Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Я говорил о времени и небе,
о яблоке, о грусти листопада,
о трауре утрат, дожде и хлебе,
но эта песнь о стали Сталинграда.
Бывало, луч моей любви влюблённой
невеста берегла с фатою рядом.
Но эта песнь – о мести, окрылённой
и освящённой здесь, под Сталинградом.
Пусть юный старец, ноющий уныло
о лебедях и о лазурной глади,
разгладит лоб и вновь воспрянет силой,
услышав эту песнь о Сталинграде.
Мой стих – не выкормыш чернильной жижи,.
не хлюпик, глохнущий при канонаде.
Он этой жалкой долей не унижен:
я был рождён, чтоб петь о Сталинграде.
Он плакал о твоих бессмертных мёртвых,
с тобою, город, взламывал осаду,
сверкая на штыках и пулемётах.
Набатом звал на помощь Сталинграду.
И вот повсюду бой священный начат:
в песках американцы топят гада,
гвоздят гремучую змею... И значит,
не одинока крепость Сталинграда.
И Франция, оправившись от плача,
под Марсельезу строит баррикады,
сжимая знамя ярости... И значит,
не одинока крепость Сталинграда.
Пикируя из темноты горячей,
когтями рвёт коричневую падаль
крылатый лев Британии... И значит,
не одинока крепость Сталинграда.
Чернеют в ней обугленные трубы,
но здесь и камень – недругу преграда,
уже горами громоздятся трупы
врагов у врат стального Сталинграда.
И перебиты лапы супостата,
чудовища, не знавшего пощады.
Торчат в сугробах сапоги, когда-то
грозившие пройти по Сталинграду.
Твой взор всё так же ясен, словно небо.
Неколебима сталь твоей громады,
замешенная на осьмушке хлеба.
О грань штыка, граница Сталинграда!
Твоя отчизна – это лавр и молот.
И видит вождь, как в рёве канонады
твой лютый враг вмерзает в лютый холод
и в снег, залитый кровью Сталинграда.
Уже твои сыны тебе добыли
победу – наивысшую награду
на грудь земли, простреленной навылет,
на грудь красноармейцу-Сталинграду.
Я знаю, что воспрянули недаром
сердца в чаду коричневого ада:
взошло созвездье красных командармов
на грозном небосводе Сталинграда.
И суждено надежде распуститься,
раскрывшись, как цветок в пучине сада:
написана великая страница
штыками и рассветом Сталинграда.
И обелиск из мрамора и стали
встаёт над каждым рвом и баррикадой,
над каждым алтарём, где умирали
твои сыны, твердыня Сталинграда.
И свищет сталь, буравя и взрываясь,
сечёт врага свинец кинжальным градом;
дрожит слеза, и закипает радость
сегодня здесь, в твердыне Сталинграда.
И вьюга заметает вражьи кости,
обломки перемолотой армады.
Бегут, бегут непрошенные гости
от молнии разящей Сталинграда.
Они прошли под Триумфальной аркой
и Сену осквернили серным смрадом,
поганили Париж гортанным карком,
чтобы подохнуть здесь, под Сталинградом.
Они топтали Прагу сапогами
и шли по воплям и слезам парадом, –
но втоптаны теперь навеки сами
в сугробы, в чернозём под Сталинградом.
Они изгадили и замарали
античную голубизну Эллады,
но в час разгула верили едва ли,
что час расплаты ждёт у Сталинграда.
И, растерзав Испанию, гарротой
они сдавили горло серенаде;
испепелили землю Дон-Кихота,
но сами стали пеплом в Сталинграде.
Голландию тюльпанов и каналов
они крушили бомбой и прикладом.
Но вот чернеют трупы каннибалов
в заснеженной степи под Сталинградом.
Они сожгли, злорадно завывая,
как волки, близко чующие стадо,
лазурный лёд Норвегии, не зная,
что скоро им скулить у Сталинграда.
Да здравствует твой непокорный ветер,
который воспоют ещё баллады!
Да здравствуют твои стальные дети
и правнуки стального Сталинграда!
Да здравствуют бойцы и комиссары,
богатыри, которым нет преграды,
и солнце, в небе пышущее яро,
и лунный свет ночного Сталинграда!
И в час, когда навек замрёт мой голос,
пускай осколок твоего снаряда
положат мне на гроб, а сверху – колос,
кровавый колос нивы Сталинграда.
И это будет памятник поэту,
которому иных наград не надо:
пусть я и не ковал твою победу,
но выковал острей клинка вот эту
стальную песнь во славу Сталинграда.