Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
А.Я. ФЛИЕР
Культура как смысл истории
Историческая культурология - это наука, изучающая историю цивилизации и куль туры, однако с позиций не исторической, а культурологической методологии познания или, говоря иначе, как совокупность не исключительных (и именно поэтому попавших в исторические хроники) событий, а происшествий и ситуаций по определению три виальных, нормальных, обыденных - культурных (в социальном и этнографическом смысле), а не шедевральных (в искусствоведческом смысле, хотя последнее вовсе не предполагает непременного высокого художественного качества рассматриваемого материала). Я не случайно подчеркнуто противопоставляю понятия культурного и творческого, прекрасно понимая, что творческое-это одно из наиболее специфи ческих проявлений культурного; это вариативная рефлексия нормативного социокуль-турного образца в психике индивида (личности) и реализация подобной интерпретации в конкретно-исторических условиях осуществления его социальной практики. Тем не менее я полагаю, что цели данной статьи требуют условной дифференциации нормативного и творческого начал культуры, смешение которых, как правило, уводит нас от сколь-либо системного понимания того, о чем мы говорим.
Приступая к рассуждению о предмете, объекте, методе и иных спецификациях исторической культурологии, следует прежде всего определиться в отношении к вопросу о целенаправленности истории как социального движения и достоверности ее как науки. С точки зрения философии позитивизма и опирающейся на нее социальной науки история априорно лишена какой-либо телеологичности, целеориентированности, внутренней осмысленности, а является просто более или менее случайным совокупным результатом коллективной жизни людей. Я бы даже рискнул дать самостоятельное определение историческому процессу, как динамике практической реализации людьми коллективных форм их жизнедеятельности, а также накопления (аккумуляции) и селекции наиболее оправдавших себя образцов соответствующего социального опыта по достижению этих целей. В таком случае историческое знание (наука) может быть определено как особый способ описания и систематизации наиболее социально значимых процессов и результатов осуществления людьми своей социальности, т.е. технологий их коллективного существования.
Обращаю внимание на то, что речь идет прежде всего о способе, избранном нами -заинтересованными лицами, для описания событый прошлого, систематизированных нами же тем или иным образом, по тем или иным основаниям, удобным для нас. Кто-то
Ф л и е р Андрей Яконленич - доктор философских наук, культуролог. 150
иной систематизирует эти же самые событий совершенно иным образом, на иных основаниях, ищет .в них иные причины, что приводит, разумеется, к совершенно иным интеллектуальным и идеологическим результатам и рассматривается как особая система парадигм исторического познания (например эволюционная или циклическая и т.п.). Сама по себе история не является живым существом и не может иметь каких-либо самостоятельных целей, смыслов, намерений и прочих проявлений свободной воли, свойственных свободно действующей человеческой личности.
Возникает вопрос: отчего же история выглядит столь логичной и последовательной, что порой поражает нас своей выраженной векторностью и телеологичностью? Отвечаю известной максимой: истинно лишь то, во что мы сами веруем. Не веруйте, не убеждайте себя в особой мистике истории, и она окажется не более систематичной и последовательной, чем наша повседневная жизнь. Это мы искусст венно (порой принудительно, буквально "насилуя фактуру") систематизируем хроноло гическую последовательность событий, иначе нам просто не удается сколько-нибудь складно их описать. Но это вовсе не значит, что реальная совокупность событий социального бытия столь же упорядочена, как мы ее описываем. Впрочем, это в равной мере не означает и того, что социальное бытие менее упорядочено, чем мы это видим или нам хочется это видеть. Вопрос в том, что каждый из нас понимает под достаточной степенью упорядоченности событий, чтобы манифестировать ее как неотъемлемое свойство истории.
Сразу же уточню свою позицию по поводу распространенного различения двух "историй": как совокупности реальных событий прошлого и как науки, описывающей это прошлое. На мой взгляд, практически все, что мы знаем о прошлом, - это и есть совокупность текстов, созданных теми или иными людьми (жившими в древности или нашими современниками), описывающими это прошлое с большей или меньшей сте пенью субъективности. Знакомство с первоисточниками - археологическими, докумен тальными и другими свидетельствами, сообщающими об исторических фактах в их подлинной уникальной конкретике, - удел узких профессионалов, которые обобщают, систематизируют и "переводят" сумму изучаемых ими фактов на язык связного по вествования, так или иначе отражающего их собственную интерпретацию и навязы вающего нам их авторское понимание этого материала. Здесь уместно вспомнить о теории "нарратива" и сослаться на авторитет Ж.-Ф. Лиотара и Ж. Деррида. Прошлое открывается для человека только в форме "повествования" о нем, совершаемого кем-то (например самим Господом посредством того или иного "Священного откровения" или человеком, рискнувшим присвоить себе сакральные функции "раскрытия правды" о днях минувших). Авторизованность подобного подхода предусматривает неизбежную субъективную интерпретацию этого прошлого, а все остальное, могущее обнару житься в культуре за пределами такой истории, есть фикция.
Это профессиональный метод изложения истории как авторизованного рассказа, к которому я отношусь с полным уважением; сам при необходимости делаю то же самое и потому отдаю себе отчет о масштабах авторского личностного переживания истории и степени авторской интерпретативности в ее рассказывании. Тем более этот принцип доминирует в произведениях художественной литературы и искусства, в тра диционных преданиях, мифах и легендах, суммой сведений которых и этнической традицией, сформировавшейся именно в недрах религиозно-художественной культуры, в существенной мере формируется историческая эрудиция всякого общества. Я не говорю уже о конфессиональной догматике как таковой, историческая фактурная доказуемость которой в данном случае даже не обсуждается, но роль которой в наших массово распространенных взглядах на историю трудно преувеличить. Поэтому вопрос о том, что имеется в виду под историей - подлинные события или их интерпретации, данные историками, писателями, художниками, философами, религиозными пророками, клириками и т.п.,-в принципе не имеет значения; массовое культурное сознание и представления об истории (как мировой, так и особенно национальной) во всяком
обществе базируются почти исключительно на сумме авторизированных рассказов о прошлом (в лучшем случае имеющих некоторое отношение к объективно доказуемым фактам) или совершенно недоказуемых мифологем - этноцентрических, конфессио нальных, национальных легенд и т.п.
Пример, ставший уже почти классическим: образ мрачного мизантропа - Напо леона, введенный в русскую культурную традицию Л. Толстым в романе "Война и мир", который в сопоставлении с многочисленными мемуарами людей, лично общав шихся с Бонапартом, практически не имеет ничего общего со своим историческим прототипом — энергичным, обаятельным, высококоммуникабельным и во многом "неотразимым харизматиком". Но это не имеет ровным счетом никакого значения: был ли вообще на свете какой-ли^о Наполеон (или "батька-Батый", согласно последним "изыскам" А. Фоменко и его последователей) - это проблема для профессионалов-историков. С точки зрения функционирования национального (в данном случае рус ского) культурного сознания (можно назвать это традицией национальной самоиденти фикации по отношению к внешнему историческому окружению) - это все совершенно безразлично: с "подачи" Толстого у нас сложился именно такой образ-стереотип мизантропа-завоевателя, и восстанавливать какую-либо историческую правду о нем уже совершенно бесполезно. Парадоксально, но в типолого-психологическом плане более всего "похожи" на реального (исторического) молодого Бонапарта (в 1812 году ему было лишь 42 года) личности-образы, создававшиеся В. Высоцким, скажем, в фильмах "Служили два товарища" или "Место встречи изменить нельзя" (есть информация, что актер делал это почти намеренно). Однако массовому сознанию теперь уже ничего не докажешь.
Таким образом, нам необходимо четко различать историческое событие (или персо наж) и закрепившуюся в культурной традиции его интерпретацию.
Другой вопрос, обладает ли все это субъективно проинтерпретированное знание о прошлом объективной научной значимостью? Думаю, что обладает настолько, насколько такого рода значимость вообще присуща любому оценочному подходу, зависящему от социального контекста, в котором оно создается. В отличие от физики, законы которой не поддаются интерпретации с точки зрения интересов общества (например, соответствует ли нашим национальным интересам закон всемирного тяго тения?), гуманитарное знание всегда оценочно, всегда отражает интересы и ценности какого-то общества, социальной группы и т.п., что, собственно, было доказано еще философами-неокантианцами и М. Вебером. Оно значимо постольку, поскольку соот ветствует психологической комфортности членов данного общества, его самооценке и самоидентификации, является той или иной формой "оправдания" его прошлого и настоящего, особенностей его культуры, нравов, обычаев и пр. Оно дает возможность теоретически обобщить и отрефлексировать социальный опыт коллективного сущест вования, накопленный многими поколениями предков. С этой точки зрения гумани тарное знание (включая историческое) точно так же, как и искусство, обладает высочайшей социальной значимостью. Оно основа нашей психологической уверенно сти в себе как в обществе. Но никаких объективных законов мироустройства оно (как и искусство) не открывает, поскольку подобные законы, как об этом свидетельствуют естественные науки, не поддаются ценностной интерпретации. Атомный вес водорода или строение клетки ДНК не могут обладать большей ценностью для России и меньшей для Франции. А вот деятельность Наполеона Бонапарта имеет, безусловно, разную ценность для французов и русских. Это значит, что, в отличие от клетки ДНК, история Наполеона имеет разные культурные смыслы для разных обществ и ценна именно этой разностью.
Если история по определению не может иметь никаких объективных (не обу словленных интересами какого-либо конкретно-исторического общества) смыслов и це лей, это значит, что сами люди наделяют историю собственными смыслами и целями, которые в свою очередь являются их особым образом отрефлексированными жизнен ными интересами и потребностями. Когда я (мое общество) не в состоянии аргумен-
тировать свои особые права на исполнение именно моих желаний, быть может, проти воречащих чьим-то чужим, когда я не могу оправдать свое преимущественное право на жизнь по сравнению с соседом, я объявляю все это закономерностью истории, религиозной истиной, национальной потребностью, политической необходимостью и т.п. На самом деле это лично мне (моему обществу) нужно, чтобы все было именно так, а не как-либо иначе, лично я компенсирую таким образом свои психологические (исторические, национальные) комплексы и лично мне удобно оправдать свои действия какой-то объективной логикой истории.
Даже не вдаваясь в подробное рассмотрение эволюции жизни на Земле, мы видим, что от низших форм к более высоким шло непрерывное усиление значимости фактора коллективных форм существования особей, фактора социальности, ассоциированности как основного механизма популяционного выживания и воспроизводства. А межпоко ленное поддержание коллективных форм жизни - это уже социальное воспроизводство группы, т.е. воспроизводство "правил игры", на основании которых эта коллектив ность сохраняет свою устойчивость. В свою очередь эти "правила игры" не задаются кем-либо извне, а вырабатываются самими членами ассоциации в процессе накопления практического опыта коллективной жизнедеятельности. Не берусь описывать, каким образом этот опыт аккумулируется у растений, но у животных это происходит на уровне генетичееки наследуемых инстинктов, а у людей — разумного поведения, ориентированного на социально наследуемые культурные образцы.
Столь же показательной является эволюция механизмов адаптации разных форм жизни. У растений приспособление к изменению условий существования выражается в мутации видовых морфологических черт, у животных изменчивость видовых признаков дополняется локальной адаптацией отдельных особей и популяций посредством изме нения стереотипов их поведения, в частности выражаемой в их обучаемости (классиче ский пример - цирковая дрессура). У человека же после этапа сложения основных расовых типов морфологическая адаптация фактически свелась к незначительным элементам акселерации, главные же средства приспособления сконцентрировались на перемене способов поведения и сознания, но особенно - на способах осуществления социальности, т.е. коллективного взаимодействия в процессах жизнедеятельности.
Я не буду очень оригинальным, если назову описываемые явления коллективной человеческой жизни словом "культура". Культура людей функциональна - это аналог того, что у животных мы называем биологическими механизмами выживания и попу ляционного воспроизводства в естественной среде; только у людей такого рода меха низмы работают в условиях социальной среды, т.е. по отношению к другим челове ческим коллективам. В свою очередь практически вырабатываемые способы выжива ния и социального воспроизводства в конкретных социальных условиях, описанные в их динамике, - это и есть история того или иного сообщества. Таким образом, круг замкнулся. Культура - это способ выживания и воспроизводства социального человека в истории, а смысл истории мы находим в динамике накопленного социального опыта выживания и воспроизводства, т.е. в культуре.
Вы вправе спросить, а где же в этой схеме высокие духовные порывы, творчество, креативное начало, имманентно заложенные в человеке? Отвечаю: на каждом шагу. Духовность - во всех своих проявлениях - это манифестация некоторых идеальных форм осуществления социальности, т.е. воплощенных социальных конвенций по пово ду "правил игры" коллективного сосуществования людей. Как правило, духовность, понимаемая в таком смысле, оперирует этими смыслами на таком уровне рефлексии, до которого основная масса человечества еще и не доросла. Впрочем, как и до демократии - одной из наиболее сложных форм добровольной социальной ответ ственности.
Таким образом, я прихожу к выводу (подозревая, что являюсь далеко не первым в этом убеждении), что понятия "история" и "культура" в существенной мере тождест венны. История - это описание динамики того, что в статике рассматривается как
культура. Отсюда смысл истории в том, чтобы быть динамикой культуры, а смысл культуры в том, чтобы быть актуальной историей. Когда историки культура расхо дятся в этом тождестве, появляется такой феномен, как памятник. Памятник - это культурный артефакт, переживший свою актуальную историю, семантически остаю щийся 'свидетельством прошлого, но социально уже неактуальный. .
Можно сказать, что культура - это предмет истории, это совокупность того, что может быть систематически описано в качестве повествования (текста), создающего образ сколь-либо целостного прошлого, но культура—это также а смысл истории, это такой социальный опыт коллективной жизнедеятельности людей, значимость которого заслуживает того, чтобы обязательно быть систематически описанным в качестве истории. В таком случае понятия, "общая история" и "история культуры" различаются весьма условно. Следует сказать, что культурологическая наука скепти чески относится к принятому у историков разведению культуры на материальную и духовную как на разные предметы исследования (скорее, речь может идти о разли чении непосредственно утилитарной и символико-текстовой составляющих в любом продукте человеческой деятельности). Поэтому представляется справедливым пони мать под историей культуры обычную всеобщую историю, но рассматривающую исследуемый материал под определенным углом зрения ради выявления уникальных параметров социального опыта коллективного существования и социального воспроиз водства всякого конкретно-исторического общества в его уникальном пространстве и времени.
Жизнь людей сочетает в себе биологические процессы, происходящие в их орга низмах, с двигательной и умственной активностью, направленной на взаимодействие с внешней средой. Целеориентированная активность (преследующая осознаваемые человеком цели) называется деятельностью. В конечном счете любая деятельность инициируется теми или иными интересами и потребностями человека и направлена на их удовлетворение. Но люди живут не по одиночке, а коллективами (сообществами). И удовлетворение интересов и потребностей одного члена коллектива в принципе не должно нарушать интересы и мешать удовлетворению потребностей другого. Иначе совместное существование людей окажется практически невозможным. Решая эту проблему, люди постепенно вырабатывают сложную систему "правил игры" - сово купность таких способов удовлетворения своих индивидуальных и групповых инте ресов и потребностей, которые являются социально приемлемыми, допустимыми по своей социальной цене и последствиям, т.е. стимулируют социальную интеграцию членов сообщества и не наносят вреда их социальной консолидированности, снимают накапливающиеся противоречия и напряжения в их совместном бытии, а по возможно сти и повышают уровень их солидарности, взаимопонимания и взаимосогласованности в деятельности. Эта система "правил игры" или "социальных конвенций" коллектив ного существования и взаимодействия людей называется культурой.
Такого рода "социальные конвенции" совместного бытия людей реально вопло щаются во множестве разнообразных проявлений. Это искусственная материально-пространственная среда человеческого существования, "второй мир", создаваемый людьми в дополнение к первому - естественному - и насыщенный материальными и информационными продуктами человеческой деятельности. Это мотивация и формЬ; поведения, и взаимодействия людей между собой. Это рациональные знания об окру жающем мире и образы собственной фантазии, реализуемые людьми в различных интеллектуальных текстах или художественных произведениях, и т.п. И все это осуществляется людьми не любыми способами, а более или менее нормированными, социально допустимыми, отобранными (отселектированными) на основании длитель ного социального опыта существования данного сообщества. Разумеется, далеко не все и не всегда делается в полном соответствии с этими эталонными образцами и требованиями. По тем или иным причинам люди, удовлетворяющие свои интересы и потребности, нарушают сложившиеся "социальные конвенции"; такое поведение обыч-
но называется антисоциальным и подвергается различным санкциям со стороны сообщества (от морального неодобрения до крайних форм насилия). То есть в культуре цель никогда не оправдывает средства. Средства являются допустимыми, только если они культурно санкционированы (законами, религией, традициями, обычаями, господ ствующей моралью и т.п.).
Культура всякого сообщества складывается постепенно по мере накопления социального опыта совместной жизни и деятельности людей, под влиянием специ фических условий места и исторической судьбы коллектива, чем обусловливается региональное и историческое своеобразие культуры того или иного народа. Ее основ ные функции связаны с решением задач по социальной организации людей в их коллективной жизнедеятельности, регуляции форм этой жизнедеятельности, практи ческой и психологической адаптации людей в реально складывающихся условиях их существования, коммуницирования (обмена информацией) между членами сообщества, а также с работой механизмов социального воспроизводства общества и личности, т.е. трансляции следующим поколениям социального опыта совместного существо вания данного коллектива людей (народа, социальной группы). Таким образом, основ ным результатом (продуктом) культурных процессов является выработка и внедрение в сознание людей норм социальной адекватности жизни в данном коллективе и до пустимых способов осуществления тех или иных практических или символических действий, отражающих социальный опыт данного сообщества, его исторически сло жившиеся организационно-регулятивные формы, межпоколенное наследование данных традиционных форм и норм, а также их постепенная изменчивость и обновление.
Описанный срез относится к области социальных реалий культуры, т.е. к сфере организационной практики социального бытия, регулируемой такими подсистемами, как хозяйственная, политическая и правовая, функционирующими, разумеется, не только как специализированные отрасли деятельности, но и на уровне повседневной жизни людей в виде обычаев, нравов, морали и пр. Однако люди не только меха нически выполняют предписанные им нормы социального общежития и поведения, но и осмысливают их, рефлексируют, интерпретируют, систематизируют, спорят о спо собах их применения и т.п. Эти задачи решаются в рамках процессов познания, осмысления и накопления социально значимой информации, происходящих в областях философии, религии, науки и искусства, также функционирующих как на специали зированном, так и на обыденном уровнях. Этот срез можно условно назвать куль турой интеллектуальных рефлексий и образных интерпретаций все тех же "правил игры" коллективного существования людей.
Основным продуктом, вырабатываемым этими подсистемами, являются культур ные тексты, аккумулирующие в себе теоретически обобщенный и проинтерпретиро ванный отдельными авторами социальный опыт и выражающие его в таких феноме нах, как социальные ценности и идеалы. Под ценностями в данном случае понимаются все те же нормы социальной адекватности, но трансформированные в образы социаль ной престижности, причастность к которым открывает человеку доступ к большему объему и лучшему качеству различных социальных благ (т.е. средств удовлетворения интересов и потребностей, о которых шла речь с самого начала). Культура интел лектуальных рефлексий прежде всего формулирует и задает людям эталонные образцы такого рода ценностей, типов нормативного поведения, этических принципов, нравственных идеалов и других социально предпочитаемых способов осуществления жизнедеятельности, связанных с задачами удовлетворения ими своих материальных, интеллектуальных, эмоциональных, властно-распорядительных, психико-компенсатор-ных, статусных и иных социальных притязаний.
И, наконец, еще один срез культуры включает в себя подсистемы социальной коммуникации и трансляции социального опыта от поколения к поколению (т.е. вос производства общества как социокультурной целостности и личности человека как
адекватного члена этой целостности). Сюда относятся вербальные (словесные) и не вербальные языки, которыми пользуются люди, институты образования и воспитания, массовые средства информации, а также ряд подсистем, с помощью которых осущест вляются накопление и хранение социально значимых знаний и "культурной памяти" сообщества (библиотеки, музеи, архивы и др.). Последние играют большую роль в процессах "окультуривания" человека, становления его как личности, т.е. как члена того или иного культурного сообщества; вне этого личности не бывает, а человек вырастает просто биологическим индивидом. В этом блоке, как правило, не создаются собственные "культурные тексты" общесоциального значения, а лишь реализуются технологии внедрения такого рода "текстов" в сознание людей.
Существенная часть описанных культурных процессов происходит в сообществах более или менее стихийно в рамках обыденной коллективной жизни людей. Вместе с тем многие такие процессы организуются и регулируются сообществом целенаправ ленно. Инструментами такой организации и регуляции являются социальные инсти туты—специализированные структуры (государственные, общественные, частные), занимающиеся производством описанных выше "культурных текстов", их внедрением в сознание людей, а также практическим регулированием их .жизнедеятельности в соответствии с ценностями и нормами, принятыми в данном сообществе. Эта социо-культурная регуляция охватывает, по существу, все стороны жизни сообществ, и в ней принято выделять специализированные институты общеэкономической, общеполи тической и общеправовой сфер, а также некоторые иные, более частные. Те же институты, которые производят собственно "культурные тексты" и осуществляют ре гуляцию в сферах интеллектуальной и духовной жизни людей - в религии, искусстве, образовании, информации и иных, относящихся к областям познания и коммунициро-вания, накопления и трансляции опыта в его наиболее общих социальных параметрах, принято называть культурными институтами (в узком смысле слова "культурный").
Комплекс приемов и принципов управления культурными институтами со стороны государства и общества называется культурной политикой. Что же касается той части культурных норм, которые функционируют не в институциональной, а в повсе дневной жизни людей, то их регулятором являются в основном культурные традиции, нравы и обычаи, исторически сложившиеся в данном сообществе. Иначе говоря, совокупность традиций, нравов и обычаев - это и есть культурная политика общества по отношению к его членам, только реализуемая не в институционализированной, а в обыденной сфере социального бытия.
Однако все сказанное относится главным образом к социальному (т.е. групповому, коллективному) аспекту существования культуры. Но фактическим субъектом культурных процессов всегда является отдельный человек, который ведет себя не только как пассивный "продукт окультуривания", т.е. механический исполнитель усвоенных им культурных образцов и норм, но и как их активный интерпретатор. Человек творчески развивает культурные образцы и нормы, порождает новые куль турные формы и т.п. Именно в процессе такого рода интерпретаторской и инно-вативной практики людей и происходят изменения в культуре - от самых микроскопи ческих до общей исторической эволюции. Причины подобной вариативности в испол нении культурных предписаний многообразны, но наиболее распространенной является потребность в адаптации - приспособлении людей к складывающимся природным и социальным (историческим) обстоятельствам, в которых им приходится действовать.
В целях поддержания комфортного существования (и особенно состояния психоло гической комфортности) человек должен все время упорядочивать свои связи с окружением, приспосабливать усвоенные им культурные нормы и идеалы к меняю щимся условиям их применения. Такого рода гибкость, пластичность человеческой психики, способность к сочетанию жестких нормативных установок культурной тради ции с их вариативно-творческим исполнением, видимо, является необходимым свой ством психологического выживания человека в мире. С этой точки зрения культура представляет собой совокупность приобретенных в процессе социализации индивида
психологических черт его личности (в отличие от психических свойств, унаследо ванных им генетически) и в этом плане также может быть проинтерпретирована как смысл истории; в данном случае - смысл истории каждого отдельного человека. Таким образом, культура - это еще и главная "связующая нить" между личностью и ее социальным окружением, способ существования человека в обществе и мире.
Помимо внутренней структуры (связанной с разделением социальных функций между людьми, складывающихся в ходе их совместной жизни) культура обладает еще и имманентной (внутренне присущей ей) динамикой. Эта динамика выражается, во-первых, в порождении новых социокультурных явлений (феноменов), изменчивости (развития или, напротив, деградации) по ходу времени уже имеющихся, а также отми рании (или изменении значения, смысла, символической нагрузки) тех, что утратили свою социальную актуальность. Во-вторых, во взаимодействии культурных феноме нов между собой в процессах их функционирования. И, в-третьих, культурная дина мика проявляется в процессах объединения отдельных культурных параметров в системные (а стало быть, организованные, иерархизированные и т.п.) целостности и их функционировании и взаимодействии уже в качестве частей этого системного целого, а также в развитии или деградации и распаде этих культурных объединений (конфи гураций). Традиционно принято делить культурную динамику на социальную, в ходе которой меняются по преимуществу лишь актуальные формы (продукты) социо-культурного бытия людей, и историческую, в ходе которой меняются сами технологии (способы) осуществления социальной жизнедеятельности сообществ, принципы их коллективной организации и регуляции, познания и коммуникации. При этом прежние институты социального воспроизводства общества оттесняются в область приватного бытия людей, а их место занимают совершенно новые институты и способы транс ляции социального опыта.
Все эти проблемы изучаются многими социальными и гуманитарными науками, а вопросами наиболее общего, универсального характера - формирования, существо вания и изменчивости культуры как целостного явления - занимается специальная отрасль знания: культурология. В отличие от социологии, изучающей наиболее общие формы коллективного существования людей, психологии, изучающей мотивацию их поведения, а также этнологии, изучающей преимущественно национальные особенно сти культурного бытия людей, культурология исследует прежде всего относительно универсальное ценностно-смысловое содержание социальной жизни человека, тексты, в которых это содержание манифестируется, и соответственно языки (как вербаль ные, так и особенно невербальные), на которых это содержание передается от инди вида к индивиду, от поколения к поколению. Культурология в целом является интегра-тивной междисциплинарной областью знания (по некоторым определениям - интел лектуальной тенденцией познания культуры не только как предметной области, но и в значительной мере как проблемного поля смыслов и форм коллективного чело веческого существования).
Поскольку все явления, изучаемые культурологией, имеют какое-то историческое происхождение и, как правило, подвержены историческим изменениям, в недрах культурологической науки складывается особое направление исследований, которое концентрируется именно на проблемах исторической динамики культуры, происхож дения культурных феноменов, изменчивости фундаментальных принципов и техноло гий организации и осуществления социальной жизнедеятельности сообществ. Это на правление в последние годы получило название исторической культурологии. Исто рическая культурология при этом занимает "стыковое пространство" между фило софией истории и культуры (как направлениями философского знания), теорией культуры (культурологической наукой), "классической" историей культуры (как исто рической наукой), "отраслевыми" историями различных специализированных сфер человеческой деятельности (как правило, разделами соответствующих профильных наук), а также социологией и этнографией.
Культурология подходит к истории не как к процессу достижения какой-то заведомо предопределенной "цели", а как к техническому результату практической-жизнедея-тельности людей. С точки зрения культурологии история - это динамика порождения, функционирования и изменения различных содержаний и форм совместной жизни людей (прежде всего локальных человеческих сообществ-народов). Человечество, общество, личность - это субъекты истории и культуры, порождакэщие и изменяю щие содержание и формы своей жизни. Технологии и результаты (способы и продукты) подобной социально значимой деятельности-это объекты культурологического исследования. Что же касается специфических содержания и смыслов, воплощенных в этих результатах (продуктах) деятельности, которые складываются В реальном исто рическом пространстве и времени, отражают неповторимый социальный опыт суще ствования того или иного сообщества, - это и есть предмет культурологического познания, называемый словом "культура".
Человеку, изучающему историю культуры и цивилизации, очень важно видеть принципиальное различие между объединениями людей, существовавшими и поныне существующими как социальные реалии (кровнородственные, этнические, лингвисти ческие, политические, религиозные, социально-функциональные, социально-статусные и иные группы), и объединениями, фигурирующими в научной литературе как куль турно-исторические типы. Под последними имеются в виду не реальные социальные сообщества людей, а совокупности черт определенного культурного сходства у тех или иных народов, которые выделяются учеными по различным основаниям (единство уровня социокультурного развития, общность религии, единообразие традиций и форм в деятельности институтов социальной регуляции, близость художественно-стилевых черт культуры и т.п.) ради удобства описания и классификации изучаемых феноменов. К подобным образцам искусственно формируемой культурно-исторической типологии относятся, например, цивилизации, хозяйственно-культурные и историко-этнографи-ческие общности, культурные и художественные стили, исторические эпохи, стадии и периоды и т.п. При этом следует помнить, что такого рода типология является лишь техническим инструментарием науки. Для того чтобы изучать что-либо, нужно это "что-либо" по каким-то признакам выделить из фонового окружения, дать ему назва ние, описать и даже несколько абсолютизировать его отличительные, атрибутивные черты. Именно таким образом родились понятия "первобытность" и "средневековье", "мезолит" и "неолит", "античность" и "Возрождение", "буддийская" и "мусульманская" цивилизации, "готика" и "барокко", "индустриальная" и "постиндустриальная" эпохи и т.п. Никаких целостных социальных объединений людей, имевших подобные названия, в истории никогда не было. Вся эта классификация - продукт науки последних веков. Поэтому культурологу так важно уметь отделять исторические социальные реалии от модельных построений, созданных исследователями в процессе изучения этих реалий.
Далее. Культура в абсолютно "замороженном" состоянии (гомеостазе со средой) может существовать только в условиях исключительно сложных природных условий (так называемые "экологические культуры" архаических сообществ, весь энергозапас которых уходит на поддержание подобного гомеостаза). В исторически более дина мичных условиях и обстоятельствах "социальные конвенции" совместного бытия создаются сообществами не "навсегда". Каждое новое поколение должно с большей или меньшей радикальностью переосмысливать, обновлять, развивать или по крайней мере творчески реинтерпретировать их (с позиций нового социального опыта, в зави симости от степени модернизированности или традиционности данного сообщества и т.п.), вырабатывать новые эталонные образцы - "культурные тексты" (в религии, философии, искусстве, общественном сознании) и реализовывать их в уже новых исторических условиях существования, переводить их на новые более актуальные языки и коды культуры и транслировать следующим поколениям в постоянно обнов ляемом виде. И производить все эти трансформации, сохраняя в основном более или менее выраженную лояльность к историческому опыту и традициям своих предков.
Кажется, это взаимоисключающие установки. Но, как свидетельствует история, иным образом устойчивая коллективная жизнь у людей не получается. Это вечное проти воречие между авторитетом истории, опытом "отцов" и новыми актуальными необхо димостями "детей", разрешаемое в очень трудных творческих исканиях человеческого разума, в логически почти необъяснимых своими неожиданными поворотами и импро визациями эмоций и интуиций человеческого таланта, в явных адаптивных решениях и скрытых имманентных коллизиях соперничества и компромиссов между разными ценностными установками различных социокультурных групп и т.п., - в совокупности представляет собой культурную традицию общества. Современная наука понимает под традицией не абсолютно застывший слой механически воспроизводимых образцов поведения и суждений, а живой, пульсирующий процесс бесконечных интерпретаций подобных образцов, не отменяющий их в принципе, но постоянно воссоздающий в новых проявлениях и выражениях, адаптированных к новым жизненным ситуациям. Это и есть культура, или по крайней мере то, что понимает под этим словом куль турологическая наука.