Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Социальное партнерство
Основной вопрос: Когда вмешательство государства желательно и необходимо, а где может расцениваться как «интервенция»? Кто лучше может помочь? Как мы видели, для людей нет универсальных рецептов. Кто-то ждет помощи от государства, а для кого-то важнее взаимопомощь, структуры гражданского общества или корпоративная поддержка на работе.
При этом, новые модели гражданства, сформированные социальной рыночной экономикой, требуют от людей ответственности, благоразумия, способности управлять собой и расчета последствий своих действий.
Социальные функции гражданского общества [«третьего» сектора] u концепция «субсидиарного социального государства»
Мы исходим из концепции рассмотрения государства, рынка и гражданского общества как взаимосвязанных ресурсов социальной политики. Они связывают человека и государство, власть и гражданина, поэтому особенно актуальны в рамках современного социального государства, где ожидания граждан по отношению к заботе государства велики, а степень участия в делах государства и общества часто ограничивается голосованием на выборах.
Подъем интереса в проблематике гражданского общества связан как с кризисом социального государства на Западе, так и критикой, а затем распадом восточноевропейского социализма. Затянувшийся кризис социального государства вызвал волну неолиберализма и актуализировал представление о рынке как источнике самоорганизации и социального порядка. Параллельно росло значение нерыночных, но и негосударственных путей улучшения общественной жизни, что, фактически и возродило интерес к гражданскому обществу и присущим ему механизмам солидарности.
Ответ на вопрос о роли гражданского общества и его солидарностных ресурсов приведет к расширению представления о субъектах и ресурсах социальной политики, позволит сформировать механизм перехода от обезличенной, бюрократизированной и затратной политики к более адресной и справедливой. Традиция рассматривать гражданское общество с точки зрения солидарности, его специфического ресурса, была предложена Ю. Хабермасом и продолжена многими социологами. Она опирается на принятый взгляд на гражданское общество как объединение свободных, равноправных, автономных и активно действующих индивидов, которые для реализации своих целей вступают в специфические договорные отношения с государством и рыночными структурами. В принципе, любая концепция гражданского общества может рассматриваться как выражение специфической формы взаимодействия между обществом, государством и рыночными структурами. Специфичность этого взаимодействия связана с тем, что исторические варианты реализации гражданского общества весьма различались.
Однако преимущественно гражданское общество рассматривалось как саморегулирующаяся сфера, гарант индивидуальных прав и свобод, которые необходимо защищать от постоянных угроз вмешательства со стороны государства, стремящегося управлять всем и всеми. Ведь государство обеспечивает порядок с помощью предписаний и санкций, с помощью закона.
Проблема участия граждан в основном изучена в аспекте их политического участия. Что же касается социального участия, т. е. участия в различных формах общественной самоорганизации, то оно стало развиваться в России только в последние годы. В современных работах по различным аспектам сообществ (общностей) выделяется множество их видов. Основой любых сообществ является наличие общих объединяющих интересов, целей или территорий.
Такого рода неформальные ассоциации называются структурой, фундаментом гражданского общества, его капиталом, поскольку на Западе же основой гражданского общества был не только свободный индивид, но и разнообразный «общественный капитал», созданный на социальных связях, объединениях, взаимопомощи и доверии, воплощавшийся, в первую очередь, в семье, соседском сообществе и участии в местном самоуправлении. Считалось, что только наличие гражданского общества позволяет каждому человеку реализовать свою свободу, как в негативном, так и в позитивном аспектах.
Различные сообщества - от семьи до профессиональной корпорации - существовали задолго до их законодательно регулирования, а именно их относят к естественно возникшим формам гражданского общества, к формам солидарности «жизненного мира», можно сделать вывод, что они предшествовали государству и его формально-бюрократическим и правовым структурам. С этой точки зрения семья и соседство, свободные от вмешательства государства, были ячейками гражданского общества, а их ресурсы дополняло «сообщество по месту жительства», т. е. коммуна. Такое представление о сообществе - «коммюнити» весьма характерно для современных социологических теорий. Близкий тип отношений существовал и в крестьянских общинах дореволюционной России, особенно староверческих общинах Севера.
Лишь в связи с социально-политическими потрясениями конца 1960- х годов стали активно развиваться теории социального участия. Появился интерес к участию разных групп населения, прежде, может быть, не слишком активных, таких, как молодежь и женщины, в политических и административных процессах. Дальше возник вопрос о повышении доступности и расширении ассортимента услуг и контроля за их качеством для разных групп людей в самых маленьких населенных пунктах, о привлечении населения к этой работе. Итак, социальное участие, осмысленное как часть традиционного, политического - одно направление теоретизации, а преодоление социальных проблем, с которыми люди встречаются в условиях совместного проживания, через совместную деятельность и взаимную поддержку - другое.
Для концепций организации сообщества, воспринятых первоначально, характерно, что истинными корнями такой работы считаются благотворительные общества. Поэтому в социальной работе господствовало понимание развития сообществ как планово-координационного средства поддержки благотворительных общественных организаций. Но затем общественная организация и развитие обсуждались как «специфические стратегии социально-экономического развития», планирование деятельности благотворительных организаций при участии нуждающегося населения и как сила, интегрирующая коммуну.
Немецкий социолог М. Морлок, анализируя историю процесса заимствования европейскими странами у США идей развития сообществ, в своей работе «Коммуна и общественная работа» изложил следующие тезисы:
1. Методы «развития сообществ» связаны со специфической активностью американских граждан, которая проявляется как в социальной работе, так и в церковной жизни, в образовании взрослых, в здравоохранении, в школьном образовании и даже в экономической жизни. Из-за поверхностного заимствования возникает опасность, что в Европе коммунальной организацией будут управлять совсем другие общественные силы, чем в США.
2. Необходимо больше учитывать национально-исторические и социально-экономические условия развития сообществ. Например, участие в них граждан ФРГ более ограниченно из-за более широких полномочий государства, зато коммунальные организации успешно работают в собственной сфере, в то время как деятельность коммунальных организаций в США восходит к принципу дистанцирования американских граждан от правительства, что представляет собой особый эмоциональный компонент, отсутствующий в ФРГ и Европе в целом.
3. Развитие пригородных «поселений среднего класса» привело к концентрации на окраинах городов групп населения, живущих на низкую зарплату, обремененных социальными проблемами, не имеющих ни устойчивых соседских отношений, ни хорошего жилья. Возникло множество гражданских инициатив, связанных с развитием сообществ в таких районах. Можно сказать, что наступила «политизация повседневной жизни» и политизация социальной работы. В правительственных и политических кругах обсуждалась возможность участия граждан в принятии политических решений. Появление социалистических идей в теоретических работах о сообществах акцентировало проблемы равенства/неравенства индивидов и групп н стимулировало разработку проектов реконструкции трущоб и гетто, реализация которых должна была идти совместно с жителями этих трущобных районов.
Вывод, что работа в сообществах делается не для жителей, а вместе с жителями, способствовал распространению наступательных концепций, которые немецкие ученые назвали «коммунальной социальной работой, политикой», ориентированной на конфликт.
Самоорганизация берет на себя роль посредника между человеком и обществом, заботится об их взаимопонимании, организует обездоленных и защищает их интересы. Она означает, что сами обделенные граждане, а не официальные службы организуют свои акции.
Социальные службы работают с нуждающимися в помощи, а не вместо них. Шкала наступательной коммунальности (социальной работы) очень широка: она включает сотрудничество, мирное урегулирование конфликта, мягкое давление, жесткую конфронтацию в допустимых пределах, гражданское неповиновение и насильственные акции в форме заранее просчитанных шагов (если они не поставят обделенные социальные группы населения вне закона).
Конечно, социальную работу нельзя путать с политикой и подменять политику ею. Само собой разумеется, что коммунальная социальная работа, ориентированная на конфликт, часто выступает против политики органов управления и фирм, строящих жилье. Конечно, такая социальная работа не причиняет вреда этим учреждениям, но отсюда возникает дилемма лояльности социальных работников по отношению к должностным лицам, с одной стороны, и нуждающимся гражданам, с другой стороны. Эта дилемма до сих пор остается теоретически нерешенной, но она привлекла внимание специалистов по работе в сообществах к исследованию значения деятельности участия, как занятости, оплачиваемой государством. Всегда ли социальное участие должно быть неоплачиваемой работой или необходимо ее вознаграждать в каких-либо формах?
Вопрос о мерах поддержки волонтерского движения. Не платить, но обеспечивать технически (экипировка, транспорт, льготы, гранты на исследования)
Сегодня сообщество можно определить как группу людей, живущих в определенном доме, квартале, районе, муниципальном образовании, объединенную общими интересами. Не каждый человек, проживающий в определенном месте, является частью местного сообщества. Если исторически существовали имущественные и временные цензы (цензы оседлости) для включения в территориальное сообщество, городское или сельское, то сегодня они гораздо мягче и связаны с желанием человека принимать участие в делах своего сообщества. Есть еще и «сообщества по интересам» - ассоциации и группы людей (например, неправительственные организации), объединенные общими интересами или занятиями, но необязательно проживающие близко друг от друга.
К середине 1970-х годов коммунальная социальная работа в ФРГ была признана одним из основных методов социальной работы, наряду с индивидуальной помощью и работой в группах. В теории ее пытались сформулировать как политическое и институциональное средство для борьбы с несправедливыми общественными структурами, т. е. как коммунальную (в российском варианте - муниципальную) социальную политику. Причины социальных проблем видели в первую очередь в общественно-политической и надиндивидуальной сферах. Для изменения общественных структур были разработаны стратегии действий, которые подавались как средство реального улучшения жизненных условий обделенных групп населения и их включения в процесс принятия политических решений. Но на практике речь шла обычно о небольших, конкретных улучшениях в повседневной жизни людей в районах новостроек или в гетто, у бездомных; о специфических целях социальной работы: содействия в вопросах самопомощи, эмансипации и т. д., В меньшей мере речь шла о политических целях.
Административные органы коммун (МСУ) усматривали в коммунальной социальной работе способ повышения эффективности социальных служб, ранней диагностики и регулирования конфликтов. С одной стороны, проводимая социальная работа в городском квартале служила в качестве диагностической системы раннего предупреждения конфликтов на месте. С другой стороны, она должна была благодаря участию населения в определенной мере обеспечить интеграцию людей.
Сегодня социологи-практики обосновывают идею, что сильные и хорошо организованные сообщества очень важны для улучшения качества жизни и строительства гражданского общества. По мнению К. Черча главное то, что: - демократия подразумевает активность граждан как законное подтверждение авторитета правительства;
- многие проблемы имеют явно выраженное местное значение и требуют действий местного уровня;
- правительству из центра часто не удается организовать необходимый для данного сообщества набор социальных услуг - их следует разработать и предоставлять при участии граждан.
Способы решения местных проблем не всегда очевидны: их можно придумывать и пытаться применить с помощью гражданских групп, извлекая при этом полезный опыт. Это - процесс «наращивания потенциала». Его можно определить как «работу, которая укрепляет способность общественных организаций создавать собственные структуры, системы, привлекать участников и приобретать практические знания для лучшего понимания и достижения поставленных задач». Собственно, это и есть «развитие сообществ», которое постоянно упоминается в англоязычной литературе.
Активизация местных сообществ не возникает сразу, что отмечено американскими, английскими и немецкими авторами. Она зависит от заинтересованности в решении своих проблем, сотрудничестве с правительственными структурами и стимулируется через личное участие, дающее веру, что можно что-то изменить и положительно воздействующее на участников. Укрепляются общественные организации, которые из неформальных групп перерастают в организации, представляющие интересы сообщества и взаимодействующие с остальными горожанами или согражданами путем участия и воздействия на политические и общественные процессы.
Развитое сообщество способно решать многие вопросы улучшения качества жизни, представляя собой «заботливое социальное государство»; в миниатюре улучшать работу служб здравоохранения, образования и социальной помощи; способствовать безопасности и здоровью членов сообщества; улучшать экологические условия в месте проживания, подразумевающие эффективную систему обращения с отходами, развитый общественный транспорт, низкий уровень преступности и т. д.
Сообщество способно решать некоторые экономические и политические вопросы, например, развивать сеть небольших предприятий для жителей, соответствующих их потребностям и дающие им возможность занятости, развивать творческие сообщества, в которых их члены могут обмениваться опытом и дорожить принадлежности к ним.
Продолжением идей социальной работы в сообществе можно считать социальную работу в социальной среде. Она понимается как интегративная модель профессиональной социальной работы, в которой используются все пять основных методов социальной работы: индивидуальная социальная помощь, работа с группой, коммунальная социальная работа, социальное управление и социальное планирование, причем клиентом является среда, т. е. географически обособленная территория.
Обзор публикаций немецких и англоязычных авторов показывает, что единой теории работы в сообществах не существует, а есть скорее развивающиеся подходы, связанные с макротеориями общества, а именно: плюралистическая теория, радикальная и социалистическая теория и др., феминистская теория, антирасистская критика. Те подходы к работе в сообществе, которые мы рассмотрели, тяготеют к плюралистическим теориям, доминировавшим в 1960-е годы. Плюрализм - неотъемлемый аспект социально- демократической политики, которая преобладала в послевоенный период. В плюралистических теориях под сильным влиянием Шумпетера и М. Вебера утверждалось, что власть в обществе не может принадлежат какой-либо одной группе. Различные группы жизненно необходимы для демократии и стабильности, так как они разделяют власть и предотвращают, используя компромиссы, преобладающее влияние какой-либо одной группы или класса. Государство устанавливает баланс между различными интересами и следит за тем, чтобы политические решения учитывали различные мнения, выражаемые группами жителей (избирателей).
Что касается работы в сообществах, то за ней закрепляется роль активной поддержки и поощрения участия в политических и административных процессах, а также средства повышения доступности и контроля за качеством услуг для населения. Роль работы в сообществах - помочь различным группам преодолеть проблемы, с которыми они встречаются в условиях совместного (соседского) проживания, через взаимную поддержку, совместную деятельность и обеспечение их членов лучшими услугами.
Практические подходы к работе в сообществах, основанные на теоретическом плюрализме, в Великобритании развивались, начиная с послевоенного периода британского социализма, под влиянием таких авторов, как Хендерсон и Томас [169; 187, с.119-194], Коулмен [157, с. 58], Tvelvetrees [188].
Хотя изначально теории работы в сообществах противопоставлялись большой социологии, плюралистический подход признает структурный характер социальных отклонений и значение такой работы. Но в фокусе находятся микроизменения, поскольку сторонники работы в сообществах верят, что она сохраняет консенсус и подчеркивают ее образовательный и экспериментальный аспекты. Образование рассматривается как средство повышения политической ответственности, «снаряжение» групп и индивидов для эффективного участия: «содействие и поддержка общественных связей - ремонт социальной сети, пробуждение сознательности и ответственности по отношению к другим и создание ролей и функций, которые поддерживают индивидуальную значимость u социальные услуги».
С точки зрения английских авторов, изучая сообщество, необходимо сфокусироваться на соседстве, так как это пространство, где люди проводят все больше времени вследствие изменений моделей работы, включая безработицу, демографические изменения и политические инициативы, например, движение от институционального обеспечения к муниципальному (меньше государства - больше общества). Можно отметить бедность теории соседства, вследствие большего значения в работе сообщества «вертикальных отношений между общественными группами и обладателями ресурсов», чем «заинтересованности в общественном взаимодействии» [169, c.1l9-1941. Социалистические теории в Англии, как правило, тяготели в консервативно-фабианским подходам, какое-то время был популярен анархизм. Собственно, идея, что общество может действовать без правительства, не столь уж анархистская, а скорее радикально-либеральная, в том числе, что правительство легитимно, если оно действует в согласии с индивидами, которыми оно управляет. Анархизм высоко оценивает деятельность добровольных ассоциаций, основанных на принципах кооперации и взаимопомощи. Радикальные теории часто ассоциируются с крайне левыми в политическом спектре, однако они могут быть отнесены и к крайне правым. Большого влияния на теоретическое изучение сообществ анархизм не оказал, видимо, в, силу, того факта, что сообщества носят самоорганизующийся характер и протестный запал анархизма здесь не находит необходимой опоры.
Появление социологии феминизма, особенно социалистического ее варианта, в течение 1970-х годов дало толчок к переоценке теории и практики работы в сообществе. Многие авторы указывают, что женщины, особенно имеющие маленьких детей - ключ к работе в сообществе. Эти авторы отмечают, что если социальные работники должны начинать с места, где люди живут, то они вынуждены принимать во внимание подчиненное положение женщин. С другой стороны, именно женщины делают работу в сообществе реальностью, создают те «сети соседства» или структуры поддержки, о которых говорят теоретики.
Так, по расчетам английских специалистов, еженедельный бюджет времени, связанный с разовыми формами поддержки в сообществах, равен 62 млн часов. Естественно, что эта поддержка имеет неоплачиваемый характер и определяется с желанием людей улучшить совместную жизнь. Например, считается, что истоки и причины дисфункциональной социализации связаны с плохой организацией жизни в сообществах. Поэтому сообщество должно заниматься поддержкой «семей риска» и профилактикой детской и молодежной преступности. Конечно, работа в сообществах ставит вопрос о тех группах населения, которые располагают временными ресурсами. И здесь ответ очевиден - это женщины, которые сами имеют детей и заинтересованно относятся к среде, в которой растут их дети. Важна еще моральная поддержка со стороны властей. Так, когда-то премьер-министр Великобритании М. Тэтчер заявляла, что добровольческое движение является «сердцем» всей социальной политики. Готовность граждан оказывать помощь - одна из самых больших гарантий свободы. Это заставляет мужчин и женщин, достаточно независимых, разрешать нужды людей, потому что они видят их и могут помочь, а не только потому, что государство не обеспечивает кого-то из нуждающихся.
Большую занятость женщин работой в сообществах можно, конечно, толковать как еще одну форму угнетения. На теоретическом уровне социалистический феминизм доказывает неадекватность марксистского структурного подхода в объяснении угнетения женщин. Используется традиционный аргумент, что мужчины получают материальные выгоды от неоплачиваемой домашней работы женщин и заинтересованы в сохранении такого положения. Провозглашая, что «личное есть политическое» (Миллет, 1969), феминистки оказывают давление на политические аспекты личностных отношений и указывают на необходимость связи дома, работы и сообщества. Освещая важность личного опыта, феминистская теория утверждает, что пока женщины индивидуально испытывают (терпят) угнетение, они разделяют общий интерес, который неизбежно влияет на восприятие их работы и проблемы, над которыми они работают. В то же время, общие интересы не должны использоваться для защиты утопического идеала сестринства. Они утверждают, что различия не могут и не должны быть минимизированы, но, наоборот, могут обеспечить стартовую позицию для развития творческой деятельности по изменениям взаимоотношений в сообществах.
Как было отмечено, единой теории социальной работы в сообществах не существует, но она анализируется с точки зрения некоторых макротеорий (метатеорий). С середины 1970-х годов сторонники макротеорий так и не смогли выстроить приемлемые отношения со сторонниками социалистических, радикальных и феминистических теорий, которые имели разногласия со сторонниками плюрализма. Это обусловило постоянную дискуссию между сторонниками разных подходов и «проблематичный дискурс» между основными подходами к работе местных сообществ. Зато плюралистические теории имели результатом установление приемлемых практических методов управления наиболее существенными проблемами, с которыми сталкивается сообщество. Далее это способствует повышению эффективности социально-демократической рыночной экономики. Выбранная форма социальной интервенции основана на технических приемах / навыках, которые могут быть привлечены при критической оценке изменений в социальной, политической и экономической сферах или способствовать значительным изменениям внутри общества. Также плюралистические теории делают акцент на том, что институциональная, коллективная и социальная политика может освободиться за счет совместных действий правительства и работы органов сообществ, несколько недооценивая вклад добровольной (волонтерской, бесплатной) армии людей, как правило, женщин, которые развили практику работы на уровне сообществ и включены в нee. Эти аргументы, связанные с реально существующими способами решения социальных проблем добровольцами, находят отклик в совести общества».
Плюралистические теории часто выдвигают концепцию «самопомощи» и опоры на свои силы, концепцию, обращающуюся к широкой политической сфере (области). Это особо излюбленная концепция сторонников индивидуалистического подхода, как и придерживающихся анархических взглядов. Целью самопомощи здесь, однако, не является увеличение возможностей сообщества, а построение «ресурсов коммюнити» таким образом, чтобы заменить государственные службы, а не дополнить их, в духе анархического отказа от любого вмешательства государства. В то же время этот подход предложил местным сообществам ряд практических руководств «как это делать» (how to do it), которые приемлемы для практиков, находящихся на разных идеологических позициях и работающих как в государственных, так и добровольческих организациях. Таким образом, работа на уровне сообщества влияет на другие формы практики, включая социальную работу в целом и образование.
Нужна «рекламная», активизирующая поддержка взаимопомощи различных сообществ и в России. Если традиционно ресурсами времени обладали неработающие женщины, которые «сидели с детьми») дома, то сегодня в России временными ресурсами для самоорганизации сообществ обладают пенсионеры. Необходимо лишь деликатно направить их энергию в это русло и жалобы на социальную изоляцию сменятся подъемом общественной работы с детьми, больными, престарелыми, взаимодействием с жилищными и социальными службами и т. п. Уже сегодня есть примеры организации различных ассоциаций взаимопомощи, кредитных товариществ, ветеранов педагогического труда и т. п.
Работники сообщества, как правило, имеют дело с относительно слабыми/ малозащищенными категориями населения, что придает особую значимость их работе. Находящиеся под влиянием идей социализма российские практики могут предпринимать попытки создать более справедливое и равноправное общество, но вряд ли могут достичь широкомасштабных изменений. Но обделенные группы могут коллективными действиями Попытаться улучшить свое положение. Рефлексивная теория работы в сообществе анализирует изменения своей роли и идеологии параллельно с развитием критических теорий. Возможности для дальнейшего теоретического развития лежат в областях политологии, социологии и социальной теории.
Особенностью теоретического подхода к гражданскому обществу в «постмодерне» стала его апологетика. Похоже, что социологи, разочаровавшиеся в перспективах человека в развитых социальных государствах и глобальной рыночной экономике, пришли к выводу, что только гражданское общество является воплощением «подлинности» и благополучной жизни. Так, М. Вальцер пишет: «Хорошей жизнь может быть только в гражданском обществе, царства фрагментации и борьбы, но также конкретных и подлинных солидарностей, где мы ... становимся социальными или коллективными мужчинами и женщинами ... Картина включает людей, свободно объединяющихся и общающихся друг с другом, формирующих и реформирующих группы всех видов, не ради какой-либо частной формы - семьи, племени, нации, религии, коммуны, братства или сестринства, группы интересов или идеологического движения, а ради социальности как таковой». Перспективы постсоветского социума с этой точки зрения также не выглядят обещающими, поскольку бюрократический социализм был несовместим с существованием легитимных и идеологически признанных форм автономных организаций, представлявших экономические, социальные, культурные или еще какие- либо интересы. КПСС и старые общественные организации занимались политическим образованием, но не были носителями сознания, которое способствовало бы артикуляции индивидуальных или групповых интересов, независимых от государства. Но либеральные демократии, о стремлении создать которые много раз заявлялось, не могут функционировать вне таких независимых организаций и ассоциаций. В тоже время на своеобразии российской ментальности сказалось то, как осваивались либеральные идеи. Ряд авторов мечтает, что «нелиберальный индивидуализм» постсоветского типа породил «аморальную семейственность», т. е. неумение согласовывать свои интересы и интересы «ближних» с интересами «дальних» и общества в целом.
Кризис патерналистской модели социального государства в 1990-е годы привел не только к растерянности и социальной дезадаптации большой части населения, но и способствовал сплочению граждан вокруг уже существующих общественных организаций и созданию новых. Само государство, озаботившись идеей демократизации, обнаружило, что демократизация невозможна без децентрализации и передачи части властных полномочий и ресурсов вниз, туда, где проблемы населения возникают, что соответствовало концепции гражданского общества как локального, общинного, муниципального. Развивающееся в последние годы местное самоуправление населения, получившее системное законодательное подкрепление, начиная с 1995 г., также является институтом решения различных социальных проблем самими гражданами. Конечно, длительная российская традиция общинного решения важных для членов местного сообщества проблем оказалась прерванной, и сегодня уровень самоорганизации населения в России трудно сравнивать с аналогичным в Германии, Швеции и других социальных государствах. Однако и теоретическая, и практическая разработка проблем самопомощи и взаимопомощи населения, а также их места в социальной политике сегодня интенсивно ведется.
Гражданское общество как: основа субсидиарного социального государства. Переход от «государства благосостояния к «обществу благосостояния», который акцентирован социологами Франкфуртской школы, необходим и в России. Теоретической основой для изучения процессов становления «общества благосостояния» является концепция субсидиарности или «субсидиарного социального государства», которая подчеркивает значение местного самоуправления и инициатив гражданского общества для повышения эффективности и адресности социальной политики, ориентации ее на интересы членов местных сообществ. Также важна опора на концепцию современного (не тредюнионистского) трипартизма или социального партнерства государства, рынка и гражданского общества.
В исследованиях, посвященных местному самоуправлению, большое значение придается вопросу о том, какие именно функции должны выполняться на этом, наиболее близком населению уровне и какова технология их реализации. Представление о том, что власть должна работать так, чтобы гражданин в полной мере мог проявить свою самостоятельность и в то же время получить необходимую помощь, давно укоренил ось в западной философской и религиозной мысли. Впервые высказанная Аристотелем идея о том, что власть в государстве производна от гражданина, была в Новое время основательно проработана английскими философами Юмом и Гоббсом в теории «общественного договора» (social contract), а затем закреплена в так называемой англо-американской школе права.
Позже эта идея легла в основу уже упоминавшейся концепции «правового государства», которая провозгласила незыблемость прав и свобод человека наряду с другими демократическими институтами. Отношения гражданина и государства также стали краеугольным камнем теории «социального государства», оформившейся в Европе к концу XIX в. Из «общественного договора» выводятся и различные «теории участия», предполагающие вовлеченность граждан и выражающих их интересы групп, в процесс принятия решений. При этом каждый не только несет ответственность перед обществом и властью, но и считает, что он определяет характер этих институтов.
Гражданство становится синонимом самостоятельности и свободы, а понятие гражданского общества предполагает наличие сообщества, которое самоорганизуется для решения определенных задач и защиты своей негативной свободы, т. е. свободы от вмешательства любой власти, включая государственную. Так, например, считает Ф. Хайек, который посвятил жизнь защите свободы в ее либеральном понимании - как свободы от вмешательства государства в частную жизнь, в жизнь гражданского общества. В таком понимании «социальное государство» - это не государство социальных услуг, а общественное государство, инструмент гражданского общества, полностью ему подотчетный и зависящий от него. Реализация такого социального государства предполагает развитие гражданского общества, его способности осознавать и формулировать свои интересы и потребности, создавать организационные структуры, способные использовать ресурсы государства для их удовлетворения.
Проблема самоорганизации гражданского общества чрезвычайно важна для России в связи с уменьшением реального значения и возможностей государства в различных сферах жизни. Но уменьшение давления государства само по себе не порождает эффективную экономику (коммерческий сектор) и самостоятельного гражданина; сильную местную власть и налогоспособный «третий», т. е. негосударственный, сектор, ориентированный на оказание услуг гражданам. Не возникают автоматически и «правила игры» между секторами, т. е. те самые договорные отношения в рамках «социального контрактa», которые устанавливают равноправие сторон, превращающихся из исполнителей воли государства в его партнеров. Важно, что каждый из трех партнеров имеет собственные приоритеты, ресурсы и технологии для решения проблем общества, и только вместе они могут гарантировать реализацию эффективной и гуманной социальной политики. Ни один из трех секторов не существует изолированно в устойчиво развивающихся современных государствах, многие из которых конституционно закреплены как «социальные государства». В разнообразных теоретических моделях «социальной политики» подчеркивается, что полный этатизм, опора только на экономические (рыночные) механизмы или буквально понятое народовластие, возможны лишь как идеальные конструкты. Необходим оптимальный баланс этих сил в обществе, без которого неизбежны переходы от тоталитарного государства к нецивилизованному рынку и анархии.
Нам кажется, что такая оптимизация необходима и возможна на путях развития гражданского общества в России. Гражданское общество и генетически связанное с ним народовластие, т. е. самоуправление, требуют для своего осуществления развития определенных организаций - «единиц» самоуправления. Очевидно, что таковые могут носить территориальный или производственно-профессиональный, политический, конфессиональный и т. п. характер. Конечно, в реальной деятельности они тесно переплетены. Но их постоянное взаимодействие придают устойчивость и сплоченность общности, поддерживают порядок и обеспечивают удовлетворение как повседневных нужд, так и духовных потребностей.
Развитие основных институтов социального государства в конце XIX в., таких, как социальное страхование, помощь бедным, различные службы по уходу за престарелыми и инвалидами и т. д., актуализировало вопрос: что должно делать государство, а что - муниципальные структуры. В отличие от ХVП-ХVIП вв., в этот период было признано, что любая социальная помощь не должна задевать права личности. было признано, что любая социальная помощь не должна задевать права личности, не может навязываться или осуществляться в той форме, которая для человека не кажется приемлемой; иными словами, государство не должно вмешиваться в жизнь человека пока он сам не попросит о помощи.
Степень контрастности этого подхода тому, что государство осуществляло в ХУН-ХУН! вв., отчетливо видна после знакомства с классическими работами М. Фуко, где описывается, как, начиная с эпохи «Старого режима», французское государство приняло на себя некоторые функции, прежде выполнявшиеся церковью, и создало в 1656 г. Главное больничное управление, занимавшееся лечением и социальной помощью.
Подобный же, связанный с надзором и наказанием, подход к нарушителям социального порядка, пронизывает указы Петра I и Елизаветы Петровны (хотя роль Петра I в создании российского варианта организации социальной поддержки в полицейском государстве нельзя недооценивать). Здесь главной заботой властей был контроль за некоторыми маргинальными группами населения, которые считались потенциально опасными, поэтому «медицинофикация» общества (термин Фуко) позволяла на приемлемых основаниях спрятать этих маргиналов в больничные и социальные учреждения, где под одной крышей «лечили всех: увечных, беспомощных стариков, бродяг, сифилитиков, подброшенных детей и безумцев, промотавших наследство. «Полицейский» характер забот государства здесь проявлялся вполне очевидно.
В начале ХХ в. необходимость смягчения последствий индустриализации и ослабление хозяйственных функций семьи привели к созданию современных механизмов социальной защиты в виде развитой системы социального страхования. В период между двумя мировыми войнами под воздействием идеологии «социального государства» в западном обществе утверждается представление, что государство должно приходить на помощь самым обездоленным и имеющим слабые позиции на рынке труда. Но даже в наиболее централизованной из европейских стран Франции управление новыми службами социальной защиты населения поручается частным благотворительным организациям либо местным органам власти. Создание в 1945 г. государственной службы социального обеспечения отразило тенденцию к расширению сферы социальной защиты, сохранив принцип частного управления первичными службами и кассами. Во всех случаях местные органы власти, социальная миссия которых жестко определена, играют главную роль в координации работы этих служб на своей территории.
Необходимо отметить еще одну особенность западноевропейского социального государства. Развитие социального страхования, расширение налогообложения для реализации социальных функций государства и муниципалитетов по времени совпало с процессом отделения церкви от государства в большинстве европейских стран (в Германии в 1883 г.., во Франции - в 1905 г. и т. д.). поскольку до конца XIX в. основной инстанцией, оказывающей помощь обездоленным, была церковь, то отчасти для сохранения своего статуса их защитницы, отчасти потому, что муниципалитеты и коммуны, как правило, территориально совпадали с давно сложившимися приходами, католическая церковь активно включилась в осмысление нового социального явления, каким стало социальное государство, заботящееся о человеке. И это неудивительно, поскольку механизмы оказания помощи нуждающимся были ею хорошо разработаны. Следствием этого интереса к мирским делам оказался концептуальный поворот церкви к неотомизму, признанному «единственно истинной философией католицизма». Безусловная связь томизма с разными аспектами политической философии Аристотеля, а также широкое развитие идей христианского социализма, привело к тому, что католическая церковь сформулировала собственную социально-политическую доктрину, альтернативную как капитализму, так и социализму.
Считается, что отправной точкой доктринального оформления христианского социального учения католической церкви были энциклики папы Льва XIII, особенно «О новых явлениях» («Rerum novarum», 1891 г.) - первая социальная энциклика, где признавалось наличие социального неравенства и значение рабочего вопроса, а также акцентировалось понятие «естественного права», из которого выводилось не только право частной собственности, но и невмешательство государства в личную жизнь граждан. Право граждан на защиту от контроля и вмешательства государства особенно было подчеркнуто в энцикликах папы Пия XI, где содержалась критика фашистского государства в Италии (1931 г.), а также германского национал-социализма и атеистического коммунизма (1937 г.).
Главным принципом христианского социального учения является идея вспомогательности (субсидиарности), которая в течение ХХ в. стала широко использоваться не только католическими кардиналами: в ряде стран она нашла отражение в правовых нормах. Исходно, принцип вспомогательности означает, что человек всегда должен пытаться решать возникающие проблемы с помощью «ближайшей инстанции». В религиозном смысле человек сам для себя является ближайшей инстанцией, несущей максимальную ответственность за себя. Если он не может самостоятельно справиться со сложной жизненной ситуацией, то должен обратиться к семье и родственникам. Следующей инстанцией будет местная община, соседи, церковь и гражданские организации, а затем муниципальные или коммунальные власти, региональные и государственные структуры.
В более поздних документах католическая церковь прямо говорила об обязанности властей предоставить помощь и дать возможность гражданину проявить свои возможности, о необходимости обращения «снизу вверх». Вот какое определение субсидиарности содержится в упоминавшийся энциклике 1931 г., написанной в честь 40-летия «Rегum novarum»: термин «субсидиарность» происходит от латинского выражения «subsidium ferre» (оказывать помощь) и обозначает определенную систему взаимоотношений государства и граждан. В рамках этой системы государство должно предлагать своим гражданам различного рода помощь для того, чтобы они могли самостоятельно решать свои проблемы на основе самоорганизации и самоконтроля. Особое внимание уделяется естественным правам человека - все, что гражданин может сделать сам, по собственной инициативе, является его неотчуждаемым правом, государственные структуры не должны выполнять то, с чем могут успешно справиться местные сообщества, и подводится итог: любая общественная деятельность по своей сути субсидиарна, а государство обязано свести к минимуму вмешательство в дела отдельных граждан и местных сообществ.
Внимание к проблемам и трудностям «человеческого существования на земле» было характерно для работ понтифика Иоанна-Павла II и отражено в энцикликах «Забота о социальной действительности» (1987) и «Сотый год» (1991), отметившей столетие энциклики «О новых явлениях». Папа подчеркивает, что человека следует рассматривать не как статистическую единицу или элемент общественных отношений, но как «субъект нравственных решений, который посредством таких решений созидает нравственный порядок. Так в современном католицизме своеобразно сформулировано убеждение, что сеть социального порядка создает и поддерживает сам человек ответственным отношением к своему месту в обществе.
Принцип субсидиарности снова привлек внимание исследователей и практиков после введения его в законодательство Европейского сообщества, а затем - Европейского союза (ЕС). Современное «светское» толкование субсидиарности довольно многозначно.
Председатель Совета ЕС Ж. Делор в 1991 г. подчеркнул двойное значение этого принципа: «Это не просто ограничение вмешательства высшей власти, находящейся лицом к лицу с человеком или сообществом, а их возможность действовать самим: это также обязанность этой власти действовать лицом к лицу с этим человеком или этой группой таким образом, чтобы дать им средства достичь своих целей». В рамках ЕС это связано также с ограничениями полномочий Евросоюза в отношениях со своими членами и осуществлением политики на максимально низком уровне управления. Придерживаясь принципа субсидиарности, ЕС не должен нарушать принцип национального суверенитета при выдвижении каких-то радикальных или неожиданных предложений в сфере социального управления или социальной защиты. К примеру, Германия и Великобритания настаивают на том, что программы борьбы с бедностью должны находиться в их собственном ведении, равно как программы помощи престарелым. Обе страны имеют очень давние традиции решения этих вопросов. Для Англии привычные формы работы, причем именно на уровне муниципалитетов, восходят к «Закону о бедных» 1601 г. Германские земли решают данные проблемы во многом с участием религиозных и светских общественных организаций «третьего сектора» - «свободных трегеров», получающих целевое финансирование от государства или земель на решение подобных задач в конкурсном порядке. ЕС в данном случае не считает необходимым и полезным предлагать варианты согласованных действий. Приверженность принципу субсидиарности - вспомогательности позволяет не настаивать на достижении единообразия в основных сферах правового регулирования стран-участниц. В то же время, обеспечение эффективного обмена информацией и инновациями будет способствовать достижению более или менее унифицированной системы социальной защиты в Евросоюзе, хотя каждая страна сохранит право устанавливать пособия в соответствии со своими экономическими возможностями, социальными условиями и культурными традициями.
Ближе всего к пониманию субсидиарностив духе христианского социального учения находятся немецкие исследователи и практики, которые отмечают, что не государство делегирует функции муниципалитетам, а наоборот, муниципалитеты, как первоначально правомочные власти, передали функции, которые обременяли их, более…