Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ОГЛАВЛЕНИЕ
Сканирование и OCR http://www.myword.ru/
На данный момент в библиотеке MyWord.ru опубликовано более 2000 книг по психологии. Библиотека постоянно пополняется. Учитесь учиться.
Удачи! Да и пребудет с Вами.... :)
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ
А.Н. Моховиков
2-е издание, переработанное и дополненное
Рекомендовано Советом УМО по психологии в качестве учебного пособия для студентов, обучающихся по специальностям «Психология», «Клиническая психология»
МОСКВА
СМЫСЛ
2001
УДК 615.851 ББК 53.5 М86
Моховиков А.Н.
М 86 Телефонное консультирование. — М.: Смысл, 2001. - 494 с. 2-е издание, переработанное и дополненное
Под редакцией и с предисловием доктора медицинских наук В.Е.Кагана
ISBN5-89357-104-5
В книге рассматриваются вопросы теории и практики те лефонной психологической помощи как особого направления в психологическом консультировании. Особое внимание уде лено психотехническим аспектам телефонного консультирова ния и частным проблемам телефонной помощи.
Рекомендуется как практическое руководство для сотрудни ков служб неотложной телефонной помощи — «Телефонов до верия», студентам психологических факультетов, а также прак тическим психологам, специалистам по социальной работе и су ицидологам.
ISBN5-89357-104-5
© Одесский городской центр социально-психологической помощи детям, подросткам и молодежи, 2001 г.
© Издательство «Смысл», 2001 г.
© Ф.С.Сафуанов, оформление, 2001 г.
Телефонная психологическая помощь — дело для на шей страны новое. В 1989 г. во всем бывшем СССР ра ботало не более десяти таких линий. Сегодня, по дан ным Российской ассоциации телефонов экстренной психологической помощи (РАТЭПП), число таких ли ний в России приближается к 220. Около 2500 их со трудников (профессиональных психологов и волонте ров) отвечают не менее чем на 1,5 миллиона звонков в год. Если очень условно принять среднюю продол жительность разговора с абонентом за полчаса, это складывается в 31250 дней или 85,6 лет. На что же ухо дит это время? Ради чего два человека по оба конца те лефонного провода тратят самое дорогое, что у них есть, — часы и дни своей жизни?
Может быть, лучше всего на этот вопрос ответил один мальчик лет семи. В 1989 г. в Институте психоте рапии и консультирования «Гармония» благодаря ини циативе Е.С.Креславского был открыт «дважды первый» тогда еще в СССР (первый негосударственный и пер вый для детей) телефон экстренной помощи. И пер вый звонок был от мальчика, который сказал: «Я дома один. Мне так плохо и скучно. Я услышал по радио ваш телефон. Поговорите со мной немножко». Люди звонят, когда им плохо, и они нуждаются в собеседнике.
Телефонная психологическая помощь бесплатна и анонимна — поэтому ее сотрудники не могут предста вить таких статистик, какие представляют, например, врачи: поступило столько-то больных с такими-то рас стройствами, лечились так-то, вылечилось столько-то.
Но о необходимости и полезности таких служб доста точно убедительно говорят и мировой опыт, и тот факт, что число служб и обращающихся в них людей продолжает расти, и — иногда — звонки абонентов, говорящих «спасибо» за то, что они продолжают жить, за помощь в разрешении каких-то проблем, за сохра ненную семью или не превратившийся в войну на вза имное уничтожение развод, — каждый за что-то свое (хотя чаще всего люди предпочитают, преодолев «по лосу проблем», оглядываться на нее пореже).
Со 2 ноября 1953 г. — дня рождения телефонной пси хологической помощи — прошло 45 лет, но до сих пор некоторые люди не могут принять ее, видя в ней лишь «новомодный выверт» или признак угрожающего рас пада межчеловеческих связей и культуры. Между тем, речь идет не о распаде, но как раз наоборот — об адап тации к новым условиям человеческой жизни, связан ным с нарастающим ускорением ее темпов и все уве личивающимся многообразием, то есть как раз с тем, о чем человечество мечтало, сочиняя сначала сказки, а потом фантастические романы, большинство из кото рых предупреждало (но мы не хотели или не умели ус лышать), что в воплощающихся мечтах и сбывающих ся сказках проблемы не исчезнут, а сменятся другими. Одной из таких проблем представляется возрастающая свобода выбора в уплотняющемся, ускоряющемся, ус ложняющемся и все более многообразном мире. Элвин Тоффлер называет реакцию на столкновение с призна ками наступающего будущего «культурным шоком», или «футурошоком», но при необходимости дать явле нию эпонимическое наименование я бы назвал его «синдромом старика Хоттабыча». Подобно этому пер сонажу, мы теряемся, пугаемся, тревожимся перед ли цом непривычного будущего, ставшего настоящим. Но было бы ошибкой сочинять новую сказку о том, что человек и человеческие отношения не меняются на ус коряющихся путях цивилизации и можно получить все ее прелести, оставаясь прежними и сохраняя прежние стереотипы отношений. Ответом на осознание несбыточности таких сказок стали многие явления и процес сы, особенно ярко проявившиеся в послевоенное время от рождения гуманистической психологии до «экспансии психотерапии во внеклиническую среду» и появления организационной терапии, пасторского консультирования, ко-консультирования и, в том чис ле, телефонного психологического консультирования.
Литературы на эту тему пока немного. Начиная с 1992 г. выходит журнал «Вестник РАТЭПП», выпуще но несколько небольших переводных пособий, теле фонные службы обмениваются своими материалами. Но в основном приходится обращаться к литературе по психологическому консультированию и психотерапии, преломляя ее через призму специфики телефонного консультирования. Между тем, потребность в «своей» литературе растет по мере развития дела, углубления его профессиональной рефлексии и включения в него все большего количества волонтеров, не являющихся про фессиональными психологами. Уменьшению сущест вующего пробела и служит эта книга нашего украинс кого коллеги.
Никоим образом не предваряя мнения читателя, дол жен заметить, что она, во-первых, не является полным и исчерпывающим руководством по телефонному кон сультированию, а во-вторых, как замечает в предис ловии сам автор, не избегает дискуссионных положений и не претендует на непогрешимость. Читателя, склонного видеть в печатном тексте свод заповедей и истин, это может разочаровать. Но кто-то откроет для себя возмож ность диалога и дискуссии — мысленных или в так или иначе организованном общении с автором.
Трудно не согласиться с утверждением автора о мно жественности подходов к телефонному консультирова нию. В одних фигурой гештальта консультирования яв ляются классифицируемые проблемы у классифицируе мых людей, а способы построения диалога — средством, своего рода техническим фоном. Другие, наоборот, со средоточены больше на технической стороне. Для треть их главной фигурой консультирования оказывается уникальность встречи этого консультанта с этим абонентом в это время по этому поводу — уникальность, по от ношению к которой классификации и технологии пред стают фоном: проблемы можно классифицировать, тех нологии — выбирать, развивать и совершенствовать, но по отношению к абоненту действует правило О.Ман дельштама: «Не сравнивай — живущий несравним». Чет вертые видят эти три подхода как ступени профессио нального роста, дискутируя по поводу того, в каком порядке располагаются эти ступени. В конечном же ито ге консультант, как и психотерапевт, работает собой — без этого телефонное консультирование можно было бы перепоручить компьютерному центру. Возможно, эти мои соображения не бесспорны. Но именно они удер живали меня как редактора от вмешательства в логику и взгляды автора, от подтягивания их к некоему «об щему знаменателю», действительная общность которого для меня весьма сомнительна. Вместо этого, там, где мне представлялось необходимым, я делал сноски, вступая с автором в диалог, к которому он приглашал, иногда дополняя, иногда уточняя, иногда дискутируя, иногда привлекая внимание читателя к альтернативным подхо дам и точкам зрения. Хочу надеяться, что это не поме шает читателю и будет воспринято им как приглашение к диалогическому чтению, помогающему сделать из ле жащей перед ним книги для всех — книгу для себя.
Докт.мед.наук В.Е.Каган
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящая монография — первое в Восточной Евро пе руководство по теории и практике телефонной пси хологической помощи. Она впервые увидела свет семь лет назад (Киев: Academpress, 1994). Однако интенсивное раз витие этого направления психологического консультиро вания заставило существенно переработать и дополнить текст первого издания. Читатель, знакомый с ним, в сущ ности, встретится с новой книгой.
В последние десятилетия неотложная помощь и пси хологическое консультирование по телефону получили широкое распространение во многих странах мира. Те лефонное консультирование, к которому по праву мо жет быть применено определение великого Мартина Бубера — «исцеляющая встреча», уверенно занимает достойное место в психологической практике, интег рируя в своей деятельности современные знания и под ходы прикладной психологии, психиатрии, различных направлений психотерапии и социальной работы. На ходясь на пересечении этих сфер, оно является само стоятельным направлением со своей спецификой эти ческих подходов и принципов организации, характер ным спектром психологических проблем и методов консультирования нуждающихся.
Поскольку неотложная телефонная помощь в стра нах СНГ интенсивно развивается только в последние годы, существенной проблемой является подготовка и повышение квалификации консультантов служб. Нема лый опыт в этом деле принадлежит Российской ассо циации телефонов экстренной психологической помощи (РАТЭПП). Важным шагом в решении проблемы является обеспечение этих служб руководствами и мето дическими рекомендациями по отдельным проблемам телефонного консультирования. Эта книга призвана за полнить познавательную брешь и помочь освоению тео рии и практики телефонной психологической помощи.
Как построена книга? Особое внимание уделено осо бенностям оказания телефонной помощи в условиях посттоталитарного общества, принципам работы и эти ке служб, а также различным аспектам психологии те лефонного диалога. Специальные разделы построены традиционным для психологического консультирования образом — в соответствии с типовыми обращениями абонентов. Существенное место отводится консультиро ванию саморазрушающего поведения, прежде всего, различного рода суицидальных тенденций. Наряду с из ложением теоретических аспектов психологии типич ных проблемных ситуаций, важное место отводится практическим аспектам консультирования. На примере конкретных обращений автор стремился показать, ка ким образом можно наиболее эффективно использо вать «дружескую помощь», элементы экзистенциаль ной, эриксонианской, гештальт-терапии, трансактно-го анализа и нейролингвистического программирования. Подробно изложить все подходы в рамках одной кни ги невозможно, да и не представляется необходимым для повседневной работы телефонных консультантов, оказывающих, в основном, первую психологическую помощь. Будучи первой монографией в этой области, книга, очевидно, не лишена недостатков. Ряд положе ний носит дискуссионный характер, что имеет целью привлечь внимание читателя к альтернативным моделям психологического консультирования. Автор будет при знателен за конструктивные замечания и предложения коллег.
Эта книга так бы и осталась на этапе привлекатель ного замысла, если бы не многолетний самоотвержен ный труд всех консультантов Одесского «Телефона до верия» («Одесских самаритян»), доброжелательная настойчивость и бескорыстная поддержка директора Одес ского центра социально-психологической помощи де тям, подросткам и молодежи Леопольда Мендельсона, проведшего немало часов за набором текста рукописи. Автор приносит искреннюю благодарность Борису Хер сонскому, директору колледжа «Социум» (Одесса) за дружеские советы и предложения, а также благоприят ную возможность читать систематические курсы по те лефонному консультированию, положенные в основу монографии. Также с благодарностью автор вспомина ет Александра Яременко, директора Института проблем молодежи (Киев), чьей прозорливости обязано появ ление первого издания книги.
Автор прекрасно отдает себе отчет в том, что это ис следование было бы невозможным без неоценимого вклада Ольги Донец (Одесса), неустанный труд кото рой сделал доступным многие зарубежные материалы по телефонному консультированию.
Идея книги, по-видимому, осталась бы неосуществи мой без уникальной возможности воспользоваться опы том работы «Линий Жизни» в Окленде (Новая Зелан дия) и творческими озарениями их директора Брюса Мэки; «Международных кризисных линий» и их пре зидента Мэри Фрэнсис Сили, давших мощный импульс развитию служб телефонной помощи в России и на Украине. Целому ряду интересных мыслей и продуктив ных находок автор обязан памятным беседам с профес сором психологии Иудейского университета в Иеруса лиме Тамар Крон, директором службы «Ричаут» Карен Истер (США), одним из старейших волонтеров англий ского движения «Самаритяне» Норманом Кейром (Ве ликобритания).
Общение и плодотворное сотрудничество с корифе ем современной суицидологии профессором Эдвином Шнейдманом (США), исполнительным директором Американской ассоциации суицидологии доктором Лан-ни Берманом и другими американскими специалиста ми, работающими в сфере превенции самоубийств (Норманом Фарбероу, Генри Сейденом, Кристофером Лукасом, Терри Малтцбергером, Карен Данн-Мексим, Ричардом Стилихой), а также коллегами по Междуна родной ассоциации профилактики самоубийств — Данутой Вассерман (Швеция), Армином Шмидтке (Германия), Айри Вярник (Эстония), Унни Билле-Браг (Дания), Вандой Скотт (Великобритания), Хашитомо Такагаши (Япония), Александром Ботсисом (Греция) способствовало появлению многих страниц этой кни ги, посвященных различным аспектам суицидального поведения.
С сердечной теплотой автор вспоминает основателя Всемирного движения телефонной помощи Чада Вару (Великобритания) и президента Международной федера ции служб неотложной телефонной помощи Тео ван Ой-пена (Нидерланды), вице-президента Федерации «Ино-чино Денва» (Япония) Юкио Сайто, президента Польс кого товарищества телефонов доверия профессора Гражину Швентецку и ее соратников (Иренеуша Кафли-ка, Терезу Михаляк, Адама Клодецкого, Кристину Эндер), телефонных консультантов Швеции (Олле Маделанда), Венгрии (Илону Шаги), Югославии (Славицу Селякович-Буршич), Швейцарии (Сюзетт Эглофф), Великобрита нии (Криса Холлиса) и многих коллег из других стран, чей живой интерес, благожелательность и поддержка не только позволили автору понять глобальные, мировоз зренческие аспекты телефонного консультирования, но и давали необходимый заряд душевной энергии для про должения работы.
Моей матери, несомненно, принадлежит пальма пер венства в создании режима наибольшего благоприятство вания при работе над этой книгой.
Автор выражает искреннюю признательность многим российским и украинским коллегам — Евгению Крес-лавскому (Санкт-Петербург), Елене Лешуковой (Мос ква), профессору Анатолию Чуприкову (Киев), Сергею Горину (Канск), профессору Цезарю Короленко (Но восибирск), Михаилу Антоненко (Запорожье), профес сору Владимиру Миневичу (Томск), профессору Алек сандру Коробову (Симферополь), профессору Виктору Кагану (Санкт-Петербург), Даниилу Хломову, Еле не Калитеевской (Москва) и профессору Александру Фильцу (Львов) за неоценимую возможность познако миться с их идеями и обратиться к их уникальному профессиональному опыту при подготовке нового из дания книги.
В заключение нельзя не упомянуть, что монография выходит в свет благодаря инициативе и энтузиазму ди ректора издательства «Смысл» Дмитрия Леонтьева, чье доброжелательное содействие автор высоко ценит.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА ко второму изданию
После выхода в свет первого издания этой книги не прошло и двух лет, однако весь тираж разошелся, и от издателей поступило предложение переиздать работу в связи с заявками, продолжающими поступать в издатель ство. Этот факт свидетельствует о несомненном интересе читателей и, очевидно, о дальнейшем развитии и расши рении сети служб неотложной телефонной помощи в России и Украине, что не может не радовать автора.
Во втором издании сохранилась структура книги. Пе реработаны и дополнены главы, посвященные суици дальному поведению, психологии телефонного диалога, острого горя, экзистенциальным аспектам консультиро вания и телефонному общению с душевнобольными. Вниманию читателя предложены новые главы, касающи еся практики супервизии в службах неотложной телефон ной помощи, консультированию абонентов с компью терной и культовой зависимостью. Пересмотрена и об новлена рекомендуемая литература.
Автор продолжает надеяться, что его не оставят в покое конструктивные замечания и предложения кол лег, которые стоит направлять по адресу: г. Одесса 65026 а/я 74 г. Украина или по электронной почте alexm@te.net.ua.
Введение
ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ И ТЕЛЕФОННАЯ ПОМОЩЬ: М.БУБЕР И М.М.БАХТИН ПРОТИВ Б.ПАСКАЛЯ И Г.-Г.ГАДАМЕРА1
«Всякая настоящая жизнь есть встреча. Человеческая жизнь и человечество начинает существовать в этой встрече, ибо рост внутренней сущности не происходит в отношении человека к самому себе, а в отношении между одним человеком и другим, между людьми».
Мартин Бубер
«Я осознаю себя и становлюсь самим собой, только раскрывая себя для другого, через другого и с
помощью другого... Быть — значит быть для другого и через него для себя. У человека нет внутренней суверенной территории, он весь и всегда на границе, смотря на себя, он смотрит в глаза другого или глазами другого».
Михаил Бахтин
«До чего же мы нелепы с нашим желанием найти опору в себе подобных! Такие же ничтожные, как мы, они нам не помогут: в смертный свой час человек одинок. Значит, и жить ему надобно так, словно он один на свете».
Блез Паскаль
«Вот что немыслимо в телефонном диалоге — немыслимо осторожно вслушиваться в готовность другого вступить в диалог, углубиться в него; а вот чем обделен говорящий по телефону человек: он лишен опыта, позволявшего шаг за шагом погружаться в диалог, ввязываться в него настолько, чтобы в итоге между собеседниками возникала такая общность, какую уже не разорвать. Любой телефонный звонок отмечен жестокостью вмешательства в чужую жизнь; даже если твой собеседник заверяет тебя, что рад звонку».
Ганс-Георг Гадамер
«Цитата — как цикада. Неумолкаемость ей свойственна»
О.Мандельштам.
Со- и противопоставления такого рода используются очень ча сто, но требуют чрезвычайной осторожности.
Но прежде она — часть организма воплощенной в тексте мысли и, отделенная от организма, может звучать совсем иначе. Так, про исходит, например, с цитатой из Г.-Г.Гадамера, имеющей в виду отнюдь не процесс телефонного консультирования, но телефон ные разговоры в поле обыденности — «отмеченные жестокостью вмешательства в чужую жизнь». Но в той же работе {Гадамер Г.-Г. Неспособность к разговору // Актуальность прекрасного. М.: Ис кусство, 1991. С. 82—92) он пишет: «Что же такое разговор? <...> Разговором для нас было нечто такое, что потом оставило в нас какой-то след. Разговор не потому стал разговором, что мы уз нали что-то новое, — нет, с нами приключилось нечто такое, с чем мы не встречались еще в собственном опыте жизни. <...> Разговор, если он удался, оставляет что-то нам, он оставляет что-то в нас, и это "что-то" изменяет нас». И далее: «Особен ность психоаналитической беседы состоит в том, что здесь не способность к разговору, составляющая суть... излечивается ни чем иным, как разговором <...> беседа все же является совмест ным трудом раскрытия, а не простым применением знания со стороны врача». И тут Г.-Г.Гадамер — прямой союзник М.Бубера и М.М.Бахтина. Но, занимая читателя еще и цитированием Б.Паскаля, замечу лишь, что одиночество — отнюдь не только повод для сочувствия и психотерапии, но и, данное в пережи вании своей уникальности и своей ответственности, необходи мое условие и спутник личностного роста. (Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, подстрочные примечания принадле жат научному редактору издания.)
философская антропология и телефонная помощь
Несомненно, что телефонная помощь призвана слу жить Любви и Добру, но это также требует оправдания. По своей природе телефонное консультирование пред ставляет собой направление в развитии знаний о челове ческих отношениях, возникшее на границах прикладной психологии, психотерапии и социальной работы. Суще ственный вклад в это направление вносят социология, культурология, юриспруденция и профилактическая пси хиатрия. Но, очевидно, самым главным вкладом в него является уникальный опыт личности как Человека.
Использование в психологическом консультировании телефона не только вводит ограничения и определяет специфику этой помощи, но и открывает новые, порой неожиданно благотворные перспективы. Формой работы в телефонном консультировании является диалог — ос новная форма человеческого общения. Многие люди достигали в нем большого искусства. Но лишь единицы — Иисус и Конфуций, Будда и Сократ — видели в диалоге нечто большее, чем форму общения, осознавали скры тую от глаз других сущность человеческого бытия. Ученик Сократа Платон сделал философский диалог совершен ной формой общения.
Для известных мыслителей XX века — Мартина Бубе-ра и Михаила Бахтина — диалог был смыслом и сущно стью бытия. Их философская антропология может служить достойным обоснованием науки о телефонном консуль тировании.
Мартин Бубер полагал, что человек уникален из-за его способности вести диалог с другим. Определяющий факт человеческого существования состоит в истинном диало ге между Человеком и Человеком, основанном на при знании другого Я во всей его отличности и готовности Я выслушать и ответить ему. «Всякая настоящая жизнь есть встреча, — писал Бубер. — Во встрече содержится реаль ность жизни человеческого существа. Человеческая жизнь и человечество начинают существовать в этой встрече, ибо рост внутренней сущности не происходит в отношении человека к самому себе, а в отношении между одним че ловеком и другим, между людьми» (Бубер, 1966. С. 71). Истинное Я проявляется в диалоге, в отношении, во встрече, именно здесь возникают уникальные качества человека.
Бубер утверждал, что есть два способа человеческого существования — отношения «Я—ТЫ» и «Я—ОНО». В ходе последних другой человек является объектом для Я, для его наблюдений, анализа, использования или эксплуата ции. Нельзя прожить без отношений «Я—ОНО». Участвуя в них, мы воспринимаем других людей и вступаем с ними в частичные отношения, находясь на эгоцентричес кой точке зрения. Нам свойственно задавать вопросы, оценивать ситуацию, классифицировать или категоризо-вать проблемы, в том числе, чтобы помочь другому че ловеку. В этом случае, вступая в отношениях «Я—ОНО», мы обращаемся лишь к нужной нам части другого. Даже любовь может быть отношениями «Я—ОНО», если для любящего любимый не существует вне интимных отно шений. Множество наших встреч проходит на уровне «Я—ОНО», и этого бывает достаточно для разрешения конкретных жизненных ситуаций. Но в каждой такой встрече содержится ожидание и надежда на отношения «Я—ТЫ», которыми преодолеваются изоляция и оди ночество.
Отношения «Я—ТЫ» являются прямыми, взаимными и происходят «здесь-и-теперь». Они выражаются только всем существом Я. В этом диалоге ТЫ воспринимается со всей его уникальностью, ради него самого, а не в смыс ле частичных отношений с другими вещами или в виде обобщения. Диалог «Я—ТЫ» возникает спонтанно, не ожиданно, и его не удержать силой. Ожидание и надежда помогают человеку подготовиться к моменту его появле ния. Оба типа отношений {«Я—ТЫ» и «Я—ОНО») необ ходимы для жизни, но только первые реализуют нашу сущность и без них человек живет в пустоте, отчужден ности и одиночестве.
Диалог «Я—ТЫ» происходит, по Буберу, в особой межчеловеческой сфере, то есть не в том или ином из его участников, и не в них как едином целом, а между ними, в особой реальности, которая отличается от интрапсихи-ческой сферы каждого партнера и области межличност ных отношений. Именно в межчеловеческой сфере происходит встреча между людьми, полностью при сутствующими друг для друга, готовыми к открытости, выслушиванию и ответу при обоюдном уважении авто номности. Интрапсихическая сфера состоит из психичес ких явлений, происходящих внутри человека и извест ных лишь ему одному. В межличностной области устанавливаются отношения «Я—ОНО», для которых ха рактерно восприятие другого человека как объекта для анализа, наблюдения или использования. Лишь при ус ловии, что говорящий и слушающий полностью откры ты друг другу, они полноценно участвуют в происходя щем, даже если это длится всего минуту. Именно в это мгновение они ощущают взаимную связь и оказываются в межчеловеческой сфере. Диалог «Я—ТЫ» требует от участников забыть о том, какое впечатление произведут их слова на других, и стать непосредственными, откры тыми и искренними. Когда они свободны от забот о воз можных последствиях общения, они получают уникаль ную возможность обоюдного полного человеческого при сутствия.
Для Михаила Михайловича Бахтина центр Вселенной— это личность человека. По своей природе она уникальна, и ее цель состоит в том, чтобы осуществить свое пред назначение в мире. Это означает, что личность должна не плыть по течению и не раствориться в бытии, но вовре мя осознать свою уникальность как непреходящую цен ность. В этом проявляется самореализация человека.
Личность прежде всего должна быть, и ее бытие — это ее поступок. Сущность поступка состоит в ответственно сти, любое действие должно быть пропущено через нрав ственное сознание человека. Ответственность предполага ет напряженную осознанность и удержание всей полно ты содержания жизни. Она состоит, по Бахтину, в первую очередь в осознании чужого слова во мне как слова чу жого... Таким образом, совершая этот ответственный по ступок, человек осуществляет свое предназначение и осознает свою и чужую уникальность.
Если бытие — это поступок, то он предполагает лич ность, ориентированную на другого человека, человека, с которым он взаимодействует. Таким образом, мир со стоит из множества диалогических пар, и каждая связана с другими цепью диалогических контактов (для М.М.Бах тина: «Быть — значит общаться диалогически» — 1963. С. 338).
Диалог является, по Бахтину, ответственным поступ ком, «событием бытия», и его структура может быть опи сана с помощью трех категорий: 1) я-для-себя, 2) дру-гой-для-меня, 3) я-для-другого. Он предполагает не только существование одного Я, но и присутствие столь же ценного «Я—Другого», с которым происходит диалог. «Я осоз наю себя и становлюсь самим собой, только раскрывая себя для другого, через другого и с помощью другого... Быть — значит быть для другого и через него — для себя. У человека нет внутренней суверенной территории, он весь и всегда на границе, смотря на себя, он смотрит в глаза другого или глазами другого» {Бахтин, 1963. С. 251).
Диалог имеет две стороны: (1) онтологическую — яв ляется категорией бытия, его событием, некой бесконеч ной сущностью: «...ничего окончательного в мире еще не произошло, последнее слово мира и о мире еще не ска зано, мир открыт и свободен, еще все впереди и всегда будет впереди» {Бахтин, 1963. С. 259) и (2) гносеологи ческую: диалог — это событие, в ходе которого осуще ствляется познание. Слово является результатом познания человеком мировой тайны, и потому в гносеологии диа лог имеет свою цель и предел.
Диалог является постепенно углубляющимся «событи ем бытия», в философском смысле принципиально не-завершимым и бесконечным. Он протекает на нескольких уровнях: телесном, душевном и доходит до духовного. В духовный уровень диалога вовлечено вечное начало в че ловеке. В мире ответственных поступков Я и равноцен ный ему Другой ведут экзистенциальный диалог, но каж дый из них, в свою очередь, общается с Автором (по Бахтину), творцом, соединяющим людей между собой на уровне духовности.
Что означает для человека вступление в диалог?
Осознавая мир, в котором живет, человек вносит в него осмысленность, которую выражает словами. Диалог как ответственный поступок в этом контексте придает смысл жизни. В его отсутствие человек начинает страдать телесно, душевно или духовно: мир становится страшным от одиночества, бессмысленным и абсурдным. Человек попадает в ситуацию Иова, архетип ее возникает вновь и вновь, в каждой человеческой жизни.
Смысл библейской «Книги Иова» состоит не в самих страданиях, выпавших на долю человека (зачем Бог допустил их в судьбе праведника?), не в их безмерной тя жести (Иов потерял имущество, детей, наконец, пора женный проказой, был вынужден усесться в пыли и рас чесывать язвы кусочком черепицы — вот все, что ему осталось в жизни), не в бунте, сопротивлении Богу, не в скрытых угрозах самоубийства, которыми Иов грозит Всевышнему, а в том, что он, не в силах постичь смысл происходящего, стремится «достучаться» до Бога. Иов оказывается в страшном, бессмысленном мире абсурда. Лишь когда Бог вступает в диалог с ним, Иов обретает смысл, перестает чувствовать свою богооставленность (в отсутствие диалога) и получает подтверждение правомер ности своих вопрошаний. Часто страдания обусловлены не только потерей смысла, но и ностальгией: человек не может нечто забыть и не в состоянии освободиться от груза того, что необходимо преодолеть. В такой ситуации человек полностью живет прошлым. Диалог расширяет туннельное сознание, позволяет увидеть и понять мир как нечто осмысленное в своей целостности. Вступить в диа лог — означает начать экзистенциально жить в настоящем. Полное вовлечение в диалог помогает преодолеть про шлое, освободиться от его груза.
С момента рождения человек оказывается в простран стве чужих слов, называющих предметы. Они достаются ему в наследство от предшествующих поколений. Как писал знаменитый немецкий лингвист Вильгельм Гум больдт: «Язык насыщен переживаниями прежних поко лений и хранит их живое дыхание» (1984. С. 82). В этом пространстве развивается индивидуальное сознание, цель которого — найти и сказать свое собственное слово. Един ственным шансом сказать его, обрести собственный го лос является приобщение к чужому слову («признание чужого слова», по Бахтину).
Как же может в вавилонском смешении чужих язы ков возникнуть свое слово? Оно рождается, когда лич ность совершает ответственный поступок, вступая в ди алог с Другим. Так происходит встреча ее бытия и бы тия Другого. Вступить в диалог — значит, сказав свое слово, вступить в отношение ко всему, что уже было сказано, стать причастным к миру, описанному чужи ми словами, но изменившемуся благодаря возникно вению нового диалога. Мир не был сотворен однажды, он рождается каждый раз, когда в нем возникает но вая диалогическая пара.
Вступить в диалог — это означает также необходи мость выбрать язык. Жизнь требует от человека собран ности, сконцентрированности, не позволяет расслабить ся, постоянно ставит перед выбором. В романе Франца Кафки «Процесс» священник рассказывает главному ге рою Йозефу К. притчу о поселянине, пришедшем к вра там закона, перед которыми стоит стражник. Поселянин просит пропустить его, но стражник говорит: «Это бес смысленно, там еще ворота, там другие стражники, го раздо сильнее меня, которые могут тебя не пропустить». Поселянин пытается подкупить стражника, но тот от казывается и берет лишь с оговоркой: «Я беру просто для тебя же, чтобы ты не думал, что ты что-то не сде лал, что ты не сделал чего-то из того, что ты желаешь нужным сделать». Подкуп, однако, не меняет решения стражника. Он не говорит: «Проходи», но и не препят ствует поселянину силой. Притча заканчивается тем, что поселянин умирает, так и не войдя, а перед тем как испустить дух, слышит слова стражника: «Я сейчас уйду, потому что я тут стоял в воротах, которые были пред назначены для тебя. Это были ворота только для тебя, больше они никому не нужны». Поселянин не восполь зовался тем единственным шансом, данным ему, не всту пил в диалог, не вспомнил евангельское «Стучите и от ворят вам».
Таким образом, в человеке должна быть интенция вступить в диалог, интуитивное предчувствие его необ ходимости, стремление найти и сказать свое и услышать в потоке слов лишь ему адресованное Слово. Он только тогда становится человеком, когда совершает выбор, пе реставая плыть по течению, осознавая и осмысливая Сло во. Но: «Если он забудет принять в расчет обычный ход жизни, то наступит наконец минута, когда более и речи быть не может о выборе, не потому, что последний сде лан, а потому, что пропущен момент для него, иначе говоря — за человека выбрала сама жизнь, и он потерял себя самого, свое Я» (Кьеркегор, 1994. С. 235).
Совершая выбор, вступив в диалог, человек говорит словами, несущими отпечаток его индивидуальности. Слов не значащих, безразличных к смыслу не бывает. «Кто говорит и при каких обстоятельствах говорит — вот что определяет действительный смысл слова» (Бахтин, 1979. С. 212).
Вступить в диалог — это значит не только, осознав чужое слово, отделить его от своего, но и отказаться от собственных авторитетных слов. Самореализация личнос ти состоит из осознания чужого слова, преодоления ав торитарного и затем авторитетного слова и высказывания своего собственного. Только так человек получает шанс обрести свободу. Тогда он не потеряется в этом огово ренном чужими словами мире — за потоком штампов проглянет неповторимая индивидуальность и в ситуации разноречия и тиражирования стереотипов найдется мес то для уникальной личности и ее ответственного поступка. «Для слова (а следовательно для человека) нет ничего страшнее безответности» (Бахтин, 1986. С. 498). Нужно только стремиться быть услышанным, не теряя надежды.
Человеку нельзя отказать в диалоге. Это может иметь фатальные последствия. Герман Гессе вспоминает притчу: «Человек шел вдоль обрыва и увидел девушку. Она обер нулась, и лицо ее было пусто и гладко как камень. "Де мон!"' — ужаснулся человек и бросился бежать. И бежал до тех пор, пока не увидел костра в степи. Подбежав к людям, он рассказал, что демон обратил к нему свое го лое лицо. "Уж не так ли?" — спросил один из пастухов и провел ладонью перед лицом, и глянул на человека мертвым камнем. И человек умер». Он не погиб от ужаса, но умер от отчаяния, встретив зло там, где искал помощь. Можно сказать, что основная цель диалога при телефон ном консультировании — восстановление надежды. А это означает:
• убедить человека в необходимости диалога как от ветственного поступка, ибо альтернативой является стра дание: звонящий страдает и хочет избавиться от мучений, но не осознает, что, вступив в диалог, он по крайней мере, уменьшит их;
• ориентировать человека на общение с другим чело веком — в противном случае возникает одиночество;
• развернуть человека от прошлого к настоящему и будущему: иначе альтернативой станет ностальгия или регрессия;
• побудить человека идти своим уникальным путем к жизненной цели — иначе его ожидают абсурд, беспо мощность, безнадежность от отсутствия смысла;
• убедить человека сделать свой выбор в пользу жиз ни — иначе альтернативой станет деструкция.
Рекомендуемая литература
Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. М.: Худо жественная литература, 1963.
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Художест венная литература, 1979.
Бубер М. Избранные произведения / Пер. с нем. Иеруса лим: Библиотека Алия, 1989.
Бубер М. Два образа веры / Пер. с нем. М.: Республика, 1995.
Гоготишвили Л.А. Варианты и инварианты М.М.Бахтина // Вопросы философии. 1992. № 1. С. 115—134.
Диалог Карла Роджерса и Мартина Бубера // Моск. психо-терапевтич. журн. 1994. № 4. С. 67—96.
Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.А. Иов-ситуация Йозефа К. // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 172—176.
Шестов Л. На весах Иова (Странствования по душам) // Сочинения: В 2 т. М.: Правда, 1993. Т. 2.
Buber М. Distance and Relation // The Knowledge of Man / M.Friedman (Ed.). New York: Harper Torchbook, 1966.
Глава 1. История телефонной психологической помощи за рубежом
Но от вечного бегства в мыле, Неустройством земным томим, Вижу, что-то неладно в мире, Хорошо бы заняться им.
Александр Галич
Телефонная помощь людям, находящимся в состоя нии психологического кризиса или решившим расстать ся с жизнью, возникла более сорока лет тому назад в Лондоне. Зачинателем и впоследствии руководителем одного из международных движений телефонной помо щи стал англиканский священник Чад Вара.
О себе он пишет так: «У меня не было склонности к самоубийству. Я не бездельничал. Я был занят и ну жен другим. Работал викарием прихода, капелланом в больнице, сотрудничал с редакциями иллюстрирован ных журналов. Все время, остававшееся от занятий с молодежью, молитв с пожилыми или поездок к боль ным, нуждавшимся в причастии, я стучал на пишущей машинке до двух-трех часов ночи. У меня не оставалось времени понять, счастлив я или нет, и мне удалось сохранить это неведение». Еще с молодых лет он счи тал себя задолжавшим людям, поскольку не смог пре дотвратить самоубийство своей 14-летней прихожанки, которая покончила с собой, когда у нее начались ме сячные, решив, что она заболела венерическим заболеванием. В 1953 году он прочел в одной из газет: в Большом Лондоне происходит три самоубийства в день. Это поразило его и обрекло на вопросы: «Что же пред принять, чтобы помочь людям, не захотевшим обра титься ни к врачу, ни к социальному работнику в на шем замечательном процветающем обществе? К кому они могли бы обратиться? Может, некоторые из них выбрали бы меня? Если спасать жизни так просто, по чему бы мне не делать это все время? Но как же им связаться со мной в минуту кризиса?» (The Samaritans, 1988).
Обстоятельства благоприятствовали решению этих вопросов: как раз в это время Чад Вара получил при ход в самом центре Лондона и поделился со своей па ствой идеей — дать объявление в газетах о своем теле фонном номере в церкви с тем, чтобы любой человек, испытывающий нужду, мог позвонить туда в любое время суток так же, как звонят при пожаре, в поли цию или скорую помощь: «Перед тем как покончить с собой, позвони мне! Телефон 9000». Идея, подкреплен ная рекламой, сработала, и 2 ноября 1953 года у Чада Вары раздался первый звонок, а потом и другие. Не сколько недель он управлялся с ними сам. Главное, что он понял за это время: все звонившие прежде всего нуждались в дружеской помощи. Вскоре он осознал, что в одиночку ему с этим делом не справиться, и стал искать добровольных помощников. И если вначале его потрясло количество людей, которые испытывали нуж ду в его помощи, то теперь его поразил наплыв же лающих помочь оказавшимся в беде. Естественно, он старался беседовать с каждым, предлагавшим свои ус луги, но вскоре понял, что и с этим одному не спра виться: у церкви Святого Стефана, где он служил, об разовалась огромная очередь. Чад Вара оказался в до вольно сложной ситуации. И тут помогла добрая английская традиция — чаепитие, которое всегда явля ется благоприятным моментом для знакомства, обмена мнениями и, как оказалось, для разрешения трудных ситуаций. Он предложил тем, кто хотел ему помочь, вначале готовить чай или кофе для тех, кто пришел к нему за помощью. Так за чашкой чая в приемной у ка бинета Чада Вары завязывались знакомства и устанавли вались контакты. После этого те, кто пил чай, и те, кто его готовил, уходили вместе, одни — с надеждой на благоприятные перемены, другие — с уверенностью, что должны помочь ближнему. Постепенно очередь к Чаду Варе стала редеть, и это было для него вдохнов ляющим знаком, что традиция начала прививаться. Так появилось общество «Самаритяне» — служба, стремив шаяся оказывать дружескую помощь по телефону и при встречах. 2 февраля 1954 г. Чад Вара собрал своих после дователей — первых телефонных волонтеров, и сказал: «Передаю дело вам, "Самаритяне". Никогда больше я не сниму трубку телефона и не скажу: "Заходите и выпейте чашечку кофе", когда клиент постучит в дверь. Я буду подбирать вас, помогать вам и присматривать за вами, воспитывать вас и увольнять, если будет нужно, работать с клиентами, нуждающимися в большем, чем ваша дружеская помощь, и принимать решения, если вы будете испытывать затруднения. Но именно Вы — спасители человеческой жизни, и в один прекрасный день все поймут, в чем нуждаются склонные к само убийству люди».
Идея Чада Вары оказалась столь плодотворной, что в ближайшие семь лет службы телефонной помощи воз никли в большинстве европейских столиц или крупных городов (в 1956 г. — «Telefonseelsorge» в Западном Бер лине, в 1957 г. — «Die Dargebotene Hand» в Цюрихе, в 1958 г. — «Telefonische Hupdienst» в Роттердаме, «Kirkens Nattjeneste» в Осло, в 1959 г. «Tele-Accueil» в Брюсселе и «La Main Tendue» в Женеве, а в 1960 г. — «SOS Amitie» в Париже). Сеть служб телефонной помощи постоянно росла и развивалась. Для взаимной поддержки в Женеве в 1959 году был создан Международный информацион ный центр для этих организаций, а в 1960 году — про веден первый Международный конгресс работников неотложной телефонной помощи и организована штаб-квартира в Женеве. В 1960-х годах отделения движения «Самаритяне» были открыты в таких городах Великоб ритании как Эдинбург, Ливерпуль и Глазго. В это же время были созданы центры в Бразилии, Индии, Гон конге и Зимбабве. Именно тогда движение «Самаритя не» постепенно стало синонимом борьбы за предотвра щение самоубийств. Эта цель достигалась с помощью благожелательных, добросердечных и отзывчивых доб ровольцев, которые были готовы обеспечивать работу центра 24 часа в сутки 365 дней в году. Сам же процесс, когда доброволец активно выслушивал кого-то абсолют но отчаявшегося, стал называться «дружеской помощью» («установлением доверительных отношений»). Движение, зародившееся в Англии, становилось международным опытом вне зависимости от национальной принадлеж ности, цвета кожи, вероисповедания, культурных тра диций или расы и превратилось в 1974 году в интерна циональную организацию «Befrienders International» (Международная дружеская помощь). В это же время в странах Азии и Австралии телефонные службы, назы вавшиеся «Линии жизни», объединились в «Life Line International» (Международные Линии Жизни).
Сейчас более чем в 41 странах мира работают свы ше 357 центров «Befrienders International», где предан ные добровольцы помогают близким к самоубийству или отчаявшимся людям. По оценкам этой организации, каждый год в мире 30 миллионов людей предприни мают суицидальные попытки.
Иногда самоубийство представляется единственным выходом для человека, столкнувшегося с непреодоли мыми обстоятельствами (болезнью, нежелательной бе ременностью, потерей близких и др.) В тех странах мира, где невозможно обеспечить приемлемую ежеднев ную жизнь людей (из-за засухи, перенаселения, голо да), каждая из этих проблем вызывает состояние кри зиса и может стать последней каплей в решении покон чить с собой. Страшная нищета, распространенная в развивающихся странах, вызывает серьезные трудности в открытии и работе центров «Befrienders International». Тем не менее там, где телефоны недоступны и помощь может быть оказана только при личном общении, дей ствуют около 274 центров. Бывает, что нуждающимся приходится преодолевать пешком несколько километ ров, чтобы получить дружескую помощь.
Подобная помощь благотворно влияет на стресс, психологический кризис и уменьшает стремление к самоубийству. Она доступна для обращения в любой час дня и ночи и именно это часто спасает жизни людей. Основная организационная задача «Befrienders Interna tional» заключается в отборе и подготовке доброволь цев, умеющих выслушать, понять, оказать сочувствие и духовную поддержку тем, кто в ней нуждается. Цен тры «Befrienders International» стремятся раскрыть, взра стить и использовать в добровольцах эти качества, а также укреплять и улучшать контакты между людьми, осуществляя программы повышения общественного сознания, знакомя людей с причинами самоубийств и психологических кризисов, путями их предотвращения и преодоления.
Основным элементом работы в «Befrienders Interna tional» является добровольность независимо от занима емой должности. Волонтеры полностью посвящают свое свободное время этой работе, веруя в ценность дружес кой помощи и доверительных отношений, сохраняю щих человеческие жизни. Добровольцы представляют все слои общества и все возраста; их тщательно отбирают для работы, причем особое внимание уделяется способ ности сочувствовать, отзываться на переживания дру гих и хранить в тайне полученную информацию. Запре щается оказание какого бы то ни было давления в вопросах политики, философии или религии, беседа не должна содержать никакого элемента назидательности или морализаторства. В необходимых случаях доброволь цы «Befrienders International» получают помощь и кон сультации профессионалов (юристов, врачей, соци альных работников). Это является важнейшей составной частью работы. Консультанты оказывают поддержку более чем 30 тысячам добровольцев во многих странах мира, повышая эффективность их деятельности.
Наибольшее число центров «Befrienders International» функционирует в Англии, Бразилии, США, Новой Зеландии, Индии, Шри Ланке, Малайзии и Зимбабве. Особое внимание уделяется тем странам, где еще не существует аналогичных служб, в которых, выслушав и проявив заботу и участие, дадут пусть небольшую, но часто спасающую людские жизни надежду.
«Befrienders International» руководствуется в своей работе следующим Уставом:
«Цель Международной Дружеской Помощи состоит в развитии волонтерского движения, направленного на снижение частоты самоубийств. Она достигается в том числе путем повышения осознания значимости само убийства как социальной проблемы и поощрения про ведения соответствующих научных изысканий. В то же время основной подход к достижению этой цели сос тоит в организации волонтерских центров для обеспе чения благополучия тех, кто переживает кризис, или тех, кому, возможно, грозит опасность покончить с собой. Восемь положений устава разъясняют, что эти центры предлагают и как они функционируют. Их зада ча также состоит в максимально возможном инфор мировании общественности о главных особенностях по мощи, предлагаемой центрами. Ясное определение харак тера деятельности центров является необходимым для сотрудничества с другими службами — волонтерскими и профессиональными (и создания предпосылок приня тия решения о возможности их вступления в Междуна родную Дружескую Помощь). Устав также призван ин формировать потенциальных спонсоров о характере под держки, в которой нуждаются центры. Но его основная задача состоит в доведении до сведения нуждающихся того, на какую поддержку они могут рассчитывать.
1. Основной целью деятельности центров является ока зание эмоциональной поддержки людям, находящимся на грани самоубийства.
2. Волонтеры, работающие в центрах, также стремят ся облегчать человеческие страдания, одиночество, отча яние и депрессию посредством выслушивания людей, кото рым не к кому больше обратиться со своими невзгодами за сочувствием и пониманием.
3. Обращение за помощью в центр не ограничивает лич ной свободы человека, защищенной правом сохранять ано нимность.
4. Факт обращения в центр (по телефону, письмом, очно или другим способом) является конфиденциальным; то же самое касается любых сведений, полученных от человека или о нем.
5. Центры не являются политическими или религиоз ными организациями, и волонтеры никому своих убежде ний не навязывают.
6. Добровольцы тщательно отбираются, проходят под готовку, направляются и поддерживаются в своей рабо те другими опытными волонтерами.
7. В определенных случаях центры могут обратиться за советом к профессиональным консультантам.
8. В соответствующих случаях обратившихся за помо щью людей приглашают прийти лично, чтобы решить воп рос о целесообразности оказания профессиональной помо щи в дополнение к поддержке, предложенной центром.
В соответствии с Уставом правила оказания эффек тивной помощи включают следующее:
• уважение прав абонента;
• дружеская помощь является качественной, обще доступной в любое время суток и соответствующим образом рекламируемой;
• процесс отбора волонтеров состоит в направлен ном поиске лиц, обладающих личными качествами, необходимыми для оказания дружеской помощи;
• волонтерам обеспечено обучение для получения основных знаний и навыков, необходимых для оказа ния дружеской помощи, и они постоянно совершен ствуются;
• волонтерам обеспечивается безопасность работы;
• служба обеспечивает уважение прав волонтера;
• руководством центра разрабатывается соответству ющая политика и правила, направленные на поддерж ку работы волонтера и соблюдение прав абонента;
• административная структура центра является эф фективной и подотчетной, что позволяет достичь ста бильно высокого качества помощи;
• центр является юридическим лицом и соблюдает законы страны, в которой работает;
• по мере развития центра может быть принято ре шение о создании руководящего совета, члены кото рого не оказывают дружескую помощь;
• центр подбирает соответствующих консультантов и пользуется их услугами по мере необходимости;
• между центрами и другими волонтерскими и про фессиональными организациями создаются рабочие отношения, что способствует созданию инфраструкту ры соответствующих служб в данной местности.
Международная федерация служб неотложной телефонной помощи (IFOTES)
IFOTES существует более 30 лет, координирует и поддерживает работу 340 служб неотложной телефон ной помощи более чем в 30 странах мира. Сегодня пол ноправными членами IFOTES являются 19 нацио нальных ассоциаций (Австрия, Бельгия, Франция, Финляндия, Германия, Израиль, Испания, Италия, Голландия, Норвегия, Швеция, Швейцария, Польша, Венгрия, Словения, Доминиканская Республика и Эстония), входят в качестве ассоциированных членов 12 национальных ассоциаций и служб (Болгария, Хор ватия, Эквадор, Франция, Гана, Италия, Литва, Люк сембург, Румыния, Россия, Словения, Украина). Суще ствуют и независимые центры в Аргентине, Порту галии, Сингапуре. Во всех этих организациях работа ют более 20 тысяч волонтеров, ежегодно отвечающих более чем на 4 миллиона жизненно важных звонков; 600 профессиональных работников поддерживают их работу. IFOTES является членом Международной ассо циации профилактики самоубийств, Всемирной феде рации психического здоровья, поддерживает рабочие контакты с другими международными объединениями служб неотложной телефонной помощи, а также Все мирной организацией здравоохранения (ВОЗ). В каче стве международной координирующей организации IFOTES способствует обмену информацией между ее членами и создает возможности для контактов, орга низуя международные конгрессы и семинары. С 1960 года проведено 10 международных конгрессов. Наибо лее важной задачей является координация и поддержка деятельности членов федерации. В частности, IFOTES поддерживает усилия по созданию служб неотложной телефонной помощи и национальных ассоциаций в тех странах, где они еще отсутствуют.
Организационные принципы IFOTES. После создания IFOTES страны, ставшие ее членами, приняли между народные нормы. Они определяют цели, принципы и методы работы федерации и национальных ассоциаций и являются обязательными для всех ее членов.
А. Цели:
1. Службы неотложной телефонной помощи прила гают усилия, чтобы страдающий, отчаявшийся или ду мающий о самоубийстве человек имел возможность установить немедленный контакт с человеком, готовым выслушать его как друга и имеющим навыки оказания помощи в ходе беседы при уважении полной свободы абонента.
2. Эта помощь распространяется не только на пер вый телефонный контакт, но продолжается в течение всего психологического кризиса, все то время, в тече ние которого человеку требуется совет и поддержка.
3. По желанию абонента служба может связать его с другим человеком, компетентным в решении именно его проблемы.
4. Любая помощь, оказанная службами неотложной телефонной помощи, имеет целью поддержать в абоненте мужество для дальнейшей жизни и возможности преодоления психологического кризиса, с которым он столкнулся.
Б. Принципы:
1. Абонент должен быть уверен в полной конфиден циальности. Никакая информация, полученная от него, не может быть вынесена за пределы службы без его специального разрешения.
2. Ни абоненты, ни работники служб неотложной телефонной помощи не должны подвергаться конфес сиональному, религиозному, политическому или иде ологическому давлению.
3. Работники принимаются в службы только после тщательного отбора и обучения; они отбираются преж де всего на основании способности понимать другого человека, эмпатии и чувства солидарности с ним.
4. На абонента не налагается никаких финансовых или каких-либо иных обязательств.
5. Никто из работников службы не может давать по казания представителям власти и правопорядка, не по лучив предварительного разрешения абонента, а также руководителей данной службы.
В. Методы:
1. Штат службы неотложной телефонной помощи может состоять как из оплачиваемых работников, так и из волонтеров, причем последние играют основную роль в деятельности службы. Они работают как единая команда.
2. Сотрудники служб проходят начальный курс обу чения, после которого они работают под продолжи тельной супервизией одного или нескольких человек, выделенных для этой цели в службе. Квалификация ра ботников повышается путем постоянно продолжающе гося обучения.
3. Каждой службе должны быть доступны професси ональные консультанты разного профиля. Они могут быть как штатными сотрудниками службы, так и не состоять в ней.
4. Первый контакт с абонентами обычно устанавли вается по телефону. Он может также происходить по почте или при личном посещении клиента. В принци пе, именно клиент инициирует, поддерживает, прекра щает или восстанавливает контакт. Как клиент, так и работник службы имеют право на анонимность. Со сво ей стороны служба может оказаться вынужденной зая вить клиенту, что она более не находит возможным помогать ему. Тем не менее, служба обычно стремится к созданию всех возможных условий для установления контактов с клиентом.
5. Одной из основных особенностей служб неотлож ной телефонной помощи является их круглосуточная доступность.
6. Если в интересах абонента необходимо сотрудни чество с другими специализированными службами, то перед установлением контактов с ними необходимо получить его согласие.
Этический устав IFOTES приведен в Приложении 2. Планы IFOTES состоят в:
— создании базы для научных исследований (разви тие международной стандартизированной программы для получения достоверных данных и результатов ра боты служб неотложной телефонной помощи в каче стве научной базы исследований);
— профилактике самоубийств и кризисных состоя ний (развитие и поддержка междисциплинарных иссле довательских программ в области профилактики суи цидов и кризисных состояний);
— просвещении общества (проведение и поддержка международных образовательных программ и движений по просвещению общества в отношении одиночества, самоубийств, депрессии и др.);
— обучении (постоянное развитие международных образовательных программ для подготовки волонтеров в области социальной работы в здравоохранении);
— передаче опыта и рекомендаций странам Восточ ной Европы, где организуются службы неотложной телефонной помощи.
Международные линии жизни («Life Line International») являются еще одним важным международным объеди нением служб неотложной телефонной помощи. Они были основаны в 1966 году австралийским протестант ским священником Аланом Уокером. Эта организация в настоящее время объединяет национальные федера ции телефонной помощи Австралии, Новой Зеландии, Канады, Южной Кореи, Тайваня, ЮАР и США. Кро ме того в ряде других стран существуют центры, являю щиеся членами «Life Line International» (Ливан, Папуа — Новая Гвинея, Намибия, Индия, Фиджи). Тесные ав тономные отношения с этой организацией поддержи вает национальная ассоциация аналогичных служб в Японии. «Life Line International» отличается от IFOTES или «Befrienders International» тем, что различные хрис тианские конфессии, прежде всего протестантские, оказывают ей большую финансовую помощь и мораль ную поддержку. В ее уставе декларируется, что она со здана для «осознания того, что Церковь имеет особый долг перед всеми, кто испытывает горе, страдание или эмоциональные проблемы; для служения в этой облас ти представителей различных вероисповеданий и улуч шения развития консультативной и психотерапевтичес кой работы как жизненно важной части пастырского служения Церкви». Деятельность большинства центров «Life Line International» носит экуменический характер, и они считают, что именно христианские ценности являются важным постоянным творческим стимулом в их повседневной работе с клиентами в состоянии пси хологического кризиса.
Центры «Life Line International» не являются только службами неотложной телефонной помощи. В своей ра боте они сочетают: (а) телефонное консультирование, (б) очную психологическую и психотерапевтическую помощь, (в) создание групп само- и взаимопомощи для людей в состоянии психологического кризиса, (г) про ведение образовательных программ по развитию гуман ных свойств человеческой личности, (д) консультативную работу в социальной сфере, например в области поиска работы или страхования.
Консультанты «Life Line International» также являются волонтерами и в своей работе по телефону исходят из следующих фундаментальных убеждений:
а) каждый индивид бесценен;
б) люди могут изменяться;
в) сосредоточение на положительном само по себе оказывает целительное воздействие, а Любовь обладает поистине волшебной энергией;
г) момент психологического кризиса в человеке по тенциально существует всегда;
д) христианские духовные ценности должны быть конечными целями консультирования и психотерапии;
е) каждая личность уникальна;
ж) стать — это лучше, чем быть.
Рекомендуемая литература
«Бифрендерз Интернэшнл». Расширение деятельности доб ровольцев по предотвращению случаев самоубийств. Учебное пособие. Лондон: Издание «Бифрендерз Интер нэшнл», 1994.
Ваннессе А. Слушая других: как велика необходимость выс казаться. Записки волонтера-консультанта / Пер. с англ. Нижний Новгород: Психолого-педагогический молодеж ный центр—РАТЭПП, 1994.
Вебер В. Важные шаги к помогающему диалогу. Программа тренинга, основанная на практическом опыте / Пер. с англ. СПб.: РАТЭПП, 1998.
Хачатурян С.Д. Психологические условия эффективности функционирования «Телефонов Доверия». Учебно-мето дическое пособие. Владимир, 2000.
Хэмбли Г. Телефонная помощь. Руководство для тех, кто же лает помогать другим по телефону. Одесса: Версия, 1992.
Berman A. New Technology and Telephone Hotlines // Suicide and Life-Threatening Behavior. 1991. V. 21. P. 407—413.
36
История возникновения, принципы работы, обучение
Befriending Skills. A Manual for Trainers. Befrienders Interna tional, 1996.
Mac Kimon Ch. Empowered Consumers and Telephone Hotli nes // Crisis, № 1. 1998. V.19. P. 21-23.
Managing a Centre. A Guide for Centre Directors and Administrators. Befrienders International, 1996.
See ley M.F. Hotline Organizations as Discrete Services in the Mental Health and Social Services Area. Ann Arbor: UMI, 1995.
Telephone Helplines: Guidelines for Good Practice. 2nd edition. London: Telephone Helplines Group, 1993.
The Samaritans: Befriending the Suicidal // Edited and with an Introduction by Chad Varah. Rev. Edition. London: Constable London, 1988.
Training Manual: Listening Helps... Distress Centres Make the Difference. Ontario Association of Distress Centres, 1991.
Глава 2. Особенности телефонной психологической помощи в посттоталитарном обществе
Тут тень всеобщего отвращения лежала на всем. Тут тень всеобщего лежала на всем. Тут тень лежала на всем.
Ал.Введенский «Где. Когда»
Люди изменились, они какие-то... поруганные. О. Э. Мандельштам
Более чем за 40 лет существования служб телефонного консультирования стало аксиомой, что их основной це лью является скорая психологическая помощь людям в разнообразных кризисных ситуациях. Эффективность и сложность ее оказания в посттоталитарном обществе нельзя понять вне связи с социально-психологическими процессами. Хотя социалистический монстр и приказал долго жить, тем не менее, остались жившие в нем люди. Их сознание не изменилось с той скоростью, с которой ставились подписи под соглашением в Беловежской пуще. Они живут, радуются и страдают, грешат и каются, ос корбляют и сокрушаются. Они продолжают быть носите лями особой формы общественного сознания — тотали тарного по своему происхождению, получившему название «советского синдрома». Прежде всего, для него харак терна двойственность и черно-белый характер в отно шении к себе и миру. И если в недалеком еще прошлом «советский человек» был немыслим без:
• чувства своей принадлежности к единой, великой, сильной и доброй общности народов;
• чувства включенности в общее движение по ма гистральным путям мировой цивилизации;
• ощущения своей подвластности могущественному, никогда не признающему своих ошибок государству;
• чувства своей безопасности среди живущих жиз нью равных и всегда готовых прийти на помощь людей;
• чувства превосходства над порочным и не призна ющим «очевидных» истин остальным миром,
то вскоре после исчезновения СССР стало ясно, что со ветский синдром не исчез: в нем лишь «+» сменился на «—», выведя на первый план оборотную сторону синдрома:
• чувство разобщенности и принадлежности к не способному управлять своей судьбой народу;
• чувство отлученности от цивилизации;
• анархическое поведение по отношению к государ ству и его законам;
• отсутствие чувства безопасности;
• зависть и некритическое принятие всего, что «за бугром».
Столь быстрая и происшедшая на фоне неблагопри ятных экономических изменений перемена, естествен но, обусловила возникновение серьезного социально-психологического кризиса. Некоторые исследователи сравнивают его с посггравматическим стрессовым син дромом, что следует учитывать в ходе психологическо го консультирования и психотерапии1.
1 Человеческие потребности имеют сложную иерархию. Наиболее распространенная модель Абрахама Маслоу включает биологические потребности, потребность в безопасности, упорядоченности и стабильности, по требность в принадлежности и любви, потребность в самовыражении и духовные потребности. Фрустрация, возникающая из-за блокирования потребностей, при водит к измененным формам поведения человека. То талитарный режим более или менее обеспечивал по требности базового уровня, блокируя, в основном, потребность в самовыражении и духовные потребнос ти. С точки зрения государственного аппарата, не было нужды в телефонах доверия, ибо человек был лишен личности, он являлся винтиком в гигантской иерархи ческой структуре этого государства. Яснее теоретиков режима об этом писал Владимир Маяковский: «Еди ница, кому она нужна? Голос единицы тоньше писка. Кто ее услышит? Разве жена... Единица — вздор, еди ница — ноль». У единицы была функция — быть обез личенной частью монструозной машины, но не было прав: она не могла жить по своей воле, у нее не было права умереть — ее могли уничтожить или дать возмож ность существовать. Поэтому оказавшийся в кризисном состоянии человек казался подозрительным и опасным. Любой произвольный, независимый от властей акт, даже самоубийство, свидетельствовал о том, что в стра не существовала неуправляемая жизнь, бытие неконт ролируемых индивидов. И такой акт как дестабилизи рующий прочность иерархической пирамиды подлежал блокированию со стороны государства. В посттоталитар ном обществе нет преград на пути духовности, но ока зываются заблокированными потребности всех других уровней, включая потребность в безопасности и упорядоченности, что обусловливает почти тотальную фру страцию его членов 2
2 Такой подход к трактовке происходящих изменений сближает психологическую практику в посттоталитарном общесте с пси хологической практикой в зоне широкомасштабных стихийных бедствий, когда мы имеем дело с нормальными реакциями на ненормальные обстоятельства. В этом есть свой резон, кото рый, однако, не исчерпывает проблему. Ниже автор приводит выделенные Р.Бистрицкасом и Р.Кочюнасом (Homo Soveticus или Homo Sapiens // Радуга (Таллинн), 1989. № 5. С. 78—82) характеристики «советского человека». Несколько позже, ана лизируя эти характеристики уже вне поля полемической заос тренности, удалось отметить {Kagan V. Totalitarian Consciousness and Personal Growth // Sharing Tools for Personal / Global Harmony. SPb, 1994. P. 45—51), во-первых, их связь с глубинны ми когнитивными процессами человеческой психики вообще и, во-вторых, их «совладающий» {coping) характер. Выходя же за пределы конкретно-социальных рамок, эти особенности приходится связывать с бытием человека в культуре {Лобок A.M. Антропология мифа. Екатеринбург: Отд. образования админи страции Октябрьского р-на, 1997) и ускорением культуры {Тоффлер А. Футурошок. СПб.: Лань, 1997). Но тогда подход к характеристикам «советского человека» как к «симптомам-ми шеням» должен уступить место подходам и технологиям гу манистической психологии/психотерапии.
Посвятив изучению тоталитарного сознания серию публика ций конца 1980—начала 1990 гг., в которых, в частности срав нивая посттоталитарное сознание с посттравматическим стрес совым синдромом, я убедился в том, что за терминами этого круга стоят преимущественно культурно-психологические явления. Это не означает отсутствия собственно феномена, нет. Но присутствует он как некое смысловое ядро, некий общий культурный мир, от которого так или иначе отталкивается психология отдельного человека.
На что же следует направлять целительное воздей ствие? Прежде всего, на характеристики так называе мого особого психологического типа «homo soveticus». К ним относятся:
1. Догматичность сознания.
2. Закрытость личному опыту и некритическое дове рие «коллективному разуму».
3. Принятие личной ответственности лишь за жела тельные результаты своей деятельности.
4. Упования на внешние инстанции и перенос на них ответственности за неудачи.
5. Расщепленность сознания — раздвоение личного и социального «Я».
6. Постоянный страх, отсутствие чувства безопасно сти и стабильности.
7. Недостаточное принятие себя и снижение личной определенности.
8. Недостаточная рефлексивность.
9. Стремление избегать неудач, а не достигать пози тивных целей в качестве основного мотива поведения.
10. Восприятие настоящего лишь как точки пересе чения симметричных прошлого и будущего.
Очевидно, не существует другого выхода для боль ного, кроме попытки излечиться. Свой посильный вклад вносят в это и службы неотложной психологи ческой помощи. Основной вопрос, который стоит пе ред нуждающимися в помощи: «Можно ли доверять телефону доверия?» Положительный ответ на него не прост и зависит не только от профессиональных или личных качеств его работников. Он определяется и со циально-психологической атмосферой, в которой эти службы функционируют. Поэтому в поисках ответа рас смотрим следующие тезисы.
1. Посттоталитарное общество порождает недоверие и неверие в эффективность и полезность служб телефон ной помощи. Работа служб телефонной помощи в со знании постсоветского человека часто отождествляется с деятельностью государственных учреждений. Они же, как правило, для бытия конкретной личности беспо лезны и по мере вырождения тоталитаризма становят ся все менее и менее эффективными. Апатия населения, падение сопротивляемости делают управление социу мом более удобным, но не свидетельствуют о его бла гополучии. Из-за разобщенности с другими человек не верит, что ему могут помочь. Да еще бесплатно. И тем более глубокой ночью. Совершенно незнакомые люди, которым он ничего не должен. Недоверие и неверие приводят к неспособности людей соглашаться друг с другом, из чего следует разобщенность, усугубляющая неспособность к сотрудничеству. Возникновение этого феномена в посттоталитарном обществе было предска зано еще в 1969 г. А.И.Солженицыным: «...обратный переход, скоро ожидающий нашу страну, возврат ды хания и сознания, переход от молчания к свободной речи, — тоже окажется и труден, и долог, и снова му чителен — тем крайним, пропастным непониманием, которое вдруг зияет между соотечественниками, даже ровесниками, даже земляками, даже членами одного тесного круга». Вред, наносимый этим непониманием телефонной помощи, несомненен, и его может снизить тщательная и долговременная разъяснительная работа. В связи с этим особое значение приобретает эффектив ная реклама деятельности телефонных служб, а также повышение образовательного уровня их работников и формирование традиций и культуры телефонного кон сультирования.
2. В посттоталитарном обществе стереотипы относи тельности моральных принципов становятся все сильнее. Религией тоталитаризма являлся атеизм. Поэтому реаль ным «опиумом для народа» было классовое сознание. Оно обязательно предполагало наличие «врагов» и ут верждало относительность морали и нравственности. Еще в 1917 г. великий русский мыслитель Павел Фло ренский говорил своим питомцам: «Трижды преступ на хищническая цивилизация, не ведающая ни жалос ти, ни любви к твари, но ищущая от твари лишь сво ей корысти, движимая не желанием помочь природе проявить сокрытую в ней культуру, но навязывающая насильственно и условно внешние формы и внешние цели». В силу этого в посттоталитарном обществе рож дается и живет множество маленьких потенциальных Родионов Раскольниковых. Поэтому сегодня особую актуальность приобретает не только теоретическая возможность «убить старуху-процентщицу» (самому!), но практическая вероятность оправдания убийства (дру гими!). Карл Поппер считал моральный релятивизм основной болезнью современной философии, но с те чением времени становится очевидно, что она с мета физического уровня распространилась на психологичес кий. Человек-винтик испытывает животный страх, но, растворяясь в массе, оказывается лишенным социаль ного страха, который еще Зигмундом Фрейдом был определен как зерно совести. Отсюда вытекают такие проблемы в работе служб телефонной помощи, как моральный релятивизм собеседников, редкое обращение по нравственным проблемам, сложность использо вания общечеловеческих этических подходов для кор рекции кризисных состояний.
3. Для посттоталитарного общества характерна сни женная потребность человека в трудовой деятельности, своего рода гипомотивационный синдром. Десятилетия тоталитаризма сформировали у большинства людей пси хологию нищеты. В 1932 г. З.Фрейд предупреждал: «Мы должны быть готовы, надвигается на нас и опасность другого состояния, которое можно было бы назвать "психологической нищетой масс", которая в большей мере грозит государствам, в которых общественные свя зи осуществляются путем идентификации членов друг с другом», то есть тоталитарным образованиям. Предуп реждение сбылось. Все явственнее слышится голос ге роя Достоевского: «Бедность — не порок, а нищета, знаете-с, порок страшный...» Психология нищеты у большинства — это тупик цивилизации. Нищий — все гда потребитель. Одного нищего жалко, нищее обще ство как социальный паразит вызывает отвращение. Бедный может стать богатым, нищий — никогда. Тота литарный террор обернулся параличом и бездеятельно стью, а пароксизмы псевдоэнтузиазма, отчуждая ре зультаты труда и собственность, не смогли мотивиро вать труд, но извратили саму его сущность. Отсюда следуют, применительно к работе служб телефонов до верия, длительные трудности формирования и недоста точная эффективность волонтерских структур, где труд является путем совершенствования себя в работе без оплаты. Однако службы телефонной помощи, возник шие в посттоталитарном социуме на основе професси ональной модели, должны создавать предпосылки для привлечения в них добровольцев и последующего со здания инфраструктуры волонтерской помощи.
4. Посттоталитарному обществу свойственна постепен ная люмпенизация. Она выражается прежде всего в мед ленном, но неуклонном снижении культурного уров ня, что порождается феноменом «утечки мозгов». Кро ме того, еще при тоталитаризме, возник социальный заказ на усредненность индивидов и их групп. Глупость, будучи свойством индивидуальной психики, в усред-ненности нашла свой социально-психологический эк вивалент. Дитрих Бонгеффер писал, что глупость это не столько «прирожденный недостаток, сколько прихо дишь к выводу, что в определенных обстоятельствах люди оглупляются или сами дают себя оглуплять... Лю бое мощное усиление внешней власти (будь то поли тической или религиозной) поражает значительную часть людей глупостью. Власть одних нуждается в глу пости других» {Бонгеффер, 1989). Таким образом, уже тоталитаризм, не приемля индивидуальность, способст вовал люмпенизации общества. «Человек массы» (Х.Ор-тега-и-Гассет), или «одномерный человек» (Г.Маркузе), не только отличается малой образованностью, возводя усредненность и невежество в способ жизни. В постто талитарном обществе он становится носителем псевдо знаний, псевдочувств и псевдомнений. Его поведению свойственна амбивалентность — сочетание рабской при ниженности и безудержного нахрапа, полной безза щитности и спесивой властности, отчаянной безысход ности и фанатичности. Часто она становится столь кри тической, что человек не контролирует свое поведение и не несет за него ответственность. Растворяясь в мас се, он превращается в «Мы». Люмпенизация и гипомо-тивация к труду являются двумя сторонами одной ме дали. Вместо «парохода философов», изгнанного на заре тоталитаризма, у отечественного причала грозит ока заться единственным «корабль дураков», описанный еще Себастианом Брантом и изображенный Иеронимом Босхом. Люмпенизация не способствует эффективной работе служб телефонной помощи, поскольку целый ряд их возможностей оказывается невостребованным, а активность — часто напрасной. Кроме того, она дела ет весьма проблематичным появление в посттоталитар ном обществе «среднего класса», который на Западе, поддерживая демократические институты, обеспечива ет финансовую поддержку и реализацию волонтерских идей в общественных благотворительных организациях.
5. Посттоталитарное общество сохраняет агрессивные и деструктивные тенденции и склонно к постепенной кри минализации. Многие его государственные и социальные институты являются наследством тоталитаризма. На со циально-психологическом уровне им свойственны од новременно агрессивность и деструктивность. Это тоже две стороны одной медали. Агрессивность обеспечивает экспансивный рост — территории, населения, идеоло гии и т.д. Деструктивность поддерживает иерархию, ее искусственные внешние формы, разрушая новые соци альные структуры или подавляя активность индивидов и групп. Один из телевизионных опросов в Ленинграде в 1989 г. показал, что 80% людей с готовностью соглас ны казнить собственными руками человека, причинив шего им зло. Сегодня преступления против личности растут, и общество, как показывают социологические исследования, с энтузиазмом относится к расширению применения смертной казни3. Эти явления в службах те лефонной помощи отражаются в виде обращений або нентов в связи с агрессией личности, групп или госу дарственных институтов, нередкими являются звонки агрессивных абонентов, случаи поиска ими работников или дислокации служб для реализации деструктивных акций и т.д. Серьезной проблемой становятся обраще ния жертв семейного, сексуального, психологического насилия, среди которых преобладают молодые люди.
6. В посттоталитарном обществе отсутствуют глубин ные представления о милосердии и благотворительности. Тоталитаризм отвергал их как не поддающиеся его глав ной силе — «учету и контролю», «критике и самокри тике». Еще основатель системы В.И.Ленин считал ми лосердие ничтожнейшей из человеческих слабостей. Поэтому, естественно, эти побуждения стали постепен но исчезать, и сегодня в словарях обозначавшие их понятия приобрели уничижающее примечание — «устар.».
При всем том, что сопротивление отмене смертной казни весьма сильно, тезис об энтузиазме в поддержку ее расшире ния представляется сомнительным.
На грани исчезновения оказался целый пласт гу манитарной активности. Может быть, этого бы не про изошло, если бы тоталитаризм не напоминал в нега тивном свете о его распространении «во враждебном окружении». Но дело было сделано. Через семь десяти летий посттоталитарное общество характеризуется по чти полной неосведомленностью, пренебрежительным отношением, нежеланием или невозможностью оказы вать милосердие и благотворительность. Это прежде все го затрагивает финансовую сторону деятельности служб телефонной помощи и объясняет сложности в форми ровании ее волонтерской модели.
7. Конфессии посттоталитарного общества не способ ствуют развитию служб телефонной помощи. Эффектив ная деятельность служб телефонной помощи практичес ки во многих странах мира связана с разнообразными религиозными конфессиями. Они часто являются ини циаторами создания таких служб, обеспечивают их финансовой поддержкой и способствуют реализации волонтерских побуждений. При несомненном влиянии христианства работа этих служб считается служением Добру и Любви. П.А.Флоренский писал: «Только хрис тианство породило невиданную ранее влюбленность в тварь и нанесло сердцу рану влюбленной жалости о всем сущем». При тоталитаризме все конфессии испытывали тяжелейший прессинг со стороны государства и влас ти, и выдержавшие его в посттоталитарном обществе выглядят обессиленными. Часть из них отличаются кон серватизмом и испытывают недоверие к неконфессио нальным благотворительным организациям, помощь других часто тенденциозна и противоречит этике теле фонного консультирования. Кроме того, моральный релятивизм и недостаточное влияние церкви в обще стве приводит к малому числу обращений по религи озным, духовным и этическим проблемам.
8. Отсутствие традиции существования в посттотали-гарном обществе благотворительных организаций, в том числе служб телефонной помощи. Это приводит к боль шому /дельному весу информационной деятельности в этих службах. Дезинформация или дефицит информа ции представляют собой социальные столпы тоталитар ного режима. Следствием этого является сохраняющая ся атмосфера иррациональности. Там, где не удается объективно проверить или обсудить информацию, воз никает благоприятная почва для разного рода слухов, предрассудков и фантазий. По мере прогрессирования социально-экономического кризиса число доступных населению каналов информации (книги, журналы, га зеты) снижается. Дефицит информации обусловливает психологические последствия, например, социальную изоляцию, в которой прежде всего оказываются наи более уязвимые слои общества: молодежь, пожилые, длительно болеющие и инвалиды4.
В условиях посттоталитарного общества телефонное консультирование, естественно, имеет свои особеннос ти. Они заключаются в том, что сегодня его преимуще ственно осуществляют профессиональные работники. Очевидная перспектива развития этих служб состоит в формировании предпосылок и развитии волонтерской модели телефонной помощи в ближайшем будущем.
Рекомендуемая литература
Батыгин Г.С. Метаморфозы утопического сознания // Квинтэссенция: Филос. альманах. 1991. М.: Политиздат, 1992. С. 263-293.
4 В формулируемых автором тезисах посттоталитарное обще ство имеет негативные перспективы, продолжающие его не гативные характеристики. Но возможен и иной подход, в ко тором посттоталитарное общество представляет собой пере ходный период, открытый в будущее, и в этой открытости совершает свой рост, как бы он ни был труден. Ассоциация может казаться далекой, но в психологическом смысле она важна: действует ли консультант в обществе, состояние ко торого является состоянием терминального больного или состоянием пациента, переживающего кризис болезни и выздоравливающего.
Бонгеффер Д. Сопротивление и покорность. Письма и заметки из тюремной камеры // Вопросы философии. 1989. № 10. С. 106-167; 1989. № 11. С. 90-161.
Гозман Л.Я., Эткинд A.M. Метафоры или реальность? Пси хологический анализ советской истории // Вопросы философии. 1991. № 3. С. 164—173.
Каган В.Е. Тоталитарное сознание и формирование личнос ти // Вестник РАТЭПП, 1992. № 1—2 (2-3). С. 3-14.
Мамардашвили М.К. Мысль под запретом. (Беседы с А.Эпель-буэн) // Вопросы философии. 1992. № 4. С. 70—78. № 5. С. 100-115.
Маслоу А.Г. Мотивация и личность / Пер. с англ. СПб.: Евразия, 1999.
Мамардашвили М. Психологическая топология пути. СПБ.: Изд-во Русского Христианского Гуманитарного инсти тута; Журнал «Нева», 1997.
Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 3. С. 119-154; № 4. С. 114-155.
Поппер К. Открытое общество и его враги. М: Межд. фонд «Культурная инициатива», 1992. Т. 1, 2.
Солженицын А.И. На возврате дыхания и сознания // Пуб лицистика. Ярославль: Верхне-Волжское изд-во, 1995. Т. 1. С. 26-48.
Фромм Э. Может ли человек преобладать // Э.Фромм. Ради любви к жизни. М.: ООО «Фирма "Издательство ACT"», 2000. С. 191—399.
Глава 3. Основные принципы работы и этика телефонной помощи
И все-таки я, рискуя прослыть Шутом, дураком, паяцем, И ночью и днем твержу об одном: Не надо, люди, бояться! Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы. Не бойтесь мора и глада. А бойтесь единственно только того, Кто скажет: «Я знаю, как надо!» Александр Галич
Основными принципами работы телефонного кон сультанта являются анонимность и доверительность (кон фиденциальность) .
При обращении в службу «Телефон доверия» або нент не обязан называть себя или сообщать о месте сво его нахождения. Это дает ему возможность свободно говорить о личных проблемах и сложных ситуациях, которые в силу анонимности оказываются как бы от деленными от него, и абонент может на них взглянуть со стороны. У одних это отношение формируется по степенно в ходе консультативного диалога, другие ис пользуют анонимность, обсуждая ситуации, которые случились якобы с их близкими или знакомыми, но на самом деле имеющие отношение непосредственно к ним. И в том и в другом случае консультанту необхо димо формировать и поддерживать у абонента благо приятную для психологической коррекции позицию «взгляда со стороны», способствующую более продук тивному восприятию сложной кризисной ситуации.
В свою очередь, телефонные консультанты не должны предоставлять абоненту информацию, которая поможет найти их вне стен службы. Для облегчения работы сотруд ник, как правило, выбирает себе псевдоним. В странах, где телефонная помощь осуществляется службой «Сама ритяне», консультанты к своему настоящему имени при соединяют цифру, например Кэт 72, Роберт 245 и т.д. Цифра обозначает порядковый номер волонтера (отсчет ведется со времени основания службы). В обоюдных ин тересах не следует предоставлять абонентам данных о рас положении службы или месте своего жительства. Не сле дует снабжать их сведениями о времени работы других сотрудников «Телефона доверия». Это может повлечь за собой «зависание» абонента на конкретном консультанте. Принимая во внимание неблагоприятные психологичес кие последствия такого «зависания», эта рекомендация должна быть отнесена к числу обязательных. Консультан там категорически воспрещается выходить с позвонивши ми на очный контакт или строить беседу так, чтобы у абонента возникла надежда на вероятность этой встречи. Данный принцип работы взят на вооружение подавляю щим большинством служб телефонного консультирования за рубежом. Центры, входящие в IFOTES и относящиеся к «Life Line International», следуют ему в своей работе, рекомендуя желающим, при необходимости, возмож ность дальнейшего очного консультирования. И только «Самаритяне» (причем это является одним из основных принципов их работы) широко практикуют очные встре чи своих работников с абонентами при согласии руко водителей служб. Время доказало допустимость, жизне способность и эффективность таких встреч. Но это же можно сказать о подходе, который разделяет анонимное телефонное консультирование и очную психокоррекци-онную помощь.
Помещение службы «Телефона доверия» должно быть открыто только для дежурных сотрудников. О его расположении не следует сообщать не только абонентам, но и родственникам или друзьям сотрудников. Во время дежурства в комнате консультантов должны на ходиться только дежурные работники. Последняя реко мендация также носит принципиальный характер.
Доверительность или конфиденциальность работы службы обеспечивается тем, что все без исключения телефонные разговоры, журналы или иные формы ре гистрации телефонных бесед, картотеки и информаци онные материалы доступны только сотрудникам служ бы. Этой информацией не следует делиться ни с кем вне ее стен, включая родственников, друзей или зна комых. Обсуждение телефонного разговора возможно только между дежурными сотрудниками или суперви зором при необходимости в оказании взаимопомощи, а также во время обучающих занятий — с использова нием лишь фабулы соответствующей консультативной беседы. Следует воздерживаться не только от предостав ления информации, помогающей абоненту позвонить конкретному сотруднику службы, но и от сообщений о графике своей собственной работы. Из этого правила могут быть лишь очень редкие исключения, согласован ные с супервизором или руководителем службы.
Разумеется, невозможно сохранить абсолютную тай ну работы в службе «Телефона доверия». При этом в беседах с родственниками или знакомыми для удовлет ворения возникающего интереса вполне достаточно са мых общих сведений, касающихся дежурств. Столь же относительными должны быть сведения о конкретной проблематике консультативных бесед. Опыт телефонной помощи показывает, что существуют определенные типы сходных по содержанию бесед. Их изложение по может консультанту сохранить принцип доверительно сти и, в то же время, описать деятельность службы ок ружающим, способствовать формированию обществен ного мнения о важности неотложной телефонной помощи или рассказать о ее работе в целях рекламы. Возможно использовать такие типичные примеры из работы службы, как «ссора между супругами», «конф ликт с родителями», «нежелательная беременность», «одиночество после смерти близкого человека», «агрес сия в состоянии алкогольного опьянения», «страдаю щий психическим заболеванием вне стен больницы» и т.п. При этом во время рассказа следует прежде всего сосредоточиться на Вашей роли в службе, на том, как Вы помогли абоненту в конкретном случае, как Вы вели беседу, приведя ее к успешному завершению, что Вы делали, чтобы человек раскрыл Вам мысли и чув ства, как Вы помогали поиску возможного правильного решения. Все это (при сохранении конфиденциальнос ти) поможет более полно раскрыть механизм работы и помощи службы «Телефона доверия».
Кроме анонимности и конфиденциальности, кон сультанту следует придерживаться и некоторых других общих правил работы психолога-практика.
1. Во время дежурства консультант должен быть сыт: голод зачастую оказывается сильнее мыслей об абоненте или своевременного проявления сочувствия.
2. Консультант должен быть принят в команде сво их коллег.
3. Консультант должен быть сексуально удовлет ворен: в противном случае никак не избежать навяз чивых проекций своих проблем на абонента или контрпереноса1.
1 Это правило формулируется часто, но не должно понимать ся буквально; точнее было бы говорить о необходимости ра боты с собственными сексуальными проблемами.
4. Консультант должен быть в ясном сознании: не допустимы сонливость или прием алкоголя.
5. Консультант должен чувствовать себя независи мым, в частности от взаимоотношений с вовлеченны ми в консультирование коллегами.
6. Консультант не должен манипулировать абонентом.
7. Консультант не должен бояться эмоций клиента и своих собственных.
8. Консультант не должен оценивать клиента или давать советы: главное — довести проблему клиента до того уровня, когда он сможет ее осознать.
9. Консультант обязан участвовать в текущих учеб ных сессиях, которые должны проводиться службой не реже 2 раз в месяц.
10. Консультант должен периодически работать с со трудниками, являющимися супервизорами службы: это является неплохим средством для профилактики фено мена «сгорания» и возникновения «идеи величия».
Анонимность и конфиденциальность представляют собой не только организационные, но и основные эти ческие принципы телефонной помощи. И если в раз ных странах организационные подходы в ее оказании могут различаться, то этические правила являются весь ма сходными.
В той или иной мере на этической основе строятся все человеческие взаимоотношения. Перед каждым из нас при встрече с другим человеком встают пять важ ных вопросов:
1. Могу ли я доверять этому человеку?
2. Есть ли у него возможность вникнуть в мою жиз ненную ситуацию?
3. Понимает ли он реальные обстоятельства моей жизни?
4. Будет ли он эмоционально реагировать с той сте пенью эмпатии, которая поможет мне?
5. Движим ли он доброй волей, или, наоборот, находится во власти безразличия, или руководствуется деструктивными побуждениями?
Поступать этически означает прежде всего заботить ся, защищать или сохранять человеческую жизнь как сиюминутно (например, в преходящих кризисных си туациях), так и в долговременной перспективе, исполь зуя моральные императивы законодательства, образо вания или идеологических течений. Структура этики содержит множество норм, но все они исходят из того, что именно человеческая жизнь является основной цен ностью. Например, в учении о «благоговении перед жизнью» постулируется, что этика возникает из пере живания, рождаемого чувством благоговения человека перед волей к жизни: именно это переживание создает мысль, знание и этическое отношение человека к себе и миру, прежде всего заключающееся в личной ответ ственности перед ним. «Не из чувства доброты по от ношению к другому я кроток, миролюбив, терпелив и приветлив — я таков потому, что в этом поведении я обеспечиваю себе глубочайшее самоутверждение. Благо говение перед жизнью, которое я испытываю по отно шению к моей собственной жизни, и благоговение пе ред жизнью, в котором я готов отдавать свои силы ради другой жизни, тесно переплетаются между собой», — писал Альберт Швейцер (1973).
Психологическое консультирование как процесс помощи строится на этической основе. В нем, особен но в телефонном консультировании, жизненные ситу ации часто отличаются своей исключительностью. Они могут создавать серьезные препятствия для работы во лонтера, который сталкивается с трудными этически ми вопросами. В этой связи очень важно отделять в ходе консультирования два различных уровня:
• реальный — такой, каким действительно являет ся абонент или ситуация;
• желаемый или идеальный — какими они должны или могли бы быть.
Существующая ситуация отражает реальность, и именно этот уровень является предметом консультатив ного процесса, сравнимого со своего рода навигацион ным прибором, ведущим в направлении цели. В этике консультирования следует различать: этику организации; этику консультанта и этику клиента.
Этика организации. Организация обладает всей пол нотой этической ответственности за свою деятель ность, которая должна быть организована соответ ственно целям и задачам во вполне определенном про странстве и оснащена необходимым оборудованием. Организация ответственна за компетентность консуль тантов. Она всегда должна быть готова к развитию и изменениям и, если возможно, к исправлению любых недостатков или ошибок. Организация должна рассмат ривать себя как звено в цепи близких по роду деятельности или целям служб в обществе и быть готовой к сот рудничеству с ними.
Этика консультанта. Моральные принципы являют ся важной составной частью жизни человека. Они всегда носят личный характер. Консультант должен различать свои собственные нравственные принципы и этику от ветственности в решении профессиональных задач. Кли ент, со своей стороны, имеет собственные этические принципы, в соответствии с которыми живет. В консуль тативной ситуации они соприкасаются. Тогда: (1) кон сультант предлагает свои знания и умения, с тем чтобы помочь клиенту; (2) несет этическую ответственность за освоение и поддержание своих профессиональных навы ков в надлежащей форме; (3) ему необходимо четко осознавать границы своих профессиональных возможно стей и избегать искушения углубляться в сферы, где он может оказаться некомпетентным; (4) конфиденциаль ность является существенной частью его этической от ветственности; (5) консультант должен уважать челове ческое достоинство, индивидуальность, целостность и автономию личности клиента; (6) он должен относить ся с уважением к религиозным, политическим и эти ческим убеждениям клиента, пока это не препятствует процессу оказания помощи.
Этика клиента: (1) он несет этическую ответствен ность за свою собственную жизнь; (2) только в неот ложных случаях, когда клиент не может отвечать за себя, консультант вправе принять временную ответ ственность за его жизнь; (3) цель консультирования состоит в том, чтобы помочь клиенту принять пози тивную ответственность за себя и своих близких.
В современном обществе человек часто находится в ситуации дефицита общения и одиночества и ищет контактов, в которых он мог бы поделиться своими переживаниями и трудностями. Основная задача теле фонного консультирования, сущность его этики состоит в том, чтобы удовлетворить эту насущную потребность.
Как уже упоминалось, серьезные этические колли зии могут возникать при отдельных типах телефонных обращений, например, в случае звонков от абонентов, испытывающих суицидальные тенденции. Существует мнение, что самоубийство не может быть средством решения конфликта или выхода из сложных жизнен ных ситуаций. Естественно, оно не может лежать в ос нове этики телефонной беседы, и консультанту следу ет исходить из принятия и уважения взглядов абонента, с тем чтобы, постепенно расширяя контекст консульти рования, добиться позитивных изменений. Конечно, для этого необходимо терпение, выносливость и толерант ность. Такие же трудности таят в себе обращения с сек суальной проблематикой (например, по поводу гомо сексуальной ориентации, супружеской неверности, изнасилования). Опасность может заключаться в том, что декларируемые нами этические принципы и наши скрытые, но тем не менее существующие моральные оценки могут легко смешиваться. Тогда вместо актив ного выслушивания и понимания консультант может оказаться в ситуации, когда он поначалу неосознанно начнет проявлять реакции, свидетельствующие о несом ненном сопротивлении, а затем уже будет готов к тому, чтобы вступить в спор. Избежать этого помогает целый ряд приемов, описанных в главе об активном выслушивании. Вместе с тем, в контексте этических коллизий важными могут оказаться следующие: (1) не допуская произвольного расширения предметов обсуж дения, следует выбрать тему, в которой консультант чувствует себя наиболее комфортно; (2) вместо поощ рения свободного полета ассоциаций абонента часто имеет смысл изменить тему беседы в конструктивном направлении; (3) сознавая, что какие-то важные об стоятельства разговора остаются скрытыми, предпочти тельно работать с явными или теми, в которых кон сультант чувствует уверенность, — по крайней мере, имеет смысл заполнить лакуны разговора или эпизоды молчания собственными позитивными ассоциациями. В ходе телефонной беседы для консультанта очень важно осознание и уважение своей собственной лич ности. Стремление помогать другому является похвальным моральным побуждением, однако следует пом нить, что у абонентов нет каких-либо ограничений в про явлении неуважения к этическим ценностям консультанта. Поэтому в процессе работы консультанту целесообраз но: (а) по возможности более полно отдавать себе от чет в том, что происходит внутри его личности (с его мыслями, эмоциями или побуждениями); (б) допус кать и принимать (осознавая, что он их испытывает) как вполне естественное возникновение отрицательных эмоций: тревогу, страх, возмущение. Это в чем-то на поминает встречу с грозным призраком — в тот мо мент, когда вы назовете его по имени, он утратит свою силу; (в) оперативно реагировать на новые открытия в телефонной беседе, вербализируя их, и, если они угрожают вашей собственной целостности, заканчивать консультирование.
В качестве примера приведем Этический кодекс «Life Line International».
Как консультант «Life Line»:
1. Я буду относиться к каждому клиенту, уважая его достоинство, чтобы содействовать его свободе, ос новным правам и самооценке.
2. Я буду способствовать, используя мои возможнос ти, росту личности клиента, возникновению у него здоровых взаимоотношений с окружением, обога щению индивидуальной, семейной и общественной жизни в соответствии с христианскими ценностя ми (альтернатива — в соответствии с универсально принятыми ценностями любящей дружбы).
3. Я предоставлю каждому клиенту безоговорочную за боту и поддержку без осуждения, принуждения или угрозы наказания.
4. Я буду уважать конфиденциальность каждого кли ента сейчас и в будущем в рамках ежедневной дея тельности «Life Line» (см. далее правила, касающие ся конфиденциальности).
5. Я буду уважать личную жизнь клиента и воздержи ваться от непрошенных вторжений в эту сферу.
6. Я не буду навязывать мои собственные идеалы.
7. Я не буду принимать решения вместо клиента.
8. Я должен быть уверен, что клиенты охотно идут на консультирование, что они полностью информиро ваны об этом процессе и его возможном влиянии на их личные отношения, такие, как брак или зна чимые взаимоотношения с другими людьми.
9. Я буду уважать право клиента закончить консульта тивный процесс в любое время, воздерживаясь от нежелательных приемов работы и конфронтации.
10. Я не буду использовать клиента для получения лич ной, финансовой, эмоциональной или сексуальной выгоды.
11. Я буду стремиться предотвратить саморазрушающее поведение и любые формы насилия по отношению к другим людям или имуществу.
12. Я не буду действовать или ходатайствовать от име ни какого бы то ни было клиента.
13. Я буду ценить и поддерживать свое собственное эмо циональное благополучие, понимая требования моей работы как консультанта и мою ранимость как человека.
14. Я буду совершенствовать мои консультативные на выки путем участия в различных текущих тренин гах, предлагаемых «Life Line».
15. Я буду сознавать ограниченность моих возможнос тей и знаний и действовать в соответствии с этим, используя помощь специалистов.
16. Я буду прерывать любые консультативные отноше ния, которые приводят к каким бы то ни было фи зическим, психическим или эмоциональным затруд нениям и нарушают нейтральность ситуации кон сультирования.
17. Я не буду принимать во время консультативной ра боты наркотические вещества или алкоголь, влия ющие на настроение или психику.
18. Я не буду использовать свое положение консультан та «Life Line» для получения личных преимуществ, например в сфере рекламы, или заявлять о моей профессиональной компетентности (соответствую щие рекомендации могут быть даны службой, если за ними обратятся).
19. Как публично, так и в частном порядке я буду оказы вать заботливую поддержку другим консультантам.
20. Я буду соблюдать мою собственную анонимность (как телефонного консультанта) и защищать ано нимность других консультантов «Life Line».
21. Я буду уважать организацию «Life Line» и ее цели и заключу контракт по работе в ее службе по край ней мере на 2 года.
Правила, касающиеся конфиденциальности
Конфиденциальность поддерживается следующим образом:
1. Конкретные примеры обращений клиентов могут обсуждаться с другими консультантами только сре ди сотрудников «Life Line» в контексте тренингов, обучения и т.д.
2. Если материал консультаций использован в иссле дованиях или публикациях, то он приводится обя зательно в замаскированном виде, а клиентом или Советом «Life Line» должно быть дано письменное разрешение.
3. Когда опыт телефонных консультаций использует ся для профессионального роста волонтеров вне «Life Line», то клиенты должны дать на это свое раз решение, оно также должно быть получено от Со вета организации.
4. Не следует давать никакой информации третьей сто роне, например родителям или полиции.
Рекомендуемая литература
«Бифрендерз Интернэшнл». Расширение деятельности доб ровольцев по предотвращению случаев самоубийств. Учебное пособие. Лондон: Издание «Бифрендерз Интер нэшнл», 1994.
Кочюнас Р. Основы психологического консультирования / Пер. с лит. М.: Академический проект, 1999.
Меновщиков В.Ю. Введение в психологическое консульти рование. М.: Смысл, 1998.
Швейцер А. Культура и этика. М.: Прогресс, 1973.
Bartholdi J. Ethical Issues in Listening // The XI International Congress IFOTES. Abstracts. Helsinki, Finland 5-9.7. 1988. P. 49-50.
The Auckland Lifeline. Face to Face Counseling Department. Manual. Auckland, New Zealand, 1996.
Viika K. The Ethics of Telephonic Helping // The XI Interna tional Congress IFOTES. Abstracts. Helsinki, Finland 5—9.7. 1988. P. 46-47.
Глава 4. Модель обучения консультантов на основе опыта
Я услышал конский топот и не понял этот шепот, я решил, что это опыт превращения предмета из железа в слово, в ропот, в сон, в несчастье, в каплю света.
Александр Введенский «Гость на коне»
Обучение на основе опыта возникает, когда человек участвует в определенной деятельности, проявляет к ней критическое отношение, исходя из проводимого анали за, извлекает новое полезное понимание и использует полученные результаты в дальнейшей работе. Следует отметить, что эта модель процесса обучения спонтанно используется человеком в повседневной жизни и назы вается индуктивной: результаты скорее вытекают и сле дуют из наблюдений и практики, чем из априорных истин. В последнем случае обучение называется дедуктив ным. Обучение на основе опыта вызывает относительно стабильные изменения в поведении человека, что явля ется обычной целью психологических тренингов. Оно дает возможность структурировать опыт, в результате чего в индуктивном процессе раскрываются новые бла гоприятные возможности (см. рис. 4.1).
Рис. 4.1. Цикл обучения на основе опыта
Рассмотрим более подробно сущность и феномено логию этапов в цикле обучения на основе опыта.
Получение опыта. В начальной стадии происходит ге нерирование и структурирование данных. Наилучшим образом это достигается в ситуации игры, обеспечива ющей положительную мотивацию. Если процесс завер шается на этой стадии, то дальнейшее обучение предо ставляется воле случая и его руководитель не решает поставленных задач. Любая активность обучаемого, в которой используется его самооценка или межличност ное взаимодействие, рассматривается на этой стадии как обучающая деятельность, имеющая следующие формы:
Глава 4. Модель обучения консультантов на основе опыта 63
• изготовление какой-либо продукции,
• создание предметов искусства,
• написание сценариев (часто в юмористической форме),
• разыгрывание ролей и трансакций,
• решение проблемы с обратной связью,
• описание или фантазирование,
• самораскрытие предпочтений или выбора,
• невербальное общение,
• описание и анализ ситуационного материала,
• планирование и заключение контракта,
• соревнование в условиях противодействия.
Они могут реализоваться индивидуально, в парах, тройках, малых группах или совместно несколькими группами по договору, а также большой общностью людей. Естественно, что поставленные перед обучением цели определяют соответствующую форму деятельности и ее осуществление в подходящих группах.
Для руководителей обучения важно знать, что направ ленные на получение структурированного опыта цели обязательно формулируются в общем, например слова ми: «исследовать», «изучить», «обследовать», «определить» и т.д. Индуктивное обучение предполагает получение но вого опыта, поэтому заранее следует определить, что именно необходимо открыть (в себе или окружающем), а что познать невозможно. В этой стадии следует, в ос новном, создать базу данных, на основе которой будет строиться дальнейшее обсуждение. Какие бы результаты ни были получены — желаемые или нежелаемые, что бы ни случилось — ожидаемое или неожиданное — все дол жно стать предметом для критического анализа.
Иногда руководители обучения затрачивают много сил и энергии именно на планирование получения нового опыта работы, но оставляют непроработанны-ми дальнейшие этапы. В результате можно и не достичь поставленных целей обучения. Стоит помнить аксиому, что следующие стадии обучения являются еще более важными, чем получение опыта. Поэтому для сохранения положительной мотивации руководитель должен заботиться, чтобы не накапливалось слишком много данных, которые в последующем могут создать трудно сти при обсуждении. Кроме того, необходимо созна вать, что деятельность приводит к шуму, возбуждению и веселью, а также к конфликтам между людьми. Эти формы поведения являются предпосылками, необходи мыми для группового исследования, но не могут быть синонимами обучения.
Обмен опытом. Эта стадия, если использовать терми ны компьютерной обработки информации, соответ ствует вводу данных. Обучаемые получили непосред ственный опыт работы и теперь готовы поделиться тем, что за это время увидели и/или почувствовали. Целью является сделать опыт каждого индивидуума доступным для группы, узнать, что произошло на когнитивном и аффективном уровнях при получении опыта. Обмену реакциями и наблюдениями отдельных участников обу чения способствуют следующие методы:
• сбор данных, полученных в ходе работы (созда ние «копилки» для последующего обсуждения): при этом дается оценка продуктивности, удовлетворению полученными результатами, уверенности, общению и т.д.; следует фиксировать прилагательные, описываю щие чувства обучающихся в различные моменты про шедшей стадии;
• быстрые обсуждения «по кругу» («летучки») со свободными ассоциациями на различные темы, касаю щиеся проведенной работы;
• обмен впечатлениями в малых группах о проде ланном: создание перечней того, что увидел, почув ствовал или осознал каждый из участников, и состав ление кругового списка впечатлений группы;
• составление рейтингов: разработка рейтингов, касающихся форм получения нового опыта и приведе ние их в соответствие со средними величинами;
• круговые беседы: систематический опрос (интер вью) обучающихся об их ощущениях и полученном опыте в ходе работы;
• номинации: различные варианты техники «Уга дайте, кто?» с предложением участникам назначить друг друга на роли, которые они играли при получении опыта;
• опрос пар: стимуляция вопросов друг к другу типа «Что?» и «Как?» в отношении проведенной работы.
Обмен реакциями и наблюдениями, скорее всего, должен носить характер свободной дискуссии, но пред полагается, что руководитель группы четко представляет стадии обучения на основе опыта и ясно отдает себе отчет о допустимости и желательности различных вме шательств в дискуссию. Практика показывает, что энер гия членов группы часто сосредотачивается на этапе получения опыта, они идентифицируют себя с опы том, и поэтому для дальнейшего обучения следует сти мулировать участников к отделению своих Я от проде ланной работы. Приведенные методы обмена являются структурированными и делают переход ко второй ста дии более ясным и легким. Основной работой руково дителя обучения является их умелое применение.
Обработка. Эта стадия считается опорной для всего обучения и заключается в систематическом исследова нии общего опыта. Участники занимаются реконструк цией возникших при получении опыта моделей и ти пов взаимодействия на основе сообщений каждого из участников. Этот «обсуждающий» этап нельзя игнори ровать или избегать его. Он позволяет достичь в буду щем полезных результатов. Руководитель должен тща тельно планировать, каким образом будет проведена обработка и созданы предпосылки для перехода к ста дии обобщения. Данные или опыт, не подвергшиеся обработке, могут рассматриваться как «неоконченное дело», и потому отвлекать участников и снижать поло жительную мотивацию. В этой стадии можно использо вать следующие методы:
• наблюдение обработки: слушание докладов и об суждений (важно помнить, что наблюдатели бывают негативными в своих оценках и нуждаются в обучении Для адекватного выполнения функций);
3 А. Н. Моховиков
• тематическое обсуждение: поиск повторяющихся тем в сообщениях обучающихся;
• подведение итога обучения: написание индивиду альных отзывов на темы «Руководство было...», «Учас тие в этой деятельности привело к...»;
• применение опросников: индивидуальные ответы на вопросы, разработанные для данной структурно-опытной деятельности;
• анализ данных: изучение направленностей и со ответствий оценок (рейтингов) и прилагательных, выбранных при обмене наблюдениями;
• методика ключевых слов: составление списка кри териев для дальнейших дискуссий;
• межличностные обратные связи: сосредоточение внимания на эффекте ролевого поведения значимых участников работы.
Этот этап также нуждается в тщательной проработ ке и четком завершении перед тем, как идти дальше. Участников следует подвести к тому, чтобы они оце нили происходившее прежде всего в терминах действия (как проходило), а не в смысле значения (что обраба тывалось). Несомненно, что происшедшее было для них реальным опытом, но, в известной мере, это было и искусственно созданной структурой деятельности. Важ но помнить, что осознание динамики деятельности является наиболее важным моментом в изучении реаль ных человеческих отношений. Обучающиеся часто пред восхищают следующий этап и стремятся к преждевре менным обобщениям. Руководитель, прежде чем начать двигаться дальше, должен убедиться в достаточности и адекватности обработки.
Обобщение. Этот этап продолжает структурированное получение опыта, и благодаря ему происходит скачок в переходе от реальности внутри искусственно создан ной деятельности к реальности в повседневной жизни, вне обучающей ситуации. Ключевой вопрос этой ста дии: «Ну и что из этого?» Обучающихся следует под вести к осмыслению ситуаций личной или трудовой жизни, подобных испытанным ими в рамках деятельности опытного обучения. Их задача — извлечь из ре зультатов обработки некоторые конкретные принципы, применимые в реальной жизни. Этот шаг делает струк турированный опыт практически приемлемым. Игнори рование этой стадии приводит к тому, что результаты обучения носят поверхностный, декларативный харак тер. Для формулирования итоговых обобщений можно использовать несколько методик:
• фантазирование: обучающимся предлагают вооб разить реальные ситуации (например, «у себя дома») и определяют, что они усвоили в ходе обучения из того, что следовало бы применять в этих конкретных случаях;
• изложение истины «с маленькой буквы»: обуча ющийся рассказывает или записывает свое, вытекаю щее из обсуждения в ходе обработки мнение о том, что же является «истиной» для «реального мира»;
• индивидуальный анализ: краткое изложение тем: «Что я изучил?», «Чему я начинаю учиться?», «О чем я узнал вновь?»;
• определение ключевых терминов: перечисление тем для потенциальных обобщений: «лидерство», «об щение», «чувства» и т.д.;
• завершение фраз: «Эффективность совместного лидерства зависит от...» и т.п.
На этой стадии полезно, чтобы взаимодействие группы приводило к серии или ряду результатов-обоб щений, которые могли бы быть представлены не толь ко устно, но и зрительно. Эта стратегия помогает за местительному обучению участников. Руководителю сле дует не высказывать оценку изученного, а напротив, отмечать реакции на обобщение, кажущиеся неполны ми, не разделяемыми кем-то, противоречивыми. Обу чающиеся могут предвосхищать последнюю стадию опытного обучения, и их нужно удерживать на стадии обобщения перед тем, как начать обсуждение необхо димых изменений. При обобщении руководитель сооб щает необходимые теоретические сведения или резуль таты исследований, что усиливает обучающий эффект.
Эти данные дополняют индуктивное обучение и про веряют его ориентацию на реальность, но могут при вести к возникновению зависимости от руководителя как источника надежных знаний и уменьшить значи мость последней стадии. В этом случае внешняя инфор мация «не присваивается» участниками, что является обычным феноменом дедуктивного обучения.
Применение. Последняя стадия обучения представляет собой цель, ради которой и проводилось все структу рированное получение опыта. Ее основной вопрос: «Что теперь?» Руководитель помогает применить полученные обобщения к актуальным ситуациям, значимым для уча стников в реальной жизни. Игнорирование этих обсуж дений уменьшает полезность обучения. Внимание следу ет уделить определению того, каким образом конкрет ный человек и/или группа могут использовать накопленные во время получения опыта знания для пла нирования более эффективного поведения в жизни. В этой стадии используются следующие методы:
• консультации участников в парах и тройках: вза имная помощь в решении проблемных ситуаций или применении обобщения;
• формулирование цели: выработка стратегий пове дения с опорой на такие критерии, как специфика, ха рактер исполнения, вовлечение, реализм и достижимость;
• договор: четкие взаимные обещания по поводу рекомендаций;
• разделение на малые группы: в группах по инте ресам следует обсудить специфические обобщения, как наиболее эффективным способом достичь максималь ного успеха;
• проведение практических занятий: ролевой тре нинг реальных ситуаций с целью изменения поведения.
Человек с большей вероятностью применит вырабо танные им рецепты поведения в жизни, если поделит ся ими с другими обучающимися. Волонтеров телефон ных служб можно спросить, что они собираются де лать с полученными знаниями, и это послужит толчком к экспериментированию со своим поведением.
Если обратиться к рисунку 4.1, то можно увидеть пунктирную стрелку от «применения» к «получению опыта». Она показывает, что применение знаний явля ется новым опытом для участников и, в свою очередь, подлежит индуктивному изучению. Получается, что структурированный опыт «обучает» способу использо вания повседневного опыта как средства для изучения человеческих отношений.
Кроме этой модели обучения на основе опыта, ес тественно, существует и ряд других. Например, навы ки быстрее всего осваиваются на практике в стремлении к реализации некой идеальной модели, в осознании требуемых результатов и положительном мотивацион-ном подкреплении. Кроме того, приведенная модель больше всего предназначена для обучения конкретным ситуациям, например проблемам телефонного консуль тирования, и мало способствует усвоению философс ких концепций. Для этого более целесообразны лекции с их последующим обсуждением. Но при адекватном ис пользовании каждой стадии данной модели обучение на основе опыта дает человеку чувство усвоения полу ченных знаний и их уникальности.
Рекомендуемая литература
Айви А.Е., Айви М.Б., Саймэк-Даунинг Л. Психологическое консультирование и психотерапия. Методы, теории и техники: практическое руководство. М.: Психологичес кий колледж, 1999.
Вебер В. Важные шаги к помогающему диалогу. Програм ма тренинга, основанная на практическом опыте / Пер. с англ. СПб: РАТЭПП, 1998.
Кричевский Р.Л., Дубовская ЕМ. Психология малой груп пы: теоретический и прикладной аспекты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991.
Макшанов СИ. Психология тренинга. Теория. Методология. Практика. СПб.: Образование, 1997.
70
История возникновения, принципы работы, обучение
Свободное тело / Ред.-сост. В.Ю.Баскаков. М.: Институт
Обще гуманитарных Исследований, 2001. Роджерс К. Клиентоцентрированная терапия / Пер. с англ.
М.; Киев: Рефл-бук—Ваклер, 1997. Сидоренко Е.В. Мотивационный тренинг. СПб.: Речь, 2000.
Смид Р. Групповая работа с детьми и подростками / Пер. с англ. М.: Генезис, 1999.
Фельденкрайз М. Осознавание через движение: двенадцать практических уроков / Пер. с англ. М.: Институт Обще-гуманитарных Исследований, 2000.
Bolton R. People Skills. How to Assert Yourself, Listen to Others and Resolve Conflicts. New York: Touchstone Book, 1986.
Gerber S.K. Responsive Therapy. A Systematic Approach to Counselling Skills. New York: Human Sciences Press Inc., 1986.
Глава 5. Феномен «сгорания» у телефонных консультантов
О, знал бы я, что так бывает, Когда пускался на дебют, Что строчки с кровью — убивают, Нахлынут горлом и убьют!
Борис Пастернак
Вероятно, нет консультанта, который хоть раз не сказал бы себе или другим: «Никогда в жизни я не ду мал, что эта работа окажется настолько тяжелой», «По чему эти разговоры всегда приходятся именно на меня?», «По крайней мере, он мог бы поблагодарить», «Я не знал, что ему ответить», «Мы никому не помо гаем, это заблуждение, что после бесед с нами стано вится легче», «Я не могу представить, что могло бы ему помочь». Эти фразы произносят в беседах с коллегами, они могут прорываться во время разговоров с абонен тами. За такими высказываниями обычно скрываются напряжение, усталость, апатия, подавленность, доса да, озлобленность на абонента, невозможность найти выход из консультативной ситуации, неверие в эф фективность работы службы. Когда диктующее их со стояние перестает быть лишь аурой инсайта, углубля ется и закрепляется — приходится подумать о феноме не «сгорания».
1 Английское «burn out» можно перевести и как «выгорание», что, на мой взгляд, точнее передает суть феномена.
Феномен «сгорания» является острым кризисным состоянием. Он свойственен людям, которые по роду своей специальности (юристы, психологи, социальные работники, психотерапевты и др.) постоянно сталки ваются с негативными переживаниями людей и оказы ваются в большей или меньшей степени личностно вов леченными в них. Феномен «сгорания» характеризуется душевной и физической усталостью, утратой веры в свои силы и, как следствие, невозможностью прово дить эффективное консультирование. Как правило, те лефонный разговор или какая-либо иная ситуация в работе службы являются лишь поводом проявления этого феномена, «последней каплей», обнаруживаю щей, подобно лакмусовой бумажке, личностные про блемы и конфликты консультанта. Причинами возник новения «феномена сгорания» являются:
1) внутриличностный конфликт,
2) острый психологический стресс,
3) острая или хроническая фрустрация.
Консультант фрустрируется, если его желание дос тичь цели — помочь абоненту — сталкивается с пре градой, барьером (физическим, биологическим, пси хологическим или социокультурным), которые могут оказаться непосильными. Сам по себе телефон (исполь зование лишь слуха для общения) ограничивает воз можности консультирования и является физической преградой. Серьезно влияет невозможность: (а) подго товиться к беседе, поскольку каждое обращение явля ется неожиданным; (б) полностью контролировать контакт из-за ограниченного времени работы с каждым абонентом и его права прервать беседу в любой момент; (в) «выбирать» клиентов, как это бывает в очном кон сультировании и (г) контролировать количество обра щений в течение смены. Страх оказаться несостоятель ным, ответственность за предложенные рекомендации бывают существенными психологическими барьерами. Если абонент оказывается стариком или подростком, то появляется преграда из-за различия и несоответствия жизненного опыта и мироощущения. Ее можно преодолеть только «вхождением» в мир ребенка или осознани ем, принятием проблем пожилых людей. Наконец, оказываются актуальными и социокультурные барьеры — нормы, правила, многочисленные запреты-табу, при вносимые в беседу консультантом. Например, незащи щенный человек может быть надолго поражен ситуаци ей консультирования абонента с сексуальными откло нениями, стать жертвой оскорблений или розыгрышей.
Фрустрация приводит к различным вариантам фру-страционного поведения, которые отражены фразами, приведенными в начале главы. Эмоциональное и рече вое возбуждение с преобладанием бесцельных и неупо рядоченных высказываний, апатия, порождающая нежелание продолжать беседу или работать в качестве консультанта, элементы агрессии и деструкции в теле фонной беседе или общении с коллегами, стереотипия с тенденцией слепо повторять фиксированные поступ ки, возврат к моделям поведения, актуальным для бо лее раннего возраста, своеобразная форма «примити визации» поведения либо падения качества «исполне ния» — эти проявления являются составными частями феномена «сгорания».
Если фрустрация в основном отражает внешние трудности, с которыми сталкивается консультант, то конфликт, также являющийся причиной феномена «сгорания», имеет большее отношение к внутреннему миру человека. К.Хорни полагала, что конфликт воз никает при актуализации двух или более противопо ложно направленных мотивов, целей, интересов или ценностей.
Отечественные телефонные консультанты (Лешукова, 1995) полагают, что в основе феномена «сгорания» ле жит особый механизм идентификации—отчуждения. Специфическая эмоциональная связь с абонентом, пе реживание тождественности чувств, эмоций и смыслов сочетается с переживанием чувства противоположнос ти абоненту (несходства, враждебности, обособленно сти). Идентифицируясь с негативными переживаниями клиента, консультант переживает «чужое как свое». Осуществляя стратегию помощи, вынужден отчуждаться от переживаний другого и переживать «чужое как чужое». Механизм отчуждения—идентификации не может не затрагивать целостности Я, что в кризисных ситуациях и обусловливает, по их мнению, «сгорание».
Разнообразные проявления фрустрационного поведе ния и переживания, обусловленные конфликтом, состав ляют психологическую сущность феномена «сгорания»:
1) психическая и физическая усталость,
2) ощущение беспомощности и несостоятельности,
3) увеличение числа «неудачных» звонков,
4) нежелание идти на дежурство,
5) боязнь предстоящего звонка,
6) раздражительность и агрессивность во время беседы,
7) стремление побыстрее ее завершить,
8) ощущение малой значимости решаемых проблем,
9) подмена продуктивной работы формальным под ходом к проблемам абонента,
10) сомнения в эффективности работы службы,
11) перенос отрицательных эмоций на окружающих,
12) перенос сложностей консультанта на проблемы абонента,
13) стремление уйти и реализовать себя в иной области. Переживание феномена «сгорания» может достигать
мучительной остроты. Помогая другим, тем самым мы так или иначе затрагиваем свои чувства или желания, собственные неразрешенные проблемы или конфлик ты. В итоге возникает парадоксальная ситуация: призван ные пониманием и эмпатией уменьшать мучения дру гого человека, мы страдаем сами. В результате длитель ной работы в службе нельзя избежать накопления сомнений, усталости или истощения. Но если наряду с этим идет процесс умножения знаний и совершенство вания навыков в ходе систематических тренингов по типу балинтовских или Т-групп (групп тренинга уме ний), то феномен «сгорания» может быть успешно пре дотвращен. Знание порождает осознанную печаль, од нако способствует тому, что неизвестное становится менее опасным, так как мы готовы к встрече с ним. Максимальная психологическая грамотность консуль тантов в вопросах, связанных с феноменом «сгорания», является важным шагом для его профилактики.
В личной и профессиональной жизни консультанта существуют (не могут не существовать) периоды, ког да устойчивость к психотравмирующим влияниям ос лабевает, появляется повышенная уязвимость. Если эмо циональные переживания особенно сильны и необхо димо время, чтобы справится с ними, это служит достаточным основанием временно изменить или даже прервать работу в службе. Канадские специалисты прак тикуют для волонтеров отдых от работы на протяже нии трех месяцев, в Австралии волонтеры работают не более трех лет. В предотвращении феномена «сгорания» важны и организационные меры:
1) систематическое повышение квалификации кон сультанта,
2) допуск к консультированию только после про хождения предварительной подготовки,
3) обучение приемам снятия эмоционального напря жения,
4) психологический комфорт работы группы, атмос фера поддержки и взаимопонимания,
5) коррекция предвестников феномена «сгорания»,
6) комфортные бытовые условия дежурства, обеспе чение достаточными справочными материалами и посо биями,
7) использование средств массовой информации для рекламы служб телефонной помощи.
Феномен «сгорания» проявляется остро, но «созре вает» длительно. Поэтому особое внимание обращается на его предварительные симптомы. К ним относятся:
• периодическое стремление консультанта навязы вать мнения, установки или ценности абоненту,
• отказы продолжать обсуждение предложенной темы,
• тенденция манипулировать абонентом, осуществ лять скрытые агрессивные установки под маской «бла гих намерений».
Эти предвестники раньше всего «замечает» абонент, давая соответствующую ответную реакцию.
Осознание предвестников феномена «сгорания» не означает полного избавления от них. Наше Я первым делом стремится подавить их, сместить в бессознатель ное, откуда они будут продолжать деструктивную ра боту. Человек начинает обороняться с помощью различ ных психологических механизмов, проецируя свои трудности на окружающих, создавая реактивные обра зования, ограничения Я и т.д.
Еще одним компонентом феномена «сгорания» явля ются чрезмерные сомнения: «Возможно, это совсем не то место, где я могу реализовать себя», «Быть может, у меня нет ничего такого, что я мог бы предложить лю дям», «Может, я еще больше, чем другие, нуждаюсь в помощи и поддержке», «Разве я помог в сегодняшнем разговоре?», «А что же происходило в действительнос ти?», «Откуда мне знать, как она поступит впредь». Если мы имеем дело со страданием человека и призваны по мочь преодолеть или временно облегчить его, то нами движет интерес, мотив поддержки, фундаментальное качество заботы. Но это же порождает сомнения в по лезности наших действий, решений, просьб или реко мендаций, обостряемые незнанием того, был ли про цесс консультирования действительно эффективным, так как информация о дальнейшем развитии ситуации часто отсутствует. Мучимый сомнениями, консультант избыточно рефлексирует, волнуется, уходит в сторону, сдается или мужественно сражается; все это со временем усиливает усталость и апатию.
Конечно, преодолев фрустрацию или конфликт, можно преодолеть и феномен «сгорания». Кроме того, справившись с фрустрацией или конфликтом, можно отнестись к феномену «сгорания» как к стимулу для дальнейшего самосовершенствования, активного учас тия в тренингах и группах профессионального или лич ностного роста. Существуют достаточно определенные процедуры совладания с феноменом «сгорания»:
1) анализ причин и их коррекция: индивидуальная, совместная с супервизором и групповая,
2) отпуск или существенное снижение частоты де журств (не более 4—5 в месяц),
3) временное переключение на формы работы служ бы, не связанные с непосредственным консульти рованием,
4) подбор дежурящих консультантов по принципу психологической совместимости,
5) создание чувства психического комфорта путем повышения профессиональной компетентности.
Однако если эти меры не приносят успеха, следует подумать об индивидуальной работе с терапевтом и(или) целесообразности продолжения работы.
Рекомендуемая литература
Барабанова М.В. Изучение психологического содержания синдрома выгорания: Автореф. дипл. работы. МГУ, фа культет психологии, 1994 // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1995. № 1. С. 54—55.
Василюк Ф.Е. Психология переживания (анализ преодоле ния критических ситуаций). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Горностай П.П., Васъковская П.П. Теория и практика пси хологического консультирования. Киев: Наукова думка, 1995.
Капустин С.А. Границы возможностей психологического консультирования // Вопросы психологии. 1993. № 5. С. 50-56.
Рудестам К. Групповая психотерапия. Психокоррекционные группы: теория и практика / Пер. с англ. СПб.: Питер, 1998.
Лешукова Е.Г. Синдром сгорания. Защитные механизмы. Меры профилактики // Вестник РАТЭПП, 1995. № 1. С. 36-47.
78
История возникновения, принципы работы, обучение
Мэй Р. Искусство психологического консультирования / Пер.
с англ. М.: Класс, 1994. Хачатурян С.Д. Психологические условия эффективности
функционирования «Телефонов Доверия». Учебно-мето-
дич. пособие. Владимир, 2000.
Хорни К. Наши внутренние конфликты // Психоанализ и культура: Избранные работы Карен Хорни и Эриха Фромма. М.: Юристъ, 1995. С. 5—190.
Edelwich J. (with Brodsky A.). Burnout. New York: Human Scien ces Press, 1980.
Golembiewski R.T., Munzenrider R.P., Stevenson J.G. Stress in Organizations. New York: Praeger Publishres, 1986.
Lee R.T., Ashforth B.E. A Meta-analytic Examination of the Correlates of the Three Dimensions of Job Burnout / Journal of Applied Psychology. 1996. V. 81. P. 123-133.
Maslach C, Jackson S. Burnout in Health Professions: A Social Psychological Analysis / B.Sanders, J.Suls (Eds.). Social Psy chology of Health and Illness. Hillsdale (NJ): Lawrence Eribaum, 1982.
Thornton P.I. The Relationship of Coping, Appraisal and Burnout in Mental Health Workers / Journal of Psychology. 1992. V. 126. P. 261-271.
Глава 6. Практика супервизии в телефонном консультировании
Возле реки Фудзи я услышал, как жалобно плачет покинутый ребенок трех лет от роду. Унесло его быстрым течением, и не было у него сил вынести натиск волн нашего скорбного мира. Брошенный, он горюет о своих близких, пока еще теплится в нем жизнь. О маленький кустик хага, нынче ли ночью ты облетишь или завтра увянешь? Проходя мимо, я бросил ребенку немного еды из своего рукава. Грустите вы, слушая крик обезьян, А знаете ли, как плачет ребенок, Покинутый на осеннем ветру?
Мацуо Басе «Кости, белеющие в поле»
Супервизия в службах неотложной телефонной помо щи осуществляется для предотвращения феномена «сго рания» у консультантов, исследования сложных случаев работы и используется в качестве формы регулярного усо вершенствования навыков консультирования и, соответ ственно, повышения качества консультативной работы. Имея базовые теоретические знания и опыт обучающих ролевых тренингов в области телефонного консультиро вания, начинающий работать сотрудник (волонтер) час то обращается к более опытному коллеге за эмоциональ ной поддержкой и помощью, которые оказываются не-
обходимыми после первых телефонных бесед. Обычно он нуждается в опоре и надеется ее получить. Случается, что, испытывая неуверенность и сомнения, он может не впол не осознавать осуществление консультативных интервен ций и их последствия или скрывать кажущиеся ему нега тивными результаты своей работы.
Существует немало определений понятия «суперви-зия». Согласно словарю Вебстера, «supervision» (суперви-зия) означает «осуществление присмотра, надзора, управления; проверку, контроль, направление, забо ту, ведение». Под супервизией в психотерапии боль шинство профессионалов понимают обратную связь, получаемую психотерапевтом от супервизора, своего рода оценку своей работы, совместно осуществляемый поиск, направленный на прояснение разнообразных аспектов психотерапевтического процесса, или систе му развития и углубления профессиональной рефлек сии {Калитеевская, 1996).
В психологическом консультировании это встреча между одним, более опытным консультантом (супер визором) и другим (супервизируемым), в ходе кото рой один (супервизируемый) делится своими сомне ниями, тревогами, планами и вопросами по поводу какого-либо случая из консультативной практики, а другой (супервизор), исходя из своих опыта, знаний, умений, чувств и размышлений, помогает ему их раз решить. В этом смысле супервизия является аналогом консилиума в медицине, но с акцентом не на диагно зе или способах исцеления, а на отношениях между консультантом и клиентом.
Исторически становление и развитие супервизии связано с психоанализом: с некоторыми оговорками ее прецедентами можно считать хорошо известные случаи «Маленького Ганса» (1908) и Сабины Шпильрейн (1906—1910) из практики Зигмунда Фрейда. В истории болезни «Маленького Ганса», в жизни пятилетнего Гер берта Графа, испытывавшего сильный страх перед ло шадьми и боявшегося в связи с этим даже выходить на улицу, Фрейд супервизировал его отца. Тот в качестве начинающего психотерапевта-любителя проводил бесе ды с сыном и об их результатах подробно сообщал Фрейду, который, контролируя ход лечения, выдвигал предположения и давал дидактические рекомендации. Случай «Маленького Ганса» представляет собой не толь ко первое подробное описание психодинамически ори ентированной супервизии, не только иллюстрирует ее процесс, сосредоточенный на пациенте, но и содержит, по сути, всю ее будущую проблематику. Сабина Шпиль-рейн, в будущем сама видный психоаналитик, как из вестно, была первой пациенткой Юнга, анализировав шего ее невротические расстройства. Супервизорские консультации Юнгу в этом случае давал Фрейд в форме регулярной переписки. Этот случай не только содержит ценные супервизорские находки, например открытие контрпереноса, но и свидетельствует о серьезных труд ностях начального этапа развития супервизии, касавших ся, в частности, непроработанных влечений терапевта.
В качестве обязательного элемента подготовки пси хотерапевтов-психоаналитиков супервизия появилась в Будапештском и Берлинском Психоаналитических ин ститутах, начиная с 1924 года. «Будапештская» модель супервизии (Ш.Ференци, О.Ранк) состояла в обраще нии обучающихся в ходе личного психоанализа к сво им психоаналитикам с просьбой помочь разобраться с проблемами, возникшими в их собственной практике. Супервизия являлась частью дидактического психоана лиза, и процесс напоминал отношения мастера и под мастерья. Обращавшиеся нередко получали прямые ука зания и советы о том, как им следует поступать в ра боте с клиентами. В «Берлинской» модели (К.Абрахам, М.Эйтингон) супервизия была более или менее отде лена от курса учебного и личного психоанализа. После его завершения будущие аналитики приступали к са мостоятельной клинической работе и искали посторон них супервизоров.
В применении к практике телефонного консульти рования непосредственными участниками супервизии являются супервизор, супервизируемый консультант и иногда абонент. Процесс супервизии опосредован об становкой в службах телефонной помощи с их стандар тами деятельности, соответствующими ведомственным, национальным или международным нормам и способ ными оказывать на процесс супервизии и ее участни ков как положительное, так и отрицательное влияние. Последнее преимущественно относится, например, к зависящим от государственных структур службам теле фонной помощи, в которых «казенный» подход к от бору сотрудников и супервизоров или попросту неком петентность свободно плавающего от должности к дол жности начальства серьезно угрожает творческим аспектам телефонного консультирования и может па рализовать работу консультанта и супервизора.
Перед супервизируемым стоят четыре основные за дачи: а) накопление знаний, умений и опыта консуль тативной работы, б) повышение интереса к себе, або ненту или процессу консультирования, в) обнаруже ние способов самоподдержки (осознания внутренних ресурсов) и г) приобретение соответствующего стату са в службе. Он приносит на супервизорскую встречу как личный, так и профессиональный материал, в ча стности, свои потребности и желания, эмоции и пе реживания, сведения о себе и абоненте, свои представ ления о консультировании и супервизии, размышле ния и гипотезы относительно абонента, телефонной беседы как таковой и себя как консультанта, свои со мнения и опасения, надежды и планы на будущее. В зависимости от своих ожиданий или мотивов консуль тант может воспринимать супервизора как учителя или наставника, пример для подражания, судью или про курора, в основном оценивающих, осуждающих и над зирающих за результатами его работы, начальника, соперника и т.д.1
1 Отсюда следует необходимость подготовки консультанта к супервизии, совместимости его с супервизором, установления контакта и контракта на супервизию, поддержания продуктив ных отношений в паре «консультант—супервизор».
Основная задача супервизора сводится к максималь но достижимому обеспечению профессионального и личностного роста консультанта. Специфической зада чей супервизора может стать побуждение консультанта к осознанию того, каким образом обстоятельства теле фонного обращения переносятся в ситуацию суперви зии. (Например, волонтер, безвозмездно осуществляю щий консультирование, слившись с потребительской позицией абонента, может провоцировать супервизо ра той же самой манипулятивной установкой.) Реали зация этих задач зависит от вида и конкретных усло вий супервизии. Обычно в распоряжении супервизора имеются: а) рассказ консультанта об абоненте, б) его размышления о телефонной беседе, в) собственные наблюдения за вербальным и невербальным поведени ем супервизируемого, г) запрос консультанта, адресо ванный супервизору, и иногда д) фактический мате риал беседы (в виде ее записи).
К числу возможных функций супервизии в телефон ном консультировании следует отнести: а) контроль, если перед супервизором стоит задача проконтролиро вать действия консультанта, например, выявить со ответствие его знаний и навыков; б) оценку, если необходимо оценить используемую стратегию работы; в) обучение, если супервизия проходит в рамках за вершающей стадии учебной программы; г) информи рование, если необходимо передать определенный объем информации; д) человеческое участие, если не обходимо поддержать консультанта в выбранной им стратегии консультирования; ё) разработку плана кон сультирования, если отмечаются затруднения в выра ботке дальнейших форм взаимодействия с абонентом; ж) поиск ресурсов, если с точки зрения супервизи руемого консультирование зашло в тупик.
В общем, супервизия не имеет строго формализован ных процедур, однако обязательными составными частя ми супервизорской встречи являются элементы кон сультативного процесса, обучения и экзистенциального взаимодействия участников. Она может проводиться по желанию консультанта или быть частью плана система тической подготовки волонтеров в службах неотложной телефонной помощи. Различают следующие виды супер-визии в телефонном консультировании: а) в зависимос ти от участия или неучастия абонента — очная и заочная; б) в зависимости от времени, прошедшего после консуль тативного случая — немедленная и отсроченная; в) в зави симости от количества супервизируемых — индивидуаль ная и групповая; г) в отношении используемых моделей или форм супервизии — педагогическая, аналитическая и экзистенциальная. Возможны их сочетания.
Очная супервизия состоит в прослушивании суперви зором консультативного диалога и последующей инди видуальной беседе с консультантом. Она обычно ис пользуется в работе с начинающими консультантами или на завершающем этапе их подготовки. Заочная су первизия является более частой; консультант излагает тревожащие его аспекты беседы без участия абонента, и супервизор, таким образом, имеет дело с субъектив ной картиной работы консультанта. Кроме того, к за очной супервизии относятся случаи обращения к су первизору по телефону.
Немедленная супервизия проводится сразу после за вершения дежурства консультанта или, реже, после окончания беседы с абонентом, например, в случаях су ицидальной интервенции или обращения жертвы на силия. Кроме того, немедленная супервизия является обязательной для волонтеров так называемых «сверст-никовых линий» (см. главу 20.4). Отсроченная суперви зия обычно представляет собой регулярные индивиду альные или групповые встречи, проводимые через неко торое время после консультативной беседы, чаще всего в фиксированные дни, определяемые руководством службы.
Индивидуальная супервизия— это диалог супервизора и консультанта. К числу ее преимуществ относится созда ние доверительной атмосферы, конфиденциальность, сохранение безопасности и более глубокое знание по требностей консультанта. Для успешного разрешения задач, стоящих перед супервизором, может оказаться по лезным использование ряда подходов гештальт-терапии. Важно целостное восприятие поведения супервизируемого со всеми его вербальными и невербальными проявле ниями, позволяющее ответить на ряд вопросов: а) Кто перед Вами (маленький ребенок, соблазнитель, осужден ный, судья, игрок, назидательный родитель, робот и т.д.)?; *0 О чем он говорит? Если супервизируемый со общает сразу о многих вещах, стоит увидеть за этим одну тему. Какова эта тема? В чем потребность консультанта? в) Что происходит между Вами в ситуации супервизии? Какие отношения предлагает Вам консультант и какая роль Вам отведена? г) Каким образом Вы как суперви зор реагируете на это? (Некоторые скрытые темы, напри мер агрессию, можно обнаружить, только обратившись к своим чувствам.) д) Как консультант организует свой контакт, где и каким образом теряет энергию, где его точка жизни в настоящем (возможно, в сопротивлении)? е) Каково состояние, в котором он находится на этапе завершения супервизии? С каким чувством он предпочел закончить ее? (Калитеевская, 1998).
Групповая супервизия обычно является регулярной и проводится в форме тематических ролевых тренингов или балинтовских групп. Она предоставляет возмож ность расширить взаимодействие в команде консультан тов, получить от них более полную и разнообразную обратную связь, привлечь их опыт, знания и творчес кие способности. Групповая форма супервизии пред ставляется особенно важной в силу специфики работы телефонного консультанта, который все дежурства про водит в одиночестве.
Тематический ролевой тренинг предназначен для со вершенствования навыков телефонного консультирова ния, развития межличностного взаимодействия в груп пе, коррекции проблем общения и создания атмосфе ры личностного и группового комфорта. Обычно его предметом становится сложная тема телефонной бесе ды, например обращение суицидального или манипу-лятивного абонента. Она может быть предложена супервизором, исходя из проведенного анализа деятельнос ти службы за определенный промежуток времени, или участниками группы в соответствии с их потребностя ми. После воспроизведения телефонной беседы двумя участниками (в течение 10—15 минут) задаются вопро сы по поводу неясных моментов ролевой игры и про водится обсуждение. При необходимости супервизор дает теоретический комментарий или делится своими аналитическими наблюдениями; здесь предпочтительно не следование надуманной, пусть даже самой хорошей, схеме, а гибкость и способность к импровизации. В зак лючение участники ролевой игры сообщают о том, что вынесли для себя из происходившего. Проработка ро лей консультанта и абонента, их установок, пережи ваний, наблюдение за собственным состоянием и ре акциями других членов группы обеспечивает глубокое когнитивное воздействие, высокий уровень эмоцио нальной вовлеченности и эмпатии, способствует улуч шению самовыражения посредством мимики и панто мимики и вызывает существенные изменения в оцен ках, ориентирах и позициях.
Балинтовские группы (названные по имени Майкла Балинта, английского врача-психоаналитика венгерско го происхождения, который с 1949 года в Тэвистокс-кой клинике Лондона проводил дискуссионные группо вые семинары с практикующими врачами и психиатра ми) в консультировании являются методом групповой супервизии. Они фокусируются на отношениях «консуль тант—клиент», в которые последний переносит формы взаимодействия, эмоциональные и поведенческие сте реотипы, сходные с его отношением к объектам реаль ной жизни, прежде всего, значимым фигурам ближай шего окружения. С другой стороны, и консультант не редко сталкивается с ситуациями, которые являются для него фрустрирующими. Например, клиент не готов, не может или не хочет говорить о своих проблемах, а кон сультант ориентирован на быструю и эффективную по мощь. Проработка этих феноменов в группе под руко водством супервизора способствует их разрешению и приобретению нового опыта. Существует немало вари антов проведения балинтовских групп. В службах нео тложной телефонной помощи они проводятся регуляр но один раз в две недели. Обычно встречаются не более 15 участников вместе с супервизором. Один из участни ков в свободной форме излагает проблемный для него случай консультирования, который продолжает его бес покоить, вызывает дискомфортные воспоминания или остается неясным. Его не ограничивают во времени и не перебивают. На следующем этапе (круг вопросов) все участники по очереди задают уточняющие вопросы. Су первизор следит, чтобы они не подменялись советами и не переходили в групповую дискуссию. Далее участ ники делятся возникшими эмоциональными пережива ниями (круг чувств). Затем по очереди высказываются мнения относительно того, в чем состоит проблема кон сультанта. Следующий круг посвящен образам, метафо рам, фантазиям и свободным ассоциациям участников. Каждый из кругов расширяет видение консультативной ситуации и стимулирует саморефлексию. Супервизору важно следить за сохранением фокуса обсуждения на отношениях «консультант—абонент», а не на психотех нических деталях консультативной беседы, и при не обходимости оказывать эмоциональную поддержку рас сказчику. Последний круг состоит в размышлениях уча стников на тему «Если бы на месте консультанта был я». В заключение слово предоставляется рассказчику для свободной по форме обратной связи. Важно помнить, что балинтовская группа не предусматривает создания некоего конечного продукта в виде абсолютно истинного видения предложенной ситуации телефонного консуль тирования.
При групповой супервизии можно использовать нетрадиционное осуществление обратной связи со стороны участников в виде так называемого мультимо-дального супервидения (Немиринский, 1994). В этом слу чае супервизия состоит в создании групповой метафо-РЫ, описывающей отношения «консультант—абонент». Она может быть представлена в нескольких модальноетях: а) звуковой, когда два участника группы с помо щью звуков представляют особенности поведения або нента (один участник) и консультанта (другой участник); б) пластической (статической): участники группы де монстрируют позу, характерную жестикуляцию или ми мику, в которой выражаются особенности поведения або нента и консультанта; в) пластической (динамической), которая отражает поведение консультанта и абонента в форме последовательности движений, танца, пантомимы; г) литературной метафоры, являющейся цитатой из из вестного романа, стихотворения, песни и т.п.; д) музы кальной — при наличии инструмента и таланта импро визации и е) графической метафоры, осуществляемой в форме шаржа, пейзажа и т.д.
Педагогическая супервизия обычно является частью ба зового курса обучения и преимущественно сосредоточена на запросах консультанта, если они обозначены, или на его проблемах, если они не вполне осознаются. Пред ставляет интерес, каким образом консультант формули рует свой запрос: а) как собственную проблему, б) как проблему консультирования абонента, в) как проблему своей подготовки и приобретения консультативных на выков. Супервизору важно держаться в рамках этого зап роса. В контексте соответствующего случая консультанту передается дидактический материал (знания в области идентификации проблемы, навыки определения чувств абонента и т.п.). Супервизор помогает разобраться, что происходит с абонентом, и наметить стратегию консуль тативной работы. В одних случаях может быть избран ди рективный подход, в других консультанту стоит пред ложить выразить свое видение отношений с абонентом (моделирование) или поставить ряд вопросов для рас смотрения возможных консультативных выборов (сокра тическая беседа). Этот вид супервизии путем предостав ления знаний и умений способствует снижению неуве ренности, тревоги и беспокойства.
Аналитическая супервизия фокусируется на анализе процесса и/или отдельных этапов консультативной бе седы. Исследуется то, что вносит консультант в двусторонний процесс взаимодействия с абонентом, каким образом препятствует развитию консультативного диа лога. Особое внимание обращается на прояснение клю чевой темы, с которой обратился абонент, и на резо нанс, возникающий в переживаниях консультанта. В психотерапии обоснованно считается, что количество непроработанных личных тем психотерапевта равно числу расставленных клиентом «ловушек», в которые он попадается (Калитеевская, 1996). Основными способа ми работы супервизора продолжают быть уже упоми навшееся моделирование и сократическая беседа, а так же прояснение, интерпретация и поощрение.
Моделирование предполагает демонстрацию суперви зором собственного стиля консультирования на осно ве имеющегося опыта, использования ключевых мест в высказываниях абонента или его молчании, формиро вания консультативных гипотез и принятия ответствен ных решений в супервизируемой ситуации. Этот спо соб, естественно, формирует подражательную актив ность, повышающую уровень знаний и навыков, поскольку супервизор воспринимается как образец консультанта. Некоторые супервизоры из-за особенно стей своей личности, харизмы или силы убеждений в процессе обсуждения нередко оказывают огромное вли яние на консультантов, что возлагает на них дополни тельную ответственность.
Под сократической беседой понимается интерактивный обмен между участниками супервизии, который приво дит не просто к передаче знаний или навыков, но к активному исследованию консультативной ситуации и совместным находкам. Этот способ позволяет использо вать знания и творческий потенциал консультанта, сти мулирует его когнитивные возможности, воображение и саморефлексию («Что Вы думаете в связи с результа тами Вашей беседы?»; «Как Вы пришли к выводу, что она Вам (не)удалась?»; «Что является для Вас доказатель ствами Вашей (не)эффективности в беседе?»; «Что Вы чувствовали, беседуя с абонентом?»; «Можно ли было использовать в беседе другие подходы?»).
Прояснение относится к числу супервизорских дей ствий, включающих открытые замечания супервизора по поводу полностью или частично оставшихся без внимания установок или поведения консультанта. Пси хоаналитики называют «скрытыми зонами» области, в которых проблемы создаются в силу отсутствия доста точных знаний или навыков, и «мертвыми зонами» — сферы внутренних конфликтов консультанта. Проясне ние основано на результатах наблюдений за внешним поведением, эмоциональными проявлениями и спосо бами реагирования консультанта. Супервизор может дать словесное описание тому или иному чувству консуль танта или определить его поведение в консультативной ситуации.
При использовании этого способа важно помнить о границах супервизии, особенно, если возникает риск вторжения консультанта в личную жизнь с нанесением психической травмы. В супервизии следует найти оптималь ное соотношение между безопасностью и поддержкой, с одной стороны, и риском и фрустрацией — с другой.
Способами супервизорской интервенции являются также интерпретация, если супервизор помогает кон сультанту приобрести новый опыт, который поможет в совершенствовании процесса консультирования, и поощрение, если супервизор, чувствуя расхождение между потенциальными возможностями консультанта и его самооценкой, стимулирует к поиску самостоятель ных решений.
Педагогический и аналитический виды супервизии предполагают, что супервизор занимает взвешенную, нейтральную позицию по отношению к консультатив ной ситуации и сосредоточивается на том, каким об разом консультант ее реконструирует и каковы акту альные черты взаимодействия между ним и абонентом.
Экзистенциальная супервизия становится возможной в случае готовности супервизора и консультанта затра гивать экзистенциальное понимание жизненных про блем, например, данности смерти, причастности, лич ной свободы, изоляции, любви, бессмысленности и служения в качестве непосредственно переживаемых феноменов. Она основана на принципах буберовского диалога «Я—Ты» с использованием различных модаль ностей супервизии. Это, прежде всего, обобщение эк зистенциальных перспектив участников и обеспечение возможности быть аутентичными и ответственными в отношении к самим себе, осознанно выбирать или организовывать свою собственную жизнь.
Рекомендуемая литература
Балинтовские группы и супервизия в подготовке специа листов, работающих с людьми. Учебное пособие. СПб.: Санкт-Петербургская академия МВД России, 1998.
Барчина Е. Аспекты супервизорской работы // Материалы конференции «Проблемы деятельности Телефонов До верия и пути их решения». Щелково (Моск. обл.), 1999. С. 75-84.
Бурцева Е.А. Размышляя о супервизии // Гештальт 2000: Сб. материалов Моск. Гештальт Института за 1999 г. Вып. 1. М., 2000. С. 59-70.
Джейкобе Д., Дэвид П., Мейер Д. Дж. Супервизорство. Тех ника и методы корректирующих консультаций: Рук-во для препод, психодинамической психотерапии и психо анализа / Пер. с англ. СПб.: Б.С.К., 1997.
Калитеевская Е.Р. Супервидение. О профессиональном са мосознании психотерапевта // Гештальт 96: Сб. мат. Моск. Гештальт Института за 1996 г. М., 1996. С. 63—70.
Калитеевская Е.Р. Диагностика в гештальт-терапии // Геш тальт 98: Сб. мат. Моск. Гештальт Института за 1998 г. М., 1998. С. 33-38.
Немиринский О.В. Мультимодальное супервидение // Геш тальт 94: Сб. мат. Моск. Гештальт Института за 1994 г. Минск, 1995. С. 85—87.
Ролевой тренинг как специфическая методика в комп лексной психотерапии кризисных состояний. Метод, рекомендации / Сост. О.Р.Арнольд, Г.А.Скибина. М.: МЗ РСФСР, 1990.
Скворцов А.В. Метод беседы в практике консультирования: беседа на телефоне доверия // Метод беседы в психо логии / Ред.-сост. А.М.Айламазьян. М.: Смысл, 1999. С. 94-157.
Супервизия в консультировании и психотерапии: Сб. ста тей / под ред. В.Ю.Меновщикова, В.Г.Рюмина. Пермь, 2000.
Шекеди И., Кехеле X., Дрейер К. Супервизия — сложный инструмент психоаналитической подготовки // Моск. психотерапевтич. журн., 1999, № 4. С. 117—148.
Becoming a Psychoanalyst: A Study of Psychoanalytic Supervision / R.Wallerstein (Ed.). New York: International Universities Press, 1981.
Clinical Perspectives on the Supervision of Psychoanalysis and Psychotherapy / L.Caligor, P.M. Bromberg, J.D.Meltzer (Eds.). New York: Plenum, 1984.
Dewald P. Learning Process in Psychoanalytic Supervision: Complexities and Challenges. Madison, Conn.: International Universities Press, 1985.
Grinberg L. The Goals of Psychoanalysis: Identification, Identity and Supervision. London: Karnac Books, 1990.
Kadushin A. Supervision in Social Work / 3rd ed. New York: Columbia University Press, 1992.
Psychotherapy Supervision: Theory, Research and Practice / A.K.Hess (Ed.). New York: John Wiley & Sons, 1980.
Supervision, Consultation and Staff Training in the Helping Professions / F.W.Kaslow et al. (Eds.). San Francisco: Jossey-Bass Pubishers, 1977.
Глава 7. Рекламная деятельность в службах неотложной телефонной помощи
Поймал ли тебя? Не знаю, тебя ли поймал, пушинка, или держу твою тень.
Хуан Рамон Хименес
Реклама служб неотложной телефонной помощи (да лее — служб) представляет собой составную часть рек ламной деятельности, осуществляемой учреждениями в социальных сферах благотворительности, межличност ных и семейных отношений. По своей сущности она является началом (или продолжением) консультативно го диалога, общения с абонентом. Средствами рекламы служба выражает намерения вызвать заинтересованность у потенциальных потребителей помощи. Эта цель оп ределяет необходимость внимания к одновременному формированию:
• определенного уровня знаний о предоставляемой помощи,
• соответствующего образа надежности служб,
• потребности в обращении у потенциальных кли ентов,
• благожелательного отношения к службе. Основная задача рекламы служб состоит в том, что бы сделать сообщение не только понятным, но и стимулирующим соответствующие потребности, а именно: совершение конкретного действия — обращения в службу по телефону. При этом важно доходчиво объяс нить, что именно дает обращение в службу. Существен ной является информационная (содержательная) зада ча рекламной деятельности: создание доступных опи саний поддержки, которая может быть оказана, а также предоставление необходимой информации для осуще ствления личного поиска.
Никакая эффективная рекламная деятельность не возможна без учета особенностей общества, в кото ром она разворачивается. В СССР реклама была безаль тернативной и навязывающей («В сберкассе деньги накопил — путевку на курорт купил»), не обеспечен ной товаром (выставочные экспозиции) и, большей частью, парадно-лживой. Результатом стал стереотип, согласно которому рекламируемое либо недоступно, либо обладает сомнительным качеством. К тому же в ней не было смысла, так как государство было моно полистом во всем — от производства товаров до их распределения, от выработки стандартов поведения до оценки образа мыслей. Люди привыкли не доверять ни рекламодателю, ни средствам распространения рекла мы, как и вообще всему, что «сверху». И с этим нельзя не считаться.
Рекламная деятельность служб обязательно должна иметь свой план, соответствующий этапам ее станов ления (см. Приложение 1). Для этого служба создает информационную базу, содержащую, в частности, ста тистические данные о частоте в обслуживаемой мест ности самоубийств, алкоголизма и наркомании, изна силований и т.п. Ее следует регулярно обновлять. Руко водству службы важно разработать оптимальную смету расходов на рекламу, выбрать адекватную и доступную форму, а также наиболее эффективные издания, про граммы передач и сроки публикации. Далее целесооб разно составить соответствующие тексты и приступить к изготовлению рекламного сообщения (оригинал-ма кет, запись ролика, съемка и т.п.).
Выбор вида рекламы
С учетом целей, которые ставит служба, использу ются следующие ее виды:
— имидж-реклама;
— стимулирующая реклама;
— реклама стабильности.
Имидж-реклама предназначена создать благоприятный образ службы, которая таким образом превращается во фрагмент реальности, воплощенный в выразительной, запоминающейся, часто символической форме, и озна комить потенциальных абонентов с характером оказыва емой помощи и преимуществами, возникающими в ре зультате обращения и консультирования. Этот вид рек ламы действует не только в настоящем. Знакомя широкие круги местной общественности с деятельностью службы, он имеет направленность в будущее. Наиболее эффектив ными для имидж-рекламы являются: (а) рекламные те левизионные ролики, (б) рекламные объявления, (в) реклама в популярных газетах и журналах, (г) благотво рительные акции.
Стимулирующая реклама активизирует обращения по тенциальных абонентов. Ее направленность определяет ся типичными категориями звонящих, например людь ми, замышляющими самоубийство, подвергшимися на силию, злоупотребляющими алкоголем и т.д. Этот вид рекламы носит дифференцированный характер и требует возможно более точного определения типов потенциаль ных абонентов, чтобы, описав их состояние, предложить конкретную и понятную помощь. Стимулирующая рек лама особенно полезна для популяризации специальных линий помощи, существующих в рамках службы: для пожилых, детей, ВИЧ-инфицированных и т.д. Она пред полагает отбор изданий, доступных возможным абонен там и популярным у них, места и времени публикации, а также повторяемость стимулирующих сообщений че рез регулярные промежутки времени.
Наконец, рекламой стабильности периодически зак репляются достигнутые результаты. Она проводится в виде публикации статей о деятельности служб в печат ных изданиях (скрытая реклама), участия в различных представительных собраниях (семинарах, конференци ях, конгрессах), составления проспектов с информаци ей-отчетом о результатах годичной (или более длитель ной) работы службы и его рассылки заинтересованным лицам и организациям — спонсорам или партнерам в сфере социальной помощи.
Рекламная кампания объединяет несколько меропри ятий, связанных общностью целей и проводимых в те чение определенного периода времени таким образом, что одна акция дополняет другую. По интенсивности выделяют несколько типов кампаний. В начале деятель ности служб для усиления воздействия она должна иметь нарастающий характер. Если количество обраще ний достигает «пика» оптимального консультирова ния, а количество сотрудников или часы работы ог раничены, то реклама становится равномерной. Ме роприятия, проводимые через равные промежутки времени, имеют смысл, если служба получила доста точную известность в регионе и нуждается в поддер жании имиджа.
В основе эффективной рекламной кампании обяза тельно лежит идея, являющаяся ее своеобразным стер жнем. Например, девиз английских «Самаритян»: «Кто заботится, если я оказываюсь перед выбором между жизнью и смертью, — Самаритяне». Или идея, лежа щая в основе планирующегося Международного Теле фонного Дня, во время которого каждый, кто захочет оказать помощь и поддержку, может позвонить нужда ющемуся в любую точку земного шара, где есть теле фон. Идее рекламной кампании должен, прежде всего, соответствовать стиль работы службы, а также визуаль ные, вербальные и другие средства предъявления рек ламы. Смысл, содержащийся в основной идее, может не повторяться дословно, но он так или иначе содер жится и обыгрывается во всех мероприятиях.
Каждой службе важно иметь свой рекламный образ, складывающийся из определенного построения объяв лений, элементов оформления, типового оригинал-ма кета со сменными текстами и логотипа. Если служба состоит в национальном или международном объеди нении, имеющем соответствующую репутацию, то его логотип входит как составная часть в образцы рекламы службы, что увеличивает доверие и уважение к конк ретной команде. Кампания должна отражать реальную деятельность службы, но не может быть «переслащен ной» или «пересоленной». Образцы рекламы, содержа щие элементы оптимизма, сами по себе способствуют возникновению у человека положительных эмоций. Это тем более важно, что основными собеседниками явля ются люди, переживающие психологический кризис. Но оттенок чрезмерности или приторности в этом опти мизме может настораживать.
Если рекламная компания оказалась эффективной (критерием является увеличение числа первичных об ращений), службе следует придерживаться выработан ного плана и сценария. Кроме того, социальные пси хологи предлагают оценивать эффективность рекламной компании в ходе опросов, используя «коэффициент известности» (доля людей, знающих о существовании служб, от общего количества респондентов). Постоян ство рекламной активности сочетается с' неброской выразительностью средств, скромной ясностью форм и известной стабильностью в методах. Очень важно, что бы реклама соответствовала реальной ситуации: нет ничего хуже для репутации службы, чем обманутые ожидания, например, если проходит рекламная кампа ния, а служба начинает (или завершает) свою работу на час позже (или раньше) указанного времени.
В настоящее время активно перенимаются образцы рекламы родственных служб других стран. В этом заим ствовании нет ничего плохого, если оно не является прямым повторением. При этом особое внимание дол жно обращаться на вербальную часть рекламы, переда- смысл и дух работы, которую следует излагать русским языком, а не подстрочником иностранного текста без учета культурного или социального своеоб разия. Дословный перевод может стать банальным, скучным, малопонятным или приводящим в замеша тельство. «Импортные» слова в иноязычной ситуации могут приобрести нежелательный контекст. Например, в некоторых городах весьма активной является религи озная организация, имеющая черты деструктивного культа, носящая название «Добрые Самаритяне». В этой ситуации службе, которая будет работать по принципу английской организации «Самаритяне» и соответствен но себя рекламировать, очевидно, придется нелегко. Это же касается использования различных научных тер минов, зачастую взятых из латыни, которые, в основ ном, отпугивают или угнетают читателя. Стоит помнить, какое воздействие производит на человека необходи мость «получить» диагноз, например обследуясь в пси хиатрической больнице.
Рекламное сообщение. Оно должно содержать:
• информацию о службе (номер телефона, время работы), характере и видах помощи, ее адресатах,
• умелое убеждение обратиться за помощью при необходимости (отметив соблюдение анонимности и конфиденциальности),
• сведения о помощи, необходимой самой службе (новые волонтеры, денежные пожертвования).
Рекламное сообщение является частью диалога с че ловеком в психологическом кризисе, поэтому при его подготовке следует апеллировать к личности потенци ального абонента как партнера по общению. Оказыва ется не лишним моделировать возможные варианты ответных реакций для того, чтобы избежать негативных последствий. Требования к рекламному сообщению сле дующие:
• Краткость. Не следует пытаться сказать все обо всем, поскольку избыток информации еще хуже, чем ее недостаток.
• Занимательность. Сообщение ориентируется на изменение эмоций, потребностей и возможностей, уважение личного выбора и доверие к собеседнику как личности; необходимо приложить усилия, чтобы сооб щение не раздражало, поэтому не стоит прибегать к помощи стендов или рекламных объявлений большого формата (самим размером предназначенных охватить побольше людей), посвященных, например, суици дальной теме, или использовать общественный транс порт, сообщая об открытии линии телефонной помо щи жертвам изнасилования.
• Достоверность. Подсознательно многие люди уве рены, что реклама тесно соседствует с ложью, поэто му строгая достоверность текстового сообщения явля ется обязательной.
• Понятность. Говорить с потенциальными собе седниками необходимо на доступном для них языке, тогда сообщение будет понятным и приятным; мож но использовать метод ассоциации идей («Мир без депрессии — светлый мир») или некоторые приемы нейролингвистического программирования, в част ности учет репрезентативных систем и стратегий по ведения.
• Динамичность. В сообщении должны содержаться энергичные, емкие, ориентированные на наибольшее использование ключевого смысла существительные, а глаголы целесообразно употреблять в повелительном наклонении; стиль сообщения призван передать стрем ление службы помочь и облегчить состояние потенци ального собеседника, а также уверенность, что в слу чае обращения его ожидают изменения к лучшему; су щественным оказывается подчеркнуть важность его собственной активности и усилий, а также предложить возможность увидеть жизненные альтернативы и на учиться их воплощать.
• Повторяемость. Каждая форма рекламы имеет оп тимальное число повторений, строгость стиля и содер жания увеличивают работающую частоту повторений в течение длительного времени.
• Безоценочность. Обратившийся за помощью не должен чувствовать себя неудачником, поэтому желательно сообщить, что и другие люди с аналогичными и иными проблемами обращались и получали помощь и это совершенно обычный, естественный путь реше ния проблем.
• Должно выделяться среди других сообщений. Это позволяет создать соответствующий образ службы и не противоречит скромности используемых выразительных средств нельзя не учитывать, что сообщение может прочесть человек в депрессии, приглушенно восприни мающий окружающий мир, или юноша с проблемами сексуальной ориентации, отвергаемый значимыми людьми.
Наиболее эффективными следует признать некото рые стратегии, используемые в нейролингвистическом программировании:
а) стратегия «вижу—чувствую». Она вообще очень распространена в рекламе и, в частности, позволяет эффективно популяризировать незаметную, непосред ственно ориентированную на личность и кратковремен ную помощь служб;
б) стратегия «внутреннего диалога», в которой учи тывается не только суть сообщения, но и то, как оно говорится (в видеоролике), куда двигаются персонажи (там же) или в какую сторону обращены фигуры (на листовке). Телефон, расположенный в центре плаката, обращен к актуальному настоящему того, кто смотрит, как бы сообщая ему: «Ты можешь звонить сейчас». Если камера движется слева направо, это обозначает дви жение от прошлого к будущему, что само по себе на страивает на позитивные изменения. Если подавленный депрессией человек на плакате глядит вправо, можно быть уверенным, что он не совершит самоубийство, по тому что все-таки ориентирован на будущее;
в) стратегия регрессии, в результате которой чело век возвращается в прошлое, например в детство, свя занное с приятными воспоминаниями и положитель ными эмоциями.
Формы рекламы
Пресса {газеты, журналы). Большинство изданий име ют своего читателя, у них различный тираж, и, сле довательно, степень влияния на общественное сознание.
Телевидение является дорогим и престижным видом рекламы. Предпочтительнее использовать небольшие рекламные ролики, связанные во времени с какой-либо тематической передачей, например посвященной про блемам здоровья.
Радио делает рекламу оригинальной и индивидуаль ной. Категорически следует избегать репродуцирования даже небольших фрагментов консультативных диалогов, что, нарушая анонимность и конфиденциальность, на носит серьезный ущерб службе. Если реклама носит ха рактер диалога, стоит воздерживаться также от воспро изведения вводных фраз консультанта: «Алло, я Вас слушаю» или «Звоните, мы всегда рады Вам». Резонно допустить, что если приводится одна часть диалога, то может быть воспроизведена и другая. Это вызывает не доверие. Текст лучше всего сделать информационно-повествовательным, читаемым радиожурналистом.
Реклама в общественных местах. Предпочтительными являются листовки и плакаты небольшого размера, рас пространяемые там, где может оказаться человек, пе реживающий психологический кризис (приемные вра чей, учреждения социальной помощи, школы и дру гие учебные заведения и т.п.).
Реклама на товарах народного потребления (майках, футболках, ручках, блокнотах) используется при на личии у службы серьезных финансовых средств. При нимая во внимание «западные черты» этой формы рек ламы, следует тщательно адаптировать ее к нашей куль туре. Очевидно, в этом случае популяризируется скорее сама служба, чем характер помощи.
Устная реклама является частью обычной работы консультанта, часто с нее начинается беседа. Исполь зуя эмпатическое выслушивание и другие навыки кон сультативного диалога, устную рекламу можно сделать эффективным способом воздействия. Она становится особенно значимой на начальном этапе деятельности служб, занимая львиную долю времени, или в ходе очередной рекламной кампании, когда абоненты обра щаются за подтверждением или разъяснениями. Помня о возможности «зависания» абонентов, форму и содер жание устной рекламы должны отличать скромность и строгость.
К информационно-рекламным материалам, которые могут быть подготовлены службой, относятся:
• рекламная листовка, содержащая предельно лако ничную информацию о службе и предлагаемой помо щи, отличающаяся выразительным оформлением, «рек ламным текстом» и запоминающимися рисунками; близкими по форме материалами являются закладки, визитки, наклейки;
• буклет — невелик по объему, обычно это много цветное издание с описанием службы и оказываемых видов помощи;
• пресс-релиз — содержащий материалы о службе, предназначенные для распространения среди предста вителей средств массовой информации, на выставках, презентациях или благотворительных акциях;
• проспект близок к буклету, но отличается боль шими размерами, обычно посвящается юбилею служ бы, рассказывая об ее истории и деятельности.
Помимо решения конкретных целей службы, гра мотно организованная рекламная деятельность в целом способствует повышению психологической культуры населения, обозначая реальные психологические про блемы и раскрывая их сущности, развенчивая мифы, предрассудки и существующие табу, раскрывая воз можности жизненных альтернатив для человека, опи сывая позитивные изменения, которые могут происхо дить с ним в результате внутренней работы, а также информируя о том, где и какую помощь в обществе можно получить, каким образом это осуществить.
Рекомендуемая литература
Гермогенова Л.Ю. Эффективная реклама в России. Практика и рекомендации. М.: РусПартнер Лтд., 1994.
Кафтанджиев Хр. Тексты печатной рекламы / Пер. с болг. М.: Смысл, 1995.
Лернер Е.И. Принципы рекламирования англоязычных
служб телефонной помощи // Вестник РАТЭПП, 1994.
№ 1. С. 5-19. Партнсон С.Н. Законы Паркинсона / Сост. В.С.Муравьев.
М.: Прогресс, 1989. Почепцов Г. Г. Коммуникативные технологии двадцатого
века. М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2000.
Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз для профессионалов. М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2000.
Ученова В.В., Старых Н.В. История рекламы: детство и от рочество. М.: Смысл, 1994.
Ширков Ю.Э. Практические направления социально-психо логических работ в области рекламы // Введение в прак тическую социальную психологию. Учебн. пособие / Под ред. Ю.М.Жукова и др. М.: Смысл, 1996. С. 185—200.
Глава 8. Психология активного слушания
Все должно совершаться в безмолвной тишине, — в ней таится обоготворяющая сила. Слова: «Дитя то — Божество, пока безмолвен ты, Но — человек, коли залог нарушишь немоты» — можно применить не только к судьбе ребенка Психеи.
Серен Кьеркегор «Афоризмы эстетика»
«От глубокой древности две познавательные способ ности почитались благороднейшими: слух и зрение», — писал великий русский философ отец Павел Флорен ский. Активное (или систематическое) слушание — один из основных психологических методов работы те лефонного консультанта. Оно является совершенно осо бой формой психологической помощи, потенциально имеющей возможность выйти на экзистенциальный уровень. Так же как глагол «слышать» отличается от близкого ему лишь по звучанию глагола «слушать», столь же разнится способность «слушать» от професси онального навыка «слушать активно».
Специалисты «Life Line International» свидетельствуют, что завершенное активное слушание представляет собой акт любви к ближнему, деятельное проявление добра по отношению к собеседнику. В экзистенциальном смысле актив ное слушание есть служение, поскольку оно осуществля ет одну из основных человеческих потребностей собесед ника. Если консультант использует активное слушание, то не только его слух, но и его сердце открывается другому. Слушать активно — это значит открывать себя другому, чувствовать его боль и страдания, понимать и осознавать значимость и ценность его жизненных проблем. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или кимвал звучащий. Если я имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы пере ставлять, а не имею любви, то я — ничто. И если я раз дам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы», — говорил апостол Павел (7 Кор. 13. 1:3).
Активное слушание — это не только профессиональ ный навык, но и искусство, и далеко не каждый сострадательный человек может стать хорошим слуша телем и эффективно использовать этот метод в работе. Из-за свойственной личности тревожности и неуверен ности в себе иной консультант стремится поскорее пе рейти к наставлениям или предложениям как способам решения проблемы, что далеко не всегда является це лью телефонной беседы. Например, выслушав историю абонента, находящегося в горе, консультант может быть настолько потрясен и взволнован, что возникнет заме шательство, а это отразится на собеседнике и сделает его еще более одиноким и страдающим. В приведенном случае активное слушание невозможно без понимания реальности и разрешимости человеческой проблемы «здесь-и-теперь», без готовности, деятельно слушая, молча страдать с горюющим человеком.
Активное слушание должно исключать назидательное и морализаторское отношение. И хотя телефонный диа лог зачастую принимает характер исповеди, консуль тант не должен брать на себя функции священнослу жителя. Абонент не может быть отвергнут, исповедь принимается безусловно, но назидание должно быть исключено, так же как отпущение грехов: служба неотлож ной психологической помощи — не храм, а консуль тант — не священник. Не одобряя преступные или не достойные мотивы поступков, он должен сделать так, чтобы абонент почувствовал их недозволенность.
В современном обществе активное слушание представ ляет собой особую ценность по причине отчужденности людей друг от друга, экзистенциального одиночества, неспособности наладить настоящее диалогическое обще ние. В контексте деятельного слушания службы неотлож ной телефонной помощи являются важным интегрирую щим агентом культуры и социализации. «Культура есть язык, объединяющий человечество; но разве не находим ся мы в Вавилонском смешении языков, когда никто никого не понимает и каждая речь служит для того, что бы окончательно удостоверить и закрепить взаимное от чуждение», — писал П.А.Флоренский в «Итогах».
В обыденной жизни человек часто не умеет актив но слушать. Мы разучились просто слушать, не говоря уже о том, что даже не слышим обращающегося к нам другого человека. Раз отказавшись по лености души от служения другому, мы не останавливаемся на этом и идем дальше по пути отказа от принятия уникальнос ти и своей собственной личности. Уходя от истинного общения, мы уходим от себя 1. М.Мамардашвили заметил: «Только между уникальными личностями общение имеет смысл».
1 Здесь можно заметить, что начало слушания пациента — не выслушивание ответов на вопросы врача, а слушание того, что сам пациент говорит и хочет сказать, — положил З.Фрейд (Ло-ренцер А. Археология психоанализа / Пер. с нем. М.: Прогресс-Академия, 1996). Это подчеркивал и Р.Лэнгс в своем семина ре, а затем и книге (Langs R. The Listening Process. New York: Jason Aronson, 1978). Действительно, активное слушание в из лагаемом понимании было бы просто невозможно без фрей довской идеи врача как интерпретирующего слушателя, а от ношений «врач—пациент» как отношений «свободных ассоци аций пациента и парящей внимательности врача». Но даже когда в США формировалось «Движение за умение слушать» (конец 1970—начало 1980 гг.), о пионерской роли З.Фрейда часто забывали за чередой техник и методов (см., например, Беркли-Ален М. Забытое умение слушать. СПб.: Питер, 1997).
Активное слушание невозможно без:
• желания консультанта выслушать, а значит, он дол жен понимать, что для этого ему потребуется время;
• его желания помочь «здесь-и-теперь», в простран стве телефонного диалога;
• искреннего стремления принять чувства собесед ника такими, каковы они есть в данный момент;
• веры в то, что человек сам может управлять свои ми переживаниями и находить собственные решения;
• понимания того, что эмоциональные проявления собеседника преходящи: гнев может смениться уныни ем, а ярость перейти в надежду;
• принятия уникальности личности собеседника, имеющего неотъемлемое право на собственные чувства, мнения, побуждения, а также пути выхода из психо логического кризиса.
При активном слушании консультант должен быть для собеседника поводырем, но таким, каким является галантный кавалер, точно следящий за тем, чтобы спус каться по лестнице лишь на полшага впереди дамы.
Активное слушание — это процесс, включающий ряд составных частей, значимость которых на отдельных этапах общения консультанта и абонента может быть различной.
Понимание. Понимать — значит принять собеседника и его систему ценностей, рассматривать его как челове ка, не имеющего неразрешимых проблем, без стремле ния обвинить, осудить или направить на путь истинный.
Эмпатия. Вчувствоваться — означает настроиться на эмоциональные переживания собеседника, помочь ему в определении своих чувств и работать с ними, через них и сквозь них, улавливая и всеми силами поддер живая момент их позитивного изменения.
Забота. Заботиться — значит проявлять доверитель ность, оказывать поддержку и, искренне уважая уникаль ность личности абонента, укреплять возникающие у него надежду, позитивные чувства, мнения и позиции, не стремясь стать экспертом в проблемной ситуации.
Открытость. Быть открытым означает дать возмож ность собеседнику выразить свои чувства, принять его, разрешить ему облегчить свою душу, все время давая понять, что его слушают.
Объективность. Быть объективным — значит сохра нять независимость от проблем собеседника, чрезмер но не отождествляться с ним и ни в коем случае не ма нипулировать его переживаниями и поведением.
Выяснение. Выяснить — означает помочь собеседни ку определить и понять его проблемы; не отвергать его, даже если обсуждаемая тема окажется придуманной, помочь выразить проблемную ситуацию словами, об ратить внимание на имеющиеся расхождения в мыслях и чувствах, чувствах и поступках.
Исследование. Исследовать — значит работать вмес те с собеседником над поиском внешних и внутренних возможностей выхода из проблемной ситуации; оказать помощь в определении альтернативных решений, их вероятных последствий и предполагаемого стратегичес кого плана разрешения жизненных сложностей.
Завершение. Завершить — означает уверить в пре имуществах преодоления ситуации, поддержать вновь обретенную уверенность и положительные эмоциональ ные изменения.
Следует помнить, что каждая составная часть процесса активного слушания таит в себе множество трудностей, справляться с которыми должен уметь каждый консуль тант. Порой бывает непросто отрешиться от своих соб ственных переживаний и уделить внимание чувствам дру гих. Немалую сложность может составить словесное выра жение собеседником мыслей и чувств, при котором для достижения эмпатии нужно ввести себя в мир его реаль ности, в систему его отношений, заговорить его языком, принять термины, за которыми скрывается его Я. Актив ное слушание в ходе телефонного диалога постоянно под крепляется «обратной связью» с абонентом, которая, убеждая и поддерживая консультанта в правильности его тактики, придает абоненту уверенность, что он и его сложности поняты, приняты и оценены верно.
Активное слушание предполагает овладение рядом специфических приемов. Американские специалисты описывают 4 основных приема, являющихся достаточ но простыми, но вместе с тем требующими усиленной тренировки (см. табл. 8.1).
|
ПРИЕМЫ |
ЦЕЛИ |
РЕАЛИЗАЦИЯ |
ПРИМЕРЫ |
|
ПООЩРЕНИЕ |
Продемонстри ровать заинтере сованность Поддерживать у собеседника стремление к рассказу |
Не надо соглашаться или не соглашаться с тем, что Вы слышите. Используйте благожелательный тон и уклончивые слова |
Я понимаю... Угу... Это интересно |
|
ПОВТОРЕНИЕ |
Показать, что Вы слушаете и заинтересованы Показать, что Вы улавливаете факты |
Повторяйте основные мысли собеседника, подчеркивая важные факты |
Если я правильно понимаю, Вы считаете... Другими словами, Вы решили... |
|
ОТРАЖЕНИЕ |
Показать, что Вы слушаете и заинтересованы Показать, что Вы понимаете чувства собеседника |
Отражайте ведущие чувства собеседника |
Вы чувствуете, что... Вы были сильно этим встревожены.. |
|
ОБОБЩЕНИЕ |
Собрать воедино все важные мысли, факты и т.п. Заложить основу для дальнейшего обсуждения |
Повторяйте, отражайте и обобщайте основные мысли и чувства |
Похоже, из того, что Вы сказали, самое главное... Если я правильно понимаю, Вы испытываете по этому поводу... |
1. Поощрение. Оно должно быть минимально выражен ным и недирективным. Эта реакция необходима для того, чтобы донести до абонента заинтересованность слушате ля и стимулировать продолжение диалога: «Я понимаю», «Угу...», «Это интересно...», «Пожалуйста, продолжайте...», «Что вам еще хотелось бы рассказать?», «М-да...», «Ммм...». Поощрение не должно показывать отношение консультанта, его согласие или несогласие, а только за интересованность и расположение к абоненту. В очном психологическом консультировании ситуация является противоположной — для одобрения достаточно невер бальных действий: улыбки, доброжелательного кивка, касания руки или благожелательного наклона.
2. Повторение или переформулировка. Повторение — это воспроизведение того, что сказал абонент, перефор мулировка — попытка сказать то же самое, но другими словами. В последнем случае следует опасаться, что мо жет измениться смысл сказанного. Поэтому переформу лировать лучше в виде вопроса, тогда абонент не будет лишен возможности исправить консультанта, а консуль тант сможет лишний раз проверить правильность сделан ного словесного построения. Обычно повторение после днего слова или фразы содержит в себе согласие, одоб рение собеседника. Каким бы это ни казалось простым, банальным или даже утомительным, но повторение и переформулировка без дополнительной интерпретации являются одним из самых лучших способов тренировки способности слышать все, что было сказано, и получать от абонента обратную связь о взаимопонимании. Следу ет учесть, что активность слушания, естественно, колеб лется в процессе беседы («ровно плавающее внимание» по Фрейду) и что-то из сказанного можно пропустить или отвлечься. Поэтому лучше еще раз переспросить, с тем, чтобы быть уверенным в правильности понятого и дать возможность собеседнику ощутить вас вновь как за интересованного слушателя.
3. Отражение (или рефлексия). Отразить — значит определить ведущие чувства или отношения, о которых абонент может и не сказать, но которые лежат в кон тексте его слов. Отражающий консультант становится своего рода зеркалом и может показать абоненту то, чего тот сам в себе не замечает. Для этого необходимо слушать не только слова, но и тон, модуляции, эксп рессию и манеру говорить. Отражение соответствует действительности, если консультант может поставить себя на место собеседника. Важно получить от абонен та по возможности полную информацию и добиться, чтобы он поверил консультанту, а затем уже выходить за рамки того, что он сообщил. Когда консультант улав ливает, о каком чувстве умалчивает собеседник, ему обычно нетрудно сообщить, что он понял, в чем дело. После этого доверие собеседника, как правило, еще больше возрастает.
4. Обобщение. Этот прием позволяет суммировать то, что было сказано. Как правило, взволнованный или потрясенный человек может и не заметить, что в ходе беседы уже было рассмотрено несколько вариантов раз решения проблемы, или, более того, консультант вме сте с ним уже двигается во вполне определенном на правлении, или же сам собой напрашивается какой-либо резонный вывод. Фокусируясь на этом в ходе обобщения, консультант помогает абоненту понять себя и подвести к той точке, в которой он будет готов принять собственное решение.
Активное слушание изменяет не только собеседни ка, что является его основной целью. Исподволь нечто подобное происходит и с консультантом: он тоже на чинает изменяться, как только к нему приходит пони мание другого человека, становится открытым по от ношению к абоненту. Его личный опыт обогащается пе реживаниями другого, и это является благоприятной возможностью для собственных изменений.
Активное слушание в процессе телефонного диалога может происходить с позиций симпатии или эмпатии. Это довольно близкие формы отношений, возникаю щих между абонентом и консультантом, но вместе с тем имеющие ряд существенных различий.
Симпатия возникает между людьми, если они обна руживают параллельность, сходство своих переживаний и чувств других, порождает особую вовлеченность в конкретные человеческие ситуации, диктуя сохранение к ним по преимуществу субъективного отношения. Вместе с тем, испытывая симпатию к кому-либо, человек остается полностью осознающим свое собствен ное Я, свою идентичность. Уделяя внимание сходству между чувствами, симпатизирующий консультант все время как бы идет с собеседником параллельным кур сом, не переходя личностных границ. Субъективность симпатии проявляется и в том, что консультант не ис следует чувств абонента, допуская, что они идентичны или сходны с его собственными. (см. табл. 8.2)
|
СИМПАТИЯ |
ЭМПАТИЯ |
|
Вы сосредоточены на параллельности ваших собственных чувств и переживаний абонентов |
Вы сосредоточены на чувствах и ситуации абонента |
|
Вы уделяете внимание сходству между вашими чувствами и тем, что испытывает абонент |
Вы «испытываете» то, что испытывает абонент |
|
Вы не переходите рубежи параллельности ваших чувств |
Вашей целью является понимание абонента |
|
Вы не исследуете других чувств абонента, поскольку вы допускаете, что они идентичны вашим собственным |
Вы не столь сосредоточены на себе, на вашей собственной идентичности, поскольку входите внутрь ситуации абонента |
Главной чертой эмпатии является реальное эмоцио нальное присутствие консультанта: абонент должен на чать чувствовать, что другой человек стремится встать на его место, понимает его меняющиеся переживания (страх, гнев или застенчивость), сочувствует ему. При эмпатическом слушании консультант сосредоточивается на чувствах абонента, порой едва осознаваемых, и ста рается испытать то, что тревожит и волнует абонента, чтобы понять подлинную ситуацию. Ощущение парал лельности исчезает, и консультант входит внутрь ситуа ции, описываемой абонентом, начинает временно жить жизнью другого, не испытывая предвзятости, назидания или благодушия. Карл Роджерс, определяя эмпатию, придавал также особое значение проникновению в смысловые оттенки внутреннего мира другого.
Процесс эмпатии очень сложен. Консультанту шаг за шагом путем частого обращения и слушания отве тов приходится осваивать язык другого, видеть мир как бы его глазами, слышать его ушами, ходить по земле в его обуви, то есть всей своей сущностью чувствовать, что значит быть этим конкретным абонентом, жить его жизнью и проблемами, но без потери ощущения «как будто». В этом проникновении и состоит главное отли чие симпатии от эмпатии и, с другой стороны, от отождествления (идентификации).
В западных руководствах по телефонному консуль тированию можно прочесть об особом личностном эмпатическом типе человека, склонном по преимуществу к эмпатии, поэтому как бы предназначенному судьбой для активного слушания. Ему можно поверить тайны. Зачастую он может исповедовать ценности, весьма от личные от ваших, но никогда не осудит вас за то, что вы живете по-другому. Его трудно шокировать или при вести в замешательство, но он тонко и чутко, без осо бых затруднений поймет чувства другого. Его не при ведут в смущение слезы собеседника. Эти люди не склонны наставлять и проповедовать. В нужный момент они напомнят о собственных силах собеседника, кото рых достаточно, чтобы вывести из сложной жизненной ситуации. Абонент для них всегда взрослый человек, имеющий неотъемлемое право на собственное мнение и свободу выбора. Им свойственно ощущение безопас ности, они не боятся спросить собеседника о чувствах и уважают его мужество и достоинство. Хотя зачастую то, что доверяется им, отнюдь не заставляет их испы тывать состояние душевного комфорта, тем не менее они всегда постараются понять, что именно эти чув ства или ситуация значат для клиента. Эмпатическая личность всегда остается верной своим обещаниям. К.Роджерс писал: «Он проницательно улавливает смысл состояния, переживаемого пациентом в данный конк ретный момент, и указывает на этот смысл, чтобы помочь ему сконцентрироваться на нем и побудить к дальнейшему более полному и беспрепятственному переживанию» {Роджерс, 1984).
Понятие «эмпатия» родилось в недрах психоаналитической школы. Один из влиятельных истолкователей З.Фрейда Шандор Ференци утверждал, что в отношениях между психоаналитиком и пациентом нет и не может быть нейтральности, на чем настаивал его учитель. Между ними возникают реальные эмоциональные отношения. Их сравнивают с отношениями слияния и симбиоза, устанавливающихся между матерью и младенцем на архаическом доязыковом и досимволическом уровне. Сам Ш.Ференци в своей работе как психоаналитик стремился к реальному контакту, участливому отношению к страданиям пациентов. В русле этого подхода и сформировалось обсуждаемое понятие эмпатии, означающее реальное эмоционально-аффективное присутствие аналитика: пациент должен чувствовать, что аналитик стремится встать на его место, понимает его реакции, сочувствует ему. С помощью эмпатии удалось расширить традиционные рамки психоаналитической терапии, в частности, начать лечение «пограничных случаев» и психозов, истоки которых скрыты в обстоятельствах индивидуального развития на доэдиповой стадии2.
2 Понятие эмпатии неоднозначно (Психологический словарь. М.: Педагогика, 1983; Психология: словарь. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1990; Reber A. Dictionary of Psychology. London; New York; Toronto: Penguin Books, 1995). За введенным Э.Титченером термином эмпатии сегодня различают: (1) когнитивную эмпа-тию, базирующуюся на познавательных механизмах; (2) основанную на механизмах пракции и подражания эмоциональную эмпатию; (3) предикативную эмпатию как способность предвидеть эмоционально-аффективные реакции человека в той или иной конкретной ситуации; (4) эмпатию как переживание тех же чувств и состояний, что и другой человек; (5) эмпатию как сочувствие — переживание своего эмоционального состояния по поводу чувств другого человека. Э.Титченер подчеркивает в качестве условия эмпатии наличие эмпатической способности, которая уже в первые часы после рождения достоверно выше у девочек (вероятность ошибочности такого заключения 1:64000) и с накоплением жизненного опыта у женщин несколько снижается, а у мужчин — наоборот (эти данные суммированы в книге Исаев Д.Н., Каган В.Е. Психогигиена пола у детей: руководство для врачей. Л.: Медицина, 1986). В качестве важного отличия процессов эмпатии от других видов понимания указывают на слабость рефлексивной стороны этого процесса и его замкнутость в рамках непосредственного опыта. Автор обозначает термином «эмпатия» воспринимаемое клиентом эмоционально-аффективное присутствие консультанта, то есть некий рефлектируемый консультантом психотехнический комплекс, которым консультант пользуется в работе. Не посягая на право автора прибегать к собственной интерпретации, считаю необходимым подчеркнуть ее отличие от принятого понимания. Как представляется, снятию возможных при этом разночтений способствовало бы обращение к принятой терминологии, различающей соотносимое с симпатией рефлексивное слушание и соотносимое с эмпа-тией — эмпатическое слушание как техники консультирования.
Уже в течение многих десятилетий не только психоаналитики обращаются к эмпатии. В основе ее использования в психоанализе лежит мысль о том, что психические расстройства вызваны вовсе не конфликтом, а нехваткой эмоционального тепла в раннем возрасте. Последователи Ш.Ференци, практикующие эмпатичес-кий психоанализ, убеждены в том, что цель психоаналитической ситуации состоит не в доказательстве торжества истины над сопротивлениями пациента, а в снятии болезненных оков с его личности. При этом аналитик, оказываясь личностно вовлеченным в реальную историю, создает вместе с пациентом новый, созидательный эмоционально-аффективный опыт.
Психологи экзистенциального направления придают особое значение эмпатическому пониманию другого, которое является одним из условий актуализации и тактическим приемом в психотерапии. Когда психотерапевт ощущает чувства и личностные смыслы клиента в каждый момент времени, когда он может воспринять их как бы изнутри так, как ощущает сам клиент, когда он способен успешно передать свое понимание клиенту, тогда эмпатическое понимание достигнуто. Естественно, оно встречается достаточно редко, в отличие от внешнего, оценивающего понимания.
Последователи бихевиоризма признают эмпатию в качестве одного из субъективных психических качеств человека. В бихевиоральной психотерапии, например детей с агрессивным поведением, она рассматривается как определенный вид положительного подкрепления, в результате которого достигается рефлексия чувств и теплое принятие ребенка психотерапевтом.
Теоретические различия в трактовках эмпатии, тем не менее, никоим образом не влияют на ее широкое терапевтическое применение психологами ряда совре менных направлений. И коль скоро эмпатическое слу шание является существенным методом телефонного консультирования, споры о возможности терапевтичес кого воздействия телефонного диалога могут считаться разрешенными. Установление эмпатического контакта между волонтером и абонентом рассматривается обще ством «Самаритяне» как синоним дружеской помощи (befriending). Эмпатия позволяет расширить арсенал ме тодов телефонного консультирования с использовани ем тактик различных психотерапевтических школ 3.
3 Понятие эмпатии связано с очень разными его понимания ми и определениями, которые условно и в общем можно раз делить на эмоционально-процессуальные и интеллектуально-инструментальные. Автор уделяет внимание преимущественно второй группе взглядов на эмпатию.
Возникновение у абонента нового личностно значи мого опыта может быть достойным завершением теле фонного диалога и стать началом трудного пути выхо да из психологического кризиса.
В «Опавших листьях» у русского философа Василия Розанова можно прочесть: «Общество, окружающие убивают душу, а не прибавляют. Прибавляет только тес нейшая и редкая симпатия, "душа в душе" и "один ум". Таковых находишь одну-две за всю жизнь. В них душа расцветает. И ищи ее. А толпы бегай или осторожно об ходи ее» (1990. С. 277). Эффективно осуществленное слушание в телефонном диалоге вполне способно сде лать более частыми эти главнейшие для человека отно шения — симпатию и эмпатию.
Признаки плохого слушателя (см. Хэмбли, 1992)
1. Он перебивает меня или течение моих мыслей.
2. Он меняет тему беседы.
3. Он думает о своем ответе, когда я еще говорю.
4. Он дает совет, а не занимается совместно поисками ответа.
5. Он обобщает, говоря, что я такой же, как все ос тальные.
6. Он приходит к скороспелым выводам или переби вает.
7. Он старается «решить» мою проблему.
8. Своим умом и эмоциями он находится вне моей ситуации.
9. Он перебирает руками, ногами или много суетит ся, изменяя положение тела.
10. Он говорит: «То же самое случилось со мной».
11. Он считает своим долгом заполнять все паузы в беседе.
12. Он игнорирует мои вопросы.
Признаки хорошего слушателя
1. Он говорит мне «Да», открывая себя и принимая меня.
2. Я и он общаемся друг с другом тепло и естественно.
3. Он слушает паузы.
4. Он не претендует на то, чтобы узнать всю правду.
5. Он переживает то же, что чувствую я.
6. Он входит в мою ситуацию и положение.
7. Он отражает мои мысли и чувства.
8. Он принимает меня таким, каков я есть, и не осуж дает.
9. Он позволяет мне спотыкаться в словах.
10. Он откладывает в сторону собственные заботы и проблемы.
Рекомендуемая литература
Айви А.Е., Айви М.Б., Саймэк-Даунинг Л. Психологическое консультирование и психотерапия. Методы, теории и техники: практ. руководство. М.: Психотерапевтич. кол ледж, 1999.
Кристенсон Т. Модель решения проблемы // Вестник РАТЭПП, 1993. № 1-2. С. 36-40.
Мэки Бр. Запись психотерапевтической сессии // Вестник РАТЭПП, 1992. № 1-2 (2-3). С. 37-52.
Орлов А.Б., Хазанова М.А. Феномены эмпатии и конгруэн тность // Вопросы психологии. 1993. № 4. С. 68—73.
Роджерс К. Эмпатия // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К.Вилюнаса, Ю.Б.Гиппенрейтер. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 235-238.
Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление челове ка / Пер. с англ. М.: Изд. группа «Прогресс—Универс», 1994.
Роджерс К. Консультирование и психотерапия. Новейшие подходы в области практической работы / Пер. с англ. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000.
Розанов В.В. Уединенное. Опавшие листья. М.: Правда, 1990. Т. 2.
Ференци Ш. Теория и практика психоанализа. М.: Пер Сэ, 2000.
Хэмбли Г. Телефонная помощь. Одесса: Версия, 1992.
Шерток Л., де Соссюр Р. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда / Пер. с франц. М.: Прогресс, 1991.
Энрайт Дж. Позиция слушателя-терапевта // Вестник РАТЭПП, 1993. № 1-2. С. 41-78.
Энрайт Дж. Гештальт, ведущий к просветлению / Гештальт-терапия. Терапия и практика / Пер. с англ. М.: Апрель Пресс; Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. С. 109-308.
Глава 9. Психология телефонного диалога
«Благословен лабиринт бесконечных причин и следствий, что на пути к тому зеркалу, где никого не увижу или увижу другого, мне даровал созерцать зарю языка.»
Хорхе Луис Борхес
В современном мире отчуждение человека от чело века стало почти непременным атрибутом существова ния. Элиас Канетти писал, что, будучи отъединенным от себе подобных, «ничего так не боится человек, как непонятного прикосновения» {Канетти, 1980. С. 391). По сути — это постоянная форма невротического страха, при котором человека не покидает внутреннее напря жение, предчувствие несчастья или угрозы. Непонятное прикосновение порождает некое неопределенное беспо койство, сходное с тем, что называется «свободно пла вающей тревогой». Она, эта тревога, отчуждает челове ка от других людей, заставляет его чрезмерно одевать ся, закрываться в домах, отстраненно вести себя на улице, в компании, на работе или в транспорте. Чу жое «прикосновение» может привести к панике, лишить ночью сна, без которого ощущение беззащитности до стигает порой неимоверной силы.
Но это же непонятное прикосновение толкает челове ка к человеку, к диалогу между ними. М.Бубер считал, что основным фактом человеческого существования является истинный диалог между человеком и челове ком, основанный на признании его Я в отличности и инакости от другого человека и на готовности слушать и отвечать другому. Только истинный диалог, общение между Я и Ты, может освободить человека от страха перед непонятным прикосновением. Возникает простран ство диалога, имеющее не только психологические ха рактеристики, но и свою особую, экзистенциальную сущность. Человек в истинном диалоге как бы входит в пространство другого, ощущая и себя и его частью это го общего пространства. Это ощущение устраняет у че ловека страх и приводит к эмоциональному облегчению и разрядке.
Переход от страха перед непонятным прикосновением к разрядке является превращением, происходящим в ходе телефонного диалога. Каждый из собеседников ощуща ет и может описать свое собственное пространство и пространство собеседника. Консультант при этом нахо дится в более выгодном положении, так как инфор мация абонента дает ему возможность легче и быстрее освоиться и представить себе пространство собеседни ка. Недостаток подобной информации может вызвать у абонента неопределенное чувство дискомфорта, побуж дая его задавать вопросы о личности консультанта. Про странства собеседников в телефонном диалоге — это психологические пространства личностей, которые мо гут сближаться друг с другом или соприкасаться. Так возникает особое пространство телефонного диалога, растущее от отношений Я—Оно к отношениям Я—Ты. Развитие способности к описанию психологических пространств собеседников и телефонного диалога при водят к выработке очень важных практических умений. Подобно тому, как способность ориентироваться на местности помогает найти нужный путь, осознанные навыки описания пространств прокладывают дорогу к дальнейшему эмпатическому пониманию другого.
Следует различать два типа телефонных диалогов: завершенные и незавершенные. На этапе знакомства и предварительных приветствий все диалоги имеют открытое начало. Собеседник предлагает для разрешения какую-либо проблему, поскольку не знает, как с ней быть. Он открывает консультанту, по крайней мере, ча стично, свои чувства, фантазии и эмоции. Открытость консультанта также является одним из важнейших предварительных условий консультативного диалога: консультант должен присутствовать в нем, быть пол ностью доступным другому без предвзятости и назида тельности. М.Бубер сравнивает участников истинного диалога с солистами оркестра, которые, стремясь к гар монии при исполнении музыкального произведения, чутки, внимательны и открыты в отношении друг дру га, но при этом не теряют своей собственной мелодии. Чаще всего в телефонном консультировании встре чаются завершенные диалоги. Они имеют свое начало, закономерную стадийность развития и оканчиваются по желанию абонента. Завершение диалога делает его ус тойчивым в пространстве—времени. Устойчивость явля ется главным свойством завершенного диалога. Она обеспечивается открытостью и конструктивной пози цией его участников.
Незавершенные диалоги по существу не имеют логичес кого окончания. По форме они могут прекратиться в силу разнообразных причин: внезапного побуждения абонен та или технических помех. Их основное качество — неус тойчивость в пространстве и времени. Они лишены пси хологического центра, в них не формируется простран ство диалога. Они как бы «проваливаются в никуда», оставляя у консультанта чувство неудовлетворенности и дискомфорта. Как правило, незавершенные диалоги возникают с регулярными, манипулятивными или мас турбирующими абонентами, которые почти полностью закрыты для истинного диалога и не проявляют жела ния к конструктивному общению. С другой стороны, незавершенный диалог может быть результатом закры того, поучительного или высокомерного отношения консультанта к собеседнику. Незавершенные диалоги стремятся к произвольной длительности и временной экспансии. Они не завершаются, а распадаются. Предчувствие грозящего краха почти телесно присутствует в незавершенном диалоге. Чувство распада субъективно ощущается опытным консультантом. Его попытки из бежать распада обрекают незавершенный диалог на нео граниченное расширение круга неразрешимых проблем и не поддающуюся контролю продолжительность.
В пространстве диалога консультант становится его частью, ощущая другого в нем. Исчезновение «свобод но плавающей тревоги» и появление облегчения свиде тельствуют о возникающей между собеседниками эм-патии. Возникает разрядка эмоциональных переживаний у абонента и напряженного ожидания востребования его открытости у консультанта. Следовательно, первый шлюз общения открыт.
Начинающееся обсуждение проблемной ситуации при эмпатическом отношении друг к другу приводит к тому, что пространства собеседников начинают сбли жаться, человек идет навстречу человеку. Постепенно сокращается расстояние между ними. При соприкосно вении происходит освобождение от исходно существу ющего сознания дистанции. Человек начинает чувство вать другого человека. С этого момента облегчение еще более усиливается, а конструктивность диалога стано вится все зримее. Это еще не обязательно начало диа лога между Я и Ты, но очень важный шаг на пути к нему, своего рода преодоление второго шлюза.
В ходе размеренного и плавного течения завершенно го диалога, казалось бы, обоюдными усилиями прибли жающегося к конструктивному окончанию, могут возни кать «вспышки» незавершенного диалога. Они являются след ствием увлечения консультанта разработкой лишь одной темы или возникновения феномена переноса, при кото ром актуализируются бессознательные агрессивные им пульсы абонента. Как поступать консультанту в этих слу чаях? Ведь «вспышка» незавершенного диалога может привести к краху коррекционных усилий.
Увлеченность одной темой порождает у консультан та опасную иллюзию, что она и есть то самое, ради чего абонент позвонил по телефону. Следует помнить, что это может быть лишь первым внешним впечатлением. Излишняя сосредоточенность консультанта внезапно приводит к появлению у собеседника недовольства и раздражения («Ну, я же человек прежде всего, а не проблема!») или деструктивных тенденций («Что ему мои трудности, если он не понимает меня как челове ка!»)- В этом случае «вспышка» незавершенного диалога является следствием профессиональных упущений кон сультанта, и ее можно прогнозировать. Как правило, ей предшествует ощущаемое консультантом чувство нарочитого затягивания диалога. Возникает расхождение пространств собеседников, за которым может последо вать попытка абонента разрушить границы консультанта. Блокировать эту «вспышку» можно только открыв себя, свою личность, свое Я абоненту, не пренебрегая воз можностью извинения за допущенные просчеты.
Иногда незавершенный диалог возникает в консуль тативной беседе, содержащей психоаналитические эле менты, если при обсуждении консультанту удается об наружить комплекс травматических подсознательных переживаний. Вначале он обычно скрыт иными, не имеющими отношения к делу обстоятельствами, его обнаружение чревато возникновением агрессивности. Абонент испытывает двойственные чувства: с одной стороны, он рад достигнутому результату, снизившему тяжесть его невротических переживаний, с другой — он рассержен из-за того, что стал открыт для консультан та и не сможет получать от них дальнейшую выгоду. Тогда у него возникают деструктивные тенденции со стремлением разрушить результаты терапевтической беседы. Блокада этой «вспышки» достаточно сложна. Она доступна консультанту, имеющему определенные по знания в психоанализе, стратегия его действий состоит в возвращении диалога в конструктивное русло путем открытого и аутентичного отношения к собеседнику.
Телефонный диалог имеет не только свое простран ство. Он протекает во времени, которое является его су щественной характеристикой. Далеко не всегда консуль тант может узнать, что происходит с чувством времени у абонента. Однако, это оказывается доступным в ходе тренингов, когда участникам, играющим роли абонента и консультанта, предлагается описать свои ощущения времени. Они могут быть как вербальными, так и невербальными. Примером может служить следу ющее описание «консультанта»: «Я чувствовал, что раз говор поднимался как бы вверх, затем затормозился и стал опускаться, замедляться, а потом вновь стал под ниматься, хотя и не до прежнего уровня» (в этом слу чае «абонент» прервал разговор). «Абонент» рассказал о сходных визуально-кинестетических ощущениях ко лебания времени в беседе. В описанной ситуации учас тниками была достигнута определенная степень откры тости с выходом на решение проблемы. Диалог был конструктивным, и участники относились друг к другу эмпатически. По-видимому, сходные ощущения време ни у них были результатом формирования эмпатии. Можно предположить, что аналогии в «растяжении» или «сжатии» времени определенным образом связаны с чувственной модальностью — эмпатией.
Таким образом, ощущение времени в завершенном диалоге меняется. Его замедление, как правило, отра жает диалогические затруднения из-за появления не конструктивных отношений. В незавершенном диалоге изначально возникает явное несоответствие времен со беседников. У агрессивного абонента оно течет молни еносно. Он не отдает себе в этом отчета, поскольку лю бая агрессия предполагает внезапность и быстроту. При этом у консультанта, которого охватывают досада, не удовлетворенность или вина, возникает замедление чув ства времени.
Для телефонного диалога характерны и другие особенности психологического времени. Оно течет ско рее, чем в окружающем пространстве, или даже бес конечно быстро в случае возникновения отношений Я—Ты. Перефразируя известное изречение, можно ска зать, что «открытые и аутентичные друг другу люди часов не наблюдают». Иногда время даже течет вспять: от следствий к причинам. При выяснении ситуации консультант проделывает путь от следствий к причинам, от поверхностных обстоятельств к более существенным. Получается, что консультант в ходе диалога находится в мнимом времени, добираясь до некоторого исходно го события, которое является конечной причиной и, только найдя ее, поворачивает обратно. Нечто подоб ное описывал П.Флоренский, говоря о времени во сне: «В сновидении время бежит, и ускоренно бежит, на встречу настоящему, против течения времени бодрству ющего сознания. Оно вывернуто через себя и, значит, вместе с ним вывернуты все его конкретные образы». Идя от следствий к причине, консультант преодолева ет, в терминах теологической антропологии П.Флорен ского, путь от Личины ситуации к ее Лицу, или даже Лику, что возможно при установлении между собесед никами отношений Я—Ты.
Процесс телефонного диалога трудно программиро вать во всех частностях. Но знание основных этапов диалогического общения необходимо для консультанта. Нельзя заранее предугадать, как и чем обернется об щение с собеседником, и напряженное ожидание кон сультанта перед беседой является тому свидетельством. Но, зная этапы телефонного диалога, можно более эф фективно построить консультативную беседу и опреде лить ее прогноз.
Для практической пользы можно выделить следую щие этапы телефонного диалога:
- введение;
- исследова ние чувств и проблем абонента;
- исследование альтер натив и решений;
- завершение.
Введение в диалог. Им начинается общение с собе седником. Активное слушание на этом этапе имеет наи больший удельный вес и проявляется прежде всего в понимании, заботливости и открытости по отношению к абоненту.
Исследование чувств и проблем. Оно включает поощ рение к выяснению чувств и проблем, по возможнос ти четкое их определение, обсуждение и размышление над путями их изменения или коррекции. Как и на предыдущей стадии, сохраняется понимающее, заботливое, открытое и эмпатическое отношение к собесед нику. Наряду с этим большое значение в активном слу шании приобретает объективность.
Исследование решений и альтернатив. Все части ак тивного слушания сохраняются на этом этапе в каче стве обязательного фона. Решающее значение приобре тает «мозговой штурм» — совместная работа над поис ком решений и альтернатив выхода из проблемной ситуации. Их обсуждение изменяет эмоциональное и ра циональное отношение абонента к проблеме. Сделан ный им в итоге выбор должен быть обязательно под держан консультантом.
Завершение диалога. Этот этап требует большого искусства консультанта. Следует кратко и определенно подытожить результаты беседы и закрепить положитель ные эмоциональные изменения у собеседника, пока зав их положительную перспективу.
Если графически изобразить этапы телефонного ди алога, то можно увидеть, чем принципиально будет отличаться общение в службе неотложной психологи ческой помощи от обычных разговоров по телефону.
На рисунке 9.1 представлено несколько кривых. Две верхних обобщенно представляют диалоги, характерные для служб психологической помощи. Необязательно, чтобы в общении были представлены все этапы теле фонного диалога — абонент может прервать его на лю бой стадии, или же он завершится по не зависящим от обоих причинам, но обычно они напоминают тра пеции. Две нижних кривых отражают динамику быто вых разговоров. Беседуя по телефону дома или на ра боте, мы вряд ли заботимся и помним о этапах: разго вор со знакомыми может быть кратким или, наоборот, длительным с обсуждением малозначащих повседнев ных ситуаций.
Как задавать вопросы в ходе телефонного диалога? В консультативном диалоге очень значима контексту альная роль вопроса. Он может выполнять, часто по мимо воли общающихся, разнообразные функции, например: (/) обвинять, (2) советовать, (3) возла-
Глава 9. Психология телефонного диалога 127
гать ответственность, (4) утешать, (5) создавать на пряжение, (б) противопоставлять, (7) командовать, (8) защищать и т.д.
В течение всей консультативной беседы лучше всего использовать вопросы с открытым концом. Они позво ляют абоненту скорее раскрыть свои чувства и пробле мы, предоставляют ему свободу ответить таким обра зом, который сам абонент считает предпочтительным. Они помогают абоненту разобраться в ситуации.
Примеры «открытых вопросов»:
• Какие чувства это у Вас вызывает?
• Как Вы отреагировали на то, что случилось?
• Когда Вы впервые отметили у себя эти чувства?
• Это случалось с Вами раньше?
• Как же выглядит ситуация, по Вашему мнению, сейчас?
• За что Вы чувствуете себя ответственным?
• Как, по Вашему мнению, к этому относятся Ваши близкие?
• Я уже понял, что Вам говорят другие, а что чувст вуете Вы сами?
• Каковы, по-Вашему, лучшие и худшие выходы из
ситуации?
• Что Вы можете еще рассказать об этом?
• Что Вы делаете, когда это происходит?
• Что, по Вашему мнению, они хотят сказать Вам?
• Как я могу Вам помочь?
• Каковы Ваши отношения с Вашими ...?
• Что Вы делаете, когда Вам грустно?
• Что бы Вы хотели изменить в своей жизни?
Если консультант в начале разговора спрашивает: «С чего бы Вы хотели начать?», «О какой проблеме Вы хо тели бы поговорить вначале?», то это, с одной сторо ны, ободряет и поощряет абонента к беседе, а с дру гой стороны, предоставляет ему право самому избрать тот круг проблем, который он хотел бы обсудить.
По ходу дальнейшей беседы вопросы с открытым концом помогают сосредоточиться и определить круг проблем, которые могут быть обсуждены: «Не могли бы Вы чуть больше рассказать о...», «Как Вы можете опи сать все происходившее, если Вы говорите о...», «Что Вы чувствовали, когда...».
Вопросы, начинающиеся с «что» и «как», ободря ют абонента, позволяют расширить совместное обсуж дение проблем и чувств, прояснить сложную ситуацию. Следует избегать вопросов, начинающихся с «почему»: «Почему у Вас возникла мысль о самоубийстве?», «По чему Вы решили позвонить нам?». В этих вопросах име ется скрытый укор, обвинение или порицание. Если они задаются консультантом, то свидетельствуют о его своеобразной защитной реакции, препятствующей от крытости. В вопросах не следует определять проблему или чувства до того, как это сделает собеседник: «Мне кажется, у Вас возникали мысли о самоубийстве», «Ви димо, Вы чувствуете ненависть к этому человеку?». Они могут быть расценены как досужее любопытство или попытка стать над чувствами и проблемами абонента, руководить им.
Одной из возможных отрицательных сторон кон сультативного диалога является чувство власти у консультанта. Оно возникает на основе его иллюзии чрез вычайных возможностей и неотразимого искусства кон сультирования — часто тогда, когда очень близко раз решение проблемы. Если консультант ощущает власть над абонентом, то вместо открытых и аутентичных от ношений развивается ситуация «над—под». И тогда сразу же «он видит себя одного, он чувствует себя одного, и если говорить о власти, которую дает ему этот миг, то нельзя забывать, что она порождается его единствен ностью, и только ею» {Канвтти, 1980. С. 481). Ощуще ние власти консультанта порождает у абонента скуку, презрение или даже злобу в виде ответной реакции. Часто, защищаясь вопросами, консультант подсозна тельно хочет остаться один, освободиться от диалога, оказаться невредимым и просто выжить. Один из пу тей решить эту проблему — обрести власть над абонен том. Она тут же уничтожает экзистенциальные свойства диалога, а положение «над—под» оказывается иллюзи ей триумфа. Следует быть осторожным в употреблении наречий, особенно таких как «всегда» или «никогда». В этом случае консультант может попасть в непродуктив ную ситуацию чрезмерного предопределения чувств и проблем абонента.
При обсуждении в диалоге консультанту следует го ворить медленно, отчетливо, спокойно и обязательно думать над тем, как построены его вопросы и сужде ния: «Мне кажется, что Вы говорите так, как будто Вы расстроены происшедшим», «К чему привела эта ссора с...?», «Что бы Вы хотели еще обсудить?», «Что вызва ло у Вас эти чувства?», «Должно быть, это трудно для Вас, рассказать о...?».
Выше мы говорили, что не следует определять чув ства, проблему или ситуацию до того, как это сделано абонентом. Довольно реальной при этом становится опасность усугубить психическое состояние собеседни ка или начать работать с ложной проблемой. Многие звонящие могут быть достаточно внушаемыми, и таким образом вынужденно уйдут в сторону от реальной си туации. Такие понятия, как «самоубийство», «ссора», «депрессия», «проблема», «кризис» и т.п., могут по явиться в лексиконе консультанта и подлежать дальней шему обсуждению, только если о них упомянул або нент. Не следует злоупотреблять частицей «же», она указывает на чрезмерную уверенность консультанта, может иметь обвиняющий оттенок или свидетельство вать о стремлении ограничить обсуждение. Несмотря на профессиональную подготовку, консультант не вправе ставить конкретный психиатрический или психологи ческий диагноз, хотя может иметь по этому поводу свое мнение, облегчающее ему ведение диалога. Квалифици рующие термины, которые использует абонент, долж ны быть обязательно переведены в термины действия. Например следует говорить не о «депрессии», а том, «что Вы чувствуете, находясь в этом состоянии?». Дей ствия всегда реальны, а интерпретации могут быть лишь расхожими бытовыми штампами. Более того, любое по нятие статично, тогда как в любом глаголе заключена возможность изменения. Одним из путей поощрения собеседника к общению в терминах действия может быть рассказ о событии из своей жизни, сопровождав шемся аналогичными чувствами. Но в этих случаях, а они нередки для начинающих консультантов, возникает опасность чрезмерного отождествления с собеседником. Поэтому более эффективной может оказаться терапев тическая метафора. Она имеет одно фундаментальное свойство: в рассказанной консультантом басне, прит че, легенде или жизненной истории сообщается о не кой части обобщенного опыта, содержащей рекомен дации или поучительные сообщения относительно про блемной ситуации. Некто сталкивается с какой-то проблемой и тем или иным способом преодолевает ее либо терпит поражение. Способ предлагаемого в мета форе решения проблемы может быть использован або нентом в сходной ситуации. Эмоциональные пережи вания при выслушивании сказки, анекдота или шут ки, приводя к большей или меньшей степени отождествления с героями, делают их субъективно важ ными для абонента, то есть метафорическими. При этом возникает понимание его собственной проблемной си туации, содержащее новый личностный опыт. Более того, сам по себе рассказ абонента может рассматри ваться как набор метафор, отражающих его уникаль ную модель мира. Эмпатическое вчувствование в них является отправным пунктом психологического кон сультирования. Эффективное конструирование и рабо та с метафорами требует специальных знаний и навы ков консультанта.
Если возникает необходимость отсылки к службам, соответствующим нуждам абонента, то это не следует использовать как повод избавиться от него. Отсылки це лесообразно предлагать или объяснять их необходимость только на заключительном этапе диалога. В случае от сылок желательно избегать обещаний, что именно там будет оказана действенная помощь. Такие «гарантии» снижают эффективность телефонного диалога и могут породить иллюзии, которые окажутся в будущем нере ализованными.
Исследования показывают, что только 7% информа ции приходит к нам посредством слов, 38% — через интонации и модуляции голоса, а остальные 55% — путем невербальных телесных движений; поскольку в телефонном диалоге они исключены, особое значение приобретают различные характеристики голоса: тон, объем, темп, тембр. В ходе диалога следует обязательно отслеживать соответствие вербальных и интонационных проявлений собеседников. Обнаружение диссоциации между ними позволит консультанту разобраться в сути происходящего быстрее, чем длительное детальное вы яснение. Интонации и модуляции голоса верно отража ют эмоциональное состояние абонента. Если он фик сирован на своих чувствах, целесообразно побеседовать о существующих фактах, а если он преимущественно излагает обстоятельства проблемной ситуации, не сле дует забывать о чувствах, которые скрываются за ними.
Молчание в диалоге. Эпизоды молчания между або нентом и консультантом нередко возникают в процес се диалога. Кроме того, в практике телефонного консультирования встречаются так называемые «молчащие» обращения. Что стоит за молчанием и как обходиться с ним? Очень часто столкновение с молчанием вызы вает тревогу у участников диалога, и если оно продол жается довольно долго, то тревога переходит в страх и стремление принудительно его прервать.
Работникам сферы кризисной интервенции хорошо известно, что за молчанием стоит интенсивное эмоци ональное напряжение, психическая боль или иные су ицидальные чувства, блокирующее возможность сло весного выражения переполняющих чувств. Психотера певты знают, что за молчанием могут скрываться удовлетворение, радость, умиротворение, гнев, презре ние, безучастность и многое другое. Молчание может быть угрожающим, напоминая человеку об опыте мла денческого одиночества и отверженности, когда мать, казалось, исчезла навсегда. Оно объединяет с другим молчащим человеком в моменты, когда произнесенное слово может оказаться разрушающей силой, «непонят ным прикосновением». В диалоге оно может стать важ ной «зоной роста», в которой созревает продуктивное решение или готовится инсайт. Молчание бывает цели тельным в диалоге с пограничными личностями или больными шизофренией, для которых говорение озна чает потерю контроля и иллюзия автономии поддержи вается лишь в тишине.
Психоаналитики обычно трактуют молчание как признак сопротивления переносу или актуализации воспоминаний, идущий от детского негативизма аналь ной стадии. Другие направления в психотерапии стара ются использовать его в позитивном ключе.
Что бы ни скрывалось за молчанием в каждом кон кретном случае — возможно, прежнее обращение к спе циалистам сферы психического здоровья или в службу телефонной помощи было бесполезным, возможно, высокий уровень тревоги мешает говорить или суще ствуют опасения по поводу возникновения отношений близости с собеседником — несомненно, что консуль танту необходимы навыки совладания с молчанием, прежде всего заключающиеся в проявлении принятия, эмпатии, заботы и открытости. Следует избегать ско роспелых интерпретаций и сосредоточиться на систе матическом приглашении к разговору: «Знаете, порой очень трудно начать говорить о вещах, которые беспо коят. Я здесь, рядом с Вами, и, если Вы готовы, да вайте поговорим». После паузы следует продолжить обо дряющие и оказывающие поддержку утверждения. В не которых работах описываются несколько необычные техники стимуляции (Brockopp, Lester, 1973), при кото рых в попытках разговорить абонента его убеждали от вечать на вопросы «да» или «нет» соответственно ка ким-либо звуком или молчанием. Если, несмотря на все усилия, молчание преодолеть не удается, консультанту важно умело завершить обращение. Следует тактично сообщить о своем намерении, объяснив, что сейчас линия помощи может быть очень загруженной, что она функционирует в течение 24 часов и что у абонента всегда остается возможность позвонить позднее. В ряде служб зарубежных стран поощряют использовать очный контакт, возможность переписки, сообщения по фак су или электронной почте. Важно помнить, что для некоторых абонентов молчание может быть своеобраз ным ритуалом и они могут звонить и молчать несколь ко раз до того, как в конце концов заговорят.
Таким образом, молчание является важной частью человеческого общения, обязательным фоном, на кото ром возникает словесный диалог. Оно многообразно в своих смыслах, позитивных и негативных. Молчание — это не просто отсутствие слов, оно может означать ак тивное присутствие.
Главная цель телефонного диалога в экзистенциаль ном смысле — не раскрытие тайны абонента, что, не сомненно, нарушит его уникальность, а сопричастность ей. Если телефонный диалог — это служение Добру и Любви, то можно вспомнить высказывание А.А.Лосе-ва, писавшего: «В любимом всегда имеется для любя щего такая тайна, которая неисчерпаема. Любить — это и значит видеть в любимом тайну, которую другие, не любящие, не видят». Когда консультант становится со причастным тайне собеседника, он видит в человеке уникальность его бытия. Сущностное сопричастие мо жет вызвать разрядку. Даже при нерешенности конкрет ных проблем оно является наиболее ценным достиже нием консультанта: перешагнув через проблемы, про бить туннель к Тайне Человека. «Что-то, что мы держим на уровне тайны, оказывается при этом фундаменталь ным условием понимания других вещей, само остава ясь в строгом рациональном смысле — непонятным» (Мамардашвили, 1991).
Наличие тайны — это, пожалуй, наряду со способ ностью к диалогу, одно из наиболее человеческих свойств личности — наиболее ценное, но и беззащит ное в то же самое время. Сопричастность тайне абонента представляет собой в значительной мере творческий акт, переход к глубинному, сущностному общению в системе отношений Я— Ты, сопровождающийся особым духовным просветлением, постижением Лика, когда суть этого мира становится кристально ясной. Создан ное в такие минуты, будь то произведение искусства или телефонный диалог, может с достаточным основа нием почитаться священным.
Рекомендуемая литература
Батищев Г.С. Особенности культуры глубинного общения // Вопросы философии. 1995. № 3. С. 109—129.
Братченко С.Л. Экзистенциальная психология глубинного общения. М.: Смысл, 2001.
Бубер М. Два образа веры / Пер. с нем. М.: Республика, 1995.
Гадамер Г.Г. Неспособность к разговору // Актуальность пре красного / Пер. с нем. М.: Искусство, 1991. С. 82—92.
Гордон Д. Терапевтические метафоры: оказание помощи другим посредством зеркала / Пер. с англ. СПб.: Белый кролик, 1995.
Дубровская М.О. Пространство общения. Вестник РАТЭПП,
1994. № 1. С. 25- 29.
Канетти Э. Масса и власть // Человек нашего столетия / Пер. с нем. М: Прогресс, 1980. С. 392—445.
Копьев А.Ф. Взаимоотношение «Я»—«Другой» и его значе ние для практической психологии // Моск. психотера певтам, журн. 1999. № 2 (22). С. 48-60.
Копьев А.Ф. Диалогический подход в консультировании и вопросы психологической клиники // Психологическое консультирование и психотерапия. Т. 1. Теория и мето дология. М.: 1999. С. 52-66.
Крон Т. Исцеление через общение. Диалог между абонен том и консультантом-волонтером // Вестник РАТЭПП, 1992. № 1-2 (2-3). С. 26-37.
Мэки Б. Запись психотерапевтической сессии. Вестник РАТЭПП, 1992. № 1—2 (2—3). С. 37-52.
Скворцов А.В. Логика телефонной беседы. Вестник РАТЭПП,
1995. № 2. С. 38-46.
Скворцов А.В. Метод беседы в практике консультирования: беседа на телефоне доверия // А.М.Айламазян. Метод беседы в психологии. М.: Смысл, 1999. С. 94—157.
Флоренская Т.А. Диалог в практической психологии. М.: 1991.
Флоренский ПА. Иконостас // Свящ. Павел Флоренский. Ста тьи по искусству. Париж: YMCA—Press, 1985. С. 40—126.
Эриксон М. Мой голос останется с вами / Пер. с англ. СПб.: Петербург—XXI век, 1995.
Brockopp B.W., Lester D. The Silence Caller // Crisis Intervention and Counseling by Telephone / D.Lester, B.W.Brockopp (Eds.). Springfield (II): Charles C.Thomas, 1973. P. 199-205.
Liegner E. The Silent Patient // Psychoanalytic Review. 1976.
V. 61. P. 229-245. Scott V., Lester D. Listening to Silence // Crisis, 1998. № 3.
V. 19. P. 105-108. Zeligs M.A. The Psychology of Silence // Journal of the
American Psychoanalytic Association. 1961. V. 9. P. 8—11.
Глава 10. Язык телефонного диалога
Кулундов:
«Где мой чепец? Где мой чепец?» Родимов:
«Надменный конь сидел в часах». Кулундов:
«Куда затылком я воткнусь?» Родимов:
«За ночью день, за днем сестра». Даниил Хармс «Разговоры за самоваром»
Пространство телефонного диалога — это прежде всего (и по преимуществу) языковое пространство. Но язык может быть как инструментом созидания, так и инструментом разрушения. С его помощью достигается разрядка, завершение диалога, и он же приводит к бло каде или краху диалога. Поэтому пользоваться языком надлежит очень осторожно.
С помощью творческого и продуманного использова ния языка консультант создает у абонента эмоциональ ное предощущение и рациональные предпосылки того, что возможна благоприятная перемена в его проблем ном состоянии. Это достигается прежде всего тем, что язык консультанта должен соответствовать языку або нента. Далее следует выбрать такой способ разговора, в котором широко используются «подразумевания» — спрашивая о чем-то, не указывать на это прямо. Далее, консультант определяет ту сенсорную модальность языка (репрезентативную систему) абонента, на которую тот прежде всего ориентирован. И только после этого следует искать в языке абонента пути для конструктив ных решений. Рассмотрим эти четыре этапа несколько более подробно.
Соответствие языку абонента. Использование слов, оборотов или даже жаргона абонента — это путь к со прикосновению психологических пространств и воз никновению эмпатии. Слова, которыми пользуется або нент, не просто излагают ситуацию, а имеют для него особое, часто символическое значение или выстрадан ный смысл. Как только консультант осваивает язык або нента, он сразу же встречает положительное эмоцио нальное отношение абонента, который понимает и ве рит, что собеседник становится сопричастным его переживаниям. Дальнейшее развитие эмпатии и сотруд ничество в диалоге основаны на этой вере и приводят к изменениям в состоянии абонента.
Известен случай из терапевтической практики Мил тона Эриксона. Один из его психотических пациентов, Джордж, говорил так, что его речь напоминала словес ную окрошку и была лишена не только логической, но порой и грамматической связи. Долгое время врачи не могли добиться никаких изменений к лучшему. Тогда врач тоже стал говорить с Джорджем на его языке «сло весной окрошки». Их беседы продолжались в этой странной и многозначительной манере. Постепенно в разговоре Джорджа появились правильные, обычные слова и обороты. Тогда Эриксон спросил: «Так как же вас зовут?» «О'Доннован, — последовал ответ, — и уже давно следовало бы нормально спросить меня об этом». Так, день за днем беседы велись на все более и более понятном языке, пока Джордж не перестал говорить нелепости.
Для того, чтобы открыть пути к истинному диалогу, нужно прежде всего присутствовать в нем и быть пол ностью доступным для другого без скованности, сокры тия и предвзятости. Присутствие в диалоге означает прежде всего языковое соответствие и идентичность.
Рабби Нахман из Брацлава, герой множества хасид ских историй, любил рассказывать историю о принце-индюке: «Однажды некий принц сошел с ума и решил, что он индюк. Раздевшись, он сел голым под стол и стал клевать косточки и крошки хлеба. Шло время, все королевские врачи утратили надежду вылечить его от сумасшествия, отчего король-отец был в страшном горе. Тогда к нему пришел некий мудрец и сказал: "Я возьмусь вылечить принца". Он тут же разделся, сел рядом с ним под стол и стал клевать косточки и хлеб. "Кто ты? — удивленно спросил принц. — Что ты здесь делаешь?" — "А ты? — отвечал мудрец. — Что делаешь здесь ты?" — "Я индюк", — убежденно сказал принц. "И я тоже индюк", — ответил мудрец. На этом знаком ство состоялось, и день за днем они проводили время под столом, пока не стали добрыми друзьями. И тогда мудрец подал знак королевским слугам, чтобы им бро сили пару рубашек. Принц выразил удивление, а муд рец сказал: "Почему ты думаешь, что индюк, такой как я или ты, не может носить рубашку? Можно одеть ее и остаться индюком". Возражений не последовало, и они оба оделись. Через некоторое время по знаку муд реца слуги бросили под стол штаны. И вновь, как и раньше, мудрец спросил: "Почему ты считаешь, что нельзя быть индюком и носить штаны?" И против этого принцу было трудно возразить. Таким образом мудрец продолжал действовать, пока они не оделись. И тогда был подан еще один знак, и пища с королевского сто ла оказалась рядом. И снова был вопрос к принцу: "Что заставляет тебя думать, что ты перестанешь быть индю ком, если станешь есть хорошую пищу? Ты можешь есть все, что тебе понравится, и оставаться индюком". Дру зья прекрасно отобедали, и на следующий раз мудрец дал сигнал, чтобы еда была поставлена на столе: "Не ужели ты все еще думаешь, что индюк обязательно дол жен сидеть под столом, ведь он может сидеть и за ним". И еще долго мудрец продолжал действовать таким об разом, пока принц совершенно не излечился». Эта ис тория является прекрасной иллюстрацией того, что означают присутствие, идентичность и соответствие язы ка и поступков собеседников в диалоге, а также того, к каким переменам они могут привести. Мудрец открыл принцу свой мир, не осуждал его, но в то же время не отказывался от собственного Я. Оставаясь самим со бой, он настойчиво строил отношения доверия, на ос нове которых принц, по сути, сам возвращал себе здо ровье шаг за шагом.
Слова и идиомы часто выражают субъективные пе реживания или фантазии абонента, и консультант дол жен отражать их. Но для создания позитивных измене ний наиболее целесообразной является их рефлексия с положительным знаком. Особенно это касается наибо лее весомых для возникновения перемен ключевых фраз, используемых собеседником. Имеет смысл осво ить метафорический язык абонента, который сложил ся у него под влиянием профессии, особенностей ра боты или увлечений.
Использование «подразумеваний» {пресуппозиций). Это важное свойство вопросов консультанта: спросить о чем-либо так, чтобы не указать прямо на желаемый ответ, но косвенно подразумевать его. Используя воп росы, консультант не просто занимается сбором ин формации, но активно подразумевает, что у абонента действительно есть проблема и она требует решения. Искусство «подразумеваний» избавляет телефонное кон сультирование от того, чтобы каждый вопрос был, как писал Э.Канетти, «вторжением». «Подразумевания» — это скорее касания, тонкие, неявные намеки, касаю щиеся проблем и перспектив изменений у абонентов.
Определение сенсорной модальности. Хотя телефонное консультирование использует только слуховой канал коммуникации, не стоит полагать, что дело ограничи вается только аудиальной информацией. Абоненты бы вают по-разному ориентированы. У них можно выделить в основном три стиля восприятия (системы репрезента ции, сенсорной модальности): слуховой, зрительный и кинестетический. Изредка встречаются обонятельный и вкусовой. Склонность человека к одному из трех основных стилей восприятия начинает определяться в подро стковом возрасте, достигая своего полного развития к зрелости. Если у человека преобладает та или иная сен сорная модальность, скорее всего, она будет доминиро вать всю жизнь. Но это не означает, что другие стили восприятия у него будут отсутствовать.
Понимание того, что каждый человек имеет преоб ладающий стиль восприятия, облегчает консультанту установление эмпатических отношений. Присущая або ненту сенсорная модальность основана на преобладании и активном использовании в общении информации, связанной с одним из органов чувств (зрением, слу хом, кинестетикой и т.п.). Определение ведущей сен сорной модальности проводится на основе выявления предикатов (глаголов, прилагательных, наречий), с помощью которых абонент описывает проблемную си туацию. Он делает это, как правило, неосознанно, вы бирая лишь слова, наилучшим образом отражающие его переживания.
Примеры утверждений в контексте систем репрезен тации:
Зрительная
► Я вижу, Вы говорите об этом...
► Это выглядит неплохо.
► Мне не ясна эта мысль.
► Это суждение представляется мне расплывчатым.
► У меня потемнело в глазах.
► Давайте попытаемся пролить свет на эту проблему.
► Вам нужна новая перспектива в жизни.
► Я смотрю на это таким образом...
► Если теперь оглянуться назад, то все выглядит иначе.
► Это был выразительный и яркий пример.
► Жизнь такая тусклая.
► Не знаю почему, но передо мной сейчас возник ло решение.
► Это превыше всего.
Глава 10. Язык телефонного диалога 141
Слуховая
► Я Вас слышу.
► Эта мысль звенит как колокол.
► По-моему, это звучит неплохо.
► Все как будто сразу захлопнулось.
► Что-то подсказывает мне, нужно соблюдать осто рожность.
► Я никак не могу настроиться на то, что Вы гово рите.
► Правильное решение просто кричит о себе.
► Уговорив себя, я, конечно, сделаю это.
► Я не люблю себя за нытье.
► Все происходит не в такт.
► По-моему, вся ситуация подсказывала мне выход.
Кинестетическая
► Это очень скользкая ситуация.
► Он был чрезмерно горячим человеком.
► Когда я слышу это, у меня сосет под ложечкой.
► По-моему, Вы сняли давление...
► Я потерял равновесие в жизни.
► Постарайтесь хорошенько все взвесить.
► Моя работа меня давит.
► Я чувствую, что смогу с этим справиться.
► Он холоден как рыба.
► Я чувствую все это нутром.
Обонятельная/вкусовая
► Я нюхом чувствую, что это было бы правильным решением.
► Ее замечание оставило у меня плохой привкус.
► Было бы неплохо это как следует распробовать.
► На меня только что пахнуло решением.
Большая часть людей ориентирована зрительно, и это легко определить в беседе по использованию глаголов визуальной модальности: «вижу», «рисую», «наблюдаю», «изображаю», «иллюстрирую», «украшаю» и т.д. Те, ко торым присущ этот стиль, отличаются следующими особенностями в жизни: предпочитают видеть, а не слышать написанное, записывать и фиксировать происходящее с ними, очень любят наглядность (в том числе при описа нии кризисных ситуаций), часто составляют заметки, письменные планы, могут рассказывать о своей любви к изобразительному искусству.
Меньшая часть абонентов имеет слуховую ориента цию, что определяется в беседе по глаголам, которые они используют: «звучит», «гремит», «трещит», «про износится» и т.п. Как правило, люди со слуховой мо дальностью прекрасно запоминают то, что слышали от других или говорили сами; любят громко произносить и повторять слова; свои эмоции выражают именно сло вами; мало что записывают, но все хорошо запомина ют; предпочитают дискуссии и разговоры; телефон при этом оказывается более чем адекватным подспорьем; вместе с тем, легко отвлекаются на посторонние звуки и не переносят тишину; как правило, проявляют ин терес к музыке и интересным лекциям.
Еще меньше абонентов оказываются ориентированы на кинестетический (моторный, двигательный) стиль об щения. Им нравятся глаголы типа «взрываюсь», «дрожу», «использую», «создаю» и т.п. Главным средством их язы кового общения является осязательная модальность. Они отличаются тем, что испытывают комфорт только в про цессе активной деятельности, обязательно стремятся быть физически вовлеченными даже в конфликтную ситуацию; при поисках выхода из сложных обстоятельств предпо читают моделировать или использовать игровые методы; склонны создавать трудности и потом преодолевать их, испытывая себя; как правило, это люди с развитыми мануальными навыками; свои эмоции они выражают эк спрессивно (мимикой или жестами); они легко «заводят ся», им трудно усидеть спокойно, если то, чем они за няты, не связано с их кинестетикой; как правило, им нравятся прикладные искусства.
Сенсорная модальность или стиль восприятия явля ется своего рода лингвистическим диалектом абонента. Консультанту имеет смысл оперативно освоить его и использовать в диалоге. В беседах с психотерапевтичес кой направленностью его сознательное использование открывает пути для конструктивных решений.
Таблица 10,3
Примеры слов и выражений, относящихся к различным модальностям
|
ЗРИТЕЛЬНАЯ |
СЛУХОВАЯ |
КИНЕСТЕ ТИЧЕСКАЯ |
ОБОНЯ ТЕЛЬНАЯ/ ВКУСОВАЯ |
НЕОПРЕДЕ ЛЕННАЯ |
|
Туманный |
Слышать |
Чувствовать |
Вкус |
Обдумывать |
|
Неясный |
Говорить |
Тепло |
Запах |
Проявлять |
|
Размытый |
Шумный |
Прикасаться |
Аромат |
Продемонст- |
|
Дымка |
Звонить |
Держать в |
Привкус |
рировать |
|
Картина |
Звать |
руках |
Пикантность |
Отсутствовать |
|
Точка зрения |
Громкий |
Схватывать |
Острый |
Обычный |
|
Взгляд |
Кричать |
Мягкий |
(на вкус) |
Привычный |
|
Рассматривать |
Сказано |
Твердый |
Вкусный |
Заметный |
|
Освещать |
Диссонанс |
Плотный |
Оскомина |
Привлекающий |
|
Иллюстративный |
Звучный |
Гладкий |
Вонючий |
внимание |
|
Воспринимать |
Послушать |
Жесткий |
Душистый |
Игнорировать |
|
Наблюдать |
Усиливать |
Грубый |
Благовонный |
Сделать |
|
Осматривать |
(звук) |
Давление |
Надушиться |
зачетных! |
|
Обозревать |
Модуляция |
Натянутый |
Пахнуть |
Воспроизвести |
|
Видимый |
Ритм |
Конкретный |
Оставить |
Повторить |
|
Мелькание |
Болтовня |
Ранить |
плохой привкус |
Изложить |
|
Проблеск |
Выть |
Причинять боль |
Хороший нюх |
Придумать |
|
Уставиться |
Стонать |
Грубо |
Пряный |
Напомнить |
|
Ослепительный |
Шипеть |
Неуклюжий |
Терпкий |
Обдумать |
|
Яркий |
Голос |
Неловко(сть) |
Слащавый |
Замечать |
|
Сверкать |
Акустика |
Расслабленный |
Вонь |
|
|
Таращить |
Это звучит как |
Надутый |
||
|
Пялить |
Плакать |
Дрожать/дрожь |
||
|
Показывать |
Тишина |
Трястись |
||
|
Красивый |
Тон |
Проникать |
||
|
Сиять, сияние |
Мелодия |
Поглощать |
||
|
Фильм |
Вопль |
Нащупывать |
||
|
Представлять |
Орать |
Мешать |
||
|
(наглядно) |
Выслушивать |
Взволнованный |
||
|
Бросать взгляд |
Гармония |
Режущий |
||
|
«Ползанье |
||||
|
мурашек» |
Пути для конструктивных решений. Некоторые абонен ты (например, молодежь) используют в ходе консульта тивных бесед жаргон. Его тоже можно отнести к числу лингвистических диалектов, в первую очередь отличаю щихся экспрессивностью. Профессиональное отношение консультанта к нему должно быть двояким. Консультанту следует знать и понимать жаргонные выражения, посколь ку они могут открыть путь к эмпатическим отношениям с собеседником. Однако содержательная сторона жаргона является ограниченной, используя его, невозможно дос тичь конструктивных изменений. Его применение кон сультантом необходимо только для достижения началь ного взаимопонимания. Как только оно появилось, сле дует избрать отход от жаргона путем использования синонимов или близких слов из арсенала нормативной лексики, значение которых для дальнейших позитивных изменений существенно выше.
Некоторые абоненты широко используют термины психологии и психиатрии для описания своего состоя ния, например «стресс», «депрессия», «фобия», «нарко мания» и т.п. Перешедшие в сферу обыденного созна ния, они из научных понятий превратились в застыв шие ярлыки, ходячие штампы. Их следует принять, но вслед за этим планомерно побуждать абонента к описа нию его состояния или желаемых целей в конкретных терминах действий («вижу», «слышу», «чувствую», «хочу»). Например, описание конкретных признаков имеющейся депрессии делает их видимыми, осязаемы ми, измеримыми, то есть более доступными осознанию. Кроме того, создается возможность для их отстраненного восприятия. Затем наиболее значимые для абонента при знаки депрессии, например страх, переводятся в дей ствия («Что Вас страшит сейчас?»). Глаголы способству ют осознанию временности и текучести этих признаков. Никакое действие не может длиться вечно. Более того, оказывается, что действие (например, то, что тревожит человека) имеет гораздо больше отношения к обычной жизни, чем к такому патологическому состоянию как депрессия, поэтому оно может восприниматься как не что вполне естественное и приносить утешение.
Следует умело использовать наречия, наклонения и времена глаголов. Правильно примененные времена гла голов позволят абоненту увидеть свою проблемную си туацию в прошлом, а возможности ее разрешения — в будущем. Сослагательное наклонение глаголов лишает утверждения или вопросы уверенности. Поэтому на за вершающей стадии консультативной беседы его нужно избегать. Наоборот, утверждения придают абоненту уве ренность в возможности выхода из кризиса.
Путь от «подразумеваний» к определенным утверж дениям является естественным в ходе конструктивного телефонного диалога.
Рекомендуемая литература
Братченко С.Л. Экзистенциальная психология глубинного общения. М.: Смысл, 2001.
Бэйли Р. НЛП-консультирование. М.: КСП+, 2000. Гриндер Д., Бэндлер Р. Из лягушек в принцы. Воронеж: НПО «Модэк», 1993.
Гриндер Д., Бэндлер Р. Формирование транса. М.: Каас, 1994. Гриндер Д., Бэндлер Р. Структура магии. М: Каас, 1995.
Голосовкер Л.Э. Логика мифа. М.: Издание Ин-та востоко ведения АН СССР, 1987.
Добрович А.Б. Воспитателю о психологии и психогигиене общения. М.: Просвещение, 1987.
Потебня А.А. Слово и миф. М.: Правда, 1989.
Флоренский П.А. Мысль и язык // Собрание сочинений: в 2 т. М.: Правда, 1990. Т. 2. С. 109-340.
Фридман Дж., Комбс Дж. Конструирование иных реальнос тей: Истории и рассказы как терапия / Пер. с англ. М. Независимая фирма «Класс», 2001.
Глава 11. Телефонный диалог и простые эриксонианские техники
По мостовой души моей изъезженной шаги помешанных вьют жестоких фраз пяты. В.В.Маяковский «Я»
Основное состояние, которое используется в техни ках эриксонианского гипноза, — это транс. Основатель и классик этого направления в психотерапии М.Эрик сон определял его как состояние, при котором фокус внимания человека направлен в свой внутренний мир. Очевидно, именно с ним имеет дело консультант в службах неотложной телефонной помощи: абонент по преимуществу оказывается погруженным в себя, в свою проблемную ситуацию. Поэтому представляется есте ственным желание использовать эту внутреннюю сосре доточенность как консультативный инструмент для того, чтобы помочь реорганизации личного опыта со беседника. В качестве постулата следует принять, что абонент уже (и это отражает реальную действитель ность) находится в той или иной степени транса1.
1 При всей привлекательности такого понимания, постулиро вать его как очевидность трудно, хотя бы уже потому, что погруженность в себя и в проблемную ситуацию — не одно и то же.
В начале телефонного диалога, как уже отмечалось, прежде всего устанавливаются доверительные отноше ния между собеседниками. Их глубина может быть раз личной. Наиболее прочным и продуктивным оказыва ется доверие, которое затрагивает уровень не только сознания, но и подсознания, являясь, в терминах эриксонианской терапии, «раппортом»: он возникает, если значимые слова консультанта как бы превращаются в мысли собеседника, становятся его собственным внутренним голосом.
Телефонный диалог отличается от очной консульта тивной беседы. И поэтому формирование подсознатель ного доверия возможно прежде всего на основе пря мой подстройки, то есть отражения дыхания собесед ника через речь: консультанту следует говорить только на выдохе абонента. Если тот дышит очень часто, что естественно при сильном волнении, то отражать его ды хание можно через раз, пропуская вдох и выдох. Эта подстройка сама по себе, уменьшая частоту дыхания, способствует снижению эмоционального напряжения собеседника. Невозможно отражать его позу, жесты и движения, поскольку он не видим. Однако, если кон сультант сидит совершенно неподвижно, как «соляной столп», с маскообразным выражением лица, его невер бальное поведение не будет способствовать речевой эк спрессии, необходимой для формирования отношений доверия. Поведение консультанта по возможности дол жно быть открытым, живым и естественным, отража ющим его внутренний комфорт и эмоциональную ста бильность.
Естественным помощником консультанта оказыва ется прежде всего его речь. Кроме произнесения выс казываний на выдохе, важным является не столько то, что говорит консультант, сколько то, как он это делает. Из числа полезных навыков целесообразно упомянуть следующие:
1. Если консультант желает добиться доверия собесед ника, его речь, в основном, должна быть лишена отри цаний. Для подсознания прежде всего существенным является утверждение, для сознания — отрицание. Первое способствует тому, чтобы собеседник начал сам мыслить, чувствовать, желать и в дальнейшем — действовать. Вто рое может привести к непродуктивному спору.
2. Темп речи абонента отражает скорость его пере живаний (или происходящего в окружающей действи тельности). Начальное отражение темпа, несомненно, усваивается собеседником, после чего следует начать уменьшать его, что способствует успокоению.
3. В ходе консультативной беседы создаются возмож ности для того, чтобы почувствовать ритм речи абонента. Обычно он в той или иной мере волнообразен. Полезно отражать его колебания, подчеркивая на пиках волн ритма необходимые для осознания или побуждения к выходу из проблемной ситуации ключевые слова.
4. Стоит следить за громкостью речи в ритмической структуре высказываний: ее повышение способствует следованию собеседником за сутью того, о чем гово рит консультант.
5. Интонация порождает особую мелодию речи, в которой участвуют ритм и громкость. Обычная речь не избежно музыкальна. Если интонация человека возвра щается к нему (отражается), то его реакция бывает очень бурной. При определенных навыках консультант может уловить, например, что жалобы излагаются в ритме трехдольника, ритм хорея побуждает к действи ям, а ямбической интонацией легко убеждать.
6. Для создания доверия целесообразно отслеживать репрезентативные системы, преимущественно исполь зуемые абонентом (см. выше).
Хотя уже отмечалось, что абонента нет необходимо сти вводить в транс, существуют некоторые содержа тельные части диалога, прямо свидетельствующие о нем. Ими являются воспоминания, особенно о раннем дет стве. Если задать несколько вопросов о нем, трансовое состояние абонента неизбежно углубится. Именно по этому отвлечение от актуальных в настоящее время про блемных ситуаций в телефонном консультировании считается нецелесообразным.
Для консультанта гораздо полезнее иметь навыки использования транса. В эриксонианской терапии суще ствуют изящные техники, заключающиеся в примене нии речевых стратегий.
1. Использование трюизмов. Обыденное сознание обычно под трюизмом понимает некую банальную ис тину2. В лингвистическом смысле трюизм является утвер ждением, находящимся в строгом соответствии с ре альностью. Одно или несколько таких суждений порой способны побудить абонента к действию («Все люди из меняются», «Многие из них достигли изменений», «Каждый человек может измениться»),
2 Banal (франц.) — лишенный оригинальности, избитый; Truism (англ.) — общеизвестная, избитая истина. Русские кальки этих слов часто используются как синонимы. Наиболее близ кие примеры: «У всех мама... У всех голова болит» (Остап Бен-дер) или: «Ну что вы, батенька? Все мы смертны», — брошен ное в утешение пациенту отходящим от него врачом. Чтобы банальность «заработала» в консультировании (психотерапии), (о) сам консультант (терапевт) в этот момент должен глубоко чувствовать ее смысл, затертый частым употреблением, (б) або нент должен быть в состоянии «психотерапевтического транса», (в) как правило, лучше, если эта банальность с не ким позитивным смыслом. В самом общем виде можно сказать, что использование банальностей в консультативном диалоге эффективнее всего тогда, когда консультант у абонента «сло во с языка снимает», что создает мощный терапевтический резонанс «озвученного инсайта».
2. Использование предположений (пресуппозиций). Конструктивно они состоят из:
а) оборота речи, указывающего на время или пос ледовательность предполагаемого действия («одновре менно», «до того как», «прежде чем» и т.п.),
б) побуждения к нему и
в) сознательно контролируемого поступка.
Например: «Одновременно с тем, как вы помири тесь с женой, Ваш страх исчезнет». Абонент, только что говоривший о страхе, естественно, контролирует это переживание, его сознание фиксировано на нем. При этом суждение о примирении с женой имеет прямое отношение к его подсознанию, которое и побуждается консультантом к действию. Жесткая конструкция пред положений не ограничивает, а при умелом использо вании позволяет исподволь ускорить или оптимизиро вать ситуацию выбора для абонента.
3. Использование иллюзии выбора. Эта речевая стра тегия позволяет консультанту в неявной форме еще раз упомянуть или подтвердить выбор собеседника, вселив в него уверенность. Например: «Вы ощутите возникновение положительных изменений, очевид но, сразу после нашего разговора или окончив бесе ду с женой».
4. Использование побуждений, скрытых в вопросах. Эти разговорные конструкции могут использоваться для того, чтобы побудить абонента к раскрытию мыслей и чувств, рассказу об обстоятельствах проблемной ситу ации, к исследованию решений или альтернатив, то есть в течение всего телефонного диалога. Они обращены к сознанию, но форма вопроса, особенно начинающе гося с отрицания, делает предлагаемое побуждение мяг ким и элегантным. Например: «Не могли бы ли Вы рас сказать?..», «Не знаете ли Вы о...?», «Нет ли смысла подумать?..», «Не стоит ли признать?..». История, рас сказанная рабби Нахманом из Брацлава (см. главу 10), является прекрасной иллюстрацией использования по добных конструкций.
5. Использование противоположностей. Эта речевая стратегия оказывается полезной, если собеседники го товы к спору или абонент, сопротивляясь, становится манипулятивным.
Конструктивно ее клише состоит из:
а) частицы «чем»;
б) описание текущего чувства, желания или мысли;
в) частицы «тем»;
г) позитивного побуждения, являющегося желатель ным.
Например: «Чем сильнее Вы сомневаетесь сейчас, тем, конечно же, решение изменить отношения с Ва шим сыном будет более определенным», «Чем больше Вы говорите о своих чувствах, тем легче Вы поймете переживания жены»3.
3 При описании речевых стратегий в использовании трансовых состояний автор касается одного из сложнейших вопросов любой психологической практики, а именно — соотношения суггестии и инсайта, сходства и различия их ближайших и отсроченных эффектов.
Из нейропсихологии известно, что трансовое состо яние представляет собой результат активации правого, недоминантного полушария головного мозга. Большин ство людей являются правшами: их правое ухо преиму щественно воспринимает информацию сознания, ко торую естественно сообщать фразами, построенными по правилам формальной логики. Левое ухо ориенти ровано на контакт с подсознанием человека, поэтому с этой стороны стоит говорить просто, ясно и утвер дительно, подобно тому как мы беседуем с ребенком. Для левшей характерны обратные отношения4.
4 В той мере, в какой рукость отражает роль полушарий в пси хических функциях.
В теле фонном диалоге в подходящем контексте можно поин тересоваться, какое ухо собеседника является «комму никативным входом». Есть и другие способы узнать, с каким ухом собеседника общается консультант. Полу ченная информация будет полезной для изменения стратегии речевого общения.
Из эриксонианских подходов, применимых к те лефонному консультированию, стоит рассмотреть так называемую спецификацию результата, то есть то, чего желательно достичь в ходе консультативного диалога.
1. Цель, которую ставит перед собой собеседник, должна быть осознана и выражена конкретно в терми нах действия, преимущественно в глаголах чувства. Сле дует избегать глобальных целей и больше стремиться разбивать конкретные цели на конструктивные части, Достижимые в ходе одного телефонного диалога, кото рый вполне может оказаться единственным.
2. Следует определить, каким образом абонент узна ет, что цель достигнута. Что явится внешним доказатель ством или внутренним подтверждением достижения ре зультата?
3. При возможности целесообразно совместно с або нентом обозначить контекст, в котором будет существо вать результат. Какие значимые лица или существенные внешние обстоятельства окажутся вовлеченными в него?
4. Следует определить внутренние ресурсы абонента, необходимые для достижения цели. Хотя в этом случае консультанта часто подстерегает отрицательный ответ, стоит осведомиться, что же возможно сделать сейчас или уже сделано (например, обращение к консультан ту), что может быть предпринято в самое ближайшее время, в отдаленном будущем.
5. Целесообразно определить, не помешает ли жела емый результат достижению других целей, с которы ми он может оказаться тесно связанным.
Рекомендуемая литература
Горин С.А. Гипноз: техники россыпью: в 2 ч. Канск: Изда ние С.А.Горина, 1995.
Завьялов В.Ю. Необъявленная психотерапия. М.; Екатерин бург: Академический проект; Деловая книга, 1999.
Семинар с доктором медицины Милтоном Г.Эриксоном (Уроки гипноза). М.: «Класс», 1994.
Черепанова И.Ю. Дом колдуньи. Язык творческого Бессозна тельного. М.: КСП, 1996.
Эриксон М. Стратегия психотерапии. М.: Речь, 2000.
Глава 12. Психология регулярных («зависающих») абонентов
С утопающим надобна сугубая осторожность — дабы и его спасти, и самому не утонуть. Бальтасар Грасиан «Карманный оракул»
Человек, как бы ему ни хотелось в этой жизни быть, не может отказать себе в удовольствии иметь что-либо, и потому, например, обзаводится собственностью. В ней очень часто попадаются давно приобретенные вещи, которые являются памятными, и хотя они уже не при носят никакой пользы, но расстаться с ними бывает нелегко.
Нечто подобное происходит и в службах неотлож ной телефонной помощи: по мере их деятельности по степенно растет число регулярных («зависающих») або нентов. Учитывая опыт телефонного консультирования в других странах, можно считать, что на них прихо дится, в среднем, около трети всех обращений. Предс тавляя собой повсеместное явление, «зависающие» абоненты существенно затрудняют консультативную работу, поэтому следует добиваться уменьшения их ак тивности.
Абонентов заставляет «зависать» ряд причин: а) недо статочный профессионализм консультантов, нарушающих принципы работы под предлогом «помощи ближнему», б) отсутствие инфраструктуры социальной помощи, вынуждающее консультанта выполнять несвойственные ему функции (юридические, социальные, медицинские и т.п.) и, не в последнюю очередь, в) особые психологи ческие черты «зависающих» абонентов. Опыт работы по казывает, что типология «зависающих» абонентов явля ется достаточно многообразной:
• девушки в хронической психотравмирующей си туации из-за неразделенных чувств;
• юноши, запутавшиеся в отношениях и уверенные, что находятся в дремучем лесу, из которого нет выхода;
• пограничные личности, почти постоянно находя щиеся в ситуации противостояния;
• мастурбирующие абоненты, «зависающие» на жен ских голосах консультантов;
• психически больные, не забывающие сообщить о каждом новом факте их драматического опыта.
Перечень можно продолжать. Но важнее понять: что же объединяет этих, столь разных людей? Обобщенный ответ консультантов-практиков выглядит следующим образом: «У них в самом деле есть проблемы, но они придают им чрезмерное значение. В беседе у них нет ре ального стремления преодолеть и избавиться от слож ностей. Когда решение близко, беседа теряет интерес, и они часто озлобляются. Они ничего не хотят менять в жизни и испытывают удовольствие от проблем. Нич то не пугает их больше, чем необходимость принять на себя ответственность». Такая оценка свидетельствует, что «зависанию» значительно способствует общее свой ство абонентов, называемое покорностью.
На первый взгляд, покорность — это состояние, формирующееся под влиянием подчинения другому человеку или внешним обстоятельствам и проявляющее ся в послушании и уступчивости. Казалось бы, близ ким является понятие пассивности, определяемое как отсутствие деятельности, безучастность, безразличие, зависимость и несамостоятельность. Выходит, что пас сивность является крайним выражением покорности; не всякий покорный человек пассивен, но пассивная лич ность всегда покорна.
На самом деле покорные люди бывают весьма упорными и настойчивыми. Как ни парадоксально, это возникает из свойственной им агрессивности. Внешне аг рессивное поведение вроде отрицает подчинение и ус тупчивость. Однако анализ мотивов поведения человека показывает, что между ними есть немало общего: покор ность является закономерным следствием агрессивности. Русский философ Н.А.Бердяев писал: «Кротость и сми рение может перейти в свирепость и разъяренность». Покорность, являясь двуликим Янусом, всегда содержит наряду с пассивностью скрытую агрессивность: не каж дый агрессивный человек покорен, но любая покорная личность потенциально агрессивна.
Ядро феномена покорности вполне описывается понятием конформизма, предполагающим следующее отношение к жизненным ситуациям: «Человек пе рестает быть самим собой, полностью усваивает тот тип личности, который предлагается моделями куль туры и целиком становится таким, каким его ожида ют видеть другие» (Фромм, 1989). Каждый надевает на себя одинаковую безликую одежду, в которой нет от личий и заметен только уныло-однообразный ряд Мы. При массовой покорности появляются люди-автома ты, люди-винтики, и гипотетические наблюдатели тогда оказываются на самом гигантском аутодафе, ко торое придумало человечество, — тотальном уничто жении множества индивидуальных Я.
Мотивы этого «аутодафе» детально исследованы Эри хом Фроммом (1989). Если исчезает Я, то одновременно почти уходят и собственные мысли, чувства или дей ствия человека. Взамен остается иллюзорная уверен ность, что он ими обладает. За этой искренней убеж денностью скрывается псевдофеномены, не присущие субъектам, а индуцируемые извне, но воспринимаю щиеся как свои. Человек не осознает, что повторяет чьи-то авторитетные суждения, и верит, что пришел к определенной точке зрения путем собственных размыш лений. Так формируются взгляды на жизнь. Аналогич ной является природа псевдожеланий.
Одной из больших иллюзий, по Фромму, является 10, что, если внешняя сила открыто не заставляет лю дей что-то делать, они убеждены, что решения явля ются их собственными. Но большинство решений на вязываются извне, и человек лишь убеждает себя в их добровольности. В итоге формируется «псевдо-J?», ко торое является посредником, играющим навязанную человеку роль. Отражая ожидания других, человек те ряет идентичность, что приводит к панике. Стремясь справиться с ней, он подчиняется внешним требова ниям и находит тождественность в чужом одобрении: другие знают и сообщают — кто он.
Феноменологией покорности психологи и психиат ры, в сущности, занимались издавна. Как распростра ненный вариант психической нормы в конце XIX в. французским психиатром Теодюлем Рибо был описан «аморфный тип», лишенный каких-либо индивидуаль ных черт: эти люди просто «плывут по течению» жиз ни, слепо подчиняются внешним требованиям, за них думает и действует общество, а развитие их личности ограничивается усложнением подражания.
Близкие черты были суммированы П.Б.Ганнушки-ным в его психопатическом типе конституционально глупых. Он отмечал их постоянную готовность подчи няться большинству, шаблонность и банальность суж дений, склонность к ходульной морали, показному благонравию и консерватизму. Одни из них умеют дер жать себя в обществе, говорить о погоде и отличают ся большим самомнением, не проявляя и доли ори гинальности. Он именовал это расхожее явление «са лонным слабоумием». Другие представляют собой простых примитивных людей без духовных запросов, справляющихся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла.
А.Е.Личко полагал, что конформисты — это люди среды. Их главное качество — жить, думать и поступать «как все». Они ни в чем не отстают от окружения и не любят выделяться. Нет более ярых хулителей нового, чем они. Но как только новое становится старым и при нимается средой, нет более стойких традиционалистов. Нелюбовь к новому проявляется неприязнью к чужа кам. В хорошем окружении они милы и исполнитель ны, в плохом — принимают соответствующие обычаи и манеры. Все перенятое является для них непререкае мой истиной, даже если явно противоречит реальнос ти. Они лишены инициативы и успехов в жизни дос тигают, если занимаемая ими должность, например, четко регламентирована и заранее известно, как следу ет поступать в каждом конкретном случае.
Еще один тип, отражающий покорность, описан из вестным психиатром М.О.Гуревичем1 в 1922 г. и мало известен даже профессионалам.
' Гуревич М. О. К изучению о шизофреыоидной конституции // К детской психологии и психопатологии. Сб. статей Гос. Ме дико-педологического Ин-та НКЗ / Под ред. М.О.Гуревича и ДР. Орел: Орловское отд. Госиздата, 1922. С. 69—80.
Это селенельный харак тер {type selennele — франц. «торжественный»). Его ос новной чертой является торжественность в речах, по ведении, походке, отношении ко всему, что происхо дит вокруг. Они всегда торжественны, какими бы простыми вещами ни занимались и какие бы пустяки ни говорили. Внешне их характеризует пространная, обстоятельная и монотонная речь, корректная вне шность, строгая одежда и медленные величавые движе ния. Они предпочитают вещать и не любят слушать. Они уверены в непогрешимости и упрямо отстаивают свои взгляды. Спорить с ними бесполезно и лучше согласить ся, чтобы избежать назидательно-важного потока слов. Уверенные в своей значительности, они не подозрева ют, что слушатели могут потерять терпение или стра дать от скуки. В личной жизни они одиноки, себя на ходят в научной или общественной деятельности, где нередко достигают положения из-за серьезности, пе дантичности, усидчивости и аккуратности. Их формальный интеллект неплохо развит, но отсутствует самокри тичность. Они гордятся с трудом приобретенными зна ниями и с детства проходят свой жизненный путь тор жественно «Для хранения традиций трудно найти бо лее подходящий саркофаг», — писал М.О.Гуревич (1922. С. 80).
Представления о покорности в американской пси хиатрии подытожены в описаниях зависимого и пас сивно-агрессивного расстройств личности. Признаками зависимого типа являются: а) неспособность к само стоятельным действиям и пассивное предоставление другим права принимать ответственность в основных сферах жизни и деятельности, б) подчинение своих по требностей чужим, чтобы избежать ответственности и в) отсутствие уверенности, восприятие себя как неда лекого и нуждающегося в помощи.
Еще ближе к покорности стоят феномены пассив но-агрессивного расстройства личности, для которого характерны следующие критерии: (/) противодействие должному выполнению социальных и профессиональ ных обязанностей; (2) оно проявляется косвенным образом — путем отлынивания, бездельничанья, упрям ства, преднамеренной неумелости, ложной забывчиво сти; (J) два первых критерия порождают длительную социальную и профессиональную бесполезность, на пример преднамеренную неумелость, препятствующую профессиональному и должностному росту; (4) сохра нение этого стиля поведения, несмотря на наличие воз можностей быть в жизни более настойчивым и эффек тивным.
Приведенный ряд личностных типов позволяет бо лее ярко увидеть пассивно-агрессивную сущность по корности. Конформный акцентуант без труда способен совершить агрессивный поступок в отношении чужака с иными представлениями о мире. Селенельные лично сти напоминают геронтократию «этапа совершенство вания развитого социализма», вещающую из саркофа га идей. Зависимые личности настолько покорны внешним обстоятельствам, что это переходит в полную без деятельность, безучастность, безразличие2.
2 «Покорный» в толковании С.И.Ожегова (Словарь русского язы ка. М.: Русский язык, 1984) — «послушный, уступчивый, веж ливо-смиренно относящийся к кому-либо». Этимологически вос ходит к слову «покор — укор, упрек, позор» (Фасмер М. Этимо логический словарь русского языка. М.: Прогресс, 1987). Покорить, по Ожегову, значит: (1) подчинить своей власти, завоевать и (2) внушить кому-либо доверие, любовь к себе. Вве дение термина «покорность» как обозначения психологическо го свойства и, тем более, сведение к нему столь разнородных явлений не представляется удачным и достаточно обоснован ным: термин со столькими значениями и оттенками значений для обозначения широкого круга психологических и психиат рических феноменов скорее размывает и затуманивает понима ние. К тому же, едва ли правомерно свести «зависание» к по корности — ни в предлагаемом автором, ни в каком-либо ином понимании она не объясняет «зависания». Наконец, представ ляется уместным различать «зависание» клиента как досадный факт деятельности службы или консультанта и «зависание» как факт жизни и переживаний клиента.
С покорностью так или иначе соседствует, обеспечи вая ее долговременность и устойчивость, феномен «со циального оглупления». Он связан с индивидуальной глу постью. Покорность и глупость формируют у человека ис каженно-иллюзорный, полный потрясающего невежества мир. Знаменитый немецкий теолог Д.Бонгеффер писал, что «глупость представляется скорее социологической, чем психологической проблемой... При внимательном рассмот рении оказывается, что любое мощное усиление внеш ней власти (будь то политической или религиозной) по ражает значительную часть людей глупостью... Власть од них нуждается в глупости других. Процесс заключается не во внезапной деградации или отмирании некоторых (ска жем, интеллектуальных) человеческих задатков, а в том, что личность, подавленная зрелищем всесокрушающей власти, лишается внутренней самостоятельности (более или менее бессознательно), отрекается от поиска соб ственной позиции в создающейся ситуации» (Бонгеффер, 1989. С. 106—107). В этом определении социальной глупо сти видна ее связь с конформизмом. Но при этом она, в значительной мере, обусловлена индивидуальной глупо стью, являющейся не столько интеллектуальным, сколь ко личностным дефектом. Характерные для него прояв ления состоят из (а) конформности, (б) релятивизма, (в) консерватизма, (г) эгоцентризма, (д) ассортативнос-ти—тропизма к «глупой» группе, (е) пассивной агрессив ности, (ж) неспособности к эмпатии и резонансу пере живаний, (з) стремления к абсолютизации (лидера, норм или правил); (и) «жизни среди заблуждений»3.
3 Социологические, социокультурные и т.п. интерпретации ча сто лежат в совсем иной этической плоскости, чем психо логическое консультирование и психотерапия, где действует закон «психотерапевтического превращения этического» (Бад-хен А. Что такое психотерапия. СПб., 1993), вне которого не возможно выполнение основного условия терапии (консулы! -рования) — безусловное принятие клиента.
Подводя итоги, следует отметить, что покорность, несомненно, имеет регрессивный характер. Под ее вли янием не только нарушается продуктивное развитие личности, но и существенно снижается уровень коллек тивных достижений человечества и нарушается техно логия формирования культуры. Об этом следует по мнить, проводя консультирование «зависающих» або нентов в службах неотложной телефонной помощи.
Рекомендуемая литература
Бонгеффер Д. Сопротивление и покорность // Вопросы философии. 1989. № 10. С. 106-167. № 11. С. 90-162.
Ганнушкин П.Б. Избранные труды. М.: Медицина, 1964.
Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подрост ков. Л.: Медицина, 1983.
Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989.
Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Пер. с англ. М.: Республика, 1994.
Глава 13. Психология вербальной агрессии
Громадная неувядаемая мощь древней народной поэзии в том и состоит, что в ней есть сила желаний.
Серен Кьеркегор «Афоризмы эстетики»
Перед обсуждением консультирования агрессивных и манипулятивных абонентов следует рассмотреть природу и характерные черты их основного инструмен та — агрессивной речи. Это поможет справиться с про тиворечивыми эмоциями, охватывающими консультан та, и довести беседу до завершения, не отступая от принципов оказания телефонной помощи.
Язык человека имеет ряд функций, из них наиболее существенные: (а) номинативная — с помощью слов обозначаются существующие вне языка явления дейст вительности или внутреннего опыта человека; (б) ком муникативная — названное словами включается в диа логическое общение и отношения между людьми, которые формируются на основе норм социального поведения, предписывающих человеку следовать в оп ределенной ситуации ожидаемым лингвистическим шаблонам и изменять их в соответствии с требования ми партнеров по общению; (<?) экспрессивная — сло ва наполнены эмоциями и насыщены выразительнос тью. А.Ф.Лосев полагал, что без интонации и экспрессии слово просто немыслимо; как приемы общения они появляются если не раньше, то, во всяком случае, одновременно со словами и фразами, и даже простой бессодержательный звук обладает ими.
Номинативная функция опредмечивает мир и жизнь человека, приводя к появлению различных языков и их диалектов. Коммуникативная функция проявляется в общении, в котором языковые и социальные нормы оказываются тесно связанными. Нежелание человека подчиняться этим правилам рождает контрповедение и предполагает отказ от следования принятым нормам языка. Таким образом, общение опосредует антисоци альные поступки человека, например протест, бунт, то есть агрессию, и приводит к появлению жаргона (арго), особого языка преступного мира, ядром которого яв ляется сквернословие, или мат. К нему относятся три основных варианта ругательства, обозначающие назва ния гениталий, сексуальных действий, которые отли чаются только формой глагола, а также около 30 слов полумата («блатной музыки»), составляющих наимено вания телесных отбросов и испражнений.
Сегодня мат, в основном, является языком агрессии. В рамках культуры на него наложено табу, распространя ющееся на называние соответствующих предметов или действий, но не касающееся их сущности. Однако этно психологи и лингвисты считают, что в мат входят самые древние слова человеческого языка. Он возник в эпоху ро дового общества и аграрно-языческой культуры, для ко торой было характерно магическое сознание, отличающе еся высокой степенью слияния человека и окружающей природы. Чтобы понять дальнейшие трансформации мата, стоит остановиться на его особенностях.
Жизнь древнего человека проходила в постоянном противостоянии с силами природы, превосходящими его воображение. Могущество природы приписывалось сверхъестественным причинам, а ее силы одушевлялись. Кроме главной души, у человека существовали и дру гие — в различных частях тела. Одна из них, с наибо лее сильной энергией, в области гениталий. Она высвобождалась с участием посвященных при ритуале — магическом совокуплении с Матерью-Землей, приво дившем к беременности, которая разрешалась урожаем. Знаменитый современный философ и этнолог М.Эли-аде упоминает об одном из мифов американских ин дейцев племени зуни, посвященном происхождению человечества. Жизнь возникла от союза двух космичес ких близнецов — Отца-Небес и Матери-Земли. Родив шиеся существа вначале находились в ее лоне, глубоко под землей, были не до конца развиты, лишены муд рости, свободы и силы. Они представляли собой некую ворчащую и стенающую массу, в которой, среди кро мешной тьмы, один поносил другого, употребляя не пристойные и оскорбительные слова.
Магическое сознание также характеризовалось высо кой степенью слияния человека и рода: общий предок являлся источником предписаний и санкций, прини маемых всеми. Он превращался в тотем и окружался си стемой ритуалов, формировавших чувство общности. Источником жизни была Земля, связанное с ней ок ружалось магическими ритуалами, отголоски их до сих пор сохранились в аграрных и свадебных обрядах. На рушение установленных правил неизбежно обрекало человека на изгнание и смерть. Непредсказуемость жиз ненных обстоятельств вела к низкому порогу эмоцио нальной возбудимости и легкому появлению сильных, по преимуществу отрицательных эмоций, например гнева или страха. Наконец, сознание отличалось образ ностью и полнотой воспроизведения эмоционального опыта. Это отражено в сохранившихся образцах на скальной живописи — картинах сильнейших психичес ких переживаний (убитый враг, раненый зверь и т.п.). Магическое сознание на основе коллективных представ лений, передаваемых из рода в род, выработало свои формы общения: заговоры, заклятия, языческие молит вы, служившие ритуалу.
В то время мат был естественным языком общения. Обозначавшееся им не было чем-то постыдным. Маги ческие представления о браке Неба и Земли делали жизнь пола одним из основных таинств бытия, и эти слова обозначали высшие действия людей и магические части тела. Таким образом, мат был языковым выра жением ритуала символического совокупления с Зем лей, необходимого для продолжения жизни. Слово для магического сознания было живым и одушевленным. «Магически мощное слово не требует, по крайней мере на низких ступенях магии, непременно индивидуаль но-личного напряжения воли или даже ясного созна ния смысла. Оно само концентрирует энергию духа», — писал П.Флоренский (1990. С. 273). Поэтому до сих пор эти выражения сохранили энергию действия, утрачен ную нормативной лексикой или возможную только в особых условиях (например, при гипнотическом вну шении). Если в древности женщину или мужчину на зывали обозначением гениталий, это была не хула, а хвала, не унижение, а причастность к высшему миру. Однако поскольку магическому сознанию была свой ственна амбивалентность, то сакральность его языка — мата — сочеталась с его оскверняющей ролью, им вы ражалось оскорбление природных сил. Он выполнял не только ритуальную функцию, но и роль ругательства и нападения. На Руси «матом» называли громкий душе раздирающий крик, служивший для защиты и нападе ния, который являлся звуковым ударом по врагу («во инская брань»). На протяжении длительного времени двойственность мата сохранялась: он использовался в языческих ритуалах, предохранял от нечистой силы, но одновременно был грехом и тяжелейшей скверной1.
1 Интересующимся магическим сознанием в истории челове ческой психологии и культуры будет интересна блестящая книга А.Лобка «Антропология мифа», изданная в 1997 г. в Ека теринбурге.
Со временем под влиянием христианской культуры, наложившей на мат табу, его сакральная функция стала исчезать, он превратился в язык контрповедения, со хранив специфическую бранную силу, энергию бессоз нательного архетипа Матери. Он был включен в тайный воровской язык — «блат», возникший приблизительно в XVII в. на основе языка бродячих торговцев — офеней. С помощью «блата» передавалась информация, важная для членов группы.
Отечественный исследователь С. Снегов указывает на следующие особенности блатного жаргона.
Словесный камуфляж. Любой жаргон насыщен терми нами, которые облегчают деятельность профессиональ ных групп. Они создают новые слова для обозначения действий, инструментов и понятий. Существует «меди цинский», «научный», «морской» жаргон и т.п. Такого рода творчество нехарактерно для блатного языка. Он переиначивает известные слова, что снижает информа ционную ценность. Основным элементом речи стано вится намек. Основное внимание уделяется тайному смыслу и подтексту, утрачивается интерес к явному значению слов, что приводит к постепенной деграда ции нормативного языка. Эпоха ГУЛАГа способствова ла широкому распространению блатного языка за пре делы зон, он активно используется, например, в под ростковых группах2.
2 Сегодня мы являемся свидетелями и участниками проникно вения блатного языка, а вместе с ним и криминальной логики, на все уровни общественной, культурной, политической, не го воря уже о частной, жизни. Если вспомнить точное выражение Виктора Шкловского: «Слово не только формулирует, но и фор мирует мысль», то очевидно, что для психолога-консультанта эти изменения имеют отнюдь не отвлеченное значение.
Кодирование. В блатном жаргоне переиначивание слов производится путем присвоения предметам названий, отдаленно связанных с их чертами или признаками. Весь жаргон состоит из частностей: представления о вещах и действиях заменяются деталями, причем часть стано вится символом неупоминаемого целого. В качестве оп ределяющих признаков берутся какие-либо зримые, вещные черты. Это наделяет жаргон экспрессивностью, часто придавая образность и рельефность словам, в нормативной лексике утратившим былую значимость. Они становятся картинными и меткими, что является привлекательным для молодежи. Он обращен только к чувствам, и потому столь легок для усвоения. Намеки и конкретность приводят к тому, что в жаргоне не ос тается никакого места абстракциям.
Инвективность. Как правило, конкретность жарго на является оскорбительной, а вещность носит издева тельский характер. Меткость опосредует ненависть, а яркость— глумление. Частный признак для названия объекта подбирается так, чтобы унизить, оскорбить и осмеять. Жаргон извлекает из мира только то, что мо жет стать предметом издевательства и злорадства. Он рожден субкультурой, существующей на взаимном страхе возмездия, на таких переживаниях, как безвы ходность, жажда мщения, настороженность и подозри тельность. В нем отсутствуют высокие понятия и поло жительные моральные категории. Он не способен вос хвалять человека, но успешно обслуживает его унижение.
Информативность вместо осмысления. Смысл блатно го языка состоит в очень узкой информативности. Но достижение этой цели затрудняется из-за преобладания намеков и подтекстов. На жаргонном языке невозмож но объяснить что-либо за пределами сферы контрпо ведения. Из-за отсутствия общих понятий его нельзя использовать для логического мышления. Иногда им можно охарактеризовать эти понятия на конкретном уровне, и возникающая при этом парадоксальность бывает яркой и меткой3.
3 Это касается не только блатного жаргона, но и научных жар гонов, метко именуемых «птичьими языками», понятных лишь кругу посвященных, — в том числе и широкому спектру жар гонов психологических.
Сделав мат своей сердцевиной, блатной язык с мо мента возникновения стал средством вербальной агрес сии и использовался преимущественно группами, вы ражавшими протест против принятых норм и правил. Сегодня он сохраняется: (а) в хулиганско-блатном оби ходе (уголовный жаргон), где физическое насилие че редуется со словесным, а владение им означает при надлежность к антисоциальной группе и дает поло жительную самооценку; (б) в речи ряда подростков
(молодежный сленг), для которых мат является симво лом взрослости и силы, протестом и бунтом против старших, лингвистическим проявлением «негативной идентичности». Они, идеализируя отдельные стороны криминальной активности (силу, ловкость, находчи вость в опасных ситуациях и т.д.), часто владеют блат ным языком лучше, чем взрослые правонарушители. Кроме того, жаргон привлекает их как возможность из бежать стандартов нормативной речи и выразить свои агрессивные тенденции; (в) в речи размытой, но об ширной группы людей с примитивным складом лич ности и низким образовательным цензом, которым мат заменяет множество понятий и переживаний, делая их общение унылым и безжизненным.
Следует упомянуть возможность использование мата с «терапевтической» целью. Обладая идущей из коллек тивного бессознательного большой энергией и эмоци ональной выразительностью, он облегчает внезапную боль или переживание тяжелой утраты. Слово-мат мгно венно аккумулирует отрицательную энергию ситуации и «выстреливает» ее наружу, снимая эмоциональное напряжение, гнев или злобу. Кроме того, мат сохраня ется как элемент смеховой культуры в устном творче стве (анекдотах, частушках, поговорках). Он усиливает смеховой эффект, однако его эстетическая ценность обратно пропорциональна насыщенности произведения сквернословием.
В целом же, мат огрубляет психическую деятельность, например в сфере интимных отношений, и является мощной преградой на пути сексуальной грамотности. Подсознание человека реагирует не на смысл, а на эмо циональный заряд слова. Поэтому систематическое Употребление мата приводит к деформации сексуаль ной жизни, которая без оттенков и полутонов, иду щих от духовности общения, становится примитивной и обедненной. Не только человек творит язык, но и слово создает личность. Язык навязывает человеку нор мы познания, мышления и социального поведения; мы Можем познать, понять и совершить только то, что заложено в нашем языке — утверждает одна из серьез ных лингвистических гипотез4.
4 Для консультанта могут представлять интерес работы В.И.Жельвиса «Инвектива: мужское и женское предпочтения» и Е.Г.Рабиновича «Поэтика жаргона (о некоторых приемах сте-реотипизации речи)» в книге: Этнические стереотипы мужс кого и женского поведения. Сб.: Наука, 1991.
В психологическом консультировании, очевидно, стоит учитывать магическое происхождение сквернос ловия и в том смысле, что оно имеет суггестивное воз действие на обоих участников диалога. Матерящийся человек является заведомо правополушарным, посколь ку внушение есть функция этой части мозга5.
5 Логическая схема этого вывода представляется требующей обоснований.
Он харак теризуется тем, что представляет собой деятельного участника происходящего, воспринимает и хорошо за поминает чувственную информацию, особенно сенси тивен к отрицательным эмоциям, требующим быстрых ответных реакций, искренне принимает окружающее и совершенно не чувствителен к противоречиям. Эти особенности могут определить тактику беседы. Настра иваясь на их отражение, консультанту следует исполь зовать высказывания, ориентированные на правое по лушарие, отличающиеся образностью и выразительно стью. Его фразы должны быть простыми, понятными и возможно более неопределенными. Полезным явля ется использование простых образных метафор, напо минающих заговоры или молитвы, поначалу в темпе собеседника, постепенно увеличивая экспозицию мол чания. Построение метафоры является, в известной мере, созданием мифа, проникновением в магическую реальность. Поскольку сквернословие имеет то же про исхождение, консультирование в одной реальности является одним из эффективных способов его преодо ления. Матерящийся человек по сути спит наяву, то есть находится в состоянии агрессивного транса, поэто му партнеру стоит беседовать с ним, как если бы он находился в трансовом состоянии. Подход кажется звучащим странно, однако при этих обращениях у кон сультанта не так много выходов, сулящих позитивный исход беседы.
Рекомендуемая литература
Антимир русской культуры. Язык, фольклор, литература. Сб. статей / Сост. Н.Богомолов. М.: Ладомир, 1996.
Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М.: Ладомир, 1996.
Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994.
Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.
Пирожков В.Ф. Криминальная субкультура: психологическая интерпретация функций, содержания и атрибутики // Психол. журн. 1994. № 2. Т. 15. С. 38—51.
Рабинович Е.Г. Поэтика жаргона (о некоторых приемах сте-реотипизации речи) // Этнические стереотипы мужско го и женского поведения. СПб: Наука, 1991. С. 284—306.
Русский мат. Толковый словарь / Сост. Т.В.Ахметова. М.: Глагол, 1996.
Снегов С. Философия блатного языка //Даугава, 1990. № 11. С. 72-90.
Флоренский П.А. Столп и утверждение истины // Собрание сочинений: в 3 т. М.: Правда, 1990. Т. 1 (часть II).
Флоренский П.А. У водоразделов мысли // Собрание сочи нений: в 3 т. М.: Правда, 1990. Т. 2.
Черепанова И.Ю. Дом колдуньи. Язык творческого Бессоз нательного. М.: КСП, 1996.
Шаламов В.Т. Колымские рассказы: в 2 т. М.: Наше насле дие, 1992.
Элиаде М. Мифы. Сновидения. Мистерии. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 1996.
Глава 14. Беседа с агрессивным и манипулятивным абонентами
А это большая разница, чем тебя ударили: ногой или там рукой — или же каким-нибудь мертвым предметом. Потому-то, пощечина в тысячу раз оскорбительнее, чем удар палкой. Живое прикосновение жжет, малыш.
Герман Мелвилл «Моби Дик»
Человек, по мнению классика исследования агрессив ности Конрада Лоренца, является двуликим Янусом: «Единственное существо, способное с воодушевлением посвящать себя высшим целям, нуждается для этого в психофизиологической организации, звериные особен ности которой несут в себе опасность, что оно будет убивать своих собратьев в убеждении, будто так надо для достижения тех самых высших целей. Се человек!» (1992. С. 33). Только человеческая агрессия сопровождается во одушевлением, рождающим трепет и своего рода одухо творенность. Его создают провоцирующие ситуации, в которых присутствует угроза почитаемым ценностям, подвергаются сомнению устойчивость взглядов или пред меты любви и преданности, а также существует угроза свободе личности. Воодушевление, способствующее аг рессии, поддерживается фигурой харизматического ли дера или умелых демагогов и растет соответственно чис лу увлеченных деструктивными намерениями.
Используя определение Э.Фромма, можно считать, что в телефонном консультировании приходится стал киваться с двумя основными видами агрессии: «доброкачественной» и «злокачественной». Доброкачественная агрессия возникает у человека как защита при угрозе (актуальной, воображаемой или возможной в буду щем), нависшей над его жизнью. По сути, любое кри зисное состояние несет в себе опасность — поэтому этот вид встречается очень часто при различных типах обращений в качестве фона беседы или отдельных эпи зодов («вспышек» незавершенного диалога). При злока чественной агрессивности целью становится проявление деструктивности и жестокости к окружающим. В теле фонном консультировании именно собеседников, ис пытывающих эти тенденции, следует считать агрессив ными абонентами.
Агрессивного абонента можно уподобить огню. «Са мое впечатляющее из всех разрушительных средств — огонь. Он виден издалека и привлекает других. Он раз рушает необратимо. После огня ничто не вернется в прежнее состояние», — писал Э.Канетти. Агрессивный абонент охвачен жаждой разрушения, поэтому консуль танту отводится незавидная участь жертвы. Беседа с та ким абонентом является серьезным испытанием навы ков и умений консультанта и требует мобилизации всех его возможностей для того, чтобы с честью выйти из этой сложной ситуации. Если у абонента обнаружива ются интенсивные деструктивные тенденции, то шан сы обсудить его проблемы, скрывающиеся за их фаса дом, невелики.
Агрессивный абонент стремится досадить собеседни ку. Он гневается и, естественно, нуждается в разрядке. Она может наступить только после совершения деструк ции. Агрессор стремится не к конгруэнтному соприкос новению с пространством собеседника, а к внедрению или его насильственному уничтожению. Особенно при влекательным является разрушение личностных границ собеседника. Свидетельствующие об этом изменения ин тонаций голоса и длительность растерянных пауз кон сультанта являются чувствительным показателем эффек тивности агрессии. Разрушение границ приводит к рас терянности, поэтому для агрессивного абонента нет лучшего подарка, чем молчание растерянного собесед ника. Человек в замешательстве лишен индивидуально-сти, доступен и беззащитен. Все растерявшиеся люди в чем-то одинаковы, и консультант становится не про сто живым объектом агрессии, а превращается в обез личенную вещь. Поставленная цель достигнута: агрессия уничтожила личность, поэтому можно вешать трубку, ощущая триумф. Беседа с агрессивным абонентом явля ется незавершенным диалогом, распадающимся в силу деструктивных тенденций. У консультанта это вызывает закономерное чувство вины — за утрату себя, потерю собственного достоинства, это ощущения человека, ко торый недавно бессильно наблюдал за буйством слепой стихии огня, а теперь стоит на пожарище.
Деструкция абонента, естественно, ограничена вер бальной агрессией. Не оставляя после себя никаких ви димых следов, она является легкой и доступной для або нента и крайне чувствительной — для консультанта.
Э.Фромм полагал, что если бы человеческая агрес сивность была сколько-нибудь сравнима с агрессией животных, то человечество считалось бы на удивление миролюбивым. Агрессивному абоненту доставляет осо бое наслаждение нанести глубокую, но невидимую рану. Отсутствие явных последствий придает особую рафи нированность этой агрессии, не вызывая и тени ответ ственности. А то, что ее легко совершить, набрав но мер телефона, делает ее еще более привлекательной.
Поскольку агрессивный абонент склонен к неза вершенному диалогу, то одна из основных задач кон сультанта состоит в превращении его в завершенный. Этот процесс можно назвать блокадой. Блокировать незавершенный диалог означает вернуть ему устойчи вость, психологический центр и предотвратить нерегу лируемую длительность. Он осуществляется через введе ние консультантом ограничений и контроля. Используя эти подходы, он преодолевает тревогу, растерянность, досаду, вину или ответную агрессию, блокируя их вы ражение. От преодоления этих чувств консультант про двигается к конструктивным отношениям. Следует найти «болевые» точки собеседника, скрытые за фасадом первичных агрессивных импульсов. Обнаружение хотя бы одной из них является нитью Ариадны, выводящей из хаоса незавершенного диалога и позволяющей на чать процесс формирования перемен в условиях дове рия и эмпатии. От растерянной безличности отноше ния к человеку как объекту к личности — таков путь, который может с помощью консультанта проделать отношение этих абонентов в диалоге.
Наиболее эффективным в работе консультанта с аг рессивным абонентом, наряду с использованием про стых образных метафор, является применение эриксо-нианской техники разрыва шаблонов. Адекватное кон сультирование (работа с проблемой) в этой беседе возможно только при условии снижения интенсивно сти агрессии, которая для абонента является придаю щим уверенность стереотипом поведения. Нарушение этого стереотипа приводит к возникновению растерян ности, уменьшающей накал эмоций. При разрыве диа логического общения у собеседника появляется вопрос: «Что со мной?», и он в поисках ответа обращается к своему внутреннему миру. Появляющееся замешатель ство делает абонента внушаемым. Поэтому отражать его агрессивные высказывания следует неожиданными, од нако продуманными краткими инструкциями. Можно использовать цифры и счет, дни недели, понятия «зна ние—незнание», «запомнить—забывать». Построение фраз при разрыве шаблона должно быть утвердитель ным, директивным и конструктивным. Например:
Абонент: «Вы редкостная...»
Консультант: «Да, и это происходит с каждым...» или «Смерть приходит неожиданно...»
При выраженной агрессивности этот прием следует повторять неоднократно, а при необходимости — че редовать с использованием простых и образных мета фор. Если консультант осознает, что у него нет возмож ности противостоять агрессии и жизни собеседника не грозит опасность, то целесообразно завершить беседу, пригласив позвонить вновь в другое время.
Манипулятивный собеседник. Каждый человек так или иначе, больше или меньше манипулирует в своей жиз ни другими людьми. Происхождение манипуляции связано с далеким детством. Одним из главных ее ис точников является ранняя детская сексуальность, в ча стности стремление обладать и, следовательно, мани пулировать главным объектом Эдипова комплекса — своей матерью. Но стремление к обладанию распростра няется и на другие явления: вещи, игрушки, предме ты, посредством которых ребенок осваивает, изучает и покоряет окружающий мир. В потребности действовать заложена тенденция к обладанию и манипулированию. В процессе дальнейшей жизни манипуляция проявля ется особым способом существования — модусом об ладания. Нет оснований считать, что существуют осо бые манипулятивные личности или манипулятивный характер. Но у людей, имеющих садомазохистические тенденции, манипулятивный стиль построения отно шений может достигать большой выраженности.
Э.Фромм полагал, что наиболее широко распрост раненным является несексуальный садизм. Его главная цель состоит в причинении физической боли, полном подчинении, унижении вплоть до желания смерти бо лее слабого человека. В общественной жизни особое место принадлежит психической жестокости, которая более безопасна для садиста (слово или жест «к делу не пришьешь»), но вызывает у жертвы сильнейшую ду шевную боль. «Там, где есть беспомощный человек, обязательно должна появиться психическая жестокость, даже скрытая с первого взгляда в самых невинных фор мах: неуместном вопросе, саркастической улыбке, сму щающем замечании и т.д.», — писал Э.Фромм. Садист стремится установить абсолютный контроль, заставить переносить боль и унижения, понимая, что беспомощ ность не может защитить себя. Он превращает другого в свою собственность, вещь; только обладая другим, садист находит одно из решений проблемы человечес кого существования: «Как жить?». Садистические черты прочно входят в структуру характера человека. Для са диста все, что живет, должно подлежать его контролю, живое должно превратиться в безгласную вещь, в «жи вые, дрожащие, пульсирующие объекты власти». Садист стремится быть полноправным властелином своей жер твы, ее мыслей, чувств, поступков и даже самой жиз ни. Присутствие беспомощного «заводит» его и стиму лирует к дальнейшей садистической активности. Его сознание является туннельным, на самом деле он боит ся реальности жизни, ему несвойственны высшие про явления человеческого духа: любовь, дружба или под вижничество, но очень характерны ксенофобия и нео фобия (тот, кто незнаком, — нов, а все новое всегда страшит и вызывает подозрение). Садист близок мазо хисту, этих сиамских близнецов объединяет одно фун даментальное обстоятельство, считал Э. Фромм, «чув ство бессилия перед жизнью». Оба нуждаются в посто роннем существе, чтобы как-то себя дополнить, сделать другого продолжением своего Я и восстановить психо логический центр, которого они лишены. Поэтому луч ше говорить о садомазохистическом характере. Садизм в обществе поддерживается наличием подавляющих и подавляемых. Он исчезнет, если каждый человек обре тет независимость, единство, критическое мышление и личную продуктивность.
По мнению многих исследователей, манипуляторов следует относить к личностям с садистическими тен денциями, которые используют других для поддержа ния и сохранения чувства контроля над собственной жизнью. Манипуляция может проводиться и с серьез ными деструктивными целями, направленными на раз-Рушение человека.
Манипулятивный абонент в начале телефонной беседы скрывает садистические или деструктивные цели за благовидным фасадом. Он легко использует незамет ные хитрости, уловки, фокусы, трюки или надуватель ство. Это является попыткой завладеть консультантом. Поэтому следует обращать внимание на следующие чер ты манипулятора:
1) неустойчивость и прихотливость эмоций;
2) туннельное сознание — они видят только то, что хотят видеть, и слышат только то, что желают слышать;
3) играют в проблемы, конфликты и жизненные си туации.
Главная задача манипулятивного абонента, часто неосознаваемая, состоит в установлении власти над бе седой, мыслями и чувствами другого, поэтому консуль танту важно сохранять и удерживать собственный кон троль над разговором. В беседе с манипулятором стано вится ясно, что он предпочитает говорить только на темы, которые считает приемлемыми, и легко озлоб ляется, если консультант проявляет иные намерения. Он скрывает свои истинные чувства, не осознает манипу-лятивные или агрессивные стремления, не доверяет дру гим, рассматривая их в качестве объектов обладания или вещей. Две линии определяют поведение консуль танта в процессе разговора с манипулятором: поддер жание контроля над беседой и ее завершение, если або нент переходит к вербальной агрессии (оскорблениям). Эти принципы взаимосвязаны, поскольку установка консультанта на сохранение контроля над беседой при водит к оскорблениям со стороны манипулятора, ибо не дает ему возможности контролировать. Важно по мнить и о том, что не следует поддаваться гневу.
Рекомендуемая литература
Бандура А., Уолтере Р. Подростковая агрессия. Изучение влияния воспитания и семейных отношений / Пер. с англ. М.: Апрель Пресс; Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999.
Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые иг рают в игры / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1988.
Бютнер К. Жить с агрессивными детьми / Пер. с нем. М.: Педагогика, 1991.
Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб: Питер, 1998.
Глава 14. Агрессивный и манипулятивный абоненты 177
Гриндер Д., Бэндлер Р. Формирование транса / Пер. с англ.
М.: Каас, 1991. Горин С. Гипноз: техники россыпью: В 2 ч. Канск, Изд-во
А.С.Горина, 1995.
Доценко Е.Л. Механизмы межличностной манипуляции // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1993. № 4. С. 3-13.
Звево И. Самопознание Дзено. Л.: Художественная литера тура, 1972.
Кернберг О.Ф. Агрессия при тяжелых расстройствах лич ности и перверсиях / Пер. с англ. М.: Независимая фир ма «Класс», 1998.
Ле Шан Э. Когда ваш ребенок сводит вас с ума / Пер. с англ. М.: Педагогика, 1990.
Лоренц К. Оборотная сторона зеркала / Пер. с нем. М.: Рес публика, 1998.
Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. с англ. М.: Прогресс,
1989. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Пер. с
англ. М.: Республика, 1994.
Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор / Пер. с англ. Минск: ТПЦ «Полифакт», 1992.
Глава 15. Ошибки телефонного диалога и искусство его завершения
Главное, господа, не усердствуйте. Талейран
Как ни широк спектр техник, методов и стилей поведения консультанта, всегда есть риск «заступить за черту», совершить ошибку. Никто от этого полностью не застрахован, и один из элементов консультирова ния — извлечение урока из ошибки, ее «утилизация».
Запрещенные приемы телефонного консультирования.
К ним относятся высказывания-решения, высказывания, снижающие самооценку собеседника, а также высказыва ния отрицания.
Высказывания-решения снимают ответственность с або нента и перекладывают ее на консультанта. Они как бы говорят ему: «Ты слишком туп для того, чтобы разо браться в проблеме, и мне придется сделать это за тебя».
1. Указания, приказы, направления: консультант при казывает абоненту сделать что-либо, дает ему указания.
2. Предупреждения, угрозы, убеждения: он употреб ляет свою власть, предупреждая абонента, каковы мо гут быть последствия его действий.
3. Морализирование, поучения, наставления: консуль тант говорит абоненту, как именно ему следует поступить.
4. Советы, предложения, решения: он говорит со беседнику, как решать его проблемы.
5. Убеждение путем спора, инструктирование, лек ции: консультант влияет на другого человека с помо щью фактов, контраргументов, логики, информации или своего авторитетного мнения.
Высказывания, снижающие самооценку собеседника. Они непосредственно влияют на чувство собственного досто инства и затрагивают личную идентичность абонента, давая ему понять: «С тобой что-то не так, это надо при вести в порядок».
6. Осуждение, критика, несогласие, обвинение: консультант отрицательно оценивает или воспринима ет своего собеседника.
7. Чрезмерное восхваление, согласие, позитивная оценка, одобрение: он предпринимает попытку мани пулировать абонентом с помощью лести, лицемерия или обещания награды.
8. Высмеивание, осмеяние, стремление пристыдить: консультант заведомо заставляет собеседника выглядеть глупо, пытается свести уникальную ситуацию к баналь ным стереотипам или «классифицировать» его.
9. Интерпретация, анализ, постановка диагноза: он сообщает собеседнику, каковы его мотивы, анализирует его слова и поступки, сообщает, что «вычислил» его (например, как пациента психиатрической больницы).
10. Разубеждение, утешение, поддержка: консуль тант пытается улучшить состояние и самочувствие че ловека, однако этим приемом он может просто «заго варивать» его и отрицать силу, реальность или искрен ность его чувств и переживаний.
11. Расследование, допрашивание: он пытается най ти причины, мотивы, источники, выясняет подробно сти в поисках информации, которая поможет ему са мому решить проблему.
Высказывания отрицания. Эти приемы нивелируют или преуменьшают значимость абонента, его чувств и нУжд, как бы исподволь говоря: «Твои чувства смешны, и тебе следовало бы забыть о них».
12. Уход от проблемы, отвлечения, насмешка: кон сультант пытается не только отвлечь и увести собеседника от проблемной ситуации, но и стремится сам уйти, отодвинуть ее на задний план или высмеять человека.
Типичные ошибки телефонного диалога. Консультант время от времени может совершать те или иные ошиб ки активного слушания. Они часто оставляют после себя неприятные ощущения.
1. Чрезмерно быстрое определение проблемы. Эта ошибка возникает у консультантов, которые слишком уверены в собственных силах и переносят эту уверен ность на знания о чувствах и проблемах абонентов. Не следует предвосхищать то, что скажет позвонивший. По первым словам или фразам нельзя делать скороспелые выводы о том, что заставило абонента обратиться в службу неотложной телефонной помощи. Не следует проявлять торопливость, если собеседник говорит об эмоциональном состоянии или описывает проблемную ситуацию. Ему нужно предоставить такое количество времени для беседы, на какое он рассчитывает (из этого правила могут быть лишь редкие исключения). В началь ной стадии диалога абонент должен идти на полшага впереди консультанта, и лишь затем следует поменять ся местами.
2. Беседа о проблеме, а не с человеком. Абоненту нуж но дать время не только для изложения чувств или опи сания ситуации, но и для того, чтобы он почувство вал себя личностью. Истинное диалогическое общение возможно только между уникальными личностями. По этому при изложении проблемы, через нее, следует ловить и видеть исходящий от человеческой личности свет. Очень часто звонят те, кто уже обращался во мно жество инстанций, где их приняли как «проблему», как некий «факт», и именно это заставило их искать под держки в службе неотложной телефонной помощи.
3. Неприятие ценностей абонента. Когда человек от крывает свои чувства и рассказывает о затруднениях, очень легко подавить это желание, если не вчувство ваться в стиль его жизни и не принять ценностных ус тановок. На этом пути возможно возникновение довольно серьезных осложнений из-за того, что ценнос ти абонента могут не соответствовать принципам кон сультанта, в этом случае легко впасть в осуждение и обвинение.
Принятие ценностей абонента «здесь-и-теперь» не означает их безоговорочного одобрения. Кроме того, очень важно выйти за неудовлетворяющую консультанта систему ценностей, стараться говорить о конкретных действиях и показать, к чему может привести эта сис тема поступков. Такой стиль общения может быть при емлем для агрессивных или страдающих наркотической зависимостью абонентов.
4. Обсуждение ложной проблемы. Важно помнить, что проблемы абонента могут состоять не в описываемой ситуации, а в эмоциональном его состоянии. Если зво нит мать по поводу сына, подозреваемого в совер шении криминальных действий, краже вещей из дома, то тревога, испытываемая ею, касается прежде всего ее самой, а ситуация, на которую она ссылается, может быть всего лишь предположением или поводом для разговора о собственных переживаниях. В этих случаях следует работать прежде всего с чувствами, коррекция которых и составление предполагаемого плана дейст вий поможет предотвратить опрометчивые поступки абонента.
5. Взгляд сверху. Полезно помнить, что существую щая проблема используется для того, чтобы через нее, посредством ее идти к личности абонента и последую щий путь телефонного диалога проделать вместе с ним. Следует остерегаться смотреть свысока на чувства или проблемы абонента, не говоря уже о его личности. В слу чае повторных или манипулятивных обращений иногда возникает соблазн саркастического отношения, но та кое отношение— это всегда взгляд сверху.
6. Чрезмерное отождествление. Может случиться, что чувства или ситуация абонента оказываются близкими консультанту или не до конца пережитыми им, и тог-Да эмпатическое выслушивание, очень лабильное по своей природе, совершает крен в сторону чрезмерного отождествления. Кроме того, подобная ошибка может возникать в случаях очень длительных телефонных бе сед с детальным экскурсом в прошлые проблемы або нента. Если в идентификации «индивид преодолевает свои чувства одиночества, неполноценности или не адекватности принятием характеристик другого, более удачливого лица» (Фрейд А., 1927. С. 27) и она может быть вариантом помощи абоненту, то консультанта чрезмерное отождествление лишает твердой опоры, те атр Брехта превращается в систему Станиславского, он начинает жить «жизнью другого». Череда чрезмерных отождествлений может привести к феномену «сгорания».
7. Обвинение и экспертиза. Роль обвинителя или экс перта неприемлема для консультанта. Это прямой путь к распаду диалога. Обвиняющие интонации умаляют че ловеческое достоинство абонента, принижают значи мость его собственных чувств или существенность си туации. Использование вопросов с открытым концом, применение предположений и «подразумеваний», ос торожное использование наречий предотвращают об виняющие тенденции. Чрезмерная уверенность в себе и в своих знаниях влечет за собой принятие роли экс перта. Это очень опасная затея. Эксперт, по свойствен ной ему функции, видит не человека, а проблему, за стывшие стереотипы, которые стремится уложить в прокрустово ложе разнообразных шаблонов.
Это положение, как показывает практика телефон ного консультирования, нуждается в некоторых ком ментариях. В России, на Украине и в других странах СНГ экстренная телефонная помощь в большинстве служб оказывается профессиональными работниками, специалистами в области психологии, медицины или педагогики. Будучи телефонными консультантами, они, вместе с тем, являются носителями определенных зна ний. Поэтому очень важно ответить на вопрос: «Может и должен ли телефонный консультант использовать эк спертные знания в беседе?»
От положительного или отрицательного ответа на него зависит осуществление одной из двух моделей телефонного консультирования: волонтерской, ядром которой является эмпатическое выслушивание, и про фессиональной, где консультант прежде всего исполь зует свои специальные знания — например в психоло гии — для того, чтобы помочь абоненту.
В службы неотложной телефонной помощи человек обращается прежде всего в проблемных, кризисных си туациях, когда течение повседневной жизни оказыва ется как бы прерванным ими. Для их разрешения люди часто прибегают к специальному, то есть экспертному знанию, носителями которого являются профессиона лы. Однако даже в этих случаях они ожидают и рассчи тывают на человеческое понимание. С него, как уже от мечалось, и начинается телефонное консультирование. Сталкиваясь с проблемной ситуацией и предпринимая попытки ее разрешения, консультант имеет дело преж де всего с личностью человека. Но на каком-то этапе оказывается полезным принять во внимание возраст, пол, социальное и семейное положение, а также дру гие переменные, от которых могут зависеть особенно сти поступков или характер поведения. В результате ес тественным является формирование образа проблемной ситуации: «одинокий старик», «жена, покинутая му жем», «неудачи первой любви», «психически больной, увлеченный фантастической идеей» и т.п. Если исходить из того, что абоненту необходимо только понимание, то эта типологическая конструкция оказывается излиш ней. Другое дело, если собеседник ищет решения. Оно должно быть его собственным, но без элементов экс пертного знания консультанту не обойтись. Уникаль ность решения зависит от абонента, но консультанту на пути к этому будут необходимы знания — если не всесторонние, то, по крайней мере, точные. Ему сле-ДУет знать, что переживают избитая жена, изнасило ванная девушка, одинокий старик или охваченный сверхценными идеями человек, для того чтобы оказать им эффективную помощь. Эту информацию и дает экс пертное знание. Но консультанту ни в коем случае не следует занимать позиции эксперта.
Уникальность ситуации телефонного консультатив ного диалога заключается в том, что понимание и экс пертное знание сосуществуют и взаимодействуют, при чем если первое является обязательным, то второе бо лее или менее дополнительно.
Одним из существенных этапов телефонного диало га является его завершающая стадия. Перед многими консультантами встает вопрос: как и когда завершить диалог?
Часто диалог завершается по обоюдному согласию сторон при его конструктивном течении после коррек ции чувств абонента или разрешения проблемной си туации. Вместе с тем, в ряде случаев в заключительной стадии диалога консультант должен брать на себя от ветственность за его завершение. Эта инициатива, как правило, нуждается в согласии с одним из основных правил телефонной помощи — консультант не должен первым класть трубку.
Если консультант чувствует, что (а) обсуждение си туации повторяется вновь и вновь, (б) абонент стано вится зависимым или (в) он не может в силу длитель ного разговора быть «здесь-и-теперь» полезным из-за усталости или фрустрации, то ему следует принять ре шение и приложить усилия к завершению беседы. Наи лучшим способом является подытоживание чувств, про блем и ситуаций абонента: «Итак, мы пришли с Вами к тому, что...», «По-видимому, следовало бы подвести итог...». При подытоживании необходимо быть крат ким, твердым и эмпатически настроенным, еще раз напомнить собеседнику о том, что его звонку всегда рады и он может в любое время обратиться с возника ющими у него проблемами, равно как и в случае, если потребуется дальнейшее обсуждение.
В завершающей стадии консультативного диалога мо жет возникнуть потребность отказать абоненту в тех или иных его желаниях и мотивах. Телефонные консультанты в Канаде, например, считают, что отказ может оказать ся полезным, если абонент: (а) предпочитает вести беседу с консультантом определенного пола; (б) настойчиво интересуется личностью или деталями жизни консультанта; (в) требует наставлений; (г) настаивает на встрече с консультантом или просит перезвонить ему, (д) ведет беседу типа «Да, но...» в качестве ответ ной реакции на множество предложенных консультан том решений и альтернатив; (е) рассказывает различ ные истории или болтает о мелочах; (ж) просит: «По дождите, пока я...»; (з) все время повторяется; (и) ждет гарантий или стремится переложить всю ответствен ность на консультанта и, наконец, если (к) консуль тант исчерпал все свои внутренние резервы и нужда ется в завершении разговора.
Отказывать в продолжении консультативной беседы следует решительно и в то же время мягко. Если або нент выражает сомнение, что консультант из-за возра ста не очень компетентен для решения его проблем, можно сказать: «Ваше утверждение звучит так, будто Вы полагаете, что я слишком молод, чтобы помочь Вам в Ваших трудностях». При необходимости можно осто рожно вводить разнообразные ограничения: «Я не могу..., поскольку...», «Этот вопрос вызывает у меня некоторые затруднения, так как...». И дать ясно понять абоненту, что консультант может или в состоянии сде лать для собеседника: «Но... однако, я был бы рад...», «Тем не менее, мы могли бы...». Если абонент обнару живает интерес к различным аспектам личного свой ства и задает вопросы типа «Есть ли у Вас дети?», «Вы женаты?», то имеет смысл мягко осведомиться: «Вам ка жется, что я бы лучше Вас понял, находясь в анало гичной ситуации? Я не стал бы сейчас говорить о себе, но мне бы очень хотелось услышать о тех проблемах, которые возникли у Вас в семье».
Главная трудность в завершающей стадии — это опас ность стать жертвой манипулятивного отношения со сто-Роны абонента. Любые манипуляции нужно встречать с твердостью. Важно помнить, что, подытоживая и закан чивая разговор, его нужно действительно завершать.
Рекомендуемая литература
Айви А.Е., Айви М.Б., Саймэк-Даунинг Л. Психологическое консультирование и психотерапия. Методы, теории и тех ники: практическое руководство. М.: Психологический колледж, 1999.
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искус ство, 1979.
Дерябо С.Д., Ясвин В.А. Гроссмейстер общения: иллюстри рованный самоучитель психологического мастерства. М.: Смысл, 2000.
Ионин Л.Г. Понимание и экспертиза // Вопросы филосо фии. 1991. № 10. С. 48-58.
Меновщиков В.Ю. Введение в психологическое консульти рование. М.: Смысл, 1998.
Музилъ Р. Человек без свойств: в 2 кн. / Пер. с нем. М.: Художественная литература, 1984.
Ормонт Луис Р. Групповая психотерапия: от теории к прак тике. Части 1 и 2. СПб: РАН, Дом ученых им. М.Горь кого: секция альтернативных междисциплинарных ис следований, 1998.
Фрейд А. Введение в технику детского психоанализа. Одес са, 1927.
Глава 16. Механизмы психологической защиты и телефонная помощь
Выкиньте из головы, будто вы в ответе за все, что происходит в мире. Каждый из нас в ответе только перед своей бессмертной душой.
Мераб Мамардашвили
З.Фрейд писал о трех основных, взаимосвязанных, взаимозависимых и часто соперничающих компонентах психики: Я, Оно и Сверх-Я. Они не связаны впрямую с анатомическими структурами мозга, а представляют со бой основные принципы работы психики и сознания. По З.Фрейду, психика, особенно из-за ее бессознатель ной части, требующей немедленного удовлетворения желаний, является постоянным полем битвы, на кото ром бесконечно сражаются Я, Оно и Сверх-Я. Этот внут ренний конфликт в силу различной степени осознава-ния принимает множество форм, отражаясь на способ ности человека разрешать сложные жизненные ситуации. Очевидно, еще один постулат психоанализа является важным для телефонного консультирования: психика Ребенка никогда не умирает в человеке, а, наоборот, Формирует ее несущую основу.
На рисунке 16.1 показано, что Я, Оно и Сверх-Я за нимают различные уровни. Оно полностью бессозна тельно, и его содержание обычно недоступно человеку в бодрствующем состоянии. Влияние Сверх-Я распространяется на оба уровня — сознания и бессознатель ного, так же как и на подсознание, содержащее мыс ли, воспоминания и переживания, которые могут при определенном волевом усилии и сосредоточении вни мания преодолеть порог сознания. Я, как и Сверх-Я может проникать во все три уровня психической жиз ни, хотя степень его воздействия на бессознательное не столь велика, как у Сверх-Я. Рассмотрим основные свой ства Я, Оно и Сверх-Я.
Оно является психической структурой, аккумулиру ющей бессознательную психическую энергию, которая реализуется в биологических влечениях. Человек облада ет двумя первичными влечениями: влечением к жизни и любви (стремлением к поддержанию жизнедеятельно сти и продолжению рода) и влечением к смерти (стрем лением к разрушению и агрессии, направленной на себя или окружающих). З.Фрейд называл их Эросом и Тана-тосом. Оно является прежде всего источником энергии для других структур психики. Обработка информации в Оно отличается сказочностью, отсутствием правил формаль ной логики и склонностью к магическим толкованиям. Магическая реальность, присутствующая в человеке, опирается прежде всего на эту часть личности. Оно су ществует в соответствии с «принципом удовольствия», направленном на немедленное, сиюминутное удовлетво рение любых желаний, какую бы форму они ни при нимали. Наиболее ярким примером может служить психическая жизнь младенца, для которого не существует ничего, кроме его желаний, и никакого иного удоволь ствия, кроме их немедленной реализации. Разумеется, Оно не считается с правилами и ценностями общества, но со временем научается довольствоваться символичес ким удовлетворением желаний и может в определенных ситуациях подлежать контролю Сверх-Я. Во власти Оно человек остается до 5 лет жизни. Затем Оно прорывается в сновидениях, шутках, оговорках и других проявлени ях «психопатологии обыденной жизни».
Рис. 16.1. Структура личности по З.Фрейду
Если Оно хаотично, малоструктурировано и импуль сивно, то Сверх-Я, наоборот, является в высшей степени организованным. Его формирование начинается с дет ских «нельзя», «надо» или «должен». Сверх-Я является носителем моральных ценностей: наполнено веления ми совести, законами, нормами и санкциями того об щества, в котором живет человек. Оно формируется и функционирует сразу после появления человека на свет, Сверх-Я как часть личности развивается позже и проти вопоставляется Оно. Когда Оно зовет индивида: «Сделай это сейчас же», то Сверх-Я возражает: «Не делай этого, если это противоречит морали». Сверх-Я состоит из двух частей — сознательной и Я-Идеала. Я-Идеал включает стандарты добродетели, нормы морали и нравственнос ти, которых стремится достичь человек, и формируется путем уподобления родителям и другим героям или зна чимым лицам нашего детства. В то время как Оно тол кает искать удовлетворения в соответствии с «принци пом удовольствия», Сверх-Я направляет к Я-Идеалу, оли цетворенному, например, фигурами матери и отца. Являясь сначала внешними, моральные нормы и нала гаемые за их нарушения санкции постепенно становят ся внутренней неотъемлемой частью личности человека. Сверх-Я противопоставляет их сексуальным, аутоагрес-сивным или деструктивным побуждениям Оно.
Я — по преимуществу познавательная структура, ис пользуемая для обработки информации о себе и окру жающем мире, для здравой оценки реальности в плане Реализации наших желаний. Таким образом, Я предстает посредником между человеком и внешней средой и отвечает за самосознание. Я вырабатывает линию поведе ния личности и принимает решения по поводу удоволь ствий, источником которых является Оно, и в отноше нии моральных санкций, которые должны быть соблю дены под воздействием Сверх-Я. Я также учитывает ограничения, накладываемые внешней реальностью: основной принцип его функционирования — «принцип реальности», заключающийся в удовлетворении требова ний Оно реалистическим образом: через отсроченное исполнение его желаний или смягчение требований и запретов Сверх-Я. Таким образом, будучи руководящей инстанцией личности, Я, в соответствии с метафорой З.Фрейда, является полем боя, сценой непрекращающе гося конфликта: «Бедное Я чувствует себя окруженным с трех сторон, подвергающимся трем опасностям и при сильном нажиме на него реагирует увеличивающейся тревогой. Таким образом, Я, понуждаемое Оно, сдер живаемое Сверх-Я и отвергаемое реальностью, борется за выполнение своей экономической работы по приве дению к гармонии всех сил и влияний, действующих в нем и на него; и теперь можно понять, почему так час то мы не можем подавить крик: "Жизнь нелегка!"» (Фрейд, 1933/1964). З.Фрейд полагал, что Я может быть сильным и слабым. Сила Я, по его мнению, определя ется способностью:
1) воспринимать реальность;
2) формировать суждения;
3) регулировать и контролировать влечения;
4) улаживать межличностные отношения;
5) адаптивно регрессировать;
6) создавать барьеры для стимулов;
7) обеспечивать себя механизмами психологической защиты (Фрейд,, 1933/1964).
Следовательно, чтобы логика могла справиться с трудностями, возникающими при взаимодействии с другими частями личности, Я располагает особыми ме ханизмами психологической защиты, которые помога ют разрешить конфликты между Оно и Сверх-Я, замещают удовлетворение потребности и предотвращают до поры до времени развитие невроза или других психи ческих нарушений. Механизмы психологической защи ты являются диалектическими: они в одно и то же вре мя могут развивать личность на путях совершенства или вести к неврозу. Адаптивность их действия зависит от того, сколь зрелые механизмы психологической защиты вовлечены в работу и как долго они используются в ка честве щита, защищающего от вредоносных влияний.
Наиболее совершенными являются зрелые механиз мы психологической защиты. К ним относятся:
1) альтруизм;
2) юмор;
3) стоицизм (сознательное подавление);
4) идентификация;
5) сублимация.
В телефонном консультировании часто приходится сталкиваться с необходимостью использования юмора и смеха. Иммануил Кант полагал, что «смех есть аффект от внезапного превращения напряженного ожидания в ничто» {Кант, 1966). По мере приближения консульта тивной беседы к наиболее травмирующим абонента пе реживаниям его внутреннее напряжение растет. Возмож но, что раскрытие травмы может иметь катастрофичес кие последствия. В этой ситуации внезапный обрыв логики высказываний и перевод беседы в юмористичес кую плоскость может оказаться целительным, разрядить напряженную до предела ситуацию, а также заставить абонента посмотреть на нее со стороны, что снизит на пряженность конфликтных переживаний. Более того, остроты доставляют собеседнику удовольствие, посколь ку символически удовлетворяют потребности Оно, обхо-Дя при этом в силу своей специфики запреты Сверх-Я. Наконец, может оказаться, что дальнейшее обсуждение в шутливой манере станет более продуктивным, и нач нется разговор о таких вещах, о которых не принято говорить всерьез. Таким образом, использование юмора в качестве психологической защиты может обеспечить терапевтический прорыв в консультативной беседе. Юмор может стать утешением в ситуации невротического кон фликта, влекущего за собой личные неудачи и разоча рования, или своего рода компенсацией за испытанные абонентом унижение, страх или поражение. Следует от метить, что всем зрелым механизмам психологической защиты сопутствует катартический (очищающий) эф фект, позволяющий в силу разрядки напряженных эмо циональных переживаний испытать облегчение и уми ротворение. Важно помнить, что использование юмора должно уменьшать страх или беспомощность, но не яв ляться орудием мести, враждебности или скрытого не годования консультанта. Юмористические высказывания в начале телефонного диалога нередко позволяют пре одолеть обоюдную скованность, а в дальнейшем — найти выход из сложного, порой щекотливого, положения. Использование консультантом самоиронии, способно сти взглянуть со стороны на собственные неудачи часто становится важным терапевтическим приемом в отноше нии переживаний абонента.
В случаях невротического конфликта, зачастую выхо дящего на поверхность телефонного диалога, в работу включаются промежуточные механизмы психологической защиты. К их числу относятся:
1) рационализация (интеллектуализация), выражаю щаяся в долгом бесплодном «рассуждательстве», достига ющем своего пика при различного рода навязчивостях;
2) вытеснение;
3) смещение, если накопившиеся агрессивные по буждения срываются на случайных, не имеющих отно шения к ситуации конфликта объектах;
4) регрессия, при которой поведение и высказывания абонента отражают его возвращение на более раннюю стадию возрастного развития, где есть надежда обрести утраченное чувство безопасности и комфорта;
5) невротическое отрицание, которое, к примеру, проявляется «остроумием на лестнице» (отреагирование происходит не непосредственно в ситуации конфликта, а после его завершения).
В ходе телефонной беседы консультанту приходится не только сталкиваться с промежуточными механизма ми психологической защиты, но и обсуждать их во время поиска выхода из конфликтной ситуации. В этих случаях до абонента важно донести, что проявлений защиты не следует бояться или испытывать фрустрацию по поводу того, что они замечены в беседе. Их необхо димо принять, поскольку они: (/) позволяют справить ся с невыносимыми страхами, (2) противодействуют непреодолимым желаниям и (3) помогают приспосо биться к существующему положению вещей. Не следу ет, однако, забывать, что в силу незрелости этих ме ханизмов их адаптивная роль часто очень относительна.
Существуют, кроме того, незрелые механизмы пси хологической защиты, свойственные прежде всего лю дям с психопатическим складом характера и эмоцио нальными расстройствами в структуре затяжных или хронических неврозов. С ними консультант встречается чаще всего при беседах с регулярными или мани-пулятивными абонентами. Это такие механизмы, как: (/) проекция — приписывание и перенос на других людей своих собственных черт, характеристик или мо тивов, которые по понятным причинам конфликта со сверх-Я почти невозможно обнаружить в себе, но очень легко, порой захватывающе привлекательно, обнару жить в других. По поводу этого механизма психологи ческой защиты датский философ Серен Кьеркегор пи сал: «То, что Иоганн говорит о Иоахиме, говорит нам больше о Иоганне, чем о Иоахиме»; (2) шизоидное фантазирование, дающее на определенный период вре мени полное символическое удовлетворение и заме щающее реальную активность по выходу из конфликт ной ситуации; (5) соматизация (или ипохондрия) — телесные проявления, невербально способствующие защите путем различных движений, изменений позы, иногда навязчиво повторяющихся, или уход от реаль ной действительности в мир тела (поиск телесного не благополучия или, реже, серьезных болезней). Ими ук рываются от реальной жизни, но следует помнить, что это пуховое одеяло имеет шипы; (4) пассивная агрес сия, состоящая в подсознательном промедлении, за бывчивости, саботаже, которым подыскиваются прав доподобные объяснения1.
1 По существу, автор описывает здесь не собственно механизмы психологической защиты, а особенности их проявления при рас стройствах типа тяжелых неврозов — нажитых психопатий — ядерных психопатий. Отсюда и смешение психологических и психопатических критериев и интерпретаций, которое объе диняет столь несходные психопатологические расстройства, как соматизация и ипохондрия.
Наконец, последняя группа механизмов психологи ческой защиты характерна для людей с обострением психического заболевания (см. глава 24). К этой группе относятся:
1) бредовая проекция — с ее помощью вместо тя гостно мучительной бредовой растерянности формиру ется озарение (инсайт), например преследования, что субъективно переживается намного легче;
2) психотическое отрицание — возникает при пси хозах, а также тяжелых, грозящих серьезным исходом телесных заболеваниях либо при алкогольной или нар котической зависимости и проявляется прежде всего в виде анозогнозии или появлении конверсионных сим птомов;
3) реактивные образования — изменение знака клю чевых невротических переживаний с «—» на «+». Они могут появляться и в ситуации психоза, обеспечивая полярность болезненной симптоматики, и в случаях психической нормы, когда внезапно возникающие за бота, вежливость или другие положительные эмоцио нальные переживания могут оказаться лишь защитой от собственных агрессивных тенденций субъекта2.
2 Для волонтера-непрофессионала это вполне «работающие» ориентиры. Но психолога, и тем более — психиатра, вряд ли удовлетворит объединение «под одной крышей» бреда, ано зогнозии, конверсионной симптоматики и «нормальных» реак тивных образований.
В телефонном консультировании владение знанием механизмов психологической защиты и опыт работы с ними позволяют оптимизировать пути помощи абонен ту. Во время беседы очень важно определить, какие ме ханизмы психологической защиты задействованы, есть ли у клиента желание осознать, понять их сложность и двойственность и начать работать над изменением сво его состояния. Интенсивность травматических пережи ваний часто возрастает параллельно с усилением рабо ты механизмов психологической защиты, и поэтому не следует стараться вызывать очень быстрые, внезапные перемены: они могут трансформироваться в иные драматические коллизии. С другой стороны, раскрытие механизмов психологической защиты освобождает або нента, например, от сильных чувств страха или тре воги, делает их понятными и позволяет начать работу с ними.
Таким образом, абоненту бывает важно понять: (/) что у него имеется психологическая защита; (2) в каких случаях и от чего он себя защищает; (3) каким образом осуществляется эта защита; (4) к каким пози тивным и негативным результатам приводит действие психологической защиты; (5) чего ему ждать в буду щем от своих механизмов психологической защиты. На основании этого распознавания консультант может ра ботать над ослаблением интенсивности эмоциональных переживаний, устраняя деструктивно действующие ме ханизмы психологической защиты. Возникающие изме нения вызывают рост конструктивности, интеграции и большей свободы личностных проявлений абонента (способности мыслить, чувствовать или желать)3.
3 Представляется уместным и необходимым подчеркнуть, что этот заключающий главу абзац содержит вполне правомерные интерпретации внутренних механизмов работы с психологи ческой защитой в ходе телефонного консультирования, но не описание самой ткани телефонного консультирования как по могающего диалога и, тем более, не его рабочие приемы.
Рекомендуемая литература
Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная куль тура Средневековья и Ренессанса. М.: Гослитиздат, 1965. Бергсон А. Смех. М.: Искусство, 1992.
Василюк Ф.Е. Психология переживания (анализ преодоле ния критических ситуаций). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Дземидок Б. О комическом / Пер. с польск. М.: Прогресс, 1974.
Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. Со чинения: в 6 т. М.: Мысль, 1966. Т. 6. С. 349—583.
Киршбаум Э.И., Еремеева А.И. Психологическая защита. 2-е изд. М.: Смысл, 2000.
Нюнберг Г. Процессы защиты. Защитный барьер против раз дражителей и принцип удовольствия-неудовольствия // Г.Нюнберг. Принципы психоанализа и их применение к лечению неврозов. Пер. с англ. М.: Институт Общегу манитарных Исследований, 1999. С. 202—239.
Мамардашвили М. Лекции о Прусте. М.: Ad Marginem, 1995. Перлз Ф. Гештальт-подход и Свидетель терапии. М.: Либ-рис, 1996.
Фрейд А. Эго и механизмы защиты // А.Фрейд. Теория и практика детского психоанализа / Пер. с англ. и нем. М.: Апрель Пресс; Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. С. 115—244.
Фрейд 3. Психология бессознательного. М.: Просвещение,
1989. Freud S. New Introductory Lectures on Psychoanalysis /
J.Strachey (Ed.). The standard edition of the Complete
Psychological Works of Sigmund Freud (Vol.22). London:
Hogarth, 1933/1964.
Глава 17. Экзистенциальные аспекты консультирования
Когда находят мысль, О словах забывают, Где бы найти второго, Забывшего о словах, И поговорить с ним. Лао Цзы «Книга пути»
«В чем смысл жизни?», «Как жить дальше?», «Зачем живем?». С этими вопросами часто обращаются в служ бу неотложной телефонной помощи люди, для кото рых драматические коллизии жизни сделали актуальны ми экзистенциальные проблемы бытия. Часто беседа начинается с обычных конфликтных ситуаций, за фа садом которых скрываются более глубокие проблемы ценностей и смысла жизни.
У философов есть понятие «плохо сформулированная проблема». К ним относятся те, над которыми челове чество бьется сотни и тысячи лет, например, смысл жизни1.
1 Есть, по крайней мере, еще два понятия, как представ ляется, не менее, если не более, продуктивные в этом об суждении: 1) «размытые проблемы», смысл которых не уда ется формализовать, но он всем интуитивно понятен и 2) «ра мочные понятия», не только не формализуемые в конкретных вещах, но и теряющие свой смысл при попытке такой конк ретизации.
Он является такой же данностью, как и сама жизнь: жить, в той или иной мере, означает переживать осмысленность без доказательств и обсуждения. Бла женный Августин как-то воскликнул: «Господи! Когда я не задумываюсь о том, что есть время, я прекрасно понимаю, что оно такое, но стоит мне войти в рассуж дение о времени, и это понимание моментально усколь зает от меня». Если заменить слово «время» на слово «смысл жизни», получится именно то, чему мы явля емся свидетелями: большинство людей живут так, как если бы знали тайну смысла своего существования, прав да, до тех пор, пока не окажутся на «экзистенциальном кресте», образованном горизонтальностью обыденного хода жизни и вертикалью мучительного прорыва к аб солютному смыслу бытия (Трубецкой, 1994). Но стоит даже мудрейшим из мудрейших начать рассуждать о смысле жизни, как он ускользает. С философской точки зрения, смысл жизни неизбежно должен располагаться за пределами этой жизни; в психологической плоско сти он находится вне человека, в особом ноэтическом измерении, как писал В.Франкл, где находятся смыс лы, неподвластные наследственности или внешней сре де. Он считает стремление к поиску и реализации смыс ла жизни основным мотивом и двигателем поведения человека. Чтобы жить, человек должен найти смысл своих поступков. Один из основных тезисов В.Франкла состо ит в том, что человек стремится обрести смысл и ощу щает фрустрацию, если не может его реализовать. Утра та смысла жизни ведет к возникновению экзистенциаль ного вакуума, рождающего «ноогенные» неврозы. Осознание смысла доступно любому человеку, однако его нельзя создать, изобрести или сделать своей соб ственностью. Его можно только искать и находить в при звании или объективной реальности (Франкл, 1990).
Смысл жизни каждой личности уникален и непов торим. Более двух тысяч лет назад еврейский мудрец Гиллель говорил: «Если я не сделаю этого — кто сдела ет? И если я не сделаю этого прямо сейчас — то когда же мне это сделать? Но если я сделаю это только для себя самого — то кто же я?» Жизнь человека делают ос мысленной ценности творчества (то, что мы даем жизни), переживания (то, что мы берем от мира) и отно шения (позиция, занимаемая нами по отношению к судьбе, которую нельзя изменить). Ценности творчества реализуются в труде, в который вносится личностная неповторимость. Ценность переживания, прежде всего, заключается в любви к другому человеку, означающей проникновение в глубины его сущности. Человек сво боден занять осмысленную позицию по отношению к обстоятельствам, над которыми не властен, и придать смысл даже страданиям — в этом состоят ценности от ношения. Они имеют особое значение в телефонном консультировании людей в кризисном состоянии.
Консультант имеет дело не со смыслом жизни во обще, но всегда — с конкретным смыслом жизни это го человека в этот момент. Он меняется от человека к человеку, от ситуации к ситуации. Отыскать его помо гает такая интуитивная способность как совесть. Она приводит к возникновению новых ценностей. Человек должен не только найти, но и реализовать смысл сво ей жизни. Он ответственен за его осуществление в ус ловиях конечности и необратимости жизни, неповто римости предоставленных ему возможностей. Принимая решение, человек одновременно проявляет свободу и ответственность, свою неповторимую уникальность. Для еврейского мудреца — рабби Зуси из Ганиполя — пе ред смертью самым трудным был вопрос: «Если меня спросят, почему я не был Моисеем, — я знаю, что отве тить. Но если меня спросят, почему я не был Зусей, — я ничего не смогу сказать».
В консультативных беседах о смысле жизни следует учитывать по меньшей мере три обстоятельства: (а) по зицию абонента, (б) позицию консультанта и (в) воз растные особенности собеседников.
Беседуя о смысле жизни, абонент может использовать три подхода, определяющих тактику консультирования: (я) креативный, (б) маргинальный и (в) манипулятивный. При креативной позиции человека действительно волнует поиск истины и смысла жизни, он заинтересован в созидатель ной беседе и искренне желает услышать, что думает другой, хочет понять и принять его взгляды, а также опреде литься в своем отношении к экзистенциальным сущностям. Марганальный абонент по-своему занят поисками смысла, но обычно на запутанных путях. Это, как правило, акцен туированные личности с особыми чертами характера и сво еобразным отношением к взглядам других людей (часто не приемлющие их). Быть в диалоге с такими людьми сложно. Они с глубоким сомнением относятся к тому, что для дру гих является само собой разумеющимися истинами, и выс казывают противоречивые мнения по поводу соображений консультанта. Их отношение похоже на поведение пробуж дающегося человека, который понимает, что следует про снуться, но из-за боязни, что свет ослепит его и разрушит утреннюю негу, сопротивляется тому, чтобы открыли став ни. От нежелания самораскрытия, разрушения «оболочки» {Роджерс, 1994) до проявления спонтанных чувств и изменений они часто проходят длинный путь, не всегда преодолимый за одну беседу. Самой сложной бывает манипулятивная позиция абонента с жесткой внутренней установкой на то, что проблемы смысла жизни решены быть не могут, а мнения других по этому поводу мало что значат. При этом часто переоцениваются собственные спо собности и возможности. Эти абоненты не скрывают жела ния конфликтовать, а иногда кажется, что они стремятся «извести» или «помучить» собеседника. В разговоре быстро становится ясно, что у абонента нет желания сотрудничать для достижения хотя бы незначительных результатов. Они противятся переменам и нередко виртуозно манипулируют консультантом. При неплохом интеллектуальном уровне их изощренность становится почти фантастической.
Второе обстоятельство заключается в позиции кон сультанта. Трудно представить существование консуль тантов-манипуляторов2, но маргинальная позиция не является казуистикой.
1 Это, действительно, идет вразрез с основными канонами консультирования. Однако, как показывает супервизорский опыт, за хорошо освоенными «ритуалами консультирования» нередко скрывается манипулятивная установка.
Раздосадованный своими пробле мами, недовольный препирающимся собеседником, сам с трудом ищущий истину маргинальный консультант, естественно, окажется плохим собеседником. Креативный абонент быстро почувствует наложение своих сложнос тей и проблем консультанта, а результатом, скорее все го, будет нарастающая неудовлетворенность и обоюдное разочарование. Если на обоих концах провода окажутся «маргиналы», то итоги беседы будут еще более печаль ными. В последнем случае очень трудно исключить воз никновение конфликта в виде незавершенного диалога с его последующим распадом.
Беседуя о смысле жизни, следует считаться с возраст ными особенностями абонентов. Как правило, эти вопросы становятся актуальными не только в силу конкретных про блемных ситуаций, но и в определенные периоды возрас тных кризисов (пубертатного, кризиса тридцатилетних, сорокалетних или пожилых людей). Подростковый кризис прежде всего связан с осознанием своей идентичности и уникальности. Он отражает вхождение человека в мир взрослых и является кризисом желаний — в основном стремления считаться независимым и самостоятельным. Тактика консультирования заключается в том, чтобы «от крыть» вместе с подростком то, что остается для него «зак рытым», поддержать установку на взрослую жизнь, укре пить самоуважение и толерантность к окружающим. При этом важно принять его максималистскую позицию, по казать ее правомерность в контексте ответственности, мяг ко и ненавязчиво отметить, что и другие точки зрения взрослых имеют право на существование без ущерба для его самоуважения и независимости.
Кризис сорокалетних имеет иные психологические особенности. Он возникает, когда, «земную жизнь прой-Дя до половины», собеседник оказывается в «сумереч ном лесу» сомнений по поводу того, что не смог само реализоваться, достичь желаемых результатов, стать в жизни тем, кем намеревался. В этом возрасте наиболее острым является экзистенциальное чувство конечности Жизни, понимание, что она заключена между рождени ем и смертью. В это время жизнь человека как бы зак лючена в пространстве между первым и последним ударом часов, бьющих двенадцать. Чувствуя эти ограниче ния, он мечется по времени своей жизни. Каждый из бросков, вперед или назад, является по-своему му чительным и вызывает страдание. Если он стремится впе ред, его неминуемо охватывают мысли о смерти, если назад — он сокрушается неудачами прошлой жизни. Тактика консультирования состоит не в «открытии» того, что и так ясно, а в рассмотрении жизни как Дара, дающегося один раз. Поэтому следует показать собесед нику, что многие его возможности еще можно реали зовать, что осознание конечности жизни является важ ным открытием, позволяющим вступить в ее вторую половину, многое переосмыслив и обогатившись про шлым опытом. В ходе беседы необходимо суммировать все, даже самые незаметные достижения собеседника и экстраполировать их в будущее, где они станут конструк тивными деталями, позволяющими создать модель даль нейшей жизни. В оказании этой поддержки и состоят задачи консультанта, требующие внимания, наблюда тельности и настойчивости3.
3 Кризисы тридцати- и сорокалетних имеют отчетливую тен дерную окраску, протекая при всей их общности у мужчин и женщин очень по-разному, что в неотложных ситуациях кон сультирования обретает особо важное значение.
Психологический кризис пожилых возникает на фоне утрат родных, друзей, здоровья, профессии и т.д. При сохранной критичности наибольшую остроту при обретают переживания одиночества, а также психичес кой или физической неполноценности и беспомощно сти. Задачей консультирования является уменьшение психической боли от перенесенных потерь. При появ лении позитивных перемен следует обсудить с собесед ником благоприятные итоги жизни, то положительное, что было в прошлом и имеет смысл в настоящем. Слож ности могут возникнуть из-за разницы в возрасте и объеме жизненного опыта собеседников. Поэтому в бе седах с пожилыми абонентами основное внимание сле дует сосредоточить на коррекции эмоциональных пере живаний — различие в годах не властно над утешением4. Затем, следуя желаниям абонента, можно обратит ся к проблемам смысла жизни, стремясь адекватно оце нить уникальность жизненного опыта собеседника, показав его необходимость для окружающих.
4 Одна из трудностей состоит в том, что для многих «проблем ных» пожилых людей сама их проблемность становится спо собом компенсации. От консультанта требуются известные ос торожность и осмотрительность, умение различать компенси рующие и декомпенсирующие состояние абонента проблемы, чтобы работать со вторыми, опираясь на первые.
Важным в беседе о смысле жизни является не только форма, но и содержание. Философы полагают, что су ществует более десятка экзистенциальных ценностей или благ, данных человеку: Жизнь, Любовь, Надежда, Уда ча, Дети, Творчество, Работа, Свобода, Милосердие, Уединение, Воспоминания, Сны и Отдых. Следует об судить те из них, которые находят отклик у собеседни ка. Если не выделить темы, например, из числа приве денных, беседа станет недостаточно конструктивной.
Жизнь — основная ценность, которая дана человеку. Однако важен не сам по себе факт жизни, а то, каким образом он обходится, что делает с ней, как радость жиз ни превращает в бремя или страдание. Основатель геш-тальт-терапии Фриц Перлз утверждал: «Современный че ловек живет на низком уровне жизненности. Хотя в об щем он не слишком глубоко страдает, но при этом столь же мало знает об истинно творческой жизни. Он превра тился в тревожащийся автомат. Мир предлагает ему мно го возможностей для более богатой и счастливой жизни, он же бесцельно бродит, плохо понимая, чего он хочет, и еще хуже — как этого достичь. Он не чувствует воз буждения и пыла, отправляясь в приключение жизни» {Перлз, 1996. С. 10).
Любовь в качестве ценности является основным стиму лом и движущей силой в жизни человека. Она представля ет собой способность устанавливать и сохранять открытые, поддерживающие, нежные и заботливые отношения с дру гим человеком или миром без страха утраты своего Я, соб ственной идентичности или независимости. С собеседником стоит обсудить вопросы о том, каково место любви в его жизни, как он осуществляет ее, каковы результаты, что можно сделать для приведения в соответствие идеалов любви с ее реальными ликами.
Надежда состоит в прочной и длительной увереннос ти в позитивном характере течения жизни, например, в том, что от другого можно добиться глубоких и искрен них чувств или найти свое место в жизни и реализовать себя. Как полагал Эрик Эриксон, она является эго-каче-ством, появляющимся у человека после успешного раз решения кризиса младенчества и обретения базисного доверия к миру. С собеседником важно определить значе ние надежды в его жизни, то, как она помогает ему пре одолевать трудности, обозначить сферы деятельности, в которых она достаточно сильна или, наоборот, отмеча ется ее дефицит.
Дети как экзистенциальная ценность свидетельству ют о творческих возможностях человека в смысле по рождения, сохранения и развития новой жизни. Цен ностью является не только их появление на свет (мы до сих пор говорим о «чуде рождения», то есть уни кальности и непостижимости этого феномена), но и их воспитание в семье. Благодаря детям у человека, как говорил Э.Эриксон, появляется осознание психоисто рической перспективы, своего уникального и законного места в череде сменяющихся поколений.
Творчество является способностью человека к созданию нового в широком смысле этого слова: новых людей, оригинальных вещей, уникальных связей, неординарных идей или чего-то нового в себе самом. Оно связано с вдох новением, страстностью, экстазом. Творческими могут быть чувства, намерения, действия или обязательства. Важной темой в этом смысле является творчество как элемент повседневной жизни, например в работе, вос питании детей или ведении домашнего хозяйства.
Свобода представляет собой фундаментальную способ ность человека быть свободным всегда, везде и во всех своих проявлениях (чувствах, желаниях, выборах, дей ствиях и формировании жизненного пути), если для этого нет объективных и абсолютно непреодолимых препят ствий. Можно обсудить, чем она является для собеседни ка, как он переживает и относится к состояниям, в ко торых свободен, что они дают ему как личности, как соотносится свобода в его жизни с разумом, потребнос тями, доброжелательностью, милосердием, риском, ста бильностью и ответственностью. Важно помнить, что у некоторых собеседников может вообще не оказаться опы та свободы или она, наконец обретенная, становится непосильной ношей или даже настоящим бедствием.
Милосердие представляет собой ценность вынесения в окружающую реальность таких свойств человеческой лич ности, как чуткость, отзывчивость, жалость, сострада ние, сочувствие и сопереживание. В этом смысле оно яв ляется экзистенциальной заботой о другом человеке. Не лишне поговорить о том, позволяет ли себе собеседник быть в отношениях бескорыстным, стремится ли он уз нать и понять другого, как заботится о нем, насколько активен в проявлениях заботы, что получает от этого.
Уединение является правом человека находиться в со стоянии принадлежности самому себе, отделейности и отстраненности, состоянии, которое никем и ничем не нарушается. Это особая область сосредоточенности и покоя, в которой человек глубже, полнее узнает себя и раскрывает свои творческие возможности. В отечествен ном менталитете уединение в качестве ценности извест но и принимается далеко не всеми из-за последствий то талитарного прошлого, подчинявшего все сферы жизни диктату коллективистских ценностей. Формой уединения является отдых, ценность которого состоит в возмож ности восстановления жизненных сил человека. Важно обсудить, разрешает ли себе собеседник уединение, что происходит с ним наедине с самим собой и т.д.
Воспоминания являются ценностью, если носят интег-Ративный характер. Будучи мостом между прошлым и будущим, они служат ступенчатому осмыслению жизнен ных событий и оценке их значения для формирования своей личности и использованию прошлого опыта в ак туальном настоящем.
Сны. Сон является естественной ценностью, благо даря которой восстанавливаются физические, психичес кие силы и здоровье человека. Сновидения представля ют собой экзистенциальные послания, составленные особым символическим языком, с которыми человек обращается к самому себе, своему настоящему или со вершенно определенному адресату. В них отражаются важные для потенциальных изменений в жизни чело века чувства, персонажи или фабулы.
Каждая из этих экзистенциальных тем имеет свою зна чимость в определенном возрасте. Подростки могут искать смысл жизни в Любви, Милосердии, Уединении или Удаче. Для тридцати-сорокалетних уникальными откры тиями становятся Надежда, Жизнь, Работа, Творчество, Свобода или Удача. Воспоминания, Надежда, Отдых или Дети составляют важные ценности пожилых. Естествен но, следует эмпатически обсуждать и другие значимые личностные смыслы. Аналитический подход к консульти рованию важно сохранять до конца беседы. В завершение можно позволить на основе обсуждения и прояснения ценностных приоритетов восхождение к конкретному смыслу жизни абонента в данный момент, памятуя, что смысл жизни не слагается из смысла поступков. Общее же правило этих бесед формулируется следующим образом: спускаться в долину, идти вместе с собеседником по тро пинке твердыми шагами, не оборачиваясь без необходи мости назад, замечать все, что встречается на пути, и твердо видеть впереди вершину5.
5 В группу экзистенциальных проблем можно отнести и те, кото рые в DSM-IV кодируются как 313.82 — Проблемы идентичнос ти, V. 62.89 — Религиозные или духовные проблемы, V. 62.4 — Проблемы аккультурации. Они могут возникать у мигрантов, бе женцев, вынужденных переселенцев, покидающих либо покинув ших ту или иную группу (религиозную, дружескую, клубную и пр.), имевшую для них особое значение. Сами эти проблемы порой маскируются стрессовыми проявлениями, нередко «сби вающими» консультанта на путь поиска проблемы во внешних по отношению к клиенту обстоятельствах (см. главу 22.5 «Религи озные и духовные проблемы»).
Рекомендуемая литература
Ассаджоли Р. Психосинтез. М; К.: Рефл-бук—Ваклер, 1997.
Белорусов С.А. Религиозно-ориентированное консультиро вание // Моск. психотерапевтич. журнал. 1999. № 1(21). С. 155-172.
Бьюдженталь Д. Наука быть живым: Диалоги между тера певтом и пациентами в гуманистической терапии / Пер. с англ. М.: Независимая фирма «Класс», 1998.
Карандашев В.Н. Жить без страха смерти. М.: Смысл; Ака демический проект, 1999.
Кон И.С. В поисках себя: личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984.
Кочюнас Р. Основы психологического консультирования / Пер. с лит. М.: Академический проект, 1999.
Кувакин В.А. Твой рай и ад: Человечность и бесчеловеч ность человека (Философия, психология и стиль мыш ления гуманизма). СПб.; М.: Алетейя; Логос, 1998.
Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой деятельности. М.: Смысл, 1999.
Мэй Р. Искусство психологического консультирования / Пер. с англ. М.: Независимая фирма «Класс», 1994.
Перлз Ф. Гештальт-подход. Свидетель терапии / Пер. с англ. М.: Изд-во Института психотерапии, 2001.
Роджерс К.Р. Взгляд на психотерапию. Становление человека / Пер. с англ. М.: Изд. группа «Прогресс—Универс», 1994.
Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. М.: Республика, 1994.
Фенько А.Б. Психология ностальгии // Моск. психотерапев тич. журнал. 1993. № 3. С. 93—116.
Франкл В. Человек в поисках смысла / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1990.
Хрестоматия по гуманистической психотерапии / Сост. М.Па-пуш. Пер. с англ. М.: Ин-т Общегуманитарных Исследова ний, 1995.
Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М.: Класс, 1998.
Глава 18. Основы возрастной психологии и телефонная помощь
В этой жизни нет прямого необратимого развития: мы движемся не по твердым ступе ням, чтобы остановиться у последней, — от младенческой бессознательности, через бездум ную веру детства, через сомнение подростка (всеобщий жребий), скептицизм, а затем и неверие к задумчивому отдохновению зрелости, которое знаменуется словами «если б». Нет, пройдя одну ступень, мы описываем круг еще и еще раз и всегда остаемся одновременно и младенцами, и детьми, и подростками, и мужчинами с вечным «если б».
Герман Мелвилл «Моби Дик»
Только змеи сбрасывают кожи, Чтоб душа старела и росла. Мы, увы, со змеями не схожи, Мы меняем души, не тела. Память, ты рукою великанши Жизнь ведешь, как под уздцы коня, Ты расскажешь мне о тех, что раньше В этом теле жили до меня.
Николай Гумилев «Память»
Телефонное консультирование ориентировано на психологическую помощь людям любого возраста1. Каж дый из периодов жизни человека имеет неповторимые особенности, накладывающие свой отпечаток на переживаемые психологические проблемы. Поэтому в теле фонной беседе важно не только эмпатически вникнуть в проблемную ситуацию, но и непременно увидеть за ней этап жизни, переживаемый абонентом.
1 Начиная, естественно, с возраста, в котором возможно са мостоятельное обращение за такой помощью.
Как полагал Э.Эриксон, становление Я представля ет собой длительный процесс, результатом чего явля ется обретение эго-идентичности — переживание сво его Я как действительно уникального Я, отличного от столь же неповторимых других {Эриксон, 1996).
Эго-идентичностъ формируется как результат слож ного полифонического взаимодействия индивида со средой и культурой. Процесс идентификации никогда не достигает окончательной завершенности, ибо нельзя остановить или ограничить расширение представлений человека о себе, самопознания. При формировании эго-идентичности важное значение имеет осознание чело веком того, как на него реагируют окружающие: они моделируют этот процесс, помогая Я осознавать суще ствующую идентичность. Еще Уильям Джемс (1911/ 1990) полагал, что Я состоит из двух родов отноше ний: отношения Я к себе и отношения других к этому Я. Если эти отношения соответствуют друг другу, че ловек находится в состоянии психического благополу чия. При их несоответствии возникают замешательство или внутренний конфликт, стимулирующие последую щее исследование и поиск новых возможностей. Эго-идентичность включает в себя внутреннюю уверенность в направлении своего жизненного пути и способность к восприятию конкретных ситуаций как отдельных зве ньев единого непрерывного процесса. Ее нельзя обрес ти раз и навсегда, сложные жизненные коллизии мо гут не раз приводить к ее утрате и возникновению си туации Гамлета («Распалась связь времен»). Она является инструментом, с помощью которого человек органи зует внешнюю информацию, проверяет восприятие ок ружающего и себя самого, выбирает воспоминания, уп равляет адаптивностью и целесообразностью действий, интегрирует способность к ориентации и планированию поведения. Эго-идентичность дает чувство «непрерывной самотождественности» и благополучия: человек чувству ет себя тем, кем хотел бы быть, а то, что он делает соответствует его желаниям и потребностям.
Развитие личности — это, прежде всего, формирова ние эго-идентичности. По Эриксону, оно протекает в восемь стадий, каждая из которых порождает внутрен ние конфликты и приводит к возникновению изменя ющих личность базисных качеств. Эти новые позитивные качества свойственны всем людям и преимущественно формируются в определенном возрасте. Если социокуль турное окружение не поддержало возможность их появ ления в срок, это еще не значит, что они не возникнут позже, но путь их обретения будет, несомненно, труд нее, а развитие личности станет дисгармоничным. Нако нец, может возникнуть момент, когда эти качества уже не смогут найти себя в человеке. Место позитивного ба зисного качества прочно займет его антипод.
Орально-сенсорная (или инкорпоративная) стадия охватывает период с рождения до одного года2. В это время ребенок живет в соответствии с «принципом удо вольствия» и преимущественно взаимодействует с мате рью, являющейся носительницей определенных ценно стей общества. Эти отношения порождают у него либо базисное доверие к миру, к тому, что его потребности могут и должны быть удовлетворены, либо ощущение недоверия из-за страха потерять то, чего он желает и чем обладает. Доверие возникает, когда ребенок научается выделять из окружающей среды людей и объекты, ког да появляется первое смутное ощущение, что он явля ется отдельным существом. Оно является сильным каче ством, и человек, по Эриксону, может подпитываться всю жизнь из этого источника надежды вместо колодца печали. Доверие является основой для формирования положительного самоощущения, желания приобретать новый опыт, осваивать новые виды деятельности и витальной способности верить вообще. В окружении, рас полагающем к доверию, младенец чувствует себя люби мым и принятым, и это придает смысл всему его конк ретному опыту. Критерием сформированности доверия к миру является способность ребенка спокойно перено сить исчезновение матери из поля зрения. В этот период резкая потеря материнской любви может привести к острой детской депрессии или к более мягкому, но хро ническому состоянию печали, способному придать ме ланхолическую окраску всей последующей жизни чело века. При всех благоприятных условиях эта стадия вво дит в психическую жизнь чувство отлучения и смутную, но универсальную ностальгию по утерянному раю.
2 Содержание психосоциального кризиса описывается в тер минах «базалыгаго доверия—базального недоверия», а продук тивное его прохождение приводит к формированию уверенно сти и надежды.
Мышечно-анальная стадия охватывает возраст от од ного до 3 лет; содержание кризиса выражается в терми нах «автономия—стыд и сомнение», а итогом продуктив ного его разрешения — сильная воля. В это время ребе нок учится самостоятельно передвигаться, есть, говорить, контролировать свои телесные функции, осознает свое индивидуальное начало (автономную волю) и себя как активно действующего субъекта. Главным его стремлени ем становится борьба за автономию, за овладение своим существом в противовес сдерживающим силам, будь то земное притяжение или желания родителей. На этой ста дии он проходит путь от полной зависимости к относи тельной самостоятельности, и это дает ему основание осознавать себя автономным существом, способным со вершать определенные действия. Отсюда детские: «Я сам, я сам!». Разумеется, эта активность наталкивается на не одобрительное отношение взрослых, стремящихся ее ог раничить. Ребенок же не знает запретов, пока их не на рушит. Эта коллизия порождает первые семейные конф ликты, которые являются диалектическими. С одной стороны, если твердо и последовательно запрещается только то, что совершенно недопустимо, конфликты сво евременно разрешаются и ведут к развитию автономии. С Другой стороны, если родительские запреты становятся всеобъемлющими или ими злоупотребляют, это приво дит к появлению зависимости и неуверенности, излишней застенчивости и сомнений. Эти качества снижают са мооценку ребенка. Если он подвергается чрезмерному дав лению, у него появляется злость на собственную неуме лость, он ощущает себя глупым и пристыженным. Испы тывая же стыд, он начинает не доверять своей правоте и сомневаться. Попытки родителей часто пользоваться чув ством стыда и неуверенностью ребенка довольно быстро обесцениваются и могут породить негативизм, а в буду щем — человека, не желающего считаться с обществен ным мнением. В это время ребенок нуждается в благоже лательности и поддержке, фигура отца становится более заметной. Разрешая конфликты, дети и родители приспо сабливаются, «притираются» друг к другу. В задачи роди телей входит поощрять стремление к самостоятельности, не позволять возникнуть чувствам стыда или неловкости от неудачных действий, сомнениям в ценности детей для окружающих. Стыду следует противопоставить твердость и терпимость, дать возможность ребенку испытать радость от автономии. Доверие у ребенка является прежде всего следствием уверенности его матери, точно так же авто номия основывается на чувстве собственного достоинства родителей. Автономия, как и доверие, повышает само оценку ребенка: он чувствует себя не только окруженным теплом и заботой, но и уверенным в своей компетент ности. Как правило, чем больше автономия, тем сильнее ощущение собственной ценности. Часто ее критерием являются самостоятельность и степень познавательного интереса к окружающему миру. Автономия всегда пред полагает определенные ограничения активности ребенка, но они не должны быть осуждающими, волюнтаристс кими, слишком трудными для понимания и соблюдения. Локомоторно-генитальная (или, по Фрейду, эдипо ва) стадия проходит с 3 до 6 лет в так называемом иг ровом возрасте. Ее содержание — противоречие «иници атива и вина», результируемые в жизненной цели. Ос новной деятельностью ребенка в это время становится ролевая игра, посредством которой осваивается окру жающий мир. Через множество ролей в игре как модель ной ситуации (1) развиваются отношения с другими людьми через систему отождествлений в игровых ролях; (2) изучаются типично человеческие эмоции, с кото рыми дети, возможно, еще не сталкивались в реальной жизни; (3) исполняются желания, в ходе чего принцип удовольствия компенсируется и из стиля жизни посте пенно превращается в вероятностное явление и (4) пре одолевается скука. Будучи основным видом деятельнос ти, игра не является продуктивной в том смысле, что ее мотив заключен в самом процессе. В это время ребе нок свободно передвигается, достаточно владеет речью, задает вопросы, осмысливает события, фантазирует, расширяет окружение и определяет границы дозволен ного. За всем этим стоит новое базисное качество ини циативы, которое порождает любознательность, необы чайно энергичную и настойчивую познавательную дея тельность. Родители собственным примером, рассказами о жизни и о том, что значит для них великое прошлое, передают детям инициативу в форме подражания иде альным типам людей, часто настолько завораживающим ребенка, что они в состоянии заменить детям героев волшебных сказок. Свою первую инициативу ребенок проявляет дома, выражая страстный интерес к родите лю противоположного пола, но, испытав разочарова ние, может начать бороться против братьев и сестер за любовь своих родителей. В дальнейшем инициатива не сет в себе предвосхищающее соперничество с теми, кто оказался первым и потому может занять то поле дея тельности, на которое исходно была направлена ини циатива ребенка. Для родителей очень важно препятство вать появлению в ребенке чувства вины за любознатель ность и активность. Вина может подавлять инициативу и любознательность, формировать надолго сохраняюще еся осуждающее самосознание. В это время предметом идентификации ребенком себя со взрослыми становит ся не только мать или отец, но другие значимые взрос лые люди.
Стадия латентности приходится на младший школь ный возраст с 6 до 12 лет, в основе кризиса лежит про тиворечие «трудолюбие—неполноценность», а формируемым базовым качеством является компетентность. В эти годы ребенок включается в систематическую орга низованную деятельность в школе, которую осуществ ляет самостоятельно или во взаимодействии с другими. Впервые осуществляя работу, приносящую свои пло ды, ребенок стремится к признанию и одобрению. В этой деятельности он осваивает символы культуры, раз личные схемы, инструменты и стандарты активности, формируя трудолюбие и способность к самовыражению. Если со стороны окружения нет признания или одоб рения полезной активности ребенка, то не возникает стимула для дальнейшего овладения продуктивными на выками. Неумелость или плохое качество исполнения, особенно в совместной деятельности, ведут к чувству неполноценности. Ребенок может разувериться в себе, в том, что он в состоянии освоить окружающий мир. Более того, расширение круга общения, прежде всего со взрослыми, приводит к сравнению своих скромных достижений с их взрослыми успехами, что также чре вато чувством неполноценности, поскольку взрослые знают и умеют больше. Поэтому главная задача этого возраста состоит в том, чтобы у ребенка не возникло убеждение, что ему предстоит столь многому научить ся и так много сделать, что нет смысла даже пытаться охватить это, а лучше махнуть на все рукой. Необходи мо развивать его трудолюбие, решимость добиваться успехов, экспериментирование во всех областях. К кон цу этой стадии на первый план выходит проблема ком петентности. В школе она может стать особенно острой из-за необходимости освоения большого объема зна ний. Освоить их — значит стать компетентным, стать компетентным — значит сохранить положительное са мовосприятие. Лишь постепенно ребенок научается из бегать ситуаций, где может оказаться некомпетентным. Чем человек моложе, тем больше требований для него обязательны и безоговорочны. У ребенка еще нет дос таточной свободы действий, и он обязан выполнять то, что предписано. Поэтому ему часто приходится призна вать свою некомпетентность, в том числе и публично, что снижает самооценку и приводит к чувству непол ноценности. Очень важно подчеркнуть временный ха рактер некомпетентности и сделать ее поводом для того, чтобы чему-либо научиться, а не объяснять неудачли востью или, хуже того, непоправимым дефектом лич ности. Овладевая основами знаний, дети идентифици руют себя с представителями отдельных профессий.
Стадия полового созревания охватывает подростковый и юношеский возраст и длится с 12 до 19 лет; содержа ние кризиса — «эго-идентичность—ролевое смешение», и продуктивный результат — верность (преданность). К ее окончанию формируется эго-идентичность, проти вовесом которой является ролевая спутанность (диффу зия идентичности по: Эриксон, 1996). Эта стадия порож дает вопросы: «Кто я?», «Как жить?», «Чему верить?», «Как относиться к себе?», «Как оценивать других?». Ис точником формирования эго-идентичности, как уже упоминалось, становятся различные идентификации, часто уходящие в детство. Вначале образцами для под ражания становятся родители с их ценностями и нор мами, затем спектр ценностей и норм существенно рас ширяется и усложняется, в его орбиту вовлекаются бра тья и сестры, сверстники, значимые взрослые. Цепь идентификаций, являясь и защитным механизмом и руководством к действию, приводит к формированию «Я-идеала», после чего возникают дальнейшие возмож ности интенсивного развития личности. По Эриксону, эго-идентичность формируется в 4 этапа:
• Неопределенность идентичности: подросток еще не избрал для себя никаких определенных убеждений или профессионального направления, ему предстоит решить вопрос, принять ли ему тот стиль жизни и карьеру, которую бы хотели его родители, или он выберет их сам, а если так, то что следует избрать.
• Предварительная идентификация: подросток ста вит перед собой определенные цели и выдвигает убеж дения, являющиеся отражением выбора, сделанного Другими, он как бы примеряет на себя одежду, удоб-ну и опробованную другими.
• Психологический мораторий или кризис идентич ности: подросток активно исследует возможные вари анты идентичности в надежде отыскать тот единствен ный, который сможет считать своим (ролевое экспери ментирование). Нерешительность и запутанность выбора часто приводят к тому, что молодые люди цепляются друг за друга (как в стае или клане), возникает фено мен подростковых групп. Они находятся в своеобраз ном подвешенном состоянии между «моральностью, выученной ребенком» и «этикой, которая должна быть у взрослого». Эту подвешенность, неспособность к вы бору идентичности Эриксон называет «мораторием». Это необходимый для преодоления такой неспособно сти переход от юности к дальнейшему взрослению. Причиной «моратория» является сочетание физической зрелости и социальной незрелости. Социальному поло жению и ожиданиям свойственна естественная неопре деленность, а необходимость принимать на себя роли взрослого человека (например, отделиться от родите лей, создать семью) еще более усугубляет неуверенность в себе. Еще одной причиной «моратория» может явиться необходимость выбора поприща или стиля поведения на фоне противоречивых ценностей или ограниченно сти жизненного опыта (Эриксон, 1996).
• Достижение идентичности: продвигаясь к той или иной цели, индивид выходит из кризиса и находит свою вполне определенную идентичность, на основе которой определяет для себя род занятий и ориента цию в мире. Исторический контекст является, по Эрик сону, немаловажным. В средние века выбор идентифи кации был крайне ограничен, сегодня же он практи чески неисчерпаем.
Спутанность идентичности в предельных случаях предполагает целесообразность применения соответству ющих психотерапевтических воздействий. Основанная на бунте и отрицании, она приводит к своеобразным проявлениям патологии идентичности: (а) регрессии к инфантильному уровню со стремлением отсрочить об ретение взрослого статуса: подростки оказываются неспособными строить планы на будущее, это связано с боязнью взросления и изменений, так как они боятся и не верят, что время способно принести изменения, и в то же время опасаются, что перемены могут все-таки произойти; (б) смутному, но устойчивому состо янию тревоги: оно порождено сочетанием физической зрелости и социальной незрелости подростка и часто приводит к эмоциональной неустойчивости, демонст ративное™, вспыльчивости, импульсивности и неурав новешенности. Перемены в настроении, по Эриксону, приводят в действие следующий механизм. Вначале под ростки, стремясь утвердить независимость, проявляют неуступчивое поведение, дерзость и доводят родителей «до ручки». Далее из-за боязни неминуемого наказания, они становятся дружелюбными и ищут примирения. В результате этого их взаимоотношения с родителями выравниваются, вновь появляется эмоциональная бли зость и привязанность и, как следствие, отождествле ние себя с образом ребенка. Последнее вызывает есте ственный протест, стремление разрушить эту иденти фикацию и вновь утвердить свою независимость. Таким образом, этот механизм превращается в подобие по рочного круга; (в) чувству изоляции и опустошеннос ти: подросток избегает близких отношений и тесных контактов из-за боязни утратить в них собственную эго-идентичность, что приводит к стереотипным и формальным отношениям с окружением; (г) ожиданию чего-то такого, что может внезапно изменить жизнь: преобладанию магического мышления, надежде на «чудо»; (д) страху перед общением; (е) боязни проти воположного пола; (ж) враждебности и презрению к существующим общественным ролям: подросток не может эффективно использовать свой потенциал в ра боте или учебе; любая деятельность требует личной вов леченности, а он стремится защититься от нее, что проявляется в неспособности сосредоточиться или в Увлеченности с головой чем-то одним с пренебреже нием к другому; (з) презрению к отечественному и переоценке всего иностранного; (и) поиску «негативной» идентичности, стремлению стать «ничем» как единственному способу самоутверждения; индивид стремится найти эго-идентичность, прямо противопо ложную той, которой отдают предпочтение значимые другие, и выражает презрение и враждебное отноше ние к предлагаемым вариантам (Эриксон, 1996).
Как правило, результатом этой стадии является пол ное освобождение от детской зависимости, человек за ботится о себе и отвечает за свои поступки. У него возникает собственная система жизненных ценностей, о которой он судит как взрослый. Исчезают эмоцио нальные колебания, мешающие формировать глубокие человеческие отношения. Он полностью осознает и принимает свою половую роль и физический облик, приобретает устойчивые личностные качества, кото рые с этих пор будут меняться не скачкообразно, но медленно модифицироваться под влиянием накоплен ного опыта.
Стадия молодого взрослого возраста, или ранней зре лости, продолжается с 20 до 25 лет. В основе кризиса лежит конфликт интимности и изоляции, разрешаемый в чувстве любви. Интимность заключается в том, что на шедший свое Я делит его в глубоких дружеских отно шениях или становится самовлюбленным и фиксиро ванным только на себе. Кроме того, интимность реа лизуется созданием семейных связей. В настоящей интимности обязательно присутствует взаимность, стремление к разделенной с другими идентичности. Если любовь и секс не отделены друг от друга в чело веческих отношениях, то есть возможность создать именно такую любовь, которая может быть разделена другим человеком и возвратится миру через детей.
Неотъемлемой частью интимности является дистан-цированность, готовность человека отвергать, изолиро вать и, если необходимо, разрушать те силы или лю дей, которые кажутся ему опасными. Потребность в укреплении и защите границ своей интимности из ес тественной, рационально обусловленной может превра титься в предубежденность, фанатизм или чрезмерную готовность жертвовать собой или убивать других. Изба вить от этой неблагоприятной метаморфозы может только своевременное определение личных границ на основе взрослой ответственности.
Стадия взрослости занимает следующую четверть века жизненного цикла (25 лет—50-60 лет), содержание кри зиса описывается понятиями «творчество—застой», а «сильной» стороной является формирование заботы. Творчество в качестве дальнейшего внутреннего само развития личности означает появление у человека (вне себя или семьи) жизненно важных интересов и потреб ностей, приводящих к формированию его уникально сти. Оно проявляется в стремлении воспитывать подра стающее поколение или улучшать общество. Человек, поднимаясь над своей эго-идентичностью, обретает уникальную способность стать самим собой.
Если взрослый человек живет только для удовлетво рения своих личных потребностей, для приобретения удобств и развлечений, то эта альтернатива именуется застоем. Место творчества в семейной жизни или вне ее занимает регресс к навязчивой, однообразной потреб ности в псевдоинтимности. Возникает скука, становяща яся почти экзистенциальной, оскудевают межличност ные контакты. Суть существования заключается в повсед невном потворстве самому себе, как если бы человек или семейная пара превратилась в своих собственных детей. Излишне говорить, что в этих условиях довольно быстро развивается изношенность, телесная или психо логическая инвалидность. Последствия выбора этой не гативной альтернативы проявляются в следующем поко лении в форме еще большего отчуждения.
Стадия поздней зрелости начинается после 50—60 лет. Содержание кризиса — противоречие интеграции и от чаяния, а формирующаяся сильная сторона — мудрость. Базовое качество, приобретаемое человеком в это вре мя, называется эго-интеграцией. Это сильное чувство це лостности собственного Я и ценности прожитой жизни пРоявляется во внутреннем покое и внешней уравнове шенности. Основой эго-интеграции является мудрость, характеризующаяся при всем своем многообразии преж де всего тщательно обдуманными суждениями и глу боким всеобъемлющим пониманием. При личностной одаренности мудрость редко бывает собственной, чаще ее сущность составляет традиция. Эго-интеграция прояв ляется также склонностью к порядку, значимости, готовности взять на себя лидерство или, при необходи мости, отречься от него. Интегрированная личность от личается прежде всего принятием жизни как одного-единственного цикла, определенного круга лиц, состав ляющих его окружение, личной ответственности за происходящее, собственной интегративности, которая существует и исчезнет вместе с ее носителем. Интенсив ность этого чувства определяется отношением к прожи той жизни, которая принесла удовлетворение.
Если жизненный опыт человека не принимается сле дующим поколением, то возникает разочарование в жизни, когда человек серьезно рискует впасть в безыс ходное отчаяние и столкнуться со страхом неминуемой смерти. Судьба не принимается как обрамление жизни, а смерть — как ее последняя граница. Именно это от чаяние скрывается у пожилых людей за мизантропией, хроническим недовольством существующим порядком вещей, отвращением или презрением к окружающему.
Таким образом, и к концу жизни человек оказыва ется перед все тем же, хотя и меняющим время от вре мени облачения, сопровождающим его выбором, в котором состоит психологическая сущность кризиса идентичности.
Рекомендуемая литература
Адлер А. Индивидуальная психология: теория и практика / Пер. с нем. М.: Издат. группа «Прогресс», 1996.
Велешко Е., Гладкий М., Евтушенко К, Кондрат Д., Ми ронович А., Стамбольский Б. Периодизация развития личности по Э.Эриксону: телефон доверия и компью тер // Вестник РАТЭПП, 1995. № 1. С. 74—78.
Выготский Л.С. Собрание сочинений: в 6 т. Детская пси хология. М.: Педагогика, 1984. Т. 4.
Джемс У. Психология. М.: Педагогика, 1990.
Кон И.С. Дружба. М.: Политиздат, 1987.
Кон И.С. Ребенок и общество. М.: Наука, 1988.
Кон И.С. Психология ранней юности. М.: Просвещение,
1989. Крэйг Г. Психология развития. СПб.: Питер, 2000.
Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка / Пер. с франц. и англ. М.: Педагогика; Пресс, 1994.
Тайсон Р., Тайсон Ф. Психоаналитические теории развития / Пер. с англ. Екатеринбург: Деловая Книга, 1998.
Цукерман Г.А., Мастеров Б.М. Психология саморазвития. М.: Интерпракс, 1995.
Шихи Г. Возрастные кризисы. Ступени личностного роста /
Пер. с англ. СПб.: Ювента, 1999. Элъконин Д.Б. Психология игры. М.: Педагогика, 1978.
Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Пер. с англ. М.: Издат. группа «Прогресс», 1996 (а).
Эриксон Э. Детство и общество. М.: Издат. группа «Про гресс», 1996 (б).
Глава 19. Психология семейного конфликта
Мы с тобою так странно близки, И каждый из нас одинок.
Зинаида Гиппиус
Семья, как полагал Н.А.Бердяев, является соци альным институтом, который создан обществом для благоустройства, биологического и социального упоря дочения жизни человеческого рода. Она предназначена удовлетворять потребности ее членов и выполняет сле дующие функции: (а) воспитательную, состоящую в удовлетворении потребности в отцовстве или материн стве, в общении и воспитании потомства и будущей самореализации в детях; (б) хозяйственную, заключа ющуюся в удовлетворении материальных нужд и содей ствии сохранению здоровья и восстановлению телесных сил; (в) эмоциональную, проявляющуюся в удовлетво рении потребностей в симпатии, уважении, призна нии, эмоциональной поддержке и защите; (г) духов ную, состоящую в удовлетворении потребностей духов ного роста и обогащения; (д) социального контроля, заключающуюся в обеспечении выполнения обществен ных норм, особенно теми ее членами, которым труд но соотнести с ними свое поведение; (е) половую, проявляющуюся в удовлетворении сексуально-эротичес ких потребностей. Особенности личности членов семьи, взаимоотношения между ними или определенные ус ловия жизни могут нарушать выполнение семьей этих функций и приводить к конфликтам, например по воп росам воспитания подрастающего поколения.
Хотя семья кажется вневременной биологической и психосоциальной общностью, состоящей из отца, ма тери и детей, ее формы менялись на протяжении чело веческой истории, всегда оставляя неизменным один аспект: она образует первичную окружающую среду в развитии человека. В настоящее время различают:
• нуклеарную (полную) семью, состоящую из роди телей и детей и объединяющую два поколения (она яв ляется наиболее распространенной); если в ее состав входят представители еще одного поколения (бабушки, дедушки и другие родственники), она называется рас ширенной семьей;
• неполную семью, в которой отсутствует один из родителей; кроме того, если условия жизни не оставля ют родителям (даже если формально их двое) времени для семьи, она считается функционально неполной;
• большую семью, состоящую из кровных родствен ников разных поколений и возглавляемую фигурой пат риарха или матриарха. Обычно эта семья характерна для сельской местности.
В развитии семьи, как и в развитии человека, су ществует свой жизненный цикл. Ее зарождение длится от момента заключения брака до появления первого ре бенка. В это время происходит психологическая адапта ция супругов к семейной жизни и друг другу, склады ваются отношения между родственниками, происходит обзаведение первым имуществом и завершается приспо собление к совместной половой жизни. Основными при чинами семейных конфликтов в это время является не подготовленность к совместной жизни, неудовлетво ренность бытом и вмешательство родственников во взаимоотношения молодых супругов.
Семья с маленькими детьми составляет центральную стадию развития. В ее состав входят несовершеннолет ние дети, не начавшие самостоятельную трудовую дея тельность. В это время в семье преобладает хозяйст венная активность, могут возникать трудности в совмещении домашних и рабочих обязанностей. Становится актуальной необходимость сохранения эмоциональной и духовной общности. Важное место занимает воспи тание детей, которые проходят череду возрастных кри зисов: каждый новый этап в жизни ребенка становит ся проверкой прочности семьи. Семейные конфликты в это время обусловлены снижением удовлетвореннос ти совместной жизнью. К ним приводит физическая перегрузка супругов, перенапряжение душевных сил, необходимость перестройки эмоциональных и духовных отношений. Недостаточное удовлетворение семейной жизнью проявляется в супружеских изменах, сексуаль ной дисгармонии, разочаровании в характере партне ра или воспитательных неудачах.
Заключительная стадия семейной жизни начинается после того, как последний из детей начинает трудовую деятельность и создает свою семью. В это время в семье происходят новые качественные изменения. Она утра чивает свою воспитательную функцию, попытки роди телей ее продолжить наталкиваются на сопротивление повзрослевших детей. Хозяйственная деятельность сво дится скорее к сохранению нажитого, чем к новым накоплениям. Актуализируются проблемы здоровья, поэтому все большее значение приобретает отдых. Ти пичной является необходимость участвовать в домаш нем труде и уходе за следующим поколением. При этом нередко дети перекладывают заботы по воспитанию уже своих детей на родителей и прародителей. Этим объяс няются многие конфликты. Позже это усугубляется вы ходом на пенсию, сужением круга возможностей само реализации, снижением самооценки, недостатком чув ства востребованности и значимости.
На любом этапе жизни семьи возникающий конф ликт, как считал видный французский мыслитель Г.Маркузе, имеет своим предметом вопрос о власти, о том, кто будет доминировать в браке, что и приво дит к психической травме его участников. Ее особен ности уже описывались ранее. Семья, как и внешние экстремальные ситуации, может быть источником травмы и вызывать у ее членов тяжелые психические пере живания. В структуре семейной травмы центральное место занимают тяжелые эмоциональные переживания, Наруша1°Щие служебные, трудовые или учебные взаи моотношения пострадавшего. При этом именно роль семейного конфликта является ведущей, поскольку именно отношения в ней составляют для большинства ядро иных разнообразных межличностных контактов. Они отличаются многосторонностью, тесной взаимо связью и взаимозависимостью, а также особой откры тостью и, следовательно, уязвимостью члена семьи в отношении травмирующих внутрисемейных влияний.
Э.Г.Эйдемиллер и В.В.Юстицкис (1999) отмеча ют, что семейный конфликт порождает психические пе реживания, которые могут выражаться различными состояниями.
Состояние глобальной семейной неудовлетворенности возникает в результате фрустрации из-за резких рас хождений ожиданий в отношении семьи и действитель ной жизнью. Если эти несоответствия осознаются, то абонент открыто признается, что семейные отношения его не устраивают и не выдерживают даже минималь ных требований («Наша жизнь в семье всегда одинако ва плоха», «Мне не повезло в браке», «Мы ошиблись, нам никогда не было хорошо друг с другом»). Немед ленно разойтись, как правило, мешают важные, пси хологически понятные обстоятельства. Глобальная не удовлетворенность может провоцировать возникновение агрессивных действий. Если фрустрация осознается не достаточно, то супруг может говорить об относитель ной приемлемости семейной жизни («Живем не хуже, чем другие»), а неудовлетворенность проявлять косвен ным образом: (а) в жалобах на монотонность, скуку, бесцветность жизни, отсутствие радости или носталь гических воспоминаниях о холостой жизни («Живем не как люди», «Делаем все не так»), (б) в многочислен ных нареканиях на различные частные стороны семей ной жизни и (в) в особых феноменах жизни семьи, называемых «каплей дегтя», когда второстепенная проблема разрастается до несоответствующих размеров, се рьезно снижающих удовлетворенность супругов семей ными отношениями; нарастает фрустрация, один либо оба члена семьи утверждают, что стали «нервными» в силу какого-то частного повседневного обстоятельства; появляются эмоциональные взрывы, например, если неожиданно открывается возможность заново создать семейный очаг.
Состояние семейной тревоги в некотором смысле по хоже на то, что называют «свободно плавающей трево гой». Она обычно плохо осознается и локализуется обо ими супругами. Прежде всего, это состояние проявляет ся сомнениями, страхами и опасениями, касающимися здоровья членов семьи, их отлучек, поздних возвраще ний или возникающих в семье конфликтов. В основе се мейной тревоги лежит, например, неуверенность жены в определенном значимом для нее аспекте семейной жизни, в чувствах мужа или в собственной состоятель ности. В состоянии «семейной тревоги» часто возникают ощущение неподконтрольности событий в семье, бес помощность и бессилие изменить ситуацию («Как бы я ни поступил, ничего хорошего из этого не получится», «Мне не с кем посоветоваться», «Я хочу, чтобы было хорошо, но все равно получается плохо»). Беспомощ ность существенно влияет на самооценку, и человек пе рестает себя чувствовать значимым членом семьи.
Непосильное психофизическое напряжение является одним из основных переживаний любой травмы, и в семье это формируется несколькими способами: (а) для одного из членов семьи создается безвыходное по ложение или чрезмерное психическое напряжение. Примером может служить описанная далее ситуация жены алкоголика из-за принятой роли главного По пустителя, которая рано или поздно оказывается не посильной; (б) возникают препятствия в проявлении значимых чувств или удовлетворении актуальных по требностей. Например, зятю чрезвычайно трудно скры вать отношение к теще, и он прилагает огромные уси лия, чтобы сдерживать свои чувства. Чем неблагополучнее становится обстановка в семье, тем больше требуется сил на подавление эмоций. Кроме того, суп руг может испытывать затруднения в удовлетворении потребностей, непосредственно связанных с семьей, например личностно-эмоциональных (необходимость взаимопонимания и сочувствия) или сексуально-эро тических (при дисгармонии интимных отношений); (в) конфликт в семье возникает из-за противоречивых тре бований, если на одного из членов возлагается ответ ственность за его разрешение. Например, муж обви няет жену в нерадивости и неумении воспитывать де тей, одновременно критикуя любые попытки ее воспитательных воздействий.
Состояние вины. Вина по отношению к другим чле нам семьи может достигать большой интенсивности и быть важным фактором травмы. Человек чувствует себя помехой для окружающих, действительным или мни мым виновником неудач, считает отношение к себе об виняющим или укоряющим («Я чувствую себя дома лишним», «Своим присутствием я всем мешаю», «Они всегда меня считали бестолковым и неумелым»). Ви новатым кажется, что семья из-за них терпит неудоб ства, стыдится их перед значимым окружением. Состо яние вины способствует совершению приводящих к эмоциональному перенапряжению «оправдательных» поступков против своей воли, или возникает мотива ция ухода, то есть притязания снижаются до миниму ма, уступки достигают апогея, а вина за упущения пол ностью принимается на себя. Дальнейшее усугубление чувства вины приводит к появлению чувства полной беззащитности.
Не только семья является источником конфликтов. Даже возникая вне ее, конфликт так или иначе пре ломляется через призму семейных отношений. Так, се мья может повышать готовность личности к внешним конфликтам, поддерживать, углублять конфликтоген-Ные влияния или, наоборот, формировать у человека определенные эффективные способы противодействия.
При консультировании семейного конфликта в службах неотложной телефонной помощи следует об судить с абонентом ряд линий поведения, необходи мых для разрешения конфликта и реорганизации семей ной жизни:
1. Необходимо возродить и поддерживать надежду на успех. Для этого нужно побудить абонента принять ответственность за разрешение конфликта на себя, предпринять активные действия и найти возможности для положительных изменений.
2. Следует предложить возможность оценить се мейный конфликт с противоположной позиции, от разить переживания другого участника. Это уменьшает препятствия на пути взаимопонимания и снижает от чужденность.
3. Необходимо работать с собеседником над восста новлением доверия и обстановки откровенности. Они позволят совместно проводить работу по восстановле нию адекватных отношений в семье, несомненно по вышая шансы на успех. Откровенность является первым шагом к положительным переменам и конструктивно му взаимодействию.
4. Важно проанализировать развитие текущего се мейного конфликта, обратившись к опыту разрешения схожих ситуаций с друзьями или значимыми близки ми и использовать их опыт ошибок и удач.
5. Важно поощрить собеседника на поиск сочув ствия и союзников вне семьи. Они могут стать суще ственной системой поддержки личности. Необходимо упомянуть, что вокруг существуют не только безраз личные люди, но и готовые оказать искреннюю и дей ственную помощь.
Реализация этих консультативных подходов, прежде всего, возможна через эмпатию и понимание собеседника. Уже то, что он позвонил в службу (1) является прямым указанием, что у него есть надежда на изменение к луч шему, даже если она и не осознается; (2) свидетель ствует, что у него есть определенное понимание необ ходимости посторонней помощи для изменений, а следовательно, есть предпосылки формирования доверия и (3) означает, что он ищет человека, с которым мог бы прийти к этим изменениям. Поэтому консультанту важно быть открытым и контролировать происходящее с ним самим, одновременно осознавая требования и нужды собеседника.
«Что хотела сказать семья? Я не знаю. Она была кос ноязычна от рождения, а, между тем, у нее было что сказать», — писал О.Мандельштам в «Шуме времени». С таким «косноязычием» часто приходится сталкивать ся при прояснении семейного конфликта. Это частое и характерное свойство семьи, повышающее напряжение внутри нее до экзистенциального уровня из-за невы-говоренности накопившихся проблем иногда в течение жизни не одного поколения.
В начале беседы, используя «подразумевания», сле дует допустить, что в семейной ситуации абонента есть нечто, что он хотел бы изменить (то есть конфликт), для этого он прошел определенный путь перед обра щением в службу, и процесс перемен уже начался. Сле дует сосредоточить внимание на том, какие конкретно есть надежды у абонента и каких именно изменений он желает. Это помогает работать над разрешением основ ных звеньев конфликта. После этого следует перейти к сбору необходимой информации, который лучше все го проводить с помощью вопросов, вставленных в предложения («скрытые вопросы»): «Мне было бы очень интересно знать, что происходит с вами». Они позво ляют собеседнику отвечать так, как он считает нужным, то есть предоставляют максимальную свободу выбора, которая сохраняется, если для поощрения ответов ис пользовать вежливые команды («Не могли бы вы кон кретно...» вместо «Что же конкретно...»). При сборе ин формации о семейном конфликте главная задача состоит в понимании специфического жизненного опыта або нента: какие свои возможности он осознает и исполь зует в настоящее время, к чему стремится и над чем согласен работать с консультантом. Важно потратить вре мя и энергию, чтобы убедиться в правильном понимании и определении этих возможностей и целей. Ис пользование «скрытых вопросов» и вежливых команд не только дает консультанту новую информацию, но и показывает собеседнику его значимость для консуль танта, способствуя установлению эмпатического пони мания. Часто у собеседника имеются провалы в конф ликтном опыте, утрачиваются важные его части, поэто му ему нелегко осознать, чего именно он хочет и на что надеется. Поэтому ему следует помочь определить ся в сущности конфликта, понять и вербализовать его желания и стремления. Одновременно этот подход по вышает авторитет консультанта, демонстрируя его дей ствительную заинтересованность в оказании помощи. Сбор информации является процессом систематической реконструкции и отождествления утраченных частей конфликтного опыта. Он имеет и терапевтическую на правленность и может, собирая разрозненные факты и чувства в нечто целое, оказать благотворное воздействие на абонента. Консультанту важно работать именно над восстановлением утраченного опыта абонента, а не строить иллюзорную модель на основании своих соб ственных представлений. Для этого полезно уточнять смысл высказываний, поскольку одним и тем же сло вам может придаваться различное значение. Следует ис пользовать слова и фразы, употребляемые абонентом для описания конфликтной ситуации. Это позволяет максимально сблизиться в общении, конкретизировать обстоятельства и привести к осознанию утраченных частей конфликтных переживаний. Диалог следует вес ти, переводя предметы и понятия (обычно восприни маемые как нечто статичное и неизменное), описыва ющие конфликт, в действия (глаголы). Это делает диа лог динамичным; в терминах действия заложено больше возможностей к реконструкции конфликта и достиже нию желаемых изменений. Кроме того, такой диалог увеличивает шансы собеседника овладеть ситуацией. Не следует забывать, что этот процесс (деноминализация) бывает длительным и циклическим и только настойчивость консультанта делает его эффективным. Более того, беседа в терминах действий, предоставляя свободу вы бора, позволяет абоненту контролировать поведение и чувствовать ответственность за разрешение семейного конфликта. Консультант помогает ему определиться, в чем он является несвободным, исподволь подводит его к мысли о свободе выбора и, следовательно, о том, что он властен разрешить конфликт.
Выяснение в ходе консультативной беседы позволя ет не только реконструировать утраченные моменты конфликтного опыта, но и определить границы воз можных действий абонента. Обычно они удручающе стереотипны и стандартны и скорее консервируют или усугубляют ситуацию, чем ведут к ее разрешению. По этому важно расширить границы видения абонента, спектр его действий и побудить предпринять новые, нестандартные творческие шаги, которые могут проти воречить сложившимся «штампам» в семье. Эти действия расширяют возможности человека, в них можно вклю чить то, чего он желает достичь для себя или семьи. В языке существующие границы для действий или по ступков очерчиваются выражениями, которые называ ются модальными операторами («Я не могу этого сде лать», «У меня нет никакого выбора», «Я вынужден жить так»). Им следует противопоставить вопросы, по буждающие к действиям («Что же произойдет, если...»), которые оказывают положительное влияние на дальней шую беседу и свободу действий.
Видение семейного конфликта происходит через оп ределенную систему репрезентации. Ее обязательно нуж но использовать в общении с абонентом — тогда его намерения станут более понятными и он почувствует Доверие к консультанту. В противном случае беседа ста новится утомительной и безуспешной: абонент сопро тивляется, а консультант испытывает фрустрацию. При соответствии систем репрезентации существенно умень шается время диалога и быстрее находятся конструктив ные решения. На консультанте лежит ответственность за своевременное определение системы репрезентации со беседника, от чего зависит эффективность помощи при разрешении его семейных проблем. Они часто возни кают, если конфликтующие стороны используют раз личные системы репрезентации, общаются на «разных языках», усиливаются в ситуациях эмоционального на пряжения, когда человек становится полностью зави симым от своей системы репрезентации и перестает по нимать другого.
Консультирование конкретного семейного конфлик та не исключает видения сверхзадачи, которая, как ука зывает М.Эриксон, состоит в том, чтобы семья могла эффективно продолжать свой жизненный цикл.
Рекомендуемая литература
Алешина Ю.Е. Семейное и индивидуальное психологичес кое консультирование. М: Класс, 1999.
Берн Э. Трансакционный анализ и психотерапия / Пер. с англ. СПб.: Братство, 1994.
Бэндлер Р., Гриндер Дж., Сатир В. Семейная терапия. Воро неж: НПО «Модэк», 1993.
Гришина Н.В. Обучение психологическому посредничеству // Московский психотерапевтический журнал. 1992. № 2. С. 145-160.
Джеймс М. Брак и любовь / Пер. с англ. М: Прогресс, 1985.
Джеймс М., Джонгвард Д. Рожденные выигрывать. Трансак ционный анализ с гештальтупражнениями / Пер. с англ. М.: Издат. группа «Прогресс—Универс», 1993.
За пределами психики: терапевтическое путешествие Карла Витакера / Под ред. Дж.Р.Нейла и Д.П.Книскерна. Пер. с англ. М.: Класс, 1999.
Минухин С, Фишман Ч. Техники семейной терапии / Пер. с англ. М.: Класс, 1998.
Пезешкиан Н. Позитивная семейная психотерапия: семья как психотерапевт / Пер. с англ. и нем. М.: Смысл, 1993.
Сатир В. Как строить себя и свою семью / Пер. с англ. М.: Педагогика-Пресс, 1992.
Сатир В. Вы и ваша семья. Руководство по личностному росту / Пер. с англ. М.: Апрель Пресс; Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000.
Скиннер Р., Клииз Дж. Семья и как в ней уцелеть / Пер. с англ. М. : Класс, 1995.
Спиваковская А.С. Психотерапия: игра, детство, семья. М.: Апрель-Пресс; Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. Т. 2.
Херсонский Б.Г., Дворяк СВ. Психология и психопрофилак тика семейных конфликтов. Киев: Здоров'я, 1991.
Хеши Дж. Необычайная психотерапия / Пер. с англ. СПб.: Белый кролик, 1995.
Эйдемиллер Э.Г., Юстицкис В. Психология семьи и семей ная психотерапия. СПб.: Питер, 1999.
Глава 20. Кризисные состояния
20.1. Психология острого горя (утраты)
Время черных одежд! Но с печальной порою в споре Вишни — в самой поре! И о времени забывая, Мы ломаем цветущие ветки. Фудзивара-но Санэката-но Асон, японский поэт (ум. в 998 г.)
С переживанием горя телефонным консультантам приходится сталкиваться часто: они слышат абонента, потрясенного смертью близкого человека или тяжелой невозвратимой утратой кого-либо или чего-то, имев шего для него важный жизненный смысл. Жизнь без утрат невозможна, и переживание связанного с ними горя является универсальным опытом человека, осоз навая который он становится способным понимать ут раты других. К утратам помимо смерти относятся дли тельная разлука, прекращение отношений со значимы ми людьми. Утраты бывают социальными (утрата работы или учебы), психическими и физическими (утрата со ответствующих способностей или возможностей), ду ховными или материальными. У детей, например, утрата животных или вещей часто приводит к горю. Для создания позитивных перемен в состоянии человека^ необходимы умение и знания психологии горя. Не слу чайно, когда знаменитый советский психолог А.Н.Леонтьев спросил у философа М.Мамардашвили: «С чего начинается человек?», тот, не задумываясь, ответил: «С плача по умершему».
Горе рассматривается психологами с психоаналити ческих, когнитивных или феноменологических позиций.
З.Фрейд относил его истоки к ранней оральной ста дии, когда ребенок является наиболее зависимым и бес помощным, в силу чего малейшая утрата, обычно свя занная с матерью, вызывает витальный кризис. В 1919 году он писал: «Едва ли существует какая-либо иная область, где мышление и наши чувства с незапамятных времен изменились столь мало, а древнее под тонкими покровами сохранилось так хорошо, как в нашем от ношении к смерти». Согласно К.Абрахаму, пережива ние горя возникает в связи с «интроекцией объекта любви», и в упрямом протесте против реальности ут раты образ любимого объекта в глазах скорбящего при обретает все более яркие краски. Это оказывает защит ное действие, поскольку утрата во всей своей необра тимости постигается постепенно, шаг за шагом, к чему и сводится работа горевания.
Теория дифференциальных эмоций считает горе сложной структурой, включающей фундаментальные эмоции и аффективно-когнитивные взаимодействия. Ее создатель, К.Изард полагает, что ядром горя является страдание. Оно выполняет ряд функций: (а) сообщает, что человеку плохо; (б) побуждает предпринять дей ствия для его уменьшения, устранения причины или изменения отношения; (в) облегчает сплочение людей внутри групп (семьи или общества).
Феноменология горя и его понимание как процесса стали объектом психологического исследования после появления ставшей классической работы американско го психиатра ЭЛиндеманна «Симптоматология и работа острого горя» (1943), впервые описавшего его динами-КУ и разработавшего понятие «работа горя», о котором Упоминал еще Фрейд, описывая свой первый случай Анны О. в «Исследованиях истерии» (1895).
Горе характеризуется следующими проявлениями.
1. На первый план выступает физическое страдание в виде периодических приступов, длительностью от нескольких минут до часа со спазмами в горле, при падками удушья, учащенным дыханием и постоянной потребностью вздохнуть. Впоследствии постоянные вздохи сохраняются длительное время, и вновь стано вятся особенно заметны, если человек вспоминает или рассказывает о своем страдании. Ощущается чувство пустоты в животе, потеря аппетита, мышечной силы; малейшее движение становится крайне тягостным и почти невозможным, от незначительной физической нагрузки возникает полнейшее изнеможение. На фоне этих телесных признаков человек испытывает психичес кое страдание в виде эмоционального напряжения или душевной боли. Отмечаются изменения ясности созна ния: возникает легкое чувство нереальности и ощуще ние увеличения эмоционального расстояния, отделяю щего человека от других людей.
2. Поглощенность образом утраченного. На фоне некоторой нереальности могут возникать зрительные, слуховые или сочетанные иллюзии. Переживающие горе сообщают, что слышат шаги умершего, встречают его мимолетный образ в толпе, узнают знакомые запахи и т.д. Такие состояния отличаются особой эмоциональной охваченностью, под влиянием которой может утрачи ваться грань между переживанием и реальностью.
3. Чувство вины. Горюющий пытается отыскать в предшествующих утрате событиях и поступках то, чего он не сделал для умершего. Малейшие оплошности, невнимание, упущения, ошибки преувеличиваются и способствуют развитию идей самообвинения.
4. Враждебные реакции. В отношениях с людьми сни жается или исчезает симпатия, утрачивается обычная теплота и естественность, нередко человек о происхо дящем говорит с раздражением или злостью, выражает желание, чтобы его не беспокоили. Враждебность иног да возникает спонтанно и оказывается необъяснимой для горюющих. Некоторые принимают ее за начало гря дущего безумия. Другие стараются контролировать вспышки гнева, что удается далеко не всегда. Постоянные попытки держать себя в узде приводят к особой манерно-натянутой форме общения.
5. Утрата прежних, естественных моделей поведения. В поступках отмечается торопливость, суетливость, чело век становится непоседливым или совершает хаотичес кие действия в поисках какого-либо занятия, но ока зывается совершенно неспособным к простейшей орга низованной деятельности. Со временем он по сути вновь осваивает круг повседневных дел. Пораженная горем одиночества в страшную эпоху сталинского тер рора Анна Ахматова писала:
У меня сегодня много дела, Надо память до конца убить, Надо, чтоб душа окаменела, Надо снова научиться жить.
Эти повседневные дела, естественно, прежде всего теснейшим образом оказываются связанными с поте рей. Горюющим очень часто приходится как бы заново «учиться» их делать, превозмогая переживание отсут ствие смысла что-либо делать после случившегося.
6. Идентификация с утратой. В высказываниях и по ступках человека появляются черты поведения умершего или признаки его последнего заболевания. Как прави ло, идентификация с утратой становится следствием поглощенности образом утраченного.
Таков поперечный срез состояния горя. Во времени ему свойственна динамика, прохождение ряда этапов, когда человек, как писал Э.Линдеманн, осуществляет «работу горя». Она требует физической и психической энергии: переживание включает не только выражение эмоций, но и активные действия. Человек и те, кто стре мится ему помочь, деятельно участвуют в процессе горя. Цель «работы горя» состоит в том, чтобы пере-жпть его, стать независимым от утраты, приспособиться к изме нившейся жизни и найти новые отношения с людьми и миром.
Первым этапом является шоковое состояние. Оно раз вивается сразу после утраты и длится от нескольких дней до месяца, сосуществуя с признаками следующего эта па — переживания. Человек не осознает потери, не в состоянии осмыслить случившееся, происходящее вос принимается как в тумане или во сне. Затем приходит неверие, что это могло произойти. Психологической за щитой служат вытеснение и отрицание. Их вовлечение является естественным и полезным, поскольку помога ет человеку постепенно освоиться со случившимся. К концу этапа шока после психической анестезии начи нается страдание, свидетельствующее о начале пережи вания, то есть «работы горя». О наступающем заверше нии говорят элементы понимания и признания утраты, а также обстоятельств, при которых она произошла.
Далее следует этап переживания, являющийся в про цессе горя наиболее интенсивным. Понимание и при знание утраты достигает степени ясности факта. Риту альные действия и другие конкретные события играют в этом важную роль. Страдание обычно достигает наи большей силы и отличается разнообразием проявлений. Осознание приводит человека к чувству зияющей пус тоты, которое возникло вследствие утраты, и необхо димости совладать с ней. Попытки ее заполнения вы ражаются в неоднократных возвращениях к происшед шему и рассказах об обстоятельствах утраты. Затем человек уходит все дальше, возникают многообразные воспоминания о потере, о прошлом. Они не только способствуют пониманию утраты, но и приводят к идеализации и идентификации с ушедшим за счет вов лечения механизмов вытеснения. Тем не менее, уход в прошлое характеризует начало принятия и интеграции опыта утраты.
Завершающий этап — стадия принятия (интеграции) утраты. «Работа горя» в это время состоит в возвраще нии к реальности через преодоление психического стра дания, идей самообвинения, поглощенности образом утраты и идентификации с ней. Принятие утраты не исключает того, что укоры совести, чувство вины мо гут быть длительными. Постепенно исчезает враждебное отношение к окружающим. Сохраняются воспоминания о прошлом, которые существенно снижают эмоцио нальное напряжение.
Начинается освоение своего нового места в мире, а энергия переключается на отношения и занятия, не связанные с утратой.
В реальной жизни динамика этапов горя не бывает линейной, они скорее напоминают накладывающиеся друг на друга циклы. Эта закономерность отражена на рисунке 20.1.1.
Рис. 20.1. Динамика проявления этапов горя
Хотя сама последовательность (шок — переживание — принятие) типична и, следовательно, предсказуема, эти этапы не следуют строго один за другим и часто перекры вают друг друга. Переживание горя представляет собой индивидуальный процесс, и характерные признаки этапов могут сосуществовать в различных сочетаниях, создавая уникальные возможности для позитивных изменений.
Осложненное горе возникает, если описанное течение переживания замедляется, приостанавливается или появ ляются сложности с интеграцией утраты и приобретени ем нового опыта. При осложненном горе могут появляться элементы психопатологии, например галлюцинации, де персонализация, витальная депрессия, а естественные проявления горя достигают необычной интенсивности или «застывают» во времени. Осложненное горе присталь но изучалось школой психоанализа еще со времен Фрей-Да, который в работе «Печаль и меланхолия» (1917) ука зывал на возникновение в состояниях скорби «галлюцинаторного психоза желаний»: приписываемая объекту утраты яркость красок разрастается до степени галлюци наций. В этой связи позднее Отто Ранк и пережившая смерть сына Мелани Кляйн говорили о появлении «двой ника» утраченного объекта любви. Поскольку возможность получения реальной обратной связи с объектом отсут ствует, ее недостачу восполняет яркий, нередко устраша ющий внутренний образ, приобретающий черты двой ника. Примечательны исследования Волкана (1981) и Боулби (1983) о патологическом переживании горя и значении «связующего объекта» {linking object).
К осложненному горю приводят: (а) внезапная или неожиданная утрата, (б) утрата, вызвавшая двойственные чувства, прежде всего гнев и самообвинение, (в) утрата, с которой были связаны отношения чрезмерной зави симости, породившие отчаянную тоску, (г) множествен ные утраты на протяжении незначительного времени, (д) отсутствие систем поддержки личности или жизне обеспечения.
Необходимо проявлять осторожность, определяя ос ложненное горе только по его продолжительности. Индивидуальные темпы «работы горя» очень различны, и даже спустя год после утраты она может быть еще не закончена. Но, если миновало несколько лет или при знаки горя существенно мешают в жизни, тогда сле дует говорить об осложненном горе. Оно встречается у 10—15% горюющих. К его признакам, которые не все гда сами по себе специфичны, можно отнести следую щие. После утраты полностью меняется стиль жизни или привычки, возникает сильная тенденция избегать людей и виды активности, которые связаны с привычным сти лем жизни. Отождествление достигает степени принятия даже тех черт или форм поведения ушедшего, к кото рым ранее относились отрицательно. Появляется страх умереть от той же самой болезни. Человек не может зас тавить себя посетить кладбище и принять участие в ри туалах или, наоборот, полностью поглощен этой дея тельностью. Алкоголь или седативные средства употреб ляются в больших количествах. Появляются навязчивые мысли об утрате и ее деталях, ушедший превращается в «святого» или, наоборот, в «исчадие ада». Разговоры ве дутся так, как если бы человек был жив или утрата толь ко что случилась. При разводах иногда возникает фик сация на чувстве мести. Постоянно ощущается безнадеж ность, бессмысленность существования, человек утрачивает способность радоваться, выполнять ежеднев ную работу или устанавливать отношения с людьми. Существует несколько форм осложненного горя:
1. Хроническое горе. При этой, наиболее частой, фор ме переживание горя носит постоянный характер, и интеграция утраты не наступает. Среди признаков пре обладает тоска по человеку, с которым существо вала тесная эмоциональная связь. Даже спустя многие годы малейшее напоминание об утрате вызывает интен сивные переживания.
2. Конфликтное (преувеличенное) горе. Один или не сколько признаков горя искажаются или чрезмерно усиливаются, прежде всего чувства вины и гнева, об разующие порочный круг контрастных переживаний, мешающий совладанию с горем и затягивающий его. Выход может достигаться через эйфорические состоя ния, переходящие в длительную депрессию с идеями самообвинения.
3. Подавленное (маскированное) горе. Проявления горя незначительны или полностью отсутствуют. Вместо них появляются соматические жалобы, признаки болезни, отмечавшиеся у умершего, с последующим развитием длительной ипохондрии. Например, описываются со стояния «кластерной головной боли», которая может продолжаться в течение нескольких месяцев и склады ваться из множества отдельных приступов. Осознание их связи с утратой отсутствует.
4. Неожиданное горе. Внезапность делает почти невоз можным принятие и интеграцию утраты. Их развитие задерживается, преобладают интенсивные чувства тре воги, самообвинения и депрессия, осложняющие ежед невную жизнь. Весьма характерно возникновение мыс лей о самоубийстве и его планирование.
5. Отставленное горе. Его переживание откладывается на длительное время. Сразу после утраты возникают эмоци ональные проявления, но затем «работа горя» прекраща ется. В дальнейшем новая потеря или напоминание о пре жней запускают механизм переживания. Посещая врача, человек неоднократно говорит об утрате. Дома не желает что-либо менять, расставаться с дорогими вещами или, наоборот, стремится полностью изменить жизнь (сменить обстановку, квартиру, иногда — город).
6. Отсутствующее горе. При этой форме отсутствуют какие-либо внешние проявления, как если бы утраты не было вообще. Человек полностью отрицает ее или остается в состоянии шока.
В некоторых случаях течение горя, в том числе и ослож ненного, может усугубляться присоединением признаков посттравматического стрессового расстройства (см. гла ву 20.2), например, в чрезвычайных условиях стихийных бедствий, военных действий или их последствий.
Что делать с абонентом в состоянии острого горя? Самое важное — это активное выслушивание с готов ностью принять и облегчить его чувства и переживания. Советы или наставления оказываются непродуктивны ми. Абоненту следует дать возможность полностью вы разить свои чувства и оказать поддержку симпатией и добротой. Необходимо быть с ним, чтобы он знал, что его переживания являются естественными и он не оди нок. Эмпатическое понимание со стороны консультан та является эффективным на всех этапах процесса горя, поскольку способствует интеграции опыта утраты. Со беседник может неоднократно возвращаться к актуаль ным переживаниям или различным деталям утраты: эффективность помощи будет во многом зависеть от степени терпения в ходе эмпатического выслушивания. Скорость принятия утраты у разных людей различна. Помня об этом, следует определить по основным при знакам стадию, в которой находится собеседник, а так же предполагаемую скорость «работы горя». Горюющий не может увеличивать ее произвольно, поэтому, ис пользуя эмпатию, необходимо идти вместе с ним, по возможности, скорее. И если в горе нужно «снова на учиться жить», то, образно говоря, консультанту от водится роль принимающей роды акушерки.
Если позволяет состояние собеседника, имеет смысл работать вместе над исследованием проблемы. В этом процессе очень важным становится факт утраты. Иссле дование приводит к обсуждению понятия смерти. В этом контексте продуктивным становится упоминавшийся тезис М.Мамардашвили: «Человек начинается с плача по умершему», дающий огромные коррекционные воз можности для работы с собеседником.
Жизнь полна разнообразных событий и явлений. Она описывается языком жизни. Смерть не может быть ее событием, находясь «по ту сторону», и потому прин ципиально не определима. У нас просто нет языка смер ти. Она присутствует в жизни в качестве символа. Он, как считал М.Мамардашвили, может быть событием жизни, став «обостренным чувством сознания». Он пи сал: «Нельзя жить, если жизнь не освещена тем осо бым напряжением, что сопутствует переживанию смер ти, которая как таковая не может быть эмпирически переживаемым состоянием человека» (Мамардашвили, 1991. С. 5). Поэтому конечной целью работы с собесед ником является превращение острого горя в это «обо стренное чувство сознания»1.
1 Собственная смерть не может быть эмпирическим пережива нием человека, если, конечно, не учитывать данные широко известных работ об умирании (Моуди и др.), но смерть другого человека становится событием моей жизни. Именно с этим ра ботает телефонный консультант. То, о чем говорит автор, ста новится уместным и возможным на отдаленных этапах, когда работа горя в основном закончена и человек способен перейти от переживания утраты к осмыслению своих собственных отно шений с жизнью и смертью. Рассуждения автора чрезвычайно важны для внутренней работы самого консультанта, ибо непро-работанное им отношение к смерти может прорываться в работе с абонентом, нередко искажая или блокируя ее. Именно оно может «уводить» консультанта в чересчур поспешные сократи ческие диалоги о смерти, к которым абонент еще не готов и воспринимает их как равнодушие, непонимание, отвергание.
Для этого в телефонном диалоге абоненту необходима помощь в создании его личной конструкции переживания горя. Среди проче го, в ней необходимо учитывать, что человек не мо жет пережить смерть как событие жизни и сталкивает ся с ней только в виде символа.
В заключение консультирования следует работать с со беседником над интеграцией опыта потери. Она достига ется разработкой индивидуальной стратегии переживания горя и исследованием предлагаемых жизнью новых воз можностей. Следует рассмотреть горе как процесс лично стного роста абонента и способствовать укреплению на дежды, скрывающейся в имеющихся системах поддерж ки человека. Важной задачей является переключение его энергии на новые отношения и занятия.
Средневековый мыслитель М.Экхарт писал: «Заметь те себе, вдумчивые души! Быстрейший конь, который донесет Вас к совершенству — это страдание. Никто не испытывает большего блаженства, чем те, что со Хри стом прибывают в величайшей горести. Страдание горь ко, как желчь, нет ничего горше страдания, и нет ни чего слаще, чем пройденное страдание. Пройденное страдание слаще меда» (Экхарт, 1991. С. 66).
Рекомендуемая литература
Василюк Ф.Е. Психология переживания: анализ преодоле ния критических ситуаций. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Изард К. Эмоции человека. СПб.: Питер, 1999.
Линдеманн Э. Клиника острого горя // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К.Вилюнаса, Ю.Б.Гиппенрейтер. М: Изд-во МГУ, 1984. С. 212-220.
Лукас К, Сейден Г. Молчаливое горе: жизнь в тени само убийства. М.: Смысл, 2000.
Мамардашвши М. О философии // Вопросы философии. 1991. № 5. С. 4-6.
Хааз Э. Ритуалы прощания: антропологические и психоана литические аспекты работы с чувством утраты // Мос ковский психотерапевтич. журнал. 2000. № 1. С. 29—47.
Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения. Репринт.
Изд. 1912 г. М.: Политиздат, 1991. Bowlby J. Verlust, Trailer und Depression. Frankfurt: Fischer,
1983.
Hamilton L., Masecar D. Counselling the Bereaved: Caregiver Handbook. Calgary: Canadian Mental Health Ass., 1995.
Freud S. Das Unheinliche // Gesammelte Werke, Bd. XII, 1919, 229-268.
Volkan V. Linking Objects and Linking Phenomena. A Study of the Forms, Symptoms, Metapsychology and Therapy of Complicated Mourning, New York, IUP, 1981.
20.2. Абоненты, пережившие экстремальные ситуации
Она: Горят все дома, где я жила. Горит моя жизнь. (Содрогаясь.) И это только начало. Тень: Начало? — Ты думаешь, что все можно пережить?
Анна Ахматова «Энума Элиш»
В последние десятилетия развитие цивилизации ха рактеризуется возникновением крупных катастроф с региональными или глобальными последствиями (во енные действия, аварии, стихийные бедствия, навод нения, землетрясения), перед которыми человек бес силен или беспомощен. Пребывание или активное уча стие в экстремальных ситуациях не проходит для него бесследно и обусловливает как сильные эмоциональные переживания во время катастроф, так и возможность Длительных изменений поведения. Как показали иссле дования, у многих ветеранов войн во Вьетнаме и Аф ганистане, жителей, перенесших землетрясение в Ар мении, или специалистов, участвовавших в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, возникает особое на-РУшение психики, которое называется посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР). В службах теле фонной помощи абоненты, перенесшие экстремальные ситуации, сегодня не являются редкостью, поэтому знание особенностей их поведения позволит более эф фективно проводить процесс консультирования.
В качестве примера приведем одного из собеседни ков службы неотложной телефонной помощи. Он при нимал активное участие в военных действиях в Афга нистане, его подразделение часто подвергалось обстре лам, во время одного из которых в нескольких шагах от него был убит его близкий друг. Сам он участвовал в «актах возмездия», в которых изнасиловал, а потом и убил нескольких афганских женщин. С тех пор про шло около десяти лет, и его мирная жизнь внешне скла дывалась благополучно. Во время беседы оказалось, что он постоянно в воспоминаниях возвращается к этим событиям, продолжает их видеть в кошмарных сновиде ниях. Крайне неохотно говоря об этом, он обратился в службу из-за постоянно беспокоившей его тревоги и эмоционального напряжения, которые усиливались при любом резком звуке, хлопке или автомобильном вых лопе. Кроме того, он говорил, что ему постоянно при ходится сдерживать себя на работе или дома: любой поступок начальства или соседей может вызвать у него внезапную злость и ярость. Даже их случайные действия вызывали у него желание «взять автомат и всех пере стрелять». На работе и дома он все делал механически, испытывая скуку или подавленность. Он очень мало общался с женой и детьми, не поддерживал отноше ния с друзьями и чувствовал нарастающую замкнутость и одиночество. После демобилизации не расставался с оружием. Из-за пустяков был способен ввязаться в конфликт с незнакомыми людьми или женой, зачас тую проявляя физическое насилие.
ПТСР возникает после психической травмы, выхо дящей за пределы обычного человеческого опыта и при чиняющей интенсивные страдания человеку. Психичес кую травму могут вызвать природные (землетрясения, наводнения) или ноогенные катаклизмы (пожары, дорожно-транспортные происшествия, бомбардировки, перестрелки, пытки, нападения, изнасилования, похи щение террористами, насилие над ребенком). Жертвами психической травмы могут быть свидетели или активные участники. Они страдают от одного или нескольких об стоятельств травмы и характерных отношений:
1. Внезапность. Лишь немногие бедствия ждут, пока потенциальные жертвы будут предупреждены, — на пример, постепенно достигающие пика наводнения или надвигающийся шторм. Чем внезапнее событие, тем оно более разрушительно для жертв.
2. Отсутствие похожего опыта. Поскольку бедствия и катастрофы, к счастью, редки, люди получают первые переживания на их пике, ничего подобного в их жизни до сих пор не случалось, поэтому поддержка после трав мы бывает запоздалой и ее воспринимают болезненно.
3. Длительность может быть различной: постепенно развивающееся наводнение оказывается длительным, а землетрясение продолжается несколько секунд, но ос тавляет после себя гораздо больше разрушений. Тем не менее, у жертв длительных катастроф (например, при угоне самолета террористами) травматические эффек ты могут усиливаться и умножаться с каждым днем.
4. Недостаток контроля. Никто не в состоянии кон тролировать события во время катастроф (природных или ноогенных); может пройти немало времени, прежде чем человек установит контроль над самыми обычны ми событиями повседневной жизни. Если утрата конт роля является продолжительной, то даже у исходно независимых и компетентных людей наблюдаются при знаки приобретенной беспомощности.
5. Горе и утрата. Жертвы катастроф оказываются разлученными или могут потерять кого-то из близких; самое худшее в этом — пребывать в неизвестности и ожидании открытия всех возможных утрат. Кроме того, в результате катастрофы социальная роль может быть вытеснена позицией жертвы. В случае длительной пси хической травмы человек лишается всяких надежд на восстановление утраченного.
6. Постоянные изменения. Разрушения, вызванные катастрофой, могут оказаться необратимыми, поэтому жертва оказывается в совершенно новых условиях, вы зывающих враждебность.
7. Экспозиция смерти. Даже короткие ситуации, уг рожающие жизни, изменяют личностную структуру человека и его когнитивную сферу; повторяющиеся столкновения со смертью ведут к глубоким изменени ям, затрагивающим инстинктивную сферу. При близ ком столкновении со смертью очень вероятным явля ется тяжелый экзистенциальный кризис.
8. Моральная неуверенность. Жертва катастрофы мо жет оказаться перед необходимостью выбора решений, связанного с системой ценностей, которые способны изменить жизнь, — например, кого спасать, насколь ко рисковать, кого обвинять.
9. Поведение во время травматических ситуаций. Каж дый желал бы выглядеть в трудной ситуации наилуч шим образом, но удается это немногим. То, что сдела но или, наоборот, не сделано во время катастрофы, может преследовать человека очень долго, в то время как другие раны уже зарубцевались.
10. Масштаб разрушений. После катастрофы уцелев ший часто поражен тем, что натворила катастрофа с окружающим и социальной структурой. И если в силу происшедшего возникают новые культурные правила или нормы поведения, то человек должен приспосо биться или остаться чужаком; в последнем случае эмо циональный ущерб может сочетаться с социальной ос корбительностью.
Для исследования в ходе консультирования особое значение имеют следующие признаки ПТСР.
Возврат в травматическую ситуацию. Реакция на трав матическую ситуацию может возникнуть спустя дни, не дели, месяцы или даже годы. Жертвы повторно, вновь и вновь, переживают травматическое событие в виде навяз чивых воспоминаний, кошмарных сновидений или вне запных вспышек в памяти пережитого {flashbacks). При этом они испытывают те же чувства и совершают те же действия, что и в ситуации психотравмы. Такие эпизоды вызывают испуг и страдание, частично или полностью забываются. Сходные переживания актуализируются при встрече с обстоятельствами, напоминающими или сим волизирующими отдельные аспекты травмы. Так, участ ники боевых действий при прослушивании магнитофон ных записей, чтении литературы или просмотре фильмов о войне испытывают телесные или эмоциональные реак ции, характерные для военных действий.
Уход от травмирующих переживаний. Наряду с навяз чивыми эпизодами возврата возникают противополож ные переживания — уход от чувств и ситуаций, напо минающих травму. Стремясь избежать мыслей о пере житом, жертвы могут совершенно вытеснять важные аспекты этого события. Полярность переживаний при тупляет естественные эмоции или приводит к особому психическому бесчувствию (анестезии). Их реальность и их Я изменяются: чувства кажутся какими-то нереаль ными, все люди — чужими, работа, ранее важная, те ряет всякий интерес и значимость. Избегание и притуп ление чувств деморализует человека, приводя к эмоци ональной и социальной изоляции.
Эмоциональные нарушения. Жертвы экстремальных ситуаций часто отличаются повышением чувствитель ности и любая мелочь может вывести их из равновесия. Их тревожат нарушения сна, трудности сосредоточения на определенной деятельности. Некоторые из них по стоянно сдерживают гнев, затрачивая немалые усилия. Тем не менее, они временами теряют контроль и раз ряжаются приступами ярости.
ПТСР влечет за собой появление вторичных психичес ких нарушений поведения, среди которых наиболее час тыми являются депрессии, а также злоупотребление ал коголем и наркотиками. Из-за своей ранимости дети или подростки часто оказываются подвержены ПТСР. У них под влиянием экстремальной ситуации возникает деви-антное (отклоняющееся) или делинквентное (близкое к преступному) поведение. Лица, страдающие от ПТСР, крайне неохотно обращаются к врачам, не желают гово рить о травме и не связывают с ней свои проблемы.
Главной причиной ПТСР является фиксация на трав ме. Она означает присутствие прошлого в жизни жерт вы, которое интенсивно подавляется. Пострадавшие на сторожены и постоянно готовы к опасности, которой более не существует. Отдельные аспекты травмы как бы переносятся в настоящее и генерализуются: изнасило ванная девочка начинает панически бояться всех муж чин, уцелевший после авиакатастрофы испытывает не преодолимый страх перед любым транспортным сред ством, тем более самолетом, избитый в лифте человек бледнеет и покрывается потом перед тем, как войти в него, участник войны в Афганистане боится всех жи телей Азии. Опасения, боязнь или навязчивые страхи приводят к тому, что человек начинает уходить от мест или ситуаций, деятельности или чувств в той мере, в какой они связываются в его переживаниях с травмой.
Притуплённая отстраненность от настоящего и навяз чивые возвраты в прошлое объясняются невозможнос тью принять и осознать случившееся. Тело и душа жер твы одновременно жаждут покоя и требуют бдитель ности: человек не может найти компромисс между противоположными потребностями. Поэтому он «замо раживает» себя, пытаясь удержать травму вне сознания, пока она вновь не прорвется. Такие люди становятся сенситивными либо бесчувственными. Приносящим страдание открытием становится то, что после психо травмы о все большем числе предметов оказывается думать невыносимо. Это затрудняет контроль над сво им поведением. В итоге, отказываясь от всех чувств, они предпочитают импульсивные действия.
Необходимость постоянной сверхбдительности еще более ослабляет способность к контролю своих поступ ков, поэтому при ПТСР нередки деструктивные и аутоагрессивные действия. Может появиться стремление находить и вновь испытывать ситуации и переживания, близкие к травме. Этим руководствуется ветеран войны в Афганистане, поступая в ОМОН, или изнасилован ная женщина, становящаяся проституткой. Эти тенден ции можго понять как малопродуктивное стремление восстановить чувство власти над ситуацией и самокон троль, заменив невольные возвраты в прошлое пред намеренными возвращениями.
Механизмом психологической защиты во время травмы может стать диссоциация, или отстранение. На пример, жертва изнасилования помнит себя парящей над своим телом и жалеющей себя как другую женщи ну. Если диссоциация из естественного переживания по степенно становится личностной чертой, то человек платит за это высокую цену. Он, не осознавая, пере стает узнавать себя. Пытаясь жить, будто ничего не про изошло, он воспринимает свои действия или эмоции отчужденными, не принадлежащими ему. Временами мир или собственное Я кажутся ему нереальными. При этом вытесненные и отрицаемые переживания продол жают свою разрушительную работу. Возникает разрыв непрерывности и целостности Я, нарушение идентич ности, которые приводят к длительным потерям памяти или формированию множественной личности.
ПТСР у детей и подростков. Статистика показывает, что в США дети становятся свидетелями 10—20% убийств, 10% изнасилований, от 1 до 5% детей явля ются жертвами инцеста и гораздо большее число детей подвергаются или бывают свидетелями семейного на силия. ПТСР у них имеет ряд отличий. Для детей ха рактерен страх перед разлукой, школой, боязнь чужих людей или частые ночные кошмары. У них возникают не имеющие телесной основы головные боли, боли в животе и другие соматические жалобы. Для них несвой ственны изменения сознания, эмоциональное опусто шение или нарушения памяти. Они либо совсем отка зываются думать о травме, либо, наоборот, мрачно обыгрывают ее в мечтах или навязчивых играх2.
2 Согласно МКБ (ICD)-IO, следует говорить не о ПТСР (F43.1), а о реакциях на острый стресс (F43.0) или расстройствах адап тации (F43.2), либо, при воздействии не относимых к катего рии тяжелых стрессогенных факторов, о специфических для Детского возраста поведенческих и эмоциональных реакциях.
Травма обычно разрушает основы доверия и искажает восприятие близости с родными. Для подвергшегося на силию ребенка стресс становится постоянным и угроза присутствует всегда. В глазах ребенка насильник превра щается в самого сильного человека и, используя страх и изоляцию, делает его пленником. При определенных об стоятельствах ребенок начинает испытывать теплые чув ства или даже любовь по отношению к агрессору. Дети, подвергшиеся насилию или жестокому обращению, ис пытывают отчаянную потребность в близости и страх пе ред отверженностью. Они цепляются за своих родителей, потому что у них нет другого убежища. Вместе с тем, источник страха является для них утешением.
В отличие от взрослых, дети часто не понимают, что происходит с ними во время насилия, поскольку ок ружающие не придают этому значения или лгут. Роди тели систематически вводят их в заблуждение, называя инцест любовью, а избиения — дисциплиной. Даже став взрослыми, эти люди продолжают отрицать причинен ный им вред и защищать родителей, чтобы уйти от необходимости сознания горькой правды. Они с улыб кой говорят о насилии, уменьшая его значимость («Он был лишь только отчимом», «Я больше не вспоминаю об этом»), или оправдывают жестокость («Я был не послушным ребенком», «Наверное, правильно, что меня били палкой, иначе со мной было бы много про блем»). Позже они используют аналогичные оправдания, плохо обращаясь со своими детьми.
Обычно отрицание серьезно влияет на психическую жизнь жертвы. За ним стоит неосознанный гнев и страх, порождающие чувство постоянной угрозы и недоверия к окружающим. Некоторые дети, особенно мальчики, за щищаются от пассивности и беспомощности агрессией, провоцируя жестокого отца на избиения. Чтобы сохра нить иллюзию заботливого родителя, они расщепляют его как бы на две части, хорошую и плохую, и отождеств ляют себя с последней. Позже они превращаются в подо зрительных, одержимых или агрессивных подростков и взрослых. В свою очередь они начинают злоупотреблять алкоголем и наркотиками и жестоко обращаться со сво ими детьми. Хорошо известно, что многие мужья, изби вающие своих жен, подражают в этом отцам.
Другие дети, особенно девочки, обращают гнев про тив насильника в отвращение и ненависть к себе. Если травма повторяется и меры защиты не помогают, они обвиняют себя в этой жестокости или неумении ее предотвратить. У них падает самооценка, они становят ся пассивными, замкнутыми или аутоагрессивными. Любая инициатива или самостоятельное действие пре вращается в отчаянное и опасное восстание против поработителя. В их интимных отношениях отмечаются постоянные колебания между льнущей зависимостью и испуганным уходом.
Отдаленным следствием насилия над детьми являет ся формирование так называемой «пограничной лич ности»3, отличающейся неустойчивостью в межлично стных отношениях, импульсивным и безрассудным поведением, безосновательным гневом, частыми при ступами раздражения и сменами настроения.
3 Термин «пограничное расстройство личности» (F60.31 в МКБ-10) по своему содержанию не идентичен принятому в отече ственной психиатрии термину «пограничные расстройства».
Эти люди склонны к суицидальному поведению и испытывают отчаянный страх, что их покинут. Они ощущают хро ническое чувство пустоты и скуки. Их моральные цен ности и этические установки отличаются релятивизмом. Им неведомы оттенки чувств: они любят или ненави дят, бывают чрезмерно подчиняемыми или яростно мятежными. Они не переносят одиночества, но их не выносит ни одна компания.
Беседы с абонентами, у которых отмечаются призна ки вызванных стрессом расстройств, в консультативном отношении должны быть дифференцированными. Такти ка зависит от времени, прошедшего после травматичес кой ситуации. Для практической пользы можно различать абонентов, обратившихся (а) в пределах первых полуто ра месяцев, (б) в течение полугода и (в) по истечении шести месяцев. В целом, их консультирование требует ак туализации навыков, необходимых для общения с агрес сивным и манипулятивным абонентом, жертвой насилия, а также пограничной личностью. Общим принципом, ха рактеризующим все типы обращений, является установ ление вначале временной, а затем причинной связи между травмой и возникшими проблемами.
В пределах первых полутора месяцев у абонента пре обладают сильные эмоциональные нарушения. Задачи консультирования состоят в том, чтобы стабилизиро вать и снизить их интенсивность. Следует работать над формированием отношений доверия, которое бывает утрачено не только к отдельным людям из близкого окружения, но и ко всему миру, и обеспечением воз можности чувствовать себя в безопасности не только во время беседы, но и в остальной жизни.
В течение полугода после экстремальной ситуации основное внимание должно уделяться переживанию травмы, исследованию и переработке травматических воспоминаний и их интеграции. Стоит работать над тем, чтобы вспоминать о травме без навязчивых возвратов в прошлое, и поощрять поддержание личностного кон троля без уходов от людей и общества. В беседе важно отработать различия между реальными опасностями и давно ушедшей в прошлое травмой, что снижает эмо циональную настороженность и опасения текущей уг розы. Это направляет собеседников к реальной жизни и фиксирует внимание на возникающих позитивных переменах. Нередко приходится сталкиваться с замк нутостью и нежеланием обсуждения, поэтому кон сультанту не обойтись без настойчивого терпения. Дру гие собеседники, наоборот, рассказывают о своих пе реживаниях как можно красочнее и детальнее, почти испытывая способность консультанта выслушивать и сочувствовать.
Основной задачей консультирования по истечении полугода после травмы следует считать интеграцию травмы, реинтеграцию личности с дальнейшим разви тием устойчивости к травматическим переживаниям и восстановлением связей. В это время у абонентов пре обладают личностные нарушения. Например, если мо лодая женщина после истязаний находится в изоляции, то ее естественные эмоциональные переживания подав ляются и она не может возложить вину на агрессора. В результате возникает диссоциация между образами «плохая» и «хорошая» по отношению к себе и другому человеку; она может достичь степени, когда эти четы ре части настолько разделяются, что перестают знать о существовании друг друга, то есть возникает расстрой ство, известное как «множественная личность».
Помимо обращения в службы неотложной телефон ной помощи, собеседников следует побудить к заня тиям в терапевтических группах. Они являются более эффективным методом лечения при стрессовых рас стройствах, чем индивидуальная психотерапия. Груп па позволяет легче и быстрее преодолеть пассивность и подчиняемость. Даже простое сочувствие или учас тие со стороны вызывает положительные перемены в состоянии участников. Группы оказываются также эф фективной социальной поддержкой в восстановлении разрушенных связей с действительностью и существен но повышают самооценку участников. В них перенес шие экстремальные ситуации по сути становятся соб ственными целителями и авторитетами в области сво их переживаний.
Для преодоления недоверия и замкнутости суще ственной является помощь семьи и друзей. Сеть соци альных служб способствует тому, чтобы жизнь перенес ших экстремальные ситуации приобрела стабильность и предсказуемость и люди были уверены, что в случае необходимости могут получить помощь.
Рекомендуемая литература
Александровский Ю.А., Лобастое О.С, Спивак Л.Н., Щу кин Б.П. Психогении в экстремальных ситуациях. М.: Медицина, 1991.
Александровский Ю.А., Щукин Б.П. Психические расстройст ва во время и после стихийных бедствий и катастроф // Журн. невропатол. и психиатр. 1991. Вып. 5. Т. 91. С. 39—43.
Анциферова Л.Н. Личность в трудных жизненных условиях: переосмысливание, преобразование ситуаций и психо логическая защита // Психол. журн., 1994. № 1. Т. 15. С. 3-18.
Бузунов В.А., Дружинин A.M., Дружинина Е.С. Опыт изуче ния психологических последствий на ЧАЭС // Вестник Рос. АМН, 1993. № 3. С. 27-31.
Гиринг Т. Посттравматический стресс с позиций экзистен циально-гуманистической психологии // Вестник пси хологии, 1994. № 1.С. 92—96.
Знаков В.В. Психологическое исследование стереотипов понимания личности участников войны в Афганистане // Вопросы психологии, 1990. № 4. С. 108—116.
Ляховский А.А., Забродин В.М. Тайны афганской войны. М.: Планета, 1991.
Мазур Е. Гештальт-подход при оказании психотерапевти ческой помощи пострадавшим при землетрясении // Моск. психотерапевтич. журн., № 3. 1994. С. 81—91.
Материалы 1-й Российско-Американской школы по работе с посттравматическим стрессом // Вестник РАТЭПП, 1995. № 2. С. 3-31.
Колодзин Б. Как жить после психической травмы / Пер. с англ. М.: Шанс, 1992.
Пушкарев А.Л., Доморацкий В.А., Гордеева Е.Г. Посттравма тическое стрессовое расстройство: диагностика, психо фармакотерапия, психотерапия. М.: Изд-во Института психотерапии, 2000.
Сидоров П.И., Борисова Л.Г. Психическое здоровье бежен цев и мигрантов в Европе // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1994. № 1. С. 75-86.
Сидоров П.И., Лыткин В.М., Лукманов М.Ф. Клинико-со-циальные особенности развития алкоголизма у ветеранов войны в Афганистане // Обозрение психиатрии и меди цинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1993. № 2. Т. 1. С.5-13.
Сукиасян С.Г. Особенности посттравматических стрессовых нарушений после землетрясений в Армении // Обозре ние психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бех терева, 1993. № 1. Т. 1. С. 61-70.
20.3. Психология болезни и умирания
Что с музыкой, когда молчит струна, с лучом,
когда не светится маяк? Признайся, смерть, — и ты лишь тишина и мрак?
Хуан Рамон Хименес
Неотъемлемой частью любой болезни является пси хологический кризис, поскольку она затрагивает или изменяет течение жизни человека. Болезнь имеет свою «внутреннюю картину», состоящую из следующих ком понентов: (а) сенсорного — восприятия боли или дру гих нарушений; (б) эмоционального — переживания по поводу случившегося с разнообразным спектром эмо ций, от страха до надежды; (в) волевого — необходи мости справиться с болезнью и (г) рационального — знания и оценки болезни. Кроме того, довольно часто возникает амбивалентное отношение к болезни. Поми мо проявлений кризиса, которые болезни несут с со бой, многие из них имеют невротический фон, то есть содержат механизм «бегства», рассчитанного на полу чение определенной пользы. Например, она может стать защитой собственного достоинства. Амбивалентность проявляется в сопротивлении улучшению состояния здоровья, что называется «боязнью выздоровления». С этим отношением связано социальное явление, когда в некоторых группах болезнь возводится в культ. Не мало пожилых людей с воодушевлением обсуждают свои телесные ощущения и переживания, возникающие по этому поводу. Чем чаще болеет человек, тем больше его потребность завоевывать этим признательность или восхищение других. Более того, при обсуждении темы болезни есть шанс избегнуть зависти окружающих по поводу положительных сторон жизни.
Несмотря на амбивалентность, отношение к болез ни бывает достаточно определенным: (а) адекватным, соответствующим состоянию; (б) пренебрежительным, когда серьезность заболевания недооценивается; (в) от рицающим, когда связанные с заболеванием мысли и факты отвергаются; (г) фобическим — при переоцен ке серьезности болезни и (д) одобряющим, когда она связывается преимущественно с положительными пе реживаниями, например, с возможностью получить материальные или иные выгоды.
Знания о психологии болезни бывают актуальны для телефонных консультантов, поскольку эти беседы, на ряду с общим использованием активного слушания, требуют применения других важных консультативных навыков. Немало трудностей сулят собеседники, стра дающие неизлечимым заболеванием или умирающие. Психологические феномены, возникающие при умира нии, впервые были описаны Элизабет Кюблер-Росс, известным в США специалистом в области танатоло гии. Эти феномены протекают в определенной после довательности. При описании их мы предварим каждый фрагментом из «Посмертного дневника» русского по эта Георгия Иванова.
Для голодных собак понедельник, А для прочего общества вторник. И гуляет с метелкой бездельник, Называется в вечности дворник.
Если некуда больше податься И никак не добраться домой, Так давай же шутить и смеяться, Понедельничий песик ты мой.
1. Отрицание. Человек, узнавший о своем неизлечи мом заболевании или инвалидности, настойчиво отвергает возможность неизбежности случившегося, близкого фатального конца. Это естественная психологическая зашита: ведь болезнь и инвалидность требуют сущест венного, часто кардинального изменения жизненного стереотипа. Поэтому иногда отрицается даже сам факт существования болезни: «Это не могло случиться со мной, это ошибка, наверное, вы говорите о ком-то другом». Отрицание является наиболее мощной защи той из всех последующих, дающей время собраться с силами и принять печальную реальность. Как любая за щита, отрицание способствует адаптации человека, ус траняя из его сознания психотравмирующую ситуа цию. Однако, обладая ограниченным потенциалом, при длительном существовании отрицание вызывает призна ки невроза. Примером может служить болезнь и судьба первой знаменитой пациентки З.Фрейда Анны О., с ис тории которой начался психоанализ.
Если консультант беседует с отрицающим факт бо лезни или инвалидности абонентом, то более всего сле дует использовать активное слушание, понимая, что собеседник не осознает случившееся. Не стоит активно вмешиваться, в консультативной беседе возможности ускорить осознание не велики. Вместо сосредоточения на понимании ситуации следует предложить собеседни ку открытое принятие и исследование мыслей и чувств.
Вот так же в мученьях дойдя до предела, Вот так же, как я, умирающий Пруст Писал, задыхаясь. Какое мне дело До Пруста и смерти его? Надоело! Я знать не хочу ничего, никого!
2. Гнев. Человек, понимающий, что его сразила бо лезнь, изменившая, пусть даже на время, его жизнь, привычки, увлечения, отдалившая от него друзей и привычное окружение, раньше или позже (каждый со своей скоростью и силой) начинает переживать гнев. Это негодование на несправедливость судьбы может переходить в явную агрессию в адрес окружающих. Гнев и враждебность также является нормальным этапом переживания болезни. Болеющего мучительно за нимает вопрос: «Почему я?» — и, не найдя ответа, он бывает склонен к раздражению, гневу и ярости или зависти. Они на время защищают человека.
В случае встречи с этими реакциями консультант должен приложить силы, чтобы принять их, воздержи ваясь от искушения осудить или наказать собеседника собственным возмущением.
Если бы жить... Только бы жить... Хоть на литейном заводе служить, Хоть углекопом с тяжелой киркой, Хоть бурлаком над Великой рекой: «Ухнем, дубинушка»... Все это сны...
3. Сделка. Если эмоциональные ресурсы истощают ся, то человек начинает прибегать к сделкам. Болезнь прогрессирует и истощает; силы, истраченные на от рицание и гнев, не восстанавливаются, поэтому жиз ненный горизонт резко сужается. Больной начинает выспрашивать, выторговывать поблажки у окружаю щих, часто делая ставкой в сделке собственную жизнь: «Если меня вылечат, я никогда не буду обманывать», «Давайте бросим на картах, если выпадет (масть), я останусь жив, если нет, то...», «Если я брошу курить, Вы мне поможете остаться в живых?». Эти попытки сделок длятся некоторое время, незаметно оттягивая момент исполнения приговора. Они являются вполне естественными реакциями, помогая человеку смирить ся с реальностью болезни или оканчивающейся жизни. Больной может стать общительным или доверительным, ожидая за хорошее поведение вознаграждения — избав ления от болезни или продления жизни. Сужение жиз ненного горизонта приводит к тому, что ставка в этих сделках с течением времени становится все меньше и они касаются все более ограниченных целей.
Беседуя с человеком, следует помнить, что предла гаемую сделку надо принять и быть не только слушате лем, но и активным собеседником, обсуждая возмож ные варианты. Этот подход, хотя и может показаться игрой, в конкретной ситуации для тяжелобольного оказывается долгожданным утешением, а остающемуся в живых позволит предпринять шаги к принятию и интеграции с новой реальностью. Нет смысла обсуждать темы, находящиеся за пределами суженного сознания больного, — это вызывает лишь непонимание и уста лость. Следует избегать искушения обсуждать «детскость» сделок: к ним стоит подходить тем ответственнее, чем серьезнее является состояние собеседника.
Кто плачет так? И почему? Я вглядываюсь в злую тьму И понимаю не спеша, Что плачет так моя душа От жалости и страха.
4. Депрессия (горе, печаль). Когда сделки не приносят желаемого изменения к лучшему, а сил становится все меньше, неизбежно возникает депрессия. Окружающее ка жется мрачным, человек чувствует себя нагим и незащи щенным, теряет интерес к жизни и становится малооб щительным, превращаясь в пророка своей собственной обреченности. Но и в депрессии, являющейся естествен ной, по мнению Э.Кюблер-Росс, есть своя положитель ная сторона: больной оказывается в состоянии принять страшную цену смерти и подготовиться к расставанию со всем тем, что любит. Если для болеющего главным в это время становится переживание потери части тела или важ ной функции, то депрессия проявляется в меланхоличес ком настроении, сильном чувстве обиды или вины. Для других главным становится преждевременная скорбь по поводу утраты семьи, друзей, жизни и будущего. Она сви детельствует о приближении принятия.
Беседовать с человеком в депрессии очень трудно. Его не следует чрезмерно ободрять, что выглядит неумест ным, противоречит реальности печальных обстоятельств и лишает законного права страдать. Консультанту очень важно быть с человеком все то время, которое требу-ется, поскольку ничто так не травмирует в депрессии, как утрата значимых отношений. Даже молчаливое присутствие в диалоге вызывает благотворные перемены, напоминая о душевном комфорте и эмоциональной теплоте. Его фразы должны быть простыми, понятны ми и краткими, но обязательно заботливыми и пони мающими. Если звонят «третьи лица», то их, несомнен но, следует побудить к общению, посещению и про ведению времени с их близким.
Будничнее и беднее — Зноен опаленный сад, Дно зеркальное. На дне Никаких путей назад. Я уже спустился в ад.
5. Принятие. На этом этапе человек, горюя о потере, начинает думать о грядущих фатальных последствиях с каким-то тихим ожиданием, близким к смирению: «Я прожил полную и завершенную жизнь. Теперь я могу спокойно умереть». В этом принятии, как писал А.Мас-лоу, проявляется самоактуализация человека. Принимая неизбежное, многие напоминают обреченных, подчинив шихся приговору. Другие кажутся нашедшими мир и спо койствие. Они теряют интерес к окружающему, уходят в себя и отдаются неизбежному. Э.Кюблер-Росс считает, что эту стадию переживают не более 2% людей, поэтому для практики телефонного консультирования этот этап име ет меньшее значение, однако принявших стоит воспри нимать не как сдавшихся в борьбе, но как спокойно и достойно приготовившихся к фатальному исходу.
Нередко у болеющих возникают мысли о самоубий стве, которыми они делятся с окружающими. Они чаще появляются: (а) у людей, чертами характера которых яв ляется интенсивная потребность в контроле; (б) при вне запном сообщении о неизлечимом заболевании: «Вряд ли что-то можно сделать, Вы обратились слишком поздно»; (в) если обещана нереальная перспектива выздоровления и (г) у больных, переживающих одиночество.
Иногда в консультировании встречается еще один аспект умирания — проблема «жизни после смерти». Его обсуждение обычно возникает не с находящимися в кризисном состоянии, а с абонентами, интересующи мися недостаточно исследованными аспектами челове ческой жизни. В этом случае важно не способствовать распространению стереотипов обыденного сознания4.
4 Сам по себе интерес к проблематике «жизни после смерти», если он возникает за рамками «поставленной» научной темы, заслуживает внимания. Когда человек удовлетворяет этот ин терес не обычными познавательными путями, а звонком в службу психологической помощи, он, чаще всего, ищет та ким способом ответ на какой-то другой, более глубокий и лич-ностно-значимый вопрос. Стереотипы обыденного сознания в отношении этой проблемы не менее противоречивы, чем сама проблема, и то, на каком из стереотипов и как задерживается звонящий, нередко может многое рассказать о его более глу бокой проблеме.
Консультантам имеет смысл помнить о некоторых важ ных ограничениях в беседах на темы болезни и смерти:
• не следует прибегать к пустым фразам, они сви детельствуют о равнодушии, незаинтересованности и нежелании доверительного общения, страхе или сму щении;
• не следует детализировать факты болезни или об суждать диагноз, это находится вне сферы компетен ции консультанта;
• при обсуждении важно избегать бытовых штам пов, которые снижают и без того низкую самооценку больного;
• поучения и наставления снижают ценность кон сультирования, убеждения и/или уговоры оказывают ся малоэффективными;
• советы часто вызывают негативное отношение и чаще всего являются бесполезными.
Рекомендуемая литература
Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / Пер. с франц. М.: Изд. группа «Прогресс—Академия», 1992.
Гнездилов А.В. Проблемы хосписной службы в России // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1994. № 1. С. 175-178.
Гроф С, Хелифакс Дж. Человек перед лицом смерти / Пер. с англ. М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996.
Зорза Р., Зорза В. Путь к смерти: Жить до конца / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1990.
Калиновский П. Переход: последняя болезнь, смерть и после. М.: Новости, 1991.
Конечный Р., Боухал М. Психология в медицине. Прага: Авиценум, 1974.
Копьев А.Ф. Диалогический подход в консультировании и вопросы психологической клиники // Моск. психотера-певтич. журн., 1992. № 1. С. 33—48.
Кюблер-Росс Э. Весной она вернется // Жизнь после смер ти: Сб. М.: Олимп, 1990. С. 57-64.
Левин С. Кто умирает? Исследование проблем осознанной жизни и осознанного умирания. Киев: София, 1996.
Рязанцев С. Танатология (учение о смерти). СПб.: Восточ но-Европейский институт психоанализа. 1994.
Харди И. Врач, сестра, больной. Психология работы с боль ными. Будапешт: Изд-во АН Венгрии, 1973.
Ялом И. Экзистенциальная психотерапия / Пер. с англ. М.: Класс, 1999.
Янкелевич В. Смерть / Пер. с фр. М.: Изд-во Литературного института, 1999.
20.4. Консультирование детей и подростков
О изменчивый мир!
Он давно мне в тягость, и все же
Решиться я не могу.
Как? Отказаться от мира,
В котором дети живут?
Идзуми Сикибу, японская поэтесса (976—1034)
Телефонное консультирование современных детей и подростков сталкивается с широким спектром психо логических и социальных проблем, характеризующих современное противоречивое и охваченное повседневными изменениями общество. Консультанты служб «Молодежный Телефон Доверия» или разнообразных «Детских линий» сегодня имеют уникальную возмож ность слушать представителей поколения XXI века, по коления, которое обладает своими отличительными чертами и особенностями.
Прежде всего, это поколение является не только пассивным свидетелем, но и активным участником, по крайней мере, четырех революционных социальных сдвигов: (а) предоставления равных возможностей развития всем, невзирая на различия пола (гендерная революция), (б) радикальных изменений в системе об разования, которая становится более гибкой и диффе ренцированной, (в) феномена «глобализации», когда значимое событие, происходящее в самом отдаленном месте земного шара, имеет повсеместный отклик или неожиданное влияние на жизнь других стран мира, (г) информационной революции, связанной с глобаль ным развитием сетей интерактивной коммуникации.
Явления молодежной субкультуры, подобные «панкам» и «яппи», несомненно, также обладают определенным значением в контексте ее понимания, но в долговремен ной перспективе они вряд ли могут оказать серьезное влияние, подобное сдвигам, обозначенным выше.
Можно выделить несколько основных черт, прису щих современным детям и подросткам. Они являются:
• поколением, обладающим международно при знанными правами, о которых заявлено в Декларации прав ребенка, принятой ООН и одобренной большин ством стран — членов ООН. Ее основным элементом яв ляется признание того, что ребенок обладает всеми гу манитарными правами, присущей ему уникальностью и целостностью в качестве человеческого существа, имеет свои особые нужды и потребности, а также впра ве рассчитывать на заботу, поддержку и защиту. Совре менная молодежь не только пользуется полученными правами, но и активно участвует в их реализации;
• договаривающимся поколением, которое растет в семьях, изменяющих преимущественный стиль воспитания с авторитарного на конвенциональный, и дети принимают непосредственное участие в социализации, обладают равными правами в семье;
• институционализированным поколением, жизнь которого в гораздо большей мере подчинена органи зованной деятельности (в учреждениях) с широким вовлечением профессионалов в дифференцированное обучение и воспитание;
• поколением личностей, для которого приоритет ными становятся не социальные ожидания или давле ние, все менее ригидные, а индивидуальные решения;
• поколением, обладающим множественным выбо ром карьеры и сталкивающимся с большей гибкостью будущей профессиональной направленности;
• поколением, на которое работает сфера потреб ления: дети и молодежь являются весьма важными по требителями многих товаров широкого спроса;
• поколением средств массовой информации: сегод ня немалая их часть обслуживает интересы, потребнос ти и увлечения молодых людей.
В довольно стройных рядах подрастающего поколе ния присутствует изрядная толика тех, кого называют «чужаками», «аутсайдерами», «изгоями» или «козлами отпущения». Они составляют разнообразные группы риска среди молодежи. В силу неблагоприятных соци альных условий, семейной дисгармонии или негатив ных последствий индивидуально-личностных кризисов, их представители обнаруживают нарушения поведения, эмоциональные проблемы, испытывают сложности в общении, демонстрируют слабость эго или его преиму щественно нарцистическую направленность, становясь жертвами жестокого обращения со стороны окружаю щих, «детьми улиц», осваивают делинквентные стерео типы, побеги, бродяжничество или оказываются в за висимости от алкоголя, наркотиков или деструктивных культов. По жизни их ведут родители, предлагающие своим детям различные дисгармоничные формы семей ного воспитания (гипер- или гипоопеку, эмоциональ ное отвержение, жестокое обращение и т.д.), лишающие их, как сказал бы Герман Гессе, «сказочной муд рости детства» — важного приобретения этого периода жизненного цикла, оставляют их равнодушными к тра дициям прошлых поколений, лишая молодежь истори ческой перспективы, утрачивают авторитет в качестве фигур воспитания или переживают серьезные трудно сти в формировании, поддержании и сохранении эм-патических отношений с детьми.
Потенциальным клиентом служб телефонной помо щи может стать любой молодой человек, интересую щийся информацией, обеспокоенный ситуацией, скла дывающейся в личной жизни, или происходящими в обществе событиями. Однако основными абонентами детских линий помощи являются как представители разнообразных молодежных групп риска, нуждающих ся в силу испытываемых проблем в эмоциональной поддержке, заботе и поощрении потенциальных креа тивных возможностей, так и их родители, которым дополнительно необходимо тематическое психологичес кое консультирование. Фокусной группой для телефон ного консультирования являются собеседники, пережи вающие психический кризис. Практика работы детских линий показывает, что довольно много обращений со ставляют так называемые «телефонные граффити» или «приколы», представляющие собой своего рода визит ные карточки особой подростковой субкультуры.
В качестве абонентов служб телефонной помощи дети и подростки обладают теми же правами, что и взрослые. Им оказывается по силам внести в процесс консульти рования свое уникальное видение актуальной проблем ной ситуации. Без их непосредственного участия ни в коем случае нельзя решить, какой выход из нее является Для них лучшим или наиболее желательным. На практи ке, однако, существует, по крайней мере, 4 исходных точ ки зрения консультанта на абонента детской линии.
1. Одни рассматривают абонента детской линии как человека, которому присуща компетентность той или иной степени в разрешении сложных жизненных си туаций, и поэтому предлагают в ходе консультирования конвенциональный, аналитический, партнерский подход к совладанию с проблемой.
2. Другие, напротив, подобно Джону Локку, счита ют его tabula rasa («чистой доской» — лат.) и в силу это го занимают позицию Учителя в его жизни.
3. Третьи слышат, прежде всего, абонента, обреме ненного непосильными тяготами и, естественно, оп ределяют (намеренно или бессознательно) свою пози цию как родительскую.
4. Остальные готовы видеть в собеседнике по преиму ществу существо чрезмерно любознательное (нередко этим любопытством вызывающее серьезные сомнения в собственном, десятилетиями создаваемом своде зна ний и представлений о мире и человеке) или склон ное к экспериментированию (нередко представляюще муся несерьезным, необдуманным или рискованным).
Использование активного слушания не только спо собствует изменениям эмоционального состояния, но и стимулирует развитие эго-идентичности, самооценки и уверенности в собственных силах молодых собеседников. Консультанту следует помнить, что решение, вытекаю щее из результатов совместной работы, касается конк ретного абонента и его жизни. Помимо проработки ак туальной проблемной ситуации стоит определить его психологическую готовность к совладанию с события ми ближайшего будущего. В самом общем виде прора ботка состоит в уточнении того, каковы его знания о природе человеческих отношений (совместной жизни со значимыми людьми, возможностях налаживания про дуктивного сотрудничества, приемлемых нормах пове дения или ценностях), определении, существуют ли у него своего рода навигационные приборы, то есть спо собность ориентироваться в океане разнородной, неред ко захлестывающей с головой информации и отделять «зерна от плевел» (на психологическом языке — селек тировать качество жизни и ее отдельных проявлений). Приходится уделять внимание особенностям отношений между поколениями, которые различны в различных со циальных общностях: существуют постфигуративные культуры, где взрослые являются доминирующими аген тами обучения и опыта для детей; кофигуративные куль туры, где дети и взрослые учатся на опыте представите лей своих поколений; и префигуративные культуры, где взрослые перенимают опыт у подрастающего поколения. Общеизвестно, что эти отношения могут давать поло жительный (или отрицательный) опыт, вести к повы шению (или снижению) самооценки, самоуважения, доверия и творческой активности.
Феноменология проблем, с которыми обращаются абоненты детских линий (из которых большинство — девочки, соотношение Ж:М=4:1) весьма разнообразна.
Среди доминирующих следует выделить: (а) хулиган ство {bullying), когда ребенок рассказывает о пережива ниях, связанных с фактами словесных оскорблений, уг роз физического насилия, запугиваний, вымогательства, издевательского отношения (если ребенка обзывают или дразнят), краж или ограблений со стороны сверстников или более старших в школе или на улице; (б) взаимоот ношения в семье, преимущественно конфликты поколе ний; (в) физическое насилие; (г) беспокойство о других — переживания опасений или тревоги по поводу значимых людей, например их отсутствия; (д) сексуальное насилие; (е) беременность; (ж) беседы о фактах повседневной жизни, в частности развлечениях, досуге, в том числе и так называемые «приколы» примитивно-развлекательно го характера.
Абонентов также беспокоят взаимоотношения с дру зьями и любимыми, вопросы сексуальности, разводы родителей, различные школьные проблемы, побеги, переживания горя, депрессии и других проблем пси хического здоровья. Редкими являются обращения в связи с бездомностью, злоупотреблением наркотиками, суицидальными тенденциями и самоповреждениями, одиночеством, СПИДом и др.
Большая часть из отмеченных проблем вызывает у де тей и подростков кризисные состояния. Проблемы воз никают при психологически трудных или непереносимых (критических) ситуациях и проявляются в форме преходящих состояний психического напряжения, замкнутос ти, агрессивности, пассивности или эмоциональных рас стройств. Критическую ситуацию у детей и подростков может обусловить фрустрация или конфликт.
Фрустрация, как известно, заключается в сильной мо тивации достичь цели, удовлетворив потребность, и на личии преграды, препятствующей этому. Фрустрационные барьеры могут быть физическими (детский сад, школа-интернат), биологическими (длительная болезнь, инва лидность), психическими (страх, недостаток компетент ности) или социокультурными (родительские правила, запреты учителей). Фрустрация порождает соответствую щие формы поведения в виде бесцельного и хаотическо го двигательного возбуждения, агрессии, апатии, стерео типии — слепого повторения форм фиксированного по ведения, регрессии — возвращения к ранним моделям поведения. Такое поведение лишено ориентации на ис ходную цель, но не является совершенно бессмысленным. Дети дошкольного возраста, прежде всего, страдают из-за утраты безопасности в семье, беззащитности или от рыва от родителей. Позднее возникают переживания не удач в учебе при неспособности освоить школьные на выки, нарушения отношений со сверстниками или угроза здоровью. Степень фрустрации может преувеличиваться детьми и подростками из-за эгоцентрических установок.
Конфликт возникает в условиях столкновения двух или более различных мотивов, целей или ценностей, касающихся нескольких важных сторон жизни челове ка. Предполагается, что конфликт становится возмож ным при наличии у субъекта определенной системы ценностей и способности испытывать чувство вины, что является характерным для подросткового возраста. Кри зисные состояния подростков обусловлены ролевой спутанностью, «негативной» идентичностью, разочаро ванием в дружбе, влюбленности или переживаниями, связанными с унижением человеческого достоинства.
Специализированные линии помощи детям по теле фону возникли сравнительно недавно. В 1982 г. в США появилась служба «Телефонный Друг» (Phone Friend) при одном из колледжей в штате Пенсильвания, функциони ровавшая по нескольку часов в день в будние дни для помощи школьникам; в 1983 г. — «Детская Линия» (Kids-line) в Элк Гроув Вилидж, штат Иллинойс, ставшая пер вой круглосуточной линией эмоциональной поддержки детей, оказавшихся в критической ситуации; в 1984 г.— «Бабушка, пожалуйста» (Grandma Please) в Чикаго, во лонтерами которой были пожилые люди, отвечавшие на обращения молодежи по своим домашним телефонам; ее организаторы полагали, что в чувстве одиночества и пе реживаниях изоляции у стариков и детей много общего.
Со второй половины 1980-х гг. стали развиваться об щенациональные телефонные службы детям — «Детс кая линия» (Childline) в Великобритании (1986), «Те лефон помощи детям» (Kids Help Phone) в Канаде, «El Telefono ANAR» в Испании, «Telefono Azzurro» в Ита лии и других странах. Национальные детские линии функционируют 24 часа в сутки, являются доступны ми в любой части страны и ежегодно получают каждая от 100 до 200 тысяч обращений детей и взрослых, со четая телефонную помощь с очным консультировани ем. В каждой из них работают по нескольку тысяч взрос лых волонтеров, предварительно прошедших в течение полугода тренинговое обучение под руководством про фессиональных координаторов и супервизоров. Многие телефонные линии предпочитают рекрутировать волон теров из числа лиц, имеющих психологическое или педагогическое образование.
С конца 1980-х гг. первые телефонные линии помо щи детям стали появляться в Восточной Европе: «Мо лодежные линии» в Вильнюсе, «Телефоны Доверия для Детей и подростков» в Москве и Ленинграде (Инсти тут психотерапии и консультирования «Гармония» впервые в бывшем СССР открыл негосударственный специальный телефон экстренной психологической помощи детям и семье, ставший потом центром орга низации и объединения Российской Ассоциации Теле фонов Экстренной Психологической Помощи), «Под ростковая Линия» в Одессе и др.
Еще одной моделью телефонной помощи молодежи явились так называемые «сверстниковые линии» (peer line), в которых помощь собеседникам оказывается спе циально подготовленными молодыми людьми. Вначале они получили интенсивное распространение в Южной Корее, Японии, Тайване, Малайзии, Новой Зеландии и других странах этого региона, а со временем стали появляться в Америке и Европе.
Таким образом, сегодня телефонные линии помощи детям и подросткам различаются типами моделей (ко личеством часов ежедневной работы, характером под готовки консультантов и т.д.). Ряд детских линий явля ются подразделениями служб неотложной телефонной помощи, другие функционируют самостоятельно. Их специфика прежде всего состоит в том, что оказывае мая абонентам помощь должна быть действенной. Это означает, что линии важно находиться в тесном кон такте и взаимодействии с социальными службами, школами, приютами, юристами, правоохранительны ми органами, врачами, а также иметь возможность осу ществлять очное общение с родителями в случаях на силия в семье или других трудностей.
Кроме того, существенные отличия имеются в харак тере предлагаемой волонтерами супервизии, особенно на «сверстниковых линиях», качество которой находится в непосредственной связи с эффективностью деятельности службы. Регулярную групповую форму супервизии (ба-линтовские группы, ролевой тренинг) стоит проводить чаще, как правило, один раз в неделю. Обязательной для каждого молодого волонтера должна стать немедленная индивидуальная супервизия: ей следует уделять 45—60 минут сразу после завершения дежурства. Кроме того, ему должна быть обеспечена возможность получения помощи со стороны супервизора или старшего волонтера при за труднениях, возникающих в случае обращения суицидаль ного абонента или жертвы насилия.
Деятельность детских линий подобно общим службам телефонной помощи основана на принципах анонимно сти и конфиденциальности, а также гуманистических подходах к защите семьи. Устанавливая отношения дове рия и уважая личность ребенка, они предоставляют ему в критической ситуации эмоциональную поддержку, ува жение, ободрение и необходимую информацию. Имеет смысл принять во внимание психологическую суть пере живаемого кризиса в контексте фрустрации или конф ликта. Фрустрацию можно существенно уменьшить, за нявшись проработкой возможностей реализации мотива поведения, заблокированного преградой. Конфликт мо жет начать разрешаться при прояснении жизненных мо тивов и отношений собеседника.
Важное значение для служб имеет следование четким юридическим нормам и административным правилам в отношении конфиденциальности, особенно в случаях жестокого обращения, насилия над ребенком или инфор мации, сообщаемой «третьим лицам». Важно отдавать себе отчет в том, что волонтеры детских телефонных линий не полномочны защитить ребенка непосредственно, но им следует быть оперативными в осуществлении компе тентных отсылок в соответствующие социальные службы или правоохранительные органы. Большинство телефон ных линий сегодня не пользуется устройствами, позво ляющими определять номер абонента, за исключением тех случаев, когда на эту процедуру дается специальное раз решение правоохранительных органов.
Ситуация насилия над ребенком должна быть, по возможности, точнее идентифицирована в ходе теле фонной беседы путем прояснения следующих обстоя тельств:
• получена ли травма случайно, по халатности стар ших, или причинена намеренно;
• что по этому поводу думает и чувствует абонент;
• понимает ли ребенок, что случилось;
• насколько опасной является нанесенная травма;
• каков конкретный контекст причинения повреж дений;
• каковы немедленные и долговременные послед ствия насилия;
• каковы были намерения агрессора;
• является ли данный случай насилия допустимым для конкретной культурной среды;
• что означает этот факт насилия для ребенка и его родителей в настоящее время и в перспективе.
Целесообразно помнить, что ребенка не следует пе регружать вопросами или суггестировать.
После прояснения консультант помогает разработать план понятных, конкретных и посильных действий по выходу из проблемной ситуации, стараясь максималь но точно определить, есть ли у ребенка возможность его реализовать. Если становится очевидным, что або нент находится в непосильной конфронтации с ситуа цией и не руководит ею, то это обстоятельство следу ет считать допустимым пределом конфиденциальности, после чего важно предпринять немедленные необходи мые действия по спасению, даже если абонент об этом не просит. Вмешиваться в существующую систему вос питания стоит только, если жизни ребенка начинает угрожать непосредственная опасность.
В остальных случаях консультанту не следует брать на себя обязанности родителей, но необходимо работать вместе с семьей. Рутинные задачи консультирования со стоят в расширении возможностей общения и поощре ния формирования конструктивных отношений родите лей и детей. Важно помнить, что неадекватные консуль тативные приемы или советы могут легко усугубить проблемную ситуацию или быть причиной несчастного случая с возможными юридическими последствиями.
Рекомендуемая литература
Байярд Р. Т., Байярд Д. Ваш беспокойный ребенок: практи ческое руководство для отчаявшихся родителей. М.: Просвещение, 1991.
Бурменская Г.В., Карабанова О.А., Лидере А.Г. Возрастно-пси-хологическое консультирование: проблемы психического развития детей. М.: Изд-во МГУ, 1990.
Глава 20. Кризисные состояния 275
Буянов М.И. Ребенок из неблагополучной семьи: Записки детского психиатра. М.: Просвещение, 1988.
Елизаров А.Н. Телефон Доверия: работа психолога-консуль танта с родителями в ситуации родительско-юношеских конфликтов // Вопросы психологии. 1995. № 3. С.38—45.
Защитите своего ребенка: советы родителям, как защитить своего ребенка от жестокого обращения. М.: Triade Publishers, 1993.
Зеньковский В.В. Психология детства. Екатеринбург: Дело вая книга, 1995.
Ллойд Л. Школьная магия; Гриндер М. Исправление школь ного конвейера. Канск: Изд-во С.Горина, 1994.
Меньшикова Е.С. Жестокое обращение с детьми и его воз можные последствия // Психол. журн., 1993. № 6. Т. 14. С. 110-118.
Осорина М.В. Секретный мир детей в пространстве миров
взрослых. СПб.: Питер, 1999. Повереннова А.Г. Подростковый телефон доверия. Одесса:
Optimum, 1999. Райе Ф. Психология подросткового и юношеского возраста.
СПб.: Питер, 1999.
Раттер М. Помощь трудным детям. М.: Прогресс, 1987.
Руководство по предупреждению насилия над детьми / Под ред. Н.К.Асановой. М.: Изд-во гуманитарный центр ВЛАДОС, 1997.
Сирота Н.А., Ялтонский В.М. Преодоление эмоциональ ного стресса подростками // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1993. № 1. С 53-60.
Юнг К.Г. Конфликты детской души. М.: Канон, 1994. Long T.G., Long L. Hotlines for Children: What Makes Them Effective? // Children Today, March-April. 1988. P. 22-25.
Lα Fontaine G. Bullying The Child's View: An Analysis of Telephone Calls to ChildLine About Bullying. London: Calouste Gulbekian Foundation, 1991.
20.5. Психология и консультирование жертв сексуального насилия
Обстоятельства так обычны: Распрямишься и, распрямившись, Ощущаешь мышцы и в мышцах Кровь, и в каждой кровинке — страх. Борис Херсонский
Сексуальное насилие наряду с саморазрушающим поведением становится одной из наиболее серьезных социальных проблем общества. По данным, приводимым И.С.Коном, социологический опрос подростков в Санкт-Петербурге показал, что 39% девушек и 8% юно шей в возрасте 17 лет считают себя жертвами сексуаль ного насилия. Еще советская уголовная статистика сви детельствовала, что 30% всех изнасилований совершают несовершеннолетние юноши 14—17 лет, 90% жертв из насилования были не достигшими 25 лет женщинами, причем 46% из них — несовершеннолетними. Было бы несомненным заблуждением считать, что приведенные данные отражают полную картину, связанную с сексу альным насилием, но и их достаточно для оценки серь езности проблемы, которая до сих пор так и не стала предметом открытого обсуждения в обществе и остает ся скрытой мощным заслоном семейной тайны и низ кой сексуальной культуры5.
Американские социологи также указывают на значи мость проблемы сексуального насилия. Около 60% оп рошенных женщин указали, что, по крайней мере, один раз в жизни они чувствовали себя объектами сексуаль ного насилия, причем 70% из них — в отношениях с близкими знакомыми. Национальная статистика США свидетельствует, что изнасилованными являются 25% женщин. Свыше половины опрошенных студенток кол леджей подвергались сексуальным нападениям, из кото рых 15,4% были изнасилованиями, а 12,1% — его по пытками. Каждый четвертый студент признал, что совер шил в жизни хотя бы один акт сексуальной агрессии. Чаще всего сексуальным покушениям подвергались под ростки, но четверть этих случаев приходилась на долю детей младше 7 лет. Почти 40% опрошенных обязатель но знали кого-то подвергшегося сексуальному насилию в своем окружении6.
s Из 785 обратившихся (в т.ч. 427 — моложе 18 лет) в Санкт-Петербургский Центр помощи пострадавшим от сексуального насилия лишь 37 человек (4,7%) обратились в правоохрани тельные органы (Кон И.С. Совращение детей и сексуальное насилие в междисциплинарной перспективе // Дети России: насилие и защита. Материалы Всероссийской конференции. М., 1997. С. 63-74).
Психология жертвы7, пострадавшей от агрессии, в том числе сексуального насилия, составляет предмет серьезных научных исследований. Существует целое на правление — психология виктимности, или виктимо-логия. Жертву преступления всегда рассматривали не только с точки зрения причиненного вреда, но и имея в виду ее роль в совершении преступления. Еще в про шлом веке итальянский юрист и психиатр Чезаре Лом-брозо считал, что вспыльчивые по натуре люди иногда совершают преступления под влиянием провоцирующе го поведения потерпевшего. Поведение жертвы сексу альной агрессии может быть различным. Она бывает парализована и подавлена страхом и без всякого сопро тивления беспрекословно выполняет требования агрес сора. Интенсивное переживание страха вызывает автомагическую подчиняемость и тем самым создает почву, провоцирующую насилие, и способствует формирова нию криминогенной ситуации. Кроме подчиняемости, встречаются и другие формы регрессии в виде нецеле направленного и хаотического поведения. Жертвой мо жет овладеть желание отомстить обидчику, но авто матизм делает ее действия неконтролируемыми, непред сказуемыми. В любом случае из-за дезинтеграции психических процессов виктимная личность теряет контроль над собой. Ее дополнительные отрицательные переживания обусловлены отношением окружения к случившемуся. Оно часто негативно относится к жерт вам сексуальной агрессии, обвиняя их в пренебреже нии нормами морального поведения и попустительстве агрессору. Кроме того, существует сильный страх перед унижениями, с которыми приходится сталкиваться при юридическом расследовании дела8.
6 И.С.Кон приводит несколько иные данные: по данным На ционального обследования в США сексуальное принуждение испытали 22% женщин и 2% мужчин, во Франции 5% жен щин и 0,8% мужчин, а среди 16—20-летних норвежцев лишь 2,7% женщин сказали о том, что совершили первый половой акт «под давлением». Межкультурные сопоставления и сравне ния в этой области требуют чрезвычайной осмотрительности и междисциплинарного подхода.
Здесь и далее в этом разделе читатель сталкивается с линг вистикой маскулинной культуры (агрессор, насильник — Ми жертва — Ж) и сам вынужден делать соответствующие поправ ки на реальный шок жертвы.
8 Сколь ни важны виктимологические исследования, их зна чение для телефонного консультирования состоит прежде всего в том, что они напоминают консультанту о возможной слож ности, неоднозначности и внутренней конфликтности пере живаний обратившегося.
В телефонном консультировании встречаются сле дующие типы обращений: (а) непосредственно от жерт вы сексуального насилия, различающиеся по времени — сразу после происшедшего или с определенной экспо зицией; (б) обращения друзей или родственников жерт вы; (в) обращения абонентов, испуганных слухами или фактами сексуального насилия, желающих получить ин формацию и поддержку.
При консультировании жертв насилия необходимо:
1. Обеспечить возможно более полное и безусловное принятие.
2. Способствовать повышению самооценки.
3. Помочь составить конкретный план поведения в обстоятельствах, связанных с насилием (информа ция о милиции, суде, медицинских процедурах).
4. Помочь определить основные проблемы.
5. Помочь мобилизовать системы поддержки лич ности.
6. Помочь осознать серьезность происшедшего.
7. Помочь осознать необходимость затрат времени на выздоровление.
8. Выявить и укрепить сильные стороны личности абонента.
Принципы телефонной помощи жертвам изнасилования
1. Уважение
► оценка доверия, оказанного обращением за по мощью;
► конфиденциальность;
► учет половых и культуральных особенностей жертвы.
2. Подтверждение
► высказываний абонента и необходимости выра зить свои чувства;
► реальности, что жертва осталась в живых и име ет достаточно личных сил, чтобы справиться с травмой;
► естественности и адекватности ее чувств;
► позитивное объяснение проявлений психологи ческой защиты.
3. Убеждение
► что жертва не виновата;
► что она преодолеет свои переживания, страхи и ночные кошмары, являющиеся «работой горя»;
► что теперешнее состояние пройдет, если по явится надежда;
► что она имеет для преодоления необходимые силы и ресурсы;
► что ей самой следует определять, что, когда и кому рассказывать о случившемся.
4. Предоставление максимальных возможностей
► предоставьте ей инициативу в процессе консуль тирования;
► дайте необходимую информацию, не заставляя принимать ответственность за случившееся;
► не утверждайте, что необходимо лечение;
► не интересуйтесь деталями происшедшего, если этого не требуется в терапевтических целях.
В консультировании жертвы изнасилования ни в коем случае не следует расследовать обстоятельства пси хотравмы. Прежде всего, следует поощрить ее к расска зу об ощущениях и чувствах. Накопившиеся пережива ния и эмоциональное напряжение ищут выхода, и он должен быть предоставлен активным слушанием. Пред метом обсуждения часто становятся идеи самообвине ния, основанные на заблуждении, что агрессору не было оказано должного сопротивления. Следует убедить жертву, что она действовала правильно, соответствен но сложившимся обстоятельствам и лучшим доказатель ством является то, что она осталась жива.
Спектр возможных эмоциональных реакций жертвы широк:
1. Страх, который может приводить к развитию фо бий (вновь подвергнуться избиениям, насилию или ли шиться жизни). Его не следует подавлять, более того, поскольку он основан на реальных обстоятельствах, воз можно, нужно предпринять действия по обеспечению безопасности; существует и страх отвержения близкими.
2. Отрицание серьезности или вообще существования проблемы. Сложившаяся ситуация не осознается или представляется нереальной. В беседе следует принимать важность потребности абонента в этой психологичес кой защите.
3. Потрясение отсутствием или неприемлемостью аль тернатив — выходов из ситуации. Сильные эмоцио нальные переживания приводят к дезорганизации по ведения и дезинтеграции личности. Потрясение усиливается необходимостью резких изменений в обыденной жизни: смены жилища, поиска работы, новой школы и т.п. В этом хаосе целесообразно совместно выбрать наиболее важные приоритеты и, используя сильные стороны личности, составить конкретный и исполни мый план действий.
4. Беспомощность, вызванная неудачными попытка ми сопротивления, столкновением с равнодушием или враждебностью окружения и общества. Ее преодоление способствует осознанию реальности разрешения си туации, которое послужит внесению в жизнь новых перемен.
5. Гнев возникает немедленно или с отсрочкой и может быть направлен на любого человека, его стоит выразить до конца, как бы это ни было болезненно и мучительно.
6. Чувство вины появляется как расплата за заблуж дения, неправильное поведение или уход от значимых отношений. Вину бессмысленно отрицать — важнее, что ее переживание указывает на те явления, которые за висят от собеседника, а потому могут быть изменены при его желании.
7. Недоверие возникает в силу того, что консультант относится к числу посторонних, от которых продол жает исходить опасность. Кроме того, оно является след ствием жизни в условиях ограниченности контактов и общения, что формирует отгороженность и неспособ ность к самораскрытию. Поскольку недоверие является реальным, нелишне выслушать и принять выражение недовольства и разочарования.
8. Депрессия, проявляющаяся в чувстве малозначимо-сти и неспособности к действиям, часто поддерживае мая окружением. Ее преодоление возможно путем при нятия чувств, приобретения самоконтроля и активно го участия в жизни.
9. Амбивалентность обусловлена проблемностью со циальной и сексуальной ролей как у абонента, так и у значимых лиц из окружения, а также необходимости принимать решения об изменении стереотипов жизни. Немаловажно, признав право собеседника на двой ственность эмоций, дать возможность их открытого проявления.
После отреагирования эмоционального напряжения следует постепенно переходить к работе по восстанов лению личностного контроля. В этом процессе не мо жет быть быстрых результатов: порой должно пройти немало времени — недели или месяцы, а иногда ухо дят годы на то, чтобы полностью реконструировать отношения с окружением и достичь интеграции лич ности. Нет смысла фиксироваться на деталях сексуаль ного нападения: фиксация и генерализация этих пере живаний может приводить к хронической беззащитно сти и непреодолимому страху перед всеми мужчинами.
Если абонент звонит непосредственно после совер шенного сексуального нападения, ей рекомендуется обращение в правоохранительные органы по телефону или лично, для чего она снабжается соответствующей информацией. Следует убедить, что необходимо дать показания следственным органам и как можно быстрее пройти медицинское обследование. Для его эффектив ности стоит упомянуть, что сделать это желательно в течение первых суток и иметь определенные медицин ские доказательства изнасилования (не мыться, не при нимать ванну). Давать жертве эту информацию и реко мендовать упомянутые отсылки очень трудно, целесо образно напомнить, что эти действия могут облегчить оказание ей помощи9.
9 Безусловно, важность этого момента требует от консультан та особой тщательности. Абонент, обращаясь к нему, а не в правоохранительные органы, имеет для этого свои основания и потому прямое переадресование воспримет как отвергание. Юридическая информация может быть воспринята им лишь на фоне установленного доверия и базовой консультативной проработки переживаний.
Из-за отсутствия надежной системы законов и их исполнения, обращения несовершеннолетних, пострадавших от сексуального насилия, за правоохранительной помощью остаются крайне редкими. Это связано с пси хологической травматичностью дознания и судебного процесса, опасениями распространения нежелательной информации в учебных заведениях, среди значимого окружения, сомнениями в получении действенной юри дической помощи, страхом перед местью насильника или его окружения и неуверенностью, что правоохра нительные органы эффективно осуществят защиту.
Сексуальное насилие в семьях и его жертвы. Семей ное насилие в сексуальной форме представляет серьез ную психосоциальную проблему. Как показывают ис следования, в 30% сексуальное насилие осуществляют старшие члены семьи. Чаще всего «совратителями» яв ляются братья и сестры (45% девочек и 60% мальчи ков), а также отцы и отчимы (38% девочек и 10% маль чиков), некоторые сыновья (6%) имеют сексуальные контакты с матерями. Эти данные американской стати стики дополняются тем, что 52% американских студен тов, имевших этот опыт, восприняли его отрицатель но, 18% — нейтрально, а 30% — положительно. Сек суальное насилие в семье имеет следующие признаки: (а) неравноправные взаимоотношения; (б) односто ронняя власть старших над младшими; (в) ограничение свободы и возможности выбора для ребенка; (г) удов летворение полового влечения со стороны взрослого как основной мотив. Формы злоупотреблений бывают разнообразными: эксгибиционизм и (или) прикосно вение к половым органам, мастурбация, половой акт или его попытка и другие.
Сексуальное насилие не только порождает дисгармо нию семейных отношений, но, начинаясь в детском или чаще в подростковом возрасте, приводит к грубым изменениям личности (сексуально-ролевой идентифи кации). После насилия, иногда через длительное вре мя, могут возникать различные сексуальные дисфунк ции и формы необычного прежде для жертвы сексуаль ного поведения. Существует определенная связь между насилием в детстве и последующей гомосексуальнос тью, проституцией, склонностью к совращению мало летних. Появляются частые приступы страха, фобий, тревоги, гнева, хроническое мышечное напряжение, депрессии, что в совокупности именуется исследовате лями «синдромом жертвы изнасилования». Считается, что с насилием связан и повышенный риск возникно вения суицидальных тенденций. Американские специа листы описывают также корреляцию между сексуаль ным насилием в детстве и вероятностью оказаться в более старшем возрасте в ситуации изнасилования: этот феномен называется «ревиктимизацией», то есть чело век оказывается склонным к неоднократному пребыва нию в роли жертвы. Почти у половины жертв насилия возникает расстройство, известное как множественная личность10.
10 В DSM-IV и МКБ-10 ные расстройства». кодируется в рубрике «диссоциатив-
Оно характеризуется длящимся годами аль тернирующим сознанием. Может возникать раздвоение или даже множественное расслоение личности с появ лением ряда состояний сознания, содержания которых различаются между собой. Стереотипы поведения, ха рактерные для одного состояния, оказываются прерван ными при переходе в другое, и человек ничего не по мнит о предшествующем; но, возвращаясь в него, он использует свойственный именно тому состоянию со знания стиль поведения. В США известен случай Билли Милигана, который в возрасте 22 лет был обвинен в краже детей и изнасиловании; по причине психичес кого заболевания он был признан невменяемым. Пси хологическое обследование показало, что у него было 24 разных личности, причем две из них были женщи нами, а одна — молодой девушкой. Был среди них один англичанин, австралиец и югослав, который разгова ривал, читал и писал на сербском языке. Одна женщи на, лесбиянка, была поэтессой, в то время как юго слав был специалистом по вооружению и амуниции, а британец и австралиец — мелкими воришками.
В беседе с ребенком или подростком, подвергшемся сексуальному насилию, встречаются такие эмоциональ ные переживания, как страх, скрытность, замкнутость, трудности в сосредоточении внимания, причудливые перемены настроения или депрессия. Жертва насилия испытывает неприятные ощущения в теле (например, частые боли в горле), нарушения сна и ночные кош мары. Ее может отличать навязчивое стремление к чис тоте, с защитной целью она носит много одежды. В от ношении к окружающим, чаще авторитетным фигурам, например родителям, высказывается недоверчивость и подозрительность. Нередко в поведении собеседников отмечаются поступки, свидетельствующие о склоннос ти к саморазрушающему поведению (нанесение само повреждений, злоупотребление алкоголем и наркоти ками, передозировка лекарств, суицидальные тенден ции и т.д.).
Чувство бессилия абонента перед сложившейся си туацией и страх, что он не контролирует даже самые простые события, доминируют в переживаниях. Поэто му любую попытку восстановить самоконтроль следует услышать и поддержать. Важно также работать над вос становлением самооценки, которая подорвана в резуль тате совершенного насилия и смещена в сторону само обвинения и чрезмерных угрызений совести. Очень важ но восстановление доверия, которое грубо предано или разрушено. Часто речь идет не только о доверии к от дельным людям, но и к миру в целом. Нередко возни кает необходимость обсуждения сферы сексуальных от ношений, которые после насилия надолго лишаются естественности и привлекательности.
Из психотерапевтических подходов в консультиро вании жертв изнасилования эффективнее всего помо гают элементы гештальт-терапии. С их помощью впол не реально способствовать:
а) установлению контакта с окружающим и восприя тию актуального настоящего. «Что Вы видите или чувству ете сейчас, в данный момент?», «Что происходит с Вами и вокруг Вас?»; слова «сейчас», «в данный момент» являются ключевыми и следует достигать их отражения, что понемногу возвращает собеседника к реальности;
б) работе над сосредоточением внимания. «Всмотри тесь (вслушайтесь, вчувствуйтесь) в то, что происхо дит именно сейчас с Вами, вокруг Вас»; фиксация на актуальных переживаниях смещает в сторону то, что было в прошлом и позволяет сосредоточиться не толь ко на реальности, но и на происходящих переменах в состоянии абонента;
в) работе с воспоминаниями. Человек обладает фун даментальной способностью — завершать любую си туацию или взаимодействие (контакт), которые не яв ляются законченными. Работа с воспоминаниями по могает завершить гештальт и подойти к возможности изменений;
г) работе с ощущениями тела. Дезинтеграция при водит к тому, что все чувства притупляются. Осознава-ние того, что происходит с телом, способствует жиз ни в настоящем и интеграции частей личности;
д) работе с вербализацией мыслей и чувств. Выска зывание способствует отстранению переживаний и сни жению их интенсивности, чтобы затем привести к ре конструкции, переменам и новому синтезу;
е) работе с непрерывностью эмоций. Отрицательные эмоциональные переживания являются значимыми, их можно контролировать; введение элементов осознанно го контроля устраняет бесчувственность и уход от ис пытания чувств, при этом важна спонтанность, а не самопринуждение.
Рекомендуемая литература
Кон И.С. Вкус запретного плода. М., 1991.
Материалы Ассоциации защитников женщин — жертв
семейной агрессии США // Вестник РАТЭПП, 1995.
№ 1. С. 48-73.
Метелица Ю.Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потер певших. М.: Юридич. литература, 1990.
287
Цэнделл Дж.Г., Дамон Л. и др. Групповая психотерапевти ческая работа с детьми, пережившими насилие. Пер. с англ. М.: Генезис, 1998.
Парфенова Н.Б. К типологии поведения несовершеннолет них потерпевших в ситуации психического насилия // Ак туальные проблемы практического психолога. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургск. ун-та, 1992. С. 43—48.
Перлз Ф.С. Внутри и вне помойного ведра // Перлз Ф.С., Гудмен П., Хефферлин Р. Практикум по гештальттерапии. Спб.: Петербург—XXI век, 1995.
Потапов С.А., Ткаченко А.А. Понятие о сексуальном злоупот реблении в отношении детей и его психопатологические аспекты // Обозрение психиатрии и медицинской пси хологии им. В.М.Бехтерева, 1992. № 4. С. 54—62.
Франк Л.В. Виктимология и виктимность. Душанбе: Ифрон, 1972.
Фокс В. Введение в криминологию / Пер. с англ. М.: Про гресс, 1985.
Coates S., Zuker K.J. Gender Identity Disorders in Children // C.J.Kestenbaum & D.T. Williams (Eds.) Handbook of Clinical Assessment of Children and Adolescents (vol. 11). New York: New York University Press, 1988. P. 893—914.
Manning S. Gender-identity Disorders // Child Psychopathology. A Social Work Perspective / F.J.Turner (Ed.). New York; London: MacMillan Publ., 1989. P. 141-177.
Глава 21.Суицидальное поведение
21.1. Суицидальное поведение в исторической ретроспективе
Понимая, что нет в оправданиях смысла, Что бесчестье кромешно, и выхода нет, Наши предки писали предсмертные письма, А потом, помолившись — «Во веки и присно...» — Запирались на ключ — и к виску пистолет.
Александр Галин
На протяжении человеческой истории проблему самоубийства рассматривали вначале с технологических, позже — философских и нравственных позиций, затем, с середины XIX столетия, к выяснению привлекались знания из области психиатрии, психологии, юриспруденции и социологии. Это позволяет сегодня рассматривать феномен самоубийства с мультидисциплинар-ных позиций.
Исторический обзор суицидального поведения необходим, чтобы понять значение и смысл суицидального поведения для человека и общества. На протяжении истории они существенно изменялись, так же как и моральная оценка самоубийства (грех, преступление, норма, героизм) в зависимости от исторического этапа развития общества и преобладавших в нем социальных, идеологических и этнокультурных особенностей. С глубокой древности причины и технология суицида, отношение к нему тесным образом были связаны с тем, как то или иное общество, группа или культура воспринимали понятие смерти. Это определяло различающиеся отношения государства, священнослужителей, законоучителей, философов и простых людей к самоубийству.
В традиционных, так называемых примитивных, культурах на смерть смотрели двойственно. Для человека той давней эпохи она могла быть плохой или хорошей. Плохая смерть обычно связывалась с самоубийством. Анимистические представления превращали су-ицидентов после смерти в маленьких злых духов, способных влиять на живущих порчей и другими вредоносными воздействиями. Эти взгляды дошли до нас в народных верованиях и преданиях ряда племен Африки, Азии и Южной Америки, находящихся на ро-доплеменном этапе развития. Шаманизм, в том числе и современный, также неодобрительно относится к суицидам. Например, буряты верят, что души покончивших с собой превращаются в мучителей своих родственников. Местом их обитания становится водяная пучина, в которую они стараются заманить купальщиков. При том, что погребальный обряд бурят расписан до мельчайших деталей, суицидентам в нем даже не нашлось места. Существуют указания лишь на очень редкие, практически единичные, случаи ритуальных самоубийств, например добровольная смерть бездетных стариков во время засухи. В.Б.Миневич описал совершенно уникальное самоубийство стариков-бурят в древности: если у семидесятилетних людей не было внуков, считалось, что «они заедают чужую жизнь» — их заставляли проглатывать бесконечную ленту жира, и они задыхались.
По-видимому, первым дошедшим до нас письменным источником, сохранившим упоминания о суициде, является древнеегипетский «Спор человека со своей душой». Он относится к эпохе Древнего Царства (XXI век до н.э.) и был написан неизвестным автором во времена ломки общественных порядков и нравов в Древнем Египте. Весь «Спор» проникнут переживания-Ми покинутости и заброшенности, герой его чувствует себя одиноким в окружающем обществе, в котором ему все чуждо и враждебно. Третья жалоба этого «Спора» настолько проникновенна, что заслуживает цитирования:
«Мне смерть представляется ныне исцеленьем больного, исходом из плена страданья.
Мне смерть представляется ныне благовонной миррой, сиденьем в тени паруса, полного ветром.
Мне смерть представляется ныне лотоса благоуханьем, безмятежностью на берегу опьянения.
Мне смерть представляется ныне небес проясненьем, постижением истины скрытой.
Мне смерть представляется ныне домом родным после долгих лет заточенья».
(Пер. В.В.Потаповой)
В этих строчках нет и намека на религиозный страх перед добровольным завершением жизни. Вполне возможно, что, по крайней мере, на определенных этапах древнеегипетской цивилизации отношение к самоубийству было вполне толерантным.
Греко-римская культура относилась к самоубийству неоднозначно. Самоуничтожение было связано с пониманием греками и римлянами свободы, являвшейся одной из основных идей их философской мысли. Для них свобода состояла, прежде всего, в свободе от внешнего контроля, в самостоятельном контроле собственной жизни. Ее высшей формой становится свобода в принятии решения — продолжать жизнь или умереть. Свобода для них была проявлением творчества, поэтому самоубийство, в известной мере, являлось креативным актом.
По критерию допустимости самоубийства древнегреческих философов можно разделить на три лагеря. Пифагор и Аристотель противостоят эпикурейцам, киникам и стоикам, Платон и Сократ занимают промежуточную позицию.
Пифагорейцы считали Вселенную полной гармонии, которую они поверяли музыкой и числом. В их понимании суицид был мятежом против установленной богами почти математической дисциплины окружающего мира, внесением в него диссонанса и нарушением симметрии.
Смерть приходит в положенный час и ее следует приветствовать, считал Аристотель, самоубийство — проявление трусости и малодушия, даже если оно спасало от бедности, безответной любви, телесного или душевного недуга. Он утверждал в «Никомаховой этике», что убивая себя, человек преступает закон и поэтому как афинский гражданин виновен перед собой и перед государством, оскверненным пролитой кровью. Не случайно в Афинах существовал обычай отрубать и хоронить отдельно руку самоубийцы.
Отношение Сократа и Платона к самоубийству основывается на следующих положениях. Сократу потусторонний мир — Гадес — не казался местом, столь отвращающим взор, как, например, герою гомеровского эпоса. Платон был уверен, что отношения тела и души сложны и проблематичны, злые поступки тела оскверняют душу, делая ее несчастной, и не дают возможности полностью отделиться и вернуться в мир идей. Это идеальное существование после смерти, не являясь прямым призывом к суициду, тем не менее создавало вполне определенную атмосферу, заставлявшую человека поверить, что уход от земной жизни является единственным путем к совершенному бытию. Некоторая фасилитация суицида содержится во взглядах Сократа на философию как «приготовление к смерти». В диалоге «Федон» не только рождается идея о бессмертии души, но и неоднократно говорится о предпочтительности смерти перед жизнью. От этих умозаключений, казалось бы, один шаг к вопросу: «Так почему же в таком случае не самоубийство?» Но, спохватываясь, Сократ накладывает на него вето, оно не допустимо, ибо жизнь человека зависит от богов: «Не по своей воле пришел ты в этот мир и не вправе устраниться от собственного жребия». Но при этом он оставляет лазейку: добровольная смерть может быть позволительной, если необходимость смерти указана всевидящими богами, и главное — устанавливает ассоциативную связь между бессмертием души и добровольной смертью. Платон также полагал, что разум дается человеку для того, чтобы иметь мужество переносить жизнь, полную горестей и страданий1.
Для представителей третьего направления сущность жизни и смерти не была серьезной проблемой. Эпикур и его ученики, полагая целью жизни удовольствие, считали суицид возможным и даже желательным («Смерть для нас ничто, потому что когда мы есть, смерти нет, когда смерть есть, нас нет»). Стоики же скорее были озабочены страхом потери контроля, в том числе над собственной жизнью. Чтобы избавиться от него, они утверждали: если обстоятельства делают жизнь невыносимой или наступает пресыщение, следует добровольно расстаться с ней.
В императорском Риме под влиянием философии стоицизма возникла приподнятая патетика смерти. В «Анналах» Тацита можно прочесть: «Я приготовился к смерти своей, решил умереть славной смертью». Для Цицерона суицид не являлся большим злом. Цель жизни состоит в том, чтобы жить и любить себя в соответствии с природой: самоубийство для мудреца, желающего быть верным ей до конца, могло быть вполне полезным. Стоики не верили в любящее, заботящееся божество и были далеки от того, чтобы признавать ценностью преходящий человеческий успех. Они ценили неограниченное проявление свободы, которое предусматривало и право выбора одного из многих вариантов ухода из жизни. Смерть описывалась стоиками как акт освобождения, в котором, например, Плиний усматривал превосходство человека над богами.
1 Язык суицидологии, с одной стороны, и языки философии, религии, художественной литературы, с другой, образуют разные гештальты суицида. Возможно, Сократ и Платон, рассуждая специально о суициде, сказали бы нечто иное — особенно Сократ, возвратившийся в Афины, чтобы выпить свою чашу цикуты.
Тема самоубийства была одной из основных в письмах Луция Аннея Сенеки — последнем, итоговом произведении мыслителя-стоика — с которыми он в качестве наставника обращался к Луцилию, одному из своих учеников, страстно желавшему стать настоящим философом. Смерть, по мнению Сенеки, должна быть хорошей, то есть лишенной страсти и эмоций. Для него основным критерием являлась этическая ценность жизни: «Жизнь не есть безусловное благо: она ценна постольку, поскольку в ней есть нравственная основа. Когда она исчезает, то человек оказывается под гнетом принуждения, лишается свободы. Нельзя уходить из жизни под влиянием страсти, но разум и нравственное чувство должны подсказать, когда самоубийство являет собой наилучший выход». Цицерон, Сенека и знаменитый автор «Сатирикона» Петроний свои философские взгляды претворили в жизнь. Видимо, во времена Тиберия, Калигулы и Нерона — «дома Клавдиев, ненавистного богам и людям» — подобное отношение к саморазрушению не было лишено оснований.
Древние иудеи относились к самоубийству отрицательно. Для них свобода была не меньшей экзистенциальной ценностью, чем для греков, но решали они эту проблему принципиально иначе. Бог дал каждому свободу принимать решение, следовать ли за ним. Если человек верит, что Бог господствует над землей и принимает эти отношения, то он становится свободным от желания самодеструкции. Иудаизм относился к жизни творчески, как к непреходящей ценности — человек в этом смысле был не соперником Богу, а скорее равноправным партнером в продолжающейся работе Творения. В этом контексте самоубийство выглядит как помеха, разрушение возможности творческого созидания жизни. Оно категорически запрещено Торой. Это определяется уже первыми строками книги Бытия, утверждающими, что жизнь хороша, ее следует ценить, никогда не отчаиваться, ибо за всем, что бы ни происходило, стоит Бог. Маленький кочевой народ, каким были древние иудеи, неоднократно в своей истории подвергавшийся нападениям неприятелей, не мог позволить себе роскошь лишиться хотя бы одного мужчины, поскольку в чрезвычайных обстоятельствах это грозило исчезновением рода. В Торе описаны лишь единичные случаи самоубийства, например, Самсона, принуждавшегося к идолопоклонству филистимлянами; царя Саула и его оруженосца при угрозе пленения врагом; Ахитофеля, предавшего своего повелителя. В повествованиях о них отсутствует видимое моральное осуждение (или хвала). Даже в проникнутых экзистенциальным пессимизмом книгах Иова и Екклезиаста видна глубокая привязанность к жизни. Иов, например, по всем современным критериям является человеком с очень серьезным суицидальным риском. Он страдает одновременно от множества потерь: детей, общественного положения, материального благополучия, отвержения чувств. Его жена советует ему покончить с собой. Он переживает одиночество, гнев, тревогу, унижение, страдание от физической боли и депрессию. Жизнь отвергла его, и он ощущает привлекательность смерти, утратив надежду на изменения в будущем. И, наконец, он живет жизнью, не имеющей смысла. Что же остановило его? Экзистенциальное объяснение этому уже приводилось во введении. Но есть и психологическое, основанное на традициях Торы: Иова не до конца оставило желание продолжать поиски понимания смысла жизни, что возвратило ему надежду2.
2 Культура вообще и культура жизни и смерти в частности неотрывны от религии. Но любая редукция Веры и диктуемого ею поведения или религиозного текста изменяют смысловую ткань первичного события (акта переживания, поведения, текста). В этом смысле история Иова по-разному читается суицидологом (высокий суицидальный риск, депрессия, утрата смысла жизни и т.д.) и просто верующим человеком («как Иов, не оставлен Богом, но ревностно возлюблен им» — В.Блаженных).
В Талмуде попытка самоубийства рассматривается как преступление, подлежавшее суду и наказанию. Однако, допускается, что преступник-жертва мог действовать в состоянии умоисступления, и потому больше нуждается в жалости и сострадании, чем в преследовании по закону. Кроме того, из этого правила могут быть исключения, например, при принуждении к идолопоклонству, инцесту или убийству. К той же исторической эпохе относятся случаи массовых самоубийств среди иудеев (73 г. н.э.) перед лицом угрозы обращения в другую веру: защитники крепостей Масада и Иотапата предпочли смерть сдаче римлянам.
Для японской культуры также характерна солидарность в отношении самоубийства, однако совершенно противоположного рода. Как ни в какой другой культуре оно носит ритуатьный характер и окружено ореолом святости. Это определяется религиозными традициями синтоизма и национальными обычаями, регламентировавшими ситуации, в которых суициду не было альтернативы. С давних времен японское общество отличалось жесткой иерархией, которую венчал император, воплощение и прямой наследник Богини Солнца. Каждое царствование было эпохой, смерть императора или феодала означала, что жизнь многих подданных тоже закончилась. Подданные питали к правителям глубокое уважение и рассчитывали поддерживать с ними вечные отношения. Воинское сословие самураев имело особый кодекс — бусидо, в котором декларировалось презрение к собственной жизни, к страданиям и боли. Самоубийство по определенному ритуалу было для них безальтернативным, если следовало искупить вину или выразить протест против несправедливости для сохранения чести. Оно совершалось двумя особыми методами: харакири (вспарыванием живота) или откусыванием собственного языка3.
3 Профессор Н.Н.Трауготг незадолго до своей смерти рассказала мне в контексте обсуждения этнопсихиатрии такой случай. В 1945—1946 гг. она была начальником военной психоневрологической службы Дальневосточного округа и столкнулась с поразившим ее видом «психоза» у пленных японцев — они откусывали у себя кусочки языка. Понять суть происходящего ей помог один говоривший по-русски японец. Он рассказал Н.Н.Трауготг о древнем самурайском обычае откусывать язык при попадании в плен, чтобы не выдать тайну врагу. Последующие наблюдения помогли Н.Н.Трауготг убедиться в том, что поразивший ее феномен был не особым психозом, а оживлением древнего ритуала в условиях измененных состояний сознания.
Функционирование семьи в этом этносе также отличалось особенностями. Оно было проникнуто общностью и симбиозом (например, жизнь матери имела смысл, если она была целиком посвящена детям) и крайней независимостью ее членов в отношении окружающей среды (нежеланием принимать помощь извне). В общественных отношениях и полная независимость, и, наоборот, подчинение означали незрелость человека. Кроме того, личное и социальное Я японца отличалось почти полным слиянием. Будучи членом группы, он должен был отвечать за все, что происходило, чтобы предотвратить возможную нестабильность. Предрасполагали к суициду и другие черты японского этноса, например сдержанность и молчаливость с минимальным выражением чувств, склонность к интровертированной агрессии, значимость чувства стыда при несоответствии принятому в обществе идеалу. Интенсивное переживание стыда скрывалось, в противном случае не оставалось ничего кроме как умереть, совершить суицид так, чтобы никто не нашел тела. Наверное, поэтому в Японии издавна существовали особые места, например лес у подножия горы Фудзияма, куда стремились желавшие покончить с собой.
Следует упомянуть некоторые связанные с японскими этнокультурными особенностями виды самоубийств:
• ояко-синдзю — парный суицид молодых людей, не имеющих возможности обрести счастье в этой жизни, или матери и детей. Последний обычно совершается молодой матерью в возрасте 20—30 лет после убийства своих детей. Решившая покончить с собой, она не может оставить ребенка жить одного, поскольку уверена, что никто в мире не будет заботиться о нем, а, следовательно, ему лучше умереть вместе с ней. Общество относится к такому поступку с сочувствием;
• дзюнси — самоубийство подданного после смерти императора, феодала или босса, чтобы сопутствовать ему после смерти, — так выражалась крайняя лояльность, преданность и готовность служить вечно;
• инсеки-джисатцу — суицид, совершаемый, если некто, с кем человек так или иначе связан, подозревается в правонарушении. Испытывая стыд и желание защитить, этим поступком суицидент принимает на себя ответственность за сделанное другим;
• возрастные самоубийства напоминают ояко-син-дзю. Их совершают пожилые семейные пары в случаях тяжелых, неизлечимых заболеваний одного или обоих супругов. Здоровый принимает решение убить более немощного, а затем покончить с собой.
Нередко в ходе японской истории этнические традиции способствовали широкому распространению героических суицидов, отражавших пламенный патриотизм, неукротимое мужество и самопожертвование представителей высших сословий общества.
В исламе самоубийство — тяжелейший из грехов и решительно запрещается Кораном. Тем не менее, его идеологические установки далеко не всегда определяли реальное поведение правоверных мусульман, по крайней мере, некоторых, которые вполне поощряли героические самоубийства во имя отечества и Аллаха. Однако и сегодня мусульманские страны характеризуются самым низким числом самоубийств на душу населения в мире.
Долгая история Древней Индии оставила различные свидетельства, касающиеся самоубийства. Конечной целью почти всех ее философских систем было «освобождение» от цепи рождений (кармы) и слияние с миром Брахмы — последней основы мироздания. Метод «освобождения» на слияние не влиял, и оно нередко достигалось путем суицида. Некоторые йоги-долгожители, достигнув определенного возраста, завершали жизнь самоубийством. Многие герои «Махабхараты» следовали этому примеру. Джайнам, представителям одной из радикальных индуистских сект, было разрешено кончать с собой, если после 12 аскетических подвигов они не достигали «освобождения». Они считали, что следует медленно, постепенно умерщвлять свою плоть, тем самым очищаясь от грехов, и только такая смерть является правильной. Примером может служить известный властитель Чандрагупта Маурья, покончивший с собой путем отказа от пищи. В Индии наибольшее распространение получили религиозные самоубийства в виде самоутопления и самосожжения, а последователи Вишну толпами бросались под колеса громадных колесниц, принося себя в жертву. Сати — ритуальное самосожжение индийских вдов после смерти мужа для удовлетворения чувственных потребностей покойника в загробном мире — было одним из наиболее распространенных и известных видов ритуального самоубийства. Оно, несомненно, являлось продолжением древней традиции человеческих жертвоприношений. Исполнение этого обряда прежде всего предписывалось женам правителей и знатных людей и имело исключения для простолюдинок. Смерть в водах, описанная еще в «Рамаяне», навсегда освобождала человека от грехов. Хотя, с другой стороны, известно немало древнеиндийских текстов и сводов законов, которые осуждали аутоагрессию («Модшадхарма», «Артха-шастра») и предписывали меры борьбы с ней, если она носила бытовой характер.
Буддизм, как известно, существует в виде двух вариантов, махаяны (или ламаизма), распространенной на Тибете, среди бурятов и монголов, и хинаяны («малой колесницы»), преобладающей в Китае, Японии и других южноазиатских странах. Его суть состоит в вере в бесконечность перерождений (сансару). Прекратить ее можно только в состоянии Будды, мирянину же это абсолютно недоступно. Самоубийство не может прервать сансару, а только привести к дальнейшему перерождению, но уже ни в коем случае не человеком, а, например, животным или голодным демоном. Эта перспектива, естественно, не является привлекательной, поэтому истинный буддист категорически отвергает самоубийство. Сторонники хинаяны в отдельных случаях допускали ритуальные самоубийства священнослужителей, особенно монахов. В Японии такое самоубийство именуется «нюдзе». Ведя аскетический образ жизни, монахи в конечном счете отказывались от еды и питья, веря, что тем самым могут спасти людей и мир от многочисленных грехов.
Как свидетельствует история, в христианстве четкое отношение к суицидам сформировались не сразу. В Евангелии о них говорится лишь косвенно, при упоминании о смерти Иуды Искариота. Первым из Отцов Церкви самоубийство осудил в IV веке Блаженный Августин, таким образом отреагировав на эпидемический рост количества самоубийств в то время. Он считал самоубийство поступком, который заранее исключает возможность покаяния и является формой убийства, нарушающей шестую заповедь — «Не убий». Его следует считать злом при всех обстоятельствах, за исключением случаев, когда от Бога поступает прямая команда (как это было в истории с Самсоном).
Столетия спустя, в XIII веке, католический теолог Фома Аквинский был еще более категоричен и осуждал самоубийство на основании трех постулатов:
а) самоубийство является нарушением закона природы, в соответствии с которым «все естественное должно поддерживать свое бытие» и который предписывает любить себя;
б) оно представляет собой нарушение закона морали, поскольку наносит ущерб обществу, частью которого является самоубийца;
в) самоубийство есть нарушение Закона Божьего, который подчиняет человека Божественному провидению и оставляет право забирать жизнь только самому Богу.
Великий Данте Алигьери в полном соответствии с традициями этой доктрины в «Божественной комедии» поместил самоубийц среди мучающихся в аду грешников. Их души превращались в деревья, а безжизненные тела вечно висели на них, возбуждая у остальных обитателей ужас и отвращение:
Когда душа, ожесточась, порвет Самоуправно оболочку тела, Минос ее в седьмую бездну шлет.
Ей не дается точного предела; Упав в лесу, как малое зерно, Она растет, где ей судьба велела.
Зерно в побег и в ствол превращено; И гарпии, кормясь его листами, Боль создают и боли той окно.
Пойдем и мы за нашими телами,
Но их мы не наденем в Судный день:
Не наше то, что сбросили мы сами.
Мы их притащим в сумрачную сень, И плоть повиснет на кусте колючем, Где спит ее безжалостная тень.
(Пер. М.Лозинского, 13, 94—106)
Эти жесткие установки христианства, закрепленные на Западе постановлением Тридентского собора (1568 г.), официально признавшего на основании заповеди «не убий» суицид убийством, почти на полтора тысячелетия сформировали соответствующие законодательные меры в большинстве государств Европы и определили доминирующее отношение общества к самоубийцам. Сегодня большинство христианских конфессий, хотя и не отходят от твердого этического кодекса по отношению к суицидам, но на практике стремятся проявлять толерантность и учитывать глубинные психологические причины и социальные факторы самоубийств. Протестантский теолог Дитрих Бонгеффер, расстрелянный нацистами в тюрьме, осуждал суицид как грех, совершая который человек отрицает Бога. И все же он не распространял это на военнопленных, жертв Холоко-ста или концентрационных лагерей.
Эпоха Возрождения стала возрождением и для взглядов античных философов на самоубийство, прежде всего, в смысле более толерантного и взвешенного по сравнению со средневековым отношения к нему. В размышлениях одного из мудрейших людей этого времени—в «Опытах» французского мыслителя Мишеля Монтеня — эта проблема становится не только экскурсом в античность, но и оправданием допустимости самоубийства в психологическом смысле («По-моему, невыносимые боли и опасения худшей смерти являются вполне оправданными побуждениями к самоубийству») и в правовой плоскости («Подобно тому, как я не нарушаю законов, установленных против воров, когда уношу то, что принадлежит мне, или сам беру у себя кошелек, и не являюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно также я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни»). Позднее христианская апология самоубийства появляется в трактате английского поэта и философа Джона Донна «Биотанатос».
Новое время продолжило традицию развития толерантности к суициду, что нашло классическое выражение в знаменитом эссе английского философа Дэвида Юма «О самоубийстве». Разумный скептицизм в жизни и философии Юма досконально исследовал мир нашего опытного знания как необходимую основу для любых возможных умозрительных обобщений и, разумеется, не мог пройти мимо суицида как существенной части человеческого опыта. Юм полагал, что вопрос о самоубийстве нисколько не противоречит Божьему промыслу, который проявляется не в отдельных событиях, а в общей гармонии. Все события производятся силами, дарованными Богом, а потому и всякое событие является важным для беспредельной вечности. Добровольно прекращающий свою жизнь человек вовсе не поступает против Божьей воли и его промысла и не нарушает мировой гармонии. После нашей смерти, элементы, из которых мы состоим, продолжают служить мировому прогрессу.
Закономерен и интерес немецкой классической философии к проблеме самоубийства. Критический гений Иммануила Канта здесь дал сбой и, по сути, продолжил традицию Фомы Аквинского, заявив: «Самоубийство является оскорблением человечества». Очевидно, самоубийство досадным образом задевало логическую и эстетическую целесообразность в природе и человеке. Кант оправдывал абсолютный моральный запрет на самоубийство на основании присущего этому акту внутреннего противоречия: мы не можем предпринимать попытки улучшить свою участь путем полного саморазрушения; самоубийство — это эгоистический акт, поэтому оно парадоксально и, по логике, является актом поражения. Функцией чувства любви к самому себе является продолжение жизни, и она входит в противоречие с собой, если приведет к самоуничтожению. В этих размышлениях нельзя не усмотреть того, что в современной суицидологии именуется амбивалентностью — наличием в акте самоубийства двух несовместимых целей: желания умереть и желания улучшить свою жизнь. Можно сказать, что для философов, которые стремились к созданию всеохватывающих, цельных и логически ясных систем, основанных на синтезирующих принципах разума, в лучшем случае был характерен взгляд свысока на такие порождения опыта, как самоубийство, которое не желало укладываться в кристально четкие границы мыслительных обобщений.
Иное дело — Артур Шопенгауэр, которого по степени личного отношения к проблеме вполне можно было бы отнести к «оставшимся в живых». Есть все основания предполагать, что тяжелая инвалидность отца, приведшая его в конце концов к смерти, стала следствием его попытки добровольного ухода из жизни и, разумеется, семейным «скелетом в шкафу». Последующие драматические перипетии собственной личной истории сделали одиночество для философа естественным состоянием и породили особое отношение к жизни, в которой невозможно счастье и торжествует зло и бессмыслица («История каждой жизни — это история страданий, ибо жизненный путь каждого обыкновенно представляет собой сплошной ряд крупных и мелких невзгод»). Если человек отрицает свою «волю к жизни», то возникает экзистенциальная вина, которая, усугубляясь, ведет к различным степеням самоотрицания человеческой самости вплоть до самой кардинальной — самоубийства. Но в то же время только в самом человеке, в бездне его жизненного неблагополучия и неизбывных страданий берет начало надежда и сострадание.
С шопенгауэровской традицией, влиянием Серена Кьеркегора (у него находим: «Повесься — ты пожалеешь об этом; не повесься — ты и об этом пожалеешь; в том и другом случае ты пожалеешь об этом. Таково, милостивые государи, резюме всей жизненной мудрости») и Ф.М.Достоевского связана поглощенность экзистенциализма добровольным уходом из жизни, основным предметом философской рефлексии которого становится абсурд существования, как писал Альбер Камю, «состояние души, когда пустота становится красноречивой, когда рвется цепь каждодневных действий, и сердце впустую ищет утерянное звено». В этой ситуации единственной, по настоящему достойной философской проблемой становится самоубийство. Важно отметить, что эта трагедия касается не только жертвы, но и тех, кто остается в живых и которым этот поступок демонстрирует абсурдность и бессмысленность жизни. Очень часто размышления Камю наполняются психологическим содержанием, например переживанием пустоты и отчаяния теми, кто остался в живых после неудавшейся попытки самоубийства или их близкими.
В Древней Руси до принятия христианства, как свидетельствует Н.М.Карамзин в «Истории государства Российского», «славянки не хотели переживать мужей и добровольно сожигались на костре с их трупами. Вдова живая бесчестила семейство». Позднее умерших не по-христиански (то есть посредством самоубийства) хоронили по давнему языческому обычаю отдельно от остальных, под домашним порогом, нередко пробив грудь самоубийцы осиновым колом, что являлось защитой от «нечистой» силы.
Приравненное православием к убийству на основании 14 канонического правила Тимофея Александрийского, утвержденного VI Вселенским Собором, самоубийство рассматривалось как наказуемое деяние. В соответствии с каноническим церковным правом умышленный самоубийца (который «соделал сие от обиды человеческой или по иному какому случаю от малодушия») не удостаивался христианского погребения и литургического поминовения. Если оно случалось «вне ума», то есть в припадке душевной болезни («священнослужитель должен рассудити, подлинно ли, будучи вне ума, соделалсие»), то о таком человеке разрешалось молиться по исследовании дела правящим архиереем. Законом предусматривалась недействительность духовных завещаний самоубийц. Однако наказанию не подлежали суицидальные действия, совершавшиеся по соображениям чести и самопожертвования, а также произведенные в состоянии умопомешательства. При Петре I в Военном и Морском Артикуле появилась суровая запись, касающаяся самоубийц: «Ежели кто себя убьет, то мертвое тело привязать к лошади, волоча по улицам, за ноги подвесить, дабы, смотря на то, другие такого беззакония над собой чинить не отважились».
В конце XVIII века с проникновением в Россию сентиментализма (прежде всего культа «Страданий юного Вертера»), культурных тенденций Просвещения и социальных веяний Французской революции самоубийство становится заметной темой литературы и философии, а также культурно значимой моделью поведения. В русской истории описаны случаи коллективных самоубийств последователей ересей и расколоучений по религиозным мотивам. Например, в конце XVII—начале XVIII вв. под влиянием знаменитого «отрицательного писания инока Ефросина», произошло около сорока следовавших одно за другим массовых самосожжений («гарей») и самоутоплений, в которых погибло до 20 тысяч старообрядцев. Отдельными эпизодами это повторялось и в XIX в.: например, известное коллективное самоубийство в Терновских хуторах, когда во избежание наложения «антихристовой печати» (проведения всероссийской переписи) более двадцати человек, большей частью старообрядцев, покончили с собой, живьем закопав себя в землю.
В современной социальной концепции Русской Православной Церкви (2000 год) отношение к самоубийству остается прежним, а эвтаназия трактуется как форма убийства или самоубийства, в зависимости от того, участвует ли в этом действии пациент, с применением соответствующих канонических правил. В концепции особо подчеркивается, что вину самоубийцы разделяют окружающие его люди, оказавшиеся неспособными к действенному состраданию и проявлению милосердия.
Первым исследователем, заложившим краеугольный камень в здание современной суицидологии, был французский социолог Эмиль Дюркгейм. В фундаментатьном исследовании «Самоубийство» (1897) он утверждал, что суицид следует объяснять, учитывая внешние обстоятельства, прежде всего особенности общества. В соответствии с его взглядами существует три основных вида суицидов. Большинство актов аутоагрессии являются эгоистическими. Саморазрушение при этом возникает потому, что индивид чувствует себя отчужденным и изолированным от общества, семьи и друзей. Нередко встречаются аномические самоубийства, являющиеся следствием неудач в приспособлении человека к изменениям в обществе, приводящим к нарушению взаимной связи личности и социальной группы. Они резко учащаются во время общественно-экономических кризисов, но сохраняются и в периоды социального процветания, когда у быстро приобретающих большие материальные блага людей появляется необходимость приспособиться к новым, отличным от прежних условиям жизни. Последний вид аутоагрессии Э.Дюркгейм называл альтруистическим. Это суицид, который совершается человеком, если авторитет социума или группы подавляет его собственную эго-идентичность и он жертвует собой во благо общества, ради какой-либо социальной, религиозной или философской идеи.
В начале XX в. аутоагрессивное поведение стало пристально изучаться представителями психоанализа. Перу его основателя З.Фрейда принадлежит работа «Печаль и меланхолия» (1910). Ее появление в свет по времени совпадает со знаменитым заседанием Венского психоаналитического общества, на котором впервые обсуждалась проблема суицидального поведения. В этой работе Фрейд анализирует суицид на основании представлений о существовании в человеке двух основных влечений: Эроса — инстинкта жизни и Танатоса — инстинкта смерти. Человеческая жизнь является полем битвы между ними. Человек не только хочет жить, быть любимым и продолжить себя в своих детях — бывают периоды или состояния души, когда желанной оказывается смерть. С возрастом сила Эроса убывает, а Танатос становится все более сильным, напористым и реализует себя полностью, лишь приведя человека к смерти. По Фрейду, суицид и убийство являются проявлениями разрушительного влияния Танатоса, то есть агрессией. Различие состоит в ее направленности на себя или на других. Совершая аутоагрессивныи поступок, человек убивает в себе интроецированный объект любви, к которому испытывает амбивалентные чувства. Господство Танатоса, вместе с тем, почти никогда не бывает абсолютным, что открывает возможность предотвращения самоубийства.
Основатель индивидуальной психологии А.Адлер полагал, что быть человеком означает, прежде всего, ощущать собственную неполноценность. Жизнь заключается в стремлении к цели, которая может не осознаваться, но направляет все поступки индивида и формирует жизненный стиль. Чувство неполноценности возникает в раннем детстве и основано на физической и психической беспомощности, усугубляемой различными дефектами. Для человека экзистенциально важно ощущать общность с другими людьми. Поэтому в течение всей жизни он находится в поиске преодоления комплекса неполноценности, его компенсации или сверхкомпенсации. Он реализуется в стремлении к самоутверждению, власти, которая становится движущей силой человеческого поведения и делает жизнь осмысленной.
Однако этот поиск может натолкнуться на значительные препятствия и привести к кризисной ситуации, с которой начинается «бегство» к суициду. Утрачивается чувство общности; между человеком и окружающими устанавливается «дистанция», канонизирующая непереносимость трудностей; в сфере эмоций возникает нечто напоминающее «предстартовую лихорадку» с преобладанием аффектов ярости, ненависти и мщения. «Дистанция» формирует заколдованный круг, и человек оказывается в состоянии застоя, мешающем ему приблизиться к реальности окружающей жизни. В итоге возникает регрессия — действие, состоящее в суицидальной попытке, которая одновременно является актом мести и осуждения тех, кто ответственен за непереносимое чувство неполноценности, и поиском сочувствия к себе. А.Адлер подчеркивал, что, поскольку человеку свойственно внутреннее стремление к цели, чаще всего бессознательной, то, зная последовательность поступков в случае аутоагрессии, ее можно предотвратить.
Последователь школы психоанализа К.Меннингер развил представления З.Фрейда о суициде, исследовав их глубинные мотивы. Он выделил три составные части суицидального поведения. По его мнению, для того чтобы совершить самоубийство необходимо:
1) желание убить; суициденты, будучи в большинстве своем инфантильными личностями, реагируют яростью на помехи или препятствия, стоящие на пути реализации их желаний;
2) желание быть убитым; если убийство является крайней формой агрессии, то суицид представляет собой высшую степень подчинения: человек может не выдержать укоров совести и страданий из-за нарушения моральных норм, и потому видит искупление вины лишь в прекращении жизни;
3) желание умереть; оно является распространенным среди людей, склонных подвергать свою жизнь необоснованному риску, а также среди больных, считающих смерть единственным лекарством от телесных и душевных мучений.
Таким образом, если у человека возникают сразу три описанных К.Меннингером желания, суицид превращается в неотвратимую реальность, а их разнесение во времени обусловливают менее серьезные проявления аутоагрессивного поведения.
К.Г.Юнг, рассматривая самоубийство, указывал на бессознательное стремление человека к духовному перерождению, которое может стать важной причиной смерти от собственных рук. Это стремление обусловлено актуализацией одного из архетипов коллективного бессознательного, принимающего различные формы:
1) метемпсихоза (переселения душ), когда жизнь человека продлевается чередой различных телесных воплощений;
2) перевоплощения, предполагающего сохранение непрерывности личности и новое рождение в человеческом теле;
3) воскрешения — восстановления человеческой жизни после смерти в состоянии нетленности, так называемого «тонкого тела»;
4) возрождения — восстановления в пределах индивидуальной жизни с превращением смертного существа в бессмертное;
5) переносного возрождения путем трансформации, происходящей не прямо, а вне личности.
Архетип Возрождения несет в себе мыслеобраз о награде, ожидающей человека, находящегося в условиях невыносимого существования, и связан с другим Архетипом — Матери, который влечет человека к метафорическому возвращению в чрево матери, где можно ощутить долгожданное чувство безопасности.
К.Хорни, видный представитель психодинамического направления в психологии, полагала, что при нарушении взаимоотношений между людьми возникает невротический конфликт, порожденный так называемой базисной тревогой. Она появляется еще в детском возрасте из-за ощущения враждебности окружения. Кроме тревожности в невротической ситуации человек чувствует одиночество, беспомощность, зависимость и враждебность. Эти признаки могут стать основой суицидального поведения (например, детская зависимость взрослого человека с глубоким чувством неполноценности и несоответствием образу идеального Я или стандартам, существующим в обществе). Враждебность при конфликте актуализирует, как считала К.Хорни, «разрушительные наклонности, направленные на самих себя». Они не обязательно принимают форму побуждения к самоубийству, но могут проявляться презрением, отвращением или глобальным отрицанием. Они усиливаются, если внешние трудности сочетаются с эгоцентрической установкой или иллюзиями человека. Тогда враждебность и презрение к себе и другим людям могут стать настолько сильными, что разрешить себе погибнуть становится привлекательным способом мести. В ряде случаев именно добровольная смерть представляется единственным способом утвердить свое Я. Интересно, что покорность судьбе, при которой аутодеструктивность является преобладающей тенденцией, К.Хорни также рассматривала как латентную форму самоубийства.
Американский психоаналитик Г.С.Салливан рассматривал суицид с точки зрения своей теории межличностного общения. Самооценка индивида возникает главным образом из отношения к нему других людей. Благодаря этому, у него могут сформироваться три образа Я. «хорошее Я» — если отношение других обеспечивает безопасность, «плохое Я» — если окружение порождает тревогу или другие эмоциональные нарушения; кроме того, Г.Салливан утверждает, что существует и третий образ — «не-iT», возникающий, если утрачивается эго-идентичность, как, например, при душевном расстройстве или суицидальной ситуации. Жизненные кризисы или межличностные конфликты обрекают индивида на длительное существование в образе «плохого Я», являющегося источником мучений и душевного дискомфорта. В этом случае прекращение страданий путем совершения аутоагрессии и превращения «плохого Я» в «не-J?» может стать приемлемой или единственно возможной альтернативой. Но этим же актом человек одновременно заявляет о своей враждебности к другим людям и миру в целом.
Роль тревоги и других эмоциональных переживаний в происхождении суицидального поведения подчеркивалась и представителями гуманистической психологии (Р.Мэй, К.Роджерс и др.). Для Р.Мэя тревога являлась не только клиническим признаком, но и экзистенциальным проявлением, важнейшей конструктивной силой в человеческой жизни. Он считал ее переживанием «встречи бытия с небытием» и «парадокса свободы и реального существования человека». К.Роджерс полагал, что основная тенденция жизни состоит в актуализации, сохранении и усилении Я, формирующегося во взаимодействии со средой и другими людьми. Если структура Я является ригидной, то не согласующийся с ней реальный опыт, воспринимаясь как угроза жизни личности, искажается либо отрицается. Не признавая его, человек как бы заключает себя в темницу. Не переставая от этого существовать, опыт отчуждается от Я, в силу чего теряется контакт с реальностью. Таким образом, вначале не доверяя собственному опыту, Я впоследствии полностью теряет доверие к себе. Это приводит к осознанию полного одиночества. Утрачивается вера в себя, появляется ненависть и презрение к жизни, смерть идеализируется, что приводит к суицидальным тенденциям.
Основоположник и классик логотерапии В.Франкл рассматривал самоубийство в контексте смысла жизни и свободы человека, а также психологии смерти и умирания. Человек, которому свойственна осмысленность существования, свободен в отношении способа собственного бытия. Однако при этом в жизни он сталкивается с экзистенциальной ограниченностью на трех уровнях: терпит поражения, страдает и должен умереть. Поэтому задача человека состоит в том, чтобы, осознав ее, перенести неудачи и страдания. Этот опыт В.Франкл вынес из застенков концентрационных лагерей, где ежеминутно находился под угрозой смерти, что делало само собой разумеющейся мысль о самоубийстве. Идея самоубийства, по В.Франклу, принципиально противоположна постулату, что жизнь при любых обстоятельствах полна смысла для каждого человека. Но само наличие идеи самоубийства — возможность выбрать самоубийство, принять радикальный вызов самому себе — отличает человеческий способ бытия от существования животных. В.Франкл относился к самоубийству с сожалением и настаивал, что ему нет законного, в том числе нравственного, оправдания. Таким путем не искупить вину перед другими: только ошибающаяся совесть может приказать совершить самоубийство. Человеку следует повиноваться жизненным правилам: не пытаться выиграть любой ценой, но и не прекращать борьбы даже в условиях невыносимости существования. Самоубийство лишает человека возможности, пережив страдания, приобрести новый опыт и, следовательно, развиваться дальше. В случае суицида жизнь становится поражением. В конечном счете самоубийца не боится смерти — он боится жизни, считал В.Франкл.
В этом кратком обзоре заслуживают упоминания два современных американских ученых, Эдвин Шнейдман и Норман Фарбероу, исследования которых определяют лицо современной суицидологии.
Э.Шнейдман — первый в мире профессор по специальности танатология Калифорнийского Университета в Лос-Анджелесе и основатель Американской ассоциации суицидологии — внес огромный вклад в эту науку, являясь представителем феноменологического направления. Он впервые описал признаки, которые свидетельствуют о приближении возможного самоубийства, назвав их «ключами к суициду». Им тщательно исследованы существующие в обществе мифы относительно суицидального поведения, а также некоторые особенности личности, обусловливающие суицидальное поведение. Последнее отражено в созданной им оригинальной типологии индивидов, играющих непосредственную, часто сознательную роль в приближении собственной смерти. Она включает: (1) искателей смерти, намеренно расстающихся с жизнью, сводя возможность спасения до минимума; (2) инициаторов смерти, намеренно приближающих ее (например, тяжелобольные, сознательно лишающие себя систем жизнеобеспечения);
(3) игроков со смертью, склонных испытывать ситуации, где жизнь является ставкой, а возможность выживания отличается очень низкой вероятностью;
(4) одобряющих смерть, то есть тех, кто не стремясь суицидальных намерений: это характерно, например, для одиноких стариков или эмоционально неустойчивых подростков и юношей, переживающих кризис идентичности. Им описаны и выделены общие черты, характерные для всех суицидов, несмотря на разнообразие обстоятельств и методов их совершения. Вместе с Н.Фарбероу он ввел в практику метод психологической аутопсии (включающий анализ посмертных записок суицидентов), значительно развивший понимание психодинамики самоубийства. На основе этого метода были выделены три типа суицидов:
• эготические самоубийства; причиной их является интрапсихический диалог, конфликт между частями Я, а внешние обстоятельства играют дополнительную роль. Например, самоубийства психически больных, страдающих слуховыми галлюцинациями (случай Эллен Вест, Вирджинии Вулф);
• диадические самоубийства, основой которых служит нереализованность потребностей и желаний, относящихся к значимому близкому человеку. Таким образом, внешние факторы доминируют, делая этот поступок актом отношения к другому;
• агенеративные самоубийства, при которых причиной является желание исчезнуть из-за утраты чувства принадлежности к поколению или человечеству в целом, например суициды в пожилом возрасте.
В последних работах Э.Шнейдман подчеркивает важность одного психологического механизма, лежащего в основе суицидального поведения, — душевной боли (psychache), возникающей из-за фрустрации таких потребностей человека, как потребность в принадлежности, достижении, автономии, воспитании и понимании.
Н.Фарбероу является создателем концепции о саморазрушающем поведении человека. Его подход позволяет более широко взглянуть на проблему, имея в виду не только завершенные самоубийства, но и другие формы аутоагрессивного поведения: алкоголизм, токсикомания, наркотическая зависимость, пренебрежение врачебными рекомендациями, работоголизм, делинквентные поступки, неоправданная склонность к риску, опрометчивый азарт и т.д. Этот подход позволил Н.Фарбероу разработать принципы современной профилактики самоубийств и стать инициатором создания центров их профилактики в США, а затем — во многих странах мира.
Среди фокусных групп, к которым уже давно привлечено внимание Н.Фарбероу как исследователя и психолога-практика, а наряду с ним и других его коллег, принадлежат так называемые «оставшиеся в живых» (survivors) — незадачливые самоубийцы, а также родственники и друзья тех, кто покончил с собой.
Рекомендуемая литература
Августин Аврелий. Исповедь / Пер. с лат. М.: Ренессанс,
СПИВО-СиД, 1991. Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии /
Пер. с нем. М.: Прогресс, 1995.
Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд / Пер. с франц. М.: Мысль, 1994.
Кони А.Ф. Самоубийство в законе и жизни // Собрание сочинений: в 8 т. М.: Юридич. литература, 1967. Т. 4. С. 454—481.
Мисима Ю. Золотой храм: Роман, новеллы, пьесы / Пер. с японск. СПб.: Северо-Запад, 1993.
Паперно И. Самоубийство как культурный институт. М.:
Новое литературное обозрение, 1999. Платон. Сочинения: в 3 т. / Пер. с древнегреч. М.: Мысль,
1970. Т. 2. С. 11-94.
Сенека Л.А. Нравственные письма к Луцилию; Трагедии / Пер. с лат. М.: Художественная литература, 1986.
Суицидология: прошлое и настоящее. Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и художественных текстах / Сост. А.Н.Моховиков. М.: Когито-центр, 2001.
Токарев С.А. Ранние формы религии. М.: Политиздат, 1990.
Трегубое Л.З., Вагин Ю.Р. Эстетика самоубийства. Пермь: 1993.
Флавий И. Иудейская война. Минск: Беларусь, 1991.
Франкл В. Человек в поисках смысла / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1990.
Фрейд 3. Печаль и меланхолия // Психология эмоций. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 203-212.
Фрэзер Дж.Дж. Золотая Ветвь: Исследование магии и религии / Пер. с англ. М.: Политиздат, 1980.
Хорни К. Невротическая личность нашего времени. Самоанализ. М.: Мысль, 1994.
Чхартишвили Г. Писатель и самоубийство. М.: Новое литературное обозрение, 1999.
Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов / Пер. с англ. Киев: Гос. б-ка Украины для юношества, 1996.
21.2. Общие черты и особенности суицидального поведения
Тогда на белую свечу, Мчась по текучему лучу, Летит без воли мотылек. Он грудью пламени коснется, В волне огнистой окунется, Гляди, гляди, и мертвый лег. Велимир Хлебников
Суицидальное поведение представляет собой аутоаг-рессивные действия человека, сознательно и преднамеренно направленные на лишение себя жизни из-за столкновения с невыносимыми жизненными обстоятельствами. Фактор намеренности или предвидения смерти отличает суицид от сходных с ним форм поведения, относящихся к несчастным случаям. Для дальнейшего изложения необходимо ввести ряд основных понятий, описывающих суицидальное поведение.
Оно является динамическим процессом, состоящим из следующих этапов.
I. Этап суицидальных тенденций. Они являются прямыми или косвенными признаками, свидетельствующими о снижении ценности собственной жизни, утрате ее смысла или нежелании жить. Суицидальные тенденции проявляются в мыслях, намерениях, чувствах или угрозах. На этом этапе осуществляется превенция суицида, то есть его предотвращение на основании знания психологических или социальных предвестников. Как замечал Э.Шнейд-ман, унция профилактики, несомненно, стоит фунта лечения. Задача массовой профилактики состоит в обучении населения тому, что суицид — не признак сумасшествия, что существуют различимые и распознаваемые признаки самоубийства и что помощь доступна многим.
II. Этап суицидальных действий. Он начинается, когда тенденции переходят в конкретные поступки. Под суицидальной попыткой понимается сознательное стремление лишить себя жизни, которое по не зависящим от человека обстоятельствам (своевременное оказание помощи, успешная реанимация и т.п.) не было доведено до конца. Самоповреждения, впрямую не направленные на самоуничтожение, имеющие характер демонстративных действий (шантаж, членовредительство или самоповреждение, направленное на оказание психологического или морального давления на окружение для получения определенных выгод), носят название пара-суицида. Парасуициды обычно не предусматривают смертельного исхода, но можно «переиграть», придя к нему. Суицидальные тенденции могут также привести к завершенному суициду, результатом которого является смерть человека.
На этом этапе осуществляется процедура интервенции. Она представляет собой процесс вмешательства в текущий суицид для предотвращения акта саморазрушения и заключается в контакте с отчаявшимся человеком и оказании ему эмоциональной поддержки и сочувствия в переживаемом кризисе. Главная задача интервенции состоит в том, чтобы удержать человека в живых, а не в том, чтобы переделать структуру личности человека или излечить его нервно-психические расстройства. Это самое важное условие, без которого остальные усилия психотерапии и методы оказания помощи оказываются недейственными. Однако форма поведения человека в это время отражает индивидуальный подход к самоубийству, что позволяет выделить ряд личностных стилей суицидентов.
1. Импульсивный: внезапное принятие драматических решений при возникновении проблем и стрессовых ситуаций, трудности в словесном выражении эмоциональных переживаний.
2. Компульсивный: установка во всем достигать совершенства и успеха часто бывает излишне ригидна и при соотнесении целей и желаний с реальной жизненной ситуацией может привести к суициду.
3. Рискующий: балансирование на грани опасности («игра со смертью») является привлекательным и вызывает приятное возбуждение.
4. Регрессивный: снижение по разным причинам эффективности механизмов психологической адаптации, эмоциональная сфера характеризуется недостаточной зрелостью, инфантильностью или примитивностью.
5. Зависимый: беспомощность, безнадежность, пассивность, необходимость и постоянный поиск посторонней поддержки.
6. Амбивалентный: наличие одновременного влияния двух побуждений — к жизни и смерти.
7. Отрицающий: преобладание магического мышления, в силу чего отрицается конечность самоубийства и его необратимые последствия, отрицание снижает контроль над волевыми побуждениями, что усугубляет риск.
8. Гневный: затрудняются выразить гнев в отношении значимых лиц, что заставляет испытывать неудовлетворенность собой.
9. Обвиняющий: убежденность в том, что в возникающих проблемах непременно есть чья-то или собственная вина.
10. Убегающий: бегство от кризисной ситуации путем самоубийства, стремление избежать или уйти от психотравмирующей ситуации.
11. Бесчувственный: притупление эмоциональных переживаний.
12. Заброшенный: переживание пустоты вокруг, грусти или глубокой скорби.
13. Творческий: восприятие самоубийства как нового и привлекательного способа выхода из неразрешимой ситуации.
III. Этап постсуицидального кризиса. Он продолжается от момента совершения суицидальной попытки до полного исчезновения суицидальных тенденций, иногда характеризующихся цикличностью проявления. Этот этап охватывает состояние психического кризиса суицидента, признаки которого (соматические, психические или психопатологические) и их выраженность могут быть различными. На этом этапе осуществляются поственция и вторичная превенция суицидального поведения. Поственция является системой мер, направленных на преодоление психического кризиса и адресованных не только выжившему суициденту, но и его окружению. Вторичная превенция заключается в предупреждении повторных суицидальных попыток.
Формы проявления и методы реализации суицидального поведения являются разнообразными, иногда довольно странными и запутанными с точки зрения определения истинной причины смерти. Иллюстрацией может служить наиболее необычное самоубийство 1994 года, случившееся в США.
23 марта 1994 г. судебно-медицинский эксперт осмотрел тело некоего Рональда Опуса и установил, что его смерть наступила вследствие огнестрельной раны головы. Погибший прыгнул с крыши десятиэтажного здания, намереваясь совершить самоубийство — он оставил предсмертную записку о своем намерении. В то время, как он, падая, находился на уровне девятого этажа, его жизнь была прервана убившим его выстрелом из окна. Ни стрелявший, ни падавший не знали, что на уровне восьмого этажа была установлена сетка для подстраховки мойщиков окон, так что Опус так или иначе не смог бы совершить самоубийство тем способом, которым намеревался.
Обычно человек, который действительно собирается совершить самоубийство, в конце концов достигает своей цели, хотя механизм может оказаться не таким, как планировалось. То, что Опуса застрелили на пути к верной смерти, очевидно, не изменило бы причину его смерти с суицида на убийство. Но тот факт, что его суицидальное намерение не было бы успешным, заставил эксперта предположить, что речь идет об убийстве. В комнате на девятом этаже, откуда был произведен выстрел, находились пожилой мужчина и его жена. Они ссорились, и он грозил ей пистолетом. Он был настолько возбужден, что, нажав на курок, не попал в жену, а пуля, улетев через окно, поразила падающего Опуса.
Когда человек намеревается убить субъекта А, а убивает при этом субъекта Б, то он считается виновным в убийстве последнего. Но когда это обвинение было предъявлено, пожилой мужчина и его жена заявили, что ни один из них не знал, что пистолет был заряженным. Мужчина показал, что у него была давняя привычка угрожать жене во время ссор незаряженным пистолетом. Таким образом, у него не было намерения убивать ее, поэтому преднамеренное убийство Опуса, по-видимому, было несчастным случаем. То есть пистолет оказался заряженным случайно.
Дальнейшее расследование обнаружило свидетеля, который видел, как примерно за 6 недель до этого фатального случая сын престарелой пары заряжал пистолет. Оказалось, что пожилая дама отказала ему в финансовой поддержке, и тот, зная склонность отца к периодическому использованию пистолета для угроз, зарядил его, ожидая, что отец застрелит мать. Теперь случай превращается в дело об убийстве этим сыном падавшего Рональда Опуса. Но далее вскрылась еще одна примечательная особенность, наверняка наиболее пикантная в описываемом случае. При продолжении расследования оказалось, что сын, он же Рональд Опус, необычайно переживал свою неудачу в попытке подстроить смерть матери. Это обстоятельство и заставило его прыгнуть с крыши десятиэтажного дома 23 марта и оказаться убитым предназначавшейся для матери пулей.
Судебный эксперт закрыл дело как самоубийство.
Однако существуют общие черты, свойственные всем без исключения самоубийствам. Они были впервые описаны американским суицидологом Э.Шнейдманом (1985).
1. Общая цель всех суицидов — поиск решения. Суицид не является случайным действием. Его никогда не предпринимают бессмысленно или бесцельно. Он является выходом из затруднений, кризиса или невыносимой ситуации. В этом смысле ему свойственна своя непогрешимая логика и целесообразность. Он является ответом, причем единственно доступным, на труднейшие вопросы: «Как из этого выбраться? Что делать?» Цель каждого суицида состоит в том, чтобы найти решение стоящей перед человеком проблемы, вызывающей интенсивные страдания. Чтобы понять причину самоубийства, следует знать проблемы, решить которые он был предназначен.
2. Общей задачей всех суицидов является прекращение сознания. Общая практическая задача суицида состоит в полном прекращении потока сознания невыносимой боли, что представляется решением болезненных жизненных проблем. Отчаявшемуся человеку приходит в голову мысль о возможности прекращения сознания в качестве выхода из ситуации. Этому способствуют душевное волнение, повышенная тревога и высокий летальный потенциал — три составные части суицида. После этого возникает инициирующая искра и разворачивается активный суицидальный сценарий.
3. Общим стимулом при суициде является невыносимая психическая (душевная) боль. Если прекращение сознания — это то, к чему стремится суицидент, то невыносимая психическая (душевная) боль является тем, от чего он убегает. Детальный анализ показывает, что суицид легче всего понять как сочетанное движение в направлении прекращения потока сознания текущей жизни от душевной боли и невыносимого страдания. Никто не совершает суицида от радости; его не может вызвать состояние блаженства. Боль всегда угрожает жизни, и, если она не связана с телом, угроза существования исходит от боли эмоций, то есть из сознания человека. Поэтому психическая боль есть, как писал Э.Шнейдман, мета-боль, боль от осознания боли, душевное страдание или мучение личности. Когда человек ее чувствует, его инт-рапсихическая реальность становится невыносимой. В клинической суицидологии хорошо известно, что если снизить интенсивность страдания, даже незначительно, то человек сделает выбор в пользу жизни.
4. Общим стрессором при суициде являются фрустри-рованные психологические потребности. Суицид не следует понимать как бессмысленный и необоснованный поступок — он кажется логичным совершающему его человеку на основании логических предпосылок, образа мышления и сосредоточенности на определенном круге проблем. Он является реакцией на его фрустрирован-ные психологические потребности. Суицид предпринимается, если они не реализованы или не удовлетворены. Встречается множество бессмысленных смертей, но никогда не бывает безосновательных самоубийств. Если удовлетворить фрустрированные потребности, то суицид не возникнет.
5. Общей суицидальной эмоцией является беспомощность—безнадежность. В суицидальном состоянии доминирует чувство беспомощности—безнадежности: «Я ничего не могу сделать (кроме совершения самоубийства), и никто не может мне помочь (облегчить боль, которую я испытываю)». Приведем пример посмертной записки американской писательницы Вирджинии Вульф: «Я определенно чувствую, что снова схожу с ума... И на этот раз нам этого не выдержать. Я точно не выздоровлю... Так что то, что я совершаю, кажется мне лучшим из того, что можно предпринять... Я не могу больше бороться. Я знаю, что наношу вред твоей жизни, что без меня ты мог бы работать... Я не могу читать... Ты был таким терпеливым и невыразимо добрым со мной... Всему причиной была я, а твоя доброта давала определенность. Я не могу и дальше портить твою жизнь. Я не думаю, что два человека могли бы быть счастливее нас с тобой». Часто считается, что враждебность является основной эмоцией при суициде. Это утверждалось еще в 1910 г. во время знаменитого заседания Психоаналитического общества в Вене, впервые обсудившего самоубийство с научной точки зрения. Достаточно вспомнить точку зрения З.Фрейда на суицид. Гнев, как и другие сильные эмоции, например стыд или вина, встречаются во время суицида, однако за ними всегда находится базисное чувство внутренней опустошенности, беспомощности—безнадежности4.
4 Любое обобщение (в этом, собственно, и состоит главное его свойство) представляет собой фигуру, оставляющую в фоне множество индивидуальных особенностей и отличий. Сравнение разных теоретических интерпретаций такого обобщенного гешталь-та рискует завести в тупик или привести к конфликту теорий. Растет ли чувство безнадежности из вызванной чем-то либо кем-то душевной боли, или душевная боль возникает в ответ на переживание безнадежности попыток совладать с жизнью, или обращенный на себя гнев вызван чувством собственного бессилия перед своим состоянием («Я не больная — я просто сволочь», — сказала мне пациентка на высоте обострения монополярной депрессии), или суицидент беспомощен перед лицом собственной враждебности, или... — это как раз то, что приходится выяснять в каждом конкретном случае, хотя беспомощность—безнадежность в нем определенно присутствует.
Эта генерализованная эмоция проявляется смятением и тревогой. Известно, что при работе с человеком в душевном смятении с явными суицидальными тенденциями нецелесообразно использовать увещевания, разъяснительные беседы, порицание или оказывать давление: это либо неэффективно, либо даже усиливает суицидальные тенденции. Снижение их интенсивности достигается непрямым воздействием путем уменьшения эмоционального напряжения. Психотерапевт или консультант в отношении пациента в этой ситуации играет как бы роль опекуна, защищая его интересы и благосостояние. Целью вмешательства становится снижение давления травматических жизненных обстоятельств, вызывающих у человека эмоциональное напряжение. Основным принципом терапии является следующий: чтобы уменьшить интенсивность суицидальных тенденций, следует снизить эмоциональное напряжение.
6. Общим внутренним отношением к суициду является амбивалентность. З.Фрейд в свое время открыл примечательную истину. Деятельность психики человека не подчиняется законам формальной логики, по которым А не есть В. Нечто, например, в его чувствах одновременно является А и не-А. Один и тот же человек может нам одновременно нравиться и не нравиться. Можно в одно и то же время любить и ненавидеть, например супруга или ребенка. У нас часто возникают два противоположных мнения по одному вопросу. Типичным для самоубийства становится состояние, когда человек одновременно пытается перерезать себе горло и взывает о помощи, причем оба эти действия являются истинными и непритворными. Амбивалентность представляет собой наиболее типичное отношение к суициду: чувствовать потребность совершить его и одновременно желать (и даже планировать) спасение и вмешательство других. Психотерапевт обычно использует ее в целях помощи с тем, чтобы, опираясь на нее, удержать человека в жизни.
7. Общим состоянием психики является сужение когнитивной сферы. Суицид далеко не всегда бывает проявлением психоза, невроза или психопатии. Его отличительной особенностью является преходящее сужение сознания с ограничением использования аффективных и интеллектуальных возможностей. Сознание становится «туннельным»; варианты выбора поведения, обычно доступные сознанию человека, резко ограничиваются. Состояние паники доводит сознание до дихотомического мышления: либо какое-то особое (почти волшебное) разрешение ситуации, либо прекращение потока сознания; все или ничего. В свое время именно это привело к самоубийству Эллен Вест, знаменитую пациентку Людвига Бинсвангера. Варианты выбора сужаются до альтернативы. При этом системы поддержки личности, например значимые люди, не столько игнорируются, сколько не помещаются в рамки «туннельного» сознания. Следовательно, любая попытка спасти или помочь должна обязательно учитывать патологическое сужение когнитивной сферы суицидента. Важно противодействовать
именно сужению мыслей суицидента, стремясь раздвинуть психические шоры и увеличить варианты выбора, тем самым устраняя суицидальную альтернативу.
8. Общим действием при суициде является бегство (агрессия). Оно отражает намерение человека уйти из зоны бедствия. К его вариантам относятся, например, уход из дома или семьи, увольнение с работы или дезертирство из армии. В этом ряду поступков суицид является предельным, окончательным бегством. Поэтому следует различать безобидное для жизни как таковой желание уйти, например, из семьи и потребность покончить со всем навсегда. Смыслом самоубийства является радикальная и окончательная смена декораций; действием, приводящим к этому, становится бегство. Его можно предотвратить, закрывая выходы — например отбирая у человека пистолет — или путем уменьшения силы потребности человека в уходе из жизни.
9. Общим коммуникативным актом при суициде является сообщение о намерении. Э.Шнейдман считает, что наиболее интересным результатом ретроспективного изучения психологических аутопсий в случае самоубийства является обнаружение явных признаков его приближения почти в каждом случае. Люди, намеревающиеся совершить суицид, испытывая к нему амбивалентное отношение, тем не менее сознательно или безотчетно подают сигналы бедствия: жалуются на беспомощность, взывают о поддержке, ищут возможности спасения. Обычно эта ситуация напоминает театр двух актеров, составляющий важную часть суицидальной драмы. Человек обычно информирует окружающих о грядущем самоубийстве не враждой, яростью или уходом в себя, а именно сообщением о своих намерениях. Печально, что это сообщение далеко не всегда бывает услышано. Сегодня достаточно известны как вербальные, так и невербальные признаки этого сообщения, и своевременное их распознавание является незаменимым способом превенции суицидов.
10. Общей закономерностью суицида является его соответствие общему стилю поведения в жизни. При столкновении с самоубийством поначалу сбивает с толку то, что оно является поступком, которому нет аналогов и прецедентов в предшествующей жизни человека. И тем не менее, ему можно найти глубокие соответствия в стиле и характере поведения человека на протяжении его жизни. Необходимо проанализировать состояния душевного волнения, способность переносить психическую боль, тенденции к суженному или дихотомическому мышлению, а также использовавшиеся парадигмы бегства. Это позволит посмотреть на суицидальное действие как на логическое завершение определенного жизненного стереотипа, который может быть доступен психотерапевтической коррекции.
Для целей телефонного консультирования могут оказаться полезными некоторые общие особенности суицидального абонента (по Birtchnell, 1982):
1. Потребность в привязанности. Абонент разорвал большинство связей с жизнью и значимыми людьми. Поэтому одиночество причиняет ему психическую боль, и он стремится к контакту с консультантом.
2. Регрессия. Во время консультирования абонент ведет себя как ребенок, проявляя раздражительность, капризность или импульсивность. Он отказывается от взрослой рациональности, говорит с детскими интонациями в голосе и действует сходным образом, например водит машину, не соблюдая правил дорожного движения.
3. Зависимость. Сталкиваясь с травматической ситуацией, абонент становится беспомощным, цепляется за окружающих, просит ему сказать, что нужно делать, и хочет, чтобы о нем заботились.
4. Сенситивность к неприятию или разлуке. Абонент драматически реагирует на любое незначительное отторжение его другими людьми или разлуку.
5. Амбивалентность. Одна часть личности абонента стремится к жизни, а другая — к смерти. Он может поминутно колебаться между этими двумя желаниями.
6. Агрессия. В абоненте часто кипят скрытый гнев, недовольство, раздражение или враждебность. Их энергия должна учитываться во время консультативной беседы.
7. Снижение самооценки. Абонент полагает, что причиняет окружающим только неприятности и не в состоянии что-либо сделать для них.
8. Отчаяние. Абонент не может расстаться с мыслью о безнадежности ситуации и бессмысленности жизни.
Суицидальное поведение у детей и подростков, имея сходство с действиями взрослых, отличается естественным возрастным своеобразием. Детям характерна повышенная впечатлительность и внушаемость, способность ярко чувствовать и переживать, склонность к колебаниям настроения, слабость критических способностей, эгоцентрическая устремленность, импульсивность в принятии решения. Нередки случаи, когда самоубийство детей и подростков вызывается гневом, протестом, злобой или желанием наказать себя и других. При переходе к подростковому возрасту возникает повышенная склонность к самоанализу, пессимистической оценке окружающего и своей личности. Эмоциональная нестабильность, часто ведущая к суициду, в настоящее время считается вариантом временного видоизменения характера («патологией идентичности» по Эриксону) почти у четверти здоровых подростков. Основные мотивы суицидального поведения у детей и подростков:
1. Переживание обиды, одиночества, отчужденности и непонимания.
2. Действительная или мнимая утрата любви родителей, неразделенное чувство и ревность.
3. Переживания, связанные со смертью, разводом или уходом родителей из семьи.
4. Чувства вины, стыда, оскорбленного самолюбия, самообвинения.
5. Боязнь позора, насмешек или унижения.
6. Страх наказания, нежелание извиниться.
7. Любовные неудачи, сексуальные эксцессы, беременность.
8. Чувство мести, злобы, протеста; угроза или вымогательство.
9. Желание привлечь к себе внимание, вызвать сочувствие, избежать неприятных последствий, уйти от трудной ситуации.
10. Сочувствие или подражание товарищам, героям книг или фильмов («эффект Вертера»).
Телефонным консультантам следует иметь в виду следующие особенности суицидального поведения в молодом возрасте (Амбрумова, 1978):
1. Недостаточно адекватная оценка последствий ауто-агрессивных действий. Понятие «смерть» в этом возрасте обычно воспринимается весьма абстрактно, как что-то временное, похожее на сон, не всегда связанное с собственной личностью. Само понятие о смерти возникает у детей между 2—3 годами. Для большинства она не является пугающим событием. В дошкольном возрасте дети не считают ее концом жизни, а воспринимают как временное явление, подобно сну или отъезду. Вместе с тем, смерть близких, домашнего животного или сверстника из-за особенностей мышления и ограниченности опыта осознается ребенком как результат его желаний, что нередко приводит к сильному чувству вины. Возникающие печаль и грусть очевидны и достигают большой интенсивности, но продолжаются недолго. В младшем школьном возрасте дети считают, что смерть невидима и, чтобы остаться незамеченной, она ночью прячется в таких укромных местах, как кладбище, ее отождествляют с привидениями или покойниками, которые могут украсть детей. Часто младшие школьники считают, что смерть является наказанием за плохие дела. В этом сказывается непреодоленный эгоцентризм и аутистическое (магическое) мышление. Они считают смерть маловероятной, не осознают ее возможности для себя, не считают необратимой. Ближе к подростковому возрасту объективные факты смерти становятся более важными, чем фантазии, формируется понимание различия между живым и неживым, живущим и умершим. Для подростков смерть становится более очевидным явлением. Но они фактически отрицают ее для себя, гоняя на мотоциклах, экспериментируя с опасными веществами или будучи вовлеченными в другую привлекательную, но рискованную активность. В дальнейшем подросток принимает мысль о своей смерти, но, преодолевая возник-
Таблица 21.1.1 Признаки депрессии у детей и подростков
|
ДЕТИ |
ПОДРОСТКИ |
|
Печальное настроение |
Печальное настроение |
|
Потеря свойственной детям энергии |
Чувство скуки |
|
Внешние проявления печали |
Чувство усталости |
|
Нарушения сна |
Нарушения сна |
|
Соматические жалобы |
Соматические жалобы |
|
Изменение аппетита или веса |
Неусидчивость, беспокойство |
|
Ухудшение успеваемости |
Фиксация внимания на мелочах |
|
Снижение интереса к обучению |
Чрезмерная эмоциональность |
|
Страх неудачи |
Замкнутость |
|
Чувство неполноценности |
Рассеянность внимания |
|
Самообман — негативная самооценка |
Агрессивное поведение |
|
Чувство «заслуженной отвергнутое™» |
Непослушание |
|
Низкая фрустрационная толерантность |
Склонность к бунту |
|
Чрезмерная самокритичность |
Злоупотребление алкоголем или наркотиками |
|
Сниженная социализация, замкнутость |
Плохая успеваемость |
|
Агрессивное поведение, отреагирование в действиях |
Прогулы в школе |
шую тревогу, отрицает реальность этой возможности. Дети, а нередко и многие подростки, совершая суицид, прямо не предусматривают смертельного исхода. В группе 13—16-летних 20% верили в сохранение сознания после смерти, 60% — в существование души и только 20% — в смерть как прекращение телесной и духовной жизни — свидетельствуют западные социологи. Тем не менее, последствия аутодеструктивных действий могут быть чрезвычайно опасными для их жизни. В отличие от взрослых у них отсутствуют четкие границы между истинной суицидальной попыткой и демонстративно-шантажирующим аутоагрессивным поступком. Это заставляет в практических целях все виды аутоагрессии у детей и подростков рассматривать как разновидности суицидального поведения.
2. Несерьезность, мимолетность и незначительность (с точки зрения взрослых) мотивов, которыми дети объясняют попытки самоубийства. Этим обусловлены трудности своевременного распознавания суицидальных тенденций и существенная частота неожиданных для окружающих случаев.
3. Наличие взаимосвязи попыток самоубийств детей и подростков с отклоняющимся поведением: побегами из дома, прогулами школы, ранним курением, мелкими правонарушениями, конфликтами с родителями, алкоголизацией, наркотизацией, сексуальными эксцессами и т.д.
4. В детском и подростковом возрасте возникновению суицидального поведения способствуют депрессивные состояния, которые проявляются иначе, чем у взрослых. Их сравнительная характеристика приведена в таблице 21.1.1.
Суицидальное поведение у пожилых. Самоубийства пожилых людей и стариков также имеют возрастные особенности. Не случайно Э.Шнейдман задавался вопросом: «Суицид среди пожилых является вдвойне парадоксом. Откуда берется столь внимательное отношение к тому, как завершить жизнь, когда она и без того заканчивается? К чему спешить?» Пожилой возраст, как уже указывалось, является последним кризисом жизненного цикла, во время которого эго-идентич-ность человека сталкивается со множеством потерь и необходимостью постоянно приспосабливаться к ним при слабости адаптивных механизмов личности. Поэтому пожилые люди очень часто реагируют на утраты депрессивными состояниями.
Основными факторами риска самоубийств в пожилом возрасте являются: (а) возраст и пол, (б) социальная изоляция, (в) семейное положение, переживание горя в настоящем, наличие поддержки значимых людей, (г) предшествующие попытки суицида, (д) состояние физического и психического здоровья, (е) наличие окружения с аналогичными факторами риска, например в домах для престарелых.
Депрессии у пожилых характеризуются: фатальностью, беспомощностью и безнадежностью. Сниженная самооценка способствует возникновению отвращения к себе, окружающим и жизни в целом. Беспомощность выражается в неспособности контролировать значимые события или как-либо влиять на них. С возрастом она усугубляется утратой работы, здоровья или семьи. Безнадежность, как считал К.Меннингер, проявляется в стойком желании умереть. Употребление алкоголя существенно усугубляет депрессию. Ее классические признаки — преобладание меланхолического настроения с колебаниями в течение дня — у пожилых встречаются реже. Депрессия часто скрывается за нарушениями сна, утратой жизненной энергии или отсутствием аппетита.
В этом состоянии суицид является отчаянной попыткой, реакцией на психическую боль, безнадежность и невыносимые условия существования. Это доказывает анализ посмертных записок пожилых, в которых как преобладающий мотив самоубийства подчеркиваются безнадежность и «психическое истощение». Те, кто кончают с собой в этом возрасте, устали от жизни и оставшиеся силы тратят на то, чтобы, пусть и в смерти, остаться хозяевами собственной жизни. По этой причине парасуициды у пожилых встречаются редко, а методы самоубийств отличаются «запасом надежности» и повышенной жестокостью.
Во время консультирования пожилые люди с суицидальными тенденциями нуждаются в том, чтобы были: (а) оказаны мероприятия по индивидуальной психологической поддержке, (б) приняты серьезность и реальность проблем, (в) своевременно определены признаки депрессии, (г) приняты меры по повышению их самооценки и социальной роли, (д) предприняты поиски (в форме отсылок или рекомендаций) улучшения уровня обыденной жизни.
Рекомендуемая литература
Амбрумова А.Г., Жезлова Л.Я. Методические рекомендации по профилактике суицидальных действий в детском и подростковом возрасте. М.: МЦ СССР, 1978.
Горская М.В. Диагностика суицидального поведения у подростков // Вестник психосоц. и психокоррекц. работы, № 1. 1994. С. 44-52.
Короленко Ц.П., Донских Т.А. Семь путей к катастрофе. Новосибирск: Наука, 1990.
Плюс минус жизнь / Сост. ЛА.Сладков. М.: Молодая гвардия, 1990.
Полищук Ю.Н. О спорном понимании самоубийства как психологического явления // Вопросы психологии. № 1. 1994. С. 128-130.
Суицидология: прошлое и настоящее. Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и художественных текстах / Сост. А.Н.Моховиков. М.: Когито-центр, 2001.
Три взгляда на случай Эллен Вест: Л.Бинсвангер, Р.Мэй,
К.Роджерс // Моск. психотерапевтич. журн., 1993. № 3.
С. 25-74. Шнейдман Э. Душа самоубийцы. М.: Смысл, 2001. Leenaars A.A., Wenckstern S. Suicide Prevention at school: The
Art, the Issues, and the Pitfales / Crisis, 1999. № 3. V. 20.
P. 132-142.
Shneidman E. Definition of Suicide. Northvale, New Jersey;
London: Jason Aronson Inc., 1994. Suicide over the Life Cycle: Risk Factors, Assessment and
Treatment of Suicidal Patients / S.G.Blumental, D.J.Kupfers
(Eds.). Washington; London: American Psychiatric Press Inc.,
1990.
Suicide Prevention Toward the Year 2000//M.M.Silverman, R.W.Maris (Eds). New York; London: The Guilford Press, 1995.
21.3. Факторы, влияющие на суицидальное поведение, и группы риска
Да, я не господин своей судьбы, а лишь нить, вплетенная в общую нить жизни! Но если я не могу ткать сам, то могу обрезать нить. Серен Кьеркегор «Афоризмы эстетика*
При консультировании абонентов, предрасположенных к самоубийству, должны учитываться следующие факторы риска: (1) его предшествующие попытки; (2) суицидальные угрозы; (3) семейная история суицидов; (4) алкоголизм и наркомания; (5) эмоциональные расстройства; (6) неизлечимая или смертельная болезнь; (7) тяжелые утраты; (8) семейные проблемы; (9) финансовые проблемы.
Кроме того, следующие группы риска: молодежь, пожилые люди, сексуальные меньшинства, заключенные в тюрьмах, военнослужащие, ветераны войн и военных конфликтов, врачи и представители некоторых других профессий — должны считаться имеющими повышенный суицидальный риск.
Консультантам, сталкивающимся с этими факторами и группами, а также друзьям и близким следует остерегаться упрощенного подхода или поспешных заключений. Принадлежность к группе риска еще не означает склонности к суициду, поскольку не существует одной причины самоубийства. Тем не менее, каждый из факторов должен быть принят во внимание, и особо бдительно следует относится к их сочетанию или существованию в течение длительного времени.
1. Предшествующая попытка суицида
Как показывают исследования, совершенная ранее попытка самоубийства является мощным предиктором последующего ее завершения и доказательством намерений человека.
Суицидальные попытки чаще всего совершаются молодыми людьми, в основном женского пола. От 10 до 40% впоследствии доводят дело до летального исхода. Статистические данные о соотношении попыток и летальных исходов обычно неполны, что не всегда позволяет оценить их реальное значение для региона или группы населения: считается, что на один завершенный суицид приходится 20—100 попыток.
Большинство из них скорее являются «криком о помощи» или попыткой отложить решение невыносимой ситуации, чем проявлением прямого желания умереть. Тем не менее, почти у трети парасуицидентов отмечаются признаки депрессии, обусловленной критической ситуацией; у половины из них отмечаются расстройства невротического уровня. Некоторые превращают попытки в характерный стиль поведения, импульсивно возникающий в ответ на любую, даже незначительную, психотравматическую ситуацию. Разрешение кризиса у большинства приводит к снижению эмоциональных нарушений, враждебности и изоляции, повышению самооценки и улучшению отношений с окружением. Семьи парасуицидентов характеризуются так называемым «аномическим синдромом»: деструк-тивностью и хроническими конфликтами. Таким образом, эти люди отличаются множественностью проблем. В случае оказания помощи они часто сопротивляются или протестуют, далеко не всегда оставляют мысли о самоубийстве. Среди коррекционных подходов наиболее предпочтителен когнитивно-бихевиоральный.
Немало суицидальных попыток не воспринимаются окружающими всерьез. Например, молодая девушка принимает упаковку снотворных таблеток с уверенностью, что попытка будет раскрыта. Или мужчина наносит себе порезы таким образом, чтобы избежать летального исхода. Семья и друзья относятся с легкостью к этим поступкам, порой не замечая их вовсе, даже если человек, попытавшийся отравиться, будет детально осведомлять их или оправдывать свое поведение. Часто эти события вызывают раздражение: «Она просто хотела привлечь к себе внимание». Опыт работы с самоубийцами показывает, что к каждой суицидальной попытке следует относиться со всей серьезностью, какой бы безвредной и легкомысленной на первый взгляд она ни казалась.
После первого неудавшегося парасуицида многие делают вывод: «В следующий раз я сделаю это лучше». И они вспоминают об этом обещании — особенно испытывая психический стресс или личностный хаос.
2. Суицидальная угроза
Давний миф о том, что «говорящие о самоубийстве никогда не совершают его», как доказала практика, является не только ложным, но и опасным. Напротив, многие кончающие с собой люди говорят об этом, раскрывая свои будущие намерения. Вначале угроза является бессознательным или полуосознанным призывом о помощи и вмешательстве. Если не находится никого действительно стремящегося помочь, то позднее человек может наметить время и выбрать способ самоубийства (см. табл. 21.3.1).
Некоторые суициденты ясно и прямо говорят о своих намерениях: «Я не могу этого выдержать. Я не хочу больше жить. Я хочу покончить с собой». Часто высказывания являются скрытыми и замаскированными: «Вы не должны беспокоиться обо мне. Я не хочу создавать вам проблемы», «Я хочу уснуть и никогда не проснуться», «Скоро, очень скоро, эта боль будет уже позади», «Они очень пожалеют, когда я их покину», «Мне бы хотелось знать, где отец прячет ружье». Принимают ли эти опасные высказывания форму открытых заявлений или намеков — в любом случае они не должны игнорироваться.
Иногда индикаторы суицида могут быть невербальными. Приготовление к самоубийству зависит от особенностей личности и внешних обстоятельств. Оно состоит в том, что называется «приведением дел в порядок». Для одного человека это означает оформление завещания или пересмотр ценных бумаг. Для другого — длинные запоздалые письма или улаживание конфликтов с родными и близкими. Подросток принимается сентиментально раздаривать ценные личные вещи или расстается с предметами увлечений. Завершающие приготовления могут делаться достаточно быстро, после чего мгновенно следует суицид.
Таблица 21.3.1 Признаки, свидетельствующие о суицидальной угрозе
|
Поведенческие |
Словесные |
Эмоциональные |
|
Любые внезапные изменения в поведении и настроении, особенно — отдаляющие от близких |
Уверения в беспомощности и зависимости от других |
Амбивалентность |
|
Склонность к неоправданно рискованным поступкам |
Прощание |
Беспомощность— безнадежность |
|
Чрезмерное употребление алкоголя или таблеток |
Разговоры или шутки о желании умереть |
Переживание горя |
|
Посещение врача без очевидной необходимости |
Сообщение о конкретном плане суицида |
Признаки депрессии: нарушение сна или аппетита, повышенная возбудимость, отгороженность, отсутствие удовлетворения, печаль, грусть |
|
Нарушения дисциплины или снижение качества работы и связанные с этим неприятности в учебе, на работе или службе |
Высказывания самообвинения |
Несвойственная агрессия или ненависть к себе: гнев, враждебность |
|
Расставание с дорогими вещами или деньгами |
Двойственная оценка значимых событий |
Вина или ощущение неудачи, поражения |
|
Приобретение средств для совершения суицида |
Медленная, маловыразительная речь |
Чрезмерные опасения или страхи |
|
Подведение итогов, приведение дел в порядок, приготовления к уходу |
Чувство мало-значимости, никчемности, ненужности |
|
|
Пренебрежение внешним видом, аккуратностью в быту |
Рассеянность или растерянность |
|
|
«Туннельное» сознание |
1
3. Ситуационные факторы
Кризисная ситуация делает людей более восприимчивыми к самоубийству. В это время происходит нечто очень важное как внутри, так и вокруг них. В этих обстоятельствах человек утрачивает позитивные перспективы или ориентиры, к которым следует стремиться. Прогнозы на будущее кажутся мрачными и безнадежными. В итоге под угрозой оказывается сама жизнь.
Ситуационные факторы, способствующие самоубийству, детально исследованы американскими суицидоло-гами. По мере их значимости в развитии суицидального поведения выделяются следующие.
А. Риск суицида является очень высоким у людей с недавно выявленной хронической прогрессирующей болезнью, в частности раком, рассеянным склерозом или СПИДом. Например, центры превенции суицидов в США в настоящее время регистрируют множество звонков от больных СПИДом, думающих о самоубийстве. И действительно, у них частота суицида оказывается катастрофической: от 200 до 700 завершенных самоубийств в различных штатах на 100 тыс. населения, что в десятки раз превышает по-пуляционный уровень. Кроме того, среди больных СПИДом и ВИЧ-инфицированных растут запросы в отношении пассивной, активной эвтаназии или ассистирован-ного самоубийства. Фактор дальнейшего развития заболевания представляется более существенным для суицидального риска, чем его тяжесть или потеря трудоспособности. Так, испытывающие хронические боли больные параличом со временем адаптируются к своему состоянию, если оно является стабильным. Однако болезнь, вынуждающая постоянно приспосабливаться к неблагоприятным переменам, приводит к гораздо большему психическому страданию; в этих условиях ряд больных скорее совершают самоубийство, чем разрешают болезни поставить последнюю точку. В случае СПИДа дополнительную травматизацию оказывает социальная стигматизация больных, вызывающая хроническое эмоциональное напряжение и депрессивные расстройства.
Б. Проблемы материального благополучия. Безработица часто затрагивает нечто большее, чем просто кошелек. Она, несомненно, приводит к конкретным сложностям (оплата жилья, содержание семьи и т.д.). Однако еще Э.Дюркгейм писал, что она серьезно влияет на чувство сплоченности человека и ведет к состоянию аномии. Под вопрос ставится не только профессиональная компетентность, но и смысл жизни. Безработица снижает самооценку человека, способствует депрессивным переживаниям. Постоянное напряжение ощущается в семейных отношениях, начинается злоупотребление алкоголем, что углубляет одиночество и отчуждение от близких. Будущее кажется неопределенным или не сулящим ничего хорошего, поэтому самоубийство рассматривается как приемлемое разрешение ситуационной дилеммы. Изучение связи между безработицей и аутоагрессивным поведением не привело к получению простых и однозначных результатов. Более или менее устойчивой следует считать тенденцию к большей частоте суицидальных попыток у безработных по сравнению с общей популяцией или с работающими людьми.
В. Со смертью любимого человека жизнь никогда не возвращается вспять. Разрушается привычный стереотип семейной жизни. Суициду, как правило, предшествует затяжное осложненное горе. В течение многих месяцев после утраты возникшая реальность отрицается. Появляются соматические или панические расстройства, охватывают чувство вины и апатия. Идеализация потерянного человека сосуществует с враждебным отношением к готовым помочь друзьям и родственникам. Человек отказывается осознавать одиночество и пустоту в жизни, вызывающие невыносимую психическую боль. В этих условиях суицид кажется освобождением от нее или способом соединения с тем, кто навсегда ушел. Он может быть и наказанием за мнимые или реальные проступки, допущенные по отношению к ушедшему. Поэтому первый год после утраты является особенно подозрительным в отношении суицидальных действий.
Г. В силу многих обстоятельств развод часто кажется событием более тяжелым, чем смерть. Распадается семья, которая, как считал Э.Дюркгейм, защищает жизнь. Исключение составляют разве что ранние браки, которые скорее усугубляют трудности молодых пар, чем их решают. Если человек умирает, то этому существуют рациональные («У него был рак») или религиозные объяснения («Бог дал, Бог взял»). При разводе разумные или сверхъестественные толкования лишены оснований. Они не удовлетворяют, поскольку в ситуацию вовлекаются дети, проблемы с опекой или воспитанием, которые приходится решать на фоне бессознательного чувства вины, поражения или мести. Они оказывают глубокое психотравмирующее влияние на родителей и детей. При этом наиболее уязвимыми являются женщины, чей изменившейся семейный статус является фактором риска суицида, тогда как мужчины оказываются более толерантными к разводу или вдовству5.
Эти серьезные кризисные ситуации (болезнь, экономические неурядицы, смерть близких или развод) часто превосходят возможности защитных механизмов человека. Таким образом, ситуационные факторы часто способствуют суицидальным поступкам.
4. Семейные факторы
Чтобы понять суицидентов, нужно исследовать их семью. Уже упоминалось, что она именуется аномичес-кой, характеризуясь деструктивностью и хаосом отношений. В ней отражаются эмоциональные нарушения ее членов. От характера семейного окружения зависит,
s Консультанту полезно иметь в виду, что тендерные различия не ограничиваются только степенью толерантности к разводу. Согласно корректным статистическим данным, у женщин от-реагирование развода обычно следует за фактом развода или сопутствует ему, тогда как у мужчин депрессивные реакции на развод чаще развиваются спустя год-полтора проявится ли их потенциал саморазрушения в виде реальных бедствий. Например, если человек эмоционально подавлен, то не только он сам страдает плохим аппетитом и избегает друзей — его близких также может охватить тревога или отчаяние. Обнаружено, что при большинстве суицидов у подростков их родители находились в депрессивном состоянии или думали о самоубийстве6.
Члены семьи могут испытывать гнев и раздражение. Чтобы отреагировать их, они выбирают, порой бессознательно, одного из близких объектом коллективной агрессии. Ставший «козлом отпущения», к сожалению, не знает, как правильно поступить в этой ситуации, как преодолеть недоброжелательность и постоять за себя. Если, в конце концов, он решится покончить с собой, то тем самым проявит враждебность, которая скрыта в поведении других членов семьи. Семью могут постичь такие кризисные ситуации как смерть близких, развод или потеря работы. Эти коллизии обычно вызывают интенсивную тревогу и другие эмоциональные проявления. Бывает, что ищется ответственный за возникшие проблемы. Чаще всего выбирается наиболее ранимый член семьи, не умеющий возразить или отстоять свое мнение. Ему внушают, что именно он является «самым плохим» и ответственным «за это безобразие». Его даже обвиняют в происшедшей от естественных причин смерти близкого. Бывают ситуации, когда люди расстаются с жизнью, искренне веря, что этим они защищают тех, кого сильнее всего любят. И более того, аномическая семья может быть уверена, что таким образом разрешаются проблемы для остальных близких.
Два обстоятельства в семье считаются имеющими наибольшие отношение к последующей аутоагрессии: (а) ранние утраты: их роль подчеркивалась еще З.Фрей-
6 Сам факт такой корреляции не характеризует причинно-следственных отношений. Здесь возможна роль генетической базы, депрессивная «эмпатия» семьи в ответ на депрессию у подростка, реакция подростка на жизнь в депрессивной семье и т.д., и т.п.
дом и К.Абрахамом. Депривация, связанная со смертью, уходом из семьи или разводом родителей искажает психическое развитие детей; (б) дисгармоническое воспитание: хроническая конфликтно-деструктивная атмосфера в семье приводит к возникновению отрицательных образов родителей. Отвержение матерью, жестокое обращение отца, предпочтение, отдаваемое ими другому ребенку, несомненно, ведет к суицидальным тенденциям.
5. Эмоциональные нарушения
Они, как уже упоминалось, являются одним из самых основных показателей возможности суицида (см. табл. 21.3).
Большинство потенциальных самоубийц страдает от депрессии, которая может не осознаваться. Она может быть признаком кризисного состояния или его синдромом, а также самостоятельным психическим расстройством (униполярная или биполярная депрессия). |Она часто начинается постепенно, появляются тревога и уныние. Потом замечается подавленность, печаль и «хандра». Будущее становится тусклым, появляется уверенность, что его нельзя изменить. Часто возникают мысли о заболевании раком или иным неизлечимым (например, психическим) заболеванием.
Перед суицидом приходят мысли о смерти. Становятся обузой даже простые обязанности: «Я и мыслить не могу ясно». Вялость, усталость и отсутствие жизненной энергии мешают принимать самые простые решения.
Признаком депрессии может быть снижение сексуальной активности. Больные жалуются на бесплодие или импотенцию, интимные связи не доставляют им удовольствия. За этими жалобами, как правило, выявляется депрессивное настроение и, более того, суицидальные тенденции. С другой стороны, сохранная сексуальная функция, если она является частью позитивных семейных взаимоотношений, может быть защитой от саморазрушающего поведения. Благодаря ей в важных межличностных контактах сохраняются интимность и душевная близость, подтверждающие фундаментальную витальную потребность в принадлежности.
Достоверно установлено, что депрессия повышает риск как суицидальных попыток, так и завершенных самоубийств. В последней группе, как показывают исследования, ею страдают 50—80% суицидентов. Среди многих признаков депрессии выделяют шесть основных, провоцирующих самоубийство уже в течение первого года после ее начала: (а) приступы паники, (б) выраженная тревога, (в) сниженная способность к концентрации внимания и воли, (г) бессонница, (д) умеренное употребление алкоголя и (е) утрата способности испытывать удовольствие. В дальнейшем безнадежность, суицидальные мысли и наличие аутоагрессивных эпизодов в прошлом поддерживают или даже усугубляют эту предрасположенность.
6. Психические заболевания
Алкоголизм. Наряду с другими формами аддикции он рассматривается как вариант саморазрушающего поведения человека. Не случайно его связь с самоубийствами более чем очевидна. Уровень суицидов среди больных алкоголизмом очень высок: среди тех, кто кончает с собой, по различным данным 18—30% злоупотребляли спиртными напитками, 15—25% больных алкоголизмом в итоге сводят концы с жизнью. Однако, алкоголизм не определяет целиком суицидальный риск. При этом заболевании жизнь является хаотической, наполненной личными драмами, оно негативно влияет на работу, социальные связи и физическое здоровье, очень частыми являются различные утраты. Самоубийства чаще всего характерны для больных зрелого возраста и пожилых. В это время появляется ряд утрат, связанных с болезнью: распад семьи, серьезные сложности на работе, явная утрата здоровья. Непосредственная связь алкоголизма и аутоагрессии проявляется в следующем:
• алкоголизм как форма саморазрушающего поведения, мотивируется желанием избежать жизненных проблем, кажущихся невыносимыми;
• депрессия, являющаяся фактором риска суицида, очень характерна для алкоголизма и бывает причинно связана с ним: так называемую алкогольную меланхолию описал еще в 1911 г. знаменитый швейцарский психиатр Э.Блейлер;
• большинство социально-психологических последствий алкоголизма (например, утраты) способствуют возникновению аутодеструкции;
• употребление больших количеств алкоголя, характерное для развернутой стадии болезни, усугубляет риск фатального исхода суицидальной попытки.
Наркомания. Прием психоактивных веществ также связан с повышенным риском аутоагрессии, чаще всего с суицидальными попытками. Большие дозы наркотических препаратов могут быть использованы для достижения состояния (эйфории), в котором суицидальные попытки легко реализовать. Самой высокой их частота является у лиц моложе 30 лет.
Шизофрения. От 5 до 10% тех, у кого была диагностирована шизофрения, кончают с собой. Риск совершения самоубийств связан с характером ее течения и преобладающими признаками. Больные с бредовыми идеями или галлюцинациями представляют наиболее угрожаемую группу. Если они к тому же являются безработными мужчинами в возрасте до 30 лет с депрессивной окраской переживаний, то суицидальный риск становится максимальным. Чаще всего до начала заболевания они уже имеют опыт аутоагрессии и ранние утраты в детстве. При оказании им помощи следует учитывать, что суицидальные тенденции чаще возникают не во время обострения, а когда заболевание затухает и возникает светлый промежуток (ремиссия). Тогда здоровая часть личности реагирует на болезнь безнадежностью, пониманием своей неадекватности, трагическим осознанием того, что большинство ожиданий никогда не исполняется. «Сопротивление психозу», о котором писал известный отечественный психиатр Е.А.Шевалев, в этом случае проявляется парадоксально — самоубийством, которое часто отличается жестокостью методов, наверняка обеспечивающих летальный исход.
7. Имитация суицидального поведения
Существует немало свидетельств об имитации и заразительности самоубийств, например, проявляющихся во влиянии средств массовой информации на частоту последующих суицидов среди подростков и молодежи.
В современной суицидологии под имитацией понимают процесс, при котором одно самоубийство становится подражательной моделью для другого. Имитацией объясняется заразительность аутоагрессии, если один суицид облегчает возникновение последующего. Последнее понятие, как и ряд других, например восприимчивость, способ передачи, вирулентность и зависимость от дозы, используются в учении об инфекционных болезнях. Но они позволяют раскрыть некоторые механизмы заразительности самоубийств. Например, способность осознавать и выражать чувства делает человека менее восприимчивым к суициду. Способ передачи известий об аутоагрессии может быть прямым (от человека к человеку) и косвенным. Вспышки суицидов среди близких друзей являются аналогом первого способа. Самоубийство знаменитости косвенно, посредством СМИ, влияет на миллионы людей. Вирулентность в контексте суицида означает степень воздействия суицидента, имевшего, например, харизматическое влияние на определенную группу населения. Влияние дозы сравнимо с частотой аналогичных (модельных) суицидов или репортажей о них в определенном районе (суицидальном кластере).
Историей и научными исследованиями доказано, что заразительность чаще повышает частоту самоубийств на некоторой небольшой территории в ограниченный промежуток времени. Допущение возможности имитационных суицидов впервые порождено не трагической смертью Мэрилин Монро или Курта Кобейна. Еще в 1774 г. Иоганн Вольфганг Гете опубликовал романтическую повесть «Страдания юного Вертера» о молодом человеке, «одаренном глубокими, чистыми чувствами и проницательным умом, который потерялся в своих фантастических мечтаниях и отравил себя бесплодными размышлениями так, что, разрываемый безнадежной страстью и неразделенной любовью, выстрелил себе в висок» {Кони, 1967. С. 460). Повесть сразу стала очень популярной в Европе. Ряд впечатлительных юношей под ее влиянием покончили с собой. Поэтому в некоторых странах власти не только запретили открытую продажу, но и уничтожали ее экземпляры из-за страха повторения примера героя Гете. Вскоре возник термин «эффект Вертера», обозначающий имитационное суицидальное влияние. Аналогичное влияние в России имела повесть Н.М.Карамзина «Бедная Лиза».
Реакция группирования, объединяющая людей, способствует заразительности. Чаще всего имитация ауто-агрессии встречается среди подростков и молодежи в школах и колледжах, в армии, тюрьмах и религиозных группах.
Несмотря на противоречивые данные, прослеживаются две основные тенденции влияния СМИ: (а) чем больше они освещают реальные суициды, тем чаще возникают имитационные последствия; и (б) описания вымышленных самоубийств (в романах, «мыльных операх») скорее отрицательно влияют на имитацию. Кроме того, прослеживается так называемая «суицидальная волна», затухающая со временем, но периодически дающая всплески.
Механизм суицидальной заразительности основан на том, что человек формирует свое поведение, обучаясь и наблюдая за моделями. Ее сущность состоит в быстром распространении аутоагрессивного настроения или поведения на группу людей. Заразительность зависит от: (о) мотивации следовать этой форме поведения; (б) знания, каким образом ее реализовать; (в) наблюдения за ней; и (г) реализации модельного поступка. На мотивацию влияет индивидуальная восприимчивость (семейная история суицидов, проблемы с психическим здоровьем и т.д.). Она усиливается при наличии личного суицидального опыта, когда возникает чрезмерное отождествление с жертвой. Имитационные суициды или информация о них влияют на мотивацию, обеспечивая человека моделью поведения, снижающей внутренние запреты на самоубийство. Естественно, что СМИ обеспечивают знаниями о том, как можно совершить суицид. Для имитации имеет значение, как, когда и где в СМИ подается информация (фактор сенсационности), кто покончил с собой, время подачи, характер иллюстраций, популярность СМИ и т.д.
Влияние СМИ является достаточно противоречивым, но определенно СМИ следует избегать:
• детально описывать или изображать технологию суицида,
• упоминать о его тяжелых последствиях,
• сообщать о психическом здоровье жертвы,
• упрощенно объяснять его причины и факторы,
• привлекательно описывать жертву (внешность, личностные черты, социальное положение),
• указывать на преимущества поступка (слава, почести),
• проявлять внимание к близким ушедшего. Наиболее авторитетные СМИ на Западе считают, что
о самоубийстве следует сообщать, если: (а) оно происходит в общественном месте; (б) жертвой является известный человек или (в) самоубийством выражается символический протест. При этом репортажи обязательно сопровождаются интервью или комментариями работников служб неотложной телефонной помощи или профессионалов в области превенции суицидов.
Особо следует остановиться на влиянии интерактивной коммуникации, которая с полным правом может быть причислена к СМИ, на суицидальное поведение. В этом смысле Интернет становится как мощным инструментом суицидальной превенции на соответствующих Web-страницах*, так и местом, где любой человек мо-
* Вот некоторые адреса: http://www.befrienders.org — Международная Дружеская Помощь, http://cyberpsych.org/aas.htm — Американская Ассоциация Суицидологии, www.asmet.org — Американский Фонд Суицидальной Превенции, www.samaritans.org.uk — Самаритяне, www.who.ch/crisintr.html — Всемирная Организация Здравоохранения, www.siec.ca/siecmain.html — Канадский Центр информации и образования в области самоубийств,
жет поделиться своими суицидальными намерениями, приглашать к совместным действиям и т.п. Поэтому проблема интерактивной коммуникации и самоубийства находится в русле влияния СМИ на последующее суицидальное поведение.
Следует описать некоторые группы риска, с которыми сталкиваются телефонные консультанты в своей деятельности.
Сексуальные меньшинства. Гомосексуалисты отличаются высоким риском самоубийств: геи совершают суицидальные попытки в 6 раз, а лесбиянки в 2 раза чаще, чем их холостые гетеросексуальные сверстники. Наиболее уязвимыми являются подростки и юноши, у которых идет поиск эго-идентичности. Ее формирование невозможно без осознания и принятия сексуально-ролевой идентификации. Современное общество дискриминирует людей с гомосексуальной ориентацией. Ее носители под влиянием этой дискриминации стигматизируются, у них возникает бессознательная ненависть к себе, способствующая изоляции от окружающих. У подростков и юношей возникает три выбора: (а) принять гомосексуальную ориентацию, что из-за давления среды очень трудно или невозможно; (б) продолжать скрывать ее, поддерживая имидж гетеросексуала, что приводит к эмоциональному напряжению, снижающему личностную самооценку и (в) трагический выбор самоубийства, поскольку страх, ненависть и страдание оказываются невыносимыми. Многие кончают с собой, так и не зная, что значительное число сверстников имеет сходную ориентацию. Существующие табу лишают их систем поддержки и затрудняют идентификацию с положительной ролью при решении кризиса идентичности. Находимый идентификационный образец, чье поведение имитируется, далеко не всегда
www.nih.gov/researh/suicide.htm — Национальный Институт психического здоровья (США), исследовательская программа по суицидологии, www.hhpub.com/journals/crisi — журнал Международной Ассоциации превенции самоубийств «Кризис», www.fedsosnl.demon.nl — Международная Федерация служб неотложной телефонной помощи. — Примеч. автора.
положителен, примером чего может быть самоубийство в 1994 г. лидера группы «Нирвана» Курта Кобейна. При гомосексуальной ориентации риск суицида усугубляется частотой СПИДа, злоупотребления алкоголем и т.д. Родственники и близкие после их кончины оказываются весьма уязвимой группой из-за давления тройной стигмы: сексуальной ориентации, самоубийства и СПИДа7;
Заключенные в тюрьмах. Проведенные в США исследования показали, что частота суицидов в местах заключения зависит от типа пенитенциарного учреждения (следственный изолятор или тюрьма), строгости режима и условий содержания заключенных. В этой стране уровень самоубийств среди находящихся в заключении подследственных и осужденных составляет соответственно 107 и 21 на 100 тысяч. Кроме того, суициды чаще встречаются в тюрьмах со строгим режимом. Совершившие преступления против личности более подвержены суицидам, чем наказанные за имущественные правонарушения. Если в общих камерах преобладают суицидальные попытки, то в одиночных — чаще предпринимаются завершенные самоубийства методом самоповешения. Как показывают исследования американских ученых, больше половины суицидентов не подают никаких сигналов о совершении грядущего действия и не находятся в состоянии депрессии.
Во всех странах мира, где предпринимались подобные исследования, уровень аутоагрессивного поведения в тюрьмах оказался в 3—11 раз выше, чем на свободе. Этому способствуют такие факторы лишения свободы в ходе следствия, как: (я) страх неизвестности; (б) ав-
7 Описываемая автором мотивация присуща преимущественно подросткам, переживающим кризис сексуальной идентификации. Что касается взрослых, то существуют четкие половые различия: у мужчин с гомосексуальной ориентацией суицидальное поведение много чаще, чем у женщин; эти различия связывают с тем, что основной причиной являются проблемы интимных отношений, которые у мужчин возникают раньше и решаются (если решаются) труднее. Сам по себе факт гомосексуальности у взрослых редко становится причиной суицида.
торитарная среда; (в) отсутствие контроля над будущими событиями; (г) изоляция от близких и систем поддержки личности; (д) стыд перед лишением свободы; (е) антигуманные аспекты пребывания в следственном изоляторе; (ж) знакомство с материалами уголовного дела, предъявление обвинительного заключения, приближение даты суда или вынесение приговора. У осужденных к совершению самоубийства ведут: (а) отчаяние из-за длительного срока наказания; {б) реальная или воображаемая виктимизация другими заключенными; (в) серьезные конфликты внутри пенитенциарного учреждения; (г) большая численность осужденных в отрядах (120—150 человек); (д) разрыв или утрата связей с семьей и окружением; (е) удлинение срока наказания или неудача поданной апелляции; (ж) характер преступления (например, при убийстве жены или другого близкого человека); (з) страх и неопределенность в отношении своего места в обществе после выхода из мест лишения свободы; (и) низкое качество медико-психологической и социальной помощи. В случае стечения обстоятельств все вышеперечисленные факторы непосредственно влияют на принятие решения о самоубийстве. И у осужденных суицидентов зачастую не хватает жизненного опыта преодоления кризисных ситуаций, в которых они оказываются. Риск суицидов в тюрьмах усугубляется злоупотреблением алкоголем и/или наркотиками, большой частотой психических расстройств и прецедентами покончить с собой в прошлом.
Военнослужащие. Риску аутоагрессивного поведения в армии наиболее подвержены военнослужащие срочной службы при всеобщей воинской обязанности, характерной для постсоветских государств. Например, в украинской армии уровень самоубийств в настоящее время драматически растет, превышая их частоту в общем по населению в 8—15 раз (1993—1994 гг.) В мирное время гибель от суицидов является главной причиной смерти, составляя от 18 до 50% всех смертей в армиях различных стран бывшего СССР. Обязательность военной службы для некоторых юношей, нередко с доармейскими проблемами (здоровья, семьи и окружения) является существенным психотравмирующим фактором, вызывающим эмоциональное перенапряжение. Оно возникает и поддерживается рядом мотивов: (а) утратой привычных систем поддержки личности и жизнеобеспечения; (б) потерей чувства общности со значимым окружением; (в) утратой надежд на положительные изменения в ближайшем будущем; (г) страхом потерять здоровье или жизнь; (д) состоянием подавленности в случае внеуставных отношений; (е) коллективной травмой, «негативной общностью» с находящимися в аналогичных условиях сослуживцами, что впоследствии может привести к посттравматическим стрессовым расстройствам; (ж) участием в военных действиях. На фоне переживания утрат облегчается заразительность аутоагрессивного поведения в виде частых имитационных самоповреждений. Некоторые из потерь оказываются существенными для офицерского состава, особенно в условиях сопутствующего социально-экономического кризиса в обществе, если под сомнение ставится смысл многих лет армейской службы или проявляется неспособность адаптироваться к жизни в иных условиях.
Врачи. В США 3% мужчин и 6,5% женщин врачебных специальностей кончают с собой, что ежегодно составляет более 100 человек. Особому суицидальному риску подвержены психиатры и анестезиологи. Эти преждевременные смерти означают не только утраты для семей, друзей и пациентов — в обществе они знаменуют парадоксальную потерю тех, кто призван и способен предотвращать самоубийства. К фатальному исходу врачей приводит сочетание предрасполагающих факторов, особенно — финансовые проблемы, недостаточная самооценка, отсутствие систем поддержки личности, а также аддик-тивное поведение (у анестезиологов) и депрессия (у психиатров). Возможно, в последних случаях играют роль особые условия работы и контингент больных. Помощь при суицидальных угрозах у лиц, принадлежащих, в частности, к этим специальностям, должна учитывать трудности осознания врачами себя как консультируемых, и поэтому требует гораздо большей настойчивости и уверенности консультантов.
«Советский синдром». Социально-психологическая характеристика и влияние этого феномена на телефонное консультирование описаны ранее (см. глава 2). Как эквивалент посттравматического стрессового расстройства он имеет прямое отношение к саморазрушающему поведению в посттоталитарном обществе, являясь фактором риска. Демонстрация его влияния наиболее очевидна при сопоставлении с общими чертами самоубийства по Э.Шнейдману:
• цель (поиск решения) достигается сниженной самооценкой личности до степени отождествления себя с «Мы» и стремлением человека и групп к наибольшей закрытости от опыта внешнего мира;
• задача (прекращение сознания) решается потерей чувства реальности и появлением пассивности, гипо-мотивационного синдрома; настоящее становится точкой пересечения симметричных прошлого и будущего: «жизнь» протекает в прошлом (полном страхов и агрессии) или в будущем (полном иллюзий);
• стимулом (невыносимой психической болью) является ненависть или зависть из-за принадлежности к неспособному управлять своей судьбой обществу и отлученное™ от цивилизации;
• стрессором (фрустрированными психологическими потребностями) является стремление избегать неудач, а не достигать положительных результатов;
• эмоция (беспомощности—безнадежности) проявляется в приобретенной беспомощности из-за бессмысленности и бесполезности любых действий, желаний и чувств, опасениях и страхе из-за отсутствия безопасности, «идентификационной растерянности», ведущей к панике или страданию;
• отношение (амбивалентность) характеризуется расщеплением личного и социального Я (агрессивностью и конформизмом, паникой и страданием, фанатизмом и релятивизмом, властностью и беззащитностью и т.д.), приводящим к социальному «скорбному бесчувствию» (anaesthesia publico dolorosa);
• состояние психики (сужение когнитивной сферы) проявляется в закрытости сознания личному опыту при некритическом доверии некоему коллективному разуму, дающему неадекватное чувство превосходства;
• действие (бегство) состоит в уходе от активной деятельности, переносе на внешние инстанции ответственности за неудачи, принятие на себя ответственности лишь за желательные результаты деятельности, анархически-пассивное отношение к обществу и его стереотипам;
• коммуникативное действие (сообщение) выражается системой псевдоинформации или ее вакуума для поддержания искажения картины реального мира;
• закономерность (соответствие суицида стилю жизни) состоит в недостаточной рефлексивности, мани-пулятивности, догматичности, ригидности, консерватизме, снижении критики к результатам своей деятельности как отдельных индивидов, так и групп8.
Рекомендуемая литература
Актуальные проблемы суицидологии // Труды Моск. НИИ психиатрии. М., 1981. Т. 92.
Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А. Диагностика суицидного поведения. Метод, рекомендации. М., 1980.
Амбрумова А.Г., Постовалова Л.И. Социальные и клинико-психологические аспекты самоубийств в современном мире // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1991. № 1. С. 26—38.
8 Самоубийство — акт индивидуальной воли; это так даже в случае группового суицида, в котором объединяются индивидуальные волеизъявления. Такие понятия, как «советский синдром» или «Homo sovieticus», между тем, описывают явление, некий собирательный психологический и социальный образ, но не индивидуальный тип. Текущая ситуация убедительно показывает, что сам по себе «советский синдром» не является предиктором суицидального поведения и выступает в качестве такового лишь у тех, кто не смог, используя его стереотипы, адаптироваться к меняющейся жизни. Картина и проблемы этой дезадаптации всякий раз индивидуальны, что и составляет предмет работы телефонного консультанта.
Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. М.: Мысль, 1994.
Кони А. Ф. Самоубийство в законе и жизни // Собрание сочинений: в 8 т. М.: Юридич. литература, 1967. Т. 4. С. 454—481.
Суицидология: прошлое и настоящее. Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и художественных текстах / Сост. А.Н.Моховиков. М.: Когито-центр, 2001.
Attempled Suicide in Europe / AJ.F.M.Kerkhof et al. Leiden: DSWO Press, 1994.
Байте P., Cantor C.H., Rolfe A. Cybersuicide: The Role of Interactive Suicidal Notes on the Internet // Crisis, 1997. № 2. V. 18. P. 73-79.
Fuse T. Hopelessness: An Anatomy of Despair and Suicide Reflections of a Suicidologist // Help & Hope.The XIII Congress of IFOTES. Papers. 1994. P. 66-91.
Gould M.S. Suicide Clusters and Media Exposure // Suicide over the Life Cycle / S.J.Blumental, DJ.Kupfer (Eds.). Washington; London: American Psychiatric Press Inc., 1990. P. 517—532.
Liebling A. Suicides in Prison. London: Routledge, 1992.
Mlshara B.L. Suicide, Euthanasia and AIDS // Crisis, 1998.
№ 2. V. 19. P. 87-96. Mokhovikov A.N., Donets O.Y. Suicide in Ukraine: Epidemiology,
Knowledge and Attitudes of Population // Crisis, 1996. № 3.
V. 17. P. 128-134.
Mokhovikov A.N. The Posttotalitarian Pattern of Suicidal Behaviour: Impact on Youth // Crisis, 1998. №1. V.19. P. 8—14.
Schlozar H. Befriending in Prison // Crisis, 1997. № 4. V. 18. P. 148-151.
Suicide and Depression among Adolescent and Young Adults / G.L.Klerman (Eds.). Washington: American Psychiatric Press Inc., 1986.
Tremblay P.J. The Homosexuality Factor in the Youth Suicide Problem // 6th Annual Conference of CASP, Banff, Alberta, 1995.
Varnik A. Suicide in the Baltic Countries and in the Former Republics of the USSR. Stockholm, Gotab, 1997.
21.4. Превенция, интервенция и поственция
Ни следа, ни плода? Но не ветер я разве и ты — не вода? Безотрадность и мгла? Разве я не светил, разве ты не цвела? Островок на ветрах? Разве ты не душа, разве я уже прах? Хуан Рамон Хименес
Суицидальное поведение в настоящее время является глобальной социально-психологической проблемой. В большинстве стран мира самоубийства находятся среди первых десяти причин преждевременной смерти. В мире ежегодно 400 тысяч человек кончают с собой. Очень часто суицидальному поведению способствуют депрессии: ими страдают (по данным Всемирной Организации здравоохранения) 3—6% населения, и каждый год заболевает еще 1%. Растет частота не только завершенных самоубийств — во многих странах драматически растет число суицидальных попыток. Это связано с практически повсеместным распространением состояний психологического кризиса.
Люди с суицидальными намерениями не избегают, а наоборот, часто стремятся к помощи и консультированию. Из тех, кто совершает суициды, почти 70% консультируются врачами общего профиля за месяц, а 40% — в течение последней недели до совершения фатального поступка; 30% так или иначе выражают свои намерения, ставя в известность окружающих.
Для осуществления превенции самоубийств ВОЗ предлагает использовать три концептуальные модели.
Медицинская модель превенции рассматривает попытку суицида прежде всего как крик о помощи, к которому приводят эмоциональные расстройства и психологический кризис. Консультирование, медикаментозное и психотерапевтическое лечение, снижающие уровень ауто-агрессии, являются основными задачами этой модели.
Социологическая модель ориентирована на идентификацию факторов и групп риска с целью адекватного контроля за суицидальными тенденциями.
Экологическая модель предусматривает исследование связи суицидов с факторами внешнего окружения в конкретном социокультурном контексте. Реализация этой модели состоит, прежде всего, в контроле и ограничении доступа к различным средствам и инструментам аутоагрессии.
Главный смысл превентивных мер состоит в том, чтобы убедить общество, что суицидальные мысли психологически понятны и сами по себе не являются болезнью, ибо представляют естественную часть человеческого существования; что суицидальное поведение преходяще и доступно разрешению, а потому предотвратимо, если у людей будет желание выслушать другого человека и помочь ему.
Суицидальная интервенция имеет целью сохранение жизни. В службах неотложной телефонной помощи ее осуществляют консультанты. Они устанавливают контакт с отчаявшимся человеком, поддерживают его, создают отношения доверия, активно участвуют в разработке стратегии позитивных перемен, при необходимости блокируют суицидальные действия и осуществляют соответствующие консультативные мероприятия.
Поственция имеет в виду усилия по предотвращению повторения акта аутоагрессии, а также предупреждение развития посттравматических стрессовых расстройств у уцелевших и их окружения. Задачи поственции состоят в облегчении процесса приспособления к реальности у переживающих трудности, уменьшении степени заразительности суицидального поведения, оценке и идентификации факторов риска повторного суицида. Они решаются путем использования таких стратегий, как: (а) психологическое консультирование; (б) кризисная интервенция; (в) поиск систем поддержки личности и жизнеобеспечения в обществе; (г) образовательная стратегия для повышения осознания роли и значимости саморазрушающего поведения; (д) поддержание контактов со СМИ для соблюдения этических принципов при информировании об актах аутоагрессии в обществе.
В общественном сознании до настоящего времени широко распространены ложные представления о самоубийстве, свидетельствующие об отношении общества к аутоагрессивному поведению и стоившие ему не одной человеческой жизни. Их психологическая природа связана с рационализацией иррационального отношения к неприемлемым вещам или нежелательным видам деятельности. Далее приводятся некоторые из преобладающих заблуждений и описание реальных фактов.
Мифы и факты о суициде
Миф: Если человек говорит о самоубийстве, он пытается привлечь к себе внимание.
Рационализация: Я бы тоже не возражал против внимания окружающих.
Факт: Часто говорящие о самоубийстве переживают психическую боль и хотят поставить о ней в известность значимых людей.
Миф: Самоубийство случается без предупреждения.
Рационализация: Если я столкнусь с ним, нужно будет что-либо предпринимать.
Факт: Приблизительно 8 из 10 суицидентов подают окружающим предупреждающие знаки о грядущем поступке.
Миф: Самоубийство — явление наследуемое.
Рационализация: Значит, оно фатально, и ничем нельзя помочь.
Факт: Оно не передается генетически — человек использует аутоагрессивные модели поведения, если они существуют в семье или значимом окружении.
Миф: Те, кто кончают с собой, психически больны.
Рационализация: Я боюсь душевнобольных, им ничем нельзя помочь.
Факт: Многие совершающие самоубийство люди не страдают никаким психическим заболеванием.
Миф: Разговоры о суициде могут способствовать его совершению.
Рационализация: Лучше всего вместе избежать этой неприятной и опасной темы.
Факт: Разговор о самоубийстве не является причиной, но может стать первым шагом его предупреждения.
Миф: Если человек в прошлом совершил суицидальную попытку, то больше подобное не повторится.
Рационализация: Как хорошо, что опасность позади, и мне не нужно заботиться об этом.
Факт: Очень многие повторяют эти действия вновь и достигают желаемого результата.
Миф: Покушающиеся на самоубийство желают умереть.
Рационализация: Я боюсь смерти, ее приход не остановить, помочь умирающему нельзя.
Факт: Подавляющее большинство суицидентов скорее хотят избавиться от невыносимой психической боли, чем умереть, поэтому часто обращаются за помощью.
Миф: Все приводящие к самоубийству действия являются импульсивными.
Рационализация: При внезапных и непредсказуемых ситуациях помочь нельзя.
Факт: Большинство людей обдумывают свои планы, сообщая о них окружающим.
Миф: Все самоубийцы находятся в состоянии депрессии.
Рационализация: Я ничем не могу помочь, это задача профессионалов.
Факт: Депрессия часто связана с суицидальными намерениями, но не все покушающиеся на свою жизнь страдают депрессией.
Миф: Самоубийство невозможно предотвратить.
Рационализация: В противном случае мне следовало бы что-то предпринять и потом нести ответственность.
Факт: Знания о том, куда следует обратиться за помощью, могут предотвратить много самоубийств.
Миф: Если человек находился в состоянии депрессии (кризиса), и его состояние улучшилось, то опасность самоубийства миновала.
Рационализация: Мне можно расслабиться и более не возвращаться к опасной теме.
Факт: При уменьшении степени выраженности депрессии у человека появляется энергия наряду с более ясным и острым осознанием чувства безнадежности жизни. Немало самоубийств случается вслед за «улучшением». Суицидальные намерения и чувства могут возвращаться. В течение, как минимум, трех месяцев после депрессии (кризиса) к человеку следует проявлять особое внимание.
Миф: Самоубийцы редко обращаются за помощью.
Рационализация: Они сами виноваты в том, что замышляют.
Факт: В течение последнего полугода жизни 50% совершивших самоубийства людей обращались к врачам.
Миф: Самоубийства и суицидальные попытки — явления одного порядка.
Рационализация: Это его дело — раз он хочет смерти, стоит ли разбираться?
Факт: Суицидальная попытка представляет собой крик о помощи в невыносимой ситуации, а не по каким-то причинам неудавшееся самоубийство.
Миф: Помочь самоубийцам могут только профессионалы.
Рационализация: Ввязываться в столь опасное предприятие — не мое дело.
Факт: Профилактика самоубийств является делом каждого человека.
Миф: Злоупотребление алкоголем и наркотиками не имеет отношения к самоубийству.
Рационализация: Выпивая, я отнюдь не хочу смерти, совсем наоборот.
Факт: Зависимость от алкоголя и наркотиков является фактором риска суицидального поведения.
Миф: Суицид характерен для людей, относящихся к группе риска.
Рационализация I: Я немало пожил, но я не хочу смерти.
Рационализация II: Мне противны эти гомосексуалы, я боюсь заразиться СПИДом.
Факт: Принадлежность к группе риска не означает фатальной неизбежности самоубийства.
Миф: Если не оставлена предсмертная записка, то случившееся нельзя считать самоубийством.
Рационализация: Мне нет необходимости предпринимать какие-либо действия, например заботиться об оставшихся в живых.
Факт: Только четвертая часть из всех лиц, совершающих самоубийство, оставляют предсмертные записки.
Оказанию помощи самоубийцам препятствуют не только приведенные рационализации. Даже те, кто решил оказать посильную поддержку (в том числе телефонные консультанты или другие помощники), во время беседы могут встретиться с возникновением ряда осложняющих реакций, например:
а) паника («Я не в силах чем-либо помочь»), которую следует преодолеть, поскольку абоненты ищут, с кем бы поговорить и доверить проблемы; присутствуя и оказывая помощь, консультант, возможно, устанавливает одну-единственную связь обратившегося с остальным миром;
б) страх («Что, если я даже помогу чем-то, а он все равно сделает это?»), свидетельствующий о нежелании вести разговор или испытывать неприятные эмоции; каждый человек, в том числе и абонент, ответственен за сделанный им выбор, но консультант имеет реальную возможность помочь;
в) фрустрация («Еще один длинный разговор, которого я не желал бы») из-за необходимости выполнять непосильную работу; опыт, однако, показывает, что помощь может быть оказана достаточно быстро; снизив интенсивность базисной суицидальной эмоции беспомощности—безнадежности, можно решить задачу первой помощи абоненту;
г) гнев («Неужели можно быть настолько слабовольным, чтобы решиться на такой поступок?»), который легко овладевает человеком, отражая беспомощность в конкретной ситуации; его осознание, несомненно, увеличивает степень свободы и позволяет эффективно работать с абонентом;
д) обида («Его намерения не выглядят серьезными, наверное, он использует меня»), которая часто проявляется в отношении тех лиц, чьи суицидальные угрозы не принимаются всерьез, например молодежи; кроме того, человеку часто свойственно преуменьшать важность и силу чувств других, поскольку в противном случае это требует адекватного собственного ответа. Следует принять в качестве исходной посылки, что чаще всего суицидальные угрозы являются криком о помощи, а не манипуляцией;
е) внутренний конфликт («Если человек чего-то хочет, вряд ли кто-то вправе остановить его»), который возникает из-за того, что выбор приходится делать консультанту, однако по сути перед выбором на самом деле стоит абонент; у консультанта выбора (оказывать или не оказывать помощь) нет.
ж) безвыходность («Эта ситуация безнадежна: как я могу заставить ее (его) желать жить?»), возникающая из-за обилия предъявленных абонентом проблем или ситуаций, в которых консультанту нельзя потеряться — необходимо, выбрав главную, постараться изменить к ней отношение;
з) отречение («В такой ситуации я вел бы себя так же»), свидетельствующее о наличии у консультанта скрытых суицидальных тенденций; оно не отражает реальные факты, с которыми обратился абонент, а вытекает из скрытых намерений консультанта, нуждающихся в осознании в ходе супервизии.
С учетом возникновения осложняющих реакций принципы консультирования суицидального абонента должны быть следующими:
1. Не впадать в панику.
2. Вежливо и открыто принять абонента как личность.
3. Стимулировать беседу, не упуская никакую значимую информацию.
4. Тактично искать ситуации, в которых абонент любим или нужен.
5. Вести беседу, как если бы консультант обладал неограниченным запасом времени.
6. Возрождать надежду и искать альтернативы суицида, возможности выхода.
7. Не проявлять даже тени отрицательных эмоций.
8. Разрешать абоненту проявлять жалость.
9. Начавшийся суицид следует рассматривать как просьбу о деятельной помощи.
10. Блокировать суицидальные действия, используя интервенцию.
11. Быть уверенным, что предприняты все необходимые действия.
12. Обсудить беседу и свое состояние с супервизором.
Остановимся более подробно на этапах беседы с суицидальным абонентом.
1. Установление отношений. В начале беседы следует сформировать отношения доверия. Это позволит исследовать ситуацию, как ее видит абонент, поощряя открытое выражение мыслей и чувств: «Чем я могу быть Вам полезен?», «Что бы я мог сделать для Вас?». Постепенно абонент начнет осознавать интерес к себе как личности. Имеет смысл узнать о событиях, которые должны произойти, понять, не таят ли они в себе какую-либо угрозу. Кризис обычно возникает не из-за фактов, а из-за тех чувств или значений, которые они несут с собой. На начальном этапе беседы очень важно определить, каким образом суицидальные намерения связаны с фактами или чувствами абонента.
2. Идентификация проблемы. После установления отношений доверия и получения первых сведений о кризисной ситуации взаимная эмпатия и открытость позволяют определить проблему, то есть установить возможность суицидального поведения. Консультанту следует осторожно вести абонента к определению кризисной ситуации. Обычно она скрыта, в качестве проблемы могут называться те или иные предостерегающие признаки, на самом деле являющиеся следствием. Косвенные намеки консультанта могут удлинить беседу или сделать ее менее ясной. Если аутоагрессия предполагается как решение конкретной ситуации, имеет смысл прямо спросить: «Вы думаете о том, чтобы уйти из жизни?» Прямота позволяет абоненту в свою очередь начать говорить о суицидальных намерениях и делает обсуждение более конкретным. Некоторые ждут этого вопроса, ибо заговорить об этом самим им мешают эмоциональное напряжение или предубеждения. Консультанта не должен смущать отрицательный ответ — в этом случае можно вернуться к обсуждению других альтернатив. Если же есть сомнения в искренности абонента, в соответствующем контексте можно вернуться и повторить вопрос. На утверждение: «Я хочу умереть», порой стоит ответить: «А я не хочу, чтобы Вы сделали это!». Несмотря на простоту, этот подход часто срабатывает лучше всего: чье-либо нежелание бывает эффективнее объяснения причин, по которым следует оставаться в живых.
3. Исследование проблемы начинается, если суицидальные угрозы становятся предметом открытого обсуждения. Иногда возникают страх и тревога, которых не нужно опасаться. Исследуются события и чувства абонента, что позволяет расширить обсуждение и привести к более полному пониманию происходящего. Начинается совместная работа, поиск иных выходов. Для такой работы необходимо время, ибо абонент делится часто глубокими, но не всегда ясными переживаниями. Нередко это бывает вообще первым в жизни опытом рассказа о своих чувствах. Поэтому консультанту следует чувствовать темп собеседника, обсуждая все значимые чувства и мысли. Это существенно снижает эмоциональное напряжение, отодвигает в сторону мысли о конце, но при этом может возникнуть амбивалентность. Ее важно отразить и зафиксировать. Чаще всего желание смерти не абсолютно: одной частью души человек жаждет смерти, другой — сопротивляется ей, и консультанту следует быть восприимчивым к обеим; порой это вызывает собственные внутренние колебания.
4. Оценка проблемы состоит в определении потенциальной опасности суицида и вероятности смертельного исхода. Суициденты не звонят, чтобы сказать «Прощай»; они хотят, чтобы их остановили. Но мешает амбивалентность: хотя никто не хочет жить больше, чем они, — они не знают, как жить дальше. Поэтому в беседе важно оценить потенциальную опасность предполагаемых действий, которая определяется наличием:
а) плана и метода суицидальных действий (их доступность, легкость и степень летальности);
б) попыток самоубийства в прошлом, особенно если не минуло еще и трех месяцев;
в) «последней капли» — события, побудившего к выбору аутоагрессивной альтернативы;
г) подготовки к концу жизни (завещаний, прощальных писем или распоряжений, приведения дел в порядок).
В практических целях наличие каждого из этих параметров можно оценивать, например, как (+), что позволит консультанту по сумме оценивать степень суицидального риска абонента как очень высокую (++++), высокую (+++), умеренную (++) и незначительную (+).
При высокой степени риска может возникнуть необходимость суицидальной интервенции. В ряде стран для этих случаев разработана особая процедура отслеживания, в которой помимо консультанта участвуют супервизор службы, сотрудники полиции, телефонной компании и мобильной помощи. Постороннее вмешательство определяется необходимостью спасения жизни человека. В задачи консультанта входит оперативно получить сведения об адресе абонента, выяснить, не одинок ли он, есть ли желание получить помощь. Эти данные сообщаются супервизору службы, который информирует «Службу спасения» (911) и полицию. Ее сотрудники связываются с местным отделением телефонной компании для определения номера абонента. Эти действия могут занять время, поэтому консультанту следует настроиться на длительную беседу. На место суицида выезжает команда в составе полицейских и сотрудников службы мобильной кризисной помощи.
5. Заключение контракта. При любой степени суицидального риска, если дело не доходит до процедуры отслеживания, беседа продолжается в направлении выработки альтернативного решения. Оно вырабатывается совместно и предусматривает план действий. Он должен быть ясным и конкретным: где, как и с кем собирается провести абонент ближайшие часы и дни. Для этого важна уверенность, что собеседник контролирует мысли и чувства. По возможности, следует помочь ему отчетливо структурировать будущее. При необходимости оказывается не лишним побудить обратиться к специалистам, но не следует гарантировать быстрый и обязательный успех. Принципиальной установкой контракта является уверенность, что собеседники преследуют одну и ту же цель.
Суициды третьего лица. При этих обращениях ведение телефонной беседы является сходным, особенно в отношении принятия чувств абонента и прояснения ситуации. Его следует уверить, что если кто-то признался ему в аутоагрессивных намерениях, об этом можно говорить открыто. Обратившийся снабжается и информацией о потенциальной опасности самоубийства, и сведениями о том, каким образом в данной ситуации может быть спасена жизнь, и о том, что он не является ответственным за возможный фатальный исход ни при каких условиях. Ему следует предложить несколько вариантов, полезных для спасения жизни, в том числе поощрить обращение в службу неотложной телефонной помощи, упомянув, что это не будет предательством или нарушением конфиденциальности. Следует иметь в виду, что за обсуждаемой фабулой может скрываться что-либо проверяющий суицидент, ведущий беседу от имени «третьего лица» перед тем, как открыться.
Уцелевшие после самоубийства. В западной суицидо-логии понятие «уцелевшие после самоубийства» (англ. survivor) распространяется не только на пытавшихся покончить с собой, но чаще всего и на их родственников и близких, переживающих горе. Если они обращаются за консультированием, то цель состоит в их принятии и интеграции (см. главу 20.1). В силу особенностей утраты переживание может быть более интенсивным или осложненным. Вина, гнев, поиски объяснений или ответственных, чувство отвержения или покинутости, аутоагрессивные переживания могут охватывать близких. Чаще всего они мучительно решают вопрос «Почему?»: «Почему он сделал это? Что толкнуло его? Как я мог(ла) не заметить? Где я был(а) раньше?». В переживании горя эти вопросы являются центральными, в поисках ответов часто ищут посторонней помощи, из-за неудовлетворенности к ним возвращаются вновь и вновь.
В процессе беседы с уцелевшими после самоубийства приходится сталкиваться со следующими темами и чувствами:
1. Вопрос «Почему?». Поиски ответов на этот вопрос вызывают тревогу и психическую боль. Потребность знать «правду» обычно приводит к двум заблуждениям: «Это случилось, потому что я сделал (или не сделал) что-то» или «Это произошло, так как кто-то сделал (или не сделал) что-то».
Они рождают чувство вины, но в большинстве случаев требуется осознание различий между «виной» и «причиной смерти».
2. Сожаления. Часто позвонивший говорит: «Если бы я был добрее...» или «Если бы я сделал для него...», и это может отражать действительность. Но дальше обязательно добавляется: «...то он, конечно, был бы жив». Это заключение, основанное на эмоциях, является ложным. Его могут чрезмерно генерализовать или видеть в нем несомненное доказательство своего краха как отца, брата или человека. Это приводит к аутоагрессивным мыслям и углубляет чувство стыда, становящегося длительной семейной проблемой.
3. Гнев. Переживание гнева, как и вины, является естественным, поскольку человек чувствует утрату. В случае самоубийства гнев связан не только с оставленнос-тью, но и с отвержением со стороны того, кто покончил с собой, отказавшись от помощи. Этому немало способствуют посмертные письма с обвинениями, в которых нельзя оправдаться9.
4. Стигма. Лишь небольшое число уцелевших обходятся без стигмы и не переживают клейма, поставленного суицидальной попыткой. Обычно оно возникает в силу интериориза-ции негативного отношения окружающих к случившемуся. Стигматизация приводит к тому, что уцелевшие, чувствуя себя «изгоями», отличающимися от других, еще больше изолируются от окружения.
5. Суицидальные намерения. Описанные эмоциональные переживания могут привести к мысли, что самоубийство является возможной альтернативой. Как показывают исследования, эти намерения возникают у уцелевших в 6 раз чаще, чем у переживающих горе вследствие других утрат10.
9 Переживания сожаления, вины, гнева кажутся слишком разными, чтобы встречаться одновременно, и, действительно, во многих классификациях стадий «горевания» разводятся во времени. Но как раз это разведение и относительно, ибо на разных этапах копинг-реагирования выходят на первый план, «играют» разные грани единого, целостного, внутренне конфликтного переживания. Оно-то, в конечном итоге, и озвучивает фактический сценарий: «В моей смерти прошу никого не винить» может оказаться более тяжким обвинением, чем откровенный навет или посмертное сведение счетов с оставшимися. И консультанту принципиально важно иметь в виду, что индивидуальные карты переживаний клиента, хоть и несут на себе отпечаток общих закономерностей, никогда не клишируют их.
10 Здесь мы сталкиваемся с запутанным клубком проблем. Никак не отрицая роли внешней стигматизации, свести дело к ней, к интериоризации отношения окружающих не удается. Покушавшийся на себя является носителем тех же культурных стереотипов и мифов, что и его окружение. Совершая предельный выбор, отступая от них и преступая их, он уже стигматизирует себя. К тому же незавершенный, неудавшийся суицид сам по себе, и особенно при сохранении толкавшей к нему ситуации (внешней или внутренней), может оказаться незавершенным гештальтом, обладающим собственной побудительной силой.
6. Семья. Самоубийство всегда затрагивает семью как целое. В этой ситуации необходимы изменения и пересмотр отношений, затрудняемые переживаниями горя и отвержением. Семья обладает мощными ресурсами психологической поддержки и интеграции, может вынести из случившегося важный интеграционный урок, но может и разрушить себя.
7. Религиозные аспекты. Для некоторых абонентов эти аспекты являются особо болезненными. Они говорят о потере веры, гневе на Бога, ставят под сомнение свои духовные ценности, реорганизация которых является, тем не менее, важной частью их возвращения к реальности.
Что следует делать консультанту в работе с уцелевшими после суицида:
1) быть принимающим и заботливым;
2) давать возможность неоднократно возвращаться к обсуждению печальных событий;
3) подчеркивать, что переживания являются естественными;
4) информировать о системах поддержки личности, например о группах самопомощи.
Не следует:
1) принимать просьбы;
2) рационализировать события;
3) давать неисполнимые обещания;
4) делать замечания типа: «У вас есть еще дети... Это была Божья воля... Не стоит говорить об этом... Это и без того давит на вас...».
Рекомендуемая литература
Амбрумова А.Г., Бородин СВ., Михлин А.С. Предупреждение самоубийств. М.: Изд-во Акад. МВД СССР, 1980.
Гулдинг М., Гулдинг Р. Психотерапия нового решения. Теория и практика. М.: Класс, 1997.
Дёрнер К., Плог У. Заблуждаться свойственно человеку: Учебное пособие по психиатрии и психотерапии. СПб., 1997. С. 302-318.
Лукас К., Сейден Г. Молчаливое горе: жизнь в тени самоубийства. М.: Смысл, 2000.
Моховиков А.Н. Суицидальное поведение и гештальт-под-ход // Гештальт 97: Сб. материалов Московского Геш-тальт Института за 1997 г. М., 1998. С. 79—84.
Моховиков А.Н. Экзистенциальная боль: природа, диагностика, особенности психотерапевтической работы с клиентом // I Всеросс. научн. практ. конф. по экзистенциальной психологии. Мат. сообщений. М.: Смысл, 2001. С. 74-77.
Суицидология: прошлое и настоящее. Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и художественных текстах / Сост. А.Н.Моховиков. М.: Когито-центр, 2001.
Шнейдман Э. Душа самоубийцы / Пер. с англ. М.: Смысл, 2001.
Clark Sh. After Suicide. Help for the Bereaved. Melbourne: Hill of Content, 1995.
Hamilton L., Masecar D. Counselling the Bereaved. Caregiver Handbook. SPTP: Calgary (Canada), 1995.
Keir N. I Can't Face Tomorrow: Help for Those with Thoughts of Suicide and Those Who Counsel Them. Thorsons Publ. Group, 1986.
Suicide Intervention Handbook / R.F.Ramsey et al. (Eds.). Calgary (Canada), 1994.
Suicide in Clinical Practice / D.Jacobs (Ed.). Washington; London: American Psychiatric Press Inc., 1992.
21.5. Биоэтика и самоубийство
Человек, отныне ставший мыслящим, испытывает потребность относиться к любой воле к жизни с тем же благоговением, что и к своей собственной. Он ощущает другую жизнь как часть своей. Благом считает он сохранять жизнь, помогать ей; злом — уничтожать жизнь, вредить ей, подавлять жизнь, способную к развитию.
Альберт Швейцер
Проблема самоубийства в целом и каждый отдельный случай самоубийства всегда сопряжены с необходимостью решения связанных с ним юридических и этических вопросов.
В последнее время прогресс биомедицинских исследований поднимает вопрос о правомерности и допустимости ряда действий, связанных с самоубийством. Старая этическая дилемма: если у человека есть право на жизнь, то вправе ли он решить умереть? — в связи с развитием медицинских технологий в реаниматологии не теряет актуальности. В настоящее время они позволяют очень длительно сохранять жизнь тела. Неразрешенным остается вопрос о продлении жизни мозга. Прогресс технологий изменил традиционное представление о смерти, которая ранее связывалась с телом (остановкой сердцебиения), а ныне отождествляется со смертью мозга. Однако и здесь немало сложных вопросов. Что считать смертью мозга: гибель коры, обеспечивающей реализацию высших психических качеств человека или гибель ствола мозга с его «жизненными центрами»? Почти полная гибель клеток коры встречается при ряде хронических заболеваний нервной системы (атрофические процессы, болезнь Альцгеймера), тяжелых травмах головного мозга, самоповешении и т.д. Нередко у вынутого из петли самоубийцы сохраняется жизнь тела, но на всю оставшуюся жизнь он оказывается тяжелейшим инвалидом, нуждающимся в постоян-
ном постороннем уходе. Создается впечатление, что смерть из одномоментного события превращается в длительный процесс, «расслаивается» или «переходит» на клеточный уровень.
Возникает важный этический вопрос — установление пределов человеческого существования и определение того, кто является за это ответственным. Можно ли, находясь внутри жизни, определить ее внешние границы, а установив, нести ответственность за возможность их нарушения? Находится ли это в компетенции врачей, юристов, теологов, философов или каждый человек вправе сам решать этот вопрос?
Возникают и более конкретные проблемы:
• пределы, в которых человек сам может принимать решение умереть;
• пределы, в которых допустимы соответствующие действия других;
• характер предпринимаемых действий (например, непосредственное введение летальных доз лекарств или непрямое влияние — отказ от интервенции);
• компетентность и сознательность действий человека, принимающего решение о смерти;
• доступность людей, которые могут повлиять на изменение решения.
Для каждого человека в какой-то день определение границ жизни и ответственность за жизнь может стать личным выбором. В этом контексте существует ныне проблема эвтаназии". Это понятие было введено в обиход еще английским философом Фрэнсисом Бэконом, который в 1623 году в своем труде «О достоинстве и приумножении наук» писал: «Долг медика не только в том, чтобы восстановить здоровье, но и в смягчении страданий, вызванных болезнью; и состоит он не в том лишь, чтобы ослаблять боль, почитаемую опасным сим-
11 Интересно, что русские словари избегают этого слова — его нет даже в двухтомном «Толковом словаре психиатрических терминов» В.М.Блейхера и И.В.Крук (1996). Словарь «Dictionary of Psychology» (A.S.Reber, 1995) определяет эвтаназию как «легкую и безболезненную смерть или способы ее вызывания» птомом; если недуг признан неизлечимым, лекарь должен обеспечить пациенту легкую и мирную кончину, ибо нет на свете блага большего, нежели подобная эвтаназия». Различают два ее вида: активная и пассивная. Активная эвтаназия состоит в вызывающем или ускоряющем смерть действии. Примером может служить введение неизлечимому больному обезболивающих средств, которые одновременно облегчают невыносимую боль и способствуют умиранию. Пассивная эвтаназия состоит в отказе от средств поддержки жизни, таких, как искусственная почка, аппарат сердце—легкие и т.д. Кроме того, эвтаназию можно разделить на добровольную и принудительную. При добровольной эвтаназии человек, чья жизнь находится под вопросом, сам принимает решение об ее конце. В случае принудительной эвтаназии жизнь человека прекращается без получения его согласия. В итоге, можно выделить четыре формы эвтаназии:
► активно-добровольная;
► пассивно-добровольная;
► активно-принудительная;
► пассивно-принудительная.
Современный ирландский суицидолог Майкл Кел-лехер (1998) рассматривает взаимоотношения между эвтаназией и самоубийством, а также другими причинами смертей, на основе выделения трех ее видов, добровольной, если она производится в соответствии с предварительным соглашением сторон для прекращения непереносимых мучений, непроизвольной, если пациент компетентен, но не дает своего согласия, и принудительной, если пациент по своему состоянию не может дать согласия. Эти взаимоотношения представлены на рисунке 21.5.1.
Активно-добровольная эвтаназия имеет место, когда человек, желая смерти, добровольно осуществляет это решение, например, страдающий неизлечимой болезнью принимает препараты или использует иные средства, ускоряющие смерть. Если вспомнить определение
Рис. 21.5.1. Взаимоотношение между эвтаназией и самоубийством (Kelleher M.J. et al., 1998)
суицида, то между ним и этой формой эвтаназии почти нет различий — за исключением фактора неизлечимой болезни. Естественно, возникает проблема, является ли он настолько весомым, чтобы этих людей рассматривать как отдельную категорию.
Пассивно-добровольная форма характеризуется тем, что человек, зная о грозящей смерти, перестает пользоваться продлевающими жизнь средствами, например убирает кислородную подушку, понимая, что он не сможет дышать. Эта форма также имеет сходство с суицидальным поведением.
Активно-принудительная форма возникает, если некто, например, группа врачей, принимают решение за человека и действуют в направлении ускорения его смерти, например, если он физически в силу болезни или инвалидности не способен принять соответствующее решение. Наиболее известным случаем в этом отношении была смерть английского короля Георга V в 1936 году от рук его врача лорда Доусона, который не поставил в известность родственников, министров и своих коллег, но предупредил средства массовой информации. В этой форме нельзя не обнаружить сходства с гомицидом (убийством), и возникает проблема, насколько она близка к нему, могут ли неизлечимые инвалиды, умирающие в силу определенных действий врачей, рассматриваться как отдельная категория, по отношению к которой они допустимы.
Пассивно-принудительная форма характеризуется тем, что некто, без согласия человека, принимает решение о прекращении поддержки жизнедеятельности, например, при пребывании человека в необратимой коме и наличии плоской электроэнцефалограммы врачи решают отключить аппараты, поддерживающие телесные функции. Канадская Ассоциация превенции суицидов называет это действие «милосердным убийством». Эта форма порождает немало этических проблем, но медицинская практика показывает, что при критических состояниях врачи к ней прибегают каждый день в разных странах мира. Ряд религиозных конфессий, например католическая церковь, санкционировали пассивную эвтаназию — в 1957 г. папа Пий XII отметил, что с согласия умирающего человека позволительно использовать современные наркотические средства, которые, уменьшая страдание, ведут к быстрой смерти.
Вместе с тем, сохраняется большое противодействие активной эвтаназии, поскольку юристы различают действие, разрешающее человеку умереть (пассивное), и убийство (активное). На сегодня только в единственной стране мира — Колумбии — существует законодательство, делающее активную эвтаназию легальной. В особом положении находятся Нидерланды, где теоретически эвтаназия незаконна, однако законодательство 1993 года защищает врачей от уголовного преследования за ее осуществление, если (а) пациент испытывает непереносимую боль, (б) неоднократно в ясном сознании заявляет о желании умереть, (в) два врача согласны осуществить процедуру эвтаназии, (г) она согласована с родственниками и (д) об этой смерти соответствующим образом сообщается. В остальных странах она продолжает быть противозаконным деянием, однако опросы суицидоло-гов показывают, что в качестве таковой она применяется, по крайней мере, в Польше, Лихтенштейне, Японии, Австралии, Германии, Швейцарии, Бельгии, Канаде, Дании, Мексике, ЮАР и США.
В этой связи в центре многочисленных дискуссий находится так называемый ассистир<ованный суицид (physician assisted suicide), по сути являющийся врачебной разновидностью активно-добровольной эвтаназии. Он состоит в действиях врача, обеспечивающего человека информацией или средствами для совершения самоубийства, например, прописывая или давая смертельные дозы лекарственных препаратов.
В этой связи примечательны обстоятельства смерти Зигмунда Фрейда, последние годы жизни страдавшего раком. Он скончался в 3 часа утра 23 сентября 1939 года. За два дня до этого он напомнил своему домашнему врачу Максу Шуру об их давнем договоре: «Вы обещали мне не отказывать, когда придет мое время. Сейчас моя жизнь превратилась в сплошное мучение и больше не имеет смысла». Шур молча кивнул головой в знак согласия. Несколько мгновений спустя Фрейд произнес: «Расскажите об этом Анне». Шур вспоминает, что следующий раз, когда Фрейд находился «в агонии», он ввел ему подкожно 20 мг морфина, которые облегчили боль и вызвали глубокий сон. Через 12 часов инъекция была повторена, Фрейд, давно страдавший сердечной астмой, впал в состояние комы и заснул навсегда. Что можно сказать о намерениях Шура? Несомненно, он желал облегчить страдания своего учителя и выполнить данное ему когда-то обещание. Облегчение страдания, даже если известно, что оно сокращает жизнь, не является эвтаназией. Оно становится ею, если доктор намеревается вызвать смерть пациента. И в этой ситуации нам вряд ли удастся установить, как обстояли дела на самом деле.
Сегодня наиболее известной фигурой в отношении ассистированного суицида является Джек Кеворкян, которого в Америке называют Доктор Смерть. Будучи по специальности патологоанатомом, он еще в 1958 году опубликовал ряд статей, в которых призывал безболезненно лишать жизни преступников, приговоренных к смертной казни, их тела использовать для научных опытов, а отдельные органы — для пересадок. Выйдя на пенсию, он получил известность тем, что стал способствовать смерти людей, обращавшихся к нему с просьбами облегчить страдания, вводя смертельные смеси лекарств, вначале — снотворных или наркотических для погружения в бессознательное состояние, а затем — курареподобных препаратов, парализующих дыхательную мускулатуру и вызывающих смерть. Поскольку ассистированный суицид более чем в трети штатов США является противозаконным, под угрозой уголовного наказания Кеворкян отказался от этой практики, но начал проводить активную кампанию по легализации ассистированного самоубийства в определенных обстоятельствах и впоследствии вернулся к тактике советов, каким образом следует покончить с собой. На сегодня он оказался Хароном, проводившим на тот свет более 130 человек. Четырежды его уголовное преследование оканчивалось ничем, поскольку ему удавалось убедить суд в том, что главной целью его деяний было облегчение боли неизлечимо больных. Только в марте 1999 года, после того, как ассистированная им смерть пациента с неизлечимой болезнью была показана по телевидению, он был вновь привлечен к ответственности и жюри присяжных констатировало: убийство второй степени. Наказание — пожизненное заключение.
Тем не менее, в некоторых странах мира, например в Канаде и Нидерландах, растет число просьб об ассисти-рованном суициде. Недавние исследования общественного мнения показывают, что в поддержку эвтаназии высказываются 92% опрошенных в Нидерландах, 81% — в Австралии, 80% — в Великобритании, 76% — в Канаде и 57% — в США. А с июля 2000 года в Лондонском Музее Науки экспонируется устройство, изобретенное австралийцем Филипом Нитшке, для легального умерщвления больных. Оно включает в себя компьютер, который трижды спрашивает пациента, действительно ли он хочет умереть, и, если тот каждый раз отвечает согласием, то затем ему в предплечье вспрыскивается 100 мг водного раствора нембутала. Эти примеры сдвига общественного отношения объясняются увеличением числа пожилых людей, страдающих заболеваниями, ослабляющими умственные способности, ростом болезней, имеющих фатальный исход, таких как СПИД, а также новыми возможностями медицинских технологий поддерживать жизнь, несмотря на терминальную болезнь. После подтверждения смертельного диагноза люди также обращаются с такой просьбой. Другие, понимая, что неизлечимо больны, желают скорее умереть, чем искусственно поддерживать жизнь. Известен, например, случай Сью Родригес, жительницы Британской Колумбии, которая, страдая смертельным заболеванием, в 1993 году обратилась с просьбой о ассистированном суициде в Верховный Суд Канады. Впечатляет то, что ее просьба была отклонена большинством всего в один голос. Но несколько месяцев спустя, она все-таки «выиграла», найдя доктора, оставшегося неузнанным, который помог ей тихо закончить жизнь и прекратить невыносимую боль, от которой она страдала.
Для того чтобы как-то решить проблему помощи неизлечимо больным, в США желание человека умереть стало оформляться в виде устного или чаще письменного прижизненного волеизъявления (завещания), юридическая сила которого признается все большим числом штатов. Это отражает признание права сознательных взрослых при неизлечимой болезни отказаться от систем жизнеобеспечения, а также освобождает профессионалов от возможной юридической ответственности. Однако легализация прижизненных завещаний не санкционирует асси-стированного суицида. Сегодня он как бы располагается между умышленным убийством другого, являющимся преступлением, и разрешением человеку умереть, что не является противозаконным. В этом поле и находится большинство случаев содействия смерти другого, для которых еще не выработаны окончательные законодательные и этические установленияI2. Основной вопрос, порожденный современной практикой эвтаназии-ассистированного суицида, звучит следующим образом: следует ли человеку, который одновременно (а) смертельно болен, (б) понимает, что его жизнь бессмысленна из-за непереносимой боли и/или утраты человеческого достоинства, и/или утраты возможностей жить, (в) активно и неоднократно просит о помощи в совершении самоубийства и (г) находится в трезвом уме и рассудке, не страдая от депрессии, помочь умереть?
Спорным является отнесение неизлечимо больных в особую категорию, поскольку исследования показывают, что их суицидальные намерения имеют много общего с обычными самоубийствами. Поэтому в центре внимания профессионалов должны находиться прежде всего мероприятия по суицидальной превенции и интервенции.
Как известно, большинство суицидентов чувствуют амбивалентность и меняют намерения до, во время или после совершения попытки, что, кстати, объясняет существенно меньшее число завершенных самоубийств по отношению к числу суицидальных попыток. Неизлечимо больные также меняют или, по крайней мере, откладывают фатальное решение. Эту возможность не следует упускать из вида. Это поддерживает опасения, что другие люди могут влиять на решение, направляя человека к эвтаназии или ассистированному суициду.
12 История знает культуры, в которых ассистированный суицид или его предшественники были правилом гуманности, и культуры, где они были одним из наиболее тяжких преступлений. Нет никаких оснований думать, что проблема ассистированно-го суицида в обозримом будущем найдет единое юридическое и этическое решение. В этом плане показательны дебаты Л.Хар-тмен (L.Hartman) и А.Мейерсон (A.Meyerson), прошедшие в Институте психиатрических служб (Вашингтон, октябрь 1997), и судьба разрешающих ассистированный суицид законов штатов Орегон, Вашингтон и Калифорния, где они практически не используются из-за общественного и политического сопротивления, но, тем не менее, недавно избиратели Орегона 60% голосов против 40% поддержали сохранение закона (Int. Herald Tribune, November 6, 1997), хотя в 1994 г. он был принят при соотношении «за» и «против» — 51% и 49%.
Было бы неверно отрицать желание неизлечимо больных умереть или считать его только импульсивным результатом психического расстройства и т.п. Однако, подобно другим суицидам, это отношение двойственно, а поэтому есть шансы начать движение в сторону от самоубийства. Если считать, что неизлечимая болезнь является достаточным основанием для самоубийства и каждое выражение суицидальных намерений следует удовлетворять, это приведет к обесцениванию человеческой жизни и пренебрежению возможностями, которые могут сделать последние дни жизни значительными или, по крайней мере, приемлемыми.
Неизлечимо больные выбирают самоубийство, поскольку считают жизнь невыносимой. Кроме медицинского лечения они продолжают нуждаться в удовлетворении обычных человеческих потребностей в помощи, общении или подтверждении собственной значимости. Работа с ними должна считаться приоритетной. Адекватное медикаментозное лечение и психотерапия способствуют снижению интенсивности телесной и психической боли. Развитие программ паллиативной помощи, например организация хосписов, способствуют улучшению качества жизни неизлечимо больных и не превращают суицидальные намерения в фатальную неизбежность последних дней жизни. Заботливая поддержка позволяет неизлечимо больным найти альтернативные решения и продуктивно жить до наступления смерти.
Психологическое консультирование проблем эвтаназии или ассистированного суицида должно базироваться на психотерапевтических подходах В.Франкла. Он сравнивает суицидента с шахматистом, который, сталкиваясь с затруднением в игре, сметает все фигуры с доски на пол. Проблема не разрешена, она лишь упразднена. Этим игрок, так же как самоубийца, нарушает существующие правила шахмат или жизни.
В.Франкл разделяет логотерапию смерти, смысла смерти в жизни и ограниченности человека.
Логотерапия смерти. Смерть трагична и неизбежна. Каждый человек живет с осознанием реальности своего конца. Один из ключевых постулатов логотерапии состоит в том, что жизнь имеет безусловный смысл в любую минуту до самой смерти. Каждый момент означает новый прогресс в постижении смысла жизни. Однако его никогда нельзя достичь полностью — как в горах, где подъем на одну из вершин показывает, что есть еще более высокая. В случае полного постижения смысла жизнь теряет безусловную ценность, и это не дано человеку. Утрата возможности постигать означает смерть. Вместе с тем, момент смерти является ключевым для жизни, ее пиком, когда достигается максимальное постижение смысла. Поэтому эвтаназия или суицид являются противоестественными. Они не позволяют человеку умереть собственной смертью и, следовательно, не дают возможности придать жизни окончательный смысл и завершить интеграцию. Смысл же смерти как таковой недостижим и находится вне пределов возможностей человека. Однако смерть имеет смысл в жизни.
Логотерапия смысла смерти в жизни. Частью смысла жизни является страдание и умирание. Без них она не становится завершенной. Именно поэтому жизнь делает осмысленной только смерть. Только перед лицом смерти человек постигает смысл жизни. Таким образом, по Франклу, придавая осмысленность человеческому существованию, смерть является позитивным процессом жизни. Отсюда следует важный постулат: ответственность человека в каждую минуту жизни, отсутствие которой делает его бесчувственным к смыслу. Гипотетическое бессмертие лишает его императива смерти, а поэтому является бессмысленным.
Логотерапия ограниченности человека. Человек рождается и живет с сознанием своих пределов: перед поражением, страданием и необходимостью умереть, каждое мгновение преодолевая ограниченность, но ему не дано этого достигнуть. Именно ограниченность делает человеческую жизнь уникальной. Совершенства являются взаимозаменяемыми, несовершенство всегда единственно в своем роде. Если достигнуть совершенства, то дальше возникает экзистенциальный вакуум. Человек никогда не утрачивает смысл жизни, даже будучи ограниченным объективными обстоятельствами.
Рекомендуемая литература
Попогребский А.П. Смысл жизни и отношение к смерти // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д.АЛе-онтьева, В.Г.Щур. М.: Смысл, 1997. С. 177-200.
Суицидология: прошлое и настоящее. Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и художественных текстах / Сост. А.Н.Моховиков. М.: Когито-центр, 2001.
Тищенко П. Д. Феномен биоэтики // Вопросы философии, 1992. № 3. С. 104-113.
Франкл В. Доктор и душа / Пер. с англ. СПб.: Ювента, 1997.
Франкл В. Психотерапия на практике / Пер. с нем. СПб.: Ювента, 1999.
Хайд Д., Блох С. Этические аспекты работы с пациентами с суицидальными наклонностями / Этика психиатрии: Сб. статей. Пер. с англ. Киев: Сфера, 1998. С. 185—200.
Bulka R.P. Kevorkianism — Judaic and Logotherapeutic Reaction // Journal of Psychology and Judaism, 1995. № 2. V. 19. P. 127-145.
Charleworth M. Bioethics in a Liberal Society. Cambridge: Cambridge University Press, Oaklegh, 1993.
Hendin H. Seduced by death: Doctors, patients and the Dutch cure. New York: Norton, 1996.
Kelleher M.J. et al. Euthanasia and Related Practices Worldwide / Crisis, № 3. 1998. V.19. P. 109-115.
Rachels J. The End of Life. Oxford: Oxford University Press, 1986.
Ringskog S., Wasserman D. Hastening The End of Life. History, Research and Cultural Swedish and International Debate on the Issue of Euthanasia. Stockhom: National Centre for Suicide Research and Prevention of Mental Ill-Health, 2000.
Shenvin B.L. Euthanasia as a Halakhic Option // Journal of Psychology and Judaism, № 4. 1994. V. 18. P. 299—313.
Yamahuchi M., Hellema H., Karcher H.L. Euthanasia around the World // British Medical Journal. 1992. V. 304. P. 7—9.
Глава 22. Проблемы аддикции
22.1. Алкогольные проблемы
Ваш алкоголик должен быть искренним. Милтон Эриксон
Алкогольная зависимость, наряду со злоупотреблением наркотиками и игровым пристрастием (о них речь пойдет ниже), относится к аддиктивному поведению, которое является саморазрушающим и может привести человека к катастрофе. Оно выражается стремлением к уходу от действительности путем осознанного изменения своего психического состояния посредством приема определенных веществ или сосредоточенности на некоторых видах деятельности, что сопровождается сильными, субъективно приятными эмоциональными переживаниями.
Привязанность к веществам или определенным активностям со временем становится настолько сильной, что начинает управлять человеком, а при необходимости противодействия делает его беспомощным и безвольным. Вначале возникает переживание повышенного настроения, эйфории или необычно приятного риска. Затем к этим веществам или деятельности начинают прибегать с увеличивающейся частотой. Далее адциктив-ное поведение превращается в стереотип жизни, вытесняя остальные формы деятельности и превращаясь в «новое лицо» личности. Прежнее Я человека, претерпевая существенные изменения, постепенно исчезает. Патологическая страсть заменяет личность, от человека остается, по сути, одна внешняя оболочка. Понятно, что такое разрушение означает катастрофу.
Алкогольные проблемы являются очень частым поводом обращений в службу неотложной телефонной помощи. Абонент может находиться в состоянии алкогольного опьянения или быть озабоченным проблемами злоупотребления спиртными напитками. Кроме того, часто встречаются «обращения третьих лиц», когда родственники, друзья или знакомые желают получить эмоциональную поддержку или информацию об алкогольных проблемах их близких.
Для оценки зависимости от алкоголя американские специалисты используют понятие «проблемное пьянство». Оно описывает широкий круг социально-психологических последствий злоупотребления спиртными напитками и может достаточно продуктивно использоваться для консультирования. В начальной стадии «проблемного пьянства» люди бывают неплохо приспособлены к жизни, имеют работу, дом и семью и могут контролировать употребление спиртного. Однако по мере развития пристрастия контроль становится менее эффективным. Следствием является неопределенность и хаотичность финансового положения, меняется характер. Они становятся склонными к вспышкам немотивированного раздражения и злости, кроме того, их отличает безответственность и нерешительность. Часто возникает снижение интереса к сексуальным отношениям, которые они не могут полноценно реализовать, что приводит к конфликтам или распаду семьи.
Для злоупотребляющих алкогольными напитками характерны следующие особенности личности, заслуживающие внимания в плане возможной коррекции при консультировании.
1. Сниженная переносимость затруднений. В трудных жизненных ситуациях вместо поиска правильного решения у человека зачастую возникают сильные эмоциональные реакции обиды, раздражения или гнева. Фруст-рирующие факторы рассматриваются как направленные непосредственно и исключительно на него. Сниженная переносимость затруднений приводит к бегству от разрешения реальных проблем, средством чего является прием алкоголя.
2. Комплекс неполноценности. Он возникает в детском возрасте в связи с физической и психической беспомощностью ребенка. В дальнейшем он постоянно стимулирует человека к преодолению, поскольку его жизненными целями (по Адлеру) являются стремления к интеграции и власти. При позитивной направленности чувство неполноценности приводит к различным проявлениям компенсации или гиперкомпенсации. При ее отсутствии может возникнуть невроз или зависимость от алкоголя. Прием спиртного на время устраняет личные, семейные или профессиональные неурядицы, но способствует возникновению стремления к повторной алкоголизации. В качестве фантома гиперкомпенсации у человека возникает маска «сильного человека» или «бесшабашности», за которой скрывается зависимость от сильных личностей (родственников, сотрудников и т.д.)
3. Незрелость, инфантильность. У злоупотребляющих алкоголем отмечается эгоцентризм и неспособность по-настоящему проявлять искреннее доброе отношение к другим людям. Они характеризуются постоянной потребностью в одобрении, похвалах и почитании. Семья рассматривается как спасение от «тягот жизни», поэтому мужчины нередко женятся на старших. Часто возникает склонность к компенсаторной мечтательности и бесплодному фантазированию, на которое уходит немало времени. Они бывают поглощены нереальными планами на будущее, часто являющимися темой бесед с собутыльниками. Таким образом, в целом поведение отличается непродуктивностью, на пути к выполнению конкретных, полезных действий появляются непреодолимые препятствия. Жизнь постепенно сосредоточивается на событиях прошлого (алкогольная экмнезия). При выборе жизненных ситуаций они стремятся к получению немедленного наслаждения, сколь-нибудь значительные сдерживающие мотивы отсутствуют. Все это приводит к пассивно-безразличному отношению к окружающему или агрессивности со вспышками раздражения и гнева. По мере развития им все труднее устанавливать стойкие эмоциональные контакты со значимыми людьми. Внешнее впечатление общительных, компанейских и жизнерадостных людей быстро исчезает, и более длительное общение обнаруживает равнодушие, легко сменяющееся раздражением и взрывчатостью, однообразие поведения и суженность интересов.
4. Относительная интеллектуальная недостаточность. Часть проблемных пьяниц отличается исходным, часто приобретаемым в силу неблагоприятного семейного воспитания недоразвитием предпосылок личности. Они характеризуются примитивным уровнем психического развития, проявляющемся в слабости духовных интересов, отсутствии интеллектуальных запросов, увлечений и четких нравственных норм. Часто их образовательный ценз и трудовая квалификация не высоки.
В семейной жизни злоупотребляющий алкоголем партнер часто изолирует своим поведением другого так, что на многие годы лишает его возможности сравнивать свою жизнь с жизнью, которую ведут другие. Например, муж как орудие для этого часто использует ревность. Своей агрессивностью он стремится разрушить эго-идентичность жены, полностью подчинив ее. Таким образом, она начинает участвовать в сокрытии пьянства, и решение держать его в секрете становится совместным. Анозогнозия, непризнание себя лицом, страдающим от злоупотребления спиртным и имеющим в силу этого проблемы, по механизмам внушения передается супругу, который может действительно «не видеть», что проблемы в семье прямо связаны с пьянством. При телефонном консультировании на первый план могут выступать финансовые, профессиональные, экономические и бытовые проблемы семьи, за фасадом которых скрывается истинная причина. Начальная анозогнозия бывает неполной, и жена может частично признавать алкогольные проблемы супруга. Это отношение делает ее манипулятивной и уклончивой, стремящейся уйти от обсуждения реальной проблемы.
На самом деле, происходящее в семье алкоголика, как писала американский психолог Ш.Уэгшейдер, напоминает трагедию Шекспира: каждый из близких долгие годы играет заученную роль, платит за нее страшную цену и все завершается катастрофой. Естественно, пьесу заказывает, режиссирует и исполняет основную роль главное лицо трагедии — Зависимый.
Именно он диктует остальным участникам действа очень строгие правила, которые принимаются и беспрекословно выполняются. Употребление спиртного Зависимым составляет стержень семейной жизни: все так или иначе посвящено ему. Однако алкоголь никогда не рассматривается как причина возникающих трудностей, его роль всеми отрицается. Зависимый не считается ответственным за проблемы, их причины вместе с чувством вины, одолевающим близких, проецируются на окружение. Существующее положение вещей сохраняется любой ценой: семья изо всех сил противится любым изменениям. Любой из близких более или менее является Попустителем: утверждая, что делает все, дабы Зависимый бросил пить, в реальности ему потворствует. Никто не имеет права обсуждать то, что в самом деле происходит в семье: ни между собой, ни с окружением — это приводит к ее закрытости и изолированности. Никто не в праве сказать, что по-настоящему переживает: чувства скрываются или подавляются, общение сводится к минимуму. Играть по этим жестким правилам нелегко, и тем не менее у наблюдателей часто вызывает искреннее удивление то, с какой тщательностью и педантичностью исполняются конкретные роли.
Попуститель. Обычно в семье есть главный Попуститель — им является лицо, наиболее эмоционально близкое к Зависимому. Это чаще всего жена (муж) или родители. Попуститель изо всех сил защищает его от последствий пьянства. Бессознательно им владеют чувства гнева, недовольства и страха, внешне прикрытые маской заботы и любви. Их длительное совместное существование изматывает, вызывает отчаяние и бессилие, которые в свою очередь подавляются. Постепенно Попуститель теряет собственную идентичность и принимает на себя ответственность за происходящее. Ценой этой роли, в лучшем случае, является тяжелый невроз или депрессия, с которой обращаются за консультацией. Обычно Попуститель первым из актеров начинает взывать к суфлерской будке. Крик о помощи скрывается за маской развязности, сарказма или придирчивости. Консультанту приходится сталкиваться с чрезмерной ответственностью («Если я не буду делать, то все пойдет прахом»), ложной хрупкостью («И я выношу все это»), ипохондрией («Я только вышла из простуды, и вот опять»), бессилием («Я сделала все, чтобы его остановить») и самообвинением («Мне следовало бы это предвидеть»).
Герой. Им обычно является старший из детей. Он, пожалуй, единственный из членов семьи, достигает реальных успехов в жизни и потому является источником надежды и гордости для остальных, у которых многое уже пошло прахом. На него долгие годы давит необходимость сверхдостижений, и он изо всех сил стремится оправдать ожидания. На самом деле они являются ничем иным, как заблуждениями, поскольку от него никто ничего не ждет. За внешним обликом Героя скрывается сильное неосознаваемое чувство вины за происходящее в семье и ужас от неспособности что-либо на самом деле изменить. Цена, которую платит Герой в конце, велика; в реальной жизни он ничего не совершает для себя, все посвящено семье, а поэтому его самооценка оказывается очень низкой. Позднее его поступки становятся непредсказуемыми и импульсивными и в, конечном счете, он «сгорает», терпя крах. Более удачливые довольно рано обнаруживают у себя различные психосоматические расстройства (язвы желудка, инфаркт, гипертоническую болезнь, изматывающие мигрени и т.д.). Они консультируются редко и трудно.
Козел отпущения. Это, как правило, второй ребенок в семье. Он появляется, когда трагедия близка к разгару. С детства он испытывает боль от отвержения родителями. Роль Героя оказывается занятой, а потому поведение строится от противного: нет смысла соревноваться и быть «хорошим», и даже если есть способности и таланты, то до них все равно никому нет дела. На «Козле отпущения» более старшие часто вымещают накопившиеся эмоции, что вырабатывает у него в поведении стереотип ухода: вначале от близких отношений, затем — из семьи, что довольно скоро приводит к отклоняющемуся поведению (школьные проблемы, антисоциальные поступки, аддикция и т.д.). Этот саморазрушающий стиль поведения, удерживая семью от деструкции необходимостью участия в его судьбе, по крайней мере, формально и время от времени, одновременно является ценой, которую платит «Козел отпущения» за участие в пьесе. Он обычно является вторым, кто оказывается в поле зрения консультантов. Естественно, не по собственной воле — его приводит Попуститель.
Потерянное дитя. Им бывает третий ребенок. К моменту его выхода на сцену трагедия достигает апогея, накал страстей растет, все актеры слишком заняты собой и происходящим. Возникает единственный выход — «потеряться», стать аутсайдером. Таким образом, с детства этот ребенок оказывается предоставленным самому себе, склонным к стеснительности и уединению. Он сам, как может, заботится о своих нуждах и ищет свой путь в жизни. Не доставляя проблем основным действующим лицам, для семьи он становится облегчением. Но изоляция, на которую он обречен сценарием, уводит его от реальности, от достижений Героя или проступков «Козла отпущения». Он платит свою цену за исполняемую роль, оказываясь плохо приспособленным к взрослой жизни из-за чрезвычайно низкой самооценки.
Талисман. Эту роль исполняет самый младший член семьи, который оказывается на сцене, когда близка финальная развязка. Катастрофа не за горами, в семье почти все, что можно, разрушено. Поскольку он не может понять, что вообще происходит и какова суть играемой трагедии, Талисман преимущественно чувствует одиночество, беспомощность и парализующий страх. Эти чувства, естественно, вытесняются, а Талисман ведет себя всю жизнь так, как будто и спустя многие годы находится в состоянии эмоционального шока от увиденного: клоунада и паясничанье становятся преобладающим стилем поведения. Семья в преддверии конца оказывается не в состоянии принять еще одного живого игрока, и для нее он становится игрушкой, вещью, которой можно время от времени позабавиться. Это отношение обрекает ребенка на фатальную незрелость и безответственность («вечное дитя»). В большинстве жизненных ситуаций он становится паяцем, скрывающим свое истинное лицо, мысли и чувства. Талисман, в известной мере, также способствует сохранению алкогольной семьи, а себе приносит несчастья. Как консультировать жену алкоголика? Прежде всего, следует использовать все составные части активного слушания. Не стоит инициировать обсуждение алкогольных проблем в семье. Но если абонент даже косвенно упоминает об их наличии, сразу же необходимо исследовать и прояснить эти сложности. Жена почти всегда стоит на стороне своего мужа, покрывает его неблаговидные поступки, поэтому исследование следует сделать косвенным, тактичным, осознавая, что прямое вмешательство вызовет негативизм и она прервет разговор. Можно спросить: «Не приходила ли вам в голову мысль, что трудности, о которых вы говорите, могли, хотя бы отчасти, возникать после выпивок вашего мужа?» Конечно, на самом деле существует причинная зависимость между проблемами как следствиями и употреблением алкоголя, однако вначале следует сформулировать вопросы, используя связь во времени. Это предотвратит реакцию отказа и облегчит последующее исследование. После установления причинной связи стоит поощрить жену на поиски дальнейшей помощи. Для этого целесообразно снабдить информацией о формах лечения, например в группах «Анонимных Алкоголиков», которые не имеют неблагоприятного социального резонанса. Часто бывает, что жена обвиняет себя в пьянстве супруга. Консультанту следует убедить, что это является опасным заблуждением и ей необходимо строить свои отношения с мужем так, чтобы он сам нес ответственность за свои поступки. Самообвинениям может способствовать относительная микросоциальная изоляция, в которой находится семья пьяницы, поэтому стоит рекомендовать расширение круга общения, поиски работы или других форм занятости.
Особые консультативные сложности возникают при алкоголизме жены. Проблема «женщина и алкоголь» остается одной из наименее изученных. Женский алкоголизм формируется в более тесной связи с неблагоприятными условиями жизни. Женщины чаще, чем мужчины, злоупотребляют спиртными напитками в одиночестве, скрывая это от окружающих. Алкоголизм оказывает на них более пагубное социальное и биологическое влияние, а эффективность лечебных и профилактических мероприятий существенно ниже, чем у мужчин. Социальное окружение в большей степени «не принимает» пьющую женщину, чем мужчину, поэтому, испытывая стыд из-за наличия табу, она оказывается более изолированной. В ряде случаев развитие алкоголизма у женщин может определяться дефицитом осознанной феминизации (то есть принятия роли женщины) и инфляцией бессознательной маскулинизации, приводящей к сексуально-ролевому конфликту. Алкоголизации способствует изменение социального положения женщин в обществе, достижение ими большей экономической самостоятельности и моральной независимости, доступность спиртного, что является значимым фактором для женщин с так называемыми «алкогольными профессиями». Немаловажную роль может играть трудовая и финансовая дискриминация, а также двойная ответственность за выполнение семейных и профессиональных обязанностей. К возникновению болезни ведут психические травмы: утрата близких, распад семьи, наличие злоупотребляющего алкоголем в окружении. Некоторые особенности личности, кроме описанных выше, также способствуют пьянству, например эмоциональная неустойчивость, длительные депрессивные состояния или психопатические черты личности. Женский алкоголизм часто носит характер «телескопического пьянства», при котором длительный период эпизодической алкоголизации сменяется очень быстрым возникновением физической зависимости. Существенно отягощает их болезнь анозогнозия: они не признают зависимости от алкоголя и соглашаются лишь с трудностями, связанными с выполнением роли жены или матери. Женщины склонны к дополнительному приему седативных препаратов и транквилизаторов с быстрым возникновением зависимости и от них. Очень часто они начинают выпивать вслед за мужьями, которые навязывают им свой ритм и стереотип алкоголизации, тем не менее и в этом случае отношение мужа к пьянству жены оказывается неодобрительным.
Женщины с алкогольными проблемами обращаются за помощью в службы телефонной помощи редко. Более частыми являются обращения мужей по этому поводу. В определении проблемы женщины часто проявляют уклончивость. Если они ищут помощи, их следует поощрить на вынесение проблемы за пределы семьи, поскольку справиться собственными силами нереально и следует искать поддержки у психологов, психиатров или в группах самопомощи «АА».
Обращения детей и подростков в связи с пьянством родителей. Этим абонентам приходится слышать обвинения по поводу того, что они обращаются за помощью к посторонним лицам. В этом случае эмпатическая поддержка и отношения доверия являются главными инструментами консультанта. Часто дети и подростки обращаются в связи с агрессивными поступками родителей в алкогольном опьянении.
Среди форм дисгармонического воспитания в семьях родителей, больных алкоголизмом, преобладает ги-поопека, когда отсутствует система семейного воспитания. Если алкоголем злоупотребляет отец, то доминируют жестокие взаимоотношения. Алкоголизм матери чаще всего приводит к эмоциональному отвержению детей, лишению тепла и ласки, дети рассматриваются как лишняя и ненужная обуза в жизни. В случае агрессивных действий родителей следует убедиться, что дети находятся в безопасности. Следует расспросить о людях, которые могли бы оказать им помощь. Если подросток убежал из дома в знак протеста против семейной ситуации, следует выяснить имеющиеся у него возможности приюта у друзей или близких. Можно информировать абонента о существующих в обществе структурах, например милиции, центрах социально-психологической помощи, приютах, где он мог бы найти, по крайней мере, временную помощь, даже если члены семьи не желают этого. Справиться с этой проблемой собственными силами детям или подросткам очень сложно.
Абонент в состоянии алкогольного опьянения. В этих случаях следует беседовать с обратившимися до возникновения уверенности, что им не грозит какая-либо непосредственная опасность и не требуется постороннее вмешательство. Необходимо использовать активное слушание, не вступать в спор или что-либо доказывать. Не следует высказывать пренебрежения или обвинять. Лица в алкогольном опьянении отличаются агрессивностью и манипулятивным отношением к консультанту. Длительные рассуждения не приносят результата, нравоучения являются бесплодными, лишь поощряя абонента к агрессивности. Стоит предложить ту помощь, которую консультант считает целесообразной, а в случае отказа или убеждения, что абонент находится в безопасности, завершить разговор.
В телефонном консультировании при связанных с алкогольной зависимостью обращениях возможно эффективное использование подходов и опыта групп «АА», которые существуют более полувека и насчитывают в своих рядах свыше пяти миллионов человек. Практика показала, что их принципы позволяют работать не только с зависимыми, но и с их окружением (женами, детьми или друзьями). Сегодня они эффективно применяются для помощи при всех видах аддиктивного поведения (наркомании, игровой зависимости, сексуальной аддикции и т.д.). В основе деятельности «АА» лежат 12 шагов, которые представляют собой программу реорганизации потребностей и системы ценностей личности. Они имеют свою логику осуществления и последовательность реализации во времени. Ее невозможно применить полностью в беседе из-за специфики телефонного консультирования. Однако полезно использовать некоторые из шагов (один или несколько), если они становятся созвучными контексту телефонной беседы. Поэтому приведем их с некоторыми пояснениями.
Прежде всего «АА» считают, что алкоголизм — это болезнь и, следовательно, осуждать человека бессмысленно и неконструктивно. Алкоголизм развивается в семье, а потому поведение одного члена семьи нельзя поменять, так как оно зависит от другого. У человека, полагают «АА», есть только сегодня, когда он может начать изменения и стать ответственным за то, что происходит. Вот эти 12 шагов.
1. Мы признали свое бессилие перед алкоголем, признали, что потеряли способность распоряжаться своими судьбами.
Если зависимый человек осознает свое бессилие, это означает признание того, что он болен. Это, пожалуй, единственный путь устранения алкогольной анозогно-зии. Для близких признать беспомощность и потерю контроля означает возможность переключения на заботы и решение своих собственных, реально существующих проблем. У жен, чьи мужья больны алкоголизмом, это открытие, как ни парадоксально, вызывает облегчение и разрядку накопившихся эмоций («Вы все время говорите о муже? А что происходит с Вами? В чем Ваши трудности? Как Вы решаете свои проблемы?»).
2. Мы пришли к убеждению, что только сила, более могущественная, чем мы, может возвратить нам здравомыслие.
Каждый человек имеет ресурсы и системы поддержки личности. Они могут быть в нем самом, группе или отождествляться с Богом. Не важно, что они из себя представляют, важно, что они есть. Поэтому консультант может поощрить абонента подумать и начать поиск систем поддержки, которые существуют, но никогда в жизни не использовались («Что могло бы помочь Вам? Где Вы ощущаете поддержку?»).
3. Мы приняли решение доверить нашу волю и жизнь Богу, как мы его понимаем.
Поиск ресурсов и систем поддержки должен быть не только начат, но и продолжен. После его завершения возникает осознание, что помощь действительно существует. Жену алкоголика это освобождает от принятой ответственности за супруга и обращает к занятости своими проблемами («Что бы Вы сделали в поисках поддержки? Как бы Вы поступили? Как относились к Вам, если Вы просили помочь?»).
4. Мы глубоко и бесстрашно проанализировали свою жизнь с нравственной точки зрения.
Семья больного живет с алкоголизмом многие годы, за это время от нее часто остается лишь внешняя оболочка, декорация для окружения, за которой скрывается, по сути, одно действие: если муж слишком долго бывает трезвым, жена провоцирует его запой («Как Вы способствуете тому, чтобы Ваш муж пил? Что Вы делаете, чтобы скрыть его поведение? Что Вы делаете еще, кроме этого?»).
5. Мы признали перед Богом, собой и хотя бы еще одним человеком истинную природу наших заблуждений.
Если консультант исследовал и прояснил мысли и чувства собеседника, следует необходимость признания того, что какие-то из них были ошибочными, например принятие на себя ответственности за сокрытие пьянства супруга. Абонента стоит побудить вербализовать эти заблуждения в беседе.
6. Мы полностью подготовили себя, чтобы Бог избавил нас от всех наших недостатков.
Если поиск личностных ресурсов и систем поддержки завершен и осознана ошибочность ряда действий или стиля жизни, то логичным является готовность расстаться с заблуждениями, опираясь на имеющиеся резервы.
7. Мы смиренно просили его исправить наши недостатки.
Возникшая готовность бывает мощным стимулом для начала действий в направлении изменений.
8. Мы составили список всех людей, кому мы причинили зло, и преисполнились желанием загладить свою вину перед ними.
Абонент живет в семье, где есть не только зависимый, но и, например, дети, родители, вокруг живут близкие друзья, которые длительно были лишены внимания и поддержки собеседника. В каждом конкретном случае следует осознать, кто эти люди.
9. Мы лично возместили причиненный ущерб этим людям, где только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-нибудь другому.
Следует поощрить собеседника начать действовать в направлении восстановления прерванных или обновления существующих отношений со значимым окружением, что означает, прежде всего, оказание необходимой помощи и поддержки.
10. Мы продолжали самоанализ и, когда допускали ошибки, сразу признавали их.
Осознание и решимость исправить заблуждения не гарантирует от вероятности их повторения, прежний стиль жизни является достаточно устойчивым и ригидным — подобно втягивающей воронке, он может заставлять человека возвращаться к прежним стереотипам. Поэтому признание ошибок не является однократным актом, это «праздник, который должен быть всегда с человеком» и побуждать его ежедневно исправлять возникающие заблуждения.
11. Мы стремились путем молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как мы его понимаем, молясь лишь о знании его Воли, которую нам надлежит исполнить, и о даровании силы для этого.
Постоянное осознавание проблем и решимость изменяться дают человеку мужество для разрешения кризиса и обновления жизни. Внутренние ресурсы личности и системы поддержки способствуют сохранению сил, направляющих человека дальше.
12. Достигнув духовного пробуждения, к которому привели эти шаги, мы старались донести смысл наших идей до других людей и применять эти принципы во всех наших делах.
Ожидание награды возвращает человеку смысл жизни, делает его открытым другому, создает предпосылки для эмпатического общения и доверия, в ходе которого позитивные изменения становятся совместным достижением.
Рекомендуемая литература
Братусь Б.С, Сидоров П.И. Психология, клиника и профилактика раннего алкоголизма. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Горин С.А. Гипноз: техники россыпью: в 2 ч. Канск: издание С.А.Горина, 1995. Ч. 1.
Короленко Ц.П., Донских А.П. Семь путей к катастрофе: Деструктивное поведение в современном мире. Новосибирск: Наука, 1990.
Короленко Ц.П., Завьялов В.Ю. Личность и алкоголь. Новосибирск: Наука, 1990.
Лео К, Сергей Д. Ступени к трезвости. Одесса: Изд-во Реабилитационного центра «Ступени», 1995.
Смит Э.У. Внуки алкоголиков: Проблемы взаимозависимости в семье / Пер. с англ. М.: Просвещение, 1991.
Хломов Д.Н. Психотерапевтический анализ программы реабилитации лиц с алкогольной зависимостью // Геш-тальт—94. Сборник материалов Московского Гештальт института за 1994 г. Минск: ИПП Министерства экономики, 1995. С. 82—84.
Wegscheider S. Another Chance: Hope and Health for Alcoholic family. Palo, Alto: Science and Behavior Books Inc., 1981.
394 Частные проблемы телефонной помощи
22.2. Проблемы употребления психоактивных веществ
— Кого любишь ты более всего, загадочный человек, скажи мне: отца, мать, сестру или брата?
— У меня нет ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата.
— Друзей?
— Вы пользуетесь словом, значение которого остается мне до сих пор неизвестным.
— Отечество?
— Я не знаю, под какой широтой оно находится...
— Что же, однако, любишь ты, необычайный чужестранец?
— Я люблю облака... облака, проплывающие мимо... там... чудесные облака!
Шарль Бодлер
Обращения в службы неотложной телефонной помощи в связи с употреблением наркотиков и токсических веществ являются частыми как от зависимых, так и от их родственников или друзей. Виды обращений по этой проблеме следующие:
а) абонент находится в состоянии опьянения;
б) испытывает похмелье (абстиненцию);
в) ищет помощи в связи с возникающей или возникшей наркотической зависимостью;
г) обращаются родственники или друзья, озабоченные аддиктивным поведением близких (обращения «третьих лиц»).
В зависимости от вида обращения различается тактика консультирования. Его основные подходы имеют много общего с подходами к консультированию при алкоголизации. Однако существует ряд особенностей, отличающий консультацию при злоупотреблениях наркотиками или токсическими препаратами.
Для прояснения ситуации с зависимостью от наркотиков при исследовании проблемы обращается внимание на следующие высказывания абонента, отражающие те или иные ее проявления:
1. «Я не могу отказаться уколоться вновь» — сильное желание или неодолимое влечение.
2. «Еще два месяца назад я мог соскочить с иглы» — нарушение способности контролировать употребление (начало, окончание и дозу).
3. «Уже некоторое время меня "ломает" без наркотика»— вещество употребляется, чтобы предотвратить абстиненцию.
4. «Тогда мне очень плохо, всего трясет» — наличие абстиненции.
5. «Когда-то были только "колеса", а теперь все, что попадает под руку» — повышение толерантности.
6. «Кроме того, где его достать, меня ничего не интересует» — сужение и стереотипность поведения, ориентированного на аддикцию.
7. «Друзей... их нет... были. Я не помню, когда последний раз бывал у родителей» — сужение и распад социальных и эмоциональных связей.
8. «Я продолжаю... У меня нет выхода» — устойчивое злоупотребление, несмотря на осознание нанесения себе явного вреда.
Присутствия трех из восьми такого рода высказываний достаточно для уверенности, что беседа ведется с человеком, страдающим от химической зависимости.
В консультативных беседах эти люди обычно непоследовательны, нечетко излагают факты, расплывчато формулируют мысли и оказываются совершенно не способными к описанию чувств. Эту реальность следует принять, ни в коем случае не подсказывая или, тем более, не навязывая свое мнение. Безответственность таких абонентов приводит к тому, что они легко соглашаются с утверждениями консультанта. Так могут возникнуть совместные заблуждения.
В подавляющем большинстве слова этих людей далеки от правды. Ложь является основой отношений абонента, препятствующих установлению доверительных отношений. Даже если они действительно ищут помощи, сообщаемые ими сведения отличаются крайней недостоверностью. Поэтому консультанту не стоит тратить время на сличение сообщаемых фактов с действительностью — расследование обязательно натолкнется на непреодолимые противоречия и будет непродуктивным. Много и долго лгавшему призывы к искренности покажутся непонятными и наивными.
Использование аккуратных и тактичных «подразумеваний» позволит определить актуальные трудности в жизни абонента и их связь с болезненной зависимостью от наркотиков. Нередко беседа бывает уклончивой из-за боязни санкций, которые могут последовать со стороны окружения или общества. Например, если подросток считает себя «предателем», важно разубедить его в этом заблуждении. Сославшись на анонимность и конфиденциальность, следует, в основном, сосредоточиться на мыслях и чувствах собеседника. Позитивные изменения возникают не после детальной инвентаризации фактов злоупотребления, а в силу работы с личностью абонента. Довольно большое число звонящих сталкивались по поводу наркотических проблем с правоохранительными органами, но эта информация не столь существенна для консультанта.
Абоненты обычно (1) отрицают свое пристрастие в настоящее время, признавая его в прошлом; (2) говорят об отдельных эпизодах приема наркотиков и токсических средств, приводя внешне понятные объяснения и представляя их чем-то обыденным; (3) сообщают об употреблении «безобидных» препаратов (болеутоляющих, снотворных и т.д.); (4) часто создают своеобразный «туман» из жалоб на телесное недомогание, детально описывая различные болезненные признаки. Нередко абоненты склонны, наоборот, преувеличивать выраженность наркотической зависимости. Например, собеседник не желает призыва на воинскую службу1 или ему импонирует образ «наркомана» в глазах значимого окружения. Но получить описание реального состояния дел крайне трудно или невозможно. Используя тактику «подразумева-
1 В Санкт-Петербурге при осеннем призыве 1997 г. 257 молодых людей заявили о наличии у них опийной наркомании.
ний», стоит исследовать скрытые мотивы, а также какие чувства это вызывает.
Кроме того, в беседах отмечается почти постоянное использование различных механизмов психологической защиты. Абоненты могут вытеснять обстоятельства наркотизации и — особенно — чувства, связанные с приемом наркотиков. Они обращаются к рационализации своего поведения для приемлемого толкования наркотической зависимости, например, ссылаясь на «тяжелую жизнь», неблагоприятные внешние обстоятельства. Склонность к проецированию, приписыванию наркотической зависимости значительному числу сверстников или знакомых уменьшает или освобождает от чувства вины за собственное поведение. Защита приводит к тому, что негативизм и сопротивление не только оказываются неизменными спутниками консультативного процесса, но и ярко проявляются в вербальной агрессии.
Во время консультирования не следует жалеть времени на создание доверительных отношений. Расположение абонента необходимо для того, чтобы выяснить его системы поддержки и личностные ресурсы, которые помогут справиться с зависимостью. Выяснению помогает обсуждение увлечений собеседника. Сославшись на недостаточную информированность, что и в самом деле не является редкостью для взрослых консультантов, следует расспросить о современных музыкальных группах, привычках, одежде молодежи и т.д., под чьим влиянием формировались интересы и увлечения, что они дают абоненту или почему оказались заброшенными. Обычно они не являются стойкими или продуктивными, но пренебрежение или недоверие консультанта снижает эффективность беседы. Проявленный же интерес к тому, что обычно осуждается, позволяет получить первые искренние, полные или конструктивные ответы. Часто абоненты охотно и адекватно говорят на экзистенциальные темы. В исследование можно включить выяснение отношений со сверстниками, положения в группе (лидер, преследуемый изгой, независимый одиночка и т.д.) и причин выбора приятелей. При необходимости затрагиваются отношения с родителями и внутрисемейные проблемы, наличие конфликтов и их причины. Суждения абонента об основных чертах характера членов семьи нередко бывают весьма точными. Когда он (она) характеризует мать или отца, жену или мужа, желательно, чтобы это было проиллюстрировано конкретными примерами. Представляют интерес наиболее тяжелые события в прошлой жизни и реакция абонента на них, особенно наличие суицидальных тенденций и того, каким образом они осуществлялись. Определенная суженность личности приводит к затруднениям в характеристике психотравмирующих ситуаций, что обусловливает необходимость косвенных уточняющих вопросов со стороны консультанта.
Абонент с зависимостью обычно использует специфический жаргон. У подростков он сочетается с подростковым слэнгом. Отношение к этому в службах телефонной помощи должно быть однозначным: жаргоном и сленгом следует владеть и, учитывая их вариативность, завести словарь местного арго. Употребление его в консультировании ограничивается отражением фраз собеседника для установления начального взаимопонимания. При этом консультанту в одной и той же фразе полезно употреблять жаргонное слово или выражение вместе с эквивалентом из нормативной лексики («кайф» — эйфория в опьянении, «ломка» — похмелье и т.д.). Эффективным бывает перевод жаргонных слов в описание действий с использованием вопросов с открытым концом. Но сам по себе жаргон — отнюдь не «золотой ключик» консультанта, и инициировать переход на жаргон, поощрять собеседника и, тем более, щеголять жаргонными словечками — серьезные ошибки консультирования.
Как распознать состояние опьянения у собеседника? Это является существенным навыком телефонного консультанта и необходимо, чтобы определиться в беседе и построить тактику действий. Сегодня употребляется широкий спектр наркотиков и токсических препаратов, и все они вызывают измененные состояния сознания. Не следует вновь и вновь стремиться к выяснению используемого абонентом средства — намного важнее уверенность, что беседа ведется с опьяневшим человеком. Необходимо обращать внимание на следующие характеристики поведения, речи или эмоций абонента (см. табл. 22.2.1).
Если по некоторым из приведенных признаков или признанию собеседника вероятен факт опьянения, то, убедившись в отсутствии непосредственной опасности для жизни, консультант ограничивает и завершает беседу, поощрив обращение в службу телефонной помощи в другое время.
При использовании отсылок необходима уверенность в том, что там, куда направляется абонент, оказывается эффективная помощь; эта уверенность — не гарантия помощи конкретному собеседнику, а обоснование ответственности за адекватность отсылки. Вполне адекватным вариантом отсылок является рекомендация обращения в группы «АН» («Анонимных Наркоманов»), действующих на основе принципов «12 шагов», описанных выше.
Таблица 22.2.1
|
РЕЧЬ |
эмоции |
ПОВЕДЕНИЕ |
|
• Болтливость — |
• Чрезмерные |
• Причудливое |
|
ускорение |
раздражительность, |
переплетение |
|
мышления и |
злоба, грубость |
реальности и вымысла |
|
быстрая речь |
• Благодушие |
• Сексуальная |
|
• Смазанность, |
• Эмоциональные |
расторможенность |
|
нечеткость речи |
неустойчивость и |
• Агрессивные поступки |
|
• Наплывы |
лабильность |
• Переоценка своих |
|
случайных |
• Подозрительность в |
способностей |
|
ассоциаций, грез, фантазий, воспоминаний |
отношении к |
• Потеря чувства |
|
окружающим • Страх или паника |
реальности (времени и ситуации) |
|
|
• Затрудненное |
• Неадекватный смех |
• Бестолковость, |
|
осмысление вопросов |
(безудержный и |
суетливость и |
|
беззаботный) |
надоедливость |
|
|
• Замедленные неточные ответы |
• Описания неприятных |
• Непродуктивность, фамильярность, |
|
ощущений в теле |
бесцеремонность, |
|
|
(«прилив», |
развязность и |
|
|
«ползание мурашек», «волосы встают дыбом») |
циничность |
В беседах обычно используется один или несколько «шагов» как эффективный консультативный прием, чтобы изменить ригидную и узконаправленную мотивацию абонента и внести первые позитивные перемены в стереотипы его поведения. Учитывая тяжелое течение наркотической зависимости, не следует ожидать от телефонного консультирования слишком многого. Однако, помня, что его целью является первая психологическая помощь, первый шаг, конечно, должен быть сделан.
Рекомендуемая литература
Битенский B.C., Херсонский Б.Г., Дворян, СВ., Глушков В.А. Наркомания у подростков. Киев: Здоровье, 1989.
Бабаян Д. Путевка в ад. М.: Медицина, 1973. Болотовский И.С. Наркомании. Токсикомании. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1989.
Кон И.С. В поисках себя. М.: Политиздат, 1984. Личко А.Е., Битенский B.C. Подростковая наркология. М.: Медицина, 1991.
Романова О.Л., Иванникова И.В. Культурологические аспекты антинаркотического воспитания // Вопросы психологии, 1993. № 3. С. 47-53.
Употребление кокаина и его отрицательные последствия для здоровья // Под ред. ААриф. Женева: ВОЗ, 1989.
22.3. Игровая зависимость
Снится мне притон игорный, На столе — не злата слитки, А голов кровавых груды. Бесы вкруг стола; их черный Казначей — с казной Иуды.
Светлый гость, игрок задорный, Разоряется до нитки; Ставка чести погибает, Проигрыш крупье проворный — Смерть — лопатками сгребает.
Вячеслав Иванов
В русском языке однокоренным с древнегреческим словом «агон», означающим «игровое состязание, поединок, борьбу, соревнование», а позднее, во времена Платона, «душевную борьбу, страх», является слово «агония». Его значение не нуждается в дополнительном толковании. Возникает вопрос: ограничивается сходство областью сравнительного языкознания или между игрой и предсмертным состоянием существует глубинная психологическая связь?
Было бы заблуждением полагать, что это лишь случайное совпадение. Язык часто выражает то, что человек скрывает или не замечает. Это тождество относится к тем совпадениям, которые К.Г.Юнг называл синхронией: когда два внешне различных явления на самом деле идентичны для коллективного бессознательного и, очевидно, в данном случае связаны с влиянием архетипа возрождения.
Бессознательное привлекает наше внимание к общности между игрой и смертью. Выше мы уже упоминали «игроков со смертью» — людей, сознательно приближающих свой конец. Н.Фарбероу полагал, что они склонны оказываться в ситуациях (или создавать их), в которых возможность выживания отличается малой вероятностью, то есть ставкой в игре является жизнь. Несомненно, что чаще всего это стремление неосознанно.
Последнее время в западных странах внимание к болезненному пристрастию к играм очень возросло. По свидетельствам периодической печати, более 10 миллионов шведов являются зависимыми от игр. В США 3 миллиона игроков обращаются за помощью и наблюдаются психотерапевтами. Курс лечения этой зависимости, обходящийся в одной из шведских клиник в 200 тысяч долларов, имеет вероятность излечения не более 50%. Недавно ВОЗ отнесла патологическое пристрастие к азартным играм — людоманию, гэмблинг — к числу психических расстройств в группе аддиктивного поведения. Его следует считать проявлением теневой стороны технологического прогресса.
Проблема игрового пристрастия становится актуальной и для постсоветских государств: еще 10 лет назад игровые автоматы были исключительной редкостью, а ныне их салоны и многочисленные казино стали непременным атрибутом большинства городов.
«Центры кристаллизации» игровой зависимости почти бесконечно разнообразны. Кроме игровых автоматов, к ним относятся картежные игры (покер, Блэк Джек и др.), домино и рулетка. Многие азартно участвуют в лотереях. Поразительна страсть, с которой обнищавшее население дарит сбережения множеству трастовых компаний. Более состоятельные предпочитают бои животных — от состязаний на ипподромах, известных с античных времен, или корриды, ставшей своего рода визитной карточкой испанской нации, до соревнований собак, петухов или других животных. Чувство азарта владеет поклонниками («фэнами») звезд современной масс-культуры, готовых часами дежурить возле стадионов, театров или концертных залов, чтобы на мгновение лицезреть своего кумира, или, забросив дела, путешествующих вслед за ним. Чувство азарта работает и в политике: при слабости демократических институтов власти болезненное пристрастие успешно конкурирует с профессионализмом. Игровая зависимость распространена в местах заключения. Тюремные игры являются основным источником пополнения «заправил» зон, входя, как свидетельствовал Варлам Шаламов, в «рыцарский кодекс» блатного мира.
Азарт относится к обычным человеческим чувствам, которые по одному из определений, являются опред-меченными эмоциями. От всех других чувств азарт отличается тем, что его предметом являются сами положительные эмоции. Человек стремится к власти, победе и превосходству, они рождают престиж, торжество или триумф. Если эталоном являются деньги, то следует добавить страсть к обогащению. Вначале человек стремится испытать эти эмоции, а затем неуклонно движется к тому, чтобы они им овладели. Тогда чувство азарта становится аффектом — глубокой и длительной эмоцией — при котором рациональный контроль существенно уменьшается. Аффект сужает восприятие, воля концентрируется на одной-единственной цели. Ею является экстаз, в котором полностью растворяется личность. Это своего рода транзиторный суицид.
Как и при алкоголизме, игровая зависимость превращает жизнь человека в игру. В детском возрасте игра является главной деятельностью, с ее помощью ребенок осваивает окружающий мир. По мере взросления сферы игры и продуктивной деятельности расходятся. Наслаждение, которое приносит игровое пристрастие, заменяет жизненную активность. Сила азарта соответствует степени регрессии личности на более ранний уровень развития в виде ухода от реальных действий в иллюзорное прошлое, где существует немедленное наслаждение, волшебное разрешение проблем и нет обязательных законов или ограничивающих правил.
В психоанализе природа игрового пристрастия связывается с преобладанием инфантильных побуждений, свойственных орально-сенсорной стадии. В конкретном контексте культуры они, как писал Э.Эриксон, превращают воодушевляющую веру в счастливый случай в пристрастие к азартным играм и другие самоубийственные испытания судьбы. Аналитическая психология видит в игровой зависимости деструктивное проявление архетипа возрождения, проявляющееся переживаниями субъективной трансформации в виде сужения и изменения внутренней структуры личности. В конечном счете, одержимость приводит к «потере души». Не азартный человек чувствует, а чувства владеют им, и таким образом он реализует конкретный способ бытия — модус обладания по Э.Фромму: подчиненность власти игры превращает человека в нечто безжизненное.
Чувство азарта имеет также онтологическое измерение. Ставка в различных играх различна. Поначалу она бывает символической, затем — вполне материальной, а в конечном итоге становится экзистенциальной. Игровое пристрастие в своем логическом завершении ставит человека перед выбором между жизнью и смертью, и тогда ставка ни на что другое уже не возможна. Выбор сужается до двух вероятностей — жить или умереть, быть личности или состоянию экстаза, что, как писал Э.Шнейдман, является типичным для суицидальной ситуации. Становится понятным, почему игровая зависимость относится к саморазрушающему поведению. Кроме того, известно, что смысл жизни человека находится вне его личности и не может быть описан каким-то одним или несколькими феноменами. В азартном пристрастии кажется возможным отвергнуть эту аксиому, то есть испытать смысл жизни, в какой-то момент насильственно овладев им. Тяга к инкорпорированию смысла жизни является наиболее опасной экзистенциальной иллюзией при игровой зависимости.
Если азарт достигает степени пристрастия, то в медицинской системе координат это именуется аддиктив-ной зависимостью. Она характеризуется тем, что чрезмерное игровое стремление существует, а его удовлетворение не наступает. Поскольку переживание экстаза уходит в прошлое, он перестает быть целью, которой становится теперь процесс игры. Саморазрушение прогрессирует: чувство азарта трансформируется в инстинкт смерти — Танатос, описанный талантливым последователем З.Фрейда Вильгельмом Штекелем: человека начинают манить не карты или горы, а... собственная смерть. Болезненное пристрастие становится неудержимым и неизбирательным: человек наслаждается не предвкушением опасности или выигрышем, а неминуемым поражением. Существование сосредоточивается на игровом пространстве: важно быть там, где играют. К остальной жизни проявляется холодное безразличие. Поэтому обычно зависимые игроки равнодушны, перестают следить за собой, не замечают близких. Гоголевский игрок говорил: «С тех пор не имел я практики в продолжение месяца. Представить не можете, какую испытал я скуку во все это время. Скука, скука смертная»2.
Есть основания говорить о существовании личностной предрасположенности к игровой зависимости. Ей обычно подвержены нарциссические личности, ориентированные на получение немедленных удовольствий без каких-либо затрат. Они способны удивительно быстро и глубоко регрессировать, если отсутствует прочная система духовных ценностей, что особенно опасно в молодом возрасте. Нарциссический компонент встречается и при других личностных акцентуациях, например неустойчивой, истероидной и даже конформной3.
2 Шестилетний мальчик — страстный поклонник ТВ, видео-и электронных игр — сказал как-то другим членам семьи: «Вы не такие цветные и очень медленно двигаетесь. Мне с вами так скучно».
3 Автор использует здесь термин «нарциссический» в обоих смыслах — для обозначения одного из расстройств зрелой личности и для обозначения психологического свойства.
Распознавание игровой зависимости в телефонном консультировании проводится с использованием активного выслушивания. Беседа включает выяснение следующих обстоятельств, касающихся пристрастия:
• Как часто абонент играет?
• Зарабатывает ли он деньги, чтобы потратить их на игру?
• Как долго он играет, теряет ли ощущение пространства и времени, проигрывает ли больше, чем наметил?
• Проявляется ли тревожное беспокойство, если нет возможности реализовать азарт?
• Как велико желание отыграться за проигрыш?
• Думает ли об игре дома, на работе и т.д.?
• Наносит ли игра ущерб его занятиям, благополучию семьи?
• Продолжает ли абонент играть, несмотря на долги?
Существует три типа проблемных игроков (этот термин широко используется в зарубежной литературе и аналогичен по смыслу «проблемному пьянице»):
Смеющийся игрок. Для него игровая зависимость еще является развлечением. Этому способствуют воодушевление, эмоциональное возбуждение и случайные выигрыши. Постигающие неудачи находятся в контролируемых пределах. Поскольку выигрыш со временем становится все более важным, то ставки в игре постоянно увеличиваются. Финансовая потеря воспринимается не как личная неудача, а как повод для обвинений: «Они плутовали» или «Автомат специально испортили». Чувствуя вину, смеющиеся игроки рационализируют: «Это был не мой день», «Я был недостаточно внимателен» или «Был не так одет».
Плачущий игрок начинает занимать деньги для игры. Выигрыш для него означает прежде всего необходимость отдать долг, который, несмотря на это, неуклонно растет. Игровое пристрастие доминирует над остальной жизнью. Плачущий игрок много времени проводит за игрой, забывая о существовании значимого окружения, жизнь в котором уходит в прошлое. Но его еще не покидает иллюзорная вера, что в какой-то счастливый миг все проблемы благополучно разрешатся.
Отчаявшийся игрок все время занят игрой. Обычно не имеет друзей, постоянной работы или учебы. Он понимает, что идет по дороге от плохого к худшему, но не в состоянии остановиться. Прекратив играть, он чувствует явные признаки нервно-психического расстройства: головные боли, нарушения сна и аппетита — которые весьма напоминают алкогольное похмелье. Кроме того, часто появляется скука, чувство вины, тревога или депрессия. В фазе отчаяния широко распространены суицидальные тенденции.
В телефонном консультировании следует уделять внимание следующим обстоятельствам. Во-первых, очень важно выявлять степень суицидального риска абонента и обсуждать его эмоциональные переживания. Они характеризуются почти полной неосознанностью и никак не связываются с игровой зависимостью или саморазрушающим стилем жизни. Вместе с тем страх и отчаяние являются его постоянными спутниками, поэтому психическая боль может появиться внезапно и сделать суицидальные действия импульсивными. Во-вторых, следует со всей серьезностью относиться к самим по себе проявлениям игровой зависимости как формам саморазрушающего поведения и способствовать возникновению этого осознания у абонента. В-третьих, стимулируя его работу над эмоциональными переживаниями в настоящем, важно обеспечивать его навыками описания (вербализации) своего состояния, обусловленного игровой зависимостью. В-четвертых, следует принимать во внимание мощность психологических защит (отрицания, вытеснения, регрессии), которые, безусловно, встретятся в беседе. В-пятых, следует подчеркивать, что возможные позитивные результаты телефонной беседы являются только началом в длительном пути совладания с игровой зависимостью и требуют от абонента дальнейших усилий и настойчивости. Наиболее эффективной формой помощи при игровой зависимости являются «Анонимные Игроки», которые действуют на основе принципов групп «АА». Таким примером является программа «Жесткая любовь» («Tough Love»), предназначенная для компульсивных игроков и членов их семей, разработанная в США более четверти века назад Филлис и Дэвидом Йорком и получившая международное признание. Можно рекомендовать обращение за консультацией к психотерапевтам или психиатрам. Существуют данные об эффективном лечении игровой зависимости с помощью психофармакологических средств — антидепрессантов4.
4 Аналогичные сведения имеются о лечении алкоголизма, табакокурения, но объяснения эффективности варьируют в очень широком поле — от сугубо психологических до сугубо биологических. Но в целом связь аддикции с психической напряженностью сомнений практически не вызывает.
Рекомендуемая литература
Попов Ю.В. Концепция саморазрушающего поведения как проявление дисфункционального состояния личности // Обозрение психиатрии и мед. психологии им. В.М.Бехтерева, 1994. № 1. С. 6-13.
Самохвалов В.П. Людомания и компьютерная болезнь // Психический мир будущего. Симферополь: КИТ, 1998. С. 377-386.
Фромм Э. Иметь или быть? / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1990.
Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня / Пер. с нидерланд. М.: Прогресс, 1992.
Custer R., Milt H. When Luck Runs Out: Help for Compulsive Gamblers and Their Families. New York: Facts on File Publications, 1985.
Farberow N. (Ed.) The Many Faces of Suicide: Indirect Self-Destructive Behavior, New York: McGraw-Hill Book Company, 1985.
Sullivan S. Do You Want to Reduce Your Gambling? A Self-help Manual. Auckland: The Tindall Foundation, 1998.
Westerhout R., Wetser P. What Уои Can Expect of Gambling. Groningen: Wolters-Noordhoff, 1994.
22.4. Компьютерная зависимость
Вы здесь! И я здесь! И вообще все здесь! И чудо здесь! И тайна здесь! И недостижимое здесь!
Борис Пастернак
Еще одной формой аддиктивного поведения в современных условиях становится компьютерная зависимость. В качестве новой формы болезненного пристрастия (Cyber Disorder) она вскоре займет свое место в готовящемся пятом пересмотре Диагностического и Статистического Руководства (DSM-V) американской классификации психических расстройств, наряду с другими нехимическими вариантами аддиктивного поведения — гэмблингом, любовными, сексуальными, ур-гентными аддикциями, аддикциями избегания отношений, траты денег и работоголизмом.
Технологическое развитие цивилизации привело к широкому использованию компьютеров в повседневной жизни, и человечество вступило в «эру пользователей». Их применение внесло и продолжает вносить очевидные преимущества в профессиональную и учебную деятельность, однако оказывает и негативное влияние на психическое функционирование человека.
Исследования операторов-программистов позволили выделить 22 наиболее часто встречающихся состояния при работе с компьютером: 1) азарт; 2) сосредоточенность; 3) восторг, восхищение; 4) злость; 5) заинтересованность; 6) страх, испуг; 7) любопытство, любознательность; 8) волнение, беспокойство; 9) неуверенность; 10) неудовлетворенность, недовольство; 11) облегчение; 12) огорчение; 13) равнодушие, безразличие; 14) радость; 15) раздражение, досада; 16) разочарование; 17) растерянность, замешательство; 18) решительность; 19) спокойствие, невозмутимость; 20) удивление; 21) удовлетворение, удовольствие; 22) хорошее настроение5.
5 Другими словами, человек находит в компьютере собеседника, компаньона, друга, одушевляет его.
Некоторые из этих состояний оказались отчетливо связанными с возрастом исследуемых лиц и временем, расходуемым для работы на компьютере. У подростков и юношей преобладали радость, азарт и заинтересованность. В молодом взрослом возрасте дополнительно отмечено появление сосредоточенности, волнения и беспокойства. В более зрелом возрасте довольно часто встречались неуверенность, растерянность и страх. Установлено также, что состояние «компьютерной тревожности» усиливается по мере увеличения времени работы и более свойственно женщинам.
В литературе описываются следующие нормативные особенности работы на компьютере, которые могут иметь отношение к формированию компьютерной зависимости или возникновению иных проблемных состояний психики у пользователей: 1) одновременность нескольких переплетающихся видов деятельности, имеющих отношение к одним и тем же связанным объектам; 2) частые смены фокуса внимания (с клавиатуры на экран, на самом экране в пределах основных и дополнительных программ, баз данных и т.п.); 3) сочетание действий, направленных на сам компьютер и объекты, находящиеся в окружающей реальности; 4) частые сбои, обусловленные содержанием работы, управлением компьютером или несовершенством существующих технических устройств (например, качеством телефонных линий); 5) существование в компьютерном пространстве {cyberspace) — виртуальной реальности, обеспечивающей тотальное насыщение зрительного, слухового и кинестетического анализаторов и таким создающей мощные предпосылки для «обмана» сознания, смешивающего ее с истинной реальностью; 6) появление так называемой «устно-письменной речи» в ситуации компьютерной коммуникации.
К позитивным эффектам компьютерной деятельности относится усиление интеллектуальных возможностей человека. Она развивает прогностические функции логического мышления за счет предварительного продумывания и составления алгоритма действия и обеспечивает адекватную специализацию познавательных процессов — восприятия, мышления и памяти. Компьютерная деятельность формирует более совершенную деловую мотивацию в решении профессиональных задач (престижные, статусные, экономические мотивы), повышает уровень самооценки, эмоциональную и когнитивную удовлетворенность и даже формирует такие позитивные личностные черты, как деловитость, точность, аккуратность, уверенность в себе, которые могут быть перенесены в другие области жизнедеятельности.
В полярном мире человеческой психики каждый из этих позитивных эффектов, естественно, сталкивается со своей противоположностью. Упрощение решения задач с помощью компьютера снижает требования к интеллектуальным способностям. Процесс принятия решения сводится к его формально-логическим компонентам. Из-за чрезмерной специализации и затруднений в переносе результатов в другие сферы деятельности снижается гибкость познавательных процессов — восприятия, мышления и памяти. Позитивные черты личности трансформируются в педантизм, чрезмерную пунктуальность, ригидность и отрешенность. Изменяется мотивационная сфера, в которой начинают преобладать примитивно-игровые или деструктивные побуждения. Деструктивность, порождаемая компьютерной деятельностью, проявляется в таких специфических формах активности как введение «вируса» в компьютерную программу или в феномене «хакерства». Кроме того, заостряются присущие невротические проявления или дисгармоническое личностное развитие.
Аддиктивный потенциал, содержащийся в компьютерной деятельности, проявляется: 1) чрезмерной увлеченностью работой в Интернете — собственно поиском информации (нетаголизм, Web Addiction); 2) болезненной зависимостью от видеоигр {Videoplays Addiction); 3) поглощенностью общением on-line с друзьями по сети {Chat Addiction). С этими формами компьютерной зависимости уже сталкиваются в своей деятельности психологи-консультанты, волонтеры служб неотложной телефонной помощи и психотерапевты, а также руководители организаций, использующие в своей деятельности Интернет и несущие убытки, если у сотрудников появляется патологическое пристрастие к пребыванию в виртуальном мире Интернета.
Чрезмерная увлеченность работой в Интернете, состоящая в поиске новой информации, среди прочего расширяет возможности активного фантазирования, отождествления себя с персонажами виртуального мира или проигрывания сексуальных фантазий. Из-за неограниченного доступа к информации и «информационного вампиризма» пользователя она нередко создает иллюзорное ощущение собственной мощи. Особая опасность стать зависимым от Интернета подстерегает тех, для кого компьютерные сети оказываются почти единственным средством коммуникации с миром.
Болезненная зависимость от видеоигр. В настоящее время видеоигры как форма компьютерной деятельности получают все более широкое распространение, причем не только среди представителей подрастающего поколения, для которых игра является ведущей деятельностью, но и среди лиц более старших возрастов. Для многих компьютерные игры становятся единственной целью работы с компьютером.
Среди компьютерных игровых программ выделяются две разновидности: 1) программы развлекательного и тренингового типа, 2) программы обучающего и развивающего типа. Первые не требуют особого уровня интеллектуального развития и, в основном, предназначены для тренировки двигательных навыков и быстроты сенсомоторных реакций.
Вместе с тем, компьютерная игра представляет собой новый тип игры, требующий не только определенной зрелости сенсомоторных навыков, но и умения длительно наблюдать за своими действиями и анализировать их результаты. Поэтому требуется специальное обучение навыкам взаимодействия с компьютером, пониманию неизменности и очередности действий, управляющих компьютерной программой, невозможности пропуска действий или замены одного действия другим.
Опасность, проявляющаяся в болезненной зависимости от игр, состоит в бесконтрольной компьютерной игровой деятельности. Установлено, что своего рода побочными эффектами видеоигр является чрезмерная вовлеченность, нарастание агрессивности (особенно у детей), повышенный уровень тревожности при отсутствии возможности реализовать игровое пристрастие.
Поглощенность общением с друзьями по сети в качестве варианта аддиктивной зависимости дает возможность найти себе виртуального собеседника, практически удовлетворяющего любым критериям. Важно, что при этом не дается никаких обязательств поддерживать с ним общение в дальнейшем. Эта форма компьютерной зависимости приводит к пренебрежению личностными контактами в реальной жизни и имеет специфические возрастные особенности.
Дети из-за чрезмерного С7ш/-увлечения (общение со сверстниками с аналогичными интересами, «тусовки» в так называемых «Chat Rooms») часто просто не могут остановиться и из-за этого нередко опаздывают или вовсе пропускают занятия в школе, и даже при нарастании явлений школьной дезадаптации не в состоянии прекратить работу в сети: некоторые просыпаются утром с мыслью об Интернете.
Возникновению зависимости при общении по сети со сверстниками у детей способствует хорошо известный специалистам по психологии развития феномен «воображаемого друга». Развитие символической игры и активного воображения приводит к появлению (по некоторым данным у 65% детей) «воображаемых друзей» (животных, сверстников, живых или неживых существ), которые выполняют несколько функций: являются компаньонами в игре воображения, появляются в отсутствии реальных друзей или в ситуациях вынужденного или добровольного уединения, становятся конфидентами для выражения детьми своих сокровенных чувств и оказываются вовлеченными в обсуждение моральных норм и санкций.
В жизни подростка увлечение Chat становится лидирующим. Круг иных интересов сужается. Заинтересованность и эмоциональное оживление в беседе возникает лишь при затрагивании компьютерной темы: в этот момент подросток преображается — у него учащается дыхание, появляется блеск в глазах и краснеет лицо. Диалог превращается в монолог: он может подолгу рассказывать о преимуществах той или иной системы, о возможностях, открывающихся при работе с компьютером. Подростки почти не замечают окружающего, не откликаются на реакции собеседника (элементы аффективно суженного сознания), в ситуациях выбора в подавляющем большинстве случаев предпочтение отдается деятельности, имеющей отношение к компьютеру. Общение с реальными сверстниками ограничивается, они начинают делиться, прежде всего, по признаку наличия компьютера. Все свободное время и карманные деньги тратятся на усовершенствование программ. Широко распространены случаи, когда подростки остаются голодными, откладывая деньги, даваемые родителями на обед, на покупку очередного компакт-диска или какой-то детали для модернизации компьютера. Отмечаются трудности засыпания, чрезмерная экзальтация. Попытки родителей ограничить общение подростков с компьютером вызывают бурную реакцию протеста («За компьютер дети стоят насмерть»). При вынужденном перерыве возникает чувство опустошенности, скуки («Не знаю, куда себя деть»; «Как будто спрыгнул с мчащегося поезда»). Chat приобретает характер сверхценного увлечения с явным ущербом для других видов деятельности, прежде всего общения с реальными людьми, и выраженным аффективным напряжением.
Аналогичные тенденции характерны и для проявлений зависимости в юношеском возрасте. Отдаление от сверстников и сужение круга интересов прогрессирует. Мотив зарабатывания денег с использованием компьютера, появляющийся в это время, увеличивает время работы на нем, а заработанные деньги тратятся на усовершенствование и обеспечение компьютера. Отмечаются значительные трудности во взаимоотношениях с противоположным полом, крайне низкой оказывается мотивация создания собственной семьи.
В молодом возрасте чрезмерное увлечение компьютерной деятельностью становится характерным для лиц с выраженными чертами инфантилизма, такими как слабо развитое чувство долга, ответственности, стремление к развлекательным мероприятиям, незамедлительному удовлетворению своих желаний и т.д. Например, взрослый мужчина, проживая с женой и ребенком в одной комнате, может играть на компьютере ночи напролет, не обращая внимания, что создает неудобства для остальной семьи. Или психолог-консультант в рабочее время запирается в кабинете и часами играет на компьютере, в то время как его безуспешно разыскивают клиенты.
Распознавание компьютерной зависимости в телефонном консультировании проводится с использованием приемов активного выслушивания. Консультативная беседа касается выяснения следующих обстоятельств, имеющих отношение к болезненному пристрастию:
1) наличия потребности во все большем времени работы на компьютере для достижения удовлетворения;
2) снижения эффективности работы на компьютере за аналогичный промежуток времени;
3) наличия следующих признаков (двух или более), возникающих при прекращении или значительном уменьшении времени работы на компьютере:
• речедвигательного беспокойства (суетливости);
• тревоги;
• сниженного фона настроения, чувства опустошенности;
• навязчивых мыслей о компьютере;
• активных действий, предпринимаемых для возобновления работы на компьютере (среди которых — конфликты в семье и на работе, частые посещения знакомых, имеющих компьютер, в неподходящее время, невзирая на реакцию хозяев, совершение краж компьютеров и комплектующих, пренебрежение семейными и служебными обязанностями, нарушение межличностных контактов и т.п.),
• уменьшения или исчезновения вышеперечисленных признаков при возобновлении работы на компьютере;
4) наличия непреодолимого желания и/или безуспешных попыток прекратить или контролировать работу на компьютере;
5) большого количества времени, посвящаемого деятельности, имеющей отношение к обеспечению работы на компьютере (покупка литературы и комплектующих, поиски новых программ и т.п.);
6 ) прекращения, сокращения или видоизменения актуальных ранее видов социальной деятельности;
7 ) продолжения работы на компьютере, несмотря на явные психологические проблемы (депривацию сна, семейные проблемы, супружеские конфликты, опоздания на работу и утренние встречи, пренебрежение служебными обязанностями, снижение продуктивности в учебе или работе и т.п.).
За рубежом существует несколько о«-//ие-центров поддержки интернет-аддиктов, один из которых основан Кимберли Янг, самым известным исследователем компьютерной зависимости. В Рунете на сегодняшний день есть Служба Анонимной помощи пользователям Интернета, предлагающая психологическую поддержку он-лайн с помощью ICQ — сетевого аналога службы неотложной телефонной помощи и «Виртуальной психологической службы». Как бы ни были хороши эти виртуальные службы психологической помощи, большинство специалистов рекомендуют очную индивидуальную и/или групповую психотерапию с акцентом на работе с образами, эмоциями, поскольку зависимые лица, как правило, испытывают значительные затруднения в эмоциональном плане. Учитывая определенные трудности в осуществлении межличностных взаимодействий и социальной адаптации у лиц, страдающих интернет-зависимостью, в лечении предпочтительнее использовать именно групповые варианты психотерапии.
Рекомендуемая литература
Белавина И.Г. Восприятие ребенком компьютера и компьютерных игр // Вопросы психологии, 1993. № 3. С. 62—69.
Бодкер С. Взаимодействие человека с компьютером с Позиции теории деятельности // Психол. журн., 1993. № 4. Т. 14. С. 71-81.
Видеодисплейные терминалы и здоровье пользователей. ВОЗ, Женева, 1989.
Гурьева Л.П. Психологические последствия компьютеризации: функциональный, онтогенетический и исторический аспекты // Вопросы психологии, 1993. № 3. С. 5—16.
Доронина О.В. Страх перед компьютером: природа, профилактика, преодоление // Вопросы психологии, 1993. № 1. С. 68-78.
Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1999.
Короленко Ц.П., Донских Т.А. Семь путей к катастрофе. Новосибирск: Наука, 1990.
Мельник Э.В. О природе болезней зависимости (алкоголизм, наркомания, «компьютеромания» и другие). Одесса, 1998.
Прохоров А.О., Сережкина А.Е. Особенности психических состояний пользователей ЭВМ в процессе компьютеризированного обучения // Вопросы психологии, 1995. № 3. С. 53-61.
Садовская Н.А., Горский В.Д. Компьютеры и одаренные дети // Вопросы психологии, 1991. № 2. С. 183—186.
Ernes СЕ. Is Mr. Рас Man Eating Our Children? A Review of the Effect of Video Games on Children // Can. J. Psychiatry, 1997. № 4. V. 42. P. 409-414.
Zyss Т., Boron J. The World of Computer Games I: A New Entertainment Medium and New Danger // Psychiatr. Pol., 1996. № 2. V. 30. P. 255-266.
14 A. H. Моховиков
22.5. Религиозные и духовные проблемы
{В.Е.Каган)
Жизнь, как бумага, рвется наобум На две неравных половины, косо. Так выживи хоть ты, мой цепкий ум, Как кустик сорняка в песке откоса, На россыпи пустынной сохранись, Раскинь стеблей извилистые жала, Опять небесную нащупай высь, укоренись и все начни сначала.
Галина Гампер
Миф не представление, а восполнение и созидание человеком себя в бытии. Мераб Мамардашвили
Когда на территории бывшего СССР возникали первые телефоны доверия, ни их организаторам, ни потенциальным абонентам религиозные и духовные проблемы не представлялись предметом консультирования. И это естественно, если учесть, как минимум, два обстоятельства. Во-первых, официально понимаемая и прокламируемая мораль практически вытеснила религию и духовность в область маргинальное™, существования в андеграунде, выход из которого в поле открытого обсуждения был небезопасен для личности. Во-вторых, первые телефоны доверия, будучи направленными на предупреждение суицидов, создавались в рамках государственных психиатрических служб и действовали в рамках прежде всего психиатрических профессиональных установок. В одноосевых клинических классификациях — старых и новых (ICD-10) — религиозные и духовные проблемы не представлены, хотя именно их нередко приходится решать в работе с пси-хо(социо) генными расстройствами и нарушениями. Ситуация стала меняться с конца 1980 годов, когда телефоны доверия стали свободными, их установки сместились в сторону психологии и социальной психологии, корпус консультантов стал формироваться из психологов-практиков и волонтеров, а религиозно-духовный поиск вышел из подполья и оказался представленным очень широким спектром вариантов. Известной поддержкой для консультантов в этих условиях является многоосевое DSM-IV, отводящее религиозным и духовным проблемам специальное место в разделе «Другие состояния, которые могут быть в фокусе клинического внимания». Рубрика V62.89 «Религиозная или духовная проблема» используется, когда в фокусе внимания оказываются «стрессовый опыт утраты веры или сомнений в ней, связанные с переходом в другую веру проблемы или сомнения в духовных ценностях, не обязательно связанных с организованной церковью или религиозным учреждением». Очень близко к этому примыкает рубрика 313.82 «Проблемы идентичности», используемая, когда в фокусе внимания оказывается в числе прочего неопределенность в вещах, связанных с идентичностью, таких как долговременные цели, дружба, моральные ценности, групповая лояльность. В практике консультирования линии названных рубрик часто пересекаются.
Последнее время проблематика этого круга занимает достаточно заметное место в работе телефонного консультанта и, как правило, вызывает затруднения. Они связаны с тем, что консультант чувствует себя оказавшимся в малознакомом ему содержательном, этическом и мировоззренческом поле, в точке пересечения противоположных и противоречивых мнений, взглядов, верований, духовных ценностей. Однако, в этом не трудно усмотреть и положительные стороны. Создаются настоятельные предпосылки избегания упрощений, представляющих проблему в черно-белом видении «правильно (хорошо, нормально, истинно, полезно) versus неправильно (плохо, ненормально, ложно, вредно)». Подчеркивается один из ключевых моментов психологического консультирования — его обращенность к переживаниям, эмоционально-когнитивному миру этого клиента в этой ситуации, а не к событиям и (или) внешним по отношению к клиенту их интерпретациям. Значение этих базисных положений трудно переоценить, но особую важность им придают характерные черты динамики духовной и религиозной жизни в постсоветском пространстве.
Единая, по выражению Д.Андреева, квазирелигия социализма, оставлявшая даже мировым религиям (христианству, иудаизму, исламу, буддизму) маргинальное место в системе ценностей и жизни общества, уступила место чрезвычайному оживлению и разнообразию духовного поиска и религиозной жизни. О закономерности таких процессов писал Питирим Сорокин: «Кроме эпох острой религиозной борьбы, нормальная циркуляция индивидов из религии в религию сравнительно слаба. Иной вывод получится, если взять столетия и тысячелетия. На протяжении их религиозные перегруппировки в виде колебания объема религиозных групп весьма значительны: одни религиозные коллективы исчезают, другие появляются. Причем эти процессы совершаются скачками, резкими колебаниями. Столетиями религиозное расслоение может оставаться почти неизменным. Затем вдруг наступает эпоха кризисов; начинается интенсивное религиозное брожение; индивиды массами начинают перекочевывать из одной религии в другую; одни религиозные группы худеют, иногда исчезают совершенно; другие — появляются и растут с изумительной быстротой (примером таких эпох могут служить первые века распространения христианства, ислам, эпоха реформации или современная эпоха распространения религии социализма и т.д.). Через несколько десятков лет вся картина религиозного строения населения оказывается радикально измененной. Затем снова наступает эпоха «затишья», продолжающаяся иногда десятки и сотни лет, впредь до нового периода движений она стоит в связи с изменением всего социального уклада населения, меняющего его mores, аппетиты, стремления и чувства — эмоции. Она служит следствием и симптомом этого изменения, с одной стороны, с другой — новая вера, раз появившись, сама оказывает известное воздействие на это изменение».
И далее, касаясь перспектив религиозного расслоения, он пишет: «История говорит не об уменьшении числа религиозных групп, а напротив, об его увеличении. Религиозная гетерогенность людей не уменьшилась, а скорее возросла. Там, где появляются знания, они рано или поздно вытесняют верования и становятся общеобязательными. Но верования, изгнанные из одной сферы, водворяются в другой. Если "идеология", "догма", "верования" соответствуют и консонируют с ними (эмоциями — В.К.), то верования будут приняты, привьются и распространятся, будь они нелепыми из нелепых. Успех христианства или ислама, или религии "демократизма", "социализма", "монархизма" и т.д. объясняется не тем, что соответственные идеологии "истинны" или "ложны", а тем, что они соответствовали и соответствуют эмоциональным вожделениям их адептов. Отсюда их успех и легкая прививаемость в соответственных группах. Так как трудно допустить, чтобы положение всех индивидов в системе социальных координат или в социальном пространстве стало одинаковым в будущем, то различными будут и их верования. В том числе и религиозные верования. Формы верований изменились, суть их осталась той же. Вот почему даже надежды на ослабление антагонизмов, вызываемых различием верований, далеко не бесспорны. По крайней мере, наблюдаемые сейчас факты говорят о том, что вековая проповедь терпимости чужих мнений и уважения чужих верований не мешала и не мешает тому, чтобы противника отправлять на тот свет, если не под звон колоколов инквизиции, то под аккомпанемент ружейных залпов. Невеселые это corsi и ricorsi (приливы и отливы — В.К.). Но неоспоримые» {П.Сорокин, 1996. С. 259-266).
Нет сомнений, что большинство стран постсоветского пространства претерпевает сейчас кризисный период религиозных движений и перегруппировок, интимно связанный с общими (социальными, этническими, экономическими, политическими и др.) процессами. Протекает этот период достаточно остро и зачастую болезненно. Полюса мнений и отношений представлены, с одной стороны, экуменизмом, а с другой — отверганием многообразия и нетерпимостью. Такого рода поляризация отмечается во всех местах мира, где проявляются тенденции религиозных перегруппировок. В странах постсоветского пространства она особенно заострена в силу двух взаимосвязанных факторов: кризисных изменений переходного периода и значительного повышения уровня по-пуляционной тревожности. Интенсивность этой поляризации столь велика, что позиции сторонников крайних мнений нередко сближаются с самостоятельными верованиями, становятся, условно говоря, своего рода религиями, отстаивающими свои мировоззрения как единственно верные и истинные. Тревога, сопутствующая кризисным социальным изменениям, по Ж.Делюмо и ЮЛотману, приводит к возникновению массовых и быстро распространяющихся страхов, выражающихся в на-укофобии, ксенофобии и религиозной нетерпимости. Все эти проявления можно наблюдать и сегодня в виде, например, опасений по поводу «психотронного оружия», настороженного отношения к западным идеям и веяниям, обостренного внимания к «правильности» веры даже со стороны атеистов.
Осознание консультантом собственных позиций, определение своего места по отношению к силовым линиям этого чрезвычайно напряженного мировоззренческого поля становится одной из его первых задач, игнорирование которой может представлять реальную опасность и для абонента, и для консультанта. Для первого — в силу неосознаваемых проекций консультанта, для второго — в силу высокой вероятности актуализации собственных мировоззренческих проблем.
Другая сторона этого самоопределения заключается в том, что оно ставит консультанта перед непростыми этическими проблемами, ибо одно дело — трансляция своих взглядов в профессиональной или массовой печати в рамках свободы совести и слова, и совсем другое — их трансляция в контексте психологического консультирования; одно дело — неотъемлемое право консультанта на свое мировоззрение, когда он выступает просто как гражданин, вне зависимости от своей профессиональной принадлежности и выполняемой работы, и совсем другое — использование авторитета профессии и учреждения в непрофессиональных целях. Здесь приходится учитывать, что абонент так или иначе находится в состоянии дистресса, а потому особо чувствителен к исходящим от консультанта влияниям: в одних случаях консультант может из-за этого потерять контакт с абонентом, в других — вольно или невольно манипулировать его сознанием, в третьих — рискует сам стать жертвой манипуляций абонента.
Психотехнические аспекты работы консультанта (см. раздел II) сами по себе не исчерпывают решения этих задач, и эффект использования тех или иных техник решающим образом зависит от того, как консультант решает этические проблемы взаимодействия с абонентом — как принимает этический вызов и разрешает этические конфликты, основными зонами возникновения которых являются: Г) согласие, 2) конфиденциальность, 3) конфликт интересов, 4) защита.
Согласие и (или) компетентность. Абонентка — пожилая женщина — сообщает, что хочет продать свою большую квартиру, купить меньшую, а оставшиеся деньги пожертвовать церкви, членом которой она является; это намерение ввергло ее в состояние конфликта с обеспеченными и живущими отдельно детьми, которые считают, что она совершает непоправимую глупость и должна заботиться прежде всего о родных. Любовь к детям, с одной стороны, и искренняя вера, с другой, как она говорит, «раздирают ее пополам». В ходе беседы консультант не находит оснований сомневаться в ее способности самостоятельно судить о вещах и событиях или подозревать, что она стала объектом злоупотреблений. В этом случае обязанность поддерживать автономность и самостоятельность абонента, включая его право на «плохие» решения, вступает в конфликт с обязанностью предостеречь пожилого человека от возможного ущерба. Сходные ситуации могут складываться и у молодых людей. В жизни достаточно много ситуаций, когда способность другого человека принимать решения может казаться консультанту сомнительной, подталкивая его к патерналистской позиции. Принимая решение, имеет смысл учесть, что потенциальный ущерб для абонента может быть как следствием, так и причиной снижения автономности.
Конфиденциальность. В консультировании религиозных и духовных проблем консультант прямо сталкивается с системой ценностей абонента и смысловой стороной его жизни. Они могут более или менее диссонировать как с общепринятыми смыслами (ценностями), так и с исповедуемыми в его референтной группе или семье, расходиться с общественными установками, культуральными стереотипами — в том числе разделяемыми консультантом, вызывая у него ощущение опасности, о которой нужно предупредить других. Анонимность телефонного консультирования, казалось бы, надежно защищает абонента. Вместе с тем (см. раздел II) в своих взаимоотношениях за пределами службы консультант может рисовать легко узнаваемые портреты обращавшихся к нему людей или их проблем. К тому же, многие телефоны доверия и очные социально-психологические службы работают в связке — так что телефонный консультант может продолжать работу с абонентом в очных встречах или встречаться с людьми, истории которых ему знакомы по обсуждению работы на телефоне доверия. Если к нему обращается семья с запросом о поводе консультирования абонента, его отношениях с религиозной группой и т.д., а он внутренне разделяет тревоги и позиции семьи, полагая ту или иную религиозную группу небезопасной для ее адептов, — может ли он удовлетворить запрос семьи, полагая, что никто не может защитить интересы абонента лучше семьи, причем в общественном смысле это будет только полезно?
Конфликт интересов — частый спутник консультирования абонентов с религиозными и духовными проблемами. Даже убежденные атеисты вырастают в определенной культуре (субкультуре), всегда так или иначе, больше или меньше, косвенно или прямо связанной с определенной религией. Растворенное в культуре религиозное мировоззрение прямо участвует в формировании идентичности. Не принадлежа ни к одной религиозной конфессии, человек не считает себя, например, христианином в сугубо религиозном смысле и вместе с тем может воспринимать себя как субъекта христианской культуры. Такая же ситуация складывается в культурах, вскормленных разными ветвями христианства. У людей верующих религиозная компонента самоидентификации выступает в гораздо более явном и сильном виде. При встрече с другой (иной, инакой) духовностью или с другими, инакими воплощенными в повседневную жизнь сторонами религиозных взглядов конфликт интересов может носить латентный, опосредованный и не всегда осознаваемый консультантом характер.
В более явном виде он может выступать в деятельности профессионалов, прямо связывающих себя с той или иной религиозной традицией или с отношением к тем или иным духовным установкам. «Принятие своего = отвержение чужого» является, по определению, генератором конфликта интересов.
Наконец, телефон доверия может быть элементом конфессиональных служб или служб, ставящих своей задачей противодействие распространению тех или иных религиозных (околорелигиозных) веяний. Тогда, например, интересы абонента, являющегося членом малой или новой религиозной группы и ищущего помощи в разрешении психологических проблем с семьей, не принимающей его верований, вступают в конфликт с интересами консультанта, сосредоточенного на «правильности—неправильности» его верований и пытающегося изменить их.
Защита. Не вызывает никаких сомнений, что каждый консультант воспринимает свои функции как функции защиты интересов абонента. Этический вызов связан с пониманием функций защиты в консультировании. Здесь возможны конфликтующие друг с другом варианты. Заключается ли эта защита в помощи абоненту по разрешению актуальной здесь-и-сейчас проблемы, которое увеличит его способности свободного и ответственного выбора? Заключается ли она в том, чтобы привести абонента к иной позиции, которая, по мнению консультанта, защитит его от возможных неприятностей? Заключается ли она в том, чтобы помочь окружению верующего наладить с ним продуктивные отношения? Или в том, чтобы помочь окружению воздействовать на него без его ведома и согласия с тем, чтобы защитить его интересы (как они понимаются окружением) либо использовать те или иные силовые методы? В гештальтах работы телефонного консультанта решение этих вопросов образует своего рода фон, но фигура помощи не может быть задана заранее для всех одинаковой — она создается индивидуально, ставя консультанта перед этическим выбором.
В целом, нельзя не учитывать того, что в консультировании религиозных и духовных проблем, во-первых, встречаются индивидуальная, профессиональная, гражданская и религиозная этика, а во-вторых, конфессиональная или околоконфессиональная этика консультанта — с другой конфессиональной этикой.
Однозначного и для всех единого выхода из этих трудностей нет. Можно лишь сказать, что ключом к решению (у каждого — к своему) является осознанный и ответственный выбор самого консультанта, помогающий очертить внешние и внутренние границы проблемы, определить свое место в этих границах с тем, чтобы, насколько это возможно, минимизировать потенциальные конфликты и связанный с ними риск для абонента и консультанта. Без этого международные нормы IFOTES (1994), утверждающие право и возможность любого человека вне зависимости от его верований и убеждений обратиться за консультацией, быть выслушанным и уважаемым, остаются только словами. По существу эти нормы предполагают нейтральность и лояльность консультанта в процессе консультирования. В смысле же собственно психологическом в консультировании религиозных и духовных проблем происходит (если в ходе его состоится психологическая встреча консультанта и абонента) то, что А.Бадхен называет «психотерапевтическим превращением этического», когда оказывается принятой индивидуальная этика клиента вне каких бы то ни было ее внешних оценок, когда эпицентром встречи становятся актуальные переживания и проблемы клиента (абонента).
По первично формулируемому абонентом запросу звонки можно условно разделить на несколько групп.
Запрос на информацию. Что представляет собой такая-то религиозная группа? Чаще всего этот запрос упрощен до желания знать — хороша она или плоха. Как раз здесь кроется первая ловушка для консультанта. Рассмотрим это на примере Ассоциации Святого Духа За Объединение Мирового Христианства (Церковь Объединения, в обиходном языке представленная как «мунизм»). При этом будем учитывать тот хорошо известный факт, что за информацией и советом люди обращаются, как правило, уже имея некоторое, но пока не до конца осознанное и не артикулированное мнение. Ответ на запрос в ключе «хорошо—плохо» («Это замечательное движение, которое стремится объединить всех христиан» или «Это тоталитарная секта, деструктивный культ, иностранная религия») открывает абоненту предпочтения консультанта. Отсюда возможные реакции абонента: отказ консультанту в доверии при расхождении ждущего подтверждения мнения с мнением консультанта или нахождение в его лице союзника при совпадении мнений. В том и другом случае консультант перестает быть консультантом, становясь оппонентом (врагом) или единомышленником (другом). Избегающий этого превращения ответ может быть построен по схеме: когда и кем это религиозное движение (группа) была основана, в чем состоит специфика ее верования, как она представлена на практике. Вот пример безоценочного, эмоционально и мировоззренчески нейтрального ответа, взятый из книги «Религия и общество» (М., 1996):
«Церковь Объединения основана в 1954 г. в Южной Корее Преподобным Сан Мюн Муном. Мун родился в 1920 году. Согласно учению Муна, Христос, создавая свою церковь, видел в ней не некую организацию, а основание Царства Божия на земле. Ожидаемая развязка будет состоять не в последнем и Страшном суде Божием, а в полном уничтожении зла в мире. Поэтому Церковь Объединения придает первенствующее значение не религиозному культу, не индивидуальному нравственному совершенствованию, а активному социальному действию. Церковь владеет корпорациями в пищевой промышленности, рыболовстве, производстве компьютеров, медицинской техники и т.п. Преподобный Мун видит в промышленности фундамент, на котором будет построено царство Божие. Смысл основанного им движения не в создании новой религии, а в объединении сначала христиан разных конфессий, затем всех людей под единым Богом. Церковь Объединения имеет миллионы последователей в более чем 150 странах. Она представляет собой целостную международную организацию. Руководящий орган Церкви — "Всемирный Миссионерский Центр" находится в Нью-Йорке. На территории бывшего СССР Церковь действует с 1970-х годов, сначала в частном порядке, а с 1990 года — официально». Выражая собственное мнение, консультант, скорее всего, сформулировал бы все или многое иначе. Приведенный же отрывок дает абоненту информацию, на основании которой он может строить собственное отношение. Его может успокоить факт официальной регистрации Церкви либо оттолкнуть ее иностранное происхождение или промышленно-коммер-ческая деятельность — мы этого не знаем: это его свободный и ответственный выбор.
Учитывая, что абонента могут интересовать какие-то другие сведения и детали, полезно иметь в службе возможно более полный список религиозных движений и групп, действующих в регионе, их краткие безоценочные описания и список часто задаваемых вопросов с моделями безоценочных ответов.
Запрос на информацию может быть связан с очень конкретными вещами, связанными с тем или иным верованием: чем отличается одно верование от другого, каковы жизненные практики сторонников тех или иных верований, как люди изменяют верования и т.д. Например, абонент спрашивает, что такое реформирование мышления и депрограммирование? Он должен получить не теоретические, мировоззренческие или социальные обоснования, а ясное и четкое описание. Реформирование — это занятия, проводимые с верующим при его добровольном согласии тремя-четырьмя консультантами при обязательном участии семьи непрерывно в течение 3—5 суток по 12—16 часов в день. Депрограммирование (о котором порой говорят, настаивая на его проведении) — процедура с очень размытыми границами и методическим аппаратом, от использовавшихся первыми депрограмматорами насильственных процедур, включая электрошок, до так называемого мягкого депрограммирирования. Но так или иначе речь идет о принудительной, совершаемой вопреки желанию и воле депрограммируемого процедуре (добровольно принимаемая религиозная и психологическая помощь имеют совершенно иные содержания и понятийные, методические аппараты), вступающей, таким образом, в прямой конфликт с законом.
Однако, как правило, информационный запрос лишь прикрывает другие запросы либо является их составной частью.
Запрос «Как мне вернуть?» исходит от родителей, супругов, родственников человека, ставшего членом той или иной религиозной группы (организации) или обратившегося к каким-то новым, не разделяемым абонентом духовным ценностям. Здесь не так важны религия, конфессия, духовное движение сами по себе, как чувства, которые испытывает абонент в связи с происшедшим. Так, инициатор создания одной из групп по «спасению молодежи от тоталитарных сект», отвечая на вопрос о руководящих им мотивах, рассказал, что его сын ушел в православный монастырь, а он хочет вернуть его в лоно семьи. В недавнем прошлом такой поступок молодого человека мог привести его в психиатрическую больницу или (и) к постановке на диспансерный учет с диагнозом психического расстройства. Сегодня, когда признание традиционных религий и интерес к ним повысились, подобные ситуации связаны преимущественно с малыми религиозными группами и новыми религиозными движениями.
Трудности этого запроса для консультанта определяются тем, что он исходит от третьего лица. Уменьшить их можно, проведя аналогии с другими сюжетами консультирования. Например, с запросом матери на возвращение сына, связавшегося с дурной, по ее мнению, компанией, или запросом на прекращение алкоголизации (наркотизации) кого-то из членов семьи. Запросы такого рода, по определению, невыполнимы — по крайней мере, в рамках профессиональной этики. Как психиатр не имеет права выдать средство для лечения алкоголизма жене алкоголика без его информированного согласия на лечение, так консультант не может обучать третье лицо психологическим манипуляциям, даже если они кажутся потенциально эффективными.
По существу, при запросе этого типа консультант имеет дело с проблемой самого абонента. Он обычно растерян и разгневан одновременно. Происходящее непонятно и задевает его глубинные чувства, вызывая обиду, страх, чувство покинутости и одиночества. Сопротивление мешает открыто выражать и обсуждать эти чувства, а рационализация переводит запрос в русло «объективных фактов» и поиска виновных. По многим критериям это состояние близко к состоянию острого горя, утраты с той лишь разницей, что ситуация представляется обратимой, из-за чего ее переживание и переживание (Ф.Е.Василюк) могут застревать на одном из промежуточных этапов и превращаться в постоянно тревожащий незаконченный гештальт, побуждающий к тем более активному сопротивлению «уходу», чем менее оно успешно. В его формировании участвует не только сам по себе факт «ухода» члена семьи, но также особенности характера личности «остающихся» и сложившаяся до «ухода» система семейных отношений. Ничем иным невозможно объяснить тот факт, что количество обратившихся к малым и новым религиозным движениям не-
Глава 22. Проблемы аддикции
431
измеримо больше количества семей, в которых из-за этого возникают стрессовые состояния.
В каких бы формах ни выражались переживания абонента, они всегда связаны с душевной болью, переживанием утраты, изменением смысла жизни, переоценкой ценностей, чувством вины, угнетением, тревогой. Задача консультанта заключается в помощи абоненту по осознанию и прояснению чувств, снижении уровня стресса, поддержке в восстановлении когнитивного баланса. По аналогии с работой горя полезно бывает оценить этап переживания ситуации, на котором находится абонент, соотнося его с давностью события. Когда, например, спустя несколько лет после события абонент все еще находится на начальных этапах переживания, шансы телефонного консультанта не очень велики, если не сказать — очень малы. В силу самой специфики телефонного консультирования оно выполняет прежде всего задачи первой, чаще всего — лишь симптоматической, помощи здесь-и-сейчас. Задачи тактической и стратегической помощи решаются в очной работе, и одно из необходимых умений телефонного консультанта — помощь абоненту в принятии уместности такой работы.
Суть тактической помощи — в решении внутренней проблемы абонента (клиента), связанной с религиозным или духовным выбором близкого ему человека. Стратегическая ориентация помощи связана с восстановлением нарушенных внутрисемейных отношений, обычно участвующих в эмоциональной мотивации религиозного или духовного выбора и осложненных этим выбором. Одни семьи, успешно проделавшие эту работу, восстанавливают отношения с «ушедшим» вне зависимости от его верований, другим удается привести «ушедшего» к самостоятельному отказу от членства в религиозной группе. Успех, как правило, невозможен там, где борьба за «ушедшего» ведется силовыми методами, а если видимость его и достигается, то это обычно пиррова победа. В случаях, когда установку абонента на силовые методы не удается изменить, консультанту приходится следить за тем, чтобы не стать объектом манипуляций с его (ее) стороны.
Поисковый запрос — нечастое явление в практике телефонного консультирования. Как правило, он исходит от молодых — двадцати-тридцатилетних людей. Это возраст первой взрослости, когда поисковое поведение особенно интенсивно и определение своего места в социальной системе жизни особенно значимо. Социальное экспериментирование, по существу уходящее корнями в проблемы идентичности, разворачивается в очень широком поле — от сексуального поведения, способов искусственного изменения состояния сознания до мировоззренческого, религиозного, духовного поиска. Это возраст самоопределения, поиска своего пути между Сциллой и Харибдой идеалов и реальности, что чаще всего не замечается окружением, ориентированным на восприятие лишь внешних, «объективных» проявлений.
Далеко не всегда этот поиск ориентирован на достаточно ясную для человека цель — он может происходить по механизму стремления не «к», а «от». И чем сильнее этот второй механизм, тем больше вероятность, что системы ценностей (в том числе и религиозных), в которых человек вырос и которые считаются традиционными в его окружении, будут подвергаться сомнению. Притягательным становится все «иное». Поисковый запрос выступает тогда как попытка сориентироваться в возможностях. Он может формулироваться прямо как запрос на информацию и тогда требует соответствующей этому запросу линии поведения консультанта, либо как психологическая проблема (одиночество, не-понятость, разочарование), в ходе обсуждения которой всплывает запрос на информацию или совет. В этом случае абонент должен получить помощь в решении своей психологической проблемы, открывающую возможность самостоятельного принятия решения о религиозном (духовном) выборе.
Большинство молодых людей проходит этот сложный период самостоятельно, часто даже не фиксируясь на собственно мировоззренческой его стороне. Другие кочуют из одной религиозной группы в другую в поисках себя; обычно это заканчивается разочарованием, «возвращением на землю» и продолжением поиска в сфере выбора профессии, хобби, жизненных стилей. Третьи, не осознавая этого, ищут «себе подобных» — приглядываются, узнают и лишь потом пытаются войти в группу. Четвертых сведения о той или иной группе приводят к своего рода инсайту — «это — мое». Лишь очень немногим собственно религиозное озарение дается как таковое. Для большинства же путь в религию вымощен психологической неудовлетворенностью и отталкиванием от того, что считается общепринятым.
Помня об этом, консультант работает с проблемой, а не с религиозным выбором как таковым, который всегда остается правом и ответственностью абонента и только абонента.
Запрос о выходе, когда за помощью обращается сам выходящий, — самый редкий запрос. Для находящихся в поиске экспериментаторов это не представляет особых проблем — они внутренне готовы к «перебору вариантов». Сомнения и разочарование в мировоззрении, связанном с той или иной религиозной группой или конфессией, духовными ценностями, сами по себе далеко не всегда приводят к тому внутреннему конфликту, который заставляет обратиться за посторонней помощью. Если же он и развивается, то способы его решения чаще связаны с поддержкой со стороны значимого окружения — в самой религиозной организации или вне ее. Абонентами телефонных служб чаще становятся люди в широком смысле слова одинокие. Это может быть фактическое или субъективное одиночество. Последнее достаточно разнообразно по своим сюжетам: придающие особое значение нравственным и духовным ценностям и чувствующие себя непонятыми интроверты; не находящие отклика на свои трудности в значимой для них среде; люди с невротическими проблемами, не получающими компенсации ни в мирской, ни в религиозной жизни; люди с неявными психическими заболеваниями и т.д. Наконец, причиной обращения может быть реальное или мнимое давление на «сомневающегося» со стороны религиозной группы; при такой мотивации запроса консультанту приходится приложить усилия к тому, чтобы понять, что именно стоит за словами абонента о давлении — каковы реальные события и каково их переживание. Нередко впечатление давления оказывается проекцией чувства вины, возникающего в связи с самим сомнением в ценностях, которые еще не утратили своей значимости, или обретением в группе круга друзей, отрыв от которых воспринимается как потенциальная травма. Последнее время в связи с широким обсуждением в СМИ проблемы «нетрадиционных религий, деструктивных культов, тоталитарных сект» достаточно часты случаи индуцированных страхов, реализующихся по типу сбывающегося пророчества.
Все это не исключает возможности реального угрожающего абоненту давления, при действительном наличии которого он (она) нуждается в защите и помощи, выходящей за пределы компетентности консультанта. В этих случаях от консультанта требуются навыки эффективного информирования и отсылки. Слишком поспешное предложение защиты может насторожить и отпугнуть абонента, для которого в его консультируемом опыте активно обещавшаяся защита уже обернулась давлением, с которым он (она) не может совладать. Всегда лучше помочь абоненту прямо сформулировать запрос на защиту или помощь, поинтересоваться — как он себе их представляет, чего именно от них ждет, и лишь затем предоставить информацию об имеющихся возможностях, согласующихся с его (ее) установками.
Особые аспекты связаны с определением консультантом своего места и своих возможностей в целостной системе помощи людям с религиозными и духовными проблемами. Анонимность абонента и односторонность инициативы общения в паре «абонент—консультант» накладывает довольно жесткие ограничения и предъявляет особо высокие требования к консультанту. Он — первое звено в этой сложной и сегодня очень противоречивой системе. Он не может и не имеет права брать на себя ответственность за жизненные выборы и поиск мировоззренческого и духовного пути абонента. Он не проводит психотерапию, но может помочь абоненту осознать ее уместность и помочь верной отсылкой в выборе психотерапевтической модальности. Он не изменяет мировоззрение абонента, но помогает ему выявить и осознать связи мировоззренческих (духовных) и психологических проблем. Это может казаться очень ограничивающим консультанта и вызывать у него чувство неудовлетворенности. На самом деле он находится в ключевой точке помощи. Он ответственен за то, что и как он делает для того, чтобы поддержать возможности свободного, осознанного и ответственного выбора самим абонентом. Лишь при этом абонент получает в лице консультанта собеседника, встреча с которым может оказаться поворотным пунктом в его жизни.
Рекомендуемая литература
Бадхен А., Каган В. Новая психология и духовное измерение. Гармония: СПб, 1995.
Василюк Ф. Психология переживания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Делюмо Ж. Ужасы на Западе. М.: Голос, 1994.
Психотерапевтические тетради / Под ред. В.Кагана. СПб.: Гармония, 1994.
Каган В. Преследуемый преследователь // Психологическая газета, 1997. № 8. С. 7-9; 1997. №9. С. 10—11.
Крылова Г. Свобода совести на весах правосудия. М.: Олимп, 1998.
Лотман Ю. Технический прогресс как культурологическая проблема // Труды по знаковым системам. Вып. XXIII. Тарту: Изд-ние Тартусского гос. ун-та, 1988. С. 97—116.
Налимов В. В поисках иных смыслов. М.: Прогресс, 1993.
Померанц Г. Собирание себя. М.: ЛИА «ДОК», 1993. Религия и общество. М.: Аспект-Пресс, 1996. Сорокин П. Религиозные группы и религиозные перегруппировки // Религия и общество. М.: Аспект-Пресс, 1996.
С. 259-266. American Psychological Association. Ethical Principles of
Psychologists and Code of Conduct // American
Psychologist, V. 47. 1992. P. 1597-1611. Beauchamp Т., Childress J. Principles of Biomedical Ethics.
Oxford University Press: New York-Oxford, 1994. Capra F., Steindl-Rast D. Belonging to the Universe. San
Francisco: Harper, 1991. Wilber K. No Boundary: Eastern and Western Approaches to
Personal Growth. Boston; London: «Shambala», 1985.
Глава 23. Сексуальные проблемы в телефонном консультировании
И бездна нам обнажена С своими страхами и мглами. И нет преград меж ей и нами: Вот отчего нам ночь страшна. Федор Тютчев
Обращения, связанные с сексуальной проблематикой, представляют серьезные затруднения не только для начинающих консультантов и могут приводить к растерянности и унынию. Эффективная помощь предполагает обязательное наличие знаний в этой области и соответствующих консультативных навыков.
Абонентов с сексуальными проблемами можно разделить на три типа: (1) ищущих и испытывающих недостаток в информации; (2) желающих получить консультацию; (3) мастурбирующих клиентов.
Информационные обращения являются наименее трудными. Их суть становится ясной с самого начала беседы. Абоненты могут интересоваться сведениями о венерических заболеваниях, СПИДе, абортах, применении противозачаточных средств или особенностями сексуальной ориентации. Следует дать необходимую информацию, о которой просит собеседник, и отослать в соответствующие службы для дальнейшей поддержки. Не рекомендуется решать конкретные сексуальные проблемы, в которых консультант чаще всего недостаточно компетентен.
В основе консультативных обращений лежит проблемная ситуация сексуального характера (сексуальные конфликты, дисгармония половой жизни, снижение потенции и т.д.). Многие абоненты обращаются, серьезно переживая свои проблемы, и хотят остаться неузнанными. Большинство бесед ведется с мужчинами или подростками, женщины редко обращаются за этой помощью. Работая с консультативными обращениями, важно не увлекаться сексуальными ценностями абонентов. Очень эффективным является использование активного выслушивания. После определения сущности обращения не следует забывать о квалифицированной отсылке. На ней не следует настаивать. Выбор остается за абонентом, но его можно поощрить к продуманным действиям.
Во время консультативных бесед приходится сталкиваться с немалым количеством мифов и предрассудков относительно сексуальной жизни. С ними часто оказываются связаны сексуальные проблемы собеседника. Обычно эти мифы являются деструктивными и приводят к длительной сосредоточенности на вопросах половой жизни, прежде всего сексуальной состоятельности. Это обусловливает ряд хронических эмоциональных переживаний (страх, неуверенность) и ведет к функциональной импотенции, а также к восприятию сексуальности как некоего неодушевленного механизма, отделенного от психики человека, что приводит к неспособности выражать или иметь по этому поводу какие-либо переживания и, в свою очередь, крайне затрудняет процесс консультирования.
Мифы, касающиеся сексуальной жизни, проявляются в виде широко известных комплексов, которые можно зафиксировать в ходе обращений.
Комплекс Алисы в стране чудес. Характерен для женщин, живущих грезами, фантазиями и мечтами. Богатое воображение рисует им сценарий сексуальной жизни, однако ориентация на него приводит к тому, что они живут одними ожиданиями встречи с желанным партнером. Воображаемой реальности всегда отдается предпочтение перед действительностью. Далеко не каждый партнер способен справиться с навязываемой Алисой ролью. В мужском варианте этот стиль жизни именуется комплексом Дон-Кихота.
Комплекс Титании. Довольно близок к предыдущему, представляя его крайний вариант. У женщин имеется жесткий воображаемый образ идеального мужчины. Поэтому в жизни предъявляются непомерные требования к партнеру. Чем сильнее его облик отходит от желаемого образа, тем больше он отвергаем или уничтожаем. Этот комплекс с возрастом может приводить к кризисным переживаниям и потере смысла жизни.
Близким к описанным двум является комплекс Золушки, характеризующийся большей, чем у Алисы, пассивностью. Активность завершается на этапе поиска встречи с возможным принцем. Этот комплекс в социуме и семье поддерживается мифом о неполноценности женщины. Поэтому Золушкам характерна низкая самооценка, страх потерять лицо, оказаться глупой или нескромной. Любое проявление активности дискредитирует ее и лишает свойственных ей привлекательных женственных качеств. Золушки часто отпугивают мужчин и поэтому проводят жизнь в растерянности, они постоянно сосредоточены на множестве своих мнимых недостатков, отчего нередко появляется чувство безысходности.
Комплекс Рыцаря-Развратника. Отношение к сексуальной жизни в этом случае у женщин является амбивалентным. Она хочет видеть в партнере, с одной стороны, воплощение мужественности, доверия и безопасности (рыцаря), а с другой — стихийность, грубую мужскую силу и неуемный темперамент (развратника). Соединить их в одном человеке может лишь редкий счастливый случай, в реальной жизни двойственная установка ведет к разделению партнеров. Этому феномену в мужском варианте соответствует комплекс Мадонны-Блудницы {Ангела-Проститутки). Он приводит к тому, что женщина воспринимается не как личность, а как объект. Секс разъединяется с любовью, поэтому влечение проявляется к отдельным частям тела, а в сублимированном варианте — к некому идеальному образу. То, что влечение вызывается антиподами, у мужчин ведет к серьезной дисгармонии сексуальной жизни.
Комплекс Мессалины отражает повышенную сексуальную возбудимость и потребность с предъявлением соответствующих требований к партнерам, которые часто меняются.
Комплекс «закрывающихся дверей». Возникает у женщин как проявление кризиса сорокалетних, если женственность полностью отождествляется с сексуальностью. Возрастающий страх перед утратой женской привлекательности и снижением сексуальной функции порождает провокационное поведение и всевозможные усилия сохранить уходящую молодость.
Комплекс кастрации. Свойственен женщинам с маскулинизированной психикой и соответствующим стилем поведения. Мужчины являются для них объектом пренебрежения или осмеяния и, прежде всего, бессознательной зависти. Для стиля сексуальной жизни характерны настолько высокие требования, чтобы партнер заведомо не смог их исполнять.
Комплекс Дон-Жуана. Стиль поведения состоит в том, чтобы завоевывать и обладать женщинами. В нем получил максимальное воплощение миф о мужественности, отождествляемой с простотой, физической силой и стремлением любым путем добиться успеха у женщин. Количество связей лишь внешне укрепляет мужскую значимость. За этим скрывается страх перед женщиной, отчужденность от ее переживаний или скрытая гомосексуальная ориентация. У женщин этот комплекс, часто внедряемый системой семейного воспитания, вызывает длительный страх перед сексуальными отношениями. Мужчина платит за этот комплекс автоматизацией половой жизни, неспособностью анализировать и спонтанно проявлять свои эмоции и, в итоге, снижением сексуальных возможностей.
Комплекс Отелло состоит, как хорошо известно, в патологической ревности. В его основе лежит сильный страх перед женщиной из-за ощущения неполноценности. Нередко он возникает у склонных к алкоголизации мужчин. Консультирование идей ревности является достаточно ответственным. Ревность является сложной эмоцией. Ей предшествуют неуверенность, опасение, дискомфорт, возбуждение, рожденные фундаментальным комплексом неполноценности. Она обязательно сопровождается мучительными сомнениями. Основное содержание ревности состоит в том, чтобы сохранить для себя значимый объект. Мысль о том, что эта «вещь» будет принадлежать другому, невыносима. Наличие реального соперника не имеет решающего значения — если его нет, он воображается или придумывается. Ревность оказывается тесно связанной с завистью. Ревнивый человек не только стремится иметь то, что имеет другой, но и одновременно желает, чтобы другой лишился этого. Это ведет к разнообразным фантазиям ревности, в которых ревнивец черпает удовлетворение.
Близким к нему является комплекс Леонта, который распространяет идеи ревности не только на жену, но и на детей, основное его содержание — неверие в собственное отцовство. Эти люди отличаются сутяжничеством и предпочитают решать сексуальные проблемы в медицинских учреждениях или юридических инстанциях.
Комплекс Тристана и Изольды. Характерен для партнеров, у которых добрачные отношения вызывают двойственные чувства — удовольствия и вины одновременно. Эмоциональное напряжение является обязательным фоном партнерства. Оно исчезает после заключения брака, поэтому удовольствие лишается прежней привлекательности и уходит интерес к совместной жизни.
Комплекс роковой женщины наделяет его обладательницу качествами соблазнительности, коварства, полной независимости, непредсказуемости поведения и безжалостности в отношении к мужчинам. Если роковое начало преувеличивается, то возникает комплекс женщины-ведьмы с явными демоническими качествами. В основе этого отношения у мужчин лежит глубокое неосознанное чувство страха перед женщиной (страх кастрации) и зрелой сексуальной активностью, которое сочетается с мечтательно-пассивным или негативным отношением к интимной жизни и скрытой гомосексуальностью.
Комплекс тоталитарной женщины. Порожден тоталитарным сознанием, которое видело в женщине революционерку, труженицу — рабочую лошадь, товарища-соратницу или героиню-общественницу. В этом комплексе отражено табу, наложенное на сексуальную жизнь в обществе. Этот комплекс приводит к хроническому эмоциональному напряжению из-за интенсивного вытеснения сексуального влечения и различным нарушениям сексуальных функций и поведения. Доминирование этих мифологических представлений обусловливает рост агрессивности, в частности сексуального насилия. Кроме того, жизнь женщины становится непосильной, ее подстерегает множество разочарований и конфликтов в семейных отношениях. Комплекс является актуальным и сегодня из-за роста феминистического движения и эмансипации женщины. В США он рассматривается как вариант аддиктивного поведения, для помощи при котором существуют группы подобные «АА» («Анонимные Суперженщины»).
Описанные комплексы и мифы сексуальной жизни входят в жизненный сценарий человека1. Работа с ними составляет предмет очной психотерапии, но и в телефонной беседе возможно отметить один или несколько так называемых «скриптовых сигналов» — высказываний или фрагментов поведения, по которым определяется характер сценария. У консультанта, как правило, нет возможности его детализировать, однако часто можно установить, пользуясь терминологией Э.Берна, принадлежность собеседника к победителям, не-побеждающим или неудачникам.
Победитель — это человек, который знает, что будет делать, если проиграет, но не говорит об этом («Я был не прав, стоит исправить это», «Теперь я знаю, что де-
1 Консультант, безусловно, нуждается в некоторых типологических ориентирах, но при слишком большом количестве и метафорическом характере они могут серьезно дезориентировать — уже хотя бы потому, что развращают консультанта, предлагая ему готовую схему переживаний и мотиваций абонента.
лать»). Неудачник не знает, что делать, если проиграет, но говорит о том, что будет делать, если выиграет. При наличии существенных причин для неудач он превращается в мученика, что является лучшим способом победить посредством поражения («Если бы только...», «Да, но...»). He-побеждающий всеми силами стремится сохранить существующее положение вещей («По крайней мере, я не... Спасибо, что не случилось...»).
Цель консультирования состоит в том, чтобы неудачник почувствовал в себе возможности не-побеж-дающего («едва заметные изменения»), а не-побежда-ющий увидел возможности стать победителем.
Мастурбирующий абонент представляет собой особую разновидность манипулятора. Это определяет принципы ведения телефонной беседы.
Она обычно начинается с многочисленных и весьма неопределенных вопросов типа: «Я хотел бы только поговорить», «Мог бы я побеседовать о чем-то таком...», «Не знаю, могу ли я сказать об этом», «Я смущаюсь», «Нельзя ли побеседовать с женщиной-консультантом?» и т.д. Их бывает настолько много, что нетрудно заметить некоторую неуместность или нарочитость. У консультанта может возникнуть важная догадка, что его хотят использовать. Осознав, не следует упускать это из вида. Иногда вместо неопределенного начала появляется чрезмерная ясность: собеседник сразу представляется. Может именовать себя подростком: «Мне семнадцать лет», спрашивает об имени консультанта или быстро начинает интересоваться его личными сведениями. Нарочитость повышенного внимания дополняется особыми колебаниями голоса: появляются шепотные интонации, он как бы говорит очень близко к уху или, наоборот, как находящийся на далеком расстоянии. Кроме того, в голосе могут совершенно отсутствовать эмоции. В используемых оборотах речи довольно часто звучит смущение и робость, постепенно становящиеся неестественными. Если беседа выходит на обсуждение какой-либо сексуальной проблемы, то нередки заявления о своем простодушии и наивности «в этих вопросах» либо отмечается склонность к описанию конкретных сексуальных деталей или использованию научных терминов, характеризующих половые контакты или гениталии. Попытки перейти к обсуждению чувств наталкиваются на противодействие, собеседник вновь возвращается к фактам или деталям. Он длительно колеблется или явно противодействует разрешению предложенной проблемы и по ходу беседы сопротивление становится все более очевидным. Осознание манипуля-тивных установок абонента наталкивает на подозрение, что голос консультанта используется для сексуального возбуждения. У многих это открытие вызывает возмущение, может оскорбить, расстроить или привести в панику. К этим чувствам следует быть готовым. Идентификация мастурбирующего абонента никогда не приносит эмоционального удовлетворения.
В такой беседе прежде всего следует сохранять контроль. Еще важнее твердость. Ее следует проявлять в противостоянии переходу обсуждения на сексуальные детали. Если подозрения, что абонент мастурбирует, переходят в уверенность, следует сказать, что он раскрыт, его цели ясны и без обсуждения завершить беседу: «Если у Вас есть какие-либо проблемы, я всегда готов(а) выслушать Вас, но, если вы хотите мастурбировать, наша служба не предназначена для этих целей». Это, пожалуй, один из исключительных случаев в телефонном консультировании, когда беседа прерывается сотрудниками службы на полуслове без каких бы то ни было извинений.
Сохранение контроля и твердости в подходе к мастурбирующим абонентам является залогом, что они не будут злоупотреблять службой и ее сотрудниками. После такого завершения беседы целесообразной является работа с супервизором над чувством вины за эти решительные действия или другими эмоциональными переживаниями.
Рекомендуемая литература
Берн Э. Секс в человеческой любви / Пер. с англ. М.: Братство, 1990.
Имелинский К. Сексология и сексопатология / Пер. с польск. Л.: Медицина, 1986.
Исаев Д.Н., Каган В.Е. Психогигиена пола у детей. Руководство для врачей. Л.: Медицина, 1986.
Кон И.С. Введение в сексологию. М.: Медицина, 1988.
Кон И.С. Лунный свет на заре. Лики и маски однополой любви. М.: Олимп; Изд-во ACT, 1998.
Короленко Ц.П. Мифология пола. Красноярск, 1994.
Кэмерон-Бэндлер Л. С тех пор они жили счастливо. Простая и эффективная психотерапия сексуальных проблем и трудностей во взаимоотношениях. Воронеж: НПО «МОДЭК», 1993.
Лев-Старович 36. Секс в культурах мира / Пер. с польск. М.: Мысль, 1991.
Лоуэн А. Любовь и оргазм / Пер. с англ. М.: Ин-т общегуманитарных исследований, 1997.
Лоуэн А. Радость / Пер. с англ. Минск: ООО «Попурри»,
1999. Мэй Р. Любовь и Воля / Пер. с англ. М.: Рефл-бук; К.: Вак-
лер, 1997.
Некрасов С.Н., Возиликин И.В. Жизненные сценарии и сексуальность. Свердловск: Изд-во Уральск, ун-та, 1991.
Русский Эрос, или Философия любви в России. М.: Прогресс, 1991.
Сосновский А.В. Лики любви (Очерки истории половой морали). М.: Знание, 1992.
Фромм Э. Искусство любить. Исследование природы любви / Пер. с англ. М.: Педагогика, 1990.
Шерман Р., Фредман И. Структурированные техники семейной и супружеской терапии. Руководство. М.: Класс, 1997.
Глава 24. Телефонное общение с душевнобольными
Это крыши разлетелись, Открывая в небо ход. Это звезды развертелись, Сокращая чисел год. Это вод небесных реки Пали в землю из дыры. Это звезд небесных греки Шлют на землю нам дары. Даниил Хармс «Падение вод»
Для большинства стран, в которых существуют службы неотложной телефонной помощи, характерен рост обращений лиц, страдающих психическими заболеваниями. Это связано с общей тенденцией деинституци-ализации, связанной со стремлением уменьшить число больных и ограничить длительность их пребывания в лечебнице, чтобы реабилитация преимущественно проходила в амбулаторных учреждениях и структурах социальной помощи1. Таким образом, ответственность за психических больных, которая раньше лежала преиму-
1 В немалой степени деинституционализация определяется и возрастающей стоимостью психиатрической помощи. По существу, она является попыткой разрешения парадокса, при котором эффективность психиатрической помоши обратно пропорциональна вкладываемым средствам. Гибкие и сбалансированные системы организации психиатрической помощи с оптимальными соотношениями и взаимоотношениями институциональной и деинституциональной психиатрии еще только предстоит построить.
щественно на врачах и порой в условиях властного прессинга приводила к злоупотреблениям, разделяется между различными учреждениями социальной помощи. Эта положительная тенденция интеграции душевнобольных в обществе нередко сталкивается с рядом серьезных сложностей. Получая свободу, бывший пациент психиатрической лечебницы часто соприкасается с негативным, подозрительным или отвергающим отношением социального окружения и вынужден полагаться только на свои силы.
Даже сегодня большинство людей боятся психических расстройств и избегают общения с душевнобольными. Когда-то датский философ С.Кьеркегор мрачно заметил: «Человеческая трусость не может вынести того, что нам имеют поведать безумие и смерть». Их считают «чужаками», не желающими приспособиться к жизни в обществе. Общественным сознанием они стереотипно делятся на «психов» и «невротиков». При этом преувеличивается общественная опасность душевнобольных: по признаку агрессивности происходит совмещение в бытовом сознании образов «психически больного» и «преступника». Поэтому к ним применяют не всегда оправданные меры изоляции в лечебницах. Значительная часть социума отрицательно относится к пребыванию психически больных на свободе, что затрудняет их интеграцию. Сам диагноз психического заболевания осложняет социальную адаптацию этих людей. Поэтому даже лица с пограничными психическими расстройствами избегают обращаться за помощью в центры психического здоровья. И сегодня, как пишет сторонник гуманистического отношения к психически больным Ричард Лэйнг, «наша цивилизация подавляет не только "инстинкты", не только сексуальность, но и любую форму трансцендентального. И неудивительно, что среди одномерных людей тот, кто имеет опыт существования в других измерениях, от которого он не в состоянии полностью отречься и которого ему не забыть, поставлен перед безысходной альтернативой — либо ему грозит быть уничтоженным, либо он должен передать этот опыт».
Крайне низкой остается осведомленность общества о природе психических болезней. Даже среди лиц, имеющих высшее образование, около половины ничего не знают об этих расстройствах. Изучение психиатрии студентами медицинских институтов приводит к существенному ослаблению жалости, сочувствия и попечительского отношения к душевнобольным. Среди врачей позитивное отношение к этим больным выявлено при одном из социологических опросов лишь у 2/3 опрошенных психиатров и 1/3 педиатров. При этом 4/5 хирургов и акушеров-гинекологов относились к этим пациентам недостаточно позитивно, а 12% отозвалось о них негативно.
Проведенное нами анонимное социологическое интервью по телефону показало, что 13,5% опрошенных относятся к душевнобольным с отвращением и настороженностью, 14,3% респондентов полагали, что от душевнобольных следует избавляться. По их мнению, в первую очередь уничтожению (физическому!) подлежат страдающие психическим заболеванием с раннего детства и особенно дети с умственной отсталостью. Более терпимы были опрошенные к тем, кто заболел душевным расстройством позднее, и наиболее лояльными — в отношении к больным алкоголизмом. На фоне того, что половина опрошенных вообще ничего не знала о формах помощи душевнобольным, некоторые респонденты (2,4%) полагали, что к душевнобольным и сегодня применяются карательные меры воздействия. От оказания помощи душевнобольным отказались, если бы представилась возможность, 10% респондентов, а 1,4% опрошенных охотно применили бы к ним репрессивные меры.
Эти данные могут рассматриваться как важные свидетельства враждебного отношения современного общества к душевнобольным. Оно вполне укладывается в русло злокачественной агрессивности, долгое время продуцировавшейся тоталитарной властью, о которой писал Э.Фромм, оставшейся в наследство нынешнему обществу. Интенсивность садистического отношения, по его мнению, всегда определяется общественной атмосферой, во многом ответственной не только за развитие социального, но и за степень выраженности индивидуального садизма. Имеются проблемы с отношением к психически больным и в западном обществе, где они сталкиваются с существенными трудностями в повседневной жизни и часто страдают от изоляции. Однако сеть социальных служб, оказывающих им помощь, является весьма разнообразной и разветвленной. Кроме того, немало семей изъявляют желание взять попечение над душевнобольными, которые подолгу живут с ними под одной крышей — нередко на условиях полной благотворительности (например, в США)2.
Следует различать несколько типов бесед, которые приходится вести с бывшими пациентами психиатрических больниц:
1) находясь в относительно благополучном состоянии психического здоровья, то есть ремиссии — светлом промежутке между обострениями болезни — они могут попасть в кризисную ситуацию в силу социальных обстоятельств;
2) их обращение может быть связано с ухудшением психического здоровья;
3) психически больные люди могут стать регулярными абонентами, находя в консультанте отзывчивого собеседника по различным вопросам их своеобразной активности (изобретательства, реформаторства, парапсихологии, оккультизма и т.д.);
4) жертвы бывшей советской репрессивной психиатрии, выражающие возмущение методами лечения, поведением врачей и испытывающие психологический кризис.
2 Проблема культурных, социальных и индивидуальных установок отношения к душевнобольным не столь проста и, уж во всяком случае, несводима к «хорошим» и «плохим» культурам. Например, французский опыт интеграции душевнобольных в семье показал, что существуют некие границы толерантности, за которые даже люди с исходно высокой готовностью к принятию душевнобольных предпочитают «не заступать». Для консультанта очень важно осознание такого рода границ в себе, чтобы оставаться аутентичным в работе с клиентом и не становиться для него еще одной «двойной ловушкой».
Естественно, что стратегия консультирования в каждом случае имеет свои особенности.
1. Абонент может позвонить, находясь в спутанном сознании или испытывая страхи и галлюцинации: слышать «голоса», «ощущать» воздействие на свои мысли и чувства и т.д. Они могут переживать ужас от происходящего, им кажется, что с ними разыгрывается какой-то кошмарный спектакль или злая шутка. Внутренний мир оказывается полностью дезорганизованным и расщепленным, происходящее воспринимается как нечто непреодолимое, непредсказуемое и неконтролируемое.
При таком состоянии собеседника полезнее всего сосредоточиться на активном выслушивании, сравнимом с подходом к человеку, которому непременно надо выговориться. Поэтому консультанту следует запастись изрядным терпением. Не стоит излишне вникать в суть болезненных переживаний или следить в деталях за причудливой сменой фабул и обстоятельств, которые бывают лишены естественной логической связи. Было бы напрасно ожидать, что собеседник может воспринять реальность такой, какой она видится консультанту. Между нашей действительностью и «миром» душевнобольного существуют неодолимые преграды. Наша реальность определенна и ясна, их «мир» хаотичен, непредсказуем и темен. Однако терпеливое активное выслушивание приводит к тому, что возникают «едва заметные изменения», проявляющиеся в незначительном прояснении сознания или большей определенности ситуации. Не следует чрезмерно уповать на устойчивость этих изменений. Они могут внезапно смениться новым приступом душевного расстройства. Оно бывает причиной того, что люди обращаются в службу на следующий день, послезавтра, и консультанту следует вновь терпеливо выслушивать их, стремясь достигать тех, порой незначительных, улучшений в состоянии собеседника, которых можно достичь.
2. Абонент, страдающий душевным заболеванием, может обратиться по обычным житейским проблемам, например, жалуясь на одиночество, изоляцию или враждебное отношение окружающих. В этом случае упоминание об имевшем место в прошлом психическом заболевании стоит пропустить или оттеснить на периферию внимания и вести телефонный диалог так, как он обычно ведется с человеком, находящимся в кризисной ситуации. Именно проблемы отношений с окружением вместе с осознанием того, что психическая болезнь является серьезным препятствием в достижении жизненных целей, создают трагическую коллизию, выход из которой может видеться в отказе от жизни. Эту опасность не следует упускать из поля зрения, она является достаточно вероятной. Активное выслушивание помогает человеку не чувствовать себя брошенным. Знание ситуации, в которой живут душевнобольные, делает необходимым проявление эмпатического сочувствия, и консультирование проводится так же, как со здоровым человеком, столкнувшимся в жизни с проблемами.
3. Весьма изобретательным консультанту приходится быть, если беседа касается необычных увлечений, особых форм проведения времени, своеобразной активности, которые встречаются у психически больных. Можно столкнуться с проблемами изобретения «вечного двигателя», создания «лекарства от всех болезней», способов обнаружения «инопланетян», создания новых теорий развития общества, руководств по исцелению от «бесов и одержимости» и т.п. Как показывает практика консультирования, психически больные проявляют незаурядный интерес к различным паранормальным явлениям. Таковыми сегодня считаются феномены, которые невозможно объяснить с помощью научных подходов, поскольку они относятся к действию сверхъестественных духовных или природных сил. К ним относятся различные виды экстрасенсорных восприятий, «чудесных» исцелений, телекинеза, телепатии, ясновидения, прорицаний. К этим феноменам относятся также такие явления, как «жизнь после смерти», реинкарнация, левитация, астральное проектирование, уфология и пр.
В этих случаях основным инструментом консультирования также остается активное слушание. Эти абоненты часто не испытывают нужды в эмпатическом понимании. По складу своего характера они лишены способности к эмоциональному резонансу — отражению переживаний других людей. Их поведение часто дает окружающим мало информации об их личности. Немецкий психиатр Эрнст Кречмер писал о шизоидных личностях, что они «подобны римским домам, виллам, ставни которых закрыты от яркого солнца; однако в сумерках их внутренних покоев справляются тайные пиры» (Кречмер, 1930). Это быстро ощущается по характеру общения, которое похоже на длительный монолог с обильным словесным напором, который нельзя остановить, пока абонент не выговорится. Однако недостаток эмпатии не означает, что ее не следует использовать в консультативном процессе. Напротив, активное слушание и рефлексия помогают прояснить ситуацию и определить проблему, сосредоточившись на мыслях и чувствах собеседника. Кроме того, искреннее внимание консультанта к «странной» проблеме становится для таких абонентов якорем в море человеческого непонимания и способно вызвать положительные эмоции и доверие. При необходимости диалога по этим проблемам консультанту важно быть предельно внимательным, избегать оценок теорий или «открытий» и предупреждать нецелесообразные действия, направленные на их воплощение, поскольку это приводит к дополнительным нежелательным сложностям в жизни. Эта консультативная позиция является наиболее адекватной ситуации, но и она бывает уязвима: следует быть готовым к проявлениям гнева и обиды из-за нежелания активно поддержать своеобразные начинания абонента. В этих беседах часто встречаются «вспышки» незавершенного диалога, когда рассерженный абонент может прекратить разговор. Проявление разочарования или отчаяния по этому поводу неуместны, прекращение беседы не грозит печальными последствиями собеседнику. Следует быть готовым к тому, что он позвонит опять и снова возникнет необходимость идти по узкой тропе активного выслушивания к незначительным и кратковременным изменениям.
4. Жертвы бывших психиатрических репрессий могут быть как психически здоровы, так и больны. В прошлом они подвергались преследованиям со стороны властей за свое инакомыслие или неприемлемые формы поведения. В их консультировании прежде всего следует уделить внимание признакам расстройств адаптации, который может развиться у жертв психологического или психофармакологического насилия. Осознавая брутальные формы психиатрического террора в прошлом, консультанту важно принять чувства собеседника, которые порой бывают весьма агрессивными. В случае недостаточных знаний следует разъяснить изменение правил приема и учета больных в лечебных учреждениях, возможность обжалования диагноза в независимых психиатрических комиссиях, получения правовой и иной поддержки.
Таким образом, общим в подходе к консультированию психически больных в службах неотложной телефонной помощи должно быть поощрение любых позитивных действий, к которым они склоняются, и предупреждение совершения поступков, которые будут иметь для них неблагоприятные последствия. В числе возможных рекомендаций-отсылок могут быть использованы: направление к лечащему врачу, поощрение продолжать терапию, просьба посетить психиатрический стационар или те учреждения, где им может быть оказана необходимая помощь.
Рекомендуемая литература
Адлер Н., Глузман С. Пытка психиатрией. Механизм и последствия // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1992. № 3. С. 138—152.
Александер Ф., Селесник Ш. Человек и его душа. Познание и врачевание от древности до наших дней / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1995.
Берн Э. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных / Пер. с англ. СПб.: МФИН, 1992.
Братусъ Б.С. Аномалии личности. М.: Мысль, 1988.
Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий. Их статика, динамика, систематика // Избранные труды. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999.
Иванюшкин А.Я. Биоэтика и психиатрия // Биоэтика: проблемы и перспективы. М.: Издание Ин-та философии РАН, 1992. С. 53-77.
Короленко Ц.П., Дмитриева Т.В. Социодинамическая психиатрия. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000.
Кречмер Э. Строение тела и характер. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999.
Леонгард К. Акцентуированные личности / Пер. с нем. Киев: Вища школа, 1989.
Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. Л.: Медицина, 1983.
Лэнг Р.Д. Расколотое «Я» / Пер. с англ. СПб.: Белый кролик, 1995.
Риман Ф. Основные формы страха / Пер. с нем. М.: Але-тейя, 1998.
Хелл Д. Ландшафт депрессии / Пер. с нем. М.: Алетейя, 1999.
Хэлл Д., Фишер-Фельтен М. Шизофрении / Пер. с нем. М.: Алетейя, 1998.
Этика психиатрии: Сб. статей / Пер. с англ. Киев: Сфера, 1998.
Donets О., Kadysheva N. Mental Patients in Telephone Counselling: Coping with Hopelessness // Help & Hope. The XIII Congress of IFOTES: Papers. 1994. P. 50-56.
Khersonsky В., Mokhovikov A. Repressive Psychiatry in a Totalitarian State // IMAGO (Japan), № 6. 1993. P. 87-103.
Mokhovikov A., Keir N. Befriending Mental Patients: Copinq with Hopelessness / Crisis, № 4. V. 20. 1999. P. 150-154.
Приложение 1. Как организовать центр консультативной телефонной помощи (на опыте «Befrienders International»)
Открытие центра консультативной телефонной помощи связано с проведением большой организационной работы. Суть взятых на себя центром обязательств такова:
► неотложная помощь и поддержка абонентов, находящихся под угрозой самоубийства, а также дружеская помощь людям в состоянии психологического кризиса, изоляции, тоски и отчаяния;
► консультирование абонентов в строго определенное время дня с последующей ориентацией на круглосуточную работу;
► готовность позвонить по просьбе заслуживающего доверие третьего лица человеку, склонному к самоубийству, если в данный момент риск аутоагрессив-ных действий кажется повышенным и он согласен на телефонную беседу;
► полная конфиденциальность и отсутствие религиозных и политических предпочтений;
► бесплатное оказание услуг абонентам, анонимность которых признается и защищается;
► при необходимости — предоставление абонентам информации о других службах или специалистах, оказывающих медицинскую или другую профессиональную помощь;
► соблюдение анонимности добровольных работников, за исключением тех случаев, когда волонтер занимается рекламой или изысканием материальных средств для центра, но и тогда используется имя или псевдоним с серийным номером вместо фамилии; ► широкая реклама деятельности и обеспечение доступности телефонного, очного или письменного обращения.
Все центры должны придерживаться Принципов и Практических правил, разработанных «Befrienders International» (BI) (см. гл. 1).
Для того, чтобы стать полноправным членом BI, центр проходит несколько этапов развития. Требовательность к его работе обусловливается должным уровнем поддержки отчаявшихся и склонных к самоубийству людей. Каждый этап развития должен быть официально оформлен представителем национальной или международной ассоциации. На каждой стадии развития BI оказывает центру любую возможную поддержку и снабжает подробной информацией, способствуя совершенствованию его деятельности. Там, где нет национальной ассоциации, процесс координируется Генеральным директором, консультирующимся с региональным представителем BI.
Стадии развития центра:
► первоначальные контакты лица, заинтересованного в создании центра:
► создание группы (6—7 волонтеров), изучающей местные условия;
► создание группы учредителей из 10 волонтеров;
► открытие центра (с 20 волонтерами), проходящего испытательный срок.
Стадия 1. Первоначальные контакты лица,
заинтересованного в создании центра
Все первоначальные контакты находятся в ведении Генерального директора, который:
► высылает информационное письмо, разъясняющее цели BI, вместе с годовым отчетом и брошюрой, содержащей общие сведения;
► в случае наличия направляет запрос в национальную ассоциацию страны;
► направляет региональному представителю все копии переписки.
Если заинтересованное лицо посылает запрос по поводу создания центра и BI или национальная ассоциация поддерживает ходатайство о его организации, начинается второй этап.
Стадия 2. Группа, изучающая местные условия
Она должна состоять минимум из 6 местных жителей, заинтересованных в организации службы дружеской помощи в своем регионе. С помощью Центральной службы BI или национальной ассоциации группа определяет необходимость создания центра. Затем она обеспечивается документацией и материалами для обучения и тренингов.
Оценка реальной потребности в службе дружеской помощи производится путем опросов людей, по роду деятельности сталкивающихся со страдающими людьми, например сотрудников благотворительных организаций, социальных работников, священников, психиатров и психологов. Для оценки требуются также статистические данные о самоубийствах и его попытках. В помощь изучающей условия группе BI разработала специальный опросник для правильной оценки местной ситуации. Если необходимость создания центра подтверждается, до продолжения работы группа обязательно должна ознакомиться с Меморандумом и Уставом Ассоциации (BI), в которых излагаются ее принципы и практические правила. Они являются теми нормами, соблюдение которых требуется от каждого центра и национальной ассоциации.
От изучающей местные условия группы требуется оценить возможности центра:
► первоначально набрать 20 подходящих волонтеров, имеющих время, энергию и проявляющих обязательность при организации центра. В число отобранных лиц могут быть включены некоторые члены группы, изучающей местные условия. Для них является важным понимание, что все волонтеры должны пройти подготовительные курсы. Важно также осознавать, что не все организаторы обязательно обладают качествами, необходимыми для волонтера, оказывающего дружескую помощь суицидальным абонентам. Тем не менее, и те и другие одинаково нужны для открытия центра; ► набрать такое число волонтеров, чтобы центр мог работать круглосуточно; для этого потребуется минимум 70—80 работников. Если результаты исследования окажутся положительными, а мотивация к созданию центра у группы, изучающей условия, по-прежнему будет высокой, формируется группа учредителей.
Стадия 3. Группа учредителей
Состоящая (как минимум) из 10 человек, она изучает и подтверждает заключение группы, изучающей местные условия, о необходимости создания центра. Она выражает согласие придерживаться принципов и практических правил и принимает Меморандум и Устав BI.
Характер и цели службы должны быть разъяснены волонтерам и абонентам. Понимание и соблюдение принципов и практических правил (конфиденциальность, обращения третьих лиц и предоставление информации о специалистах) помогут избежать путаницы и отклонений от целей службы.
В организации службы группа учредителей получает помощь от Центральной службы BI, национальной ассоциации и регионального представителя. Изыскание ресурсов для содержания службы подразумевает составление бюджета, сбор материальных средств, обучение волонтеров, обеспечение помещениями и рекламой. Необходимо также осуществить законную регистрацию службы и соблюдение санитарных норм и противопожарных требований при эксплуатации помещения.
Создание службы и осуществление программы будут успешными при наличии четко сформулированного плана, составление которого является первоочередным. В него входят такие задачи, как:
► регистрация ассоциации как благотворительной организации;
► составление бюджета;
► обеспечение подходящим помещением;
► оборудование центра;
► размещение рекламы для абонентов и волонтеров;
► изыскание материальных средств;
► проведение вечеров встречи с целью повышения интереса к службе в обществе и привлечения потенциальных волонтеров;
► приобретение мебели и оборудования и установка телефонов в центре;
► набор и подготовка волонтеров с помощью национальной ассоциации или Центральной службы BI.
Каждая задача с датой ее выполнения доводится до сведения членов группы учредителей.
Взаимодействие с центральной службой BI или национальной ассоциацией является залогом успеха этого проекта. Для достижения перечисленных задач группа обычно избирает из числа своих членов координатора. Он взаимодействует с группой, с центральной службой BI или с национальной ассоциацией, а также с региональным представителем. Это лицо не обязательно должно быть в дальнейшем директором нового центра. Ему, в первую очередь, следует быть человеком с хорошими организаторскими и деловыми качествами.
Координатор отвечает за выполнение всей работы, связанной с открытием центра, которая проводится им или другими членами группы, а также за взаимодействие с BI.
Общие и частные требования, предъявляемые к каждому центру, различаются в зависимости от вида предлагаемой дружеской помощи. «Идеальное» расположение и обустройство центра достигается путем детального обсуждения со специалистами и учета местных потребностей абонентов. Оно не должно основываться только на предварительно задуманной модели, разработанной в центре или определенном регионе.
Для работы предлагаются общие руководящие принципы, однако очень важным фактором является обсуждение, необходимость которого подчеркивается. Основной целью службы должно быть полное соответствие местным факторам.
В связи с этим ниже приведена информация о факторах, которые следует учитывать.
Регистрация центра
как благотворительной организации
В разных странах законы о благотворительности различны, поэтому отличаются и требования к регистрации. Рекомендуется найти дружественно настроенного и надежного юриста, который даст необходимые советы и обеспечит юридическую процедуру регистрации. Достаточно часто в дальнейшем он сохраняет верность центру, то есть продолжает поддерживать связь с ассоциацией, становясь ее почетным консультантом.
Составление бюджета
Необходимой частью любого плана является составление бюджета. Материальные запросы центра могут удовлетворяться не только финансированием, но и компенсироваться «натурой». В любом случае, важно, чтобы все затраты были учтены и проанализированы.
Учреждающая группа нуждается в человеке, который может рассчитать количество денег, необходимых для организации центра и поддержания его деятельности в течение одного года. Бюджет должен включать такие статьи, как затраты на рекламу для абонентов и волонтеров, организацию подготовительных курсов обучения, арендную плату за помещение и оплату коммунальных услуг.
Для потенциальных спонсоров необходимо иметь четко сформулированный бюджет; это побудит их предложить свою поддержку. Если ими вносятся пожертвования «натурой» (например, оборудованием или бесплатно предоставленным помещением), их следует указать в финансовом отчете в виде соответствующей суммы. В бюджете создаваемого центра должны быть отражены текущие расходы в течение первого финансового года.
Расположение помещения
Центр должен иметь комнаты для работы. Они могут занимать часть большого здания или отдельный особняк. В идеальном случае центр располагается:
► в географическом центре предполагаемой зоны обслуживания абонентов;
► в месте, способствующем как можно большей анонимности для клиента (посетители часто стесняются стоять у дверей центра и звонить; они могут бояться, что их увидят знакомые). Считается предпочтительным его размещение на боковой улице, вдали от главных дорог, или в здании, часто посещаемом людьми в силу повседневных дел);
► в месте, способствующем привлечению максимального числа посетителей; опыт показывает малую вероятность, чтобы таким местом оказались здания, принадлежащие религиозным конфессиям или группам;
► там, где посетители и волонтеры чувствовали бы себя в физической безопасности;
► в месте, куда легко попасть с помощью общественного транспорта или находящегося вблизи его остановок;
► в странах, где машина используется как основное транспортное средство — с удобной автостоянкой;
► так, чтобы не было арендной зависимости от недоброжелательных, назойливых и праздно любопытствующих людей.
Планировка центра
Как было указано, планировка и обустройство центра зависят от местных особенностей службы дружеской помощи. Количество комнат или эксплуатация площади, например, будут различными в зависимости от предполагаемого числа очных консультаций и требующегося количества телефонов.
Если имеется только одно неразделенное помещение и в нем проводятся все виды работы, то кризисный телефон должен располагаться как можно дальше от административной зоны или от посетителей, пришедших за очной помощью. Для отделения для кризисного телефона от зон, где проводятся остальные виды работ центра, следует использовать такие видимые барьеры, как перегородки, занавеси, доски объявлений и шкафы для хранения бумаг.
Ниже описывается то, что в идеальной ситуации считается необходимым для центра, оказывающего телефонную и очную консультативную помощь:
► отдельная, используемая только волонтерами телефонная комната;
► комната для посетителей, обеспечивающая уединенность и конфиденциальность;
► отдельный вход, ведущий в приемную комнату;
► комната отдыха и бытовые помещения для волонтеров;
► канцелярия;
► комната для собраний.
Центр должен располагать достаточной площадью, чтобы ее можно было разделить на отдельные комнаты с хорошим освещением, вентиляцией и отоплением.
Комната для работы телефонной службы — это место, куда вход разрешается только волонтерам. Она должна быть удалена от приемной для посетителей, чтобы легко поддерживать в ней спокойную обстановку. В ней располагаются кризисные и административный телефоны (для связи с дежурным супервизором, директором, службой скорой медицинской помощи, консультантами и др.), а также место хранения информации об абонентах. Ее площадь должна быть достаточной для размещения раскладной кровати ночного дежурного и одного-двух запасных стульев для волонтеров, работающих в комнате.
Комнаты для оказания очной дружеской помощи по возможности должны быть вблизи основного входа, чтобы обеспечить посетителям большую анонимность, уединенность и конфиденциальность. В них должны находиться стулья или кресла для волонтера и посетителя, кофейный столик, комнатные растения и т.п.
Приемная — комната ожидания. Это помещение должно быть уединенным, иметь уютный интерьер и располагаться у центрального входа.
Зона отдыха волонтеров. Помещение для отдыха, приема пищи и бытовые удобства волонтеров должны быть отделены от зоны для посетителей.
Административная зона. Помещения выделяются для директора, секретаря, казначея и других волонтеров, несущих административные обязанности. Это позволяет им работать, не нарушая основной функции центра. Их помещения оборудуются столами, стульями, печатными машинками, шкафами для документов, полками, досками объявлений, рекламными стендами.
Комната для собраний. Если позволяет площадь, то очень удобно иметь комнату для проведения занятий и собраний примерно на 25 человек, которая оборудуется стульями, столами и доской.
Реклама для абонентов и волонтеров
В учреждающей группе хорошо иметь человека, обладающего опытом рекламной деятельности. Опыт показывает, что афиши по стоимости являются наиболее умеренной формой рекламы. Другими путями популяризации службы в обществе являются объявления в газетах, брошюры, разложенные в учреждениях и приемных врачей, газетные статьи, теле- и радиопередачи.
Что следует помнить
• Обеспечьте соответствие ваших объявлений истине. Если помещается объявление, что ваши часы работы с 9-00 до 22-00, центр должен работать в это время. Когда абоненты обращаются за помощью и обнаруживают, что в центре никого нет, их может постичь разочарование.
• Центрам, ориентирующимся полностью или частично на телефонное обслуживание, следует получить легкий для запоминания абонентами телефонный номер, например 222333.
Центральная служба BI имеет образцы афиш из многих центров мира. Считается, что служба не может эффективно работать, если не проводит широкой рекламной компании. Тем не менее, количество объявлений зависит от финансового положения. Важно рассмотреть этот вопрос в период становления. Без программы рекламной деятельности абонентов и, возможно, волонтеров будет мало.
Изыскание денежных средств во многом зависит от общества. Некоторые центры могут получить средства от:
► местных общественных благотворительных фондов;
► местных властей;
► специально организованного целевого мероприятия;
► коммерческих и промышленных предприятий данного региона;
► частных пожертвований;
► продажи подержанных товаров;
► уличных сборов.
Помните, что центры не относятся к религиозным конфессиям и не связаны с сектами. Поэтому следует хорошо обдумать вопрос о принятии материальных средств, дающихся на определенных условиях.
Людям приятно узнавать, что их пожертвования или усилия по изысканию материальных средств хорошо используются. Некоторые пожертвования могут вноситься для конкретного использования, например, кто-то дарит стол, шкаф для документов, предлагает оплатить счета за телефон или внести арендную плату за год. Стоит обращаться за помощью к местным клубам и Круглым столам, во многих странах они проявляют щедрость к центрам телефонной помощи.
Консультации с другими благотворительными организациями и Центральной службой BI помогают при составлении программы изыскания денежных средств и разработке долговременной стратегии.
Мебель, оборудование, телефоны могут быть пожертвованы. Установка телефона зависит от местных возможностей и, вероятно, потребует предварительной регистрации центра. Эти вопросы решаются на местах.
Вечера встреч, проводимые, например, в зале местного клуба, помогут людям узнать о целях новой службы. В идеальном случае несколько слов местного официального лица в поддержку центра повысят доверие, необходимое новой службе. Координатору следует сделать двадцатиминутный доклад для собравшихся, в котором следует подчеркнуть:
► что дружеская помощь в виде заинтересованного выслушивания и эмоциональной поддержки оказывает психотерапевтическое воздействие на людей, находящихся в состоянии кризиса и отчаяния;
► доступность и этические принципы работы службы;
► принадлежность центра к национальной, региональной и международной сети;
► потребность в волонтерах;
► потребность в материальных средствах.
Вечера должны быть неформальными, но целенаправленными, и их можно повторять несколько раз в различных местах.
Набор волонтеров из-за конкуренции с растущим числом благотворительных служб становится все труднее. Другие тоже ищут волонтеров. Поэтому важно использовать инициативу, находчивость и неординарное мышление для их привлечения. Могут быть полезными следующие соображения:
► кого вы хотите привлечь? Молодых людей, безработных, пенсионеров? Ответы на эти вопросы помогут вам решить, что написать в объявлении и где его поместить. Например, некоторые пожилые люди предпочитают ночью быть дома, но согласны работать днем, что следует учесть при составлении объявления;
► хотя часто набор волонтеров проводится путем объявлений, вам за них не обязательно платить. Газеты ищут информацию, интересную для читателей. Предложите им темы заметок о создаваемой службе или интервью с вашим директором. Тогда вы сможете проинформировать читателей о вашей потребности в волонтерах;
► проведите открытое собрание (вечер встречи), подчеркнув в докладе необходимость в волонтерах. О собрании, не затрачивая денег, можно объявить в газетной статье;
► предложите журналу написать статью о своей работе с упоминанием о потребности в волонтерах;
► еще один возможный вариант — это студенческие журналы и газеты, выпускаемые в учебных заведениях;
► если вы решите набирать волонтеров с помощью листовок или брошюр (большое влияние имеют листовки, содержащие наглядный материал), попросите членов вашего фонда, друзей и детей распространить их в часто посещаемых людьми местах (магазинах, парикмахерских, приемных врачей и т.п.). Если используются афиши, не применяйте больших — они занимают много места и их неохотно вывешивают;
► когда в ходе рекламной кампании вы будете проводить беседы о службе дружеской помощи, не забудьте сообщить собравшимся о вашей потребности в волонтерах;
► изготовление листовок и афиш стоит денег, но из этого не следует, что платить придется вам. Найдите спонсоров и не забывайте, что некоторые из них предпочитают помогать по профилю своей работы, например рекламное агентство может бесплатно составить для вас макет объявления, афиши;
► волонтеры могут приглашать своих знакомых, которые, по их мнению, способны стать хорошими работниками (но это не является гарантией их приема в центр);
► некоторые люди могут считать невозможным стать волонтерами в связи с крайне ограниченными доходами. Поэтому они должны знать, что без стеснения могут претендовать на возмещение своих расходов. В некоторых центрах это делают, предоставляя бланки расходных ведомостей, которые можно забрать с собой и заполнить дома. Затем их возвращают казначею центра, который без разглашения выплачивает причитающуюся сумму. Когда предоставляется соответствующий случай, важно подчеркивать два следующих положения:
► каждый, кто хочет стать волонтером, должен пройти отбор и может быть не принят;
► в случае приема волонтеры имеют обязательства, которые должны выполнять.
Эти два пункта настолько важны, что никогда не бывает лишним их подчеркнуть.
Стадия 4. Центр, проходящий испытательный срок Новому центру требуются:
► волонтеры;
► подготовительные курсы (специальная программа обучения для новых волонтеров);
► административная структура;
► избранный директор, несущий ответственность за центр;
► супервизоры.
При наборе волонтеров для нового центра возникает искушение принять всех желающих, которые предложат себя; и все-таки, если они кажутся по какой-то причине неподходящими, следует как можно мягче и гуманнее отказывать в приеме.
Центр на этом этапе будет нуждаться минимум в 20 волонтерах. Новый поток волонтеров необходимо набрать в пределах 6 месяцев. Супервизия (помощь и контроль) и поддержка необходимы для эффективной работы волонтеров по оказанию эмоциональной поддержки абонентам, склонным к самоубийству и находящимся в горе. С того дня, как центр начинает работать, на смене одновременно должно быть не менее двух волонтеров для оказания взаимной поддержки.
В работе «Самаритяне 70-х» Чад Вара писал о волонтере как о человеке, который «принимается в организацию не потому, что он знает, как именно помочь лицу, отравившемуся лекарствами, и не благодаря опыту снятия людей с крыш и подоконников, когда они грозят броситься вниз. Он (она) выбираются не из-за каких-то конкретных способностей (какими бы полезными они ни были, а некоторые кандидаты, действительно, ими обладают), а в силу качеств, которые делают человека хорошим другом, тем, кого хотелось бы иметь рядом на случай беды. Не столько основываясь на том, что он делает, а принимая во внимание каким терпеливым, терпимым и заинтересованным человеком он является. Волонтер-самаритянин прежде всего помогает. Другие люди обычно используют определенные знания или способности. Волонтер-самаритянин, готовый к бесчисленным хлопотам для достижения успеха, знает, что его основной талант состоит в дружелюбии. Неизменное участие и забота — вот ради чего он приходит на работу, вот что больше всего нужно большинству клиентов».
Таким образом, хороший волонтер выходит из человека, который принимает, не осуждая; больше активно выслушивает, чем действует; уделяя другому время, не мечтает, а все успевает; который способен, услышав абонента, подумать: «При определенных жизненных обстоятельствах это могло бы произойти и со мной». Волонтер — это человек, который, понимая, может отождествить себя с абонентом без всякой снисходительности. Важно подчеркнуть обязательство волонтера дежурить один раз в неделю. В ходе дежурства он является полностью доступным для оказания дружеской помощи по телефону, очного консультирования или поддержки письмом. Любая другая его работа в центре будет дополнительной, и если он оказывается перегруженным, то оставляет ее, поскольку основные обязанности имеют приоритет.
Ничто не считается более важным, чем быть волонтером в общении с абонентом.
Когда группа учредителей наберет 20 волонтеров, можно приступать к подготовительным курсам.
Подготовительные курсы имеют детально разработанную программу. Руководство по ней высылается координатору группы учредителей из Центральной службы BI в подходящий период развития центра.
Совместно с BI или национальной ассоциацией, каждый центр решает самостоятельно, как организовать эти курсы, рассчитанные приблизительно на 24 учебных часа. Обычно выбирается один из следующих методов:
► освоить всю программу в течение 4-х выходных дней (субботы, воскресенья каждой из двух недель);
► освоить программу в ходе еженедельных занятий (это занимает примерно 8 недель);
► освоить программу, сочетая оба приведенных варианта.
Опыт показывает, что первый и последний из них являются наиболее приемлемыми для набора и подготовки волонтеров. Причины заключаются в следующем: (а) короткие курсы позволяют пригласить преподавателей, не связанных с центром; (б) в начале работы центра требуется ускоренное прохождение программы.
По завершении подготовительных курсов (или на последнем занятии) организуется второе собеседование двух членов группы учредителей с потенциальным волонтером. Оно проводится для определения соответствия волонтера работе в центре, а также позволяет группе учредителей оценить результаты отбора и подготовительных курсов. После второго собеседования, если имеется 20 волонтеров, координатор организует общее собрание группы учредителей и волонтеров, целью которого являются выборы директора центра.
Административная структура. На начальной стадии работы центра, проходящего испытательный срок, следует рассчитывать на наличие хотя бы ядра его структуры.
I этап (20 волонтеров)
Директор. Директор, избранный на общем собрании, остается в должности один год, но может быть избран повторно на более продолжительный срок. Обычно его директорский срок не превышает трех лет, но в ряде центров бывает пять и более лет.
Директор должен:
► уделять достаточно времени и внимания и быть преданным работе в центре;
► обладать необходимыми качествами для руководства волонтерами;
► иметь административный опыт;
► уделять внимание переписке и уметь выступать перед аудиторией;
► умело и эффективно руководить деятельностью центра.
После избрания на должность директор подбирает команду людей, которые станут супервизорами.
Основные функции директора. Ему приходится выполнять различные задачи, но прямую ответственность он несет за:
► представительские функции (анонимность на него не распространяется);
► отбор и обучение волонтеров;
► составление графика дежурств волонтеров и адекватную расстановку людей;
► обеспечение условий для текущего обучения;
► избрание заместителей директора (без передачи своих полномочий);
► избрание супервизоров (без передачи им своих полномочий);
► обучение супервизоров;
► организацию собраний супервизоров под своим председательством;
► организацию собраний административного комитета под своим председательством;
► представление ежегодного отчета на ежегодном общем собрании под своим председательством;
► подписание финансовых отчетов, которые ведутся ответственными по изысканию материальных средств;
► ответы на корреспонденцию;
► организацию рекламы нового центра;
► заботу о волонтерах;
► представление регулярных отчетов о развитии центра в центральную службу BI, в национальную ассоциацию и региональному представителю;
► информирование регионального представителя о текущей деятельности и затруднениях.
Директора поддерживает команда, состоящая из его заместителей, супервизоров и административного комитета.
Супервизоры. В деятельности центра система суперви-зии, по-видимому, работает лучше любой другой, поскольку дружеская помощь становится более эффективной. Часто, если волонтер общается с абонентом в состоянии сильного горя, требуется еще один опытный человек для поддержки и объективной оценки беседы. Это — работа супервизора.
Волонтер не принимает решений в одиночку. Это слишком большая ответственность, если речь идет о жизни и смерти. Волонтеры являются членами команды, и предполагается, что у одного супервизора во время дежурства есть возможность обратиться за советом к другому.
От супервизора требуется:
► находиться в центре или быть доступным по другому телефонному номеру на протяжении 12—24 часов в неделю;
► хорошо знать сильные и слабые стороны волонтеров и распределять обязанности так, чтобы в центре был еще кто-то, с кем волонтер мог бы поделиться трудностями в работе;
► помогать координатору центра, делясь с другими супервизорами важной для благополучия абонента информацией;
► быть уверенным, что волонтеры знают о порядках, установленных для абонентов;
► передавать любую важную для абонента информацию и другие нужные сведения от одного дежурного волонтера другому и проверять это;
► быть доступным для немедленной консультации во время своего дежурства, поощрять волонтеров делиться волнениями, затруднениями, вопросами и обсуждать их;
► всегда интересоваться у волонтера, с чем обратился абонент и как чувствовал себя в конце беседы;
► проверять, отмечены ли чувства абонента и проведена ли оценка результатов беседы по прошествии времени;
► следить, чтобы абоненты, внесенные в «кризисный» список, оставались в нем лишь на время их кризисного состояния;
► проверять сведения и записи, касающиеся всех абонентов, особенно тех, кому угрожает непосредственная опасность;
► посещать собрания супервизоров, передавая высказанные замечания и просьбы волонтерам;
► контактировать с новыми волонтерами, поступившими в центр, организовывать их обучение, следить за работой во время испытательного периода и быть уверенным, что они полностью адаптировались в системе;
► разделять с директором и другими супервизорами административные обязанности.
Таким образом, супервизор отвечает за все решения, записи и дежурных волонтеров в тот период, когда он (она) является дежурным. Никакая другая работа в центре не должна им выполняться, если она мешает его основной деятельности. Основная задача супервизора — задавать вопросы, например: «Как вы помогли абоненту? Склонен ли он к самоубийству? Как Вы думаете, позвонит ли он еще раз? Что Вы чувствуете в отношении абонента?»
Стадия 5. Открытие центра, проходящего испытательный срок
Группа учредителей к этому времени создала почву для открытия центра: имеются подготовленные волонтеры, помещение, директор и супервизоры, реклама достаточно осветила создаваемую службу и дату начала работы.
Планируя открытие, следует оценить:
► предполагаемое время пика обращений абонентов в центр;
► имеющееся в распоряжении число волонтеров, учитывая их отпуска, обучение и возможное отсутствие по болезни.
Лучше обеспечить эффективную работу в течение нескольких часов в неделю, чем более продолжительную, но плохую, во время которой волонтеры переутомляются и подвергаются стрессу.
На открытие центра следует пригласить местных официальных лиц и спонсоров. Его следует осветить в объявлениях, и этот день должен действительно стать волнующим и интересным для всех волонтеров, принимавших участие в осуществлении этого проекта. Это их день и их успех.
В заключение стоит отметить, что работа в международном движении BI требует затрат времени, нервов и энергии, которые необходимы людям, находящимся в беде, однако волонтеры всех стран утверждают, что они, несомненно, отдают меньше, чем получают от сознания выполненного долга, самовыражения и полного раскрытия своих возможностей.
Приложение 2. Этическая хартия международной федерации служб неотложной телефонной помощи (ifotes)
(Принята Генеральной ассамблеей IFOTES, Израиль, июль 1994 г.)
I. ПРЕАМБУЛА
Степень и скорость перемен в современном обществе приводят к тому, что отдельные люди поглощаются толпой и это угрожает их основной ценности как индивидуумов. Даже будучи окруженными множеством людей, они часто чувствуют себя изолированными и испытывают эмоциональные страдания.
Межличностное общение часто является настолько недостаточным, что некоторым людям становится трудно найти кого-нибудь, с кем можно побеседовать и искренно обменяться мнениями.
Усовершенствование технологии общения само по себе не привело к улучшению значимых человеческих контактов.
Если кто-то хочет побеседовать, то необходимо, чтобы был другой человек — тот, кто слушает. Становится все более трудно найти слушателя.
Вследствие этого группа людей, обладающих интуицией, солидарностью и социальной изобретательностью, организовала службы телефонной помощи в форме неправительственных организаций.
Эти службы предлагают временную, но мгновенно доступную поддержку любому, кто одинок, отчаялся, переживает стресс или близок к самоубийству.
Слушающие стремятся помочь звонящим прояснить их опыт и увеличить осознание собственных ресурсов для продолжения жизни.
Эти службы созданы и продолжают действовать на основе ценностей, содержащихся в Международной Декларации прав человека Организации Объединенных Наций. В частности, службы подтверждают:
► достоинство всех людей;
► право на уважение своих мыслей, желаний, того, ради чего человек живет;
► право выражать себя своими собственными словами.
II. ДЕОНТОЛОГИЧЕСКИЙ УСТАВ (КОДЕКС ПОВЕДЕНИЯ)
А. Учреждение.
1. IFOTES объединяет на международном уровне национальные ассоциации, целью которых является обеспечивать круглосуточно и где только возможно организованную службу телефонной помощи, доступную всем людям, испытывающим трудности и нужду в беседе, если возможно, на их родном языке.
2. Службы предлагают всем звонящим возможность искреннего обмена мнениями.
3. Службы предлагают поддержку тем, кто страдает от изоляции, отчаяния или депрессии или не решается поделиться своими трудностями или взглядами с кем-то, кто знает или может идентифицировать их.
4. Службы доступны для всех, особенно переживающих кризис или замышляющих самоубийство.
5. Оказываемая помощь является бесплатной.
Б. Слушание 1*.
1. Телефон обеспечивает отклик на экстренность определенных ситуаций, помогая сохранить право на анонимность как звонящих, так и слушающих. Анонимность является настоятельным требованием работы службы.
2. Звонящие имеют возможность установить контакт с собеседником, с которым могут побеседовать конфиденциально. Их дружески принимают во всей человеческой целостности, и они могут рассчитывать на уважение.
3. Звонящие выражают себя со всеми свойственными им особенностями, если возможно, на своем родном языке.
4. Внимательное без предвзятого отношения слушание призвано помочь звонящим отвлечься от их настоящих переживаний, успокоить тревогу и дать силы заново обрести собственную инициативу.
5. Если необходимо, звонящие снабжаются информацией, позволяющей найти соответствующую внешнюю помощь.
В. Слушающие.
1. Служба слушания обычно обеспечивается добровольцами, тщательно отобранными, подготовленными и руководимыми опытными людьми с соответствующей квалификацией.
2. Помимо проявления солидарности, которую слушающие хотят передать людям, переживающим трудности, они учатся вести беседу во взаимно конструктивной манере.
3. Слушающие предлагают поддержку без оценивания, не влияя на звонящего, особенно путем навязывания идеологических, религиозных или политических убеждений.
* «Слушание 1» — является формой присутствия и доступности для того, кто звонит. Процесс «слушания» подразумевает дружеское отношение со стороны слушающего, лежащее в основе любого другого вмешательства (прим. авт.).
4. Слушающие имеют право отвечать на звонки только после завершения предварительной подготовки, проводимой квалифицированными специалистами в этой области.
5. В течение всего времени сотрудничества слушающие регулярно посещают доступные для них текущие тренинги, проявляя прилежность. Для них это является возможностью осознать подходы, используемые ими в работе на телефоне. Им помогают оценить их в свете обмена и личных наблюдений, проводимых квалифицированными инструкторами.
6. Им также предоставляется возможность сопоставить свое собственное слушание и слушание других и исследовать самих себя с целью улучшения качества слушания.
7. Во время бесед они особенно озабочены тем, чтобы поддерживать уважение к себе со стороны собеседников. Они не позволяют, чтобы звонящие манипулировали, оскорбляли или угрожали им.
8. Слушающие могут опереться на своих коллег, особенно ответственных работников службы, и получить искреннюю поддержку, помогающую справиться с запросами.
9. Слушающие обретают преимущество от своей деятельности в виде личностного роста, получающего дальнейшее развитие путем участия в конгрессах, конференциях, семинарах и мастер-классах, организованных или поддерживаемых их ассоциацией.
Г. Служба.
Практика этого особого слушания, часто называемого установлением дружеского контакта, организуется внутри команды, члены которой имеют различное социокультурное происхождение. Они отбираются по их личным качествам: способности слушать, широте и непредубежденности взглядов, а также потенциальным возможностям личностного развития.
Д. Общество.
Слова дают преимущества тем, кто может их выразить, имея при этом привилегию быть дружески выслушанным. Службы неотложной телефонной помощи организованы для развития взаимного слушания в целом, в обществе.
III. ОПЕРАЦИОННЫЙ УСТАВ (УСТАВ РАБОТЫ)
А. Посты.
1. Каждая местная команда образует «пост».
2. Каждый пост имеет свой Устав и другие внутренние документы — определяющие его юридический статус и регулирующие его деятельность.
3. На всех уровнях организации его члены действуют в духе команды, развивая службу, в которой каждый является ответственным за возложенные на него задачи.
4. Посты стремятся координировать свою деятельность с местными организациями и учреждениями.
5. Используя подходящие средства информации, посты стараются быть известными.
6. Соблюдая анонимность и конфиденциальность, посты выпускают ежегодный отчет с оценкой своей деятельности.
Б. Национальные федерации.
Как слушающие нуждаются друг в друге, так и посты определенного региона или страны нуждаются во взаимной поддержке и сотрудничестве.
С этой целью посты объединяются в ассоциации или федерации для того, чтобы:
а) обеспечить качество служб слушания в соответствии с Уставом;
б) способствовать обмену постами;
в) координировать текущую деятельность постов и их взаимоотношения с властями и общественными учреждениями;
г) развивать гласность неотложной телефонной помощи;
д) сохраняя конфиденциальность, информировать общество об условиях социальной жизни, как они выражаются теми, кто звонит и сообщает о своих трудностях.
В. Международная федерация IFOTES.
IFOTES объединяет неправительственные национальные ассоциации и федерации, чтобы облегчить анализ и межкультурный обмен в духе открытости и уважения различий.
ЦЕЛИ
1. Усилить осознание службами важности неотложной телефонной помощи, их роли в деле прекращения изоляции человека и обеспечения таким образом психического здоровья, а также предотвращение самоубийств.
2. Стимулировать и поощрять деятельность национальных ассоциаций и федераций.
3. Помогать местным группам в развитии неотложной телефонной службы и поддерживать ее создание в тех странах, где она отсутствует.
СРЕДСТВА
1. Организовывать международные встречи в форме семинаров, конференций и конгрессов для выполнения ее целей.
2. Публиковать в форме бюллетеней, брошюр и книг информацию, относящуюся к работе постов.
3. Собирать и распространять данные служб телефонной помощи, касающиеся укрепления психического здоровья и предотвращения самоубийств.
4. Поддерживать и поощрять исследования, согласующиеся с ее целями и задачами.
5. Поддерживать контакты с организациями, разделяющими тот же дух, среди которых Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ), Всемирная федерация психического здоровья (ВФПЗ), Международная ассоциация предотвращения самоубийств (IASP), Международная линия жизни («Life Line International») и Международная Дружеская Помощь («Befrienders International»).
Май 1994 г.
МЕЖДУНАРОДНЫЕ НОРМЫ (Приняты Генеральной Ассамблеей IFOTES, Израиль, июль 1994 г.)
1. Службы неотложной телефонной помощи являются доступными в любое время для любого человека, желающего обратиться в них, независимо от его возраста, пола, конфессии или национальности.
2. Все звонящие имеют право быть выслушанными и право на уважение независимо от их верований, убеждений или личностного выбора.
3. Слушание производится неотложной телефонной службой помощи в духе доброжелательности и открытости по отношению к звонящему.
4. Детали всех звонков, особенно касающихся частной жизни звонящих, остаются абсолютно конфиденциальными.
5. Звонящие и слушающие имеют право оставаться анонимными — или звонящие и слушающие остаются анонимными.
6. Слушающие обычно являются добровольцами, отобранными, получившими подготовку и работающими под наблюдением (супервизией) с тем, чтобы постоянно улучшать качество слушания.
7. Слушающие не просят у звонящего никакого вознаграждения.
Май 1994 г. УСТАВ IFOTES Устав IFOTES утвержден 10 июля 2000 года в Севилье
I. Название и местонахождение
1. Название Федерации — «Международная федерация неотложной телефонной помощи», именуемая в дальнейшем IFOTES. IFOTES является федерацией, созданной в Швейцарии в соответствии со статьями 60—79 Гражданского кодекса Швейцарии.
2. IFOTES расположена в Женеве, Швейцария. Официальный язык IFOTES — французский. В случае вопросов, касающихся интерпретации статей Устава, его версия на французском языке прилагается.
II. Миссия
3. IFOTES является федерацией национальных ассоциаций (федераций). Она представляет интересы и координирует деятельность служб неотложной телефонной помощи и их национальных федераций (ассоциаций) на международном уровне.
Основы IFOTES определены в Этической хартии.
III. Функции и цели
4. Целью IFOTES является помощь службам неотложной телефонной помощи в предоставлении наилучшей возможной помощи и поддержки звонящим. Для достижения этой цели IFOTES предлагает помощь национальным ассоциациям (федерациям) и существующим службам неотложной телефонной помощи для улучшения качества слушания и консультирования по телефону.
5. IFOTES поддерживает и поощряет создание и организацию служб неотложной телефонной помощи в странах и на территории), где они существуют или находятся в процессе становления.
6. IFOTES организует регулярные встречи и семинары, а также международные конгрессы. Кроме того, она публикует документы на темы, относящиеся к службам неотложной телефонной помощи.
7. В качестве главного представителя служб экстренной телефонной помощи IFOTES ищет близкого и вза-имообогащающего сотрудничества с ассоциациями, членом которых является IFOTES, или с теми, которые преследуют аналогичные цели.
8. В качестве независимой организации IFOTES не носит правительственный, политический, расовый или конфессиональный характер.
IV. Членство
9. Полными членами являются национальные ассоциации (федерации), которые действительно признают Устав IFOTES, обязуются следовать Уставу, Этической хартии и Международным нормам и платят членские взносы в срок.
Полные члены имеют право голоса.
10. Ассоциированными членами могут быть:
A. Национальные ассоциации (федерации), которые поставили перед собой цель жить в соответствии со стандартами, устанавливаемыми Уставом, Этической хартией и Международными нормами, но еще не способные на это.
Б. Службы телефонной помощи, которые специализируются в предоставлении услуг конкретным группам.
B. Федерации или ассоциации, работающие в тесном сотрудничестве с IFOTES и (или) имеющие такие же цели.
Г. Национальные ассоциации (федерации), которые живут в соответствии со стандартами, определяемыми Уставом, Этической хартией и Международными нормами, но которые не в состоянии платить членские взносы.
Ассоциированные члены не имеют права голоса.
V. Прием, исключение и выход членов
11. Прием членов решается Международным комитетом. Членство ратифицируется на ближайшей Генеральной ассамблее. Процедура приема новых членов определяется правилами процедуры.
12. Любой член может выйти из IFOTES, подав письменное уведомление в Международный комитет за шесть месяцев до конца финансового года.
13. Решение об исключении члена из-за несоблюдения Устава, Этической хартии, Международных норм или за неуплату членских взносов принимается только Генеральной ассамблеей, для которого требуется абсолютное большинство голосов. Решение о приостановке членства из-за несоблюдения Устава, Этической хартии, Международных норм или за неуплату членских взносов может быть принято только Международным комитетом. Если Международный комитет решил приостановить членство, он немедленно информирует об этом соответствующего члена и других членов IFOTES. В дальнейшем Международный комитет предлагает следующей Генеральной ассамблее исключить члена, членство которого приостановлено. Если Генеральная ассамблея не исключает члена, членство которого приостановлено Международным комитетом, то приостановление членства отменяется.
14. Выходящие, приостановленные или исключенные члены должны уладить вопрос с членскими взносами за период их членства.
VI. Организация
15. Руководящими органами IFOTES являются:
— Генеральная ассамблея.
— Международный комитет.
— Исполнительный комитет.
VII. Состав Генеральной ассамблеи
16. Генеральная ассамблея является высшим законодательным органом, руководящим IFOTES и собирающимся один раз в три года.
17. Генеральная ассамблея созывается Международным комитетом согласно правилам процедуры.
18. Международный комитет может созвать чрезвычайную Генеральную ассамблею в любое время и обязан это сделать по письменному требованию со стороны не менее одной пятой полных членов.
19. Полные члены имеют право назначать делегатов на Генеральную ассамблею в соответствии со следующими квотами:
— 1 делегат от национальной ассоциации (федерации), имеющей 2 поста;
— 2 делегата от национальной ассоциации (федерации), имеющей от 3 до 4 постов;
— 3 делегата от национальной ассоциации (федерации), имеющей от 5 до 7 постов;
— 4 делегата от национальной ассоциации (федерации), имеющей от 8 до 10 постов;
— 5 делегатов от национальной ассоциации (федерации), имеющей от 11 до 15 постов;
— 6 делегатов от национальной ассоциации (федерации), имеющей от 16 до 20 постов;
— 7 делегатов от национальной ассоциации (федерации), имеющей от 21 до 25 постов;
— 8 делегатов от национальной ассоциации (федерации), имеющей от 26 до 30 постов;
— 1 дополнительный делегат на каждые 15 постов, вплоть до 105 постов;
— начиная со 106 постов 1 дополнительный делегат на каждые 20 дополнительных постов.
Максимальное количество делегатов от национальной ассоциации — 20 человек.
20. Ассоциированные члены приглашаются присутствовать на Генеральной ассамблее с правом совещательного голоса. Каждый ассоциированный член имеет право назначить одного представителя.
21. Полные и ассоциированные члены обязаны сообщить Генеральному секретарю имена своих делегатов и представителей не позже, чем за 24 часа до открытия Генеральной ассамблеи.
VIII. Обязанности и процедура Генеральной ассамблеи
22. Генеральная ассамблея может считаться созванной должным образом, если приглашения на Генеральную ассамблею были направлены всем членам в установленной форме.
23. Задачи Генеральной ассамблеи следующие: Созыв Генеральной ассамблеи:
— перекличка;
— назначение трех членов Избирательного комитета;
— одобрение повестки дня.
Одобрение протокола предыдущего заседания Генеральной ассамблеи.
Одобрение Отчета о деятельности.
Одобрение финансового отчета, включая ревизионный отчет.
Назначение ревизионной комиссии.
Обсуждение представленных на рассмотрение предложений.
Выборы Президента.
Ратификация принятия новых членов.
Решение об (не)исключении членов, членство которых приостановлено Международным комитетом.
Одобрение членских взносов для полных членов, а также для ассоциированных членов, предложенных Президентом по совету Международного комитета.
Утверждение членов Международного комитета.
Одобрение изменений в функциях и задачах IFOTES.
Поправки к Уставу, Этической хартии и Международным нормам.
24. Каждый делегат имеет один голос. Любой делегат может письменно назначить другого делегата представлять его или ее. Ни один делегат не может представлять более чем двух других делегатов. Полные члены, принятые на Генеральной ассамблее, не имеют права голосовать по вопросам, касающимся данной Генеральной ассамблеи.
25. Все решения и одобрения, упомянутые в п. 23, за исключением выборов Президента, принимаются поднятием руки. По требованию не менее 3 делегатов, представляющих 3 полных членов, решения и одобрения могут приниматься тайным голосованием. Решение принимается простым большинством* действительных голосов.
26. При равенстве голосов Президенту принадлежит решающий голос.
27. Ни одно решение, кроме опубликованных ранее Генеральной ассамблеей, не может быть поставлено на голосование. Любое необъявленное предложение откладывается до следующей Генеральной ассамблеи.
28. Кандидаты на пост Президента представляются Генеральной ассамблее Выборным комитетом. Никакие другие кандидаты не могут быть добавлены к этому списку во время Генеральной ассамблеи.
* При голосовании простым большинством считаются все голоса «за» и «против». Воздержавшиеся или недействительные голоса во внимание не принимаются при простом большинстве. Большее число голосов (либо «за», либо «против») определяет простое большинство. Простое большинство основывается на числе поданных голосов, а не на числе присутствующих при голосовании.
29. Выборы производятся тайным голосованием. Для выборов необходимо абсолютное большинство* при первом голосовании, при повторном голосовании требуется относительное большинство**.
30. Президент избирается на 3 года. Президентство начинается сразу после Генеральной ассамблеи.
31. Любое предложение Международного комитета, принятое тремя четвертями полных членов IFOTES, приравнивается к решению, принятому на Генеральной ассамблее.
IX. Вопросы компетенции Генеральной ассамблеи
32. Вопросы компетенции Генеральной ассамблеи изложены в п. 23.
X. Международный комитет
33. Международный комитет служит как руководящий орган в период между Генеральными ассамблеями. Он действует на законном основании, возложенном на Генеральную ассамблею, и подотчетен Генеральной ассамблее.
34а. Международный комитет состоит из делегатов, назначаемых полными членами и утвержденных Генеральной ассамблеей. Только национальные ассоциации (федерации) с 5 постами или более имеют право быть представленными в Международном комитете. Полные члены, имеющие менее 5 постов, могут выбрать одно-
* Абсолютное большинство относится к общему числу поданных голосов. Абсолютное большинство составляет половина поданных голосов плюс один голос. Воздержавшиеся или недействительные голоса принимаются во внимание, когда идет подсчет голосов для абсолютного большинства. Таким образом, кандидат должен получить половину плюс один голос из всех голосов, чтобы быть избранным. Если такое большинство не достигается при первом голосовании, считается, что ни один из кандидатов не избран. Это автоматически ведет к повторному голосованию, которое проводится при относительном большинстве.
** При повторном голосовании требуется относительное большинство. Избирается кандидат, набравший большее число голосов «за».
го общего делегата, которому будет поручено представлять их в Международном комитете. Полные члены, имеющие 5 или более постов, но меньше 40, имеют право на одно место. Полные члены с 40 или более постами имеют право на два места.
345. Международный комитет может кооптировать до 2 человек для того, чтобы иметь представительство страны, никак по-иному не представленной, или воспользоваться профессиональным мастерством, которое отсутствует в Международном комитете. Кооптировать можно сроком на один год.
35. Срок службы членов Международного комитета — три года, начиная с окончания Генеральной ассамблеи.
36. Международный комитет осуществляет все директивы и политику, принятые Генеральной ассамблеей.
37. Международный комитет имеет право сотрудничать, работать, помогать или получать помощь, совместно организовывать что-то с любым другим органом, благодаря чему цели IFOTES могут быть легче достигнуты. Он может нанимать персонал и консультантов за вознаграждение или, исходя из расценок, установленных Международным комитетом, на условиях обновляемых контрактов с ограниченным сроком. Он может организовывать комитеты, рабочие группы или издательские группы в случае необходимости.
38. Международный комитет назначает председателя Избирательного комитета из числа своих членов и еще дополнительно не менее 2 человек для образования этой группы. Задачи комитета следующие:
► Требование от членов кандидатур на должность Президента.
► Оценка правомочности каждого кандидата.
► Представление кандидатов в президенты в Международный комитет и затем полным членам.
► Подготовка окончательного списка кандидатов, представляемого Международным комитетом Генеральной ассамблее.
► Наблюдение вместе с председателем Генеральной ассамблеи за соблюдением правильности выборных процедур во время выборов.
39. Международный комитет назначает Генерального секретаря и нанимает на работу любой другой персонал или консультантов, необходимых для управления IFOTES. Генеральный секретарь является ответственным за управление перед Международным секретариатом. Генеральный секретарь в качестве советника присутствует на собраниях Международного и Исполнительного комитетов. Он не имеет права голоса. Другие обязанности и ответственность Генерального секретаря определяются правилами процедуры.
40. Международный комитет отвечает за соблюдение целей IFOTES, а также определяет и предлагает соответствующие задачи и политику касательно вопросов, ведущих к успеху интересов и благополучию IFOTES и ее членов.
41. Конкретные обязанности включают краткосрочное и долгосрочное планирование, проекты, бюджет, правила процедуры и любые другие мероприятия, которые не относятся к компетентности иного органа.
42. Международный комитет собирается по крайней мере два раза в год. Он созывается президентом или двумя другими членами Международного комитета.
XI. Исполнительный комитет
43. Четыре члена Исполнительного комитета избираются членами Международного комитета из числа своих членов. Исполнительный комитет включает двух вице-президентов, казначея и одного дополнительного члена, которые вместе с Президентом образуют Исполнительный комитет.
44. Обязанности и ответственность Исполнительного комитета определяются правилами процедуры.
XII. Финансы и задолженность
45. Финансовые ресурсы, необходимые для выполнения задач, складываются из членских взносов, вкладов покровителей, сборов, благотворительных взносов, наследства, даров, доходов от специально направленных мероприятий, субсидий, продажи услуг и других законных средств.
46. IFOTES отвечает по задолженности исключительно из активов федерации. Ответственность членов распространяется только на уплату членских взносов.
47. Если Международным комитетом открыто не решено иначе, то любой член, не уплативший членский взнос до 30 июня текущего года, не может быть представлен на собраниях Генеральной ассамблеи или Международного комитета. Неуплата членских взносов может рассматриваться как законная причина для исключения члена.
48. Ассоциированные члены, за исключением тех, которые упомянуты в п. 10 Г, несут такие же финансовые обязательства, как и полные члены.
49. Финансовый год соответствует календарному году.
XIII. Право подписи
50. Президент отвечает за внешнее представительство федерации и обеспечивает соответствие этого представительства достаточно высоким стандартам и согласованность с политикой Федерации.
51. Президент или один из вице-президентов вместе с Генеральным секретарем или дополнительный член Международного комитета имеют право подписи от лица IFOTES. Любое ограничение вышесказанного определяется правилами процедуры.
XIV. Поправки к Уставу, Этической хартии и Международным нормам
52. Любое предложение или план изменений в Уставе, Этической хартии или Международных нормах должны быть разосланы всем полным членам перед Генеральной ассамблеей по установленной правилами процедуры форме.
53. Изменения в Уставе, Этической хартии и Международных нормах должны быть приняты на законно созванной Генеральной ассамблее. Для того, чтобы быть признанными, решения должны собрать две трети всех поданных голосов.
XV. Роспуск
54. Роспуск IFOTES может быть предложен:
— Международным комитетом
или
— Генеральной ассамблеей
или
— Письменно 50% полных членов.
55. Роспуск IFOTES может быть принят на специально созванной чрезвычайной Генеральной ассамблее с подробной повесткой дня и при кворуме 75% присутствующих с правом голоса. Для того, чтобы быть принятым, решение должно собрать две трети всех присутствующих голосов.
56. В случае роспуска федерации необходима ликвидация активов. Международный комитет обязан назначить трех делегатов для распоряжения остатком актива в соответствии с целями федерации.
XVI. Окончательное распоряжение
Настоящий Устав заменяет одобренный в 1994 году. Он войдет в силу после принятия на Генеральной ассамблее в июле 2000 г. в Севилье, Испания.
СОДЕРЖАНИЕ (со старого сканированного текста)
ОТ НАУЧНОГО РЕДАКТОРА......................................................3
ПРЕДИСЛОВИЕ............................................................................7
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ................................................... 12
Введение. ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ И ТЕЛЕФОННАЯ ПОМОЩЬ: М.БУБЕР И М.М.БАХТИН ПРОТИВ Б.ПАСКАЛЯ И Г.-Г.ГАДАМЕРА.......................... 13
I. ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ТЕЛЕФОННОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ, ПРИНЦИПЫ РАБОТЫ, ОБУЧЕНИЕ
Глава 1. История телефонной психологической
помощи за рубежом................................................23
Глава 2. Особенности телефонной психологической
помощи в посттоталитарном обществе..................37
Глава 3. Основные принципы работы и этика
телефонной помощи...............................................49
Глава 4. Модель обучения консультантов
на основе опыта......................................................61
Глава 5. Феномен «сгорания»
у телефонных консультантов.................................71
Глава 6. Практика супервизии
в телефонном консультировании..........................79
Глава 7. Рекламная деятельность в службах
неотложной телефонной помощи..........................93
11. ПСИХОТЕХНИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТЕЛЕФОННОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ
Глава 8. Психология активного слушания.........................104
Глава 9. Психология телефонного диалога.........................119
Глава 10. Язык телефонного диалога....................................136
Глава 11. Телефонный диалог и простые
эриксонианские техники.......................................146
Глава 12. Психология регулярных
(«зависающих») абонентов...................................153
Глава 13. Психология вербальной агрессии..........................161
Глава 14. Беседа с агрессивным
и манипулятивным абонентами..........................170
Глава 15. Ошибки телефонного диалога
и искусство его завершения................................178
Глава 16. Механизмы психологической защиты
и телефонная помощь...........................................187
Ш. ЧАСТНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕЛЕФОННОЙ ПОМОЩИ
Глава 17. Экзистенциальные аспекты
консультирования..................................................197
Глава 18. Основы возрастной психологии
и телефонная помощь............................................208
Глава 19. Психология семейного конфликта.......................222
Глава 20. Кризисные состояния............................................234
20.1. Психология острого горя (утраты)........................234
20.2. Абоненты, пережившие
экстремальные ситуации.......................................245
20.3. Психология болезни и умирания..........................257
20.4. Консультирование детей
и подростков ..........................................................264
20.5. Психология и консультирование
жертв сексуального насилия.................................276
Глава 21. Суицидальное поведение.......................................288
21.1. Суицидальное поведение
в исторической ретроспективе...............................288
21.2. Общие черты и особенности
суицидального поведения......................................314
21.3. Факторы, влияющие
на суицидальное поведение...................................331
21.4. Превенция, интервенция
и поственция..........................................................352
21.5. Биоэтика и самоубийство......................................367
Глава22. Проблемыаддикции..............................................379
22.1. Алкогольные проблемы.........................................379
22.2. Проблемы употребления
психоактивных веществ.........................................394
22.3. Игровая зависимость.............................................401
22.4. Компьютерная зависимость..................................408
22.5. Религиозные и духовные
проблемы В. Е.Каган...............................................418
Глава 23. Сексуальные проблемы
в телефонном консультировании.........................437
Глава 24. Телефонное общение
с душевнобольными..............................................446
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1. Как организовать центр
консультативной телефонной
помощи (на опыте «Befrienders
International»)................................................455
Приложение 2. Этическая хартия Международной федерации неотложной телефонной помощи (IFOTES)........................................475
Научно-практическое издание Моховиков Александр Николаевич
ТЕЛЕФОННОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
2-е издание, переработанное и дополненное
Редакторы О.В.Квасова
Корректор Н.А.Сгпепина
Художник Ф.С.Сафуанов
Компьютерная верстка О.В.Кокоревой
Издательство «Смысл» (ООО НПФ Смысл),
103050,Москва,50,а/я158.
Тел./факс (095) 195-9328,195-0308,
e-mail: smysl@smysl.ru
http://www.smysl.ru
Лицензия ИД № 04850 от 28.05.2001
Подписано в печать 21.09.2001. Формат 84x108/32.
Гарнитура TimesET. Печать высокая. Усл. печ. л. 26,07.
Тираж 5000 экз. Заказ № 1765.
Отпечатано с диапозитивов в ФГУП «Печатный двор»
Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и
средств массовых коммуникаций.'
197110, Санкт-Петербург, Чкаловский пр., 15.
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
PAGE 48