Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Информатизация и дебилизация. Факты и размышления.
Ведение.
Начиная с середины двадцатого века активно развиваются области деятельности и занятия людей, вытесняющие те, которые ранее развивали воображение. Это тревожный факт, если учесть, что развитое воображение людей является важной предпосылкой НТП. Вплоть до конца 20 века воображение людей оставалось все ещё достаточно развитым, чтобы произошло широкое вхождение в жизнь новшеств, порождённых НТР. При этом образ жизни людей изменился так, что в новых условиях воображение оказывается совершенно ненужным и не развивается. К концу 20 века эти комфортные жизненные условия становятся нормой для всё большей массы людей на протяжении всей жизни. Но становясь статистически-стандартным, этот избыточный комфорт приводит к тому, что ухудшение функций мышления, особенно воображения становится социально значимым фактором, даже социальной нормой. Это не может не беспокоить в связи тем, что наше существование может продолжаться лишь при условии совершенствования той техники, заложниками которой мы становимся во всё большей степени, однако существующая техника недостаточно хорошо вписана в экологический баланс планеты. Мы будем вынуждены отказаться от достижений НТР и откатиться в дотехническую эру, если в ближайшее время не сделаем техносферу экологически безопасной, но для этого нам нужно достаточное количество творцов, наделённых недюжинным воображением, которое атрофируется явным образом, прямо у нас на глазах.
Начну изложение с гипотезы о том, как и почему воображение людей начало своё развитие. Ввиду того, что большую часть информации об окружающем мире человек получает через орган зрения, а в словесной коммуникации используется речь и слух, развитие воображения уместно связать с возникновением членораздельной речи. Можно предположить, что воображение помогло человеку преодолеть отсутствие в устном сообщении главной- визуальной - компоненты информации. Исходя из того эволюционного принципа, что индивидуальное развитие проходит через те же этапы, что и развитие вида, логичным представляется предположение о том, что и индивидуально воображение человека развивается по мере освоения ребёнком символьного общения - сначала устной, а затем письменной речи.
Человек обладает таким наследственным свойством, как ориентировочный рефлекс. Когда встречается нечто новое, незнакомое- будь то новое место, новая одежда или новая книга, человек концентрирует внимание, чтобы ознакомиться с новым более подробно - проявляет любознательность. Удовлетворение любознательности- получение новой информации об окружающем мире- подкреплено положительными эмоциями разной степени интенсивности, от радости до эйфории при инсайте. Эти эмоции до середины-конца 19 века были побудительной причиной того, что некоторые состоятельные и любознательные люди, имеющие свободное время, посвящали его изучению устройства окружающего нас мира, записывая и передавая друг другу то, что им удалось обнаружить. На основе знаний, постепенно накопленных в процессе этой деятельности, которая большинству общества представлялась тогда бесполезной тратой времени, в двадцатом веке произошёл прорыв, называемый научно-техническим прогрессом, потому что то, чем занимались тогда эти люди, и было наукой.
В своё время, с развитием культуры, социально важными факторами развития воображения стали процессы чтения книг, прослушивания текстов и музыки. Изобретение книг и, в последующем, книгопечатания вовсе не стало препятствием для развития воображения, напротив, увеличило его возможности. Хотя чтение книг и включает в работу зрительное восприятие, картина, воспринимаемая зрительно, (по меньшей мере до появления комиксов) связана со смыслом лишь через слова-символы, так что при чтении книги человек очень активно использует умение разделять реально воспринимаемое и воображаемое. Вполне возможно, это послужило отправной точкой окончательного угасания того типа целостного восприятия мира, которое связано с шаманизмом, где символ и символизируемое объединены в одно целое мистически - непосредственно. Когда чтение заменяет устное общение, воображение развивается даже быстрее, потому что человек, после некоторой практики, читает быстрее, чем говорит, а книги, по крайней мере до начала дешёвого массового массового книгопечатания (и, по сложившейся традиции, ещё лет 100 после этого) сосредотачивали лучшую информацию из имеющейся в социуме. Видимо, есть основания для предположения, что массовое чтение книг в конце 19 – начале 20 века стало одним из существенных факторов быстрого прогресса науки и техники в середине и конце 20-го века, потому что именно тогда развитое воображение стало массовым явлением в человеческом обществе.
Интересно отметить, что развитое воображение вовсе не было целью изобретения книгопечатания, явившись побочным, незапланированным последствием. Доказательством тому служат включаемые в книги рисунки, иллюстрации и гравюры, то есть, уже тогда предпринимались явные попытки включить прямое зрительное восприятие информации, без посредства воображения. Однако иллюстраций в книгах настолько мало, что они не конкурируют с воображением, даже помогают развивать его, позволяя читателю время от времени сопоставить качество работы собственного воображения с более развитым, как правило, воображением художника. Основная же часть работы и при наличии иллюстраций возлагается на воображение читателя, причём чем оно лучше развито- тем большее он получает удовольствие от чтения.
Музыка тоже может быть фактором развития воображения, - но может и не быть, что зависит как от свойств самой музыки, так и от слушателя. Не давая никаких конкретных указаний сознанию, предлагая лишь общий эмоциональный фон, музыка позволяет воображению слушателя строить любые, сколь угодно сложные и абстрактные картины- или не строить вообще никаких, ограничиваясь чисто эмоциональным восприятием. Исключение составляет, пожалуй, лишь сложная классическая музыка, которая вызывает отторжение, если её слушать пассивно, без участия воображения.
Прослушивание радиоспектаклей или аудиокниг, слушание сказок, рассказываемых родителями, с точки зрения развития воображения мало чем отличается от чтения, разве что менее эффективно с точки зрения затрат времени. Однако для ребёнка, не умеющего ещё читать, устное общение является необходимым фактором развития, и не только воображения.
Настоящим ударом по развитию воображения у детей стали комиксы, которые стали массовыми по мере технического прогресса в печатном деле (и, к счастью, обошли нас стороной.) В комиксах для передачи смысла используются рисунки, и лишь в редких случаях, в качестве сопровождения - текст. Можно сказать, что если в книге рисунки являются дополнительными иллюстрациями, то в комиксах смысл передаётся через картинки, а иллюстрациями являются как раз тексты. При рассматривании комиксов без участия воображения часть информации в передаваемом сообщении тоже теряется, и работа воображения тоже может увеличить удовольствие – но зрительное воображение здесь ограничивается лишь представлением о движениях объектов, изображённых на картинке неподвижно, а аудиальную часть сообщения «рассматриватель» может, в большинстве случаев, не представлять себе никак без существенного ущерба для восприятия.
Изобретение кино повлияло на развитие воображения людей лишь с появлением телевидения, потому что до этого момента результат деятельности «фабрики грёз» мог занять лишь незначительную часть времени жизни человека, требуя посещения им кинотеатра.
Настоящем убийцей воображения стал телевизор, а первыми людьми с редуцированным воображением- выросшие поколения детей, которые провели значительную часть своего свободного времени у телевизора. Почему это можно утверждать с такой уверенностью? Прием как факт, что в нашем и «западном» обществах большинство людей тратят своё время, называемое «свободным», на то, что доставляет им удовольствие. Если человеку, не связанному какими-либо обязательствами, предложить выбор из нескольких видов деятельности, то он выберет то, что доставляет ему большее удовольствие (я исключаю также случаи, когда человек имеет обязательства перед самим собой, например, занимается сознательным самосовершенствованием). Телевизор, с одной стороны, является выбором родителей, потому что пока внимание ребёнка поглощено мультиками или чем-нибудь подобным, родители получают свободное время. Телевизор является также и выбором детей, потому что предоставляет готовую зрительную информацию, позволяя получать удовольствие без напряжённой работы воображения. Советское телевидение, по моим представлениям, создавало свои программы с учётом этой особенности, детские передачи и фильмы занимали лишь небольшую часть эфирного времени, а число каналов вещания было небольшим. Советские дети продолжали много и активно читать и в то время, когда телевизор появился в каждом доме и в каждой квартире. Мы тогда считали проблему «ребёнок у телевизора» в общем надуманной, не ведая, что в других развитых странах это стало реальной бедой. Ребёнок не умет и не понимает необходимости время от времени противостоять своим эмоциональным влечениям (чего, впрочем, не понимают и многие вполне взрослые - если судить по возрасту - люди). Зараза «дети у телевизора» стала, если можно так сказать, «генетической»- многих современных детей можно назвать «детьми мультиков», «детьми игрушек», «детьми интернета»,- кем угодно, только не «детьми, воспитанными своими родителями». Родители, которых воспитывал телевизор, не имеют собственного опыта хотя бы в качестве объекта воспитания, зато имеют воспоминания о собственном теледетстве. Даже для общения друг с другом компьютер и социальные сети оказываются более востребованными, чем личное общение при встрече. Конечно, это относится не к каждой семье, а «всего лишь» к социально значимому большинству.
Уместно рассмотреть далее, как в двадцатом веке формировалось воображение нескольких поколений людей, сделавших невиданный рывок под названием НТП. Я рассмотрю это на примере СССР, потому что только здесь я могу опираться на достоверные данные из собственного опыта, неискажённые информационно-идеологической войной. Мои утверждения не следует воспринимать относящимися ко всем без исключения людям- речь пойдёт о статистически значимой основной массе людей, из которой были, есть и, надеюсь, всегда будут исключения. Общество, в котором это происходило, было, по выражению одних обществоведов, «сильно идеологизировано», по выражению других- «сильно политизировано». На практике это означает, что в то время в обществе была достигнута высокая степень социальной вовлечённости каждого человека, которая простирался вплоть до уровня дел государства, политика интересовала не только профессиональных политиков, была предметом обсуждения даже в школе. «Широка страна моя родная»- так каждый воспринимал пространство собственной жизни, даже если этот конкретный человек никогда не выезжал из своего города или деревни. Любой человек на улице, даже в чужом городе- социально близок, такой же, как я, мы члены одной большой общины- скреплённой единым взглядом на мир и мироустройство. Тоталитаризм? – Назвать можно как угодно, я лишь констатирую то, как это было в моём восприятии - и в восприятии многих других. По либеральным взглядам- это почти что «тоталитарная секта правоверных коммунистов». По мнению «среднего советского человека» либерал- человек, лишённый социальных корней. Кто прав? Да никто, это два разных общества и те разные взгляды на жизнь, которые эти социумы формируют у людей, к ним принадлежащих. Человек устроен так, что считает эти взгляды, воспринятые от социума, своими собственными и более того, единственно правильными. «Либерал» врёт себе относительно своей независимости, что позволяет ему более безразлично относиться к чувствам других людей и воспринимать их как конкурентов, за счёт которых можно, например, нажиться, но с уважением относится к чувству независимости другого человека. «Коммунист» же считает что любой другой человек ему чем-то обязан (и что он сам, в свою очередь, чем-то обязан другому человеку), что позволяет ему, с одной стороны, претендовать на помощь любого другого человека (и всего общества) в трудной ситуации, но, с другой стороны, не замечать собственное нежелание прилагать личные усилия для достижения каких-либо своих целей, даже паразитировать, не осознавая этого.
Но вернёмся к советской истории. Всеобщая грамотность и образованность официально провозглашались и реально являлись одним из главных достижений общества, но учились в школе и в многочисленных Вузах и техникумах в общем неохотно, «грызть гранит науки» было нелегко. К чтению приучали ещё в начальной школе, сначала- «из-под палки», потом всё чтиво делилось на «для дела/учения» и «для души». Хорошую книгу «для души» приобрести или взять в библиотеке было сложно, такие книги были дефицитны. Было очень много публичных библиотек, все- только бесплатные, и располагались они почти в каждом селе, обязательно- в каждом городе, в крупных городах- в каждом районе. Также были библиотеки в каждом школе и Вузе, иногда- по несколько библиотек на одно учебное заведение, в каждом научном институте и на большинстве предприятий, в санаториях, заводских клубах, пионерлагерях и домах отдыха. Не пользовался какой-нибудь библиотекой только ленивый, большинство же числились и брали книги в нескольких библиотеках. Детективы и фантастика были в дефиците, вечно «на руках» и зачитывались буквально до дыр, хотя к книгам относились в общем бережно. Кроме того, книжная полка или шкаф были в каждой семье, а в интеллигентных- несколько шкафов. Круг развлечений был тогда невелик, и чтение книг занимало в нём достойное место как по времени, так и по содержанию. Читали все- от дошкольников до глубоких пенсионеров, у каждой категории были свои любимые книги. Молодые парни увлекались фантастикой, девушки- любовными романами, люди постарше с упоением читали детективы. Классику любили не так чтобы очень, но все «проходили» ещё в школе, учебники трактовали содержание изучаемых произведений очень стандартно- в духе принятой идеологии, кое-что учили наизусть, по материалам классических произведений и их трактовкам писались изложения и сочинения, и в результате все поголовно неплохо знали классические литературные произведения. Программа была стандартная, поэтому любую расхожую цитату из «школьной» классики узнавали и однозначно воспринимали все окружающие.
Если человек проявлял склонность к точным наукам, он продолжал образование в техническом Вузе или техникуме. Студенты- технари массово осваивали весьма абстрактные разделы математики- дифференциальные уравнения, теорию функций комплексной переменной, линейную алгебру, функциональный анализ и тому подобное, причём требовалось глубокое понимание этих разделов, на экзаменах требовали точного знания аксиом и умения самостоятельно воспроизвести доказательства всех важных теорем. При изучении прикладных инженерных наук- сопротивления материалов, элнектротехники, теории машин и механизмов- требования тоже доходили до умения самостоятельно воспроизвести вывод основных уравнений и соотношений, исходя только из общих физических законов, принятых упрощающих посылок и знаний математики. Всё это до такой степени развивало воображение студентов, что творческий потенциал научных и технических коллективов, даже состоящих из весьма молодых сотрудников, был достаточен для решения очень сложных технических проблем, и часто случалось так, что уровень работников превосходил уровень поставленных перед ними задач. Можно свидетельствовать, что о работе во многих ведущих в мировом плане научных и прикладных институтах их молодые сотрудники заявляли что-то типа «скукотища», «бюрократия», «примитивизм». «Технари» в то время не имели никаких возможностей для сколько-нибудь серьёзной реализации своего творческого потенциала вне стен институтов, потому что коммерческая предпринимательская деятельность была наглухо запрещена, за исключением отдельных кустарных промыслов, производственное оборудование частным лицам попросту не продавали, что-либо небытовое можно было только «достать» (нелегально), и «неизрасходованная» потребность творить проявлялась, например, в огромном количестве талантливых самоделок, которые существовали в единственном экземпляре, удовлетворяя нужды и амбиции лишь своих авторов. До сих пор вспоминается, как один инженер в 80-е годы создал у себя дома самогонный аппарат(это тоже было запрещено) с микропроцессорным управлением.
Тогда, в 70-е годы, система технического образования была не просто хорошей- она была даже слишком хорошей, порождая явный избыток высококвалифицированных и талантливых инженеров и научных работников, не находящих приложений своему творческому потенциалу и вынужденных выполнять работу намного ниже своих потенциальных возможностей, для большей части этих людей так и оставшихся потенциальными.
Разрушение Советской системы совпало по времени с другим важным с точки зрения рассматриваемой темы событием- стал доступен персональный компьютер. Молодые люди с техническим складом ума достаточно быстро первыми освоили это достижение, и сразу выяснилось, что тут можно получить море удовольствия- от компьютерных игр. Могу свидетельствовать, что в кабинетах советских ещё государственных научных учреждений, где, в связи с развалом страны, практически утратилось всякое понимание смысла работы и ответственности за её результат, увлечение молодых мужчин играми на ПК приобрело характер пандемии. Вскоре это перекинулось и на студентов, а затем- на школьников и детей. Примерно с этого же времени- середина 80-х – берёт своё начало сначала медленный, а затем обвальный развал системы образования. Примерно в это же время начало постепенно меняться телевидение- увеличилось число каналов, они стали более развлекательными, «телемагнит», удерживающий зрителей любого пола и возраста у экрана, значительно усилился. Не буду рассуждать о том, есть ли тут какие-либо причинно-следственные связи, или это совпадение по времени, этот вопрос будет подробно затронут ниже.
Пока игры были достаточно примитивными, их влияние на общество было невелико, и оценить его по каким-то объективным показателям сложно. Ну, конечно, «потеря времени» - но непонятно, какие другие занятия подобного рода это вытеснило. В тогдашнем обществе люди довольно требовательно относились к себе и другим, однако развлечениям и праздности в разумных пределах предавались все. Развлечения как таковые не считались чем-то плохим или постыдным- считалось неправильным лишь развлекаться в ущерб другим делам, учёбе, работе, развитию. Я совсем не уверен, что было бы лучше, если бы характер пандемии приобрело, например, употребление пива на рабочем месте - что явно было возможно ввиду отсутствия реальной работы при сохранении самих структур. Свидетельства того времени ещё есть в Инете- погуглите, например, «принц Госплана», там это всё неплохо изложено хоть и в юмористической форме, но очень для того времени злободневно.
К тому моменту, когда подросло поколение малочитающих с теледетства людей с ограниченным воображением, появился Интернет- и ограниченность воображения стала незаметна, потому что «гугл знает всё». В дополнение к ограничению творческих способностей, вызванных неразвитостью воображения, у большинства людей этого поколения резко сократилась необходимость творить вследствие удобного доступа к огромной кладовой знаний. Можно сказать, что у каждого из нас дома теперь есть огромная супербиблиотека с индивидуальным библиотекарем-энциклопедистом, готовым отыскать для нас любую книгу по приблизительно сформулированной цитате из неё. Раньше часто возникала ситуация, когда что-то- например, формулу- было проще вывести заново, чем найти. До эпохи обрушившихся на нас потоков информации молодые люди, у которых запас знаний был ещё невелик, стремились сразу творить, предпочитая интересный творческий процесс скучному поиску готовых решений в библиотеках, и поэтому часто с энтузиазмом «изобретали велосипед». С точки зрения абстрактной общественной ценности заново изобрести велосипед- вроде бы глупая трата времени, однако молодой человек, искренне веря, что идёт по целине, «на своей шкуре» постигал все радости и разочарования творчества, в полной мере испытывал чувства первооткрывателя. Разочарование, что изобретённое уже не ново, приходило потом, а творческие навыки и вспоминание о радости творчества и ощущении первооткрывателя оставалось. Потом, по мере профессионального роста, когда и если человек на самом деле достигал рубежа знаний человечества в избранном деле, он был готов продолжать идти дальше, по целине, уже не только воображая себя первооткрывателем, но и являясь им на самом деле, будучи вполне готов к такой роли.
Процесс учёбы, как он строился до Интернета, и как он продолжает строиться сейчас, в чём-то напоминает изобретение велосипеда, когда ученику предлагают пройти самостоятельно и в быстром темпе часть пути познания, пройденного человечеством. Но теперь в Интернете легко найти готовый ответ на любой учебный вопрос. Поэтому молодой человек, обучается ли он в учебном заведении или пытается сделать что-то самостоятельно, предпочитает более лёгкий путь- поиск готовых решений, так что тропа первооткрывателя, даже воображаемого, так и остаётся для него неведомой.
Нужно отметить, что система образования по какой-то непонятной мне причине провозгласила, что целью обучения является только лишь запоминание (усвоение) учащимися некоторого объёма знаний. То, что при этом происходит более важный процесс развития мышления - как-то оставалось в тени, молчаливо считалось, что, усваивая много всего разного, человек уж как-нибудь научится и думать. До последнего времени так оно и происходило, однако, когда вдруг, за несколько лет, наступило информационное изобилие и возникла ситуация, когда для ответа на вопросы учебных заданий не требуется больших умственых усилий, стала для системы образования неприятным и непонятым до сих пор сюрпризом. Усвоение знаний по-прежнему есть, то есть, формально образование свою задачу выполняет, но теперь усвоение стало бездумным, учащимся не нужно думать, чтобы что-то усвоить, и свою главную «тайную» миссию- научить думать- образование с треском проваливает! Однако как раз развитое мышление становится главным, когда жизнь требует от человека двигаться в непознанное, изобретать и постигать новое, чего не было в учебниках, а если он первооткрыватель- то и не могло быть. Можно с прискорбием констатировать, что обучение, не успев перестроиться, приспособиться к информационной эпохе, сегодня не достигает своей, фактически, главной цели- не учит мыслить и не развивает творческие способности учащихся, и из стен школы теперь выходят отлично запрограммированые роботы.
Мало кто из молодых людей, да и вообще людей, живущих обычной жизнью, не задумывается о том, что во всём интернете не найти того, что будет изобретено только завтра. Но вот смогут ли люди, привыкшие все знания получать в готовом виде, не прилагая умственных усилий, сами изобрести что-то? А если кто-то что-то изобретёт- не отвергнет ли это общество без рассуждений и анализа, на том основании, что «всё уже изобретено», если и раньше любой творец сталкивался с огромным сопротивлением консерваторов? Это только на первый взгляд открытие или в особенности, изобретение, изменяющее нашу жизнь, делает один человек. На самом деле тут собираются в одну точку целый ряд факторов. Чтобы войти в жизнь, изобретение должно:
Таким образом, изобретение или открытие, являясь, несомненно, плодом индивидуального творческого труда, в то же время имеет социальную природу. Общество породило, воспитало и обеспечило условия творцу, общество создало тот предшествующий опыт, на который творец опирается, общественный интерес, осознанно или неосознанно, является одним из факторов, побуждающих творца к работе, общество же даст путёвку в жизнь результату, достигнутому в индивидуальных усилиях творца. Если хотя бы одного из этих социальных факторов нет - нет и творца с его деятельностью, преобразующей жизнь. Можно утверждать, что видимая всем часть открытия или изобретения- работа, выполненная творцом - это лишь надводная часть айсберга, подводная часть которого погружена во всё человеческое общество. Научно-технический прогресс состоит из отдельных открытий, изобретений и разработок, претворяемых в жизнь социумом, он, таким образом, является социальным феноменом, и должен присутствовать в общественном сознании.
Как возможен прогресс, требующий творчества и новых идей, если в общественном сознании утверждается негативное или, по меньшей мере, искажённое понимание творчества, которое можно выразить фразой-мемом «Гугл знает всё»? Если нетворческое мышление станет абсолютно доминирующим в обществе, то можно ли ожидать, что это общество будет поддерживать усилия, необходимые для развития творческих личностей, создания им условий для прогресса и с интересом относиться к тому, как работают творцы, будет ли оно поддерживать творца психологически и материально, заинтересуется ли тем, что у него получилось и примет ли это для распространения в жизнь? Люди в обществе друг с другом связаны, и когда некоторая идея набирает определённое количество своих сторонников, в её истинности могут усомниться разве что отдельные люди, идеи которых не найдут никакого отклика. Сейчас, когда в активную жизнь приходит поколение нечитавших людей с неразвитым воображением, с ограниченной тем самым способностью творить, с привычкой заменять творчество гуглением, так ли уж невероятно, что в обществе может вызреть идея о прекращении прогресса и остановке творчества? Если этому суждено произойти, то время делать выбор настало именно сейчас, когда воображение многих людей редуцировано долгими часами, проведёнными у телевизора, способность и необходимость творить осталась разве что в мире виртуальных компьютерных игр, съёжившись до выбора заранее предусмотренных программой вариантов ответа, а при жизни в реальном мире необходимость в творчестве вообще исчезла даже при решении учебных задач, про которые Гугл на пару с Википедией и впрямь «знают абсолютно всё». Сейчас будущее представляется мне выбором из двух альтернатив: либо прогресс останавливается, либо становится уделом некоторой части общества, которая окажется выделенной в отдельный социальный институт. Но оба варианта означают, что эпоха быстрого прогресса науки и техники завершается, и уже чувствуется его замедление. Во всём этом одно тревожит меня особенно сильно: не превратятся ли последующие поколения людей из хомо сапиенс в хомо роботикус?