Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Джордж Моссе
George L. Mosse
НАЦИЗМ И КУЛЬТУРА.
Идеология и культура
Национал Социализма.
NAZI CULTURE
in the Third Reich
1966
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Раздел первый. ГИТЛЕР ЗАДАЕТ ТОН
О КУЛЬТУРЕ КАК ВЕРЕ, ПРЕДНАЗНАЧЕННОЙ ДЛЯ
ВНЕДРЕНИЯ В МАССЫ
Сила идеалов
Арийцы как хранители культуры
Государство — только средство
У евреев нет никакой культуры
Необходимость пропаганды
Как Гитлер оценивал массы
Образование должно основываться на идеалах
Образование, инстинкт и воля
ГИТЛЕРОВСКОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА
Культурный ренессанс
Раздел второй. ХАРАКТЕР РЕВОЛЮЦИИ
ИСКУСНАЯ БОРЬБА
Фридрих Иоахим Клен. Это марширует новая Германия
Курт Масман. Свалка в зале заседаний
СЕМЕЙНЫЕ УЗЫ
Ханс Андерлан. Национал-социализм возрождает семью
Людвиг Леонхардт. Немецкий народ сплачивает семью
Герман Пауль. Бракосочетание, мораль и собственность
ИДЕАЛ ЖЕНЩИНЫ
Адольф Гитлер. Задачи женщин
Альфред Розенберг. Эмансипация и движение за эмансипацию женщин
Традиции крови и земли как основа семейного прилежания
Йозеф Геббельс. Женщина подобна птице
Женщины, которых мы можем любить
Фрау Геббельс о немецких женщинах
Мода на блондинок
Лоснящийся нос и германская нация
Вера и красота
Правильный подход
Почетный крест для немецких матерей
Студентки
Энгельберт Хубер. Против женщин-политиков
СОЦИАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Соответствует ли пятичасовое чаепитие требованиям нашего времени?
Сказочные сцены на Павлиньем острове
Чудесные одеяния на ежегодном балу прессы
Ищем крупье
Раздел третий. ОСНОВА — РАСИЗМ
Ханс Гюнтер. Нордическая раса как «идеальный тип»
Людвиг Фердинанд Клаус. Расовое воплощение, расселение и мировое господство
Альфред Розенберг. Евреи, разбросанные по всему миру, души не имеют
Якоб Граф. Наследственность и расовая биология
Пауль Бромер. Новая биология и закон о гражданстве
Эрих Ристов. Принудительная стерилизация в целях сохранения силы и чистоты расы
Раздел четвертый. СОТВОРЕНИЕ МИФОВ И ГЕРОЕВ
Альфред Баумлер. Ницше и национал-социализм
Эрнст Рём. Солдат верит разговору в открытую
Йозеф Геббельс. Михель — судьба немца
Фридрих Бубенден. Германия должна жить
Ханс Йост. Разница между поколениями
Эдуард Шёнлебен. Современный герой — Фриц Тодт
Вильгельм Иде. Прусский герой — Фридрих Великий
Гудрун Штрайтер. Дневник невесты штурмовика
Герман Клаус. О праздничных днях в школах
Раздел пятый. К ТОТАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЕ
Герман Бурте. Интеллектуалы должны принадлежать народу
Рождение интеллектуалов
Штрайхер как интеллектуал
Необходим баланс
Вальтер Дарре. Историю создавало германское крестьянство
Йозеф Геббельс. Свобода и организация
Адольф Шпеман. Об ответственности издателей перед нацией
Геббельс запрещает критику искусства
Курт Карл Эберляйн. Немец в немецком искусстве
Генрих Тиллих. Поэт на суде истории
Йозефа Беренс-Тотеноль. Усадьба Вульфа
Тюдель Веллер. Хулиган как герой
Эккарт фон Наса. События в Прусском государственном театре
Репертуар театра города Херне на 1936 — 1941 годы
Программа германского радио. Зима 1936 года
Фундаментальные характеристики радиопрограмм на 1938 год
Немецкие кинофильмы, запланированные к представлению на кинофестивале в Венеции в 1938 году
Кинозрители не так уж и глупы
Раздел шестой. НАУКА И НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМ
Филипп Ленард. Пределы естествознания
Иоханнес Штарк. Уважение к фактам и склонность к внимательному наблюдению как признаки нордической расы
Бруно Тюринг. Природа включает в себя также и духовные аспекты
Курт Гаугер. Психотерапия и политическое мировоззрение
Ханс Лёр. Врач должен разбираться в иррациональном
Раздел седьмой. ХРИСТИАНСТВО
Господь ниспослал мне фюрера
Христианин в едином по крови и вере сообществе
Задача прославления Христа в немецком народе
Мартин Борман. Национал-социализм и христианские идеи несовместимы
Послание святого Павла ошибочно
Борьба за молодежь
Архиепископ Фаульхабер. Иудаизм и христианство в Германии
Медицинские сестры и философия
Раздел восьмой. КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС: ОБРАЗОВАНИЕ И ВОСПИТАНИЕ МОЛОДЕЖИ
В СТЕНАХ ШКОЛЫ
Инга Шолль. Быть частью движения!
Пауль Эстрайх. Родители отрекаются
Ильза Макки. Скептицизм и соучастие
Юноша с твердым характером
Л. Грюнберг. Тест
Физическая подготовка и национал-социализм
Ханс Шемм. На десять калорий больше характера
Боевое товарищество
Расовая директива и национальное сообщество
Люсия Александер. Не стой в стороне!
Рудольф Рамлов. Может ли молодежь быть национал-социалистской?
СОЗДАНИЕ ОБРАЗЦОВЫХ ШКОЛЬНЫХ УЧЕБНИКОВ
Бальдур фон Ширах. Фюрер и ученики начальных классов
Вильгельм Штеккелингс. От дубового деревца до уверенной победы
Бальдур фон Ширах. Солнце — символ молодежи, посвятившей себя великому долгу
Отто Дитрих. Полет с Гитлером в штормовую погоду
Темы школьных сочинений
ВНЕШКОЛЬНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ
Бальдур фон Ширах. Гитлерюгенд
Становление эсэсовца
УНИВЕРСИТЕТСКОЕ СООБЩЕСТВО
Герхард Крюгер. Восстановление академического сообщества
Вернер Боймельбург. Будущее — в труде
Правила приема в Берлинский университет имени Фридриха-Вильгельма
Новые учебные дисциплины в новом рейхе
Вальтер Шультце. Характер академической свободы
Еврейские абитуриенты — не личности, а номера
Раздел девятый. ЧТО ТАКОЕ ГОСУДАРСТВО И КТО ТАКИЕ ГРАЖДАНЕ?
Карл Шмитт. Государственный закон в новом контексте
Вильгельм Штуккарт и Ханс Глобке. Гражданские права и естественное неравенство людей
Закон об имперском гражданстве (Гражданстве рейха)
Вальтер Бух. Еврей — вне закона
Роланд Крайслер. Национальная основа гражданской службы
Раздел десятый. РАБОЧИЕ И ЛАВОЧНИКИ
РАБОЧИЙ КЛАСС: ИДЕАЛЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Статистические данные о составе нацистской партии
Борьба за становление германского социализма
Корректное отношение к труду
Такого не должно быть!
Замораживание заработка стенографисток
Вальтер Дах. Беседа с «камрадом» Мюллером
ЗАКОНОПРОЕКТ ПРИНЯТ
Налогообложение немцев в 1939 году
Стоимость жизни в 1933 — 1937 годах
Кто хорошо служит, тому хорошо платят
Ситуация в розничной торговле Германии
Удушение розничной торговли
Полиция и цены
Мясники сопротивляются
Раздел одиннадцатый. ПРИСВОЕНИЕ ВЛАСТИ
Отто Михаэль Кнаб. Наш город под знаком свастики
Перемены в жизни Херне
Нацисты берут верх в Кельне
Герман Штрезау. Большое давление даже в малых делах
Эрих Эбермайер. Потерянные друзья
Третий рейх оказал на нашу цивилизацию глубокое воздействие, не ослабевшее за истекшие годы. Как этому режиму удалось прийти к власти в цивилизованной стране и каким был образ жизни при нацистах — эти вопросы задаются до сих пор, в особенности теми, кому в силу возраста не пришлось сталкиваться с Национал Социализмом и жить при нацистском режиме. Эта книга преследует цель показать характер Третьего рейха, приводя оригинальные документы и материалы того времени, которые позволят лучше понять суть этого явления. Главный вопрос, на который мы постараемся ответить: какой же была жизнь при Гитлере? Этот вопрос можно сформулировать и по-другому: каким образом национал-социализм вторгся в сознание живших тогда людей?
По этой причине мы не приводим документы, касающиеся внешней политики и внутреннего администрирования, уделяя основное внимание материалам культурной и социальной жизни. Более того, чтобы показать истинный характер режима, мы сконцентрировались на периоде с 1933-го по 1939 год. Национал-социализм, пришедший к власти, рассматривается в книге еще до начала войны, поскольку она накладывает свой отпечаток на многие его идеи и действия, придавая им порой преувеличенное значение. Во всяком случае, после 1939 года в культурной и социальной жизни немецкого народа мало что изменилось. Еще раз подчеркиваем, что приведенная здесь документация иллюстрирует нацистские взгляды на «добропорядочное общество».
Это общество не допускало различий между политикой и повседневной жизнью большинства. Ныне во многих некоммунистических странах Запада политика является лишь одним из составных элементов жизни и не внедряется в каждую нашу мысль или поступок. Гитлер же намеревался создать такое органичное общество, в котором все стороны жизни должны были согласовываться с его основными целями. И никому не позволялось стоять в стороне от целей, провозглашенных национал-социалистской партией. Политика у национал-социалистов была не одной из сторон жизни и не одной из наук среди многих других, а точным выражением их мировоззрения. От каждого германца требовалась строгая приверженность этим взглядам, охватывающая все стороны человеческой натуры в проявлениях расы, крови и духовности.
Вот что имел в виду Гитлер, говоря о «нацификации масс»1, считая волю и силу средством для овладения этими массами.
С января 1933 года такой взгляд на политику означал приобщение масс к господствующей в стране идеологии — «выравнивание и балансировку всего механизма» нации. Все люди и организации подлежали «нацификации», то есть оказывались под контролем партии, являвшейся блюстителем германского мировоззрения и создателем провозглашенного добропорядочного общества, под руководством своего вождя — фюрера.
В связи с этим были ликвидированы профсоюзы, а вместо них создан Немецкий трудовой фронт2. Все образовательные институты были реорганизованы так, что партия получила полный контроль и над преподавателями, и над студентами и учениками. Была создана целая сеть различных организаций в сфере профессиональной и трудовой деятельности, естественно, под контролем партии, причем членство в них было обязательным. Кроме того, появились всевозможные группировки и организации, охватывавшие частную жизнь граждан — от «гитлеровской молодежи»3 до «немецких матерей». Границы между общественной и личной деятельностью были устранены, как и разграничительная линия между политикой и остальным жизненным комплексом.
1) Высказывания А. Гитлера цитируются по его книге «Майн кампф» и выступлениям по тем или иным вопросам. (Примеч. пер.)
2) Немецкий трудовой фронт — общенациональная организация, созданная в 1933 г. и заменившая профсоюзы. Председателем его был заведующий организационным отделом НСДАП Роберт Лей. Фронт занял все помещения профсоюзов и конфисковал не только имущество, но и членские взносы. В 1938 г. насчитывал 23 миллиона человек, в 1942 г. — 25 миллионов. Аппарат функционеров насчитывал более 40 тысяч человек, включая владельцев предприятий. На всех заводах, фабриках и в учреждениях были ликвидированы рабочие советы, отменены право на забастовки и заключение коллективных договоров.
3) Гитлерюгенд — организация гитлеровской молодежи. В 1922 г. носила название «юнгштурм Адольфа Гитлера» и объединяла юношей 14 — 18 лет. В 1929 г. в нее был включен союз девушек, а в 1931 г. — юнгфольк (мальчики и девочки в возрасте 10 — 14 лет). После прихода нацистов к власти все молодежные организации были запрещены, а их имущество передано гитлерюгенду. В 1936 г. стала молодежной организацией военизированного типа, принадлежность к которой была обязательной (возраст от 10 до 18 лет). Возглавлял ее рейхсюгендфюрер Бальдур фон Ширах, а с 1940 г. — Артур Аксман, подчинявшиеся непосредственно Гитлеру. По достижении 18 лет молодежь проходила годичную рабочую повинность, а затем призывалась в армию. В 1938 г. численность организации достигла 7,7 миллиона человек.
Государство стало тоталитарным, а нацистская партия, подобно пауку опутав страну паутиной, контролировала все без исключения стороны жизни нации. Все было подчинено требованиям политики. Политическая же жизнь страны понималась нацистами по-своему: все прочие политические партии и независимые организации были запрещены. Ведь они, будучи по своей сути либеральными структурами, разрывали нацию на части, противопоставляли одних людей другим и классы — классам. В противоположность этому при нацистах каждый отдельно взятый германец испытывал чувство сопричастности и принадлежности к обществу, которое выражало его внутренние устремления. Через год после прихода Гитлера к власти в партийной печати публикуется следующее:
«Концепция «политического деятеля» отражает буржуазный менталитет. Быть политиком — значит действовать в соответствии со стандартными требованиями, предъявляемыми к поведению личности. Поэтому политическая позиция должна быть не одной из многих, а основополагающей стороной жизнедеятельности человека».
В век индустриализации и классовых конфликтов человек должен быть един со своим народом, при этом его истинное «я» и чувство отчужденности трансформируются в чувство сопричастности.
Таковой была нацистская теория, хотя на практике многим людям удавалось оставаться в стороне от этой интеграции. Важное значение в период правления нацистов имело понятие «внутренняя эмиграция» — единственное оставшееся проявление частной жизни. В стране не было ни одной группировки, свободной от влияния партии и государства, к которой можно было бы присоединиться, ни одной организации, не связанной с «новой Германией». Точности ради все же следует упомянуть довольно важные институты, сохранившие хотя бы формальную независимость, — церковь, бюрократия, отдельные экономические организации и армия. Но и в них различными косвенными методами осуществлялся контроль партии и государства. Как показывают некоторые документы, против церквей нацистам пришлось вести длительную и напряженную борьбу. Но и церкви не представляли собой единого фронта, поскольку многие видные католические и лютеранские прелаты активно сотрудничали с Третьим рейхом. Более того, церкви находились под определенным давлением собственных прихожан, стремившихся к «единению». К сожалению, приходится констатировать, что в 1933 году оппозиция нацизму проявлялась совсем незначительно и позже, сформировавшись, была малоэффективной в вопросах культурного развития национал-социалистской Германии.
На иностранные книги, периодику и газеты была введена жесткая цензура, внутренняя же литература и художественная деятельность строго контролировались. Вокруг страны и народа была возведена стена, для сооружения которой вполне хватало камней и строительного раствора. И внутри этой стены руки нацистской культуры были развязаны даже в вопросах отношения к человеческой жизни.
Нацисты взялись за дело сразу же после назначения Гитлера канцлером рейха. Мощная пропаганда, призывы и обращения, проведение частых массовых митингов лишали народ воли. Эти мероприятия сопровождались сожжением книг во всех городах и населенных пунктах, навязыванием единообразия во взглядах на культурные и социальные потребности, демонстрацией псевдореволюционных зрелищ. К лету 1933 года люди стали уже уставать от массовых митингов, речей и парадов, которые занимали все свободное время. (Этот процесс рассматривается более подробно в 11-м разделе книги, где идет речь о захвате нацистами власти.) Нацисты в то время развернули бурную деятельность, чтобы сломить индифферентность масс и выиграть борьбу за их отношение к вопросам культуры. К концу этого периода уже немногие люди (в особенности из числа молодежи) придерживались прежних взглядов.
В книге подробно проиллюстрирован характер нацистской культуры, внедрявшейся в народные массы. Культура эта не несла никакого прогресса и развития, «истина» воспринималась как нечто «данное», и все было пропитано расизмом и духом арийства. Вместе с тем не следует думать, что это было навязано большинству правящим меньшинством, — напротив, нацистская культура вызревала в течение десятков лет, когда находившийся в оппозиции ко всему современному немецкий менталитет утверждал собственную точку зрения на искусство, литературу и расовые проблемы. Более того, нацистская культура взывала к народным вкусам, о чем мы еще поговорим поподробнее. Нацистская оппозиция к новым веяниям в искусстве и литературе встречала массовую поддержку. Таким образом, эта культура была статичной, поэтому нет никакого смысла рассматривать ее по отдельным датам или пытаться показывать в развитии, которого в действительности не было. То, что происходило в период с 1933-ro по 1939 год, было, по сути дела, принуждением и не имело никакого отношения к истинной культуре.
Представленные документы вместе с тем объясняют, почему так много людей приняли и помогли становлению и укреплению нацистского правления, ведь основу этого «добропорядочного общества» составляли эмоции и унифицированная идеология. Адольф Гитлер постоянно подчеркивал значение идеологического фактора и мировоззрения, придавая им исключительную важность. Основу новой Германии должны были составить «новые люди» — продукт «правильного» мировоззрения. Мировоззрение или идеология (термины эти взаимозаменяемы) были реальным инструментом реформ. Используя особенности человеческой натуры, идеология проникала во все аспекты бытия. Мировоззрение, как считалось, проистекало из глубины человеческой души, поэтому и должно было выражаться не материально, а духовно. Один из лидеров румынских фашистов, Хорна Сима, в своей книге «Сущность национализма» сказал: «История — лишь следствие высочайшего проявления духа».
Вот почему Гитлер придавал столь большое значение артистизму и выразительности. Его выступление в Доме германского искусства в 1937 году хорошо иллюстрирует это. Лейтмотивом его речи прозвучала идея о том, что «новый человек» должен стать средоточием культуры, созидательной личностью, утверждающей «германизм». Идея эта была краеугольным камнем немецкого национализма и отражала крушение личности в безличностном обществе.
Приводимые нами документы показывают, как формировался этот «новый человек» начиная с раннего детства. Гитлер действительно верил в мировоззрение расизма, народности и духовности, четко представлял, каким образом донести его до людей. Он подчеркивал: «Любое мировоззрение, будь оно правильным и тысячу раз доказавшим свою пригодность, не будет иметь никакого значения для жизни народа, пока его основные догмы не будут написаны на знаменах воинствующего движения».
Такое движение должно быть не только высокоорганизованным, чтобы обрести силу в народе, но и обязательно основываться на мировоззрении. Поэтому исключительно большое значение придавалось пропаганде, хотя само слово «пропаганда» и не произносилось. Гитлер никогда не считал, что идеи национал-социализма можно рекламировать, как зубную пасту или сигареты, для этого требовались более тонкие методы.
Джордж Сорель, которому фашизм многим обязан, писал в начале века, что все большие движения сопряжены с мифами. Миф внушает людям уверенность в своей правоте, почему его последователи считают себя армией, ведущей борьбу за правое дело против армии зла. За несколько лет до этого, в 1895 году, французский психолог Густав Ле Бон заявил о «консерватизме толпы». И это его определение как бы приклеилось ко всем традиционным идеям. Основные положения национализма Гитлер взял из германских традиций прежних времен, создав на их основе целое вероучение. Из высказываний же Ле Бона он уяснил, что для установления контроля над толпой необходима «магическая сила». Поэтому он писал в «Майн кампф» о «магическом влиянии» на массы, которое стало своеобразной мессой нацистского движения и самой настоящей массовой религией.
Нет никакой необходимости задаваться вопросом, прочитал ли Гитлер труды Сореля и Ле Бона, в которых затрагивались проблемы массового общества, появившегося в результате промышленной революции. Ле Бон назвал это явление «эрой толпы». В своей книге «Толпа» (изданной в Лондоне в 1922 году) он высказал мысль, которую через несколько лет подхватил Гитлер, и затем фаталистически ее придерживался: «Мы видим, что исчезновение здоровых личностей, преобладание несознательных элементов, направление чувств и идей в определенное русло под воздействием средств внушения, тенденция к немедленному превращению провозглашенных идей в действия являются основными и принципиальными характеристиками индивидуумов, формирующих толпу».
Определение иррационального поведения масс было четко сформулировано уже к концу XIX века, а характер действий толпы во время беспорядков, связанных с делом Дрейфуса во Франции, и первой антисемитской волны в Германии привел к зарождению теорий. В мире, созданном под воздействием индустриализации, личность была отчуждена не только от общества, но и от собственного природного разума. Проблема эта приняла всеобщий характер, а Сорель и Ле Бон разглядели в этой дикой иррациональности определенные закономерности, которые могли быть направлены лидером в позитивное, конструктивное русло.
Индустриализация, как им казалось, разрушила традиционные связи и взаимоотношения людей, разбудив иррациональное начало в человеческой природе. Другие же мыслители, такие, как Карл Маркс и Фридрих Энгельс, признавая «отчуждение» человека от общества, продолжали верить в его рациональность. Что же касалось Гитлера, то он разделял точку зрения Сореля и Ле Бона, что и позволило ему прийти к власти в стране, где народ страдал от последствий поражения в войне и кризиса. Использование иррациональных предрассудков и склонностей помогло ему внедрить в сознание народа так называемое германское мировоззрение и тем самым положить конец отчуждению человека от современного общества.
Гитлер, в частности, считал, что массовые митинги совершенно необходимы, так как они позволяют человеку выйти «из его мастерской или цеха», где он чувствует себя совсем маленьким и одиноким, и стать частью массы, состоящей из «тысяч и тысяч людей, исповедующих те же убеждения». В результате он подвергается воздействию этой массы. Но хотя фюрер и ликвидировал отчужденность, иррациональность человеческой натуры оставалась основой его собственного мировоззрения. Эти сборища представляли собой настоящие литургические обряды, при проведении которых большое внимание обращалось на детали и цели. Мы воспроизвели в этой книге порядок проведения двух таких фестивалей: один из них часто устраивали в школах, а другой был приурочен к летнему солнцестоянию.
Проведение массовых митингов стало одним из наиболее значимых технических приемов нацистского движения, в особенности в годы прихода их к власти, когда сборища проводились чуть ли не ежедневно в различных регионах рейха. Однако сами по себе они бы дали немного, массовое воздействие на людей осуществлялось в самых различных областях культуры — в литературе, живописи и скульптуре, театре, кинофильмах и образовании. «Тотальная культура» должна была вдохнуть в людей националистические предрассудки, преодолеть их чувство изоляции и направить их творческую энергию в необходимое русло стремительного потока борьбы за власть. Вот почему в документах по нацистской культуре обнаруживается удивительное единство стиля — ведь все они преследовали одни и те же цели.
Частью этого стиля была «динамика» — настрой на необходимость борьбы со злом. Как бы то ни было, речь идет о своеобразной революции, поэтому книга начинается с документов, которые показывают, что же это была за революция, так сказать, какого сорта. Прежде всего, она была связана с насилием: взять хотя бы самые настоящие сражения, которые вела СА1. «Массы не понимают рукопожатий», — любил повторять Гитлер. Важное значение придавалось и «традиционным узам» человека: народ, семья, мораль. В столкновениях с революционным порывом победа оставалась за этими узами. В своем выступлении перед штурмовиками Ханс Андерлан обращал особое внимание на это обстоятельство. Отношение нацистов к женщине и семье носило удивительно консервативный характер, даже тогда, когда они пытались выстраивать его на расовой основе.
1) СА (по начальным буквам «штурмабтайлунген» — в немецком написании в начале слова «с») — штурмовые отряды; военизированная организация, имевшая армейскую структуру от отделений до полков. Штурмовые отряды начали формироваться в 1921 г. с целью противодействия социал-демократам и коммунистам. К концу 1933 г. насчитывали около 2 миллионов человек. Нюрнбергским международным трибуналом СА признана преступной организацией.
Причина этого вполне ясна: идеология нацистской революции исходила из германских традиций. В случаях, когда речь шла о будущем, в ход пускалось мифическое прошлое. С прошлыми традициями многие люди действительно связывали надежду на преодоление воцарившегося хаоса. Национализм пытался увязать современность с моральной атрибутикой народа в прошлом. Однако это была не та мораль, которой придерживались древние германцы, обретаясь в лесах, ничего общего она не имела и с моралью современных крестьян, обрабатывавших землю. Тем не менее нацистская идеология всячески поддерживала эту версию, о которой говорила и Иозефа БеренсТотеноль в своих трудах. В действительности же мораль, которую национал-социализм представлял как типично германскую, являла собой буржуазную мораль XIX века, основанную на святости семьи, брака и предписанного скромного образа жизни. Скромность была, однако, предписана народу, но не тем, кто делал деньги, в связи с чем буржуазия была заклеймена, получив название «жидовской». Наиболее характерно выступление Ханса Наумана, профессора литературы Берлинского университета, по поводу сожжения книг в 1933 году. Он начал свое выступление с того, что подчеркнул необходимость подобной акции: настало время действовать против антигерманского духа, и если слишком много книг, а может быть, даже и слишком мало предано огню, так что из этого? Закончил же он утверждением, что только такие акции способны вновь сделать священными семейные узы, родную землю и кровь. Как мы видим, в нацистском движении доминирует смешение «героических» деяний и традиционализма.
Происходившие события Гитлер назвал «величайшей расовой революцией в мировой истории, революцией духа». По сути же дела это была культурная революция, поскольку не предусматривала никаких экономических преобразований. Фюрер взывал к старым пристрастиям и предрассудкам, не угрожая существующей экономической системе. И обращался он в основном к квалифицированным рабочим, так называемым белым воротничкам, и к мелким предпринимателям, о чем четко говорится в представленных в этой книге документах. Это была их революция, так как нацистская идеология давала им и новый статус, устранявший изоляцию от индустриального общества, и цель в жизни. Но она не угрожала их законным интересам имущественного и иного порядка. Усиливая буржуазное почитание семьи и жизненных благ, она в то же время разрушала «старые добрые ценности», с которых современность срывала покров традиций. В таком подходе нет, однако, ничего странного, поскольку он представлен голлизмом во Франции и консерватизмом в Соединенных Штатах.
Нацистская революция была связана с определенным мировоззрением, которого придерживался Гитлер и которое присуще в большей степени центральноевропейцам, нежели западноевропейцам, Расизм обеспечивал базу национал-социализма, что ясно видно из вы- сказываний трех ведущих теоретиков нацизма — Ханса Гюнтера, Людвига Фердинанда Клауса и Альфреда Розенберга, Первые два были университетскими преподавателями. Идеи их, высокоабстрактные, были затем конкретизированы нацистским руководством: весьма поверхностная расистская форма переквалифицирована в «расистский дух». Из этих же идей были взяты стереотипы — арийцы и их враги евреи. Идеология трансформировалась в «движение борьбы», в результате чего абстракция была конкретизирована и превратилась в средство целенаправленного воздействия на массы. Некоторые другие положения расистской теории были использованы при разработке новых положений в биологии (важность появления расистского мышления) и руководства для студентов высшей школы по распознанию в людях расистского духа.
Расизм требовал героев, так как ни одна революция не обходится без примеров героизма. Нацистский герой соответствовал гитлеровскому мировоззрению и был наделен огромной силой воли. Именно воля делала человека героем; предполагалось, что сильное желание можно было превратить в реальность. В этом явно прослеживается германская интерпретация философии Ницше, идеи которого были широко распространены среди интеллигенции в начале века. Властные устремления Ницше были реализованы Гитлером в добропорядочном обществе. Альфред Баумлер, наиболее известный философ Третьего рейха, широко использовал идеи Ницше. Силу индивидуума он увязывал с войной, при которой эта сила оказывалась просто необходимой. В связи с этим представляется типичным возвышение Эрнста Рёма из простого офицера: ведь лидер СА был активным участником Первой мировой войны, а затем и действий фрайкоров1. Рём воплощает ностальгию нацистов по войне. Сам Адольф Гитлер славил армию, в которой ему пришлось служить и, в которой он получил звание ефрейтора, — хорошего воспитателя, приучающего людей к решительности и вырабатывающего у них смелость и ответственность. Армия, утверждал он, является антиподом фондовой биржи.
1) Фрайкоры — добровольческие корпуса, полувоенные формирования, которые создавались сразу же после поражения Германии в Первой мировой войне в целях борьбы с «изменниками отечества» — социал-демократами, марксистами и евреями и возрождения «германского духа». Пополнялись они за счет фронтовых офицеров и солдат, а также безработной молодежи и различных авантюристов. Первый из них был сформирован бывшим капитаном Куртом фон Шляйхером. Подразделения фрайкоров образовали ядро рейхсвера, из них же создавались и отряды штурмовиков.
Нацисты придавали большое значение активности действий, назвав свою партию «движением». В сочетании с иррациональным обоснованием их мировоззрения это составляло оппозицию интеллектуализму. По этому поводу Гитлер в 1938 году сказал:
«Ныне нам наносит вред избыток образования. Высоко ценятся только истинные знания. Врагом же действий является самодовольный дурак. Поэтому нам требуются инстинкт и воля».
Под «инстинктом» подразумевались любовь народа и расизм, исходившие будто бы из души и эмпирических порывов. «Воля» же побуждала необходимость преобразования этой любви в реальность. В связи с этим героями нацистов были не академики, не образованные люди, а личности, сумевшие проявить силу воли и задействовать свой здоровый инстинкт в борьбе за правое дело. Поэтому Йозеф Геббельс обратился к собирательному образу немецкого обывателя Михеля, сделав из него героя. Михель отразил интеграцию личности в единое народное целое.
К современным героям, к которым относился Фриц Тодт, строитель автострад, были добавлены герои прошлого. При этом Фридрих Великий, король Пруссии, был представлен исключительно как военный деятель, без упоминания о его дружбе с Вольтером. Прусский монарх был отмежеван от просвещения, стоявшего на позициях столь ненавистного нацистам рационализма.
Особое место в галерее нацистских героев занимал Лео Шлагетер. Один из ранних нацистов, он пал в борьбе с французскими оккупантами в 1923 году и был затем приобщен к лику героев, символизируя «нового человека», объект подражания для молодого поколения. Наиболее известный драматург Третьего рейха Ханс Йост написал о нем пьесу.
О других компонентах мифа мы уже упоминали. Церемония поднятия флага школьными ребятишками наглядно показывает его воплощение: сценарий действа, постоянные репетиции, литургический смысл. Описание фестиваля, посвященного летнему солнцестоянию, дает представление об эффекте его воздействия на восприимчивую молодежь. Проводился фестиваль не столь формально, как церемония поднятия флага, более непринужденно и эмоционально.
Культура занимала в нацистской схеме действий центральное место, и задачи ее были определены четко: поддержка и распространение мировоззрения, в духе которого совершалась их революция. Оно должно было проникать в умы аудитории, что прослеживается в приведенных ниже документах. Интеллектуализм осуждался, и, поскольку народ был един, культура тоже не должна была отрываться от его корней. Это-то и имел Гитлер в виду, говоря, что «быть германцем означает обязательное , наличие ясности»: в 25 пунктах партийной платформы :. им была изложена вся нацистская идеология.
При всем этом не следует упускать из виду цели, которым служила культура: уяснение мировоззрения, его распространение и создание условий для его восторженного восприятия. Еще раз подчеркиваем, что она создавалась с учетом популярных вкусов и наклонностей: людей и бытовавших предрассудков. Народные массы (и не только в Германии) не любят «проблемного искусства», не увлекаются картинами экспрессионистов и не понимают творческих исканий представителей такого рода искусства. Примерно то же самое можно сказать и о литературе и других аспектах культуры. Большинству людей нравятся простые и понятные картины, а в романах и новеллах их привлекают фабула и сантименты. Необходимо отметить, что массовые вкусы XIX столетия мало чем отличались от вкусов ХХ, в том числе и в различных странах: стоит вспомнить «шиллинговые бульварные романы» в Англии или малеровские романы в Германии (так же сентиментально и почти без изменения стиля за период с 1864-го по 1950-е годы было написано более двухсот наименований, разошедшихся в 27 миллионах экземпляров). В Германии популярные в массах вкусы были искусно использованы при формулировании нацистского мировоззрения под предлогом «органичного» единения народа. Геббельсовская «дезинфекция искусства» преподносилась как следование «здоровым инстинктам народа». Вот этот-то консервативный инстинкт (впрочем, таков он и сегодня) был ловко использован в целях нацистской идеологии.
Так была использована историческая связь с прошлым (по Сорелю — важная составляющая часть мифа), причем упор делался на достоинства доиндустриального общества. Типичной в этом плане была грандиозная выставка германского искусства 1937 года, на которой главенствующую роль играли деревенские и семейные мотивы. Рабочему, потерявшему свои корни, противопоставлялся крестьянин, сидевший на земле и укорененный в ней, который представлялся прототипом «нового человека». Этот имидж широко популяризировался в печати. В Третьем рейхе довольно быстро разошлись более четверти миллиона экземпляров книги Йозефы Беренс-Тотеноль «Фемхоф» (о крестьянском подворье), в которой изображался идеализированный крестьянин и его образ мыслей. И нужно сказать, что этот сентиментальный роман пользовался популярностью. Другой тип нацистских романов являла собой книга Тюделя Веллера «Рабаукен» («Дебоширы»), пропитанная расизмом и крикливостью.
Театр, радио, кино также, как говорится, ввязались в драку. Типичные театральные постановки периода становления нацистского режима и перечень названий кинофильмов дополняют общую картину. Очень большое значение придавалось радио, поскольку Гитлер весьма рассчитывал на эффективность произнесенных слов. А на митингах и фестивалях, то есть в нацистской мессе, центральную роль играли речи. Радио же несло слово в массы. На рынок поставлялись дешевые радиоприемники, а на улицах были вывешены громкоговорители.
Организовать весь этот поток воздействия на общественное мнение было, однако, не так-то просто. Ведь сентиментальность, столь любезная публике, работала против норм морали, проповедовавшейся нацистами. Обращаясь к вопросу семьи и семейных уз, национал-социалистам приходилось умерять социальный и сексуальный аспекты в угоду народу. Романтизация, включенная в идеологию, могла вести к толкованию любви в нужном им духе, к несдержанности в плотских радостях, превращаясь в социальную реальность. Популярная сентиментальность проникала даже в запрещенные области жизни, так что правящий класс стал постепенно отдаляться от установленных им же моральных требований. Сам Гитлер состоял в интимных отношениях с Евой Браун, но это, естественно, не афишировалось.
Этот иррационализм дисгармонирует с сущностью естественных наук. Как бы то ни было, в XIX веке, когда наука стала все более специализироваться, она отошла от концепции целостного взгляда на мир. Эра Ньютона давно уже прошла, и современный ученый исходит из своей специализации и определенных критериев. Поэтому лабораторный рационализм стал объединяться с иррационализмом «научного мировоззрения». И нацистская наука делает шаг в этом направлении. Сильная и доминирующая идеология проникла в лабораторию. Разрыв между наукой и остальным миром был преодолен в пользу не научного метода, а иррациональной идеологии. Взять хотя бы Иоханнеса Штарка и Филиппа Ленарда, лауреатов Нобелевской премии, сумевших использовать нацистскую идеологию в своей науке. Как это произошло, видно из документов. Главная их идея заключалась в попытке создания органического единства науки и нацистского мировоззрения, ведь и народ должен был стать органически единым. Отчуждению здесь должен был быть положен конец, как и во всем остальном.
Неудивительно, что астроном Бруно Тюринг возвратился к старым традициям Ньютона и Кеплера, которые подчеркивали наличие мирной гармонии в целом мире, чтобы продемонстрировать ошибочность теории относительности Эйнштейна. В его трудах верх взяли идеологические соображения: в качестве доказательств Тюринг использовал не научные, а расистские аргументы. Последствия такой интерпретации «нацистской науки» не замедлили сказаться. В докладной записке «Современное положение в физике» на имя Альфреда Розенберга гауляйтер Йозеф Вагнер раскритиковал Тюринга в 1944 году, в частности, за дискредитацию «новой физики», отрицательно сказавшуюся на военных успехах. Не упоминая Эйнштейна, Вагнер подчеркивал необходимость осуществления научных разработок в области теоретической физики в интересах военного дела.
Медицина следовала по стопам других наук. Лечению подвергался весь человек, включая душу. Решающим элементом и здесь выступала идеология. Ханс Шемм, первый нацистский министр культуры в Баварии, отмечал в связи с этим: «Мы не объекты, мы — германцы».
В таком же духе выступали Курт Гаугер, а также директор университетской клиники в Киле, известный психиатр Юнг. Юнг возглавил общество психотерапевтов Германии после прихода Гитлера к власти, проповедуя «развитые формы» и «созидательное начало» арийцев в противовес евреям.
Национал-социализм превратился в религию. Идеология, месса, элементы надежды на лучшее придавали движению характер новой веры. Показательно, что Геббельс во многих своих выступлениях использовал религиозную терминологию. Более того, нацизм стал тотальным мировоззрением, исключавшим все другие. Поэтому традиционное христианство превратилось в соперника, а не друга. Гитлер выступал против него — на первых порах очень осторожно, желая все же заручиться поддержкой христианских церквей (что ему, в общем-то, удалось). Поскольку, как мы уяснили, он обращался к буржуазии, ему трудно было поддерживать семейные узы и традиционную мораль при одновременном исключении религии. Но он считал, что со временем его мировоззрение ослабит, а впоследствии позволит вообще устранить христианство из общественного мнения страны. Языческие обряды уже перестали быть исключением, но еще предпринимались попытки проведения нацистских церемоний по протестантским канонам. (Основные усилия были направлены на соединение Христа с народом.) Целью же нацистского руководства было поглощение религии идеологией, подобно науке. И «германские христиане» этому постепенно подчинились. Хотя большинство населения поддерживало существующие церкви, нацисты исходили из приоритета в будущем евангелической религии.
Подобранные нами документы показывают, каким образом нацисты действовали против традиционного христианства и воздействовали на жизнь людей. Действия эти были более завуалированными и осторожными, чем в других областях культуры. О реакции церквей в связи с этим написано немало. Следует, однако, сразу же сказать, что она была медлительной и успешной лишь отчасти. Наиболее решительно выступал мюнхенский епископ Фаульхабер, который прочитал целую серию поистине сенсационных проповедей. Необходимо учитывать атмосферу, царившую в Третьем рейхе уже в начале 1933 года. Фаульхабер не только защищал Ветхий Завет, но и резко критиковал начавшиеся гонения против евреев, показывая разницу между ними во времена жизни Христа и позднее. В теологическом плане проповеди были превосходно аргументированы, но вряд ли можно отнести их к разряду сопротивления, за исключением разве что момента, когда нацисты повели тотальное наступление во всех областях культуры. В целом же церкви не проявляли большого желания четко продемонстрировать свою антинацистскую позицию.
Фаульхабер, подобно большинству церковных лидеров, был консерватором старого толка. Да и нацисты не считали, что люди преклонного возраста смогут когда-либо принять их мировоззрение, даже не будучи убежденными христианами. Их движение проводило большое различие между поколениями, настраивая молодых против стариков. Но и ко всему народу их подход был неодинаков. Когда Гитлер выступал против буржуазии, он яростно нападал на представителей старого поколения, выросшего во времена империи. Такое отношение отражено в пьесе Ханса Йоста, посвященной Шлагетеру. Сын главного персонажа Август горячо поддерживает нацистского героя и его полную приключений борьбу за отечество. Его же отец Шнайдер рекомендует осторожность. Разглагольствуя о социальных классах, он стремится лишь к тому, чтобы делать деньги. Сын настроен «не зарабатывать, а служить». Старик называет его поведение «юношеским романтизмом», тогда как этот романтизм символизирует стремление сына «принадлежать» своему народу.
Такая сила, присущая молодежи во всех революциях, и была использована национал-социализмом с самого начала. «Новые люди» геройского типа служили молодежи образцами для подражания, погибая в борьбе с такими врагами, как Шлагетер, или выполняя ответственное задание, как Тодт. Да и нацистское руководство было молодым: Гитлер пришел к власти в сорок четыре года. Более того, нацисты понимали: если молодежь окажется в плену их мировоззрения, их будущее обеспечено. И снова мы находим пример, типичный для всех революций. Во всех странах фашизм становился фетишем молодежи. Какой контраст они составляли по сравнению с маститыми политиками, заседавшими в парламентах, или бюрократами, стоявшими у власти и управлявшими народами (и политическими партиями) в Европе. Нацисты извлекали политический капитал из неудовлетворенности молодежи, из ее стремления к бунту против родителей и школы. Даже в конце прошлого века большая часть буржуазной молодежи проявила желание отделиться от «респектабельного» общества, к которому принадлежала по рождению. Гитлер показал им путь, и многие молодые люди (но только не из числа безработных) устремились в ряды партии, привлеченные активностью нацистов, их приверженностью героическим поступкам и их четко обозначенными целями. Они могли критиковать «буржуазию», подразумевая собственных родителей и придерживаясь в то же время глубоко укоренившихся предрассудков. Многие из них вначале, ослепленные идеалами движения и возможностями приключений, не осознавали, что было правильно и что неправильно в стоявших перед ними задачах. Выдержка из мемуаров Инги Шолль отчетливо показывает это. Так, ее собственный брат, утратив первоначальный энтузиазм и потеряв прежние иллюзии (что все же не характерно для большинства молодежи), вступил в ряды антинацистскогo сопротивления, что привело его к смерти.
Доказательства ориентации нацизма на молодежь обнаруживаются повсеместно, так как в молодежи нацисты усматривали ключ к успеху своего движения. Поэтому мы и посвятили молодежи большой раздел книги. Решающую роль при этом играли образование и воспитание, ибо, если идеология внедрялась через образовательные учреждения, основная битва за умы была выиграна. А это нацисты понимали очень хорошо. Свидетельство Пауля Эстрайха, прогрессивного антинацистского воспитателя молодежи, дает дополнительные доказательства этого.
Энтузиазм молодежи тщательно направлялся и широко использовался, что демонстрируют приводимые нами выдержки из школьных книг для чтения, книжек для мальчишек и материалов для высшей школы. Некоторые из тем неоднократно повторяются. Так, например, рассказ об «отважном полете» Отто Дитриха взят из учебника для младших классов. Тема эта обнаруживается и в целом ряде других учебных пособий. Описывая этот полет в условиях разыгравшегося шторма, пресс-секретарь Гитлера преследовал цель, не требующую пояснений. В рассказе широко используются символы солнца и огня, применявшиеся в нацистской идеологии. Миф о солнце использовался и Бальдуром фон Ширахом в его выступлениях перед студентами. Об идеологической направленности школьного обучения свидетельствует также список тем сочинений, которые школьники писали в конце каждого учебного года.
В книге приведены отрывки материалов для чтения, поскольку они хорошо иллюстрируют нацистскую теорию. Это, в частности, порядок изучения новой биологии и руководство для студентов по расовым проблемам. Поскольку расизм занимал центральное положение в нацистском мировоззрении, ему придавалось большое значение и в ходе обучения. Поэтому, естественно, требовались и соответствующие примеры и тексты для обоснования идеологии.
Воспитание было не только делом школы. Гитлер придавал значение не только организации в целом, но и регламентации свободного времени в частности. Членство в гитлерюгенде было обязательным. А как там все было организовано, видно лучше всего из высказываний ее лидера Бальдура фон Шираха.
Как же следовало поступать, если такая экстраординарная деятельность вступала в конфликт с семьей и школой? Ширах пытался избегать таких коллизий, но, в конечном счете, идеология брала верх над остальными соображениями. Главной задачей гитлеровской молодежи было укрепление нацистского мировоззрения. Совсем нетрудно догадаться, что превалировало в случаях, когда семья и школа не вписывались в понятие «органичного единства народа».
Высшая школа продолжала насаждение тотальной культуры не только через курсы обучения расовой теории и народности. Как студенты, так и профессора были интегрированы в нацистскую концепцию германского народа. Даже на университетском уровне студенты должны были принимать участие в так называемой трудовой практике. Подобно геббельсовскому Михелю, они не имели права отказываться от такого дополнения к учебному плану и выполняли физическую работу наравне со всеми. Критерий приема студентов в Берлинский университет, да и во все другие университеты, тоже показывает, кому отдавалось предпочтение при поступлении. Студенческая организация в самом университете была, по сути дела, партийной структурой. Ее лидер, Герхард Крюгер, обычно употреблял слово «социализм», подразумевая служение народу, требовавшееся от студентов. А направлено это было на то, чтобы студенты не считали себя элитой нации. Партийное руководство не допускало еще одной элиты.
Национальное единство было основным требованием, предъявляемым к профессорам, которые должны были обеспечить не только единение высшей школы с народом, но и органичную связь нацистского мировоззрения с различными академическими дисциплинами. В этом состояла квинтэссенция выступления лидера ассоциации университетских профессоров, в котором он дал определение академической свободы как выполнение задачи по осуществлению указанного единения.
В попытках создания нового типа естественной науки органический идеал всегда ставился во главу угла. Интеллигенция должна была отказаться от иллюзий своего особого статуса, а рабочие — от концепции классовой борьбы.
Партия окружала народ заботой, определявшей всю его жизнь, однако при этом не предполагалось, что закон должен исходить из вечных ценностей. Концепция закона, отражавшего систему ценностей нацистского мировоззрения, преподносилась как либеральная, но на деле служила лишь определенной части нации. Карл Шмитт, один из признанных юристов Третьего рейха, пытался придать ей конституционное толкование. Дескать, поскольку новое государство обладает всей полнотой власти, его лидер может определять законы, служащие интересам народа.
Принцип фюрерства был основополагающим и для правительства, и для организационной структуры нацистской партии, распространяясь на всю нацию: общественная жизнь страны строилась вокруг центра, представленного лидером и его окружением. Деление на общественную и частную жизнь не допускалось. Третий Рейх стремился создать собственную иерархию, что послужило бы толчком для установления строгой регламентации жизни людей в индустриальном обществе.
Однако эта иерархия не была традиционной, состоявшей из аристократии, буржуазии и рабочего класса. Нацисты ненавидели аристократию, а буржуазию считали прогнившей. Независимо от происхождения, лидерство должно было принадлежать сильной и волевой личности, способной верно служить народному государству. По мнению Гитлера, прогресс человечества зависел не от активности большинства, а от деятельности отдельной конкретной личности, от ее гениальности и воли. «Новые люди» как раз и были такими лидерами, имеющими право на руководство государством, поскольку именно они привели партию к победе. Гитлер считал, что управление государством должно осуществляться иерархией вождей: начиная от местных и вплоть до него, фюрера всего народа. В действительности же Третий рейх представлял собой сеть соперничавших друг с другом лидеров, каждый из которых имел собственных приспешников и покровителей. Такое их соперничество вполне устраивало Гитлера, так как в результате он имел возможность контролировать всю структуру.
Отказ от учета мнения большинства означал, что каждый из лидеров назначался вышестоящим в иерархии вождем, а на ответственные должности — высшим лицом, то есть самим фюрером. Правление такого типа оказывалось наднародным, так как люди не имели ни возможности, ни права определять и контролировать действия лидеров. Шмитт же подчеркивал равенство между лидерами и народом, утверждая, что нацистская система правления была якобы не диктатурой сверху, а исходила из демократических принципов правления.
Мировоззрение играло ключевую роль и в понимании демократии. Фюрер и народ равноправны, утверждали нацисты, поскольку являются представителями одной и той же расы и носителями той же крови. Идентична и их человеческая натура. Поэтому и цели их должны быть идентичными, так как призваны служить интересам германского государства. Лидер и ведомые являются частью одного органичного народа. Что выделяет лидера из массы, так это его способность внедрить в сознание людей мысль о всенародном единстве и организовать выполнение поставленных задач. К тому же он обладает всеми ранее упомянутыми атрибутами героев.
Ни одна независимая группировка не может существовать вне указанной структуры, говорил Гитлер, и никто не должен считать себя выше других людей. Даже лидеры не имеют права считать себя выше остальных, занимаясь исключительно служебными вопросами и возлагая на себя бремя ответственности. Это объясняет его отношение к интеллигенции, которая, обладая определенными знаниями, могла бы чувствовать себя выше остальных, а это неминуемо привело бы к образованию трудно контролируемой сепаратной группы. (В связи с образованием и воспитанием мы уже говорили о возможных попытках профессоров и студентов отделиться от «трудящихся слоев народа».) В новой Германии должны были быть только назначенные лидеры, а также массы, связанные воедино расой, народностью и внутренней убежденностью каждого.
Вильгельм Штуккарт и Ханс Глобке, давая официальный комментарий по закону о гражданстве, внесли ясность в трактовку нацистской концепции правительства. Они вновь и вновь повторяли, что личность может рассматривать себя только в качестве члена сообщества, германское же сообщество едино по крови и расе. Поэтому гражданство в рейхе зиждется не на территориальной, а на арийской основе. Роланд Фрайслер, ставший позднее председателем печально известного «народного суда», сделал из этих взглядов на закон логическое заключение о гражданстве, призвав к отказу от официальной «внепартийности». Вместе с тем он высказал надежду, что бюрократический формализм, а равно и законность (особенно широко применяемая в Германии) будут устранены и возобладает новый дух. По его мнению, официальное лицо, соблюдающее принципы национал-социализма, должно быть новым человеком и исходить в своих действиях не из неких параграфов закона, а из конечных целей.
В предоставленных документах теория и практика перемешиваются. Но нельзя не отметить, что теория была внедрена в практику и, это отразилось на жизни народа. Как же следовало поступать «маленькому человеку»? Рабочие не очень-то поддерживали нацистов в их стремлении прийти к власти, нацисты же идеализировали рабочих, которые, по их мнению, наслаждались работой и выполняли ее качественно, в традициях средневековых ремесленников. Более того, они пропитывались необходимой идеологией, посещая вечерние курсы, организованные партией. Если кто-нибудь из них и был марксистом, подобно Мюллеру, то скоро понимал, что его дурачили: его арийская честность и воля восставали против марксистской тактики (от которой, как признавал Гитлер в своей «Майн кампф», он многому научился). Немецкий рабочий, как и Мюллер, был, в конце концов, соотечественником — членом народного сообщества.
В реальности все было совершенно иначе: нацистам было необходимо запретить забастовки. Документы показывают, как им удавалось терроризировать рабочих, используя их положение и заработную плату.
Если рабочие не оказывали нацистам широкой поддержки, то это делала мелкая буржуазия. Ее положение в Третьем Рейхе показано в таблице налогообложения и расходов на жизнь, а также в перечне мероприятий, направленных на сокращение числа независимых предприятий. В отличие от крестьян «торговцы» всегда пользовались плохой репутацией, являясь символом ненавистной современности: идеология поддерживала экономическую политику. Но хотя мелкая буржуазия и была недовольна складывающимся положением вещей, она этого открыто не показывала, за исключением отдельных случаев. Казалось, она не принимает никакого участия даже в небольших группах сопротивления, существовавших в то время. Скорее всего, идеология довлела над ней до конца.
Присвоение нацистами власти весной 1933 года и их влияние на народ глубоко не проанализированы. Для этого необходимо сначала понять суть нацистской революции. Из документов следует, что она осуществлялась не очень быстро, завуалировано, а порою даже комично. Не было никаких боевых схваток и штурма баррикад. Мужчины и женщины попали в руки руководства нового рейха, подобно спелому плоду с дерева. Отчет о переходе власти к нацистам в городском совете Кельна свидетельствует, насколько просто это свершилось. А ведь дело происходило в католической Рейнской области, в городе, бургомистром которого в течение шестнадцати лет до этого был Конрад Аденауэр.
Карл Шмитт отмечал (в какой-то степени оправданно), что нацистская революция проходила организованно и дисциплинированно. Причина этого заключалась в большей степени в самих нацистах, чем в отсутствии эффективной оппозиции. Нацистская идеология успокоила озабоченность миллионов людей, положила конец их отчужденности и вселила надежду на лучшее будущее. Другие миллионы пассивно наблюдали за происходившим, не помышляя о сопротивлении. «Пусть у них будет шанс», — говорили многие. И Гитлер воспользовался этим шансом, выжав из него все, что можно.
Книга начинается с анализа характера нацистской революции и заканчивается приходом нацистов к власти. Вместе с тем мы попытались осмыслить призывы Гитлера к действенному мировоззрению и показать, как это отражалось на жизни народа. При этом нам представляется почти упущенным один из важнейших аспектов Третьего Рейха — усиление террора, сопровождаемого тотальным наступлением на культуру. Хотя многие документы, представленные в книге, отражают давление, оказывавшееся на население (в особенности в области религии), специфика террора должным образом не показана. Истинный характер террора следовало бы проанализировать, не ограничиваясь уже сказанным. Мимолетного взгляда на документы по этому вопросу, как говорится, из-за чужого плеча, явно недостаточно.
В книге уделено мало внимания и реальной жертве режима, против которой в конечном итоге и была направлена «духовная» революция, — евреям. Но было бы искусственным отделять «еврейский вопрос» от остальной идеологии и культурного натиска. Поэтому в каждом разделе книги приводятся нацистские антиеврейские выпады. Евреев называли либералами, которых надо было ликвидировать, марксистами, подлежавшими уничтожению, — короче говоря, главными врагами расы, проникавшими повсюду. Буржуазный пиетет по отношению к семье, морали и традиционным узам их не касался: семьи могли быть разъединены, имущество конфисковано, а корни в Германии вырваны. Нацизм был, как говорится, до мозга костей пропитан еврейским вопросом.
Еврейская проблема была преподнесена населению как составная часть «ренессанса нации». Это произвело определенное воздействие на массовое сознание и, не было чем-то изолированным или обособленным. Еврейство было выступающей вершиной идеологического айсберга — вот в чем нацисты пытались убедить людей. Если для Гитлера еврей был «первопричиной», как отмечал в своей книге «Разговоры с Гитлером» Герман Раушнинг, то для обычного немца он был просто абстракцией. Вероятно, наблюдая за арестом евреев, он испытывал к ним симпатию, так же как и во время поджога синагоги 10 ноября 1938 года, но выступать против этого не собирался. Конечно, находились личности, которые пытались помочь евреям, но это было связано с личными опасностями и самопожертвованием и требовало героизма, столь редкого в истории. Оказание помощи «врагу» расы означало проявление истинного героизма, отличного от того, за который выступали нацисты. Ведь их герои были частью народа, который придавал им силу и обеспечивал прикрытие. Помогать же евреям вопреки «народной ярости» могли одиночки. Нас не должно поэтому удивлять, что очень незначительное число людей отважилось на это, и тем не менее таких случаев были тысячи. Однако в книге, посвященной воздействию Третьего Рейха на немцев, выделение вопроса об отношении к евреям было бы неуместным.
Книга не претендует на полноту картины. Ее цель показать, что национал-социализм намеревался создать, как он выходил из кризиса, разразившегося после Первой мировой войны, и как он воздействовал на немцев. Предлагающиеся вниманию читателей документы вместе с тем дают представление о том, каким образом нацисты создавали «массовое сознание» и манипулировали им. Гитлер и его приспешники не только сами верили в собственное мировоззрение, но и умело настраивали народ, чтобы и он разделял эту их веру. Не случайно министерство пропаганды и просвещения имело столь большое значение, а Гитлер находился в самых близких отношениях с Йозефом Геббельсом, опытным манипулятором массовым мнением.
Но все это не сыграло бы своей роли, если бы нацистское мировоззрение не включало в себя уже имевшиеся в народе пристрастия и предубеждения. Буржуазные идеи, укоренившиеся в умах людей в XIX столетии, были объединены с вездесущим национализмом и нашли свое отражение в идеологии, замешанной на расизме, крови и земле. Для тех миллионов людей, которые жаждали реставрации морали и семейного уклада, и для тех, кто хотел, чтобы Германия вновь заняла свое законное место среди народов, Гитлер приоткрывал надежду, хотя они и были не согласны со многими положениями его расовой теории. Многие говорили: «Он станет представительным и порядочным в государственном кабинете», закрывая глаза на его расизм, «в который не поверит ни один здравомыслящий человек!» — однако расизм и все, что он подразумевал, оказались не крайностью, а составной частью идеологии. Так что надежды тех, кто его не воспринимал, оказались обманутыми. Их стали относить к «старому поколению», Гитлер называл их «буржуазией, с которой покончено», хотя умело использовал их моральные ценности и национализм на своем пути к власти. К тому же они входили в его мировоззрение. Мы уже отмечали постоянное взаимодействие между теорией и ее применением. Следует добавить, что имело место такое же взаимодействие между искренней верой и манипуляцией ею в целях превращения ее в национальную религию.
В книге не уделено практически никакого внимания такому явлению нацизма, как СС1. К слову говоря, свое основное значение она приобрела уже после 1939 года. Считая себя расовой элитой, эсэсовцы отбросили буржуазные ценности и националистические тенденции. Во время войны в ряды СС привлекались не только немцы рейха, но и арийцы из других стран. Буржуазная мораль и традиционные семейные узы не имели для них особого значения. СС рассматривала себя как новый рыцарский орден. И считались эсэсовцы только с расой и силой. Организация эта была, однако, уже поздней и не успела охватить всю жизнь страны, что, несомненно, произошло бы, если бы Германия выиграла войну.
1) СС (по начальным буквам «шутцштаффельн» — в немецком написании в обоих словах — «с») — охранные отряды; привилегированная военизированная организация в нацистской Германии. Сформирована в 1923 г. с задачей охраны фюрера и фашистских сборищ. В нее отбирались фанатично преданные Гитлеру молодчики. Со временем организация стала главной опорой нацистского режима и орудием террора. Из нее были выделены подразделения «Мертвая голова» для охраны концлагерей и «войска СС» — отборные ударные соединения и части (в 1944 г. насчитывали 38 дивизий с 950 тысячами человек личного состава). По мере развития СС слилась с государственным аппаратом. В созданное в 1939 г. главное управление имперской безопасности были включены внешняя разведка, гестапо и уголовная полиция. Нюрнбергский международный трибунал признал СС преступной организацией.
Гитлеровское миропонимание ушло навсегда. Но многие основные положения, предубеждения и предрассудки, составлявшие его, остались с нами, ожидая актуализации и внедрения в современное массовое сознание. Вполне возможно, что по прошествии тридцати лет1 приводимые в книге документы покажутся читателю возмутительными, а некоторые даже комичными. Следует, однако, учитывать, что нацистский режим на определенном отрезке истории рассматривал упомянутые идеи на полном серьезе, а миллионы людей жили в описанных условиях. Нацизм был ликвидирован в результате мировой войны, а не внутренней революции, да и сопротивление ему стало расти, только когда стало ясно, что войну Германия проиграла. Отчасти это объясняется успехами Гитлера как во внешней, так и во внутренней политике. В годы, когда приводимые нами документы готовились и претворялись в жизнь, безработица была ликвидирована (в 1933 году число безработных достигало 6 миллионов человек), границы Германии расширены, а унизительный Версальский мирный договор аннулирован. Так что мировоззрение нацистов опиралось на значительные успехи.
1) Книга написана в 1966 г. (Примеч. ред.)
Да и само гитлеровское мировоззрение являлось частью этих успехов. А то, что, как мы упоминали, его основные положения остались, наводит на размышления. Может быть, будучи искусственной и подчас комичной, эта идеология тем не менее способна на определенном историческом отрезке обрести силу морали и стать базовой для народной стихии. Революция духа для многих людей более заманчива, нежели та, что связана с социальными и экономическими изменениями, и может привести к хаосу, вместо того чтобы стать цементирующей основой. Нацизм высветил опасности, которые могут скрываться за фасадом консерватизма (а современный консерватизм очень уязвим в отношении экстремальных взглядов, хотя и отвергает их). Говорят, что история учит, поэтому истина, сокрытая в документах прошлого, должна послужить уроком для настоящего.
ГИТЛЕР ЗАДАЕТ ТОН
Что говорил Адольф Гитлер о нацистской культуре? Его идеи широко представлены в документах, приведенных в этой книге, поскольку он сохранял лидерство на всех этапах деятельности Третьего рейха. Поэтому, прежде чем начать исследование, следует ознакомиться с основными его высказываниями. Гитлер писал и выступал много, и то, что он сказал по вопросам культуры, составило бы несколько томов. Поэтому данная небольшая подборка документов преследует цель выразить его собственными словами направленность его мыслей.
В первую группу вошли высказывания из книги «Майн кампф». У нас есть две причины обращаться только к опубликованным материалам. Чтение этой книги предписывалось в школах да и во многих организациях Третьего рейха. Это — во-первых. А во-вторых, в выступлениях нацистских лидеров, а также во многих статьях и книгах содержание «Майн кампф» передавалось и цитировалось с большой точностью. Гитлер не менял своего мировоззрения с того момента, как начал движение к власти, и нацистская культура постоянно отражалась в его идеологии. «Майн кампф» все равно имела бы успех, если бы и не читалась специально, так как ее содержание распространялось в народе всеми возможными средствами.
Гитлер надиктовал книгу своему заместителю Рудольфу Гессу в период с июля по декабрь 1924 года, когда они находились в заключении в Ландсбергской тюрьме в Баварии после неудачного путча, проведенного нацистами 8 и 9 ноября 1923 года. Сначала Гитлер намеревался написать свою биографию, но затем решил объединить историю своей жизни с национал-социалистским мировоззрением и партийными вопросами. Для изменения его первоначального замысла была веская причина: книга, в которой он соединял свою личность с нацистской партией, должна была обеспечить ему лидерство в партии после освобождения из тюрьмы. Возгласам, весьма часто звучавшим в Третьем рейхе: «Гитлер — это Германия, а Германия — это Гитлер», предшествовал другой: «Гитлер — это партия». Хотя и прошло несколько лет, прежде чем он по выходе из Ландсберга восстановил и укрепил свое доминирующее положение, помощь ему, несомненно, оказала «Майн кампф». Как бы то ни было, книга преследовала не только политическую цель, она отражала его взгляды.
Эти взгляды исходили из примата мировоззрения, которое предопределяло судьбу человека. Сила идеи была решающим моментом, о чем Гитлер заявил в одном из своих выступлений, сославшись на опыт войны. Идеализм противостоит материализму, который он отождествлял с марксистским учением, «заразившим» буржуазию. Его собственное мировоззрение было якобы чисто народным, основанным на фундаментальном расовом принципе. Расизм и является основой всей культуры. Поэтому государство в конечном итоге представляет собой только средство сохранения расы. Эта концепция через десять лет стала законом в Третьем рейхе. Расистские идеи объединялись с понятием аристократии. Гитлер подчеркивал роль великих личностей, которые делали историю, подводя и под них расистскую основу, поскольку, мол, личная этика базировалась только на этом жизненно важном факторе. Культура в связи с этим объявлялась исключительным достижением арийцев.
Поскольку культура является выражением идеала, материализм не может создавать культуру. Материализм овладел буржуазией из-за влияния марксизма и вмешательства евреев. Они-то и есть истинные враги германского мировоззрения, поэтому и обращение с ними должно быть жестоким. Евреи не могут создавать культуру, олицетворяя собой все дурное и зловещее, и тем самым провоцируют арийцев на борьбу против них. Они признают только свою расу. Поэтому Гитлер, перефразируя слова Гёте, называл евреев силой, стремящейся ко злу.
Идейная революция может быть успешной только при поддержке массового движения. Пропаганда должна совершенствовать ее при поддержке эффективной партийной структуры... В связи с этими высказываниями стоит иметь в виду, что добрая половина книги «Майн кампф» посвящена как раз проблеме политической организации.
Исходя из того, что идеология становится силой, когда только овладевает массовым движением, Гитлер придавал большое значение концепции массы. Он понимал необходимость придания народу определенного статуса, но отводил второстепенное, техническое значение «раскрытию человеческих душ». Для масс характерны эмоции и чувства: они являются частью примитивной природы, отражая не рациональное творение Бога, а иррационализм людей и мира
Гитлер придерживался романтических традиций. Поэтому через всю нацистскую культуру проводится параллель между человеком и природой. Массы арийцев в своих эмоциях столь же «подлинны», как и природа. Задача лидеров состоит в том, чтобы разбудить эти эмоции и поднять на поверхность веру в расу и кровь. Из этой предпосылки следует, что чувства людей просты, бесхитростны и фанатичны. Такова их природа в противовес искусственной материалистической цивилизации. Вследствие этого голос расы должен ими быть услышан.
Точка зрения масс, близкая к культуре, необходима для активизации борьбы. Гитлер сформулировал, а нацисты воплощали на практике мысль о том, что пропаганда, по сути, есть проникновение культурных ценностей в массы. Вытекающий отсюда антиинтеллектуализм красной нитью пройдет через всю эту книгу. Гитлеровские взгляды на характер обучения и воспитания составили основу для обработки молодежи. Он призывал к общему, не специализированному обучению, имея в виду, что во главу угла должно быть поставлено изучение нацистского мировоззрения.
Уже обладая всей полнотой власти, Гитлер на открытии Первой выставки германского искусства в июле 1937 года обнародовал свою концепцию культуры. Выставка, расположенная в новом, специально выстроенном здании, должна была наглядно продемонстрировать основное направление нацистской культуры. При этом главенствующую роль играли пейзажи (40 процентов выставленных картин), крестьянские и семейные мотивы тоже были представлены в изобилии. Искусство должно быть ясным, подчеркнул Гитлер, а идиллические картины символизируют верность традициям, в духе которых действуют национал-социалисты. Выставка имела успех: цены проданных шедевров были неимоверно высокими.
Арийству для ведения борьбы требовался противник. Эту задачу выполнили евреи, представив собой такого врага. Последовавшая через некоторое время выставка «дегенеративного искусства» стала наглядным уроком для народа, «не понимающего рукопожатий» (выражение Гитлера). Модернистские картины были вывешены с подписями типа: «Немецкие крестьяне глазами евреев», «Поношение германских героев мировой войны» или «Насмешки над германскими женщинами». Это был полнейший контраст изображению идеальных типов крестьян, героев и женщин, представленных на выставке германского искусства. Эти идеальные типы будут нам еще попадаться в рассматриваемых документах.
Вот в общих чертах характеристика культуры, данная Гитлером и воплощенная в Третьем рейхе в практику. Когда Гитлер говорил в Мюнхене о «революции мировоззрения», с ее начала прошло уже четыре с половиной года.
О КУЛЬТУРЕ КАК ВЕРЕ, ПРЕДНАЗНАЧЕННОЙ
ДЛЯ ВНЕДРЕНИЯ В МАССЫ
Сила идеалов
До сих пор значению силы идеалов и их оценке уделялось слишком мало внимания. Тем, кто ныне относится к этому пренебрежительно, я хотел бы напомнить, особенно если они сами были солдатами, о героической эпохе, когда поступками людей управляли идейные мотивы. То, что заставляло тогда людей умирать, не было связано с хлебом насущным, а было замешано на их любви к своей стране, на осознании ее величия, на чувстве гордости за нацию. И только после того, как немцы повернулись спиной к этим идеалам, следуя материальным обещаниям революции, и сменили винтовки на рюкзаки, они попали вместо земного рая в чистилище, встретив пренебрежение и нужду.
В связи с этим возникает еще большая необходимость противопоставления бытия материальной республик и вере в идеальный рейх.
Марксистская доктрина представляет собой краткую духовную выжимку из взгляда на жизнь, считающегося ныне вполне обоснованным. Поэтому борьба так называемого буржуазного мира против марксизма нереальна и даже нелепа, так как этот буржуазный мир пронизан всевозможными развращенными элементами и преклоняется перед взглядом на жизнь, который отличается от марксистского только степенью личной убежденности. Буржуазный мир стал, по существу, марксистским, сохраняя лишь веру в возможность доминирования определенных человеческих групп (буржуазии), тогда как марксизм планирует последовательную передачу мира в руки евреев.
В противоположность этому народная точка зрения исходит из важности естественных расовых элементов человечества. В принципе она видит в государстве только средство сохранения расового существования людей. При этом имеется в виду не равенство рас, а как раз их различие и превосходство одних над другими. Из понимания этого проистекает чувство ответственности в соответствии с доминирующей в нашем мире извечной волей к победе лучших и более сильных и с требованием подчинения им со стороны слабых. Аристократическое сознание в принципе поддерживает такое положение вещей, исходя из своей природы и уверенности в обоснованности этого закона, стараясь довести его до каждой отдельно взятой личности. Он учитывает разницу не только между расами, но и между отдельными людьми. Выделяя индивидуум из массы, он несет организующее начало в противоположность дезорганизующему марксизму. Он вместе с тем предполагает идеализацию человечества, видя в этом единственную презумпцию его бытия, но не может гарантировать существование некой этической идеи, если она представляет опасность для расового бытия носителей высшей этики, ибо в гибридизированном и негритянском мире могут быть утрачены навсегда концепции красоты и возвышенности будущего человечества.
Культура и цивилизация неразрывно связаны с существованием арийцев. Их вымирание или упадок приведут к тому, что над миром опустится черная завеса бескультурья.
Подрыв основ культуры путем ликвидации того, что ее поддерживает, рассматривается в нашем народе как самое тяжкое преступление. Тот, кто осмелится тронуть дерзкой рукой изображение Господа Бога, совершит грех по отношению к создателю этого чуда и поможет изгнанию человечества из рая.
Каждому необходимо уяснить, что государство представляет собой только средство поддержания культуры. Оно, конечно, играет важнейшую роль в формировании высокой культуры, но не является ее первопричиной. Основа ее заключена исключительно в расовой природе самой культуры. На земном шаре могут существовать сотни различных государств, но если вымрут те из них, что поддерживают арийскую культуру, ни одна другая культура не будет соответствовать по своему духу уровню людей с высшим развитием. Кто-нибудь может пойти дальше и сказать, что сам факт существования государственности не исключает, по крайней мере, возможности исчезновения какой-либо расы, поскольку высшая интеллектуальная способность и гибкость, лишенные расовой опоры, могут быть утрачены.
Еврейский народ с его несомненными интеллектуальными качествами не имеет настоящей культуры, и, прежде всего, своей собственной. Показная еврейская культура ныне является, по сути дела, достоянием других народов и к тому же в значительной степени в еврейских руках искажена.
Если оценивать отношение евреев к культуре, следует прежде всего иметь в виду в качестве одной из основных характеристик тот факт, что никогда не было, а следовательно, нет и сегодня еврейского искусства. Если взять, например, двух королев искусства — архитектуру и музыку, то можно констатировать отсутствие там чего бы то ни было оригинально еврейского. Все, чего они достигли в области искусства, либо носит одиозный характер, либо является интеллектуальным воровством. Таким образом, у евреев нет тех качеств, которые характеризуют расы, обладающие созидательной, а вместе с тем и культурной одаренностью.
Наибольшего успеха идейная революция может добиться, если новое мировоззрение будет, по возможности, доведено до большинства людей, а позднее, коли в этом возникнет необходимость, и навязано силой, так как носитель самой идеи — имеется в виду движение — в состоянии привлечь для работы на важнейших государственных постах лишь самое необходимое число своих сторонников.
Другими словами, это означает:
в любом поистине великом революционном движении пропаганда должна предварительно распространить его идею. А это предполагает, что она должна попытаться сделать новое направление мыслей понятным для всех, спустить их с небес на землю или по меньшей мере заставить сомневаться в прежних убеждениях. Как только пропаганда какой-то доктрины, то есть именно пропаганда, обретет опору, доктрина сама обеспечит себя необходимой организацией. В эту организацию в качестве ее членов войдут последователи, обретенные благодаря, пропаганде. И она будет увеличиваться тем скорее, чем изощреннее станет пропаганда, которая, в свою очередь, сможет работать более успешно, если за ней будет стоять мощная организация.
Воспитание больших масс людей возможно только при наличии духовного подъема населения, когда проведены все основные экономические преобразования, которые позволяют индивидууму приобщиться к культурным ценностям нации.
Нацификация большинства не может проводиться полумерами, со слабым акцентом на так называемую объективную точку зрения, но только жесткой и фанатичной односторонней ориентацией на поставленную цель. А это означает, что представителей нынешней «буржуазии» нельзя сделать «нацистами» при многочисленных ограничениях. Для этого необходима страстность, граничащая с крайностью. Воздействие яда снимается противоядием, а бесцветность и вялость буржуазии могут привести к выбору средней линии на пути к благоденствию.
Большая масса людей не состоит из профессоров или дипломатов. Небольшие абстрактные знания, которыми она располагает, направляют ее настроения и мысли в мир чувств. И от этого зависит ее негативное или позитивное поведение, признающее только силу одного из этих направлений. Сентиментальность массы вызвана в первую очередь ее исключительной стабильностью. Поэтому гораздо труднее подорвать веру, чем знания, труднее изменить чувство любви, чем уважение. Ненависть прочнее, чем антипатия, а движущая сила наиболее важных перемен в мире во все времена слабо отражалась в научных исследованиях, не воодушевляя массы. Напротив, в массах доминирует фанатизм, а истерия ведет их вперед.
Тот, кто овладеет массами, должен знать ключ, который откроет дверь к людским душам. Он называется, однако, не объективностью, а слабостью, требующей власти и силы.
Борьбу за души людей выиграет только тот, кто наряду с усилиями по достижению собственных целей станет уничтожать силы, поддерживающие противную сторону.
В яростных атаках на своих противников люди всегда видели доказательство собственной правоты, воспринимая отказ от их ликвидации как неуверенность и сомнения в справедливости своих требований, а то и вовсе как признак своей неправоты.
Большие массы людей являются лишь частью природы, и осознание этого не допускает сплошных рукопожатий, ибо к аждый хочет чего-то другого. Всеобщим желанием становится победа сильнейших и достижение безоговорочной капитуляции слабых.
Нацификация народных масс будет успешной только тогда, когда вместе с позитивной борьбой за их души будут уничтожаться международные отравители.
Из всех вопросов, возникающих в данное время, наиболее существенными представляются злободневные, поскольку они вызваны определенными причинами. Один из них, однако, имеет постоянную значимость, а именно вопрос о расовой сохранности и чистоте народа. Только в крови заключены как сила, так и слабость человека. Пока люди не осознают и не будут придавать должного внимания своей расовой основе, они подобны чудакам, которые стараются сделать из пуделя борзую собаку, упуская из виду, что быстрота борзой и послушание пуделя заложены в их родословной и не поддаются обучению. Люди, отказывающиеся от сохранения своей расовой чистоты, отказываются и от единения своих душ во всех их проявлениях. Нормальное состояние людей зависит от естественного состояния их крови, а изменения в их духовном и созидательном началах являются следствием изменения их расовой основы.
Тот, кто хочет избавить германский народ от качеств и пороков, присущих его природной натуре, должен сначала избавить его от чужестранцев, авторов различных измышлений.
Без четкого понимания расовой проблемы, а вместе с тем и еврейского вопроса, подъем и расцвет германской нации невозможен.
Расовый вопрос является ключевым не только для всемирной истории, но и для человеческой культуры в не меньшей степени.
Отличительной чертой нынешнего материалистического времени является то, что наше научное восприятие все более и более склоняется в сторону естественных наук — математики, физики, химии и так далее. Не столь важно, есть ли в этом необходимость, когда техника и химия становятся доминирующими в повседневной жизни. Появляются все более очевидные симптомы опасности того, что нынешнее образование нации будет повернуто только в эту сторону. Как раз наоборот, образование и воспитание должны быть идеалистичными. Они должны в большей степени корреспондироваться с классическими дисциплинами и получать направленную специализацию только после закладки необходимого фундамента. В противном случае окажутся в забвении силы, которые имеют даже более важное значение для сохранения нации, чем технические или иные способности. В особенности, изучая историю, нельзя уклоняться от античности. Римская история, богатая разнообразными событиями, была и остается лучшим учителем не только для нынешнего времени, но и, скорее всего, на все времена. Эллинский идеал культуры должен быть также сохранен как образец красоты. Вместе с тем нельзя допускать, чтобы различия отдельных рас разрушали нашу большую расовую общность. Яростная борьба, которую мы ныне ведем, преследует великие цели. В частности, борется за свое существование культура, объединяющая золотой век, эллинизм и
германизм.
Необходимо проводить строгое различие между общим образованием и специальными знаниями. Поскольку ныне в большей степени, чем когда-либо, они угрожают податься в услужение чистому маммоне, общее образование с его более идеальной ориентацией должно быть сохранено в качестве противовеса. Более того, следует всегда исходить из принципа, что индустрия и техника, торговля и профессии будут процветать до тех пор, пока идеалистически настроенное национальное сообщество будет обеспечивать необходимые условия и предпосылки. Но оно основывается не на материальном эгоизме, а на радостной готовности к самоотречению и жертвоприношению.
(Гитлер Адольф. Майн кампф.)
Необходимость изменения характера образования вызывается тем, что мы ныне страдаем от избытка образования. Ценны только знания, но всезнание является врагом действий. Что сейчас необходимо, так это инстинкт и воля.
(Из выступления Адольфа Гитлера в Мюнхене 27 апреля 1923 года.)
ГИТЛЕРОВСКОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА
Культурный ренессанс
18 июля 1937 года Гитлер выступил с речью на открытии Дома германской культуры в Мюнхене, который должен был заменить прежний Стеклянный дворец. В результате краха Германии после войны, отметил он, возник общий экономический упадок, многие люди перестали интересоваться политикой и не обращали никакого внимания на упадок культуры. Наступила эра пустой фразеологии и лозунгов. В сфере экономики нищета, страдания людей и безработица лишали эти фразы их силы. В политической же сфере фразы о «международной солидарности» имели больший успех, маскируя наличие политического коллапса. Однако с течением времени несостоятельность парламентско-демократической формы правления, скопированной на Западе, который, невзирая на эту демократическую форму, продолжал вымогать у Германии все, что у нее еще оставалось, провалила распространителей этих фраз. Наиболее долго подобная фразеология оставалась эффективной в области культуры, но и там все окончилось полным крахом, исходя из характера самой культуры, хотя влияние евреев в ней было преобладающим, а контроль над прессой давал им возможность запугивать тех, кто осмеливался выступать за «нормальную и здоровую интеллигентность и человеческие инстинкты». Искусство было объявлено «международным опытом», в связи с чем понимание его тесной связи с народом не допускалось. Заявлялось, что таких понятий, как народное искусство, а точнее говоря, расовое, вообще не существует: было, мол, только искусство определенного периода. Оказывалось, что не греки создали искусство Греции, не римляне — искусство Рима и так далее, а были лишь некие периоды, которые и определяли характер искусства. Следовательно, искусство было «феноменом, определявшимся временем». Так что ныне нет ни немецкого, ни французского
искусства, а только — «современное искусство». Искусство тем самым сводилось до уровня моды на одежду под лозунгом: «Каждый год — что-нибудь новое» — импрессионизм, футуризм, кубизм, может быть, даже и дадаизм. Такие утверждения можно было бы принять за комичные, если бы это не было столь трагично.
В результате в оценке искусства возникла неопределенность и замалчивание тех, кто протестовал против культурного большевизма, так как пресса продолжала отравлять наше здоровое восприятие искусства. И так же как по требованиям моды человек должен надевать «модернистское» платье, несмотря на то, красиво это или нет, великие мастера прошлого были подвергнуты порицаниям. Однако истинное искусство было и остается вечным, оно не следует законам сезонной моды: его эффективность исходит из откровений, заложенных в глубине человеческой натуры, что и наследуется следующими поколениями. Те, кто не в состоянии создать что-либо вечное, не могут говорить о вечности. А ведь они стремятся приглушить блеск гигантов, которые из прошлого дотягиваются до будущего, чтобы высечь из наших современников искры пламени. И на сегодняшний день имеются плохие художники-мазилки, представляющие собой продукцию-однодневку: вчера их еще не было, сегодня они модны, а завтра — устареют. Еврейское утверждение, что искусство связано с каким-то определенным периодом, для таких художников просто находка: их творения могут считаться искусством сегодняшнего дня, искусством так называемой малой формы и содержания. К тому же они нетерпимы к мастерам прошлого и соперникам настоящего. Это, по сути дела, настоящий заговор бездарности и посредственности против прекрасных работ любого времени. Новые богачи, не разбирающиеся в прекрасном, прислушиваются к мнению этих дельцов от искусства. Современные творения сложны для понимания, а следовательно, и ценны: ведь никто не хочет прослыть человеком, не имеющим никакого понятия и не разбирающимся в искусстве. А коль скоро находятся люди, ничего не понимающие в искусстве, и к ним добавляются еще и другие такие же, то они станут восхищаться непонятным.
Это «модернистское искусство» национал-социализм намерен заменить «германским» вечным искусством. Дом германского искусства предназначен для искусства немецкого народа, а не какого-то международного искусства.
«Народ представляет собой константу в непрерывном потоке явлений. Будучи постоянным и неизменным, он определяет характер искусства, которое, в свою очередь, становится перманентным. Поэтому не может быть никакого стандарта вчерашнего или сегодняшнего дня, модернистского или немодернистского характера. Определяющим должен быть стандарт «ценные» или «ничего не стоящие», «вечные» или «скоропреходящие» творения. Поэтому, говоря о германском искусстве, я считаю, что единственный стандарт для него — немецкий народ с его характером и жизнью, чувствами, эмоциями и эволюцией».
Из истории развития нашего народа мы знаем, что он формировался из целого ряда более или менее отдельных и самостоятельных рас, оказывавших друг на друга созидательное влияние в ходе тысячелетий. Так что ныне мы видим результат этого смешения в нашем народе. Сила, формировавшая людей в прошлом и продолжающая этот процесс в настоящем, заключена в арийстве, обеспечившем появление ранних цивилизаций в глубокой древности и поддерживающем цивилизацию в наши дни.
Процесс формирования нашего народа вызвал много побочных явлений в культурном развитии, однако, если мы рассмотрим конечный результат этого процесса, то невольно возникает желание иметь такое искусство, которое отвечало бы возрастающей однородности расовой структуры нашего народа и несло бы в себе характеристики этого единства и однородности. В прошедшие века было предпринято много попыток определить, что же в действительности означает «быть германцем». Я не буду пытаться дать некое разъяснение в первой инстанции. Вместо этого я издам закон, суть которого излагалась уже великими немцами: «Быть германцем означает полную ясность», то есть быть логичным и правдивым. Этот дух всегда жил в нашем народе, давшем миру великих художников, скульпторов, архитекторов, мыслителей, поэтов и прежде всего музыкантов. Когда 6 июня 1931 года был сожжен дотла Стеклянный дворец, то в огне пропали неувядаемые ценности германского искусства. Многие мастера искусства получили ярлык романтиков, на самом деле ярко демонстрируя поиски реального, истинного характера нашего народа для отражения в своих творениях установленного закона жизни. Решающую роль при этом играл не их выбор субъектов, а стремление к простому и четкому изображению чувств.
Многие оригинальные работы утеряны, и у нас остались лишь их копии или репродукции, а вместо работ этих мастеров выставляется в больших количествах продукция современных так называемых «художников-созидателей». Те из них, кто чувствует себя германцем, созидают творения, которые будут высоко цениться, пока будут живы немцы, способные ими любоваться. Но и современные произведения мы также сохраним в качестве документов, иллюстрирующих глубину человеческого падения. Выставка «дегенеративного искусства» должна послужить в этом смысле хорошим уроком.
В течение долгих лет, когда я планировал создание нового рейха, меня часто занимали мысли о тех задачах, которые будут ожидать нас в ходе чистки культурной жизни нашего народа: наряду с политической и экономической реформами должен был начаться культурный ренессанс. Я был убежден, что первостепенная задача народа, попранного всем миром, — сохранить, несмотря на при теснения, свои ценности. К их числу в первую очередь относились достижения в области культуры. Поэтому я был твердо намерен в день, когда судьба, наконец, даст нам власть, не обсуждая ни с кем эти вопросы, принять собственное решение, поскольку не всем дано понимание столь великих задач. Среди планов, появлявшихся в моем мозгу еще во время войны и после краха государства, была идея построить новый большой выставочный дворец в Мюнхене. А вскоре я выбрал место, где он и был возведен. В 1931 году я опасался, что меня могут упредить и «участники ноябрьских событий» сами построят выставочное здание. В то время вынашивались планы строительства такого сооружения, которое могло бы быть использовано в качестве железнодорожной станции или плавательного бассейна. Однако когда мы пришли к власти в 1933 году, план этот осуществлен не был, и возведение здания стало задачей Третьего рейха. Сооружение получилось уникальным, единственным в своем роде, не идущим в сравнение с чем-либо подобным. Это — самый настоящий монумент для города и, более того, для германского искусства. Его появление знаменует собой поворотный пункт в нашей истории, поскольку оно является первым из серии новых сооружений, которые займут свои места наряду с другими достижениями германского искусства.
Дома этого, однако, недостаточно — необходимо отдельное здание для выставок. Если я сейчас говорю об искусстве, то считаю, что имею на это право, поскольку лично мною сделан вклад в реставрацию германского искусства. Нынешнее немецкое государство, созданное мною вместе с соратниками, обеспечило необходимые условия для расцвета искусства. Мы не коллекционируем произведения искусства, подобно большевикам и их приспешникам, ибо вложили значительные суммы для поддержки и поощрения искусства, поставив перед ним новые великие задачи. В искусстве, как и в политике, мы не намерены заниматься пустой болтовней, а будем говорить четко и ясно. Необходимым условием для художников, желающих выставить здесь свои творения, является их дарование. Оценивая произведения модернизма, люди говорят, что это, мол, выражение нового времени, но ведь искусство не создает новые эпохи. В жизни людей с течением времени происходят определенные изменения, и у художников часто появляется потребность в новых выразительных средствах. Новая эпоха создается не литераторами, а бойцами, формирующими сознание, народными лидерами, делающими историю. Надо обладать бесстыдной наглостью или большой глупостью, чтобы выставлять на всеобщее обозрение работы, подобные тем, что могли быть сделаны десять или двадцать тысяч лет тому назад людьми каменного века. В таких случаях говорится о примитивном искусстве, забывая о том, что искусство не имеет права отступать от достигнутого
уровня развития. Единственной его функцией является отражение этого развития.
Нынешняя новая эпоха находится в стадии выработки нового типа людей. Как мужчины, так и женщины должны быть более здоровыми и крепкими, обладать новым чувством жизни и ощущать новые радости. Никогда человечество по своему внешнему виду и состоянию духа не было столь близко к античному миру, как ныне...
Далее Гитлер говорил об олимпийских играх, о спорте, излучающей физическую энергию молодежи, затем возвратился к искусству:
«...Вот, дорогие мои доисторические заики от искусства, каков тип новой эры. А что вы изображаете? Бесформенных кретинов и калек; женщин, внушающих лишь отвращение; мужчин, похожих на диких зверей; детей, будто бы проклятых Богом. И пусть никто не говорит мне, что художники именно так воспринимают мир, их окружающий. Вполне понятно, что из числа картин, присланных на выставку, найдутся и такие, которые показывают предметы и вещи не совсем так, как они выглядят в действительности, поскольку есть люди, воспринимающие луга голубыми, небеса — зелеными, облака — серовато-желтыми. Вместе с тем находятся и «экспериментаторы». Мне нет необходимости спрашивать их, действительно ли они видят и чувствуют окружающий мир именно так. От имени немецкого народа я обязан не допускать на всеобщее обозрение эти жалкие и неудачные творения людей, страдающих дефектами зрения, далеких от реального искусства. Как мне представляется, в данном случае могут иметь место две возможности: либо эти «художники» действительно видят все, как им представляется, и изображают это — тогда возникает вопрос, в результате чего возник такой дефект. Если он наследственный, то министр внутренних дел обязан будет проследить за тем, чтобы такой дефект зрения не был сохранен навечно. Либо они не верят в реальность и ищут способ воздействия на людей подобным вздором, тогда это становится предметом судебного разбирательства. Таким работам не место в этом здании. Архитекторы и строители, соорудившие его, не думали, что здесь будут выставлены картины, намалеванные за какие-то несколько часов, а художники, изображавшие бесстыдство, станут даже рассчитывать на успех, полагая, что их холсты могут быть восприняты как творение новых гениев. Ну уж нет, пусть они кудахчут в другом курятнике!
Художник творит не для себя, он работает для людей, и именно люди, как мы видим, оценивают его труд. И никто не может сказать, что люди не понимают новых ценностей в своей культурной жизни. Прежде чем критики оценили гений Рихарда Вагнера, народ был на его стороне, так как он не имел ничего общего с так называемым «современным искусством».
Люди воспринимают это искусство как результат бесстыдного и наглого высокомерия или же просто как отсутствие мастерства. Они видят насквозь таких заик от искусства и понимают, что их «достижения» нисколько не лучше картин, намалеванных бесталанными детьми в возрасте от восьми до десяти лет, и не могут рассматриваться как отражение нашего времени или, тем более, будущего германского народа.
Ныне мы знаем, что развитие человечества за миллионы лет повторяется в каждом индивидууме, спрессованное в несколько десятилетий, поэтому-то такое искусство не только не «современно», но в высшей степени «архаично» и намного старше того же каменного века. Народ, проходя по галерее, распознает во мне своего представителя и адвоката, что вызовет у него вздох облегчения и выражение согласия с таким подходом к искусству. И вот что важно: нельзя терпеть искусство, которое не может рассчитывать на понимание и поддержку широких масс, вынужденное опираться на небольшие группки. А то, что такое искусство не поддерживается народом, вызывая лишь замешательство, свидетельствует о здоровом народном инстинкте. Художник не может быть в стороне от своего народа. Эта выставка — только начало. Экспонированию искусства Германии в смешном виде будет положен конец. Для молодежи предоставляется хорошая возможность вступить в пору ученичества, а когда к ней придет священное вдохновение, я не сомневаюсь, что всемогущий Бог выделит из массы скромных мастеров искусства индивидуумов, которые смогут встать в ряд с великими творцами прошлого. Мы верим, что именно сегодня,
когда во многих сферах жизни отмечаются высочайшие достижения, и в искусстве появляются ценнейшие творения отдельных личностей, которые заявят о себе».
(Из выступлений Адольфа Гитлера в период с апреля 1922-го по август 1939 года. Нью-Иорк, 1942.)
Раздел второй
ХАРАКТЕР РЕВОЛЮЦИИ
Национал-социалистская революция отражает как динамику движения, так и ее «ручной характер», обращенные к традициям и чувствам. Предлагаемые документы иллюстрируют двойной характер движения. Силу и боевой дух нацистов еще до их прихода к власти символизировала СА. Сформированные в 1921 году с целью защиты нацистских митингов и собраний штурмовые отряды вскоре втянулись в драки с представителями левого крыла и лицами, лояльными республике. По прошествии некоторого времени они стали даже сами провоцировать «противников», вызывая их на драку, и маршировать по улицам с песнями триумфа и ненависти. Членами СА были в основном молодые люди, набранные из числа безработных и мало заинтересованные в длительных разбирательствах, им были необходимы немедленные и решительные перемены. К 1933 году в рядах СА насчитывалось около 300 тысяч человек. Большинство их лидеров были выходцами из солдат и офицеров, не желавших демобилизоваться. Надев коричневую униформу, они пропагандировали свой «военный опыт», который никак не хотели забывать.
Эрнст Рём, ставший начальником штаба СА в 1930 году, был одним из них. Он похвалялся своим боевым опытом, не задумываясь о долгосрочных целях и задачах, которые вынашивал Гитлер. Неудивительно, что СА постоянно нарушала партийную дисциплину. Захват нацистами власти высветил противника, с которым надо было драться на митингах и на улицах. Однако, поскольку борьба за власть ушла в прошлое, необходимость в СА отпала. 30 июня 1934 года Гитлер решил взять эту организацию под свой жесткий контроль. Эрнст Рём и некоторые другие лидеры СА были расстреляны в «ночь длинных ножей»*. В результате СА утратила свою былую силу, а нацистские лидеры воспользовались оказией и поспешили расправиться с личными врагами. С этого момента СА играла в Третьем рейхе незначительную роль. Однако, если ее время в политическом плане ушло, ее бои с врагами в период, когда нацисты рвались к власти, остались в памяти и были идеализированы. Поскольку нацисты торжествовали свою победу, возникла необходимость создания мифа о возникновении Третьего рейха. Следует вместе с тем иметь в виду, что жестокие схватки происходили на самом деле.
* «Ночь длинных ножей» — карательная операция, проведенная по указанию Гитлера в июне 1934 г. в целях расправы с неугодными элементами, в том числе и бывшими соратниками. Основными ее жертвами оказались лидеры штурмовиков, среди которых зрело недовольство правящим режимом и вынашивалась идея создания новой армии на базе собственных отрядов.
Фридрих Иоахим Клен описывает, как одно из подразделений СА успешно защищало нацистский митинг, несмотря на противодействие со стороны регулярной полиции и рейхсбаннеровцев — членов организации по поддержке республиканского правительства. Инцидент имел место в сентябре 1932 года после неудачной попытки правительства запретить СА (13 апреля и 14 июня). В ответ по всей Германии прокатилась волна террора СА. Ограничительные меры, описанные в приведенном отрывке, отражают усилия местных властей, направленные против запугивания населения гитлеровскими штурмовыми отрядами. Такие меры были просто необходимы в связи с приближением ноябрьских выборов, поскольку СА удвоила свою активность. Гитлер потерял голоса избирателей на недавних выборах в рейхстаг, и теперь штурмовые отряды старались всеми мерами поддержать стремление фюрера ступить на легальную дорогу, ведущую к власти.
Будучи пропагандистом СА и, скорее всего, командиром одного из ее отрядов, Фридрих Клен идеализирует упомянутый инцидент.
Радикальный дух, царивший в СА, проиллюстрирован также и Куртом Масманом, описавшим драку на нацистском сборище. Масман выступал в качестве лидера движения «Сила в радости», организованного Немецким трудовым фронтом в южном Ганновере и Брунсвиле. Командир штурмовиков, «медведь», которого он описывает, представляет собой идеальный тип штурмовика — неотесанного мужика, выходца из простого народа, честного и физически сильного.
Идеализация «дней борьбы» отражена в специальных изданиях для молодежи, призванных показать действия нацистов против республики. Предисловие к ним было написано министром внутренних дел Вильгельмом Фриком. Рассказы Клена и Масмана предназначались для прославления недавней борьбы национал-социалистов за «германский дух». Однако они иллюстрируют и радикализм, процветавший в штурмовых отрядах.
Обуздание радикализма СА было непростым делом, поэтому Ханс Андерлан, написавший несколько книг о СА, отмечает, что его нельзя путать с революционным духом. Отказ от традиционных семейных уз, за который выступали многие лидеры штурмовиков, обострял проблему, представляя собой опасность для нацистского мировоззрения, идеализирующего прошлое и исходившего из буржуазной морали. Поэтому были предприняты попытки «обуржуазивания» СА, сопровождавшиеся подчеркиванием важности создания семьи: жена рассматривалась как «товарищ». От марширования, от устройства побоищ и драк СА должна была перейти к нормальной общественной жизни, от мордобоя — к «совместимости».
Семья представляет собой истинную ячейку государства. Это положение не только должно было умерить пыл СА, оно являлось составной частью расистского мировоззрения. Людвиг Леонхардт, эксперт по расовой теории, утверждал, что семья является частью всего биологического наследия индивидуума, которое решающим образом влияет на формирование расы. Для того чтобы определить расовую основу, необходимо провести генеалогическое исследование. Вместе с тем такое исследование играет решающую роль для выявления правильного партнера для бракосочетания. Книга Леонхардта «Бракосочетание и расовая гигиена» предназначалась как раз для консультаций по этой проблеме.
Другой эксперт по расовым вопросам, врач Герман Пауль, взял на себя труд описать, насколько далеко должна была заходить такая консультация. Если кто-то намеревался стать мужем или женой, имея высокопробную биологическую и расовую наследственность, бракосочетание допускалось при наличии способности к деторождению, присущей высшей расе. Буржуазный склад ума национал-социалистов вряд ли может быть лучше прокомментирован, а то, что сказал Пауль о бракосочетании, только подчеркивает это обстоятельство. Свободная любовь опасна для сохранения расы. Поэтому пуританский элемент нацистского мировоззрения выходит на передний план.
Этот тезис в отношении семьи и бракосочетания лишь подчеркивает то, что неистовства и насилия, характерные для СА, были хороши только тогда, когда были направлены против врага, то есть тех, кто стоял
в оппозиции к нацистской революции. В самом же движении и чистой в расовом отношении Германии необходимо было сохранить «священные связи» традиций, включая семью.
Идеал женщины хорошо иллюстрирует этот традиционализм, а по сути дела — консерватизм, который пропитывал национал-социализм и увеличивал его привлекательность для средних слоев населения. Гитлеровские взгляды на место женщины в обществе были присущи середине XIX века. Национал-социалисты, выступления которых приводятся ниже, целиком и полностью поддерживали его. Мужчина был хозяином в доме, в этом не было никаких сомнений, и именно он определял политический курс, законы и все общественные дела. Сферой женщины была семья: в ее обязанность входило обеспечение безопасности этой ячейки общества, составлявшей основу расы. Нацисты выступали против идеи равноправия женщин и не признавали их движения за эмансипацию. Это движение было связано с ненавистным нацистам социализмом и либерализмом. Призрак идеального прошлого все же сыграл свою роль. Альфред Розенберг в книге «Миф ХХ века», опубликованной в 1930 году, выступал против движения женщин за эмансипацию, якобы бросавшего вызов истинной роли женщины, являющейся органической частью своего исторического народа. Жизнь по этому идеалу означала бы возврат к прялке и ткацкому станку, как это предлагалось в газете «Фёлькишер беобахтер».
Йозеф Геббельс в новелле «Михель», написанной им в 1929 году, представляет этот идеал женщины в своеобразной поэтической форме. Рудольф Гесс, заместитель фюрера, говорит о «женщинах, которых мы любим». Стереотип идеальной женщины остается, однако, тем же: хранительница семьи, мать и непрекословящая помощница своего мужа. Идеальной немецкой женщиной в Третьем рейхе считалась Магда Геббельс. Противники самого Геббельса называли его «чернявый тевтонский сморчок». Магда же была высокой блондинкой и многодетной матерью. Светлые волосы и голубые глаза были непременными чертами арийской женщины в соответствии с расистскими канонами. Многие девушки полагали, что белокурые волосы доказывают их арийское происхождение, необходимое, чтобы выйти замуж за эсэсовца. (Внешний вид действительно воспринимался как показатель чистоты расы.)
Простота была составной частью арийской красоты. Приведенная ниже выдержка показывает, что идеалом лидеров СА были простодушие и прямота. Такая примитивность была перенесена и на женщин. Нацисты отвергали губную помаду, пудру и другую косметику как пережитки эпохи, в которой искусственность заменяла естественность, что, по их мнению, было несвойственно «истинно» германской расе. Апологеты расизма утверждали, что стремление жить ближе к природе доказывает, что немцы не потеряли своих расовых корней. Трудовая повинность, к которой привлекалась вся без исключения молодежь, должна была способствовать внедрению этой идеи. Работа с лопатой на земле означала возврат к основам национальной жизни. Однако такое пуританство могло заходить слишком далеко, о чем свидетельствует геббельсовская газета «Ангриф», в которой говорилось, что женщины все же должны были оставаться хорошенькими. (Лоснящийся нос народу был не нужен.) Статья эта показывает вместе с тем, что на практике происходило с девицами во время таких работ.
Проект союза немецких девушек — «Вера и красота» представляется более соответствующим идеалу трудовой повинности, чем у «Ангриф». В союз, находившийся под влиянием нацистской партии, входили все девушки, достигшие восемнадцати лет (членство было обязательным). Это был, по сути дела, двойник союза гитлеровской молодежи. «Вера» внедрялась путем идеологической индоктринации в самых различных сферах — от внешней политики до фольклора. «Красота» подразумевала гимнастику, гигиену и тому подобное, но не «культуру красоты» в нашем понимании, то есть макияж, прическу, коррекцию фигуры. Нацистский идеал женщин проиллюстрирован в приведенном ниже распоряжении о женщинах, в котором отражается тесная связь между фабрикой, магазином и национал-социалистским движением. Представитель национал-социалистов на каждом заводе, в организации и учреждении был неотьемлемой частью организации труда. Должность эту на общественных началах могли занимать и женщины, но не те, что красились, пудрились или курили на публике.
Описывая обязанности арийских женщин по отношению к народу, нацисты часто прибегали к военной терминологии. Почетный крест немецкой матери, учрежденный в 1938 году, был, например, предназначен для того, чтобы подчеркнуть признательность государства за наивысшую заслугу женщин — деторождение. Но и задолго до этого многодетные семьи получали определенные льготы. Довольно типичным было приравнивание матерей к солдатам, находившимся в окопах. Окопы эти могли быть, однако, различными. Студентки высших учебных заведений могли заявлять о своей пользе народу, подчеркивая свою приверженность национал-социализму, но это приносило им мало пользы. Правда, «Фёлькишер беобахтер» и публиковала время от времени статьи с их заявлениями, чтобы восстановить в нацистском мировоззрении баланс в отношении женщин. И все же более типичны официальные нацистские публикации, в которых отклонялась даже возможность появления женщин-политиков в рядах партии и выдвигались требования возврата их в сферу семьи и материнства.
Нацистский идеал женщины в то же время свидетельствует о традиционализме самой революции. Нацистские лидеры полагали, что им надлежало руководствоваться идеалами древней германской расы, на самом деле следуя буржуазным идеалам XIX века: женщина — простая, но верная домашняя хозяйка и мать, которая жила только заботами о семье и была покорной своему мужу. Современная концепция красоты, как мы уже отмечали, отвергалась ими наряду с эмансипацией женщин.
Любая революция носит пуританский характер: революционный настрой мужчин должен быть «выше» мыслей о плоти. Еще Робеспьер во время французской революции доказывал, что «добродетель и целомудрие должны украшать женщин». Таким образом, нацистский идеал женщины хорошо иллюстрирует буржуазный характер нацистского движения и, в частности, деятельности СА.
К этим идеалам следует присовокупить социальную реальность. Осуждение послеобеденных «чая и танцев» имеет существенное значение в этом плане. («Чай и танцы» были регулярной составной частью социальной жизни высших слоев германского общества да и всей Европы.) Поэтому осуждение этого обычая проливает свет на глубокую предубежденность нацистской идеологии. «Чай и танцы» были международным явлением, представляя собой в глазах Гитлера космополитическое безделье. Более того, на передний план вновь выдвинулось пуританство. В общих чертах, почти не касаясь многих важных аспектов, на которых в то время было сконцентрировано внимание немцев, можно сказать, что национал-социалисты рассматривали танцы как явление, пагубно отражавшееся на их идеале женщины, поскольку, по их мнению, открыто и возбуждающе воздействовали на сексуальную неразборчивость. Танцы они относили к азиатским оргиям с их типичной джазовой «негритянской музыкой». (Следует отметить, что и Сталин, который в глазах нацистов был марксистом и азиатом, придерживался такого же мнения в отношении современной музыки и танцев.)
«Чай и танцы» — в их понимании модернистский синдром, связанный с дегенерацией современной музыки и современного искусства. Картина с таким названием была представлена на выставке «дегенеративного искусства» в 1937 году в Мюнхене. Тема эта нашла свое отражение и в газетных публикациях СА.
Реальность, однако, в отдельных случаях заставляла нацистских боссов вырываться из когтистых лап идеологии. Танцы «богинь любви» на Павлиньем острове под Берлином и выступления лучших танцевальных ансамблей, в том числе и народных, в крупнейших городах не очень-то увязывались с вышеприведенной критикой. Даже Йозеф Геббельс устроил в июле 1936 года подобное мероприятие, на котором присутствовало около 3 тысяч гостей. Точнее, этот вечер устраивался для того, чтобы произвести должное впечатление на иностранных гостей и участников Олимпийских игр, проводившихся тогда в Берлине (министр пропаганды играл роль радушного хозяина). В то же время он принял меры, чтобы об этом в прессе ничего широко не сообщалось. В своем роскошном имении в Шваненвердере он довольно часто устраивал подобные вечера, не приурочивая их к каким-то международным конгрессам или другим событиям. Не заметили мы пуританской простоты и на различных праздничных мероприятиях, например на ежегодных балах для прессы. Не отказывались и от азартных игр даже во время войны. К слову говоря, объявление о поиске подходящего кандидата на должность крупье было помещено в местной газете НСДАП в Карлсруэ. Это мало увязывается с арийскими взглядами упомянутого выше «медведя» из СА.
В целом же нацистское руководство и в особенности Адольф Гитлер старались, по крайней мере открыто, вести себя скромно и придерживаться установленной ими же морали. Эта буржуазная мораль способствовала направлению деятельности против врагов рейха. Нацистское мировоззрение и вытекающая из него культура формировали пуританский моральный идеал, соответствующий их собственной концепции. В результате нацистская революция могла призывать к традиционализму и к добрым старым временам, обеспечивая в то же время необходимый характер действий, жизненно важных для динамики нацистского движения.
Фридрих Иоахим Клен
Сентябрь 1932 года! Старая система еще всевластна, важные персоны держат себя с большим достоинством, восседая в своих кабинетах, полиция полностью контролирует положение. И мы еще не выдвигаем лучших из нас на передний план. Пока мы хотим, чтобы республиканские деятели почувствовали шаткость своих позиций, и вместе с тем показать, с какой глубокой верой мы ждем наступления новой эры — эры Адольфа Гитлера.
Подразделения СА пока занимают выжидательные позиции. Но вот однажды мы были собраны на митинг в зале заседаний в своей провинциальной столице.
Нам было запрещено направляться туда сомкнутыми колоннами. Стоило собраться группке из четырех-пяти человек, шедших к месту сбора, тут же на патрульной машине появлялась полиция, которая без предупреждения пускала в ход резиновые дубинки.
Пение было запрещено.
Несение знамен было запрещено.
Использование грузовиков, частных автомобилей, мотоциклов и других средств передвижения было запрещено.
Сбор подразделений СА около зала заседаний также был запрещен. На улицах стали собираться толпы людей. Однако в тот день они не осмеливались выкрикивать в наш адрес оскорбления или плеваться, зная, что могли быть за это биты.
Они решались нападать только на одиноких штурмовиков в подворотнях и на пустынных улицах. Патрульные машины полиции носились по булыжным мостовым, время от времени освещая фарами людей, шедших в сторону зала заседаний.
Полиция в случае столкновений не собиралась защищать нас от коммунистов, прятавшихся в засаде.
Зал заседаний, вмещавший до 7 тысяч человек, был разукрашен плакатами и флажками в пределах дозволенного полицией, не допускавшей никаких выпадов против республики.
В середине зала в довольно большом прямоугольнике оставались свободные места. Справа и слева от него задолго до начала митинга уселись родственники штурмовиков с женами и детьми, а также люди, видевшие в СА силу и надежду на установление лучшей жизни в отечестве.
В порядке исключения полиция разрешила, наконец, отрядам штурмовиков построиться около здания. Но как и обычно, в тот день начальник полицейского патруля, некий оберлейтенант Краут, проигнорировал это указание и попытался воспрепятствовать построению. Так что потребовались многочисленные звонки в полицейское управление, чтобы решить этот вопрос в нашу пользу.
Только после этого раздались приказы наших командиров. Тут же была выстроена колонна по четыре человека в ряд, над первыми шеренгами взвились знамена.
Строем штурмовики намеревались войти в зал и занять оставленные для них места под звуки «Баденвейлеровского марша». Боковые двери при этом, однако, открыты не были.
Знаменосец попытался урезонить оберлейтенанта полиции, но тот стоял на своем. Их разговор перешел на повышенные тона. Когда же полицейский офицер попытался было отдать распоряжение об аресте знаменосца, тот громко скомандовал: «Заходи!»
Стоявшая в ожидании колонна двинулась ритмичным твердым шагом, так что полицейским пришлось отступить. При входе штурмовиков в зал музыка замолкла, все сидевшие поднялись и стоя приветствовали вошедших. Глаза людей блестели, у многих навернулись слезы умиления. Это ведь маршировала новая Германия. Это Древняя Германия просыпалась, видя в нас людей, которые защитят народ и обеспечат ему лучшее будущее.
Раздались шутки, и раздражение в отношении полиции улетучилось. Какое нам было дело до этих людей, стоявших на своих местах со сконфуженными лицами, пытавшихся сохранить прогнившую государственную систему. Скоро мы и вообще забудем о них, поскольку им предстояла ликвидация. Германия проснется от долгого сна!
Послышались новые команды.
Знаменосец поднялся на широкую трибуну. Он пристально посмотрел на собравшихся. На мероприятиях подобного рода критика в адрес существующей системы не разрешалась. И все же лидер штурмовиков не смог удержаться от нанесения мгновенного укола, глядя на присутствовавших полицейских чинов. Он сказал, что мы, национал-социалисты, не можем представить себе, что люди, носящие ныне зеленую форму и призванные оберегать порядок и мир, называющие себя полицейскими и на деле защищающие только своих единомышленников, сохранят свое положение в будущем рейхе. Как только свастика украсит фронтоны домов, эти зеленые фантомы и их террор исчезнут.
Прежде чем полицейские поняли смысл сказанного и публика разразилась аплодисментами, знаменосец обратился к штурмовикам с такими словами:
«Вы состоите в рядах СА не только в эти годы борьбы и несения своих обязанностей, но и останетесь штурмовиками на всю жизнь. Вся духовная и физическая энергия, которой вы располагаете, все ваше время и силы, даже сама жизнь принадлежат народу, отечеству и фюреру. Дадим же в этом клятву! Внимание!»
Все присутствовавшие в зале встали. А штурмовики произнесли слова клятвы в верности и лояльности громко и отчетливо. Затем знаменосец развернул знамя, и штурмовики, дотронувшись до него руками, скандировали: «Даю торжественное обещание фюреру!»
Незабываемое мероприятие закончилось пением «Хорст Вессель» и «Германия».
Всю ночь на улицах рычали двигатели патрульных машин. Полицейские подразделения были приведены в состояние повышенной готовности.
Штурмовики стали расходиться по домам. Горячих голов хватало и не только среди нас, но всем было ясно: нападение хотя бы на одного штурмовика не останется безнаказанным.
После этого митинга наш лидер покинул отряд, уехав по другим делам, но каждому из нас было ясно: отдельная личность — ничто, идея же — все.
(Фридрих Иоахим Клен, командир 138-й штурмроты. Серьезное и веселое из жизни
штурмовиков. Лейпциг, 1934.)
Курт Масман
Однажды мы проводили митинг в рабочем предместье. Мы — это студенты-национал-социалисты.
Зал заседаний был небольшой. Одно из подразделений СА было выделено для его охраны. В девять тридцать ожидался подход еще одного подразделения СА для предупреждения нападок со стороны коммунистов.
В восемь часов гигант Ширмер, который должен был выступать, засучил рукава рубашки и с довольным видом поплевал на ладони размером с добрую сковородку. Он три года прожил в России и был знаком с тамошними порядками. Возвратившись в Германию, стал национал-социалистом, как говорится, до мозга костей, из тех, кто вгонял буржуазию в дрожь словом «социализм» в разговоре о национал-социализме. Он был отличным парнем! Человеком, которому можно было доверить все свои деньги и который скорее умер бы от голода, чем истратил.из них хотя бы пфенниг.
Рассказывали, что он был даже представлен фюреру. Рослый, неуклюжий малый, никогда обычно не лезший в карман за словом, стоял перед ним в оцепенении, тер кулачищем глаза, а потом промямлил: «Добро... Адольф Гитлер...» — и пожал ему руку. И тут же, придя в себя, густо покраснел, выпрямился во весь свой рост, отсалютовал и отошел строевым шагом с широкой улыбкой на лице...
Но вот он прошел сквозь гомонящую толпу и уселся напротив трибуны.
Сложилась удивительная ситуация. В течение получаса не стихали шум и гвалт. Однако никаких явных взаимных оскорблений не было. Тогда Ширмер, этот медведь, вышел к трибуне, скрестил ручищи и с улыбкой взглянул в зал, обстановка в котором была довольно накаленной.
И улыбка его возымела действие. Гвалт постепенно стих, уступив место ожиданию.
В девять тридцать Ширмер ухватил графин с водой, приложил его ко рту и сделал большой глоток, выплюнув затем воду в стакан, стоявший рядом с графином. Взяв стакан, он искусно выплеснул его содержимое на голову мужчины, сидевшего в первом ряду и все время что-нибудь выкрикивавшего, провоцируя собравшихся в зале. После этого Ширмер решительно и громко провозгласил: «Тихо! Я буду говорить!» В зале тут же установилась тишина.
Говорил он простыми, ясными словами на языке, на котором собравшиеся рабочие изъяснялись ежедневно. И они стали внимательно его слушать.
Вдруг посреди зала, где стоял нестихающий шум, на стул вскочил небольшого роста еврей с толстыми очками в роговой оправе на мясистом носу и высоким фальцетом евнуха стал возра жать Ширмеру.
«Медведь» только махнул рукой и продолжил свою речь, возвысив голос, эхо которого, отражаясь от стен, заглушило вяканье еврейчика.
Но тот не отступал от своей цели сорвать митинг, снова и снова что-то выкрикивал, ожесточенно жестикулируя руками.
Ширмер, говоривший о народной судьбе, сделал паузу, во время которой стали слышны выкрики маленького еврея: «Рабочие! Пролетарии! Ваш фронт — международный пролетариат! Ваше...» Дальнейшие его слова были неслышны. Ширмер, спустившийся в зал, прошел сквозь плотное кольцо штурмовиков и направился к оратору, лидеру коммунистов. Еврей прервал свое выступление на полуслове, спрыгнул по-обезьяньи со стула и, хотя находился в окружении 350 своих товарищей, отошел назад. Ширмер пожал плечами, но на лице его появилось зловещее выражение. И он прорычал, обращаясь к залу:
— Рабочие, посмотрите на эту гадину, приведшую вас сюда, и посмотрите на меня. Я такой же рабочий, как и вы! Я тружусь руками, как и вы. Разве вы с ним, а не со мной?
Немного оправившийся от страха еврей прокричал:
— Товарищи, он хочет нас спровоцировать!
Далее Ширмер говорить не мог из-за поднявшегося гвалта. С хмурым выражением лица он возвратился на трибуну, откуда продолжил свое выступление.
Маленький еврей вновь вскарабкался на стул. У него конечно же было основание опасаться, что его товарищи могут подпасть под влияние оратора, и дал сигнал на прекращение митинга.
— Пошли! — завопил он. — Да здравствует Москва! Выходите все!
Сразу же после этого в зале послышались крики, какие-то резкие шумы, удары и возбужденные голоса.
Ширмер, оставшись на трибуне, несколько раз крикнул «Германия!», перекрыв поднявшийся гвалт. «Германия! — это слово прозвучало как зов трубы. Я не знаю, входило ли оно в канву его выступления или же было брошено в зал подобно призыву. Во всяком случае, оратор тут же мощным прыжком спрыгнул с трибуны в зал.
В этот момент главная входная дверь открылась, и в зал буквально ворвался второй отряд штурмовиков. Маленький еврей, минуту назад похожий на несчастного Наполеона, опять было взобрался на стул, да так и застыл как изваяние. Ширмер, раздававший удары направо и налево, приблизился в сопровождении нескольких штурмовиков к людям, окружавшим еврея. Артистичным движением тот спрыгнул со стула, пробежал, как ласка, по залу, лавируя среди возбужденной толпы, и выпрыгнул из окна во двор, разбив стекла, осколками посыпавшиеся на землю.
В зале раздался взрыв смеха.
Большинство коммунистов, прежде всего самые крикуны, покинули зал через боковую дверь. Лишь небольшая кучка красных, в основном пожилые рабочие, сгрудились в углу. Сопротивление этих людей было быстро сломлено, и им разрешили выйти, больше к ним не приставая.
Зал представлял собой картину опустошения. На полу были видны следы крови, несколько стульев сломаны и повсюду мусор, как после кораблекрушения. Некоторые коммунисты, за исключением последней группы, дрались пивными бутылками.
Человек восемь штурмовиков получили самые настоящие ранения от этого оружия. На лицах многих проступала кровь, заливая глаза, так что они двигались буквально ощупью, как слепые.
Несколько коммунистов лежали неподвижно на полу. Когда медики штурмовиков стали перевязывать их раны, пожилой рабочий с чисто выбритым лицом, упорно дравшийся до конца, раздавая удары сам и отражая удары противников, достал из кармана свой партийный билет, снял с лацкана партийный значок и протянул их подошедшему Ширмеру со словами:
— Теперь я излечен!
После того как его перевязали, он подписал бланк заявления о вступлении в национал-социалистскую немецкую рабочую партию...
Представители мелкой буржуазии жаловались на «примитивизацию политики», заявляя, что такие методы, когда люди пробивают друг другу голову, в Германии, мол, не приживутся.
Они не представляли себе, что было поставлено на карту. Борьба за души немцев и за новую Германию велась всеми способами, включая даже драки на митингах, подобных описанному выше.
Мы, студенты-национал-социалисты, не ходили в рабочие кварталы, дабы не получить там головомойку ни за что ни про что. Не старались мы приобрести и лишний десяток голосов на предстоявших выборах, когда цель не оправдывала средства. Мы в основном ограничивались проведением не столь опасных вечерних диспутов академического плана.
И все же мы боролись за немецких рабочих. Мы хотели помочь им найти свое место в национальном движении.
При этом приходилось пользоваться кулаками и даже ножками стульев, чтобы устранить некоторых лидеров различных партий и организаций вместе с их охраной, пытавшихся встать между нами и рабочими.
(Сборник документов о жизни немецкой молодежи в период с 1914-ro по 1934 год / Сост. Берт Рот. Лейпциг, 1934.)
Ханс Андерлан
«Семья...» — начал говорить Вернике, не зная, что сказать дальше. «Если присутствующие сейчас начнут смеяться, — думал он, — тогда я отойду от этой темы. Ведь мне же нечего сказать по этому вопросу». Все смотрели на него. На лице лидера штурмовиков застыло холодное выражение гнева и презрения. Эти прошедшие в молчании минуты, казалось, напрягли нервы до предела, стуча молоточками в висках.
— Семья нас не касается, — прозвучал голос из аудитории, дойдя до его сознания. — Мы — штурмовики, мы исполняем наши обязанности, мы — национал-социалисты, а все остальное нас не интересует.
В какой-то момент заявление это казалось вполне обоснованным. Лидер штурмовиков поддержал сказанное, добавив: «Конечно же все прочее нас не касается». Но это же было неверно. Ведь тот приставал к нему, задавая сотни раз один и тот же вопрос: «Есть ли конец службе штурмовика?» Вернике продолжал молчать, переминаясь с ноги на ногу, неуверенный в себе. И вдруг перед ним в его сознании появилось бледное, залитое слезами лицо жены, говорившей неоднократно: «Чем я должна накормить ребятишек?»
По всей видимости, собравшихся одолевали такие же видения. Вернике почувствовал, как кровь прилила к его голове. «Стало быть, тебе нечего сказать, — подумал он. — Тогда садись».
Лидер штурмовиков не сказал более ничего, но произнесенные им слова били как молот, как удары хлыста, вызывали чувство стыда.
Штурмовик Дитрих, которому было предложено выступить, вышел вперед и сказал:
— Семья — наиболее важная ячейка государства. Тот, кто разрушает семью, замахивается на благополучие государства. Национал-социализм возродил семью и поставил ее на должное место. Нам не нужен мелкобуржуазный идеал семьи с его диванной психологией и ходячими манекенами, с деградацией женщин и изнеженностью детей. Мы знаем, что жене приходится нести тяжелую ношу. Национал-социалист должен быть рядом с ней, поскольку она протягивает ему руку помощи. Жена – это товарищ, боевая подруга.
Все, что он говорил, было просто и понятно. Все хорошо понимали его, даже Вернике, в сознании которого снова и снова болезненно отдавались слова жены.
— А как было раньше? — спросил лидер штурмовиков, в глазах которого все еще сверкали гнев и презрение.
Отто Денниг, хотя вопрос и был обращен не к нему, встал и начал говорить:
— В моем отряде был только один женатый штурмовик, остальные все — холостяки. Так вот, его молодая супруга знала нас всех, и, если у кого-то возникали трудности и негде было приткнуться, ему стоило только прийти к ним домой, и тогда все заканчивалось благополучно. Но вот на стало время, когда ее муж не бывал дома целыми вечерами в течение нескольких недель. Мы тогда разъезжали по деревням на мотоциклах. Мы старались прикрывать один другого на митингах и в пути, но ведь противник устраивал засады, поэтому все было возможно.
Молодая новобрачная стояла у окна каждый вечер, дожидаясь нашего возвращения. Порою мы появлялись только на рассвете, и всегда мы видели издали огонек в окошке, ставший для нас своеобразным символом. Прежде чем разойтись по домам, мы некоторое время проводили в маленькой кухоньке, рассказывая смешные истории и приходя в себя.
Однажды наши противники устроили на дороге засаду. Заняв отличные позиции, они значительно превосходили нас. И нам ничего не оставалось, как ретироваться. Сев опять на мотоциклы, мы стали спускаться с возвышенности в долину. У одного из наших мотоцикл заглох у самого ее подножия, но мы заметили это, только отъехав несколько дальше. Когда мы возвратились, он лежал без сознания под своим мотоциклом и умер по пути в больницу, не приходя в сознание. Это был как раз муж той молодой женщины, которой нам пришлось сообщить это печальное известие. Нам всем было весьма тяжело видеть ее безутешное рыдание, так как она очень его любила. Но она даже не спросила, почему это произошло.
Потом она возвратилась к своим родителям, так как у него, кроме нее и нас, никого не было. Когда в 1933 году мы проводили большое факельное шествие, она неожиданно появилась в городе и, подойдя к месту нашего сбора, поздоровалась с каждым в отдельности. Получив команду на движение, мы пошли строевым шагом к центру города. Проходя мимо нее, увидели, что она улыбается. Все повернули голову в ее сторону, как при прохождении мимо большого начальника, стараясь не показать вспыхнувшие эмоции. Такой была эта молодая семья, и я тогда же поклялся себе: никакого мелкобуржуазного брака и пустого времяпрепровождения на мягком диване с безразличным отношением к происходящему в мире. Девушка, на которой я женюсь, должна быть похожа на жену нашего товарища. Вот то, что касается меня. А жениться я собираюсь в следующем месяце...
Все им сказанное не имело никакого отношения к идеологии и воспитанию. А может, и имело?
Лидер штурмовиков кивнул Отто Деннигу, сказав: «Благодарю!» Касалось ли это рассказанной истории или сообщения о предстоявшем бракосочетании? На этом он, видимо, собирался закончить дискуссию. Для Вернике услышанного было вполне достаточно, однако дискуссия продолжилась. А он подумал:
«Вот как обстояли дела раньше, теперь же все стало проще. Жизнь и здоровье не поставлены более на карту, только комфорт. Что остается, так это внутреннее чувство долга, и у кого этого нет, тот не с нами. Некоторые дали слабину под воздействием родственников, плюшевого дивана и личного комфорта. Или же из-за влияния жены, которая держит ушки на макушке и которая беспокоится по ночам, не желая оставаться одна.
По вечерам каждый устраивается поудобнее в кресле, вытягивает ноги и отдыхает с мыслью: «Наконец-то я дома». Такое, однако, не должно стать самоцелью и мировоззрением. Кратковременный отдых должен служить накоплению энергии для новых боев и движения вперед...»
Можно ли найти такое поле деятельности, где могли бы участвовать жены и молодые женщины, где каждый был бы знаком с каждым? Тогда у некоторых может появиться и иное отношение к делу. И вот три-четыре человека высказали такое пожелание. Остальные присутствующие только кивали в знак согласия, а один из них тут же выдвинул программу: загадывание шарад, игра в «возвращение домой на рассвете», исполнение боевых песен...
Отто Хальман сказал ухмыляясь:
— Размахивание знаменами, патриотические речи, а затем аплодисменты. Не так-то просто все это, парни. Ваше предложение звучит подобно тусклым репликам каких-нибудь завсегдатаев кегельбана. Если уж что-то делать, то с понятием и чувством, во взаимосвязи с другими мероприятиями. Скажем, после обеда занятия спортом, а по вечерам — культурный досуг, ответственность за проведение которого следует возложить на штурмовика Дитриха. Тогда мы и увидим, как следует понимать указания фюрера об интеллектуальном развитии.
— Слушаюсь, шеф. Программу представлю послезавтра к вечеру, — ответил тот на одобрительный кивок лидера.
(Андерлан Хане. Противник установлен! (Боевые эпизоды из жизни СА.) Мюнхен, 1937.)
Людвиг Леонхардт
«Понимая необходимость обновления народа, национал-социализм рассматривает семью в качестве основы государства. Чтобы понять важность этого положения и правильно его оценить, следует более подробно ознакомиться с концепцией «семьи». Говоря о семье, мы имеем в виду не только родителей и детей. К семье, в истинном понимании этого слова, относятся не только те, кто носит одну фамилию, владеет общей землей или другим имуществом. Обычные родственные отношения также не исчерпывают концепцию. Семья включает в себя все духовное и физическое, родовое, присущее определенному кругу лиц. То, чем мы стали, чего достигли, не является нашей собственной заслугой; в конечном итоге этим мы обязаны нашим родителям и всем предкам, неся в себе их наследие. Короче говоря, мы обязаны всем этим тем духовным ценностям, которые нам переданы и которые мы передадим нашим детям и детям наших детей. И все вышеназванное относится к семье, значение которой в жизни нации всецело признается новым государством. Мы всегда должны иметь в виду, что не являемся конечным звеном в сложной цепи наследственности таланта и способностей и что мы обязаны передать это дальше в чистом и неиспорченном виде для продолжения того, что мы называем семьей, и стремиться к улучшению этой наследственности с тем, чтобы немецкий народ мог успешно развиваться, сплачиваясь семьями.
Совершенно ясно, что в этом смысле на каждом из нас лежит громадная ответственность. Так же как мы не можем допустить упадка и гибели этой великолепной наследственности, а вместе с тем и нанесения ей вреда, мы должны стремиться к преодолению, искоренению, а то и уничтожению всего плохого и мешающего. Каким образом у отдельного индивидуума должно появиться четкое понятие о его ответственности перед народом? Может ли он постичь это без точного знания своей наследственности и физического состояния и, более того, без осознания собственного существования и бытности своих предков? Конечно же нет! Тот, кто живет только одним днем, кто индифферентен к своим корням и своему происхождению, кто не осознает важности слов «предок» и «потомство» в их глубоком понимании, не может считаться ответственным членом народного сообщества.
Поэтому пусть каждый начнет с изучения своего рода. Это потребует большой работы, в особенности в тех семьях, где нет никаких записей о родословной, но работа эта должна быть проделана. Если мы хотим быть честными, то должны исходить из того, что наша информация окажется адекватной действительности только в немногочисленных инстанциях, так что получить истинную картину не так-то просто. Как ни странно, многие люди даже не помнят, какого цвета глаза у их родителей, братьев и сестер, не говоря уже о дедушках и бабушках, и не знают, какое положение в обществе они занимали. В связи с этим каждый из нас должен поставить перед собой задачу собрать как можно больше информации о своей семье и предках, чтобы выяснить, откуда он вышел...
(Леонхардт Людвиг. Бракосочетание и расовые основы. Справочник для намеревающихся создать молодую семью. Мюнхен, 1934.)
Герман Пауль
Возвращаюсь опять к вопросу о генеалогии. Установить ее возможно только в случае единобрачия — моногамии, как основы создания семьи. Отсюда же проистекает и выявление четко различимых наследственных биологических корней рода. Свободная любовь не дает возможности проведения такого исследования, поскольку позволяет мужчине менять своих сексуальных партнерш, что может происходить довольно часто, в результате чего установление биологических корней становится сильно затруднительным, а то и просто невозможным. При свободной любви взаимное влечение вызывается эротическими чувствами и оплодотворение яйцеклеток происходит совершенно случайно, тогда как при моногамии сочетание биологических наследственных корней позволяет добиваться продолжения человеческого рода путем тщательного отбора этих корней, обеспечивая тем самым биологическую селекцию.
Биологические исследования показали, что если оба родителя или хотя бы один из них являлись носителями низких биологических качеств, то весь такой род был обречен. Некоторые индейские племена в Америке и представители народности зеро в Швейцарии рассматриваются ныне как дегенераты, вследствие как раз инфильтрации в них индивидуумов, стоящих на более низкой ступени развития.
С другой стороны, нам известны многочисленные примеры семей, в которых сохранение родовых традиций дало здоровье и обладающее высокими человеческими качествами поколение. Стоит упомянуть хотя бы клан Иоганна Себастьяна Баха из Тюрингии, пример которого может служить доказательством чрезвычайной важности поддержания хорошей биологической наследственности.
Таким образом, семья является наиболее важным инструментом евгеники. Следует отметить, что эта концепция идентична христианскому положению о «религиозно-моральной семье», которое покоится на двух столпах — «добрачной воздержанности» и «супружеской верности».
Некоторые мыслители задаются вопросом: везде ли на земном шаре люди делают свой брачный выбор, исходя из биологических принципов? Можно без труда доказать, что многие мужчины никогда ничего не знали о законе наследственности и зачаточной плазме. А проституция во все времена спокойно уживалась между понятиями «добрачной воздержанности» и «супружеской верности». Так что человечество давно бы уже оказалось на грани гибели, нарушая вышеупомянутые законы.
Проказник Эрос никогда не оставлял ему времени задуматься о законе наследственности.
А теперь послушаем, что говорит врач:
— Такие высказывания не совсем корректны, так как можно легко установить, что религиозные, этические и экономические связи, при которых люди жили еще до периода индустриализации, как часто говорится, «в добрые, старые времена», заставляли людей делать брачный выбор. Естественно, люди могли и не знать о биологической силе этих связей, но это не снижало их эффективности.
Давайте пока возвратимся к истокам человеческой культуры.
Внедрение моногамии, то есть отход от беспорядочности, неразборчивости половых связей и принадлежности всех всем, означало начало зарождения наследственности. Более того, это свидетельствовало, образно говоря, о связывании по рукам и ногам и обуздании естественного влечения друг к другу различных полов — мужчин и женщин.
Благодаря этим ограничениям человек стал выше чисто животных инстинктов и поднялся до морального счастья. Изменилось и положение женщин в качестве объектов мужских вожделений, в результате чего женщина стала равноправным партнером в браке.
Вместе с тем появились и такие понятия, как доброе имя женщины, ее достоинство и материальное благополучие.
Следовательно, моногамия стоит у самых основ нашей культуры. Она привела к укреплению семейных уз и возникновению морали. Этика и нравственное поведение людей помогали им преодолевать суровые условия жизни, обеспечивая хорошее здоровье и красоту. «Хорошая мораль» требовала чистоты сексуальных отношений, не допуская проституции в тех размерах, которые могли бы отрицательно сказаться на благополучии народа, по крайней мере в рассматриваемый период времени.
Хорошей моралью для женщины считалось наличие нескольких детей. Бездетная замужняя женщина оценивалась гораздо ниже, как и женщина, у которой был и выкидыши или которая рожала больных, уродливых детей.
Уже в прежние времена родители, вне всякого сомнения, придавали большое значение не только морали, но и материальному положению своих детей, испытывая громадное чувство ответственности за будущее поколение. Мужчина, который был не в состоянии прокормить жену и нескольких детей, был вынужден отложить на некоторое время женитьбу или же рассчитывать на приданое будущей жены.
Другими словами, бракосочетание происходило в основном исходя из имущественного положения. Однако в те дни, когда не было акционеров и различных финансовых организаций, собственность принадлежала каждому конкретному человеку, находясь в прямой зависимости от его способностей. Капитал еще не работал отдельно от владельца. В результате материальное состояние человека определялось либо его ловкостью и умением, либо наследством, полученным от родителей. Увеличение и сохранение собственности зависели только от индивидуальной способности того или иного лица. Собственность, таким образом, имели семьи, обладающие необходимыми опытом и умением. И тот, кто вступал в брак с членами таких семей, обретал биологическую наследственность самого высокого уровня.
А вот каково мнение профессора истории:
— Система гильдий прекрасно зарекомендовала себя и в биологическом плане. Членство в какой-либо гильдии предполагало наличие определенного профессионализма. Для гильдий это было естественным явлением. Браки, как правило, заключались между членами той же гильдии и несколько реже — с представителями другой гильдии. Это давало молодоженам некоторую гарантию счастливой жизни. Вместе с тем обеспечивалась также и передача хорошей биологической наследственности.
Не случайно музыкальные способности упомянутого нами Баха культивировались в его роду в течение двух столетий благодаря именно системе гильдий. Предоставим вновь слово врачу:
— Для упрочения зависимости людей друг от друга в буржуазном обществе была разработана концепция чести. Вступая в брак, представитель буржуазии устраивал свои дела таким образом, чтобы жить независимо от других. Он прилагал все усилия к тому, чтобы добиться уважения к себе и своей семье со стороны горожан — таких же бюргеров. Поэтому и подыскивал себе жену в состоятельных семьях, получая в результате вступления в брак благополучную биологическую наследственность.
Ситуация значительно изменилась в результате экстенсивной индустриализации и появления марксистского учения, особенно в послевоенный период.
Благодаря общественному благоденствию значительное число людей перестало заботиться о материальном положении своих детей. Если родители не могут или не хотят обеспечить жизненные потребности детей, этим занимаются агентства по организации быта населения. Это в особенности касается тех случаев, когда у молодых людей нет оснований гордиться своей биологической наследственностью и тем более иметь собственных детей. Хорошо известно, что дети-уродцы чаще всего появляются в неблагополучных семьях.
По результатам исследования, проведенного в 1928 году, в благотворительной школе Штутгарта учились ребятишки из семей, имевших более четырех детей (в среднем 4,6). Вместе с тем в семьях среднего класса этот показатель составлял 2,3, а в целом по городу — 2,32.
Приведенные цифры свидетельствуют о серьезном кризисе в жизни немецкого. народа в рассматриваемый период времени.
(Пауль Герман. Расовая гигиена немцев: Пособие по вопросам наследственности, евгеники, семьи, рода, расы и народности. Гёрлиц, 1934.)
Адольф Гитлер
Пока мы сохраняем здоровую мужскую расу — а мы, национал-социалисты, будем этого придерживаться, — мы не будем создавать женские батальоны смерти и женские отряды снайперов. Ибо это не означало бы равенства прав, а лишь сокращение прав женщин...
Женщинам предстоит решать неограниченный круг проблем. Для нас женщина всегда была лучшим товарищем в работе и жизни. Мне часто говорили: «Вы намереваетесь лишить женщин профессии». Ничего подобного. Я хочу лишь создать широкий спектр возможностей, чтобы женщина принимала участие в создании своей семьи и могла иметь детей, ибо тем самым она приносит наибольшую пользу нашему народу! ..
Если, скажем, какая-то женщина стала преуспевающим юристом, а в соседнем доме живет мать с пятью, шестью, семью детьми, здоровыми и крепкими, хорошо воспитанными, то с точки зрения максимальной пользы для народа я отдал бы предпочтение женщине, родившей детей и поставившей их на ноги и тем самым обеспечившей будущее нации.
(Из выступления перед национал-социалистской женской организацией.)
...Так называемое обеспечение равных прав для женщин, с требованием которого выступает марксизм, на самом деле не обеспечивает этих равных прав, а только приводит к их потере, поскольку ставит женщин в подчиненное положение в той или иной сфере деятельности. В результате этого женщина попадает в ситуацию, нисколько не укрепляющую ее позиции по отношению к мужчинам и обществу, а только их ослабляющую...
Будучи мужчиной, я сгорел бы со стыда, если бы в случае войны хоть одна женщина попала на фронт. У женщины есть собственное поле боя. Производя на свет ребенка, она ведет битву за всю нацию. Если мужчина — стоит за народ, то женщина — за семью.
(Из выступления на национал-социалистском женском конгрессе.)
Альфред Розенберг
Эмансипация является одним из первых требований поколения женщин, стремящихся сохранить народ и расу, а также основы культуры от упадка.
Период викторианства и «романтичной девичьей жизни» закончился безвозвратно. Нынешние женщины живут жизнью всего народа. И для них должны быть открыты все возможности для получения образования. Как и мужчины, они должны заниматься ритмикой, гимнастикой и спортом, чтобы получить физическую закалку. В нынешних социальных условиях они не должны встречать никаких препятствий в области профессиональной подготовки (при этом необходимо обратить внимание на более полное соблюдение закона о защите материнства). Вне всякого сомнения, усилия тех, кто способен обновить нашу нацию, отбросив чуждые нам марксистские догмы, должны проложить путь к социальному порядку, при котором молодые женщины не станут более тратить свои силы (как это имеет место ныне) на рынке труда, поглощающем их основную энергию. Следовательно, все возможности для развития женской энергии и способностей должны быть открыты. При этом, однако, должна быть ясность по такому вопросу, что только мужчины должны быть и остаются судьями, солдатами и правителями государства.
(Розенберг Альфред. Миф ХХ века.)
Многим может показаться соблазнительной идея возврата наших женщин и девушек к работе на прялке и ткацком станке. Вообще-то это вполне естественно. Такой поворот дел надлежит иметь в виду. Женщинам и девушкам Третьего рейха следовало бы взяться за такой труд.
(Фёлькишер беобахтер. 1936. 2 февраля.)
Йозеф Геббельс
Миссия женщины состоит в том, чтобы быть прекрасной и приносить на свет детей. И это не так уж и грубо и несовременно, как звучит. Женщина, как птица, прихорашивается для своего самца и несет для него яйца. Самец же берет на себя заботу о добыче пищи и защите гнезда, прогоняя врагов.
(Геббельс Иозеф. Михель: Судьба немцев в дневниковых записях.)
После выступления хора заместитель фюрера, имперский министр Гесс, взял слово и был горячо встречен собравшимися.
Свою речь он начал с замечания, что в Германии свершившимся фактом стало почетное место женщины как матери, верного товарища своего мужа и равноправного члена народного сообщества. Затем он кратко остановился на взглядах о немецкой женщине, распространенных за границей, и сравнил зарубежную концепцию женщины с тем типом женщин, который должен возникнуть в новой Германии.
— Мы понимаем тот тип женщины, который остальной мир хотел бы иметь у себя, но там не понимают женщин, которые нам подходят в большей степени. Это не тип Гретхен (героини произведения Гёте «Фауст»), которую иностранцы воспринимают как ограниченное, малоинтеллектуальное создание, но женщина, способная в интеллектуальном отношении стоять рядом со своим мужем, поддерживая его в борьбе за существование, которая делает окружающий его мир прекрасней и богаче. Таков в настоящее время идеальный тип женщины для немецкого мужчины. Более того, такая женщина должна быть способной стать матерью.
К одному из самых больших достижений национал-социализма относится то, что он сделал возможным для значительно большего числа женщин, чем это было раньше, стать матерями. И они становятся матерями не потому, что так угодно государству, и не потому, что так хотят их мужья. Это происходит главным образом вследствие их собственного желания принести на свет здоровых детей, сделав их достоянием нации, и тем самым внести свой вклад в дело ее сохранения.
(Выдержка из стенограммы массового митинга национал-социалистской женской организации в берлинском зале Дойчланд-Холл // Фёлькишер беобахтер. 1936. 27 мая.)
Корреспондентка лондонской газеты «Дейли мейл» в канун Троицы нанесла визит Магде Геббельс, назвав ее потом «идеальной женщиной Германии». Она хотела узнать как можно больше подробностей о положении женщин в новой Германии. Фрау Геббельс рассказала своей посетительнице, что материалы, печатающиеся в Англии об отчуждении немецких женщин от работы, преувеличены и полны предубеждения. Немецкая женщина не может работать только в трех профессиях: на военном поприще (как это принято во всем мире), в управлении государством и в юридической практике.
Оказавшись перед выбором между замужеством или карьерой, немецкая девушка отдает предпочтение браку, так как это самое лучшее, что может быть в жизни женщины. По словам английской журналистки, фрау Геббельс сказала ей:
— Я стараюсь сделать немецкую женщину еще прекрасней.
(Фоссише цайтунг. 1933. 6 июля.)
Брунсвик, 31 мая. Лидер местной эсэсовской группы Йеккельн выступил на собрании членов НСДАП с критикой «моды на блондинок». Светлые волосы и голубые глаза еще не являются доказательством принадлежности к нордической расе. Девушка, собирающаяся выйти замуж за эсэсовца, должна полностью отвечать предъявляемым требованиям. Поэтому, во-первых, она должна быть обладательницей имперской спортивной медали. Многие люди, даже сегодня, не могут понять смысла этого требования. А суть его в том, что Германии нужны не те женщины, которые могут лишь красиво танцевать во время пятичасового чая, а те, кто может доказать хорошее состояние своего здоровья, принимая участие в
занятиях спортом.
— Копье для метания и трамплин более полезны для поддержания здоровья, чем губная помада, — добавил он в заключение.
(Франкфуртер цайтунг. 1937. 1 июня.)
Недавно в одной из газет мы прочитали заметку о девичьих лагерях трудовой службы. Она заставила нас призадуматься. Вот о чем в ней говорилось:
«Обустройство девичьих лагерей должно быть простым, но выдерживаться на уровне определенных требований, поскольку целью этих лагерей является приобщение девушек к спартанскому образу жизни: отдых на подушках из сена, подъем в ранние утренние часы, когда еще холодно, простейший утренний туалет без употребления косметики, простая одежда, по возможности униформированная».
Но это уж чересчур. Мы приветствуем, что женщины должны вставать рано утром. Однако к чему «подъем в утренние часы, когда еще холодно»? Может, стоит обойтись без этого? А что касается «простейшего утреннего туалета», то имеется в виду, видимо, вода, подаваемая из колодцев или труб для орошения полей. Мы не знаем, женат ли автор статьи. Конечно, это его личное дело. Но тот, кто пишет о жизни, не должен, сидя за письменным столом, мечтать о «выносливой» расе и древних спартанцах, которые, как известно, все же различали воспитание мужчин и женщин, учитывая разницу полов и другие соображения. Нам нужны не несушки яиц, а женщины — надежные товарищи в жизни. Ведь нет ни одной женщины, которая бы полностью отказалась от косметических средств для поддержания своей красоты. И не надо путать это с продукцией, выставленной на Курфюрстендамм. (Курфюрстендамм была одной из главных улиц Берлина, на которой находились престижные магазины и фешенебельные рестораны и гостиницы. Для нацистов все это представлялось как декадентская «еврейская» культура, поэтому до 1933 года на ней устраивались многочисленные беспорядки и дебоши.)
Мы предпочитаем видеть женщин, которые в отдельных случаях прибегают к пудре, чтобы, скажем, слегка припудрить свой маленький носик, если он лоснится... Тем же, кто категорически отрицает гигиенические соображения, мы скажем, перефразируя Орфея:
Если ваше лицо лоснится как бекон,
Выполняете ли вы тем самым задачи и цели нации?
К чему нам подобные переборы?
(Ангриф. 1936. 16 января.)
Ютта Рюдигер, журналистка союза немецких девушек, провела дискуссию о задачах проекта «Вера и красота» на съезде лидеров союза гитлеровской молодежи в Хаммерсбахе 9 февраля и в имперской молодежной пресс-службе.
По ее сообщению, проект этот не является чем-то абсолютно новым для союза немецких девушек, но служит логическим шагом вперед в дальнейшем развитии этой организации. Поэтому обычная униформа девушек будет сохранена, но к ней добавлены специальные сумочки. Вместе с тем запланировано создание рабочих сообществ — секций по гимнастике, рукоделию, фольклору, международным отношениям, играм, музыке, службе здоровья и так далее. Участницы этих секций будут встречаться каждую неделю, и, кроме того, один раз в месяц станут проводиться общие собрания в форме домашних вечеров, на которых будут обсуждаться вопросы культурной жизни, а также организации и направленности личного досуга.
(Архив. 1938. Февраль. № 47.)
Департамент представителей национал-социалистской партии на предприятиях Нижней Франконии опубликовал сообщение, в котором говорилось о принятии в последнее время на работу большого числа женщин. Это привилегия, которой женщины должны гордиться и вместе с тем вести себя в истинном духе национал-социализма. В связи с этим предписывалось не брать на работу крашеных и пользующихся пудрой женщин. Женщины, курящие в общественных местах — в гостиницах, кафетериях, на улице и так далее, — должны быть уволены. Местные власти получили соответствующие указания.
(Франкфуртер цайтунг. 1933. 11 августа.)
Многодетная немецкая мать должна занимать такое же почетное место в народном обществе, как и солдат-фронтовик, так как она рискует своим здоровьем и даже жизнью для народа и отечества не менее солдат, участвующих в боевых действиях.
Такими словами руководитель союза немецких врачей Вагнер в День труда объявил по указанию фюрера об учреждении Почетного креста для многодетных немецких матерей.
В День немецкой матери в 1939 году 3 миллиона женщин впервые будут награждены почетными орденами и медалями, которые вручат партийные руководители. Такие мероприятия впредь станут проводиться ежегодно в День матери.
К этим мероприятиям следует обязательно привлекать молодежь, которую необходимо воспитывать в духе почтения и уважения к матерям. При этом матери должны быть в почете не только в этот день, а в будущем они займут соответствующее положение в общественной жизни. Молодые национал-социалисты должны выражать уважение к многодетным матерям отдачей салюта. Более того, на обладательниц Почетного креста распространяются такие же привилегии, как на ветеранов войны и мучеников национал-социалистской революции, — почетные места при проведении партийных и правительственных мероприятий, уважительное отношение в правительственных учреждениях, специальные места в трамваях, автобусах и троллейбусах. При достижении зрелого возраста им первоочередно предоставляется право размещения в домах для престарелых и в соответствующих отделениях лечебных учреждений.
Фюрер, а вместе с ним и весь немецкий народ, не только говорит слова благодарности и уважения многодетным и престарелым матерям, но и высказывает надежду, что немецкие матери и впредь будут оказывать нашему народу всемерную помощь в прокладывании пути в светлое будущее и что они оставят нам в наследство молодежь, которая вскоре возглавит небывалый подъем страны и народа...
(Фёлькишер беобахтер. 1938. 25 декабря.)
Студентки
«Студентки, к чему вы стремитесь в Третьем рейхе?», «В конечном итоге ваше место должно быть у плиты!», «Фюрер хочет, чтобы вы учились», «Интеллектуальная работа вредна для женщин!»
После прихода национал-социалистов к власти мы, студентки, постоянно слышали эти и подобные им утверждения. Нередко такие заявления раздаются и сейчас.
А ведь студентки-национал-социалистки посвящают всю свою жизнь и все свои достижения службе немецкому народу. Задачи, вытекающие из этого, естественно, возрастают.
(Фёлькишер беобахтер. 1935. 11 декабря.)
Энгельберт Хубер
В идеологическом мире национал-социализма нет места женщинам-политикам...
Нацистская теория негативно относится к женщинам-политикам. Им отводится их естественное место в семье с задачами жены и матери. Послевоенный феномен женщин-политиков достоверно свидетельствует об их весьма редких и скромных успехах в парламентских дебатах и лишении женщин их истинного предназначения.
Воскрешение Германии — дело мужчин.
(Хубер Энгельберт. Это и есть национал-социализм. Штутгарт. Унион дойче ферлагсгезельшафт, 1933.)
СОЦИАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Соответствует ли пятичасовое чаепитие требованиям нашего времени?
Немецкий народ да и все культурные люди различных стран все еще находятся под впечатлением выступления фюрера на фестивале искусств в Мюнхене. Безусловно, это выступление представляет собой весьма важное явление в современной культурно-политической жизни. Оно имеет и несомненное практическое значение. Хранители почти всех государственных и частных музеев, а также художественных коллекций снимают с обозрения наиболее одиозные творения представителей дегенеративного и патологического «искусства», помогая тем самым более правильному толкованию истинных ценностей в чисто немецком духе. Очищение «авгиевых конюшен» от работ, носящих этот западноазиатский штамп, нашло свое отражение и в литературе путем символического сожжения «трудов» еврейских писак вскоре после прихода национал-социалистов к власти. В то же время чуждое влияние в сочетании с художественной импотенцией находит еще свое отражение в такой важнейшей области искусства, как музыка. Сорная болотная трава довольно часто встречается на страницах бульварных журналов, пользующихся дурной репутацией и не понимающих значения единства в музыке, искажающих художественную интерпретацию и восхваляющих негритянскую музыку, (Подобное положение отмечается и в так называемом культурном отделе прессы, в котором начиная с XIX столетия преобладают субъективизм, сосредоточение на внутреннем мире человека и беспардонная критика всех сторон жизни.)
В фельетоне «Чай и танцы» в одной из берлинских вечерних газет 19 августа сего года как раз затрагивается подобная тематика. Однако автор его либо жил последние четыре года на луне, либо это горячее время наложило свой отпечаток на его дадаистское сознание.
Чай и танцы — это не только отличная аллитерация *, но и смешение двух понятий, которые по своей сути и в созвучии естественно и тесно связаны друг с другом, подобно словосочетаниям «дом и двор» и «чады и домочадцы». Поэтому и рассматривать их мы должны вместе, как единое целое, с тем чтобы определить их внутреннюю пустоту и ту опасность, которая заключена для нашего народа в этом международном образе культурной жизни.
* «Чай и танцы» — по-немецки «Тее und Tanz». (Примеч. авт.)
Некоторые люди полагают, что следует приветствовать обычай послеобеденного чая. Однако никто не может предписать нам, какой напиток предпочтительнее: ведь у немцев в традиции пить кофе в семье и с приятелями, употребление же чая пришло к нам из северных стран. В конце концов, это дело вкуса и, может быть, темперамента. Питье чая в пять часов пополудни передалось нам из Англии, где оно приняло дегенеративную социальную форму, и поэтому должно быть отклонено. Мы, немцы, никогда ничего не знали о пятичасовом чае. Вначале это чаепитие рассматривалось как современный образ культурной жизни, выдержанный в еврейском духе, пытавшемся скрыть тот факт, что не содержит в себе никаких ценностей и культурных форм. Строго говоря, вопрос заключается не столько в самом напитке, сколько во времени дня, выделяемом для этого удовольствия. Автор вышеупомянутой статьи предлагал перенести в Берлине чаепитие с пяти на четыре часа дня и заменить чай «предпочтительно на кофе». Следовательно, вопрос-то главным образом идет об определенной форме социально-культурной жизни, привнесенной к нам чужестранцами.
Под пятичасовым чаепитием, если оно происходит в частном кругу, понимаются светская болтовня, поглощение бутербродов, питье чая, курение сигарет лицами, сидящими вокруг своеобразного чайника на колесиках. Пятичасовое чаепитие — это, так сказать, социальное сборище, на котором культивируются сплетни. Если же взять американский обычай пить и есть стоя, то там предполагается спонтанный обмен мнениями в непринужденной обстановке, но и это — не серьезная беседа, а пустая болтовня. Ведь участники таких мероприятий вынуждены держать в руке свою шляпу, перчатки и тарелку с едой, передвигаясь по помещению. При этом в шляпу, которую держат двумя пальцами, могут запросто попасть куски съестного из тарелки, придерживаемой третьим пальцем. В таком обществе отдых и не предполагается: кресла-то не предусмотрены. Как бы то ни было, это не немецкий «обычай домашних встреч», а еврейское бродяжничество, перенесенное в салоны. Это не социально значимые встречи здравых людей, а заблудившиеся цыгане, «случайно появившиеся на паркетном полу».
В «12-часовой газете», в которой обычно помещаются статьи о спорте, театре и общественной жизни, была недавно опубликована заметка о пятичасовом чае. Автор ее писал, что такие вечера являются большим подспорьем для молодых людей в их «общественной жизни», так как там они знакомятся с новыми образцами моды на одежду, учатся «обращению с прекрасным полом» и ведению светской беседы. Приведем некоторые отрывки из таких разговоров:
— Вы часто бываете здесь, моя дорогая?
— Оркестр играет неплохо, но не идет ни в какое сравнение с тем, что я слышал недавно в Сент-Морисе!
— Я пока еще государственный служащий, но не позднее полугода буду сниматься в кино.
Пятичасовой чай подразумевал еще и наиболее важную «третью» составную часть — танцы. И что за танцы! Кто-то танцевал свинг, а кто-то знакомился с последними хитами и модными танцевальными оркестрами. В принципе это можно было бы рассматривать как безобидное препровождение времени «приличными молодыми людьми», если бы будоражащие, шумные и ничего не значащие пронзительные звуки не выдавались за «хорошую музыку». Мы приняли решительные меры, чтобы в Третьем рейхе прекратить существование газет, служащих адвокатами различных еврейских посылов, которым фюрер и весь здравомыслящий немецкий народ объявили войну не на жизнь, а на смерть, так неужели мы допустим это безобразие в сфере музыки?!
Следует отметить, что мы не имеем ничего против легкой музыки. Естественно, мы предъявляем к ней определенные требования и убеждены, что композиторы учтут их в своей работе. Более того, мы считаем, что для музыки было бы большой потерей, если специализированный интеллектуальный подход к этой области искусства побудил бы наших музыкантов и артистов рассматривать легкую музыку как нечто обыденное, второсортное и утратившее новизну, как проявление низменных вкусов, и заставил бы их сочинять что-то необычное и возвышенное в весьма сложных, требующих особой техники исполнения формах.
Конечно, виртуозная техника и большой опыт несколько принижают простоту исполнения. Поэтому
главным здесь является не доступность интерпретаций, а эффект и чувства, вызываемые творчеством. Таким
образом, с учетом этой концепции мы видим в легкой музыке (тем не менее богатой по содержанию) большую художественную задачу, которую наши композиторы выполняют с большой охотой. В зять хотя бы Брукнера, который, невзирая на международные тенденции в искусстве, сочиняет простые, непретенциозные музыкальные композиции. Это не уступка вкусам толпы, и не отражение в музыкальной форме безвкусицы современной литературы, и не какое-то хвастовство и приспособленчество. Наоборот, его сочинения пропитаны народным духом и, невзирая на свою монументальность, вплотную примыкают к народным песням и танцам.
Вместе с тем мы полагаем, что легкая музыка не является выражением примитивности в искусстве и данью дешевой сентиментальности, а отражает ритмы народных песен и танцев. Такое понимание легкой музыки не связано ни с мыслителями, ни с отрицающими мир аскетами, ни с сомнительными гениями. А создают ее композиторы и музыканты, работающие в оригинальной манере, осознающие радости мира и передающие энергию жизни сложными формами своего искусства с его эстетикой и его языком. Эта музыка не заимствована из чужеродных источников.
Легкая музыка не должна ограничиваться только использованием национальных, народных мелодий, она обязана изыскивать и развивать новые формы и мелодии в жанре народных песен и танцев. Легкая музыка нужна немецкому народу. Нельзя же слушать ежедневно только Бетховена, Баха или Генделя, да еще и непрерывно. Для этого люди ходят в концертные залы, а не в кафетерии. В конце концов, ведь существует громадная разница между просто усваиваемой легкой музыкой и грохотом барабанов, стиральных. досок, гитар, коровьих колокольчиков, трещоток и других шумовых устройств. По сути дела, это такая же разница, как между волнующими душу звуками немецкого вальса и, скажем, румбой или свингом, а если взять сравнение из другой области, то между хорошим воскресным газетным приложением и «12-часовой газетой».
Мы с удовольствием причисляем Кестенбергера, Шёнберга и Стравинского к наиболее цивилизованным и изысканным кругам музыкального искусства за рубежом. Мы, молодое поколение немцев, осознаем, что великие музыканты прошлого по-прежнему имеют для нас большое значение и мы в неоплатном долгу перед ними. Мы, наследники Бетховена, Баха, Моцарта, Гайдна и Генделя, не можем и не хотим, чтобы эти великие мастера культуры оказались жертвой дегенерации и деградации, процветающих в угоду ночным клубам больших городов и международным борделям.
Поэтому необходимо раз и навсегда искоренить глубокие идеологические основы уродливой и безобразной дегенерации. Такая постановка вопроса полностью отличается от борьбы за новый музыкальный стиль, хотя он иногда отступает от гармонии, дает ростки новой тональной чувственности, приобретая философскую окраску. В какой-то степени такая музыка отражает проявления послевоенного нигилизма и отличается свежим звучанием. «Современная музыка» объединяет оба этих феномена.
Только один из них воздействует на интеллект, а другой — на нервы. Поэтому первый может быть назван музыкой на бумаге, а второй — музыкой на нервах. В этом мы усматриваем обычное деление на духовность и телесность, характерное для западно-азиатского расового и культурного самовыражения. Но оба они не имеют никакой связи с эмоциональной жизнью. Пытаясь создать иллюзию, пользуясь создавшимся моментом, они подсовывают умозрительные конструкции вместо интуитивно появляющихся идей.
Первый тип порожден механистическим, болезненным рассуждением, который выражает себя в шумной, бессодержательной музыке. Второй тип — создание издерганных, болезненных нервов. Так что к принципиальным средствам его выражения относятся полнейшая какофония, шум и часто меняющийся ритм. Он симулирует темперамент, будучи в действительности ничем иным, как импульсивностью. Оба типа односторонни и действуют ослабляюще. Вместе с тем очевидна попытка синтезировать обе эти тенденции для продления их короткой жизни, несмотря на тенденцию к их быстрому разложению. Но эти потуги напрасны. Процесс их слияния практически невозможен.
В качестве промежуточного результата получилась комбинация перевозбужденного интеллекта с патологическим импульсом. Единственным связующим их элементом была техника исполнения. Но техника, будучи лишь внешним средством, может только связывать, но не объединять. Кроме того, «современная музыка» ведет к абсурду. Она уже изжила себя и не является более выражением чувств, а только перекликается с тем удовольствием, которое испытывает интеллект, формируя различные комбинации и воздействуя на нервы людей для достижения сенсации. Вне сомнения, такая музыка трудноисполнима, но она уже давно не является чем-то новым, потеряв свою уникальность. Однако она стремится, несмотря ни на что, быть уникальной и утонченной. Поэтому уровень такой музыки все более снижается и она погружается в ночную жизнь, протекающую при электрическом свете в атмосфере тяжелого спертого воздуха, дешевых духов и неприятного табачного запаха, хотя подобные мероприятия и проводятся «высшим» обществом.
Наряду с идеологической и общечеловеческой деградацией возникла доктрина так называемого интернационального искусства, независимого от народного духа и исторического момента. Органическая связь между художником-творцом и народом отрицается. Отрицается и тот факт, что нация и раса образуют корни любого художественного произведения, прежде всего в музыке, отрицается значение биологических предпосылок и созидательной энергии народа, снабжающей соком дерево, растущее ввысь. В результате этого художник не в состоянии создавать необходимые элементы искусства и придавать им изначально народные формы. Вот ему и приходится обращаться к художественным формам чужих народов и рас...
(Штурмовик. 1937. 18 сентября.)
К концу фестивальных дней, когда Олимпийские игры близились к завершению, имперский министр народного образования и пропаганды от имени немецкого правительства пригласил почетных гостей на летний фестиваль на романтическом Павлиньем острове.
Под командованием армейского инженера майора Хенке понтонные мосты, соединявшие остров с платформами в Грюнау, были в субботу ночью демонтированы и установлены вновь между побережьем Никольское и островом. На флагштоках, прикрепленных к мостам, развевались флаги различных государств. Светильники, установленные на сотнях парусных лодок и каноэ, отражались в темной воде Хавеля. Прибывавшие гости подпадали под очарование сказочной картины, представшей их глазам. Цепочка пажей, одетых во все белое, указывала дорогу к большому лугу. Тысячи фонарей освещали округу, мелодии, которые играл государственный оркестр под управлением Шписа и Викке, тут же подхватывал ветер. Громкоговорители доносили музыку до самых дальних уголков острова. Сказочный свет струился из кустов и живой изгороди, пробиваясь сквозь зеленую листву. Гигантские мотыльки светились в столетних липах и дубах. Специальное оформление фестиваля было создано под руководством старшего правительственного советника Гаттерера и имперского дизайнера Бенно фон Арента, отвечавшего за декорации. Стояла теплая летняя ночь.
Естественно, были подготовлены разнообразные представления. Перед гостями выступали, в частности, известные солисты и ансамбль Берлинской оперы под руководством балетмейстера Рудольфа Кёллинга. Программа фестиваля была насыщенной, начавшись мелодией всемирно известного маэстро Иоганна Штрауса.
На сцене появились подобные фарфоровым фигуркам богини любви, одетые в разнообразные платья XVIII века с разноцветными накидками в стиле эпохи Фридриха Великого. На гигантской танцевальной площадке под развесистыми ветвями громадных деревьев танцевальные пары показывали свое искусство под музыку оркестров, которыми дирижировали Оскар Йост из «Фемины», Ойген Вольф из «Идена» и Эмануил Рамборн из «Кайзерхофа».
Поздно ночью красочный фейерверк заслужил дружные аплодисменты и восхищение многих гостей.
(Ангриф. 1936. 18 августа.)
Одним из самых красивых платьев на балу было платье бледно-голубого цвета из крепа с небольшим седловидным вырезом на груди и глубоким вырезом на спине... Не менее эффектно, хотя и не столь театрально, выглядело белоснежное тюлевое платье, обладательница которого была похожа на мотылька. Несомненно, кружевные гофрированные оборки благодаря их необычной утонченности придавали платью воздушность... Неплохо смотрелись на платьях и вышивки с серебряными уголками в сочетании с голубым бархатом, контрастирующие с переплетением нитей.
Среди прочих можно отметить платье, половина которого состояла из гофрированного креп-сатина земляничного цвета, а другая — из черного бархата с боковым разрезом внизу, предназначенным для свинга...
Определенный интерес представляло и платье из ткани цвета красного вина с отделкой из серо-голубой тафты спереди...
Лейтмотивом платьев для танцев были привлекательность и благородство.
(Нойе вельтбюне. 1934. № 7.)
На курсы по подготовке крупье приглашаются мужчины в возрасте от 25 до 35 лет. Требуются знание иностранных языков и определенные навыки в расчетах, а также отсутствие судимостей. Письменные заявления следует направлять в адрес дирекции казино Баден-Бадена — в отдел кадров.
(Фюрер. 1940. 4 мая.)
Раздел третий
Приводимые ниже документы, написанные наиболее известными теоретиками расизма, показывают суть расистских идей, составлявших основу национал-социалистской культуры. Ханс Гюнтер, ставший профессором Йенского университета в 1930 году, то есть еще до прихода Гитлера к власти, возглавил вновь созданную там кафедру «расовой науки». Гитлер был глубоко заинтересован в его назначении, которое и было утверждено национал-социалистским правительством Тюрингии. Хотя личные отношения Гюнтера с нацистской партией не всегда складывались безоблачно, его расистские идеи были ею приняты целиком и полностью. Его книга «Краткий курс расовой теории немецкого народа», написанная в 1929 году, к 1943 году разошлась в 272 тысячах экземпляров и неоднократно переиздавалась. Мы приводим выдержку из этой книги, имеющую особое значение, так как она демонстрирует основное положение «расовой науки». На первый взгляд книга читается как полемика с антропологией, еще не выделяющей чистых рас. Затем Гюнтер проводит идею, что со временем члены определенных человеческих сообществ обрели некие преобладающие характеристики, что и положило начало стереотипизации. Таким образом и создавался «идеальный тип». И хотя не все арийцы относятся к нордической ветви, они все равно принадлежат к этому типу. Что же касается евреев, то они представляют собой смесь различных рас. В расовой теории большое значение имел физический облик людей. Для определения чистоты расы Гюнтер проводил антропологические измерения черепа и давал описание внешнего облика арийцев.
Гюнтер, как говорится, не только пек пирог, но и сам его ел. Хотя представители нордической расы и не были поголовно высокорослыми блондинами, они якобы все равно обладали необходимыми характеристиками, по которым он и стереотипизировал расу. Например, сам Гитлер был темноволосым, но относился, естественно, к нордической расе.
Далее мы отобрали выдержу из книги Людвига Фердинанда Клауса «Нордическая душа», написанной в 1932 году. Он преподавал в Берлинском университете и также представлял «расовую науку». В течение первых пяти лет после публикации книга его разошлась в 30 тысячах экземпляров, будучи восемь раз переизданной. В ней Клаус подчеркивал превосходство нордической расы, черты которой сложились в результате проживания людей в течение сотен лет в определенной среде. Нарисованный им портрет представителей нордической расы отражает стремление к власти и ностальгию по духовным корням. Он противопоставляет их горожанам, поскольку город символизировал современность, и подчеркивает преимущество естественных природных условий для существования людей. Как и Гюнтер, он придавал большое значение внешнему облику людей, считая, что их физическое состояние отражает душу, играющую основную роль, поскольку она формируется в тесной связи с природой, впитывая ее просторы и энергию.
Пассажи Клауса о нордической расе и ее связи с высшими силами природы нашли свое отражение и в высказываниях Розенберга. Евреи конечно же не обладали качествами, делающими людей великими, но только их противоположностями. Розенберг развил утверждение Клауса в отношении евреев в книге «Миф ХХ века», не заимствуя, однако, дословно его высказывания. Розенберг был в числе ближайших сподвижников Гитлера и с 1934 года по заданию фюрера контролировал идеологическое воспитание в самой партии. Он написал текст официального поздравления к юбилею рано умершего Дитриха Эккарта, друга будущего фюрера с 1919-го и по 1923 год, оказавшего большое влияние на Гитлера и способствовавшего его успехам на политической арене. Именно Эккарт углубил антисемитизм Гитлера, написав и издав небольшую антиеврейскую книжонку под названием «На хорошем немецком языке». Свое отношение к Эккарту Гитлер подчеркнул в посвящении к книге «Майн кампф». Розенберг также был благодарен Эккарту, который познакомил его с Гитлером. Впоследствии Розенберг стал преемником Эккарта на посту главного редактора партийной газеты «Фёлькишер беобахтер». Неудивительно, что в 1934 году он писал с триумфом: «Ныне Эккарт вновь с нами, он стал частью нового рейха».
Школьный преподаватель Якоб Граф в учебном пособии по вопросам семьи и расовой биологии, отрывок из которого мы также приводим, толкует о превосходстве арийской расы над другими на примерах из истории. Тем самым он поддерживает в историческом плане идею Клауса. В пособие он даже включил специальные упражнения, чтобы ученики, как говорится, с одного взгляда определяли расовую принадлежность людей по приведенным примерам. В такой упрощенной форме расизм доводился до народа.
С сентября 1933 года в прусских, а затем и во всех школах страны расовое учение стало обязательным предметом. Старшеклассники были обязаны изучать наследственность, расовую науку, вопросы семьи и популистской политики, основные положения которых включались и в биологию. Биолог Пауль Бромер показывает, как это следовало делать и каким образом надлежало преподавать этот предмет. Дарвинизм рассматривался как механистическое учение, а природа и человек — как живая, взаимосвязанная сущность, представляющая собой навеки закрепленное органическое единство, но лишь в пределах определенной природной среды и соответствующей расы. Таким образом, он следовал тематике, которую разрабатывал Людвиг Фердинанд Клаус. Бромер вместе с тем подчеркивал значение семьи (рассмотрено нами в предыдущем разделе). Более того, он интегрировал в свою версию биологической науки все фундаментальные положения нацистского мировоззрения: жизненные корни природы и народа, значение жизненного пространства и требование к чистоте расы.
Эти расовые «проникновения» были внедрены в практику так называемым Нюрнбергским законом и законом о гражданстве, по которому евреи были исключены из состава немецкого народа. Они нашли применение и в законе о наследственном здоровье (предусматривавшем недопущение появления на свет больных детей), который был призван не допустить, чтобы «менее ценные» представители народа портили сообщество. Необходимость подобных мер дискутировалась еще во времена республики, однако закон по этому вопросу тогда так и не был принят. 14 июля 1933 года Гитлер издал декрет о введении этого закона в силу. Принятие таких мер оправдывалось высказываниями экспертов типа Гюнтера о необходимости соблюдения чистоты расы. И если в республиканских проектах выносились предложения о необходимости стерилизации некоторых людей, то Гитлер приступил к немедленному осуществлению этих мер. В клиниках (по согласованию с опекунами) и в тюремных больницах в отношении рецидивистов такая практика стала воплощаться в жизнь. Окончательное решение о проведении стерилизации, то есть лишения тех или иных лиц возможности иметь детей, принималось специальными судами в составе двух докторов и одного судьи, которые назначались официально. Семейные врачи к рассмотрению этого вопроса не допускались. (Приведенная выдержка из этого закона, как говорится, не нуждается в комментариях.)
Для обеспечения чистоты расы подобное вмешательство могло производиться, если возникала «возможность» появления на свет потомства физически или душевно больного. Официальные комментарии нацистского законодательства (в виду имеется «Национал-социалистский справочник по вопросам права и законодательства», составленный Хансом Франком и опубликованный в 1934 году в Мюнхене, с. 812 — 827) отмечают законность такого подхода к людям, ссылаясь на опыт французской революции. Данным законом был начат процесс по умерщвлению отдельных лиц в случае неизлечимой болезни, декретированный затем Гитлером в 1939 году. Эти лабораторные опыты были впоследствии использованы при массовом уничтожении евреев.
Расовые идеи и их влияние определяли суть культурной жизни в Третьем рейхе. Поняв эту истину, перейдем к рассмотрению некоторой документации по этой проблеме.
Ханс Гюнтер
Довольно много написано уже о человеке, его расовой принадлежности или о том, что рассматривалось под этим, в связи с «расовой проблемой» и расовой составляющей нации. И такая литература вызвала целый ряд противоположных высказываний и мнений. Причина этих диспутов по «расовому вопросу» заключена в том факте, что стороны недостаточно четко представляют себе концепцию «расы». Во многих случаях противоречия возникали даже не в связи с расами, а при рассмотрении племен и наций, имеющих смешанные расовые корни, или групп людей, относящихся к одной и той же самой языковой семье. Диспуты возникали и по вопросам определения «германской расы», в отличие от «латинской» и «славянской» рас, а также при рассмотрении концепции «еврейской расы», или, как ее иногда называли, «семитской». Оппоненты при этом совершенно забывали, что мы определяли группу людей в качестве расы только в том случае, если ее представители отличались идентичными физическими и духовными особенностями в наиболее важных аспектах. Как можно говорить о «еврейской расе», видя среди евреев высоких и коротышек, худых и полных, светло- и темноволосых, с широкими и узкими лицами, с типично «еврейскими» и обычными носами, не говоря уже об их менталитете и поведении отдельных личностей?
При рассмотрении вопроса о «германской расе» отмечалось, что люди, принадлежавшие к ней, были высокого роста, блондины с голубыми глазами, продолговатой или слегка овальной головой и узкими лицами. Психические их качества были также определены в более или менее достаточной степени. Оппоненты, однако, говорили, что и среди «негерманцев» довольно часто встречаются люди с подобными физическими и духовными свойствами, на- пример у народов германской группы языков — англичан, голландцев, датчан, а также среди славян и римлян, даже некоторых кавказских племен и у курдов. А учитывая, что среди людей семитской языковой группы имеется довольно большое различие человеческих типов, как можно говорить о «семитской расе»?
Короче говоря, в концепциях «расы», народа и «групп людей» не было четкого определения. Языковые группы путались расами, были даже попытки установления расовых границ по языковым границам и границам проживания народов.
Лишь только после того, как было дано определение расы и выступили известные ученые, стала возможна плодотворная дискуссия о «расовых проблемах». Те же, кто продолжал говорить о «германской расе», «английской расе», «латинской» и «еврейской» расах, игнорировали базовую концепцию предмета обсуждения.
«Раса», по сути дела, относится к сфере антропологии, существующей как наука наравне с зоологией и ботаникой, в которых речь идет о семействах, родах, видах и разновидностях *.
* Будучи директором института имени короля Вильгельма в Берлин-Салеме, где изучались антропология, человеческая наследственность и евгеника, Фишер высказывался в том плане, что, мол, Гроссе дал наилучшее определение концепции расы. Ойген Фишер, всемирно известный антрополог, вступивший в защиту теории «вечной расы», пользовался большим уважением у нацистов, которые часто на него ссылались. Один «уважаемый» расист цитировал, таким образом, другого. (Примеч. авт.)
«Под расой антропология понимает большую группу людей, находящихся в родственных отношениях друг с другом и пользующихся имеющимся в общем владении комплексом физических и духовных ценностей, которые и выделяют эту группу из других подобных групп».
Следовательно, раса должна показывать во всех своих представителях единые физические и духовные характеристики и продолжать воспроизводство в своей среде потомства с теми же характеристиками. В тех случаях, когда в группе людей отмечаются существенные различия в физической и духовной сферах, когда дети резко отличаются от своих родителей или одного из них, не может идти никакой речи о расе. В связи с этим считаю вполне приемлемым такое определение «расы».
«Раса представляет собой группу людей, отличающихся от других групп комбинацией присущих ей физических и духовных характеристик, способной к воспроизводству себе подобных».
Следовательно, раса — это группа людей, обладающих вполне определенной наследственностью. Однако тот, кто попытается представить себе мысленно характер расы, вынужден будет признать, что во всем мире вряд ли возможно найти расу, состоящую из замкнутой и обособленной группы людей. Группы людей, говорящих на одном языке, имеющих те же обычаи, а возможно, и веру, образуют нацию, но еще не расу, а смешение рас. Все западные народности представляют собой именно смешение рас, может быть, даже в определенной степени и чистых, по всей Европе по меньшей мере нескольких европейских рас.
Что отличает одну народность от другой с этнологической точки зрения — так это пропорция смешения различных рас. И все же какая-то раса представлена в каждой народности в большей степени. Если же кто-либо попытается отобрать во всей Европе людей, относящихся к одной расе или кажущихся таковыми, чтобы создать единую группу людей, обладающих одними и теми же наследственными признаками, то ему придется отыскивать их среди всех европейских народностей. В то же время он вынужден будет констатировать, что такая объединенная группа людей будет представлять собой меньшинство в массе европейского населения.
Согласно данному определению евреи не могут рассматриваться как раса, поскольку представляют собой нацию, состоящую из смешения рас. Наследственный характер такого смешения к тому же имеет не только физические, но и духовные отличия от европейских народов, в особенности от народов, населяющих Северо-западную Европу. Если обычный европеец не может рассматриваться как носитель расовых признаков, то это еще в большей степени относится к евреям. Когда, как это принято, заходит разговор о «еврейской расе», следует все же исходить из того обстоятельства, что евреи, подобно другим народам, представляют собой смешение рас.
Для выявления отдельных человеческих рас в различных географических районах земли по их физической внешности (среди племен, наций и национальных групп) антропологам необходимо иметь соответствующие описания и проводить специфические процедуры, которые не могут быть описаны здесь в деталях...
Представители нордической расы — худощавые люди высокого роста с длинными ногами (рост мужчин в среднем составляет около 174 сантиметров). Шея, конечности, форма рук и ног выглядят крепкими и стройными. Лица — узкие, черепной индекс составляет порядка 75, а лицевой — около 90. У женщин черепной индекс выше, лицевой же ниже, чем у мужчин. Тыльная сторона головы выступает за пределы шейной части туловища, как бы отклоняясь назад. Что же касается лицевой стороны, то лоб — узкий, нос — высокий, с узкими ноздрями, рот также узкий, а подбородок — выдается вперед.
Черты лица, по крайней мере у мужчин, производят впечатление смелости, в особенности в профиль, при чисто выбритой физиономии. У женщин подбородок более гладкий и менее выступающий вперед.
Кожа — светлая, сквозь нее проступает кровь, оживляя общий вид людей, придавая им в то же время характер свежести и бодрости. Цвет лица женщин даже в среднем возрасте и молодежи можно определить как «кровь с молоком». Волосы прямые или волнистые, в детстве — курчавые, мягкие и не очень густые. Цвет их светлый (белокурый), который может иметь оттенки более светлого, слегка золотистого или же темного тонов. Волосы детей, часто совсем светлые, становятся с возрастом более темными. Этот феномен получил название «потемнение» и является отличительной особенностью нордической расы, хотя встречается и у прибалтов и некоторых других народов...
Если иллюстратор, художник или скульптор намеревается отразить в своем произведении образ смелой, самоуверенной и решительной личности или же благородного и героического человека (мужчину или женщину), то, как правило, прибегает к образу представителя нордической расы, чаще всего это будет человек высшего общества. Например, художники, работающие в сатирических журналах, используют черты нордической расы гораздо чаще, чем ненордической, причем во всей Европе.
Во всяком случае, физические качества людей нордической расы, вне всякого сомнения, привлекательны. Индивидуумы, обладающие подобными чертами, становятся лидерами в государственных делах, а также в науке, технике и искусстве. Это подтверждает довольно большое число их представителей среди выдающихся мужчин и женщин во всех странах Запада».
(Гюнтер Ханс Ф. Пособие по расовым проблемам немецкого народа.)
Людвиг Фердинанд Клаус
Рассмотрим характер расового расселения по географическим районам мира, учитывая имеющиеся реалии. Любой район является, образно говоря, неким объектом, куда устремляются и где расселяются люди. Но не каждый такой объект действует вдохновляюще на их души, хотя и представляет определенные возможности для жизни людей. Поэтому различным расам подходят местности, отличные друг от друга по своим характеристикам. Одним из наиболее подходящих для расселения и благоустройства районов оказался «нордический», к чему есть определенные предпосылки. Вследствие этого мы говорим о нордическом стиле и нордических типах людей.
Условия жизни нордической расы резко отличаются от условий существования, скажем, рас Средиземноморского региона, который оказался для них более подходящим. Определение места расселения той или иной расы является одновременно и интерпретацией ее стиля, исходя из которого вырисовываются различия между средиземноморской, нордической и восточной расами.
Тот, кому приходилось плавать в открытом море, огибая мыс Скаген, мог видеть резкую границу между Северным морем и проливом Каттегат, волны которых накатываются друг на друга с диким ревом, имеют различный цвет, ритм и скорость движения. Серо-зеленые волны Северного моря длиннее и выше, тогда как более голубые волны Каттегата значительно короче и ниже. Все здесь кажется более тесным и узким, ясно различима суша, и даже «открытая» Балтика за Эресунном не дает представления о бескрайности и мощи водной стихии, как это имеет место в Северном море. Тем не менее при сравнении со Средиземным морем Каттегат и Северное море кажутся одинаковыми. Если северные моря отличаются штормами и сильным волнением с резкими порывами ветра, то море около Греции накатывает хотя и относительно высокие, но неизменно ровные волны, мощь которых сдержанна в своем движении.
Тот, кто знает северные моря и знаком с их характером, кто чувствует ритмичность их волн в собственной душе, посчитает греческое море вообще не морем и постарается найти другое слово для его обозначения... Юг, Средиземное море и его побережье манят к себе посетителей — там все кажется близким и реальным.
Мы дали краткое описание севера и Северного моря, а также юга и Средиземного моря, считая, что их побережья определяют их стиль. Так вот, Северное море характеризуется большими расстояниями и постоянным движением, устремленным в далекие дали.
У людей, родившихся и живущих там, отмечается стремление к просторам и к их покорению, что составляет характерную черту данной расы. Для ускоренного преодоления северных пространств требуется строительство железных дорог. Тамошние средства передвижения отличаются повышенными скоростями, что относится и к железным дорогам. Опыт их эксплуатации используется затем в мировой практике. Ныне это переносится также на воду, воздух и даже в стратосферу, а стремление к повышению скоростей передается и другим народам.
Нордическая душа требует постоянного перемещения, которое происходило всегда, главным образом в южном направлении. Те, кто преодолевал пределы северного географического района и проникал южнее пояса Сен-Готарда, к примеру, знает, что это значит. Северные регионы часто окутаны густыми туманами, так что в окна поезда видны лишь подножия гор, затем поезд ныряет в темные туннели, и вдруг в глаза бьют солнечные лучи, освещая голубое небо. У путешественников непроизвольно вырывается крик радости. Яркие южные краски действуют на душу северян подобно божественному благословению, блаженно и в то же время фатально. Первое впечатление подобно освобождению от воздействия северного пространства, настолько здесь все красиво и совершенно. Однако более близкое ознакомление и соприкосновение с этой природой обволакивает душу и подавляет первоначальное впечатление. Правда, мы не можем сказать, что пространства там «малы», но они чужды нордической душе, не соответствуют ее сути. Чувству этому трудно даже подобрать правильное определение. Мы можем лишь сказать, что в здешней природе нет привычной нам пространственности, она неподвижна, а за великолепным внешним фасадом нет ничего существенного — она лишена загадочности и мистики. Говоря о южной природе, можно, пожалуй, охарактеризовать ее иностранным словом — она импозантна.
Куда бы ни пал взгляд человека, он везде натыкается на окружающие данную местность горы, высокие и красиво выстроенные, как бы осознающие свою привлекательность. Создается даже впечатление, будто они говорят путнику: «Посмотри на нас!» Если же горы отступают, то пространство все равно ограничено ими: взгляд, падающий вниз, затем наверх, в сторону и вокруг, возвращается к исходному пункту. Даже море не представляет собой безбрежного пространства. Кажется, что и облака здесь тоже ходят по кругу. Ими «правит» Зевс, а не Вотан, дикий охотник, появляющийся со своим грохочущим войском в далекой вышине когда и где ему заблагорассудится...
Горы на юге в основном голые. Яркое солнце раскрашивает их в самые различные цвета, устраивая игру светотеней. Светом залито все вокруг. Сколько раз я не мог удержаться от возгласа: «Это бесстыдное солнце!» Здесь нет темных лесов, таящих чудесные фантазии, по ночам не клубятся туманы, скрывающие «тысячи чудовищ», нет и замков, окутанных легендами. Все здесь ясно и понятно, ничего, кроме ясности. Но вот виден Акрополь, возвышающийся величественно над местностью, подобно бело-голубому миражу. Он рассказывает нам легенды не столь далекого прошлого, но хотя и рассказывает много, это нас мало затрагивает. Ибо и ветру, ласкающему его своими дуновениями, ясно, что он не связан ни с чем мистическим. Даже порывы этого ветра, треплющие ваши волосы, не меняют этого впечатления.
Когда мы говорим, что Средиземноморье приглашает людей оставаться навечно на его берегах, возникает вопрос: кого же оно приглашает? А касается это, как оказывается, лиц, родившихся в этой местности и привыкших к ее характеру, лиц, в душах которых осела эта природа, которые способны здесь жить. Когда северные народы переселяются на юг и там остаются (что имело место с некоторыми племенами в античные времена), их первые поколения жили обособленно, с трудом приспосабливаясь к непривычным условиям. Затем в их душах происходили изменения. Они не меняли своей расы, не становились в полном смысле средиземноморцами, но в их нордическом характере происходила определенная трансформация, в результате чего они становились южной вариацией нордических людей. В их глазах южная природа не была такой же, как в глазах местных жителей, приобретая некоторые северные черты. Природа формирует душу, но и душа воздействует на природу. Поэтому южная природа предстает перед средиземноморцами и выходцами с севера по-разному, и эти различия сохраняются у нордических народов навсегда, несмотря на некоторое стирание их со временем.
Таковой была судьба греков, римлян и других народов нордической расы, переселившихся на юг...
Люди нордического происхождения зачастую считаются холодными и бесстрастными. Однако это неправильное представление о корнях нордической души. В определенной степени это действительно характеризует их, но при этом следует учитывать внешнюю холодность и внутреннюю горячность. «Холодность» связана с огромными просторами окружающего их внешнего мира и не может быть изменена без изменения их характера и стиля. Описать нордическую душу — значит показать условия воздействия пространства на людей, поэтому и нужно начинать с этих характеристик.
Начнем, пожалуй, с примеров повседневной жизни. Если северянин садится в поезд, то постарается занять купе, в котором меньше пассажиров, и сесть так, чтобы по возможности никого не было рядом. А если он все же окажется в окружении пассажиров, то в контакт с ними вступать не будет. Вопросом «Вы не будете возражать, если я открою окно?» он исчерпает разговор на долгие часы. Возможно, ему и захочется поговорить с соседями, возможно, среди них окажутся интересные люди, но он не сможет преодолеть своей отчужденности. Нордический человек в состоянии взять почти любое препятствие, сохраняя, однако, дистанцию от других. Как правило, он не может отойти от этой привычки даже в интимном обществе.
Заходя в кафетерий, северянин ищет свободный столик. Если такого не оказывается, он, несмотря на голод, уходит оттуда и направляется в другое заведение. Сидя за столиком, он соблюдает законы этикета, разработанные добропорядочным обществом, которые защищают любого индивидуума от фамильярностей. В основу их положена та же дистанцированность. Использование зубочисток в обществе, получившее распространение в Южной и Восточной Германии, северянами не одобряется, поскольку они считают это допустимым лишь в домашних условиях.
Представители нордической расы живут небольшими группками (со своими домочадцами) на некотором удалении друг от друга. Даже в летнее время люди держатся обособленно. Мне пришлось прожить в течение некоторого времени в старом замке в Италии, который использовался в качестве гостиницы, как это ныне принято. Комнаты в этом старинном здании находились на значительных удалениях одна от другой, кроме того, там было несколько небольших башенок. В пристройке же комнаты располагались рядом. В башенках и помещениях замка размещались немцы и американцы, в новой же пристройке — итальянцы. Скандинавы никогда не чувствуют себя комфортно, когда люди располагаются слишком тесно, а звуки проникают в соседние апартаменты. Неуютно им и в помещениях, где собирается до десятка людей. В таких условиях они изнывают и начинают чахнуть — вначале духовно, а затем и физически. Причина этого заключается в потере ими не только физической, но и социальной дистанций. Вне внешнего и внутреннего обособления северянин же может жить, как рыба без воды. Не в своей тарелке чувствует он себя и в каменных джунглях, ощущая давление железобетонных стен со всех сторон, говоря другими словами — в больших городах. Если он не может получить жилище за пределами города, то начинает испытывать эмоциональную и психологическую атрофию. Возможно, северяне этого и не осознают, но вынуждены с трудом преодолевать подобное состояние, так как их нордическая душа начинает постепенно вянуть и отмирать. За грехи родителей по отношению к обычаям предков расплачиваются их дети. Никто, живущий вопреки законам своего рода, не остается безнаказанным.
Чувство пространства не позволяет нордическому человеку жить в условиях, не соответствующих его стилю. И большие города — не единственный пример тому. Это могут быть долины в высоких горах или узкие морские заливы. В Шварцвальде, например, с широкими долинами и плато, заросшими травой, поселились германцы, тогда как узкие долины остались во владении местных народностей. Разница между этими двумя типами людей была столь велика, что я, будучи еще мальчишкой, ничего не знавшим о расах, очень удивлялся, слыша, как местные жители говорили на германском диалекте. Это казалось мне странным, так как я ожидал, что они говорят на каком-то чужестранном языке.
Конечно, иногда нордические люди живут и в пространственно ограниченных регионах. Я имею в виду жителей глубоких фиордов на побережье Норвегии. Ведь там с обеих сторон возвышаются горы, выходящие грядой прямо из моря, вследствие чего солнце туда почти не проникает. Поселения там располагаются редко и разбросанно, главным образом в низинах, где фиорды расширяются и цепь гор прерывается. Люди, живущие там, чувствуют себя стесненно, стараясь выйти за пределы окружающих их барьеров. Их же дети либо становятся моряками, либо эмигрируют. Особенно трудно удержать там молодых девушек...
Есть и другие случаи, когда нордической душе тесно, не связанные непосредственно с окружающими стенами. Речь в данном случае идет о южной природе, о чем говорилось выше. У человека, привыкшего к северному климату, появляется затрудненное дыхание и неосознанная тоска по родным местам. В этом, пожалуй, и заключается основная причина того, что германские племена, устремившиеся во время миграции к югу, не стали расселяться в Средиземноморье, не ощутив блаженства от пребывания на солнце. Оттуда они продолжили движение в разные стороны, хотя первоначально сосредоточились именно там. Взять хотя бы Марко Поло, венецианца, и Колумба, генуэзца, имевших нордический тип души *. В те времена у представителей португальской и испанской аристократии, имевших нордические корни, появилась тяга к открытию неизведанных земель и созданию новых торговых центров для своих народов. Это были внуки и правнуки суэзов и готов — германских племен, пришедших несколько веков назад на Пиренейский полуостров. Хотя кровь их предков и смешалась с южной кровью, в них все же преобладал нордический дух.
* Утверждение это весьма сомнительно, так как нет никаких доказательств того, что предки Марко Поло и Колумба жили когда-либо на севере. Подобные утверждения, однако, типичны для апологетов расизма, старавшихся тем самым «подтвердить» свою теорию превосходства нордической расы над другими. (Примеч. авт.)
Имеются различные вариации подобного духовного проявления, что отражается в силе воли и способности людей нордического типа к проникновению в неизведанные земные просторы. В данном случае даже смешение крови не стало препятствием в осуществлении их порывов, поскольку нордический дух привык бороться со всеми враждебными ему проявлениями, получая в результате еще большую уверенность в собственных силах и праве на свое существование. Этот зов крови проявляется у внуков и правнуков северян, вызывая у них стремление быть достойными своих предков. Как ни странно, чем больше чужой крови попадает в вены молодого поколения, тем большее место в их душах занимают пример предков и присущее им пространственное устремление. Нордическая кровь не растворяется полностью в крови южных народов, и потомки северян сохраняют тягу к морю. Даже ныне среди итальянских моряков нередки типы, которых можно встретить на берегах северных морей.
Нордический стиль с его ультимативностью и настойчивостью позволяет нам расширить концепцию нордической пространственности на Средиземноморье. В этом смысле вся Земля и даже вся Вселенная укладываются в нордической душе, стремящейся проникнуть повсюду, что становится закономерностью. Северяне настроены открывать новые земли и районы, исследовать их и культивировать, а в конечном счете — и покорять. Ограничения при этом они устанавливают себе сами. Но иногда случается и так, что они игнорируют любые ограничения.
Когда же вся земная поверхность оказалась исхоженной и изъезженной вдоль и поперек и осталось очень мало неисследованных районов, нордическая устремленность вдаль нашла другое применение, своеобразную отдушину. Теперь стоит вопрос о расширении их власти на всю земную поверхность. Открытия заменяются ныне распространением влияния. Вновь встает проблема увеличения скоростей, о чем мы говорили выше. Однако духовная их родина сохраняется, и ею был и остается север. Нордический человек несет ее в своей душе, где бы он ни находился. Если он теряет это чувство, он теряет самого себя, свои корни, превращаясь из предприимчивого человека в расчетливого хищника, из героя в монстра. Однако уже в течение довольно длительного времени северный регион не обеспечивает достаточного пространства для его дальнейшего физического развития в соответствии с его стилем и характером. Каждый участок земли уже занят и распределен в соответствии с земельным регистром. Нордическая душа, нуждающаяся в пространстве, не имеет уже выбора, и ему остается только переделать все заново, с учетом собственных потребностей и представлений. Если ныне поезда преодолевают пустыни по рельсам, самолеты быстро наводят мосты между отдаленными пунктами земного пространства, а радио мгновенно передает новости из Пекина в Лондон, это как раз отражает нордическое пространственное устремление, выходящее далеко за естественные границы северного региона и накладывающее отпечаток на весь земной шар. Все другие народы и жители Земли — средиземноморцы, азиаты и даже негры — вынуждены сотрудничать друг с другом, реорганизовывать свои регионы в нордическом духе, отдавая участки собственной территории в обмен на глобальные пространства. Но ведь территории эти — не просто пространство, а регионы, заселенные местными жителями и расами. Китайцы остаются китайцами, а крестьяне — крестьянами, такова реальность. Мир все более признает германский феномен и превосходство нордической расы над всеми остальными. Почти все люди ныне носят одежду немецкого покроя. (Я имею в виду не только саму одежду, хотя победа немецкой моды и стиля — даже в период длинных брюк, пришедших из Рима, — имеет гораздо большее значение, чем может предположить поверхностный наблюдатель. Мода на одежду определяет внешний вид человека, отражая в то же время его душу: большая разница — появиться в обществе в приличном костюме или же в кафтане.) Задача нордического духа заключается поэтому в обеспечении повсеместного проникновения по всему миру нордического стиля и принципов. Ничто не должно поколебать нашей уверенности в такой необходимой закономерности, даже если при этом нарушаются и ликвидируются основы других рас. Что бы ни предлагал представитель нордической расы, для других это должно быть чем-то вроде предмета одежды, не предназначенного непосредственно для какой-то определенной фигуры, а заключающего в себе идею, которая может быть частично изменена и подогнана для той или иной личности. Тот, кто копирует нордический стиль, не становится, однако, представителем нордической расы. Следует отметить, что мир получает с севера много ценного и полезного: железную руду, нефть, гидроэнергию, а также животных и рабочую силу. При этом надо учитывать, что рабочая сила как таковая теряет свою специфическую ценность и внутреннюю сущность. Поэтому представители нордической расы должны в основном выступать как носители культурных ценностей. Тогда они будут восприниматься как спасители человечества, которые могут во имя этого даже жертвовать собой.
(Клаус Людвиг Фердинанд. Нордическая душа: Введение в учение о расовой душе.)
Альфред Розенберг
Возвратимся еще и еще раз к наиболее важному открытию, сделанному совсем недавно: в еврейской религии отсутствует вера в потустороннюю загробную жизнь. Да, создается вполне обоснованное впечатление, что с течением времени вера эта у них была совсем утрачена. Евреи, религия которых ориентирована на чисто земные дела, остались в мире в одиночестве, о чем нельзя забывать ни на минуту, поскольку это весьма важно. Этим, видимо, и следует объяснить то обстоятельство, что такая «сомнительная нация», как евреи, пережила многие великие и славные нации и будет сохраняться до самого конца, когда наступит судный день и речь пойдет о спасении человечества. Раньше еврейская нация не исчезнет. Мир будет сохранен, как известно, только при позитивном к нему отношении. У евреев же это утверждение носит чисто поверхностный характер, но и без всякой примеси отрицания. Все другие нации, существовавшие ранее и существующие ныне, в большей или меньшей степени исходили и — исходят из идеи грядущего. И этого вполне достаточно в а качестве противовеса для чистого восприятия мира, каковое имеет место у евреев. Внутренний свет — а вера в бессмертие и является внутренним светом — не должен быть обязательно ярким, чтобы произвести видимый эффект, он должен просто быть у человека, и нельзя допускать его угасания. В противном случае человечество затеряется навеки в земном мире. Для всего требуется свое время, а этот факт зачастую не учитывается. Требуется продолжительное время для того, чтобы отрицание мира постепенно стало господствующим; ныне же кажется, что оно вновь упало до нулевой отметки и что евреи весьма успешно выступают против этого. Кажется даже, что внутренний свет вообще исчез на этой земле. Во всяком случае, это можно предчувствовать. Однако утверждение мира не может просто так исчезнуть, поскольку является составной частью душ человеческих и основой бессмертия. Если идея бессмертия продолжает жить, то возрождается стремление к вечности и отказу от всего временноro. Тем не менее отрицание мира может проявляться вновь. Так полагают люди, не относящиеся к евреям, являющиеся хранителями идеи грядущего, хотя и выступающие в ее поддержку порою не слишком активно. Конечно, люди умирают, но вера остается у их потомков. Если евреи исчезнут, ни одна другая нация не станет отрицать мироздание и с неверием в загробную жизнь будет покончено раз и навсегда.
Этого может не произойти, если сионистская идея превратится в реальность, — когда евреям удастся создать собственное государственное образование в Палестине или где-либо еще. Подобного объединения евреев никогда ранее не было, и это необходимо подчеркнуть, поскольку об этом известно мало. Задолго до разрушения иерусалимского храма евреи жили в диаспоре, то есть среди языческих племен. И, как известно любому школьнику, в начале своей истории они были «гостями» у египтян. То, что было после этого образовано в Палестине, было чем угодно, но не государственной структурой. В лучшем случае это было намерение создать таковую, поскольку в те времена у них еще не было опыта уничтожения других племен и народов в собственных интересах. Судя по высказываниям еврея Вайнингера *, его собственная нация является некоторым подобием невидимой паутины, покрытой липкой плесенью (плазмодиумом), существующей с незапамятных времен и накрывающей всю землю. Еврейский экспансионизм, как он его точно называет (не приводя, правда, никаких доказательств), составляет существенный компонент идеи и самой сущности иудаизма. Это становится ясным, когда заходит разговор о мироутверждении. Без этого, без его земного характера существование какой-либо нации немыслимо. Но только евреи настоятельно и последовательно придерживаются идеи исключительно земного существования человека, отрицая духовную основу. К этой мысли я вернусь несколько позже, сейчас же я хочу продемонстрировать, что мир не может существовать, если будут продолжать жить евреи. Один из оракулов заявил, что конец света настанет тогда, когда евреям удастся создать собственное государство в Палестине...
* Вайнингер Отто (1880 — 1903) — немецкий писатель. Его книга «Пол и характер людей» стала классической в расистской литературе, поскольку евреи в ней подвергались жесточайшей критике. (Примеч. авт.)
Из сказанного следует, что иудаизм является такой же частью человечества, как определенные бактерии — частью человеческого организма. В человеке содержится множество мельчайших организмов, без которых он не сможет жить, хотя они существуют и питаются за его счет. Точно так же человечеству нужны евреи, пока их земная миссия не будет окончена. Говоря другими словами, иудаизм отражает в чистой форме те представления, которые существовали у первобытных людей. И конец им будет положен, когда человечество искупит свои грехи.
Таким образом, нам придется считаться с наличием евреев среди нас как с неизбежным злом, хотя никто не знает, сколько тысячелетий ожидают еще человечество. И так же как человеческий организм будет страдать, если численность бактерий перевалит за допустимый рубеж, нашей нации придется плохо, если количество евреев чрезмерно увеличится, и прежде всего в духовном плане. Цель сионизма или по меньшей мере то, на что он претендует, будет в этом случае иметь для нас самые тяжелые последствия, поскольку он будет стараться занять лидирующее положение. В результате миссия германской нации будет окончена, в чем я твердо убежден, и это станет последним часом для человечества. А произойдет это, если мы утратим мироутверждение, без чего сама жизнь невозможна. С другой стороны, если евреи будут продолжать подавлять нас, мы никогда не сможем выполнить свою миссию, заключающуюся в спасении мира, а честно говоря, можем даже потерять разум, поскольку мироутверждение, столь существенное для жизни, в случае его потери не оставит нам никакой другой возможности. Это приведет нас буквально в пустоту и к уничтожению не только земных иллюзий, но и самого существования, и прежде всего духовного. Что касается самих евреев, то у них нет никаких иных целей, кроме слепого уничтожения и приведения человечества в состояние безумия. Общеизвестно, что евреи склонны к психическим заболеваниям. Шопенгауэр сказал о них: «Возвышаются за счет обмана»...
Даже теперь, когда евреи живут среди нас, их действия преследуют именно такую цель, и это, по сути дела, неизбежно. Лишить человечество духовности — вот главная их задача. Поэтому они стараются сломать и ликвидировать любую форму духовного существования людей. Будучи архиматериалистами, они придерживаются мнения, что духовность, которую они представляют себе весьма смутно, связана с формами жизни и смерти и исчезает вместе с последней. Следовательно, все они являются анархистами — сознательно или нет. Фактически они не могут не быть в оппозиции порядку и закону, так как те представляют собой суть чистого мира. Шиллер назвал порядок «дочерью небес». У него же, и в еще большей степени у Гёте, имеется целый ряд высказываний в отношении закона.
Без закона и порядка никакая концепция государства осуществлена быть не может, поскольку они являются его основой. Именно по этой причине евреи, смертные враги порядка и законности, не смогут создать жизнеспособное государство в Палестине. Конечным результатом будет все равно хаос. Правильно истолкованное это слово означает безграничный вакуум, небытие.
(Эккарт Дитрих. Завещание // Под ред. Альфреда Розенберга.)
Якоб Граф
Арийцы — созидательная сила в истории человечества
Во 2-м тысячелетии до нашей эры арийцы (нордическая раса) овладели Индией и создали там арийскую культуру. Вместе с тем они заложили основы усиления и процветания Персидской империи. Античная эллинская культура наложила свой отпечаток на нордических иммигрантов. Рисунки, дошедшие до нас, а также описания того периода свидетельствуют, что эллины, пока поддерживали чистоту своей расы, были людьми высокого роста со светлым цветом лица, светлыми глазами и волосами.
Римская империя была основана италийцами, потомками кельтов. С исчезновением нордического компонента — в виду имеется нордическая кровь — могущественная империя потерпела крах.
В жилах готов, франков, вандалов и норманнов текла нордическая кровь. Ренессанс охватил только западную часть Римской империи, не коснувшись ее восточных составных частей, так как на западе нордическая кровь в лице лангобардов стала созидательной силой. Остатки западных готов образовали Испанскую империю. Распространение христианства в Северной и Западной Европе было поддержано нордическими племенами. Представители нордической расы, стремившиеся к духовной свободе, играли ведущую роль в Реформации.
Нордическая энергия и целеустремленность характерны для престижа таких небольших народностей, как голландцы и шведы.
Потомки северных франков, готов и германцев основали мощную и великую Францию, и даже Российская империя была создана норманнами. Открытие Северной Америки, Южной Африки и Австралии принадлежит англосаксам — потомкам саксов и норманнов. Повсюду нордическая созидательная сила создавала мощные империи с высокими идеалами, и к настоящему времени арийские языки и культурные ценности разбросаны в различных частях мира, хотя созидательная нордическая кровь во многих местах уже практически перевелась. Этнологические исторические исследования доказывают, что нордическая раса дала миру гораздо больше высокоталантливых представителей человечества, чем любая другая.
Нордические смелость и мужество являются не только непременным условием поддержания воинственности народов нордического происхождения, но и предпосылкой для выработки новых великих идей.
Как научиться распознавать расовую принадлежность отдельных людей
Необходимые условия:
1. Надо иметь представление о духовных характеристиках различных рас.
2. Подобрать в качестве иллюстраций этнологические примеры из документов, преданий и поэзии. Затем подчеркнуть места, в которых описываются тип и образ духовного выражения.
3. Каковы могут быть выражения, жесты и движения, позволяющие сделать вывод о характере расовой духовности?
4. Определить физические характеристики, тесно связанные со специфической расовой духовностью отдельной личности.
5. Попробуйте определить присущий отдельным личностям характер расовой духовности на примерах, взятых из преданий и поэтических творений, на предмет вскрытия ее внутренней сущности. Понаблюдайте за людьми в своем собственном окружении.
6. Сделайте подборку пропагандистских плакатов и карикатур по расовой схеме. Какое представление красоты подчеркивается: а) в публикациях о спорте и путешествиях и б) в косметической рекламе? Как изображены охотники, скалолазы и альпинисты и пастухи?
7. Соберите вырезки из иллюстрированных журналов, газет и других публикаций с фотографиями крупных ученых, государственных деятелей, артистов, художников и других выдающихся лиц (в области экономической жизни, политики, спорта). Определите их расовую принадлежность и примесь, исходя из физических данных. Проделайте то же самое с изображениями великих людей различных национальностей и времен.
8. Рассматривая монументы, памятники и бюсты, обращайте внимание на расу изображенных личностей, исходя из их облика, происхождения и физических характеристик. Попытайтесь согласовать все это с их расовой духовностью.
9. Внимательно присматривайтесь к людям, расовые особенности которых привлекли ваше внимание, — на их поведение, манеру движения и разговор, их выражения и жесты.
10. Присмотритесь к евреям: как они ходят, каково их поведение, жесты и движения во время разговора.
11. Что вам бросается в глаза, когда еврей говорит или поет?
12. Чем занимаются евреи из числа ваших знакомых?
13. В каких профессиях евреи заняты не бывают? Попытайтесь объяснить это обстоятельство характером еврейской души.
14. В каких преданиях, описаниях и поэмах вы нашли физические характеристики евреев (кроме сказки братьев Гримм «Еврей в колючках», «Дебета и кредита» Густава Фрайтага, «Голодного пастора» Вильгельма Раабе, «Венецианского купца» Шекспира)? Приведите еще примеры *.
* Упомянутые выше произведения были широко известны. В каждом из них показаны еврейские стереотипы, хотя и без четко выраженных расовых характеристик. За исключением Шекспира, авторы жили в XIX столетии. (Примеч. авт.)
(Граф Якоб. Учение о семье и расовая биология: Пособие для студентов и учащихся. Мюнхен, 1935.)
Пауль Брокер
Как случилось, что теория Дарвина вызвала столь много противоречивых толкований, перешедших в самую настоящую перебранку? Его коллеги-биологи стали вскоре подчеркивать одну из отрицательных сторон закона о наследственности... Первоначальный успех теории связывался с тем фактом, что происходящее в природе было сведено к простейшей формулировке, объяснявшей буквально все... В дополнение к этому отмечалось стремление к механическому объяснению происходивших явлений, выразившееся в философии позитивизма. Собственно говоря, теория Дарвина — механистическая...
С педагогической точки зрения перед школой встает задача насаждения в ходе изучения биологии как предмета народного мнения и воли в противовес дарвиновским идеям, поскольку эти идеи не служат педагогическим целям. Их толкование носит международный характер, так как они охватывают все страны мира, основываясь на якобы вытекающих из них законах. В имеющейся литературе по этому вопросу рассматриваются чуждые нам животные и растения, а селекция производится на базе отдаленных от нас местностей, основывается на мимикрии, защитной окраске и адаптации. В результате наши студенты получают познания об индийской пищевой моли, присасывающихся насекомых, липких листьях и тому подобном, но не о паразитах, уничтожающих плоды в наших садах и наносящих огромный урон нашему сельскому хозяйству. Студенты знакомятся с австралийскими сумчатыми, но не имеют представления о животных и растениях, встречающихся в наших лесах и полях.
Такие знания полезны для исследователей, но не для людей, не являющихся экспертами в области биологии. Нет никакого преувеличения в утверждении, что большинство вопросов, изучаемых в биологии, далеки от жизни, от нашей родины и народа. Причина такого состояния дел в изучении биологии заключается главным образом в том, что, следуя тенденциям времени, идеи Дарвина стали основополагающими и в наших школах...
Включение физиологической точки зрения в изучение биологии ведет к специфической технической процедуре, к разработке и усовершенствованию этого школьного предмета с учетом имеющегося опыта. В этом плане за прошедшие несколько лет сделан значительный шаг вперед. Однако основная проблема заключается не в этом, и речь идет не столько об улучшении учебного процесса, сколько о необходимости трансформации самого вопроса и переориентации на новую концепцию природы. Прежде всего в обучение должна быть введена физиология, которую не следует истолковывать как нечто второстепенное. С самого начала школьникам необходимо давать общую концепцию предмета, но только не энциклопедического толка. Они должны понимать, что за отдельными моментами стоит целое. Возьмем, например, эксперимент, демонстрирующий действие слюны на сахар. Факт этот интересен не только сам по себе, поскольку показывает процесс, обеспечивающий сохранность всего организма. Или рассмотрим феномен зрения: глаз сам по себе не дает реального ощущения окружающей среды, но вызывает взаимодействие различных органов человека. В результате этого зрительное восприятие обеспечивается всем организмом.
Эти примеры показывают, каким образом физиология влияет на целое: во-первых, путем задействования всего организма и, во-вторых, за счет обеспечения заданного в целом. Таким образом, подтверждается концепция о том, что любое свершение планируется как часть общего достижения и что при этом функционирует весь организм, в котором все происходящее регулируется. Если мы ознакомим ученика с такой концепцией природы на ряде конкретных примеров, то вооружим его современным методом наблюдения и создадим базу органичного народного мышления. Естественно, подобное должно быть сделано и в других учебных предметах...
Значение физиологических идей в процессе изучения ботаники и зоологии подчеркивается введением такого предмета, как антропология. Физиологические процессы, происходящие в растениях и животных, с которыми знакомятся школьники, способствуют пониманию ими соответствующих процессов в людях. Изучение антропологии помогает обучению вопросам гигиены и рациональному образу жизни. Индивидуальная гигиена является необходимым условием для расовой гигиены, что особенно важно. Следовательно, изучение физиологии должно быть обязательно связано с этой проблемой. Это даст успех только при тотальном взгляде на суть вопроса и должно быть распространено на изучение всех аспектов биологии.
Концепция целостного взгляда на суть вопроса наиболее отчетливо прослеживается при изучении растительного и животного мира... Эта идея была понята и применена многими методистами как основной принцип организации дела. Но и это еще не. все. За ней стоит отрицание устаревшей тенденции исследования, отыскание подходящих методов изучения предмета и формулирования национальных подходов в целях обнаружения внутренних связей в явлениях жизни. Метаболические изменения в тесных биотических сообществах свидетельствуют о развитии природы, и когда мы придем к пониманию того, что весь мир есть не что иное, как живое пространство для одного биотического сообщества, мы сможем открыть определяющие взаимосвязи и создать концепцию природы, не противоречащую религии, что вполне возможно при чисто механистическом подходе.
Сказанное соответствует духу народного образования. На основе разработки законов биологии мы сможем перейти к рассмотрению эмоциональной жизни школьника: он должен видеть в Германии свое собственное «жизненное пространство» и ощущать себя звеном германского биотического сообщества, связанного с его судьбой. Более того, он должен воспринимать всех немцев как своих родственников по крови, как братьев. Если мы достигнем этой цели, партии и классовые различия отпадут. Вместе с тем в смысле гражданственности будет сделано гораздо больше, чем при изучении правительственных и административных распоряжений.
Поскольку теория биотического сообщества играет важную роль в приобретении биологических знаний и приобщении учеников к органичному народному мышлению, необходимо, чтобы она была положена в основу учебного плана в школах. Выходя на открытое пространство, мы всегда проходим мимо животных и растений в их специфической жизненной среде, в которой они образуют биотические сообщества. И это не механическая система, требующая естественного приспособления организмов, а реальная жизненная среда. Эта жизненная среда представляет собой не только внешние границы размещения сообщества, но и связывает ее обитателей друг с другом. Тот, кто при изучении концепции биотического сообщества будет исходить только из организационного принципа, не проникнет в глубину значения биономики. Он окажется перед глубоким водоемом, но не сможет ничего почерпнуть из него, хотя его спутники и будут изнывать от жажды. Таким образом, вопрос заключается в способности открыть школьникам народные ценности.
В то же время при этом возникают дидактические моменты, которые нельзя упускать из виду. Прежде всего следует предусмотреть, чтобы преподаватель при ознакомлении учеников с концепцией живого сообщества регулярно водил их на экскурсии за пределы школы, на природу, — для сбора наблюдений и их последующей оценки. Это будет ознакомление школьников с реальной жизнью, а не приобретение знаний, изучая «скелеты животных и их кости». «Музейной» биологии не место в школьной программе, которую мы намереваемся разработать. На первое место должно выйти ознакомление учащихся с реальной жизнью. Вместе с тем такие занятия должны служить дополнением, но не источником формирования взглядов.
Поэтому недостаточно совершить экскурсию в биотическое сообщество, скажем, в ближайший лесок. Да и делать это надо не чаще одного раза в сезон. Сколь разительным будет эффект, который произведет на нас тот же лесок ранней весной, когда земля покрыта ковром анемонов и других цветов, и в середине лета при преобладании мистических полутеней, когда стволы деревьев выглядят как колонны в соборе. Тот, кто вдыхает атмосферу окружающей природы, проникаясь ее сущностью, начинает любить свою родину и желает подъема и благополучия, в котором он и сам может принять участие, используя концепцию биотического сообщества. А самое главное то, что знания школьников не будут ограничены только биологией, а будут включать в себя знание родной страны.
Подобные вылазки в биотическое сообщество необходимо совершать, как мы уже отмечали, неоднократно, чтобы уметь замечать происходящие в нем метаболические изменения. Сезонные изменения организма играют значительную роль в метаболизме. Отсюда проистекают важные методологические выводы. Большинству школ предоставляется возможность ознакомления в течение учебного года с разными видами биотического сообщества, благодаря чему расширяются познания жизненного пространства и его обитателей. Жизнь-то ведь разнообразна. Исходя из моего собственного опыта, в течение одного только года можно без больших усилий ознакомить школьников с тремя, а то и с четырьмя биотическими сообществами, придавая, однако, большее внимание одному из них. При этом целесообразно производить знакомство сразу с несколькими биотическими сообществами, чтобы хватило времени на сезонные вылазки.
В результате летний период может быть использован в большей степени для сбора информации и наблюдений, тогда как зима более удобна для подведения итогов...
Исходя из культурных соображений, следует внести еще одно изменение в преподавание биологии. В обычной литературе антропология рассматривается как дополнение к биологии. Человек описывается в этих книгах более подробно, чем остальные млекопитающие, но с той же точки зрения. Единственное различие заключается в том, что на основе знания структуры и функционирования различных органов даются рекомендации по сохранению здоровья, в результате чего изучение антропологии является руководством интеллигентного образа жизни.
И все же получаемые знания остаются просто знаниями, ничего не добавляя к интеллектуальной или религиозной культуре учащихся... Более того, эти знания должны быть обогащены сведениями особого характера, поскольку немец обязан думать не только о себе самом, но и о службе народу.
Наша цель состоит в том, чтобы сделать человека не только объектом изучения природы, но и субъектом ее биологического рассмотрения. Точнее, каждый человек должен обладать определенным объемом знаний о структуре и функциях «различных систем своего организма», а также знать, как сохранять здоровье. Поэтому следует приветствовать методологическую установку на изучение антропологии, предшествующее изучению биологии. Аналогично и в зоологии вполне возможно рассмотрение таких аспектов, как пищеварение, дыхание и тому подобное, с последующим переносом их в антропологию. Ботаника также предоставляет большие возможности для подготовки к изучению антропологии... Вместе с тем на занятиях по биологии необходимо постоянно рассматривать место человека в природе, проводя дискуссии по этой теме. Сделать это можно довольно просто, взяв за основу биотическое сообщество. Лучше всего начинать с темы «Дом и семья», где человек предстает как хозяин, который заводит животных и растения для собственных целей или для удовольствия. Он пре доставляет им укрытие, пищу и заботится о них, обеспечивает их размножение и саму жизнь. Без него большинство домашних животных и растений на приусадебном участке погибнут. Таким образом, можно показать простейшее отношение человека к природе, его стремление управлять природой, соединение утилитаризма с радостью в восприятии красот природы и в любви к ней. Подобные собеседования можно проводить при изучении биотических сообществ в садах, на поле и лугах.
Проведение «антропологической идеи» при изучении биологии, на мой взгляд, вернет нас к антропоцентрической точке зрения, которая часто подвергается нападкам, а вместе с тем придает педагогике утилитарный характер, чаще, чем раньше, будут обсуждаться домашние животные, полезные растения и их паразиты и вся евгеника с позиций индивидуума и расы. Антропоцентрика утверждает, что природа создана исключительно для человека. Мы же решительно отвергаем такую постановку вопроса, считая в своей концепции, что человек является только звеном в цепи живой природы, как и любой другой организм. С другой стороны, непреложным фактом является и то, что человек стал ее хозяином и намерен расширить свое на нее влияние. Изучение естественной истории поможет это уяснить.
Основной задачей преподавания является не получение учениками теоретических знаний, а привитие им радости от общения с природой, любви к родной земле и стране, а также достижение практических целей. Кое-кто может назвать такой подход утилитарной педагогикой. Мы считаем большой ошибкой, если биология не занимается проблемами сельского хозяйства, лесоводства, садоводства и рыболовства, да и вообще вопросами практической жизни нашего народа. Школа — не исследовательская лаборатория, а институт, цель которого — дать образование немцам, чтобы они заняли со временем соответствующие посты. Мы должны отойти от односторонней утилитарной точки зрения на педагогику и приблизить ее к жизни.
Наиболее важной, как мне кажется, задачей изучения биологии является ориентация на концепцию биотических сообществ. Но это должно базироваться на другой идее. Как мы уже говорили, основная задача учебной концепции — внушить ученикам, что Германия является их жизненным пространством, с которым они кровно связаны. Мы показали довольно подробно, что биономический подход к этому вопросу учит: организмы, находящиеся в одном жизненном пространстве, зависят друг от друга, а каждое звено должно неуклонно выполнять свою функцию. Если это поймет все человеческое сообщество, если любой немец будет чувствовать себя звеном биотического сообщества и воспримет идею кровного родства всех немцев, то классовые различия и классовая ненависть не станут более принимать ту острую форму, как это имело место в прошлом, вследствие неправильного понимания связей, объединяющих все сословия. Как только каждый немец станет воспринимать Германию в качестве своего жизненного пространства и чувствовать себя звеном в биотическом сообществе, он осознает, что любой индивидуум в этом метаболическом сообществе должен выполнять стоящую непосредственно перед ним важную задачу. Такой надындивидуалистический подход обеспечит наилучшие условия для гражданственности. Наиболее полно это осуществится, когда понимание перейдет в действие.
Расовая евгеника работает в этом же направлении в деле обучения школьников на национальной основе. Хотя эта тематика затрагивает биологию как предмет в самом конце обучения, необходимо, чтобы концепцией были охвачены все типы школ, не ограничиваясь дискуссиями по антропологии. При этом следует неоднократно повторять, что биологические законы, обязательные для животных и растений, касаются и человека. Так, например, знания генетики этих организмов могут быть в общих чертах применены к человеку. Следовательно, изучение размножения животных и культивации растений подводит к концепции расовой биологии. Естественно, более углубленное обсуждение этих вопросов целесообразно проводить при изучении антропологии.
Дело не в том, чтобы школьники обладали знаниями по всем вопросам евгеники, достаточно, если они будут знать ее мотивацию. Расовая евгеника представляет большую ценность для школ благодаря своему образовательному смыслу. Если идеология биотического сообщества вырабатывает чувство принадлежности к народу и государству, то расовая евгеника способствует проявлению воли к борьбе за процветание и здоровье биотического сообщества.
Одновременно целесообразно проведение дискуссий о семье с биологической точки зрения и необходимости ее укрепления, что, к сожалению, многие современные педагоги упускают из виду. Семья, в конце концов, представляет собой самое маленькое биотическое сообщество, поскольку образует зачаточную ячейку государства. Если мы будем рассматривать такие вопросы, как индивидуальная гигиена и расовая евгеника, генетика и секс, в едином целом, то наши усилия увенчаются успехом. При проведении дискуссий о семье мы озабочены не столько расширением знаний школьников, сколько привитием им чувства ответственности с тем, чтобы они стали понимать глубинное значение человеческой жизни и необходимости продолжения рода, а также передачи наследственности, полученной ими от предков (смешение рас отрицательно скажется на потомстве).
Таковы соображения, касающиеся этнологии немецкого народа. Если что и подлежит дискуссии, так это когда конкретно необходимо осуществлять эти нововведения. Как мы показали, такой переход уже подготовлен изучением зоологии и ботаники, к этому добавится изучение антропологии.
Небольшое замечание по вопросу этнологии: знание физических и духовных особенностей отдельной расы не слишком-то ценно, если не приводит к осознанию необходимости борьбы против ухудшения расовых ценностей германской нации и не вызывает у школьников убежденности в том, что сам факт принадлежности к немецкой расе означает повышенную ответственность...
Методы преподавания расовой евгеники будут зависеть от типов школ. Даже простейшие деревенские школы не должны уходить от этой проблемы. Разница будет заключаться в том, что тамошние школьники будут иметь большие познания в области размножения животных и культивации растений. Поэтому простейшие законы наследственности могут быть сформулированы без особых трудностей и без проведения исследований клетки и применения теории хромосом. Дети знакомы с симптомами дегенерации животных и растений, следовательно, им нетрудно найти признаки дегенерации и у людей. Но это обусловливает необходимость введения расовой евгеники в школьные программы по зоологии и ботанике. Эти идеи при удобных случаях могут быть затронуты и на занятиях по географии и истории и рассмотрены полностью на уроках антропологии. Ни один ученик даже начальных школ не должен заканчивать свое обучение, не осознав, что и на него ложится часть ответственности за будущее отечества, что он является лишь звеном в цепи предков и потомков, основой новых поколений. В средних школах расовой евгенике может быть посвящено больше времени: ученики старших классов более зрелые, чем ребятишки в начальной школе. Но и здесь необходима предварительная подготовка к восприятию этой теории на занятиях по зоологии и ботанике. Да и в преподавание истории следует вносить элементы расовой евгеники, поскольку, как известно, современные историки пришли к выводу, что крах античного мира произошел вследствие смешения рас...
При рассмотрении вопросов семьи, расы и евгеники целесообразно с методологической точки зрения добиваться высокой активности учащихся в ходе занятий. В частности, можно предложить им составить свое генеалогическое древо, насколько это возможно. В дополнение преподаватель может задать вопросы о физической характеристике родителей и предков (рост, фигура, форма головы и лица, цвет волос и глаз, форма носа и тому подобное), об их интеллектуальных и характерологических особенностях и проявлениях (например, отвага на войне, научные и литературные публикации, музыкальные композиции и так далее), продолжительности жизни и причине смерти, деформациях и наследственных отклонениях, количестве детей у родителей. В такого рода информации ученики будут непременно заинтересованы. Однако при рассмотрении вопроса о наследственных нарушениях преподаватель должен быть очень осторожным, чтобы не вызвать у ученика чувство неполноценности и даже опасения. Излишне говорить, что в этих вопросах следует соблюдать определенную конфиденциальность. В каждом классе можно использовать подобный дополнительный материал, который послужит основой преподавания в вышеупомянутом плане.
(Бромер Пауль. Преподавание биологии и народное образование. Франкфурт, 1933.)
Эрих Листов
Существует полное единодушие по вопросу о том, что рекомендация о стерилизации не может быть отложена в связи с беременностью рассматриваемого субъекта. Окончательное решение выносится судом по наследственному здоровью *.
* Такие суды обычно состояли из двух докторов и одного судьи. (Примеч. авт.)
В соответствии с решением такого суда у женщины яичники либо удаляются, либо перевязываются. При этом должны быть приняты строжайшие меры, чтобы подобная операция была проведена самым тщательным образом, дабы исключить возможность восстановления их функционирования впоследствии... Лицам, подвергшимся стерилизации, должен быть запрещен выезд за границу для недопущения вмешательства тамошних хирургов.
Если суд принимает решение о стерилизации беременной женщины, то беременность прерывается с согласия самой женщины, за исключением случаев, когда плод уже жизнеспособен, а также когда прерывание беременности может привести к смерти женщины или серьезнейшим образом скажется на ее здоровье.
(Листов Эрих. Уложение о наследственном здоровье. Штутгарт, 1935.)
Раздел четвертый
СОТВОРЕНИЕ МИФОВ И ГЕРОЕВ
Мифы и герои занимали важнейшее место в том, что Гитлер называл «магическим воздействием на массы». Миф — это образ, способный вдохновить человека. В нем должен быть элемент правды, но он преподносится в таком виде, чтобы соответствовать необходимому идеалу. Ницше действительно жил, и его имя знакомо большинству немцев, но Альфред Баумлер превратил его мысли в миф, который известные философы поставили на службу нацистскому мировоззрению. Баумлер подчеркивал героизм, провозглашенный Ницше, его высказывания о силе воли и его идеал аристократического сообщества. Такие идеи действительно можно найти у Ницше, философия которого не была систематичной и, который выступал против христианства и демократии. Однако Баумлер не упоминает ненависть Ницше к национализму и его концепцию германцев. Таким образом, его философия «героизма» стала частью нацистской идеологии. Сам Баумлер был одним из академиков-философов Третьего рейха. Будучи профессором Берлинского университета, он стал связующим звеном между высшими учебными заведениями Германии и ведомством Альфреда Розенберга, который отвечал за идеологическую подготовку членов нацистской партии.
Баумлер увязал взгляды Ницше с нордическими и солдатскими достоинствами и добродетелями. Военный опыт, естественно, преподносился в героическом ореоле. Характеристика Эрнста Рёма, например, отражает это сполна: разговор в открытую, пренебрежительность, страстность, солдатская грубость и прямота. Эти черты идентичны тем «подлинным» народным качествам, которые восхвалялись нацизмом и как нечто естественное противопоставлялись всему искусственному. Что касается Рёма, то он воевал в Первую мировую войну, а потом и против представителей левого крыла в Северной и Южной Германии. Солдатчина пронизывала всю его жизнь и проявилась особенно отчетливо, когда он стал лидером СА. Биография Рёма называет его предателем («История одного предательства»), и как таковой он был ликвидирован Гитлером в 1934 году. В действительности же он стал жертвой своей независимости, стремления к власти и революционного брожения в рядах штурмовиков, отряды которых фюрер намеревался взять под личный контроль.
Идеализация войны служила нацистской идеологии так же, как и превращение Баумлером Ницше в пророка Третьего рейха. Герой Йозефа Геббельса Михель жертвует жизнью за народ. У Геббельса были большие литературные амбиции, однако новелла «Михель» была его единственным произведением, хотя и выдержавшим до 1942 года семнадцать изданий. Михель оставил учебу и пошел в народ, чтобы «вести войну без пушек». Окопный опыт показывал, что единение всех немцев в борьбе за отечество возможно, несмотря на различную классовую принадлежность. Теперь же требовалось восстановить это единство. Антибуржуазное предубеждение проходит через всю новеллу Геббельса. Солдаты, студенты и рабочие намерены создать новый рейх. Но для Геббельса, как и для Гитлера, понятие «буржуазия» было, по сути дела, ярлыком, обозначающим старое поколение, находящееся под влиянием золотого тельца.
Михель в жизни не преуспел и погиб в шахте в результате несчастного случая. Героическая смерть была существенным моментом в создании образа героя. Альберт Лео Шлагетер стал одним из наиболее признанных героев Третьего рейха. Он боролся против французов, оккупировавших Рейнскую область, и против выплаты им репараций. Видимо, он пытался осуществить акт саботажа и был схвачен французами. Их военным трибуналом Шлагетер был приговорен к смертной казни и расстрелян. Подобно Михелю, он искал нужных людей и умер за них. Он был солдатом, а после войны состоял в добровольческом корпусе. Небольшой томик его опубликованных писем свидетельствует о простоте и активности, что весьма смахивает на биографию Рёма и высказывания Баумлера о Ницше.
Премьера спектакля Ханса Йоста «Шлагетер» состоялась в день рождения Гитлера 20 апреля 1933 года в его присутствии. Затем он ставился во всем рейхе разъездными театральными группами. Йост был единственным известным драматургом, предоставившим свои услуги нацистам и ставшим впоследствии президентом имперского союза писателей. Мы приводим выдержку из этого спектакля, которая подчеркивает противоречия между поколениями. Если сын хочет встать на сторону своего героя Шлагетера, то отец выступает против этого. «Молодое поколение» — «новые люди» конфронтировали со старым буржуазным поколением, с которым, как надеялись нацисты, все было «покончено».
Фриц Тодт скончался в ореоле славы, закончив строительство автострад. Он сгорел живьем при падении самолета, возвращаясь со встречи с Гитлером, будучи уже в ранге министра по вооружениям и боеприпасам. Это был современный герой, символически быстро поднявшийся в высший эшелон власти, активно и верно служа своему лидеру. В то же время труд его заслужил высокую историческую оценку. А что же герои прошлого? Культ Фридриха Великого был поднят на щит в годы борьбы нацистской партии за власть и поддерживался во время войны. Главным проповедником этого культа был Геббельс, выдвинувший в образе Вильгельма нацистский идеал прусского короля. На первое место ставилась его сила воли, тогда как его философские воззрения и интерес к искусству в расчет совсем не принимались. А ведь он был сторонником ненавистного нацистам просвещения. Его праправнук был журналистом и стал директором писательской палаты, получив довольно высокое эсэсовское звание (оберштурмфюрер).
Фабрикация героев и мифов тесно переплеталась. Вне сомнения, для молодых штурмовиков Герман Геринг был живым героем, и такое его восприятие усиливалось мифами. Маршировка, факельные шествия, огонь — вот «магия», которая воодушевляла молодежь. Об этом писали еще за четыре года до прихода нацистов к власти, когда те не обладали достаточной силой для привлечения на свою сторону родителей мальчишек и девчонок.
Мифология стала системной, превратившись в составную часть государственного образа жизни Третьего рейха и сопровождая все торжественные мероприятия в школах и обществе — на культурно-политическом фронте. Она имела большое значение, проникая, прежде всего в души молодежи, превратившись в своего рода религию. Мифология присутствовала на всех нацистских торжествах в форме декламаций, хорового пения и тому подобного (даже христианская литургия была включена в нацистское миропонимание).
Создание мифов и героев было неотъемлемой частью нацистской культурной политики. Эта мысль проходит красной нитью во всех приведенных в данной книге материалах. Расистское мышление требовало подкрепления мифами, герои же брались в основном из крестьянской среды. Так что и мифы, и герои штамповались нацизмом в достаточном количестве.
Альфред Баумлер
Ницше и национал-социализм стоят по ту сторону традиций германской буржуазии. Что это означает? Духовными силами, которые формировали ее в течение последних нескольких столетий, были благочестие, просвещение и романтизм. Благочестие, или ханжество, было последним революционным движением в лютеранской душе. Оно уводило людей из безнадежной политической реальности назад, к самим себе, объединяя в небольшие частные группки и кружки. Это был, по сути дела, религиозный индивидуализм, укреплявший уклон в сторону собственной личности, психологического анализа и биографического копания. Любая аполитичная тенденция искала поддержку в германском благочестии. Индивидуализированное просвещение действовало в этом же направлении. Но этот индивидуализм не был религиозно-сентиментальным. Провозгласив себя рационалистическим, он в действительности был «политизирован» только в отрицании феодализма и оказался способным лишь к слому экономической основы капитализма, но не к созданию собственной политической системы. Люди принимали это за индивидуалистическую сущность, но она оказалась оторванной от реальных условий, где личность была предоставлена себе самой. Романтизм же рассматривал человека в свете его естественных и исторических связей. Романтизм открыл наши глаза на тьму, на наше прошлое, на предков, на мифы и народ. Направление, идущее от Гердера до Гёрре, до братьев Гримм, Айхендорфа, Арнима и Савиньи *, представляло собой духовное движение, сохранившее свою живучесть и до сего дня. Но это было движение, с которым боролся Ницше...
* Все перечисленные писатели — романтики конца XVIII и середины XIX столетий. (Примеч. авт.)
Говоря о национал-социализме как о мировоззрении, мы имеем в виду, что не только буржуазные партии, но и их идеология ликвидированы. Однако только болезненная личность может считать, что все созданное в прошлом должно быть отвергнуто. Напротив, мы полагаем, что вступили в новые отношения с прошлым, четко отличая все прогрессивное от того, что окутано буржуазной идеологией. Короче говоря, мы открыли новые пути и возможности осознания своего бытия. В этом вопросе Ницше упредил нас. Однако его понимание романтизма отличается от нашего. Но его личные взгляды и отрицание буржуазной идеологии в целом стали ныне достоянием нынешнего поколения...
Обоснование христианской морали — религиозный индивидуализм, постоянное чувство вины, кротость, идея спасения души — все это чуждо Ницше. Он восставал против идеи покаяния, говоря: «Мне не нравится такое малодушие в отношении собственных поступков: человек не должен ставить сам себя в тяжелое положение перед лицом неожиданных позора и неприятностей. Вместо этого он должен чувствовать гордость за свои деяния. Да и какой, в конце концов, толк от этого! Ничего нельзя делать с сожалением».
При этом он имеет в виду не снятие с себя ответственности, но ее усиление. И это говорит человек, который точно знает, какие мужество и гордость необходимы, чтобы спокойно смотреть в лицо судьбы. 0 христианстве Ницше отзывался презрительно, в особенности в отношении «перспективы спасения души». Будучи нордическим человеком, он никогда не понимал стремления «получить отпущение грехов». Средиземноморское религиозное учение о спасении души далеко от нордического восприятия. В представлении нордических людей человек — борец с судьбой. Рассматривать борьбу и работу как епитимью для них непривычно. Религия же утверждает: «Наша реальная жизнь обманчива и несет печать отступничества, а само существование греховно и наказуемо».
Горе, сражения, работа, сама смерть рассматриваются ею как вызов жизни. Ницше в связи с таким толкованием говорил: «Человек как безгрешное существо, живущее бесполезной жизнью вечно и счастливо, — такую концепцию «высшего стремления» необходимо подвергать критике».
Он страстно выступал против монашеской созерцательной жизни, против «Воскресения воскресений блаженного Августина», но восхвалял Лютера, положившего этому конец. Нордическая оценка борьбы и труда дана им ясно и четко. То значение, которое мы ныне придаем этим словам, впервые прозвучало из уст Ницше.
Мы называем Ницше философом героизма. Но это было бы наполовину правильно, если бы мы не считали его одновременно и философом действия. В историческом плане он выступает против Платона, заявлявшего, что «труд» является результатом не намерения и не признания его «исключительной» важности, а практики и постоянно повторяющейся деятельности. Ницше использует известный антитезис, делая эту мысль более понятной:
«Прежде всего и превыше всего остального — труд. А это означает: тренировка, тренировка и еще раз тренировка! Сопутствующая ему вера придет сама по себе — в этом вы можете быть уверены».
Ницше выступал против христианских предписаний в политике, да и в любой деятельности. Характерен его тезис, подчеркивающий контраст между католицизмом и протестантизмом (работа и вера):
«Человек должен постоянно тренировать себя, но не в плане укрепления ценности чувств, а в действии, дабы знать, как делается то или другое».
Тем самым он восстанавливал чистоту сферы действий и политики.
«Ценности» Ницше не имели ничего общего с загробной жизнью и не рассматриваются как догма. В нас самих они вызывают стремление к борьбе, но существуют до тех пор, пока мы о них помним. Когда Ницше предупреждает: «Будьте верны земле», он имеет в виду, что в этом скрыты корни нашей силы, не высказывая надежды на «реализацию» в потустороннем мире. Однако недостаточно подчеркивать «земной» характер ценностей Ницше, не упоминая, что все ценности «реализуются» в действии.
Нордически-солдатские оценки Ницше противостоят изречениям средиземноморского мира и духовенства. Критикуя религию, он критикует и священнослужителей, показывая, что религия берет начало во власти. Этим объясняются противоречия в морали, основанной на христианской религии.
«Для обеспечения верховенства моральных ценностей необходимо учитывать все виды аморальных сил и страстей. Рост моральных ценностей является результатом действия аморальных страстей и соображений».
Следовательно, мораль производна от аморальности.
«Каким образом возвести добродетель в правило, ибо этот трактат — о великой политике добродетели?»
Из этого следует, что «нельзя добиться господства добродетели теми же средствами, которыми пользуются для установления любой власти».
«Человек будет поступать аморально, пытаясь насильственно утвердить мораль».
Ницше заменяет буржуазную философию морали на философию стремления к силе, то есть на философию политики. Тем самым он стал апологетом «подсознательного». Но это не означает инстинктивности и неосознанности действий личности. Даже более того, «подсознательность» означает «совершенство» и «способность». Вместе с тем она подразумевает жизнь как таковую.
Сознание — это только оружие, деталь жизни в целом. В противовес философии сознания Ницше выдвигает природное благородство. В течение тысячелетий мораль утомленности жизнью противопоставлялась аристократизму силы и здоровья. Подобно национал-социализму, Ницше видел в государстве и обществе «великий мандат жизни», ответственный за любые недостатки в самой жизни.
«Человеческий род требует вымирания людей, плохо приспособленных к окружающим условиям, слабаков и дегенератов. Христианство же старается их поддерживать».
В этом как раз содержится основное противоречие: либо человек исходит из природных условий, либо как индивидуум предстает перед Богом. Идея демократического равенства происходит именно из этой предпосылки. Первоначальное же условие является базовым для новой политики, созидающей государство на расовой основе. Новый порядок вещей вполне естественен. Именно такой порядок Ницше противопоставлял существующему.
Что должно происходить с индивидуумом в условиях преобладающей силы расы? Он становится членом сообщества. Стадный инстинкт отличается от инстинкта «аристократического сообщества», состоящего из сильных людей, детей природы, которые не допускают, чтобы дикие инстинкты брали верх и которые знают, каким образом необходимо контролировать свои страсти. Но это не следует понимать как индивидуализм. Эмоции должны постоянно находиться под «тираническим» контролем. А это возможно только при наличии единого сообщества, одной расы и одного народа...
Если и есть истинно германское выражение, то оно звучит так: либо человек стремится к тому, чтобы стать сильным, либо он не должен существовать вообще. Мы, немцы, знаем, как надо вести себя в условиях всеобщей оппозиции. Однако «воля и стремление к силе» понимаются нами не так, как это полагают наши противники. Именно в этой связи Ницше сказал:
«Мы, немцы, требуем от самих себя того, чего никто и не ожидает, — мы хотим большего».
Если ныне мы видим молодежь, марширующую под знаменами, на которых изображена свастика, то вспоминаем выражение Ницше о «неуместном созерцании», как это происходило вначале, и выражаем надежду и уверенность, что нынешнее государство вполне открыто для молодежи. А когда кричим, обращаясь к ней: «Хайль Гитлер!» — мы одновременно славим Ницше.
(Биумлер Альфред. Трактат по истории немецкого духа. Берлин, 1937.)
Эрнст Рём
Начинаю книгу о своей жизни, чтобы меня лучше поняли друзья и замолчали филистеры.
Узколобый мелкий буржуа может посчитать мой поступок неоправданным, но это меня мало волнует.
Вообще-то книг написано много, но редкие из них столь открыто.
Даже политические друзья могут посчитать некоторые мои взгляды предосудительными, однако мой солдатский здравый смысл подсказывает, несмотря на некоторую односторонность мыслей и чувств, принимать во внимание достоинства противников в не меньшей степени, чем недостатки друзей.
Я верю в открытый разговор и не прячусь в туалете.
Поэтому и пишу без всякой боязни, с некоторым вызовом — так, как бог на душу положит.
У меня не было никакого намерения обидеть или оскорбить кого-либо. Солдатский разговор — грубый, но прямой, и мы, солдаты, говорим на одном языке и хорошо понимаем друг друга.
Говорят, «солдатский» император Наполеон, уже будучи в ссылке, сказал по какому-то случаю: «Солдаты никогда не будут ненавидеть меня, даже столкнувшись лицом к лицу со мной на поле боя».
Жена одного солдата из моей роты, хотя ее политические взгляды и были далеки от моих, сказала мне как-то: «В душе моего мужа первое место занимает его капитан, и никто не может его превзойти. А после него следуют мать и я».
А другой солдат, коммунист, в период солдатских советов выступил на митинге, на котором поносили офицеров, и крикнул: «Я не знаю, что вы на самом деле думаете об офицерах, но это наверняка ложь в отношении моего капитана!»
Так мне была протянута рука солдата, несмотря на классовые противоречия, разницу в званиях и политические разногласия. Солдатское товарищество, скрепленное кровью, возможно, с течением времени ослабляется, но не может быть вырвано из сердца и искоренено.
Ныне еще не все немцы проснулись — за исключением национал-социалистов. Поэтому мои слова должны прозвучать как зов трубы для тех, кто еще спит.
Я обращаюсь не к суетливым трусливым торговцам, для которых деньги стали идолом, а к бывшим воинам, продолжающим борьбу за жизнь, стремящимся завоевать свободу, а вместе с ней и счастье.
Я приветствую любые усилия во имя свободы Германии и не поддерживаю того, что этому мешает. Европа да и весь мир могут быть охвачены пламенем, но какое нам до этого дело? Германия должна жить и стать свободной.
Меня могут назвать фанатичным дураком — с этим я не могу ничего поделать. Я не одобряю спорт в его нынешнем виде, и особенно результаты. Более того, считаю, что он представляет определенную опасность для нации. Мы не можем восстановить отечество с помощью чемпионов и искусственно взращенных «гигантов спорта». Только продуманные мероприятия, ведущие к обретению физической силы и способностей в соединении с духовностью и этикой, могут быть полезными для народного сообщества. Спортивную манию оставим Ульштайну и Моссе1. Я же остаюсь с Яном2.
1) Два наиболее крупных издательства в Германии того времени. (Примеч. авт.)
2) Ян Фридрих Людвиг (1778 — 1852) — немецкий общественный деятель, патриот. Выступал за поднятие физической подготовки населения на более высокий уровень. Основал гимнастическую ассоциацию и возглавил движение братства. (Примеч. авт.)
Немцы отучились ненавидеть.
Мужская ненависть заменена женским плачем. Но тот, кто не умеет ненавидеть, не может и любить. Фанатические любовь и ненависть — это огоньки свободы.
Невозмутимость, примирение с действительностью, так называемая объективность — суть воплощение безличности, софистика.
Только страсть дает знания и ведет к мудрости.
«Мир и порядок» — это боевой клич пенсионеров. Но как показывают исследования, государством нельзя управлять, исходя только из старческих потребностей.
«Нужно быть весьма осторожным, — писала мюнхенская газета в 1927 году по случаю действий Франции в ее оккупационной зоне *, — в случае, если из миролюбивых побуждений получишь пощечину».
* Имеется в виду Рурская область. (Примеч. авт.)
В переводе на немецкий это означает, что «мир и порядок» следует пестовать на собственных коленях.
Ко всем чертям такой мир и благоразумие, нерешительность, усредненность и малодушие!
«Неосторожные» четыре с половиной года воевали на фронтах! «Осторожные» же отсиживались дома!
«Незрелые» воевали в Верхней. Силезии за сохранение рейха. «Зрелые» же сидели за семью замками!
«Безответственные мечтатели» годами обращались к народу с призывом подняться против превращения в рабов и угнетения. А «ответственные политики» новой Германии в это же время продавали Германию по частям и оптом.
Вследствие всего этого наш народ и отечество медленно, но неуклонно приходят в упадок.
С незапамятных времен Германия не соответствовала установленным нормам «дипломатии» и «политики». Меч всегда определял ее историческое величие.
«Весьма почтительно прошу дипломатов не терять того, за что солдаты заплатили своей кровью», — писал Блюхер королю Фридриху-Вильгельму II после одного из сражений антифранцузской коалиции.
Только солдат сможет вывести народ и отечество из ужасного состояния и позора, возвратить им свободу и честь».
(Эрнст Рём. История предателя. Мюнхен, 1928.)
Йозеф Геббельс
3 июня
Заумь вгоняет меня в нестерпимую скуку. Тошнит от каждого печатного слова. Не нахожу в них ничего такого, отчего мне могло бы полегчать.
Рихард обещал помочь мне хоть в чем-то.
Не могу грубить ему.
Иногда я часами сижу в апатии, ничего не делая и ни о чем не думая. Но вдруг меня обуревают тысячи демонов, и я начинаю составлять один план за другим.
Но ни один из них даже не пытаюсь выполнить. Каждый вечер читаю Нагорную проповедь, хотя и не нахожу в ней ничего утешительного, только безнадежность и стыд. Стало быть, тут что-то не так.
В высшей школе Германии много работают, но не на будущее, а на сиюминутное.
Университетские умники не в состоянии исправить положение дел.
7 июня
Если бы вернулся Христос, такой, каким он был, это, может быть, стало бы нашим спасением.
10 июня
Я вижу перед собой новое отечество.
Теперь учусь любить его. И чем более позорным оно мне представляется, тем сильнее становится моя любовь к нему.
Если я вижу новых людей, то стараюсь определить, немцы ли они.
Хотел бы, чтобы душа моя принадлежала отечеству. В мыслях и желаниях страна моя для меня — мать.
Не будем закрывать глаза на ее недостатки и упущения. Ведь мы должны любить их, поскольку эти недостатки и упущения — наши.
Новый национализм — это будущее Германии, а не реставрация разрушенного прошлого.
Что такое национализм? Мы стоим за Германию, так как мы немцы, а Германия — наше отечество, немецкая душа — наша душа, ибо все мы частица немецкой души.
Ненавижу болтунов, которые слова «отечество» и «патриотизм» произносят втуне.
Отечество: слово это должно стать для нас самодостаточным.
Вся история Германии представляет собой непрерывную цепь битв с врагами.
Германская душа — нечто особенное. В ней заключены инстинктивное стремление к труду и страстное желание искупления.
Существует немецкая идея, как, впрочем, и русская. В будущем они должны будут учитывать друг друга...
15 июня
Ныне по всей Европе развернулось сражение между новыми аристократическими классами.
Каждая знаменательная историческая эпоха создавалась аристократами. Аристократия — правление лучших.
Люди никогда не управляют сами собой. Это бред либералов. За идеей суверенитета людей скрывается самое бесчестное жульничество, которое не желает быть опознанным.
Дешевый этот обман разглядеть довольно просто, так как он рассчитан на дураков с головой, набитой соломой.
Массы охвачены победным ликованием — какое безумие! Это все равно что сказать: мрамор делает статую. Нет произведения искусства без художника. Без государственных чиновников нет людей, как и нет мира без Бога!
История — результат многих зрелых решений. И победоносны не армии, а люди, их составляющие.
Европа будет восстановлена людьми, которые преодолеют массовый психоз и отыщут путь к истокам личности.
Как бы то ни было, новая аристократия возникла благодаря новому закону. Место традиции заняло дарование, да еще какое! При этом оно не наследуется.
Гениальность — это высшая форма выражения национальной воли и олицетворение созидательной силы народа.
Ни один дуб не вырастет без корней и силы. Ни один человек не появляется из бестелесного. Люди — почва, история — корни, кровь — сила.
Великие идеи всегда предлагаются меньшинством. В конце концов, они создают условия, позволяющие нациям существовать.
Произведения искусства, изобретения, идеи, битвы,
законы и государства —. за ними всегда стоит человек.
Цементирующей средой созидательных сил является раса. Человечество — не более чем фикция, реальностью же является народ. Человечество — всего лишь множество людей. Люди составляют реально существующее организованное нечто. Человечеству еще только предстоит стать организованным.
Быть организованным означает обладать способностью производства организованной жизни.
Ведь и лес — это только множество деревьев.
Я не могу уничтожить нации, оставив жить человечество, как и сохранить лес, лишив деревья корней.
Деревья в массе своей создают лес.
Люди не образуют человечество.
Чем мощнее дуб, тем красивее лес.
Чем более совершенен народ, тем значительнее его служба человечеству...
Все остальное — наносное, не полученное естественным путем, а следовательно, не относящееся к истории.
В нашем случае меньшинство может определить судьбу Германии, если покажет лучшие свои качества.
Поэтому нам необходимо быть отважнее, умнее, радикальнее и тверже большинства. Тогда мы можем победить.
У нас не должна болеть голова о том, что людьми правят отбросы общества и всякие подонки. Лучшим ответом на возможные вопросы будет наш успех.
Оказавшись у руля, самые отважные должны будут заявить открыто: нам нужна диктатура! Мы берем на себя ответственность перед историей. Так кто бросит в нас первый камень?
Если же у руля окажутся проходимцы, они наверняка скажут: править должен народ. Они уклонятся от ответственности и забросают камнями всех, кто попытается объединиться против такого лицемерия.
Управление всегда будет делом меньшинства. Людям остается только один выбор: либо жить в условиях открытой диктатуры отважных и смелых людей, либо при лицемерной демократии трусов.
Мысль эта столь же проста, сколь и логична...
2 июля
— Я хочу идти работать, Агнес Штиль. В том — мое спасение.
— Ты всегда работал.
— Нет, я был мечтателем, эстетом, говоруном.
Я намеревался восстановить мир красивыми фразами.
И слишком высоко сам себя ставил.
Теперь же я хочу занять свое место в реальных делах. Никто не может оставаться в стороне, когда два вооруженных до зубов противника бьются за свое будущее.
— Два противника? Кто же это и где они?
— Да, ты не видишь этого, ты не хочешь видеть. Но от этого ничего не меняется. Деньги сделали из нас рабов, освободит же труд. Из-за буржуазной политики мы оказались на краю пропасти, политика же рабочего класса позволит нам воскреснуть.
— Но ты же противник классовой борьбы, а теперь восхваляешь роль одного из классов.
— Труд — это не класс. Класс образуется на экономической основе. Но корни труда — в политике. Таково исторически сложившееся положение дел в обществе. Нации приобретают значение, если их социальное правление имеет под собой реальную основу. Политика буржуазии — пустое дело и не может быть другой. Жить — вот ее основная цель, но жить весьма примитивно. Поэтому она обречена на поражение.
— Мы сможем сохранить жизнь, если будем готовы умереть за нее!
— Однако рабочий класс должен выполнить свою миссию, и прежде всего в Германии. Он обязан освободить народ как изнутри, так и снаружи. И миссия эта имеет международное значение. Если Германия рухнет, свет во всем мире погаснет.
— Ты не слишком современен.
— Только негодяи современны. Чем меньше я думаю о себе, тем с большим энтузиазмом веду борьбу за права моего народа. Когда же вижу, что буржуазия продала и предала его, я перечеркиваю прошлое и начинаю все с чистого листа.
— Вы можете совершить революцию, поскольку так хотят многие. Но жир всегда будет плавать на поверхности.
— Это точно, жирные всегда готовы говорить высокопарные слова, иметь собственные загородные виллы и произносить речи на праздниках. Они правят массами сегодня, надеясь, что так будет и завтра. Но мы хотим вписать в историю наши имена. Только наши!
Многие живут только сегодняшним днем. Вот почему они видят себя мертвыми в будущем. Но те, что хотят изменений, желают быть живыми и завтра.
— К чему это самоотречение? Кто поблагодарит вас за это?
— Благодарность? Такого слова я не знаю. Да я и не хочу никакой благодарности. Разве это что-то изменит?
— Но ведь ты же сам выходец из буржуазии.
— Поэтому-то я и научился ненавидеть ее столь глубоко. Любую вещь необходимо испытать, прежде чем сделать вывод, любить ее надо или ненавидеть.
А буржуазию я ненавижу, так как она струсила и не хочет бороться. Буржуа — всего-навсего зоологический организм, и ничего более.
Солдаты, студенты и рабочие создадут новый рейх. Я был солдатом, сейчас — студент, и хочу стать рабочим. Я должен пройти все эти три ступени, чтобы понять, куда двигаться дальше. У меня нет дара слова, поэтому надо действовать. Каждый должен быть на своем месте.
— Тебе хочется пожертвовать собой?
— Да, это даже необходимо. Хотя мне это и не очень нравится, я должен все же поступить именно так. Мне надо оказаться на самом дне пропасти. Начинать-то нам придется снизу.
Вплоть до сегодняшнего дня мы были наследниками, получая то, что давалось.
Сейчас же нам придется начинать с нуля.
Что же касается меня самого, мне надо быть жестоким и готовым ко всему.
— Ты и так был всегда готов на все.
— Но это было связано с неверными посылками. Новый немец должен быть рожден в мастерской, а не в книгах.
Мы писали, пустословили и мечтали более чем достаточно. Теперь же надо работать.
— Своими опытами вы погубите себя.
— Нет, я буду жить. И сейчас надо положить начало.
— Работа превратит тебя в раба.
— Ну уж нет, я постараюсь облагородить свою работу. Да и работа — не самоцель, а только ступень.
— Ты опозоришь нас всех.
— Не могу ничего обещать, но хочу действовать и быть тем, кем являюсь на самом деле.
Оба мы долго молчали, было уже поздно...
15 сентября
Чувствую себя хорошо, когда все крутом гремит и ходит ходуном. Когда шахтные стойки с треском ломаются, а порода рушится. Когда шум такой, что не слышишь собственного голоса.
Симфония труда!
Удовлетворенность и полная жизнь!
Созидание! Труд! Дело своих рук!
Мастер! Завоеватель! Король жизни!
Но вскоре я снова стал томиться от одиночества в горах и непорочно белого снега.
18 сентября
Оказывается, не дух и не труд делают нас свободными. Они лишь формы высшей силы.
Борьба — исток и венец всему. Я начал борьбу с самим собой. Сначала надо преодолеть негодяя в себе. Все остальное — детская игра.
Выбравшись из духовных оков, борьбы и труда, необходимо создать двигатель, который привел бы в движение нашу эпоху.
В новое время должна появиться и новая аристократия, способная на подвиг.
20 сентября
Деньги — проклятие человечества. Они душат в зародыше все великое и доброе. Каждая копейка пропитана потом и кровью.
Деньги порождают леность и пресыщение. Они портят наши собственные ценности и побуждают служить древним инстинктам.
Самый тяжелый день недели для меня — день получки. Они бросают нам деньги, как собакам кости.
Мир жесток. И такой же твердый, как те немногие гроши, зажатые в руке.
Необходимость экономии во всем очень неприятна.
Пусть они собирают драгоценности и золото, — я же буду расточать излишки своей души.
Деньги — основа либеральных ценностей. Эта идея столь иллюзорна, что может создать лишь видимость реальности. И по всей видимости приведет к краху. Деньги — проклятие труда.
Человек не может ставить деньги превыше жизни. Если это произойдет, все благородные помыслы иссякнут.
Деньги приведут к концу, если станут целью жизни.
Народ, оценивающий все деньгами, стоит на краю гибели. Он будет постепенно поглощен разрушительной силой золота, которое с незапамятных времен губило народы и культуры.
Если солдаты во время мировой войны жертвовали жизнью ради спасения своих домов (на поле брани осталось более двух миллионов человек), то спекулянты на их крови делали деньги. А впоследствии с помощью этих денег обманом выставляли возвращающихся солдат из их домов.
Война была потеряна трудом, но выиграна деньгами. Народ не был ни победителем, ни побежденным. Люди занимались ежедневным трудом, чтобы заработать немного денег, сопротивляясь по возможности превращению в рабов.
Германия сражалась за возможность трудиться, Франция же — за деньги. В результате проиграл труд, а выиграли деньги.
Деньги правят миром. Если это так, то это ужасно. Однако сейчас мы умираем, поскольку это реальность. Деньги и евреи — они принадлежат друг другу.
Деньги не имеют корней, они вне рас. Понемногу они прокладывают себе дорогу в здоровом теле наций и шаг за шагом отравляют их созидательную силу.
В результате борьбы и труда мы должны отойти от денег, отбросив иллюзию их всевластия. Тогда золотой телец рухнет.
В своем глубоком смысле либерализм является философией денег.
Либерализм означает: я поклоняюсь золотому тельцу.
Социализм провозглашает: я верю в труд...
28 сентября
Я начинаю понемногу завоевывать авторитет у товарищей по работе.
Время от времени кто-нибудь из них обращается ко мне. Некоторые делятся со мной своими заботами и трудностями.
Их недоверие постепенно исчезает.
Даже мой работодатель становится ко мне дружелюбнее.
Сегодня после обеда на моем столике оказались скромные цветы. Они очень обрадовали меня.
Ребятишки называют меня теперь по имени и цепляются за руки.
3 октября
— Ты работаешь на износ, Михель! Так больше продолжаться не может. Ты себя угробишь.
— Человек может вынести больше, чем мы думаем. Он должен, не придавая этому чрезмерного значения, брать на себя дополнительный груз.
Во время войны нам выпали еще большие нагрузки, но мы ведь выдержали.
— Однако тело и душа наши здорово страдали.
— Ты прав, Матиас, пережить все это было непросто. Но согласись, мы же тогда были вместе — солдат и начальник.
— Да, мы вместе лежали в окопах — тот, кто пришел из дворца, и тот, кто до того жил в шахтерской деревушке.
— Мы держались вместе, стали друзьями и впервые ближе узнали друг друга.
— Однако после окончания войны мы вновь разделились.
— Труд — это война без пушек. И здесь мы должны держаться друг друга, быть вместе словом и делом, понимать друг друга, и чем раньше — тем лучше.
Жизнь — весьма сложная штука. У нас недостаточно времени, чтобы быть врагами. Мы должны дать хлеб миллионам уже появившихся на свет людей и миллионам, которые еще появятся. Иначе рано или поздно мы придем к краху.
— Да, но ведь никто наверху не думает так, как ты,— их интересуют только деньги и власть.
— Этих тварей необходимо устранить силой. Многие из них становятся понятливыми, видя кулак под носом. И не нужны долгие обсуждения и уговоры. У нас, молодых, больше исторических прав.
— Но старики порой не хотят понимать этого и даже не замечают нашего существования. Они борются за свою власть до последнего.
— И все же настанет день, когда они окажутся побежденными. Молодежь должна победить.
Мы, молодые, должны перейти в наступление. Атакующий всегда сильнее обороняющегося.
Если мы освободимся сами, то сможем освободить и весь рабочий класс. А освобожденный рабочий класс сбросит с отечества сковывающие его цепи.
— То, что ты сказал в отношении труда и войны, абсолютно правильно. Но самое важное то, что ты своим примером доказываешь истинность этих слов.
Ты не только говоришь, но и действуешь.
Когда ты прибыл сюда, я увидел тебя в первый раз и сразу понял, что ты несешь новые мысли о труде.
Вообще-то сюда понаехало довольно много студентов. Все они энергичные ребята и добросовестно работают в шахте.
И все же многие из них не понимают нас, шахтеров. Они просто присоединились к нам и опустились до нашего уровня. Но все равно между ними и нами остается дистанция. А это вызывает недовольство рабочих против «белоручек».
Здесь ты еще не раз столкнешься с недовольством против студентов. Но я знаю, что ты желаешь исправить положение. Ты не намерен опускаться до нашего уровня, а хочешь, чтобы мы поднялись до твоего.
Ты знаешь, как это надо сделать, так как видишь в нас товарищей. Поэтому тебе нетрудно найти слова, которые откроют наши сердца.
Я опустился на колени рядом с Матиасом Грютцером во время перерыва для принятия пищи в забое. Из-за стоявшего шума нам приходилось говорить после долгих пауз и буквально кричать, чтобы понять друг друга.
(Геббельс Йозеф. Михель — судьба немца: Повесть в форме дневниковых записей. Мюнхен, 1929.)
Фридрих Бубенден
Боевая песня Альберта Лео Шлагетера:
Хотя теперь нас мало
И вас, наверное, не больше,
Дорога все же широка
И цель ясна.
Поэтому вперед,
Не теряя мужества!
И пусть нас мало,
Мы выдержим все,
Несмотря ни на что!
Клонился к закату ноябрьский день 1918 года, когда Германия развалилась на куски. Повсюду с деревьев падали желтые узорчатые осенние листья.
Внезапно наступила мертвая тишина на поле битвы, поглотившем миллионы жизней и покрытом мертвыми телами.
На перекрестках дорог, на пустых полях, на окутанных облаками отрогах гор, на морских побережьях, на которые накатывались ленивые волны, были видны удивленные, испуганные лица солдат, еще не остывших от боя, тяжело дышавших и недоуменно пожимавших плечами. Слышались беспокойные вопросы:
— Конец?
— Да, все кончилось!
Война подошла к концу. Это был заключительный аккорд мировой войны. Мертвецы насмехались над победителями и побежденными.
И кто же оказался победителем?
В тот момент, когда на землю опустилась тишина, этого никто не знал. Да и потом тоже.
Вечные законы, управляющие нашей планетой, снова заявили о себе, и Земля сделала еще один оборот. Оцепенение прошло. Люди, один за другим, вздохнули глубоко. Руки терли лбы. Земля стала вращаться быстрее и быстрее, обретя обычную скорость. Умные, наконец, понял и, что к чему. Кровь снова запульсировала в их жилах.
Мертвые трубы Вендельского рудника в Лоране казались стальными пальцами, упершимися в небо. У двери своего временного жилища стоял некий лейтенант с красным бантом в петлице и широко улыбался.
Ненужные больше винтовки грудой лежали в зале железнодорожного вокзала в Кельне. К платформе подходили и тут же отправлялись на восток поезда, стуча колесами на стыках рельсов. Со всех участков фронта на родину хлынули потоки людей.
Небольшая кучка героев осталась на покинутой всеми линии фронта, все еще не понимая, что произошло. Они еще не знали, что Земля стала вновь вращаться.
Среди них был и Альберт Лео Шлагетер.
Члены солдатского совета, видя их горящие, злые глаза и сжатые кулаки, отступили назад, пропуская их.
На родине торжествовали красные. Неистовство и пыл, жадность жизни пришли на смену парализовавшему всех шоку. Звенели бокалы с вином. Магазины и амбары стали постепенно наполняться. Люди привыкали к тому, что земная корка хрустит под ногами. Ха-ха! Возвратились добрые старые времена! Бизнес восстановлен! Все вновь обещает мир и покой.
Но вот среди студентов, уткнувшихся в книги, один сидит неподвижно. Он всегда стремился к лидерству, но это у него не получалось. Будет ли жить Германия или кто-то другой? Под яркими крышами Фрайдурга кто-то бормочет: это — Альберт Лео Шлагетер.
Но вдруг он исчез. Его позвала Рига. Артиллерийская батарея вела огонь в непосредственной близости от узких мостов. И вот Рига освобождена*. Среди тех, кто вздохнул свободно и счастливо, был Альберт Лео Шлагетер, командир этой батареи. Наемник Шлагетер. Но наемник ли?
* В 1920 г. была признана независимость Латвии. (Примеч. авт.)
На родине было заметно сильное волнение. Жадные руки тянулись за золотом, которое в виде бумажных денег упархивало прочь. Не хватало многого. Однако различные голоса твердили: «Надо наслаждаться жизнью. Ведь, в конце концов, наступил мир». Но то был Версальский мир.
Лео Шлагетер прислушался и услышал подземный гул Рурских гор. Это поднималась дикая, введенная в заблуждение красная чернь. Мелкая буржуазия задрожала, даже не успев разглядеть наглую, желтую русскую маску. И снова батарея Шлагетера вела огонь, разгоняя красный сброд.
Буржуазия смотрела на происходившее и только улыбалась: плохого-то для нее ничего не было.
А где же руководство?
Для Шлагетера им оказался добровольческий корпус в Силезии.
Аннаберг смотрит на немецких героев. Поляки, показывая зубы, пятятся назад. Немецкая земля спасена. Но как много других немецких земель потеряно!
Торговцы и ростовщики подняли крик: «Долой добровольческий корпус, хоть он спас нас! Война окончена! Дайте нам мир и покой! Станьте гражданскими людьми!»
На заднем плане ухмыляются марксисты, ухмыляются коммунисты и евреи, имперское же правительство улыбается от удовлетворения.
Но один человек опять не улыбается. Ему что же, не нужен отдых? Зовет ли его вновь Германия? И действительно, она позвала его и тех, кто хотел услышать этот призыв. Эти люди были постоянно в движении, но им приходилось скрываться как от полиции, так и бюргеров. И они без отдыха появлялись то тут, то там. И он снова был среди них. Этот неизвестный солдат без имени, которого в то время знали лишь не многие, шел туда, куда его звали. Он так и не стал лидером, но всегда отвечал: «Здесь!» Только оказавшись под землей, он стал знаменем нации.
Положение Германии поставило перед Лео Шлагетером новую задачу. Между Руром и Рейном вновь вспыхнули языки пламени. В соответствии с договором и принятым соглашением бывший противник* оккупировал эти земли, получив право бросать лучших немецких сыновей и дочерей в тюрьмы и возможность грабить и красть. В Рурской области началась тихая война.
* Речь идет о Франции и Бельгии. (Примеч. авт.)
И на этот призыв родины Альберт Лео Шлагетер ответил. Он, конечно, не знал, что Германия зовет его в последний раз. Война стала скрытной, тайной. Вместо открытой схватки на поле боя пришлось перейти к нелегальным действиям, к партизанщине. Но он крепко сжал зубы, укротив неуемный характер, и повел борьбу.
По Руру прокатилась волна глухих взрывов и крушений. Рельсы взлетали на воздух вместе с цистернами и товарными составами. Рушились мосты. У «победителей» затряслись колени, их охватил ужас.
И тут произошло самое обычное предательство.
Непостижим путь в преисподнюю. И все же время от времени кто-то встает на этот путь, ведущий к неминуемой смерти. Господи, прости их, ибо они не ведают, что творят!
Крест голгофы был вновь воздвигнут в пустынной песчаной местности под Гольцхаймом. Еще один великий человек, что случалось довольно часто в истории, опустился на колени перед ничтожными мелкими людишками, которые ненавидели его, не могли не ненавидеть.
На рассвете 26 мая 1920 года прогремел залп, отозвавшийся эхом.
Альберт Лео Шлагетер был мертв.
Но так ли это? Сегодня вокруг него и его героизма жизнь бьет ключом.
Он сражался в батальонах героев после войны. Рядом с ним, вместе с ним, перед ним и сзади него его товарищи сражались за то же самое — за Германию...
Таков был Альберт Лео Шлагетер, не знавший в жизни покоя, служивший верой и правдой Германии.
Так кем же был Альберт Лео Шлагетер?
Тот, кто читает эти простые строки и задумывается над ними, знает. И все же, был ли он создателем иллюзий? Или большим оратором? Или певцом свободы? Герольдом, поэтом?
Имеющийся в нашем распоряжении небольшой сборничек его писем говорит: нет.
Он был не кем иным, как истинным сыном своего народа и своей родины, и, даже погибнув, остался среди живых!
Поскольку он был человеком действий, а не слов, и верил в Германию до конца, выступая открыто, не сгибаясь, он был и остается ее совестью!
Он боролся, сколько жил, не помышляя о заслугах.
Борьба между Богом и дьяволом шла, идет и будет идти, как и борьба между светом и тьмой. И завершится она только с окончательным спасением мира.
А до тех пор мы, называющие себя немцами и чувствующие себя по крови немцами, должны стойко держаться в этой борьбе, даже если это и будет стоить нам жизни. И поступать нам следует, как поступал Альберт Лео Шлагетер, — во имя Германии.
Если все же нам откажут мужество и сила, если будет угрожать падение в бездну созерцания, тогда завещание, содержащееся в письмах Шлагетера, должно снова открыть дорогу к героизму. Совесть истинного немца, заключенная в этих страницах, должна воздействовать на нас воодушевляюще.
(Послесловие к сборнику писем Альберта Лео Шлагетера «Германия должна жить» / Под ред. Фридриха Бубендена. Берлин, 1934.)
Ханс Йост
А в г у с т. Ты не можешь поверить, отец, но этовыход из положения. Молодые люди теперь мало уделяют внимания устаревшим лозунгам... Они вымирают... Да и классовая борьба умирает вместе с ними.
Ш н а й д е р. Так-так... и как же вы теперь живете?
А в г у с т. Народным сообществом!
Ш н а й д е р. Но это ведь лозунг?..
А в г у с т. Нет, это — опыт!
Ш н а й д е р. Боже мой!.. Наша классовая борьба, наши стачки — вот это был опыт, не так ли? Может быть, социализм, интернационал были фантазией?..
А в г у с т. Они были необходимы, но были... были рассчитаны на будущее. Они были историческим экспериментом.
Ш н а й д е р. Так... И это будущее достанется вашему народному сообществу. Скажи-ка, как ты на самом деле представляешь себе все это? Бедняки, богачи, здоровые и больные люди, возвысившиеся и опустившиеся элементы — все они будут вместе с вами, а? К тому же социальная среда наркомании?..
А в г у с т. Видишь ли, отец... Возвысившиеся и опустившиеся, бедные и богатые были всегда. Важно, какое значение этому придается. Жизнь для нас не ограничивается рабочими часами и зарплатой. Мы озабочены существованием человека в целом. Никто из нас не считает, что делать деньги — самое важное дело на свете. Индивидуум — лишь капля в кровообращении своего народа.
Ш н а й д е р. Это все — юношеский романтизм! Освобождение народа подростками. Сначала вытрите нос! Но оставим, однако, разговор о мироздании... Давай лучше поговорим о чем-нибудь конкретном. Как вы и ваше «народное сообщество», к примеру, относитесь к пассивному сопротивлению?
А в г у с т. Мы намереваемся преобразовать его в путч, в национальное восстание.
Ш н а й д е р. Преобразовать в путч?..
А в г у с т. Ты как старый революционер, скажу я тебе, придаешь слову «путч» своеобразное значение. Правительство либо пойдет с нами, либо прекратит свое существование!
Ш н а й д е р. Не забывай, что ты разговариваешь с главой региональной администрации, и он говорит тебе, что правительство всыплет путчистам по первое число!
А в г у с т. Но ведь я совершенно спокойно разговариваю со своим старым отцом.
Ш н а й д е р. Твой старый отец — официальное лицо в государстве и считает пассивное сопротивление правильным и вполне подходящим в сложившейся обстановке.
А в г у с т. А твой сын — революционер!
Ш н а й д е р. Мой сын — неотесанный болван, нарывающийся на затрещину.
А в г у с т (отходит назад с громким смехом). Будучи региональным главою, ты решаешь вопросы, как в старину это делали заводские мастера. Так можно только учить ребятишек хорошим манерам, но...
Ш н а й д е р. Но... но... Мы, старики, еще не выжили из ума, как порою думаете вы, молодые. Для тебя Шлагетер и его сподвижники — национальные герои... для нас же это — только случайное происшествие.
Шлагетер не жилец на этом свете, если не будет подчиняться приказам. Правительства Европы пришли к соглашению, что авантюристы и фанатики, смутьяны и бандиты, оставшиеся после войны, должны быть истреблены огнем и мечом!
Нам нужен мир! Вот что я говорю тебе, сопляк. Я ведь тоже четыре года был под огнем, защищая Германию, что продолжаю делать и ныне, и так будет продолжаться, пока я дышу.
А в г у с т. Нет! Я говорю «нет», хотя и не имею представления о войне, о необходимых для нее вооружении и снаряжении, обо всех этих заграждениях, огнеметах и танках.
Мы, молодежь, на стороне Шлагетера, и не потому, что он — последний солдат прошедшей войны, нет, он — первый солдат Третьего рейха!
Занавес
(Йост Ханс. Шлагетер. Мюнхен, 1934.)
Эдуард Шёнлебен
«Современный герой — Фриц Тодт»
В самом начале работы, по случаю окончания строительства отрезка автострады, проходившей мимо города Опладен, 27 сентября 1933 года, он сказал:
«Новая дорога Адольфа Гитлера — автострада — выражает сущность национал-социализма. Цель наша далеко впереди, и мы намерены достичь ее кратчайшим путем. Мы строим мосты над пересечениями дорог, но обходим ненужные участки. Эти дороги мы строим для себя, и они ведут только вперед, обеспечивая ту скорость передвижения, которая нам может понадобиться.
Мы не только строим дороги в Третьем рейхе, но и воспитываем наш народ, участвуя в созидании национал-социалистской империи».
Вторым секретом Тодта в свершении великих дел были самые жесткие требования, которые он предъявлял самому себе, что позволило предъявлять их и другим. Он говорил:
«Тот, кто пользуется привилегией жить во время Адольфа Гитлера, должен уметь поступаться личным комфортом для выполнения любой задачи, поставленной перед ним фюрером».
Хочу вместе с тем привести несколько характерных для него замечаний из области искусства:
«Строительный мастер, возводящий постройки в каменном океане большого города, должен соотносить свои творения с формами и взглядами людей прошлого. Он должен выражать величие нашего времени в соответствии с достижениями прошлого. Однако отношение этого мастера, призванного созидать на открытом пространстве, должно быть иным. Тут он обязан исходить из окружающей его природы. При этом попытки сделать что-то более монументальное и более великое, чем сама природа, будут выглядеть надменными и самонадеянными.
(Шёнлебен Эдуард. Фриц Тодт — человек, инженер и националсоциалист. Ольденбург, 1943.)
Вильгельм Иде
Прусский герой — Фридрих Великий
Те, кто понимает стремление мудрых древних греков изобразить самих себя в классическом образе Прометея, могут спорить о том, является ли Фридрих подобием Прометея в истории Прусского государства. Естественно, своими физическими данными Фридрих не шел ни в какое сравнение с мускулистым полубогом, прикованным к скале. Но ведь не всегда физически сильные люди становились героями своих народов. Когда раздавались экзальтирующие звуки «Хоэнфридбергерского марша» и в утреннем небе гордо развевались флаги, а жители Берлина обнажали свои головы в молчаливом почтении, когда вся Европа отдавала дань уважения, когда средиземноморские корсары освобождали прусские корабли, когда в далеком Китае раздавался почтительный шепот при виде прусских государственных символов, когда даже искушенные в житейских делах люди выражали свое восхищение, знаки такого внимания относились не к королю Пруссии, а в большей степени к человеку по имени Фридрих, который своей железной волей победил слабость собственного тела и за сорок шесть лет своего правления сделал даже гораздо больше, чем требовалось.
Что можно сказать о несгибаемой воле Фридриха к жизни? К счастью, этой его воле была открыта зеленая улица и способствовало благоприятное стечение обстоятельств, так что он мог развивать свои способности без помех. Однако благие пожелания осуществляются только тогда, когда гений великого человека ведет непримиримую борьбу с несговорчивой судьбой, когда его гармоническое мирное планирование и намерения трансформируются в мощный ураган его воли. Тогда эта воля представляется как негасимое пламя, освещающее величие этого человека на все времена. Только когда железная воля человека сталкивается лицом к лицу с судьбой, когда, не жалея своих сил, он сокрушает сокрытую устрашающую силу, человеческий дух может взять верх в этой битве и заслужить божественное благословение. Можно даже сказать, что своей волей он заставил богов привстать со своих «золотых кресел» и побудил их дать человечеству уверенность в своих справедливых деяниях.
Фридрих никогда не подвергал испытанию добрую волю и счастье. С молодых лет он был вынужден задавать вопросы и отвечать на них, получать и наносить удары. Год от года дух его крепчал в этом нескончаемом диалоге. Но и судьба выставляла все новых противников. В жизни он видел мало радостей, но закаливал душу и тело. Наиболее трудными годами для него оказались годы Семилетней войны.
Четыре с половиной миллиона пруссаков оборонялись против целой европейской коалиции, насчитывавшей 96 миллионов человек. Фридрих выставлял 150 тысяч солдат против многих сотен тысяч солдат противника. Он совершал марши в самых различных направлениях и навязывал сражения неприятелю где только его заставал, наводя своими искусными маневрами ужас на противника.
Возможно, великий король Пруссии был философом? Многим, изучавшим личность Фридриха, представлялось, что он был хладнокровным и хорошо все просчитывающим генералом, другие считали его умелым дипломатом и амбициозным государственным деятелем, у третьих его отношение к жизни и страданиям подданных, да и к остальному миру, не вызывало большой симпатии. Такие измышления, однако, в корне неверны. Да, его называли философом из Сан-Суси*, но он ведь был живым существом, связанным с реалиями жизни и вынужденным наблюдать слабые и сильные стороны человеческого характера. Ему приходилось считаться с ними каждый день, размышляя над природой. В то время вряд ли был еще такой человек, который занимался бы так называемыми философскими теориями с таким презрением и осмеянием, как Фридрих. Вместе с тем в отдельные моменты он был самым настоящим фаталистом, но в целом твердо стоял на земле, избегая философских течений, не представлявших слишком большого интереса для здравомыслящих людей. Точнее говоря, он даже ненавидел их всеми фибрами души, заявляя: «Немного отдыха, немного сна, хорошее самочувствие — вот и вся моя философия».
* Сан-Суси — дворец Фридриха в Потсдаме. (Примеч. авт.)
Его так называемая «философская концепция» была пронизана человеческим чувством, смешанным с горечью и скорбью, победами и славой, душе же не было чуждо ничто человеческое.
В этом и скрыт ключ к пониманию Фридриха II, короля Пруссии, — он был прежде всего человеком!
Он не менее других нуждался в человеческой радости и счастье, хотя и предъявлял к ним большие требования. Кто станет отрицать, что после всех своих разочарований в юности и принудительной женитьбы он заслуживал доли, хотя бы отчасти компенсирующей недостаток человеческого счастья? Человек такого склада, как Фридрих, должен был хорошо знать, что одиночество, художественные наклонности, знание жизни и отличные способности обязывали не только брать, но и отдавать. Соблазнов же у него было немало. Вся Европа хотела бы, чтобы он вел образ жизни, соответствующий его склонностям. Учитывая реальное соотношение сил, потомство вряд ли стало бы критиковать его за это. Фридрих не намеревался стать героем. Если бы он уступил льстивым соблазнам жизни, то жил бы как один из самых симпатичных и интеллектуальных королей Европы, но он предпочел делать все возможное, чтобы процветала Пруссия.
И такое решение он принял самостоятельно. В день, когда он остался один в мире и стоял перед Богом, взвалив на свои плечи будущую судьбу своего народа, в душе его будто бы пронесся огненный поток и личная жизнь потеряла для него интерес. Впоследствии он признался: «Я почувствовал, что должен не жить только для себя, но неукоснительно выполнять свои обязанности».
С того момента он и стал Фридрихом Прусским, первым слугой своего народа, и более никем. Далеко в прошлом осталась идиллия Райнсберга, были забыты друзья и забавы, а впереди возникали необозримые поля сражений и обязанность служить государству до самой смерти. И вот, когда судьба объявила ему войну, он стал героем. Перед лицом скорби и тягот жизни он не ощущал геройской славы, но, глядя на своих генералов и гренадеров, на своих министров, принимая послов иностранных государств и по-отечески обращаясь к прусскому народу, он представал перед ними как Фридрих Великий.
Когда он, пройдя путь в семьдесят четыре беспокойных года, заснул последним сном на руках своего камердинера в Сан-Суси, после него остались его единственная военная форма со знаками различия личного гвардейского полка, старая охотничья собака, старый боевой конь мышиного цвета по кличке Конде да несколько табакерок. У любого генерала и министра ценностей было гораздо больше.
Но великий король оставил после себя могучую Пруссию, которую вывел на международную арену своей волей и властью и которая уверенно смотрела в будущее.
(Великие немцы / Под общ. ред. Эрнста Адольфа Фрайера и Хайнца Виски. Мюнхен, 1942. Том 1 «Воины»)
Гудрун Штрафтер
Я очень устала, но уснуть не могу. События последних дней преисполнили меня большим энтузиазмом, и я, несмотря на поздний час, беру в руки свой любимый дневник, чтобы записать туда все, что меня волнует.
Небо было затянуто облаками, когда я с товарищами обоего пола, сторонниками Гитлера, направилась к Рейну. На плохую погоду мы даже не обращали внимания. Наши сердца были переполнены энтузиазмом и радостью. Звенели лютни, и мы непрерывно распевали песни. Почти на каждой остановке в трамвай садились члены нашей партии, внося большое оживление. Время летело столь быстро, что мы не заметили, как добрались до берега реки и из Нидервальского леса нас приветствовала Германия. Оказавшись в Бингене, мы еще не решили, переправляться нам на другой берег Рейна на пароме или на пароходике. Тут за нас все решила погода. В небе клубились черные облака, цеплявшиеся друг за друга. Поднялся сильный ветер, нагнавший на реке волны, и начался дождь. Мы погрузились на пароходик и разместились на верхней палубе, чтобы ветер немного остудил наши разгоряченные головы. Как же сильно стучали наши сердца и как гордо развевались флаги со свастикой! С обоих берегов Рейна нас приветствовали овеянные легендами старые замки. Наш энтузиазм и восхищение все возрастали. Чудесная поездка, однако, быстро окончилась, и мы высадились в небольшом городке, в месте нашего назначения. Нас шумно приветствовали собравшиеся там люди. Бесчисленные оркестры коричневорубашечников маршировали с кроваво-красными знаменами. Раздавались громкие крики «Хайль!», отдававшиеся эхом. Когда мы вошли в городок, перед нами раскрылась чудесная панорама. На улицах виднелся целый лес знамен и флагов. На каждом доме висели флажки и транспаранты. Гирлянды цветов украшали улицы. Повсюду ощущалось оживление. Мимо нас торопливо пробегали штурмовики, выполняя распоряжения своих командиров. Со всех сторон неслись звуки прусских военных маршей. Вдруг я увидела нечто, никогда ранее не виденное: женщины и девушки в военной гитлеровской форме. Они продавали различные значки. Это произвело на меня чудесное впечатление, и во мне стало расти желание, чтобы и мне было разрешено помочь им, принять участие в деятельности нашего лидера Адольфа Гитлера. Ни о чем другом мне не хотелось и думать.
Почти бессознательно я следовала за своими подругами. Я уже ничего не видела и не слышала, что творилось вокруг меня. Меня занимала мысль, каким образом можно стать помощником в деле восстановления Германии, моего отечества. Одна из наших девушек взяла меня за руку и повела к месту, где штурмовики давали открытый концерт для публики. В глубине души я была даже недовольна, что тем самым был нарушен ход моих мыслей. Виду я, конечно, не подала и старалась веселиться по-прежнему. И все же, несмотря на оживленные разговоры подруг, снова возвратилась к своим мыслям, не осознавая, что, по сути дела, уже включилась в гитлеровское движение. Подойдя к площади, мы услышали последние такты «Петербургского марша», после чего в музыкальной программе наступила пауза. В толпе я быстро потеряла своих друзей. Я пошла вдоль Рейна и неожиданно оказалась у памятника великому Блюхеру. Оказывается, я стояла на том самом месте, где в ночь на новый, 1814 год прусская армия, ведомая Блюхером, форсировала Рейн. Я долго стояла там, обуреваемая мыслями о событиях прошлого и о мужестве пруссаков. Из этого состояния меня вывел внезапно раздавшийся мужской голос. Стоявший рядом со мной штурмовик произнес:
— Извините, вы член нашей партии?
— Да, конечно, — ответила я.
— Приветствую вас, — продолжил он.
Оглянувшись, я увидела загорелое мужское лицо с огромными сияющими глазами. Он посмотрел на меня вопросительно, добавив:
— А вы не могли бы помочь нашему движению, приняв участие в. распространении открыток?
— С удовольствием, — сразу же сказала я.
Он тут же вручил мне целую пачку открыток. С воодушевлением я поспешила к толпе людей, стоявших около оркестра. За какую-то четверть часа я продала все открытки и с радостью вручила деньги тому парню-штурмовику. В знак благодарности он пожал мне руку и назвался: Вольфганг Йенсен. В ответ я назвала свое имя. Обменявшись с ним еще несколькими словами, я поспешила к своим товарищам, чтобы рассказать о том, что сделала.
В десять часов вечера около памятника Блюхеру было большое сборище. Мы стояли с гитлеровскими легионерами. В отрядах и группах были представлены эсэсовцы и штурмовики, члены организации гитлеровской молодежи, женского национал-социалистского союза, союза «Штальхельм», объединений бойскаутов, а также туристы, тысячи горожан и другие участники праздника. Тут же стояли знаменосцы, в вечернем бризе развевались многочисленные флажки и вымпелы. Почти неподвижно мы простояли более двух часов. В четверть первого ночи наступил заключительный аккорд, Были зажжены факелы, и колонны одна за другой двинулись маршем. Мы распевали песни, маршируя по улицам этого небольшого городка. Когда мы вышли на торговую площадь, раздались крики: «Хайль!» На подиуме стоял летчик — капитан Герман Геринг с рукой, поднятой в гитлеровском салюте, всматриваясь в проходящие колонны. Выйдя из городка, мы оказались в гористой местности с многочисленными огнями, представлявшими великолепную картину. Дорога шла серпантином, с многими изгибами и поворотами. Поднявшись на вершину горы, мы увидели в долине марширующие колонны с горящими факелами в руках. Зрелище было незабываемым, даже ошеломляющим. Чтобы описать это великолепие, не хватает слов. Но вот наше внимание привлекло большое взметнувшееся пламя — символ праздника солнцестояния. Вновь раздались звуки прусских военных маршей. Затем был совершен благодарственный молебен. Люди стояли с непокрытой головой. Скрестив руки на груди, мы вслушивались в слова песнопения:
«Вознесем благодарность праведному Богу...»
В завершение к нам обратился с пламенной речью Герман Геринг. Его призыв к борьбе за свободу Германии отразился от окружавших скал, подобно мольбе за освобождение от иностранного деспотизма. В ночной темноте слова Эрнста Морица Арндта*, процитированные Германом Герингом, прозвучали сильно и громоподобно:
«Рейн — река Германии, но не ее граница».
* Арндт Эрнст Мориц (1769 — 1860) — немецкий поэтромантик патриотического направления. (Примеч. авт.)
После пения национального гимна мы расселись вокруг большого костра и принялись распевать наши песни. Геринг вошел в круг и остался стоять горделиво, с высоко поднятой головой. Картина была торжественной: ведь перед нами находился герой прошлой войны. Хотя вокруг было много огня, лицо его все же оставалось в тени. Мне посчастливилось сидеть прямо позади него. Внезапно приняв решение, я вскочила и подняла свой факел к его плечам и лицу. Он повернулся и благодарно кивнул мне. Для меня это был великий момент.
Был ли в тот момент кто-либо счастливее меня? Потом мы спели песню на слова Лёнса* о красных гусарах. И снова оратор обратился к нам с призывными пламенными словами, прежде чем выйти из нашего круга и скрыться в темноте. Вслед ему неслись крики: «Хайль!» Мне подумалось, что я более его не увижу. Я даже не заметила, как около меня появился какой-то штурмовик, и обернулась, услышав, как меня назвали по имени. Это был Йенсен. Он пожал мне руку и поинтересовался, какое впечатление произвел на меня праздник. Я стала ему рассказывать восторженно и несколько сбивчиво. Он смотрел на меня доброжелательно, разделяя мой восторг. Когда я закончила свой рассказ, мы оба помолчали. И тут я заметила, что выражение его лица изменилось, оно стало очень серьезным. Он пристально посмотрел на меня, а затем спросил, давно ли я стала сторонницей Гитлера и что привело меня в ряды национал-социалистов. Он не отрывал пытливого взгляда от моего лица. Я никогда не забуду эти минуты. Его взгляд дошел до самой глубины моей души. Я почувствовала, что не смогу скрыть от него ничего, что он захочет знать, и ответила на его вопросы ясно и без утайки. Помолчав некоторое время, он отвернулся и задумчиво посмотрел в огонь костра. Потом медленно повернул лицо ко мне, посмотрел в глаза, пожал руку и сказал на полном серьезе:
— Вы правильно поняли суть национал-социализма.
* Лёнс Герман (1866 — 1914) — немецкий писатель, изображав-
ший в своих произведениях в основном крестьян, их быт, нравы и
сельскую жизнь. (Примеч. авт.)
Костер стал постепенно гаснуть. Некоторые из сидевших вокруг побросали в него свои факелы. Вольфганг Йенсен и я последовали их примеру. Пламя снова вспыхнуло. Мы молча и серьезно смотрели в огонь. Затем Вольфганг Йенсен сказал мне убежденно, почти торжественно:
— Не забывайте никогда этот огонь. Пусть он продолжает гореть в вашей душе. И поделитесь им с вашими товарищами. Тогда вы действительно поможете великому делу Адольфа Гитлера.
(Штрайтер Гудрун. Так близко от смерти: (Дневник невесты штурмовика).)
Герман Клаус
Немецкие школы — не только институт, предназначенный лишь для передачи знаний, не мертвая организационная форма, а сама жизнь. Преподаватель здесь не инструктор или передатчик знаний, он — гораздо большее. Он — солдат на культурно-политическом фронте национал-социализма. Естественно, сражения, разворачивающиеся на этом фронте, носят совершенно иной характер и ведутся другим оружием, но они не менее важны, так как ведутся за души людей. Нельзя выигрывать политические и проигрывать культурно-политические бои.
Задача немецкого воспитателя заключается в формировании человеческой души. Праздничные часы и мероприятия, проводимые в школе, несут на себе высокую нагрузку, ибо особенно важны именно для формирования душ.
Поэтому они не должны быть второстепенными и, как говорится, отодвинутыми в сторону.
Ежедневная рутинная школьная работа отделяет класс от школьного сообщества и внешнего мира. Во время же праздников преподаватели и ученики находятся вместе, будь то простое поднятие флага или мероприятие, собирающее все школьное сообщество.
Нигде не создается такой дух общности, как при проведении подобных мероприятий в школе, независимо от того, проводятся ли они в отдельных классах или всей школой. Старую поговорку можно перефразировать таким образом: «Покажите мне, как вы проводите праздничные мероприятия, и я скажу, кто вы».
Каждый праздничный час похож на исповедь. Школьная администрация должна четко понимать важность подобных мероприятий. Это даже записано в инструкциях по учебным планам различных типов школ.
В частности, это хорошо изложено на странице 7 такой инструкции, где говорится:
«При проведении школьных празднеств необходимо особенно подчеркивать вхождение школы во всенародное сообщество. Это должно стать кульминационным моментом в жизни каждого школьного сообщества. Поэтому их надлежит организовывать и готовить особенно тщательно и с любовью».
В инструкциях для средних образовательных школ можно прочитать:
«Общественная жизнь школы находит свое отражение в характере проведения праздничных мероприятий. Особое внимание следует уделять их организации в случаях, когда они выходят за пределы школы и являются частью больших общенародных празднеств. Поскольку они должны быть кульминационными моментами в жизни школы, проводить их следует не часто».
Инструкции для высших школ вместе с тем содержат разъяснения, каким образом различные предметы и курсы обучения должны быть интегрированы в праздничные мероприятия.
Школьные празднества включают большое разнообразие различных мероприятий, начиная с утреннего приветствия и пения до поднятия флага, утренников, часов памяти и славы, а также участия в общенациональных праздниках в форме, удобной для молодежи.
Праздничных мероприятий, проводимых всем школьным сообществом, должно быть немного, и они должны стать кульминационными моментами в жизни школы. Они потеряют свою эффективность, если будут часто следовать друг за другом.
Вместе с тем в небольших группах тоже должны проводиться праздничные мероприятия в целях подготовки молодежи к проведению больших национальных празднеств.
Школьные праздники могут быть сгруппированы следующим образом:
Празднования с подъемом флага:
— Поднятие флага в первый и последний дни учебных семестров или по специальным поводам.
— Мероприятия под флагом.
Мероприятия чисто школьного характера:
— В первый раз в первый класс — начало школьной жизни.
— Окончание. школы — дорога в жизнь.
Общенациональные праздники:
— День рейха — 30 января.
— День рождения фюрера — 20 апреля.
— Праздник труда — 1 мая.
— День фермера — день благодарения.
— День памяти — день героической битвы под Лангемарком*.
— Годовщина прихода национал-социалистов к власти — 9 ноября.
* Имеется в виду сражение Первой мировой войны (1914 г.), в котором принимали участие волонтеры, почти все погибшие. (Примеч. авт.)
Торжества в течение учебного года:
— День немецкой матери.
— День немецкой нации.
— Дохристианские обряды — факельные шествия.
Общешкольные утренние мероприятия:
— Еженедельный торжественный час
Праздничные мероприятия специального характера:
— Исторические памятные дни.
— Текущие события.
Действия, выступления и музыка — вот основы проведения больших национальных праздников.
Музыка сопровождает все празднество. Выступления и речи прокладывают мосты к сердцам людей. Действия прощают празднеству особое значение...
Закон о флаге определяет нашу жизнь. Он же направляет и школьную работу.
Каждый семестр учебного года должен начинаться с общешкольной церемонии поднятия флага. Эта церемония должна стать первым таким праздником для школьников, в особенности для новичков. Окончание учебного года в последний день должно отмечаться спуском флага. В другие дни школьных торжеств и народных праздников поднимаются имперский и молодежный флаги.
Поднятие флага — дело чести, облагораживания и выражения веры. Внешние эффекты — построение, обращение, пение, приветствие и расхождение — поднимают настроение и дух сообщества.
В основном эта церемония не должна занимать много времени, а выступления и пение ограничены. В отдельных случаях она дополняется обращением или призывом, а также выражением лояльности в виде декламаций, пения и зачитывания адреса. Это рекомендуется при поднятии флага в начале учебного года, в первый учебный день в деревенских школах, в национальные праздники и в особых случаях.
Пение при поднятии флага должно быть массовым, от имени «мы». Подбирать подобные песни следует заранее, пользуясь сборниками, так что нет необходимости перечислять их здесь...
Следующее праздничное предложение — «Флаг — наша вера». Думается, этот ритуал мог бы иметь место перед поднятием флага и исполнением национальной песни. Конечно, возможно поднятие флага и перед этой церемонией. В таком случае можно обойтись без первой песни.
При построении необходимо, чтобы передающий слова фюрера стоял перед строем преподавателей, а тот, кто будет произносить выражения лояльности и веры, — перед строем учеников.
Всеобщее исполнение песни «Мы маршируем под флагом».
Один из школьников произносит:
Флаг отражает нашу веру
В Бога, народ и страну.
А кто захочет ее у нас отнять,
Сначала должен взять наши жизни.
Один из преподавателей говорит:
— Вот о чем нам напоминает фюрер: «То, что мы потребуем от Германии в будущем, мы потребуем и от вас, мальчики и девочки.
Вы должны это понимать и с этим идти в будущее, ибо мы возьмем с собой все, что создаем и делаем сегодня. Германия же будет продолжать жить в вас, и когда из нас уже никого не останется, вы должны будете крепко сжать в своих. руках этот флаг, который мы когда-то подняли над головой.
Поэтому вы должны твердо стоять на ногах и крепить свою душу, не допуская падения флага, так как за вами последуют новые поколения, к которым вы можете предъявить те же требования, что предъявляем к вам мы. Тогда Германия будет смотреть на вас с гордостью».
Вместо этого возможно и краткое обращение, основное содержание которого должно заключаться в идее:
«Флаг — наш символ и долг».
Затем один из школьников декламирует:
Молодежь крепко держит флаг в руках,
Чтобы сверкал он ярко в небесах.
Клянемся же тогда
Быть верными ему всегда.
И будет проклят тот,
Его кто запятнает.
Флаг отражает нашу веру
В Бога, народ и страну.
А кто захочет ее у нас отнять,
Сначала должен нашу жизнь взять.
Мы станем флаг оберегать,
Как свою родную мать.
Он — наше будущее, наша святыня,
Наша честь и мужество.
В заключение все поют: «Мы, молодежь, несем флаг»
(Клаус Герман. Праздничные мероприятия в немецкой школе. Штутгарт, 1941.)
Раздел пятый
К ТОТАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЕ
В Третьем рейхе основной задачей культуры было распространение нацистского мировоззрения. Какое же место в этой культуре отводилось интеллекту? Национал-социалистское мировоззрение основывалось на неприятии рационализма, а любая попытка придать значение человеческому разуму рассматривалась как препятствие, нарушающее эмоциональную целостность идеологии, «понятной» всему народу. На передний план выдвигалось «творчество», которое определялось и направлялось в определенные рамки не только искусством и литературой, но и политикой. Это тотальное мировоззрение включало в себя все области культуры. Деятели культуры были обязаны направлять энергию народа на предлагающийся образ жизни, на что указывал Герман Бурте в своем выступлении на совещании поэтов Великого германского рейха в 1940 году. Эмоциональная основа его речи была абсолютно ясной:
Гитлер — поэт, ставший государственным деятелем, поэт, поскольку способен проникать в суть германского бытия, и государственный деятель, так как ему удалось создать новый народ. Разница между поэзией и государственной деятельностью при этом исчезает. Характерно, что и фашисты придерживались подобных же взглядов. Так, лидер бельгийских фашистов Леон Деграль называл Гитлера и Муссолини «поэтами революции».
Герман Бурте получил известность в начале века, написав новеллу «Вильтфебер — вечный немец», в которой его герой выступал за народ. Впоследствии он получил поддержку фюрера, которого превозносил выше Гёте, считая, что он хорошо уяснил природу немецкого народа. Интеллектуалы, по его мнению, должны были при- надлежать народу, причем изначальный образ Германии и саму немецкую суть он ставил выше человеческого разума. В то же время считалось, что благодаря разуму можно достичь всего. Созданная нацистами служба тру- да использовала как раз эту духовную основу в своей деятельности. Правда, само слово «интеллектуал» истолковывалось двояко. Юлиус Штрайхер, например, яростно выступал против них, в особенности против тех, кто по- кинул страну, спасаясь от нацистской диктатуры. Антиинтеллектуализм был вообще присущ нацистской идеологии.
Даже студенты Гейдельбергского университета были настроены посвятить свои занятия выработке характера, а не приобретению знаний, ибо это соответствовало насаждаемому образу жизни и идеологической постановке вопроса. Любопытно, что одна из военных газет выразила протест против подобных взглядов: между характером и умом должно все же соблюдаться определенное равновесие, поскольку во время войны армия будет нуждаться в людях с хорошими умственными способностями, ибо одним мировоззрением войну выиграть нельзя.
Имперский министр сельского хозяйства Вальтер Дарре, выступая по случаю годовщины Средневекового крестьянского восстания, отмечал, что антиинтеллектуализм заложен в самой системе воззрений немецкого народа. По его мнению, немецкий крестьянин был символом всего народа, его созидательной силой и носителем истории. Крестьянство — основа германизма, развивавшаяся независимо от политической разделенности герцогов и церкви. Оно обеспечивало сохранность расовых корней, непохожесть германцев на другие народы да и все историческое развитие. Вообще-то этот вопрос затрагивался нами в предыдущих главах. Крестьяне были основными героями нацистского движения, хотя наряду с ними существовали и другие.
Нацистскую концепцию свободы искусства уточняет Йозеф Геббельс, задачей которого это, по сути дела, и являлось. Взять хотя бы его выступление на совещании в имперской палате культуры, которая была создана по распоряжению правительства от 22 сентября 1933 года и перед которой была поставлена задача поощрения «всех форм искусства и общественной деятельности». В результате эта палата превратилась в инструмент контроля за культурной жизнью страны со стороны министерства пропаганды, тем более что Геббельс стал ее президентом.
Палата культуры была разделена на семь управлений, занимавшихся вопросами литературы, музыки, кино, радио, театра, изящного искусства и прессы. В каждом был собственный административный аппарат, подчинявшийся соответствующему департаменту геббельсовского министерства. Эта корпоративная структура должна была создать впечатление самостоятельности различных сфер искусства. Членство в палате было обязательным для любой профессии. Труды тех, кто не был ее членом, попросту замалчивались и в свет не выходили.
Управление литературы этой палаты представляет для нас особое значение и интерес: в него входили не только все писатели и издатели, но и сотрудники библиотек. Первым начальником этого управления был писатель Ханс Фридрих Блунк, специализировавшийся на старинных преданиях и легендах. Его творения были близки трудам Йозефы Беренс-Тотеноль, отрывок из которых представлен ниже. Преемником Блунка стал драматург Ханс Йост, секретарем которого был Вильгельм Иде, написавший рассказ в чисто нацистском духе.
Претендентами на руководящие должности в этой системе были даже некоторые лидеры нацистской партии.
В ведомстве Альфреда Розенберга, ответственного за «духовное и идеологическое воспитание членов НСДАП», имелся специальный отдел, занимавшийся надзором за прессой. А Филипп Боулер, представитель «партийной комиссии по оказанию протекции национал-социалистской литературе», по собственной инициативе опубликовал список одобренных книг. Цензуру издаваемых книг осуществляло министерство Геббельса, а палата лишь доводила до сведения граждан названия запрещенных книг.
В упомянутом выше выступлении Геббельса содержались принципы руководства культурной деятельностью в стране. Наиболее важным звеном этого механизма было издательское дело. Традиционно в Германии оно носило личностный характер, и каждое издательство имело свою собственную специфическую ориентацию. Например, Адольф Шпеман, владелец средней величины издательства «Энгельхорн», ранее выпускал книги еврейских авторов и переводы произведений Ромена Роллана. С приходом нацистов к власти он перекинулся на их сторону, будучи до 1933 года политически не ангажированным, но членом партии так и не стал. Издавать же начал научно-популярные книги и беллетристику.
Вместе с тем он был хорошим оратором и на одном из митингов, проведенных Розенбергом, выступил в защиту новой позиции издательств в Третьем рейхе. Его выступление получило одобрение Боулера. Шпеман, в частности, привел причины, по которым издательства должны принять участие в национал-социалистском культурном движении. Одной из них была якобы реальность идеалов. По статистике же в 1937 году от 50 до 75 процентов проданных книг было из числа рекомендованных палатой культуры. Большую их часть составили крестьянские и исторические новеллы. После 1939 года на первое место вышли книги, прославлявшие начальные годы борьбы нацистской партии, и военная литература.
Культурный контроль препятствовал появлению оппозиционных и содержавших критику нацизма произведений. А недопустимость критики литературы и искусства Геббельс подчеркнул в упомянутом выступлении и неуклонно придерживался этой линии. 27 ноября 1936 года он даже запретил «критику искусства прошлых времен». Вместо любой критики должны были публиковаться «репортерские статьи об искусстве». Судьей должен был стать народ. Расчет делался на низменные вкусы обывателей. Геббельс выдал себя с головой, подчеркнув неизменность вкусов массы как некоего стабильного элемента в эволюции искусства.
Для Гитлера наиболее важной и эффективной частью культуры было визуальное искусство.
Курт Карл Эберляйн, критик истории искусства и литературы, выразил официальную линию. В своих многословных рассуждениях он поддержал точку зрения Геббельса, выдвинутую в его выступлении и распоряжении о запрете критики искусства. Деревенские жители (крестьянство представляло исконный образ народа) не «судили» искусство, а принимали его и жили с ним, если оно было типично немецким. Самым главным для них были ясность и простота наряду с идеализацией семьи и других традиционных тем.
Жизненно важными были связи с историей и традициями расы.
Немецкий писатель Генрих Циллих, живший в Румынии, писал о немецких крестьянах, поселившихся в румынских Карпатах еще в XII веке. Его собственные предки в течение нескольких сот лет жили там в горах. Поэтому ничего нет удивительного в том, что он выступал в защиту местных политических и территориальных ограничений. Он считал, что народ и его миссия должны находиться в центре поэтических произведений, увязываясь с исторической действительностью. В этом плане он поддерживал точку зрения Дарре, что история определяется не династиями, а эволюцией и амбициями людей. В связи с этим поэт стал историком на службе расизма.
И хотя Циллих выступал как немец, живущий за пределами отечества, идеи его совпадали с «официальными». Их он выразил на совещании крупнейших немецких поэтов в Веймаре в 1938 году.
Нацисты всячески поддерживали подобные сборища, с присущим им благоговением по отношению к германской культуре и ее историческим корням. В подобном же духе выступил Бурте на другом таком совещании в 1940 году. В его интерпретации нацистская культура и культура периода Гёте и Шиллера протягивали друг другу руки через века.
К каким результатам приводило такое определение культуры? Чтобы ответить на этот вопрос, прибегнем к рассмотрению некоторых примеров. Йозефа Беренс-Тотеноль, например, писала в старых традициях романтического романа о крестьянах. Во времена Третьего рейха она считалась одним из наиболее читаемых писателей. Это была разновидность увлекательной литературы, восхвалявшей крестьянские добродетели, силу и верность своим корням.
Следует назвать и такого автора, как Хедвига Курт Малер, написавшая более 200 сентиментальных любовных произведений (до 1950 года было продано около 27 миллионов экземпляров) без идеологической окраски.
Что же касается Беренс-Тотеноль, то в ее трудах идеология просматривается довольно четко, хотя и в несколько завуалированной форме. Она не была членом нацистской партии и не принимала участия в проведении контрольных мер, но, тем не менее, получила литературную премию Вестфалии в 1936 году.
Первой ее книгой была «Фемхоф» (или «Опальное хозяйство»), 1935 года, сразу же принесшая ей известность. (До 1944 года было продано 226 тысяч экземпляров.) Книгу можно рассматривать как типичный крестьянский роман, идеализирующий сельскую жизнь и представляющий ее в мифологическом плане, далеком от реальной действительности.
Произведение Тюделя Веллера «Рабаукен» («Дебоширы») отличается плохим вкусом и восхваляет грубость и жестокость в отношении евреев, но и оно выдержало семь изданий. Однако даже сами нацисты были не удовлетворены такими «трудами» и в 1941 году опубликовали обращение, призывавшее к написанию хороших произведений на тему расы и крови.
Во времена Веймарской республики театр играл значительную роль в культурной жизни страны, поэтому нацисты постарались использовать его как трибуну распространения собственных идей. Эккарт фон Насо, молодой театральный издатель, писал впоследствии, что спектакль, в котором шла речь о приходе нацистов к власти, недолго продержался в Прусском государственном театре в Берлине, да и то благодаря поддержке Геринга, а в провинции так и не появился.
В этом плане показательна театральная жизнь в Херне Рурской области. Там были поставлены драмы Йоста и произведения немецких классиков Шиллера и Гёте. Однако большую часть репертуара составляли оперетты Франца Легара и Иоганна Штрауса при музыкальном сопровождении оркестров с второстепенными дирижерами, фамилии которых давно забыты. Там же была предпринята попытка создания народного театра. В то время туда как раз прибыла на гастроли труппа Тегернзейского крестьянского театра, основанного в 1892 году Конрадом Дреэром. Театр, в частности, поставил иезуитскую драму о событиях XVI и XVII веков. К моменту ее появления в Херне основу труппы составляли профессиональные актеры, ставившие современные пьесы о крестьянской жизни и даже на крестьянском диалекте (одна из них была написана Дреэром, а другая — Августом Хинрихсом). Иностранцев на спектаклях обычно было мало.
В репертуаре труппы были вместе с тем комедии Кальдерона, опера Россини и «Как вам угодно» Шекспира. Была представлена в порядке исключения военная драма английского автора Шерифа «Конец путешествия», показывавшая жестокую окопную жизнь солдат.
В театрах Третьего рейха обычно шли постановки легкого увеселительного плана (Геббельс заявил, что «народу нужно веселье») да велась патриотическая пропаганда. Публика должна была развлекаться или же проникаться высоким пафосом. К патриотическим спектаклям следует отнести в первую очередь «Шарнхорст» Герхарда Менцеля, поставленный в Берлине, и несколько пьес Кляйста и Граббе — в репертуаре Бохумского театра.
Геббельс придавал большое значение силе воздействия радио на слушателей, и нацисты широко использовали это мощное средство массовой пропаганды. Они разработали целую систему централизованного контроля за радио, тем более что еще в 1928 году национальная радиовещательная компания была подчинена почтовому управлению. После прихода нацистов к власти министерство пропаганды взяло в свои руки бразды правления национальной радиовещательной компанией, контролируя ее деятельность через управление радио палаты культуры. Сама компания потеряла свое былое значение и превратилась в исполнительный орган ежедневного вещания. Промышленность получила задание на производство дешевых радиоприемников, чтобы их могла приобрести почти каждая семья. Однако для приема иностранного вещания их мощности не хватало. К началу 1934 года число владельцев этих радиоприемников в Германии превысило один миллион, тогда как в 1936 году их стало уже 30 миллионов. В это число не входят люди, слушавшие радиопередачи по громкоговорителям на улицах, а также в ресторанах и на предприятиях.
Радио было мощным орудием в руках Геббельса. О характере использования радиопередач свидетельствует программа на зиму 1936 года. Естественно, любая критика в адрес нацистского движения и национал-социалистской идеологии не допускалась, были запрещены даже «юмористические скетчи».
Управление кино контролировало выпуск кинопродукции, а кредитный банк, также находившийся в руках Геббельса, обеспечивал финансирование этой деятельности. Остававшуюся независимой крупнейшую кинокомпанию УФА министерство пропаганды выкупило в 1937 году, хотя управление кино взяло ее под контроль задолго до этого. Названия кинофильмов, представленных на международный кинофестиваль в Венеции, проходивший каждые два года, — своего рода нацистская «визитная карточка». Немецкие артисты должны были дать представление миру о германском идеале женщины в противовес накрашенным и надушенным «дегенераткам» Голливуда. Одной из них была выдающаяся актриса Паула Вессели, пришедшая в кино из знаменитого венского Бургтеатра. Но гораздо важнее ее конформизм по отношению к изображаемым в кино идеалам.
Люди готовы превозносить подлинные ценности, подчас подходя к этому интуитивно. Поэтому нацистская культура стремилась к популярности и часто добивалась ее. Во всяком случае, показатели проданных в стране литературных и иных произведений искусства, спонсированных нацистами, свидетельствуют об этом. Миллионы людей, принявших нацистский лозунг «Жизнь достойна того, чтобы жить», с энтузиазмом принимали и продукцию нацистской культуры. Более того, как мы уже отмечали, нацисты старались использовать массовые настроения, вкусы и предубеждения. Ни на какой риск они при этом не шли. Громадный аппарат контроля в области культуры всячески содействовал и реальным проявлениям искусства. Во всяком случае, альтернативы просто не существовало. Современные диктатуры стремятся распространять в широких слоях населения свою тотальную культуру, хотя она и не ведет к возвышению и облагораживанию вкусов, а наоборот — к закреплению предрассудков и пристрастий.
Герман Бурте
Нынешним немецким поэтам не следует опускать глаза перед выдающимися личностями прошлого.
«Искусство ничего не создает во время войн и революций», — утверждал Бальзак.
Воюющая же Германия опровергает это заявление: ее поэты «поют» и во время войны. Современная немецкая поэзия может с гордостью занять свое место в ряду других — касается ли это вопросов отыскания собственной сущности, придания ей соответствующей формы, способности самовыражения и передачи ценностей, духа и склонностей народа — с учетом трудностей в гармонизации его опыта без каких бы то ни было параллелей, а также реалистического показа чрезвычайной обстановки и неординарных событий, умения превращать пронзительные крики боли в выражение радости и способности поднять народный дух. Она стремится прежде всего понять душу своего народа, чувствовать то, что чувствуют все, и выражать это своими средствами.
Она должна помочь народу направить всю свою созидательную энергию на раскрытие, укрепление и сохранение немецкого образа жизни. Но как это поможет немецкой поэзии завоевать мир, не потеряв при этом душу?
Немецкий поэт, как правило, лучше своей репутации. Не будем называть имен. Тот, кто сегодня вынужден молчать, завтра может обрести голос. Хеббель*, мыслитель среди поэтов, говорил:
Вы сеете в поле зерно,
Как вдруг заснежит
И ничего не видно.
Надейтесь на солнце:
Оно вновь засияет!
* Хеббель Фридрих (1813 — 1863) — немецкий поэт-романтик и драматург. (Примеч. авт.)
Подобно Шиллеру в его время, нынешняя немецкая поэзия внушает людям и миру надежду, считаясь с их оценками. Она их уважает, но не боится.
Немцам обычно ставят в упрек их самобытность, однако они прекрасно осознают существование других народов и пытаются понять их сущность.
Шекспир принадлежит нам в той же степени, что и англичанам. Мы его хорошо знаем, а спектакли его ставим даже лучше, чем они. И мы считаем, что в нынешнем 1940 году мы, немцы, ближе к духу стиля и языка Елизаветы и английского гения Шекспира, чем современные англичане, за троном которых находится и управляет чуть ли не всем миром Шейлок, образ которого столь впечатляюще вывел Шекспир.
Гёте, будучи человеком весьма сложным и самонадеянным, смог впитать в себя многие чужестранные идеи и положения и разработать концепцию мировой литературы, согласно которой большая мировая литература происходит из различных корней, но ветви ее развиваются в возвышенной атмосфере, принадлежащей всем и простирающейся вплоть до далеких звезд космоса.
Благодаря этому поэт завоевал широкую известность. А так как прозвучало магическое слово «известность», самое время посмотреть не только на ее отдельные аспекты, но и сквозь них.
Человека, слава которого распространяется среди иностранцев и которого противопоставляют собственному народу и отечеству, да и сам он их отрицает, не признавая особого духа, можно считать жалким призраком и даже Геростратом, не выполняющим никакой миссии.
Слава поэта должна отражать народ, страну и рейх, а не только его лично. В противном случае он должен отделаться от нее, как сбрасывают загрязненную рубашку. Немец в наш воинственный век заслуживает славы и почести, если выступает в качестве обвинителя мира и бичует его за нарушение чужих прав и насилие, за несправедливость и преступное поведение, если бросает луч света, ярко освещая все вокруг, и благодаря силе своих аргументов и голосу правды вынуждает противника против своей воли признать его правоту...
Чемберлен* на смертном одре разделял такую точку зрения, считая, что в мире произошло обновление и замена существовавших порядков новыми гораздо хуже старых. Он написал поэму, отображающую нового человека в новом государстве. И этим человеком был Адольф Гитлер. Этот благородный герой, разъезжая по своей стране, задавался вопросом: «Скоро ли появятся книги, повествующие о жизни?» И получил ответ, что такие книги есть и будут, но что жизнь в них вдыхает человек. Это, по сути дела, была модель будущей Германии. Как дух опережает действие, так и утренний ветерок предвещает восход солнца.
* Чемберлен Хьюстон Стюарт (1855 — 1927) — английский поэт, признавший в Гитлере еще в 1923 г. будущего лидера немецкого народа. Его книга «Основы XIX века» была взята на вооружение германскими националистами, а затем и национал-социалистами. (Примеч. авт.)
Еще не приступив к действиям, великий немецкий государственный деятель, своего рода поэт и мыслитель, попытался прояснить для самого себя, как должны обстоять дела в этом мире. В связи с этим следует упомянуть Ницше, сказавшего:
«Я люблю того человека, который с силой бросает слова о своих делах с тем, чтобы они достигли цели».
И пока в Германии жив дух Гитлера, не следует опасаться трагических событий и ультимативных действий, зная, что его акции будут носить доверительный, надежный характер и двигать жизнь вперед. Не только отдельные индивидуумы, но и простой народ не должны погибнуть...
В Германии все возможно, но только не крах самого ее существования. Чтобы предотвратить такую трагедию, самое страшное из всех бедствий, необходимо исходить из принципа бытия и признания силы поэзии. Поэзия и сама жизнь должны быть единым целым! А европейская миссия немецкой поэзии является миссией германского рейха. Империя поэзии заключена в германском мире, и ее святыня находится в Веймаре.
Новый человек вышел из глубины народа. Он выдвинул новые тезисы и новые заповеди, создав тем самым новый народ, подняв его из тех же глубин, из которых поднимаются великие стихи, — от матерей, от крови, от земли.
Учитывая глубокое понимание сути вопроса, европейская миссия немецкой поэзии — то же самое, что и европейская миссия немецкого народа и его фюрера. Не суть важно, приятны ли для других или нет наш новый тип и форма, созданные в духе Фауста энергией народа. Поначалу, как мы убедились, новые дух и облик нашего народа и государства не были поняты остальным миром, оказавшись все же ошеломляющими и превосходящими их во всех отношениях в решающий момент войны. Точно так же мы полагаем и чувствуем, что физические и духовные составляющие нашей поэзии покажутся другим неожиданными и невероятными, хотя и будут нести в себе правду. Ведь поэтические произведения черпают свою сущность из тех же источников — государственных и военных ценностей. В «Истине и Поэзии» Гёте сказал, что жизнеутверждающее начало в немецкую поэзию привнесено Фридрихом Великим.
Однако еще больший вклад и большую силу в наш народ и соответственно в немецкую поэзию внес
Адольф Гитлер в присущей ему манере — своим трудом и деяниями.
Если Фридрих Великий, монарх далекого прошлого, друг рационалиста Вольтера, смог оплодотворить своими свершениями нашу поэзию, то Адольф Гитлер, сын народа, вышедший из самой его глубины, закаленный нуждой и лишениями, хорошо знающий все человеческое, солдат-доброволец Первой мировой войны, смотревший в лицо смерти, способный пойти на риск, но и осмотрительный, избранник скандинавской богини судьбы Норны, обладающий силой воли, энергией и знанием людей, видящий перспективу, хороший оратор и человек действий, может дать ей еще больше. Каждый может почувствовать, какое громадное чувство удовлетворения и расово обоснованную форму сути он внес в народ, и прежде всего в интеллектуалов. Либо они принадлежат народу, либо не представляют собою ничего!
Коли судьба соблаговолила дать нам великого фюрера, то не оставит нас и без великого поэта!
Из глубины нашего сердца мы благодарим фюрера, не теряя надежды увидеть в нем будущего великого поэта.
Судьба будет на стороне Гитлера, как Гёте стоял на стороне Фридриха Великого. Мы очень хорошо знаем, что гении не появляются, когда они нужны: духовному началу не прикажешь. Но так же как крупные поэты появились в елизаветинскую эпоху, вызванные победой англичан над испанской армадой, так и наша победа даст рост новой поэзии. Великие поэты сформируются, подобно кристаллам, в результате состязательности всех слоев народа, широкой образованности, стремления к идеалам и духовности.
Наш будущий поэт будет обладать тем же, чем и великий Веймирец в свою эпоху, а еще у него будет народная сущность. Вместо социальных слоев общества, состоящих из многих «я», народ предстанет как единое целое и родная для него стихия.
А что же нам делать в это время? Мы все служим лучшему из лучших. Он должен олицетворять всю сумму достоинств великих людей (не будем называть их поименно). Он должен быть своеобразным королем
духа, собирателем ценностей, но готовым отдавать. Безмятежный Зигфрид, побеждающий драконов, бросающий камни в грабителей и поющий песни, соревнуясь с лесными птицами, вечно молодой, как герой Гёте.
Поэт, стремящийся к совершенству, должен работать над собой, как в свое время Гёте, оттачивая свое мастерство и поднимаясь на новые высоты. Тогда лучшие представители народа признают его величие и поставят в один ряд с создателем Фауста.
Тогда европейская миссия немецкой поэзии может быть осуществлена в новом времени и пространстве! Так что же нам делать в ожидании этого?
«Мы будем приветствовать фюрера(» — таково общее мнение народа, желающего отблагодарить его за свое спасение и выразить ему свою любовь.
Следуя нашему обычаю, поприветствуем и поэта, пока еще неизвестного, но который обязательно появится под воздействием свершений Адольфа Гитлера, как это в свое время произошло с Гёте под влиянием личности Фридриха Великого. Он не станет Гамлетом, убегающим сам от себя, так как будет жить и творить в прекрасные времена.
И он будет полезен своему времени. Он не будет, подобно Вертеру, страдать от бедствий окружающего его мира, не окажется не соответствующим взглядам и требованиям своих соотечественников, как Гиперион, и не будет чувствовать себя на суде, подобно Вилтфеберу. Ибо благодаря деяниям фюрера отечество преобразится настолько, что ни сами правители, ни поэт не станут трагическими фигурами. Их бытие будет свободным и радостным, являя остальному миру прекрасный жизненный пример!
Пока же такой поэт не появился, будем воздавать должное великому мастеру из Веймара.
(Из выступления Бурте в 1940 году на совещании поэтов великогерманской империи.)
Образованность и воспитание, благодаря которым мышление начинает осознавать свою ценность, приводят людей к мнению, что все на свете достижимо с помощью разума... Так происходит рождение того типа людей, которых мы называем интеллектуалами. Труд представляет собой отличную защиту от опасности интеллектуализма. Работа руками требует от человека не только физической силы, но и определенного характера, которые вызывают трансформацию его психических черт и помогают совершенствованию разума.
(Вилнаэр цайтунг. 1942. 21 августа.)
Евреи знают, как фальсифицировать подлинную идею интеллектуальной борьбы. Поэтому усилия, предпринимаемые гауляйтером Юлиусом Штрайхером, не должны рассматриваться как «неинтеллектуальные», как это пытается представить эмигрантская пресса.
(Карл Шмитт. Еврейство и имперское право.)
В книжном обозрении за 1937 год в гейдельбергской студенческой газете можно прочитать:
«В настоящее время ведется широкая дискуссия об интеллектуальных способностях человека. В связи с этим нам хотелось бы уточнить, что впредь мы намерены заниматься не образованием и совершенствованием умственных способностей, но выработкой характера».
Это заявление отражает серьезное — и следует сказать об этом открыто — глубокое непонимание сложившейся обстановки, в частности, студентами. Разум и характер не должны противопоставляться друг другу. Во-первых, в результате этого человек не получает завершенности, а во-вторых, мы не можем отходить слишком далеко от вопроса совершенствования образования и воспитания человека без основательных на то причин.
(Милитервохенблатт. 1940. 12 января.)
Вальтер Дарре
Вспоминая сегодня борьбу штедингского крестьянства за свою свободу семьсот лет тому назад*, мы должны прежде всего упомянуть факт, имеющий важное значение для всех немцев: нынешняя историография пытается представить «историю Германии» как столкновение интересов империалистических кругов — прежде всего духовного и территориального характера, не говоря ничего о «крестьянской истории». Это вызывает удивление, ибо, как бы ни описывали историки королей и герцогов и их деяния, немецкий народ сохраняет в памяти все, происходившее с крестьянами и имевшее гораздо большее значение для судеб немцев, чем взлеты и падения их правителей.
* Конрад Марбургский при поддержке Доминиканского ордена обвинил штедингское крестьянство в 1234 г. в ереси, преследуя цель лишить их всех прав и взять под собственный контроль. «Крестовый его поход» тогда удался. (Примеч. авт.)
Можно взять еще один пример более чем тысячелетней давности, когда жестокий Чарльз Саксонский устроил резню в Бердене на Аллере, в результате которой погибли тысячи саксонских крестьян. События эти остались в памяти жителей Нижней Саксонии, несмотря на попытки многих историков преднамеренно стереть их. А в драме Шиллера «Вильгельм Телль» описывается борьба швейцарских крестьян за свободу против надменных Габсбургов, побудивших немецкие племена выступить против своего правителя в Валлюнге. К слову говоря, в определенных кругах ходили слухи, что Шиллер после опубликования «Вильгельма Телля» получил от масонской ложи предупреждение, так как она была недовольна прославлением свободолюбивого крестьянства. В интересах немецкого народа нам, историкам, следует объективно исследовать эти слухи на основе документов, вместо того чтобы понапрасну терять время и энергию в попытках оставить его в неведении или дать ему фальсифицированное представление о культурной жизни предков.
В действительности то, что мы называем народностью, никогда не интересовало германских императоров, духовных лиц и владетельных князьков. А ведь предпосылки народности связаны с существованием крестьянства еще до того периода времени, с которого современные историки начинают свой отсчет. Ни герцоги, ни церковь, ни даже города не создали германца как такового. Немцы произошли от крестьян, а герцоги, церковь и города только наложили на них определенный отпечаток. Германское крестьянство в далекие века представляло собой сырой материал и в то же время основу, определившую направление и характер дальнейшего развития. Мы, национал-социалисты, восстановившие старую истину, что кровь является формообразующим элементом культуры народа, абсолютно четко представляем себе суть вопроса. На любом этапе исторического развития кровь горожан пополнялась крестьянской кровью, что и определяло сохранение в целом германского духа.
Если сегодня проехать по нашей стране, то можно еще встретить среди крестьян обычаи, сохранившиеся в течение тысячелетий. Это как раз доказывает, что основу народности следует искать именно здесь, а не высасывать из пальца, сидя за письменным столом. Изучив документы и другие исторические источники, мы обнаружим к своему удивлению, что эти тысячелетние обычаи, бытовавшие среди крестьян, никогда не поддерживались церковью и владетельными феодалами. И даже наоборот, крестьянам приходилось защищать их от нападок последних. И так обстояло дело в самых различных древних поселениях германских крестьян — будь то в Нижней Саксонии, Гессене, Тюрингии, Верхней Баварии или Франконии. Повсюду можно обнаружить древнейшие крестьянские обычаи. И это свидетельствует о том, что немецкое крестьянство знало свои традиции и умело охранять их от любых попыток ликвидации с разных сторон, в том числе и по линии церкви, а также от насаждения чужеродных порядков и законов.
Отрадно отметить, что многие ученые стали отходить от прежней оценки исторического развития нашего народа и уделяют достойное внимание роли крестьянства. Однако некоторые грамотеи все еще пытаются доказать, что германские племена, будучи кочевниками, стали оседать на землях и приобщаться к культуре именно благодаря «отеческой заботе» духовенства и князьков. Таким высказываниям я могу совершенно спокойно и объективно противопоставить следующее: задолго до появления науки в Германии крестьянство уже существовало, обеспечивая свое бытие и продолжение рода. Несмотря на тысячелетние попытки отвратить крестьянство от его сути, здравый смысл и чувство крови позволило ему сохранить потомственную преемственность — вопреки даже псевдонаучным приемам доказать обратное. Так что этим умникам следует сделать соответствующий вывод и прекратить свои измышления. То, что не удалось уничтожить за тысячи лет, изменить и тем более ликвидировать за ближайшие годы им не удастся.
Как раз наоборот, когда мы сегодня говорим о германских расовых корнях и уникальности немцев, обычно принято считать, что эти особенности тесно связаны с территориальным принципом, проявляющимся в наличии в стране отдельных регионов. Некоторые ученые утверждают, что в южных районах расселения германских племен это понимание благодаря национал-социализму начинает обретать силу и что пренебрегать учетом расовой уникальности их населения более нельзя.
Если взять Баварию, Вюртемберг и Баден, то их границы не являются границами расы и не имеют каких-либо принципиальных отличий в расовых корнях. Более того, их границы установлены Наполеоном, который не придавал никакого значения расовым вопросам и историческим традициям. Их пример показывает, что установленные на картах границы не повлияли на сохранение изначальных особенностей народа. И произошло это, следовательно, на основе совершенно иных законов, не имеющих ничего общего с нарезанными границами.
Можно утверждать, что носителем этих характеристик являлось крестьянство. Такой город, как Мюнхен, например, не имеет никаких чисто баварских особенностей, так как его монументы и другие характерные черты воздвигнуты теми же германскими племенами. Типично баварское явление — суть баварские крестьяне, живущие до сих пор так же, как и их предки несколько столетий тому назад, и посылающие в город своих сыновей. Такое положение характерно и для других германских племен. Что касается владения крестьянами землей, то в экономическом плане в большинстве случаев за последние пятьсот лет значительных изменений не произошло, нет изменений и в расовом плане. Поколения, жившие на этих землях, сохранили обычаи своих отцов, которые определяют и современную жизнь немцев в сельских местностях. Иное дело — города. Ни один из них не может представить доказательств, что люди, живущие за его стенами, сохранили кровь, текшую в жилах их предшественников сотни лет назад. Так что основные расовые характеристики и уникальность народа сохранены в основном крестьянами. Поэтому тот, кто несколько недель тому назад сказал в Южной Германии, что закон о наследственном здоровье сможет в гораздо большей степени, чем региональный сепаратизм, гарантировать сохранение характерных расовых особенностей народа, был абсолютно прав. Можно сказать, что кровь людей течет из корней, ушедших глубоко в землю, на которой сидят крестьяне и из которой они продолжают черпать свои жизненные силы, определяющие их особенности и характер.
(Из речи министра сельского хозяйства Вальтера Дарре, произнесенной им по случаю семисотлетнего юбилея борьбы штедингского крестьянства за свободу // Альтенэш. 1934. 27 мая.)
Йозеф Геббельс
«Мой фюрер! Ваши превосходительства! Мои товарищи по расе!
В жизни людей организация играет решающую роль. В ее задачу входит формирование человеческих групп в сообщества с тем, чтобы целеустремленно и успешно вывести их на стартовую позицию. Таким образом, организация является средством и, как говорится, неизбежным злом. Правильно осуществленная, она способствует сокращению и упрощению пути к успеху, будучи временами единственным путем к нему. Вместе с тем она способна ограничивать и удерживать в необходимых рамках естественное развитие событий, особенно если они отклоняются от необходимого направления и становятся
самоцелью.
Эта возможность, присущая организации в большей или меньшей степени, не должна вести нас к отрицанию необходимости и целесообразности организации как таковой. Она требуется для руководства людьми и подготовки пути развития в таких сферах, как политика, экономика, социальные вопросы и культура. При всем этом создание организации является весьма трудным делом и подвержено многим опасностям. Для любой организации необходимо выполнение требования, чтобы все ее участники поступились своими личными правами во имя более важного и всестороннего закона жизни и чтобы их энергия, бессильная у отдельных индивидуумов, была объединена, превратившись в результате этого в пробивную силу.
Поэтому необходимо скрупулезно подходить к тому, чтобы та или иная организация не теряла своей специфической цели, а отказ от индивидуальных прав был направлен на обеспечение ее успеха. Короче говоря, организовывать следует только то, что необходимо, а не все подряд.
Наибольший эффект может быть достигнут только при тотальном объединении энергии всех. Очевидно, что в самом характере организации заключена опасность преувеличения значения индивидуальных и личных прав в процессе объединения энергий отдельных лиц.
В дополнение к сказанному следует отметить, что старые привычки и предубеждения, присущие многим людям, надо преодолевать путем организации представителей искусства в имперской палате культуры и ее управлениях. И все же эти привычки и предубеждения будут иметь определенное значение для тех людей, которые не найдут двери, ведущей в новое время, и не почувствуют его требований. В связи с этим они будут пытаться критиковать саму организацию, не замечая ее успехов. Вместе с тем они не захотят понять, что движение вперед и успех в целом могут быть достигнуты лишь при отказе от собственных требований в угоду требованиям времени.
Поэтому наши постоянные усилия должны быть направлены на внутреннюю регенерацию немецкого мира искусства не с помощью многочисленных законов и распоряжений, а путем осуществления программы самопомощи. То, что в первые месяцы 1933 года казалось невозможным, стало повседневностью и действует как само собой разумеющееся. Да и трудности с решением многочисленных индивидуальных проблем, возникающих в то время, теперь уже забыты. Все это стало реальностью, что постоянно подтверждается новыми фактами...
Крик наших противников, что, мол, невозможно исключить евреев из немецкой культуры и что их некем заменить, до сих пор стоит в наших ушах. Но мы успешно справились с этим, и дела пошли значительно лучше, чем когда-либо. Требования национал-социализма на этом поприще выполнены, и миру представлены видимые доказательства, что культурная жизнь народа — целенаправленно и со значением — может администрироваться и представляться собственными сынами.
Насколько глубоко извращенный еврейский дух проник в немецкую культурную жизнь, показано в безобразной и шокирующей форме на выставке «дегенеративного искусства» в Мюнхене в качестве предостерегающего примера. Так называемая мировая пресса подвергла нас многочисленным нападкам по поводу этой выставки. Однако до сих пор не нашелся ни один иностранный любитель, который отважился бы приобрести «художественные сокровища» с той выставки, дабы сохранить их для потомства. Они не нравятся даже тому, кто их защищает. И защита эта ведется не из художественных, а исключительно из политических соображений. Не требуется особых усилий, чтобы доказать несуразность их аргументов. Было, в частности, высказано мнение, что, мол, следует дать этому движению время на то, чтобы оно само пришло в упадок и тем самым выродилось. А ведь то же самое можно сказать и в отношении марксизма или парламентаризма, классовой борьбы или классового чванства в сфере экономики, Версальского договора в области внешней политики, не говоря уже о присвоении иностранными державами суверенных прав Германии. Такого рода явления не отмирают сами по себе, их необходимо преодолеть. И чем быстрее, радикальнее и основательнее это будет осуществлено, тем лучше!
Сказанное не имеет ничего общего с подавлением свободы искусства и современного прогресса. Совсем наоборот, плохие работы художников, представленные на выставке, являются творениями мастеров вчерашнего и позавчерашнего дней. Этих дряхлых представителей искусства не следует принимать всерьез сегодня, когда мы ушли далеко вперед в интеллектуальном и политическом отношениях. Однако следует учитывать, что их безобразные, дегенеративные работы и по сей день еще могут появляться в пластическом искусстве.
Насколько здоровой и своевременной была проведенная очистительная операция, свидетельствует реакция публики и, прежде всего, покупателей на выставке немецкого искусства в Доме искусств в Мюнхене. Никогда до того не было продано столь много картин, отражающих реальную действительность. Никогда прежде публика не принимала столь активного участия в обсуждении проблем пластического искусства. И связано это было с появлением новых художественных творений и окончанием кошмара, довлевшего над нашими душами.
Не означает ли это, однако, какого-то ограничения свободы искусства? Если это и происходит, то только в тех случаях, когда художники отклоняются от своего времени и его требований, а их эксцентрическая жизнь течет за пределами существующего сообщества людей. Такого, естественно, быть не должно. Художник обязан находиться в гуще народа. Искусство не является такой сферой жизни, которая существует сама по себе и должна защищаться от нападок людей.
Искусство — это функция жизни народа, поэтому художник должен прислушиваться к его мнению. И то, что государство стремится взять в свои руки бразды правления различными сферами жизни людей, относится и сюда. Но это не означает, что политики должны вмешиваться во внутренние функции искусства. Государство имеет право регулировать и контролировать только свои начинания и процесс включения в них всех слоев населения. Это — его суверенное право, основанное на политической власти и взятой на себя ответственности.
Отмена критики искусства была провозглашена на конгрессе, проведенном в прошлом году. Этот акт был непосредственно связан с чисткой и координацией нашей культурной жизни. Ответственность за феномен дегенерации в искусстве был возложен в основном на критику искусства, создавшую тенденции и «измы». Она не оценивала развитие искусства в соответствии со здоровым инстинктом, свойственным народу, а исходила из пустой интеллектуальной абстракции. И народ никогда не принимал в этом участия, отворачиваясь с ужасом от никак не гармонировавшей со здоровыми чувствами тенденции, которая могла быть оценена лишь как бесплодный продукт снобистского декадентства. Отмена критики искусства, считавшейся в широких слоях народа варварской и непригодной, и замена ее наблюдением вот уже целый год показывает свою повсеместную эффективность. В качестве критиков выступает теперь сам народ, участие или неучастие которого в различных мероприятиях дает четкую оценку поэтам, художникам, композиторам и актерам.
Чистка культурной сферы сопровождалась незначительным числом законодательных постановлений и распоряжений. Социально значимое сословие из числа творческих работников искусства взяло эту чистку в свои руки. Никаких серьезных обструкций при этом не происходило. Сегодня мы можем отметить с радостью и удовлетворением, что большое искусство опять пришло в движение. Повсюду люди рисуют, ваяют, занимаются поэзией, поют и творят. Деятели немецкого искусства прочно стоят на твердой жизненной основе. Искусство, вырвавшееся из узкого изолированного круга, оказалось среди народа, оказывая мощное воздействие на всю нацию.
Следует отметить, что политическое руководство стало вмешиваться в этот процесс и продолжает вмешиваться ежедневно и напрямую. Но происходит это так, что в результате нашим художникам оказывается всемерная помощь и поддержка путем выделения субсидий, создания специальных комиссий и осуществления патронажа, чего искусство в остальном мире ныне пока не имеет Театр и кино, писатели и поэты, художники и архитекторы ощущают на себе плодотворность такого воздействия, о чем ранее не приходилось и мечтать.
Радиовещание превратилось в настоящий всенародный институт. Со времени прихода национал-социалистов к власти число слушающих радиопрограммы увеличилось с 4 до почти 9 миллионов человек. Немецкая пресса также успешно выполняет свою миссию. Путь нации ко всем культурным достижениям широко открыт. Нам были нужны таланты, и мы нашли их. В новом государстве возможности для талантливых людей велики, как никогда ранее. Им стоит только приложить руку и стать мастерами своего дела.
Несомненно, большое искусство может успешно развиваться в течение длительного периода, только привлекая новые здоровые силы. Поэтому этой проблемой мы занимаемся вплотную. Вполне очевидно, что в наше историческое время политическая жизнь поглощает многих талантливых людей, которые в другом случае были бы привлечены к культурной жизни. Вместе с тем несомненным фактом является и то обстоятельство, что многие философские идеи, выдвинутые национал-социалистской революцией, проявляются в настоящее время настолько спонтанно и вулканически, что не могут быть еще облечены в те или иные формы искусства. Проблемы эти настолько новы и необычны, что их пока трудно перенести в искусство, а тем более оформить в виде драматургии или поэзии. Люди, которые однажды решат эту проблему, пока не появились. А чтобы подготовить для них почву, необходимо предоставить им все возможности для развития интеллектуальных и технических способностей и мастерства...
То, что сделано сейчас для поддержания творчества, является только началом. Краеугольным камнем в этом плане должно стать составление программы развития всех видов искусства. Предварительная работа по решению этой задачи уже начата. Дело за поиском новых организационных и экономических форм для каждой профессии.
Наряду со всем этим в этом году мы обратили особое внимание на создание домов для престарелых и домов отдыха. Благодаря великодушию прусского премьер-министра в Веймаре открыт дом для ветеранов сцены, а фонд Марии Зеебах, существующий уже в течение ряда лет, получил финансовую поддержку. Кроме того, мы открыли дом отдыха в Обервизентале и еще два — в Арендзее на Балтийском море. Предстоящей весной они примут от 70 до 80 артистов и художников, нуждающихся в отдыхе и восстановлении здоровья.
Проекты, осуществление которых началось в этой и других сферах культурной жизни, достойны национал-социалистской нации. В мире ничего подобного не делается. Так что мы не только заявили о своих программах, но и действовали. Тем самым мы доказали, что любые проблемы можно решить, если есть желание. Германия опережает другие страны не только в самом искусстве, но и в заботе о его деятелях.
Сказанное приобретает особое значение, поскольку ныне немецкое искусство становится компасом для всей нации. Люди, принимающие в этом участие, буквально миллионами, сделали искусство и культуру своим делом.
В связи с этим следует открыто сказать и о разнице во вкусах масс и кучки богачей, насчитывающей какой-то десяток тысяч человек. Нет большей несправедливости. Если вкусы так называемых культурных людей, получивших хорошее образование и много читавших, часто подвергались воздействию больного воображения и вследствие этого искажались, то вкусы широких народных масс оставались без изменения. У них никогда не было возможностей для сравнений и определения, является ли хорошее действительно хорошим, а плохое — плохим. Хотя их вкусы и примитивны, у них есть художественное чутье и чистота. Их радость в отношении здоровья и силы остается наивной и ничем не омраченной. Они чувствуют душой, не отягощенной всезнанием и постижением всего и вся, что в конечном итоге приводит к деструктивности и сомнениям. Неизменный вкус народа является проявлением стабильности в длительном процессе эволюции искусства.
Люди обладают здоровым чувством восприятия истинных свершений, понимая пустоту разговоров о мнимых достижениях. Вкус этот определяется имеющимся у них предрасположением, однако его необходимо систематически, но корректно направлять. Его примитивное порой выражение тем не менее всегда правильно и непредубежденно. Культура не связана с благосостоянием. Как раз наоборот, благосостояние часто приводит к тому, что художник пресыщается, становится декадентом. Нередко это становится причиной неуверенности в восприятии действительности и сомнений по части вкуса. Только этим можно объяснить опустошенность и дегенерацию немецкого искусства, имевшую место в недавнем прошлом. Если бы декаденты обратили внимание на народные массы, они наверняка смогли бы преодолеть свое холодное презрение и осмеяние реалий жизни.
Простым людям нечего опасаться стать объектом презрения с течением времени, как это происходит с образованными евреями. Такая опасность грозит лишь богатым, в особенности если у них не все в порядке со вкусом. Они слишком просто поддаются искушению полукультуры, связанной с интеллектуальным высокомерием и надменностью. Такие явления известны нам под названием «снобизм». Сноб — это пустышка, лакей псевдокультуры, который поедает только кожицу с фруктов, не в состоянии потом переварить съеденное. В театр он ходит во фраке с черным галстуком, чтобы произвести ошеломляющее впечатление на бедняков. Он должен видеть страдание людей, доставляющее ему удовольствие. По сути дела, это конечная стадия дегенерации, которая находит свое выражение в индустрии развлечений. Вот и в театре богатые хотят видеть на сцене то, что происходит с бедными. Это ли не доведение чувственности до звероподобного состояния! Вместе с тем это и большое скотство.
Народ ходит в театры, музеи, художественные галереи и на концерты по другим причинам. Он хочет видеть и наслаждаться прекрасным и величественным. То, что жизнь довольно часто скрывает от людей — мир чудес и грации, — там раскрывается перед их восхищенными глазами. Люди воспринимают иллюзии искусства с наивной радостью, оказываясь в идеальном мире, о котором суровая жизнь позволяет лишь догадываться. Такова великая сила искусства. Снобизм же болен и изъеден молью. Его вкусы не могут стать нормой и создать творения на века. Поэтому у нас хватает мужества отвергнуть такую продукцию. Ныне она выставлена на выставке дегенеративного искусства, и миллионы людей проходят мимо этой глупости, сердито качая головой. Так что фюрер действовал в национальных интересах, наведя порядок в этом хаосе. Народ, однако, вряд ли знает об этом. Такое искусство следовало закономерно убрать с обозрения, так как хотя и примитивный, но здоровый народный вкус должен соблюдать соответствующую духовную диету. Растить сильных и здоровых людей, используя снобистскую утонченную пресыщенность, нельзя. И пусть никто здесь не пытается оспаривать, что народу нужны развлечения. Да. Народу нужна радость, и он имеет на это право. И наша обязанность предоставить ему такую радость. Многие из нас имеют слабое представление о том, сколь безрадостной является жизнь большинства людей. Поэтому-то так необходимы меры для исправления этого положения.
«Хлеба и зрелищ!» — кричат самодовольные дураки.
«Нет, сила — через радость!» — возражаем мы им.
Вот в чем заключена причина того, что мы именно так назвали движение по организации оптимизма. Оно ведет все слои общества, миллионы людей к красотам нашей страны, к ценностям нашей культуры, нашего искусства и самой жизни. Естественно, это мероприятие нашло соответствующее воплощение. Во многих случаях эти чисто артистические действия — настоящее искусство.
Враждебные Германии иностранные круги часто предпринимают попытки представить эти начинания в извращенном виде, изображая современных немецких художников как людей, находящихся под гнетом и давлением, опутанных по рукам и ногам законами и распоряжениями, изнывающих и тоскующих по свободе в условиях тиранической диктатуры, бескультурного варварского режима. Это — самое настоящее искажение реальной ситуации!
Нынешний немецкий художник чувствует себя более свободным, чем прежде, не ощущая никаких препон. Он с радостью служит своему народу и государству, которые относятся к нему с теплотой и пониманием. Национал-социализм нашел у творческой интеллигенции полную поддержку. Они принадлежат нам, а мы — им.
Мы привлекли их на свою сторону не пустой фразеологией и несерьезными программами, а действием. Мы осуществили их стародавние мечты, хотя многое еще находится в стадии реализации. Нынешний немецкий художник чувствует себя под покровительством. Будучи обеспеченным в социальном и экономическом отношении и чувствуя уважение общества, он может спокойно заниматься своими делами и планами, не беспокоясь о средствах к существованию. Он вновь почитаем в народе, и ему не приходится обращаться к голым стенам в пустой комнате. В результате нашей победы во всех сферах искусства начался подъем. Немецкие художники, как и многие другие люди, очарованы национал-социализмом, который стал основой для расцвета их творчества. Художники выполняют задачи, которые поставлены перед ними великим временем, и становятся настоящими слугами народа.
В этот час все мы смотрим на вас, мой фюрер, с полным благоговением, ибо вы относитесь к искусству не как к формальной обязанности, а как к священной миссии и величественной задаче, рассматривая искусство как первейшее и мощнейшее свидетельство человеческой жизни.
Вы хорошо знаете и любите искусство и художников. Вы вышли из их среды, став государственным деятелем. И вы наблюдаете за развитием современного немецкого искусства благожелательно и ревностно. Вы благословляете и определяете его направление и цели.
Мы все благодарим вас за это. Пусть же ваше покровительство и впредь будет распространено на немецкое искусство и немецкую расу. А немецкие художники ответят на эту защиту и покровительство великими свершениями и деяниями, а также торжественной клятвой в верности вам и народу.
Наш народ сегодня вокруг нас и с нами. Он выражает искреннюю благодарность нашим художникам и артистам за бесчисленные часы радости, отдыха и назидания, освобождающего смеха и возбуждения. Позади остался целый год работы, но такой же год нам еще предстоит. Успехи, достигнутые нами, настраивают на новые дела. Оглядываясь на них, мы должны самоотверженно подходить к выполнению своих задач с пылким сердцем и радужным идеализмом, служа искусству, величайшей опоре нашей жизни.
(Из выступления Геббельса на ежегодном конгрессе палаты культуры совместно с организацией «Сила через радость» в Берлине 26 ноября 1937 года.)
Адольф Шпеман
06 ответственности издателей перед нацией
Всегда были издатели — и не худшие из их числа,— которые видели свою задачу в подобострастном подчинении писателям — создателям литературных произведений, за которые они сами несли полную ответственность. В результате издатели только отражали степень современного им культурного развития. Издатель не выражал своего отношения к издаваемому, оставляя свое мнение при себе. Зачастую это было связано не только с его бизнесом, но и своеобразным безупречным идеализмом, считающим свободу дискуссий более важной, нежели выражение идеи. Такое отношение было в основном свойственно либерализму, из которого вышли политическая, моральная и художественная теории реальности.
Такое отношение издателей объяснялось сильным влиянием эстетической, музыкальной и литературной критики, исходившей из идеи восприятия произведений этого рода в их исторической взаимосвязи. Вместе с тем существовал и другой принцип: когда понимаешь все, можно все и простить. А в попытках понять все, в том числе и чуждое, теряются всякие основания для оценок. Прискорбным, но неоспоримым фактом было то, что по мере роста знаний рушилась возможность здоровой оценки происходившего. Такое положение дел вплоть до прихода национал-социалистов к власти сказывалось на том, что дегенеративная концепция искусства, воплощенная в многочисленных произведениях, не могла не оказывать влияния на издателей книг и периодики, поскольку у них не было четкого мировоззрения и культурно-политических целей. И круг на этом замыкался: издатели, ничтожесумняшеся, публиковали работы, которые потворствовали исчезновению солидных форм...
Положение начало основательно меняться только после прихода национал-социалистов к власти. Великий мастер воспитания людей Адольф Гитлер буквально за несколько лет изменил наши души и внес в книгоиздательскую деятельность чувство огромной ответственности. Первым и решительным шагом в этом направлении было введение личной ответственности, из которой вытекало, что издатель в такой же степени, как и автор, несет ответственность за публикацию и распространение печатного издания. Исходя из этого, он должен вникать в содержание предлагавшихся для издания произведений, что, по сути дела, следовало бы узаконить уже давно. Таким образом, большая дистанция, существовавшая между автором и издателем в прежние времена, резко сократилась. Из безучастного зеркала культурной жизни издатель превратился в носителя культурно-политических целей. Находившийся ранее в услужении у писателей, он теперь стал представителем государства, идейным борцом, сражающимся на переднем крае идеологического фронта. Ныне издателю недостаточно быть мастером своего дела и высококультурной личностью, он должен быть пропагандистом государственных идей и лидерства Адольфа Гитлера, установки которого должны стать для него руководством к действию. И никто не имеет права заявлять, что не в состоянии так поступать. Бесчисленные выступления и речи фюрера, в которых отражены идеи государства, должны быть доведены до людей в мельчайших подробностях. Каждый, кто до глубины души осознает величие его разума и воспримет его непростую жизнь в качестве примера для себя, будет знать, как ему поступать...
Вместе с тем издатель должен сознавать, что литература неотделима от политики, которая, как показывает опыт, является направляющей силой. Все в конечном итоге зависит от ответа на вопрос: воздействуют ли книги на людей и изменяют их или же нет? Эпоха дегенерации осталась в прошлом, и одним из доказательств этого является понимание того, что книги могут разрушать душу. Теперь уже невозможно, чтобы какой-нибудь литератор стирал свое грязное белье на людях, да еще получал за это деньги. В прошлом осталось и утверждение, что пагубность декадентских книг, мол, дело вкуса и не имеет большого значения. В повседневной жизни причина и следствие обычно сплетаются в запутанный узел. Как следует поступить, если развязать такой узел не удается? Его нужно просто разрубить, что, собственно, национал-социалисты и сделали. Бытовавшее первоначальное мнение, что при этом будут разрушены некоторые ценности, не повлияло на принятие такого решения. Ведь широко известно, что во время большой уборки дома что-то из посуды может и разбиться...
Основные вопросы, которые издатель теперь уже не должен себе задавать, суть следующие:
«Явится ли эта книга сенсацией? Будет ли она иметь успех? Смогу ли я ее изданием удовлетворить потребности общества? Стоит ли добавлять новые загадки к уже имеющимся? Вызовет ли эта публикация дискуссию, которая будет продолжаться многие месяцы? Смогу ли я привлечь именитых писателей к своему издательству? Как мне с большей или меньшей выгодой распродать данную книгу?
Вместо этого он должен спросить самого себя: «Доставит ли книга, которую я ныне издаю, сейчас и в будущем, когда я уже покину эту землю, радость и гордость моим детям за деяние, совершенное их отцом? Делает ли эта книга людей сильнее и не становятся ли они после ее прочтения тупыми? Наполнится ли душа
читателя силой и радостью, или же книга оставит горький привкус и только потреплет нервы? Побудит ли она его к установлению более тесных связей с человеческим сообществом или же приведет к обманчивому ощущению самодовлеющего одиночества и даже к выводу о необходимости борьбы против этого мира и всего существующего? Расширит ли книга кругозор читателя или же уведет его в чуждые миры, лишив родных корней? Показывает ли она величие нынешней Германии и ее прошлого или же омрачает его и изображает превосходство других народов и времен в культурных достижениях, которые якобы усиливают и обогащают нас? Не привлечет ли она внимание читателя только к крупным делам, уводя его от деталей и небольших событий и свершений? Будет ли книга содействовать улучшению восприятия и слуха людей, чтобы они могли различать фальшивые ноты, отличать прекрасную народную речь от стилизованного языка, внутренне ощущать настоящую поэзию, не признавая дешевого сочинительства, понимать диалектику и ценные научные достижения, не блуждая в тумане философствования? Увеличивает ли она немецкое культурное наследие или же не имеет к этому никакого отношения? Может быть, целесообразно подчеркнуть уникальность периода, который мы ныне переживаем, во всей двухтысячелетней истории нашего народа? Служит ли книга, хотя бы в небольшой степени, отражению той великой цели, которую поставил перед собой фюрер в создании из имеющегося строительного материала нового человека на следующее тысячелетие истории Германии, порог которого мы только что перешагнули с сильно бьющимися сердцами?»
(Шпеман Адольф. Одиночество и сообщество людей. Штутгарт, 1939.)
Поскольку в этом году не произошло улучшения в критике искусства, я запрещаю ее раз и навсегда. Приказ этот вступает в силу с сегодняшнего дня (27 ноября 1936 года). Впредь сообщения и репортажи об искусстве должны занять место критики искусства, которая возомнила, будто является его судьей, что имело место со времен еврейского господства в искусстве, полностью исказившего концепцию критики. Ныне критическое отношение к вопросам искусства должно стать прерогативой издателей. В репортажах же об искусстве какая-либо оценка содержаться не должна, ограничиваясь лишь описанием явлений и событий. Такие репортажи должны предоставить возможность собственной оценки публике и стимулировать выражение ее мнения о художественных достижениях, исходя из собственного понимания, отношения и чувств.
(Немецкий писатель. 1936. # 12; Декадентство и героизм / Сост. Рольф Гайслер. Штутгарт, 1964.)
Курт Карл Эберляйн
Искусство не всегда объективно. Оно зачастую выступает против романтизма, называя натурализмом романтику «морской живописи». Часто можно слышать выражение: «Дух в условиях, в которых мы творим, является определяющим». И этот дух нередко подобен врачебному диагнозу, выступая в форме статики, даже фотографии. Так называемая цивилизация современной живописи, начало которой было положено французским импрессионизмом, не относится ни к душе, ни к языку души: она не способствует размышлению, а только созерцанию. Такое искусство подобно газетам и может рассматриваться как развлекательное, но не содержащее в себе никакого жизненного опыта. Искусство созерцательно, и все решает внутреннее зрение. В душе художника наличествует определенный пейзаж, который образуется в результате наблюдения и обретает душу. Немецкое искусство привязано к родной земле и несет ее в своей душе, что проявляется в изображении картин, животных, цветов и вещей даже в условиях чужеродной обстановки. Если художник говорит по-немецки, то по-немецки говорит и его душа, но коли он говорит на иностранном языке и эсперанто, то становится космополитом и душа его уже ничего не говорит. Родная земля — это дом, который немец так любит, его комнаты и зеркальное отражение самого
существования. Мысль о доме у немца присутствует всегда, где бы он ни был и что бы ни испытывал. Тот, кто знает эту особенность немцев, поймет меня. Однако появившаяся в последнее время декоративная мода убивает привязанность немцев к дому, как совсем недавно убила немецкое одеяние, поскольку модели стали однообразными, похожими друг на друга и бедными в духовном отношении. Новая Германия тем не менее живет в мире, основанном на прежнем культе дома, поскольку суть народности в том, что семья формируется благодаря возрастанию и жизни ее членов в своем доме, в своих комнатах. Суть эта прекрасно описана еще Песталоцци. Поэтому задача нынешних архитекторов состоит в том, чтобы создавать такие помещения, в которых семейный дух мог бы обитать и оказывать свое влияние на домочадцев. В этом заключены корни нашей силы. Те, для кого германизм является существенным понятием, видят в семье основу здоровья, спасения и будущего государства, а вокруг семейного стола — силы, защищающие и развивающие душевные качества.
Родная страна, окружающий пейзаж, жизненное пространство, языковое сообщество представлены в семье, развивающейся в собственных границах. В ней произрастает ребенок, впитывая нравы и обычаи, игры и празднества, в ней живут песни, сказки, пословицы и поговорки, представлены одежда и обстановка и все прочее. В ней заключена энергия предков, сохранено все, что было сделано по дому, сохранены ремесло и традиции, а также сентиментальные чувства в отношении семейного искусства, которое нельзя недооценивать, так как оно приносит в дом хлеб и радость. Здесь можно слышать обычную музыку, танцевальную, семейную и домашнюю музыку, связанную со здоровой магией. Здесь из года в год сохраняется заданный ритм жизни, пульсация которого западает в душу. Как далека сельская жизнь от жизни больших городов, в которых нравы и обычаи меняются очень часто, подобно вращению Земли вокруг Солнца! Насколько же смешными, кукольными и синематичными кажутся там художественные группки больших городов, наклонности которых в искусстве подобны экзотическим животным, сидящим в клетках городских зоопарков. Конечно, можно возразить, что семьи, в особенности деревенские, никогда не были, мол, знатоками или судьями в вопросах искусства, да и не могут быть ими. Это конечно же не так! Упаси боже, мы не хотим давать никаких оценок, да и речь-то не идет о критике, а о чем-то большем — о самой жизни. Это вопрос не цветения, а деревьев в целом. «Достижением» и результатом Ренессанса стало то, что искусство считается только поверхностным слоем эстетических ценностей, феноменальных, но и чисто формальных, и рассматривается в эстетическом плане как стенное украшение, комнатный декор или же как концерт или выставка.
Поэтому наш музей — еще не музей для народа. Он еще, не потерял характера замка, его декоративности и воздействия как аристократического, некомфортабельного, величественного дворца культуры. Посещение его оставляет впечатление паноптикума и своеобразной твердыни. «Искусство» поэтому для многих товарищей по расе представляется хотя и подлинным, но не основным костяком жизни, не имеющим большой жизненной ценности и не питающим душу. И даже более того, это дорогая безделушка, кондитерские изделия, выставленные в витрине магазина, предмет роскоши и спекуляций для преуспевающих дельцов или же собственность государства. Жизнь трудового народа протекает мимо такого
искусства. Хлеб и работа имеют для него куда большее значение. Такова реальная ситуация, несмотря на лозунги типа: «Искусство для каждого», «Искусство для народа», «Искусство без платы за вход», «Искусство вечерней зари». Такое искусство является «культурой», неприемлемой и чуждой для народа. Вина за это, однако, лежит не на государстве и не на индивидууме, а на самом искусстве, оторванном от крови и души народа.
(Эберляйн Харт Карл. Что есть немецкого в немецком искусстве? Лейпциг, 1933.)
Генрих Тиллих
Я имею в виду поэтов, вспыхнувших было в истории, а теперь призванных к ответу, поскольку они переживают кризис своей духовной сущности.
Всегда существовали и существуют глубинные причины, которые соприкасаются с поэтом, призывают его действовать, вызывают душевные муки и благословляют. Он начинает осознавать все это, когда приобретает некоторый жизненный опыт, который впоследствии находит отражение в его творчестве.
Тяжелейшие испытания, которые довелось пережить немцам, пришлись на период войны и последующие годы несчастья. Однако во время подъема немец опять нашел свой народ, брошенный на произвол судьбы государством. Народ вновь обрел свое самосознание благодаря расовой мудрости и политической ограниченности, хотя мир для него только что обрушился. Жизнь возвратилась к народу и в рейх, но уже в новой форме — реального воссоединения.
Для поэта, который попытался бы уйти от этого, значило бы потерять почву под ногами. Его отношение к истории и ее эволюции благодаря достижениям науки может основываться только на осознании появления новой нации, сила которой и взаимоотношения со временем, ее величавая сдержанность и высокое чувство ответственности по отношению к миру были доказаны в текущем году, когда 10 миллионов немцев смогли возвратиться в рейх без единого выстрела*.
* Имеется в виду присоединение Австрии к Третьему рейху. (Примеч. авт.)
На основе этого сознания и чувства гражданственной общности немцев мы можем теперь перейти к историографии, оценки которой сделаны в соответствии с народными критериями, исходя из того, удовлетворяют ли события народ и его миссию в целом, а не по отдельности. Это не означает, что мы должны фальсифицировать цели наших действий и подгонять их к представлениям предков, чтобы добиться собственного утверждения в истории. История предоставляет нам широкие открытые просторы в будущем. Но это значит, что мы, несмотря на полное понимание реальности и уникальности прошедших веков, должны добиваться осуществления специфических немецких требований, выражающихся в династической силе и территориальных интересах, что до сих пор было недостаточно отражено в историографии.
Многие события, величие которых неоспоримо с точки зрения всего народа, видятся нам теперь или
своими трагическими последствиями, или же положительными сторонами. Рассмотрим один из примеров. Если мы возьмем войны Фридриха Великого, то следовало бы задаться вопросом: не являлись ли они следствием того, что в то время — после войн с Турцией и в соответствии с Венским соглашением — громадные территории юго-востока были недостаточно заселены немцами? Вместе с тем возникает вопрос: а не было ли нами только потеряно жизненное пространство, предназначенное для нас самим провидением, в качестве оплаты за спасение Европы от смертельной опасности исламизма? В последующем мы вообще выпустили это из рук, возможно, вследствие братоубийственных войн. Поэтому историки должны поставить перед собой подобные вопросы, не выдвигая никаких претензий к лицам, которые действовали в то время и которые в силу своих возможностей и способностей не могли предвидеть подобного развития событий и полученных результатов.
Точно так же и поэт призван историей поставить в центр внимания полноту единения людей. Но он не должен переносить дух своего времени в прошлое. В то же время он обязан охватывать взором весь народ в этом прошлом, давая соответствующую оценку его судьбе. Ведь в то время жил весь немецкий народ! Рассмотрим теперь другой пример. Топоры швабских поселенцев звучали в Канате, отвоевывая новые земли, тогда как их правители ссорились между собой из-за того, кому должны принадлежать старые территории, которым никакая опасность не угрожала. Стоило ли этим заниматься, когда новые земли не были еще освоены!
Образ жизни и единение людей — вот что современный поэт должен рассматривать в истории. Вместе с тем ему следует прослеживать отношения между народом и рейхом, связи между народом, рейхом и Европой, их отражение на общих судьбах, совместное установление и определение мирового порядка, который способствовал утверждению доброго имени немцев.
Рейх часто простирал свое влияние за пределы проживания немецкого народа, а после 191S года охватывал лишь две трети населения. Вот что тяжело отразилось на душах. Как раз разделение народа в недалеком прошлом на несколько лет, которые можно пересчитать по пальцам, чудесным образом вызвало появление довольно большого числа поэтов, выступивших с произведениями воинственного, страстного характера, отражавших с большой силой правду жизни, почерпнутую из собственного опыта. Они кричали о горе немцев, которое касалось не только нас, но и всей Европы, поскольку мы относимся к числу основных устроителей континента, образ жизни которого отражается на остальном мире. Поэтому поэзия, говорящая о судьбе немцев за пределами рейха, в большинстве наиболее значительных произведений звучит не как территориальная и духовная узость, заслуживая довольно часто сомнительную славу поэзии родной страны. Нет, говоря о судьбе родины, она поднимает широкие 204 проблемы, становясь священным писанием не только для немцев, но и для европейцев. Вместе с тем она затрагивает вопросы порошка на восточных территориях и их связи с миссией и трагедией нашего народа. Поэзия — и не только вводящая читателя в заблуждение — станет через несколько лет правильно изображать суть Востока, искаженную вплоть до сегодняшнего дня историографией, и прежде всего Юго-востока — в свете его отношений с немцами.
(Тиллих Генрих. Выступление «Немецкая поэзия и история» на встрече поэтов в Веймаре в 1938 г.)
Йозефа Беренс-Тотеноль
(Два эпизода из крестьянской жизни)
1
В нескольких километрах вниз по течению реки, там, где Ленна делает изгиб, уходя на северо-запад, расположена так называемая усадьба Вульфа. Здесь обитает клан Вульфов — по-барски свободно, уединенно. Основатель клана создал ее, когда в округе еще действовала разбойничья банда. Многие члены семьи были сильными, мужественными людьми, в их жилах текла дикая кровь. Их было достаточно много, и они защищались ото всех, в том числе и от известных властителей Арнсберга, Марка и Кельна, границы владений которых проходили в этом районе и которые нападали друг на друга при малейшей оказии. Несмотря на все опасности, Вульфы оставались свободными и усадьба их стояла неприкосновенно на границах этих трех владык.
Река Ленна огибала земли одинокой усадьбы, высившейся на холме. Воды ее у его подножия были отгорожены плотиной. В конце ее находилась мельница. Обогнув высоту, река уходила в долину.
Чтобы усадьба не оказалась отрезанной от своих земель во время разлива реки, к плотине была пристроена дамба. Но и ее заливало ежегодно в ноябре. Это называлось «катерининский потоп».
Здание, построенное из валунов и камней, собранных на холме, было перекрыто сверху соломенной крышей и выглядело угрюмо. Предназначенный для обороны дом напоминал скорее крепость, а не жилое сооружение. Внутренний двор был небольшим. Стороны его составляли хлев для домашнего скота, амбары, мастерская и сарай. Открытый выход к реке был перегорожен стеной. Тяжелые ворота отрезали усадьбу от внешнего мира.
В те времена Вульфы выставляли на ночь охрану. В случае необходимости на помощь им приходил отряд, собранный из местных крестьян.
Округу постоянно сотрясали неурядицы. Феодалы, как большие, так и маленькие, силой отбирали друг у друга земли, несмотря на то что ослабляли своими распрями самих же себя. Над страной стояли дымы пожарищ. Домашние очаги разорялись и приходили в упадок. Люди обращались к Богу с молитвой «Отче наш» гораздо горячее, чем прежде, когда просили его о хорошем урожае. Те же, кто лежал на смертном одре, часто испускали дух, не успев закончить молитву. В те времена повсеместно царила ненависть и прегрешений было значительно больше, чем добропорядочных поступков. Враждебные орды наемников набрасывались одна на другую в поисках наживы, как дикое зверье. Усадьба же Вульфов успешно защищалась от таких набегов.
...В кресле сидел крепкого сложения крестьянин лет пятидесяти, у ног которого лежала огромная коричневая медвежья шкура. Его дед добыл в свое время этого царя лесов. Кресло было выполнено со вкусом, подлокотники представляли собой головы волков — геральдических зверей Вульфов. На спинке кресла виднелись головы двух сов, которых один из средневековых предков добавил на свой герб. Видимо, в тот момент в нем пробудился бывший язычник, вспомнивший, что совы считались вещими птицами. Он хотел было изобразить сову в орнаменте спинки своей скамьи в церкви в Вормбеке, против чего стал яро возражать тамошний священник, фанатичный гонитель всего языческого. Поэтому тот предок Вульфов, опасавшийся быть сожженным на костре по приговору церковного суда, отказался от своего намерения. Однако в его домашнем гербе сова осталась. Совы помогали Вульфам размышлять, сидя между ними в кресле. Молодежь последующих поколений вырезала следы их когтей на головах волков на подлокотниках кресла. Со временем это стали воспринимать как должное...
Крестьянин был последним из рода Вульфов. Его жена Маргрет подарила ему дочь. Затем ее разбил паралич, и теперь она сидела год за годом в своем кресле около одного из окон громадной комнаты. Ноги ее покоились на прекрасной шкуре дикой кошки, которую подарили ей в день свадьбы. Тогда она, конечно, не думала, что всю оставшуюся жизнь будет прикрывать ею омертвевшие ноги. Безмолвие прежних времен окутывало ее кресло, и наблюдательный человек мог бы увидеть, что жизнь здесь давно уже прошла, крестьянская жизнь со всеми ее заботами и нуждами.
В этот момент в комнату вошла их дочь Мадлен с кружкой теплого вечернего пива для отца.
— Сегодня ночью будет неспокойно, — произнесла она.
— Хуже, чем прежде, не будет, — ответил крестьянин.
— Погода портится, — бросила его жена. — Об этом говорят мои косточки.
Дочь помогла матери перебраться в спальню...
Крестьянин еще довольно долго сидел неподвижно. Когда Мадлен вошла в комнату, он отослал ее спать и тут же отправился в опочивальню сам. За стенами дома были слышны сильные порывы ветра, после недолгих перерывов налетавшие с новой силой.
Внезапно сверкнула молния, за которой послышался рокочущий гром. Дочь вскрикнула:
— Начинается буря!
Старый крестьянин не ответил, будто бы ничего и не слышал. Мыслями он был далеко...
В довершение ко всему сегодня должен прийти лавочник. Как же он ненавидел его. Его, ничего собой не представляющего. А ведь он сам однажды отдал себя в руки этого ничтожества. Конечно, это было уже давно. И с тех пор он его ненавидит. Точнее говоря, он ненавидит тот час, когда ему было тяжело, как никогда, и перед ним оказался Роббе. Вульф никогда не кланялся герцогам, а тогда дал ему, которого называл не иначе как собакой, власть над собой.
Это был единственный грех, совершенный им за всю жизнь. Каждый раз, когда Роббе приходил к нему, Вульф вспоминал о своем позоре. Он никогда не позволил бы ему появляться в своей усадьбе, если бы не тот случай. Крестьянин всегда читал в глазах хитрого лавочника триумф, которого тот явно не заслуживал. Но это продолжалось каждый раз, причиняя ему боль.
— Черт побери! — выругался Вульф, поглядев на амбар...
Вульф был тогда молодым, сильным и счастливым, как никто другой в долине. Однажды он поймал живого волка и принес его своим родителям. Он был единственным сыном и опорой старого отца. Из поколения в поколение у Вульфов было мало детей. Он же был совершенно уверен в своей с ними несхожести.
В течение уже нескольких лет Маргрет, дочь богатого крестьянина из района Кельна, считалась его будущей женой. Затем судьба бросила в его объятия дикую черноволосую цыганку — девушку с огнем в глазах, страстную и живую, и он забыл светловолосую, спокойную Маргрет, проводя бурные ночи с цыганкой.
Его спальня, когда он был парнем, находилась в крыле здания над плотиной, которая потом была разрушена потопом. Как же он воспламенялся, когда черноволосая колдунья появлялась в темноте под его окном и подавала ему сигнал. Он открывал нараспашку окно, в которое она и забиралась. Сжимая ее в объятиях, он слышал, как бешено стучит ее сердце в унисон с его сердцебиением, и чувствовал, как закипает кровь в жилах. В экстазе он забывал обо всем. Так шли ночи и пролетали недели. Но вот однажды совы подняли гвалт, а вода в реке забурлила, предупреждая об опасности потопа.
Осень в тот год была бурной, как никогда. Вплоть до сегодняшней поры мысли Вульфа постоянно возвращаются к тем дням. Он с удовольствием вспоминает то бурное время в своей жизни, в которой обычно знал только грубость и жестокость. Однако в этих воспоминаниях почти всегда появлялась серая тень Роббе, и пленительная картина гасла...
Всему, видимо, когда-то приходит конец, и в судьбе его произошел перелом. Ему вдруг захотелось бежать от колдуньи и ее объятий, его потянуло опять в горы, к опасностям и трудностям. Он услышал внутренний призыв к свободе, к независимости, которую предал, отдавшись страстям. Он захотел вновь охотиться и сражаться, заниматься тем, от чего было отказался.
Когда он оказался в горах, в нем пробежала прежняя искра, заговорил и голос крестьянской крови.
Хотя он и опасался, что, возвратившись в усадьбу, снова увидит ждущую его женщину, все же отправился домой. Ночью вышел на берег реки, где волны с ожесточением разбивались о берег. В полночь женщина нашла его там, на крутом обрыве. Задумавшись, он не слышал ее шагов.
Вульф до сих пор помнит тот момент, когда голова цыганки вдруг появилась из-за обрыва, а глаза ее пытливо взглянули на него. Он схватил свой дротик, готовый пустить его в ход, думая, что это волчица. Но тут разглядел ее глаза.
— Это ты?
— Да, это я! Пришлось долго ждать тебя!
— Ты не должна была идти за мной. Смотри. — И он показал ей дротик. — Я чуть было не метнул его в тебя. Она стояла неподвижно, глаза ее горели. Успокоившись, он бросил оружие на землю.
— Уходи, возвращайся к своему народу, женщина.
— Мой народ ушел отсюда, крестьянин, и ты хорошо это знаешь. А теперь я спрашиваю, когда ты намерен сделать меня своей женой перед всеми людьми?
— Женщина, ты сошла с ума.
— С ума? А не клялся ли ты в этом тысячу раз!
— Что значат клятвы, данные ночью?
— Что они значат, подлец? — закричала цыганка и, подойдя к нему вплотную, схватила его руками за шею и стала бить и царапать. — Что значат клятвы? Тогда спроси мое тело...
Если бы он не отбросил ее от себя, она, чего доброго, вцепилась бы ему в горло, как волчица. Небеса, казалось, поддержали ее ярость, осветив вдруг фигуру женщины, стоявшую с крепко сжатыми кулаками.
— Предатель! Остерегайся моего народа. Они тебя все равно найдут. Мщение священно!
Неожиданно Вульф оказался один. Прежде чем он занес руку для удара, цыганка стремительно прыгнула вниз. После такого прыжка вряд ли можно выжить. Спаслась ли она? Она исчезла, как будто бы воды Ленны поглотили ее и утащили с собой. От нее осталось только проклятие, с которым он и возвратился в дом.
Но из его жизни она так и не ушла.
Потом он тысячу раз жалел, что не метнул тогда свой дротик. Как оказалось позже, она родила ребенка — чистого цыганенка, и за этого червяка он вынужден был платить зерном и золотом. Никто не должен был знать об этом — ни его престарелые родители, ни его простодушная жена.
Роббе играл роль посредника. Этот мошенник, эта собака! Каждый раз, когда тот появлялся, крестьянина охватывала ярость. Но было уже поздно запрещать ему приходить. Его надо было бы убить. Мысль эта преследовала Вульфа постоянно, но он не давал ей хода.
Вот и сегодня Роббе был в гостях у Вульфа и сидел
среди домашних за ужином...
2
— Действительно ли отец помирает? — спросил Феликс, поскольку затянувшееся молчание стало тягостным.
— Вы должны сами убедиться в этом. Конечно, рановато. Лет-то ему сколько?
— Всего лишь пятьдесят.
Вульф промолчал.
— Он не мог уже ничего делать в последнее время,— добавил Джоб.
Феликс, незаметно наблюдая за Вульфом, произнес:
— Собственно говоря, теперь мы вряд ли чем-нибудь сможем помочь.
Вульф оказался в своей стихии, поскольку мог что-то сказать:
— Всем хорошо известно, что усадьба Эда постепенно разваливается. И это тем более прискорбно, что есть молодые руки, которые могли бы что-то сделать.
Он хотел вызвать тем самым дьявола, но тут услышал горловой кашель из спальни.
— А что нам делать? Мы даже не знаем, до какой степени отец заложил усадьбу фон Арнсбергу, — произнес Феликс.
— Конечно, ваш отец давно уже не работал. Он просто не мог. Думаю, если бы сыновья поддержали отца и взяли на себя управление хозяйством, ему не пришлось бы обращаться к графу за помощью, которая на самом деле вовсе не помощь. Там, где есть молодые руки, не должно быть упадка. Это против крестьянских законов.
Сыновья сидели молча. Тогда Вульф продолжил:
— Ваш отец не выживет. Гнилое дерево падает, и тут уж никакая поддержка не поможет. Но остается земля, на которой оно стояло. Она не разлагается. И на ней произрастают новые деревья. Усадьба — ваша земля. И вы — новые деревья. Вы должны знать это.
А они это знали, во всяком случае, вели себя так, как будто знали. Но их слова не могли убедить Вульфа.
— Кто допускает полный упадок в хозяйстве, тот предает бессмертную душу, и Господь мстит за это без снисхождения. Этого не случилось бы, если бы усадьбой Эда управляли вы или еще кто-нибудь. Каждому хозяйству нужна сильная рука. А предателей оно отвергает.
Двое парней сидели перед Вульфом, словно оглушенные его словами. Они знали, что он пользовался хорошей репутацией во всем районе, и воспринимали его мнение как судебное решение и приговор. Феликс чувствовал себя подавленным. У него была тайная мечта жениться на дочери Вульфа. Сейчас же он понял, что тот никогда не примет его. После смерти отца всем им придется убираться из усадьбы, ничего не имея, и пополнить ряды нищих и бродяг, которым не приходится ожидать прощения от таких крестьян, как Вульф.
Через некоторое время Джоб поднялся со стула. Феликс же завел с Вульфом разговор о работах в хозяйстве и в лесу.
— Ручная работа не обязательна для хозяина усадьбы. Каждый работник может ее делать, так как иначе он потеряет свой хлеб. Главное — это цель. Ее же как раз, как вы говорите, в хозяйстве Эда нет. Необходимо считать усадьбу своей собственностью и не поручать ее другому. Счастье заключается в собственном хозяйстве. Нужно только иметь мужество и желание побеждать неурядицы.
— Вам хорошо так говорить, крестьянин Вульф. В отношении нашей усадьбы все уже тщетно.
Вульф пристально посмотрел на парня. Разве дело зашло столь далеко, что никто его не понимает? Или же смерть в соседней комнате легла на всех таким тяжелым грузом, что повсюду царит уныние? Вульф почувствовал горький привкус во рту. Чего они хотят от него? Если самостоятельность усадьбы Эда потеряна, то что можно поделать? Его мысли обратились к мужчине, которого в соседней комнате поджидала смерть.
Возглас Цецилии прервал его размышления:
— Все быстро сюда! Отец умирает!
Голос ее выдавал полнейшее расстройство и смятение. За истекший час в комнате многое изменилось. Умирающий лежал в совершенно ином положении. Щеки его совсем опали, на висках появились глубокие морщины, отдававшие синевой и холодом. Лицо стало восковым, кровь от сердечных сокращений к нему более не поступала. Лоб был в холодной испарине. Глаза смотрели будто уже из другого мира. Дыхание стало прерывистым. Казалось, каждый вздох мог стать последним. Но его грудная клетка поднималась снова.
Вульф остался стоять у двери. Цецилия успела позвать дочерей, которые боязливо жались к матери, не зная, что делать, со слезами на глазах. Братья держались позади. Но вот вперед вышел Феликс и помог отцу приподняться.
У хозяина усадьбы было еще что-то на уме, так как он посмотрел вокруг уже потускневшими глазами. Мысли его, видимо, прояснились. И тут его взгляд нашел Вульфа.
Вульф сразу же подошел к нему, превозмогая дрожь в руках, когда-то схвативших волка. Он осторожно наклонился к умирающему, пытаясь прочитать по губам, что тот хотел сказать. Но Эд говорить не смог. Язык уже не повиновался ему. Он задыхался, но из кожи вон лез, чтобы его поняли. Смотреть на это было ужасно. Через несколько секунд все было кончено — ему пришлось уйти из жизни так и не сказав ни слова.
Вульф покинул комнату, желая оставить родственников с покойным. Он уже ничем не мог помочь им и вышел в ночь. Близился рассвет. Крыша дома уже слегка просматривалась на фоне серого неба. Постояв немного на месте, он наблюдал, как лучи света пробиваются сквозь тучи. Их посылал сам Господь, вдохновляя Вульфа. И он пошел дальше, покачивая головой при мысли, что усадьбе Эда пришел конец.
Погруженный в свои мысли, он все же заметил, что на фронтоне дома недоставало некоторых деталей и во всем вокруг чувствовалась заброшенность. Снег в саду притоптали дикие животные и сами обитатели дома. Завалившуюся изгородь так и не поправили. Хлев не был утеплен. Негодование Вульфа возрастало с каждым шагом. Около хлева выла собака. Внезапно у него появилась мысль, от которой он содрогнулся. Ему была известна примета, что преданные собаки часто отправляются в могилу вслед за хозяином. Когда же увидел бедное животное, умирающее от голода и холода, всеми забытое, у него уже не было никаких сомнений, что мертвецу недолго придется ждать, когда верный друг последует за ним.
Идти далее через заброшенное хозяйство Вульфу не хотелось. Полуразрушенное его состояние произвело на него тяжелое впечатление, и он решил сесть на своего жеребца и уехать домой. Он не скорбел по умершему, видя смерть усадьбы, что казалось ему равносильным убийству.
Он так и сказал обоим сыновьям умершего, войдя перед отъездом в дом. Они не знали, как и куда приложить руки, а ведь даже женщины понимали, что требовалось в жизни. Когда же он сказал о собаке, которую видел около хлева, старший спросил:
— Что за собака?
Вульф ему ничего не ответил. Затем произнес:
— Моя дочь сказала, что усадьба Эда потеряла честь. Она оказалась даже более права, чем я ожидал.
Его слова услышала вдова умершего, вошедшая в комнату, где те были. В руках у нее был кусок холста, который предназначался для покрывала мертвецу.
— Если бы вы поговорили с фон Арнсбергом, крестьянин Вульф, и сказали ему, чтобы он не присылал сюда чужака... — Она не смогла продолжить от нахлынувших чувств.
Маленькие ребятишки окружили ее. При виде этой сцены Вульфа охватил жар, как при лихорадке.
— Я поговорю с ним, — пообещал он и уехал.
На похороны он послал свою дочь. Самому ему не хотелось более появляться в заброшенной усадьбе.
Оказалось, что умерший действительно имел с графом некую договоренность, и вскоре после похорон в усадьбе появился доверенный представитель фон Арнсберга, чтобы забрать корову и лошадь. Семейству Эда стало ясно, что они потеряли свою свободу. И произошло это даже раньше, чем жалкий, всеми заброшенный пес последовал за своим хозяином.
(Беренс-Тотеноль Йозефа. Фемхоф (Опальное хозяйство). Йена, 1935.)
Тюдель Веллер
(Антиеврейский роман)
— Во всяком случае, они, должно быть, хитрее нас, поскольку находятся в верхах нашего дорогого отечества, тогда как мы копошимся внизу. И мы платим двенадцать процентов в качестве налогов...
Эти слова возвратили его к реальности.
— Прежде всего я намереваюсь, наконец, внимательно взглянуть на все это, — произнес он. — Плохо, конечно, что я впервые слышу об этом. Может быть, нам удастся добиться скидки.
— Ты хочешь увидеться с Лёвенштайном? — спросила удивленно его мать.
— А почему бы и нет? Он не станет вести себя как индюк.
— Никуда ты не пойдешь, Петер. Ведь в нужде мы были согласны на все и подписали все, что нам подсунули.
— Ты собираешься сейчас уйти? — вмешалась в разговор его сестра.
— Конечно, но только после того, как все выясню. В конце концов, — он глубоко вздохнул, — мне надо разобраться. Все ли идет правильно? Вообще-то такая мысль появилась у меня уже давно.
Лицо старой женщины просияло.
— Было бы великолепно, если бы тебе удалось сделать это, Петер. Но на что ты будешь жить? Ты же знаешь наше нынешнее положение!
— Попытаюсь продержаться, устроюсь на работу. Я слышал о парнях, которые по ночам работают на заводах, а днем сидят в лекционных залах. Разве я не смогу поступить так же?
Он посмотрел в лица домочадцев с некоторым триумфом и большой уверенностью. Его мать, как он видел, была с ним согласна. Какие же матери не будут согласны, если речь идет о светлом будущем их любимых сыновей?
— А мы, — сказала она, показывая на дочь, — потеснимся и станем сдавать несколько комнат в аренду. Таким образом мы тоже сможем помочь нашему студенту.
Но он ничего не хотел об этом и слышать.
— У меня и так все будет хорошо, мама. Но сначала я хочу устроить этому двенадцатипроцентному еврею головомойку.
Однако сказать проще, чем сделать. Он направился на Постштрассе — к зданию, похожему на дворец. Справа от входной двери блестела белая мраморная дощечка, на которой золотыми буквами было начертано: «Зигфрид Лёвенштайн. Недвижимость, ипотека, покупка и продажа земельной собственности, ссуды».
«Ничего себе, — пробормотал про себя молодой человек. — Все довольно просто: лучше жить в анфиладе комнат, чем в сарае, да еще платя двенадцать процентов».
Ярость закипела в нем.
Ему никогда не приходилось сталкиваться с избранным сыном Израилевым. Он их не терпел, сам не зная почему: видимо, это было у него в крови. А кроме того, он получил поучительный урок в дни своего детства. Он не любил вспоминать об этом. История была грязной, еврейской. А этот Лёвенштайн жил во дворце, вне всяких сомнений.
И вот теперь молодой парень, которого звали Петер Мёнкеман, стоял у украшенной орнаментом двери. Если правильно, трезво и четко взглянуть на вещи, он пришел сюда как ничтожный, скромный проситель. И гнев его ничего не значил. А появился он от бессилия. На роль просителя он не подходил...
Принял его старший клерк, под началом которого находилась целая дюжина служащих, сидевших, уткнувшись в бумаги, за своими столами.
— Что вы имеете в виду? Вы хотите переговорить с господином Лёвенштайном? Переговорить с ним лично, так я вас понял? Это может сказать любой! А что вам от него нужно? Речь идет об ипотеке, не так ли?
— Да, вопрос об ипотеке.
— Отлично. Ну и в чем дело? Вы можете разрешить свой вопрос со мной, молодой человек. Вы думаете, что у босса есть время для подобных дел?
— Во-первых, — ответил Петер Мёнкеман, — я вам не молодой человек, понятно? Во-вторых, я хочу видеть Зигфрида Лёвенштайна лично. И побыстрее, насколько это возможно.
Все выглядело так, что этот молодой человек добьется своей цели. Но в этот момент произошло нечто неожиданное.
Старший клерк с официальным видом выпрямил сутулую спину и снисходительно сказал:
— По всей видимости, вы пришли сюда по делу, которое вас лично не касается. Скорее всего, вы пришли по просьбе ваших родителей. Поэтому вы должны сначала предъявить нам доверенность на право выступать от их имени.
— Но я зашел к вам в связи с возможным снижением ставки по просьбе матери, — запротестовал Петер.
— Вот об этом я и говорю, — повторил клерк, покачав головой. — Вы должны предъявить это поручение в письменной форме, сказать-то ведь можно что угодно.
Таким образом, Петеру пришлось возвратиться домой ни с чем, но он решил так этого не оставлять.
Появившись там вновь с требуемой доверенностью матери, заверенной в полиции, Петер старался держать себя в руках, чтобы не сорваться.
Наконец, он оказался перед Зигфридом Лёвенштайном. Этого клерк предотвратить не смог.
Широкоплечий и грузный, тот сидел в большом кресле за письменным столом, заваленным документами и бумагами. Щеки на его обрюзгшем лице отвисли. Под его острыми глазами цвета чернил висели мешки, словно подушки. Затылка у него вообще не было, голова, казалось, сидела прямо на плечах, высоко поднятых над жирным торсом.
Он почти не пошевелился, когда к нему вошел Петер Мёнкеман, лишь слегка приподнял голову. Петер выпалил скороговоркой:
— Двенадцать процентов — слишком много. Не хватит ли половины?
Слова его прозвучали не слишком-то раболепно.
— О чем идет речь? — спросил толстяк, подняв голову. Видимо, он ничего не понял, а может быть, и не слушал.
Молодой человек повторил сказанное.
— Кто пропустил вас ко мне? — спросил Лёвенштайн.
— Никто. Я пришел к вам, потому что только вы можете решить вопрос о снижении процентной ставки.
— Снижение... — как эхо повторил толстяк с глубоким изумлением. — Правильно ли я расслышал это слово?
— Да, правильно! Вы, в конце концов, должны согласиться, что двенадцать процентов значат... — Он хотел было сказать «ростовщичество», но сдержался. Может быть, оставаясь благоразумным, он сможет чего-то добиться. — Двенадцать процентов в течение долгого времени становятся для нас невыносимыми, учитывая еще, что отец недавно умер и у нас нет заработков, — закончил он свою мысль.
Лёвенштайн опять склонился над столом, произнеся:
— Идите к моему старшему клерку.
— Но я только что от него, — возразил молодой человек. — По этому вопросу он не может принять решения. Хотел бы услышать от вас, как быть дальше. Он и так затянул эту проблему. Я уже устал ходить туда-сюда. Вам это понятно?
Нет, Лёвенштайн не хотел ничего понимать, в особенности тон, которым с ним разговаривали.
Он снова поднял голову и посмотрел на говорившего с удивлением. Во взгляде своего оппонента он разглядел явные ненависть и презрение. Парень же в этот момент подумал: «Лицо его выглядит как свиное рыло, точно, как свиное рыло!»
Зигфрид Лёвенштайн ничего не понимал. Кто разрешил этому юнцу войти в его кабинет? Это уже само по себе было неслыханно. Наконец, он вынул давно погасшую сигару изо рта и выпрямился в кресле, насколько это только было возможно, сказав затем:
— Молодой человек, если вы и далее будете говорить со мной в таком тоне, я прикажу своим слугам вышвырнуть вас отсюда, понятно? А потом, кто вы и чего вы от меня хотите? Вы что же думаете, мне нечего делать, как только выслушивать ваши тривиальности?
Петер Мёнкеман смотрел на него, сдерживая гнев. Разве он не пришел сюда в роли просителя? Если он сейчас последует своему внутреннему импульсу — нанесет удар в живот этого жирного мешка, врежет как следует в это свиное рыло, — это может окончиться плохо. Тогда ипотека наверняка будет прекращена, это уж точно. А вызванная полиция примчится с резиновыми дубинками и наручниками, и ему придется проститься с учебой и перспективами на будущее.
Он продолжал стоять, стараясь держать себя в руках, ощущая небольшую дрожь в теле... Что предпримет сейчас эта еврейская свинья? Вызовет слуг, чтобы выдворить его отсюда?..
— Поосторожнее, господин, — произнес Петер с трудом. — Потребуется не меньше двух человек, чтобы выставить меня вон. И это будет небезопасно для вас, но... — Тут он снова взял себя в руки, проявив железную волю. — Вероятно, в этом не будет необходимости. Я исчезну немедленно, как только вы дадите согласие на снижение процентов.
Лёвенштайна охватило непонятное чувство. Расовый инстинкт говорил ему, что скрытая опасность действительно была, а он всегда старался избегать физической опасности, следуя опять же своему инстинкту, как и все представители его расы в истекшем тысячелетии.
Поэтому он постарался перевести разговор в пустую, ничего не значившую фразеологию, чтобы снять напряженность. Широко улыбнувшись и слегка ударив кулаком (на всех пальцах руки были нанизаны кольца) по крышке стола, он сказал:
— Пусть праведный Боже покарает меня, если я не прав. Я снова слышу слово «снижение». И как вы себе это представляете? Вы, очевидно, полагаете, что такие дела совершаются подобным образом? Но и я не подбираю деньги на улице! Я не имею дел с интересами... как вы, наверное, себе представляете!
— Но ведь, в конце концов, вы живете от торговли,— почти выкрикнул молодой человек. — А интерес в двенадцать процентов прибылен. Это — ростовщичество, и ничто другое!
Так парень назвал вещи их собственными именами и тем самым потерял свой шанс.
Зигфрид Лёвенштайн убрал руку со стола. Сунув опять сигару в рот, похожий на рыбий, он откинулся назад и засунул обе руки за отвороты жилетки. Холодно, овладев ситуацией, Лёвенштайн произнес:
— Разрешите мне кое-что сказать вам, молодой человек. Я мог бы призвать вас к ответственности за
обвинение в ростовщичестве. Но я не буду делать этого. Я — деловой человек, понятно? Но чтобы проучить вас немного, ипотека будет прекращена. И если ваша мать не принесет всю сумму, чего она, видимо, не сможет сделать, если деньги до копеечки не будут внесены, то состоится аукцион, понятно? Это — полное мое право.
Петер Мёнкеман сделал шаг вперед. Он с угрозой посмотрел на толстяка, вперив взгляд в его безобразное жирное лицо.
— Вы так не сделаете, — выдохнул он. Кулаки его сжимались и разжимались конвульсивно, но он этого не замечал. — Вы не сделаете этого, — повторил он, подойдя вплотную к столу.
Лицо Лёвенштайна побледнело, став неожиданно серым. На нем был написан нескрываемый ужас. Глаза его почти вылезли из орбит, вены на висках надулись и пульсировали, капли пота одна за другой собирались на морщинистом лбу. Будучи только что хозяином положения, он буквально съежился и представлял собой, несмотря на внушительные размеры, обломок человека. Приподнявшись из глубокого кресла и отпрянув немного назад, он протянул руку вперед и нажал на кнопку зуммера.
— Убери лапы от зуммера! — гневно приказал посетитель.
Однако Лёвенштайн продолжал жать на кнопку и вдруг стал выкрикивать:
— Это угроза... шантаж... конечно же шантаж и вымогательство! ..
Голос его дрожал. Слова эхом отдавались в кабинете, а он все повторял их, словно сойдя с ума от страха. Он все еще продолжал выкрикивать, когда дверь отворилась и на пороге появился слуга. Петер Мёнкеман сделал шаг назад. Его гнев пропал, как рассыпаются карточные домики, при виде безумного ужаса жалкого негодяя.
Но брокер стал опять хозяином положения, придя в себя настолько быстро, что удивил Петера. Указывая пальцем на парня, он крикнул:
— Выставь его за дверь.
Голос его, однако, не обрел еще четкости и звучал подобно хрипу дикого животного.
— В этом нет необходимости, — отреагировал Мёнкеман. — Я найду дорогу и сам.
Увидев его угрожающий взгляд, слуга не осмелился подойти к нему ближе.
— А вы обдумайте мое предложение, — продолжил Петер, обращаясь к брокеру и выходя из комнаты.
Закрыв за собой дверь, он тем не менее услышал, как тот сказал, распалясь, как бы продолжая начатый разговор:
— Ничего пересматривать я не буду, ипотека прекращается... и немедленно! С официальными последствиями!
Молодой человек остановился в нерешительности.
«Надо ли... или нет? Ведь этот негодяй, бывший всего несколько минут тому назад мешком из костей, опять оскалил зубы. — Мёнкеман все еще держал ручку двери. — Откуда у него столь оскорбительное высокомерие? Ну конечно же, у него был свидетель, домашний раб, его защита».
Выходя из дома, сказал швейцару:
— Передайте своему Зигфриду от меня большой привет! И сделайте это немедленно, да скажите, что он еще узнает Петера Мёнкемана, если попытается выполнить свое намерение!
За этими словами, однако, ничего не стояло, это он хорошо знал. Сев в трамвай, шедший к дому, он еще раз проанализировал происшедшее. Он ничего не добился, в этом не было никакого сомнения. И даже наоборот, было бы лучше, если бы он никуда не ходил. А теперь положение стало хуже, чем было до этого. Этот манекен расправится с ними быстро, поставив официально вопрос о прекращении ипотеки, зная условия на денежном рынке лучше, чем кто-либо другой. В эти тяжелые времена денег у всех мало. Он не найдет никого, кто смог бы профинансировать новую ипотеку.
«Дела плохи в немецком отечестве... — подумал он с отчаянием. — Остается только ругаться. В чем же дело? — размышлял он. — Мы выигрывали сражения, но проиграли войну. Не лучше обстояли дела и с добровольческими корпусами. Нам удалось обуздать красный сброд, но триумфа не получилось. И даже наоборот, когда все было закончено, получили сверху пинок в задницу.
Торжествуют другие. Посмотри вокруг и увидишь, что это происходит повсюду... и где же находятся эти люди? Глупый вопрос! Проще сказать, где их нет. Нет ни одной более или менее высокой должности, правительственного учреждения, любого управления, профсоюзов, деловых контор, ведомств, советов директоров, где бы их не было. Тех самых, кому следует размозжить голову, и не только в песнях*.
* Речь здесь идет об угрозах в адрес евреев, содержащихся в нацистской песне «Хорст Вессель». (Примеч. авт.)
Наши добровольческие корпуса вели борьбу с красным террором, против коммунистического сброда убийц, на Западе и Востоке — от Балтики до Рура, но мы забыли о евреях. И вот теперь они ломают нам черепа, иногда с помощью этих самых двенадцати процентов. Мы оказались внизу, а они наверху. Кто знает, может, было бы лучше, если бы победили спартаковцы?* Ведь довольно часто дьявола изгоняет Вельзевул».
* В январе 1919 г. возглавляемый коммунистами «союз Спартака» предпринял революционное выступление в Берлине, окончившееся неудачей. (Примеч. авт.)
— Нет, — пробормотал он. — В конце концов, это одно и то же — щепки от единого куска дерева. Не стоит забывать, как выглядел комендант города в марте 1920 года. О, этот сумасшедший мир!..
И на следующий день Петер Мёнкеман уезжал в Берлин на учебу.
Поезд его отправлялся через два часа, так что времени у него было достаточно. И ему захотелось сжечь все мосты за собой, оставив все былое в прошлом, чтобы двигаться дальше с легким багажом. В противном случае он не сможет продвигаться вперед достаточно быстро, как бы ему хотелось.
Так что же предпринять за эти два часа? Естественно, надо было пойти к Зигфриду Лёвенштайну и кое-что сказать ему.
«Хочу, чтобы вы знали: деньги на ипотеку готовы. Но как только они будут выплачены, то благодаря Богу мы не будем иметь уже никаких дел друг с другом. Своими двенадцатью процентами вы будете дурачить других. Вы все-таки ростовщик. Так что никакого ареста имущества как несостоятельных должников не будет. Я об этом позабочусь, еврей!»
Он не мог отказать себе в таком триумфе. К тому же надо было ведь что-то делать. Без подобного заявления этот толстяк, чего доброго, придумает новые трюки с матерью и сестрой Петера.
И он отправился в контору Лёвенштайна. Увидев его, еврей был охвачен ужасом и пролепетал:
— Это опять вы?
— Да, это я, господин Зигфрид Лёвенштайн. К вашему сожалению, довожу до вашего сведения, что деньги для рефинансирования ипотеки у меня есть. С ростовщическими процентами будет покончено. Ваш бизнес — просто надувательство. Но теперь уже без нас, господин Зигфрид.
Он улыбнулся сально и злобно. Затем сказал медленно, почти с наслаждением:
— Итак, вы нашли глупцов. Я ошибался... такое случается... столько денег — столько денег, — но кого же вы надули? — если это правда!
Не говоря больше ничего, Петер Мёнкеман перегнулся через стол, схватил брокера одной рукой за ворот, приподнял, тряхнул из стороны в сторону и оттолкнул назад. Затем, внезапно взорвавшись, бросил тому в лицо, придя в ярость:
— Еврей... еврей... грязный еврей!
Лёвенштайн издал дребезжащий звук, но кричать не стал. Не стал кричать он и когда разъяренный верзила отпустил его. Затем усталым движением взял две пуговицы, отскочившие от рубашки на стол. Выходя из кабинета, Петер заметил, что рука еврея с нанизанными кольцами схватила трубку телефона.
«Теперь пора», — подумал парень.
Зигфрид Лёвенштайн быстро оценил обстановку. Что произошло? Какой-то малый, ничего не представляющая собой личность, выкрикнул слово, которое действовало на него больнее, чем удар кнута. Более того, этот парень схватил его за ворот не очень-то деликатно, произнеся, что нашел требуемые деньги. Это весьма и весьма неприлично, но стоит ли звонить в полицию? Смехотворно! У него были другие методы. Методы, дававшие ему возможность излить свой гнев и в то же время приносившие деньги.
(Веллер Тюдель. Хулиганы и дебоширы (Петер Мёнкеман прокладывает себе дорогу). Мюнхен, 1938.)
Эккарт фон Надо
Хотя все и было уже в основном «скоординировано» и «арианизировано», пресса и публика еще не отучились давать собственные оценки тем или иным событиям и явлениям. Когда подошла зима, то они с сожалением констатировали, что театр «Штаатсбюне», постановки которого вызывали разноречивые толки, но были в то же время интересными для публики, переживал опасность превращения в филистерский провинциальный театр. В то время такие критические замечания были еще возможны, позднее — уже нет.
Специфично, что Геббельс ввел «художественное обозрение» вместо критики. Точнее говоря, можно было сделать «обозрение», дать же оценку было запрещено. Тем самым критика как проявление мнения была исключена. «Деятели искусства», как стали называть актеров, композиторов, художников, скульпторов и писателей, перестали быть таковыми. Да и видеть себя со стороны они уже не могли: не было зеркала. Они уже не знали, хороши или плохи их творения. Становилось лишь известным, что кто-то из них что-то сотворил, и только. Истинную правду мастера журналистики должны были камуфлировать. Похвалить, правда, было можно. Но и это опять же не было оценкой, что оберегало патетическую пропаганду коричневорубашечников от малейшей критики.
В то время происходило довольно много смешного и нелепого. Так, образ Шарлеманя как драматического героя был запрещен, поскольку он оказался чужд расовым принципам «саксонских мясников» и выступал как представитель христианского шовинизма. В то же время против Кароля Магнуса возражений не было. Да и Кромвель считался безобидной фигурой и даже превозносился фюрером. Реальные действия Кромвеля замалчивались. В обиходе был Юлий Цезарь, хотя конец его жизни вызывал много вопросов. В массе запретов и разрешений разобраться было довольно трудно, так как превозносившиеся личности по непонятным причинам вдруг попадали в список запрещенных.
Трагедия была разрешена, но только с событиями фарсового характера. Среди 2400 рукописей, присланных в 1933 году в мой департамент, было около 500 драм о Арминиусе и Тезнульде*, а также не подлежащая обсуждению кровожадная драма антиеврейского толка.
* Арминиус — германский герой, разбивший римские легионы в битве в Тевтобургском лесу (IX век нашей эры). Тезнульла была его женой. (Примеч. авт.)
— Будь осторожным, — сказал мне Йост. — Я знаю автора.
Я продиктовал ответ с вежливым отказом. Йост под- писал письмо (неблагодарная обязанность, которая вскоре была поручена мне). В ответ я получил сердитое послание, в котором говорилось следующее (не дословно):
«Уважаемый партайгеноссе Йост!
Вы осмелились возвратить мою рукопись? К вашему сведению, номер моего партийного билета состоит всего из двух цифр. А какой номер у вас? Наверняка не менее шести-семи цифр! Я обращусь с протестом к фюреру.
Хайль Гитлер!»
Мы оба рассмеялись.
— Вот каковы они все, — произнес затем Йост.— Номер партийного билета решает все...
Поскольку директор театра проявил растерянность и отказался от классического репертуара, вновь назначенный режиссер попытался найти такую постановку, которая оживила бы положение дел и, как говорится, запустила бы маховик. Он взялся за комедии, придерживаясь взгляда на примитивизм театра, отражавшего реалии жизни. Он прибег к Шекспиру, не верившему в духов и сказавшему словами своего героя Гамлета: «...Из этого мира никто еще не возвращался...» А ведь спектакль начинался с появления на сцене духа, так как автор знал и понимал театр, считая, что дух как раз обеспечит необходимый эффект.
Грюндгенс* намеревался сделать театр не литературным, а дионисийским, но без глубокой философии, исходя из того, что трагедии были связаны именно с этим богом вина, соединяя игровой инстинкт с поэзией. Поэтому он решил поставить «Стакан воды» Скриба, хотя друзья и не советовали ему браться за «театральный антиквариат».
* Грюндгенс Густав (1899 — 1963) — один из наиболее известных немецких актеров, был назначен режиссером Прусского государственного театра в Берлине, контроль за которым осуществлялся Герингом. (Примеч. авт.)
Грюндгенс не последовал их советам. Театру нужна была публика, а люди — носители «крови и души» — нуждались в театре. Однако публику надо было в театр завлечь, что было можно сделать только интересным репертуаром.
Его эксперимент удался. «Битва Германа» Кляйста, поставленная через три дня после «Стакана воды», также имела успех, так как была написана в шутливом духе. Благодаря этим двум постановкам театр вновь привлек внимание публики, и о нем пошли разговоры. Ложи и галерка опять заполнились.
Новые премьеры также оказались хитами. Я испытывал удовлетворение, оказав театру помощь в постановке спектаклей эпического поэта Ханса Фридриха Блунка и лирического поэта Ханса Шварца, который ввел греческий хор, подчеркивавший динамику действия. Блунк вместе с тем писал и лирические произведения, из которых наиболее известны его «Баллады». Шварц же был редактором сборника произведений Мёллера ван ден Брука, которого нацисты в самом начале превозносили до небес...
Как бы то ни было, «Страна в потемках» Блунка спектакль, в котором заглавные мужскую и женскую роли сыграли Кайслер и Хелена Федмер, а также «Бунт в Англии» Шварца с Херминой Кернер в роли Елизаветы и Паулем Хартманом в роли Эссекса, стали визитными карточками театра. Драматические спектакли вытеснили крестьянскую тематику.
(Наса Эккарт фон. Я люблю жизнь. Гамбург, 1953.)
Репертуар театра города Херне на 1936-1941 годы
Программа сезона 1936/37 года:
1936 год:
20 октября «Мария Стюарт» Шиллера
(посещаемость очень хорошая)
2 декабря «Франц Краус» Эвенинга
15-16 декабря Театр марионеток
1937 год:
28 января «Шарнхорст» Менцеля
(посещаемость хорошая)
18 февраля «Севильский цирюльник» Россини
30 марта Танцевальный ансамбль Гюнтера
22 апреля «Цыганский барон» Штрауса
29 апреля «Эмилия Галотти» Лессинга
В июле 1937 года начальник Национал-социалистского культурного сообщества был назначен руководителем организации «Сила через радость». Директорат театра опубликовал новую зимнюю программу, но осуществить ее не смог. Тогда спектакли были спонсированы организацией «Сила через радость». В результате зимняя программа выглядела следующим образом:
Программа сезона 1937/38 года:
1937 год:
27 октября «Конец путешествия Шерифа»*
28 октября «Кружевной платок королевы» Штрауса
* К.Р. Шерифа (1989 г.) (Примеч. авт.)
1938 год:
13 января «Как это вам нравится» Шекспира
6 марта «Петерман едет на Мадейру» Хинрихса*
* А. Хинрихе (р. в 1879 г.) писал книги и пьесы на местном крестьянском диалекте. (Примеч. авт.)
17 марта «Оружейный мастер» Лортцинга
24 марта «Граф Люксембург» Легара
26 марта «Женщина без поцелуя» Кеслера и Коло
8 апреля «Доротея» Феттерлинга
В этом театральном сезоне город был вынужден выделять субсидии организации «Сила через радость», хотя и не был доволен предложенным репертуаром.
Программа сезона 1938/39 года:
1938 год:
14 октября «Страдания Томаса» Йоста
23 ноября «Портной Виббельт» — комедия Мюллер-Шлёссера*
20 декабря «Лотта на борту корабля» (народный спектакль)
* События XIX в. (1913 г.) (Примеч. авт.)
1939 год:
9 февраля «Уличная музыка» — комедия Шута
15 февраля «Греховодная деревня» (спектакль Крестьянского театра из
Тегернзее, основанного Конрадом Дреэром)
13 апреля «Страна улыбок» Легара
28 апреля «Африканская свадьба» Дреэра
Программа сезона 1939/40 года:
1939 год:
15 октября «Дама с камелиями» Кальдерона
29 ноября «Скамполо» — комедия Дарио Никкодеми
* Никкодеми Дарио (1874 — 1934) — немецкий драматург, специализировавшийся на комедиях. «Скамполо» — наиболее известная его комедия. (Примеч. авт.)
1940 год:
7января «Летучая мышь» Штрауса
11 января «Красно-голубая перевязь» (спектакль Крестьянского театра из
Тегернзее)
1 февраля «Продавец птиц» Целлера*
23 февраля Танцевальный ансамбль «Шесть»
29 февраля Камерный танцевальный ансамбль Берлинской государственной
оперы
27 марта «Паркштрассе, 13» — детективная драма.
* Целлер Карл (1842 — 1898) — австрийский композитор. (Примеч. авт.)
Таким образом, уровень репертуара неуклонно снижался, в программе содержались в основном пропагандистские спектакли, комедии и оперетты. Если к этому добавить еще представления кабаре, то можно видеть, насколько низко опустился культурный уровень вообще. Следует отметить тот факт, что национал-социализм проводил подобную же культурную политику и в других городах страны. И все же в те годы в городском театре Бохума, директором которого был Саладин Шмитт, культурный уровень постановок был довольно высок за счет включения в репертуар театра произведений Кляйста и Граббе*.
* Кляйст и Граббе были немецкими писателями и драматургами начала и середины XIX в. с ярко выраженной патриотической направленностью. Кляйста нацисты называли «душой и совестью нации». В честь же Граббе ими в 1936 г. была введена специальная «неделя Граббе», в течение которой широко отмечались его литературные заслуги перед отечеством. (Примеч. авт.)
Надо подчеркнуть, что вкусы людей, ответственных за культурную жизнь в Херне, были настолько поверхностными и плохими, что они не могли предложить народу ничего специфического и характерного. С началом войны были тем не менее предприняты попытки обновления и улучшения репертуара, однако после провозглашения тотальной войны актеры и музыканты были вовлечены в военную круговерть.
Программа сезона 1940/41 года:
1940 год:
31 октября «Царевич» — оперетта
1941 год:
2 января «Новь в Венеции» Штрауса
10 апреля «Коварство и любовь» Шиллера.
(Херне во времена национал-социализма — 1933 — 1945 годы / Обзор под ред. Германа Майерхофа. Херне, 1963.)
Программа германского радио.
Зима 1936 года
«Мюнхен, 28 октября. Директор имперской радиовещательной компании Хадамовски по распоряжению рейхсминистра Геббельса, находясь в главной студии германского радио, довел до сведения директоров и сотрудников радиовещания, а также представителей партии и правительства зимнюю программу германского радио. Судя по его заявлению, главной целью радиовещания является внедрение в общественное сознание радости и единения общества. Поэтому эта программа так и была названа — «Программа радости и единения». Немецкий трудовой фронт и организация «Сила через радость» должны были подключаться к программе путем организации единых перерывов во время работы и целенаправленной нацистской пропаганды среди рабочих, а также организации вечернего досуга.
В этом году впервые программа на зиму, содержащая все наиболее важные радиопередачи, была доведена до публики и слушателей за рубежом.
Программа включает не только передачи директората, но и провинциальных, а также коротковолновых станций. Основные политические передачи отнесены в раздел «Слово предоставляется партии». Программа, рассчитанная на время перерывов на фабриках и заводах, идет под рубрикой «Веселые минуты на работе и дома». Первая передача, предназначенная для трансляции на мюнхенские железнодорожные мастерские, открывается фестивалем под лозунгом «Музыка и танцы на предприятии». Концерты должны передаваться с 6.00 до 8.00 и с 8.30 до 9.30 утра и с 12.00 до 13.00 пополудни. Заводская администрация должна подстраиваться под эту программу, делая перерывы в работе в установленное время.
Вечерняя развлекательная программа предусматривает выступления первоклассных дирижеров и солистов с наиболее значительными музыкальными произведениями. В разделе «Крестьянство и страна», предназначенном исключительно для крестьянского населения, трансляции начинаются с передачи сельскохозяйственных новостей. Для гитлеровской молодежи и ассоциации учителей предназначены передачи разделов «Час молодежи нации» по средам и «Утренняя церковная служба» по воскресным дням.
Директор имперского радиовещания привел в своем выступлении некоторые подробности музыкальных программ. Из его слов следовало, что число музыкальных передач по радио увеличилось с 25 тысяч в 1932 году до 40 тысяч в 1935 году. В будущем увертюры, классические музыкальные произведения и крупные драматические произведения мировой литературы должны были потеснить лекции и чтения.
Центральная радиостанция «Дойчландзендер» намерена дать репортажи с автострад, аэропортов «Люфтганзы», из угледобывающих регионов, из заводских цехов, с доменных печей и фарфоровых предприятий, с мест добычи янтаря и фабрик по пошиву одежды, из рыболовных портов и с судов-рефрижераторов, из вспомогательных баварских подразделений и моторизованной войсковой части «Германия», а также провести передачи о НСДАП и ее организациях. В раздел «Германия обращается к миру» включены наиболее значительные передачи коротковолновых радиостанций, которые ведут трансляцию в течение сорока часов ежедневно. Выделены даже шесть специальных программ для вещания на такие районы мира, как Южная Азия и Австралия, Восточная Азия, Африка, Южная Америка, Центральная Америка и Северная Америка.
Радиопередающая система Германии включает в себя более 8 миллионов владельцев радиоприемников и около 30 миллионов слушателей. Она ведет передачи более 70 тысяч часов да еще около 250 тысяч отдельных выступлений. В последние годы число слушателей увеличивалось на 1 миллион человек ежегодно.
(Франкфуртер цайтунг. 1936. 29 октября.)
Берлин, 9 августа. Ежегодно сотрудника и руководство имперского радиовещания со всех концов страны собираются в Берлине на специальную радиовыставку. В этом году на совещании, проведенном во вторник в здании «Кролль-опера», Геббельс продекламировал лозунг: «Германия должна стать крупнейшей радиодержавой мира».
Генрих Гласмайер, генеральный директор имперской радиовещательной компании, сделал доклад, в котором привел основные характеристики программ германской радиовещательной системы. Как он подчеркнул, ее основой является национал-социализм. И именно на этой основе радиовещание должно охватывать все стороны общественной жизни, поддерживая в случае необходимости такие акции, как программа организации «Сила через радость», программа «Зимняя помощь» и отдельные инициативы различных структур движения.
В связи с вызвавшей широкое обсуждение среди радиослушателей проблемой противопоставления легкой танцевальной музыки серьезной музыке, имеющей большую художественную ценность, Гласмайер заявил, что имперское радиовещание должно занять здоровую срединную позицию, которой и будет придерживаться в будущем.
Вместе с тем он резко возразил против включения в радиопередачи юмористических скетчей, несущих разрушительный еврейский дух. «Мы не можем, — заявил он, — допустить такую ситуацию, когда священное понятие брака и мужественных черт немецких солдат, рискующих своей жизнью и кровью за отечество, будет по вечерам высмеиваться и оскорбляться в различных «цветастых» скетчах, представляющих собой не что иное, как сарказм по отношению к эстрадной программе». (Громкие аплодисменты.)
Гласмайер обратился к коллегам из области музыки с призывом не спать за своими столами дома или в кабинетах, а прилагать все усилия к новым свершениям и открытию незнакомых доныне жемчужин немецкой музыкальной культуры как прошлого, так и современности, чтобы донести их до народа.
В заключение он остановился на задачах центральной и провинциальной радиостанций. Перед радиостанциями земель, отличающимися определенной оригинальностью и партикуляризмом, стоит двойственная задача. Они должны, с одной стороны, представлять свои регионы, а с другой — помнить, что являются радиостанциями рейха и глашатаями его идей и постулатов, а потому в их передачах интересы рейха должны превалировать над провинциальными и клановыми, а в центре внимания должен постоянно находиться немецкий бюргер с его духовными потребностями.
Что же касалось центральной радиостанции «Дойчландзендер», то лицо ее должно быть совершенно другим. Она представляет правительство Германии, национал-социалистское движение и немецкую культуру. В связи с этим она не будет отражать потребности отдельных земель и регионов, а целиком всю страну.
После Гласмайера, выступление которого сопровождалось аплодисментами, слово взял начальник управления имперского радио палаты культуры Криглер. Он отметил, что до сих пор радиовещание никогда не испытывало такого к себе внимания со стороны публики. Очевидно, значительную роль в этом сыграло появление новых небольших радиоприемников образца 1938 года, этого своеобразного подарка обществу от дирекции радиовещания и промышленности.
Ныне около 54 процентов семей рейха подключены к радиосети. И только небольшая часть жителей не проявила к радиовещанию должного интереса. Большинство же населения из-за своего финансового положения пока не в состоянии приобрести за 65 рейхсмарок народный приемник да еще платить ежемесячно 2 рейхсмарки в качестве налога за пользование им. Поэтому наши усилия должны быть направлены на субсидирование этой группы общества.
(Национальная газета. Эссен, 1938. 10 августа.)
Немецкие кинофильмы, запланированные к представлению
на кинофестивале в Венеции в 1938 году
На это мероприятие, проходящее каждые два года, будет представлено довольно большое число строго отобранных кинофильмов. Среди них будут показаны:
«Олимпия» (кинофильм, снятый во время Олимпийских игр в Берлине в 1936 году и состоящий из двух частей — «Народный праздник» и «Праздник красоты»), «Родная сторона», «Примерный супруг», «Отпуск под честное слово», «Путешественники» и «Молодежь».
Вместе с тем к показу подготовлены и документальные ленты: «Пчелиное государство», «Крылатые гости на морских курортах Балтики», «Кожаных дел мастера Вюрцбурга», «Немецкие гоночные машины», «Рысаки», «Радиооператоры», «Артиллеристы», «Мелодии Шварцвальда», «Великолепие красок на дне моря», «Скоростные дороги», «Пилоты в небе», «Природа и техника», «Каракатицы», «Местность, поросшая вереском», «Молодежь на танцах».
(Миттаг. Дюссельдорф, 1938. 20 июля.)
В берлинском кинотеатре «Глория-Палас» можно видеть удивительное явление: кинофильм, в котором актриса в главной роли далека от обычных кинокрасоток. Когда она без всякого голливудского шарма появляется на экране, публика в конце почти каждой сцены начинает аплодировать. Хотели бы посоветовать всем кинорежиссерам и постановщикам сходить туда на один из вечерних киносеансов. Тогда они убедятся, что мнение, будто бы публика жаждет видеть платиновых блондинок с подведенными глазами и сексуальным взглядом, как это изображается на зубной пасте, является ложным. Фильм, о котором мы упомянули, называется «Маскарад», а в заглавной роли в нем снималась Паула Вессели, одна из наиболее выдающихся молодых актрис. Это было ее первое появление на экране, но она исполняла роль простой молодой девушки, без наигранности и жизненно показывая с удивительной силой женскую суть. В просмотровом зале прокатилась волна возбуждения и волнения, так подействовала ее игра на зрителей. Почему? Ведь нечто подобное публика видела не впервые. Однако редкостью даже для немецких кинофильмов было то, что зритель смотрел на большую актрису, молодую и весьма симпатичную, не только для собственного удовольствия. Успех фильма доказал правоту Венского кинематографического объединения: зритель не так глуп, как это часто представляется. Время от времени у него проявляется здоровый инстинкт, и он смеется при виде самых серьезных сцен, когда драма закручена на пустой суете и банальных диалогах. Здесь же народ выходил после просмотра кинофильма внутренне потрясенный прекрасным перевоплощением актрисы.
Поэтому мы должны подходить к таким явлениям взвешенно и, вместо сенсационных эффектов, разрешать артистам показывать реальную жизнь и свои способности, чтобы двигаться вперед. К сожалению, такое происходит редко. Но как показывает данный фильм, это вполне возможно, весьма важно и заслуживает всяческого поощрения. Тогда мы даже в глазах самой требовательной публики опять займем лидирующую роль в мировой кинематографии, которая когда-то нам принадлежала.
(Альгемайне цайтунг. Дюссельдорф, 1934. 26 августа.)
Раздел шестой
НАУКА И НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМ
Два лауреата Нобелевской премии были использованы для установления моста между наукой и нацистским мировоззрением. Филипп Ленард, получивший Нобелевскую премию в 1905 году за работы в области катодовых лучей, стал заведующим кафедрой теоретической физики в Гейдельбергском университете. Еще в 1924 году он объявил себя последователем Гитлера. Его труд «Немецкая физика» был в 1936 году высоко оценен официальной партийной библиографией, которая отнесла науку к области политической борьбы. Собственно, в этом и заключался смысл появления этого труда. Все имевшиеся знания Ленард разделил на естественные и духовные науки. По его схеме все одушевленные существа были отнесены к духовной области, которая определялась расовым происхождением каждого организма. Все же неодушевленное было им включено в область «таинства природы». Между теми и другими субстанциями, по его мнению, существовали определенные взаимосвязи.
Для национал-социалистской науки и ее взглядов на природу был характерен упор на «системность» и фундаментальное единство всего в природе. (Тема эта проходит по всему настоящему разделу.) В своей гипотезе Ленард пытался избежать материализма, подчиняя научные исследования «величайшей загадке» духовного начала. Материя сама по себе была механизмом, определявшим необходимость научных исследований. Мы уже рассматривали связь духовного измерения с расовой проблемой. Ленард тем самым заложил основу для поглощения науки нацистским мировоззрением.
Эти его идеи были подхвачены другим нобелевским лауреатом Йоханнесом Штарком, получившим премию за работы в области электромагнетизма. Он возглавлял кафедру в Кюрцбургском университете, но вынужден был уйти из-за полемики с Альбертом Эйнштейном по вопросу теории относительности. После 1922 года он посвятил свою деятельность культивации плодовых деревьев и лесов.
При нацистах Штарк стал президентом Немецкого исследовательского общества — государственной организации, занимавшейся поддержкой научных, исследований. Он просто стриг науку и народ под одну гребенку, отводя науке роль наблюдателя за естественными феноменами, связывая их опять же с нордической расой. Тем самым он ставил науку с ног на голову. Немецкая наука, по его определению, была объективной и фактологической, тогда как евреи не имели собственных определенных взглядов, поскольку научная обоснованность зависела, мол, от расовой духовности.
Ленард упоминал Ньютона как одного из настоящих исследователей, а национал-социалистские ученые считали себя наследниками мыслителей XVII столетия. А ведь те исходили из системности Вселенной и интересовались религией в той же степени, что и наукой, и их теории охватывали весь мир. В XIX веке наука претерпела изменения: «новая физика» стала отрицать системный характер ньютоновской Вселенной, а теория относительности прозвучала как похоронный звон.
В связи с этим становятся понятными нападки Бруно Тюринга на Эйнштейна. Это был молодой астроном и математик из Гейдельбергской научной ассоциации студентов, одного из филиалов Национал-социалистской студенческой организации. 4 сентября 1936 года Тюринг выступил в ассоциации с докладом, который был затем опубликован в официальном математическом журнале «Немецкая математика», откуда и взят приведенный ниже отрывок. Год спустя Тюринг стал преподавателем Мюнхенского университета и одновременно работал в университетской обсерватории. Как и другие ученые, он подчеркивал так называемый духовный фактор в науке и поддерживал национал-социалистские взгляды на ее историю. Его оппозиция основному направлению современной науки не вызывает сомнений. При этом ее модернизацию он приписывал влиянию евреев. Материализму Эйнштейна и предполагавшемуся «отсутствию энергии» в его космической теории противопоставлялось нордическое понимание энергии. В такой постановке вопроса сказывалось и влияние Ницше.
Взгляды Тюринга на человеческую природу имеют много общего со взглядами Ленарда и Штарка. Каково же было его отношение к психоанализу? Официальную нацистскую версию этой науки дает Курт Гаугер. Хотя у него и была медицинская степень, большой активности в этой сфере он не проявлял. Он работал в правительственном учреждении, занимавшемся выпуском общеобразовательных кинофильмов, и был редактором технических проспектов. Кроме того, он занимался литературной деятельностью и писал новеллы о моряках. Вместе с тем он был пропагандистом психотерапии, отдавая предпочтение нацистскому мировоззрению. Неудивительно, что он принял участие в работе Международного медицинского конгресса по вопросам психотерапии в 1934 году, но не как практикующий психоаналитик, а как политик.
В нападках Гаугера на Фрейда много общего с нападками Тюринга на Эйнштейна. Материализму Фрейда он противопоставлял мнимые позитивные ценности национал-социализма. Принимая участие в дискуссиях об истинном характере душевных болезней, он прибегал к изложению теорий Карла Густава Юнга. Тот утверждал, например, что в их основе лежит «коллективное бессознательное», и отрицал противопоставление мыслящей личности (эго) необходимости (которая определялась как душа и разум). Гаугер использовал известную метафору Фрейда о том, что взаимоотношения души и разума похожи на взаимоотношение всадника с лошадью, но вместо дикой лошади Фрейда представлял некое животное, находящееся в полной гармонии со своим всадником. При этом он подчеркивал взаимосвязь и подлинное единство всего сущего в природе.
Что касается Юнга, то он в июне 1933 года стал президентом Немецкого общества психотерапевтов. На страницах журнала этой ассоциации он стал публиковать свои статьи о концепции «коллективного бессознательного», противопоставляя арийцев и евреев и проповедуя необходимость понимания немецкой души.
Это свидетельствует о том, что многие немецкие ученые поддерживали нацистскую культурную политику.
Врачи в новом рейхе должны бы ли стать «биологическими солдатами». Ханс Лёр, директор медицинской клиники при Кильском университете, определил место медицинской науки в национал-социалистском государстве. Он, в частности, призвал к коренному пересмотру принципов медицинского обучения в высших учебных заведениях с тем, чтобы уделить основное внимание становлению характера и личности студентов, а не приобретению ими знаний. Такой подход к медицинскому образованию идентичен генеральной линии в вопросах обучения в Третьем рейхе (подробно этот вопрос рассматривается в разделе 8).
Эмпирические знания оказались интегрированными в тотальную биологическую схему, в которой основное внимание уделялось духовной принадлежности к народу. Если народ и раса были основными реальностями, то медицинская наука, проистекающая из них, представляла собой чисто механическое явление. Вместе с тем придание особого значения расе не считалось антиинтеллектуализмом, поскольку вело к развитию интуитивной проницательности. В своей книге «Суеверие и медицина» Лёр подчеркивал, что только представитель нордической расы с его талантом наблюдательности может понять имманентные законы природы. Подобную мысль высказывал и Ленард. Суеверие возникает не под воздействием природы, а сверхъестественных сил, подобно тем, что выдвигались христианством.
В этих документах нацистское мировоззрение приравнивалось к естественной природе: народ и раса объявлялись частью взаимосвязанной общности, в которой природа была лишь одним из аспектов. Все это, вместе взятое, связывалось воедино духовными принципами, отраженными в нацистской культуре. «Биологический солдат» должен был отдавать себе в этом полный отчет и тем самым служить истине и своему народу.
Для Лёра это означало также пропаганду чистоты расы путем рождения здоровых детей и введения закона о стерилизации.
Наука, таким образом, была поглощена нацистской культурой, придав ей, однако, некую интеллектуальную респектабельность. Значение эмпирических фактов не отрицалось, более того, они интегрировались в нацистское мировоззрение. Можно не сомневаться, что нацистская наука, отошедшая от известных традиций чисто немецкой науки, внесла свою лепту в военное поражение Третьего рейха. Не случайно, что союзники, а не Германия, первыми разработали и создали атомную бомбу — «чудо-оружие», на которое так рассчитывал Гитлер.
Филипп Ленард
Естественные и духовные науки
Ранее бытовало мнение, существующее до сих пор, что естественные науки составляют часть наших знаний, а духовные — другую.
Естественные науки занимаются вопросами природы и мира в плане наших ощущений. И объектами их является все, что мы наблюдаем, включая далекие небесные тела и явления. Однако, как говорит нам наше внутреннее сознание, это — не абсолютно все в мире, поскольку определенная часть явлений недоступна нашему разуму.
Те явления, которые мы воспринимаем, относятся к материальному или реальному миру, другие же, о существовании которых мы лишь догадываемся, называются духовным миром.
Таким образом, материальный мир и все, что в нем происходит, являются объектом исследований естественных наук, духовные же науки занимаются проблемами духовности. К духовным наукам относятся, например, история, теология, так называемая философия, юриспруденция.
Работа исследователя природных явлений отличается от деятельности представителей духовных наук, Естествоиспытатель опирается на свое сознание, добывая каждый день новую информацию о материальном мире. Он обращает внимание, главным образом, на неживую часть материального мира, так как она представляет собой более простую субстанцию и позволяет делать обобщенные выводы о процессах, происходящих в материальном мире. Живая часть природы резко отличается от неживой, и в ней протекают весьма сложные процессы, свидетельствуя о существовании сверхчувственного мира. Собственно говоря, это и есть тот «духовный мир», информацию о котором мы получаем от своего внутреннего сознания. Этот «духовный мир» оказывает существенное влияние на живую часть материального мира. Живым организмам присущи феномены, порожденные как материальным, так и духовным мирами. Жизнь в основном заключается в их комбинации, поэтому мы и рассматриваем явления, обладающие духом (душой), как «живые».
Исследователь духовных наук получает данные не извне, а изнутри собственного сознания. При этом основное внимание он уделяет живым организмам, обладающим духовностью, и объединяет, как правило, свои усилия с другими человеческими существами. Задача духовных наук заключается в накоплении знаний о духовном мире. Новые сведения, однако, поступают очень редко и не зависят от профессионализма исследователей. Основатели религиозных учений, появляющиеся раз в тысячу лет, как раз и являются носителями таких знаний. Великие же артисты, мыслители, поэты и музыканты, а также государственные деятели появляются примерно раз в сто лет. Университетские ученые в области духовных наук обязаны по меньшей мере аккумулировать эти знания, но не держать их про себя, в результате чего они остаются без должного внимания. Знания такого рода должны, более того, использоваться для подпитки народного духа и вносить свою лепту в воспитание масс. Этого-то как раз и не хватало в течение длительного исторического периода, что вызывало упадок германского духа. Тогда не знали, каким образом осуществить такую подпитку, поскольку у соответствующих ученых не было еще фундаментальной дифференциации духовного мира, а именно понимания того, что каждый организм обладает особой душой, частицей всего духовного мира и что эти духовные различия зависят от принадлежности к тем или иным группам, физические характеристики которых определяются наследственностью. В то время было еще недостаточно ясно, что, скажем, у мух и слонов — различные духовные структуры и что дух различных человеческих рас и этнических групп резко отличен. В прошлые века предпринимались попытки подпитки немецкого народа так называемым «духом человечности», как будто бы дух можно произвольно объединять по желанию, а мух научить повадкам слонов или наоборот. Поэтому специалисты в области духа были не способны повысить дух немецкого народа или хотя бы закрепить уровень, к тому времени достигнутый немцами из общения с природой...
Истинная ценность исследования природы
Концепции и законы, выведенные в результате наблюдений за естественными процессами, и их исследования свидетельствуют о реальности вещей и структур, существующих независимо от нас, нашего мышления и существовавших задолго до нас. Эти открытия имеют большую ценность. Истиной является то, что наш дух согласуется с реальностями бытия, независимо от тех оценок, которые он им дает. Истина заключается не в том, что она «подтверждается» тем или этим, а в ее самоподтверждении, базирующемся на взаимосвязи с реальностью.
Понимание общей взаимосвязи в природе является одним из следствий ее исследования. Прогресс естественных наук отчетливо показал, что все процессы в наблюдаемом мире тесно связаны между собой и что каждый открытый закон проистекает из других законов, взаимно поддерживающих друг друга, так что ни один из них не имеет силы без других...
Следовательно, можно утверждать, что еще непонятые нами явления и нераскрытые законы природы тесно связаны с уже знакомыми нам. И именно благодаря стремлению людей нордической расы к пониманию гипотетической взаимосвязи в природе были заложены основы естественных наук. Их предположения оказались правильными, но по мере их погружения в те или иные явления возникали неожиданные трудности, так как реальность во многих случаях сильно отличалась от их представлений. Чудеса действительности не отражались в наших душах, пока не были открыты в окружающем нас мире. И дух, вначале удивленный открытым, затем ассимилировал эти открытия, в результате чего гармония с природой стала значительно глубже и богаче.
Интуиция, предшествовавшая многим крупным открытиям, тесно связана с нашей духовностью. Кажущаяся простота результатов исследований подтверждает, что суть явлений, понимаемых нашей духовностью, представляется ей действительно просто...
Пределы понимания
Некоторые законы, выведенные людьми из понимания природных явлений, оказались действенными лишь временно. Это означало, что их пригодность зависела от выполнения определенных условий. Прогресс науки и рост объема наших знаний, а также открытие новых законов показали узость прежних концепций. В связи с этим можно ожидать дальнейшего прогресса в этой области.
Полное понимание любого естественного процесса пока следует считать невозможным. В связи с общей взаимосвязью в природе такое понимание предполагало бы знание всех законов мира, достичь чего мы вряд ли когда-нибудь сможем, прежде всего в связи с ограниченными возможностями нашего организма, с которыми связан наш познавательный дух. Опыты показывают, что мы не способны сразу понимать все, поскольку даже для восприятия отдельных явлений требуется довольно продолжительное время. К тому же после открытия какой-либо тайны природы мы сталкиваемся с новой, еще большей тайной.
Да и прогресс в исследовании природы показывает, что в материальном мире, не затрагивая духовный мир, есть явления более трудные для понимания, чем другие. Рассматривая отдельные явления, мы имеем дело с механизмом, картину которого и даже модель может создать наш дух, исходя из законов механики. Но вот, скажем, феномен теплоты разгадать пока еще трудно. Еще большие трудности возникают при наблюдении за эфиром и его компонентами — светом и энергией. Собственно говоря, некоторые концепции уже разработаны, и они помогают пониманию сути вопроса, но механизм эфира так и остается непонятным: имеющиеся предположения опытным путем не подтверждаются, не соответствуют действительности. Эфир кажется более сложным для понимания, чем сама материя, представляя собой границу постигаемости. Вполне очевидно, что подобные границы в понимании духовного мира преодолеть весьма трудно, поскольку человеческий разум не в состоянии постичь собственный дух...
Иллюзии материализма
Следует сказать, что характерна для естественных наук своеобразная тенденция заниматься только материальными проблемами, оставляя без должного внимания духовные. Значительные успехи естественных наук в понимании некоторых сторон материального мира привели к тому, что все, не совсем понятное, было просто высокомерно отброшено. Крупнейшие исследователи, правда, никогда не разделяли такого подхода, понимая недостаточность наших знаний, особенно в прежние времена, и видя границы, где следует остановиться. Тем не менее духовными проблемами они практически не занимались. Так обстояло дело после Ньютона и Дарвина.
В нынешнее время успехи в области технологии привели к появлению специальных форм высокомерной иллюзии в отношении материи. Реализация практических возможностей, открытых широким постижением законов природы, дала основание для суждения о «господстве человека над природой». «Природа постепенно подчинилась людям». Подобные заявления кучки духовно истощенных «великих специалистов» производят впечатление, позволяя им хвастаться новыми технологиями, изобретениями. Такое порочное отношение к данному вопросу поддерживается чуждыми нам элементами*, в особенности в области физики и математики. В связи с таким развитием дел духовные науки все в большей степени отстраняются от включения в исследования, не культивируются в истинно немецком духе и постепенно приходят в забвение.
* Имеются в виду евреи. (Примеч. авт.)
(Филипп Ленард. Немецкая физика. Мюнхен, 1936.)
Иоханнес Штарк
Уважение к фактам и склонность к внимательному наблюдению
как признаки нордической расы
Ныне в ходу лозунг, придуманный и распространяемый евреями, что наука, мол, международное явление. Но он, пожалуй, относится не столько к самой науке, сколько к исследователям и требует особой позиции по этому вопросу. Поэтому ученых следует рассматривать не с национальной точки зрения, а по их этническому происхождению. Вместе с тем еврейские ученые могут существовать в национал-социалистском государстве и продолжать свою работу, но в пределах установленных стандартов. К ним должно быть предъявлено всеобщее требование, что служба нации превыше всего. Да и сами ученые обязаны считать себя частью нации и ее слугами, а не быть сами по себе и жить только для науки. Своими трудами они должны служить нации, и только ей. Ведущие же позиции в науке национал-социалистского государства должны занимать только немцы, а не чуждые народу элементы.
Но, даже оставляя в стороне это национал-социалистское требование, мы можем констатировать, что лозунг о международном характере науки исходит из неверного утверждения о независимости характера и успешности исследований от состава научных групп. Такое понятие международности вряд ли кто примет всерьез. Так же обстоит дело и с самой наукой, если научная работа ведется серьезно, а не имитирует бурную деятельность. Как и любой другой вид творческой деятельности, исследовательская работа зависит от духовных и характерологических качеств людей в ней участвующих. Поскольку отдельные люди обладают одинаковыми умственными способностями, на творческой деятельности ученых, как и артистов и поэтов, лежит отпечаток народности. Так что наука нисколько не международная, а национальная, как и искусство. Это может быть подтверждено на примерах деятельности немцев и евреев в области естественных наук.
Наука представляет собой сумму знаний о взаимно воздействующих друг на друга фактах и явлениях. Задачей естественных наук, в частности, является исследование материи и процессов, происходящих вне человеческого сознания, путем наблюдения за ними и проведения необходимых опытов. Дух немцев позволяет им вести точные наблюдения за происходящим без подключения собственных идей и желаний, перенося любые нагрузки, связанные с проведением опытов. Любовь немцев к природе и склонность к естественным наукам происходят из их умственных способностей. Поэтому понятно, что большинство успехов естественных наук связано с лицами арийского происхождения, в жилах которых текла или течет нордическая кровь. Почти у каждого крупного естествоиспытателя из упоминаемых Ленардом в его классическом труде мы найдем нордическо-германские характеристики. Более того, немцы испытывают радость и удовлетворение, обретая новые научные знания. Лишь под внешним давлением они принимают решение об их публикации, считая пропаганду и коммерческую эксплуатацию своих открытий деградацией научной работы.
Еврейский подход к этому резко отличен: они стремятся прежде всего выделить собственное «я», свою концепцию и соблюсти свой интерес. За их эгоцентризмом скрывается желание приобретения признания своей личности и собственных интересов. Наряду с этим еврейский дух склонен подать новые факты таким образом, чтобы не выдать свои стремления и намерения, и связать их с уже имеющимися данными таким образом, дабы подкрепить и подчеркнуть собственные взгляды. Каждый еврей является прирожденным адвокатом, стремящимся, вне зависимости от истины, смешать факты и измышления, перевертывая все вверх дном, с тем чтобы, как говорится, суд принял нужное ему решение. Из этого следует, что еврейский дух не особенно склонен к активной творческой деятельности в науке, поскольку это требует напряжения индивидуального мышления и воли, а также большого внимания и уважения к фактам.
Вообще-то еврейский дух благодаря гибкости интеллекта способен, имитируя немецкие достижения, сделать не особо важные открытия, но не в состоянии подняться до необходимого творческого уровня, ведущего к великим открытиям в естественных науках. В последнее время в качестве контраргумента евреи стали упоминать имя Генриха Герца. Но хотя Герц и сделал великое открытие в области электромагнитных волн, он не был чистокровным евреем. Матерью его была немка, по линии которой он, без сомнения, получил свои духовные способности. Обычно же евреи, занятые в естественных науках, используют немецкие открытия в свойственном им духе, обращаясь к теории. Основным объектом их деятельности становятся не кропотливые наблюдения и исследования тех или иных явлений и их связи с реальностью, а разработка и формулировка определенной точки зрения по этим фактам. В интересах своей теории они могут замалчивать факты, противоречащие их измышлениям, или не использовать их в целях пропаганды своей точки зрения.
Только собственная их теория представляет для них ценность, даже в случае сомнений вера в эту теорию является чуть ли не догмой. Догматическое усердие и преследование пропагандистских целей ведут их не только к изложению своих достижений в научных журналах, но и к публикации статей в прессе и упоминанию их в лекциях. Феномен выдвижения евреев на первый план на международных научных конгрессах и конференциях, а также на совещаниях немецких естествоиспытателей и физиков объясняется именно этим.
(Штарк Иоханнес. Национал-социализм и наука. Мюнхен, 1934.)
Бруно Тюринг
Деятельность Эйнштейна можно понимать как противопоставление и антитезис интеллектуальным устремлениям Кеплера или того же Ньютона. Оба они имели замечательные достижения в науке, которые объясняются не столько их логическим интеллектом, сколько охватывающим весь мир взглядом на жизнь.
Оба ученых в равной степени проявляли интерес к материальным и нематериальным — духовным ее аспектам. Некоторые их последователи пытались выдвинуть чисто материалистическую концепцию материального и духовного свойства, в которой намеревались объединить все в единую математическую формулу. Сами же Кеплер и Ньютон отличались антиматериалистическими методами мышления. Интуитивное осознание того, что природа и все в ней созданное не могут быть отделены от их создателя и что мир, воспринимаемый нашими жалкими пятью чувствами, реальный мир, просто не может быть всем миром, нашло отражение не только в их исследованиях, но и частных письмах и широко известных трактатах. Их научные изыскания, стремление к пониманию реалий и исследование природы проистекали в первую очередь из их глубоких религиозных чувств — в самом истинном понимании этих слов. Поэтому, задаваясь вопросом о значении и целях научных исследований, они старались найти ответ, вытекавший из объяснения существования и деятельности Господа по планированию и созданию мира. Древнее великодушие духа немцев объясняется восприятием ими мира и его реалий, а их интерес к природе заложил основу естественных наук. Если бы поколение, к которому принадлежали Кеплер и Ньютон, было бы исключительно материалистическим и не пыталось даже затрагивать духовный аспект, то исследования Кеплера, свидетельствовавшие о гармонии природы, были бы невозможны и не имели бы успеха. Однако успех дался ему весьма непросто. В течение нескольких даже не лет, а целых десятилетий он посвящал свой гений математике и различным комбинациям, зная, как проводить свои исследования и вести наблюдение. Неудачи и разочарования не могли поколебать его уверенности в гармоничности мира, основанного на совершенстве и красоте.
«С Божьей помощью я должен продолжать свои исследования, применяя военные методы, отдавая сам себе приказания и с торжеством отмечая нынешние победы, а завтра с прискорбием — возможные неудачи», — писал он в одном из своих писем.
В другом письме он говорил:
«Все мое существо стремится к радостному познанию форм бытия, сотворенных Господом — архитектором и созидателем».
А вот и еще одно из его высказываний:
«Бросаю игральную кость, приступая к написанию книги, предназначенной не только для моих современников, но и для потомков. Может быть, пройдут целые века, пока найдется читатель, но ведь сам Господь вынужден был ждать тысячелетия, пока кто-нибудь решится описать его деяния».
Кеплер писал это, ликуя по поводу успешного окончания своей многолетней работы. Потребность осмысления того, что воспринималось нашими органами чувств, исходя из убежденности, что существуют вещи, которые нами не могут быть восприняты, в сочетании с необходимостью точного наблюдения за природой сделали Кеплера прототипом и примером немецкого естествоиспытателя. Поэтому его научные открытия, несмотря на их международное значение, были и остаются немецким достижением и национально обусловленной концепцией природы. Сказочка о международности и абсолютной материальности науки, независимой от народа, истории и расы, разбита Кеплером вдребезги. Следует отметить, что либеральная теория науки могла появиться и существовать под влиянием чужеродных нам личностей лишь тогда, когда наука стала жертвой материализма и когда Кеплер и Ньютон рассматривались как великие интеллектуалы и математики, и не более того.
Но как такая концепция может быть отнесена к человеку, подобному Ньютону, который счел необходимым остановиться в своем основном труде «Принципы математики» на проблеме Божества и который на основе своего взгляда на природу подчеркнул, что Божественность является составной частью естественных наук?
«Безусловно, оно похоже лишь на самое себя, — так описывал он Божество, — даже зрение, слух, мозг, чувство, деятельность проявляются не так, как у человека,— бестелесно и непостижимо. Мы видим только очертания и цвет некой фигуры, слышим звуки, чувствуем внешнюю оболочку, обоняем и осязаем это. Что же касается внутренней субстанции этой сущности, мы не можем определить ее ни своими чувствами, ни интеллектом. В еще меньшей степени мы можем дать определение божественной субстанции».
Заканчивая эту часть своих размышлений, он говорил:
«Вот что я хотел сказать о Боге, деяния которого должна изучить естественная наука».
Разве такой образ мышления и знание нитей, соединяющих реалии материи с реалиями духа, не являются доказательством того факта, что мы своим ограниченным числом чувств в состоянии осмыслить только ограниченную часть всего мира — мира, стоящего в стороне от материализма, мира, далекого от релятивистской концепции, согласно которой любое описание природы может быть связано лишь с материей как таковой и исходящей из посылки, что пространство и время являются составными частями материи и что кроме материи в мире нет ничего другого? Формулировка всеобщей относительности, представленная в теории Эйнштейна, которая возводится в принцип природы, является не чем иным, как выражением материалистического подхода к разуму и духу. Восприятие природы нордическими людьми и их расовая концепция, согласно которой природа должна восприниматься не только интеллектом, но и сердцем и душой, а также воображением, приходят в противоречие с точкой зрения, утверждающей, что только интеллект является решающим в исследовании природы, и отрицающей возможность существования духовной концепции в угоду чисто символическому, математическому, формалистическому и неконкретному представлению о природе...
Исходя только из одних фактов, основанных на экспериментах и наблюдениях, мы не можем говорить о «корректности» рассматриваемых концепций природы (нордической или эйнштейновской). Дело в том, что комплекс имеющихся фактов подходит для них обеих. Разница между этими двумя концепциями уходит глубже, на другой уровень, где и происходит их разделение. В связи с этим утверждения популярных книг по теории относительности, будто она является концепцией природы, базирующейся на результатах экспериментов, совершенно неправильны. Ведь субстрат и сущность естественной науки нельзя определить тем или иным измерением, тем или иным опытом или точным прочтением показаний приборов. Все они в основном являются формами выражения результатов объективных показателей материи. Нас же в большей степени занимает, что было положено в основу исследования, откуда это взято, как использовано естествоиспытателем и какие получены результаты. То есть решающим фактором является не «что», а «как», «каким образом» и «почему». Если бы это было не так, то нельзя было бы объяснить и то, что естественные науки стали сутью жизни и процветания большинства народов и рас Европы, и прежде всего в ее германских сегментах. Факт этот игнорировать нельзя, он подтверждает идентичность базового хода мышления и духа к проблемам, решаемым во взаимосвязи с расовой и народной характеристиками. Не только Кеплер и Ньютон, но и Галилей, Герике, Фарадей, Гаусс, Максвел, Роберт Майер и многие другие ученые подтверждают этот факт.
Несколько слов о проблеме пространства. Сама природа дала нам основы концепции пространства и времени, в которые мы пытаемся вложить все известные нам физические и химические феномены, а также провозгласить свои взгляды на жизнь, разум и духовность. Они являются, по сути дела, формами нашего внутреннего сознания и, образно говоря, нашим «оружием» в противостоянии внешнему миру. Ньютон, будучи истинно германским естествоиспытателем, вполне осознавал это, считая пространство и время не чисто логическими абстракциями, а понятиями, прочно связанными с интуицией. Не так, однако, обстояло дело у еврея Эйнштейна. Попытка представить пространство и время как составные части материи, понимая их как исключительно материальные явления и объясняя движение материи во взаимосвязи с другими явлениями, — вот суть теории относительности, односторонней материалистической теории. Релятивисту — стороннику теории относительности — эта концепция представляется самодостаточной. При этом он молча соглашается, что над интуицией совершено насилие. Интуиция и чувство, таким образом, были принесены в жертву воинствующему материализму и чистой логике...
С этой проблемой тесно связано различие между еврейской релятивистской и нордическо-германской концепциями энергии. Мощь, сила и энергия — суть понятия, ясно представляемые и понятные нордическому человеку. И дело не в том, что он ими не обладал, а сталкивался еще в начальном периоде своей истории и впоследствии — в ходе физической деятельности. Он знал по опыту, что силой можно было приводить вещи в движение и останавливать движущиеся объекты. Истинным германцам, Кеплеру и Ньютону, было совершенно очевидно, что речь в данных случаях шла об эффекте энергии. Кеплер первым подал идею, что источник энергии — Солнце и что именно оно определяет траекторию движния планет. Ньютон основал общую механику как точное и измеряемое проявление энергии.
Не случайным стечением обстоятельств объясняется то, что полуеврей Генрих Герц и чистый еврей Эйнштейн попытались создать такую структуру механики, из которой понятие энергии было полностью устранено. Еврейский философ Спиноза также проигнорировал чуждое его мировоззрению понятие энергии, которую он просто-напросто исключил из рассмотрения природы. Герц даже требовал вывести весь антропоморфизм, включающий в себя и энергию, из естественных наук. При этом он сознательно не придал никакого значения тому факту, что любая научная идея основана на человеческом опыте и проистекает из процесса познания, включающего специфические особенности как субъекта, так и объекта. Таким образом, попытка Герца была сама по себе антропоморфической, поскольку вместо энергии он постулировал, то есть принимал без доказательства, сопряжение нескольких механических систем, движение в которых было лишено свободы.
Теория относительности Эйнштейна, радикально перевернув все существующие пространственно-временные концепции, оставляет в стороне понятие энергии. Он принимает без доказательств, чисто математическим, формалистическим путем кривизну пространства в среде материи, объединяя их между собой. В этом пространстве планеты движутся по траекториям, аналогичным так называемым геодезическим линиям, то есть по кратчайшим путям между двумя точками при кривизне сферы. В результате устранения понятия энергии у Герца, как и у Эйнштейна, динамика становится кинематичной.
На этом примере можно видеть, что осталось в тени при такой постановке вопроса: не новые открытия в области природы, не результаты научных исследований, но нечто, относящееся к духовной сущности людей, нечто, касающееся души, мировосприятия, отношения к природе и расовых проблем.
В лекциях и книгах вновь и вновь предпринимаются попытки представить теорию относительности как великую кульминацию в многовековой прогрессивной истории научного развития, начавшейся с Коперника и Галилея и продолженных Кеплером и Ньютоном вплоть до Эйнштейна. Но нет! Коперник, Галилей, Кеплер и Ньютон были не предшественниками и первооткрывателями, а его антиподами. Эйнштейн был не учеником их, но оппонентом, а его теория — не краеугольный камень человеческого развития, но декларация тотальной войны с целью разрушения всего, что было построено благодаря эволюции и, в частности, немецкого мировоззрения. Поэтому теория эта может быть воспринята с радостью и энтузиазмом только поколением, выросшим в обстановке чисто материалистического подхода к мышлению. Теория относительности могла возникнуть и расцвести только на почве марксизма, научные постулаты которого аналогичны кубизму в пластическом искусстве и немелодичной, негармоничной тональной музыке нескольких последних лет. В качестве вывода можно сказать, что теория относительности носит не столько научный, сколько политический характер.
Наводнение книжного рынка сразу же после войны брошюрами и статьями с популярным изложением теории относительности не могло, разумеется, удовлетворить интерес мировой публики к естественным наукам, так как эта теория сформулирована весьма сложным в логическом и математическом отношениях языком. Так что эта популяризация основной своей цели не достигла. Более того, она наводила на размышления о духовности и сотворении мира. Некоторые читатели — и они были недалеки от истины в своих предположениях — высказывали мысль, что эта теория является типичным отражением нашего времени. Колин Росс* в книге «Мир на весах истории» заявлял, что теория Эйнштейна могла появиться только в наше время и что принцип относительности придал ему основной смысл, не оставив незатронутыми ни нравственный закон, ни даже категорический императив Канта.
* Росс Колин — писатель, более известный своей книгой «Наша Америка» (роль немцев в Соединенных Штатах), которая была опубликована в 1936 г. В ней он утверждал, что германские племена в этой стране были преобладающими над другими расами. (Примеч. авт.)
Поскольку реклама продолжалась в газетах и лекциях профессоров, эта чисто научная теория, постулатом которой была относительность, внедрилась в умы физиков всего мира. А так как в принципе невозможно, чтобы различные взгляды и учения не оказывали определенного влияния друг на друга (скажем, физические, философские, астрономические или религиозные), то теория относительности превратилась в доминирующую. Такое положение дел стало возможным лишь потому, что естественные науки рассматривались как научные дисциплины, характеризующиеся высочайшей объективностью и оперирующие только установленными фактами, существование которых не зависит от субъективного подхода естествоиспытателей. При этом, глядя сквозь пальцы на то, что все в природе предполагает наличие определенной духовности, было упущено, что каждый познающий субъект обладает особым подходом, собственной концепцией и методом проведения опытов и что все это должно зависеть от субъекта, его особенностей и способностей естествоиспытателя. Тех немногих, у кого было противоположное мнение, просто проигнорировали. Тем не менее вечной истиной остается факт, что каждый естествоиспытатель, независимо от характера работы, остается сыном своего народа, выражая его чувства и чаяния, так же как и
любой артист или государственный деятель. Этот явный факт был истолкован неверно лишь потому, что никто не взял на себя ответственность глубже вникнуть в суть проводимых опытов, что каждый исходил из предположения о корректности экспериментов и отмеченных результатов. Чтобы доказать зависимость естествоиспытателей от их расовой принадлежности, достаточно ознакомиться с результатами их работ в дневниковых записях и с их личностями. Наиболее яркими примерами могут послужить Кеплер и Ньютон, как представители нордической расы, с одной стороны, и Эйнштейн, как типичный еврей, — с другой. Если первые не препятствовали постороннему взгляду (взгляду читателей) в свою духовную жизнь, то последний был полной противоположностью в этом отношении.
Пусть же молодое поколение естествоиспытателей и философов поймет суть немецкой концепции естествознания. Если кто-нибудь спросит: «Каким образом можно попасть в немецкую науку о природе?», то мы ответим: «Новая национал-социалистская наука не может существовать в условиях дилетантского понимания мировых систем и концепций как чего-то нереального или произвольного, так как это нанесет только вред». Естествознание должно исходить из самой природы и базироваться на результатах работы великих нордических первооткрывателей и толкователей природы, имея целью раскрытие сущности германской расы и ее славного существования. Нам следует держаться как можно дальше от всего, что исходит от евреев, и быть немцами и национал-социалистами во всех своих делах и мыслях. Тогда все будет хорошо. В заключение хочу привести одно из высказываний Айхенауэра*:
«Естественная наука — не корневище, а цветение. Но о корневище надо заботиться, цветение же наступит само по себе».
* Айхенауэр Рихард — немецкий писатель, теоретик расизма. При нацистах стал директором высшего сельскохозяйственного учебного заведения — «Бауэрхохшуле» в Госларе. Автор ряда трудов по вопросам расизма, из которых наиболее известный «Раса как закон жизни для истории и морали», опубликованный в 1938 г. (Примеч. авт.)
(Тюринга Бруно. Немецкая математика / Под ред. Теодора Валена. Лейпциг, 1936.)
Курт Гаугер
Для своего выступления я избрал тему «Психотерапия и политическое мировоззрение».
Думаю, вполне ясно, что мое выступление будет носить политический характер, поскольку я и стою перед вами в форме политического солдата-штурмовика.
Связь между психотерапией и политикой может показаться многим из вас странной, в особенности тем, кто прибыл на этот конгресс из-за рубежа. Упоминание такой связи может показаться даже тактическим приемом.
У вас может создаться мнение, что обращение к политике на международном конгрессе, в работе которого участвует много иностранцев, преследует цель завоевания симпатий к нашему новому государству. Немецкие же участники могут воспринять такое обращение к политике как выполнение директивы, нацеленной на действия.
Я буду очень рад, если мое выступление поможет иностранным представителям лучше понять, что же происходит в Германии. Однако мои слова обращены не только к иностранцам, да и носят они специальный характер. Я не хочу никого ни в чем убеждать...
Даже односторонние и тенденциозные данные о результатах научных исследований в области медицины не позволяют сделать вывод о том, что такое явление, как человеческая душа, не существует.
Эти исследователи стараются не определять своей позиции в отношении этого феномена, заявляя, что он не представляет для них большого интереса, так как не соответствует их воображению, уровню знаний и задачам исследования, или же что физическая жизнь лишь на первый взгляд отличается от физических процессов. Этим они хотят сказать, что если в результате определенных химических воздействий можно добиться изменения цвета, то подобные процессы можно наблюдать и в психической жизни людей. И что только из-за несовершенства методов химико-физических исследований на сегодняшний день мы не можем пока представить чувства в виде некой химической формулы.
Для нас же вполне очевидно — и это не требует дальнейших доказательств, — что такая концепция психической жизни даже не предположительна, сугубо не научна, а только выражает точку зрения материалистической философии.
Для нас вместе с тем ясно, что даже самые современные методы физико-химических исследований, примененные к живому мозгу, смогут зарегистрировать лишь химические и физические процессы, но не отразят ни мыслей, ни чувств.
Точно так же мы отвергаем и близнеца материализма — идеализм, который, наоборот, считает сущностью всего только невещественное, нематериальное, но не может обнаружить ни малейших следов субстрата даже при бескомпромиссном анализе мысли и чувств.
Фрейд не усматривал химических процессов в душевных болезнях. Определяя их, он ограничивался психологическими методами, считая химию еще мало изученной. Тем не менее в одном из своих выступлений он сказал, что все результаты психологических исследований можно рассматривать как предварительные, поскольку они со временем будут, предположительно, заменены химическими формулами.
Таким образом, он занял недвусмысленную позицию в пользу материалистического мировоззрения, оставив духовную сферу в стороне. Согласно этому мнению мы, хотя и не достигли необходимого уровня, сможем в один прекрасный день воздействовать на психические болезни простыми, специально подобранными внутривенными инъекциями.
В своей предпосылке научный материализм считает возможным рассматривать психотерапию как самостоятельную науку, о чем Фрейд, по всей видимости, не знал. Психоанализ же Фрейда был, по сути дела, попыткой внедрить физико-химические методы в исследование психической жизни человека.
Мы не будем здесь дискутировать о ценности физики и химии. Не станем мы также утверждать, что в будущем все будет зависеть целиком и полностью только от идеологии...
Я не отрицаю существования особой патологии и специальной терапии при лечении неврозов. Думаю, что нам не стоит сейчас дискутировать о ценности отдельных тезисов Фрейда по психоанализу, сформулированных им на основе квазинаучных наблюдений за психическим состоянием некоторых людей.
Философская критика направлена лишь на интерпретацию результатов таких исследований. Мы же не будем выступать против, скажем, астрономии в целом, а только против тех астрономов, которые станут использовать астрономическую науку в качестве орудия для поддержки коммунистических антирелигиозных воззрений.
Или возьмем пример из области медицины. Гений и умственно отсталый человек могут одновременно простудиться и заболеть. При общности заболевания это все же разные люди, и одного нельзя путать с другим, Поэтому мы исходим из мерок, не имеющих прямого отношения к простуде. Другими словами, в психоанализе Фрейда отсутствует система ценностей.
Возвращаясь к примеру общего простудного заболевания, можно отметить следующее: казуистические и иные показатели заболевания, этиологически полученные психоаналитиком, могут быть корректными. И все же точного критерия оценки заболевшего человека не будет...
Научный материализм психоанализа Фрейда тесно примыкает к экономическому материализму марксизма.
Специфическая концепция национал-социализма по вопросам чувств и характера людей чужда им обоим, как и концепция национальной общности.
Что же касается материализма, то он тесно связан с индивидуализмом.
Политическое выражение индивидуализма — эгоизм. Материализм — не что иное, как мировоззрение эгоизма. Даже материализм не может ничему научить необузданного эгоиста. Ведь каждый индивидуум существует в ряду других индивидуумов. У этого факта есть только одно следствие — появление так называемого «разумного эгоизма», ставшего более умеренным с учетом эгоизма других.
Последователь Фрейда, некий Адлер, разработал так называемую индивидуальную психологию. Это была религия социал-демократического германского государства, хотя она до 1933 года и встречала определенный отпор со стороны марксистов.
Преданность, честь, любовь, товарищество и в еще большей степени такие слова, как героизм, народность, отечество, имеющие философской смысл и даже выступающие как политические факторы, не отражены в материализме, для них просто не оказалось в нем места.
Материалисты, эти эгоистичные индивидуалисты, считают людей, готовых пожертвовать собой за идею, глупцами и даже патологическими личностями. Предположив, что убежденный эгоист достиг своей философской цели, своего субъективного благополучия, удовлетворения собственного эгоизма, мы убедимся в неизбежности его фиаско. Это даже не требует резких критических высказываний в духе Шопенгауэра: ведь в этом мире все может найти удовлетворение, кроме эгоистических устремлений.
Фрейд говорит о верховенстве принципа удовольствия, но не может назвать систему ценностей, необходимую для оценки эгоистических действий. Такая система может быть только выражением мировоззрения, которого у таких индивидуумов нет и быть не может.
Психотерапия имеет ярко выраженную индивидуалистическую ориентированность, что особенно заметно при рассмотрении взаимоотношений индивида и общества. Мы рассматриваем концепцию индивидуализма как заведомо ложную, поскольку она отражает то, что мы называем либерализмом.
Концепция индивидуализма не является концепцией личности, она служит делу отрицания и фальсификации биологических данных, не каких-то «метафизических», но чисто биологических, касающихся всего немецкого народа.
Будучи наследниками эпохи индивидуализма, мы многое знаем об индивидуальных условиях душевных заболеваний. Но до Адольфа Гитлера мы мало слышали об основных условиях душевного здоровья.
Если вы меня спросите, какая же существует связь между психотерапией и национал-социализмом, то я отвечу, что душевное здоровье народа — один из основных вопросов, которыми занимается национал-социализм. Свои первые шаги в качестве государственного деятеля Адольф Гитлер делал не только в чисто экономической области.
Он не обещал своим первым последователям, а впоследствии и всему немецкому народу «больших заработков при меньшей работе», как обычно поступают марксистские демагоги. Он ничего не обещал. Он поступил беспрецедентно в психологическом плане, обещая, а не требуя.
Он потребовал от каждого индивидуума готовности принять участие в предстоящих мероприятиях. Тем самым он открыл источники, пополнявшие прежде душевное здоровье и начавшие уже пересыхать. С пришествием Адольфа Гитлера народность и отечество, дисциплина, верность и честь вновь обрели биологическую ценность в Германии...
Понятие «душевная болезнь» требует, эмпирически говоря, более точного разъяснения. Многие люди знают или думают, что знают, значение этих слов. Душевно болен тот, кто постоянно допускает бессмысленные, нелогичные поступки и высказывания, а также тот, кто поступает эмоционально и, как ему самому кажется, логично, чего, однако, никто не понимает. Неспециалисты и профаны обычно включают в их число и тех людей, которые думают и действуют вроде бы логично, но на уровне маленьких детей, хотя по физическому развитию и возрасту таковыми уже не являются. Возникает вопрос, правомерно ли традиционное определение душевных болезней в связи с подобными случаями. Вряд ли целесообразно называть их даже «душевно больными людьми со слабо выраженными симптомами». Интеллектуальные способности таких пациентов по сравнению со здоровыми людьми, ведущими одинаковый с ними образ жизни, чаще всего даже выше.
Душа определяет бытие каждого человека, не являясь, однако, материальной сущностью. Поэтому душевное заболевание отражается на всем организме. Линия демаркации между психопатами (умалишенными) и людьми с психоневрологическими (душевными) заболеваниями может быть проведена только при внимательном и всестороннем обследовании этих больных.
«Здоровье души», «болезнь души» и «помешательство» являются, таким образом, терминами, определяющими «градации умственных способностей одних людей по сравнению с другими».
Поэтому концепция душевных болезней, выдвинутая немецкой психотерапией, ориентирована на то, что человек является членом сообщества. В то же время само сообщество должно пониматься как специфически национал-социалистское или немецкое явление с присущими ему психическими процессами. Какая-нибудь ассоциация биржевых маклеров нам не подходит.
Немецкая психотерапевтическая концепция несет на себе «политическую» нагрузку, отражая национал-социалистское мировоззрение.
Термин «родство», или «взаимосвязь», подразумевает связь с явлением, отличающимся экстраперсональным и надперсональным характером.
Подобно любой другой болезни, душевная болезнь может восприниматься как ухудшение состояния здоровья. Как и при других заболеваниях, душевная болезнь часто связана с наследственностью, но может наступать и вследствие травм. И в том и в другом случаях существуют различия в интенсивности болезни, что имеет место и при других, чисто физических заболеваниях. Слабоумные, помешанные и конституциональные психопаты могут быть отнесены к числу людей с наследственным душевным заболеванием.
При наблюдении за такими пациентами обычно не было принято устанавливать взаимосвязь между их общим психическим состоянием и степенью заболевания. А ведь именно от этого зависит многое.
В этом плане можно провести аналогию с этнологическими исследованиями: блондин или шатен, худощавый или полный, брахицефальный или долихоцефальный*, что представляет «научный» интерес в случаях, когда расовые черты выражены недостаточно четко. Однако если расовые отличия свидетельствуют о психических отклонениях, это уже очень важно.
Психическая порочность представляет наибольшую опасность при смешении рас. В физическом отношении союз негров с белокожими женщинами вполне возможен. Физически метис здоров, если его потомство здорово. В духовном же отношении такой союз несовместим.
Подобная же ситуация складывается и в случае наличия у одной из сторон душевного заболевания. К примеру, слабоумные люди зачастую отличаются отменным физическим здоровьем, близким к здоровью животных. Наличие большой физической силы у слабоумных преступников широко известно. Также хорошо известна и их животная способность к продолжению рода, что представляет для народа опасность биологического свойства.
Но подходит ли термин «болезнь души» к подобным человеческим существам? Мы отвечаем, что да, но при учете их психических способностей: при наличии у них собственного «мировоззрения» они уже будут представлять опасность для народа. Это означает, однако, что опасность происходит не от их неспособности считать и писать, а вследствие их психического состояния.
Мировоззрение слабоумных людей сосредоточено на собственной личности, на других они обращают внимание, если те нужны им для удовлетворения примитивных инстинктов. Добродушные слабоумные привязываются к людям, которые обеспечивают их питанием и ночлегом. Отношение же их к другим людям эгоистично.
Психическая неспособность к нормальным взаимоотношениям с другими людьми может рассматриваться как решающий симптом шизофрении. Близкие им по духу слабоумные отличаются этим в меньшей степени, поскольку обладают определенными началами нормальных взаимоотношений и поддаются обучению и воспитанию. Шизофреник же характеризуется полным отсутствием психической способности к таким проявлениям. Мир, который ему представляется и в котором он живет, является царством грез. Другие личности могут попадать в этот его мир, исполняя определенную роль, как это происходит в обычных сновидениях нормальных людей. Но это не способствует установлению настоящих психических отношений с реальными людьми. Шизофреник не будет, например, разговаривать с более или менее ему знакомым, который нанесет ему визит, но по каким-то своим соображениям заговорит с совершенно незнакомым. В то же время он может разговаривать с людьми, которых в данное время поблизости нет или даже с давно умершими, но которых, по всей видимости, видит.
Болезненное состояние конституционального психопата — того же свойства, даже если и не в такой же степени. Однако, в отличие от шизофреников и слабоумных, психопат довольно часто в состоянии воспринимать реальный мир — обстановку и людей. В нем вполне достаточно интеллекта, да и физически он здоров. Хотя различаются физически крепкие и физически слабые психопаты.
В этих случаях отсутствие психической связи с другими людьми является определяющим и социально важным симптомом заболевания. Психопат — прирожденный эгоист. По характеру своей болезни он все же ближе к шизофренику. В очень редких случаях психопаты способны на истинную любовь и преданность. Талантливый психопат с народно-биологической точки зрения опаснее, чем обычные душевнобольные или слабоумные. Психопат не способен на истинное восприятие символа, имеющего жизненно важное значение. Его талант, однако, может помочь ему это симулировать.
Бесталанный психопат, лжец, верящий в свою ложь, иногда считает, что у него нормальные отношения с другими людьми, но это может продолжаться лишь до тех пор, пока ему не будет предложено доказать это на практике или у него хватит терпения следовать собственному эгоизму, своим амбициям или стремлению к власти.
Это ни в коем случае не означает, что амбиции и стремление к власти следует рассматривать как проявления психопатии. Они могут быть связаны с целым рядом хороших качеств. Ключевым же словом будет «только». Если это «только» амбиции, «только» стремление к власти, то они могут служить критерием психопатии.
Имея дело с нормальным человеческим существом, такое заключение сделать нетрудно, поскольку это не абстрактный научный вопрос, а эмоциональное, спонтанное выражение этической способности данного индивидуума. В то же время у здорового и несентиментального человека не будет никаких сомнений в отношении патологического эгоизма, отличающего психопата. Несправедливых оценок тут быть не должно. Окончательное решение будет всегда сбалансировано, если исходить из реальности существования души. В жизни отдельного индивидуума, как и в жизни всего народа, будущее определяется психическими данными. Нужно подчеркнуть, что люди различаются философскими и политическими взглядами, то есть их способностью рассматривать поражение героя как победу. Можно выразить эту мысль иначе: в жизни могут быть достигнуты любые цели, но эгоизм торжествовать никогда не должен. Счастье заключается в возможности удовлетворения всего, но только не эгоизма.
Что касается либерально-материалистического мировоззрения, выдвигающего своей целью достижение «наивысшего счастья для возможно большего числа людей», то оно претерпит сильное разочарование и приведет к глубокому заболеванию народной души, поскольку с ней не считается.
Третий рейх начертал на своих знаменах не счастье, а действие...
Поскольку целью моего выступления является доведение до вас основных положений немецкой психотерапии, необходимо предварительно сказать несколько слов о лечебных процессах и методологии лечения пациентов с душевными заболеваниями.
Для успешного лечения любого заболевания необходимо знать этиологию и причину болезни. В значительной степени это идентично пониманию развития болезни.
Несомненно, вполне возможно лечение многих болезней и без знания их этиологии. Боли в верхней части желудка часто проходят, когда пациенту предписывается постельный режим, диета и теплые компрессы. Такое лечение действует положительно во всех случаях, независимо от того, имеет ли место небольшой воспалительный процесс или что-то более серьезное. Однако при более сложных заболеваниях необходима диагностика не только заболевшего органа, но и характера заболевания.
Точно так же обстоит дело и с психическими болезнями. Значительная часть так называемых психических заболеваний проходит в результате соответствующего медицинского воздействия на пациента. Довольно часто психотерапевту достаточно назвать вещи, которые до этого пациент говорил сам себе, чтобы восстановить у него чувство уверенности в себе.
Все зависит от процесса и силы убеждения, которые являются обязательными составными частями целительной силы.
Убеждение является разносторонним процессом и лишь отдаленно связано со знаниями, как, например, в случае, когда молодая акушерка примет сотни родов, прежде чем сама станет матерью.
В методологическом плане ретроспектива — путь Фрейда. Подвергаясь риску быть причисленным к фрейдистам, приходится иметь дело с явлениями, относящимися к периоду полового созревания в жизни любого человека. Методологически многие открытия Фрейда верны, однако их интерпретация и отводимое им место в человеческой сущности представляются нам категорически неправильными.
Юнг в этом плане смотрит дальше. Если Фрейд спрашивает: «Откуда, каким образом?», то Юнг задает вопрос: «Куда?» Фрейд — ученый, и только ученый, Юнг же этик. Его можно даже назвать провидцем, в самом глубоком понимании этого слова. Юнг — поэт среди психологов. В его «подсознании» много живых форм, с которыми можно общаться как с живыми существами и которые в состоянии дать совет или предупредить, с которыми стараешься быть в хороших отношениях, чтобы они не «осердились». Психология Юнга демонична. Суть демона заключается в его названии. Исконная истина состоит в том, что дьявола можно разоружить и даже сделать из него слугу, если знать его имя.
По сути дела, это не что иное, как процесс внушения и убеждения, имеющий лечебный эффект, как и другие формы врачебной деятельности.
Настоящий чародей знает свои способы воздействия на людей, хотя иногда случается, что и у него возникает желание глубокого ознакомления немецкой молодежи с Дао, по аналогии с воздействием хоровой музыки и мелодичного перезвона колоколов Потсдамской гарнизонной церкви на умы горожан: «Всегда придерживайся преданности и честности!»
Психология Фрейда включает в себя все положительные моменты, а также опасности, связанные с еврейством, и вместе с тем психологию Юнга.
Если Фрейд — атеист, то Юнг — не по содержанию своей доктрины, а по поведению — католик...
Перцепция — отважно взятая на себя, четко сформулированная и активно проводящаяся в жизнь ответственность, жизненная позиция, включающая личную ответственность даже за те явления, которые от отдельного индивидуума не зависят. Следует вспомнить библейскую мудрость: «Человек грешен с молодости», не сбрасывая со счетов и такую его особенность, как склонность к пессимизму, порой и беспричинному.
При таких обстоятельствах «эго» и подсознание являются не двумя различными сущностями, а единым явлением, как лошадь и всадник, когда последний хорошо знает и понимает свою лошадь и может настроить ее на предстоящее действие, а лошадь понимает, что у нее хороший всадник.
Поэтому, видимо, нет необходимости объяснять, что разум и душа — не враги и что суть человека — его интеллектуальность и прогрессивная работа мозга. Человек, которому суждено умереть, ошибается, если считает, что пришел конец света.
Мы описали личность с ее актуальными возможностями. К этому можно добавить, что... отдельные люди не только живут полнокровной жизнью, но и обладают пониманием: они являются настоящими лидерами народа, мыслителями, поэтами и политиками...
Первоначальный план фундамента является составной частью любого архитектурного замысла, хотя порой и не дает четкого представления о том, как будет выглядеть все здание. Следующие замечания, касающиеся характеристики психотерапевта, можно рассматривать в качестве такого плана. Психотерапия тесно смыкается с педагогикой. Она подчеркивает важность получения правильного образования, поскольку неправильное образование, как правило, приводит не только к отсутствию знаний, но и к душевным заболеваниям. (Чтобы избежать недоразумения, следует уточнить, что с психотерапевтической точки зрения «хорошее» образование порой оказывается в определенной степени «плохим».)
Опять же с психотерапевтических позиций надо сказать, что специфические этнические достоинства должны быть целью здорового образования. Наш идеал — не только образование отдельной личности, но и — в первую очередь — воспитание мальчишек и девчонок, немецкой молодежи. Личность в конечном счете является плодом, органическим результатом, зрелым продуктом данных этнических склонностей.
В то же самое время не следует забывать, что в Германии термин «добродетель» не является аскетическим, каноническим понятием. Конечно, обязательное требование национал-социализма — «общие интересы превыше личных». Это требование, подобно другим, проистекает из биологической сферы. Биологическое самоутверждение является основой жизни, но именно оно несет в себе и опасность для общественных интересов, Это чисто психологический подход, и людям со здоровой духовностью понять это так же просто, как и разницу между обучением и дрессировкой, смелостью и жестокостью, состраданием и слабостью, страстью и фанатизмом, непоколебимой верой и догматизмом, энтузиазмом и приподнятым настроением, любовью и сексуальным удовлетворением, сентиментальностью и глубокой эмоцией.
Психотерапия может выступать в роли критика педагогики, но и имеет с ней прямую практическую взаимосвязь, так как во многих случаях лечение неврозов представляет собой преодоление недостатков обучения и воспитания. Когда же врач имеет дело со взрослыми людьми, он не должен даже пытаться стать воспитателем. Более того, он должен лишь руководить процессом самовоспитания, не забывая о биологической разнице между взрослым человеком и ребенком.
Вместе с тем психотерапия близка и к деятельности пастора, но лишь в отдельных случаях, что нередко воспринимается неверно. Следует видеть разницу между работой психотерапевта с пациентом и церковным богослужением. Ведь религия основана на неизменной моральной системе и ясном ее понимании, идея греха нарушает эту моральную систему, и, наконец, духовник обладает абсолютной властью.
Психотерапия же ничего этого не имеет. Кое-кто, возможно, и увидит определенную схожесть между невротическим чувством вины и религиозным чувством греха. Но это равносильно богохульству. Если больной человек переживает, например, что не смог помыть руки, прежде чем с кем-то поздороваться, вполне понятно, что это не связано с религиозным чувством, а носит сугубо личностный характер. Ясно также и то, что в подобной ситуации сходство психотерапевта с духовником весьма отдаленно. Если вначале пациент, может быть, и воспринимает это таким образом, то в процессе лечения будет достигнут огромный прогресс, если он проникнется чувством, что отпущение греха освободит его от недуга. Можно считать, что за каждым неврологическим заболеванием скрывается какой-то глубокий религиозный конфликт, но не каждое заболевание ведет к такому конфликту. Истинный религиозный конфликт может быть устранен, когда пациент начнет задумываться о чистоте не рук, а души.
Так что психотерапевтическая деятельность может быть названа пасторской только в определенном смысле.
Психотерапия имеет две задачи — общую и частную.
Из всей медицинской практики только психотерапия имеет философско-политический смысл, поэтому она должна занять соответствующее место в программе медицинского обучения.
Общеизвестно, однако, что до сегодняшнего дня в этом направлении еще ничего не сделано. Хотя лекции по общей и медицинской психологии, в частности, иногда и читаются, принося определенную пользу, в научном плане они по-прежнему базируются на представлениях XIX века. Взаимосвязь этого вопроса с обсуждаемой здесь проблемой также почти не привлекла к себе должного внимания.
Задача психотерапии в узком смысле заключается в обучении будущих врачей специальным знаниям по лечению душевных заболеваний. На практике это означает, что они должны проходить не только специальный курс медицинского обучения. Они должны доподлинно знать историю мышления, прежде всего своего народа, быть в курсе философских и метафизических проблем, быть сведущими в социальных науках, в особенности в расовой. И это лишь несколько «не чисто медицинских» дисциплин.
Возникает вопрос, а не целесообразно ли пойти другим путем, то есть начать обучение с гуманитарных наук, а затем добавлять необходимые медицинские и биологические знания. Известны случаи, когда лидеры психотерапевтических школ, сами будучи врачами, уже исходили из такой возможности и на практике применяли подобную программу обучения, правда, не со студентами-медиками.
(Гаугер Кури. Выступление на медицинском конгрессе по психотерапии в Бад-Наухайме.)
Ханс Лёр
Мы, национал-социалисты, придерживаемся мнения, что врач, покинувший стены «храма науки» и приступивший к работе, скажем, в университетской клинике, должен, прежде всего, в должном контакте с народной общностью ознакомиться с понятием «иррациональность», перекидывающим мостик от врача к пациенту, если тот не является только подходящим «случаем» или «материалом» для изучения.
Национал-социалистское государство совсем не заинтересовано в том, чтобы напичкать студента-медика большим числом отдельных, не связанных между собой фактов и передать ему определенный объем знаний, которые он учит для сдачи экзамена и забывает через несколько недель. В связи с этим оно намерено руководить студентом, ведя его по громадному полю знаний, показывать внутренние биологические связи, имеющие особо важное значение в жизни...
Мы ни в коем случае не против науки. Более того, мы требуем от будущего врача большого объема научных знаний. А это может быть достигнуто только путем проведения целого ряда специальных занятий, на которых основной упор должен быть сделан на связи человека с биологией, а не на изучении абстрактных и мертвых материальных объектов. Но для этого должна быть проведена рациональная реформа обучения студентов.
Иоханнес Штайн* правильно подчеркивал, что студент-медик входит в контакт с больным (пациентом) слишком поздно. Если у него нет никакого опыта в обращении с больными вплоть до первых специальных экзаменов, довольно часто впоследствии между ним и пациентом возникает много ненужных формальностей и предвзятостей. Нам бы не хотелось, чтобы нас поняли превратно. У нас нет намерений копировать медицинские учебные заведения Франции, а также их методику обучения, по которой студентам предоставляется возможность раннего вступления в контакт с пациентами. Мы собираемся сконцентрировать свое внимание на вопросах техники и методологии, не придавая большого значения теории.
* Штайн Иоханнес — профессор медицины по внутренним болезням с 1934 г. и директор университетской клиники в Гейдельберге с 1936 г. (Пример. авт.)
Считаем целесообразным ввести в требование к поступающим в высшие медицинские учебные заведения девушкам их предварительной работы в качестве медицинских сестер и сиделок. Аналогичная самоотверженная работа предоставит и юношам возможность определить, правильно ли они выбрали будущую профессию.
Мы же при введении практического ухода за больными для студентов-медиков получим возможность их качественного отбора. Существовавший до этого принцип отбора кандидатов в студенты, основанный исключительно на мнении преподавателей о их способностях, необходимо отменить. Ведь скольким талантливым людям представители медицинского образования в свое время сказали, что у них нет никаких способностей. Процесс отбора не будет закончен и тогда, когда кандидаты покажут свои способности к обучению в качестве будущих врачей. Год лабораторных работ, а потом еще полгода практического ухода за больными позволят судить о характере и способностях каждого студента. В ходе дальнейшего обучения, которое вскоре также претерпит изменения, основное внимание с «показа» больных на занятиях будет перенесено непосредственно к постели больного. Вместе с тем свои знания и умение студенты будут демонстрировать в конце каждого семестра вместо получения некоего сертификата, как это имело место раньше, В связи с этим на преподавателей и начальников отделений в клиниках и больницах будет возложена ответственность за качество подготовки студентов.
Министр внутренних дел Вильгельм Фрик как-то сказал:
«Только тот, кто чувствует свою полную принадлежность к народу и не ищет никаких выгод и преимуществ для самого себя, может идти учиться в университет. Каждого студента и преподавателя мы будем оценивать не по громким словам, а по делам и службе народному сообществу. Национал-социалистская концепция знаний и вновь определенная задача университетского обучения не должны ни в коем случае принизить интеллектуальные стандарты университетов. Наоборот, они поднимают их настолько, что могут быть удовлетворены только при наличии строгой духовной дисциплины. Если немецкий студент направит всю свою энергию на выражение глубокой преданности национал-социализму, он поступит так, как этого от него ждет народ».
В прошлые годы требования к отбору студентов были значительно снижены, число же студентов-медиков возросло, в результате чего на учебу пришли личности, которые по своим расовым, этическим и философским качествам не соответствовали профессии медика. Личные связи между преподавателями и студентами были утрачены, модель лидерства потеряна. Чем больше становился наплыв масс, тем ниже опускался индивидуальный уровень. Медицинские кафедры были в основном заняты евреями, которые свели на нет духовную сущность лечебного процесса. Руководитель Имперского союза врачей Герхард Вагнер заявил по этому поводу: «Они внушали молодым врачам из поколения в поколение механистический дух».
Культурный идеал, широко распространенный в период либерализма, ныне значительно изменился, что отрицательно сказалось на обучении индивидуума.
Поэтому задача формирования характера и личности студентов нашими преподавателями должна вновь быть выдвинута на первое место, наряду с передачей им научных знаний. Только таким путем мы сможем возвратиться к этическому и высокому моральному статусу, который отличал врачей прошлого (следует хотя бы прочитать клятву Гиппократа), поскольку у них была солидная философская основа и не было никаких сомнений в профессиональной пригодности ..
Противники национал-социализма годами распространяли ложь, будто бы национал-социализм выступает за антиинтеллектуализм и не имеет никакого понятия об уникальности подлинных научных исследований. И вообще — будто бы ему чужд дух учения, вследствие чего наука будет лишена преемственности, а научное мышление ограничено настолько, что, говоря словами Генриха Хассе*, «гордые вершины, возвышавшиеся прежде в немецкой культуре, будут низведены до болотистой равнины и смогут служить убежищем лишь для интеллектуальных кастратов».
* Хассе Генрих — автор «Религиозной философии» по Шопенгауэру и целого ряда трудов, посвященных задачам обучения в Третьем рейхе. (Примеч. авт.)
Литературные эмигранты стараются изо всех сил создать впечатление, что в нынешней Германии культура и цивилизация подвергаются опасности и что дикие орды национал-социалистов угрожают идеалам всего человечества...
Возникшая в эпоху либерализма концепция «беспристрастной и объективной» науки, стремящейся к достижению «абсолютной истины», ныне лишилась своих основ и даже самого оправдания своего существования, поскольку мы стали понимать, что реалистическая наука должна опираться на личный современно-исторический фактор. Наука может отражать реальность только вне своей основной специфики. Народное сообщество и наука не противостоят друг другу. Концепция народного сообщества, рассматривавшаяся до недавних пор только как политическая, ныне стала базовым научным принципом...
Поскольку элементарный процесс жизни не может быть полностью объяснен причинно-механическим анализом, возникает вопрос, а не следует ли врачам, опирающимся при постановке диагнозов на методы естественных наук, овладеть еще и другими знаниями. И тут же на ум интуитивно приходит концепция эмпирических знаний с осознанием всего и вся.
Вне всяких сомнений, врач не может обходиться без эмпирических знаний, ибо, как говорил Гиппократ, опыт — обманчив. Многие наши знания проистекают из опытов, независимо от того, как долго они сохраняют свою действенность, и вот однажды оказывается, что они ошибочны.
Другой вопрос: является ли интуиция действительно новым видом знаний и существует ли какая-либо разница между чисто эмоциональным восприятием и обычным процессом мышления? Без научных знаний, в частности без знания биологии в медицине, конечно же не место для интуиции. Что же касается исследователей, то наиболее выдающиеся из них зачастую руководствуются именно интуицией, каким-то внутренним озарением, которых у их коллег даже не бывает. Интуиция, по сути дела, является очень большой концентрацией человеческих способностей и, как говорил Бумке*, «взглядом, охватывающим не только большое число отдельных наблюдений, но и явлением, вскрывающим их внутренние
связи».
* Бумке Освальд — немецкий писатель, автор философского труда «Подсознание». (Примеч. авт.)
Само собой разумеется, мы не можем подготовкой добиться того, чтобы каждый студент стал гением. Базовое, основательное обучение во взаимосвязи с биологией вот то, что требуется. Тот же, кто полагает, что сможет обходиться без научных знаний и медицинской подготовки, рассчитывая на свою интуицию, вскоре убедится в ошибочности своих диагнозов и методов лечения.
Мы признаем, что еще с незапамятных времен существовали «народные целители» — люди, обладавшие своеобразными медицинскими познаниями, основанными на интуиции. Но даже эти практики не всегда ставили правильные диагнозы и были вынуждены прибегать к анализам и медицинским знаниям. Непроизвольно каждый человек, движимый своей склонностью или увлечением, стремится заниматься делом, которое ему по душе. Мне, например, приходилось довольно часто сталкиваться с людьми простыми, не имеющими специального образования, которые великолепно разбирались в разведении птиц, собак, бабочек и других животных и насекомых. Естественно, это было их хобби или же повседневным занятием. Думаю, следует признать, что и здесь видна роль интуиции.
Еще одной причиной искажения нынешней врачебной концепции является, несомненно, иудаизация нашей профессии. Евреи смогли стать руководителями наших профессиональных ассоциаций и медицинских групп. Как отметил Герхард Вагнер, «они понизили концепцию профессиональной чести и подорвали этические и моральные ценности нашей расы».
Каждый, кто ознакомился с данными статистики, показывающей степень доминирования евреев в нашей профессии, особенно в больших городах, — а собраны эти данные были по религиозным, а не этническим или расовым принципам, — полностью одобрит контрмеры, принимаемые национал-социалистами. Лидер медиков Герхард Вагнер в своем докладе на партийном съезде в 1934 году затронул вопросы расы и здоровья нации, а также привлек внимание делегатов съезда к тому обстоятельству, что в феврале 1934 года, то есть через год после национал-социалистской революции, 46,8 процента врачей, занятых в Государственном страховом медицинском фонде в Берлине, являются евреями. В других боль ших городах ситуация практически та же. В свете этих фактов уже нельзя говорить о гонениях и преследовании евреев в медицинской сфере.
Большой наплыв еврейских врачей способствовал распространению марксистско-либеральных идей, что еще более отрицательно сказалось на системе здравоохранения. Врач, вынужденный заниматься неблаговидными делами, чтобы не пострадать материально, превратился в бизнесмена и даже служителя системы социального обеспечения и страхования. Характер лечения стал зависеть от лиц и гонораров.
Вместе с тем в результате деятельности промарксистски настроенной администрации медицинского страхования и врачей-попечителей медик-практик лишился даже тех остатков профессиональной чести, которые у него еще оставались. Ему указывали, какие лекарства выписывать своим пациентам, и он вынужден был подчиняться.
Какой же напрашивается вывод? Престижность медицинской профессии в глазах народа опускается все ниже и ниже. Медицинская наука, относившаяся догматически к реалиям жизни и игнорирующая их, стала чуждой для народа. Для восстановления доверия народа целесообразно включить в программу обучения студентов идеи и методы народной медицины вместо того, чтобы бездумно отбрасывать их...
Подъем уровня жизни в последнее время поможет нам перейти от концентрации всего внимания на отдельных симптомах и органах к рассмотрению человека в целом, что приведет нас к истинно медико-биологическому мышлению. Такое изменение точки зрения уже нашло отражение в многочисленных публикациях ведущих специалистов в различных областях медицины...
Не у всех врачей есть одинаковая возможность оказывать пациентам настоящее «пасторское внимание». Тем не менее повышение рождаемости связано не только с улучшением экономических факторов, но и с внутренним отношением к этому народа.
Требовать от людей повышения моральной ответственности в вопросе деторождения без создания необходимых экономических условий бесполезно. Национал-социалистское государство путем осуществления налогового законодательства и других мер как раз создает необходимые экономические условия для образования семьи и воспитания детей. Вместе с тем необходимо изменение внутреннего отношения каждого индивидуума к этому вопросу. Вот тут-то и должна начаться целенаправленная работа врачей. Она не должна ограничиваться только молодежью, но быть направленной на укрепление здоровья всего народа.
Закон о стерилизации также является одной из основ и опор национал-социалистского государства. Если люди с хорошим врожденным здоровьем преднамеренно сократят число детей в своих семьях, тогда как врожденно больные лица станут быстро воспроизводиться, то через сто лет, по расчетам Ленца*, численность абсолютно здоровых людей будет составлять всего 11 процентов населения (число людей с наследственными дефектами здоровья достигнет 88,9 процента — при принятии продолжительности жизни одного поколения в тридцать три года и неизменном коэффициенте воспроизведения).
* Ленц Фриц — немецкий писатель, занимавшийся в основном расовой евгеникой. Ханс Гюнтер, один из основных идеологов расизма, в своих теориях исходил как раз из расчетов Ленца и его выкладок. (Примеч. авт.)
Качественное состояние народа падает. Поэтому необходимо принятие любых мер, чтобы изменить его духовное отношение к этому вопросу, так как позже они уже ничего не дадут. Не стоит, видимо, даже упоминать, что содержание общества, состоящего в основном из дебилов, будет стоить очень дорого. По расчетам Вагнера, такие расходы превысят 1,2 миллиарда марок в год.
Обязанность врача состоит ныне не только в убеждении пациента, страдающего недугом, согласиться добровольно на стерилизацию, но и в доведении таких данных до властей. Многие врачи, вероятнее всего, зададутся при этом вопросом: «Что же станет тогда с доверительными отношениями между врачом и пациентом? Я, например, не намерен своими руками сводить на нет собственную практику и лишаться клиентуры». Факт, однако, остается фактом, что законом по унификации системы заботы о народном здоровье от 3 июля 1934 года эта животрепещущая проблема передана агентствам народного здоровья, которые должны быть незамедлительно образованы в городах и сельских районах.
Это, однако, не освободит врача от исполнения своей наиболее важной обязанности — отношения к своему долгу, как это надлежит бдительному биологическому солдату. Его первостепенной задачей является защита государства и народа, а также их будущего от асоциальных элементов. Я не стану останавливаться здесь на том, что национал-социалистский врач должен занимать позицию, резко отличающуюся от позиции врача марксистско-либерального периода, в вопросах прерывания беременности. При этом следует учитывать отсутствие социальной необходимости в ликвидации плода в чреве женщины.
Какие же потрясающие задачи открываются перед врачами и медицинской наукой в национал-социалистском государстве! Наши обязанности и ответственность сегодня, как никогда раньше, велики. Народный врач, в самом истинном понимании этого слова, медик-практик, сможет восстановить свою значимость и доброе имя в народе...
Адольф Гитлер и его соратники показали истинный путь немецкой медицинской профессии.
Мы, университетские преподаватели, обязаны учить студентов, что здоровье народа превыше здоровья отдельных индивидуумов, и это должно стать ультимативной целью медицины. Быть врачом народа — это значит больше, чем сама наука!
Мы должны передать студентам знания жизни, взятые из ежедневной борьбы и споров. Вместе с тем мы должны включить в учебный план и такие новые дисциплины, как демографическая политика и расовая евгеника. Мы должны также нести ответственность за дальнейшее развитие и прогресс науки. Люди, работающие в народе,— врачи, судьи, преподаватели, от которых в конечном итоге зависит реконструкция рейха, должны быть собраны вместе, ведомые великой идеей создания национал-социалистской государственной биологической структуры. К этому мы призываем народных учителей, студентов и врачей. Вооруженные биологической концепцией науки и государства народные академики, преподаватели и студенты не будут опасаться затеряться в абстрактных формулировках и сухих параграфах.
Вся их работа должна быть посвящена только народу. Наш врач должен восстановить свой былой образ, которым он обладал в течение многих веков в жизни всех великих наций, беря на себя функции священника и благодетеля.
Хотел бы закончить свое выступление словами Герхарда Вагнера, произнесенными им на имперском съезде партии в 1934 году:
«Следуя воле и указаниям фюрера, мы должны выполнить свою задачу на ближайшее будущее — сформировать нового немецкого человека, новый немецкий народ, который займет надлежащее ему место в мире, обладая силой, честью и свободой».
(Лер Ханс. 0 месте и значении медицинской науки в национал-социалистском государстве. Берлин,
1935.)
Раздел седьмой
ХРИСТИАНСТВО
Нацистская оппозиция христианству приняла форму превращения ее собственного мировоззрения в религию. Молитва для детей, приведенная ниже, представляет собой яркий этому пример. Текст ее был вручен детям партийной благотворительной организацией в Кельне, а произносить ее следовало до и после школьного завтрака. Но как ни стремились нацисты заменить своим мировоззрением религию, они все же твердо соблюдали все традиционные формы. Даже язык их многочисленных выступлений содержал широко известные религиозные образы. Гитлер и Геббельс, например, говорили о «чуде веры» (имея в виду нацистскую веру), апеллировали к «провидению» и называли книгу Гитлера «Майн кампф» «священной книгой национал-социализма». Ближайшие сподвижники фюрера величались не иначе как его «апостолы», а к нему самому обращались со словом «спаситель».
Попытки наполнения традиционных конструкций собственным содержанием сопровождались подчинением религии нацистской идеологии и культуре. Этим всецело занималась созданная в протестантской церкви группа немецкие христиане. В ее выступлениях и публикациях об раз Христа да и само Священное Писание объединялись с современным обществом и его духовной основой. В 1932 году нацистская партия образовала группу немецких христиан с целью влияния на кампанию по выборам в прусский ландтаг и привлечения на свою сторону верующих. Попытка эта закончилась неудачей, из чего нацисты извлекли соответствующий урок.
Гитлер после этого приступил к трансформации церкви иным путем. В политической платформе партии было заявлено о ее нейтралитете по отношению к церкви, что Гитлер потом неоднократно подтверждал. На самом же деле нацистское руководство просто выжидало, чтобы приступить к соответствующим действиям. И они начались сразу же после прихода их к власти. В немецком христианском движении начался раскол.
Своеобразным камуфляжем антирелигиозной политики партии явилось назначение в 1935 году Ханса Керрля на пост министра по религиозным вопросам. Его симпатии к немецкому христианству были тогда широко известны. Время действий для него пришло в 1938 году, когда разразился кризис, связанный с немцами в Чехословакии. В то время Карл Барт, известный теолог и духовный лидер сопротивления германизации христианства, написал дружеское письмо главе чешской протестантской церкви. По сути дела, это был призыв к совместному обращению диссидентов в протестантской церкви с целью их образумить, не нарушая лояльности по отношению к нации.
Необходимый инструмент для действий Керрля был уже в наличии. Тюрингские христиане — группка, отколовшаяся от немецких христиан, членство в которой не распространялось на Тюрингию, сочинили манифест по введению нового порядка в евангелической церкви. В так называемом «Годесбергском манифесте» были использованы положения декрета Гитлера от 15 февраля 1937 года, в котором речь шла о новом устройстве церкви при сохранении нейтралитета партии по вопросам ее формы и содержания: они оставлялись на усмотрение причастников. В общем-то декрет соответствовал партийной платформе, и, воспользовавшись этим, тюрингские христиане заявили о необходимости отделения церкви от
политики (о чем, к слову говоря, упоминалось еще в доктрине Лютера). Призыв к «чистоте принципов» не противоречил и традиционным взаимоотношениям властей с лютеранской церковью. На деле же призыв был обращен против лютеранской концепции «единой веры», примешивая сюда «сотворенную Богом народность». Когда Лютер проповедовал, что «несть власти аще не от Бога», ему и в голову не приходила мысль о возникновении немецкого христианства как производного чистоты принципов. Не думали об этом и его последователи. Таким образом, тюрингские христиане извратили традиционную лютеранскую веру, чтобы увязать ее с нацистской религией
Ханс Керрль воспользовался оказией и предпринял попытку ввести эту декларацию в качестве официальной установки в протестантской церкви. Епископы, однако, воспротивились этому, и ему пришлось внести некоторые изменения. По существу, он все же добился своего: оппозиция была дезорганизована в результате предъявленного ей обвинения в предательстве судетских немцев. Обещанный синод так и не собрался. Возможности раскола можно было не опасаться, так как опубликованный декрет устанавливал необходимый порядок. Гитлер сохранил видимость нейтралитета, добившись вместе с тем выполнения целого ряда своих задумок.
Истинная суть нацистского руководства представлена в конфиденциальном меморандуме Мартина Бормана, направленном им в 1942 году всем гауляйтерам. С 1933 года он был начальником штаба заместителя фюрера Рудольфа Гесса, а в 1941 году занял должность начальника гитлеровской канцелярии. К моменту написания меморандума многие считали его вторым по значимости человеком в рейхе. Меморандум попал в руки священнослужителей, бывших в оппозиции к нацистам, которые хотели переправить его за границу, чтобы показать миру истинное отношение нацистской партии к христианству. Их попытка вызвала целую серию арестов, так как гестапо старалось предотвратить широкую публикацию заметок Бормана.
В этом документе Борман раскрывает суть немецкого христианства. Называя его «наукой», он выступает против христианства вообще, считая, что последнее слово должно оставаться за нацистским мировоззрением. Бог существует, но как высшая сила, осуществляющая контроль за законами жизни, понятными только нацистам. Этот антихристианский теизм, увязанный с нордической кровью, имел хождение в Германии еще до появления бормановского меморандума. Катастрофическая ошибка прошлых веков, когда власть в государстве принадлежала церкви, впредь была недопустима. Гауляйтерам рекомендовалось воздействовать на церкви, разделяя их и поддерживая партикуляризм между ними в противовес направленности действий средневековых императоров Гогенштауфенов, восстановивших римский порядок.
Хотя меморандум и раскрывал истинные цели нацизма, поле деятельности гауляйтеров в этом плане было довольно узким: они должны были соблюдать провозглашенную свободу религии и в то же время путем давления на церкви не допустить дивергенции религиозного мировоззрения. Протестантская церковь попыталась отреагировать на меморандум, но фактически это ей не удалось. Реально в стране была образована только одна постоянная группа, оппозиционная истинной государственной религиозной политике, — так называемая «религиозная ассоциация пасторов», которую еще в 1933 году возглавил Мартин Нимёллер. Раскольническая политика и действия государства привели в 1934 году к созданию еще одной религиозной организации — «конфессиональной церкви», которая сумела выстоять и не распасться до самого конца Третьего рейха. Она не была сепаратистской и действовала в составе протестантской церкви. Члены ее предпринимали попытки заставить руководство Третьего рейха воспринять христианство как собственную религию. У них хватало мужества обращаться с протестами непосредственно к власть имущим.
Один из таких протестов приводится ниже. Он был направлен в 1937 году заместителю фюрера Гессу. Автор протеста, священнослужитель, был арестован под предлогом того, что он будто бы отстаивал еврейскую суть христианства. Против евреев в религии выступали немецкие христиане из Тюрингии, проклинавшие евреев и обещавшие решительно бороться с ними «от имени народности, имеющей незапятнанную репутацию».
Ключевым вопросом для нацистов было обучение и воспитание молодежи. В меморандуме Бормана говорилось, в частности, что выведение ее из-под религиозного влияния будет означать ослабление воздействия пасторов и их «брехни» на будущее новых поколений немцев. Меморандум отражал еще одну попытку нацистского руководства решить свои задачи. Это было настолько очевидно, что «верховный церковный совет» Вюртемберга разослал в 1939 году открытое письмо всем священникам, в котором раскрывалась нацистская тактика давления на церковь. Вместе с тем в нем разоблачалась и патетика Гитлера о его якобы нейтралитете в вопросах религии. Письмо это иллюстрирует двуличность религиозной политики фюрера, которая внушала значительной части немецкого народа веру в его «справедливость». Идеологические предписания так и не смогли окончательно взять верх над религиозными наставлениями вплоть до самого краха Третьего рейха, но они вносили серьезную сумятицу в школах.
Католическая церковь подвергалась такому же давлению со стороны государства, как и протестантская. Представление об их совместной озабоченности дает упомянутое письмо вюртембергского церковного совета. Однако хотя отдельные священники и епископы пытались сопротивляться этому давлению, даже подвергаясь гонениям, никаких групп сопротивления создано не было (кроме вышеназванной «конфессиональной церкви»). Еще в 1933 году Гитлер заключил договор (конкордат) с папством, направленный на недопущение оппозиции режиму со стороны церкви, который успешно действовал. Конкордат должен был гарантировать невмешательство церковных институтов и организаций в дела школы, включая различные религиозные мероприятия. Тем не менее давление государства было постоянным. В конце концов, большинство католических епископов пришли к выводу, что рейх — один из типов государства, который в обмен на политическую поддержку обеспечит безопасность церкви и соответствующее к ней уважение, а также ее права. Однако такое представление о нацистской Германии не соответствовало истинным целям нацистов. Возникшая дилемма хорошо проиллюстрирована в рождественской проповеди кардинала Фаульхабера 1933 года.
Кардинал Фаульхабер (1869 — 1952), архиепископ Мюнхена, был влиятельной личностью в церковной иерархии. Целью упомянутой проповеди была защита Ветхого Завета и еврейского происхождения христианства от нацистских нападок. Защита эта вместе с тем должна была быть построена таким образом, чтобы избежать прямых атак на нацистскую политику. Фаульхабер особо остановился на христианских традициях, существовавших у евреев до и после пришествия Христа. Современные евреи, считал он, лишены верования, а их Талмуд — просто документ, составленный обычными людьми, и церемониальные законы Ветхого Завета не имеют более никакой действенности. Эти его замечания, вроде бы обоснованные христианской теологией, следовало понимать как выступление против усиления политики государства, направленной на исключение евреев из жизни страны. К моменту проповеди Фаульхабера евреи были уже лишены права работать по своим профессиям, исключены из общественной жизни и вытеснены из сферы бизнеса. 7 апреля 1933 года было официально введено понятие «неариец» для тех, чьи родители, бабушки или дедушки были евреями. С учетом этих обстоятельств призыв архиепископа отнестись благоговейно к еврейской религии прозвучал мужественно. Однако уточнение разницы между современными евреями и евреями, жившими до пришествия Христа, его отрицание божественного происхождения священных книг евреев произвели противоречивое впечатление. Когда 10 ноября 1938 года синагоги в стране охватило пламя пожаров, никто из католических епископов не выступил с протестом. А Фаульхабер, также промолчавший, все же послал грузовик, чтобы попытаться спасти хоть что-нибудь из их имущества.
В проповеди проявилась и противоречивость самого Фаульхабера, поскольку он противопоставил так называемый естественный порядок спасительному — государственную провинцию церковным владениям. Но эта традиционная доктрина провалилась еще в Средние века и не имела никаких перспектив в нацистской Германии. Национал-социализм из политического движения превратился в образ жизни страны. Как мы уже упоминали, различие между политикой и религией делали и тюрингские христиане. Такая постановка вопроса, естественно, только подстегнула нацистов к посягательствам на положение католической церкви.
Еще одним видом давления нацистов на церковь стало резкое сокращение сиделок-монашек. Хотя большинство больниц не принадлежали церкви, католические и протестантские сиделки играли большую роль в уходе за больными. Ликвидация церковных орденов милосердия понижала роль церкви, увеличивая влияние нацистов, создавших свой собственный орден милосердия, сиделки которого приносили присягу на верность Адольфу Гитлеру. Роль церковных орденов милосердия принижалась и в результате запрета медицинским сестрам из их состава ассистировать во время операций после введения закона о наследственном здоровье. В результате этих мер церковь была вынуждена в 1940 году убрать всех своих сиделок из больниц. Орденские медицинские сестры были заменены национал-социалистками. Этот пример свидетельствует о том, что национал-социализм проникал во все без исключения сферы жизни.
Если бы нацисты выиграли войну, их религиозная политика значительно превзошла бы высказывания и намерения немецких христиан, вплоть до ликвидации как протестантской, так и католической церквей. Тогда восторжествовали бы религиозные взгляды Мартина Бормана, а детские молитвы стали бы нормой, включив в себя элементы литургии, сохранившиеся в нацистской культуре.
Новый Бог, в которого немецкая молодежь должна была уверовать, провозгласил сам себя в «заклинаниях и мольбе», с которыми дети в Кельне — в городском районе Райнау — должны были обращаться к нему во время школьных завтраков, устраиваемых по благотворительной программе национал-социалистов.
Приводим тексты таких обращений:
— До завтрака:
Фюрер, мой фюрер, ты ниспослан мне Богом,
Так защищай же и оберегай меня, пока я жив!
Тебя, спасшего Германию от неисчислимых бед,
Благодарю за хлеб насущный!
Будь со мной всегда и не покидай меня,
Фюрер, мой фюрер, ты — моя вера и светоч!
Хайль, мой фюрер!
— После завтрака:
Благодарю тебя за этот щедрый завтрак,
Покровителя молодежи и друга стариков!
Я знаю, что у тебя много забот, но не беспокойся:
Я — с тобой днем и ночью,
И ты можешь склонить свою голову на мои колени.
Будь уверен, мой фюрер, в своем величии!
Хайль, мой фюрер!
(Нойхойзлер Иоган. Крест и свастика: Борьба национал-социализма против католической церкви и церковного сопротивления. Мюнхен, 1946.)
(Руководство для движения немецких христиан
в Тюрингии — «национального церковного движениях)
1. Мы, немецкие христиане, верим в нашего Спасителя, Иисуса Христа, в силу Его распятия и Воскресения. Жизнь и смерть Христа учат нас, что путь борьбы является путем любви и жизни. Благодаря Божьему творению мы оказались в едином обществе крови и веры немецкого народа. И поскольку мы являемся носителями этой веры, на нас лежит ответственность за ее будущее. Германия — наша задача, Христос — наша сила!
2. Источником и подтверждением нашей веры является Воскресение Господне, отраженное в Библии и засвидетельствованное праотцами. Новый Завет несет в себе свидетельство существования нашего Господа Спасителя и царствия Его Отца. Ветхий же Завет служит божественному воспитанию людей. Он позволяет нам понять жизнь Спасителя, его распятие и последующее Воскресение.
3. Господь сотворил закон, предусматривающий расовую суть нашего народа, которая воплотилась в фюрере Адольфе Гитлере и созданном им национал-социалистском государстве. Закон этот, рожденный в крови и душах немецкого народа, прослеживается в истории немцев. Лояльность к нему ведет нас на борьбу за честь и свободу.
4. Путь к осуществлению этого закона лежит через немецкую общность. Мы верим, что Господь Христос правит с благоволением и всепрощением. И это воспламеняет в нас святой огонь готовности к жертвоприношению. Таково отношение Спасителя к немецкому народу, которому он завещал великую веру в себя. Поэтому в национал-социалистском государстве Адольфа Гитлера общность немецких христиан должна превратиться во всенародную немецкую христианско-национальную церковь.
Один народ — один Бог — один рейх — одна церковь!
(Справочник германской евангелической церкви за 1933-1944 годы / Под ред. Иоахима Бекмана. Гютерслоу, 1948.)
Задача прославления Христа в немецком народе
Принципы нового порядка в евангелической церкви
с учетом требований времени
В соответствии с опубликованным декретом, подписанным фюрером и рейхсканцлером 15 февраля 1937 года, церкви предписано при сохранении полной самостоятельности и в согласии с волей паствы учитывать в своей дальнейшей деятельности положения новой конституции и, соответственно, нового порядка.
В связи с этим синоду целесообразно провести плодотворную подготовительную работу для принятия определенных принципов на всегерманском евангелическом церковном конгрессе.
Главные из этих принципов суть следующие:
1. От Мартина Лютера евангелическая церковь переняла понятие о резком различии между рассудком и верой, политикой и религией, государством и церковью.
Национал-социалистское мировоззрение отражает народно-политическую доктрину, которая определяет и формирует немцев. И как таковая она, так или иначе, связана с немецким христианством. Евангелическая церковь уважает установленный порядок и требует от прихожан всемерного послушания этому порядку.
2. Евангелие касается всех людей во все времена. Евангелическая церковь уяснила от Мартина Лютера, что истинно христианская вера может полностью раскрыться только в богоизбранном народе. Поэтому мы решительно отрицаем политический универсализм Рима и интернациональность протестантизма.
3. Национал-социалистская философия беспощадно борется против политического и интеллектуального влияния еврейской расы на жизнь нашего народа. Следуя принципам созидания, евангелическая церковь должна взять на себя ответственность за соблюдение чистоты нашего народа.
Более того, суть веры зиждется на понимании того, что нет ничего более противоречивого, чем проповедь Христа и еврейская религия с ее стерильным легализмом и надеждой на появление политического мессии.
4. Задача евангелической церкви состоит в проповеди Благой вести о богосыновстве Иисуса Христа среди немецкого народа так, как учили это понимать великие реформаторы, в особенности Мартин Лютер.
5. Вопрос о возможности достичь единомыслия в понимании Священного Писания может быть решен, только если существующие трения среди немецких протестантов будут преодолены путем оживления веры и проведения необходимых диалогов в духе истины и умиротворения. В связи с этим должен быть наведен четкий порядок, который обеспечит проповедь Евангелия и духовные потребности всех верующих.
(Справочник о деятельности евангелической церкви в Германии в 1933-1944 годах. С. 299-300.)
Мартин Борман
Национал-социалистские и христианские концепции несовместимы. Христианские церкви рассчитаны на невежество людей и стремятся удерживать большую часть народа в невежестве, так как только таким путем церкви и могут сохранять свою власть. Национал же социализм зиждется на научной основе. Непреложные христианские принципы, изложенные почти две тысячи лет тому назад, превратились в одеревеневшие, застывшие догмы, далекие от жизни. В противоположность им национал-социализм, если намерен и далее выполнять свои задачи и цели, должен руководствоваться новыми данными научных исследований.
Христианские церкви давно уже поняли, что научные познания представляют опасность для их существования. Поэтому, используя такие псевдонауки, как теология, они стараются либо замять, либо фальсифицировать данные научных исследований. Национал-социалистское мировоззрение стоит на более высоком уровне, нежели концепции христианства, суть которых перенята у иудаизма. По этой причине мы можем спокойно обойтись и без христианства.
Никто не знал бы ничего о христианстве, если бы священники не вдалбливали его постулаты в голову людям с самого детства. Так называемый любящий Бог ничем не подтверждает свое существование народу, предоставляя пасторам доказывать свое могущество. Если в будущем наша молодежь не будет ничего больше слышать о религии и доктринах христианства, оно автоматически отомрет.
Вызывает удивление то обстоятельство, что вплоть до нашей эры человечество ничего не знало о христианском Боге, да и после значительная часть населения земли остается в полном неведении о нем. Согласно надменной христианской догме все они прокляты.
Когда мы, национал-социалисты, говорим о Боге, то не понимаем под этим, подобно наивным христианам и их клерикальным духовным наставникам, некое человекообразное существо, сидящее где-то в космосе. И мы должны открыть глаза человечеству на тот факт, что кроме нашей весьма незначительной Земли во Вселенной существует бесчисленное количество других тел, многие из которых окружены, подобно Солнцу, планетами с их спутниками. Силу, приводящую в движение все эти тела во Вселенной в соответствии с законом природы, мы называем всемогущей или божественной. Утверждение, что эта сила определяет судьбу каждого человека и каждого существа, вплоть до микробов, на нашей земле и что на эту судьбу могут оказывать влияние так называемые просители или другие удивительные явления, основывается либо на наивности, либо на коммерческом расчете.
В противоположность этому мы, национал-социалисты, призываем всех жить как можно более естественно, соблюдая законы жизни. Чем лучше мы познаем законы природы и жизни и придерживаемся их, чем более следуем им, тем в большей степени соответствуем воле всевышнего. И чем глубже мы постигаем это, тем большим будет наш успех.
Вследствие несовместимости национал-социализма с христианскими концепциями мы должны всячески противодействовать любому усилению церкви и отказывать ей в помощи и поддержке. Вместе с тем мы не должны делать никаких различий в конфессиях. Поэтому целесообразно отказаться полностью от идеи образования единой имперской евангелической церкви с включением в нее различных евангелических сект и объединений. Ведь евангелическая церковь выступает против нас с такой же враждебностью, как и католическая церковь. В противном случае любое усиление евангелической церкви будет работать против нас.
Ошибкой исторического значения было то, что германские императоры в Средние века занимались установлением порядка в Ватикане в Риме. Ошибочным являлось и то, что мы, немцы, слишком часто брали на себя ответственность за наведение порядка, который только усиливал нашу разобщенность и раздробленность. Дом Гогенштауфенов должен был бы проявить интерес к раздроблению и ослаблению церковной власти. В интересах германской империи было бы иметь не одного папу, а двух или еще лучше трех, чтобы они грызлись и враждовали между собой. Вместо этого, германские императоры и в особенности представители дома Гогенштауфенов наводили порядок в церкви, поддерживая одного папу в его борьбе с соперниками. В результате, как только папа достаточно окреп, он нанес ощутимый удар по императорам. В целях укрепления собственных властных позиций церковь всегда поддерживала партикуляризм герцогов, а позднее — политических партий.
На протяжении многих поколений лидирующие позиции в народе и обществе занимала церковь. Государство же ограничивалось изданием законов и административных распоряжений. Вследствие этого реальная власть принадлежала не государству, а церкви, которая через своих агентов — пасторов оказывала решающее влияние на жизнь граждан, семей и сообщества в целом. Все, что было не по нраву церкви, жестоко подавлялось. Веками государство денежными и имущественными подачками выкупало у церкви некоторую часть влияния на народ. Церковь сама решала, идти ей навстречу государству или нет. Так что государство находилось в полной зависимости от церкви. Отдельные выступления императоров против папы в Средние века да и в более позднее время были обречены на неудачу, так как народом и всеми делами руководила церковь.
Идеологическая зависимость государства от церкви и тот факт, что оно выпустило из своих рук лидерство в народе, стали очевидными только теперь, так как ранее никто серьезно не задумывался над этим. Нежелание задуматься над этими неоспоримыми явлениями следует рассматривать как политическую тупость — до тех пор, пока мы не пришли к власти.
Впервые в истории Германии лидерство в народе и стране взял в свои руки фюрер. С помощью партии, ее аппарата и ассоциирующихся с ней организаций фюрер, став лидером, обеспечил себе и германскому рейху независимость от церкви. Все, что отрицательно воздействует или угрожает этому лидерству фюрера и НСДАП, недопустимо. Возрастает необходимость вырвать народ из-под влияния церкви и ее агентов — пасторов. Вполне очевидно, что церкви будут пытаться противодействовать потере своей власти. Но лидерства в народе они больше не получат. Оно должно быть раз и навсегда сломано.
Только рейх совместно с партией и ее органами имеет право на лидерство в народе. Так же как было пресечено относительно безобидное влияние астрологов, ясновидящих и прочих проходимцев, государство не должно допускать восстановления былого влияния церкви. Только когда это будет обеспечено, лидерство государства и его воздействие дойдут до каждого отдельного собрата по расе. Лишь в этом случае будущее рейха и народа может быть гарантировано на все времена.
Мы просто повторим катастрофические ошибки прошлых веков, если теперь, после устранения идеологической враждебности по отношению к нам со стороны всех христианских сект и организаций, станем в той или иной мере поддерживать укрепление различных церквей. Рейх не заинтересован в преодолении религиозного партикуляризма, а наоборот — в поддержке и укреплении церковного сепаратизма.
(Справочник о деятельности евангелической церкви в Германии в 1933 — 1944 годах. С. 470 — 472.)
(Меморандум конфессиональной церкви)
В связи с поступившими к нам данными (о гонениях) хотели бы обратиться к вам, господин рейхсминистр (Рудольф Гесс) со следующим вопросом. Как долго, по вашему мнению, может сохраняться внутренний мир между людьми, среди которых многие, несомненно, являются убежденными последователями христианской церкви, и правительством, которое на основе статьи 24 партийной платформы заявляет о поддержке позитивного христианства, тогда как официальные государственные лица открыто всячески препятствуют деятельности церкви и даже преследуют ее? Нижеследующее покажет вам, что мы имеем в виду.
В субботу 27 февраля, в день, когда был опубликован декрет фюрера о свободе выбора*, пастор Зедлахер, австрийский гражданин, был подвергнут допросу в гестапо за проведенное им 24 февраля 1937 года в школе занятие о Библии. Вынуждены назвать действия официального лица полностью безответственными, поскольку сведения в гестапо были представлены профессиональным осведомителем, который украдкой побывал на этом занятии. Кроме того, считаем недопустимым и издевательским факт критики Зедлахера, вопреки заверениям о свободе проповеди, за использование в ходе своего занятия текста послания Павла римлянам. В этом послании в строфе 11 говорится о том, что выбор Богом Израиля в качестве земли обетованной остается неизменным. Зедлахер в качестве преподавателя только довел до учеников то, что написано в Библии. Это же касается и утверждения, за которое Зедлахер получил нахлобучку в гестапо, а именно: что Христос был не арийцем, а евреем. Вместе с тем нельзя отрицать и того, как, впрочем, это делает рейхсминистр Керрль, что Христос является Сыном Божьим. Это положение составляет суть основной христианской догмы и целиком и полностью поддерживается конфессиональной евангелической церковью...
* В соответствии с этим декретом посещение религиозных занятий и других мероприятий в школах переводилось на добровольную основу, то есть по желанию. (Примеч. авт.)
Более чудовищным, чем даже допрос, было обращение, которому подвергался Зедлахер в вышеупомянутом учреждении.
Чем официальные государственные лица могут оправдать и тот факт, что в одном из концентрационных лагерей представитель церкви был назван пособником евреев и даже их рабом? Более того, ему было заявлено, что человечество надо освобождать от подобных ему типов.
Как гарант позитивного христианства объяснит, почему беспомощный узник подвергался осмеянию и глумлению со стороны эсэсовцев за то, что придерживался библейской веры? К тому же ему было сказано, что они скоро излечат его от благочестия. А один из этих эсэсовцев — охранник, получающий свой денежный оклад от государства, имел наглость спросить заключенного: «Не хотите ли через меня передать привет вашему Богу, Иегове? Он должен навестить нас сегодня».
Когда же Зедлахер, а этим узником был именно он, ответил, что в этом нет необходимости и что беспокоить Господа не следует, на него грубо рявкнули и приказали не дерзить. По всей видимости (добавили они), он не знает, где находится, и предупредили, что, если он скажет еще хотя бы слово, то будет после взбучки на пять дней посажен в одиночку на хлеб и воду.
Мы усматриваем грубое попрание христианской веры и в том, что Зедлахера спросили, не думает ли он, что еврей Иисус сможет помочь ему бежать из концлагеря и обережет от наказаний, которые он должен понести. Мы не станем приводить другие возмутительные детали, но в связи с вышеизложенным хотели бы подчеркнуть следующее.
Сведения, полученные от Зедлахера, имеют для нас большое значение не только потому, что отражают степень глумления и гонений над церковной верой со стороны государства, но и потому, что позволяют осознать ту опасность, которую представляют собой концентрационные лагеря для свободы христианского вероисповедания. То, что Зедлахер был освобожден из концентрационного лагеря, да и то благодаря вмешательству австрийского генерального консула, ни в коем случае не означает исправления допущенной несправедливости. К тому же Зедлахер был выслан из рейха и покинул Гамбург 31 марта 1937 года. Между прочим, его провожало множество людей, с которыми он работал.
(Немецкая церковная документация: (Поведение конфессиональной церкви в Третьем рейхе) / Сост. В. Яннаш. Цюрих, 1946.)
(Инструктивное письмо по идеологическим вопросам)
Штутгарт, 19 июня 1939 года
Всем церковным округам
Попытки школьного руководства и специальных организаций побудить вюртембергских прихожан-родителей забрать своих ребятишек с занятий по религии и определить их на занятия по так называемому идеологическому инструктажу, судя по поступающим к нам сведениям, продолжаются. Реакция родителей показывает их отношение к такой постановке вопроса.
В старших классах школ для мальчиков родители, несмотря на предъявлявшиеся требования, перевели на идеологические занятия 17 учеников из 250, а в школах для девочек — 23 из 600. В обоих случаях подавляющее большинство родителей продолжали придерживаться права определения своих детей на религиозные занятия евангелической или католической конфессий. В связи с этим представляется необходимым постоянно информировать прихожан о положении дел и методах, с помощью которых будут и далее предприниматься попытки внедрения занятий по идеологии в школы Вюртемберга.
В одном из церковных округов Нижнего Вюртемберга родители еще несколько месяцев тому назад успешно настояли на продолжении религиозных занятий в школах. Эти же родители с не меньшей настойчивостью воспротивились организации занятий по идеологии. Школьное руководство раздало недавно всем детям для передачи родителям отпечатанные на гектографе памятки, датированные 17 мая 1939 года, следующего содержания:
«Вашего ребенка планируется послать в лагерь здоровья в _________на период с ________по______. В соответствии с последними указаниями эта поездка будет зависеть от того, разделяете ли вы мировоззрение фюрера и готовы ли включить своего ребенка в занятия по идеологии, проводящиеся национал-социалистским государством. Если вы этого еще не сделали, то запишите ребенка на указанные идеологические курсы. Если же вы делать этого не намерены, сообщите нам о своем решении в ближайшее время в письменной форме.
Директор школы».
В Ц. детям начальных классов школ было сказано, чтобы они сделали выбор между религиозными и идеологическими занятиями. Религиозные мероприятия в школах становятся необязательными и будут заменены занятиями по идеологии. Те, кто намерен продолжить свое обучение в средней школе, будут сдавать экзамены не по религии, а по идеологии. Поэтому они сами должны сделать надлежащий вывод.
В муниципалитете Л. детям в школах было объявлено, что их родителям в ближайшее время будет предложено направить ребят на занятия по идеологии. 10 мая 1939 года там даже было проведено собрание родителей, в котором приняли участие 20 мужчин и 150 женщин, категорически отвергших это требование.
В это же время около 50 отцов были вызваны в городскую администрацию без указания причины их сбора. Там к ним обратились бургомистр, затем местный партийный руководитель и один из школьных боссов. После этого им было зачитано обращение и предложено его подписать. Подписи свои поставили почти все, и только три или четыре человека отказались. Причиной этого послужило заявление, что занятия по идеологии все равно в ближайшее время станут в школах обязательными.
Случай этот вызвал большое волнение среди жителей. На следующий день группы горожан собирались на улицах вплоть до наступления темноты, обсуждая введение занятий по идеологии в школах. Большинство женщин. со слезами на глазах умоляли своих мужей не записывать детей на такие занятия. Снова и снова возникали вопросы, сохраняют ли матери право распоряжаться своими детьми и действует ли заверение фюрера, что любой гражданин может поступать по своему усмотрению. Утром, собравшись около школ, некоторые женщины послали своих детей к отцам, чтобы те отказались от своих подписей о включении ребят в списки для посещения занятий по идеологии. Требования эти были вполне обоснованны, так как отцы, собиравшиеся в ратуше, провели там какие-то полчаса, не успев осмыслить последствия своих подписей.
А в населенном пункте Х. агитация за введение занятий по идеологии сопровождалась давлением и угрозами. Как нас проинформировали оттуда, один из преподавателей сказал ученице седьмого класса: «Если ты не пойдешь на занятия по идеологии, я заставлю тебя читать Библию до посинения». А еще с одним учеником произошел следующий разговор. Преподаватель спросил его:
— Чем занимается твой отец?
— Он письмоносец, — ответил парнишка.
— Если он не подпишет заявление, то станет дворником, — пригрозил учитель.
Детям, пришедшим в школу без подписанных заявлений, директор лично заявил:
— Вздор, написанный в Библии, что последний становится первым, истине не соответствует.
Родители, не подписавшие заявлений, числом около 100 человек были 28 апреля 1939 года приглашены на родительское собрание. Отец ученика начальных классов, местный евангелический пастор, на это собрание приглашен не был. Когда же он тем не менее там появился, ему в резкой форме было сказано, чтобы он убирался, ибо только внесет разлад в настроения собравшихся. Свидетелями такого отношения к пастору было несколько прихожан. Собрание поэтому проходило весьма бурно. Открывать на нем какую-либо дискуссию не планировалось. Выступление директора, прерывавшееся возбужденными выкриками, вызвало резкие и громкие протесты. Его нападки на церковь были решительно отклонены. Возбуждение достигло апогея, когда на сцене появился вызванный в школу отряд полиции. Полиция, однако, лишь установила, что собравшиеся родители выразили энергичный протест против беспрецедентного давления на них со стороны руководства школы. Собрание было прервано, а директор школы стал извиняться перед несколькими оставшимися родителями: резкие выражения с обеих сторон, мол, следует забыть, тем более что речь идет о деле добровольном.
Затем, собравшись вместе 4 мая, 47 родителей и опекунов-евангелистов подписали и отослали вюртембергскому министру по вопросам религии письмо, текст которого мы приводим:
«В течение нескольких дней родители детей школьного возраста нашего района подвергались давлению со стороны учителей с целью получить согласие на введение в школах идеологических занятий вместо религиозных. Родители весьма решительно отвергли это насилие и потребовали полной свободы вероисповедания и прекращения принудительного сбора подписей.
Хайль Гитлер!»
В Т. мальчики седьмых классов должны были присутствовать на так называемых занятиях по идеологии 24 апреля 1939 года с 9.30 до 10.30, то есть в учебное время. Из 32 учеников на них присутствовали всего 5. Остальные 27 были собраны в одном из классов на занятие по правописанию. Им был зачитан такой трудный диктант, что даже лучшие ученики сделали как минимум семь ошибок, максимальное же количество ошибок достигало сорока трех. За столь плохие показатели все они на следующий день должны были находиться в порядке наказания в школе после окончания занятий с двух до четырех часов дня, а некоторые даже до половины пятого. На жалобы родителей директор ответил: «Все — в надлежащем порядке».
В А. директор средней школы сказал отцу, поинтересовавшемуся введением занятий по идеологии:
— Вы знаете, что я сам вышел из церкви, и вам известно мое отношение к христианству. И занятия по идеологии будут иметь такую же направленность. Никакой полемики на них не будет, но различные религиозные вероучения будут раскритикованы в пух и прах.
Когда же родитель спросил об отношении имперского министерства образования к занятиям по идеологии и о том, соответствуют ли истине разговоры, будто оно дало указания противоположного плана, то услышал в ответ:
— Инструкции министерства образования для Вюртемберга не обязательны, официальные публикации имперского министерства здесь, как правило, не читают, и внимание обращают только на особенно значимые указания.
О традиционных предконфирмационных занятиях директор сказал:
— Ученики, которые будут посещать занятия по идеологии, на конфирмационные занятия ходить уже не будут.
И добавил, что не понимает необходимости конфирмации вообще. Кое-где после четвертого класса обычно проводились даже своеобразные празднования по этому поводу, но разъяснений, как следует поступать в таких случаях, пока еще не было.
Он отрицал необходимость какого-либо давления на родителей по вопросу записи детей на занятия по идеологии. Когда же ему было сказано, что некоторые учителя применяют такую тактику, он воздержался от комментариев.
В одной из общин Франконии директор начальной школы в субботу 20 мая раздал ученикам официальное письмо, которое их родители должны были подписать и вернуть в школу утром следующего дня. Вот текст этого письма:
«Идеологические дебаты последнего времени привели к тому, что многие ученики прекратили посещение религиозных занятий, и число их постоянно увеличивается. Для учеников, которые по рекомендации своих родителей прекратили посещение религиозных занятий, министерство по вопросам религии учреждает занятия по идеологии. И такие занятия уже введены в ряде начальных школ. Информация о Вашем решении должна быть срочно представлена мне.
Подпись: Мергенталер».
Это обстоятельство произвело на родителей, экономически зависимых от этого босса, ошеломляющее впечатление и вызвало тревогу у независимых крестьян. В Вознесение на собрании родителей директор школы занимался агитацией в пользу введения занятий по идеологии. Впредь каждый ученик должен их посещать. Если детям пришлось бы присутствовать два часа на религиозных занятиях в школе да еще два часа на проповедях местного пастора, этого было бы слишком много для них. Поэтому от религиозных занятий в школе ученики должны быть освобождены. Однако по окончании родительского собрания он внес в список для посещения занятий по идеологии только двоих учеников — своих собственных детей.
Во вторник 23 мая на школьном совете директор снова повел речь о введении занятий по идеологии. На этот совет была приглашена и местная общественность. Когда же он высказывался отрицательно в адрес пастора, который также присутствовал на заседании, раздались крики возмущения. Так что директор был вынужден прекратить свое выступление. Размахивая кулаками, к нему подскочил один из членов школьного совета с недвусмысленными угрозами. В отношении разосланного им письма было высказано мнение, что это — подсудное дело. От директора потребовали, чтобы он впредь строго выполнял официальные указания, в которых сказано о необходимости учета мнения родителей в отношении религиозных занятий их детей. Более того, директору было предъявлено обвинение в создании хаоса в общине и обмане народа. Чашу терпения переполнило – его решение изгнать из школы пастора и запретить ему проводить религиозные занятия. Это было расценено как выпад против всей общины.
«Разве мы уже не хозяева школьного здания, построенного на наши собственные деньги?!» — раздавались возбужденные крики.
Собравшиеся потребовали восстановления пастора в качестве преподавателя религиозных занятий в школе. Директор объяснил, что это решение принято не лично им, а высшим руководством. Такое его заявление вызвало новый взрыв возмущения.
Директор снова взял слово и предложил принять мирное и продуманное решение в интересах школьников. На этот его призыв пастор ответил, что для этого достаточно разрешить ему проводить религиозные занятия, как и в прошлые годы. Собравшиеся заверили директора, что в общине будет восстановлена гармония и новых трудностей не будет. В этом все видели единственное решение проблемы, которое соответствовало бы и личным интересам самого директора. На этом заседание завершилось.
В ряде муниципалитетов руководство гитлерюгенда потребовало, чтобы родственники членов организации в течение трех недель прекратили религиозные занятия своих детей в школах и перевели их на занятия по идеологии.
В результате подобных мероприятий родители были лишены права на свободу выбора в отношении религиозных занятий в школах, проблема же решалась в антихристианском духе, несмотря на официальные заявления властей.
Информацию о происходящем следует в приемлемой форме доводить до прихожан. Все приходские пасторы обязаны, если они этого не сделали до сих пор, представить до 1 июля сведения о методах, применяемых в кампании по введению идеологических занятий, и об их результатах. Особое внимание следует обращать на конкретные случаи, прежде всего на замечания и предложения, касающиеся будущего характера обучения в школах, поведения ребятишек, продолжающих посещать религиозные занятия, на угрозы лишения каких-либо семей детских пособий* и на любые другие средства экономического давления.
* Детские пособия выплачивались семьям, имевшим более троих детей. (Примеч. авт.)
Вурм*
* Вурм Теофил (1868-1953) — протестантский епископ в земле Вюртемберг, один из лидеров конфессиональной церкви. (Примеч. авт.)
(Сборник деятельности евангелической церкви в Германии в 1933-1944 годах. С. 343-347.)
Архиепископ Фаульхабер
Еще в 1899 году во время антисемитской демонстрации в Гамбурге и в упоминавшейся нами выше книге Чемберлена «Основы XIX века» выдвигались требования об очистке христианства от всех еврейских элементов. Почти через два десятилетия эти же идеи пропагандировались в таких опусах, как «Грех против крови», «Большое мошенничество» и «Ложный Бог»*. В них подчеркивалось, что иудаизм и христианство несовместимы, выдвигалось требование замены еврейской Библии немецкой, хотя Мартин Лютер в своей Библии завершил эту работу лишь наполовину, оставив в ней положения и цитаты из Ветхого Завета. Ныне эти отдельные голоса слились в единый хор: «Долой Ветхий Завет!» Все громче звучит мнение, что христианство, цепляющееся за Ветхий Завет, является еврейской религией, противоречащей духу немецкого народа. Детям в школе незачем забивать голову библейскими историями об Иосифе Египетском или древнем Моисее... Учитывая существующий ныне разброд в умах, следует отметить, что такие хорошо просчитанные вопли направлены на расшатывание духовных основ немецкой религиозности.
* Книги эти имели ярко выраженную антихристианскую направленность. Особой известностью пользовалась книга «Грех против крови» Артура Динтера, в которой воспевалась арийская чистота, а евреи рассматривались как олицетворение зла. (Примеч. авт.)
Даже личность самого Христа не остается незатронутой этой религиозной революцией. Некоторые пытаются вступиться за него, заявляя о доказанном божественном происхождении и о том, что он был не евреем, а чистым арийцем, так как среди населения Галилеи были и арийцы. Однако исторические источники, заслуживающие доверия, не подтверждают этого. В первой главе Евангелия дается генеалогия Христа. Там говорится: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова». А в Послании римлянам подтверждается, что Христос является потомком Давида (1: 3). Несомненно, среди галилеян, проживавших в пограничном районе, были люди различного происхождения. Но Христос был рожден не в Галилее, а в Вифлееме — городе Давида, в еврейском племени и был официально зарегистрирован как потомок Давида.
В связи с этим другие начинают кричать; «В таком случае мы должны отречься от него, если он был евреем, а Евангелие следует переписать: «выгнали Его из города и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть его» (Лука, IV: 29). «Тут опять иудеи схватили каменья, чтобы побить его» (Иоанн, Х: 31).
Когда слышны подобные голоса и возникают целые движения, епископ не может молчать. Когда расовые исследования, не носящие сами по себе религиозного характера, объявляют войну религии, атакуя основы христианства, когда нынешний антисемитизм опирается на Священное Писание и, прежде всего, на Ветхий Завет, когда христианство подвергается гонениям из-за его связи с дохристианским иудаизмом, когда камни начинают бросать в нашего Господа и Спасителя как раз в год, когда мы отмечаем годовщину Его искупления, епископ молчать не может. Поэтому моя нынешняя рождественская проповедь основана на Ветхом Завете и посвящена христианству.
В связи с этим могу с полным правом заявить, что являюсь настоящим специалистом по данному вопросу, так как в течение одиннадцати лет читал лекции в Вюрцбургском университете и заведовал кафедрой Ветхого Завета в Страсбургском университете...
Чтобы не было какого-либо недопонимания, хочу начать свою проповедь с трех отличительных моментов. Во-первых, следует различать народ Израиля до и после смерти Христа. Так, до смерти Христа, в период между обращением Авраама и распятием Иисуса, израильский народ жил в ожидании божественного Откровения. Божий дух возвысил и просветил людей, живших до того по закону Моисеевой Торы, определявшей религиозные взгляды и саму их жизнь, пользуясь псалмами, записанными в молитвенных книгах для религиозных отправлений в семье, и книгами с церковными гимнами для всеобщей литургии. Книги же Премудрости учили их, как следует жить. Именно об этом раннем библейском периоде Израиля я и буду говорить в своей проповеди.
После смерти Христа Израиль был лишен Откровения, не зная времени, когда должно произойти испытание. Он отказался признать Бога, отверг Его помазание, изгнал из города и допустил Его распятие на кресте. Завеса над храмом была сорвана, а вместе с ней наступил конец согласия между Богом и его народом. Дочери Сиона были обречены на разобщение и постоянное скитание, разбредясь по всей земле. Именно после смерти Христа евреи остались в неведении, по определению апостола Павла (Рим., XI: 25), но однажды, когда придет время, и для них наступит час милости и прощения (Рим., XI: 26). Однако повторяю, что в этой проповеди я буду говорить только о дохристианском иудаизме.
Во-вторых, следует отличать Священное Писание Ветхого Завета от Талмуда, составленного послехристианским иудаизмом и содержащего толкования и комментарии библейского текста и других религиозных трудов. Я имею в виду также «Мишну» и средневековый свод законов «Шулхан арук». Талмуд написан людьми и не несет в себе божественного духа. Поэтому только Священное Писание дохристианского иудаизма, а не Талмуд, воспринимается новозаветной церковью в качестве наследия.
В-третьих, в Ветхом Завете мы должны различать ценности, имеющие постоянное и преходящее значение. Так, длинная генеалогия представляла ценность только в древности. Не имели постоянной ценности и целый ряд древних предписаний и правил погребального и церемониального характера. Поэтому мы рассмотрим лишь те религиозные, этические и социальные ценности Ветхого Завета, которые сохраняют свое значение для христианства...
Давайте почтим Священное Писание Ветхого Завета! Мы не ставим Ветхий и Новый Завет на один уровень. Священное Писание Нового Завета, Евангелие, Деяния Апостолов, Послания и Апокалипсис должны занять свои почетные места. Ветхий же Завет является для нас священной книгой, заложившей основу для строительства Божьего Царства, бесценной реликвией и нашим религиозным путеводителем. Поэтому церковь протянула руку в защиту Ветхого Завета. Сорок пять книг Ветхого Завета и двадцать семь книг Нового Завета сведены в единый том, тексты Ветхого Завета используются в литургиях. С принятием этих книг христианство не стало еврейской религией. Книги эти составлены не евреями и внушены Святым Духом и поэтому являются Словом Божьим, боговдохновенными книгами. Да и писались они Божьими карандашами, а певцы псалмов были арфами в Его руках. Пророки же были названы в Его откровении. По этой именно причине Священное Писание Ветхого Завета заслуживает доверия и почитания во все времена. Нынешний антисемитизм не следует увязывать с книгами дохристианского иудаизма.
В Новом Завете, в Послании к евреям Авель, Енох и другие личности из священной истории Ветхого Завета преподносятся как образцы веры, которой должны следовать христиане. Святой Франциск Ассизский однажды поднял с земли клочок бумаги, сказав при этом: «Пусть эта бумага не окажется под ногами людей, поскольку на ней может быть написано Слово Божье». Так не дадим и мы, чтобы Священное Писание Ветхого Завета оказалось затоптанным, поскольку в нем упоминается Бог. А кардинал Маннинг как-то сказал одному еврею: «Я не понял бы сути своей религии, если бы не испытывал благоговения к вашей».
Так почтим же Священное Писание Ветхого Завета! И не разрешим упразднить преподавание священной истории в наших школах! Эти библейские истории имеют большое воспитательное значение, когда они тщательно отбираются и рассказываются образным языком, да еще если учитель знает, как их оживить.
Бок о бок с Библией существует и другой источник откровения — церковная традиция, Рядом с книгой стоит живой учитель, представляющий авторитет церкви. Рядом с хорошим пастбищем есть и хороший пастух, а при хорошем строительном материале — хороший архитектор. Поэтому антимоисеевское движение не затрагивает нас, католиков, столь глубоко, как отколовшуюся от нас братию — сектантов, считающих Библию духовной основой своей веры. Мы с готовностью протягиваем им руку, чтобы совместно защищать Священное Писание Ветхого Завета в целях сохранения его для немецкой нации и поддержания жизни этой ценнейшей доктрины христианства в наших школах...
С церковной точки зрения она не содержит в себе никаких противоречий расовым исследованиям и расовой культуре. Нет в ней и каких-либо противоречий стремлениям сохранить национальные особенности народа, поддержать его чистоту и подлинность, а также благоприятствовать возрождению национального духа на основе кровных связей, объединяющих людей. С церковной точки зрения необходимо, однако, соблюдать следующие три условия. Первое: любовь к собственной расе не должна рождать ненависть к другим нациям. Второе: ни один индивидуум не должен считать себя свободным от необходимости совершенствовать собственную душу с помощью имеющегося у церкви опыта милосердия. Молодой человек, то и дело слышащий толки о счастье принадлежать к своей расе, может очень легко прийти к мнению, что он более не связан с Богом и его церковью и не обязан соблюдать смирение и воздержанность. Третье: расовая культура не должна быть настроена враждебно по отношению к христианству. Что можно сказать о чудовищных измышлениях, будто бы христианство извращает немецкую расу, что христианство — поскольку оно связано с идеями Ветхого Завета — не сочетается с духом нации и поэтому препятствует возрождению национального самосознания?
Какова связь христианства с немецкой расой? Они не противостоят друг другу, но это понятия различного порядка. Раса — явление естественного порядка, христианство же, будучи религией, надматериально. Раса означает общность с нацией, христианство — единение с Богом. Раса — явление исключительно национальное, христианство же несет общемировую миссию спасения всех народов. Идеи откровения и искупления, сверхъестественного и милостивого не должны сглаживаться. Четвертое Евангелие четко различает родившихся от крови и родившихся от Бога (Иоанн, I: 13). На примере Христа отчетливо видно, что связано с плотью и кровью, а что — с Отцом Небесным (Матфей, XVI: 17). Мы — христиане, и не потому, что рождены родителями-христианами, а потому, что, однажды родившись, после крещения заново появились на свет, как «новая тварь» (Кор., Ч: 17).
Ни одна другая нация не придавала большего значения расе и кровным связям, чем израильтяне времен Ветхого Завета. Однако с течением времени догма расы превратилась в догму веры. Вокруг колыбели Христа в Вифлееме находились евреи и язычники, пастухи из земли иудейской и мудрецы из стран Востока. Говоря словами апостола, «нет различия между Иудеем и Эллином, потому что один Господь у всех» (Рим., Х: 12).
Так какова же связь между христианством и немецкой расой? Христианину, исходя из сложившихся условий жизни, никогда не было запрещено выступать за свою расу и ее права. Поэтому вполне возможно, не делая различий в преданности, быть истинным немцем и в то же время истинным христианином. Поэтому нет никакой необходимости отворачиваться от христианства и учреждать нордическую или немецкую религию для того, чтобы заявить о своей национальности. Вместе с тем не следует забывать, что речь о спасении только на основании принадлежности к немецкой крови идти не может. Нас спасет драгоценная кровь распятого Христа. И нет другого имени и другой крови под небесами, которые могут нас спасти.
(Кардинал Фаульхабер. Иудаизм, христианство и Германия: (Рождественская проповедь, произнесенная им в Мюнхене в 1933 году в церкви Святого Михаэля.)
По сообщению пресс-службы национал-социалистской партии, национал-социалистские медицинские сестры региона Кельн — Аахен впервые принесли клятву в верности фюреру и рейхсканцлеру. Региональный руководитель Грохе, организовавший прием этой присяги в присутствии председателя женского союза Шольц-Клинк и управляющего администрацией региона Хильгенфельдта, разъяснил, почему возникла необходимость в образовании национал-социалистского союза медицинских сестер.
Дело в том, что численность допущенных до исполнения своих обязанностей медицинских сестер упала настолько, что квалифицированное обслуживание больных уже нельзя было гарантировать. Более того, в будущем могут возникнуть задачи, которые смогут выполнить люди, полностью разделяющие философские взгляды национал-социализма. К тому же епископы запретили хирургическим сестрам принимать участие в определенных операциях. Вот в связи с этим в интересах пациентов возникла необходимость образования такого союза.
(Франкфуртер цайтунг. 1936. 6 октября.)
Раздел восьмой
КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС: ОБРАЗОВАНИЕ
И ВОСПИТАНИЕ МОЛОДЕЖИ
Нацизм, подобно любому другому революционному движению, ставил перед собой задачу привлечения на свою сторону молодого поколения и использования его в своих целях. Движение обрабатывало молодежь даже ценой потери старого поколения, жившего еще представлениями о либерализме и социализме. Постановка образования и воспитания в Третьем рейхе может наиболее отчетливо показать нам принципиальные направления этого культурного воздействия. Нацисты произвели изменение школьной системы, хотя это вначале и давалось им с трудом, поскольку государственная система носила федеральный характер. Пока еще не была упразднена самостоятельность отдельных земель, своеобразной лабораторией запланированных изменений стала Пруссия. Высшие учебные заведения, специализировавшиеся в области естественных наук, а также работавшие по неклассической учебной программе, были приравнены к старинным и престижным гуманитарным гимназиям. Нацисты намеревались унифицировать школьную систему так же, как и все «приводные ремни» в любой другой жизненной сфере.
В результате изменения учебных программ все школы были приближены друг к другу. Введение расовой биологии и усиленное внимание к немецкой истории оставило меньше времени на изучение других дисциплин — древних языков и даже наук. При изучении наук большое внимание уделялось идеологии. До пяти часов в день отводилось на физическую подготовку, учитывая ее значение в формировании характера учащихся, укрепления дисциплины и требований будущей воинской службы. Вместе с тем была предпринята попытка дать девушкам совершенно иное образование, исходя из нацистского идеала женщины. Из их подготовки исключались предметы, необходимые для поступления в университет, поскольку женщине предназначалось быть дома.
Трудно сказать, насколько успешным на практике были эти перемены в образовании. Оказалось, что постановка дела в разных школах была различной и зависела в значительной степени от преподавателей и школьного руководства. Так, например, до 1 марта 1938 года школьные учебники и пособия не были еще едиными, а в отдельных школах даже определялись самостоятельно. Только после этого дня была задействована централизованная цензура, которую осуществляла нацистская партия совместно с министерством образования. Новые учебники были пронизаны духом национал-социализма, преподаватели распределены по армейским полкам. Небезынтересно, что часть молодежи восприняла все эти изменения с энтузиазмом.
Свидетельства такого энтузиазма шли со всех сторон. Некоторые примеры, подобранные нами, представляют собой интерес, так как написаны оппонентами режима. Инга Шолль рассказывает о себе, своем брате и сестре, которые образовали группу сопротивления из числа сокурсников-студентов Мюнхенского университета, которую назвали «Белая роза». София и Ханс Шолль дорого заплатили за свои убеждения — оба были казнены в 1943 году. А вначале они тоже с энтузиазмом поддерживали нацистское движение. Причины этого, по свидетельству Инги, были типичными для многих молодых людей. В то же время они дают представление о методах нацистского контроля за положением дел и поддержки необходимого энтузиазма.
В мемуарах Пауля Эстрайха, отрывок из которых мы также приводим, дается обзор его многолетней прогрессивной деятельности, пока нацисты не положили этому конец. В 1919 году он основал «Союз решительных реформаторов школы», целью которого было преодоление классовых противоречий. Будучи социалистом, он верил, что ученики смогут научиться ценить важность и необходимость «продукции», приобретая некоторый опыт в работе. Позже он возлагает вину за пронацистские настроения студентов высшей школы на их родителей, рисуя убедительную картину социального давления нацистов на молодежь, которое помогало им избавляться от влияния старого поколения. Большую роль при этом играла и все укреплявшаяся нацистская дисциплина.
Ильза Макки написала о своих школьных годах, находясь уже в Англии. Она описала все, что происходило в школе в первые годы нацистского правления и как это отражалось в сознании школьницы. Выйдя замуж за англичанина, Ильза относится к своему прошлому скептически, а ведь в свое время кричала во всю мощь своих легких: «Зиг хайль!» (Да здравствует победа!)
Какого рода дети считались «идеальными» в этой системе образования и воспитания? Ведь нацисты строили ее на основе старых традиций. Прежде всего — характер обучения, а уж потом — изучение книг. Инспектор по вопросам национально-политического образования, один из эсэсовских руководителей, Хайсмайер объяснил, например, что система эта зиждилась на старых прусских традициях и традициях частной английской школы. Следует, однако, учитывать, что Хайсмайер был довольно заметной фигурой (вплоть до начала войны он возглавлял один из отделов центрального правления СС), поэтому идеальный ученик в его глазах был существом, готовым беспрекословно служить Третьему рейху. А что означала эта служба, директор одной из высших школ охарактеризовал следующим образом: «Характер — это еще не самоуверенность и независимость, но закалка и подготовка к службе и повиновению во имя фюрера и народа».
И неудивительно, что часы, отведенные на физическую подготовку в школах, были увеличены по распоряжению министерства образования уже в 1933 году, так как именно физическая подготовка наилучшим образом соответствовала выполнению этих задач. Кроме того, это соответствовало и нацистскому мировоззрению. Так что изучению книг в системе образования Третьего рейха отводилось второстепенное значение.
Антиинтеллектуализм является составной частью любого движения, основанного на иррационализме. Ханс Шемм, руководитель «Национал-социалистского союза учителей», стал после 1933 года министром образования Баварии. Его высказывания в отношении «грамотеев» звучали авторитетно. Погиб он в авиакатастрофе в 1934 году и вошел в плеяду легендарных нацистских героев.
Чтобы привить ученику готовность к службе и повиновению, его индивидуализм и энтузиазм направлялись и контролировались путем внушения ему понятия народной общности. Либеральный идеал «культурного человека» заменялся идеалом «боевого товарищества». Это хорошо просматривается в инструкциях министерства образования. Понятие «товарищества» проистекало из расовой общности людей, сплоченной «реальной борьбой» с внешними и внутренними врагами. Министерство образования требовало внедрения этой доктрины во все школы и изучения ее на занятиях по расовой биологии и истории. В этом плане характерны истории и рассказы, написанные детской писательницей Люсией Александер. Она была активным членом нацистской партии и даже организовала в 1931 — 1932 годах «союз немецких девушек» в Восточной Пруссии. (Впоследствии союз этот был распространен на всю Германию и входил в состав гитлерюгенда.) Учась в докторантуре по журналистике и литературе, Люсия писала книгу, отрывок из которой мы приводим. В качестве сюжета она использовала службу труда, к которой привлекались все члены нацистских молодежных организаций и союзов, чтобы показать весь ужас того положения, в котором оказывается человек, попытавшийся оторваться от народа.
Мальчишки любят героев, и нацисты незамедлительно представили им сразу нескольких. Одним из них был Херберт Норкус, любитель подраться «за народ». Молодой парень был убит коммунистами, когда выступал за партию. Рудольф Рамлов, театральный критик, написал книгу, прославляющую Норкуса, которая выдержала двадцать пять переизданий за шесть лет. В книге показывается не только идеал товарищества, но и антиинтеллектуализм нацистского движения. Ведь молодой парнишка, еще не закончивший образования, был переполнен эмоциями, голосом крови. Норкус стал героем одного из наиболее известных нацистских кинофильмов «Молодой Квекс», показанного Гитлеру уже в 1933 году. Парень стал героем и мучеником гитлеровской молодежи, которая даже создала его культ. В приводимом отрывке из книги Рамлова имя Норкуса прямо не упоминается, но делается соответствующий вывод из жизни и смерти юного нацистского святого.
Ниже мы приводим некоторые примеры школьных учебников и книг, издававшихся при нацистах, типичных для того периода. Рассказы для начальных классов, когда дети только начинают читать, так или иначе восхваляют Гитлера, в книгах же для старших классов явно просматривается идеологический подтекст. В популярной серии книг для чтения для начальных классов проводится параллель между ростом молодого дуба и становлением характера человека. Много книг для чтения предусматривалось для средних и старших классов. Из двух из них мы приводим отрывки. Бальдур фон Ширах, руководитель гитлерюгенда, считал себя писателем и поэтом. Его история затрагивает две темы — экзальтацию совместной общественной деятельности и вытекающий из нее энтузиазм, которые ассоциируются у него с восходящим солнцем. Для нацистов особое значение имело солнце, взятое ими из романтических и из германских традиций: это был символ неба, светило, дающее тепло и свет всему живому на земле, а также связующее человека с космосом. Рассказ Бальдура фон Шираха, предназначенный для школьников, был в основе своей языческим и прославлял идеалы народного сообщества.
Отто Дитрих, ведавший вопросами имперской прессы, неоднократно сопровождал Гитлера в его пропагандистских поездках еще до прихода нацистов к власти. Его рассказ «Полет в штормовую погоду» вошел почти во все школьные книги для чтения. Мораль рассказа не нуждается в разъяснениях, но в нем отчетливо видна параллель между человеком и природой. Этот излюбленный нацистский прием указывал на «подлинность» эмоций и их коренную связь с идеологией. Вместе с тем это было использование еще одной древней романтической традиции. Такие рассказы и истории вызывали у школьников интерес к приключениям и способствовали вовлечению молодежи в нацистскую партию.
Список литературы для чтения в различных классах школы, а также в университетах 1935 года свидетельствует о целях образования и воспитания молодежи. В каждом рассказе давался готовый ответ, не оставляя места для раздумий. Освободительные войны против Наполеона представлялись глазами историка-националиста Эриха Марка и обязательно увязывались с Третьим рейхом. «Песнь о Нибелунгах», несомненно относящаяся к величайшим творениям народного эпоса, была уже в XIX веке лишена элементов христианства романтиком Фридрихом Геббелем, поддержавшим Рихарда Вагнера. Вальтер фон Фогельвайде, средневековый миннезингер, временами затрагивал темы, которые можно считать патриотическими. Образ крестьянской дочери, приносящей себя в жертву, в повести Гартмана фон Ауэ «Бедный Генрих» настраивал молодежь на соответствующий лад, внушая необходимость самопожертвования во имя народа и родины. Невинная девушка пожертвовала собой, чтобы спасти своеro хозяина от суетности и тщеславия и направить его на праведный путь.
Однако в нацистской деятельности по руководству молодежью школа была только частью. Ильза Макки показывает характер этой деятельности во внеучебное время. Тут главную роль играла организация гитлерюгенда, о структуре, задачах и идеалах которой рассказывает ее руководитель Бальдур фон Ширах. Надо отметить, что именно эта организация доминировала в жизни молодежи. Идея службы народному сообществу проходит через всю книгу Бальдура фон Шираха «Гитлерюгенд», отрывок из которой приведен ниже. В этой книге для чтения он и не скрывает политических целей своих групповых экскурсий, которым придает сентиментальный смысл. Несомненно, важно и то, что он говорит о связях гитлеровской молодежи с семьей и школой. Вообще-то нацисты хотели сохранить семью в качестве «священной ячейки», но эта молодежная организация отвлекала школьников от дома. Ширах намеревался добиться «разделения службы», и если родители противились этому, то в проигрыше оставались они. В связи с этим необходимо вспомнить об идеологических разногласиях между детьми и родителями, возникших в связи с нацистской обработкой молодежи, и об отречении многих родителей, о чем пишет Эстрайх. Четкого различия функций между школой и гитлерюгендом так и не было достигнуто. Ширах даже приводит примеры противодействия учителей тем или иным мероприятиям молодежной организации. Вместе с тем в его книге просматривается нацистская концепция «идеального» учителя, ведь в ходе обучения у школьников должны были вырабатываться, главным образом, характер и стремление к лидерству. Наконец, из приведенного отрывка явствует та роль, которую отводила нацистская партия молодежи, и просматривается опасение, что старое поколение может оказаться ненадежным. Поэтому основной задачей, стоявшей перед гитлерюгендом совместно со школой, было формирование мужчин и женщин, готовых на идейной основе надежно служить нацистскому государству и полностью разделять нацистское мировоззрение.
Подготовка расовой элиты — СС — начиналась с восемнадцати лет, когда парни брались непосредственно из молодежной организации. При этом об академической подготовке ничего не говорилось. В отрывке из книги д'Альквена об СС говорится, что решение о пригодности парней к службе в СС принималось на основе характеристики из гитлерюгенда.
Особую проблему для нацистского руководства представляли студенты университетов, воздействовать на которых было не так просто. Учитывая это, нацисты проводили среди них определенную работу еще до прихода к власти. Так, Герхард Крюгер, руководитель национал-социалистского студенческого союза был избран президентом национальной студенческой организации еще за два года до того, как Гитлер стал рейхсканцлером. Начиная с 1933 года все студенты должны были вступать в эту организацию. В ее официальном органе — журнале «Немецкий студент» — Крюгер призывал к созданию нового университетского сообщества, в котором предусматривалась ликвидация всего прежнего либерального наследства. На этом уровне можно видеть, как была поставлена антиинтеллектуальная работа, нацеленная на то, чтобы студенты не считали себя привилегированной кастой. С этой целью нацисты включили в название своей партии слово «социализм», что должно было означать отсутствие привилегированных личностей в сообществе, в котором главным постулатом была борьба за «народные интересы». Ценность личности определялась тем, насколько хорошо она служила нацистскому государству, а не ее интеллектом, который, как опасались, мог привести ее в ряды оппозиции.
Идея «службы народу» воплощалась в реальный труд по линии организации «Немецкий трудовой фронт», где бок о бок работали представители и рабочей, и крестьянской молодежи, и интеллигенции. Это был в основном физический труд на полях или на стройках, который уравнивал студентов со всеми другими, заставляя их понимать, что академический труд — это еще не вся жизнь. Подобно Михелю в новелле Геббельса, студенты вливались в ряды трудового народа. Вернер Боймельбург идеализировал эти трудовые лагеря. В книгах этого писателя изображалась война и «слабость» Веймарской республики. Критерии для поступления, например, в Берлинский университет показывают, каким образом обеспечивался необходимый нацистам отбор студентов. Тем самым заранее гарантировался и студенческий контингент, как этого требовал Крюгер. Подобная же практика проводилась и во всех других университетах Германии.
Университетское сообщество рассматривалось как органическое целое. Все преподаватели должны были вступить в национал-социалистскую ассоциацию университетских доцентов и профессоров. Руководителем этой ассоциации с 1935-го по 1943 год был доктор медицины Вальтер Шультце, который приветствовал в 1939 году ее членов, собравшихся на свое первое заседание. Одновременно он возглавлял департамент народного здравоохранения в баварском министерстве внутренних дел. В своей вступительной речи он изложил официальную доктрину. Главным было не углубленное занятие какой-либо проблемой и не специализация в определенной области, а «связующая идеология». Академическая свобода не допускалась. Неизменными остались только организация самих университетов да студенческое братство. Везде главенствовал новый дух, ибо трансформация университетской жизни преследовала цель формирования нового человека. Необходимые черты характера и отношение к действительности закладывались еще в начальной школе и совершенствовались в дальнейшем. Достижение победы «связующей идеологии» имело первостепенное значение: нацистская культура должна была разрешить все злободневные вопросы, поскольку веку либерализма был положен конец. Квинтэссенцию идеологии составляло превращение индивидуальных идей в идеи и понятия общенационального плана, которые вносились в сознание молодежи нацистской культурой. Мировоззрение для Гитлера было основополагающим, а вся остальная деятельность, включая партийную, должна была лишь активизировать идеологию.
Евреи были оппонентами и врагами новых людей, которые формировались в ходе обучения и воспитания. Мальчики и девочки должны были научиться распознавать их расовые характеристики, как говорится, с одного взгляда. Постоянное использование образа еврея в качестве абстракции (Гитлер как-то назвал евреев «первопричиной») лишил их индивидуальности, превратив в образец враждебности арийскому идеалу. Список выпускников франкфуртской гимназии имени кайзера Фридриха демонстрирует это, показывая не только исключение евреев из состава нации, но и из системы образования, формировавшего членов сообщества. Гимназия эта отражает проблему, стоявшую перед Третьим рейхом, поскольку в Германии было довольно много бывших учеников и студентов, евреев по национальности. Что же было делать? В качестве решения этой проблемы, столь типичного для нацистской Германии, они были просто-напросто превращены в абстрактные номера. Таким образом, школа соблюдала чистоту системы образования, что явилось своеобразным тестом способности тысячелетнего рейха выполнить свои задачи и цели.
Инга Шалли
Как-то утром, входя в школу, я услышала, как одна девочка говорила другой: «А ведь Гитлер только что возглавил правительство». Радио и газеты провозглашали: «Теперь в Германии наступят улучшения. У руля государства встал Гитлер».
Так впервые политика вторглась в нашу жизнь. Хансу в это время было пятнадцать лет, Софии — двенадцать. Часто мы слышали разговоры об отечестве, товариществе, народном сообществе и любви к родине. Все это производило на нас большое впечатление, и мы с энтузиазмом прислушивались к тому, о чем говорилось в школе и на улице. Мы действительно любили свою родину — леса, большие реки и сохранившиеся остатки древних сооружений, заметных тут и там среди фруктовых садов и виноградников. Мы привыкли к запаху болот, испарениям, исходившим от земли, к вкусу яблок — вот с чем ассоциировались наши представления о родине. Каждая пядь ее была нам очень дорога и хорошо знакома. Отечеством же была родина всех людей, говоривших на одном языке. Мы любили отечество, но вряд ли сказали бы, за что. Раньше мы об этом и не говорили. Теперь же это слово было написано огромными сияющими буквами на небесах. А Гитлер, о чем мы слышали на каждом шагу, хотел принести стране величие, счастье и хорошую жизнь. Он хотел обеспечить всех работой и хлебом и не намеревался почивать на лаврах, пока каждый немец не станет независимым, свободным и счастливым в своем отечестве. Мы считали эти намерения хорошими и были твердо настроены оказывать в этом посильную помощь. Но было и еще одно явление, которое воздействовало на нас с мистической силой, притягивая нас к себе, — марширующие колонны молодежи с развевающимися знаменами, с устремленными вперед взглядами, с музыкой и песнями. Разве это ощущение товарищества не было просто великолепным и ошеломляющим? Поэтому неудивительно, что все мы — Ханс, София и все остальные — вступили в гитлерюгенд.
Мы были там душой и телом, не понимая, почему отец не разделяет ваших восторгов. Даже наоборот, он был против этой молодежной организации и как-то к слову сказал:
— Не очень-то верьте им, это — волки, дикие бестии, которые используют в своих корыстных целях немецкий народ.
Что же касалось Гитлера, то отец считал его своего рода гамаюнским крысоловом, который игрой на свирели увлекал за собой ребятишек на погибель. Но слова отца оказались брошенными на ветер, и его попытка удержать нас была отвергнута нашим неудержимым энтузиазмом.
С товарищами по гитлерюгенду мы ходили в дальние походы по родным швабским Альпам.
Самое деятельное участие принимали мы и в многочисленных маршах. Они требовали довольно больших .усилий, но мы с энтузиазмом воспринимали их, несмотря на утомительность. Разве неудивительно было приобрести нечто общее, новых друзей среди ребят, которых мы прежде даже не знали? По вечерам мы собирались в пещере, кто-нибудь что-либо громко читал или же мы пели, играли в различные игры, а то и принимались за физическую работу. Нам говорили, что мы должны жить для великих дел и свершений. Нас воспринимали вполне серьезно, хотя и своеобразно, что придавало дополнительную душевную энергию. Мы считали себя членами большой сплоченной организации, которая охватывала всю молодежь, начиная с десятилетних ребятишек и до вполне совершеннолетних. Мы чувствовали себя частицей некоего процесса движения, формирующего личности из массы народа. Отдельные явления, как нам казалось противоречившие здравому смыслу и производившие тягостное впечатление, должны были, по нашему мнению, исчезнуть сами по себе. Однажды, когда мы разместились для отдыха в палатках после длительной
велосипедной прогулки под необычно ярким звездным небом, одна пятнадцатилетняя одноклассница сказала совершенно неожиданно:
— Все было бы хорошо, но вот историю с евреями я абсолютно не понимаю.
Лидер среди наших девочек тут же отреагировала на эти слова, произнеся назидательно, что Гитлер, мол, знает, что делает, и в интересах великого дела необходимо принимать как должное и то, что может казаться непонятным и даже непостижимым. Одну из нас не удовлетворил такой ответ, ее поддержали еще несколько девочек, и в их словах явственно слышалось мнение родителей. Наступила ночь, и все, несмотря на возбуждение, уснули, так как сказывалась усталость. Следующий день был наполнен веселыми приключениями и прошел просто чудесно, так что вечерний разговор был на какое-то время забыт.
В своих группах мы чувствовали себя близкими друзьями. И такое товарищество воспринималось великолепно.
Ханс выучил довольно много народных песен, и его друзья с удовольствием слушали их в его исполнении под гитару. Наряду с немецкими, он знал песни различных стран и народов. Русские и норвежские песни, проникнутые грустью, а порой и унынием, звучали особенно восхитительно. В них говорилось о душе и окружавшем мире этих народов.
Через некоторое время с Хансом произошла разительная перемена: он уже не был прежним беззаботным парнем, что-то нарушило его душевное равновесие. Но это не было влияние отца, так как на его слова он попросту не реагировал. Это было что-то другое. Как оказалось, наш руководитель сказал ему, что он поет запрещенные песни. Когда же он рассмеялся в ответ, ему пригрозили дисциплинарным наказанием. Почему же ему не разрешали петь эти прелестные песни? Только потому, что они принадлежали другим народам? Понять этого он не мог, и это действовало на него угнетающе.
Как раз в то же время ему поручили специальное задание: он должен был нести знамя своей группы на выступлении в честь партийного съезда в Нюрнберге. Его очень обрадовало такое доверие. Когда же он возвратился, мы с трудом поверили своим глазам. Он выглядел очень усталым, а на лице отражалось большое разочарование. Мы не ожидали услышать от него какие-то объяснения и все же узнали, что молодежное движение, которое представлялось ему идеальным, в действительности оказалось совершенно иным. Присущие ему муштра и единообразие проникали во все сферы личной жизни. А он всегда полагал, что каждый мальчик должен развивать данный ему талант. В его бесхитростном воображении и в личном мировосприятии каждый член организации должен был обогащать свою группу. Однако в Нюрнберге все делалось по единому образцу. Разговоры о лояльности шли день и ночь. Но о какой лояльности могла идти речь, если нельзя было быть честным по отношению к самому себе? .. Боже мой! В душе Ханса происходил явный сдвиг.
Вскоре после этого он пришел домой, столкнувшись с еще одним запретом. Один из молодежных руководителей отобрал у него книгу его любимого писателя Стефана Цвейга*, которая была, как ему сказали, запрещена. Почему? Ответа не последовало. Нечто подобное он слышал и о других немецких писателях, книги которых очень любил. Цвейг был даже вынужден бежать из Германии, так как проповедовал пацифистские идеи.
* Цвейг Стефан (1881 — 1942) — популярный немецкий очеркист и писатель-романист. Еврей по национальности, принадлежал к либералам. Речь в данном случае шла о книге «Звездные часы человечества». (Примеч. авт.)
Все это вело к открытому разрыву.
Незадолго до этого Ханса назначили знаменосцем. Вместе с ребятами своей группы он собственноручно изготовил великолепный флаг с неким мифическим существом в середине. Флагу придавалось особое значение: его предполагалось вручить самому фюреру. Мальчишки принесли клятву этому флагу, который воспринимали как символ своего товарищества. Но однажды вечером, когда было назначено построение в связи с ожидавшимся прибытием какого-то высокого начальства, произошло нечто непредвиденное. Визитер неожиданно потребовал отдать ему флаг, добавив:
— Вам не нужен специальный флаг. Пользуйтесь флагами, предназначенными для всех.
Ханс был обескуражен. С каких это пор? Разве руководитель отряда не знал, какое значение имел этот флаг для группы? Разве флаг не был чем-то большим, нежели просто куском материи, который можно менять по чьей-то прихоти?
С флагом в этот раз стоял один из ассистентов Ханса, двенадцатилетний паренек. Приезжий руководитель снова потребовал отдать ему флаг, но знаменосец стоял неподвижно. Ханс знал, что происходило в душе парнишки, и понимал, что флаг он не отдаст. Когда же визитер в третий раз угрожающим тоном потребовал отдать ему флаг, Ханс потерял контроль над собой, вышел из шеренги и, подойдя к нему, ударил по лицу. Больше он не был знаменосцем.
(Шолль Инга. Белая роза. Франкфурт, 1961.)
Пауль Эстрайх
Юность была и остается беспомощной. Решения ее лидеров не признаются родителями. Сколь безнадежными, сколь отчаянными были все дискуссии по вопросам воспитания молодежи за прошедшие десять лет! Измученный идеалист, бывший демократический министр народного образования Саксонии Рихард Зайферт написал в 1933 году статью, в которой говорил о прекрасном будущем школы в национал-социалистском государстве, школы, освободившейся, наконец, от политики и способной заниматься специфическими вопросами обучения. Слепец, обманывавший не только людей, но и самого себя!
А родители?! Их беспокоит только «счастье» их детей, их рост, а потом и карьера. Но и они разделяются на две основные группы. Одна делает все возможное, чтобы не навредить детям, порой даже скрывая собственные идеалы и отношение к жизни. Другая отдает их, как говорится, на откуп различным нацистским организациям, тем более что, не будучи членом одной из них, нельзя рассчитывать на получение хорошего образования и профессии, а в последующем и подходящей должности. Вместе с тем молодежи свойственно патологическое стремление к форменной одежде и знакам различия, поскольку она всегда была и есть идеалистически и революционно настроенной. Существенно и то, что нынешняя молодежь начинает изображать из себя «стариков», воспринимая военную выправку и высокомерие, быстро продвигается по служебной лестнице и овладевает жаргоном национал-социалистской верхушки и старых борцов. Многие из них проходят подготовку для шпионской деятельности, доносов и террора. Родители же, поскольку учителя превратились в функционеров, для которых свобода совести преступна, смотрели на все происходящее молча, сокрушенно пожимая плечами. Они даже уклонялись от элементарных родительских обязанностей и скрывали от детей истинную информацию о положении вещей. Они считали, что детям нельзя жить в условиях противоречий между семьей и государством (школой). В действительности такие родители были слишком трусливы, некомпетентны и бестолковы, чтобы решать проблемы образования и уж тем более создавать своим детям разнообразные жизненные ситуации, развивать у них нравственное чувство и понимание трагизма бытия, а также вырабатывать решительность и принципиальность в жизненных проблемах. Они просто были пассивны и смиренны, предоставляя детям возможность идти собственной дорогой. В результате значительная часть молодежи росла заброшенной, обманутой, в унынии и без настоящих родителей. Неудивительно, что это «лидеры» беспрепятственно побуждали молодежь выступать против «старомодных» родителей и поступать по собственному усмотрению. Миллионы семей переживали глубокий раскол, непонимание и даже открытую неприязнь. Культ Гитлера разрушал семью, возвеличивая клан. Никогда ранее семейные узы, родительские привязанности и черты не становились столь поверхностными. После крушения военной машины молодежь с глубокой болью и большим раздражением, но и с радостью должна будет сначала восстановить все богатство и красоту прошлого, очерненного и запачканного лжелидерами. Только после этого она сможет осознать масштабы урона, нанесенного нашему престижу, — людям, которые, подвергаясь гонениям и притеснениям, боролись за право молодежи наслаждаться свободой мысли и получать необходимые знания. Резня евреев сопровождалась уничтожением многих тысяч стариков, безнадежно больных и людей с психическими расстройствами. Во всех сферах жизни, в том числе в сфере милосердия, настоящая любовь, благоговение и даже трепет перед смертью были превращены в пыль под сапогами СА и СС. «Целомудренно» функционировавший аппарат всеобщего «благоденствия» был более не нужен. Тогдашняя молодежь знала лишь институты власти, форменную одежду, знаки различия и идолопоклонство как суррогат настоящей религии.
(Эстрайх Пауль. Из жизни педагога: (Автобиография). Берлин, 1947.)
Ильза Макки
После того как Гитлер сделался рейхсканцлером, положение дел в Германии стало меняться. Было много сделано для улучшения условий жизни трудящихся масс. Повсюду строились новые здания и сносились трущобы. Люди получали работу, все меньше безработных собиралось у газетных и пивных киосков и около кинотеатров, споря и возмущаясь. Народ стал одеваться лучше, появилась возможность покупать достаточно продуктов для семьи.
Наживка понемногу срабатывала. Даже те, кто до того выступал против Гитлера, стали его сторонниками. Различные молодежные клубы были закрыты, а вместо них появился гитлерюгенд. Масонство было строго запрещено. Прежние товарищеские и студенческие организации партия прибрала к рукам. Не осталось почти ничего не национал-социалистского.
С течением времени давление на тех, кто не вступил в партию, все более возрастало. И люди эти чувствовали себя париями. Наконец, отец разрешил мне вступить с тяжелым сердцем и после долгих раздумий — в гитлерюгенд, сам же стал членом НСДАП. Тот факт, что у него были расшатаны нервы и довольно часто случались приступы астмы, позволял ему не принимать активного участия в общественных делах.
Мое же положение было совершенно иным. Я, как и все девочки моего возраста, должна была два раза в неделю ходить на обязательные вечерние занятия. Мы были обязаны, кроме того, присутствовать на всех публичных мероприятиях, а также молодежных встречах и спортивных состязаниях. Субботы и воскресенья были заняты экскурсиями, походами с ночевкой в палатках и маршами, во время которых мы несли на спинах тяжелые поклажи. Вообще-то все это проходило довольно весело, различных занятий было более чем достаточно, что отрицательно сказывалось на наших успехах в школе. Для домашних дел времени просто не хватало.
Вечерние занятия проводили молодые девушки, ненамного старше нас. Эти активистки союза немецких девушек обучали нас песням и всякой всячине, требуя от нас высокой дисциплины, что им, однако, удавалось с трудом. Летом нас выводили из помещений и заставляли часами заниматься строевой подготовкой на воздухе. Мы маршировали, как солдаты по плацу, а девицы-руководительницы отдавали команды не хуже полковых унтер-офицеров.
Естественно, в нас впихивали национал-социалистскую идеологию, забивая нам голову. В большинстве случаев молодые руководительницы сами толком не знали того, о чем говорили. С самых ранних лет нас готовили к предстоящему материнству, внушая, что мать в глазах наших любимых вождей и национал-социалистского правительства была самой важной личностью общества. Мы были надеждой Германии, и наша задача заключалась в рождении и воспитании детей — нового поколения сыновей и дочерей, которые понесут далее традиции тысячелетнего рейха.
Вечерние занятия с мальчиками проводились по тому же плану и в том же здании. Довольно часто нас собирали всех вместе в одной большой аудитории, где некие важные личности читали нам лекции по расовым проблемам и необходимости соблюдения чистоты нации. Они также напоминали о наших будущих отцовских и материнских обязанностях. Как ни странно, я с трудом удерживалась, чтобы не рассмеяться, глядя на маленьких прыщеватых петушков с паучьими ногами — будущих отцов наших детей.
Эти лекции вскоре принесли свои плоды в виде нескольких незаконнорожденных сыновей и дочерей рейха, появившихся у девчонок от 13 до 19 лет и зачатых в стенах организации гитлерюгенда. Девчонки эти считали, что уже выполнили свой долг, и беспечно отнеслись к разразившимся скандалам. Возможные отцы с гордостью спорили, чья же это была «работа», не считаясь с тем, что девчонки могли слышать их рассуждения.
Все это мне вскоре порядком надоело, и я изыскивала различные причины, чтобы не ходить на вечерние занятия. В результате я могла уделять больше времени своему образованию. Выполнение школьных домашних заданий и работа по хозяйству доставляли мне гораздо большее удовольствие. Школьные успехи мои значительно улучшились. Такое поведение принесло мне репутацию увиливающей от общих дел, но это меня нисколько не беспокоило. К слову говоря, таких же девочек было довольно много...
На третьем году моего обучения в средней классической школе произошли большие изменения в системе образования. Вместо прежних девяти лет обучения было введено восемь, то есть один год срезали. Любой школьный предмет изучался теперь с национал-социалистской точки зрения. Большинство учебников было заменено новыми, написанными, составленными и отредактированными правительственными чиновниками. «Майн кампф» Адольфа Гитлера стала книгой для чтения на занятиях по истории. Мы читали и обсуждали ее с нашим преподавателем главу за главой, а когда закончили, тут же начали все с самого начала. Хотя и предполагалось, что мы должны были знать содержание книги чуть ли не наизусть, мне ничего не лезло в голову. Я ненавидела политику и не уважала политиков, но думала, как, впрочем, и большинство людей, что Гитлер выше всех интриг и вероломства и станет спасителем Германии, столь ей необходимым. Тем не менее книга его представлялась мне глупой и надоедливой. Следующей по важности после «Майн кампф» была книга Розенберга «Миф ХХ века», которую большинство думающих немцев воспринимали как плохую шутку. Был введен новый предмет — наука о расе, религиозные же занятия стали факультативными.
Наша школа всегда считалась консервативной, и я была убеждена, что учителя попали в трудное положение. Большинство из них не были лояльны к Гитлеру, но, чтобы не потерять работу, им пришлось, пусть даже внешне, изменить свое к нему отношение. Они разделяли мои взгляды на политику, но не могли допустить, чтобы я открыто заявляла об этом. К тому же в каждом классе среди учеников были информаторы, которые тут же доложили бы кому следует. Правительственные чиновники тщательно проверяли биографии преподавателей, обращая особое внимание на их политическое прошлое. Многие учителя были уволены, поскольку не были национал-социалистами.
Однажды я присутствовала на крупном молодежном слете в Веймаре. Поскольку я должна была отлучиться из дому на два, а то и на три дня, отец с большой неохотой дал разрешение. Мне было только тринадцать лет, и, по его мнению, мне было еще рано уезжать куда-либо без сопровождения хотя бы одного из родителей. К тому же он не слишком доверял молодежному руководству, которое должно было за нами присматривать. Я пообещала быть очень осторожной во всех отношениях, и он в конце концов уступил.
В Веймар мы выехали поездом. Для нас заранее были зарезервированы комнаты в частных домах. Меня поместили у очень милых пожилых супругов, которые обращались со мной как с дочерью. На следующее утро за мной заехал автобус, и мы вместе с другими девочками направились на стадион.
Стадион был огромным, так что мы могли видеть происходившее только в своем секторе. Оркестры один за другим вступали на арену и совершали церемониальный марш вокруг нее. Каждый исполнял свое отдельное музыкальное произведение. В основном это были военные марши. Один из оркестров, который я никогда не забуду, состоял из примерно двадцати четырех парнишек. Они исполняли свою программу столь благоговейно, что после их прохождения наступала тишина. Оркестр, насколько я помню, назывался «Барабанщики».
Барабаны у них были очень большие — от груди и до колен — и издавали сверхъестественный звук, глухой и угрожающий, в ритме быстрого марша. В этом было нечто символичное. Монотонность и ритм мелодии, которую они исполняли, навели меня на непроизвольные мысли о роке.
Эти мальчишки напомни ли нам прежних юных барабанщиков, шедших сотни лет тому назад в бой и игравших, невзирая ни на что, до самого конца, пока не погибали все. Их необычная смелость должна была стать для нас примером на всю жизнь...
Оркестры продолжали играть, когда на арене появились гимнасты. Парнишки в черной униформе образовали гигантскую свастику, тогда как девочки во всем белом выстроили вокруг них круг. Под музыку, звучавшую из динамиков, они исполняли различные движения, не нарушая образованных фигур.
После этого начались состязания в беге, а во время часового перерыва девочки в национальной одежде исполняли народные танцы вокруг «майских деревьев». Затем соревнования в беге на различные дистанции были продолжены. Потом вокруг арены промаршировали колонны мальчиков и девочек разных возрастов, в одной из которых прошла и я. На нас были черные шорты и белые безрукавки, так что нам было довольно холодно. Когда дело дошло до награждения победителей, мы оказались далеко от того места и почти ничего не видели и не слышали.
В заключение мальчишки и девчонки опять образовали свастику. Районный лидер гитлерюгенда произнес речь, а когда он умолк, мы встали по стойке смирно и отдали салют, после чего исполнили молодежную песню.
Спортивное мероприятие закончилось тем, что тот же лидер выступил вперед и крикнул: «Адольф Гитлер!»
Мы хором ответили: «Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль!»
Слова эти, выкрикнутые во всю силу глоток и легких, прозвучали весьма впечатляюще.
(Макки Илга. Завтра весь мир. Лондон, 1960.)
«Что толку из мальчишки, — сказал инспектор национал-политической образовательной комиссии генерал СС Хайсмайер, — если он одарен большими интеллектуальными способностями, но в конечном итоге оказывается слабым, безнадежно колеблющимся и нерешительным, нерадивым? Мы-то ведь представляем себе идеал юноши из хорошей семьи с прекрасными наследственными данными, физически крепкого, мужественного, духовно богатого и живого».
(Фремденблатт. Гамбург, 1941. 30 декабря.)
Л. Грюнберг
Мы, немецкие работники образования, должны прежде всего понимать, что служим передатчиками знаний. Предстоящее вооруженное столкновение должно стать проверкой, является ли преподаватель в Третьем рейхе полезным членом народного сообщества.
(Грюнберг Л., директор государственной общеобразовательной школы имени Августы в Берлине. Размышления об обороне и роли школы. Лейпциг, 1934.)
1. Физическая подготовка является основной и неотъемлемой частью национал-социалистского образования и воспитания.
2. Цель и направленность обучения соответствуют национал-социалистскому мировоззрению, которое предусматривает концентрацию сил народного сообщества, готовность к борьбе, расовое сознание и лидерство.
Национал-социалистское обучение ориентировано на народ и государство. Оно полностью захватывает человека, чтобы сделать его способным и готовым служить народному сообществу путем развития всех сил и способностей — тела, души и разума.
3. В ходе обучения молодежи в школе физическая подготовка имеет большое значение.
Физическая подготовка включена в учебный план в целях тренировки не только тела, но и всего организма подростков и должна осуществляться в самых различных формах — путем проведения гимнастических упражнений, игр и участия в других видах спорта.
4. Народ, оборона, раса и лидерство являются исходными аспектами структуры физического воспитания, имеющего следующие четыре основные задачи:
а) Физическая подготовка является подготовкой к жизни в сообществе. Требования послушания, координации действий, рыцарских взаимоотношений, товарищества и мужественного духа в школьных спортивных залах, в секциях и спортивных командах, независимо от личностей, воспитывает у учеников достоинства и качества, необходимые для народного сообщества.
б) Физическая подготовка благодаря систематическому росту внутренних потребностей, а также активному участию в движении, играх и спортивных соревнованиях ведет подрастающее поколение к физическому совершенству и готовности к будущей военной службе. Таким образом она укрепляет юношей не только физически, но и психически, формируя способность к самообороне и умение с толком проводить свободное время.
в) Физическая подготовка развивает и формирует тело и душу носителей расовой наследственности путем использования физических упражнений, коренящихся в народе. Приверженность к спорту развивает у молодежи здоровые взгляды на физическую форму и внешнюю привлекательность. Она пробуждает, как у отдельной личности, так и у сообщества в целом осознание ценности своей принадлежности к расе и тем самым служит целям расовой евгеники.
г) Физическая подготовка требует от учеников мужества и самодисциплины, а также независимого и в то же время ответственного отношения к спорту. Вследствие этого она развивает у них способность к лидерству благодаря своеобразному процессу селекции. Физическая подготовка закладывает основы воли и характера.
5. Подготовка к военной службе составляет ядро физического воспитания, однако является не конечной целью, а средством обучения.
Она должна идти в ногу с физическим и духовным развитием молодежи, начиная с подсознания и кончая соревновательностью.
Хорошая физическая форма должна быть результатом и выражением пригодности юношей к военной службе. Применение муштры при проведении экзамена или инспекций несовместимы с задачами физического воспитания в школе. Число показных выступлений во время мероприятий в стенах школы и за ее пределами должно быть также сведено до целесообразного минимума.
(Указания по физическому воспитанию в школах для мальчиков. Берлин, 1937.)
Ханс Шемм
Целью нашего обучения и воспитания является формирование характера учеников.
Мы не преследуем цель сделать всех их учеными и грамотеями. Тем не менее мы вооружили их слишком большим количеством знаний, дав слишком мало человеческой сути...
Реальные ценности, скрывающиеся в детях, не появляются на свет в результате пичканья их большой массой различных знаний.
Поэтому я говорю: «Давайте дадим им на десять фунтов меньше знаний, но зато на десять калорий больше характера!»
(Шемм Ханс. Речи и труды / Под ред. Каля-Фуртмана. Мюнхен, 1935.)
Национал-социалистская философская революция заменила иллюзорное представление о культивированной личности реальным немцем, суть которого определяется кровью и историческим развитием. Вместе с тем она выработала гуманистическую концепцию культуры и систему образования, основанную на боевом товариществе.
(Воспитание и обучение в высшей школе / Подгот. министерством по науке, воспитанию и народному образованию. Берлин, 1938.)
Все преподаватели получили указание обучать своих учеников «естеству, причинности и эффективности расовых и наследственных проблем» с тем, чтобы довести до них значение расы и наследственности для жизни и существования немецкого народа, а также чтобы они осознали свою ответственность за «национальное сообщество» (предки, нынешнее поколение и потомки) и прочувствовать гордость за принадлежность к немецкой расе и право быть носителями нордических ценностей и блюстителями чистоты немецкой крови.
Занятия с детьми по расовым вопросам следует начинать с самого раннего возраста (с шести лет) с тем, чтобы выполнить пожелание фюрера: «Ни один мальчик или девочка не должны заканчивать школу, не
осознав значения и необходимости соблюдения чистоты крови».
Всемирную историю следует излагать как историю расоворешительных людей. Расовая идея ведет к устранению демократии и других «уравнительных тенденций», преподносимых как паневропейская или международная цивилизация, и вместе с тем к укреплению понимания «идеи лидерства».
(Распоряжение имперского министра образования Бернхарда Руста, которое было направлено во все школы Германии. Таймс. Лондон, 1935. 29 января.)
Люсия Александер
Я хочу рассказать вам одну историю и прошу выслушать ее внимательно.
Среди нас есть человек, в эти горькие часы, наполненные чувством одиночества, понявший, что действительно значит трудовая служба для нашего народа. Ведь она является службой всему сообществу, своеобразным жертвоприношением.
Девушка, осмыслившая это, решила донести свое понимание до товарищей. Целью ее было, чтобы и
они, подобно ей, прошли трудовое испытание с открытыми глазами и ясным пониманием такой необходимости.
Она вначале и сама не понимала той ответственности, которая ложилась на молодежь. А ведь они все должны были стать нерушимым сообществом. Отдельная личность не может более поступать так, как ей заблагорассудится, если мы не хотим, чтобы на нашем пути к общей цели возникали препятствия и трудности.
Может случиться, что кто-нибудь захочет остаться в своей маленькой каморке, где будет разбираться со своими уязвленными чувствами, и скажет: «Больше не рассчитывайте на меня. Мне наплевать на все это». А может, чьи-то нежные чувства будут задеты тем или иным обстоятельством, и в результате будет испорчена радость участия в созидательном труде всей группы. В таком случае лучше крепко сжать зубы, понимая, что и на нем (ней) лежит определенная ответственность и что он (она) должен действием доказать, что достоин быть членом нашего сообщества.
Когда Элизабет стала говорить, девушки притихли. Потом к ней подошла Труда, работница с фабрики, и громко произнесла:
— Ты просто великолепная девушка. Ведь действительно многие из нас никогда не задумывались, что все это означает — служба труда и народное сообщество. Я и сама приехала сюда, чтобы только избежать одинокого сидения дома. А то, что ты рассказала о глубоком понимании наших задач и смысле наших отношений друг к другу, я раньше не знала.
— Но так оно и есть на самом деле, если Элизабет говорит об этом. А вчера она хотела помочь всем нам поднять настроение игрой на аккордеоне, — вмешался кто-то.
— Конечно. А сегодня она разъяснила нам, что к чему, — проговорила Марта с явным удовлетворением.
— И это правильно, что кто-то рассказал нам об этом, — сказала Кэт, приехавшая из Растенбурга.—
Нам нужны не воздушные замки, которые лопаются как мыльные пузыри от первого же соприкосновения с действительностью, а солидная идея...
После ужина Элизабет по настоянию многих девушек пошла наверх в общую спальню за своим аккордеоном, чтобы аккомпанировать общему пению веселых песен. В золотых лучах заходящего солнца она увидела Габриэлу, сидевшую у окна на краешке своей кровати и неотрывно смотревшую на красно-золотую гладь озера. Удивленная увиденным, но по обыкновению сдержанная, Элизабет сказала девушке, что пора спускаться вниз и присоединиться к собравшимся там девчонкам.
Глаза Габриэлы потемнели от охватившего ее гнева, и она чуть ли не выкрикнула:
— А я не хочу! Я не переношу даже вида стольких девиц, собравшихся вместе!
Элизабет была буквально ошеломлена услышанным. Потом произнесла спокойным голосом, отдавшимся эхом в большой комнате:
— Возьми себя в руки, дорогая Габриэла. Ты должна понять, что пути назад для тебя уже нет. Нужно было думать об этом раньше.
— Но я приехала сюда не по собственной воле. Меня просто вынудили!
— Это серьезный вопрос, — ответила Элизабет, понимая, что в данный момент она ничем не может помочь Габриэле, так как, по всей видимости, были какие-то неизвестные ей обстоятельства. — Что бы ни было, сейчас уже ничего не изменишь. Успокойся и приободрись. Как бы это сказать попонятней? Пойми, круг, в котором ты находишься и которого боишься или не переносишь, состоит из многих отдельных личностей. И поверь мне, что у каждой — своя судьба и своя дорога в жизни. Ты должна знать, что любой из нас должен говорить прежде всего о самом себе. Это обязательно устранит чувство отчужденности между нами.
— Именно это я и не смогу сделать — открыть свою душу всем, — проговорила запинаясь Габриэла. — Пожалуйста, пойми меня.
— Ах, дорогая, глупенькая Габриэла. Никто и не собирается требовать этого от тебя, — дружелюбно проворчала Элизабет. — Конечно, у каждого есть что-то свое, личное. Собственно, нет никакой необходимости полностью изливать свою душу сообществу. Но необходимо прилагать все свои усилия, чтобы укорениться в нем. И я ни при каких обстоятельствах не могу допустить, чтобы ты умышленно пыталась уединиться и обособиться от нашего сообщества. — С этими словами она тронула за плечо девушку, все еще сидевшую в нерешительности, и взяла ее за руку, добавив убедительно: — От имени всех!
Держась за руки, они спустились вниз к остальным.
(Александер Люсия. Наш путь: (О борьбе молодежи в наши дни). Берлин, 1935.)
Рудольф Рамлов
Национал-социалистское движение, целью которого было объединение всего народа для создания рейха, не могло обойти стороной молодежь. Чтобы стать национал-социалистами, молодежи не обязательно было знать все двадцать пять пунктов партийной программы наизусть, да и вообще иметь о ней представление. Дело в том, что национал-социализм не партийный лозунг, а мировоззрение, образ жизни и отношение к ней. Поэтому десятилетний член гитлерюгенда мог быть столь же действенным участником движения, как и высокопоставленный представитель СА.
Юноша, который любит свою родину и отечество и чувствует неразрывную связь с людьми, говорящими на одном с ним языке и имеющими такое же происхождение, то есть со всем народом, является истинным немцем не в меньшей степени, чем взрослые люди, руководствующиеся осмысленными чувствами в действиях и поступках.
В своем ровеснике, марширующем рядом с ним в такой же форме, этот юноша видит товарища и соратника, представителя единой общности. Он знает, что нет никакой разницы в том, сколько зарабатывают на жизнь родители этих парней и состоит ли их жилище из одной или, скажем, из восьми комнат. Он понимает, что товарищи, стоящие в одном с ним строю, происходят из того же рода-племени, что и он. Он знает, что за все, сделанное или не сделанное им, ответственность будет возложена не только на него самого, но и на его товарищей, что его личная энергия и дух принадлежат всему сообществу. А если у него появится искушение заняться только самим собой, не обращая никакого внимания на своих товарищей, то совесть не даст ему покоя, хотя бы он и был формально прав.
Юноша, который так чувствует, думает и действует, даже и не имея хорошо продуманной мотивации, является социалистом. Поддержание духа товарищества эквивалентно социалистским действиям.
Первостепенной задачей гитлерюгенда является внедрение идеи национального товарищества, национального социализма в сознание и души всей немецкой молодежи. Поэтому создание этой организации было необходимым. Если движение стремится к победе, оно должно добиваться сплочения своих рядов. В связи с этим возникает необходимость создания молодежных штурмовых отрядов, которые пойдут в бой с теми же лозунгами и тем же фюрером, что и отряды СА и СС.
(Рамлов Рудольф. Херберт Норкус? — Здесь! (Жертвы и победы гитлерюгенда). Берлин, 1933.)
Бальдур фон Ширах
Вдалеке отсюда у нашего фюрера Адольфа Гитлера есть прекрасная вилла. Она расположена высоко в горах и обнесена железной оградой. Часто люди, желающие увидеть и поприветствовать фюрера, подходят к ней.
Однажды фюрер вышел, как обычно, на прогулку и очень дружелюбно поприветствовал собравшихся. Они были этому очень рады и стали протягивать к нему руки.
Ближе всех к дорожке стояла маленькая девочка с цветами в руках, которая произнесла своим звонким голосом: «А у меня сегодня день рождения».
Тогда фюрер взял малышку за руку и вместе с ней направился к вилле. Там ее угостили пирожными и клубникой со сливками. Девочка ела и ела и, наконец, уже не могла больше. Затем произнесла вежливо: «Большое спасибо» и «До свидания». Потом встала на цыпочки, охватила маленькими ручонками фюрера за шею и крепко поцеловала его.
(Букварь для начальной школы / Под ред. Вильгельма Бринкмана и Пауля Рёссинга. Гютерслоу, 1935.)
Вильгельм Штеккелингс
Видите ли вы дуб на том голом камне?
Мощный ствол гордо несет пышную крону. Дереву уже несколько сот лет. Легенда гласит, что шведы в первой из мировых войн, которую они называют Тридцатилетней, использовали его мощные сучковатые ветви в качестве виселицы. Сейчас шесть человек не могут обхватить руками ствол этого гиганта. Лет сорок тому назад ужасный ураган повалил сотни больших деревьев, поломав их как спички. Дуб же этот, невзирая на непогоду, продолжал стоять во весь рост в завываниях ветра.
Откуда же, вы думаете, этот гигант набрался такой силы?
Загадка эта не слишком сложна. Будучи еще совсем молодым, деревце было предоставлено самому себе. Свободно, без посторонней помощи и защиты дубок одиноко рос на своей высоте. Ему приходилось самому противостоять ветру, воде и плохой погоде. И летом и зимой бури налетали на его крону, срывая листву и заставляя трещать и гнуться его ветви.
Но это только еще больше укрепило дерево. Чем хуже была погода, тем сильнее сопротивлялся этот дуб ее ударам. Времени на отдых и расслабление у него не было. Дерево подчинялось законам выживания, самозащиты и необходимости. Оно было бойцом с самого начала.
Пусть же, молодые немцы, этот дуб станет для вас примером. Вы должны быть подобными ему! Быть здоровыми, крепкими и величественными, полными силы и благородства. Дуб может передать вам секрет своей силы. Слышите ли вы, что шепчут вам его листья? «Борьба! Драка! — вот что говорят они. — Закаляйтесь! Тогда вы станете такими, как я. Никогда не уклоняйтесь от боя! Растите, преодолевая препятствия. То, что вас не сломит, сделает только сильнее».
А сейчас, дети, мы пойдем в большой лес и послушаем его голос. Он тоже знает секрет силы и мощи. Слушайте! Прислушайтесь к его разговору с порывами северо-восточного ветра, налетающего с шумом на его кроны. Никакой мольбы о пощаде! В его голосе слышен вызов и уверенность в победе:
Дуй на мальчишек, дуй со всей силы, ветрило,
Вызывай всех и вся на бой!
Будут же они хныкать от усталости,
Не давай им покоя!
Только так они научат я держаться на ногах,
Их руки и грудь станут наливаться отвагой.
И лишь тогда смогут они добиться свершений,
Когда прочувствуют радость борьбы и сражений...
Я ненавижу тщедушных юнцов иных поколений,
Привыкших к спертости закрытых помещений,
Бледных и неловких в весенний дождь,
Которых даже легкий бриз может унести прочь.
Немецкие мальчишки и девчонки, ведь это сказано для вас. Вы также должны закаляться в битвах. Безделье сделает вас неженками и покроет плесенью. От пребывания в доме вы станете бледными и бескровными. Мускулы ваши будут дряблыми, а мысли тупыми и безрадостными.
Вы ведь не хотите этого? Тогда пошли вместе с нами на простор, в вечно цветущую весну с ее силой и радостями, которые называются свет, воздух, солнце и вода. Присоединяйтесь к нам! Вас ждут чудеса. Ваши уставшие глаза увидят новый блеск. Бледные щеки снова станут свежими и покраснеют. Ваша медлительная кровь потечет быстрее, а мускулы нальются новой силой.
(Немецкая молодежь, здоровая и крепкая // Школа в Третьем рейхе. № 59 (Серия «Классовое чтение в новой немецкой школе»). Берлин.)
Бальдур фон Ширах
Еще целый день они шли маршем. И снова во главе колонны развевался флаг. По лесным просекам, еще мокрым от ночного дождя, они шли в сторону большой дороги. Дождь прошел сильный, повсюду виднелись лужи. Они явно шли не лучшей дорогой. Но никто об этом не думал. От деревьев, на которых появилась первая весенняя зелень, эхом отдавались звуки песен. Во время очередной паузы в пении они вдруг услышали чей-то голос, выкрикнувший: «Солнце для нас никогда не заходит!» Они на ходу прислушались. И вот послышалось пение, становившееся все громче. Судя по голосам, пели девочки. Навстречу им шла колонна союза немецких девушек, над которой тоже развевалось знамя. Колонна приближалась, ступая твердо и уверенно. Мальчишки захотели показать, что могут маршировать лучше их. Они подтянулись, шаг стал более ритмичным, так что из-под ног во все стороны только летели брызги от луж. Ну и что!.. Тут обе колонны остановились. Судя по всему, девочки были в пути уже несколько дней. Но лица их сияли, хотя для многих это был первый поход. Руководительница девичьей колонны рассказала, что как раз вчера они попали под дождь, но даже самые маленькие не потеряли духа. Десяти-одиннадцатилетние девчонки в самый ливень начали петь: «Солнце для нас никогда не заходит».
Эту песню они поют и сегодня, движимые радостным внутренним побуждением, своеобразным эго, как говорят в народе, «несмотря ни на что». Такое возможно только в сообществе людей.
Сквозь тучи пробилось солнце. Прозвучала команда на привал. Девочки и мальчики расселись по краям дороги, достав из рюкзаков бутерброды. Оба знамени стояли рядом. Весенний ветер обдувал сидящих... Вскоре марш обеих колонн был продолжен. Каждая из них пошла в своем направлении. Руководители предварительно собрали своих питомцев в круг, флаги были развернуты, и им отдали честь. Мальчишки запели: «Вперед, вперед, куда зовут фанфары». Вскоре девичья колонна исчезла из глаз, только иногда от высоких деревьев эхом отдавалось их пение: «Солнце для нас никогда не заходит».
Как бы приободрившись песней и набравшись сил, солнце вышло из облаков и лучезарно засияло на небе. Мокрые деревья тут же расправились, влага на них стала испаряться, а на небе появилась разноцветная радуга.
Победа, несмотря на непогоду, была за мальчишками и девчонками, как это случается, когда для ее достижения прилагаются все силы и желания.
Понятие «несмотря ни на что» может придать силы любому немецкому парнишке, если он будет следовать указаниям фюрера, поставившего задачу «быть стройным и ловким, быстрым, как борзая, упругим, как кожа, и твердым, как крупповская сталь».
(Сборник книг для чтения в школах / Под ред. Вильгельма Ратрата. Мюнхен, 1936.)
Отто Дитрих
8 апреля 1932 года над всей территорией Германии разыгрался сильный шторм, который даже трудно было себе представить. Из темных облаков посыпался град. Вспышки молний то и дело озаряли поля и сады. Грязные пенящиеся потоки воды текли по дорогам и железнодорожным путям. От сильных порывов ветра то тут, то там падали деревья.
Мы ехали в аэропорт Мангейма. Вряд ли в такую погоду будет выпущен хоть один самолет. «Люфтганза» прекратила все полеты.
В струях дождя мы увидели довольно большое число наших сторонников, пришедших лично убедиться, рискнет ли фюрер сесть в самолет.
Усевшись на свое место, фюрер без колебаний отдал распоряжение взлетать. Маршрут пролегал в западные районы Германии, где нас ожидали сотни тысяч людей.
С большим трудом наземная команда и несколько десятков штурмовиков удерживали самолет за плоскости, чтобы ветер не швырнул его на землю. Но вот были запущены двигатели, и машина задрожала как бы в нетерпении.
Самолет вырулил на взлетную полосу и после короткого разбега оторвался от земли. Под нами поплыли зеленые лужайки.
Это был даже не полет, а какой-то дикий танец, о котором мы теперь вспоминаем как о кошмаре. Мы сразу же вошли в плотные облака, воздушный круговорот грозил сбросить нас на землю. Мы то проваливались в воздушные ямы, то взлетали ввысь.
Несмотря на беснующуюся стихию, мы сохраняли полное спокойствие. Абсолютная безмятежность фюрера передавалась всем нам. В часы неимоверной опасности он сохранял твердую, как гранит, веру в свою историческую миссию и непоколебимую убежденность в том, что провидение сохранит его и убережет от беды, чтобы он выполнил свою великую задачу.
Вот и тогда он оставался человеком, превосходящим всех других, смело смотревшим в лицо опасности в силу своей внутренней убежденности. Фюрер внимательно следил за мастерскими действиями нашего шеф-пилота Бауэра, который стремительно уходил от грозовых фронтов и тут же пересекал скопление облаков, ища между ними просветы, и точно следовал курсу, указанному радистом, который непрерывно ловил сигналы аэропортов...
(Книга для чтения: (Пятый и шестой классы народной школы). Брауншвейг.)
Для школ-девятилеток
Четвертые классы:
а) Британо-итальянский конфликт из-за Абиссинии.
б) Оптимизм и пессимизм — противопоставление.
в) Страсбург как символ германо-французских отношений
.
Пятые классы:
Выступление Эриха Марка в 1913 году «1813 годидеи и силы возможного подъема Германии»: содержание, структура и ориентация в сравнении с опытом Третьего рейха. (Текст выступления предварительно зачитывается перед классом.)
Шестые классы:
Что объединяет нас с философией просвещения и что разделяет?
Седьмые классы:
Значение факторов внешнего и внутреннего развития в жизни Клейста.
Для школ-десятилеток
Первые классы:
а) Почему рейху необходима армия?
б) Почему нам нужны автомобили?
в) Представляют ли деньги опасность для становления характера?
Вторые классы:
Проанализируйте выступление фюрера в рейхстаге Нюрнберга и резюмируйте его основные положения.
Третьи классы:
а) Моя цель в жизни.
б) Национально-политическое значение изучения иностранных языков.
в) Почему я состою в гитлерюгенде.
Четвертые классы:
Изложите «Песнь о Нибелунгах» на современном немецком языке.
Пятые классы:
Темы — в соответствии с договоренностями.
Шестые классы:
а) Романский и готический церковные стили — сравнение.
б) Какие изменения внес Хеббель в «Песнь о Нибелунгах» и почему?
в) Задачи противовоздушной обороны.
Седьмые классы;
а) Вальтер фон Фогельвайде как политический поэт.
б) Как можно объяснить готовность крестьянской девушки в произведении Гартмана фон Ауэ «Бедный Генрих» к самопожертвованию?
в) Значение национальных праздников.
r) Культурные направления в мире.
Восьмые классы:
Иллюстрированная газета как зеркало времени.
(Из доклада Ханса Берендта, директора частной школы-колледжа Бад-Годесберга по итогам 1934/35 учебного года.)
Бальдур фон Ширах
Национал-социализм признает только национал-социалистские формы организации, структура которой базируется на нашем мировоззрении — как и все институты нашего движения. Любая организация — не просто объединение людей, а нечто органичное, полностью созревшее. Это конкретная форма нашего мировоззрения.
В форме любой национал-социалистской организации заключена идея. А идея должна иметь такую же точно связь с этой организацией, как и художественный замысел с формой...
В гитлерюгенде нет начальников, но есть лидеры.
Лидер — это не просто личность, стоящая во главе группы из шести — восьми человек. Он не занимает должность, а просто так зовется. Он не может закончить свои дела вечером, как это делают обычные рабочие или служащие, так как на него возложена часть общей задачи. Поэтому его обязанности не определены точно по времени. И лидерство его не отмечается галунами, звездами и иными знаками различия на форме, а выражается постоянной самоотверженной работой. Он должен служить образцом для членов своей группы и сам вести национал-социалистский образ жизни. Он не обязательно должен быть сильнее своих ребят физически, но обязательно — духом и характером. Структура гитлерюгенда такова, что ее лидер не может просто сидеть на троне, он должен быть товарищем среди товарищей. И на него не должны смотреть снизу вверх, потому что его авторитет не идет сверху, а основан на личных заслугах и личностном превосходстве.
Гитлерюгендом руководит единая воля. Все ее лидеры снизу доверху пользуются абсолютным авторитетом. А это означает, что они имеют неограниченное право командования, неся за все полную личную ответственность. Каждый знает, что большая ответственность дает и больше прав. Поэтому они молча принимают к исполнению распоряжения вышестоящих товарищей, даже если они направлены против них самих. Для них, как и для всей молодой Германии, история гитлерюгенда доказывает, что сплочение молодежи и действительно товарищеские отношения друг к другу могут быть успешными, только если в этой организации будет безоговорочно признаваться авторитет руководства. Успех национал-социализма зиждется на дисциплине. Здание национал-социалистской молодежной организации точно так же держится на фундаменте дисциплины и послушания. Уроки периода гонений и преследования сохраняют свое значение и в наше время — время побед и завоевания власти. Поэтому малыши из организации юнгфольк*, вступающие по достижении десятилетнего возраста в движение Адольфа Гитлера, скоро привыкают подчинять свои мелкие желания законам, на которых основано государство и которые направлены на обеспечение счастья всей нации. Они начинают понимать, что их нарушение приведет к потере свободы и крушению всего народа. Становясь старше, они понимают, что дисциплина и субординация не дело рук нескольких человек, рвущихся к власти и старающихся тем самым обеспечить свои собственные позиции, а обязательное условие существования нации.
* Юнгфольк — нацистская детская организация, в которую
входили ребятишки в возрасте от шести до десяти лет. (Примеч. пер.)
Именно в этом состоит самая большая ценность организации для каждого подростка. Находясь среди сверстников и даже участвуя в играх и других мероприятиях, он приобретает знания, которые потребуются ему во взрослой жизни. Приучаясь к дисциплине, он начинает понимать, что его слепое повиновение дает всей его группе возможность достичь успеха. Поэтому понимание необходимости выполнения мелких поручений и заданий, приобретенное им в детские годы, скажется положительно впоследствии, при выполнении задач государственной важности...
Молодежные организации национал-социалистского типа существуют повсеместно. И гитлерюгенд оказывает большое влияние не только на образование и воспитание, но и на практическую жизнь. Когда молодежь выходит на экскурсии или предпринимает длительные пешие походы, она не только общается с природой, но и подчиняет эти мероприятия политическим целям. Они служат знакомству. с отечеством и с товарищами в других частях рейха. Тот, кто познакомился с народным сообществом и научился ценить свое отечество в свете национал-социалистской идеологии, в состоянии выступить на защиту государства в случае необходимости, а если потребуется, то и пожертвовать собственной жизнью.
В глубоком понимании идея создания групп и клубов гитлерюгенда преследовала цель предотвратить моральную коррозию молодежи, в особенности в крупных городах, и показать ей, что существуют другие формы отдыха и развлечений, более полезные и приносящие удовлетворение, нежели сидение в кинотеатрах и пивные застолья, и к тому же требующие гораздо меньше денег. В результате даже детям из бедных семей предоставлена возможность ознакомиться с родиной и установить более тесные связи с народом. Для этого не требуются дорогие гостиничные номера — всего за несколько пфеннигов они размешаются в жилом секторе красивейших регионов родной страны. Молодые люди, познакомившиеся таким образом со своим большим отечеством, будут иметь впоследствии обширный политический кругозор, не ограниченный стенами пивных заведений...
По сути дела, правильное развитие молодежи обеспечивают три источника, действующие комбинированно родительский дом, школа и гитлерюгенд. Семья — самая маленькая, но наиболее важная ячейка народного сообщества. В задачу молодежной организации не входит вмешивание в жизнь семьи и в деятельность родителей по воспитанию своих детей. Но и родители не должны вмешиваться в работу нашей организации. Однако молодежные лидеры должны рассматривать как одну из своих основных задач поддержание хороших отношений с родителями находящихся у них в подчинении ребят. Вместе с тем они обязаны предоставлять родителям всяческую возможность ознакомления с работой своей организации. Они должны быть всегда готовы ответить на любой вопрос родителей, а также стать наперсниками семей своих ребят. Только тот настоящий молодежный лидер, кто знаком с родителями ребят своей группы, их жизненными условиями, обстановкой в доме, их радостями и заботами.
Каждое молодежное движение должно согласовывать свою деятельность с родительским домом. Если обе стороны пытаются подорвать авторитет друг друга, значит, такие молодежные лидеры не соответствуют своему предназначению. Родительский дом находится даже в лучшем положении, так как может дать ту или иную оценку деятельности гитлерюгенда с учетом того, поддерживает она авторитет родителей или нет.
Гитлерюгенд много потерял в последние два года изза того, что не имел достаточно времени для выполнения поставленных перед ним задач. Молодые рабочие не могли прибыть в организацию ранее восьми часов утра. Студенты также не могут собираться в это время, так как это подорвет их обычный распорядок дня и настрой. Поэтому для проведения тех или иных мероприятий приходилось занимать вечера в рабочие дни и каждое воскресенье. Но и такое положение дел было нетерпимым по двум причинам:
1) в дневное время ребятишки целиком заняты в школе и по дому;
2) у молодежной организации все равно не было необходимого ей времени.
По воскресеньям уходить в поход ранее полудня было практически невозможно из-за церковного богослужения. В последующем, правда, с евангелической церковью была достигнута договоренность, чтобы она не занимала один вечер в неделю и два воскресенья в месяц. По указанию министерства внутренних дел все подростки должны были быть дома после восьми часов вечера. Рабочей молодежи, работавшей до семи часов вечера, требовался как раз час, чтобы добраться до дому. Таким образом, в более позднее время молодежная организация свою работу с ними вести не могла. Распоряжения полиции, действовавшей из добрых побуждений, нарушать было нельзя. Ситуацию можно было изменить только специальным указом, а
именно выделением одного полного дня в неделю для мероприятий молодежной организации. Был разработан план установления для подростков государственного молодежного дня, — как на заводах и фабриках, так и в школе, — шестого дня в неделю, предназначенного для политической и иной деятельности гитлерюгенда. Седьмой день недели должен был принадлежать семье. Однако этот план, поддержанный имперским министром образования Бернхардом Рустом, вызвал некоторые трудности и непонимание в связи с тем, что руководство гитлерюгенда еще раньше на собственный, как говорится, страх и риск приняло решение занимать для своих дел вечернее время по средам (о чем вы говорили выше). Вечера эти традиционно проводились по единой программе имперского молодежного руководства, преследуя цель воспитания школьной молодежи.
Главным все же было то, что молодежь получила свой собственный день, когда можно было проводить походы и спортивные мероприятия в отрыве от школьной скамьи и заводских цехов, получать новые жизненные впечатления и приобретать новых друзей.
Таким образом, отношения между гитлерюгендом и семьей были в определенной степени сбалансированы. Цели и задачи стали доводиться до молодежи совместными усилиями: родители рассказывали детям о собственной жизни и семейных традициях, а молодежные лидеры формулировали и разъясняли им требования национал-социалистского руководства.
Школа проводила обучение сверху, а гитлерюгенд — снизу. Если в школе это делали преподаватели, то в гитлерюгенде — его лидеры. Естественно, в стенах школы авторитет учителя был непререкаем. Вне школы высшим авторитетом для молодежи были ее лидеры. Если обе стороны правильно учитывали это обстоятельство, то никаких трений не возникало, ведь обучением молодежи они должны были заниматься совместно. Не наводя критики на профессию учителя, следует сказать, что учитель не может быть одновременно и лидером молодежи — своих учеников. То обстоятельство, что в рядах руководства гитлерюгенда насчитывается несколько сот молодых учителей, нисколько не противоречит этому утверждению, так как в нем имеются представители различных слоев общества и профессий. И никакого предпочтения учителям не делается, они имеют такие же возможности для выдвижения, как и их товарищи. Профессия учителя еще не дает никакого основания быть лидером молодежи. Преподавание и лидерство — суть два совершенно различных явления. Даже опытные и имеющие определенный успех учителя могут оказаться совершенно непригодными на роль лидера хотя бы одной небольшой группы молодежи, так же как, с другой стороны, не каждый молодежный лидер может стать хорошим школьным преподавателем. Кроме склонности к преподаванию, учитель должен получить специальное государственное образование. Что же касается молодежного лидера, то и он проходит определенную подготовку, включая практическую деятельность в молодежном движении. Кроме того, он должен обладать способностью, которую не дают ни педагогическое образование, ни университет, ни даже работа в министерстве образования, — врожденной способностью к лидерству, необходимой предводителю молодежи. Тот, кто ею обладает, будь то учитель, крестьянин или заводской рабочий, может участвовать в молодежной работе. Следует отметить, что многие учителя придерживаются мнения, будто бы право на лидерство приобретается ими одновременно с получением диплома. Громадное заблуждение! Возглавив молодежную группу, такой учитель даже без злого умысла фальсифицирует значение и цели молодежного движения, поскольку будет рассматривать свою деятельность в гитлерюгенде как продолжение школьного обучения, только иными методами. Мероприятие, рассматривающееся в молодежной организации как марш или серьезный поход, превратится в обычную школьную экскурсию. Кроме того, если свой авторитет учитель получил от государства, то здесь авторитет лидера он должен еще завоевать. А в результате как учитель, так и ребята будут разочарованы: учитель потеряет веру в себя, а ребята — веру в идею. Таких ошибок трудно избежать, в особенности при непосредственном руководстве группами молодежи. Поэтому лучше избегать таких ошибок с самого начала. Более того, многие опытные преподаватели говорили мне, что редкие учителя, нашедшие себя в этой профессии и глубоко ею овладевшие, становятся воспитателями и лидерами молодежи, поскольку это совершенно разные понятия.
Вместе с тем социальная структура гитлерюгенда, большинство членов которой составляют выходцы из рабочей среды и работающая молодежь, не будет соответствовать представлениям школьного учителя о работе с молодежью. Педагогические знания, позволяющие учителю успешно работать с учениками, потеряют свою значимость, как только он столкнется с представителями молодежи из самых различных слоев населения, уже завершившими учебу в школе. И если в школе он имел дело только с учениками, одетыми к тому же в единую школьную форму, то в рядах гитлерюгенда это будут представители всего народа.
Однако невозможно провести четкую разграничительную линию между школой и гитлерюгендом. Точнее говоря, между молодежными лидерами и учителями должно быть тесное взаимодействие, основанное на совместном доверии и товариществе. Чем чаще они будут обмениваться мнениями о проблемах молодежи, тем лучше пойдет дело и в школе, и в гитлерюгенде. Ленивый ученик в рядах молодежной группы будет зачастую работать лучше, чем если бы он выслушал назидание от учителя в классе. В связи с вышеизложенным необходимо обратить особое внимание на следующее: с усилением и подъемом национал-социалистского молодежного движения в школьных классах появились представители детской организации юнгфольк, гитлерюгенда и союза немецких девушек — БДМ. Поэтому учителю приходится прилагать немалые усилия, чтобы найти правильный тон для разговора с ними. В то же время они — такие же ребятишки, как и все остальные ученики. Но все же между активистами этих организаций и другими ребятами есть определенная разница. Поэтому задача учителя — не подрывать без особой необходимости их авторитет. Замечания и пожелания им целесообразно делать в личной беседе, а не перед всем классом. Если же это не поможет, то учитель должен обратиться к соответствующему руководству гитлерюгенда. В противном случае между учениками и учителем, в особенности если он в запальчивости будет высказывать критические замечания в адрес гитлерюгенда, могут возникнуть трения, исправить которые будет непросто. С другой же стороны, если учитель будет стремиться лучше ознакомиться с духом и структурой гитлерюгенда, тем большего успеха он сможет добиться. На мой взгляд, учителю необходимо вникать в интересы своих учеников во внешкольное время. Как показывает опыт, в результате этого значительно улучшаются психологический климат в классе и взаимопонимание между учителем и учениками. К сожалению, еще немало случаев, когда учителя отворачиваются в этом плане от молодежи, допуская тем самым большую ошибку. А ведь молодежь всегда права, так как представляет новую жизнь. Преподаватели, сторонящиеся молодежи, могут оказаться на обочине дороги, потеряв жизненно необходимые контакты с реальностью.
В наше время значение учителя возрастает как никогда ранее. Подобно молодежным лидерам, он должен решать грандиозную задачу по воспитанию молодого поколения. Со звонком об окончании занятий ему не следует, как когда-то прежде, просто-напросто захлопывать свои книги, считая, что на этом его обязанности на этот день закончены.
Можно с уверенностью говорить, что молодежь не особенно-то тянется к знаниям. Она уважает и почитает сильного человека. Настоящий учитель может строить свои занятия в классе с интересом. Кто этого сделать не может, тому уже ничем не поможешь. Надо только надеяться, что лица, усматривающие в преподавании лишь выгодную должность и видящие в учениках неблагодарный материал, с которым им поневоле приходится работать, скоро исчезнут. Люди такого типа нам хорошо известны, в народе их называют «звонари». С каждым днем их становится все меньше. Они просто не переносят свежий воздух Третьего рейха. А когда они, фигурально говоря, вымрут, их места займут молодые учителя, стойкие члены нашей партии, твердо стоящие обеими ногами в реальной действительности и уверенно идущие вперед в одних рядах с членами СА и других партийных организаций.
В годы либерализации было введено звание «оберштудиендиректор» — главный директор школ. Истинную же цену учителей («штудиенрат») определит и покажет национал-социализм.
Гитлерюгенд является составной частью НСДАП. Ее задачей является воспитание новых членов национал-социалистского движения в том же духе, с которым партия добилась выдающихся успехов. Каждое политическое движение, которое приходит к власти, подвержено опасности коррупции и оппортунистического перерождения. Даже у национал-социалистского движения были определенные трудности с подобными «рыцарями собственной выгоды». В просторечии они слывут «стодесятипроцентными». Это в основном люди, присоединившиеся к партии, занимающей ведущие позиции, но готовые немедленно выйти из нее, как только увидят, что ее звезда закатывается. У них нет никакого интереса к вопросам мировоззрения и ни малейшего духовного импульса для принятия ответственного решения. Единственный их интерес заключается в возможностях личной выгоды и продвижения по службе. 30 января 1933 года, в день прихода национал-социализма к власти, эти типы усмотрели в нем хорошие возможности для личного процветания. И они неусыпно следят за действиями национал-социалистских лидеров, чтобы своевременно узнать, не стало ли тем что-либо известно об их подлинной сущности. Такие «последователи» национал-социализма опаснее действительных врагов движения. Реальным заслоном НСДАП от таких типов и является гитлерюгенд. Вступая в эту организацию в возрасте десяти лет и находясь в ней до восемнадцати, то есть довольно продолжительное время, подростки успевают зарекомендовать себя надежными бойцами в будущем. И это — самый верный путь обеспечения внутренней партийной безопасности. В борьбе каждый член НСДАП чувствовал обязанность принести себя в жертву за дело партии, если возникала такая необходимость. Этой верой проникались все, кто приходил к нам в те годы. Ныне членство в партии обеспечивает определенный престиж, который тем выше, чем дольше человек состоял в партии. Сегодня все знают, что знак принадлежности к старой гвардии является символом всего вышесказанного.
Вполне вероятно, что после 30 января 1933 года наше движение привлекло в свои ряды сотни тысяч лояльно настроенных и неутомимых членов, но никто из них не принимал участия в ожесточенной борьбе недавнего прошлого. Однако было бы несправедливо сомневаться в их готовности пройти любое испытание. Факт остается фактом: старые члены партии продолжают равняться на своего прежнего лидера, тогда как миллионы новых членов приветствуют главнокомандующего всей нации. Вместе с тем приходится констатировать, что до сих пор еще остались люди, намеревающиеся использовать великую самоотверженную идею в своих личных интересах, злоупотребляя движением за независимость немецкого народа в собственных целях.
Поэтому национал-социалистская партия стремится пополнять свои ряды в первую очередь за счет молодежи, которая, как когда-то старые бойцы за национал-социализм, клянется у знамени бороться за полную победу с истинной верой и энтузиазмом. Многолетнее членство в гитлерюгенде позволяет судить о ценности каждого для сообщества. Поэтому не всякий член гитлерюгенда становится впоследствии обязательно членом партии, вступая в ряды «высшего порядка». Те же, кто безукоризненно исполнял свои обязанности, могут быть уверены, что по достижении 18 лет 9 ноября — в годовщину создания партии — двери в НСДАП для них будут открыты.
Вряд ли необходимо подчеркивать, что гармоничная кооперация между НСДАП и гитлерюгендом строго необходима. Взаимоотношения между высшим руководством молодежной организации и руководством рейха, а также региональных молодежных руководителей с провинциальной администрацией пропитаны общим стремлением к развитию и укреплению движения. При возникновении каких-либо трудностей они быстро устраняются путем совместных обсуждений. Необходимость тесной связи между руководством гитлерюгенда и политическим отделом центрального правления партии четко определена в подготовленной Леем инструкции, из которой следовало, что партийные деятели всех рангов должны были рассматривать молодежных руководителей в качестве своих помощников. Тем самым молодежные руководители вовлекались в политическую жизнь страны, представляя собой резерв будущих политических деятелей. В связи с этим лидеры молодежи устанавливали тесные контакты со всеми другими ответвлениями национал-социалистского движения.
(Ширах фон Бальдур. Гитлерюгенд: (Идея и структура). Лейпциг, 1934.)
Становление эсэсовца происходит следующим образом. После положительного решения вопроса о пригодности того или иного члена гитлерюгенда к службе в СС он по достижении им восемнадцатилетнего возраста зачисляется в кандидаты. Во время партийного съезда в текущем году он получает удостоверение кандидата и вносится в список личного состава СС, а после непродолжительного испытательного срока, 9 ноября того же года, приносит присягу на верность фюреру.
В течение первого года своей службы в качестве кандидата он должен получить военный спортивный знак, а затем и общеимперский спортивный знак в бронзе*. После этого в возрасте девятнадцати или девятнадцати с половиной лет, в зависимости от времени его зачисления, он проходит трудовую повинность, а затем направляется в армию.
* Спортивные знаки были бронзовыми, серебряными и золотыми, что примерно соответствовало принятым у нас III, II и I спортивным разрядам. (Примеч. пер.)
Отслужив два года в вооруженных силах, он возвращается в распоряжение СС, если не намерен стать армейским унтер-офицером. Какое-то время он остается в числе кандидатов. До окончательного принятия в ряды СС он обязан пройти специальную идеологическую подготовку, во время которой должен изучить основные положения и наставления СС, в том числе и по вопросам женитьбы и кодексу чести. 9 ноября, выполнив все необходимые предписания, кандидат принимается в элитные охранные подразделения — СС.
В тот же день, 9 ноября, он получает право ношения эсэсовского кортика и присягает, что он сам и вся его родня будут неукоснительно выполнять основные положения и инструкции СС. С этого дня он не только имеет право, но и обязан защищать честь элитарного черного корпуса.
(СС — история, задачи и организация охранных отрядов НСДАП / Под ред. Гюнтера д'Апьквена. Берлин, 1939.)
Герхард Крюгер
Задачей университета в период классического либерализма была подготовка как можно большего числа всесторонне развитых личностей. Ценность человека заключалась в нем самом. Чем совершеннее и самостоятельнее был человек, тем ценнее он представлялся для развития и прогресса всего человечества. Идеалом той эпохи был старик Гёте — поэт, философ, естествоиспытатель и мастер своего дела, хорошо разбиравшийся во всех областях культуры. Поэтому даже его политическая деятельность преследовала одну-единственную цель — еще большее совершенствование и достижение полной ясности ума этого удивительного человека. Однако следует отметить, что Гёте, идеализированный в глазах и представлении многих людей, превратился со временем в преуспевающего человека, знающего толк в радостях и прелести жизни.
Позднее этот идеал был сформулирован Фридрихом Ницше: «человек высшего типа», супермен. Правда, эта концепция в большинстве аспектов, в особенности в своей односторонности и преувеличении, искажала классический идеал человеческой личности. Ницше видел ценность человечества в его наиболее видных представителях, всех остальных он рассматривал как мусор или же материал для научных исследований, а также как некую основу для создания супермена, то есть не более чем чтото отвратительное и непотребное для «человека высшего типа».
В течение XIX века идеал гармоничного человека, как это себе представлял либерализм, дегенерировал в одностороннего специалиста, который уже не имел никаких связей с сообществом. Специализированное образование и завышенная оценка интеллекта и его «одухотворенности» были высмеяны Ницше, который противопоставлял всему этому требование здорового образа жизни и духовности. Университет готовил, по его мнению, «людей с головой», «руководителей и преподавателей», но сам при этом со всем своим профессорско-преподавательским составом и даже частью студентов терял все связи с народом и государством.
Этому буржуазному идеалу марксизм противопоставляет свою концепцию пролетариата, который, однако, подобным же образом не имеет ни малейшей связи с кровью и духом. А из противопоставления идеалов буржуазии и пролетариата возникла классовая борьба.
Либеральному университету не может быть прощена политическая вина в том, что в результате воплощения тогдашних идеалов науки и образования им были посеяны семена этой борьбы. А студентам довоенного периода может быть поставлено в упрек то, что у них не появилось даже инстинктивного желания отказаться от подобного обучения.
Студент того времени находился в привилегированном положении как раз в силу своего обучения. Он должен был служить в армии всего один год. Он обладал специфическими академическими правами и положением. Студенческие братства руководствовались принципами, установленными еще в эпоху феодализма, и даже в условиях классического либерализма сохраняли традицию помощи друг другу в развитии своих талантов. Поскольку этот идеал получил широкое распространение, поверхностный и неглубокий ум, к тому же еще и односторонний, стал прогрессировать. Обучение становилось все более несущественным, построенным на пустых формах и социальных условиях.
Студенческие братства Германии, не говоря об их достоинствах, повинны в том, что они не вскрыли своевременно опасность такого развития для жизни народа. Между студенческой и рабочей молодежью, а также и другими слоями молодежи, не было никакого взаимопонимания, проведение же диспутов со старшим поколением молодежь просто игнорировала.
Только национал-социализм, возникший из фронтовой жизни военного времени, мог изменить такое положение дел. О том, насколько глубоко либерализм проник в наш народ, сколь глубоким оказался раскол между буржуазией и пролетариатом, говорит тот факт, что национал-социализму потребовались полтора десятка лет, чтобы занять господствующее положение. Однако нам не следует полагать, что враг разбит окончательно. Поскольку народное сообщество становится реальностью, нынешнее поколение людей должно позаботиться о духовном настрое всего народа.
Закладка фундамента для этого составляет задачу образования и преподавателей, и не в последнюю очередь в университете. Но следует учитывать, что либерализм в университете еще полностью не преодолен, а большинство его профессоров и преподавателей проникнуты идеями классического либерализма. Противостояние между молодежью и университетом не будет устранено до тех пор, пока университет не поймет свою огромную политическую и социальную миссию и не станет активно претворять ее в жизнь.
Наша цель заключается в сплочении студенчества, поскольку оно не сможет выполнить свою задачу до тех пор, пока в его рядах не будет постоянно и со всей строгостью проводиться необходимая реконструкция. К тому же сейчас в университет может поступить каждый желающий, имеющий аттестат зрелости. Решающее значение при этом играет его интеллект.
Способность к изучению наук в течение нескольких лет дает человеку возможность по окончании университета занять довольно высокое положение в обществе, и эта привилегия гарантируется государством в надежде, что этот индивидуум будет с полной отдачей служить обществу. Следовательно, для приема на учебу в университет требуются не только способности, но и заинтересованность государства. Поэтому в будущем мы будем считать не только своим правом, но и обязанностью определять, кто из кандидатов отвечает необходимым требованиям. А со временем критерии отбора будущих студентов станут еще более строгими.
Студенческие сообщества — братства и союзы — должны осознать свои специфические задачи. Только таким образом они могут оправдать свое существование. Довоенное братство с его еще феодальными принципами себя изжило. Принадлежность к студенческому братству или союзу должна обрести новые формы и определять студенческую жизнь с соблюдением строжайшей дисциплины и солдатского аскетизма. Опыт СА должен найти здесь применение. Только так свободные от романтизма прежнего Гейдельберга студенческие братства приобретут политическую ценность и истинно народный характер.
Поэтому студенчество должно активно участвовать в обновлении схоластического университетского сообщества. Некоторые братства уже сделали первые шаги в этом направлении. Студенческое братство нового типа должно стать прежде всего центром жизни нового студенческого сообщества. Вероятно, следует повсеместно распространить опыт Фрайбурга, где студенческий актив разместился в одном здании с руководством рабочей молодежи. Нужно отметить, что эта идея возникла во время прохождения студентами трудовой повинности.
После национал-социалистской революции было много сказано о народном сообществе и социализме, причем людьми, которые ранее ничего не понимали в значении и духе национал-социализма Адольфа Гитлера. В большинстве своем это те же самые лица, которые пытаются уверить всех, что революция закончилась потсдамским свершением. Они же требуют, чтобы студенты прекратили участие в политических баталиях и возвратились в университеты для продолжения учебы. Но студенты — члены СА — больше не хотят оставаться аполитичными, поскольку борьба за формирование народа никогда не окончится. Да они и не могут возвратиться в аудитории, где преподаются предметы, порожденные либерализмом, к которому молодежь находится в оппозиции.
Социализм еще не стал реальностью, хотя уже сформировано социалистское правительство. К тому же требования социализма не могут быть выполнены, пока все экономические организации действуют «скоординированно». Истинный социализм подрывает фундаментальную концепцию прежней жизни. Вся жизнь нации, вплоть до мельчайших аспектов, должна быть обновлена. Никакие ограничения не допускаются. Отдельно и самостоятельно действующих институтов и концепций также быть не должно. Даже университеты и обучение в них должны быть революционизированы и обновлены. Поэтому основной задачей студенческих организаций, которые должны стать самыми настоящими штурмовыми отрядами, является изменение структуры преподавания и всего учебного процесса в университетах.
Таков смысл битвы, которая предстоит студентам: не предаваться негативным соблазнам вне стен университетов, не допустить преподавания дисциплин, носящих явно либеральный характер, хотя они и будут рядиться в национальные одежды. И главное — сделать национал-социалистской суть самих университетов и обучения в них.
(Крюгер Герхард. Ответственность студенчества за социализм // Немецкий студент. 1933. Август.)
Вернер Боймельбург
Сейчас много говорится о немецкой молодежи, священной воле брать на себя ответственность, о самопожертвовании и мастерстве. Идея долга оживает: каждый должен быть на своем месте, даже ученики и подмастерья. И вот теперь руководство имперской молодежи и Немецкий трудовой фронт призывают немецкую молодежь включиться в веселую работу на свежем воздухе. Это будут уже не надоевшие школьные занятия с постоянным стремлением получать хорошие отметки, а самое настоящее сражение на поле боя, с той разницей, что проходить оно будет в родных местах. Каждый при этом должен будет показать, на что он способен. При этом он осознает собственные недостатки и увидит пути и возможности самосовершенствования. Наша экономика нуждается в хороших рабочих и служащих. Поэтому трудовой фронт обращается к предпринимателям, фирмам, различным администраторам, родителям и учителям с призывом принять активное духовное участие в намеченных мероприятиях, поскольку молодежь — важная составная часть всего народа. Дело чести каждого работодателя направить работающую у него молодежь для участия в планируемых мероприятиях.
(Боймельбург Вернер. В работе — наше будущее (Значение и цели трудовой повинности). Ольденбург, 1933.)
Правила приема в Берлинский университет
имени Фридриха-Вильгельма
Урожденные немцы (граждане германского рейха) кроме документов для оформления на учебу должны представить еще следующее:
1. Аттестат зрелости или другой документ, свидетельствующий об окончании полной средней школы.
Примечания:
а) Аттестаты, полученные за рубежом, принимаются только в случае их признания министерством науки и образования в соответствии с действующей инструкцией.
б) Лица, работающие преподавателями временно или по замещению и намеревающиеся поступать на учебу в университет, должны быть освобождены от занимаемых должностей в народных школах на весь период их обучения в университете.
2. Соответствующим образом оформленное письменное свидетельство об обучении в другом университете. (Одновременное обучение в двух высших учебных заведениях не допускается.)
3. Аттестация с указанием причин прекращения учебы в другом университете. Прием студентов во втором или третьем семестре (триместрах) возможен, если данный студент ранее был принят в Берлинский университет, или если он представит письменную справку о согласии ректора университета, в котором обучался, на перевод, или если студент имел разрешение руководства студенческого союза на обучение за границей. (Эти предписания действуют в настоящее время.)
4. Студенты, поступающие в четвертом и последующих семестрах, должны представить справку об успешной сдаче экзаменов в предыдущем университете по основным дисциплинам. (В соответствии с указанием имперского министра образования каждый студент обязан пройти обучение по основным предметам в первом, втором и третьем семестрах со сдачей соответствующих экзаменов и зачетов. Сведения об этом следует направлять по адресу: Берлин, Северо-западный округ-7, Луизенштрассе, 56.)
5. Справка об академической успеваемости.
6. Полицейская характеристика поведения студента. (Не представляется, если студент покинул предыдущее место учебы не более чем за три месяца до представления документов в Берлинский университет.)
7. Три фотокарточки 4 Х 4 см анфас, необходимые для оформления студенческого удостоверения. (Фотографироваться следует без партийных знаков и не в форменной одежде.)
8. Свидетельство о происхождении.
Граждане страны и этнические немцы должны представить свидетельство о своем происхождении. Для этого они заполняют специальный бланк и сдают его в ректорат с предъявлением соответствующих документов, в том числе: свидетельства о рождении, удостоверения о браке родителей и свидетельства о крещении бабушек и дедушек. В сомнительных случаях представляются документы на прадедушек и прабабушек. Указанные документы представляются либо в оригинале, либо в заверенной копии. Церковные записи и записи в паспортах рассматриваются как дополнительные доказательства подаваемых сведений. Свидетельство принимается, если в подтверждающих его документах ясно различимы даты рождения, фамилии и имена, профессии, место жительства и вероисповедание не только кандидата, но и его родителей, а также бабушек и дедушек.
Если кандидаты состоят в браке, то такое же свидетельство представляется и на жен.
Члены НСДАП, СА, СС, НСКК, НСФК, гитлерюгенла и союза немецких девушек, а также дослужившиеся в армии хотя бы до звания ефрейтора от представления таких свидетельств освобождаются. От них требуется только письменное заверение о чисто арийском происхождении его самого, а также его жены (для семейных кандидатов).
Если свидетельство о происхождении сдавалось в другом университете, его необходимо оформлять заново.
9. Свидетельство о прохождении обязательной трудовой повинности или участии в деятельности студенческой социальной службы (или надлежащая справка об освобождении от них).
Лица 1915-го и последующих годов рождения должны обязательно отбыть трудовую повинность до поступления в университет. Запись о прохождении трудовой повинности должна быть сделана своевременно в соответствующем учреждении. В соответствии с указанием ее начальника кандидат в студенты университета может отбыть эту повинность сразу же по окончании средней школы в возрасте не моложе шестнадцати с половиной лет, если он физически здоров. Запись о прохождении трудовой повинности должна быть сделана еще до выпускного экзамена, но не позднее января. Если по каким-либо причинам записавшийся не смог отбыть трудовую повинность, он представляет в университет соответствующую справку.
Кандидаты, по своему физическому состоянию признанные негодными или частично годными для отбывания трудовой повинности, должны отработать положенное время в социальной службе. Заявления о готовности к прохождению трудовой повинности следует направлять в имперское студенческое социально-политическое управление — отдел труда, армии и социальной службы по адресу: Берлин, Западный округ-35, Фридрих-Вильгельмштрассе, 22. К заявлению прилагаются выписка из учебного плана школы, две фотокарточки и копия призывного свидетельства в армию.
Лица, получившие отсрочку от службы в вооруженных силах, представляют и этот документ.
Женщины, кандидаты на учебу в университете, также должны пройти трудовую повинность или отработать необходимое время в социальной службе. Заявления на отработку по линии социальной службы направляются по указанному адресу — в отдел попечения и воспитания студенток. Как правило, их используют в благотворительной организации матери и ребенка,
Примечание:
Все немцы рейха кроме документов, необходимых для оформления поступления в университет, должны предъявить в ректорат свидетельство о прохождении ими трудовой повинности, или удостоверение имперской студенческой организации, или удостоверение о прохождении службы в армии с соответствующими характеристиками (в отдельных случаях допускается предъявление справки о временном освобождении от этих служб).
(Распоряжение по Берлинскому университету имени Фридриха-Вильгельма на триместр 1941 года по кадрам. Берлин, 1941.)
|
НАРОД |
||
|
48 |
Народ и государство (включая вооруженные силы). По понедельникам и вторникам, с 11 до 12 часов. |
Хён |
|
49 |
Народ и государство. По вторникам и четвергам, с 17 до 18 часов |
Рогге |
|
50 |
Народ и раса (включая вопросы законодательства по ее улучшению и евгенике) с показом диапозитивов и проведением экскурсии, с 8 до 10 часов |
Леммель |
|
51 |
Семья. По вторникам и пятницам, с 11 до 12 часов |
Зиберт |
|
52 |
Семья (наследственность и наследие). По понедельникам и вторникам, с 11 до 12 часов |
Титце |
|
СОЦИАЛЬНЫЕ СОСЛОВИЯ |
||
|
53 |
Рабочие. По понедельникам, с 16 до 17 часов
|
3иберт |
|
54 |
Законы экономики (предпринимательство). По пятницам, с 11 до 12 часов |
Хедеман |
|
ГОСУДАРСТВО |
||
|
55 |
Конституция (включая структуру вооруженных сил). По понедельникам и вторникам, с 9 до 11 часов |
Хён |
|
56 |
Администрация. По понедельникам, вторникам и четвергам, с 12 до 13 часов |
Шмитт |
|
57 |
Администрация. По средам и субботам, с 11 до 13 часов |
Петерс |
|
НАУКА 0 НАРОДЕ И РАСЕ 1. Наука о расе |
||
|
Отдельные проблемы исследования в области психологии (с диапозитивами). По понедельникам, с 16 до 17.30 |
Клаус |
|
|
Роль расы в народном характере (с диапозитивами). По понедельникам, с 18 до 19 часов |
Клаус |
|
|
2. Наука о народе |
||
|
650 |
Обычаи древних германцев (с диапозитивами). По средам, четвергам и пятницам, с 9 до 10 часов |
Спамер |
|
651 |
Рождение, вступление в брак и смерть. Жизненные ступени в верованиях и привычках народа (с диапозитивами). По понедельникам, с 16 до 18 часов |
Байтл |
|
Дом семинаров по Доротеенштрассе, 3: |
||
|
652 |
Основной семинар: Обычаи и традиции в народных сказаниях. По понедельникам, с 9 до 11 часов |
Спамер |
|
653 |
Предварительный семинар: Практическое введение в тему «Народный общественный труд» (проводится в течение двух часов с ассистентом) |
Спамер |
|
654 |
Виды работ и рабочие традиции. (Показ учебных кинофильмов.) По понедельникам, с 18 до 20 часов |
Байтл |
|
655 |
Образование земельного учебного товарищества (Бранденбург). Время — по согласованию |
Байтл |
|
Исследовательский институт науки о народе ио Унтер-ден-Линден, 5: |
||
|
656 |
Тематика и образцы германского народного искусства |
Хам |
|
3. Этнология |
||
|
657 |
Примитивное мышление: 2-я часть. По вторникам, с 15 до 16 часов |
Турнвальд |
|
658 |
Изменения в народах Африки и южных морей. По пятницам, с 12 до 13 часов |
Турнвальд |
|
659 |
Регрессивные народы, примитивные расы, древние культуры: 1-я часть с показом диафильмов. По пятницам, с 12 до 13 часов |
Мюльман |
|
660 |
Социология войн. По пятницам, с 14 до 15 часов. (Открыто для публики) |
Мюльман |
(Распоряжение по Берлинскому университету имени Фридриха-Вильгельма по лекционной тематике в триместре 1941 года. С. 148, 180.)
Вальтер Шультце
В наше время ученые призваны принять участие в национал-социалистском духовном возрождении народного сообщества. В этом плане национал-социализм, представленный на университетском уровне в виде ассоциации университетских профессоров, знает свою воспитательную задачу.
Научные знания не должны оставаться только достоянием ученых, их необходимо нести в народ, поскольку истинно нордический характер должен отражаться и в государстве, и в народе. И для университетов Германии это не представляет никакой опасности, как полагают некоторые люди, считающие, что проблему можно решить отысканием личностей, способных к лидерству, при их перевоспитании в соответствии с национал-социалистским мировоззрением.
Национал-социалистское движение пришло к власти в Германии 30 января 1933 года. Проведя несколько высокоэффективных мероприятий, движение добилось устранения всего ненужного с заменой его тем, что было необходимо для осуществления этой власти. Не представила большого труда и трансформация несущественных и формальных элементов в университетах. И дело было не столько в том, что они представлялись неприемлемыми или ненужными, сколько в необходимости перевоспитания людей, живущих и работающих в этих условиях. В действительности никакие правительственные или административные распоряжения, никакие организованные мероприятия и декреты не в состоянии превратить университеты в национал-социалистские высшие учебные заведения. Этого можно достигнуть лишь путем изменения взглядов и отношения людей, составляющих их душу. Поэтому реорганизация университетской системы должна начинаться не с каких-то внешних мер, а с человеческого материала. Перевоспитание людей (может быть, даже лучше сказать, создание истинно национал-социалистской организации профессорско-преподавательского состава и ядра настоящего немецкого студенчества) предложено фюрером партии, которая должна нести свою идеологию во все сферы общественной жизни, включая университеты. В связи с этим, чтобы превратить университеты Германии в истинно национал-социалистские, а не координировать отдельные стороны их деятельности и «не окрашивать их в коричневый цвет», за дело должна взяться национал-социалистская ассоциация университетских профессоров и преподавателей.
Ассоциация эта будет принимать в свои ряды всех, кто по своему характеру и идеологии лоялен новому строю и готов служить ему, обладая в то же время определенными профессиональными знаниями и умениями. Во все возрастающей степени эти люди сформируют товарищества и объединяющие сообщества, способные прекратить воздействие либеральной философии, имеющей до сих пор хождение в университетах, и придать задачам, стоящим перед немецкими учеными, исследователями и преподавателями, соответствующий престиж, ожидаемый национал-социализмом от партии и государства и, не в последнюю очередь, от народа. Крепкие узы связывают нас не только со всем человечеством, но и прежде всего со своим собственным народом, от которого мы происходим, которому мы всем обязаны и к которому принадлежим. Такой подход сегодня не противопоставлен науке, как раньше, и не является чуждым элементом, привнесенным в нее со стороны. Более того, он является основой нашего существования и, следовательно, отправным пунктом всех наших научных знаний.
Поэтому мы не рассматриваем «Universitas eiterarum» как изолированное научное сообщество, считая, что идеи, живущие в народе и питающие науку, должны к нему же и возвращаться. Университет воплощает общую интеллектуальную задачу науки, которая будет иметь значение и цель, если все ее сферы укоренятся в общей для всех почве, в общем для всех мировоззрении. Знание этой питательной среды, из которой должны произрастать все академические дисциплины, знание связующей идеологии — вот жизненно важный принцип бытия немецких университетов. Только признание этого принципа обеспечит безопасность университетов в Германии.
Наконец, мы считаем, что безусловная «академическая свобода» также базируется на этом принципе. Мы исходим при этом из специфического понятия свободы, зная, что у нее все же есть ограничения, связанные с реальной жизнью народа. Поэтому свобода является связующим звеном с чем-то всесторонне обоснованным и подчиненным воле всего народа, как закону. То, о чем мечтали великие немецкие мыслители-идеалисты и основой чего была свобода, свершилось и стало реальностью. Оно заполняет частенько возникавший в прошлом разрыв между духовностью и жизнью, устраняя все, с этим связанное. Никогда ранее немецкая идея свободы не наполнялась такой жизнью и энергией, как в наши дни. Эта идея свободы, которая в то же время является идеей личности в глубоком понимании этого слова, и сегодня жива в университете. Поэтому мы должны именно в этом смысле понимать свободу науки, свободу ведения исследований и преподавания. В конечном счете свобода — не что иное, как служба народу, соответствующая основным ценностям его существования.
Поэтому задачей национал-социалистской ассоциации университетских профессоров и преподавателей, выступающей в качестве партийного попечителя, является поддержание исторически сложившейся академической свободы, полученной в результате народных усилий.
Эта ассоциация восприняла традиции немецкой интеллектуальной жизни, заложенные великими людьми, и будет продолжать их в духе нашей идеологии. Она является ячейкой нового университета и со временем вовлечет в себя лучшие силы для превращения его в истинно народный университет в соответствии с требованиями времени. Более того, мы твердо знаем, что любая организация сама по себе еще ничего не значит: только люди, состоящие в ней, смогут вдохнуть в нее жизнь. Это убеждение сложилось у нас после длительной борьбы за политическую свободу нашего народа. Что же касается непосредственно университетов и ассоциации университетских профессоров и преподавателей, то они или окрепнут, или же падут — в зависимости от того, будут ли в их составе готовые к бою бойцы, безоговорочно придерживающиеся политической линии национал-социализма и воспринимающие народ как высшую инстанцию.
(Выписка из стенограммы заседания первого съезда представителей научных учреждений и национал-социалистского союза профессорско-преподавательского состава университетов, проходившего в Мюнхене с 8 по 10 июня 1939 года. Мюнхен, 1939.)
(По протоколам выпускных экзаменов военного времени)
1915 год
387. Аль Пауль, 2.11.1896, электроинженер
388. Штамм Георг, 7.01.1895, химик
389. Штифель Герман, 10.04.1896, судебный советник, Лимбург
390. Вебер Альфред, 7.03.1896, ?
391. Бернхард Карл, 13.09.1896, священник
392. Буш Фриц, 25.05.1897, ?
393. Кульман Фриц, 3.08.1896, коммерсант, Франкфурт-на-Майне
394. Габриэль Ханс, 7.05.1897, погиб.26.2.1916
395. Гизенреген Рудольф, 9.03.1898, коммерсант, Франкфурт-на-Майне
396. Луммер Альфред, 9.05.1897, банковский советник: министерства экономики, Берлин
397. Мюллер Вильгельм, 8,04.1897, старший врач санатория, Зобернхайм/Наэ
398. Шютц Генрих, 22.08.1897, коммерсант, Франкфурт-на-Майне
399. Фогель Теодор, 7.05.1896, экономист-ревизор
400. Циммершид Карл, 13.05.1895, коммерсант, Берлин
401 — 404. Евреи
1916 год
Июньский выпуск
405. Радтке Адольф, 25.02.1898, дирижер, Саарбрюккен
406. Динстбах Герман, 25.07.1897, член магистрата, 3олинген
407. Лер Эрнст, 17.01.1898, коммерсант, Ауэ
408. Гравенкамп Эрих, 28.02.1897, погиб 10.03.1917
409. Грубер Карл, 22.09.1897, школьный советник, Франкфурт-на-Майне
410 — 411. Евреи
Ноябрьский выпуск
412. Борнеман Готфрид, 14.11.1898, судебный советник, Франкфурт-на-Майне
413. Янсен Вернер, 15.11.1898, почтовый инспектор, Гризхайм
414. Штаат Бернхард, 27.11.1898, священник, Камберг
415. Ради Николаус, 27.05.1898, ?
1917 год
416. Шмидт Рихард, 24.03.1899, пограничная полиция
417. Фезер Курт, 6.03.1899, врач
418 — 419. Евреи
(Список выпускников Франкфуртской гимназии имени короля Фридриха составлен по случаю 50-летнего юбилея гимназии в 1939 году. С. 26 — 27.)
Раздел девятый
ЧТО ТАКОЕ ГОСУДАРСТВО
И КТО ТАКИЕ ГРАЖДАНЕ?
Нацистское определение политики как «абсолютного образа жизни» относится и к государству, и к гражданству. Государство было даже своеобразным средством единения расы, поэтому нацистское мировоззрение, основанное на расовом принципе, определяло действия государства. Законы имели единственную цель — цементировать сообщество людей. Лидер же авторитетом собственной личности объединял государство и народ. Он был живым воплощением идеологии и с помощью государства делал все необходимое для достижения сокровенных целей расы. Поэтому он был одновременно законодателем и судьей. Все области культуры, законодательства и юриспруденции, государства и гражданства были подчинены единой цели — всеобщему объединению.
Ведущий теоретик расизма Карл Шмитт долгие годы был профессором права нескольких университетов: Грайфсвальдского в 1921 году, Боннского в 1922 — 1933 годах, затем Кельнского и Берлинского в 1933 — 1945 годах. Во времена Веймарской республики был одним из самых ярых оппонентов демократической, парламентарной концепции права, отдавая предпочтение динамичному взаимодействию между лидерами и народом, объединенных общностью расы. Парламентская демократия была для него устаревшим буржуазным методом государственного правления. Его идеи и, в частности, его книга «Государство, движение, народ» были благоприятно восприняты в Третьем рейхе. Книгу свою он начал с уточнения теории легального прихода нацистов к власти. Концепция его была новой, хотя нацисты и пришли к власти в рамках веймарской конституции. По его мнению, власть исходит от народа, а нацистская партия как раз и представляет народ, объединенный общей целью и единым мировоззрением. Особенно подчеркивалась безотлагательность взятия власти даже вопреки беспристрастным законодательным нормам, поскольку эта часть политики представляла собой совместные действия лидеров и народа, объединенных расовой волей для реализации своих целей.
Устранение правительства «с помощью законов, а не людей» и его отречение от власти придали его концепции законную форму. Для Гитлера, похвалявшегося своим легитимным приходом к власти, такая концепция подходила как нельзя лучше. Систему судов и юридических представителей, доставшуюся ему от ненавистной республики, он изменил в духе новой трактовки теории права. И Шмитт послужил в этом деле авторитетом, на который он мог сослаться. Народ воспринял эту правовую систему, базирующуюся «по внешним признакам» якобы на стародавних принципах, как легитимную, хотя в действительности она была инструментом власти в руках нацистского руководства.
Идеи Шмитта были отражены в официальных комментариях к имперскому закону о гражданстве. Авторами их были крупные чиновники министерства внутренних дел. Так, например, Вильгельм Штуккарт был министром, а Ханс Глобке — начальником департамента.
Штуккарт был молодым человеком, быстро поднявшимся наверх благодаря своим партийным связям. По всей видимости, впоследствии он ушел в отставку из-за несогласия с политикой «окончательного решения» еврейского вопроса. Глобке же был номинальным членом партии. После войны в его защиту была выдвинута версия, будто он представлял католической церкви информацию, которую получал в своем министерстве. После 1948 года он прекрасно чувствовал себя в Федеративной Республике Германии, федеральным канцлером которой стал Конрад Аденауэр.
Имперский закон о гражданстве был составной частью так называемых нюрнбергских законов, которые исключили евреев из германского сообщества и запретили им иметь христианскую прислугу в доме. Из комментариев к этим законам следует, что они были направлены в первую очередь против евреев, так как датчанам и даже полякам предоставлялась возможность получить гражданство рейха. Странность эта — ведь датчане относились к нордической расе, тогда как поляки — к славянам, — объяснялась скорее всего политическими соображениями: в Пруссии большинство населения составляли поляки, а время разбираться с ними еще не наступило. Кроме того, между Гитлером и польским диктатором маршалом Пилсудским был заключен договор о дружбе, что, несомненно, сыграло свою роль в этом вопросе.
Разница между гражданами рейха и гражданами государства дала нацистскому руководству дополнительную власть над людьми, жившими в Германии, но не обладавшими полными гражданскими правами. Более того, провозгласив почетное гражданство рейха, которое еще надо было заслужить, нацистские правители обрели право поощрения или наказания, чем еще больше укрепили свою власть над населением. Гражданство государства имели люди старшего поколения, гражданство же рейха получали арийцы, не совершившие никаких преступлений, главным образом политического характера. В качестве правовой основы этого закона, что особенно отчетливо видно в комментариях, выдвигалась концепция государства как инструмента в руках народа. Штуккарт и Глобке решительно отвергали римскую концепцию закона о государстве как самостоятельной корпоративной сущности.
Гражданские права, согласно определению, были установлены в интересах народного сообщества, поэтому их защита не идеальна ни со стороны самого закона, ни государства. Как сам Шмитт, так и авторы комментариев, утверждали, что прежние либеральные теории свободы личности устарели и потеряли значение. Такой подход к свободе личности и к гражданским свободам вообще превалировал во всех областях нацистской культуры и отчетливо просматривается в нацистских действиях — взять хотя бы рассматриваемую нами академическую свободу.
Выдвинутую Штуккартом и Глобке идею поставить евреев вне закона целиком и полностью поддержал Вальтер Бух, председатель партийной комиссии, созданной специально для рассмотрения вопросов коррупции и случаев подрыва репутации руководства со стороны отдельных членов партии. Его замечания были опубликованы в журнале «Немецкая юстиция». Он писал, в частности, что «снятие перчаток» и прекращение церемоний с евреям и лишь символизирует правомерность поджога синагог 10 ноября 1938 года и необходимость преодоления нерешительности в отношении «окончательного решения» еврейского вопроса.
Изменение законодательных идей в рамках старых форм не даст должного эффекта до тех пор, пока юридическая бюрократия не проникнется «новым духом», считали многие нацистские руководители. Роланд Фрайслер, например, призывал к этому в своем предисловии к справочнику о гражданском юридическом законодательстве, будучи статс-секретарем министерства юстиции. В 1940 году он стал президентом так называемого народного трибунала, созданного еще в 1934 году для проведения скорых судебных разбирательств в случаях предательства, к которым относились не только конкретные антиправительственные действия, но и любая форма оппозиции к идеологии нацистского государства. Фрайслер показал себя весьма послушным исполнителем. Именно он возглавлял судебный процесс над участниками июльского 1944 года покушения на Гитлера и беспощадно с ними расправился. Был убит во время одной из бомбежек Берлина союзной авиацией.
Наряду с этой деятельностью, он стремился сломать сопротивление старомодных прусских гражданских чиновников, пытавшихся поставить себя вне политики. Ведь ни один человек и ни одно учреждение не могли оставаться вне воздействия народа и господствующей идеологии! На деле же многие из этих чиновников так и не были «реформированы», хотя нацисты и достигли определенных успехов в отношении консервативного чиновничества.
Государство было, по сути дела, «внешним» инструментом народа: законы и судебная администрация должны были подстраиваться под навязываемое мировоззрение. Соблюдались лишь те внешние формы, которые соответствовали гитлеровскому представлению о рейхе как о «революции духа». Однако такая революция изменила реальность, существовавшую в Германии, главным образом благодаря различию между формой и содержанием, что отражает документация, приведенная в этой книге.
Карл Шмит
Какое значение имеет имперский закон от 24 марта 1933 года, принятый в виде конституционной поправки двумя третями голосов депутатов рейхстага в соответствии со статьей 76 веймарской конституции? Эта так называемая поправка явилась следствием выборов в рейхстаг, проведенных 5 марта 1933 года*. По сути дела, это были не выборы, а референдум, даже с точки зрения закона. И вот в результате этого плебисцита немецкий народ признал Адольфа Гитлера лидером национал-социалистского движения и немецкой нации. Муниципальные выборы 12 марта закрепили волю народа. Таким образом, рейхстаг и федеральный совет действовали как исполнительные органы народной воли. Так называемым позитивным юристам представлялось совершенно естественным увидеть в этом законодательную основу. Нынешнего государства. Выражение «конституционная поправка», казалось, служило делу укрепления такого восприятия этого ложного представления. В связи с этим необходимо уяснить, что сам термин «конституционная поправка» юридически некорректен и даже ошибочен, поэтому впредь целесообразно избегать его вообще, тем более что он не используется ни в самом названии акта («Закон о мерах по прекращению страданий народа и рейха»), ни в тексте закона и привнесен в него со стороны. В действительности этот «акт» является временным конституционным законом новой Германии...
* Имперский закон от 24 марта 1933 года означал передачу абсолютной власти Адольфу Гитлеру. 76-я статья веймарской конституции предусматривала возможность принятия поправок в действующую конституцию двумя третями голосов депутатов. Выборы в рейхстаг, прошедшие 5 марта 1933 года, дали нацистам очень незначительное большинство мест в рейхстаге (они получили 43,9 процента голосов избирателей). Коммунистическая партия в этих выборах участия не принимала, так как была запрещена. Это были последние многопартийные выборы. Если бы в них принимали участие коммунисты, нацисты не получили бы никакого большинства. (Примеч. авт.)
Революция в Германии была легитимной, то есть формально корректной по отношению к существующей конституции. Это объясняется дисциплинированностью и любовью немцев к порядку. Кроме того, она легально произошла из веймарской конституции, отвечая сути тогдашней системы правления. Было бы юридической ошибкой, а в политическом плане даже актом саботажа рассматривать такой вид легитимности в свете отвергнутых юридических идей, институтов и норм, а следовательно, и принятием их и самого духа веймарской конституции. Законность нашей революции не проистекает из того
только факта, что десяток депутатов оказались готовыми обеспечить своими голосами пятнадцатипроцентную разницу между простым большинством и большинством в две трети в нашу пользу. И власть в нынешнем государстве не зависит ни от каких предпосылок, условностей и менталитета этой группы людей. Было бы политическим, моральным и юридическим нонсенсом обосновать взятие власти национал-социалистами лишь несостоятельностью и робостью прошлого режима. Жизнь несовместима со смертью, а власть — с импотенцией.
Рудольф Гесс, заместитель фюрера, был прав, когда на ноябрьском партийном съезде в 1933 году заявил, что этот партийный конвент и является истинным «рейхстагом» Третьего рейха. Дело в том, что идея «рейхстага» не определяется уже более институтом, носившим это имя в понимании веймарской конституции. Если заместитель фюрера утверждает, что «вся власть принадлежит народу и исходит от него», то это в корне противоречит пониманию, зафиксированному в первой статье либерально-демократической веймарской конституции. Поэтому наше народное законодательство, включившее в себя все основные положения веймарской конституции, требует иного контекста... Наше новое государство в полном праве заменить все оппозиционные и неверные юридические конструкции, которые могут завести национал-социалистское государство в никуда, на хорошо зарекомендовавшие себя старинные теории государства.
В свете идеи лидерства необходимо ясно понимать теоретическую основу центральной концепции национал-социалистского государственного права и ее специфики. Для того чтобы не только полностью понять эту концепцию, но и уметь защитить ее от фальсификаций и обструкций, необходимо сравнить ее с рядом других, так или иначе примыкающих к ней. Дело в том, что эти концепции, нужные и обязательные в своих сферах, пропитаны совершенно иным духом и служат для ассимиляции идеи лидерства, теряя при этом собственную внутреннюю силу. Хорошо известно, что существующая ныне либеральная демократия усматривает идеал в «отсутствии политического лидерства». Многие немецкие юристы так до сих пор и не поняли, что в течение более чем сотни лет действовала целая система специфических концептуальных формулировок, преследовавших цель ликвидировать идею лидерства, и что основной упор этих концепций приходился на положения и пункты, наиболее уязвимые в политическом отношении, легко поддающиеся разрушению и даже устранению.
Под предлогом создания законодательных теорий конституционно настроенные деятели на основе принципа безопасности и точного расчета изменяют все идеи, концепции и даже институты, переводя их в сферу абстракции, заранее продумывая необходимые формы. При этом предполагается, что любой вид службы, обоснованный юридически и определенный законом, должен иметь основу, нормативно соразмерную и поддающуюся правовому контролю. Тем самым исключается проникновение в нее индивидуалистической либеральной философии, а монополия в юриспруденции обслуживает вполне определенное политическое мировоззрение, которое не должно носить специфического или чисто научного характера. Жизненно необходимые службы в государстве, во главе которого стоит единое руководство, например административные структуры гражданских и расовых служащих, являющиеся официальными службами в полном смысле этого слова, и занимаются зачастую «только моральными» или «только политическими» проблемами, обнажая свою правовую суть. Такой образ мышления одержал верх на лейпцигском судебном процессе при рассмотрении вопроса конфронтации прусского правительства с прерогативами рейха*. Зависимость отдельных немецких земель от правительства рейха является, в сущности, политической проблемой, логика которой была нарушена отделением законности от политики, в результате чего высокий представитель веймарской системы назвал суть вопроса «сентиментальной». С его точки зрения отнесение национал-социалистов и коммунистов к одной политической платформе «законно». Более того, проведение различий между коммунистической организацией и национал-социалистским движением рассматривалось как выпад против «равенства перед законом», чему давалась «политическая» оценка. В этом особенно отчетливо проявилось враждебное отношение тогдашнего государства к либеральному противопоставлению права и политики...
* 20 июля 1932 года канцлер Веймарской республики фон Папен воспользовался своими чрезвычайными полномочиями для смещения социал-демократического правительства Пруссии. Земельное правительство противиться не стало, но направило протест в верховный суд страны. С приходом Гитлера к власти дело было прекращено. (Примеч. авт.)
Наша концепция не требует особого напряжения ума для относительного сравнения. Она не вытекает ни из аллегорий времен барокко, ни из картезианской «великой идеи». Это — современная реальная и актуальная идея. Поэтому она требует в качестве необходимого условия обязательной общности расового происхождения самого лидера и его последователей. Продолжительность и искренность контактов между лидером и последователями и их взаимная лояльность покоятся исключительно на этой расовой общности. Именно она в состоянии не допустить перерастания власти лидера в тиранию или деспотизм, а также верховенства чужеродной воли, независимо от ее разумности и благих намерений.
Поэтому расовое подобие немецкого народа в процессе его унификации является обязательной предпосылкой и основой концепции лидерства. И это отнюдь не теоретически надуманный постулат. На национал-социалистском съезде немецких юристов в Лейпциге в 1933 году расовая идея вновь и вновь оказывалась в центре внимания собравшихся — будь то заключительное выступление самого фюрера, обращение руководителя немецкого правового фронта Ханса Франка или доклад Х. Николаи. Без этого принципа подобия национал-социалистское государство не сможет существовать, а его юриспруденция немыслима. В противном случае все его институты вновь окажутся в руках злейших его врагов — либералов и марксистов, которые подвергают критике все его действия или же подобострастно лицемерят.
Для юристов, действующих в области современного немецкого права, особенно важно понимание той силы, с которой концепция расового подобия проникает во все области систематической юриспруденции. Мнение о том, что судья нормативно связан с законом, сегодня становится во многих случаях юридической практики теоретически и фактически несостоятельным. Ни один закон не может обеспечить надежность и безопасность, относящиеся в соответствии с конституционными нормами к определению права. Безопасность и надежность зависят не от нормативности, но от ситуации, которая постулируется как «нормальная».
(Шмитт Карл. Государство, движение, народ (Три составные части политического единства). Гамбург, 1933.)
Вильгельм Штуккарт и Ханс Глотке
Гражданские права
и естественное неравенство людей
Политическая наука прошлого века рассматривала государство как некую юридическую абстракцию. Что же касается национал-социализма, то основную политическую ценность он видит не в государстве, а в народе. В этом, пожалуй, и состоит глубочайшая разница между миром идей и представлений немцев и латинян. В общественном мнении немцев государство предстает как некая система общностей — семья, род, объединение определенного числа людей (скажем, сотня), народная группа, — каждая из которых может состоять из различного числа более тесных объединений. Жизнь каждого индивидуума протекает в этих сообществах. Вне этих сообществ жизнь человека практически невозможна и представляет собой лишь биологическое, вегетативное существование. И тот, кто изгоняется из сообщества за какое-то преступление, становится вне закона. Поэтому государство не является чем-то «вне» или «над» отдельным человеком. Сами люди в своем сообществе реально представляю т государство,
Для римлян государство с его административным правительственным аппаратом было абстрактной сущностью. Для индивидуалистически-либеральной концепции, сложившейся под влиянием римской идеологии, в центре внимания была свободная и независимая личность и общность индивидуума. Исходя из этого обстоятельства, считалось, что государство заслуживает всемерной поддержки и защиты, поскольку в результате «свободной игры сил» только оно могло обеспечить счастливое существование как отдельных индивидуумов, так и всех их суммарно. Народ в основной своей части относился к государству как к аппарату, стоявшему в стороне, а то и над людьми, к независимому механизму и некоему политическому образованию. Такая концепция государства проистекала из доминировавшего тогда механистического мировоззрения. Осуществляя строгий контроль за обществом, это политико-правовое образование, отделенное от народа, считало своей задачей обеспечение свободного развития личности и недопущения ограничений свобод каждого индивидуума. Государство и народ, высшая власть и индивидуальная личность противостояли друг другу, будучи взаимозависимыми. Отдельный человек был оппонентом абстрактной государственной структуры. Обе стороны состояли в официальных отношениях одна с другой, хотя и не на равных. Реалии народа и государства преобразовались в систему законодательных отношений между государством и отдельной личностью. А эти отношения со временем нашли свое выражение в гражданственном статуте. Однако суть гражданственности исчерпала себя в рамках позитивно-легальных отношений в либерально-конституционном государстве. Поскольку возник вопрос о личности и ее правах, в ходе широких дискуссий была определена концепция гражданства. Она отражала права каждого гражданина, его влияние на государство и его независимость от государства. Вместе с тем она затрагивала и определенные обязанности гражданина, например службу в вооруженных силах. Так появились так называемые гражданские права, ограничившие государственную власть. В последовавших затем конституциях, в особенности в конституции Веймарской республики, основные гражданские права играли ведущую роль. Прежде всего скрупулезно выдерживался принцип равенства. Каждый гражданин обладал одинаковыми правами и обязанностями. Кровные отношения, в частности, во внимание вообще не принимались, а национальная основа гражданства не учитывалась. Вопрос о взаимосвязи отдельных граждан с нацией даже не возникал.
Совершившаяся революция потребовала изменений в концепции сущности государства и проблемы национальности и гражданства. Национал-социализм поставил народ прямо в центр размышлений о лояльности, воле, созидательности и жизни. Как сказал министр Фрик, национал-социализм унаследовал величие всех местных традиций, основанных на постоянно пополняющихся вечных истинах.
А фюрер в своем заключительном выступлении на съезде партии в 1935 году заявил:
«Ядро национал-социалистской доктрины составляет не государство, а народ. Ее можно оценивать и корректировать с учетом ничтожества или, наоборот, величия создаваемых народом форм, но она должна соответствовать поставленным целям. В фокусе национал-социалистского мышления всегда находится живая субстанция, которую мы в соответствии с ее историческим развитием называем немецким народом».
Общность народа, подкрепляемая общей волей и почитанием принадлежности к единому расовому сообществу, обеспечивает политическое единство. И эта общность носит не только духовный характер, она реальна. Сплоченность ее объясняется общностью крови, которая вместе с тем обеспечивает политическое единство народа и укрепляет его волю в противодействии окружающему миру. Народно-политическая общность является краеугольным камнем правительственной и народной жизни. Поэтому мы рассматриваем государство не с индивидуалистически-либеральной точки зрения , а именно как стоящую над личностью абстрактную сущность с каким-то аппаратом. Государство является народно-политической организацией живого организма — народа. Государство в концепции национал-социализма представляет собой идею народно-политического сообщества. Оппозиция между идеей государства и его предназначением, с одной стороны, и нацией и народностью, с другой, отмечавшаяся в ходе всей истории, — конфронтация между народом и государством, от которой в прошлом страдал немецкий народ, — преодолена. Ныне мы считаем, что нация соотносится с государством как содержание с формой и цель со средствами. Да, государство — это средство для обеспечения безопасности народа. В книге фюрера «Майн кампф» так и записано:
«Его целью является сохранение и развитие сообщества живых существ, одинаковых в психическом и физическом отношениях. Такое сохранение связано прежде всего с их расовыми корнями и обеспечивает свободное развитие всех видов энергии, скрытых в этой расе».
Рейх является внешней правовой структурой, представляя собой сообщество немцев во внешнем мире, выражая вместе с тем юридическую концепцию политического единства Германии. Следовательно, сама идея Третьего рейха имеет громадную конституционную важность. Третий рейх — воплощение немецкой идеи. Поэтому его не следует считать каким-либо специальным организмом и абстрактной государственной конструкцией, сооруженной над народом. Более того, это — политико-народная организация, полностью гармонирующая с жизненными законами самого организма — народа. Рейх — это политическое и юридическое народное сообщество, существующее на немецком жизненном пространстве. Поэтому мы не считаем рейх самодовлеющим абстрактным государством, существующим само по себе и для себя самого. Рейх для нас является выражением общественного порядка, проистекающего из народной жизни, высшим организационным проявлением народного сообщества, связанного узами крови, собирающего воедино все организационные и функциональные особенности народа, придавая им властные характеристики. Рейх как организационная структура не сможет существовать и выполнять свои функции, исходя из индивидуалистической концепции государства, Ведь государство — не аппарат, а именно государство народно-расового толка, — опирается на нацию, будучи организацией живого организма — народа и четким выражением того факта, что не представляет собой ничего не значащую сущность. Людям нужна организационная структура, имеющая форму и содержание, соответствующая их характеру и тому, что народ — не аморфная масса, а рейх не застывшая, мертвая сущность. То обстоятельство, что рейх не является абстрактной государственной сущностью, не освобождает его — как политико-народную организацию людей — от предназначения быть проводником прав и обязанностей. Другими словами, рейх обладает полной компетенцией в области судопроизводства. И это уже отнюдь не что-то абстрактное.
Такое представление о народе и рейхе определяет положение личности в целом. Как мы уже отмечали, либеральная концепция государства противопоставляла личность и общество государству. Личность обладала практически неограниченными правами, а граждане освобождались от подчинения государственной власти, которая не имела даже права вмешиваться в их дела. Индивидуум не считал себя членом сообщества, будучи оппонентом государству. Отношение индивидуума к государству определялось его личностным подходом и складывалось в его пользу за счет общества в целом. В соответствии с национал-социалистской концепцией не отдельная человеческая личность, а расы, народы и нации являются элементами, определяющими порядок в этом мире. Удел же индивидуума коренится в его народе. Сообщество народа является самой большей ценностью в жизни общества в целом и каждого индивидуума в отдельности. Индивидуальное человеческое существо может рассматриваться только как член народного сообщества (семья, нация), к которому относится по своему расовому происхождению и от которого унаследовало свои физические и духовные качества. Национал-социализм не признает личность, отдельную от сообщества и ее право на независимость от государства. Моральные права личности обеспечиваются только в сообществе в целом. Любая жизненная деятельность имеет значение и ценность, если служит народу. Поэтому жизнь отдельного индивидуума может получить полное развитие только в службе народному сообществу. Установленным общественным порядком индивидуум рассматривается уже не как личность, а как член сообщества. Исходя из общественных интересов, центр внимания сейчас не лежит в области свободного развития личности и обеспечения ее целей и стремлений к достижению личных выгод и приобретений за счет сообщества, как это имело место во времена чрезвычайного положения. Более того, учитывая свою высочайшую ответственность перед народом и рейхом, национал-социализм ставит вопрос: какой объем привилегий сообщество намерено предоставить индивидууму? В связи с этим определены четкие границы между потребностями сообщества и желаниями индивидуума. Это означает не полное отрицание индивидуальных гражданских прав, а лишь включение их в народную структуру на принципах социальной справедливости и чести. Индивидуум является самой маленькой составной частью нации и целого, поэтому и защищен законом в интересах этого целого. Гражданские права и обязанности проистекают не из необузданности отдельных личностей и свободы их отношений с государством, но из их положения и места в обществе. Индивидуум рождается членом народного сообщества, что и определяет его права и обязанности по отношению к народу в целом и всем его членам. Следовательно, права и обязанности индивидуума не проистекают из его отношений с государством, а обусловлены его положением в сообществе.
Что же касается гражданства рейха, то оно зависит от политического лица каждого человека. Право на получение гражданства принадлежит всем представителям немецкой расы — жителям страны, обладающим всеми правами и обязанностями, вытекающими из их принадлежности к народу. Имперский закон о гражданстве обеспечивает немцу — гражданину того же кровного происхождения — соответствующее место в народном сообществе. А это гарантирует ему полные политические права и обязанности.
Имперский закон о гражданстве устанавливает определенный порядок и в политической сфере. Он обусловливает и поддерживает необходимый политико-народный порядок в Третьем рейхе. Ни один другой закон, принятый после национал-социалистской революции, не обеспечивал столь полной ликвидации взаимоотношений индивидуума и государства, существовавших в прошлом. В этом законе задействована доктрина национал-социализма о естественном неравенстве людей и несопоставимости их характеров. Несхожесть рас, народов и человеческих существ вызывала необходимость установления дифференциации прав и обязанностей личностей. Эти различия, обусловленные характером жизни и неизменностью естественных законов, нашли отражение в имперском законе о гражданстве и о потребности политической организации немецкого народа. Таким образом, была произведена дифференциация между государственными субъектами и гражданами рейха. Под государственными субъектами, в соответствии с §1 закона, понимаются лица, находящиеся под защитой германской империи и представляющие собой особый для нее интерес. Гражданами же рейха являются лица немецкой национальности или родственной крови, доказавшие своим поведением волю, лояльность и готовность к служению немецкому народу и рейху. Структура народной жизни и порядка при руководящей роли государства требует, чтобы в особую группу были выделены иностранцы и лица без подданства и чтобы внутриполитические права в рейхе применялись неукоснительно для осуществления гражданских прав и обязанностей. Либеральному образу мысли чужда постановка политических прав и обязанностей граждан в зависимость от их принадлежности к народу и членства в сообществе. Национал-социалистская же концепция исходит из того, что народное государство ставит осуществление гражданских прав в зависимость от принадлежности людей к народу. Быть немцами, служить на пользу немецкому народу и рейху или же вредить им могут только лица с немецкой кровью, происхождение которых известно или доказано. Поэтому немцы, являющиеся гражданами государства, членами народного сообщества, отвечающие расовым требованиям, пользуются преимущественным правом получения гражданства рейха.
Таким образом, имперский закон о гражданстве выполняет основное требование национал-социалистской партийной платформы:
«Только тот, кто является нашим расовым товарищем, может быть гражданином. Только человек немецкой крови, независимо от его вероисповедания, может быть нашим расовым товарищем. Поэтому ни один еврей не может быть расовым товарищем. Субъект, не являющийся гражданином нашей страны, может жить в Германии на гостевых началах и должен подчиняться требованиям законодательства об иностранцах. Право определения лидерства и законодательства в государстве может принадлежать только его гражданам. В связи с этим мы требуем, чтобы в любом официальном учреждении, независимо от его значимости, будь то на уровне рейха, или на земельном, или муниципальном уровнях, были заняты только граждане».
Имперский закон о гражданстве предоставляет немцам и носителям подобной же расовой крови полные права имперского гражданства, в отличие от остальных субъектов. Все лица чуждой нам крови — в особенности евреи — автоматически теряют право на получение имперского гражданства.
В то же время имперское гражданство не предоставляется автоматически всем немцам или носителям расовой крови. От каждого требуются лояльность и желание служить немецкому народу и рейху. Прежде чем получить право на гражданство, он должен доказать своим поведением, что выполнил эти непременные условия.
В принципе эти условия получения имперского гражданства, а именно желание служить немецкому народу и рейху, можно считать выполненными, если нет доказательств противного. Закон об имперском гражданстве не преследует цель ограничить осуществление политических прав только какой-то небольшой частью народа, выделив ее из числа других расовых товарищей. Смысл и задача этого закона не заключается в дискриминации отдельных личностей. Гражданство рейха предоставляется им после доказательства своей пригодности, а не сразу после достижения определенного возраста, хотя и это условие должно быть выполнено. Вместе с тем путем отказа в предоставлении гражданства можно избежать возможности получения каким-либо незрелым субъектом голоса в решении политических вопросов. Уголовные проступки, преступления против государства, нарушения гражданских обязанностей, такие, как уклонение или непригодность к службе в вооруженных силах, потеря права занимать должность в общественном учреждении, профессиональная непригодность, не дают соответствующим субъектам права на получение имперского гражданства...
Если кто-либо из меньшинства населения проявляет способность служить германскому рейху и лояльно выполняет свои гражданские обязанности, например проходя службу в вооруженных силах, то такому представителю близких по крови расовых групп: датчанам, полякам и некоторым другим — предоставляется имперское гражданство.
По-иному обстоит дело с представителями чужеродной крови и рас. Они не соответствуют требованиям получения гражданства по крови. Евреи, живущие среди всех европейских народов, рассматриваются как иностранцы. Считается, что евреи не обладают способностями к службе немецкому народу и рейху. Поэтому имперское гражданство им не должно предоставляться.
Согласно этому закону только граждане рейха обладают всеми политическими правами. Только они могут принимать участие в выборах в рейхстаг и выдвигаться кандидатами в депутаты. Только они могут участвовать в плебисцитах, занимать различные должности в государственных и муниципальных учреждениях или назначаться на почетные общественные посты. Поэтому в будущем ни один еврей не сможет занимать подобных должностей и постов.
Учитывая далеко идущие последствия и исключительную важность закона о гражданстве для всей нации и каждого индивидуума, гражданство должно предоставляться и оформляться с большой осмотрительностью специально учрежденными для этой цели ведомствами. Следуя пожеланию фюрера, свидетельство об имперском гражданстве должно стать самым важным документом нации и восприниматься с высочайшим уважением. Естественно, лица, совершившие неблаговидные поступки, могут быть лишены имперского гражданства.
Субъекты государства — не этнические немцы гражданами рейха, как правило, не становятся. Лишь за особые заслуги и ценность для рейха некоторым из них гражданство рейха все же предоставляется. Постоянный контроль за нацией должен в конечном итоге привести к очистке политической жизни страны от элементов, сидящих не на своих местах и не способствующих дальнейшему развитию немецкого народа и рейха. Таким образом, во все последующие времена судьба немецкой нации будет находиться только в руках людей, обладающих хорошей наследственностью и духом древних германцев.
Наряду с гражданами рейха, признанными в качестве расовых товарищей, довольно большую группу составляют субъекты государства... Вплоть до настоящего времени концепция субъекта государства так и не была сформулирована, а сам этот вопрос был предоставлен юриспруденции. В имперском законе о гражданстве дано четкое различие. В соответствии с ним субъекты государства являются членами государственной ассоциации и пользуются правом защиты и покровительства со стороны рейха. Обязанности их по отношению к рейху определены как раз этим правом. Субъекты государства играют определенную роль не только во внутренних вопросах, но и в сфере внешней политики. В соответствии с международным правом они занимают промежуточное место между гражданами рейха и иностранцами, или же гражданами какой-либо другой страны, или лицами, не имеющими гражданства. Во внутриполитическом понимании они пользуются защитой рейха так же, как и немцы, не получившие имперского гражданства по возрасту, лишенные этого гражданства или получившие отказ, или же лица чужеродного этнического происхождения. Однако официально это отношение между государством и индивидуумом никак не оформляется. Публичные права и обязанности субъекта вытекают из его принадлежности к вышеупомянутой государственной защитной ассоциации.
В результате разделения государственного гражданства и гражданства рейха концепция государственного гражданства потеряла свою политическую актуальность. Политических привилегий, вытекавших из государственного гражданства, более нет. Поэтому эти граждане не пользуются уже никакими политическими правами. Они, конечно, в соответствии с их положением могут пользоваться всеми публичными институтами, а при отсутствии каких-либо ограничений быть принятыми туда на работу. Вместе с тем они пользуются правом защиты со стороны государства. Поэтому они должны принимать участие в решении всех возникающих государственных проблем, а в военное время выступать на защиту страны всеми имеющимися у них средствами. Тем не менее наличие государственного гражданства не дает им права на получение имперского гражданства.
Государственное гражданство, в отличие от имперского, не связано с товариществами по крови или по этнической принадлежности. Поэтому даже представители чужеродных рас могут становиться гражданами Германии при условии соблюдения всех необходимых требований. Однако с момента принятия закона от 15 мая 1935 года ходатайства о натурализации уже не принимаются. Более того, разрешение на оформление германского гражданства предоставляется комиссией по натурализации, которая предварительно рассматривает поданные просителем документы. С течением времени правила и порядок оформления государственного гражданства будут обнародованы с учетом положений закона от 15 мая 1935 года, по которому германское гражданство не может быть произвольно приобретено, потеряно или изменено.
(Штуккарт Вильгельм, Ханс Глобке. Комментарии к расовому законодательству. Мюнхен; Берлин, 1936.)
(гражданстве рейха)
Рейхстаг единодушно принял закон, который здесь публикуется и вступает в силу с момента принятия:
Параграф 1
1) Субъектом государства является лицо, входящее в состав защитной ассоциации германского рейха и связанное с ним особыми об язательствами.
2) Государственное гражданство предоставляется в соответствии с действующими предписаниями и правилами рейха и закона об имперском гражданстве.
Параграф 2
1) Только гражданин Германии немецкой или родственной ей крови, который докажет свою готовность и способность к служению немецкому народу и рейху, может получить имперское гражданство.
2) Право на имперское гражданство удостоверяется выдачей специального документа — свидетельства гражданина рейха.
3) Гражданин рейха обладает всеми политическими правами в соответствии с положениями данного закона.
Параграф 3
Имперский министр внутренних дел по согласованию с заместителем фюрера должен обнародовать все необходимые официальные и административные предписания и инструкции, связанные с осуществлением и исполнением данного закона.
Нюрнберг, 15 сентября 1935 года
Фюрер и рейхсканцлер Адольф Гитлер
Министр внутренних дел Фрик
(Штуккарт Вильгельм, Ханс Глобке. Комментарии к расовому законодательству. Т. 1. С. 31.)
Вальтер Бух
Еврей не является живым человеческим существом. Это — гниющий организм. Подобно тому как поганка закрепляется на гниющем дереве, так и евреи смогли внедриться в немецкий народ для нанесения ему ущерба, когда он был ослаблен в результате большой потери крови в Тридцатилетней войне, и стали разлагаться внутри его.
(Бух Вальтер. Статья о немецкой чести // Немецкая юстиция (Дойче юстиц). 1938. 21 октября.)
Роланд Фрайслер
С момента опубликования в 1937 году справочника для сотрудников юридической администрации позиции гражданских служащих в новом германском рейхе значительно укрепились. Закон о гражданской службе от 26 января 1937 года явился венцом того развития, которое было начато национал-социалистским государственным руководством еще в 1933 году. Было бы неправильным говорить оскорбительно об основной части гражданских служащих, которые трудились в период веймарского междуцарствия. Хотя и следует отметить коррупцию и антинемецкое поведение некоторых из них, надо признать, что основная масса гражданских служащих не разделяла аморальности дезориентированной в международном плане системы и действовала соответственно своим взглядам. Мы будем всегда прославлять создателей прусской гражданской службы, которая смогла внести в сознание и кровь большинства своих сотрудников дух самопожертвования в деле службы народу и государству, способность сохранять его даже во время антипатриотических бурь, сотрясавших Германию в течение пятнадцати лет.
В те неспокойные времена сознательно относившиеся к своим обязанностям чиновники нашли выход из создавшегося положения, чтобы противостоять опасному и зачастую внедряемому силой демократически-марксистскому влиянию путем формализации и бюрократизации исполнительской процедуры. Можно привести много примеров даже в сфере юриспруденции, когда марксистская идеология натыкалась на ревностное толкование и умелое использование узаконенных распоряжений и директив. Таким образом, во многих случаях гражданские служащие были вынуждены прибегать к формализму. Но все это осталось в прошлом, поскольку национал-социалистской революции удалось разрушить и отмести прочь марксистский фантом.
Будучи движением, возникшим из самой жизни и, в свою очередь, изменяющим эту жизнь, национал-социализм требует сего дня полной ликвидации формализма в мыслях и действиях, ожидая от чиновников и служащих живой и динамичной работы и поведения. И динамика эта должна уходить корнями в разбуженную душу народа. После прихода к власти правительство уже в апреле 1933 года приняло закон о гражданской службе, в соответствии с которым все расово и идеологически чуждые элементы были изгнаны с государственной службы, что было вполне естественным процессом. Теперь же, когда единство партии и государства стало реальностью, возникла необходимость создания более широкой и глубокой опоры для чиновничьей службы фюреру и всей нации.
Именно здесь национал-социализм ведет борьбу с бюрократией и зарегулированными постановлениями, которые к лучшему или худшему стали притчей во языцех, повинуясь здоровому инстинкту вставать в оппозицию всему, что чуждо жизни, всему мертвому и покрывшемуся плесенью, а также воюя с лицами, извлекающими из этого лишь собственную выгоду.
Бюрократии больше нет в учреждениях и среди профессиональных чиновников. Но ее можно встретить во всех сферах жизни. Ведь бюрократом не обязательно является лицо, сидящее за столом и потерявшее за кучей бумаг смысл собственного существования. Бюрократом является тот, кто идет по жизни, устремив взгляд на носок своего башмака, — будь то строитель, который за многочисленными расчетами потерял перспективу всего сооружения, или коммерсант, умеющий обращаться с цифрами, но не с товарами — сутью своего бизнеса, или солдат, который в момент принятия решения хватается за инструкции, вместо того чтобы действовать по собственному разумению. Таким образом, бюрократия является своего рода болезнью и возникает из условий человеческого бытия. Наиболее питательной средой для нее служит все же учреждение, где ее необходимо искоренять, как и повсюду. Бюрократия выступает против основного отношения к жизни, и бороться с ней надо новыми средствами. Борьба с бюрократией вместе с тем тесно связана с требованием повышения национальной и социальной ответственности каждого чиновника и служащего.
Несколько слов о сути закона о гражданской службе. В отличие от всех предыдущих директив и указаний закон от января 1937 года не начинается с установления правил и предписаний по гражданской службе. После краткого определения генеральной концепции в нем говорится об основном принципе: тот, кто желает стать гражданским служащим, должен быть готов безоговорочно принять все требования национал-социалистского государства и твердо верить во все его обязательства. Неразрывная связь с фюрером, которому этот служащий приносит клятву в верности, приступая к работе, может возрастать по мере проникновения в истинный дух движения. Так произрастают корни, связывающие служащего с народом, частицей которого он является.
(Сборник для чиновников по вопросам юстиции рейха. Берлин, 1938.)
РАБОЧИЕ И ЛАВОЧНИКИ
Народ, как утверждали нацисты, представляет собой вечное единство, в котором все его члены равны по своему статусу, но не по функции. Естественно, должна была существовать и иерархия, место же индивидуума в ней определялось его службой народу. И если один из членов сообщества был служащим, а другой — рабочим, то теоретически они были равны по своему статусу, поскольку объединялись общей идеологией и общими целями. Однако статистика членства в партии показывает, что эта точка зрения не очень-то касалась рабочего класса, а в большей степени имела отношение к тем, кто терял свой статус с ухудшением собственного экономического положения. Сильные социалистские традиции рабочего класса затрудняли нацистам возможность привлечения рабочих на свою сторону, хотя некоторые представители «пролетариат а» и вступили в партию. Как только Гитлер пришел к власти, нацисты создали Немецкий трудовой фронт, который заменил традиционные профсоюзы. Уже к лету 1934 года все рабочие и служащие, получавшие заработную плату, должны были стать членами этого «фронта».
Роберт Лей, возглавивший трудовой фронт, внес значительный вклад в создание империи, уделяя внимание не только вопросам социального благосостояния трудящихся, но и созданию «благоприятной» культурной атмосферы. В одной из официальных публикаций было четко сказано о характере «фронта»:.
«Прежде всего, Немецкий трудовой фронт является не экономической, а политической организацией. В качестве организации, присоединенной к НСДАП, он является частью национал-социалистского движения»*.
* Статья «Немецкий трудовой фронт: сущность — цели — путь», опубликованная в одной из берлинских газет в 1943 г. (Примеч. авт.)
Партия и эта организация были единым целым: политика определялась как всеобщая культура, о чем мы, собственно, и ведем речь в этой книге.
Трудящийся человек не мог избежать щупалец трудового фронта, так как тот контролировал прием на работу и увольнение, оплату труда и страхование и вместе с тем заботился о стариках и нетрудоспособных рабочих, «Социализм» в названии партии принял форму попечительства, целью которого было положить конец классовым противоречиям и способствовать объединению народа. Суть попечительства заключалась в движении «Сила через радость». Вначале это была самостоятельная организация, но уже в 1934 году она стала частью трудового фронта.
Создание движения «Сила через радость» преследовало целью оказать помощь рабочим в культурном проведении свободного времени путем организации совместных походов на природу, групповых посещений театров и кино, прослушивания лекций по самым различным темам, проведения спортивных мероприятий. В 1934 году движением было охвачено 9 миллионов человек, а в 1939 году — уже около 55 миллионов. Благодаря этому движению трудовой фронт имел собственные предприятия — от морских судов до автозавода, на котором должно было быть налажено производство «народного автомобиля «фольксваген». Но и здесь идеология играла решающую роль, поэтому было организовано обучение его участников в духе нацистского мировоззрения. В приведенном ниже отрывке показан «идеальный нацистский дух», царивший на одном из заводов. В этих целях из молодых рабочих создавались группы «нацистских бойцов», которые представляли партийную элиту заводских организаций.
Для улучшения положения дел на предприятиях трудовой фронт спонсировал соревнование между рабочими за лучшие результаты труда. В рассказе «Борьба за установление немецкого социализма» как раз описывается подобное соревнование. Лучшие рабочие получали право на ношение синих блуз. «Социализм» в терминологии нацистов означал соревнование в лучшей службе народу как противовес марксистскому пролетарскому равенству. Начиная с 1934 года трудовой фронт проводил соревнования в масштабах всей страны (имперские профессиональные соревнования), которые начинались на местном уровне, где участники давали «торжественное обещание поддержать высокую марку немецкого мастерства», и заканчивались в центре в присутствии фюрера и ведущих профессионалов рейха.
В фразеологии трудового фронта отчетливо прослеживается милитаристская направленность: само название организации — «фронт», — например, говорит об окопной ментальности. Да и проводившиеся соревнования были направлены не столько на повышение производительности труда рабочих и улучшение их мастерства, сколько на укрепление нацистского мировоззрения. Трудовой фронт намеревался создать «новый тип рабочего», далекий от классово сознательного пролетария прошлого. В этих целях широко использовалось движение «Сила через радость», которое усаживало своих членов за парты. Однако даже в 1938 году нацистские инструкторы и попечители отмечали наличие старых привычек и тенденцию к уклонению от посещения различных мероприятий.
Принятый четырехлетний план, направленный на повышение военной мощи Германии, требовал роста производительности труда. В этих условиях безделье ставилось в один ряд с расхлябанностью на работе. Вместе с тем государство опасалось забастовочного движения. Поэтому забастовки были запрещены одновременно с разгоном профсоюзов и созданием трудового фронта. Тем не менее отдельные, так называемые «дикие» стачки в Третьем рейхе имели место (о них, естественно, в печати не сообщалось).
Какие меры принуждения применялись к рабочим и какая «дисциплина» господствовала на предприятиях, отчетливо видно из официального указания директорам заводов и фабрик в отношении прав рабочих.
Для строительства оборонительных сооружений и прежде всего Западного вала* требовались сотни тысяч рабочих, которых должен был организовать и направить тот же трудовой фронт.
* 3ападный вал, называвшийся также линией Зигфрида,— фортификационное сооружение на границах Германии с Францией, Люксембургом, Бельгией и Голландией, проходившее вдоль Рейна от швейцарского Базеля на юге до Клеве на севере. Строительство было начато в 1938 г., но так и не было закончено. «Вал» рассматривался как противовес французской линии Мажино. Было построено более 20 тыс. дотов и дзотов, противотанковые рвы и надолбы, сотни подземных штолен и складов для боеприпасов, горючего и продовольствия. В разгар строительства для перевозки стройматериалов требовалось ежедневно 8 тыс. железнодорожных вагонов и 15 тыс. грузовиков. К работам было привлечено около 400 тыс. рабочих. (Примеч. пер.)
Четырехлетним планом была установлена и оплата труда, которая строго контролировалась.
«Идеальный тип» рабочего изображен в образе «камрада» Мюллера, примыкавшего ранее к международному марксизму, выразителем которого являлся господин Флекс. Истинно арийская натура Мюллера взбунтовалась, когда он узнал, что Флекс был предателем отечества и орудием в руках хозяев. Темой этого рассказа, отрывок из которого здесь приводится, является борьба с лицемерием и показ торжества честности и справедливости, что занимало большое место в нацистской литературе, в которой немецкий народ изображался как могучий и стройный ствол дерева. Автор названного рассказа Вальтер Дах был плодовитым писателем и часто выполнял заказы движения «Сила через радость». Его специализацией были книги карманного формата и рассказы об «истинных представителях рабочего класса».
Руководство Третьего рейха занималось конечно же не только вопросами культурной ортодоксальности. Заработная плата рабочих была заморожена, возможность перехода на другую работу строго ограничена. Применялись и различные финансовые ограничения, что явствует из системы налогообложения, также пронизанной идеологией. Холостяки должны были платить более высокие налоги, чем семейные. В целях повышения рождаемости на детей выплачивались пособия. Многодетная семья, как отмечалось в нацистском словаре, не только гарантировала будущее немецкой расы, но и играла важную роль в укреплении военной мощи Германии. Однако такие семьи должны были быть чисто арийскими: дети от смешанных браков льготами не пользовались, Евреи должны были платить специальные налоги, по сути конфискационные, так что нацистское налоговое ведомство даже не включило их в отчет для демократической швейцарской прессы.
Рост стоимости жизни зависел не только от замораживания зарплаты рабочих, но и от налоговой политики. Совершенно ясно, что эти факторы вызвали значительное ухудшение положения тех, кто зарабатывал не слишком много. Разговоры о равенстве людей в народном сообществе превратились в пустой звук, ибо только высокооплачиваемые категории чиновничества могли выдержать сжимающиеся тиски экономики.
Малый бизнес попал в положение, вызывавшее иронию. Дело в том, что в борьбе за власть нацисты опирались как раз на мелких предпринимателей и лавочников. Статистика членства в партии показывает, что именно они в первую очередь откликнулись на призывы национал-социалистов. В первые годы пребывания их у власти малый бизнес боролся за лидирующее положение в экономике Третьего рейха. Но уже в 1936 году крупный бизнес выиграл эту битву (экономическая централизация была основой четырехлетнего плана). К 1939 году ситуация с розничной торговлей стала отчаянной, о чем свидетельствуют данные авторитетной швейцарской газеты «Нойе цюрихер цайтунг». Эсэсовская газета «Черный корпус» за несколько месяцев до начала войны рекомендовала лавочникам и мелким торговцам сменить профессию. Нет никакого сомнения, что имелась в виду военная промышленность.
Контроль за ценами существовал до самого конца, хотя лавочники и пытались взвинчивать их. Как бы то ни было, наказания за нарушения установленных цен следовали немедленно и были довольно суровыми, как свидетельствует сообщение гильдии мясников из Бохум-Хёве (маленького городишки неподалеку от Хамма в Вестфалии). В неоднократных попытках неповиновения со стороны мелких торговцев на шестом году существования Третьего рейха, когда была полностью отлажена система контроля и свирепствовал террор, проявлялось их отчаяние.
По сути дела, все средние слои населения были обмануты в своих ожиданиях, и прежде всего в экономическом плане. Несмотря на это, они не оказывали никакого сопротивления, а отдельные выступления были немногочисленными и разрозненными. Не располагаем мы и свидетельствами недовольства со стороны рабочего класса. Правда, необходимо отметить, что последствия такого риска с каждым годом ужесточались: участники акций протестов немедленно отправлялись с тюрьмы и концентрационные лагеря. В экономике же никаких изменений не происходило. Вместе с тем не следует недооценивать и результаты проводившейся культурной компании. Идеи национал-социализма, вбивавшиеся в головы населения со всех сторон, нацистское мировоззрение, видимо, также помогли государственному руководству справиться с проявлениями недовольства в области экономики. Взять хотя бы то же попечительство трудового фронта над рабочими, а также возможности организации культурного досуга и даже путешествий не только по родной стране, но и за рубеж — по линии движения «Сила через радость». Как бы то ни было, нацисты, как отмечалось в упомянутой статье о Немецком трудовом фронте, все же добились определенных успехов в «отрицании первенства роли экономики в становлении и деятельности социальных структур».
Статистические данные
о составе нацистской партии
Социальная структура НСДАП и общества
к 1930 году (в процентах)
|
Социальные группы |
НСДАП |
Общество |
|
Рабочие с синими воротничками |
28,1 |
45,9 |
|
Рабочие с белыми воротничками |
25,6 |
12,0 |
|
Мелкие предприниматели |
20,7 |
9,0 |
|
Чиновники |
8,3 |
5,1 |
|
Гражданские служащие |
6,6 |
4,2 |
|
Учителя |
1,7 |
0,9 |
|
Фермеры |
14,0 |
10,6 |
|
Прочие |
3,3 |
17,4 |
|
100,0 |
100,0 |
Общество Социальная структура НСДАП
в 1930-м и 1933 годах ( в процентах)
|
Рабочие с синими воротничками |
26,3 |
32,5 |
|
Рабочие с белыми воротничками |
24,4 |
20,6 |
|
Мелкие предприниматели |
18,9 |
17,3 |
|
Чиновники |
7,7 |
6,5 |
|
Фермеры |
13,2 |
12,5 |
|
Прочие |
3,4 |
3,7 |
|
Лица с независимыми доходами |
1,9 |
1,6 |
|
Домохозяйки |
3,6 |
4,1 |
|
Студенты |
4,0 |
1,2 |
(Шефер Вольфганг. НСДАП: Становление и структура государственной партии Третьего рейха. Ганновер, 1956.)
Борьба за становление
германского социализма
В Силезии нам приходилось наблюдать взводы специально отобранных лавочников и заводских рабочих в действии и слышать их комментарии по поводу борьбы за народность и приверженности «поддержанию высокой марки немецкого мастерства». Взводы эти проявили не только решительность в разрешении политических и культурных проблем, но и желание поднять свой профессиональный уровень. В рабочих взводах были собраны люди, представлявшие, по сути дела, все виды трудовой деятельности и заявлявшие о добровольном желании поднять производительность труда. И они в действительности производили продукцию самого высокого качества, которая поставлялась в местные магазины. Электрики, например, демонстрировали высокую квалификацию в изготовлении телефонного кабеля. Столяры справлялись с самыми замысловатыми изделиями. Стеклодувы, используя стародавние приемы и методы, изготовляли прекрасные вазы.
Рабочие демонстрировали высокое мастерство и энтузиазм как в специфических условиях, так и, например, в строительстве домов. Люди в синих блузах были готовы выполнить любое задание без долгих размышлений, испытывая гордость за свою принадлежность к штурмовым отрядам заводов и фабрик.
После этого мы побывали на ганноверских предприятиях. И там отмечалось такое же отношение каждого рабочего к труду и своим обязанностям.
Цель любого сознательного члена рабочего сообщества — стать одним из лучших на предприятии. Национал-социализм повсюду воспринимается с энтузиазмом, несмотря на тысячи ежедневных проблем. Но хотя многие понимают величие нынешних свершений, все же находятся сомневающиеся, задающиеся животрепещущими вопросами. Наши передовики стараются помочь понять происходящее и показать пути движения вперед.
Однако не на все вопросы национал-социалист, обладающий чувством высокой ответственности, может сразу же дать ответ.
«Вы можете увидеть здесь довольно странные сцены», — сказал нам руководитель штурмовиков на одном из заводов, когда мы туда прибыли. Перед нами предстала действительно странная картина при входе в школьное здание из красного кирпича, где на узких низеньких скамеечках сидели, тесно прижавшись друг к другу, десятки мужчин. «Женщин мы сюда не пускаем, как и гражданских лиц, — объяснил нам сопровождающий.— Здесь проводятся занятия по «Народно-образовательной программе», и люди приходят, чтобы получить ответ на вопросы, возникающие на местах.
«Народно-образовательная программа»? Ведь ею занимаются специальные секции национал-социалистских ячеек и групп движения «Сила через радость», привлекая гигантский пропагандистский аппарат по всему рейху? Она ставит перед собой задачу ознакомления рабочих с ценностями национального искусства и стремится заложить основу общего образования. Вопросами народного образования занимается и организация профессиональной подготовки по линии трудового фронта. Тем самым немецкому рабочему предоставляется возможность полного социального развития.
(СА — деятельность на предприятиях (Усилия по установлению немецкого социализма). Мюнхен, 1938.)
Для проведения оборонительных мероприятий рейха и выполнения четырехлетнего плана, ответственным за который назначен рейхсмаршал, премьер-министр Геринг, им 25 июня 1938 года были даны указания создать в рейхе специальные попечительские управления по труду и возложить на них ответственность за принятие необходимых мер по недопущению срывов четырехлетнего плана, в особенности в военной области, с учетом складывающихся тенденций по оплате и условиям труда.
На Средней Эльбе — одном из наиболее важных индустриально-экономических регионов страны — отмечены случаи нарушения трудовой дисциплины в виде участившихся невыходов рабочих на работу, прогулявших без уважительных на то причин целые дни. В результате количество и качество выпускаемой продукции резко упали. В сложившейся ситуации я был вынужден применить данную мне указанным распоряжением власть для наведения порядка. В частности, я объявил, что впредь любые нарушения трудовой дисциплины будут рассматриваться как уголовно наказуемые. Тем не менее вскоре некоторые рабочие вновь стали прогуливать, не понимая своей ответственности перед национал-социалистским государством. Тогда я решил прибегнуть к наказаниям. По моему запросу государственный прокурор провел судебное разбирательство, в ходе которого трое рабочих были признаны виновными в нарушении §2 распоряжения от 25 июня 1938 года и приговорены к тюремному заключению сроком на один месяц, три и шесть недель.
Еще несколько подобных случаев находятся в стадии разбирательства.
Магдебург
2 декабря 1938 года
Имперский попечитель по труду
экономического региона Средняя Эльба.
(Официальное коммюнике по экономическому региону Средняя Эльба. № 1. 1939. 5 января.)
...И вот что еще. Если кто-нибудь пожелает улучшить свое финансовое положение, он имеет на то полное право, и никто не должен попрекать его этим. С другой же стороны, никто не может упрекать руководство промышленных предприятий, если оно пытается остановить нежелательную миграцию наиболее квалифицированных рабочих.
Однако решать этот вопрос необходимо не угрозами в адрес того или иного рабочего, который может получить более высокую зарплату в другом месте, в частности на строительных работах по сооружению пограничных оборонительных районов, поскольку работа там рассматривается как дело чести каждого немца. Беспардонной дискредитацией великого начинания фюрера станет любая попытка превращения его в своего рода наказание!
(Ангриф (Атака). 1938. 3 декабря.)
Имперское попечительство по труду экономического региона Баварии издало постановление об использовании женской рабочей силы в промышленности, торговле и мастерских. В частности, в нем рассматриваются такие профессии, как стенографистки, секретарши и машинистки. Наиболее существенные положения — следующие:
При поступлении на новое место работы служащие женского пола не имеют права требовать установления им более высокой оплаты их труда, чем это было на прежней работе. Директора предприятий и учреждений могут принимать их на работу только с окладами и на условиях их прежней занятости. Более высокая заработная плата выплачивается лишь в том случае, если это предусмотрено для данных должностей по штатному расписанию того или иного предприятия или учреждения.
Служащие женщины по окончании срока своего ученичества, при переводе на другие должности могут получать оклады не выше предусмотренных по соответствующей шкале.
Подобные же требования сохраняются и при поступлении женщин на работу в первый раз.
Более высокая оплата труда возможна при приеме на временную работу, но не более чем на шесть месяцев. О намечаемых в отдельных случаях повышениях окладов имперское попечительство по труду извещается за три недели до обговоренных сроков с объяснением причин и указанием прежних и новых окладов. О повышении должностных окладов в соответствии с действующей шкалой заработной платы докладывать не обязательно...
Лица, нарушающие эти предписания, будут наказаны в судебном порядке. Указания вступают в силу с 1 июля сего года.
(Френкише тагесцайтунг. Нюрнберг, 1939. 1 июля.)
Вальтер Дах
— Мне нужно уходить, — произнес Мюллер, схватив в охапку трех своих сыновей и обняв их своими мощными руками. — Бездельники и бродяги! — добавил он шутливо и по обыкновению потащил их из кухни в спальню, где и побросал на кровати.
Такая процедура очень нравилась шестилетнему младшему сынишке, однако все трое рычали, как львы.
— Тебе опять нужно уходить? — спросила его жена с пониманием.
Она знала, что с ним что-то происходит, что-то кипит внутри его. Он всегда с настоящим фанатизмом за что-нибудь брался, не особенно задумываясь о происходящем. Трудовые отношения его не волновали: в их семье из поколения в поколение передавалось сознание того, что работа — это жизнь, и иначе быть не может. Однако сейчас он больше не ощущал очевидности этого, что его смущало.
«Гитлер — раб буржуазии!» — кричали они на политических митингах вот уже несколько лет. Теперь же они видели, как капитаны индустрии и банковские воротилы искали благосклонности у того же Гитлера.
«И они наверняка приберут его к своим рукам!» — проговорил Мюллер про себя.
Этого они, конечно, хотели. Но пойдет ли он сам на это? Вот в чем заключался вопрос.
Фрау Мюллер, его жена, никогда особенно не интересовалась политикой. Но она понимала, точнее, чувствовала, что Гитлер желает добра рабочим и ему можно доверять. Он сам когда-то был простым рабочим и знает, что происходит в душах людей.
— Он обо всем забудет, как это всякий раз случалось с крупными шишками в прежние времени, — буркнул Мюллер.
— Я в это не верю, — возразила жена. — Он живет очень просто, это видно даже по его одежде. Конечно, время расставит все по своим местам. Между прочим, вот письмо от ассоциации жителей Саара... по вопросу плебисцита*.
* По Версальскому мирному договору Саарская область, богатая угольными ископаемыми, была объявлена самостоятельной, хотя в экономическом плане была связана с Францией. Дальнейшую ее судьбу должен был решить плебисцит, назначенный на 1935 год, во время которого население могло проголосовать за присоединение к Франции или Германии или же за сохранение своего статуса. В январе 1935 года 90 процентов населения проголосовали за возвращение в состав Германии. (Примеч. авт.)
Мюллер что-то пробормотал, затем умылся, причесался и переоделся, жуя при этом бутерброд, затем сказал:
— Думаю, у меня сегодня будет счастливый день. Этот Флекс — настоящий парень!
— Вот это-то мне как раз и не нравится, — произнесла фрау Мюллер. — Если кто-то уличен в обмане...
— Мне это тоже не нравится, — согласился Мюллер.— Но какое это имеет отношение ко мне? Это было давно, и никто толком не знает, что произошло в действительности. Может быть, и среди директоров не все чисто... Тогда надо проверять каждого...
В кафе на Фридрихштрассе Мюллер спросил, где можно найти господина Флекса, так как не увидел его среди посетителей.
— Господина директора Флекса?
— Черт побери! Флекс — директор? Хотя ему всегда чертовски везло!
Но вот он появился. Теперь он был одет совершенно по-иному, производя впечатление преуспевающего человека. Семенящей походкой Флекс приблизился к Мюллеру и протянул ему обе руки.
Мюллер был рад, что не попал в центр всеобщего внимания. Элегантные манеры сидевших за столиками посетителей, официанты во фраках и салонная музыка сконфузили его. Это была не пивнушка, в которой обычно собирались рабочие.
Флекс провел Мюллера через несколько больших залов и комнат, без умолку что-то говоря, двигаясь легко и свободно. Наконец, они оказались в небольшой комнате, довольно уютной и вполне подходящей для дружеской встречи. Здесь Мюллер стал более разговорчивым...
— Да, — проговорил Флекс, выпуская под потолок цепочку дымовых колец одно за другим, иногда до десятка кряду. — Мир велик и в то же время мал. На химическом заводе мне нечего было делать. Что же мне, оставаться всю жизнь мелким клерком и гнуть хребет за какие-то триста марок в месяц, а то и меньше? Тогда как другие жиреют и богатеют! И губить свой талант?
«А как же тогда обстояло дело с мошенничеством на химическом заводе?» — подумал Мюллер.
— Так вот, дорогой Мюллер, — продолжил Флекс,— я совершил большой прыжок из Берлина в Париж. А оттуда подался в Лион и затем в Страсбург. Как видишь, в итоге я в верхних эшелонах. Ведь я теперь директор крупного франко-люксембургского агентства производителей... Да, да, в настоящее время я поставил, как говорится, свою палатку в Берлине. Положение, однако, совершенно иное, чем было когда-то...
Мюллер решил про себя, что этому можно поверить. На Флексе был хорошего покроя костюм из дорогого материала. Из кармашка жилетки выглядывали золотые часы, а на пальцах сверкали кольца, стоившие целое состояние. Да и булавка для галстука была с жемчугом. «Стало быть, у него кошелек набит денежными купюрами, а в банке открыт счет», — мелькнуло в голове Мюллера.
— Все это, естественно, не само по себе произошло,— добавил Флекс. — Пришлось здорово побороться. Надо было знать, как использовать те или иные преимущества, и постоянно держать ушки на макушке, господин Мюллер. Спотыкаться на каких-то препятствиях было просто непозволительно.
«А почему, собственно, он все это мне рассказывает?» — подумал Мюллер.
— А как твои дела, дорогой мой Мюллер? Но сначала выпьем. Твое здоровье!
Флекс был всегда большим любителем выпить, так что Мюллеру было трудно держаться с ним наравне.
— Так вы, парни, совершили в Германии небольшую революцию, пока меня не было, не так ли? — Флекс внимательно огляделся вокруг и громко рассмеялся. Затем продолжил начатую мысль шепотом: — Мюллер, должен сказать тебе, что немцы... не могут совершить даже настоящую революцию... наподобие французской...
— Да, у нас произошло много изменений, — отреагировал Мюллер. — Кое-чего я так и не понимаю. Флекс помолчал какое-то мгновение, потом спросил:
— А как лично твои дела? Если они отправят заведующего хозяйством Мюллера на пенсию, то сколько сотен марок он будет получать?
Он снова засмеялся с открытой насмешкой.
— Времена сейчас трудные, — ответил Мюллер, подумав о прежних идеалах и о функциях, которые ему приходилось исполнять в свое время в профсоюзах и социал-демократической партии.
— Другими словами, это самый настоящий дриблинг, как говорят футболисты, — согласился с его замечанием Флекс. — За рубежом мы об этом слышали. Мне приходилось часто встречаться с эмигрантами. — Он наклонился вперед и продолжил: — И ты покорно соглашаешься со всем происходящим? Могу сказать тебе, что в Саарском регионе кое-что назревает. Но за Францию вряд ли проголосуют. Если голоса будут отданы за сохранение существующего положения... то со временем угольные шахты все равно перейдут к Франции, Они для нее жизненно необходимы... впрочем, как и весь Саар... — и для мира, и для войны.
Флекс придвинулся поближе вместе со стулом и продолжил:
— Мюллер, у меня много дел, и ты мне нужен. Мартин Мюллер посмотрел своему собеседнику в глаза и спросил:
— Ты хочешь сказать, что можешь предложить мне другую работу?
— Да. Ты можешь ничего и никому об этом не говорить?
— Естественно, если это необходимо.
— Работа, Мюллер, не совсем обычная. Но ты должен сначала пообещать мне помалкивать обо всем, чтобы не знала ни одна душа.
«Работа-то, видимо, весьма специфическая, если связана с такой секретностью», — подумал Мюллер и после некоторого раздумья сказал:
— Обещаю. — Это прозвучало громко и решительно.— Я принес с собой документы и рекомендательные письма с прошлых мест работы.
Он было полез во внутренний карман пиджака, но Флекс молча отмахнулся. Пригубив из фужера, видимо для храбрости, Флекс начал говорить, как обычно выступают на больших конференциях:
— Господин Мюллер, я располагаю некоторыми полномочиями от французской военной промышленности. В течение нескольких лет на вашем химическом заводе планируется производство некоего газа для промышленных целей. Эксперименты успешно завершены. Это нам известно. Но мы хотели бы знать детали производственного процесса. Входить в непосредственный контакт с инженерным персоналом мне бы не хотелось. Все должно произойти не более как через двое-трое рук. Я должен контактировать с человеком, который не вызовет никакого подозрения, но будет иметь доступ к секретам. План этот я разработал досконально. Теперь мне нужен первый человек в этой цепочке. И им станешь ты, Мюллер. Мюллер сидел неподвижно, смотрел не мигая на Флекса.
«Смотри-ка, как изменился Флекс, — подумалось ему. — Нос у него вытянулся и стал крючковатым. Глаза сделались хитрыми и смотрят пытливо и проницательно. Волосы встали дыбом и похожи на петушиный гребень. Голова птичья, как у стервятника, почти как у коршуна».
— Таким образом, — продолжал Флекс, — у тебя появляется шанс получить определенную сумму денег, а на остальное тебе чихать. Кроме того, это будет твой реванш. Ты будешь доволен, Мюллер. У тебя же ведь нет никаких опасений? Ты всегда был честным парнем, дорогой мой Мюллер. Даже слишком честным, я это знаю. На своей должности ты мог бы позаботиться и о себе. А что ты получил за это? Пинок в задницу. Хотя то, о чем я говорю, не имеет никакого отношения к честности. Это сделка, ясная и простая. Капиталисты всего мира, так или иначе, связаны друг с другом. В следующем году этот секрет все равно будет известен во Франции. Можешь мне поверить: на Западе тоже есть отличные умы. Но к чему проводить исследования и опыты, когда есть более быстрые и прямые пути получения необходимых результатов? Разреши дать тебе совет, Мюллер, если тебя станут одолевать угрызения совести. Смотри на все с политической точки зрения. Сыграй трюк с новым режимом в Германии. Этот газ, уверяю тебя, вообще-то ужасная вещь. Он может проникать в танки и железобетонные сооружения. Следующая война станет для Германии чертовски упрощенной...
Мюллер по-прежнему сидел перед Флексом неподвижно и молча. Что можно увидеть, если выбрать какую-нибудь точку на стене и упорно ее рассматривать? Ему показалось, что комната наполнилась серой, как туман, пылью. Где-то кто-то резко бил по куску железа: газовая атака! Из окопов выскочили группы солдат и устремились вперед — на голове у них были противогазы. Артиллерия молчала. На поле боя, как духи, молча сражались люди, падая, как подкошенная трава под взмахом косы. На противоположной стороне разрасталось серое облако. Газ! Газ! Защиты от него нет. А трое из умирающих тысяч — разве не его, Мюллера, сыновья? — упавшие руками вперед в его сторону, выронив беспомощно свои винтовки и корчась от мук. Срывая в агонии со своих лиц маски, они кричат: «Отец!.. Отец! .. Предатель!.. Предатель!»
«Мюллер, что с тобой происходит? Подумай о куче денег! Другой на твоем месте не мешкал бы ни минуты. В мире все происходит по одному и тому же сценарию: выигрывает первый, которому нет никаких дел до других!» — пронеслось у него в мозгу.
Мюллер стал подниматься очень медленно, не отрывая глаз от человека, сидевшего за столом напротив. Выпрямившись во весь рост, он поднял правую руку и, как молотом, ударил кулаком прямо в лицо Флекса. У того брызнула кровь из носа, как вода из родника.
Флекс отшатнулся назад, потом взял себя в руки и подскочил к Мюллеру, опрокинув столик.
— Псих! Ты сошел с ума! Мюллер сделал движение, как бы намереваясь еще раз ударить Флекса. Тот отскочил назад. Вдруг в комнате появилась фрейлейн Ваккерхаген, секретарша директора завода, казалось ждавшая в соседней комнате. К ней присоединились официанты и несколько посетителей.
— Теперь я понимаю, — произнес Мюллер, быстро взглянув на секретаршу. — Вы уже давно следили за мной, прикидывая, не возьмусь ли я за это грязное дело. Но нет, друзья мои, обойдетесь без меня...
В комнате царило замешательство. Люди задавали друг другу вопросы, повскакав со своих мест за столиками. Секретарша занялась носом Флекса, пытаясь остановить кровь.
— Может быть, я и не стану настоящим национал-социалистом, — сказал Мюллер, дрожа от возбуждения.— Но я знаю одно: мы, рабочие, не хотим новой войны, не хочет ее и Гитлер: он еще не отошел от прошедшей. И он уже кое-что сделал в этом отношении — во всяком случае, намного больше, чем любое другое правительство до него. Это следует признать. И Саарская область не имеет ничего общего с войной. А быть предателем я не хочу. Мои трое сыновей...
Внезапно в комнате появился управляющий кафе в сопровождении полицейского. Флекс стал вращать глазами.
— Что здесь происходит? — спросил полицейский.
— Я врезал ему разок, — ответил Мюллер.
— Как вы могли? Вы что же, с ума сошли? Нанести удар такой силы...
— Все не так уж и плохо, — пробормотал Флекс, прижимая к носу окровавленный платок. Он произнес это настолько комично, что все присутствовавшие, включая полицейского, рассмеялись.
О причине разыгравшегося скандала полиции знать было ни к чему, поэтому Флекс заявил, что заплатит за все. Рассчитавшись, он хотел было покинуть кафе в сопровождении своей помощницы.
Однако полицейский удержал его за руку, произнеся:
— Все хорошо, тем не менее пройдем в полицейский участок, а потом и к «Алексу»*.
* «Алекс» на берлинском жаргоне означал полицейское управление, которое в то время располагалось на Александерплац. (Примеч. авт.)
(Дах Вальтер. Наш соотечественник Мюллер (Рассказы). Берлин, 1935.)
ЗАКОНОПРОЕКТ ПРИНЯТ
Налогообложение немцев в 1939 году
В дополнение к росту вооружений — увеличению производства пушек, самолетов, а также возросшей численности армии — отмечается и другой «рост», на который в цивилизованных странах порой не обращают должного внимания, — чудовищный рост налогообложения населения. В этой области Третий рейх достиг высоких результатов. Хотелось бы, чтобы в Швейцарии да и в других демократиях, где часто высказывается восхищение «порядком», установленным в странах с диктаторскими режимами, было уделено большее внимание проблеме налогообложения населения. В частности, следует сравнить процент налога, идущего на оборонительные нужды в Швейцарии, с величиной налога, который должны платить «расовые члены сообщества» Великой Германии для выполнения мечты фюрера о всемирной славе.
Передо мной лежит сборник прямых и опосредованных налогов, установленных в Германии. В брошюре на 120 страницах приведен ряд статистических таблиц. На последней странице указаны «возможные изменения»...
В рейхе в 1939 году установлен 21 налог, в том числе 12 поимущественных и 9 коммунальных, не считая местных сборов, с помощью которых муниципалитеты пытаются покрыть собственные расходы. Кроме того, есть и так называемые «добровольные пожертвования» типа «зимней помощи»*.
* Эта «добровольная» акция преследовала цель оказания помощи бедным путем сбора теплых вещей и угля для отопления жилищ. (Примеч. авт.)
Перечень поимущественных налогов:
1. Подоходный налог
2. Налог с заработной платы
3. Налог с основного капитала
4. Директорский налог
5. Гражданский налог
6. Налог на вооружение
7. Корпоративный налог
8. Лицензионный налог
9. Налог на недвижимость
10. Обложение на экономическое развитие
11. Эмиграционный налог (для желающих выехать из Германии)
12. Налог на наследство.
В брошюре приведен календарь с указанием сроков уплаты тех или иных налогов (по дням и месяцам). По сути дела, не было ни одного месяца, свободного от уплаты какого-нибудь налога. В феврале и августе было, например, по восьми таких дней — 5-го числа два налога, 10-го числа три налога, 15-го числа два налога и 20-го числа еще один налог. В брошюре указывалось: «Сроки уплаты налогов должны строго соблюдаться». Какие-либо отсрочки не предусмотрены.
Основным был, конечно, подоходный налог. С социальной точки зрения следует отметить, что для семейных в зависимости от числа детей предусматривались определенные льготы. Налог на одиноких граждан был настолько велик, что они не могли скопить немного денег на создание собственного жилища. Вдовцы и разведенные до определенного возраста рассматривались как «одиночки». Приводим размеры налогов на различные категории граждан: одиночки (1), супружеские пары без детей (2) и семейные с двумя детьми (3). Суммы налогов приводятся в рейхсмарках. Обменный курс в 1939 году составлял 2,49 марки за 1 американский доллар.
|
Годовой доход |
(1) |
(2) |
(3) |
|
4000 6000 10 000 20 000 50 000 100 000 |
640 1024 1984 5376 21 568 50 000 |
342 640 1240 3360 13 480 33 480 |
185 376 910 2796 12 710 32 600 |
Для несемейных граждан, зарабатывавших 100 000 марок в год, налог составлял ровно половину. Для зарабатывающих от 50 000 до 100 000 марок налог в процентном исчислении оставался тем же, что и для 50 000 марок. Вдовцы, разведенные и женщины, имевшие еврейских детей, рассматривались как одиночки.
Суммы налога с заработной платы были также весьма высоки. В среднем этот налог составлял 15 процентов от заработка.
Гражданский налог возрастал прогрессивно с 2 до 50 марок при годовом доходе до 20 000 марок.
Налог на недвижимость составлял в основном 0,5 процента ее стоимости.
Налог на наследство имел пять градаций и возрастал с 2 до 15 процентов на небольшие суммы и от 7 до 34 процентов на суммы в 500 000 марок и выше.
Лицензионный налог брался с общей суммы капитализации, годового дохода и заработной платы индивидуального предпринимателя. Налог этот был особенно тягостным, что вызывало недовольство среди слоев населения, из которых в свое время набиралось наибольшее число гитлеровских последователей.
Во всяком случае, внимательное прочтение брошюры создает впечатление, что часто упоминаемый термин «лимит способности терпеть» имеет прямое отношение к налогообложению. Демократия не только защищает наши гражданские свободы, но и оберегает нас от рабства в течение нескольких месяцев в году, посвященных исключительно уплате налогов.
В Англии тоже относительно высокие налоги, но они касаются, главным образом, людей с высокими доходами. Однако, поскольку законодательные системы в Англии и Германии различны, сопоставлять их довольно трудно. Немецкая налоговая система вместе с тем требует наличия сложного исполнительного и контрольного аппарата, который также оплачивается из кармана налогоплательщика.
(Национал цайтунг. Базель, 1939. 23 февраля.)
Берлин, 14 мая 1937 года. Впервые за значительный период институт рыночного анализа рассмотрел сложившиеся цены и стоимость жизни в нынешней Германии. Еще несколько недель тому назад утверждалось, что стоимость жизни за четыре года национал-социалистского правления поднялась всего на 3,4%. Данные же института свидетельствуют о росте в 7,2%. При проведении анализа были использованы сведения о расходах на жизнь средней рабочей семьи, но они лишь относительно верны по отношению ко всему населению, так как для категорий людей с небольшими доходами предусмотрены определенные льготы.
На продукты питания цены возросли на 11,5% с 1933 года. По сравнению с довоенным уровнем цены поднялись на 22,3%, а исходя из уровня 1929 года — на все 23,4%. На одежду цены прыгнули на 17,5% по сравнению с 1933 годом и на 24,5% по сравнению с 1914 годом. По сравнению же с 1929 годом рост цен составил 28%.
Прочие товары стали дороже на 41,9% по сравнению с 1914 годом и на 0,2% выше, чем 'четыре года назад. По сравнению же с 1929 годом снижение произошло на 17,6%.
Истинный рост цен по сравнению с 1933 годом гораздо выше официальных данных. Так, стоимость масла возросла на 35%, маргарина — на 44%, яиц — на 31%, картофеля — на 22%, мяса — в среднем на 18% (стоимость говядины увеличилась на 18%, свинины — на 11%, тогда как телятины и баранины — на 40 и 41% соответственно). Молочные продукты подорожали в среднем на 15%, горох — на 52%, а остальные бобовые — на 31%. Злаковые поднялись в цене на 5%, рис — на 7%, сахар — на 2%, овощи — на 2%. Хлеб и мучные изделия, однако, подешевели в среднем на 2%. Вместе с тем на 1% подешевели отопление и электроэнергия, уголь и газ. Цены же на верхнюю одежду, рубашки и обувь поднялись на 24, 17 и 8% соответственно. Предметы гигиены и ухода за телом подешевели на 2% и транспорт — на 3%. Мебель подорожала на 6%, газеты — на 2% и культурные мероприятия — на 1%.
В целом розничные цены резко возросли. Снижение цен на отдельные виды продукции не идут ни в какое сравнение с их ростом в целом. В то же самое время рост цен не означал повышения качества продукции. Можно привести хотя бы один пример: качество хлеба значительно снизилось за счет добавления в него 7% кукурузной муки.
Ухудшение качества продукции заставляло покупателей обращаться за необходимым по более высоким ценам. (Такое положение дел хорошо иллюстрируют цены на мясо.) А это неминуемо вело к реальному повышению стоимости жизни. В текстильном производстве стали широко применяться искусственный шелк и целлюлоза.
В связи с изложенным довольно трудно понять, каким образом институт рыночного анализа оперировал указанными фактами, реально их не учитывая.
(Люксембургер ворт (Слово люксембуржца). 1937. 15 — 16 мая.)
Как стало известно из Берлина, в соответствии с новой имперской шкалой оплаты труда годовой оклад любого начальника управления вооруженных сил, начальника штаба Верховного командования вермахта и начальника имперской полиции составляет 26 550 рейхсмарок. Статссекретари, члены верховного суда, генерал-полковники и другие генералы и адмиралы получают 24 000 рейхсмарок в год.
(Пестер ллойд. Будапешт, 1940. 23 февраля.)
Одним из наиболее популярных лозунгов экономической программы национал-социализма в так называемый «период борьбы» был призыв к поддержке небольших магазинчиков и лавок и к ликвидации крупных универсальных магазинов...
За последние семь лет политика обеспечения населения потребительскими товарами претерпела большие изменения... Индекс розничной торговли опустился ниже показателей 1928 года... Перед самым началом войны дефицит потребительских товаров так разорил большинство владельцев небольших магазинчиков, что они были не в состоянии поддерживать даже минимальный уровень жизни и вынуждены обращаться за помощью.
Неприглядное положение розничного бизнеса дало возможность национал-социалистским бонзам развернуть кампанию по привлечению дополнительной рабочей силы в военную промышленность. В результате такой политики только в Берлине было закрыто около 10 тысяч лавок и магазинчиков. Владельцы и члены их семей потеряли былую самостоятельность и были вынуждены идти в военную промышленность, на строительство и в административный аппарат.
Вследствие недостатка товаров многие мелкие магазины стали нерентабельными еще до войны, а введение карточек и системы сертификатов с ее началом лишь усугубили их положение. Распределение товаров было урезано еще больше... Как и следовало ожидать, многие мелкие предприниматели, попав в тяжелое финансовое положение, были вынуждены закрыть свое дело.
(Нойе цюрихер цайтунг. 1939. 28 ноября.)
Газета «Черный корпус» неоднократно подчеркивала наличие избыточной рабочей силы в розничной торговле, указывая на дисбаланс, возникающий вследствие этого в экономической системе государства. Осознание этого факта не вызвало, однако, должного понимания там, где следовало бы, и не побудило руководство рейха к принятию мер для улучшения баланса сил за счет сокращения аппарата распределительной торговли...
Вполне очевидно, что на сегодняшний день мы имеем больше коммерсантов и торговцев, чем можем прокормить, и в то же время недостаток производительной рабочей силы. Совершенно ясно, что торгашам давно пора бросить свою неперспективную профессию и приобрести другую. Не только им, но и всему немецкому народу следует сделать вывод из старых ошибок и навести порядок в новом распределении обязанностей и задач внутри сообщества.
Число мелких предпринимателей необходимо сократить до требуемого минимума, за счет чего усилить производственный сектор экономики. В результате этого мы добьемся улучшения жизненных условий для избытка торгового люда и вместе с тем снизим стоимость прожиточного уровня для всей нации.
(Черный корпус. 1939. 27 июля.)
Берлин, 10 января 1939 года. Полицейская администрация получила указание обратить особое внимание на контроль за ценами, поручив эту важную задачу наиболее подготовленным офицерам, которых следует освободить от других обязанностей...
Когда эти полицейские взялись за дело, многие хозяйчики заявляли, будто только что получили товары и не успели проставить ценники. Однако такие заявления во внимание не принимались. Особое внимание обращалось на импортную продукцию — фрукты, овощи и тому подобное. Максимальные цены на них были установлены официально. Наиболее же хитрые коммерсанты надписывали цены на обеих сторонах ценников, указывая на одной стороне предписанную цену, а на другой — собственную, завышенную. При проверке они конечно же поворачивали ценники нужной стороной...
Во время контроля проверялись также накладные и ведение товарных книг...
(Франкфуртер цайтунг. 1939. 11 января.)
Правительственное сообщение из Мюнхена. В Бохум-Хёве члены гильдии мясников отказались признать цены на мясо, установленные земельной администрацией в соответствии с указаниями правительственной комиссии по контролю за ценами. Представитель мясников заявил полиции:
— Мы не намерены признавать цены, установленные для нас местной администрацией.
Ему было приказано явиться к главе земельной администрации — самому регирунгспрезиденту, который взял его под стражу и отправил в полицейскую следственную тюрьму в Реклингхаузен.
(Франкфуртер цайтунг. 1939. 15 октября.)
Раздел одиннадцатый
ПРИСВОЕНИЕ ВЛАСТИ
События 30 января 1933 года, когда Адольф Гитлер стал рейхсканцлером, коснулись всех немцев, правда, каждого по-своему. К сожалению, сохранилось очень мало описаний и воспоминаний о том, как нацисты пришли к власти. Выборы, проведенные в марте того же года, весьма знаменательны, так как, хотя и проводились под нарастающим давлением национал-социалистов, все же были последними свободными выборами на многие последующие годы. Нацисты не получили абсолютного большинства (за них было подано 43,9 процента голосов), но значительно укрепились. По сути дела, результаты этих выборов ускорили узурпацию национал-социалистами власти над всей политической и культурной жизнью Германии.
Как это происходило, хорошо иллюстрируют два приводимых нами отрывка. Рассказ Отто Кнаба о том, как нацисты взяли верх в небольшом баварском городке неподалеку от Мюнхена, был опубликован в Швейцарии в 1934 году, когда все события были еще свежи в памяти. В этом городке каждый знал каждого, жизнь протекала безмятежно, а политическая атмосфера, судя по составу городского совета, была консервативной. И, как это ни иронично может прозвучать, совершавшаяся революция имела среди жителей городка определенный успех. Ведь национал-социалисты действовали, никого не задевая и не устраивая баррикад, да и к власти пришли легально, создав собственное правительство.
В Херне, промышленном городе в Рурской области (в 1931 году в нем насчитывалось 98 400 жителей), нацисты особых успехов не имели даже через два месяца после прихода Гитлера к власти. На местных выборах 12 марта 1933 года НСДАП оказалась крупнейшей партией, однако получила всего одну треть голосов. Следующей за ней шла партия католического центра — хотя это и ожидалось в католическом регионе. Коммунисты вышли на третью позицию, поскольку рабочий класс сказал-таки свое слово. Однако слабые результаты не обескуражили национал-социалистов, так как имперское правительство было уже в их руках. К концу года все конкурентные политические партии были разогнаны. Более того, по новому закону о местной администрации, принятому в начале 1934 года, нацистская партия имела решающий голос при назначениях или смещениях глав городов и членов городских управлений.
В то же время партия предприняла меры по изменению жизни города. Были заменены названия ряда улиц, появились различные «добровольные» организации, а в общественной жизни нацисты стали применять методы, которыми успешно пользовались еще до прихода к власти. Непрерывное проведение массовых митингов, парадов и развешивание флагов держали население в состоянии постоянного напряжения. Деятельность партии рано или поздно коснулась каждого гражданина, нравилась ему она или нет. Историограф Херне описывает методы, которыми пользовались нацисты для установления своего верховенства в городе и изменения его жизни. Хотя цитируемый нами автор и написал свою книгу значительно позже происходивших событий (в 1963 году), он объективно восстановил картину бурных дней 1933 года.
Приход нацистов к власти в городе обошелся без кровопролития, как и в рейхе в целом.
А на первом заседании городского совета Кельна после назначения Гитлера рейхсканцлером никаких оппозиционных выступлений вообще не было. Следует иметь в виду, что до этого Конрад Аденауэр и партия католического центра управляли городом в течение шестнадцати лет. И хотя нацисты в городском совете были в меньшинстве, Аденауэру и представителю этой партии пришлось покинуть свои посты. Руководитель нацистской фракции Йозеф Гроэ был к тому времени гауляйтером округа Кельн-Аахен и членом прусского парламента. Позже, в 1941 году, его речь на этом заседании была опубликована в книге, посвященной его двадцатилетнему юбилею пребывания в партии. В должности гауляйтера округа он пребывал вплоть до крушения рейха.
На рядовых граждан происходившие изменения особого воздействия не оказывали. Герман Штрезау, писатель и оппонент режима, также вспоминает о событиях того времени.
Описание прихода нацистов к власти далеко не полно, но все же дает представление о происходившем, в особенности на местном уровне. С точки зрения обычного горожанина, все изменения проходили мирно, хотя и жестко. Тогда можно было просто плыть по течению и даже примкнуть к нацистам. Во всяком случае, даже те, кто в марте 1933 года не голосовал за нацистов, никакого сопротивления им не оказывали. А поскольку начало было положено, все остальное последовало незамедлительно: культурный натиск стал оказывать свое воздействие на народ.
Хотя рабочий класс и проголосовал за коммунистов в марте 1933 года, после разгона рабочих организаций и запрещения партии организовывать сопротивление нацистам было уже некому. Главное же то, что безработица к концу 1933 года была ликвидирована, и это достижение говорило в пользу национал-социалистов громче, чем сантименты прошлых времен.
Представители правящих классов кайзеровской империи, в том числе и прусские принцы, спокойно пережившие времена Веймарской республики и полагавшие, что Гитлер восстановит монархию, стали примыкать к нацистскому движению. Многие из них разделяли точку зрения баронессы Рихтхофен, которая упоминается в мемуарах Эриха Эбермайера. Баронесса, используя свои связи в высших нацистских кругах, выступила в защиту матери Эбермайера, муж которой был в республике народным обвинителем. Вся их семья была в оппозиции нацизму.
Считается, что, если бы приход нацистов к власти в Германии был встречен баррикадами, многие сделали бы свой выбор более решительно. Легальность же перехода власти оказала решающее воздействие на сознание законопослушного большинства, попавшего в объятия нацистов.
Когда же Третий рейх стал реальностью, менять свое отношение к нему было уже поздно, так как это грозило тюрьмой либо высылкой из страны. Место личной дружбы заняла субординация.
Не следует сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что находились люди, и немало, которые с энтузиазмом воспринимали новый порядок, считая нацистскую идеологию основой новой жизни.
Сегодня обычные люди становятся партнерами экспертов в попытке установления единой культурной платформы для западных наций, как это понимается в западном мире. Цель этой книги показать, каким образом соответствующие идеи и мировоззрение внедряются в сознание народа. Видя, каким путем нацисты пришли к власти, мы вместе с тем понимаем, как были открыты ворота, через которые нацистская культура лавиной обрушилась на народ. А то, что при этом были задеты чувствительные струны, можно считать самой настоящей трагедией этих людей. Отдельные личности могут конечно же, несмотря ни на что, разбираться в любой обстановке, но когда миллионы идентифицировали себя безоговорочно и полностью с нацистской культурой, это свидетельствует о решающем воздействии на них определенной, четко продуманной пропаганды, о чем можно сделать вывод из представленных в этой книге документов того времени.
Отто Михаэль Кнаб
В отдельных ситуациях люди говорят: «А ведь в этом что-то есть». Вот и в нашем небольшом городке с 5 на 6 марта 1933 года произошло нечто похожее. Всеобщее настроение было подобно ранним мартовским дням с небом, затянутым серыми тучами. Выборы, связанные с событиями 30 января, уже прошли. Некоторые люди, не терявшие терпение и надежду, рассчитывали на возможность создания коалиции. Однако их оптимизм поддержан не был. Многие чувствовали себя как с похмелья, хотя никто в этом не признался бы. Даже те, кто заявлял о необходимости дать Гитлеру шанс — а вдруг он выполнит обещанное, — ибо в противном случае победит большевизм, не испытывали твердой уверенности.
Среди победителей, а ими оказались коричневорубашечники, царила подозрительная тишина, так что никто не мог предугадать, что же произойдет.
С объявлением первых же результатов, как говорится, бомба взорвалась. Прошли слухи, быстро отвергнутые, затем новые, также отвергнутые, наконец, стало ясно: в Мюнхене произошла революция1. Однако людьми владело полное безразличие: ушел ли Вельд в отставку или же был арестован, защищался ли Штютцель или нет и прибыл ли Эпп в Мюнхен или же находился еще в самолете2.
1) 9 марта 1933 г. Гитлер произвел государственный переворот в Баварии, сместив тамошнее правительство и назначив генерала Франца фон Эппа своим комиссаром с чрезвычайными полномочиями. (Примеч. авт.)
2) Генрих Вельд возглавлял баварское правительство до прихода нацистов к власти. Исчез после ареста в 1933 г. Карл Штютцель был в то время баварским министром внутренних дел.
Эпп Франц фон (1868 — 1946) — генерал рейхсвера. Поддерживал Гитлера. В 1921 г. оказал ему финансовую помощь в издании газеты «Фёлькишер беобахтер»., В 1926 г. возглавил СА Баварии. В 1933 г. — штатхальтер и рейхсляйтер Баварии. В 1937 г. — руководитель управления колониальной политики НСДАП. Умер в американском лагере для интернированных.
Единственно важным обстоятельством было то, что коричневая революция началась. Что же произойдет теперь?
Люди постарше вспоминали 1918 год*. У них на памяти были еще возгласы типа «арестовать в качестве заложника», «поставить их к стенке», «сдать оружие».
* В 1918 г. в Мюнхене произошла леворадикальная социалистическая революция.
Но и во время выборов раздавались угрозы, теперь принимавшие реальные очертания. Что же было делать?
Между тем национал-социалистские лидеры городка бросились к телефонным аппаратам. То, что они услышали в партийных инстанциях, было не более определенно, чем слухи, ходившие по городку. За подтверждением следовало опровержение,
Наконец, было произнесено: «Тревога». Такой клич был брошен всей стране.
Затем последовало указание: «Вывесить флаги со свастикой на всех общественных зданиях. Любое сопротивление подавлять!»
Население ничего не знало о таком распоряжении, но видело его результаты. Сумерки еще не полностью рассеялись, как СА была уже под ружьем.
«СА в ружье!» имело два значения. Во-первых — «СА». «Старые бойцы» были уже давно известны жителям. Некоторые смотрели на них с жалостью, кое-кто — с пониманием, кто-то — с терпимостью, а то и с антипатией и отвращением. Тех, кто присоединился к штурмовикам после 30 января, горожане еще не знали. Теперь же и они маршировали в коричневой форме. Среди них было много молодежи, стоявшей в одних рядах с ветеранами, принимавшими участие во многих битвах и жаждавшими новых акций.
Во-вторых — «в ружье!». В населенных пунктах, где СА была натренирована в обращении с оружием, мероприятие выглядело военным спектаклем с показом коричневой армии, вооруженной для ведения боя. В нашем же городке военную выправку имели только первые ряды отрядов, остальные выглядели скорее романтично. Отряды маршировали в общем-то неплохо, насколько можно было судить в темноте. Повороты направо и налево и напряженные лица напоминали строевые упражнения рекрутов на плацу. По команде «Стой!» штурмовики повели себя как толпа бедуинов, дико размахивающих оружием. Тот, кто оказался поблизости от места сбора коричневорубашечников, мог слышать, как ветераны призывали новичков к порядку, крича им что-то вроде: «Держи винтовку крепче и приставь ее к ноге, болван!»
Наиболее опасным аспектом этого сборища было то, что винтовки были заряжены боевыми патронами. Любой непредвиденный инцидент мог привести эту нетренированную орду к дикой пальбе. Но кто бы выступи.— против революции в маленьком городке? Тем не менее отряды СА были выведены на улицы для выполнения своей первой задачи — задачи устрашения.
Городское управление капитулировало мирно, вывесив красный флаг с черной свастикой. Около флагштока тут же была выставлен караул для охраны развивающейся революции. Главы города в мэрии не было, но это не имело никакого значения. Согласен он или нет, флаг все равно останется на флагштоке. В этот момент несколько сот жителей собрались у ратуши. Они смотрели удивленно на происходящее, задавая друг другу вопрос, что это за песню распевали вооруженные люди, отмечая свою победу. Песню эту никто не знал и ранее не слышал. Оказалось, что это песня Хорста Весселя. Наконец, один из знатоков разъяснил:
— Они поют «Поднимем знамя».
Так была выполнена воля народа в эту революцию. Оказалось, что флагов было недостаточно. В окнах, правда, флаги были вывешены, но все они были маленькие и для общественных зданий не подходили. Тогда штурмовики отобрали из того, что было, один флаг побольше — примерно метр на метр — и отправились с ним на железнодорожную станцию.
И вновь поступили распоряжения: «Внимание!» и «Вывесить флаги выше!». Маленькие флажки переместились выше, являя собой маленькую эмблему большой революции. Таким образом первая победа была достигнута без кровопролития. Гостиница неподалеку от железнодорожной станции была превращена в политическую штаб-квартиру. Бойцы — те, что помоложе, собирались там выпить рюмку-другую за свою победу, штурмовики постарше в это время решали другие проблемы. Часть их строем направилась к домам красных функционеров и стала их арестовывать, не встречая сопротивления. Жители узнали об этом только на следующий день: кто был избит, кого отправили в Мюнхен, в чьих домах произведен обыск. Все внешне происходило спокойно. Вечером обыватели как ни в чем не бывало отправились по своим пивнушкам, хотя и в подавленном настроении. Был проведен даже клубный митинг, но члены его проявили растерянность. Домашние хозяйки запоздали с ужином, а рабочие остались по домам.
Около трех городских зданий были выставлены парные часовые. Поскольку оливково-зеленые шинели еще не были введены в обмундирование штурмовиков, они были в гражданских пальто, на левом рукаве которых виднелись красные повязки со свастикой. На голове были фуражки СА, свидетельствовавшие о их принадлежности к революционному войску. Из-за холода воротники пальто были подняты вверх. Двое часовых около здания неподалеку от городской ратуши прислонили свои винтовки к стене дома и флиртовали с подошедшими к ним женщинами, закурив сигареты, чтобы хоть немного согреться.
Часов в десять вечера мимо них прошел мужчина, член организации «Стальной шлем»*. Он подошел к ним и прорычал:
— Деревенщина! Вы что, не знаете, что ни курить, ни тем более флиртовать с бабами часовым не разрешается?!
* «Стальной шлем» — крупнейшая ветеранская организация в Германии, на первых порах выступавшая в качестве соперников национал-социалистов в борьбе за власть. (Примеч. авт.)
Услышав властный голос, герои дня бросили недокуренные сигареты и схватили прислоненные винтовки.
Мужчина и женщины тут же исчезли, а часовые строевым шагом отправились к ратуше.
Флаг же, поднятый на флагштоке, был сорван порывами ветра и упал на землю.
Таковы были события первого дня революции...
Раньше в нашем городе был городской совет. Теперь этот институт стал называться «муниципалитет». Не только одежда делает человека, но и слова. Но прежде, чем дела зашли достаточно далеко, произошли два события. Прежде всего, муниципалитет был сформирован в соответствии с результатами мартовских выборов. И он получился недостаточно чистым с расовой точки зрения и не полностью коричневым. В его составе оказались двое черно-бело-красных, двое красных, четверо черных и одиннадцать коричневых*.
* Черно-бело-красные являлись представителями германской национальной партии, которая воспользовалась цветами кайзеровской империи. Черные были членами баварской католической народной партии, красные — социал-демократы и коммунисты. Коричневые, или, как их еше называли, коричневорубашечники, — нацисты. (Примеч. авт.)
На первом же заседании произошла стычка между черно-бело-красными и черными, сопровождаемая наскоками коричневых. Остальные заявили о своей лояльности. Чтобы избавиться от прежнего главы города, его утвердили почетным мэром. Но это — отдельная история, и не без определенной пикантности.
На втором заседании сказался опыт больших городов: красные были выброшены из состава муниципалитета. И вот как это произошло. Двое красных, один из которых уже отсидел несколько недель в концентрационном лагере, не ответили на приветствие «Хайль Гитлер» принятым жестом. Но если бы они и поступили как остальные, их все равно выставили бы за дверьза лицемерие. Новый мэр обрушил на их голову поток ругательств и потребовал покинуть заседание раз и навсегда для собственного же благополучия. Они забрали свои шляпы и ушли. Советник Элерт, представитель германской национальной партии, имел мужество спросить, на каком основании мэр так поступил. Ему с большим пафосом было разъяснено, что национал-социалистская процедура, будучи революционным актом, не требует объяснений. Кроме того, так сейчас делается повсеместно, а законы, подтверждающие правомерность этого, будут изданы позже. Он должен понимать, что происходит революция, о чем, видимо, некоторые люди забыли.
На третьем заседании исчезли и черные. В соответствии с распоряжением баварского министра внутренних дел Вагнера они все были арестованы по всей Баварии и выпущены на свободу только после того, как подписали заявление о согласии порвать с баварской народной партией и поступиться всеми выборными должностями в городах, муниципалитетах и земельном правительстве. Для разгрома каждой группировки были применены специфические средства. Эффективность их была одинаковой — ликвидация.
Затем германские националисты стали кооперироваться с нацистами и потеряли всякое значение. В нацистских группах их стали принимать как гостей, и многие из них даже облачились в коричневую форму, забыв о своем прежнем триколоре. В нашем городке из них остался всего один человек. А 24 апреля 1933 года городской муниципалитет стал вообще чистым в понимании и духе национал-социализма...
Но вот в нашем небольшом городке настало время и для культурных мероприятий. В годы борьбы нацистское движение не располагало временем, чтобы тратить его на такую роскошь, как культура. Теперь же был назначен человек, отвечавший за вопросы культуры. Он был никому не известен, и звали его Рюкке. У нас ранее было около 120 различных клубов и ассоциаций, добрая треть которых, так или иначе, была связана с культурой, и не только для тела, но и для души. Это были музыкальные и хоровые общества, театральные группы, квартеты, фольклорные и литературные кружки.
Некоторые из них были довольно активны. Поскольку столица земли была неподалеку, не проходило и недели, чтобы не состоялся концерт или лекция и не выступила бы какая-либо известная личность. А на берегу озера свила гнездо большая артистическая колония. Так что каждый горожанин, тянувшийся к культуре, мог без труда найти что-то для души. Не заставляли себя долго ждать и различные опекуны и попечители. Таким образом, в городке ежемесячно проходило до 50 самых различных культурных мероприятий. Предпринимались меры и для объединения всех этих усилий в одних руках (в моду тогда вошло словечко «централизация»).
Теперь же, чтобы прибрать все это к своим рукам, коричневые создали в городке национал-социалистское культурное общество.
И это общество сразу же поставило себя в глупое положение.
Новый культурный руководитель собрал людей на митинг и произнес длинную речь, в конце которой каждый удивлялся: а что же, собственно, он хотел сказать и чего хочет?
Как ни странно, он разрешил свободную дискуссию. Ему был задан вопрос, о чем он говорил и какие новые планы он хотел бы предложить. Тот подумал, что это как раз то, что он хотел услышать от народа, и заявил, что намерен не только опубликовать свой план, но и высказать соображения по проведению новых мероприятий. Слыша его слова, собравшиеся даже развеселились, особенно когда в первые ряды стал быстро пробираться местный врач. Результатом митинга явилось то, что к его концу по рядам был пущен лист бумаги для записи всех желающих в члены нового общества с ежемесячным взносом в размере 50 пфеннигов.
Поскольку новый культурный руководитель считал, что немецкая культура за последние годы пришла в запустение, он организовал первое же свое культурное мероприятие — беседу на тему: «Пять лет в Румынии». Его дочь пела и читала румынские поэмы, которые, естественно, никто не понимал, но шумно аплодировал. Затем она продемонстрировала румынский национальный танец с какой-то девицей (я даже не знаю, была ли она действительно румынкой). В заключение он устроил двухчасовую лекцию, во время которой демонстрировал с помощью проекционного фонаря почтовые открытки, полученные им за время пребывания в Румынии.
Когда в аудитории был снова зажжен свет, многие очнулись, протирая кулаками заспанные глаза. На втором своем культурном мероприятии господин Рюкке представил какого-то человека, бывавшего на Дальнем Востоке и Яве, который рассказывал такие фантастические истории, что им позавидовал бы сам
Карл Май*.
* Май Карл (1842 — 1912) — немецкий писатель, специализировавшийся на приключенческих историях. Наибольшей известностью пользовались его рассказы об американских индейцах. Большинство немцев в детские годы увлекались его повестями «Дикий Запад». (Примеч. авт.)
После такого дебюта этот культурный руководитель бесславно исчез, а его место занял некий Цвайхойзер. Первым же его проектом стала ликвидация национал-социалистского культурного общества, функции которого взяла на себя боевая группа немецкой культуры. Сразу же последовали кое-какие нововведения. Так, члены этого объединения должны были ежемесячно платить вместо 50 пфеннигов одну марку. Истинным же достижением было то, что им более не надоедали никакими мероприятиями, ограничиваясь сборами членских взносов. Правда, была создана группа театральных представлений, которая должна была нести в массы национал-социалистскую идею. Члены этой организации могли ежемесячно абонировать себе место в театре — естественно, за определенную плату.
(Кнаб Отто Михаэль. Маленький город под сенью свастики (Гротесковые воспоминания из Баварии). Люцерн, 1934.)
Жизнь горожан изменилась. Даже старые, всем известные улицы получили новые названия. Ратушная площадь — Ратхаузплац была переименована в площадь Адольфа Гитлера, Бебельштрассе — в Герман-Геринг-штрассе, Нойштрассе — в Франц-Зельдте-штрассе*, Отто-Хие-штрассе — в Шлагетерштрассе, Ратенауплац — в Йозеф-Вагнер-плац (когда гауляйтер Вагнер впал в немилость, площадь была переименована в Ханс-Шемм-плац).
* Зельдте Франц был нацистским министром труда. До того являлся лидером ветеранской организации «Стальной шлем». (Примеч. авт.)
Позднее Беренштрассе получила наименование улица СА, Розенштрассе — Вилли-Войде-штрассе, Шамрок-штрассе — Густлофштрассе*.
* Густлоф Вильгельм был лидером нацистов в Швейцарии. В 1936 г. в результате террористического акта убит. (Примеч. авт.)
Горожанам пришлось привыкать к новым названиям, как они привыкали и ко всему остальному. Это было тяжелое время для индивидуума, так как партия и государство окутали паутиной весь народ. Каждому, кто искал работу, намеревался получить паспорт или хотел стать членом какого-нибудь клуба, нужно было предъявить свою генеалогическую карту. Бюро по выдаче разрешений на вступление в брак и приходские священники были перегружены работой. Если двое молодых людей намеревались пожениться, они должны были представить справку из соответствующего органа здравоохранения, в которой свидетельствовалось бы, что они являются подходящими кандидатами на брак. Если в семье были какие-нибудь больные, это вызывало неимоверные трудности и требовало целого расследования в соответствии с законом от 14 июля 1933 года, который не разрешал появления нового поколения с наследственными заболеваниями. Был создан целый ряд новых судов, таких, как суд по вопросам наследственного здоровья (для района Херне-Бохум) и суд по определению порядка наследования земельных угодий в Херне, в котором сразу же были приняты на рассмотрение дела двадцати одного фермера, проживавших в пригороде Херне. Трудовая книжка была необходимым документом для многих профессий. Появились новые учреждения, такие, как призывной пункт и районное армейское командование (в связи с созданием вермахта), которые расположились в здании бывшей масонской ложи по Герман-Ленс-штрассе, и отделение имперской службы труда. 1 октября 1935 года в службу труда вызвали первые группы молодежи для отбывания трудовой повинности. А 1 ноября 1935 года на призывной пункт для прохождения службы в армии прибыли первые призывники. Это были лица 1913 — 1916 годов рождения.
Нацистская партия настойчиво и активно внедрялась во все сферы жизни. Она контролировала практически все и вся через свои подчиненные организации. Никакие бытовые мероприятия нельзя было провести без вмешательства национал-социалистской общественной организации, занимавшейся бытом населения. Никакие культурные мероприятия не могли проходить без участия организации «Сила через радость».
Новые понятия и лозунги широко применялись для организации необходимых мероприятий и финансовых сборов. Это и пожертвования в пользу нации, и национальные дни труда, и жертвования для многодетных семей и рабочих, и денежные сборы для старых членов партии, и экскурсии на образцово-показательные заводы и фабрики...
Все время появлялись новые организации и институты, как, например, сельские школы для матерей, благотворительная организация «Мать и дитя», детские лагеря отдыха, благотворительные организации «Общественное питание» и «Зимняя помощь», воскресные совместные обеды, дни национальной солидарности...
Постоянно отдавались распоряжения: «Вывесить флаги!» И вывешивать разрешалось только флаги со свастикой. Цвета бывшего рейха — черный, белый и красный, широко использовавшиеся в первое время, вскоре были запрещены. То и дело находился повод для празднований, маршей и демонстраций. Был введен
цикл ежегодных фестивалей. Партийные расовые эксперты толковали о необходимости обновления старого мифа. Традиционные празднества стали отходить на второй план. Рождество было превращено в праздник зимнего солнцестояния. Гитлеровская молодежь распевала не прежние христианские рождественские песни, а «Ночь при чистом небе». Пропагандистская машина работала быстро и активно, с шумом и гамом, применяя различные приемы и постоянно повторяя лозунги и призывы. Громоподобные реляции и постоянное восхваление бытия трудно поддаются описанию, так что читатель даже не может представить себе всю суету и рев фанфар, которые сопровождали тогда любое пропагандистское мероприятие.
(Херне в 1933 — 1945 годах (Во времена национал-социализма). / Под ред. Германа Майерхофа. Херне, 1963.)
Выступление Гром на первом заседании
городского совета 30 марта 1933 года
Немецкие мужчины и женщины! Сегодня впервые городской совет Кельна проводит свое заседание при благоприятных условиях национального подъема немецкого народа. Весь Кельн очарован нашими успехами. Десятки тысяч людей собираются на улицах и площадях, чтобы выразить свое отношение к происходящему. Кроме того, сотни тысяч с нетерпением ожидают публикаций прессы, которые должны отразить гармонию этих митингов с волей преобладающего большинства населения Кельна.
Прежде всего, выразим свою благодарность администрации Кельна за праздничное украшение зала, в котором мы сейчас заседаем, что так соответствует важности текущего момента. Поприветствуем и герб города Кельна. Склоним одновременно нашу голову перед черными, белыми и красными флагами, провозгласившими величие Германии и ее славу перед всем миром. С особой гордостью и восхищением смотрим мы на свастику, врученную нам Адольфом Гитлером, под сенью которой происходит обновление Германии и созданы условия для того, чтобы страна выбралась из пропасти, в которой оказалась. (Громкие аплодисменты.)
В этом зале мы видим портреты нашего глубокоуважаемого генерал-фельдмаршала и рейхспрезидента фон Гинденбурга и общенародного канцлера и фюрера Адольфа Гитлера, который приведет нас к национальной свободе и социальной справедливости. (Крики: «Браво!» и «Хайль!»)
Благоговея перед их личностями и учитывая их великие дела и заслуги перед страной и народом, мы заявляем о своем безоговорочном им повиновении и обращаемся с просьбой принять звания почетных граждан нашей рейнской столицы. (Громкие аплодисменты.) Сегодня мы отмечаем великий час. Честнейшие, героические в своей массе и самые прилежные в мире люди в результате ноябрьской революции 1918 года были брошены в пропасть. Самый примерный в мире народ превратился в разрозненные группы людей, преследовавших лишь собственные интересы, и хаотический клубок объятых классовой ненавистью и мракобесием каст. Народ, обладавший силой и высоким чувством чести, превратился в игрушку в руках других наций и стал жертвой международной капиталистической эксплуатации.
Для нас, жителей Кельна, падение с большой высоты в самый низ было особенно болезненным и горьким, так как дух измены и братоубийственной войны 1918 года поднял голову именно в нашем городе, поправ ценность национального престижа и народного единения.
Наконец, настал день восстановления немецкой сущности в Кельне. То, чего еще не было в истории нашего города (и это, несомненно, результат гнета и подлых усилий наших врагов), стало реальностью: жители Кельна в своем большинстве открыто высказались в пользу немецкого народа и национального единства великого германского рейха. (Громкие крики: «Браво!») И за это мы, немецкие мужчины и женщины, должны быть благодарны нашему земляку Адольфу Гитлеру, который с нуля, пребывая в неизвестности, начал борьбу против деградации и тупости и который, невзирая на многие трудности, пробудил в немецком народе революционный дух. В эти недели и дни мы с радостью отмечаем успешное завершение национальной революции. Успехом революции мы обязаны также многим немцам, известным и безызвестным, которые своим многолетним упорным трудом и поиском новых возможностей и путей способствовали восстановлению духа национальной чести и социальной справедливости, что и привело к победе.
В этот час мы вспоминаем тысячи и тысячи членов СА и СС и других членов партии, которые, пренебрегая личными интересами, боролись за возрождение страны как солдаты Адольфа Гитлера, солдаты Германии. И день национального ренессанса наступил благодаря именно их мужеству, стойкости и преданности. (Аплодисменты и крики: «Браво!»)
Мы знаем, что не все наши оппоненты выступали против нас, обладая полным объемом необходимых знаний. Высоко оценивая немецкий народ и его чувство чести, мы можем констатировать, что большинство людей были настроены против национал-социалистского движения, главным образом по злобе. Более того, мы придерживаемся мнения, что только небольшая часть народа — так называемые «бюргеры», не имеющие ничего общего с немецкой расовой сообщностью, поскольку являются представителями чужой крови,— пытается воспрепятствовать возрождению немецкой нации. Однако мстить им мы не собираемся. Мы раскрываем наши объятия и распахиваем все двери, ведущие к нашему движению, чтобы принять в свои ряды всех, кто испытывает чувство гордости за наш народ, за его славное и героическое прошлое, и понимает необходимость возрождения народного сообщества. (Громкие аплодисменты.) С чувством глубокого благоговения мы склоняем голову перед братьями, павшими за родину на полях сражений мировой войны. Давайте же поднимемся со своих кресел, чтобы почтить их память, а также память наших расовых товарищей, геройски сложивших голову за дело национальной революции в борьбе за новую Германию и величие нашего народа! (Крики со стороны левых: «Позор» Крики из зала: «Встать!», «Долой скандалистов!». Председательствуюи4ий непрерывно звонит в колокольчик.)
Немецкие мужчины и женщины, благодарю вас за то, что почтили память наших героев вставанием!
Под сенью свастики мы ожидаем величайшего подъема нашего народа. Национальная революция завершена установлением дисциплины и порядка, беспрецедентных в истории Германии. Сделаем же необходимые выводы в духе требований времени и революционной формы. Так же как нам удалось преодолеть дух раздоров и преследования сугубо личных интересов, приходит конец партийных коалиций в нашем государстве. (Громкие аплодисменты.)
Поскольку единство подавляющего большинства немецкого народа было достигнуто в духе идей Адольфа Гитлера и национал-социализма, то и создание нового рейха должно происходить в том же духе, при соблюдении тех же принципов.
Каждый должен понимать, что прошедшие выборы были последними многопартийными. (Аплодисменты.) Новые выборы, которые должны состояться через четыре года, будут проходить, насколько это можно предугадать, в условиях новой конституции. (Громкие аплодисменты.) А она должна устранить все узкоклассовые интересы и программные различия партий и вместе с тем обеспечить установление новой народной государственной структуры. (Аплодисменты.)
Взяв в свои руки власть, Адольф Гитлер и его соратники раз и навсегда положили конец системе коалиций и обмена. (Бурные аплодисменты.)
Чувство безнадежности и отчаяния сегодня безосновательно, и это соответствует воле большинства народа.
Вдобавок мы создали базу для проявления всех конструктивных сил нации — отвращения коррупции, силы характера, компетентности и ответственности, создали условия для объединения всех, невзирая на их прошлые политические взгляды, в единую силу для совместного и честного сотрудничества в интересах всего народа. (Аплодисменты.) Ваша задача, немецкие мужчины и женщины, заключается в том, чтобы принять предлагаемый нами новый жизненный путь, проявляя послушание и осмысленную волю к созиданию и оказанию нам помощи в реализации поставленных целей. Прежние ваши стремления и справедливые требования в экономической и культурной сферах будут полностью удовлетворены в новом рейхе Адольфа Гитлера под сенью свастики, и это можно осуществить гораздо быстрее и проще, чем в многопартийном государстве.
Вместе с тем, чтобы не осталось неясностей, мы доводим до сведения всех, что будем безжалостно искоренять все, представляющее опасность для народа, и ни при каких условиях не допустим возникновения коррупции, а также любой пропаганды, преследующей узкие групповые или личные интересы и враждебной благосостоянию всего нашего сообщества. (Аплодисменты.)
По принципиальным соображениям мы лишаем марксистов права на любой вид деятельности на территории Германии. (Громкие и продолжительные аплодисменты.) Поэтому не может даже возникать вопрос о представительстве марксистских партий в советах и парламентах городов. (Крики: «Правильно!», аплодисменты.) Сторонник классовой борьбы, призывающий к международной пролетарской солидарности, не может одновременно заявлять, что намерен служить интересам нашего города и его жителей. (Крики: «Правильно!»)
В данном совете будут рассматриваться и реализовываться только вопросы, представляющие интересы города и местного населения. Мы признаем, что иногда поддаемся чувству сентиментальности, присущей нашему народу, но ныне решительно исключаем из политики всех, кто ответственен за бедственное положение нашего народа и обманул страну, но в то же время вполне гуманно призываем к ответу каждого из них лично. (Крики: «Слушайте! Слушайте!»)
Вспомним, как тысячи наших товарищей, стремившихся спасти Германию, выбрасывали с работы и обрекали на голодную смерть, сажали за тюремную решетку, беспощадно избивали и сотнями убивали, как запрещали национал-социалистские газеты, как принимали самые различные меры, чтобы лишить народ права строить новую, лучшую Германию. (Крики: «Тьфу!») Представители социал-демократии сидят здесь, на этой представительной ассамблее, хотя многие члены их руководства не 'только ответственны за бедственное положение Германии, но и сегодня еще распространяют низкую клевету о новой Германии за рубежом. (Возгласы недовольства и крики: «Тьфу!») Эти социал-демократы должны бы быть благодарны, что не подвергаются тому обращению, которое они заслуживали своими прошлыми деяниями. Достаточно вспомнить, что переживал Эбель, когда был единственным нашим представителем в этом совете. (Возгласы: «Слушайте! Слушайте!») Вспомним и отношение к нам перед последними выборами, когда в городском совете состояло всего трое национал-социалистов, и как их лишали права на свободные высказывания и юридические запросы. (Крики: «Тьфу!»)
Не забудем мы и те злобные и язвительные выпады, с помощью которых вы пытались дискредитировать нас в глазах народа, да и до сих пор пытаетесь принизить характерные для национал-социалистов энергию, великодушие и истинное величие.
Мы отстраняем господина Аденауэра от должности мэра города, и не потому, что он был членом центристской партии, а потому, что не принимаем его морали и его действий (крики: «Слушайте! Слушайте!»), видя в то же время, что его поступки наносят ущерб не только Кельну, но и всей Германии. (Аплодисменты.)
Мы не можем согласиться с мнением тех членов совета, которые сами обладают чувством чести, благопристойностью и моральной чистотой, но считают, что можно оградить себя от этого человека и его действий. Характеристика смещенного мэра проистекает из его поведения и поступков и не влияет на данную ему выше оценку. (Возгласы: «Слушайте! Слушайтесь и аплодисменты.)
В этот час мы подтверждаем, что все обещания, данные нами национально мыслящему народу в годы борьбы и оппозиции, будут выполнены до последней фразы. (Громкие аплодисменты.)
Мы протягиваем руку всем расовым товарищам доброй воли и говорим им «Добро пожаловать!» для совместного осуществления великих задач, стоящих перед Германией. Совместными усилиями мы превратим наш рейнский соборный город в украшение всего немецкого народа, а городскую администрацию — в модель честности и бережливости. (Аплодисменты.)
Наконец, мы благодарим нового главу города Кельна за его готовность к созидательной работе и умение подбирать сотрудников.
(Национал-социалисты, члены совета, поднялись со своих мест и криками «Хайль!» приветствовали появление нового мэра города.)
Так будем же тесно сотрудничать с новым городским головой и его администрацией в деле повышения благосостояния города, чем поможем росту престижа и величия всей Германии. Да здравствует Кельн! Да здравствует Германия!
(Возбужденные крики: «Хайль!» Все члены совета встают и ноют национальный гимн.)
(Шмидт Петер. Двадцать лет солдат Адольфа Гитлера, десять лет – гауляйтер (Книга о борьбе и верности). Кельн, 1941.)
Герман Штрезау
Немецкий путь, а еще точнее — немецкое самосознание так глубоко укоренены в душах людей, что порой даже затрудняют дыхание. Правление Гитлера не является правлением только его одного. Кое-кто из его ближайшего окружения может даже подумать, что стал вторым человеком в рейхе или, по крайней мере, его личным советником. Однако положения дел это не меняет.
Давление на человека продолжается, и даже трудно объяснить, в чем оно заключается. С каждым из нас лично ничего не происходит. Партию мы не замечаем, как не обращаем внимания на окружающие нас леса. Но по пути в Берлин можно услышать и увидеть многое. В этих событиях нет ничего особенного, зачастую они мелки и незначительны, и тем не менее ощущение давления сохраняется. Возьмем, к примеру, небольшое недавнее происшествие в автобусе. Вечер, как раз перед самым окончанием рабочей смены на заводах. Передо мной сидит невысокий коренастый человек. По профессии он садовник, но подрабатывает на полставки в ближайшем городке в качестве ночного сторожа. Я его знаю, поскольку его сменщиком был Джеки. Вообще-то он довольно ограниченная, весьма примитивно думающая, безобидная личность, однако любитель поговорить. И вот в автобус сел высокий плечистый парень в черной шляпе с широкими полями. Он казался переодетым в штатское полицейским и производил неприятное впечатление. Войдя в автобус, он поприветствовал всех низким баритоном «Хайль Гитлер!» и уселся рядом с садовником. Они завели разговор о погоде, возможных заморозках и тому подобном. Садовник произнес по ходу их беседы: «Слишком строгие правители долго не удерживаются». В народе это выражение имеет широкое хождение, в особенности когда разговор идет о морозной погоде. Как же поступил его сосед? Он наклонился вперед, прокашлялся и проговорил со значением:
— Я не совсем понял, что вы имеете в виду, господин? ..
Садовник, видимо, даже не понял, насколько просто он мог загреметь в концентрационный лагерь.
В другой раз в автобусе ехала молодая женщина с дочкой четырех или пяти лет. Та стояла на сиденье и с большим интересом смотрела в окно. Какой-то молодой штурмовик ходил туда-сюда около автобуса, затормозившего на остановке. Вдруг маленькая девочка сказала:
— Смотри-ка, мамочка! Этот дядя не собирается входить сюда, да?
Испуганная женщина прикрыла ладонью рот малышки и прикрикнула на нее.
И это так называемое народное сообщество...
К этому следует добавить и изменения, произошедшие с молодежью. В народе становится все больше людей, не знающих войны. Они не имеют представления о том, что пришлось пережить старшему поколению, и смотрят на войну как на возможность новых приключений и даже получения отличий.
Не могу забыть небольшое происшествие, произошедшее как-то утром в библиотеке, где я с одним коллегой занимался каталогами. У нас непроизвольно завязался разговор об издательстве довольно большого числа книг на военную тематику, в основном антивоенных. Мы оба были участниками войны и придерживались мнения, что она — самое настоящее свинство. Войной мы были, как говорится, сыты по горло. В наш разговор вмешалась молодая девушка — сотрудница библиотеки, которая заявила, что в войне было и нечто возвышенное.
— Что вы имеете в виду? — спросил я ее.
Девушка, которой не было и двадцати лет, красивое и нежное создание, поставила нас в тупик, сказав, что, в конце концов, война обнажает лучшие качества человека — готовность к самопожертвованию, чувство товарищества, мужество. Что можно было возразить ей? Мой коллега лишь пожелал, чтобы она сама пережила эту «гнусность». Но это, конечно, не было аргументом для ответа идеалистически настроенной девушке, державшейся высокомерно и пренебрежительно. Я попытался объяснить ей, что еще в древние времена человечество переживало эпидемии чумы и холеры, во время которых людям представлялась возможность проявить свое достоинство и добродетель — готовность прийти на помощь другим, даже жертвуя собой, и другие человеческие качества. И я спросил ее, как она относится к победам людей над тогдашними страшными эпидемиями. Девушка ничего не ответила, но мое объяснение, видимо, ее не разубедило. Правда, она не привела популярный аргумент, что, мол, войны были всегда, поэтому будут и впредь. Глупость этой логики становится очевидной только после того, как миллионы людей заплатят за нее своей жизнью.
(Штрезау Герман. Из года в год. Берлин, 1948.)
Эрих Эбермайер
Лейпциг, 9 мая 1933 года
И вот ты становишься все более одиноким.
Повсюду твои бывшие друзья клянутся в верности Адольфу Гитлеру. А вокруг тех, кто этого не сделал, образуется как бы безвоздушное пространство.
Лучшие друзья юности становятся верными приверженцами национал-социализма. Этого отрицать нельзя. Два сына лейпцигского историка искусств Вильгельма Пиндера, два отличных парня из прекрасной семьи — один из них долгие годы был моим лучшим другом, — оба превратились в ярых нацистов. Они просто уверовали в национал-социализм и говорить с ними на эту тему бесполезно. Да и каких-либо весомых аргументов у меня нет. Оба надели форму гитлерюгенда и буквально лопаются от гордости и счастья. Сегодня на встрече томанцев* в помещении фонда Шребера я попытался поговорить с Эберхардом Пиндером и должен признаться, что чувствовал свою слабость и беспомощность, стоя лицом к лицу с представителем молодых триумфаторов, затронув тему древней культуры, интеллектуального и художественного наследия и ценностей последних четырех веков, которые могут погибнуть в водовороте нашего времени. Этот молодой человек ответил наивно и без тени смущения:
— Ну и что с того, мой дорогой друг! Эта культура не столь уж и важна. Как говорит наш фюрер, тысячелетний рейх находится в стадии становления. И он создаст свою собственную культуру!
* Томанцами называли учащихся самой известной в Лейпциге гимназии. (Примеч. авт.)
Моя мать тоже чувствовала нечто подобное. У нее произошло радикальное столкновение по политическим вопросам с баронессой Рихтхофен, одной из самых близких ее подруг. Их разговор начался с нового флага. Баронесса распорядилась, чтобы для нее был изготовлен флаг со свастикой. Мать же заявила, что вообще не поддерживает эту идею и что, если от нее потребуют повесить на доме такой флаг, она скорее вывесит «занавеску из сортира». И сказано это было на красивом и ясном немецком языке... не принятом, правда, среди дам из высшего общества...
Баронесса накричала на нее, повысив голос, и дружба их на этом оборвалась. Мать глубоко переживает разрыв, хотя старается не подавать виду.
(Эбермайер Эрих. Ныне Германия принадлежит нам: (Личный и политический дневник с момента прихода нацистов к власти и до 31 декабря 1935 года). Гамбург, 1959.)