Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
3. Исследование скрытой преступности Сущность и история
Преступность, которая становится известной полиции, есть только видимая верхушка айсберга «действительно имевшей ме сто» преступности. Под скрытой преступностью понимают сово купность тех преступных деяний, которые в действительности со вершены, но не стали известны органам уголовного преследова ния, а потому не фигурируют в официальной уголовной статисти ке. К скрытой преступности относятся также подростковая пре ступность и те преступления, которые совершаются, но остаются никому не известными или не признаются таковыми; бывают и такие преступления, о которых никто не помнит. К относитель но скрытым противоправным действиям можно отнести большое число деликтов, которые установлены правоприменительными органами или известны им, но значительная их часть остается не раскрытой, а преступники—невыявленными. Еще одна часть ра скрытых преступлений оказывается такой, что подозреваемые не привлекаются к суду (по усмотрению прокуратуры) или не могут быть осуждены (им выносятся оправдательные приговоры ввиду недостаточности улик). Преступления, совершенные лицами, ко торых не удалось задержать или изобличить как преступников, квалифицируют с целью более четкого их определения как «се рую» (полускрытую) преступность, так как здесь никогда нельзя сказать точно, имело место преступление или нет. В конечном сче те многие осужденные правонарушители совершили гораздо бо льше наказуемых деяний, чем удалось раскрыть органам уголов ного преследования или документально их подтвердить. Такие де ликты называют «скрытой сферой преступных карьер», и они имеют большое криминологическое значение для разоблачения рецидивистов, профессиональных преступников и опасных, интен сивно действующих преступников. Абсолютно скрытые правона рушители, как и относительно скрытые («серая преступность»), не представляют большого интереса для криминологии, ибо обе эти категории требуют серьезных усилий для раскрытия, а иногда и просто не могут быть раскрыты.
«Серая сфера преступных карьер» требует особого внимания криминологов, поскольку, с одной стороны, рецидивисты встре чаются среди населения довольно редко, а с другой— сравнительно большое количество преступлений совершается как раз при их участии. Здесь интерес представляет скрытая (в уголов но-статистическом плане) преступность, то есть действительно совершенные и зафиксированные, но не раскрытые органами уго ловного преследования преступления.
С самого начала криминологических исследований скрытая преступность была «камнем преткновения уголовной статисти ки». Это признавали все. Однако предпринимались попытки выве сти ее за пределы уголовной статистики и найти какие-то аргумен-
124
ты, чтобы не учитывать ее. Это удалось сделать Адольфу Жаку Кетле, который изобрел «закон постоянных соотношений». Он ис ходил из того, что между «светлой сферой» (официально зафикси рованной преступностью) и «скрытой сферой» (преступностью, оставшейся неизвестной правоприменяющим органам) суще ствует постоянное, неизменное соотношение; и когда у каких-то деликтов «светлая сфера» велика, тогда и «скрытая сфера» у них оказывается столь же большой, а когда у состава преступления «светлая» часть мала, тогда столь же малой бывает и «темная» его часть. Таким образом, официально зафиксированная стати стикой преступность имеет симптоматическое и даже репрезента тивное значение для подлинной преступности, как это сформули ровали Арнольд Вадлер и Георг фон Майр. Однако уже Эрнст Ре-знер обнаружил, что «скрытая сфера» в отдельных составах уго ловных преступлений оказывается весьма неодинаковой. Но про шло еще немало времени, прежде чем «закон постоянных соотно шений» был признан ложным.
«Скрытая сфера» изменяется от преступления к преступлению и год от года. В первой половине XX в. исследованию скрытой преступности уделялось постоянно все возрастающее внимание. Японский прокурор Сигема Оба в своей немецкой диссертации впервые использовал понятие «темное число», которое затем бы стро прижилось в немецкоязычных криминологических исследо ваниях. Он неверно перевел английское выражение «dark number» (неизвестная величина) как «темное число». «Темному числу» про тивостоит «светлое число», и это выражение лучше переводить как «светлая сфера». Эмпирические исследования скрытой пре ступности (или скрытой сферы преступности) были начаты Кур том Мейером и Берндом Венером. Их оценки были основаны от нюдь не только на интуиции, на вдохновении, но и на глубоких криминологических знаниях и опыте.
Новая глава эмпирических исследований скрытой преступности была открыта во время и после второй мировой войны американ скими учеными. Против институционалистов здесь выступили ре алисты. Они хотели фиксировать «истинную преступность», кото рая действительно имела место, хотя реакция на нее и оставалась только неформальной. Для институционалистов единственной «в мире» реальной была та преступность, против которой органы уголовного преследования принимали официальные меры. Реали сты выиграли этот спор по следующим причинам:
— На их стороне была пуританская традиция выявлять лю бое, даже самое тривиальное нарушение закона.
— Хорошо развитая в США «индустрия опросов обществен ного мнения» с удовольствием занялась опросом жертв престу плений о том, как это с ними случилось.
— Было признано большое значение неформального социаль ного контроля. Общественное мнение выступило на стороне жертв преступлений, и криминология вновь открыла для себя проблему жертвы преступления.
125
— Криминологи обнаружили, что реакция на преступность имеет огромное значение; они проявляли интерес не только к по ведению тех лиц, которых другие определяли как преступников, но и тех, которые называли преступниками других (например, по лицейские, судьи, служащие мест лишения свободы). К официаль ным органам социального контроля все больше росло недоверие, поскольку опасались, что при подсчете количества преступлений и преступников у них может возникнуть конфликт интересов.
— Было желательно узнать, как и чем отличаются лица, на действия которых реагировали органы уголовного преследова ния, от тех лиц, которые совершили аналогичные деяния, но не были изобличены этими органами. Стояла задача отделить фак торы, объясняющие причину противоправного поведения, от фак торов, на основании которых людей официально квалифицируют как преступников (Hood, Sparks 1970).
Эмпирические исследования скрытой преступности начались в США с исследовательских «самоотчетов» («self-report-surveys»). В Форт-Уэрте и его окрестностях (штат Техас) криминолог Остин Портерфилд провел опрос группы студентов и студенток коллед жа и группы правонарушителей-подростков, отданных под суд. Обеим группам были заданы вопросы, совершали ли они когда-либо в своей жизни те или иные деликты, но названия этих делик тов были заменены обиходными понятиями. Оказалось, что обе группы совершали одни и те же уголовно наказуемые деяния, но только студенты и студентки делали это не столь часто. Порте-филд пришел к выводу, что тяготевшие к правонарушениям под ростки, поставленные в трудные условия семьей или произволом, царящим в их близком окружении, и оказавшиеся на скамье под судимых, ставятся тем самым в еще более трудное положение и буквально затягиваются в профессиональную подростковую преступность.
Мейнард Эриксон и Ламар Эмпи в ходе личных интервью опросили 180 юношей в возрасте от 15 до 17 лет по 22 разным ви дам правонарушений. Среди опрошенных были 50 учащихся средней школы, 30—совершивших первое преступление и осуж денных судом по делам несовершеннолетних, 50 подростков-рецидивистов, получивших условное наказание, и 50 заключен ных. Описав в неформальных выражениях состав преступления, опрашиваемые должны были ответить, совершали ли они подоб ные действия. Во время ответов исследователи следили за поведе нием юношей, обращая внимание на такие моменты, как покрас нение, долгие паузы, нервозность, которые давали повод для да льнейших расспросов. Если интервьюируемый признавался в со вершении какого-то деликта., его просили сказать, как часто он со вершал его, задерживала ли его на этом полиция и не был ли он осужден. Перед Эриксоном и Эмпи встали две методологические проблемы. Рецидивисты вспоминали о столь многих своих право нарушениях, что не всегда могли отделить разные события друг от друга. У опрашиваемых было очевидное стремление отвечать
в соответствии с «социальным заказом», определявшимся заня той ими социальной позицией. Исследователи пришли к выводу, поставившему под большое сомнение прежнее отношение обще ственного мнения (в том числе разделяемое средствами массовой информации) к правонарушениям и преступности. Нельзя прове сти четкую грань между правонарушителями и законопослушны ми людьми, между заключенными-подростками и подростками, остающимися на свободе. Подобная дихотомия—это чрезмерное упрощение. Противоправность не является свойством человека, его отличительной чертой, присущей либо не присущей ему, а, скорее, особенностью любого человека, выраженной у него в боль шей или меньшей степени. Противоправность—это некий конти нуум, в котором каждому отведено какое-то место. Во всяком случае, вполне можно проводить разграничение между случайны ми преступниками и злостными рецидивистами. Что же касается мелкого воровства и мелкого вандализма, то их совершает почти каждый подросток. Разумеется, рецидивисты чаще изобличаются полицией, чем случайные правонарушители.
Исследования-самоотчеты, начатые в США, были повторены в конце 50-х—начале 60-х гг. в Скандинавских странах. В 1959 г. Керстин Эльмхорн анкетировала 878 стокгольмских школьников в возрасте от 9 до 14 лет по 21 виду правонарушений. В соверше нии различных деликтов сознались 92% опрошенных (в среднем по 11,4 правонарушения на одного ребенка). В 16 серьезных пре ступлениях признались 53% мальчиков (в среднем по 5,7 деяния). Только 34 мальчика (3,5%) заявили, что задерживались полицией. Наиболее частыми преступлениями были неоплата проезда на транспорте, хищение денег из кассовых устройств на транспорте, магазинные кражи, кражи велосипедов и автомобильных запас ных частей, угон мопедов, вторжение в подвалы и кладовые, на чердаки и в сараи, порча и разрушение из озорства общественного имущества (парковых скамеек, телефонных будок), кражи из авто матов по продаже мелких вещей.
Весной 1961 г. криминологи Нильс Кристи, Юханнес Анденес и Сигурд Ширбек провели опрос молодых людей (мужчин) в воз расте 21 года в трех районах Норвегии по 25 различным видам де ликта. Свои анкеты они раздавали по группам во время освидете льствования призывников. Интервью проводились частично у призывников дома, а в ряде случаев анкеты посылались по поч те. В итоге ученые пришли к таким выводам. В статистическом плане вполне нормально, если дети и подростки случайно совер шают несколько уголовно наказуемых деяний. Большая часть про тивоправных действий падает на крупные города. Наиболее часто встречающимися преступлениями являются браконьерская охота и рыбная ловля, порча уличных фонарей и кражи в ресторанах. По давляющее количество противоправных деяний совершают не большие группы официально поставленных на учет подростков.
Наряду с исследованиями респондентов в форме самоотчета в США несколько позже начали осуществляться изыскания в сфе-
ре виктимологии. Они были связаны с работой экспертной крими нологической комиссии (президентской Комиссии по применению закона и отправлению правосудия) в начале 60-х гг. Намерением было разработать способ или метод измерения, который незави симо от органов уголовного преследования позволял бы непос редственно (и только в интересах первичной статистики) учиты вать все данные о преступности, но делать это, отталкиваясь от позиций жертвы преступления. Поначалу были разработаны три пробных проекта с целью выяснить пригодность составленной для проекта анкеты, более точно определить методы опроса и ин-тервьюрирования и вообще узнать, будут ли в результате опроса полученной по выборке части населения получены какие-то поле зные уголовно-статистические данные относительно ее опыта в роли жертвы преступлений. Два исследования были проведены в Вашингтоне—по одному в Бостоне и Чикаго, и одно на обще национальном уровне.
Эти пробные проекты имели методологическое значение. Так, в рамках работы на национальном уровне выборочная проба ох ватывала 9644 семейства, наиболее типичных для США. В каж дой семье одному из взрослых задавался вопрос, становилась ли семья или кто-то из ее членов в течение года, предшествовавшего интервью, жертвой преступления. Отдельные признаки состава преступления описывались при этом обиходными выражениями. Если взрослый представитель семьи отвечал на первый (филь трующий) вопрос утвердительно, жертве задавались вопросы о подробностях ее превращения в жертву преступления, о ме сте и времени его совершения, о преступнике, о причинах и по следствиях деяния, о причиненном ущербе и телесных поврежде ниях, об изменении образа жизни жертвы после преступления. Во просы касались далее ощущения жертвой своей уязвимости, ее страха перед преступлениями, отношения к уголовной юстиции, было ли о преступлении заявлено в полицию, а если нет, то поче му этим пренебрегли. Эти три пробных проекта стали «вехами» в криминологических исследованиях, поскольку они дали ход но вой методике исследований и открыли новые перспективы.
Разумеется, однако, сразу же наметились и непредвиденные трудности:
— Первоначальное предположение, что пребывание жертвой преступления столь же хорошо удерживается в памяти, как роды, смерть или бракосочетание, оказалось неверным. Чтобы полу чить удовлетворительные ответы, нужно спрашивать об этом не позже чем через 6—12 месяцев после того, как это случилось.
— Респонденты переносили (большей частью бессознательно) свое пребывание в роли жертвы уголовного преступления, проис шедшего до отчетного периода, в отчетный период (так называе мый «эффект телескопа»). В итоге результаты оказывались невер ными.
— Наконец, у многих респондентов отмечена слабая мотива ция к откровенности, то ли из-за того, что они не придали пре-
128
ступным действиям большого значения, то ли они не хотели боль ше о них вспоминать. Отчетливо проявлялось и влияние личности интервьюера. Многие из них умели расположить своих респон дентов к ответу, у других это получалось хуже.
Эти три пробных проекта дали следующие основные резуль таты:
— Скрытая сфера невыявленных преступлений вдвое превы шает количество официально зарегистрированных противоправ ных деяний. Ее объем в разных видах деликтов крайне неодинаков (см. табл. 2).
Таблица 2
Масштабы скрытой преступности по нескольким выборочно представленным делик там в США в период с 1965 по 1966 г. (число опрошенных = 32966)
Тип деликтов
Полицейская уго ловная статистика («Сводные отчеты о преступности») (из расчета на 100000 жителей)
Работа по иссле дованию виктими-зации
Убийство (простое и умышленное) Изнасилование Ограбление
Тяжкие телесные повреждения Кража со взломом Кража имущества (свыше 50 долларов
США) Угон автомашин
5.1
61,4 106.6 605,3
393,3 251,0
Итого 2119,6 1434,3 Источник: Ennis P. H. Criminal Victimization in the United States. Washington, 1967, p. 8.
— В крупных городских агломерациях насильственные пре ступления совершаются вдвое чаще, чем в малых городах или в сельской местности.
— Повторные случаи превращения человека в жертву редки. Из 3296 семейств в 72% жертвой не становился никто, в 19— жертвами становились однажды, в 6—дважды, в 2—трижды и в 1 % случаев ччтыре и более раз. Вероятность виктимизации воз растает с каждым новым случаем.
— Около 25% опрошенных жертв считали, что они своей не брежностью или поведением способствовали своей виктимиза ции.
Перед тем как начать регуляяные опросы репрезентативных групп населения об их виктимизации, в США были проведены еще три предварительных исследования с целью дальнейшего усовер шенствования предлагаемой анкеты и выяснения, какой времен ной интервал следует выбрать для отчетов. Далее было выяснено, действительно ли разработанный инструмент исследования по зволяет учитывать факты виктимизации (гарантирует юридиче-
129
скую действительность). Проводился опрос лиц, выступавших перед органами уголовного преследования в качестве потерпев ших, и сравнивали полученные данные с имевшимися уже факта ми. Если в качестве временного интервала брали один год, то уда валось верно учитывать до 74% случаев виктимизации, но лишь половину телесных повреждений и две трети изнасилований. В 1972 г. в ФРГ начали постоянный сбор данных о виктимизации населения по всей стране, и такой же сбор был организован неза висимо от немецких исследований в 26 крупных городах США. Исследование виктимизации в половых преступлениях предпри нял Берль Кутчински в Дании. Он опросил 198 мужчин и 200 жен щин и получил следующие результаты:
— Скрытая сфера мелких половых преступлений исключите льно велика. При достаточно высокой терпимости населения к по ловым преступлениям изменяется также и склонность заявлять о них в полицию. Отсюда и сообщений о них оказывается меньше, чем случается на самом деле деяний, и, стало быть, в официаль ной уголовной статистике их численность снижена. С разреше нием свободного обращения порнографии и непристойных карти нок и иллюстраций в Дании интенсивность случаев сексуального развращения малолетних пошла на убыль. Этот итог своего ис следования Кутчински объясняет следующим образом: «Для бо льшинства преступников сексуальные действия над детьми не являлись вожделенной целью, а служили жалкой (и потому до стойной сожаления) заменой более предпочтительного, но недося гаемого нормального гетеросексуального акта». Этот субститут был в свою очередь заменен другим—порнографией.
Методы
Как известно, чтобы иметь возможность учитывать количе ственно преступное поведение (в широком смысле), за ним нужно вести наблюдение, ибо наблюдение, то есть целенаправленный и методически контролируемый учет событий, есть основопола гающий способ сбора данных для всех эмпирических наук. Но в том и состоит дилемма криминолога, что он не может непосред ственно и систематически наблюдать преступность в широком плане, поскольку преступления совершаются преимущественно втайне, так как преступник делает все, чтобы его преступное пове дение не было никем замечено. В то же время криминолог обязан сделать все, чтобы не допустить тех уголовно наказуемых деяний, которые еще только должны свершиться, или помешать тем, ко торые уже имеют место. Эти соображения направлены прежде всего против включенного наблюдения, в ходе которого кримино лог ради сбора более точной информации принимает участие в на блюдаемом им преступном деянии. Эти же доводы верны и для наблюдения без непосредственного участияя Так, например, кри минолог мог бы наблюдать за магазинной кражей сквозь одно сторонне прозрачную стеклянную перегородку незаметно для во-
ров. Можно было бы также установить скрытую камеру для съем ки противоправного и преступного поведения людей. Однако научно-этические соображения не позволяют этого сделать. Кро ме того, таким путем возможно учесть лишь незначительные сравнительно часто совершающиеся деликты. Помимо наблюде ния естественно происходящих событий можно осуществлять и искусственное наблюдение (в эксперименте), когда «преступное» поведение или событие систематически конструируется ради пла номерного и упорядоченного наблюдения за ним. Приведем два примера такой методики:
— В отделе самообслуживания большого универсама во Фрайбурге (Брайсгау) Эрхард Бланкенбург. в целях эксперимента, провел серию магазинных «краж» в будние дни между 15.00 и 18.00 пополудни, использовав для этого двух «воров» с одним наблюдателем для каждого из них. Руководство отдела было пре дупреждено об эксперименте и согласно с ним. Но обслуживаю щий персонал отдела не проинформировали об этом. Цель экспе римента состояла в том, чтобы выяснить степень риска, которому подвергает себя магазинный вор при «нормальном» поведении. «Кражи» совершались так неумело, как этого можно ожидать от неопытного вора. Действия «воров» и наблюдателей были четко стандартизированы. «Воры» имели точное предписание о том, ка кие товары следует покупать, а какие красть. У каждого «вора» был портфель, одеты они были обычным образом, но не элегант но. Непосредственно после каждого эксперимента и «вор» и на блюдатель составляли протокол своих действий независимо друг от друга. Ни один из 40 случаев «воровства» не был раскрыт. Пол ностью успешно закончились 39 «краж», но во время одной из них «вор» отказался от своей затеи, почувствовав, что за ним наблю дают. Но и эта «кража» фактически не была раскрыта, просто ей помешали. Интересно, что другие покупатели заметили две «кра жи», но ни на одного из «воров» донесено не было.
— В течение двух месяцев пятеро криминологов покупали по рабочим дням недели продукты в 272 магазинах Варшавы. После покупок товар тщательно проверялся на соответствие по качеству и количеству. При этом сравнивалась истинная цена с уплаченной. Из 433 покупок 340 (79"/о) оказались убыточчыми для покупателя. Ни количество, ни качество товара не соответствовало уплачен ной цене. Таким образом, покупатели были обмануты.
Для определения объема (уровня) преступности, ее видов и тен денций развития подобные непосредственные «искусственные» методы наблюдения и эксперименты не подходят, так как они слишком дорогостоящи и к тому же ставят перед криминологами этические проблемы. Следовательно, наиболее приемлемыми способами измерения преступности остаются—помимо официа льной уголовной статистики — непрямое опосредованное наблю дение, опрос по репрезентативным выыоркам населения на пред мет совершения ими противоправных поступков (самоотчеты), опрос потерпевших (изучение процесса виктимизации) и наблюде-
130
131
ние того, как другие люди становятся преступниками и жертвами (опрос информантов). Речь идет при этом о первичной статистике, ибо цифры, нужные для криминологии, собираются непосред ственно. Криминолог, исследующий скрытую преступность, опрашивает людей о тех уголовно наказуемых деяниях, которые они совершили сами, жертвами которых они стали, или видели в этой роли других, или узнавали о них каким-то иным способом. Таким образом, речь здесь идет не о подсчете деликтов, на кото рые реагировали полиция, суды и органы исполнения наказания (вторичная статистика). Во многих странах проводились много численные опросы школьников и школьниц, учащихся специаль ных училищ, студентов и студенток, рекрутов во время их освиде тельствования. Исследователей в целом интересовало, какие де ликты они когда-либо совершали. Опросы дали, по сути, одни и те же результаты, однако в большинстве случаев они осуществля лись по нерепрезентативным выборкам. В качестве контрольных групп были выбраны подростки-заключенные или же воспитанни ки детских домов. Целью этих опросов было выявить преступ ность непосредственно среди населения и определить различия между лицами, задержанными полицией, и теми, чье противоправ ное поведение не было ею обнаружено. Ставилась задача узнать, почему некоторые деликты сопровождались официальной реак цией, тогда как в других случаях преступники оставались не изобличенными. Чтобы избежать ошибок и неточностей официаль ного учета преступности, анкеты заполнялись респондентами в классных помещениях и лекционных залах с соблюдением кон фиденциальности. Людей спрашивали о раскрытых и нераскры тых преступлениях, уточнялась и частота совершения противо правных действий. Анкеты частично заполнялись анонимно, неко торая часть данных перепроверялась для большей точности по материалам полиции, судов и школ, иногда опросы повторялись. Наконец, самоотчеты комбинировались с опросами о том, как люди становились потерпевшими, или с опросами информантов (родителей, учителей).
При опросах жертв интересовались, от каких преступлений (в определенный отрезок времени) они пострадали. Когда приме нялся метод опроса в семьях, кого-то из взрослых спрашивали, не был ли он сам или кто-либо из членов семьи, а то и вся семья жертвами преступления.
При самоотчете респондента речь может идти только о личной виктимизации. В ходе исследования проблемы виктимизации в большинстве случаев выясняются также и причины отказа от заявления в полицию о преступлении (если сам опрашиваемый был жертвой), наличие у жертвы страха перед преступлением, равно как и ее уголовно-политические взгляды. Конечно, различ ные деликты неодинаково годятся для опроса людей, которые от них пострадали. По вполне понятным причинам из таких опросов исключаются преступления против жизни. Тяжкие преступления являются статистически столь редкими феноменами, что обнару-
жить их в нормальной репрезентативной выборке довольно труд но. Во время первого опроса в США в масштабе всей страны по сле того, как было проинтервьюировано 33 000 человек, выявлен ными оказались всего 120 тяжких насильственных преступлений. При опросах жертв речь идет преимущественно о мелких престу плениях и деликтах средней тяжести. Менее пригодны для опро сов уголовно наказуемые деяния с абстрактными или коллектив ными жертвами, например преступления против общественного порядка, хозяйственные и экологические преступления.
Во многих странах проводились исследования процесса викти мизации. Были предприняты опросы по наиболее представитель ным выборкам—в семьях, на промышленных предприятиях, сре ди лиц разного пола и возраста посредством личных и телефон ныы интервью о том, как люди становятся жертвами преступле ний. Эти исследования преследовали следующие цели:
— Выяснить масштабы, распределение и развитие преступно сти. Они показывали интенсивность виктимизации, место и время совершения деликтов, отношения между преступниками и жерт вами, а также социодемографические признаки преступника
и жертвы.
— Исследовать ущерб от виктимизации. Выяснялись степень телесных повреждений и душевных расстройств, а также размеры материальных потерь. Сопоставлялись ощущение безопасности и страх перед преступлениями у жертвы и нежертвы.
— Определить риск виктимизации. Сравнивались социодемо графические признаки жертв и нежертв, из чего выводилось раз личие в их поведении. Выяснялась степень уязвимости отдельного человека или какой-то социальной единицы (семьи) для престу плений. Такое исследование выявляет опыт жертвы в процессе со бственной виктимизации.
- Получить сведения о методах и эффективности действий системы уголовной юстиции. Определялось, как и почему населе ние заявляет или не заявляет об имевших место преступных актах. Изучалось участие населения в деятельности уголовной юстиции и его отношение к этой системе. Наконец, делались попытки ис следовать вопрос об удовлетворенности или неудовлетворенно сти населения деятельностью полиции, судов и органов исполне ния наказания, а также выяснить причины удовлетворенности или неудовлетворенности.
Постоянные исследования в области виктимизации ведутся в США с 1972 г. В рамках «Национального обзора преступности» (National Crime Survey) составляются национальный обзор се мей, обзор семей в 26 крупных городах США, национальный об зор промышленных предприятий, обзор промышленных пред приятий в 26 крупных городах США. Из них самым важным и единственным постоянно обновляемым является национальный обзор домашних хозяйств. Официальная статистика (в частности, полицейская уголовная) и исследования виктимизации не только не исключают, но и с необходимостью дополняют друг друга.
Каждый из этих методов оценки преступности имеет свои силь ные и слабые стороны. Но вопрос не в том, какой источник дан ных лучше, а в том, какой из них лучше использовать с той или иной целью. Постоянный и охватывающий всю страну сбор дан ных о виктимизации основывается в США на вполне репрезента тивной выборке, насчитывающей 60000 семей со 132000 жителей. До 1977 г. опросы были проведены на 41 400 промышленных пред приятиях. Выборка в крупных городах делалась независимо от общенациональной статистики. В каждом из 26 крупных городов, выбранных для опроса, в 1973 и 1975 гг. было проинтервьюирова но каждый раз примерно 10000 семей и около 3200 промышлен ных предприятий. Опрос, который ведется ежемесячно, включает шесть независимых друг от друга частичных выборочных проб одинаковой величины. Так, в январе интервью проводят в 10000 семей с 22000 членов этих семей. В следующем месяце и в по следующие четыре обследуются независимо сделанные выборки в тех же объемах. А в июле вновь опрашиваются те семьи, кото рые наблюдались в январе, и в дальнейшем все повторяется. Та ким образом, одни и те же выборки перепроверяются дважды в год на предмет того, становились ли люди жертвами преступле ний в последние полгода до опроса или нет. Эти выборки прово дятся в течение трех лет. Через три года порядок опроса меняется. Членов семей в возрасте 12 лет спрашивают о лично ими совер шенных преступных деяниях (изнасилование, ограбление, нанесе ние телесных повреждений, кражи), а также о преступлениях про тив неприкосновенности жилища (кража со взломом, ограбление квартиры, угон автомашины). Каждому задаются примерно 100 вопросов. В опросах не участвуют государственные и городские власти, банки и сельскохозяйственные предприятия, а с 1977 г. также и промышленные предприятия.
Резюме о самоотчетах
Опросы лиц (преимущественно подростков) о том, как они со вершили преступные деяния, дали в разных странах по существу сходные результаты, которые в целом можно свести к следующе му:
— Противоправное поведение имеет гораздо больший раз мах, нежели это отражается в официальной уголовной статистике. Большаяяяасть уголовно наказуемых деяний, остающихся в сфере скрытой преступности, носит характер мелких преступлений. Ак ты вандализма, магазинные кражи, нанесение легких телесных повреждений совершаются хотя бы раз в жизни почти каждым подростком мужского пола. Правонарушения этого типа широко распространены повсеместно, и в них нет ничего ненормального как в личностном, так и в социальном плане.
— Не существует деления людей на правонарушителей и зако нопослушных граждан, на преступников и непреступников. Такая дихотомия является сверхупрощением. Противоправность—это
134
не постоянное свойство человека, как, например, деление по при знаку пола на мужчин и женщин. Здесь нельзя говорить о чем-то либо имеющемся, либо неимеющемся, а скорее нужно понимать как в большей или меньшей степени выраженную черту. Противо правное поведение более или менее равномерно распространено среди подростков и молодежи. Но на одном крнце этого конти нуума сосредоточено большинство подростков, которые редко совершают мелкие деликты. А на другом конце противоправное поведение обретает большую интенсивность и увеличивается тяжесть деяний. Имеется и совсем незначительное число подрост ков, чьи проступки, однако, часты и серьезны.
— Лишь очень малое число подростков совершают частые и тяжкие преступления и превращаются в закоренелых рецидиви стов. Но это меньшинство ответственно за большую часть пре ступности. В этом плане можно разделить всех правонарушите лей на тех, кто совершает мелкие и редкие проступки, и тех, чьи деяния носят более серьезный и устойчивый характер. Специали зация в подростковой преступности исключительно редка. Под ростки, чьи действия повлекли за собой официальную реакцию,— это, как правило, те, кто совершает наибольшее количество про тивоправных серьезных деяний. Уголовная юстиция работает по добно рыбаку с крупноячеистым неводом, в который попадается преимущественно крупная рыба. Но бывает и так, что и крупная рыба уходит из невода непойманной.
— Официальным инстанциям социального контроля (поли ции, судам) становится известной лишь малая часть совершаемых преступлений. Задержать удается также очень немногих несовер шеннолетних правонарушителей. Санкции применяются только к весьма незначительной их части.
- Поскольку о тяжких преступлениях, причиняющих боль шой ущерб, полиции сообщают чаще, чем о незначительных пре ступлениях, сфера скрытой части последних гораздо обширнее, чем первых.
— Дляяофициально зарегистрированных правонарушителей, как правило, характерны более частые и серьезные деликты, чем для тех подростков, чьи правонарушения остаются в сфере скры той преступности. Риск раскрытия преступления зависит в при нципе от частоты и тяжести совершаемых деликтов. Но в любом случае лишь относительно немногие подростки идут на частые и тяжкие преступления. Те, кто совершает самые тяжкие престу пления, заметно чаще попадаются и изобличаются официальны ми инстанциями социального контроля. Есть, однако, подростки, которые совершают много мелких деликтов и официально под вергаются наказанияя, а есть и такие, кто постоянно совершает тяжкие преступления, но избегает уголовного преследования.
— Девушки и молодые женщины в меньшей степени представ лены в скрытой преступности, чем юноши и подростки мужского пола. Однако разница между мужской и женской скрытой преступ ностью не столь велика, как это представлено в статистике. Де-
вушки и молодые женщины не так уж часто идут на правонару шения, и если и совершают преступления, то в основном мелкие. Поэтому и скрытая преступность у женщин встречаетсяячаще, чем у мужчин (Junger-Tas 1977). Полиция и суды подходят к пра вонарушениям девушек и молодых женщин, как правило, мягче. Их деликты представляются правоприменительным органам довольно редкими и не столь серьезными, поэтому эти орга ны считают женщин и девушек менее опасными для общества.
— Противоправные действия—это в принципе групповой фе номен. В большинстве случаев они совершаются в компании сверстников (чаще всего вдвоем). Это относится в одинаковой степени к подросткам мужского и женского пола, хотя последние совершают существенно меньше противоправных действий, чем первые. Но если девушки совершают преступные действия, то де лают это главным образом в компании сверстников (сверстниц). Разумеется, то обстоятельство, что деликты совершаются под ростками в компании сверстников, отнюдь не означает, что боль шую часть подростковой делинквентности составляют преступле ния, совершаемые бандой. Помимо такого феномена, как хорошо организованная и социально значимая банда, существуют еще разнообразные и менее четкие формы делинквентного сотрудни чества (шайка, компания, кодла, группа, ватага).
— Противоправное поведение обнаруживается во всех слоях населения. Но внутри них оно распределяется неравномерно. Подростки из среднего и верхнего слоев общества признаются в совершении очень многих деликтов. Конечно, гораздо большее количество преступных действий, в том числе и серьезных, совер шаются подростками из социально и экономически неблагопо луччых слоев населения. Преступность подростков из низших со циальных слоев подвергается более интенсивному уголовному пре следованию, поскольку их преступления более часты и серьезны и потому что официальные инстанции социального контроля (по лиция, суды) сччтают этих подростков более опасными, даже если объективно это и не всегда так. Реакция правоохранительных ор ганов на противоправное поведение подростков из низших социа льных слоев всегда более жесткая (лишение свободы), так как в низших слоях отношение к преступности гораздо суровее, у них слабее социальные связи и в силу этого они не могут защитить своих подростков перед официальными инстанциями социально го контроля. К тому же у них нет таких возможностей для само стоятельного (домашнего) воспитания детей, какими распола гают средние и верхние слои общества.
Резюме об изучении проблем виктимизации
Опросы лиц о том, как они стали жертвой преступления, или о том, как их семья стала объектом преступления, дали в различ ных странах по существу схожие результаты:
— В действительности количчство преступлений более чем в два раза превышает то, что фиксируют официальные органы.
Уголовная статистика показывает лишь часть общеуголовной преступности, складывающейся из открытой и скрытой сфер. Скрытая преступность, изменяющаяся от деликта к деликту и от страны к стране, меняет с течением времени И свой размах, и свою структуру (например, вследствие перемены населением своего от ношения к заявлениям в полицию, вследствие сдвигов в интенсив ности борьбы с преступностью). Официальная уголовная стати стика учитывает в основном традиционные виды преступности, которые носят самый тяжкий характер и совершаются преступни ками наиболее часто.
— Если в общественном сознании преступность отождеств ляется с насилием, то в действительности она сводится главным образом к кражам и кражам со взломом. Такие тяжкие преступле ния как например, ограбление, изнасилование, случаются дово льно редко (Hindelang, Gottfredsen, Garofalo 1978). Преступления против личности, изнасилование, ограбление, нанесение телесных повреждений в США составляют только 15,8% уголовно нака зуемых дяний, тогда как разные формы краж—не менее 84,1 /о (рис. 2).
Квартирная кража 24,5%
Кража автомобиля (угон) 3,5% \
Изнасилование 0,4% Ограбление 3,3%
Кража со взломом 17,6%
Нанесение телесных повреждений 12,1%
Хищение личного имущества (кража) 38,3%
Имущественные преступления
Насильственные преступления
Доля различных видов виктимизации в США в 1981 г. (по данным исследований скрытой преступности).
Источник- U.S. Department of Justice. Criminal Victimisation in the United States, 1981. Washington D. С., 1983, p. 22.
136
137
— Виктимизация распространяется среди населения неравно мерно. Если риск стать жертвой изнасилования или ограбления невелик, то виктимизация в результате актов вандализма или мелких краж случается часто. При этом мужчины становятся жертвами ччще женщин. Риск стать жертвой преступления боль ше у молодежи, чем у пожилых людей. С возрастом снижается тяга к деликтам у преступников и вероятность виктимизации у остальных. Одинокие люди, разведенные и раздельно живущие супруги чаще подвергаются виктимизации. чем женатые и заму жние. Жители крупных городов в большей степени подвержены виктимизации, нежели население деревень, малых и средних горо дов и предместий. Жертвами преступлений достаточно часто ста новятся безработные.
— Только небольшая часть жертв насильственных преступле ний получает тяжкие телесные повреждения, причем лишь немно гие случаи требуют госпитализации (Gottfredsen, Hindelang 1976). Преступления против собственности приводят в основном к незначительным материальным потерям. Преступления же, на носящие тяжелый материальный ущерб, редки. Исключением яв ляется только угон автомашин, представляющий собой наиболее ощутимое по своим последствиям уголовно наказуемое деяние. Хотя насильственные преступления (изнасилование, нападение с целью ограбления), как правило, влекут за собой незначитель ные телесные повреждения, но наносимый ими психический и социальный урон для жертвы и ее семьи весьма серьезен. Жен щины чувствительнее относятся к последствиям виктимизации при насильственных преступлениях, нежели мужчины.
-— Скрытаяяпреступность по некоторым группам деликтов оказывается особенно значительной. Наиболее показательны в этом преступления, связанные с распространением и потребле нием наркотиков, хозяйственные преступления, применение наси лия и половые преступления в семье (истязание женщин и детей, принуждение к сожительству в браке, кровосмешение) и ванда лизм. В отношении преступлений, связанных с наркотиками, заяв лений в полицию обычно не поступает, так как это не соответ ствует желанияя жертвы. Заявлений о хозяйственных правонару шениях полиция также почти не получает, ибо большая часть жертв несет от них такой ущерб, который представляется людям незначительным или которого они вовсе не замечают. Насиль ственные и половые деликты в семьях также либо не рассматри ваются жертвами как преступления, либо о них не заявляют из боязни распада семьи. Что же касается актов вандализма, то насе ление всегда считает маловероятным, чтобы полиция раскрыла такие преступления.
— Почти о половине всех уголовно наказуемых деяний поли ции становится известно. О правонарушениях, в результате кото рых причиняется серьезный материальный ущерб и/или наносятся тяжкие телесные повреждения, полиции сообщают чаще, чем о тех, которые вызывают незначительный материальный ущерб или
легкие телесные повреждения. О совершенных преступлениях за являют чаще, нежели о покушениях на совершение преступления (Skogan 1984). Люди не заявляют о преступлениях по следую щим причинам. Во-первых, они могут считать деликт недостаточ но серьезным для заявления о нем. Во-вторых, могут полагать, что полиция многого не добьется (трудно представить доказа тельства). В-третьих, издержки, связанные с подачей заявления и с уголовным процессом, могут казаться им несопоставимыми с получаемой от этого выгодой. В-четвертых, жертва может боять ся мести преступника. Далее, жертвы, имевшие опыт обращения с такими заявлениями, оценивают работу органов уголовного преследования не столь положительно, как жертвы, не имевшие такого опыта. Многие жертвы рассматривают свое положение как «личное дело», при этом они либо хотели бы защитить пре ступника, либо знают, что сами были втянуты в это преступле ние (взаимное причинение вреда). Жертвы, находящиеся в каких-то личных связях с преступником (например, если он знакомый, родственник, друг, интимный партнер), реже заявляют о себе как о потерпевшей стороне, чем те, для кого преступник был чужим.
— Представители низших слоев чаще становятся жертвами насильственных преступлений. С ростом семейного достатка ра стет и вероятность подвергнуться ограблению.
— Женщины испытывают больший страх перед преступле ниями, чем мужчины; пожилые—больший страх, чем молодежь. В то время как преступность в своем микрорайоне оценивается как вызывающая не слишком большое беспокойство, рост пре ступности в городе или в целом по стране, о котором сообщают средства массовой информации, считается опасным. Представи тели низших слоев боятся преступлений больше, чем представите ли средних и высших слоев.
— Работу полиции население оценивает преимущественно как удовлетворительную или даже хорошую. Положительное отно шение к полиции проявляют пожилые люди, женщины и предста вители низших слоев общества. Молодые холостяки, однако, в своем большинстве критикуют полицию. Отношение населения к работе судов и органов исполнения наказания более негативное, чем к полиции. Многие считают, что они мягко обращаются с преступниками. Такого мнения, однако, не придерживаются жертвы преступлений, но только по отношению к своим особым случаям. Конкретный опыт делает их менее склонными к наказа ниям. Почти пятая часть жертв преступлений недовольна работой полиции, осуждает ее бездеятельность, недостаточность инфор мации, получаемой от полиции, а также отсутствие у нее сочув ственного отношения к жертве.
— Многократная виктимизация довольно редка (около 5% опрошенных жертв), но она встречается все же чаще, указывается в данных статистики (Reiss 1980). Первая виктимизация повышает вероятность повторной. Причины и последствия повторной вик тимизации пока еще недостаточно хорошо изучены (Sparks 1981).
— К повышенной виктимизации приводят не биопсихосоциа-льные обстоятельства, а стиль жизни. Под стилем жизни сле дует понимать ежедневные занятия на работе, при ведении до машнего хозяйства, на отдыхе, в школе. Некоторые люди обла дают повышенной притягательностью для преступников (напри мер, по причине владения большими материальными ценностя ми). Другие оказываются уязвимыми для преступлений потому, что постоянно втягиваются в виктимогенные ситуации, где они легко превращаются в жертв. Социальная изоляция (холостяцкая жизнь, раздельное существование супругов, развод) может слу жить причиной виктимизации. Продолжительная близость к пре ступникам и преступлениям создает в конце концов благоприят ные условия для виктимизации.
Пределы исследований скрытой преступности
Каждый опрос является опосредованным соприкосновением с действительностью и как таковой подвержен фальсификации. Исследования скрытой преступности не обеспечивают достовер ного отображения реальности. Иллюзорно мнение, будто с помо щью исследований скрытой преступности можно определить «подлинное» состояние преступности, тогда как официальная уго ловная статистика якобы лишь поставляет данные, искаженные реакцией официальных инстанций социального контроля. Но ведь и исследования скрытой преступности тоже «конструируют» дей ствительность. Любая уголовная статистика дает лишь какое-то приблизительное отображение реальности (Weiss 1983). Исследо ваниям скрытой преступности присущи определенные недостатки и пределы возможностей:
— Они дают очень мало данных о наркомании и наркобизне-се, о хозяйственных и политических преступлениях, об организо ванной преступности и внутрисемейных деликтах. Во всех этих ва жных сферах криминологам приходится ориентироваться на ин дивидуальные исследовательские работы.
— Некоторая часть деликтов не доводится до сведения поли ции и не упоминается в отчетах о скрытой преступности. О мелких деликтах очень быстро забывают ввиду их незначительности. О тяжких вспоминают с неохотой (Kreuzer 1978, 1980). Преступ ник боится изобличения и наказания. Жертва же переживает пси хическую травму, ибо ей нанесен урон. Криминализация и викти-мизация—это сугубо чувственные процессы. Человек склонен за бывать о неприятностях или отгонять мысли о них, их не хотят признавать. Человек предпочитает обманывать себя, он стыдится самого себя, лжет, чтобы не открывать правду о своей сопричаст ности (Skogan 1982). «Двойной стандарт» цифр преступности раз личен для разных преступлений. Многие факты свидетельствуют, что даже исследования скрытой преступности не показывают истинного уровня противоправности и преступности: он оказы вается заниженным (Skogan 1977).
— Искажение данных о скрытой преступности возможно под влиянием руководителя эксперимента и респондентов. Отдельные руководители исследований недостаточно настойчиво побуждают респондентов отвечать на вопросы. Другие полагают, что обяза ны «выспросить» у опрашиваемых как можно больше фактов о противоправном поведении и преступности. Именно с таким представлением о своей роли они и подходяяяяяяяяяяяя своих за дач {Levine 1978). Респонденты отвечают на вопросы руковод ствуясь личными ценностными критериями или в соответствии со своим представлением о социальной значимости их ответов или социальном заказе. С повышением уровня образования у респон дентов растет и способность вспоминать и хорошо рассказывать о себе (Sparks 1981). Очень многие не могут или не хотят вспоми нать о преступных событиях или об их подробностях, иногда они переносят свои переживания, связанные с их криминализацией или виктимизацией, в отчетный период, тогда как на самом деле это имело место раньше (телескопирование событий).
— Каждый список деликтов, предлагаемый для опроса,—это выборка из общего перечня противоправных и уголовно наказуе мых деяний (Junger-Tus 1977). Эти списки в различных анкетах вы глядят по-разному, поэтому и результаты исследований трудно сравнивать друг с другом. Необходимо стандартизировать анке ты опроса по скрытой преступности, выбирать одинаковые делик ты и соблюдать единообразие при формулировках вопросов, по скольку и последовательность вопросов, и их словесное оформле ние, и особо подчеркиваемые в них моменты могут оказывать свое влияние на получаемые ответы.
— Из-за того что тяжкие преступления и случаи повторной криминализации и виктимизации встречаются довольно редко, в исследованиях скрытой преступности эти формы противоправ ности учитываются слабо. Даже в очень больших выборках (на пример, в «Национальном обзоре уголовной статистики» США) интенсивность тяжких преступлений и многократных случаев кри минализации и виктимизации не всегда оказывается достаточной для тщательных и систематических исследований. К этому добав ляется и то, что преступники-рецидивисты, как и многократные жертвы преступлений, не могут точно помнить все подробности случившегося и своего состояния. По причине большой частоты этих событий их подробности легко стираются из памяти. По скольку же для криминологии очень важно исследовать подгруп пы людей с высоким риском криминализации и виктимизации, для анализа «серийных» феноменов такого рода должны быть раз работаны специальные методы выборки и опроса (Dodge 1984, Letzer 1984).
— Против самоотчетов выдвигаются некоторые дополнитель ные методологические возражения. Эта методика чрезмерно за мыкается на опросе молодых людей, а в результате собирается слишком много сведений о тривиальных, мелких преступлениях (Kaiser 1980). Очень немногие исследования, основанные на са-
моогчетах, являются репрезентативными (Paul Brobtingam, Patri cia Brantingam 1984). Во время многочисленных опросов школьни ков в классах отсутствуют злостные прогульщики, больные школь ники, а также учащиеся из интернатов, детских домов и уча щиеся заочно, а также те, кто не обяяан посещать школу. В анке тах-самоотчетах наименее надежные ответы дают те подростки, которые наибольшим образом втянуты в преступность, особенно те, кто уже состоит на учете официальных органов контроля (Hin-delang, Hirschi, Weiss 1981: Kreuzer 1978). Эта методика, наконец, затрудняет целенаправленное изучение самых нижних слоев обще ства, что для криминологии является наиболее интересным (S. Qensel, Е. Qensel 1979). Но так ли уж много преступлений кон центрируется на этом уровне? Это представляется сомнительным. Предполагая особую предрасположенность к преступности в са мых нижних слоях общества, мы тем самым некритически следуем чисто экономической модели преступности.
— Относительно надежности и достоверности исследований (Nettler 1984), строящихся на самоотчетах, также высказываются серьезные сомнения. Под надежностью понимают точность изме рений, обеспечиваемую тем или иным средством исследования. По ней судят, насколько адекватно анкета отражает то, что она должна отразить, а именно подростковую преступность. Анкета должна давать соответствующие результаты, если она использует ся разными руководителями экспериментов, при различных об стоятельствах и в разное время. Результаты должны быть ста бильными и постоянными (Anastasi 1982). Устанавливается это пу тем повтора тестов после значительного перерыва. Дэвид Фар-рингтон применил такой метод, в ходе которого он предложил юношам 38 карточек с напечатанными на них вопросами о не скольких деликтах. Юноши должны были затем распределить эти карточки по двум категориям: «Я это делал» и «Я этого не делал». При повторении этого теста через два года четверть юношей уже отрицала свои прежние показания о преступлениях. К таким же выводам пришла и Джоанна Шэпленд.
— Достоверность говорит о степени точности, с которой то или иное средство исследования (в частности, анкета) оценивает виды поведения (в данном случае — преступного), подвергаемого измерению (Anastasi 1981). Достоверность анкеты-самоотчета проверялась многими исследователями. Джон Кларк и Ларри Тиффт (1966) проверяли своих респондентов с помощью таких ан кет. После этого они подвергли их тестам на полиграфе (детекто ре лжи), который измеряет частоту пульса, характер дыхания, кровяное давление и электрическую сопротивляемость кожи, выявляя тем самым, говорит ли опрашиваемый правду. 18,5% респондентов при испытании на полиграфе изменили свои преды дущие ответы. Утаивание преступлений было втрое больше, чем выдумывание несостоявшихся преступлений. Мартин Гоулд опрашивал юношей и девушек о совершенных ими деликтах, при бегая к индивидуальному интервью. Затем он проверил свои ре-
\А~>
зультаты путем опроса тех информантов (учителей, работников сферы социального обеспечения), которые наблюдали правонару шения подростков или которым юноши и девушки сами рассказы вали об этих случаях. Гоулд пришел к выводу, что правду говори ли 72% подростков, лгали 17%, а 11% давали сомнительные отве ты. Джон Блэкмор обнаружил, что более 75% подростков призна вали только те правонарушения, которые были официально заре гистрированы. Только 0,9% подростков признали себя виновны ми в совершении уголовно наказуемых деяний, хотя это и не соот ветствовало действительности. Наконец, опрос юношей о совер шенных ими деликтах проводили также Роберт Хардт и Сандра Петерсон- Хардт. Они проверили полученные результаты по реги страционным записям полиции и установили, что 78% испытуе мых дали достоверные показания о своих деяяиях (но только об официально зафиксированных), тогда как чуть меньше 10% просто придумали свои правонарушения и никогда их не совершали. Это позволяет сделать вывод, что надежность и достоверность иссле дований, основанных на самоотчетах преступников, являются вполне удовлетворительными (Nettler 1984).
Значение исследований скрытой преступности для криминологии
Преступлений, как и правонарушений, которые можно было бы рассматривать в отрыве от реакции на них, не бывает. Пре ступность в широком смысле, определяемая уголовным законо дательством, учитывается с помощью исследований скрытой пре ступности. Преступность в узком смысле, выывляющаяся в про цессе применения уголовного права, фиксируется официальной уголовной статистикой. Преступность воплощена в тех процес сах, которые мы можем наблюдать и на которые должны реаги ровать. Это некая модель, вспомогательная мыслительная кон струкция, каким бы способом ее ни создавали—исследованиями скрытой преступности или официальной уголовной статистикой. Обе эти формы сбора уголовпо-статистических данных, имеющие важное значение для криминологических исследований, позво ляют получать не абсолютные, а дополняющие, сближающие и перекрывающие друг друга сведения о правонарушениях и пре ступлениях. Благодаря исследованиям скрытой преступности уда лось поставить криминологические теории на новую фактологи ческую основу. В результате прежние криминологические иссле дования отнюдь не потеряли свое значение. Признание того фак та, что делинквентность и преступность довольно широко распро-. страненные общественные явления, пусть даже в самых не опасных формах, почти полиостью исключает уголовно-би ологиччские или психопатологические объяснения преступно сти. Вперед выступают соображения простого научения преступ ным действиям, а вслед за этим и теоретические проблемы кон троля.
Как официальная, так и неофициальная уголовнаяястатистика имеют свои плюсы и минусы. В рамках неофициальной уголовной статистики более предпоччительными оказываются методы изу чения виктимизации, а не методы самоотчета о преступлениях, ибо человек более склонен рассказывать о том, как он стал жерт вой преступления, а не как совершал его сам. Опрос населения по репрезентативной выборке относительно виктимизации необхо димо сделать важнейшим исследовательским инструментом кри минологии (Morris, Hawkins 1970). И конечно, в криминологиче ских исследованиях нельзя обойтись без официальной уголовной статистики и без эмпирических полевых исследований, не говоря уже об изучении скрытой преступности. Официальную уголовную статистику и исследования скрытой преступности нужно рассма тривать как взаимодополняющие источники сведений по многим приччнам:
— В официальной уголовной статистике фигурируют преиму щественно точки зрения практиков уголовного правосудия. В исследованиях скрытой преступности в большей мере затраги ваются криминологические аспекты.
— Изучение скрытой преступности позволяет получать сведе ния о мелких преступлениях, а официальная уголовная статистика полнее учитывает более серьезные преступления.
— Официальная уголовная статистика рассматривает престу пление и противоправное деяние скорее с точки зрения официаль ных инстанций социального контроля. И в ней более серьезно учи тываются обстоятельства самого преступления, а также точка зре ния преступника и уголовно-правовая оценка преступности (кри минологические особенности отдельных деликтов). В отличие от этого исследования скрытой преступности придают криминоло гическому знанию новое измерение. Они дают сведения о мораль ном ущербе, а также телесных и душевных повреждениях, вызван ных противоправными и откровенно преступными деяниями. Они информируют о распределении виктимизации в той или иной со циальной структуре и о «цене» преступлений. Изучение процесса виктимизации позволяет выявлять ощущения, ожидания, убежде ния и ценностные ориентации населения в отношении уголовного законодательства и законоприменения. В этом плане такие иссле дования представляют собой своеобразный критерий для опреде ления степени внутреннего беспокойства населения по поводу пре ступности.
— Когда, согласно официальной уголовной статистике, пре ступность растет, зафиксированное повышение ее уровня может быть либо истинным, либо кажущимся. Готовность населения к сообщениям в полицию и интенсивность мер уголовного пресле дования со стороны официальных инстанций социального кон троля (полиции, судов и органов исполнения наказания) могут ра сти, а скрытая преступность соответственно сокращаться. В про тивоположном случае наблюдается заметное снижение преступ ности (а в действительности—расширение сферы скрытой пре-
ступности). Таким образом, путем выявления скрытой преступно сти можно установить, является ли изменение масштабов пре ступности (спад или подъем) подлинным или кажущимся.
— Сравнивая результаты исследований скрытой преступно сти с данными уголовной статистики, которую ведут полиция, су ды и органы исполнения наказания, можно установить, достаточ но ли эффективно работают официальные инстанции социального контроля или нет. Нередко при очевидном снижении масштабов преступности (и фактическом расширении скрытой преступности) приходится признавать безуспешность работы формальных орга нов контроля.
— Опросы жертв преступлений позволяют увидеть субъектив ную сторону подъема преступности (в субъективном восприятии общественной безопасности), то есть такие сферы общественного сознания, как страх населения перед преступностью и его фанта зии о деликтах, как отношение опрашиваемых к инстанциям фор мального социального контроля. Поскольку с изменением право сознания изменяется также и готовность населения к сообщениям (так, с либерализацией сферы сексуального поведения снижается и количество заявлений о половых преступлениях), постольку с помощью исследований скрытой преступности могут и должны определяться изменения в правосознании населения.
— Благодаря исследованиям скрытой преступности облег чаются международные сопоставления, ибо при опросах жертв преступлений практически устраняются все методические лазейки для искажения действительного положения вещей, что всегда слу чается при подсчетах, производимых полицией, судами, службой помощи условно осужденным и органами исполнения наказания (в результате «ножниц» между уголовным законодательством и применением уголовных законов).
Как свидетельствует весь криминологический опыт, никогда и никому не удавалось еще полностью и абсолютно точно опреде лить истинный уровень (как объективный, так и субъективный) общественной безопасности. Поскольку же знание объективного и субъективного восприятия общественной безопасности«состав-ляет основу любого криминологического теоретизирования и уго ловно-политической аргументации, постольку для криминологи ческого анализа фактов нужно привлекать данные официальной и неофициальной уголовной статистики, выводы отдельных эмпи рических исследований, практический опыт работы уголовной юстиции, а также все демографические и экономические сведения, чтобы таким путем получить в какой-то мере надежные результа ты. Опора только на один источник данных может привести к ло жным выводам.
Итоги исследований скрытой преступности имеют существен ное значение для современной уголовной политики. Когда пре ступность и делинквентность распространены во всем обществе (пусть даже в более легких формах), тогда в «нормальном» обще стве не возникает никакой фарисейской заносчивости (Pinatel,
Schur 1969). В подобных случаях проявляется скептическое отно шение к любой чрезмерной криминализации (то есть к принятию и применению слишком строгих уголовных законов) и к сверхин-ституционализации (то есть к созданию очень многих мест лише ния свободы и увеличению численности заключенных). Повышен ная реакция на преступность, ее несоответствие реальной необхо димости не только несправедливы, но и могут привести к нежела тельным побочным явлениям, в частности к усилению и закрепле нию в обществе противоправного и преступного поведения. Даже сверхконтроль способен вызвать негативные последствия. Для решения практических задач уголовной юстиции большое значе ние имеет то, что между преступниками и другими гражданами не существует четкого разграничения.
Полная раскрываемость преступности привела бы к краху всей правовой системы, поэтому система уголовной юстиции может существовать только при наличии определенной скрытой пре ступности. Это правильно. Однако скрытая преступность не дол жна становиться чересчур интенсивной, она должна оставаться в рациональных, разумных пределах. Это значит, что мелкой пре ступности нужно давать шанс на стихийное развитие (принцип не вмешательства). За счет декриминализации и депенализации мел ких преступлений и правонарушений система уг оловной юстиции должна сосредоточить свое внимание на таких формах проявле ния преступности, которые являются узловыми и порождают но вые правонарушения и преступления (например, организованная преступность, хозяйственные преступления). Мелкие уголовные конфликты (например, преступления в узких социальных кругах) можно передавать на усмотрение самих участников. Даже со вершающих тяжкие преступления нельзя превращать в «козлов отпущения» для всего общества. Они имеют право на гуман ное обращение в соответствии с принципами правового госу дарства.
Наряду с осознанием того, что между преступниками и обыч ными гражданами нет четкой границы, исследования скрытой преступности позволили нам уяснить еще один ключевой мо мент, а именно что жертва преступления является «стражем во рот» системы уголовной юстиции. Поэтому не только из сооб ражений справедливости, но и из практического уголовно-по литического расчета каждая вторичная виктимизация, каждое новое превращение человека в жертву преступления должны пре дупреждаться, предотвращаться уголовной юстицией. Ибо вся практика уголовного правосудия настроена на сотрудничество с жертвами преступлений. Отсюда первостепенное значение имеет разработка программ возмещения вреда потерпевшим, оказа ния помощи потерпевшим и достойного обращения с "чми.