Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Mod – это отношение к жизни
Мы вышли из Scene, чтобы немного освежиться. Там в низу, в клубе, было невыносимо жарко и душно. Следующим по важности занятием считалось зависать около Ham Yard и оценивать друг друга. К чему мы немедля и приступили. Воздух в клубе Scene был спертый и влажный, а вся их вентиляционная система состояла из единственного кирпича, которым подпиралась открытая настежь дверь. Поэтому в самом начале вечера в клубе запросто можно было замерзнуть.
Много парней стояли на Ham Yard и, собравшись в небольшие группки, разговаривали. Добрая половина из них были под таблетками. Pete Meaden принял уже шесть “blue” и трепался со всеми подряд, щелкая пальцами в стиле West Side Story.
|
Это были те необыкновенные минуты жизни, о которых знаешь наверняка, что еще вспомнишь о них. И я понимал, что через много лет обязательно вернусь к этой ночи. Хотя тогда, вроде, и не произошло ничего особенного. Да, в клубе Scene было здорово, но это обычное явление. Там собралось множество интересного народу и ди-джей Guy Stevens, человек с лучшей коллекцией R&B в стране, крутил редчайшие записи. Но что, как мне кажется, оказалось самым запоминающимся и поразило меня, это что я полностью осознал существование цельного образа Мод-жизни. Я был вовлечен в мод движение, знался с модами, их стилем, музыкой, но той ночью до меня, наконец, дошло, насколько всеобъемлющий стиль их жизни, и как ревностно они были преданны ему. Я не был Модом. И даже не собирался им становиться: я учился в Академии Искусств. Среди модов я оказался благодаря другу из Академии. Мы снимали с ним на пару квартиру. Тот играл группе, которую последнее время помогал продюсировать Pete Meaden. А вот Pete Meaden жил, ел и спал модом. Он как раз собирался преобразовать группу в мод стиле. Поскольку я был очень близок с теми музыкантами, я пережил и видел многое из того, что происходило с ними в те времена. К тому же мы с другом держали собственный R&B клуб, который, в конце концов, превратился в оплот модов. |
Мод посвящал свою жизнь единственно тому, как выглядеть и быть «cool». Полагалось растрачивать все деньги на шмотки, а все свободные от работы часы - в ночных клубах и дэнс-холлах. Работать неполный рабочий день означало не ухватить сути. Всё это было совершенно ново, быстро, а для меня и загадочно.
Клуб Scene не имел линцензи на продажу алкоголя, там наливали только апельсиновый сок. Вообще-то табак или спиртное не считались особенно “сool”, но этим вечером нам хотелось выпить. Итак, часть нашей кампании двинулась через Сохо с его вечерними толпами к пабу на Windmill Street. У модов был особый стиль хотьбы. Расправив плечи, они передвигались короткими шагами, слегка выворачивая ступни. Тут было больше от щегольства, походка самоуверенности. Некоторые закладывали руки за спину под пальто или макинтоши, которые как бы раскачивались из стороны в сторону при ходьбе. Если они держали руки в карманах, то большые пальцы обязательно торчали наружу. Это был стиль. В тот вечер я заметил, что походочка и Pete Meaden и Pete Townshend точь-в-точь соответствует описанному.
Наша компания прибыла в паб. Брали обычно или шотландское виски с колой, или водку с лаймом, или апельсиновый сок. Mickey Tenner, Pete Meaden и еще один парень трепались без остановки. Они даже не пригубили напитки, хотя Meaden постоянно подносил виски с колой к губам, и после тысячи-другой слов ставил бокал на место, так и не отпив.
|
|
Спустя какое-то время мы с Pete Townshend оставили Meaden, Mickey Tenner и остальных и пошли бродить по Shaftesbury Avenu, толкуя о модах и стиле их жизни. Когда мы встретили Pete Meaden в первый раз, тот совершенно нас ошеломил. Хоть он и был британец, но говорил как ведущий с американского радио. Всех он называл «Baby!». Например, «Hey, how are you Peter Baby, too much, what’s happening, great, keep cool, can you dig it? Barney Baybee, s’nice to see you again, O.K. baby?» |
Не знаю, я никогда не слышал Murray the K [король радиоэфира] или других американцев говорящих быстро. Но Meaden не прерывался даже для того, чтобы перевести дыхание. Он один из тех, кого ты видишь в кино, только он был по эту сторону экрана и стоял во плоти прямо перед тобой. Его распирало от идей и энергии. Он строил грандиозные планы, как превратить группу в культовый феномен.
У группы только что появился новый менеджер, бизнесмен который владел литейным цехом, производящим дверные ручки и другую отливку в Shepherds Bush [р-н Лондона]. Казалось, что Meaden cчитает, будто любой бизнесмен с деньгами может стать Brian Epstein. Видимо, управлять поп-группой казалось ему много легче, чем сколачивать состояние. Pete Meaden наняли продюсером. Несколько месяцев назад группа уже меняла имя, но Meaden снова назвал ее по-другому. Теперь они стали «High Numbers». Очень по модовски, для посвященных. Долго обсуждали названия «Image» и «Direction». Meaden собирался основать группу для наиболее значимых мод клубов в Сохо. Правда, у него практически не было денег, он помогал продюсировать еще несколько поп-групп, на чем зарабатывал мало. Однако, каким-то чудом он всегда умудрялся выглядеть остро и безукоризненно. Частенько он красовался в новом пиджаке и изящных брюках. В то же самое время жил он в своем офисе на Monhmouth street, в котором только и было, что один стул, телефон, спальный мешок, шкаф для документов и гладильная доска. Он всегда знал, что сейчас в моде, и где это достать.
Этим вечером мы с Pete подробно обсуждали что было “in” и почему. Meaden, Mickey Tenner и другие парни в Scene, говорили о том, что не стоит уже носить то или другое и, что такое и такое, напротив, будет “hip” на следующей неделе. Просто невероятно, как все эти фасоны постоянно изменялись, и особенно темп, с которым это происходило. Я удивлялся, кто их выдумывает? Мне казалось, что существовала клика модов диктующих политику во вкусах. У них что там секретный бункер под клубом Scene? И, случайно ли, Pete Meaden не один из них? Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, насколько наивны оказались мои подозрения. Однако в этих своих сомнениях я коснулся фундаментальной составляющей такого события, как Моды шестидесятых.
Я полагал, что существовала группа самопровозглашенных Мод лидеров, которые и задавали направление для остальных. Вот что не допускал никогда, так то, что мод-движение контролировалось бизнесменами, податливыми ди-джеями, музыкальными издательствами, ЦРУ или медиа. Потому что этого просто не могло быть. Это шло против всей идеи. Весь стиль их рос изнутри, развивался из собственных изменчивых вкусов и взглядов. За исключением одного или двух журналистов пресса понятия не имела о том, что происходит. Они очухались только после пляжных погромов в 1964. До этого модами вообще-то не интересовались. Все движение оказалось слишком непостижимым для репортеров, чтобы откопать в нем что-то достойное новостей.
|
Главнейшее о чём беспокоились моды - как они выглядят. Мысли их поглощали шмотки и то, как постоянно выглядеть “cool”. Всё, что происходило вне мира платяных магазинов, кофеен, улиц, дэнс-холлов и клубов касалось их мало. Если пресса и открывала один из аспектов их жизни, парни сразу это бросали. Они были относительно обеспечены и склонны тратить все деньги, и каждую минуту свободного времени в собственное удовольствие. |
Дни принадлежали обществу, боссу, кому-то иному, но когда, добравшись с работы домой, они мылись, преображались и выходили – ночи и выходные принадлежали только им. Чтобы понять, как необыкновенно это было, нужно ощутить всю новизну 60-х, то возбуждение и свежесть. После 40-х и 50-х, Англия, наконец, скинула корсеты и вдруг обнаружила как, оказывается, свободна и энергична, может быть жизнь.
Истоки mod культуры. Teddy Boys
Чтобы лучше понять, откуда появились Моды, стоит немного разобраться в единственных их предшественниках, молодежи, первой установившей собственную идентичность – Teddy Boys.
До 50-х подростки, как отдельная потребительская группа, не существовали. Их относили либо к детям, либо к взрослым. Уже, в начале 50-х выпускники школ неплохо зарабатывали. А если учесть, что других обязательств, кроме того, как выделить маме определенную сумму на свое содержание, за ними не числилось - на растраты оставалось прилично. Тем не менее, рынка, специально их обслуживающего, не существовало. Они покупали ту же одежду, ходили на те же фильмы, слушали те же радио передачи, смотрели тот же телевизор и слушали ту же поп-музыку, что и их родители.
Популярная музыка в те времена отличалась особым занудством. Я уверен, что если и была причина вандализма Teddy boys, то это совсем не музыка Bill Haley, а как раз та сахарная вата, взбитая музыкальной индустрией 50-х и просветительными программами B.B.C.
По соглашению, которое оставалось в силе до середины 50-х, радио B.B.C. играло в точности то, чего желали на Tin Pan Alley [аллея в NY, где концентрировались офисы музыкальных компаний]. В те дни настоящие деньги давала продажа нот, а не записей. Любому, кто считает музыкальное содержание Eurovision никудышным и не помнит те времена, стоит послушать выборку типичных хитов ранних пятидесятых. Например, Hot Diggity, Pickin’ a Chicken, Bushel and a Peck, Gilly Ossenfeffer Katzenellen Bogen By the Sea, Happy Wanderer, Close the Door (They’re Coming Through the Window), Oh Mein Papa, Where Will the Baby’s Dimple Be?, Sugarbush, Twenty Tiny Fingers и I See The Moon (The Moon Sees Me).
|
Ухватиться за музыку, которую эти молодые люди могли считать своей, и которую старшее поколение не принимало – на это не понадобилось много времени. Они отвергли музон для «пролетариев», что крутили на радио, и выбрали американский рок-н-ролл. Это нездоровое пристрастие росло и росло. Вскоре грянул бум молодежного рынка, когда бизнесмены осознали, что у молодежи есть куча денег, но их не на что тратить. Парни приняли и приспособили Edwardian стиль [эпоха Эдварда, короля Англии, нач 20в.], и пресса нарекла их Teddy Boys. Вдруг, совершенно неожиданно, были открыты подростки, а чуть позже подоспела и подростковая преступность. |
Очень многое изменилось в пятидесятые. Британия считала себя наиболее важной и могущественной нацией после США и СССР. Она крепко вбила себе в голову, что «Британское есть Лучшее» и непобедимое. Это были времена самодовольства и зарывания с головой в песок. Мы все еще шли впереди остальных стран по разным показателям, ну, например, по мотоциклам. У нас был лорд Docker, глава B.S.A. [Birmingham Small Arms], выставляющий свой роллс-ройс и меха жены, как неоспоримое доказательство. Мы послали нашу армию в Суэцкий канал, дабы поставить египтян на место, но те, позорные вредители, выперли нас. Сотни тысяч людей, маршировали от Aldermaston [Britain’s bomb factory], протестуя против водородной бомбы.
Двумя важнейшими нововведениями для парней стали: отмена всеобщего воинского призыва в 18 лет, и внедрение покупки в рассрочку. Последнее сделало доступным переносной проигрыватель Dansett, (грамофон отходил к родителям). Для него шли новые, меньших размеров, более удобные пластинки, что играли на 45 об/мин.
Рабочий класс мог позволить себе автомобили, телевизоры, и стиральные машины. Это было время идеологии вещизма и потребительского бума от Harold Macmillan [Британский политик, премьер в 1957-1963, интегрировавший Англию в мировой рынок] под лозунгами «I’m-alright-Jack» и «You’ve-never-had-it-so-Good». Доминирующей жизненной позицией, было - «Живи сейчас, платить будешь позже». (Если задуматься: они так и поступали – мы же платим.)
Успех самодеятельного музыканта Lonnie Donnegan подтолкнул всю страну к повальному увлечению любительским музицированием. Тысячи парней играли в любительских группах. И если бы эта самодеятельность не закралась в столь много спален и сараев британских домов, маловероятно, чтобы британский рок имел такое влияние на мировую музыку, как это было в шестидесятых.
Доморощенные звезды рок-н-ролла появились позже, в конце 50-х. Наиболее значимые - Cliff Richard, Bill Fury и Adam Faith. Я всегда удивлялся их странным именам: Marty Wilde (Марти Дикая), Vince Eager (Винс Жаждущий), Billy Fury (Билли Неистовый), Cuddly Duddley (Приятный Дадли), Dickie Pride (Дики Гордость), Duffy Power (Даффи Мощь) и Johnny Gentle (Джонни Благородный). Всех их продюсировал Larry Parens. А Larry Parens был типажным менеджером музыкального бизнеса, работающего на широкую публику.
Teddy boys превратились в бесчинствующих придурков, кромсающих опасной бритвой сидения в кинотеатрах. Их стиль распространился по всей стране, и после этого вымер. Уже к 1958 драпированные пиджаки и brothel creepers [Ботинки на каучуковой подошве, обычно замшевые с толстой подошвой.] считались совсем старомодными.
|
В это время для парней в моду вошел Итальянский стиль. Итальянские костюмы состояли из коротких пиджаков и узких без отворотов брюк. Под них носились winklepicker [Ботинки с заостренным носком] туфли. Пиджаки шились настолько коротко, что их называли «морозилка задниц» («bum freezer»). У них было две или три пуговицы и совсем узкие лацканы. Если они были двубортные, то с перехлестом не более 5 см. Как раз этот стиль первые Мод подвижники приняли и развили. Teddy boys подготовили почву, они основали молодежный рынок. Они ввели новый стиль, по происхождению целиком и полностью стиль рабочего класса. Это после них стало приемлемым, чтобы мужчина наряжался «на показ». До этого, рабочий человек одевался либо для работы, либо в воскресный парадно-выгребной костюм, сшитый раз и лет на 20-ть. Случайная американская или континентальная одежда была недоступна и скучна, и завозилась в Англию для обслуживания рынка взрослых, людей высшего класса. |
Вторым, и самым существенным олицетворением молодежного стиля стали Моды. Снова - это был стиль рабочего класса, хотя его первыми пророками, похоже, были детишки из защищенных домов среднего класса. Большинство из них были евреи и имели достаточно денег для экспериментов. Предположительно деньги они получали от родителей, ведь многие из них были слишком юны, чтобы работать.
Но пока еще не существовало какого-либо определенного стиля или движения называемого Mods – только несколько личностей, кто интересовался шмотками. «Интересовался» это сказать уж очень пресно, одежда завладела ими чрезвычайно. В большинстве своем они были мужского пола, хотя и существовала парочка другая подобно мыслящих девушек. Они не были объединены – а так разрозненные, дерзкие, индивидуальные стилисты. Самодовольство плескало у них через край, немного снобизма и безусловного нарциссизма. На заре всего явления они держались обособленно и не подозревали о существовании друг друга. Независимо их всех преследовала одна страсть.
Ric из Wembley [северо-западный пригород Лондона], ставший позже модом, вспоминает те времена. «Тогда я околачивался с одним евреем. Мы были хорошими друзьями. Он знал пару других парней, тоже евреев. Отец одного из них занимался продажей тряпок. Они стали очень серьезно интересоваться одеждой. А я еще ходил в школу и не имел ни копейки.»
|
«Мой друг окончил школу, но на работу не устроился. Отец его держал собственный бизнес, дела были в полном порядке, вот он и получал деньги от родителей. Целый день он болтался по округе или наряжался, чтобы выйти в город за новыми шмотками. Он стал носить ботинки ручной работы, и позже несколько таких же рубашек. Не было ни малейшей возможности, чтобы я хоть как держался с ними и его друзьями наравне. У каждого из них были костюмы в итальянском стиле, темно-синие; и они носили светло-голубые рубашки с воротником на пуговицах. Он пошил уйму костюмов, и почти все синие. Туфли были итало-французского типа: креповые, морщинистые, без шнуровки, со сборкой вверху. До этого я ни разу не видел подобные туфли. Они стоили ему состояния. Во столько же обошлись и рубашки, сделанные по его собственному дизайну в Savile Row [Престижный дом стильной мужской одежды] или еще где-нибудь». |
|
«Он был неслабо озабочен по поводу этого всего, да все трое были такие же. Но они точно знали, чего хотят. Они говорили только об одежде. Это была почти религия». |
|
Эти молоденькие дэнди восставали против строгости, твердолобого упрямства пятидесятых. Они презирали ту задубелость и показуху. Они отождествляли себя со всем новым и сложным. Они хотели быть частью всех модерновых событий, что происходили в 1959 и 1960. |
Тогда Англия повально увлекалась Traditional Jazz (Trad). Чарты пухли от английской адаптации Dixieland jazz. Acker Bilk, Kenny Ball, Monty Sunshine и Chris Barber были тогда большими именами. Однако мутный сидор и мир пивных традиционного джаза совсем не привлекал этих индивидуумов. Они выбирали Modern Jazz, его чистый, новый, гладкий образ. Они покупали альбомы таких людей как Jazz Quartet, Charlie Mingus, Gerry Mulligan, и Dave Brubeck.
Именно через пристрастие к Modern Jazz возникло их собственное имя. Они нареклись Модернистами.
Первые стилисты.
Пока их была горстка. Но их уже заметили, их уже обсуждали и копировали их стиль. Модернисты тянулись на West-End (аристократическая часть Лондона). «Они просиживали в таких кофейнях как Bastille»: говорит Ric, - «Там встречались с такими же парнями, сидели и восхищались друг другом.»
Постепенно влияние их росло. Взгляды модернистов воздействовали на других ребят, которые стремились подражать им. Вскоре Модернисты стали небольшим культом.
Итальянский стиль прошел через множество изменений. В основном, перемены касались различных деталей и были очень тонкие. Так развивалось общее направление.
Большинство костюмов все еще шились под заказ. Поэтому каждый новый костюм немного отличался от костюмов других. Например, у них могли быть скруглены углы пиджака; две, три или четыре пуговицы; супатная застежка. Пиджаки – «box jacket», имели небольшие боковые шлицы в 3,5, или 8 см, или хлястик на спине, или и то и другое. Углы некоторых пиджаков сильно обрезались и скруглялись, чтобы выглядеть как болеро [короткая курточка]. Конец рукава мог быть открытый, с соединяющей пуговицей или без нее, или бабочкой (butterfly cuff) – открытый конец с заостренными углоками.
Брюки носили узкие, в диаметре от 35 до 42 см в нижней части. Был непродолжительный период расклешенных брюк. Потом пришли косые низы, или даже ступенчатые, когда низ брюк подрезался до шва, так что задник был короче передней части почти на 3 см. Были и разрезы по боковым швам доходившие до 7-8 см. Добавлялись разные детали, как, например, небольшие пуговки на швах прямо над туфлями.
Цвет костюмов еще оставался синий, или темно-синий, или в насыщенные черные и синие полоски. Другая популярная ткань была клетка Prince of Wales [в основном широкая неконтрастная клетка].
Концы воротников у сорочек, спрева небольшие, постепенно удлинялись. Теперь они практически смыкались друг с другом. Это сузило галстуки и уменьшило узел. Узкие вязаные галстуки стали излюбленными.
|
Обувь часто изготовлялись под заказ, предподчительнее у Stans of Battersea. Это стоило немало, но это была единственная возможность получить то, что парни хотели. Туфли с острыми удлиненными носками, прозванные winklepicker (ковырялки), все еще были в моде. Носки достигали 7-10 см в длину. Иногда их делали с cuban heel [широкий пирамидальный каблук]. Появились пряжки и боковая шнуровка. Имитация крокодильей кожи, известной под «mock croc» считалась большой вещицей для обуви. Очень толково было носить обувь из красной или зеленой кожи. |
Как повседневная неформальная одежда появились cardigan [шерстяная кофта с длинными рукавами на пуговицах без воротника] и «Fred Perry».
«Fred Perry» - спортивная трикотажная тенниска с коротким рукавом и застежкой на трех пуговицах. На самом деле ее производили, как теннисную одежду. Fred Perry, кто предположительно и создал ее, был известным теннисистом. Конечно, существовали более дешевые тенниски, но быть замеченным в подлинной вещице с лавровым венком, вышитым на левой груди, считалось гораздо престижней. Это был самый универсальный и отличительно модовский предмет гардероба, и одевался с Levis или костюмом. Костюм без галстука выглядел стильно, только если ты носил под него Fred Perry. Этот вид просуществовал с одной или двумя модификациями (в основном в костюмах) на протяжении всей Мод эры.
|
|
Итальянская прическа появилась к 1960. Не все парикмахеры знали, как стричь итальянскую прическу, и большинство из них все еще резало мужские волосы, а не стилизовало. Но за 6/- (в сравнении с обычной ценой в 2/6d [подразумевается денежная система до реформы 1971, когда фунт стерлингов = 20 шиллингам, шиллинг = 12 пенни(d).] ) ты мог получить «Perry Como». Прическа отличалась тем, что волосы выглядели чистыми и «сухими» - парни отказались от масел и гелей для укладки. А тогда непросто было выйти от цирюльника без того, чтобы в твои волосы заботливо не втерли какого-нибудь маслица.
Потом стали стричься как «College Boy» - короткая версия «Perry Como»; и позже пришла «French Crew», что походила на военную стрижку, только длиннее – 5 см по всей голове. Еще один новый стиль прически «French Crop», являл собой отращенный «College Boy» с высоким пробором. Все прически были короткие, аккуратные и выглядели чисто – отличительная черта первых модов.
|
Уже в 1959 были парни со скутерами, а к 1960 появились небольшие ганги известные как «Scooter Boys». Они также сознательно относились к одежде: предтеча позднего скутр-мод стиля. Они носили армейские парки [Особо любимыми были fish-tail парки, у которых на спине нижний край был не прямой, а опускался в виде 2-х крылышек, похожих на рыбий хвост] - всепогодные, цвета хаки куртки в форме накидки, которые одевались поверх остальной верхней одежды. Их носили скорей из здравого смысла, чем ради их вида, однако вскоре парки стали модными. Джинсы Levi заявили о себе примерно к тому же времени. Они стоили около 42/6d. Все они были «на болтах» и плотные как картон, когда натягиваешь их в первый раз. Парням приходилось залазить в них в ванную и там растягивать на себе. Они скребли джинсы и потом белили, чтобы придать им выношенный вид. Levi, выношенные сильней, как считалось, выглядели правильней. |
Изменения в жизни, происходившие в конце 50 и начале 60-х остроумно обобщил Lionel Bart в песне: «Fings ain’t what they used to be». Частные овощные лавочки уступили место супермаркетам. Появились «Frothy Coffee Bars» [всевозможные кофейни, где подавали непростой кофе [модный в то время frothy coffee – кофе у которого больше половины чашки занимало взбитое молоко. Подавался в стеклянной посуде] ] и сеть закусочных «Wimpy». 24 часовые прачечные самообслуживания пришли вместо обыкновенных, муниципальных прачечных. Все это являлось частью происходившей американизации. Модернисты принимали все эти новые «удобства». Они считали Англию все еще кондовой и консервативной. С появлением коммерческого телевидения вся рекламная индустрия также американизировалась. Модернисты действительно хотели обладать тем E-type Jag (Ягуар класса Е), и чтобы вон та блондинка висела у них на руке.
В поисках вдохновения они смотрели и на европейский континент. Модернисты встречали французских студентов и летних туристов, что одевались куда лучше, чем они сами. И они двинулись во французские клубы Лондона. Наибольшей популярностью пользовались места, что обслуживали французских студентов: «La Poubelle» и «Le Kilt». Willie Deasey из восточной части Лондона часто посещал эти два клуба. «Вещи, что носили французы, были так хорошо подогнаны. Мы не привыкли к хорошей неформальной одежде. Они носили хипстеры [брюки с заниженной талией], а туфлей были скругленные носки, удивительные туфли. Их костюмы, сшитые из тонкой материи, сидели как с иголочки. Вещи выглядели идеальными для танцев. Все наши идеи мы брали от них.»
Модернисты погрузились во все французское. «Мы ходили на столько французских фильмов, на сколько получалось»: вспоминает Johnny Moke, друг Willie Deasey. «В основном я не понимал ни долбаного слова. А на следующий день я заявлял: «Эй, я ходил на грандиозный французский фильм, вы должны посмотреть его, он просто изумительный». Как то я попал на фильм «Yo, yo» [фр. комедия, 1965]. С час я сидел тихо, а потом шепнул своей девченке: «Ведь он молчит». После она объяснила, что в ролях, которые исполняет кинозвезда Marcel Marceau, вообще нет слов – это пантомима. Кто бы мог подумать, ведь я сидел там только потому, что фильм был французский.»
А еще один друг Johnny и Willie принял это излишне серьезно. «Мы не никогда не курили, но могли запалить сигаретку «Gauloise», только чтобы нас с ней приметили. Все мы подсели на французские журналы и фильмы, но Les точно обезумел. Он стал носить полосатый джемпер с беретом, есть чеснок и все такое. Он даже начал учить французский. Однажды мы заметили его, как он сидел в Aldgate Wimpy и держал в руках номер Le Soir. Когда мы подошли поближе, оказалось, что на самом деле он читал Sunday Pictorial, который он вложил между страниц. Это была поза. В один день мы даже заметили его, бредущего в берете и полосатом свитере с французским батоном под мышкой.»
Естественно все герои модернистов походили с континента. Английских звездами они не восхищались. Исключение составлял, пожалуй, Джеймс Бонд в исполнении Sean Connery. Они были фанами таких людей, как Marcello Mastroianni и Juliette Greco [фр. певица и актриса].
Мод-стиль хотя уже и возник, но пока не было чувства общности, которое охватило бы целое движение. Возможно, причина скрывалась в том, что моды, главным образом, существовали в клубах, кофе-барах или по своим домам. Пресса их еще не «открыла».
Пока они были разрозненны. В каждом районе жили свои пуристы от стиля, что задавали тон для остальных парней района. Этих лучших замечали с друзьями в местных дэнсхоллах или клубах, копировали их одежду. Те, в свою очередь, встречались с другими «Faces» в клубах и кофе-барах на West-End и подмечали, что и кем носится там. Итак, в рамках общего отношения к одежде и жизни, существовали группы парней с различными особенностями в стиле.
Мод-стиль сформировался
И вот в 1962, журнал Town напечатал фотографии и интервью с некоторыми Faces из Stamford Hill. Одним из них оказался 15-летний Mark Feld (что позже станет Mark Bolan, успешной поп-звездой в 70-х). Они рассказывали о своем отношении к жизни и сетовали на то, как трудно найти хороших портных. «Bilgorri of Bishopsgate – отличный портной. ...Все Faces ходят к Bilgorri и John Stephens. Последний особенно знает толк в брюках.» Они также рассуждали про поиск одежды подешевле, костюмах из Burtons и сорочках за 14/6d из C&A. «Многие Faces даже не посмотрят на них, потому что они 14/6d. Это же глупо!» - говорил Mark Feld, и добавлял о gingham shirt [рубашка из полосатой или клетчатой тонкой х/б], что он видел тем утром в Woolworhts – «всего-то 10 шиллингов; да несколько изменений, и она будет выглядеть также остро как та за 4 гинеи работы John Michael».
|
Статья в Town впервые осветила мир этих юных стилистов в медиа, а заодно стала вдохновением и поддержкой для остальных. 1962 и стал годом, когда все обособленные и разнообразные элементы, наконец, слились общий Мод стиль. Он все еще оставался с мужской доминантой и концентрировался преимущественно вокруг лондонских предместий и Home Counties (ближайшие к Лондону графства), но постепенно распространялся. |
Важным теперь стало правильно идти, надлежащим образом держать сигарету и даже стоять, как следует. Статность в фигуре была важна, так как огромная доля времени уходила на зависание в местах, позирование, общение, рисование. Johny Moke вспоминает: «Выглядеть надо полностью расслабленным, но выглядеть правильно. Полагалось принять вид, словно немного сутулишься, и опереться ногой о стену. Чтобы выглядеть остро, руки опускались в карманы Levi’s или пиджака, но так чтобы большие пальцы торчали наружу». Rik из Уэмбли подтверждает, что положение тела было очень важным. «Стопы должны стоять правильно. Если кладешь руки в карманы брюк, то никогда не делаешь это через пиджак, чтобы он комкался. Полагалось расстегнуть пиджак, и отобрать полы назад, дабы не разрушить лини. Если ты в пиджаке, то в карман опускалась только одна рука. Это, конечно, пижонство, но выглядело изыскано.»
Одежда и Carnaby Street
Все еще трудно было достать правильную одежду. Костюмы шились у портных, но в Лондоне уже были магазины, как John Michael, где держали достаточно приемлемый товар. Однако настоящей находкой для большинства парней стал His Clothes на Carnaby Street. Тем, кто не жил в те времена, трудно представить, насколько революционна была Carnaby Street. Особенно если посмотреть до чего она докатилась в наши дни.
Впервые я попал туда с Pete Townshend. Кто-то рассказал нам об этой улице, и в этот день, будучи в West End, мы решили туда заглянуть. Сперва мы не могли ее найти – это действительно был закоулок Лондона. Привлекательной эту улицу тоже не назовешь. С одной стороны протянулся кирпичный без окон товарный склад снятый Electricity Board или кем-то еще. Там находилось 4 или 5 магазинов мужской одежды и одна табачная лавка. Больше я ничего припомнить не могу, да и не думаю, чтоб было еще что-то. Там оказался более чем один магазин с названием His Clothes, дальше, как мне кажется, находился Paul’s, Domino Male и Donis. В этот мокрый серый день улица была пустынна. Но, увидев одежду, мы не могли поверить своим глазам. Одна цветастая вещица просто сразила меня – хипстеры розового денима для мужчин? Фантастично. Неистово.
|
У всех торговцев мужским гардеробом в те времена можно было найти линию пиджаков, брюк или чего еще, и они все выглядели однообразно. Одни были черные, другие темно-черные, остальные - насыщенно-черные и если ты хотел смотреться чуточку экстравагантнее, то мог рискнуть на черный, приготовься, на черный в серую крапинку. А в His Clothes предлагали не только фантастически отважные цвета, но еще и целые партии различнейших покровов и тканей. Все это было впихнуто в маленькое помещение с кучей классной музыки из динамиков на стенах. Понравившиеся вещи дозволялось перебирать и примеривать без помощи услужливого продавца «советующего» тебе. Продавцы были очень молоды, дружественны и корректны, как и сам John Stephen. Он всех называл “Sir” и очень беспокоился о том, чтобы оказаться действительно полезным. |
Carnaby Street наполняла каким-то волнующим чувством. Она не была широко известна, но дела шли хорошо, и клиентура росла. Мне кажется, пик торговли приходился на субботы, ведь, как я уже заметил, в тот рабочий день улица была пустынна. Единственным покупателем кроме нас оказался высокий хорошо одетый молодой негро, купивший пару хипстеров из цветного денима. Он, несомненно, был гомосексуалист, и меня осенило – гомосексуалисты покупали эти шмотки годами. Они единственные отваживались носить такое. Однако в 60-х климат суждений менялся и моды стали носить все более женоподобные и цветные одежды с Carnaby Street. John Stephen утверждал: «мужчина должен быть способен носить все, что ему нравится».
Сразу за углом Carnaby Street находился Vince на Newburgh Street, где с 1954 торговали цветастыми шмотками для гомосексуалистов и людей шоу-бизнеса. Vince был первопроходцем. John Stephen работал там продавцом какое-то время, пока не открыл на Beak Street собственный бизнес с капиталом всего в £300. Поговаривали, что весь его магазин уничтожил пожар и он начал заново, сразу за углом на Carnaby Street, потому что рента составляла всего £10 в неделю.
Бутики только начали появляться. В большинстве магазинов ты входил, направлялся прямиком к продавцу и спрашивал нельзя ли купить голубую рубашку с витрины, размером 14½ [британская система]. Бутики на Carnaby Street ломились от аксессуаров и одежды, что висела по всем дверям и вообще везде. Закупаться там было легче и приятней. К тому же His Clothes не считался особо дорогим, а вещи за свою цену сделаны добротно, в отличии от того хлама, что позже стали предлагать конкуренты John Stephen. Все это было прям как в St. Tropez [Курортный городок на юге Франции, средиземноморское побережье] – бутики, узкие хипстеры, белые расширяющиеся к низу брюки и полосатые, под матросские, джемпера. В His Clothes продавались рубашки из денима пастельных оттенков. Именно у них впервые появились футболки. Это было в новинку, и носить их с Levis и кроссовками сразу вошло в моду. Появились мокасины и двубортные бушлаты (reefer), американские матросские куртки темно-синего цвета из плотной ткани. Даже если ты заглядывал в His Clothes регулярно, все равно каждую неделю в предложении появлялись какие-нибудь новые фасоны.
Позже, в период расцвета мод эры, магазин стал «местом, где необходимо бывать». Там ты встретишь людей и зависнешь так, что разговоров будет через край. Ты мог влететь в Brian Jones, Andrew Oldham, Eric Clapton, в “Rod the Mod” или других больших людей музыкального мира, выбиравших одежду. Конечно, продолжалось это недолго: пока пресса не одурела от всего этого, и уже невозможно стало повернуться из-за съемочной группы бельгийского тв и туристов.
|
В тот день, когда мы с Townshend оказались там впервые, мы потратили уйму времени - все таращась на это чудо, прижавшись носами к витрине. Мы подсчитали, сколько у нас денег - хватило как раз на пару носок для Pete. Не думаю, чтоб он носил их когда-нибудь. Четырьмя днями позже мы вернулись с кое-какими деньжатами и купили по пиджаку. |
Позже, когда The Who выстраивали свой «супермод» вид, Kit Lambert болтал, что Pete тратил на одежду по £100 в неделю. Будь оно так (а так не было), Pete не отыскал бы много на Carnaby Street, ибо к 1965 она сошла с пути, набившись карнавальной дешевкой для «свингующих» людей из провинции.
В 1962 некоторые моды заглядывались на традиционный вид City Gent. Какое-то время одни даже копировали джентов. Johnny Moke рассказывает: «я носил котелок, полосатый костюм и таскал зонтик. Это продолжалось недолго, но как раз то оттуда взялись “waisted suits”.»
Эти костюмы развились из традиционного английского костюма. Вместо двух швов box-jacket итальянского костюма, “waisted suits” имели дополнительный шов на спине. Английский пиджак выглядел более формально и консервативно чем повседневный континентальный. Он был известен во всем мире. Центральный шов “waisted jackets” подразумевал и центральный разрез в отличие от боковых шлиц у итальянского пиджака. Боковые шлицы были крайне важны. Они становились все длиннее и длиннее. Семисантиметровая шлица становилась 10-ти, а потом и 12-13-ти сантиметровой. Парни покупали пиджаки с боковой шлицей, и надрезали ее еще сильнее, или просили об этом мам и сестер. Дошло до того, что появились шлицы в 25 см. В “waisted jackets” центральная шлица тоже удлинялась. Смысл был в том, чтобы быть опережать других на один шаг: они встречали пиджак с шлицей в 12 см., и шли заказывать себе новый пятнадцатисантиметровый. Позже один мод, давая интервью про одежду, говорил, что находился далеко от места действия, работал за рубежом, а, вернувшись, не осмелился одеть ни один из пиджаков пока не разузнал какова на данную минуту правильная длинна шлиц.
Прическа: стильный до кончиков волос
|
Парни стали начесывать волосы. На передней части головы волосы были короткие, и удлиняясь к макушке, где высоко начесывались. Непросто было поддерживать этот стиль в порядке. Специальные “bobble combs”, расчески для начеса стали стандартным предметом гардероба. Парни начали лакировать волосы, чтобы удерживать прическу. При достаточном умении и усилии длинна волос могла доходить до 5-7 см. У Rod Stewart, который пел тогда с различными rhythm-and-blues командами, был самый высокий начес, что я когда-либо видел. Его волосы длиннее, чем у большинства модов, росли вверх прямо из макушки, как казалось до 15 см, и были сильно налачены. Проборы были прямые или иногда вздымались волнообразно. С такой прической ходил Johnny Moke: «Мы думали это очень по-французски, хотя, вероятно, это было не так. Ради модной прически я каждую ночь ложился в бегудях». |
Некоторые моды даже посещали женские салоны, чтобы стилизовать волосы. Обычно это случалось уже после того, как большинство клиенток ушли. Мужские парикмахеры адаптировались быстро и вскоре любые запросы этих пижонов могли быть удовлетворены.
Набрав обороты мод стиль оставил «исключительно-костюмную» направленность. Чем ближе он становился уровню улиц, тем больше появлялось повседневной одежды. В моду вошли велосипедные рубашки и туфли. Обычно их покупали на West End в спортивных магазинах Lonsdale на Beak Street, хотя вело-магазинов хватало и парни легко могли достать вело-рубашки и туфли и в других местах. Levis завоевывал все большую популярность. Множество парней могли позволить себе такую одежду, в отличие от дорогих костюмов. Пуристы из первых модов не одобряли расширения стиля. Они полагали, что стиль станет разбавленный и потеряет свою сложную утонченность. Здесь говорил их снобизм, но они оказались правы – стиль действительно упрощался. Хотя, на самом деле, новые ребята никогда не теряли мощи зачинателей. Они просто расширили стиль, чтобы полнее его реализовать.
Музыкальная сцена
Увлечение ранних модернистов Modern Jazz не было просто реакцией на Trad Jazz. Большая заслуга в этом черных артистов и их первых хитов, как What’d I say от Ray Charles в 1959, и Sam Cook с хитами Only Sixteen и You Send Me в конце пятидесятых. Интерес к этим музыкантами и черному Modern Jazz распространился и на других черных певцов и их музыку. На английском радио практически не ставили музыки черных, но попадались радиопередачи для американских военных сил, размещенных в Европе, и парни слушали их. Рос интерес к раннему блюзу. Вслед за ним была открыта музыка Soul и Rhythm-and-Blues.
|
Музыканты Soul и R&B |
Достать в Британии какую-нибудь запись, выпущенную на неприметных звукозаписывающих компаниях в штатах, да к тому же ограниченным тиражом для рынка чернокожих, было почти невозможно. Тем не менее, малоизвестные лэйблы понемногу появлялись в продаже. Их завозили малочисленные посвященные импортеры, да американские военнослужащие и моряки. Вот почему Ливерпуль был наводнен американскими записями R&B.
Ребята собирали записи как одержимые. Множество модов добывали хорошие записи также ревностно, как и правильную одежду. Появилось несколько музыкальных магазинов, торговавших редкими импортными записями. Чем менее известная запись, тем лучше – моды ненавидели коммерциализацию. Откопав, например, “Hey Baby” в исполнении Bruce Channel, они заслушивали ее до дыр, но только она попадала в чарты, моды сразу теряли к ней интерес. Важно было услышать что-либо самым первым, раньше остальных, и знать все о малоизвестных записях блюз музыкантов. Если кто-нибудь похвалялся, что слышал запись каких-то там Snooks Eaglin, важно было уже знать эту запись и со знанием дела поговорить об остальном материале Snooks Eaglin. Такое отношение моды назвали «topping up» - всегда на голову выше остальных, на шаг впереди. По сути - соперничество было механичным, но к нему относились совершенно серьезно.
Есть доля мистики в том, как ребятам удавалось собрать такие хорошие коллекции в те времена. Мне очень повезло, т.к. два американца, что жили над нами, познакомили меня и моего соседа по комнате со своей музыкально коллекцией. Она была изумительна. Примерно тогда же они познакомили нас с «некоторыми веществами», что было также прекрасно. Им пришлось быстро покинуть страну из-за этих веществ, и они оставили нам на попечение свою коллекцию. Из соображений гуманности мы были вынуждены согласиться, и наше сочувствие материализовалось в одну лучших коллекций американских записей во всей округе. А так как моим соседом по комнате был Pete Townshend, который играл в группе, и был одним из «High Numbers», а позже движущей силой «The Who», то не сложно проследить, насколько поворотным событием, среди прочего, стала для него эта неожиданная удача. Тщательно изучив книгу Bert Weedon [Виртуоз гитары], теперь он угодил в настоящую пещеру Аладдина, полную музыкальных альбомов, из которых в основе своей вырос британский рок 60-х. Коллекция включала все альбомы Jimmy Red, Chuck Berry, Bo Diddley, Mose Allison, Jimmy Smith, Muddy Waters, John Lee Hooker, Slim Harpo, Lightin Hopkins, Jimmy Witherspoon, Booker T, Sonny Terry and Brownie McGhee. Little Richard, Jerry Lee Lewis, Carl Perkins, Howling Wolf, Nina Simone, Ray Charles, The Coasters, The Drifters, Jimmy McGreef, Brother Jack McDuff, Big John Patton, Wes Montgomery, Jimmy Guiffre, Chet Atkins, Fats Domino, Marry Wells, James Brown, The Shirelles, Sonny Boy Williamson, The Isley Brother, The Impressions, The Miracles и Pat Boone E.P.
К тому же, художественные училища были на уровне по музыке, а в нашем кафе, которое как раз располагалось напротив такого училища, половина музыкального автомата была отведена под пластинки студентов...
Естественно, события ранней R&B сцены концентрировались в Лондоне. Среди первых клубов были Ealing Club, где начинали Rolling Stones. Здесь часто играли The Pretty Things и Alexis Korner. Потом Stones переехали в Station Hotel в Ричмонде. Там у них появилось много поклонников и они снова переехали в более просторный клуб на площадке Richmond Athletic. Клуб назывался Crawdaddy Club и Rolling Stones устроились там на постоянной основе. Для модов Crawdaddy Club стал наиболее важным R&B клубом за пределами West End.
|
Музыканты Ska и белый R&B |
Самый первый R&B клуб, в который я попал, назывался The Railway Hotel и находился в Harrow and Wealdstone. Позже, когда я держал этот клуб, постоянными командами в нем были High Numbers и the T-bones. Но в эту ночь там выступал Cyril Davis All-Stars. Cyril Davis и Alexis Korner являлись двумя самыми важными блюз-музыкантами в стране. До бума в конце 62-го, поклонников R&B было немного, и в Лондоне существовало только две команды: All Stars и Alexis Korner’s Blues Inc. Все что, происходило на ранней R&B сцене, крутилось в основном около этих двух групп.
На первых порах в еще нестабильном составе Stones подыгрывал Alexis Korner. Они играли и с Cyril Davis, когда у тот регулярно по четвергам выступал в клубе Marquee. John Mayall, сформировавший позже John Mayall’s Bluesbreakers, команду из которой вышла добрая половина имен знаковых для рока 60-х, также играл с группой Alexis Korner. Другие естественно тянулись к этим двоим, и позже уходили, чтобы сформировать собственные группы.
Cyril Davis блестяще играл на губной гармошке. Ему было около 40, он лысел и носил комканый пиджак с мешковатыми штроксами. Их певец Long John Baldry был ростом под 2 метра, очень худой и молодо выглядящий. Он носил безукоризненный серебряно-серый модовский костюм. All Stars стали культовой командой в Лондоне, когда в начале 1964 скончался Cyril Davis.
The Rolling Stones играли тогда ранний блюз, R&B и вещи Chuck Berry. У них появилось множество поклонников, даже среди модов. Но те по разным причинам отвернулись от группы. Не знаю, возможно, плохую службу сослужил релиз их первой записи “Come On” – не совсем удачный кавер песни, в оригинале принадлежавшей Chuck Berry.
Дело в том, что моды предпочитали подлинные вещи. Как поется у Dobie Gray в “The In Crowd” - “Originals are the best (Оригиналы останутся непревзойденными)”. Stones занимались коммерцией на таких излюбленных модами исполнителях как Ben E. King, Chuck Berry и Muddy Waters.
Ron Mitchell – мод, которому нравились собственные песни Stones, объяснял так: «Что я не выносил, это когда говоришь людям – «Послушайте это» и ставил им музыку, которую они никогда до этого не слышали и она им не нравилась. А потом Rolling Stones выпускали дешевый кавер на эту песню, и все говорили – «Правда здорово? Мне очень нравится этот R&B, это звучание Stones.» Я окончательно отрекся от них, когда они записали “You better move on”. Для меня Arthur Alexander стоял где-то на 3-м месте после бога, и я полагал, что переделывать его песни - святотатство. Люди до сих пор считают, что Stones написали “It’s All Over Now”. Кстати, поэтому мы никогда не любили Beatles. Некоторые моды и слушали их, но только эти прекрасные песни принадлежащие Miracles и Marvellettes.»
Кроме того, моды считали Stones довольно неряшливыми. Stones покинули свою резиденцию в Crawdaddy club в 1963, ради тура с Bo Diddley. Тогда на их место пришли Yardbirds, и моды приняли их лучше. Их музыка больше походила на исконный блюз, а гитарист Eric Clapton одевался как мод. К этому времени Beatles выпустили Love Me Do и Please Please Me, и их Merseybeat звучание затмило лондонский R&B в национальных чартах. Моды не увлекались Beatles и игнорировали первую десятку хитов. Звучание Mersey так особо и не прижилось в клубах и дэнсхоллах на юге Англии.
|
Термин Rhythm-and-Blues относился к широкому спектру музыки. Cyris Davis играл R&B вышедший из раннего country blues. Музыка Stones и Alexis Korner стояла ближе к city blues. В Beatles и группах им подобных ощущалось влияние более коммерческого R&B черных исполнителей, как например групп Miracles и Impressions. Так же, к R&B относились такие музыканты как Georgie Fame, которые черпали вдохновение от музыкантов ориентированных скорее на джаз – это Mose Allison, Fats Domino и Ray Charles. Моды предпочитали современную американскую музыку, а именно черные вокальные группы. Они собирали альбомы Shirelles, Martha and the Vandellas, Chiffons. К тому времени лэйбл Tamla добился первых успехов. Скорее под его влиянием формировался вкус модов, чем под менее ровным, менее сложным по звучанию блюзом. |
Моды собирали Jimmy Witherspoon и Muddy Waters, чтобы послушать их дома, но для танцев им требовалось что-то другое. John Lee Hooker не очень то подходил, чтобы таньчить Block [танец]
Клубы и танцплощадки
Если первой Меккой модов считался Crawdaddy club, то другой без сомнения был Сохо. Клуб Flamingo, который в ночное время переименовывался в Allnighter, клубы the Scene и La Discotheque – вот знаковые мод клубы на West End.
|
На постоянной основе в Flamingo играл Georgie Fame со своей группой the Blue Flames. Моды приняли эту группу. Музыка Georgie Fame была с сильным джаз-уклоном. У него был приятный голос, практически не уступавший голосу Mose Allison, а звучание органа просто фантастическое: в нем сочеталась музыка Booker T и Jimmy Smith. В состав Blue Flames входили также 2 саксофона и конга [conga drum, высокий конусообразный ударный инструмент, для игры двумя руками, исп. в латиноамериканской и африканской музыке] ударник, что создавало мощное звучание. Такой их репертуар, как Night Train, Get On The Right Track Baby, Parchment Farm, Do the Dog, Let The Good Times Roll, Green Onions, Work Song и Shop Around заполнял Flamingo до отказа практически каждую ночь и особенно на выходных. В клубе зависало много черных американских солдат. Через них «моды Flamingo» доставали американские звукозаписи. |
Клуб оказался сопричастен и к распространению West Indian культуры. Шляпы в стиле Bluebeat, похожие на котелок только с узкими полями, которые назывались “Pork Pie”, первыми носили в клубе The Roaring Twenties выходцы с West India. Но они же были частыми гостями в Flamingo/Allnighter, и моды подмечали их стиль. Танцы “The Dog” и “The Ska” тоже копировались у выходцев с West India, принесших их в клуб Flamingo. Еще модам нравились Zoot Money Big Roll Band, джазовая R&B команда, что играла в Flamingo/Allnighter.
Буквально через нескольких дверей от Flamingo, вниз по Wardour Street находился клуб La Discotheque. Вероятно, это был первый клуб, где ставили только записи, и где не было живой музыки. В клуб приходили исключительно на танцы. За танцплощадкой лежали матрасы, чтобы люди могли отдохнуть. Парни плясали ночь напролет, часто до 4-х утра.
Еще одним важным для модов клубом был the Scene. Скорее всего, это и был именно мод клуб. Там постоянно вертелись самые известные “Faces”. Все лучше записи появлялись сперва у их ди-джея Guy Stephens, за долго до того, как попадали к остальным. Основав собственный лэйбл Sue, он стал важной фигурой и контактировал практически со всеми черными лэйблами в штатах. Мы с Townshend заходили к нему в квартиру в Regent Park послушать записи, которые High Numbers могли бы сыграть на сцене или на записи. У него имелись сотни альбомов и груды синглов с отдаленных, никому неизвестных, маленьких звукозаписывающих компаний. За плату он мог переписать вам понравившуюся песню.
В клубе Scene играли и вживую. Часто выступали Animals, и какое-то время на постоянной основе играли High Numbers. Появлялись черные блюз-команды, как, например, Jimmy James and the Vagabonds, Herbie Goins and the Night Timers, и такие черные солисты как Ronnie Jones.
Я не могу не упомянуть Marquee club, который поначалу находился на Oxford street в просторном подвале, но в 1964 переехал в более тесное помещение на Wardour Street. Практически все R&B команды выступали в Marquee. Клуб был основным местом в Лондоне для концертов живой музыки.
Музыкальная сцена бурлила и за пределами West End. В остальном Лондоне и предместьях появлялось множество новых команд, как любительских, так и профессиональных, расширяя сеть все новыми и новыми клубами.
Еще один, признанный клуб, назывался Eel Pie Island Hotel. Ориентированный в начале на Trad Jazz, но потом ставший R&B. Он располагался на острове Eel Pie Island посреди Темзы у г. Туинкем. Там выступало множество исполнителей, например Stones, Yardbirds, Cyril Davis. На ранние номера Stones набивалось столько народу, что люди стояли друг у друга на головах. Группа Downliners Sect играла там на постоянной основе в 1964.
The Who – первая мод-команда
Группы, которые выступали перед парнями в местных клубах или дэнсхоллах, обычно не были мод группами. Они не выглядели как моды. Иногда один, или два музыканта оказывались модами, но это была редкость. Группы нравились модам за их музыку. Парни на танцплощадках никогда не следовали за стилем групп, т.к. зачастую они одевались изящней и лучше, чем музыканты на сцене. Первой группой выглядящей как моды стали The Who, в том время называвшиеся High Numbers. Первоначально они назывались the Detours, но оказалось, что группа с таким названием уже существует. Имя «The Who» им придумал один их знакомый, несомненно, гений. Возможной причиной, почему в моей голове родилось такое название, стал ведущий в дэнсхолле Oldfield Hotel в Гринфорде. Они часто там выступали, и он любил подшучивать, представляя группы. Например, он говорил «And now I’d like to introduce the Detours – the who? Never ‘eard of ‘em» и тому подобные остроты. Я считал, что так мы обернем его же копья против него. (Кстати, Townshend хотел, чтобы группа называлась the Hair. На следующий день, он даже предложил комбинированное название – the Hair and the Who, что звучало больше как название паба, чем музыкальной группы.)
|
Как бы там ни было, чуть позже появился Pete Meaden с планами о преображении группы в мод стиле. Meaden понимал, что моды не слушают музыку из чартов, а группы, которую они могли бы считать своей, просто не существует. Моды оказались за бортом всех больших перемен в английском роке, что начались с приходом Beatles. Поначалу the Who были просто группой, это Meaden сделал их модами. От их менеджера, он получил смешную сумму, где-то 50 фунтов, и купил им модовскую одежду. Roger Daltrey с короткой стрижкой больше остальных походил на мода. Meaden купил ему белый пиджак, черные брюки и двухтональные ботинки. Townshend достался пиджак Ivy League c боковыми шлицами в 12 см, сшитый для него у Austins на Shaftesbury Avenue. Moon одели в велосипедную рубашку, Levis с отворотами в 2 см и белые баскетбольные туфли. |
И, наконец, на Entwistle, который называл себя Johnny Allison (в честь своей девченки, а не Mose Allison), натянули Levis и хлопчатобумажный полосатый пиджак. Всех их правильно подстригли, и клянусь, я даже ни разу не посмеялся над Townshend, когда он вернулся в этот день с короткой стрижкой. Meaden снова поменял их название с the Who на High Numbers: “Numbers” называли юных модов, которые носили футболки с цифрами.
The Who классно играли даже до появления Meaden. Еще будучи the Detours они собирались для репетиций или выступлений как минимум 4 раза в неделю, а при возможности и чаще. Они постоянно совершенствовались, а с музыкальной коллекций Townshend, как источника вдохновения, они были одной из лучших полупрофессиональных команд в Лондоне и окрестностях. Они играли песни James Brown, Jimmy Reed, Slim Harpo, Mose Allison, Marvin Gaye, Martha and the Vandellas, а так же много из творчества Chuck Berry, и обычных песен, что играло большинство групп, например Route 66, Fortune Teller, Johnny B. Good (с вокалом Entwistle), Poison Ivy и Road Runner.
В отличии от других групп, звучание The Who было ближе к R&B звуку лэйбла Tamla Motown. Meaden еще плотнее познакомил их с музыкой Tamla. Он звучал прямо как ответ Англии лорду Buckle, когда восторженно рассказывал о своем любимом Smokey Robinson или о замечательном Curtis Mayfield. Meaden был одержим, 100-процентно hip, особенно после 11 утра, подкрепившись дринамилом [Drinamyl] [средство от депрессии»; на деле, эти практичные таблетки сочетали в себе одновременно амфетамины и барбитураты]. К этому времени мы выбирались в паб “De Hems and Oyster bar” в Сохо. Там Meaden налаживал контакты в музыкальном бизнесе и проводил обеденные часы за бокалом вина или виски с колой, продвигая группу. Ходили слухи, что в барах De Hems Oyster можно было купить три нижних строчки в чартах горячей 50-ки. За 50 фунтов доставалось 47 место, за 25 – пятидесятое.
|
High Numbers (тогда The Who) уже какое-то время целенаправленно играли для модов. У них появилось много поклонников среди модов в клубе Goldhawk (Shepherds Bush), в Forest Hill, в Trade Union Hall (Watford) и в the Railway Hotel (Wealdstone), где они постоянно играли по вторникам. |
Поначалу они протестовали против того, что их принудительно наряжали, по крайней мере, Roger и особенно John были недовольны. Они роптали. John потоптался в лужах, и на одном из его боксерских ботинок отошла подошва. Они не чувствовали себя модами в одежде купленной Meaden.
На флайере, который выпустили вместе с синглом I’m The Face (первая запись группы), Meaden написал: «Важно, что в High Numbers нет ничего притянутого или сфабрикованного, в первую очередь это заметно по тому, как они одеваются...» На самом деле, сразу после их заявления о себе было отмечено, что многое вокруг High Numbers - притянуто и сфабриковано, и в первую очередь это было заметно по тому, как они одевались. Просто носить правильную одежду, далеко еще не означало быть модом. Те же немногие, что причисляли себя к модами, только за свои наряды, отражали West End понимание мод культуры. Это и был истинный Pete Meaden, который постоянно разглагольствовал о том, чтобы «жить на пульсе города» и «держаться опрятным, модным и остро выглядящим, и all-white Soho negro of the night». Он так красноречиво отзывался о своем идеале, потому что на самом деле верил в Мод стиль жизни.
Вскоре High Numbers начали разбираться, что к чему. John купил несколько пиджаков, некоторые, за собственные деньги. Эти пиджаки сидели и выглядели лучше. У всех парней появилась одежда сделанная под заказ. К выходу записи и флайера они выглядели гораздо стильней. Конечно, они никогда достигали того шика, как первые из Faces, но, тем не менее, смотрелись достаточно остро. Придирчивые моды (правда, не все) принимали группу за их «электрическое» звучание, а не за стильность в одежде.
Выпуск записи провалился - ее распространили должным образом. Но группу заметили, они прорвались на сцену Сохо. Теперь High Numbers играли в Scene на постоянной основе. Журнал Fabulous писал: «они появились настолько во время, что даже опередили самих себя».
Группу у Meaden купили Chris Stamp и Kit Lambert за несколько сотен фунтов стерлингов. Они продолжили развивать группу в направлении заданном Pete Meaden, но на этот раз уже со средствами достаточными для воплощения собственных планов.
|
Первым делом Lambert и Stamp снова назвали группу The Who. У парней получилось, потому что их концерты были одними из лучших в клубах, и потому что Townshend стал сочинять собственные песни, среди которых попадались и сырые, и остро звучащие, и просто выдающиеся. Ранние синглы the Who, хоть и появились на закате мод эры, но очень верно отразили дух того времени. |
Вскоре после этого Pete Meaden рассказывал, как на выходных он собрался заскочить к the Who на концерт, что те давали на площадке Aquarium (Brighton), но не смог попасть внутрь, т.к. клуб был до отказа забит его любимыми модами.
Отношения с «другим полом»
Моды больше интересовались собой и друг другом, нежели девченками. Девушки были не то чтоб очень привлекательны, и в то же время держали себя независимо. Уже не нужно было раскрашиваться или выглядеть женственной. Теперь дозволялось вести себя более раскованно в сексуальном плане. Для девушек это стало серьезным облегчением.
|
Тем не менее, одна из мод девушек того времени Sara Brown упоминает о разочаровании, что их охватывало: «Ребята были совершенно поглощены своей одеждой. Big deal считалось только поговорить с парнем, а если одно из этих высших созданий снисходило для того, чтобы потанцевать с нами, это была настоящая удача». Ребята вели себя женоподобно, часами наряжались и прихорашивались перед зеркалом, но они не были гомосексуалистами. Возможно, это и относилось к некоторым из них, но такие люди могли быть и среди рокеров. В любом случае, это не было чем-то существенным. Одно время ребята даже подводили глаза тушью. Bill Norman так объясняет их отношение к девушкам: «На работе ты никто. Поэтому когда ты одевал свой замшевый или мохеровый костюм с Desert Boots и шел на танцплощадку ты хотел выглядеть чем-то перед своими друзьями. Поразить ты хотел именно друзей, а не девченок. Ты делал заявление через одежду, или танец, или скутер». |
Сексуальное влечение забирали амфетамины популярные среди модов. Возможно в этом коренилось их, как казалось, совершенное невнимание к девушкам. А может, эти ловкачи как павлины выписывали круги перед своими павами: они использовали мнимое безразличие, чтобы наоборот пленить девченок.
«Ты должен быть cool. Гоняться за bird считалось слабостью, и излишней чувственностью. Ни в коем случае ты не хотел потерять лицо перед другими парнями» - вспоминает Bill Norman. Другой аспект отмечает Willie Deasey: «Девченок не приглашали с собой потому, что, кроме прочего, не могли себе этого позволить. В те времена считалось, что bloke(парень) должен платить за девченку. А blokes растрачивали все деньги на одежду. Девченки обходились дорого. Если ты и приглашал кого, то обставлял это так: «Встретимся внутри в 8:30». При таком раскладе ты экономил на автобусе и входном билете для нее. У меня не было денег ни на что, кроме одежды и танцев. И вообще, ведь девченок можно найти прямо на вечеринках и все такое».
Сцена развивается
Мод-движение распространилось по всей Англии. Небольшая элитарная группа фанатиков от моды, со своим культом к стилю и вниманию к деталям служили примером для менее усердных модов. Jack English из Leister приезжал в Лондон каждую пятницу и проводил выходные в поисках одежды или на клубных вечеринках. Он вспоминает: «Наверное, во всей стране насчитывалось не больше 20 настоящих модов». Действительно, мало кто остался верен идеалам модернистов до конца. Трудно было держаться чистых принципов на протяжении всей первой половины шестидесятых. И дело тут не столько в огромных деньгах, которые требовались, чтобы оставаться долгое время среди первых. Многие из первых модернистов теперь обзавелись семьей и сосредоточили свои силы на других заботах. (Брак означал, что ребята станут ездить по домам отдыха и позабудут свои purple hearts.)
|
Белые костюмы просто ослепляли своей стильностью. Модными стали белые льняные пиджаки, а кто не мог позволить себе подлинную вещь носил сливочные [ice cream] пиджаки, у которых пуговицы были как на спецовках. |
Появились первые харрингтоны [Harringron jacket]. Это не строгая короткая куртка на молнии, обычно замшевая, пришедшая в моду от Rodney Harrington, персонажа американского телесериала Peyton Place.
|
Лучшим обувным магазином был Raoul на Carnaby Street, конечно, если вы не шили обувь под заказ. Модными считались туфли с концами в форме миндального ореха или просто скругленные. Заостренная обувь с как бы отрубленными концами (chisel-toed), появилась и быстро исчезла. Марка Hush Puppies пользовалась особой популярностью ибо считалось, что в них удобно танцевать. Но наиболее отличительными мод-ботинками были Сlarks desert boots. |
Беговые кроссовки хорошо смотрелись с Levis и Fred Perry (или футболкой). На футболках ребята сами вышивали инициалы. Позже, стали выпускаться футболки с вышитой на груди большой Y, как для Yale University, и этот стиль был принят юными “Moddy boys”.
История Johnny Moke отлично объясняет, как спонтанно из мелочи могло развиваться целое направление в стиле. «Мы пошли в боулиг. На нас были какие-то старые парусиновые туфли [plimsoles]. Там мы взяли на прокат пару новеньких туфлей для боулинга, и я вышел в них на улицу. На этих выходных мы поехали в Clacton. Тогда то и произошли первые беспорядки. Я был единственным, в Clacton, кто носил туфли для боулинга. Через 6 недель, когда я отправился в Bringhton, половина ребят ходила в таких туфлях.»
Birds: стиль мод-девушек
Хотя казалось, что девушки во всем оставались позади парней, их стиль не менее важная составляющая Мод культуры. В 50х девушки еще были зажаты в корсеты и затянуты поясами с подвязками. Они носили пояс-трусы и все эти «корректирующие» лифчики. Девушки носили то же, что и старшие дамы, все крайне строгое. Появившийся к концу 50х молодежный стиль, был американский и пришел из фильмов для подростков. Это были вещи, что носили в американских колледжах: коротенькие носочки [bobby-sox], peddle pusher pants и фижмы, а волосы, собирали в хвост [pony-tail].
|
Первые девушки модернистки разрабатывали собственный стиль независимо друг от друга. Их было даже меньше, чем та горстка парней, которые все начинали. Конечно, у них было схожее отношение к одежде, но все еще они были группой одинаково мыслящих людей не объединенные одним стилем. Одно из четко выраженных направлений для первых модернисток включало расширяющейся юбки из баратеи и похожие на мужские сорочки. Это было освобождение от стандартов 50х и началом нового стиля для девушек. Модернистки хотели выглядеть одновременно дерзко, стильно и практично. Они ввели новые стандарты для косметики, по-настоящему современные. Ушел в небытие стиль Doris-Day-and-freckles. Теперь в нем стало больше от Juliette Greco и французских ночных клубов в сигаретном дыму. |
Косметика являлась важной составляющей стиля. Как и одежда, лицо должно было выглядеть безукоризненно, но не в обычной женственной манере, а больше как картинка. С губ исчезла помада, и впервые с начала с 20-х годов, основное внимание уделялось глазам. Изначально, вовсе не использовали тени, только проводили тонкую черную линию карандашом для век. Этот стиль сохранился на протяжении всего времени, развиваясь и чрезмерно усиливая акценты с помощью тяжелых накладных верхних и нарисованных нижних ресниц. В конце концов, все свелось к сильно зачерненными глазами и выщипанными бровями в стиле поздних модернисток. Девушки выщипывали брови, иногда проводя на их месте тонкую черную линию, или оставляя, как есть. Они пользовались черным индийским порошком Kohl, который наносили по краям глаз, притемняя их. Я помню, что некоторые девченки использовали белила, а позже и белую помаду.
Прямые волосы пришли на смену пышным прическам. Волосы должны были выглядеть настолько прямыми, насколько возможно. Девушки шли на всевозможные ухищрения, чтобы добиться прямых волос и удерживать их в таком состоянии. Прически были выдержаны в классическом духе. Волосы доходили в длине до подбородка, разделялись в центре; или в таком же стиле, но с длинной челкой, опускавшейся иногда до глаз. Прическа была простая, но выглядеть была обязана безупречно. Часами девушки бились над тем, чтобы волосы лежали прямо, а потом лакировали их.
Так как достать что-либо подходящее в магазинах было невозможно, модернистки шили одежду сами. Они использовали традиционные ткани, например, в тонкую полоску или фланель. Девушки стали носить мужские брюки. В те времена женские брюки открывались на боку и были скроены не так, как мужские. Широкие в бедрах они сужались на талии. Выглядело это отвратительно. Поэтому девушки покупали мужские брюки с узкими бедрами, открывающиеся спереди и прочее. Одежды, которая бы специально разрабатывали так, чтобы подходила для обоих полов, тогда не шили.
Были распространены двойки (кардиган и джемпер из одинаковой шерсти) от Mark and Spencer, насыщенного красно-коричневого, темно-синего или серого цвета. Их носили с расширяющимися к низу сорочками (A-line skirt). Сами девушки или их матери шили особые платья-безрукавки с глубоко вырезанной проймой. Такие платья встречались часто, ибо считалось, что в них удобно танцевать. Первые мод девушки не носили украшений. Единственным исключением были запонки для мужских рубашек. Позже стали носить разноцветные полосатые ремешки от часов (canvas striped watch-straps). Стала модной прическа в стиле «Cleopatra». Волосы красились в глубоко-черный без отливов цвет, как у Liz Taylor в фильме «Cleopatra».
Хотя к 1960 заостренные концы у туфлей устарели, но они еще оставались узкими впереди. Потребовался год, чтобы в моду вошли закругленные концы. Носок обуви быстро видоизменялся от первоначальной формы долота (chisel), к форме миндального ореха, становясь, все более скругленным, пока, в конце концов, не перенял форму «бабушкиных туфлей». Девченки, в поисках правильных «как глыба» (clumpy) туфлей, рыскали по секциям обувных магазинов для пожилых леди. У «бабушкиных туфлей», которые доставали в магазинах подобных «K Shoes», были скругленные носки и сбоку застежка на ремне. Каблук был около 3,5 см., очень широкий и массивно выглядящий. Такая обувь стоила совсем недорого, где-то 19/6d. Особо повыбирать подходящий цвет не приходилось: продавались только черные или коричневые. Однако, у «Annello and David» можно было достать похожую обувь алого оттенка, и при случае, даже других цветов. «Annello and David» были специалистами Covent Garden по профессиональной танцевальной обуви. У их туфлей был 5-ти сантиметровый деревянный каблук (stack-heel) и на него не ставили набоек.
|
Хороший выбор «бабушкиных туфлей» предлагали не новые магазины, а женские обувные лавки, основанные еще в незапамятные времена, например, «Babers» на Regent Street. Как должно быть изумились хозяева, когда к ним нахлынули все эти странные создания с бледной кожей и черными глазами, да к тому же смели с прилавков все их «практичные» туфельки. Еще один вариант мод стиля для девушек именовался “Hush Puppies and Ski pants”. У девченок были короткие, как у парней волосы и они носили нейлоновые непромокаемые накидки. Эти макинтошы (maks) не просвечивались, их делали в Италии. Самые распространенные цвета были темно-синий, коричневый или темно-зеленый. Девушки тоже закупались в мужских бутиках на Carnaby Street, и появлялись там парами, держась за ручки. В такт движению на их плечах раскачивались B.E.A shoulder-bag. |
Так же носили прямые длинные юбки, опускавшиеся до 7,5 см. ниже колена, со складкой (fan pleat) сзади посередине. Материя для них выбиралась шевронная или темно-синяя, или серая. Кроме того девушкам нравились прямые хипстеры обычно белого цвета, и х\б блейзеры в полоску. В те времена считалось крайне вызывающим, если девушка носила брюки. Cathy McGowan очутилась в заголовках газет, когда из-за брюк ее не пропустили в Savoy.
|
И, как ребята становились женоподобны, так и девушки приобретали все больше мужских черт. Они стали носить обувь без каблуков, короткие прически и юбки со свитерами, которые совсем не подчеркивали изгибов женской фигуры. Казалось, что они стремятся все более походить на мужиков в юбках. У парней был стиль и самостоятельность, к которой девушкам приходилось приспосабливаться. «Ребята не бегали за девченками, поэтому девченки становились частью банды и принимались как «один из парней». Вот девченкам и приходилось перенимать мужские черты», - вспоминает Willie Deasey. |
Их костюмы состояли из небольших прямых пиджаков (box jacket) и прямых юбок. В моду вошла обувь, сияющая чернотой лакированной кожи. Туфли застегивались на всевозможные пряжки. Остро смотрелись длинные кожаные пальто, или замшевые с кожаным воротничком. Для пальто использовалась цветная кожа, обычно темно-зеленая, темно-голубая, красная или черная. Замшевые пальто, доходили до колена в длине, чаще всего были коричневые со стежком внакидку вокруг лацканов и карманных клапанов, с закрытыми пуговицами (супатная застежка).
В движении. Скутера
Моды ни минуты не оставались на месте. Важно было постоянно передвигаться и они выбрали скутера.
Скутер изобрели в Британии, но, как и многое другое, британцы не довели это дело до конца. Я помню один британский скутер под маркой Triumph Tigresse. Он был очень мощный, быстро разгонялся, но не прижился у модов по-настоящему. Самыми распространенными скутерами были модели итальянских производителей Lambretta и Vespa. Привлекательные очертания, чистые и аккуратные в уходе - скутеры отлично подходили к философии мод культуры. Это не мотоциклы, от которых руки были постоянно грязные, а масло попадало на одежду.
Если скутер ломался, продвинутый мод даже и не думал прикасаться к своему агрегату. Он бледнел от одного только вида смазки. Eddy Grimstead: «Парни чувствовали: этот большой заляпанный аппарат - не для них. То, каковы мотоциклы - это не рабочий класс». Eddy Grimstead держал два магазина скутеров в Лондоне на Ист-Энд.
После первого бума, пик которого пришелся на 1959, объем продаж скутеров упал. Первым кто осознал, что скутера не поспевали за бурным течением времени, был Eddy Grimstead. Он решил сделать их более привлекательными. Все аппараты перекрашивали в редкие цвета. На большинство навешивались дополнительные хромированные детали. Eddy Grimstead стал главным настройщиком скутеров. Кроме дополнительно света, зеркал, талисманов в виде людей или животных (mascot) и гудков он мог перетянуть сиденье под шкуру леопарда, установить бросающиеся в глаза брызговики, штыревые антенны, и украсить руль мехом.
|
Скутера стали таким же предметом соперничества, как и одежда. А это было недешево. У парня на обложке этой книги 27 фар, 4 альпийских рожка, 6 хромированных талисманов и 2 эмблемы. Эти наворты обошлись ему в £75 на цены 1963-го. Некоторые выкидывали по £200 на дополнительные детали. Зато, когда зажигались все фары – смотрелось потрясающе, словно ряды прожекторов. Я даже слышал, что один скутер-мод вложил в фары цветной целлофан: когда он включал свет, скутер зажигался 14-ю разными цветами. |
Парни собирались вместе и курсировали по своей местной High Street в боевых порядках. Лучший скутер шел первым, а другие выстраивались за ним по диагоналям, образуя наконечник стрелы. Собиралось от 10 до 25 скутеров и двигались они со скоростью 15 миль/час. Был и правильный стиль «райдинга» (riding). Ноги вытягивались под уголом в 45', а парень на заднем сидении ставил руки за спину и откланялся назад. Они носили парки и французские береты, которые натягивали на лоб. Часто парки отделывали лисьим мехом. Ездить в шлеме в те времена не обязывали.
|
Простора, чтобы проявить себя, хватало. Например, поработать над глушителем – у каждого аппарата был свой звук от выхлопа. Можно было на верхушку антенны прицепить лисий мех или привязать его сзади, чтобы тот развивался за скутером при движении. Антенны могли достигать невероятной длинны – до 7 метров. Многие из тюненых Eddy Grimstead скутеров выглядели как настоящие предметы искусства. Журнал ARK Королевского Колледжа Искусств упоминал Eddy Grimstead рядом с большими именами по тюнингу автомобилей (Kustomizing) в Штатах, где это стало культом. А Lambretta даже скопировала некоторые из его цветовых схем. |
Но стиль резко изменился и скутера перегруженные хромированными деталями и лисей отделкой устарели. В моду вошел простой матовый цвет. Исчезли навороты, а затюненые глушители, ранее отверженные как слишком тихие, вернулись на свое место. Кое-кто пошел еще дальше и катался, сняв предварительно все панели. Такие скутера походили на скелеты, словно их сняли со сборочного конвейера, так и не смонтировав до конца. На показ выставлялся не только двигатель (в стиле рабочего класса!), но и рама, а иногда даже передняя вилка.
По-видимому, скутера покупались не только как средства передвижения, но и как культовый символ. Моды были первой молодежной культурой, для которой стала важной мобильность. Требовалось постоянно передвигаться, проверять обстановку в разных клубах, магазинах одежды и музыкальных лавках. Со скутером ни тебе и, что существенно, ни твоей девченке (bird) незачем было волноваться, дабы успеть на последний автобус. Парни могли часами стоять пред дэнсхоллом или Wimpy Bar и похвалятся своим аппаратом перед другими парнями, а заодно и перед девченками, которые сидели в Wimpy Bar и глядели на улицу. Когда приходило время прокатится с девченкой, благодаря скутеру, считай, полдела уже было сделано.
|
Летом скутеристы собирались в группы и двигались к побережью. Ранним утром субботы скуты сбивались в стаи и, постреливая глушителями, направлялись к морю.
|
Скутеры продавались в рассрочку на удобных условиях. Депозит составлял всего £20, а остальное выплачивалось в течении 3-х лет. Конечно, делалось это под проценты более высокие, чем обычно. Чтобы совсем упростить покупку, продавцы оформляли страховку и дорожные сборы и включали все в еженедельные выплаты. Это был ловкий ход, так как парням было непросто оформить страховки. Единственное, с чем продавцы не могли помочь, это заставить отца подписать бумаги на покупку в рассрочку
Modernists, Faces, Numbers, Tickets, Scooter Boys и прочие гангстеры
У модов было много разных имен. Но все они, как и стили, пришли от самих модов, а не от кого-то извне культуры. Иерархия состояла из следующих званий: Modernists, Mods, Faces, Stylists, Individuals, Numbers, Tickets, Mids, Mockers, Seven and Sixes, States, Moddy Boys и Scooter Boys. Возможно, существовали и другие имена, с которыми я никогда не сталкивался.
|
Modernists были первые моды, предвестники всего стиля. Mods – это сборный термин, покрывающий весь спектр людей. Faces были ведущие моды, лидеры, чьему стилю пыталась подражать молодежь, так называемые Moddy Boys. Если кто-то положил начало новому стилю, он считался Face. Первые парни, что появились в Scene в парусиновых туфлях (plimsoles), или, например, по-особому танцевали, тоже были бы Faces. Они составляли небольшое тайное общество модов, которые начинали свой уикэнд в пятницу на студии Ready Steady Go и все выходные только и делали, что ходили по магазинам и танцевали “Up West” до воскресной ночи. На неделе они возвращались в свой район, где становились Top Mod в местных дэнсхоллах. |
Мир, в котором существовали моды, никогда не стоял на месте, перемещаясь из одного места в другое, изменяя акценты в стиле. То, что Faces носили в 1963, остальные одевали в 1964, тогда как у Faces было уже что-то новое. Все их усилия направлялись на то, чтобы идти на шаг впереди остальных. Имена, которыми они себя называли, менялись вместе с ними. К концу 1964 Faces перестали называть себя модами. Основной причиной этому стали погромы, а так же множество новых модов, которые не вписывались в традиционные рамки и не были одобрены Faces. Тогда, они стали называть себя “Individualists” или “Stylists”. Они хотели провести черту между собой и всеобщим единообразием, которое они видели в модах из пригородов и провинции.
|
Старшие, признанные моды называли молодых “Numbers”, “Tickets” или “Seven and Sixes”. Возможно, между этими именами была какая-то разница. Я слышал, как их несколько раз упоминали в разных местах, но никто никогда не определял эти термины, и их не найти ни в каком словаре. Они появлялись прямо на улицах, никем конкретно не выдуманные. Я думаю, что имя “Numbers” относится к цифрам на футболках у младших модов. “Seven and Sixes” они назывались потому, что носили футболки от Woolworths, которые стоили 7/6d. “States” назывались новички, которые думали, что они моды, раз носят Levis с Fred Perry. Они повсюду тягались с бандой, но не имели никакого понятия, как моды выглядять на самом деле. Они были безучастны ко всему, что происходило. |
Девченки, что торчали рядом, но не разбирались в происходящем, тоже назывались “States”. Буквально выражаясь, они были “bit of state”(недоделки) для остальных модов.
“Mockers” были те, кто не подходил ни под стиль модов, ни рокеров (Rockers). Для большинства людей существовало только один выбор: ты был или мод, или ты был рокер, третьего не дано. “Mockers” носили одежду рокеров, но только как стиль, а не из практических соображений, как это делали рокеры. Мокеры носили мотоциклетные куртки, подобные кожанкам рокеров, только сделаные из нейлона. Прически у них были как у модов.
“Mids” обозначало приблизительно тоже, что и “Mockers”. Но если мокеры брали понемногу от модов и рокеров, и делали это осознанно, то миды, поступая также, и не подозревали этого. Поверх белой футболки со своими инициалами они носили х/б пиджак в полоску (madras) и Levis, а к этому ботинки с острыми носками и прическу в стиле Beatle
Ready, Steady, Go! Мод-шоу на тв
Единственное, ради чего парни в пятницу вечером оставались дома был Ready, Steady, Go на канале I.T.V. Вообще по вечерам родители просто приклеивались к телику. Моды, напротив, могли посмотреть The Man From U.N.C.L.E., но ничего кроме этого.
R.S.G. было настоящим мод-шоу. Где-то в семь минут седьмого в пятницу вечером на экранах появлялась графическая в стиле оп-арт заставка R.S.G. и тысячи модов по всей стране снова ощущали приближение чего-то захватывающего. “5,4,3,2,1 The weekend starts here!”
|
Для Johnny Moke и Willie Deasey уикэнд начинался раньше, чем для остальных. Каждые выходные они танцевали в R.S.G., а поэтому собирались на репетиции заранее, обычно в пятницу после обеда. Танцоров выбирали каждую неделю среди людей, посещавших Scene и другие лондонские клубы. Theresa Confrey и Patrick Kerr работали в R.S.G. на постоянной основе, они показывали новые танцы. Медиа считали Theresa и Patrick профессиональными модами, наравне с такими людьми как Dave Clarke Five (моды его презирали) и Cathy McGowan. |
Cathy McGowan была ведущей в R.S.G.. Ее выбрали за то, что она была типичным тинэйджером из предместья. Она постоянно запиналась, и все называла «супер» или «ужасно». Но, по крайней мере, она не была заносчивой репортершой и, несмотря на ее ошибки, а может и благодаря им, моды полюбили и приняли ее. Был у R.S.G. и другой примечательный ведущий, старый пердун, скучный Keith Fordyce. Интервью у звезд и гостей клуба брали Michael Aldred и Gay Singleton. Тех, кто пришел в клуб потанцевать, разогревал Pal Raven (позже он нарек себя Gary Glitter и в 70-х стал звездой для девочек-хиппи). Patrick и Theresa выбирали в Scene танцоров и высматривали новые танцы. В клубе R.S.G. каждую неделю демонстрировали новый танец. Благодаря телепередаче вся страна могла угнаться за West End.
Johnny Moke рассказывает: «Они примечали новый танец, пуст даже это был щелчок каблуком, или что-нибудь особенное в движении руки. На репетициях мы показывали им это и учили движениям. Они выдумывали название, зачастую что-то дурацкое, и показывали всем на следующей неделе. Они могли связать это с новой песней и дать танцу соответствующее название.»
|
С тех пор ни одно музыкальное шоу не достигало тех уровней чистого возбуждения и бешеного ритма R.S.G.. Оно покончило с нудной показухой предшествующих поп-шоу. И заслуга в этом, скорей всего, той естественной суматохи и непринужденной атмосферы, что привнесла публика, ставшая частью шоу. Выплясывая между кабелей можно было столкнуться с камерой, а то и напороться на Andrew Oldham или Diana Ross. |
Оказалось возможным увидеть группы, которые хотел увидеть именно ты, а не группы, которые «они» хотели тебе показать, как это было с Frank Ifield, Ken Dodd или Susan Maughan. Программа R.S.G. включала таких американских артистов как: The Miracles, James Brown, Dionne Warwick, Inez and Charlie Foxx, Little Stevie Wonder, The Supremes, Ike and Tina Turner, и Otis Reding. Из английских команд у них выступали Beatles, Stones, Animals, The Who, и практически все значимые группы, большие и маленькие. Все двигалось очень живо, и даже если программа включала сразу Tom Jones, Dave Clark и Cliff Richard, номера практически без пауз сменяли друг друга.
R.S.G. часто приглашало артистов из штатов. Для многих американцев поездка того стоила, так как в Англии они значили больше чем в Америке. Я никогда не забуду Jimmy Reed оказавшегося однажды в Flamingo. Он никак не мог взять в толк, что же происходило. Жил себе, скромно зарабатывая на хлеб тем, что вкладывал свою боль и страдания в музыку, как вдруг очутился в Европе, чтобы выступать перед богатенькими белыми ребятишками, которые совсем двинулись от таблеток и восхваляют его словно мессию. Он стоял там, рядом со своим менеджером, наигрывал на гитаре и выглядел крайне смущенным. Оба они даже забыли снять пальто и шарфы.
Было несколько шоу посвященных творчеству только одного исполнителя. Это были вечер Beatles, вечер Stones, один для Who и еще один то ли для Otis Redding, то ли для James Brown. В R.S.G. постоянно выступали лондонские команды, например The Who, Animals, Stones. Частенько на вечера заскакивали такие люди, как Mick Jagger и Kenny Lynch.
Но не только музыкой славилось R.S.G.. Каждую неделю там появлялись моды наиболее продвинутые в одежде – отличная возможность для всей страны подсмотреть, что носят сейчас лондонские моды. Для некоторых R.S.G. стало эталоном в стиле. Paul Beecham был одним из танцоров в Scene и регулярно показывался на программе. Говорят, что он стал одним из создателей танца “Block”. Он появлялся в джинсах с узкими отворотами, хокейных ботинках без застежок, и велосипедной рубашке. Он выступал полтора месяца и потом заболел. Через пару недель, все еще больной, Paul посмотрел шоу и заметил парня, одетого в ту точности так, как одевался он. “Парнишка скопировал мой ремешок для часов, и даже то, как я носил часы – на тыльной стороне запястья.”
|
Johnny Moke вспоминает одно из шоу: «Должна была вступать Sandie Shaw – это было ее первое появление на ТВ. Ей было нужно пройти немного вперед и подняться на 3 ступеньки. Без очков она плохо видела, поэтому кто-то, кажется, один из техников, предложил, чтобы она сняла туфли и прошла к лестнице по кабелю. Так она и поступила, став известной, как певица выступающая босиком».
|
Музыкальными позывными R.S.G. становились хитовые песни. Менялись они где-то раз в 6 месяцев. Лучше остальных вписался трэк Anyway, Anyhow, Anywhere группы The Who. Мне всегда казалось, что эта запись выражает типичное состояние наглотавшегося мода. Может это и не так, я никогда не слышал, чтобы Pete Townshend высказывался об этой песни. С таким же успехом она могла стать отражением недавно свалившегося на него достатка или авторского эго в ту минуту.
I can go anyway, way I choose,
I can live anyhow, win or lose,
I can go anywhere for something new,
Anywhere, anyhow, anyway I choose.
I can do anything, right or wrong;
I can talk anyhow to get along.
I don’t care anyway, I never lose,
Anyway, anyhow, anyway I choose.
Двумя первейшими условиями полнокровной жизни в Сохо для мода 60-х были наличие денег и энергии. Большинство модов занимались конторской работой, чистой и неплохо оплачиваемой. Тогда выпускникам было не сложно устроиться на работу. Те, у кого заработок был поскромнее, даже и не пытались конкурировать с высшей лигой. Взамен они импровизировали и таким образом держались на уровне. Я слышал о парнях, что неделями никуда не выходили, пока не насобирают достаточно на покупку именно той вещицы, без которой не могли жить. Чем быть замеченным выглядящим неправильно, лучше не быть замеченным вовсе.
Амфетамины для полноты жизни
Чтобы держать бешеный ритм, связанный с жизнью настоящего мода, требовался источник дополнительной энергии. Настоящий мод был наполовину реальность, наполовину – миф. Расписание нашего идеального мода выглядело так: вечер понедельника – The Scene Club; вторник – танцульки в местном клубе; среда – La Discotheque; четверг – снова The Scene или Marquee, или Lyceum; пятница – Ready, Steady, Go и потом на ночь в the Scene или Discotheque. В субботу утром рейд за закупками на Carnaby Street, потом в Imhoff’s или какие-нибудь другие малоизвестные музыкальные магазины, что находились в Hampstead или Brixton. Субботняя ночь прожигалась в Flamingo/Allnighter. В 4 утра из Flamingo наш мод направлялся на воскресный блошиный рынок, например на Petticoat Lane или Brick Lane. Там он завтракал, пил чай, и терся в лавках с записями и одеждой. После обеда снова во Flamingo, а вечером в Crawdaddy клуб в Ричмонде. Заканчивалось все ближе к полуночи чашечкой каппучинно в кофейне L’Auberge, что находилась около Richmond Bridge.
|
Вдобавок нужно было как-то успевать вымыть голову и послушать купленные записи. Пускай это и похождения выдуманного мода, но жизненный стиль многих парней не сильно уступал в активности. К утру понедельника многие были совершенно разбиты, однако продолжали в том же ритме. Johnny Moke: «Все что тебе было нужно – это 1 фунт на дорогу, 6d туда и 6d обратно. Вход в Lyceum или Tottenham Royal стоил 2 шиллинга. Я не курил и не пил, разве мог купить апельсиновый напиток за 6d. Все что мы хотели – это танцевать». Силы для такой бурной жизни моды черпали из «пурпурных сердец» (purple hearts). Это были таблетки Drynamil в форме скругленного треугольника фиолетово-голубого цвета. Врачи приписывали их от «тревоги». Обычная доза – одна таблетка. Моды глотали две, три, пять, потом четырнадцать и больше. |
Приняв полдюжины «сердец» ты чувствовал себя, словно на самом деле можешь “Go anywhere, live anyhow and go anyway...”
Таблетки заряжали парней искусственной энергией необходимой, чтобы плясать всю ночь без остановки. Еще они придавали куража (bottle), чтобы красть из магазинов одежду, которую иначе парни не могли себе позволить. Ведь теперь, когда у них стало сил, чтобы танцевать больше, им требовалось куда больше одежды.
Вдобавок, пурпурные сердца подкармливали мод-миф. Эти сказочники преувеличивали во всем: в том, во сколько обошлись их туфли, и как скоро они купят новый скут, и сколько они сняли девченок, и сколько проглотили таблеток. В конце концов, они и сами начинали верить в собственные байки.
Какой-нибудь тикет (ticket) с паршивой окраины, что торчал в Wimpy, где всю ночь жевал свой чизбургер и пялился в окно на дождь, тоже был частью Мод-мифа. Он собирался достать хромированный скут и пять костюмов в тоник или ледяно-голубой мохер, и стильно уложить волосы на Wardour Street, и каждую ночь танцевать в клубах West End. Он был модом. Он внес свою лепту в Миф.
От таблеток жизнь казалась наполненной до отказа. Под ними (“blocked”) ты был страшно занят каждую минуту. У тебя просто не было выбора – они не давали устоять на месте. Переизбыток искусственной энергии требовал выхода - ты двигался и не мог остановиться. Таблетки не просто снимали тревогу, от них накатывала мощнейшая эйфория. Сердце стучало намного сильнее, и зрачки расширялись. Мысли проносились с бешеной скоростью, и хотелось высказать все, что у тебя на уме, но язык просто не поспевал.
Лучшую историю, иллюстрирующую такое воздействие таблеток, я слышал от Jack English, мода из Лейстера. «Моего друга совсем накрыло, его несло что дурного. Мы были в квартире на втором этаже, он сидел на балконных перилах спиной на улицу и что-то рассказывал нам. Парнишка так увлекся, что забыл, где находится, отклонился назад и рухнул вниз. Мы все бросились на улицу и когда подбежали к нему, он все еще болтал без остановки. До него даже не дошло, что он навернулся с балкона».
Irish Jack, мод из Shepherds Bush, изобрел термин «жевательные уик-энды» (“Chewing gum weekends”). Толчком этому послужила привычка непрерывно жевать, чтобы куда-то деть лишнюю энергию. Если ты не жевал резинку, то запросто мог сжевать собственные десны. После «жевательных уик-эндов» страшно ныли мышцы челюсти. Но, если учесть, что с таким же усердием ты делал все остальное, то боль в челюсти – это лишь ягодки.
Спустя какое-то время производители пурпурных сердец объявили, что изменят вид таблеток. В парламенте много шумели по поводу бизнеса связанного с продажей таблеток, и в прессе появились зловещие заголовки «СКУТЕР-БОЙ НАХОДИЛСЯ ПОД НАРКОТИЧЕСКИМ ВОЗДЕЙСТВИЕМ ПУРПУРНЫХ СЕРДЕЦ!». На поставках пурпурных сердец делались огромные суммы. В каждом клубе был, по крайней мере, один человек, скидывавший таблетки. Цена была 6d за штуку. Их продавали в маленьких коричневых конвертах с целлофановым окошком или в конвертах для зарплаты. Я знал человека, который считал, что маленькие пакетики делались специально для продажи таблеток. В канцелярской лавке он так и просил продать 2 пачки «конвертиков для таблеток». Были и оптовые дилеры, которые поставляли таблетки для распространения в клубах.
Министр внутренних дел, Henry Broke, вместе с двумя полицейскими в цивильном обошел клубы Сохо. «Что я увидел» - комментировал он впоследствии, - «окончательно убедило меня, что необходимо принять меры против торговцев наркотиками (peddler)». Он предложил максимальный штраф в £200 или 6 месяцев заключения за ношение. Тут же цена на пурпурные сердца подскочила до 9d. Однако нехватки в таблетках не наблюдалось. Поэтому производители Drynamil решили вырвать из них сердце и пурпур. Они изменили их, а новую форму и цвет засекретили.
Но не успели исчезнуть пурпурные сердца, как появились новые амфитамины. “French blues”, “dexedrine”, и “black bombers” взорвали клубы. “Blues” были светло-голубые с желобком посередине и считались вдвое сильнее прежних сердец. “Black bombers” – это черные капсулы с очень сильным воздействием. Большинство парней не прикасалось к ним. Они столи 2/- и, наверно, от них двинулось немало голов. “Dexes” были желтые, по шиллингу за штуку.
Деточки стали глупить и начали глотать все подряд. Загвоздка с таблетками или “speed”, или “dubes”, или “ leapers”, или как там их еще называли, загвоздка состояла в том, что за всю невероятную динамику и бескрайнюю эйфорию приходилось платить. Парни думали, что они несокрушимы. Они не осознавали, что даром ничего не бывает. Расплата за то, что досталось легко и на взлете, приходила окольными путями. Обычно это случалось в понедельник утром. Выхода были крайне неприятными. Когда действие таблеток кончалось, оказывалось, что тело, использованное за пределом своих естественных возможностей, вообще-то состоит из суставов и мускул, превратившихся в одну мучительную и пульсирующую боль. Еще большей бедой были «кошмарики»: приступы глубокой депрессии и ужасные галлюцинации. Постоянное употребление leapers отразилось на некоторых парнях. Они выглядели как ходящие скелеты. Глаза их глубоко провалились и впали щеки. Самый страшный урон, который наносили таблетки, был не физический, а психологический. Было много жертв, страдавших от паранойи и шизофрении.
|
Еще одна неприятность с таблетками, состояла в том, что ты никогда не мог быть уверен, сколько таблеток уже принял. Поэтому, для пущей уверенности, ты глотал еще несколько. Johnny Moke рассказывает о друге, которого звали Scruffy Pete (неряха Пит). «Его нашли около Flamingo на Wardour Street свалившегося прямо на тротуаре. Его быстро доставили в госпиталь, промыли желудок, и там оказалось 76 пурпурных сердец. Он глотал их, забывал, и тут же глотал еще. На этот раз он выжил. Неудивительно, что на стене за Marqee полуметровыми буквами кто-то вывел: “SPEED KILLS”». От таблеток ты начинал загонятся на мелочах. Один парнишка на пляже в Brighton ползал по гальке на карачках, бормоча про себя: «Я должен найти эту половинку, я найду ее». Его видели на том же месте 4 часа спустя, все погруженным в розыски половины таблетки, что он обронил. |
В Brighton был и другой парнишка с коробкой из под обуви полной всевозможных таблеток и капсул, которыми он торговал вполне открыто. Таблетки для парней носили мод-девушки, так как полиция задерживала их гораздо реже.
Существовали небольшие клубы и кафешки открытые специально, чтобы скидывать таблетки. В одном кафе на East End можно было заказать чай «с» или «без». «Без» стоил 5d; «с» - 2/5d, что включало 2 таблетки в чашке.
Покупка таблеток могла быть отвратительной процедурой. Однажды я угодил в клуб сомнительной репутации в здании магазинов на Shepherds Bush Road. Местечко было затрепанное. Мы сидели там с картонным бургером и чашкой пены и ждали пока официант сбегает за нашим «заказом». Это заняло где-то 15 минут. Нет, не даром лондонские полицейские называли такие притоны «свинарниками с проигрывателем пластинок».
Laurie Conway из Enfield находился в клубе Scene, когда там устроили облаву. «Внезапно весь пол покрылся таблетками. Туалеты были bloked от leapers. Парни отпихивали таблетки вокруг себя, так чтобы пол рядом с ними был чистый. Всех обыскали и допросили. Среди них было 5 переодетых агентов, некоторых парней арестовали и увели наверх. А на улице выстроились полицейские автобусы.» Повальное увлечение таблетками стало выдыхаться к началу 1965. Таблетки были вещью второстепенной и служили источником дополнительной энергии для наиболее активных модов, в особенности для тех, кто лишь хотел танцевать все выходные.
Танцы модов
До эры Твиста танцы были парные. Твист стал первым танцем, где партнеры танцевали раздельно. Мода на твист распространилась повсюду. Танец выглядел вызывающе, с чертами демонстративной сексуальности. Проявился дух состязания между партнерами. Парень мог переплясать девушку, или наоборот. Милый старомодный роман уступил место веселью, вызову и состязанию. Новые танцы и сумасшествие вокруг них не заставили себя долго ждать. Появились Hully Gully, the Monkey, the Turkey Trop, the Madison, the Locomotion, the Flay и Mashed Potato. Большинство танцев пришло из штатов и связывались с хитовой на то время песней.
|
В 1962 моды создали собственные танцы. Первый из них назывался Shake. Другое его название было Blues или French Blues, оно рознилось от клуба к клубу. Этот основной танец дал начало бесчисленному множеству остальных танцев, по сути его разновидностей. После Shake уже стало не обязательным, чтобы парень и девушка танцевали вместе. Теперь можно было танцевать одному, в группе одного с тобой или другого пола. Лучшими из появившихся танцев были Block и Bang. Оба танца были очень компактные, быстрые и аккуратные. Компактности, кроме прочего, требовали переполненные клубы, где тебе доставался лишь клочок пола, недостаточный для размашистых плясок. Танец Bang походил на движения краба перемещающегося из стороны в сторону. В основе движений Block лежала быстрая и запутанная работа ступнями, которая включала раскачивание и балансировку на кончиках каблуков. Далеко не каждому удавалось безупречно слабать Block. |
Новые танцы появлялись каждую неделю. Johnny Moke так объясняет это: «Когда танчишь всю ночь, ну скажем 5 часов, то легко оттачиваешь до совершенства последние танцы и начинаешь импровизировать, потому что чертовски скучно делать одно и тоже. Ты думал: «Это было классное движение, надо над ним поработать». И вот ты уже создавал новый танец». Парни упражнялись дома перед зеркалом, прежде чем выдать новый танец при всех. Танец был крайне важен для многих модов, он обязан был выглядеть безупречно.
Дэнс-холл был местом, где они жили. Парни выражали себя через одежду и танец. Johnny Moke замечает: «Ты не собирался становится Joe Bloggins, мышонком с заводского конвейра. Рабочий класс прорывался. John Stephen, David Bailey, Mick Jagger, Terence Stamp, The Beatles – все они были молоды, все из рабочего класса, и все добились своего. Социальные барьеры пали. Нам всем казалось, что у нас все получится. В дэнс-холлах ты, наконец, что-то значил».
Многие танцы были натуральной показухой, как например Locomotion, где подражали движениям парового двигателя. В Shimmy ты весь трясся, как «желе на блюдечке». «Позже, звукозаписывающие компании захотели приложить здесь свою руку и запустили коммерчески разработанные танцы, как например Loody-Lo и Carnaby, но на них не обращали внимания и они исчезли сами собой».
В моду, зато вошли записи Blue Beat и танцы с ними связанные. Они пришли из Roaring Twenties, единственного западно-индийского клуба на всей Carnaby Street. Там собирались в основном ямайцы, внутри было темно и плотно накурено. Музыка оглушительно ревела, и все что, удавалось разглядеть - это зубы и глаза. Однако танцы и записи были там просто фантастические. Blue Beat и Melodisc начинали как лейблы на Sky records, который, в свою очередь, держал Ziggy Jackson. На его же лейбле был и Prince Buster.
Беспорядки
Большинство людей, оглядываясь на мод-движение 60-х, вспоминают его, как битву модов и рокеров. И все потому, что именно эта сторона осветлялась в прессе. Вообще-то, постоянной вражды между этими группами не было. Они просто не принимали друг друга. Моды считали рокеров засаленными, неряшливыми, неотесанными, старомодными, грубыми и занудными идиотами. Кучкой одетой в кожу деревенщины и бездельников. Рокеры считали модов вырядившимися сопляками, выпендрежниками, нежинками, щеглами, и женоподобными гомиками. Кучкой жеманных соплячков.
|
Вопреки общему мнению, они особо не распылялись на взаимные оскорбления или драки. Города (включая Лондон) в большинстве своем принадлежали модам. В сельской местности и городах расположенных на севере обитали, в основном, рокеры. Поэтому наталкивались они друг на друга не так уж часто. Я знаю про модов, что жили в преимущественно рокерских районах: им постоянно приходилось быть начеку, чтобы не нарваться на кучку рокеров. Ric, моду из Wembley, пришлось переехать в East Grinstead – вотчину рокеров. «Поначалу я особо не встречался с ними, ибо каждые выходные уезжал к друзьям в Лондон. Если случалось миновать группу рокеров, ты думал: «О, блин, вот оно». Но до дела никогда не доходило - только немелкие наезды, да насмешки. Но доставало это порядочно. Прежде чем сесть в вагон электрички, я обязательно проверял, нет ли там рокеров». |
Лично я помню модов, как людей спокойных и благодродных. Когда я держал мод клуб, все они были невероятно дружественны и готовы помочь. Никакой агрессии или грубости. Даже если и случались какие-то проявления агрессивности, то они были обоснованы. В один прекрасный день моды из Harrow решили разобраться с модами из Greenford, потому что Vespa Vince заметил, как кто-то танцевал с его девченкой. Узнав про это, я пустил слух, что если будет драка, то клуб закроют. Тут же появились оба босса своих районов. Выглядели они озабоченно. «Мы не хотим, чтобы у клуба были неприятности. Мы конкретно разберемся, но позже и в другом месте, чтобы клуб из-за нас не закрылся». Кончилось это рюмочкой и обсуждением группы, что как раз тогда выступала.
Сообщения в прессе о беспорядках в Clacton многое изменили. После Clacton моды и рокеры вдруг оказались агрессивными хулиганами. Хотя ни те, ни другие ими не были. А было то всего несколько идиотов и траблмэйкеров в Clacton, скукотища, и нехватка материала, чтобы заполнить газеты.
По кофейням и клубам прошел слух, что все собираются в Clacton. Здесь не было чего-то особенного, они часто ездили на выходные к побережью. Поэтому на пасхальные выходные сотни модов потянулись в Clacton. Это был тихий курортный ничем ни примечательный городок. Развлечений там было немного, а уж для всех этих детишек просто недостаточно. Погода была хуже не придумаешь. Это были самые холодные пасхальные выходные с 1884 года. Но главная проблема была скука. Теплым солнечным деньком это еще куда бы ни шло, но при такой погоде, парням было просто не чем занятся. Сезон еще не наступил и большинство кафе и заведений были закрыты. А многие из тех, что были открыты, отказывались обслуживать подростков, так наживая неприятности на собственную голову.
|
Johnny Moke и Willie Deasey были тогда в Clacton. «Пабы закрылись после обеда, и делать было нечего. Сперва мы топтались по городу, потом спустились к пирсу. Вход стоил 1/-, поэтому многие просто перепрыгивали турникеты. Ради прикола парни вызвали суматоху. Это было глупо, но это было всего лишь шутка. Появилась полиция и все побежали. Каких-то старушек спихнули с дороги. И это назвали беспорядками. Парни стали собираться в группы. Они увели пасхальные яйца и еще какой-то хлам из магазинчиков. Вечером это было в новостях, а на завтра превратилось в скандал». |
Новости о волнениях в Clacton притянули на маленький курорт еще несколько сотен модов. Также подтянулись и отдыхающие, чтобы посмотреть на «беспорядки». Прискакали фотографы и репортеры. На следующий день, все ожидали от парней представления. Willie рассказывает: «В основном, парни искавшие неприятностей приехали на второй день. Мы находились в толпе, когда все начали кидаться чем попало. Нашему другу Mickey Butler досталось по голове газетным стэндом. Он просто стоял на месте, когда эта штука прилетела и приземлилась ему на голову.»
Магазины были повреждены, кое-где произошли стычки с полицей. Несколько рокеров оказались в Clacton, но это не было битвой модов и рокеров. Скорее, лондонские моды против владельцев магазинов и полиции. Пресса все чрезмерно преувеличила. “The Daily Telegraph” докладывала: «ГРУППЫ СКУТЕРИСТОВ УСТРОИЛИ ДЕНЬ ТЕРРОРА»; на первой полосе “Mirror” красовалось: «БАНДЫ СКУТЕРИСТОВ РАЗГРОМИЛИ CLACTON» и «ВТОРЖЕНИЕ ДИКАРЕЙ НА КУРОРТ – 97 АРЕСТОВАННЫХ». Во всех основных газетах кроме The Times «события в Clacton» оказались на первой полосе. Случившееся обсасывали и в понедельник, и во вторник. Газеты пестрили словечками террор, бешенство, неистовый, безудержный погром. Никаких других важных новостей в те выходные не было, и Clacton досталось по полной программе.
Единственная справедливая статья появилась в East Essex Gazette, местной газете Clacton. «Беспорядки... не были на столько ужасны, как это расписывалось в шумихе поднятой национальной прессой, телевидением и радио. Город не был разрушен, никто, кроме самих юных хулиганов, особо не пострадал, и домохозяйки города Clacton, конечно же, не «выметали осколки разбитых окон», как это представили в утренних радиопередачах».
Помощник редактора одной национальной газеты позже признал, что репортеры «несколько перестарались». С тех пор газеты стали выделять больше места на своих полосах, чтобы понять модов и рокеров. Эти имена всегда появлялись вместе, и новый термин «Modsnrokers», как какой-нибудь «Dolly Bird», вошел в лексикон газетчиков. Вокруг этих «Modsnrokers» суетились, их анализировали, предупреждали и стращали.
Неявно пресса нагнетала обстановку. Clacton досталось первому, какой город следующий? Слава богу не все принимали это всерьез. Мне особенно понравилось замечание Lord Arran по поводу вечерних новостей 1 апреля 1964. «... Мне очень жаль Clacton – милый, сердечный городишко. Если какой город и стоило проучить, я бы предпочел Frinton. Они там, в Flinton, слишком надменны».
На следующие праздники это был Whitsun. На этот раз действительно случились разборки между модами и рокерами. Clacton подготовился к вторжению, но туда практически никто не подался. Горячими точками стали Brighton, Margate и Bournemouth. Небольшие инциденты произошли и в других местах, как например ярмарочная площадь Hampstead Heath в Лондоне. Полиции довелось потрудиться в Brighton и Margate, но в большинстве случаев зачинщики ускользали, и полиция хватала первых похожих парней, как дань уважения законности и порядку. Манеж был подготовлен к битве. Подтянулся народ, чтобы поглазеть на стычки. Как-никак это ведь дешевле, чем вести ребенка в цирк. Репортеры с камерами замерли в ожидании. На этот раз, происходящее невозможно списать на скуку, навеянную дрянной погодой – в Whitsun было тепло и солнечно. Теперь это были толпы несоображающих наглотавшихся паршивцев одетых под модов и рокеров, и они искали неприятностей.
Члены городских магистратов Hastings и Margate своего не упустили. Председатель магистрата Margate сказал: «Эти нестриженные, неряшливые, психически неуравновешенные, недалекие "little sawdust Caesars", отважно охотятся только в стаях, как крысы». А репортер Daily Mail утверждал: «они одеты с иголочки, аккуратны, веселы, но по сути – стая крыс». Еще их называли сбродом и щеголями.
После второй волны насилия, топ моды стали отмежевываться от хулиганской составляющей. Настоящие моды, были слишком озабочены своей одеждой, чтобы драть ее из-за ничтожных рокеров. Более спокойные моды не одобряли драки и считали траблмэйкеров рокерами в одежде модов. Они перестали называть себя модами, и продолжали в старых традициях, но уже как Stylists.
Своего пика мод стиль достиг в 1964 и 1965, и во многом это были лучшие годы. Но если беспорядки только предвещали закат мод эры, то новички, более жесткие моды, добили стиль до конца. Погромы стали обычной вещью на каждые праздники. В августе 1964 парни двинулись в Hastings, но полиция стянула туда силы, и отовсюду вытесняла парней, пока тем не надоело, и они не развернулись домой.
К середине 1966 движение расширилось, развернулось и радикально изменилось. Закрылся the Scene; прекратились передачи Ready, Steady, Go, и большинству надоело громить курорты. Carnaby Street превратилась в Disney, появились коммерческие мод клубы как Tiles.
К этому времени преуспели свои, английские мод-группы. Основными были The Who и Small Faces. В 1965 The Who выпустили ошеломляюще сильный рок гимн Модам – альбом My Generation. Pete Meaden все еще оставался 100% hip и 100% mod, и носился с новой группой Jimmy James and the Vagabonds.
И весь остальной мир вовлекло в движение. Bob Dylan, The Beatles, Stones и Beach Boys уверенно развивались. Общая атмосфера была очень здоровая. Обстановка, что существовала в начале 60-х, изменилась. Радио играло ту музыку, которую детишки хотели слышать. Магазины торговали одеждой, которую детишки хотели покупать. Единственное, теперь они не танчили так лихо, а больше слушали и беседовали о «любви». Когда ты выключал сознание и отдавался течению, танцевать уже особенно и не хотелось.
Перевод: Илья Кирсанов (c)