитывает себе под стать мужичков, отчего и воет.
Узнавала и редкие, но в высшей степени закономерные случаи, когда не имеющие, казалось бы, никаких шансов бли стательно выигрывают поединки с судьбой. И обратные, очень частые, когда те, кому дано все и более, проигрывают в пух и прах.
Специальностью моей стали женские поединки. Акушерст во и гинекология. Исток жизни и смерти, плодоносная тьма, таинство живорождения. Хотела действовать, помогать — и познать сокровеннейшее, самое слабое наше и самое сильное. Сколько дежурств отстояла, сколько спасла, сколько потеря ла — не счесть. Проклинала выбор свой не единожды. Теперь знаю — женский поединок один: против себя (мужской, В. Л. говорит, тот же самый).
А сама продолжала хотеть нравиться и сейчас хочу нра виться. Боже мой, почему же нет, если так хочет моя природа? Нравиться мужчинам, нравиться женщинам (так же и стократ важно, мужчины не верят и не поймут никогда), нравиться собакам, нравиться детям — нравиться себе чтобы — да, Све тик, да!.. В этом жизнь женщины, что бы там ни вещали, и Земля вокруг Солнца вертится потому, что нравиться ему хочет.
И вот потому именно хочу подсказать тебе то, что мне подсказано жизнью:
ХОЧЕШЬ НРАВИТЬСЯ — НАУЧИСЬ НЕ НРАВИТЬСЯ.
«Что-что-что?.. Очередной бальзам для неудачниц?..»
Нет, Светик. Спасение.
Ты, наверное, знаешь: во многих странах выпускают специ альные дамские журнальчики. Для девушек, для молодых жен, для матрон разных комплекций. Как правило, отменно бездар ные, серые невпроворот, изданьица эти имеют повышенный спрос, не залеживаются. Почему? Потому что издатели худо-бедно знают своих потребительниц, и того более: созидают их, потребности культивируют. Практичность прежде всего. Мо ды, кройка-шитье-вязание, чуть-чуть о мужчине, последние кулинарные рецепты, психология, нельзя нынче без науки такой, предпоследние новости о любви, интимные нравоуче ния, гигиена того-сего, из жизни артистов, косметика и мас саж, стишочки...
Если всю эту бодягу свести к корню, к вопросу: кому пудрят мозги? — то ответ вот: тем, кто желает нравиться; тем, кто не потерял надежды; и кому не терпится, кому подавай.
Может, вспомнишь, в школе по русскому проходили наре чия, оканчивающиеся на «ж» без мягкого знака?..
Дабы облегчить усвоение, придумала на уроке:
Хотя и мало их не так уж,
но ты запомнишь и поймешь:
УЖ, ЗАМУЖ, НЕВТЕРПЕЖ, ОДНАКО Ж
без мягких знаков пишут сплошь.
Но так как «уж» употребили
уже мы дважды, подытожь:
чему бы девку ни учили,
ОДНАКО Ж ЗАМУЖ НЕВТЕРПЕЖ.
Клиентуры этой никогда не убудет. Обязана нравиться сестра наша, чтобы счастливой быть, куда ж деться. И уж как для нас, бедолаг, стараются советчики опытные, как со всех сторон наставляют, подсказывают, разжевывают. А уж насчет смайлов, улыбочек этих — тома, тома, глыбы улыбоведения. Все больше средств счастья, общедоступных, проверенных, на все случаи.
...Так вот, Светик, все сразу, одним махом: чушь. Парфюме рия бесполезна, косметика не помогает, прически бессмыслен ны, шмотье не спасает, интимные нравоучения усугубляют крах.
Средств счастья нет.
Надежда — враг номер один. Коварнейший.
Не нравиться надо, чтобы счастливой быть, а наоборот, счастливой быть, чтобы нравиться.
Вот и весь секрет. Быть счастливой. Да, сразу так, в точно сти по Пруткову.
Как это, как это?.. Ни с того ни с сего?! Что я, псих?.. На каком основании?..
А вот безо всяких.
Подумай, осмотрись — и может быть, согласишься со мной: счастье никогда не имеет никаких оснований, даже самое обоснованное. Никаких, кроме себя.
А несчастность — свойство не притягательное, можно и не доказывать, да?.. И притворяться счастливой нельзя никак, лучше и не пытаться.
ХОЧЕШЬ НРАВИТЬСЯ — НАУЧИСЬ НЕ ХОТЕТЬ НРАВИТЬСЯ.
Ты в недоумении, как и многие, кто слышит такую стран ную рекомендацию. Не нравиться — не проблема, особенно если есть врожденное дарование. Но как же это не хотеть нравиться? Что за чушь, а природа? И вообще, разве воз можно?
Возможно, Светик. Возможно, притом что одновременно и хочешь нравиться.
Разве редкость — противоположность желаний в единый миг?.. Не знаю в точности, как у мужчин, а у нас — норма.
Так ли уж редки положения, когда это действительно необ ходимо — не хотеть нравиться?
Представь, например, что по роду работы ты вынуждена иметь дело с мужеобразными роботами. Все как у людей, со всеми рефлексами: говорить умеют, играть на гитарах, а неко торые даже как бы и думать...
Упомянутая Марьяшка, школьная моя богиня, жила под любовной бомбежкой с пятого класса. Красавица, умница, существо диковинной чистоты, гениально пела (только в оди ночестве, я подслушала один раз). Не могла представить себе тогда, что это чудо женственности обречено на беспросветные страдания и что вместо нее счастливым станет чудовище по имени я.
Мне было известно больше, чем другим; но и я лишь много лет спустя поняла, какой страшной и одинокой была ее жизнь при этой потрясающей внешней завидности. Обступали без продыху, домогались, лезли разные-всякие, и прежде всех, конечно же, наглецы, убежденные, что конфетка эта обязана пожелать, чтобы ее обсосали.
А она не желала — и чем дальше, тем возмущеннее. Возве ла броню недотроги. Соблазняли, молили, пытались насило вать; поносили и клеветали всячески; шантажировали, в том числе и угрозами самоубийства. Один несчастный привел уг розу в исполнение, оставив сентиментально-пакостную запи ску. Сама еще до того дважды была на грани, но выдержала... Страстно, всей глубиной существа ЖЕЛАЛА НЕ НРАВИТЬ СЯ — но никто не верил. Видели ее красоту, а Ее не видели. Стриглась два раза наголо, не помогало.
В двадцать пять лет — кризис, больница... К сорока — жизнь и облик монашенки в миру, все еще прекрасной, все еще нравящейся, но уже на почтительном расстоянии — бро ня стала зримой. Никого не осуждает, никому не завидует, всех жалеет, всем помогает. Девственница. Противоположное желание?.. Наверное, было, но куда ушло, в какие подземные или небесные тайники... Не ждала принца, нет, отрезала эту блажь лет с тринадцати.
Не понравиться — не проблема?.. Для кого как, правда?..
А понравиться, говорю тебе, — не проблема тем более, будь ты и страшней водородной бомбы. Не проблема, если есть у тебя ЖЕНСКИЙ УМ.
Женский ум?.. Это какой такой?..
А вот тот самый, который против логики.
Подсказывающий всегда правильно, всегда своевременно: чему быть и какой быть, что и как делать. Всегда точно, всегда гениально, если только слушаешься без помех. Ум природы, которого так не хватает нашим ученым мужам, а с прогрессом образования, увы и нам, подражательницам.
Ум души — против всякой очевидности.
Ум судьбы — можно и так.
У девчонки каждой, у всякой женщины — хоть крупицей. Ясновидением, искусством непостижимым являет себя, но не каждый день... В минуты отчаянные — спасает. Но и пары-дру-гой лет, да что говорю, минут пяти нашей жизни вполне хватить может, чтобы замуроваться навек,
Как вернуть?..
Очень просто Нужно лишь добросовестно дойти до отчая ния. До настоящего, когда ног больше ни слез, ни жалоб. Когда нег никого, ничего.
В бездонность свою — подняться.
Женский ум страшно прост, Светик, до бесконечности прост, и он весь в тебе.
Сама знаешь: природа наша живучая такова, что и на смертном одре поймать себя на желании нравиться — не проблема, не так ли?.. Вот и я ловила себя на нем сто раз на дню, как и ты. Ловила и старалась только переставать суетить ся, прислушиваться — и...
И однажды... Что ты думаешь?.. Поймала смех. Смех! И не чей-нибудь, а мой собственный, детский смех — самый утрен ний...
Вдруг вспомнила, что совсем маленькая хохотушкой была заливистой. Что и нравилось, и была счастлива, пока не узнала, что должна нравиться
И вот начала... Позволять себе не более и не менее как смеяться. Не заставлять, не стараться, а позволять, всего лишь.
Обнаружила, что имею право на жизнь такой, какая есть, могу смотреть на себя своим взглядом, а не прилавочным
Товароведа в себе — за шкирку!..
Причины моей веселости не ведал никто, но я не могла не заметить, что многим от нее делается хорошо: большинству-то своей не хватает, почти каждый бедняк, взаймы просит...
И вдруг девчоночья мольба ненароком сбылась. И вдруг стала нравиться, при всех сикось-накосях, нравиться до оду рения, нравиться слишком многим. Никто ничего не понимал, а я меньше всех, только смеялась (смех — это, между прочим, и есть встреча противоположных желаний, знак их при ветствия).
А однажды, ближе к вечеру, возник Он и сказал: «Елки-пал ки, я ведь с ума сошел. Такой, как ты, не бывает, тебя просто не может быть, это нечестно. Ты обаятельна, как удав. Извини, что я опоздал».
...Прости, прерываюсь.
«Хочу хотеть жить»
Я больна, давно поняла это, но никогда не осмели лась бы пойти к врачу; он мог бы (из лучших побуждений) сказать все моей маме.
Это произошло в шестом классе. Какой-то дурак лет восем надцати полез ко мне под юбку. Потом в восьмом повторилось что-то вроде этого на лестничной площадке. Если смотреть здраво, ничего страшного. Но с этого момента в меня вселился Страх. Я написала это слово с большой буквы, для меня это очень много значит...
Мне 21 год, и я уже несколько лет хочу смерти. Умереть так, чтобы это не было самоубийством, иначе мама и бабушка будут винить в этом себя... Если слышу, что кто-то умер, думаю: «повезло» — это моя первая мысль.
Я не живу, я прозябаю. Я учусь в институте и не хочу учиться, у меня нет ни любимого дела, ни любимого человека. Боюсь знакомиться, боюсь даже знакомых. Поймите меня правильно, я вовсе не считаю, что «все мужчины подлецы». Но ведь это всегда останется...
Иногда я представляю себя русалкой, живу в глубинах океана, играю с людьми... Я умею летать, как Ариэль, силою мысли, и вот на меня нападают, допустим, трое, а я взлетаю и поочередно убиваю их, да, я нахожу удовольствие, представ ляя, как я их убиваю и улетаю... Я ведьма, один мой взгляд может убить...
Я мечтаю о силе, но ее нет. Мечтаю и о любви — как все девушки моего возраста. Может быть, если я полюблю, Страх исчезнет?
Не всегда замкнута в себе, нет, у меня есть подруги, умею слушать. Не одинока в жизни, но одинока в Страхе, мне нельзя ни с кем этим поделиться. Страдающий человек должен скры вать свое страдание и не рассчитывать на сочувствие.
У вас, наверное, было много таких случаев, не претендую на исключительность, но боль остается болью, даже если она существует у многих...
Перечла свое письмо, все не то... Я хочу хотеть жить...
N. N.
Добрый день, милое существо! Мы прочли твое письмо вместе. В. Л. решил, ду маю, верно, что я тебя пойму, потому что я женщина.
Да, невезение. Раньше, чем успела душа приготовиться, откуда-то из-за угла мерзкое щупальце...
Верь, все будет хорошо, придет и любовь, если — осме лишься быть искренней; дашь себе право следовать своим симпатиям, пусть едва вспыхивающим; поймешь, что не стыд но, напротив, необходимо еще до всякой интимности расска зать обо всем, мучающем тебя (реакция и будет проверкой, достоин ли).
Быть неболтливой в страдании — хорошо, но ошибка — таиться безвыходно.
Умеешь слушать — сумеешь и рассказать.
Неслышные крики
В. Л.!
Мне скоро 22, я здорова. «Вариант нормы», но такой вариант, который вредит.
Для меня все не то и все не те. (Кажется, так воспринимали мир философы-романтики? «Мы мало хотим того многого, чего мы хотим»). В эмоциях себе не отказываю, но преимущественно это эмоции по поводу отсутствия эмоций Мелочность чувств. Не люблю никого и ничего. Даже себя — не пылко.
Осенью, на картошке познакомилась с Лёвиком (со второго курса, а я на третьем филологического). Относится к редкой категории людей-факелов... И вот такого человека угораздило полюбить меня. Хотел уехать из Москвы — я не отпустила, жалко терять такого друга, ведь он чуток к любому моему душевному движению. Хотел заболеть и умереть, прыгал поз дней осенью в пруд (лишь насморк вылечил), дышал газом, раза три резал вены. А я, скрывая предательски вырвавшуюся улыбку, говорила: «У человека должна быть надежда...»
В феврале все изменилось: Лёвик идет на войну, в Афгани стан! Я пыталась почувствовать этот уход — и не могла. Только знала, что Лёвик будет искать смерти, и, чтобы не искал, согласилась пойти в ЗАГС, хотя все мое существо протес товало.
ЗАГС в этот день был закрыт. А Левика забраковали на медкомиссии.
В один из вечеров (в холле общежития, неуютно) я сверну лась в кресле калачиком, подставив голову, — он не мог не погладить мои волосы С этого и началось . Каждый вечер я твердила себе, что это нечестно, но отношения перешли в такую стадию, когда до брака оставалось два шага один фактический и один формальный (принципы Левика ставят эти шаги в обратном порядке).
Бесконечные разговоры, выяснение отношений, усталость, досада, жалость
Левик подает заявление об уходе из университета. Что же с ним будет, вся жизнь перекорежена, нельзя так (хоть я и говорила ему, что мое понятие нравственности размывается). Опять направляемся в ЗАГС, у Левика не принимают паспорт: отклеилась фотография. Левик склонен все воспринимать символически, сказал, что рук резать больше не будет, а я почувствовала неподъемную тяжесть ..
N. N
Здравствуй'
По просьбе В. Л очень долго и нескладно тебе отвечала, порвала два черновика Может быть, всего-то нужны два слова, так сказать, отпущения грехов, да пара советов, облегчающих совесть..
В некотором роде бурька в стакане воды. А с другой стороны — бесчерновиковая жизнь.
Понимаю, вряд ли на тебя произведут впечатление такие слова: «В 40 лет . да нет, даже и в 30 . да нет, даже и в 25, даже через годик, через недельку уже1 Вся эта история с Л покажется тебе не стоящей выеденного яйца. »
Если же ближе к сути, то больше всего выпятилась непри вычка чувствовать самостоятельно
«Для меня все не то и все не те». Ну и что же, правильно. Констатация факта «Может быть, и я тоже не то и не та? .» Тоже правильно
Меж тем занудливый голосок напевает, что пришла, пони маете ли, пора любви, сезон замуж. Надо, знаете ли, глубоко чувствовать
Да НЕ НАДО!
Не долженствуемые события!.
Доверяй душе, признай хотя бы ее существование для начала. Признай, что она, душа, такова, какой должна быть. Что многие наши непонятные стремления и внеочередные радости, равно как страхи и отвращения, — на самом деле ее крики. А «отсутствие эмоций» — крики самые громкие. Это она вопит, что не хочет размениваться.
Твой «человек-факел», признаюсь, вдохновил меня мало. «Хотел заболеть, прыгал в пруд, дышал газом». Ну, знаешь ли... Насильник наоборот: приставляет к своему виску пистолет и орет: «Отдайся, или я застрелюсь»
Шутник! Вот как бы ему ответить: «Ставишь меня в безвы ходное положение?.. Вынуждаешь меня отдать тебе мою жизнь?.. Стреляйся»
И ты тоже — не играй больше так, ладно?..
Стопарик успокаивающего
Еще один случай. Созвездие Девы вроде бы здесь ни при чем. Одиночество во множественном числе.
В. А!
Читала ваши книги, но не представляю, как при менить все это на практике. Дело не во мне. Дело в моей подруге и ее близких, а я не знаю, как ей помочь.
Чуть больше четырех лет назад я сама попала на прием к психиатру. Из-за затяжного производственно-нравственного конфликта. Нет бы этой перестройке начаться несколькими годами раньше! В конце концов, уже после моего перехода в другую организацию, руководство разобралось, начальника сняли. Те, кто мне говорил, что плетью обуха не перешибешь, спокойно работают на своих местах. В общем, все хорошо, но вспоминать радости мало. В тот период пыталась пить миксту ру Кватера, выпила ведра два, результат нулевой. К таблеткам не прибегала намеренно... До того момента считала, что подо бные страдания чушь собачья, неумение взять себя в руки. Очень сочувствую друзьям, тем, кто общался со мной; ясно помню, как хотелось убить каждого, кто советовал мне «не обращать внимания», «осмысливать логически», — это я могла, а толку что?
Вот и сейчас не знаю, что делать с Валей. Мне подругу угробить не хочется, сами понимаете. Я желаю ей добра, а вот что сейчас добро, не знаю, могу ошибиться.
Вале 37 лет. Красива, физически здорова. Образование высшее педагогическое. Работает в библиотеке, работа не радует. Дочери ее 15 лет, девочка болезненная, вспыльчивая, впечатлительная, трудноуправляемая. Сыну 3 года.
Когда Вале было 28, ее мужа осудили на 10 лет — «строй отрядовское дело», взятки за то, чтоб давали материалы, и т. д.
Привыкла, что всем в доме занимается муж, немножко играла «аристократку». Обеспечены были очень неплохо. С деньгами дела не имела вовсе, продукты закупал муж, одеж ду — он же, крупные вещи — тоже. А тут пришлось браться за все самой, узнавать, что почем, и прикидывать, сколько до получки. Не скажу, что она именно в этот период стала невыдержанном, нет, и в счастливой жизни супругов бывали моменты, когда они пуляли друг в друга табуретками. И в пору замужества говорила, что мужа не \юбит, но мало ли что она может ляпнуть и сейчас. Где-то в середине срока его заключе ния ее настигла «большая любовь». Тут же доложила мужу. Тот попросил ничего не менять, подождать, когда выйдет на волю. Любимый же гордо заявил, что согласен быгь мужем, но никак не любовником. Решила развестись. Как на грех, поте ряла паспорт.. Пока оформляла новый, время шло, любовь любимого угасала. К мужу на свидания Валя не ходила, ходила ее тезка, приятельница мужа по свободной жизни. Развелась Валя, но замуж так и не вышла, все были какие-то препятствия. Самым главным была она сама. Вела с любимым примерно такие речи: «Что меня бесит, ведь он выйдет, и все у него опять будет, женится и назло мне будет жить здесь же и лучше, чем я. Он же все может, и получать прилично будет, квартиру жене обставит. Ты ведь совершенно другой человек, ты ведь меня так не обеспечишь».
Ее бесила мысль, что «ее муж» будет стараться для кого-то другого.
Муж женился, будучи еще в тюрьме, на той самой тезке. Правда, звонил и спрашивал совета, жениться ли, как будет лучше Вале? Валя сама не знала, как ей будет лучше. Сын — от любимого, она очень хотела сына. Но любимый показыва ется редко, раза три в месяц гуляет с сыном, читает Вале морали на тему воспитания подрастающего поколения. Быв ший муж на свободе, живет в этом же городе, имеет дочь от второго брака. Часто приходит к Вале, периодически клянется в любви, клянется, что с той семьей жить не будет, к Валиному сыну относится хорошо. Валя начинает думать, что у них общая дочь, что мальчику нужен отец... Он действительно ценный специалист, человек по-хорошему предприимчивый; сейчас он бы решал проблемы без обхода закона; то, что они построили в кратчайшие сроки, построено с отменным каче ством, это признано. Уже достаточно хорошо устроен, пре красная работа и хорошо оплачиваемая, недавно получил квартиру. Разводиться, похоже, не собирается. Однако Вале об этом твердит.
Какой-то дикий круг, с нюансами не опишешь... Сама Валя не в состоянии решить, кто же ей нужен, да и нет смысла в ее решении. Страшно боится остаться одна, вообразила, что совершенно беспомощна. Хотя, если она всю эту катавасию переносит вот уже который год, сил у нее, как у Ильи Му ромца...
После освобождения мужа, естественно, начали выяснять, кто виноват, классический вопрос, который каждый из них обсуждал с дочерью. Каждый доказывал, какой он хороший и как другой не прав. Девочка издергана. Все свои неприятности Валя срывает на детях. Если у них наступает пора взаимопо нимания с любимым, вскоре прибегает муж, клянется вот-вот решить вопрос с разводом, только... Если мир и покой задер живаются в этой фазе, появляется любимый и выкрикивает лозунги: «Моего сына уголовник воспитывать не будет!»
Идеальный вариант, если бы кого-то третьего? Но где же его взять, этого волонтера? По брачному объявлению?
Безобразно срывается на дочери. Муж получил квартиру, она отправила дочку туда. Девочка мечется между двумя дома ми. А Валя, с одной стороны: «Я тебя растила без отца девять лет, пусть теперь он тебя воспитывает!» С другой: «Не едет, такая-сякая, на мать ей наплевать!» Женщина, в своем детстве не слышавшая от родителей худого слова, крестит дочь ско тиной...
Всех жаль, и всех можно понять. Можно было бы и люби мому сообразить, что если она все-таки развелась ради него, любимого, то ее рассуждения насчет благ жизни — труха. Можно было б и мужу, зная ее характер (точнее, отсутствие его), сказать понастойчивее... Она ведь жутко внушаема, всег да знаешь, с кем общалась в последние дни, и мысли, и вкусы, и интонации усваивает моментально. Сказать, что никаких разводов, и все, успокоилась бы, за нее решили. А сейчас кто за нее решит? И кто знает, чего же ей в самом деле надо? О муже: «Все-таки родной человек, столько лет вместе». О люби мом: «Все-таки только его люблю». А иногда — все наоборот.
Я бываю у них в среднем раз в неделю и никогда не знаю, что у нее в этот раз, кого любит, кого проклинает. Толкует то и дело, что скоро умрет, что не жилец на свете, но перед этим убьет мужа и его жену — все это с крепкими выражениями сообщает дочери-подростку, при маленьком сыне. Крик по любому поводу, беспочвенные придирки. На кульминациях спроваживаю детей, говорю о ее безобразном поведении, накапываю стопарик успокаивающего. Через какое-то время будет плакать, просить прощения... И вдруг опять взрыв и несколько вариаций на тему, что я такое, если не понимаю, каково ей, и поминание всех и вся.
Не знаю, что это: нежелание сдерживаться, распущенность или невозможность сдерживаться, та уже стадия, когда взыва ние к разуму — само по себе верх идиотизма? Иногда отповедь действует прекрасно. Иногда в разгар ее выступления я одева юсь и молча ухожу; в следующий раз Валюта — душа-человек.
Но если это начало болезни? Я-то знаю, каково сдерживать ся. И к чему может привести.
К психиатру, к невропатологу?.. Не пойдет. Да и на что жаловаться?.. Чтоб идти к врачу в таком случае, нужно быть уверенным, что тебя захотят выслушать, понять, — такой га рантии нет, увы. Чтобы ходить в поликлиники, нужно быть повышенно здоровым человеком.
Что делать, к кому обратиться? Чем я могу ей помочь? И ради нее, и ради ее детей — посоветуйте что-нибудь...
N. N.
N. N!
В. Л. приболел. (Чтобы отвечать на письма чита телей, тоже нужно быть повышенно здоровым человеком). Поэтому позвольте представиться... Можно на «ты»?
Первое, что хочу сказать: молодец, умница, почти героиня. Делаешь все, от тебя зависящее. Практически ты для своей Вали сейчас и есть жизненный психиатр. А то, что не выходит ничего путного, и не ведаешь, что хорошо и что плохо, не знаешь, распущенность, невоспитанность или болезнь ее не-распутываемый клубок страданий, противоречий, нелепо стей — это и есть жизнь, твоя пациентка, в лице любимой подруги и ее окружения.
Упование на диагностику, на белый халат, на лекарство? На гипнотический авторитет?.. Не наивна, помнишь и два своих нулевых ведра. Видишь и разницу между собою и ею — подо брались вы, как и бывает чаще всего, по контрасту. Ей нужно брать — от тебя или кого-нибудь, в пределе ото всех, тебе — отдавать. Тебе «всех жаль, всех можно понять». Ей жаль себя, а понять никого не может. И потому тебе ее еще больше жаль; тебе хочется, чтобы была болезнью эта ее остервенелая ду рость — болезнью, которую вылечивают, и дело с концом. Но ты и сама видишь, что это не та болезнь, для которой достаточ но просто доктора.
Могла бы и я сказать, хоть и не психиатр: личность Валя твоя незрелая, похоже, несколько истероидная, с ярко выра женной потребительски-инфантильной установкой. Затяжная невротическая реакция на внутренний конфликт, складываю щийся из... (тут пришлось бы цитировать не только твое толковое письмо, но всю ее бестолковую жизнь). Реакция, ставшая уже развитием, нажитым свойством характера и имеющая все шансы на дальнейшее развитие в том же духе. С ума сойдет вряд ли. Угрозы для жизни не видится, убийства не совершит, но попытка самоубийства, мстительного, демонст ративного, при обострении ситуации не исключается. Вот, пожалуй, и все.
Что делать? Прежде всего не брать на себя невозможного, тогда совершишь возможное, а быть может, и сверх.
«Устроить» ее жизнь, конечно же, не в твоих силах и не в чьих бы то ни было. Внести ясность и логику в метания души — тем паче. Но ты можешь, покуда у самой силенок хватает, оставаться при ней и исполнять роль если не духовно-.•о руководителя (врача, который нужен каждому), то баланси ровщика, частичного гармонизатора — того самого жизнен ного психиатра, который тоже нужен практически каждому в свое время и в своем роде. Ты исполняешь эту роль почти на пятерку; и отповеди, и молчаливые уходы, и выпроваживание детей при безобразных сценах — все правильно. «Стопарики успокаивающего» — не знаю... Я помыслила бы насчет плетки.
Главная трудность: быть с ней, держать, но не подстав лять шею — такие хватаются обеими лапками, да и за горлыш ко. Не подливать масла в костер душевного паразитизма, не укреплять в амплуа страдалицы. «Омедицинивание» ее пробле мы в этом смысле только повредит, даст козыри.
Посему: как можно меньше выражений сочувствия, всяче ских словес и соплей, больше твердости и решительности. Внушаема во все стороны — что еще остается?.. Не поддавайся ее внушениям всего прежде сама. Не рассчитывай на долгий эффект проповедей, моралей, отчитыванья — все это на подо бные натуры действует лишь поверхностно и непременно дает откачку в обратную сторону. Надежнее, пожалуй, ироничные похвалы.
Итак, продолжай на свой страх и риск. Если взялась за гуж...
Задача не облегчится, но, по-видимому, прояснится, если главные помыслы устремишь на ее детей. Они ведь тоже она — ее непонятый смысл, ее ужас, ее слепота... Ничего не берусь советовать. Ты, конечно, не заменишь им живую мать, пусть и дурную, и упаси тебя Бог от такого поползновения Но ты самый понимающий человек возле них, ты можешь с ними дружить.
Триптих для узнавания
Еще три обращения Приведем их без ответов, слишком индивидуальных
В \'
Доктор! Может быть, еще можно что-то исправить? К местным врачам обраща лась—невропатолог терапевт психиатр — результатов ника ких даже какая-то озлобленность в их бессилии Все удивля ются моей реакции на случившееся, смеются надо мной, говорят, что я просто не понимаю жизни .
Только сразу же вам скажу, на лекарства я не рассчитываю и гипнозу не поддаюсь Мне нужно слово сильное слово, чтобы я хоть немно1 о изменила свой взгляд на жизнь и остаток свой прожила со смыслом А меня не так просто переубедить, нет, не надейтесь
53 года, скоро пенсия (если доживу) Одинокая в полном смысле этого слова Есть две сестры, семейные, живут далеко Замужем не была, никаких связей с мужчинами не имела, мужчин презираю, ненавижу детей и беременных, но если дети ко мне обращаются, обхожусь с ними по-человечески, они ведь не виноваты в своем несчастном появлении на свет
Мужчины меня не обижали, не делали никаких пакостей Просто в детстве, лет двенадцати, я как-то шла по улице за солидными мужчинами и услышала, как они рассуждали о супружеской жизни, в чем она заключается С тех пор видеть их не могу, не переношу их Зспаха, летом из-за этого стараюсь ходить пешком, а не ездить транспортом Когда у нас в семье родился брат, я его возненавидела еще с пеленок
Пока не случилась моя беда, ничего страшного в одинокой жизни не находила Наоборот, мне завидовали Человек как человек, немного со странностями, упрямая, ищу правду всю жизнь, если чем недовольна, выпалю прямо в глаза Жила не хуже других, совесть не мучила, своей жизнью была довольна, хотя доставалась она мне трудно, потому что не верила людям, а сейчас вообще разочаровалась во всем
Приехав из Москвы в Н-ск, я устроилась секретарем в больницу. Главврач, начальница моя, была старше меня на шесть лет. При поступлении поинтересовалась, что за персо нал, что за люди, с которыми мне предстоит работать. Мне сказали: все хорошие, только начальник плохой. Стала при сматриваться. Одинокая, скромная, выдержанная, никогда го лоса не повысит. Однажды увидела: плачет. А меня судьба научила плакать с 1937 года, когда я осталась одна с малень кими сестрами и братом. Ее слезы растопили мое недоверие... Мне было 29, ей 35. Стала ей помогать, ходить в дом как свой человек, покупала продукты, вместе убирали, готовили. Не брала ни копейки. Иногда переходила жить к ней; доставляло удовольствие видеть, что она довольна моей помощью. И она была ко мне заботлива. Смеялась, что, мол, влюбилась, я не обращала внимания. Многие завидовали, что мы чужие, а живем лучше, чем они с родными.
Жили мы с ней в разных комнатах, ночевали отдельно (это чтобы у вас не возник вопрос, как у наших врачей, к которым я обращаюсь). Иногда, когда она поздно дежурила, или в буран, я выходила навстречу... Нескольких часов общения с ней мне было достаточно для поддержания духа. Вместе ходили в ки но... Если у нее собиралась компания, то я приходила только помогать готовить и убирать, ее друзей я не признавала, для меня существовала она одна.
Я так и думала, что мы доживем дружно до гробовой доски.
И вдруг все переменилось.
Появился жених. Ему 72 года (ей вот-вот будет 60).
Больной, перенес инфаркт, страдает гипертонией, к тому же пьет.
Заявила мне: «Лидочка, я выхожу замуж».
Раньше у нее бывали поклонники, но ничего серьезного. До 45 лет были и интимные связи, но как-то все проходило незаметно, вела себя очень скромно. Что же произошло? . Неужели долгое отсутствие мужчины заставило ее пойти на такой шаг? Что он сделал с ней? Обласкал, облизал?.. Не знаю, что и думать, потеряла покой, худею не по дням, а по часам, стала ужасно злая, плаксивая, спать не могу, не хочется жить на свете... Потеряла над собой власть. Разочаровалась в лю бимом человеке, которому посвятила 24 года сознательной жизни.
У вас возникает совершенно справедливый вопрос: что меня так расстраивает? Если я действительно доброжелатель, я ведь должна за нее радоваться! Я на это отвечу: всю моло дость, когда природа требовала 'от нее другой жизни, она прожила одна. А теперь, на старости лет (она и сама больная, сахарный диабет), что заставляет ее идти на это?.. Успокаива ют: «Это у нее проявление склероза, она догоняет упущенную молодость, скоро ей надоест». А она твердит, что ей нужен друг и что она женщина... Как можно так опуститься? Неужели все счастье в жизни, чтобы мужик был рядом? Какой ужас! Пони маю еще молодых, а старые что старых заставляет беситься?
Клялась, что я у нее одна, что больше никого нет. Теперь мне разрешено приходить только в гости, и то не часто. А я не могу без нее дня прожить, если ее не вижу, я больной человек, иду по улице и реву, как маленькая, сердце совсем не слуша ется... Без забот о ней жизни не мыслю, каждое утро бегаю под окно, чтоб узнать, что она жива. Боюсь, когда встречу этого обольстителя, сделаю из него лепешку. Если б он был порядочный, он не нарушил бы ритм ее жизни!
Помогите, доктор, не могу себя больше сдерживать. А вдруг одумается, и я ей еще буду нужна? Я бы ей все простила, никто не понимает, что у меня отняли жизнь...
N. N.
В Л'
Вы, наверное, не поймете, что меня мучает... Мне 1 8, учусь в университете, на рабфаке, есть родители, не испытываю материальных затруднений, учеба дается легко, собой недурна, говорить умею..
Жизнь моя поехала наперекосяк класса с седьмого, когда научилась задумываться.
В 1 7 лет поняла, что живу бесплодно, что нет настоящего развития, все по вершкам, все бледно. Решила себя казнить. Спалила тетрадку рифмованных излияний и приготовила пет лю; тут только вспомнила, что я у родителей единственный ребенок...
А потом случилось то, что вытащило меня из пустоты.
Погиб Он.
Погиб в Афганистане.
Он учился в десятом, а я в девятом. Был влюблен в меня, а я была влюблена в его одноклассника. Его не замечала. Никак не могла вспомнить лицо.
Нет, у меня не больное воображение, никакой сентимен тальности. Был у меня приятель, хороший парень, влюбленный сильно. Однажды проводил, постояли под зонтиком. Через день нелепо погиб, я была потрясена, но вскоре прошло.
А это...
Как слепая, шла на могилу, нашла . Было очень страшно там одной, среди памятников и деревьев, но я бы никогда не уходила оттуда
Одна подруга сказала «Он, наверное, позвал тебя в самый последний миг»
Он был снайпером, погиб, спасая попавший в засаду офяд Я потом узнала, что ему дали Героя посмертно, и мне стало не но себе, будю он куда-то отдалился
Знаю, у нас ничего бы не было, будь он жив Он был незаметный, у меня нет даже фотографии, горсть земли г могилы, и все Только ночью он будто живой, в это время душа живет, как насаженная на пику .
Однажды услышалось что-то беззвучное, к утру проясни лось Пошла с цветами к нему домой Открыла маленькая седая женщина, я раньше ее никогда не видела, но сразу узнала !' она как бы вспомнила меня, кивнула и ни о чем не спрашивала Сказала. «Сегодня день рождения».
Почти не разговаривали, рассматривали фотографии. Не хотелось уходить.
Она позвала снова: «Когда сможешь.. »
Л/ N
В А!
..Я тоже хочу рассказать вам о себе. Я начинаю прямо в лоб, говорю вам: «Я была неудачницей!» Вы катаетесь по полу от смеха, вы говорите: «Кто именно? Милый Кисик? Ослепительная красавица, умная, мудрая, удачливая, сангви ник с сильным типом нервной системы, счастливая владелица Жоржа, Сержа, Геночки и новой красной капелюхи? Ох, меня душит смех!» Ничего вас не душит, а вот перед вами я — какой вы меня видите — дело рук человеческих, а именно моих.
Вы там размышляете о правильном выборе ценностей. Хоть выбирай, хоть не выбирай, а все в мире начинается и кончает ся одним — счастьем. Меня ничто в жизни не интересует всерьез, все я считаю баловством, кроме счастья.
И вот я-то с моим-то умом и красотой была неудачницей! Сама не могу поверить! До самого конца школы ничего не понимала в жизни и в людях. Я была инфантильна, о счастье еще не подозревала, а так как все остальное в мире чепуха, го я ни в чем с жизнью не соприкасалась, плыла с сонной улыбкой и ничего о людях не знала — мне нечем было сопри коснуться с ними, чтобы заметить их.
Теперь-то ч знаю, что счастье начинается и кончается умом, а счастье нормальной женщины — это любовь мужчины, надеюсь, не возражаете. Но скольким же дурам так и не удается дойти до простейшей азбуки. Пока мужик считает, что ты его понимаешь, он любит тебя вечно. Как только он убедился, что ты дура и понимаешь его не в ту степь, — все, конец. А я была ох какая дура!..
В меня влюблялись тогда так же тотально, как и сейчас, и пеший и конный, от мала до велика. И мгновенно разочаровы вались! И чем дальше, тем мгновеннее! Я уже знала заранее, что мне и этого не удержать, я отчаивалась, я металась, я встречала каждого нового с такой суетливостью, что он тут же испарялся. О, какая я была себе и всем известная неудачница!
Наконец я поняла, что вслепую быка за рога не возьмешь, что надо уяснить, разобраться, что же это за штука такая — любовь.
Первый урок, полученный мною, гласил: «Не должно быть определенности. Нужно, чтобы было так: и да, и нет».
Да, нет, да, нет, да, нет.
Да.
Нет.
Да! — и так далее.
Тогда я по первости не поняла ровно ничего, но давайте я это теперь растолкую себе и вам!..
Я уловила сперва только самое главное: что законы любви есть. И что их надо уловить.
И это было началом начала!
Я сделала себя сама — своим умом!
Когда я полностью уяснила себе законы любви, когда я точно удостоверилась, что из А с непреложностью следует Б, а из С неотвратимо получается Д, — в тот момент я и стала сама собой, то есть такой, какой вы видите меня сейчас. Вы скаже те: «Что особенного, что в нее тотально влюбляются все, что она годами удерживает в состоянии сумасшествия такую эли ту, как Жорж, Серж и Геночка? Она так красива!» А раньше я не была так красива? «Она так умна!» А раньше я не была так умна?
Нет уж, милые вы мои, меня до неистовства любят мужчи ны и мне до исступления завидуют женщины только из-за моего эмоционального благополучия. В том начало и в том конец. За А следует Б? Из С обязательно получится Д? Так о чем волноваться в этом мире? Далеко не убегут, никуда не денутся!
Сначала я равнодушно взираю на обожаемых и любимых мною Жоржа, Серж • ч Геночку потому, что я же знаю твердо, что если я с ними буду А, то они будут Б, а если я с ними буду
С, то они будут Д, а тогда из-за чего же волноваться? Эмо ция — это состояние при недостатке информации! При избыт ке информации появляется безмятежность. То есть, говоря по-простому, я так уверена в них, что становлюсь до сонливо сти уверена в себе, а затем моя уверенность в себе сводит их с ума, и змея кусает свой хвост. Моя уверенность в себе порождает их любовь, а их любовь усиливает мою уверенность в себе, и так дело идет уже шестой год.
Женщины с ума сходят от зависти вовсе не от моей красоты — многие из них сами красивы! Нет, безумствуют они из-за моего эмоционального благополучия. А от чего безумствуют мужчины? От моей красоты? А где она была раньше? Нет, от моего эмоционального благополучия.
Влезьте в эмоциональное благополучие только один раз, а там вам из него будет уже не вылезти (тьфу-тьфу, не сгла зить!).
Но имейте в виду: эта вся наука только для сильных, умных и красивых, которых неудачниками сделало какое-либо недо разумение. Много надо силы и самодисциплины, чтобы путем ума и анализа вылезть из неудачников в счастливцы. Не учите слабых — Бог им подаст, это неудачники по призванию. Учите сильных, если они чего-то недопоняли и влезли в неудачи. А мне лично к моему полному эмоциональному благополучию прибавить нечего.
N. N.
...Интересно, как представляет себе читатель эту беднягу? Хищница, женщина-вамп?.. Обольстительная манипуляторша, секс-бандитша, купающаяся в дубленках?..
Такою она была только в собственном воображении.
Неизвестному адресату
Прости, что долго молчала... На твой вопрос «как стать любимой» (всего-навсего) отвечаю:
ПРОСТО ДО НЕВОЗМОЖНОСТИ.
Милая, ну зачем, ну хватит себя обманывать. Сколько ожогов уже убедило тебя, что одно дело — быть нужной, другое — нравиться, а совсем другое — любовь. «Быть цени мой» и «быть любимой>> — непереходимая пропасть.
Усвоим же наконец: любят не тех, кто полезен, не тех; кто хорош. Любят тех, кого любят. Любят за что угодно и ни за что. Любят за то, что любят. Никакая привлекательность к
любви отношения не имеет, никакой успех, никакая сила и красота, никакой интеллект. Ничего общего с благодарностью; если это благодарность, то лишь за жизнь, но не свою. Любовь не может быть заслужена, любовь только дарится и — прини мается или не принимается. Любовь — сплошная несправед ливость.
Подожди, подожди... Чем вот, например, заслужил твою любовь новорожденный Максимка, ну вспомни. Тем, что изму чил тебя беременностью и родами? Тем, что требовал хлопот, забот, суеты, расходов и треволнений, орал благим матом, пачкал пеленки, не давал спать, травмировал грудь?.. Своей красотой? Да там и смотреть-то не на что, надрывающееся исчадие — чем, чем оно нас влечет, чем владычествует?.. Сво им обаянием, приветливостью, понятливостью? Ничего этого и в помине нет, только будет или не будет, а есть ужас сплошной беспомощности. За что любить-то его? За то, что растет?.. А каким вырастет? Чем оплатит твои труды и страда ния? Скорее всего ничем, кроме страданий. Не за что, не за что любить это жутковатое существо. И мы с тобой были такими, и нас любили. Даже подкидыши, бросаемые выродка ми родителями, умудряются найти усыновителей, и дети-уро ды любимы лишь за то, что живут, хотя и жизнью это назвать почти невозможно. Чем же они добиваются любви?..
Что за странность упрямая в нашей природе — любить не того, кто тебе делает добро, а того, кому делаешь, не того, кто избавляет от страданий, а того, кто заставляет страдать? Ведь как часто это происходит, так повсеместно, что заповедь «воз люби врага» не выглядит столь уж неисполнимой. Так оно и получается, если по-здравому: любят тех, кто вредит, убивает...
Любовь измеряется мерой прощения, привязанность — болью прощания, а ненависть — силой того отвращения,' с которым мы помним свои обещания.
Откуда любовь? Почему любят, зачем любят? Никто на этот вопрос не ответит, а если ответит — значит, любви не ведает.
Под кровлей небесной закон и обычай родятся как частные мнения, права человека, по сущности, птичьи, и суть естества — отклонение.
Почему любят, зачем любят? — вопросы не для того, кто любит. Любящему не до них, любящий занят, заполнен — огнедышащий проводник. Любовь течет по нему.
А где же свобода? Проклятье всевышнее Адаму и Еве, а змию — напутствие. Вот с той-то поры, как забава излишняя, она измеряется мерой отсутствия.
Любовь неуправляема, но любящий управляем, и еще как Любящий управляем любовью, этим очень легко воспользо ваться, этим и пользуются вовсю свободные от любви. Не какая-нибудь казуистика, самый обычный быт.
Твой Максимка еще свободен от любви (как с нелю бовью — не знаю) Когда через него потечет любовь, неизве стно, пока он только пользуется твоей. И ею тобой управляет. А когда сам полюбит, тогда сразу перестанет быть таким искусным правителем, вот увидишь, станет беспомощным, как гы. И не сумеешь ему помочь, дай Бог не помешать Может быть, любовь постигнет его уже умудренным, на должности профессора амурологии, с уймой практичнейших знаний в загашнике, — и сделает все, чтобы он этими знаниями не воспользовался, — так управится, что про все забудет
Так что же свобода? Она — возвращение забытого займа, она — обещание... Любовь измеряется мерой прощения, привязанность — болью прощания.
Разве только сегодня!
Подборка «Ревность, страдальцы и жертвы». Слишком много вариаций на одну тему. Начнем сразу с ответа.
N N>
. Не угадали, ревность я понимаю не абстрактно... В каждом выступлении пытаюсь подвести научную базу имен но потому, что отношусь к этому делу ревниво. Нет, не дока зывал, что боль можно одолеть рассуждениями, хотя были попытки... Смею думать, что знаю о ревности все возможное, в том числе и то, как противостоять. Но противостояние не есть уничтожение, будем точны, а есть именно противостоя ние. Сопротивление без самообмана.
Противник должен быть хорошо изучен.
Раньше любви. Кажется естественным, что любовь порож дает ревность, но это не так. В природе первична ревность, предшественница любви, относящаяся к ней Примерно так, как обезьяна к человеку
Маленькие дети, за редкими исключениями, сперва начина ют ревновать, а потом любить. У тех животных, где еще трудно заподозрить что-нибудь похожее на любовь, ревность уже процветает. На эволюционной лестнице отсутствие ревности совпадает с отсутствием избирательности в отношениях, ма лой индивидуализацией и тупиками развития (черви и мухи совсем не ревнивы). Ревность начинается там, где НЕ ВСЕ РАВНЫ и НЕ ВСЕ РАВНО. Охранительница рода, спасительни ца генофонда от хаотического рассеивания; утвердительница права на жизнь достойнейших; побудительница развития — вот что она такое в природе. До человека: чем выше существо по своему уровню, тем ревнивее.
Ревность очень похожа на страх смерти. На заряде ревно сти и взошла любовь, на этих древних темных корнях. Первый прием кокетки — заставить поревновать. Ревновать, чтобы любить?!
От собственности до единственности. «Мое!» — кажется, только это и твердит ревность, только это и знает, только в этом и сомневается... «Я! — Только я! Мое! — Только мое!»
Да, собственничество, откровенное, с бредовой претензией на вечность и исключительность, с нетерпимостью даже к тени соперника, даже к призраку...
Если мы соглашаемся, что любовь — желание счастья из бранному существу, при чем здесь «мое»?
Ответа нет. Какой-то темный провал.
Собственничество распространятся и на множество иных отношений, накладывает лапу на все, любовь лишь частность. Если человек собственник по натуре, то непременно ревнует, даже когда не любит: это то, что можно назвать холодной ревностью — ревность самолюбия. А любовь без собственни чества возможна.
«Я вас любил так искренно, так нежно, как дай вам Бог любимой быть другим».
Ревность другая, не унижающая. Соперничество в благо родстве. Так безымянные живописцы соревновались в писании ликов.
Отелло и остальные. «Отелло не ревнив, он доверчив». Пушкин, познавший ревность отнюдь не абстрактно, увидел это очевидное в образе, ставшем синонимом ревнивца. Отелло не ревнивец, а жертва манипуляции. Не он убил, а его убили. Лишая жизни возлюбленную, он казнил самого себя, отправил в небытие свой рухнувший мир.
Ревнивцы доверчивы только к собственному воображению. Ревнивец сам делает с собой то, для чего Отелло понадобился Яго. Характерна повторность, клишированные переносы. Опыт, логика, убеждения — напрочь без толку. Какая-то фаб рика несчастья... Знаю некоторых, ревнующих в строго опре деленное время суток, подобно петухам, по которым прове ряют часы. Приступы могут пробуждать среди ночи, как язвенные. С несомненностью, эти люди ДУШЕВНО больные; но психика может быть совершенно неповрежденной и даже высокоорганизованной...
Ревность — боль, и в момент ревности, в любом случае, к ревнующему надлежит подходить как к боль-ному, и он сам, что труднее всего, должен подходить к себе именно так. Если утрачивается вменяемость, шутки плохи. Это должны знать и те, кто позволяет себе поиграть на ревности для поддержания, скажем, угасающей любви.
Да, любовь больна ревностью, как жизнь смертью. Сколько ожегшихся не допускают себя до любви и предпочитают мучиться одиночеством или растрачиваться в безлюбовных связях...
Разведенная женщина средних лет поведала мне историю болезни своей любви.
«...Сначала ревновали по очереди, как все молодые. Когда начал пить сильно, ревность стала его привилегией. Мучил и унижал, мучился и унижался. Следил, подвергал допросам, угрожал, избивал. А какими словами обзывал... Культурный человек, умница, талантливый. Ревновал к прошлому, к буду щему, к моему воображению, ко всему и всем, чуть ли не к самому себе. Многие часы изводил, требовал признаний в изменах, в желании измен. А я не изменяла и не помышляла. Но он так упорно внушал, что измены стали мне сниться, и однажды я имела глупость ему в этом признаться. Что было в ответ — не описать, едва осталась в живых. Каждое утро теперь начиналось с вопроса: «Ну, с кем сегодня переспала?..»
На шестом году решила развестись. Не хватило духу. Лю била. Знала, что и он любит, хотя сам неверен. Пока ревновал он, у меня ревности не было. И вот совершила еще одну глупость, от отчаяния, поверив совету подруги наклеветать на себя. «Ревность — только от сомнений, только от неопределен ности, — уговаривала она. — Если будет уверен твердо, сразу успокоится или уйдет».
Придумала себе связи, романы, изготовила даже «вещест венные доказательства», любовные письма... Как-то ночью ему все выложила. Можете ли представить, он действительно успокоился. Ни слова упрека, всю вину взял на себя. Никуда не ушел. Бросил пить, стал идеальным.
Но тут что-то случилось со мной. Словно зараза ревности перешла вдруг с него на меня Не устраивала сцен, изводила по-своему — молчанием, напряженностью Так прожили еще около двух лет
Наконец не выдержала. Задумала попробовать и вправду изменить Был у меня давний поклонник, еще дозамужний. Встретились... Ничего не вышло. Не могу без .любви, хоть убей. И тогда отважилась сделать «обратное признание», опровер жение... Вы уже догадываетесь, к чему это привело. Все нача лось сначала.
Промучилась еще год, развелась. Сейчас жизни лучше оди нокой представить себе не могу. А он потом был женат трижды..»
Состав букета. Очень часто- комплекс неполноценности — физической, интеллектуальной, социальной, какой угодно. Не доверие себе, страх сравнения. Если эти чувства в сознание не допускаются, то переплавляются в агрессивную подозритель ность или ханжество низшей пробы. Пьянство усиливает, про воцирует. У женщин — беременность, климакс, бездетность, гинекологические неполадки. Психотравмы детства: острые переживания одиночества и отверженности, весь букет Омеги. Если ребенок «недокармливается» родительскими вниманием и любовью, если принужден бороться за них, то, с большой вероятностью, вырастет повышенно ревнивым; если «перекар мливается» — то же самое.
Я встречал, однако, и ревнивцев, уверенных в себе во всех отношениях, гармоничных. Чаще всего повторяющаяся исто рия: контраст между чистотой первой любви и грязью первого сексуального опыта. Ревность не просто собственническая, а сродни брезгливости, похожая на невроз навязчивости, при котором то и дело приходится мыть руки.
Есть и ревность, связанная с тайной неудовлетворенно стью: запретное влечение приписывается другому. Есть и осо бый тип, нуждающийся в ревности, — ищутся поводы только в моменты близости...
Понять, на чем держится, — уже некий шанс...
Кроме старой английской рекомендации: «Не будите спя щую собаку», — не знаю иных средств, могущих укротить это животное в домашних условиях. Но стоит еще напомнить, что самую больную и темную душу осветляет старое лекарство, именуемое исповедью, и если бы оба дозрели до отношений, когда можно раскрыться друг другу, как врач врачу. .
В Л.
...Ну так что же, сказать? Ты настаиваешь? Не хочешь успокоения, хочешь правды? Берегись, правда гола. Ты жаж дешь чистоты и безгрешности? Желаешь знать, сколько этого у нее?.. Обратись к себе. Вычислил? У нее ровно столько же. Ты не отвечаешь за свои сны? Она тоже. Тот командировоч ный эпизодик не в счет?.. У нее тоже. Может быть, и ты тоже не в счет. Армия рогоносцев велика и могущественна, ее возглавляют лучшие представители человечества. Разумеется, в эти рога не трубят. У тебя тонкое чувство истины?.. Ну так плати, снова обратись к себе, вспомни, когда ты солгал ей в последний раз?.. А она не имеет права?..
Напоминаю: душа — это свобода, оплачиваемая одиночест вом. Свободу никто ни у кого отобрать не может, даже сам обладатель...
Неважно, что было, чего не было, что будет, чего не будет. Ты должен знать, что возможно все. Изгони сомнение. Прими все заранее. Да, измена похожа на смерть, и ревность неотвязна, как страх смерти. Но разве ты только сегодня узнал, что смертен?..
Налог
Загадка для двоих: прибежище гостей, немеркнущий предмет домашнего убранства, дремотная купель недремлющих властей и личных катастроф безличное пространство.
Гадаем в темноте. Колдуем с юных лет. Всяк теоретик здесь, а кое-кто и практик, но скромен результат, и с дамою валет не сходятся никак, и портится характер...
Природный возраст разума в сравнении с возрастом сексу альности даже не младенческий, а эмбриональный.
Едва зачавшись, дитя объявляет войну родителю.
Нет животных, кроме человека, у которых секс подвергал ся бы запретам. Но нет и другого такого сексуального живо тного. У всех прочих — естественное ограничение брачными сезонами, выращиванием потомства, условиями питания и т. д. Только человек не знает удержу, не останавливает даже бере менность (хотя по части потенции никакие донжуаны не срав нятся с хомяками и кроликами).
Не скроем, кое-что свою играет роль, известный ритуал предполагает меткость, и даме не валет приличен, а король, но короли в наш век порядочная редкость...
По природной логике размножение должно быть тем силь нее, чем меньше надежды выжить. Кто слаб, плохо защищен, рожает беспомощных детенышей, тому и приходится рожать их почаще и побольше числом, имея к тому соответствующее усердие. Мощные размножаются трудно. Не слонам же при носить приплод двенадцать раз в год.
Мы были слабы. Тысячи и миллионы лет мы были фанта стически слабы. Громадная детская смертность еще на памяти живущих была нормой; в неисчислимом множестве умирали и молодые люди, успевая оставить сирот или ничего не успевая... И вот возмещение за безкогтистость, за отсутствие острых клыков и ядовитых зубов, за беспомощность перед грозными хищниками, за бешенство голода, за неистовства эпидемий — и за глупость, за безысходную вселенскую глупость. До време ни — единственная родовая надежда когда-нибудь стать чем-то другим. Избыточной половой инстинкт. Неутолимая жажда зачатия, благословление и проклятие...
Постель, увы, постель. Распутье всех мастей, о скольких новостях ты рассказать могла бы, но строгий нынче стиль в журналах для детей, и с розовых страниц седые скачут жабы.
При чем здесь короли? Да и о чем жалеть? Прогресс во всем таков, что плакать не годится. Ложимся мы в постель всего лишь поболеть, поспать, да помереть, да лишний раз родиться...
У моей прабабки было двадцать детей; род продолжили девять. Здоровая женщина способна ежегодно рожать по ре бенку. Яйцеклеток, готовых к этому, у нее примерно пятьсот, недозревающих остается около ста тысяч. А если бы достигли своей цели все сперматозоиды только одного мужчины (счи тая, что все они соответствуют своим притязаниям), за какое-нибудь столетие можно было бы запросто заселить его потом ками целую галактику, да еще не хватило бы места, передрались бы. Где экономия? Во скольких поколениях наки пела избыточность?..
Всю жизнь кровь и ткани заполнены неким коктейлем, могущественным, как живая вода. Состав его у каждого непов торимо свой и зависит как от наследственности, так и от питания, образа жизни и от прожитых лет, наподобие качества вина, но далеко не всегда с улучшением... В1гутри нас — сти хия, творящая наши облики и желания, нашу мужественность, нашу женственность. Гормоны действуют на всех, им подвла стны и головастики, и бабочки, и быки, и гориллы. Посланцы от одних генов к другим. Подходя к клеткам, передают депеши: «Пора!.. Время действовать, расти, развиваться!..» Или наобо рот: «Прекратить... Остановиться, заглохнуть... Сменить про грамму...» Самые древние спайщики многоклеточных организ мов, дирижеры таинственных партитур.
Прямо под мозгом сидит, прикрепившись ножкой, верхов ный представитель гормонов — гипофиз. Зовут его еще моз говым придатком, но он сам, наверное, поспорил бы, кого чьим придатком считать. Хоть и слушает кое-какие указания вы сших инстанций, зато оказывает на них такое влияние, что только держись. Весь телесный облик строит по своему произ волу: захочет — сделает карликом, захочет — гигантом, жир ным или тощим, складным или нескладным. Распоряжается и характером...
Подчиненные железы тоже стремятся влиять на все, что возможно. Щитовидная, дай ей чуть больше воли, норовит наводнить организм кипучим адреналином, дрожливым беспо койством, иссушающей нетерпеливостью, гневным ужасом выпученных глаз... А если ее придушить, будет вялость, апатия, скудность мыслей, пастозное ожирение — микседема. Кора надпочечников, этих трудовых близнецов поясницы, в разнуз данном состоянии может раздуть человека бочкой, бес совестно оволосить все, кроме головы, превратить в обжору и хрипуна...
Половые гормоны не особенно оригинальны. По химии очень близки к корково-надпочечным: одно и то же стероид ное кольцо, и в действии много общего. Чуть переменилось кольцо — и вот из гормона, регулирующего воспаление и обмен калия-натрия, возникает мощный мужской, от которого грубеет голос, развиваются мышцы и сухожилия, растут боро да, кадык, пенис, расширяются плечи. Появляются претензии стать Альфой: драчливость, самоуверенность и определенность в решениях (что, конечно, не гарантирует мудрости). А после еще одной маленькой перемены в кольце получается гормон, благодаря которому приходят менструации, вместо плеч рас ширяются таз и бедра, кожа становится нежной, голос мело дичным, а психика... Это эстроген, его можно определить как гормон Любовницы. Микропримеси есть и у мужчин, что у некоторых заметно и в голосе, и в поведении. Но стоит его чуть-чуть изменить, снова слегка приблизив к мужскому, как ои превращается в прогестерон, гормон Матери. От этого гормона женственность обретает зрелость и черты некоей силы, родственной мужественности. Он вдохновитель бере менных и кормящих, ярый антагонист своего легкомысленно го предшественника.
Мы много знаем и обо всем судим. А все зверюшки и звери, которыми мы побывали... Они всего-навсего продолжают жить.
Они жили в безднах тысячелетий, в бездомье океанов и джунглей, в беспамятстве потопов, ледников и пустынь, в свирепом троглодитском убожестве. Инстинкты стреляли в упор, каждый промах был смертью. Законы читались по свер канию глаз и судорогам челюстей. Право и суд вершили массивы мускулов, верность нервов, молнии реакций — секун ды и сантиметры — не ради рекордов, а ради спасения. Отбор работал с хорошей спортивной злостью: мучайтесь, а там видно будет. И был такой недавний сезон — продолжительно стью, быть может, полмиллиарда лет или поменьше, — когда сеятель, дабы продолжиться во человецех, должен был как можно быстрее загораться энтузиазмом, делать свое дело без лирических отступлений и, после короткого отдыха, побыст рее начинать новую посевную. Вот почему неопытный муж обычно опережает жену, даже не будучи эгоистом и даже именно поэтому, — из-за тревоги за неудачу. Неисчислимые легионы его предков должны были успевать оставить семя в лоне произрастания, успевать как-нибудь. Не будь этой поспешности, не было бы человечества...
А почему такую подлую услугу оказывает тревога?.. И это легко вычитывается из прошлого. Инстинкт самосохранения и половой — антагонисты: либо спасать жизнь, либо произво дить новую. Нет никого бесстрашнее, чем существо, охвачен ное любовным пламенем; превосходит его лишь родитель, защищающий детеныша. И нет никого равнодушнее к востор гам любви, чем тот, кто спасает шкуру. Почти все случаи и мужской и женской несостоятельности — производные от тревоги: боимся ли мы ударить лицом в грязь, не желаем беременности или бессознательно вспоминаем детский испуг. Зато потом секс вздымается с остервенелым намерением ото брать свое. Свежепережитые опасности умножают страсть. Так возникают и некоторые извращения...
Ах, если бы любовь могла нас научить тому, о чем в статье профессор умно пишет, то не было 6 нужды жену его лечить и дочки, не спросись, не делали б детишек.
Ах, если бы любовь... Но полноте вздыхать. Не лишне, может быть, общаться понежнее, но укреплять бюджет, бороться и пахать, как говорил поэт, значительно важнее.
У некоторого числа женщин (порядка 15—30 процентов) гинекологи и сексопатологи диагностируют «фригидность» — половую холодность. Лечат, занимаются и мужьями; но шан сы — только в случае, если преобладают причины психиче ские, включая и сексуальную безграмотность.
Женщины, у которых удовлетворение в форме оргазма природой не предусмотрено, относятся к материнскому типу гормональной конституции. Чадолюбивы, трудолюбивы, забот ливы, самоотверженны... Не понимая своей природы, упорно лечатся от «холодности» или даже идут на такие меры, от которых холодеет душа... Более мудрые находят счастье, при нимая свою данность и раскрывая себя в счастье любимых. А многих сбивают с толку призрак несуществующей единой «нормальности», предрассудки самого низкого пошиба, сексу альная зависть.
Мы еще не прочли прошлого, в нас живущего, и на сотую долю — лишь искры догадок..
Для продолжения рода вполне достаточно, казалось бы, извержения семени — мужского оргазма. Но есть зачем-то и женский. Есть женщины, способные к оргазмам многократ ным, несравненно более интенсивным и продолжительным, чем у мужчин. Для деторождения — явное излишество. Зачем же?..
Биологическая подстраховка, многообразие способов до стижения одной цели? Без горячих женщин вероятность вы живания человечества в ледниковый период, вероятно, была бы угрожающе малой?
Природа не знает мер и весов. Принцип избыточности заставляет ее создания далеко превышать свои цели, а это оборачивается страданиями...
Оргазм имеет две стороны: физическую (телесно-исполни тельную) и психическую.
Эта последняя и есть биологическая приманка, на манер наслаждения пищевого и многих иных. Один из природных способов побуждать живые существа к размножению — заря жать их влечением к этому переживанию и, пропорционально влечению, наказывать мукой лишения... «Один из» — потому что есть и другие, высшие. Например, прямое влечение к материнству, проявляющееся уже у маленьких девочек, или встречающееся и у мужчин стремление к такому общению с инопилыми, где секс принимается лишь как налог.
В важнейших делах природы нет ничего однозначного, достигаемого только одним путем. Поэтому-то наверное, и собрались в человеческом подспудье едва ли не все звери: и ревнивые павианы, и ражие петухи с манией многоженства, и гаремные курочки с их прохладной верностью, и паучихи, пожирающие одного супруга за другим, и строгие моногамы-лебеди, и чудесные аисты, не изменяющие никогда
Репортаж из звериной шкуры
Читатель, помните ли, что такой ролевой Негатив? В этой исповеди — снова о нем Самоописание математически точное
В Л'
Несколько раз пыталась написать вам, но в голове такая мешанина
С некоторых пор, стыдно сказать, но я веду себя как полная идиотка и псих. Хуже всех отношусь к сыну. Ему всего о лишь полтора годика, он совсем неопытный, еще только учится всему, не все у него получается. А у меня гак. Ясик наделал в штанишки, он в этом виноват, я его луплю. Разбил чашку — опять виноват, чай разлил или суп на себя, я опять в ярости и кричу, что мне надоело стирать, а он такой... Хотя дело и не в стирке, больше злит, что негде сушить...
Но ведь он-то ни в чем не виноват, у него нет опыта, он малыш! И между прочим, вижу, что он старается, как лучше!
И понимаю, что не права, что дура набитая, но ничего не могу с собой сделать.
Не понимаю, что творится со мной, раньше такой не была. И ребенок был долгожданный, желанный (в первый раз надо рвалась, недоносила). Все оберегали меня, только б опять не случилось. И вот Ясик родился, такой славный...
Где-то до полугода все было нормально. Бывало, злилась, но как-то про себя, на нем не отражалось.
Все было понятно и объяснимо: почему не спал иногда ночью, почему днем временами плакал. Привыкал к нам, к режиму, ко всему... Каждый день доставлял мне столько радо сти, каждый день находила в нем что-то новое, менялся и рос на глазах. Очень старательный!
И ведь было куда тяжелей, чем сейчас. Муж помогал во всем. А потом устроился на дополнительную работу, началась у него суетная жизнь, даже нормально пообедать не мог, все куда-то спешил, то надо что-то достать, то оборудовать, где-то бегал... Стал тоже какой-то дерганый, нервный, нам с сыном меньше внимания доставалось, ссориться начали чаще. А я уж очень трагично воспринимай/ малейшую размолвку с ним, и он стал уже обижаться, и надолго чего я совсем не могу перено сить. Мне надо помириться сию минуту, иначе вся изведусь. И вот эта злость, когда на мужа, когда и на себя, начала выли ваться на бедного, ни в чем не повинного Ясика, если он попадался под руку...
Никакой силы воли!
Чем больше даю себе обещаний и разных клятв, что не буду вот с такого-то дня психовать, злиться и, самое главное, бить ребенка, — тем хуже, получается еще хуже!.. Ведь я должна его любить, проявлять самые нежные, добрые, материнские чувства, а после таких мыслей закипаю еще больше. Злость на себя, на свое бессилие. Наверное, нет таких матерей, как я. И куда все пропало? Я не хочу быть такой! Я хочу быть, как и раньше, хорошей, веселой, любящей матерью и, конечно же, ласковой, нежной супругой. А я будто собака, спущенная с цепи.
Утром могу проснуться уже с готовым плохим настроением и тут же ни с того ни с сего злюсь, ору, все кругом виноваты. А в чем?!. Чем больше думаю над этим, тем больше запутыва юсь, голова пухнет. Все взаимосвязано, кто же знает, где зарыта эта проклятая собака? Может, еще в детстве?..
Да. уверена, что именно там.
Никогда не отличалась спокойствием, вспыльчива, эгоист ка, хотя окружающие считают меня доброй, щедрой душой Эгоизм мой в том, что я требую от близких много, а ничего им не даю, заострила внимание на себе и своих нервах, требую к себе щадящего отношения, а как отношусь сама?.. Страшно подумать, что будет дальше, если не изменюсь. Сама своими руками угроблю сыну детство и всю судьбу исковеркаю, убью радость, превращу в идиота.
Замечаю уже плоды... Ясик или бояться меня стал, или что, но, в общем, папу любит больше, провожает его со слезами, от шеи не оторвать, а меня отпускает спокойно, машет рукой и идет играть. С моих рук к папе идет всегда охотно, а вот с папиных ко мне чаще не идет. А я, дура внушаемая, вбила себе в голову, что он меня не любит (заодно и папу приплела), и это тоже отражается на настроении...
В голове полный сумбур, и, видимо, в письме получилось то же, что и в голове.
Так дальше нельзя, иначе я потеряю и мужа, и сына, и все... Друзья удивлялись, как это я не умею обижаться. А теперь...
Первые полтора года мы жили удивительно дружно, были самые счастливые. Он лечил меня своим спокойствием. А я сама себе удивлялась, куда девалась моя вспыльчивость, рез кость. На замечания начальства на работе стала реагировать спокойно и даже с юмором. Почти сразу же после свадьбы заметили во мне эти перемены — коллектив у нас участливый и все на виду...
Может быть, эти четыре стены, в которых я, как заключен ная, томлюсь уже полтора года, убили во мне все чувства?
Но ведь сын — это же радость, это должна быть самая главная радость! Должна же быть?.. Ищу в себе эту радость и не нахожу. Играть с ним совершенно Не умею. А когда, бывает, пытаюсь играть, то во мне оказывается как будто кто-то другой, со стороны, и посмеивается: «Фу, какая сплошная фальшь, неестественность!» Он мне очень мешает, этот другой во мне. Бросаю играть с ребенком, злость опять закипает...
А иногда — вдруг освобождаюсь от чего-то, становится легко, все чудесно. Целый день резвимся, играем самозабвен но. И в такие дни Ясик, я замечаю, намного спокойнее и послушнее. Светлые, радостные дни, но они крайне редки!.. Чаще гораздо, когда день начинается хорошо, я же его и порчу. А случается и у Ясика вдруг непонятный протест, непослуша ние, или просто рев закатит, какое-то время держусь, потом срыв... Что же я делаю?..
Рассказывать надо всю правду, но все я не в силах описать... Один факт, видимо, имеет отношение к моему настроению.
Мы живем с мужем уже почти три года. И за все это время никакой радости от близости, ни разу. Кажется, вроде бы могу обойтись и без этого, но нет, это только кажется. Желание может пропадать даже на полгода, а тут и конфликт, это понятно. Ну а если и появляется, толку все равно никакого. И тут я тоже виновата, надо лечиться.
Есть некоторые обстоятельства, о которых я не могу ре шиться написать даже вам. Видимо, они подсознательно вспо минаются, и поэтому я такая бесчувственная. Это всего лишь догадки.
Поверьте, мне страшно, страшно необходимо вырваться из звериной шкуры.
N. N.
N. Ш
Чтобы не было и в моем письме мешанины, скажу попросту, совершенно секретно: вы действительно глупая.
Вместо простой веры в лучшее, спокойной и твердой веры, которая только и позволяет БЫТЬ ТАКОЙ, КАКАЯ ВЫ ЕСТЬ, — прекрасным человеком, вы себе говорите: «Надо!», «Должна!» Вполне уподобляясь тем миллионам мамаш, кото рые этим «надо» и делают своих детишек не такими, как надо...
В этом главная причина того, что из вас выскакивает злющая черная собачонка. Чем больше «надо», тем она актив нее и злей. «Надо» любить ребенка? — Так вот же, получай!..
Все остальное — накапливающаяся усталость, монотон ность обыденщины, бытовые неурядицы, «четыре стены», не достаточность взаимопонимания с мужем, неудовлетворен ность в интимном — что-то значит, конечно, и проистекает из того же «надо». Это «надо» заслоняет от вас уйму радостей. Это «надо» не дает вам чувствовать праздник жизни. И если с «надо» вы пойдете из четырех стен в райские кущи, собака и там залает и кого-нибудь да укусит.
Все ваши радостные минуты были просветами внутреннего освобождения. Так было и в любви, и в материнстве, и на работе — внутренняя свобода вас озарила до удивления себе. Вы можете быть свободной!
...Что делать? ЧТО ХОЧЕТСЯ.
Безумно трудно, предупреждаю.
Можно начинать каждый день с обозрения: что сегодня ХОЧЕТСЯ ДЕЛАТЬ? Может статься, что и совсем ничего не хочется. Тогда можно спросить себя: а что МОЖНО НЕ ДЕЛАТЬ? Если вам ответится, что такого нет, не верьте — всегда есть то, что можно не делать, таких дел на свете подавляющее большинство. Для проверки проведите неделю экспериментального ничегонеделания или хоть день. Вам бу дет отчаянно трудно ничего не делать!.. Однако же, если выдержите, катастрофы не произойдет, все останется на мес тах, дел не прибавится и не убавится.
Начинайте день с внутреннего отпуска, им же заканчивай те. И среди дня отпускайте себя в отпуск, когда захочется, это можно делать, продолжая дела. Я в отпуске — вот и все. Что хочу, то и делаю.
При таком настрое собачка займет подобающее ей место. Будет, конечно, лаять по долгу службы, а отлаиваясь, уползать в конуру...
Не обещаю, что вы больше никогда не обидите своего ребенка, — и вы себе этого не обещайте. Сами увидите, как все пойдет, только верьте, что вы хорошая мама и жена, верьте, что вы хорошая. Потихоньку повторяйте себе иногда: «Ты хорошая... ты хорошая», — и когда встаете, и когда про сыпаетесь, и когда что-то нехорошо. Если вдруг дрогнет рука на несмышленыша, успейте себе шепнуть: ты хорошая...
Вы останетесь вспыльчивой, ну и что же. Быть хорошей можно по-разному. Если уймется «надо», мера найдет себя сам» верьте в это. Черная собачка должна работать, собачке-то кан раз надо работать — понимаете теперь, какой к ней
ПОДХОД?..
...О «некоторых обстоятельствах». Догадываюсь. Добрач ные эпизоды, детские глупости? Неумный взрослый контроль, все то же «надо» под видом «не надо»?.. Как раз здесь, как ни странно, подробности не существенны. Никакого значения, кроме того, которое вы придаете этому сами.
Ваше глупое «надо» присутствует и в вашем отношении к близости. «Надо это испытывать», «должна быть радость», должен быть «толк»... Что за толк? Выполнение обязанности наслаждаться?..
Вы сами заметили, что внушаемы. А лечение волей-неволей направляет внимание на то, что вы, вместе с доктором, будете считать своей болезнью и лечить как болезнь. Скорее же всего это вовсе не болезнь, а лишь ваша индивидуальность, которую стоит спокойно принять, не требуя от себя невозможного. Тогда только и раскроется возможное...
В. Л.
«Экстрасекс»
Пациент Ж., параноик, неоднократно помещался в буйные отделения за дебоши в цветочных магазинах. После каждого очередного курса лечения направлял в различные инстанции письма. Содержание их сводилось к доказательст вам, что цветы — это половые органы. В начальной стадии болезни приковал жену цепью к кровати, всюду усматривал половые намеки, всегда оказывался правым...
Что ж, стоит иногда вспомнить и о первичном смысле цветения. Жаль, что такая открытая чистая роскошь дана не нам. По части эстетики пола мы примусы, по выражению одного студента (так он и сказал: человек принадлежит к отряду примусов), действительно поставлены природой в пла чевное положение и вынуждены быть эстетическими парази тами.
Какой архитектор спроектировал этот совмещенный сан узел?..
Любовь — средство против брезгливости? Да, в том числе.
И все же, будь моя воля, я бы слегка переконструировал человека...
Иногда, весной особенно, люди на улицах становятся цве тами — толпы цветов, многие хороши, немногие прекрасны, все удивительны... А я бормочу: да поймите же наконец, что Bqe мы цветы, и нет среди нас ни одного одинакового, и все мы нужны — и ты, шофер-иван-чай, и ты, школьница-ромашка, и ты, старый папоротник-пенсионер!..
Следующее письмо ко мне приведу без ответа.
В. А!
Вам, наверное, уже привычны обращения не по адресу; но если другого нет, а небо не отвечает... Вытерпите, пожалуйста, и мою частичную исповедь. Не прошу ответа, хотя, может быть, я себя обманываю.
Мне 34 года, офицер. Нахожусь далеко, отпуска редки. Не люблю их и всегда жду с нетерпением — сейчас поймете... Не удивляйтесь фехтовальности стиля — рапирист, побеждал кое-кого из именитых; увлекался и пятиборьем. Потомственный библиофил, любитель иностранных языков. Мечтал стать пи сателем, но судьба распорядилась иначе.
Жена на четыре года моложе. Преподает испанский.
Проблема (если это считать проблемой) более чем ба нальная. Сексуальная дисгармония. Восемь лет образцовой несовместимости. Медицински обследованы, оба здоровы Та кого здоровья никому бы не пожелал. Сложность в том, что мы продолжаем любить друг друга. Вкладываю нашу фотокар точку с близнецами, им уже по шесть.
Возможна ли мысль о разводе?.. Да и другие обстоятель ства...
Изменял. Перепроверял себя, изучал проблему с «той сто роны». Ничего, кроме грязи и пустоты, неискупимой вины. Без любви не могу, хотя в смысле исполнительном все в порядке, к сожалению, даже более чем. Автомат этот может удовлетво рять все запросы до оскомины, получая взамен ахи, охи и притязания на продолжение плюс механические оргазмы (не навижу это сморкательное словечко). Постигало иногда и счастливое бессилие, от отвращения к себе, не согласовавше гося с восхищенной требовательностью партнерш.
Пройдено, безвозвратно. Люблю Ее. В верности ее уверен почти... Вероятность аналогичных экспериментов, длительные отлучки... Нет, у н е е этого быть не может, уверен (обре таю уверенность путем написания: привычка к рапортам).
Жена ничего о «той стороне» моей, конечно, не знает. Но, возможно, догадывается — сдержанно-ревнива, в шутливой форме. Ревнив ли я сам, не могу понять. Первую школьную подружку у меня похитил какой-то оператор с колесами — огорчен не был нимало, напротив. Через несколько лет встре тил: выпрыгнула из машины пошикарнее, вся в дубленках и золоте, тут же дала знак, что можно возобновить. Эта особь была развращена еще до рождения.
Случались сюрпризы и в последующих связях, но не по мню, чтобы хоть раз шевельнулось что-то, похожее на уязвлен ность. Переставали существовать, вот и все. Наверное, для самца не вполне типично, или хорошо отработанная защита. Меня зато ревновали беспрерывно, имел успех, мало поль зовался.
Думаю, что существуют два вида ревности: нижняя и верх няя, условно говоря. Верхняя относится к нижней примерно так же, как состязание музыкантов к собачьей грызне. Поз вольте не развивать эту тему.
Не мне вам докладывать, что чистота — не самое распрост раненное достоинство жен, и в частности офицерских. Как приватный историк нравов, не отношу эту статистику на счет современных свобод. Эмансипация, по-моему, ни при чем, соотношение Пенелоп и Мессалин — величина постоянная: природа всегда находила себе лазейки. Не моралист, не осуж даю и безлюбовный секс, но для меня это планета, где дышат угарным газом.
...Она пришла ко мне девственницей. Весь мой прошлый опыт сгорел моментально.
Первые три месяца (чуть больше, чуть меньше?) — беспа мятство. «Медовые» — не про нас. У нас был потоп, ядерный взрыв. Ничего не понимали и ни о чем не думали. Можете ли представить двух голодавших миллион лет, кинувшихся пожи рать друг друга. Несло на океанской волне...
Проснулись. Два обглоданных трупа. Подавленность, опу стошение. Не знали, как оживать.
Вот — да, вот тогда... Наверное, что-то перерасходовали или выжгли за этой гранью... На сегодня у нее холодность до степени отвращения к близости, а у меня отсутствие энтузи азма. Возникают и до сих пор непроизвольные желания то с одной стороны, то с другой, но всегда невпопад, всегда взаим ное торможение, бдительно стерегущий бес-разрушитель. А еще говорят, у всякой любви есть ангел-хранитель, слышал такую байку. Нашего давно пора расстрелять, он садист.
...Интересно! — только сию секунду вспомнил, что анало гичный бесишка посетил меня в подростковые годы, в школе бальных танцев. Я еще с той поры любитель старинного изящества, в том числе и в движениях; современные упражне ния, извините, внушают колики, по-моему, это слабительное для павианов. Недурно сложен, повышенно музыкален, все давалось блестяще, кавалер номер один. Но была одна из партнерш, девочка, которая как раз нравилась больше всех, заглядение — первая дама. И вот с ней-то у нас как назло — ни в какую, на нас можно было учиться, как отдавливать друг другу носки. На выпускном вечере мы это превратили в потеш ный номер и сорвали утешительный приз.
Простите, буду отвлекаться и дальше Не знаю, какова степень вашего скепсиса Яне верю в ее холодность, не верю, как и в свою импотентность, которой нет. Какая-то жуткая путаница Будто оба угодили шеями в перекрученную петлю, дергаемся, затягиваем
Трижды ходил к специалистам, именовавшим себя сексоло гами С одним не стал разговаривать увидал сытую, сальную физиономию и — назад
Ко второму пошел, прихватив одну импортную секс-игруш ку, для баловства Не понадобилось, это была женщина с несклоняемой фамилией, молодящаяся Очень умная и кор ректная Ничего не пришлось рассказывать, только вставлять в ее монолог кивки" да, да Так, точно, так Кивал и ее лошадеобразный молодой ассистент, от него пахло угарным газом Мне показалось, что она держит его на гормонах Говорила безостановочно, незаметно перешла от общенравст венных рассуждений к практическим рекомендациям Кивал все согласнее Я все это знал, давно знал — я грамотный и любознательный Скулы свела зевота .
К третьему занесло уже просто из любопытства частник, берет только крупными, захотелось узнать, за что С маши нальным радушием меня встретил непроницаемо озабоченный дядя, светло-темные очки, все по минутам, расчет вперед Положил сколько надо, куда надо Импровизирую близко к правде «Понятно Ясно, ясно Довольно Тэк-с Вы, конечно, знаете, что я экстрасенс» — «Экстрасекс? » — «Эту шуточку я слышу пятнадцать раз в день, вы оригинал, мой дорогой, ближе к телу Ну-ка, давайте-ка .» Приговор был категоричен «Срочно перемагнититься Шестнадцать сеансов. Откуда вот энергию на вас брать! Гарантии не даю Запущено Таксу знаете Икру из Каспийского бассейна не есть, годится лишь из Дальневосточного». — «А жену кто перемагничивать бу дет?» — «Я, кто же Не настаиваю, подумайте».
Подослал к нему двух приятелей с мечеными купюрами и визитными карточками Вывернулся...
Что еще вам поведать? (мне уже легче). Кажется, наш с вами опыт в какой-то мере сравним Как вы поняли, я по-сво ему профессионал, раскрывание душ для меня и необходи мость, и род наслаждения, и источник привычных ужасов. Интересует более всего дальнее, непохожее, но волей-неволей сталкиваешься и с ситуациями, похожими на свою Приходи лось играть и, так сказать, лечебную роль, это уже не какой-нибудь бессапожный сапожник, а прямо-таки портной без штанов. Вопрос, как вымыть из себя эту практику
...В одном случае стал невольной причиной трагедии, о чем узнал потом. Одна из моих любовниц вышла замуж. Муж оказался дотошный, требовал отчета о прошлом — с кем, сколько... По честности назвала и меня, а мы с ним иногда имели дела по службе.
И вот как-то занесла меня нелегкая встретиться в душевой плавательного бассейна... Мучил ее месяца три, добивался еще каких-то признаний, затем застрелился.
Кажется, сказал самое тяжкое, но не главное.
Хотел уяснить, как жить дальше.
Простите.
N. N.
...О разобщенности, как о смерти, по возможности не говорят, о ней стараются забыть. Как смерть, ее ненавидят, боятся, предчувствуют. Как смерть, она однажды открывается перепуганному сознанию и с этого мига, непосильная для осмысления, судорожно загоняется внутрь, откуда и вершит свою разрушительную работу. Разобщенность и есть смерть, живьем разгуливающая среди нас.
Как физическая смерть (небытие тела) частично являет себя в обличиях увядания, усталости и болезней, так разоб щенность (небытие души) принимает вид то безразличия, то ненависти, то тоски, то вранья или бессодержательной болтов ни. Как смерть имеет ближайшее подобие — сон, служащий от нее защитой, так и разобщенность имеет сопротивляюще гося двойника — молчание. В миг последнего прощания стано вится ясно: это одно. Не будь разобщенности, не было бы и смерти.
Вот, вот откуда неукротимое стремление любящих — сли яние в точке огненного исчезновения, в ослепительной вспыш ке жизни, исторгающей из них жизнь новую, соединенную, а их собственные, отдельные существа перестают быть, сгорая в Предвечном.
Это возвращение в пронзенное сквозной молнией перво-океанское лоно, это воспроизведение сотворения жизни, тво рящее ее вновь и вновь, это воспоминание о Начале — из века в век и из рода в род. Искупление — за разновременность уходов и за мгновенность существования — опровержение смерти.
Назвать такое жертвоприношение «удовлетворением» мо жет только жалкий пошляк, никогда не слыхавший ни крика роженицы, ни стонов агонии... Жаждущие, не испытавшие этого или испытавшие, но не постигшие ничего, кроме судорог физиологии, не ведают, что сами являют собой овеществлен ный огонь духа; что сама их жизнь жаждет стать молнией, соединяющей несоединимое; что ведет к жизнетворению столько путей, сколько озарений и жертв, сколько звезд в небесах.
В любви нет ни пространства, ни времени.
Фантазия на свободную тему
Этот текст написал три тысячи лет тому вперед студент, здоровенный четырехлетний парень, спорт смен, лунатик. Пятидесятый век, Луна общедоступна, там мо гут рождаться и люди, почему бы нет? Семилеткам пора заканчивать высшие учебные заведения и распределяться по предприятиям. Ну а четырехлетние еще учатся, пишут курсовые. Почерк компьютерный, язык синтетический, придется многое пропустить...
ПАРАДОКСЫ ПАЛЕОСЕКСА (реферат по историческому человековедению
студента 2-го семестра общеобразовательного цикла)
...Это было время подросткового кризиса, именовавшегося то «прогрессом», то «научно-технической революцией». Не будем повторять известные по учебникам сведения о невеже стве напичканных так называемой информацией индивидов, о зловещей ограниченности, об автоматизмах...
Удила разума едва сдерживали всепланетный взрыв. Ум человеческий не был подготовлен к внезапно нахлынувшей эпохе Сквозной Ответственности, слишком привык руковод ствоваться гипнозом обыденности и мифами очевидности. Здравый смысл обанкротился...
...Теория многоуровневых игр уже детально уяснила эти парадоксы со всеми их следствиями. Затрагиваем частный вопрос: почему на официальной шкале ценностей тех времен столь незначительное, ускользающее место занимало Таинст во, которое тогда, имея в виду главным образом взаимоотно шения полов, называли «любовью»? Почему сердцевина суще ствования пребывала в таком глухом небрежении?
Правда, в искусстве любовь, по давней традиции, была одной из преобладавших тем, но повсюду царила пошлость массовой культуры. Один крупный писатель века назвал это «совокуплением шаблонов». Только немногие произведения касались глубин.
Школы Таинства не было. Ремонтное обслуживание было функцией так называемых врачей, так называемых психологов, сексологических кабинетов и прочая. Личной жизни как бы не существовало. Говорили о чем угодно: о достижениях промышленности, о погоде, о спорте, о беспорядках, но никог да (выверено данными спецархивов) — никогда ни в одной теле- и радиопередаче не рассказывали, что, например, вчера в такое-то время такие-то двое...
Существовал всемирный Совет Безопасности, но не было всемирного Совета Любви.
Таинство и наркотики. Парадокс же состоял в том, что в душах людей Таинство, как и тысячи лет назад, занимало подобающее ему место. У многих, в результате подавленности, оно принимало вид болезни, невроза или психоза. Наблюдая это, некоторые психологи строили психоалхимические тео рии, в которых все объясняли переходом полового влечения из одних форм в другие.
В то время не знали еще закона глобального сохранения, только частные формы, как-то: закон сохранения энергомате рии, неубывания энтропии и т. п.; не догадывались даже о законе сохранения информации, поэтому не могли реально представить и возможности сохранения духа. Смерть была чем-то само собой разумеющимся, как боль при удалении зубов, но никто не мог с нею мириться, каждому суждена была пытка нарастающей обреченности. Слово «никогда» приводи ло в безумие. Дух бешено протестовал против одномерности, но они не понимали в чем дело. Смерть в растянутых вариан тах именовали то утратой возможностей, то недостаточностью самореализации, то просто потерей времени...
Самые нетерпеливые бежали от ужаса смерти в саму смерть. Наркотики, все равно какие, химические или психиче ские, — только уй-ш, забыться... С яростной безнадежностью смертельно раненных зверей бежали и в любовь, бежали, как бежали триллионы предков, — скорее, в спасительный оргазм, а там будь что будет.
Любящие калечили друг друга. Таинство нисходило на краткие мгновения, оставляя пожарища тоски.
Казалось, существовали лишь разноголосица слепоты и сутолока эгоистических игр. Но в мутном океане рождались крупицы истины. Множество их погребалось слоями ископае мой лжи, не успев отразиться ни в чьем зрачке...
У истоков свободы пола. Магия пола, обожествление жен ского и мужского начал прослеживаются с предчеловеческих времен. Ручейки, текшие в наше море...
Люди удивлялись, почему все животные от рождения уме ют соединяться, а они нет. Инстинкт размножения уже давно не был закован в рефлексы; половое общение поддерживалось подражанием. Из обмелевшей речки инстинкта возникла сек суальная культура со столькими вариациями, сколько сущест вовало более или менее изолированных сообществ мужчин и женщин. То, что в одних обществах считалось дозволенным, у других или у тех же в иные времена строго каралось как извращение и преступление против нравственности. Логики здесь не было никакой, и если обозреть историю нравов, то окажется, что человечество испытало все...
Мы давно уже позабыли эту обреченность иметь только один пол, без выбора. Но еще и в те времена, когда от каждого требовалась либо «мужественность», либо «женственность», возникали силы, этому упорно препятствующие. За физиоло гические преимущества сверхженственности и сверхмужест венности природа мстила духовной убогостью Каждая жен щина и каждый мужчина и в теле, и в психике несли некую примесь другого пола. Детство и старость — священное начало и священный конец жизни — как полузабытые мифы, напоми нали об изначально единой природе духа.
Вряд ли кто-нибудь из них мог себе представить, что может существовать не два пола (или всего один, как у некоторых животных), а бесконечное множество. Каждый из людей той эпохи еще был овеществленным оргазмом, но они не знали, что это и есть материализованный дух. Если бы удалось скон центрировать в единый "разряд оргазмы, происходившие на земле только за одни сутки доинтегрального периода, по лучился бы импульс сверхмозга, работающего в Ю^4 из мерений...
Бессмысленность полового плена становилась все более явной; половая любовь уже почти отделилась от деторожде ния. Экстаз сладострастия, прослужив миллионы лет продле нию рода, из средства стал целью; было даже такое выраже ние: «человек — побочный продукт любви».
Двойственность половых табу. Люди стыдились и боялись того, что давало им жизнь. Запрет, с детства внедрявшийся в подсознание, приводил к гадливости в смешении с похотливым любопытством. Между полом и чувствами вклинилась перего родка: по одну сторону ее оказалось ханжество, по другую похабщина, порнография, скабрезности, мат — явления, со вершенно непонятные для нас, постигаемые, как ревность и ложь, лишь археомедитациями. Примитивный протест против сексуальных запретов был единственным смыслом однообраз ных надписей, испещрявших некоторые общественные места (эти надписи археологи находят еще и сейчас, определяя по ним психологические слои сперматозойской эры). Принижая Таинство, мстили его недоступности.
Относительность половых запретов, однако, все более или менее чувствовали. Беременные и роженицы в большинстве своем, подобно тяжело больным, никого не стеснялись: про роческая интуиция выключала их из сферы условностей. Кор мящие матери лишь демонстрировали некоторую стыдли вость. Почти полная обнаженность на пляже никого не шокировала, появление в том же виде в другом месте вызыва ло скандал. В бане лица одного пола не стеснялись друг друга и не обращали особого внимания на наготу (в некоторых странах существовали и смешанные бани, где также было спокойно), но публичное обнажение даже в спортивном клубе было актом сумасшествия. Логическая нелепость этого, была, казалось, очевидна, но люди не руководствовались логикой, они действовали по инерции.
Одни бросали вызов приличиям, другие приспосабливали приличия к похоти. На Западе получил распространение так называемый стриптиз (нечто вроде ритуального убийства та бу), в некоторых кинофильмах демонстрировались половые акты; но уничтожить половые запреты и стыд было уже не возможно, как невозможно из двуногого сделать снова чет вероногое.
Никогда не было беспорядочного полового общения, испо кон веков существовала избирательность. Только животные, живущие в неволе, не совершали выбора, как и люди. Вся история пола — борьба между «да» для всех и «нет» для всех, кроме Единственного.
Стыд и собственность. Самое ревнивое в мире животное, человек очень рано направил усилия на борьбу с соперничест вом. Одежду изобрели ревнивцы: она была средством сексу альной нивелировки; она же и породила стыд, и усилила половое влечение (в XX веке в этом убедились нудисты, нео жиданно для себя ставшие самыми целомудренными людьми планеты).
Так называемый брак был в первую очередь средством узаконения сексуальной собственности («Не пожелай жены ближнего») и ограничения полового общения («Не прелюбо действуй»), во вторую — экономическим мероприятием и лишь в третью — лабораторией детопроизводства. Муки брака и внебрачной любви поставляли материал для литературы, которая в отношении секса все более превращалась во что-то вроде замочной скважины...
Так называемая сексуальная революция. Верность в бра ке с обеих сторон стала музейной редкостью, а добрачная невинность — из правила исключением Противозачаточные средства уничтожили проблему «побочных продуктов» Моло денькие мальчики и девочки все чаще со спокойной деловито стью предавались утехам, от которых пуритански мыслившим родителям делалось плохо Изысканнейшие романы века по свящались половым аномалиям — игра, как и раньше, велась на конфликтах стереотипов с «веяниями эпохи» Распростра нялась инструктивная литература, в которой мужчин и жен щин учили, как обслуживать друг друга для достижения орга низованного оргазма Все эго вместе обозначалось термином «сексуальная революция» Но о чем могла идти речь, если средний лондонец или москвич разбирался в себе не сильнее, чем средний вавилонянин, а практически — много хуже, чем его голый пещерный предок?
Только единицам удавалось уберечь Таинство от аннигиля ции в одномсрии Это были первые ноты бессмертия
Если бы я был компьютером
Этот случай, происшедший в одной из западных стран, известен уже, кажется, всему миру Двое благополучно развелись и, независимо друг от друга, обратились к электрон ной свахе с просьбой указать наиболее подходящую кандида туру для нового брака Каждый предоставил машине исчерпы вающую информацию о своей персоне Из многих сотен претендентов компьютер снова подобрал им друг дружку
«А что было бы, если бы они знали о своей роковой совместимости раньше?» — спросил я опытного человека «Раньше бы и развелись», — был ответ
Любезнейший Панург, вопрошая Пантагрюэля и компанию о своих матримониальных перспективах, напрасно терял вре мя «Сомневаешься — не женись» Не сосчитать пар, искале ченных благожелательными советами Предсказывать личные судьбы, по моему убеждению, не должен никто, как бы об этом ни просили Всякое предсказание содержит в себе внуше ние А любовь не предсказывается и не программируется, любовь жива только верой в свою исключительность, в чудес ное отклонение ото всех и всяческих «объективных законов», эта вера и есть любовь, сама творящая свой закон Любовь — сама для себя предсказание
Любящим нужно не поучение, а благословение Только разум, признающий превосходство любви, имеет право на совещательный голос, в этом случае он и обязан высказать ся начистоту
Пришли двое.
Вижу их слепоту, предвижу разлад... Но не имею права сказать, потому что я хочу ошибиться.
Важно все — и как человек выглядит, и как мыслит, и как пахнет, и любит ли искусство, и на какой ноте храпит. Но им говорю другое...
Если бы я был Компьютером-Благословителем, то для про граммы «Супружество» я бы затребовал следующие «гроздья факторов» (с предупреждающим миганием: «ШЕВЕЛИТЕ МОЗГАМИ»).
1. Ответственность. А ну-ка, помигал бы я, уважаемые молодые, подайте сюда данные о вашем отношении к самому факту... Может, вы шутите? Может быть, решили, так сказать, расписаться в нетрезвом виде? Необходимо узнать, насколько каждый из вас ле! комыслен и морально незрел. Не бойтесь, не скажу, только подсчитаю... Установка на создание семьи при личная, можно дальше... Аи... Эта его свойская, компанейская жилка чревата в будущем алкоголизмом, молчу... Если ты будешь гюнежнее, почаще его хвалить... Только ты можешь... Но ты умудряешься сочетать превосходство ума с превосход ством глупости, к тому же талантлива, это фактор тяжелый, а при его самолюбии . Молчу, мое дело считать...
2. Самоконтроль. Ну-кд, всё сюда, всё — о вашем здоровье, физическом и психическом. Имейте в виду, брак — это непре рывное испытание нервов, а вы не обучены предупреждать свои настроения, первая же ваша истерика заставит Его глу боко задуматься... А Он импульсивен и при этом страшно боится за свое мужское достоинство, такой наломает дров при малейшем подозрении... Все в порядке, друзья мои, все в порядке.
3. Агрессивность. Эхе-хе, милые мои... Совокупный балл в полтора раза выше критического! Несмотря на великую вашу нежность, сия критическая масса при первом же бытовом столкновении... Понимаете ли, высокая агрессивность при вы соком самоконтроле еще туда-сюда, ну гипертония, ну язва, мигрень... А у вас... Коза с тигром не пропадет, своих коз тигр, если его не дразнить, защищает. А два тигра в одной клетке — уже многовато.
4. Лидерство. Два Наполеона под одной крышей полны решимости установить внутрисемейную демократию. Желаю удачи... Только как вы решите: открывать по ночам форточку или нет, ведь один из вас враг духоты, а другой — сквозняков. Бросать жребий? Хватит играть в игрушки, кому-то из вас быть ведомым. Вы разделите сферы влияния? Одному внешнюю политику, другому внутренние дела? Хорошо, а как все-таки быть с форточкой, ведь она с одной стороны внешняя, а с другой внутренняя. А как с детьми, кто будет главный? Папа или мама? Примитивная постановка?.. Но ведь ребенок любит единоначалие, ему так проще. Вот если бы вы оба предпочли лидерство скрытое, заблаговременные уступки на ход вперед, жертвы пешек ради фигур, а фигур ради партии... Тогда при вашем упрямстве и его петушином самоутверждении еще можно было бы...
5. Сексуальность. У вас все в порядке, все в идеальном порядке. Ваши темпераменты донельзя соответствуют, вы фантастически друг другу подходите. Вы необычайно просве щены по теоретическим и прикладным вопросам и неустанно повышаете свой уровень. Вместе ходите в библиотеку и неук лонно посещаете лекции. Я молчу.
6. Искренность. Нет, так не пойдет. Минус-бесконеч ность — отказываюсь работать! Если хотите заключить сдел ку, при чем здесь я? Водить друг друга за нос моя программа не позволяет. Если неискренен хотя бы один, все обречено.., Что?.. Вы оба уверяете, что вы абсолютно искренни?.. Отключаюсь.
7. Психологичность. Так, а где ваше заявление о разводе? Сразу, сразу, зачем тянуть время попусту. Ни один из вас доже и не помышляет проникнуться внутренним миром другого. Вы относитесь друг к другу исключительно функционально, как к ролевым фантомам — и/о мужа, и/о жены, это конец с самого начала... Впрочем, погодите, я, кажется, ошибся, проклятый диод... Ну вот, пересчитал, ваше счастье: у вас, Сударыня, есть все-таки зачаточная резонансность. Отказавшись от эгоизма, вы могли бы стать медиумом, посвященной... У вас, Мужчина, есть шанс развить проникновенность примерно до уровня вашего кота. Вполне достаточно при условии запрограммиро ванного доброжелательства, как, например, у меня, Компьюте ра. Скажу больше: высокая взаимная психологичность способ на блистательно утереть нос и повышенной агрессивности, и лидерским столкновениям, и недостатку самоконтроля, и всем прочим несовместимостям, включая и сексуальную. Когда-ни будь расскажу...
...А вдруг получится —
прозреть
лишь для того, чтобы увидеться,
в глаза друг другу посмотреть,
и помолчать,
и не насытиться.
А не получится —
пойдем
в далекое темно
и постучимся в тихий дом,
где светится окно.
И дверь откроется,
и нас
хозяин встретит так обыденно,
что самый умудренный глаз
не разглядит,
что он невидимый.
И мы сгустимся у огня...
И сбудется
точь-в-точь:
ты путешествуешь в меня,
а я в тебя
и в ночь...
ЦВЕТ СУДЬБЫ
— А скажите, что лучше: знать судьбу наперед или не знать?
— Это зависит от вашей выносливости к скуке, а также...
Из разговора с пациентом
Размышление о полезности фортунологии
...По случаю холода отключили отопление, заодно телефон. Сижу в пальто и дрожа строчу. Что за чушь, я же платил на квартал вперед... Как предупредить И., что не смогу встретиться? Двушек как назло ни одной, заменить гривенни ком. Побежал...
Прибежал. Ни один автомат в радиусе ближайших пяти километров не работает, единственный подавший надежду нагло сожрал монету, а в ответ на протест шибанул током. На улице минус двадцать девять, ночью грозят под сорок, в комнате пока плюс...
Значит, так: неудачных дней не бывает, это ненаучно. Се годня ты, завтра я. Но есть и те, которые... Эти недоразумения еще имеют место, однако мы с ними боремся. Есть, есть в мире везучие и невезучие, Счастливцевы и Несчастливцевы, но да леко не первые встречные. У судьбы Н. цвет серо-буро-мали новый в крапинку, климат умеренный. А эти — упаси и сохра ни... Мистики не допустим. Научного определения еще нет, судьба пока еще существует сама по себе, непристроенно, но мы, повторяю, этого не допустим и совместными усилиями создадим новую науку, Фортунологию... Очень холодно, пыта юсь согреться.
В. Л/
Мне 45 лет, живу на Чукотке. В больнице впервые познакомилась с вашей книгой...
Дело в том, что я стала очень плаксивая. Я бы не обращала на это особого внимания, если бы не боязнь, что на старости лет у меня, как и у моей мамы, будет полный упадок духа. Ей сейчас 78 лет. Она прожила тяжелую жизнь с пьяницей-мужем, после гибели которого поднимала на ноги пятерых детей Двое из них тоже стали пить
Счастливого детства у меня не было, его отняла война Помню только, что мать со старшими с утра и до вечера работали, а мы с младшим братом сидели под замком Когда угнали в Германию мою любимую старшую сестру, я засыпала и просыпалась со слезами
После войны меня отдали в детский дом Я убегала в село и бродила вокруг пустой избы, пока меня не уводили назад Уже в детдоме могла расплакаться из-за утерянного карандаша или нерешенной задачки
После детдома меня направили в ремесленное училище В семнадцать лет впервые полюбила Родители жениха пршла-сили на свадьбу мою мать, но она приехала и увезла меня «Они богатые а мы бедные», — объяснила она Иванко бежал за увозившей меня машиной Три года дикой тоски
Замуж меня отдали за такого же бедного, но счастья не было Я заболела туберкулезом, начались мытарства по боль ницам и санаториям Удалили почку
После окончания института родила сына, но он пожил всего 4 месяца Вместе с сыном похоронила и всякую надежду иметь семью Решила «развязать руки» мужу, развелась с ним и уехала на Север Оплакивала и прошлое, и настоящее, и будущее Не скажу, что у меня не было счастливых дней, они были, но даже радость воспринималась сквозь слезы Были и увлечения, и привязанности, но я постоянно помнила, чем это для меня, калеки, кончится, и семьи больше не заводила И опять жалела себя и плакала
Плачу над книгами и в кино, плачу при звуках оркестра, слушая песни Достаточно увидеть по телевизору девочку в веночке Малейшие неприятности — и опять слезы Я сама себя уже стала ненавидеть за них, они въелись в мой голос, чувствую себя какой-то дефектной
N N
N ЛМ
Если бы я был волшебником, я бы взял ваши слезы и подарил тем, кому не хватает Знаете, как много таких? «Научите плакать» — мечтают выплакаться
Слезы нужны, ненавидеть себя за них просто глупо Но кажется мне, вы небрежны к ВОЗМОЖНЫМ радостям, засло нены несбыточным..
Не дефектная вы, не калека Не перестать плакать ваша задача, а научиться смеяться
В Л
Дежурный оптимист слушает...
Стало быть, Судьба — это вся наша жизнь. И вместе взятая, и по кусочкам — все в одном сплаве. Так?.. Но Судьба — это еще и вся не наша жизнь, о чем мы часто и непростительно забываем. Вон та подмерзающая собачка у подъезда напротив, очевидно, считает своего подвыпившего хозяина какой-то Высшей Собакой, своей собачьей судьбой... И мы как-то отродясь привыкли смотреть на судьбу как на существо, личность: Фортуна, обратим внимание, женского рода. Мужская ипостась: Рок, гражданин, не располагающий к панибратству. Господин Случай — таинственный игрок, игра ющий то за нас, то против нас. Провидение, Фатум, — какая-то бесполая разновидность начальства.
Есть ли у него цели? Или одни только средства? Есть ли какой-то план — или никаких, кроме продолжения собствен ного всесокрушающего бытия?..
В чем мы принадлежим себе? Что от нас зависит? В каком пространстве мы свободны?
Дай мне душевный покой,
чтобы принимать то, чего я не могу изменить,
мужество — изменять, то что могу,
и мудрость — всегда отличать одно от другого.
В это уравнение каждый подставляет себя. Главная загвоздка — «отличать одно от другого». Для этого можно взять на вооружение рекомендацию крановщикам:
НЕ ПОДНИМАЙ ГРУЗ НЕИЗВЕСТНОГО ВЕСА. Но грузоподъемность колеблется...
N. N.!
Прочитал письма, отвечаю с запозданием... Драго ценный человек, вы мужественны, но иногда вас, как и меня, заносит. Сейчас вы явно недооцениваете свои возможности и переоцениваете мои.
Не надо мне звонить и искать встречи. Вы сами, и только сами, сможете управиться с вашими проблемами; с чем не управитесь, то уладится, а что не уладится, то образуется.
Дела с переездом, усадьбой и прочие, конечно, серьезные, но скажем прямо: сгори та усадьба в один день — и вы, и ваши домашние это переживут. Не главное это. А что же главное? Состояние духа. От него зависит все. А от чего зависит состояние духа? От всего. Но в первую голову от отношения к жизни и к себе, от личной философии, говоря иначе.
Вы не переделаете ни своих близких, ни себя, такое не удавалось еще никому. Но вы много раз убеждались, что атмосфера в семье отчасти зависит от вас. Знаю, ваше на строение тоже далеко не полностью в вашей власти. Вы не всегда владеете собой, как всякий человек, как и я. Ну и что же? Всегда ведь и невозможно, и даже вредно. Если в крити ческий момент есть хотя бы один чудак, беспричинно не унывающий, это может быть спасением для всех.
«Дежурный оптимист слушает» — помните телефонную шутку?..
В. Л.
...Некто Баловень, о котором дальше, стоял в очереди за билетом на самолет. Улететь этим рейсом было крайне необ ходимо, но Баловень замешкался, позволил кому-то (и не кому-то, а Роковому Борцу, о котором еще дальше) влезть впереди себя и выхватить из-под носа последний билет. Это означало катастрофу в личной жизни: Она ждала его там на аэродроме, ждала в последний раз. Он мог бы, конечно, про явить находчивость, побежать к начальнику аэровокзала, все-таки улететь — но то ли не догадался, то ли...
На следующий день он узнал, что самолет того самого рейса, едва поднявшись в воздух... Да, именно вместе с тем Роковым Борцом.
Вспоминаю другое: Игрек, приятель моего друга, выиграл по лотерее автомашину «Москвич». Как давно Игрек мечтал об ■этом, как долго лежали без применения любительские права! Через месяц, на скользкой дороге... Теперь-то ясно, машина была пешкой, пожертвованной для матовой атаки. Но ясно с некоторым запозданием...
Кто же он, этот супергроссмейстер? Видит ли на сколько угодно ходов вперед или не видит ни на один, и ему все равно, какую фигуру смахнуть с доски?
Бутерброд маслом вниз
Вам не кажется, что больше всего повезло неро дившимся?
Вчера приходил гражданин — с опущенными плечами, с шеей слегка вдавленной, с поникшими уголками рта. Толкова ли часа полтора, ушел слегка повеселевший, но вряд ли надолго. А следующий был из породы улыбающихся-прямостоящих: богатырь, спортсмен, медовый румянец, и будто слегка распа рен. Улыбка — напряженно-растерянная, прямота — деревян ная, сияние обреченности, раненые глаза... Таких именую пассивно-невезучими, Омегами откровенными; сами же они нередко величают себя пришибленными и утверждают, что бутерброды, вываливаясь у них из рук, всегда падают маслом вниз.
Тот, первый, Оледный, большой интеллектуал, смиренно отводит себе роль козла отпущения, на котором Фортуна отыгрывается за бесплатные удовольствия и пощечины аван тюристов; такая концепция помогает ему жить. Еще не было случая, чтобы купленная им вещь не оказалась бракованной. Контролеры идут, когда он забывает проездной. Туманы, голо леды, встречные ветры, пьяные водители, бешеные собаки, откидные и боковые места — все, все для него, с необыкновен ной предусмотрительностью: его бодают коровы и клюют петухи, в его кровать заползают ночевать змеи.
Снимите шляпу, перед вами гений неудачи.
На перронах невезучие узнаются по чемоданам: полные всевозможных вещей, кроме нужных, чемоданы их неподъем ны, а к вагонам не подходят носильщики. Еще бы: кто захочет тащить Чемодан Неудачи? Разве что другой невезучий, рангом повыше.
Что же касается бутербродов, то, может быть, они просто мажут не с той стороны. Мазать с обеих, по примеру Рокового Борца?..
«Я не ее лечу, я себя проверяю...»
в. л'
Это мое письмо не вопль о помощи «Спасите наши души!», а просто нормальная реакция нормального подпольно го психастеника... Не буду утверждать, что не хочу получить ответа, — все мы, ваши корреспонденты, в глубине души уверены, что именно наше состояние, наша история, наша личность и должны представлять вселенский интерес. Но со гласна ждать... Тем более, что в свое время, лет тринадцать назад, я уже писала вам и получила ответ. В тот раз я писала о своих попытках помочь мужу. Помощь моя не понадоби лась — супруг благополучно решил, что больная жена ему не нужна.
С желающими могу поделиться богатейшим опытом миро вой скорби, отвращения к жизни вообще и к собственной в частности. Но тут мне, надо признать, крупно повезло. Уже упоминавшийся супруг намного превосходил меня в этих ви дах спорта. Кривое зеркало помогло. Я постаралась взглянуть на собственные проблемы с юмористической точки зрения и...
Вывела для себя правило — «Не увеличивай мировую энтро пию!»
Но рассказать я хочу не о себе. История о том, как человек загнал в тупик медиков.
Шестидесятичетырехлетней женщине был поставлен диаг ноз «цирроз печени». Не мне вам рассказывать, что означал сей приговор. Но больная была удивительной женщиной. В ее доме часто бывал преподаватель института, где она проработа ла более тридцати лет, в прошлом — хирург-онколог. С ним она поделилась решением: в случае уж очень сильных страда ний просто-напросто принять упаковку... В. А. пожал плечами и предупредил, что это не даст «желаемого результата», бо лезнь еще больше обострится. А йотом он сделал то, что немногие решились бы сделать: принес толстенный талмуд о болезнях печени, собрал все имевшиеся анализы и предложил больной самостоятельно проанализировать картину. Когда об этом узнали другие врачи, они пришли в ужас. Но в данном случае, как мы убедились, это был единственный способ повер нуть мысли от смерти к жизни. Цирроза у нее не было. У нее оказался рак, показало вскрытие... Но спустя пять лет!
Одна наша общая знакомая задавала вопрос: «Ой, что я буду делать, если у меня окажется рак?!» Вопрос, на мой взгляд, лишен смысла. То же, что и до того, только уже под наблюдением врача. Моя больная, моя вторая мама, не делала ничего специально из-за болезни. Она просто жила, считаясь с необходимостью время от времени (с каждым годом все чаще) соблюдать постельный режим и строгую диету. А в остальном оставалась вполне активным человеком: горячо принимала участие в жизни друзей и близких, помогла докто ру выпустить книгу, заставила меня напечатать в местном альманахе сказку (написанную первоначально для нее), вела переписку с друзьями, много читала... Вы слышали когда-ни будь о человеке с гемоглобином 2,2 гр/%, читающем по памя ти стихи?.. Дистрофия, анемия, флебит, артрит, плексит... И — молодые синие глаза, загорающиеся радостью при виде друга. Полная физическая беспомощность и постоянная готовность помочь человеку, поддержать его морально. И сейчас перехва тывает горло, когда вспоминаю, как мы обманывали друг друга, строили планы на будущее, которого (знали это обе!) у нее не было. Если не считать нескольких срывов, более чем естественных в ее положении, она никогда не жаловалась на судьбу. Наоборот, учила меня радоваться каждому мгновению, воспринимала каждый день как подарок, хотя, кроме страда ний, день этот сулил ей очень немного...
В тот, последний год ее жизни мне раз девять сообщали, что до утра она не доживет. НЕЧЕМ было ей уже жить, а она жила.
Наш милый доктор В А определил так «Я не ее контролирую как врач, я себя как человека проверяю » И все-таки для медиков так и осталось загадкой, что давало ей силы так долго жить И не просто существовать как живая протоплазма, а как личность Видимо, именно эта самая Личность
И еще (льщу себя надеждой) — моя любовь Разница в возрасте между нами была в 35 лет Но ни одна подруга-ро весница, ни один друг-мужчина не давали и не могли дать такого полного и сильного ощущения счастья Каждый день, каждый час, до последней минуты, несмотря ни на что, я была счастлива, что у меня есть она
Человек, оказывается, может гораздо больше того, что может Можно не спать по 4—5 суток подряд и сохранять работоспособность, можно быть в полнейшем отчаянии и весело разговаривать и шутить Можно с радостью проделы вать самые неаппетитные процедуры но обслуживанию лежа чей больной Можно работать на износ и не знать износу Много чего можно Вот только теперь трудно Ощущение такое, что я пять лет жила на очень высоком напряжении и вдруг — короткое замыкание, темнота Вге внутри обуглилось В первое время я не мо1ла осознать этого слова — НИКОГДА
После ее смерти нельзя было даже плакать Родители очень ревниво относились к этой моей «противоестественной» люб ви болезненно воспринимают до сих пор любое упоминание Единожды пожив такой жизнью, я уже остро чувствую, чею мне не хватает, без чего теряется смысл всего остального
Нельзя сказать, что я не встречаю людей, которые хотели бы возложить на мои плечи свои беды Почему-то это по большей части мужчины с отвратительным характером «Ты будешь меня спасать, а я в благодарность позволю тебе обо мне заботиться » Понимаю, что они действительно нуждаются в спасении Но почему-то не хочется
Может быть, вы согласились бы принять меня своим заоч ным лаборантом по эпистолярному врачеванию?
N N
N N>
Уже давно принял
В Л
Дети, разучившиеся играть
Согрелся и вспомнил исследование «О предрас положенности к несчастным случаям» Задание — с завязан ными глазами подойти к яме на минимальное расстояние. Одни (это мои пришибленные) делают два шага вперед и останавли ваются или идут назад. Люди обычные подходят к среднена-дежному рубежу. А предрасположенные другого рода рвутся напропалую...
Это активно-невезучие, они же Роковые Борцы.
Роковая Женщина распознается либо по завораживающей медлительности, либо по несколько нервозной стремительно сти. Бывает красива, но в облике не хватает завершающего штриха, вернее, штриха незавершенности — этой вечно искомой изюминки, в упор выстреливающей из Авантю ристки. Чрезвычайная деловитость. И — правило без исключе ний — любит не того, кого любит. Кого же?..
Бегом! — чтобы упасть замертво перед финишем, в круго светное путешествие, чтобы разбиться у мыса Доброй Надежды...
То скрытое беспокойство, то настырная наступательность. Живут под знаком Необходимости. Жизнь — сплошное «на до», сплошное долженствование: достать, переделать, закон чить, отремонтировать, защититься, обменять, выйти замуж, вылечиться... Не устраивают мужья, жены, родители, дети, машины, начальство, живут не на том этаже, не в том веке, не на том свете. Омега под маской Альфы. Тип, в одной из разновидностей, склочный. Честный Невезучий Трудяга свора чивает горы, но не в ту сторону. Роковой Борец-За-Мораль-ный-Облик — человек высоких достоинств, но у него не по лучается быть хорошим. Нет спортивной радости, одна только спортивная злость.
Странное убеждение, будто везучим в карты не везет в любви, — не совсем предрассудок. Роковой Игрок — счетчик всяческих вариантов. Если это незаурядная личность, то и судьба с ним играет по крупной: разрушает замыслы под занавес, в самых масштабных случаях — после спектакля. Роковой Творец одержим манией совершенства; у него есть все, кроме...
Да, это он — ребенок, забывший, что такое игра.
В. А!
Я давно ношу это письмо в себе. Все формировал, переделывал... Вы, наверное, уже нашли несколько запятых не в том месте или недосчитались, где нужно. Простите, для меня это убийственно незапоминающаяся вещь. Сам я очень плохо отношусь к людям, пишущим безграмотно.
Итак, кто я (...).
Ну, пойдем дальше. В школу пошел (...).
Физиологическая сторона. Всю жизнь во мне что-то подо зревали (...). Но я всегда обеими руками за физкультуру и гармоническое развитие. Секс (...).
Ну вот, пожалуй, я добрался и до основной темы. Меня мучает мой низкий уровень в области точных наук.
Я понял, что учиться нужно досконально. Дошел до страш ной степени отупения. Пошел к психотерапевту. Выслушали и посоветовали не заниматься пустяками. Я пошел второй раз... Всю жизнь я ожидал от себя чего-то большого. Мне ужасно обидно. Я правильно мыслил всю жизнь, я уверен в этом.
Еще одна неприятность (...).
Письмо это — я в десятом приближении.
В. А!
В начале TeKvujero десятилетия имел честь полу чить от вас дозу стратегического лекарства, принимаю до сих пор. Обещались прислать добавки, да как-то не вышло. Предыдущая фраза выглядит немного хамской, но вы не выпол няете обещаний...
...Итак, что там было 3 года назад. Некий студент жаловался на жизнь, поскольку она не соответствовала его завышенным претензиям к себе и окружающему миру. До двадцати лет не осилил элементарных действий типа 6x9. А ему преподаватели пытались вдолбить понятие о производных, интегралах, тео рии вероятности и прочей ереси. Положение осложнялось наивной верой в высокое назначение и глуповатым желанием жить счастливо... После чего было в мучениях рождено письмо к вам и был ответ, где вопросов было больше, чем ответов. После того приезжавшие из столицы злые языки говорили, что, мол, сам в желтый дом схлопотал, ну куда уж дальше.
За это время я успел из плохонького студента превратиться в какого-то инженера. 6x9, процент от числа, вычисление площадей, объемов, перенос запятой и даже сложение 5+8 остались для меня тяжким трудом.
А это же ведь примитив. Жизнь страшна ведь не потому. Перечитал ваше письмо. Мать родная, какие горизонты... А не думается мне о великом, не думается. Портянки мне перемо тать хочется на длительном марше, и так хочется, что заслони ли мне эти портянки весь белый свет.
N. N.
N. N.!
Вы сами даже заметили, что одна фраза «выглядит немного хамской». Не напрягайтесь, по мне искренний хам в 6x9 раз лучше почтительного лицемера.
Читаю вас. «Обещались прислать, добавки, да как-то не вышло». Смотрю копию моего ответа. Обещаний не нахожу.
В конце: «Пока все. Многое не договорил. Напишите мне...» Если это было принято за обещание, то тут неточность чтения.
Перечитываю снова. И я не в восторге от того, что вам написал. («Мать родная, какие горизонты...»). Свое первое письмо вы определили как «я в десятом приближении», а мой ответ — наверное, десятое приближение к этому прибли жению.
Как бы точней сказать, чтобы поняли без искривления?..
Болевая точка — не наружная, а внутренняя неблагодар ность. Такое вот потребительское отношеньице, по существу, детское, но без обаяния, тот самый случай, когда простота хуже воровства.
Вы сами себе поставили, оглянувшись, диагноз «завы шенные претензии»; но попыток самолечения, похоже, не совершали?
Это и есть то, во что вы в себе упираетесь.
Неблагодарность жизни... Написал эти слова и с отчаянием ощутил, что НЕ ДОХОДЯТ, — вроде бы критикую? Непонятно, каково отношение к перемотке портянок...
Не возразите ли, если предложу вам внюхаться в
ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ ЗЛА —
частный случай закона сохранения энтропии?
Закон сей действует неотвратимо, покуда вы находитесь в пределах одной плоскости или, сказать иначе, в одной системе ценностей. Если вам плохо и вы как-то добились, что стало хорошо, не меняя отношения к жизни, то либо опять станет плохо вам, либо кому-то еще...
Убежден стопроцентно: произойди невероятное, стань вы внезапно феноменальным счетчиком, проблемка, разрешивша яся столь чудесно, самым неотвратимым образом ЗАМЕНИТСЯ ДРУГОЙ — с тою же сутью.
Пока вы на той же плоскости, зла не убавится. Добра можно прибавить себе либо за счет другого, либо за счет себя.
Сюда можно приплюсовать еще один выразительный воп рос из письма, недавно полученного:
МОЖЕТ БЫТЬ, Я БЬЮСЬ ГОЛОВОЙ НЕ ОБ ТУ СТЕНКУ?
В. Л.
«Помогите воспользоваться вашей помощью в выполне нии советов по использованию вашей помощи». Цитирую буквально. Еще один Роковой Борец, женского пола.
Груда неприятностей, куча проблем...
N. N!
Хочу обратить внимание на вашу особенность, из письма она выступает отчетливо. Причина переутомления и срыва, причина неудач, причина письма...
Вы человек повышенно ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННЫЙ — прекрас но, основа любых достижений. Обратные стороны: постоянная внутренняя напряженность, негибкость, неразвитость чувства юмора. И главное — нехватка творчесхого отношения к жиз ни. Вы живете в одном цвете, на одной ноте, в одном движе нии — вперед, вперед!.. А получается бег на месте. Поступление в институт, учеба, работа — все яростным напором, непрерыв ным усилием!.. А мозг и сосуды взбунтовались! Они не хотят насилия! А в личных отношениях?.. Да о чем тут говорить. Хватаете свои симпатии в железные клещи, а потом удивляе тесь, что им неуютно.
Вот и за аутотренинг взялись как фанатик, это же проти воречит самой его сути (в книге — черным по белому). Нельзя собрать себя из частей, как машину, — вы человек, начинать нужно с целого. Если вы занимаетесь AT так, как общаетесь с Д. или как готовились к поступлению в институт, — то...
Посмотрите же, наконец, в какие тиски вы зажали себя, в какие узлы завязались! ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО! ВО ЧТОБЫ ТО НИ СТАЛО! Понимаете ли, что такие средства уничтожают цель?..
На ваши вопросы (как организовать режим, на какие уп ражнения упор и т. д.) я ничего вам не отвечу, кроме одного: режим ваш должен сложиться сам. Возымейте смелость попла вать в свободе.
Отводные клапаны, хобби? Спорт, театр или собаководст во? Вязание или цветы? Что угодно, к чему потянется душа — и придавайте как раз хобби огромное значение] Для таких, как вы, как ни странно, лучше учиться сразу в двух институтах, работать на двух^грех работах, иметь много приятелей, много детей — понимаете, почему?..
Уверен, что и давление у вас нормализуется в тот самый день, когда вы откроете в себе свободу — и только тогда сможете плодотворно использовать преимущества вашей не заурядной воли.
В. Л.
В. Л.!
Спасибо за «втык»... Вы открыли мне такие свой ства моей личности, которые я не осознавала... Уже на второй день почувствовала себя свободнее, и такая ясность, легкость восприятия — без малейшего напряжения!.. Да, сбросить с себя вериги несравненно тяжелей, чем надеть!
Через неделю после получения вашего письма разразился кризис: я на вас разозлилась дико. Страшно вдруг захотелось жить СОВЕРШЕННО ПО-СВОЕМУ, отказаться напрочь и от ваших советов, потому что и это — «надо»!.. «Надо освободить ся»! Все та же сверхценность!.. Но остыла и поняла, что ваши пожелания смогу переплавить в СВОИ... Давление уже норма лизовалось. О новом знакомстве пока молчу.
N. N.
Бутерброд маслом вверх
Так в чем же дело? «Человек сам кузнец...»? Протестую, все сваливать на человека нельзя.
Может быть, Счастливцевы поделятся опытом, как им там куется, в их кузницах?
Вот один из баловней, пассивно-везучих. В припадке зависти чуть было не назвал его дармоедом, но это дармоед без вины, таким оказывается почти всякий новичок, играющий на бегах. Блондин, легкая полнота, лицо мягкой лепки, карикатуре не поддается. Лентяй. Лелеял мечту — поездить по миру. Изучал языки, чтобы читать в подлинниках любимых поэтов. И вот час настал: его разыскивает невесть откуда явившийся школьный приятель, работающий в организации по международным свя зям, приглашает попробовать силы в качестве переводчика
И так всю жизнь и доныне (постучим-ка по деревяшке) — ждет у моря погоды и вскорости дожидается. Никого никогда ни о чем не просит, но кто-нибудь обязательно занесет в дом нужную книгу или ненужную вещь. Чудовищно легко ловит такси. Когда была собственная клячонка марки «Победа», у нее много раз лопались копыта, вываливались внутренности, но не иначе как на стоянках.
На удочку ловит плохо, но в его сеть обязательно забредает рыбина самая крупная. Плохо видит, грибник никакой, но всегда находит белые баснословных размеров. Легкая рука: если делает укол, считайте, вам повезло, как никому, — очень тонкое умение вовремя остановиться. Вместе с тем, как я заметил, следует остерегаться его присутствия при некоторых важных событиях личной жизни: может ненароком пере манить...
Отдых с ним столь блаженен, что так и хочется написать за него диссертацию. В азартных играх закономерно проигры вает. Обычно же, когда занят делом (плюет в потолок), —
Фортуна восхищенно танцует вокруг и расточает улыбки. Если соблазн срабатывает, наступают времена облачные, омежные, но ему как-то удается внушить себе, что все из рук вон хорошо...
Масло без бутерброда
Его боится дождь, ему идет навстречу гроза. Так сист, полный решимости просвистеть мимо, со скрежетом останавливается — гипноз?! Нет, просто красный свет, а энер гичный пассажир уже сидит рядом и жмет на газ. Всегда приятная возбужденность, неуловимое опьянение, зоркий взгляд, хищный нюх. Одним взглядом открывает сейфы, одним звонком — двери закрытых учреждений, одной бумажкой хва тает судьбу за горло.
Авантюрист, человек импровизации. Казанова, Одиссей... Александр Македонский, Цезарь, Наполеон... Да, но чем все они кончали?..
Главный навык — умение вовремя начать, а также вовремя смыться.
Великолепная небрежность и эластичный риск, опереже ние случая случаем... Так играет свои лучшие партии мой любимейший шахматист, так дрался боксер, ушедший непо бежденным. Низший авантюризм являет вид дикой наглости. Высший — поэзия. («И чем случайней, тем вернее...»). Но как только Авантюрист переходит к защите, к удержанию завое ванного или чересчур продвигается в одном направлении, Рок, не мешкая, предъявляет счет...
ИЗ ПИСЕМ ДРУГУ
Если не ошибаюсь, сегодня у тебя день рождения. Поздрав лять или нет?.. Для меня, например, это самый дождливый день. На всякий случай подарок — составленные как раз по этому поводу
ПОСТУЛАТЫ ПОЖИЗНЕННОГО НЕСОВЕРШЕНСТВА
Если не пригодятся, можно передарить.
1. Я никогда себе полностью не нравлюсь. Комментарий не требуется?
2. Я никогда себе полностью не подчиняюсь. Толкуется так: иногда я умнее себя.
3. Я никогда не освобожусь от иллюзий и заблуждений. Примечание: я могу их разнообразить и совершенст вовать.
4. Я никогда не научусь жить. Примечания:
а) я имею право на смены способов неумения жить,
б) я имею право не убивать себя за неумение жить. Тем более, что
5. Когда-нибудь я обязательно умру.
Примечание: вряд ли я успею к этому подготовиться.
Это еще не все. Если желаешь, чтобы твой день рождения был удачнее моего, вот приложение:
УДАЧА (Инструкция к пользованию)
1. Не желать.
Никогда не желай удачи ни себе, ни дорогим тебе людям, это опасно. Ни пуха, ни пера, в крайнем случае.
2. Не надеяться.
До сих пор ты поступал наоборот.
3. Не искать дважды в одном месте. Удача не глупее тебя.
4. Искать молча. (...)
5. Не упускать.
Как правило, удача не замечается или принимается за неудачу. Может долго ходить за тобой по пятам, а ты не оглянешься. Может подойти и попросить пята чок, а ты отвернешься. Очень часто валяется под ногами.
6. Не хватать грязными пальцами.
Удача — живое существо, как и ты, а может быть, и еще живее. Нуждается в питании, в свежем воздухе, в движении, в отдыхе, в уважении, а главное, конечно, в свободе. Поэтому:
7. Вовремя отпускать.
Опечатка: всюду вместо «удача» читай «блоха».
Когда ошибки не учат
Плохо быть подозрительным, друг мой, плохо быть недоверчивым. Нескончаемые страдания, беспросветное одиночество. Сам всех от себя гонишь, дуешь на воду, куста боишься. А уж если болеешь и вносишь недоверчивость и в свою болезнь — пиши пропало: и врачу трудно, и тебе трудно, и болячки звереют... Рад бы верить, только вот как? Разве можно? Большой риск...
Плохо и доверчивому, мой друг, и еще как. Обсчитывают, облапошивают, бессовестно надувают. Так и лезут на тебя подлецы, так и льнут паразиты, бежит на зверя ловец — ты все помнишь...
А как быть?.. Недоверчивые, они ведь и происходят по большей части из слишком доверчивых. В самом-самом Фоме Неверующем обнаруживаешь вдруг такую внушаемость, такую голенькую беззащитность... Да, большой риск! И счастье до верчивых только в том, что они этого риска не чувствуют — или сознательно выбирают.
Друг мой, а вот и главная наша трудность: при закостенев шем характере ошибки уже не учат — они просто не воспри нимаются как ошибки Характер и можно определить как избирательную необучаемость. Девяносто девять раз из ста этот ревнивец (ипохондрик, скандалист, параноик, обидчи вый...) мог убедиться, что ошибается, — и убеждался! — но эти девяносто девять раз для него ничто перед лицом одного, притом, как правило, воображаемого.
И приходишь к светлой мысли, что каждый своей одноцвет ной правотой — избирательной глупостью — нужен для сово купности. Что на кухне творения всяк овощ находит свое применение. Что это вроде специализации: один работает хулиганом, другой неврастеником, одни — злыми, другие — добрыми. Баланс вроде бы сходится...
Только вот не светло. Может быть, потому, что не баланс видишь, глядя в лицо, а наоборот. А может, и потому, что она попросту неверна, эта потрепанная мыслишка, или должна же когда-нибудь стать неверной.
Полоса невезения
(Диагностика, лечение, профилактика)
Милый друг, мы с тобой склонны молчаливо (не так уж молчаливо!) предполагать, будто судьба должна нам что-то давать, чем-то обеспечивать, и уж по крайней мере не обижать. Смотрим на судьбу как на свою заблудшую мать-кор милицу. Ждем, требуем, топаем ножками — ну когда же?
Сосательные движения. Никак не хотим свыкнуться с мыс лью, что судьба нам ничего не должна, решительно ничего.
Судьба не может быть справедливой или несправедливой. Она бывает щедра, бывает скупа, бывает нежна, бывает жес тока, мстительна, фантастична — но все это неточно...
Вставать мне, как всегда, в шесть тридцать.
— Московское время восемь часов сорок пять минут. Взрослым о детях...
С этого начинается очень часто: забастовка будильника. Достоверными признаками являются также отсутствие шнур ка, засорение раковины, необнаружение очков или спичек, девальвация фунта стерлингов, переворот в Абабуа и, наконец, классическое известие о приезде родственников.
Поверим опыту несметного множества самоучек жизни. Догадаться, что не везет, — половина везения. Мероприятие № 1 — отсутствие каких бы то ни было мероприятий, имену емое кратко отсидка или отлежка (если, например, дойдет до больничного).
Да, первое дело, когда невезение устанавливается, хоть на мгновение — ничего не делать.
Тайм-аут. Думаешь, легко? Думаешь, люди, уклоняющиеся от работы, выполняют эту заповедь? Даже перевыполняют?.. Они трудятся в поте лица, и сами не понимают, отчего так тяжело дышат. Они делают ничего, а это отнимает уйму времени и энергии.
Искусство истинного ничегонеделания дается немногим избранным.
Как только закончится нарастание и установится фон, немедленно начинай отсчитывать сдачу. Для начала лучше всего сделать промежуточный ход — казалось бы, ничего не дающий и даже нелепый, какие требуются иногда в шахматах. В игре такие ходы дают время на ориентировку и сбивают с толку противника, а в жизни высвобождают скры тые силы благоприятствования.
Делай что-нибудь, лишь бы делать. И лучше всего понача лу — не то, что впрямую относится к конкретной сфере твоего везения. Если, допустим, опять крупно не повезло в любви — врубайся в работу; если не повезло в работе — обрати внима ние на друзей... Банал, да, и глупости, не помогает ничему. Но смысл «промежуточного хода» — не во внешнем, а во внутрен нем результате. Переориентация в силовом поле судьбы, пере фокусировка душевных сил.
Когда фокус ловится, «промежуточный шаг» превращается в знаменитый зигзаг удачи — контратаку, прыжок из пришибленности в здоровый авантюризм...
Как всякая болезнь, что заметили еще древние, есть необы чайно полезное упражнение в умирании, так и всякая неудача упражняет жизнь духа. Длительное отсутствие неудач, штиль судьбы — признак грозный, и в таких случаях, профилактики ради, рекомендуется предпринять что-либо несбыточное.
Смерч,
самый малый,
Ааже просто вихрь —
смерч,
могущий послать ведро сметаны
в Австралию, допустим,
из Мытищ,
и всмятку самолет размолотить
способный,
и,
как рваную цепочку,
закинуть в облака товарный поезд,
и наголо обрив
лесной массив,
смять самого себя —
смерч, говорю я, — это очевидно
и словом явлено, и разрывает ухо —
смерч —
это смерть,
ее не рассмотреть:
она смеется,
сметая сметы и смывая смрад
косметики — смерч, собственно, и есть
смех смерти,
предупреждение другого измерения —
сквозящая винтом
пробоина —
урок
прощения...
Силь и Басиль
(Не совсем сказка)
Во времена давние, когда еще водились на земле эльфы, русалки, водяные и прочие диковинные существа, жили на дальнем острове два брата-рыбака, Силь и Басиль.
Занимались одним и тем же — ходили в море, ловили рыбу, сушили, вялили, продавали заезжим морякам и купцам.
Но разное у них было на роду написано.
Басилю везло: и рыба ловилась отменно, и жена что надо, с материка, умница и красавица, и детей пятеро, и дом большой, и навалом всякого добра.
А Силь был невезучий. Рыба у него клевала плохо — мелочь пузатая, да и ту уносило из-под самого носа. Жены не было, никто не шел за него. Вместо дома — что-то вроде шалаша на берегу. И ни гроша за душой. Но притом всегда весел и беззаботен был. Песни распевал, смеялся, то и дело вставлял поговорку: «Волна приносит, волна уносит»...
Вечно сумрачного и озабоченного Басиля это бесило.
— Дуралей, чего хохочешь?
— Живу!
— Да разве это жизнь? Что у тебя за жизнь?
— Самая распрекраснейшая.
— Ничего ведь нет. Опять двух крабов вытащил и дохлую каракатицу.
— Что есть, то мое. Волна приносит, волна и уносит.
— Брось дурака ломать. Помоги мне снасть наладить.
В море они ходили порознь, а когда вместе случалось, то весь улов доставался Басилю, потому что известно было, что везет только ему.
Как-то вышли они рыбачить, отплыли каждый в свою сто рону, далеко от острова. Вдруг страшная буря поднялась, ураган небывалой силы бушевал три дня и три ночи. И когда оба брата, едва оставшись в живых, добрались до своего острова...
Страшное сотворил океан: слизал почву, все поглотил — одна голая каменистая пустошь...
Басиль лежал вниз лицом возле лодки.
— Ну давай поднимайся... Отдохнул, и довольно, — Силь тихонько тряс его за плечо. — Вставай. Слышишь?
— Отойди от меня, дурак. Ты что, не понимаешь? Жизнь кончена.
— Ну отдыхай...
Неподалеку от острова был еще один островок, маленький, окруженный рифами. Иногда в тихую погоду они там ночевали. Туда Силь и направился.
Прошло немного времени.
— Эй, Басиль! Все лежишь? Я тебе подарок привез. Поднял голову Басиль...
Вместе с братом сидели в лодке все его дети и жена, живые, радостные.
— Опять тебе повезло.
— Как?..
— Очень просто: отсюда унесло, туда принесло. Там и дом твой, пострадал, правда, малость, но ничего, собрать можно.
Все ожидали — вскочит сейчас Басиль, подпрыгнет, запла чет от радости, родных, чудом спасенных, целовать бросится. Но нет, не таков был Басиль.
— А сеть новая моя, мелкоячеистая, тоже там?
— Не знаю, — ответил Силь. — Я не видел.
— Неужели унесло?!
— Не знаю, может, и унесло с моим домом вместе.
— Э-э-хх!.. Неужели унесло?!
Вскочил Басиль, прыгнул в лодку. Не успел отплыть, как опустился вдруг непроницаемый туман. Рассеялся так же внезапно, а лодки уж нет... «Волна приносит, волна уносит», — сказал Силь.
Проходит час, другой, третий — Басиль не возвращается. Силь тем временем успел рыбки кое-какой наловить, кров на ночь наладил.
Уже смеркаться начало. Басиля все нет.
Развели костер. Силь, весь день не умолкавший, пробормо тал: «Волна уносит...» И стих.
Зажглись звезды.
И тут из воды, рядом с ними, у самого берега взметнулось что-то громадное, похожее на гигантскую клешню, молниенос ным движением выбросило на берег человека — и скрылось.
— Возвращаю ради вас, — сказал Голос, удаляясь в тем ноту.
— Басиль! — припал к брату Силь. — Живой!
— Живой, — просипел Басиль. — Волна уносит, волна при носит...
Жизнь смысла
В. Л.!
Это я, тот девятиклассник, приславший вам пись мо с одной фразой-вопросом: ЗАЧЕМ ЖИВЕТ ЧЕЛОВЕК?
Сейчас я уже студент педагогического института и хочу повторить свой вопрос...
Я болен общечеловечностью. Уяснить, что в этой идее связано с душевной болезнью, — кажется, одна из ваших задач. Но даже если вы ответите, что общечеловечность — всего лишь утопия, что на самом деле люди не способны к гармонии, а в лучшем случае лишь к «сосуществованию»... Называйте это «философской интоксикацией», как угодно. В мозгу планеты должны быть и клетки, наделенные этой функцией. Общечело вечность все-таки заслуживает звания идеала, хотя бы как дань уважения к бесполезным усилиям или памятка для гума ноидов...
Простите, я сейчас нахожусь в сильном кризисе. Ничего особенного: здоров, энергичен, учусь, общителен. Но внутри...
N. N.
Этому мальчику я отвечаю всю жизнь.
«Мы рождены, чтобы жить вместе», — сказал Экзюпери. Умирать порознь, жить вместе.
Да, есть и долг сознания — быть может, производное от строения мозга, — ощущаемый то как счастье, то как острей шая боль.
Рано или поздно наступает момент, когда «вечные вопросы» нз отвлеченных, скользящих мимо души, становятся вдруг остро личными.
От этого начинает зависеть возможность жизни.
N. N.I
...Это будет в трехтысячном году. Это происходит сегодня.
Человечество входит в твой дом вместе с газетой и импор тными товарами; через радиоприемник и телевизор, через музыку, фильмы, книги, через язык, в котором все больше зноязычных слов; через мысли и чувства, которых раньше у тебя не было, через смятение...
Потомок твой будет иметь другой цвет кожи, другую форму-глаз, непредставимое мышление и говорить будет на другом языке.
Ему трудно будет читать эти строчки — не иначе как с помощью словаря.
А тебе трудно сейчас. Ты уже принял Человечество, но оно тебя еще не приняло. Ты говоришь на своем языке, а оно на своих...
У меня нет слов, чтобы доказать тебе, что твое одиночест во — заблуждение. Но представь: ты — родитель, а Человече ство — твое незаконченное творение, растущий ребенок. Чадо это уже выскакивает '- тогда из колыбельки, ушибается:, пачка ется, болеет, бьет се6я oт потери сознания, непрерывно орет. Знает только три слова <дай», «пусти», «покажи».
— Дитя мое, — скажешь ты, — я тебе все объясню и доверю, все дам — подожди, чуточку терпения. У тебя уже развиты мышцы, и даже лишком, но ум еще не созрел, глаза — и те не открылись. т и то просто расти... Ты поймешь себя, когда ясно меня увидишь. А чтобы скорее и не так больно — верь мне и не мешай себе...
Скажешь ты это, конечно, без надежды на понимание.
Человек стремится, сознавая то или нет, стать звуком Вечности. И сейчас, как в дни предпамятные, обрести смысл означает — ВЫЖИТЬ.
Если человек не задается вопросом о смысле жизни, это не значит, что его жи-'1 -мшена смысла. Вот ребенок, ему нет еще года — бессмысленна ли его жизнь? Вопрос глупый, прав да? Для его родителей он и есть живой смысл — чудо, каторга, наваждение — вот он, тут, в мокрых пеленках. И что из того, что сам он своего смысла не сознает?
Здесь мы ясно видим, что смысл жизни иногда постигается извне жизни. Смысл — ДЛЯ.
Видим ясно и то, что смысл можно сотворить, можно родить из неизвестности.
Почему же не допустить, что это справедливо и для нас, взрослых, пожизненных детей мира? Почему не предполо жить, что мы и сейчас, неведомо для себя, драгоценны, осмыс ленны ДЛЯ КОГО-ТО...
Мои родители ушли, оставив меня без ответа на множество вопросов — о себе, обо мне, обо всем... Теперь я, их дитя, вижу ИХ смысл, который ими не постигался. То, о чем они не могли догадываться, чего не желали... Вижу древо неохватимое: одна из веточек — я.
Я теперь жизнь их смысла. Но ДАЛЬШЕ я ничего не вижу.
...Ты произошел из двух маленьких клеточек, слившихся в одну. С гигантской скоростью пробежал путь в миллиард или более лет — от самого зарождения жизни, через стадию неко его беспозвоночного, некоего рыбоподобного, земноводного, пресмыкающегося... И вдруг — Человек.
Развитие психики изначально также запрограммировано, как развитие зубов. От рождения дано любопытство, способ ность воспринимать. От рождения — и потребность внутрен него единства. Твое обучение — забота среды и общества; но дальше — сам, только сам. Научишься ли понимать и мыс лить — еще вопрос.
Развитие не закончено: оно не может быть законченным никогда, оно может несчастным образом задержаться — но конца нет! Даже когда постареешь, развитие продолжается...
...Ты явился на свет. О великой бесконечности, окружаю щей тебя, ты не подозреваешь, только содержишь ее в себе. Ты растешь. Мир твой расширяется. Вступаешь в общение с существами, тебе подобными, но свое подобие им начнешь понимать нескоро... Тебе открываются новые жизненные про странства. Ты уже умеешь читать, писать, уже освоился с телевизором. Ты развиваешься и тем самым все более ВЫХО ДИШЬ ИЗ СЕБЯ — не в привычно дурацком смысле этого выражения, а в самом глубоком. Ты все больше узнаешь, но как узок еще твой мирок. О скольких людях, о скольких тайнах еще не имеешь понятия. А о самом себе — что ты знаешь о себе в 18 лет, когда организм твой уже давно готов произво дить новые существа, стать родителем целого человечества? Ты все еще живешь как во сне.
И ВДРУГ — ПРОСЫПАЕШЬСЯ. ПЕРЕД ТОБОЙ ТЬМА.
...Этот тяжкий момент можно назвать первым кризисом бесконечности, первым духовным кризисом. У одних лет в 16—18, у других раньше, у третьих позже... У одних с ужасом и отчаянием, иной раз даже с психозом, у других поспокойнее. Но мало кто минует его, а тех, кто минует, можно считать непроснувшимися.
Ты спрашиваешь: а почему первый кризис? Что, дол жен быть еще и второй, и третий? Этим не кончится?..
Ну, конечно, не кончится никогда.
...Конспект нашего последнего диалога.
— Как доказать себе, что моя серая жизнь имеет еще и какой-то смысл?
— Поверить в него.
— Чтобы верить, нужны доказательства. Чтобы верить в смысл, я должен видеть, что я с ним связан. А я вижу обратное.
— Верят не в то, что видят.
— Во что же?
— Есть области, где нет фактов и доказательств, но есть вера. Ты не можешь, строго говоря, доказать честность ни одного человека на свете. Но ты все-таки веришь в честность хотя бы некоторых. Если бы никто не верил друг другу, жить стало бы невозможно. А иногда, чтобы увидеть и доказать что-то, нужно сначала в зто поверить. Так алхимики верили, что вещества можно превращать друг в друга, и это, много позже, наконец подтвердилось. Веришь в Индию — открыва ешь Америку...
— Но я не хочу открывать Америку. Мне нужна всего лишь ненапрасность моей жизни. Как поверить в это?
— Просто поверить. Точно так же, как теперь ты просто веришь в бессмысленность. Ночью тебе не видно солнца, но ты в него веришь?..
Получил письмо. Рад за тебя: вышел на Связь, открыл ложность духовного одиночества при очевидности душевного. Одиночество и есть грань между этими двумя уровнями. С одной стороны, ограниченность взаимопонимания, невозмож ность разделить сокровенное. С другой — возможность пони мания безграничного, абсолютная общность как раз в сокро веннейшем...
От открытия Связи до нахождения своей связи, своего творческого бытия — путь со множеством миражей. Уловить смысл в изломах судьбы можно, только поднявшись над ней, научившись радоваться, как открытиям, безответным во просам.
В. Л.
Есть ли у цели цель!
В. Л..'
Я уже писал вам три года назад. Вы откликнулись коротким письмом. Написали, что ответ на мои жизненные вопросы есть. И просили подождать...
Отслужил на флоте. Работаю. В жизни мало что изменилось. Здоров, как собака, полон энергии, но все вхолостую, впустую, потому что у меня все так же нет определенной цели. Я уже не верю, что могу достичь чего-то большего. А то, чего мог бы достичь, кажется мне бессмысленным. Я не могу того, что хочу. И не хочу того, что могу. Безволие и отсутствие цели — вот мои основные враги. И они поддерживают друг друга. Разви вать волю? Зачем? Ведь цели-то никакой нет. Поставить цель? Но такой безвольный человек, как я, все равно ее не достигнет. И самое тяжелое не быть таким, а сознавать, что ты такой. Гляжу на окружающих и удивляюсь их довольству однообраз ной и скучной жизнью. И ведь их большинство, значит, нор мальные-то они, а я — ненормальный.
Может быть, это следствие раскола сознания между ре альной жизнью с ее грубостью и жестокостью и жизнью призрачной, доведенной почти до реальности искусством — кино, книгами, радио, телевидением?.. Вопросы, вопросы... Не все из них даже можно ясно поставить. Я, к сожалению, не могу достаточно ясно излагать свои мысли, не знаю, дойдет ли до вас.
N. N.
N. N!
Что значит «достичь чего-то большего»? А что — малое?..
Чем измеряем? Метрами? Килограммами?
И я долго был в плену у арифметики. А теперь не вижу разницы между спасением одного человека и спасением тысяч или хоть сразу всех, кроме одною. Если я, врач, занят в этот момент этим одним, я его не брошу ради других. Потому что спасение его в данный миг — МОЕ ДЕЛО.
Может быть, в «большое» мы вкладываем свои большие амбиции?..
Никакой человек не может «не иметь цели» и «не иметь воли». И цель, и воля у каждого есть. Вопрос только: осознаны ли? На что направляются? Согласованы ли между собой?
Если нет цели осознанной — значит, есть неосознанная. Если отказывает сознательная воля — значит, действует бес сознательная, и стоит подумать, к какой цели она стремится.
«Не иметь цели» — не всегда плохо. Это может означать: цель — поиск цели. Может быть равнозначно и бескорыстию: цель — не иметь личной цели. Воля может быть направлена и на то, чтобы не иметь СВОЕЙ воли, а подчиняться той, которую ставишь выше. И это не всегда плохо...
«Гляжу на окружающих и удивляюсь их довольству одно образной и скучной жизнью».
Мне кажется, вы глядите, почти не видя.
В. Л.
В. Л.!
Я вам задам странный вопрос. Скажите, что сде лать, чтобы жить было интересно, чтобы хотелось жить? Глу пый детский вопрос...
Меня поразило ваше утверждение, высказанное в «Искус стве быть Другим», что тебе никогда не будет скучно, если сумеешь найти ключик к сердцу другого.
Я не слишком общительна, но и не очень замкнута. Есть друзья. Я горячо люблю своих родителей, родных. Но остальные люди мне до того безразличны, что составляют что-то вроде фона, изменись его расцветка, я б этого, пожалуй, и не заме тила... Скажите, неужели нет никакого выхода? Мне скучно, я осознаю этот недостаток — безразличие ко всему, а что делать? Даже влюбляться как-то лень. Очень прошу, не подумайте, что рисуюсь и не отвечайте из чувства долга.
N. N.
N. N..'
Отвечаю не «из чувства долга», а потому, что мне интересно — что же отвечу?..
Признаюсь, скука для меня всегда была крупнейшей загад кой. Не скажу, что никогда ее не испытывал, но... Возникали вопросы: а что это? почему?..
Некоторые виды скуки переживались как катастрофа, по чему и дал ей, устами своего героя, такое определение: БОЛЬ ДУХА.
И у вас тоже скука вызывает протест. И вам тоже любопыт но, как она в вас завелась и как вывести. Уже есть чем заняться, уже не скучно?..
Что еще можно сказать о скуке, кроме того, что она — весьма частая плата за так называемую нормальность?..
Скучно тому, кому не приходится бороться за жизнь, кто не принужден страдать, — скука и заставляет нас довыполнять природную норму страдания. Оттого-то чаще всего бесятся именно «с жиру» — это бешенство ведь не что иное, как создание искусственных напряжений.
Ну а когда скука замешана еще и на лени, когда она пассивная, вялая, тут круг кажется замкнутым. Какой выход?.. Я бы такого «хомо скукиенса» (не имея в виду лично вас) попробовал недельку-другую подержать на голоде или, в по рядке исключения, экспериментально выпорол.
Что же касается сопряженного со скукой безразличия к людям... Думаю, оно происходит из неразвитости воображе ния. Представить, каково было бы ТЕБЕ, если бы кто-то смот рел на тебя как на пустое место... И эти моменты, наверное, переживались не раз? Никаких «ключей к сердцу», просто СВОЕ припомнить!
Сколько путей ведет к скуке, столько же и выводит из нее... Нет, чувствую, если продолжу, дойду и до такой дичи, как совет читать классиков.
В. Л.
Обыденность — пойло жидкое. Попробуй-ка процитируй взятое наугад письмо, со всеми длиннотами и бестолковостя ми, со всей унылостью общих мест... Вставь такой необожжен ный кирпич в книгу — никто не прочтет.
Чтобы ощутить вкус жизни, нужна возгонка. Видишь ли серых людей, вскрываешь ли письма, похожи друг на друга, как спичечные коробки, — если сосредоточиться, все вспых нет.
Лажа
(Исповедь посвященного)
— Доктор, вот зачем я перед вами...
Я постараюсь короче, доктор... Предлагаю создать комиссию. Экономистов, юристов пригласим, психологов, вра чей, педагогов, философов, производственников, плановиков, работников управления, печати... Короче говоря, целая сеть, учреждений во главе с Институтом обещания. Для всесторон него изучения...
Доктор, а можно я дальше прочту?..
Рабочая гипотеза. Обещание — величайший источник зла.
Основание. Подавляющее большинство обещаний не выполняется.
Если отбросить в сторону обещания заведомо ложные
(что не так уж просто), если отвлечься от обещаний поэтических и любовных,
столь же искренних, сколь и невыполнимых,
и детских, граничащих с научной фантастикой, — то и среди обещаний прозаических, вполне честных,
благонамеренных, реалистичных обнаруживается такой чудовищный процент ЛАЖИ.
Извините, доктор, термина удачнее не нашел.
ЛАЖА — не ложь вроде бы, а вот именно: ЛАЖА. Обману тые надежды. Всего лишь обманутые. А может быть, и неоп равданные...
Я хотел бы как можно убедительнее ошибиться. Может быть, так и нужно, чтобы из обещаний выполнялась лишь ничтожная доля, как из вечного множества претендующих на гениальность гениальны лишь единицы. Может быть, такова и природа обещания: уносить нас в мир сладостных грез, а выполняться только в порядке чуда.
Но вдруг все-таки обещание предназначено для действи тельности? Вдруг, вдруг при некоторых условиях процент ЛАЖИ мог быть не так высок?..
Вы уже видите, по глазам видите, что перед вами субъект больной.
Сочувствуете: «очередная жертва ЛАЖИ. Бедняга».
О, если бы так, доктор, верней, если бы только так. Я ходил бы с высоко поднятой головой, я бы пел.
Личный мой кошмар в том, что в своем окружении актив нейший источник ЛАЖИ — я сам. Да, доктор, перед вами живая ЛАЖА.
Вы смотрите на меня с недоверием, вы не чувствуете, при всей вашей искушенности. Правда, раскусить меня нелегко. Тестировался у знакомых психологов на коэффициент лживо сти — ни в одном глазу. Заподозрили, что я шиз. Я и сам, признаться, гляжу в зеркало и не могу ничего понять. Не хлыщ, не подонок, не бюрократ. Прямой, теплый, веселый взгляд, честная морда.
Похож на слона, правда? А иногда на большого пса, жена зовет меня Бим, остальные тоже, хотя вообще-то Борис Миха лыч, сто три килограмма живого веса. Знали б вы, как я популярен в своей шарашке, как меня любят друзья и женщи ны. А за что, знаете?
За обещания, которые я даю и не выполняю.
Нет, чувствую, вы не понимаете, подозреваете бред. Этого не передать, вы просто представить себе не можете, какой я вдохновенный мастер, какой гений обещания. Чемпион, ре кордсмен!
Мне сейчас тридцать семь. С тех пор как помню себя, всегда шел навстречу требованиям жизни. Всегда обещал быть хорошим мальчиком и не быть плохим. Как от каждого ребен ка, от меня эти обещания требовали, и я их давал — и, естественно, не выполнял. Требовались новые обещания — и снова давались и снова не выполнялись. Продолжал давать обещания со все большим пониманием, как они нужны и как их давать. А вскоре открыл, что некоторые обещания вполне заменяют выполнение.
И даже требуют — невыполнения.
Вы когда-нибудь объяснялись в любви? А как насчет закон ного брака?.. Соцобязательства подписывали?.. Ребенку сказ ки рассказывали? А не умирать — обещали?..
Если вы подумали, что я маньяк честности, то это ошибка. Конечно, даю иногда обещания, сам в них не веря. «Ну давай, пока... Звякну обязательно... Как-нибудь загляну...» На этих мелких счетах концы худо-бедно сходятся с помощью обеща ний, которые с нас берут, вовсе их выполнения не желая... «Заходите еще, обязательно! Будем ждать, милости просим!.. Звоните, не пропадайте!..»
Разменная мелочь есть, но большинство обещаний я даю искренне, как первый раз в жизни. Непостижимо, как это у меня выходит. И чем счет крупнее, тем балансовый дефицит серьезнее. Я экономист, кстати сказать, изучаю некоторые проблемы планирования, готовлюсь к защите докторской, еще одно обещание...
Постараюсь конспективнее, сначала три факта, потом вы воды. Факты малозначащие, но для моей болезни, как нынче говорят, тригтерные.
Факт первый: Японский Бог. В учреждении, откуда я три года назад ушел, работал один дяденька, внушавший всем панический ужас. Он записывал обещания. Брал с людей обещания, понимаете ли, и записывал в записную книжечку. Ничего особенного, обычные дела, служебные и обществен ные. Ну, конечно, еще что-то и неформальное — дать книжку почитать, вернуть должок, позвонить... Он все это записывал, представляете? Прямо вот так, на глазах — вынимал книжечку и писал, ласково улыбаясь. Очень вежливый был, маленький, косоглазенький, смахивал на японца. Его так и звали неофи циально: Японский Бог. Шарахались, как от чумного.
235
Однажды с высоты своих метр девяносто заглянул ему через плечико:
|
ДАТА |
Ф.И.О. |
ОБЕЩАНИЕ |
ВЫПОЛНЕНИЕ |
ПРИМЕЧАНИЕ |
|
(содержание, условие, срок) |
...а под этим что-то неразборчивое, очков не было на мне.
Нет, не доносил ни на кого, не жаловался, не упрекал, разве что осведомится иногда с улыбкой: а как насчет такого-то обещаньица?.. И не смотрел почти в свои записи, и без них помнил. А свои собственные обещания не записывал, он их выполнял, вот в чем ужас. Ему старались, конечно, не обещать ни фига, да разве же мыслимо? Что ни слово, то обещание, достаточно минут пять посидеть возле служебного телефона. Такое вот хобби, коллекционер ЛАЖИ. Я у него кое-чему научился. Сейчас там, говорят, вздохнули: Японский Бог попал под сокращение.
Факт второй: Саша Черный. Так я назвал собаку, которую погубил обещанием.
Отдыхал одиноко близ гор, в южном поселке. Жара, раз морило. Прилег под тюльпановым деревом, задремал... «Жить на вершине голой, писать простые сонеты...»
Открылись глаза, будто тронул кто-то. Большой черный пес, метрах в трех, на границе тени. Что-то от легавой и от овчарки с волком — серьезное, гармоничное существо. Язык свесился, дышит часто. Глаза спрашивают: «Можно?..» — «Можно».
Вошел ко мне в тень. Не приблизился фамильярно, а лег на приличествующей дистанции. Посматривает без вопросов, прикрывает глаза... И тут дернул черт: сунулась рука в карман джинсов, а там полбутера с колбасой, люблю, знаете, пожевать где попало, угостить невзначай. Успел заметить умоляющий, человечий всплеск: «Не надо!» — взвизг в голодных зрачках но это был миг... Если ты голодуешь сутками, если ты пес бесхоз ный, колбаса проглатывается сама, вот и все.
Он сохранил достоинство, больше не попросил, хотя в кармане была еще четвертушка и он не мог не знать этого еще за километр. Даже чуть отодвинулся, не позволив себе и хвостом вильнуть, а спасибо сказал, приподняв голову и слегка отвернув. Посмотрел в сторону гор.
Он уже знал, что мы будем вместе туда ходить.
Вечером я о нем вспомнил. Минут через пять он заглянул...
Утром, постепенно потерявшейся горной тропкой, добрели наконец до естественного места человеческого обитания. Ни ша в скальном массиве. Координаты: Вселенная, Солнечная система, Земля Гарантировано — ни сволочи Совершенный покой. Совершенное счастье. Описываю его состав. Начну с желтокрылой птицы, пролетевшей меж скал, как раз вровень с нашим укрытием Поток воздуха чуть приподнял ее полет Зубья голой горы напротив Зелено-желтое одеяло сползает <• нее на дорогу вниз, на ненужный домик г пристройками Кусок неба..
Меж тем тучи в спешном сговоре с ветром окружают нас мутной завесой и откуда-то из-за спины исходит тихохонькое пока что рычание и погромыхивание. Погромщики понимают, что их задача сложна, ибо мы в безопасности Единственная их надежда — выманить нас угрозами и расстрелять при попытке к бегству, ну могут еще запустить какой-нибудь ша ровой молнией. Уже сверкают клинки, уже рычание переходит в постреливание, уже подвывает ветер, уверяя, что вой сешца — вон какие бегут рыжие пятна, — а внизу на дороге лаьически мычит некая скотина и надрывается самосвал Са ша прилег носом к стенке и издал слегка обиженный вздох-звук, нечто среднее между «у, гады» и «все равно между духом и плотью равновесия не найти > Он уже поел и попил
Нас посетили три побирушки-мухи, пять бабочек, две пчелы и какая-то оска, пропевшая страстную восточную мелодию. Саша перебирает лапами, шевелит хвостом: видит сон ..
Простите, я не хотел подробно. Совсем коротко, отпуск кончился. Я не мог взять его с собой. Уехал. Он бежал за машиной, увозившей меня на вокзал.
На следующий год я приехал туда опять и узнал от мальчи шек, что большой черный пес, которого они все знали под разными именами, дней десять не уходил со станции, а потом прыгнул под поезд
Так я уяснил, что такое обещание действием
Факт третий: Николка. Он, кстати, и научил меня слову ЛАЖА
Был у меня приятель Ш , не из близких Даже не помню, где познакомились Из тех, с кем сводит судьба с каким-то стран ным упорством то в командировке, то в отпуске, то в больнице соседе 1йуешь, то вдруг на улице — нос к часу
Телефонами обменялись Бог весть когда, но я ему не звонил. Пришлось, однако же, покориться этой вот повышен ной вероятности пересечений, оставалось только посмеивать ся. А он всякий раз шумно «Ну вот, слоник Бим бежит Так и знал1 Куда от меня денешься? А, Михалыч? А Николай мой знаешь что отмочил в классе? Штаны кислотой прожег, да на каком месте Химик1 »
Звонил регулярно, когда был пьян. А пьян был все регуляр нее. Объяснял, какой я для него близкий, единственный друг и
как он обижается, что не звоню, но теперь-то уж, конечно, буду звонить, обязан, ведь он прощает. «Ты обещал, Бимчик, помни! Ты обещал!»
Я не обещал. Боже мой, я ведь не обещал.
ИЛИ ОБЕЩАЛ?!
...Звонок среди ночи. Жена Ш. сообщает, что его больше нет. Самоубийство в алкогольном психозе.
Я не мог не прийти. Я уже знал Николку. Ему в тот день как раз исполнилось четырнадцать. Конопатый, нескладный, учил ся едва-едва. Но под гусклой нирыбонимясностью какая-то в нем просвечивала и забавность, и свои грустные глубины...
Все пытался увлечься — то выпиливанием, то электротех никой, то рыбалкой в прудишке неподалеку, то даже настоль ным теннисом. Ничего не шло: не те руки, не та реакция, не тот глаз. А притом мог неожиданно сообразить — как повер нуть, как приладить то или се. На пинг-понге два раза удался фантастический гас — и погас. Врожденное утомление?..
У меня две дочки, особы капризные и безмозгло-интелли гентные, для коих я представляю ценность в основном в качестве мягкой мебели и транспортного сооружения. Коно-патик же потянулся сразу совсем иначе.
Пытались вместе рыбачить. Видели бы двух горе-рыбаков, малого и большого. Я ведь никогда не держал в лапах удочки, боялся, что переломаю ненароком или упаду в воду. Так оно сразу почти и вышло, загремел на весь пруд, утопив очки. Три дня после этого окрестные ребятишки ныряли за ними на дно. Сгоряча купил спиннинг, но ни я, ни Николка ни черта не могли из него вытворить, кроме преотвратнейшей «бороды», которую и распутывали день-деньской... Опять я увяз в подроб ностях, вот что значит пообещать!..
В общем, так: Николка влюбился в меня в первый день, а вдова Ш. — не сорок первый. Если первое чувство было, можно сказать, взаимным, то второму я соответствовать ни в коей мере не мог. Не ханжа, можете мне поверить, но, как говорится, не мой тип. К тому же супруга моя и дочки вдруг дружно начали меня ревновать: что это еще там за второй дом, что за семья, с какой стати?..
Как я ни пытался сообразовать что-то совместное — в гости, туда-сюда, в лес — не клеилось ничего. Чувствовал себя виноватым и там, и здесь. После второго захода в мое семей ство Николка сказал, что больше ему приходить не хочется, потому что ему стыдно снимать ботинки, носки рваные, а не снимать тоже стыдно, пачкает наш паркет.
Я понял и не настаивал.
Как-то, в начале мая, под вечер, когда мы с Николкой пытались играть в шахматы, вдова Ш. принесла в дом бутылку армянского коньяка. Она работник торговли. Бутылка, дала понять, предназначена для меня. Николку же решила на этот вечер срочно послать к бабушке.
— Отлично, — сказал я. — Мне как раз тоже в Черемушки. В охапку его — и вон.
Нет, я не отступаюсь, сказал я себе. Я не бросаю своего Николку из-за чертовых баб, вот еще. Я только сделаю неболь шой перерыв, месяца на два, чтобы их страсти поулеглись, а потом вернусь и все сладится. Два дома и две семьи, ну и что, смотря как понимать. Скажу Николке: мол, так и так, мы с тобой мужики, а они, сам понимаешь...
Я так и сказал ему по дороге к бабушке, в таком что-то духе. Он голову опустил.
А еще я сказал вдруг, не знаю зачем:
— Книжек, брат, надо читать побольше. Сколько я тебе уже натаскал всякой всячины, и фантастики, и приключений, хоть бы разок притронулся.
Опустил голову еще ниже, и я сразу понял, что под дых угодил.
И тогда, уже у подъезда, Я ПООБЕЩАЛ И ВЗЯЛ ОБЕЩАНИЕ:
— Знаешь что... Давай так. Откровенно... Сейчас мне труд но... Работы много, устал. Придется расстаться на месячишко. А ты будешь молодцом, да? Последняя четверть, надо дотянуть, перейти в восьмой. Приналяг на учебу, Никола. А? Обещаешь?
— Угу-
— А я тебе обещаю на лето такую книжицу достать, от которой живот лопнет. Полное собрание сочинений барона Мюнхаузена.
— Я читал.
— Ты читал детское издание.
— Все равно, я читал. ВСЕ РАВНО ЛАЖА.
— Чего?..
— ЛАЖА.
— А это что?
— Ну что (...) — вот что. Я опешил.
— Ну хорошо, как желаешь. Но ты мне обещал, да?.. И я тебе обещаю: через месяц возникну. И...
Через месяц я не возник. В туберкулезную залетел, откры тая форма, да, бывает, знаете ли, и у здоровяков... Николке не хотел оттуда звонить. Как только оклемался, набрал номер.
Мужской безразличный голос.
— Але. Вам кого?
— Николку можно?
— Слушаю.
— Николку мне.
— Это я. Вам кого?
— Никол, это я, Бим. У тебя что теперь, бас?
— Вам маму позвать?
— Да нет, как дела?..
— А. Ничё. Ну до свидания.
Прибежал... Все, все оборвалось, упустил. В восьмой не перешел, летом дважды сбегал из дома. Сейчас ему девятнад цать, давно наркоман.
...Итак, выводы, доктор?..
Не обещай. Делай. Не обещай. Просто делай. Не принуждай к обещаниям. Не рассчитывай на обещанное. И себе тоже — не обещай.
Так-то лучше, думал я. Но ведь какая подлость: обещания жизнью. Не обещать может лишь мертвый, но и он обещает.
Насчет комиссии, доктор, я пошутил.
Memento
...Уже рассвет, а ты спишь и слушаешь... Вот каркнула первая ворона, тишина повернулась на другой бок. Слушай, спи и слушай, я расскажу... Я перевел... MEMENTO — слушай и спи... «Memento» — значит помни. А помни — значит, не лги себе. Все страхи от незнания, слышишь?.. Когда ты не думаешь о смерти, ты не знаешь ее. Когда думаешь с ужасом, тоже не знаешь. Когда с желанием — тоже... Все чувства и все желания относятся к жизни, а смерти ты не чувствуешь, смерть недоступна чувствам, но ее можно знать, спи, смерть НАДО ЗНАТЬ, и ты не будешь ни торопить ее, ни бояться, слышишь?.. Все страхи от незнания. Помните, кричу я самым злым и уверенным, ПРОСНИТЕСЬ, ОПОМНИТЕСЬ. А вы, глупые, вы страдаете от застенчивости? Мучаетесь трево гой, ревностью, завистью, вас обманывают, обижают? Пригла шаю, можете прихватить и обидчиков, и обиженных — ВСПОМНИТЬ... И вы, и те, кого вы стесняетесь, ненавидите, любите... Спи и слушай...
В детстве смерть не воспринимается как небытие. «Дедушка умер» — не перестал быть, а просто учудил что-то, ушел, спрятался — ну найдется как-нибудь, образумится. В деревнях об умерших иногда говорят: «потерялся», хорошо говорят.
«Разлука — младшая сестра смерти», — сказал поэт. Нас и вправду за каждым углом стережет пуповинная боль расставаний. Дети это чувствуют сильнее: оторваться от игры — это же смерть игры, идти спать — это в который раз идти умирать, и никак нельзя отпускать тех, кто тебе нравится, потому что в мире живет великан по имени Случай. Дети быстро забывают умерших, у них огромная сила воли. «Прощай» — предусмот рительнее «до свиданья».
...Воронка времени закручивается все круче. Обстрел по нашему квадрату, сезон расставаний... Вещи, твои вещи, эти задумчиво-хитрые существа, терпеливо дожидаются своего сиротства. Следы, которые ты оставляешь так неуклюже, — дети, долги, грехи, строчки... Дальше, скажут они, уже не твое дело.
В. А!
Как-то попала мне в руки ваша книга «Разговор в письмах». Мое внимание привлек ваш ответ человеку, который панически боялся смерти...
Смерти я не боюсь. Я даже жду ее с нетерпением. Боюсь только, что вы, как и все окружающие, в это вряд ли поверите: ведь даже люди, прожившие долгую жизнь, испытывающие адские муки от каких-нибудь болей, всеми силами цепляются за жизнь. А я вот жду смерти.
Год тому назад у меня погибла дочка. Ей было шестнадцать. Она училась, была доброй, умной, красивой и, похоже, талан тливой. Она рисовала, и в каждом ее рисунке обязательно были цвета солнца и неба. Рыжие волосы и веснушки, синие глаза...
Вместе с ней я похоронила и свою душу. Мир стал пустым, потерял краски, а жизнь моя потеряла смысл. Мне стоит огромного труда сдерживаться и не говорить грубости всякий раз, когда мне говорят: «Возвращайся в жизнь, ты еще моло дая». Люди просто не представляют, кем была для меня моя дочка. Мы с ней были не просто мать и дочь, она была для меня еще и подругой, у нас с ней никогда не было друг от друга тайн, мы ни разу не сказали друг другу слова лжи. Я знала ее друзей, их радости и тревоги, жила их жизнью. Благодаря дочке я прожила второе детство и вторую юность, и в 39 лет все казалась себе молодой, легкой, могла повозиться и подурачить ся с ней, как ровесница...
Она погибла — и стало пусто.
Я не желаю верить в то, что ее нет и не будет. Я хочу верить, что разлука эта — временная. И я, никогда никому не завидо вавшая, начинаю завидовать старым женщинам. Моей двою родной бабушке 85 лет. За свою жизнь она потеряла четверых детей, но она спокойно доживает свои дни с твердой уверенностью... Насколько бы мне легче было переживать свое горе, если бы я так же твердо верила в то, что, когда придет мой срок, моя дочка встретит меня и уж больше мы с ней не расстанемся.
Нет ли у вас таких фактов и таких слов, которые бы укрепили во мне мысль о непременной нашей встрече? Дочка моя все время со мной. Ее образ я вижу мысленно каждую минуту. Но образ этот очень прозрачен...
Извините, что своим длинным и, может быть, абсурдным письмом отняла у вас много времени.
N. N.
Ответа не привожу.
Когда Практик уже не нужен, ищется Утешитель.
Люди идут на все, чтобы верить только в то, во что хотят верить.
Есть, однако, немногие, ищущие не уменьшения боли. Они жаждут, чтобы их боль возымела смысл.
В. Л.!
Я понимаю, что я — миллионная частица... Мне 27 лет. Преподаю в школе. Видите ли, моя мама не пожелала больше жить. Решила этот вопрос во время депрессии... А я стала ужасно переживать и задумываться над ее поступком. Ее врач сказал, что мне нужно лечиться профилактически, иначе меня постигнет «семейный рок», дурная наследственность. После этого разговора вдруг почувствовала тягу к... Боюсь этого слова. Вот уже год отчаянно держу себя в руках, боюсь сорваться, не выдержать. Таблетки пить не могу. Я так люблю и хочу жить, но боюсь себя.
N. N.
...Когда это совершается, причина уже не играет роли (она может быть и какой-нибудь двойкой за сочинение), действует только следствие... Душа теряет себя — и не руководится ничем, кроме боли, ощущаемой уже не как боль, а как сон, как торжество... В этой тьме все поступки могут быть очень точно рассчитанными, изобретательными — суженное сознание всегда кажется себе наконец-то ясным. Может и сдавливаться годами как' мертвая петля, сдавливаться до одной точки — логично и холодно, никаких импульсов... И вот НАКОНЕЦ грань, тот миг, за которым СОБЫТИЕ уже неуправляемо, уже механически себя продолжает... Кто, кто же знает последнюю мысль преступившего? Последняя вспышка — может быть, там и было...
Если бы ты только мог в ЭТОТ миг увидеть себя — ты бы себя схватил, связал и приговорил к самому страшному аду. Ты бы убил себя еще раз, чтобы жить.
N. N.!
Вы здоровы. Врач либо ошибся, либо вы его не так поняли. Несчастье с мамой — не рок для вас, а УКАЗАТЕЛЬ ИНОГО ПУТИ.
Наследственные случаи душевных болезней имеют причины гораздо более сложные, чем просто наследственность. От род ных нам может передаваться эмоциональный склад, обострен ная чувствительность, неуравновешенность — склонность к болезни, самое большее, но не болезнь. Душа у каждого своя, и болезнь своепричинна. Внушаемость и невольное подража ние — вот что более всего делает нас похожими на своих родных. Но как раз это, к счастью, и более всего нам под властно, если только мы это осознаем.
Отвлекитесь, насколько сможете. Больше работы. Пусть будет некогда, пусть будет трудно. Мрачные мысли время от времени будут к вам возвращаться — не бойтесь этого. Нет человека, которого такие настроения никогда не посещают.
В. Л.
Не может ножик перочинный создать перо — к перу прижатый, -лишь отточить или сломать.
Родитель детям не причина, не выделыцик, а провожатый в невидимость.
Отец и мать,
как я терзал вас, как терзали и вы меня, судьбу рожая... О, если б мы не забывали, что мы друг друга провожаем.
Не вечность делим, а купе с вагонным хламом — сутки, двое, не дольше... Удержать живое — цветок в линяющей толпе — и затеряться на вокзале.
О, если б мы не забывали...
Вы уходили налегке.
Я провожал вас в невесомость
и понял, что такое совесть.
Цветок,
зажатый в кулаке...
В. Л.!
Мне 28 лет, работаю художником в издательстве, оформляю книги. Сыну пять лет.
О проблеме: боюсь войны. Началось несколько лет назад, терзает постоянно... Если вы ответите, что это терзает — не читайте дальше, выбросьте письмо. Конечно же, но беспо коит всех. Но люди живут, работают, строят долговоеменные планы, надеются и мечтают. А у меня бывают периоды, когда z не могу ни работать, ни жить. Не вижу смысла: зачем, если завтра...
Однажды вечером уснула и, как мне показалось, сразу проснулась. Увидела в окне ослепительный свет, услышала вой сирены — мгновенная мысль: «Ну вот, началось!..» Те несколь ко секунд, пока я разбиралась, в чем дело... Проснулась-то я утром, светило солнце, во дворе сигналила машина... Пугаюсь каждого резкого или громкого звука...
Но самое страшное — мысли, что же я буду делать с сынишкой, если ЭТО случится (видите, я даже боюсь назвать «это» своим именем -- ядерная...). Как сделать так, чтобы в этот момент он был со мной, чтобы не испугался и не мучился, умирая. Страшно писать, о чем думаю я, мать!.. Думаю, что лучше всего мне самой убить его, лучше всего усыпить, но не успею... Я знаю, что ничего такого, конечно, не сделаю, но ведь думаю!.. Балую его, слишком ласкаю, одергиваю себя...
На улице беременная женщина. Думаю — зачем? Сама родить второго не решусь ни за что, хотя очень люблю детей.
Сны об этом можно разделить на три части: «до», «во время» и «после». Описать не могу. Может быть, и не стоило вам писать...
N. N.
N. N.I
Ужас перед войной — действительно не только твоя «проблема» (это слово и не подходит как-то). Но только редким одиночкам дано ясночувствие.
Не смотри на свои переживания как на какую-то ненор мальность. Мы работаем в этом мире не только делами — чувствами тоже. Считай, что твоя миссия чувствовать ТАК, иначе, может быть, более толстокожие рисковали бы и совсем забыться.
Понимаешь ли меня?..
Душа страдает, это ее работа. Прими же ее, не обманыва ясь, — это главное, что я хотел сказать, это несравненно важнее, чем мелкие врачебные частности, которые остается добавить...
В. Л.
Есть тысячи способов самоубийства путем жизни. Один из них — самоубийство путем страха за жизнь.
«...Вечерами лежу на диване — ищу себя. Изобретаю способы самоубийства. Вот ведь интересно! Страх смер ти и отвращение к жизни сочетаются очень даже удиви тельно, это нечто целое, неразрывное... Я мечтаю о самоубийстве именно потому, что ужасно боюсь смерти. Лучше, кажется, перетерпеть один миг... Но что-то не дает мне покинуть жизнь...»
Кто спасал тонущего, с этим знаком. Хватательная судоро га... Если не взять сразу точным приемом, поднимать со дна придется уже двоих.
«...И знаете что? Глупая убежденность, что я должен ЧТО-ТО сделать. Страх НЕ СДЕЛАТЬ ЧЕГО-ТО... Но ведь все равно ничего у меня не получится! Я боюсь! Я боюсь!! Я БОЮСЬ!!!»
Судорога в глазах.
«...Ну как, как жить-то? Как жить?! Как работать? Почему все могут, а я не могу? Ведь есть действительно очень больные люди, и даже они что-то делают, а я ведь в общем-то не больной!..»
В этом нет разницы между невротиком, алкоголиком и обыкновенным ребенком. Вдруг обнаруживаешь, что он НЕ ХОЧЕТ быть спасенным — а только спасаемым, беско нечно спасаемым. Всеми силами, с дьявольской хитростью СОПРОТИВЛЯЕТСЯ помощи, в то же время нескончаемо ее требуя... Вдруг — ненавидит, платит самой черной монетой... Неблагодарность. Бессовестность. Эгоизм.
А там — под кожей и глубже...
«...Не могу я, не могу, стыдно! Жить стыдно! Стыдно мне! Не могу я, Господи, не могу! Зачем я вообще родился! Чтобы всю жизнь мучить себя и других? Неле по, нелепо, глупо, глупо! Голову себе бы оторвал! Ото рвал бы!!»
Два ответа без писем.
N. N.!
Все зависит от того, сумеете ли вы обрести новое отношение к смерти.
Страх выйти на улицу. Страх за свое здоровье. Страх за свою жизнь. Страх перед жизнью. Страх перед страхом.
Вы сейчас верите в свою болезнь. Вы привыкли считать себя больным. Глубоко вжились в положение погибающего.
В вас столько любви к болезни, что ее хватило бы на сотню здоровых. А сколько упоения самопрезрением, сколько сладо сти в этой ненависти к себе. «Да! Да! Я ничтожество, я больной, хуже всех!..»
Не осуждаю вас, но вот правда, которую вы от себя оттал киваете: случись что с человеком, исполняющим сейчас роль вашей няньки, и вы вынуждены были бы жить и обслуживать себя сами — болезнь ваша исчезла бы. Ваш «тыл» вам вредит.
Безразличие, угасание интересов? Ну еще бы, когда столько энергии тратится на выращивание болезней плюс угнетающие лекарства... Быть больным — это ваш выбор.
А выход?..
Откройте глаза. Вот и все.
В. Л.
N. Ш
...Спрашиваете, что мне добавляет «memento», просите очертить стадии отношения...
Ни в коей мере не исключение — только прояснение оче-видностей.
Первый детский ужас: «Мама, я тоже когда-нибудь умру?»
Мама не ответила. Наверное, это было правильно. Я должен был справиться с этим сам. Странно, однако, долго еще мне не приходило в голову, что КОГДА-НИБУДЬ — и мои родители, и, вероятно, раньше меня... Как почти все дети, я неосознанно разумел, что родители вечны, что они навсегда. Слабому су ществу страшней потерять опору, чем самого себя. Если вечны родители или хотя бы один из них, то я-то уж как-нибудь... Нужен, как нужен маленькому человечку Вечный Родитель!
Зачем? Чтобы не допустить в сознание мысль о вечном небытии. Знаю теперь, что маленький человечек в этой наив ной нужде пророчески прав. Вечные Родители живут в нем самом.
В неощущаемой капсуле детской защищенности мы живем долго, покуда можем... Внутреннее бегство — это ведь не только от смерти. От любой боли и неудобства, от любви, от труда, от стыда, от ревности, от усилия мысли, от благодарно сти — от всего. Наипростейшее да\о: внутри себя — засло ниться, забыть.
Но не всегда так уж просто.
У одних капсула самозащиты толстеет, покрывается плот ной коркой; у других истончается, решетится... У третьих — исчезает.
Остается — открытость.
Только этих последних можно считать духовно родив шимися.
Действительно, эта капсула подобна утробе: относительный покой и уют, ограниченность в движениях, полное и, как кажется, счастливое отсутствие сквозняков... Неясные грезы, судорожные подергивания — и... Неизбежность изгнания в не слишком жесткие, но достаточно вероятные сроки.
Все кризисы — пробные родовые схватки.
Мне повезло увидеть в себе неисключительный случай — знание облегчительное. Добрался до стадии, когда при вгляды-вании в лик смерти не ощущается ни страха, ни отвращения, ни притяжения — в общем, никакого гипноза. Жизнь моя радостна, не скрою от вас.
Конечно, я не уверен, что этот человечек окажется героем в последнем преддверии, его нельзя к этому обязать. Но уве рен, что уточнение срока и способа, чем и является всякий диагноз с серьезным прогнозом, и всякая мелочь, именуемая «причиной», к знанию моему ничего существенного не доба вит. Неважно, когда сходить, на какой перрон и в каком окне компостировать билет, — важно лишь быть по возможности умытым и иметь наготове багаж, не слишком тяжелый.
В. Л.
В. А!
Болезнь моя заключается совсем в немногом — не нахожу смысла жизни. Потому что не понимаю смысла смерти. Это меня мучает почти каждую минуту: бессмыслен ность... Каждую минуту знаю, что через определенное время мне придется умереть, и это сознание обреченности — моей, дочери, всех людей — невыносимо...
Зачем возникает жизнь — чтобы потом исчезнуть навсег да?.. Неужели природа, создавшая разум, просто так, безжало стно, беспрерывно убивает его?.. Непостижимо. Создать неве роятное, создать совершенство — чтобы потом уничтожить?..
Все люди обречены на смерть, и все об этом знают с начала осознания себя. Если действительно когда-то человек прови нился, то разум — это самая страшная кара.
Мне говорили, что смысл жизни в детях, в любви, в работе, но ведь в итоге все равно смерть. Я люблю людей (не всех, конечно), можно даже сказать не кривя душой, что по натуре я альтруистка. И вот представьте, вдруг поняла, что могла вообще не родиться. Проклинаю свое рождение. А в жизни у меня все «благополучно», прекрасный муж, дочь... Иногда ду маю, что сойду с ума. Мне всего 26 лет.
N. N.
N. N.I
А если довериться неизвестности?..
Смерть — только факт, требующий изучения. Факт этот слишком велик, чтобы не иметь смысла. А разум — еще далеко не совершенство.
Знаете, почему маленькие так расстраиваются и протесту ют, когда взрослые велят им ложиться спать?.. Потому что они думают, что спать — это уже НАВСЕГДА. Они еще не верят, что снова проснутся.
В. Л.
(Через несколько лет).
В. Л.!
Я пришла к выводу, что глупо отчаиваться на основании своего незнания. Опять стыдно, но уже по-другому...
Вам писала слабая истеричная женщина. У меня было все — и не было счастья из-за того, что я не могла найти смысла своей жизни. От этого и смерть представлялась концом всего...
Сейчас я многое потеряла (умерла сестра, умерла подруга, оставила любимую работу, чуть не рассталась с мужем, бо лею). Смысл жизни так и не найден, и смерть не понята, а я счастлива.
Я слишком хотела быть счастливой, и смысл жизни искала только для себя. Я была уверена, что человечество существует только ради своего существования. Дерево, думала я, растет, только чтобы давать тень...
Нет прежнего ужаса перед смертью. Плохо лишь, что многого я не знаю. Не хватает силы принять свою ограничен ность. Это, кажется, труднее, чем умереть...
N. N.
...Лет в четырнадцать, ясной ночью, сбежав из дома, под небом, ломившимся от звезд, я вдруг понял, что не смогу умереть, даже если сам этого захочу. Вселенная (так учили нас в школе) бесконечна во времени и в пространстве, нигде и никогда не началась и не кончится. А я ее часть, крохотная, но ее. Покуда есть сумма, есть и слагаемые. А значит, и я всегда был, есть и буду, в том или ином виде — сложенный ли, разложенный, никуда не денусь, даже если... Даже если она как-нибудь все же кончится. Но как же она кончится?.. Куда денутся эти звезды?.. А что за границей, где все кончается? Пустота?..
Смерть не врет, я это уже понимал, и вот поэтому мне нужна была теория бессмертия. Повезло: поблизости не было психиатра.
Года через полтора — увлечение математикой, новый взрыв. Едва не сошел с ума от радости, когда открылось, что я никак не могу существовать в единственном числе, что меня в бесконечном пространстве-времени бесконечное множество, и каждый из бесчисленных моих экземпляров лишь на беско нечно малую величину отличается от другого... Бесконечные двойники, бесконечный ряд, от почти копии до почти антипода. Я умираю, в ту же секунду умирает еще бессчетное количество «я», но зато в тот же миг такое же количество их рождается!.. Нас бесконечно много!.. Что значит смерть, если ты сознаешь себя частицей великого неуничтожимого Целого?..
Грандиозную сию кашу никак не удавалось доварить, но я не хотел сдаваться...
В. А!
Зачем вам пишу? Не знаю. Захотелось погово рить, причуда, а у меня правило: ни от одной из причуд не отказываться, так что уж потерпите.
Видели ли вы когда-нибудь Любопытного?
Мне 79 лет. Не очень почтенный старец. Не отпустил бороды. Стригу по-спортивному свои два с половиной волоса. Не сгибаюсь. Это очень просто: сон без подушки, два^гри упражнения ежедневно, воображая, что поднимаешься по ка нату, заброшенному в бесконечность.
Не получаю пенсии, чтобы поменьше есть и побольше работать. Работаю, чтобы не участвовать в общественной ста рости. Для этого же запретил себе погружаться в былое и думы. Видели ли вы когда-нибудь старичка, порхающего как мотылек?
Я почтальон. Разношу телеграммы и бандероли, порхаю со своей палочкой, благо ни один любимый сустав еще не отка зывает. Обожаю сломанные лифты. А раньше я был, кажется, кем-то вроде вас, не помню точно, забыл.
На что ни посмотрю, все интересно и все смешно. «Впал в детство», — подумали вы. Может быть. Ничего не знаю. Ниче го нет, кроме незначительной практики собственного сущест вования. Кому это нужно? Мне меньше всех. Маленький опыт внимательного бесстрашия, может быть, что-то значит, но не знаю еще, что ждет меня за порогом, что же там такое, за этой замочной скважиной. Может быть, тоже смешно.
Я давно уже потерял границу между ближним и дальним. Меня, кажется, кое-кто любит, я люблю почти всех, вы дога дываетесь, как это утомительно. И я все-таки не такой болван, чтобы не понимать, что вечная жизнь в этом совершеннейшем из миров была бы пыткой, достойной Нобелевской премии по садизму. Глупое любопытство: «а что здесь еще покажут?» — мешает уволиться (да вдруг окажется, что только в запас).
Что еще вам сообщить? Личная старость — прелестный возраст. Удивительная свобода. Если сохраняешь воображе ние, можно все себе позволять. Чем больше немощей и болез ней, тем скорее пройдут. Совсем близко предел Тишины. Это и всегда было близко, только отворачивался. Ну а теперь поворачивают: хватит, хватит валять дурака.
Кстати, простите за любопытство — верны ли слухи, что вы померли?
В любом случае эти "позывные вас ни к чему не обязывают.
N. N.
Поздним вечером,
чаще всего поздним вечером, где-нибудь в перелеске,
подальше от запаха человечьего, или где-нибудь на берегу,
где с тобой мы бывали, а ветер приметы стер, я развожу костер.
Письма старые жгу.
Старые письма, открытки старые с чудесами чистописания, словно мумии сухопарые, рассыпаются от касания.
Письма старые, старые письма,
они старыми были, когда и не родились мы.
Да и много ли времени нужно, скажи на милость,
чтобы дерево высохло и надломилось,
чтобы взять да и постареть,
а потом...
Старые письма, как люди старые,
одеваются по-осеннему.
Старые письма, как песни старые,
забываются,
но не всеми.
Письма старые жгу. Как много их. Я сначала сижу, не трогая,
ЖДУ.
не двигаясь, не выплескивая из рюкзака. Я костер развожу
сперва мысленно,
чтобы не заплясала рука...
Но пойми же, чудак, нету смысла хранить старые, совсем старые письма. Для чего им лежать? Кто-то вынет, полюбопытствует и опять
в ящик затиснет... Да и много ли проку, скажи на милость,
от прапрадедушкиного письма? Кое-где даже правописание устарело весьма.
Сплошняки пожелтевших пролежней.
Ежели истрепаться
вот так, до истаиваиия мозговой резьбы, обнаружатся отпечатки пальцев
судьбы...
Ну пора. Спички взял?.. Заодно закурим. Этот способ кремации малооригинален, зато культурен.
Тихо, весело, славно горят листочки,
как щенята друг с дружкой лижутся,
покойникам не чета —
видно, письма затем и пишутся,
чтобы их не читать,
а держать просто так, в этом ящике,
в обгорелом моем мозгу...
Письма жгу,
нанося убыток непоправимый архивам,
кабинетным червям ненасытным,
потомкам хилым,
исследователям исподнего — ничего,
пусть в анналах дерьма господнего, возбужденно жужжа, пороются и, пополнив его собой, успокоятся.
Отозвавшись на ворожбу,
пламя жадное, наконец, опомнилось,
охватило все разом,
восстало в рост.
Письма жгу —
это необходимый
сигнал для звезд.
Им, которые сверху так ясно видят
машинальную нашу возню,
нашептать бы,
что из этого выйдет,
взять за руку...
Не виню
и себя даже. Я так был слеп, что раскаянье окаменело. Птички божий! Клюйте смело ископаемый этот хлеб,
торопитесь, пока не продано,
быстро, быстро...
Вот «люблю» твое, вот оно,
эта искра.
Наконец встретились,
обнялись
два счастливца:
огонь и я.
Сколько встреч в тебе, сколько лиц —
столько длится
агония.
Загляни, душа, в пламя-зеркало, заглотни ушат дыма терпкого...
Вот старик седой и незрячий. Кому-то он объясниться хочет. В морщинах улыбку пряча,
бормочет:
я зачем-то учился драться, ходил в походы. Как бы все это пригодилось, коль знать бы,
кого рожу.
Мне бы только успеть прибраться да сжечь отходы,
я вас не задержу.
И быть может, в моей напрасности приоткроются дверцы...
Восприми, Господи, душу в ясности, распрями сердце.
* * *
...Приходится дожидаться ночи.
Уже произвел несколько деловых шевелений кто-то лице-рукий за оконным стеклом — там, где невесомо висит размы тая лампа и, как листовое железо, распластаны дымящиеся бумаги. Это Зазеркалье или застеколье имеется у каждого человека, для обнаружения нужен лишь свет изнутри и взгляд наружу. В детстве верил, что там есть все для жизни, что все видимое — только приглашение в то пространство.
...Он является в некий час, отсутствующий на циферблате; в час, который поэты называют часом души. После некоторого промедления воспоследует провал в час Быка, смутный, обще известный, который лучше проспать. Но перед этим (если не оглушен видимостью) — в час Обещания — явится Собесед ник. Твой друг, опьяненный бессмертием. Провожатый, с ко торым ничто не страшно.
Он посетит тебя в сновидении, которое ты забудешь. Он подарит тебе утро.
Доброе утро.