Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
АЛЬБЕРТ ШВЕЙЦЕР (1875—1965)
Альберт Швейцер — сын небогатого элъзаского священника, ставший одной из наиболее выдающихся личностей XX столетия, не без основания утверждал, что его аргументом является его жизнь. В 30 лет, будучи уже доктором философии (дисс. «Философия религии И.Канта») и доктором теологии, органистом с международным именем, блестящим музыковедом и органным маcтером, он становится студентом медицинского факультета Строc бургского университета и в 1913 г. уезжает в экваториальную Африку (Ламборене ни реке Огове, французское Конго, ныне Габон)! создает больницу для местного населения, работе в которой отдает всю свою жизнь.
Раздумия над европейской и восточной философией, критический анализ современной цивилизации легли в основу выдвинутого им требования «благоговения перед жизнью». Надо отказаться от химерической цели «постигнуть смысл мироздания», признать, что такие понятия, как «бытие», «абсолют», «мировой дух» — не более чем пустые абстракции. Действительно лишь то, что обнаруживает себя в явлениях бытия. Высшим, наиболее совершенным проявлением последнего является жизнь. И первейшей философской истиной, одновременно и высшим категорическим императивом действия человека, как существа сознательного, является воля к жизни и готовность отстаивать жизнь, как свою, так и окружающего его мира, даже тогда, когда при этом приходится идти на самоограничение. Такая позиция естественно и логически получила свое кульминационное выражение в том, что появление ядерного оружия вызвало жестокий и активный протест со стороны Швейцера. Именно он в Западном мире первым предупредил в ряде своих выступлений о смертельной опасности для самого существования человечества не только применения этого оружия, но и последствий всего того, что сопровождает его разработку и совершенств
XX ВЕК
вование. Миротворческая деятельность А.Швейцера отмечена Нобелевской премией.
Ниже приводятся фрагменты, взятые из кн.:
1. Швейцер Альберт. Благоговение перед жизнью. М., 1992.
А.Н.Кочетов
Из книги «ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ И МЫСЛЕЙ» Эпилог
Два переживания омрачают мою жизнь. Первое состоит в понимании того, что мир предстает необъяснимо таинственным и полным страдания; второе — в том, что я родился в период духовного упадка человечества. С обоими помогла мне справиться мысль, приведшая меня посредством этического миро- и жизнеутверждения к благоговению перед жизнью. В нем нашла моя жизнь точку опоры и направление... (1.23).
...Современный человек всю жизнь испытывает воздействие сил, стремящихся отнять у него доверие к собственному мышлению. Сковывающая его духовная несамостоятельность царит во всем, что он слышит и читает; она — в людях, которые его окружают, она — в партиях и союзах, к которым он принадлежит, она — в тех отношениях, в рамках которых протекает его жизнь... В конце концов он теряет веру в возможность самостоятельной мысли... И непонятно, как могло наше поколение, столь многого достигшее в науке и технике, так пасть духовно, чтобы отказаться от мысли (1.24).
...Собственно, вся история философии состоит в том, что мысли этического миро- и жизнеутверждения, которые естественным образом присутствуют в человеке, не могут быть удовлетворительно согласованы с результатом простого логического размышления о человеке и его отношении к миру, поскольку не могут быть в нем постигнуты. Поэтому мышление пытается прокладывать обходные пути в надежде достигнуть цели... (1.26).
Сделать людей снова мыслящими — значит вновь разрешить им поиски своего собственного мышления, чтобы таким путем они попытались добыть необходимое им для жизни знание. Идея благоговения перед жизнью ведет к обновлению элементарного мышления... (1.27).
XX ВЕК
а человек, просто человек — вот что такое христианин, как Иисус был человеком в отличие, скажем, от Иоанна Предтечи. Разумею не пошлую посюсторонность людей, «знающих жизнь» и умеющих в ней устраиваться, но глубокую посюсторонность, которая крепко стоит на ногах и, хотя и знает о смерти и воскресении, никогда не отрывается от земной действительности. Таким посюсторонним человеком был, как мне кажется, Лютер... (1.139).
366 XX ВЕК
жение, в котором он мог бы помочь жизни и отвести от нее угрозу страдания и уничтожения.
Но особую радость доставляет мне, с детства преданному движению защиты животных, то, что универсальная этика благоговения перед жизнью признает сострадание к животному — многократно осмеянное как сентиментальность — свойственным каждому мыслящему человеку...
Развиваемая мышлением этика оказывается, таким образом, не «сообразной разуму», а иррациональной и энтузиастической. Она не обносит колышками разумно отмеренный круг обязанностей, а возлагает на человека ответственность за всю окружающую его жизнь и предписывает ему делать все, чтобы помочь ей (1.30-31).
На вопрос о том, пессимист я или оптимист, я отвечаю, что мое познание пессимистично, а мои воля и надежда оптимистичны.
Я пессимистичен, глубоко переживая бессмысленность — по нашим понятиям — всего происходящего в мире. Лишь в редчайшие мгновения я поистине радуюсь своему бытию. Я не могу не сопереживать всему тому страданию, которое вижу вокруг себя, бедствиям не только людей, но и всех вообще живых созданий... (1.33).
Как ни занимала меня проблема страдания в мире, я, однако, не потерялся в догадках над ней, а твердо держался той мысли, что каждому из нас позволено кое-что уменьшить в этом страдании... Мы должны идти своей дорогой, не отступаясь от стремлений принести искупление этим страданиям.
Я пессимист также и в оценке современного состояния человечества... Мы находимся на пути, который приведет нас, если мы и дальше будем следовать по нему, к какой-нибудь новой разновидности средневековья. Я отчетливо представляю себе всю глубину духовного и материального оскудения, к которому пришло человечество, отказавшись от мысли о грядущем разумном идеале. И все же я остаюсь оптимистом. Я не утратил неистребимой детской веры в истину. Я по-прежнему уверен, что исповедующий истину дух сильнее власти обстоятельств. Я считаю, что у человечества нет иной судьбы, кроме той, которую оно сознательно готовит себе. Поэтому я не верю в то, что ему предопределено до конца пройти путь падения...
Моя вера в силу истины и духа — это вера в будущее человечества. Этическое миро- и жизнеутверждение неизменно несет в себе оптимистическую волю и надежду. Поэтому оно бесстраш-
24. Хрестоматия, ч. 2 369
XX ВЕК
Как деятельное существо, человек вступает в духовные отношения к миру, проживая свою жизнь не для себя, но вместе со всей жизнью, которая его окружает, чувствуя себя единым целым с нею, соучаствуя в ней и помогая ей, насколько он может. Он ощущает подобное содействие жизни, ее спасению и сохранению как глубочайшее счастье, к которому он может оказаться причастен (1.28).
Благоговение перед жизнью содержит в себе смирение, миро- и жизнеутверждение и этику — три основных элемента мировоззрения как три взаимозависимых результата мышления... Этика благоговения перед жизнью — это универсальная этика любви... (1.29).
Особенно странным находят в этике благоговения перед жизнью то, что она не подчеркивает различия между высшей и низшей, более ценной и менее ценной жизнью. У нее есть свои основания поступать таким образом.
Попытка установить общезначимые ценностные различия между живыми существами восходит к стремлению судить о них в зависимости от того, кажутся ли они нам стоящими ближе к человеку или дальше, что, конечно, является субъективным критерием. Ибо кто из нас знает, какое значение имеет другое живое существо само по себе и в мировом целом?
Если последовательно проводить такое различение, то придется признать, будто имеется лишенная всякой ценности жизнь, которой можно нанести вред и даже уничтожить ее без всяких последствий. А потом к этой категории жизни можно будет причислить в зависимости от обстоятельств те или иные виды насекомых или примитивные народы.
Для истинно нравственного человека всякая жизнь священна, даже та, которая с нашей человеческой точки зрения кажется нижестоящей. Различие он проводит только от случая к случаю и в силу необходимости, когда жизнь ставит его в ситуацию выбора, какую жизнь он должен сохранить, а какой — пожертвовать. При этом он должен сознавать, что решение его субъективно и произвольно, и это обязывает его нести ответственность за пожертвованную жизнь.
...Человек все чаще оказывается в положении, когда он может сохранить свою жизнь, как и жизнь вообще, только за счет другой жизни. Если он руководствуется этикой благоговения перед жизнью, то он наносит вред жизни и уничтожает ее лишь под давлением необходимости и никогда не делает этого бездумно. Но там, где он свободен выбирать, человек ищет поло-
368
XX ВЕК
но взирает на мрачную действительность во всей ее реальной неприглядности... (Ламбарене, 7 марта 1931 года.) (1.35).
Из книги «УПАДОК И ВОЗРОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ. ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ»
Часть первая
Мы живем в условиях, характеризующихся упадком культуры... (1.44).
Ее идеи отстали от времени... Почему же это произошло? Решающим фактором явилась несостоятельность философии.
В XVIII и начале XIX столетия философия формировала и направляла общественное мнение... Она всячески побуждала к глубоким раздумьям о культуре. Для философии того времени было характерно элементарное философствование о человеке, обществе, народе, человечестве и культуре, что естественным путем порождало живую, захватывающую общественное мнение популярную философию и стимулировало культуротворческий энтузиазм.
Однако всеобъемлющее оптимистически-этическое мировоззрение, на котором Просвещение и рационализм основали эту могучую в своем воздействии популярную философию, не могло в течение длительного времени удовлетворять требованиям последовательно критического мышления... Век философского догматизма миновал. Истиной стала считаться лишь наука, описывающая действительность... (1.45).
Философия почти стала историей философии. Творческий дух покинул ее. Все больше и больше она становилась философией без мышления. Конечно, она анализировала результаты частных наук, но элементарное мышление перестало быть свойственным ей... (1.46).
Собственное бессилие породило в философии антипатию ко всякому общедоступному философствованию, — антипатию, столь характерную для ее сущности. Популярная философия была в ее глазах лишь пригодным для толпы, упрощенным и соответственно ухудшенным вариантом свода достижений частных наук... Она была далека от осознания факта существования популярной философии, возникающей в результате того, что философия вплотную занимается элементарными вопросами бытия, над которыми должны задумываться и задумываются как
370
XX ВЕК
отдельные индивиды, так и массы, углубляет эти вопросы в процecce более всеобъемлющего и более совершенного мышленияI в таком виде вновь передает их человеческому обществу. Она ' не отдавала себе отчета в том, что ценность любой философии в конечном счете измеряется ее способностью превратиться в живую популярную философию.
Любая глубина — это одновременно и простота, и достигнута она может быть только тогда, когда обеспечена ее связь со всей действительностью. В этом случае она представляет собой абстракцию, которая сама по себе обретает жизнь в многообразных ее проявлениях, как только соприкасается с фактами (1.47).
...Несвободный, разобщенный, ограниченный современный человек одновременно находится под угрозой стать негуманным... Мы утрачиваем чувство родства со своим ближним и скатываемся, таким образом, на путь антигуманности. Когда исчезает сознание, что любой человек нам в какой-то мере небезразличен как человек, тогда расшатываются устои культуры и этики (1.51).
Отрицательно воздействует на культуру также сверхорганизованность наших общественных условий (1.52).
...Мы вступили в новое средневековье. Всеобщим актом воли свобода мышления изъята из употребления, потому что миллионы индивидов отказываются от права на мышление и во всем руководствуются только принадлежностью к корпорации (1.53).
...Избавление от нынешнего средневековья будет намного труднее, чем от прежнего. Тогда велась борьба против исторически обусловленной внешней власти. Ныне речь идет о том, чтобы побудить миллионы индивидов сбросить с себя собственноручно надетое ярмо духовной несамостоятельности... С отказом от независимости своего мышления мы утратили... веру в истину. Наша духовная жизнь дезорганизована. Сверхорганизованность нашей общественной жизни выливается в организацию безумья...
Несвободный, обреченный на разобщенность, ограниченный, блуждая в дебрях бесчеловечности, уступая свое право на духовную самостоятельность и нравственное суждение организованному обществу, сталкиваясь на каждом шагу с препятствиями на пути внедрения истинных представлений о культуре, — бредет современный человек унылой дорогой в унылое время. Философия не имела никакого представления об опасности, в
371
XX ВЕК
которой находился человек, и не предприняла никакой попытки помочь ему. Она даже не побудила его задуматься над тем, что с ним происходит. Страшная правда, заключающаяся в том, что по мере исторического развития общества и прогресса его экономической жизни возможности процветания культуры не расширяются, а сужаются, осталась неосознанной (1.54—55).
Из книги «КУЛЬТУРА И ЭТИКА. ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ»
Часть вторая
...Постигнуть смысл великого целого... нам не дано. Следовательно, последнее откровение познания сводится к тому, что мир предстает нам во всех отношениях загадочным проявлением универсальной воли к жизни.
Я полагаю, что являюсь первым представителем западной мысли, который осмеливается признать этот ошеломляющий результат познания и настроен абсолютно пессимистически по отношению к нашему знанию мира, одновременно не отказываясь тем самым от миро- и жизнеутверждения и этики (1.86).
...Новое рациональное мышление не гонится за призрачной целью постижения смысла мироздания. Рассматривая познание мира как нечто никогда для нас не достижимое, оно стремится получить ясность относительно присущей нам воли к жизни... Благоговение перед жизнью, veneratio vitae, является наиболее непосредственным и одновременно наиболее глубоким проявлением моей воли к жизни (1.87).
...Понятия «бытие», «абсолютное», «мировой дух» и другие подобные им выражения не обозначают ничего действительного, а только нечто вымышленное и поэтому совершенно непонятное. Действительно только то, что обнаруживается в явлениях бытия... Мышление, необходимо связанное с языком, усваивает зафиксированные в языке абстракции и символы. Эта монета имеет хождение лишь постольку, поскольку позволяет представлять вещи кратким способом, вместо того чтобы подавать их так обстоятельно, как они даны сами по себе. Но затем оказывается, что мышление оперирует этими абстракциями и символами так, как будто они обозначают нечто, данное в действительности... Так как действительность знает только бытие, обнаруживающееся в отдельных существах, то она знает только
372
XX ВЕК
отношение отдельного существа к другому отдельному существу... Нет никакого понятия бытия, а есть только бесконечное бытие в бесконечных проявлениях. И только благодаря тем явлениям, с которыми я вступаю в некоторое отношение, я устанавливаю связь моего бытия с бесконечным бытием. Самоотречение моего бытия ради бесконечного бытия есть самоотречение моего бытия ради всех явлений бытия, которые нуждаются в моем участии и которым я могу отдать свои силы (1.215).
Субъективная ответственность, и вглубь и вдаль уходящая в бесконечное, ответственность за всю жизнь, принадлежащую сфере влияния человека, ответственность, которую постиг человек, ставший внутренне свободным от мира, и которую он пытается реализовать в жизни, — это и есть этика. Она рождается из миро- и жизнеутверждения, а осуществляется в жизне-отречении. Внутренне она связана с оптимистическим желанием. Теперь вера в прогресс уже не может быть отделена от этики... Единственно возможный, содержательный, постоянно, живо и конкретно полемизирующий с действительностью принцип этики гласит: самоотречение ради жизни из благоговения перед жизнью (1.216).
Философия Декарта исходит из положения «Я мыслю, следовательно, я существую». Это убогое, произвольно выбранное начало уводит ее безвозвратно на путь абстракции. Его философия не находит контакта с этикой и задерживается в мертвом миро- и жизневоззрении. Истинная философия должна исходить из самого непосредственного и всеобъемлющего факта сознания. Этот факт гласит: «Я — жизнь, которая хочет жить, я — жизнь среди жизни, которая хочет жить». Это не выдуманное положение. Ежедневно и ежечасно я сталкиваюсь с ним. В каждое мгновение сознания оно появляется предо мной. Как из непересыхающего родника, из него постоянно бьет живое, охватывающее все факты бытия миро- и жизневоззрение. Из него Вырастает мистика этического единения с бытием (1.217). Этика заключается, следовательно, в том, что я испытываю побуждение высказывать равное благоговение перед жизнью как по отношению к моей воле к жизни, так и по отношению к любой другой. В этом и состоит основной принцип нравственного. Добро — то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей (1.218).
Мышление должно стремиться сформулировать сущность этического как такового. В этом случае оно должно определить этику как самоотречение ради жизни, мотивированное чувством
373
XX ВЕК
благоговения перед жизнью. Если выражение «благоговение перед жизнью» кажется очень общим и недостаточно жизненным, то тем не менее оно является именно тем, которое передает нечто, присущее человеку, впитавшему в себя эту идею. Сострадание, любовь и вообще все, связанное с высоким энтузиазмом, передано в нем адекватно. С неутомимой жизненной энергией чувство благоговения перед жизнью вырабатывает в человеке определенное умонастроение, пронизывая его и привнося в него беспокойство постоянной ответственности. Подобно винту корабля, врезающемуся в воду, благоговение перед жизнью неудержимо толкает человека вперед (1.219).
ПРОБЛЕМА МИРА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
Речь, произнесенная Альбертом Швейцером на церемонии
вручения ему Нобелевской премии мира
в Осло 4 ноября 1954 г.
...Поскольку предельно ясно, каким страшным злом является война в наше время, нельзя пренебрегать ни одним средством для ее предотвращения. В частности, это необходимо еще и по этическим соображениям. В двух последних войнах мы проявили жестокую бесчеловечность и наверняка станем проявлять ее также в будущей войне. Этого не должно быть.
Обратимся к реальным фактам. Так случилось, что человек стал сверхчеловеком. Благодаря своим достижениям в области науки и техники он не только располагает физическими силами своего организма, но и повелевает силами природы, заставляя их служить своим целям...
Но сверхчеловек страдает роковой духовной неполноценностью. Он не проявляет сверхчеловеческого здравомыслия, которое соответствовало бы его сверхчеловеческому могуществу и позволило бы использовать обретенную мощь для разумных и добрых дел, а не для убийства и разрушения. Именно из-за недостатка здравомыслия достижения науки и практики были использованы им во зло, а не во благо.
...Первое большое открытие — применение взрывной силы, возникающей при быстром сгорании определенных веществ, — привлекло его внимание прежде всего как средство уничтожения на расстоянии.
Следующим большим достижением стало завоевание воздушного пространства с помощью двигателя внутреннего сгорания..
374
XX ВЕК.
Но очень скоро и это научно-техническое достижение нашло применение в военных целях — как средство уничтожения и разрушения с воздуха...
Следующим этапом явилось открытие и применение колоссальной энергии расщепления атома, И вскоре же стало очевидным, что разрушительная сила усовершенствованной бомбы такого рода вообще не поддается определению и что уже одни только интенсивно наращиваемые испытания ее способны привести к катастрофам, ставящим под вопрос само существование человечества...
...Обретя сверхчеловеческую мощь, мы сами стали бесчеловечными (1.494).
...Пусть те, кому доверены судьбы народов, стремятся избегать любых шагов, способных осложнить существующее положение и породить новые угрозы... Пусть они в своих усилиях по сохранению мира сделают все возможное, чтобы обеспечить этическому духу время для становления и действия! (1.499).