Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Контрольная работа
На тему: Неандертальцы. Общая характеристика, расселение, образ жизни.
Самара 2011
СОДЕРЖАНИЕ:
ВВЕДЕНИЕ 3
РАЗДЕЛ I ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА 3
ГЛАВА 1 ПЕРВЫЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ НАХОДКИ. 3 ФИЗИЧЕСКОЕ СТРОЕНИЕ НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ
ГЛАВА 2 МЕСТО НЕАНДЕРТАЛЬСКОГО ТИПА 5 В ИСТОРИИ ПОДСЕМЕЙСТВА ГОМИНИН
РАЗДЕЛ II ВАРИАЦИИ НЕАНДЕРТАЛЬСКОГО ТИПА 6
ГЛАВА 1 АФРИКАНСКИЕ И АЗИАТСКИЕ 6 НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ
ГЛАВА 2 ЕВРОПЕЙСКИЕ НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ 7
РАЗДЕЛ III ПЕРВОБЫТНЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ 8 КОЛЛЕКТИВЫ. ПРАОБЩИНА
ГЛАВА 1 ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ 8 ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В ПЕРВОБЫТНОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ СТАДЕ. СТРУКТУРА ПЕРВЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОЛЛЕКТИВОВ
ГЛАВА 2 ОХОТА 12
ГЛАВА 3 ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРАОБЩИНЕ 17
РАЗДЕЛ IV ФОРМИРОВАНИЕ ИДЕОЛОГИИ 19
ГЛАВА 1 НЕАНДЕРТАЛЬСКИЕ ПОГРЕБЕНИЯ 19
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 21
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 22
Введение
В конце ашеля и при переходе к мустьерской эпохе произошли существенные изменения в физическом строении человека. Архантропы (Homo erectus) трансформировались в так называемых палеоантропов, или неандертальских людей. Их обозначают также Homo neanderthalensis, или Homo sapiens neanderthalensis, в отличие от Homo sapiens sapiens, человека современного физического типа, непосредственно сменившего неандертальца в основном уже при переходе от мустье к позднему палеолиту. Физическое строение неандертальца было более совершенным, чем архантропа. Вместе с тем неандерталец сохранял еще много примитивных черт. Он относится к следующей после архантропа ступени развития физического типа наших предков, непосредственно предшествующей ступени человека современного физического типа, или неоантропа.
РАЗДЕЛ I ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
ГЛАВА 1 ПЕРВЫЕ АРХЕОЛОГЧЕСКИЕ НАХОДКИ. ФИЗИЧЕСКОЕ СТРОЕНИЕ НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ
Первая находка была сделана в 1856 г. И вызвала много сомнений. Высказывались соображения о том, что череп принадлежал патологическому индивидууму. Но появившееся в 1865 г. описание открытого в 1848 г и аналогичного по типу черепа в районе Гибралтара заглушило голоса скептиков, показав, что в руках ученых находятся костные остатки не патологических, а нормальных индивидуумов, поскольку трудно было ожидать двукратного случайного повторения патологии. Позднее скелетные остатки взрослых неандертальцев и неандертальских детей были обнаружены в Англии, Бельгии, Германии, Франции, Испании, Италии, Швейцарии, Югославии, Чехословакии, Венгрии, в Крыму, в разных областях Африканского материка, в Средней Азии, Палестине, Иране, Ираке, Китае. Открытия в этой области продолжаются до сих пор, и каждый год приносит новые находки. Большей частью это скелеты, обнаруженные в культурном слое пещерных и редко открытых стоянок, но в ряде случаев они найдены случайно, без сопровождающего археологического инвентаря при геологических и иных земляных работах.
Морфологический тип неандертальцев известен много лучше, чем физические особенности древнейших гоминин. Изучение костяка показывает, что неандертальцы были людьми среднего роста и чрезвычайно сильного сложения, при котором все широтные размеры, по-видимому, превышали аналогичные размеры современного человека. Значительный рельеф на костях в местах прикрепления мышц говорит о сильном развитии мускулатуры. Судя по тому, что неандерталец охотился на очень ловких и быстрых животных, сила у него соединялась с подвижностью. Но последнее качество, видимо, не распространялось на все органы. Так, пропорции кисти отличались от современных, сама кисть была грубее и массивнее, подвижность ее и способность к тонким движениям были, вероятно, более ограничены, чем у современного человека. Развитие мозга приближало неандертальцев к современным людям. Его объем колебался у разных форм от 1200 до 1600 см3. Таким образом, у некоторых неандертальских форм объем мозга был больше, чем в среднем у современного человека. Но структура мозга еще продолжала оставаться относительно примитивной. В частности, слабо были развиты лобные доли, в которых сосредоточены ассоциативные центры, важные для функции мышления, а также центры торможения. Иными словами, способность к логическому мышлению была у неандертальца ограничена по сравнению с современным человеком, а поведение его, можно полагать, характеризовалось резкой возбудимостью, часто приводившей, по-видимому, к столкновениям в коллективах неандертальцев. В строении черепа у неандертальских форм также было много обезьяньих признаков. Черепная коробка отличалась слабым развитием в высоту, надбровный валик достигал в некоторых случаях огромных размеров, превосходя аналогичное образование даже на черепах древнейших гоминин, подбородочный выступ отсутствовал или был выражен очень слабо.
ГЛАВА 2 МЕСТО НЕАНДЕРТАЛЬСКОГО ТИПА В ИСТОРИИ ПОДСЕМЕЙСТВА ГОМИНИН
Неандертальский тип сложился на базе морфологического типа древнейших гоминин раннего и среднего плейстоцена, от он которых отличается рядом прогрессивных признаков. Но представление об участии этого типа в формировании антропологических особенностей современного человечества на протяжении многих лет вызывало ожесточенные возражения. Неандертальский тип рассматривался как тупик в развитии, не оставивший следа в последующей эволюции рода Homo. Однако такая точка зрения не учитывала морфологической преемственности между Homo primigenius и Homo sapiens, а также полностью игнорировала археологические данные, свидетельствующие о сложении верхнепалеолитической культуры на основе культуры неандертальского человека. Исходя из этих фактов, отечественные и многие зарубежные антропологи защищают теорию неандертальской фазы в развитии человека современного вида, впервые сформулированную известным чешским антропологом, работавшим в США, Алешом Хрдличкой Согласно этой теории, неандертальский человек является предком современного, а морфологический тип последнего сформировался в результате перестройки неандертальского типа. Большую роль в обосновании неандертальской стадии сыграла находка в 1939 г. А. П. Окладниковым неандертальца в Узбекистане, в пещере Тешик-Таш. До этой находки территория Средней и Центральной Азии, плохо изученная археологически, часто фигурировала в качестве прародины современного человека в работах сторонников его независимого от неандертальца происхождения.
Известным пережитком представления о глубокой древности антропологического типа современного человека и его независимого от неандертальского типа происхождения является защищаемая некоторыми западноевропейскими специалистами теория пресапиенса, или, дословно, «предчеловека разумного». По этой теории, во второй половине среднего и в начале позднего плейстоцена одновременно с неандертальцами существовали люди иного морфологического облика, у которых отсутствовали или были слабо выражены типичные неандертальские черты. Эти люди и послужили предковой формой для современного человека. Теория пресапиенса основывается на результатах изучения морфологических особенностей черепов из Сванскомба в Англии и Фонтешевада во Франции, имеющих, по-видимому, среднеплейстоценовый возраст и в то же время, на первый взгляд, обнаруживающих отсутствие неандертальских признаков. Однако обе эти находки чрезвычайно фрагментарны, и поэтому вопрос о степени выраженности у них примитивных и прогрессивных особенностей не может быть решен с достаточной определенностью. Что же касается теоретических соображений «за» и «против» этой точки зрения, то представление об изменчивости морфологического типа во времени и, следовательно, возможности внутренней перестройки неандертальского типа в тип современного человека больше соответствует морфологическим и общебиологическим данным, чем гипотеза лежащая в основе теории пресапиенса.
РАЗДЕЛ II ВАРИАЦИИ НЕАНДЕРТАЛЬСКОГО ТИПА
ГЛАВА 1 АФРИКАНСКИЕ И АЗИАТСКИЕ НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ
Представление о локальных вариациях неандертальского типа опирается на изучение многих находок и, по-видимому, отражает реальную действительность. Прежде всего следует сказать о своеобразии европейских форм, с одной стороны, и африканских и азиатских — с другой. Африканские формы отличаются некоторыми специфическими морфологическими признаками, а также меньшим объемом мозга и большей примитивностью строения черепной коробки. Можно было бы думать, что здесь мы сталкиваемся не с локальными, а со стадиальными различиями, и что примитивность африканских неандертальцев объясняется их большей древностью по сравнению с европейскими. На самом деле их геологический возраст, по-видимому, даже моложе, чем европейских находок. Таким образом, речь, очевидно, должна идти о каких-то специфических путях развития южных форм неандертальского типа по сравнению с северными.
Азиатские неандертальцы морфологически крайне разнородны, среди них есть и достаточно примитивные, и крайне продвинутые в морфологическом отношении формы. Но примитивные формы не дают единого комплекса только примитивных признаков, примитивные признаки объединяются у них с прогрессивными. Таковы хорошо сохранившиеся скелеты из культурных слоев пещер в Шанидаре (Ирак) и Амуде (Палестина). Крупный мозг, а также некоторые детали строения лицевого скелета сближают их с европейскими находками, но в то же время они демонстрируют и явные черты какой-то локальной специализации.
Особое место занимают некоторые палестинские находки. В пещере Мугарэт эс-Схул, что по-арабски означает «козья пещера», в 1931 —1932 гг. было обнаружено несколько скелетов своеобразного морфологического типа. Они были найдены с характерным и для других неандертальских находок археологическим инвентарем. Геологические данные также свидетельствовали о геологической одновременности палестинских находок с находками европейских неандертальцев. Однако от последних они отличались более развитыми лобными долями мозга, более высоким черепом, меньшей выраженностью надбровного валика, приближающегося по своему строению к надбровным дугам современного человека, более развитым подбородочным выступом, одним словом — заметным приближением к типу современного человека по всему комплексу признаков. Было высказано даже предположение, что такая комбинация признаков образовалась в результате смешения неандертальского человека с современным. Однако этому противоречат и морфологические, и археологические данные. С большей вероятностью можно утверждать, что в данном случае мы сталкиваемся с началом процесса внутренней перестройки характерного для неандертальца морфологического типа в тип человека современного вида. Еще более выразительны в этом отношении находки в пещере Кафзех в Палестине, отличающиеся от морфологического типа современного человека только наличием надбровного валика.
ГЛАВА 2 ЕВРОПЕЙСКИЕ НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ
Среди европейских находок выделяются две группы — более раннего и более позднего времени. Ранняя группа характеризовалась более прогрессивным строением мозга и связанным с этим более высоким сводом, менее развитым надбровным валиком и вообще прогрессивностью морфологического типа, в какой-то мере приближавшегося к типу современного человека. По степени концентрации типично человеческих признаков она сближалась с палестинскими неандертальцами, хотя и уступала им в этом отношении. Поздняя группа, наоборот, выделяется примитивностью строения и по многим признакам напоминает гоминин раннего и среднего плейстоцена. В антропологической литературе эти группы чаще всего фигурируют под именем неандертальцев группы Эрингсдорф и группы Шапелль (по названию мест наиболее типичных находок). Различия между ними, по-видимому, отражают разные пути их эволюционного развития. По мнению некоторых антропологов, группа Эрингсдорф являлась, очевидно, прогрессивно развивающейся ветвью, либо давшей начало человеку современного типа, либо принявшей активное участие в его формировании. Группа Шапелль задержалась в своем развитии в условиях сурового ледникового климата Западной Европы в конце среднего и начале верхнего плейстоцена, а может быть, даже испытала регрессивное развитие, приспособляясь к ним. Иными словами, она эволюционировала в направлении выработки физически очень сильного и выносливого, но примитивного типа, законсервировавшегося в условиях изоляции и оказавшего незначительное влияние на формирование современного человека. Однако такая точка зрения встречает серьезные возражения как с морфологической, так и с археологической стороны. Об их более позднем хронологическом возрасте уже говорилось. Археологически мустьерские стоянки, в пределах которых найдены скелеты неандертальцев группы Шапелль, характеризуются высокоразвитой каменной индустрией и наличием многих прототипов верхнепалеолитической техники. Морфологически неандертальцы группы Шапелль и группы Эрингсдорф не противопоставляются резко друг другу и связаны цепочкой переходных форм. Таким образом, участие неандертальцев группы Шапелль в формировании современного человека было, по-видимому, не меньшим, чем более ранних и морфологически более прогрессивных неандертальцев.
Следует, однако, сказать, что само представление о наличии двух групп в составе европейской популяции неандертальского вида опирается на очень неполные палеоантропологические материалы и вызывает большие сомнения. И хронологически, и культурно (имеется в виду обнаруженный вместе с палеоантропологическими находками археологический инвентарь), как и морфологически, обе группы имеют ряд переходных форм. Но самым важным является даже не это обстоятельство, а то, что обе группы представлены формами, которые трудно сравнивать: поздние неандертальцы представлены в основном мужскими черепами, ранние — женскими. Многие примитивные особенности, в частности сильное развитие рельефа на черепе, выражены на женских черепах значительно слабее, чем на мужских. Поэтому, хотя гипотеза наличия двух морфологических и хронологических групп в составе европейских неандертальцев заняла большое место в палеоантропологической литературе, к ней следует относиться критически, как и к взглядам о двух различных эволюционных тенденциях в динамике неандертальского вида.
РАЗДЕЛ III ПЕРВОБЫТНЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КОЛЛЕКТИВЫ. ПРАОБЩИНА
ГЛАВА 1ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В ПЕРВОБЫТНОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ СТАДЕ. СТРУКТУРА ПЕРВЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОЛЛЕКТИВОВ
Историческая реконструкция первоначального человеческого общества представляет собой, пожалуй самую сложную проблему первобытной истории.
За отсутствием каких-либо прямых параллелей, судить о нем можно только на основе косвенных данных. Это, с одной стороны, наши сведения о стадных взаимоотношениях у обезьян, с другой стороны, некоторые факты археологии и антропологии, а также те факты этнографии, которые с большей или меньшей долей вероятности могут рассматриваться как пережитки древнейшего, досапиенсного состояния человечества.Сопоставление и анализ всех этих данных позволяют составить общее, хотя во многом и гипотетическое, представление об общественной жизни того времени, но, конечно, и оставляют место многочисленным неясностям, чисто логическим догадкам, спорным предположениям.
Какими хронологическими границами датируется эпоха праобщины? Ее начало, очевидно, совпадает с выделением человека из животного мира и образованием общества. Не вызывает никаких сомнений, что с возникновением целеполагающей трудовой деятельности было связано не только изменение отношения человека к природе, но и изменение отношений между членами первоначального человеческого коллектива. Таким образом, начало эпохи праобщины совпадает с появлением вполне осознанно изготовленных и применяемых орудий труда. Конечным рубежом эпохи праобщины было появление на смену ему «готового» человеческого общества — общинно-родового строя.
Еще в начале 1930-х годов советские археологи П.П. Ефименко и П. И. Борисковский предположили, что переход к родовому строю произошел на рубеже позднего палеолита; новые археологические находки не опровергают этого предположения, но позволяют допустить, что переход от праобщины к родовой общине мог произойти и раньше. Следовательно, конец эпохи праобщины совпадает с переходом от раннего к среднему или позднему палеолиту.
Прогрессивное развитие каменных орудий, изменение физического типа самого человека, наконец, то обстоятельство, что общинно-родовой строй не мог возникнуть сразу, в готовом виде, — все это показывает, что праобщина не была застывшей во времени единообразной формой. Поэтому часто различают раннюю праобщину древнейших людей и более развитую - праобщину неандертальцев. Некоторые ученые даже называют эту более позднюю праобщину неандертальцев особыми терминами («первобытная община» др.)Однако ни сколько-нибудь общепринятого мнения, ни сколько-нибудь установившейся терминологии в данном случае не существует.
Праобщина представляла собой, по-видимому, небольшую группу людей. Маловероятно, чтобы большая группа могла прокормить себя при слабой технической, вооруженности раннепалеолитического человека и трудности добывания пищи. Собирательство требует большой затраты времени, а дает относительно мало пищи, притом чаще всего низкокалорийной; что же касается охоты на крупных животных, уже известной первобытному человеку, то она была сопряжена с большими трудностями, сопровождалась множеством жертв и не всегда была удачной. Таким образом, трудно представить себе, что праобщина состояла больше чем из нескольких десятков, скорее всего из 20-30 взрослых членов. Возможно, такие праобщины иногда объединялись в более крупные, но это объединение могло быть только случайным.
Жизнь праобщины скорее всего не была жизнью беспорядочно передвигавшихся с места на место собирателей и охотников. Раскопки в Чжоукоудяне рисуют картину оседлой жизни на протяжении многих поколений. Об относительной оседлости говорят и многие пещерные стойбища раннепалеолитического времени, раскопанные в разных частях Евразии. Это тем более вероятно, что богатство четвертичной фауны давало возможность длительного пользования кормовой территорией и, следовательно, позволяло занимать удачно расположенные и удобные навесы и пещеры под постоянное жилище. Вероятно, эти естественные жилища в одних случаях использовались на протяжении нескольких лет, в других — на протяжении жизни нескольких или даже многих поколений. В установлении такого образа жизни важную роль, несомненно, сыграло развитие охоты.
Трудно сказать, какая из двух отраслей хозяйства древних и древнейших людей — собирательство или охота — была основой их жизни. Вероятно, соотношение их было неодинаково в разные исторические эпохи, в разные сезоны, в разных географических условиях. Однако несомненно, что именно охота была более прогрессивной отраслью хозяйства, во многом определившей развитие первобытных человеческих коллективов. Охоту на крупных животных, особенно на тех из них, которые держатся стадами, трудно представить себе без загонного способа. Вооружение ашельского охотника было слишком слабым чтобы он мог убить крупное животное непосредственно. Конечно, такие случаи бывали, но их нельзя не рассматривать как исключение, да и то преимущественно при охоте на отставших от стада больных и слабых животных. Как правило древнейшие люди могли отважиться на убийство крупных млекопитающих только при загонной охоте. Вероятно, животных пугали шумом, огнем, камнями и, как показывает местоположение многих стоянок, гнали к глубокому ущелью или большому обрыву. Животные падали и разбивались, и человеку оставалось только добить их. Вот почему именно охота, и прежде всего охота на крупных животных, была той формой трудовой деятельности, которая больше всего стимулировала организованность праобщины, заставляла ее членов все теснее сплачиваться в трудовом процессе и демонстрировала им силу коллективизма. Вместе с тем охота была наиболее эффективным источником получения мясной пищи. Разумеется, животную пищу первобытные люди получали не только от охоты на млекопитающих, они ловили насекомых, убивали земноводных, пресмыкающихся, мелких грызунов. Но добыча крупных животных давала в этом отношении значительно большие возможности.
Выделение человека из животного мира стало возможным только благодаря труду, который сам по себе представлял коллективную форму воздействия человека на природу. Переход даже к простейшим трудовым операциям мог произойти только в коллективе, в условиях общественных форм поведения. Это обстоятельство позволяет утверждать, что уже на самых ранних этапах антропогенеза и истории первобытного общества имело место регулирование в добывании и распределении пищи, в половой жизни и т. д. Этот процесс усиливался под действием естественного отбора, который способствовал сохранению именно тех коллективов, в которых сильнее были выражены социальная связь и взаимопомощь и которые противостояли врагам и стихийным бедствиям как монолитные объединения. Уже отмеченное развитие загонной охоты, совместная защита от хищных животных, поддержание огня — все это способствовало консолидации праобщины, развитию сначала инстинктивных, а затем и осознанных форм взаимопомощи. В этом же направлении сплочения коллектива действовало и усовершенствование языка. Но особенно большой прогресс приходится на заключительный этап существования праобщины — мустьерское время. Именно к этому времени относятся первые яркие свидетельства заботы о членах коллектива.
ГЛАВА 2 ОХОТА
С изменением общественных отношений первобытное охотничье хозяйство достигло в мустьерскую эпоху несколько более высокого уровня развития.
Показателем прогресса охотничьего хозяйства являются находимые на многих стоянках большие скопления костей убитых на охоте животных — мамонтов, пещерных медведей, бизонов, диких лошадей, антилоп, горных козлов и др.
Мамонт был одним из основных объектов охоты неандертальцев мустьерской эпохи, а также людей эпохи позднего палеолита. Представление об его облике позволили составить широко распространенные находки костей, трупов, сохранившихся главным образом на севере Сибири и на Аляске в слое вечной мерзлоты, и, наконец, реалистические изображения этих зверей, выполненные позднепалеолитическими людьми на камне, кости и на стенах пещер [Гарутт, 1960; Garutt, 1964].
По своим размерам мамонты были близки к современным слонам (их высота достигала 3.5 м), но в отличие от них были покрыты густой длинной шерстью бурого, а в отдельных местах рыжеватого или черного цвета, которая образовывала на плечах и груди длинную свисающую гриву. От стужи мамонта защищала не только эта шерсть, но и толстый слой подкожного жира. Зубы (обычно их всего четыре) весили каждый до 8 кг и были приспособлены для перетирания грубой растительной пищи. Они состояли из пластинок, покрытых эмалью, образовывавших на жевательной поверхности желобки с острыми краями, своего рода терку. Бивни у некоторых животных достигали в длину 3 м. Вес каждого бивня доходил до 150 кг. Они более или менее сильно изгибались. Следы стирания на поверхности бивней позволяют предположить, что мамонты использовали их для разгребания снега зимой во время поисков корма. Вместе с тем в качестве орудия защиты или нападения бивни из-за своей сильной изогнутости были малопригодны.
Пищей мамонту служили травы, мхи, папоротники и мелкие кустарники, съедавшиеся им в огромных количествах (более 100 кг в день). Стада мамонтов водились в тундрах, а главным образом в травянистых степях и в лесостепи, вероятно, поблизости от водоемов.
Бросается в глаза резкий контраст между очень примитивным охотничьим оружием неандертальцев и огромными размерами мамонтов, их мощным строением. Деревянное копье, даже оснащенное примитивным каменным наконечником такого типа, какой встречается на мустьерских стоянках, и брошенное с самого близкого расстояния, не могло пробить толстую шкуру животного. Охота на него была удачной лишь в том случае, если она производилась коллективно, группой людей, насчитывавшей несколько десятков и даже сотен человек. Охотники могли нападать на одиночных зверей, на маленькие их группы, например на самок с детенышами [Верещагин, 1971]. На мамонтов могли устраивать облавы и гнать их к крутым обрывам, падая с которых животные разбивались, или к болотам, топям, где они вязли и становились добычей охотников.
Мамонт давал человеку большое количество мяса, жира, костей. Но успех охоты на него в большей мере, чем успех охоты на других животных, зависел от случайного стечения обстоятельств (пойдет ли животное по нужному пути, попадет ли оно в болото или в овраг и т. п.). Ловкость охотников и совершенство их оружия играли здесь сравнительно небольшую роль. Поэтому периоды изобилия пищи должны были чередоваться у людей с длительными голодовками. Значительные скопления костей мамонтов, обнаруживаемые при археологических раскопках, не должны нас обманывать относительно уровня развития охотничьего хозяйства того времени.
Мамонты как холодолюбивые животные были распространены в конце среднего и в верхнем плейстоцене (рисе, рибс-вюрм и вюрм) только в Европе и в Сибири. На юге Азии и в Африке их место занимали теплолюбивые виды слонов и носорогов, антилопы, газели, горные козлы, буйволы. Именно на этих животных там главным образом охотились неандертальцы и позднепалеолитические люди.
Одним из характернейших объектов охоты неандертальцев являлся также пещерный медведь. Он был примерно вдвое больше современного бурого медведя; крупные самцы, поднявшись на задние лапы, достигали в высоту почти 2.5 м. В тундре и степях пещерные медведи встречались сравнительно редко, но зато они прекрасно чувствовали себя в горных, скалистых местностях, где завладели большей частью пещер. Находимые при раскопках кости пещерного медведя нередко носят следы болезненных изменений (воспаление суставов и т. п. ), возникших вследствие обитания в темных и сырых пещерах. Иногда на стенах пещер обнаруживают царапины, нанесенные медведем, точившим здесь свои когти.
Охотясь на медведей, люди могли сбрасывать на них сверху тяжелые камни или использовать дубины и рогатины. Многие медвежьи черепа, находимые в палеолитических пещерах, проломаны, вероятно, в результате того, что люди сваливали сверху на головы животных каменные глыбы. При раскопках пещеры Покала близ Триеста (Италия) обнаружен медвежий череп с вонзившимся в него мустьерским кремневым остроконечником; возможно, это кремневое орудие представляло собой наконечник боевой секиры.
В мустьерских пещерах Вильдкирхли, Петерсхёле и Драхенлох в Альпах, в Ахштырской пещере на Черноморском побережье Кавказа и на ряде других мустьерских стоянок найдены кости многих десятков и сотен пещерных медведей, разумеется убитых людьми в течение длительного времени.
Важным объектом охоты неандертальцев были бизоны (иначе — зубры), представлявшие собой вид диких быков. Они достигали в длину до 3.5 м, весили около тонны и являлись для человека очень опасным противником. Зубры обитали главным образом в открытых пространствах лугового и Степного типов. Первобытные люди могли устраивать на них большие коллективные облавы, в частности путем «пускания огня», т. е. поджигания окружающей сухой степи. Довольно широко практиковалась и охота на северных оленей, хотя она достигла особенно большого развития в позднем палеолите, в частности в конце позднего палеолита. При охоте на зубров, северных оленей и диких лошадей немалую роль должно было играть и само охотничье оружие. Восстановить характер последнего, а также определенные способы охоты позволяют некоторые археологические находки. Так, например, при раскопках мустьерской стоянки Ла Кина во Франции А. Мартеном найдено несколько костей, из которых торчали осколки кремня [Martin, 1907—1910]. Можно было бы предположить, что осколки застряли в костях во время раскалывания или разрезания последних с помощью кремневых орудий. Однако характер поверхности одной из костей показал, что животное еще жило некоторое время после того, как в его кость вонзился кремень. Очевидно, осколки кремня принадлежали наконечникам копий и вонзились в кости животных во время охоты. Одно из животных было ранено, но ускользнуло от погони и было убито лишь впоследствии. Этим и объясняются следы заживления вокруг травматизированного места на кости. Таким образом, неандертальцы пользовались в качестве охотничьего оружия копьями и пиками (рогатинами) с кремневыми наконечниками, хотя у значительной части копий и пик острия для большей твердости, вероятно, просто обжигались на костре.
Другое охотничье оружие неандертальцев,— по-видимому, бола — длинный ремень с каменными шарами, привязанными на его конце. Такое оружие до недавнего времени употреблялось некоторыми племенами Южной Америки во время охоты. Ремень накидывался на ноги бегущих животных, причем груз на конце ремня способствовал тому, что последний плотно обвивался вокруг ног и спутывал их. О существовании этого охотничьего оружия, возможно, свидетельствуют находки на некоторых мустьерских стоянках (Ла Кина, Ребиер во Франции и др.) шарообразных обтесанных кусков камня. Иногда их обнаруживают лежащими по три вместе, как раз в том положении, в каком они должны были привязываться к ремню. Каменные шары могли образовывать составную часть и кистеня с короткой, гибкой, оплетенной ремнем рукоятью.
Все это оружие было еще очень несовершенным. Оно приносило пользу главным образом при охоте облавой, загоном, в которой принимало участие большое количество людей; возможно, применялись горящие факелы и поджигание окружающей местности. Сходные способы охоты бытовали у наиболее примитивных племен Земли еще в XVIII—XIX вв. Наряду с облавами, охотясь на некоторые виды животных, использовали подстерегание и подкрадывание.
Туши убитых животных расчленялись на месте охоты, а чаще целиком или почти целиком приносились в стойбище и разделывались уже там. Проведенное рядом археологов тщательное изучение нарезок на костях животных, найденных при раскопках мустьерских поселений, позволило восстановить процессы разделки туши. Особенно большое значение имели в этой области исследования А. Мартена на материалах Ла Кина во Франции [Martin, 1907—1910] и Г. А. Бонч-Осмоловского на материалах Киик-Кобы в Крыму [1940].
Удалось выделить нарезки, наносившиеся при таких последовательных операциях, как снятие шкуры, расчленение туши и отделение мяса от костей, за которым уже следовало разбивание костей для добывания костного мозга. Анализ нарезок показал, что туша животного не разрубалась, а разрезалась. Следы скобления на многих костях свидетельствуют о том, что неандертальцы часто употребляли в пищу сырое мясо. Если бы куски расчлененной туши подвергались предварительному прожариванию на углях (о варке речи быть не может, так как сосуды, в которых пища могла бы вариться, тогда еще отсутствовали), мясо легко отделялось бы от кости и не было бы надобности скоблись последнюю. Таким образом, и после освоения огня им пользовались для приготовления пищи не систематически, а от случая к случаю. Понадобилось очень долгое время, для того чтобы развились различные способы употребления огня в хозяйстве и в быту.
В некоторых мустьерских стоянках на костях установлены также следы вырезания из шкуры ремней и срезания сухожилий, использовавшихся для хозяйственных целей. В условиях холодного ледникового климата неандертальцы несомненно пользовались примитивной одеждой из шкур. При раскопках грота Ортюс во Франции [Lumley, 1972] удалось установить, что на хищников, таких как пантера, рысь, волк, люди охотились в основном ради их меха. В стойбище, судя по составу найденных там костей, приносились только шкуры этих животных, содранные на месте охоты. Сходные наблюдения были сделаны при раскопках в 1963—1964 гг. мустьерской стоянки Эрд в Венгрии близ Будапешта [Gabori-Csank, 1968]. На пещерную гиену, волка и бурого медведя обитатели стоянки охотились только ради их шкур, которые одни (без других частей туши) приносились в охотничий лагерь.
Главным же объектом охоты в Эрде являлись пещерные медведи. За время существования поселения здесь было убито 500—550 этих животных. Археолог В. Габори-Чанк и палеозоолог М. Крецой произвели тщательный подсчет возможного количества мяса, съеденного древними обитателями Эрда. При подсчете число особей животных, которым принадлежали найденные на стоянке кости, не просто умножалось на средний вес туши. Исследователи учитывали, кости каких частей туш были найдены при раскопках, какие части туш были съедены обитателями стоянки. В результате оказалось, что в общей сложности за время существования поселения в распоряжение его обитателей попало минимум 250—300 тыс. кг мяса. Разумеется, следует учесть, что группы неандертальцев периодически возвращались сюда в течение очень многих лет.
В мустьерскую эпоху практиковались также охота на птиц и ловля рыбы, особенно лосося. В соответствующих слоях пещеры Кударо I на Кавказе В. П. Любиным обнаружено, например, свыше 4400 позвонков лосося.
Судя по находкам терок и пестов из галек песчаника, сделанным на некоторых мустьерских стоянках, например А. П. Чернышом во время раскопок стоянки Молодова I на Днестре [Черныш, 1965; Рогачев, 1973], в мустьерскую эпоху высокого развития достигло собирательство, в частности растирание зерен дикорастущих растений на специальных зернотерках.
Некоторые группы людей вынуждены были в отдельных случаях прибегать и к людоедству. Вопрос о каннибализме палеолитического человека, и в том числе неандертальца, уже в течение ряда десятилетий оживленно обсуждается в археологической и антропологической литературе. Большая часть повреждений, обнаруженных на черепах и на других костях палеолитических людей, могла возникнуть и не в связи с вмешательством врагов, а в результате деятельности хищников, обвала камней с потолка пещеры и других причин. Так, в пещере Шанидар на северо-востоке Ирака найдены скелеты семи неандертальцев, причем четверо из них погибли вследствие обвала [Solecki, 1971]. Поэтому допускать существование каннибализма в палеолите можно лишь очень осторожно, с многочисленными оговорками. Все же находка в пещере Крапина в Югославии Д. Горянович-Крамбергером значительного количества раздробленных и перемешанных с костями ископаемых животных костей неандертальцев является достаточно веским свидетельством людоедства. Аналогичные находки сделаны еще в нескольких мустьерских пещерах.
ГЛАВА 3 ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРАОБЩИНЕ
Одной из основных линии борьбы биологических и социальных начал в праобщине были отнощения по детопроизводству, или половые отношения. Здесь животные инстинкты должны были сказаться с особенной силой, а следовательно, и претерпеть сильнейшее давление со стороны развивавшегося общества. Прежде всего возникает вопрос: как были организованы половые отношения в предшествующем праобщине зоологическом объединении предков человека? Известную, хотя, конечно, далеко не полную аналогию им можно видеть во взаимоотношениях приматов, изучению которых в последние десятилетия было уделено значительное внимание. Одни виды современных обезьян, такие, как шимпанзе и горилла, живут парными семьями, другие — так называемыми гаремными семьями, состоящими из десятка-другого особей во главе с крупным сильным самцом. Кроме вожака в гаремную семью входят молодые самцы, но обычно они не участвуют в размножении из-за невозможности выдержать соперничество с вожаком. Когда несколько семей объединяется в стадо, каждая, из них сохраняет известную обособленность, не исключающую, однако, драк из-за самок.
Можно предполагать, что более или менее сходные порядки существовали и в стадах предков человека. Во всяком случае, и здесь гаремная или любая другая зоологическая семья была антагонистична стадному сообществу. Поэтому часть отечественных ученых считает, что праобщина как начальная форма общественной организации могла возникнуть лишь в результате растворения в ней зоологических семей и взаимной терпимости взрослых самцов, т.е. установления нерегламентированных, неупорядоченных половых отношений. Сторонники этой гипотезы исходят не только из логических соображений, но и из некоторых этнографических данных, а именно из известных многим отсталым племенам оргиастических праздников, в которых видят пережиток первоначальной свободы общения полов.
Однако существует и приобретает все больше сторонников и другая точка зрения, по которой праобщина унаследовала от предшествовавших ей животных объединений гаремную семью со свойственной ей регламентацией половой жизни. Если это так, то праобщина должна была состоять из нескольких гаремных объединений, время от времени перегруппировывавшихся вследствие смерти их глав, драк из-за женщин и т. п. и вообще менее устойчивых, чем сама праобщина. Пока еще нет достаточных данных для того, чтобы с уверенностью судить о взаимоотношениях полов в праобщине. Но уж во всяком случае несомненно, что и половой промискуитет, и тем более гаремная или подобная ей организация не могли не быть постоянным источником внутренних конфликтов, осложнявших производственную жизнь и консолидацию формировавшегося общества. Потребности в развитии праобщины чем дальше, тем больше требовали усовершенствования регламентации половой сферы, однако вопрос о том, в каких формах протекал этот процесс, составляет еще одну из загадок древнейшей истории человечества.
РАЗДЕЛ IV ФОРМИРОВАНИЕ ИДЕОЛОГИИ
ГЛАВА 1 НЕАНДЕРТАЛЬСКИЕ ПОГРЕБЕНИЯ
Изучение слепков мозга неандертальских людей дает чрезвычайно ограниченные возможности для восстановления особенностей их поведения и образа жизни. Оно, пожалуй, пригодно в этом смысле для очень осторожных заключений о развитии ассоциативного мышления, реконструкции этапов развития отдельных органов чувств и оценки общего уровня развития нервной системы и мозговой деятельности. Более основательные сведения дают в этом отношении археологические данные, но при непременности условия объективности в их интерпретации. В этом случае мы не отрываемся от следов конкретной жизни неандертальских людей, наоборот, мы в своих реконструкциях опираемся на них в первую очередь и не привносим в них никаких не вытекающих из самого материала умозаключений. Данные же археологические богаты и разнообразны. Они получены при раскопках сотен ашельских и мустьерских стоянок и десятков неандертальских погребений. Для более ранних гоминин нет никаких наблюдений, которые свидетельствовали бы о какой-то деятельности или каких-то представлениях идеологического порядка. Исключение составляет стоянка Бильценгелебен в Восточной Германии, оставленная питекантропами и давшая очень богатый археологический и фаунистический материал. На извлеченной из культурного слоя кости животного в одном случае обнаружены насечки явно искусственного происхождения, образующие какой-то порядок. Но тщательного исследования этих насечек пока не произведено, а сам факт остается единичным, поэтому и говорить о каких-либо истоках идеологических представлений пока преждевременно.
Если попытаться классифицировать археологические свидетельства того, что мы сейчас рассматриваем, то они естественно распадаются на две группы — информация, относящаяся к погребениям, и информация, свидетельствующая о выработке каких-то форм эстетического отношения к действительности и начале искусства. Нужно сразу же подчеркнуть, что данные о погребениях являются и наиболее полными, и наиболее информативными, хотя сам факт наличия погребений у неандертальцев не был принят наукой сразу, и прошло несколько десятилетий, прежде чем он стал восприниматься как бесспорный и доказанный. Часть сомнений в реальном существовании неандертальских погребений была обязана своим появлением тому обстоятельству, что погребения неандертальцев раскапывались на ранних этапах развития археологической науки, часто не профессиональными археологами, а любителями, не имевшими достаточной подготовки для археологической фиксации погребального ритуала. Немалое негативное значение имело и соображение о покрытии покойника землей только в санитарно-гигиенических целях. Но накопленные теперь точные наблюдения над тщательно раскопанными погребениями, а также фиксация их ориентировки и сопровождающего покойника инвентаря позволяют перейти от скепсиса к утверждению о предопределенном характере действий с покойником, т. е. о реальном существовании погребений. В первую очередь об этом свидетельствует положение тела погребенных, его отношение к сторонам света. Подавляющее большинство погребений открыты в Европе, Передней и Средней Азии, и все они ориентированы с небольшими отклонениями по линии восток — запад, а отклонения легко объясняются удобством рытья могильной ямы, топографией пещер и т. д., т. е. чисто внешними по отношению к самому погребению обстоятельствами. Такой характер трупоположения безусловно говорит об осознании движения солнца по своей оси и какого-то представления о связи движения светила с покойником. Погребение в пещере Тешик-Таш часто использовалось и используется для доказательства наличия у неандертальца солнечного культа — вокруг погребения в определенном порядке более или менее кругообразно были положены рога горного козла, на которого неандертальцы охотились в этой местности. Строго говоря, с археологической точки зрения доказательство этому выглядит довольно слабо, но, логически рассуждая, можно высказать предположение, что связь положения покойника с движением солнца является неслучайной и отражает формирование каких-то представлений о связи мира светил с миром мертвых. Каковы же были конкретные формы этих представлений, сейчас трудно сказать. Но дело, как уже указывалось, не только в положении покойника. Как правило, покойник лежит в неглубокой яме, вырытой в почве или выдолбленной в каменном полу пещеры, служившей жильем. Вокруг него часто положены каменные орудия. Некоторые археологи полагают, что никогда не удастся доказать преднамеренность положения этих орудий покойнику, что это всегда останется в области предположений. Однако подобный скепсис вряд ли оправдан — топографическая связь орудий со скелетом налицо, повторяется много раз, а значит, исключает случайность. Таким образом, покойник был отодвинут у неандертальцев от мира живых, но не исключен из него, между двумя этими мирами была какая-то связь, о покойнике заботились, а не бросали его, покойнику подкладывали какие-то вещи, возможно, те, которыми он пользовался при жизни, одним словом, существовала какая-то сумма представлений и действий, из которой как из истока развился культ предков, столь характерный для многих обществ первобытности.
Но зачатки какие-то, видимо, весьма аморфные, культа мертвых и небесных светил не составляли изолированного явления в духовной жизни неандертальцев. В какой-то мере в связи с этим кругом наблюдений и предположений стоят археологические открытия в пещере Регурду на юго-западе Франции и в пещерах Драхенлох и Петерсхёле в швейцарских Альпах. В альпийских пещерах обнаружены захоронения черепов и костей конечностей медведей — и в том, и в другом случае это не ценные части туши, и поэтому их скопление нельзя рассматривать как мясные запасы. В Регурду кости медведя погребены в каких-то искусственных склепах, сооруженных из камней. За всем этим скрывается какой-то непонятный нам смысл, возможно, отражение одного из магических обрядов. Но последние два десятилетия принесли нам и иную трактовку этих захоронений, касающуюся больше не магических действий, а истоков возникновения изобразительного искусства. Некоторые ученые не без основания считают, что воплощению форм внешнего мира в камне и глине (богатые образцы этого мы застаем в верхнем палеолите) предшествовала падающая на мустьерскую эпоху стадия так называемого натурального макета, т. е. трупа или чучела животного, укрепленного глиной или палками. Над этим чучелом совершались магические обряды. Такой макет — прообраз изобразительного творчества и одновременно предмет магии, он представляет собою каждую перечисленную структуру, с которой начинается то и другое. Но сейчас уже появились и непосредственные следы формы деятельности неандертальцев, выходящей за рамки только производственных действий. Очень многие археологи рассматривают в качестве следа такой деятельности каменную плитку, найденную в гроте Ля Ферасси во Франции. Вся она покрыта чашеобразными углублениями, похоже, искусственного происхождения, а также пятнами и полосами, нанесенными охрой. Но во всем этом трудно уловить какой-то порядок, кроме довольно бессистемного чередования сходных элементов; может быть, с этого начинается в истории человечества простейший орнамент. Сенсационная находка была сделана в мустьерском культурном слое стоянки близ Тернополя на Украине — кусок кости с отчетливо выполненным на нем силуэтом какого-то животного. Однако многие археологи расценивают эту находку скептически, относя ее к более позднему времени.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Неандертальцы являют собой интереснейшую страницу первобытной истории человечества. Морфологически неандертальцы приблизились к строению человека современного типа, но все же сильно отличались от нас, в том числе, значительной массивностью скелета и черепа. Именно у них формируются первые примитивные коллективные отношения. Неандертальский человек уже широко применял орудия труда в повседневной деятельности. Использовал огонь в быту. Неандертальские погребения доказывают наличие у них определенной идеологии. Мертвых не бросали, а совершали ритуал погребения. Покойника в подавляющем большинстве случаев ложили по линии Восток – Запад, оставляли с ним определенный инвентарь, вероятно вещи, которыми он пользовался при жизни. Все это говорит о возникновении зачатков религии у неандертальцев.
Список литературы:
Становление Человечества. Авторы: В.П. Алексеев. Москва. Издательство политической литературы 1984 г.
История первобытного общества. Авторы: В.П. Алексеев, А.И. Першиц. Москва. Высшая школа 1990 г.
Древнейшее прошлое человечества. Авторы: П.И. Борисковский. Издание второе. Ленинград. «Наука» 1979 г.
Первобытное общество. Авторы: П.П. Ефименко. Киев 1953 г.
Происхождение человека. Авторы: А.А. Клесов, А.А. Тюняев. Москва 2010 г.