Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Т.В.Науменко
кандидат философских наук
К вопросу о свободе печати и журналистской деятельности
В журналистской науке нет, наверное, более актуальной и животрепещущей темы, чем проблематика, связанная с обсуждением свободы печати, свободы СМИ вообще, свободы журналистской деятельности.
Теме свободы посвящены многие страницы теоретической (в том числе философской) и публицистической литературы. Идея свободы вдохновляла и вдохновляет поколения людей на протяжении многих веков.
Особое место занимает проблема свободы печати. Со времени выхода в свет одного из первых сочинений на эту тему - изложения речи Джона Мильтона в английском парламенте в 1644 году - проблема свободы печати находится в эпицентре практически всех проектов общественных преобразований.
Слово “свобода” в естественном языке весьма многозначно. “Словарь русского языка” насчитывает около десятка значений этого слова. Но нас в данном случае должна интересовать ”свобода” в категориальном смысле, то есть свобода как понятие социальной науки, социологии, ибо теория журналистики не может исходить в своих определениях из понимания свободы, например, как “легкости, отсутствия затруднений в чем-либо” или “непринужденности, отсутствия связанности” или “состояния того, кто не находится в заключении, в неволе”.
В настоящее время наиболее адекватным действительности пониманием свободы как категории философско-социологической теории является, на наш взгляд, ее понимание, восходящее к концепции Б. Спинозы, связавшего свободу с необходимостью. Спинозовская трактовка свободы как познанной необходимости, где познание необходимости выступает как предпосылка, условие свободной деятельности, обогащенная дальнейшим развитием теоретической социологии, в современной социологической теории выступает как “способность субъекта контролировать условия своего существования в природе и обществе".
В самом деле, свобода - это всегда свобода деятельности, а, значит, чьей-то деятельности, деятельности какого-либо субъекта, ибо деятельность - это всегда деятельность определенного субъекта, реализующего в ней собственную цель, путь к которой выражается в виде программы данной деятельности. Поэтому свобода есть способность именно субъекта. Такая способность, или свойство, присуще только субъекту деятельности и никому, кроме субъекта принадлежать не может. Иначе говоря, только субъект может характеризоваться свободою как способностью.
С другой стороны, способность контролировать условия существования никогда не бывает абсолютной. Поэтому речь может идти о той или иной степени контроля за условиями существования, а значит, всегда - о той или иной степени свободы субъекта.
Принципиальная невозможность абсолютной свободы вытекает из кардинального противоречия между бесконечным количеством условий деятельности и конечным субъектом (деятелем). Любой субъект - конечен, он принципиально не в состоянии контролировать все условия, в которых ему приходится действовать, поэтому он вынужден (в силу своей конечности) учитывать только конечное количество условий своей деятельности (как теоретической, так и практической).
Таковы некоторые общесоциологические положения, связанные со свободой как характеристикой субъекта.
Если говорить о свободе применительно к объекту нашего исследования, а именно о свободе печати или, в более общем плане - о ”свободе публичного сообщения” (Гегель), то здесь мы переходим на иной уровень рассмотрения, отличающийся от общесоциологического, и перемещаемся в область права.
По внимательному рассмотрению данной проблемы оказывается, что свобода печати, журналистики и т. д. не есть проблема свободы печати как таковой, а есть проблема права на свободу печати, журналистики и т. д., то есть проблема, относимая в юриспруденции к субъективному праву (праву субъекта общественного отношения).
“Субъективное право - не свобода в рамках закона, а законом гарантированная свобода, то есть признанная правом и потому подлежащая неукоснительной охране со стороны государства возможность самостоятельно действовать и принимать волевые решения. В социологическом плане содержащаяся в любом субъективном праве юридическая возможность - это свобода действий управомоченного лица, объем и вид которой (свободы) диктуется, в конечном счете, ступенью социального прогресса общества, является официально признанным и охраняется организованным принуждением (государством).”
Философско-социологическая проблема свободы печати находится, поэтому, не в области собственно философии свободы, а в области философии права.
В самом деле, даже в ст. 19 Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 году, на которую обычно ссылаются теоретики журналистики при рассмотрении данной темы, речь идет не о собственно свободе печати, а о праве на эту свободу: “Каждый человек имеет право на свободу своих убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.”
Следовательно, если смотреть на данную проблему как на реальную, практическую, а не как на идеологему, в которую ее часто превращают, то окажется, что так называемая свобода печати, журналистики и т. д. есть не что иное, как юридическая, правовая норма, относящаяся к субъективному праву и сводящаяся, в конечном счете, к дозволяемым государством мере и виду возможного поведения.
Действительно, понятие (и, соответственно, требование) свободы публичного сообщения, выдвинутые уже в эпоху перехода от феодализма к капитализму, суть не что иное, как правовые нормы, поэтому адекватное их объяснение возможно только в рамках анализа права, выступающего как системная совокупность норм, охраняемых государством.
Право, явлением которого выступает совокупность норм, законов, то есть норм, охраняемых государством, норм, функционирование которых обеспечивается наличием санкций - мер принудительного воздействия, восстанавливающих нарушенные нормы и, соответственно, наказывающих нарушителей.
В основе права лежит возведенная в закон воля. Для Гегеля “право - не что иное, как осуществление воли”. Маркс и Энгельс уточнили, что право есть возведенная в закон воля экономически господствующего класса. Для Ясперса “право повсюду основывается на политической воле - политической воле к самоутверждению определенного государственного строя”.
В свою очередь, воля есть способность к выбору цели деятельности и к усилиям, необходимым для ее осуществления. Субъект (господствующий в данном конкретном социальном организме) фиксирует свою волю в виде норм права, которые становятся обязательными нормами на всем пространстве, контролируемом этим субъектом в лице его органа - государства, которое прикладывает усилия, необходимые для осуществления этой воли.
Такая воля может быть как бескомпромиссным выражением интересов экономически господствующего субъекта, так и результатом компромисса между социальными силами. В последнем случае давление противоборствующих социальных сил выступает одним из условий существования субъекта, которые он вынужден учитывать.
В рамках данных правовых норм (свободы печати, публичного сообщения вообще) все участники общественной жизни выступают как субъекты права, юридические субъекты.
Понятие “субъект права” и “социальный субъект” – не совпадающие, не тождественные. Субъект права - это “лицо (физическое или юридическое), обладающее по закону способностью иметь и осуществлять непосредственно или через представителя права и юридические обязанности (то есть правосубъектностью)”. Субъект права есть субъект правоотношений. В зависимости от системы права, от типа общественного строя, понятие “субъект права” имеет различное содержание.
Таким образом, мы очертили социальное поле, в рамках которого можно говорить о свободе публичного сообщения. Это поле - область права, то есть юридических норм, оформляющих систему политических и иных отношений внутри государственно организованных конкретных социальных организмов.
Свобода печати, публичного сообщения (равно как и иных политических свобод) есть не что иное, как норма права, показывающая, в частности, уровень развития демократии в данном социальном организме, определяющая положение социальных групп и личностей в данном обществе.
Исходя из изложенного, становится очевидной необходимость различать разные уровни осуществления свободы печати.
Если речь идет о свободе различных СМИ публиковать (печатать, передавать в эфир) ту или иную информацию, отражающую позицию своих учредителей и стоящих за ними социальных сил, то здесь мы имеем взаимоотношения того или иного средства массовой информации (субъекта права) с государством в рамках законодательства, то есть системы юридических законов, выражающих право господствующего в обществе субъекта.
В этих же рамках происходят взаимоотношения отдельных журналистов со средствами массовой информации, в которых они работают.
В данном случае свобода отдельных личностей (журналистов) как субъектов правоотношений заключается в праве (возможности) выбора средства массовой информации, которое опубликовало бы его материалы.
Но точно так же средство массовой информации, как субъект права (юридическое лицо), свободно в выборе авторов (журналистов), материалы которых это СМИ будет публиковать, исходя из совпадения тех или иных идейных позиций. Такое положение свойственно средствам массовой информации любой социальной (в том числе - классовой) направленности.
Так, В.И.Ленин в свое время писал: “Свобода слова и печати должна быть полная. Но ведь и свобода союзов должна быть полная. Я обязан тебе предоставить, во имя свободы слова, полное право кричать, врать и писать, что угодно. Но ты обязан мне, во имя свободы союзов, предоставить право заключать или расторгать союз с людьми, говорящими то-то и то-то”.
Вообще, свобода журналиста как журналиста - есть, по-видимому, величина, стремящаяся к нулю. Журналист до тех пор - журналист, пока он, строго говоря, является пишущим (творящим) сотрудником одного из средств массовой информации.
Как только его “свободные” акции перейдут грань совпадения собственных идейных позиций с идейными позициями субъекта, чьим средством является СМИ (газета, телевизионный канал и т. п.), журналист перестает быть журналистом (его попросту увольняют, пусть и "по собственному желанию"), и отныне будет оставаться журналистом лишь в возможности (даже если у него в кармане будет лежать диплом об окончании вуза по специальности “журналистика”), то есть журналистом по образованию, может быть, даже по призванию, но не журналистом в собственном смысле слова.
Возможно, он найдет себе работу в другом СМИ (иной идейной направленности или иных организационных принципов). Но это будет уже другой журналист, сотрудник другого СМИ.
Получается, на первый взгляд, парадоксальная ситуация: журналист обладает свободой (свободой выбора) до тех пор, пока остается журналистом в возможности, потенциальным журналистом, то есть, строго говоря, не собственно журналистом, а, значит, не журналистом как таковым, следовательно, не журналистом вообще.
Как только он осуществил свободный выбор (относительно, разумеется, свободный) и приступил к работе в качестве журналиста в одном из СМИ, он, по сути, лишился свободы (в том числе свободы выбора позиции) как журналист. Хотя у него остается свобода (в том числе и свобода выбора) как у гражданина: он может, в случае несовпадения взглядов, уйти из данного СМИ в другое или вообще из средств массовой информации, из журналистики, и переквалифицироваться, например, в управдомы. Остается также определенная свобода выбора в плане журналистского мастерства: какой, например, способ подачи материала (жанр) для изложения соответствующей позиции избрать в конкретном случае.
Но это уже суть иные аспекты рассмотрения свободы, иные аспекты рассмотрения личности, так как в первом случае речь идет о правах личности как гражданина, а не только как собственно журналиста, а во втором случае - о технологической стороне дела, то есть о субстрате журналистской профессии, а не о ее сути.
Итак, журналист свободен как журналист тогда, когда он журналистом не является.
В политически организованном обществе, тем более основанном на принципах так называемой рыночной экономики, где все или почти все превращается в товар, иного положения со свободой журналистики (свободой печати), как представляется, ожидать не приходится.