Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Содержание
Введение ………………………………………………………………………….3
Глава I. Частное и публичное право: из истории становления
и развития …………………………………………………………………..5
1.1 Становление и развитие частного и публичного права в зарубежных странах ………………………………………………………………………5
1.2 Становление и развитие частного и публичного права
в России …………………………………………………………………….7
1.3 Критерии разграничения и взаимодействия частного и публичного права………………………………………………………………………...16
Глава II. Частное и публичное право в системе Российской Федерации ….26
2.1 Отрасли и правовые блоки в системе права России: основы классификации и взаимосвязи ……………………………………………26
2.2 Международное публичное и частное право в правовой системе России……………………………………………………………………….31
Заключение ………………………………………………………………………41
Список литературы ……………………………………………………………...43
Введение
В теории и практике современной России, активно внедряющей институты рыночной экономики, возрождается идея деления права на публичное и частное. Внедрение принципов гражданского общества и правового государства предопределяют активное использование этой идеи в законодательной и правоприменительной деятельности Российского государства, что невозможно без ее теоретического осмысления наукой права.
Сочетание норм публичного и частного права, их взаимное проникновение повышают творческие возможности права, его эффективное воздействие на экономические преобразования, ускоряют процесс формирования гражданского общества и правового государства. Важность разработки проблем частного и публичного права обусловлена необходимостью совершенствования правового регулирования в современной России. Разработка данной проблемы способствует обогащению и развитию теории права, углублению представлений о праве, его внутренней систематике, формах и методах воздействия права на общественные отношения, усилению его регулятивных возможностей в условиях реформирования Российской государственности.
Нельзя не отметить, что вплоть до самого последнего времени разработке проблем частного и публичного права уделялось недостаточное внимание со стороны юристов-теоретиков. Все это обусловливает необходимость комплексного исследования проблем частного и публичного права специалистами в области общей теории права, с участием государствоведов, административистов, цивилистов и представителей других отраслей юридической науки.
Актуальность работы обусловлена усложнением связей и отношений социума, комплексный характер которых объективно требует интеграции права в частно- и публично-правовые блоки, что вызывает потребность определения новых граней общности и различия отраслей права для более полного использования потенциальных возможностей системы права в обеспечении эффективной правовой регламентации.
Таким образом, целью данной работы является рассмотрение проблемы частного и публичного права в рамках теории государства и права.
Задачи работы:
1. Охарактеризовать проблемы становления и развития частного и публичного права в зарубежных странах.
2. Рассмотреть процесс становление и развитие частного и публичного права в России.
3. Выделить критерии разграничения и взаимодействия частного и публичного права.
4. Рассмотреть основы классификации и взаимосвязи отраслей и правовых блоков в системе права России.
5. Раскрыть проблему роли международного публичное и частного права в правовой системе России.
Глава I. Частное и публичное право: из истории становления и развития
1.1 Становление и развитие частного и публичного права в зарубежных странах
Позитивно существующее и действующее право является однородным и целостным явлением. Налицо громадный нормативный массив. В то же время разное правопонимание и подходы к его систематизации, к определению юрисдикции различных органов государства побуждают к делению права на части или разделы. К этому же приводят причины правотворческого и правоприменительного свойства. Мыслители и «творцы права» давно ощутили эту потребность, и история права давала свои ответы на вопрос, как ее удовлетворить.
Истоки понимания права и его отличия от закона, соотношения права с обществом, государством и личностью можно найти в трудах древнегреческих мыслителей. Государство рассматривается как согласованное правовое общение его членов, как выражение общего интереса свободных членов. Право, по их мнению, первично по отношению к позитивному законодательству и устанавливается природой.
В диалоге «О законах» Цицерон, как и другие римские деятели, трактует закон как заложенный в природе высший разум, велящий совершать то, что следует совершать, и запрещающий противоположное. Этот разум, укрепившийся в мыслях человека, и есть закон. Принятые людьми позитивные законы должны соответствовать естественному праву[1]. И тем не менее в Римской империи с ее динамичным строем постепенно формируется строгое представление о природе права как своего рода системы. Напомним, что современное понятие гражданского права не совпадает с понятием гражданского права в Риме. Там существовало цивильное право как сугубо национальное и наиболее древнее право, регулировавшее имущественные отношения только между римскими гражданами. Для него были характерны строгий формализм, консерватизм и национальная ограниченность. Законы XII таблиц служили главным источником римского права.
Постепенно, по мере расширения торговых и иных отношений Рима с другими народами, возникла необходимость другой правовой системы – права народов как разновидности римского права. Оно было более подвижным. Формируется преторское право как продукт деятельности преторов и других магистратов, дополнявших своими актами и решениями первые две системы. Все три системы в совокупности и составляли римское гражданское право, и в результате сближения и слияния сложилось в дальнейшем единое понятие римского частного права[2].
Одновременно, рядом с частным правом, относящимся к пользе отдельных лиц, существует публичное право. Римский юрист Ульпиан характеризует его как право, относящееся к положению Римского государства. Критерием различения частного и публичного права служит интерес – для частного преимущественное значение имеют интересы отдельных лиц, их правовое положение и имущественные отношения, для публичного главными являются государственные интересы, правовое положение государства, его органов и должностных лиц, регулирование отношений, имеющих ярко выраженный общественный интерес. Устойчивость сфер и методов правового регулирования, критериев их различения объясняет нам жизнеспособность деления права на частное и публичное. Оно было отражено в последующих зарубежных правовых системах то в отчетливом виде, то в виде идей правового государства, то в виде идей общественного договора.
1.2 Становление и развитие частного и публичного права в России
В русском праве ввиду его специфики и заметного удельного веса обычаев и «общинного права» деление на публичное и частное право исторически не было выражено столь отчетливо, как в других государствах[3]. Лишь в XIX в. внимание к этому вопросу получает дополнительные импульсы ввиду нарастающего интереса прогрессивной общественности к идеям конституционализма и введения системы законов
Известный русский юрист Н.М. Коркунов дал обстоятельную характеристику развития идей публичного и частного права применительно к российской истории. Воспроизведем ее в том виде, как она была выражена в многократно переиздававшихся «Лекциях по общей теории права»[4]. Коркунов пишет, что римляне сводили различие частного и публичного права к различию охраняемых интересов, различая именно интересы частные и общие. Но большинством юристов уже давно это деление было признано несостоятельным. Выставленное римлянами различие представляется неопределенным и не достигает цели: разграничить и определить различные области права. Так, прежде всего нельзя противополагать интересы общие и частные. С одной стороны, интересы только и существуют у отдельных людей, так как только люди суть действительные реальные элементы общежития. Общий интерес есть не что иное, как та или другая совокупность частных интересов. В этом смысле можно сказать, что все право установлено ради охраны интересов отдельных лиц, т.е. частных интересов. С другой стороны, правовая охрана дается только тем интересам отдельных лиц, которые имеют более или менее общее значение или потому, что они общи целой группе лиц, например охрана интересов врачей, или потому, что данный интерес есть интерес хотя одного отдельного лица, но занимающего в обществе такое положение, что его интерес получает общее значение, например интересы монарха. В таком смысле, наоборот, можно сказать, что всякое право охраняет общие интересы.
Конечно, можно различать более или менее общие интересы. Но не говоря уже об относительности и неопределенности такого различия, оно не соответствует действительному различию частных и публичных отношений. Нельзя сказать, чтобы публичное право касалось всегда более общих, частное – менее общих интересов.
Неудовлетворительность римской классификации и главным образом ее неопределенность вызвали целый ряд попыток исправить ее, дать ей более определенную формулировку, причем исходят, как из основания, из различия понятий частного и общего, но облекают это различие в другую форму.
Между этими попытками прежде всего обращает на себя внимание классификация Савиньи. Его систему можно назвать телеологической. Она представляет модификацию римской классификации. У Улъпиана основой классификации являлось различие интересов, смотря по тому, разграничиваются ли в данном отношении частные или общие интересы Савиньи и Шталъ различают юридические отношения по их цели. «В публичном праве,– говорит Савиньи,– целое является целью, а отдельный человек занимает второстепенное положение; напротив, в частном праве отдельный человек является целью, а целое (государство) – средством». То же почти говорил и Шталь: одни юридические отношения имеют целью, задачей удовлетворение потребностей отдельного человека, другие – соединение людей в одно высшее целое и регулирование их жизни в этом единстве.
Это различение юридических отношений по субъектам, являющимся их целью, было развито полнее Иерингом. Но, развив его, он вместе с тем указал и истинное значение этого различия. Он различает юридические отношения по субъектам не та на три класса: дестинатарием служит или отдельное лицо, или общество, или государство. Но он не кладет эти различия в основу системы права. Напротив, он указывает, что каждый отдельный институт может иметь дестинатарием то отдельное лицо, то общество, то государство. Так, например, собственность может быть или частной, или общественной, или государственной. И действительно, это различие не может быть принято основанием системы права, так как система предполагает классификацию институтов, а не тех форм, какие может последовательно принимать один и тот же институт.
Классификация Савиньи и Шталя представляет попытку соединить и классификацию по интересам, охрана которых есть цель права, и классификацию по различию положения субъекта как самостоятельного индивида или как члена общественного организма.
Неудача попыток исправления римской классификации права побудила некоторых русских юристов отказаться от выставленного римскими юристами основания различения частного и публичного права и поискать взамен его другое. Одни из них полагают, что основанием различия частного и публичного права должно быть признано различие экономических, имущественных интересов и интересов, не имеющих экономического значения. Другие ищут основания этого различия в том, будто частное право есть право распределения. Первого из этих воззрений держатся Мейер, Умов и в особенности Кавелин. Последнее было поддержано Цитовичем.
Попытки найти основание для различения частного и публичного права в различии содержания юридических отношений оказываются неудачными. Да и вообще различие интересов, составляющих содержание юридических отношений, следует признать непригодным для обоснования классификации правоотношений. Мы уже указывали, что юридический характер в людских отношениях имеют особенно их формы, а их содержание то же, что и бытовых отношений. Так как юридическая норма определяет не самые интересы, а только разграничение фактически существующих интересов, то и основное значение имеет для различия юридических отношений не то, какие в них интересы разграничиваются, а то, как они разграничиваются.
Невозможность найти в содержании юридических отношений основания для различения частного и публичного права подтверждается еще и тем, что история права представляет нам примеры того, как одни и тe же по своему содержанию отношения получили то частно-правовую, то публично-правовую форму. Так, например, в средние века многие права власти составляли лишь придаток частного права землевладения.
Различие частных и публичных прав, по мнению Еллинека, коренится именно в этом соотношении юридического дерзновения и юридической возможности. В частном праве всегда имеется дерзновение; в публичном – только возможность. Публичные права основываются не на дозволительных, а исключительно на власть предоставляющих правоположениях. Поэтому они представляют собой не часть естественной, правом только регулируемой свободы, а расширение прав естественной свободы.
Все это крайне искусственное различение при ближайшем анализе оказывается совершенно несостоятельным. Дерзновение и возможность вовсе не составляют существенных элементов содержания субъективного права. Различие дерзновения и возможности обусловлено не различием субъективных прав, а различием последствий правонарушений. Если нарушение юридической нормы влечет за собой только ответственность правонарушителя, такую норму нарушать не смеют, но могут. Если нарушение нормы влечет за собой только юридическую ничтожность несогласного с ней действия, совершить несогласное с нормой юридическое действие нельзя. Если же, наконец, нарушение нормы влечет за собой и ничтожность действия, и ответственность правонарушителя то нарушать такую норму и не могут.
С другой стороны, элемент дерзновения вовсе не чужд и публичным правам. Лицо, к тому неуправомоченное, не только не может осуществлять функцию власти, но и не должно это делать, так как захват власти составляет наказуемое деяние.
Далее Н.М. Коркунов дает свою трактовку различия частного и публичного права. Основание различия следует искать в различии не фактического, бытового основания этих отношений, а в различии их юридической формы. Но нельзя это различие сводить исключительно к различию положения субъекта прав или последствий нарушения тех и других прав. Различие их представляется более общим, проявляющимся и тогда, когда ни о каком нарушении нет и речи. С другой стороны, все права без исключения принадлежат человеку как участнику общения с другими людьми. Надо, следовательно, поискать объяснения частного и публичного права в различии общего характера юридической формы тех и других отношений.
Рядом с формой разделения объекта, различения «моего» и «твоего», существует еще другая форма – приспособление объекта к совместному осуществлению разграничиваемых интересов. Ведь существуют такие объекты, которые невозможно поделить между заинтересованными субъектами. Другие объекты хотя и могут быть распределяемы, но требуют сверх того и приспособления.
Итак, наряду с установлением различия «моего» и «твоего» необходимо должна существовать еще другая форма разграничения интересов, которая частью заменяет первую, частью восполняет ее. Эту вторую форму можно определить как приспособление объекта, представляемого первой формой, в противоположность его субъекту.
Таким образом, обе формы обеспечения юридической возможности равно необходимы и не могут заменять друг друга. Всегда и везде обе они должны существовать, как две необходимые формы действия права. Поэтому с большим удобством можно бы было принять их различие как основание классификации правовых явлений.
Все особенности частного и публичного права вполне объясняются различием поделения объекта и его приспособления.
Таким образом, различием поделения и приспособления объекта объясняются удовлетворительным образом все особенности частного и публичного права. Нетрудно доказать, что, основывая различие частного и публичного на различии поделения и приспособления, мы легко можем объяснить существование частных прав и у государства. Если государству предоставляется власть над данным объектом ради его приспособления к пользованию – это право публичное (таково право государства на дороги). Если же, напротив, данный объект предоставляется государству только для пользования самим правительством ради извлечения из него средств для приспособления других объектов – это право частное (таково право государства на государственное имущество, доходы с которого идут на удовлетворение тех или других задач государственного управления). Поэтому первая форма действия права имеет более индивидуальный, частный характер, вторая – более общественный.
Распределяя объекты в частное обладание, частное право предоставляет определение способов пользования ими для удовлетворения потребностей и для производства новых ценностей свободному усмотрению каждого данного субъекта. Напротив, публичное право, приспосабливая объект к совместному пользованию, не может не регулировать и потребление и производство. Поэтому, поскольку частное право касается экономических благ, оно регулирует не потребление и производство, а только распределение.
Известный юрист Г.Ф. Шершеневич дал обстоятельный анализ разных подходов к разделению права на частное и публичное. Высказывались взгляды об оправданности деления права на частное, публичное и международное по степени убывающей защищенности. Другие, признавая наличие государственного, международного и церковного права, из первого выводили частное и публичное. Право индивидуальное и право социальное, предопределенные природой человека, не учитывают «разрыв» социального права на собственно государственное (как в Риме, где вся общественная жизнь была в государстве) и общественное ввиду роста общественных организаций.
Л. Дюги возражал против резкого разграничения права на публичное и частное, а Остин вообще против такого деления. Дюрингейм не выделял критерий в различии санкций, Еллинек – в способах действия субъекта права, Петражицкий – в функциях указанных видов права и системах их правовой мотивации, Кавелин – в иной композиции актов и норм. Г.Ф. Шершеневич делает вывод: во всех подходах различение между публичным и частным правом проводится либо по содержанию регулируемых.отношений – это материальный фактор, либо по порядку их защиты – это формальный момент. Рассматривая оба критерия, он делает акцент на их взаимопроникающих свойствах. Ибо в праве всегда выражаются общественные интересы, а государство является участником гражданско-правовых отношений[5].
Обратим внимание и на то, как в начале XX в. в России акцентировалось внимание на разных аспектах правового государства. С.А. Котляревский верно подчеркивает, что теорию правового государства стали развивать у нас в связи с переходом к конституционному строю. Мировоззрение славянофилов не признавало правовых гарантий и вместо них выдвигало религиозно-моральные – единение царя и народа, государственной власти и мнения земель. Государство возвышалось над правом, хотя право имеет, по его мнению, догосударственную историю в связи с союзами людей. Но государство как субъект права должно признавать и других субъектов права – за гражданами, их объединениями. Тогда сложится равновесие между властвованием и самосохранением подвластного, между личной свободой и сознанием зависимости от власти[6].
Трактовали власть не как единую властвующую в государстве волю, а как создаваемое ею сознание зависимости. Власть и подчинение рассматривались как вид психических переживаний, а внушаемость и общественное повиновение – как факторы общественности. В. Гессен, видя в начале XX в. крушение порядка и сближение права с силой, выступает за создание нового порядка, когда власть вернула бы себе утраченный ею нравственный авторитет. Ее нужно передать из рук бюрократии народному представительству.
Как видно, развитие и углубление на рубеже веков идей правового государства не шло вопреки или параллельно с идеей разделения права на публичное и частное. Думается, данный процесс выражал новое соотношение двух подсистем права, не столько их разграничение, сколько иное соотношение между собой и нарастающее взаимопроникновение (принципов, институтов, норм). В основе же лежало меняющееся представление о соотношении личности, общества, власти.
Б.А. Кистяковский отмечал следующее. Только новая волна западничества вместе с марксизмом начала немного прояснять правовое сознание русской интеллигенции. Несмотря на школу марксизма, отношение ее к праву осталось прежним. Налицо отсутствие правового чувства и полное непонимание значения юридической правды. Плеханов выступил с проповедью относительности всех демократических принципов, равносильной отрицанию устойчивого правового порядка и самого конституционного государства. Каждый демократический принцип должен быть рассматриваем под углом зрения успеха революции как Божьего закона. Всякая организация и вообще всякая общественная жизнь основаны на компромиссе. Нашей интеллигенции чужды те правовые убеждения, которые дисциплинировали бы ее внутренне
Мы воспринимаем право не как правовое убеждение, а как принудительное правило. Оно – в правовой реорганизации государства, т.е. в претворении государственной власти из власти силы во власть права[7].
С. Основоположники марксизма-ленинизма уделяли в своих теориях большое внимание праву. Маркс и Энгельс в ранних трудах делали акцент на общедемократических свойствах закона. Постепенно усиливается внимание к его политической трактовке и к выражению в законе интересов господствующего класса. Для придания буржуазией своим интересам всеобщей формы, пишет Маркс в «Немецкой идеологии», используется государство как форма организации для обеспечения ее собственности и интересов. В государстве гражданское общество находит свое сосредоточение, и все общие установления опосредствуются государством, получают политическую форму. Воля господствующих индивидов приобретает всеобщее выражение в виде государственной воли, в виде закона. Воля индивида «связана» всеобщей волей, выраженной в законе[8].
Верно подмечено в данной связи «раздвоение человека на публичного и частного человека». В работе «К критике гегелевской философии права» Маркс не принимает гегелевское объяснение частного права как права абстрактной личности, ибо речь идет о праве субъектов государства. Гражданское общество является определяющим по отношению к государству. «Раздельность гражданского общества и политического государства выступает необходимо как отделение политического, гражданина, гражданина государства, от гражданского общества, от своей собственной, подлинной, эмпирической действительности».
Отсюда понятны разные грани правового регулирования и неодинаковые меры «допустимого», «разрешенного» и «запретного». В реальности эти меры смещаются и нарушаются, поскольку очевидна «инвариантность человеческого поведения». Но столь же бесспорна и раздвоенность мира человека – публичного (общественного) и частного, личного, к чему право не безразлично.
Как видно, проводится мысль о различении сфер влияния права и об отношении к нему всего общества, класса и отдельных индивидов. А отношение, естественно, складывается неодинаковое, поскольку очерченная правом «мера свободы» вызывает резкую реакцию людей.
Регулятивная функция права помимо объективной обусловленности зависит от степени выражения интересов как осознания объективных потребностей. «Интерес – вот что сцепляет друг с другом членов гражданского общества». Но разные человеческие интересы не получают адекватного отражения в праве, поскольку конкурируют всеобщие, классовые, групповые и индивидуальные интересы. Общий знаменатель выводится по известной формуле «право есть воля господствующего класса, возведенная в закон». Усредненность интересов достигается через призму классовых интересов.
Установленная в России революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией. По В.И. Ленину, это власть, не связанная никакими законами. П.И. Стучка, нарком юстиции РСФСР, пояснял при этом, что понятия диктатуры и законности не являются внутренне противоречивыми и диктатура пролетариата ограничена лишь законами «посторонней власти». Одни исследователи соглашались с такой интерпретацией, другие признавали, что диктатура может себя и не связывать любыми законами. История подтвердила горькую истинность этих положений.
1.3 Критерии разграничения и взаимодействия частного и публичного права
Вне зависимости от того, какие признаки кладутся авторами в содержание понятия частного права, его объем рассматривается большинством из них как практически неизменный или, по крайней мере, неизменно включающий отдельные постоянные элементы, с той или иной степенью дискуссионности отнесения к объему данного понятия других элементов.
Так, с древнейших времен и, что совершенно определенно, с эпохи Древнего Рима, объем понятия «частного права» включал в себя такие элементы, как нормы, регулирующие статус лиц и семейные отношения, вещные и наследственные отношения, обязательственные отношения[9].
С выделением в Средние века купечества в отдельное сословие и расширением международной торговли сформировалась особая подсистема частного права — торговые обычаи, которые «были искусственно привязаны к римскому праву в результате творчества постглоссаторов»[10] и впоследствии преобразованы в нормы, регламентирующие торговые отношения.
С изобретением к исходу Средних веков книгопечатания и развитием в указанный период и позднее машинного производства возникли условия для широкого тиражирования произведений литературы и некоторых видов искусства, а также изобретений и товарных обозначений[11]; данные обстоятельства обусловили возникновение совокупности норм, регулирующих основания возникновения и порядок осуществления относящихся к сфере частного права исключительных прав на результаты творческой деятельности, получившей наименование «права интеллектуальной собственности».
С разрушением цеховой организации производства и формированием в Новое время свободного рынка труда, функционирующего на основе взаимодействия спроса и предложения, отношения работника и работодателя превращаются в обыкновенную сделку (договор найма), частноправовую природу которой не изменило даже активное вмешательство государства в регулирование условий труда. На рубеже XIX—XX вв. доктриной и законодательством к сфере ч. п. были отнесены личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежащие человеку от рождения или в силу закона, неотчуждаемые и не передаваемые иным способом.
К частному праву относятся, наконец, сложившиеся за столетия развития разнообразных международных контактов нормы, регулирующие все выше перечисленные отношения, осложненные иностранным элементом.
Объем всякого понятия, представляющего собой какой-либо элемент системы позитивного права (подсистема, отрасль, подотрасль, институт, субинститут и т. д.), в конечном счете в качестве «элементарных частиц» должен содержать единичные правовые нормы в том или ином наборе. Между тем построение на основе определенной совокупности норм какого-либо понятия предполагает выделение некоторого общего для всех рассматриваемых норм признака, который составит содержание конструируемого понятия. Поиск такого признака и составляет существо задачи выявления критерия разграничения частного и публичного права и определения понятия «частного права».
Использование ни одного из известных общей теории права критериев классификации правовых норм, относящихся к собственным характеристикам норм как регулятивных средств (включая характер обязательности для субъектов права, на основе которого разграничиваются императивные и диспозитивные нормы), не позволяет выявить достоверный критерий разграничения частного и публичного права. Поэтому необходимо обратиться к признакам норм, внешним по отношению к их регулятивной функции. На основе изучения истории посвященных частноправовых элементов правовых учений классиков юридической мысли и истории позитивного частного права следует в качестве такого признака предложить отношения, регулируемые рассматриваемыми нормами.
Таким образом, вместо формирования содержания понятия «частного права» необходимо сформировать содержание понятия «частные правоотношения»; тогда содержание понятия «частное право» будет определяться совокупностью норм, регулирующих частные правоотношения.
Данный тезис предполагает первичность общественных отношений, подлежащих правовому регулированию, по сравнению с правовыми нормами: последние возникают именно как средство регулирования известных отношений; данный тезис в большей степени верен применительно именно к частным отношениям, которые «существуют в обществе вне прямой зависимости от их регулирования нормами права», и в меньшей степени — применительно к публичным, ибо на заре государства последние действительно возникали спонтанно и лишь по мере развития общества подвергались все более скрупулезному правовому регулированию, тогда как в условиях современного правового государства публичные отношения «могут выступать только как правоотношения»[12].
Выявление критерия отграничения частных правоотношений от всех иных правоотношений требует анализа различных элементов и характеристик правоотношений. С учетом такого анализа единственным общим свойством всех частных отношений, которое и оправдывает применение к ним характеристики «частные», являются общественной практикой человеческой цивилизации обусловленные допустимость, возможность, желательность, а подчас — необходимость их возникновения, изменения и прекращения, а также определения юридического содержания (прав и обязанностей сторон) преимущественно по воле их участников, то есть с исключением произвольного вмешательства каких-либо иных лиц, в том числе и в первую очередь — публичной власти.
Действительно, гражданам (а где позволяет существо отношения — также их объединениям) может и должно быть «доверено» приобретать и использовать имущество, торговать, выполнять работы и оказывать услуги, создавать и использовать произведения литературы и искусства и изобретения, завещать и наследовать имущество, вступать в брак и воспитывать детей, наниматься на работу и предоставлять таковую своей волей и в своем интересе, всякий раз самостоятельно определяя условия осуществления таких действий. Попытки организации регулирования такого рода отношений на иных началах, допускающих или предполагающих возможность или обязательность подчинения поведения участников таких отношений воле не участвующего в них лица, как показывает история, или оказывались бесплодными, или становились причиной наступления столь плачевных последствий в регулируемой сфере, что их социальный вред многократно «перекрывал» те преимущества, на достижение которых было направлено такого рода вмешательство. Указанное свойство частных отношений обусловливается тем, что в них — и эту характеристику следует рассматривать в качестве важнейшего критерия разграничения частных и публичных отношений, положив ее в основу определений соответствующих понятий, — преимущественно реализуются индивидуальные интересы их участников.
Отношения же в области государственного управления, охраны общественного порядка, властного разрешения споров, обороны и обеспечения общественной безопасности, обеспечения имущественной основы указанных сфер строить на основе свободного усмотрения сторон недопустимо. Данная область исключает как добровольность (по меньшей мере для одной из сторон правоотношения) вступления в отношение, так и возможность свободного определения его содержания; такие правоотношения предполагают одностороннее властное воздействие одного из участников отношения на другого, что обусловливает возможность злоупотребления со стороны управомоченного лица и, как следствие, необходимость скрупулезной законодательной регламентации всех мыслимых нюансов развития отношений с исчерпывающим определением прав и обязанностей обеих сторон, ибо в публичных отношениях реализуется (в отдельных случаях — наряду с индивидуальными интересами одного или нескольких его участников) публичный интерес, определенный Ю. А. Тихомировым как «признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит гарантией ее существования и развития»[13]. К. Ю. Тотьев счел необходимым в дефиниции публичного интереса раскрыть обе составляющие рассматриваемого понятия, определяя последнее как «жизненно необходимое состояние больших социальных групп (включая общество в целом), обязанность по реализации (достижению, сохранению и развитию) которого лежит на государстве»[14], и не связывая при этом публичный интерес с правом.
Критерий интереса (как исторически первый, выработанный юридической наукой) в принципе был объектом критики, в том числе обоснованной. Однако критика критерия интереса относилась, как правило, к такой его трактовке, согласно которой «публичное право служит общему благу, гражданское — частным интересам»[15]. При такой трактовке критерий интереса действительно уязвим, ибо право в целом и все его элементы призваны служить достижению баланса частных и публичных интересов, что отмечается и теоретиками права[16], и правоприменительными органами, включая Европейский Суд по правам человека.
Между тем отмеченная уязвимость критерия интереса исчезает, если интерес рассматривать в качестве критерия разграничения не подсистем права, а регулируемых им областей общественных отношений. Положению о том, что частное право следует называть систему правовых норм, регулирующих отношения, в которых преимущественно реализуются индивидуальные интересы их участников, тогда как публичным правом следует называть систему правовых норм, регулирующих отношения, в которых (в том числе наряду с индивидуальными интересами одного или нескольких его участников) реализуется интерес общества в целом, нельзя противопоставить ни тезис о балансе интересов, ибо реализация в частном отношении частного интереса не противоречит требованию соблюдения баланса интересов ч. п., которое при регулировании частных отношений может, а зачастую — даже должно отступить от защиты частного интереса в пользу публичного, ни часто используемый пример о казенных поставках и подрядах, ибо публичный интерес в данном случае реализуется (или не реализуется) до возникновения подрядного отношения (на стадии принятия публичным субъектом решения о вступлении в такое отношение) и после его реализации (на стадии использования публичным субъектом результата реализации частного отношения), при этом отношения, возникающие на обеих стадиях регулируются именно публичным правом.
Важнейшим формальным признаком публичного правоотношения, не образующим вместе с тем существа феномена, является участие в нем хотя бы на одной из сторон такого субъекта, который действует в данном отношении в качестве агента публичной власти — носителя публичной функции.
Такими субъектами могут быть государство или муниципальное образование как целое, государственный или муниципальный орган, должностное лицо, а также специфический субъект, наделенный в силу закона в установленных обстоятельствах особыми публичными функциями. Так, поскольку «уплата налогов налогоплательщиками — юридическими лицами, по действующему налоговому законодательству, осуществляется преимущественно путем сдачи соответствующим банкам платежных поручений на перечисление налогов в бюджет», Конституционный Суд Российской Федерации указал, что «налоговое законодательство устанавливает публично-правовые обязанности банков в их отношениях с налогоплательщиками — юридическими лицами», а «государство … осуществляет контроль за порядком исполнения банками указанных публично-правовых функций».
В публичном же качестве «контрольно-ревизионной (надзорной) организации по уполномочию государства», как установил Конституционный Суд Российской Федерации, действует и аудиторская организация при осуществлении обязательной аудиторской проверки, ибо «хотя выбор аудиторской организации и оплата оказываемых ею услуг … опосредуются частно-правовой формой, по своим целям, предназначению и функциям обязательный аудит проводится … в общественном интересе»[17].
В качестве агента публичной власти действует и нотариус, занимающийся частной практикой, ибо, как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, «осуществление нотариальных функций от имени государства предопределяет публично-правовой статус нотариусов», включая «нотариусов, занимающихся частной практикой и в качестве таковых принадлежащих к лицам свободной профессии»[18]. Отсутствие указанного формального признака (участие субъекта, действующего в данном отношении в качестве носителя публичной функции) в общественном отношении свидетельствует о его принадлежности к частным отношениям.
Использование предложенного критерия определения содержания понятия «частные правоотношения» — допустимость/желательность возникновения, определения юридического содержания, изменения и прекращения правоотношений по воле их участников, обусловленная реализацией в отношении частных интересов его участников, — является известной идеализацией рассматриваемых явлений. Однако в сфере общественных наук любые классификации неизбежно предполагают абстрагирование от некоторых особенностей изучаемых феноменов, а формулируемые закономерности отличаются вероятностным характером.
Критерий разграничения частного и публичного права следует искать в плоскости предмета правового регулирования, то есть общественных отношений, подвергающихся регулирующему воздействию со стороны права; таким критерием является характер интереса, преимущественно реализуемого участниками в соответствующем правоотношении (изложенный подход следует отличать от попытки разграничить частное и публичное право по линии интереса, защищаемого той или иной подсистемой права, ибо право как социальный институт призвано выражать коренные интересы всего общества в целом). При любом характере правового регулирования в обществе можно выявить частные отношения, с одной стороны, и публичные — с другой, объективно требующие воздействия соответствующими им правовыми методами, однако далеко не в любом обществе этому разграничению в теории и (или) на практике придается должное значение. Степень соответствия методов, используемых для правового регулирования тех или иных отношений, их существу, позволяет оценивать рассматриваемый правопорядок в целом с точки зрения адекватности воздействия на общественные отношения.
Вместе с тем отсутствуют «частноправовой» и «публично-правовой» методы правового регулирования. Корректно говорить лишь о преимущественном использовании диспозитивного регулирования частных отношений и императивного воздействия на отношения публичные, что не исключает в отдельных случаях вполне оправданного применения императивных норм для регулирования частных отношений (ибо в силу ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации права и свободы могут быть ограничены законом в той мере, в какой это необходимо в конституционно значимых целях) и диспозитивных — для публичных; однако в таком случае не имеет место «публицизация» ч. п. или «приватизация» публичного, что часто можно встретить в научной и учебной литературе. «Публицизация» или «приватизация» могут иметь место лишь в рамках системы права в целом, выражаясь не в переводе тех или иных отношений из частных в публичные (что вряд ли возможно) или наоборот, а в создании дополнительных императивных норм и — в целях контроля за их реализацией — дополнительных публичных институтов и процедур («публицизация»), либо их упразднении («приватизация»).
Важным аспектом дифференциации частного и публичного права является институционализация их основных идей, начал и принципов в нормах, содержащихся в весьма существенной части в отраслевых кодифицированных законодательных актах, имеющих приоритет перед нормами соответствующих отраслей, включенными в акты текущего законодательства.
Институционализация обеих подсистем права заключается также в дифференциации процессуальных форм разрешения споров, возникающих в рамках отношений, регулируемых различными подсистемами права.
Развитие государственного управления в XX в. показало, что процессы усиления и расширения непосредственного государственного воздействия на частные отношения, несмотря на периодические колебания, имеют стойкую тенденцию ко все большему усложнению, что и является причиной развития и усложнения публичного права, ибо постоянно усложняется сама жизнь.
Глава II. Частное и публичное право в системе Российской Федерации
2.1 Отрасли и правовые блоки в системе права России: основы классификации и взаимосвязи
Обращаясь к структуре развитых нормативно-законодательных систем, сложившихся при посредстве активной кодификационной работы компетентных правотворческих органов (здесь и дальше в этой главе имеется в виду развитая правовая система зрелого социалистического общества – советское общенародное право), следует выделить среди разноуровневых структурных подразделении отрасли права.
Отрасли права – наиболее крупные, центральные звенья структуры советского права. Они охватывают основные, качественно особые виды общественных отношений, которые по своему глубинному экономическому, социально-политическому содержанию требуют обособленного, юридически своеобразного регулирования. В соответствии с этим для отраслей права характерно то, что они обеспечивают специфические юридические режимы правового регулирования.
Под юридическим режимом (в данной области правовых явлений) следует понимать особую, целостную систему регулятивного воздействия, которая характеризуется специфическими приемами регулирования – особым порядком возникновения и формирования содержания прав и обязанностей, их осуществления, спецификой санкций, способов их реализации, а также действием единых принципов, общих положений, распространяющихся на данную совокупность норм. Хотя степень специфики отраслевых режимов может быть различной (они могут быть генеральными, видовыми, специальными), каждая отрасль права с юридической стороны выделяется в правовой системе именно таким режимом регулирования. Отраслевой режим в рамках соответствующего участка правовой действительности пронизывает все частицы правовой ткани, весь комплекс свойственного данной общности норм юридического инструментария[19]. При этом отраслевой режим отличается известной замкнутостью, своего рода суверенностью и подмеченным в литературе фактом неприменимости к отношениям, регулируемым данной отраслью норм, лежащих за ее пределами[20][8]. Потому-то столь важным, ключевым в практической жизни, в том числе при рассмотрении юридических дел в юрисдикционных органах, является решение вопроса о том, "под эгиду" какого юридического режима (гражданского или трудового права, гражданского или семейного права, уголовного или административного права и т.д.) попадает данный жизненный случай.
Отраслевой режим – явление сложное по своему строению. Наиболее существенные его черты могут быть охарактеризованы при помощи двух основных компонентов, соответствующих сторонам интеллектуально-волевого содержания права:
а) особых приемов регулирования, специфики регулятивных свойств данного образования с волевой стороны его содержания;
б) особенностей принципов, общих положений, пронизывающих содержание данной отрасли с интеллектуальной стороны.
Определяющее в отраслевом режиме – особенности регулятивных свойств данной правовой общности, присущих ей приемов регулирования. Для главных подразделений правовой системы – основных отраслей – эти особенности настолько значительны, что они воплощаются в своеобразных, специфических только для данной отрасли методе и механизме правового регулирования. И хотя отраслевые методы и соответствующие им механизмы по своим исходным элементам построены на двух простейших началах – централизованном и диспозитивном регулировании (1.17.4.),- последние в каждой отрасли в сочетании со всей совокупностью способов правового воздействия (дозволениями, запретами, позитивным связыванием) (1.17.5-6.) получают своеобразное выражение. Это и отражается, прежде всего, на правовом статусе субъектов – главной черте каждой основной отрасли под углом зрения присущих ей метода и механизма регулирования.
Для каждой основной отрасли характерен также свой, весьма своеобразный "набор" отраслевых принципов, общих положений, образующих общую часть отрасли. Но все же решающее, что придает правовому режиму основных отраслей юридически четкое, контрастное выражение и позволяет рассматривать его в качестве видового или даже генерального, – это наличие особых, только данной отрасли присущих метода и механизма регулирования.
Конечно, юридические признаки – лишь первый шаг при рассмотрении отраслей права. Они служат только основанием для вычленения объективно существующих подразделений в правовой системе. В каждый данный момент наличие, особого юридического режима регулирования и его, наиболее ярких для основных отраслей черт – специфического метода и механизма регулирования (которые проявляются, прежде всего, в особенностях правового статуса субъектов) – служит непосредственным и притом практически важным, безошибочным показателем того, что перед нами реально существующее подразделение в правовой системе, самостоятельная отрасль права.
В то же время, несомненно, сами юридические признаки нуждаются в объяснении; все они производны, зависят, в конечном счете, от материальных условий жизни общества. Чтобы установить первичные основы деления права на отрасли, необходимо каждый раз обращаться к систематизирующим факторам, которые обусловливают структуру права, и, прежде всего к тому, что определяющее значение при формировании подразделений правовой системы имеет предмет правового регулирования. Отраслевой режим регулирования всегда складывается применительно к тому или иному виду общественных отношений, экономическое, социально-политическое содержание, которого предопределяет и сам факт его формирования, и его юридическую специфику. Должны быть приняты во внимание и другие систематизирующие факторы, а также относительная самостоятельность юридических режимов, возможность их распространения на иные, неспецифические отношения. Кроме того, важно учитывать субъективные факторы, в том числе возможность ошибок законодателя в определении юридического режима, используемого при опосредствова-нии данных отношений.
Развитая правовая система – сложный, спаянный жесткими закономерными связями организм, отличающийся многоуровневым характером, иерархическими зависимостями.
Вместе с тем, какой бы сложной, многозвенной по своей структуре ни была развитая правовая система (а такой развитой системой и является право зрелого социалистического общества), в ней неизменно незыблемым, устойчивым, стабильным остается комплекс профилирующих (фундаментальных) отраслей, к которому применительно к современному советскому праву относятся государственное право, административное право, гражданское право, уголовное право, а также процессуальные отрасли. Они образуют с юридической стороны ведущую часть развитой правовой системы, ее неразрушимое ядро. В соответствии с профилирующими отраслями формируются и функционируют на базе собственных видов общественных отношений, образуя в то же время семьи структурных подразделений, другие основные отрасли – трудовое право, земельное право, колхозное право, семейное право, финансовое право, право социального обеспечения.
Отличительные особенности профилирующих (фундаментальных) отраслей, раскрывающие их значение в качестве ядра правовой системы, заключаются в том, что они охватывают такие виды общественных отношений, которые по своему глубинному экономическому, социально-политическому содержанию требуют качественно своеобразного, исходного по специфике правового регулирования и потому предопределяют основные, типовые особенности юридического инструментария. В связи с этим фундаментальные отрасли:
1) исчерпывающе концентрируют генеральные юридические режимы, групповые методы правового регулирования;
2) отличаются юридической "чистотой", яркой контрастностью, юридической несовместимостью и тем самым исключают возможность взаимного субсидиарного применения входящих в данные отрасли норм;
3) юридически первичны, т.е. содержат исходный правовой материал, который затем так или иначе используется при формировании правовых режимов других отраслей, и вследствие этого выступают в качестве заглавных подразделений целых групп, семей отраслей права, например, гражданское право – заглавной частью семьи отраслей цивилистического профиля;
4) в своей совокупности, как и положено ядру целостной системы, имеют стройную, законченную архитектонику, спаяны четкими закономерными зависимостями, иерархическими связями.
Основополагающей отраслью всей правовой системы является государственное право. Над ним как бы надстраиваются, с одной стороны, административное и гражданское право – две профилирующие отрасли регулятивного плана (и именно две, потому что воплощают в своих юридических режимах в наиболее "чистом" виде первичные по своему значению начала – централизованное и диспозитивное регулирование), а с другой стороны, – профилирующая отрасль, нацеленная в основном на выполнение охранительных задач, – уголовное право. А дальше от государственного и указанных трех других профилирующих материальных отраслей права (гражданского, административного, уголовного) идут генетические, функциональные и структурные связи к соответствующим трем процессуальным отраслям – гражданскому процессуальному, административно-процессуальному, уголовно-процессуальному [9].
2.2 Международное публичное и частное право в правовой системе России
Глобализация и интеграция в правовой и экономической областях деятельности современных государств являются главными тенденциями в современном мире и приводят к формированию иного взгляда на роль международно-правовых норм в функционировании национальных правовых систем, к пересмотру содержания принципа государственного суверенитета, его объема. Самым важным элементом этого процесса для каждого отдельного государства является решение вопроса о соотношении норм международного права и внутреннего (национального) права.
С другой стороны, в мире существует масса проблем, связанных с вопросами соблюдения прав и свобод человека. Принципы построения взаимоотношений человека и государства в различных государствах отличаются - вплоть до диаметрально противоположных. В связи с этим возрастает значение общечеловеческих ценностей, лежащих в основе общего международного права - комплекса общепризнанных принципов и норм международного права. Современное международное публичное право содержит в своих источниках основные общечеловеческие ценности и способно достаточно эффективно влиять на развитие внутригосударственного права в тех или иных формах.
На наш взгляд, эффективно урегулировать вопрос соотношения норм права - элементов различных нормативных систем на государственном уровне способно конституционное право. Именно оно выражает общезначимые публичные интересы, будь то обеспечение безопасности и обороны или экономические интересы государства, его целостность, закрепляет главные публичные институты, основы правовой системы, вводит спектр методов правового регулирования. Конституционное право является базовой отраслью нормативно-целостной ориентации, состоящей из идей, принципов и норм[21].
До принятия Конституции РФ в 1993 году как в теории, так и в практике вопрос о соотношении норм международного права, общепризнанных принципов и норм международного права в частности и внутреннего права в целом решался в пользу последнего. "Национальная правовая система, - отмечал A.M. Васильев, - так же суверенна, как и государство, поэтому на территории страны без санкции (в той или иной форме) национальной государственной власти не могут действовать нормы, созданные помимо ее правотворческих органов"[22]. На протяжении значительного периода времени отечественная общая теория права не уделяла должного внимания международной правовой системе, целиком сосредотачиваясь на вопросах национальной (внутригосударственной) правовой системы. Достаточно обратиться к определениям правовой системы, даваемым советскими, а затем российскими учеными[23]. Существование международного права не принималось в расчет, либо оно трактовалось как отрасль национального права наряду с другими отраслями (например, гражданским, уголовным правом), теоретические разработки проводились без учета особенностей международного права и его норм[24].
Представляется, что приоритет международных норм определяется общими принципами правового государства. Это мнение подтверждается и Постановлением Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г., в котором говорится: "В соответствии с принципами правового государства, закрепленными в Конституции РФ, органы власти в своей деятельности связаны как внутренним, так и международным правом. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры должны добросовестно соблюдаться, в том числе путем их учета внутренним законодательством"[25].
Проблема соотношения норм общего международного права, общепризнанных принципов и норм международного права, в частности и национального законодательства, носит многоплановый характер. В теории права имеют место многочисленные споры о научной терминологии, о справедливости постановки вопроса вообще, ведь нормы международного публичного права и нормы национального законодательства суверенного государства являются элементами различных правовых систем, с присущими им не тождественными объектами, субъектами, целями, правовой сущностью и пр. В значительной степени такое несоответствие взглядов вызвано известной неопределенностью в существующей терминологии.
Так, лаконичность конституционной формулировки не может не вызвать ряд вопросов в связи с практическим применением ее положений. Не ясно, что собой представляют общепризнанные принципы и нормы международного права, что является их источниками.
Тем не менее, в конституционном праве и судебной практике различных государств и Российской Федерации в том числе, под "общепризнанными принципами и нормами международного права" понимаются принципы и нормы общего международного права, то есть нормы, признанные большинством государств, включая то, в котором они подлежат применению. Несмотря на их численное меньшинство, состоящее из них общее международное право является фундаментом всей системы современного международного права с его отраслями, подотраслями и институтами. Термин "общепризнанные принципы и нормы международного права", употребленный в Конституции России - это укоренившийся международно-правовой термин, который получил широкое распространение как в международных нормативных актах, так и во внутригосударственных актах.
Будучи влитыми в национальные правовые системы, общепризнанные принципы и нормы международного права становятся специфическим регулятором внутригосударственных отношений. Объявляя общепризнанные принципы и нормы международного права составной частью российской правовой системы, Конституция не проводит различия между принципами и нормами международного права. Общепризнанные принципы и нормы международного права могут иметь обычно-правовую форму, форму международного договора (иного международного нормативного акта) или смешанную форму.
Однако, являясь международно-правовыми нормами, общепризнанные нормы и принципы международного права занимают обособленное положение в нормативном массиве правовой системы России, функционируя при этом наряду с российским правом. Толковаться и применяться они должны в соответствии с целями и принципами международного права и конкретного международного договора, с установленными в нем временными, пространственными и субъективными пределами действия, в контексте значения используемых в нем терминов.
Общепризнанные нормы международного права устанавливают общеприемлемые правила и не порождают каких-либо критических коллизий в национальных правовых системах.
Конституционное право России, являясь ядром национальной правовой системы, тесно взаимодействует с международным общим публичным правом. С одной стороны, Конституция РФ включает в себя общеправовые принципы, присущие значительному числу правовых систем суверенных государств и воспринятых общепризнанными принципами и нормами международного права, с другой стороны, в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры являются составной частью российской правовой системы, то есть, таким образом, становятся нормами прямого действия на всей территории Российской Федерации.
Общепризнанные принципы и нормы международного права, а также ратифицированные международные договоры занимают прочные позиции среди федеральных источников конституционного права, уступая в юридической силе лишь положениям Конституции России, федеральных конституционных законов о поправках к Конституции РФ и иным федеральным конституционным законам. А согласно ч. 2 ст. 17, в области защиты прав человека и гражданина занимают приоритетное положение наряду с конституционными нормами.
Правило ч. 4 ст. 15 Конституции РФ о приоритете международных договоров над нормами национального законодательства обязательно для правотворческих и правоприменительных органов как Российской Федерации, так и субъектов РФ.
Поэтому важным фактором укрепления российской государственности должно стать проникновение в сознание законодателя и должностных лиц всех уровней идеи о важности норм общего международного права и необходимости имплементации его общих принципов и норм в национальном законодательстве.
Из анализа научной литературы и судебной практики можно сделать вывод о том, что существует определенная сложность применения общепризнанных принципов и норм международного права, связанная с тем, что они не зафиксированы в каком-либо едином международно-правовом акте, а "распылены" во всем массиве обычаев и договоров общего международного права.
Даже основные принципы международного права не кодифицированы, отчего их число и формулировки в различных международных актах не идентичны. Поэтому общее международное право, а также внутреннее право многих государств находят выход из затруднительных ситуаций в толковании международно-правовых норм судом.
Таким образом, по нашему мнению, является целесообразным наделение Конституционного Суда РФ полномочиями по установлению содержания и источников закрепления общепризнанных принципов и норм международного права. А для более эффективного применения данного рода норм считаем целесообразным издание единого постановления Конституционным Судом РФ, в котором, опираясь, например, на опыт ФРГ, аккумулировались бы те общепризнанные принципы и нормы международного права, которые Российская Федерация считает частью своей правовой системы.
К числу таковых, например, можно отнести следующие принципы и нормы:
- недопустимость произвола при толковании закона правоприменителем;
- определенность, ясность, недвусмысленность правовой нормы;
- принцип поддержки доверия гражданина к закону и действиям государства;
- принцип правового государства;
- принцип равенства граждан перед законом;
- принцип разделения властей;
- принцип соразмерности ограничения прав и свобод конституционно значимым целям;
- принцип справедливости и соразмерности мер юридической ответственности;
- баланс интересов при установлении форм ее применения (юридической ответственности);
- принцип уважения достоинства личности как равноправного субъекта во взаимоотношениях с государством;
- принцип недопустимости придания обратной силы закону, ограничивающему права граждан, вводящему или ограничивающему налоги, влияющие на уголовную наказуемость деяния;
- принцип запрета сверхформализма;
- принцип презумпции невиновности[26].
Помимо этого, значительным упущением авторов действующей Конституции РФ, на наш взгляд, является существующий пробел, касающийся определения общих целей и принципов внешней политики государства. Основные принципы международного права конституционно были закреплены в качестве принципов внешней политики СССР и РСФСР. В Конституции РФ 1993 г., к сожалению, положения о целях и принципах внешней политики отсутствуют.
Конституция России в ряде случаев напрямую предписывает руководствоваться общепризнанными принципами и нормами международного права. Таковыми являются положения ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17, ч. 1 ст. 55, ч. 1 ст. 63, ч. 2 ст. 67, ст. 69. Вместе с тем Конституция умалчивает о других случаях, когда было бы уместно вспомнить о нормах международного права. Так, к совместному ведению Федерации и ее субъектов отнесено выполнение только международных договоров, а не норм международного права вообще (п. "о" ст. 72). Недостаточное внимание уделяется международному праву в нормотворческой деятельности разных уровней. В особенности важным является вопрос по поводу правомочности субъектов Российской Федерации в решении вопросов о правах и свободах человека на местном уровне. Важным аспектом такого рода отношений также является соблюдение основополагающих принципов и правил, заключенных в международных нормах. Например, в Венской декларации и Программе действий, принятых 25 июня 1993 года Всемирной конференцией по правам человека, говорится, что региональные механизмы играют основополагающую роль в защите прав людей, они должны содействовать укреплению универсальных (международных) стандартов в области прав человека. Там же отмечается, что каждое государство имеет право избирать такие структуры, которые в наибольшей мере соответствуют его конкретным потребностям на национальном уровне.
Помимо этого, в Конституции России не определен и механизм контроля за соответствием национального права международным обязательствам страны. Конституционный Суд РФ решает дела лишь о соответствии Конституции "не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации" (п. 2 "г" ст. 125). При этом статья 15 располагается в первой главе Конституции и, следовательно, входит в ряд основ конституционного строя России.
Конституция как основа правовой системы государства обладает высшей юридической силой, приматом в отношении всех остальных норм. Международное право учитывает особый статус конституции, определяющей и закрепляющей законодательно социально-политическое устройство страны, ее правовой системы. Утверждая суверенное право каждого государства свободно выбирать и развивать свою правовую систему, оно требует уважения к установленному конституцией правопорядку.
Вместе с тем свобода государства в определении характера своей правовой системы не является неограниченной. Принцип суверенного равенства государств, закрепляя их право на свободный выбор политико-правовой системы, в то же время взаимосвязан с другим основополагающим принципом: "каждое государство обязано выполнять полностью добросовестно свои международные обязательства". Добросовестное выполнение обязательств по международному праву предусматривает, что при осуществлении своих суверенных прав, включая право устанавливать законы и административные правила, государства "будут сообразовываться со своими юридическими обязательствами по международному праву"[27].
Конституция РФ 1993 г. затрагивает многие вопросы международного права. Это и права человека, вопросы территории и границ, ратификация международных договоров, дипломатические отношения и многое другое. Одним из важных нововведений является принципиальное решение в ней вопроса о соотношении международного и внутригосударственного права, признании приоритета международных договоров Российской Федерации над ее внутренними законами.
В п. 4 ст. 15 Конституции РФ сформулированы две связанные между собой конституционные нормы: о включении общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров России в правовую систему Российской Федерации и о приоритете применения правил международных договоров РФ перед российскими законами. Федеральный закон "О международных договорах Российской Федерации" от 15 июля 1995 г. законодательно закрепил в преамбуле положение о том, что Российская Федерация выступает за неукоснительное соблюдение обычных и договорных норм. Тем самым открывается возможность прямого действия и применения норм международного права органами власти, включая суды. Заинтересованные физические и юридические лица могут ссылаться прямо на нормы международного права при разрешении споров между собой и с государственными органами, предприятиями, учреждениями и организациями[28].
Конституция закрепила свою высшую юридическую силу и, соответственно, установила, что "законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации" (ч. 1 ст. 15). И хотя нормы международного права не упомянуты, положение о высшей юридической силе Конституции распространяются на все нормы правовой системы страны.
Это положение широко признано как в отечественной, так и в международно-правовой литературе. Так, В.А. Карташкин пишет, что Конституция России, "признавая приоритет международного права над внутригосударственным законодательством, не распространяет это верховенство на Основной Закон страны"[29]. К этой же мысли присоединяется и О.Е. Кутафий[30]. Будучи включенными Конституцией в правовую систему страны, нормы международного права обретают способность регулировать внутригосударственные отношения, в том числе и конституционные. А И.И. Лукашук вообще рассматривает возможность изменения Конституции на базе договора[31].
Включение Конституцией России общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации в правовую систему нашей страны является важным историческим шагом. Оно коренным образом меняет понятие правовой системы России, структуру системы источников конституционного права, в том числе ставит по-новому вопрос о соотношении и иерархии правовых актов по их юридической силе.
В связи с этим возникает вопрос, суть которого заключается в установлении иерархии юридической силы в процессе применения и исполнения этих норм в системе источников конституционного права России. Ведь от того, что указанные международные нормы включены в российскую правовую систему, они не перестают быть нормами международного права, являющегося самостоятельной правовой системой, и каждая из этих систем сохраняет свои особенности в определении иерархии юридической силы соответствующих правовых норм и соотношения актов (норм) международного и российского национального права.
Таким образом, в связи с тем, что обычная и договорная нормы международного права обладают равной юридической силой, равным правовым статусом, можно утверждать, что общепризнанные принципы и нормы международного права обладают таким же юридическим статусом в рамках российской правовой системы, как и договорные нормы. Если же общепризнанная норма или принцип будут иметь меньшую юридическую силу, чем закон, это может привести к нарушению Россией своих международных обязательств, которые она, как и другие субъекты международного права, берет на себя добровольно. То есть в случае возникновения коллизии между общепризнанной нормой и правилом, предусмотренным в законе, приоритет в применении должен быть за общепризнанной нормой международного права. В своей деятельности данное положение следует применять всем государственным и муниципальным органам, включая и органы судебной власти.
Заключение
Таким образом, в ходе исследование проблемы частного и публичного права, я пришла к следующим выводам.
Структурирование права по типу "частное- публичное" направлено на ограничение государственной власти, гарантирует "область свободы" субъектов права от проявлений всевластия государства. Такое деление права объективно по своему характеру, отражает бытие двух относительно самостоятельных сфер - гражданского общества и государства. Для этих сфер характерны различные меры дозволенного и запрещенного; одни задачи решаются в рамках публичного права, другие - частного. Вместе с тем право едино в обоих своих проявлениях - частном и публичном - и лишь в совокупности может обеспечить сочетание интересов общества, государства и личности.
Публичное право — система централизованного регулирования, обеспечиваемая правовым блоком, включающим нормы права, институты и отрасли, определяющие область реализации публичных интересов, регулирующие публично-правовые отношения - отношения органов публичной власти между собой, а также отношения между ними и частными лицами и их объединениями, построенные на началах субординации субъектов. Для неё характерны особенности, обусловленные правовым режимом публичной власти: преимущественно разрешительный способ правового регулирования, односторонние волеизъявления властных органов как участников соответствующих правоотношений, иерархические связи и вытекающая отсюда императивность правовых норм.
Частное право - система децентрализованного регулирования, обеспечиваемая правовым блоком, включающим в себя нормы права, институты и отрасли, определяющие область реализации частных интересов, регулирующие частноправовые отношения - отношения частных лиц и (или) их объединений между собой, закрепляющие свободу договорных связей, построенные на началах координации субъектов. Для неё характерен преимущественно общедозволительный способ (гражданско-правовой метод) правового регулирования, отличающийся началами автономии, юридического равенства субъектов, их несоподчиненностью и обусловленной этим диспозитивностью правовых норм.
В основу разграничения права на частное и публичное должен быть положен формальный критерий, т.е. различие следует проводить в зависимости от способа построения и регулирования юридических отношений, присущего частному и публичному праву. Наиболее приемлемым среди формальных критериев разграничения является положение субъекта в правоотношении и признак централизации или децентрализации правового регулирования.
Список литературы
Журналы и статьи
1. Абдуллин А.И. Об истоках международного частного права в России // Журнал российского права. – 2003. - № 5.
2. Васильев А.M. О системах советского и международного права // Советское государство и право. 1985. № 1. С.69.
3. Вехи. Интеллигенция в России. Сборник статей. 1909–1910 гг. М., 1991. С 120, 121, 128, 129.
4. Гаврилов В.В. Взаимодействие международной и национальных правовых систем и правосознание // Журнал российского права. – 2006. - № 2.
5. Ганюшкина Е.Б. Ограничение деятельности государств нормами международного права // Журнал российского права. – 2006. - № 10. – C. 32 – 37.
6. Ерпылева Н.Ю. Международное частное право России // Гражданин и право. – 2002. - № 7/8.
7. Козлова Т.С. Исторические корни некоторых институтов международного частного права // Российская юстиция. – 2005. - № 8.
8. Кудашкин В.В. Международные частные отношения - системные явления реальной действительности // Журнал российского права. – 2004. - № 5.
9. Малеев Ю.Н. Неизвестные, но общепризнанные // Международное право. 2005. № 1. С. 5-20.
10. Мицкевич А. В. Соотношение системы советского права с системой советского законодательства. – Ученые записки ВНИИСЗ. Вып. 11. М., 1967, с. 11.
11. Российское государство и право на рубеже тысячелетий (Всероссийская научная конференция) // Государство и право. 2000. № 7. С.8.
12. Суханов Е. А. Система частного права // Вестник МГУ. Серия 11, Право. 1994. № 4. С.26-30.
13. Тихомиров Ю.А. Правовая система развитого социализма // Советское государство и право. 1979. № 7. С.ЗЗ.
14. Тихомиров Ю.А. Развитие теории конституционного права // Государство и право. 1998. № 7. С. 6.
15. Тотьев К. Ю. Публичный интерес в правовой доктрине и законодательстве // Государство и право. 2002. № 9. С. 25
Специальная литература
1. Бержель Ж.-Л. Общая теория права. М., 2000. С. 66-77
2. Всеобщая история государства и права: В 2 т. Т. 1: Древний мир. Средние века. М., 2002. С. 260
3. Гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1998. С. 632
4. Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 64
5. Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Л., 1949.
6. Исаев И.А. История государства и права России. М., 1993. С. 9–12, 32– 71, 94–109.
7. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1898. С. 165–183
8. Котляревский С.А. Власть и право. Проблема правового государства. М., 1915.
9. Кутафин О.Е. Источники конституционного права РФ. M.: Юристъ, 2002. С. 50-67.
10. Лукашук И. И. Глобализация, государство, право, XXI век. М.: Спарк, 2000.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 62–63, 322–328.
12. Муромцев С. А. Определение и основное разделение права // Избранные труды по римскому и гражданскому праву. М., 2004. С. 685
13. Нерсесянц В.С. Право и закон. М., 1983.
14. Подопригора А.А. Основы римского гражданского права Киев, 1990.
15. Теория государства и права: Основы марксистско-ленинского учения о государстве и праве / Под ред. П. С. Ромашкина, М. С. Строговича, В. А. Туманова. М., 1962. С. 508-509
16. Тихомиров Ю. А. Публичное право. М., 1995. С. 55
17. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1912. С. 513–554.
Судебная практика
1. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 1 апреля 2003 г. № 4-П по делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 7 Федерального закона «Об аудиторской деятельности» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 15. Ст. 1416
2. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 мая 1998 г. № 15-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 2, 12, 17, 24 и 34 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате: // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 22. Ст. 2491
[1] Нерсесянц В.С. Право и закон. М., 1983.
[2] Подопригора А.А. Основы римского гражданского права Киев, 1990 С 3– 7, Омельченко О.А. Основы римского права. М., 1994.
[3] Исаев И.А. История государства и права России. М., 1993. С. 9–12, 32– 71, 94–109.
[4] Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1898. С. 165–183.
[5] Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1912. С. 513–554.
[6] Котпляревский С.А. Власть и право. Проблема правового государства. М., 1915.
[7] Вехи. Интеллигенция в России. Сборник статей. 1909–1910 гг. М., 1991. С 120, 121, 128, 129.
[8] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 62–63, 322–328.
[9] Всеобщая история государства и права: В 2 т. Т. 1: Древний мир. Средние века. М., 2002. С. 260
[10] Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 64
[11] Гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1998. С. 632
[12] Теория государства и права: Основы марксистско-ленинского учения о государстве и праве / Под ред. П. С. Ромашкина, М. С. Строговича, В. А. Туманова. М., 1962. С. 508-509
[13] Тихомиров Ю. А. Публичное право. М., 1995. С. 55
[14] Тотьев К. Ю. Публичный интерес в правовой доктрине и законодательстве // Государство и право. 2002. № 9. С. 25
[15] Муромцев С. А. Определение и основное разделение права // Избранные труды по римскому и гражданскому праву. М., 2004. С. 685
[16] Бержель Ж.-Л. Общая теория права. М., 2000. С. 66-77
[17] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 1 апреля 2003 г. № 4-П по делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 7 Федерального закона «Об аудиторской деятельности» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 15. Ст. 1416
[18] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 мая 1998 г. № 15-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 2, 12, 17, 24 и 34 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате: // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 22. Ст. 2491
[19] Мицкевич А. В. Соотношение системы советского права с системой советского законодательства. – Ученые записки ВНИИСЗ. Вып. 11. М., 1967, с. 11.
[21] Тихомиров Ю.А. Развитие теории конституционного права // Государство и право. 1998. N 7. С. 6.
[22] Васильев А.M. О системах советского и международного права // Советское государство и право. 1985. N 1. С.69.
[23] Тихомиров Ю.А. Правовая система развитого социализма // Советское государство и право. 1979. N 7. С.ЗЗ.
[24] Марочкин С.Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации. Тюмень: изд-во Тюменского государственного университета, 1998. С. 10-11.
[25] СЗ РФ. 1995. N 33. Ст. 3424.
[26] Малеев Ю.Н. Неизвестные, но общепризнанные // Международное право. 2005. N 1. С. 5-20.
[27] Лукашук И.И. Конституции государств и международное право. M.: Спарк, 1998. С. 11.
[28] Степанов И.М., Лазарев Б.М. Указ. соч., С. 116.
[29] Карташкин В.А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. M.: Институт государства и права РАН, 1995. С. 17.
[30] Кутафин О.Е. Источники конституционного права РФ. M.: Юристъ, 2002. С. 50-67.
[31] Лукашук И.И. Указ. соч. С.68.