Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Автор: Юрий ФУКС
Жизнь
Нюрина доля
Одна из знаменитых военных трактористок вспоминает свою жизнь
Коробка скоростей весит 40 килограммов. Мешок оттягивает плечи, колотит по пояснице… Железки через тонкую летнюю кофточку впиваются в тело… Шла короткими дистанциями — от одного телеграфного столба до другого. Пальцы разгибались с трудом: до этого два с половиной часа, закинув мешок в тамбур, где курили солдаты, она провисела на ступеньке вагона от Сасова до Шилова. Нюру грела мысль, что она принесет в бригаду тракторную «ступицу», совсем новую. Завтра починит свой трактор… А как Даня, бригадирша, будет рада!
Все для Победы
Ноги подкашивались от усталости, от голода сосало под ложечкой, ведь сто рублей командировочных отобрал в военном эшелоне проводник «за безбилетный проезд». Но идти было надо. От Рыбного до деревни Фурсово, где в тот жаркий августовский день 1942 года работала тракторная бригада Дарьи Гармаш, было 15 километров.
В бригаду Аня поспела к обеду. А уже вечером ее трактор работал в поле. После полутора суток изматывающей дороги Аня Облезова пошла работать в ночную смену. Дед, привозивший на подводе ужин, рассказал, что слышал по радио: фашисты перебросили к Сталинграду крупные резервы.
— Смена длилась 12 часов, а когда напарницу подменять приходилось — сутками из трактора не вылезали, ели прямо на ходу, — рассказывает 85-летняя Анна Николаевна. — А когда выйдешь, не разогнешься, спина болит. Поешь, отоспишься — и снова на пахоту. Мужики на войне, а нам надо здесь хлеб растить. У меня дочка маленькая в Новоселках с родителями жила, скучала по ней я сильно. За десятки километров каждый день не побегаешь… Но нам за работу хлебом платили, я, считай, всю семью кормила. Другие в поле весной мерзлую картошку собирали, варили — и эту крахмальную массу ели. Годы были тяжелые, голодали многие… У моих хоть хлеб был.
В первый раз на трактор Нюра села 19-летней девчонкой еще до войны, в 38-м году. Когда в районе прозвучал призыв «Девушки, на трактор!», она, не задумываясь, пошла учиться на трактористку. А через полгода работала на одном тракторе с Даней — будущим легендарным бригадиром Дарьей Гармаш.
В 40-м году на танцах в клубе к ней подошел молодой москвич Иван Пыхтин. В тот вечер он впервые провожал Нюру домой.
— Вскоре я вышла замуж за Ивана, уехала с ним в Москву, — вспоминает Анна Николаевна. — Пошла работать на тот же оборонный завод, что и муж. Но через два месяца серьезно заболела. 8-го июня меня положили в больницу, 9-го Ваня мой ушел на военные сборы. А 22 июня грянула война. Ваню убили в первые же дни, под Смоленском. А я уже ждала ребенка…
За Аней приехала тетя, мамина сестра, и увезла ее домой, в Новоселки. Местный фельдшер поставил девушку на ноги. А в октябре 41-го родилась дочь.
Дочке еще восемь месяцев не исполнилось, когда Анна вернулась в бригаду. Бывшая ее напарница Даня стала бригадиром, и с ней Анна проработала всю войну.
Бригада Гармаш в военные годы гремела на всю страну, перевыполняла план на 200 процентов, с огромной экономией горючего, соревновалась с другой женской бригадой — Паши Ангелиной. «Заменим мужчин, ушедших на фронт» — кто тогда не знал этого девиза…
— Помню, работала я в ночную смену. Май, земля так пахнет… — рассказывает Анна Николаевна. — Среди ночи прибежали девчата: «Нюра, война закончилась!». Я не поверила сначала. Одно омрачало радость — не увижу больше своего Ваню!
Новый дом
После войны Анна проработала в бригаде Гармаш еще пять лет. С войны мужчин вернулось мало. Но одного из них, фронтовика Васю Нефедова, она встретила прямо на поле. Однажды после смены он подошел к Анне и сделал ей предложение.
— Я, помню, сильно смутилась, он ведь был парень, на пять лет меня младше. А у меня хвост — дочка семилетняя, — улыбается своим воспоминаниям Анна Николаевна. — Родители меня ой как отговаривали! Но он на своем крепко стоял: «Никого, — говорит, — кроме тебя, Нюра, не полюблю». Вышла я за него — и ни разу за всю жизнь не пожалела.
В начале шестидесятых купили мы с Васей домочек здесь, в Валищеве, — продолжает Анна Николаевна. — Так себе, избушку-гнилушку бревенчатую. У нас к тому времени Володя народился, два годика ему было. Приехали сюда, а мебели у нас — кровать железная да мой старый сундук, от бабки доставшийся. Я на него малого спать уложила, сама чугунок картошки на стол поставила да соль с хлебом… Сидим с Васей, ужинаем, а он мне и говорит:
— Нюра, какие же мы с тобой счастливые, счастливей на свете нет!
— Это беднее нас на свете нет!
А он мне:
— Глупая, заработаем, все у нас будет! Главное, мы друг у друга есть!
Так оно и вышло. На месте избушки-гнилушки вырос просторный деревянный дом. Василий так и работал трактористом, а Анна пошла в колхоз, на ферму. Вскоре еще дочка родилась, Танечка.
22 наследника
— Все хорошо не бывает, — вздыхает Анна Николаевна. — Тане два года было. Я ее спать положила, а сама на скотный двор пошла. А она не спала — за мной следом выскочила, а дверь-то и захлопнулась! Она ножки обморозила. Одна до сих пор побаливает. Я и не слышала, как Таня плакала, как меня звала… Господи, как вкалывали всю жизнь! Все время работа главной была.
Сейчас Таня с мужем живет в Рязани, вырастили двоих дочерей, нянчат внука Алешу. Володя с двумя дочерьми живет в Москве. А старшая, Валентина, — в Карелии, родила восьмерых детей: трех мальчиков и пятерых девочек. Все они тоже уже взрослые, живут с семьями в Москве.
— У меня их, наследников-то, вместе со всеми внуками и правнуками — 22 человека! — хвалится Анна Николаевна. — Навещают меня часто, по хозяйству помогают. Зять комбикорм привозит. Я ведь свиней держу, птицу… Жалеют меня, говорят: «Мама, брось все это!». А я не могу. Без скотины, одной, совсем скучно, да и руки работы просят. Нет, в город я не хочу, не умею там жить.
Двадцать лет назад похоронила она своего Васю и живет теперь одна в Валищеве, в построенном мужем доме. В деревне жителей остались единицы, да и те старики. Но Анна Николаевна не унывает:
— Хорошо здесь, дышится свободно. Я в шесть утра встану, печку затоплю, скотине сварю, ведро и кастрюлю, накормлю всех — свиней Машку с Фросей, кур, собаку. В гости к соседке схожу, посудачим. Если надо в магазин или позвонить, иду в Баграмово, тут полтора километра всего. Я в войну к дочке в Новоселки тридцать километров за два часа бегала! Сейчас, конечно, ноги не те, но Бог дает — ходят.
Перед моим приездом Анна Николаевна как раз собиралась в Баграмово — звонить. Достаю сотовый, набираю нужный ей номер. Говорит громко, как будто с Камчаткой… Привычка: трактора-то старые вон как тарахтели.
Дома чистота, уют, натоплено, сготовлено (и мне, нежданной гостье, на стол поставлено). Вот, кажется, приди и скажи: «Нюра, работать некому!» — и она пойдет.
Как я ни отбивалась, пошла Анна Николаевна меня на электричку провожать. Убедилась, что я села, рукой помахала. Все-таки эти бабушки — главные в России люди.
Из книги Дарьи Гармаш «Побеждает любовь»
« …Девчата с ночной смены спали, одна Аня Облезова стирала в бензине свой комбинезон. Кусок мыла на толкучке стоил 500—600 рублей, да и найти его не всегда можно было. Люди удивлялись, говорили, как мы выдерживаем резкий запах, а мы его и не чувствовали, привыкли… Настроение у Ани было хорошее (да она вообще была веселой и большой шутницей), она пела