Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Ларри КраббВнутренний мир |
СодержаниеВВЕДЕНИЕ - ЛОЖНАЯ НАДЕЖДА, КОТОРУЮ ПРЕДЛАГАЕТ СОВРЕМЕННОЕ ХРИСТИАНСТВО ГЛАВА ПЕРВАЯ В Глубины Собственной Души! ГЛАВА ВТОРАЯ Взгляд Внутрь Себя Может Принести Разочарование ГЛАВА ТРЕТЬЯ Знать, Что Ищешь ЧАСТЬ II - МЫ — ЖАЖДУЩИЕ ЛЮДИ ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ «Кто Жаждет...» ГЛАВА ПЯТАЯ Реки Воды Живой? Тогда Зачем Столько Боли? ГЛАВА ШЕСТАЯ - Осознание жажды Зачем Нам Знать О Нашей Жажде? ЧАСТЬ III. РЫТЬЕ НЕГОДНЫХ КОЛОДЦЕВ ГЛАВА СЕДЬМАЯ - Мы ищем не там, где следует Более Трезвый Взгляд На Грех ГЛАВА ВОСЬМАЯ - Проблема требовательности Отношение Бога К Этой Проблеме ГЛАВА ДЕВЯТАЯ - Ложные пути Понять Самого Себя ЧАСТЬ IV. ИЗМЕНЯЯСЬ ИЗНУТРИ ГЛАВА ДЕСЯТАЯ - В чем проблема? Лицом К Лицу С Нашим Грехом ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ - Сила Евангелия Излишние Неприятности И Наша Ответная Реакция ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ - Глубинная перемена Изменение Избранного Нами Пути ЭПИЛОГ - Дорогая цена перемен |
|
Вперед |
Ларри КраббПоиски Бога |
|||||
|
"Позвольте мне объяснить вам, почему я написал эту книгу. В моей жизни настал момент, когда я должен был или как можно лучше узнать Бога, или погибнуть. Жизнь порой бросает меня в бездну такого ослепляющего смятения и такой жестокой боли, что я теряю всякую надежду. Радость уходит. Не на что больше опереться. Возможно, самый важный урок, извлеченный мной из этих мрачных периодов, состоит в следующем: в этой жизни нельзя избежать боли и проблем. Я могу жить в повиновении Богу, следовать духовной дисциплине и исповедовать свою приверженность ко Христу, но проблемы все равно останутся. Больше всего я нуждаюсь в ком-то, кому можно довериться, кто посреди непредсказуемых житейских бурь дал бы мне надежду и радость. Мне недостаточно иметь план, которому я намерен следовать. Применение библейских принципов отнюдь не всегда гарантирует желательный для меня поворот событий. Без такого надежного друга мне остается либо притворяться, что дела обстоят лучше, чем есть на самом деле, либо сделать целью своей жизни облегчение боли. Но ни отрицание, ни попытки облегчить боль не принесут ничего, кроме погибели. Тогда безнравственность, безумие или самоубийство положат конец моей жизни. Ставшая привычной для нас напыщенная риторика типа: «доверяй Богу, больше молись, побеседуй со специалистом, более тщательно сообразуйся с Божьим за мыслом», должна уступить дорогу реальным поискам Бога. Я написал эту книгу в ответ на отчаянный крик моего сердца, жаждущего узнать Бога лучше. Сейчас больше, чем когда-либо я убежден, что желание Бога быть с нами несравненно сильнее нашего желания быть с Ним. Цель той работы, которую Он в нас совершает, — усилить стремление к познанию Его до такой степени, чтобы оно стояло выше всех других стремлений. Это долгий и трудный процесс, но Бог непременно доведет его до конца. Путь труден, поэтому и путешественников здесь гораздо меньше, чем на других доро гах, но путешествие стоит того. Благодать Божья неизмерима. Ему можно доверять! Я хочу поделиться с вами своим опытом, чтобы помочь вам преодолевать проблемы на пути поисков Бога. Я от всей души надеюсь, что эта книга пробудит в вас любовь к Богу, желание познать Его и что это желание достигнет неведомой прежде вам силы." С радостью и надеждой, Лэрри Крабб |
|||||
ВВЕДЕНИЕ
ЛОЖНАЯ НАДЕЖДА, КОТОРУЮ ПРЕДЛАГАЕТ СОВРЕМЕННОЕ ХРИСТИАНСТВО
Причудливо преломившись в веках, библейское христианство в своей современной форме обещает человеку облегчить те боль и страдания, которые он испытывает, живя в падшем мире. Его основная мысль, исходит ли она от фундаменталистских течений, требующих от верующего выполнения определенных правил, или от харизматических, настаивающих на глубоком единении с силой Духа Святого, по сути своей такова: человеку обеспечено немедленное получение мира и благодати, обетованных Богом, а значит, он может в полной мере насладиться жизнью, не дожидаясь вознесения на небеса.
Некоторые говорят о радости общения с Богом и о послушании, другие – об осознании себя как личности и об обретении чувства собственного достоинства. Одни ссылаются на Библию, другие – на последние открытия в области психологии. Так или иначе, но мы становимся свидетелями подмены самой сути христианской жизни. Главным становятся не познание Христа, не служение Ему до дня Его пришествия, но старания сгладить боль в собственной душе или, по крайней мере, научиться игнорировать ее.
Нас уверяют – иногда на словах, но чаще на примерах из жизни, – что нам не стоит переживать из-за семейных неурядиц, жизненных трудностей или неприятных известий. Нам говорят, что мы можем испытать несказанную радость, которая не столько поддержит нас в тяжелые времена, сколько поможет избавиться от напряженности, беспокойства и страданий. Жизнь бывает полна проблем, но присутствие Христа, Его благословение могут наполнить нашу душу таким счастьем, что боль станет практически неощутимой. Нет ни малейшей причины страдать и мучиться от душевного разлада и внутренних переживаний. Просто доверьтесь Богу, отдайтесь Ему во власть, будьте стойкими и послушными Его воле.
Цель подобного учения – притупить восприятие суровой действительности, забыть, что мы являемся частью несовершенного, подчас безжалостного мира. Мы учимся делать вид, что в состоянии испытывать чувства, которые на самом деле нам недоступны, пока мы не пребудем на небесах.
Но не все из нас хорошо играют в эту игру. Честные, цельные натуры, которым трудно дается притворство, начинают переживать, что им явно не хватает веры: «Почему я не чувствую себя таким же счастливым, как остальные? Должно быть, с моей духовной жизнью не все в порядке». К тому же такие люди выглядят менее зрелыми, а их жизнь – менее привлекательной, чем жизнь более искушенных в лицедействе. Да и церкви тоже склонны поощрять тех прихожан, которые более убедительно создают иллюзию счастья, выставляя их образцом, достойным подражания для каждого истинного христианина.
Однако в глубине души все люди, особенно более зрелые, испытывают боль, от которой не могут избавиться. Ее можно игнорировать, прятать, принимать за что-то другое, заглушать своей кипучей деятельностью, но она не исчезнет. Причина заключается в следующем. Мы были созданы, чтобы наслаждаться жизнью в мире лучшем, чем наш. И пока не появится этот мир, мы обречены стенать в тоске о том, чего не имеем. Боль в душе является не свидетельством невроза или духовной незрелости, но результатом реалистичного взгляда на вещи.
И именно от этих стонов нас хочет избавить современное христианство. «Евангелие здоровья и благополучия» отвечает нашему естественному желанию найти облегчение, не обращая внимания на призывы к долготерпению. Вера в данном случае используется не для того, чтобы научиться радоваться жизни, невзирая на обстоятельства, но для изменения обстоятельств в погоне за душевным комфортом.
Проповедники ортодоксального христианства редко поддаются соблазну провозглашать «евангелие процветания», хотя они опираются на все то же желание человека найти облегчение от страданий. Они уверяют, что, следуя набору определенных правил – больше познавать Бога, беззаветно служить Ему, больше уделять времени благотворительности и молитве, – мы будем избавлены от необходимости бороться с неприятными переживаниями. Но убежать от душевной боли невозможно, можно только отрицать ее существование. Единственная надежда христианина на избавление – обетование того, что настанет время, когда мы будем жить со Христом в совершенном мире, а до того, как это произойдет, нам предстоит либо стенать от боли, либо делать вид, что у нас ничего не болит.
Повсеместно распространенное притворство в любом своем проявлении – во внешней ли упорядоченности жизни, или в чрезмерном буйстве эмоций – наносит ущерб церкви. Вместо того чтобы быть солью земли и светом миру, мы превратились в сборище бессильных фарисеев, раздираемых богословскими спорами, боящихся реально смотреть на жизнь, а потому очень слабо влияющих на общество.
Под нашей приверженностью к ортодоксальности скрывается нравственная трусость, подрывающая уверенность во Христе. Мы верим в то, что Он прощает наши грехи, объединяет и поддерживает нас как сообщество более или менее порядочных людей, но – достаточно ли Он силен, чтобы повлиять на существующее положение вещей? Можем ли мы без смущения взглянуть действительности в лицо, когда порой у хороших родителей вырастают непослушные дети, а у плохих родителей – преданные делу Христа миссионеры? Сумеем ли мы погрузиться в глубины жизни, полной треволнений, и выйти из них с обновленной верой в Бога и с еще большей жаждой общения с Ним, подобно автору семьдесят второго псалма? Удастся ли нам заглянуть в тайные уголки нашей души, где пустота гораздо более реальна, нежели присутствие Христа, где видно, что эгоистические побуждения пронизывают благороднейшие из наших поступков? Достаточно ли могуществен Христос, чтобы очистить нас от этой внутренней грязи? Не лучше ли просто не обращать на нее внимание и стараться жить по-христиански в меру своих скромных возможностей?
Когда мы всерьез задумываемся о том, какова в действительности наша жизнь – в глубинах нашей души и в окружающем нас мире, – нас охватывает тихий ужас. Мы боимся, что не сумеем пережить столкновения с неприкрытой реальностью. В такие минуты уход в отрицание не воспринимается как трусость, он кажется необходимым и вполне разумным. Мы говорим себе: «Просто живи, действуй, перестань жалеть себя, больше доверяй Богу, относись серьезнее к послушанию Христу. Ведь на самом деле все не так уж плохо, как тебе кажется. Ты просто сбился с пути и теперь должен найти дорогу назад, главное – больше читай Слово Божие и прилагай больше духовных усилий».
Есть нечто весьма привлекательное в знании, как сделать жизнь лучше. Если мы можем выявить конкретные и вполне устранимые причины нашего дурного духовного самочувствия (например, пренебрежение молитвой), тогда мы способны справиться с ситуацией. И нам это нравится, ибо нет ничего более ужасного, чем столкнуться с проблемой, для которой у нас нет решений и которая выходит у нас из-под контроля. Пожалуй, самым тяжелым испытанием для любого христианина является необходимость довериться кому-то. Мы терпеть не можем зависеть от кого бы то ни было, потому что привыкли никому не доверять до конца. Мы и сами знаем, что надо делать. Все те, на кого мы когда-либо рассчитывали, так или иначе подводили нас. Вывод напрашивается сам собой: полностью полагаться на другого равносильно самоубийству.
Падший человек начал самостоятельно распоряжаться собственной жизнью, исполненный решимости доказать, что вполне может справиться с этой задачей. Мы подобны подростку, который считает себя богачом до тех пор, пока родители не перестают давать ему деньги на карманные расходы: мы сохраняем уверенность в своей способности разрешать любые жизненные трудности, пока наша душа не предстает перед нами во всей своей неприглядности. Ничто так не смиряет человека, как осознание, во-первых, сильнейшей жажды, которая делает наше благополучие целиком и полностью зависимым от кого-то другого, и, во-вторых, осознание того, что все наше существо насквозь эгоистично, что накладывает определенный отпечаток на все наши поступки, даже на попытки исправиться. Взглянуть на истинное состояние своей души для многих – все равно, что расписаться в своей беспомощности, а это ощущение не из приятных.
Вот вам один из примеров. Женщина вдруг понимает, что утратила все романтические чувства к доброму и заботливому мужу. По совету своего пастора она начинает молиться о возвращении любви, стараясь в то же время быть более послушной женой. Ей хочется верить, что искра их взаимного чувства разгорится вновь, но этого не происходит. Тогда она пытается убедить себя, что вся эта романтика ни к чему, что главное – смирение. Однако отсутствие теплых отношений с человеком, который так по-доброму относится к ней, глубоко ранит ее. Перепробовав различные способы изменить свое внутреннее состояние, но ничего не добившись, она ощутила себя совершенно беспомощной.
Познавая свой внутренний мир, мы убеждаемся, что не в силах что-либо изменить в себе, не прибегая к некоему источнику, над которым не властны. Мы понимаем, что ощущение беспомощности есть неотъемлемая часть жизни, и это осознание неспособности справиться с собственными проблемами больно бьет по нашему самолюбию. Поэтому мы предпочитаем не углубляться в дебри своей души и держаться на самой поверхности жизни. Закрывать глаза на пугающую действительность, таящуюся в глубинах этой души, становится для нас жизненно необходимым.
Не спорю, стремление убежать от действительности вполне объяснимо: мы не любим страдать. Для падшего человека боль от ощущения ничем не заполнимой пустоты кажется совершенно нестерпимой, и многим представляется глупым корчиться от боли, в то время как от нее можно с легкостью избавиться, просто закрыв глаза на истинное положение вещей. Нашему разуму, изъеденному грехом, абсолютно чужда сама мысль, что путь к радости пролегает через весьма суровые испытания и душевные страдания. Все внутри нас восстает против этого. Мы не были созданы для страданий. Данные нам Богом физические и душевные свойства были предназначены для того, чтобы приносить нам радость – делать нас здоровыми и счастливыми. Когда же счастья нет, когда от напряжения раскалывается голова, а сердце разрывается от горя, мы хотим только одного – облегчения. Мы глубоко и страстно жаждем испытать то, для чего первоначально и были созданы.
В час испытаний нам невыносима сама мысль о том, что облегчение может не наступить. Такая перспектива ужасает. Как жить с постоянной болью в душе от того, что дочь все-таки решилась на аборт или что жена стала вдруг чужой? Как жить, когда муж использует любой предлог, чтобы улизнуть из дома, считая это в порядке вещей? Как смириться с болезнью, превращающей вас в калеку? Как справиться с напряженностью из-за постоянной нехватки денег? Что делать с угрызениями совести, когда вы понимаете, что ухаживаете за престарелыми родителями без любви, из чувства долга, считая их обузой?
И вдруг среди всех этих тревог мы слышим утешительную весть, которую приносит нам современное христианство: вы можете найти облегчение от страданий! Если вы будете возрастать в вере, то либо изменятся ваши обстоятельства, либо вы достигнете такого уровня духовности, когда вместо постоянных внутренних борений вашу душу наполнят мир и покой. Удовлетворенность жизнью в том или ином виде нам вполне доступна, причем уже сейчас.
Более того, нам вполне по силам добиться столь желанного облегчения. Мы можем научиться, как с большей верой просить у Бога выполнения Его обетований; мы можем разбить все возможные грехи на категории, а затем тщательно стараться избегать их, чтобы не упустить вожделенного благословения; мы можем придумывать новые формы размышлений на библейские темы; можем принимать более активное участие в жизни церкви и почаще посещать занятия по изучению Священного Писания. Все эти старания будут способствовать нашему постепенному духовному росту и достижению такого уровня духовности, при котором боли и страданий в нашей жизни уже не будет.
Да, учение, дающее нам подобную надежду, замечательно. Когда душа изнемогает от жажды, мы своими руками можем выкопать себе колодец и напиться вволю. Христианские учителя вручают нам лопаты и показывают места, где лучше копать, и мы с радостью принимаемся за работу. Программы ученичества, пособия, объясняющие, как нужно свидетельствовать о Христе, методики заучивания библейских стихов, новые формы общения верующих и их совместной деятельности, большая исполненность Святым Духом, обновление духовных обязательств – все перечислить просто невозможно. Не спорю, все эти добрые дела сами по себе не так уж плохи, однако зачастую к ним нас подстегивает тайная надежда найти живительную влагу, которая положит конец всякой жажде. Тогда прекратится борьба, исчезнут разочарования и сердечная боль. Наступит настоящий рай на земле.
Не все, конечно, но многие проповедуют подобное учение, и гораздо большее число людей исподволь внушают нам схожую надежду, избегая разговоров о своих внутренних переживаниях и не обращая должного внимания на переживания других. Возможность оставаться в стороне от проблем, для которых мы не имеем готовых решений, весьма соблазнительна. Гораздо легче заявить, что человеку помогут не психологические уловки, а элементарное послушание, чем попробовать разобраться во всех тонкостях и хитросплетениях жизни, в которой послушание дается с трудом. Такое упрощенное евангелие, неспособное отвечать реальным потребностям людей, является одним из результатов бегства от действительности. Вместо того чтобы помочь человеку понять все происходящее в свете освобождающей истины, подобная проповедь побуждает нас притворяться и делать вид, что все гораздо лучше, чем на самом деле, а до пришествия Христа лучше и не будет. В итоге мы остаемся неготовыми к жизни и еще больше укореняемся в своем нежелании принимать истинное положение вещей.
Глубоко укоренившееся в нас стремление к независимости – наследие, доставшееся нам от Адама, – и вполне законное желание получать радость от жизни – ибо для такой радости мы и были созданы – заставляют нас с готовностью откликаться на обещание небесного блаженства здесь, на земле, которое мы можем получить по первому нашему требованию. Когда подрастающие дети начинают восставать против семейного уклада, отчаявшиеся родители не прочь поверить в существование способа избавиться от проблем, которые разрывают им сердце, и обрести покой и счастье. Когда холостяцкая жизнь кажется скорее тюрьмой, чем возможностью посвятить себя служению людям, то рецепт преображения одиночества в полнокровное существование приходится весьма кстати.
Но, быть может, все эти столь понятные желания не выполнимы? Быть может, тот якорь, который позволяет кораблю нашей жизни переносить любые бури, который помогает людям возрастать и мужать в своих невзгодах, есть не что иное, как чувство благодарности за подвиг Христа на кресте и страстная вера в грядущее Его пришествие? Возможно ли, чтобы признательность за прошлое и надежда на будущее служили бы нам единственным источником уверенности в настоящем – той уверенности, которая не требует от нас недостойного бегства от действительности? Может быть, мы можем наслаждаться присутствием Христа сейчас в Его Слове и Духе лишь в той степени, в которой Его присутствие помогает нам оглядываться назад и всматриваться вперед.
Все эти рассуждения не дают сиюминутного утешения – они сулят нам «журавля в небе». Мы же жаждем немедленного ответа! И действительно, существует нечто такое, на что мы можем рассчитывать уже сейчас, нечто чудесное и вполне реальное. Но мы обречены находить лишь жалкое подобие этой реальности, пока не признаем, что глубокое разочарование в жизни и надежда на скорое исцеление, которое прочит нам современное христианство, подменили само основание нашей веры. В своих чаяниях мы полагаемся не на Христа, претерпевшего страдания и смерть, Который грядет за Своим стенающим, но преданно ожидающим Его народом. Наши надежды обращены ко Христу, Который быстро отвечает на любые молитвы и без промедления предоставляет людям требуемое облегчение.
Увы, но подобная надежда – это сплошной обман, чудовищное, хотя и привлекательное для многих, извращение Христова Евангелия. Оно побуждает сотни тысяч ищущих людей к бегству от действительности, превращая их жизнь в бессмысленное прозябание, полное ненатуральных радостей и искусственных улыбок. Других же, недовольных такой перспективой, оно навсегда отвращает от христианского учения. Это ложь, которая преграждает путь к глубоким преобразованиям в характере человека, столь ему необходимым и вполне осуществимым уже в этой жизни. Уже в этой жизни мы можем познать, что значит жить во Христе, можем вкусить Его благость так, что возжаждем ее вновь. Стремление же как можно скорее, до вознесения на небеса, избавиться от страданий лишает нас и всего того, что доступно нам уже сейчас.
Бог хочет, чтобы мы изменились и стали воистину великодушными людьми, исполненными непоколебимого доверия к Тому, Кто дает нам силы встретить действительность такой, какая она есть, выстоять и не утратить веру. Духовность, основанная на притворстве, – это не духовность. Бог хочет, чтобы мы были людьми мужественными, сострадательными к нуждам ближних, не забывая, что все мы – часть единого падшего мира. Он желает, чтобы мы стойко переносили все испытания, чтобы, глубоко и искренне скорбя о происходящем, не отступали перед трудностями, но закалялись в борьбе. Он хотел бы видеть нас любящими и нежными, несмотря на жестокие раны, которые наносит нам жизнь. Когда мы понимаем, что мир полон несправедливости и разочарований, единственный способ выжить и не сломаться – это научиться любить. И лишь тот способен на это чувство, кто оставил мысль о немедленном исполнении всех своих мечтаний. Только возложив свое упование о небесном блаженстве на Отца, Которому мы научились безоговорочно доверять, мы можем открыть свою душу для самоотверженной любви. Мы становимся способными любить, невзирая на ту боль, которую причиняет нам этот несовершенный мир.
Эта книга не о том, как облегчить нашу жизнь, но о том, как изменить ее. Она не дает готовых рецептов: «Поступай так-то – и обретешь покой и радость». Она указывает путь к преображению.
Однако на этом пути есть один тайный поворот, скрытый за узкими вратами. Вот вы идете по дороге – кто знает, как долго, но уж, конечно, дольше, чем готовы вытерпеть те, кто рассчитывает на немедленное избавление от страданий, – и вдруг происходит нечто неожиданное и чудесное. К нам вдруг приходит осознание того, что значит жить. Происходит пробуждение души, мы ощущаем в себе невостребованные запасы способности радоваться жизни. И это озарение божественным светом открывает перед нами прекрасную картину участия Христа в нашей судьбе. В этом свете меркнут наши самонадеянность и гордыня.
Боль же не уходит, она даже усиливается, когда мы всё отчетливее видим, насколько наша душа изъедена грехом. Но утверждение, что теперешнее наше страдание – ничто в сравнении с будущей славой, становится нам понятным.
Я не так далеко продвинулся на этом пути жизни и радости во Христе, но думаю, что иду верной дорогой. Так становитесь же рядом и вы увидите, что ожидает нас в этой жизни: это истинное преображение, которое позволит нам вкусить от благодати Божьей ныне и познать, какое изобилие откроется перед нами в грядущем.
Такая перемена возможна, но она требует хирургического вмешательства. Болезнь, лишающая нас радости Богообщения, зашла так далеко, что лечения, которое заключалось бы лишь в стараниях вести правильный образ жизни, недостаточно. Требуется операция, и не существует обезболивания, чтобы сделать нас нечувствительными к ножу, рассекающему душу.
Однако такая перемена – изменение души до самого ее основания – стоит того, чтобы перенести боль. Только такая перемена есть начало христианской жизни. Она освобождает нас и учит страдать, не жалуясь на судьбу, учит любить других, несмотря на пустоту в собственной душе, учит терпению ожидать совершенного счастья, которого мы все так жаждем.
ЧАСТЬ I
«Оставьте меня в покое, моя душа — потемки»
ВЗГЛЯД В ГЛУБИНУ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В ГЛУБИНЫ СОБСТВЕННОЙ ДУШИ!
Я писал эту книгу в надежде помочь всем желающим понять, как добиться реальных перемен в жизни. В процессе работы я разделил всех людей на определенные типы, к которым мысленно и обращался. Прежде всего, это люди, которые всеми силами стараются исполнять библейские заповеди и тем не менее неизбежно впадают в отчаяние. Вы делаете все, что считаете нужным, у вас не все выходит, но ваши попытки искренни. И все же вас беспокоит состояние вашей души, вы знаете: там внутри что-то не в порядке. Вы ощущаете напряженность, а не радость. Несмотря на ваши самые горячие просьбы, Бог не меняет ни вас, ни обстоятельства вашей жизни. Вы уже сомневаетесь, слышит ли Он вас или, быть может, Его вообще не волнуют ваши переживания.
Тревоги о детях или из-за нехватки денег, боль, причиненная другом или супругом, неуверенность в завтрашнем дне — все это не дает вам спать спокойно. Писание гласит: «Вечером водворяется плач, а на утро радость» (Псалом 29:6). Однако рассвет не приносит вам облегчения, и напряжение только усиливается. Вы не знаете, что еще можно сделать, чтобы обрести те злачные пажити и тихие воды. Вы трудитесь не покладая рук, но все больше и больше сгибаетесь под тяжестью вашего бремени.
Я же утверждаю: НАДЕЖДА ЕСТЬ! Большими усилиями не решить проблему. Без смирения и послушания, конечно, не обойтись, однако рассматривать дорогу к Богу как непрекращающийся бег с барьерами — тоже не лучший вариант. На смену волнениям могут прийти свобода и душевный покой, но для этого необходимо честно взглянуть в лицо жизненным трудностям. Иногда бывает легче выискать очередное препятствие и, стиснув зубы, преодолеть его, чем откровенно и объективно проанализировать темные стороны собственной души. Но именно этот взгляд, обращенный в ваш внутренний мир, может стать началом реальной перемены сердца.
Второй тип людей, к которым я хотел бы обратиться, — это те, у кого дела всегда в полном порядке и кто практически всегда ощущает себя довольным и счастливым. Вы действительно всем сердцем любите Господа, вы знаете, что Он верен Своему слову и никогда не откажет в помощи в трудную минуту. Чтение Библии обогащает ваш духовный опыт, молитва для вас — нечто большее, чем простой ритуал. Вам нравится ваша церковь, вы не обижены добрыми друзьями и отличной семьей, вы получаете удовлетворение от работы, а отдых приносит вам радость. Ваша жизнь не лишена трудностей, но Бог дает вам сил уверенно преодолевать их. По благодати Божией жизнь ваша прекрасна.
Я же утверждаю: ВОЗМОЖНО БОЛЬШЕЕ! С благодарностью наслаждайтесь благословениями Божьими и той духовной зрелостью, которую Господь даровал вам, но не останавливайтесь на достигнутом. Не допускайте, чтобы данные вам по праву блага превратились в повод для самодовольства. Познание Бога может быть гораздо богаче, чем самый зрелый христианин способен себе представить. Будьте готовы нарушить размеренность своей жизни, если это откроет вам путь к возрастанию в вере и божественной мудрости. Силы побеждать в сражении не пробуждаются в успокоенной душе. Бог хочет, чтобы прилежные ученики стали служителями, исполненные любви, чтобы они оставляли неизгладимый след в жизни людей, с которыми соприкасаются. Бог желает произвести в нас особенную перемену, затрагивающую самые глубины сердца, а это может вызвать боль. Поэтому будьте готовы к новым испытаниям на качественно новом уровне.
Я обращаюсь также к людям с ожесточенной душой. Все у вас в жизни идет не так, как надо. Вам столько рассказывали об обетованиях Божьих, но, похоже, они весьма редко воплощаются в реальной жизни, по крайней мере в вашей. Вероятно, вы никогда не были столь же счастливы, как ваши братья и сестры во Христе. Пастор, занимающийся с молодежью в вашей церкви, никогда не замечал в вас ничего особенного, а родители других детей не ставили вас им в пример.
Пора юности — возможно, вы сейчас все еще переживаете ее — прошла бурно: злоупотребление спиртным и наркотиками (в гораздо большей степени, чем подозревали ваши родители), беспорядочные связи, выходившие за рамки морали, и тому подобное. Вы обещали Богу исправиться, но не могли держать слова дольше недели. Вы подавлены, ожесточены. Вы ходите в церковь, и, наверное, окружающие думают, что вы вполне нормальный христианин и приятный человек, — вы знаете, как играть в эту игру. Но внутри вы озлоблены, холодны и напуганы. Зачем же вновь взывать к Богу? Это никогда не помогало и вряд ли поможет теперь.
Я утверждаю, однако, что НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ ВОЗМОЖНА! Вы сами знаете, что вам мало пустых предписаний вести благопристойную жизнь. Ежедневное чтение Библии и ведение дневника своей духовной жизни — неплохой рецепт для более легких форм болезни, но это не ваш случай. Решение быть внимательнее к людям и почаще бывать в церкви не есть путь к жизни. Тем более что вы уже испробовали все это. Так, может, и нет никакой жизни — одно сплошное притворство с редкими возможностями «насладиться» мирскими благами?
Если вы решитесь честно взглянуть на темные стороны своей жизни, которые мы редко показываем другим, если вы пожелаете вскрыть то, что таится под маской равнодушия и ожесточения, тогда слова Христа о жизни с избытком перестанут быть для вас пустым звуком. Жизнь, наполненная смыслом, приносящее радость общение с людьми, покой и мир, царящие в вашей душе, несмотря на перипетии судьбы, — все это вы сможете и испытать в собственной жизни. Однако путь этот многотруден, его не пройти за один день. Он ведет в гору, но перемены в вашей душе и сердце все-таки возможны.
Я также обращаюсь и к тем, кто занимает позиции руководителей и лидеров в церкви. Стараясь служить образцом для подражания всем зрелым христианам, вы испытываете постоянное напряжение, которое может привести вас либо к нервному срыву, либо к непомерной гордыне. Вы понимаете, что другие думают о вас лучше, чем вы есть на самом деле. Очень трудно постоянно поддерживать свой имидж. Но долг обязывает: своей жизнью вы должны усердно показывать, что Бог может сделать для человека, который полностью доверился Ему, вы должны стараться воодушевлять людей своим примером, что заставляет вас скрывать правду о своих трудностях.
Некоторые из вас искренне благодарны Богу за то, что годы служения Христу способствовали вашему духовному росту, укрепили вас в вере. Но не секрет, что граница между чувством благодарности и гордыней очень тонка. Некоторые из вас просто устали, вы близки к изнеможению, утомлены одиночеством. У таких людей нет никого, кому бы они могли довериться, откровенно поведав о мучительной внутренней борьбе с искушениями.
А я утверждаю: ЛЮБОВЬ СУЩЕСТВУЕТ! В церковном руководстве должны находиться люди, способные с радостью и в чистоте сердца принимать участие в жизни других; люди, которые готовы с неподдельной любовью, откровенно делиться опытом своей духовной борьбы, способные понять и помочь. Вы можете избавиться от ореола «лидера» и от той дистанции, которая отделяет вас от остальных верующих. Вы можете победить искушения, терзающие вашу душу. Сострадание, смирение, близость к людям, сила духа — эти качества часто притупляются у тех, кто находится у власти, но их можно сохранить и развить в своей душе. Вы можете воплотить в себе созданный нашим Господом образ любящего слуги. Но для этого потребуется нечто большее, чем просто добросовестное исполнение обязанностей. Возможно, потребуется подробный и тщательный анализ вашей жизни. Его предпочтительнее провести вместе с другом, которому вы доверяете, — это немного сбавит лихорадочный темп вашей жизни, заполненной церковными делами, и поможет выявить в себе те внутренние проблемы, от которых раньше вы просто отмахивались, озабоченные выполнением своего служебного долга. Радость участия в жизни других доступна тем, кто меняется изнутри.
Возможно, вы не причисляете себя ни к одному из вышеуказанных типов людей. Но в вас заложен образ Божий, вы созданы по Его подобию. Суть христианства заключается в том, что для человека открываются возможности общения со Христом, которое оказывает влияние на все стороны его жизни. Богообщение направляет по пути становления нас как личности — именно ради этого пострадал Господь. Он спас нас, чтобы сделать совершенными. Поверьте, вы действительно можете измениться.
Наберитесь терпения и прочитайте эту книгу до конца. Быть может, порой вам будет казаться, что я не очень ясно выражаюсь и что написанное не имеет к вам никакого отношения. Однако, прошу вас, продолжайте читать. Когда речь идет о человеческой сущности и внутренних переживаниях, мы понимаем, что все люди одинаковы: все мы страстно стремимся к полноценной и сча c тливой жизни и считаем, что можем достичь ее.
Господь пришел, чтобы дать нам жизнь. Мы можем обладать ею уже сейчас и можем с надеждой взирать на будущее в ожидании жизни еще более совершенной. За то время, которое отделяет нас от момента, когда мы в полной мере сможем насладиться радостью жизни во Христе, Господь сумеет преобразить нас в людей, способных радоваться тому, что имеют, и достойно представлять Его здесь, на земле. Такое преобразование действительно требует хирургического вмешательства, а это всегда болезненно. Но Господь желает коренным образом изменить и наш характер, и наше отношение к жизни, и на меньшее Он не согласен. Моя книга рассказывает об этой перемене, берущей свое начало в глубинах человеческой души.
ЧТО ТАКОЕ ПЕРЕМЕНА?
Недавно один мой хороший друг сидел у меня в кабинете и размышлял обо всем, что приходило ему на ум. Темы сменяли одна другую, начиная с его супружеской жизни — которая, между прочим, принесла ему немало разочарований — и кончая его духовным состоянием и планами на дальнейшее служение Господу. Наш разговор продолжался, и мой друг становился все более задумчивым, все более мрачным и все глубже погружался в свои мысли. Такое настроение не встретишь у людей, болтающих о том о сем за чашечкой кофе.
Следует отметить, что мой друг — глубоко и искренне верующий христианин, он прекрасный психолог и необычайно ясно мыслящий человек. Ему приходилось сталкиваться с серьезными испытаниями, но, в общем-то, его жизнь ничем не отличается от жизни большинства людей среднего возраста. Его друзья отзываются о нем как о приветливом, трудолюбивом и терпеливом человеке. Некоторые говорят, что он непосредственный и веселый. Но для всех без исключения он, несомненно, крепкий в вере христианин.
Итак, проведя целый час в подобного рода рассуждениях, он из состояния задумчивости впал в состояние горькой и безутешной печали, пронизанной обостренным чувством одиночества. И уже ни к кому не обращаясь, он тихо произнес: «Интересно, каково это — хотя бы на десять минут почувствовать себя по-настоящему счастливым?..».
Его слова потрясли меня. А знал ли я, что значит чувствовать себя по-настоящему счастливым хотя бы в течение десяти минут? Многие люди выглядят вполне довольными жизнью, но счастливы ли они? На все сто процентов, без тени печали и ощущения пустоты в душе?
А может быть, неверно сформулирован вопрос? Может быть, христианин должен спрашивать себя о другом, например: «Каково это быть во всем послушным Богу? ». Но тогда что имеет в виду Петр, говоря о неизреченной радости (1 Петра 1:8)?
Что представляет собой зрелый христианин в глубине души? Какие чувства он испытывает? Всегда ли он стремится поступать как подобает, или внутри него происходит яростная схватка между желанием поступить дурно и чувством долга, обязывающим поступить правильно?
Ощущают ли себя счастливыми зрелые христиане? Или их не покидает обостренное чувство одиночества и постоянной внутренней борьбы? Изменились ли они настолько, что все их истинные побуждения проникнуты искренним желанием угодить Богу? Или они продолжают убеждаться в испорченности своей души? Делает ли их стремление к святости более счастливыми? По мере того как мы укрепляемся в вере, ощущаем ли мы себя более сильными — или, все же, более слабыми?
Некоторые люди искренне считают себя счастливыми. Но не притворяются ли они? Может быть, они недостаточно активно ведут свою внутреннюю борьбу? Они понимают людей, страдающих от боли и разочарований не более, чем сытый способен разуметь голодного. А может быть, жизнь этих «счастливцев» исполнена таким спокойствием и довольством, что лучшего и пожелать нельзя. Каким же образом выражается у этих людей стремление к духовной зрелости?
Что означает — возрастать, меняться, все больше и больше уподобляться образу Христа? Какая перемена возможна в нашей жизни и как ее осуществить?
ПРИЛИЧНЫЙ ВИД КАК ПРИЗНАК ДУХОВНОЙ ЗРЕЛОСТИ
Не так давно я выступал перед большой группой людей — мужчин и женщин, — хорошо зарекомендовавших себя и в церковных, и в деловых кругах. Встреча проводилась в большой, уютной аудитории, кресла в которой были обиты бархатом, как в театре. Вокруг царила приятная и дружественная атмосфера, все выглядели радостными и счастливыми. Одеты все были по последней моде, и та непринужденность, с которой они общались перед началом встречи, говорила о том, что, не в пример моему другу, чувствовали они себя отлично. Их лица не несли на себе отпечатка мучительной внутренней борьбы. Все выглядело столь же пристойно, как это бывает по воскресеньям в церкви, когда прихожане приветствуют друг друга у входа, а потом с большим вниманием слушают проповедь во время богослужения.
Когда я стоял там перед этими счастливыми людьми, порой мне становилось немного не по себе. Я вглядывался в это море лиц и думал: «Неужели я здесь — единственный, кто страдает от осознания собственного несовершенства и развращенности? Может быть, я просто нытик? Неужели никто из них не тяготится тем, что в его отношениях с людьми нет подлинного чувства, что, несмотря на все усилия, любовь, которую он старается проявить к другим, на самом деле поверхностна? Неужели никто из них хотя бы изредка не испытывает чувства разочарования в себе?
А может быть, я просто одержим стремлением к совершенству и мне надо просто успокоиться и научиться воспринимать жизнь, как она есть, радуясь хорошему и не зацикливаясь на плохом? Возможно, люди с более здоровой, чем у меня, психикой обрели такие отношения с Богом, которые позволяют им вести более уравновешенную жизнь и испытывать менее сильные переживания и внутреннюю борьбу». И все же, глядя на своих внешне благополучных слушателей, я понимал, что среди них есть люди, у которых в жизни далеко не все в порядке. Ведь в любой аудитории, в том числе и среди самых выдающихся и уважаемых людей, как те, которые сейчас слушали меня, непременно найдутся такие, чья жизнь в данный момент отягощена болезнью, конфликтами с детьми, семейными неурядицами или затруднительным материальным положением.
В том зале в первом ряду сидел один мой друг. Он долгое время был миссионером, и тогда он как раз только что завершил свое двадцатипятилетнее служение, которое проходило в довольно трудных условиях. За несколько дней до этой встречи он поведал мне, с трудом сдерживая слезы, что его семейная жизнь полна проблем. Он не представлял, как ему сблизиться с отдалившейся от него женой. Его подрастающие сыновья приспосабливались к жизни в Америке, с утра до ночи слушая рок-музыку, и он не мог решить, пресечь ли это их увлечение или закрыть на него глаза. Он признался, что чувствует себя неудачником, способным на миссионерскую работу, но не способным наладить отношения в собственной семье. И я убежден, что в этой аудитории мой друг был не единственным, кто тогда находился в затруднительном положении.
Однако я не сомневаюсь, что даже среди сих страждущих были и те, кто прошел через выпавшие на их долю испытания с честью, со спокойствием и уверенностью, которым я могу только позавидовать. Я сам был свидетелем того, как некоторые из них получали известия, способные разбить любое сердце, но эти люди лишь благодарили Бога за его верность, молились, чтобы Он укрепил их, и, сжав зубы, продолжали следовать за Ним.
Было ли их поведение искренним? Неужели они не ощущают, как порой жизнь несправедлива к ним, обрушивая на них свои удары, лишая их желания продолжать свой путь? Неужели они никогда не испытывают желания самим решить, как справиться с трудной ситуацией, не полагаясь на всесильного Бога? Такие ли уж они спокойные и уверенные в глубине души, какими выглядят внешне?
Конечно, некоторые не выдерживают и падают под грузом проблем. Они пытаются убежать от реальности с помощью алкоголя, наркотиков, богатства или плотских удовольствий. У некоторых внутренняя напряженность проявляется в форме депрессии, во внезапных приступах беспокойства или мыслях о самоубийстве. Многие согласятся, что таким людям нужна особая помощь, чтобы снова встать на ноги. Но у меня вызывают тревогу другие — те, кто даже при очень тщательном рассмотрении кажется вполне благополучным и счастливым. Действительно ли они нашли то, что помогает им сохранять завидное спокойствие, дает счастье и никогда не покидающее их стремление поступать как положено?
Некоторые, может быть, и нашли. Но мне кажется, что большинство людей, постоянно выглядящих счастливыми, в действительности находятся в конфликте с самими собой. Их отношения с другими людьми неестественны. Они заглушают душевную боль удовлетворением, которое получают от своей бурной деятельности и всевозможных жизненных достижений. Возможно, многое из того, что внешне выглядит как духовная зрелость есть такое состояние, когда человек просто закрывает глаза на истинное положение вещей и отказывается вглядеться в глубь собственной души. Может быть, в этой жизни нам вообще недоступно счастье, которое некоторые так старательно изображают?
ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ПОД ВНЕШНОСТЬЮ?
Какими бы счастливыми мы ни казались другим и даже самим себе, в глубине нашего сердца таится некое смутное ощущение, что в нас есть что-то неправильное и ужасающе порочное. Мы переживаем, попадая в затруднительное положение, мы стараемся выглядеть как ни в чем не бывало, когда нас критикуют, мы сердимся, если наша вторая половина нас не понимает, мы осознаем, что, касаясь сложных проблем, с которыми не можем справиться, уклоняемся от их решения и, наоборот, стараемся больше говорить о том, что выставляет нас в выгодном свете.
Достаточно даже мельком взглянуть на нашу жизнь изнутри, а не снаружи, и мы увидим, что в нас живет не только любовь к Богу и ближнему. Требуется всего лишь мгновение, чтобы, честно проанализировав состояние своего сердца, убедиться в этом. И как бы ни велики были перемены в нашей душе, впереди простирается долгий путь. Почти все мы знаем о себе такое, о чем никто другой даже не догадывается: наши мысли, фантазии, тайные желания, поступки, которых мы стыдимся. Мы понимаем, что наша жизнь не такая, какой должна быть, что с ней не все в порядке.
С тех пор как Бог изгнал Адама и Еву из Эдемского сада, мы живем в неестественной для нас среде, в мире, для которого не были созданы. Господь сотворил нас, чтобы мы могли наслаждаться жизнью в прекрасном саду без сорняков и терний, чтобы мы могли радоваться дружбе и любви без ссор и отчуждения. Но что-то испортилось в нашем мире и в нас самих — и мы это знаем. Глубоко внутри мы интуитивно чувствуем, что существующий мир — не наш родной дом, он что-то вроде гостиницы, временного пристанища. Когда мы не тешим себя иллюзиями, а честно смотрим жизни в лицо, мы понимаем, что заглушаем ощущение душевного дискомфорта тем, что держим дистанцию между собой и другими людьми. Мы больше озабочены тем, как побороть собственное чувство страха, чем тем, как помочь ближнему, который так нуждается в нашей любви.
Мы думаем, что мы лучше, чем на самом деле, но это — самообман. И когда у нас, наконец, открываются глаза, нам становится стыдно за самих себя, мы боимся выдать себя и потому стараемся показывать окружающим только те свои стороны, которые, по нашему мнению, выглядят более или менее привлекательными. Остальное мы вынуждены маскировать — но не потому, что боимся оскорбить людей своими пороками, а из страха оказаться отвергнутыми. Целью нашей жизни становится самозащита, цепляющаяся за все, что дает нам ощущение счастья и безопасности. В результате между нами и людьми, которым мы бы так хотели быть близки, образуется непреодолимая пропасть и жить нам становится все тяжелее.
В детстве воображение рисовало нам немало опасностей, подстерегающих нас на каждом шагу, но сейчас наши страхи, увы, слишком реальны. Помните, как, лежа в постели, вы замирали от одной мысли, что придет серенький волчок и ухватит за бочок? Дети жмутся подальше от края кровати, их страх неподделен, хотя на самом деле бояться нечего — в комнате волков нет. Однако с сегодняшним миром действительно происходит что-то неправильное. Действительность не соответствует нашим ожиданиям. Мы чувствуем, что вокруг нас и в нашей душе творится что-то неладное, и, к сожалению, это ощущение нас не обманывает. Желание быть счастливым — это не просто невротическое состояние неудовлетворенности, оно имеет под собой основание. Мы жаждем того, чего у нас нет и не может быть до тех пор, пока Христос не придет на землю и не возвратит этот мир, а вместе с ним и человека, на круги своя, в тот изначальный порядок, который существовал с момента сотворения вселенной. До Его пришествия ощущение порочности всего существующего, отравляющее самые светлые минуты нашей жизни, не покинет нас. Однако оно отражает не надуманные страхи вроде «серенького волчка», а реальное состояние этого падшего мира.
Большинство людей живут, усиленно делая вид, что все у них прекрасно, намного лучше, чем есть на самом деле. Если же истинное положение вещей вдруг прорывается наружу — например, когда в какой-нибудь ситуации мы проявляем себя не с лучшей стороны, — мы готовы сделать все, чтобы снова обрести утраченное чувство мнимого благополучия. Можно припомнить, какими благословениями одарял нас Господь, можно просто покопаться в саду или помолиться, чтобы Бог укрепил нас, можно съесть пирожное или проконсультироваться с психологом, записаться на репетицию церковного хора или поругаться с женой, прочитать любимый псалом или посмотреть телевизор, упрекнуть себя за бесхарактерность, обновить свое решение следовать за Христом или сходить в гости к приятелю — словом, сделать все возможное, чтобы избавиться от ноющего ощущения внутренней неудовлетворенности. Большинство из нас не осознают, что, получая от чего-нибудь удовольствие, — например, от сладкого пирога, — они тем самым стараются избавиться от неприятных душевных переживаний. А сами думаем, что мы просто любим пирожки. Нередко — гораздо чаще, чем мы себе представляем, — нашими поступками руководит стремление освободиться от смутного, едва ощутимого чувства душевной пустоты.
Может быть, мой друг, который никогда, даже ненадолго, не чувствовал себя по-настоящему счастливым, в минуту откровения со мной особенно ясно ощутил, что наш мир — не родной дом, а временное пристанище, и это понимание причинило ему боль. Может быть, его взгляд на жизнь был гораздо более честным, чем у тех светящихся счастьем людей, у которых мой мрачный друг только вызвал бы жалость.
Возможно, большинство людей, говорящих, что они счастливы, что их редко посещают искушения, лишь строят замки на песке, притворяются, заставляя себя выглядеть довольными: желая изменить себя, они могут лишь подремонтировать свой песочный замок, переставить в нем мебель в надежде, что он будет смотреться как настоящий. Если нам удается устроить так, что со стороны все выглядит прилично, мы перестаем обращать внимание на происходящее внутри, в нашей душе, мы становимся не в силах реально изменить свою жизнь. Мы не меняемся, а скорее приспосабливаемся, — а таким образом нам никогда не освободиться от пороков, никогда не сделаться теми обновленными людьми, которыми нас хочет видеть Бог.
В этой книге я хочу исследовать тему изменения человеческой души. Как быть родителям, страдающим от мысли, что их дети — на опасном пути? Как может мужчина не из храброго десятка стать настоящим главой семьи? Как может женщина иметь здоровые интимные отношения со своим мужем и получать от них радость, если в детстве она подверглась надругательству? Как могут преуспевающие бизнесмены, довольные своим образом жизни, превратиться в людей, богатых душой, чей духовный опыт и знание Бога привлекают к Нему и других? Как нам стать благородными людьми, обрести силу и радость в отношениях со Христом?
Главная цель книги — не анализ конкретных жизненных проблем, а исследование основных принципов, на которых строится библейская концепция духовной перемены, происходящей в человеке. Большинство людей пытаются лишь худо-бедно продержаться в этой жизни, не прилагая никаких усилий, чтобы измениться. Мы меняем свое поведение, но главные, внутренние проблемы при этом остаются незатронутыми.
Изменение, которого хочет от нас Господь, подразумевает нечто большее, чем изменение каких-то внешних, видимых проявлений. Он ждет, чтобы мы не только привели в должный вид фасад дома, но и прибрали во всех комнатах нашей души, заглянули в потайные и самые грязные уголки, осветили их Его светом. Он хочет, чтобы мы ощущали Его присутствие, находясь в гуще самых страшных бед и переживаний. Перемена, о которой говорит Священное Писание, исключает притворство. Нам не нужно делать вид, будто жизнь прекрасна, когда на самом деле все плохо. Христос хочет, чтобы мы имели дело не с иллюзиями, а с реальностью во всей ее полноте: со всеми ее страхами, страданиями, злобой и корыстью, то есть со всем тем, что склоняет человека к бегству от действительности. Господь хочет, чтобы мы изменились, изменились изнутри, чтобы отбросили притворство. И в то же время Он не требует от нас совершенства, но требует способности любить как люди, познавшие любовь Божию.
ХВАТИТ ЛИ У МЕНЯ СИЛ ВЗГЛЯНУТЬ ЖИЗНИ В ЛИЦО?
Когда мы начинаем пристально вглядываться в свою жизнь, то больше всего боимся увидеть в ней нечто такое, с чем не сможем справиться. Чтобы честно и беспристрастно проанализировать собственную душу, требуется мужество. Тот самый "серенький волчок" действительно существует. Наши страхи имеют реальное основание. Даже начаток понимания того, насколько мы одиноки, эгоистичны и испорчены, повергает нас в жуткое смятение. Даже поверхностный взгляд на потаенные уголки нашей собственной души воспринимается как удар по гвоздю, забиваемому в собственный гроб. 1 Мы испытываем ужас от одной мысли о том, что на самом деле думают о нас люди, от горького осознания того, какие мотивы движут нами, когда мы любезничаем с коллегами или отпускаем шуточки в гостях у приятеля, или когда мы видим, что с трудом сдерживаем злобу и раздражение при разговоре с родителями, — и так далее, до бесконечности.
Жизнь большинства из нас достигла определенной стабильности за счет того, что мы стараемся не думать о тех своих качествах, которые нам не нравятся. Мы просто плывем по течению, отмахиваясь от душевной тоски, от непокидающего нас ощущения неспокойствия, того, что что-то не так и может стать еще хуже. Мы хотим думать, что обрели смысл жизни, что мы способны справиться с любыми обстоятельствами, что наше опустошенное сердце уже заполнено, а борьба с грехом приносит только победы. Но для сохранения в себе такого счастливого убеждения мы вынуждены отгораживаться от людей, которые повергают нас в смятение, показывая, что в нас нет еще любви к ближнему. Мы вынуждены заглушать в себе свой внутренний голос, вопиющий, что в нас гораздо больше плохого, чем мы в состоянии сами исправить. Подобное отрицание становится образом жизни многих людей. Они живут так долгие годы, вырабатывая в себе весьма устойчивую привычку закрывать глаза на реальность. Так они защищают себя от всего противоречащего предмету их веры. Легкость, с которой они могут заблуждаться в отношении своей духовной зрелости, порой даже пугает.
Библейский пророк Осия, когда порицал своих современников-иудеев, говорил, что седина покрыла их, а они не знают (Осия 7:9). Действительно, мы сразу замечаем у человека седые волосы — один из первых признаков старения тела, но долго можем не видеть признаков духовной порчи. Об этом и говорит Осия. Люди, к сожалению, порой слишком уверены в своей непогрешимости .
Наш Господь особенно жестко критиковал тех, кто возводил отрицание реальности в жизненный принцип. Фарисеи наиболее отличались способностью производить впечатление образ порядочных людей. Им удавалось это за счет того, что они понимали под грехом лишь определенные видимые проступки. Им оставалось только тщательно следить за тем, чтобы их жизнь точно соответствовала неким нормам, которые они сами и установили. Источником их радости было уважение со стороны окружающих, поэтому они сумели выработать весьма действенные способы завоевания авторитета у людей. Их поведение было безупречным. Самодисциплина фарисеев вызывала восхищение, они отлично понимали, чего от них ожидают, и старались соответствовать этим ожиданиям. Сомневаюсь, чтобы многие из них могли пожаловаться на то, что они не знают, что значит быть счастливыми хотя бы на десять минут! Эти люди были вполне довольны жизнью.
Если бы меня пригласили выступать перед ними, я думаю, что мне было бы не просто не по себе, но даже страшно. Они не производили впечатления людей, ведущих упорную борьбу со своими пороками. Они уже поставили перед собой определенную цель и продвигались к ней, демонстрируя завидное умение приспосабливаться к обстоятельствам. Внешне они казались довольно неплохими людьми.
Но послушайте слова Господа, обращенные к ним. Фарисеям удалось одурачить многих, но только не Бога.
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их» (Матфея 23:25-26).
Далее Он продолжает, делая весьма нелестное для них сравнение: Он сравнивает их жизнь с окрашенными гробами, которые снаружи кажутся красивыми. Однако стоит только сдвинуть крышку внешней их праведности, как нас поразит зловоние разложения и порчи, ибо под нею, как во гробе, кроется истлевшая плоть мертвых тел. Неудивительно, что, произнося подобные речи, Христос не пользовался особой популярностью среди этих людей.
Упрекая фарисеев в лицемерии, Господь провозгласил принцип, которым должны руководствоваться и мы, пытаясь измениться и стать людьми, угодными Богу. Иисус ясно дал понять, что не приемлет притворства. Мы должны признать и принять, как бы грустно нам от этого ни было, все то, что творится за выбеленным фасадом нашей столь благополучной внешне жизни. Христос учил, что мы не сможем добиться цели, если не посмотрим на себя трезво и честно и не поймем, каковы мы в действительности. Объективный анализ собственной души, особенно тех ее сторон, которые по вполне понятным причинам мы стараемся не замечать, — занятие не из приятных и даже болезненное; для некоторых оно равносильно смерти. Но изменение, о котором говорит Христос, подразумевает честный взгляд на то, на что мы предпочитаем закрывать глаза. Реальная перемена требует взгляда внутрь себя, в глубины души.
ПЛОВЦЫ И НЫРЯЛЬЩИКИ
Существует два типа людей: те, кому удается игнорировать внутреннюю боль, испорченность души и жить, более ли, менее успешно справляясь с проблемами, и те, чье сознание по какой-либо причине проникнуто мыслью, что все в мире ужасно и неправильно, поэтому им доставляет много усилий прокладывать свою дорогу в жизни, они борются и с самими собой, и с обстоятельствами .
Подавляющее большинство христиан, включая и меня, предпочли бы наслаждаться всем тем, что приятно, поступать так, как должно, и учиться выдерживать любые испытания, которые могут встретиться на жизненном пути. Для большинства искренних верующих рост подразумевает непрестанные усилия и старания делать все как положено, используя все те возможности, которые, как мы верим, дает нам Господь. Некоторые стремятся к богатой жизни в Духе Божьем, другие стараются достичь полного подчинения своей жизни Христу, третьи пытаются черпать силы в молитве, в общении с верующими, в изучении Писания. Главное во всех трех подходах — с Божьей помощью поступать так, как Он того требует. И это верно. Если человек не отдает себя в руки Христа, не следует за Ним и не подчиняется Ему во всем, не понимая, что жизненные силы любого человека исходят от Него, то духовного роста не происходит. Без послушания и самоотверженности реальная перемена невозможна.
Но когда мы ставим во главу угла обязанность подчиняться Богу, полагаясь на Его силу, это нередко уводит нас в сторону от реальной жизни со всеми ее трудностями и заботами. Мы больше беспокоимся о внешнем виде, временами испытывая почти невыносимое напряжение, стараясь изменить себя. Подобно фарисеям, мы преуменьшаем истинное значение греха, сводя его к чему-то такому, с чем мы можем справиться самостоятельно, и направляем все свои силы, чтобы соответствовать нормам, которые сами же и установили. Тогда духовность начинает измеряться не качеством наших отношений с другими людьми, а нашими поступками. Мы называем более духовными тех, кто не ходит в кино или никогда не пропускает воскресные службы. Мы не обращаем внимания на наши внутренние проблемы, которые не позволяют нам общаться с окружающими на глубоком, духовном уровне, зато такие легко достижимые для нас моменты, как приличное поведение на людях, вежливое и приятное обращение, становятся показателями духовного здоровья христианина.
Когда внешние, поддающиеся нашей оценке проявления в поведении человека становятся для нас главным критерием и служат для того, чтобы отвлекать внимание от беспокоящих нас духовных проблем — а такое случается довольно часто, — от человека требуется только подогнать свое поведение под общепринятые стандарты. Все перемены происходят в основном на внешнем уровне. Они не затрагивают нашего внутреннего мира. В результате мы ощущаем не свободу, а постоянно усиливающееся напряжение и давление извне.
Назовем первый тип людей пловцами: они как бы «плывут» по поверхности жизни, обращая внимание только на те вещи, которые в силах контролировать сами, закрывая глаза на все остальное. Окажись они на трибуне проповедника, они свели бы все человеческие отношения к общественной деятельности и строгой отчетности в делах, ни слова не говоря о подлинной любви или заботе о ближнем. Ученичество иногда понимается ими только как обучение или наставничество, они не видят в нем возможности помочь людям справиться с реальными жизненными трудностями. Они выступают против того, чтобы человек глубоко и честно анализировал свое сердце, ибо считают подобное копание в собственной душе вредным и ненужным.
Ко второй группе принадлежат люди, которым трудно приспособиться к существованию в обществе «пловцов». Их не покидает мысль, что пороков в нашей душе гораздо больше, чем все наши старания быть послушными Богу в силах исправить. Мы назовем этих людей ныряльщиками. Они погружаются в пучину жизни, честно борются с отрицательными сторонами своей личности, силясь изменить — пусть не все, но хоть какую-то их часть, не зная наверняка, как это лучше сделать.
Путь к реальной перемене чаще всего находят люди, готовые смело смотреть в лицо трудностям. Реже — те, которым удается поддерживать душевное спокойствие, закрывая глаза на жизненные проблемы. Когда мы видим действительность такой, какая она есть, то осознаем необходимость борьбы и понимаем, что именно эта борьба изменит наше сердце быстрее, чем попытки убежать от реальности.
«Пловцы» могут превратиться в «ныряльщиков», если жизнь вдруг больно ранит их и разрушит уверенность в собственных силах. Это происходит, когда, к примеру, у них серьезно заболевает дочь, или супруга подает на развод, или сын вдруг становится враждебным и чужим. Но даже в таких случаях они стараются разрешить проблему, не углубляясь в себя, не ища ее причин в собственной душе или во взаимоотношениях с окружающими. «Да, мой сын действительно далек от Бога. Мы сделали все возможное, но пока сатана одерживает верх. Предадим же дитя наше Господу и будем молиться с верою, чтобы Христос поскорее возвратил его к Себе». На этом дело обычно заканчивается. Такое решение проблемы опасно не только тем, что оно поверхностно, но и тем, что оно приводит человека к догматизму и косности. Если этим людям предложить изучить эту проблему поглубже, подумать, например, о том, что существует такая вероятность, что их сын никогда не придет к Богу, если указать им, что они, как родители, требуют от сына послушания не столько для его же блага, сколько ради собственного благополучия, они могут воспринять эти слова как неверие в силу Божью.
Зачастую в основе нашего послушания лежит вовсе не горячее желание следовать за Иисусом, но боязнь испытать глубокое разочарование и душевную боль. Когда нами движет лишь стремление избежать излишних страданий, мы заглушаем в себе все доброе и человечное, что в нас есть. Мы становимся черствыми и холодными. На место стремления к познанию воли Божьей приходят догматизм и уверенность в истинности собственных представлений о нравственности. Мы начинаем требовать от других выполнения различных правил, возведенных нами в доктрину, перестаем нуждаться в искреннем и откровенном общении и превращаемся в строгих моралистов, которые призывают других тщательно придерживаться Божьих заповедей. Такие люди отнюдь не являют собой христиан с горячей душой, побуждающих других глубже познавать Господа.
Мы можем утешаться мыслями о верности Бога, но порой они приучают нас к поверхностному отношению к жизни, надежно защищая от всяческих мыслей о бедах и страданиях, которые кажутся нам невыносимыми. Но, убегая от трудностей и проблем, мы теряем возможность приблизиться к Богу, встреча с Которым способна круто преобразить всю нашу жизнь.
ПЕРВЫЙ ШАГ К ПРЕОБРАЖЕНИЮ — ВЗГЛЯД ВНУТРЬ СЕБЯ
Все больше и больше людей, пытающихся построить свою жизнь на отрицании реальности и старающихся приспособиться к требованиям общества, сталкивается с проблемами. Действительность слишком сложна, отношения между людьми слишком запутанны, жизнь приносит слишком жестокие разочарования, обязанности наши слишком тягостны, чтобы мы могли с легкостью делать вид, что ключом к счастливой жизни является простое исполнение долга и отрицание всего, что терзает нашу душу.
Популярные приемы и советы специалистов мало помогают родителям, когда они пытаются найти общий язык с дочерью, которая с каждым днем все откровеннее лжет им. Они уже не так уверенно говорят себе: «Мы сделали все возможное». Слишком много детей из хороших семей выбирают скользкую дорожку, и это разбивает надежду на счастливый конец.
Женщины с горечью признаются себе, что материнство для них — скорее некая неизбежная данность, а не источник несказанной радости. Осознание тоскливой реальности вызывает в них страх возможных страданий, что лишает их счастья от заботы о своих детях, счастья жертвовать собою ради них.
Мужчины, видя свою слабость, всем сердцем стремятся стать настоящим главой семьи, которого бы все уважали и ценили. Однако, если их старания не венчаются успехом, они погружаются в работу и занимают себя чем угодно, пытаясь хоть где-нибудь добиться признания и уважения. За этими хлопотами им так и не удается изведать счастье семейной жизни, познать радость быть мужем и отцом.
Христиане начинают понимать, что их представление об участии в церковных мероприятиях и о том, как изучать Слово Божие, их решение всегда поступать честно и справедливо, полагаясь на Божьи силы и обетования, почему-то не затрагивают самую суть проблем, терзающих их сердце.
Нам всегда чего-то не хватает, и поэтому мы верим любому, кто пообещает нам нечто большее, чем мы имеем. Мы пытаемся следовать новомодным духовным течениям, регулярно посещаем популярные семинары и занятия, прилежно слушаем записи наших любимых проповедников — и все равно, когда доходит до дела, мы оказываемся несостоятельными. Что бы мы ни делали — ничто не приносит нам ни радости, ни удовлетворения. В душе мы понимаем, что наши недавние усилия следовать за Христом не затронули проблем, скрытых в глубинах нашего сердца.
Возможно ли изменить саму суть человеческой личности? Насколько радикальной должна быть эта перемена? Можно ли избавиться от внутренних пороков, которых мы стараемся не замечать? Какими людьми мы станем, преобразившись?
Эта книга — о внутренней перемене, о перемене в глубинах человеческой души, о процессе, начало которого — честный взгляд на самих себя и свою жизнь и для продолжения которого не нужно притворятся, будто бы мы лучше, чем на самом деле. Нам нужно лишь немного мужества, чтобы быть честными с самими собой, и тогда Господь преобразит нас по воле Своей. Но всякая настоящая, коренная перемена начинается изнутри.
ПРИМЕЧАНИЯ: 1. Я должен предупредить возможные возражения, подчеркнув, что этот смертельный удар наносится не человеческой природе как таковой, а ее испорченности. Но поскольку людские души насквозь изъедены самодовольством, то уничтожение гордыни воспринимается нами как смерть нашего «я». Однако чем сокрушительней удар по нашим попыткам сохранить жизнь, избежав страданий, тем более живыми мы становимся. Этот процесс страшит нас, потому что он разбивает наши представления о том, как мы должны строить собственную жизнь
ГЛАВА ВТОРАЯ
ВЗГЛЯД ВНУТРЬ СЕБЯ МОЖЕТ ПРИНЕСТИ РАЗОЧАРОВАНИЕ
Помню, когда я был еще маленьким, как-то раз на занятии в воскресной школе учитель рассказывал нам о духовной борьбе христианина. Он говорил, что внутри каждого из нас живут две собаки — плохая и хорошая. Причем плохую собаку нельзя приручить и никакой дрессировкой невозможно превратить ее в ласковое домашнее животное. А хорошую собаку поместил в наше сердце Бог, в тот момент, когда мы стали христианами, и она всегда хочет поступать правильно.
Плохая собака олицетворяет нашу ветхую природу — ту часть души, которая постоянно побуждает нас поступать неправильно. Хорошая собака, наша обновленная природа, всегда готова вступить с ней в схватку, но она не тронется с места, пока не получит от нас команды. В этом и был весь секрет. Если мы испытываем искушение списать во время контрольной у соседа, значит, в нас лает плохая собака. В такой момент христианину нужно крикнуть хорошей собаке «Фас!» — и все будет в порядке.
Далее учитель сурово предупредил нас, что плохая собака не покинет нас до тех пор, пока мы не достигнем небес. Он учил нас тому же, что я до сих пор постоянно слышу в бесчисленных проповедях: хотя мы и избавлены от наказания за грех и от его власти над нами, пока мы живем на этой земле, нам не спастись от его присутствия. Нашей греховной природе всегда удается залечить нанесенные ей раны, чтобы вновь толкать нас на ложный путь. Единственная надежда человека — получше выучиться говорить хорошей собаке «Фас!». Когда у нас это будет более-менее сносно получаться, мы сможем наслаждаться победами над грехом и радостным общением с Богом.
Помню, что, внимая этому учению, я почувствовал некоторое смущение. «Но как говорить хорошей собаке "Фас!"? — думал я. — Что нужно при этом делать?»
Учитель применил наглядную метафору, которая должна была продемонстрировать библейскую доктрину о двух противоположных силах, борющихся между собой в нашей душе, но во время диктантов в школе я никак не мог применить его рекомендацию на практике. Когда мне удавалось справиться с желанием заглянуть в тетрадку к соседу по парте, мне казалось, что это была моя личная заслуга — просто я сам по какой-то причине решил поступить правильно. Я совсем не видел здесь действия силы Божьей. Я сам делал свой выбор, как и любой порядочный нехристианин на моем месте. А когда я чувствовал, что все-таки вот-вот подгляжу, то взывания к некоей мифической собаке не очень-то мне помогали. Я либо поддавался соблазну, либо нет — в зависимости от силы искушения и множества других факторов, ни один из которых не имел явного отношения к действию в моей душе Божественной силы. Я искренне хотел быть хорошим, но мои первые жизненные уроки принесли больше разочарования, чем понимания истины. Я вглядывался в себя, но это не помогло. Мне казалось, что жизнь заключается только в принятии решений, поэтому я очень старался всегда делать правильный выбор.
Сегодня, когда я слушаю проповеди и читаю книги о том, как стать теми людьми, какими мы должны быть — радостными, жертвенными, преданными, смиренными, бескомпромиссными, любящими, — меня часто посещает одно и то же чувство: я ощущаю (причем, с уверенностью, которую не всегда могу объяснить), что путь к тому, чтобы стать такими людьми, существует и что средства, делающие этот путь возможным, вполне доступны. Послушание — наиболее очевидное из всех, но каковы же другие? Порой на этот вопрос я не могу ответить с полной уверенностью.
ПОСТУПАТЬ ХОРОШО ИЛИ БЫТЬ ХОРОШИМ?
Многие люди обладают некоторыми качествами характера, которые мы бы хотели иметь, но никто, кроме нашего Господа, не обладает полным набором положительных черт. Это наблюдение подсказывает мне, что на любой стадии нашего духовного развития мы будем являть собой далеко не безупречный пример того, каким должен быть настоящий христианин. Мы не можем быть совершенными, но мы можем стать лучше. Мы можем стать более похожими на Господа и на тех Его последователей, в которых отразился отблеск Его красоты.
Однако изменение характера, к которому мы стремимся всем сердцем, должно затрагивать не только внешние проявления нашей личности, но и самые глубинные уголки души. У нас у всех есть множество знакомых, чьему поведению мы могли бы успешно подражать, но среди них значительно меньше таких, качествами характера которых мы восхищаемся. Мы встречаем много трудолюбивых, дисциплинированных, умных, открытых душой людей. И это прекрасно. Но только немногие кажутся нам истинно самоотверженными, сострадательными и благородными. Первых из обладающих сими достойнейшими чертами я искренне уважаю, но вторые вызывают у меня неподдельное восхищение, ибо наличие столь серьезных качеств в их характере свидетельствует о значительных, глубоких переменах в их сердце.
Позвольте мне прояснить свою мысль, она достаточно важна. Я вспоминаю одного своего приятеля — человека очень дисциплинированного во всем, что касается здоровья. Он не ест сладкого, регулярно бегает трусцой, поддерживая себя в форме, и в меру работает, соблюдая режим труда и отдыха. Я уважаю его за это. Своим поведением он демонстрирует наличие такой силы воли, что, глядя на него, мне бывает стыдно за собственные слабые попытки вести здоровый образ жизни.
У меня есть еще один друг, переживший много ужасных разочарований и испытавший на своем веку немало страданий, но все, что с ним произошло, только углубило его любовь к людям. Ему мучительно больно, но через это он лучше чувствует боль других и понимает, как Господь может помочь им. Когда я смотрю на него, мне вспоминаются такие понятия, как благородство, благочестие, богатство души.
Эти слова не приходят на ум, когда я наблюдаю в людях такие качества, как самодисциплина, аккуратность или стремление к порядку. Не отрицаю, мой прилежный друг — приятный человек, он производит хорошее впечатление, вызывает уважение. Глядя на него, я думаю, что должен быть более собранным. При этом я испытываю как бы некоторое давление на себя, что-то вроде чувства вины, а иной раз я даже ощущаю побуждение последовать его примеру. Но мой страдающий друг оказывает на меня иное воздействие. Я не говорю себе: «Я хочу быть более дисциплинированным» — я говорю: «Я хочу больше любить людей».
Не правда ли, существенная разница? Глядя на одних людей, мы заставляем себя поступать лучше и прилагать больше усилий. Другие же вдохновляют нас стать лучше. Их жизнь поражает каким-то неподдающимся определению качеством, идущим, как нам кажется, непосредственно из их необычных отношений со Христом, настоящих, значимых отношений, которые не ограничиваются только верой в правильные доктрины. Очень немногие могут сказать, что их — пусть мимолетная — встреча со Христом поразила их душу глубже, чем все остальные события жизни, но именно благодаря таким людям мы знаем, что перемены все-таки возможны. Мы все хотели бы стать другими людьми, а не просто теми, чье поведение и знание Библии достойны похвалы. Изменить себя — это не то же самое, что сменить манеры или поменять убеждения. Косметического ремонта здесь недостаточно.
Мы хотим не просто быть добрее к женам, мы хотим открыть им самые сокровенные кладовые своей души. Мы хотим не просто преподать своим детям правила приличия, а затем заставить их следовать им, мы хотим, чтобы наша жизнь пробудила в них желание искать Бога. Мы не хотим просто читать правильные, красивые проповеди, которые бы нравились людям, мы хотим нести истину другим, рассказывая о том, как она изменила наше сердце. Мы хотим не просто уметь контролировать себя и не поддаваться унынию, мы хотим в такой мере вкусить благость Божию, чтобы крепко стоять в вере в ожидании будущей совершенной радости.
Подобное изменение требует от нас большего, нежели то, что мы можем достичь собственными усилиями. Я говорю об изменении нашей самой глубинной сущности, об изменении, которое легче представить, чем испытать в действительности, таком изменении, которое в некоторой степени совершается во многих людях, но в большей степени — в людях немногих и которое полностью представлено лишь в одной Личности. Именно такой перемены мы жаждем, но когда нам начинают советовать, как ее достичь, нас это начинает раздражать.
Вообразим себе, что мой учитель в воскресной школе сказал бы просто: «Знаете, ребята, я понимаю, что вам хочется списать во время контрольной. Но списывать нехорошо. Вас могут уличить в обмане, и если вы поддадитесь искушению, то ваша слабость может причинить вам много неприятностей. Поэтому этого делать не стоит. Примите единственно верное решение, скажите себе: "Я буду смотреть только в свою тетрадь", а затем приложите максимум усилий, чтобы выполнить это решение. Вам будет трудно, иногда невозможно удержаться, и если вы поддались соблазну, попросите у Бога прощения и вновь попытайтесь изо всех сил не поступать дурно». Такой урок был бы мне гораздо понятней, чем рассказ о двух рычащих друг на друга собаках у меня в душе. Однако когда люди начинают говорить о том, что конкретно требуется для внутренней перемены, их слова приводят меня в замешательство. Я понимаю, что такое нравственное усилие, но убежден, что образцы хорошего поведения, которым мы должны следовать, не могут выработать в человеке тех качеств характера, которыми я так восхищаюсь и которые так желаю видеть в себе самом, как бы энергично мы ни старались достигнуть этого.
НЕЗАВИСИМОСТЬ И ЗАВИСИМОСТЬ
На протяжении многих веков христиане пытались найти ответ на вопрос, как нам следует совершать свое спасение, требующее от нас серьезных усилий, находясь в постоянной зависимости от Бога, действующего внутри нас, силой Своею делающего нас способными желать того, чего желает Он, и помогающего нам исполнять Его волю. Если мы понимаем, что перемен, которых мы жаждем, собственными усилиями не добиться, то зависимость от Бога и стремление быть Ему послушными не должны ограничиваться лишь вдохновенными призывами, но должны стать для нас живой реальностью.
Но как должна проявляться зависимость от Бога? Как ответить на этот вопрос? Думаю, ответ достаточно прост (как, я надеюсь, будет показано в следующих главах), но тем не менее смутен — он ускользает от нашего разумения. И именно потому, что ответ не столь очевиден, большинство современных подходов к пониманию человеком самого себя и его попыток измениться сводятся к одной и той же главной идее — больше усилий. Какой бы ни была наша проблема: необходимость поступать против своей воли, или желание полностью подчиниться Богу, или, быть может, духовные борения, или поиски подтверждения любви Божией к нам — что бы это ни было, установка остается одна: ПРИЛАГАЙТЕ БОЛЬШЕ УСИЛИЙ!
Способ измениться, опираясь на собственные силы, намного понятней, нежели совет полагаться на некую абстрактную зависимость от Бога. Думаю, что именно по этой причине проповеди в наших церквах обычно представляют собой наставления по содержанию Библии, за которыми следуют призывы жить в соответствии с ними. Знание и послушание. Больше учитесь и поступайте как подобает. Однако жизнь, посвященная только приобретению знаний и выработке надлежащей линии поведения, приводит лишь к поверхностным изменениям характера: человек приобретает качества, вызывающие уважение, но он остается неспособным вдохновлять людей на поиски серьезных отношений с Богом.
Наш Господь дал нам ясно понять, что в Его представлении праведное поведение — это нечто большее, чем прилежное совершение определенных действий. Христос сказал, что весь закон сводится к двум главным заповедям: возлюби Бога и возлюби ближнего. Не претерпев глубочайшей внутренней перемены, мы не сможем следовать этим увещеваниям даже в самой незначительной степени. Нравственное усилие само по себе не может породить подлинной любви.
Думаю, вполне убедительно прозвучит мысль о том, что любая личная проблема человека или недостаток в его поведении, от которого ему хотелось бы избавиться — например, скверный характер, переедание, извращенные наклонности, депрессия или беспокойство, — возникает вследствие нарушения заповеди любить. Если это действительно так, тогда умение любить необходимо нам не только для достижения духовной зрелости, но и для разрешения своих психологических трудностей. Когда же мы убедимся, что и жизненные неудачи в отношениях между людьми, и нелады с самим собой свидетельствуют о нарушении норм человеколюбия, установленных Богом, когда мы увидим, что учиться любить — это большой труд, тяжкая работа души, требующая от человека чего-то большего, чем простое нравственное усилие, тогда в нас появится желание заглянуть в себя.
Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Признав, что для того, чтобы добиться настоящей внутренней перемены, мы должны заглянуть под внешнюю оболочку нашей жизни и исследовать ее глубины, мы неизбежно сталкиваемся с нелегкой задачей: необходимо постичь содержание нашего внутреннего мира и точно определить, что с ним делать. Итак, с чего же начать?
ГЛУБИНЫ ЖИЗНИ
Давайте представим себе человека в виде айсберга. Пусть надводная, видимая его часть, возвышающаяся над поверхностью воды, будет символизировать совершаемые этим человеком действия, его размышления и испытываемые чувства. Тогда огромная подводная часть айсберга под толщей воды — это скрытая от постороннего взгляда часть нашей души: побуждения и наклонности сердца, странные импульсы, временами ошеломляющие и заставляющие нас забывать о принятом ранее решении не поддаваться им; это различные болезненные воспоминания и неистовые эмоции, которые мы предпочли бы не афишировать.
Вы знаете, что сохранение контроля над «подводной» частью нашей личности требует определенных усилий. Мы должны принимать верные решения, должны учиться правильно думать. Мы должны управлять проявлением своих эмоций, не теряя при этом своей непосредственности. Но наши старания совершать верные поступки, правильно думать и контролировать эмоции быстро приводят к разочарованию. Если мы сохраним однажды поднятую планку нашей нравственности на неизменной высоте, мы вынуждены будем признать, что внутри нас происходит нечто такое, чем мы не в состоянии управлять сами. Тогда возникает вопрос: что делать с этой скрытой частью себя, с тем, что мы никак не можем изменить своими стараниями поступать как надо? Мы изобразим эту проблему следующим образом:
В христианских кругах чаще всего предлагают три возможных варианта решения проблемы «подводной» стороны души. Все три призваны произвести в человеке глубочайшие перемены. В этой главе я хотел бы кратко обрисовать эти три способа. Каждый из них по-своему ценен, но, отдельно взятый, не обеспечивает желаемого результата и приносит только излишние разочарования.
Способ 1: выполняйте свои христианские обязанности
Наверное, самое распространенное представление о том, как происходит изменение человека, таково: если мы принимаем решение старательно исполнять все, что говорит нам Господь, если мы подкрепляем свою решимость активным участием в различных христианских мероприятиях, тогда каким-то невидимым образом вступает в действие сила Божья, наделяющая нас способностью жить как подобает.
Нам говорят, что мы должны исполнять волю Божью, но делать это нужно Его силами. Всякие попытки продолжать жить по плоти неизбежно оканчиваются неудачей. «Над водой» мы делаем все как надо, в том числе пребываем в Слове Божьем, молимся и служим другим. Если мы выполняем все эти обязанности, то со временем Бог Своей рукою разрешает все глубинные проблемы «под водою», и мы получаем возможность жить, празднуя победу над грехом.
Если же мы не справляемся с проблемами, лежащими в глубине, то нужно лишь приложить чуть больше усилия — например, побольше времени уделять чтению Библии, молитве или церковным делам. Если мы будем исполнять свой христианский долг и пребывать умом и сердцем в Божьей истине, то не угасим и не огорчим Духа Святого. Когда мы предоставляем Ему свободу действия в нашей жизни, Его благодать дает нам способность поступать должным образом. Нет никакой необходимости вглядываться в глубь души. Что бы ни бурлило у нас внутри, мы верим, что все будет в порядке, что Бог заботится о нас, пока мы прилежны в своих христианских обязанностях. Не стоит углубляться в себя — это чревато опасностью сбиться с верной дороги на пути к зрелости.
Многие люди после нескольких лет преданного выполнения всех своих христианских дел и поручений в итоге обращались ко мне, как к профессиональному психологу, за консультацией, так как не получили ожидаемого результата. Они недоумевали:
«Может, я что-то делаю не так?». Все их усилия ни к чему не приводили, они чувствовали себя уставшими, опустошенными, разочарованными. А бывает и так, что, проведя годы, изучая Библию, молясь и работая в церкви, люди в конце концов превращались в косных, дисциплинированных, сухих христиан, которые правильно поступают, но мало любят. Конечно, не каждый человек склонен впасть в ту или иную крайность, но большинство из нас так и не находят способа по-настоящему измениться.
Мне вспоминается один молодой человек, долгие годы боровшийся со своим вспыльчивым характером. Не раз он расстраивал жену своими резкими замечаниями. Когда же он видел боль, причиненную его гневом окружающим, то испытывал сильные угрызения совести и отчаянно желал исправиться. Он испробовал все возможные способы. Он с пылкостью отдался изучению Писания и горячей молитве, в которой пребывал в утренние бессонные часы. Его работа в качестве помощника пастора заслуживала всяческих похвал. Люди любили его, но он чувствовал себя лицемером, притворщиком, привлекательным снаружи, но безнадежно испорченным внутри.
Молитва, изучение Библии, работа в церкви — все вместе взятое не смогло разрешить его глубинных проблем, прорывающихся наружу в виде приступов гнева. Он был в отчаянии: «Я не знаю, как быть, — признался он. — Мне никак не удается сдерживать себя, хотя я делаю все, что, в моем представлении, должен делать христианин. Однако у меня не хватает сил, я не представляю, что еще можно предпринять». Как видите, выполнение христианских обязанностей не изменило его изнутри.
Другой человек, бизнесмен средних лет, был прекрасным учителем Библии, неутомимым работником церкви и преданным мужем молитвы, но никому, даже его жене, не удавалось сблизиться с ним. Годы, проведенные в молитве и изучении Библии превратили его в человека, у которого в жизни все было по правилам, но не было любви. А апостол Павел ясно сказал, что без любви все наши старания немногого стоят. Этот человек добросовестно исполнял свой христианский долг, но не имел реальной силы вдохновить других на более глубокие и страстные поиски Бога.
Вывод ясен: для перемены изнутри необходимо нечто большее, чем прилежная старательность снаружи. Используя нашу модель айсберга, подобный подход к внутренней перемене можно изобразить следующим образом:
Способ 2: положитесь на Духа Святого
Второй подход допускает, что для изменения человеческого сердца требуется нечто большее, чем простое выполнение христианских обязанностей в ожидании того, что Бог Своей благодатью разрешит наши «подводные» проблемы. Для того чтобы преобразить все, что появилось в человеке вследствие грехопадения, чтобы сокрушить нашу упорную склонность к греху, необходимо особое вмешательство Святого Духа. Конечно, мы сами должны решать для себя, как нам поступать, должны стараться все больше и больше познавать Господа и Его Слово, но, чтобы человек возрастал в своем стремлении к благочестию, требуется особая сила, и такая сила существует.
Способ использования этой силы по-разному понимается разными людьми, но все они согласны в том, что Духу Святому должна быть предоставлена свобода действия в жизни человека. Но как это делается?
Некоторые призывают искать второго благословения. Так они называют крещение в Духе, считая его особым опытом, который следует непосредственно за принятием спасения. Они полагают, что работу Духа в человеке обязательно должны сопровождать свидетельства — например, говорение на языках, — которые бы указывали на присутствие внутри нас некоей духовной реальности.
Другие учения готовят нас к безоговорочной и полной отдаче своего сердца Господу, убеждая, что богоугодная жизнь невозможна, если мы будем полагаться только на собственные силы. Рожденное отчаянной необходимостью решение полностью довериться Господу говорит о такой зависимости от Бога, которая позволяет Духу Святому свободно действовать в самых глубинах нашей души, вырабатывая в нас способность приносить духовный плод.
Третьи придают особое значение свидетельству Джона Уэсли о «странной теплоте». Они говорят, что наше умение любить естественным образом развивается в нас по мере того, как мы глубже проникаем в истину о Божьей любви к нам.
Есть и такие течения, которые призывают нас считать себя распятыми и воскресшими со Христом до полного отождествления наглей собственной жизни с Его. Осознание своего нового «я» во Христе и добровольное подчинение этой новой реальности — присутствия Его жизни в нашей — поднимает нас на совершенно иной уровень победы над грехом.
Для всех перечисленных выше учений характерна одна общая мысль: внутренняя перемена возможна благодаря особому действию Святого Духа, Которому мы сами открываем дорогу неким решительным актом веры. Эту идею, лежащую в основе второго способа добиться изменений, можно изобразить так:
Способ 3: через препятствия — к росту
Заметьте, что ни один из двух предыдущих способов не касается проблем подводной части айсберга напрямую. Зачем вникать и пытаться разобраться в таких трудностях, как страх перед любовными отношениями, возникший в результате сексуального насилия и переживаний детства? Какое нам дело до чьей-то заниженной самооценки, появившейся у него потому, что родители были недостаточно внимательны к своему ребенку? Не все ли равно, откуда у человека его необъяснимая склонность к чудачеству?
Первый подход заверяет нас, что единственное, что от нас требуется, — это усердное старание поступать как положено. В то время как мы будем выполнять свой христианский долг, сила Божья войдет в нашу жизнь и изменит ее. Если мы боремся с чувством подавленности и уныния, то нам не нужно вглядываться себе в душу, мы должны просто уделять больше внимания изучению Библии, молитве и христианскому служению.
Приверженцы второго подхода также считают, что взгляд внутрь совсем не нужен. Дух Святой знает все, что содержится в нашей душе, и может навести там порядок, если мы позволим Ему совершить там Свою работу. Долгий, основательный и весьма болезненный анализ наших привязанностей, чувств, устремлений и представлений о своей личности заставляет слишком много думать о себе. Все, что нужно человеку для коренной перемены, — это с большим воодушевлением довериться Духу.
Разочарование в этих подходах привело к распространению в наши дни новых методов христианской работы: психологических консультаций, групп общения, где можно поделиться своими переживаниями, семинаров, на которых учат понимать себя. Правильные поступки или беззаветное подчинение Духу Божьему не всегда производят желаемое изменение. Разочарованные в традиционных христианских подходах к духовным переменам, мы охотно принимаем новые идеи. Некоторые методы, применяемые на психологических консультациях, вполне приемлемы в тех случаях, когда прилежное изучение Библии или упования на действие Духа Святого не помогают преодолеть препятствия, задерживающие наш духовный рост.
Я сам психолог-консультант, я беседовал с сотнями людей и надеюсь, что многие получили от меня реальную существенную помощь. Я приветствую распространение такого метода, как психологические консультации, потому что большинство специалистов — хотя и не все — поощряют честный и открытый взгляд на «подводные» проблемы. Я считаю это большим плюсом. Трагедия состоит в том, что зачастую психологи лучше, чем Руководство наших церквей, осознают всю важность объективного и бескомпромиссного взгляда внутрь.
До тех пор пока эта ситуация не изменится, пока на собраниях народа Божьего люди не будут готовы мужественно смотреть жизни в лицо и, пытаясь помочь друг другу, не станут искать у Бога ответов на трудные вопросы, профессиональное консультирование будет играть нужную и необычайно важную роль, способствующую глубинному изменению в душах людей. К сожалению, консультанты сами до себе могут и не найти библейского решения проблем своих отчаявшихся клиентов. Пока церковь, в свою очередь, не начнет поощрять верующих к самоанализу, страдающие от мучительных вопросов люди смогут находить только временные решения и ложные выходы из сложившихся ситуаций.
Какие бы методы ни помогали людям — будь то работа с воспоминаниями, выход на подсознание или христианизированная психотерапия, в любом случае третий подход утверждает, что работа непосредственно с глубинными, «подводными» процессами в душе человека насущно необходима для устранения препятствий к духовному росту. Тем не менее, довольно часто усилия психолога не венчаются успехом, ибо большинство «подводных» вопросов имеют именно духовную природу. Попытки же изменить человека при помощи консультирования зачастую имеют своей целью лишь разобраться со скрытыми проблемами, а не привести человека к покаянию в тайном грехе. Недостаток этого подхода заключается в том, что человек обретает жизненную силу посредством развития самосознания и психологической зрелости. При этом Богу, действующему внутри нас, дарующему нам желание и способность измениться, отводится второстепенная роль. Я изобразил бы третий вариант следующим образом:
Анализ глубин человеческой души может принести немало разочарований. Христианская самодисциплина и правильное поведение не способны разрешить все внутренние проблемы человека. Если мы отдадимся во власть Духа Святого, чтобы Он Сам устроил нашу жизнь, то и тогда какая-то часть нашей личности останется незатронутой. Честный взгляд внутрь себя с помощью психолога-консультанта иногда запутывает и приводит к нездоровому самокопанию. Но все же наш Господь требует, чтобы сначала мы очистились изнутри и только потом — снаружи. Если мы стремимся к подлинной перемене, то без анализа своего внутреннего мира нам не обойтись.
Далее мне хотелось бы разработаться, что мы понимаем под понятием «внутренняя перемена». Это поможет нам пройти по жизненному пути, полному радостей и испытаний. Взгляд внутрь себя может разочаровать, но от него будет больше толка, чем от разговоров о двух лающих друг на друга собаках
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЗНАТЬ, ЧТО ИЩЕШЬ
Исследование сердца — занятие важное и в то же время сложное. Когда от нервного напряжения у нас внутри все переворачивается, мы хотим знать, почему так происходит. В чем причина этих ужасных переживаний, что при этом творится в нашем лживом сердце и глупой голове? Взгляд внутрь необходим, но он приводит нас в смятение. Мы хотели бы исследовать свою душу и вскрыть причины наших внутренних проблем, но в христианских кругах вряд ли можно найти столь необходимую нам помощь. (1)
На протяжении веков церковь брала на себя ответственность заботиться о душах и исцелять их, веря, что только Бог может по-настоящему исправить прогнившие сердца и избавить людей от одиночества. Но когда Зигмунд Фрейд открыл новую эру «глубинной психологии», верующие начали сомневаться, годятся ли для исцеления обнаруженных исследователями глубинных пороков человеческой души старые, привычные лекарства: исповедь, взаимное прощение и примирение. Такие явления, как депрессия, раздвоение личности или психосексуальные фиксации, казались благонамеренному, но наивному в вопросах психологии пастору чересчур сложными.
В середине 1900-х годов возникло движение, коренным образом изменившее бытующие представления о том, как помочь людям измениться. Церковь, прекрасно разбираясь в духовных вопросах — таких, как отношения между человеком и Богом, судьба человека в вечности, — обратилась к психологии за помощью в разрешении мирских, но не менее насущных проблем, с которыми мы сталкиваемся и в самих себе, и в отношениях с Другими людьми. За этим слиянием церкви и психологии стоит определенное допущение, что глубокому пониманию человеком самого себя способствует скорее психология, чем мудрость Священного Писания.
Попытки разобраться во внутренних процессах, основанные на библейских принципах, считаются несколько поверхностными и уместными, возможно, для выявления духовных проблем — таких, как противление Богу или неверие, — но недостаточными для объяснения многих других, очень личных, наших переживаний. Если вы хотите понять, почему ваша дочь страдает потерей аппетита или почему вам самим недостает уверенности в себе, то вы вынуждены обращаться к кому-нибудь за пределами церкви или, по крайней мере, искать пастора, образованного в области психологии.
Однако данная ситуация вполне объяснима. Зачастую церкви демонстрируют, к сожалению, весьма упрощенное понимание людских проблем. Многие церкви, как мне кажется, даже немного гордятся своим невежеством, настаивая на бесполезности взгляда внутрь. «Да он просто чрезмерно озабочен собственной персоной», — говорят они о любой попытке человека понять самого себя. «Если люди будут пребывать в Слове, усердно молиться и свидетельствовать окружающим о Христе, у них не останется времени терзать и мучить себя бесплодными размышлениями. Оставьте все эти ваши психологические штучки и начните посерьезнее относиться к вашим отношениям с Богом».
Перед многими искренними, ищущими христианами стоит выбор: либо не обращать внимания на трудности, связанные с внутренним развитием характера, и больше сил тратить на то, чтобы быть хорошими последователями Христа, не углубляясь в тонкости собственной души; либо постараться проникнуть-таки в ее глубины, руководствуясь более психологическими теориями, нежели библейскими откровениями. Осознание своего темперамента, исцеление от причиняющих боль воспоминаний, облегчение глубоко погребенных в душе мучительных переживаний, попытки залечить моральные травмы, нанесенные в детстве родителями, анализ отрицательных эмоций и скрытых наклонностей, подчинение их вашему сознанию — вот что предлагает нам второй из изложенных выше вариантов.
Но ни один из них не ведет нас к той перемене, которую желает для нас Господь. Если мы хотим измениться изнутри, то должны прежде всего понять, какие наши внутренние проблемы нуждаются в разрешении. Это требует взгляда внутрь себя. Подобный анализ следует проводить, руководствуясь библейским учением о том, что мы можем обнаружить внутри себя, погружаясь все дальше и дальше в глубины души. Я смею утверждать, что нам давно пора понять, как происходит эта перемена, начинающаяся с честного взгляда внутрь себя в свете учения Священного Писания.
Взгляд внутрь себя важен, но, как я уже сказал, он и сложен. Та же Библия, которая учит нас хранить сердце свое (Притчи 4:23), говорит нам, что его невозможно понять, потому что оно лукаво и крайне испорчено (Иеремия 17:9). Заповедь хранить сердце, которое нельзя понять, кажется нам похожей на 1 приказ охранять невидимого пленника, не упуская его из виду.
Несомненно, если нашу душу, как указывает Библия, так трудно понять, то в попытках проникнуть внутрь себя можно уповать единственно на готовность Бога помочь нам. Люди, исследующие человеческую личность, могут обнаружить массу данных и построить на них захватывающие и, возможно, весьма проницательные теории, но без Божьей помощи ни одна попытка изучить человеческое сердце не сумеет вскрыть те фундаментальные проблемы, которые требуют разрешения.
Радует, несомненно, то, что столь же истинно и утверждение, противоположное предыдущему. С Божьей помощью можно понять все, что необходимо понять. Когда депрессия и уныние медленно, но верно подтачивают наши силы, когда нас охватывают, казалось бы, возникающие из ниоткуда сильнейшие побуждения совершить нечто дурное, когда мы честно признаем, что неспособны любить, мы можем и должны оставаться уверенными в том, что Библия поможет нам увидеть то, что нуждается в нашем внимании.
БЛАГИЕ УСТРЕМЛЕНИЯ: ПОРОЧНАЯ ТАКТИКА
А теперь мне хотелось бы, наконец, пригласить вас заглянуть в свой внутренний мир. (2) Для начала обратимся к тексту Священного Писания, в котором Бог говорит нам о том, что Он увидел, заглянув глубоко в сердца Своего народа. Это случилось в тот период истории, когда Израиль далеко отошел от Него. Вслушайтесь в слова Господа из книги пророка Иеремии (2:13):
«Ибо два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды».
Я хочу, чтобы в этом тексте вы обратили внимание на два момента. Во-первых, люди страдали от жажды. Хотя здесь не говорится напрямую об их страданиях, мы читаем об этом между строк. Эту мысль подкрепляют частые упоминания в Библии о жаждущих сердцах и о том, что люди были созданы для наслаждения жизнью, которую можно обрести только в Боге. Мы все страстно желаем иметь то, что Господь сотворил для нашего счастья: непринужденные, разнообразные, свободные от напряженности отношения, наполненные любовью и глубоким взаимопониманием. И заметьте, из данного текста видно, что Бог знает, что Его народ жаждет, но не за это Он осуждает их. Проблема не в жажде. Господь упрекает народ в двух грехах, но ни один из них не связан с жаждой.
Второй момент, на который я хотел бы обратить ваше внимание, — это то, что в поисках способа утолить свою жажду люди двигались в ложном направлении. Они отказывались довериться Богу, чтобы Он напитал их. Вместо этого они попытались сами позаботиться о себе. Полные решимости утолить жажду своих сердец, они взялись за лопаты, выбрали подходящее место и начали копать в надежде своими руками отыскать свое счастье. Говоря проще, люди сами хотят управлять собственной жизнью. Падший человек, с одной стороны, боится своей уязвимости и незащищенности, но в то же время во что бы то ни стало стремится сохранить независимость.
Человечество вступило на весьма опасный путь, когда Ева поддалась обману дьявола, поверив, что если она возьмет свою жизнь в собственные руки, то получит радость большую, чем мог дать ей Бог. Когда Адам, согласившись с ней, тоже захотел жить независимо от откровений Божественной воли, он заразил всех своих потомков болезнью «самоутверждения», желанием жить, никому не подчиняясь. Сегодня никто не ищет Бога в надежде обрести подлинную жизнь. Для нас естественнее придумать некий способ жить, который удовлетворял бы нашей склонности полагаться на собственные силы. Простое доверие Нынче не в моде. Защищать право на самостоятельность считается сегодня в порядке вещей.
Писание постоянно изображает людей как созданий жаждущих и глупых. Мы стремимся к удовлетворению своих потребностей, для чего, собственно, и были сотворены, но в поисках этого удовлетворения мы отдаляемся от Бога. Таким образом, можно ожидать, что, заглянув в свой внутренний мир, мы обнаружим там две вещи, глубоко сокрытые в нашем сердце: во-первых, жажду, или страстное желание того, чего не имеем, и, во-вторых, упрямое стремление к независимости, проявляющееся в том, что в поисках лучшей жизни мы выбираем ложный путь.
Осознав наличие этих двух фундаментальных черт, столь характерных для каждого смертного, мы сможем более продуктивно исследовать сущность наших повседневных проблем. В первой особенности — в горячем желании счастья — отражается наша человеческая природа и подчеркивается достоинство человека как носителя образа Божьего. Мы ищем таких отношений и такого бытия, которые недоступны ни для какого другого существа. Люди были созданы, чтобы наслаждаться богатством Личности Бога и богатством Его благословений.
Вторая особенность — склонность к неверным шагам и действиям — объясняется нашей греховностью. Только глупые, мятежные и горделивые люди в поисках собственного удовлетворения, способны отвернуться от Источника жизни. Именно это мы и сделали — и продолжаем делать. Как супруги, желающие наладить совместную жизнь, мы ставим друг другу условия. Мы не хотим вновь пережить страдания и горе, о которых у нас еще сохранились свежие воспоминания. Мы изобретаем способы поддерживать теплые отношения с себе подобными и в то же время держаться от них на безопасном расстоянии. Мы живем, предъявляя к другим слишком много требований с целью устроить свою жизнь и защитить себя от всего, что в нашем представлении может нам угрожать.
Мы должны предвидеть, что взгляд внутрь себя откроет нам и искренние, неудовлетворенные желания, и выспренние стремления, которые свидетельствуют о нашем человеческом достоинстве, и глупые, безрезультатные попытки оградить себя от страданий, которые отражают нашу порочность. Каждый человек по сути своей — просто неудачник. И чем глубже мы вглядываемся в свое сердце, тем отчетливее видим, насколько чудесна наша способность радоваться жизни и насколько трагична наша решимость сделать все от нас зависящее, чтобы избежать страданий.
ВЗГЛЯД В СЕБЯ
Один небольшой пример поможет нам понять, как эти два начала проявляются в душе человека. Одна супружеская пара не знала, как им быть с их двадцатидвухлетним сыном, который из-за пьянства собрался бросить колледж и вернуться домой.
Типичный христианский подход к решению данной проблемы состоял бы в том, что супругам посоветовали бы обратиться за консультацией к нескольким «экспертам», чтобы выяснить, какие библейские принципы можно применить в данной ситуации. После беседы с опытными верующими и молитвы о том, чтобы Господь помог им поступить правильно, мать и отец обычно принимают решение либо запретить сыну возвращаться домой с целью научить его ответственности, либо, наоборот, принимают его с распростертыми объятиями, чтобы преподать ему урок милосердия.
Но что если перед тем, как принять решение, нам прежде всего советовали бы обращать свой взор внутрь себя? Интересно, что бы мы там обнаружили? Возможно, мы бы узнали, что желание молодого человека обрести уважение, принимать участие в жизни семьи на равных правах не находило отклика у родителей. Быть может, отец держал его на расстоянии, был холоден с ним и не уделял ему достаточного внимания, а мать, напротив, чрезмерно опекала его, стремясь получить от сына ответной теплоты, которой не видела от мужа. В подобной ситуации, вероятно, отец, разрешив сыну возвратиться домой, должен извиниться перед ним за свою холодность и постараться впредь обращаться с ним подобрее. Мать же, предоставив сыну большую самостоятельность, могла бы сблизиться с мужем и начать поверять ему свои переживания, мысли, чувства.
Чтобы произошли подобные изменения, родителям — и матери, и отцу — нужно заглянуть к себе в душу и увидеть собственные несбывшиеся мечтания, свои пороки и грехи, которые они совершают в надежде защитить себя. Отцу, быть может, необходимо осознать, что у него не получается заботиться о других из-за того, что он боится, что его старания не будут оценены по Достоинству. Возможно, его собственный отец никогда особенно не хвалил его, а самым ценным качеством считал его любовь к труду. В результате он научился много работать и мало отдавать, не отвлекаясь на чужие проблемы, чтобы избежать своих. Поэтому когда сын-подросток начал доставлять ему немало хлопот, он еще глубже ушел в работу, злясь на то, что мальчик подводит его, не оправдывая возложенных на него надежд. Однако он ни разу не пожелал проявить свое беспокойство за судьбу сына и свою любовь к нему из страха, что подобная откровенность не найдет отклика в душе ребенка. Желание отца добиться уважения и любви собственного сына вполне оправданно, но его отчужденность и холодность как способ самозащиты от возможного неуважения в корне порочны.
Может быть, мать, прожив столько лет с человеком, который никогда не был до конца близок и откровенен с ней, превратилась в жесткую, суровую женщину, неукоснительно выполняющую свои материнские обязанности. Ее женская душа, быть может, изнемогает от одиночества и страдает от того, что окружающие пренебрегают ею. Эта боль так ужасна, что единственный выход, по ее мнению, — никогда и ни с кем не сближаться, чтобы никто не смог причинить ей страданий. Она прячет свою горячую любовь к сыну за стеной строгости, желая защитить себя от возможных разочарований. Однако, страстно желая иметь с кем-нибудь близкие отношения, она восполняет этот недостаток тепла чрезмерной заботой о сыне, ревностно и прилежно исполняя свой материнский долг. Она слишком опекает его, обращаясь с ним как с игрушкой, подобно тому как Ревекка обращалась с Иаковом. Так что мальчик, должно быть, видел рядом с собой черствого и равнодушного отца и в то же время находился под неусыпным контролем матери, следившей за каждым его шагом. Я вовсе не оправдываю греховного поведения этого молодого человека, целиком и полностью возлагая всю вину на его родителей. Однако если сын собирается возвращаться домой, я предпочел бы, чтобы вся семья участвовала в решении проблем в их взаимоотношениях.
Подобная ситуация может случиться в любой семье. Будь у этого юноши мягкий отец, во всем потакающий любимому сынку, и покорная, безответная мать, не смеющая никому ни в чем возразить, то тогда, прежде чем возвращать его в родительский дом, не помешало бы убедиться, что ребенок извлек из происшедшего хороший урок и научился более ответственно относится к своей судьбе. К сожалению, никакой самый глубокий самоанализ не даст нам абсолютной уверенности в правильности принимаемого решения. Но все-таки некоторое понимание того, что происходит у нас внутри, помогает увидеть, какие изменения должны произойти в нашей душе, прежде чем изменится наше поведение.
Во второй части книги я хотел бы исследовать устремления человеческого сердца, а в третьей части — показать, как и почему для удовлетворения своих желаний мы избираем неверную тактику. В четвертой части, опираясь на Библию, мы увидим, как в душе человека совершается переход от стремления к самозащите к поиску Бога. И этот переход, как будет показано далее, является основой перемены самой души.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Свое понимание человеческой личности я более подробно излагаю в книге «Understanding People» ( Grand Rapids : Zondervan , 1987).
2. Более подробное описание явлений, происходящих глубоко в душе, со ссылками на Библию вы можете найти в книге «Understanding People» ( Grand Rapids : Zondervan , 1987).
ЧАСТЬ II
«Я не хочу признаться, но со мной что-то не так»
МЫ — ЖАЖДУЩИЕ ЛЮДИ
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«КТО ЖАЖДЕТ...»
Если мы желаем стать людьми, которые знают Бога, вкушают Его в полноте, придающей силы в самые тяжелые времена, когда мы отвержены и одиноки, тогда нам следует обратить свой взор в глубь себя. По представлению многих христиан, на пути к жизни с избытком и духовной зрелости от нас требуется лишь прилежно изучать Слово Божье, с верою и жаром молиться, охотно свидетельствовать о Евангелии, пользоваться любой возможностью рассказать другим о Христе и постараться сделаться неутомимыми членами поместной церкви, готовыми посвятить ей свое время, таланты и десятину.
Многие люди хотели бы лучше справляться со своими христианскими обязанностями. Они живут, чувствуя себя виноватыми за свое несоответствие общепринятым требованиям, и полагают, что их проблемы могут быть разрешены, если только они приложат побольше усилий и постараются «жить как надо».
Другие старались изо всех сил, но изнемогли. Они всегда следили за тем, чтобы поступать «как следует», но теперь они приходят в церковь и сидят там отрешенно, лишь внешне участвуя в богослужении. Они чувствуют себя обманутыми, подавленными и разочарованными, размышляя, какие еще барьеры потребует от них взять Господь, прежде чем изменит их жизнь и сделает ее счастливой.
А есть и такие люди — и я подозреваю, что таковых большинство, — которые считают ревностное отношение к изучению Библии, к молитве, свидетельству и служению подходящим лишь для особо призванных. Иеремия был избран еще в утробе матери. Павел был призван ослепляющим небесным светом. Пасторы отделены для особого служения посредством рукоположения. Но простой человек должен быть всего лишь приветливым к окружающим, хранить супружескую верность, усердно трудиться и соразмерно распределять свое время между семьей, церковью и собственным досугом. В церквах полно людей, которые задумываются о своей жизни только во время рекламных пауз в телепередачах да на чинных библейских занятиях. А так они вполне довольны жизнью, удовлетворены собой и, возможно, даже слегка благодушны в своей благодарности Богу за Его благословения.
Вообще, христиан можно условно разделить на две категории: на тех, кто предъявляет к христианской жизни самые высокие требования, и тех, кто предпочитает вести заурядное, но добропорядочное существование. Первая категория включает в себя людей, разочарованных своей неспособностью соответствовать собственным высоким идеалам, а также тех немногих, удовлетворенных своей прилежностью в исполнении обязанностей. Вторая группа состоит по большей части из людей, живущих умеренно счастливой жизнью, пока дела с их здоровьем, финансами и отношениями с друзьями обстоят хорошо. Если же все летит кувырком, они борются за то, чтобы во что бы то ни стало восстановить привычное течение жизни. Если им это не удается, они начинают поиски других источников комфорта и порядка. Но когда этот комфорт и порядок не компенсирует страданий, неизбежно встающих у них на пути, тогда появляются горечь, обида, желание любыми способами вырваться из этого порочного круга.
Наш Господь сурово упрекал тех, кто всего лишь приспосабливал свою жизнь к высоким, тщательно выверенным нормам религиозного поведения (Матфея 23:13-36). С обезоруживающей проницательностью, которая кажется вполне естественной, когда направлена на фарисеев, но неприятно поражает, когда нацелена на нас с вами, Христос выставляет напоказ всю грязь, скрываемую под оболочкой благочестивой, нравственной и дисциплинированной жизни. Заметьте, что завидное рвение и стремление следовать установленным меркам не производит в нас той жизни, о которой говорил нам Господь. А от людей, которым все равно, которые не живут, а существуют, Господу было просто тошно: «Знаю твои дела; ты не холоден, не горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откровение 3:15-16).
Внешняя чистота — неважно, является ли она плодом рвения или плодом благодушия — не впечатляет нашего Господа. Неумолимо проникая в глубины нашей души, Он намеревается очистить нас от всей мерзости, которую мы там прячем. Чтобы жить жизнью, которую уготовил для нас Бог, нам нужно обнажить всю грязь души и самим постараться принять участие в процессе очищения. Мы должны заглянуть внутрь себя.
ДВА ОТНОШЕНИЯ
Для людей, которые после многих лет отчаянных попыток жить по правилам расстались, наконец, со своими иллюзиями и разочаровались в жизни, у меня есть хорошие новости: большие усилия — это не решение проблемы. Но тем, кто доволен собой и своим ревностным следованием христианским нормам либо своею размеренной и удобной в нравственном отношении жизнью, я вынужден со всей откровенностью заявить, что для них у меня неутешительные новости: Господь Иисус Христос настойчиво желает заглянуть в их внутренний мир.
Когда психолог убеждает людей заняться самопознанием, у христиан в нашем западном обществе обычно возникает две наиболее типичные реакции. Одни люди немедленно слышат в этом совете призыв к самокопанию и выражают беспокойство по поводу того, что того и гляди при церквах появятся группы «самоизучения», которые будут настолько поглощены обсуждением личных вопросов и проблем, что замкнутся на себе и даже не вспомнят об окружающих, которые Бога не знают.
Однако есть и такие, которые откликаются на подобное предложение с удовольствием. Они надеются, что повышенное внимание к глубинным нуждам освободит людей от удушливого законничества, от четко расписанных правил и норм и поможет распространить идею примирения всех людей, которые никак не могут примириться даже сами с собою.
Прежде чем мы непосредственно обратим свой взор на наш внутренний мир, я хочу сразу сказать, что меня не устраивает ни одно из упомянутых выше отношений к этому вопросу. Первое, при котором человек боится, что самопонимание приведет его к эгоизму и погружению в себя, отталкивается от убежденности в том, что личные проблемы растворяются в смеси библейского знания и различных церковных мероприятий. Грех видится не чем иным, как неким умышленным поступком, нарушающим Божьи уставы. Поэтому считается, что быстрый, поверхностный взгляд на нашу жизнь — это все, что нужно, чтобы увидеть, где же мы сбились с пути. Углубленное изучение нашего сердца не нужно и даже вредно. Усиленное стремление поступать как должно — вот секрет победоносной жизни.
Второе отношение, которое подчеркивает важность примирения человека с самим собой как основы жизни с избытком, не определяет грех столь мелко — как обычный проступок. Однако оно тоже ошибочно определяет грех как неспособность человека в полной мере довериться Богу, чтобы начать любить себя. Предполагается, что корень человеческих проблем кроется в недостатке взаимопонимания и согласия, а не в глубокой и непоколебимой греховности. С этой точки зрения, результатом взгляда внутрь себя станет не искреннее раскаяние, но ясное сознание собственной ценности.
ЗНАЧЕНИЕ ВЗГЛЯДА В СЕБЯ
Поскольку мы несем постоянную ответственность перед Богом, я считаю, что взгляд внутрь себя необходим. Однако его прямое назначение состоит вовсе не в том, чтобы способствовать повышению нашей самооценки. В этой главе я попытаюсь показать, что взгляд в себя поможет нам по-новому отнестись к нашей зависимости от Бога и осознать, что значит глубоко верить. Он также призван развенчать нашу смехотворную решимость распоряжаться жизнью по своему усмотрению. Такое разоблачение подтолкнет нас к более глубокому покаянию и большему послушанию.
Внутренняя перемена нужна не для того, чтобы человек стал полнее соответствовать христианским меркам, и не для того, чтобы с каждым днем он становился все счастливее и счастливее. И подобное соответствие, и высшее счастье должны появляться в нашей жизни лишь как дополнительные плоды духовной зрелости, приходящей вместе с переменой внутреннего мира. Те, кто выходит на такой уровень отношений, когда глубоко затрагиваются души других людей, становятся зрелыми личностями. А чтобы стать таковыми, необходимо заглянуть в душу к себе и для начала разобраться в своем собственном внутреннем мире.
Благодаря этой глубинной перемене сердца нам становится легче приводить новых людей к Богу, ибо они видят, как крепка и искренна наша любовь. Мы никогда не смогли бы достичь подобных успехов посредством самодисциплины или аутотренинга, ибо ни то, ни другое не очищает нас от грязи, скрытой в глубине. Ни то, ни другое не поможет нам увидеть и понять, что все наши убогие попытки любить своих ближних насквозь пропитаны подсознательным желанием защитить прежде всего себя. Ни то, ни другое не поможет нам измениться изнутри. Нам нужно честно заглянуть в себя и разобраться во всех изъянах своей души.
В предыдущей главе я уже говорил, что, вглядываясь внутрь себя, нам следует руководствоваться двумя важнейшими утверждениями, которые мы находим в Писании: люди жаждут и люди заблуждаются. Будучи подобием Божьим, созданные, чтобы наслаждаться Богообщением и всем, что создал Господь, мы жаждем и страстно желаем того, что было утрачено нами при грехопадении. Будучи же людьми падшими и заявив о своем намерении найти жизнь вне Бога, мы разрабатываем глупые, неэффективные и безнравственные стратегии, чтобы обеспечить удовлетворение своих желаний. Я уверен, что, просматривая свою жизнь слой за слоем в надежде увидеть, что же находится в самой ее глубине, мы обнаружим и наши устремления, и ту тактику, которую мы избираем для воплощения их в жизнь. Давайте сначала рассмотрим, каковы же наши потребности.
НАШИ ЖЕЛАНИЯ
Не надо долго думать, чтобы сообразить, что наши желания вполне очевидны. Мы хотим испытывать приятные ощущения, мы хотим, чтобы люди своим обхождением с нами делали нам хорошо, мы хотим иметь интересную работу и такие финансовые возможности, которые приносили бы нам удовольствие и уверенность в завтрашнем дне. Мы желаем осознавать, что мы для кого-то что-то значим. Наконец, нам просто хочется приличной погоды на выходные, чтобы наш пикник удался на славу. Каждое мгновение нашей жизни содержит вполне определенное желание, побуждающее нас действовать.
Часто, когда христиане обнаруживают в себе какое-то желание, они немедленно начинают чувствовать себя эгоистами. «Я думаю только о себе. Я знаю, что не должен переживать, если что-то не по-моему. Я должен больше заботиться о нуждах других людей». И они молятся, чтобы Господь помог им справиться с их эгоизмом.
Но даже после самой пылкой молитвы и самых яростных усилий отринуть себя и стать бескорыстнее, как это ни печально, в глубине души мы продолжаем чего-то желать для себя. Молитва о том, чтобы «справиться» со своими запросами, не приносит ощутимого результата. Единственный способ избавиться от этих желаний — относиться к ним так, словно их не существует вовсе, и стараться интересы других ставить превыше своих собственных.
Когда мы пытаемся забыть о самих себе в надежде достичь духовной зрелости и способности заботиться о других, мы склонны подходить к человеческим взаимоотношениям чисто механистически: «Я буду делать то, что лучше для тебя, неважно, что буду чувствовать я сам». Такое отношение согревает наших друзей примерно так же, как греют души пассажиров пожелания счастливого пути на вокзале в морозную ночь.
Те, кто достаточно честен, чтобы признать неизбывность в себе подобных устремлений, порой с еще большим рвением принимаются за попытки избавиться от них. Мы стараемся достичь этого при помощи различных духовных средств: больше времени уделять чтению Слова, увеличивать списки молитвенных просьб, день и ночь просиживать на разных церковных заседаниях.
Однако желания все равно остаются. И это хорошо. Мы не можем отрицать наших внутренних желаний, не лишаясь связи с весьма реальной частью нашего существования. Несмотря ни на что, жены желают, чтобы мужья с ними обходились хорошо, а мужья — чтобы жены уважали их. Родители желают, чтобы их дети приходили домой не позже назначенного часа, а не состоящие в браке люди мечтают о серьезных отношениях, выходящих за рамки ни к чему не обязывающих развлечений.
Что же нам делать со всеми этими мечтаниями, которые с завидным упорством никак не желают исчезать? Должны ли мы считать, что они вытекают из нашей греховной природы, и поэтому постараться избавиться от их влияния? Должны ли мы впадать в другую крайность и называть их вполне оправданными, опираясь на точку зрения тех богословов, которые поддерживают в нас уверенность в том, что Бог удовлетворит любое желание нашего сердца?
Вот вам пример. Муж одной женщины после тридцати лет совместной жизни бросил ее ради молодой девушки. Брошенная супруга хочет вернуть его. Что делать? Одна линия поведения предписывает ей отказаться от желания примириться с мужем и согласиться на отношения дружбы и взаимопомощи, по мере сил и Божьему усмотрению. Другой вариант — честно признаться в своих желаниях и довериться Богу, что Он исполнит их. Похоже, что выбор здесь возможен между стоическим отрицанием собственных желаний и прагматичным подходом к христианству, который гарантирует удовлетворение всех наших желаний.
Мы можем либо сами сделаться машиной, либо превратить Бога в торговый автомат, который выдаст нам все, чего мы ни пожелаем, — только брось монетку.
Однако должна существовать и лучшая альтернатива. Нужно таким образом отнестись к реальности наших внутренних желаний, чтобы не пренебречь ни своей личной жизнью, ни заповедью Господа любить друг друга. Внутренняя перемена направляет нас одновременно к страстному осознанию собственных желаний, которое сохраняет нас в здравом уме, и к такому стилю общения, который не замыкает нас на самих себе и позволяет проявлять искреннюю заботу о ближних.
Я предлагаю следующее решение. Для того чтобы честно разобраться в том, что творится в вашей собственной душе и чтобы начать искренне, от всего сердца заботиться об окружающих, нам необходимо понять две вещи. Во-первых, наши желания, хотя они и побуждают нас на самые разнообразные греховные действия, напрямую связаны не столько с нашей падшей природой, сколько с нашей человеческой сущностью. Другими словами, человеку свойственно желать. Во-вторых, когда мы внимательней посмотрим на наши глубинные желания, мы осознаем, что то, чего нам хочется, просто недоступно до тех пор, пока мы не окажемся на небесах. И чем яснее мы осознаем свои самые страстные стремления, тем более одинокими и печальными мы себя чувствуем. Можно сказать, что мы чувствуем себя не в своей тарелке, или, как выразился один мой коллега, «не в своем гнезде».
Попытки заглушить свои сокровенные желания бурной деятельностью в лоне церкви или, напротив, попытки удовлетворить их отрицают ту простую истину, что мы по праву желаем того, чего не можем иметь в этом мире. Мы были созданы для жизни в совершенном мире, не заросшем сорняками дисгармонии и всеобщего отчуждения. А пока мы живем здесь, на земле, нам не избавиться от боли. Таким образом, человеку свойственно не только желать, ему также свойственно страдать.
Вся наша жизнь — это постоянная борьба, и все страждущие души стремятся утолить свою непрекращающуюся жажду. Давайте посмотрим, как проявляется эта губительная страсть. Прежде всего обратимся к нашим с вами желаниям, которые мы испытываем по праву, но в которых так редко признаемся даже самим себе.
Человеку свойственно желать
Как-то раз мы с женой направлялись в нашу любимую пиццерию. На заднем сиденье машины с нами ехала другая пара, наши хорошие знакомые. Я сидел за рулем, вполне уверенный в своей способности не только неплохо вести машину, но и без затруднений найти нужный нам ресторан: я уже много раз бывал там.
Приближаясь к перекрестку, где надо было свернуть налево, я перестроился в левый ряд, притормозил, потому что светофор был красный, и включил сигнал левого поворота. После нескольких мгновений ожидания загорелся зеленый свет. Однако прежде чем я успел привести свой план в исполнение, моя жена произнесла: «Теперь налево, милый».
Три простых слова — «Теперь налево, милый», — и я был в бешенстве. Я мотнул головой в ее сторону, огрызнулся: «Знаю» — и нажал на газ. Я всей душой рвался свернуть направо, но желание отведать пиццы пересилило жажду мести, поэтому я повернул-таки налево. Все во мне кипело, с губ готовы были сорваться слова — отнюдь не благодарности за ее помощь. Но, поскольку люди, находившиеся в машине, приходили ко мне на консультации, я удержался и не стал высказывать жене все, что было у меня на уме.
Мой гнев был намного сильнее того, какой бы могла оправдать столь явная неуверенность жены в моих навигационных способностях. Уверяю вас, я глубоко и искренне предан своей супруге, но в тот момент моя преданность была лишена теплоты.
Под ее чутким руководством мы проехали вниз по улице, пока не увидели огромную неоновую вывеску «Пицца». И только я собрался свернуть, как моя жена радостно воскликнула: «Вот же она!». Моя ярость удвоилась. Но почему? Несомненно, из этого довольно заурядного случая вытекает множество вопросов, кое-какие из них слегка пугающи:
Большинство попыток взвешенно обдумать подобную, столь знакомую многим напряженность в супружеских отношениях обычно терпят неудачу, поскольку люди недостаточно глубоко вникают в подлинные причины проблемы. Призывы пересмотреть ситуацию и постараться быть менее обидчивым или просто откровенно высказать свои чувства, желая таким образом достигнуть взаимопонимания, упускают из виду весьма важный вопрос, который каждому необходимо себе задать: «Чего же я так сильно желал и чего не получил во время этой перепалки? ». «Ну вот, — подумаете вы, — начинается. Советы домашнего психолога: больше самоанализа, меньше забот. Занимайтесь своим делом и живите спокойно!»
Но, возможно, взгляд внутрь себя мог бы помочь нам обнаружить в себе более глубокий изъян, исправив который, мы могли бы стать лучшими мужьями для своих жен. Честно взглянув на свои желания, мы поймем, что для нас главное, чтобы нас уважали. Я думаю, не будет преувеличением сказать, что мы жаждем уважения. Нам хочется знать, что кто-то ценит нас, что наше существование не бессмысленно, потому что мы действительно на что-то способны. Многие люди говорят об этой потребности как о желании осознавать собственную значимость, а точнее, свою нужность людям. Нам нравится чувствовать, что люди воспринимают нас всерьез, что им небезразличны наше мнение и наши чувства. Нас до глубины души трогает, когда люди не отворачиваются от нас и готовы слушать даже после того, как мы не очень удачно "сморозили" глупость. Мы жаждем, чтобы к нам относились с уважением не только когда мы преуспеваем, но и тогда, когда нам плохо и все идет не так.
Подобные устремления вполне понятны, и мы не должны и не можем просто махнуть на них рукой и все усилия направить на исполнение своих обязанностей по отношению к жене, стараясь обращаться с ней по-доброму. Отказывать себе в этих устремлениях — значит пренебрегать той частью нашего естества, которую создал Сам Бог. Поручив Адаму возделывать сад, Господь поручил ему заниматься неким осмысленным делом. Это не была работа, которая бы просто тешила Адамово самолюбие. Труд его был важен. Он делал нечто полезное. При данной Адаму свободе выбора его послушание Богу было условием существующего порядка вещей. Когда же человек воспользовался своей свободой и восстал против Создателя, его поступок имел последствия, которые потрясли мир и которые мы испытываем на себе и по сей день.
То, что мы хотим в этой жизни что-то значить, отражает одновременно мудрость нашего Творца и Его доброту, ибо Он создал нас свободными, а также то разделение между Богом и человеком, которое положил между нами совершенный Адамом грех. Если бы мы не впали однажды в прегрешение, мы бы жили сейчас с чудесным сознанием своего места в Божьем мире, а не с отчаянным желанием найти смысл существования. Мы хотим, чтобы нас уважали, и это связано, с одной стороны, с нашей испорченностью грехом, а с другой стороны — с самой нашей человеческой сущностью. Конечно, все наши самые искренние желания пронизаны ядом греха, однако нельзя отрицать, что мы жаждем уважения к себе еще и потому, что изначально были устроены так, чтобы иметь в этом мире определенный вес. Когда я вижу, что меня не уважают, то в душе чувствую себя так же, как когда в толчее меня толкают или наступают на ногу: мне становится больно.
Когда мне кажется, что моя жена не верит, что я способен справиться с каким-нибудь пустячным заданием, мне больно, ибо в глубине души я хочу, чтобы ко мне относились с большим уважением. И я не могу избавиться от этой боли, так же как я не могу притвориться, что у меня не болит нога, которую мне только что отдавили. Мои конечности были устроены для лучшего обхождения, и сам я был устроен для уважения, и не в моих силах изменить этот порядок. Более того, и я, и все мы были созданы для общения. Мы хотим, чтобы нас принимали, как мы есть, не отступаясь и не испытывая ужаса или отвращения.
Большинство из нас боится быть откровенными друг с другом, но не из страха ранить или обидеть кого-то. Мы смертельно боимся быть отвергнутыми теми, кому мы открыли душу. Мы не допускаем и мысли, что люди, на которых мы полагаемся, просто-напросто слишком слабы, чтобы, увидев наше истинное лицо, сохранить к нам искреннее участие. Мы не желаем признавать, что после грехопадения ни одно человеческое существо не способно любить нас совершенной любовью.
Одна молодая женщина рассказывала мне, что всегда, когда бы она ни заговаривала со своим отцом о происходящей внутри нее борьбе веры с сексуальным искушением, он быстро и искусно менял тему, давая ей понять, что чувствует себя неловко и предпочитает не знать о том, что творится с дочерью. Из-за этого девушка начала бояться, что никто и никогда не сможет вынести того, что происходит у нее внутри. Ее пугали ее собственные мысли и чувства, которые она не осмеливалась высказать вслух, чтобы не оттолкнуть от себя людей. Она старалась избегать всего того, что могло бы нервировать других, но в результате ее сомнения только усиливались. Она не находила себе места, терзая себя и разрываясь между желанием познания Бога и стремлением к чувственному удовольствию. Сомнения и желания превратились в непреодолимое наваждение, избавиться от которого она не могла. Но в душе она всегда надеялась, что найдется кто-нибудь, кто выслушает ее, поймет и не отвернется.
Вряд ли нам станет легче от осознания того, что наша семья и наши друзья хотят нам добра. Сколько ни пытайся, нам не избавиться от желания иметь то, чего нам никто не давал. По самой своей природе люди — существа зависимые. Нам необходимо черпать силы извне, чтобы жить полноценной, здоровой жизнью и развиваться как личность. Мы по самой своей сути нуждаемся в ком-то, кто, будучи сильнее нас, ухаживал бы за нами и давал бы нам в жизни то, ради чего мы и были сотворены. Создав человека, Бог дал ему способность с теплотой и трепетом откликаться на любовный порыв другого, поэтому мы жаждем не более того, для чего и были задуманы. Замысел Божий на самом деле достаточно прост. Адам и Ева должны были прежде всего полагаться на Бога, в Котором они всегда могли найти поддержку и опору, а затем уже — друг на друга. Вдвоем они могли наслаждаться всем тем, что имели и чем могли поделиться друг с другом.
Мы желаем одновременно и уважения, и участия, желаем быть нужными и полезными другим. Мы жаждем того, от чего зависит процветание нашей души, которая томится от жажды в пустыне этого падшего мира.
Господу нашему Иисусу довелось как-то столкнуться с людьми, чья жизнь состояла из одних религиозных обрядов, и души их находились в таком оцепенении, что они уже не осознавали своих неудовлетворенных желаний. Чтобы привести их от всех этих безжизненных церемоний к реальному познанию Бога, Христос встал и возгласил: «Кто жаждет, иди ко мне и пей» (Иоанна 7:37). При этом Он не имел в виду, что некоторые жаждут, а некоторые, быть может, и нет. Всякий падший человек, сотворенный для того, чтобы наслаждаться Богообщением, жаждет. Но многие, а может, и большинство из тех, к кому обратился Господь, не имели ни малейшего понятия о своей жажде. Возможно, они уже давно оставили надежду когда-либо найти мир и счастье в этой жизни. Им удалось отвлечься от своей внутренней боли. Сосредоточившись на чем-нибудь постороннем, жаждущие люди иногда могут забыть о своих пересохших душах.
Когда Христос призвал иудеев признать, что они жаждут, некоторые, должно быть, пришли в ужас: как это жестоко — обещать умирающему воды, а затем протянуть ему пустой кувшин! Но наш Господь знал, что Его руки не пусты, что Он может дать воду, которой так желали люди, но могли ли они довериться Ему? Возможно, они думали, что Он предлагает им нечто такое, чего Он не в силах дать, ведь наверняка у всех нас есть опыт общения с людьми, которые обещают больше, чем делают. Так неужели иудеев ждало очередное разочарование? Насколько это рискованно — поверить тому, кто предлагает нам нечто, чего мы так отчаянно желаем, будучи уверены, однако, что этого ни у кого нет?
«Ваши сердца многого жаждут. Вы хотите знать, в чем смысл жизни, независимо от того, насколько удачно сложилась ваша собственная. Вы хотите, чтобы кто-то большой и сильный, полный заботы, участия и любви, поговорил с вами по душам, не боясь задавать прямые вопросы и не боясь получить на них прямые ответы. Поэтому Я говорю вам: кто жаждет...»
Я представляю, как несколько отважных душ бросились к Христу, потрясенные реальностью своей жажды. «Да, Господь, я жажду! Я понял это. Ничьи слова никогда не пронзали мне душу, никогда не трогали меня. А как я хотел этого! Душа моя жаждет того, чего у меня нет».
«Кто жаждет...» А что Он говорит потом? Заметьте, Он не сказал: «Хорошо! Я рад, что вы это признали. Теперь перестаньте быть такими эгоистичными. Исповедайте свою жажду и постарайтесь любить других. Пусть ваше новое решение заниматься полезным делом заглушит боль в вашем сердце, и, кстати, держитесь подальше от людей. Если вы подойдете к ним слишком близко, вам опять будет больно, и вы опять уйдете в себя». Не произнес Он и таких слов: «Теперь, когда вы открыли в себе свою жажду, Я желаю, чтобы вы тщательно изучили ее. Собирайтесь вместе с другими людьми из вашей церкви, которые, подобно вам, осознали свои внутренние желания, и разбирайтесь, что можно сделать, чтобы почувствовать себя лучше».
Нет, Он просто сказал: «Придите!». Нам не следует закрывать глаза на нашу жажду, но не стоит и упиваться ею. Христос призывает прийти к Нему всех тех, кто понимает, что жаждет, ибо подобная жажда есть естественная потребность нашей души, ибо человеку свойственно желать.
Человеку свойственно страдать
Второе, что необходимо отметить, тесно связано с первой мыслью. Мы желаем того, чего мы не можем иметь, пока Бог не устроит этот мир по Своим законам. Только совершенные отношения в совершенном мире среди совершенных людей могут дать человеку безоблачное счастье без боли и страданий.
Один мой хороший знакомый, известный богослов, четыре часа в неделю в течение двух полных семестров посещал мои лекции, которые я читаю в семинарии. Он терпеливо сносил все наши пространные споры о философии познания и бесконечные попытки определить, что означает — нести на себе образ Божий, и покорно принимал к сведению мои мысли о том, как грех разрушил этот мир и что можно сделать, чтобы хотя бы частично возместить ущерб.
В один прекрасный весенний день я прочитал свою заключительную лекцию. Студенты потянулись к выходу, разминая затекшие от бешеного конспектирования пальцы, строя планы, как им повторить перед экзаменом материал этого курса. Я почувствовал счастливую опустошенность, вполне уверенный, что, несмотря на сложность всего того, что я им поведал, в основных, наиболее важных моментах мои подопечные успешно разобрались.
Когда мы с моим другом-богословом шли по коридору, он с задумчивым видом произнес: «Я получил большое удовольствие от твоих курсов. Я много и серьезно размышлял над тем, что ты сказал. Думаю, большинство людей, в том числе и я, уходят отсюда с довольно новой для себя мыслью о том, что на самом деле христианину свойственно страдать».
Моей непосредственной реакцией была некоторая обида. Я только что вывернул свои разум и душу наизнанку, чтобы как можно шире и полнее изложить основные идеи душепопечительства, а он свел все это до одной простой мысли.
Несколькими днями позже он добавил: «Мне кажется, ты затронул еще один немаловажный момент: грех — проблема гораздо более серьезная, чем большинство из нас себе представляет». Это не слишком меня ободрило. Значит, почти девяносто часов лекций теперь были сжаты (или расширены?) не до одной, а до целых двух мыслей: мол, для человека естественно страдать и грех — это серьезней, чем мы думаем.
Пока я залечивал свое уязвленное самолюбие, мне вдруг пришло в голову, что эти две мысли действительно могут считаться основополагающими для того, чтобы понимать людей и помогать им. Вторую из них мы обсудим в главах 7, 8 и 9, а первую, что страдать — это нормально, — сейчас. Эта истина кажется столь очевидной, но для нас, людей несовершенных, понять ее просто жизненно необходимо. Позвольте объяснить — почему.
Одному молодому человеку двадцати семи лет было сказано, что безвременная кончина его отца двадцать два года назад была результатом самоубийства. Пятилетнему ребенку тогда сказали, что у его отца случился неожиданный сердечный приступ. С тех самых пор он никогда не сомневался в истинности этих слов.(1) Его старший двоюродный брат, который знал, как обстояло дело, но не знал, что от моего клиента утаили правду, однажды в случайном разговоре упомянул об этом самоубийстве. Затем вскрылась и подоплека этой трагедии. Дело в том, что мать молодого человека была уличена в связи с другим мужчиной и вследствие этого объявила о своем намерении развестись. Не имея сил мужественно встретить боль распавшегося брака, которая наверняка утихла бы с годами, отец заперся в ванной и принял целую пригоршню таблеток, какие только попались ему под руку. Наутро его нашли мертвым на диване в гостиной.
Когда юноша узнал всю правду, он был потрясен, его захлестнула волна ужаса, горечи и разочарования. Уже многие годы мать его была замужем за этим «другим мужчиной», человеком, которого вот уже более двадцать лет он спокойно называл папой. Как ему теперь переступить порог этого дома? Как справиться с бурей в душе?
В тридцать лет, через три года после того, как он узнал о самоубийстве своего отца, этот юноша пришел ко мне на консультацию. Он рассказал, что с тех пор он искренне пытался преодолеть или по крайней мере уменьшить боль в своем сердце. Поскольку он был человек глубоко верующий, такие — весьма привлекательные для многих — средства забыться, как алкоголь, исключались. Он не хотел позволить себе близости с людьми, в особенности с девушками, и поэтому ни с кем не мог разделить своего бремени.
Единственный способ, который, как он обнаружил, мог успокоить его истерзанную душу, было заучивание мест из Священного Писания наизусть. Ему казалось, что сосредоточенность, необходимая для удержания в памяти длинных отрывков и их содержания, отвлекала его от грустных мыслей, принося облегчение. Таким образом он обращался к Богу за помощью. Пребывая в Слове, он очищал свои мысли и обновлял ум. Всякий раз, когда в его сознании возникал образ отца, судорожно хватающего пузырьки с таблетками, когда мысль о порочности и неверности его матери и ее нынешнего мужа наполняла его душу горечью, он быстро доставал Библию и начинал заучивать новые стихи. К моменту нашей встречи вот уже три года, как он спасался только этим. В результате нервы его расшатались, а жизнь приносила ему такую боль, терпеть которую не было больше сил.
Если верно, что все мы отчаянно желаем того, чего не имеем и не можем иметь, значит, перед всеми нами стоит та же дилемма, что и перед этим злосчастным молодым человеком. Обстоятельства нашей жизни могут быть и иными, зачастую не столь запутанными, но главное, что в душе у нас — пустота, в чем мы никак не желаем себе признаваться. Причины ее возникновения могут быть самые различные: быть может, отец никогда не находил для вас времени, не разговаривал с вами по душам или мать своей избыточной опекой не приучила вас к самостоятельности; быть может, ваша жена или муж своими бесконечными придирками привили вам чувство собственной неполноценности; возможно, вы вдруг поняли, что вашим друзьям совершенно наплевать на вас, а ваши дети разбивают вам сердце своим безразличием к Богу. Истории могут быть разными, но тема в них одна и та же: все отношения и связи с другими людьми потерпели крах. Поэтому мы и страдаем.
Конечно, за таким несколько нездоровым стремлением нашего молодого человека заучивать наизусть стихи из Библии стояло не желание познания Бога любой ценой, а желание во что бы то ни стало заглушить адскую боль в своей душе. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы вытряхнуть камешек из ботинка, прежде чем продолжить путь. Точно так же, если стремление заглушить боль не является нашей главной целью в жизни, нет ничего предосудительного в том, чтобы сделать свою жизнь легкой и удобной в той мере, в какой нам позволяют наши нравственные представления. Но как только старания облегчить наши страдания, которых не избежать, живя в этом падшем мире, становятся для нас самоцелью, в тот самый миг мы перестаем стремиться к Богу. Божьи предписания о том, каким должно быть наше отношение ко всему происходящему, не предназначены для того, чтобы успокоить боль, которая и не может утихнуть, пока мы находимся по эту сторону небес, но они дают нам возможность быть верными в страданиях. Иногда путь послушания только усиливает боль, и это кажется нам несправедливым и даже жестоким шагом со стороны Бога.
ПЕРЕЖИВАЯ БОЛЬ
За нашим безответственным и греховным отношением к жизни стоит твердое решение избавиться от боли, которую причиняет нам эта жизнь. Это решение вскормлено страхом, страхом того, что переживание этой боли разрушит всю нашу надежду на счастье. Если же мы хотим сохранить свою жизнь, мы должны унять душевную боль, которая происходит от наших неудовлетворенных желаний, — таковы, по крайней мере, наши соображения. Мы, конечно же, ошибаемся, однако когда у нас сводит живот от чувства отверженности и одиночества, от всех наших слабостей и неудач, нам начинает казаться, что смертный час наш близок. Мы уверены, что само наше выживание зависит от того, удастся ли нам заглушить эту боль и найти какой-нибудь способ прийти в себя. Мы хватаемся за все подряд, лишь бы избавиться от парализующей боли, которая гложет нас изнутри, и тогда в ход идут любые средства — от заучивания наизусть Библии и посещения репетиций церковного хора до наведения порядка во всем доме, переедания и других излишеств. Мы не брезгуем ничем, только бы забыть о терзающих нас проблемах.
Я ни в коем случае не призываю прислушиваться к себе, тщательно выискивая в своей душе больные места, я лишь хочу сказать, что боль — это неотъемлемая часть нашей жизни, и поэтому все наши старания избежать ее есть не что иное, как попытка уйти от действительности. Никто не может в полной мере утолить свою жажду. Люди, на которых мы рассчитываем, подводят нас, а мы подводим тех, кто рассчитывает на нас. Мы должны посмотреть правде в глаза: с этим миром явно не все в порядке. Как бы тесно мы ни общались с Богом, мы не можем не испытывать на себе влияния окружающей нас среды, полной разочарований, порой жестокой. Глубокая непроходящая печаль свидетельствует не о духовной незрелости человека, а о его честной жизненной позиции в этом печальном мире.
Очень многим христианам с трудом удается быть всегда и всем довольными. И хотя я согласен, что глубоко личными вопросами нужно делиться с некоторой осмотрительностью и сдержанностью, я все же желал бы, чтобы руководители церкви и другие христианские деятели старались более открыто обсуждать свои проблемы. Уверяю вас, у меня нет ни малейшего желания узнавать подробности о безнравственности пасторов, однако я бы хотел, чтобы люди, внешне благопристойные и достойные всяческих похвал, поделились бы с людьми тем, как они сражаются со своей гордыней или недостатком чуткости (с грехами, столь же тяжкими, как и безнравственность), или рассказами о своей борьбе со страхом и усталостью. Когда другие христиане рассказывают мне о своих сомнениях, переживаниях и разочарованиях, мне самому становится легче, ибо я понимаю, что не одинок в своих печалях. Я разделяю надежду с теми, кто познает Бога через страдания, ибо они видят, что Господь может поддержать их в этой борьбе.
Конечно, углубляясь в себя, легко увлечься выяснением собственных проблем и забыть, что главное — это красота Христовой любви. Однако слишком часто «видные» христиане, ведущие активную общественную деятельность, подают себя и свою жизнь таким образом, что мы, простые люди, недоумеваем: в чем же дело, почему нам больно, почему мы волнуемся и сходим с ума, а с нашим проповедником никогда подобного не случается. Вот что слышат миллионы христиан: облегчение страданий возможно; нечто, очень близкое к безгрешному совершенству, доступно. Нас уверяют, что все мы способны испытать такую радость, которая поглотит всякую боль. В общем, рай здесь и сейчас, а потом — еще немного, уже после смерти.
Мы должны помнить, что обетование нашего Господа относительно рая «ныне же» было дано человеку, находящемуся при смерти. Когда же Христос обращался к людям, у которых осталось побольше времени на земле, Он говорил не о блаженстве, а о неудачах, гонениях и тяготах:
Обетование здоровья и достатка реально, но оно не для этой жизни. Вся эта ситуация напоминает сцену в больнице, когда врач утешает роженицу, говоря ей: «Скоро вы возьмете на руки своего малыша!». Сначала боль — нестерпимая и ужасная, но затем — наслаждение. Ночью — слезы, а утром — радость неизреченная. «Да не смущается сердце ваше, — говорил Иисус Своим скорбящим ученикам. — Вскоре — не теперь — вы увидите ту обитель, которую Я уготовлю вам. Всю оставшуюся жизнь с вами будет сила Моего присутствия и радость Моего обетования, но жизнь будет тяжела. Вы будете страдать. Но затем к вам придет несказанное счастье. Доверьтесь Мне».
Все наши желания и устремления вполне объяснимы: мы хотим наслаждаться тем, ради чего и были созданы. Поэтому для человека свойственно желать. Мы также жаждем того, чего у нас нет и быть не может, пока мы находимся здесь, на земле. Поэтому человеку свойственно страдать. «Кто жаждет, иди ко Мне».
Я жажду. Я желаю того, чего у меня нет. Но что это значит — прийти ко Христу? Я и так уже христианин. И, насколько я понимаю, я действительно желаю следовать за Ним. Что же мне делать со всеми этими неудовлетворенными желаниями в моей душе? Как мне доверить Господу всю мою боль, чтобы освободить свое сердце для более глубокой любви?
Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к тем словам нашего Господа, когда он говорил, что из нашего чрева потекут реки воды живой.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Каждый пример, используемый мною, взят из моих бесед с клиентами и друзьями, но все действующие лица и имена изменены. Например, когда я ссылаюсь на молодого человека двадцати семи лет, на самом деле я могу иметь в виду девочку-подростка или домохозяйку средних лет, то есть описываю совсем другого человека
ГЛАВА ПЯТАЯ
РЕКИ ВОДЫ ЖИВОЙ? ТОГДА ЗАЧЕМ СТОЛЬКО БОЛИ?
Один мужчина пришел ко мне однажды на консультацию и первое, что он сказал, было:
— Доктор, я хочу как можно скорее почувствовать себя счастливей.
Я помолчал мгновение, а затем ответил:
— Мой вам совет: возьмите ящик любимого вина, найдите парочку покладистых особ и отправляйтесь на месяц на Багамы.
Теперь уже он оказался озадаченным. Он ошарашенно посмотрел на меня и спросил:
— А вы, вообще-то, христианин?
— А что?
— Да совет ваш какой-то не библейский.
— Но это лучшее, что я могу вам посоветовать, учитывая характер вашего пожелания. Если вы действительно хотите сию минуту почувствовать облегчение и избавиться от всех неприятных переживаний, тогда я не советую вам следовать за Христом. Пьянство, разгул и романтическое путешествие будут гораздо эффективнее. Это, конечно, ненадолго, но на какое-то время вы действительно получите то, чего хотите.
По всей Америке проповедники собирают огромные залы и создают весьма многочисленные общины на одном лишь обещании мгновенного и безоблачного счастья. В наши современные представления о христианской радости непременно входят нетерпеливое ожидание каждого нового дня, безмятежная, согретая старость, а в довершение всего — вечное блаженство на небесах.
Библейские авторы видели мир в ином свете. Человеку необходима вера потому, что жизнь порой становится запутанной и тяжелой. Надежда на лучший день — это все, за что мы можем уцепиться в трудный момент, в час жизненных испытаний. А любовь — это единственное, что дает нам возможность совершить свой жизненный путь, уготованный для нас Господом, и ощутить радость общения с Богом и людьми. Вера, надежда и любовь должны служить человеку опорой в этом сложном мире. Подобное отношение к жизни поможет нам больше, чем пустые обещания радости и блаженства.
Однако наш Господь действительно говорил о реках воды живой, текущих в душах людей, которые приходят к Нему. Что же Он имел в виду? Неужели в христианской жизни есть место не только для стойко переносимых страданий?
ЧТО ТАКОЕ ЖИЗНЬ С ИЗБЫТКОМ
В своей жизни мне частенько доводится испытывать приятные переживания. Я, например, люблю на пару часов растянуться на диване с хорошей книгой в руках или провести вечер с друзьями, сделать пробежку на свежем воздухе или посидеть с дорогими мне людьми за обеденным столом.
То, чем я зарабатываю себе на жизнь, приносит мне огромное удовлетворение. Конечно, как и во всякой работе, здесь не обходится без расстройств и переживаний. Люди и их проблемы иногда напоминают мне разлившуюся реку, в которой я отчаянно барахтаюсь, чтобы удержаться на плаву. Временами я чувствую, что опять иду ко дну. Но вода в конце концов спадает, я достигаю берега и снова возвращаюсь к чтению лекций, написанию книг, поездкам на семинары и разговорам с людьми об их многотрудной жизни. Так что большую часть времени своей работой я занимаюсь действительно с удовольствием.
Моя семья и друзья тоже являются для меня источником неподдельной радости. В любых отношениях между людьми есть определенная доля напряженности, порой весьма продолжительной, и мои взаимоотношения с окружающими — не исключение. Однако большинство людей, с которыми я общаюсь, вызывают во мне глубокую, искреннюю признательность и самые теплые чувства. Среди христиан найдется немало тех, кто готов признать, что смысл их жизни — в стремлении к удобству, в желании получить любимую работу и наладить хорошие отношения с людьми. Однако всем нам встречались и такие, которые всю жизнь прожили ради достатка и успеха, но, добившись своего, все же ощущали в душе ужасную пустоту. Мы же научились справляться с подобными ощущениями. У нас есть все составляющие хорошей жизни плюс необходимый христианский набор: искренние верования, нравственная цельность и активная вовлеченность во все церковные дела.
Но разве такую жизнь обещал нам Христос, когда говорил о реках воды живой, текущих из нашего чрева? Мне кажется, что многие из нас хотели бы верить в то, что личное спокойствие и твердая духовная позиция определяют жизнь с избытком, обетованную Христом. Я не отрицаю — я люблю комфорт. Я искренне радуюсь, когда у моих сыновей все в порядке, а мы с женой прекрасно ладим, наслаждаясь общением друг с другом. Я с нетерпением ожидаю славного обеда в кругу близких друзей. Но я знаю, что нечто в глубинах моего сердца требует большего — поэтому я не покладая рук тружусь над своими отношениями с Богом, обновляя и освежая свою приверженность Ему, без устали размышляя над Его Словом. И когда я одновременно ощущаю душевное спокойствие, духовную твердость и уверенность в себе, я действительно чувствую себя довольно неплохо. Но только ли это привносят в нашу жизнь реки воды живой?
Многие церкви, в особенности те, которые транслируют свои богослужения по телевидению, всякий раз, когда приглашают людей поделиться, что для них значит Христос, имеют обыкновение обращаться только к тем, чья жизнь в данный момент складывается достаточно удачно. С кафедр постоянно несутся слова: «Спокойствие и искренняя вера — и то, и другое достижимо. Доверьтесь Богу, и, если вы полны решимости следовать за Ним, Он удалит из вашей жизни все, что доставляет вам неудобство».
Я часто думаю, сколько душевных мук и жестоких переживаний вызвали эти свидетельства в людях, которые искренне посвятили себя Христу, но продолжают испытывать непреодолимое и необъяснимое беспокойство. Когда выступающие рассказывают свои истории о теплых семейных воссоединениях, о детях, готовящихся к миссионерскому служению, о радостном примирении, пришедшем на смену напряженности в отношениях, о материальных потерях, которые Бог чудесным образом восполнил, — сколько сердец при этом ликует во благости Божьей!
Что чувствует женщина, чей муж три года назад бросил ее после тридцати лет совместной жизни и теперь открыто живет с девушкой вдвое моложе его? Надежду? Смятение? Горечь? Что чувствуют бабушка с дедушкой, которые не могут видеться с внуками, потому что женщина, на которой женился их сын, непонятно почему невзлюбила их? А как насчет одинокой девушки, которой тошно от наивности и несерьезности ее молодежной группы в церкви и которая тоскует по нормальным, взрослым отношениям? Становится ли она счастливее, слыша свидетельства людей, славящих Бога за их личное благополучие и смиренно благодарящих Его за дарованные им возможности плодотворного служения? Или она просто постепенно теряет надежду обрести настоящую радость?
Большинство из нас, даже люди вроде меня, которые вполне благополучны и в жизни своей испытывают немало законных удовольствий, которые искренне намерены следовать за Христом, имеют в душе множество безответных вопросов, настоящих и весьма ощутимых проблем и разочарований и ужасную, ноющую пустоту, которую не заглушить даже лучшей на свете дружбой. Как нам быть? Закрыть глаза на то, что происходит у нас внутри и сосредоточиться на достижении блаженства и душевного комфорта, смиренно исполняя свое христианское служение? Боюсь, что большинство людей, у кого в жизни достаточно удовольствий, чтобы избегать необходимости думать обо всех этих печальных вопросах и копаться в своих растревоженных чувствах, именно так и поступают. Тем же, чьи тяготы и заботы тяжким бременем давят на их плечи — разбитые браки, непослушные дети, тоскливое одиночество, — что ж, им остается только молиться и надеяться, что Господь восстановит их душевное спокойствие.
Такое отношение превращает церковь в своеобразный элитный клуб, предлагающий свои привилегии только тем, кто обладает достаточным везением и приличными манерами, чтобы стать его членом. Мы сидим воскресенье за воскресеньем, наслаждаясь общением с людьми, которые чувствуют себя удобно и уверенно, в то время как сокрушенные сердцем и бедные глазеют на нас через окно — кто с негодованием, кто с завистью и отчаянием.
Если мы хотим стать общиной вновь преображенных людей, нам следует не только признать, что мы жаждем, но и постараться тщательно разобраться в том, что Христос обещал сделать с этой жаждой. Обещал ли Он душевный комфорт, даруя нам приятных собеседников и друзей, успешную карьеру и всяческие увеселительные мероприятия, при условии, конечно, что мы отплатим Ему некоторой преданностью и определенным рвением? Или эти журчащие реки, эта жизнь с избытком — нечто совсем иное? Возможно ли совершенно не иметь нормальных отношений с собственным мужем — и все же наслаждаться прохладой вод? Может ли мать, чей молодой самостоятельный сын далек от Господа, знать, что такое мир и покой?
Наш Господь обещал исполнить наше сердце потоками воды живой. Если Его слова не являются залогом нашего душевного спокойствия в обмен на духовное рвение — в чем я лично сомневаюсь, — тогда о чем же Он говорит? Если Он обещал реки воды живой всем, кто придет к Нему, тогда почему жизнь многих искренне верующих людей исполнена боли?
Я убежден, что внутренняя перемена может помочь нам вплотную прикоснуться к жизненно важной для нас реальности Христовых обетований. Чтобы правильно понять, как мы можем черпать из глубин Его колодца, мы должны более основательно изучить желания собственной души.
ТРИ ВИДА ЖЕЛАНИЙ
Когда наш Господь обещает дать нам воды живой, Он говорит, что реки ее потекут из нашего «чрева». Слово, переведенное с древнееврейского как «чрево», обозначает некое полое место внутри человека; другое значение этого же слова — «жажда» или «склонность». Значит, Христос намеревается заняться нашими глубинными желаниями. Существует, конечно, множество других потребностей различной значимости, однако Христос не гарантирует их удовлетворения по эту сторону небес.
Итак, в глубинах человеческого сердца всегда существуют какие-то устремления, без которых наша жизнь немногого стоит, — назовем их насущными желаниями. Мы были созданы, чтобы жить с Кем-то любящим и участливым, с Кем-то непобедимым и сильным, с Тем, Кто дает нам силы совершать предписанное нам свыше дело. Без дружбы и любви, без поддержки и взаимопонимания жизнь бессмысленна и пуста. Ничто не может заполнить эту пустоту. Каждому человеку Господь положил испытать в своей жизни нечто определенное, поэтому ни наши несовершенные друзья, ни увлекательная работа, ни острые ощущения, ни разнообразные удовольствия, ни что-либо другое не может ответить нашим насущным желаниям. Это может сделать только Бог.
Но если у нас есть насущные желания, значит, у нас должны быть и желания, менее животрепещущие. Эти «ненасущные» желания можно разделить на два типа. Назовем их крайне важными и второстепенными.
У всех нас глубоко в сердце есть потребности, удовлетворить которые может только Господь, и многие из них кажутся нам крайне важными. Например, стремление почувствовать со стороны мужа любовь и уважение, желание близких и открытых отношений с собственными детьми и надежда на то, что жизнь их будет обеспеченной и счастливой, необходимость в друзьях, которые знают, как важно оказаться рядом, когда вы нуждаетесь в них. Я считаю эти крайне важные желания вполне законными и естественными. Я думаю, все мы хотим иметь крепкие и здоровые взаимоотношения с окружающими нас людьми, которые наполняют нашу жизнь смыслом.
Третий тип наших устремлений, второстепенные, включают в себя все остальные желания — от самых пустячных, типа «Надеюсь, бабушка испечет сегодня мой любимый пирог», — до более значительных, типа «Надеюсь, врач будет доволен результатами моих анализов!». Слово «второстепенное» может ввести вас в заблуждение относительно того, что я, собственно, имею в виду. Некоторые потребности, которые я называю второстепенными, могут внезапно оказаться жизненно значимыми, как, например, отсутствие страховки при случившемся в доме пожаре. Основным критерием в различении этих трех видов желаний, на мой взгляд, является критерий личных взаимоотношений каждого конкретного человека с окружающими его людьми. Так, если исполнение вашего желания требует только ваших собственных усилий, то я бы назвал такое желание второстепенным. Если же для этого требуется посторонняя помощь или участие, тогда, пожалуй, оно крайне важно, но если для его воплощения в жизнь не обойтись без божественного вмешательства, тогда подобное желание мы можем по праву отнести к насущным.
ПОСЛЕДСТВИЯ НЕУДОВЛЕТВОРЕННЫХ ЖЕЛАНИЙ
Только столкнувшись с болью разочарований и чувством неудовлетворенности, мы начинаем понимать, как важно уметь разделить свои потребности по этим трем степеням значимости. Когда неудовлетворенными оказываются второстепенные желания, мы ощущаем умеренное неудобство. И хотя беспокойство, которое оно нам доставляет, может быть порой весьма сильным, тем не менее нам вполне по силам справиться с ним, тем более что оно не представляет опасности для существования нашей личности. Даже возможная смерть — это лишь угроза физической жизни, а не духовной. Итак, когда не исполняются желания второстепенной важности, мы все-таки можем взять себя в руки — иной раз с легкостью, иной раз, сжав зубы, — и продолжить жить дальше. И христиане, и люди неверующие в подобных обстоятельствах могут найти в себе достаточно сил, чтобы вести более-менее спокойную и уравновешенную жизнь.
Крайне важные желания — это другое дело. Когда то, чем мы занимаемся, не имеет для нас никакого значения, когда мы безразличны людям, которых любим всем сердцем, когда мы страдаем от того, что не удержали человека, дороже которого нет на белом свете, мы ощущаем в душе ужасную пустоту, осознание которой причиняет нам нестерпимую боль. Физические страдания иногда переносить легче, чем тоску одиночества, всеобщую отверженность или неудачу. Когда наша острая потребность в дружбе и в чьем-то участии, потребность в какой-либо работе во благо других людей оказывается неудовлетворенной, мы испытываем не просто умеренное неудобство. Мы ощущаем глубокую печаль, безысходность, от которой опускаются руки, которая на какое-то время опустошает наши души, лишая нас сил и желания продолжать жить дальше. Но время вкупе с другими событиями жизни лечит наши раны. Не всегда, но довольно часто. В нас возрождается стремление идти навстречу жизни, к нам возвращается способность наслаждаться былыми удовольствиям и желание исполнять свой забытый долг. Наша жизнь вновь наполняется красками, возможно, не очень яркими, но вполне достаточными, чтобы расцветить нашу серую действительность.
Третий тип потребностей — это нечто совершенно другое. И крайне важные, и второстепенные желания включают в себя необходимость взаимоотношений с другими людьми. Но мы хотим таких отношений и такого взаимопонимания, которых нам не может дать ни одно человеческое существо. Мы все были созданы, чтобы испытать на себе бесконечную любовь со стороны Того, Кто не требует ничего взамен, и чтобы чувствовать живейшие участие в своей жизни Того, чьи намерения имеют для нас первостепенное значение. Только Господь может дать нам то, чего более всего жаждет наша душа. Когда насущные потребности не удовлетворены, мы чувствуем боль, от которой желаем избавиться. В подобном случае не поможет даже время, разве что оно научит нас закрывать глаза на реальное положение вещей и делать вид, будто ничего не происходит. Когда мы страдаем от боли, поддержка друзей и многообещающие удовольствия значат для нас не больше, чем ведро песка для томящегося жаждой путника. Жизнь ускользает, струится сквозь пальцы, и это не болезненная игра воображения — увы, это слишком реально. Без Того, Кто заботится о нас, без какого-либо полезного и важного занятия жизнь — это лишь сплошная череда несчастий и боли, это переживание, которое нам необходимо избежать, как-нибудь изменить или попросту отвергнуть. Жизнь, которая не может удовлетворить наших самых насущных желаний, — это начало ада.
ПОИСКИ ПУТЕЙ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ЖЕЛАНИЙ
Когда Христос обещал наполнить нас водой живой, Он, конечно, хотел даровать избавление жаждущим. Это ясно. Менее понятно, какую жажду Он намеревается утолить, как Он думает это сделать и когда же мы можем надеяться ощутить на себе последствия Его заботы.
Мы живем, наиболее четко осознавая свои наименее важные потребности, и в результате более озабочены удовлетворением именно их, не обращая внимания на главное в жизни. Мы прилагаем огромные усилия, чтобы обеспечить себе комфорт. Когда мы вкусно едим и сладко спим, мы чувствуем себя прекрасно.
Практически всем нам в жизни приходится иметь дело и с крайне важными желаниями, особенно когда мы испытываем трудности во взаимоотношениях с другими людьми. Мы злимся и чувствуем, что нас предали, когда супруга холодна и сдержанна с нами, мы страдаем, когда друзья забывают о нашем существовании. Однако когда у нас на личном фронте все в порядке, когда с окружающими у нас теплые и здоровые отношения, мир может показаться неплохим и довольно приятным местом обитания. Мы с благодарностью воспеваем Бога, искренне смеемся шуткам и с нетерпением ожидаем вечера в кругу своих старых знакомых. Мы действительно чувствуем себя прекрасно. Если какие-либо из наших второстепенных желаний остаются неудовлетворенными, мы можем ощутить некоторое неудобство, но нам кажется, что на «более глубоком уровне» у нас все в порядке.
К сожалению, очень немногие искренне верующие люди знают, что значит вкусить реальность присутствия Божьего, когда, казалось бы, весь мир рушится вокруг них. Их материальные блага могут быть весьма скудными, а друзья далекими и бесчувственными, но Христос каким-то непостижимым образом властно и нежно проникает в самые глубины их души. «Лишь Иисус вызывает в моем сердце трепет» — вот свидетельство особого типа людей, чья жизнь остается таинственно притягательной даже в час испытаний.
Мне кажется, ситуация, изображенная на этом рисунке, чаще проявляется на словах, чем в реальной жизни. Наполненность жизни в двух внешних кругах люди зачастую ошибочно принимают за великую радость Богопознания. Наслаждение благословениями Божьими, которых мы все столь упорно добиваемся, иногда путают с наслаждением общения с Богом-личностью.
Любому нормальному человеку свойственно горячо желать того, чтобы все три круга его жизни были заполнены: благоприятные обстоятельства, прочные связи и Богообщение. В этом — суть христианской надежды. Вопрос же состоит не в конечной уверенности в совершенном счастье, а во времени его наступления.
Похоже, существуют два основных представления, довольно общих, относительно того, как обрести долгожданную радость. Одно из них — это то, что Господь заполняет круги желаний от внешнего к внутреннему. Сначала Он создает нам материальный комфорт, дает нам здоровье и достаток. Затем, по мере развития, улаживаются наши отношения с людьми: крепнут брачные узы, а при общении с другими, достигшими тех же высот верующими, мы учимся ценить свою личность, свою привлекательность, учимся наслаждаться своим деньгами. Затем все вместе, в едином порыве, как община совершенных и счастливых людей, мы славим Бога за Его благость. Его благословения ведут нас к более реальному ощущению Его присутствия. И хотя это довольно распространенная точка зрения, она, насколько я понимаю Писание, определенно уводит людей от зрелости.
Второе представление рассматривает этот процесс совершенно иначе. Согласно этой точке зрения глубочайшая полнота понимания жизни приходит во время трудностей в материальном положении или когда мы бьемся над проблемами и натянутостью в отношениях. Знание Божье развивается внутри нас, глубоко в душе.
ТЕРНИСТАЯ ДОРОГА К БОГУ
Эти рисунки, конечно, не отражают всех возможностей того или иного пути. Они лишь выделяют основную мысль каждого из них. Второй путь, который, как мне кажется, лучше отражает истинную природу духовного роста, имеет главным принципом следующее: до тех пор пока мы не признаемся самим себе, что жестоко разочарованы в обстоятельствах собственной жизни и в окружающих людях, (в особенности в последних), мы не сможем устремиться ко Христу как к источнику утоления своей глубокой жажды. Или, проще говоря, мы редко соглашаемся на сознательную зависимость от Бога, когда жизнь наша удобна и благополучна.
Говоря, что из чрева нашего потекут освежающие потоки воды живой, Христос обещал помочь нам справиться с насущными желаниями. (1) При этом Он ни слова не сказал о том, что дарует нам материальные удобства, цветущее здоровье и занимательный досуг. Нам также не следует ожидать, что Господь наладит наши отношения с людьми, сделав их как по заказу теплыми и приятными. Но мы должны четко понимать, что Его обетование хлеба насущного и обещание, по милости и щедрости Своей, даровать нам все, в чем мы нуждаемся, дает нам право рассчитывать на помощь Бога в достижении нами высшего предназначения, Им же для нас уготованного.
Такого рода обетование, видимо, не гарантирует нам безоблачной жизни во всех ее проявлениях. Напротив, именно потому, что в Его намерения входит привлечь нас к Себе и поскольку мы как раз и были созданы, чтобы наслаждаться общением с Ним, нам нужно честно и откровенно признаться, что на сердце у нас лежит глубокая тоска, которая, когда мы начинаем размышлять о наших взаимоотношениях с людьми, порой перерастает в невыносимое отчаяние. Того, чего мы желаем, просто не существует в этом мире, но, будучи натурами падшими, мы, естественно, ищем радости где угодно, только не в отношениях с Богом. В результате нас ожидает неизбежное и глубокое разочарование. Однако именно это разочарование, должным образом переживаемое, может привести нас к Богу.
Те, кто имеет близкие отношения с Христом, ощущают свое столь плачевное состояние наиболее остро. Сознание того, каким должно быть положение вещей, делает реальное положение вещей еще более ужасным. Как бы полно мы ни вкушали от познания Божия, мы не можем не видеть всех ужасов жизни, которую ведут падшие существа в падшем мире. Это было не под силу даже Господу нашему Иисусу Христу. Он находился в совершенном общении с Отцом и все же был Мужем скорбей, Которого заставляло плакать людское жестокосердие.
Нам просто необходимо избавиться от существующего представления о том, что смиренный христианин, по определению, должен всегда находиться в отличном расположении духа. Реки воды живой, омывающие наши сокровеннейшие желания, помогают нам проникнуться Его присутствием в нашей жизни ныне и Его обетованиями нам на будущее, но они не уничтожают боли, причиняемой неудовлетворенными желаниями разной степени значимости. Поэтому мы не должны измерять качество наших отношений с Богом наличием или отсутствием несчастливых эмоций. Например, когда ребенок перестает слушаться родителей, то боль, которую они испытывают, не просто нормальна — это вполне здоровое чувство. А духовная зрелость даже немного усиливает страдание, потому что она дает более глубокое осознание того, сколь трагична непокорность.
Однако вопреки неизбежным жизненным перипетиям человек может оставаться стойким и непоколебимым, какие бы беды ни обрушивались на его голову, ибо ничто не может отлучить нас от любви Божией, — это то самое, чего более всего жаждет душа рассудительного и благоразумного человека. Изменить свой внутренний мир означает научиться пить живую воду неизменной любви Божьей. И тогда наше самосознание и верное понимание своего предназначения, а также радость существования дадут нам силы жить, даже когда нам приходится несладко.
Поверьте, многие люди столь ясно видели и ощущали Христа, что с готовностью шли за Него на костер, подобно тому, как человек, переживший предательство и незаслуженно жестокое обращение, с надеждой и уверенностью вновь решается на близость с другим человеком. Такое хотя и редко, но все же случается.
В жизни честных людей тоже неизбежны несчастья — это могут быть и физические страдания, и проблемы во взаимоотношениях с окружающими людьми. Но те, в чьем сердце произошли глубокие перемены, явственно ощущают Божью благость. Они устремляются к Нему, даже когда жизнь манит их долгожданным, но несколько слащавым покоем уютных домов, крепким здоровьем или счастьем от общения с многочисленными друзьями, и они тянутся к Нему еще сильней, когда все эти радости пропадают.
Итак, давайте подведем итог.
1 . Bce мы жаждем. Мы желаем:
а) физических удобств (второстепенные желания);
б) хороших отношений с людьми (крайне важные желания);
2. Христос не обещал удовлетворять все наши желания. Поэтому на своем пути мы можем столкнуться со множеством трудностей — как материальных, так и духовных. Обетование в Евангелии от Матфея (6:25-34) можно истолковать таким образом, что Господь поможет нам исполнить наше жизненное предназначение и претворить в жизнь Его замысел. Он вовсе не обещает дать нам все необходимое для утоления наших минутных увлечений.
3. Он обещал удовлетворить наши насущные потребности, однако:
а) доступное ныне удовлетворение — это лишь легкая закуска, настоящий пир начнется позже. Поэтому мы будем по-прежнему страдать, желая иметь больше, чем имеем сейчас;
б) удовлетворение насущных потребностей не ослабляет боли разочарования, когда наши второстепенные или крайне важные желания остаются неудовлетворенными.
4. Для трезвомыслящего христианина разочарование — это реальная и неизменная действительность, по крайней мере, в силу трех причин:
а) совершенную радость Божью мы будем иметь лишь на небесах;
б) никакие отношения на земле не могут быть совершенны, поэтому наши крайне важные потребности неизбежно окажутся неудовлетворенными;
в) падшие люди для удовлетворения своих насущных проблем, естественно, хотя и ошибочно, полагаются не на Божью милость, а на иные средства. Они надеются, что деньги, успешная карьера, любящий супруг, прекрасно воспитанные дети или хорошая церковь могут дать им счастье. В результате они только обостряют свою боль и усиливают горечь разочарования, излишне полагаясь на обстоятельства и на окружающих людей. Все это привносит в нашу жизнь обиды, страхи, недовольство собой и угнетенное состояние духа.
Желания нашего сердца должны быть прочувствованы. Разочарование нашей души должно быть испытано. Только тогда мы научимся без оглядки следовать за Богом и страстно ожидать Его прихода, когда Он раз и навсегда исполнит все наши мечты и надежды. И только тогда мы сможем освободиться от эгоистической тревоги о наших неудовлетворенных желаниях, только тогда в нашем сердце расцветет истинная любовь к Богу и к людям. Следующая глава призвана научить нас правильно воспринимать неутешительную действительность.
ПРИМЕЧАНИЯ:
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Большинство из нас предпочитает жить в притворстве. Мы делаем вид, что вполне довольны тем, что имеем, хотя это далеко не так. Мы притворяемся, будто страдаем намного меньше, чем на самом деле. Когда мы отказываемся встретиться лицом к лицу с тем, что разочаровывает нас и приносит боль, нам становится проще следовать библейскому наставлению «не роптать». Однако я призываю нас всех обратиться именно к тем моментам нашей жизни, которые вызывают в нас наибольшее недовольство.
Некоторые могут возразить: разве не должно нам за все благодарить, всегда радоваться и быть стойкими, как славные воины Христовы? Обращение к нашим бедам, а также чрезмерное углубление в себя не очень соотносится с тем, как нам следует поступать. К чему обременять себя бесплодным копанием в желаниях, которые все равно остаются неисполненными? Это только лишний раз расстраивает нас. Не лучше ли просто жить, не обращая ни на что внимания?
Во многих христианских кругах людей усиленно поощряют держаться на безопасном расстоянии от всяческих внутренних проблем. Когда подростки страдают из-за постоянных ссор с родителями или переживают мучительный процесс становления собственной личности, вожатые молодежных групп чаще всего советуют им больше времени проводить за чтением Библии или попробовать обновить свою решимость быть богопослушными христианами. Это неплохие советы, однако слишком уж часто люди пытаются похоронить свои трудности под горой заученных стихов и тщательным соответствием бытующим в их среде меркам «христианского» поведения. Животрепещущие проблемы кажутся разрешенными, в то время как на самом деле они просто удалены с глаз долой и продолжают разрушать благополучие молодого человека, но не явно, как прежде, а исподволь. Иногда пожелание пастора «быть более прилежным верующим» в большей степени защищает самого пастора от необходимости решать конкретную проблему, чем дает перепуганному подростку ясное направление в жизни.
В подобном состоянии обычно находится женщина, пережившая сексуальное насилие. Ей легче подавить в себе то чувство стыда и вины, которое годами терзает ее душу, нежели напрямую иметь с ним дело. Она испытывает острую потребность ощутить рядом присутствие человека, который не использовал бы ее для удовлетворения собственных страстей, а был бы нежен и искренен с нею. Но женщины жестоко подавляют в себе подобные желания. Им слишком больно думать о том, чего бы им так хотелось, но что кажется недоступным.
Многие люди просто не желают признавать, что они постоянно испытывают нестерпимую душевную боль. Я даже думаю, что такая реакция более характерна для христиан, чем для людей неверующих. Даже краткая мысль об отчаянии или мимолетное чувство страха оскорбляют наши представления о том, как должен вести себя все побеждающий и все преодолевающий христианин. Многих людей с детства приучали – и в семьях, и в некоторых консервативных церквах – отрицать, что они страдают. Сомневаюсь, чтобы слишком часто кто-нибудь действительно искренне интересовался у нас тем, как мы себя на самом деле чувствуем. Ответ пространнее, чем «Спасибо, хорошо», обычно неуместен. Не стоит отрицать, что и наши собственные расспросы других людей редко побуждают их честно и откровенно делиться с нами тем, что накопилось у них на сердце. Разбираться с внутренними проблемами соседа слишком хлопотно, это может причинить нам излишнее беспокойство, поэтому все мы скрываем истинное положение дел в нашей душе и от окружающих, и от самих себя. Так удобнее и проще жить. Вот ясная мысль, которую внушали нам многие учителя и которую мы своим безразличием внушаем другим.
Основная проблема подобного учения состоит в том, что оно почти верно. Верно и правильно решение посвятить себя служению и поклонению Христу, проникнувшись Его духовной красотою. Заострение же внимания на сердечной боли и на трудностях жизни может оказаться достаточно мрачным занятием. В результате мы можем сделаться циничными, подавленными и безучастными ко всему. В этом – очевидная опасность смелого взгляда внутрь себя. Для того, чтобы укрепить свою веру, человеку необходимо найти в себе мужество заглянуть себе в душу и смириться с тем, что он обнаружит там пустоту и страдание. Однако даже если мы примем это условие как неизбежное, процесс прозрения и принятия окружающей действительности такой, какая она есть, по-прежнему будет довольно болезненным. А боль разъедает жизнь. Она может лишить нас сна, сделать нас резкими в общении с людьми, которых мы любим, она склонна подталкивать нас к легким решениям, направленным на мгновенное избавление от трудностей, и уводить нас от ответственности за совершенное. Когда нам плохо, мы скорее посмотрим телевизор, чем поможем своей жене по хозяйству.
Многим христианам удается поддерживать достаточно гладкое течение жизни без необходимости хоть разок заглянуть себе в душу и проникнуться той болью, которая таится в ее глубинах. А те, кто все-таки бросает туда свой взгляд, нередко оказываются раздавлены грузом того, с чем им приходится столкнуться. Зачем же тогда тревожить свой внутренний мир? Если этим мы только добиваемся более острого осознания невероятной печали, зачем же мучить себя? Разве не жестоко напоминать путнику в пустыне о том, как сильно пересохло у него в горле? Действительно, если единственным результатом осознания нашей жажды будет усугубление нашего несчастья, тогда просто глупо и бессмысленно смотреть внутрь себя. С другой стороны, если осознание нашей жажды – это начало более близких отношений с Богом, Чья рука дарует нам радости с избытком, тогда наш поступок имеет смысл. Это стоящее дело, несмотря на всю боль, которую оно вызывает в нашей душе и которая порой может казаться нам совершенно невыносимой.
Мы стоим перед жестким выбором: либо жить комфортно – и внутри, и снаружи, но главное, внутри, – либо жить, чтобы познавать Бога. Мы не можем одновременно иметь и то, и другое. Первое исключает второе.
В этой главе я хочу обсудить, почему осознание жажды является первым и неизбежным шагом по направлению к истинной перемене души – той, которая делает нас более христоподобными. Я также осмелюсь предложить, что же требуется человеку для того, чтобы пережить боль, причиненную несбывшимися желаниями.
Переживать боль неудовлетворенной души тяжело. Так зачем же это делать? Я хочу предложить вам три причины, почему это является необходимым шагом к внутренней перемене.
ПРИЧИНА 1
Свобода от рабства греха требует осознания своей жажды.
ПРИЧИНА 2
Без осознания этой жажды понимание греха будет поверхностным и, следовательно, борьба с ним будет неэффективной.
ПРИЧИНА 3
Без осознания сильнейшей жажды наше стремление к Богу будет в лучшем случае продуктом самодисциплины, но не движением души.
ПРИЧИНА 1: свобода от рабства греха
Многие из нас борются с привычками, которые, как нам кажется, мы никак не можем преодолеть, – это касается и наших мыслей, и наших действий. Кто-то мучается с постоянно возникающим у него чувством неприятия, когда он слушает воскресные проповеди, другому не дает покоя его мечтательность, третьему не по себе от всеобщей наигранности и напускной веселости. У кого-то возникают проблемы иного рода: чревоугодие, взрывной характер, внезапные приступы непреодолимой печали, дурные мысли или элементарная лень. Истерзанные чувством вины христиане взывают к Богу о помощи, но все их бессонные ночи, наполненные слезными молитвами, не приносят им облегчения. Привычка остается хозяином положения. Почему же так происходит? Почему искренние усилия, слезное покаяние и обещания быть послушными и смиренными зачастую приносят столь малый результат? Что здесь можно сделать?
Два любопытных места из Священного Писания проливают свет на эти трудные вопросы. В Посланиях Римлянам (16:18) и Филиппийцам (3:19) Павел говорит о людях, чьим богом стало их чрево. Слово, означающее «чрево», – это то же самое слово, какое использовано в Евангелии от Иоанна (7:38) для обозначения той глубинной части внутри нас, которую может наполнить только Христос, части, которая наполняется тем, что я называю нашими насущными потребностями. Мне кажется, главная мысль здесь такова: люди, не знающие, что значит – зависеть от Христа в наполнении своего внутреннего существа, всегда будут переживать душевную боль, толкающую их на поиски немедленного облегчения.
Неисполненные второстепенные желания производят в нас вполне переносимое расстройство. Наши более важные потребности, будучи неудовлетворенными, могут вызвать сильную сердечную боль и чувство невосполнимой утраты. Но когда незатронутыми оказываются насущные потребности, рушится самое основание нашей жизни. Если вы не видите смысла в том, что вы делаете, если вы не ощущаете любви в своих отношениях с вашими близкими, тогда ваша жизнь не стоит ни гроша. Страдание, которое приносит чувство одиночества и бессмысленности существования, способно разорвать наше сердце.[1] Душа вопиет об избавлении!
Одно то обстоятельство, что боль жизни вдали от Бога невыносима, выставляет нашу греховность в ужасно нелепом и глупом виде. Мы желаем обрести облегчение, но при этом не желаем являться к Богу на Его условиях. Многие из нас, жаждущих, приходят к Христу за водой в пылкой молитве, с обновленной верой и желанием ревностно служить Ему. Однако подобное обращение к Господу зачастую бывает продиктовано не нашей решимостью, несмотря ни на что, верить, надеяться и любить, а скорее страстным желанием облегчить свои страдания. Когда Бог не соглашается с нашими требованиями, нам остается только терпеть и пытаться справляться с болью собственными силами. Мы стараемся во что бы то ни стало избавить себя от страданий, которые продолжают жить в нашей душе, отравляя наше существование тайным страхом того, что мы никому не нужны и нас никто не любит. Все, что нам остается, – это полагаться на собственные силы, стараясь приглушить эту адскую боль, и поэтому мы можем либо просто отказаться признавать сам факт того, что мы страдаем и мучимся, либо попробовать исцелить себя посредством какого-нибудь временного удовольствия.
Как бы там ни было, одно представляется нам достаточно очевидным: стремление испытать боль равносильно самоубийству. Однако же верно и утверждение, противоположное данному! То обстоятельство, что дорога к жизни зачастую выглядит как дорога к смерти, а дорога к смерти может выглядеть как дорога к жизни, – это печальное свидетельство того, как сильно мы сбились с пути. Процесс осознания нашей жажды неприятен и весьма болезнен. Он кажется нам дорогой к смерти. Но поскольку этот путь ведет нас к водам тихим, то, даже свернув ненароком от злачной пажити к долине смерти, мы вновь и вновь возвращаемся на круги своя. Решившись заглянуть к себе в душу и разобраться в том, что так мучает нас изнутри, мы присоединяемся к малочисленной компании жаждущих людей, которые сознают свою жажду и которые знают, каково это – прийти к Христу, смиренно и тихо страдая.
Все мы должны понять, что, заглушая боль, причиненную несбывшимися мечтаниями, мы вовсе не избавляемся от самих этих мечтаний. Боль просто уходит «в подполье», где с ней нельзя толком бороться и где она продолжает требовать облегчения с более изощренной настойчивостью. Человек, который пытается заглушить свою боль, погружаясь в общественную деятельность, подвергает себя опасности незаметно для себя стать обладателем целого букета разнообразных греховных привычек, поскольку он становится нечувствительным к ошибкам, которые совершает, что мешает ему в полной мере насладиться общением с Богом. Тем не менее тайное страдание, к которому остается глуха наша душа, по-прежнему требует облегчения. Мы падки на любую наживку, если чувствуем, что можем получить нечто такое, что может доставить нам радость и ощущение полноты жизни, ибо именно полнота и радость жизни, в нашем представлении, считаются лучшим средством от внутренней боли, которое действует значительно более эффективно, нежели любая из наших попыток быть людьми богопослушными и смиренными.
Одним из грехов, порабощающих многих, является пристрастие к порнографии. Давайте посмотрим, каким образом оно может развиться в человеке. Один молодой христианин, не имевший в прошлом сексуальных отклонений, ночует у приятеля, в чьем доме имеется кабельное телевидение. Перед тем как лечь спать, он беспорядочно переключает программы, надеясь поймать ночной обзор спортивных новостей. Однако телевизор уже настроен на кабельный канал. Первый же кадр, возникающий у него перед глазами, – весьма откровенная сцена из фильма, предназначенного явно не детям до шестнадцати. Он не может оторвать глаз от экрана, внутри у него что-то переворачивается. Это не просто нервное возбуждение. Он ощущает в себе нечто большее, нечто более глубокое и важное – он чувствует себя живым и полным сил.
Некоторые люди в подобных обстоятельствах мгновенно переключили бы канал, убежденные в том, что подвергать себя таким потрясениям неправильно. Другие стали бы смотреть, получая некоторое удовольствие, но не чувствуя сильного оживления. По окончании они просто выключили бы телевизор, тут же позабыв о том, что видели.
Те, кто в данной ситуации немедленно переключает программу (на мой взгляд, это самое мудрое и правильное решение), делают это по своей жесткой приверженности нравственным нормам, которая, вероятней всего, является скорее данью культуре, нежели Богу. Конечно, есть и такие люди, которые не признают коварную притягательность подобного рода стимуляций, считая ее пресной и мимолетной, а цену за нее непомерно высокой. Они продолжают надеяться на обетование дальнейшего блаженства. Такие люди признают, что глубоко в душе у них сокрыто немало желаний, требующих удовлетворения, и знают, что сексуальные удовольствия могут только заглушить голод, но не могут полностью утолить его, поэтому они сознательно отказываются от этого суррогата в пользу того, что один только Бог делает доступным. Хотя просмотр таких фильмов может приносить определенное удовольствие, которое иной раз может показаться довольно сильным, любой трезвомыслящий человек знает, что на самом деле его сердце стремится к чему-то совершенно иному.
Предположим, что наш молодой человек – обычный при мерный христианин. Его решимость жить для Бога искренна, он пребывает в общении с Господом, но он никогда не углублялся в себя, никогда не вдавался в тайные пружины своего сердца. Например, среди прочего он никогда не обращал внимания на то, что глубоко в душе он был разочарован в своем отце, который не уделял ему достаточного внимания. «Отец часто бывал в разъездах, но думаю, я к этому привык. Меня это мало беспоко ило. Он по-своему любил меня». Этот юноша не позволял себе расстраиваться и из-за унизительной чрезмерной опеки матери, которая хлопотала над ним как наседка. « Мама? С мамой у меня все в порядке. Она, конечно, проявляет слишком много заботы обо мне, но я думаю, ей просто хочется, чтобы я по-прежнему оставался ее сыночком, она же желает мне добра. Мы с ней прекрасно ладим друг с другом».
Слышите в его словах отрицание боли? Ему, как любому нормальному человеку, страстно хочется иметь участливого и внимательного отца, добрую и заботливую мать, и он отталкивает от себя горькую реальность жизни: у него отчужденный отец и властная мать. Почему нам так трудно говорить начистоту о разочаровании, которое мы испытываем, когда люди подводят нас?
Почему мы прячем свою обиду за претензиями на верность, уважение или силу? Разве невозможно чтить родителей, которые расстраивают нас? Осознание того, что люди, на которых мы полагались как на самих себя, оказались несостоятельными, вскрывает в нас столь глубокие переживания, что под вопрос ставится само наше существование. Нам кажется, будто самые важные, насущные порывы нашей души остаются без ответа, и это нас убивает. Лучше всего вообще отгородиться от боли.
Может быть, столь явное отрицание разочарования данным молодым человеком – это лишь проявление его взросления, свидетельство того, что ничто не может потрясти его или выбить из колеи, потому что он любим Богом. Если бы это действительно было так, он говорил бы о Господе со смиренным чувством реальной действительности – именно оно указывает на существование необыкновенно глубоких взаимоотношений человека и Бога. Так и этот юноша мог бы достойно признать, что страдает, ибо в этом нет ничего предосудительного. Он мог бы признать, что страдает от того, как относятся к нему его родители, и от этого его искренняя любовь и уважение к ним нисколько не пострадали бы. Когда мы ясно осознаем чьи-то недостатки, это только способствует истинной любви. Иметь снисхождение к чьим-то промахам – не то же самое, что притворяться, будто этих промахов нет совсем. Когда мы боимся взглянуть на несовершенства людей, которых любим, нашу любовь портит самозащита. Мы ожидаем от них большего, чем то, на что они способны на самом деле. Когда же мы честно признаем их ошибки, тогда мы можем с любовью принимать их именно такими и направлять свою любовь им во благо. Умереть за друга – похвально, но умереть за врага – вот высочайший образец любви.
В любви этого молодого человека к родителям и к Богу не чувствуется силы зрелого христианина. Да он и сам не претендует на высокий уровень духовной зрелости. Иногда в разговорах со старыми друзьями по библейскому колледжу он недоумевает, не должна ли христианская жизнь давать человеку больше огня, чем тот, что теплится в его душе. Он признается, что ему скучно, но продолжает свой путь в силу своих убеждений или привычек, стараясь соответствовать общественным ожиданиям.
Но жизнь на самом деле не так уж плоха. Его второстепенные потребности вполне удовлетворяются хорошей работой и отличным здоровьем. Большое количество приятелей и несколько близких друзей не вызывают у него особого беспокойства по поводу удовлетворения желаний более важных. С оптимизмом, свойственным молодости, он полагает, что в один прекрасный день он встретит женщину своей мечты и сделается добропорядочным, счастливым и процветающим семьянином.
Насущная потребность отношений с Богом не является для него осознанной проблемой: наш молодой человек считается достойным евангельским христианином. Лишь изредка он ощущает в себе желание более глубокого и серьезного Богообщения. Мысли же о насыщенной и страстной жизни с Христом он прилежно отгоняет от себя, считая их уделом более опытных верующих и миссионеров.
Конечно, есть кое-какие проблемы, которые мешают ему в полную силу наслаждаться жизнью – но их действительно немного и все это так, пустяки. Время от времени ему докучает его собственный характер. Привычка соглашаться на любые церковные поручения, которыми не очень-то хочется заниматься, создает небольшую нехватку времени. В подростковом возрасте у него возникали некоторые проблемы с самоудовлетворением, но теперь это проявляется в меньшей степени. Он стал много времени проводить наедине с Богом, стал больше и усерднее молиться. Все это помогло ему практически полностью избавиться от этой пагубной привычки.
Я думаю, немногие заподозрили бы в этом человеке кандидата в любители порнографии. Почему же минутная откровенная сцена вызвала в нем столь сильное чувство такого глубокого удовлетворения, что оно показалось ему совершенно необходимым в жизни? Почему в течение долгих часов, дней, даже недель его сознание наводняли образы того, что он увидел тогда по телевизору? Почему на следующий день, пробегая мимо какого-то киоска, он задержался возле стойки с журналами? Почему он так быстро выдумал повод нанести очередной визит своему приятелю с кабельным телевидением? Почему он сам тремя месяцами позже купил себе спутниковую антенну, убедив себя, что ему просто хочется иметь лучшее изображение да доступ к круглосуточному спортивному каналу?
Четыре года спустя после той злополучной ночи в гостях он пришел ко мне на прием с маниакальным пристрастием к порнографии. Он прокрадывался в книжные магазины для взрослых, допоздна не ложился спать, чтобы посмотреть какой-нибудь эротический фильм, он уже не мог смотреть на привлекательных женщин без вожделения. Но почему? Что же произошло?
Всем известно, что гораздо легче дать объяснение проблеме, чем решить ее, но даже объяснение требует тщательного обдумывания. Для этого необходимо понять следующее: большинство привычек, контролировать которые мы, казалось бы, не в силах, вырастают из наших попыток ослабить невыносимое напряжение, возникающее из-за нашей неспособности справиться с неудовлетворенностью во взаимоотношениях с людьми, с нашим страстным желанием иметь близкого человека. Молодой человек пристрастился к этому весьма сомнительного свойства занятию потому, что волнение, которое он испытывал при этом, заменяло ему ощущение подлинной радости серьезных отношений. Отягощать же себя связями поверхностными довольно рискованно. Если мы не обратимся к другим людям с той же любовью, с которой обратился к нам Бог, мы вряд ли сможем устоять перед раскинувшимся перед нами морем удовольствий, становящимся для нас подчас столь безотчетно притягательным.
Сила вредных привычек заключается не просто в удовольствии, которое они приносят. Греховные привычки становятся неотразимо привлекательными, когда удовольствие, от них получаемое, лучше, чем что-либо другое, заглушает глубокое разочарование в наглей душе.[2] Удовольствие, которое мы испытываем, когда вкусно едим, сладко спим, или то ощущение власти над множеством народа, которое переживает искусный оратор, – все это может заглушить боль неисполненных желаний и принести удовлетворение, которое на некоторое время насытит нас, как никогда и ничто не насыщало. Люди чувствуют себя живыми, когда им хорошо. Поэтому все, что может доставить удовольствие, кажется им таким правильным. Ублажения тела – такие, как вкусная еда, секс, – и ублажения ума – такие, как власть или людское признание, – могут быть прекрасными заменителями настоящей жизни, если человек не вкусил Бога. Их коварная притягательность заключается в способности приносить облегчение страданиям, которое дает нам ощущение настоящей жизни.
Когда мы всячески стараемся испытать радость жизни и тем самым удовлетворить или, по крайней мере, заглушить наши насущные потребности, тогда страстное желание чего-то такого, что может дать только Бог, становится ненасытным деспотом, толкающим нас к любому доступному облегчению. Нашим богом становится наше чрево. Насущные желания, которые призваны возбуждать в нас стремление к познанию Бога, только усиливают наше пристрастие ко всему тому, что кажется нам приятным в данный момент. Как это все-таки печально!
«Кто жаждет, иди ко Мне и пей». Все мы жаждем, но немногие понимают и глубоко переживают эту боль. И эти немногие лучше разбираются в том, какие приманки из разных мелких удовольствий расставляет нам жизнь, и потому им легче противостоять искушениям, обещающим ложное ощущение полноты. Те же, кто отказывается честно посмотреть в лицо своим разочарованиям и той боли, которая мучает их изнутри (это люди, подобные нашему молодому человеку), более уязвимы перед лицом дьявольской силы, предстающей пред ними в виде ангела света, несущего им множество легкодоступных, но несерьезных забав.
ПРИЧИНА 2: более глубокое понимание греха
Подумайте о второй причине, по которой христиане должны честно признать, что страдают от неудовлетворенной жажды. Если мы не будем с определенной долей уважения относиться к своим устремлениям и порывам души, тогда мы не сможем со всей полнотою чувств любить людей, поскольку мы не сможем почувствовать, в какой момент мы поступаемся своей любовью ради защиты собственного благополучия. Давайте все вместе разберемся, какая же связь существует между признанием наших неудовлетворенных потребностей и пониманием столь скрытого и неявного проявления нашей греховной природы, как самозащита.
Некоторым людям без труда удается противостоять различным достаточно очевидным греховным искушениям, так никогда и не осознав, чего они жаждут. Подобная стойкость, конечно, весьма похвальна: мы всегда должны стараться противостоять греху. Но для человека, который ничего не знает о своей жажде, источником силы, необходимой для того, чтобы не согрешить, чаще всего служит своеобразное сочетание самодисциплины, чтения Слова Божия и молитвы, поддержки друзей-христиан, здоровой обеспокоенности последствиями нравственной ошибки и, наконец, искренней решимости вести себя согласно Божьим заповедям. В результате в зависимости от того, какие из составляющих этого внушительного списка мы употребили, мы имеем в лучшем случае безупречную жизнь, отмеченную высокими нравственными мерками, жертвенной преданностью учению, неустанным служением людям и непреклонностью по отношению к греху. Когда христиане чтут свое высокое призвание, не испытывая при этом ни страстного переживания, ни сильнейшей боли в своей душе, тогда у них в жизни теряется нечто важное, даже жизненно необходимое. Их отношение к людям – менее человечное, менее реалистичное, менее «личностное». Они увещевают, побуждают и ставят задачи перед другими, но их личный пример не может привести людей к Господу. Они скорее подавляют, чем привлекают.
Непритворная любовь, порой незаметная, но обладающая удивительной силой воздействия, может изливаться только из самых глубин нашей души. Та часть нашего самосознания, которая страстно желает быть любимой и которая остро переживает каждое разочарование, – это именно та часть нашего существа, которая может беззаветно любить других, в том числе Бога. Для того чтобы забыть о всех наших разочарованиях, мы должны порвать связи с самой привлекательной частью нашего «я». Попытки защитить себя от боли притупляют нашу способность любить.
Когда наше отношение к жизни вращается вокруг самодисциплины, самоотдачи и познания истины, но пытается бежать от боли и страданий, которые приносят неудовлетворенные желания, тогда наши усилия любить окружающих нас людей будут не естественным порывом освобождающей страсти, а неким вымученным, принужденным действием. Нас будут считать надежными, но безучастными, черствыми люди. Хорошие знакомые честно признаются, что им нравится общаться с нами, но они никак не могут сблизиться с нами. Даже наши лучшие друзья и супруги будут чувствовать со стороны нас с вами некоторое отчуждение и легкую напряженность в отношениях. Для христианских руководителей совсем не редкость не иметь настоящих друзей.[3]
Положение действительно печальное. Многие, в том числе и руководители, чувствуют себя ненужными и одинокими, поэтому одни с головой погружаются в работу, другие – заводят внебрачные связи. Но хуже всего то, что у человека, не признающего своих душевных разочарований, отношение к другим людям пропитано затаившимся в самых укромных уголках души и разъедающим ее изнутри тяжким грехом. Когда желания нашего сердца не поняты и не признаны, не всегда удается любить ближних, причем чаще всего для нас это остается даже незамеченным, а потому – неисправимым. Позвольте мне пояснить свою мысль.
Павел учит нас считать интересы других людей более важными, чем свои собственные. Понятно, что разница между жизнью по плоти и жизнью по Духу та же, что между эгоизмом и уважением чужих интересов. Любой поступок одного человека по отношению к другому продиктован либо его собственными интересами, либо интересами его товарища. Отличительной чертой настоящего христианина является любовь, которая побуждает человека в первую очередь печься о чужом благополучии, а не о своем собственном. Люди, которые только называют себя христианами, и люди вообще неверующие тоже способны на выдающиеся проявления доброты, но только глубоко верующий человек может заботиться о нуждах своего ближнего больше, чем о своих личных. К сожалению, таковых мало. Церковь утратила свою былую силу, потому что она слабо любит.
Сами подумайте: всякий раз, когда нашим побуждением является в большей степени забота о себе, чем о других, можно с уверенностью сказать, что в этот момент мы пытаемся заглушить в себе тоску по несбывшимся мечтаниям. Я уже говорил, что пока мы не окажемся на небесах, наши самые насущные потребности, без удовлетворения которых жизнь кажется пустой и бессмысленной, не могут быть полностью удовлетворены. Счастье коренится не в нынешних наших переживаниях, а в надежде на будущее. Сама жизнь в падшем мире требует, чтобы мы все прочувствовали неутихающую боль в душе, которая становится нестерпимой, когда нашу рану бередят окружающие нас люди. Недобрые слова друга, выговор от сослуживца, угрюмость ребенка могут иногда вызвать у нас бурную и весьма неадекватную реакцию. Почему же так случается? Возможно, это малозначительная неприятность накладывается на долго и отчаянно заглушаемое хроническое душевное страдание. Перед нами встает выбор: бежать от боли под спасительное крыло самозащиты или принять нашу боль и успокоиться под сенью обетования, которое даровал нам наш Господь: «Да не смущается сердце ваше... И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я» (Иоанна 14:1,3). Самозащита или доверие – все наши действия в конечном счете являются последствиями данного выбора. Либо мы принимаем стенание как часть жизни и с нетерпением ожидаем пришествия нашего Господа, непоколебимо уповая на Него, либо стараемся избежать неприятных ощущений и сердечного беспокойства, отмахиваясь от любого напоминания о том, что жизнь наша не такова, какой должна быть.
Последняя из предложенных возможностей и есть соблазн самозащиты. Она сводит на нет все наши самые искренние попытки любить, превращая нашу манеру общения в средство обороны. Основная часть наших вежливых разговоров и светских бесед – это не больше не меньше, как два защитных стиля общения, которые весьма удачно сочетаются между собой. Многие мужья и жены всю жизнь держат между собой дистанцию и на «золотую свадьбу» празднуют годовщину своего продолжительного, но, увы, бесстрастного совместного проживания.
Защитный слой внешней приветливости и более-менее активного участия в делах рассчитан на то, чтобы удержать нас от соприкосновения со страшной болью от пережитого разочарования в людях, которым мы доверяли. Поэтому мы и страдаем. Мы дали себе слово, что никогда больше не позволим себе испытать ничего подобного. Поэтому мы стараемся любить на расстоянии. Но это невозможно. И все же мы не оставляем своих попыток, потому что для нас важнее спокойное и безбедное существование, нежели близость с Богом и людьми.
Люди, которые, будучи детьми, чувствовали недостаток внимания со стороны родителей, нередко тоже становятся далеки от своих детей. Грехи отцов передаются следующему поколению, и часто это проявляется именно в защитной реакции. Невнимание к нашей персоне причиняет нам боль и заставляет сомневаться в собственной ценности для окружающих. Поэтому, чтобы избежать уязвляющего нас ощущения отверженности, мы отказываемся раскрывать перед людьми свою души из боязни вновь натолкнуться на безразличие.
Такая оборонительная безучастность может принимать различные формы. Некоторые отцы слишком много работают, они чувствуют себя более состоявшимися в профессиональном плане, чем дома. Другие, наоборот, стараются присутствовать на всех значительных семейных мероприятиях. Такие отцы никогда не пропускают соревнований, в которых участвуют их сыновья, ходят с семьей в походы по выходным и читают своим сонным детям на ночь книжки. Но побуждением к столь впечатляющей вовлеченности в семейные дела бывает все та же пресловутая самозащита. Некоторые люди сближаются со своими семьями в отчаянной попытке получить от них хоть немного заботы и внимания, которых им так не хватало в детстве. Но это снова самозащита, а не любовь.
В части III этой книги я более подробно обсуждаю, какова природа самозащиты и в чем ее греховность. Это предмет для продолжительного разбора, потому что самозащита – молчаливый убийца настоящей близости в отношениях. Она как повышенное кровяное давление: на него редко обращают внимание, но это – болезнь, подрывающая наше здоровье и не дающая нам жить полноценной жизнью.
Господь Иисус учил нас, что в день, когда мы, христиане, предстанем пред судилище Божие, Он заглянет к нам в душу и увидит, что на самом деле стояло за нашим поведением. Добрые дела, которые были продиктованы соображениями самозащиты, а не подлинной любовью, будут сожжены в одной груде вместе с ложью, приступами гнева и другими прегрешениями. Самозащита на первый взгляд незаметна, но это тяжкий грех, потому что в основном именно она управляет нашими действиями по отношению к другим людям. Приветливость может защитить нас от людского непонимания, чувство юмора – от одиночества; деловая хватка и рассудительность спасут нас от излишней мягкотелости, которой могут воспользоваться другие, а застенчивость может оказаться средством, которое не позволит нам попасть в глупую ситуацию и сделаться посмешищем в глазах окружающих.
Конечно, некоторые люди дружелюбны, смешливы, деловиты или застенчивы не по причине самозащиты. Можно даже сказать, хотя и с большой натяжкой, что иногда люди бывают такими благодаря наследственности или личным склонностям. Однако мы слишком часто скрываем свои истинные побуждения, пожимая плечами и говоря: «Вот такой уж я человек. Думаю, такой у меня характер».
Мы не сможем распознать в себе этот скрытый грех самозащиты до тех пор, пока не осознаем той боли, от которой желаем себя защитить. И это главный вывод, который я хочу сейчас сделать. Если жажда наглей души нами не понята и не пережита, нам никогда не придет в голову спросить, не рассчитан ли наш стиль общения с людьми на то, чтобы обезопасить себя от соприкосновения с болью и страданием, приносимыми безжалостной жаждой. Для того чтобы глубоко осознать свой грех – то, что разрушает нашу любовь, – мы должны сначала понять, что жаждем. Чтобы возрастать в вере, нам необходимо честно взглянуть в лицо разочарованиям, сокрытым в нашем сердце.
ПРИЧИНА 3: страстное стремление к Богу
Я долго недоумевал по поводу множества знакомых мне людей, чьей, казалось бы, искренней приверженности христианскому учению не достает страстного стремления ко Христу. Я думаю, что когда жаждущий путник замечает оазис среди пустыни, он должен чувствовать некоторое возбуждение, волоча свое изможденное тело к прохладному источнику по раскаленному песку.
Возможно, проблема состоит в следующем. Интересно, кто из нас считает себя отчаянно жаждущими людьми, вокруг которых – бескрайние пески, а перед глазами – Христос? Когда нам не хочется пить, стакан ключевой воды нас ничуть не трогает. Когда мы не ощущаем потребностей нашего сердца, тогда все наше рвение к Христу ограничивается надеждой на физические удобства и полноценные отношения с окружающими, то есть мы просто надеемся, что Господь удовлетворит наши второстепенные и крайне важные потребности. При таком образе мыслей отсутствует всякая страстность в общении между Господом Иисусом и нами. Нередко люди, чьи знания Библии и многочисленные христианские обязанности значительно превосходят наши собственные, говорят о своих отношениях с Богом так, как иные обсуждают приверженность своей фирме, которая хорошо с ними обходится. Другие говорят о христианстве как о системе взглядов, которая объясняет для них порядок вещей. Образ любящего Жениха, входящего к Своей невесте, чтобы произвести в ней плод любви, выпал из нынешней системы христианских представлений. Основное внимание в наше время уделяется тому, как лучше сделать предложение, а устремления и желания сердца при этом в расчет не принимаются, хотя именно о них и идет речь, когда Христос делает нам предложение.
В течение долгих лет внутри Церкви существует разделение по вопросу веры. Крепкой вере, укорененной в изначально предлагаемой истине, противопоставляется восторженная вера, опирающаяся на наш духовный опыт во Христе. Харизматы предлагают вялым и пассивным христианам встряхнуться, тогда как консервативные нехаризматы призывают всех обратиться к Слову – к его изучению, запоминанию и исполнению. Одни рискуют впасть в субъективизм, а именно: начать измерять истинность учения не по его библейскому подтверждению, а по переживаемому воздействию этого учения каждым человеком лично. При этом происходит некоторое умаление «не столь потрясающих» истин Писания. Что касается их оппонентов, то они слишком уж часто скатываются к малопривлекательному холодному и жесткому правоверию, забывая о том, что предназначение истины Божьей – проникнуть во все уголки жизни человека, приводя его ближе ко Христу и делая добрее к людям.
Возможно, единственное, что объединяет оба этих противоборствующих лагеря, – это пренебрежение одной очень важной доктриной, о которой говорит Писание, а именно зависимостью человека от Бога. Мы с легкостью признаем, что всем нам нужен Бог. Но для чего? Конечно, для спасения, для наставления и для того, чтобы черпать в Нем силы держаться Его пути. Но разве это все? А как же тогда те слова о жажде? Страстность псалмопевца, стремящегося к потокам воды живой, редко рассматривают как проявление зависимости человека от его Создателя. Мы не можем жить без Бога, потому что по своему естеству способны наслаждаться только тем, что дает нам Он. В основе нашей зависимости, таким образом, лежат наши устремления.
Доктрина о развращенности человека, которую мы более подробно обсудим в части III, должна рассматриваться в совокупности с более ясной доктриной зависимости человека от Бога. Когда мы говорим о человеческих желаниях, это не значит, что мы пытаемся подойти к ним с «научной точки зрения», с точки зрения психологии. Мы опираемся на чисто библейскую концепцию. Словосочетание «холодное и жесткое правоверие» содержит в себе внутреннее противоречие. Истинное правоверие никогда не может быть холодным, оно всегда теплокровное и живое. Когда помимо наших доктринальных положений мы начинаем познавать свое зависимое, жаждущее, полное желаний сердце, когда мы позволяем своей душе прочувствовать реальность нашего учения, тогда мы можем крепко стоять на позициях веры в изначально предлагаемую истину, не принося в жертву наших чувств и порывов.
Многие христиане прочно сидят на мели в своей вере неделю за неделей, год за годом, недоумевая, когда же, наконец, перед ними откроется та самая реальность? Я думаю, главное, чего им недостает, – это понимание того, насколько важными считаются в Библии добрые взаимоотношения с Богом и людьми. Эта мысль красной нитью проходит через все Писание. Бог страстно желает, чтобы мы отдали Ему свое сердце. Он любит нас. А мы, осознав и смирившись с нашей жаждой, понимаем, Кто такой Господь, и устремляемся к Нему со всею страстью нашей истерзанной души. В любовных отношениях между небесным Женихом и Его страдающей, но ветреной невестой нет ничего скучного и обыденного. Чем честнее мы отнесемся к любой нашей внутренней боли, тем с большей страстностью мы сможем устремиться к нашему Возлюбленному, привлеченные Его необыкновенной красотой, и Он ответит нам постоянством со всей Своей нежностью и силой, которой так жаждет наше израненное сердце.
Люди, которые отгораживаются от своей боли, склонны вырабатывать в себе небрежное отношение к Христу. Их сила и энергия больше расходуется на различные идеи, проекты и прочие начинания, а не на развитие этих самых отношений. Подобные люди могут быть приветливыми, даже внимательными, но вы редко ощущаете их присутствие. Они не из тех, кого вы вспоминаете, когда на вас обрушивается несчастье и нужно, чтобы рядом был друг.
Наши церкви переполнены одинокими людьми. Они посещают воскресную школу, активно участвуют в изучении Библии и мило ведут светские беседы во время церковных обедов. Они часто чувствуют себя в меру счастливыми, наслаждаясь тем, что приятно, и не обращают внимания на трудности. Но бывают мгновения, когда ощущение пустоты пронзает их душу, как нож. Они могут даже поплакать, но затем, оправившись, продолжают жить дальше. При разговоре с ревностным христианином они чувствуют странное возбуждение. Затронутой оказывается часть их души, иной раз на целые десятилетия погруженной в спячку. Струйка живительной прохлады омывает их спекшиеся губы, заставляя осознавать, как сильно они пересохли от жажды. Надежда оживляет, она делает жизнь более чем просто приятной, она наделяет жизнь смыслом. Быть может, мы еще способны почувствовать себя совсем живыми, пусть страдающими – порой нестерпимо, – но живыми!
Люди, воспринимающие свою боль, действительно способны всем сердцем стремиться к Богу, и страстность их заразительна. Более спокойные и уравновешенные верующие могут лишь наставлять других в библейском житии, но только исполненные огня христиане могут вовлечь окружающих в подлинно библейские отношения.
Итак, подведем итоги. Каждому человеку необходимо понять и прочувствовать свою жажду, чтобы:
Осознание наших глубочайших потребностей – процесс болезненный и потому нелегкий. Признание того, что в душе у нас зияет огромная, ничем не заполнимая брешь, что нас беспокоит некое смутное ощущение пустоты, которое можно на какое-то время подавить, но от которого нельзя избавиться окончательно, способно нарушить спокойное течение налаженной жизни или сделать разладившуюся жизнь еще тяжелее. Мы все предпочитаем признавать лишь те проблемы, с которыми в состоянии справиться: «Вы слишком много сердитесь? Прекрасно, вот что нужно делать». «Семейные проблемы? Напряженка с деньгами? Вот вам список спасительных мер, и скоро все ваши трудности обратятся в благословения!».
Никто не отрицает, что если человеку удается найти мудрый подход к денежным делам, таким как планирование бюджета, разумные траты, щедрые пожертвования, тщательный учет расходов, а также к семейным вопросам, подобно взаимопониманию, распределению домашних обязанностей, разрешению конфликтных ситуаций, и, конечно же, к личным привычкам вроде умеренного и правильного питания, регулярных упражнений, молитв и изучения Библии, — это, бесспорно, прекрасно. Но сколько бы ответственности вы на себя ни брали, сколько бы обязанностей ни старались выполнять, это не сможет ослабить вашего желания иметь нормальные, здоровые отношения с людьми. Только небеса могут даровать вам удовлетворение, поэтому по эту сторону небес вашу жизнь всегда будет омрачать ощущение неполноты. Оно не даст вам покоя, каким бы активным и, на первый взгляд, благословенным ни было ваше нынешнее существование. Мы можем отрицать это, мы можем попытаться заглушить это чувство делами и развлечениями, но мы не сможем отделаться от него.
Итак, мы обсудили, как важно вкусить реальность неизбежного разочарования в жизни. Но как это сделать? Как ощутить эту жажду, в то время как все в этой жизни старается сбить нас с толку? На все эти "как?" можно ответить следующими предложениями :
Во-первых, задавайте трудные вопросы.
То, что говорит нам Господь, достаточно для того, чтобы насадить, направлять и питать нашу веру, но не достаточно для того, чтобы положить конец смятению. То, что Он делает и чему позволяет происходить, порой может совершенно сбить нас с толку, даже вывести из себя.
Вот пример: новообращенные родители решили устроить свою тринадцатилетнюю дочь в христианскую школу, желая привить ей только что принятые ими самими ценности. Однако одна из учительниц в новой школе приучила девочку к наркотикам. У той развилась сильнейшая наркотическая зависимость, длившаяся в течение всего подросткового возраста. Семья была просто в отчаянии. Потребовалось несколько лет амбулаторного лечения, прежде чем в конце туннеля забрезжил свет.
Когда родители отправляли дочь в это христианское учебное заведение, для них это было непростым решением. Они долго и усердно молились, спрашивали совета у многих пасторов и тщательно выбирали школу, прежде чем сделать окончательный шаг. Вопрос, который они задали, придя ко мне на прием, я слышал до этого от многих других людей, чьи жизни были разбиты – и не по их вине: «Как Бог мог допустить такое?».
Многие из нас склонны искать способ завернуть чужие страдания в красивую обертку. Мы желаем найти ответ, который настраивает на мажорный лад, если же это оказывается невозможным, мы стараемся поскорее сменить тему и прекратить неприятный разговор.
В Библии, бесспорно, содержатся истины, которые могут помочь разобраться в трудных вопросах. Господь явил миру Свою любовь на кресте, что должно было раз и навсегда покончить со всеми сомнениями насчет того, на нашей ли стороне Бог. Господь всемогущ, и нам давно пора понять это. Однако когда бесспорная и справедливая истина используется для того, чтобы уходить от решения трудных проблем, она превращается в пустое, бессмысленное клише. Искренние крики души, вопросы, исходящие из глубин страдающего сердца, могут и должны вызывать у нас смятение. Утверждение, что искреннему смятению не место на пути человека к Богу, может привести нас к неестественным, искусственным верованиям, а никак не к подлинной и живой вере.
Другой способ избежать смятения – это немедленно начать поиски нужного решения конкретной проблемы. Вы трудитесь не жалея сил над тем, чтобы создать для своих детей хорошую и благочестивую обстановку в доме. Вы полны прекрасных ожиданий на их счет. И когда единственный телефонный звонок в одночасье разрушает все ваши надежды, вы сталкиваетесь с обстоятельствами, которые вам и не снились. Ваш ум лихорадочно ищет решения. Взять себя в руки и постараться сделать все возможное, вместо того, чтобы впадать в панику, – вот верное решение. В любых обстоятельствах можно поступать так, как будет угодно Богу. Именно желание угодить Богу, а не стремление избавиться от беспокойства должно быть нашей главной целью. К сожалению, иногда наше твердое намерение встречать любые неприятности с открытым забралом обусловлено еще более твердым намерением избежать все нарастающего смятения в нашей душе. Ощущение того, что мы не в состоянии более управлять собственной жизнью, действительно ужасно. Однако лучше провести пару бессонных ночей в слезах и в смятении, нежели сделаться человеком бесстрастным и изворотливым, способным найти выход из любой критической ситуации.
Честно и откровенно глядя в лицо смятению, мы укрепляем и закаляем нашу веру. Когда жизнь теряет смысл, когда наша душа – в полнейшем замешательстве и мы не знаем, что делать, тогда перед нами встают лишь три возможных варианта. Во-первых, мы можем оставить всякое притязание на христианскую веру и заняться немедленными поисками облегчения и счастья, а если их так и не удается найти, можно даже покончить с собой. Во-вторых, мы можем просто бежать от смятения, как дровосек бежит от голодного медведя. Существует одна псевдохристианская уловка для того, чтобы как можно скорее избавиться от неразберихи в нашей душе. Это попытка уйти от реальности и беспокоящих нас проблем посредством обновления своей веры и торжественного посвящения себя служению истине Божьей. Такая уловка приводит человека к жесткому догматизму, который истощает живительные силы его веры. Законничество не даст нам копаться в себе и в наших жизненных трудностях. Живая жизнь заменяется сухой теорией. А в-третьих, столкнувшись со смятением, мы можем решительно и упорно держаться за Христа, за то, Кто Он есть и чему нас учил, несмотря на то, что ваша борьба с хаосом в душе продолжается с неослабевающей силой. Книга Аввакума начинается с того, что мы видим пророка совершенно сбитым с толку, он недоумевает. Вскоре его недоумение перерастает в еще большее замешательство. Он не умолкнул (глава 2) до тех пор, пока его не захлестнуло полное смятение. Он раскрыл свое сердце Богу, и Господь явился рабу Своему, после чего пророк воспел славу Божию и провозгласил свою непоколебимую веру в Господа, которая устоит в любых испытаниях. Пример Аввакума должен служить нам образцом для подражания.
Не бойтесь разглядывать вашу жизнь со всех сторон. Не бегите в ужасе от событий и мыслей, вызывающих у вас беспокойство, ища спасительные подтверждения своей вере, которые, скорее всего, окажутся надуманными. Позвольте себе исследовать неприятные темы, которые извлекут на свет некоторые действительно серьезные проблемы в вашем сердце, но которые, в свою очередь, повлекут за собой более доверительные и близкие отношения со Христом.
Надеюсь, я достаточно ясно выразился: честный взгляд на жизнь приводит человека в смятение. Но в самом смятении нет ничего плохого. Оно даже полезно, потому что только в таком взвинченном состоянии мы начинаем отдавать себе отчет: оказывается, мы страстно желаем знать, что за всем происходящим стоит Кто-то сильный и добрый, Кто спокойно и невозмутимо ведет все к счастливой развязке.
Бог действительно просвещает нас в некоторых вопросах. Мы же должны постараться усвоить то, что Он явил, и уверовать в то, что более-менее ясно. Однако бывают такие моменты, при которых даже самый лучший, прекрасно разбирающийся в Библии ученик вынужден признать свою несостоятельность. Порой смятение в человеческой душе достигает такой степени, что нам остается только смириться, ибо избавиться от него нам не удается. До тех пор пока мы уверены в том, что сами сумеем во всем разобраться путем усиленного изучения и более глубокого исследования положения вещей, мы не испытаем в своей жизни страстной веры. Как только мы примем как факт, что наиболее важные области нашей жизни будут и дальше полны сумятицы, тогда мы сможем обрести покой в нашей вере в Бога. Крепкая вера не вырастает из умиротворенных мыслей. Но она может развиваться должным образом именно тогда, когда наш разум возбужден, а мысли столь сплетены и спутаны, что мы либо полагаемся на милость Божью, либо пасуем перед жизнью. Когда мы позволяем себе переживать смятение, оно вызывает в нас жажду, утолить которую может только вера.
Во-вторых, исследуйте недостатки наиболее отношений в вашей жизни до тех пор, пока не ощутите в душе глубокого разочарования.
Не забывайте нашу главную цель: мы хотим понять, что значит стремиться к Богу, что значит идти к Иисусу со своей жаждой. Только жаждущие люди тянутся к Богу. А поскольку мы научились довольно успешно не замечать свою жажду, которая указывает на нашу зависимость от Бога, нам необходимо найти способ осознать, что в глубине души мы все-таки жаждем. Стойко переносить смятение – это один путь, чувствовать полнейшее разочарование во всех и вся – другой.
Возможно, многим людям труднее всего признать, что они чувствуют себя преданными собственными родителями. Даже те, с кем в детстве обращались очень жестоко, иногда лелеют мысль, что родители на самом деле любили их, «просто не знали, как это показать». Нелегко признаться в том, что мы не получили той любви, в которой так отчаянно нуждались. Мой опыт душепопечителя показывает, что людям легче признать собственные неудавшиеся попытки любить, чем то глубокое разочарование, которое доставила им родительская нелюбовь.
Многим из нас повезло – у нас чудесные родители, за что все мы, и я в том числе, очень признательны. Но каждый из нас отчаянно жаждет того, чего не может нам дать даже самый замечательный родитель – совершенной любви. Любви, у которой всегда найдется доброе слово понимания; которая неподдельно и искренне печется о нашем благополучии каждое мгновение нашей жизни; которая не обременена сверх меры своими собственными заботами, а потому всегда добра и чутка к нашим; мы жаждем любви, которая достаточно сильна, чтобы, прекрасно понимая всю тяжесть наших проступков, не отстраняться от нас, и которая достаточно мудра, чтобы, когда мы стоим на перепутье, направлять нас на верную дорогу. Никакой родитель не удовлетворяет всем этим меркам, однако наше сердце не может довольствоваться ничем меньшим. И поскольку каждому ребенку свойственно возлагать свои ожидания на самых близких ему людей, надеясь, что именно они дадут ему то, чего он так отчаянно желает, то каждый ребенок рано или поздно, но одинаково неизбежно терпит разочарование.
Ожидание изысканных яств в столовой средней руки заставит нас почувствовать неудовлетворенность даже от весьма сносного обеда. Однако осознание того, что самое лакомое блюдо еще впереди, может помочь нам с благодарностью вкушать хорошую пищу, доступную теперь. И это – главное, чему учит нас честное принятие жизни со всеми ее бесчисленными разочарованиями. Мы всегда ждали, что все, в чем нуждаемся, нам могут дать окружающие люди. Когда мы «пытаемся любить их», подавляя в себе чувство разочарования, которое они в нас вызывают, наша любовь покоится на отрицании. Но когда мы открываем в глубинах своей души боль, причиненную нам собственными родителями и их несовершенной любовью, мы начинаем понимать, как сильно мы жаждем того, чего не получили. Мы понимаем, что слишком зависели от людей, что греховно настаивали, чтобы они делали для нас то, чего они не в состоянии были нам дать (это уже напоминает своеобразную разновидность идолопоклонства). Когда мы учимся принимать людей, которые вызывают у нас чувство разочарования, такими, какие они есть, не требуя от них невозможного, тогда мы свободны любить их, сближаться с ними ради них самих без необходимости защищать себя от возможных разочарований.
Господь наш выразил весь закон в двух заповедях: возлюби Бога и возлюби ближнего своего. Зрелый христианин – это тот, кто возрастает в своей способности любить людей такими, какие они есть, а не какими ему хочется их видеть. Когда мы признаем сам факт того, что разочарованы во всех вокруг, смысл столь решительного шага заключается не в том, чтобы лишний раз укрепиться в своем гневе и недовольстве либо списать все наши неудачи на родителей и недостатки воспитания, которое они нам дали. Главный смысл состоит в прямо противоположном: убедиться в том, как мы неправы, ожидая и требуя, что окружающие будут готовы свернуть для нас горы. Мы должны учиться ладить с людьми без всяких условий, учиться любить их свободно, всем сердцем.
Однако нам все же необходимо кое-что сделать, если мы хотим, чтобы результатом всех наших усилий стало бы не подогретое негодование или жалость к самому себе, а окрепшая любовь. Мы должны уметь надеяться. Чувство разочарования позволяет нам затронуть ту часть нашей души, которая страстно желает гораздо большего, чем кто-либо в этой жизни сможет нам когда-либо предложить. Когда мы страдаем от желания того, чего не имеем, мы начинаем понимать, как страстно ждал Павел возвращения Господа Иисуса. Глубокое разочарование в настоящем дает силы надеяться на будущее.
Надежда на возвращение Христа оказывает влияние на жизни христиан, которые с верою ожидают Его пришествия. Она очищает нас (1 Иоанна 3:3). Когда мы знаем, что все потребности нашего сердца будет однажды раз и навсегда удовлетворены, мы учимся жить, ничего не требуя теперь. Надежда – это противоядие от разочарований и от возникающей в связи с ними требовательности. С верою в Господа мы свободны любить, мы не боимся утратить надежду, мы отваживаемся смотреть в лицо неизбежным переживаниям и воспринимать их как повод с еще большим жаром уповать на Христа. Чувство разочарования позволяет нам соприкоснуться с жаждой нашего сердца, утолить которую может только надежда.
В-третьих, изучайте ваши взаимоотношения с людьми, не прячась от возникающего в душе осознания собственной греховности.
В части III будет сказано гораздо больше о наших греховных уловках в борьбе с неудовлетворенными потребностями. Теперь же я хочу поделиться с вами простейшей мыслью о том, что признание и приятие нашего разочарования в людях может дать нам не только страстную надежду на небеса, но и осознание того, что наша манера общения с людьми чаще всего основана не на любви, а на самозащите.
Один человек, посещающий группу христианской поддержки, признался однажды, что он взял за образец поведения сценический образ Клинта Иствуда: твердый, молчаливый, бесстрастный. Но теперь он понял, что то, что казалось ему мужественностью, было на самом деле лишь способом скрыть свое неумение сострадать. Он боялся откровенничать с женой, чтобы не разочаровать ее своей неспособностью должным образом поддержать ее.
Изучение собственной манеры общения может зародить в нас жгучее желание любить. Мы созданы не только для того, чтобы быть любимыми, но и для того, чтобы любить самим. По мере того как мы честно признаемся во всех наших неудавшихся попытках относиться к людям с любовью и начинаем видеть, что многие наши поступки продиктованы стремлением защитить себя от боли, Дух Божий обличает нас в нашей греховности. Тогда мы можем очистить свою душу покаянием, которое позволяет нам полнее насладиться Божьей любовью и, в свою очередь, свободно и непринужденно любить Бога и людей. «Испытай меня , Боже, и узнай сердце мое... И зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный» (Псалом 138:23-24). Молитва об осознании своей греховности вызывает желание обращаться с окружающими с большей и искренней любовью.
Ваша душа в смятении? Веруйте. Разочарованы? Поможет только надежда. Убеждены в собственной греховности? Научитесь любить. «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Коринфянам 13:13).
Признание того, что ваше сердце полно смятения и разочарования, и молитва об осознании своей греховности помогут нам понять, насколько не удовлетворена наша душа. Только тогда мы внемлем словам Господа нашего: «Кто жаждет, иди ко Мне».
Позвольте в заключение я еще раз перечислю причины, по которым всем нам необходимо честно признать жажду, которой мучима наша душа:
На пути к осознанию собственной жажды человеку необходимо сделать три важнейших шага:
1. Признайтесь, что в вашей душе царит смятение:
2. Признайтесь, что разочарованы в людях и в жизни:
3. Признайтесь, что вы грешный человек.
Как нам успокоиться и перестать рыть свои собственные колодцы в надежде припасть к спасительному источнику воды живой? Что значит – позволить Господу утолить нашу жажду? Это – тема части III.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. К счастью, после того как мы научаемся доверять Богу свои насущные потребности, у нас появляется реальное представление о том, кто мы, что собой представляем и какова наша цель в жизни. Это представление может гнуться и качаться, но оно не сломается под напором даже самых жестоких расстройств, а тем более под напором более мелких, второстепенных желаний.
2. Когда имеешь родителей или друзей, чьи отношения с Христом настоящие, живые и необычно привлекательные, это дает надежду радости, которая хранит нас от соблазна греховных желаний. Я помню: ребенком я, как зачарованный, наблюдал, как мой отец молился в церкви. Его молитвы отличались от молитв окружающих меня людей. Они были настоящими. Казалось, он действительно верил, что разговаривает с кем-то. Это оставило во мне стойкое, неизгладимое впечатление. Я не хотел соглашаться на мелкие удовольствия, когда предо мною открывалась возможность общения с Самим Богом. Я имел представление о реальной действительности, потому что видел ее в отношениях своего отца с Господом.
3. Наставники будущих христианских руководителей, пытаясь предупредить их об опасностях, которые таит в себе необъективность и склонность разделять людей на плохих и хороших, иногда советовали студентам не заводить близких друзей среди людей, с которыми они будут работать. Однако я уверен, что против потенциальной пристрастности существует лучшее средство, чем это. Подобный совет не только нарушает сам замысел организации церкви как Тела Христова и устанавливает некое самоограничение и снобистское разделение между священниками и прихожанами, но оно также требует от людей отказа от своей сущностной «взаимозависимости», а потому взращивает вместо участливых и сострадательных служителей неких роботоподобных и отчужденных руководителей.
«Даже когда я получаю то, что хочу, –
это вовсе не то, что я хочу»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
«Хочешь последовать за Христом?» – от этого призыва, раздавшегося из громкоговорителя, сотни подростков, пришедших на очередное утреннее богослужение, тревожно заерзали на своих местах.
«Он зовет тебя прийти к Нему, прийти навсегда, оставив прошлую жизнь позади. Если ты устал и больше не можешь играть в христианство, тогда отнесись к Его призыву серьезно и приди. Давай бери свои наркотики, эротические журналы, кассеты с рок-музыкой – все то, что тебя развращает, – и приноси это сегодня вечером на сбор. Мы торжественно сожжем все эти орудия дьявола в знак твоего решения следовать за Христом».
В тот же вечер десятки ребят с мокрыми от слез глазами и крепко сжатыми зубами сваливают свою марихуану, «Пентхаузы» и записи Бон Джови в кучу во дворе перед зданием церкви. Пока ревет огонь, все они, взявшись за руки, поют дружную песню: «Решил я твердо быть с Иисусом...».
Подростком я участвовал в подобных мероприятиях и, глядя на умирающий костер, принимал окончательное решение никогда больше не пренебрегать молитвами и каждый день рассказывать людям о Боге. И хотя в такие моменты я избирал верное духовное направление, данные мной на «вершине горы» обеты частенько рассеивались как утренний туман, стоило мне только возвратиться в «долину» спокойной, будничной жизни. И часть моей души, которая требовала перемен, по-прежнему оставалась нетронутой.
Я не отрицаю возможности хороших результатов после того, как ребята в сердце своем принимают решение следовать за Христом. Любой родитель-христианин будет счастлив узнать, что его сын или дочь, особенно если их образ жизни доставлял ему немало хлопот, решили бросить принимать наркотики и читать эротические журналы. И, конечно, очень многие будут рукоплескать решению своих отпрысков никогда больше не слушать рок-музыку – если и не из духовных соображений, то, по крайней мере, из-за предстоящего облегчения для слуха. Так что это молодежное собрание действительно не прошло даром.
Полагаю, что значительная часть молодых людей, внесших свой вклад в кипу сжигаемых вещей, приняли решение вполне осмысленно и, видимо, не без участия Святого Духа. Но я не уверен, что призывы молодежного проповедника дали им точное представление о том, что значит прийти к Христу. Отказ от плотских желаний, уклонение даже от внешних проявлений зла, отдаление от мирского – все это входит в круг того, что понимается под преданностью и посвященностью Христу, однако это скорее результат прихода человека ко Христу, чем его суть. Конечно, невозможно претендовать на то, что вы следуете Христу, продолжая при этом упорствовать в своем грехе. «Пентхаузы» все-таки должны быть сожжены.
Для того чтобы измениться изнутри, от человека требуется нечто большее, чем просто оборвать гнилые плоды с дерева. Борьба против греха требует от нас гораздо более жестких действий, нежели прилежное старание «делать то, что хорошо, и не делать плохо». Если мы, выбиваясь из сил, пытаемся следовать всем библейским заповедям, конечное поражение нам обеспечено. Мы либо скатимся к пораженческим настроениям и чувству глубокого разочарования, либо сделаемся жесткими, уверенными в своей праведности и дисциплинированности людьми, умеющими приспосабливаться к существующим нормам, но не способными глубоко и серьезно относиться ни к кому вокруг, в том числе и к Богу.
Библия говорит, что злобное и некрасивое поведение – это порождение злого и лживого сердца. Главная трудность заключена у нас внутри, в нашем сердце. Для того чтобы правильно поступать, нам всегда нужно будет делать над собой усилие, но когда мы поймем, как распознавать и бороться с грехом в сердце, тогда эта внутренняя перемена сделает возможной и очевидной перемену внешнюю: произойдет переход от греховного поведения к благочестивому. «Очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их» (Матфея 23:26).
Но что это означает? Перемены в поведении легче заметить и понять, чем перемены в сердце. Я знаю, что поступаю плохо, когда я лгу или, к примеру, закуриваю трубку, но как мне узнать, изменилось ли к лучшему мое сердце? Или, по крайней мере, что с моим сердцем не так? Разве не достаточно в душе принять решение следовать за Христом, а затем подтвердить это, совершая только хорошие дела? Что имел в виду Господь, когда говорил об очищении нашей внутренности?
Чтобы лучше понять учение нашего Господа, потребуется более ясное представление о грехе, а точнее, о греховности, оскверняющей наше сердце. Для удобства обсуждения рассмотрим проблему греха в двух направлениях: грех как некие видимые нарушения ясно установленных библейских норм и – как скрытое попрание данной нам Богом заповеди любить. Когда человек слабо понимает, что такое неявные прегрешения его сердца, он все свои духовные силы направляет на доскональное определение библейских критериев и на усиленную работу по их соблюдению. Результатом подобных действий чаще всего является фарисейская праведность или, наоборот, чувство собственной вины и глубокое разочарование. Принимая во внимание только первую разновидность греха, не стоит рассчитывать на скорую внутреннюю перемену в своей душе.
Когда мы читаем, что Моисей «лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение» (Евреям 11:25), мы склонны думать о мирских удовольствиях, доступных при дворе фараона, от которых отказался Моисей: власть, роскошь, изысканные блюда и чувственные наслаждения – и это лишь малая часть всего разнообразия. Подобное направление мысли в принципе верно: Моисей действительно отверг сиюминутный комфорт ради того, чтобы устремиться к воле Божьей. Но когда мы примеряем это место Писания к нашей сегодняшней жизни, дело обычно кончается просто перечислением того, чего нам не следует делать и как не следует поступать. Нам необходимо отказаться от «египетских удовольствий». Для подростков они могут заключаться в наркотиках, рок-музыке или погоне за модой. Для взрослых людей это, скорее, алкоголь, непомерная любовь к телесериалам, страсть к накопительству (дачи, машины, дорогие вещи, попридержание "десятины"), романы на стороне, карабканье по служебной лестнице и тому подобное.
Разные церкви ставят особое ударение на разных видах зла, но большинство христианских общин имеют некий – писаный или неписаный – кодекс поведения, по которому оценивается духовность каждого человека. Большую часть своего времени практически все жаждущие духовного возрастания евангельские христиане (за редким исключением) тратят на искоренение в себе грехов первого типа, то есть борются с внешними нарушениями всеми признанных норм. В результате мы имеем слабосильную Церковь, в которой важнейшим человеческим проблемам не уделяется никакого внимания, а жизнь людей остается прежней.
Однако подобная направленность по самой сути своей неверна. Я ни в коем случае не оспариваю необходимости призывать людей оставить явно греховные занятия и развивать в себе хорошие привычки. Я также ничего не имею против того, чтобы люди чувствовали определенную ответственность перед своей общиной за то, как они живут. Но чрезмерная забота о чисто внешнем соблюдении неких норм и понятий о добре и зле может легко привести к губительному пренебрежению скрытыми, неявными грехами, которые мы допускаем при общении друг с другом.
Наш Господь сурово осудил фарисеев за их прилежную выплату десятины не потому, что педантичность – это нечто дурное, но потому, что они пренебрегали чем-то более важным: справедливостью, милосердием, верностью (Матфея 23:23), то есть вопросами, касающимися взаимоотношений человека с человеком. Проблема заключалась не в их десятине, а в их неспособности распознать грехи против любви к ближнему.
Когда Христос призывает жаждущих прийти к Нему, Он ожидает от нас чего-то большего, чем сжигание неприличных журнальчиков. Он хочет, чтобы мы тщательно разобрались в том, как мы строим свои взаимоотношения с людьми, чтобы определили, где наши личные интересы попирают любовь. Предназначение закона в том, чтобы указать нам путь к крепким и здоровым отношениям с Богом и людьми. Чтобы постигнуть то, что подразумевает под собой приглашение Господа прийти, мы должны выйти за пределы вполне объяснимой озабоченности внешними прегрешениями и постараться понять, каким образом люди, отчаянно жаждущие нормальных отношений, столь неразумно нарушают заповедь любить.
Мы уже обсудили тот печальный факт, что жизнь приносит нам разочарование. Мы никак не можем отыскать того, кто мог бы стать нам близким другом, а Бог говорит, чтобы мы перестали мечтать о полноценном счастье, которое в любом случае недоступно, и доверились бы Ему до лучших времен. Но мы не любим ждать. Мы страдаем сейчас и хотим немедленного облегчения. Если Бог не дает нам требуемого, тогда мы берем дело в свои руки. Шагая по жизни, стараясь заработать себе на хлеб, прилежно исполняя свои обязанности, строя планы на выходные, налаживая отношения с окружающими, которые приносили бы и моральное, и интеллектуальное удовлетворение, мы тем самым демонстрируем свою решимость свести на нет нашу боль. И поскольку именно люди приносят нам наибольшие страдания, наша склонность к самозащите наиболее явно проявляется в том, как мы общаемся с людьми.
Если мы хотим измениться, мы должны заглянуть за внешнюю оболочку жизни, под которой спрятаны самые заветные желания нашей жаждущей души, и там же мы обнаружим скрытую потребность нашего лукавого сердца к самозащите. В части II мы говорили о жажде. В части III мы рассмотрим то, каким образом мы общаемся с несовершенными людьми, на которых нельзя положиться, и с Богом, Который с пониманием откликается на нашу боль и дает нам обетования, но не дает облегчения, которого мы требуем.
Не все люди совершают в своей жизни очевидные грехи. Многие живут вполне достойной и приличной жизнью. Но каждый человек вырабатывает свой определенный стиль общения, рассчитанный на то, чтобы избежать переживаний, и в этом-то и заключается грех самозащиты.
Конечно, нет ничего плохого в стремлении к удобной и счастливой жизни. Наоборот, если человек не стремится к счастью, это должно вызывать тревогу. Нельзя осуждать его за то, что он принимает разумные предосторожности, желая защитить себя от возможных неприятностей. Весьма осмотрительно, возвращаясь поздно вечером домой, обойти стороной пустырь или позвать на помощь соседей, если ваш пьяный муж распускает руки. Я также не советовал бы женщине выходить замуж за подлого и низкого человека. Старание защитить себя от возможного вреда, бесспорно, является верным образом действий.
Однако порой наше законное желание быть любимым рождает в нас стремление оградить себя от боли, которое мешает нам любить других. Именно такую самозащиту я называю грехом, ибо она не дает нам делать людям добро, а значит, попирает закон любви.
Это преступление зачастую явно никак не проявляется. Желание защищать себя кажется нам столь же естественным, как желание бедного человека заработать побольше денег, чтобы прокормить семью. Он не может рассчитывать, что кто-то другой оплатит его счета. Он никому не может доверить заботу о самом дорогом, что у него есть в жизни, поэтому он сам готов постоять за себя. «Самозащитные» манеры поведения трудно выявить не только потому, что они кажутся всем такими нормальными, но также и потому, что их очень легко скрыть под весьма привлекательными христианскими догматическими одеждами.
Я как-то знал одного пастора, который пользовался всеобщим уважением как смиренный и кроткий человек. Его стиль общения с прихожанами заключался в том, что он всегда старался увидеть в них самое лучшее. Он также отличался удивительной способностью примирять враждующие стороны – талантом, которым он широко и умело пользовался для поддержания мира на собраниях церковного совета. Даже располагая весьма сильными аргументами, он никогда не настаивал на собственной точке зрения. Он всегда предпочитал, откинувшись в кресле, подметить достоинства других высказанных предложений и, добавив несколько замечаний в пользу своего мнения, попросить присутствующих проголосовать. Люди характеризовали его как мудрого, терпеливого и совершенно бескорыстного человека. Такой у него был стиль общения. Большинству и в голову не пришло бы присматриваться к его приятной во всех отношениях манере поведения. Предположение, что он действует подобным образом в греховном стремлении защитить себя, вызовет, по меньшей мере, недоумение: чего мы, собственно, добиваемся? Хотим облить человека грязью или начинаем охоту на ведьм?
Итак, если рассматривать грех как нарушение неких установленных правил (первый тип прегрешений), тогда мы получаем следующую картину. Когда мы видим, что некий человек живет внешне безупречной жизнью и манера его обращения с окружающими людьми, судя по всему, весьма похвальна – он смирен и снисходителен, – тогда мы склонны ошибочно считать, что для него грех больше не является проблемой, не считая, конечно, обычных мелких искушений, с которыми ежедневно сталкиваются все нормальные люди. Однако понимание второй разновидности греха, к сожалению, открывает новые двери в темные комнаты нашей души.
Мне бы хотелось спросить у жены, детей и близких друзей того пастора, не кажется ли им, что он иногда избегает столкновений, от которых не следовало бы уклоняться. В определенных обстоятельствах необходимо уметь задавать неприятные вопросы и принимать решения. Способен ли он на подобные действия? Например, строго спросить у сына, где он пропадал вчера до полтретьего ночи, когда его ждали домой к двенадцати, или объяснить жене, что сейчас не время покупать новые занавески, поскольку в данный момент в семье нет свободных денег? Или он старается избегать ссор и неприятных сцен, сохраняя спокойствие и терпение, оставаясь при этом слабаком? Если пастор предпочитает быть мягким там, где сильный человек проявил бы твердость, то, как мне кажется, мало того, что его мягкотелость расстраивает жену, но я бы сказал, что его манера поведения есть не что иное, как обманчиво привлекательная попытка сохранить все в удобном, привычном виде, попытка, которая преследует одну только цель: защитить себя.
Откуда мог появиться такой стиль поведения? Возможно, у отца этого пастора был суровый нрав. Если так, значит, ребенок с самого детства страдал от его непредсказуемых вспышек гнева. Он быстро понял, что, открыто выражая свое мнение, рискует рассердить своего вспыльчивого отца. Ничто не причиняло ему такой боли, как злобность папаши. Слова, которые произносил в гневе отец, глубоко ранили его тогда, да и теперь не дают покоя. Боль была весьма реальной и достаточно сильной, чтобы убедить в том, что избавиться от нее – вопрос жизни и смерти.
Когда человек в надежде обезопасить себя от отцовского гнева привыкает держать свои мысли и желания при себе, тогда подлаживаться к точке зрения другого для него становится естественным, особенно в критических обстоятельствах. Зрелость и некоторая житейская мудрость, пришедшая с возрастом, а также влияние общепринятых христианских норм позволили ему облечь свои попытки самозащиты в одежды терпеливого смирения.
Если вся эта история с отцом действительно имела место, тогда становится очевидным, что целью принятой этим пастором линии поведения является защитить себя от возможных разочарований и сохранить уважение и любовь окружающих. Поэтому он избегает споров, никогда никого не осуждает и не отталкивает от себя, люди чувствуют себя с ним легко и свободно. При общении он вызывает у людей теплые чувства, они всегда добры и приветливы с ним, а резкие слова, если и случаются, застывают У них на языке. «Кроткий ответ отвращает гнев» (Притчи 15:1) – вот библейское подтверждение его стиля общения.
Конечно, кроткий ответ может отвратить гнев – так говорит Священное Писание, и это прекрасное подспорье, когда мы намереваемся сблизиться с гневливым человеком. Но когда кротость используется человеком, чтобы избавиться от столкновения с чьим-то гневом, который угрожает уничтожить его, тогда это уже не любовь. Это греховная самозащита.
Каждый человек обладает своей индивидуальной, неповторимой, как снежинки, манерой поведения. В основе узора каждой из них лежат побуждения либо к самозащите, либо к любви. Пастор, который занимает в своей церкви более жесткую позицию, всегда имея определенное мнение и твердые установки по щекотливым вопросам, может оказаться столь же слабым, как и кроткий пастор. Если он ощущает потребность во что бы то ни стало добиться определенного успеха, если он правильно мыслит и внятно выражается, тогда его манера общения, хотя и весьма отличная от манеры общения того, другого пастора, будет, однако, в равной степени ошибочной.
Справедливости ради следует отметить, что и кротость первого пастора, и напористость второго, конечно же, могут свидетельствовать об их зрелой способности любить и жертвовать всем, что есть у человека ради содействия целям Божьим. Зрелость не делает нас одинаковыми: чем более зрелыми мы становимся, тем более неповторимым будет наш стиль общения. Однако поскольку склонность к самозащите так глубоко въелась в наш греховный по самой своей сути подход к жизни, то нам доставляет немало труда обнаружить ее в том, как мы общаемся.
Слишком часто, стараясь измениться, мы обращаем внимание только на наиболее очевидные греховные моменты в нашем поведении, которые слишком явно не соответствуют библейским нормам и представлениям. Если желаемые перемены не наступают в тот же миг, как только мы прекращаем делать зло и начинаем усиленно молиться и читать Писание, тогда мы либо с удвоенным рвением стараемся избегать зла, делать добро и больше учиться, либо же мчимся к душепопечителю в надежде лучше понять самих себя и осмыслить скрытый конфликт в своей душе. Мы редко задумываемся над ценностью того, что, на мой взгляд, является самым важным для всех желающих измениться изнутри. Мы не принимаем во внимание необходимость и важность четкого осознания своей склонности к самозащите, которая наиболее отчетливо проявляется в нашем отношении к людям. Если для людей главным в жизни является любить друг друга, как Бог возлюбил нас, тогда все наши усилия сохранить прежде всего собственный покой и благополучие противоречат самой цели нашего существования.
Мы были созданы для любви, и когда мы любим, в нас появляется что-то хорошее. Мы чувствуем себя чистыми, цельными, богатыми и счастливыми. Более того, мы начинаем меньше беспокоиться о своем самочувствии и больше заботиться о жизни других. Но когда желание защитить себя диктует нам, что говорить, как и кому, тогда в нашу душу, которая жаждет утешения, закрадывается чувство досады. Мы вдруг понимаем, что нас раздражает, когда люди не проявляют к нам должного внимания. В узком кругу близких знакомых из вашей церкви, с которыми вы регулярно собираетесь, чтобы обсудить свои проблемы, и где делается упор на искренность и откровенность, вы можете поделиться своим разочарованием с другими и, возможно, рассказать о потребности в большем участии и подлинной любви. Однако ваша требовательность способна разрушить любовь, о которой вы просите. Люди прекрасно чувствуют, как вы к ним относитесь, поэтому подобные заявления нередко остаются без ответа.
Когда люди не отвечают на наши требования, мы злимся. Некоторые даже пугаются собственного гнева и стараются спрятать его глубоко внутри. Они боятся, что все вокруг окончательно отвернутся от них, если увидят, как они рассержены. В результате они начинают страдать от депрессий, расшатанных нервов или навязчивых мыслей о том, что мы можем причинить кому-то вред. Другие проявляют свой гнев более открыто и некрасиво: они становятся чересчур критичными, вызывающе дерзкими или просто противно угрюмыми с теми, кто ранее когда-либо в чем-либо их подводил.
Последствия подхода к жизни с позиции самозащиты достаточно суровы. Последствия же любви прекрасны. Мы сотворены Богом, Который желает, чтобы мы полностью доверяли Его любви, чтобы мы могли любить других и не стремились защитить себя от возможных ударов судьбы. И все же мы любим так убого. Почему? Ответ столь же прост, сколь глубок. Мы не желаем идти к Богу со своей жаждой, не желаем отказываться от своей склонности к самозащите. Вместо этого мы читаем Библию и жжем порнографические журналы. Мы обходим стороной колодец, уготованный для нас Богом, чтобы схватить совок и начать копаться в наших отношениях в поисках воды. Как это глупо! Но хуже того то, как незаметно для самих себя мы выкапываем эти негодные колодцы. Кроткий пастор сумел убедить всех вокруг, в том числе и себя, что его долготерпение есть плод Духа, в то время как это было не чем иным, как уродливой самозащитой. Чтобы измениться изнутри, нам необходимо покаяться в нашей склонности защищать себя. Мы должны по-новому взглянуть на то, что и как нам нужно делать со своею жаждущей душой. Но прежде чем мы сможем отказаться от самозащиты, нам нужно понять, что это, собственно, такое и в чем она проявляется. Необходим пристальный взгляд на нашу манеру общения.
Возможно, еще два примера из жизни помогут нам разобраться, на что нам следует обращать внимание, размышляя о своем поведении.
Мария
Помню, как я впервые встретил Марию. Это была привлекательная незамужняя женщина лет тридцати, весьма активная в своей поместной церкви; руководство ее очень ценило. Она работала в поликлинике на полставки, так что большую часть своего времени и энергии она посвящала добровольческой работе при церковном совете, где была ответственной за женское служение. Пастор часто хвалил ее за преданность Христу и не раз, стоя за кафедрой, взывал к аудитории: «Хотел бы я, чтобы в нашей церкви было побольше таких Марий!».
Мария служила примером для многих незамужних христианок: никогда не жаловалась, была приветливой, трудолюбивой, всегда старалась использовать свое семейное положение как преимущество для более активного служения. Когда ее спрашивали, что она думает о браке, она отвечала просто: «Я открыта для всего, что уготовил для меня Господь. Если это брак – прекрасно, я не против. Но пока этого не случилось, я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать своего прекрасного принца. Слишком много хороших дел надо переделать».
Если бы вы расспросили друзей Марии, они наверняка описали бы ее как старательную, серьезную, деловую и способную девушку. Слова «мягкая», «женственная» или «любящая» не пришли бы им на ум.
Она записалась ко мне на прием, чтобы обсудить смутное чувство подавленности и потерю интереса к жизни, которые ощущала с недавних пор и которые никак не могла объяснить. Она была весьма обеспокоена своим растущим безразличием к церковной работе, от которого ей не удавалось избавиться ни с помощью усердной молитвы, ни с помощью обновления своего решения следовать за Христом и нести свое служение. При нашей первой встрече я ощутил в ней наряду с ее деловитостью и осмотрительностью легкую испуганность. Эта испуганность меня и заинтересовала.
Работая с людьми, я всегда обращаю внимание на то, как они воздействуют на меня, какие ответные чувства вызывает во мне их манера поведения: желание держать дистанцию, вести поверхностную светскую беседу или, наоборот, сильнейшее желание помочь и поддержать. Тяжело ли мне подыскать для них верный совет, или при разговоре с ними я чувствую себя мудрецом, изрекающим глубокомысленные суждения перед внимательным учеником? Все люди мечтают иметь близкого человека, ибо таковыми уж нас создал Господь, поэтому именно этими мечтами, именно этой жаждой и обуславливается наша манера общения друг с другом. Поскольку мы знаем, что доверие и близость могут приносить страдания, мы стараемся защитить себя от возможных разочарований, избирая такой стиль поведения, который держит людей на безопасном для нас расстоянии.
Имея это в виду, я стараюсь обнаружить то, каким образом люди пытаются манипулировать мной и моими реакциями при беседе с ними. Я стараюсь понять, к чему меня располагает их манера общения. Велика вероятность, что их поведение заставит меня делать как раз то, что необходимо им для самозащиты. Некоторые люди вынуждают меня шутить – серьезное замечание кажется совершенно неуместным. Другие, напротив, располагают к глубоким философствованиям – простой совет быть более ответственными прозвучал бы банально. Мы склонны общаться друг с другом с тайной надеждой сохранить свой душевный комфорт и избежать всякого рода встреч и столкновений, которые кажутся нам опасными. Когда я потом размышляю над собственными реакциями на ваше поведение, я понимаю, что невольно начинаю подыгрывать вам в вашем желании защитить себя, я как бы становлюсь союзником в ваших боевых действиях против жажды вашей души.
В случае с Марией я почувствовал себя как незваный гость. Теплота и участие казались столь же неуместными, как если бы я начал выспрашивать о жене и детях спешащего на работу приятеля, с которым случайно столкнулся в переходе. Я чувствовал, что от меня требуется напряженно обдумать ее проблемы и представить ей на рассмотрение некое замысловатое предположение. Я ощутил, что мне навязывается роль не заботливого душепопечителя, а умудренного консультанта.
Хотя Мария не была мужеподобной ни по облику, ни по манере держаться, мне было трудно представить ее в качестве чьей-нибудь жены. От ее активности и деловитости страдало ее женское начало. Глядя на нее, я бы с большей легкостью представил ее где-нибудь на встрече церковного совета обсуждающей план какого-нибудь мероприятия, нежели на тихом пляже рука об руку с мужчиной. Нет ничего плохого в том, чтобы чувствовать себя на деловом собрании как дома. Но когда люди чувствуют себя не в своей тарелке в близких отношениях, тогда это вызывает тревогу.
По мере того как мы разговаривали, мне стало ясно, что подчеркнутая приветливость Марии имела свою тайную цель. В какой-то момент я признался своей собеседнице, что она кажется мне несколько напуганной своим состоянием подавленности, и какова же была ее реакция? Вместо того чтобы вздохнуть с облегчением и честно признаться, что я прав и ей действительно страшно, Мария согласилась с меткостью моего наблюдения и без лишних разговоров перешла к поиску объяснений для решения данной проблемы. «Да, я на самом деле испытываю некоторый страх. Я думаю, это потому, что я привыкла чувствовать себя компетентной во всем, что я делаю, но сейчас меня попросили взяться за выполнение кое-каких поручений, для которых я не вполне подхожу. Я бы хотела услышать ваше мнение о том, не окажется ли этот орешек мне не по зубам».
Она вынуждала меня рассмотреть ее предположение и представить заключение эксперта, но она не давала мне возможности с сочувствием и пониманием исследовать страхи, терзающие ее женскую душу. Я задавался вопросом, что заставило ее отвергнуть всякие отношения, кроме связанных с церковным служением. Что вызвало в ней, как в женщине, ощущение такой опасности, что она пожелала спрятать мягкие, нежные и чувствительные части своей души за глухой стеной компетентности и преданности делу?
Я понимаю, нет ничего плохого в компетентности или преданности делу или идее, даже наоборот, это весьма похвально. Проблема же заключается в том, какой цели они служат. Я сразу заподозрил, что Мария использует свои природные способности и духовные устремления, чтобы защитить себя от возможной боли, которые могут принести близкие отношения. Если дела обстояли именно так, это означало, что женщина находилась на самой периферии христианской жизни. Она посвятила себя всему: исполнению определенных обязанностей, служению, учению, работе, общению с людьми, но только не искренним и близким отношениям с ними. Она и сама не получала удовольствия от несовершенной, но подлинной любви окружающих ее людей и, что более важно, не отдавала своей любви другим. Ее главной непоколебимой задачей была защита себя самой от страданий и разочарований, причиняемых человеческими отношениями.
До сих пор в ее жизни никто и никогда не задавался целью выяснить и объяснить ее истинные мотивы и побуждения. Никто и никогда не замечал, чтобы она общалась с мужчиной дольше нескольких минут без того, чтобы не перевести разговор на церковные вопросы. Когда мужчина выражал хотя бы намек на романтический интерес к ней, она напрягалась и с удвоенным рвением погружалась в работу. Никто и никогда не пытался разобраться в ее подходе к взаимоотношениям с людьми. Никто и никогда не любил ее мудрой любовью.
Церковь, заполненная людьми, подобными Марии, – а я подозреваю, что таких церквей немало, – это нездоровая церковь. Павел писал, что Тело Христово получает приращение, когда каждый из его членов исполняет свое дело (Ефесянам 4:16), когда каждый христианин может отдавать себя, искупленного, одаренного человека, Телу таких же верующих. Ему не надо больше заботиться о самом себе, он свободен и может направить свою любовь на окружающих людей. Мария же не была свободна. Несмотря на свою старательность и работоспособность, она все же не исполняла того дела, ради которого была призвана. Ее деятельность в церкви, совершаемая, казалось бы, во имя Божие, не была ни выражением сердца, которого коснулся Господь, ни попыткой принести людям божественное благословение. Ее сердце было охвачено страхом, и ее побуждением была самозащита. Богатейшая часть ее существа, та, что могла бы оказать влияние на жизни других людей и которая могла бы принять их ответную привязанность, в том числе и привязанность со стороны мужчины, была надежно спрятана от глаз за непроницаемой ширмой ее поведения, которая позволяла людям иметь с ней дело только по работе.
В то время как мы с Марией продолжали разговаривать, я заметил ей, что при общении она производит впечатление женщины деловой, но не мягкой и нежной. Она невозмутимо парировала мое замечание, согласившись, что она – хороший работник и поэтому у окружающих вполне может возникнуть подобное впечатление. Я немного поднажал, спросив, какие чувства вызвало у нее мое наблюдение, но ей это не понравилось и немного смутило.
Понадобилось еще несколько встреч, чтобы она, наконец, призналась, что ей действительно немного одиноко. В течение последующих месяцев мы тщательно исследовали ее взаимоотношения с наиболее значимыми и дорогими ей людьми, стараясь разгадать, чем могло быть вызвано ее разочарование. Нам не удалось обнаружить ничего такого, что могло напрямую травмировать ее: ни язвительности двоюродной сестры, ни побоев отца-алкоголика, – но ни один человек за всю ее жизнь никогда не приласкал ее. Отец ее умер несколько лет назад. Он был хорошим человеком, крепким христианином, для которого преданность Господу была лучшей добродетелью. Она не могла припомнить ни одной беседы, в которой бы он по-доброму, откровенно поговорил с ней о важных для нее вещах. Она не осмеливалась заговаривать с ним о своем тайном увлечении каким-нибудь новым мальчиком в школе. Говорить с отцом «об этом» было немыслимо. Подобные разговоры были не приняты и даже не рассматривались как возможные.
Когда я попросил ее вообразить отца таким, который с теплотой и уважением выслушивал бы все, чем она хотела бы с ним поделиться, ее глаза увлажнились. Ее сердце жаждало того, чего она никогда не имела. Отец ясно давал ей понять: «Ты не можешь искать покоя в моей любви. Лучше стань более преданной Богу». Она научилась не обращать внимания на свои желания иметь то, что было ей недоступно, браня себя за глупость и незрелость всякий раз, когда у нее появлялось желание, чтобы ее обняли. И она все больше и больше посвящала себя христианской работе.
Почему так происходило? Учитывая то, в какой обстановке она жила, так ей было легче. Если отрицать отчаянное стремление к тому, что было в таком очевидном недостатке, риск испытать еще большее разочарование был минимален. Ее напряженный труд для церкви завоевывал немалое одобрение со стороны окружающих, и ей это было приятно. Работа была также действенным средством дать понять людям, особенно мужчинам, что она не выставляет себя на ярмарке невест и вообще не стремится к близким отношениям с кем бы то ни было. А толстый слой духовности довершал защитное одеяние. Немногих привлекает перспектива близости с теми, кто повенчан с церковью. Такими людьми принято восхищаться издалека, прямое участие ни от кого не требуется. Мария располагает людей к себе, учит их уважать и ценить ее, но никогда не возбуждает в них желания проникнуть в тайные уголки ее существа, но именно в глубине души она и желала быть любимой.
Когда она позволила себе почувствовать, как сильно ее желание, чтобы кто-нибудь сблизился с ней так, как никогда не был близок с ней отец, Мария начала видеть, что все ее поведение и манера общения были направлены на то, чтобы обезопасить и защитить себя от других. Запомните один важный принцип: когда люди отрицают свою жажду, они не могут объяснить себе своего поведения. Но когда жажда признана, а самозащита разоблачена, тогда доверие ко Христу может стать более глубоким, а покаяние – более полным. Мы можем больше доверять Господу, когда знаем, как отчаянно нуждаемся в том, что может дать нам только Он. А чем более полно разоблачен наш грех, тем более основательно мы можем разобраться с ним. Врач, который видит всю проблему целиком, лучше сделает свое дело, чем тот, который разглядел только ее часть.
Теперь Мария более остро чувствует влияние этого мира, который приносит ей немало разочарований, но она учится относиться к людям с мужеством, которого от человека требует любовь. Ее общение с Господом гораздо богаче, чем было раньше. Она продолжает заниматься своим делом, но ощущает умиротворенность, что позволяет ей отказываться от обязанностей, принимать которые раньше она считала своим долгом. Кроме того, она получает удовольствие от заботливого участия друзей и относится к мужчинам тепло и открыто, что позволяет ей чувствовать себя женщиной. Мария меняется изнутри. Улучшение ее состояния протекает медленно, как это обычно и бывает, но перемена очевидна.
Александр
Рассмотрим еще один пример. Александр – преуспевающий бизнесмен. Люди охарактеризовали бы его как жизнерадостного, одаренного, уверенного и приятного во всех отношениях человека. Несколько лет назад он стал христианином и с характерным для новообращенного верующего рвением быстро заслужил репутацию квалифицированного и знающего преподавателя Библии.
У Александра есть все: красивая жена, трое смышленых детей, прекрасный дом и уважаемое положение на работе и в церковной общине. Он искренне счастлив и всегда готов поделиться радостями своей жизни во Христе.
Как-то я выступал у него в церкви, и после собрания его жена попросила меня о короткой встрече. Она очень беспокоилась за Рому, их двенадцатилетнего сына. С двумя старшими дочками у родителей не было никаких проблем, но Рома в последние несколько месяцев начал понемногу отдаляться от семьи. Мать видела, как он из необыкновенно милого и рассудительного ребенка превращается в молчаливого, почти угрюмого парнишку. Она, наконец, решилась посоветоваться с кем-нибудь на этот счет после того, как однажды какая-то мелочь вызвала у мальчика острую вспышку гнева. Причем, Рома грязно выругался и запустил книгой через всю комнату.
Я спросил, что думает об этом ее муж.
– Я не уверена, что он вообще заметил эту перемену в сыне, – ответила она.
– Вы выражали ему свое беспокойство?
– Вообще-то, нет, я с ним еще не говорила.
– Но почему?
– Александр не умеет разбираться с подобными вещами. Он чудесный отец – они с Ромой прекрасно ладят друг с другом: они вместе играют в бадминтон, и Александр никогда не пропускает ни одного матча Роминой баскетбольной команды. Однако я не думаю, что Александр сможет серьезно поговорить с сыном о такого рода проблемах.
Она помолчала, а затем добавила с улыбкой:
– Александр всегда начинает подшучивать и поддевать Рому, и в конце концов они оба оказываются на полу, дурачась и толкаясь. Так он решает трудные вопросы.
Какое впечатление Александр производит на свою жену? Обратите внимание, она искренне восхищается его положительными качествами, но с неохотой признает его недостатки. Она не сообщила ему о проблеме с сыном, боясь, что он может не справиться.
Я спросил, как, по ее мнению, Александр ответил бы ей, если бы она поделилась с ним своими опасениями.
— О, я прекрасно знаю, как бы он поступил. Он бы обнял меня, улыбнулся и сказал, что я типичная мать, которая слишком много волнуется. Если бы я стала настаивать, он, возможно, взял бы меня за руку и помолился со мной. На этом всякое обсуждение закончилось бы. Я не знаю, что бы он сделал, если бы у нас когда-нибудь случилась настоящая беда. Однажды к нам домой пришла школьная учительница нашей старшей дочки. У нее возникли подозрения, что девочка, похоже, страдает аноре-ксией.1 Александр разобрался с этой проблемой таким образом, что просто настоял на том, чтобы дочка нормально ела. Та поддалась. Но он так и не поговорил с ней, а я знаю, что ей пришлось пройти через многое, в том числе через озлобленность на собственного отца.
Чувствуете, все тот же настрой? «Все должно идти гладко. Я буду добрым, духовным и твердым, и благодаря этому жизнь будет идти как по маслу. Если какие-то трудности и существуют где-то там, в глубине, я не хочу о них слышать. Главное, чтобы все было в порядке».
На работе Александр находит приятной возможность принимать ответственные решения. Плохие новости только подстегивают его действовать более агрессивно. Он никогда подолгу не обдумывает свои проблемы и сразу соображает, что ему нужно делать. Его послужной список показывает, что он обладает исключительной интуицией по поводу того, какое направление действий может продвинуть компанию вперед.
В церкви – та же картина: и строительный, и финансовый, и распорядительный комитеты – все обращаются к Александру, когда возникают острые вопросы. И он никогда не падает духом и всегда что-нибудь придумывает. На его занятия, которые он проводит в воскресной школе, всегда приходит много народу. Ученики постоянно поджидают его после уроков, задавая вопросы, чтобы лучше разобраться в том, что они только что услышали. И Александр обожает это. Он нередко приходит на богослужение с опозданием, задержанный жарким обсуждением какого-нибудь спорного вопроса, который он поднял в своем классе.
Его стиль общения ясен: перед нами подтянутый, уверенный, знающий человек, который с легкостью справляется с любыми неприятностями. Если мы примерим к Александру определение греховности по первому типу, то есть внешнее нарушение установленных норм, – его жизнь безукоризненна и достойна уважения. Он обладает прекрасными качествами, необходимыми для руководства поместной церковью. Он, судя по всему, отлично управляется со своей семьей и пользуется хорошей репутацией у коллег.
Но посмотрите внимательней на его манеру общения и попробуйте определить ее направленность. То, как действует Александр, надежно защищает его от необходимости честно признать, что он не способен решить ту или иную проблему. Он искусно избегает тех трудностей, с которыми может не справиться. Он не желает разбираться с беспокойством жены, он выправил ситуацию с дочерью, так и не пожелав выслушать ее, не позволив ей поделиться своими бременами, он со смехом вверяет своего сына Богу, закрывая глаза на кричащие свидетельства весьма серьезных проблем. Иезекииль говорит о непрочных стенах, которые выглядят крепкими благодаря внешней обмазке (Иезекииль 13:10). Манера общения Александра, на первый взгляд, свидетельствует о его зрелости, в то время как на самом деле им движет прежде всего стремление к самозащите.
Взгляд Александра внутрь себя, вероятно, открыл бы ему глаза на глубокую потребность в уважении и участии, наслаждаться которыми ему. никогда не доводилось. Где-то в самой сердцевине существа Александра отчаянно терзают сомнения, способен ли он встретить лицом к лицу все, что ему предлагает жизнь, – страх, таящийся в душе у каждого из нас. Мы думаем, что боязнь обнаружить в себе это болезненное несоответствие можно облегчить только с помощью того, кто доверит нам важную работу и снабдит нас всем необходимым для ее успешного выполнения; того, кто будет верить в нас даже после крупной неудачи и полнейшего провала. Но наш опыт общения с людьми не производит в нас оптимистичной уверенности в том, что подобный человек существует, поэтому мы ограничены нашими собственными ресурсами. Александр научился еще со школьных и студенческих лет использовать свою индивидуальность и свои способности для того, чтобы отгораживаться от тех жизненных ситуаций, в которых мог потерпеть крах. Он нашел способ всегда сохранять вид ответственного человека, вызывающего уважение. Выработанный им план самозащиты оказался весьма удачным.
Если мы собираемся измениться изнутри, тогда нам необходимо обратить внимание на свой стиль общения. Признак духовной зрелости есть любовь, а сущность любви – общение без самозащиты.
В этой главе следует отметить еще два важных момента. Во-первых, люди могут стать нравственными, рассудительными, дисциплинированными и преданными делу без какой-либо особой зависимости от Бога. Но жизнь без самозащиты требует от человека полного доверия Христу.
Мария вела достойную всякой похвалы жизнь, укрываясь от бурь в тихой гавани, где никакой шторм не мог потопить ее. Обаятельная и деловая манера общения Александра позволяла ему обитать в своей крепости, защищенной «рвом» приветливости в сочетании с твердостью, которые не давали никому, даже его собственной жене, и близко к нему подступиться. С точки зрения и Марии, и Александра, отказ От самозащиты сделал бы их настолько уязвимыми, что это неминуемо привело бы их обоих к самым разрушительным последствиям – если бы только Бог не держал Своего слова.
Во-вторых, если мы от мелких деталей, из которых строится наша манера общения, обратимся к той цели, которой отвечает наше поведение, мы обнаружим в себе массу упрямства и даже некоторое внутреннее уродство. Гораздо легче дать Марии и Александру подробные наставления, как и что им нужно изменить в своей жизни, чем погрузиться в пучину их самозащитной энергии.
«Мария, я думаю, что тебе лучшее быть более экспрессивной. Больше говори людям о своих чувствах; соглашайся на свидания. Когда мужчина проявляет интерес, не отказывайся от его приглашения».
«Александр, ты должен поговорить с женой о сыне. А потом обязательно побеседуй с Ромой. Поговори с ним серьезно, по-мужски, а шутки оставь на потом».
Это весьма дельные советы для каждого из них, к которым им не мешало бы прислушаться. Но дело в том, что и Мария, и Александр могли бы честно и искренне последовать нашим советам, но при этом так и не измениться внутри. Человек может исправить ошибки в своем поведении, которые он допускает при общения с людьми, но так и не покаяться в своем пристрастии к самозащите. Само это пристрастие должно быть выявлено, тщательно исследовано и взвешено. Будьте готовы к трудностям. Мы пытаемся сопротивляться своему отказу от самозащиты с отчаянностью человека, борющегося за свою жизнь. Для нас движение к жизни без самозащиты подобно самоубийству.
Когда Мария попыталась отказаться от самозащиты, она пришла в ужас. Но сейчас передо мною добрая и страдающая, радостная и женственная, одинокая и любящая, полная благодарности женщина. Александр же лишь раз появился у меня в кабинете и больше никогда не возвращался. Его сын по-прежнему невесел, но за обеденным столом выглядит немного приветливей. Его жена прошла через разочарование в муже и долго сердилась на него за его слабость. Теперь она старается простить его, но чувствует себя очень одинокой.
Желание мира, покоя и безопасности в человеке сильно. Но мы ищем облегчения, которого так отчаянно жаждет наша душа, не там, где следует, и вырабатываем манеру общения, рассчитанную на защиту самих себя от пугающей нас боли. И хотя наши планы обезопасить себя достаточно глупы, несмотря на то что порой достигают своей цели, мы цепляемся за наше «право» защищаться. Мы требуем, чтобы кто-нибудь облегчил наши страдания. Нам всем необходимо честно признаться себе в этом страстном желании, прежде чем мы, наконец, решимся отказаться от него через покаяние и научимся направлять все свои душевные силы на любовь. Проблема нашей чрезмерной требовательности – тема нашей следующей главы.
ПРИМЕЧАНИЯ.
1. Анорексия – нарушение питания вследствие психологических причин. Больные ограничивают свой рацион, тем самым приводя организм в состояние крайнего истощения (примеч. переводчика).
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Чтобы измениться изнутри, необходимо обратить свой взор на уродливые стороны нашей души, хотя это может оказаться весьма неприятным. В представлении многих заглянуть в себя означает просто признаться в паре своих недостатков типа нетерпения или склонности к ворчанию. Большинство христиан без труда признают, что их греховность – это нечто большее, чем поведение, не соответствующее христианским меркам. Конечно, мы бьемся над более важными проблемами, например, со своими эгоистичными побуждениями и тому подобным, но зачастую мы не доводим начатое дело до конца, бросая его на полпути.
Есть среди нас и такие, кто не желает смотреть на уродство собственной души, предпочитая думать не о своей греховности, а о внутренних проблемах. «Мне не хватает уверенности в себе. Такой уж я неуверенный». Или: «Почему я такой добросовестный? Я слишком о многом беспокоюсь, и это сводит меня с ума». Подобные проблемы, с которыми мы усердно боремся, вызывают сочувственную заботу у окружающих и почти вселенскую жалость к самим себе. С другой стороны, выставленная напоказ греховность открывает человеку глаза на его несовершенство. Но в первом случае люди чувствуют себя благородными «мучениками», а во втором – просто грязными грешниками.
Очень во многих церквах искренняя забота об исцелении исковерканной жизни людей привела ко всеобщему сочувствию несчастным, которое незаметно облегчило отношение верующих к греху. Всем очевидная истина, что страждущие нуждаются в утешении1, порой так переворачивала наше сознание, что в нас притуплялась острота ощущения человеческой греховности. Но теперь маятник качнулся в другую сторону. В противоположность призывам о «помощи страдальцам» некоторые консервативные христиане активно стараются обратить всеобщее внимание на несколько подзабытую проблему греха. Справедливо обеспокоенные современной тенденцией ретушировать неприглядность порока его психологическими обоснованиями, эти люди чаще всего выставляют грех в его наиболее откровенных формах, таких как прелюбодеяние, ложь, перекладывание вины с больной головы на здоровую, леность и тому подобное. Тем самым они стремятся подчеркнуть, что, несмотря на все свои внутренние терзания, люди все же остаются грешниками.
Все это так. Конечно, все мы страдаем, будучи жертвами недоброго отношения со стороны окружающих, – против нас многие согрешают. Но нельзя собственные греховные поступки против людей оправдывать их былой несправедливостью по отношению к нам. Мы несем ответственность за все, что делаем. Мы одновременно «мученики» и грешники, жертвы и палачи, люди, которым больно и которые сами причиняют боль.
Но обратите внимание, что происходит. Когда мы заглядываем внутрь себя, мы считаем себя «мучениками» с застарелыми ранами и психологическими комплексами. Но когда мы решаем, что пора серьезно и решительно устремиться к Богу, мы вновь выныриваем на поверхность и стараемся вести себя как положено. Внутренние мучения мы ассоциируем с внутренним самоанализом. Мы как бы говорим себе: «Ну-ка, поглядим, что у нас болит». С греховностью же чаще всего борются в ее чисто внешних проявлениях: «Не пора ли нам прекратить это самокопание и заняться делом? Так сколько времени ты уделяешь своей жене?».
Искренним христианам, желающим измениться, предоставляются две возможности: искать помощи, честно исследуя боль в своем сердце, либо попробовать взять на себя всю ответственность за исправление своего греховного поведения. Боль в сердце и греховное поведение – это две категории, с которыми нам нужно будет столкнуться. И все же ни одна из них не направляет нас в глубины нашей души, которые уродливы, искалечены и больны. Ни та, ни другая не могут помочь нам постигнуть природу греха, таящегося в нашем сердце, с которым просто необходимо разобраться, если мы собираемся измениться изнутри. Грех включает в себя нечто большее, чем какие-то внешние проявления (греховное поведение), а мучиться нам приходится и из-за более серьезных проблем, чем крепко укоренившиеся в нас психологические разочарования (боль в сердце).
В этой главе я не буду касаться ни нашей внешней греховности, ни наших внутренних мучений. Я хочу обнажить грех в нашем сердце. Однако я бы хотел более глубоко исследовать эту проблему, ибо считаю, что проявление внутренней греховности – это не только нетерпение и ворчливость. Дела с нашим сердцем обстоят гораздо хуже, чем многие подозревают. Заглянув туда, мы столкнемся не просто с неприятными воспоминаниями или разбитыми чувствами. Если мы будем до конца честны сами с собой, то рано или поздно нашему взгляду предстанет нечто отвратительное и мерзкое – нечто, что я хочу обозначить как требовательность.
Мы требовательные люди. Упрямо пренебрегая Божьим источником живительной влаги ради рытья собственных колодцев, мы ставим свое существование в зависимость от того, найдем ли мы воду. Наши усилия защитить себя во что бы то ни стало должны увенчаться успехом. Когда мы сами беремся утолить свою жажду, тогда выживем мы или нет – зависит от плодотворности наших работ.
Мы требуем, чтобы супруги отвечали нашим потребностям; мы требуем, чтобы дети являли собой плод нашего благочестивого воспитания; мы требуем, чтобы церковь была чутка к нашим заботам и всячески помогала бы нам избавляться от них; мы требуем, чтобы никто не причинял нам таких страданий, какие нам довелось уже однажды пережить; мы требуем, чтобы нам, наконец, стали доступны те удовольствия, на которые мы вполне имеем право, но которые мы так долго гнали от себя.
Какой абсурд! Разве можно представить себе армию, где новобранцы отдают приказы, или предприятие, где мальчишки-курьеры определяют политику? И однако мы видим, как ежедневно простые, обычные люди пытаются командовать вселенной. Подобная глупость – естественный итог того, что человек самолично взвалил на себя бремя ответственности за достижение собственного счастья, бремя, которое слишком тяжело для его плеч. Когда мы беремся добиться того, чего так отчаянно желаем, но с чем не можем справиться, мы наивно требуем, чтобы наши усилия оказались не напрасны.
В нашу жаждущую душу прочно въелась отвратительная зараза требовательного духа. Если мы все-таки хотим измениться, нам необходимо обратиться к проблеме требовательности и предпринять какие-то шаги для ее разрешения. Дух требовательности необходимо обнаружить, узнать во всей его неприглядности и избавиться от него через покаяние. Давайте рассмотрим эту проблему с трех различных точек зрения: как к ней относится Господь, из чего она возникает и что с ней делает Бог.
В Книге Чисел (9:15-23) повествуется о том, как израильтяне шли через пустыню. Они должны были наблюдать за облаком в небе, которое ночью становилось огненным, чтобы людям было лучше видно. Они отправлялись в путь, когда облако начинало двигаться, и разбивали стан, когда облако останавливалось. Главную мысль здесь уловить нетрудно: двигалось облако – двигались и люди, когда же оно останавливалось – останавливались и сыны Израилевы. Двух-трех предложений вполне достаточно, чтобы передать, как было дело. Сокращенное издание Библии «Ридерз Дайджест» разделяет эту мысль. Девять стихов, которые излагают историю в оригинальном тексте, в сокращенном варианте сжаты до одного. Необходимые сведения передаются одним стихом не менее удачно, чем и девятью. Но так ли это?
Прочтите полный текст этого места, приведенный ниже. Обратите внимание на его почти оскорбительную тавтологию. Редактор моих ранних книг как-то заметил мне, что я сверх меры увлекаюсь прилагательными. Удаление лишних слов, уверял он, может основательно укоротить книгу и сделать ее более удобной для восприятия. Какому автору понравится, когда его обвиняют в многословии! Позже я нередко размышлял, что бы сказал тот же самый редактор, если бы ему подали эти девять стихов как отрывок из рукописи неизвестного автора.
В тот день, когда поставлена была скиния, облако покрыло скинию откровения, и с вечера над скиниею как бы огонь виден был до самого утра. Так было и всегда: облако покрывало ее днем, и подобие огня ночью. И когда облако поднималось от скинии, тогда сыны Израилевы отправлялись в путь, и на месте, где останавливалось облако, там останавливались станом сыны Израилевы. По повелению Господню отправлялись сыны Израилевы в путь и по повелению Господню останавливались: во все то время, когда облако стояло над скиниею, и они стояли. И если облако долгое время было над скиниею, то и сыны Израилевы следовали этому указанию Господа и не отправлялись. Иногда же облако немного времени было над скиниею: они по указанию Господню останавливались и по указанию Господню отправлялись в путь. Иногда облако стояло только от вечера до утра, и поутру поднималось облако, тогда и они отправлялись; или день и ночь стояло облако, и когда поднималось, и они тогда отправлялись. Или если два дня, или месяц, или несколько дней стояло облако над скиниею, то и сыны Израилевы стояли и не отправлялись в путь; а когда оно поднималось, тогда отправлялись. По указанию Господню останавливались и по указанию Господню отправлялись в путь: следовали указанию Господню по повелению Господню, данному чрез Моисея.
Из этого можно сделать следующий вывод: либо писавший Числа нуждался в лучшем редакторе своей работы, либо в этом отрывке заложено учение, которое невозможно было передать меньшим количеством слов. Уважение к библейскому откровению предполагает последнее. Но каково тогда это учение?
Подумайте о том, что же там, собственно, происходило: тысячи израильтян, уставшие и изможденные, бредут по бескрайней пустыне. Кто-то, возможно, болен, кто-то чувствует подъем сил, у кого-то судорогами сводит ноги. Я представляю себе утомленного, немолодого отца четверых детей, с трудом переводящего дыхание, покрикивающего на своих чад, чтобы прекратили ссориться, полного мрачных мыслей от непрекращающейся боли в груди. Он постоянно поглядывает наверх, посмотреть, не собирается ли облако притормозить, и злится, видя, что оно невозмутимо плывет дальше.
«Кто бы ни гнал это облако вперед, – ворчит он, переводя дух, – Он точно не знает, какие муки мне приходится терпеть... или Ему все равно. Жена не может справиться с детьми, грудная жаба не дает мне покоя... нам нужна передышка. Мне надо передохнуть. Еще немного – и я рухну на землю. Пожалуйста, Господи, останови облако!». – Но оно неумолимо продолжает двигаться.
Но через час-другой – о чудо! – боли в груди прекратились. Он чувствует прилив сил, у него открылось «второе дыхание». Старший сын несет на руках усталого малыша. Он бросает взгляд на жену, и она улыбается в ответ. «Должно быть, Господь знал, что для нас было лучше идти не останавливаясь». Он чувствует легкость своих шагов – и вот тут-то облако и замирает в вышине.
Человек в недоумении, он смотрит наверх с явной неприязнью, силясь понять, что же происходит. «Когда я был не в силах идти, Бог заставил меня продолжить путь. Теперь, когда я лечу как на крыльях, мне велят остановиться».
Но вместе с остальным народом он покорно прекращает путь, развьючивает животных и устраивается на привал. И только растянувшись на одеяле, он начинает осознавать, как отчаянно нуждается в отдыхе. По его телу растекается сладкая истома, он благодарно зевает и закрывает глаза.
Но как раз когда его дремота переходит в мирный и глубокий сон, жена принимается трясти его за плечо: «Облако двинулось дальше. Нам нужно снова трогаться в путь».
Возможно, моя история несколько надуманна – конечно же, библейский текст не содержит подобных подробностей, – но среди множества людей, кому облако задавало темп, наверняка были и такие – и, я думаю, их было немало, – кто считал, что с ними обошлись грубо.
Иногда нам может казаться, что Бог нарочно подстраивает разные неприятности, чтобы лишний раз расстроить нас: по дороге в больницу вдруг спускает колесо, за час до прихода гостей на кухне засоряется раковина; друг подводит нас именно тогда, когда вы более всего нуждаетесь в его поддержке; у вас неожиданно обнаруживается ларингит, и именно в тот самый день, когда вам предстоит читать важный доклад. Во времена разочарований нам кажется, что наш Первосвященник относится к нашим нуждам, мягко говоря, равнодушно, без всякого сочувствия.
В молитвах мы просим Бога услышать наш вопль, умоляем Его наладить нашу жизнь. Однако не звучит ли в наших страстных молитвах больше требования, чем мольбы? Разочарование – благодатная почва для произрастания требовательного духа. Поэтому для нас важно уметь справляться с трудностями, используя их во благо нашему духовному росту, не давая им взращивать в нас семена требовательности.
Чтобы научиться правильно реагировать на обстоятельства, приносящие нам разочарование, для начала необходимо четко определить, кто здесь хозяин. Постараться справиться с разочарованием, напомнив себе о том, как крепко любит нас Бог, – это шаг второй, но ни в коем случае не первый. Мы должны занять наше место перед своим Творцом, и тогда мы познаем чудо Божьей любви. Это новое знание изгоняет страх, а покорность Его власти помогает разобраться с требовательностью в нашей Душе.
В том месте из Книги Чисел, которое мы рассматривали, снова и снова повторяется одна и та же мысль: когда облако двинется, двигайтесь и вы, когда облако встанет, остановитесь и вы. Мне кажется, что Господь хочет сказать нам следующее:
«Я знаю, временами кажется, что пути, которые Я уготовил вам, не касаются ваших забот. Я желаю, чтобы вы доверяли Мне, даже когда вы устали больше обычного, а Я призываю вас продолжать идти. Я желаю, чтобы вы доверяли Мне, когда вам хочется послужить, а Я удерживаю вас. Но вы никогда не научитесь доверять Мне, пока не смиритесь с тем, что в Моих руках – власть. Доверие не может вырасти на почве требовательного духа. Давайте сразу проясним ситуацию: здесь командую Я. Вы же делаете то, что вам говорят. Начав с этого, вы сможете вкусить, как Я благ и сколько сокровищ таит в себе общение со Мною. Только тогда вы научитесь по-настоящему доверять Мне».
Никакое несчастье и никакое неудобство – ни мозоли на ногах после долгого пути, ни в конце концов распавшаяся после стольких лет взаимных усилий семья – ничто не может оправдать требовательного духа. Ваши трудности могут только подливать масла в огонь и питать его, но они не могут служить ему оправданием. Бог неизменно противится требованиям, предъявляемым Ему Его же созданиями независимо от того, насколько жестоки их страдания. Его уши широко отверзты, чтобы слышать вопли плача и мольбы о помощи, но Он не сядет за стол переговоров с рассерженными людьми, чтобы безоговорочно принять все их условия. Бог противится гордым, тем, кто требует, но благоволит смиренным, тем, кто раскрывает Ему свою душу.
Поскольку все мы – падшие люди, ищущие удовлетворения посредством собственных усилий, каждый из нас заражен вирусом требовательности. В зависимости от условий зараза может распространиться по всему организму и начать разрушать духовную жизнь человека или может ослабнуть до легкой формы горячки, обостряющейся лишь время от времени. История страданий Иова дает ясную картину того, как этот «вирус», долгое время дремавший в потаенных уголках человеческой души, развивается в тяжелое заболевание, которое требует непосредственного вмешательства Бога. Давайте внимательней посмотрим на то, что произошло с Иовом, и попробуем определить, каковы же эти условия, столь благоприятные для развития нашей болезненной требовательности.
Все начинается с того, что на Иова обрушивается целый ряд сокрушительных несчастий. Сначала свирепые разбойники убивают его волов и ослов вместе с работниками, которые пасли их. Не успевает гонец, сообщивший Иову о печальных событиях, закончить свою речь, как врывается второй посланец со словами, что внезапный огонь с неба спалил овец и других работников Иова. Второго перебивает третий, возвещая хозяину, что еще одна шайка грабителей похитила его верблюдов и убила работников, которые присматривали за ними. Не успел Иов оправиться от этих страшных ударов, появляется четвертый человек, несущий скорбную весть о том, что дом, где сыновья и дочери Иова ели, пили и веселились, рухнул, погребя под собой всех его детей.
В одно мгновение Иов оказался разорен и лишился всех своих детей. В ответ на эти напасти он пал на землю и поклонился: «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (Иов 1:21).
Но худшие беды были еще впереди. В следующей главе мы узнаем, что Бог позволил сатане умножить скорби этого несчастного, отчего тело Иова покрылось жуткими язвами с головы I до пят. Раньше Иов был здоровым и богатым человеком, прекрасным семьянином, теперь же он оказался больным, нищим и бездетным, похоронившим десятерых детей, – и все это с Божьего ведома. Если бы понадобилось подыскать человека, чья жизнь служила бы опровержением «евангелия здоровья, богатства и счастья», таким человеком, бесспорно, мог бы стать Иов.
Добавьте к этому еще разногласия с женой. Представьте себе, как она была расстроена. Она советовала ему проклясть Бога, возможно, в надежде, что Господь поразит его на месте. По ее разумению, только смерть могла облегчить страдания ее мужа. Но Иов отвечал ей с необычайной зрелостью: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать? » Бо-годухновенное писание ясно говорит нам: «Во всем этом не согрешил Иов устами своими» (Иов 2:10). В том, как Иов поначалу отреагировал на свою трагедию, нет и намека на жалобы или жалость к себе, в его ответе не чувствуется требовательной настойчивости.
Многие люди ведут себя именно так. В час самых ужасных испытаний им удается собрать все свои силы в кулак и прильнуть к Богу, чтобы продолжать жить. Однако не стоит ли за нашим желанием осилить тяжкие времена тихая, но крепкая надежда, что если мы будем должным образом себя вести, то наши страдания быстро прекратятся и мы заживем по-старому? «Боже, я извлек урок из этих трудностей. Видишь, с какой небывалой зрелостью я справляюсь с ними? Теперь хорошо бы снова сделать мою жизнь полегче».
Похоже, чем дольше нам приходится ожидать столь желанного облегчения, тем больше требуется прилагать усилий, чтобы доверять Божьему благоволению. Многое из того, что со стороны можно принять за доверие, может оказаться всего-навсего уверенным предвкушением возвращения былых благословений.
Услышав о несчастьях Иова, трое его друзей пришли предложить ему утешение. В течение целой недели они мудро поддерживали друга лишь своим присутствием, сидя с ним в тишине, не произнося ни слова. Они видели, что муки Иова слишком велики и пустые разговоры тут не помогут.
После семи дней безмолвия Иов нарушил молчание, выплеснув наружу всю скорбь своего сердца. Это прекрасно, когда у человека есть возможность излить перед другими ту печаль и боль, которые он чувствует в глубине души. Псалмопевцы создавали прекрасные произведения, исполненные тоскою, идущей из самого сердца. А Господь так мучился и переживал в последнюю ночь в Гефсиманском саду, что покрылся кровавой испариной. Иов дал выход своей боли, заявив, что жизнь его так ужасна, что лучше бы было ему никогда не родиться. Этот человек глубоко страдал. Если мы скажем, что все его муки – это желание иметь то, что ему было недоступно, это прозвучит как чудовищное упрощение проблемы, однако же это именно так. Иов, равно как и мы все, был создан для благословения, но ему предстояло жестокое испытание.
Рассматривая то, как Иов справлялся со своими трудностями, мы должны помнить один важный принцип: когда дела идут плохо, особенно в течение долгого времени, когда наше сердце переполняет не радость, а боль, тогда у нас появляется как никогда сильное искушение позволить своей жажде облегчения превратиться в настойчивое требование. И чем более жестокую боль мы испытываем, тем сильнее искушение.
Первый друг Иова, по имени Елифаз, невольно подстегнул скрытую склонность Иова к требовательности, посоветовав предать его дело Богу (Иов 5:8). Иов жаждал облегчения, что вполне понятно, но не имел никаких средств для его достижения. Елифаз заронил в уме Иова мысль, которая постепенно переросла в ложную надежду, а затем и в требование. Елифаз откликнулся на страдание Иова тем, что начал искать какое-нибудь разумное объяснение происходящему. У всех этих внезапных бедствий, которые обрушились на Иова, должна была быть какая-то причина, и если ее отыскать, можно вернуть все на круги своя и восстановить былой покой. Мне кажется, именно такое рассуждение заставило Елифаза предположить, что у Иова наверняка было что предать Богу на рассмотрение, некий довод, который бы достаточно веско прозвучал в зале Божьего суда.
Люди, отчаянно жаждущие облегчения, в своем нетерпении прибегают к уловкам, сулящим скорый результат, но которые по более здравому размышлению могут оказаться довольно глупыми.2 Иов не был исключением. Вот его слова: «О, когда бы сбылось желание мое и чаяние мое исполнил Бог!» (Иов 6:8).
Вилдад, второй из друзей, продолжил ту же тему, убеждая Иова, что если он взыщет Бога с чистым сердцем, Господь непременно встанет на его защиту и вернет ему прежнее благополучие (Иов 8:5-6).
Софар, третий друг, обвинил Иова в сокрытии какого-то порока в его душе и убеждал, что если Иов удалит от себя беззаконие и с новыми силами посвятит свою жизнь Богу, то Господь очистит его от посрамления (Иов 11:11—15).
Заметьте, что все, что сказали Иову его друзья, было хороню, но ни один из них не почувствовал опасности появления у Иова желания потребовать положенного. Каждый искал какой-нибудь способ улучшить его положение, но никто не принимал предосторожностей против вскармливания в нем требовательного духа. «Если ты сделаешь это, – говорили они, – Господь даст тебе то».
Иов обдумал их советы, но не принял ни одного. Он был в отчаянии: «Если захочет [человек] вступить в прение с Ним, то не ответит Ему ни на одно из тысячи» (Иов 9:3). «Извините, господа, – говорил Иов, – ничего не выйдет. Вы предлагаете мне вступить в спор с Богом. Но если бы я действительно вступил с Ним в дискуссию, я не смог бы найти ответа ни на один вопрос из тысячи. Даже если бы я был твердо уверен в собственной правоте, я все равно бы не осмелился спорить с Богом».
Но страдания Иова продолжались. Ничто так не может выбить человека из колеи, как тупая, непрестанная боль, которой не видно конца. По мере того как слабеет надежда, позолота смиренного доверия постепенно сходит, а из-под нее начинает проступать наша затаенная требовательность. То, что мы раньше принимали за доверие, на деле оказывается всего-навсего ложной уверенностью в том, что Бог в конце концов – через месяц? год? два? – даст нам то, чего мы так отчаянно желали все это время. Когда же наши молитвы остаются без ответа чуть дольше, чем мы ожидали, наша уверенность может и пошатнуться. Внешний налет доверия исчезает, обнажая требовательный дух, тихо набирающий силу в глубинах нашего сердца.
Несколько лет назад одна молодая женщина написала мне письмо, где благодарила меня за помощь, которую она получила через одну из моих книг. Она рассказала, что муж неожиданно бросил ее, оставив одну с тремя маленькими детьми на руках. Когда она читала мою книгу, ей доставила огромное утешение мысль о том, что Христос – это все, в чем мы нуждаемся.
Спустя несколько месяцев после того как я получил это письмо, на одном из моих семинаров в перерыве ко мне подошла молодая женщина и сказала, что она была той брошенной женой, которая написала письмо. После нескольких минут нашей беседы я обнаружил, что чувствую себя как-то неуютно из-за той необычайной уверенности, с которой она говорила о радости доверия Господу.
Тогда я решил обратиться к ней со следующим вопросом:
— Вы говорите, что почувствовали большое облегчение, когда осознали, что человеку в жизни достаточно одного Христа. Но скажите, как вы это понимаете? Для чего в вашей жизни достаточно Христа?
— О, для всего, что мне нужно, – без колебания ответила она с улыбкой.
— А что вам нужно? Чего вы ожидаете от Господа?
— Разумеется, что Он вернет мне мужа. Моим трем дочкам нужен отец, а мне нужен муж. Я уверена, что Бог подействует на его сердце и вернет его домой. Я не знаю, когда это произойдет, но это обязательно случится.
Когда я заметил ей, что мне не известно никакого библейского основания для ее уверенности, ее настроение резко переменилось:
— Как вы можете сомневаться в этом? Вы думаете, мне легко
быть одной? Если Бог настолько верен, как Он говорит, тогда Он
вернет мне моего мужа. Он просто обязан сделать это!
Когда она говорила, ее голос звенел от отчаянного гнева, гнева требовательного духа. Эта женщина глубоко страдала (боль в сердце), ее горечь и обида были заметны (греховное поведение), но самой главной ее проблемой, заслуживавшей всяческого внимания, был требовательный дух (грех в сердце). Ее «доверие» к Богу основывалось не на том, что она безоговорочно верила Ему как личности, не на том, что она не сомневалась в Его вышних замыслах, но на надежде, что Он облегчит ее страдание и сделает это так, как того хочется ей.3 Чем дольше откладывалось исполнение ее ожиданий, тем более требовательной она становилась, «уповая на Бога».
Неослабная боль – это самая благодатная среда для расцветания требовательного духа. Посмотрите, что происходило с Иовом по мере того, как продолжалась его скорбь.
«Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей; буду говорить в горести души моей. Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?» (Иов 10:1-2).
Чем дольше он находился в бедственном положении, тем несправедливее оно ему казалось. Пока его душа была угнетена невыносимым страданием, которому не видно было конца, его требовательный дух расцветал в нем пышным цветом: «Но я к Вседержителю хотел бы говорить, и желал бы состязаться с Богом» (Иов 13:3). Что за перемена в человеке, который ранее не допускал и мысли перечить Господу! Теперь, похоже, он убежден, что у него действительно есть на это право. У него к Богу дело!
Подобная самоуверенность типична для требовательного духа. Чтобы настаивать на чем-то, мы сначала должны убедить самих себя в том, что то, чего мы добиваемся, – дело, заслуживающее внимания, и что у нас есть полное право и твердое основание выдвигать свои требования. И лучшим аргументом в споре о том, что наша утомленная душа заслуживает передышки, является непрестанная сердечная боль. Много лет терпя рядом с собой невнимательного и необщительного мужа, жена может в конце концов прийти к твердой уверенности в том, что требование лучшего, чем у нее, супруга вполне оправдано. Граница между законным желанием и незаконным требованием тонка, и ее легко переступить.
Иов пришел к убеждению, что у него имеется дело, этакий иск, который он может предъявить Богу. Больше он не молился об облегчении, он был готов требовать его. Сила его убеждения отражена в его довольно известном заявлении: «Вот, Он убивает меня; но я буду надеяться». Этот стих часто используют как пример пылкой веры, но обратите внимание на вторую половину стиха: «Я желал бы только отстоять пути мои пред лицем Его!» (Иов 13:15). Он продолжает, говоря: «Вот, я завел судебное дело; знаю, что буду прав. Кто в состоянии оспорить меня? Ибо я скоро умолкну и испущу дух» (Иов 13:18-19).
Далекий от смиренной покорности решениям Всевышнего Бога, Иов упорно настаивает на том, что он заслуживает лучшего обращения, чем получил. Если Бог отнимет его жизнь, Иов клянется сойти в могилу с уверенностью, что если бы только люди узнали об этом, всем бы сразу стало ясно, что с ним незаслуженно и скверно обошлись.
Всем нам приходилось быть жертвой чьей-нибудь греховности. С нами не раз обходились незаслуженно скверно. Жизнь полна несправедливости. Но когда боль, нанесенная нам людьми, заставляет нас не доверять Богу, не отвечать любовью на зло, но требовать немедленного облегчения, тогда невыполнение Богом наших требований превращает Его в наших глазах из заботливого друга в жестокосердного врага. Послушайте, каким теперь Иов видит Бога:
«Но ныне Он изнурил меня. Он разрушил всю семью мою. Он покрыл меня морщинами во свидетельство против меня; восстает на меня изможденность моя, в лице укоряет меня. Гнев Его терзает и враждует против меня, скрежещет на меня зубами своими; неприятель мой острит на меня глаза свои» (Иов 16:7-9).
Многие христиане заявляют, что им трудно поверить, что Бог их действительно любит. Другие, наоборот, с жаром говорят о дивной Христовой любви, но в их словах больше огня, чем горит в их душе. Почему Бог кажется безучастным и отстраненным от мучений, которые мы переносим?
Возможно, часть проблемы заключена в том, что у нас имеются свои собственные соображения о том, как достигнуть счастья или, по крайней мере, где искать облегчения нашим страданиям. Эти мысли коренятся в представлениях о жизни, которые столь неразрывно связаны с самим нашим существом, что мы никогда не ставим их под сомнение. Мы склонны измерять любовь окружающих нас людей степенью их согласия с нашими планами. Отказ Бога помочь нам добиться наших целей и Его требование подчинять наши устремления Его замыслам мы расцениваем как нежелание видеть нас счастливыми. Небеса превращаются в «потолок», выше которого нашим молитвам не подняться. Разум рисует нам образ Бога, Который бесчувствен к нашей боли и Которого раздражают наши бесконечные жалобы. Горячие мольбы о том, чтобы Он сделал то, чего требуют наши представления о праведности и сострадании, остаются без внимания.
Убежденность Иова, что моральный перевес был на его стороне, все усиливалась. Он, похоже, вообразил, что доводы в его пользу убедили бы всякого, включая самого Бога, в необходимости принятия самых неотложных мер по наведению порядка. Но Бог оставался холодным и бесстрастным к требованиям Иова, которые, судя по всему, Его не впечатляли.
В конце концов Иов воскликнул: «Вот, я кричу: "обида!" и никто не слушает; вопию, и нет суда» (Иов 19:7).
Когда проблемы усугубляются, появляется искушение перестать надеяться на Бога. Когда конечная Инстанция отказывается принять наш судебный иск, тогда любое средство, которое может дать нам облегчение, становится в наших глазах приемлемым и допустимым. Как можно винить умирающего от голода человека за то, что он украл яблоко, особенно если он голодает не по своей вине? Непрекращающиеся мучения обычно размывают в нашем сознании границы между нравственным и безнравственным. Какие-то явно неправильные вещи становятся менее оскорбительными для нашей совести, когда они единственные дают нам надежду на избавление.
И опять, обратите внимание, в чем здесь главная проблема: это не боль в нашей душе, ибо человеку свойственно страдать, и не наша жажда облегчения и удовольствий, ибо человеку свойственно желать. Основная проблема – это человеческая требовательность. Когда мы требуем незамедлительного утоления нашей жажды, мы подвергаемся опасности сбиться с библейской этики на прагматическую мораль: оправдано все, что может ослабить нашу боль. В результате многие имеют вопиюще безнравственные поступки и разбитые жизни. Другие же, кто одновременно страдает и требует, может быть не отворачиваются от Бога и не живут в явном грехе, но продолжают обращаться к Нему с полной уверенностью, что их требования имеют под собой основания.
Страждущие люди терпеть не могут расставаться с надеждой. Поэтому средством ее укрепления зачастую служит рассуждение о том, что в один прекрасный день здесь, на земле, Бог сделает нашу жизнь легче. Он обязательно устроит так, чтобы мы смогли иметь все, что, по нашему мнению, необходимо для счастья. Возможно, муж уйдет от нас к другой женщине, предоставив нам возможность наконец-то выйти замуж за человека, которого мы втайне любили многие годы. Возможно, пока наша дочь, вступившая в переходный возраст, пребывает в летнем лагере, Господь как-нибудь повлияет на нее, ибо Он знает, что наши молитвы исходят из сердца, израненного ее вызывающим поведением. Мы более не в состоянии все это выносить.
Когда мы ожидаем от Бога разрешения всех наших проблем и облегчения страданий, нашей задачей становится так обосновать свое прошение, чтобы оно показалось Ему убедительным. Если бы мы только знали, как убедить Бога в том, что добрый Отец обязан дать Своему страждущему чаду мир и покой! Когда израильтяне возопили к Господу во время их мучений в Египте, Бог услышал и избавил их от страданий. Почему бы Ему не ответить и на наши вопли? Должен же быть какой-то способ заставить Его взглянуть на мир нашими глазами![4]
Послушайте, как Иов выражает желание встретиться с Богом и изложить свое дело в Его присутствии:
И отвечал Иов, и сказал: «Еще и ныне горька речь моя; страдания мои тяжелее стонов моих. О, если бы я знал, где найти Его и мог подойти к престолу Его! Я изложил бы пред Ним дело мое и уста мои наполнил бы оправданиями; узнал бы слова, какими Он ответит мне, и понял бы, что Он скажет мне. Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною? О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня. Тогда праведник мог бы состязаться с Ним – и я навсегда получил бы свободу от Судии моего» (Иов 23:1—7).
Я думаю, многие из нас так или иначе подумывали о том, что здорово бы было попасть на прием к Богу! Вы только представьте, какие возможности могли бы открыться перед британскими подданными, если бы они могли напрямую говорить с королевой! Однако в любом случае нас не оставляет сомнение, что даже личный визит к Богу может не принести ожидаемых результатов. И Иов смиренно признавал, что Бог слишком независим, чтобы человек мог управлять Им посредством своих прошений:
«Но Он тверд; и кто отклонит Его? Он делает, чего хочет душа Его. Так, Он выполнит положенное мне; и подобного этому много у Него. Потому я трепещу пред лицем Его; размышляю, и страшусь Его» (Иов 23:13—15).
Это признание Иова говорит в его пользу. Человек, который признаёт, что Бог может и не сделать для него чего-то, что представляется ему таким правильным, существенно превосходит в понимании Бога тех людей, кто радостно предвкушает, что Бог вот-вот все уладит. Наивный оптимист предпочитает романтические выдумки реалистичному взгляду на жизнь. Господь ему просто должен. Однако жестокая действительность может разбить его жизнерадостность на мелкие кусочки. Вера такого счастливца подобна сахарной пудре на торте: она сладкая и красивая, но в ней не содержится ни одного полезного питательного вещества.
Иов не был оптимистом – до этого ему было далеко, – и хорошо, что он им не был. Однако, несмотря на то, что он прекрасно понимал, что Бог может и не ответить на его просьбы, он не являл собой пример покорного смирения совершенной Божьей воле. В нем взыграл тот самый требовательный дух, и это привело его к озлобленному отчаянию: «Вряд ли Господь станет вмешиваться в мои дела, хотя Ему бы следовало это сделать!».
Мы так печемся о собственном благополучии, что всякий, кто преграждает нам дорогу к желанной радости, вызывает у нас гнев и возмущение, в то время как сами мы страдаем в глубокой и благородной печали. «Как Он смеет так со мной обращаться? Это несправедливо. Ну что же, я все равно не отступлю, пусть мне будет больно».
Подобное отношение отвратительно Богу. Оно ему претит. Наш Господь наставлял нас любить ближних своих, как самих себя, заботиться о благополучии окружающих нас людей, как о своем собственном. Этот наказ вызывает у нас затруднения. Чем больше я понимаю, что значит любить, тем больше я осознаю, как мало я люблю, и тем больше я благоговею перед Христовой любовью. Бог действительно ждет, что я посвящу себя отношениям с людьми, соразмеряя их с высшим проявлением божественной любви, даже если тот, на кого я стараюсь направить свое чувство, несправедлив или нечестен со мною.
Но это совершенно не вписывается в привычный для нас образ действий. Подобное поведение выше нашего понимания, поскольку разум наш замутнен. Нам не кажется правильным, что мы должны испытывать в жизни такие жестокие разочарования. Мы склонны зацикливаться на своих несчастьях, которые приносят нам столько боли. Жить, не обращая внимания на непрестанные страдания, столь же неестественно, как есть при помощи ушей или слушать ртом.
Мы можем потребовать, чтобы хоть что-то было по-нашему, чтобы, например, наша дочь, улыбнувшись, сказала: «Конечно, папа, я с радостью приеду к вам на выходные. Спасибо, что позвал». Такое требование кажется в высшей степени разумным и естественным, даже благородным. Но это и есть самое ужасное в требовательном духе – приятное ощущение. Болезнь без симптомов – уже плохо, но болезнь, которая настраивает нас на благодушный лад, медленно, но верно разрушая наше здоровье, – это много хуже.
Требовательность является весьма серьезной проблемой еще и потому, что она редко кажется проблемой. Мы действительно можем чувствовать себя бодрее и оживленнее, когда стремимся к удовлетворению своих требований и представляем себе, как это будет хорошо. Человек может даже ощутить прилив некоего подобия духовности, приближаясь к Богу со своим прошением, полный сил и энергии, питаемый требовательным духом. «Господи Боже, Ты знаешь, как сильно я страдаю из-за напряженности в нашей семье. Теперь я иду к Тебе с верою, что Ты ответишь на мои молитвы и возвратишь мне мои семейные радости. Направляй меня, Боже, помогай мне справляться с обязанностями мужа и отца». Эти слова могут быть словами искренней и достойной молитвы, после которой мужчина действительно станет больше любить свою семью. Но за ними может скрываться и потаенное требование к Богу, чтобы Он восстановил единство в семье; требование, дающее человеку уверенность, с которой он делает шаги навстречу этому единению. Если же семейной идиллии не получается и напряженность в отношениях только усиливается, добрые чувства этого человека могут обернуться праведным негодованием по отношению к Тому, Кто позволил новым трудностям появиться на небосклоне его и без того непростой жизни.
Чтобы мы могли возрастать в своей вере, нам необходимо выявить в себе эту склонность требовать своего. Нам следует обнажить ее во всей отвратительности и постараться избавиться от нее. Иначе никакой глубинной перемены произойти не сможет.
В нескольких последних главах книги Иова мы находим одно из самых драматических во всем Священном Писании повествований о том, как Бог напрямую вмешивается в чью-то жизнь. Там приводится один примечательный разговор, в котором Господь решает проблему требовательного духа.
Переживая все те ужасающие беды и несчастья, которым Бог позволил обрушиться на его голову, Иов взрастил в своей душе требовательный дух. Он под конец стал настолько убежден в правомерности своих требований, что страстно желал при случае высказать все свои претензии Богу лично. Господь исполнил его желание, но беседа развивалась совсем не так, как предвкушал Иов. Взгляните, как представлялась эта встреча несчастному Иову:
«Я изложил бы пред Ним дело мое и уста мои наполнил бы оправданиями; узнал бы слова, какими Он ответит мне, и понял бы, что Он скажет мне. Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною? О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня. Тогда праведник мог бы состязаться с Ним – и я навсегда получил бы свободу от Судии моего» (Иов 23:4-7).
Иов, очевидно, ожидал, что Бог выслушает, что он имеет Ему сказать, и, задумчиво теребя Свою бороду, произнесет: «Иов, спасибо тебе, что поделился со Мной своим взглядом на мир. Ты попал в самую точку. Откровенно говоря, Я смотрел на все это с иной точки зрения. Послушай, Я немного ошибся, но сию же секунду все исправлю».
Что и говорить, абсурдность подобных мыслей очевидна. Но требовательный дух прикрывает смехотворность своих притязаний покровами пылкого прошения. В главе 38 нам дается редкая возможность увидеть, как Бог отвечает Иову на его требования, и узнать, как Он, скорее всего, ответит и нам.
Бог оказал Иову прием, которого тот так отчаянно жаждал, но дальше события развивались не по его сценарию. С самого первого мгновения, как Бог предстал пред ним, Иов, должно быть, осознал, что ему предстоит нелегкий разговор. «Господь отвечал Иову из бури» (Иов 38:1). Это не был ни ласковый приятный голос, призывающий Иова смягчить его печаль, ни дружеское предложение заглушить горечь в его сердце мыслями о возводимых в лучшем мире обителях.
Когда страждущий святой изливает скорбь своей души, Господь является ему Великим Первосвященником, любящим Защитником, Который понимает его мучения. Но когда печаль превращается в горький дух требовательности, тогда пред человеком встает суровый Хирург в ярко освещенной операционной, готовый расправиться с болезнью Своим сверкающим скальпелем. Бог громовым голосом воззвал к Иову: «Препояшь ныне чресла твои, как муж; Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне» (Иов 38:3).
Позвольте мне сделать небольшое отступление, чтобы вы смогли оценить значение Божьих слов. Когда я был студентом колледжа, мне довелось посещать лекции одного блестящего профессора философии, известного своими атеистическими убеждениями. После первых же нескольких занятий я вообразил себя главным защитником христианства перед лицом этого человека, втайне надеясь, что мне удастся обратить его к Господу, смело отстаивая истину Слова Божьего.
Оглядываясь назад, я понимаю, что мало того, что мой подход не отличался особой мудростью – он оказался совершенно неэффективным. Вот что происходило на этих уроках. Я обосновался на первой парте в первом ряду и жадно ловил каждое слово этого преподавателя, выжидая, не окажется ли какой-нибудь бреши в его рассуждениях. Когда я думал, что нашел такую брешь, то быстро поднимал руку, чтобы оспорить его доводы. В то время мне казалось, что он восхищен моим пытливым умом, и даже полагал, что загнал его в угол своими безупречными логическими построениями. Теперь, сам будучи профессором, которому время от времени приходится терпеть в классе подобных умников, я отлично понимаю, что он тогда чувствовал.
В течение целого семестра я испытывал его терпение своими разнообразными, порой весьма вольными, наблюдениями, в коих сам я усматривал верх проницательности. В конце концов он не выдержал. Когда я в очередной раз поднял руку, он резко повернулся и, глядя на меня с едва скрываемой свирепостью, процедил сквозь зубы: «Крабб, я попрошу вас выйти ко мне на кафедру. В оставшееся от занятия время мы обсудим все ваши возражения. Если потребуется, мы просидим здесь хоть до вечера. Настала пора во всем как следует разобраться».
Дело в том, что мой профессор был известнейшим философом, вызывавшим восхищение и благоговение не только у студентов-третьекурсников, впервые открывавших для себя Канта и Гегеля, но и у его коллег из самых престижных учебных заведений, которые всегда прислушивались к его мнению о различных философских системах.
Я, в общем-то, и не собирался оспаривать взгляды этого человека, я лишь хотел поделиться кое-какими собственными соображениями. Или, по крайней мере, я так думал. Однако он верно разглядел в моих замечаниях попытку подорвать всю его систему мысли и подменить ее своею.
Когда он с видом неумолимого судии холодно и властно вызвал меня на помост, я перепугался до смерти. Я понял, что перешел границу допустимого. Если я, студент, был до смерти напуган, когда великий неверующий ученый вызвал меня на спор в области его познаний, вообразите, как должен был чувствовать себя Иов, когда всемогущий Господь, Бог и Творец вселенной, попросил его доказать, что этот мир плохо устроен.
Чтобы научиться смирению, нам необходимо для начала разобраться, кому из нас следует измениться. Требование, чтобы все стало иначе, представляет собой не что иное, как судебный иск к Богу, обвинение Его в том, что Он не справляется и пренебрегает Своими обязанностями.
Бог постепенно привел Иова в чувство. Он начал с того, что попросил тому показать, по какому праву он дерзает судиться с Творцом. Он как бы предложил Иову сдать своеобразный квалификационный экзамен, который подтвердил бы его компетентность заниматься подобными вещами.
Первый вопрос: Иов, «где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь?» (Иов 38:4-5).
— М-м, я не совсем уверен... Разрешите, я немного подумаю, а потом отвечу.
Бог продолжает: «Давал ли ты когда в жизни своей приказание утру и указывал ли заре место ее?» (Иов 38:12). Другими словами: «Иов, говоришь ли ты солнцу, когда ему встать, или ты просто заводишь будильник, чтобы проснуться, когда оно взойдет? Ты ли тот, кто сотворил, поддерживает и приказывает вселенной, или же ты простой смертный?».
Следующий вопрос: «Где путь к жилищу света и где место тьмы?.. Ты знаешь это, потому что ты был тогда уже рожден, и число дней твоих очень велико» (Иов 38:19-21).
Саркастические слова, острые, как скальпель, с легкостью рассекающий плоть, направляемый твердой рукой опытного Хирурга...
Первое испытание завершилось, когда Господь воскликнул: «Будет ли состязующийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему» (Иов 39:32).
Вопросы заданы. Вопросов больше нет. Требовательный человек, который собирался наполнить уста свои оправданиями, был смирен. Ответ Иова показывает, что он сделал шаг по направлению к смирению. Наполовину проделанная хирургическая операция – это добрых полпути к выздоровлению. Кризис миновал, но процесс еще идет. Это – слова меняющегося человека: «Вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил – теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду» (Иов 39:34-35).
В Иове происходили внутренние перемены. Его требовательный дух был ослаблен. Теперь пришло время для решающего удара.
Когда Бог приступает к работе над человеческой душой, Он никогда не довольствуется полувыздоровлением. «Мы почти полностью справились с раком» – вряд ли подобные слова из уст вашего врача вас очень утешат. Бог вторгается в глубочайшие тайники нашего лукавого сердца, чтобы безжалостно обнажить то, что нуждается в перемене. Он принимает нас благодаря тому, что произошло на вершине Голгофы, и понимает нашу боль, поэтому Он хочет помочь нам измениться. Однако истинное исцеление может начаться лишь тогда, когда мы обнажим в своей душе таящуюся в ней самонадеянную требовательность. Мы должны учиться узнавать, ненавидеть и отторгать от себя свой требовательный дух, должны учиться доверять Господу наши глубочайшие потребности – этим мы как бы очищаем внутреннюю сторону чаши и блюда.
Бог устроил Иову еще одно испытание, через которое Он обличил его неуместную требовательность. Первое, в большей мере, лишь сопоставило силу Бога и слабость Иова, второе же касалось вопроса нравственности.
«Препояшь, как муж, чресла твои», – говорит Господь. Другими словами: «Я еще не окончил наш разговор. Ты не можешь просто взять и уйти. Ты не справился с Моим первым испытанием. Ты не смог ответить ни на один вопрос. Теперь давай посмотрим, как ты справишься со вторым заданием».
Господь задает ему прямой и четкий вопрос: «Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя?» (Иов 40:3).
Это вопрос на тему: кто в этом мире определяет, что правильно, а что нет? Какими бы мучительными ни были наши страдания, они не дают нам права решать, как с нами должны обращаться. Никакая, даже самая нестерпимая, боль не может оправдать наши греховные уловки, которые мы используем для ее облегчения. Самозащита может быть лучшим средством не чувствовать мук, однако мы не можем не грешить, отказываясь от любви.
Бог завершает второе испытание странным приговором: «Он [Бог] царь над всеми сынами гордости» (Иов 41:26). Гордые люди весьма требовательны. Они считают, что у них есть на это право. Но Господь прямо утверждает: никто, каким бы высоким ни было его самомнение, не правомочен указывать Богу, что Ему делать. И эта мысль еще раз подтверждает главный принцип, на котором строится жизнь в Божьем мире: чтобы общаться с Богом, мы прежде всего должны понимать, что именно Господь, а не мы, есть Бог. Поэтому как бы страстно наша душа ни жаждала облегчения, мы не вправе что-либо от кого-либо требовать, даже глубоко в душе. Нельзя требовать, чтобы дорогой вам человек обязательно стал христианином, чтобы ваш муж бросил пить, чтобы ваши анализы были в порядке или чтобы ваш непослушный ребенок вдруг исправился бы. Желайте многого, молитесь о многом, но ничего не требуйте. Доверять Богу – значит ничего не требовать.
Иов понял это. Доктор хорошо потрудился. Вот слова человека, в чьем сердце произошла перемена:
«Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал... Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (Иов 42:3, 5, 6).
— Вспомните, что говорил Иов до этой перемены:
«Буду говорить...» (Иов 10:1).
«Скажу Богу: не обвиняй меня» (Иов 10:2).
«Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом» (Иов 13:3).
«Я желал бы только отстоять пути мои пред лицем Его!» (Иов 13:15).
«Вот, я кричу... и никто не слушает; вопию, и нет суда» (Иов 19:7).
«Я изложил бы пред Ним дело мое и уста мои наполнил бы оправданиями» (Иов 23:4).
«Вот мое желание... чтобы защитник мой составил запись» (Иов 31:35).
Когда Бог обнажил перед Иовом всю неприглядность его требовательного духа, тот осознал, что требовать что-либо от Бога – чистое безумие и нелепость. Когда человек доходит до такого взгляда на жизнь и на свое место в этом мире, когда предъявлять претензии к Богу становится для него немыслимым, это свидетельствует о его духовной зрелости. И мы с вами начинаем возрастать в вере, когда приходим к осознанию того, Кто такой Бог и кто такие мы.
Однажды одного известного святого, находящегося при смерти, спросили, как он относится к тому, что Господь позволяет ему умереть, невзирая на многочисленные молитвы тысяч людей о его выздоровлении. Он ответил так: «Находясь в присутствии Божьем, мне кажется в высшей степени неуместным что-либо требовать».
«Начало мудрости – страх Господень» (Псалом 110:10). Стоять пред Богом в благоговении, даже когда обстоятельства тяжелы, столь же важно, сколь трудно. Когда мы сравниваем себя с Богом, мы начинаем понимать, как нелепо и заносчиво с нашей стороны требовать чего бы то ни было – даже желанного облегчения от боли. Одно дело – просить страстно и неотступно, скорбеть и плакать, и умолять об облегчении, и совершенно иное – требовать, чтобы воля Вседержителя совпала с нашей собственной.
Мы читаем, что Иов покаялся. Но в чем? Он отказался от своего требования облегчения, понимая нелепость всей ситуации.
Каким образом человек может покаяться и отказаться от духа требовательности? Что для него означает довериться Богу, обратиться к Нему со своею жаждой и оставить всякие попытки самозащиты? Прежде чем мы изучим все эти вопросы в части IV, мне кажется, имеет смысл продолжить наше обсуждение того, что же необходимо человеку для того, чтобы обнаружить грязь внутри чаши и блюда.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Я посвятил целую книгу рассмотрению этой проблемы. Она называется «Encouragement: The Key to Caring, Crabb and Allender (Grand Rapids: Zondervan, 1984).
2. Иногда люди начинают торговаться с Богом. «Я обещаю больше никогда не совершать аморальных поступков, если Ты вылечишь меня от болезни»; «Я буду посвящать церкви больше времени, если мне снова удастся свести концы с концами». Интересно, как часто духовный пыл на самом деле оказывается лишь попыткой добиться от Бога своего, то есть не встать на путь ведущий к благословению, а требовать его? Нет ничего плохого в уверенности, что Господь обязательно исполнит желание преданного сердца. Такая уверенность имеет под собой библейские основания. А преданность Богу подразумевает полное доверие – мы должны поручить себя Его заботам; это доверие, которое не сочетается с требовательным духом. Один интересный стих из книги Осии (7:14) говорит нам о том, что Господь отвечал людям, когда они взывали сердцем своим, а не тогда, когда они вопили на ложах своих. В части IV этой книги будет глубже обсуждаться различие между сокрушением над личными проблемами и покаянием в своей требовательности. В первом случае Бог часто остается глух к нашим мольбам, но Он всегда слышит раскаявшегося верующего.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Добрые дела, которые мы прилежно стараемся совершать, не превращают нас в одночасье в праведников. Изучение Библии, постоянные беседы с людьми о Евангелии, воздержание от мирских развлечений, щедрые пожертвования времени и денег на служение Господу – занятия, бесспорно, благочестивые, но их недостаточно для того, чтобы изменить нашу душу.
Многие из нас знакомы с людьми, которые обладают всеми перечисленными добродетелями, но при этом ни с кем не поддерживают глубоких, серьезных отношений. Видимо, соблюдение этих норм не является залогом счастливой жизни, влекущей окружающих ко Христу своей зримой силой и полнотой. Чтобы преобразиться в человека, чья жизнь действительно могла бы оказывать подобное воздействие на других, мы должны обратиться к внутренней стороне чаши и блюда. Мы должны разоблачить греховность своего сердца, а потом научиться, как его очистить.
Разоблачение – дело нелегкое. Переменчивость и лживость нашего сердца заставляет нас верить, будто наше положение лучше, чем на самом деле. Несмотря на самое искреннее желание выявить и понять, что мы в жизни делаем не так, нам нелегко определить, каким путем в наше сердце проникает дух требовательности, который формирует наш стиль общения с людьми.
Когда мы пропускаем богослужения, пьянствуем, изменяем своим супругам или читаем романы сомнительного содержания – все эти проблемы вполне очевидны. С ними легко бороться, поэтому именно на них мы в первую очередь и обращаем внимание, когда в стремлении стать праведными пытаемся наладить свою жизнь. Их легче обнаружить, проще установить их греховность – достаточно спросить у пастора, – да и борьба с этими искушениями дает заметные нам самим результаты: мы точно знаем, смотрели ли мы сегодня телевизор или нет. Но можем ли мы быть столь же уверены: не приносили ли мы сегодня в жертву чьи-то чувства ради того, чтобы вырасти в собственных глазах? Не нарушали ли заповедь любить ради того, чтобы обеспечить собственную безопасность? Такие прегрешения гораздо труднее заметить, но даже если мы их все-таки замечаем, то не всегда считаем их грехом. Мы склонны объяснять наши действия особенностями характера: «Ну что поделаешь, такой уж я человек» или: «К чему это самокопание? Эдак начнешь сомневаться во всем, что делаешь».
Наши самозащитные схемы поведения выглядят довольно невинно, а иногда даже благородно. Общаясь с людьми, мы можем казаться и смиренными, и сильными, и заботливыми, и смелыми, и приветливыми, но порочный, требовательный дух, управляющий нашими поступками, остается незамеченным. Руководители защищают себя от неудачи, трудясь не покладая рук, – и люди восторгаются их рвением. Мужья избегают конфликта со своими женами с помощью дополнительных знаков внимания и ожидают ответной признательности. Прихожане добиваются расположения к себе тем, что становятся необычно приветливы с руководством, и те расценивают это как проявления взаимного расположения.
Наша решимость любой ценой обеспечить свою безопасность, в какие бы прекрасные одежды она ни облекалась, всегда безобразна. В требовании чего бы то ни было, даже самого необходимого, без чего мы не мыслим своего благополучия, чувствуется заносчивая гордыня – грех, который более всего ненавистен Господу. Однако он слишком часто остается незамеченным в сердце человека. Очень немногие люди, как мне кажется, задумываются над тем, что их подход к взаимоотношениям с окружающими далек от совершенства. Мы просто не замечаем, да и не желаем замечать, что линия нашего поведения – это следствие упрямой решимости обезопасить себя, которая надежно завладела нашим сердцем. Хотя Христос учил нас, что всякая попытка человека сохранить свою жизнь собственными усилиями обречена на провал, мы даже не подозреваем, на какие ухищрения мы идем, несмотря ни на что. Все это отражается в нашем стиле общения.
Обращаясь к фарисеям, Христос безжалостно обличал их греховность, облаченную в прекрасные речи: «Как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста... Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: Ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься» (Матфея 12:34, 36-37).
Главная мысль ясна: если мы желаем, чтобы наши слова были добрыми, мы должны сначала очистить их источник. Если мы собираемся по-настоящему любить, мы должны сначала выкорчевать самозащиту из своего греховного сердца. «Больше всего хранимого храни сердце твое; потому что из него источники жизни» (Притчи 4:23). Для жаждущих людей, гнущих спину над рытьем своих колодцев, сохранить сердце – значит разобраться и понять, каким образом они пытаются требовать от окружающих удовлетворения собственных потребностей для достижения благополучия. Если мы не откажемся от той манеры общения, которую диктует нам стремление защитить себя, если не испытаем в сердце искреннего раскаяния, как сможем мы сказать – что доброе? Как сможем любить?
Мы должны научиться правильно оценивать свои поступки и слова при общении с людьми, и тогда мы сможем понять, какие области нашей души поражены болезнью требовательности. Однако нам не следует с головой погружаться в болезненное самокопание. Если нашей конечной целью будет добиться полного самопонимания, тогда мы наверняка увязнем в зыбучих песках самоанализа. Выдумывание умных теорий о нас самих, выискивание причин, почему мы чувствуем себя определенным образом или поступаем именно так, а не иначе, вовсе не является плодотворным занятием. Единственная ценность подобного взгляда внутрь собственного сердца определяется его полезностью для нашего движения к большей любви к Богу и людям.
Конечно, иногда болезнь, которую мы хотим обнаружить, достаточно очевидна, – по крайней мере, для стороннего наблюдателя. Однажды мне довелось консультировать одного мужчину, очень делового и подтянутого, который без лишних разговоров, не вдаваясь в сантименты, немедленно изложил причину своего прихода. Он был глубоко возмущен тем, что его жена, присутствовавшая на приеме по настоянию супруга, отказывалась вступать в нетрадиционные способы сексуальных отношений. Они вызывали у нее отвращение. Бедная женщина была явно смущена и раздосадована. С авторитетом судьи глава семьи заявил, что его жена преступает Божью заповедь считать свое тело принадлежащим мужу (1 Кор 7:4). Он попросил, точнее говоря, приказал, чтобы я обличил его супругу в греховном непослушании. Когда я предположил, что он, возможно, преступает заповедь любви, требуя от нее того, что было ей не под силу, он отклонил эту мысль как нелепую, нетерпеливо ожидая, что я призову его жену к ответственности и попытаюсь убедить ее впредь быть поприлежнее.
Для меня все было ясно: этот человек ради собственного удобства искажал всю концепцию о повиновении и вообще не имел ни малейшего представления о библейской любви к жене. Но он не желал посмотреть истине в лицо. Намного приятнее услышать от врача диагноз «грипп», нежели «рак». Чем откровеннее требовательность (и здесь уже неуместна аналогия с гриппом, поскольку в скрытой или явной форме требовательность смертельна), тем с меньшей готовностью мы склонны признавать ее порочность. Люди, которые с наибольшей заносчивостью требуют уважения от своих жен и детей, с особым пылом отстаивают свое главенство и свою особую манеру общения с людьми.
У большинства из нас требовательность присутствует в скрытом, неявном виде, и, как мне кажется, многие готовы признать ее существование, когда она становится более-менее очевидной. Однако подобное признание требует от человека немало мужества, оно дается нелегко даже весьма зрелым людям. Взгляд в глубины собственной души, который действительно меняет и преображает человека, нередко лишает присутствия духа, да иначе, наверное, и быть не может. Диагноз «грех» неприятен, и мы склонны всеми силами противиться ему, предпочитая думать, что мы прошли больший путь по дороге выздоровления.
Мы просто обязаны добраться до самой сути этой проблемы. Никакой перемены, которая порадовала бы Бога, не сможет произойти, пока мы озабочены только греховностью нашего поведения или сердечной болью. Самое важное – это разоблачить грех в сердце, исследовать его и постараться исправиться. Когда мы поймем, что мы жаждем, что мы, как неразумные дети, заплутали и сбились с дороги в поисках живительной влаги, тогда мы сможем трезво оценить свою манеру общения и сумеем распознать требовательные, самозащитные побуждения, стоящие за нашими действиями.
Но самим по себе нам не понять, в какую сторону идти, так же, как шахтеру без фонарика не видно, где копать. Дисциплинированным и «заурегулированным» людям без посторонней помощи не узнать об их защитной и весьма неприглядной жесткости. Людям с аналитическим складом ума никогда не догадаться, что их холодная логика отнюдь не вызывает восхищения, а скорее, наоборот, разочаровывает тех, кто хотел бы стать им другом. Преуспевающие экстраверты могут всю жизнь прожить с твердой уверенностью, что их кипучая деятельность всем вокруг по душе. А застенчивые скромники могут списывать свою стеснительность на особенности темперамента и никогда не узнают, что их скованность – это лишь защитная оболочка.
Нам всем требуется помощь, чтобы ясно увидеть самих себя. Когда мы принимаем твердое решение заглянуть в свое сердце, Бог предоставляет нам три источника света:
Каждый из этих источников можно использовать для того, чтобы заменить слепоту самообольщения ясным и честным видением.
Дух Божий
Псалмопевец просил Бога: «Испытай меня... и узнай сердце мое... И зри, не на опасном ли я пути...» (Псалом 138:23-24).
Думаю, я слышал немало проповедей о полноте Духа, о Его сошествии на верующего, о печати Духа, о крещении Им, но мне не часто приходилось слышать об испытании Духом. Всякая другая тема дает человеку успокоение и утешение. Испытующее действие Духа Святого способно причинить нам беспокойство.
Но возрастание в вере всегда сопряжено с некоторыми неудобствами. Дух давался человеку не только для утешения, но и для обличения (Иоанна 16:8). Если все дело заключается в нашем сердце и если ему столь искусно удается скрывать свое уродливое содержимое под покровом самообольщения, тогда мы должны взять на вооружение ту простую истину, что только Господу Богу дано проникать в сердца людей (Иеремия 17:9-10). Мы должны найти способ позволить Духу Божьему явить нам то, что Он там видит.
На этом, думаю, большинство разговоров закончилось бы призывами к размышлению. И это правильно. Мы должны не только читать нашу Библию, слушать проповеди и обсуждать с друзьями духовные вопросы, нам также необходимо хотя бы иногда уединяться в каком-нибудь тихом месте, где в краткие мгновения покоя в нашей лихорадочной жизни мы могли бы в безмолвии предстать пред Богом. Это – время с Господом, когда не надо никуда спешить, ни о чем тревожиться, когда мы стремимся лишь к одному – к приобщению к Великому. Такие моменты, как ничто иное, могут восстановить наши силы, направить нас на путь истинный и открыть перед нами новые горизонты. Когда наша душа покоится, тогда Дух Божий может испытать ее без помех.
Однако, боюсь, что наших стараний находить время слушать Бога недостаточно. Есть более серьезные проблемы, которые препятствуют Духу приникнуть в нашу душу. Каждый из нас имеет свои представления о жизни, которые гонят нас прочь от Божьего света: мы норовим забиться под кровать, когда Он входит к нам со Своим светильником. Позвольте мне вкратце разобраться с двумя проблемами, которые туманят наш взор и не дают нам ясно видеть самих себя даже во время долгих часов тихого уединения.
Главная проблема заключается в том, что мы не на том заостряем свое внимание. Иной раз вместо того, чтобы «на себя оборотиться» , мы беспокоимся о том, как другие обращаются с нами. Как можно волноваться по поводу резкости тона в разговоре с человеком, который распространяет про нас чудовищные сплетни?
Но самое ужасное во всем этом то, что мы обладаем удивительной способностью самообольщения. Мы можем заставить себя поверить, что наше прегрешение ничтожно по сравнению с грехами нашего знакомого, тогда как в действительности оно может быть не менее серьезным. На библейском языке бревно в нашем собственном глазу может казаться жалким сучком, в то время как сучок в глазу нашего соседа кажется нам бревном. Если же кто-нибудь напомнит нам о том, что мы должны прежде всего беспокоиться о собственной ответственности, это может заставить нас с неохотой вглядеться в себя, но все равно мы будем твердо уверены, что не мы, а именно окружающие нас люди и есть отъявленные грешники.
Если же мы хотим, чтобы Дух Божий совершил в нас Свою работу, мы должны сменить настрой. Мы все время должны просить у Бога, чтобы Он являл нам наш грех именно тогда, когда мы опять начинаем «зарываться». Не имеет значения, насколько тяжко согрешил против нас человек, и не имеет значения, насколько мы правы в своих обличениях, главное не забывать, что наша склонность к требовательности в отношении поступков других – не менее серьезное прегрешение, чем грех, обращенный против нас. «Испытай меня, Боже» – вот лучшая молитва, особенно когда мы едва устояли на ногах от удара, который нанес нам грех другого человека.
Еще одно препятствие, не дающее нам ясно видеть себя, – это наши устремления. Если нам кажется неразумным просить Бога испытать нас, когда кто-то поступил с нами несправедливо, тогда тем более ненужным кажется призывать Бога, когда события развиваются в нашу пользу. Какой смысл начинать энергичную программу спортивных упражнений, если мы не жалуемся на здоровье, да и марафон бежать не собираемся? Никто не обращается в больницу с просьбой об операции, если нет никаких симптомов заболевания.
Большинство людей хотят, чтобы наше существование было удобным: все мы спим на кровати, а не на полу. Нет ничего плохого в том, чтобы создавать себе комфорт и наслаждаться им, если только он не становится нашей первоочередной заботой. А для многих из нас – вероятно, даже для большинства – он стоит на первом месте. Если у нас недостаточно сил и желания разрешать трудные жизненные вопросы, которые возникают, когда мы подходим к себе с мерками святой любви, тогда нашей конечной целью становится не преображение во Христе, но удобство в этом мире.
Моя собственная жизнь предоставляет мне неплохие удобства, многие из которых я создал своими руками. Я не вижу ничего дурного в том, что человек разогревает себе булочку перед тем, как ее съесть. Но я зачастую замечаю в себе пугающую способность успокаиваться в стремлении к Богу, когда моя жизнь протекает без помех. Иногда мне кажется, что у меня уже есть то, что я хочу, – но это не полнота и богатство Богообщения, а крепкая семья, прекрасные друзья, любимая работа, приличное здоровье, соответствующий счет в банке и удобный дом. И хотя мне неприятно это осознавать, но умиротворенная расслабленность, которую я временами ощущаю, является, скорее, следствием временного благодушия, зависящего от сиюминутного удовольствия, чем плодом моего покоя в деле и обетовании Христа.
Благодушие и покой – это разные вещи. Покой освобождает нас от беспокойного стремления жить по правилам, но он не лишает нас страстного желания лучше и ближе узнать Христа, даже когда жизнь кажется безоблачной. Покой, приносимый Иисусом, влечет нас к большему познанию Того, Кто дает его нам, и возбуждает страстное желание, чтобы и другие испытали то же самое.
Христианин, который осознает греховность самого своего сердца, а не просто внешний грех и внутреннюю боль, который дорожит чудом познания Божия, потому что вкусил Его благость, будет просить Господа испытать его, какими бы благоприятными ни были жизненные обстоятельства. Ни греховность других людей, ни собственный комфорт не ослабят желания возрастающего христианина больше узнать о себе самом для того, чтобы удалить все препятствия на пути к большему познанию Бога.
Боль, причиненная совершенным против нас грехом, делает чем-то нелепым и неразумным необходимость взглянуть на собственные прегрешения. А наслаждение приятной жизнью тем более не дает никакого толчка для такого шага. Чаще всего именно страдание и удовольствие нередко удерживают нас от многих довольно болезненных попыток осознать, что нашим поведением движет желание защитить себя. В результате мы не часто просим Духа Божьего испытать нас во всей полноте. Однако те, кто внимательно слушает, могут услышать Его обличающий голос. Я полагаю, Дух Божий всегда может донести до нас то, что Господь хочет сказать. Если мы не слышим, что Он говорит, то лишь потому, что не обращаем внимания. Порой нам удается услышать (или мы думаем, что слышим) Его голос, если Он советует нам, на какую работу устроиться или какую церковь посещать, но мы становимся на редкость туги на ухо, когда дело касается того, насколько греховно наше поведение по отношению к окружающими нас людям.
Поскольку голос Духа иногда искажается, проходя через защитные фильтры нашего ума, мы нуждаемся в том, чтобы нам более объективно, более конкретно помогли распознать наши требовательные наклонности, мы нуждаемся в такой помощи, которой нам было бы нелегко пренебречь. Слово Божие предоставляет нам подобную возможность. А люди Божьи, которые ведут себя должным образом, обеспечивают обратную связь, оставить которую без внимания способен разве что человек высокомерный. Итак, давайте рассмотрим разоблачительное действие Священного Писания.
Слово Божие
Почему иногда случается так, что некоторые христиане проводят годы за изучением Слова Божьего и при этом совсем не меняются и даже ожесточаются? Есть, конечно, и такие, которые действительно становятся более любящими, сильными и мудрыми по мере своего «погружения» в Писание, но большинство стараются просто придерживаться жестких нравственных принципов и строгости учения. Со временем они превращаются в людей неприступных, сдержанных и холодных. Почему же так происходит?
Как могут люди каждое воскресенье слышать в церкви библейское учение, из года в год изучать Писание на семинарских занятиях и при этом развить в себе лишь любовь к истине, которая на самом деле только отдаляет их от людей?
Почему искренние верующие прилежно встают рано утром, чтобы провести время в Слове, но затем проживают день, не имея действенности в своем служении, мира в своих борениях и любви в своих сердцах? Почему многие из них считают эти утренние молитвы и чтение Библии неким безжизненным обрядом, который они исполняют либо по привычке, либо из чувства вины, а частенько и вовсе перестают это делать?
Конечно, проблема не в Библии. И мы никогда не должны забывать о ее истинном предназначении. Не правда ли, кажется немного странным, если наточенный, обоюдоострый меч вместо того, чтобы пронзить нам душу, слегка скользнет по нашей коже, не оставив и следа?
Похоже, нам пора набраться мужества и заявить об этом прямо: мы должны признать, что просто знать содержание Библии мало – это еще не есть верный путь к духовному росту. Во многих евангельских церквах бытует опасное представление, что если нам только удастся поместить Слово Божие в людские умы, то Дух Святой уж позаботится, как вложить его в людские сердца. Это представление ужасно не потому, что Святой Дух этого не сделает, но потому, что оно дает пасторам и руководителям церкви предлог отказаться от ответственности за жизни людей. Многие продолжают прятаться за спасительными кафедрами, не зная, да и не желая знать, ничего о проблемах их общин, провозглашая истины Писания с напыщенной, никого не трогающей ученостью. Кафедры должны наводить мосты, а не создавать преграды, должны помогать людям вступать в такие взаимоотношения, которые могут изменить их жизнь.
Библейские колледжи и семинарии потратили немало времени и сил, доказывая, что простое вливание знаний в человека не изменяет его жизни. Отличники-выпускники слишком часто терпят неудачу в служении из-за неспособности сблизиться и ужиться с людьми. Казалось бы, они все делают правильно: проповедуют, руководят, собирают средства, посещают паству, благовествуют, – но у них никак не получается помочь своим прихожанам разобраться с реалиями жизни.
Павел точно подметил, когда сказал: «Знание надмевает, а любовь назидает» (1 Коринфянам 8:1). И все же именно познание является для нас основной причиной, по которой мы читаем Библию, и мы очень радуемся, когда нам открывается что-нибудь новое, доселе не веданное.
Один мой знакомый пастор признался мне, что в течение многих лет даже не подозревал, что его жена чувствовала себя очень одинокой и отчаянно нуждалась в общении с ним. Он всегда добросовестно обеспечивал ее быт, был предупредителен и добр, регулярно молился вместе с ней и искренне желал ей счастья. Но однажды вечером, когда мы с женой были приглашены к ним на ужин, меня поразило, как далека была его внешняя теплота от запросов этой женщины, и я позволил себе высказаться по этому поводу.
Он был искренне озадачен моим наблюдением и долго размышлял над ним, пока спустя несколько недель не пришел к выводу, что раньше он никогда не задумывался о том, что в отношениях между ним и его женой недоставало страстности. Он никогда не ощущал потребности в близости настолько остро, чтобы с большим вниманием и теплотой относиться к чувствам жены. Он никогда не замечал, что его доброжелательно «духовный» стиль общения в действительности просто защищал его от большей самоотдачи из-за боязни быть отвергнутым.
За следующие несколько месяцев их совместная жизнь приобрела новый оттенок. Его жена подошла ко мне однажды со слезами радости и страха на глазах: «Все так переменилось. Я никогда не чувствовала себя столь любимой. Только вот надолго ли?».
Не забывайте, мой друг был преданным христианином и очень серьезно изучал Библию. Недавно я спросил у него, как он понимал учение Павла о супружестве все эти годы их столь поверхностных и неглубоких отношений. Он отвечал мне, что ему никогда не приходило в голову, что Павел призывает нас налаживать с женой такие отношения, которые требовали бы от нас неподдельности чувств, искренности и глубины: «Не знаю, почему я никогда не задумывался об этом!».
Этот случай не назовешь редким: человек, который мог с академической точностью провести экзегезу пятой главы Послания к Ефесянам, не понимал ее значения! Знать содержание текста недостаточно. Требуется нечто большее.
Но, опять же, здесь не следует перегибать палку. Библию, без сомнения, необходимо изучать. Нельзя обращаться с ней небрежно. Мы не должны читать отрывок и ждать, что Дух Божий вдруг ниспошлет нам просветление и каким-нибудь таинственным образом запечатлеет в нашем мозгу некое знание. Изучение Библии, занимаются ли им высокообразованные специалисты или рядовые христиане, старательно размышляющие над текстом, закладывает основу для зрелого разговора об общении Бога с Его народом. Но изучение текста – не самоцель. Быть может, оно весомее, нежели чувства и ощущения, но оно ничего не стоит, если не оставляет у человека никаких впечатлений. Писание должно влиять на нашу жизнь, делать нас добрее и более любящими, а не просто забивать нам голову множеством полезных сведений для того, чтобы мы могли с легкостью находить подкрепление своим излюбленным доктринам.
У меня часто возникает такая мысль, что если бы Бог намеревался передать человечеству некую истину лишь для того, чтобы люди восприняли ее умственно, а затем старательно изложили другим, Он мог бы и получше организовать Свой единственный опубликованный труд. Он бы поручил группе ученых и пророков подготовить основные статьи учения на разные темы, такие как, например, действие Святого Духа, доктрина будущих событий или предназначение Закона. Тогда у нас имелся бы справочник по подлинному христианству с алфавитным указателем и ясными формулировками по всем ключевым вопросам. Подумайте, скольких разногласий удалось бы избежать, имей мы на руках такую книгу!
Справедливости ради следует отметить, что Павел, конечно, в своем Послании к Римлянам достаточно системно изложил доктрину о спасении, но даже оно представляет собой личное послание, а не доклад, подготовленный для выступления на богословской конференции. Послание было адресовано людям, которым Павел хотел дать кое-какие наставления. Это не исследовательская работа ученого, которая могла бы впоследствии быть рекомендована в качестве учебника студентам, занимающимся данной проблемой.
Библия написана в доверительном, очень личном тоне. Это книга о людях и об их жизни. На страницах этой книги мы читаем о том, что с ними происходило, и о том духовном опыте, который они накопили, общаясь с Господом. Это богодухновенная мудрость предназначена для других таких же людей, которые тоже просто живут. Мы не можем препарировать Писание, как биолог-первокурсник препарирует лягушку, раскладывая ее органы в строгом порядке на столе. Мы не должны забывать, что перед нами Слово Божие.
Его необходимо изучать. Пользуйтесь для этого ценными материалами, накопленными учеными. Читайте справочную литературу, конспектируйте проповеди. Запишитесь на занятия, на которых производится глубокое исследование текста. Но делайте все это для того, чтобы лучше познать Бога, самих себя и других, чтобы научиться по-настоящему любить. Отстаивать же свою позицию по тому или иному вопросу приемами, которые противоречат принципам любви, ни к чему и даже опасно. Если все наши действия продиктованы желанием защитить себя, то всем нашим великолепным знаниям Библии грош цена. Мы должны позволить Писанию проникнуть к нам в мысли и в намерения нашего сердца для того, чтобы мы смогли более ясно увидеть, каким образом мы нарушаем заповедь любить. Если мы стараемся лучше понять Бога, не желая честно всмотреться в себя, тогда все наши добытые из Библии знания о Боге останутся только сухим богословием – набором правильных, но скучных и безжизненных сведений. Если мы пытаемся разобраться, что представляет собой человек, желая привести его к Божьей истине, но не прилагаем никаких усилий, чтобы для начала разобраться хотя бы в себе самих, нам ни за что не удастся увидеть в других то, чего мы не замечаем в собственной душе (Матфея 7:1-5).
Все вышесказанное о важности живого подхода к Писанию кажется мне разумным и ясным. Однако я прекрасно осознаю, что намного легче абстрактно рассуждать о ценности Библии для процесса самопонимания, чем предложить какой-нибудь конкретный способ, как ее можно для этого использовать. Я могу, конечно, просто повторить всем давно известные и достаточно очевидные вещи по поводу того, что, обращаясь к Слову, мы должны часть времени проводить за его изучением, а другую часть – за размышлением над прочитанным. Возможно, продолжительная прогулка по дороге из библиотеки, или краткий послеобеденный отдых, или выходной, посвященный глубоким раздумьям над нашей жизнью в свете определенных мест Писания, окажутся нам весьма полезными. Времена затишья столь же важны для нас, сколь нечасты. Мы нуждаемся в таких минутах покоя, чтобы не спеша прочитать историю Самсона и обнаружить, что мы с ним очень похожи своим упрямым стремлением к тому, что внезапно завладевает нашим воображением. Однако существует опасность, что мы можем вполне искренне посвятить какое-то время тому, чтобы обдумать свою жизнь, но уйти прочь, скучая, ни на что не вдохновленные и – что хуже всего – не пронзенные Мечом. «Все Писание... полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тимофею 3:16), следовательно, изучение Библии должно рассекать налгу защитную броню, обнажая надменный страх, из-за которого мы больше полагаемся на собственные силы, нежели на помощь Бога. Оно должно проникать в потаенные глубины нашего сердца, где кроется корень всех проблем.
Что же нужно сделать, чтобы это случалось как можно чаще и в более полном объеме? Ответ отчасти прост: мы должны обращаться к Библии с четко поставленной целью саморазоблачения. Я подозреваю, что очень немногие делают достаточно конкретные шаги в этом направлении. Это чрезвычайно тяжело. Изучение Библии может казаться нам то обличительным, то дающим надежду, оно то причиняет нам боль, то дарует утешение, оно то ставит нас в тупик, то становится умиротворяющим, а иногда и скучным – правда, ненадолго, если нашей целью действительно является стремление лучше узнать себя.
Библия оживает и проникает к нам в душу в самые неожиданные моменты. Не раз я обращался к ней, желая разобраться в себе, и находил глубокое успокоение в разгар бунтующих страстей. Порой, переживая и волнуясь из-за напряженности в отношениях с дорогими мне людьми, я обращался к Слову, ища мудрости, желая справиться с трудностями, но уходил ни с чем. А иной раз мораль какого-нибудь отрывка или пример героя проливали свет на мои собственные обстоятельства, указывая, как лучше действовать и как поступать. Библия – это все-таки не торговый автомат, который отлажено выдает затребованный товар, как только мы опускаем монетку.
Смиренная зависимость, выраженная в сознательном саморазоблачении, наводит нас на верные размышления при чтении Библии. Вместо того, чтобы качать головой и с благородным самоуничижением признавать: «Ах, да, временами я совсем как Самсон: отдаю предпочтение своему удовольствию перед тем, что Божье», – мы можем вникнуть в самую суть повествования, которое обличит нас и приведет к ощутимым переменам. Но мы должны задавать себе такие вопросы, которые смогут обличить нас и заставить задуматься о собственной греховности. Например, о чем думал Самсон, как он осмелился пренебречь высоким призванием и пойти наперекор желанию родителей? Что происходило в его душе, что позволило ему так безрассудно согрешить? Что привлекло его в той женщине-филистимлянке? Почему Маной запаниковал, почему решил, что, раз они видели Бога, им с женой грозит неотвратимая гибель? Почему он был так напуган, что жене пришлось успокаивать его своими разумными рассуждениями (Судей 13:22-23)?
Итак, мы способны задавать все эти «правильные» вопросы – те самые, которые наводят нас на «правильные» мысли, – только тогда, когда обращаемся к тексту, чтобы яснее увидеть самих себя. Это первое необходимое условие для того, чтобы Меч мог пронзить нашу душу. Второе, не менее важное, условие заключается в том, что мы должны ясно понимать, что лежит в основе поведения человека. Библейское представление о людях требует от нас, чтобы мы особым образом заботились о той части души, которая стремится к Богу, но не упускали из виду и нашу дурацкую глупость, которая уводит нас от Него. По мере того как мы раздумываем над историей жизни Самсона, исследуем глубокие потребности его души и греховные помышления его обманчивого сердца, мы обнаруживаем аналогичные стереотипы и модели поведения и в своей собственной жизни.
И к чтению новозаветных посланий мы должны подходить с тем же отношением и той же целью. Если мы имеем представление о том, чего можно ожидать от человеческих отношений и каковы последствия их подрыва, тогда учение Павла о супружестве может навести нас на глубокие мысли и натолкнуть на верные вопросы. Повеление апостола, чтобы мужья любили своих жен, должно заставить нас задуматься над тем, чего же женщина хочет от мужчины, и постараться понять, что мужчины склонны принимать во внимание в первую очередь свои собственные желания, а не желание жены.
Если мы искренне и твердо решаем обнажить свою душу и перестаем бояться обличения, тогда мы начинаем понимать, что люди, описанные в Библии, – такие же жаждущие и требовательные существа, стремящиеся защитить себя, как и мы сами. И тогда мы в состоянии спокойно выдержать и смиренно принять всю обличительную мощь Писания, направленную прямо на нас. Если мы изучаем текст лишь для того, чтобы узнать истину, не слыша биения сердец живых людей, жизни которых разворачиваются у нас перед глазами на страницах Библии, тогда все наши старания по изучению Слова Божия приведут в лучшем случае лишь к поверхностным, внешним изменениям. Когда мы не ощущаем личностного характера Писания и обращаемся к нему без той откровенности, которая располагает к саморазоблачению, тогда светильник нашей ноге и свет нашей стезе затухает.
Конечно, человек может угасить Дух и интеллектуализировать Слово, но, к счастью, существует еще один, третий, источник прозрения, пренебречь которым будет гораздо труднее.
Люди Божии
Нет ничего более важного для духовного роста, чем прочные взаимосвязи внутри Тела Христова. О заповедях Писания в отношении «друг друга» было написано немало книг: любите друг друга, носите бремена друг друга, радуйтесь и плачьте друг с другом и т. д. Но один весьма важный момент, касающийся нашей ответственности перед другими христианами, оказался незаслуженно забыт: с любовью высказывать свое мнение о других и открыто принимать чужое мнение о самих себе.
Мы так и не приняли всерьез ту простую истину, что сердце человека обманчиво и лживо. Мы можем с неподдельной искренностью верить, что наше духовное состояние вполне удовлетворительно, но в нашей манере общения с дорогими нам людьми проявляется скорее желание защитить себя, чем любовь. Мы подобны ребенку, который прибирается в своей комнате из-под палки. Когда кровать заправлена – или, по крайней мере, к этому приложено некоторое усилие, – когда одежда поднята с пола и спрятана в шкаф, он заявляет, что все чисто. Внешняя опрятность – ничего другого не требуется до тех пор, пока не приходит мать. Достаточно одного взгляда под кровать со сбившейся постелью, чтобы она вновь набросилась на сына с упреками. Скрытый беспорядок обнаружен, но подросток недоумевает, он возмущен столь критической реакцией матери: «Как, ты хотела, чтобы я убрал еще и здесь?!».
Нам действительно необходима помощь, чтобы установить определенные критерии чистоты, чтобы сравнить и увидеть, где мы им не соответствуем. Если Слово Божие дает нам некий идеал, а Дух Божий срывает все покровы, чтобы показать, что еще остается несделанным, то, быть может, люди Божии могут подсказать нам конкретные заботы, которые требуют нашего внимания.
Нас предупреждают: «Смотрите... чтобы не было в ком из вас сердца лукавого и неверного, дабы вам не отступить от Бога живого» (Евреям 3:12). Но наше сердце склонно к лукавству и неверию, и, хуже того, оно очень хитро обманывает нас, заставляя думать, что на самом деле оно совершенно здорово. Поэтому автор Послания к Евреям тотчас сопровождает свое предупреждение против лукавого сердца увещеванием: «Наставляйте друг друга каждый день, доколе можно говорить "ныне", чтобы кто из вас не ожесточился, обольстившись грехом» (Евреям 3:13).
Из этого следует, что мы ежедневно должны общаться с людьми таким образом, чтобы помочь друг другу разобраться в повадках и наклонностях нашего лукавого сердца. Я понимаю это так, что на нас лежит ответственность за наших друзей: мы должны узнать их настолько хорошо, чтобы получить примерное представление о тех конкретных способах – очевидных и едва уловимых, – которыми они нарушают заповедь любить. А сами, в свою очередь, должны позволить им узнать нас столь же близко.
Конечно, когда мы имеем дело с явным грехом, когда кто-нибудь открыто нарушает нормы, установленные Богом, совершая прелюбодеяние или проявляя нечестность в делах, нам следует приступить к обидчику в смирении и постараться помочь ему опомниться. Но, к сожалению, большинство наших попыток разобраться с греховностью другого человека оканчиваются именно этим – мы либо указываем человеку на его достаточно очевидное прегрешение, либо просто выясняем отношения. Самые же неуловимые из грехов самозащиты, пути, по которым стремление избегать боли приводит нас к компромиссу со своим недавним решением относиться к другим с участием, остаются без внимания. И все же именно эти неброские прегрешения наиболее трагичны, потому что они не дают нам возможности полноценно общаться друг с другом. Добрые, сердечные люди могут собираться в группы и прекрасно ладить между собой, наслаждаясь обществом друг друга. Они могут вместе изучать Писание и молиться, но большинство из них прекрасно понимают, что все это их не трогает. Они чувствуют поддержку других, учатся чему-то, но это не преображает их в тех, кто способен пронзать людские сердца жизненной силой христианской действительности.
Когда дело касается завязывания отношений, у верующих имеются только две возможности: либо оставаться в стороне от проблем и греховности окружающих их людей, либо набраться мужества и открыть «ящик Пандоры». Когда они выбирают первый вариант, их церковная жизнь продолжается, как обычно: они добродушны, вежливы, приятны во всех отношениях, правоверны. Лишь время от времени их покой возмущает чей-нибудь ужасный грех, но в целом они абсолютно безучастны к глубинным проблемам жизни окружающих. Когда же избирается вторая линия поведения, тогда им начинает казаться, что встречи на церковных собраниях приносят больше вреда, чем пользы. Некоторые из членов этих малых групп могут почувствовать удручение, недоумевая, куда же подевалось былое сочувствие и взаимопонимание. Их чувства оказываются оскорблены, и они уходят в другую церковь. Однако на самом деле, когда содержимое ящика, все наши пороки, обусловленные требовательностью и самозащитой, выпущены наружу, когда мы знакомимся со всеми обидами и разочарованиями друг друга, мы обсуждаем действительно насущные вопросы, и именно тогда появляются первые начатки преображающего жизнь общения.
Конечно же, я ратую за второй вариант, хотя и не без некоторого опасения. Разговор о насущных проблемах нашей жизни не гарантирует нам поддержку со стороны окружающих. Слишком часто люди, которые раскрывают свою душу перед другими, в конце концов чувствуют себя непонятыми. Они смущаются, им кажется, что они только обременяют людей своими заботами и что никакого выхода из сложившейся ситуации все равно нет. Однако тысяча и одна возможность разрушить любой брак не является достаточно веским доводом в пользу безбрачия. Группки людей, решившихся честно смотреть на жизнь, потенциально могут расколоться и прекратить свое существование, но тем не менее они также обладают и силой благословлять. Так что рискнуть все-таки стоит, и более того – мы просто обязаны пойти на этот риск. Господь заповедал нам относиться к другим так, чтобы и самим не ожесточиться, обольстившись грехом.
Соблюдение некоторых предосторожностей поможет нам осознать положительный потенциал откровенности и свести до минимума возможные опасности. Во-первых, помните, что нашей конечной целью является не откровенность, а любовь. Бывают времена, когда желание высказать всю правду в глаза не имеет ничего общего с заботой о благополучии данного человека. Для того чтобы отношения между людьми развивались и крепли, многое должно оставаться недосказанным. Любовь не даст сорваться с наших уст словам, которые могут ранить другого без нужды. Границы откровенности должны определяться любовью и чуткостью, а не стремлением защитить себя.
Во-вторых, хорошие отношения отличаются взаимной поддержкой и добротой, а не противостоянием. Мы должны собираться вместе не для того, чтобы выследить чей-то грех. Если в настроении в группе чувствуется настороженность, раздражение или холодность, посмотрите, на что было направлено ваше основное внимание: на разоблачение греховных уловок или на понимание глубинных потребностей души. С другой стороны, если обстановка приятная и теплая, но вас все же не оставляет ощущение какой-то пустоты, возможно, члены вашей группы боятся честно обсуждать приемы самозащиты, подмеченные у других.
Здоровая атмосфера в подобных группках не появляется из ниоткуда. Она прорастает постепенно на почве, удобренной временем, молитвой и доверием. Люди, которые собираются вместе, чтобы содействовать внутренним изменениям друг в друге, немало поспособствуют созданию этой атмосферы, если будут вести легкие беседы за чашечкой чая, вместе отдыхать и, самое главное, собираться для молитвы и поклонения. Обстановка теплоты и взаимопонимания в сочетании с духовными устремлениями незаменима для полноценного существования группы, куда люди пришли в надежде избавиться от своей потребности все время от чего-то защищаться.
В-третьих, всяким попыткам разоблачить грех друг друга должно предшествовать искреннее участие в судьбе другого человека. Степень разоблачения определяется, таким образом, степенью участия – и прошлого, и будущего. В любой поместной церкви каждый человек имеет весьма ограниченный круг близких ему людей, причем близких настолько, что это давало бы ему право напрямую вмешиваться в их жизнь со своими замечаниями по поводу их поведения. Никто не может назначить сам себя Министром Разоблачения всей общины. Когда нам говорят, что мы слишком давим на других, наша способность положительно воспринять эти слова зависит в том числе и от нашей убежденности в том, что сообщивший нам это искренне заботится о нашем благе. Тот же, кому просто нравится делать всем замечания, не годится на эту роль. То удовольствие, которое он при этом получает, показывает, что в своих отзывах он руководствуется скорее самозащитой, чем любовью.
Памятуя об этих предосторожностях, мы должны молиться и постоянно искать возможность открыто говорить между собой о нашей жизни и жизни других, не довольствуясь тем суррогатом, которое порой выдается за «ученичество»: когда люди лишь узнают об абстрактной истине, но никогда не пытаются напрямую разобраться в своих взаимоотношениях. Христиане, собирающиеся вместе с твердым намерением честно взглянуть на свою жизнь, могут надеяться на лучшее, если будут прислушиваться к голосу Духа Божия и к тому, что говорит им Писание.
Каждый член группы должен понимать ее назначение. В воскресную школу люди приходят затем, чтобы получать систематические наставления из Библии. На богослужениях они слушают проповеди для того, чтобы научиться и воодушевиться от Слова Божьего. В малые группы они собираются, чтобы глубже изучить Писание, или организовать какое-нибудь конкретное мероприятие, или просто насладиться общением. Но те, кто приходит в группы, подобные описанной мною выше, должны знать, что их цель – с любовью говорить правду о том, что мы наблюдаем в других, чтобы помочь и себе, и людям выработать стиль общения, минимально зависимый от проявлений самозащиты. Этой цели, однако, нельзя достичь без опоры на общепризнанные принципы, которые необходимо знать, чтобы уметь понимать друг друга. На мой взгляд, обсуждение этих двух проблем – глубинных потребностей и самозащиты – позволяет нам увидеть жизнь любого человека под верным углом зрения, что может привести нас к более серьезному и обстоятельному разговору.
Такая группа нуждается не только в определении своего назначения и принципов, на которых строятся отношения, но и в методе работы, достаточно гибком, чтобы настраиваться на любое взятое сегодня направление, и достаточно структурированном и четком, чтобы не давать дискуссии превратиться в переливание из пустого в порожнее. Традиционное изучение одной из книг Библии может задать нужную установку. Неплохим вариантом могло бы оказаться прослушивание какого-нибудь аудиокурса или тематическое обсуждение, например, по вопросу: «Чего мы пытаемся избегать? » или «Что такое близкие отношения?». Не исключено, что членам группы будет интересно поделиться своими историями из жизни, в том числе о своих разочарованиях и удачах, чтобы лучше понять те скрытые желания, которые были или так и не были удовлетворены, а также вскрыть те греховные уловки, от которых им необходимо избавиться. Главный упор должен делаться не на организационной стороне этого мероприятия, а на желании и стремлении людей понять и оценить, какие процессы происходят в группе во время общения.
В группе, в которую хожу я, одна женщина, казалось, постоянно «выгораживала» своего мужа. Дело в том, что она попросила нас помочь ей обуздать ее внезапные вспышки гнева по отношению к детям. Кто-то спросил, занимается ли муж воспитанием детей и как он относится к ее поведению. «Ну, – отвечала она, – по правде говоря, он проводит с детьми меньше времени, чем я, почти каждый день задерживается на работе допоздна. А когда он дома и я вдруг срываюсь на кого-то из детей, он ничего особенного не говорит, только бросает на меня сердитые взгляды. Но на самом деле он хороший отец, и я знаю, что он любит меня и детей».
После того как несколько недель подряд мы слушали это малоубедительное: «На самом деле он хороший отец», – мы указали ей на эту повторяющуюся формулу, которой она старалась защитить собственного мужа от своих же упреков.1 Это замечание открыло женщине глаза, и она, наконец, поняла, что все это время просто отказывалась честно разобраться в своих чувствах, в том, как ее сердило и уязвляло отсутствие какой-либо помощи со стороны супруга.
Перед этой парой открылись новые глубины общения, когда каждый из них начал признавать свою боль и те уловки, которые позволяли им избежать ее. Сейчас они вместе учатся доверять Господу свою жажду. Они становятся более близкими и преданными друг к другу людьми. Конечно, не все идет гладко, но теперь их супружество исполнено большей теплоты и подлинной заботы, чем все предыдущие шестнадцать лет совместной жизни.
Итак, такие малые группы нуждаются в четком определении цели, основных принципов, в методе и, наконец, в ведущем или, по крайней мере, в организаторе. Это должен быть человек, обладающий следующими качествами: прежде всего, честностью по отношению к себе (желание разобраться в насущных проблемах собственной жизни), далее – способностью сопереживать (черта характера, которая возникает, когда человек переживает собственную боль и учится предавать ее в руки Господа), а также он должен иметь некоторое представление о поведении человека.
Если вы хотите искренне и откровенно делиться с кем-нибудь тем, что тяжким камнем лежит у вас на сердце, если вы хотите помогать людям добрыми советами и сами готовы принимать поддержку и ободрение с их стороны, тогда поговорите с несколькими людьми, которые, как вам кажется, могут разделить ваши интересы. Объясните им свою идею и обсудите с ними возможные цели, форму и метод организации подобной малой группы. Если кто-нибудь из них заинтересуется вашим предложением, назначьте первую встречу. Но, главное, не торопитесь. Не подталкивайте людей к «откровенному» общению. Уделите больше внимания потребностям и желаниям присутствующих, а не их уловкам, – по крайней мере, поначалу. Подробнее объясните им те принципы, на которых вы хотите строить отношения, чтобы заставить людей серьезно задуматься об их жизни.
Получайте удовольствие от совместного времяпрепровождения: пейте чай, беседуйте, пойте песни, молитесь, изучайте Писание. Пусть каждая новая встреча вызывает у вас приятное предвкушение праздника. И тогда через несколько месяцев (а может, и раньше или немного попозже) предложите людям перейти к более откровенному общению. Если вы почувствуете некоторое противодействие, отнеситесь к этому с уважением и постарайтесь деликатно разобраться, в чем причина. Не спешите, пусть все идет своим чередом. Ждите. Молитесь.
В конце концов у вас появится возможность перенастроить людей на более энергичный лад. Для начала попросите их высказаться на ваш счет: «Боюсь, мне трудно по-настоящему сближаться с людьми. Я очень переживаю, мне кажется, я всем своим видом показываю окружающим, что слишком занят. Не строю ли из себя слишком важной персоны для нормального человеческого общения? Мне бы очень хотелось услышать ваше мнение обо мне. Что вы думаете обо мне сейчас, когда я говорю эти слова? Какие чувства я у вас вызываю?».
Помните, что переключить разговор о Библии или о событиях прошедшей недели на то, что происходит прямо сейчас между членами группы, необыкновенно трудно. Решиться на такой шаг столь же непросто, как после долгих и мучительных раздумий решиться наконец сделать предложение любимой девушке. Будьте морально готовы к тому, что и вы сами, и ваши друзья испытают некоторый дискомфорт. Некоторые могут даже уйти. Быть может, вы немного поторопились, а может быть, и нет. Иной раз точно определить бывает очень нелегко. Но вы примите все как есть – неразбериху, разочарования – и продолжайте свой путь.
Некоторые могут высказать свое недовольство руководством группой, то есть вами. Постарайтесь разобраться, чем вызвано подобное отношение. Вам, возможно, придется выслушать немало весьма нелестных и сердитых замечаний. Помните, что путь к формированию крепких и здоровых отношений никогда не бывает гладким. Единственный выход избежать этого – вернуться к вежливым светским беседам ни о чем. Прикиньте, чем вам придется поступиться, и – вперед. Будьте терпеливы и упорны. Познавать себя через тесное общение с другими верующими – прекрасное и ни с чем не сравнимое подспорье для духовного роста. Дух Божий и Божье Слово играют здесь решающую роль, однако не следует недооценивать и силы людей Божьих. Тренога не может быть устойчивой, имея только две опоры.
Дух Божий, Слово Божие и люди Божьи – вот три источника, из которых мы можем черпать помощь и поддержку при изучении наших греховных уловок самозащиты. Сначала должно прийти осознание жажды, затем – умение распознавать самозащиту. И наконец, нам необходимо что-то предпринять в отношении этой жажды и тайного греха, который открывается нам в глубинах нашей души при более пристальном взгляде в себя.
До сих пор мы рассуждали о способах, с помощью которых наша жажда толкает нас на рытье негодных колодцев. Теперь пришла пора узнать, как мы можем перестать копать, побросать свои лопаты и научиться черпать вволю из потока воды живой.
ПРИМЕЧАНИЯ.
1. Уверен, что умение распознавать эти столь удобные формулы-заклинания дано не только душепопечителям. Оно исходит из искреннего желания позаботиться о другом человеке и из готовности увидеть в себе самом подобные проблемы.
ЧАСТЬ IV
«Что нам делать с тем,
что творится в нашей душе?»
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Для тех, кто хочет добиться перемен в собственной душе, важнейшим вопросом является наиболее очевидный: «Что же, собственно, не так?». Что такое происходит у нас внутри, что ввергает человека в пучину тревоги, подавленности, враждебности, одиночества и множества других забот, мешающих спокойно жить? Быть может, в глубинах нашего обманчивого сердца таится нечто такое, что находится за пределами досягаемости всех наших самых искренних стремлений следовать за Христом и решимости жить как должно? Венчаются ли успехом усилия душепопечителей разрешить основную проблему каждого человека, без устранения которой никакой внутренней перемены произойти не может?
Проблемы окружают нас со всех сторон: родители-одиночки, пытающиеся быть своему ребенку одновременно и отцом, и матерью; жены, тихо увядающие в браке, сносящие холодность и безразличие мужей; мужчины, всю жизнь борющиеся с соблазнами и искушениями; подростки, снедаемые злобой и обидой на родителей, которых на самом деле любят.
Иной раз нам кажется, что в человеческой жизни слишком много страданий. У каждого есть что порассказать. Порой, когда мне кажется, что силы мои на пределе, что я дошел до последней черты, мой лучший друг вдруг поверяет мне свои беды, о существовании которых я даже не подозревал. И вот тогда мое и так уже изрядно потрепанное благодушие окончательно рассыпается в прах, и уста мои исторгают отчаянный вопль о том, чтобы Господь сделал что-нибудь и не оставался безучастным.
Возможно, такое мировосприятие сформировалось у меня под влиянием моей профессии, а потому не является адекватным, подобно тому, как врач, ежедневно имеющий дело с раковыми больными, забывает, что на свете есть и здоровые люди. Однако, когда мне предоставляется возможность поговорить по душам с моими «здоровыми» друзьями, я каждый раз обнаруживаю, что либо их жизнь не такая уж ладная, какой кажется, либо они просто стараются сохранить хорошую мину при плохой игре, отказываясь от самопознания и от серьезных, близких отношений с людьми.
Христиане всегда должны помнить, что все мы живем в падшем мире. Эта истина имеет и скрытые смыслы, знать о которых необходимо. Действительно, в этом мире все не так, как должно быть. Поэтому, более пристально и честно всмотревшись в собственную жизнь и жизнь окружающих нас людей, мы неизбежно откроем для себя существование множества серьезных проблем.
Наглей реакцией на весь этот ужас не должны быть ни отчаяние, ни бегство от действительности, ни цинизм, ни апатия, ни тщетная погоня за благополучием. Мы ни в коем случае не должны сдаваться, не должны признавать свое поражение и доживать свой век в унынии. Не поможет нам и уход в надменные великосветские беседы с другими «просвещенными», которые «лучше знают» что делать. Не удастся нам отвлечься от приносящей разочарования действительности и при помощи телевизора или бурной деятельности, приятных знакомств или религии, дающей чувство удовлетворения. Наша задача – вооружившись истиной, которая способна круто изменить жизнь любого человека, стойко переносить все те неутешительные обстоятельства, которые жизнь уготовила для нас и для окружающих нас людей.
Но в этом-то и заключается основная сложность. Истина, которую мы приняли, и принципы, которым мы пытаемся следовать, похоже, многих людей совсем не изменяют. Возможно, они лишь поддерживают нас на плаву, но не дают нам той глубокой жизненной силы, которая была бы привлекательна и для других. Порой нам удается немного переделать себя и произвести впечатление людей, живущих для Бога, но сами-то мы знаем, что в глубине нашей души таится нечто, весьма отличное от того, что должно быть там согласно Библии. Чего-то нам не хватает. Что-то в нас не так. Мы в этом твердо уверены. Мы напоминаем некоего пациента, который тщательно следует указаниям врача, но продолжает ощущать боль, из-за которой, собственно, и обратился к специалисту. Он справедливо обеспокоен тем, что, судя по всему, предписанные лекарства от его болезни не помогают.
Если мы хотим, чтобы взгляд внутрь себя пошел нам на пользу, прежде всего нам необходимо четко определить нашу главную проблему, которая нуждается в разрешении. В чем она заключается? Что это за грязь внутри чаши и блюда, которую нужно обнаружить и удалить? Что это – наш характер? Недостаток самообладания? Болезненные воспоминания детства? Неискренняя вера? Неуверенность в себе? Психическое заболевание? Необузданный темперамент? Жалость к самому себе? Постыдное незнание Библии? Лень? Критический настрой? Неизбывная греховность? Суета? На что нам обратить внимание, если мы хотим коренным образом измениться и постоянно, до самой смерти находиться в этом непрерывном процессе совершенствования? С чего начать, с какой проблемой разобраться, чтобы в нашей душе произошла перемена?
Только четко обозначив задачу, мы сможем тщательно продумать ее возможное разрешение. Чем полнее мы осознаем уродство греха, тем прекраснее становится для нас жертва Христова. В заключительном разделе этой книги сделана попытка, во-первых, установить проблему (глава 10), а затем указать путь к реальной перемене (главы 11 и 12).
Перед тем как завести разговор о том, что именно нуждается в перемене и каким образом эта глубокая перемена может произойти, я бы хотел поделиться с вами кое-какими предварительными соображениями. Во-первых, некоторые читатели могут уже к этому времени почувствовать легкое нетерпение. «Ну ладно, я признаю, что не имею всего того, чего хочу: мои глубинные потребности не удовлетворены. И я вижу, что порой я действительно стараюсь во что бы то ни стало почувствовать себя лучше – как я догадываюсь, это проявление самозащиты. Но мне по-прежнему непонятно, что же, по-вашему, нужно делать, чтобы преодолеть все эти проблемы».
Я подозреваю, что многие недоумевают, когда же, наконец, я сверну свои отвлеченные рассуждения и перейду к чему-нибудь более практическому. Позвольте возразить: в том, чтобы вникнуть в нашу боль и распознать наш грех, нет ничего отвлеченного. Люди, которые спрашивают: «Так что же мне теперь делать?» – честно говоря, так и не взглянули правде в глаза, так и не осознали глубину своего разочарования. Возможно, они признают, что в жизни им досталось немало шишек, но в то же время они – часто на чисто подсознательном уровне – изо всех сил стараются заглушить чувства печали, стоически перенося все испытания и надеясь на лучшее.
Я сильно сомневаюсь, чтобы эти нетерпеливые, практичные люди имели приводящее их в ужас сознание собственного греха. Ложь, прелюбодеяние, компромисс в богословских спорах – вот грехи, которые их беспокоят, грехи, в которых они (и это так приятно осознавать!) неповинны. Самозащита – это тот грех, о котором они даже не задумываются. А если и всмотрятся в него повнимательней, то он наверняка покажется им вполне обоснованным. Очень немногие люди вообще замечают, как это отвратительно – не любить, особенно когда их собственная неспособность любить не бросается в глаза.
Пытаясь проследить и исследовать процесс изменений нашей души, мы должны четко осознавать, что глубокая перемена происходит не столько из-за того, какие действия мы предпринимаем, сколько из-за нашей готовности встретиться лицом к лицу с реалиями внутренней жизни. Личная целостность, решимость никогда ни в чем не притворяться – вот необходимые условия для духовной перемены.
Подобное решение редко бывает в почете. Когда глубина нашего разочарования подталкивает нас к гнетущей печали, которая замещает гнев болью, когда мы ощущаем всем своим существом, как отчаянно мы жаждем, чтобы отец был все время рядом, а мать заботилась о нас, не подавляя, это способно поколебать нас до самого основания. И именно такая боль, я уверен, и служит отправной точкой для настоящей внутренней перемены. Лишь до конца осознав весь ужас своего положения, всю безнадежность нашего отчаянного стремления к тому, чего никто и никогда не сможет нам дать, мы понимаем, как тщетны наши требования к людям, чтобы они непременно утолили нашу жажду. Только тогда мы обращаемся к Богу в смирении, с сокрушенным духом и с признанием своей зависимости от Него.
У всех нас в жизни происходило такое, о чем мы не любим вспоминать: например, неприятности с родителями, что само по себе достаточно тривиально, если только это не были случаи какого-то особо жестокого обращения с нами. Иногда нам кажется, что отмахнуться от былой боли – единственно верный шаг, однако сосуды яростного гнева остаются незамеченными в нашей душе. Отрицать, что нам хочется есть после того, как несколько дней мы провели без пищи, и что нас переполняет гнев на людей, которые имели возможность накормить нас, но не сделали это, – не является признаком духовной зрелости. Христиане, умирающие от недоедания, испытывают те же ощущения, что и голодающие язычники. Нет ничего зазорного в том, чтобы признаться, что мы голодны, и для любого человека вполне естественно постараться найти себе пропитание. Но признаться, что голоден, а затем искать пищи, чтобы отдать ее тем, кто ранее не поделился с вами, – это не естественно, это по-христиански. И мы не способны поступать таким образом без страстной уверенности в Хлебе, сошедшем с Небес, Который подкрепляет нас манной, а позднее обещает великий пир.
Когда мы признаёмся самим себе в том, что в глубине души мы разочарованы во всех и вся, тогда мы начинаем сознавать уродство и несостоятельность того, что ранее казалось вполне разумным. Когда мы понимаем, как отчаянно жаждем, чтобы хоть кто-нибудь отнесся к нам с участием и состраданием, тогда – но, увы, никак не раньше – мы видим, как мы отчаянно пытаемся получить желаемое или защитить себя от еще большего разочарования.
Столь малоприятное открытие приводит человека к обличающему признанию греха самозащиты, что может послужить той необходимой основой, на которой может произойти истинная перемена. Нетерпеливое желание получить конкретный «практический» совет по поводу того, как решать житейские проблемы, часто отражает наше стремление избежать той боли, которую может причинить взгляд внутрь себя. Если нам не удастся перебороть свой страх, тогда единственное, на что мы можем рассчитывать, – это, от силы, на чисто внешнюю, поверхностную перемену. Чаще всего подобные советы врачуют раны народа Божьего «легкомысленно» (Иеремия 6:14).
При размышлении о том, каким образом можно добиться глубокой перемены в душе, мы должны осознать еще одну важную мысль: дело в том, что процесс изменения всегда будет оставаться для нас загадкой. Рассуждая об изменении души, я испытываю настойчивое желание говорить более о том, что меня смущает, нежели о том, что, по моему мнению, мне понятно. Однако если бы я поддался этому искушению, моя книга оказалась бы невероятно длинной, возможно, даже в нескольких томах. Так что я, пожалуй, остановлюсь все-таки на том, что мне кажется более-менее ясным, чтобы не затягивать обсуждение. Люди, ратующие за перемену, которая «явится прорывом в нашем знании и непременно перевернет всю вашу жизнь» (или наладит ваш брак, или зажжет искру любви в ваших детях, или вытеснит разочарование ободрением – нужное подчеркнуть), заставляют меня вспоминать слова Павла: «Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать» (1 Коринфянам 8:12). Истинное знание производит в людях смирение, которое делает нас открытыми для дальнейших размышлений.
Я не хочу, чтобы у читателя создалось впечатление, будто я говорю: «Взгляните, вот ответ, которого вы так долго ждали. Забудьте все, что вам говорил ваш проповедник или душепопечитель. Вот – настоящее христианство! Вот – библейский путь к перемене». Не спорю, я думаю, у меня есть что сказать, иначе я не писал бы этой книги. Я убежден, что мое представление об этом изменении основано на Писании и может оказаться весьма полезным. Я искренне хочу поделиться с вами своими соображениями, но должен сразу предупредить, что даже самый наглядный пример (данная книга, впрочем, не претендует на то, что она непременно является таковым) не сможет полностью рассеять тайны.
Настаивать на том, чтобы все наши теории мы оценивали по тому, насколько они соответствуют основным идеям Библии, весьма правильно, однако даже здесь могут возникнуть некоторые затруднения. Дело в том, что большинство консервативных специалистов и исследователей Священного Писания никак не могут прийти к единому мнению ни по одному богословскому вопросу, за исключением, пожалуй, нескольких ключевых доктрин, и это обстоятельство не позволяет мне безапелляционно утверждать, какая именно точка зрения на духовную перемену является библейской, а какая – нет. И все же измышления некоторых людей с первого же взгляда кажутся мне мелкими и несерьезными. Другие стараются проанализировать и выяснить, что изменило их собственную жизнь, и считают это обязательным для всех остальных. Таким образом они подменяют авторитет Писания личным опытом. Третьи вырабатывают некую модель или образец поведения, который соответствует их собственному характеру. Так, активные и энергичные люди, привыкшие, сжав зубы, преодолевать любые препятствия, предпочитают придерживаться такой теории, которая насильно заставляет человека становиться другим. Тихих и спокойных людей привлекает концепция, которая во главу угла ставит сочувствие и участие со стороны окружающих, без чего, по их мнению, духовный рост невозможен.
При изучении различных моделей и теорий для меня главным является вопрос: производят ли они в человеке христоподобный характер или христоподобное поведение? Поддерживают ли они необходимость послушания и доверия, чтобы мы могли получить ощущение реальности, смирения и более глубокого чувства жизни? Или, быть может, они лишь придают человеку облик христианина, который соответствует человеческим представлениям о том, каким должен быть истинный верующий, не придавая ему той могучей и освобождающей жизненной силы, которая и пугает, и привлекает людей со стороны?
Я встречал множество людей, с жаром заявляющих, что их жизнь перевернул какой-то семинар, или определенная церковь, или их душепопечитель, но зачастую они напоминали мне кукол из музея восковых фигур. Они выглядят как живые, но не дышат. Вам кажется, что они вот-вот зашевелятся, но они не трогаются с места. Это не те люди, которых вы хотели бы видеть рядом, когда вы в беде или страдаете от жестокой боли. Их слова поддержки всегда к месту и произносятся из добрых побуждений, но они не достигают цели. Вы никогда не чувствуете облегчения после разговора с ними – возможно, им удалось немного развеселить или наставить вас, но у них не получается вдохнуть в вас новые жизненные силы.
Зародить в собственной душе искру жизни – вот задача, стоящая перед нами, но это и тайна. Различные методики и приемы, теории и формулы, строгая самодисциплина, глубокие богословские знания и твердая решимость, даже все вместе взятые, – это еще не настоящая жизнь. Светильник, освещающий нашу стезю, дает достаточно света для следующего шага, но то, что лежит у нас впереди, сбоку и сзади остается во тьме. Внутренняя перемена, как ни крути, всегда будет делом рук Божьих и поэтому навсегда останется для нас тайной. Если мы не будем об этом забывать, мы сможем более реалистично относиться ко всякому учению о перемене в человеческой душе, а также сохранять благоговение перед Богом, Чьи пути неизмеримо выше наших.
Третье, что я хотел бы сказать о перемене изнутри, так это напомнить вам, что это процесс. В отличие от хирургической операции, когда врач может просто удалить пораженный участок ткани и выписать нас домой целыми и невредимыми, внутренняя перемена – это долгий, подчас мучительный процесс, который длится всю жизнь. Поэтому не стоит удивляться, когда мы или кто-нибудь другой поступаем по-греховному незрело.
Зачастую мы думаем, что наше бурное обращение или пара минут искреннего, самозабвенного поклонения изменят нашу жизнь навсегда. Поэтому когда мы вновь и вновь впадаем в столь знакомое нам состояние скуки, тревоги или нетерпения, то очень скоро превращаемся в глубоко разочарованных людей. Неужели нам так и не суждено измениться? Мы должны отринуть благодушие, которое не понимает серьезности греха, и обрести утешение, которое позволит нам стремиться вперед, несмотря на неудачи, ибо оно есть наследие Креста. Жертвенная смерть Иисуса дает нам способность видеть в себе нашу живучую греховность. В человеке всегда есть что-то, что необходимо исправить.
Наверное, я так хотел написать эту книгу потому, что и сам порой ощущаю себя так, будто я нисколько не изменился. Как же все то, о чем я говорил на этих страницах, повлияло на мою собственную жизнь? Не раз я откладывал ручку, чувствуя, что не вправе учить других. Однако смею думать, что некоторый прогресс в моей жизни все-таки очевиден. Иной раз я просто поражаюсь, насколько явственно я вижу Божью руку в моем сердце. Но бывают и такие времена, что, если бы не мое понимание того, что спасение есть дар Божий, я мог бы весьма усомниться в своем духовном благополучии.
Процесс изменения можно уподобить пешему переходу через всю страну. Каждый шаг – это прогресс, но впереди еще лежит долгий путь. Главное – радоваться тому, как много вы уже прошли, и не позволять гордыне ослабить вашу решимость продолжать путь. Трезвая оценка расстояния, которое предстоит пройти, способна излечить от тщеславия даже самого прогрессивного святого.
По мере того как мы будем более подробно разбирать то, как можно добиться столь желаемой перемены, давайте будем помнить следующие моменты. Во-первых, осознание всего того, что кроется внутри нас, важнее, чем наставления и советы о том, как нужно верить и как поступать. Во-вторых, процесс настоящей перемены невозможно полностью объяснить и понять: деяния Божьего Духа не могут быть разложены по полочкам. Не стоит настаивать ни на правильности нашего понимания сути происходящего в нашей душе, ни на исчерпанности наших оценок и замечаний. В-третьих, не следует забывать, что полностью изменившихся людей не бывает. Для нас большим утешением послужит мысль, что каждому человеку есть куда расти. Даже Павел, когда говорил о том духовном богатстве, что даровал ему Христос, признавал: «Я не почитаю себя достигшим» (Филиппийцам 3:13).
Представьте себе то затруднительное положение, в котором оказалась одна женщина. Муж у нее – слабый и равнодушный человек. В душе у нее пустота; там нет ничего, кроме хронической обиды на супруга. Когда он проявляет к ней некоторое подобие заботы и ласки, что, впрочем, бывает нечасто, или же требует от нее интимной близости, она не находит в себе ни капли ответного чувства. Усилия объясниться обычно заканчиваются еще большим непониманием и отчужденностью. Советы «растормошить его», или «высказать все, что ты о нем думаешь», или «смириться и во всем положиться на Бога» кажутся бессмысленными. Она в отчаянии. Она несчастна как женщина. Ей становится все труднее отмахнуться от чувства подавленности, отвлечься и заняться делом. Ситуация осложняется сдержанными, но весьма настойчивыми ухаживаниями со стороны сослуживца мужа. И хотя она христианка, желающая жить по библейским нормам, ее пугает растущее влечение к этому человеку.
Обдумав эту дилемму, она выделила три вида проблем. Первое – проблемы в ее личной жизни. Прежде всего, это слабосильный муж. Если бы он проявил себя наконец настоящим мужчиной и стал бы относиться к ней с большей любовью и теплотой, это могло бы возродить их отношения. Второе – боль в ее сердце. Она осознает свою ярость, разочарование, внутреннюю опустошенность и чувство вины и за неприязнь к мужу, и за увлечение другим человеком. Третье – это греховность ее поведения. Она знает, что ее холодность и отчужденность только усугубляют положение. И она изо всех сил борется с искушением отдаться чувству к другому мужчине, которого находит более привлекательным и желанным.
Напряженность ее положения придает ей решимости во что бы то ни стало изменить эту двусмысленную ситуацию. Ей очень плохо, она чувствует, что близка к нравственному падению. Она хочет сделать все, что в ее силах, чтобы исправить положение вещей. Разделив свои проблемы на три вида, она решает одним махом убить всех зайцев.
Она обращается к своему пастору, прося его поговорить с мужем. Они договариваются вместе молиться, чтобы Господь убедил его в ответственности крепко любить ее, как подобает супругу. Вмешательство человека со стороны и молитва нацелены на то, чтобы решить проблемы в ее личной жизни. Это первое. Далее она составляет график встреч с профессиональным психоаналитиком, чтобы «проработать» хаос своих чувств и эмоций, которые грозят сломить ее. Она надеется, что консультации у специалиста помогут ей разобраться с болью в сердце. И наконец, и у пастора, и у душепопечителя она ищет совета, как лучше всего вести себя с мужем. Она хочет следовать библейской заповеди и быть покорной женой, но не знает, как ей поступать в определенных обстоятельствах. Она размышляет над своими супружескими обязанностями и старается больше времени проводить за чтением Библии и на церковных мероприятиях, чтобы укрепляться против греха в своем поведении.
Проходят месяцы. Она начинает лучше разбираться в причинах своих трудностей. Психолог помог ей понять, что ее отец всегда был слабым и пассивным человеком, как и ее муж. Степень ее раздражения в настоящем соответственно отражает досаду, не нашедшую выхода в прошлом. Теперь ей становятся ясны многие из ее внутренних реакций, но она по-прежнему страдает. При поддержке обоих – и пастора, и душепопечителя – она решает взять свою жизнь в свои руки, а не отдаваться разъедающей душу горечи и обиде. Она устраивается на полставки на работу, записывается в спортивную секцию, вызывается заниматься с детьми во время молодежных церковных собраний.
Ни пастору, ни душепопечителю, однако, так и не удалось повлиять на ее супруга. Он продолжает быть любезным, но совершенно безучастным, а она продолжает страдать по поводу своего неудачного замужества. Бедная женщина изо всех сил старается быть приветливой и мириться с его запросами и желаниями. Его же реакция на ее доброту – укрепившаяся уверенность, что все вернулось на круги своя. Это приводит ее в исступление, но она старается держать себя в руках и уповать на Господа, продолжая проявлять о муже заботу. Ей по-прежнему очень нравится его коллега, и каждый день она сдерживается, чтобы не выдать себя неосторожным поступком или словом.
Во многих христианских кругах подобный исход дела, принимая во внимание отказ мужа измениться, сочли бы весьма сносным. Некоторые, возможно, поставили бы под сомнение эффективность ее походов к душепопечителю, полагая, что истинной причиной всех этих перемен послужили ее старания быть добрее к мужу и участие в различных, в том числе церковных, мероприятиях. Но большинство, конечно бы, очень порадовались за ее обновленную решимость служить Господу. Эта решимость, как сказали бы многие, свидетельствует о том, что ее сердца коснулась рука Божья.
Но сердце, увы, лукаво. Чтобы иметь «правое сердце», мы должны понимать и преодолевать его способность к подспудному, тайному греху. Вдобавок к проблемам в нашей личной жизни, боли в сердце и греховному поведению мы должны уметь распознавать еще один, четвертый, тип проблемы: грех в нашем сердце.
В этом мире мы одновременно и жертвы, и палачи. Будучи жаждущими людьми, испытывая потребность в том, чего этот мир не может нам дать, мы все в своей жизни сталкиваемся с разочарованием. Нас обижают. Мы становимся жертвами каждый раз, когда против нас согрешают или когда мы безвинно страдаем. Но мы превращаемся в палачей, когда начинаем решать свои жизненные трудности по собственному усмотрению. Поскольку мы исполнены глупой уверенности, что действуем себе во благо, мы перестаем уповать на Бога и доверять Ему наши потребности, поэтому у нас не остается ни времени, ни сил для глубокой любви к другим людям.
Мы – разочарованные жертвы и преступные палачи. Против нас грешили, и эти чужие грехи продолжают причинять нам боль. Но мы тоже грешим и продолжаем прилагать усилия для сохранения своей жизни с помощью защитных приемов и соответствующих стилей общения. Разочарование, от которого мы страдаем, причиняет нам проблемы в личной жизни, которые в свою очередь вызывают боль в нашем сердце. А вся наша порочность проявляется тогда, когда мы грешим в своем поведении вследствие греха в нашем сердце.
Возможно, эти четыре разновидности проблем и их взаимосвязь станут яснее, если мы вновь обратимся к аналогии с двумя айсбергами. Пусть наши глубинные желания сердца будут изображены одним айсбергом, чья вершина над поверхностью воды символизирует потребности в переменах в личной жизни, а скрытое под водой основание айсберга – потребности, которые может удовлетворить только Христос. Пусть другой айсберг изображает наши неправедные уловки в общении с другими людьми. Все внешние проявления ослушания будут нарисованы над поверхностью воды, а все тайные самозащитные побуждения – под ней. На поверхности воды находится все то, в чем мы отдаем себе ясный отчет; моменты, которые не поддаются нашему осознанию, окажутся под этой линией. По мере того, как мы обращаем взгляд внутрь себя с помощью Слова, Духа и людей Божьих, мы понижаем эту «ватерлинию» и начинаем лучше понимать свои потребности и свой грех.
Четыре разновидности проблем можно изобразить следующим образом:
Как с помощью этого рисунка мы можем установить, в чем же заключается наша главная проблема? Где та грязь, которую нужно вычистить, если мы хотим измениться изнутри?
Проблемы в нашей личной жизни будут продолжаться до самой нашей смерти. Господь наш ясно сказал нам: «в мире будете иметь скорбь» (Иоанна 16:33). Иаков наставляет нас: «С великой радостью принимайте... когда впадаете в различные искушения» (Иакова 1:2). Проблемы в личной жизни не являются истинной причиной всех наших расстройств и несчастий. Не они привносят в наше безрадостное существование эту грязь.
Боль в нашем сердце может быть очень реальной и глубоко ранить нас. Но Петр, обращаясь к группе гонимых христиан, не осуждает их за это, наоборот, он предлагает им надежду «радости неизреченной и преславной» (1 Петра 1:8), пока они взирают на спасение, служащее им залогом. Облегчение страданий мы склонны ставить себе главной целью в жизни. Размышления и долгие раздумья, попытки заживить неприятные воспоминания, очищение от внутренних переживаний – все это способы избавиться от боли. Но боль – это еще не грязь, это лишь источник беспокойства, в котором сострадает нам Господь.
Внутренняя грязь, которую нужно смыть, чтобы произошла перемена изнутри, – это не боль разочарования, которую мы испытываем как жертвы, это мерзость греха и мятежа, на которые мы идем как палачи. Для глубинной перемены необходимо, чтобы мы преодолевали те проблемы, которые возникают, когда мы сами принимаем те или иные решения, а не те, которые приносят нам наши разочарования.
Грех в поведении является наиболее очевидной проблемой, с которой мы можем разобраться. Некий безнравственный человек из коринфской церкви был вынужден заплатить дорогую цену за свой вопиющий грех. Но когда Павел давал наставления, как обойтись с этим человеком, он не просто хотел положить конец его греховному поведению, но потребовал, чтобы церковь предприняла жесткие меры «во измождение плоти» (1 Коринфянам 5:5), то есть его греховной природы.
Греховное поведение – это, конечно, проблема, но это является симптомом более глубокой болезни. «Слушайте и разумейте, – сказал Господь. – Не то, что входит в уста, оскверняет человека; но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Матфея 15:10-11).
Христос преподал Свое учение в виде притчи, но ученики не поняли ее, и Петр сказал: «Изъясни нам притчу сию».
«Неужели и вы еще не разумеете? – спросил у них Иисус. – Еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? А исходящее из уст – из сердца исходит; сие оскверняет человека. Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления: это оскверняет человека» (Матфея 15:15-20).
И еще одна наша забота – грех в сердце, вот где следует искать, если мы хотим найти грязь, которую необходимо вычистить. Мы не должны отмахиваться от серьезности наших сердечных проблем, просто на словах соглашаясь с тем, что наше сердце, конечно же, должно быть правым. Для большинства людей это согласие означает не более чем сознательную и искреннюю решимость следовать за Господом. И это, бесспорно, прекрасное начало. Но требуется нечто большее. Поскольку наше сердце лживо, мы, естественно, не замечаем его сущностной греховности, которую нужно преодолеть через покаяние. Большинство усилий, которые мы прилагаем, чтобы измениться, нацелены, как правило, на три другие, более заметные, на наш взгляд, разновидности проблем. Проблему же греха в нашем сердце они затрагивают весьма поверхностно.
Я уверен, что существует какая-то простая причина, по которой грех в сердце – наша столь страстная приверженность самозащите, которая проявляется в самых разнообразных защитных стилях общения, – так редко считается грехом глубоким и серьезным. Нам не удастся распознать нашу тягу к самозащите, пока мы не поймем, что же именно мы пытаемся защитить. До тех пор, пока мы не посмотрим в лицо своему разочарованию, которое мы испытываем как жертвы, мы не сможем определить те уловки, к которым прибегаем, чтобы оградить себя от дальнейших потрясений. Только ясное осознание своего глубокого разочарования (боли в сердце) может дать нам способность увидеть, что наша жажда удовлетворения превратилась в требование облегчения (грех в сердце). Несмотря на то что мы можем признать существование проблемы самозащиты как таковой, мы не всегда можем установить эту проблему в нашей собственной жизни, пока не испытаем на себе удар, наносимый греховностью других людей и пока та душевная боль, которую мы ощущаем, не станет главной движущей силой нашей самозащиты.
Внутренняя перемена в человеке происходит нечасто. Очень немногие люди готовы вникнуть в самую суть своего разочарования. И еще меньше людей, разглядев в себе боль страдания и исполнившись великой печали, готовы твердо сказать: «Проблема – не в моей боли, а в решимости во что бы то ни стало облегчить эту боль».
Назвать самозащиту проблемой в момент, когда боль наиболее сильна, нелегко. Но это необходимо сделать. Если облегчение боли становится нашей главной заботой, значит, мы сошли с пути стремления к Богу. Переживание боли способно либо ожесточить нас и заставить еще больше замкнуться в себе, либо, наоборот, привести нас к более глубокому пониманию и доверию к Богу. Оно может дать нам способность ясно видеть, что наша манера поведения потакает нашему желанию обезопасить себя, в то время как мы должны просто любить людей. Самозащита – противоположность любви, а поскольку любовь есть высшая добродетель, то самозащита есть высшая проблема.
Женщина, у которой не складываются отношения с мужем, должна делать нечто большее, чем просто молиться о проблемах в личной жизни, стараться понять боль в своем сердце и пытаться противостоять явному греху в поведении. Она должна разобраться в той боли, которая разъедает ее сердце, и тогда постепенно ярость в ее душе сменится глубокой и тихой печалью. Она должна исследовать свою жизнь, чтобы увидеть в ней скрытые пружины самозащиты. Когда она осознает свою греховность и неспособность любить, ей нужно покаяться и сотворить плоды покаяния. Покаяние – это самое важное и необходимое. В последних двух главах этой книги мы постараемся понять, что значит покаяться в грехе нашего сердца.
Мне представляется очень важным не упустить в этой главе из виду один серьезный момент: прежде чем мы поймем, насколько мы греховны как обороняющиеся палачи, мы должны почувствовать, насколько мы разочарованы как уязвимые жертвы. Позвольте пояснить, что я имею в виду.
Я сам посещаю собрания в малой группе, цель которых – научиться честно и с любовью отзываться друг о друге. Как-то раз один мужчина поведал нам свою историю. Он начал с того, что рассказал нам о переменах, которые с недавних пор наблюдает в себе. Он заметил, что стал с неизмеримо большим состраданием относиться к людям, чем он никак не мог похвастаться раньше. Даже когда люди, казалось бы, отрывают его от работы, он нередко бывает рад возможности пообщаться. В прошлом он чувствовал только досаду из-за того, что ему мешают делать свое дело. И все же он признался, что не ощущает в себе способности по-настоящему сблизиться с другими людьми. Это был человек, которого я очень уважаю. Это крепкий христианин, понимающий, что значит доверять Господу, когда тебе нелегко. Но все-таки он чувствовал, что в его отношениях с окружающими что-то было не так.
Мы попросили его повспоминать вслух свое детство, обращая особое внимание на времена разочарований и на то, как он пытался справляться с ними. Он поделился с нами некоторыми довольно мрачными подробностями о деспотичной матери, которая немилосердно подавляла все его порывы к самостоятельности, и о безвольном отце, который никогда не вмешивался в воспитательный процесс, смирившись с безраздельной властью жены. Пока он говорил, я был поражен тем, насколько бесстрастен был его рассказ. За исключением нескольких отдельных моментов, когда в его голосе проскользнул гнев, он оставался совершенно невозмутимым, словно речь шла о чем-то, не имеющем к нему никакого отношения.
В какой-то миг другой член нашей группы воскликнул с некоторым волнением: «Твой отец бессовестно предал тебя, а мать обращалась с тобой как с вещью!». «Да, вы правы», – ответил он по-прежнему без всяких эмоций в голосе.
Главным моментом во всех наших высказываниях стало упорное нежелание нашего товарища всем сердцем прочувствовать свое разочарование. С несвойственным ему стремлением защитить себя (обычно этот человек проявляет завидную объективность) он возразил нам, что прекрасно понимает, как несправедливо с ним обходились родители, но просто не видит никакой пользы в том, чтобы бередить старые раны.
«Я не желаю упиваться своею болью, непрестанно думая о том, как я пострадал от других. Меня гораздо больше волнует, как мне наладить свою теперешнюю жизнь. Что было, то прошло. Я хочу научиться полноценно общаться с людьми сейчас».
Что же ему мешало? Это не был недостаток знаний, навыков или силы воли. Основным препятствием его нормальному общению с окружающими было его подсознательное стремление никогда не испытывать боли, которую он пережил в детстве, да и потом переживал еще не раз. Он научился всегда и во всем подчиняться матери как прилежный сын, но он не осмеливался открыть перед ней сердце, иначе бы она совсем поглотила его, движимая своим чувством собственничества. Смиренная покорность, лишь изредка нарушаемая внезапными вспышками гнева, была его надежнейшей уловкой, чтобы сохранить хотя бы какую-то видимость личной независимости. С подобным самосознанием и с горьким пониманием того, как сильно он желает – и всегда желал, – чтобы кто-нибудь уважал и любил его, ему стоило лишь повнимательней взглянуть на свою жизнь, чтобы увидеть, что он просто пытается избежать возможного разочарования в своих нынешних отношениях с людьми. Первым шагом к изменению его манеры общения должна была стать готовность к переживанию прошлой боли. Только тогда он был бы в состоянии осознать, как, оказывается, глубока его решимость никогда не страдать впредь. Только тогда он сумел бы обнаружить в собственном поведении самозащитные уловки и разглядеть всю их неприглядность. Таким образом, его манеру общения – либо сухую и строгую, либо просто сердитую, но редко теплую и искреннюю – можно было бы легко объяснить как желание сохранять дистанцию между собою и окружающими людьми.
Для того, чтобы в человеке произошла истинная перемена, необходимо несколько условий. Но прежде всего, переход к глубоким отношениям общению и большему вниманию к другим требует от человека глубже прочувствовать собственную боль и признать наличие в своей душе греха самозащиты. Чем глубже мы вникаем в наше разочарование, тем легче нам разобраться со своим грехом. Пока мы не ощутим горечи от того, что стали чьей-то жертвой, мы будем узнавать грех только в наиболее очевидных, чисто внешних его проявлениях.
Чувство разочарования дает нам и другое преимущество. Оно позволяет нам быть искренне признательными нашим родителям, супругам, детям и друзьям за все то добро, которое они нам сделали, и за то прекраснодушие, которое они проявляют. Некоторым из нас посчастливилось иметь замечательных родителей, которые всегда заботились о нас и шли на жертвы ради того, чтобы нам было хорошо.
Будучи сам отцом взрослых детей (теперь нашим мальчикам уже девятнадцать и семнадцать лет), я осознаю, что частенько не оправдывал их надежд. Однако я считаю, что сделал им также много добра. По самым объективным оценкам, мне обеспечен довольно высокий балл, несколько подпорченный несовершенной любовью, но все же достаточно высокий. Да и жена моя, бесспорно, отличная мать и по праву заслужила их благодарность. Так хочу ли я, чтобы мои дети прочитали эту книгу? Не думаю, что мне было бы приятно, если бы они обратили свой пристальный взгляд на то, как и когда я их подводил. Однако мой ответ – решительное «да», при условии, что они испытают разочарование для того, чтобы научиться глубже любить.
В корне всех наших проблем всегда лежит недостаток любви. Когда кто-нибудь ценит своих родителей только благодаря тому, что закрывает глаза на боль, которую они ему причиняли, то его отношение к ним не просто поверхностно, но по сути своей продиктовано ему желанием защитить себя. Любовь никогда не бывает слепа к ошибкам других. Те, кто любит, замечают проступки своих любимых, но их чувство от этого не меняется. Они допускают разочарование, но все прощают и продолжают проявлять к человеку самое теплое участие. Радеете ли вы о благополучии тех, кто обходится с вами недостойно? Именно этим и измеряется любовь.
Когда мы отдаем себе отчет в том, как и когда нас подводили люди, мы перестаем требовать, чтобы они любили нас как следует. Порой чрезмерно завышенная оценка, которую мы даем любви наших родителей к нам, отражает не реальную меру их заботы о нас, а, скорее, нашу потребность быть любимыми. Если же мы ничего не требуем и ничего не ждем от людей, мы дорожим всем, что они нам дают. Мы не должны спрашивать с родителей или кого-либо другого больше, чем они в состоянии нам дать. Обида на близких нам людей – супругов, детей, друзей – вырастает из нашего желания, чтобы они приносили нам радость и удовлетворение. Раздражение и недовольство чьим-то проступком – это не то же самое, что честно допустимое, даже в какой-то степени ожидаемое разочарование, вызванное их поведением. Напротив, последнее как раз может развеять обиду, в то время как первое только усиливает ее.
Любая проблема, вызванная некими внешними причинами, корнями своими уходит в поруганную любовь. Психологические и эмоциональные трудности, которые испытывает человек, по-научному называются «функциональными расстройствами». Анорексия, например, дает женщинам, которые были лишены чувства собственного «я», средство управлять как собственными внутренними побуждениями, так и эмоциями других людей. Грешат против них, грешат они сами.
Люди, находящиеся в депрессии, – это те, кто разочаровался в окружающих и чувствует ужасающую внутреннюю пустоту. Они отчаянно пытаются уцепиться за какую-нибудь определенную цель или за какого-нибудь человека, который, как они верят, поможет им сохранить их личностную целостность. Когда они не достигают этой цели или когда этот особенный человек вдруг не оправдывает их ожиданий, они впадают в угнетенное состояние духа. Грешат против них, грешат они сами.
Гомосексуалисты не уверены в своей способности дать какой-либо женщине то, что подразумевают близкие с ней отношения. С мужчинами им легче, потому что никто от них ничего необычного не требует. Их сомнения по поводу собственной мужественности чаще всего не основаны на личных склонностях человека, но сформировались под дурным влиянием. Такие люди стремятся к общению, которое не грозит им неприятными последствиями, – это их попытка разрешить насущные проблемы собственными руками. Это – рытье негодных колодцев. Грешат против них, грешат они сами.[1]
Против каждого из нас грешили. И сами мы тоже грешим. Вы не смогли любить меня как должно, и я не смог любить вас. То, что вы не смогли любить меня, причиняет мне боль, иногда глубокое разочарование. Но Господня любовь ко мне совершенна. И хотя Его любовь не удаляет жала у вашей неспособности любить, она дает мне все, что мне нужно, чтобы сделаться человеком исцеленным, способным любить вас, не боясь того, что когда-нибудь вы можете подвести меня.
Это моя прямая обязанность – любить вас. Именно моя любовь к вам, а не ваша ко мне, в значительной степени определяет испытываемую мной радость и чувство полноты жизни. Я могу любить, потому что Бог любит меня совершенной любовью. И моя любовь к вам очень важна: она может привлечь вас к Христу, она придает мне самому жизненную силу и некоторый вес в замыслах Божьих. Наконец, она приносит славу Господу. И по мере того как я на собственных ошибках учусь любить вас, оставив все свои жалкие попытки защититься, я приближаюсь к столь желанной и долгожданной жизни с избытком.
Пока мы живем не на небесах, мы постоянно будем испытывать разочарование во взаимоотношениях с людьми. Но Благая Весть дает нам решение этой весьма существенной проблемы. Грех самозащиты можно научиться преодолевать уже теперь.
ПРИМЕЧАНИЕ:
1. Эти краткие описания нескольких функциональных расстройств не призваны объяснить природу и причины подобных проблем. Я предлагаю их вашему вниманию лишь для того, чтобы показать, что в основании всякого внутреннего страдания лежат разочарование и желание защитить себя.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Неужели перемена действительно возможна? Может ли человек с трудным детством научиться по-настоящему наслаждаться жизнью? Могут ли люди, которые слишком много беспокоятся о своих детях или материальных благах, или чья семейная жизнь скучна и безрадостна, люди вспыльчивые, с дурным характером – могут ли они на самом деле измениться?
Вся загвоздка здесь в словосочетании «на самом деле». Многие думают, что перемена должна быть полной, по крайней мере разительной, иначе она не в счет. А чтобы мы действительно поверили в то, что нашли секрет духовного возрастания, эта перемена обязательно должна быть именно такой, какой мы ее сами себе представляем: дающая нам то, чего мы жаждем больше всего на свете. Это может быть некое новое переживание, например, неподдельное желание любить, или чувство умиротворения и силы – тогда нам удается справляться со всеми нашими проблемами; это может быть и искреннее желание противостоять искушению или глубокое удовлетворение в Господе, которое сводит на нет отчаяние и обиды.
Если усилия «подштукатурить» однообразную супружескую жизнь приводят только к некоему подобию теплоты в отношениях друг с другом, то, скорее всего, ваша жизнь на самом деле нисколько не изменилась. Если мужчина, многие годы хранивший верность своей жене, заметно охладел к ней, но уверяет о своем неизменном влечении к супруге, признавая, однако, что по-прежнему борется с искушением завести роман на стороне, он, скорее всего, на самом деле совсем не изменился. Так разве не под силу Господу зажечь новую искру любви между этими людьми и преобразить их брак? Если Бог с нами, не стоит довольствоваться малым!
Евангельские христиане зачастую слишком многого ожидают от Господа, или, выражаясь точнее, они рассчитывают на перемены, которых Бог никогда не обещал им. Конечно, есть и такие, чьи представления о силе Божьей чрезмерно занижены, — чаще всего это просто реакция на разбитые надежды и неоправданные ожидания. Мы ухитряемся истолковывать библейское учение так, чтобы поддерживать наше стремление к совершенству. Вследствие этого у нас возникают такие запросы, осуществить которые возможно только на небесах.
Павел молится, чтобы мы укреплялись «...Духом Его во внутреннем человеке», и утверждает, что Бог «может сделать несравненно больше всего, чего мы просим или о чем помышляем» (Ефесянам 3: 16-20). Таким образом, мы объявляем силу Божью залогом перехода от угнетенного состояния к умиротворению, от разочарования – к радости, а затем живем под невыносимым бременем, которое либо подавляет нас отчаянием, либо требует, чтобы мы делали вид, что мы лучше, чем есть на самом деле.
Мысль о том, что умиротворение и радость могут только поддержать нас во времена страданий и горя вместо того, чтобы просто удалить от нас несчастья, не привлекает. Мы хотим покончить с неотвратимой болью, которую испытываем, будучи несовершенными людьми в мире, полном разочарований. Мы настойчиво противимся всяческим неудачам и неприятностям, и поэтому когда неизбежное происходит, это приносит разочарование.
Конечно, однажды мы все станем совершенными. Ничего похожего на извращенные желания, никаких бессонных ночей, когда наш ум бессильно мечется от одной заботы к другой, никакого страха перед сближением с людьми, подогреваемого воспоминаниями о предыдущих обидах. Все это ожидает нас впереди, на небесах, – но пока что мучения продолжаются. Пока мы живем в этом мире, боль неизбежна, и нам остается только смириться. Но существуют и дополнительные, излишние проблемы, которые возникают, когда мы начинаем настаивать на том, чтобы прекратились наши неизбежные страдания. Внутренняя перемена помогает нам основательно уменьшить количество этих ненужных проблем и причиняемый ими ущерб, когда мы избавляемся от своей чрезмерной требовательности, которая питает наши попытки защитить себя.
Если мы станем искать способ избавиться от неотвратимых переживаний, мы очень скоро будем разочарованы или введены в заблуждение. Людям, которые реальную перемену понимают как прекращение неизбежных страданий, заключительные главы этой книги доставят, пожалуй, немало горьких минут.
По своему личному опыту я знаю, что погружение в себя с целью обнаружить в своей душе грех самозащиты и боль, причиняемую нам общением с людьми, – дело непростое. И в отличие от старателя, чей тяжелый труд вознаграждается блеском драгоценного металла, чем глубже мы проникаем себе в душу, тем -больше грязи мы выносим на поверхность. Например, родители, которые казались своему ребенку верхом совершенства, оказывается, не оправдали многих его надежд, доставив ему немало разочарований.
Думается, наиболее логическая и естественная реакция при виде грязи, которую мы откапываем, – это желание вновь упрятать ее вовнутрь либо найти способ смыть ее. Глупо просто стоять и ничего не делать, не пытаясь как-нибудь избавиться от нее. Когда Адам был застигнут врасплох, так сказать, на месте преступления, его первой реакцией было скорее спрятаться от посторонних глаз и смастерить себе опоясание из листьев. Мне кажется, самое сложное в жизни человека – это спокойно и достойно осознать всю тяжесть своей вины и весь груз разочарования. И надо сказать, что Ева в данной ситуации плохой помощник. Нам страшно жить, не прибегая к спасительной самозащите и не делая никаких попыток замести следы своих безобразий. Мы не понимаем, как это возможно; для нас это подобно движению к смерти.
Если бы мы знали, как справляться и что делать с той болью, которую мы выносим на свет! Тогда нас еще можно было бы убедить в необходимости покопаться в своей жизни, невзирая на малоприятные последствия этого шага и душевное смятение. Если бы мы точно знали, что нам обеспечен покой, что никто и ничто не будет на нас давить, если бы могли испытывать простую человеческую радость, которая прекращает внутреннее страдание, тогда бы цена, которую мы должны заплатить за возможность заглянуть себе в душу, могла показаться приемлемой. Но если эта внутренняя перемена нисколько не облегчает наших переживаний, тогда, независимо от того, какие другие выгоды, быть может, не менее желанные, мы могли бы от этого получить, цена кажется нам слишком высокой.
Если бы мы были убеждены, что опыт, пусть даже болезненный, доверия Богу действительно может изменить нас, мы могли бы согласиться пережить его. Но настоящая перемена доступна нам и сейчас, просто это не совсем та перемена, о которой мы мечтаем. Мы требуем, чтобы с нами уже теперь произошло то, что возможно только на небесах, – мы хотим, чтобы утихла наша боль. Но для того, чтобы измениться, и измениться теперь, мы должны преодолеть нашу настойчивость.
Думаю, этот несложный рисунок прояснит, что я имею в виду.
Грязь на внутренней стороне чаши и блюда – это наше требование облегчения неизбежной боли, требование, которое приводит к соответствующей манере поведения, рассчитанной на то, чтобы защитить себя от этого мира, полного разочарований. Когда мы ее смываем, из нашей жизни уходят излишние проблемы. Страдание неотвратимо, но это не значит, что мы от этого становимся менее любящими или более слабыми людьми. Хроническая угрюмость, подавленность, замкнутость в себе, переживания из-за неприятностей, заставляющие нас во многом себе отказывать, невысокое мнение о самих себе, которое мешает нам быть уверенными в себе и с радостью посвящать себя семье и друзьям, – все это излишние проблемы, крадущие у нас целеустремленность и способность приобщать других к добру. Это проблемы, которые душат в нас всякие зачатки любви, которая могла бы воодушевить окружающих нас людей стремиться к Господу.
Есть большая разница между этими никому не нужными проблемами и нашей реакцией на проблемы в личной жизни. Мы не можем избежать боли и мучений. За свою жизнь нам всем приходится хоть однажды переживать душевное напряжение, в результате которого мы либо изнемогаем от злости и гнева, либо пытаемся с верою и упованием продолжать свой жизненный путь. Мы испытываем чувство глубокого разочарования, которое готово поглотить нас целиком; у нас разрывается сердце, израненное теми, кого мы любили, но кто нас отверг; мы боремся с отчаянием, которое изматывает нас до такого состояния, что мы наконец приходим к смиренной зависимости от Бога. Подобной болезненной реакции можно избежать, но только при одном условии: если бы мы жили в мире, изобилующем приятными событиями, которые позволяли бы нам притворяться, будто дела у нас идут прекрасно. Однако душа – ее не обманешь: она все равно будет болеть.
Необыкновенная сила Евангелия заключается не в его удивительной способности производить в человеке некую внутреннюю теплоту, которая преодолевает любую душевную травму и заглушает любое переживание. Если оно притязает только на это, то я стыжусь такого Евангелия. Но если в нем говорится, что мертвые люди могут жить, если в нем говорится, что те, кто не имел ни малейшей надежды на вечное счастье, может вечно жить в раю, что для грешников, заслуживающих страдать от рук разгневанного Бога, открывается возможность стать праведниками и, таким образом, сделаться достойными общения с Богом, – такого Евангелия я, вместе с апостолом Павлом, не стыжусь. Все наши старания проложить путь к новой, измененной жизни должны теперь рассматриваться именно в этом, более общем, контексте. В противном случае наши ожидания могут оказаться слишком завышены и мы можем не заметить, что требуем невозможного: требуем облегчения неотвратимой боли.
В наши дни сила Евангелия проявляется в том, что оно помогает нам преодолеть в себе дух требовательности, помогает заменить его доверием, пока мы ожидаем его полного откровения, ожидаем того дня, когда грешные люди взойдут на небо как любящие и искренние поклонники Божий, когда дальнейший грех будет немыслимым и боль будет неведомой.
У нас действительно есть средства, чтобы разобраться с приносящими разочарование событиями, с неизбежными страданиями и явными грехами, – и нам следует пользоваться ими. И хотя эти средства не решают нашей ключевой проблемы, они могут сыграть важную роль в ходе перемен. Позвольте мне кратко остановиться именно на них, прежде чем вступить на столбовую дорогу, ведущую к настоящим, глобальным переменам изнутри.
«Что нужно делать, чтобы помочь своим детям стать более ответственными людьми? Как завести хороших друзей? Что я должен сделать, чтобы помочь моей жене? Ей, похоже, сейчас приходится несладко».
Нередко у нас в голове возникают подобные мысли. Когда мы сталкиваемся с обстоятельствами, которые вызывают у нас беспокойство, нам следует тщательно обдумать образ наших ответных действий. Наше желание иметь более сознательных детей, более близких друзей и бодрых и счастливых супругов вполне обоснованны; ранее мы назвали их «крайне важными потребностями». Первоочередными средствами для решения проблем в нашем внутреннем мире являются молитва и опора на библейские принципы.
«Господи, измени жизнь моей дочери. Я очень люблю ее и всегда буду стараться направлять ее на путь истинный, а Ты, Боже, зароди в ней желание жить для Тебя». Нам необходимо молиться о том, что глубоко беспокоит нас. Мы должны размышлять над библейскими отрывками, которые учат нас должным образом относиться к трудностям, с которыми сталкивает нас жизнь, – будь то безответственные дети, властные и деспотичные начальники, тоталитарные правительства, недовольные жены, больные тела или скудные финансы.
Когда ни усиленными молитвами, ни следованием библейским принципам не удается справиться с трудной ситуацией, нам приходится иметь дело с ее последствиями и вызванными ею расстройствами. Тогда мы сосредоточиваем все свое внимание не на попытках изменить свою личную жизнь, а на уменьшении сердечной боли.
Именно это, как мне кажется, становится нашей основной заботой. Только юнцы-идеалисты, выпускники каких-нибудь частных библейских колледжей, исполненные жаждой жить для Бога, думают, что в жизни всегда все будет гладко. Ну а поскольку такого на свете не бывает и поскольку эта горькая и удручающая истина непрестанно дает о себе знать, трезвый взгляд на вещи требует, чтобы мы не жили одной надеждой на лучшие времена, но также время от времени перевязывали бы свои раны.
У многих из нас сложилось такое представление, что утешение Божье можно нанести на наши раны как целительный бальзам, который быстро облегчает боль, но нескоро заживляет. Однако все эти красивые слова о Божьем присутствии, которые мы повсюду слышим и особенно те, которые мы читаем в наших песенных сборниках, говорят о чем-то большем, нежели то, что испытывает большинство из нас. Напоминания о любви Божьей и призывы размышлять о Его заботе о нас нередко бывают не более полезны, чем раздача книг «О вкусной и здоровой пище» людям, стоящим в очереди за едой. Они хотят есть, им не нужны ваши полезные рецепты.
В последнее время большое внимание уделялось развитию различных методов утешения в Божьей истине. Целью этих методов – таких, например, как размышление на заданную тему или исцеление болезненных воспоминаний – является облегчить страдание и сосредоточиться на более утешительных, но невостребованных реалиях.
Эти приемы не раз подвергались жесткой критике как слишком уж схожие с идеями новомодного религиозного течения «Нью Эйдж» (или «Новая Эра») о внутренних голосах и тому подобных вещах.[1] Однако упор на раздумья и использование образов, отражающих библейскую истину, представляется мне вполне правомерным. Все Священное Писание исполнено образностью, рассчитанной на то, чтобы более живо показать истину, чего не может сделать голословное утверждение. Что плохого в том, чтобы представить себе тихие воды, злачные пажити и Пастыря доброго, твердой рукою устраняющего всякую нужду? Это прекрасно, когда мы спокойны, зная, что волосы на нашей голове сосчитаны. Но, к сожалению, нередко мы на этом и останавливаемся. Часто люди сосредоточивают все свое внимание на чудных и славных мыслях о Боге, тем самым пытаясь заглушить неутешительные и ужасные мысли о самих себе. Например, женщины, подвергшиеся жестоким домогательствам, могут чисто визуально представлять себе Христа и думать о том, как глубоко Он их любит, как уважает и заботится о них, невзирая на весь тот ужас, которым им пришлось пережить. Однако, обращаясь к этому зрительному образу, женщины зачастую пытаются избавиться от мучительных мыслей о самих себе, которые продолжают управлять их поведением при общении с людьми.[2]
Существуют в нашей жизни такие проблемы, которые мы не должны заглушать в себе, а наоборот, должны стараться вникнуть в них и понять. Внутренняя перемена подразумевает твердый и пристальный взгляд на нашего Господа, способный изменить всю нашу жизнь, потому что он отражает наш поворот от самоотверженности к самодостаточности. Без покаяния обращение ко Христу производит только видимое благополучие.
В предыдущих главах я уже говорил о нелепости наших попыток способствовать внутренней перемене, обращая внимание только на внешние, явные грехи. Искренние старания переносить боль и продолжать свое поприще, при этом оставаясь чистыми от греха, – это тяжкий труд. Для этого необходима нравственная дисциплина. Мы должны уметь подавить в себе желание накричать на своего бестолкового ребенка или соблазн хоть одним глазком взглянуть на неприличную картинку в журнале. Мы должны укреплять себя, читая и размышляя над Словом Божиим.
Но даже этого еще мало. Грязь так глубоко въелась в ковер, что обычный пылесос здесь не поможет. Нам требуется жесткая щетка и хороший пятновыводитель. Как бы мы ни старались исправить что-то в своем поведении, но если мы не понимаем, что значит покаяние и от чего нам нужно очиститься, наше усердие сделает нас, скорее, более самодовольными, нежели располагающими к себе. Нам не удастся возбудить в людях желание поступать как должно, мы сможем только давить и заставлять.
Нам следует пойти на шаг дальше. Чтобы измениться изнутри, от человека требуется больше, чем просто
Мы должны найти способ избавиться от греха в нашем сердце: от того требовательного духа, той страстной жажды немедленного, сиюминутного счастья, которое возможно только на небесах, той манеры общения, рассчитанной на то, чтобы защитить нас от ужасной истины, что у нас нет того, чего мы так отчаянно желаем. В оставшейся части этой книги мы рассмотрим, что значит покаяться в грехе, таящемся в глубинах сердца.
Я убежден, что большинство христиан просто не задумывается об этом грехе. Конечно, мы понимаем, что нехорошо быть недобрыми, жестокими или злословящими, нам нетрудно поверить в то, что Богу неугодно, когда мы нарушаем заповедь любви. Но погрузиться в боль, спрятанную в глубине нашей души, чтобы увидеть, как упрямо мы держим дистанцию друг с другом в своей отчаянной попытке защитить себя от страданий, – такой подход к пониманию греха в отношениях между людьми не является широко распространенным.
Высокообразованные богословы, отзывчивые и ревностные к вере пасторы, ответственные бизнесмены, замечательные, талантливые женщины – все они могут долгие годы вести христианский образ жизни, ни разу не проверив свою манеру общения на греховность. Можно прекрасно разбираться в богословии и в то же самое время оставаться глухим к главной доктрине христианства: мы были призваны к богообщению, поэтому можем полноценно общаться и с людьми. Мне кажется, без понимания нашей греховной самозащиты при общении с окружающими и без особых усилий избавиться от нее никакого развития в отношениях между людьми быть не может.
Перемена в человеке – это процесс всей жизни, когда мы все яснее сознаем, как одиноко мы чувствуем себя, общаясь с другими, как сильно мы жаждем того, чего нам не могут дать даже самый замечательный брак и самая крепкая дружба. Это процесс, когда мы постепенно приходим к пониманию того, с каким завидным упрямством мы подавляем в себе ощущение гнетущей боли и жестокого разочарования. До тех пор пока мы со слезами на глазах не признаем, с какой непримиримостью мы боремся со своими душевными страданиями и что эта непримиримость есть отражение нашего богохульного решения самим позаботиться о своем благополучии, мы будем не в состоянии установить то, как наша манера общения мешает нам любить других.
Глубокое и искреннее покаяние возможно только тогда, когда мы откроем свое сердце Слову Божию, когда мы откроем свои уши гласу Духа Святого, научимся адекватно воспринимать критику из уст братьев-христиан и когда мы придем, наконец, к осознанию греховности в наших взаимоотношениях с людьми. Покаяние требует от нас гораздо большего, чем простого признания того, что мы грешны и время от времени грешим. Оно требует, чтобы мы увидели грех во всей его уродливости, которая может вызвать в нас отвращение к самим себе, но которая поможет нам обратиться от самозащиты к любви. Оно требует, чтобы мы исследовали все те многочисленные способы, которыми мы пытаемся защитить себя, когда общаемся с приятелями, работаем, выступаем на каком-нибудь собрании или ведем светские беседы после воскресной службы. Оно требует, чтобы мы изменили свое поведение, потому что на самом деле все мы жаждем откровенного и искреннего общения, невзирая на грозящие нам опасности.
Как только мы понимаем, в чем заключается греховность нашего общения с людьми, мы каемся, коренным образом меняя наши побуждения и обращаясь от самосохранения к доверию на основе веры в то, что Христос дал нам жизнь и сохранит ее для нас. Плод покаяния – это измененный стиль общения, который заменяет защитную реакцию любовью и участием.
В одном потрясающем месте из книги пророка Осии (14:2-4) Бог как раз говорит израильтянам, современникам Осии, как нужно каяться и какое покаяние можно считать глубоким и подлинным.
«Обратись, Израиль, к Господу Богу твоему; ибо ты упал от нечестия твоего. Возьмите с собою молитвенные слова и обратитесь к Господу; говорите Ему: "отними всякое беззаконие и прими во благо" , и мы принесем жертву уст наших. Ассур не будет уже спасать нас; не станем садиться на коня и не будем более говорить изделию рук наших: боги наши"; потому что у Тебя милосердие для сирот».
Взгляните, что же, собственно, делает наше покаяние истинным.
«Обратись к Господу Богу твоему»
Для того чтобы в нас произошли какие-либо перемены, нам прежде всего необходимо обратиться к Господу. Христос определил вечную жизнь как познание Бога (Иоанна 17:3), и Своей искупительной смертью дал возможность грешным людям исцелиться для Богообщения. Возрастание в христианской жизни означает движение к высшему знанию Бога. Каждое наше усилие измениться должно иметь своей целью переход от опоры на собственные силы к зависимости от Господа.
Можно бороться с проблемами в нашем внутреннем мире при помощи молитвы и отчаянных попыток следовать библейским принципам, искать облегчения от боли в сердце через созерцание поразительных истин, с твердым желанием слушаться Господа, противостоя греховным искушениям, и при этом все дальше и дальше уходить от Бога, воздвигая между собою и людьми крепкие оборонительные валы. Однако христиане призваны общаться, любить и заботиться об окружающих без всякой боязни и стремления защитить себя.
«Возьмите с собою молитвенные слова»
Покаяние – это нечто большее, чем абстрактное стремление к переменам. Божье требование взять с собою слова молитвы, когда мы приступаем к Нему с покаянием, подразумевает, что мы должны иметь достаточно ясное представление о том, в чем мы, собственно, каемся. Чем глубже наше осознание греха, тем искреннее наше покаяние. Поскольку до тех пор пока мы не пребудем на небесах, нам не дано во всей полноте узнать, что мы собой представляем, мы должны непрестанно молиться, чтобы Господь очистил нас от скрытых пороков. Но это вовсе не означает, что нам не стоит даже пытаться разобраться в том, как и в чем мы грешим.
«Отними всякое беззаконие»
Покаяние – это обращение от греха, которое возможно только благодаря Божьей готовности простить нас. Изменившиеся обстоятельства, избавление от сердечной боли и верные поступки иногда могут облегчить излишние ненужные проблемы, но такая перемена не приведет нас к осознанию заложенных в нас способностей любить людей могучей любовью. Мы сможем по-настоящему любить только после того, как разберемся с грехом в нашем сердце.
«Прими во благо, и мы принесем жертву уст наших» Очень многие наши усилия перемениться имеют скрытые, но достаточно четкие установки. Мы готовы поработать над собой в надежде, что тяжелые обстоятельства облегчатся, а неприятные ощущения улетучатся прочь. «Ну ладно, так и быть, я схожу к психоаналитику. Надеюсь, это заставит мужа задуматься о своем поведении». Или: «Надо бы мне побольше времени уделять общению с Господом, а то я что-то чувствую себя каким-то подавленным».
Истинное покаяние питается надеждой на более глубокое познание Бога и более искреннее Ему поклонение. «Прими нас, и мы поклонимся» – вот главная мысль слов Осии. Но для многих христиан слово «поклоняться» означает просто размышлять о Боге раз в неделю тихим воскресным утром, от случая к случаю слушая пламенные проповеди и проникаясь торжествующими или скорбными звуками музыки. Мы сможем прийти к истинному пониманию того, что значит поклоняться Богу, лишь тогда, когда сумеем оставить всякие земные надежды на обретение полноценной жизни, а для этого мы должны смело и решительно взглянуть на свое разочарование во взаимоотношениях с людьми и принять его. Мы научимся по-настоящему поклоняться Господу, когда осознаем главную истину: жизнь – во Христе, а без Него это – не жизнь.
«Ассур не будет уже спасать нас; не станем садиться на коня»
Израиль находился на грани катастрофы. Страна была ослаблена и беззащитна. И, подобно всем испытывающим страх людям, народ Израиля стал искать немедленной помощи любыми доступными средствами: оборонительный союз с Ассирией вдобавок к собственным вооруженным силам мог бы быть неплохим выходом из положения.
Если бы на меня напал грабитель, я бы попытался бежать, позвал бы на помощь, брызнул бы ему в глаза из газового баллончика или просто отдал бы ему кошелек, лишь бы спасти свою жизнь. Но когда нападению подвергается благополучие нашей души, мы не должны защищаться, даже если попытка избежать гибели кажется нам верным решением. Увы, подобные ухищрения ведут нас к смерти. Христос довольно сильно противоречил здравому смыслу, когда учил, что жизнь можно обрести, только оставив всякое намерение ее сберечь.
Израиль обратился к Ассирии и боевым коням ради того, чтобы выжить как государство. Мы прибегаем к самозащитным уверткам при общении с людьми для того, чтобы обеспечить свое личное выживание. Если мы желаем искренне покаяться, мы должны настроиться на то, что нам не на что и не на кого будет рассчитывать в стремлении сохранить свою жизнь. Никакая Ассирия нам не поможет, и всякая самозащита тщетна. Поэтому нам не следует более полагаться на собственные силы, мы должны смиренно довериться Богу. А если и Он не справится, тогда мы погибнем. Именно осознание этой истины ведет к перемене.
«Не будем более говорить изделию рук наших: "боги наши"»
В этом – суть покаяния. Христос зовет жаждущих прийти к Нему. Но поскольку мы не просто жаждущие люди, но еще и мятежные упрямцы, мы хватаемся за игрушечные лопатки и бежим в пустыню или в Ханаан рыть свои личные колодцы. Мы, как люди, борющиеся за выживание, готовы быть кузнецами своего счастья. К падшим людям вера легко не приходит.
Но она все же должна прийти. И чтобы возрастать в ней, мы должны раз и навсегда покончить со своею самодостаточностью. Нам следует распознать и оставить наши жалкие попытки сохранить чувство собственного достоинства и личной безопасности при общении с другими людьми. Энергичная и волевая женщина, которую неоднократно подводил бесхарактерный отец и еще более безвольный муж, должна понять, что ее жесткая манера общения – это ее защита от дальнейшей боли. Она должна решиться оставить свою излишнюю сухость и избрать чреватый опасностями узкий путь откровенности и доброго участия. Такой выбор подобен самоубийству, но на самом деле это дорога к жизни. «Кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Луки 9:24).
«У Тебя милосердие для сирот»
Дети без отца беззащитны, уязвимы и беспомощны. Покаяние приводит нас к новому переживанию нашего разочарования и чувства одиночества. Это причиняет нам боль, которую невозможно унять. Но когда мы по-настоящему доверяем Богу, когда мы, несмотря на всю свою беспомощность, готовы повернуться к людям лицом, и только потому, что такова для нас Божья воля, тогда Его сострадание постепенно начинает завладевать нашей душой. Пока мы идем по пути, который, казалось бы, ведет к смерти, внутри нас тихо нарастает ощущение жизни.
Когда покаяние обращает нас от самозащиты к доверию, тогда Господь начинает действовать в нашей душе преобразующей силой. Он «врачует отпадение наше» (Осия 14:5), и неистребимое желание грешить более не владеет нами. Он углубляет наши корни (стих 6), придавая нам небывалое ощущение устойчивости и равновесия. Он обеспечивает нашу «красоту и благоухание» (стих 7), наша жизнь становится привлекательной. Люди собираются под нашей тенью (стих 8), это означает, что мы приносим людям благословение Божье. Мы узнаём, что наша плодотворность происходит от Бога (стих 9), и наше сердце поклоняется Ему с признательностью и любовью.
«Кто мудр, чтобы разуметь это? Кто разумен, чтобы познать это? ибо правы пути Господни, и праведники ходят по ним, а беззаконные падут на них» (Осия 14:10).
Покаяние, которое соответствует этому описанию, приводит к переменам в нашем характере. Проблемы в нашем внутреннем мире остаются. Мы по-прежнему страдаем. Мы иногда совершаем ошибки. Но чем яснее мы сознаём, как глубоко это пристрастие к самозащите пропитало всю нашу манеру общения, и чем мужественнее мы начинаем бороться со своими уродливыми потугами сберечь себя вместо того, чтобы любить других, тем резче мы будем менять направление своего движения по жизни. Покаяние, глубокое обновление ума, обретение нового взгляда на то, что для нас является источником жизни, признание того, что настоящая жизнь возможна только во Христе и нигде больше, придает нам сил, устойчивости в жизни и определенную притягательность, которые и указывают на то, что в нашей душе происходят перемены.
Покаяние – это не панацея и вообще оно дается с трудом. Цена его достаточно высока. Для того чтобы покаяние было глубоким и могло очистить наши души от накопившейся грязи, нам предстоит пережить тяжелые времена. Последняя глава этой книги описывает путь к такому глубокому покаянию.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Иной раз эта критика вполне оправдана. Течение «Новая Эра» и христианство вовсе не дополняют друг друга. По всем основополагающим вопросам они вопиюще противоречат друг другу. Смешение столь разных идеологий открывает дорогу влиянию лжедухов. Этого, конечно, необходимо избегать.
2. Поруганные женщины часто ощущают себя дешевыми, грязными и очень одинокими, в то время как они отчаянно нуждаются в чьем-нибудь участии. Образы Христа, помогающие этим женщинам унять их боль, могут, однако, увлечь их в сторону от того, чтобы честно разобраться, что их, собственно, мучит, и это, следовательно, мешает им распознать в себе все те уловки, на которые они идут в своем стремлении защитить себя. Подобного рода приемы способны заглушить в человеке желание покаяться.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Вероятно, самый трудный вопрос во всем этом обсуждении возможности внутренней перемены таков: насколько глубоко в душу нам следует заглянуть? Признавая саму необходимость взгляда внутрь себя, мы должны быть готовы, что перед нами разверзнется темная и мрачная пещера со множеством лабиринтов и ходов, бесконечно плутающих и ведущих в неизведанное.
Всегда перед нами будет что-то, чего мы еще не видели: потаенные чувства, которые, пока мы их не раскопали, никогда не тревожили наше сердце; превратные намерения, которые, пока мы не выявили их, никоим образом не нарушали размеренного и спокойного течения нашей жизни; болезненное чувство печали, которое превращает прекрасное утро в длинный сумрачный день. Можно провести всю жизнь, исследуя закоулки своей души, и никогда не выбраться оттуда наружу, к свету.
Хотя взгляд вовнутрь может быть угнетающим – и, наверное, он и должен быть таким, если мы хотим, чтобы направление нашей жизни действительно изменилось, – однако нельзя допустить, чтобы это было просто блужданием во мраке. Мы – чада света, и даже в кромешной тьме мы знаем, куда направляемся. У нас есть светильник, который всегда освещает нам дорогу, и надежда, которая не дает нам остановиться, даже когда нам кажется, что огонь вот-вот угаснет. Христиане не должны быть безрадостными и несчастными, полными смятения и нездорового отчаяния. А именно это и происходит с нами, когда мы воспринимаем духовное возрастание как неугасимое стремление к дальнейшему осознанию всего того, что таится внутри нас.
Мы не должны путать тяжелую, гнетущую депрессию с глубинами духовности, которые дают нам свободу действовать независимо от переполняющей нас печали. Духовность поддерживает нас в нашем стремлении к общению с людьми, к большему участию в их жизни, даже когда сами мы испытываем на данный момент чувство жестокого разочарования. Зрелость отношений с Христом отражается в способности человека слышать шепот поддержки и ободрения в минуту, когда на его плечи наваливаются несчастья. И даже когда мы действительно расстраиваемся, начинаем хмуриться или сердиться, присущее зрелому человеку понимание сути вещей не позволяет нам забыть о том, что мы были созданы для того, чтобы любить, невзирая на обстоятельства.
Основная цель столь смелого шага, как попытки заглянуть внутрь собственной души, – попробовать достичь именно такого уровня духовности. Чем сильнее мы ощущаем нашу жажду, тем более страстно мы стремимся к воде. И чем более искренне мы признаем, что в поисках живительной влаги занимаемся рытьем своих личных колодцев, тем глубже мы сможем покаяться в своей чрезмерной уверенности в собственных силах и сможем обратиться к Богу с доверием и смирением. По мере того как мы учимся жить, понимая, что глубочайшие заботы нашей души находятся в хороших руках, стыд, который мы испытываем из-за собственной ничтожности, и ужас перед тем, что однажды нас разоблачат и отвергнут, теряют свою власть над нами и нашими поступками. Внутренняя перемена заключается в постепенном переходе от общения с позиций самозащиты к общению с позиций любви. Чтобы выдержать этот переход, мы должны прочувствовать свое разочарование и постараться достойно воспринять грех в нашем сердце, который толкает нас на путь самозащиты.
Но насколько серьезно нам следует углубляться в себя? Должны ли мы проводить часы, возможно, годы, размышляя над тем, как отчаянно грешили против нас люди, пока в нас не иссякнут все наши болезненные воспоминания? Нужно ли нам искать некое новое понимание себя, исследуя каждую нашу мечту, каждую оговорку, каждое чувство? Стоит ли нам обдумывать каждое произносимое слово, чтобы попробовать выявить, не осталось ли в нас где-нибудь хоть крупинки самозащиты? Такой взгляд внутрь себя со временем становится смешон и даже вреден. И все же он необходим. Рискован, но необходим, если мы не собираемся останавливаться на чисто внешней, поверхностной перемене, но желаем измениться изнутри. Что нужно знать и понимать о себе и о Боге, чтобы суметь измениться? Что мы должны увидеть внутри себя, чтобы в нас произошла перемена на самом глубоком уровне?
Перемены в христианской жизни происходят постепенно. Мы переходим от изменения сознательно избранного нами пути к изменению нашего подхода к взаимоотношениям с людьми, а затем к изменению наклонностей самого нашего естества. Каждая перемена представляет собой дело рук Божьих и, следовательно, хороша. Назвать первый тип изменений, происходящих в нашей жизни, неглубоким означало бы незаслуженно принизить его. Но если мы останавливаемся на нем или задерживаемся на втором, это свидетельствует о нашем непонимании имеющихся у нас возможностей стремления к познанию Бога. Как правило, все происходит постепенно: новообращенные меняют направление избранного ими однажды пути; растущие верующие учатся любить, отказываясь от приемов самозащиты, а зрелые христиане начинают понимать значение слов апостола Павла «Для меня жизнь – Христос» по мере того, как у них преображается самое их естество и они устремляются к Господу. Какую же роль в этом движении от одной стадии духовного возрастания к другой играет взгляд внутрь себя? Что требуется от человека для того, чтобы измениться глубоко в душе?
Я преподаю в семинарии, и у меня есть возможность видеть, как Господь меняет жизни многих молодых людей. Сейчас мне вспоминается один студент, который недавно поведал своим товарищам и преподавателям о том, как пришел к вере. Он рассказывал о той, мирской жизни, когда все его существование вращалась вокруг рок-музыки, девушек и развлечений. Благодаря удивительному стечению обстоятельств, которые, несомненно, произошли по воле Божьей, этот молодой рок-музыкант обратился к Христу. И первое, что он сделал, он изменил свой образ жизни.
Рок-группа, в которой играл этот юноша, как раз собиралась переходить от выступлений в местных барах к более солидным клубам. Будущее сулило славу и неплохие деньги, но он ушел оттуда, ибо решил, что Господь хочет, чтобы он посвятил себя христианскому служению, и поэтому снова поступил в колледж, на этот раз в христианский, с намерением продолжить учебу в семинарии. Пока этот молодой человек рассказывал нам свою историю, он был весьма взволнован той резкой переменой своего жизненного пути, которую сотворил для него Бог. И это замечательно. Мы вместе с ним порадовались его обращению и столь искренней преданности Господу.
Из рок-группы – в семинарский класс: вот это перемена! Но все же вряд ли она затронула более важные стороны его души. И хотя он теперь шел по совершенно новой, отличной от прежней, дороге, ему еще многое предстояло изменить в своей жизни. Все произошедшее с ним являет нам чудное дело рук Божьих, но это только начало великих перемен, возможных в человеческой жизни.
То, что произошло в жизни этого студента, можно сравнить с историей о блудном сыне, который кается в своем грехе и возвращается к отцу. Его отход от безнравственности и возврат к нормальным семейным отношениям прекрасны, но теперь ему предстоит заняться своим внутренним миром и своей семьей и разобраться, из-за чего провалились его прежние попытки любить отца. Впереди его ждет тяжелая работа.
Изменение жизненного пути, который ранее мы избрали вполне сознательно, требует от нас осознания нескольких основных истин, которые нам следует принять к сведению и которым необходимо подчиниться. И тот студент семинарии, и раскаявшийся сын поняли, наконец, что согрешили и что возмездие за грех – смерть, что дар Божий, жизнь вечную, можно только с благодарностью принять, но нельзя заслужить; что христиане куплены дорогой ценой; что грех – это пощечина нашему Отцу, которую Он не будет равнодушно терпеть, и что все мы призваны жить святой и непорочной жизнью служения Господу.
То, что в мире еще находятся люди, готовые уверовать в эти истины, – уже само по себе является чудом Божьей благодати. В своем стремлении как можно глубже проникнуть в себя не стоит этого недооценивать. Как, впрочем, не стоит останавливаться на достигнутом и замедлять свое духовное развитие. Нам предстоит еще многое узнать о грехе и о Боге, и о том, как устремлять к Нему наши жизни. Если мы не будем упорно стремиться к большему, тогда то хорошее, что в нас есть, прокиснет, как забытое на столе молоко. Если этот ревностный семинарист проживет следующие тридцать лет, не обращая внимания на то, что происходит у него внутри, то сердце его покроется твердой скорлупой самозащиты и все его существование будет являть собой просто кимвал звучащий. Подобно множеству закаленных годами ветеранов, он будет преданно нести людям Евангелие, но достучится до очень немногих сердец.
Чтобы успешнее взаимодействовать с людьми, мы должны изменить наш подход к общению с ними. Мы должны оставить все свои защитные маневры и вооружиться искренним участием к нашим ближним, которое не может остаться незамеченным. Но это возможно только через покаяние. Чтобы подлинно покаяться во всех своих ухищрениях, которыми мы разрушаем любовь, мы должны прежде всего разобраться, в чем они проявляются. Мы не признаем самозащитных шаблонов общения греховными преступлениями против любви, пока не разглядим разочарования в собственной душе, которое мы поклялись никогда больше не испытывать.
Когда молодой пастор, только что закончивший семинарию, готовит свои проповеди, посещает прихожан и вообще делает все, что в его силах, для поддержания единства и целостности церкви, у него может совсем не оставаться времени на то, чтобы поразмыслить над болью в собственной душе, которую причиняет ему этот падший мир. И когда вдруг приходит осознание этой боли, спровоцированное, например, каким-нибудь ворчливым старейшиной, который постоянно придирается к проделанной им работе, – тогда решимость молодого пастора никогда и ни при каких обстоятельствах не впадать в отчаяние может подспудно управлять его реакцией на этого человека. Он может просто отказаться иметь с ним дело, может поступиться тем, во что верует, лишь бы сохранить мир и покой, а может, наоборот, занять твердую позицию и попытаться поспорить с недовольными. И при этом он даже не заподозрит, что на самом деле его действиями движут дух требовательности и желание защитить себя.
Без осознания своего внутреннего разочарования и боли, заставляющей мечтать об облегчении, и без понимания тех едва заметных уловок, которыми он поддерживает свое желание этого облегчения, пастор может усвоить такую манеру общения, которая со временем либо ожесточит его и приведет к отчужденной холодности и непоколебимому правоверию, либо, наоборот, превратит его в слабого, бесхарактерного приспособленца. И в том, и в другом случае человек, круто повернувший свою жизнь от исполнения рок-музыки к проповеди Евангелия, может в конечном итоге выработать в себе такой подход к взаимоотношениям с людьми, который будет начисто лишен какой-либо притягательности и жизненной силы. Чтобы стать человеком, крепким и сильным в общении, ему необходимо обратить взгляд внутрь своей души.
Когда мы делаем выбор в пользу честности и открытости, взгляд внутрь себя обнажит ранее скрытое от глаза разочарование, способное вызвать в нас пугающую своей силой ярость, которую мы готовы обрушить на головы тех, кто причиняет нам боль. Когда мы признаём, что испытываем горечь от разочарования и злобу из-за предательства близкого человека, тогда мы видим, что наша манера общения сложилась под влиянием нашего упрямого стремления избежать страданий, а также, во многих случаях, от боязни показать свой гнев. Если нам удается распознать, в чем выражается защитная реакция в нашем поведении, значит, взгляд внутрь себя выполнил свое предназначение: он сделал возможным более глубокое покаяние. До тех пор пока мы не достигнем этой точки, покаяние для нас будет заключаться в простом признании своего проступка с последующими вымученными усилиями впредь вести себя получше. Когда мы, наконец, распознаем свою неудовлетворенную жажду и все свои самозащитные повадки, покаяние ознаменуется существенным сдвигом в нашем понимании того, как нам следует жить и что мы делаем не так. До тех пор пока взгляд в глубины собственной души не откроет нашему взору эти две составляющие, мы не сможем изменить ни нашего избранного ранее пути, ни нашего подхода к взаимоотношениям с людьми.
Предположим, что наш студент-семинарист осознаёт, что по мере того как близится время завершения его богословской подготовки и принятия церковного сана, он начинает нервничать. Он замечает, что эта нервозность порой сменяется неукротимой уверенностью в себе. И вот вместо того чтобы заглушить эти столь противоречивые чувства еще большей преданностью служению и усиленным изучением Слова Божия, он начинает должным образом оценивать свои чувства. Он действует, подобно человеку, который, ощутив у себя боли в боку, решает обратиться к врачу и сделать рентген. Осознавая себя носителем образа Божия и для Бога созданным, но в то же время понимая всю свою испорченность и греховность бунтаря и мятежника, желающего единолично управлять собственной жизнью, он ищет в себе подтверждения и своей неутоленной жажды, и желания найти силы для облегчения страданий.
Размышляя о том, как против него грешили люди, он вспоминает неприятные сцены с отцом. «Ты можешь хоть раз сделать что-нибудь как следует?» – кричал отец, когда он еще мальчишкой опрокинул на себя банку с масляной краской. Когда он вспоминает этот случай, он каждый раз переживает его заново. Это дает ему повод считать, что сердитые слова отца жестоко ранили его. Он понимает, что постоянно испытывает чувство неуверенности в себе, неспособности поступать так, как того требует ситуация, и это чувство управляет всей его жизнью.
Мысленно прокручивая в голове все те случаи, когда что-нибудь задевало его чувство собственного достоинства, и вспоминая, как он держался в тех нелегких ситуациях, ему все яснее видится один и тот же шаблон. Во время какой-нибудь неприятной встречи или разговора он всегда старался выказать свое огорчение в надежде, что его обидчик устыдится и, сжалившись, встанет на его сторону. Поняв это, молодой человек может более осознанно покаяться. Всякий раз, когда он испытывает нервозность, он способен точно определить, что вызвана она его страхом сделать что-нибудь не так, страхом потерять уважение и поддержку окружающих. А главное, он становится способен увидеть свою склонность манипулировать людьми с целью заручиться их одобрением.
Если он начнет обсуждать свои опасения с женой, возможно, она сможет найти мужество признаться ему, как ей неприятны их разговоры во время возвращения домой из церкви по воскресеньям. Всякий раз он настаивает, чтобы жена сообщала ему все те нелестные замечания и недовольство, которые она слышала от людей по поводу его проповеди, что ставит ее в неловкое положение. Она начинает относиться к мужу как к слабому, неуверенному в себе человеку и постепенно теряет к нему уважение.
Итак, зная о существовании боли в своем сердце и той формы, которую так часто принимает его требование скорейшего облегчения от внутренних страданий, наш пастор чувствует необходимость больше довериться Богу и покаяться в своей самозащите. И тогда в следующее же воскресенье по дороге домой из церкви он возьмет свою жену за руку и скажет: «Дорогая, я умираю от желания обсудить с тобой то, как я сегодня выступал, но на самом деле мне вовсе не обязательно это знать. Давай проведем этот вечер вместе, но с одним условием: даже не упоминать о церкви».
Вот в этом, по-моему, и проявляется перемена в его подходе к человеческим взаимоотношениям. Взгляд внутрь себя, открывший ему глаза на его духовную жажду и попытки самозащиты, сделал эту перемену возможной. Лет через тридцать, если он будет продолжать возрастать, раскаиваясь в своих самозащитных действиях всякий раз, когда распознает их суть, и позволяя Христу заботиться о своей испуганной душе, он перестанет быть лишь кимвалом звучащим. Он превратится в страдающего, но сильного духом, любящего человека, через которого действует Бог, чтобы коснуться жизни многих людей.
Прекрасно, когда мы каемся в наших уловках, на которые идем при общении с людьми, рассчитывая оградить себя от душевных переживаний, однако в нас заложены еще большие возможности для внутренней перемены. Мы не только можем изменить когда-то выбранный нами путь, оставить свои попытки защитить себя и обратиться к любви, мы также можем изменить наклонности самого нашего естества и перейти от идолопоклонства к поклонению. Мы можем осознать, что докучать жене, чтобы услышать слова поддержки и одобрения, это не просто «неверный прием, направленный на то, чтобы оградить нас от боли». От подобного, в какой-то мере патологического чувства зависимости от этой оценки можно избавиться, если разобраться в идолопоклоннических корнях этой повадки, осознание которых понуждает нас стремиться к Богу всем нашим сердцем, душой, всем разумением и силой.
Для того чтобы переменить склонности души, требуется нечто большее, чем косметический ремонт или даже капитальная реконструкция. Для того чтобы достичь духовной зрелости и продолжать возрастать, обретая жизнеизменяющую силу глубокой и искренней любви, мы должны еще глубже погрузиться в себя. Прежде чем рассказать вам о том, что еще нам нужно обнажить, позвольте мне сначала изобразить на рисунке все сказанное выше.
Итак, теперь нам предстоит ответить на вопрос, сформулированный в начале этой главы: что мы должны обнаружить, заглянув внутрь себя, чтобы стала возможной глубокая перемена нашей души? Понимание основ евангельской истины может круто изменить сознательно выбранный нами ранее путь. Если мы собираемся изменить свой подход к взаимоотношениям с людьми, нам нужно на собственном опыте узнать, каково это, когда тебя подводят или предают, и разглядеть те приемы, с помощью которых мы пытаемся защититься от дальнейших разочарований. Но что говорит Библия об изменении наклонностей и устремлений самого нашего естества?
Для глубинного изменения нашей души, возможного еще здесь, на земле, до того как мы попадем на небеса, необходимо обратить особое внимание на два достаточно трудных для восприятия момента. Во-первых, уже со времен грехопадения каждый человек пытается самоутвердиться в этой жизни как полноценный мужчина или полноценная женщина; и во-вторых, человеческая жизнь со времен грехопадения до Христова пришествия являет собой столь удручающе печальную картину, что только наше упование на Господа может оградить нас от безумия или самоубийства.
Ни наши старания определиться со своей половой принадлежностью, ни горести жизни не являются вопросами, поддающимися простому объяснению, – любая из этих тем достойна отдельной книги. Я лишь хочу отметить некоторые наиболее существенные моменты, потому что убежден, что без рассмотрения проблем, которые встают перед нами в связи с упомянутыми выше заботами, мы не сможем достичь каких-либо существенных духовных перемен.
1. Мы считаем себя слабыми мужчинами и ущербными женщинами.
Когда Бог сотворил человека, Он создал мужчину и женщину. Каждый из нас не просто существо, мы люди либо мужского, либо женского пола, мальчики и девочки, мужчины и женщины. Особенности мужского или женского начала пронизывают все наше естество, проникая до самого основания нашего самосознания. Различия этих двух начал включают в себя нечто неимоверно большее, чем особенности одежды или прически, тембр голоса и даже анатомия. Все, что делает мужчина, он делает как мужчина, все, что делает женщина, она делает как женщина.
Когда у нас хорошая и крепкая связь с Богом, когда мы действуем в соответствии с Его замыслом, мы получаем большое удовольствие и от своей принадлежности к тому или иному полу. Если я могу полностью выложиться и сделать все от меня, как от мужчины, зависящее, это приносит мне глубокое удовлетворение и ощущение своего места в жизни. Все гармонично, как если бы для трудной работы было применено наиболее подходящее орудие. Подобным же образом женщина, имеющая возможность самореализоваться именно как женщина, чувствует внутреннее умиротворение от того, что живет в соответствии со своим предназначением.
Мужчины были созданы сильными и решительными, их задачей было обеспечивать свои семьи и через служение им вести их к Господу, устремляясь к окружающим людям с жертвенной, могущественной любовью. Женщины же были созданы для того, чтобы самоотверженно отдавать все, что имеют – ум, талант, мудрость, доброту. Исполненные теплотой и искренностью, они, с одной стороны, мягки и беззащитны, а с другой – готовы сами прийти на помощь другим, окружив их любовью и заботой, проявляя все свои женские качества для дела благочестия.
Но что-то случилось с этим замыслом. Когда Павел говорит о том, как мы нуждаемся в Евангелии, он описывает людей, которые осуетились в умствованиях своих, за что Господь предоставил их самим себе (Римлянам 1:24, 26, 28). Трижды, как отмечает апостол, предал их Бог на откуп неизбежным последствиям их решения жить своим умом.
Интересно, что первое, о чем упоминает Павел, была похоть сердец и нечистота. Когда Адам и Ева впали в грех, они лишились возможности общаться с Богом и из-за этой разобщенности утратили способность во всей полноте наслаждаться своею мужской и женской природой. Для Адама труд означал теперь постоянную битву с тернием и волчцами, битву, в которой он не в силах был одержать победу. Его мужское достоинство оказалось под угрозой, а ведь мужчина был создан, чтобы смело и решительно идти по жизни, отстаивая интересы близких ему людей.
Ева больше не могла рассчитывать на то, что Адам будет относиться к ней с любовью. Ее беззащитность и умение поддержать другого, в которых проявлялась ее женская природа, подверглись испытанию. Она вынуждена была стать жесткой и твердой, чтобы справляться с тяжелой действительностью, поскольку Адам уже был несовершенным спутником. Ее женское достоинство оказалось под угрозой, ибо будучи человеком, по природе своей находящим радость в помощи другим, она чувствовала, что отныне ей нужно бороться за сохранность своих отношений с близкими.
С потерей радостной свободы самовыражения как полноценных мужчин и женщин мы ощущаем дискомфорт и нарастающее беспокойство, вынуждающие нас вновь стремиться к целостности, которую дает нам осознание своей половой принадлежности. Но без Бога все, что мы можем извлечь из этого богатейшего кладезя, ограничивается лишь банальным удовлетворением наших физиологических потребностей. Удовольствие от интимной близости дает падшим людям лучшее из возможных представлений о том, что означат жить полноценной жизнью как существо, обладающее полом. То, что задумывалось как выражение нашей сексуальности, сделалось ее доказательством, даже сутью. Человек утратил нечто такое, что делало его жизнь по-настоящему счастливой. Мужчины больше не обладают той тихой уверенностью в собственной безупречности и способности давать, а женщины не чувствуют в себе способности принимать. И те, и другие не уверены, что их мужские и женские души смогут оставаться живыми вне зависимости от того, какая неудача или разочарование встретится им на пути. Ощущение своей сущности как мужчины или женщины в нас просто отсутствует, однако мы испытываем непреодолимое желание вернуть его, и поскольку мы уже отчаялись обрести то, что, как мы знаем, должно быть, но чего у нас нет, мы ищем удовольствия в плотских наслаждениях.
Переживание физического возбуждения и чувства полноты способно подарить нам пару счастливых мгновений, когда мы чувствуем себя живыми мужчинами и женщинами. Подобные удовольствия кажутся нам особенно привлекательными именно потому, что мы все очень неуверенны в себе. Мы не ощущаем себя настоящим мужчиной или истинной женщиной. А когда мы в чем-то не уверены, мы начинаем страдать. Мы пытаемся принимать какие-то меры в отношении этой проблемы, подобно пилоту, у которого отказали двигатели. Если встали моторы, самолет не может продолжать полет; так и человек без уверенности в своей мужской или, соответственно, женской полноценности, коренящейся в самых глубинах его души, не может жить согласно своему предназначению, которое уготовил ему Господь.
Наша проблема – нарушение межполовых различий, что является неизбежным следствием отдаления от Бога. Симптом этой проблемы – греховная сексуальная распущенность, которая дает возможность нам лишь на мгновение почувствовать себя настоящим мужчиной или настоящей женщиной, что, в свою очередь, тоже греховно.
Когда люди отворачиваются от Бога, то первое, к чему они устремляются, когда Господь убирает с них Свою сдерживающую руку, – это сексуальное удовольствие. Их половая неполноценность выражается также и в том, что они меняют естественные желания на противоестественные, вступая в гомосексуальные отношения друг с другом (Римлянам 1:26). Потом их ущербность проявляется во всякого рода непотребствах, которые отражаются в их манере поведения (Римлянам 1:29-32).
Интересно, откуда к людям поступает та энергия, с которой они стремятся ко греху, – не из той ли опасности, которая угрожает их мужскому и женскому началам еще со времен грехопадения? Если это действительно так, а я в этом убежден, тогда взгляд внутрь себя, достигающий самого дна нашей души, непременно должен обнажить все наши сомнения в собственной способности поступать, как подобает мужчине или женщине.
До тех пор, пока мы не ощутим в себе той неловкости, которую мы испытываем при общении с людьми, мы не сумеем добраться до корня нашей проблемы.
Неуверенность, которая всегда присутствует в падших людях, – наследство, оставленное нам нашими прародителями, – заставляет мальчиков чувствовать себя слабыми, несостоятельными и беспомощными. Осознавая, что они не способны отдавать и жертвовать собой ради других, молодые люди учатся возмещать этот «недостаток» тем, что начинают активно подчеркивать всевозможные достоинства и таланты, которые обнаруживают в себе. Либо пытаются произвести впечатление настоящего мужчины через агрессивное поведение, непокорность и преувеличенную независимость, либо, наоборот, становятся людьми безынициативными и бесхарактерными, требующими непрестанной заботы о себе.
Девочки же быстро понимают, что повсюду их подстерегают беды и опасности. Даже самому замечательному родителю порой не хватает терпения и любви в отношении иных дочерей. С младых ногтей девочки усваивают, что их жизнь зависит от того, насколько удачно они сумеют скрыть от постороннего взгляда ту чудесную часть себя, которая изначально предназначалась для самоотдачи. Когда кому-нибудь удается завоевать ее доверие и она решается на то, чтобы раскрыться этому человеку, обнажая перед ним свои самые потаенные стороны души, но затем он предает ее – кстати, склонение к интимные близости – это худший вид предательства, – молодая девушка начинает считать причиной этого свои потаенные желания и начинает стыдиться их, испытывая отвращение к себе самой.
В глубине души каждый человек испытывает стыд и страх, вызванный его или ее неуверенностью в себе как представителя того или иного пола. Мужчинам не хватает здорового осознания собственной полноценности, осознания того, что им есть что предложить любимой женщине и что отказ или пренебрежение с ее стороны не сможет сломить их дух. Женщинам же не хватает тишины и покоя, того ощущения надежности и безопасности, когда они могут объять весь мир, не беспокоясь, что кто-то злоупотребит их доверием и бросит их, растоптав их женское естество.
Мужчины занимают в жизни оборонительные позиции, рассчитывая на то, что подобным поведением они возместят недостаток уверенности в себе. Некоторые господствуют над домашними, называя это духовным руководством. Другие, наоборот, пренебрегают семьей и друзьями ради того, чтобы заработать много деньги, подняться по служебной лестнице или организовать собственную церковь. Энергия, скрытая за этими самозащитными приемами, напрямую связана с ощущаемой ими угрозой их мужскому достоинству.
Женщины же зачастую во главу угла ставят свою внешнюю привлекательность или, наоборот, прячут ее за излишней чопорностью. Некоторые готовы играть роль этакого смышленого ребенка и подчиняться унизительному контролю со стороны тех, кто обещает заботиться о них. Подобное поведение есть не что иное, как защитная реакция на то, что может уязвить их женское самолюбие.
Чувство стыда, напрямую связанное с сомнениями людей в собственной ценности как мужчины или женщины, толкают их на то, что они стараются защитить себя от дальнейших страданий и душевной боли. Но нам не всегда удается распознать те ухищрения, на которые мы идем в попытках защититься, а следовательно, мы не сумеем понять и всю глубину их греховности, пока не поймем, что в их основе лежит наше стремление сохранить то малое, что в нас осталось от мужчины или, соответственно, от женщины.
Беспечный муж должен понять, что его отказ открыто обсуждать с женой их проблемы на самом деле отражает его боязнь оказаться неспособным принять решение, достойное ее уважения. Это поможет ему избавиться от страха уронить свое мужское достоинство в ее глазах и ощутить приятное волнение от осознания своего нерастраченного потенциала.
Деловая женщина должна разглядеть таящийся в ее душе страх перед тем, что кто-нибудь может воспользоваться ею, а потом бросить, если она откроет этому человеку то, что заключено в ее женском сердце. Только тогда она сможет лучше понять, что ее самозащита – это лишь отчаянная попытка оградиться от посягательств на ее женское начало. Когда она осознает, что за ее защитной жесткостью скрывается испуганная, обиженная женщина, тогда она поймет, что значит быть настоящей женщиной, и это понимание будет пугать и манить ее.
Если мы искренне желаем покаяться, нам необходимо прежде всего отказаться от самозащиты и постараться быть теми людьми, какими сотворил нас Господь. И тогда мы сможем быть нежными, сильными и участливыми мужчинами и уверенными в себе, заботливыми и открытыми женщинами, которые могут своей жизнью являть Божий образ и воплощать Его замысел. Если мы действительно хотим глубоко и серьезно измениться, мы должны признаться, что считаем себя слабыми мужчинами и ущербными женщинами.
2. Если мы честно посмотрим в лицо нашей печальной жизни в этом падшем мире, то лишь упование на Христа сможет уберечь нас от безумия или самоубийства.
Многое в нашей повседневной жизни устроено так, чтобы заглушить в нас тот ужас, который навевает на нас существование вдали от Бога. Неверующие люди процветают, номинальные христиане кажутся ничуть не менее, а то и более счастливыми, нежели глубоко верующие, – создается впечатление, что действительно нет никакого смысла самозабвенно посвящать себя Богу. Не лучше ли умерить свой пыл по поводу жертвенности и смирения и начать получать удовольствие, ощущая себя просто «неплохим христианином». У порядочных людей и в жизни все в порядке, а вот у фанатиков – неприятность за неприятностью. Похоже, секрет счастья заключается в том, чтобы стараться сделать себе приятное и одновременно стремиться к Богу доброй половиной своего сердца, души, разумения и сил.
Подобный облегченный вариант христианства вполне подходит тем, кто не желает иметь дело с переполняющей их невыносимой печалью жизнью без Бога. Однако если мы придерживаемся мнения, что все плохое в этой жизни сносно, а все хорошее удовлетворительно, мы не можем в полной мере оценить два самых главных положения нашей веры: Крест Христов и Его Пришествие. Смерть Иисуса в нашем представлении становится лишь средством, которым Господь избавляет нас от чего-то, на самом деле не такого уж страшного, а обетование Его возвращения сужается до простого обещания улучшить нашу жизнь. «Вспоминайте Меня, доколе Я приду» – призыв, который у большинства не вызовет восторга, поскольку крест, который нам следует вспоминать, уже не обладает той благоговейной ценностью, а пришествие, которого нам следует ожидать с нетерпением, видится нам не более, чем еще одним шагом наверх.
Радость, которую мы можем познать в нынешнем мире, питается именно тем, что совершил для нас Господь Иисус, и тем, что Он еще собирается совершить. Без Его жертвенной смерти и обетования вернуться всякая радость становится лишь обманчивой иллюзией, которая только мешает нам прильнуть ко Христу в страстном поклонении, исполненном ревностного ожидания.
Недавно один студент заявил мне: «В своей жизни мне часто приходилось разочаровываться в людях. Однако каждый раз меня это только раздражало, но никогда не выбивало из седла».
Большинство из нас никогда не оказывались выбитыми из седла. Общаясь с нехристианами, христиане зачастую стараются сохранить внешнюю видимость благополучия. И действительно, в некотором смысле не все у нас так уж плохо: семейные отношения в порядке, люди к нам добры и участливы, дети-подростки достаточно сговорчивы и покладисты, да и работа приносит моральное и материальное удовлетворение. Однако ни один из этих положительных моментов жизни не может дать нашей душе того счастья, которого мы желаем. Пока мы не поймем, как сильно мы жаждем того, чего у нас нет, мы не сможем в полной мере наслаждаться тем, что имеем, поскольку всегда будем стоять на оборонительных позициях по отношению к окружающим. Мы будем надеяться, что простые земные радости заполнят пустоту в нашей душе. Однако, несмотря на то, сколь остро мы чувствуем боль разочарований от того, что наши желания остаются без внимания, мы не должны требовать от этих радостей большего, чем они могут нам дать. Если мы будем более реалистично смотреть на жизнь, мы сможем наслаждаться ею. Все то хорошее, что в ней есть, мы должны воспринимать как блюда с праздничного стола, который однажды накроет перед нами Господь.
Мы должны отказаться от мысли, что жизнь в падшем мире на самом деле не так уж плоха. Когда мы узнаём, что даже в лучших своих проявлениях она оказывается лишь жалким подобием того, какой могла бы быть, это столь горькое откровение способно ввергнуть нас в безутешную печаль, грозящую раздавить нас. Но именно в тот миг, когда мы оказываемся на грани духовного срыва, нам легче всего переменить наклонность своей души от самозащиты к доверию и любви. Чем лучше мы начинаем разбираться в окружающей нас действительности, чем явственнее понимаем, что в жизни без Бога царит мерзость запустения, тем с большей искренностью мы можем обращаться к Нему.
Жизнь серьезного христианина не блещет нарядной оболочкой; она невыразимо печальна. Но мы неизменно торжествуем над всякой грустью. Покаяться – значит принять за истину, что жизнь без Бога – это не жизнь, и потому устремиться к Нему со всей страстностью человека, избежавшего кошмарной участи. Когда мы чувствуем наступление печали, не стоит пытаться отвлечься от нее, обращаясь к беззаботным мыслям о чем-нибудь приятном. Мы должны погрузиться в эту печаль, постараться осмыслить ее и пребывать в ней до тех пор, пока она не хлынет через край. Это может изменить направление всей нашей жизни, само наше естество, и мы обратимся от самосохранения к благодарному поклонению.
Самая глубокая и искренняя любовь прорастает на почве невыносимого разочарования. Когда мы понимаем, что жизнь не может дать нам того, чего мы хотим, мы с большей легкостью можем отказаться от своих глупых притязаний и постараться научиться истинной любви. Мы больше не требуем защиты от возможных разочарований. В нас происходит радикальная перемена: мы приобретаем уверенность в себе, начинаем смотреть на мир глазами реалиста, стремящегося к Богу со страстностью, которую нам дает трезвый взгляд на жизнь.
Теперь мы можем закончить наш рисунок:
Позвольте закончить это рассуждение рассказом об одном моем друге, который сейчас переживает внутреннюю перемену. Я делаю это с его разрешения. Кое-какие детали, однако, были изменены, чтобы те, кто, возможно, знаком с ним, не смогли бы его «вычислить». Во всем остальном данная история абсолютно правдива.
Антон пришел к Христу в конце второго курса университета. Он вырос в семье, взаимоотношения в которой были довольно напряженными. Он почти не видел со стороны родных ни поддержки, ни любви. Судя по всему, его родители уживались более-менее сносно, пока Антон не пошел в школу. Начиная с того времени он помнит только постоянные ссоры и ругань, которые чаще всего кончались тем, что отец уходил из дома на неделю-другую, а затем возвращался, умоляя пустить его назад. Мой приятель вспоминает мать как жесткую, властную женщину, которая никогда не плакала о муже, но чьи слезы текли рекой, если ее сын вдруг надумывал покинуть дом.
До своего обращения Антон жил ради успехов в учебе. Высокие оценки оказывались самым надежным из всех ему доступных источников признания со стороны окружающих. Он много и упорно учился и старался избегать неприятностей. Свою обиду и недовольство в отношении родителей, особенно своей деспотичной матери, он выражал тем, что регулярно приходил домой позже, чем ему было велено, все время дулся и отмалчивался.
Когда Антон пришел к Христу, он очень изменился. Он почувствовал меньшую враждебность к домашней обстановке и стал стараться обращаться с родителями с большей добротой. Чувствуя в себе искреннее желание изучать Библию и служить Богу, он перевелся в христианский колледж и вскоре решил, что его призвание – быть священнослужителем.
Закончив колледж с отличием, он поступил в протестантскую семинарию. Во время учебы он научился сострадать людям, о чем свидетельствовал его чуткий и кроткий дух. Перемена в его характере смягчила его мать (отец умер, когда он еще учился на первом курсе семинарии), и она уверовала во Христа как в своего Спасителя.
Антон очень преобразился. Господь действовал в нем и через него. Для того чтобы изменить сознательно выбранный им путь и общий жизненный настрой, от него не потребовалось мучительного углубления в больные и уродливые части его души. Он знал, что он грешник, он понимал значение смерти и воскресения Христа, и у него появился новый смысл в жизни. Этого было вполне достаточно.
По окончании семинарии он занялся христианским служением в соответствии со своими интересами и способностями. Он проработал почти четырнадцать лет и заслужил себе репутацию искреннего, трудолюбивого, преданного своему делу христианина. Он женился на прекрасной женщине, у них родилось трое детей. Все шло замечательно. Работа приносила ему радость и удовлетворение. Он любил свою семью, обладал крепким здоровьем, имел хороший дом и вообще вел вполне благополучную жизнь.
Однако вскоре после того как Антону исполнилось сорок лет, в его жизни возникли проблемы. Школьная учительница вызвала их с женой на беседу, чтобы обсудить с ними состояние их сына, которому в то время было уже почти одиннадцать. Она сообщила, что мальчик апатичен, подавлен и сильно отстал в учебе. Когда преподавательница предложила обратиться к школьному психологу, жена Антона пришла в такой ужас, что он окончательно растерялся и уже не знал, ни как помочь сыну, ни как успокоить супругу.
В то же самое время один из сослуживцев Антона, давний друг семьи, разоткровенничался с ним и признался, что очень несчастен на своей работе, да и дома у него крупные неприятности, о которых Антон даже не подозревал, поэтому был совершенно потрясен и ошеломлен, но постарался утешить друга, как мог. Но вскоре приятель стал сторониться его и под разными предлогами отклонял любые попытки поговорить по душам.
Именно в этот период времени мне довелось много общаться с Антоном и в неформальной обстановке, и на христианских мероприятиях. Мне очень неловко признаваться, но я обнаружил, что каждый раз с надеждой жду, что Антон не придет на очередное собрание, – мне явно не хотелось общаться с этим человеком. Казалось бы, он всегда был на высоте. Как бы плохо ни обстояли дела, он постоянно являл собой положительную картину: трудности – это хорошо, а радости – просто замечательно! Мне была не по душе эта его веселость. Я постоянно боролся с ощущением, что ей не хватает глубины. Откровенно говоря, мне было просто скучно в обществе Антона.
И вот за сравнительно короткое время три разных человека, независимо друг от друга, предъявили Антону примерно одни и те же претензии. Семейный психолог убедил жену признаться, что ее ужас из-за проблем их сына частично был связан с боязнью, что Антон просто не станет углубляться в проблему и не захочет понять, насколько плохо обстоят дела. Лучший друг сказал, что он не почувствовал с его стороны никакой поддержки, когда поделился с ним своей бедой. И я, в свою очередь, воспользовавшись удобным случаем, сообщил ему, что на наших собраниях он всегда пытается уйти от трудных вопросов.
Я глубоко уважаю Антона. Он очень честный человек и всегда готов встретить трудности лицом к лицу, но, выслушав сразу три похожих замечания, он понял, что в его душе скрыто нечто, мешающее ему нормально общаться с окружающими. Он начал задумываться, что бы это могло быть. Он много и усердно молился, читал Слово Божие, разговаривал с людьми. Он обратил свой взор внутрь себя, чтобы попытаться разглядеть, что же не давало ему с большей теплотой и участием относиться к собственной жене, другу и своему служению.
Следующие несколько месяцев изменили жизнь этого человека. Он начал осознавать свое боязливое желание того, чтобы все у него внутри было хорошо. В детстве у него были, конечно, славные времена – лето, проведенное у бабушки с дедушкой, две недели в лагере, – но большинство его воспоминаний причиняли ему боль. Он отчаянно жаждал, чтобы жизнь была приятной. Он хотел чувствовать защищенность в своем уютном мирке, где бы все люди ладили друг с другом.
Он научился справляться с неудовлетворенными желаниями, никогда не касаясь своих истинных чувств и направляя все силы на то, что у него получалось хорошо. Когда Антону стало ясно, что его манера общения основывалась на том, чтобы не обращать внимания на неприятности и мягко «требовать», чтобы все вокруг были счастливы, он начал видеть, какое давление он все это время оказывал на сына и жену и то, как старательно он избегал проблем в отношениях с другими людьми на работе и в церкви. Когда он сумел распознать в своем поведении проявление защитной реакции, он начал меняться. Он покаялся в своем решении «верить Ассуру», стараясь, чтобы все были счастливы, и стал учиться с большим участием относиться к людям, не требуя от них ответной теплоты.
Он стал поверять жене свои переживания и начал внимательнее прислушиваться к ее. Он честно и откровенно поговорил с сыном об их взаимоотношениях. А когда его друзья начинают делиться с ним своими трудностями, он больше не перебивает их мудрыми словами о надежде на светлое будущее, но дает им возможность излить перед ним душу. На церковных собраниях он стал позволять себе напрямую высказывать недовольство по тем или иным вопросам. Он внес значительные изменения в свое поведение, потому что понял, как глупа была та схема, по которой он действовал, и как тщетны были попытки защитить себя от болезненного разочарования.
Несколько месяцев спустя после описанных выше событий в кругу близких друзей Антон с воодушевлением рассказывал о том, какие потрясающие перемены происходят в его взаимоотношениях с членами семьи и с окружающими. Когда он закончил, кто-то заметил: «Антон, я действительно считаю, что в тебе произошли удивительные перемены, и я славлю за это Бога. Я увидел и ощутил их. Но я нахожусь в некотором замешательстве. Не знаю почему, но я никак не могу отделаться от какого-то неприятного ощущения, которое мешает мне радоваться за тебя всем сердцем. Мне кажется, твоя склонность подчеркивать положительную сторону вещей все еще не позволяет тебе быть до конца искренним». Остальные присутствующие с этим замечанием согласились.
За этим последовало бурное и продолжительное обсуждение, которое главным образом касалось двух вопросов. Во-первых, Антон осознал, что чувствовал себя совершенно беспомощным рядом с матерью, которая нещадно подавляла его. Он помнил, какое бессилие он ощущал, не имея возможности что-либо изменить в той ужасной семейной обстановке своего детства. Он понял, что чувствовал себя несостоятельным как мужчина.
Во-вторых, он разобрался еще в одном. Всякий раз, когда он размышлял над несовершенством своих взаимоотношений с людьми в прошлом и настоящем, он чувствовал, как в его душе нарастает бурный поток всепоглощающей печали. Как только он чувствовал его приближение, он сразу старался проявить твердость характера и принимался за какое-нибудь дело. Мы посоветовали ему поразмыслить над печалью жизни и дать ей вогнать себя в слезы.
Через две недели после этого обсуждения я вновь встретил Антона. Он подошел ко мне, положил руку на плечо и сказал: «Мне есть над чем призадуматься. Я очень хочу стать сильным ради моей семьи и друзей. Я все время думаю о том, как упорно я стараюсь избежать всевозможных страданий из страха, что не смогу с ними справиться, как настоящий мужчина. В последнее время, когда я читаю Писание, я всегда обращаю внимание на те места, где говорится о силе Христовой в нашей немощи и о том, как страдания способствуют нашему уподоблению Господу. Я всем сердцем ожидаю того, что Бог пожелает сделать со мной, хотя мне немного не по себе. Однако это потрясающее чувство. Я никогда еще не ощущал в себе столько жизни, как теперь».
И пока Антон говорил, мне совсем не было скучно. Наоборот, меня даже влекло к Тому Богу, к Которому он так стремился. Вместе с Антоном я праздновал такую перемену, которая возможна, если мы готовы начать изнутри.
Для любого христианина самое важное в жизни – следовать по пути, ведущему к познанию Бога. Именно это обогащает нас, превращая в более крепких верующих, способных по-настоящему любить и умеющих этим наслаждаться.
Однако годы, прожитые в христианском окружении, заставили меня усомниться в существовании такого пути. Есть дороги, ведущие к усвоению церковных доктрин, к чистому житию, к ревностному благовествованию, к прилежности и дисциплинированности, к умению непринужденно общаться с людьми, – но есть ли на свете тропинка, которая могла бы привести нас к глубокому постижению Бога, способному изменить наш внутренний мир?
Очень многие христиане не желают честно разобраться в своей жизни. Словесные штампы о «силе Писания» нередко можно услышать от людей, которые не испытали истинности этих утверждений на собственном опыте, хотя они и произносят напыщенные речи, исполнившись самодовольством и благочестием. Громкие фразы о том, как Дух Святой изменяет жизни, служат заменой личного примера. Призывы регулярно читать Библию и молиться используются для того, чтобы избежать соприкосновения с неприглядной и запутанной действительностью. Если ваш друг впал в депрессию, то гораздо легче просто посоветовать ему побольше и поусердней молиться, нежели вдаваться во все подробности его затруднительного положения.
Три момента удерживают меня от того, чтобы цинично отбросить всякую надежду обрести во Христе истину, которая может менять человеческие жизни. Это Священное Писание, Святой Дух и замечательные люди. В Библии мы читаем, что Моисей говорил с Господом лицом к лицу, что Павел всей душой стремился к познанию Божию, а Петр испытал радость неизреченную. Эти люди, как и многие другие, шли по пути преображения в крепких верующих, беззаветно доверяющих во всем Господу. Библия постоянно раскрывает перед нами возможности приблизиться к Богу, Который счастлив общением с нами и Который преображает нас рукою Своею. Именно осознание этих возможностей придает нам сил и терпения. Оставить надежду – значит отринуть истину Слова Божия.
Дух Святой явил мне Свою способность проникать к нам в душу, безжалостно обнажая наше истинное лицо. Но Он же затем и утешает, и поддерживает, и, если надо, обличает, и наставляет на путь истинный. Я знаю, что значит прикоснуться к дивной реальности бытия Божия, познав всю силу Его величия, святости и любви. Среди бед и несчастий вкусил я благости Божией.
У меня есть друзья, которые всегда восхищали меня своею внутренней целостностью. Когда я с ними, я всегда ощущаю реальность Бога. Их слова исходят из самой глубины души. Любовь их непритворна; она несовершенна, но искренна.
Слово Божие, Святой Дух и люди убеждают меня в том, что, каковы бы ни были обстоятельства, путь к познанию Господа действительно существует. Если вы христианин, страстно желающий вступить на этот путь, вы должны принять сознательное и твердое решение жить честно. Это очень непростое и весьма болезненное решение. Поскольку мы все понимаем, что жизнь в падшем мире не такая, как нам хотелось бы, требование погрузиться в нее с головой кажется нам неразумным. На неприятности лучше закрывать глаза.
Но не так поступал Господь. Он принимал жизнь, как она есть, а не как нам хотелось бы. Если мы желаем узнать Бога и вкусить Его любви, мы должны смело взглянуть в лицо действительности, какой бы малоутешительной она ни была. А она непременно будет таковой.
Позвольте мне напомнить вам некоторые из мыслей, высказанных мной в этой книге. Честный взгляд на жизнь и на то, что мы обнаруживаем в своем внутреннем мире и в своей душе, производит в нас смятение. Он порождает в нас чувство разочарования в людях, которые в самые ответственные и трудные для нас моменты, не проявили к нам теплоты и участия. А также он дает нам осознание собственной греховности, открывая глаза на те подспудные уловки, которыми мы разрушаем любовь.
Смятение, разочарование и осознание греха – и это вы называете дорогой к радости? Или, быть может, это лишь окольная тропа, ведущая к всепоглощающей тоске и погружению в себя, которые вызывают в нас чувство надменного презрения ко всем тем «поверхностным» людям, у которых не хватает мужества быть честными с самими собой, и при этом дающая нам ощущение радости жизни?
Все исходящее от Бога неизбежно отражает характер Христов в тех, кто принимает этот дар. Смятение должно вести нас не к злобе и отчаянию, но к вере. Господь совершает Свое дело, воплощая Свои благие замыслы, продираясь через завалы нашей разбитой жизни, не требуя от нас ничего невозможного. Наша вера порою оказывается слаба, но вера, приобретенная во времена горя и смятений, крепка и тверда.
Разочарование может ввести нас в такое состояние, что мы начнем бояться сближаться с людьми из страха, что нас снова обидят. Когда мы страдаем от нечистоплотного поведения христиан, когда наши дети стоят на грани совершения ужасной ошибки, когда церкви или другие христианские организации слишком бурно занимаются «Божьим делом», позабыв о нуждах отдельных маленьких людей, в нас возникает сильное желание порвать со вся и всеми. Для того, чтобы завести близких друзей, нам зачастую приходится преодолевать такие трудности, что мы предпочитаем держаться от окружающих на более ли, менее безопасном расстоянии.
Однако разочарование может-таки привести нас к надежде. Если, несмотря на все страдания, мы отдаем себе отчет в том, чего желает наше собственное сердце, тогда радужная перспектива в один прекрасный день оказаться перед Христом может превратиться в страсть – в тот якорь, который в самую страшную бурю сможет удержать нас на месте. Надежда, которая движет нас вперед в самые трудные и одинокие моменты жизни, должна занять первое место среди остальных наших привязанностей.
Осознание своей греховности и недостатка в нас любви может тронуть нас до глубины души. Но если мы видим грех только в наиболее очевидных его проявлениях, таких, как нравственное преступление или бесшабашное поведение, мы можем превратиться в неплохих, но суховатых" людей, чьи отношения с окружающими будут неестественными и чопорными. Мы так и не научимся любить. Мы сумеем разобраться в собственном грехе, только став более чуткими к тому, как мы нарушаем заповедь любви, и к своей защитной манере общения.
Понимание того, что в каждый момент нашей жизни нам приходится выбирать, позаботиться ли нам о себе или отдать предпочтение другому, способно вывести нас из равновесия.
Многим из нас никогда не приходилось сталкиваться с нравственными проблемами такого плана. Мы можем достаточно убедительно говорить о почитании других выше себя, не желая признавать, что самим нам не удается достичь этого. Когда же мы приходим к осознанию своего несовершенства, уродство нашего греха может привести нас к искреннему покаянию, которое открывает перед нами новые горизонты любви. А любовь, произрастающая из искреннего покаяния в грехе самозащиты, богата и притягательна.
Смятение вскармливает веру, разочарование дает надежду, осознание греховности ведет нас к любви. Путь к духовной зрелости требует от человека решимости заменить свою ложную уверенность, напускную удовлетворенность и ограниченную духовность на смятение, отчаяние и самообличение в грехе, которые, в свою очередь, образуют почву для развития веры, надежды и любви.
Шагая по этому пути, помните о главном. Во-первых, вы не должны позволять смятению лишать вас уверенности в основных христианских истинах. Не отступайте от них ни на йоту. Вы знаете, что есть Бог, что Он вас любит, что Он послал Сына Своего умереть за ваши грехи, что Он обещал никогда вас не покинуть, и однажды Он вернется, чтобы все исправить. Напоминайте себе об этом непрестанно. Когда вашу душу будет переполнять смущение, размышляйте о важности этих непреложных истин до тех пор, пока они не превратятся в пламя, пылающее в вашей душе. Укрепляйте свою веру, регулярно читая Писание.
Во-вторых, не позволяйте разочарованиям вставать на пути вашей радости тому немногому, что способно доставить нам удовольствие в этой жизни. Будьте благодарны и признательны за то добро, которое делают вам ваши супруг, дети, родители или друзья, наслаждайтесь их теплотой и любовью. Пусть их недостатки влекут вас к надежде на лучшее будущее, но умейте также ценить и настоящее.
Изо всех сил старайтесь сохранять некоторое равновесие в жизни. Когда вас переполняют разочарования, не давайте вашей боли превратиться в черную дыру, грозящую поглотить вас. Созидательная боль не мешает нам жить нормальной жизнью: работать, заниматься спортом, шутить, принимать гостей, делать уборку или ремонт, ходить по магазинам, заниматься детьми. Твердое решение получать от жизни удовольствие, пусть недолговечное, – это отражение вашей надежды на то, что в один прекрасный день вы сможете в полной мере вкусить радость удовлетворения.
В-третьих, не позволяйте, чтобы осознание своего греха препятствовало вам делать людям добро. Пока вы будете ждать, что в вас возникнет абсолютно бескорыстное побуждение к какому-либо действию, вам очень долго придется просидеть без дела. Любой добрый поступок можно разобрать до мельчайших деталей и выявить его несовершенство. Отрешитесь от этого и просто навестите друга в больнице, помогите соседке в огороде, поприветствуйте новичка в церкви, подумайте, как еще вы могли бы доставить радость ближнему. Когда вы испытаете на себе сокрушительную силу самообличения, влекущего вас к покаянию, тогда вы сможете совершать все эти поступки с большей любовью. Но только не теряйте попусту время – действуйте!
Не забывайте о тех истинах, в которых вы твердо уверены, наслаждайтесь всем тем хорошим, что даровал вам Господь, и старайтесь всячески проявлять свою любовь к людям. Но не запирайте свою душу от смятений и разочарований, будьте готовы к осознанию своей собственной греховной натуры. Помните о своем намерении честно встречать все трудности жизни. Боритесь с желанием защитить себя от окружающих и с искушением махнуть на все рукой.
Читайте Слово Божие, молитесь, поклоняйтесь Господу, заводите близких друзей, побольше общайтесь с теми, кто, подобно вам, принял решение принимать жизнь, как она есть. Когда страдания, причиненные вам этой жизнью, переполняют сердце, мы должны обратиться к божественной истине Писания, должны открыться Духу Божию и опереться на поддержку семьи Христовой. Все эти три компонента необходимы для того, чтобы продолжать возрастать в вере, надежде и любви.
Главное – не сдавайтесь, ибо существует путь, ведущий к глубокой внутренней перемене!