Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
2. Понятие, предмет, цели, задачи и содержание юридической психологии.
История юридической психологии в России и за рубежом.
Ведущие направления в отечественной и зарубежной юридической психологии.
Юридическая психология как наука изучает психические закономерности психологических знаний, которые применяются в области правового регулирования и юридической деятельности.
Предметом юридической психологии является изучение закономерностей поведения людей в системе правовых отношений, а также структуры и видов юридической деятельности. Юридическая психология осуществляет синтез основ психологических знаний и основ юриспруденции. Будучи социальным существом, человек организует свою деятельность в соответствии с определенными правилами-нормами поведения, обязательными для конкретных групп, классов или общества в целом.
Цель юридической психологии общая с юриспруденци ей —построение правового государства и общества, а спе цифика —способствование достижению ее на основе рас крытия зависимостей и влияний юридико-психологической реальности, а также разработки путей их оптимизации.
Задачи, которые призвана решать юридическая психология, опосредованы многообразием и сложностью теоретических и практических проблем, которые входят в сферу деятельности работников юриспруденции. К основным задачам юридической психологии можно отнести следующие:
– изучение психологических механизмов противоправного поведения; факторов, способствующих формированию преступной мотивации и целенаправленности; способов их профилактики;
– разработка психологических методов определения свойств и состояний личности, а также изучение их влияния на поведение личности в криминогенной ситуации, что необходимо для понимания «человеческого фактора» в системе правовых отношений и принятия справедливых судебных решений, касающихся прав и интересов людей;
– изучение (совместно с криминологами и патопсихологами) таких факторов правонарушений, как состяние «вменяемости» – «невменяемости», патологических черт характера, личностной незрелости (инфантилизма), внушаемости, низкой социальной адаптации, соответствия умственного развития возрасту субъектов правонарушений и т.п.;
– изучение возрастной динамики противоправного поведения и факторов, опосредующих преступность среди несовершеннолетних;
– изучение психологических механизмов роста преступности в условиях социально-экономических и политических преобразований в обществе;
– разработка эффективных методов организации исправительно-трудовой деятельности осужденных и прогнозирования их готовности к ресоциализации;
– разработка рациональных методов взаимодействия с потерпевшими и свидетелями с целью получения объективных показаний по делу;
– изучение психологической структуры профессиональной деятельности работников правоохранительной системы (следователей, адвокатов, судей, прокуроров), осуществление профессиографии и психографии их деятельности;
– психологическое обучение сотрудников правоохранительной системы с целью формирования профессионально важных свойств личности, в частности способностей психологического анализа субъектов противоправного поведения, индивидуальных и групповых преступлений;
– обеспечение участия специалистов в проведении судебно-психо логической экспертизы в процессе расследования и рассмотрения уголовных дел, а также иных видов правонарушений;
– обеспечение психологической службы в правоохранительной системе с целью оказания консультативной и практической помощи должностным лицам в этой системе при осуществлении их процессуальных действий (проведения следственного эксперимента, обыска, допроса, опознания) с соблюдением предусмотренных законом свобод и прав личности граждан;
– разработка психодиагностических методов профотбора и лонгитюдного контроля деятельности должностных лиц системы правоохранения, формирования адекватной мотивации и профилактики профессиональной деформации;
– организация работы с населением с целью психологического просвещения и проведения профилактики правонарушений среди различных групп граждан.
Решая эти задачи, юридическая психология содействует совершенствованию правоохранительной и правоприменительной деятельности, оказывает существенную помощь юристам различных специальностей в решении их профессиональных задач.
Развитие юридической психологии в западных странах
В XVIII-XIX вв. зарождается и специализированная отрасль психолого-юридических знаний - криминальная, а затем более широко - судебная, а в последствии - юридическая психология.
Наиболее интенсивно судебная психология развивалась в Германии. Здесь впервые широко стал осуществляться эмпирический синтез фактов, касающихся психологии преступного поведения, психологии личности преступника и психологии свидетельских показаний. Первоначально судебная психология не всегда отграничивалась от судебной психиатрии. Однако в конце XIX века на передний план начинают выдвигаться собственно психологические аспекты уголовного судопроизводства.
В конце XIX века вместе с формированием криминалистики окончательно формируется и криминальная психология. Основоположник криминалистики Ганс Гросс создает фундаментальный труд "Криминальная психология". Уже Г. Гросс правильно рассматривал судебную психологию как прикладную отрасль общей психологии. Чтобы знать правила, которые руководят психическими процессами в судебной деятельности, требуется особая отрасль прикладной психологии. Эта последняя занимается всеми психическими факторами, которые могут идти в расчет при установлении и обсуждении преступления.
В "Криминальной психологии" Г. Гросс использовал обширный материал из области экспериментальной психологии (исследования В. Вундта, Г. Эббингауза, Г. Рибо, А. Бине и др.) и показал его значение для криминалистики.
Многие ученые-психологи этого времени прослеживали проявление общепсихологических элементов в сфере юридической практики. Так, в книге А. Бине "Внушаемость" в отдельной главе рассматривается влияние внушения на свидетельские показания.
Немецкий психолог Вильям Штерн осуществил ряд экспериментов по психологии свидетельских показаний. В сотрудничестве с Гроссом Штерн издавал журнал "Доклады по психологии показаний" (Лейпциг, 1903-1906 гг).
Известный немецкий психолог, основатель гештальтпсихологии, Макс Вертхеймер проводил в начале текущего столетия обширные исследования (с привлечением других крупных психологов) по "диагностике ложных показаний". Интерес к причинам и механизмам криминального поведения привел к возникновению во второй половине XIX века антропологической школы права. Основателем этой школы был известный итальянский психиатр и криминолог Чезаре Ломброзо (1835-1909), проявивший биологизаторский уклон в трактовке детерминированности, причинной обусловленности человеческого поведения. Антропологическая школа права возникла на волне повышенного интереса юристов к природе человеческого поведения.
В конце XIX века расширяются социологические и психологические представления о сущности преступного поведения. Причины преступности начинают интересовать ведущих социологов и психологов - Габриэля Тарда, Эмиля Дюркгейма, Макса Вебера, Л. Леви-Брюля и др. В XX веке интерес к проблемам юридической психологии возрос в 50- 60-х годах.
В это время на западе издаются фундаментальные исследования: Р. Луваж "Психология и преступность" (Гамбург, 1956); Г. Тох "Правовая и криминальная психология" (Нью-Йорк, 1961); О. Абрахамсон "Криминальная психология" (Нью-Йорк, 1961) и др.
Развитие отечественной юридической психологии
В России в первой половине XIX в. предпринимаются попытки обоснования отдельных уголовно-правовых позиций психологическими знаниями. В 1806-1812 годах в московском университете читался курс "Уголовной психологии".
В учебнике Б.Л. Спасовича "Уголовное право" (1863) уже используется большое количество психологических данных. Интерес к судебно-психологическим проблемам особенно возрос после судебной реформы 1864 г.
В 1874 г. в Казани публикуется первая монография по судебной психологии - "Очерки судебной психологии". Ее автор - психиатр А.А. Фрезе - считал, что предметом судебной психологии является "применение к юридическим вопросам наших сведений о нормальном и ненормальном проявлении душевной жизни".
Судебные реформы 60-х годов прошлого столетия, демократизация общественной жизни, всплеск прогрессивных тенденций в общественном сознании изменили психологию общественного правосознания. После многовекового застоя стало модернизироваться правовое мировоззрение общества. Все прогрессивные судебные деятели того периода широко использовали знания по социологии, психологии. Большинство известных судебных деятелей России проявляли глубокие познания в психологии человеческого поведения и обнаруживали глубокую осведомленность в острых дискуссионных вопросах психологии и психиатрии. А.Ф. Кони, Ф.Н. Плевако, выступая в качестве адвокатов, значительную часть своих речей посвящали психологии личности подзащитного. И это был высококвалифицированный анализ поведенческих особенностей защищаемых ими людей. Литературно-образные описания человеческих судеб в их судебных речах, зачаровывали и восхищали слушателей. Раскрывая психологию поведения Бартенева, обвинявшегося в убийстве, Плевако блестящим психоаналитическим путем показал основания для оправдания подсудимого. Ни одного дела не проиграл этот "король защиты", юридический психолог. Он свободно прочитывает и цитирует нужные места из научно-психологических работ Шульца, Каскара и многих других ученых, привлекает необходимые данные о роли наследственности, о психотравмирующих факторах пренатального и постнатального периода развития человека.
Конец XIX века. Социальные психологи и социологи только приступили к исследованию психологии группового поведения. А юрист Плевако дает блестящие психологические обобщения относительно поведения людей в толпе. А.Ф. Кони читал курс лекций "О преступных типах", издал ряд содержательных работ по судебной психологии. А.Ф. Кони призывал ввести в преподавание на юридическом факультете курсов психологии и психопатологии. Развитие отечественной судебной психологии связано с именами выдающихся русских психиатров и психологов В.М. Бехтерева, С.С. Корсакова и В.П. Сербского. В.М. Бехтерев разрабатывал конкретные судебно-психологические проблемы, а В.Т. Сербский выдвинул ряд плодотворных концепций, пограничных между психиатрией и судебной психологией.
На рубеже XIX и XX веков в России остро ставятся вопросы о психологическом исследовании (экспертизе) участников уголовного процесса. Появляется исследование по судебно-психологической экспертизе.
В начале XX века в России формируется психологическая школа права, родоначальником которой стал юрист и социолог Л.И. Петражицкий (1867-1931), руководивший кафедрой истории философии права в Петербургском университете.
Леон Петражицкий полагал, что науки о праве и государстве должны базироваться на анализе психических явлений. Однако социальную обусловленность права Л. Петражицкий подменил психологической обусловленностью. Петражицкий утверждал, что реально существуют только психические процессы, а социально исторические образования - их внешние проекции. Л. Петражицкий под влиянием фрейдизма преувеличивал роль подсознательно-эмоциональной сферы психики в поведении людей, в формировании правовых норм.
Юридическая психология не была осмыслена психологической школой права как пограничная область между правом и психологией. Несмотря на общую несостоятельность психологической школы права она привлекла внимание юристов к психологическим аспектам права.
В 1907 г. по инициативе В.М. Бехтерева и Д.А. Дриля был создан Научно-учебный психоневрологический институт, в программу которого входила и разработка курса "Судебной психологии".
В 1909 г. в рамках этого института был создан Криминологический институт. Судебной психологией начали заниматься профессиональные психологи и с этого времени она стала развиваться в России как самостоятельная прикладная отрасль психологии. В судебной психологии намечается круг своих специфических проблем - изучение психики преступников, свидетелей и других участников уголовного процесса, диагностика лжи и др.
Активное участие в разработке судебно-психологических проблем принимал В.М. Бехтерев. Итоги этой работы обобщены им в труде "Объективно-психологический метод в применении к изучению преступности" (СПб, 1912).
В судебно-психологические исследования активно включались психологи (Нечаев, Завадский и др.). В первые годы после революции резко возрос интерес к юридической психологии, стали изучаться психологические предпосылки преступности, психология правонарушителей. Судебная (криминальная) психология становится общепризнанной и авторитетной отраслью знаний.
Уже на I Всероссийском съезде по психоневрологии в 1923 году работала секция криминальной психологии (под руководством юриста С.В. Познышева). Съезд отметил необходимость подготовки криминалистов-психологов, а также целесообразность открытия кабинетов для проведения криминально-психологических исследований. Вслед за этим во многих городах - Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, Харькове, Баку, Минске организуются криминально-психологические кабинеты и кабинеты научно-судебной экспертизы, которые исследовали психологию преступника и преступления. В работе этих кабинетов принимают участие ведущие психологи.
В 1925 году в Москве был создан первый в мире Государственный институт по изучению преступности и преступника. К работе в биопсихологической секции этого института были привлечены крупные психологи. За время своего существования (до 1929 года) институт опубликовал около 300 работ, в том числе и по проблемам судебной психологии. Из наиболее значительных работ по судебной психологии 20-х годов следует отметить работы К. Сотони, С.В. Познышева, А.Е. Брусиловского и др. В 1924-1930 гг. были осуществлены массовые психологические обследования различных групп преступников - убийц, хулиганов, сексуальных правонарушителей и др. Широко исследовались проблемы исправительной психологии.
В юридических вузах страны было введено преподавание общей и судебной психологии. Появляется ряд фундаментальных исследований по психологическим основам расследования, психологии допроса, исправительной психологии. В коллективном труде "Теория доказательств в советском уголовном процессе" (М, 1973) в главу "Процесс доказывания" был включен параграф "Психологическая характеристика познавательной деятельности в процессе доказывания" (автор А.Р. Ратинов). В 1971 г. была проведена первая Всесоюзная конференция по проблемам судебной психологии. На Съезде психологического общества СССР стала функционировать секция "Судебной психологии". В структуре Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности был создан сектор психологических проблем борьбы с преступностью. В составе Академии МВД СССР была организована кафедра психологии. Во ВНИИ общей и судебной психиатрии им. Сербского создана лаборатория психологии. В отдельных юридических вузах начались исследования различных проблем юридической психологии (Москва, Ленинград, Харьков, Минск, Воронеж, Свердловск).
Преимущественное развитие получили следующие проблемы: I. Методологические основы судебной психологии, ее предмет, задачи и система. II. Психологические аспекты противоправного поведения. III. Психологические аспекты следственной тактики. IV. Психология следователя. V. Судебно-психологическая экспертиза. VI. Психология исправительной деятельности. VII. Психология гражданского судопроизводства.
Основные направления зарубежной психологии:
1.Психоанализ
Психоанализ восходит к идеям Зигмунда Фрейда Это первая теория, пытавшаяся объяснить динамику личности Основополагающая роль в процессе фор мирования, развития человека отводится сексуаль ным влечениям и инстинктам Основными методами психоанализа являются:
2 Фрейдизм
Это философски-психологическое учение Зиг мунда Фрейда и его последователей, объясняющее развитие и структуру личности иррациональными факторами и использующее основанную на этих представлениях технику психотерапии.
Самые существенные сферы фрейдизма:
Фрейдизм ввел в психологию ряд важных про блем
проблему защитных механизмов психики;
• проблему роли социального факта;
• проблему влияния детских травм на по ведение взрослого;
• проблему противоречий и конфликтов психиче ской организации человека
В трактовке этих проблем фрейдизм отстаивал следующие положения:
3.Неофрейдизм
Направление современной философии, социоло гии, психологии и психоанализа, развившееся из фрейдизма, сторонники которого пытались преодо леть биологизм классического фрейдизма и внести его основные положения в социальный контекст.
Лидеры неофрейдизма подвергли критике неко торые фундаментальные подходы и утверждения Зигмунда Фрейда и акцентировали роль социальных и культурных детерминантов в жизнедеятельности личности и общества. Представители этого течения: Карен Хорни, Эрик Фромм, Ф. Эриксон.
4.Бихевиоризм
Это направление возникло в начале XX в. Оно от рицало сознание как предмет научного исследова ния и сводило психику к различным формам поведе ния. Основоположник — Уотсон, который открыто провозгласил, что психологию можно считать наукой лишь тогда, когда она выработает объективный под ход к исследуемым явлениям.
3. Прикладные аспекты использования учения о социальной ответственности
в юридической психологии (вмешательство свидетелей в критические ситуации,
готовность доверять и содействовать незнакомым людям и др.).
Вмешательство свидетеля. Люди реагируют не просто на объективную ситуацию, а на субъективную ее интерпретацию. В этой главе мы видели, что даже социальное облегчение — простейший вид социального влияния — частично зависит от интерпретации индивидом того, что делают или думают остальные. Но, как мы сейчас увидим, определение или интерпретация ситуации часто оказывается тем самым механизмом, посредством которого индивиды влияют друг на друга. Мы можем предполагать, что присутствие других свидетелей придает человеку смелости и побуждает действовать, несмотря на риск, но исследования показывают обратное: часто именно присутствие других людей не дает нам вмешаться. Действительно, к 80-му году имелось более 50 исследований вмешательства свидетелей, из которых большинство показывают, что люди с меньшей вероятностью приходят на помощь в присутствии других. Полагают, что присутствие других не дает человеку вмешаться, потому что он (а) определяет ситуацию как неэкстренную и (б) распыляет ответственность за действия. Определение ситуации. Начало многих экстренных случаев неоднозначно. Пошатывающийся человек — он болен или просто пьян? Женщине угрожает чужой или она ссорится со своим мужем? Это дым от пожара или просто пар идет из окна? Распространенный способ преодолеть такую дилемму — отложить действие, вести себя так, будто ничего не происходит, и посмотреть на реакцию окружающих. Конечно же, вы, скорее всего, увидите, как другие люди по тем же самым причинам ведут себя так, будто ничего не происходит. Возникает состояние коллективного неведения — когда каждый в группе вводит в заблуждение всех остальных, определяя своим поведением ситуацию как неэкстренную. Все мы слышали о панике в толпе, когда каждый человек заставляет всех остальных реагировать сверх меры. Обратная картина, при которой толпа усыпляет действия своих членов, возможно, распространена еще больше. Этот эффект был продемонстрирован в нескольких экспериментах.
Распыление ответственности. Коллективное неведение может заставлять людей определять ситуацию как неэкстренную. Роль информации. Теперь, когда вы прочитали о факторах, удерживающих свидетелей от вмешательства в экстренные ситуации, как стали бы вы в них действовать? Эксперимент в университете штата Монтана отвечает на этот вопрос. Студентам выпускного курса читали лекцию или показывали фильм, основанный на материале, обсуждавшемся в этом разделе. Две недели спустя каждый из них, идя с другим человеком (доверенным лицом экспериментатора), столкнулся с имитацией экстренной ситуации. Мужчина-жертва растянулся на полу в коридоре. Доверенное лицо не реагировало на эту ситуацию как на экстренную. Те, кто слушал лекцию или видел фильм, значительно чаще других предлагали помощь. С вопросом вмешательства свидетелей связана тема альтруизма, рассматриваемая в рубрике «На переднем крае психологических исследований».
4. Юридико-психологическое содержание проблемы психических расстройств,
не исключающих вменяемость
УК РФ в российском законодательстве закрепляет норму о совершении преступления лицом с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. Данная норма не использует понятие "ограниченная вменяемость", которое иногда трактуется как некое промежуточное состояние между вменяемостью и невменяемостью. Способность осознавать фактическое и социальное значение своих действий (бездействия) в конкретном случае и руководить ими либо существует, либо нет. Если лицо, имеющее психические аномалии, признано вменяемым, то этот вопрос решен однозначно: субъект вменяем, способен отвечать за вину, а не "способен, но...". Если бы эти лица относились к так называемой промежуточной группе, то они не охватывались бы общим понятием вменяемости как предпосылки уголовной ответственности. Границы понятия вменяемости определенны и отнюдь не ориентируют на бесконечное исследование степени развития интеллекта, степени способности к волевым усилиям и деталей их проявления в конкретном поведенческом акте. Для констатации вменяемости необходимо и достаточно выяснить способность к осознанно-волевому поведению в тех пределах, в которых подготавливается, принимается и реализуется решение об общественно опасных действиях (бездействии): осознание конкретной цели, вреда, который принесет ее реализация, и готовность к соответствующему поведению несмотря на запрет; целенаправленный выбор средств и их использование с учетом ситуации. Здесь не требуется выяснение наличия высокого уровня интеллекта и воли или способности к прослеживанию всех ближайших и отдаленных последствий и т.д. При решении вопроса о вменяемости выясняется базовый уровень интеллекта и воли. Иными словами, минимально значимый уровень, который в полной мере присущ в рамках конкретного поведенческого акта любому вменяемому субъекту, имеет он психические аномалии или нет.
Влияние психических расстройств (аномалий) на психическое состояние лиц, совершивших действия, запрещенные уголовным законом, относительно которых они были признаны вменяемыми, может быть различным: у этих лиц могут быть изменены пороги чувствительности, эмоциональной устойчивости, способности к осознанному самоконтролю, обострены такие черты личности, как отсутствие эмпатии, склонность к самовзвинчиванию и пр. В процессе совершения общественно опасных действий у них возможны проявления расторможенности влечений, повышенной внушаемости, "извращений характера" и пр., что оказывает влияние на способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, руководить своими поступками, проявлять самообладание. Многие из них отличаются низким уровнем общих знаний, бедностью и примитивностью интересов, несформированностью моральных норм, неразвитостью мышления и пр. Но этот низкий уровень психической деятельности сочетается с наличием достаточной способности критически оценивать соответствующие действия, понимать их противоправность и наказуемость.
УК требует при назначении наказания учитывать личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание (ч. 3 ст. 60). Влияние расстройств психики применительно к конкретному деянию субъекта, если они способствовали выбору и реализации данного варианта поведения, как раз и принадлежит к сфере личностных особенностей, которые требуется выяснять.
В контингенте лиц, направляемых на экспертизу в связи с возникшими сомнениями во вменяемости, доля лиц, признанных вменяемыми, но имеющих выраженные психические расстройства, составляет около 65%.
Значение психического расстройства, не исключающего вменяемости, состоит в его "привязанности" к конкретным общественно опасным деяниям. Необходимо выяснить, влияют ли и как именно на подготовку, принятие и реализацию решения о преступлении аномалии психики, характер и выраженность которых недостаточны для того, чтобы признать их обладателей невменяемыми относительно этого деяния.
Нельзя отождествлять безответственного душевнобольного, в отношении которого возможны лишь меры безопасности, и лицо с психическими дефектами, но ответственное за свое поведение, в отношении которого требуется наказание в пределах ответственности и меры безопасности (медицинского характера) в пределах влияния психического расстройства на поведение. Механизм связи психического расстройства, не исключающего вменяемости, с преступным поведением и внешне сходной связи психических расстройств с опасными действиями невменяемых различен по самой природе. При невменяемости поведение обусловлено в решающей степени именно болезненным расстройством, при вменяемости же решающим в детерминации поведения (преступления) является адекватная связь с внешним миром, искаженное отражение действительности не может носить здесь глобального или грубого характера. Фактические связи предпринимаемых действий (бездействия), вероятные последствия должны осознаваться правильно.
Поведение и мотивация вменяемых лиц с психическими расстройствами обусловлены прежде всего психологическими, а не психопатологическими закономерностями. Поэтому в рассматриваемых случаях надо исследовать наличие и влияние последних на обычные механизмы осознанно-волевого поведения.
Медицинский (психиатрический) критерий, взятый изолированно, как правило, не предопределяет выводов о вменяемости-невменяемости. Точно так же медицинская (психиатрическая) характеристика психического расстройства субъекта, признанного вменяемым, не предрешает вывод о том, что это расстройство существенно сказалось на конкретном поведенческом акте. Медицинский диагноз - сигнал о такой возможности. Проявилась ли она и насколько существенно в механизме конкретного преступного поведения - это самостоятельный вопрос.
Факт вменяемости должен рассматриваться как установленный на предшествующем этапе исследования, хотя в принципе не исключается возможность в результате детализированного изучения влияния психического расстройства на конкретное деяние поставить вопрос о необходимости повторной экспертизы вменяемости.
Введение в УК 1996 г. самостоятельной нормы об уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами в рамках вменяемости означает, что одно из обстоятельств, существенных для индивидуализации ответственности и наказания (как и для реабилитации личности не только в социальном, но и в медицинском плане), выделено в силу специфичности из общих перечней. На этих лиц распространяется общий подход к индивидуализации ответственности и наказания: учитываются все значимые факторы, относящиеся к деянию, его мотивации и последствиям, личности. Но здесь вводится и дополнительный фактор: влияние психического расстройства на принятие и реализацию решений вменяемым лицом.
Создается и возможность детальнее описать основные признаки соответствующего обстоятельства и предусмотреть его учет при назначении не только наказания, но и мер медицинского характера. Конечно, возникает и опасность того, что данное обстоятельство будет рассматриваться изолированно от других обстоятельств, индивидуализирующих ответственность и наказание по упрощенной схеме: "меньше вменяемости - меньше наказания". Но эта опасность может быть нейтрализована, если подчеркнуть, что суд не должен предустановленно рассматривать факт аномалии как безальтернативное доказательство ее влияния на механизм поведения, а обязан исследовать этот вопрос, используя не только психиатрические, но и психологические профессиональные познания. Если же не выяснено место психического расстройства (в рамках вменяемости) в формировании и реализации конкретного преступного поведения, уголовно-правовая оценка судьей и следователем факта ее наличия как смягчающего обстоятельства будет недостоверной. Кроме того, и здесь вновь нужны профессиональные познания специалистов - необходимо установить не только факт влияния аномалии на поведение (качественная характеристика), но и степень этого влияния в ряду других мотивообразующих факторов.
Правовое урегулирование ситуаций, связанных с возможностью влияния на преступление психических расстройств вменяемого субъекта, в виде отдельной нормы определяется спецификой рассматриваемых ситуаций:
а) надо устанавливать не только наличие психического расстройства, но и проявлялось ли оно в конкретном поведении;
б) соответственно, в отличие от других обстоятельств, перечисленных в законе в качестве смягчающих, рассматриваемое обстоятельство может быть либо смягчающим, либо нейтральным.
С введением в уголовный закон этой нормы возникает необходимость в изучении, систематизации и анализе конкретных психических расстройств, значимых в рассматриваемых случаях. С учетом психологического механизма влияния на конкретное поведение к их числу можно было бы отнести ярко выраженные акцентуации характера, длящиеся депрессивные состояния (естественно, в рамках вменяемости), зависимость от наркотиков, алкоголя, азартных игр, т.е. необходимо исходить из реально существующих аномалий интеллекта, воли, эмоций, проявляющихся в момент деяния.
Психическое расстройство может быть несущественным для детерминации конкретного преступления. Например, симптомокомплекс возбудимых психопатов характеризуется эмоционально-аффективными расстройствами, которые могут иметь важное значение для ситуативного насильственного преступления, но не сказаться на механизме должностного, хозяйственного и т.п. преступлений.
Влияние психических аномалий на поведение в типичных или предвидимых ситуациях в большинстве случаев заранее известно субъекту или должно быть известно. Поэтому целенаправленный самоконтроль может во многих случаях предотвратить попадание в определенные опасные ситуации; игнорирование же субъектом значимости для него такого самоконтроля может нейтрализовать смягчающее значение влияния психического расстройства на конкретное преступное поведение.
Часто наблюдается негативное развитие линии поведения от менее тяжкого к более тяжкому поступку, от единичного поведенческого акта к их системе, если такое поведение представляется для личности приемлемым, удовлетворяющим, т.е. не имеющим отрицательных для нее последствий. И наоборот, социальная, правовая и медицинская профилактика, основанная на адаптации к системе общественных отношений и выработке навыков ответственного поведения, нередко оказывается удачной: лица с психическими аномалиями не совершают правонарушений.
В конкретном преступлении вменяемого субъекта с психическим расстройством в предмет доказывания с обязательным участием экспертов (психолога и психиатра) должно включаться выяснение того, повлияло ли это расстройство (аномалия) на принятие и реализацию решения о преступных действиях, явилось ли оно причиной существенных затруднений в произвольно-волевом поведении субъекта. Вывод о наличии или отсутствии существенной связи в данном случае - результат использования специальных знаний. Наличие психического расстройства в рамках вменяемости является своего рода сигналом для проведения соответствующей экспертизы.
Часть 1 комментируемой статьи требует учета влияния психического расстройства на механизм конкретного преступного поведения. При этом необходимо не только оценивать наличие и степень затруднений в осознанно-волевом поведении в связи с психическим расстройством, но и значимость данного обстоятельства во всей совокупности обстоятельств, влияющих на характер и степень ответственности.
Определенным пробелом представляется формулировка ч. 2 о необходимости учета наличия психического расстройства при назначении наказания и мер медицинского характера.
Практическое использование психологических знаний при дифференциации и индивидуализации ответственности лиц с психическими аномалиями в рамках вменяемости во многом зависит от позиции надзорных судебных инстанций. Они могут последовательно ориентировать практику на необходимость устанавливать наличие этих аномалий не вообще, а в момент совершения инкриминируемого деяния, на недопустимость автоматического вывода об ограниченных возможностях осознанно-волевого поведения без исследования механизма конкретного поведения. Наконец, с помощью специалистов-психологов и психиатров надзорные судебные инстанции могли бы в своих постановлениях и определениях ориентировать следователей и судей относительно специфики влияния психических аномалий на типичные ситуации совершения преступлений различных видов.
5. Основные подходы к изучению личности в отечественной и
зарубежной психологии. Юридико-психологические аспекты учения о
личности. Типологическая система К. Леонгарда – А. Е. Личко.
Бихевиористский (поведенческий) подход. Здесь фактически ставится под вопрос необходимость употребления понятия «личность». Представители теории убеждены, что человек не наследует личностных свойств: личность порождается воздействиями окружающей среды. Реагируя на эти внешние воздействия, человек обучается, т. е. приобретает навыки поведения в среде, а также определи ные рефлексивные реакции. Другими словами, человек рассматривается бихевиористами как чистый лист бумаги, на котором с помощью специально составленной программы подкреплений и наказаний за выполненный им поведенческий акт можно «нарисовать» личность с любыми свойствами. Появлению бихевиоризма способствовали учение И. П. Павлова (1849-1936 гг.) об условных рефлексах, законы научения Э. Торндайка (1874-1927 гг.), открытие В. Бехтеревым (1857-1949 гг.) сочетательных рефлексов, отдельные работы представителей функционализма в психологии.
В рамках бихевиоризма выявились два альтернативных варианта: операциональный и социальный бихевиоризм.
Операциональный бихевиоризм исходил из позиции: в личности подлежат изучению только те процессы, которые можно представить через набор операций, объективно их описывающий, т.е. если психолог сумеет найти поддающиеся измерению операции, относящиеся к изучаемому психическому процессу, то он может точно описать и сам процесс.
Социальный бихевиоризм проявил интерес к когнитивным процессам в поведении человека. Так, А. Бандура отрицал прямую связь между стимулом и реакцией, включив между ними когнитивные процессы личности. Научение личности может осуществляться не только путем прямых подкреплений, непосредственно направленных наличность, как это представлено в схеме классического бихевиоризма. Источниками изучения моделей поведения других людей могу также выступать средства массовой информации, литературные герои, повседневные наблюдения на улице и др.
Д. Роттер утверждал, что основным фактором научения человека является социальный опыт наблюдения за взаимодействием других людей.
Гештальт-психологический подход. Психика человека и ее высший уровень - способности отражения сознания могут быть поняты, если их рассматривать как структурное и неделимое целое (гештальт). Эта исходная позиция представителей гештальт-психоГИИ была вызовом сторонникам структурной психологии (В. Вундт, Э. Титченер), доказывающим возможность расчленения сознания на отдельные элементы с последующим построением из них психических образований любой сложности. Если не заниматься изучением сознания человека, то психология превратится в науку о животных.
У истоков данного подхода стояли М. Вертхеймер (1880-1943), К. Коффка( 1886-1941), В. Келер (1887-1967), К. Левин (1890-1947). Психическая деятельность человека обусловлена воздействием психологического поля («годологического пространства»), впитавшего в себя все прошлое, настоящее и даже хранящее события будущего. Личность человека есть одновременно источник и продукт такого поля. Это относится не только к индивиду, но и к группе (К.Левин). Сознательный опыт человека постоянно был в центре внимания психологов - гештальтистов.
Классический психоаналитический подход. При взгляде на личность основными объектами внимания здесь стали конфликт между бессознательным и сознанием, а также бессознательная мотивация поведения. Эта теория исходит из того, что только небольшая часть активности человека обусловлена сознанием и «рассудок не является хозяином в собственном доме». Рассудочная, сознательная сфера психики отражает лишь поверхностную часть личности (верхушку айсберга»). Главную же область психики («подводную часть айсберга») составляет сфера бессознательного, наполненная биологически обусловленными инстинктами. Именно они определяют личность человека, его поведение. Эта обусловленность проявляется в том, что инстинкты стимулируют высвобождение накопленной в психике энергии (либидо, от лат. libido - влечение, желание). Основное содержание энергии заключалось в сексе и агрессии. Человек должен как бы «разрядиться», «заземлить» эту энергию через действия и мысли, доставляющие ему наслаждение. Этот процесс имеет характер внутреннего конфликта между отдельными компонентами психики, составляющими ее психологическую структуру. Обращение к сфере бессознательного позволяет исследователю выявлять многие корни нарушений психики, создать соответствующие психотерапевтические процедуры их устранения (метод свободных ассоциаций, анализ сновидений и оговорок, прием установления близких личных отношений между психотерапевтом и пациентом). Психоанализ критикуют обычно за его недостаточную научную обоснованность, чрезмерную ориентацию на личные воспоминания и субъективные высказывания пациентов по поводу их сновидений, оговорок и др. Главным пациентом З.Фрейда был он сам, а главным критерием научной истины - его интуиция. Психоанализ объясняет особенности поведения человека, но не может предсказать их. По всей вероятности, это связано с тем, что З.Фрейд работал исключительно с контингентом неврастеников.
Неофрейдисты (К. Юнг, К. Хорни, А. Адлер, Э. Эриксон и др.) не соглашались с 3. Фрейдом в том, что поведение человека полностью обусловлено психосексуальными факторами, а включали в этот состав и ряд социальных потребностей, мотивов, условий жизни.
Позиция К. Юнга (1875-1961), автора аналитической психологии, отличалась от классического психоанализа следующими положениями:
- энергия либидо проявляется не только в сексуальных инстинктах, но и во всем, что в текущий момент значимо для данного человека (карьера, деятельность, образование и др.);
- психика человека обусловлена не только детскими переживаниями, но и ожиданиями будущего;
- сфера бессознательного неоднородна, она состоит из компонентов, различающихся по содержанию, времени накопления жизненного опыта и возможности восстановления этого опыта в сознании.
А. Адлер (1870-1937) также пытался освободить теорию 3. Фрейда от полной биологизации. В своей системе, названной им «(индивидуальной психологией», он утверждал, что человек рождается с «социальным интересом», определяющим его взаимодействие с другими людьми и способы достижения цели жизни. Именно цели, а не инстинкты объясняют повседневное поведение человека. Человек, стремящийся попасть в рай, ведет себя не так, как тот, кто никогда не задумывался об этой стороне своей жизни. Основной, фактически врожденной целью личности является стремление к превосходству и самоутверждению. Какие способы человек выбирает для достижения цели, это зависит от «стиля жизни». Стиль жизни, по Адлеру, отражает поведенческий рисунок или набор приемов решения значимых для него жизненных задач. Если же это не удается, то у человека появляется «комплекс неполноценности», для преодоления которого он постоянно ищет способы компенсации (через творчество, занятия спортом и др.).
К. Хорни (1885 - 1952) считала, что движущие мотивы поведения человека проявляются в феномене «базальной тревожности» -чувстве одиночества и беспомощности. Базальная тревожность есть результат авторитарного, жесткого, пренебрежительного отношения родителей и воспитателей к ребенку. Порожденные такой ситуацией страх и беспокойство стимулируют человека на поиск путей к безопасности. Собственно, вся жизнь человека, его деятельность, поведение и поступки - это попытки уйти от того, что составляет суть беспокойства и тревоги. Именно на этом пути человека подстерегают различного рода неврозы.
Э. Эриксон (1902 - 1994) рассматривал жизнь человека как постоянный поиск собственной идентичности. Идентичность понималась им как субъективное представление индивида о себе, как процесс опознания у себя того качества, на основе которого личность может отнести себя к какому-либо типу, группе и т.п. («кто есть я, кем и каким я хочу стать»). По его мнению, жизнь человека периодически прерывается остро переживаемыми утратами ощущения собственной идентичности. В эти периоды, получившие название «кризисов идентичности», индивид может испытывать чувство потери постоянства своей личности. Сильное чувство идентичности подготавливает индивида к преодолению любых жизненных сложностей, слабое - разрушает такую способность.
Гуманистический подход к личности. Здесь приоритет отдается изучению сознательного опыта человека, его высших потребностей. Личность следует рассматривать не как бихевиористский ящик, способный лишь реагировать на входные стимулы, а как целостное с природой образование. Человек не запрограммирован своим прошлым (как это представляют сторонники психоанализа), а открыт для самосовершенствования.
Такая позиция в значительной мере была подготовлена работами Г. Олпорта (1897-1967), который утверждал, что психически нормальный человек находится не столько под влиянием бессознательного, сформированного (по 3. Фрейду) в детском возрасте, сколько обусловлен мотивами текущей и будущей деятельности. В этой связи он ввел понятие функциональной автономии, отражающее независимость поведения личности от детских «фрейдовских» переживаний («взрослое дерево уже не зависит от того семени, из которого оно выросло»).
Американский психолог А. Маслоу (1908-1970) считал наивысшей врожденной потребностью человека потребность в самоактуализации. Этим он подчеркивает роль самого индивида в построении своей личности. По его мнению, любой человек рождается с потребностью делать только добрые дела.
Сторонником взгляда на личность как продукт влияния сознательных оценок повседневных ситуаций был также К. Роджерс (1902 -1987). Он рассматривал личность с позиции изменяющегося представления индивида о себе. Индивид постоянно сравнивает себя с другими людьми, чтобы получить ответ на вопрос: «Кто я?». Позитивный характер ответа способствует адаптации личности к окружающему миру, негативный же вызывает внутренние конфликты, депрессию и, как результат, не позволяет человеку реализовать в полной мере его возможности.
Когнитивный подход к личности. Представители этого подхода видели свою задачу в доказательстве решающей роли знания в поведении человека. В центре внимания теории - процессы переработки человеком информации обо всем, что его окружает (в том числе и о себе) на основе системы приобретенных знаний. Для данного направления интересны механизмы познания, которые задействуют все познавательные процессы, не ограничиваясь бихевиористской схемой «стимул - реакция». Когнитивный подход находится «на марше», привлекая в свои ряды все большее число сторонников. Будет справедливо отметить заслуги Ж. Пиаже (1896 - 1980) в этом направлении. Ведь в центре внимания его исследований оказании, когнитивные стадии развития детей.
Дж. Келли (1905 - 1967) считал главной детерминантой поведения личности человека его стремление предвидеть развитие событий в своей жизни. Человек решает эту задачу благодаря имеющемуся у него специфическому образованию - системе личностных конструктов, выполняющих функции всех познавательных и социально-психологических процессов. Формируя субъективный взгляд индивида на реальный мир, эта система определяет его судьбу.
У. Найсер (1928 г. р.) утверждает, что познание присутствует в любом акте человеческой деятельности: в ощущениях, восприятии, памяти, мышлении, представлении, воображении и др. В связи с чем личность должна изучаться во всех этих измерениях.
П. Жане (1859-1947), назвав свой подход к личности «поведенческим», акцентировал внимание на роли саморегуляции. Саморегуляция рассматривалась им как результат постоянных контактов индивида с окружающими людьми, приобретения навыков мысли-1 ельной деятельности, эмоционального поведения и др. Именно этот опыт позволяет индивиду регулировать свое поведение и накапливать все новые и новые свойства личности. В рамках этой позиции автор выделил семь уровней поведения:
- простейшие рефлекторные акты;
- отложенные во времени перцептивные действия, включающие фазы их подготовки и завершения;
- элементарные социальные акты типа имитации, подражания;
- элементарные интеллектуальные акты;
- манипуляция реальными объектами;
- мыслительная деятельность как процесс интериоризации;
- созидательная трудовая деятельность.
Когнитивная психология не осталась в стороне от развития информационно-компьютерных технологий. Это заметно даже по иногда употребляемым терминам, заимствованным оттуда: «схема», «алгоритм», «объем данных», «программа».
Диспозиционный подход к личности. Основная идея этого подхода, развиваемая рядом зарубежных психологов, заключается в том, что личность человека рассматривается с позиций его предрасположенности к определенному поведению, действиям, поступкам. Такую устойчивую готовность индивида различные психологи связывают с его многообразными характеристиками и свойствами. Так, еще древнегреческие врачи-мыслители Гиппократ (460 -377 гг. до н. э.) и Гален (129-199) увязывали личностные свойства человека с наследуемыми характеристиками морфологии и физиологии.
Э. Кречмер (1888-1964) и У. Шелдон стремились описать личность через телесное строение (конституцию организма) человека или соотношение компонентов телосложения. Выделенные Э.Кречмером по этому критерию типы личностей, по его мнению, имеют не только существенные различия в поведении, но и предрасположены к определенным психическим расстройствам.
Г. Айзенк (1916 г. р.) объясняет интровертный или экстравертный типы личности соотношением возбуждающих и тормозных влияний ретикулярной формации на активность коры больших полушарий головного мозга. Низкая активность коры, характерная для экстравертов, восполняется на уровне подсознательных процессов усилением контактов человека с внешней средой, высокая же компенсируется сокращением подобных контактов.
В некоторой мере идее врожденной предрасположенности подчинен тестологический аспект деятельности Д. Кеттелла (1860¬1944), связанный с изучением черт личности. Черта как устойчивая характеристика личности означает предрасположенность индивида к той или иной манере поведения, а набор черт данного индивида обусловлен его психофизиологическими свойствами. Конечно, стабильность проявления черт неодинакова. В этом плане автор классифицировал их на базовые (свойственные только данному человеку), общие (характерные для большинства людей) и вторичные (наименее устойчивые).
Ученых, внесших вклад в развитие названных подходов к исследованию личности, значительно больше перечисленных. Некоторых просто трудно отнести к представителям той или иной позиции, из-за сложного переплетения в их взглядах различных подходов. Необходим исторический взгляд на ситуацию, в которой эти подходы возникали и взаимодействовали, что составляет предмет изучения истории психологии.
Деятельностный подход к личности. Здесь личность, ее формирование и развитие рассматриваются с позиций практической деятельности как особой формы психической активности человека. Согласно этому подходу, внутренне богатство личности онределяется разнообразием видов деятельности, в которые реально включен человек, и тем личностным смыслом, которым наполняет он эти виды деятельности.
Для понимания сущности деятельностного подхода к личности важно отметить, что:
- эта форма активности для отдельно взятого человека не является генетически наследуемой, а появляется у него в результате появления социального опыта, жизни среди людей;
- деятельность предметна, она воплощается в ее продуктах, в ней отражаются знания, умения, язык, ценности, накопленные человечеством;
- деятельность субъектна, так как подчинена потребностям, мотивам и целям индивида (субъекта);
- средством освоения деятельности является не бихевиористский рефлекс типа «стимул - реакция», а процессы интериоризации - экстериоризации, т. е. процессы взаимной замены внешних (практических) и внутренних (мыслительных) действий.
Основной акцент в деятельностном подходе уделяется социальной сущности личности. Иначе говоря, личность рассматривается как совокупность социальных характеристик (свойств, качеств), Которые человек приобретает в предметной деятельности, выполняя полезную общественную роль с позиций своего положения в обществе. Социальная среда, в которой живет человек, занимаясь ественнополезной деятельностью, вступая в деловые и межличностные отношения с другими людьми через общение, есть источник становления его личности. Единство взглядов на личность с пошипи деятельностного подхода не исключает разнообразия точек фения отечественных психологов на отдельные важные моменты проблемы. Основные разногласия касаются вопросов соотношения биологического и социального начал личности, самого понятия личности, его соотношения с понятиями «индивид» и «индивидуальность», «психологическая структура личности», процессы ее формирования и развития.
Так, соотношение психического, биологического и социального начал в личности рассматривается со следующих позиций:
- эти начала совершенно независимы, что же касается психического, то оно имеет неземное происхождение и поэтому обсуждение процессов его формирования и развития лишено всякого смысла (психика в виде души вдыхается в биологическую оболочку человека во временное пользование на планете Земля);
- психическое следует за биологическим в рамках естественного эволюционного воспроизводства человека как вида (из семени банана вырастает банан, из семени человека - человек);
- психическое представляет собой надуманное и реально несуществующее начало, ибо все психические процессы можно объяснить с позиций физиологии (личность человека, принявшего излишнюю дозу алкоголя, изменяется на глазах не из-за каких-то психических процессов, а вследствие взаимодействия химических, физических и электрических процессов в организме человека);
- психическое есть прямое следствие исключительно социального в рамках процесса развития общества, воспроизводства социальных отношений между людьми (даже если человека не обучать грамоте, профессии, нравам и ценностям, он, живя среди людей, сам решит эти задачи);
- биологическое начало есть предпосылка психического, но последнее реализуется лишь через социальное (в отличие от сказочных, реальные «воспитанники джунглей, «маугли», внешне ничем не отличались от человека, но не стали личностями).
И хотя эти разногласия не являются антагонистическими, взаимоисключающими, они тем не менее должны быть известны каждому психологу в интересах формирования собственной научной позиции по данной проблеме.
Считается, что в отечественную психологию термин «деятельность» впервые ввел М.Я. Басов (1892- 1931). По его убеждению, деятельность первична относительно важнейших психических процессов и, в частности, условных рефлексов. До этого проблема деятельности практически выпадала из поля научных интересов (и не только в психологии). Яркое подтверждение этому - отсутствие в Большой Советской Энциклопедии (первое издание) статьи «Деятельность».
Глубокую разработку деятельностный подход получил в работах С. Л. Рубинштейна (1889-1960) и А. Н. Леонтьева (1903-1979). Исходной для них являлась трактовка деятельности К. Марксом, согласно которой, изменяя внешний мир, человек изменяет и собственную психическую природу. В этом проявляется принцип единства сознания (психики) и деятельности. Были, конечно, и различия во взглядах этих ученых. Так, С. Рубинштейн, отвергая саму деятельность как предмет изучения психологии, говорил, что предмет психологии - это психика в деятельности, а не психика и деятельность. Леонтьев же, настаивал на том, что сама деятельность должна непосредственно входить в предмет психологии своим особым содержанием.
Культурно-исторический подход к личности. Здесь личность рассматривается как продукт освоения индивидом ценностей культуры. Автор подхода, Л. С. Выготский (1896-1934) нашел «ключ ко всей психологии», позволяющий проводить объективный анализ высших психических функций личности в значении слова. По его мнению, именно слово-знак первично как относительно практического действия, так и относительно мышления. Он даже повторил чей-то афоризм: «речь думает за человека». Оперируя с этими «культурными» знаками-словами, индивид строит свою личность.
Вначале человек был неотделимой частью окружающей природы, которая «шлифовала», по выражению автора, его «натуральные» (врожденные, не требующие волевых осознанных усилий) свойства, позволявшие ему выживать, просто приспосабливаться к среде. Затем он сам стал воздействовать на природу через орудия труда, вырабатывая у себя высшие психические функции («культурные»), позволявшие ему осуществлять осознанные действия (например, осознанно запоминать ситуацию, явление, предмет), полезные с точки зрения создания благоприятных условий своего существования. В качестве орудий воздействия в данном подходе рассматривались не те, которые имеют материальную основу (камень, палка,
топор и т. п.), а так называемые психологические знаки. Знаком могла служить палка, воткнутая человеком в землю и указывающая направление движения. Это могли быть зарубки на деревьях или сложенные человеком определенным образом камни, напоминающие ему о чем-то важном и т. д.
Исторические корни подобных знаков находятся в совместном труде. На первых порах это были звуки - команды, исходившие от тугого человека и носившие условно сигнальный характер. С течением времени человек научился отдавать подобные команды себе И с помощью их управлять своим поведением. В процессе дальнейшего культурного развития человека звуки-знаки вытеснялись словами знаками. Человек овладевал собственной психикой. Этот процесс трансформации внешних средств-знаков (палок-указателей, зарубок, чужих звуков) во внутренние (внутренняя речь/образы представления, образы воображения) получил название интериоризации.
Таким образом, в деятельностном подходе личность изучается через призму активности человека в совокупности длительностей в которые он включен. Культурно-исторический подход в качестве «производящей причины» выбрал знак, слово, символ, речь, труд. Термин же «деятельность» здесь хотя и использовался, но не был нап0лнен тем психологическим содержанием, которое характерно для деятельностного подхода.
Немецкий врач-психиатр К. Леонгард и русский врач-психиатр А. Личко в середине XX в. предложили свои типологии характеров людей. Леонгард распространил созданную им типологию на взрослых, а Личко адресовал ее подросткам и юношам. Оба врача в основу своей типологии положили представление о типичных случаях проявления у людей акцентуированных черт характера, причем описания и терминологические определения соответствующих типов характеров у обоих авторов достаточно близки. К. Леонгард выделил 12 типов акцентуированных характеров, которые часто встречаются у людей, больных различными неврозами. Это — следующие типы:
1. Гипертимный тип. Для него характерны повышенная общительность, эмоциональность, нарушения логики мышления (частые отклонения в ходе разговора от первоначальной темы общения), нередкие конфликты с окружающими людьми из-за несерьезного отношения к своим обязанностям. Наиболее часто встречающиеся отрицательные черты характера данного типа людей следующие: легкомыслие, склонность к аморальным поступкам, повышенная раздражительность, прожектерство. Вместе с тем, людям этого типа свойственны следующие положительные черты характера: энергичность, инициативность, оптимизм.
2. Дистимный тип. Он отличается необщительностью, немногословием, преобладающим плохим настроением, избегает шумных компаний, предпочитает быть один, находиться дома, вести замкнутый образ жизни, редко вступает в конфликты с окружающими людьми. Наряду с этим высоко ценит дружбу, серьезен, справедлив и добросовестен.
3. Циклоидный тип. Отличается частой, периодической сменой настроения, манеры общения с людьми. В периоды хорошего настроения люди такого типа общительны и добры, а в периоды плохого настроения бывают замкнутыми и злыми.
4. Возбудимый тип. Быстро возбуждается, часто выходит из себя, склонен к хамству, причем в конфликтах с людьми является активной, провоцирующей стороной. Часто бывает раздражительным, угрюмым, необщительным. В нормальном состоянии обладает рядом положительных черт характера: добросовестность, аккуратность, любит животных и маленьких детей.
5. Застревающий тип. Отличается склонностью к нравоучениям, негибкостью мышления и упрямством. В конфликтах нередко является активной стороной, инициатором. Обидчив, подозрителен и мстителен. Иногда чрезмерно самонадеян, предъявляет непомерные требования к людям. Может обладать следующими положительными чертами: справедливостью, стремлением к хорошим результатам в работе.
6. Педантичный тип. Ведет себя как бюрократ, предъявляя людям много чисто формальных требований. Иногда изводит домашних чрезмерными претензиями на аккуратность. Его привлекательные черты характера: добросовестность, аккуратность, надежность и ответственность в делах.
7. Тревожный тип. Неуверенный в себе, робкий и малообщительный, с преобладанием плохого настроения. Редко конфликтует с окружающими людьми, выступая в конфликтах в основном в пассивной роли. Нередко имеет следующие положительные черты характера: дружелюбие, самокритичность, добросовестность, исполнительность. Такие люди вследствие своей незащищенности нередко являются мишенями для шуток, « козлами отпущения ».
8. Эмотивный тип. Чрезмерно эмоционален, слезлив. Имеет достаточно узкий, ограниченный круг общения. Однако людей, с которыми близко общается, такой человек понимает с полуслова. Редко вступает в конфликты с окружающими, обиды носит в себе. Положительные черты характера: доброта, сострадание к людям, чувство долга, исполнительность.
9. Демонстративный тип. Самоуверенный, имеет завышенные притязания, провоцирует конфликты, но при этом сам активно защищается, если на него нападают. Характеризуется легкостью в установлении контактов, стремлением к лидерству, жаждой власти и похвалы. Нередко эгоистичен, лицемерен, хвастлив, отлынивает от работы. Обладает также следующими положительными чертами характера: обходительность, способность увлекать других людей, артистичность, неординарность поступков и мышления.
10. Экзальтированный тип. Отличается высокой контактностью и общительностью, словоохотливостью и влюбчивостью. Привязан и внимателен к друзьям и близким. Часто вступает в споры с людьми, но не доводит дело до конфликта. Подвержен сиюминутным настроениям и панике. Другие положительные особенности: имеет хороший вкус, проявляет сострадание к людям, обладает искренними чувствами.
11. Экстравертированный тип. Отличается высокой контактностью, имеет массу знакомых и друзей. Словоохотлив, проявляет интерес ко всему. Редко вступает в конфликты с окружающими людьми, играя в них обычно пассивную роль. Не претендует на лидерство, уступая его другим людям, предпочитает подчиняться другим и находиться в тени. Неприятные черты характера: легкомыслие, необдуманность поступков, подверженность влиянию других людей, страсть к развлечениям, к участию в распространении слухов и сплетен. Располагает такими положительными чертами характера, как внимание к людям, готовность выслушать, помочь, исполнительность.
12. Интровертированный тип. Отличается замкнутостью, низкой контактностью, склонностью к философствованию, оторванному от реальности. Любит одиночество, редко вступает в конфликты с окружающими людьми, причем лишь тогда, когда кто-то пытается бесцеремонно вмешиваться в его жизнь. Отрицательные черты характера: упрямство, негибкость мышления, упорное отстаивание своих, не всегда правильных, идей. Обладает также такими привлека тельными чертами характера, как сдержанность, наличие твердых убеждений, принципиальность.
В типологии характеров А. Личко представлены одиннадцать типов акцентуированных характеров подростков:
1. Гипертимный тип. Отличается общительностью, подвижностью, склонностью к озорству. В происходящие вокруг события вносит много шума, любит шумные компании сверстников. Неусидчив, недостаточно дисциплинирован, учится неровно, при общих достаточно хороших способностях. Настроение всегда приподнятое. С взрослыми людьми, с родителями и учителями, нередко провоцирует конфликты. При большом разнообразии увлечений такие подростки могут быть поверхностными и изменчивыми. Они нередко переоценивают свои возможности, являются самоуверенными, любят прихвастнуть, стараются производить хорошее впечатление на окружающих.
2. Циклоидный тип. Отличается повышенной, периодически наступающей раздражительностью, склонностью к апатии, которая также появляется время от времени. Подростки данного типа предпочитают оставаться дома вместо того, чтобы находиться в шумных компаниях среди сверстников, на улице или вне дома. На замечания в свой адрес реагируют крайне раздражительно, тяжело переживают происходящие с ними неприятности.
3. Лабильный тип. Крайне изменчив и непредсказуем в своем настроении, причем поводы для смены настроения могут оказаться самыми незначительными. Вместе с тем, подростки этого типа хорошо понимают и чувствуют отношение к себе со стороны окружающих людей.
4. Астеноневротический тип. Характеризуется повышенной капризностью и мнительностью, утомляемостью и раздражительностью, особенно в моменты выполнения сложной умственной работы.
5. Сензитивный тип. Этому типу людей свойственна повышенная чувствительность к людям и к человеческим отношениям. Они не любят больших, шумных компаний, азартных игр, обычно бывают робкими и застенчивыми и нередко производят впечатление замкнутости. В действительности же такие подростки бывают вполне открытыми и общительными, но только в узком кругу близких, хорошо знакомых людей. Общению со своими сверстниками часто предпочитают общение с взрослыми людьми и с малышами. Отличаются послушанием и привязанностью к своим родителям. У них довольно рано обнаруживается выраженное чувство долга, высокие моральные требования к себе и к окружающим людям, повышенное старание и усердие.
6. Психастенический тип. Подростки такого типа отличаются ранним и ускоренным психологическим развитием, нередко обгоняя в развитии своих сверстников. Они склонны к размышлениям, к самоанализу. Самоуверенность у них нередко сочетается с нерешительностью, а безапелляционность суждений — с их непродуманностью и склонностью к преждевременным действиям.
7. Шизоидный тип. Отличается повышенной замкнутостью, предпочитает быть один или находиться в компании взрослых людей. Нередко проявляет безразличие к окружающим людям, плохо понимает их состояние, не умеет сопереживать, сочувствовать. Часто погружается в фантазии и грезы, оторванные от реальной действительности.
8. Эпилептоидный тип. Такие подростки часто плачут, изводят окружающих людей. Любят мучить животных, дразнить младших по возрасту детей, издеваться над беспомощными. В компаниях сверстников ведут себя как диктаторы. Типичные черты: жестокость, властность, эгоизм. Стараются угождать старшим, более сильным, чем они, и влиятельным людям.
9. Истероидный тип. Обладает склонностью впадать в истерику. Отличается эгоизмом, стремлением привлекать к себе особое внимание. Нередко наблюдается позерство, театральность поведения. С трудом выносит, когда кого-либо хвалят в его присутствии, когда кому-либо уделяют больше внимания, чем ему. Отличается чрезмерными претензиями на исключительное положение среди сверстников.
10. Неустойчивый тип. Это — слабовольный человек, обнаруживающий склонность подчиняться складывающимся обстоятельствам. Стремится к развлечениям, причем без разбора, а также к праздности и безделью. Отсутствуют какие-либо серьезные интересы и увлечения, практически не думает о своем, в том числе профессиональном будущем.
11. Конформный тип. Демонстрирует постоянную склонность и готовность менять свои взгляды и поведение по соображениям личной выгоды, в угоду тем людям, от которых он зависит. Это — приспособленец, готовый ради собственных интересов предать других людей, покинуть их в трудную минуту, причем почти всегда такой человек находит оправдание своим аморальным поступкам.
Интересно сопоставить между собой эти две типологии характеров для того, чтобы установить, что в них общее и что различное. Общее, по-видимому, говорит о том, что акцентуации характеров у детей и у взрослых людей являются ти пичными и достаточно устойчивыми. Различное в этих двух типологиях позволяет определить, чем акцентуации характеров у подростков отличаются от акцентуаций характеров взрослых людей. На основе такого сравнения можно сделать вывод о том, какие из акцентуаций характера свойственны подросткам и не присущи взрослым людям. Общими в этих двух типологиях, как по названию, так и по содержанию, являются следующие акцентуированные типы характеров: гипертимный, циклоидный, шизоидный (по Личко) и интровертированный (по Леонгарду), истероидный (по Личко) и демонстративный (по Леонгарду), астеноневротический тип (по Личко) и дистимный тип (по Леонгарду), эпилептоидный тип (по Личко) и возбудимый тип (по Леонгарду). Заметим, что эти совпадения в целом согласуются и с теми типами характеров, которые выделил Э. Кречмер. Следовательно, можно считать доказанным, что те изменения в характере, которые происходят при наиболее известных ви дах психических заболеваний: истерия, шизофрения и маникально-депрессивный психоз, а также типичные акцентуации характеров, которые встречаются как у подростков, так и у взрослых людей, имеют общую и, по-видимому, генетическую основу. Вместе с тем, имеются различия в акцентуациях характеров, свойственных взрослым людям и подросткам. У подро стков, например, встречаются такие акцентуации характеров, как лабильность, сензитивность, психастеничность и неустойчивость, которые, по-видимому, не свойственны взрослым людям. Со своей стороны, у взрослых людей наблюдаются такие акцентуации характеров, как педантичность, тревожность, застревание, которых нет у подростков. Отсюда можно сделать вывод, что с возрастом тип характера человека в основном остается стабильным, но в некотором отношении может изменяться.
6. Социальные стереотипы, предрассудки: понятие, психологическое
содержание, значение для юридической психологии
Люди часто думают, что их восприятия и представления о вещах совпадают, и если два человека воспринимают один и тот же предмет по-разному, то один из них определенно ошибается. Однако психологическая наука отвергает это предположение. Восприятие даже простейшего объекта - не изолированный акт, а часть сложного процесса. Оно зависит, прежде всего, от той системы, в которой предмет рассматривается, а также от предшествующего опыта, интересов и практических целей субъекта. Там, где незнающий человек видит просто металлическую конструкцию, инженер видит вполне определенную деталь известной ему машины. Одна и та же книга совершенно по-разному воспринимается читателем, книгопродавцем и человеком, коллекционирующим переплеты.
С точки зрения семантики понятие предрассудок имеет различные синонимы, наиболее часто употребляемые в современной речи.
В обычном употреблении понятие предрассудок имеет значение слишком узкое. Предрассудком называют, например, веру в то, что нехорошо вставать с постели левой ноги и т.п. Предрассудок - это ложный, но укоренившийся в сознании взгляд на что-либо. По данным словарей синонимами предрассудка являются такие понятия, как стереотип и предрассуждение.
Стереотип - неотъемлемый элемент обыденного сознания. Ни один человек не в состоянии самостоятельно, творчески реагировать на все встречающиеся ему в жизни ситуации. Стереотип, аккумулирующий некий стандартизованный коллективный опыт и внушенный индивиду в процессе обучения и общения с другими, помогает ему ориентироваться в жизни и определенным образом направляет его поведение. Стереотип может быть истинным и ложным. Он может вызывать и положительные эмоции, и отрицательные. Его суть в том, что он выражает отношение, установку данной социальной группы к определенному явлению. Так, образы попа, купца или работника из народных сказок четко выражают отношение трудящихся к этим социальным типам. Естественно, что у враждебных классов стереотипы одного и того же явления совершенно разные.
Стереотипы и предрассудки помимо некоего эмоционального и когнитивного аспектов содержат в себе и поведенческий аспект. То есть, если мы чувствуем, мыслим определенным образом, то и действуем мы в таком случае совершенно определенным, предсказуемым на основании наших мыслей и чувств, образом. То есть, если стереотип и предрассудок - это негативные чувства и мысли, то последний, третий аспект этих явлений - поведение - является ни чем иным, как дискриминацией. Если использовать определение Д.Майерса, дискриминация - неоправданно негативное поведение по отношению к группе и ее отдельным членам.
Дискриминация многолика и может принимать различные обличья, в зависимости от предмета, на который она направлена. Стереотипы и предрассудки, а вслед за ними и дискриминирующее поведение может возникать по отношению к определенным группам или их членам в связи с расой, половой принадлежностью или, например, в связи с принадлежностью к определенной возрастной группе. По крайней мере, дискриминация по этим признакам является, пожалуй, наиболее распространенной. Именно поэтому следует остановиться на данных видах дискриминирующего поведения поподробнее.
Социальные стереотипы и предрассудки
Стереотипы - устойчивое (чрезвычайно) и ограниченное представление о социальном объекте или ситуации, которым человек незадумываясь руководствуется своим поведением.
(Майерс) - мнение о личностных качествах группы людей. Стереотипы могут быть чрезмерно обобщенными, неточными и резистентными к новой информации.
Стереотипы и прочие явления являются нормами существования социальной установки. Их особенностью является не развитый структурный компонент.
Впервые понятие “стереотип” ввел Липман.
Пример: государственные чиновники и предприниматели: у чиновников сложился стереотип, что предприниматели жулики, а у предпринимателей - что чиновники взяточники - > столкновение стереотипов.
Стереотип выделяется при изучении деловой активности населения. Бедные - это интеллектуально ограниченные, глупые и ленивые.
Представления низкообеспеченных по отношению к богатым. Богатые люди - нечестные, начальники - хозяева.
Функции стереотипа
1) адаптивная (как и другие многие феномены в социальной психологии)
Становится необходимым, чтобы защищать групповые интересы, ценности, стереотипы.
2) идеологизация (сохранить ценность, интерес)
3) идентификации (создание и сохранение положительных эмоций, мыслей, образа).
Сущность социальной потребности - принадлежать к какой-то группе.
Автостереотипы (ауто) - представление о самом себе, как представителе социальной группы и о других представителях.
Гетеростереотип - представление о другой группе и о представителях этой социальной группы.
Основные свойства стереотипа
1) Не развитый когнитивный компонент
2) Поляризованность оценки (завышение оценки идет через автостереотип, занижение - через гетеростререотип).
3) Жесткая фиксированность стереотипа, устойчивость проявляется в разных ситуациях
4) Интенсивность эмоционального проявления
5) Концентрированное выражение свойств социальных установок (четкий регулятор поведения компании).
Предрассудок - форма существования социальных установок - эмоциональные и эффективные проявления становятся интенсивными.
Причины предрассудков лежат в малоинформированности и предубежденном сознании.
Примеры: стереотипы американцев
1) в России все воруют
2) в России все мужчины пьют
Предрассудки рождаются только в личной форме.
Свойства предрассудка:
1) иррациональность, недоступность для понимания и объяснения.
2) неадекватность, несоответствие действительности.
3) ригидность - негибкость, жесткость, поддатливость.
Социальные проявления предрассудков
Дискриминирующее поведение. Расизм - совокупность антинаучных концепций, основу которых составляют положения о физической и психической неравноценности человеческих рас и о решающем влиянии расовых различий на историю и культуру человеческого общества. Для всех разновидностей рассизма характерны ложные человеконенавистнические идеи об исконном разделении людей на высшие и низшие расы, из которых первые являются единственными создателями цивилизации, призванными к господству, а вторые, напротив, не способны к созданию и даже усвоению высокой культуры и обречены быть объектами эксплуатации. Расовые предрассудки, будучи достаточно часто акцентировано критикуемыми, в нашем обществе несколько вытиснились из сознания. В цивилизованном обществе считается неприличным активно показывать свои расовые предрассудки и открыто дискриминировать представителей другой расы. Более того, если спросить испытуемых об их расовых предубеждениях, большинство не согласиться с тем, что расовые предрассудки у них существуют. Тем не менее, истинные чувства опрашиваемых по отношению к представителям другой расы могут быть несколько иными.
Надо заметить, что жесткие формы расового неприятия, с течением времени слабеют, однако не исчезают полностью. То есть дискриминация как бы смягчается, но может проявиться, когда вопрос касается каких-то интимных сфер жизни личности.
Сексизм - это идеология, которая утверждает неравное положение и разные права мужчин и женщин. Если управляют мужчины - это патриархат, а если женщины - матриархат. В настоящее время все известные общества в мире - патриархальные, следовательно, сексистские.
Сексизм - это вид дискриминации, соответствующий фашизму и расизму, только при фашистском или расистском режиме люди разделены на разные категории по расе, а при сексизме - по половому признаку. Разница также в том, что, в отличие от расизма и фашизма, сексизм никогда не вызывал людей на массовый кровавый бой, вооруженный конфликт и т. п. Сексизм существует на более личном уровне. Например, изнасилование считается наказуемым преступлением, а изнасилование жены мужем считается личным семейным делом, которое других не касается. Часто на сексизм не обращают внимание, пренебрегают его значением.
Сексизм так глубоко укоренен в нашей культуре, в нашем обществе, в нашем сознании, что мы его часто просто не замечаем. Нас всех воспитывают в духе сексизма с раннего детства. Если не родители, то, по крайней мере, окружающая среда, общество и традиции приучают мальчиков играть с машинками, а девочек - в куклы. Далее, юноши должны быть сильными и смелыми, а девушки женственными и нежными, и, наконец, мужчины должны содержать семью экономически, а женщины - следить за порядком в доме.
В языке стойко сохраняются и воспроизводятся культурные стереотипы о "женских" и "мужских" видах деятельности. Ярко выражена гендерная предвзятость слов, обозначающих различные виды профессиональной деятельности. Это довольно четко проявляется в объявлениях о найме на работу (требуется столяр, управляющий, менеджер, брокер, пилот и т.д.). В официальном, публицистическом и научном языковых стилях доминируют "мужские" названия, в то время как "женские" названия профессий и должностей почти отсутствуют, а если и есть, то "статус" их незначителен. Так профессии лифтерша, уборщица, кухарка, няня, продавщица, крановщица по статусу крайне низки в сравнении со статусом "мужских" профессий и должностей: президент, министр, директор, завуч, управляющий, главный врач, летчик, ректор, депутат. То есть сами названия как бы предполагают задействованность лиц мужского рода.
Подобно расизму, сексизм предполагает превосходство в физических и интеллектуальных проявлениях, хотя не приводится убедительных аргументов в пользу того, что мужчины лучше, чем женщины - либо наоборот. Традиционные доводы - такие как указание на ограниченность женщин в плане обучения, ссылки на пресловутую женскую логику или же психологическую неустойчивость продолжают жить в общественном сознании.
Языковые сексизмы как выражение безотчетных стандартов поведения играют негативную роль в ситуациях, где нужна полная информация и объективная оценка. Иногда они способствуют возникновению и закреплению предубеждений, неприязни к новому. На сегодняшний день все феминистки сходятся во мнении, что с сексизмом необходимо бороться - назрели глубокие изменения в общественном сознании и межличностных отношениях.
Эйджизм можно определить, как дискриминирующее поведение по отношению к определенной группе людей или конкретному человеку на основании его принадлежности той или иной возрастной группе. Чаще всего эйджизм, как негативный стереотип, проявляется в отношении людей пожилого возраста. Проявления эйджизма весьма разнообразны. Во многом негативное отношение к людям пожилого возраста проистекает из убеждения, что пожилые люди - бесполезный пласт общества. В развитых странах Европы, дискриминирующее поведение по отношению к лицам пожилого возраста во многом вызвано предрассудком о том, что пожилые люди, которые живут на социальные пособия, являются лишними членами общества, иначе говоря, бесполезными.
Дискриминирующее поведение может быть разнообразным. Дело в том, что с пожилыми людьми сложнее общаться, чем с людьми молодыми по ряду физиологически обусловленных причин: пожилые люди медленнее молодых воспринимают информацию, они медленнее двигаются, часто они уже имеют определенные проблемы с памятью и им тяжело учиться. Все эти и другие причины создают в конечном итоге благодатную почву для убеждения в том, что "старики ни на что не годятся", и "пожилой человек - обуза для семьи" и, в конечном итоге, для общества в целом.
Таким образом, становится вполне очевидно, как может происходить дискриминация людей пожилого возраста. Прежде всего, следует отметить тот факт, что на многие должности берут претендентов не старше определенного возраста. Если кандидат старше, то, даже несмотря на его опыт и прочие несомненные достоинства, он может быть дискриминируем исключительно по возрастному признаку - то есть, не быть принятым на ту должность, которой он вполне заслуживал. Также пожилые люди могут быть дискриминируемы в своей семье - скажем, более молодые родственники могут не прислушиваться к их мнению, игнорировать.
Как ни прискорбно, но вполне оправданной является сентенция В.Д. Шадрикова о том, что "Наши старики - это забытые дети общества". Имеется в виду, что права детей мы каким-то образом пытаемся соблюдать и отстаивать, а вот права пожилых людей почему-то не столь занимают наши мысли, при том, что в условиях смертности, превышающей рождаемость, наше общество стремительно стареет.
Этнические предубеждения. Любой этнической группе на заре цивилизации было свойственно ставить себя выше других, и отношения между разными народностями были неодинаковы. Это отражалось в различных стереотипах. Представитель господствующей нации (группы) воспринимал зависимую народность прежде всего сквозь призму своего главенствующего положения. Порабощенные народы рассматривались как низшие, неполноценные, нуждающиеся в опеке и руководстве. Противоположный стереотип складывается там, где меньшинство предстает как соперник и конкурент в экономической и социальной областях. Чем опаснее конкурент, тем большую враждебность он вызывает. Если порабощенная и пассивная группа наделяется чертами наивности, интеллектуальной неполноценности и моральной безответственности, то стереотип группы-конкурента наделяется такими качествами, как агрессивность, безжалостность, эгоизм, жестокость, хитрость, лицемерие, бесчеловечность, алчность.
В национальной психологии существуют стереотипы, когда каждая этническая группа (племя, народность, нация и др.) обладает своим групповым самосознанием, которое фиксирует ее действительные и воображаемые специфические черты. Любая нация интуитивно ассоциируется с тем или иным образом. Часто говорят: "Японцам свойственны такие-то и такие-то черты" и оценивают одни из них положительно, другие отрицательно. Студенты Принстонского колледжа дважды (в 1933 и 1951 годах) должны были охарактеризовать несколько разных этнических групп при помощи восьмидесяти четырех слов-характеристик ("умный", "смелый", "хитрый" и т. п.) и затем выбрать из этих характеристик пять черт, которые кажутся им наиболее типичными для данной группы. Получилась следующая картина: американцы -предприимчивы, способны, материалистичны, честолюбивы, прогрессивны; англичане - спортивны, способны, соблюдают условности, любят традиции, консервативны; евреи - умны, корыстолюбивы, предприимчивы, скупы, способны; итальянцы - артистичны, импульсивны, страстны, вспыльчивы, музыкальны; ирландцы - драчливы, вспыльчивы, остроумны, честны, очень религиозны и т. д. Уже в этом простом перечне приписываемых той или иной, группе черт явственно сквозит определенный эмоциональный тон, проступает отношение к оцениваемой группе. Но достоверны ли эти черты, почему выбраны именно эти, а не другие? В целом этот опрос, конечно, дает представление лишь о стереотипе, существующем у принстонских студентов.
Интересно также отметить, что те же отрицательные черты, которые в Европе и Америке приписывались евреям, в других частях света ассоциируются с совершенно другими этническими группами, которые символизировались в качестве торговцев. В Закавказье это относилось к армянам, во многих странах Юго-Восточной Азии - к китайцам, которых король Таиланда Рама VI прямо назвал "евреями Востока". Но ведь народы эти столь различны по своей культуре и обычаям. Пример этот лишний раз доказывает, что этнический стереотип - не обобщение действительных черт той или иной нации, а продукт и симптом соответствующей социальной ситуации.
Еще труднее оценивать национальные обычаи и нравы. Оценка их всегда зависит от того, кто оценивает и с какой точки зрения. Здесь требуется особая осторожность. У народов, как и у отдельных индивидуумов, недостатки - суть, продолжение достоинств. Это те же самые качества, только взятые в иной пропорции или в другом отношении. Хотят того люди или нет, они неизбежно воспринимают и оценивают чужие обычаи, традиции, формы поведения, прежде всего, сквозь призму своих собственных обычаев, тех традиций, в которых они сами воспитаны. Такая склонность рассматривать явления и факты чужой культуры, на языке социальной психологии называется этноцентризмом.
То, что каждому человеку обычаи, нравы и формы поведения, в которых он воспитан и к которым привык, ближе, чем другие, вполне нормально и естественно. Темпераментному итальянцу медлительный финн может казаться вялым и холодным, а тому в свою очередь может не нравиться южная горячность. Чужие обычаи иногда кажутся не только странными, нелепыми, но и неприемлемыми. Это так же естественно, как естественны сами различия между этническими группами и их культурами, формировавшимися в самых разных исторических и природных условиях.
Проблема возникает лишь тогда, когда эти действительные или воображаемые различия возводятся в главное качество и превращаются во враждебную психологическую установку по отношению к какой-то этнической группе, установку, которая разобщает народы и психологически, а затем и теоретически, обосновывает политику дискриминации. Это и есть этническое предубеждение.
Суть предрассудка — неоправданно негативная установка по отношению к группе и ее отдельным членам. Предрассудок — это заведомое осуждение; он внушает нам предубеждение против человека исключительно на основании его идентификации с некой группой.
Предрассудок — это установка, а установка, в свою очередь,— это определенное сочетание чувств, убеждений и склонности действовать так или иначе. Людям с предрассудками не нравятся те, кто не похож на них самих; они ведут себя в дискриминационной манере, убежденные в том, что те, другие, невежественны и опасны и т. п. Негативные оценки, отличающие предрассудок, могут проистекать из эмоциональных ассоциаций, из потребности оправдать поведение или из негативных убеждений, называемых стереотипами. Следовать стереотипу — значит обобщать.
Предрассудок — это негативная установка; дискриминация — это негативное поведение. В основе дискриминирующего поведения часто, но не всегда, лежат установки предвзятости. Установки, обусловленные предрассудками, не обязательно приводят к враждебным действиям, и не все проявления угнетения проистекают из предрассудков. Расизм и сексизм представляют собой институционализированное применение дискриминации, включая и те случаи, когда нет никаких предрассудков.
Дискриминация (Discrimination) — неоправданно негативное поведение по отношению к группе или ее членам.
Предрассудки (Prejudice) — неоправданно негативная установка по отношению к группе или отдельным ее членам.
Расизм (Racism) — 1) индивидуальные предвзятые установки и дискриминирующее поведение по отношению к людям определенной расы или 2) институционализированная практика (даже если она и не мотивирована предрассудком), выражающаяся в том, что представителям определенной расы навязывается подчиненное положение.
Сексизм (Sexism) — 1) индивидуально предвзятые установки и дискриминирующее поведение по отношению к представителям того или иного пола или 2) институционализированная практика (даже если она и не мотивирована предрассудком), выражающаяся в том, что представителям того или иного пола навязывается подчиненное положение.
Стереотипы (Stereotype) — мнения о личностных качествах группы людей. Стереотипы могут быть чрезмерно обобщенными, неточными и резистентными к новой информации.
7. Правовая психология как отрасль прикладной юридической
психологии: понятие, предмет, цели, задачи, основные проблемы.
Юридико-психологические аспекты правовой социализации личности.
Правовой психологией называется и раздел юридической психологии, который изучает психологические аспекты правопонимания, правотворчества, формирования индивидуального, группового и общественного правового сознания, правовой социализации личности и ее правоисполнительного поведения.
Правовая психология — представляет собой раздел юридической психологии, в котором изучаются психологические механизмы действия права.
В юриспруденции под понятием «правовая психология» (в отличие от правовой идеологии) понимается совокупность чувств, привычек, настроений, стереотипов поведения, в которых выражается эмоционально-психологическое отношение социальных групп, коллективов, отдельных граждан к праву в целом и отдельным его нормам, правопорядку, к юридическим учреждениям и основам их деятельности.
В качестве раздела юридической психологии правовая психология на данный момент ставит перед собой следующие проблемы:
— Психологические механизмы правового регулирования, правотворчества и правоисполнения;
— Развитие правосознания (в том числе и профессионального);
— Закономерности и механизмы правовой социализации личности;
— Общественное мнение о праве и правосудии, преступности и деятельности правоохранительных органов.
Правовая психология как раздел юридической психологии изучает закономерности развития и функционирования правосознания и правопослушного поведения человека, изменений этого поведения в связи с социально-экономическими преобразованиями в структуре общества. В решении стоящих перед нею проблем правовая психология взаимодействует не только с общей психологии (прежде всего психологией личности), но также с областями педагогической психологией, социальной психологией, психологией труда и др.
Социализация личности – это процесс ее формирования и становления, происходящий под воздействием различных социальных факторов (культурных, экономических, политических, классовых, моральных, правовых и др.). Человек не является пассивным объектом воздействия этих факторов, а вступает с ними в активное взаимодействие, направленность которого определяется обучением и воспитанием. В этом процессе происходит усвоение субъектом социальных эталонов поведения, выработанных данной социальной общностью, группой.
Важнейшим условием адаптации личности к жизни в социуме является правовая социализация, в которой происходит усвоение правовой культуры данного общества и на этой основе – формирование правопослушного поведения, соответствующего требованиям общества. Успешность правовой социализации личности определяется рядом условий.
1. Правовой культурой общества, которая является продуктом социально-исторического развития человечества в целом и отдельных его сообществ. Поэтому в связи с конкретными историческими, экономическими, классовыми особенностями определенного общества наблюдаются и различные уровни его правовой культуры. Эта структура складывается из составляющих: из племенных обычаев, которым вынужден подчиняться бессознательно каждый член этнической группы; традиций, которые складываются в конкретных сообществах и сословиях и которым обязан следовать каждый человек, желающий показать свою принадлежность к данной социальной группе (например, традиции дворянского поведения); требований, предъявляемых сообществом к своим приверженцам (например, религиозных заповедей разных конфессий); правовых законов (норм), в которых четко формулируются определенные нормы правопослушного поведения и которые сознательно усваиваются гражданами (например, римское право).
В современных развитых государствах, как известно, существуют правовые кодексы – своды законов, обязательные для всех граждан того или иного государства независимо от их этнической принадлежности и религиозных убеждений.
Правовые нормы каждого общества отражают объективные закономерности его развития и функционирования и воплощают в себе его политические, экономические, государственные интересы. Правовая социализация индивида предусматривает его адаптацию к интересам данного общества, развития форм поведения, адекватных его нравственным ценностям. Принятые в обществе нормы права в значительной мере предопределяют характер правовой социализации личности.
2. Человек не пассивно приспосабливается к правовым нормам общества, поэтому в идентичных социальных условиях наблюдается значительный разброс от законопослушного до различных проявлений асоциального и девиантного поведения. Важнейшим фактором правовой адаптации личности является отношение субъекта к воспринимаемым правовым нормам общества. Это отношение зависит от того, насколько правовая структура общества предоставляет гражданам свободу выбора, возможности творческой деятельности, участия в различных сферах общественной жизни, удовлетворения личных потребностей и интересов, реализации своих жизненных перспектив. В условиях тоталитарной структуры общества человек вынужден пассивно подчиняться требованиям закона, побуждаемый страхом наказания или проявляя пассивный конформизм. В условиях демократической организации общества человек становится субъектом правосознания, вырабатывает активную жизненную позицию при оценке правовых норм и формировании собственного поведения. При оценке субъектом правовых норм возникает специфическое представление о социальной справедливости. Вера в существование в данном обществе социальной справедливости возникает у граждан при условии, что государство не только декларирует в своих законах права личности, но и создает реальные гарантии их соблюдения, предоставляя при этом равные возможности и перспективы успешной реализации своих прав. Законы демократического государства провозглашают не только права человека и гражданина, но и возлагают на него определенные обязанности по отношению к другим людям и обществу в целом. И субъект воспринимает эти требования как справедливые, если он убежден в справедливости общественного правопорядка и осознает, что выполнение предписанных законом и моралью требований (обязанности защиты отечества, уплаты налогов, охраны культурного наследия, окружающей среды и др.). необходимо как для существования самого государства, так и для каждого гражданина, которому государство обеспечивает защиту его основных прав и свобод.
Оценка субъектом социальной справедливости есть результат сложных соотношений между содержанием правовых и морально-этических норм общества и характером личности – уровнем ее правового и нравственного развития, самооценкой, уровнем притязаний.
Нормативно-правовое поведение формируется при оптимальных соотношениях объективных и субъективных факторов социализации личности. При таких соотношениях наблюдается динамическое равновесие между интересами государства и граждан и на основе этого – социальная гармония как условие жизнеспособности и устойчивости данного общества.
Оценка правовой структуры общества как несправедливого порождает в людях фрустрационные состояния и на этой основе – социальную напряженность, конфликтность, формирование отклоняющихся (девиантных) и асоциальных (противоправных) форм поведения.
Путь к социальной гармонии лежит в установлении оптимального равновесия между требованиями общества и жизненными целями и идеалами личности. Этот идеал в абсолютной мере недостижим, но он выступает в роли социального эталона. Жизнеспособность и гибкость политических структур общества оценивается именно в связи с их способностью определять перспективные направления развития общества с учетом возможностей и интересов основной массы своих граждан, т.е. в связи с их способностью обеспечить единство личных и общественных устремлений.
3. Система объективных правовых требований к индивиду всегда опосредована его личным опытом общения с другими людьми в социальных группах.
Социально-экономическая и политическая структура общества отражается в определенных правовых нормах, закрепляющих сложившиеся отношения между государством и его гражданами. Но практически каждый индивид включается в систему этих отношений через усвоение норм поведения в макро- и микрогруппах. Макрогруппы – это государственные структуры, политические, общественные организации, в которых деловые и межличностные отношения людей всегда строятся на определенных правовых основах, исторически сложившихся в данном обществе. Правовые нормы, утвердившиеся в макросреде, воздействуют на формирование правовых принципов малых контактных групп, примером которых может быть семья, учебный и трудовой коллектив, воинское и правоохранительное подразделение, спортивная команда и др. Макросоциальные организации в значительной мере предписывают микрогруппам правовые, в частности конституционные требования к их деятельности и контролируют соответствие их деятельности законам. В формальной структуре малых групп в большей мере имеет место адаптация к объективно предъявляемым нормативным требованиям, к служебным взаимодействиям сотрудников и руководителей. В неформальной структуре малых групп значительную роль играют межличностные отношения, основанные на общности интересов и убеждений, доверия и недоверия, симпатий и антипатий, проявлении индивидуально-психологических особенностей личности. Именно в системе этих отношений субъект наглядно воспринимает и оценивает поступки других людей и свои собственные, осознает их социально-правовую сущность, приобретает знания, умения, навыки и привычки правового поведения.
В правовой социализации личности существенную роль играют отношения, складывающиеся между личностью и группой, коллективом. Взаимоотношения личности и группы представляются чрезвычайно сложными. Для понимания и оценки этих взаимоотношений следует учитывать как свойства личности и ее статус в группе, так и состав, характер деятельности и уровень организации группы, сложившийся в ней психологический климат. Но, как правило, коллективное влияние группы на индивида всегда значительно результативнее, чем влияние индивидуальное. Именно в процессе совместной деятельности с партнерами и руководителями человек убеждается в реальной ценности и действенности правовых норм, декларируемых в государственных документах – Конституции, уголовном и гражданском кодексах, в зависимости от того, насколько он чувствует себя социально защищенным, в какой мере он может осуществить свои права личности и гражданина.
Таким образом, процесс правовой социализации индивида включает в себя взаимодействие трех составляющих: общество – личность – коллектив.
8. Биопсихосоциальное содержание учения о морали, законопослушном и аномальном поведении.
?????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????
9. Психологические аспекты правотворчества
Стартовым и системообразующим звеном правовой регуляции являются разработка и издание правовых норм – юридических законов. Общеобязательную силу может приобрести лишь та правовая норма, которая способна выполнять функцию социальной нормы, т.е. отвечать социальным потребностям общества и личности, соответствовать социально-психологическим механизмам человеческого поведения. Стабильное правотворчество в ряде случаев должно предваряться пилотажными (предварительными) исследованиями, обеспечивающими получение первичной информации об эффективности предлагаемых правовых новаций. Необходима разработка теории эффективности норм права. Критерии эффективности норм закона неодинаковы в различных отраслях права. Так, для принятия уголовно-правовой нормы необходимо предварительное выяснение распространенности и причинной обусловленности запрещаемого деяния, объема социального вреда, наносимого этим деянием, возможности резкого сокращения распространенности этого деяния другими социорегулятивными средствами, подготовленности общественного сознания для принятия соответствующей нормы, возможности реализации вводимой нормы механизмом контроля над ее осуществлением. Особенно важно четкое представление целей, на достижение которых направлена вводимая правовая норма, четкое осознание того, какие формы человеческого поведения требуют расширения репрессий, а какие – их сужения, каковы психологические механизмы общепревентивного воздействия норм права. Необходима разработка критериев и показателей эффективности норм права. При этом должны учитываться и социально-психологические механизмы соционормативного поведения. (Так, отсутствие свидетельского иммунитета, существовавшее в советском уголовно-процессуальном праве, обязывало даже ближайших родственников давать обвинительные показания в отношении друг друга. Однако эта норма содержала в себе «конфликт норм», она противоречила элементарным нравственным требованиям и в силу этого, как правило, не выполнялась. Правовая норма может не действовать в силу дефектов практики ее применения. Престиж права, солидарность личности с принимаемыми законами, интернализация (присвоение) личностью защищаемых ими социальных ценностей, правовая социализация личности – таковы проблемы правовой психологии.
Для эффективности правовой нормы необходимо соблюдение следующих условий:
- личность должна признавать те социальные ценности, которые закрепляет и охраняет правовая норма;
- правовая норма должна развиваться и изменяться с учетом изменений, происходящих в общественном правосознании;
- норма права должна следовать за развитием общественных потребностей, материальных и духовных интересов общества.
Противоречия между индивидуальным и общественным правосознанием имеют объективную основу. Эти противоречия наблюдаются в структуре производительных сил и производственных отношений, в формах управления, в отношениях между коллективами и отдельными людьми и связаны со столкновением противоположных взглядов и действий людей, с их борьбой за осуществление поставленных целей.
Интересы личности и общества весьма многообразны, однако далеко не все из них могут быть защищены правом и нуждаются в этой защите; не все отношения между членами общества поддаются правовой регламентации, да это и не всегда целесообразно. Особенность юридических норм и понятий заключается в том, что они отражают наиболее существенные отношения между людьми. Значительное количество правил поведения представлено в моральных, нравственных и этических нормах, соблюдение которых контролируется общественным мнением.
Механизм правопослушного поведения в большинстве случаев тесно связан с явлением, которое может быть названо «правовой интуицией» — на нее большинство граждан опирается при выборе решения и вариантов поведения. «Правовая интуиция» в этих случаях может рассматриваться как функция интеллектуально развитой личности, как один из аспектов положительного социального стереотипа поведения человека.
Большинство граждан демократических государств, к которым относятся и страны СНГ, знают и принимают основные права и обязанности, провозглашаемые конституцией: право на жизнь, на защиту чести и достоинства личности, на труд и его справедливое вознаграждение, на образование, на социальное обеспечение и т.п., а также свои обязанности и ответственность за их невыполнение, за нарушение законов. Однако недостаточно признать правовые указы и постановления, принятые государственными органами, важно, чтобы эти нормативные документы были приняты обществом в лице большинства его членов, а не навязаны обществу. Законы, принятые высшими государственными органами, должны быть не только доведены до сведения общественности, но и санкционированы ею путем проведения референдумов. Социально-правовая гармония достижима только при высокой согласованности нормативных актов и общественного правосознания. В ином случае могут возникнуть социальные конфликты. Общественное сознание влияет на сферы групповых и личных контактов своих граждан и таким образом стимулирует формирование индивидуального сознания личности в онтогенезе.
10. Юридико-психологическая характеристика правосознания как системы
отражения правовой действительности.
Характеристика функций правосознания. Правовая культура.
Правосознание — это одна из форм общественного сознания; его содержание и развитие детерминированы материальными условиями существования общества. Оно отражает общественные отношения, которые регулируются или должны быть урегулированы нормами права. Экономические и иные потребности общества, пройдя через сознание, приобретают форму юридических мотивов и получают в итоге выражение в нормах права. Таким образом, отношение между интересами и потребностями, с одной стороны, и правом — с другой, опосредуются правовым сознанием (правовой психологией и правовой идеологией).
Правовая социализация личности, как отмечалось выше, имеет своим назначением формирование социально адаптированного нормативного поведения индивида. Однако такое поведение не является однозначным результатом воздействия на личность правовых социальных норм. Личность – субъект законно-исполнительного поведения, организация и саморегуляция которого опосредована развитием правового сознания.
Правосознание как одна из форм общественного сознания обладает следующими признаками:
- не только отражает социальную действительность, но и активно на нее воздействует, является высшим уровнем отражения социально-экономических отношений людей, выраженных в законах их общества;
- всегда проявляется через вторую сигнальную систему; речемыслительная деятельность людей выступает в качестве механизма правосознания, отражая систему правовых знаний и понятий, регулирующую общественные отношения;
- не может существовать без своего конкретного носителя — конкретной человеческой личности, групп; коллективов. По признаку общности осознания правовых норм в обществе происходит объединение людей в группы, возникает категория группового правосознания, характерного для социальных общностей и исторических эпох.
Развитие индивидуального правосознания всегда детерминировано окружающей социальной средой. На его формирование воздействуют многочисленные факторы как общесоциального порядка, так и той микросреды, которая непосредственно окружает данную личность. В процессе формирования индивидуального правосознания личности эти факторы преломляются через конкретные условия жизни и психологические особенности личности и реализуются в ее деятельности. Как уже отмечалось выше, основным механизмом правосознания является речемыслительная деятельность человека. Однако это не означает, что в окончательном формировании правосознания не участвует эмоциональная сфера. Именно с ее участием знание норм права и переживание их переходит у субъекта в глубокие правовые убеждения, которые он стремится неукоснительно исполнять. Связь правосознания с нравственными чертами личности обычно проявляется в единстве правовых и моральных оценок. Правосознание расширяет круг социальных знаний личности, содействует осмыслению сущности социально-экономического строя, определяющего в конечном итоге правовую надстройку. Отклонения от норм сознания и поведения личности зависят от целого ряда причин, среди которых большое значение имеет влияние отрицательных факторов на формирование сознания личности.
Правосознание является функцией возраста. Оно формируется в течение всей жизни индивида. Правосознание формируется в личности по мере ее социализации. Развитие индивидуального правосознания тесно связано с правоспособностью и дееспособностью личности.
В нормативно-оценочной стороне правосознания могут содержаться консервативные элементы, развитие которых отстает от задач, стоящих перед общественной группой, общественным субъектом. Такими консервативными элементами являются социальные привычки и традиции правового характера. Высокий уровень индивидуального правосознания является фактором, обеспечивающим права и интересы личности в условиях, когда большинство граждан смирились с этими нарушениями.
Формы и уровни правосознания и правоисполнительного поведения
Правосознание подразделяется на общественное, групповое и индивидуальное. Общественное правосознание – сфера общественного сознания, отражающая правозначимые явления общественного бытия; общественное правосознание взаимодействует с правовой идеологией – системой господствующих правовых идей, взглядов и установок, определяет направленность правотворчества и механизмы праворегуляции.
В отличие от общественного правосознания групповое правосознание стихийно, зависит от узкогрупповых интересов, которые нередко противостоят общественным интересам. Групповое сознание может быть и асоциальным.
Индивидуальное правосознание еще более разнообразно. Оно в значительной мере определяется правосознанием малых - социальных групп, в которые включена личность, условиями ее бытового формирования. Индивидуальное правосознание отличается различными уровнями развития. На элементарном уровне индивидуальное правосознание выражается в согласовании конкретной правозначимой деятельности с эмпирическим представлением о нормах правомерного поведения. Более высокие уровни правосознания проявляются при осознании сложных правовых ситуаций, правовых институтов, правового статуса человека в обществе. Высший уровень индивидуального правосознания характеризуется совокупностью взглядов на правовую систему, осознанием социальной значимости права, оценкой его сущности, овладением правовой идеологией. Это концептуальный уровень правосознания. В повседневном поведении людей существенное значение приобретают модели поведения, которые люди создают на основе общих представлений о должном поведении. Индивидуальное правосознание проявляется в мотивах правозначимых поведенческих актов, особом структурно-личностном образовании – солидарности личности с правом или в правовом негативизме – отрицании правовых ценностей. Солидарность личности с правом означает, что правомерное поведение само по себе становится личностно принятой ценностью, самодовлеющим интересом личности.
Реализация правовых норм в реальном поведении человека – сложный социально-психологический и индивидуально-психологический процесс. Однако не психологические процессы детерминируют человеческое поведение. Сознание регулирует поведение человека, но и само формируется условиями жизнедеятельности индивида. Правосознание нельзя рассматривать как некое обособленное психическое образование. Правосознание человека определяется его общей ценностной ориентацией в отношении общества, ее способностью к соционормативной саморегуляции. Дефекты правосознания – не столько «правовые пробелы», сколько негативное отношение к праву, противопоставление ему узкоэгоистических, своекорыстных интересов и устремлений индивида. Первопричина противоправного поведения – не «дефекты» правосознания, а те реальные жизненные условия, которые эти «дефекты» порождают.
Правосознание личности в правовом обществе обусловлено господствующими в обществе идеями прав личности, пониманием сущности права как основного социального блага, обеспечивающего свободу и благополучие людей. Права человека не требуют какого-либо предварительного разрешения со стороны государственных должностных лиц. Законодательные акты, утверждающие разрешительный порядок реализации тех или иных гражданских прав, антиконституционны.
Основные функции правосознания - это назначение правосознания людей в их жизнедеятельности. Основных функций правосознания три:
Познавательная; Оценочная; Регулятивная.
Градация основных функций правосознания соответствует градации структуры правосознания.
Познавательная функция правосознания предполагает наличие у людей определенных знаний о правовой действительности. Прежде всего, наличие знаний о праве как таковом. «Знание права» - центральный элемент правосознания, предпосылка его иных функций. Познавательной функции соответствует определенная сумма юридических знаний, являющихся результатом интеллектуальной деятельности и выражающихся в понятии "правовая подготовка".
Оценочная функция правосознания предполагает наличие у людей определенного оценочного отношения к правовой действительности, праву. Характеристика оценочного отношения к оцениваемому предмету зависит от выбранного критерия оценки. Например, отношение к определенной норме права у разных людей может быть положительным, индифферентным, отрицательным. Норма права может оцениваться как необходимая, справедливая, целесообразная, эффективная и т.д. Оценочная функция вызывает определенное эмоциональное отношение личности к разным сторонам и явлениям правовой жизни на основе опыта и правовой практики. Эмоциональное отношение выражается в определении значимости научных знаний в конкретной ситуации или на будущее с точки зрения индивида, группы, общества. Ценным признается то, что служит объектом желания и целей деятельности, что подвергается выбору и предпочтению в ряду других явлений.
Регулятивная функция правосознания предполагает, что на основе знания правовой действительности, оценочного отношения к ней у людей формируется мотивация юридически значимого поведения. К мотивации относится все то, что побуждает человека действовать (бездействовать). Мотив в правовой сфере выражает оценочное отношение человека, с одной стороны, - к содержанию нормы права (к ее диспозиции, санкции), с другой - к своим действиям. Мотив в правовой сфере - это осознанный человеком личностный смысл его правомерного или противоправного действия (бездействия) Установка в правовой сфере - это готовность человека действовать определенным образом (правомерно или противоправно). Регулятивная функция правосознания осуществляется посредством правовых установок и ценностно-правовых ориентаций синтезирующих в себе иные источники правовой активности. Результат этой регуляции – поведенческая реакция в виде правомерного или противоправного поведения.
Иные функции правосознания - прогностическая, воспитательная и др. производны от основных.
Правосознание членов общества определяется их правовой культурой, знанием их прав и обязанностей, правовой просвещенностью. Эффективность же судопроизводства зависит от правосознания правоисполнителей, их юридической компетентности и ориентации в человеческом факторе. Многие правовые решения зависят от понимания юристом психологической сущности исследуемого им социального явления. Принимая решение по внутреннему убеждению, юрист должен быть уверен не только в том, что он правильно использовал категории формального права, но и в том, что учел законы человеческого бытия, социально-психологические механизмы взаимодействия людей.
Право, правовая культура — историческое достижение цивилизации в области соционормативной регуляции жизнедеятельности обще ства.
Правовая культура — общий уровень знаний, и объективное отношение общества к праву; совокупность правовых знаний в виде норм, убеждений и установок, создаваемых в процессе жизнедеятельности и регламентирующих правила взаимодействия личности, социальной, этнической, профессиональной группы, общества, государства и оформленных в виде законодательных актов. Проявляется в труде, общении и поведении субъектов взаимодействия. Формируется под воздействием системы культурного и правового воспитания и обучения.
В зависимости от носителя правовой культуры различают три ее вида: -правовая культура общества; -правовая культура личности; -правовая культура группы.
Для правомерного поведения в большинстве случаев достаточно усвоение индивидом социальных ценностей и общих правовых принципов.
Оценивая важную роль правовой культуры в регулировании социального поведения не трудно уяснить её роль в противодействии социальным недугам.
Очевидным становится, что если ставить целью, к примеру, снижение уровня преступности, неизбежно напрашивается вывод о необходимости, в первую очередь, повышения уровня правовой культуры, прививания уважения к социальным нормам и ценностям. (Следует отметить, что в последнее время активизировались сторонники ужесточения наказаний как метода борьбы с преступностью. Очередное подтверждение того, что подобный метод не имеет под собой научных оснований, содержится в приведённых выше цитатах. Кроме того, вопрос ужесточения наказаний — вопрос очень тонкий, лежащий в плоскости криминологии и других юридических наук (в том числе, должен рассматриваться и с позиции правовой культуры), но никак не в плоскости эмоциональных, обывательских оценок.)
Важно так же отметить роль правовой культуры в деле борьбы за субъективные права. Высокая правовая культура личности обуславливает нетерпимость к любым нарушениям законности и правопорядка вообще, в том числе, и к нарушению субъективных прав граждан.
Таким образом, правовая культура несёт на себе не только функцию аккумулирования и наследования правовых ценностей, но и, через субъективизацию правовых ценностей, сама по себе, наряду с нормами права, выступает важным регулятором социальных отношений.
11. Психологические особенности деформации права и правосознания
в тоталитарных обществах.
Само участие в правовой жизни общества оказывает воздействие на правосознание индивида, способствует усвоению им правовых знаний и навыков. Общество и государство заинтересованы в формировании социально активных и в то же время законопослушных граждан. Однако в современных условиях участились случаи деформации правосознания. Наиболее мягкая форма искажения правосознания – правовой инфантилизм – заключается в несформированности, недостаточности правовых знаний и установок. Вторая форма – правовой нигилизм, т.е. осознанное игнорирование требований законов, исключая, однако, преступный умысел. И третья форма – феномен и его перерождение, т.е. игнорирование права, других социальных норм и общественной морали, другими словами – “беспредел”.
Правовой нигилизм. Как социальное явление нигилизм характеризуется:
а) резко критическим, крайне негативным отношением к общепринятым, объективным (абсолютным) ценностям;
б) максималистским подходом, интенсивностью, бескомпромиссностью отрицания;
в) не сопряжен с позитивной программой;
г) несет в себе деструктивное, разрушительное начало.
В зависимости от того, какие ценности отрицаются, нигилизм может быть политическим, религиозным, нравственным и т.п.
Правовой (или юридический) нигилизм представляет собой непризнание права как социальной ценности и проявляется в негативно-отрицательном отношении к праву, законам, правопорядку, в неверии в необходимость пра ва, его возможности, общественную полезность.
Проф. Н.И. Матузов выделяет следующие формы правового нигилизма:
а) умышленное нарушение законов и иных нормативно-правовых актов;
б) массовое несоблюдение и неисполнение юридических предписаний;
в) издание противоречивых правовых актов;
г) подмена законности целесообразностью;
д) конфронтация представительных и исполнительных структур;
е) нарушение прав человека;
ж) теоретическая форма правового нигилизма (в научной сфере, в работах юристов, философов и др.).
Проф. В.А. Туманов говорит, во-первых, о пассивной и активной формах правового нигилизма. Для пассивной формы характерно безразличное отноше ние к праву, явная недооценка его роли и значения. Активному юридическому нигилизму свойственно осознанно враждебное отношение к праву. Представи тели этого направления видят, какую важную роль играет или может играть право в жизни общества, и именно поэтому выступают против него.
Во-вторых, проф. В.А. Туманов разделяет правовой нигилизм:
а) на высоком этаже общественного сознания (в виде идеологических те чений и теоретических доктрин);
б) на уровне обыденного, массового сознания (в форме отрицательных ус тановок, стойких предубеждений и стереотипов);
в) ведомственный. Последний проявляется в том, что нередко подзакон ные акты становятся «надзаконными», юридические нормы не стыкуются, возникают острейшие коллизии.
Правовой нигилизм - это патология правового сознания, обусловленная определенным состоянием общества. Поэтому пути борьбы с ним должны быть разнообразны. Это:
а) реформы социально-экономического характера;
б) изменение содержания правового регулирования, максимальное при ближение юридических норм к интересам различных слоев населения;
в) подъем авторитета правосудия как за счет изменения характера судеб ной деятельности, так и путем воспитания уважения к суду;
г) улучшение правоприменительной практики;
д) теоретическая работа в этом направлении, и др.
Все это, в принципе, представляет собой не что иное, как процесс улуч шения состояния правовой культуры общества, ее обогащения.
Правовой идеализм.
В одном ряду с правовым нигилизмом находится прямо противоположное явление - правовой идеализм или романтизм, одним словом, преувеличение реальных регулятивных возможностей правовой формы. Это явление сопровождает человеческую цивилизацию практически на всем пути ее развития. Так, еще Платон наивно считал, что главным средством осуществления его замыслов строительства идеального государства будут идеальные законы, принимаемые мудрыми правителями. В эпоху Просвещения считалось достаточным, уничтожив старые законы, принять новые, и царство разума будет достигнуто. Удивительно, что еще и сегодня многие люди и даже политики ошибочно возлагают на закон слишком большие надежды в деле переустройства нашего общества. Думается, что лишь достаточный политический и правовой опыт может развеять иллюзии правового идеализма.
Существуют и другие виды деформаций правосознания:
· правовой фетишизм - это преувеличение, абсолютизация роли и значения правового регулирования в жизни общества;
· перерождение правосознания – это такая форма его деформации, которая проявляется в осознанном игнорировании и отрицании закона и сопровождается наличием у носителей умысла на совершение правонарушений. Перерожденное правосознание проявляется в различных формах и, прежде всего, в виде умышленных нарушений законов и иных нормативно-правовых актов, сопровождающихся совершением преступлений и иных правонарушений.
Перерожденческое правосознание основано на сознательном отрицании закона по мотивам корысти, жестокости, алчности и т.п. Основной формой перерождения правосознания индивидов является совершение ими различных преступлений.
Количество совершаемых в РФ преступлений – лучший показатель деформации правосознания.
12. Юридически значимые эмоциональные состояния: понятие, характеристика отдельных видов.
Согласно фундаментальному исследованию Левитова, состояние - это усталость или скука, растерянность или решительность, аффект или сомнение. Состояния имеют отношение к мотивации и воле, познанию и эмоциям, самочу вствию и уровню бодрствования. Состояние может быть нор мальным, гипнотическим, аномальным, патологическим, инди видуальным, групповым (массовым), длительным и не очень, сильным, глубоким, более или менее однородным, например, эмоциональное состояние может быть вплетено в другие психические состояния (внимания, мышления, воли и т.п.).
Есть все основания считать, что, во-первых, эмоциональные состояния - особый, отдельный вид во множестве (роде) психи ческих состояний, во-вторых, что эмоциональные состояния будут влиять на познавательную и регулирующую функции психики (подобно функциям эмоций, к которым они отно сятся). Степень этого влияния будет зависеть от глубины, силы, продолжительности эмоционального состояния. Эти параметры эмоций являются важными в их харак теристике и классификации. Выделяя юридически значимые эмоциональные состояния, мы, помимо формы психического, вводим критерий глубины переживания. Сила эмоций, характеризуется тем, насколько они захваты вают человека в данный момент и насколько ярко выражаются во внешних проявлениях, а глубина - тем, "... насколько эмоции затрагивают существенные стороны жизни человека, связываются с его основными жизненными отношениями к действительности и оказывают значительное влияние на его последующие переживания, мысли, стремления, на все его по ведение. Сильные чувства могут быть в то же время и глубо кими, но сила и глубина чувства не всегда совпадают друг с другом". С мнением о несовпа дении силы и глубины мы встречаемся в исследованиях Штерна и Крюгера.
Причин несовпадения выраженной интенсивности (силы) и глубины эмоций может быть много: это и другое состояние или чувство, на фоне которого проявляется и за счет чего усиливается эмоция, и желание сыграть переживание или проявление акцентуации по демонстративному или гипертимному типу и кратковременность переживания, и другое.
Таким образом, юридически значимым является такое эмоциональное состояние, которое характеризуется не только целостностью и своеобразием в зависимости от вида, но и своим влиянием на субъекта деятельности, страдательно стью переживающего человека, что выражается в снижении уровня психического отражения и регуляции и специфике их взаимосвязи: нарушении (в пределе нормы) единства созна ния и деятельности и/или целостности деятельности, прояв ляющемся в своих крайних вариантах либо пассивной созерца тельностью переживающего человека, либо его чрезмерной неупорядоченной активностью.
На сегодняшний день в психологии существуют описания ряда сильных, глубоких, длительных эмоциональных состоя ний. Это аффект, стресс, или психическая напряженность, состояние фрустрации, тревожности, персевераций, состояние агрессии, отчаяния, испуга, страха, паники, безнадежности, апатии, ревности, страсти и т.п. Они могут негативно сказать ся на функционировании сознания и проявлении поведения.
Все перечисленные негативные эмоциональные состояния отличаются по:
- характеру вызвавшей их ситуации;
- депривации личностно или жизненно значимой потреб ности;
- феноменологии проявления;
- особенностям функционирования сознания и деятельности.
Различия по этим характеристикам не являются доста точными, т.к. эмоции в ситуации развиваются, сливаются, переключаются, при этом феноменология некоторых из них идентична.
Итак, что следует считать эмоциогенными (стрессогенными), экстремальными обстоятельствами? Согласно исследованиям В. Д. Небылицина (1976), во-первых, это ситуа ции которые характеризуются объективными параметрами, предъявляющими человеку требования, выходящие за пределы функционального диапазона его приспособительных возмож ностей. Во-вторых, ситуации, в основе эмоциогенности кото рых лежит субъективная оценка, т.е. индивидуальное отраже ние объективной реальности в сознании человека и осознание степени ее опасности, представление о масштабах возможной угрозы, предположения о возможных последствиях.
Таким образом, по В. Д. Небылицыну, экстремальными или чрезвычайными ситуациями следует считать такие, кото рые ощущаются и переживаются как источник дискомфорта, Воздействующие факторы делятся на внешние и внутренние.
Внешние:
1. Вид воздействия, его содержательные, специфические особенности.
2. Продолжительность воздействия.
3. Интенсивность.
4. Объективная трудность достижения цели.
5. Ограниченность времени достижения цели.
6. Дефицит информации или неопределенность возможных исходов.
7. Физические, микроклиматические, гигиенические, эколо гические и другие факторы, препятствующие деятельности.
Внутренние:
1. Субъективная значимость воздействия.
2. Особенности предшествующего опыта деятельности в аналогичных условиях.
3. Уровень развития неспецифической и специфической адаптации - здоровья, выносливости, тренированности и сте пени развития навыков и умений действовать в данных условиях.
4. Степень готовности к деятельности в данных условиях.
5. Отношение к деятельности, мотивы и степень стремле ния к достижению цели.
Так как классификация критических ситуаций и состояний по одному и тому же основанию является более строгим научным подходом, чем их перечисление, для рассмотрения видов юридически значимых эмоциональных состояний воспользуемся типологией, предложенной Ф. Е. Василюком. Таким образом, внешние и внутренние условия, тип активности и специфическая жизненная необходимость являются главными пунктами, по которым критические ситуации в концепции Ф. Е. Василюка отличаются друг от друга, переводя функционирование психики в режим переживания.
1) стрессовые состояния
Стресс функционирует на уровне витальности, проявляясь жизнедеятельности организма, и обусловлен внутренней необходимостью здесь-и-теперь удовлетворения.
Г Селье, создатель этого понятия, определял стресс как "неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование". Проявление стрессового состояния связано с превышением, в связи с требованиями среды, внутренних ресурсов, что создает угрозу для личного благополучия. Вот почему именно когнитивным процессам отводится решающая роль в механизме возникновения стресса.
Анализируя существенность влияния стрессового состоя ния на сознание и поведение, Коченов писал, что наиболее типичным изменением психической деятельности в стрессе является потеря гибкости, пластич ности поведения. Нарушается процесс выбора целей действий, стройность и последовательность в осуществлении сложных интеллектуальных навыков и двигательных актов, что создает условия для "высвобождения" стереотипных, автоматизирован ных движений. Происходят ошибки в восприятии окружаю щей действительности, уменьшается объем внимания, обра зуются провалы памяти, нарушается оценка временных интер валов, появляются затруднения в понимании ситуации в целом, Длительное и сильное стрессовое состояние может привести к "полному расстройству деятельности вплоть до появления нервно-эмоционального срыва"
Психический стресс подразделяется на информа ционный и эмоциональный. И оба они могут быть отнесены к юридически значимым. Информационный стресс возникает в ситуациях информационных перегрузок, когда человек не справляется с задачей, не успевает принимать верные реше ния в требуемом темпе при высокой степени ответственности за последствия принятых решений. Эмоциональный стресс появляется в ситуациях угрозы, опасности, обиды и прочее и может привести к изменениям протекания психических процессов, эмоциональным сдвигам, трансформации мотивационной сферы деятельности, нарушениям двигательного и речевого поведения.
Согласно многим исследованиям, нервно-психическое напряжение может быть разной степени. Обычно, их выделяется три, и только самая сильная степень - последняя –оказывает существенное деструктивное влияние на психику. Эмоциональный стресс, как и аффект, может возникнуть у человека подвергшегося нападению, угрозе, насилию, и может уменьшить способность соотносить свои действия с требованиями ситуации, усилить оценку угрожающего фактора и т.п.
2) кризисные состояния
Кризис функционирует на уровне жизни как целого, проявляясь в волевой активности, и обусловлен внутренней необходимостью реализации жизненного замысла.
Ориентируясь на довольно традиционное определение кризиса как неразрешаемого противоречия или осознания неразрешаемости, мы полагаем, что человек поставлен в ситуа цию, в которой либо депривирована фундаментальная потреб ность (смыслообразующий мотив), либо для этого "создается потенциальная или актуальная угроза", от которой в реальном взаимодействии человек "не может уйти и которую не может разрешить в короткое время и при вычным способом». Более того, в кризисе вернуть ситуацию к исходной, которая имела для человека жизненный смысл, нельзя.
Выходом из кризиса являются не внешние, а внутренние изменения, достичь которых порой можно только с психотерапевтической помощью Личностный рост, осуществляемый многими направлениями психотерапии по-разному, позволяет переоценить ситуацию.
Кризис, на наш взгляд, является вторичной, т.е. производ ной эмоцией. Дж. Каплан описал четыре стадии кризиса, которые следуют одна за другой по нарастающей:
1) первичный рост напряжения, стимулирующий привыч ные способы разрешения проблемы;
2) дальнейший рост напряжения в условиях, когда эти спо собы оказались безрезультатными;
3) еще большее увеличение напряжения, требующее мобилизации внешних и внутренних источников;
4) если все оказывается тщетным, наступает четвертая стадия, характеризуемая повышением тревоги и депрессии, чувством беспомощности и безнадежности, дезорганизацией личности.
Аффективное поведение можно отнести к проявлению третьей стадии развития кризиса (по Дж. Каплану). Однозначно сказать, что аффективное поведение является неудачным разрешением критической ситуации, нельзя, т.к. человек сохраняет себя и имеет возмож ность, например, после преступления, продолжать "реализо вывать свой жизненный замысел". Для удачности разрешения кризиса не хватает признака личностного роста, поскольку "воля" присутствует в нем своеобразно: только своим изначаль ным компонентом - импульсом к действию эмоционально мобилизованных сил после осознания неразрешимости проти воречий сложившейся ситуации.
Аффектом в психологии называют "сильные и относитель но кратковременные эмоциональные переживания, сопровож даемые резко выраженными двигательными и висцеральными проявлениями" (Леонтьев.). Рубинштейн рассматривал аффект и как состояние, и как процесс: "Аффект - это стремительный и бурно протекающий эмоциональный процесс взрывного характера, который может дать и не подчи ненную сознательному волевому контролю разрядку в дейст вии. Именно аффект по преимуществу связан с шоками-потрясениями, выражающимися в дезорганизации деятель ности. Дезорганизующая роль аффекта может выразиться в дезорганизации моторного аспекта деятельности в силу того, что в аффективном состоянии в нее вклиниваются непроиз вольные, органически детерминированные реакции... аффек тивное состояние выражается в заторможенности созна тельной деятельности, т.е. аффективное действие как бы вы рывается у человека, а не вполне регулируется им" .
Аффект как процесс имеет трехфазное строение: фаза накопления возбуждения, взрыва и фаза истощения. Все юридически значимые характе ристики физиологического (т.е. нормального) аффекта имеют отношение к его выражению, наступающему в фазе взрыва.
Итак, человек в состоянии физиологического аффекта имеет непреодолимую потребность действовать, но не имеет программы действий. Своеобразие действий, совершаемых под влиянием аффекта, таким образом, заклю чается не в полной их бессознательности, как это происходит в патологическом аффекте, а в том, что отсутствует достаточно ясное осознание цели действия и затрудняется сознательный контроль за поведением. "В результате специфических изменений сознанием охватывается не все, что необходимо для упорядоченного поведения. Это приводит к ослаблению способности человека сознавать значение своих действий, уменьшает возможность самоконтроля и управления своим поведением" (Ситковская).
Большинство психологов и психиатров единодушны в мне нии о том, что физиологический аффект - неболезненное, непатологическое эмоциональное состояние, хотя для стадии аффективного взрыва харак терна субъективная внезапность, изменение психической дея тельности "...в виде фрагментарности восприятия, сужения и концентрации сознания на психотравмирующем объекте, наличие ярко выраженных внешних признаков эмоциональ ного возбуждения (изменение внешнего вида, мимики, пантомимики, голоса), отражающих физиологические, биохимичес кие сдвиги в организме, особенности аффективных действий с признаками стереотипий, импульсивности...".
Аффективное поведение может быть в степени физиоло гического и патологического аффекта, установление послед него входит в компетентность психиатра. Наиболее важными при идентификации аффекта являются, во-первых, выражен ная трехфазность его развития (накопление возбуждения, аффективный взрыв, фаза истощения), во-вторых, особен ности проявления суженного сознания и двигательного возбуждения на пике внезапно возникшего эмоционального взрыва.
3) конфликтные состояния
Конфликт в рассматриваемой нами типологии функцио нирует на уровне внутреннего мира, проявляясь в сознании, и обусловлен необходимостью внутренней согласованности с самим собой.
В конфликте могут сталкиваться мотивы, идеи, желания, цели, ценности. Интенсивность противостоящих в конфликте сил чаще опреде ляется их равенством.
Ревность в психологии определяется как амбивалентное переживание любви и ненависти одновременно. Рубин штейн писал, что в ревности страстная любовь ужи вается со жгучей ненавистью. Отрицательные переживания подогревают любовь, т.к. объект оценивается уже как малодосягаемый. Любовь усиливает переживание ненависти к объекту любви, зависть к сопернику, тревогу и отчаяние в отношении самого себя и будущих отношений. Хотя в само наблюдении данное переживание открывается как нечто более цельное.
Наряду с причинами возникновения и особенностью переживания ревности, мы имеем фрагментарные описания функционирования сознания в состоянии ревности. Е. И. Терентьев, обобщая сведения по этому вопросу, пишет, что "ревность накладывает отпечаток на интеллектуальную, волевую сферы, проявляется многообразием форм поведения, зачастую социально опасного. Отмечается агрессивное поведение в отношении жены, редко в отношении соперника, возможны суицидальные тенденции, факт измены может переживаться как "удар судьбы" в виде острой невротической реакции.
К конфликтным состояниям относится состояние тревоги, тревожности как самостоятельное состояние, а не как состав ляющая часть развития стресса или кризиса.
Надо сразу отметить, что такие категории, как страх, испуг, тревожность, имеют отличия. Испуг и страх - обозначают эмоциональные явления, вызываемые недостатком средств защиты. Согласно исследованиям В. К. Вилюнаса (1976), эмоции в деятельности человека могут констатировать успех-неуспех, обобщать его и предвосхищать. Таким образом, мы получаем: испуг - констатирование неуспеха, страх и тревожность - его предвосхищение. Если такой неуспех не единичен, этот опыт обобщается и превра щается в генерализованное переживание.
Сила и глубина переживаемого испуга и страха может достигать степени аффекта ужаса и, разрешая ситуацию, проявляться двояко: либо стенично, с преобладанием возбуж дения, например, паническим бегством, либо астенично, с пре обладанием торможения - оцепенением. Состояние страха не зависит от того - проявление это собственно эмоции или высшего чувства.
В отечественной психологии тревога (тревожность) опре деляется как эмоциональное состояние, возникающее в ситуа циях неопределенной опасности и проявляющееся в ожидании неблагополучного развития событий. В отличие от страха как реакции на конкретную угрозу, тревожность представляет собой генерализованный диффузный или беспредметный страх. Она часто бывает обусловлена неосознаваемостью источника опасности. Конструктивность тревожности заклю чается в том, что она не только предупреждает субъекта о воз можной опасности, но и побуждает к поиску и конкретизации этой опасности, к активному исследованию окружающей действительности с установкой определить угрожающий пред мет. Деструктивность тревожности может проявиться как ощу щение беспомощности, неуверенности в себе, бессилия перед внешними факторами, преувеличения их могущества и угро жающего характера. В таком случае поведенческие проявления тревоги заключаются в общей дезорганизации деятельности, нарушающей ее направленность и продуктивность.
Поскольку тревожность может проявляться не только как явление, присущее психиатрическому синдрому, и обнаружи ваться не только у субъекта преступления, но и жертвы, иссле дование этого состояния, таким образом, актуально не только в ракурсе патопсихологии преступника.
Тревожность не проявляется так ярко, как аффект страха, это более сдержанное по выражению, но длительное состояние. Тревожных субъектов "...отличает высокая энерге тическая мобилизация, с трудом поддающаяся контролю и порождающая часто эмоциональные реакции, тогда как у субъектов менее эмоциональных наблюдаются лишь приспособительные реакции" (Фресс, 1975. С.188). Думается, что эти характеристики можно отнести и к состоянию.
Представляется, что проявление тревожности может иметь место в разных юридически значимых ситуациях, Возникновение состояния тревожности не исключено у чело века, подвергшегося нападению и в связи с ним превысившего пределы необходимой обороны или совершившего самоубийство.
4) фрустрационные состояния
Фрустрация функционирует на уровне отдельного жизнен ного отношения, проявляясь в деятельности, и обусловлена внутренней необходимостью реализовать мотив. Разрушение деятельности возникает в результате нарушения соотношения и разного рода связей между мотивом и целями деятельности. При классификации фрустрации анализировались особен ности барьеров, различия в потребностях, характер протека ния фрустрационного поведения. Традиционно фрустрация определялась как состояние, которое возникает в жизнедеятельности человека в ситуации неуспеха, вызванного субъективно непреодолимыми препятст виями на пути к достижению. Таким образом, для фрустрационной ситуации характерно наличие препятствия - внешнего или внутреннего (физического, внеш них запретов или социальных норм), когда какая-то потреб ность не может удовлетвориться, тенденция - реализоваться, проявиться.
Психологи выделили следующие виды поведения в состоя нии фрустрации:
1. Самой распространенной реакцией является возникно вение генерализованной агрессивности, направленной чаще всего на препятствие, "...хотя адекватная реакция на препят ствие состоит в том, чтобы преодолеть или обойти его".
2. Двигательное возбуждение - бесцельные неупорядочен ные реакции - возникает, когда "агрессивность быстро переходит в гнев", т.е. блокада оказывается столь значительной, что появляется потребность в усилении энергетичности действия, в своего рода замещающей деятель ности. Такое поведение имеет энергию и направление, но цель его - ослабление напряжения, а не обязательно продолжение первого акта.
3. Отступление, которое сопровождается какой-нибудь ком пенсацией. Это может быть осознанное сдерживание или вы теснение, сублимация и другие виды психологических защит.
4. Стереотипия - тенденция к слепому повторению фикси рованного поведения. Она выражается не толь ко ригидностью, стереотипностью поведения, а также прико ванностью к фрустратору, который поглощает все внимание, вызывает потребность длительное время воспринимать, переживать и анализировать его. Таким образом может проявиться стереотипность как движений, так и восприятия, и мышления.
5. Регрессия, примитивизация поведения, снижение конст руктивности поведения, падение качества исполнения. Речь идет не только о замене трудного задания легким или сниже нии качества исполнения, но и об инфантилизации поведения вплоть до занятия человеком внутриутробной позы, лепета, плача, т.е. возврате к шаблону, сформированному ранее и приносившему удовлетворение.
6. Апатия - депрессивное состояние, печаль, переживание неуверенности, бессилия, безнадежности, а иногда отчаяния.
Глубина фрустрационного состояния, подобно силе и глу бине любого другого эмоционального состояния, зависит от интенсивности воздействия, т.е. фрустратора, от значимости депривированной потребности, от функционального состояния человека, его индивидуальных устойчивых форм реагирования на жизненные трудности. В феноменологии фрустрации улавливается связь с тревожностью, стрессом, аффектом.
Выраженное фрустрационное состояние может существен но влиять на сознание и поведение психически нормального человека, "вызывать нарушения восприятия, моторной координации и мышления". Фрустра ционное состояние представляет интерес как юридически значимое, особенно, в связи с его длительным влиянием, снижающим эмоциональную устойчивость. Когда ярость или страх превосходят определенную степень интенсивности, они, приводят в беспорядок вегетативную деятельность и парализуют произвольное поведение и мышление, т.к. возбуждаются несовместимые моторные системы, поэтому человек, которому наносят удары, может "потерять голову".
5) состояние страсти
И наконец, есть еще одно эмоциональное состояние, отме ченное особенностью своего влияния (сильной и продолжи тельной властью) на сознание и деятельность человека.
Естественнонаучное описание и объяснение страсти дал И. М. Сеченов в работе "Рефлексы головного мозга". Он писал о страсти как акте сознательной жизни и относил ее к психи ческим рефлексам с усиленным концом. Итак, это - "...реф лексы, только осложненные примесью страстных элементов и потому выражающиеся извне движением, более или менее усиленным против обыкновенного" (Сеченов, 1995. С.119). Очень интересно, что мысль, по И. М. Сеченову, - это рефлекс без конца (действия, поступка). Однако следует сказать, что она отличается от неподвижности, которую может дать страстное переживание. Замирание, остолбенение "...не есть отсутствие движения. Напротив, последнее существует ...в усиленной степени в том отношении, что сокращение мышц имеет здесь форму более или менее продолжительного столбняка. Последним и объясняется неподвижность, окаме нелость внешнего выражения восторга... процесс тот же в высших степенях ужаса". Рассуждая о страсти, И. М. Сеченов пишет о ней и как о виде эмоционального состояния, и как о степени глубины пе реживаемой эмоции, вовлечении человека в это переживание.
В советской психологии наиболее интересные рассуждения о страсти встречаются у С. Л. Рубинштейна, подчеркивающего ее особое влияние на функционирование сознания. "Страсть - это сильное, стойкое, длительное чувство, которое, пустив корни в человеке, захватывает его и владеет им. Характерной для страсти является сила чувства, выражающаяся в соответствующей направленности всех помыслов личности, и его устойчивость, страсть может давать вспышки, но сама не является вспышкой... Страсть полонит, захватывает человека; испытывая страсть, человек является как бы страдающим, пассивным существом, находящимся во власти какой-то силы, но эта сила, которая им владеет, вместе с тем от него же и исходит. "Увлечение страсти может исходить из неосознанных телес ных влечений, и оно может быть проникнуто величайшей сознательностью и идейностью. Что касается оснований нашей классификации, то "нор мальным условием" проявления состояния страсти является, по-видимому, отсутствие трудностей. Это состояние пози тивное. В зависимости от того, на каком "онтологическом поле" (витальность, отдельное жизненное отношение, внутрен ний мир или жизнь как целое) будет депривироваться этот мотив - переживание, переход в негативное состояние прои зойдет соответственно через стресс, фрустрацию, конфликт, кризис. Понятно, что глубина и сила негативного пережи вания, обусловливая криминальное поведение, будут соответ ствовать глубине и силе страсти.
13. Медицинский (психиатрический), психологический и юридический подходы
к категории вменяемости
Вменяемость является предпосылкой вины и вменения в ответственность общественно опасного деяния. Вменяемость - способность по своему психическому состоянию осознавать характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения. Нередко, давая эту понятийную характеристику, приравнивают психологический и юридический подходы, именуя наличие этой способности психологическим или юридическим критерием. Это неточно, так же как и приравнивание по значимости психологического критерия к так называемому медицинскому. Для вменяемости это такое состояние здоровья, которое создает биологические возможности волевого управления поведением применительно к конкретным уголовно значимым ситуациям.
Основываясь на данных психологии, мы полагаем, что содержательная характеристика вменяемости как сквозного признака субъекта преступления не требует традиционного сочетания психологического и так называемого медицинского критерия. Конечно, способность к осознанному управляемому поведению имеет объективную биологическую основу в виде соответствующего уровня психического здоровья, но для констатации наличия или отсутствия субъекта преступления необходимо и достаточно установление именно самой способности к осознанно-волевому поведению и ее реализации в конкретной ситуации. Здоровье не единственный фактор, влияющий на наличие этой способности в конкретном случае. Не менее важно наличие некоторых психических состояний, личностных особенностей, их соотношение с ситуацией . Поэтому содержание понятия "вменяемость" ограничивается только психологическим критерием, в свою очередь, имеющим интеллектуальный, волевой, эмоциональный аспекты.
Подчеркнем также принципиальную неточность определения психологического критерия как идентичного по смыслу юридическому. Психологический критерий непосредственно основан на профессионально интерпретируемых психологических закономерностях. Юридический же критерий вообще не существует: речь идет о выводах органов судопроизводства относительно наличия или отсутствия самой вменяемости.
Понятие невменяемости является производным от понятия вменяемости. Интеллектуальный и волевой элементы невменяемости раскрываются от обратного по отношению к вменяемости - соответственно как неспособность, невозможность осознавать фактический характер либо общественную опасность своих действий и невозможность руководить ими. Привычная дихотомия "вменяемость - невменяемость", если в основу ее содержательной характеристики закладываются два обязательно взаимодействующих критерия (в том числе медицинский), не охватывает всего круга случаев, когда материалы дела ставят под сомнение презумпцию уголовного закона о способности (как правило) субъекта нести виновную ответственность. Имеются в виду случаи, когда при отсутствии медицинского (психиатрического) критерия невменяемости в точном его смысле решающее влияние на поведение имеет:
- значительное отставание несовершеннолетнего в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством, а являющееся следствием неправильного воспитания, педагогической запущенности и пр.;
- отсутствие способности к осознанно-волевому поведению из-за несоответствия индивидуально-психологических возможностей требованиям, предъявляемым экстремальной ситуацией;
- отсутствие избирательности осознаваемого поведения из-за интенсивного принуждения извне;
- утрата этой способности из-за временных функциональных состояний и нервно-психических перегрузок.
В УК значительная часть этих случаев уже предусмотрена в качестве влекущих освобождение от уголовной ответственности (ст. ст. 20, 28, 40 и др.), но без прямого соотнесения с понятием вменяемости. Представляется, что во всех этих случаях эксперты-психологи могут установить наличие психологического критерия невменяемости при отсутствии медицинского. Для реализации принципа виновной ответственности необходимо знать, способен ли был субъект сознавать значение своих действий и руководить ими.
Проблема вменяемости-невменяемости комплексная. Она имеет взаимосвязанные психологические, патопсихологические, психиатрические и правовые аспекты.
Традиционная теоретическая трактовка вменяемости-невменяемости основана на определении их через два критерия: психиатрический (медицинский) и юридический (психологический). Под этими критериями понимаются соответственно наличие болезни или иного болезненного расстройства психики и вызванная этим обстоятельством неспособность осознавать фактический характер либо значение своих действий или руководить ими.
Значение и формы использования профессиональных психологических познаний вообще не обсуждаются, хотя делаются ссылки на закономерности психической деятельности, относящиеся к предмету психологии. Медицинский диагноз при знании закономерностей развития заболевания чаще всего считается достаточным для вывода о невменяемости исходя из того, что выраженные психические расстройства приводят к невозможности регулировать свои действия, правильно отражать действительность либо контролировать поведение. Соответствует такому подходу и описание некоторыми авторами психического состояния лиц с различными видами психических расстройств, как будто бы однозначно исключающих возможность управления своим поведением. При этом речь идет о категорических формулировках, не предусматривающих случаев, когда больной может тем не менее управлять своим поведением в конкретной ситуации.
Отсюда традиционное решение вопроса о вменяемости психопатов. Анализ поведения психопатов приводит к выводу, что они не в состоянии намечать цель действия, программу поведения, планировать его, сдерживать себя при появлении ситуационно-импульсивных мотивов. Для этих лиц характерна неспособность учитывать прошлый опыт, прогнозировать будущее, оценивать последствия своих действий. Однако чаще всего психопатические личности и другие лица с психическими аномалиями признаются вменяемыми на основе "обобщения клинического экспертного опыта".
Указанный подход привел к тому, что из двух критериев невменяемости - медицинского и психологического - решающая роль отводится первому, реализация же второго сводится к использованию психологической терминологии при характеристике степени тяжести психической болезни или иного болезненного расстройства психики. При этом считается, что невменяемость как уголовно-правовое понятие и как обстоятельство, устанавливаемое экспертизой, имеет одно и то же содержание.
На практике при решении вопроса о невменяемости эксперту, с одной стороны, следователю и суду - с другой, предлагается решить один и тот же вопрос. В результате на основании лишь медицинского критерия - диагноза и принятия во внимание типичных вариантов развития болезни (расстройства) следует, фактически минуя рассмотрение психологического критерия как самостоятельного этапа исследования, вывод, который предопределяет вменение или невменение в вину деяния. Диагностика фактически заменяет анализ влияния патологии на интеллект и волю в рамках конкретного поведенческого акта. И не может не заменить, так как этот анализ требует использования психологических и патопсихологических познаний, которые не сводимы к психиатрическим.
Схема "диагноз - вывод о вменяемости-невменяемости" освобождает экспертов от оценки психологического механизма поведения в ситуации конкретного деяния. Но тем самым существенно сужаются возможности для адекватного вывода. Психологический критерий невменяемости в актах экспертизы не привязывается к анализу конкретного поведенческого акта, его содержание сводится к немотивированному в психологическом плане утверждению о том, что степень болезненных расстройств достаточно (недостаточно) значительна для того, чтобы исключить вменяемость.
Критикуемый подход, закрепленный в Инструкции о производстве судебно-психиатрической экспертизы и учебно-методической литературе, сформировал позицию экспертной, следственной и судебной практики применительно к установлению вменяемости-невменяемости. Можно определить следующие ее основные черты, сохраняющиеся в течение десятилетий:
следователи и судьи не оценивают критически заключения экспертов о вменяемости-невменяемости, так как считают это повторным решением вопроса, требующего специальных познаний. В частности, не анализируется компетентность суждений экспертов о состоянии интеллектуальных и волевых качеств субъекта. Экспертов не обязывают рассматривать управляемость поведения в конкретной ситуации и использовать для этого достаточный объем данных;
в экспертной среде получили значительное распространение облегченное понимание задач, подмена комплексного исследования характера фактического состояния психической деятельности субъекта в период совершения общественно опасного деяния перечислением элементарных характеристик памяти, интеллекта и пр., причем на момент обследования;
распространилось некритическое отношение к действительному состоянию экспертной практики, причинам ошибок, связанных с самой концепцией экспертизы вменяемости-невменяемости.
Содержание профессиональной подготовки и ориентации экспертов-психиатров затрудняет исследование ими психологического критерия вменяемости-невменяемости.
Используемые методики рассчитаны на выявление способности или неспособности преимущественно к элементарным интеллектуальным операциям на момент обследования. Эти методики могут оказать определенную помощь в диагностике заболевания. Особенности выполнения указанных задач для этого достаточно информативны. Но для оценки возможности отдавать отчет в своих действиях и руководить ими в сложной уголовно значимой ситуации способность субъекта к этим операциям имеет вспомогательное значение. Все сведено к исследованию мышления и памяти. Способность же к волевому регулированию, как правило, не затрагивается. Отсутствуют и рекомендации по применению психологических методик исследования личности как целостности и ее мотивации. Этот подход выходит за рамки дифференциальной диагностики заболевания и требует профессиональных психологических познаний. Поэтому правильные констатации в пособиях для экспертов-психиатров решающей значимости анализа не отдельных интеллектуальных операций, а целенаправленности поведения, критичности, способности к адекватной самооценке и т.д. нередко остаются лишь благими пожеланиями.
Таким образом, приходится констатировать недооценку практической необходимости использования профессиональных психологических познаний при установлении вменяемости-невменяемости.
Необходимость в этих познаниях связана и со случаями, когда вопрос о вменяемости-невменяемости вытекает из данных не о психической болезни, а о временных болезненных расстройствах психики или ее изменениях, обусловленных, например, тяжелыми физическими недостатками, мешающими восприятию информации, обобщению и пр. Ведь в этих случаях отсутствует опора на привычные для психиатрии симптомы болезни, данные о наблюдении, лечении и др. Дореволюционные русские авторы при рассмотрении проблемы вменяемости-невменяемости особо выделяли специфические состояния психики, связанные с глухонемотой, дряхлостью, с просоночным состоянием, а также с "умоисступлением", совершенным беспамятством" психически здоровых людей под влиянием, например, беременности, аффектов разного рода, достигших высшей степени.
Названные случаи охватываются формулировкой комментируемой статьи о временном расстройстве психической деятельности. Здесь возникают дополнительные сложности для обоснования конечного вывода в рамках психиатрической экспертизы.
Содержательная характеристика понятий вменяемость-невменяемость однозначно основана на таких базовых понятиях психологии, как интеллект и воля. Иначе говоря, речь идет об осознанно-волевом поведении (эта терминология, как представляется, была бы оптимальной для соответствующих норм уголовного закона) на всех этапах поведенческого акта, регулируемого правом - от постановки цели и выбора способа действий до прогноза и оценки возможных последствий. Не медицинская дихотомия - норма - патология, а психологическая - способность - неспособность к осознанно-волевому поведению в конкретном случае играет решающую роль в содержательной характеристике вменяемости-невменяемости.
Способность к волевой регуляции поведения непосредственно связана с потребностно-мотивационной сферой человека. Бедность потребностей, "слабость" мотивов приводят к снижению волевой активности, неспособности к волевым усилиям при необходимости принятия решений для выхода из сложных ситуаций. Для регуляции произвольного поведения важное значение имеет общее развитие личности.
Невменяемость как уголовно-релевантное обстоятельство может быть описана именно в терминах и понятиях психологии: а) это психическое состояние, выраженное в контексте оценки способности к осознанно-волевому поведению в конкретном случае. Что же касается заболевания или иного болезненного состояния психики, то оно является, во-первых, сигналом для постановки вопроса о вменяемости-невменяемости субъекта относительно инкриминируемого деяния, а во-вторых, источником, базой информации, используемой, наряду и во взаимодействии с данными из других источников, для вывода о наличии способности (ее отсутствии) к осознанно-волевому поведению в момент деяния.
Психологическое обследование личности подэкспертного и исследование его психического состояния на момент инкриминируемого деяния предполагает выяснение способности к мыслительной и волевой деятельности того же уровня сложности, который требовался для осознанно-волевого совершения деяния, и затем использования полученных данных путем наложения их на обстоятельства именно конкретного случая.
Роль психиатра в исследовании вменяемости-невменяемости, безусловно, важна, поскольку лишь он компетентен диагностировать наличие или отсутствие психического заболевания или иного болезненного расстройства психики, т.е. установить наличие или отсутствие медицинского критерия невменяемости. Но нередко это лишь промежуточный этап в решении поставленного вопроса. Окончательный же этап - установление наличия или отсутствия психологического критерия невменяемости требует обязательного использования профессиональных психологических знаний, именно для решения вопроса о способности в конкретный момент времени к осознанно-волевому поведению. При этом используются и клинико-диагностические данные, связанные с медицинским критерием невменяемости, но не только и не столько они.
Невменяемость - это психическое состояние лица, заключающееся в его неспособности отдавать себе отчет в своих действиях, бездействии (сознавать фактическую сторону и общественную опасность деяния) и руководить ими вследствие болезненного состояния психики или слабоумия, результатом которого является освобождение от уголовной ответственности и наказания с возможностью применения по решению суда принудительных мер медицинского характера.
Вменяемость - это способность лица регулировать свое поведение при совершении преступления, осознавать нарушение общественных отношений, охраняемых уголовным законом, т.е. обладать в связи с этим определенными психическими свойствами личности; быть в состоянии отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими (Ю. М. Антонян, С. В. Бородин). Это важное условие вменяемости, но его, по мнению авторов, недостаточно, поскольку оно не отражает социально-психологического смысла вменяемости.
Социально-психологическая характеристика вменяемости выражается в уровне интеллектуального развития, в обладании лицом определенными волевыми качествами, в эмоциональных чертах характера. Все это имеет важное значение для психического состояния личности и должно учитываться при определении вменяемости.
Для вменяемости важен и определенный уровень социализации личности, поскольку социальная зрелость находится в прямой зависимости от этого. Социальная среда определяет уровень сознания и, в зависимости от него, характер поведения лица. Вменяемость, как определенный уровень социального развития личности, приобретается с возрастом. От того, с какого возраста лицо обладает необходимыми социальными чертами вменяемого человека, устанавливается и возраст уголовной ответственности. В соответствии с уголовным законодательством считается, что с 16, а в особых случаях и с 14 лет лицо, совершившее определенное общественно опасное деяние, как понимающее общественно опасный характер содеянного, при наличии вменяемости, должно нести уголовную ответственность. Уголовно-процессуальный закон обращает внимание на возможность умственной отсталости несовершеннолетних, чем подчеркивается необходимость повышенного внимания к вменяемости лиц, не достигших совершеннолетия.
Состояние психического здоровья - один из компонентов вменяемости. Вменяемость - прежде всего признак человека, обладающего психическим здоровьем. Однако вменяемыми считаются также и лица, которые страдают некоторыми психическими заболеваниями и недостатками умственного развития. Среди вменяемых оказывается большая группа лиц, у которых констатируются психические аномалии.
Рассмотрение компонентов, составляющих вменяемость, в уголовном праве дает возможность сформулировать понятие вменяемости.
Вменяемость - это психическое состояние лица, заключающееся в его способности по уровню социально-психологического развития и социализации, возрасту и состоянию психического здоровья отдавать себе отчет в своих действиях, бездействии (осознавать фактическую сторону и общественную опасность деяния) и руководить ими во время совершения преступления, неся в связи с этим за него уголовную ответственность и наказание.
Таким образом, рассмотрение невменяемости и вменяемости, сопоставление их признаков и понятий показывает, что вменяемость - самостоятельная категория уголовного права и не является зеркальным отражением невменяемости, у нее свои конкретные признаки, она служит условием наступления уголовной ответственности субъекта за совершенное преступление.
14. Психологический, юридический и медицинский (психиатрический)
подходы к понятию аффекта.
Аффект (от лат. affectus — душевное волнение, страсть) — сильное и относительно кратковременное эмоциональное состояние, связанное с резким изменением важных для субъекта жизненных обстоятельств и сопровождаемое резко выраженными двигательными проявлениями и изменениями в функциях внутренних органов. Аффект возникает в ответ на уже происшедшее событие и является как бы сдвинутым к его концу. В основе аффекта лежит переживаемое человеком состояние внутреннего конфликта, порождаемого либо противоречиями между его влечениями, стремлениями, желаниями, либо противоречиями между требованиями, которые предъявляются человеку (или он сам предъявляет их себе), и возможностями выполнить эти требования. Аффект развивается в критических условиях при неспособности субъекта найти адекватный выход из опасных, чаще всего неожиданно сложившихся ситуаций. Для состояния аффекта характерно сужение сознания, при котором внимание субъекта целиком поглощается породившими аффект обстоятельствами и навязанными им действиями. Нарушения сознания могут привести к неспособности впоследствии вспомнить отдельные эпизоды вызвавшего этот аффект события, а в случае исключительно сильного аффекта — завершиться потерей сознания и полной амнезие
При подготовке нового уголовного законодательства резко изменилась позиция закона при описании такого смягчающего обстоятельства, как "совершение преступления под влиянием сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего". Конечно, сама терминология, традиционно использовавшаяся десятки лет, не являлась оптимальной. Понятие "сильное душевное волнение" призвано обозначить одно из временных особых психических состояний субъекта; поэтому оно должно соответствовать принятой психологической терминологии. Но вместо осовременивания терминологии, как это произошло в Особенной части, законодатель вообще исключил это эмоциональное состояние из перечня смягчающих обстоятельств, указав лишь на противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления. При этом достигнут эффект упрощения использования соответствующего смягчающего обстоятельства. Но оптимальным это решение не является. Сейчас же предустановленное значение приобрел сам факт определенных действий потерпевшего. Новая редакция в законе рассматриваемого смягчающего обстоятельства не принимает во внимание и еще несколько существенных моментов:
- не ставит задачи оценки причинной непосредственной связи между действиями потерпевшего и виновного. А ведь она могла проявиться как в аффекте, так и в иных эмоциональных состояниях, но возможна и ситуация, когда виновный искал лишь повод для своих общественно опасных действий;
- аффектогенная конфликтная ситуация может быть создана не только потерпевшим, но и другим человеком, находившимся на месте преступления. Известны и случаи, когда аффективные действия были направлены на постороннее лицо, случайно оказавшееся поблизости. По нашему мнению, привязать уголовно-правовое понятие аффекта только к случаям эмоциональной разрядки в отношении лица, создавшего ситуацию, значит ограничить следователя и суд в индивидуализации ответственности с учетом данного обстоятельства, если причиной аффекта были действия третьего лица;
- трактовка действий потерпевшего только как повода верна не во всех случаях: с психологической точки зрения эти действия могут явиться главной причиной импульсивных аффективных действий. Кроме того, само понятие "повод" предполагает обязательность немедленной реакции на него. Между тем в ст. ст. 107 и 113 эта традиционная позиция существенно скорректирована - предусмотрена возможность длительной психотравмирующей ситуации, когда "поводом" является нейтральное с правовой точки зрения или даже законное замечание, требование, действие потерпевшего.
Экспертная практика однозначно свидетельствует о распространенности случаев длящегося развития аффектогенной ситуации по типу накопления переживаний, нередко не в полной мере осознаваемых субъектом. Этот процесс может протекать в течение многих месяцев или даже лет. Представляется, что вариант возникновения аффекта, связанный с длящимся аккумулированием аффектогенных факторов, с полным основанием учтенный в УК 1996 г., требует учета и в перечне смягчающих обстоятельств. Иначе возникает опасность чрезмерно узкой трактовки этого понятия в практике, когда следователь и суд оставляют за пределами смягчающих обстоятельств имевшее место состояние аффекта, исходя из того, что повод для аффективной разрядки малозначителен. Эта опасность еще более усиливается в связи с мнением некоторых комментаторов ранее действовавшего уголовного закона о том, что уголовно-релевантный аффект вызывается исключительно преступными действиями. Такой комментарий в силу инерционности практики может толкнуть следователя и суд к необоснованному несогласию с позицией эксперта, диагностировавшего аффект. Более того, в принципе возможны случаи, когда аффект, реализовавшийся в преступном деянии, был вызван позитивными с точки зрения закона и морали действиями потерпевшего или третьих лиц. Экспертная диагностика аффекта здесь избыточна, так как традиционная формулировка закона не предусматривает их действия в качестве основания смягчения наказания. Максимум, что могут сделать следователь и суд, если будут воспроизводить ограничительную позицию, предлагаемую ст. 61, - это учесть эмоциональную разрядку виновного (и ее причину) в рамках общего комплекса личностных характеристик и особенностей мотивации, значимых для индивидуализации ответственности и наказания. При этом мы полагаем возможной постановку вопроса перед экспертом о наличии у виновного аффекта как психологического феномена, хотя и не отвечающего узкой трактовке этого понятия в законе.
Рассматривая психологическое содержание действий виновного, реагировавшего на действия потерпевшего, как смягчающее обстоятельство, подчеркнем наконец, что для его диагностики значимо субъективное восприятие ситуации, а не предустановленно- типизированная ее оценка. Поэтому малоперспективной для правового регулирования следственной, судебной и экспертной практики представляется дискуссия о том, возможен ли аффект, если унижение чести и достоинства с точки зрения объективной картины не является "грубым и глубоким", может ли с точки зрения нормального человека "менее тяжкое оскорбление" вызвать особенно болезненную реакцию. При решении вопроса о степени тяжести оскорбления отсутствует с психологической точки зрения прямая внешняя зависимость между объективной тяжестью оскорбления (исходя из принятых в обществе или данной среде правил общения) и субъективным его восприятием, силой ответной эмоциональной реакции субъекта. Следовательно, поводом для аффективной разрядки может служить внешне самый незначительный стимул, в том числе, конечно, и "менее тяжкое оскорбление".
Психологи и юристы, разрабатывающие проблему аффекта в уголовном праве, традиционно исходят из того (эту позицию разделил и законодатель), что в этих случаях хотя и затрудняется избирательность поведения, в связи с чем ответственность и наказание смягчаются, но в принципе она сохраняется. Считается, что сознание человека в состоянии аффекта хотя и сужено, находится как бы в "шорах", но тем не менее он мог бы удержать себя, остановить развитие событий. Наша позиция несколько отличается от изложенной. Полагаем, что к действиям "на вершине" аффекта не всегда можно применить критерий осознанно-волевого поведения. Конечно, до начала самого
аффекта, реализации его в действиях субъект сохраняет способность к осознанию и руководству своим поведением в смысле удержания себя от аффективных действий или переключения их на незначимый с точки зрения уголовно- правового запрета объект. Иными словами, ответственность обосновывается неиспользованием субъектом реальной возможности предупредить действия в состоянии аффекта путем подавления или переключения своих эмоциональных переживаний. Наш подход, несколько уточняющий традиционный, приводит к выводу, имеющему принципиальное значение, в том числе при обсуждении компетенции эксперта-психолога в рассматриваемых случаях. Имеются ситуации (речь, как правило, идет не о длительных психотравмирующих ситуациях, вызывающих аккумуляцию аффекта, а об особо интенсивных однократных воздействиях), когда контроль поведения фактически невозможен с самого момента появления аффектогенного раздражителя. То есть субъект не может удержать себя от аффективной разрядки. Например, случаи внезапного, неожиданного для него совершения будущим потерпевшим или третьим лицом действий, связанных с особым цинизмом, жестокостью и пр., когда восприятие названных обстоятельств фактически совпадает с наступлением аффективной разрядки, не оставляя возможности даже для свернутой оценки ситуации. Этому могут способствовать и такие факторы, как усталость, болезнь, функциональные расстройства, снижающие самоконтроль и при обычных условиях. Ситуации такого рода могут быть диагностированы в рамках судебно-психологической экспертизы. Представляется, что наличие этого заключения обязывало бы следователей и суд рассмотреть вопрос, не выходит ли данный случай за пределы обычного смягчающего значения аффекта, имелась ли реально хотя бы минимальная возможность избирательного поведения, а следовательно, вина в уголовно-правовом смысле.
15. Дистанционная психодиагностика личности в юридической психологии.
Дистанционная психодиагностика — это опосредованное изучение личности с помощью аудиовизуального наблюдения, изучения фото- и кинодокументов, опроса близких людей, использования техник косвенного допроса и косвенного обследования и пр. Важное место тут занимает анализ речи и текстов, которые наверняка принадлежат изучаемой личности.
Какие же параметры личности могут быть выявлены по косвенным признакам и, в первую очередь, по речи? В.Ф. Енгалычев отмечает следующие:
во-первых, симптомы функционального состояния, общего самочувствия, специфические изменения самочувствия, уровень общей активности, мотивация и эмоциональный фон деятельности;
во-вторых, индивидуально-типологические особенности личности, связанные с силой, подвижностью и уравновешенностью нервных процессов;
в-третьих, особенности мотивационно-волевой регуляции, что про является в значимости для индивида тех или иных объектов, в том, что входит, и что не входит в зону его актуального сознания.
Ответы на поставленные перед подозреваемым вопросы и задания, имеющиеся в тестах и опросниках, а также в целом его речь дает информацию об особенностях интеллектуальной сферы. Важно отметить, что дифференциально-диагностической ценностью обладает как содержание высказывания в целом, так и его отдельные лексические единицы, особенности лексики и грамматики. Иными словами, при всей важности семантики, содержания речи, её языковое оформление не может не быть связано с личностью.
К одной из важных характеристик речи, отражающих особенности личности говорящего или пишущего, можно отнести величину и разнообразие словаря. Этот показатель называется в англоязычной литературе type-token ratio и показывает соотношение количества разных слов с общим количеством слов в тексте. Он отражает богатство лексикона человека.
Так, при анализе реального случая пропажи жены имелось письмо на шести страницах, якобы написанное ею. В нём говорилось, чтобы её не искали, поскольку она «ушла к другому». Психолингвистический анализ нескольких писем мужа показал, что в них содержится гораздо больше грамматических, синтаксических, орфографических и пунктуационных ошибок, чем в письмах, действительно написанных его женой. Такого же рода ошибки содержались и в письме, которое подлежало анализу. Сделанный вывод судебного психолингвиста о подделке «прощального» письма впоследствии подтвердился признанием мужа в убийстве.
На сегодняшний день актуальными являются экспериментальные исследования проблемы идентификации личности по устной речи и голосу. К основным характеристикам голоса относятся тембр, высота основного тона, громкость. Более дифференцированно эти характеристики выглядят так: громкость (большая, средняя, малая), длительность, высота тона, высотный диапазон (широкий, средний, узкий), высотный уровень (высокий, средний, узкий), высотный контур (плавный, изрезанный, монотонный), направление движения тона в завершении фразы (восходящее — резкое, плавное, ровное; нисходящее — плавное, резкое), локализация выделенности.
По голосу можно узнать о таких физических состояниях, как торможение (усталость, тяжесть, расслабленность, слабость, вялость, бессилие, депрессия, сонливость, состояние полусна, изнеможение, апатия, безразличие) или возбуждение (в том числе, волнение, нервозность). Можно сказать, настроен ли человек на выполнение какого-либо действия, т.е. есть ли в нём уверенность (эмоциональный подъём, хорошее настроение, спокойствие) или растерянность (неуверенность, задумчивость, равнодушие, безразличие, доверчивость, участливость, угнетённость, подавленность, безнадёжность, размышление).
По голосу можно узнать и об эмоциональном состоянии человека, как например, тревоге (испуг, страх, ужас), раздражённости (недовольство, гнев, злоба, возмущение, ярость, ненависть, угроза, негодование), радости (восторг, удовлетворение, восхищение, полное удовлетворение, счастье), печали (грусть, тоска, отчаяние), огорчении (горечь, горе, сожаление). По голосу можно узнать, выражает ли говорящий насмешку (ехидство, усмешка, издёвка), обиду (досада) или нежность.
Этому можно обучиться, если сравнивать, к примеру, фразы попарно: одну без коннотативного эмотивного значения, другую — с коннотативным значением. В частности, по данным Р.К. Потаповой, по убыванию степени громкости можно выстроить значения по громкости и темпу в такой последовательности: ярость — страх — радость — тревога, тоска. Если высотный диапазон широкий, то это ярость, радость, страх, если низкий, то тревога и тоска. Если рисунок контура высоты основного тона изрезанный, то это ярость, страх, тревога, если плавный, то тоска, если направление движения основного тона в завершении фразы резкое нисходящее, то это ярость, страх, тревога, если плавное нисходящее — тоска.
По данным К. Шерера, высокая частота основного то на положительно коррелирует с компетентностью и доминантностью (стремлением к руководству другими). Она же указывает на женственность и социализованность. Низкая частота основного тона характеризует лиц, ориентированных не на задание, а на подчинение и тем самым указывает на депрессивность. Высокий уровень мускульной напряжённости голоса (повышенная громкость) характерен для представителей общества с приверженностью к правилам и дисциплине, а также где высоко ценится самоконтроль. Громкий и сильный голос характерен для экстравертов. Голос с придыханием указывает на интроверсию, невротичность и тревожность. Резкий, металлический и звучный голос указывает на эмоциональную стабильность, экстраверсию и доминантность.
Паузы и продолжительность речи также являются значимыми. Так, короткие периоды перед началом речи, меньшее количество пауз заполнения (типа ммм, хм) и меньшее количество пауз молчания (более 2 секунд) характерны для экстравертов. Повышенная чувствительность к обратной связи со стороны слушающего — ив частности, частые переспросы — характеризует высокую невротичность говорящего. В целом же, образно говоря, речь человека есть проявление и продолжение его психологии.
Методика осуществления психоанализа: Осуществляет скрытый для объекта анализ его личных качеств. Выявляет отношение исследуемого объекта к другим людям и коллективам людей. Обладает высокой достоверностью результатов оценок. Рекомендует рациональное распределение функций сотрудников в рабочих коллективах с учетом их психологического статуса. Оценивает степень их профессиональной и личной надежности.
Специально подготовленные специалисты способны дистанционно (скрытно) проводить разносторонний анализ личности по фотоизображению, почерку и росписи. Таким образом, исключение анализируемого объекта из процедуры оценки его сущностных параметров при личном присутствии позволяет избавиться от искажений реальной картины, а также выполнять анализ, не ставя объект в известность, что очень важно при выявлении предателей, ненадежных сотрудников, лиц, склонных к вербовке и т.д. Практика показывает, что хорошо подготовленный и опытный спецоператор способен выявить не только такие личные качества, как трудоспособность, честность, склад ума и темперамента, способность ориентироваться в сложной обстановке, неподкупность, наличие или отсутствие пороков (и каких в частности) и т.д., но и определить доминантные направления в мысленных установках исследуемого человека, основную мотивацию его поступков, симпатии и антипатии к определенным людям, социальным средам, общественным явлениям и укладам.
16. Общая характеристика субъекта в профессиях типа «Человек-человек».
Юрист как типичный представитель профессий типа «Человек-человек».
Понятие о профессиограмме юриста. Психологическая культура юриста.
В профессиях типа Ч мир видится, усматривается работником и волнует eго прежде вceго со стороны наполненности окружаю щего разными, разнообразными, разномыслящими и разнокаче ственными и разнонаправленными людьми, группами, сообществами, организациями, их сложными взаимоотношениями. Типичные примеры целостностей, выделяемых работниками этого типа в мире: духовные потребности населения в сфере дocy га; отдых и настроение (дрyгого человека); условия хранения ценностей на предприятии (как зона объектов, не воз можны злоупотребления); отступления от общественных норм; правонарушения; версии возможных причин преступления; здо ровье человека; болезнь; особенности поведения покупателей; соблюдение правил поведения; довольные лица покупателей; ин тересы дрyгих организаций; взяточничество; маршрут (экскурсии); похищенное имущество; мероприятие, праздник (как предмет труда, «изделие» организатора, а не как то, что приходит и случа ется); возможность общения; бесхозяйственность; судьба трудных подростков и мнoгoe дрyгое.
Представители профессий этого типа умеют руководить груп пами, коллективами, сообществами людей (придавать некоторую упорядоченность общественным процессам сообразно поставлен ным целям), учить и воспитывать людей того или иного возраста, лечить, осуществлять полезные действия по обслуживанию раз личных потребностей людей (материальных, духовных, соци альных). Исполнительно- двигательная сторона труда имеет в професси ях этого типа следующие особенности: это прежде вceгo речевые действия, говорение не обходится без речедвигательных навыков: говорить профессионально надо так же учиться, как учатся делать сальто или водить сварочным электродом. Далее, это выразитель ные движения (мимика, пантомимика) и, кстати говоря, выpa зительные свойства внешности и даже одежды (скажем, полага ют, что экскурсовод более успешен, если он при прочих равных условиях элегaнтен). В некоторых профессиях рассматриваемоrо типа (медицинских) предъявляются особые и высокие требования к точности и координации собственно рабочих движений. Особенности познавательной деятельности представителей про фессий этого типа во многом определяются сложностью и текуче стью, не стандартностью предметов рассмотрения, воздействия, поиска, принципиальной нечеткостью границ, разделяющих coциальные явления. Очень важным является умение слушать (не перебивая) и слы шать, понимать дрyгого человека, и именно eгo внутренний мир, а не приписывать ему то, что нам самим бы пришло в голову в eгo положении. Профессионал должен иметь немалый крyгозор в области гyманитарноrо знания. Очень кстати оказывается здесь и жизненный опыт, и основанное на нем пони мание внyтpeннегo состояния тех людей, с которыми приходится иметь дело. Работнику нужно отчетливо выделять наряду с более или менее «вечными» знаниями (как общекультурными, так и по уз кой специальности) знания оперативные, относящиеся к конкретной обстановке «здесь и сейчас». Ему важно досконально разобрать ся в неповторимой и конкретной обстановке. Среди требований к качеству исполнительно -двигательных про явлений на первом месте стоят требования не только к письмен ной, но и к устной речи ее четкости, раздельности, удобному для слушателя темпу, связности и, конечно, ясности, понятно сти содержания высказываний, реплик. Самое главное в области познавательных процессов представи телей рассматриваемого типа профессий, конечно, не острота зре ния или слуха, а своеобразная душеведческая направленность ума. Важны наблюдательность к проявлениям чувств, ума и характера человека, к eгo поведению, умение или способность мысленно представить, смоделировать именно eгo внутренний мир, а не приписать ему свой собственный или иной, знакомый по опыту или по газетам. И еще важен оптимистический проектировочный подход к че ловеку, основанный на уверенности, что человек всегда может стать лучше. Требуется и очень важна способность сопереживать дрyгому человеку (сострадать и сорадоваться). Важная особенность эмоцио нального склада личности сводится к способности заново, вновь и вновь переживать те события, о которых не в первый уж раз ведется речь, и передавать слушателям свое отношение к ним. Педагогические функции приходится выполнять практически любому хорошему, опытному специалисту. Важны наблюдательность по отношению к поведению, прояв лениям душевной деятельности человека, отзывчивость, добро желательность, готовность бескорыстно прийти на помощь дрyго му существу, искренняя и деятельная обеспокоенность судьбами людей (учеников, пациентов, подопечных разного рода), терпение и снисходительность к различным нестандартным проявле ниям поведения, внешнего облика, образа мыслей. Глубокая и оптимистическая убежденность в правильности идеи служения народу в целом. Граждан ские качества, определенные убеждения это то, без чего человек должен считаться непригодным для работы в профессиях данного типа. Профессии данного типа неизбежно требуют творческого склада ума, способности ясно представлять себе варианты воз можных последствий действий людей, возможных исходов их конфликтов, противостояний или, наоборот, объединений. Но это и не техническое, и не художественное воображение, а такое, для котopoгo пока еще в учебниках нет названия. В некоторых профессиях paссматриваемого типа сам предмет труда возникает в результате твор ческоrо поиска.
Особенности саморегyляции представителей рассматриваемо го типа профессий таковы. Требуется постоянное совершенство вание своих знаний и навыков, стремление «идти в ногу» с быст ротекущими процессами социального движения, развития, заставлять себя быть в курсе текущих общественных событий. В про тивном случае рушится взаимопонимание с окружающими. Необ ходимы огромная выдержка, способность «не выходить из себя». Требуется умение cтрoгo сообразовывать свое поведение, обра щенное к дрyгим людям, С моральными и юридическими нормами, а это отнюдь не всегда просто. Вместе с тем в отношении caмогo себя часто невозможно cтрого подразделить время на pa бочее и нерабочее. Нужно сочетание доброты с принципиальной требова тельностью к себе и дрyгим. Противопоказаниями к выбору профессий данного типа явля ются дефекты речи, невыразительная речь, замкнутость, погру женность в себя, необщительность, выраженные физические недостатки (как это ни печально), нерасторопность, излишняя мeдлительность, равнодушие к людям «тyпосердие», отсутствие признаков бескорыстноrо интереса к человеку интереса «про сто так».
Профессиограмма - описание особенностей определенной профессии, раскрывающее содержание профессионального труда, требований, которые она предъявляет к человеку. Различают два вида профессиограмм: профессиокарты и полные профессиограммы.
Профессиограммы юриста. Профессиограмма представляет собой сложную иерархическую структуру, в которой все стороны профессиональной деятельности, а также личностные качества, навыки и умения представлены во взаимной связи или зависимости. Каждая из сторон профессиограммы отражает, во-первых, определенный цикл профессиональной деятельности, а во-вторых, в ней реализуются личностные качества, навыки, умения, а также знания, которые обеспечивают профессиональный успех на этом уровне деятельности.
I фактор — высокий уровень социальной (профессиональной) адаптации. Данный фактор напрямую связан с нормативностью поведения юриста в любых, в том числе в сложных, экстремальных условиях профессиональной деятельности. Поэтому его следует рассматривать в качестве одного из главных факторов профессиональной пригодности работников правоохранительных органов. К качествам личности, формирующим указанный фактор, следует отнести: высокий уровень правосознания; честность, гражданское мужество, совестливость; принципиальность (непримиримость) в борьбе с нарушениями правопорядка; обязательность, добросовестность, исполнительность, дисциплинированность.
Свидетельством профессиональной непригодности юриста являются полярно противоположные качества: низкий нравственный облик, нечестность, безответственное отношение к делу, недисциплинированность, склонность к алкоголизму.
II фактор — нервно-психическая (эмоциональная) устойчивость личности юриста. Рассматриваемый фактор предполагает: устойчивость к стрессу, высокий уровень самоконтроля над эмоциями и поведением, работоспособность в критических, вызывающих фрустрацию ситуациях; развитые адаптивные свойства нервной системы (сила, уравновешенность, подвижность, чувствительность, активность, динамичность, лабильность, пластичность нервных процессов), позволяющие на должном уровне сохранять работоспособность в состоянии утомления, способность адекватно реагировать на различные события. Отрицательно оцениваются следующие качества личности: низкий порог устойчивости к стрессу, повышенная эмоциональная напряженность; избыточная агрессивность, импульсивность поступков; невротические симптомы, быстрая истощаемость нервных процессов; психопатические свойства характера.
III фактор — высокий уровень интеллектуального развития, познавательная (когнитивная) активность юриста, которые обусловлены следующими качествами личности: развитый интеллект, широкий кругозор, эрудиция; гибкое, творческое мышление, умственная работоспособность, сообразительность; аналитический склад ума, прогностическиеспособности, умение выделять главное; активность, подвижность психических познавательных процессов (восприятия, емкой памяти, продуктивного мышления, внимания); развитое воображение, интуиция, способность к абстрагированию, рефлексии. Напротив, низкая умственная работоспособность, сниженные познавательная активность, интеллект, неразвитое воображение, слабая память — качества, несовместимые с эффективностью профессионального труда, и они оцениваются как прогностически неблагоприятные.
IV фактор — коммуникативная компетентность юриста. Коммуникативная компетентность предполагает следующие качества личности: способность устанавливать эмоциональные контакты с различными участниками общения, поддерживать с ними в необходимых пределах доверительные отношения; проницательность, способность понимать внутренний мир собеседника, его психологические особенности, потребности, мотивы поведения, состояние психики; доброжелательное, вежливое отношение к людям, умение слушать участника диалога, эмпатийность (способность эмоционально отзываться на переживания собеседника); свободное, гибкое владение вербальными и невербальными средствами общения; умение в конфликтных ситуациях проводить адекватную ситуации стратегию коммуникативного поведения, менять в зависимости от обстоятельств стиль общения; способность к сотрудничеству, достижению компромиссов, соглашений;
развитый самоконтроль над эмоциями, настроением в экстремальных ситуациях; адекватную самооценку; чувство юмора. Качествами, существенно затрудняющими коммуникативные процессы, снижающими их результативность, являются: замкнутость (аутизм), повышенная сосредоточенность на своих проблемах, переживаниях (интравертированность); легкоранимое самолюбие, повышенная обидчивость, конфликтность, агрессивность; эмоциональная неустойчивость, импульсивность; слабое владение вербальными и невербальными средствами общения.
V фактор — организаторские способности. Организаторские способности позволяют юристу, независимо от рода его профессиональной деятельности, оказывать управляющее воздействие на различных субъектов, с которыми приходится вступать в диалог в процессе профессионального общения. Поэтому юрист, особенно управленческого звена, помимо глубоких профессиональных знаний и опыта должен иметь следующие качества: активность, инициативность, находчивость, распорядительность; смелость, решительность, настойчивость, целеустремленность, умение выделять главное, прогнозировать последствия принимаемых решений; самостоятельность; чувство ответственности за свои действия и поступки; организованность, собранность, аккуратность в работе. Важную роль в структуре организаторских способностей играют и другие отмеченные выше свойства: коммуникативная компетентность, нервно-психическая устойчивость, адекватная самооценка, высокая мотивация достижения успеха. Качествами, существенно снижающими организаторские возможности юриста, эффективность его воздействия на других лиц, являются: психопатические свойства характера, повышенная агрессивность, несбалансированность процессов торможения и возбуждения, эмоциональная неустойчивость, пассивность, безответственность, избыточная мнительность, тревожность, сниженный интеллект, завышенная самооценка, властолюбие, пренебрежительное отношение к людям.
Помимо перечисленных выше качеств личности, имеющих отношение к различным подструктурам правоохранительной деятельности, эффективность труда юриста во многом зависит также и от мотивационной сферы его личности: в какой мере в ней доминируют социально значимые мотивы, потребность в достижении успехов в работе, в завоевании профессионального престижа, авторитета и уважения среди сотрудников, а также граждан, чьи законные права и интересы ему приходится защищать.
Рассмотренные выше факторы профессиональной пригодности, различные сочетания (симптомокомплексы) соответствующих им психологических качеств личности представлены в профессиограмме, в которой психограмма личности занимает свое место.
Овладение психологической культурой (системой психологических факторов-направлений) облегчает юристу решение этой задачи и выполнение главных требований, которые предъявляются к его профессиональной деятельности:
обеспечить защиту интересов отдельных лиц и организаций от преступных посягательств;
соблюсти права и законные интересы граждан и коллективов, а также этические нормы.
Напр., юридическая психология работника правоохранительной системы может быть представлена в таких направлениях:
профессиографическое - определяет психологическую структуру личности и деятельности прокурора, следователя, судьи и других работников правоохранительных органов, и на их основе разрабатывает рекомендации в области профессионального отбора и ориентации, профессионального обучения и воспитания, расстановки кадров, психодиагностики, психокоррекции (психоисправления) и предупреждения профессиональной деформации. Основная задача этого направления - определить рациональные соотношения между структурой личности и требованиями, которые предъявляются к этой личности правоохранительной деятельностью;
следственно-психологическое - представляет собой систему психологических рекомендаций и методов, направленных на более эффективное раскрытие преступлений - всесторонне и полное. Исследуются психологические закономерности раскрытия и расследования отдельных видов преступлений (убийства, сложные однократные хищения, изнасилования и др.), а также психология отдельных следственных действий: допроса, осмотра места происшествия, обыска, опознания и многих других. На основе выявленных закономерностей разрабатываются психологические рекомендации, направленные на быстрейшее раскрытие сложных преступлений, их высококачественное расследование, а также повышение эффективности, культуры и гуманизации таких следственных действий, как допрос, осмотр места происшествия и др.;
Психологическая культура юриста включает: комплекс психологических знаний, в том числе психологию личности и деятельности, психологию юридического труда, психологические характеристики отдельных юридических профессий, навыки и приемы использования этих знаний в профессиональных ситуациях в процессе общения, при решении конфликтов и т.п.
Для юриста (лидера) главным является знание собственных психических возможностей, психических возможностей своих подчиненных и умение постичь психический состав других участников юридического дела с тем, чтобы создать оптимальный режим для эффективного рассмотрения юридического дела и принятия правильного решения.
17. Социальный интеллект (коммуникативная компетентность) как один
из важнейших психологических факторов профессиональной пригодности юриста.
Деятельность следователя связана с его непосредственным взаимодействием с участниками уголовного процесса. Возможное противодействие заинтересованных лиц требует от следователя реализации определенных поведенческих стратегий, рефлективного управления поведением противодействующих лиц, использования психологизированных тактических приемов.
Базой действий и здесь являются информационные процессы. Однако, если на этапе поиска преступника информация поимущественно извлекается из обстоятельств совершения преступления, то при взаимодействии с проходящими по делу лицами информационные процессы обусловлены психическими состояниями этих лиц, их позицией в отношении правосудия и отношением к данному следователю.
Следователю предстоит адекватно отразить позиции и реальную информированность лиц и создать психологические предпосылки для информационного общения.
При этом могут возникнуть следующие ситуации:
допрашиваемое лицо обладает искомой информацией, но скрывает ее;
допрашиваемое лицо располагает необходимой информацией, но умышленно ее искажает;
допрашиваемое лицо добросовестно передает определенные сведения, но информация не адекватна действительности (в силу искажений восприятия и личностной реконструкции материала в памяти субъекта);
допрашиваемое лицо не располагает искомой информацией.
В целях объективного, полного и всестороннего расследования, получения адекватной информации о расследуемом событии следователь должен осуществлять эффективную коммуникативную деятельность.
Начиная расследование, следователь в ряде случаев встречается с коммуникативной неопределенностью.
Здесь следователь выдвигает предположение о наиболее вероятностных действиях противодействующей стороны. Оптимальность следственных решений зависит от уровня рефлективности следователя.
Имитируя позиции противодействующей стороны, возможные рассуждения обвиняемого, подозреваемого или недобросовестного свидетеля, пытающихся ввести следствие в заблуждение, следователь рефлексивно управляет их действиями.
Психическое состояние проходящих по делу лиц определяется их позицией в отношении следствия, правовым положением лица (является ли оно обвиняемым, подозреваемым, потерпевшим или свидетелем), их индивидуально-психологическими особенностями.
18. Юридико-психологическая характеристика аттракции и эмпатии.
Аттракция (от франц. attraction - притяжение, привлечение, тяготение) - обозначает процесс взаимного тяготения людей друг к другу, механизм формирования привязанностей, дружеских чувств, симпатий, любви. Сформировать аттракцию - значит вызвать к себе положительное отношение, то есть расположить к себе. Зачем нужна аттракция? Нет плохих людей - есть плохие отношения. Процесс формирования привлекательности какого то человека для воспринимающего и в то же время продукт этого процесса - также является аттракцией. Аттракцию рассматривают как особый вид социальной установки на другого человека. Преобладание эмоционального компонента в данном случае является основным. Другой человек в данном случае оценивается как правило в оценках, свойственных эмоциональным аффективным состояниям. Выделены три уровня аттракции:
симпатия,
дружба,
любовь.
Необходимо также выделить законы аттракции:
1. Понять человека еще не значит его принять. Для принятия необходимо, чтобы ваша цель, ваш интерес если и не совпадали с позицией другого человека (что было бы идеально) но хотя бы не противоречили.
Для принятия человека, необходимы следующие условия
- отсутствие противоречий в действиях, интересах и желаниях.
- человек должен знать, что те действия которые от него ожидаются будут способствовать удовлетворению его потребностей.
- эмоциональное отношение к человеку должно быть положительным.
2. Люди испытывают положительное отношение друг к другу и принимают позицию другого человека если условия общения равны. Соответственно человек воспринимает другого человека гораздо сложнее, если есть определенное негативное отношение - неприязнь, антипатия.
Рассматривая общий психологический механизм формирования аттракции, необходимо отметить существование проблемы бессознательного в оценке людьми друг друга.
Под межличностной аттракцией понимается формирование положительного эмоционального отношения людей друг к другу в процессе восприятия.
Механизмы восприятия внешнего облика человека
Особенности, образующие внешний облик и поведение человека, многообразны, и все они для других людей могут выступать носителями определенной информации и играть роль сигналов. По одним признакам, входящим во внешний облик человека, люди судят о его расовой и национальной принадлежности, по другим -- о поле и возрасте, по третьим -- о социальной 'Принадлежности и уровне культурного развития. Во внешнем облике и поведении каждого человека имеются признаки, наблюдая которые, люди выводят заключение о характерологических особенностях другого человека, его способностях, испытываемом им состоянии. Наконец, по определенным признакам мы судим, чем занят человек и как он делает свое дело сейчас и т. д.
Анализ показывает, что признаки-сигналы, из которых слагаются внешний облик и поведение человека, могут иметь для других людей осведомительное значение и выполнять регулятивную, или прагматическую, функцию. Будучи отраженными, признаки-сигналы актуализируют в сознании воспринимающего субъекта большую или меньшую систему знаний, которую он привык связывать с каждым из этих сигналов, и предупреждают его о необходимости определенного поведения по отношению к тому человеку, которому этот признак-сигнал присущ. Осведомительная и регулятивная функции сигнала тесно связаны, но полностью не покрывают друг друга. При богатстве связей с другим человеком и при наличии сравнительно высокого уровня психологической и гражданской зрелости взаимодействующий субъект может воспринять в другом человеке значительное число признаков-сигналов. Но, как правило, лишь часть этих сигналов становится регулятором поведения познающего субъекта при взаимодействии с воспринимаемым человеком. Остальные признаки-сигналы, отраженные индивидуумом в этот момент, будут как бы составлять избыточную информацию. Когда в ходе взаимодействия людей появляются новые задачи, происходит перераспределение ролей признаков, отражаемых познающим субъектом. Признаки, которые в предыдущей совместной деятельности имели для познающего субъекта только осведомительное значение и регулятивной нагрузки не несли, теперь начинают выполнять прагматическую функцию. Те же сигналы, которые ранее имели регулятивное значение, теперь переходят в разряд несущих по преимуществу осведомительную информацию. Чем ограниченнее опыт общения индивидуума, тем меньше его способность (возможность) воспринять сигналы, которые несут только осведомительную, но не регулятивную информацию о взаимодействующем с ним человеке. С другой стороны, смысловая заполненность сигнализации о другом человеке может возрастать при отражении его познающим субъектом в процессе совместной деятельности, ко она может не использоваться при организации взаимодействия с этим человеком некоторое время или же не использоваться вообще. Регулирующим взаимодействие людей такой сигнал будет в этом случае только потенциально. И в самом деле, факты на каждом шагу убеждают, что, например, при нормальном течении процесса совместной деятельности, при реализации человеком целей, которые он хотел бы достичь, общаясь с другим человеком, определенная часть потока сигналов, получаемых при отражении облика и поведения партнера по деятельности, 'носит чисто осведомительный характер И лишь в тех случаях, когда взаимодействие людей начинает идти не так, как хотелось бы одному из участников деятельности, и, стало быть, когда оказывается под угрозой достижение желаемого им результата, указанные сигналы из разряда только осведомляющих индивидуума о другом человеке переходят в разряд регулирующих его действия и, связываясь с другими прагматическими сигналами, более или менее перестраивают его поведение по отношению к этому человеку.
Исходя из сказанного, всю уже имеющуюся у индивидуума или поступающую к нему в процессе взаимодействия с другим человеком информацию можно условно разделить на группы в зависимости от ее содержания, способов хранения и целей использования. Видимо, можно выделить прежде всего общеосведомительную информацию. Это информация о внешних и внутренних устойчивых особенностях другого человека, которая накапливается и сохраняется длительное время, используется при общей опенке актуальных и потенциальных возможностей этого человека и влияет на выработку общего /подхода к нему. Затем индивидуум может располагать более конкретной и ограниченной осведомительной 'информацией, говорящей ему лишь о готовности другого человека ж деятельности определенной сложности и длительности и о характерном для него поведении в условиях этой деятельности. Наконец, существует текущая оперативно-регулятивная информация о поведении, состоянии и возможностях человека, получаемая при взаимодействии с ним в данный момент в совершенно конкретных условиях при совместном решении определенной задачи и используемая немедленно. Само собой понятно, что все эти виды информации не отделены «китайской стеной» друг от друга и объем и значение каждого из них в зависимости от характера и продолжительности совместной деятельности могут возрастать или уменьшаться. Положение людей по отношению друг к другу в процессе совместной деятельности, их права и обязанности могут быть и одинаковыми, и различными. Это обстоятельство сказывается на содержании той информации друг о друге, которая имеет для каждого из них первостепенное значение. При сходстве задач деятельности и совпадении в главном путей решения этих задач характер признаков, которые в каждом из участников имеют сигнальное значение, для обоих участников одинаков. При несходстве задач, осуществляемых в деятельности каждым участником, и несовпадении способов, с помощью которых эти задачи каждый из них решает, характер регулятивных признаков в партнере по деятельности для каждого - свой В зависимости от видов совместной деятельности находятся количество каналов связи, по которым поступает информация к одному участнику о других, и то, какая из форм информации является главной. В одних случаях наибольшую информацию могут нести и доминировать при построении образа другого человека сигналы, отражаемые зрительным анализатором, в другом -- слуховым, в третьем -- кинестетическим и т. д.
Если какие-то сигналы, получаемые при взаимодействии с другим индивидом, носят чисто осведомительный характер я не приобретают регулятивного значения для принявшего их субъекта (а так бывает, например, при восприятии признаков расовой и национальной принадлежности человеком, лишенным националистических предрассудков), это неизбежно приводит к превращению соответствующих раздражителей в индифферентные агенты и к постепенному оттормаживанию и исчезновению тех реакций на них, которые могли наблюдаться раньше.
Исходя из своего прошлого опыта общения с разными категориями людей в разных обстоятельствах, индивидуум ожидает от другого человека в каждой из ситуаций одни формы действий чаще, а другие реже. Это ожидание является субъективным выражением объективного факта вероятности сигнала.
Одним из необходимых условий взаимодействия людей, отвечающего сформированным у человека представлениям о нормальном течении этого процесса и о достижении в ходе его желательных целей, является непрерывное получение человеком информации о результатах его собственных действий в этом процессе. Это управление человеком своим поведением на основе действительного совершения действий в соответствии с содержанием самоприказа, а не ожидаемого их выполнения, достигается с помощью механизма обратной связи.
Высказывая другому человеку свое мнение и подкрепляя его соответствующими выразительными движениями, давая ему поручение, решая с ним вместе какую-то практическую задачу, индивидуум непрерывно получает сигналы о том, как он действует и : какие результаты им достигаются. В центральный регулирующий аппарат его все время возвращается информация об осуществляемом воздействии на внешний мир, на другого человека.
Благодаря действию механизма обратной связи человек на основе достигаемого в ходе взаимодействия с другими людьми результата может корректировать свое последующее поведение, заменяя. использованные способы воздействия новыми, которые кажутся более эффективными.
2.2 Особенности восприятия внешнего вида человека в процессе общения
Сопоставляя, дифференцируя и оценивая анатомические признаки, образующие физический облик человека, взаимодействующие с этим человеком люди судят о его поле, расовой принадлежности, возрасте, состоянии здоровья и пр.
В разных видах взаимодействия физический облик человека и различные его элементы играют то большую, то меньшую роль.
Взаимодействуя с людьми, индивид, «выбирая» стиль общения с 'ними, учитывает, как правило, их пол и возраст. В ряде деятельностей: работе врача, педагога-хореографа, тренера, закройщика -- правильная оценка особенностей физического облика людей -- одно из условий успешного выполнения ими трудовых задач. При отборе исполнителей той или иной роли в кинофильме или спектакле черты физического облика артиста также оказываются значимым компонентом.
Помимо анатомических признаков, которые образуют физический облик человека, важным компонентом его внешнего облика являются так называемые функциональные признаки. К ним относятся мимика, жестикуляция, походка, осанка, голос, а также речь. Психические процессы и присущие человеку в каждый момент внутренние психические состояния коррелируют с конкретными нервно-физиологическими и биохимическими характеристиками организма. Сложные психологические образования, 'которые представляют собой непрерывно перестраивающиеся по ходу деятельности ансамбли процессов и состояний, динамично выражаются во внешнем облике и поведении человека в виде совокупности Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. М., 1982 -определенных признаков, организующихся в пространственно-временные структуры. Каждая такая структура включает конкретные характеристики мимики, пантомимики, интонации, темпа движений, качества деятельности и прочее и является сигнальным комплексом, информирующим другого человека о психических процессах и состояниях его партнера по деятельности. Следует отметить, что осведомительную и регулятивную функции несет комплекс в целом, а его компоненты в отдельности воспринимаются далеко не всегда. В осуществлении указанных функций эти компоненты не -равноценны, и, если во внешнем облике или поведении человека появляется только один или небольшая часть признаков сигнального комплекса, взаимодействующему с ним индивидууму трудно уловить изменения в психическом состоянии партнера.
Совокупность мимических и пантомимических особенностей, соответствующих состояниям грусти, гнева, радости, страха и прочим, является сигналами этих состояний. Каждый из таких сигналов, имеющих как осведомительное, так и регулятивное значение для отразившего их человека, обладает сложной структурой. В нее, как правило, входят признаки разных модальностей (воспринимаемые зрительно, на слух, иногда кожно-мышечным путем). Одни из признаков, образующих структуру такого сигнала, характеризуются постоянством, другие -- вариативностью. Человек, осваивая сигналы состояний в ходе взаимодействия с людьми, выделяет и объединяет признаки, характерные для каждого состояния.
Важнейшим элементом в физическом облике человека является лицо. Как ни режет слух фраза: «лицо -- важнейший инструмент общения», однако факт остается фактом -- большинство людей в процессе общения чаще всего концентрируют свое внимание на лицах партнеров и больше всего на глазах, которые оказываются видимым центром человека для воспринимающего субъекта. Это значение лица в процессе общения определяется тем, что на лице расположены важнейшие дистантрецепторы, от лица исходит голос, слышимый другим человеком. Сокращения лицевых мышц изменяют выражение лица и сигнализируют о состояниях человека. Привычка смотреть в лицо партнера по общению и более или менее тонко отмечать смену выражений развивается у каждого человека постепенно, начиная с первых недель жизни. Появление ее дает ребенку возможность предвидеть действия взрослого с «таким» лицом и соответственно строить свое поведение.
Точность и тонкость дифференцирования выражений лиц и соответствующих им состояний у разных людей неодинаковы.
Изучению особенностей восприятия человеком лиц других людей и дифференциации их выражений посвящено много исследований. Авторы этих работ стремятся проследить, как развивается способность распознавать эмоциональные состояния по выражению лица по мере формирования личности воспринимающего, выявить характерные особенности распознавания у людей, страдающих расстройством психического здоровья, установить основания, которыми руководствуются люди, определяя выражения лиц, соответствующие разным эмоциональным состояниям, и пр. Например, Ф. Ленард и 3. Банлаки изучали, как развивается способность распознавать выражения лиц у учащихся 7--17 лет. Исследованием было охвачено 613 учеников разного возраста, которые должны были определять чувства людей, изображенных на фотографиях. В опытах использовались портреты с выражением боли, плохого настроения, отчаяния, удивления, испуга, ужаса, ненависти, ярости, сомнения, сочувствия, отвращения, злорадства, подозрения, соблазна, иронии, большой радости. Ученые установили, что в распознавании эмоциональных состояний .по выражениям лиц у школьников с возрастом наблюдается прогресс. Вместе с тем они выявили разницу в темпах развития способности распознавать разные эмоциональные состояния. У школьников 11--13 лет они обнаружили явление временного регресса в распознавании ряда чувств. Этот факт они объясняют тем, что восприятия лиц и толкование их выражений связаны с особенностями личности воспринимающего. В образах, говорят авторы, проецируются особенности не только объектов, но и субъекта восприятия. Поэтому характер распознавания человеком эмоциональных состояний может иметь диагностическое значение предъявлял испытуемым подросткам фотографии трех главных областей лица -- лба, глаз и рта с различными характерными выразительными особенностями. Ученый получил данные о дифференциации подростками выражений лица, которые соответствовали восьми так называемым начальным, или первичным, эмоциям, в совокупности образующим «эмоциональный круг».
Изучая восприятие человеком мимики, ряд ученых (М. Шерман, Ч. Ландис и др.) предприняли попытку найти определенный «код», который, по их мнению, характеризует каждую эмоцию. В расшифровывании такого «кода», по мнению этих исследователей, заключается процесс узнавания и распознавания переживаний тем или другим человеком. В образе, формирующемся в процессе общения, могут быть запечатлены жесты партнера. По ним мы можем заключить об отношении воспринимаемого человека к какому-то событию, лицу, .предмету и пр. Жест может нам сказать о желании этого человека, о его состоянии. Особенности жестикуляции, наблюдаемые длительное время, могут оказаться для нас одним из оснований для вывода о каком-то качестве воспринимаемого человека, например о суетливости, склонности к мелодраматичности и пр.
Жесты, являющиеся одним из видов выразительных движений человека, нельзя считать спонтанным проявлением активности. Любой человек, формируясь как личность в конкретной социальной среде, усваивает характерные для этой среды способы жестикуляции и, так сказать, правила их применения и прочтения. Внешне похожие жесты у людей, формировавшихся в разных (Культурно-исторических условиях, могут иметь неодинаковое значение. Жестикуляция, как и мимика, голос и отмечаемые у данного человека позы, может войти в образ, формирующийся у людей при отражении этого человека. Однако она может быть и типичной для этого человека и совсем не характерной для него, а выражать только случайное состояние.
Характерная для человека осанка и типичные позы являются одним из компонентов облика человека, также влияющих на характер впечатления, которое о нем складывается у взаимодействующего с ним индивидуума. Осанка придает фигуре общий вид и зависит от привычного положения корпуса и головы. Осанка классифицируется как прямая, сутуловатая и сгорбленная, как вялая и бодрая. Походка человека также обогащает наше впечатление о нем. Отраженная нами, она может быть сигналом состояния человека, иногда говорить о перенесенных им болезнях, о роде его занятий (походка альпиниста, моряка, солдатский шаг и пр.).
Ходить, как известно, учатся, не руководствуясь каким-то общим образцом. Тем не менее все индивидуальные варианты походок можно свести к определенным средним формам и в них выделить объединяющие их признаки. Походка каждого человека характеризуется рядом черт: ритмом, скоростью, давлением на поверхность, длиной шага, эластичностью, определенностью направления и изменчивостью. Походке может быть присуща большая или меньшая естественность. Неестественность в походке появляется у человека при состоянии «скованности», чрезмерного напряжения. Эта неестественность может быть связана и с телесными аномалиями. Помимо общих принято выделять еще особенные признаки походки. К ним относятся элементы движений при ходьбе, которые связаны с отдельными положениями тела в целом или его частей. Такими особенными признаками являются, например, положение носков нот при ходьбе и стоянии, движения рук, так называемая пяточная и пальцевая ходьба. В эту же группу признаков входят наблюдаемые при ходьбе и явно выраженные у некоторых людей содвижения бедер, поясные движения, движение плечами Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. М., 1982.
Авторы, интересующиеся вопросом о том, насколько в походке человека проявляются его состояние и черты личности, наряду с верными наблюдениями действительных фактов позволяют себе делать обобщения, которые не отвечают требованиям научной достоверности и порой звучат просто наивно. Однако они верно подметили одну из особенностей формирования образа человека окружающими. Характер походки действительно связывается людьми с физическим самочувствием и возрастом (старческая походка), иногда с полом (мужская походка), с состоянием («виноватая» походка) и пр., и, если походка является для индивидуума значимым признаком, он будет отмечать ее, воспринимая других людей. Она как один из признаков постоянно будет входить в образы людей, формирующиеся у этого индивидуума. Помимо признаков, образующих физический облик человека и его- выразительное поведение, компонентом внешнего облика человека являются его одежда, прическа, украшения и прочие предметы и признаки, с помощью которых достигается то или иное внешнее «оформление» облика человека. Этот компонент облика может говорить о деятельности человека (военная форма, рабочий комбинезон), о его национальной принадлежности (национальный костюм), служить дополнительным признаком возраста, свидетельствовать о вкусах и привычках и т. д. От оформления облика человека, следовательно, также зависит ('больше или меньше) характер впечатления, которое складывается о нем у воспринимающих его людей. В зависимости от деятельности, соединяющей людей, и от особенностей личности самих общающихся этот компонент внешности в одних случаях осознается больше, в других меньше. Оформление внешности человека оценивается, как правило, окружающими его людьми с позиций усвоенных ими этико-эстетических норм.
Среди факторов, влияющих на развитие общения, внешность и выразительные движения человека могут занимать и занимают важное место. Вместе с тем ясно, что громадную роль в общении выполняют отражение и психологическая интерпретация людьми* тех движений партнеров, которые совершаются в связи с задачами, вытекающими из совместно выполняемой ими деятельности. Между тем во многих руководствах по психологии фактически1 высказывается взгляд, что информационное значение для субъекта восприятия имеют лишь речь и экспрессивные движения -- мимика и пантомимика, выражающие состояние и отношение партнера по деятельности. Все прочие движения человека почему-то не принято рассматривать с точки зрения их информационного значения, которое они имеют для других людей. Но ведь ясно, что положение тела человека в пространстве относительно горизонтали и вертикали, движения, им совершаемые, а также положение отдельных частей тела относительно друг друга и тела в целом и движения этих частей не только сигнализируют другим людям об эмоциональном состоянии человека. Они дают информацию о намерениях воспринимаемого человека, о выполняемой им работе, о владении им определенными навыками, о степени развития у него тех или других привычек, о его возрасте и т. д. Чтобы адекватно отразить и правильно оценить выразительные движения партнера, познающий индивидуум должен обладать определенным опытом. Интерпретация и оценка всех названных движений и действий также зависят от опыта познающего субъекта.
Движения и действия составляют поведение человека. В него входят и поступки -- акты объективно и субъективно мотивированного поведения, которые имеют значение для окружающих людей и нравственно-психологические последствия для совершившей поступок личности. Воспринимая движения, действия, поступки, деятельность человека, люди проникают в их внутреннее психологическое содержание, познают убеждения, потребности,. интересы, чувства, характер, способности личности.
Эмпатия (от греч. empatheia — сопереживание) — постижение эмоционального состояния, проникновение-вчувствование в переживания другого человека. Термин «эмпатия» введен Э. Титченером, обобщившим развивавшиеся в философской традиции идеи о симпатии с теориями вчувствования Э. Клиффорда и Т. Липпса. Различают эмоциональную эмпатию, основанную на механизмах проекции и подражания моторным и аффективным реакциям другого человека; когнитивную эмпатию, базирующуюся на интеллектуальных процессах (сравнение, аналогия и т. п.), и предикативную эмпатию, проявляющуюся как способность человека предсказывать аффективные реакции (см. Аффект) другого в конкретных ситуациях. В качестве особых форм эмпатии выделяют сопереживание — переживание субъектом тех же эмоциональных состояний, которые испытывает другой человек, через отождествление с ним, и сочувствие — переживание собственных эмоциональных состояний по поводу чувств другого. Важной характеристикой процессов эмпатии, отличающей ее от других видов понимания (идентификации, принятия ролей, децентрации и др.), является слабое развитие рефлексивной стороны (см. Рефлексия), замкнутость в рамках непосредственного эмоционального опыта. Установлено, что эмпатическая способность индивидов возрастает, как правило, с ростом жизненного опыта; эмпатия легче реализуется в случае сходства поведенческих и эмоциональных реакций субъектов.
19. Юридико-психологическая характеристика локуса контроля личности.
Локус контроля — понятие в психологии, характеризующее свойство личности приписывать свои успехи или неудачи внутренним, либо внешним факторам. Введено социальным психологом Джулианом Роттером в 1954 году.
Склонность приписывать результаты деятельности внешним факторам называется «внешний локус контроля» (экстернальность). Склонность к внешней атрибуции повышает беспомощность человека.
Склонность приписывать результаты деятельности внутренним факторам называется «внутренний локус контроля» (интернальность). Внутренними факторами здесь являются свойства личности индивида: свои усилия, собственные положительные и отрицательные качества, наличие или отсутствие необходимых знаний, умений и навыков, и т. п. Люди, которые считают себя ответственными за состояние своих дел (внутренняя атрибуция), способны добиваться большего успеха. Но так же склонны больше испытывать чувства вины за события, которые с ними происходят.
«Локус контроля» называют также «локализацией контроля волевого усилия»[1].
Например, если ученик получил неудовлетворительную оценку, то обладая внешней локализацией контроля он возложит вину на внешние факторы (например «к родителям пришли гости и отвлекали меня от выполнения домашнего задания», «задание было плохо написано на доске» и т. п.), а обладая внутренней — на внутренние (например «я не успел должным образом подготовиться к предмету», «я так и не смог найти решение задачи», «этот предмет мне неинтересен», и т. п.).
Для определения локуса контроля используется опросник Роттера. Также о нём можно узнать из методики Розенцвейга.
20. Фундаментальная ошибка атрибуции: содержание, значение для юридической деятельности.
Фундаментальная ошибка атрибуции (атрибуций) — в социальной психологии склонность человека объяснять поступки и поведение других людей их личностными особенностями (так называемой «внутренней диспозицией»), а собственное поведение — внешними обстоятельствами (так называемой «внешней диспозицией»).
Так, причину чужого опоздания часто объясняют непунктуальностью или несобранностью опоздавшего. Причину собственного опоздания объясняют пробками или, например, тем, что «вчера спать лег поздно».
Причиной блестящей сдачи экзаменов сокурсником указывают «он умный», причиной собственного успеха называют «я всю ночь не спал, хорошо подготовился» или «мне повезло».
Причины фундаментальной ошибки атрибуции:[1]
На неё также оказывает влияние локус контроля.
В 70-е годы центральным предметом как теоретической, так и прикладной социальной психологии стала одна из разновидностей субъективной интерпретации. Речь идет о процессе причинной (каузальной) атрибуции, в который люди оказываются вовлечены, пытаясь понять взаимосвязь между социальными ситуациями и поведением, а также между поведением и его результатами. Существует целый набор взаимосвязанных атрибутивных задач, включая умозаключения о сравнительной важности различных причин, о личностных характеристиках и способностях наблюдаемых нами людей (в том числе нас самих), а также основанное на этих атрибуциях прогнозирование вероятности различных действий и результатов в будущем. существует атрибуционное искажение, которое встречается так часто и имеет столь важные последствия, что оно получило название фундаментальной ошибки атрибуции (Ross, 1977). Всякий раз, когда мы наблюдаем поведение и пытаемся понять, чем оно вызвано, наши суждения могут подвергаться взаимосвязанным искажениям двух видов. Если причина поведения не очевидна, то мы склонны к переоценке роли диспозиционных (внутренних) факторов и к недооценке ситуативных (внешних)факторов. На самом деле одна из важнейших истин, преподанных нам социальной психологией, заключается в том, что человеческое поведение зависит от ситуационных переменных гораздо сильнее, чем мы обычно считаем или готовы допустить. Фундаментальная ошибка атрибуции многократно продемонстрирована в научных исследованиях, показавших, насколько редко «виновной» в том или ином поведении признают ситуацию. Часто не учитываем в должной мере влияния ситуационных переменных на наблюдаемое нами поведение других людей, даже если мы всё-таки признаем, что ситуация сыграла некоторую роль. Этот вывод подтверждается на примере феномена «переноса вины на потерпевшего», когда человека считают виновным в том, что он бездомный, безработный или стал жертвой насилия, а влияние социальных и политических факторов признается только на словах. Существует особенно важная совокупность свойственных людям тенденциозностей, в которых проявляется фундаментальная ошибка атрибуции. Последняя представляет собой склонность людей игнорировать ситуационные причины действий и их результатов в пользу диспозиционных
Обобщающий вывод о том, что мы имеем весьма ограниченный доступ к собственным когнитивным процессам, подводит нас, как мы увидим в следующем разделе, к основной проблеме данной главы. Хотя мы и осознаем некоторые процессы, связанные с субъективной интерпретацией (например, свои сознательные умозрительные рассуждения о причинах чужого поведения), другие подобные процессы так и остаются неосознанными. То, что кажется нам непосредственным восприятием стимула, зачастую оказывается в высокой степени опосредовано процессами субъективной интерпретации, протекающими вне поля зрения сознания. Похоже, что <мы зовем их тем, кто они есть>, а не <тем, кем они нам кажутся>. Подобный недостаток осознания наших собственных интерпретационных процессов не позволяет нам увидеть возможность того, что кто-то другой, находящийся в ином положении, может дать тем же самым предметам иную интерпретацию. Когда мы обнаруживаем, что кто-то другой оценивает тот или иной стимул отличным от нас образом, мы сразу же спешим сделать вывод о его необычных диспозициях или сильной мотивации. Этих, часто ошибочных выводов можно было бы избежать, если бы мы осознавали важнейшую роль процессов субъективной интерпретации и присущую им изменчивость. Люди часто интерпретируют один и тот же предмет по-разному потому, что рассматривают его под разным углом зрения, а вовсе не потому, что коренным образом отличаются друг от друга. Важнейший тезис, выдвинутый в предыдущих трех главах, заключается в том, что когда людям необходимо интерпретировать разворачивающиеся вокруг них события, они бывают склонны не обращать внимания на ситуационные влияния либо придавать им недостаточно большое значение. Мы утверждали, что данная тенденция может сбивать людей с толку, в особенности когда они сталкиваются с неожиданным или экстремальным поведением, иными словами, с поведением, которое послужило бы для ситуационистов поводом искать из ряда вон выходящие или извиняющие обстоятельства, с тем чтобы можно было принять их в расчет. Другой, связанный с этим тезис указывает на неспособность обычного человека осознать важность субъективной интерпретации, т.е. понять, что наилучшим образом поведение человека может быть осмыслено и предсказано лишь в свете его собственной интерпретации ситуации - интерпретации, создающей контекст для подобного поведения.
21. Понятие, содержание и организация профессионального отбора
в правоохранительные органы.
Проведенный профессиографический анализ правоохранительной деятельности прокурорско-следственных работников позволил сформулировать пять основных факторов профессиональной пригодности, включающих соответствующие им комплексы профессионально значимых психологических качеств.
I фактор — высокий уровень социальной (профессиональной) адаптации. Данный фактор напрямую связан с нормативностью поведения юриста в любых, в том числе в сложных, экстремальных условиях профессиональной деятельности. Поэтому его следует рассматривать в качестве одного из главных факторов профессиональной пригодности работников правоохранительных органов. К качествам личности, формирующим указанный фактор, следует отнести:
высокий уровень правосознания; честность, гражданское мужество, совестливость; принципиальность (непримиримость) в борьбе с нарушениями правопорядка; обязательность, добросовестность, исполнительность, дисциплинированность. Свидетельством профессиональной непригодности юриста являются полярно противоположные качества: низкий нравственный облик, нечестность, безответственное отношение к делу, недисциплинированность, склонность к алкоголизму.
II фактор — нервно-психическая (эмоциональная) устойчивость личности юриста. Рассматриваемый фактор предполагает: устойчивость к стрессу, высокий уровень самоконтроля над эмоциями и поведением, работоспособность в критических, вызывающих фрустрацию ситуациях; развитые адаптивные свойства нервной системы (сила, уравновешенность, подвижность, чувствительность, активность, динамичность, лабильность, пластичность нервных процессов), позволяющие на должном уровне сохранять работоспособность в состоянии утомления, способность адекватно реагировать на различные события. Отрицательно оцениваются следующие качества личности: низкий порог устойчивости к стрессу, повышенная эмоциональная напряженность; избыточная агрессивность, импульсивность поступков; невротические симптомы, быстрая истощаемость нервных процессов; психопатические свойства характера.
III фактор — высокий уровень интеллектуального развития, познавательная (когнитивная) активность юриста, которые обусловлены следующими качествами личности: развитый интеллект, широкий кругозор, эрудиция; гибкое, творческое мышление, умственная работоспособность, сообразительность; аналитический склад ума, прогностические способности, умение
выделять главное; активность, подвижность психических познавательных процессов (восприятия, емкой памяти, продуктивного мышления, внимания); развитое воображение, интуиция, способность к абстрагированию, рефлексии. Напротив, низкая умственная работоспособность, сниженные познавательная активность, интеллект, неразвитое воображение, слабая память — качества, несовместимые с эффективностью профессионального труда, и они оцениваются как прогностически неблагоприятные.
IV фактор — коммуникативная компетентность юриста. Коммуникативная компетентность предполагает следующие качества личности: способность устанавливать эмоциональные контакты с различными участниками общения, поддерживать с ними в необходимых пределах доверительные отношения; проницательность, способность понимать внутренний мир собеседника, его психологические особенности, потребности, мотивы поведения, состояние психики; доброжелательное, вежливое отношение к людям, умение слушать участника диалога, эмпатийность (способность эмоционально отзываться на переживания собеседника); свободное, гибкое владение вербальными и невербальными средствами общения; умение в конфликтных ситуациях проводить адекватную ситуации стратегию коммуникативного поведения, менять в зависимости от обстоятельств стиль общения; способность к сотрудничеству, достижению компромиссов, соглашений; развитый самоконтроль над эмоциями, настроением в экстремальных ситуациях; адекватную самооценку; чувство юмора. Качествами, существенно затрудняющими коммуникативные процессы, снижающими их результативность, являются: замкнутость (аутизм), повышенная сосредоточенность на своих проблемах, переживаниях (интравертированность); легкоранимое самолюбие, повышенная обидчивость, конфликтность, агрессивность; эмоциональная неустойчивость, импульсивность; слабое владение вербальными и невербальными средствами общения.
V фактор — организаторские способности. Организаторские способности позволяют юристу, независимо от рода его профессиональной деятельности, оказывать управляющее воздействие на различных субъектов, с которыми приходится вступать в диалог в процессе профессионального общения. Поэтому юрист, особенно управленческого звена, помимо глубоких профессиональных знаний и опыта должен иметь следующие качества: активность, инициативность, находчивость, распорядительность; смелость, решительность, настойчивость, целеустремленность, умение выделять главное, прогнозировать последствия принимаемых решений; самостоятельность; чувство ответственности за свои действия и поступки; организованность, собранность, аккуратность в работе. Важную роль в структуре организаторских способностей играют и другие отмеченные выше свойства: коммуникативная компетентность, нервно-психическая устойчивость, адекватная самооценка, высокая мотивация достижения успеха. Качествами, существенно снижающими организаторские возможности юриста, эффективность его воздействия на других лиц, являются: психопатические свойства характера, повышенная агрессивность, несбалансированность процессов торможения и возбуждения, эмоциональная неустойчивость, пассивность, безответственность, избыточная мнительность, тревожность, сниженный интеллект, завышенная самооценка, властолюбие, пренебрежительное отношение к людям.
Помимо перечисленных выше качеств личности, имеющих отношение к различным подструктурам правоохранительной деятельности, эффективность труда юриста во многом зависит также и от мотивационной сферы его личности: в какой мере в ней доминируют социально значимые мотивы, потребность в достижении успехов в работе, в завоевании профессионального престижа, авторитета и уважения среди сотрудников, а также граждан, чьи законные права и интересы ему приходится защищать.
Анализ рассмотренных выше различных сочетаний качеств личности дает возможность строить прогноз относительно того, в какой мере тот или иной кандидат сможет успешно заниматься в избранной области правоохранительной деятельности, т.е. позволяет оценивать его профессиональные способности при приеме на работу, при распределении служебных обязанностей, при выдвижении на более высокую должность.
Оценка способностей юриста к профессиональной деятельности. Объективная оценка способностей юриста, его индивидуально-психологических, характерологических особенностей, свойств личности под углом зрения требований его профессиональной деятельности проводится с использованием разработанных для этих целей специальных критериев профессиональной пригодности.
Профессионально значимые способности юриста, в конечном итоге его пригодность к правоохранительной деятельности, уровень профессионализма оцениваются с помощью: квалификационных критериев, которые отражаются в различного рода документах о полученном образовании, переподготовке, специализации, присвоении классного чина и т.д.; объективных критериев, отражающих эффективность труда юриста с использованием количественных и качественных (оценочных) характеристик, например по числу рассмотренных (расследованных) дел, проведенных проверок за какой-то определенный период времени, по числу полученных поощрений и взысканий, наконец, по его отношению к выполнению своих служебных обязанностей и т.д.; психологических критериев, выявленных в результате психодиагностического обследования юриста с использованием специально подобранных для этих целей тестовых методик.
Таким образом, психологические критерии проявляются в тестовых оценках кандидата. Их надежность в первую очередь зависит от качества психодиагностического обследования, правильности интерпретации полученных результатов. Именно поэтому данную работу могут выполнять только квалифицированные психологи. Эти психологические (тестовые) критерии должны быть тесно связаны с объективными критериями профессиональной пригодности юриста, о чем речь пойдет дальше. Критерии профессиональной пригодности (как объективные по результатам работы, так и психологические, выявленные в ходе тестирования) должны: отражать только значимые показатели, соответствующие стабильным, устойчивым параметрам правоохранительной деятельности; различать работников с высокой и низкой степенью профессиональной пригодности; быть удобными в использовании при оценке деятельности и личности любого юриста, способности которого к профессиональной деятельности необходимо исследовать. Совокупность всех этих критериальных оценок позволяет составить предварительный профессиональный прогноз на кандидата, отбираемого в правоохранительные органы, выдвигаемого на ту или иную работу в них, подготовить заключение о степени его профессиональной пригодности с точки зрения того, насколько его психологические, личностные качества, способности соответствуют требованиям, предъявляемым правоохранительной деятельностью к личности. Общее представление о психодиагностическом обследовании кандидатов, отбираемых в правоохранительные органы.
Психодиагностическое обследование кандидатов на службу в правоохранительные органы должно проводиться с помощью специально подобранной батареи тестов, которые обеспечивают решение следующих связанных между собой задач: отбор кандидатов, наиболее пригодных по своим индивидуально-психологическим качествам к работе в правоохранительных органах; выявление и отсев лиц, которые по своим интеллектуальным способностям, психическому складу, личностным особенностям могут быть в значительной степени подвержены профессиональной дезадаптации и, соответственно, не отвечают требованиям, предъявляемым к работникам правоохранительных органов. При психодиагностическом обследовании кандидатов из резерва на выдвижение может проводиться психологическая оценка степени их пригодности для работы в качестве руководителей. В этом случае используется та же самая батарея тестов, что и при отборе лиц, впервые поступающих на работу, однако с той лишь разницей, что оценке подвергаются также качества, профессионально важные для лиц, назначаемых на должности руководящих работников. В соответствии с указанными выше задачами психодиагностические тесты должны: выявлять общий уровень интеллектуального развития кандидата, структуру его индивидуально-психологических свойств, особенности темперамента и характера, адаптивные возможности к избранной профессии; быть достаточно надежными, обладать не только текущей (диагностической), но и прогностической валидностью, т.е. давать возможность не только оценивать актуальное состояние кандидата, но и составлять научно обоснованный, достоверный прогноз относительно его дальнейшего наиболее эффективного использования; быть компактными, удобными для группового обследования кандидатов в ограниченные промежутки времени с использованием автоматизированной обработки результатов тестирования; перепроверять и взаимодополнять друг друга в целях повышения надежности, точности и достоверности полученных результатов. Ниже в качестве примера будет показано, как может проводиться психологическое обследование лиц, отбираемых в органы прокуратуры, а также выдвигаемых из кадрового резерва на руководящие должности в прокуратурах областного и им равного звена. После всестороннего изучения опыта профессионально-психологического отбора, накопленного в некоторых государственно-правовых ведомствах, близких по характеру работы своих сотрудников к профессиональной деятельности прокурорских работников, а также на основе специально проведенного исследования была скомплектована батарея тестов, в которую в качестве основных вошли следующие психодиагностические методики: шкала прогрессивных матриц Дж. Равена; 16-факторный личностный опросник Р.Б. Кеттелла (16-ФЛО); стандартизированный метод исследования личности (СМИЛ) — адаптированный Л.Н. Собчик вариант Миннесотского многофакторного личностного опросника (MMPI); в качестве дополнительных: цветовой тест М. Люшера. В ходе проведенного исследования психологические критерии профессиональной пригодности, выявленные с помощью отобранных тестов, сопоставлялись с объективными критериями оценки прокурорских работников (всего с применением указанных тестов было обследовано 349 прокурорских работников —319 мужчин и 30 женщин в возрасте от 22 до 56 лет). В последующем были проанализированы личные дела всех указанных лиц. Материалы личных дел, а также факт назначения на руководящую должность в группе прокурорских работников из резерва для выдвижения позволили разделить всех обследованных на четыре группы профессиональной пригодности:
1-я группа — высокий уровень профессиональной эффективности, полное служебное соответствие, высоковероятный прогноз профессиональной успешности;
2-я группа — средний уровень профессиональной пригодности (в основном соответствует требованиям прокурорско-следственной специальности);
3-я группа —кандидат частично соответствует требованиям прокурорско-следственной специальности (может быть принят на работу при большом числе вакантных мест);
22. Профессиональные деформации личности сотрудников
правоохранительных органов.
Профессиональная деформация представляет собой результат искажения профессиональных и личност ных качествработника правопорядка под влиянием ряда от рицательных факторов деятельности и окружающей среды Специфика правоохранительной деятельности, в том числе необходимость вступать во взаимодействие с правонаруши телями нередко содержат в себе элементы отрицательного воздействия на личность сотрудника органа правопорядка При отсутствии у работника достаточного уровня психологи ческой и нравственной устойчивости развитие его профес сиональной деформации является часто наблюдаемой тен денцией При этом следует отметить, что профессиональная деформация негативно влияет на деловое общение работни ка и эффективность его служебной деятельности.
В психологической литературе выделяют три группы факторов, ведущих к образованию профессиональной де формации факторы, обусловленные спецификой деятель ности органов правопорядка, факторы личностного свой ства, факторы социально-психологического характера К факторам, обусловленным спецификой деятельности правоохранительных органов, следует отнести
детальную правовую регламентацию деятельности, что на ряду с позитивным эффектом может приводить к излишней формализации деятельности, элементам бюрократизма;
наличие властных полномочий по отношению к гражда нам, что порой проявляется в злоупотреблении ими и не обоснованном использовании,
корпоративность деятельности, которая может служить причиной изоляции органов правопорядка и их отчуждения от общества,
повышенную ответственность за результаты своей дея тельности; психические и физические перегрузки, связан ные с нестабильным графиком работы, отсутствием доста точного времени для отдыха и восстановления затраченных сил и т.д.
готовность к ситуациям силового единоборства с преступниками;
повышенная ответственность за свои дейст вия, способность к интенсивной межличностной комму никации с асоциальными и криминальными личностями;
высокая психофизиологическая выносливость, свя занная с отсутствием фиксированного рабочего време ни (средняя продолжительность рабочего дня составля ет 10—12 часов, часто бывает 7-дневная рабочая неде ля, ночные выезды на задержание преступника и т.п.);
способность выдерживать длительное эмоцио нальное напряжение, тревожные состояния, чувство страха, неопределенности, невозможности поделить ся своими сомнениями с близкими и т п.;
постоянная интеллектуальная активность (анализ непрерывно меняющейся информации, удержание в памяти большого количества фактов, принятие реше ний в условиях дефицита времени и информационной неопределенности);
способность к ролевому перевоплощению, умение выдавать себя за других людей, искусно разыгрывать роли различных социальных и профессиональных типов;
речевая находчивость, умение быстро и достовер но объяснить критическую ситуацию другому, скры вая при этом истинные намерения.
Значительная выраженность таких качеств, как от крытая агрессивность, аутоагрессия, импульсивность, депрессивные и психосоматические формы реагиро вания в трудных ситуациях, социальная отчужденность, преобладание тормозных процессов над процессами возбуждения в нервной системе, могут в совокупности проявиться как «синдром профессиональной непри годности» к оперативно-розыскной деятельности.
экстремальность деятельности (необходимость выполнения профессиональных задач в опасных для жизни и здоровья ситуациях, риск, непредсказуемость развития событий, неопределенность информации о деятельности криминальных элементов, уг розы со стороны преступников и т д );
необходимость в процессе выполнения служебных задач вступать в контакт с правонарушителями, что может приводить к усвоению элементов криминальной субкультуры (использова нию уголовных жаргонов, обращение по кличкам и т п )
Среди факторов, отражающих особенности сотрудников правопорядка, следует назвать
неадекватный возможностям работника уровень притя заний и завышенные личностные ожидания,
недостаточную профессиональную подготовленность, специфическую связь между некоторыми профессио нально значимыми качествами личности работника (так, ре шительность в сочетании с пониженным самоконтролем мо жет развиться в чрезмерную самоуверенность и т п ), профессиональный опыт,
профессиональные установки (например, восприятие действий других людей как возможных нарушений закона может привести к обвинительному уклону в деятельности, «глобальной» подозрительности и т п ),
особенности социально-психологической дезадаптации личности работника органов правопорядка, приводящее к проявлению агрессивности, склонности к насилию, жестоко сти в обращении с гражданами и т п ;
изменение мотивации деятельности, потеря интереса к деятельности, разочарование в профессии и т п
К факторам социально-психологического характера обычно относят
неадекватный и грубый стиль руководства подчиненными, конфликтные отношения и моббинг в общении сотрудни ков органа правопорядка,
неблагоприятное влияние ближайшего социального окру жения вне службы (например, семьи, друзей и т д)
23. Психологический мониторинг сотрудников правоохранительных органов.
????????????????????????????????????????????????????????????
24. Криминальная психология как отрасль прикладной юридической
психологии: понятие, предмет, цели, задачи, основные проблемы.
Криминальная психология изучает психологические закономерности , связанные с формированием преступной установки, образованием преступного умысла , подготовкой и совершением преступления , а также психологические пути воздействия на него .
Криминальная психология:
- проблема роли психологических факторов в детерминации преступного поведения,
- роль биологических и социальных факторов в криминализации личности,
- понятие личности преступника,
- психологические типы преступников,
- психология совершения преступного деяния,
- психология дезадаптивной, рецидивной и подростковой преступности,
- психология групповой и организованной преступности,
психология вины и ответственности.
?????????????????????????????????????
25. Понятие личности преступника в праве и юридической психологии.
Правовые и психологические подходы к изучению личности преступника.
Понятие личности преступника
В уголовном законе личность, совершившая преступное деяние, определена различными терминами: «лицо, совершившее преступление», «личность виновного», «обвиняемый». Анализ личностных особенностей лица, совершившего преступление, необходим для ответа на вопросы: каким образом и почему совершено деяние данной личностью? какую ответственность должен нести конкретный преступник? какой должна быть система мер по его ресоциализации? каковы меры предупреждения формирования личности преступника? Законодатель обязывает выявить особенности личности, проявившиеся в совершаемом деянии. Индивидуальные особенности личности виновного учитываются и при конструкции конкретных составов преступления, и при индивидуализации уголовной ответственности и наказания. Сведения о личности обвиняемого имеют первостепенное значение для определения направления расследования, построения и проверки следственных версий, определения системы следственных действий. С личностью преступника связаны общие начала назначения уголовного наказания и значительная часть смягчающих и отягчающих ответственность обстоятельств. «Если цепочку причин и следствий, связанных с преступлением, рассматривать не в той последовательности, в которой она развивалась, а в обратной, идя от конца, т.е. от совершенного преступления к его истории, то мы прежде всего должны обратить внимание на совокупность психологических явлений, предшествовавших преступлению и коренившихся в сознании субъекта... Иными словами, речь идет о свойствах личности преступника, о тех субъективных качествах, которые послужили ближайшей и непосредственной причиной совершения преступления».
Характеризовать личность преступника – значит исследовать и определить типологические криминогенно значимые качества индивида. Личность преступника – совокупность типологических качеств индивида, обусловивших совершенное им преступное деяние.
Ценностно-ориентационная и стереотипизированная поведенческая схема личности преступника
Преступления совершаются не из-за роковой предрасположенности индивида к преступному поведению и даже не из-за того, что индивид не хочет или не понимает, что надо жить добропорядочно, а в результате того, что у данного человека упрочилась система смысловых образований, которая обусловливает его извращенное отношение к определенной стороне социальной действительности. Оценивая личность человека, совершившего преступление, необходимо выявить доминирующие побуждения и обобщенные способы его жизнедеятельности, образующие общую схему его поведения, стратегию его жизнедеятельности. Человеческое поведение организуется определенными исходными ценностными позициями личности. Человеческий выбор целей и средств их достижения определяется самосознанием субъекта, самосанкционированием избираемых целей и способов поведения. Ведущим системообразующим фактором типа личности является механизм ее смыслообразования. Человек ведет себя в соответствии с тем смыслом, который он придает результатам своего поведения. О человеке можно судить лишь по его поступкам, в которых проявляется его смысловое отношение к действительности. Сам человек может даже и не осознавать всю систему личностных смыслов, часть из них подсознательна. Однако любое сознательное действие человек «санкционирует» как действие полезное и необходимое для себя, т.е. как личностную ценность. В ценностном смыслообразовании поведения преступников имеется общий дефект, состоящий в неадекватной оценке ими личной полезности преступного деяния. Более или менее осознавая свою антисоциальную сущность, преступники обычно выдвигают систему самооправдательных мотивов и нейтрализуют те социальные ценности, которые препятствуют достижению преступных целей. Снятие с себя ответственности на основе самооправдания своих действий – одна из характерных особенностей большинства преступников. В связи с отчуждением от социальных ценностей преступник прибегает к психическим декомпенсациям, к системе псевдозамещений, создающих внутреннее душевное равновесие. Причины своего преступного поведения преступник видит не в своих отрицательных качествах, а во внешних обстоятельствах, поведении других людей. Совершение преступного деяния совмещается, как правило, с высокой самооценкой преступника. Это свидетельствует о неадекватности оценок преступников, глубоких нарушениях в ценностно-образующей сфере их личности.
Самооправдание преднамеренного преступления совершается различными способами:
- утрированием виновности жертвы;
- обесцениванием общественных и правовых норм путем противопоставления их нормам референтных антисоциальных групп (банды, воровской, шайки);
- перенесением ответственности на других лиц, оправданием сложившимися обстоятельствами,т.п.
Подлинные исходные мотивы поведения преступника могут трансформироваться, видоизменяться, маскироваться, оформляться в приемлемом для него виде. Мотивация преступления формируется личностными негативными качествами преступника – корыстью, мстительностью, ревностью, тщеславностью, системой ложных воззрений (неправильным пониманием понятия долга, товарищества и т.п.). Для преступников-рецидивистов характерны особенно глубокие сдвиги в мотивационно-потребностной сфере: она крайне примитизирована, их действия совершаются на низком импульсивно-установочном уровне регуляции. Мотивация таких действий свернута, что и создает видимость «безмотивного» преступления. Потребности каждого человека выступают для него как система индивидуальных необходимостей. Различаются потребности объективно необходимые и различные потребности-наслоения – квазипотребности. Потребности большинства преступников имеют характерные особенности. Социализированная личность не может существовать только на уровне потребления. Ее психическое развитие предполагает смещение центра потребностей на созидание, саморазвитие и самореализацию. Но это существенно важное качество социализированной личности не сформировано у большинства преступников. Потребности лиц, совершивших преступления, отличаются узостью, ограниченностью, материально-утилитарной односторонностью, недоразвитостью социально-положительных видов потребностей (в труде, нравственном поведении), гипертрофированностью потребностей низшего уровня, превышением среднего стандарта их удовлетворения, извращенностью (половые извращения, наркотическая зависимость и др.). Для многих преступников характерны стихийно возникающие побуждения, их зависимость от случайных ситуаций. Дезинтегрированность целостно-регуляционной системы личности – основная отличительная особенность большинства преступников. Отдельные эгоистические устремления преступников, вырываясь из общих социально-позиционных связей, становятся антисоциальными, они могут регулировать поведенческую систему личности на подсознательном уровне. Огульная критика фрейдизма породила общее негативное отношение к понятию «подсознательное». Современная научная психология уже возвратила «подсознательное» на «свое» место. Однако стереотип «запрещенности подсознательного» пока еще продолжает господствовать в нашем правоведении, которое в исходных позициях базируется только на сознании. Но на базе этой ограниченной концепции нельзя понять смысл и противоправную сущность большинства поведенческих проявлений – ситуационно-импульсивных действий личности. И хотя для обозначения механизма этих действий придуман псевдонаучный суррогат «безмотивные преступления», это не спасает положения – беспричинных явлений не существует. Подсознательные механизмы психической регуляции проявляются во всех установочных действиях, в широчайшей системе поведенческих стереотипов. Чем ниже уровень сознания (а этим и характеризуется большинство преступников), тем выше роль подсознательных механизмов регуляции поведения.
Человек сознателен, когда разумно, посредством системы суждений устанавливает смысл и значение своих действий. Но не все действия человека – созревший плод его разума, действия человека – внешнее проявление его личностно-поведенческого комплекса – сложной системы взаимосвязей сознательного, подсознательного и бессознательного (физиологического). Понимание этой системной связи и означает системный подход к психике человека, отказ от «блочного» подхода к ее сущности. Нет отдельных блоков «сознания» и «подсознания». В системе «сознание – подсознание» последнее звено является полуавтоматизированным, стереотипным обеспечением человеческого поведения в типовых для него ситуациях. (Нецелесообразно функционирование сознания во всем объеме при подъеме по привычной лестнице. Подсознательно мы идем по знакомому малолюдному тротуару. Но «выключено» ли при этом ваше сознание? Нет. Оно контролирует самые общие параметры нашего движения – куда идти. Но если мы встретим на дороге неожиданное препятствие, то механизм сознания будет немедленно мобилизован на эту нестандартную и значимую ситуацию, требующую уже сознательного действия.)
Регуляционные механизмы человеческого поведения проявляются интегративно. Этим интегративным, целостным регуляционным механизмом поведения и является личность – личностная «мера» реакций на различные проявления действительности. Система личностных констант формируется в онтогенезе, отдельные ее составляющие имеют преимущественное формирование в различные сензитивные периоды жизни индивида. (Так, лишенный эмоциональных контактов ребенок становится агрессивным; не зная доброго к себе отношения, он не проявит добра и к другим людям. То, что упрочилось в тысячах повторений, становится второй натурой человека.) Основной поведенческий фонд человека стереотипизирован. Упрочившиеся, обобщившиеся способы поведения данной личности – ее характериологические качества. За свое поведение ответственна личность в целом, а не отдельные ее структурные компоненты (будь то сознание или подсознание). Личность всегда константна – устойчива и целостна во всех ситуативных условиях. Ее побуждения зависят от ситуации лишь постольку, поскольку к данной ситуации личность подбирает (осознанно или неосознанно) определенную, характерную для нее реакцию. Личность идентична, тождественна сама по себе во всех своих ситуативных проявлениях. Каковы побудительные механизмы, например, такого деяния, когда преступник неспровоцированно нападает на незнакомого человека, избивает его с особой жестокостью? В чем состоит мотив такого преступления? Его просто нет. Личностный смысл таких действий – разрядка агрессивности антисоциального субъекта. Побудительная причина – ситуативно направленная агрессивность. Это так называемое полезависимое поведение субъекта – его преобладающая ориентация на любые валентные для его психики объекты, появляющиеся в поле восприятия. Полезависимое поведение – поведение, при котором субъект импульсивно реагирует на стимулы, обладающие для него побудительной силой (валентность) без предварительного формирования целей, а следовательно, и без осознанных мотивов поведения. Наряду с указанной формой неадекватного поведения существуют и другие его формы – переоценка личностью своих возможностей, расщепление вербального и реального планов поведения, ослабленная критичность контроля за реализацией программы поведения и др. К неадекватным формам поведения относится также немотивированный риск – постоянное предпочтение личностью опасных вариантов поведения. Побуждением к определенному поведению индивидов в условиях толпы может быть психическое, эмоциональное заражение, блокирующее способность рациональной оценки обстановки, повышающее возможность агрессивного и стяжательского поведения. Действительность отражается в этих условиях ограниченно. Недостаточное интеллектуальное развитие, несформированность должного опережающего отражения, пониженная саморефлексия – основные отличительные особенности психики большинства преступников. Наряду с этим устойчивая антисоциальная направленность, присущая злостным преступникам, рецидивистам, свидетельствует о наличии у них и соответствующих доминирующих криминогенных мотивов, социально опасных осознанных устремлений, подчиняющих себе все другие проявления их жизнедеятельности. Итак, не изолированные отдельные сознательные мотивы, а общая направленность и обобщенные способы поведения определяют поведение устойчивых преступников. Для понимания механизмов поведения преступника необходимо исходить из понятия «тип личности».
Тип личности – направленность, ценностная ориентация с характерными для нее общими способами поведения. Личностная структура, конечно, не первопричина преступления. Первопричиной являются условия ее формирования. Но в совершении преступного деяния поведенческий тип личности – основная его причина, которая требует компетентного анализа.
Личность — индивид как субъект социальных отношений, индивид становится личностью толь ко при освоении социальных функций, овладевая осново полагающими базовыми ценностями
Изучение человека как личности является основой по нимания его поступков
В любом, а в особенности в правомерном поведении, имеющем всегда высокую значимость для личности, об наруживается она вся, вся ее психология Поэтому право мерное поведение личности возможно практически при полной правовой неподготовленности Это не случайно, ибо мораль и права неразрывно связаны, и личность, раз бирающаяся в вопросах морали, которой присущи чест ность, порядочность, добросовестность, доброжелатель ность, человечность, ответственность, организованность, требовательность к себе, правильно интуитивно угадыва ет, что справедливо, а что нет Правда, в некоторых случа ях, характерных тонкостями правового урегулирования, не поддающимися моральной, оценке, возможны все же промахи, которые подпадают под квалификацию немоти вированных или неосторожных
Таким образом, личность, находящаяся на достаточно высоком уровне социального, морального, интеллектуаль ного развития, обладает достоинствами, которые являются фундаментом ее правомерного поведения Вместе с тем на дежные взаимоотношения личности с правовой системой, гарантирующие ее от всяких случайных правонарушений и обеспечивающие правильное решение ею всех правовых вопросов, возникающих в процессе жизни и деятельности, требуют, чтобы она была развита и в правовом отношении
Основные требования правомерного поведения к граж данину Он должен
Личность преступника — совокупность свойств, присущих совершающему или совершившему преступление чело веку, составляющих его индивидуальность
Личность преступника в криминологии изучается на трех уровнях.
Общепринятыми постулатами при рассмотрении личности преступника отечественная криминология считает то, что
1.Совокупность интегрированных в ней социально- значимых свойств, образовавшихся в процессе многооб разных и систематических взаимодействий с другими людьми. Этот аспект личности позволяет рассматривать личность преступника как
2. Человек не рождается, а становится преступником. То есть каждый индивид как личность — это продукт не только существующих отношений, но также своего соб ственного развития и самосознания Одно и то же по своим объективным признакам общественное положе ние, будучи по-разному воспринято и оценено лично стью, побуждает его к совершенно различным действи ям. Система отношений человека к различным социаль ным ценностям и сторонам действительности, нормам и институтам, самому себе и своим обязанностям, раз личным общностям, группам и т д зависит, следова тельно, как от внешних, так и внутренних, личностных обстоятельств. Здесь важно отметить постоянное взаи модействие социологического и психологического, ка ждое из которых нельзя ни умалять, ни преувеличивать.
3.Необходимо изучать субъекты совершения са мых разнообразных преступлений, в том числе и неосторожных
4.Стойкие антиобщественные взгляды и ориентации и ярко выраженная индивидуалистическая направлен ность не характерна всем без исключения лицам, совер шившим преступление
5.Личность преступника отличается от законопослуш ной личности общественной опасностью. Однако общест венная опасность личности гражданина не предполагает фатальности преступного поведения. Это качество либо реализуется, либо не реализуется в его деятельности, что зависит как от самой личности, так и от внешних обстоя тельств, способных препятствовать такому поведению
6. Изучение личности преступника должно строиться на твердой правовой основе, т.е должна изучаться личность тех, кто по закону признается субъектом пре ступления. Поэтому рассматриваемая категория имеет временные рамки с момента совершения преступле ния, удостоверенного судом, идо отбытия уголовно го наказания. Но чью же личность мы будем изучать Так, например, «личность преступника, обвиняемого, подсудимого, осужденного» определяется в соответст вии с нормами уголовно-процессуального законода тельства, хотя речь будет идти об одном и том же лице Надо помнить, что эти понятия схожи (для обывателя), но не для нас и тем более не тождественны В научной лите ратуре предлагается ряд названий, интересующих нас, но к ним можно придираться с точки зрения русского языка или ряда норм права. Некоторые из них я приведу
а)«предкриминогенная»,
б)«административно-антисоциальная»;
в) «личность, представляющая общественную опас ность»;
г) девиантная личность; личность с отклоняющимся (девиантным) поведением и пр.
Структура личности преступника
Психологический анализ личности предпола гает максимальный учет индивидуальных психи ческих особенностей и биологически обусловленных свойств, которые отражаются на механизме человеческо го поведения, включая преступное Их выделение в струк туре личности преступника вовсе не означает психологи зации или биологизации причин совершения преступле ний хотя бы потому, что многие психические особенности и биологически обусловленные свойства находятся под определяющим влиянием социальных факторов Причи ной совершения преступлений являются, как известно, лишь социально приобретенные отрицательные черты личности Неблагоприятные особенности отдельных пси хических процессов, состояний и биологически обуслов ленных свойств могут лишь способствовать действию этой причины.
С учетом сказанного в структуре личности преступ ника выделяется ряд подструктур:
пятая объединяет такие биофиэиологические признаки, как пол, возраст, состояние здоровья, осо бенности физической конституции и т д. (при чем имеются социальные проявления этих признаков).
Изъятие любой из подструктур разрушает целост ность всей структуры, поскольку ни одна из них не может существовать самостоятельно Следовательно, все они находятся в определенных взаимоотношениях и взаи мосвязи, благодаря чему мы имеем дело не с их простой суммой, а со сложной совокупностью элементов, обра зующих в целом личность преступника
Могут быть предложены и другие варианты структу ры личности преступника. В частности, известна сле дующая схема, включающая.
Надо заметить, что любая такая схема не будет со держать в себе каких-либо специфических черт, прису щих именно личности преступника, ибо она отличается от личности вообще не отсутствием или наличием ка ких-либо компонентов своей структуры, а прежде всего содержанием, направленностью определенных компо нентов этой структуры.
В предупредительной работе многие из названных черт личности преступника должны быть объектом воз действия. В наибольшей степени это относится к нравст венным характеристикам, подлежащим коррекции. Одна ко часто бывает так, что изменить поведение человека очень трудно, если не принять меры к повышению его профессионального уровня, овладению новыми специ альностями, упрочению материальной обеспеченности, лечению соматических заболеваний и психических рас стройств
Одной из коренных проблем изучения лично сти преступника является проблема соотноше ния социального и биологического. Она имеет принципиальное практическое и правовое значе ние. От ее решения во многом зависят объясне ние причин преступности и определение главных направлений борьбы с ней. Оценка роли биоло гических факторов часто представляет собой тот рубеж, который разделяет многие теории.
Отечественные психологи исходили и исходят из того, что преступность, как и конкретные пре ступления, в любом обществе имеет социальный характер, социально обусловлена. Это отнюдь не означает игнорирования биологических факто ров, однако они могут носить лишь характер ус ловия, способствующего преступному поведе нию, но отнюдь не его причины.
Некоторые ученые в подтверждение того, что биологические факторы могут сами по себе приво дить к преступному поведению, что предрасполо женность к такому поведению биологически детер минирована и может передаваться по наследству, приводят данные о том, что в общей массе преступ ников немало лиц с расстройствами психической деятельности.
Действительно, как показывают исследования, среди преступников, особенно совершающих на сильственные преступления, высок удельный вес людей, имеющих психические аномалии в рамкахвменяемости Он достигает 30%. Положе ния психологии, психофизиологии, психи атрии, некоторые криминологические дан ные дают основание считать, что ослабление или искажение психической деятельности любого про исхождения способствует возникновению и разви тию таких черт характера, как раздражительность, агрессивность, жестокость, и вместе с тем ведет к снижению волевых процессов, повышению вну шаемости, ослаблению сдерживающих контроль ных механизмов. Эти черты препятствуют нормаль ной социализации личности, приводят к инвалид ности, мешают заниматься определенными видами деятельности и вообще трудиться, что повышает вероятность совершения противоправных дейст вий и ведения антиобщественного образа жизни. Значимость указанных факторов возрастает в со временных условиях, характеризуемых общей пси хической напряженностью, увеличением количест ва эмоционально-стрессовых расстройств, состоя ний психической дезадаптации.
Однако это вовсе не означает, что аномалии пси хики являются причиной совершения преступле ний.
Во-первых, среди всей массы преступников субъекты с такими аномалиями не составляют боль шинства.
Во-вторых, даже наличие психических анома лий у конкретного лица далеко не всегда свиде тельствует о том, что они сыграли криминогенную роль в его противоправном поведении.
В-третьих, как доказано многими эмпи- ЩЖЗГЛ рическими исследованиями, не сама ано малия психики предопределяет соверше ние преступления, а то воспитание, те неблагопри ятные условия формирования индивида, которые породили его криминогенные личностные черты. Разумеется, такие аномалии могут способствовать их возникновению и развитию, как и самому проти воправному поведению, но лишь в качестве усло вия, не определяющего это поведение в целом.
Констатация какой-то психической аномалии (например, психопатии, олигофрении в степени дебильности, органического поражения центральной нервной системы и т
д.) отнюдь не объясняет, поче му данный человек совершил преступление. Моти вация, внутренние причины преступного поведения не представлены в диагнозе, который лишьопреде- ляет наличие того или иного расстройства, его сте пень, тяжесть и т д Поэтому понять субъективные причины преступления, представленные в мотиве, можно лишь путем психологического изучения лич ности. Дефекты психики, если, конечно, они имеют ся, вовсе не представляют мотивов преступного по ведения, хотя и могут влиять на них.
Как установлено, психопатии, например, явля ются одним из факторов, способствующих совер шению насильственных преступлений. В то же вре мя давно известно, что психопаты успешно работа ют и выполняют многие другие обязанности. Поэтому основное значение имеет не аномалия са ма по себе, а социальный облик лица, сформированный обществом
Психологами предпринимались попытки выявить значение биологических факторов в лично сти преступника путем изучения близнецов Это изу чение ориентируется на единое генетическое нача ло, а именно на сходство (идентичность) генотипа, и направлено на выяснение степени совпадения иных, в том числе криминологических признаков. Значение близнецового метода состоит в том, что однояйцевые близнецы имеют идентичный генотип. Они рождаются в виде двух мальчиков или двух де вочек. Сравнивая таких близнецов и оценивая вели чину внутрипарной корреляции (соответствия), можно установить, какие их особенности детерми нированы генотипом и какие — воздействием сре ды. Сопоставление данных различных исследова ний показывает частоту преступности второго близнеца, если первый был преступником, при этом, как оказалось, частота преступного поведе ния однояйцевых близнецов в два раза выше, чем у двуяйцевых. Однако это не может служить доказа тельством биологического происхождения престу плений. Преступное поведение лиц, обладающих сходным генотипом, может объясняться как сход ной средой формирования личности, так и сходны ми психофизиологическими особенностями изу ченных лиц. К тому же однояйцевых близнецов сре ди населения очень немного, а среди преступников практически единицы, что не позволяет сделать ка кие-либо однозначные выводы.
Основные черты психологической характеристики личности преступника
Изучение и учет психологических особенностей лич ности позволяет установить отличия преступников от непреступников, выявить факторы, влияющие на совер шение преступлений.
Выборочные психологические исследования, стати стические данные свидетельствуют о том, что:
семейное положение и особето воспитание оказы- вают влияние на формирование лтюспде качеств. Такие отклонения от общепринятых норм, как: фактические брач ные отношения родителей, неполные семьи, раздельные бюджеты родителей, низкий уровень культурных отношений в семье, наличие в ней стереотипов правонарушающего поведения, один ребенок в семье или, наоборот, много детей или детдомовское воспитание, — долж ны вызывать особое внимание;
— коэффициент преступности среди не состоявших в браке почти в два раза выше, чем сре ди состоявших (хотя это объясняется и тем, что значи тельную долю преступников составляют молодые люди, не успевшие обзавестись семьей;
—уровень образования преступников, как правило, ниже, чем у законопослушных граждан;
а) особое отношение к закону. Нельзя сказать, что лица, совершающие преступления, плохо их знают На против, подавляющее большинство из них обладают да же большими правовыми знаниями, чем законопослуш ные граждане. Но у них отсутствует уважительное отно шение к праву, не сформирована потребность следовать его предписаниям. Это относится не только к преступ никам-рецидивистам.
26. Основные современные психологические теории, объясняющие
криминальное поведение (теория социального научения А. Бандуры,
дифференциальная теория «ассоциация – подкрепление» Р. Экерса,
фрустрационная теория Л. Берковица).
А. Социальное научение
Ранние теоретики научения работали в лаборато риях, используя в качестве испытуемых, в основном, животных. Так, теории Павлова, Уотсона и Скиннера были основаны на тщательных и трудоемких наблю дениях и экспериментах с животными. Принципы на учения, сформулированные на основе их исследова ний, были применены к самым разнообразным фор мам человеческого поведения. Во многих случаях была подтверждена валидность разработанных процедур. Найдется не так уж много психологов, способных оспорить утверждение, гласящее, что понятие подкрепления отражает один из наиболее убедительно дока занных принципов современной психологии. Однако бихевиористы утверждают также, что по скольку поведение является результатом научения, его можно изменять, используя тс же самые принци пы, согласно которым оно было усвоено. Это поро дило изобилие разных видов поведенческой психо терапии, или техник модификации поведения. При меняя принципы научения, создаем условия, которые изменяют или закрепляют желательное поведение. Но когда мы имеем дело со столь сложным объек том, как человек, излишнее упрощение опасно. Чело век реагирует на поощрение и наказание, а поведен ческая терапия может изменить некоторые элементы поведения. Более того, человека можно подвергнуть классическому обусловливанию, хотя существуют большие индивидуальные различия в восприимчиво сти к обусловливанию. Если, однако, мы теряем из виду личность и переоцениваем роль среды или вне шних детерминант поведения, то можем просмотреть критический уровень объяснения. Вспомним, что че ловек прежде всего это субъект, активно решающий проблемы, воспринимающий, кодирующий, интер претирующий информацию и принимающий решения на основе того, что предлагает окружающая среда.
Таким образом, внутренние факторы, так же как и внешние, могут играть значительную роль в детерми нации поведения. В этом и есть суть теории социаль ного научения, согласно которой чтобы понять крими нальное поведение, необходимо учитывать особенно сти восприятия, мысли, ожидания, компетенцию и ценности. Каждый индивид имеет свое собственное видение мира и живет соответственно этому видению
Объясняя поведение человека, сторонники теории социального научения делают акцент прежде всего на когнитивных переменных, внутренних процессах, которые обычно называют мышлением и памятью. Класси ческое и оперантное обусловливание игнорируют все то, что происходит между восприятием стимула и отве том (или реакцией). Последователи Скиннера утверж дают: «Если мы можем описать наблюдаемое поведе ние, зачем утруждать себя тем, что происходит в лабиринте внутренних процессов?» Сторонники теории социального научения, однако, полагают, что такой подход дает неполную картину человеческого поведения.
Термин социальное научение отражает тот факт, что мы учимся, прежде всего наблюдая и слушая, как дей ствуют и что говорят другие люди, воспринимая то, что происходит в социальной среде. Сторонники теории социального научения убеждены, что социальная среда является важнейшим фактором формирования челове ческого поведения. Однако они не отрицают необходи мости подкрепления для сохранения усвоенных форм поведения. Криминальное поведение, например, снача ла может быть усвоено посредством ассоциирования и в результате наблюдения, но будет или нет оно закре пившимся и устойчивым, зависит прежде всего от под крепления (оперантное обусловливание). Например, если мальчик видит, как некто, кем он восхищается (т. е. ролевая модель), успешно крадет что-то из местно го магазина спортивных товаров, мальчик тоже может что-нибудь стащить. Однако станет ли он и дальше совер шать кражи, будет зависеть от подкрепления или цен ности того, что он таким образом получает. Если мальчик подкрепление не получает (ему не удалось стащить баскетбольный мяч, потому что кто-то еще вошел в магазин или украденные им спортивные трусы оказа лись не по размеру), то подобные действия, вероятно, выпадут из его репертуара действий (угашение). Если поведение приносит аверсивные результаты (наказа ние), в дальнейшем подобные действия будут подав ляться или сдерживаться.
К числу сторонников теории социального научения принадлежат несколько групп психологов. В первую очередь мы рассмотрим работы таких выдающихся представителей этого направления, как Джулиан Роттер и Альберт Бандура, поскольку они представляются нам наиболее значимыми для исследования криминаль ного поведения с точки зрения социального научения.
1) Теория ожиданий
Джулиан Роттер наиболее известен тем, что привлек внимание к важности ожиданий относительно послед ствий поведения, включая подкрепление, которое будет получено за осуществленное действие. Другими сло вами, прежде чем что-то делать, мы задаемся вопросом: «Что происходило со мной раньше в подобной ситуации и что будет на этот раз?». Согласно Роттеру, будут ли осуществляться определенные действия, за висит от наших ожиданий и от того, каким образом мы оцениваем вероятные результаты нашего поведения. Чтобы предсказать, будет ли некто вести себя определенным образом, мы должны определить ожидания этого человека и то, какую ценность он придает воз награждению, которое явится следствием его поведения. Часто у человека формируются «генерализован ные ожидания», стабильные и устойчивые для целого ряда схожих ситуаций. Теория ожида ний, таким образом, утверждает: уровень активности индивида основывается на его ожиданиях того, что он получит соответствующий результат, действуя опре деленным образом.
Гипотеза о том, что люди включаются в ситуации с генерализованными ожиданиями относительно ре зультатов своего поведения, имеет важное значение для исследователей криминального поведения. При меняя теорию Роттера к проблемам криминального поведения, мы можем утверждать, что, совершая неза конные действия, люди ожидают определенного воз награждения в форме статуса власти, безопасности, любви, материальных благ или улучшения жизненных условий. Индивид, склонный к насильственному по ведению, может совершать насильственные действия, рассчитывая, таким образом, получить какое-то воз награждение; серийный убийца может верить, что Бог возложил на него миссию устранить всех «разврат ных» женщин; женщина, отравившая жестоко обра щавшегося с нею мужа, ожидает улучшения своего образа жизни. Если просто определить личность как индивида, склонного к насильственным действиям, импульсивного, психически больного или как челове ка с недостаточным Эго-контролем, то неучтенным останется ряд других существенных факторов, опре деляющих поведение. Несмотря на то что нельзя полностью исключить саморегуляцию и моральное развитие — понятия, которые мы будем изучать в по следующих главах, - люди, совершающие противоза конные действия, воспринимая и интерпретируя ситуацию, выбирают такой способ поведения, который кажется им наиболее эффективным в данных обстоя тельствах. Обычно, совершая насильственные дей ствия, люди ведут себя таким образом потому, что по добный вариант поведения в прошлом приносил им успех (по крайней мере, они полагают, что результат был успешен). Или же, что встречается реже, они про сто наблюдали кого- го другого, получавшего какое- то вознаграждение своего насильственного поведения, и пытаются получить то же самое таким же способом. Здесь мы подошли к рассмотрению имитационной модели социального научения А. Бандуры.
2) Имитационные аспекты социального научения
Человек иногда может усваивать способы повеле ния, просто наблюдая за действиями других; прямое подкрепление не является необходимым. Бандура ввел понятие научения, которое он назвал обсервационным научением или моделирова нием в процессе социального научения. Бандура ут верждает. что по большей части наше поведение изна чально усваивается путем наблюдения за поведением других людей, которых он называет моделями. Напри мер, ребенок может научиться стрелять из винтовки, подражая действиям персонажа телевизионного филь ма. Он или она затем репетируют и совершенствуют выполнение этого поведенческого паттерна, практику ясь с игрушечным оружием. Поведение, по всей веро ятности, будет сохраняться и закрепляться, если свер стники также играют с оружием, и их поведение слу жит взаимным подкреплением. Даже если дети никогда не нажимали спусковой крючок реального оружия, они довольно точно могут воспроизводить действия тех, за кем наблюдали. Вполне вероятно, что каждый взрослый или подросток в США знает, как стрелять из оружия, даже если он на самом деле ни когда не стрелял: «Вы прицеливаетесь и нажимаете на спусковой крючок». Разумеется, правильно и метко стрелять дело много более сложное, но элементар ное «знание как» было усвоено путем имитационного обучения (называемого также моделированием или обсервационным научением). Всевозможные паттер ны поведения существуют в нашем репертуаре, даже если мы никогда не получали прямого подкрепления за их усвоение.
Согласно Бандуре, чем более значительны и уважае мы для нас модели, тем сильнее их влияние на наше поведение. Релевантные модели включают родителей, учителей, братьев и сестер, друзей и сверстников, а так же символические модели, которыми служат литератур ные, теле- и киногерои. Рок-звезды и атлеты оказыва ются объектами подражания для многих молодых лю дей, в итоге мы постоянно становимся объектами воздействия множества известных фигур, используе мых везде и всюду, от рекламирования косметики до пропаганды свободной от наркотиков жизни. Интерес но отметить, что коммерческие рекламы и реклама об щественных услуг часто бьют мимо цели. При обсерва ционном наблюдении важнее не то, что говорит модель, а то, что она делает. Если футбольные звезды действи тельно не употребляют наркотиков, их призыв к моло дежи может быть более эффективным.
Поведение модели также скорее вызовет желание подражать, если наблюдающий видит, что модель по лучает вознаграждение за свои действия. Наоборот, под ражание менее вероятно, если модель подвергается на казанию. Бандура считает - так же как и Роттер, что если индивид решает осуществить вновь усвоенные дей ствия, то будет ли он действовать или сохранит их в ре зерве, зависит от ситуации и ожидаемого выигрыша. Этот потенциальный выигрыш (вознаграждение) мо жет исходить извне (чья-то похвала, финансовый вы игрыш) или же он может иметь внутреннюю природу (самовознаграждение за хорошо выполненную работу).
Большая часть исследований Бандуры была посвя щена формированию агрессивного и насильственного поведения. Предва рительное заключение таково, что люди, наблюдавшие агрессивные действия, не только имитируют затем агрессивное поведение, но и в целом становятся более враждебными.
Социальное научение в интерпретации Роттера и Бандуры в определенной степени очеловечивает под ход Скиннера, ибо дает некоторые ключи к понима нию того, что происходит внутри человеческого мозга (или психики). Оно привлекает наше внимание к ког нитивным, опосредующим аспектам поведения, в то время как классическое и оперантное обусловливание фокусируются исключительно на окружающей среде. Сторонники теории социального научения использу ют термин среда в социальном смысле, включающем как внешнюю среду, так и внутреннюю. Скпннернанцы же предпочитают ограничивать релевантные сти мулы только внешним окружением.
Б. Дифференциальная теория «ассоциация — подкрепление»
Рональд Экерс предложил применительно к девиантному по ведению теорию социального научения, которая пы тается интегрировать основные положения бихевиоризма, теорию социального научения Бандуры и теорию дифференциальных ассоциаций криминалиста Эдвина Сазерланда. Экерс называет свою концепцию теорией дифференциального под крепления ассоциаций. В кратком изложении эта теория постули рует, что люди учатся совершать девиантные действия через межличностные интеракции со своим соци альным окружением.
Чтобы понять теорию дифференциального под крепления ассоциаций, мы должны рассмотреть тео рию дифференциальных ассоциаций Сазерланда, ко торая играла в социологической криминологии до минирующую роль на протяжении более четырех десятилетий. Сазерланд полагал, что криминальное или девиантное поведение усваивается таким же образом, как и любое другое. Решающими при этом являются следу ющие факторы: с кем индивид связан, как долго, как часто взаимодействует, насколько значимы связи и как рано они возникли в его развитии. Согласно Сазерланду, все мы усваиваем те или иные определения или нормативные значения, благоприятные или неблагоп риятные относительно нарушения закона, в самых зна чимых для нас группах. Индивид становится делинквентным или криминальным «вследствие избытка опре делений, благоприятствующих нарушению закона, сравнительно с количеством определений, неблагоприятствующих нарушению закона.
Подчеркнем, что криминальное поведение форми руется не обязательно в результате участия либо кон тактов с «плохими компаниями» или криминальны ми элементами. Решающую роль играют нормативные значения, или определения, а не контакты сами по себе. Более того, девиантные определения должны преоб ладать над конвенциональными. Таким образом, Са зерланд полагал, что криминальное поведение может сформироваться, даже если взаимодействие с крими нальными группами будет минимальным. Например, члены законопослушной группы - допустим, родите ли — могут высказывать, завуалировано или откры то и прямо, суждения о том, что обманывать это нор мально или что, в общем-то, честных людей не бывает. Это - чрезвычайно важный момент, к которому мы еще вернемся, когда будем рассматривать моральное развитие.
Теория Сазерланда пользуется популярностью сре ди социологов, вероятно, потому, что, как выразился один автор, «в ней делается попытка логической, сис тематической формулировки цепи взаимозависимос тей, которые делают преступление доступным пони манию в качестве нормально усвоенного поведения, без необходимости прибегать к допущениям биологичес кого или психологического отклонения». Однако эта теория страдает и существенной неопределенностью, чем объясняется то, что на ее ос нове не было проведено большого числа эмпиричес ких исследований. Ка ким образом могут быть измерены и взвешены контак ты индивида? Кроме того, как признает Кресси, теория не уточняет, ка кие виды научения играют наиболее важную роль (например, оперантное или классическое моделирование). И наконец, в ней не учитываются должным образом индивидуальные различия, влияющие на процесс на учения.
Экерс пытается преодолеть некоторые из этих затруднений теории дифференциальных ассо циаций, переформулируя ее таким образом, чтобы со гласовать с принципами оперантного обусловливания и социального научения. Он полагает, что большая часть поведения усваивается в соответствии с прин ципами оперантного обусловливания, а классическое обусловливание играет при этом второстепенную роль. Далее, выражен ность девиантного поведения прямо зависит от коли чества, частоты и вероятности подкрепления, получа емого индивидом за подобное поведение в прошлом. Подкрепление может быть, по терминологии Скинне ра, позитивным или негативным.
Решающую роль, по мнению Экерса, играют соци альное и несоциальное подкрепление, причем первое более важно. «Большая часть научения, релевантного девиантному поведению, является результатом соци альных взаимовоздействий и обменов, при которых слова, реакции, присутствие и поведение других лю дей обеспечивают доступные подкрепления и создают обстановку и условия для их получения». Важно также отметить, что большая часть этих подкреплений представляет собой символические и вербальные вознаграждения за участие или за приня тие групповых норм и ожиданий. Например, соверше ние действий, соответствующих групповым или суб культурным нормам, вознаграждается восклицаниями вроде «так держать», «отлично сработано», «молодчи на», похлопыванием но спине или дружеской ухмыл кой. К асоциальным подкреплениям относятся преж де всего физиологические факторы или материальные приобретения, которые могут быть релевантными и для некоторых преступлений, таких, например, как право нарушения, связанные с наркотиками, или кражи со взломом.
Девиантное поведение, таким образом, чаще всего формируется благодаря социальным подкреплениям полученным от значимых других, обычно в группе сверстников. Сначала в группе создаются свои соб ственные нормативные определения относительно того, какое поведение хорошее или плохое, правиль ное или неправильное, справедливое или несправед ливое. Эти нормативные определения становятся внут ренними, когнитивными указателями - определите лями того, какие действия будут подходящими и с наибольшей вероятностью принесут вознаграждение. В таком смысле нормативные определения действуют социальные сигналы, передаваемые субкультур ными группами или группами сверстников и показы вающие, будут ли те или иные способы поведения вознаграждены или же их следствием будет получение наказания в конкретном социальном контексте.
Согласно Экерсу, формированию девиантного по ведения способствуют два класса некриминативных стимулов. Во-первых, позитивные дискриминативные стимулы сигналы (вербальные и невербальные), которые несут сообщения о том, что Определенные виды поведения поощряются субфупной. Неудиви тельно, что подобные действия обусловливаются по принципу позитивного подкрепления: совершая их, индивид получает от группы социальные вознаграж дения. Второй тип социальных ключевых сигналов, нейтрализнрующие или оправдывающие стимулы, нейтрализуют исходящие от общества в целом преду преждения о том, что определенные виды поведения являются неадекватными или противозаконными. Согласно Экерсу, они обусловливаю т, что поведение, которое осуждается другими и которое сам индивид мог вначале считать плохим, начинает казаться ему правильным, справедливым, оправданным, необходи мым, меньшим из двух зол или, наконец, «фактичес ки» недевиантным (Акегз, 1977, р. 521). Утверждения вроде « все имеет свою цену», «я ничего не мог сделать», «все так поступают» или «она это заслужила» отража ют влияние нейтрализующих стимулов
Преступность, порождаемая фрустрацией Чем увереннее.ноди определяют свое поведение как позитивное или, по крайней мере, как справедливое, тем больше вероятность совершения ими соответству ющих действий. Если девиантное поведение (опреде ляемое в качестве такового обществом в целом) под креплялось больше, нежели конформное поведение (также определяемое обществом), и если оно получи ло оправдание, то, но всей вероятности, такое поведе ние будет закрепляться и сохраняться. По существу, наше поведение управляется нормами, которые стали интернализоваппыми, а их выполнение, как мы ожи даем, будет обеспечивать нам постоянное социальное подкрепление со стороны значимых других.
Экере признает валидность моделирования как не обходимого фактора на ранней ступени усвоения девииантного поведения. Но его закрепление и сохране ние будет зависеть главным образом от частоты и лич ностной значимости социального подкрепления, обеспечиваемого ассоциированием с другими.
Теория социального научения Эксрса также не из бежала критики. Некоторые ученые считают ее тавто логичной и циркулярной: действия осуществляются, иогому что они подкрепляются, а подкрепляются по тому, что осуществляются. Корнхаузер (КотпЬаихег, 1978) полагает, что у этой теории нет эмпирического основания. И все же теория Эксрса остается весьма популярной в социологической криминологии.
Некоторые исследователи научения отмечали: когда животные — а также и люди — наталкиваются па пре пятствия, не позволяющие осуществлять действия, за которые прежде они получали вознаграждения, их поведение часто становится более агрессивным и чрезвычайно активизируется. Животные кусаются, цара паются, рычат и становятся раздражительными: люди также мо) ут становиться раздражительными и гнев ливыми (и гоже могут «рычать», кусаться и царапать ся). Исследователи полагают, что подобные аффектив ные реакции порождаются аверсивным внутренним состоянием возбуждения, которое они называют фру страцией.
Таким образом, когда поведение, направленное на достижение конкретной цели, блокируется, возбужде ние возрастает, а индивид испытывает стремление ре дуцировать эго возбуждение. Поведение активизиру ется, но более важно то, что действия, ведущие к ос лаблению возбуждения, могут усиливаться пли закрепляться. Отсюда следует то, что люди, использующие насилие для редуцирования фрустрации, в случаях крайней ее выраженности могут становиться бо лте агрессивными, чем обычно, и даже совершить убий ство Этим же объясняется и го, что насильственное поведение, направленное на редуцирование фрустра ции, будет подкрепляться, так как оно ослабляет не приятное состояние возбуждения, изменяя вызвавшее ею событие или стимул.
Леопард Берковин (ВеткойИг, 1962) провел мно гочисленные исследования для выявления связи меж ду фрустрацией и криминальностью. Он выделил два типа криминальной личности: социализованный и индивидуальный. С социализованным типом мы уже встречались. Мы рассматривали его в этой главе как продукт научения, обусловливания и моделирования. Люди, относящиеся к этому тину, совершают агрессив ные действия, потому что они научились такому пове дению в результате интеракцпй с социальным окру жением. И иди видуальный же тип является продуктом длительной цепи повторяющихся, возможно, интсн- сивных фрустраций, обусловленных нереализованны ми потребностями. Согласно Берковпцу, как модели рование, так и фрус трация детерминируют формиро вание криминального поведения, но определенная совокупность жизненных обстоятельств и впечатлений способствует формированию одного либо другого из описанных типов криминальной личности. Большин ство правонарушителей могли подвергаться воздей ствию как фрустрацией, так и агрессивных антисоци альных моделей, и при том фрустрации играли осо бенно важную роль вффрмировании «индивидуальных» агрессоров, а ант исоциальные модели в большей сте пени повлияли па становление социализированных. Берковиц делает важное уточнение, говоря о том. что фрустра ция бывает особенно интенсивной, когда индивид свя зывает с достижением цели большие. Люди, предвосхищающие достиже ние цели и обладающие чувством определенного печ ного контроля по отношению к своей жизни, по всей вероятности, будут сильнее реагировать на препят ствия, чем те, кому свойственно ощущение безнадеж ности. В первом случае задержка или блокирование могут порождать сильнейший гнев и даже насиль ственные действия, если фрустрпрованный субъект считает, что подобные действия могут уст ранить пре пятствия. Сила фрус грации В1 юлне могла быть ответ ственной зато, что имел в виду Маслоу (Мач1о\\г, 1954), утверждая, что преступления и делннквентность пред ставляют собой законный бунт против эксплуатации и несправедливости. Гипотеза о фрустрации также хо рошо согласуется с теориями, предлагаемыми ради кальными или конфликт-криминологами. Субъекты, чувствующие себя угнетенными властной элитой и считающие, что они имеют право пользоваться блага ми общества, вполне мо1 ут переживать интенсивную фрустрацию.
Теория индуцированной фрустрацией преступнос ти помогает объясни и, поведение грабителей во вре мя неожиданных событий, таких как наводнения, по жары, уличные беспорядки или во время выхода из строя электрического освещения. Например, между 30 апреля и 3 мая 1993 года в Лос-Анджелесе были со жжены и разграблены, в основном афроамерпканца- ми, многие магазины и предпрнягпя. Эти люди были фрустрироваиы оправдательным решением суда, вы несенным четырем белым сотрудникам департамента полиции, жестоко избившим чернокожего мотоцикли ста Родни Кинга. За четыре дня беспорядков было уби то пятьдесят восемь человек, а причиненный ущерб оценивался, как минимум, в миллиард долларов. Люди всех возрастов, рас и этнических групп тащили все,от продуктов п спиртного до отсстре н.ного оружия и стереоаппаратуры. Э ги беспорядки дали толчок подоб ным, хотя и меньших масштабов, уличным беспоряд кам в ряде других городов, таких как Сан-Франциско, Агланга, Сиэтл, Лас-Вегас и Майами. Власти пришли к заключению, что мя гежи были вызваны фрустраци ями, обусловленными экономическим, социальным и политическим неравенством, существующим во мно гих сферах американского общества, включая и судеб ную систему. Описанные здесь мятежи подобны тем, которые происходили водном из районов Лос-Андже- леса, когда были убиты тридцать четыре человека и около тысячи человек было ранено. Уличные беспоряд ки были вызваны сильнейшими фрустрациями, обус ловленными очевидными несправедливостями амери канскою общества. С 1965 года можно насчитать по меньшей мере восемь случаев бунтов и уличных бес порядков в ряде крупных городов, вызванных фруст рациями, которые явились следствием все более ибо лее нарастающего неравенства в американском обще стве.
Теория индуцированной фрустрацией пресгупности предполагает, ч то лица, совершающие кражи в по добных обстоятельствах, преследуют материальные цели (например, справедливую, по их мнению, долю благ, полагающихся среднему классу), которых они до сих нор не дс>ст!Iгли. Общество блокировало достиже- ние этих целей, и люди теряют терпение и становятся фрустрнрованнымн; как только появляется возмож ность хищения, они тут же пользуются этой возмож ностью. Демографические профили 2706 человек, аре стованных н осужденных за кражи во время выхода из строя электрического освещения в 1977 году в Нью- Йорке, подтверждают эту теорию. У этих людей были более сильные связи в своих общинах и более высокие доходы но сравнению со среднестатистическим подсу димым.. Только око ло 10% были материально вполне обеспеченными; при близительно у половины из них была высокоопла чиваемая работа. 65% арестованных были афроамериканцами и 30% — испанцы. Таким образом, приведенные данные показывают, что эти подсудимые были, в общем, движимы жаждой ускорить реализа цию своих ожиданий лучшей жизни.
С другой стороны, такое поведение можно истол ковать моделированием пли социальным научением. Приведенные данные можно интерпретировать как наивную реакцию правонарушителей из низов сред него класса, которые, подражая поведению других, их действиям, казалось бы, сулившим вознаграждение, оказались недостаточно опытными, чтобы избежать задержания и разоблачения. Более опытные и ловкие могли начать воровать раньше и вовремя скрыться. Другие, имитирующие поведение этих первых, запаз дывали с совершением кражи и были застигнуты по лицией.
Таким образом, индивид, который часто сталкивается с об ществом. совершая незаконные или левнантные по ступки, подвергается многочисленным и тяжелым фрустрациям особенно в раннем периоде развития, и все же не отказывается от надежд. В поддержку своего аргумента Берковиц приводит данные исследований преступности, которые говорят о том. что делипквентные дети по сравнению с неделинквептпыми испытывали значительно больше деприваций и фрустраций на про тяжении своей жизни. Берковиц также считает, что пренебрежение или игнорирование родителями по требности ребенка в любви и нежной привязанности создают у него внутреннее состояние фрустрации, ко торая порождает недоверие ко всем людям в социаль ном окружении. Генерализованное недоверие, перено сится на улицу и в школу, и ребенок может среди одноклассников чувствовать себя «обделенным судьбой». Такого рода фрустрации могут затруднять ребенку установление эмоциональных связей с окру жающими его людьми, и впоследствии человек может стать обидчивым, злым и враждебным по отношению ко всем людям.
Ситуационные факторы, стимулирующие и управляющие криминальным поведением
Большая часть современных теорий и исследований поддерживает точку зрения, согласно которой челове ческое поведение определяется взаимодейст вием лич ности и социальных переменных. Однако некоторые пспхологи-бихевиористы и социологи жалу ются на то, что многие исследования и теории прене брегают ситуационными переменными в пользу дне позиционных факторов. Они утверждают, что во мно гих случаях преступление оказывается всего лишь следствием того, что субъект попадает в неподходящее место в неудачный момент и сталкивается с неподхо дящими людьми. Например Гиббоне заявляет: «Во многих случаях криминальность определяется не чем иным, как провокациями и аттракциями. исходящи ми из непосредственных обстоятельств, в которых совершаются девиангные действия. Скиннер, разумеется, может служить образцо вым примером позиции, согласно которой поведение управляется случайными совпадениями и событиями, происходящими в окружающей среде.
Хэней (Напеу, 1983), говоря о фундаментальной ошибке атрибуции, имеетв виду термин, означающий общечеловеческую тенденцию пренебрегать влияни ем ситуации и объяснять поведение действующего субъекта особенностями его личности. Фундаменталь ная ошибка атрибуции совершается нами, когда мы пытаемся объяснить поведение других людей, но не наше собственное. Например, когда у консультантов по исправительным заведениям спрашивали, почему заключенные совершили преступления, которые при вели их в тюрьму, консультанты почти исключитель но приписывали причины преступлений скорее дис позиционным или личностным фактором (например, лени или жадности), а не средовым, таким как воспи тание, бедность, или социальным факторам. С другой стороны, сами заключен ные думали, что оказались в тюрьме из-за внешних обстоятельств, таких как бед! гость, 1 швозмож I кхть пай- ги хорошую работу, а также физическое и сексуальное насилие. Когда дело касается пас самих, начинает дей ствовать предрасположенность в пользу себя, тенден ция объяснять наши добрые дела и правильные поступ ки диспозиционными факторами, а плохие считать следствием внешних сил и обстоятельств. Например, хорошие оценки на экзаменах мы склонны относить на счсг своего интеллекта и хороших учебных навы ков. С другой стороны, получив низкую оценку, мы объясняем свой неуспех неудачным стечением обсто ятельств или несправедливостью экзаменатора.
Хэней считает, что личность и внутренние обстоя тельства лишь в малой степени объясняют наши по ступки. Он утверждает, что главным определяющим фактором является ситуация, в которой мы находим ся. По существу, с его точки зрения, в соответствую щей ситуации любой из нас может совершить крими нальное действие каждого из нас можно купить.
Ситуации редко бывают статическими. Наше пове дение в той или иной степени влияет на них, а они, в свою очередь, влияют на наше поведение. Это взаим ное влияние является одной из причин того, что ис следователи преступности начинают уделять все боль шее внимание виктимологии. Жертвы часто оказыва ют влияние на поведение преступника, особенно в случаях совершения насильственных преступлений. Виктимоло! ия наука, изучающая причины, обстоя тельства, индивидуальные характеристики и соци альный контекст, обусловливающие то, что человек становится жертвой. Здесь мы рассмотрим два ситуа ционных фактора, которые, как представляется, игра ют особенно важную роль в детерминации антисоци ального поведения: авторитет и деиндивидуализацию.
Авторитет как фактор, стимулирующий криминальное поведение
Иногда люди ведут себя определенным образом, потому что некто, обладающий авторитетом, велит им так поступить, даже если они сами считают эти дей ствия«несправедливыми». Кельман и Гамильтон называют этот феномен «пре ступлением из послушания». Преступление из послушания - это действие, выполняемое потрсбованию авторитетного лица, которое считается незаконным либо аморальным большинством членов общества (Кейпап апс] Напнкоп, 1989, р. 46). Классическим при мером такого преступления является приказ военно го начальства убивать без разбора или совершать ка- кие-то другие жестокие действия, подобно массовому зверскому уничтожению во время войны во Вьетнаме жителей деревни Май Лэй лейтенантом У. Келли и его подчиненными. Примером преступления из послуша ния в политико-бюрократическом контексте может служить Уотергейтский скандал, когда в июне 1972 го да группа людей под покровительством Белого Дома проникла в отель «Уотергейт» с целью установить скрытые микрофоны в офис национального комитета оппозиционной демократической партии. Преступле ния из послушания — широко распространенное яв ление в корпоративном мире; оно будет предметом более детального обсуждения в главе 11.
Пытаясь определить некоторые из переменных, влияниях на послушание властям, Стенли Милграм провел серию экспериментов, в кото рых испытуемыми были оплачиваемые добровольцы, откликнувшиеся на помещенную в газете рекламу. Целью этих экспериментов, получивших в дальней шем широкий общественный резонанс и описываемых теперь почти в любом учебнике психологии, было установнть, до какой мощности электрических разрядов могу т дойти испытуемые, подвергая ударам ни в чем неповинных люден по требованию олицетворяющей авторитет фигуры.
Испытуемые были взрослые лица мужского пола в возрасте от двадцати до пя гидесяти лет, из разных со циально-экономических слоев. Им было сказано, что целью эксперимента является изучение влияния на казания на запоминание. В эксперименте участвуют «учитель» и «ученик». Испытуемые незналп, что роль ученика всегда достается помощнику экснсриментато ра, который действует по заранее разработанному сце нарию. Подбрасывается специально изготовленная поддельная монета, и получается всегда так, что «наи вному» испытуемому выпадает роль учителя. После этого «жертву-ученика» уводя г в соседнюю комнату и привязывают ремнями к «электрическому стулу» в присутствии «учителя».
Затем «учителя» приглашают в другую комнату, где он видит «электрогенератор», внушительного вида аппарат, на передней панели которого имеется 30 пе реключателей, якобы позволяющих наносить «учени ку» удар электрическим током в диапазоне 15- 450 вольт с пошаговым переключением в 15 вольт. Кроме того, шкала была разделена на несколько ин тервалов, помеченных ярлычками: «легкий шок», «оченьсильный шок», «опасно для жизни», «сильней ший шок» и так далее, до последней отметки «XXX». Каждый раз, когда ученик дает неверный ответ, учи тель (согласно инструкции) должен переключать элек трогенератор на одну ступень выше, повышая, таким образом, мощность разряда на 15 вольт. «Ученик» на самом деле, разумеется, никаким ударам электротока не подвергался, но специально давал неправильные ответы: он только симул провал страдания, кричал, сто нал, вопил якобы от все более и более сильной боли, умолял испытуемого Перестать наносить удары, сту чал в стену и требовал прекратит!, эксперимент.
Милграм хотел определи ть, как далеко могут зайти люди, подчиняясь требованиям лица, обладающего авторитетом (экспериментатора). Полученные резуль таты оказались неожиданными для него самого. Более 2/3 участников эксперимента подчинились до самого конца и дошли до последней ступени 450 вольт. В последующих экспериментах Мнлграма с участием разных категорий испытуемых (вклилаЯ как мужчин, так и женщин) были получены схожие результаты.
Многие из испытуемых Мнлграма, хотя и подчиня лись требованиям экспериментатора, проявляли при этом большое эмоциональное напряжение и диском форт. Некоторые заикались, кусали губы, заламывали руки, издавали нервные смешки, сильно потели и т. д., особенно после того, как жертва начинала стучать в стеиу, требуя остановит ь эксперимент (МПдгат, 1963). По окончании эксперимента некоторые из испытуе мых говорили, что они хотели перестать наказывать жертву, по продолжали это делать, потому чтоэкспе- риментатор не позволил бы им прекратить экспери мент. Мнлграм заключает: «Оказываясь в лаборато рии, индивид оказывается во власти ситуации, кото рая начинает все больше и больше определять его по-, ведение».
В дальнейших исследованиях Милграм модифици ровал экспериментальную процедуру, с тем чтобы бо лее точно определить, какие условия могут ослаблять подчиняемость, а какие наоборот, способствуют ее крайней степени проявления. Например, он варьиро вал физическую и психологическую дистанцию меж ду испытуемым и жертвой. Чтобы увеличить психо логическую дистанцию между ними, Милграм исклю чил из сценария крики жертвы, которые были запланированы в оригинальном эксперименте. В дру гом эксперименте, с целью минимизировать физичес кую и психологическую дистанцию между ними, ис пытуемого усаживали рядом с жертвой.
В общем, Мил1 рам нашел, что испытуемые меньше подчинялись экспериментатору, когда физический, визуальный и слуховой контакт с жертвой увеличи вался. Однако чем ближе экспериментатор находился к «учителю», тем более вероятным было подчинение. Милграм не обнаружил существенных личностных и тендерных различий в том, что касалось поведения испытуемых, но оказалось, что женщины при этом пе реживали состояние более сильного дистресса, неже ли мужчины.
Влияние таких факторов, как физическая и психо логическая дистанция, даст основания сделать неко торые интересные выводы. Если проводить аналогию между исследованиями Милграма и насильственны ми действиями, то можно ожидать, что чем более им- персональны оружие или ситуация (нс.ихоло1 ическая или физическая дистанция), тем больше вероятность деструктивного поведения и серьезных насильствен ных действий. Определенно, убить, например, кого-то из огнестрельного оружия с большого расстояния или же выстрелом в упор - далеко не одно и то же. В то же время оба эти варианта совсем не то же самое, что и убить кого-то, задушив голыми руками. По всей види мости, убийство с помощью огнестрельного оружия — более им персона! ьн ьн I и, возможг го, более летний спо соб устранения кого-либо, и, таким образом, огне стрельное оружие с большей вероятностью ведет к со вершению насильственных действий. Конечно, это предположение означает некоторый отрыв от психо логического эксперимента в искусственной обстанов ке, но к этому вопросу стоит вернуться, когда мы бу дем обсуждать связь между оружием и насилием в главе 8.
При оценке столь сильного влияния требований ав торитетной фигуры необходимо уделить пристальное внимание реакциям испытуемых в экспериментах Милграма. Индивидуальные различия были выявле ны в том, как они реагировали па ситуацию, но не в их согласии наносить удары электротоком. Хотя некото рые из испытуемых отказывались продолжать экспе римент, когда считали, что причиняют жертве боль, большинство (около 65%) подчинялись требованиям экспериментатора полностью п доходили до последней ступеньки - удара мощностью в 450 вольт. Большин ство также проявляли тревогу и состояние конфликта. Милграм отметил любопытную рассогласованность между словом и действием. Многие испытуемые гово рили, что не могут продолжить эксперимент и, однако же, продолжали. Некоторые оправдывали свое пове дение, ссылаясь на то, что экспериментатор не допус тит, чтобы жертве был причинен серьезный ущерб: «Он должен знать, что делает». Другие испытуемые выска зывали различные интерпретации и ожидания, такие как, например, вера в то. что научные знания, получен ные в эксперименте, оправдывают применяемый ток. Интересно отметить, что люди, не участвовавшие в эксперименте, были убеждены, что они отказались бы наносить удары разрядами высокого напряжения. Однако дальнейшие исследования, проведенные как в США, так и в других странах, подтвердили данные Мил I рама. Милграм полагает, что наша культура не в состоя нии предложить адекватных моделей неподчинения авторитетам. Он выражает обеспокоенность тем, что, как вытекает из его исследований, че ловеческая природа или. более конкретно, тип харак тера, порождаемый американским демократическим обществом, не сможет успешно иротивостоять требо ваниям насилия и бесчеловечности, если руководящие функции будут осуществляться недобросовестными политиками. Значительная часть общества делает то, что велено делать, независимо от контекста совершае мых действий и от велений совести, до тех пор пока они воспринимают требования как исходящие от ле- ги гимного авторитета.
Теория Милграма позволяет в определенной степе ни объяснить иррациональные акты, совершаемые под влиянием авторитета. Милграм, по всей вероятности, объяснял бы отказ министра юстиции США отстра нить обвинителя по делу Уотергейта как нежелание воспринимать президента в качестве лсгитимной"ав- торитетной фигуры. С другой стороны, можно пред положить его психологическую близость с обвините лем. В любом случае Милграм, вероятно, расценивал бы личностные факторы как иррелевантные. Другие теоретики, наоборот, могли бы доказать, что именно эти факторы и объясняют сопротивление авторитету.
27. Психологические факторы, стимулирующие и тормозящие
криминальное поведение.
Системный подход к анализу поведенческих явлений
Поведение человека – сложное многофакторное явление. Его изучение требует современных представлений о системных вероятностных процессах. Сущность каждого поведенческого акта определяется его местом в общей структуре поведения личности. В процессе индивидуального развития поведенческие системы трансформируются в сложный комплекс индивидуальной поведенческой стратегии, образуют поведенческий тип личности.
Поведение человека детерминировано, закономерно обусловлено системой порождающих его факторов.
Традиционно эти факторы подразделяются на две группы – социальные и биологические. Однако анализ многочисленных проявлений отклоняющегося поведения приводит нас к необходимости поставить вышеозначенную проблему в ином, системно-интегрированном плане.
В дилемму – социальное или биологическое – необходимо ввести системообразующий фактор «психическое» и весь комплекс проблем детерминации человеческого поведения обозначить как социопсихобиологическую детерминацию. При этом срединное положение фактора «психо» означает его интегрирующую функцию в отношении как социального, так и биологического фактора.
Говоря о детерминации криминального поведения, укажем на основные исходные принципы анализа проблемы.
1. Криминальное поведение, как и поведение в норме, многофакторно, оно не является следствием одной или даже нескольких причин.
Однако многофакторная обусловленность и вероятностный характер отдельного индивидуального преступления не означают принципиальной невозможности его изучения. Здесь преимущественное значение приобретает выявление типичных для отдельных категорий преступников индивидуально-психологических особенностей, ценностных ориентаций, системы асоциальных и антисоциальных стереотипов, образующих тип преступного поведения.
Социальные и биологические факторы становятся детерминантами криминального поведения не сами по себе, а интегрируясь в личностно-психологических качествах преступника.
2. Криминальное поведение отличается от социально-положительного поведения как по содержанию направленности, так и по психорегуляционным особенностям. В схематизированном виде поведение человека характеризуется его потребностной сферой, системой осознанных и неосознанных побуждений, особенностями целеполагания и целедостижения.
Для поведения большинства преступников характерны социально-ценностная дезадаптация и дефекты саморегуляции. При низких регуляционных возможностях индивида асоциальные и антисоциальные установки и привычки не только не контролируются, но сами становятся целеобразующими механизмами поведения.
3. Преступное поведение осуществляется на основе снятия индивидом своей социальной ответственности посредством механизма защитой (самооправдывающей) мотивации, обесценивания общепринятых ценностей.
Все люди хотят быть хорошими, но различно само понимание ими хорошего. «Обыкновенно думают, – писал Л. Н. Толстой в романе «Воскресенье», – что вор, убийца, шпион, проститутка, признавая свою профессию дурною, должны стыдиться ее. Происходит же совершенно обратное. Люди, судьбою и своими грехами-ошибками поставленные в известное положение, как бы оно ни было неправильно, составляют себе такой взгляд на жизнь вообще, при котором их положение представляется им хорошим и уважительным. Для поддержания же такого взгляда люди инстинктивно держатся того круга людей, в котором признается составленное ими о жизни и о своем в ней месте понятие»1.
Драматизм психического состояния Раскольникова и всех умышленных убийц, их личностная трагедия состоит в том, что мерзкому, жуткому преступлению – убийству человека – они придают положительный личностный смысл. Извечное стремление человека к субъективно-положительному личностному смыслообразованию породило особые психологические механизмы стабилизации личности в конфликтной ситуации путем обесценивания нарушаемых им ценностей, ограждения своего сознания от психотравмирующих воздействий, использования «ложных замещений».
Какие качества существенны в личности преступника, обусловливают его преступное поведение? Поведение человека детерминируется его потребностно-ориентировочной сферой, системой принятых им ценностей, мерой социализированности, степенью приобщения к общечеловеческой культуре. Человек в отличие от животных не обречен на какие-либо единые схемы поведения, он полифункционален. Его поведение побуждается не однозначными инстинктивными влечениями, а мерой социализированности.
Наиболее опасны для срыва социально-положительной самореализации личности ее «выпадение» из системы социальных связей, ослабление механизмов социального самоконтроля.
Преступное поведение – поведение конфликтное, оно всегда основано на противоречиях, существующих в обществе, в социальных группах, между личностью и социальной группой, между отдельными личностями и, наконец, в самой личности.
Итак, преступное поведение не бывает прямым следствием только непосредственно воздействующих факторов. В поведении человека система внешних обстоятельств преломляется через систему сформированных у него внутренних условий. К ним относятся: система ценностных ориентаций, особенности целеполагания и целедостижения, обобщенные способы поведения, психодинамические особенности саморегуляции.
Обобщенные способы поведения, т.е. характериологические особенности индивида, формируются преимущественно под влиянием условий среды. Психодинамические особенности – следствие биологических факторов – генотипа. Все отмеченные факторы поведения не обособлены – они образуют единую личностную систему психической регуляции поведения. Однако системообразующим фактором поведения выступает направленность личности, система личностных значений (смыслов), иерархия интернализированных ею ценностей, определяющая иерархию ее мотивов.
В поисках ответа на вопрос о том, почему данный индивид совершает преступления, мы приходим к необходимости психологического анализа формирования данной личности. В этом сложном процессе взаимодействуют социально-средовые, индивидуально-психологические и генетические факторы.
Биосоциальные факторы в детерминации преступного поведения
Поскольку в поведении человека система внешних обстоятельств преломляется через систему внутренних условий, нельзя обособлять ни объективные, ни субъективные факторы человеческой жизнедеятельности. Ни одно внешнее и внутреннее обстоятельство само по себе не порождает поведенческого акта. Люди зависят от социальных условий не пассивно. Социальные факторы влияют на поведение людей не прямолинейно, а опосредуясь через многие внутриличностные и внутрииндивидуальные явления. Социальные воздействия по-разному «ложатся» на индивидуальную природную основу (и это иногда создает иллюзию «преступной природы»).
В отечественной юридической и биологической литературе встречались крайние позиции биологического детерминизма. Но еще более распространена позиция игнорирования биологических аспектов формирования человека. Нет природной предрасположенности к преступлениям, но есть генетическая предрасположенность к тем влияниям среды, которые могут обусловить совершение преступления.
Рассмотрим роль биологических факторов поведения на примере психических аномалий.
Социально адаптированное или дезадаптированное поведение связано с саморегуляцией поведения (от латинского «regulare» – налаживать, приводить в порядок). Процесс саморегуляции осуществляется в единстве содержательно-смысловых значений, энергетических и нейродинамических процессов. И здесь возможны как вариации нормы, так и различные аномалии саморегуляции, психические отклонения, Пограничные состояния (умственная отсталость, психопатии, акцентуации характера). При этом интеллект человека в основном сохраняется, но оказываются нарушенными отдельные регуляционные механизмы. Эти природно обусловленные нарушения психической регуляции сводятся в основном к следующим разновидностям:
И чем менее социализирована личность (что, как правило, и служит характерной особенностью личности преступника), тем дольше возможность автономизации биологических факторов. Чем ограниченнее психическое развитие человека, тем большую роль в его поведении играют иерархически низшие уровни мотивации. (Среди обследованных рецидивистов установлено, что последнее преступление многих из них в значительной мере обусловлено генетически, структурно низшими психическими свойствами: эксцессами темперамента, патологией психики, подсознательными влечениями.)3
Но понятие «биологическое» не должно трактоваться как проявление в человеке животных инстинктов. Человек, в отличие от животных, не предопределяется природой в способах существования, но он не свободен от анатомо-физиологических и нейродинамических природных предпосылок.
Биологически унаследованные качества человека должны быть поняты как подсистема развития определенных психических качеств.
Неразрывная связь психического с биологическим резко выражается в психических аномалиях, что имеет существенное юридическое значение. В связи с этим представляет интерес дело Г., осужденного за незаконное хранение оружия и покушение на убийство в связи с выполнением потерпевшим служебного долга.
Генеральный прокурор принес протест на чрезмерную суровость наказания. В протесте было указано, что Г. совершил преступление в связи со стечением неблагоприятных обстоятельств и конфликтом на почве служебной деятельности. По заключениям экспертов, осужденный обнаруживает психические черты характера с явлениями аффективной неустойчивости и склонности к истерическим реакциям в травмирующей обстановке. Учитывая эти данные о личности осужденного, Пленум Верховного Суда сократил Г. срок лишения свободы.
Этот прецедент служит основанием для учета при назначении наказания состояния психики обвиняемого и, в частности, наличия психических аномалий, если они проявились в совершении преступления. Между тем суды во многих случаях вообще не мотивируют назначение наказания данными о личности подсудимых и не пользуются сведениями о наличии или отсутствии у них психических аномалий.
Психические аномалии, генетически обусловленные непатологические нервно-психические расстройства в сочетании с неблагоприятным средовым влиянием снижают адаптивные возможности индивида. Психические аномалии сами по себе не криминогенны. Но при определенных условиях жизнедеятельности индивида могут выступать в качестве условия преступного поведения.
Для поведения лиц с психическими аномалиями характерны такие особенности, как конфликтность, повышенная импульсивность, спонтанность побуждений, дефекты второй сигнальной системы, ослабленность механизма понятийно-мотивационной регуляции, преобладание импульсивно-агрессивных поведенческих реакций.
Психические аномалии – это так называемые пограничные психические состояния – непатологические психические расстройства, не достигшие степени психоза (психического заболевания, характеризующегося кардинальными психическими нарушениями, обусловливающими невменяемость). К психическим аномалиям относятся: психопатии, акцентуации характера, олигофрения (умственная отсталость), неврозы, сексуальные перверзии (половые извращения).
Психопатия (от «психо»... и греческого «pathos» – страдание) – врожденная или развившаяся в ранние годы аномалия личности, аномальность высшей нервной деятельности, обусловливающая психическую неполноценность личности. Поведение личности модифицируется в зависимости от формы психопатии, приобретая аномальную реактивность на отдельные группы раздражителей. В развитии и течении психопатии различаются стадии обострения психопатических черт, фазы декомпенсации. Выделяются психопатии истерического, возбудимого и астенического круга.
Психопатический склад личности возникает на основе взаимодействия врожденной или рано приобретенной биологической неполноценности нервной системы с остронегативными условиями внешней среды. Характериологической особенностью психопатизированной личности является дисгармоничность ее эмоционально-волевой сферы при относительной сохранности интеллекта. Психопатические особенности личности затрудняют ее социальную адаптацию, а при психотравмирующих обстоятельствах ведут к дезадаптивным, в том числе и правонарушающим, поведенческим актам.
Психопатам не присущи необратимые дефекты личности. При благоприятных средовых условиях их психические аномалии сглаживаются. Однако во всех психически трудных для них условиях неизбежна реакция срыва, поведенческая дезадаптация. (Среди лиц, совершающих насильственные преступления, психопаты занимают ведущее место.) Для психопатов характерна незрелость психики, проявляющаяся в повышенной внушаемости, склонности к преувеличениям, необоснованной мнительности.
Ведущим фактором психопатизации личности в одних случаях являются врожденные конституциональные особенности (так называемая «ядерная» психопатия), в других – психогенное воздействие окружающей среды («патохарактериологическое развитие индивида»).
Длительное воздействие неблагоприятных социальных факторов может быть основной причиной психопатического развития личности, его искаженного психического формирования. Личность, формирующаяся в условиях постоянного грубого подавления, унижения, принижения, начинает проявлять робость, подавленность, неуверенность или, наоборот, повышенную возбудимость, агрессивность, конфрактационность. Обстановка же всеобщего обожания и восхищения, беспрекословного исполнения всех прихотей ребенка может привести к «формированию истерического типа личности, к развитию эгоцентризма, самовлюбленности (нарциссизма). Вместе с этим формируются черты эксплозивности (взрывчатости, импульсивности). В длящихся условиях чрезмерной опеки формируется астетичность, безынициативность, беспомощность, экстернальная поведенческая ориентированность (возложение вины за свои неудачи на внешние обстоятельства). Поскольку патохарактериологическое развитие личности преимущественно обусловлено социальным фактором, возможно прекращение этого процесса при благоприятных социальных условиях. Классификация психопатий пока еще носит дискуссионный характер. Мы выделяем четыре их разновидности: астеническую, возбудимую (взрывную), истерическую и паранойяльную психопатию.
Психастенические психопаты отличаются повышенным уровнем тревожности, боязливостью, неуверенностью в себе, крайне повышенной чувствительностью к психотравмирующим обстоятельствам, дезадаптированностью в психически напряженных ситуациях. Их интеллектуальные построения, жизненные планы оторваны от реальных условий жизни, они склонны к болезненному мудрствованию («интеллектуальной жвачке»), застойному самокопанию (любят «пилить опилки»), навязчивым идеям. Для психастеников характерны функциональный перевес второй сигнальной системы и слабость подкорковых систем, что и проявляется в общей энергетической ослабленности их высшей нервной деятельности, в слабости наиболее хрупкого тормозного процесса. Их мотивационная сфера характеризуется застойными, навязчивыми побуждениями.
Возбудимые (взрывчатые) психопаты отличаются повышенной раздражительностью, постоянной психической напряженностью, взрывной эмоциональной реактивностью, доходящей до неадекватных приступов ярости. Для них характерны повышенная требовательность к окружающим, крайний эгоизм и себялюбие, недоверчивость и подозрительность. Они часто впадают в состояние дисфории – злобной тоски. Они упрямы, неуживчивы, конфликтны, мелочно придирчивы и властны. В общении грубы, а в гневе – крайне агрессивны, способны наносить жестокие побои, не останавливаются даже перед убийством. Их аффективное поведение происходит на фоне суженного сознания. В некоторых случаях злобность и эксплозивность (взрывчатость) смещается в сторону застойных влечений (пьянство, бродяжничество, азартные игры, сексуальные излишества и извращения).
Истерические психопаты отличаются главным образом жаждой признания. Они стремятся к внешнему проявлению своей значительности, демонстрации своего превосходства, склонны к театральности и рисовке, позерству и внешней эффектности. Их тяга к преувеличениям часто граничит с лживостью, а их восторги и огорчения проявляются бурно и экспрессивно (театральные жесты, заламывание рук, рыдания и громкий продолжительный смех, восторженные объятия и обиды «на всю жизнь»). Стратегия их жизни – быть в центре внимания любыми средствами – безудержным фантазированием, постоянной ложью (патологические лгуны и мифоманы). В погоне за признанием они не останавливаются даже перед самооговором. Психика этих людей незрела, инфантильна. В нейрофизиологическом плане у них преобладают первая сигнальная система, деятельность правого полушария. Их непосредственные впечатления настолько ярки, что подавляют критичность мышления.
Паранойяльные психопаты (параноики) отличаются повышенной склонностью к «сверхценным идеям». Это обусловлено крайней узостью их мышления, однонаправленностью их интересов, повышенным самомнением, эгоцентризмом, подозрительностью в отношении других людей. Низкая пластичность психики делает их поведение конфликтным, они постоянно в борьбе с мнимыми врагами. Основная их направленность – «изобретательство» и «реформаторство». Непризнание их заслуг приводит к постоянным столкновениям со средой, к сутяжничеству, анонимным доносам и т.п.
Первичные и рецидивные преступления у психопатических личностей встречаются в два раза чаще, чем у психически здоровых лиц4. Сам термин «психопатия» зародился в судебно-психиатрических исследованиях в связи с анализом особенностей криминального поведения5.
Особенности поведения психически аномальных лиц маскируются такими нормальными сторонами их психики, как профессиональные знания и умения, относительно развитые навыки общения, способность к установлению причинно-следственных связей. Психические срывы у этих лиц происходят выборочно – только в тех случаях, которые затрагивают наиболее слабые стороны их нервной и психической организации. Если психически здоровый преступник сознательно преодолевает правовые запреты, то психически аномальная личность в острых для нее ситуациях не актуализирует правовые требования, проявляя общее нарушение самоконтроля. Побудительной силой преступных действий в этих случаях могут быть не осознанные мотивы, а малоосознанное стремление к личностной самоактуализации, нетерпимость к противодействию, тенденция к гипертрофированному самоутверждению.
Из побуждений психической самоактуализации совершаются такие преступные деяния, как хулиганство, бродяжничество, пироманические акты (бесцельные поджоги) и т.п. Во всех этих преступных формах поведения сам способ соответствующего поведения становится самоцелью. Эти так называемые безмотивные деяния обусловлены личностными аномалиями.
Побудительные «суррогаты» лежат в основе бродяжничества, сексуальных преступлений, некрофилии (осквернения могил) и т.п. Неспособность психопатов возбудимого типа к социальной идентификации (поставить себя на место другого человека) и эмпатии – одно из основных условий совершения ими тяжких преступлений против личности. Их эмоциональная неустойчивость обусловливает конфликтность в их поведении, повышенную агрессивность. Среди несовершеннолетних преступников каждый пятый является психопатом6.
Еще в 20-х годах XX в. отечественными психиатрами была отмечена корреляция между видом преступного деяния и психической аномалией. «...Слабоумные, не умеющие приспосабливаться к обычной жизни, совершают воровство, а иногда и убийство в целях удовлетворения своих низших потребностей. Безвольные психопаты с их неустойчивостью и податливостью влияниям среды легко пополняют кадры привычных воров; психопаты с тупыми душевными чувствами и мощными влечениями низшего порядка легче других делаются бандитами, корыстными убийцами; психопаты, отличающиеся патологической возбудимостью, легко приходят в столкновение с окружающими по самым пустячным обстоятельствам, нарушая общественный порядок»7.
Импульсивность психопатов связана с их пониженной толерантностью к напряжению и депривации (блокированию удовлетворения актуализированных потребностей). Для психопатов характерны крайне суженная ориентировочная основа поведения, стремление к удовлетворению желаний без анализа условий их достижения. Все исследователи отмечают недоразвитость у психопатов высших эмоций-чувств, недоступность их пониманию таких категорий, как гражданственность, социальная ответственность и т.п. Наряду с этим у них гиперболизированы низшие эмоции, играющие доминирующую роль в целеобразовании и целедостижении. При незначительных неудачах у них возникает аффективное состояние агрессивности, резко снижается уровень самоконтроля.
Непатологические психические аномалии – психопатии, легкие формы дебильности, умственной отсталости, акцентуации характера – деформируют внутриличностные структуры, мотивационно-ценностную иерархизированность личности, порождают компенсаторные тенденции.
Пониженная самооценка лиц с психическими аномалиями повышает их зависимость от внешних влияний, текущих обстоятельств, порождает стремление к различным компенсациям, многие из которых приобретают антисоциальную направленность. Удельный вес (коэффициент) лиц, страдающих психическими аномалиями, в общей массе правонарушителей составляет около 70%. 8
Многие психические аномалии нами были уже рассмотрены в общей психологии. Здесь мы рассматриваем психические аномалии лишь в связи с анализом биологических факторов в системе причин преступного поведения.
К биологическим детерминантам криминального поведения нередко относят генетические аномалии – синдром Клайнфел-тера (лишняя Х-хромосома – 47/XXY синдром или лишняя Y-хромосома – 47/ХYY синдром). Лишняя Х-хромосома связывается с повышенной агрессивностью. Лишняя Y-хромосома связывается с аномалиями в сфере целеполагания и целедостижения, нарушением волевой регуляции поведения.
Генетические особенности индивида не являются обособленной причиной преступного поведения, но могут обусловить его во взаимодействии с социальными факторами. Социальные влияния в поведении человека «сцепляются» с его природной организацией. Достижения современной генетики перестраивают ранее сложившиеся представления о сугубо «средовой» обусловленности психики индивида. Биологическое и социальное образуют сложный системный биосоциальный фактор детерминации человеческого поведения. Не генетика определяет девиантное поведение, но, опосредуясь через психику, генетические особенности индивида приобретают существенное значение в модификации его поведения. Генетически закрепленные соотношения нервных структур, их функциональные особенности определяют предрасположенность индивида к отдельным внешним воздействиям и поведенческим проявлениям. Например, агрессивность индивида, лежащая в основе многих преступлений против личности, обусловлена комплексом биосоциальных факторов.
Агрессивность – устойчивое стремление индивида нанести другому человеку физический или психотравмирующий вред, ущерб. Агрессия может быть фрустрационной (агрессивность против тех, кто препятствует достижению значимых целей), импульсивной и аффективной. Она может быть также умышленной и инструментальной (когда агрессия используется лишь как средство достижения цели). Агрессивность как устойчивая черта личности формируется в неблагоприятных условиях психического развития личности, является показателем несформированности у личности социальной идентификации. Большинство биологов рассматривает агрессивность как врожденную форму поведения.
Не пытаясь определить первопричину агрессивности и даже отнеся агрессивность к инстинктам, отметим, что все инстинкты человека преобразуются в процессе социализации. И чем ниже уровень социализированности, тем выше уровень агрессивности индивида. Можно сказать, что степень агрессивности индивида – показатель уровня его социализированности.
Некоторые зарубежные исследователи усматривают различные формы проявления агрессивности индивида: агрессия-перенос, агрессия-высвобождение от отрицательных эмоций, агрессия-выражение протеста, агрессия-проявление садизма и мазохизма.
Агрессивность индивида связана с дефектами социализации негативным влиянием массовой культуры и общими дефектами в психической саморегуляции индивида. Однако в агрессивности индивида существенную роль играют и генетические аномалии и особенности эндокринно-гуморальной организации индивида (норадреналиновый тип).
Агрессивность индивида, очевидно, имеет Комплексную многофакторную обусловленность. Кроме некоторых биологических предпосылок, в ее формировании существенно научение агрессии, «агрессивный тренинг». Агрессивность субъекта зависит от того, какие стимулы среды он относит к запороговым воздействиям, требующим общеэмоциональной агрессивной реакции. Агрессией индивиды реагируют на стрессовые ситуации – ситуации, угрожающие их базовым ценностям.
Однако интенсивность агрессивных реакций предопределяется природными особенностями индивида. Как проявление дефекта психической саморегуляции, агрессивность связана со слабостью у индивида антистрессовой защиты, импульсивностью, повышенным уровнем тревожности. В формировании агрессивных типов отмечается их ранняя эмоциональная депривация (недостаточность положительных эмоций в раннем детстве), жестокость обращения, суровое отношение родителей и ближайшего окружения. Нередко агрессивность развивается как противодействие авторитарной власти в семье, малых группах когда у индивида остается единственный шанс на самоутверждение при помощи агрессивных действий.
С комплексом природно-социальных факторов связаны и сексуальные аномалии, они также резко модифицируют поведение индивида9. Так, гиперлибидомия – патологическое усиление сексуальных потребностей – превращает сексуальность в основной фактор жизненного смыслообразования отдельных индивидов: для них характерны беспорядочные половые контакты, частая смена случайных партнеров.
При гиполибидомии – пониженной сексуальности – также возникают определенные поведенческие дисгармонии. Они проявляются в повышенной чувствительности, раздражительности. Гипосексуальность может быть следствием не только биологических, но и социально-психологических факторов. Нередко она вызывается жизненными неудачами, устойчивым разочарованием в наиболее значимом сексуальном партнере.
Систематические препятствия в удовлетворении сексуальных потребностей могут вызвать различные сексуальные комплексы: мнимой импотентности, сексуальной неполноценности, сексуальные фобии (страхи). У лиц со слабым типом нервной деятельности возможны предбрачные фобии – гемафобия (страх перед брачной жизнью), страх дефлорации и др. Возникновение сексуальных фобий в браке нередко бывает связано с агрессивным поведением супруга, наличием у него сексуально-девиантных склонностей. Сексуальные фобии вызывают состояние повышенной психической напряженности и могут проявляться в различных неадекватных поведенческих актах. У женщин, имеющих длительный перерыв в сексуальных контактах, может возникнуть повышенная чувствительность к различным поведенческим проявлениям мужчин, неадекватная интерпретация смысла их действий. Навязчивые состояния эмоционального напряжения, связанные с обычными половыми контактами, ведут иногда к поиску девиантных средств сексуального удовлетворения. (Эта проблема будет рассмотрена ниже.)
С биологическими предпосылками связаны и различные степени умственной недостаточности (олигофрении).
Олигофрения (малоумие) – врожденное или рано приобретенное (в первые 3 года жизни) недоразвитие психики, в основном – интеллекта, в сочетании с разнообразными дефектами физического развития; возникает в результате поражения зачатка плода, а также вследствие заболеваний, механических травм в раннем детстве. По степени умственного недоразвития олигофрения делится на дебильность, имбицильность и идиотию. Однако четких границ между этими градациями не существует. (Иногда наряду со значительным малоумием у олигофрена может быть развита какая-либо односторонняя одаренность – художественная, музыкальная.) Врожденное сиабоумие (олигофрению) следует отличать от деменции – приобретенного слабоумия, распада психической деятельности. Олигофренами не являются малоодаренные дети и дети с временной задержкой психического развития в связи с истощающими заболеваниями или вследствие неблагоприятных условий среды и воспитания (эмоциональная депривация, социальная и педагогическая запущенность).
Нередко олигофрения объединяется с задержками психического развития под общим названием «умственная отсталость», критерием которой считается крайне низкий коэффициент умственного развития (IQ). Приняты следующие показатели IQ для оценки умственной отсталости: легкая умственная отсталость – IQ – 50–70; умственная отсталость средней тяжести – IQ = 35–50; резко выраженная умственная отсталость – IQ = 20–35; глубокая умственная отсталость – IQ <=20. (При наивысшей умственной одаренности IQ == 180.) По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), умственной отсталостью страдает около 3% всего населения. В последние годы наблюдается увеличение количества умственно отсталых людей (это объясняется большей выживаемостью детей с пороками центральной нервной системы).
От слабоумия тотально, диффузно страдает не только познавательная деятельность, но и вся личность (речь, моторика, эмоционально-волевая сфера, ценностная ориентация). Более сохранны архаичные функции, инстинкты, а особенно страдает абстрактное мышление, что неизбежно отражается на осмысленности восприятия, произвольном запоминании и критичности поведения. Нередко олигофрения сопровождается пороками развития какого-либо органа и функциональных систем (микроэнцефалия, болезнь Дауна).
К пограничным психическим состояниям (непатологическим психическим аномалиям) относится лишь легкая степень слабоумия – дебильность. Дебилы способны к обучению и овладению простейшими трудовыми навыками. Их поведение во многих случаях адекватно ситуационным условиям, что может маскировать слабость мышления. Однако все дебилы (как апатичные, так и возбудимые) отличаются дефектами психической саморегуляции (низкий уровень самообладания, неспособность подавлять свои влечения, импульсивность поведения, высокая внушаемость, разорванность мотивов и средств действия). Различаются три степени дебильности: резко выраженная, средняя и легкая. Легкая дебильность почти неотличима от нижней границы нормального интеллекта.
Олигофрения может быть обусловлена рядом наследственных факторов. Дебильность (болезнь Дауна) обусловлена хромосомными аберрациями – синдромом Клайнфелтера, синдромом Шерешевского-Тернера10, поражением генеративных (половых) клеток родителей под влиянием экзогенных факторов (ионизирующая радиация, химические агенты). Частота этой психической аномалии достигает 1:500. Внешние проявления данной психической аномалии достаточно типичны: небольшой рост, короткие конечности, короткие пальцы, искривленный мизинец, небольшой череп с уплощенным переносьем, верхняя челюсть недоразвита, нижняя выступает, вторичные половые признаки недоразвиты.
К психическим аномалиям, на наш взгляд, можно отнести и крайне низкий уровень сознания индивида, его категориально-ценностную ограниченность. Все психические аномалии связаны с. определенной степенью сужения сознания, повышением регуляционной роли подсознательных и бессознательных механизмов. Этим и определяется криминогенный характер психических аномалий. Криминогенно любое ослабление субординации социально-психических свойств личности, любой перевес биологического фактора в сложной биопсихосоциальной регуляционной системе человека.
Итак, общей особенностью поведения генетически обусловленных психически аномальных индивидов являются неадекватные реакции, неустойчивость к психотравмирующим воздействиям, нарушенность механизмов психологической защиты, готовность к психическому срыву, неконтролируемость отдельных типов реакций. Психически аномальные реакции часто связаны с болезненным переживанием неудач, крахом личностных претензий. Психическая дезорганизация в личностно трудных ситуациях ведет к общему эмоциональному захвату всей сознательной деятельности индивида – сужению сознания. Эти состояния сопровождаются расстройством логического мышления, повышением внушаемости и самовнушаемости, навязчивыми состояниями, конфликтным взаимодействием со средой.
Конфликтность поведения – основная особенность психически аномальных индивидов. Эта конфликтность имеет не только межличностный, но и внутриличностный характер, проявляющийся в непоследовательности действий, нерешительности, неустойчивости, ригидности (негибкости), упрямстве. Лица с психическими аномалиями склонны в случае возникновения инцидента (противоречий в интересах) к усилению конфликта, усугублению исходной проблемной ситуации, ужесточению агрессивных действий.
Для них расширено «поле» криминогенных ситуаций. Эмпирические исследования свидетельствуют о том, что психические аномалии – одно из основных условий криминализации поведения11.
Ряд исследователей считают, что лица с психическими аномалиями, совершающие правонарушения, должны быть отнесены к особому криминологическому типу. В основу типологии этой категории преступников должны быть положены психобиологические критерии – качественные особенности деформации интеллектуальной и эмоционально-волевой деятельности, обусловленные во многих случаях генетическими факторами.
Исследования показывают, что отдельные виды преступлений коррелируют с определенными психическими аномалиями. Доля психопатизированных индивидов высока среди лиц, совершивших насильственные преступления. Среди хулиганов значительная часть лиц отягощена остаточными явлениями черепно-мозговых травм. Доля олигофренов высока среди насильников и хулиганов. Умственно отсталые индивиды чаще других совершают половые преступления.
В криминалистическом отношении допреступное поведение лиц с психическими аномалиями и аномальным механизмом совершения преступления требует специальных методов их раскрытия и расследования. Психические аномалии необходимо учитывать и при индивидуализации уголовного наказания. Нужна специальная система мер эффективной ресоциализации лиц этой категории и их психической реабилитации. Психические аномалии связаны с трудностями социальной адаптации индивида, его пониженными возможностями отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими.
Это обстоятельство должно учитываться при определении степени юридической ответственности лиц данной категории, совершивших правонарушения.
Итак, поведение человека обусловлено реальными условиями его жизнедеятельности. Но эти условия по-разному преломляются в психике индивида, ложатся на разную «индивидуальную матрицу». Преступление детерминировано неблагоприятным воздействием среды на «неблагоприятные» психические особенности индивида. Даже при наличии психических аномалий индивид, находящийся в благоприятных социальных условиях, не подвергается криминализации. В самых тяжелых жизненных условиях социализированная личность остается преданной законам человеческого бытия. Преступление детерминируется «сцеплением» дефектов среды с дефектами психики конкретного индивида.
28. Агрессия: определение и основные теории. Проявления агрессии.
Управление агрессией.
Агрессия — это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения. Агрессия - физическое или вербальное поведение, цель которого — причинение вреда кому-либо. Источником враждебной агрессии является гнев, и ее конечная цель — причинить вред. Если же причинение вреда не самоцель, а лишь средство достижения какой-либо другой цели, то мы имеем дело с инструментальной агрессией.
Агрессия может быть представлена в виде дихотомии (физическая — вербальная, активная — пассивная, прямая — непрямая, враждебная – инструментальная)
Агрессия относится в первую очередь к:
1) врожденным побуждениям или задаткам;
2) потребностям, активизируемым внешними стимулами;
3) познавательным и эмоциональным процессам;
4) актуальным социальным условиям в сочетании с предшествующим научением.
Теории агрессии
Изучая причины враждебной и инструментальной агрессии, социальные психологи основное внимание уделили следующим трем принципиальным идеям: 1) существует врожденная физиологическая потребность в агрессии; 2) агрессия является естественной реакцией на фрустрацию; 3) агрессивное поведение — результат научения.
1. Агрессия как инстинктивное поведение: врожденное стремление к смерти и разрушению. Поведение по своей природе преимущественно инстинктивное. Согласно этому довольно распространенному подходу, агрессия возникает потому, что человеческие существа генетически или конституционально «запрограммированы» на подобные действия.
а. Агрессия как инстинктивное поведение: психоаналитический подход
Фрейд утверждал, что все человеческое поведение проистекает, прямо или косвенно, из эроса, инстинкта жизни, чья энергия направлена на упрочение, сохранение и воспроизведение жизни. В этом общем контексте агрессия рассматривалась просто как реакция на блокирование или разрушение либидозных импульсов. Агрессия как таковая не трактовалась ни как неотъемлемая, ни как постоянная и неизбежная часть жизни. Он предположил существование второго основного инстинкта, танатоса — влечения к смерти, чья энергия направлена на разрушение и прекращение жизни. Он утверждал, что все человеческое поведение является результатом сложного взаимодействия этого инстинкта с эросом и что между ними существует постоянное напряжение. Ввиду того, что существует острый конфликт между сохранением жизни (то есть эросом) и ее разрушением (танатосом), другие механизмы (например, смещение) служат цели направлять энергию танатоса вовне, в направлении от «Я». Таким образом, танатос косвенно способствует тому, что агрессия выводится наружу и направляется на других.
б. Агрессия как инстинктивное поведение: взгляд на проблему с позиций эволюционного подхода. Три подхода, о которых пойдет речь, сходятся в признании того, что предрасположенность человека к агрессии является следствием влияния естественного отбора.
- этологический подход (Лоренц). Согласно Лоренцу, агрессия берет начало прежде всего из врожденного инстинкта борьбы за выживание, который присутствует у людей так же, как и у других живых существ. Он предполагал, что этот инстинкт развился в ходе длительной эволюции, в пользу чего свидетельствуют три его важные функции. Во-первых, борьба рассеивает представителей видов на широком географическом пространстве, и тем самым обеспечивается максимальная утилизация имеющихся пищевых ресурсов. Во-вторых, агрессия помогает улучшить генетический фонд вида за счет того, что оставить потомство сумеют только наиболее сильные и энергичные индивидуумы. Наконец, сильные животные лучше защищаются и обеспечивают выживание своего потомства. Он считал, что агрессивная энергия (имеющая своим источником инстинкт борьбы) генерируется в организме спонтанно, непрерывно, в постоянном темпе, регулярно накапливаясь с течением времени. Таким образом, развертывание явно агрессивных действий является совместной функцией 1) количества накопленной агрессивной энергии и 2) наличия и силы особых облегчающих разрядку агрессии стимулов в непосредственном окружении. Другими словами, чем большее количество агрессивной энергии имеется в данный момент, тем меньшей силы стимул нужен для того, чтобы агрессия «выплеснулась» вовне. Фактически, если с момента последнего агрессивного проявления прошло достаточное количество времени, подобное поведение может развернуться и спонтанно, при абсолютном отсутствии высвобождающего стимула.
- Охотничья гипотеза (Ардри). Ардри утверждает, что в результате естественного отбора появился новый вид - охотники. Эта охотничья «природа» и составляет основу человеческой агрессивности. Еще два изобретения, имеющие своим началом человеческую потребность «убивать, чтобы жить», делают возможным участие в социальном насилии и войнах. Во-первых, чтобы успешно охотиться группами, люди придумали для общения язык, содержащий такие понятия, как «друг» и «враг», «мы» и «они», служащие для оправдания агрессивных действий против других. Во-вторых, появление оружия, поражающего на расстоянии, такого как лук и стрелы (вместо дубинок и камней), привело к тому, что люди стали более удачливыми «вооруженными хищниками». Ардри уверяет, что именно охотничий инстинкт как результат естественного отбора в сочетании с развитием мозга и появлением оружия, поражающего на расстоянии, сформировал человека как существо, которое активно нападает на представителей своего же вида.
-. Социобиологический подход. Влияние генов столь длительно, потому что они обеспечивают адаптивное поведение, то есть гены «приспособлены» до такой степени, что вносят свой вклад в успешность репродукции, благодаря чему гарантируется их сохранение у будущих поколений.
Б) Агрессия как проявление побуждения: мотивация причинения ущерба или вреда другим.
1. Более распространенным является предположение, согласно которому агрессия берет начало от побуждения, определяемого как «неинстинктивная мотивационная сила, являющаяся результатом лишения организма каких-либо существенных вещей или условий, и возрастающая по мере усиления такого рода депривации». В случае агрессии побуждения рассматриваются как производные от аверсивной стимуляции и их напряжение снижается благодаря агрессивным действиям.
- Фрустрация всегда приводит к агрессии в какой-либо форме.
- Агрессия всегда является результатом фрустрации.
При этом не предполагается, что фрустрация, определяемая как блокирование или создание помех для какого-либо целенаправленного поведения, вызывает агрессию напрямую; считается, что от провоцирует агрессию (побуждает к агрессии), что, в свою очередь, облегчает проявление или поддерживает агрессивное поведение.
Фрустрация вызывает агрессию прежде всего у людей, которые усвоили привычку реагировать на фрустрацию или другие аверсивные стимулы агрессивным поведением. С другой стороны, люди, для которых привычны иные реакции, могут и не вести себя агрессивно, когда они фрустрированы. Принимая во внимание эти рассуждения, Миллер, одним из первых сформулировавший теорию фрустрации—агрессии, незамедлительно внес поправки в первое из вышеприведенных положений: фрустрация порождает различные модели поведения, и агрессия является лишь одной из них. Таким образом, сильное и заманчивое по своей широте определение, согласно которому фрустрация всегда ведет к агрессии, было вскоре отклонено одним из его авторов. Однако, несмотря на этот факт, первоначальная выразительная формулировка по-прежнему имеет удивительно широкое хождение и часто встречается в средствах массовой информации, в популярных дискуссиях об агрессии или в частных беседах. Во-вторых, предположение, согласно которому агрессия всегда обусловлена фрустрацией, также уводит слишком далеко.
2. Агрессивные тенденции: теория посылов к агрессии Берковица
С момента своего появления теория фрустрации — агрессии была объектом пристального внимания и выдержала не одну ревизию. И именно Берковиц внес наиболее значительные поправки и уточнения в эту теорию. В настоящем разделе мы рассмотрим более ранний труд Берковица, посвященный роли посылов к агрессии в цепочке фрустрация—агрессия. К самым последним изменениям, внесенным им в свою теорию, мы обратимся в разделе, посвященном когнитивным моделям агрессивного поведения.
Берковиц утверждает, что фрустрация — один из множества различных аверсивных стимулов, которые способны лишь спровоцировать агрессивные реакции, но не приводят к агрессивному поведению напрямую, а скорее создают готовность к агрессивным действиям. Подобное поведение возникает только тогда, когда присутствуют соответствующие посылы к агрессии — средовые стимулы, связанные с актуальными или предшествовавшими факторами, провоцирующими злость, или с агрессией в целом. Согласно Берковицу, стимулы приобретают свойство провоцировать агрессию (то есть потенциально могут вызвать агрессию) посредством процесса, сходного с классической выработкой условных рефлексов. Стимул может приобрести агрессивное значение, если связан с позитивно подкрепленной агрессией или ассоциируется с пережитыми ранее дискомфортом и болью. Стимулы, которые постоянно связаны с факторами, провоцирующими агрессию, или с самой агрессией, могут постепенно склонять к агрессивным действиям индивидуумов, ранее спровоцированных или фрустрированных. Поскольку этим требованиям удовлетворяет широкий диапазон стимулов, многие из них могут приобретать значение посылов к агрессии. При определенных условиях роль посылов к агрессии могут играть люди с определенными чертами характера и даже физические объекты (например, оружие). Более того, Берковиц полагает даже, что люди с физическими отклонениями в каком-то смысле обречены притягивать к себе страдания и становиться объектами проявлений враждебности, поскольку сам их дефект или болезнь, ассоциирущийся со страданием и болью, способен спровоцировать людей, предрасположенных к агрессии, на специфические действия.
Другая серьезная поправка, внесенная Берковицем в теорию фрустрации — агрессии, касалась условий, требуемых для ослабления агрессивного побуждения. Берковиц утверждал, что у сильно фрустрированных индивидуумов агрессивное побуждение может ослабевать только при условии причинения ущерба фрустратору.
3. Агрессивное возбуждение: теория переноса возбуждения Зильманна
И первоначальная теория фрустрации—агрессии, и теория посылов к агрессии Берковица трактуют агрессию как инстинктивную потребность, которая может быть ослаблена посредством агрессивного поведения. Зильманн утверждал, что эти теории агрессии как потребности являются слишком слабыми и неопределенными для широкого применения. Потребность — это гипотетический конструкт, который не поддается измерению, но тем не менее должен учитываться. Поэтому, он полагал, будет более плодотворным считать, что агрессия обусловлена возбуждением, то есть конструктом, который можно наблюдать и измерять. В данном случае возбуждение имеет отношение к раздражению симпатической нервной системы, что находит выражение в соматических реакциях — таких как учащение пульса, повышение потоотделения и артериального давления, являющихся составной частью реакции «дерись или удирай», которая могла эволюционировать ввиду значимости для выживания. Одним из наиболее любопытных аспектов теории Зильманна является положение о том, что возбуждение от одного источника может накладываться (то есть переноситься) на возбуждение от другого источника, таким путем усиливая или уменьшая силу эмоциональной реакции. Поскольку возбуждение не угасает немедленно, даже если реакция индивидуума предполагает его ослабление, остатки медленно исчезающего раздражения могут «вливаться в последующие, потенциально независимые (от данного стимула) эмоциональные реакции и переживания.
4. Модель образования новых когнитивных связей Берковица
В своих поздних работах Берковиц подверг пересмотру свою оригинальную теорию, перенеся акцент с посылов к агрессии на эмоциональные и познавательные процессы и тем самым подчеркнув, что именно последние лежат в основе взаимосвязи фрустрации и агрессии. В соответствии с его моделью образования новых когнитивных связей, фрустрация или другие аверсивные стимулы (например, боль, неприятные запахи, жара) провоцируют агрессивные реакции путем формирования негативного аффекта. Берковиц утверждал, что «препятствия провоцируют агрессию лишь в той степени, в какой они создают негативный аффект». Блокировка достижения цели, таким образом, не будет побуждать к агрессии, если она не переживается как неприятное событие. В свою очередь, то, как сам индивидуум интерпретирует негативное воздействие, и определяет его реакцию на это воздействие. Посылы к агрессии вовсе не являются обязательным условием для возникновения агрессивной реакции. Скорее они лишь «интенсифицируют агрессивную реакцию на наличие некоего барьера, препятствующего достижению цели». Он также представил доказательства того, что индивидуум, которого что-то спровоцировало на агрессию (то есть он объясняет свои негативные чувства как злость), может стать более восприимчивым и чаще реагировать на посылы к агрессии. Итак, хотя агрессия может появляться в отсутствие стимулирующих ее ситуационных факторов, фрустрированный человек будет все-таки чаще обращать внимание на эти стимулы, и они скорее всего усилят его агрессивную реакцию.
В) Агрессия как приобретенное социальное поведение: прямое и викарное научение насилию
1. Викарное научение — научение через наблюдение научения других. Теория социального научения, предложенная Бандурой, уникальна: агрессия рассматривается здесь как некое специфическое социальное поведение, которое усваивается и поддерживается в основном точно так же, как и многие другие формы социального поведения. В интересах дальнейшего развития теории, которая достаточно широка для того, чтобы вобрать в себя большинство существующих работ по агрессивному поведению, Бандура рассматривает роль биологических и мотивационных факторов, хотя делает явный акцент на важности влияния социального научения. Согласно Бандуре, исчерпывающий анализ агрессивного поведения требует учета трех моментов:
- способов усвоения подобных действий,
- факторов, провоцирующих их появление
- условий, при которых они закрепляются.
Теория социального научения рассматривает агрессию как социальное поведение, включающее в себя действия, «за которыми стоят сложные навыки, требующие всестороннего научения». Биологические факторы. Хотя в теории социального научения особо подчеркивается роль научения путем наблюдения и непосредственного опыта в усвоении агрессии, вклад биологических факторов не отрицается. Как в случае любой двигательной активности, совершение агрессивного действия зависит от основных нейрофизиологических механизмов. Проще говоря, нервная система участвует в осуществлении любого действия, включая и агрессивное. Однако влияние этих основных структур и процессов ограничено. С позиции социального научения: Люди наделены нейропсихологическими механизмами, обеспечивающими возможность агрессивного поведения, но активация этих механизмов зависит от соответствующей стимуляции и контролируется сознанием. Поэтому различны формы агрессивного поведения, частота его проявлений; ситуации, в которых оно развертывается, а также конкретные объекты, выбранные для нападения, во многом определяются факторами социального научения. В случае именно человеческого агрессивного поведения естественные ограничения, обусловленные биологическими факторами, теряют свою силу за счет способности человека производить и использовать оружие уничтожения. Подобным образом зависимость между последствиями агрессивных действий и выживанием различна у людей и животных. Во-первых, согласно этой теории в целом, агрессия представляет собой приобретенную в процессе научения модель социального поведения. В этом качестве она является открытой для прямой модификации и может быть ослаблена с помощью многих процедур. Например, весьма эффективным средством может стать устранение условий, поддерживающих агрессивное поведение. Злонамеренное поведение все еще остается в репертуаре индивидуумов, но в иных условиях будет гораздо меньше оснований для его открытого выражения в актуальном поведении. Во-вторых, в отличие от теорий мотивации и инстинкта, подход с позиций социального научения не представляет людей как постоянно испытывающих потребность или побуждение к совершению насилия под влиянием внутренних сил или вездесущих внешних (аверсивных) стимулов. Скорее социальное научение предполагает проявление агрессии людьми только в определенных социальных условиях, способствующих подобному поведению. Утверждается, что изменение условий ведет к предотвращению или ослаблению агрессии.
Управление агрессией
1. Наказание: эффективное средство предупреждения агрессии?
При определенных условиях наказание (или просто страх возможного наказания) может действительно удержать человека от осуществления актов насилия. Однако при других обстоятельствах это может и не произойти. В определенных случаях наказание может даже способствовать актуализации агрессивного поведения, а не сдерживать его. Чтобы разобраться в имеющихся фактах, лучше всего рассмотреть по отдельности, как влияют на агрессию наказание и страх его применения. Будет (если да, то как сильно) или не будет влиять страх возможного наказания на агрессию, зависит от нескольких факторов. Мы сконцентрируем внимание только на четырех переменных, которые, как нам кажется, наиболее важны.
Первая переменная — степень «разгневанности» потенциальных агрессоров. Результаты нескольких исследований позволяют думать, что при низком или умеренном провоцировании и возбуждении, вызванном гневом, страх применения наказания может «предохранить» от проявлений открытой агрессии. Напротив, когда провокация и возникающий в качестве реакции на нее гнев сильны, страх наказания может не сыграть никакой роли и не оказать сдерживающего воздействия.
Второй переменной, определяющей, будет страх наказания влиять на проявление агрессии или нет, является осознание индивидом того, насколько выгодно для него подобное поведение. Когда результатом актов агрессии может оказаться получение прибыли в любом смысле этого слова — например, большой денежный доход или переход на более высокую ступень в социальной иерархии, — даже сильный страх наказания оказывается не в состоянии удержать людей от подобного поведения. Напротив, когда агрессивное поведение не дает людям практически никакой выгоды, страх наказания может оказаться весьма существенным фактором сдерживания открытой агрессии.
Повлияет ли страх наказания на поведение индивида, зависит также и от того, насколько высока вероятность реального применения карательных мер.
В целом имеющиеся данные свидетельствуют о том, что влияние боязни наказания на демонстрацию агрессии зависит от нескольких факторов. Эта мера приводит к положительным результатам, если: 1) потенциальные агрессоры не подвергаются сильному провоцированию; 2) практически не получают выгоды от открытой агрессии; 3) возможное наказание за агрессивные действия будет суровым; 4) вероятность наказания высока. Значение этих специфических условий для успешного функционирования системы уголовного правосудия будет рассмотрена позднее.
2. Реальное наказание: чему оно учит?
Несмотря на то что страх возможного наказания не всегда удерживает индивида от агрессивного поведения, логично предположить, что большую пользу принесет реальное осуществление карательных мер. Несмотря на подтверждение существующими данными того, что наказание зачастую действительно является эффективным средством предотвращения различных форм агрессии, у нас имеются все основания, чтобы задать вопрос: а всегда ли подобная мера срабатывает? Во-первых, реципиенты часто считают наказание несправедливым, особенно если видят, что другие, совершая подобные поступки, его избегают. Во-вторых, лица, чьими руками осуществляется наказание, иногда своими действиями подают пример агрессии. В таких случаях наказание, безусловно, способствует агрессии в будущем. Наконец, недавние исследования наводят на мысль, что наказание даст долговременный эффект только в том случае, если оно осуществляется при определенных условиях, а именно: 1) агрессивное действие и наказание должен разделять небольшой промежуток времени; 2) наказание должно быть достаточно строгим и неприятным; 3) реципиент должен четко осознавать, что определенная форма его поведения влечет за собой наказание. Только когда наказание осуществляется с учетом всех этих принципов, оно способствует существенным изменениям в поведении.
3. Катарсис: неужели «выход из себя» действительно помогает?
Когда рассерженный человек «выпускает пар» посредством энергичных, но не причиняющих никому вреда действий, происходит следующее: во-первых, снижается уровень напряжения или возбуждения, а во-вторых — уменьшается склонность прибегать к открытой агрессии против провоцирующих (или других) лиц.
4. Разрядка напряжения с помощью агрессивных действий: когда страдания другого приводят к хорошему настроению.
Во-первых, давайте задумаемся над утверждением, что на фоне сильной провокации деятельность, предполагающая энергичные, но безопасные действия, включая сравнительно безобидные формы агрессии, якобы может привести к разрядке напряжения или эмоционального возбуждения. Исследования, в которых проверялась достоверность этого предположения, в целом подтверждали гипотезу, но указывали при этом на важные ограничения, которые необходимо учитывать при работе с данным процессом. С одной стороны, казалось бы, разрядка возбуждения, вызванного сильной провокацией, может произойти в результате осуществления физических действий, требующих больших усилий, или сравнительно безобидных нападок на других.
5. Эмоциональный катарсис: некоторые специфические условия.
Прежде чем мы закончим рассматривать проблему, которую можно было бы назвать проблемой эмоционального катарсиса, следует обратить внимание на два следующих обстоятельства. Во-первых, тот факт, что агрессия по отношению к другим зачастую приводит к снижению уровня физиологического возбуждения, ни в коем случае не означает, что в будущем индивид будет не так часто выбирать агрессивное поведение в качестве модели поведения. На самом же деле, подобный способ снятия эмоционального напряжения зачастую поощряется, что может способствовать усилению агрессивных наклонностей. Коротко этот механизм можно представить следующим образом: человека выводят из себя, и он отвечает агрессией провокатору. В результате уровень физиологического возбуждения у него падает. Такой способ снятия напряжения, в свою очередь, может способствовать развитию у человека склонности реагировать в будущем агрессией на тех, кто будет его провоцировать.
6. Воздействие моделей неагрессивного поведения: заразительное влияние сдержанности
Большое количество полученных в результате исследований данных подтверждают предположение, что
наблюдение за моделями агрессивного поведения — действиями лиц, чье поведение можно
квалифицировать как агрессивное — может иногда вызвать подобные действия и со стороны наблюдателей
7. Когнитивные методы контроля агрессии: атрибуции, смягчающие обстоятельства и оправдания На первый взгляд, агрессия представляет собой, если так можно выразиться, горячую форму поведения: она содержит в себе мощный эмоциональный заряд. Ведь даже такие выражения, как «выведенный из себя», «несдержанный» и «доведенный до белого каления», подчеркивают наличие эмоционального компонента в агрессивных действиях. Как уже отмечалось в этой книге, совсем не обязательно, что причиной агрессии будут гнев или схожие с ним эмоции. Напротив, агрессия зачастую является результатом холодного безэмоционального расчета, и тогда ее лучше всего называть целенаправленной или же инструментальной, но никак не эмоциональной. Такие наблюдения наводят на мысль, что агрессия зачастую задействует важные когнитивные процессы или их компоненты, такие как память, мышление, установки и атрибуции и, конечно же, в значительной степени агрессивное поведение. Может ли вмешательство, разработанное с учетом подобных факторов, быть эффективным средством, снижающим вероятность возникновения открытой агрессии и интенсивность ее проявлений? Этот вопрос рассматривался в огромном количестве исследований, и полученные результаты нередко обнадеживали. Большинство этих работ концентрировали свое внимание на трех когнитивных факторах, сдерживающих агрессию: на атрибуции; информации, имеющей отношение к смягчающим обстоятельствам, и на роли оправданий или объяснения причин. В соответствии с расставленными акцентами мы рассмотрим данные, имеющие отношение к каждому из этих факторов.
8. Атрибуции и агрессия: как ответ на вопрос «за что?» может повлиять на ход агрессии. Атрибуция — составная часть единого социального процесса: мы постоянно пытаемся понять других, осознать мотивы и причины поведения. Что же касается агрессии, мы прибегаем к ней, чтобы в точности понять, почему другие ведут себя, на первый взгляд, провокационно. Выводы, к которым мы вследствие этого приходим, оказывают необычайно сильное влияние на все наше будущее поведение, в том числе и на склонность прибегать к агрессивным действиям. Мы уже говорили о роли атрибуций и других аспектов социального мышления, когда рассматривали социальные детерминанты агрессии. Несколько экспериментов могут подтвердить важную роль атрибуций в выборе нами реакции на кажущуюся провокацию.
9. Смягчающие обстоятельства: взаимозависимость эмоций и познания в процессе управления агрессией.
Основной темой современных исследований в области социального познания — исследований, как мы
думаем о других и как обрабатываем социальную информацию — является тесная и сложная связь между познанием и эманациями. Другими словами, множество исследователей концентрируют внимание на вопросах о том, как мысли определяют чувства и наоборот, как чувства влияют на мысли.
10. Индукция несовместимых реакций: эмпатия, юмор и умеренное сексуальное возбуждение как средства предотвращения человеческой агрессии
К числу давно устоявшихся принципов психологии можно отнести принцип, согласно которому все живые организмы, включая человека, не способны осуществлять две несовместимые реакции в одно и то же время. Трудно (скорее даже невозможно) одновременно находиться в состоянии восторга и депрессии. Этот основной принцип нашел свое отражение в проблеме предупреждения или управления человеческой агрессией в виде так называемой гипотезы несовместимых реакций. Согласно этой теории, можно уменьшить и гнев, и уровень открытой агрессии, вызывая тем или иным способом у людей чувства (эмоциональные состояния), несовместимые с гневом и агрессией. Несмотря на то что несовместимыми с чувствами гнева и открытой агрессии могут оказаться самые разные реакции, исследователи обратили особое внимание на три из них: чувства эмпатии или симпатии по отношению к потенциальным объектам.
30. Понятие малой группы. Классификация малых групп.
Структура малой группы. Преступная группа как частный вид малой группы.
Малая группа - немногочисленная по составу группа, члены которой объединены общей социальной деятельностью и находятся в непосредственном личном общении, что является основой для возникновения эмоциональных отношений, групповых норм и групповых процессов.
«Зарубежные и отечественные ученые в результате продолжительного изучения малой группы пришли к выводу, что ей обязательно должны быть присущи следующие конкретные черты и признаки: наличие двух и более людей; осуществление определенных контактов и общение между ними; наличие общей цели и совместной деятельности; возникновение взаимных эмоциональных и других связей; проявление чувства принадлежности к данной группе; осознание членами группы себя как «Мы», а других как «Они»; формирование приемлемых для всех членов группы общих норм и ценностей; функционирование качественной организационной структуры и системы руководства (власти); наличие достаточного времени взаимного существования людей».
В принципе допустимы самые различные основания для классификации малых групп: группы различаются по времени их существования (долговременные и кратковременные), по степени тесноты контакта между членами, по способу вхождения индивида и т.д. В настоящее время известно около пятидесяти различных оснований классификации. Целесообразно выбрать из них наиболее распространенные, каковыми являются три классификации: 1) деление малых групп на «первичные» и «вторичные», 2) деление их на «формальные» «неформальные», 3) деление на «группы членства» и «референтные группы».
Первичная группа состоит из небольшого числа людей, между которыми устанавливаются непосредственные взаимоотношения, в которых существенная роль принадлежит их индивидуальным особенностям. Вторичная образуется из людей, между которыми непосредственные эмоционально окрашенные связи относительно редки, а взаимодействие обусловлено стремлением к достижению общих целей. Во вторичной группе роли четко определены, но ее члены не редко мало знают друг о друге, между ними редко устанавливаются эмоциональные отношения, характерные для малых первичных групп.
Деление малых групп на формальные и неформальные. Формальная группа отличается тем, что в ней четко заданы все позиции ее членов, они предписаны групповыми нормами. В соответствии с этим также строго в формальной группе распределены и роли всех членов группы, система подчинения руководству. Внутри формальных групп Э. Мэйо обнаружил еще и «неформальные» группы, которые складываются и возникают стихийно, где ни статусы, ни роли не предписаны, где заданной системы взаимоотношений по вертикали нет. Неформальная группа может создаваться внутри формальной, может возникать и сама по себе.
Третья классификация малых групп различает группы членства и референтные группы. Такие группы, в которые индивиды не включены реально, но нормы которых они принимают называются референтными группами. В отечественной социальной психологии (Петровский) референтная группа определяется как «значимый круг общения», т.е. как круг лиц, выбранных из всего состава реальной группы и особо значимых для индивида. При этом может возникнуть ситуация, когда нормы, принятые группой, становятся лично приемлемы для индивида лишь тогда, когда они приняты «значимым кругом общения», т.е. появляется еще как бы промежуточный ориентир, на который намерен равняться индивид.
Классификацию малых групп. Условные, или номинальные, - это группы, которые объединяют людей, не входящих в состав ни одной малой группы. В противоположность номинальным группам выделяются реальные. Они представляют собой действительно существующие объединения людей, полностью отвечающие определению малой группы.
Естественными называют группы, которые складываются сами по себе, независимо от желания экспериментатора. Они возникают и существуют, исходя из потребностей общества или включенных в эти группы людей. В отличие от них лабораторные группы создаются экспериментатором с целью проведения какого-либо научного исследования, проверки выдвинутой гипотезы. Они столь же действенны, как и другие группы, но существуют временно - только в лаборатории.
Условные, или номинальные, группы представляют собой искусственно выделяемые исследователем объединения людей. В отличие от них все остальные виды групп реально существуют в обществе и достаточно широко в нем представлены среди людей разных профессий, возрастов, социальной принадлежности.
Естественные группы делятся на формальные и неформальные (другое название - официальные и неофициальные). Первых отличает то, что они создаются и существуют лишь в рамках официально признанных организаций, вторые возникают и действуют как бы вне рамок этих организаций.
Малые группы могут быть референтными и нереферентными. Референтная - это любая реальная или условная (номинальная) малая группа, к которой человек добровольно себя причисляет или членом которой он хотел бы стать. В референтной группе индивид находит для себя образцы для подражания. Ее цели и ценности, нормы и формы поведения, мысли и чувства, суждения и мнения становятся для него значимыми образцами для подражания и следования. Нереферентной считается такая малая группа, психология и поведение которой чужды для индивида или безразличны для него. Кроме этих двух типов групп, могут существовать и антиреферентные группы, поведение и психологию членов которых человек совершенно не приемлет, осуждает и отвергает.
Все естественные группы можно разделить на высокоразвитые и слаборазвитые. Слаборазвитые малые группы характеризуются тем, что в них нет достаточной психологической общности, налаженных деловых и личных взаимоотношений, сложившейся структуры взаимодействия, четкого распределения обязанностей, признанных лидеров, эффективной совместной работы. Вторые представляют собой социально-психологические общности, отвечающие всем перечисленным выше требованиям. Слаборазвитыми по определению являются, например, условные и лабораторные группы (последние часто лишь на первых этапах их функционирования).
Среди высокоразвитых малых групп особо выделяются коллективы. Психология развитого коллектива характеризуется тем, что деятельность, ради которой он создан и которой на практике занимается, имеет, несомненно, положительное значение для очень многих людей, не только для членов данного коллектива. В коллективе межличностные отношения основаны на взаимном доверии людей, открытости, честности, порядочности, взаимном уважении и т.п.
По роду деятельности - промышленные, учебные, любительские. По способу возникновения: формальные, неформальные или контактные. По степени развития межличностных отношений: от дифференциальных групп до коллектива. По значимости индивида: группы членства (все люди в группе), референтные группы (значимый для индивида круг общения).
Структура группы – Это совокупность связей, складывающихся в группе между отдельными индивидами или микрогруппами как элементами этой структуры.
1. Наиболее часто выделяют структуру функциональных связей, т.е. отношений, определяемых характером распределения функций между членами группы, и структуру эмоциональных связей или межличностных отношений.
2. Вслед за Мэйо принято выделять формальную и неформальную структуры группы или структуры формальных (официальных) и неформальных (неофициальных) связей. Формальная структура группы – это совокупность связей и отношений между членами группы, определяемая формальными предписаниями (должностными инструкциями, иерархической структурой организации и т.д.). Неформальная структура группы – это реально складывающаяся в организации структура связей, коммуникаций и влияний. Отличительный признак организованных групп – наличие в группе функциональной структуры, т.е. распределение между ее членами функций, необходимых для достижения целей совместной деятельности.
3. Социометрическая структура группы - это совокупность связей между ее членами, характеризуемых взаимными предпочтениями и отражениями по результатам социометрического теста, предложенным Дж. Морено. В основе этой структуры группы лежат эмоциональные отношения симпатии и антипатии, феномены межличностной привлекательности и популярности. Основными характеристиками социометрической структуры группы являются: характеристики социометрического статуса членов группы, т.е. положения, которые они занимают в системе межличностных выборов; характеристики взаимных эмоциональных предпочтений и отражений членов группы; наличие микрогрупп, члены которых связаны отношениями взаимных выборов.
4. Коммуникативная структура группы – это совокупность связей между ее членами, характеризуемых процессами приема и передачи информации, циркулирующей в группе. Основные характеристики: положение, которое занимают члены группы в системе коммуникаций (доступ к получению и передаче информации); частота и устойчивость коммуникативных связей в группе; тип коммуникативных связей между членами группы (централизованные или децентрализованные «коммуникативные сети»).
5. Ролевая структура малой группы – это совокупность связей и отношений между индивидами, характеризуемая распределением между ними групповых ролей, т.е. типичных способов поведения, предписываемых ожидаемых и реализуемых участниками группового процесса. В общем виде при анализе процесса взаимодействия в группе выделяются роли, связанные с решение задач, и роли, связанные с оказанием поддержки другим членам группы. Анализ ролевой структуры малой группы позволяет определить, какие именно ролевые функции ив какой степени реализуются участниками группового взаимодействия.
6. Структура социальной власти и влияния в малой группе – это совокупность связей между ее членами, характеризуемых направленностью и интенсивностью их взаимного влияния. Основные характеристики: системы связей, лежащих в основе руководства группой (если речь идет о формально организованной группе), и неофициального (неформального) влияния, выраженного феноменом лидерства.
Преступная группа - это неформальная общность людей, имеющая антиобщественную направленность и выступающая в виде единого субъекта совместной противоправной деятельности. Преступления, совершаемые группой преступников, всегда представляли большую общественную опасность, нежели аналогичные деяния, совершаемые отдельными индивидами. В первом случае в преступную деятельность одновременно вовлекается несколько (иногда значительное число) лиц, что вносит определенную специфику в механизм и иные составляющие криминальной деятельности, а главное, влечет за собой, как правило, наступление более тяжких последствий. Любая преступная группа как одна из разновидностей малых социальных групп людей не является простым (механическим) сложением некоего числа индивидов, совместно совершающих преступления. Каждая преступная группа, с точки зрения психологии и социологической теории “малых групп”, объединяя на основе совместного осуществления общественно опасной деятельности нескольких человек с явным стремлением к достижению преступной цели, с той или иной степенью организованности, фактически превращается в единый субъект криминальной деятельности. В таком коллективном субъекте преступления появляются новые, не свойственные отдельному преступному индивиду свойства, цели, возможности и пр. Психологическая структура преступной группы - сложившиеся отношения членов этой преступной группы с окружающей средой. Эти отношения базируются на функционально-ролевом положении членов внутри своей группы: распределение ролей, функций между участниками преступной группы, обусловленных характером преступной деятельности, занимаемым положением в иерархической лестнице, статусом и т.д. В одно и то же время с внутренней психологической структурой создается и функциональная структура преступной группы. Каждое новое преступление все более четко определяет роли участников группы: одни непосредственно исполняют деяние, другие подыскивают объекты преступлений, третьи обеспечивают сбыт похищенного. Функциональная структура определяется личным составом преступной группы, видом совершаемого преступления, объектом посягательства и другими факторами.
31. Внутригрупповые процессы в малой группе (социальная фасилитация, деиндивидуализация, групповая поляризация, огруппление мышления, влияние меньшинства).
Групповые нормы и ценности.
Группа - коллектив, образованный двумя или большим числом людей, взаимодействующих друг с другом и влияющих друг на друга; группы воспринимают себя как «мы» в отличие от всех остальных, воспринимаемых ими как «они». В некоторых случаях люди, просто одновременно присутствующие в одном и том же месте, оказывают взаимное влияние друг на друга.
Социальная фасилитация - — повышение эффективности (в плане скорости и продуктивности) деятельности личности в условиях ее функционирования в присутствии других людей, которые в сознании субъекта выступают в роли либо простого наблюдателя, либо конкурирующего с ним индивида или индивидов. Присутствие других благотворно сказывается на точности выполнения заданий на моторику. Мотивация, источником которой являются присутствие соисполнителя или аудитории, усиливает хорошо усвоенные реакции. Социальное возбуждение облегчает доминирующую реакцию, независимо от того, верная она или нет. Пребывание в толпе усиливает как позитивные, так и негативные реакции. Присутствие наблюдателей или соисполнителей улучшает показатели при выполнении легких заданий (для них доминирующей реакцией является правильный ответ) и ухудшает показатели при выполнении сложных заданий (для них доминирующей реакцией является неправильный ответ).
Деиндивидаализация - утрата самоосознания и боязни оценки; возникает в групповых ситуациях, которые обеспечивают анонимность и не концентрируют внимание на отдельном индивиде. Если возбуждение накладывается на отсутствие личной ответственности, а общепринятые нормы поведения размываются, последствия могут быть самыми неожиданными. В подобных ситуациях люди способны на самые разные поступки — от нарушений правил поведения до импульсивных проявлений самых низменных чувств и деструктивных социальных взрывов. В некоторых групповых ситуациях люди более склонны к тому, чтобы отбросить ограничения, действующие в повседневной жизни, утратить собственное Я и стать восприимчивыми к групповым нормам или к нормам толпы. Иными словами, происходит деиндивидуализация. Любая группа способна не только возбуждать своих членов, но также делает их неидентифицируемыми. Пребывание в толпе себе подобных внушает линчевателям веру в собственную безнаказанность: они воспринимают то, что происходит, как групповую акцию. Коллективный опыт ослабляет не только самоосознание, но и связь между поведением и установками. Самоосознание диаметрально противоположно деиндивидуализации. Люди, уровень самоосознания которых повышен в результате того, что они оказались, например, перед телекамерой или перед зеркалом, демонстрируют усиленный самоконтроль, а их действия более отчетливо отражают их установки. Все факторы, способствующие ослаблению самоосознания, в частности алкоголь, усиливают деиндивидуализацию. И наоборот: все, что усиливает самоосознание, ослабляет деиндивидуализацию (зеркала и телекамеры, маленькие города, яркий свет, бросающиеся в глаза таблички с именами, не нарушаемая ничем тишина, индивидуальная одежда и индивидуальное жилище). Когда высокий уровень социального возбуждения накладывается на «размытую» ответственность, люди способны забыть о присущей им в обычных обстоятельствах сдержанности и утратить чувство индивидуальности. Подобная деиндивидуализация наиболее вероятна тогда, когда люди возбуждены, а их внимание отвлечено; в таких ситуациях люди ощущают себя анонимами, затерявшимися в толпе или скрывшимися за форменной одеждой. Результатом становится ослабление самоосознания и повышенная реактивность по отношению к сиюминутной ситуации, независимо от того, позитивна она или негативна.
Групповая поляризация - вызванное влиянием группы усиление ранее существующих тенденций членов группы; смещение средней тенденции к своему полюсу вместо раскола мнений внутри группы. Среди нескольких предложенных теорий групповой поляризации только две выдержали научную проверку. В одной речь идет об аргументах, приводимых во время обсуждения, в другой — о том, как члены группы видят себя vis- a -vis с другими. Первая теория основана на идее информационного влияния(влияния, основанного на восприятии реальных фактов); вторая — на идее нормативного влияния(влияния, основанного на желании человека быть принятым и одобренным остальными членами группы). Информационное влияние - на данный момент имеются веские доказательства того, что во время группового обсуждения закладывается общий банк идей, большая часть которых согласуется с доминирующей точкой зрения. Идеи, входящие в базовый запас знаний членов группы, часто будут высказываться во время обсуждения — более того, даже не будучи упомянутыми, они так или иначе все равно повлияют на результаты. Другие идеи могут включать убедительные аргументы, которые предварительно членами группы не рассматривались. Нормативное влияние - при втором объяснении поляризации учитывается прежде всего процесс сравнения себя с другими. Как доказывал Леон Фестингер в своей известной теории социального сравнения,человеку от природы свойственно стремление оценивать свои убеждения и способности, а это можно сделать только сравнивая их с чужими. Наибольшее влияние на нас оказывают представители той группы, с которой мы себя идентифицируем. Более того, стремясь понравиться кому-то, мы можем сильнее настаивать на своем мнении, если обнаруживаем, что этот человек его разделяет.
Огруппленное мышление - тенденция членов группы в ходе групповой дискуссии подавлять и исправлять расхождение своей т. зр. с мнением лидеров группы и общим мнением группы на ту или иную проблему, в результате чего группа нередко принимает не самые лучшие, более примитивные и экстремистские решения. Это режим мышления, возникающий в том случае, когда поиски консенсуса становятся настолько доминирующими для сплоченной группы, что она склонна отбрасывать реалистические оценки альтернативного способа действия. Когда влияние группы становится помехой для принятия разумных решений? Когда группы способствуют принятию верных решений и что можно сделать для того, чтобы группы принимали оптимальные решения? По мнению Джаниса, эти грубейшие ошибки — результат определенной тенденции, свойственной принимающим решения группам: подавлять инакомыслие в интересах единства группы. Этот феномен Джанис назвал огруппленным мышлением. Товарищеские отношения повышают производительность труда в рабочих группах. Более того, командный дух благотворен для морального климата. Но когда дело доходит до принятия решений, единомыслие может очень дорого стоить группам. По мнению Джаниса, почва, благоприятная для произрастания огруппленного мышления, сплоченная группа, члены которой связаны узами взаимной симпатии; относительная изоляция группы от инакомыслящих и авторитарный лидер, дающий понять, какое решение он (или она) мог бы приветствовать. Симптомы огруппленного мышления (восемь) являются одновременно и примерами самооправдания, предрасположенности в пользу своего Я, и конформизма. Группам, решающим какие-либо проблемы, присуща ярко выраженная тенденция к поиску единой позиции. Подобная конвергенция, которую Джанис назвал «поисками консенсуса», проявляется и в экспериментах по групповой поляризации: средняя позиция группы может поляризоваться, но при этом ее члены объединяются. Генерируя идеи в группах, люди ощущают себя более результативными (отчасти потому, что излишне полагаются на них). Однако исследователи снова и снова убеждаются в том, что люди, работающие в одиночестве, выскажут больше хороших идей, чем они же, но собранные в группу. Особенно неэффективен «мозговой штурм» в многочисленных группах: некоторые члены таких групп предпочтут «затеряться в толпе» или побоятся высказать нестандартные идеи. Симптомы этой повышенной заботы о гармонии, названной огруппленным мышлением, таковы: 1) иллюзия неуязвимости; 2) рационализация; 3) не подвергаемая сомнению вера в нравственность группы; 4) стереотипные представления о противниках; 5) принуждение к конформизму; 6) самоцензура в том, что касается опасений или дурных предчувствий; 7) иллюзия единодушия; 8) «поглотители информации», т. е. люди, сознательно защищающие группу от неприятных сведений.
Влияние меньшинства - разновидность социального воздействия, при котором мнение меньшинства оказывает влияние на группу в целом. Это влияние немногочисленной (по сравнению с остальными, т.е. с большинством) группы людей, придерживающихся одинаковых взглядов, а не влияние этнического меньшинства. Начало большинству социальных движений было положено меньшинством, которое сначала «раскачивало» большинство, а затем, в некоторых случаях, само становилось большинством. Решающие факторы влияния меньшинства: последовательность, уверенность в себе и переход представителей большинства на сторону меньшинства. Для этого необходим ряд следующих условий: а. Меньшинство должно с самого начала выражать четкую позицию. б. Меньшинство должно твердо придерживаться своей позиции, несмотря на давление большинства. в. Представители меньшинства должны действовать согласованно друг с другом. Существенным открытием в этой области является то, что влияние меньшинства ощущается лишь через некоторое время. Таким образом, последовательно выражаемое мнение меньшинства формирует ряд межличностных процессов, что приводит к постепенному отходу от позиций большинства. Это связано со следующими причинами: 1. Члены группы большинства производят характерную атрибуцию, рассматривая представителей меньшинства как уверенных людей, неизменных в своем мнении. 2. Поскольку мнение меньшинства продолжает выражаться, несмотря на давление и несогласие большинства, его воздействие усиливается (принцип нарастания). 3. Все это заставляет представителей большинства серьезно относиться к мнению меньшинства. Если они уже не так уверены в собственном мнении, то могут склониться на сторону меньшинства. Если представители большинства один за другим начинают переходить на сторону меньшинства, то возникает эффект «снежного кома», когда влияние меньшинства становится все более выраженным. Влияние меньшинства становится особенно сильным, если оно отстаивает позиции, соответствующие возникающим общественным нормам, а не противоречащие им.
Нормы - исторически сложившиеся или установленные стандарты поведения и деятельности, соблюдение которых выступает для индивида и группы необходимым условием их включения в определенное социальное целое. Именно в нормах фиксируются критерии функционирования группы как целостного образования. Нормы регулируют отношения между людьми. Большинство норм настолько прочно вошло в жизнь, что люди не осознают их до тех пор, пока не обнаружится их нарушение или непонимание. Нормы позволяют индивиду оценивать свои и чужие поступки, ситуацию, партнеров по общению, соотносить оцениваемые явления с эталонами, отбирать, отсеивать, формировать, направлять и регулировать деятельность и общение.
Групповые нормы - это правила, которым должно подчиняться поведение ее членов, чтобы их совместная деятельность была возможна. Нормы выполняют, таким образом, регулятивную функцию не только, но отношению к поведению, но и по отношению к групповой деятельности. Представленные в сознании нормы используются личностью как эталоны, масштабы, меры, критерии, по которым ведется сравнение своего и чужого поведения. Формирование и принятие норм делает личность ответственной за выбираемые варианты поведения. Функционирование норм непосредственно связано с социальным или групповым контролем над поведением индивида. Любая группа, существующая достаточно продолжительное время, вырабатывает для себя определенную систему специфических норм. Признаком сформированности определенных групповых норм выступает однозначное реагирование членов группы на поведение ее участников. В групповых нормах находит отражение то, что, по мнению членов группы, должно быть сделано или не сделано в конкретных ситуациях. Нормы выражают собой сложившуюся в группе систему требований, в которой фиксируются основные моменты, регулирующие деятельность и общение, взаимные права и обязанности, образцы поведения и границы их возможных вариаций.
Формы проявления групповых норм исключительно разнообразны и охватывают широкий диапазон возможных типов поведения: от внешних ритуалов до морального и эстетического выбора. Ценность есть нечто, что внушает людям уважение, подталкивает их к совершению определенных поступков, заставляет с огромным воодушевлением посвящать месяцы и годы жизни какой-нибудь идее и делать все возможное для ее материализации. Психологи говорят о трех формах существования ценностей. Во-первых, ценности выступают как общественные идеалы, как выработанное общественным сознанием представление о должном и необходимом; во-вторых, ценности предстают в виде конкретных произведений материальной и духовной культуры, либо человеческих поступков, являющихся конкретным, предметным воплощением общественных ценностных идеалов; в-третьих, ценности входят в психологическую структуру личности и группы в форме личностных и групповых ценностей, являющихся одним из главных источников мотивации поведения. Как правило, для личностных ценностей характерна высокая осознанность. Они отражаются в сознании в форме ценностных ориентаций и служат важным фактором социальной регуляции взаимоотношений людей и поведения индивида. Система этих ориентаций образует содержательную сторону направленности личности и выражает внутреннюю основу ее отношений к действительности. В процессе совместной деятельности, определяющей отношения людей в группах, складываются групповые ценностные ориентации. Поэтому в нашем случае совпадение важнейших ценностных ориентаций всего персонала организации обеспечивает солидарность ее членов, сплоченность коллектива и устойчивость развития.
Ценности являются ключевой категорией, адекватное следование которой имеет исключительное значение для успеха, удовлетворенности трудом и профессиональным престижем. Какие ценности всякий конкретный коллектив будет отстаивать перед лицом организации, можно наверняка узнать, лишь наблюдая этот коллектив на протяжении некоторого периода времени. Есть, однако, комплекс коллективных реакций, которые с большой вероятностью можно обнаружить почти во всех рабочих группах.
32. Понятие конфликта. Классификация конфликтов.
Психологические механизмы и динамика конфликтов.
Конфликты в юридической деятельности. Психологические основы разрешения конфликтов.
Конфликт - актуализированное противоречие, столкновение противоположно направленных интересов, целей, позиций, мнений, взглядов субъектов взаимодействия или оппонентов и даже столкновения самих оппонентов. Это трудно разрешимое противоречие, связанное с острыми эмоциональными переживаниями. Обязательные признаки: а. биполярность противостоящих тенденций как носитель противоречия; б. активность, направленная на преодоление противоречия; в. субъектность (наличие носителей, выразителей).
Традиционное выделение видов конфликта основано на различении конфликтующих сторон - между отдельными личностями, между личностью и группой, между личностью и организацией, между группой и организацией, между разными типами групп и организаций
По уровню конфликтующих сторон: 1. Межиндивидуальные конфликты. 2. Межгрупповые конфликты (при этом выделяются отдельные типы групп): а) группы интересов; б) группы этнонационального характера; в) группы, объединенные общностью положения. 3. Конфликты между ассоциациями (партиями). 4. Внутри- и межинституциональные конфликты. 5. Конфликты между секторами общественного разделения труда. 6. Конфликты между государственными образованиями. 7. Конфликт между культурами или типами культур.
При рассмотрении механизмов возникновения межгрупповых конфликтов необходимо учитывать следующие обстоятельства: 1. В различных межгрупповых конфликтах может доминировать тот или иной механизм их возникновения. 2. Межгрупповые механизмы более консервативны, чем психологические механизмы межличностного взаимодействия.
Среди основных механизмов возникновения межгрупповых конфликтов выделяют такие как: межгрупповая враждебность; объективный конфликт интересов; внутригрупповой фаворитизм.
Межгрупповая враждебность - факт универсальности межгрупповой враждебности в любом взаимодействии группы, это главное средство поддержания сплоченности группы.
Объективный конфликт интересов. Наиболее полно данный механизм описан в реалистической теории группового конфликта. Основу этой теории составляют следующие положения: 1. Конфликт интересов различных групп может вызвать межгрупповой конфликт. 2. Конфликт интересов, а также имевший место в прошлом межгрупповой конфликт обусловливают восприятие угрозы отдельными членами группы со стороны другой группы. 3. Угроза обусловливает враждебность отдельных членов группы к источнику угрозы. 4. Угроза обусловливает внутригрупповую солидарность. 5. Угроза обусловливает более полное осознание индивидом собственной групповой принадлежности. 6. Угроза увеличивает непроницаемость групповых границ. 7. Угроза уменьшает отклонение индивидов от групповых норм. 8. Угроза увеличивает меру наказания и степень отверженности нарушивших верность своей группы. 9. Угроза приводит к необходимости наказания членов группы, отклоняющихся от групповых норм (реальная угроза увеличивает догматизм и этноцентризм). 10. Ошибочное восприятие членами группы угрозы со стороны внешней группы обусловливает повышенную внутригрупповую солидарность и враждебность в отношении внешней группы.
Внутригрупповой фаворитизм. Межгрупповая конфликтность может наблюдаться и без объективного конфликта интересов, а только благодаря определенным познавательным процессам. Данный феномен получил название "внутригрупповой фаворитизм". Суть его заключается в тенденции благоприятствовать членам собственной группы в противовес членам другой группы. Он может проявляться как во внешне наблюдаемом поведении, так и при формировании мнений, суждений, оценок, относящихся к членам собственной и других групп. Эти эффекты могут действовать в различных ситуациях на различных уровнях социального взаимодействия, как бы устанавливая "демаркационную линию" между людьми, которые по каким-либо критериям оцениваются как "свои", и теми, кто по данным критериям оцениваются как "чужие" (В. Агеев). Данный механизм является психологическим. Однако на фоне глубоких объективных противоречий между группами - классовых, этнических, региональных, возрастных и т.д. - высокая степень внутригруппового фаворитизма чревата деструктивными социальными последствиями. Конфликты между группами усиливают степень внутригруппового фаворитизма и межгрупповой враждебности.
Конфликт может быть рассмотрен как процесс, протекающий во времени. Конфликт имеет определенные периоды и этапы, в ходе которых он возникает, развивается и завершается. Речь идет о динамике конфликта. Под динамикой конфликта понимается ход развития, изменения конфликта под влиянием действующих на него факторов и условий.
Основные периоды и этапы в развитии конфликта.
1. Латентный период (предконфликт) включает этапы: а) возникновение объективной проблемной ситуации; б) осознание данной ситуации субъектами взаимодействия; в) попытки сторон разрешить объективную проблемную ситуацию неконфликтными способами; г) возникновение предконфликтной ситуации.
Возникновение объективной проблемной ситуации. Если не считать случаев, когда возникает ложный конфликт, то обычно конфликт порождается объективной проблемной ситуацией. Сущностью такой ситуации является возникновение противоречия между субъектами (их целями, мотивами, действиями, стремлениями и т.п.). Так как противоречие еще не осознанно и нет конфликтных действий, то ситуацию называют проблемной. Осознание объективной проблемной ситуации. Восприятие реальности как проблемной, противоречивой, понимание необходимости предпринять какие-то действия для разрешения противоречия составляют смысл данного этапа. Наличие препятствия для реализации интересов способствует тому, что проблемная ситуация воспринимается субъективно, с искажениями. Попытки сторон разрешить объективную проблемную ситуацию неконфликтными способами. Осознание ситуации противоречивой не всегда автоматически влечет конфликтное противодействие сторон. Часто они, или одна из них, пытаются решить проблему неконфликтными способами (убеждением, разъяснением, просьбами, информированием противостоящей стороны). Иногда участник взаимодействия уступает, не желая перерастания проблемной ситуация в конфликт. В любом случае, на данном этапе стороны аргументируют свои интересы и фиксируют свои позиции. Возникновение предконфликтной ситуации. Конфликтность ситуации воспринимается как наличие угрозы безопасности одной из сторон взаимодействия. Ситуация может осознаваться как предконфликтная и при восприятии угрозы каким-то общественно важным интересам.
2. Открытый период часто называют конфликтным взаимодействием или собственно конфликтом. Он включает: а) инцидент; б) эскалацию конфликта; в) сбалансированное противодействие; г) завершение конфликта. Инцидент представляет первый открытый этап в динамике конфликта, выражающийся во внешнем противодействии, столкновении сторон. Если задействованных одной из сторон ресурсов достаточно для перевеса соотношения сил в свою пользу, то инцидентом конфликт может и ограничиться. Часто конфликт развивается дальше, как череда конфликтных событий, инцидентов. Взаимные конфликтные действия способны видоизменять, усложнять первоначальную структуру конфликта, привнося новые стимулы для дальнейших действий. Такой процесс получил название «эскалация конфликта». Часто в конфликте происходит быстрое обострение борьбы, что свидетельствует об эскалации конфликта. Эскалация заключается в резкой интенсификации борьбы оппонентов. Признаками эскалации являются: сужение когнитивной сферы, возникновение образа врага, рост эмоционального напряжения, переход к личным выпадам, рост иерархического ранга нарушаемых и защищаемых интересов и их поляризация, применение насилия, потеря первоначального объекта разногласия, расширение границ конфликта. Сбалансированное противодействие. Стороны продолжают противодействовать. Однако интенсивность борьбы снижается. Стороны осознают, что продолжение конфликта силовыми методами не дает результата, но действия по достижению согласия еще не предпринимаются.
Завершение конфликта заключается в переходе от конфликтного противодействия к поиску решения проблемы и прекращению конфликта по любым причинам. Основные формы завершения конфликта - разрешение, урегулирование, затухание, устранение или перерастание в другой конфликт.
3. Послеконфликтный период включает два этапа: а) частичная нормализация отношений недавних оппонентов; б) полная нормализация их отношений. Частичная нормализация отношений происходит в условиях, когда не исчезли негативные эмоции, имевшие место в конфликте. Полная нормализация отношений наступает при осознании сторонами важности дальнейшего конструктивного взаимодействия. Этому способствует преодоление негативных установок, продуктивное участие в совместной деятельности, установление доверия. Рассмотренные периоды и этапы могут иметь различную длительность: быть спрессованы до нескольких мгновений (в конфликте-стычке школьников на перемене) или могут длиться десятилетия. Некоторые этапы могут отсутствовать (например, после инцидента одна из сторон уступает и конфликт завершается).
Разделение конфликта на периоды и этапы позволяет рассматривать его как явление со сложной динамикой. Отдельные стратегии и тактики имеют различный смысл на разных отрезках времени протекания конфликта. Конфликт часто включает моменты “исследования” возможностей оппонента, своих ресурсов, при которых прямая конфронтация отсутствует.
Существуют отличия в длительности конфликтов в зависимости от того, какие стороны в нем участвуют. В экстремальных условиях конфликты развиваются в заметно “ускоренном” темпе. Итоги конфликта зависят от его длительности. В длительных конфликтах уменьшается деловая и увеличивается эмоционально-личностная основа конфликта. Особенностью криминальных конфликтов является их быстрая эскалация, завершающаяся применением насилия. Частота конфликтов зависит от циклических изменений характера совместной деятельности в течение года.
Юридический конфликт - видом социального конфликта, разновидность взаимодействия между индивидами, группами или институтами (социальными субъектами). В социальной жизни мы сталкиваемся с явлениями, юридический характер которых не всегда четко выражен. Например, если отношения между правонарушителем и милиционером носят однозначно юридический характер, то в семейной ссоре юридический элемент может присутствовать в опосредованном виде. Другими словами, существуют первичные и вторичные юридические явления. Несомненно, что конфликт в области первичных юридических явлений всегда будет юридическим конфликтом, он от начала и до конца пронизан правоотношениями между оппонентами. Причина, протекание, завершение и последствия этого конфликта будут носить изначально юридический характер. Представители власти при этом должны действовать в рамках полномочий, а виновный - в соответствии с правовой ответственностью. Совсем другое дело, когда конфликт возникает в сфере вторичных юридических явлений. Здесь отношения между сторонами могут носить неюридический характер, а правовой элемент либо вообще отсутствует, либо находится на периферии отношений, либо возникает на каком-то этапе взаимодействия. Например, ссора из-за того, какую телепрограмму смотреть, как правило, не доходит до возникновения юридического конфликта. В более серьезных семейных конфликтах, приведших супругов к мысли о разводе, уже имеется правовой элемент, который постепенно может оказаться ведущим. Ситуация же, когда мелкая ссора заканчивается тяжкими телесными повреждениями, разводом, разделом имущества и т.п., обретает юридический элемент на одном из этапов конфликта. Таким образом, мы видим, что существуют конфликты, носящие юридический характер, и конфликты, содержащие правовой компонент. Справедливо ли те и другие относить к юридическим конфликтам?
Юридический конфликт - в котором все элементы (мотивация, участники, объекты и др.) имеют юридическую характеристику, либо конфликт, где правовыми признаками обладает хотя бы один его элемент. Они отдают предпочтение последнему и называют юридическим конфликтом «любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон (их юридически значимыми действиями или состояниями) и, следовательно, субъекты либо мотивация их поведения, либо объект конфликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет юридические последствия» Правовой компонент может возникать в ходе конфликта либо после него, а точнее, на завершающей фазе, когда спор разрешается физическим устранением оппонента или иным способом, влекущим юридические последствия. Фактически получается, что неюридический по происхождению конфликт превращается в юридический по последствиям либо по форме протекания. Более того, неюридический по форме конфликт в ряде случаев по инициативе третьих лиц или одного из оппонентов может трансформироваться в юридический. Скажем, спорящие стороны не приходят к взаимоприемлемому решению самостоятельно и вынуждены обратиться в суд.
По субъектам отношений они могут быть межличностными, групповыми, институциональными; по времени протекания - краткосрочными и затяжными; по методам воздействия - насильственными и ненасильственными. Конфликты, различающиеся: 1. По отраслям права, т.е. связанные с вопросами гражданского, трудового, финансового, семейного, административного, уголовного, уголовно-процессуального права и др. 2. По природе соответствующих правовых норм. Они подразделяются на уполномочивающие, обязывающие, запрещающие. При уполномочивающей норме конфликт может возникнуть между уполномоченным субъектом и частным лицом (физическим или юридическим), чьи интересы нарушены или могут быть нарушены уполномоченным субъектом. При нарушении обязывающей нормы возможен конфликт между обязанным лицом и государством (представителем государственного органа). В этом случае не только гражданин обязан соблюдать соответствующую норму, но и государственный служащий должен требовать ее выполнения. Нарушение запрещающих норм ведет к конфликту государства с физическим или юридическим лицом, допустившим его (конфликт браконьеров с инспекцией рыбоохраны). 3. По системе государственных правоприменительных или правоохранительных органов, т.е. связанных с работой соответствующих государственных органов. Это судебный конфликт; конфликт по поводу работы прокуратуры, милиции, арбитража и т.п. 4. По противоречивости самого права - нормативно-правовые конфликты. Одни нормы права могут не соответствовать другим нормам права, что наиболее характерно для нестабильного общества, меняющего правовую систему в целом. Однако и в относительно благополучных обществах в силу сложности социальных отношений неизбежна "нестыковка" ряда законов и других правовых актов. По указанному основанию можно выделить конфликты, порожденные а) противоречиями между двумя или несколькими нормативными актами. Так, активное нормотворчество в России пос-ледних лет на федеральном и региональном уровнях привело к несоответствию конституций республик и уставов краев, областей положениям Конституции России, что в свою очередь вызвало многочисленные конфликты. Конликтогенно также противоречие между законами и подзаконными актами; б) противоречиями между нормами права и правоприменительной практикой. Например, законы о языке в ряде республик бывшего СССР в целом отвечают логике права и справедливости, но правоприменение их зачастую дискриминационно по отношению к гражданам некоренных национальностей; в) противоречиями между двумя или несколькими правоприменительными актами; г) различием в понимании правовых норм. Известно, что возможно неоднозначное толкование некоторых норм права.
Существует два вида механизма разрешения социального конфликта:
а) разрешение конфликта самими участниками;
б) вмешательство третьей стороны (как уже отмечалось, именно наличие третьей стороны является отличительной чертой юридического конфликта). Правовые нормы предписывают вовлечение в конфликт посредников, судей, других представителей правоприменительных (правоохранительных) органов, миротворческих сил и др. Достижение консенсуса считается лучшим способом разрешения конфликта. В этом случае вырабатывается такое решение, которое находит одобрение всех сторон противостояния.
Разрешение конфликта — это, во-первых, устранение или минимизация проблем, разделяющих стороны, во-вторых, достижение согласия между участниками. Для психолога, как мы покажем далее, именно достижение согласия, восстановление, нормализация отношений между ними прежде всего означают успешное разрешения конфликта.
33. Юридико-психологическая характеристика криминальной субкультуры.
Криминальная субкультура – это культура взаимоотношений, существующая в криминальной среде, которая вступает в противоречие с общечеловеческой культурой. Криминальная культура является основным механизмом криминализации людей.
Социальное значение криминальной субкультуры:
1) сплочения правонарушителей;
2) регуляции поведения правонарушителей;
3) искажение общественного сознания;
4) трансформация и трансляция преступного опыта;
5) расшатывание добропорядочности населения;
6) блокирование процесса социализации молодежи;
7) создание положительного имиджа преступности и т. д.
Реализация криминальных социальных ценностей, их поддержки и наказания виновных осуществляется в преступной среде через криминальные нормы (правила) поведения. В случае нарушения этих норм преступника ожидает система строгих санкций, вплоть до лишения их жизни, в связи с чем, криминальные нормы являются достаточно стабильными, однако и они претерпевают изменения. Так, если раньше большинство авторитетных криминальных элементов придерживалось правил: «не заниматься бизнесом», «не носить холодного оружия», «не совершать убийств», «не иметь семью» и т. п., то в новой криминальной культуре главная жизненная ценность – материальные блага, собственность, для приумножения которых хороши все средства, в том числе лишение жизни других людей. Современные воры считают своим долгом не просто создать семью, но и обеспечить ей должное существование.
Для криминального сообщества характерна жесткая стратификация – деление членов на иерархические подгруппы в зависимости от их авторитета и реальной власти.
Структура криминального сообщества:
1) лидеры криминальной среды (на криминальном жаргоне – «авторитеты», «воры в законе») – это признанные авторитеты в преступном мире, которые следят за соблюдением криминальных норм и выступают в роле судей в конфликтах, которым все беспрекословно должны подчиняться;
2) последователи криминальных авторитетов («блатные», «шерстяные», «гладиаторы») – являются злостными нарушителями режима тюрем, которые исполняют волю авторитетов в борьбе за соблюдение криминальных норм;
3) «мужики» – основная масса осужденных, которые считаются с криминальной идеологией, поддерживают отрицательных лидеров материально, но активно субкультуру не отстаивают. Они обычно соблюдают тюремный режим, работают на производстве и стремятся к условно-досрочному освобождению;
4) актив – сотрудничают с администрацией, тем самым, нарушая одну из основных тюремных норм. В связи с этим они не пользуются авторитетом в среде осужденных и испытывают на себе постоянное давление злостных нарушителей режима, но поддерживаются администрацией;
5) отверженные или «опущенные» – имеют наиболее низкий статус в криминальной среде. В эту группу входят осужденные, допустившие нарушение обязательных криминальных норм; не прошедшие «прописки» при поступлении в следственный изолятор или колонию; неряшливые; заподозренные в доносительстве («стукачи»); склонные к мужеложству в пассивной форме, изгнанные из более высокой страты и т. п.
Психологические особенности криминальной субкультуры:
1) невозможность дружеских контактов представителей высших и нижних страт;
2) жесткое деление на «своих» (соблюдающих криминальные нормы) и «чужих» (нарушающих криминальные нормы);
3) наличие клеймения (ярлыков, кличек), отражающий социальный статус представителей преступника;
4) ограничение продвижения вверх и легкость «скатывания» вниз;
5) ролевые предписания и субординацией межличностных отношений между представителями различных страт и др.
34. Психология в расследовании преступлений.
Основу деятельности следственных работников, обеспечивающую достижение эффективных результатов в раскрытии и расследовании отдельных преступлений, в розыске лиц, совершивших преступление и т.п., составляют тактические приемы, образующие в совокупности следственную тактику. Если тактика вообще - умение оценивать обстановку и в соответствии с ней избирать линию своего поведения, то следственную тактику рассматривают как систему научных положений и разрабатываемых на их основе практических рекомендаций по организации, планированию и осуществлению следственных действий, а также линию поведения следователя. Таким образом, следственная тактика проявляется в двух взаимосвязанных формах: с одной стороны - это система научных рекомендаций по осуществлению следственных мероприятий, с другой - практическая деятельность следователя. Тактика - это наиболее рациональная и эффективная организация проведения следственных мероприятий. Она как категория динамического плана должна быть гибкой и подвижной, опираться на научно обоснованное предвидение и призвана обеспечивать высокую оперативную готовность органов внутренних дел и содержать набор возможных вариантов действий при изменении условий и целей решения задач расследования преступлений. Важное место в формировании тактики следственных действий занимают данные психологии. Практическая потребность в использовании достижений психологической науки обусловлена и самой природой следственной деятельности, которая осуществляется специально подготовленными людьми (следователями) и направлена на полное и объективное расследование всех обстоятельств совершенного преступления. Следовательно, в борьбе с преступностью, осуществляемой в процессе следственной работы, нельзя не учитывать закономерности и механизмы психики людей при решении оперативных задач. В этом плане нужно учитывать два обстоятельства. Во-первых, в любом преступлении, представляющем конкретный волевой акт противоправного поведения, особенно совершаемом тайно, замаскировано, с применением ухищрений, отчетливо проявляются индивидуально - психологические черты личности. Преступление как бы впитывает в себя то отрицательное, что есть в человеке, обнажает пороки в его нравственном формировании, раскрывает его антисоциальную установку. Во-вторых, следственная деятельность, если ее рассматривать в общепсихологическом аспекте, может быть охарактеризована как совокупность действий специально уполномоченных должностных лиц, направленных на удовлетворение потребностей и общества в целом, и отдельных людей. Следственная работа относится к числу так называемых "критических" видов деятельности, осуществляемых в экстремальных, стрессогенных условиях. Она характеризуется рядом факторов, общих с другими "критическими" деятельностями, например дефицитом времени и информации, неопределенностью ситуаций, их вероятностным характером, эмоциональной значимостью, повышенной ответственностью за принимаемые решения. Существуют также психологические особенности, специфические в основном для следственной работы, сочетание которых обуславливает и психологическое своеобразие тактики действий следственных работников. При разработке следственной тактики большое значение играет учет ряда важных психологических факторов, определяющих специфику тактических приемов при расследовании преступлений.
Психологические основы разработки следственной тактики: обязательное психологическое изучение личности лиц, причастны к расследуемым событиям; обеспечение психологического контакта с ними и оказание на них правомерного психологического воздействия; обладание следователем специфическими особенностями личности, обусловливающими эффективность его профессиональной деятельности.
Разработка тактических приемов, повышение их научной обоснованности и эффективности требует обязательного и полного учета психологической характеристики действий и поступков лиц, связанных как с совершением, так и с расследованием преступлений. Под психологическим изучением личности в следственной деятельности следует понимать целенаправленную деятельность по установлению определенной совокупности данных, характеризующих личность и имеющих значение для выработки правильных решений по проведению следственных мероприятий, оказанию психологического воздействия на личность и т.п. Учет психологических особенностей личности позволяет предвидеть поведение индивида в конкретных ситуациях (например, при задержании преступника, определении при этом тактических приемов задержания).
Получению необходимой информации об особенностях личности способствует наблюдение, которое осуществляется с целью выявить определенные черты характера и темперамента, мотивы и интересы и др. Другой психологический аспект следственной тактики образует проблему психологического контакта следователя с лицами, оказавшимися в сфере его деятельности, индивидуально – психологического подхода к каждому из них. Таким образом, во всех случаях следователь выступает в качестве психологического агента, действующего на психологическую жизнь людей в желательном для него направлении. Это еще раз подчеркивает значение для него психологических познаний, необходимость понимания человеческой психики, проникновения в духовный мир людей. Повседневная работа следователя невозможна без знания психологии лица, совершившего преступление, тактики его действий, а также без знаний психологии потерпевших и свидетелей, ее закономерностей. Но чтобы понимать психологию людей и оказывать на них психологическое воздействие, необходимо уметь управлять и своими процессами и состояниями. В условиях активного противоборства (зачастую в самых острых формах), необходимости постоянной сложной интеллектуальной работы, зашифровки своих целей, маскировки действительных социальных ролей, эффективно действовать может далеко не каждый человек. Успешное выполнение следственных функций требует специфических особенностей личности, определенных психологических качеств, способствующих эффективной работе в подобных экстремальных ситуациях. В первую очередь к ним относят: - профессионально-психологическую ориентированность его личности; - психологическую устойчивость; - развитые волевые качества, умение владеть собой в сложных ситуациях, смелость, мужество, разумную склонность к риску; - хорошо развитые коммуникативные качества, умение быстро устанавливать контакт с различными категориями людей, устанавливать и поддерживать доверительные отношения; - способность оказывать психологическое воздействие на людей при решении различного рода оперативно - служебных задач; - ролевые умения, способность к перевоплощению; - развитые профессионально-значимые познавательные качества: профессиональные наблюдательность и внимательность, профессионально развитую память, творческое воображение; - профессионально развитое мышление, склонность к напряженной умственной работе, сообразительность, развитую интуицию; - быстроту реакции, умение ориентироваться в сложной обстановке. Таким образом, все вышеуказанное позволяет сделать вывод о том, что при определении тактики действий следователя, необходимо обязательно учитывать и использовать различные психологические закономерности, позволяющие повысить эффективность следственной деятельности. Применение тактических приемов, выбор приема зависит от следственной ситуации, от ее оценки следователем. Поэтому осуществление любого следственного мероприятия может иметь место только после глубокого изучения сложившейся ситуации. Следственная ситуация включает в себя совокупность фактических данных о расследуемом событии и условиях, в которых необходимо принять решение на осуществление следственного мероприятия и обеспечить его реализацию. Фактически следственная ситуация относится к классу ситуаций, которые в психологии получили наименование проблемных. Проблемная ситуация - это содержащее противоречие и не имеющее однозначного решения соотношение обстоятельств и условий, в которых разворачивается деятельность индивида или группы.
Следственная ситуация как разновидность проблемной ситуации характеризует взаимодействие следователя и его окружения, а также психическое состояние, присущее личности следователя, включенной в объективную и противоречивую по своему содержанию среду. Осознание какого - либо противоречия в процессе следственной деятельности (например, невозможность установления лица, совершившего преступление, трудности в проведении отдельных следственных действий и т.п.) приводят к появлению потребности в новых знаниях, в том неизвестном, которое бы позволило разрешить возникшее противоречие. Несколько упрощая можно сказать, что следственная ситуация, являясь проблемной по своей сущности, - это ситуация, требующая вмешательства следователя, принятия им решения, призванного воздействовать на условия расследования уголовного преступления. Такая ситуация всегда находиться у истоков принятия решения на проведение следственных действий. И здесь большое значение приобретает психологический анализ следственных ситуаций, который осуществляется через ряд определенных взаимосвязанных стадий.
35. Следственный анализ преступления (следственное профилирование).
Следственный анализ преступления (САП) (так же называемый анализом места преступления) - по пытка выдвижения гипотезы о личности преступни ка на основании анализа места преступления, инфор мации о жертве и знания деталей ранее совершенных преступлении. По существу, это является формой ретроклассификации или классификации, которая касается уже совершенного преступления. Для следственного анали за преступления применялись различные названия и обозначения, включая профилирование, психологи ческое профилирование, профилирование крими нального поведения, следственное профилирование, профилирование места преступления и анализ места преступления. Хомаит и Кеннеди предлагают подразделять профили рование места преступления па четыре частично пе рекрывающиеся категории: 1) психологическое про филирование, 2) составление профиля преступника, 3) географическое профилирование и 4) предположи тельный анализ смерти. По мнению этих авторов. особенности стандартным характеристикам преступ ников, которые базируются па результатах исследо ваний. Например, интервьюирование и тестирование подозреваемого может проводиться с целью опреде лить, вписывается ли он в эмпирически сложившую ся типологию преступника. Как считают Хомант и Кеннеди, составление профиля преступника по свое му подходу является строго эмпирическим методом классификации. Такое профилирование т ребует на копления большого количества эмпирических дан ных и их систематического анализа, направленного на выявление типовых характеристик поведения и личности преступника. Из этих данных часто выри совывается «профи ль», который характеризует неко торый тип преступников.
«Следственное профилирование лучше рассматривать как стратегию, позволяющую следственным органам сузить круг поиска и выработать обоснован ные предположения относительно личности винов ного». У других исследо вателей можно прочитать, что психологический про филь фокусирует внимание на людях, обладающих личностными чертами, которые сходны с чертами уже известных преступников, совершавших подобные преступления раньше». Короче говоря, криминальное профилирова ние представляет собой попытку идентифицировать демографические переменные, место проживания и стереотипы поведения преступника, основываясь па характеристиках преступников, которые совершали подобные преступления в прошлом.
Поиск, обнаружение и изучение таких ситуаций - начальный этап принятия решения. В ряде случаев решение как бы автоматически вытекает из концептуальной модели, либо приходит одновременно с пониманием сути следственной ситуации. Однако чаще всего следователь осуществляет развернутую прогностическую оценку различных вариантов и их последствий. Здесь необходимо учитывать, что объективная вероятность наступления прогнозируемых событий не совпадает с их субъективной вероятностью. Оценка фактических данных при изучении следственной ситуации позволяет определить дальнейшие пути проведения следственного мероприятия и конкретные тактические приемы осуществления тех или иных мер. Оценка фактических данных в процессе изучения сложившейся ситуации является мыслительной деятельностью следователя, объяснением, толкованием фактов для раскрытия их отношения к установленным событиям. Выводы, вытекающие из оценки следственной ситуации, в основном сводятся к следующему: где могли остаться следы криминальных действий преступника и как их лучше использовать для решения стоящей задачи; какие условия способствуют противоправным действиям преступника и какие меры следует принять, чтобы их устранить; где может находиться разыскиваемый и какие меры следует принять быстрее, чтобы обнаружить и задержать его и т.д. Эти выводы позволяют наметить и обосновать оптимальный вариант решения на проведение следственного мероприятия и применение в его ходе определенных тактических приемов, необходимых сил и средств. Для выбора единственно приемлемого решения из многообразия оцениваемых типична борьба мотивов. Каждый рассматриваемый следователем вариант решений характеризуется определенным субъективным удельным весом, и выбор останавливается на том из них, которое более мотивировано. Существенное значение в этом процессе имеет и элемент рационального мышления, наличие определенных интеллектуальных способностей, которые определяют и эффективность выработки следственных решений, и в целом следственное искусство каждого отдельного сотрудника. В частности к числу таких индивидуальных способностей мышления, позволяющих правильно оценить складывающуюся ситуацию и принять соответствующее следственное решение, Б.М.Теплов относит: - конкретность мышления; - способность преобразовывать информацию; - способность к риску; - инициативность и способность подчинить себе волю противника; - предвидение; - интуицию.
При осуществлении психологического анализа следственных ситуаций большое значение приобретает учет ряда важных требований. Требования к психологическому анализу следственных ситуаций: - внимательное изучение личности подследственных; - прогнозирование их поведения; - выяснение условий, способствующих подготовке, совершению преступлений либо сокрытию преступника от следствия.
Психологический анализ складывающейся ситуации требует внимательного изучения личности подследственных. Особенности их личности накладывают существенный отпечаток на характер действий следователя и выбор наиболее эффективных тактических приемов применительно к конкретной ситуации. Во многом это видно из действий обвиняемых, разыскиваемых, поскольку их характер чаще всего неотделим от особенностей их личности. Поэтому необходимо выяснить психологические свойства подозреваемых, обвиняемых, вероятность их противоборства со следователем. Глубокое изучение личности подследственного должно заканчиваться прогнозированием его поведения в будущем и того, как это повлияет на осуществление следственных мероприятий в целом. Психологический анализ следственной ситуации предполагает также выяснение условий, способствующих подготовке, совершению преступления либо сокрытию преступника от следствия и суда. Необходимо также установить, кто из окружения обвиняемого или какие обстоятельства толкали его на преступный путь. А.Р.Ратинов отмечает, что не случайно с понятием тактики мы встречаемся в тех видах практической деятельности, которые связаны с соперничеством, борьбой (спорт, военное дело, оперативно-розыскная и следственная деятельность и др.). Постоянное противоборство является типичным для следственной деятельности. В психологическом анализе ситуаций противоборства при раскрытии преступлений, на первый план выдвигается вопрос о том, как рассуждают и принимают решение "соперничающие" стороны. В психологии такая мыслительная работа обозначается термином "рефлексия", т.е. размышление, связанное с имитацией мыслей и действий противника и с анализом собственных рассуждений и выводов. При наличии противодействия побеждает та сторона, которая имеет превосходство в рефлексии. Отсюда ясно, как важно для оперативного работника уметь предвидеть возможные действия лица, совершившего преступление, как важно не только предугадывать эти действия, но и своевременно обеспечивать их изменение, локализацию. Это можно осуществить только в том случае, если с подобной целью постоянно собирают информацию, изучают ее, моделируют процесс ее использования в ходе реализации тактических приемов.
Рефлексивное управление поведением противодействующего лица основано на:
- анализе его общих адаптационных способов;
- его ригидности, шаблонности;
- неосведомленности о тактических планах сотрудника, о мере его информированности;
- использовании внезапности, дефицита времени и информации для продуманных контрдействий.
36. Юридико-психологическая характеристика массовых убийств.
Массовые убийства случаются быстро и непредсказуемо, без предупреждения, поэтому преступникам обычно уда ется довести дело до конца. Личность преступника, как правило, известна, и его жизнь часто обрывается на месте преступления. Массовые убийцы это чаще всего разочаровав шиеся в жизни, озлобленные люди, мучающиеся от чувства беспомощности. Им, как правило, от тридца ти пяти до сорока пяти лет, и они уверены, что едва ли смогут улучшить свою жизнь. Их личная жизнь не отвечает их стандартам, и многие из них перенес ли какую-либо трагическую или очень значимую для них потерю, например, потерю любимой работы.
Массовые убийства обычно тщательно планируются, иногда в течение очень длительного периода вре мени. Кроме того, жертвы, которых выбирают массовые убийцы, как правило, либо как-то символически свя заны с источником их несчастья (например, с их ра ботой), либо это люди, которых преступники нена видят, поскольку считают виновниками своих неудач. Значительный рост числа жертв, который наблю дался в последних случаях массовых убийств, в большей степени был обусловлен доступностью скорострельного полуавтоматического или автомати ческого оружия. Кроме того, массовые убийцы обыч но намереваются и сами погибнуть па месте соверше ния преступления, — либо покончив с собой, либо в перестрелке с полицией. Как правило, массовые убийцы — это социально изолированные, живущие уединенно люди, которые не имеют устойчивых социальных связей и друзей. Их изоляция, вероятно, во многом обусловлена ак тивной неприязнью со стороны тех людей, которые уже сталкивались с неадекватными межличностны ми и социальными навыками будущих преступников. Массовое убийство это их шанс отомстить, полу чить власть и превосходство над другими людьми, обратить на себя внимание и получить признание. Хотя подобные преступления чрез вычайно редки, социальное и эмоциональное воздей ствие, которое они оказывают на ближайшее окруже ние (и общество вообще), весьма значительны. С психо логической точки зрения можно выделить три глав ные проблемы, связанные с повседневным насилием: 1) самоконтроль, осуществляемый с помощью меха низмов саморегуляции, 2) эмоциональное возбужде ние и 3) индивидуальные ориентиры для управления поведением, которые могут быть или внутренними, или внешними. Насилие чаще всего совершается тог да, когда люди находятся в состоянии очень сильного эмоционального возбуждения, особенно в ярости. Сильное возбуждение, по-видимому, блокирует спо собность человека следовать внутренним нормам по ведения и заниматься самоанализом вообще. Кроме того, сильное возбуждение, вероятно, притупляет у людей чувство ответственности за собственные дей ствия. Они часто заявляют: «Я не знаю, что на меня нашло» или «Я не мог ничего с этим поделать». Коро че говоря, сильное возбуждение делает людей более склонными к «бессмысленному» поведению и отдает их во власть внешних стимулов или событий. Механизмы саморегуляции развиваются в процес се социализации через формирование субъективных представлений о правильности и адекватности тех или иных действий. В нормальном состоянии меха низмы саморегуляции управляют поведением путем обеспечения когнитивных образцов подобающего в определен пой ситуации поведения. Воз действие воз буждения на механизмы саморегуляции представля ется особенно важным для объяснения случаев улич ной или домашней агрессии, в которых насилие яв ляется спонтанным, взрывным и часто используется как способ урегулирования личностных конфликтов. Системы личностных конструктов очень похожи на процессы саморегуляции, но в данном контексте они имеют отношение к способности человека оправдывать поведение или оценивать его как нейтральное независимо от того, насколько оно достойно порицания. С по мощью саморегуляции осуществляется управление поведением; система конструктов дает возможность человеку не только исполнить действие, ной справить ся с психологическими последствиями этого действия. Люди с их непростыми когнитивными построениями имеют с [рапную особенность оценивать свои действия как нейтральные, игнорировать их, минимизировать, рационализировать и недооценивать. Мы имеем ши рокие возможности «выключать» паши убеждения и наши внутренние стандарты на время совершения тех или иных действий. Во-первых, люди обычно не совершают антиоб щественных поступков, пока не найдут аргументов, подтверждающих правильность или этичность их дей ствий. Предосудительные действия могут быть пред ставлены как благородные через перестройку когни тивных структур. Так, обеспокоенный отец, считаю щий, что он должен уберечь свою семью от мирового зла, убивает своих детей, жену, а затем и себя. В сущ ности, он перестроил свою систему конструктов так, чтобы она соответствовала тому, что, по его убежде нию, он должен был делать при подобных обстоятельствах. Другой пример: молодой человек, который об ладает твердыми нравственными принципами и счи тает убийство недопустимым, добровольно идет на войну, чтобы защитить свою страну. На первый взгляд может показаться, что эти два примера не имеют меж ду собой ничего общего. Однако оба они представля ют образцы когнитивного реструктурирования.
Второй способ «выключения» моральных стандар тов связан с первым и состоит в том, что человек пыта ется заставить себя считать свои агрессивные действия тривиальными и вовсе не такими уж ужасными по сравнению с тем, что делают другие. На войне мы убеж даем себя, что злодеяния, совершенные врагом, гораз до страшнее, чем все сделанное нами. Насильник мо жет убеждать себя, что в изнасиловании нет ничего дей ствительно страшного, поскольку никакого «реального» физического вреда жертве не причинено.
Третья стратегия опирается на могущество языка. Одним из достижений человеческого интеллекта явля ется могучая сила слова; слова позволяют нам оправ дывать наши действия с относительной легкостью. Мы используем эвфемизмы, чтобы нейтрализовать наше предосудительное поведение. Например, в своих рас суждениях человек может использовать такие слова, как «нейтрализовать» и «пришлепнуть», вместо «убить» и «застрелить». Эвфемизмы имеют меньшую моральную нагрузку и меньше подрывают нравственные устои че ловека. В главе, посвященной преступности несовер шеннолетних, мы отмечали, что молодежные субкуль туры используют различные эвфемизмы для нейтрали зации оценки своих антиобщественных действий.
Четвертая стратегия, которая наиболее распро странена при групповой агрессии, выражается в диф фузии ответственности. Вот рассуждения, которые лучше всего иллюстрируют- этот прием: «Я только выполнял приказы», «Я делал как все» или «Руко водство решило, что в интересах дела (или компании) следует продолжить выпуск продукции, несмотря на определенную ее опасность для здоровья людей». Эти утверждения направлены на то, чтобы переложить ответственность за собственные действия на других людей или на внешние обстоятельства.
Пятая стратегия состоит в том, чтобы просто не думать о последствиях своих действий. При этой стра тегии люди убеждают себя, что последствия не име ют большого значения. Они, напротив, стараются от влечь себя от последствий насильственных действий. Например, пилот бомбардировщика или человек, на жимающий на кнопку, который применяет смертонос ное химическое оружие против гражданского населе ния, не только выполняет приказы (диффузия ответ ственности), но, вероятно, не позволяет себе даже думать о той трагедии, которая должна произойти. Наконец, шестой способ состоит в том, чтобы дегуманизировать жертву. Дегуманизация лишает жертву или предполагаемую жертву челове ческих качеств.
37. Юридико-психологическая характеристика краж.
Наиболее психологически насыщенными являются вопросы, связанные с личностью преступников и механизмами совершения преступлений, в том числе таких социально опасных, как кражи чужого имущества. Изучение психологической характеристики преступников, совершающих кражи представляет значительный интерес выработки адекватных мер противодействия данной категории преступлений. Без выяснения обстоятельств по конкретным уголовным делам, способствующих созданию установки личности на хищение, невозможно принять меры к устранению или хотя бы нейтрализации таких условий. Иногда сами обстоятельства благоприятствуют хищениям: плохая охрана ценностей, ненадлежащий их учет и т.д., что в отдельных случаях может не только облегчить совершение преступления, но и повлиять на формирование у неустойчивых людей преступной установки, т.е. стать одним из факторов, под действием которого формируется установка личности на хищение. Лица, совершающие кражи, имеют ряд общих особенностей. Как отмечают исследования, они относятся к наиболее социально запущенной категории правонарушителей. Побудительные механизмы всех корыстных преступников имеют общую основу - устойчивость корыстных побуждений. Этим объясняется высокий уровень повторности и специального рецидива в данном виде преступлений. Их преступное поведение возникает раньше, чем у преступников других категорий. Воры обладают большим криминальным опытом, сложившимися взглядами и стереотипами антиобщественного поведения. Их поведение отличается стабильной криминальной полинаправленностью. Воры обычно хулиганы и алкоголики, страдают наркозависимостью, это не временно оступившийся человек, а человек нечестный, это личность сформированная, как правило, в условиях отвержения моральных норм в семье и микросреде, в условиях нужды и социального отвержения. Их потребности и интересы крайне ограниченны и примитивны, отчуждены от социальных ценностей. Их социальная дезадаптация обычно усугубляется отсутствием семьи, специальности, постоянной работы и постоянного места жительства, различными психическими аномалиями. В криминальной среде они пользуются наибольшим влиянием. Их преступное поведение особенно тесно коррелирует с их антисоциальным образом жизни. Личность преступника- вора, как правило, деформирована его устойчивым включением в криминальную среду, дефектами семейного воспитания уже в раннем возрасте, хроническим неудовлетворением его насущных потребностей, постоянной ситуативной зависимостью. Квартирные воры по своим психологическим особенностям сближаются с насильственными преступниками. Имея опыт преодоления препятствий в материальной среде, они легко переходят на совершение грабежей и разбоя.
Таким образом, необходимо собирать, анализировать и систематизировать психологическую информацию о личности преступника склонного к совершению краж. Это позволит нам прогнозировать и эффективнее раскрывать преступления данной категории.
К экономическим преступлениям относятся неза конное присвоение денег и материальных ценностей или незаконное повреждение имущества в целях фи нансового обогащения. В одном важном психологическом аспекте эконо мические преступления подобны преступлениям, вя занным с насилием, которые обсуждались в преды дущих главах. Большинство экономических преступ лений предполагает дегуманизацию жертвы, хотя в несколько ином смысле, чем та дегуманизация, кото рая часто имеет место при насильственных преступ лениях. Дегуманизация — это такое явление, когда человек или группа люден относятся к некоторым лицам не как к людям, а как к объектам, и соответственно с ними обращаются. Когда человек не заме чает человеческих качеств других люден, он с гораз до большей вероятностью будет поступать по отно шению к ним негуманно. Поэтому преступникам удобнее относится к своим жертвам как к объектам, а не как к людям. В большинстве экономических пре ступлений (таких как воровство и ночные кражи со взломом) преступники стараются избегать непосред ственных встреч со своими жертвам и. Таким образом, они непосредственно не видят и не переживают эко номический, социальный и психологический диском форт их жертв. В отсутствие жертвы внутренние ценностные ориентиры и социальные сдерживающие ме ханизмы оказываются менее эффективными, что позволяет преступнику легче подавлять угрызения совести, отрицать свое преступление или оправды вать его. Внутренние чувства человека легче ней трализуются при физическом отсутствии жертвы. Преступнику не нужно думать о последствиях его действий для жертвы, потому что он не знает жертву как человека, а относится к ней как к объекту. Исклю чением, конечно, является грабеж, но даже в этом случае контакт с жертвой обычно бывает кратковременным.
Очевидно, что большинство людей совершают эко номические и имущественные преступления ради денег или другого материального вознаграждения, которое удовлетворяет биологические, психологичес кие или социальные потребности. Однако, как отме чает Сайке, это не объясняет, почему некоторые люди в некоторых социальных условиях совершают эко номические преступления, в то время как другие не совершают. Объяснения, которые основаны исклю чительно па экономической необходимости и по требности в удовлетворении основных человеческих потребностей, мало что проясняют. Сайке предлага ет концепцию относительной депривации (лишения) как одной из дополнительных причин таких преступ лений. Чтобы оценить роль экономической составля ющей в мотивации экономических преступлений, мы должны учитывать не только то, что человек имеет или что он приобретает в результате преступления, а скорее то, насколько велико несоответствие между тем, что он имеет, и тем, что он хотел бы иметь. Гово ря более определенно, относительная депривация представляет собой психологическое расстояние меж ду тем, чем люди настоящее время располагают по их субъективным ощущениям, и тем, чего они, по их же ощущению, могут реально достичь, то есть их целя ми. Цели в значительной степени формируются под влиянием социальной группы, к которой человек при надлежит, или референтной группы, с которой он себя идентифицирует.
С психологической точки зрения экономические преступления нельзя объяснить одними лишь биоло гическими потребностями, стремлением к материаль ному обогащению или даже действием относитель ной депривации. Необходимо также принимать во внимание и сильное влияние познавательных моти вов. числу таких познавательных факторов отно сятся ожидаемые результаты и способность предска зывать и оценивать грядущие последствия собствен ного поведения. Кроме того, познавательные мотивы могут быть относительно независимыми от внешне го подкрепления в виде материального вознагражде ния или даже социальной или официальной награ ды. В качестве главных мотивирующих факторов многих экономических преступлений может высту пать самоподкрепленпс, включая самовознагражде ние и самопаказание. Это значит, что преступник мо жет получать удовольствие и самоудовлетворение от самого факта совершения преступления и от того, насколько оно удалось.
Познавательные факторы чрезвычайно важны и в другом смысле: они позволяют преступнику оправ дывать свое поведение. Одной из важных тем этой главы является склонность экономических преступ ников преуменьшать, искажать или отрицать свои преступные действия пли предосудительное поведе ние. В этом им помогает вышеупомянутое психоло гическое дистанцирование от жертвы. Психологичес кие проблемы мотивации и оправдания мы подробно рассмотрим на следующих страницах.
Главная тема этой главы способы, которыми эко номические преступники преуменьшают, нейтрали зуют, отрицают или оправдывают свои действия пе ред самим собой и перед другими. Мы рассмотрели такие экономические преступления, как кражи со взломом, воровство, угон автомобилей, кражи в магазинах, грабеж, «беловоротничковые пре ступления», а также имеющие некоторое отношение к экономическим преступлениям поджоги, взрывы и взятие заложим ков. Вторая тема главы - чувство кон троля над ситуацией. Мы также кратко рассмотрели пример преступления против общественного порядка, а именно проституцию. Мы определили, что это пре ступление без жертв окружено мифами и недоразумениями и исследовано мало и недостаточ но систематически; особенно ощущается недостаток современных исследований, касающихся состояния вопроса в настоящее время. Кража со взломом является не только инструментальным преступлением, направленным на получение имущества и денег, но также и экспрессив ным. Это значит, что взломщики зачастую пытаются оставить своим жертвам символическое послание, ча сто с целью запугать жертву и подчинить ее себе, кон тролировать ее или продемонстрировать свой персо нальный стиль. Эти послания обычно оказывают на жертву существенное психологическое воздействие. Важно, однако, что экспрессивный компонент обеспечивает возможность для создания научно обоснован ных профилей взломщиков, подобных криминальным профилям убийц и насильников. Другие преступления против собственности также предоставляют такую возможность. Несомненно, существует некоторый ба зовый психологический стереотип, который часто оп ределяет специфику поджогов, грабежей, магазинных краж и даже угонов автомобилей. Принципиально важ ным здесь является признание настоятельной потреб ности в разработке исследований или научно обосно ванных профилей преступлений против собственнос ти, которые не менее востребованы, чем профили насильственных преступлений.
Хотя мощным мотивом экономических преступле ний является получение денежной выгоды, важней шее значение имеют когнитивные стандарты, по от ношению к которым оценивается и регулируется по ведение преступников. На эти принципы сильное вли яние оказывает социальный контекст и ближайшая референтная группа, в частности, коллеги или свер стники. Особенно мощное влияние референтные группы и социальный контекст оказывают в случае так называемых «беловоротничковых преступле ний», особенно корпоративных преступлений и пре ступлений, связанных с трудовой деятельностью. Рес труктурировав свои когниции, приспособив их к существующему социальному климату, «беловоротничковые преступники» могли действовать так, как в других случаях они посчитали бы предосудитель ным. Традиционные экономические преступники ока зались менее готовы к решительному реструктуриро ванию их когниции, хотя они также могут это делать. «Беловоротничковые», профессиональные, корпора тивные и компьютерные преступники часто отрица ют, что они делают что-то не так; традиционные эко номические преступники чаще признают свои проти воправные действия, хотя, подобно большинству преступников, они также стараются их оправдать.
При обсуждении «беловоротничковых преступле ний» мы сфокусировали внимание на стратегиях оправдания или отрицания незаконного поведения, описанных Бандурой. Каждый вид стратегии стро ится либо на реструктурировании когниции, либо на отрицании последствий своего поведения. Все стра тегии направлены на нейтрализацию любого чувства вины или самонаказания. Цепа, которую мы платим за человеческое мышление — это его мощная спо собность оправдывать даже отвратительные и пре досудительные действия. Может случиться гак, что в конечном счете деятельность корпораций и орга низаций будет таить в себе большую опасность, не жели спектр обычных преступлений.
38. Юридико-психологическая характеристика терроризма.
Отчетливо выделяются политический, экономический и информационный терроризм. Помимо них существует и терроризм бытовой – так сказать, общесоциальный.
Политический терроризм – это террористические действия разного рода, имеющие целью оказание влияния на политических лидеров, власти или проводимую ими политику, вынудить те или иные политические действия или властные решения. В отдельных случаях политический терроризм направлен на устранение неугодных политических лидеров – в том числе и ради изменения политического строя в целом.
Информационный терроризм – прямое воздействие на психику и сознание людей в целях формирования нужных мнений и суждений, определенным образом направляющих поведение людей. На практике, под информационным терроризмом обычно подразумевают такое насильственное пропагандистское воздействие на психику, которое не оставляет для человека возможностей для критической оценки получаемой информации. Как правило, откровенно тенденциозной информации, которая добивается своих целей не качеством манипулятивного воздействия, а его объемом. Помимо использования официальных средств массовой информации, информационный терроризм опирается на распространение определенного типа слухов.
Экономический терроризм – это различные дискриминационные экономические действия, имеющие целью оказание влияния на экономических конкурентов, социальные группы и слои населения, а также целые государства и их лидеров ради достижения конкретных экономических выигрышей или, шире, проводимой ими политики, что сводится к осуществлению требуемых действий или принятию нужных решений.
Социальный (бытовой) терроризм – в данный разряд попадают те обыденные явления, которые в привычном смысле не классифицируются как террористические и вроде бы лишены конкретной цели и целенаправленных исполнителей. Бытовой терроризм – это то повседневное запугивание, с которым мы сталкиваемся на улице, в доме, в бытовом общении. Разгул уличной преступности, нарастающий криминалитет, общая социальная нестабильность и массовая бытовая неустроенность.
С точки зрения психологии, террор – прежде всего, состояние ужаса, возникающее в результате насилия. Террористические акты – это изначально акты насилия.
В одних случаях насилие осуществляется группой, организацией или массой. В других – одним человеком. Вторая базовая координата – это степень организованности («структурированности») насилия. В одних случаях оно происходит организованно, «по правилам», в других – стихийно, спонтанно и непредсказуемо. Использование даже двух таких основных координат (для более тонкого анализа к ним добавляется третья – это степень жесткости насилия, от чисто духовного призыва (угрозы) до умерщвления «отказников») дает возможность систематизировать некоторое множество проявлений насилия и выделить хотя бы четыре основных встречающихся варианта насилия: 1) массовое (коллективное) организованное, 2) массовое (стихийное) неорганизованное, 3) индивидуальное организованное и 4) индивидуальное стихийное. Оценим их пока в общем виде.
1. Массовое (коллективное, групповое) организованное насилие, легитимированное государством («во имя общества»), осуществляют, например, армия и полиция – специально для этого создаваемые людьми социальные институты. В крайних формах тоталитарной диктатуры такое насилие ведет к государственному терроризму.
2. Массовое стихийное, спонтанно возникающее и изначально вроде бы никем не организованное насилие обычно направлено против государства и общественных институтов – это, как правило, разного рода восстания, бунты и другие аналогичные стихийные массовые действия. В крайних формах, в виде революций и разного рода переворотов, такое насилие подчас ведет к террору антигосударственному и даже антиобщественному.
3. Индивидуальное организованное насилие включает как тиранию монократа над подданными, так и, напротив, индивидуальный террор против монократов, в частности, цареубийство. Оно всегда основано на постулировании разных прав и разной ценности людей. Так, при рабовладении это полное право господина на рабов, включая их жизнь. При феодализме это и «право первой ночи», и право на жесткое наказание (вплоть до умерщвления) подданных. В современном обществе это, например, право работников правоохранительных органов на насилие по отношению к преступнику. Для террориста это – самопровозглашенное право на деструкцию или даже убийство ради достижения своих целей или во имя неких идеалов.
4. Индивидуальное стихийное насилие включает в себя предельно широкий круг явлений – от всем привычного бытового хулиганства до издевательств начальника над подчиненным или, напротив, убийства подчиненным начальника; от почти банальной «дедовщины» в армии – до бунта уголовников.
С точки зрения психологии, деятельность, связанная с применением насилия, отличается особым своеобразием. Прежде всего, ее особенностью является высокая эмоциональная напряженность, определяемая значительной долей риска. С одной стороны, субъекты насилия обычно руководствуются сильными эмоциями и чувствами, доходящими до бурной степени своего проявления: это гнев, ярость, ненависть, отчаяние. С другой стороны, последствия насилия вызывают соответствующую эмоциональную реакцию и у жертв насилия: унижение достоинства, боль, горе рождают не только страх, но и ответную ненависть, жажду мести. «Объект политического насилия подчиняется властной воле только в том случае, если уверен, что опасность применения к нему средств принуждения носит реальный характер. Поэтому угроза насилия должна периодически сопровождаться его применением». Жестоко, но верно. Хотя иногда высказывается и другая точка зрения: угроза страшнее ее исполнения.
В периодичности насилия заключается определенный психологический механизм террора: за счет регулярного использования террористами насилия и формируется состояние уверенности граждан в том, что это насилие может быть применено в любой момент к любому из них. Так возникает массовая угроза стабильности и безопасности, за счет чего быстро распространяется ужас. Любое насилие должно быть обосновано – такой каузальности требует природа человеческого мышления. Особенно это относится к политическому насилию. Разумеется, отношение общества и государства к насилию определяется многими причинами – историей и культурными традициями народа, конкретной политической и экономической ситуацией, личными качествами носителей власти, степенью развитости или, напротив, неразвитости структур гражданского общества. Однако, абстрагируясь от конкретных условий и особенности той или иной страны, можно выделить несколько факторов, способствующих тому, что насилие становится не чрезвычайным и вынужденным действием, а нормой и частью официальной политической идеологии государства.
в основе террора, прежде всего, лежит страх достаточно большого числа людей. Это то самое чувство, которое в первую очередь вызывают у людей террористические акты. Нет страха - нет террора. Тогда есть просто какое-то относительно привычное, «обычное» насилие (уголовное преступление), пусть даже тяжкое, вплоть до убийства, но не вызывающее, в силу привычности, в восприятии людей опасения массовой угрозы.
В общепринятой психологической трактовке, как пишут известные психологические словари, страх - это эмоция, возникающая в ситуациях угрозы биологическому или социальному существованию индивида и направленная на источник действительной или воображаемой опасности. В отличие от боли и других видов страдания, вызываемых реальным действием опасных для существования факторов, страх возникает при их предвосхищении. В зависимости от характера угрозы, интенсивность и специфика переживания страха варьируется в достаточно широком диапазоне оттенков (опасение, боязнь, испуг, ужас). Если источник опасности оказывается неопределенным или неосознанным, возникающее состояние может определяться как тревога. Функционально страх служит предупреждением субъекта о предстоящей опасности. Он позволяет сосредоточить внимание на ее источнике, побуждает искать пути ухода от опасности. В тех случаях, когда страх достигает силы аффекта (панический страх, ужас), он способен навязать человеку определенные стереотипы поведения и подчинить его им (бегство, оцепенение, защитная агрессия).
В социальном развитии человека страх выступает как одно из средств воспитания и научения. Крайняя степень страха - это ужас. В отличие от просто страха, сигнализирующего о вероятной угрозе, предвосхищающего ее и сообщающего о ней, ужас констатирует неизбежность бедствия.
Соответственно, ужас вызывает иные, нежели просто страх, реакции человека, иное поведение людей. «Субъективное переживание страха ужасно, и что странно - оно может заставить человека оцепенеть на месте, тем самым приводя его в абсолютно беспомощное состояние, или, наоборот, может заставить его броситься наутек, прочь от опасности». Причем первый тип поведенческой реакции, оцепенение и в результате беспомощность, обычно преобладает. Второй тип реакции, бегство, представляет собой общий способ ответа как на страх, так и на ужас. Значит, бегство не специфично для ужаса, как не специфичны для него и некоторые другие следствия страха. Ужас никогда не вызывает стремления исследовать вызвавший его объект - напротив, он парализует даже ориентировочные рефлексы (типа рефлекса «что такое?»).
В отличие от страха, при ужасе нет ни удивления, ни интереса. Реакция бегства возможна и при ужасе, но только как вторичная, когда ужас если не проходит, то несколько ослабевает, для чего необходимо определенное время.
Ужас - это аффект, то есть высшая степень эмоционального напряжения, доходящая до совершенно иррациональных реакций. Если со страхом еще можно как-то «бороться», ему можно пытаться «противостоять», то в случае откровенного ужаса психологическое противостояние практически бесполезно. Психологически, от ужаса нет никакого спасения. Этот аффект совершенно парализует рассудок и отключает способность человека к рациональному мышлению.
Террористические акты вызывают ужас не только сами по себе. Как правило, распространению ужаса способствуют и сами террористы. Подчас террористические акты выглядят (оформляются - для большего впечатления) даже как сугубо ритуальные убийства.
Так или иначе, но наиболее частым и общим поведенческим следствием эмоциональных переживаний страха и ужаса является массовая паника. Именно такая паника является основным выражением террора как массового явления в его наиболее частом проявлении - как массовая паническая реакция на испытываемый людьми страх и его экстремальную форму - ужас. Паника - один из наиболее заметных видов поведения массы (толпы) и одновременно это особое эмоциональное состояние, возникающее как следствие либо дефицита информации о какой-то пугающей или непонятной ситуации, либо ее чрезмерного избытка, и проявляющееся в стихийных импульсивных действиях. Паника - сложный, промежуточный, психоповеденческий феномен. Соответственно, на основе паники как эмоционально-поведенческого состояния возникают массовые панические толпы со специфическим поведением.
В общепринятом смысле под «паникой» как раз и понимают массовое паническое поведение, обусловленное страхом (ужасом). Не менее заметным, а часто даже более важным видом поведения толпы является стихийная агрессия, обычно определяемая как массовые враждебные действия, направленные на нанесение страдания, физического или психологического вреда или ущерба, либо даже на уничтожение данной массой (толпой) других людей или общностей. Это тоже террор, только как бы с другой стороны: террор массы, подчас направленный против тех террористов, которые поначалу вызвали страх, ужас и панику самой этой массы.
Именно апатия, приходя на смену страху и ужасу, выступает третьей возможной реакцией человека - после паники и агрессии - на насилие, осуществленное против него.
Апатия или смирение - достаточно массовая (если не самая массовая) реакция на террор. Более того: в той или иной степени, но все реакции на террор - и паника, и агрессия - если не дают быстрого результата, спасения или устранения террористов, то рано или поздно заканчиваются истощением. Тогда и приходит апатия - когда двигательная и психическая активность человека резко падают вследствие панических или агрессивных реакций. Специальные исследования показали, что апатия может развиваться в двух формах: и как непосредственная реакция на террор, и как отсроченная реакция, представляющая собой некоторое завершение сложной цепи психологических реакций на тот же террор.
Подведем некоторые промежуточные итоги. Смысл террора - в устрашении людей. Либо это устрашение общества за счет террористических актов против его отдельных представителей, либо массовый террор.
В основе террора лежит страх достаточно большого числа людей. Это то самое чувство, которое в первую очередь вызывается у людей террористическим актом. Нет страха - нет террора. Страх определяется как эмоция, вызываемая надвигающимся бедствием. Страх - это предвосхищение угрозы. Страх - это сильное специфическое отрицательное переживание, негативная эмоция особой интенсивности. Страх складывается из определенных и вполне специфичных физиологических изменений, экспрессивного поведения и специфического переживания, проистекающего из ожидания угрозы или опасности. Первичными и наиболее глубинными причинами, вызывающими страх, являются боязнь физического повреждения и опасения смерти. Они прямо связаны с инстинктом самосохранения, свойственного всем живым существам. И чем беззащитнее человек, тем сильнее проявляется этот инстинкт.
Страх редко ощущается при непосредственном приближении опасности. Обычно в этот момент действует инерция предыдущего эмоционального состояния, в котором находился человек. Однако, как правило, страх овладевает человеком спустя некоторое время после опасной ситуации и продолжает преследовать его потом в аналогичных или похожих ситуациях. Так действует механизм «отложенного страха», на котором, в основном, и играют террористы.
Умеренный страх, в целом, обычно играет достаточно адаптивную роль - он заставляет человека учитывать многочисленные риски повседневной жизни и, по возможности, заранее минимизировать их.
Крайняя степень страха - это ужас. В отличие от просто страха, сигнализирующего о вероятной угрозе, предвосхищающего ее и сообщающего о ней, ужас констатирует неизбежность бедствия. Соответственно, ужас вызывает иные, нежели просто страх, реакции, иное поведение людей. Субъективное переживание страха ужасно. Оно может заставить человека оцепенеть на месте, тем самым приводя его в абсолютно беспомощное состояние, или, наоборот, может заставить его броситься наутек, прочь от опасности. Первый тип поведенческой реакции - оцепенение и, в результате, беспомощность обычно преобладают в жизни. Второй тип реакции - бегство - представляет собой общий способ ответа как на страх, так и на ужас. Значит, бегство не специфично для ужаса, как не специфичны для него и другие следствия страха. Ужас никогда не вызывает стремления исследовать вызвавший его объект - напротив, он парализует даже ориентировочные рефлексы. В отличие от страха, при ужасе нет ни удивления, ни интереса. Реакция бегства возможна и при ужасе, но только как вторичная, когда ужас несколько ослабевает, для чего необходимо время.
Основными поведенческими следствиями страха и ужаса являются паника, агрессия и апатия. Паника - особое эмоциональное состояние, возникающее как следствие либо дефицита информации о какой-то пугающей или непонятной ситуации, либо ее чрезмерного избытка, и проявляющееся в стихийных импульсивных действиях. Паника - сложный, промежуточный, психо-поведенческий феномен. На основе паники как эмоционально-поведенческого состояния возникают массовые панические толпы со специфическим поведением. В общепринятом смысле, под паникой понимают массовое паническое поведение, обусловленное страхом (ужасом).
Не менее заметным видом поведения является стихийная агрессия, обычно определяемая как массовые враждебные действия, направленные на нанесение страдания, физического или психологического вреда или ущерба, либо даже на уничтожение других людей или общностей. Это тоже террор, только с другой стороны: террор массы, подчас направленный против тех террористов, которые вызвали страх, ужас и панику массы. Он проявляется в разных формах - например, в форме геноцида и массовых убийств. Психологически, за агрессией - разрушительным поведением стоит внутренняя агрессивность - эмоциональное состояние, в основе которого лежат гнев и раздражение, возникающие как реакция на фрустрацию, на переживание непреодолимости неожиданных барьеров или недоступность чего-то желанного. Такое состояние может возникать как реакция на ту фрустрацию, которую вызывает террор.
Апатия или смирение - третий вид массовых реакций на террор. Более того: в той или иной степени, но все реакции на террор, и страх, и ужас, и паника, и агрессия, если не дают быстрого результата, спасения или устранения террористов, то рано или поздно заканчиваются истощением. Тогда и приходит апатия - когда двигательная и психическая активность человека падают вследствие панических или агрессивных реакций. Исследования показывают, что апатия может развиваться в двух формах: как непосредственная реакция на террор и как отсроченная реакция, представляющая собой завершение сложной цепи психологических реакций на тот же террор.
Терроризм представляет собой особую, деструктивную разновидность человеческой деятельности. Однако, как и любая другая деятельность, она имеет трехчленную структуру (деятельность - действие - операции), которой соответствуют три вида побуждающих стимулов (мотив - цель - условия). Мотив обладает побуждающей и смыслообразующей функциями для террориста. Среди основных мотивов занятия террористической деятельностью («террорной работой») выделяются: 1) меркантильные мотивы, 2) идеологические мотивы, 3) мотивы преобразования, активного изменения мира, 4) мотив власти над людьми, 5) мотивы интереса и привлекательности терроризма как особой деятельности, 6) «товарищеская» мотивация эмоциональной привязанности, 7) мотив самореализации.
Анализ показывает, что современный терроризм - не самодостаточное, самородное и самопроизвольное явление. Это всего лишь следствие определенных обстоятельств, диктующих свою логику развития. Специальные исследования показывают наличие особой «кольцевой схемы террора». Её общий принцип очевиден: насилие порождает насилие, ужас рождает ужас, терроризм порождает терроризм. Достаточно однажды ввести в то или иное сообщество людей фактор угнетения, как в течение долгих десятилетий это будет «аукаться» сильным раскручиванием уже не кольцевой, а спиральной схемы террора, активно захватывающей все новые поколения террористов и умножающей число их жертв. Наиболее частая первопричина терроризма - это неправомерное угнетение людей со стороны государства, различных его структур или отдельных представителей. Люди, испытывающие фрустрации, обладающие высокими притязаниями, но лишенные возможности их реализовать, склонны к радикализму, экстремизму и, в итоге, к терроризму.
Терроризм вызывает терроризм - поэтому он неизбежен. Борьба с терроризмом тяжела, высокозатратна и малоэффективна. Она носит не активный, а реактивный характер. Террористы имеют преимущество «первого хода»: вначале они совершают террористический акт, потом их начинают искать, ловить и наказывать. Бороться с терроризмом бесполезно. Намного продуктивнее профилактически устранять причины терроризма. В плане профилактики наиболее очевидных внешних по отношению к психике человека причин особенно выделяются идеологические, религиозные, социальные, экономические, политические и геополитические корни.
39. Проблема психологического воздействия в юридической деятельности.
Психологическая судебная экспертиза по фактам
неправомерного психического воздействия.
Много написано о воздействиях оперативного работника или следователя1 на граждан, процессуально зависящих от него: подозреваемых, подследственных, свидетелей и потерпевших. С развитием в нашей стране демократических принципов общественного устройства стали появляться публикации, касающиеся защиты прав личности при возникновении правоотношений с органами правопорядка и их сотрудниками, носящие преимущественно публицистический характер. Понятия «психического воздействия» и «психологического воздействия», имея свои семантические оттенки, в литературе и практике иногда используются часто как взаимозаменяемые. В частности, так поступают авторы Комментария к Уголовного кодексу РФ. Строго говоря, любое нефизическое воздействие одной личности на другую, признаки процесса или конечный результат которого возможно обнаружить, является психическим. Психологическое воздействие —преднамеренное, целенаправленное вмешательство в процессы психического отражения действительности другого человека в отличие от психического, которое может происходить и без выраженного желания воздействующего субъекта и даже в его отсутствие («его слова запали мне в душу, хотя он даже не догадывается о моем существовании »). Оно произвольное, волевое, как правило, методически подготовленное, часто -инструментально оснащенное. Результаты его ожидаются и прогнозируются. Именно таким и должно быть психологические воздействие сотрудника правоохранительного органа. Сотруднику при целеустремленном осуществлении психологического воздействия надо представлять, какие изменения в сознании человека должны произойти (конечный результат), как вызвать необходимые изменения, каковы возможности применяемых им воздействий, как они соотносятся с его правами и правами гражданина. Чтобы так поступать, сотруднику нужна незаурядная профессионально-психологическая подготовленность. Без этого психологическое воздействие может оказаться не просто неэффективным, но противоправным, привести далеко не к тем результатам, на которые сотрудник рассчитывал, возможно, тяжелейшим и для него и для того человека, на которого он воздействовал.
Типология психологических воздействий. Психологические воздействия классифицируются по различным основаниям. Так, по характеру воздействия различают простое воздействие и сложное. Простое связано с реализацией детального плана последовательных действий, реализуемых за один сеанс общения: беседу, опрос, допрос, консультацию, экспертизу и пр. Как правило, простое воздействие обусловлено достижением всего одной или нескольких тактических целей. Сложное состоит из ряда простых, оно является средством или способом достижения стратегической цели. Например, для сотрудника - это решение профессиональной задачи: убеждение в необходимости сотрудничества, даче показаний, выдаче улик и пр.
По направленности воздействия оно может быть индивидуальным или социально-психологическим. Индивидуальное направлено на конкретного человека, социальное — на группу людей. Например, работа так называемых «пиарщиков», пресс-секретарей правоохранительных органов и возглавляющих их должностных лиц связана как раз с оказанием социально-психологического воздействия на общественное мнение.
Форма осуществления психологического воздействия может быть открытой, закрытой (неочевидной) и комбинированной. Открытая форма подразумевает обращение непосредственно к уровню сознания. Закрытая - связана с использованием приемов, воздействующих на сферу подсознания (косвенное внушение, «косвенный допрос», НЛП и др.) Комбинированная форма сочетает в себе обе предыдущие. Комбинированная форма требует высокой психологической подготовленности сотрудника, тщательной методической проработки либо привлечения специалиста из психологической службы.
По технической оснащенности различают субъектные воздействия и инструментальные. Субъектные — воздействия личности, слов, приемов, применяемых сотрудником, инструментальные — воздействия с помощью материальных объектов и условий (предъявление вещественного доказательства), выбора места (квартира, храм, место происшествия и пр.).
Существуют также методы психологического воздействия, основными из которых являются убеждение, принуждение, внушение, постановка и варьирование мыслительных задач и др., и приемы - конкретные техники управления психическим состоянием партнера по общению.
Принципы воздействия. Они обычно связываются с допустимостью использования психологического воздействия в уголовном процессе, а число их, выделяемых разными авторами, колеблется от 10 до четырех. Фактически есть три основных принципа: законности, научности, целесообразности.
Принцип законности требует, чтобы оказываемое психологическое воздействие соответствовало Конституции Российской Федерации, действующему законодательству, международным правовым актам и документам. Сотрудник, оказывающий воздействие, должен осознавать, что он несет полную ответственность за его результаты.
Принцип научности предполагает, что все применяемые в правоохранительной деятельности методы, приемы воздействия на личность научно обоснованы и прошли необходимую апробацию. Сотрудник, применяющий их, получил необходимую подготовку, контролирует процесс их использования, отслеживает обратную связь.
Принцип целесообразности указывает, что воздействие должно отвечать намеченной цели, быть адекватным состоянию человека, подвергающегося воздействию, не быть недостаточным или чрезмерным, не превращаться в психическое давление, принуждение, насилие.
Сферы применения. Как уже отмечено выше, достаточно подробно описано применение психологического воздействия в профессиональной деятельности оперативного сотрудника и следователя, меньше — судебного психолога-эксперта, совсем не изучено его использование прокурором, судьей, юрисконсультом и др. Каждый из этих видов юридического труда помимо общих требований к осуществлению психологического воздействия имеет и специфические, связанные с конкретными условиями деятельности, которые диктуют свои методы, приемы и техники воздействия, характер и направленность, формы и оснащенность. Общим для всех будет только необходимость соблюдения принципов применения воздействия — законности, научности, целесообразности.
Рассмотрим на примере, какое место занимает психологическое воздействие в работе психолога-эксперта. Здесь оно выступает в двух аспектах: как один из способов решения профессиональной задачи и как предмет судебной экспертизы. Второй аспект связан с тем, что иногда необходимо проведение экспертизы для установления факта психического воздействия на подозреваемого либо обвиняемого со стороны следователя или третьих лиц. Как правило, подобные экспертные исследования проводятся в случаях, когда подэкспертный утверждает, что на него оказывалось давление, в том числе и психологическое, и сообщенная им на предварительном следствии информация на самом деле не соответствует действительности.
Первоначально объектом таких исследований служили протоколы допросов, тексты которых эксперты исследовали на предмет обнаружения признаков неправомерного воздействия. Впоследствии, упреждая могущие возникнуть заявления об отказе от первоначальных показаний, данных под давлением, следователи стали фиксировать ход допросов и иных следственных действий с помощью аудио- и видеоаппаратуры. Тем не менее иногда жалобы все же поступают. В этом случае на разрешение экспертов ставится один вопрос: «Имеются ли в тексте допроса (следственного эксперимента), на аудио- и/или видеозаписи признаки психического (психологического) воздействия на испытуемого со стороны допрашивающего либо третьих лиц?»
Задача судебно-психологической экспертизы здесь состоит в установлении наличия или отсутствия признаков психического воздействия на испытуемого в процессе указанного следственного действия. При этом анализу подвергаются такие факторы, как содержание вопросов допрашивающего с точки зрения их внушающего воздействия, интонационные характеристики речевого взаимодействия, а если анализируется видеозапись, то и невербальные компоненты общения, особенности расположения зафиксированных лиц. Особо отслеживаютсякосвенные признаки воздействия, поскольку никто не заинтересован в том, чтобы фиксировать на пленку собственные профессиональные погрешности и нарушения.
Конкретный пример: задержанные У. и Ф. обвинялись в том, что они вместе с группой лиц изнасиловали и убили К. Будучи допрошенным в качестве подозреваемого У. признался в причастности к убийству женщины. Свои показания У. подтвердил при осмотре места происшествия, что было зафиксировано на видеозапись. При допросе в суде У. отказался от ранее данных показании, пояснив, что дал признательные показания под воздействием психического и физического насилия со стороны следователя и других сотрудников.
При изучении видеозаписи осмотра места происшествия с участием У. на предмет определения психического воздействия на обвиняемого со стороны следователя или третьих лиц экспертами-психологами были обнаружены следующие признаки возможного воздействия на него со стороны лиц, присутствующих при проведении осмотра места происшествия, а именно:
• употребление сотрудниками следственных канцеляризмов, не характерных для уровня интеллектуального развития и полученного образования подэкспертного, типа: «режущий удар», «проникающее ранение», «пакет старого образца», «гражданами, известными мне ранее по совместному пребыванию в...» и др. Эти слова могли быть как навязаны следствием и заучены подэкспертным, так и восприняты им самостоятельно в процессе предварительного следствия, либо ранее;
• использование следователем вопросов:
а) имеющих наводящий характер; б) уже содержащих в себе варианты ответов; в) предписывающих, подавляющих волю подэкспертного.
• демонстрация следователем и сопровождавшими его лицами компонентов невербального поведения, которые могут быть интерпретированы, как:;
а) предписывающие действия, выполнение которых обеспечивалось синхронизацией вопросов следователя со знаками, подаваемыми верхней частью туловища; б) указательные жесты;
• организация некоторых этапов следственного эксперимента таким образом, который существенно ограничивал свободу выбора у подэкспертного.
• появление посторонних лиц, не заявленных в протоколе.
Таким образом, анализ видеозаписи осмотра места происшествия показал, что имели место некоторые признаки психического воздействия на подэкспертного со стороны лиц, участвовавших в указанном следственном действии.
В рамках психологического исследования аудиозаписей и видеозаписей обязательно проводится экспериментально-психологическое обследование допрашиваемого, в ходе которого устанавливаются его интеллектуальные, личностные, эмоционально-волевые и иные особенности, а также склонность к фантазированию и устойчивость к внушающему воздействию.
Правомерное и неправомерное воздействие. Одной из важнейших характеристик психолбгического воздействия является его разделение на правомерное (допускаемое законом) и неправомерное (противозаконное). По сути это центральная проблема в большинстве дискуссий о нем. Какое воздействие может использоваться в процессе оперативной разработки, дознания, предварительного следствия? Где его правовые и моральные границы? Может ли власть в лице своих законных представителей в интересах государственной и общественной безопасности избирать любые методы воздействия на личность?
Законодательство регламентирует формы воздействия, которые допустимы при производстве оперативно-розыскных и следственных действий, хотя в самом Уголовном кодексе нет терминов «психическое» либо «психологическое» воздействие. Понятия «психическое воздействие», «психическое насилие», «давление на психику» и некоторые другие возникают только в Комментарии к УК. Законодатель запрещает домогаться показаний обвиняемого и других участвующих в деле лиц путем насилия, угроз и иных незаконных мер. Разъясняется, что на подозреваемом и обвиняемом не лежит процессуальной обязанности давать показания, они лишь вправе их давать. Такая обязанность есть у потерпевшего, свидетеля и эксперта, закон разрешает в отношении их применение привода как меры принуждения.
Другие средства принуждения процессуальных участников содействовать раскрытию преступления в случае их отказа добровольно сделать это — задержание, избрание мер пресечения в отношении подследственных, угроза уголовной ответственности за дачу ложных показаний потерпевшим и свидетелями, принудительное освидетельствование, обыск и т.д. Теоретически каждое из них может вызвать нарушения физического и психического здоровья, но эти меры допускаются законом.
К неправомерным способам получения доказательств относятся такие виды психологического воздействия, как насилие, угроза, шантаж. Обнаружение фактов их применения однозначно вынудит поставить вопрос об уголовной ответственности самого сотрудника органов правопорядка. Таким образом, психологическое принуждение рассматривается законодательством в двух планах: с одной стороны, это связано с осуществлением правомерного воздействия на препятствующих правосудию, а с другой - на тех, кто пытается его осуществить противоправными способами.
Еще одним аспектом оценки психологического воздействия как правомерного или неправомерного является обращение к новым, нетрадиционным для России методам получения доказательств по делу. Уже описаны процессуально допустимые возможности использования полиграфа и гипноза, есть свидетельства об иных программных, аппаратных, медикаментозных и прочих разработках.
Вопросы, которые мы только начинаем ставить перед собой, уже имеют длительную историю дискуссий за рубежом. Начало их открытого обсуждения положила знаменитая книга Джона Маркса «В поисках кандидата из Манчжурии», где впервые на подлинном архивном материале было рассказано об опытах ЦРУ по контролю над человеческой психикой и поведением, включая гипноз, наркотики, психопрограммирование и пр.
Итогом этих обсуждений стало усиление общественного контроля за деятельностью спецслужб. Напоминание же о том, что помимо профессионального долга, а точнее, раньше него, стоит долг общечеловеческий, нравственный, никогда не бывает лишним. Хотя большинство исследователей и считает репертуар допустимых методов психологического воздействия ограниченным, мнение, реализуемое чаще осторожно, но иногда и более открыто, что «суть дела не в провозглашении каких-либо положений, а в реальных обстоятельствах» никогда и никуда не исчезало.
В экспертизе, проводимой в связи с фактами неправомерного психического воздействия, использование психолого-лингвистической (психолингвистической) экспертизы как составляющей целостного экспертного процесса в ряде случаев может позволить установить более точный смысл высказываний лиц, оказывавших неправомерное психическое воздействие, и их индивидуально-психологические характеристики, с тем чтобы выяснить, носило ли имевшее место неправомерное психическое воздействие заранее спланированный, целенаправленный именно на конкретное лицо характер либо же являлось свойственным личности воздействовавшего привычным модусом поведения, стереотипно (либо почти стереотипно) реализующийся во всех подобных ситуациях.
40. Юридико-психологическая характеристика тоталитарных культов.
Психологи пытаются определить культ как группу, которая способна изменить чье-либо поведение и психологическую точку зрения на жизнь. Социологи определяют культ как группу, которая не соответствует нормам данною общества.
Теологи вкладывают в понятие культа - группа людей, убеждения которых основаны на представлении о превосходстве определенного лидера, трактующего доктрину культа так, что она отрицает центральную доктрину христианства или другой традиционной религии (индуизм, буддизм. ислам и др.)» 2) «Культы определяются, как религиозные организации, стремящиеся находиться вне основного потока доминантных религиозных форм, существующего в любом обществе»
Культ -1) чрезмерное возвеличивание кого-либо или чего-либо (личности» силы, процесса, явления, предмета, свойства. потребности, идеи) вплоть до поклонения и обожествления, изменения образа жизни и мировоззрения; 2) совокупность учений, обрядов и ритуалов по отношению к объекту культового возвеличивания; 3) движение или организация, поддерживающая культовое учение, обряды, ритуалы.
Там же авторы разделяют внутреннюю и внешнюю деструктивность культа.
Деструктивный культ - разновидность культа, разрушительная по отношению к естественному гармоническому состоянию личности:
духовному, психическому и физическому (в этом заключается внутренняя деструктивность), а также разрушительная к созидательным традициям и нормам, сложившимся социальным структурам, культуре, порядку и обществу в целом (в этом заключается внешняя деструктивность)».
Адепт - ревностный приверженец культа.
Из приведенных определений следует, что понятия «культ» и «секта» идентичны. Если подчеркивают наиболее острые формы разрушительного (деструктивного) воздействия на личность человека идеологии культа ( секты) и тотального контроля его сознания, то добавляют в названии: деструктивный культ или тоталитарная секта.
Под контролем сознания понимаются [16 - 18] компоненты Фестингера:
навязывание определенного учения;
контроль за мыслительной деятельностью, поведением и эмоциями ;
и дополнение Хассена : контроль информации (запрет информации из окружающего мира с одновременным внедрением в сознание огромного количества информации из культовой литературы - сенсорная избыточность).
Под социальной адаптацией понимается усвоение группового (социального) опыта и перевод его в индивидуальный план через формирование личных установок, норм и ценностей с учетом имеющихся в обществе моральных норм.
Под социальной дезадаптацией адептов культов понимается негативное отношение к общепринятым стандартам общества. моральным и нравственным нормам и традициям
Под искажением эмоционально - волевой сферы понимается сознательная подстройка личности адептов культов, в том числе и изменение индивидуальных черт, под требуемые стандарты культовой личности.
секта — это закрытая религиозная группа, противопоставляющая себя основной культурообразующей религиозной общине (или основным общинам) страны или региона. Тоталитарными сектами стали называться особые авторитарные организации, лидеры которых, стремясь к власти над своими последователями и к их эксплуатации, скрывают свои намерения под религиозными, политико-религиозными, психотерапевтическими, оздоровительными, образовательными, научно-познавательными, культурологическими и иными масками.
Тоталитарные секты прибегают к обману, умолчаниям и навязчивой пропаганде для привлечения новых членов, используют цензуру информации, поступающей к их членам, прибегают и к другим неэтичным способам контроля надличностью, к психологическому давлению, запугиванию и прочим формам удержания членов в организации. Таким образом, тоталитарные секты нарушают право человека на свободный информированный выбор мировоззрения и образа жизни.
Согласно определению, принятому в антикультовом движении, деструктивный культ — это группа или движение, демонстрирующая значительную, глубокую или чрезмерную приверженность либо увлечённость, преданность определённому человеку, идее или вещи и использующие неэтичные манипулятивные методики убеждения и управления (например, изоляция от бывших друзей и семьи, истощение, применение специальных методов, разработанных с целью усиления внушаемости и слепого следования, мощное групповое давление, управление информацией, временное отключение индивидуальности или приостановка действия критического здравого смысла, поощрение полной зависимости от группы и боязни её покинуть и т. д.), предназначенные для того, чтобы способствовать реализации целей лидеров группы с фактическим или возможным ущербом для членов данной организации, их семей или общества.
Согласно антикультовой литературе, деструктивные культы представляют собой религиозные и неорелигиозные объединения, которые практикуют «промывание мозгов» и «управление сознанием» своих последователей, их члены обвиняются в самоубийствах и убийствах других людей. Часть авторов другого, контркультового направления отмечает, что для вероучения некоторых деструктивных культов характерно апокалиптическое ожидание скорого Конца Света и Последнего Суда, что иногда является толчком для совершения убийств и самоубийств. По мнению священнослужителей, апокалиптические настроения могут возникать и в традиционных христианских течениях, например православии, служа исходным материалом для возникновения «псевдо-православных» деструктивных сект. В своих трудах критики культов указывают на то, что руководители деструктивных культов часто являются личностями психопатического склада со склонностью к доминированию и психологическому насилию. По мнению большинства критиков, лидеры культов имеют материальную или политическую заинтересованность в подчинении большого количества людей и используют такие методы воздействия на своих последователей, как «промывание мозгов», наркотики, секс, групповые «радения», лишение свободного времени, ограничение внешних контактов и пр.
Как общий признак деструктивных сект отмечается их конфронтация с традиционными религиозными воззрениями. Среди критиков пока не существует единой точки зрения относительно того, являются ли террористические и военизированные организации деструктивными культами. Некоторые авторы относят к деструктивным культам исламистов и Армию сопротивления Господа. Деструктивными культами также иногда именуют такие военизированные группы, как Тамильские Тигры и Аль-Каида.
В американской психологической науке существует несколько основных моделей деструктивного воздействия тоталитарных групп. Классической является модель Р. Дж. Лифтона, изложенная в работе «Реформирование мышления и психология тотализма». Лифтон выделяет восемь элементов, приводящих к катастрофическому изменению сознания:
1) Контроль окружающей обстановки (среды) — жесткое структурирование окружения, в котором общение регулируется, а допуск к информации строго контролируется.
2) Мистическое манипулирование — использование запланированной или подстроенной «спонтанной», «непосредственной» ситуации для придания ей смысла, выгодного манипуляторам. Например, физиологические и психологические изменения при переходе на вегетарианское питание объясняются «нисхождением святого духа».
3) Требование чистоты — резкое деление мира на «чистый» и «нечистый», «хороший» и «плохой». Тоталитарная секта — «хорошая» и «чистая», все остальное — «плохое» и грязное».
4) Культ исповеди — требование непрерывной исповеди и интимных признаний для уничтожения границ личности и поддержания чувства вины.
5) «Святая наука» — объявление своей догмы абсолютной, полной и вечной истиной. Любая информация, которая противоречит этой абсолютной истине, считается ложной.
6) Нагруженный (культовым смыслом) язык — создание специального клишированного словаря внутригруппового общения с целью устранения самой основы для самостоятельного и критического мышления.
7) Доктрина выше личности — доктрина более реальна и истинна, чем личность и ее индивидуальный опыт.
8) Разделение существования — члены группы имеют право на жизнь и существование, остальные — нет, т.е. «цель оправдывает любые средства».
Впоследствии Лифтон развил свою концепцию, дополнив ее моделью «удвоения личности» в работе «Нацистские врачи: медицинское убийство и психология геноцида». Он попытался объяснить психологические механизмы, которые позволили профессиональным врачам стать профессиональными убийцами, когда они были частью самого эффективного конвейера убийств, известного западной цивилизации: нацистских лагерей смерти.
Это исследование привело к более точному пониманию того, как люди, психически здоровые, часто интеллектуальные, образованные и идеалистичные, довольно быстро могут становиться фанатиками движений, вся идеология и деятельность которых прямо противоречит их первоначальным взглядам на мир. Такая резкая и глубокая ресоциализация личности является результатом специфической адаптивной реакции в условиях чрезвычайного группового давления и манипулирования базисными человеческими потребностями. Лифтон назвал ее «удвоением». Удвоение заключается в разделении системы собственного «я» на две независимо функционирующие целостности. Разделение происходит потому, что в определенный момент член культовой группы сталкивается с тем фактом, что его новое поведение несовместимо с докультовым «я». Поведение, требуемое и вознаграждаемое тоталитарной группой, настолько отличается от «старого «я», что обычной психологической защиты (рационализации, вытеснения и т.п.) недостаточно для жизненного функционирования. Все мысли, убеждения, действия, чувства и роли, связанные с пребыванием в деструктивном культе, организуются в независимую систему, частичное «я», которое полностью согласуется с требованиями данной группы, но происходит это не по свободному выбору личности, а как инстинктивная реакция самосохранения в почти невыносимых — психологически — условиях.
Новое частичное «я» действует как целостное «я», устраняя внутренние психологические конфликты.
Удвоение отличается от традиционных концепций «расщепленного» сознания и «расщепленных» психологических систем личности (то есть составных личностей). Эти процессы считаются пожизненными моделями, которые начинаются в раннем детстве, обычно в ответ на серию травматических событий и крайне конфликтных отождествлений, которые незрелая психика не может постигнуть или интегрировать и остаться при этом нетронутой или «целой». Более того, диссоциированные или множественные «системы личности» индивида обычно сознательно не подозревают друг о друге и скорее действуют независимо. При удвоении, однако, две «личности» знают друг о друге, и все-таки действия «злой» половины не имеют никаких моральных последствий для того «я», которое не несет на себе зла. Удвоения не бывает у детей даже тогда, когда они сталкиваются с подавляющей травмой. Оно происходит у взрослых, реагирующих на крайнюю, но не непостижимую ситуацию (такую, как тоталитарный режим). Более того, у взрослого, который «раздваивается», присутствует элемент активного, адаптивного, участия как средство приспособления к крайности.
Удвоение включает массированную психическую перестройку, однако оно может быть относительно временным и относительно легко обратимым. Само по себе удвоение не является ни плохим, ни хорошим. Говоря вообще, приспособительная потенциальная способность к удвоению является присущей человеческой психике и может быть со временем спасительной для жизни: для солдата на войне, например; или для жертвы жестокости, такой, как заключенный в Аушвице, который должен испытать какой-то вид удвоения, чтобы выжить. Но адаптивно «удвоенное «я» может стать опасно необузданным, как это произошло у нацистских докторов. К тому же, кроме социальной опасности массового «удвоения» это явление в любом случае наносит тяжелейшую травму душе и психике человека, вынужденного его пережить, что прекрасно известно по опыту узников лагерей и ветеранов войн.
Именно интенсивность и особенности воздействия в деструктивных культах таковы, что их трудно приравнять к обычным способам социализации и жизнедеятельности. Ближе всего к тому, что происходит в тоталитарных сектах — подготовка новобранцев в армии, пребывание на войне, тюрьмы, концлагеря и разные подпольные группы. Чрезвычайность однонаправленного воздействия — чрезвычайного по силе и специально созданным условиям, резко отличающимся от обыденно-повседневного процесса социализации, — при отсутствии равносильной конкуренции, равновесного выбора — вот что такое деструктивная культовая группа в социально-психологическом смысле. Если в нормальном обществе предлагаются различные (и противоположные, взаимоисключающие) идеи с более или менее одинаковой силой, то деструктивный культ, с этой точки зрения, это целенаправленная система для обеспечения исключительно одностороннего воздействия с максимальным исключением возможности выбора и с максимальным обеспечением силового воздействия одной идеи или личности.
Таким образом, можно констатировать, что современные деструктивные культы способны создавать своего рода психологические концлагеря для завербованных в их ряды приверженцев, причем радикальнейшие изменения личности происходят для жертвы почти незаметно. Как представляется, именно этим описанным выше механизмом объясняется та тяжесть психологического травмирования личности, которая — в виде синдрома посттравматического стресса — проявляется как у части адептов деструктивных культов, так и у людей, прошедших либо страшнейшие застенки, либо попавших в условия войны. Все же в модели Лифтона есть и оптимистическая нота: даже после такого изощренного насилия истинная личность человека способна на возрождение и возвращение к нормальной жизни, если она изначально формировалась в обычной социальной обстановке. Есть все основания для эффективной помощи жертвам деструктивных культов.
В США разрабатываются и другие социально-психологические и информационные модели радикального изменения сознания, а также модели влияния на психику чрезмерных трансовых, гипнотических и медитационных состояний, вызывающих деструкцию наиболее сложных когнитивных образований и упрощающих структуру интеллекта и эмоций.
ТИПИЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЖЕРТВ КУЛЬТОВОГО КОНТРОЛЯ СОЗНАНИЯ
Основные проблемы тех, кто оказался под «железной пятой» культов, можно разделить на четыре основные группы: психические, психосоматические, соматические и социальные.
Примечание: не все из этих пагубных последствий будет испытывать каждый, у кого есть опыт деструктивного культа.
Психические негативные последствия пребывания сознания личности под культовым контролем включают:
1. Крайнее нарушение личностной идентичности (радикальные изменения личности).
2. Диссоциирующие («плавающие») состояния, возвращающие по механизму триггера к воспоминаниям о культовой жизни.
3. Приступы паники и тревожности.
4. Депрессия.
5. Расстройства, связанные с посттравматическим стрессом (ПТСР).
6. Замедленное психологическое развитие, потеря психологической силы.
7. Чувство вины.
8. Страх.
9. Потеря доверия: боязнь близости и обязательств, что приводит к проблемам в отношениях с окружающими и с трудоустройством.
10. Духовное насилие.
11. Потеря свободной воли и контроля над своей жизнью.
12. Развитие зависимости и возвращение к поведению, подобному детскому (регресс в инфантильность).
13. Потеря спонтанности, непосредственности, непринужденности и чувства юмора.
14. Неспособность образовать близкие дружественные отношения вне культа или наслаждаться гибкими, непринужденными связями.
15. Недобровольно, де-факто — рабство или эксплуатация.
16. Потеря автономии, ослабление способности самостоятельно принимать решения и выносить критические суждения (особенно в группах, где участники полагаются на вышестоящих или лидера при принятии этических и практических решений, таких, как стоит ли жениться, оставить работу, ходить в колледж, посетить родителей и т.п. Этот ущерб также вероятен там, где ограничен или отсутствует доступ к источникам информации).
17. Задержка достижения зрелости (например, 30-летний культист, который никогда не назначал свиданий из-за культовых запретов).
18. Психические расстройства: галлюцинации, искаженные восприятия реальности, расщепленная личность, нервные срывы, психопатические эпизоды, паранойя, мания величия, регрессия к детскому поведению, суицидальное мышление (эти симптомы более вероятны для групп, поддерживающих широкое использование методик остановки мышления).
19. Ослабленная психологическая интеграция, то есть разобщение с докультовой семьей, традициями, друзьями, ценностями и личностью, с целями в будущем.
20. Культисты могут стараться существовать в узком, имеющем одно измерение настоящем, отвергая прошлое и будущее.
21. Отчуждение, враждебность, паранойя и апатия в отношении обычного общества.
Психосоматические проблемы:
1. Расстройства сна: кошмары.
2. Пищеварительные расстройства.
3. Сексуальные проблемы.
4. Психосоматические симптомы (головные боли, боли в спине, астма, кожные раздражения).
Соматические проблемы проявляются в следующем:
1. Ухудшение физического состояния, возросшая восприимчивость к несчастным случаям, болезням и общему утомлению.
2. Неполноценность питания.
3. В культах, где нормами являются беспорядочность в половых связях и/или проституция, увеличивается риск заболеваний, переносимых половым путем.
4. Избиения, в том числе детей.
5. Сексуальные злоупотребления, особенно в отношении женщин и детей.
6. Преждевременная смерть из-за отсутствия или неадекватного медицинского ухода.
Социальные проблемы:
1. Преследование и угрозы со стороны культа.
2. Огорчающая потеря друзей, семьи.
3. Финансовый ущерб: финансовая зависимость от культа оставляет приверженцев без средств в случае медицинской или иной срочной необходимости. Если они хотят уйти, у культистов часто нет денег, чтобы это сделать. Наконец, если они ухитряются уйти (при помощи со стороны, например), они могут не иметь средств, чтобы содержать себя в некультовом мире. Многие состоятельные адепты передали культам огромные финансовые суммы для управления по доверенности.
УЩЕРБ ДЛЯ СЕМЕЙ И БЛИЗКИХ
Эмоциональный ущерб. Родители, братья и сестры, супруги культистов часто теряют рассудок от горя из-за перемен, вызванных культом в их близких. Они могут испытывать дополнительное огорчение, если культ ограничивает контакты или связь между культистами и их семьями (путем отговаривания от визитов домой или их запрещения). Разлука и развод, споры из-за опеки над детьми и серьезные эмоциональные проблемы внутри семей проявляются как результат культовых стрессов.
Финансовый ущерб. Члены культа могут заставить силой или обманом свои семьи пожертвовать группе значительную часть денег. Попытка помочь культисту покинуть группу может также оказаться дорогим предприятием.
Физический ущерб. Некоторые культы заходят настолько далеко, что грозят причинить физический ущерб семьям, которые им оказывают сопротивление.
Социальный ущерб. Расхваливая абсолютную праведность своего дела, культы порождают враждебность и неуважение к ценностям, институтам, законам, собственности и культурным нормам общепризнанного общества. В результате своей культовой подготовки адепты часто чувствуют, что имеют право участвовать в мошеннической или даже деструктивной деятельности, варьирующейся от провокационного подстрекательства до действительного причинения вреда тем, кого культ провозгласил «врагами». По существу, культы могут лишить своих членов совести, лишая чувств ответственности в отношении «внешнего мира» и преуменьшая ценность жизни индивида до такой степени, когда некоторые культисты готовы отдать свою собственную жизнь или жизнь других людей во имя «Дела».
Канадская организация «Инфо-Калт» распространяет такую информацию о свойствах и признаках тоталитарных сект:
«Тоталитарная секта — это пользующаяся манипулятивными приемами группа, которая эксплуатирует своих членов. Она может нанести им психологический, финансовый и физический вред. Она в значительной степени контролирует поведение, мысли и эмоции своих членов. Она использует различные методы для превращения новозавербованного человека в лояльного, послушного, раболепного и подобострастного члена.
Секты считают, что они сами или их лидер обладают особым статусом, который выносит их за рамки общества и/или семьи и противопоставляет им.
Секты скрывают свою истинную природу и цели от потенциальных или новообращенных адептов. Они пользуются обманными методами для вербовки и привлечения новых членов.
У тоталитарных сект есть определенные характеристики, которые отличают их от других групп, не до такой степени манипулирующих сознанием своих членов. Например:
Члены беззаветно преданно служат лидеру группы и не подвергают сомнению ни одно его слово или действие.
Решения относительно того, как члены должны мыслить, действовать или чувствовать, принимаются руководством группы: члены должны получать разрешение, чтобы пойти на свидание, переменить работу или вступить в брак; существуют правила, определяющие, как одеваться, каким образом воспитывать детей, где жить, и так далее.
Группа уделяет чрезвычайное внимание тому, как добыть побольше денег. Определенные приемы, например, сбор средств для фальшивой благотворительности, оправдываются как методы для достижения высших целей.
Лидер группы ни перед кем не несет ответственности ни за что и не подвластен никаким властям или авторитетам.
Члены часто порывают связи с семьей, близкими и друзьями; они отказываются от целей жизни и личных интересов, которые были у них до того, как они были завербованы в группу.
Руководство группы поощряет адептов, чтобы они жили совместно с другими адептами и общались только с ними, а зачастую и требует этого от них.
Вопросы, сомнения и недовольство искореняются или даже наказываются. Для подавления сомнений относительно группы и ее лидера используются отупляющие разум приемы (произнесение мантры, говорение языками, обличение отдельных «виновных» членов в присутствии всего собрания и так далее).
Вербовка в тоталитарные секты
Обыкновенно люди не ищут секту, чтобы в нее попасть. Секты ищут людей, чтобы завербовать их. Вовсе не обязательно переживать состояние потерянности, депрессии или неуверенности в себе, чтобы попасться на вербовочные приемы секты.
Люди обычно попадают в секту, потому что они не знают, чем эта группа является на самом деле; вербовщики не говорят им честно и искренне об истинной природе секты; вербовщики не сообщают им о всех требованиях, которые будут предъявляться к члену
группы; вербовщик выглядит искренне дружелюбным и откровенным; вербовщик является другом или членом семьи, и вы не верите, что он может обмануть вас.
Сектантское мышление
Сектантское мышление является способом биполярного видения мира: черное и белое, спасенное и осужденное, добро и зло.
В сектантском мире нет места для полутонов. Лица и движения с таким типом мышления автоматически воспринимают себя в «белой, спасенной, доброй» категории.
Они ищут козлов отпущения для объяснения собственных сложностей и проблем общества. Сектантское мышление может привести к нетерпимости и экстремизму. Особенно часто оно встречается во времена личных, социальных или экономических кризисов.
Приемы манипулирования
Методы по регулированию поведения могут быть чрезвычайно эффективными и приводить к состоянию глубинной зависимости. Эти методы базируются на двух основных принципах:
1. Если вы можете заставить человека вести себя так, как вы этого хотите, вы можете заставить его поверить в то, что вы хотите.
2. Внезапные, резкие перемены среды могут сделать человека особенно подверженным влиянию и привести его к неожиданным и глубоким переменам мироощущения, системы ценностей и веры. Движение может длительно контролировать своих членов, используя:
• Изоляцию. Если вы физически отделены от общества и привычного окружения, вы можете утратить собственное ощущение действительности.
• Социальное групповое давление. Если эксплуатируется присущее вам от природы чувство принадлежности к социуму, вы можете начать подавлять в себе сомнения в идеях группы или сопротивление им, которые вы выразили бы в других обстоятельствах.
• Вину. Учение группы о спасении подкрепляется намеренным преувеличением «грехов» вашей прошлой жизни.
• Страх. Лояльность группе и подчинение ее правилам и идеологии может достигаться путем запугивания, а также угрозой серьезных духовных и физических последствий, вытекающих из различных нарушений.
• Бомбардировку любовью. Чувство единой семьи и принадлежности может быть искусственно создано постоянными объятиями, поцелуями, прикосновениями и непрекращающейся лестью.
• Отсутствие всего личного. Если вам не оставляют времени на самого себя, если вам нельзя побыть в одиночестве, вы можете утратить способность объективно мыслить и оценить ситуацию «со стороны», «в перспективе».
• Усталость. Если вы не получаете необходимого отдыха, вы можете утратить способность ориентироваться в обстановке и сделаться сугубо подверженным влиянию, в особенности если при этом вас постоянно ставят во все новые и новые непривычные для вас положения и предоставляют противоречивую информацию».
41. Юридико-психологическая характеристика допроса как
специфической для юридической деятельности формы общения.
Одним из важнейших следственных действий, от которого зависит быстрое и полное раскрытие преступлений является допрос. С позиций уголовного процесса и криминалистики допрос есть получение от допрашиваемых сведений о расследуемом преступлении. Нам предстоит выяснить, каково психологическое содержание этого процесса.
Допрос есть одно из средств познания следователем событий, фактов и обстоятельств, не наблюдаемых непосредственно, а путём восприятия речи лиц, свидетельствующих об этих фактах. Что же понимается под допросом в юридической психологии?
Допрос - это общение следователя с допрашиваемым, во время которого осуществляется регулируемое в рамках закона воздействие на мыслительную, эмоциональную и волевую сферу последнего с помощью психологических методов, в целях получения от него полной и правильной информации об интересующих следствие событиях и фактах.
С точки зрения психологии, таким образом, допрос можно определить как процесс общения и воздействия на допрашиваемого.
Психологические закономерности человеческого общения в процессе допроса имеют свои специфические черты.
Допрос с самого начала предполагает неравенство в обмене информацией. Со стороны следователя она всегда предельно лимитирована. Чёткая регламентация допроса, его объёма, количества, качества, последовательности передачи информации следователем является непременным условием его эффективного проведения.
Проведение данного следственного действия отличается в отличии от других следственных действий рядом важных психологических особенностей. Причем имеются как положительные моменты, так и отрицательные.
В положительном плане эти особенности проявляются в следующем:
Негативные особенности проявляются в следующем:
Как и любое другое следственное действие, допрос имеет свое собственное психологическое содержание:
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЛЕДОВАТЕЛЯ ПРИ ПРОВЕДЕНИИ ДОПРОСА:
Допрос представляет собой самостоятельный и сложный вид деятельности, состоящий из совокупности отдельных действий.
В психологической литературе допрос представлен следующими основными стадиями.
СТАДИИ ДОПРОСА:
1.Психологическая подготовка к допросу.
2.Осуществление допроса.
3.Применение методов психологического воздействия.
4.Фиксация результатов допроса.
5.Анализ и оценка результатов допроса.
1.Психологическая подготовка к допросу.
Психологическая готовность - обязательная предпосылка эффективности любой деятельности человека. Готовность - это избирательная активность личности, направленная на получение результата выбранной деятельности.
Как определить уровень психологической подготовки следователя к допросу по его действиям?
Если допрос ведётся неуверенно, без определённой системы, не последовательно, то это свидетельство того, что следователь к нему не подготовлен.
Каково же содержание психологической подготовки следователя к допросу подозреваемого, свидетеля и т.д.?
Психологическая подготовка предполагает:
Следователь должен знать с чего начать допрос, какие вопросы задать, какие психологические приёмы применить для воздействия на допрашиваемого. Следователь настраивается на определённое поведение при допросе, учитывает противодействие со стороны допрашиваемого. Внешне психологическая готовность к допросу проявляется в уверенных движениях, убедительной речи и т.д., что, конечно, ощущает и допрашиваемый. Кроме этого, на эффективность допроса оказывает влияние целый ряд факторов.
Факторы влияющие на эффективность допроса:
2. Стадия осуществления допроса.
При проведении допроса необходимо учитывать психологию его участников в зависимости от категории лиц подлежащих допросу. Следователь объявляет, в качестве кого лицо будет допрошено, его процессуальные права и предлагает дать показания по существу. Допрашиваемый в свободной форме даёт показания. Следователь анализирует эти сведения и в зависимости от их оценки выбирает методы психологического воздействия. Путём психологического воздействия не только оказывается помощь подозреваемому в восстановлении отдельных фактов и событий, но и преодолеваются внутренние колебания при решении дать правдивые показания.
Необходимым условием успешного проведения допроса является установление психологического контакта с допрашиваемым. Необходимость установления такого контакта обусловлена следующими обстоятельствами.
Цели установления психологического контакта:
В этом аспекте представляют интерес основные этапы установления психологического контакта.
а. Прогнозирование общения и процесса установления психологического контакта.
б. Создание внешних условий, облегчающих установление контакта.
в. Проявление внешних коммуникативных свойств в начале зрительного контакта.
г. Изучение психического состояния, отношения субъекта к начавшемуся общению.
д. Действия по ликвидации помех в общении.
е. Возбуждение интереса к раскрытию действия во время предстоящего общения.
3. Стадия применение методов психологического воздействия.
В ходе допроса применяется совокупность психологических методов воздействия на допрашиваемого. Они могут быть квалифицированы в зависимости от ситуации, которая складывается между следователем и допрашиваемым на:
К первой группе приёмов допроса относятся:
- смежность;
- сходность;
- контрастность;
- разобщение;
- перифраза;
- наглядность.
Смежность. Здесь запоминание событий происходит по принципу ассоциаций. В памяти допрашиваемых образуются смежные ассоциации между образами предметов и явлений в том порядке, в каком они воспринимались. Чтобы помочь воспроизвести образ того, что интересует следователя, допрашиваемому могут показать обстановку места происшествия, что помогает ему вспомнить само событие.
Сходность. Этот приём используется для восстановления в памяти допрашиваемого, имеющих значение для дела, но забытых представлений, мыслей, чувств, путём предъявления ему не относящихся к данному делу, но сходных объектов или понятий. Например, предъявив допрашиваемому фотографию можно вызвать представление не только о самом человеке, но и его действиях.
Контрастность. Сущность данного приёма состоит в сравнении противоположных объектов (чёрное - белое, большой - маленький и т.д.). Например, если событие имело место зимой, то, напомнив ему о летнем периоде, можно помочь восстановить в его памяти забытое время.
Разобщение. Этот приём построен на разъединении образовавшихся при восприятии связей, выявлении отдельных признаков и свойств.
Перифраза. Допрашиваемый может воспроизводить сведения в категориях и выражениях, которыми он не владеет или они подсказаны ему другими людьми. Для их проверки , по просьбе следователя допрашиваемый повторяет их другими словами, перефразирует.
Наглядность. Данный приём применяется тогда, когда допрашиваемый затрудняется выразить словами свойства, признаки предмета и т.д. В этих случаях предъявляются шкала цветов, рисунки, модели. Можно попросить допрашиваемого изобразить на бумаге то, что он затрудняется описать словами.
Методы, применяемые в конфликтных ситуациях:
- снятие напряжения;
- создание напряжения;
- использование положительных свойств личности допрашиваемого;
- использование слабых сторон личности;
- пресечение лжи;
- выжидание;
- допущение легенды;
- вызов;
- внезапность; - последовательность;
- отвлечение внимания;
- форсированный темп;
- замедленный темп;
- создание представления об осведомлённости следователя;
- повторность.
Снятие напряжения. Довольно часто во время допроса допрашиваемый испытывает сильное душевное волнение. В результате чего не может связно и последовательно изложить сведения. Такое состояние может быть вызвано непривычной обстановкой, чувством тревоги, боязни сказать что-то лишнее и т.д. Чтобы снять напряжение, необходимо дать ему время освоится с обстановкой, успокоиться, а затем переходить к допросу. Это достигается благожелательным отношением к допрашиваемому, убеждением в неправильности избранной им позиции, нереальности его планов, расчётов и т.д.
Создание напряжения. Подобное состояние следователь создаёт путём воздействия на эмоциональную сферу допрашиваемого, разрушая его уверенность в правильности избранной позиции. Если допрашиваемый характеризуется повешенной эмоциональной возбудимостью и импульсивностью, то данный приём даёт существенные результаты.
Использование положительных свойств личности допрашиваемого. Во многих случаях обращение к положительным свойствам личности приносит пользу в расследовании преступлений. Особенно в отношении лиц, которые дают ложные показания. Поэтому аппелируя к честности допрашиваемого, его заслугам в прошлом, авторитету в коллективе, его можно склонить к откровенности и правдивости на допросе.
Использование слабых мест личности. Имея в виду особенности психики личности (вспыльчивость, склонность к переживаниям и т.д.) можно добиться правильных показаний на допросе. В гневе допрашиваемый может сказать то, что в обычном состоянии не сказал бы.
Пресечение лжи. Этот приём применяется тогда, когда нет надобности позволять допрашиваемому "развёртывать ложь".Целесообразно это в том случае, когда следователь имеет достоверные данные по поводу обстоятельств дела. Лживые показания немедленно отклоняются, ложь пресекается путём предъявления имеющихся доказательств.
Выжидание. В сознании заинтересованного в исходе дела свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого происходит борьба мотивов, одни из которых побуждают к даче ложных показаний, другие - к правдивости.
Учитывая эти колебания допрашиваемого, следователь, сообщает определённую информацию, умышленно "закладывает" в его сознании основания, обеспечивающие победу полезных мотивов и делает перерыв в допросе, выжидая, пока сам допрашиваемый не откажется от ложных показаний.
Допущение легенды. Следователь зная, что допрашиваемый даёт ложные показания, создаёт возможность изложить их и выговориться. При этом допрашиваемый обязательно придёт в противоречие со своими прежними утверждениями. Следователь делает вид, что верит его показаниям, внимательно его слушает и зафиксировав всё в протоколе, разрушает легенду.
"Вызов". Этот приём применяется тогда, когда допрашиваемый не желает вести логические рассуждения. Для того, чтобы он согласился на дуэль следователь преднамеренно акцентирует внимание на некоторых слабо доказанных местах и фактах, которые допрашиваемый в состоянии опровергнуть.
Таким путём он втягивается в рассуждения и в этот момент следователь сообщает ему факты, подкреплённые доказательствами. Допрашиваемый старается справиться с ними также как и с предыдущими, но это не воз можно в силу их объективности. Это может вызвать у него состояние растерянности, фрустрацию. И он вынужден сообщать то, что имело место в действительности.
Внезапность. Когда допрашиваемый даёт ложные показания, ему внезапно задаётся вопрос или предъявляется доказательство, о наличии которого он не знал. Это разрушает систему заранее подготовленных ложных ответов и вызывает стресс у допрашиваемого.Он затрудняется связать внезапно полученный материал с тем, который он до этого придумал и не может быстро сформулировать очередной ложный ответ.
Последовательность. Этот приём противоположен внезапности и применяется тогда, когда необходимо добиться постепенного нарастания психического напряжения у лгущего допрашиваемого. Для этого следователь последовательно в нарастающем порядке предъявляет доказательства, подробно разъясняя значение каждого из них. Дав ему почувствовать силу собранных доказательств, следователь показывает допрашиваемому бесплодность его попыток говорить ложь.
Отвлечение внимания. В этом случае, чтобы усыпить бдительность допрашиваемого, следователь не акцентирует внимание на главном вопросе, а как бы растворяет его в числе других.
Форсированный темп. Нередко допрашиваемый в ходе допроса медлит, тянет время, старается обдумать и подготовить свои ответы, чтобы они соответствовали известным следователю обстоятельствам. Навязывая допрашиваемому повышенную активность, следователь берёт инициативу в свои руки, опережая ход его мыслей, не давая возможности для размышления и уловок.
Создание определённого представления об осведомлённости следователя. В этом случае, следователь преднамеренно сообщает допрашиваемому определённые факты или сведения. В результате допрашиваемый приходит к выводу, что ему известно многое и начинает давать правдивые показания.
Повторность. Этот приём рассчитан на то, что допрашиваемый оказывается не в состоянии на очередном допросе, повторить показания в точности, что и на предыдущем.
4. Стадия фиксации результатов допроса.
Получив показания допрашиваемого и убедившись, что сделано все для достижения поставленных целей, следователь приступает к фиксации результатов допроса в протоколе. Здесь решается мыслительная задача в какой мере полученная информация соответствует предмету допроса и в какой последовательности следует фиксировать эти данные.
5.Стадия анализа и оценки результатов допроса.
Рекомендуется изучать и оценивать результаты допроса сразу после его проведения. В ходе анализа показаний выясняется позиция допрашиваемого в отношении событий, фактов, о которых его спрашивали. Следователь оценивает их правдоподобность, сопоставляет с имеющимися доказательствами. В ходе анализа необходимо обращать внимание на объективные и субъективные факторы, которые влияют на мотивы поведения допрашиваемого.
42. Психологические аспекты отдельных следственных действий.
1) Психология осмотра места происшествия.
Осмотр места происшествия, как правило, относится к первоначальным следственным действиям, а по большинству дел об особо опасных преступлениях против личности расследование начинается именно с осмотра места происшествия. Успех или неуспех при этом в значительной степени предрешает выдвижение правильной версии, раскрытие преступления, изобличение виновных. С другой стороны, ошибки, допущенные следователем при производстве осмотра, нередко отрицательно сказываются на дальнейшем ходе расследования, толкают следствие на ложный путь или заводят его в тупик.
Осмотр - самостоятельное следственное действие, имеющее цель обнаружение следов преступления и других вещественных доказательств, выяснение обстановки происшествия, а равно иных обстоятельств, имеющих значение для дела. Вместе с тем осмотр (в качестве познавательного приема) может быть и составной частью других следственных действий, задержания, обыска, выемки, наложения ареста на имущество, следственного эксперимента, проверки показаний на месте.
ОМП занимает наиболее важное, ключевое положение. Обусловлено это не только тем, что на месте происшествия запечатлены и могут быть обнаружены следы преступления и иные объекты. Особая значимость данного следственного действия в не меньшей степени определяется сложным содержанием обстановки, объектов и обстоятельств происшествия, наличием между ними причинно-следственных и пространственно-временных связей. Изучение предмета исследования как целого, как системы, как комплекса деятельности всегда имеет целью познание и раскрытие структуры этого предмета, того, что делает его системой, образует его интегральные свойства и закономерности.
При психологическом анализе деятельности следователя при осмотре места происшествия выделяются организационная, поисковая, реконструктивная и удостоверительная стороны деятельности. Каждая из этих сторон образует определенный цикл, достижение успеха в котором обеспечивается определенной системой личностных качеств, навыков и умений следователя.
Первыми в деятельность (с момента получения извещения о преступлении) включаются организационные структуры (волевые компоненты) личности следователя, обеспечивающие техническую и психологическую готовность к выезду, формирование группы работников, участвующих в осмотре. Далее организационная деятельность способствует своевременному прибытию на место происшествия, организации различных заградительных мероприятий, организации самого осмотра и координации действий всех его участников. Актуальным аспектом организации осмотра является культура отношений между всеми его участниками.
С момента начала осмотра поисковая сторона деятельности обеспечивает выделение (вычленение) на месте происшествия криминалистически значимой информации, отражающей динамику события преступления, личность преступника (преступников), личность потерпевшего, способ совершения преступления, предметы преступного посягательства и т. д. Событие преступления, как и всякое событие, оставляет во внешнем мире систему следов. Эти следы обладают специфическими особенностями и в целом образуют систему, существующую в пространстве и времени. Успешные осмотры предопределяются выделением системы следов. Одной из главных причин неудачных осмотров является неумение выделить ее из окружающей действительности
Явные признаки преступления обычно характеризуются тем, что резко выделяются из «фона», т. е., находясь среди разнообразных и часто многочисленных предметов на том месте, где произошло событие, привлекают внимание своей необычностью или несоответствием привычному порядку вещей и обстоятельств.
Следует помнить, что многие следователи при осмотре места происшествия ограничивают его пространство плоскостью (пола осматриваемой комнаты или квартиры, асфальтового покрытия, на котором остались следы транспортного происшествия, и т. д.), при этом нередко забывают, что всякое пространство имеет три измерения, и, в частности при осмотре места происшествия, кроме поисков следов в определенной плоскости, их следует еще искать выше и ниже ее уровня и в этом направлении активизировать свое внимание.
Поисковая деятельность следователя отличается нестандартным характером распознаваемой информации, а также уникальностью многих распознаваемых признаков. Трудность задачи следователя на этом уровне деятельности заключается в невозможности заранее предусмотреть все сочетания признаков и состояний объектов распознавания, так как последние имеют индивидуальный и нестандартный характер. Основная сущность поисковой деятельности заключается в вычленении из окружающей среды именно той информации, которая имеет значение для раскрытия данной категории преступлений. У лиц, работающих в следственных органах, наряду с установкой на обычное восприятие, развивается установка на восприятие, направленное на раскрытие преступления, которая в результате накопления опыта следственной работы может превратиться в устойчивую профессиональную наблюдательность. Внешний вид обстановки места происшествия, легко воспринимаемый при осмотре, как и внутреннее содержание предметной среды, включающее в себя связи и отношения с расследуемым событием, познаются в равной степени путем чувственного восприятия и рационального, логического мышления.
Реконструктивная сторона деятельности по самой своей сути заключается в упорядочении путем анализа и синтеза полученной в результате поисковой деятельности информации. В результате реконструктивной деятельности следователь выдвигает гипотезы, которые благодаря новым доказательствам превращаются в версии. Каждая выдвинутая версия проверяется, и планируется дальнейшая работа по ней.
Успех раскрытия большинства преступлений, совершенных в условиях неочевидности, в значительной степени зависит от своевременно и правильно выдвинутой версии (гипотезы). Версия рождается на стыке реконструктивной и поисковой деятельности. Созданная следователем система определяет вычленение им картины преступления. Эта более или менее образная динамическая картина событий и представляет собой форму существования версий.
Воображение имеет большое значение в мыслительной деятельности следователя при раскрытии преступлений. С его помощью следователь воссоздает картины прошлого, основываясь при этом на восприятии объективных фактов действительности. Специфика следственного воображения и мышления заключается в выдвижении целого ряда взаимоисключающих предположений (версий).
В зависимости от характера и содержания деятельности различают следующие виды воображения: художественное , научное, техническое и т. п. Учитывая своеобразие следственной работы, можно говорить о следственном воображении, которое имеет свои особенности.
Для успешного осмотра места происшествия рекомендуется следующие три задачи решать именно в той последовательности, в которой они будут изложены:
- собрать всю информацию, которая может иметь отношение к расследуемому делу. На этом этапе не следует ограничиваться сбором сведений только к одной версии.
- проанализировать собранную информацию и на этой основе попытаться создать версии , которые бы объясняли происшедшее событие.
- сопоставление каждой выдвинутой версии со всей обстановкой места происшествия. В ходе такого сопоставления должны быть объективно отмечены все противоречия (негативные обстоятельства).
2) Психология очной ставки.
Очная ставка проводится следователем между лицами, в показаниях которых имеются существенные противоречия. Это обстоятельство накладывает своеобразный психологический отпечаток; очная ставка, как правило, связана с острой конфликтной ситуацией и высокой эмоциональной напряженностью.
С одной стороны, следователь обязан объективно отразить в протоколе все основное содержание очной ставки, с другой стороны, для следователя как организатора раскрытия преступления небезразлична победа той или иной точки зрения. Он должен уметь подготовить и провести очную ставку таким образом, чтобы это в конечном счете привело к торжеству правды над ложью.
На результаты очной ставки оказывают влияние многие факторы, которые можно разделить на две группы. К первой относятся факторы, определяющие причину противоречий в показаниях сведенных на очную ставку лиц с учетом их социально-психологических характеристик. Далеко не всегда лица на очной ставке дают заведомо ложные показания. Причиной противоречия в показаниях может быть заблуждение одного или группы лиц, и в этом случае главная задача следователя — ликвидировать это заблуждение на очной ставке, не усугублять его. С другой стороны, причиной противоречий могут быть заведомо ложные показания одного или обоих участников очной ставки. В этом случае следователю необходимо знать мотивы заведомой лжи. Эти мотивы могут быть весьма разнообразны: стремление избежать уголовной ответственности или смягчить ее, нежелание выдавать соучастников, родственные чувства, боязнь мести, подкуп, стыд, ложно понятое чувство товарищества и т. п.
Противоречия на очной ставке могут быть также вызваны ролевыми позициями ее участников и в этом случае объясняются в значительной степени конфликтом, который связан со статусом той или иной роли. Противоречия в показаниях могут быть вызваны, наконец, темпераментом и состоянием того или иного допрашиваемого.
Все перечисленные выше факторы характеризуют противоречия в показаниях допрашиваемых как бы изнутри субъекта. Ко второй группе факторов, которые также связаны с противоречиями на очной ставке, но оказывают влияние на эти противоречия со стороны внешней ситуации, относятся в первую очередь действия самого следователя как организатора очной ставки.
Одним из первых следует назвать выбор времени. С проведением очной ставки можно поспешить и можно безнадежно опоздать. В ряде случаев правильный выбор времени очной ставки может оказаться фактором, главным образом определяющим ее успех.
Имеет существенное значение уровень подготовки к очной ставке. В понятие «подготовка» входит техническая готовность следователя и психическая готовность всех ее участников. При проведении очной ставки по многоэпизодным делам большое значение имеет подготовка для немедленного предъявления всех необходимых материалов: бухгалтерских документов, фотографий, выдержек из протоколов, вещественных доказательств и т.д. Все это должно быть систематизировано таким образом, чтобы в нужный момент следователь мог мгновенно предъявить эти материалы участникам очной ставки, не тратя времени на их поиски.
Далее, следователю необходимо контролировать свое собственное состояние. Острая конфликтная ситуация, высокая эмоциональная напряженность очной ставки требуют от следователя как организатора прекрасного волевого тонуса и хорошей эмоциональной устойчивости. Перед очной ставкой у следователя должны быть ясная голова, ровное, спокойное настроение и полная уверенность в торжестве правды над ложью. Если такое состояние отсутствует, очную ставку следует отложить, так как в противном случае сам следователь может ее провалить.
При производстве очной ставки между двумя преступниками для следователя имеется определенная степень риска. В конечном счете этот риск сводится к тому, что преступники используют очную ставку или для углубления противоречий, или для еще большего запутывания хода следствия. Этот риск может быть уменьшен благодаря всесторонней подготовке к очной ставке и активной роли следователя в период ее проведения.
Особенно большую сложность и ответственность для следователя представляет проведение очной ставки между двумя преступниками, каждый из которых дает ложные показания. Но и в этом случае не следует на основании одного только риска отказываться от проведения очной ставки, тем более что если следователь откажется ей использования этой сложной конфликтной ситуации в интересах раскрытия преступления, то преступники рано или поздно встретятся и поговорят без следователя (при ознакомлении с делом, или по дороге в суд, или на самом суде и т. д.).
Очная ставка обладает большой силой воздействия на лиц, в чьих показаниях содержатся преднамеренные искажения истины. Она часто играет роль кульминационного, переломного пункта в их дальнейшем поведении на следствии.
Изобличительная сила очной ставки выражается прежде всего в непосредственном впечатлении, которое оказывает живая речь одного ее участника на другого. Показания, произнесенные непосредственно в присутствии изобличаемого дающим их лицом, более впечатляют, чем те же показания, оглашенные следователем. Кроме того, устный рассказ на очной ставке обычно дополняется деталями и нюансами, интонационными и экспрессивными оттенками, которые придают ему убедительность и жизненную достоверность. Но впечатление от живой речи тем выше, чем последовательнее и логичнее она, чем решительнее и увереннее лицо, которое ее произносит. Это обстоятельство необходимо иметь в виду при определении очередности производства нескольких очных ставок по одному и тому же вопросу и/или при подготовке конкретной очной ставки.
Сила воздействия очной ставки кроется также в «эффекте присутствия». Во время очной ставки показания даются в присутствии не только следователя, но и другого человека, с которым допрашиваемый, как правило, знаком.
При подготовке и проведении очной ставки с участием обвиняемого целесообразно изучить психологические особенности, характеризующие обычные для него приемы и способы общения с другими людьми. Например, нужно быть готовым к попыткам обвиняемого подавить волю второго участника очной ставки, если известно, что обвиняемый по характеру властен, агрессивен, стремится к лидерству в отношениях с людьми. Поэтому большое значение имеет выяснение позиций обвиняемого в межличностных отношениях в семье, на работе, в кругу друзей, характера прежних отношений со вторым участником очной ставки, нет ли моральной зависимости обвиняемого от него, не испытывает ли последний слепого доверия, страха и т. п.
В острой конфликтной ситуации очной ставки ее участники, прежде чем говорить «да» или «нет», нередко должны для себя сделать выбор, с кем вместе и за что они борются. И следователь — как организатор очной ставки — должен способствовать тому, чтобы это был социально правильный выбор, означающий торжество справедливости, победы правды над ложью.
3) Психология следственного эксперимента и проверки показаний на месте.
Проверка показаний на месте сочетает в себе элементы ряда следственных действий. Ближе всего по своей психологической характеристике оно относится к допросу и осмотру места происшествия, в основном сочетает в себе психологические особенности этих следственных действий. Сам по себе повторный рассказ обвиняемого (или другого очевидца) о событии преступления на месте его совершения, естественно, никакой дополнительной доказательственной силой не обладает. Главная цель воспроизведения показаний — получить дополнительную информацию, кроме той, которая уже была получена в ходе допроса лица, показания которого подлежат воспроизведению.
При проверке показания на месте у допрашиваемого путем ассоциативных связей улучшается память. На месте происшествия, находясь среди вещей и предметов, о которых во время допроса говорилось лишь по памяти, человек может вспомнить такие факты, о которых в кабинете следователя он просто забыл.
Следователь в ходе проверки показаний на месте может получить информацию значительно большую, чем при допросе, потому что он не только слушает, но видит и сравнивает. В ходе проверки показаний на месте следователь нередко ставит перед собой задачи проверки достоверности той или иной версии, выдвинутой им самим или обвиняемыми. В ходе проверки показаний на месте часто выявляются противоречия в собранных по делу до*казательствах, которые иным способом выявить было трудно или невозможно.
Поскольку проверки показаний на месте производится только с согласия допрошенного лица, от следователя требуется проявить значительные коммуникативные качества для успешного поддержания контакта в период этого сложного следственного действия.
Успешная проверка показаний на месте требует от следователя организаторских способностей. Он должен одновременно руководить большой группой людей (специалисты, конвой, понятые и др.), воспринимать значительное количество информации, анализировать ее, направлять ход следственного действия, а также достаточно полно зафиксировать всю собранную информацию. Прежде всего нужно, чтобы следователь хорошо изучил психологию центральной фигуры следственного действия — лица, чьи показания проверяются. Это поможет в налаживании необходимого психологического контакта, даст возможность избежать ненужных конфликтов и получить в ходе проверки максимум необходимых доказательств. Следователь не должен забывать и об отрицательном влиянии, которое оказывают подчас на позицию лица, чьи показания подлежат проверке, его окружающие (сокамерники, соучастники, иные заинтересованные в исходе дела лица).
Есть люди, которые охотно рассказывают о совершенных преступлениях или проступках следователю наедине и вместе с тем испытывают большие трудности рассказывая об этом же самом группе людей. Очевидно, предполагая это, надо заранее провести с допрашиваемым определенную работу — разъяснить порядок проверки показаний на месте, рассказать, кто участвует в следственном действии, какие функции все будут выполнять.
Особенно много внимания требует проведение проверки с несовершеннолетними. Конечно, большую помощь следователю может оказать участвующий в проверке педагог, с которым есть смысл побеседовать до проверки об особенностях психики подростка, чтобы внимание подростка было сконцентрировано на рассказе и демонстрации того, что составляет существо проверки показаний на месте. Следует заранее подробно рассказать ему о порядке проведения этого следственного действия, о его участниках, о задачах, которые стоят перед подростком.
В ходе самой проверки необходимо сократить до минимума отвлекающие моменты (например, наличие посторонних лиц, возможно, знакомых или родственников, ненужная для данного действия аппаратура и т. д.). Ряд проблем психологического плана следует иметь в виду и в отношении других участников рассматриваемого следственного действия. Подбирать участников надо заблаговременно, а не за полчаса до начала проверки
Если речь идет о подозреваемом или обвиняемом, участники проверки должны быть предупреждены о недопустимости проявления вовне чувств презрения, негодования, жалости и т. д., поскольку одно неосторожно брошенное слово может моментально разрушить атмосферу доверия к следователю и .сделать невозможным дальнейшее проведение следственного действия.
Определенные трудности возникают тогда, когда проводится проверка показаний на месте при большом разрыве во времени с событием преступления. Изменяется растительность: вчерашние кустики стали высокими деревьями. Старое здание магазина разрушено, построено новое — в ста метрах от старого и т. д. В этом случае очень важно, не торопясь, принять всевозможные меры для того, чтобы оживить у допрашиваемого ассоциативные связи, помочь ему вспомнить те или иные обстоятельства, детали и т. д., которые дадут возможность правильно оценить результаты проверки.
В последнее время в практике разоблачения организованных преступных группировок используется так называемый «оперативный эксперимент». Важен подбор участников следственного эксперимента. К проведению экспериментов обычно привлекается значительный круг лиц. Кроме следователя и понятых в экспериментах могут принять участие: обвиняемый (подозреваемый), потерпевший, свидетель, специалисты различных отраслей знания, а также технический персонал, помогающий практически выполнить те или иные опытные действия.
Большое количество участников проведения этого следственного действия влечет за собой, с одной стороны, неизбежность влияния социально-психологических факторов, а с другой стороны, фактора индивидуальных особенностей, поскольку каждый из участников эксперимента обладает своими, только ему присущими качествами и свойствами, которые накладывают отпечаток на ход расследования и без учета которых нельзя быть уверенным в достоверности данных, полученных экспериментальным путем.
Необходимое условие достоверности результатов следственного эксперимента — воспроизведение в опыте обстоятельств расследуемого события должно быть максимально приближено к проверяемому. Это касается и используемых в эксперименте материальных объектов и условий, в которых они должны проявить те или иные свои качества и свойства.
Обычно при экспериментах применяются те предметы материального мира, которые оказались в орбите интересующего следствие события. Это в наибольшей мере обеспечивает получение экспериментальным путем того же результата, что и при фактическом развитии проверяемого события. Однако иногда этого сделать не удается: одни существенные для дела предметы оказываются сильно поврежденными либо вовсе уничтоженными событием преступления; другие с течением времени изменили свои первоначальные качества и свойства, третьи недостаточны по количеству. Во всех этих случаях следователь вынужден при постановке экспериментов заменять подлинные предметы их моделями.
4) Психология обыска и опознания.
Обыск — это следственное действие, одним из доминирующих элементов которого является принуждение по отношению к обыскиваемому. В ходе обыска следователь и другие должностные лица осматривают и исследуют жилище, различные постройки, участки местности, одежду и даже тело человека с целью обнаружения информации, необходимой для расследования преступления (имеется в виду осмотр прически и естественных отверстий в теле человека с целью обнаружения спрятанных там предметов. Эти цели следователя обычно противоречат целям обыскиваемого. Принудительный характер обыска и противоречие целей у лиц, принимающих в нем участие, обусловливают конфликтную ситуацию. Кроме того, для обыска характерно отсутствие постоянного диалога с лицом, располагающим необходимой информацией, отсутствие контакта (обыскиваемый часто уже в силу одной ситуации обыска склонен отрицательно относиться к следователю).
Все перечисленные выше факторы оказывают отрицательное воздействие на получение следователем информации о местонахождении спрятанных предметов. Однако положение обыскивающего далеко не безнадежно. Он может и должен использовать факторы, которые способствуют успеху обыска.
В ходе подготовки к обыску следователю рекомендуется обдумать следующие вопросы.
- Что следует искать? Как выглядят разыскиваемые предметы (форма, цвет, запах и т. д.)?
- Что представляет собой объект, который подлежит обыску, площадь объек та, рельеф объекта, его планировка, количество помещений, количество две рей и окон и их расположение, мебель и ее расположение и т. д.?
- Кто кроме обыскиваемого может находиться на объекте в момент обыска?
- Каково искусственное и естественное освещение объекта обыска?
- Имеется ли на объекте телефон или другие средства связи (рация, звонок, селектор и т. п.)?
- Где могут находиться искомые предметы?
- Кто будет производить обыск?
- Какие технические средства и другие материалы следует взять с собой?
- Когда наиболее удобно начать обыск?
- Сколько времени он может продлиться?
Следует составить планы обыскиваемого объекта и порядка производства обыска в нем с четким распределением функций для каждого должностного лица. Заранее подумать о выборе понятых.
Предусмотреть способы связи со следственным подразделением (телефон, радио, селектор). Чем подробнее следователь ответит на указанные выше вопросы до обыска, тем меньше неожиданностей будет его подстерегать в момент производства обыска и тем больше шансов на успех при его проведении. Как уже указывалось нами выше, одним из основных способов получения ин формации при обыске является наблюдение и анализ его результатов.
При обыске следует наблюдать за всей обстановкой на объекте, за поведением обыскиваемого и обыскивающих. В последнем случае кроме самонаблюдения рекомендуется заранее договориться о наблюдении друг за другом «со стороны». Наблюдение за обстановкой предполагает немедленный анализ его результатов и выдвижение на основании этого анализа соответствующей рабочей гипотезы. Следует также обращать внимание на всевозможные отклонения в окружаю щей обстановке от «нормального порядка вещей».
Особенно много информации может дать наблюдение за поведением обыскиваемого. Для получения наиболее полных и достоверных результатов такого наблюдения надо знать основные психологические закономерности поведения конфликтной ситуации обыска. Поведение обыскиваемого определяется следующими факторами.
Во-первых, находясь в такой ситуации, он прогнозирует свое будущее в зависимости от результатов обыска. Это обстоятельство, как правило, приводит обыскиваемого в состояние сильного эмоционального возбуждения, которое он обычно стремится скрыть.
Во-вторых, приближение обыскивающего к месту хранения искомых предметов (например, заряженного пистолета) приводит к акцентированию в мозгу обыскиваемого тех очагов, которые связаны с событием преступления и его последствиями, и это обстоятельство не может не сказаться на поведении обыскиваемого так же как и удаление обыскивающего от «опасного места».
Наблюдать при этом рекомендуется за микродвижением рук и ног, мимикой лица, изменением голоса, цветом кожных покровов, потоотделением и т. д. челе века, который подвергается обыску.
В ходе опознания определенное лицо, ранее допрошенное по данным фактам следователем, опознает живого человека, труп, предмет или их фотографическое изображение. За редким исключением, объект, интересующий следствие, должен быть предъявлен для опознания в группе с другими однородными объектами в количестве не менее трех. О результатах опознания составляется специальный протокол.
В конечном счете процесс опознания сводится к сравнению образа объекта, хранящегося в памяти опознающего, с объектами, предъявляемыми следствием. Вывод, который получается в результате такого сравнения, сообщается следователю. Факторы, которые влияют на формирование образа объекта, принятого в связи с событием преступления, факторы, влияющие на объективность восприятия и анализа информации об объектах, предъявленных следователем, и, наконец, факторы, влияющие на объективность окончательного вывода, который сообщается следователю опознающим.
На формирование образа объекта в момент его восприятия в связи с преступим событием оказывают воздействие объективные и субъективные факторы. Среди факторов, которые в субъективном плане оказывают влияние на формирование воспринятого образа, а впоследствии — на его опознание, большое значение имеют социально-психологические установки воспринимающего («вор», «дружинник», «хулиган», «прохожий» и т. п.). Существенное воздействие на объективность восприятия оказывает также эмоциональное состояние субъекта. В большинстве случаев событие преступления оказывает существенное воздействие на эмоциональную сферу его очевидца. Особенно это относится к потерпевшим. Чувства гнева, страха, стыда и т. п. далеко не всегда способствуют объективному восприятию как самого события преступления, так и лица, которое его совершило. В некоторых случаях потерпевшие в момент события преступления впадают в обморочное или угнетенное состояние, что также не способствует объективности восприятия. К объективным факторам следует в первую очередь отнести неблагоприятные условия, в которых в большинстве случаев происходит восприятие преступного события. Это — кратковременность восприятия, плохая видимость, быстрая смена отдельных эпизодов, значительное число объектов, сведения о которых представляют интерес для следствия. Это имеет отношение к делам о транспортных преступлениях, о групповых хулиганствах, групповых изнасилованиях и т. д.
Действие указанных выше объективных и субъективных факторов весьма желательно выявлять еще перед допросом того лица, которому впоследствии предстоит участвовать в опознании, с тем чтобы все нежелательные воздействия указанных факторов были своевременно учтены следователем.
Актуальной представляется психологическая классификация опознания по органам чувств, которые принимают в нем участие, а также по типам узнавания. Наибольшее распространение в следственной практике получило опознание зрительного образа, которое можно разделить на два типа: симультанное и сукцессивное. По первому типу происходит мгновенное опознание предъявленного объекта без выделения отдельных его деталей (примет), по второму — опознание предъявленного объекта на уровне логического анализа и сравнения его отдельных характерных черт с чертами образа, который был воспринят в прошлом. Опознание с использованием механизма первого типа в настоящее время считается более надежным. В следственной практике получило также распространение опознание звука, в основном человеческой речи. Закон не ограничил времени производства опознания. Практически это означает, что опознающий может воспринимать предъявленные ему объекты, анализировать и делать выводы столько времени, сколько найдет нужным для получения объективного вывода. Все это полезно сообщить опознающему до производств опознания. Не следует навязывать при опознании излишне быстрый темп действий всем его участникам. Этот неправильный ритм невольно воспринимаете опознающим и может явиться следствием его ошибки. Необходимо помнить, что темп, ритм деятельности обычно связан с такими характеристиками нервной системы, как сила и подвижность. Если потерпевший относится к слабому, инертному типу, опознание следует производить в возможно более замедленном ритме. Готовя процедуру опознания, следует учитывать действие факторов, которые могут привести к тенденциозному восприятию опознающим того или иного объекта. Среди них могут быть детали, бросающиеся в глаза каждому, например наголо остриженная голова у одного из лиц, предъявленных на опознание; могут быть менее заметные: двухдневная щетина на щеках, отсутствие шнурков в ботинка помятая одежда, отсутствие пояса в брюках и т. п. Указанные детали, как правил свидетельствующие о нахождении лица в КПЗ, могут
43. Психология понимания правды. Проблема истинности/ложности
показаний участников процесса.
При даче показаний психическая деятельность лгущего и правдивого свидетелей различается по мотивам и целям. Если у добросовестного свидетеля эта деятельность носит продуктивный (воссоздающий) характер, то для лжеца она представляет собой «творческий» процесс. При этом репродуктивная задача добросовестного свидетеля сводится к припоминанию и подробному воспроизведению ранее воспринятого и не подчинена какой-либо иной цели. Задача же лжесвидетеля значительно сложнее. Это «творческий» процесс, где присутствуют все элементы репродуктивной задачи, а сверх того, идет обработка материала воспоминаний, фантазирование таким образом, как это выгодно лжецу. В данном случае направленность его сообщений подчинена определенной желательной версии события.
С точки зрения содержания психической деятельности, лгать обычно труднее, чем говорить правду. В отличие от добросовестного свидетеля, который при даче показаний обращается к единственному мысленному образу воспринятого события, у лжесвидетеля конкурируют два варианта мысленных образов – действительно воспринятое, которое он желает утаить и которое является исходным, и вымышленный, воображаемый образ, которым он хочет подменить истинный.
Психологическая сторона при добросовестном поведении и заведомой лжи в свидетельских показаниях характеризуется различной ролью воображения, каковым является процесс создания новых образов, представлений или идей, ранее не воспринимавшихся данным лицом.
Различая преднамеренное (произвольное) и непреднамеренное (непроизвольное) воображение, нужно отметить, что в репродуктивной и творческой деятельности роль воображения различна. Репродуктивная задача сводится к припоминанию того, что было воспринято свидетелем, поэтому воображение непосредственно здесь не участвует. Если же оно непроизвольно включается, то возникает ошибка или происходит случайное совпадение с действительностью.
В творческой же задаче, решаемой лжецом, преднамеренно включается работа воображения, а совпадение с реальной действительностью возможно лишь в результате ошибки лгущего. Поэтому его задача психологически сложней.
Добросовестная ошибка и заведомая ложь при даче показаний, как правило, порождаются различной мотивацией, обычно более сложной и противоречивой в последнем случае.
В случае ошибки деятельность свидетеля при всех условиях все же мотивируется социально позитивными побуждениями, гражданским долгом, стремлением содействовать правосудию. Здесь угроза ответственности, как правило, не играет существенной роли, а может порождать лишь боязнь ошибки, повышая тревожность субъекта.
А при даче ложных показаний поведение свидетеля мотивируется социально негативными и общественно порицаемыми побуждениями – эгоистическими и подобными соображениями. Ясно, что во втором случае мотивационный механизм носит более конфликтный и противоречивый характер. Сказанное выше ориентирует нас на выяснение факторов, порождающих ту или иную мотивацию свидетеля, и на построение соответствующей тактики допроса.
Искажение истины в свидетельских показаниях может иметь двоякое происхождение. Одно из них – заведомая ложь, другое – добросовестное заблуждение. При кажущейся ясности их принципиальных различий распознавание и различение их на практике – дело не совсем простое. В связи с этим необходимо указать на следующие положения.
1. Объективным основанием смешения этих отношений служит тот факт, что как ложь, так и добросовестное заблуждение являются неадекватным отражением действительности, т.е. искаженной информацией. Противоположность лжи и заблуждения коренится в психике свидетеля, ненаблюдаемой и недоступной восприятию других людей.
2. В отличие от добросовестного заблуждения ложь – это волевой и сознательный акт. Лжесвидетель осознает, что его высказывание не совпадает с действительностью, и желает этого. Добросовестно заблуждающийся свидетель искренен, принимая ошибочно воспринятое за действительность.
3. Принципиальное различие лжи и добросовестного заблуждения заключается также в том, что ошибки в результате добросовестного заблуждения свидетеля могут возникнуть на различных стадиях формирования показаний (восприятие, сохранение информации, передача), т.е. это ошибки в отражении объекта субъектом. Ложные же показания возможны только на стадии вербализации субъективно воспринятой свидетелем действительности при передаче следователю или другому лицу.
4. Лжесвидетель формирует и провоцирует ошибки других лиц, являясь источником, «агентом» лжи. При добросовестном заблуждении «обманут» сам свидетель, у него самого возникло ошибочное представление о действительности в силу различных психических закономерностей.
5. Несмотря на полярно противоположный характер лжи и заблуждения, между ними существует множество очень плавных, постепенных и незаметных переходов (эти явления будут нами рассмотрены ниже).
6. Наконец, сложность их различения обусловлена недостаточной терминологической строгостью понятий ложности и неискренности, истинности и заблуждения в научном и обыденном языке.
Так, в логике, оперируя понятиями истинности и ложности, фактически имеют дело с формальной оценкой правильности или неправильности определенных высказываний и умозаключений с точки зрения законов мышления, независимо от того, соответствуют ли суждения и выводы реальной действительности и отвечают ли они действительному представлению того, кем сформулированы и высказаны. Такое формально-логическое понимание ложности не делает различий между добросовестным заблуждением и заведомой ложью.
В юридической практике подобная трактовка лжи лишает данное явление весьма существенных нравственно-психологических оттенков. С этической точки зрения, ложь – это не всякое суждение, противоположное истинному, а лишь преднамеренное неверное утверждение, с помощью которого человек вводит других в заблуждение, стремясь извлечь из этого какую-либо пользу. Это понятие имеет характер социальной оценки и употребляется только в отрицательном смысле. Сообщение заведомо неверных сведений в морально оправданных ситуациях, как правило, ложью не называют.
«Обычно принято думать, – отмечал известный отечественный психолог А.Р.Лурия, – что нет ничего более случайного, капризного и не подчиняющегося никаким законам, чем ложь. Однако такое представление неверно. Ложь, как и всякое мышление, построенное по другому принципу, имеет свои формы, свои правила, свои приемы. Человек, который лжет, прибегает всегда к определенным законам мышления, к определенным формам логики. Вскрыть их – означало бы сделать серьезный шаг вперед по пути умения отличать правдивое высказывание от ложного, а это дало бы новые прекрасные приемы в следственном деле»
Таким образом, противопоставляя ложь ошибке, представляется, что между этими случаями – добросовестным заблуждением и заведомой ложью – имеются следующие основные различия:
44. Возможности выявления истинности/ложности сообщения по
поведенческим особенностям.
Диагностика и преодоление ложных показаний – центральная проблема допроса и расследования в целом. Универсальных методов психодиагностики лжи не существует. Нет «пробного камня» истины, особых средств экспресс-диагностики лжи. Не являются надежными индикаторами лжи и психосоматические реакции – тремор (дрожание) конечностей, частота дыхания, пересыхание полости рта, сужение или расширение сосудов, выражающихся в побледнении или покраснении кожи лица. Не удается диагностировать ложь и по признакам речи – паузам, интонациям, лексическим особенностям. Однако ложь не «явление в себе», она распознаваема. В сознании лжеца конкурируют два очага возбуждения – сфера чувственно бедных ложных конструкций и тормозимый субъектом, но непроизвольно функционирующий интенсивный очаг живых образных представлений подлинного события. Ложь – средство управления поведением людей путем их дезинформации. Лицо, противодействующее следствию и дающее заведомо ложные показания, вступает со следователем в позиционное противоборство, прогнозирует возможные действия следователя, пытается рефлексивно управлять его деятельностью. Лжец оценивает, как его ложные показания будут приниматься, оцениваться и использоваться следователем. При активной, «творческой» лжи лжец стремится создать псевдомодель события, состыковать его элементы, выдумать причинно-следственные связи, привязать их к определенным месту и времени.
Ряд повторных детализирующих вопросов неизбежно приводит к вариациям вымысла, расстыкованности отдельных узлов этой псевдомодели. Чем меньше правды в показаниях, тем успешнее они изобличаются.
Сложнее те случаи, когда подследственное лицо, хорошо знающее обстоятельства дела, вводит в подлинную модель события лишь отдельные ложные детали. Однако даже единственная вымышленная деталь события не может быть охвачена сознанием лгущего во всем многообразии ее проявлений. При повторных допросах эта деталь будет обрастать наспех придуманными особенностями, вызывать усиленную охранительную реакцию, психосоматические реакции3.
Процесс лжи связан со «сшибкой» тормозных и возбудительных процессов, психологическим «раздвоением личности» (что в просторечии называется «нечистой совестью»), формированием в сознании лгущего лица системы охранительных «барьеров» и т.д. Однако позиции лгущего всегда уязвимы. (Так, заявив о том, что ему ничего не известно о расследуемом событии, человек, как минимум, должен указать, где он находился во время совершенного преступления. И здесь неизбежно последует новое утверждение, ложность которого в конце концов может быть обнаружена.)
Стереотипные, заученные ложные показания выдают себя косной неизменностью, тогда как образные представления имеют соответствующую динамику. Одна и та же стереотипная речевая формулировка в показаниях нескольких лиц – как правило, свидетельство сговора о даче ложных показаний. Лгущий утрирует свое «незнание», это также изобличает его. Кроме того, лгущего всегда подстерегает незнание хода расследования, имеющегося объема доказательств.
Преодоление установки допрашиваемого лица на дачу ложных показаний требует от следователя анализа мотивов лжи и прогнозирования тех побуждений, которые могут привести к «раскрытию» данной личности, прогнозирования ситуации, в которой человек сделает откровенные признания. Необходимо также определить границы зоны контроля (какое содержание скрывается, камуфлируется ложными утверждениями, какие сведения лицо может считать непоправимой утечкой информации).
Диагностируя ложность показаний, следователь может избрать одну из двух тактических возможностей:
изобличить лжеца при его первых попытках ввести следствие в заблуждение;
позволить лжецу дать ложные показания и затем изобличить его.
Выбор соответствующей тактической позиции обусловлен личностными качествами допрашиваемого, его моральной чувствительностью к разоблачительным действиям следователя.
Однако изменение показаний и правдивое признание – психологически трудный процесс, связанный с изменением установочной позиции, мотивационной переориентацией, ломкой сложившегося стереотипа, эмоциональным напряжением. Переход от лжи к правде связан с внутриличностным конфликтом – борьбой с собой. Своевременное определение этого состояния обвиняемого, убедительное аргументирование целесообразности правильного выбора – одна из тактических задач следователя. Человеку необходима психологическая помощь в его движении от лжи к правде. (Следует учитывать, что неправдивые показания иногда могут давать и невиновные лица, стремясь «эффективно» доказать свою невиновность. Ложь не всегда свидетельствует о виновности человека. Ложные показания могут давать и лица экзальтированные, стремящиеся оказаться в центре событий, привлечь к себе внимание.)
Поскольку в сознании лгущего конкурируют две психические модели – модель подлинных событий и псевдомодель, он постоянно находится в состоянии повышенного психического напряжения. Это обусловливает и определенные срывы – проговорки, неадекватные действия.
В процессе расследования преступники используют систему средств дезинформации. Дезинформация – фабрикация заведомо ложных провокационных сведений с целью ввести в заблуждение тех, кто пользуется этими сведениями.
Разновидностями дезинформации (фальсификации) являются:
сокрытие – действие с целью исключения выявления признаков преступления и личности преступника;
маскировка – действие с целью затруднения распознания признаков преступления; утаивание истинных намерений преступника;
инсценировка – искусственное создание какой-либо обстановки с целью введения следствия в заблуждение;
демонстрация – броское вызывающее поведение с целью отвлечь внимание следствия от других существенных для расследования явлений;
ложное алиби – ложное отрицание присутствия на месте преступления в момент его совершения.
Внося искусственные изменения в реальную взаимосвязь событий, фальсифицируя их, преступник неизбежно допускает просчеты, и профессиональный следователь опознает искусственность предлагаемых ему сведений.
Одно из универсальных средств противодействия преступников следствию – создание ложного алиби. Как известно, алиби (от латинского «alibi» – в другом месте) в уголовном процессе означает обстоятельство, исключающее пребывание обвиняемого (подозреваемого) лица на месте преступления в момент его совершения. При расследовании преступлений, характер которых обусловливает присутствие преступника в определенное время на определенном месте (убийство, телесное повреждение, кража, грабеж, разбой, поджог и др.), алиби подлежит доказыванию. Вывод о совершении преступления данным лицом будет необоснованным, если алиби подтверждается или хотя бы не исключается. Проверка алиби (и соответствующей контрверсии – ложного алиби) – тактическая операция, требующая психологического анализа поведения человека.
Стратегией ложного алиби является фальсифицированное «смещение» виновным своего пребывания на месте преступления или пребывания на этом месте потерпевшего. Опираясь на свои, как правило, житейские представления, он предвосхищает возможные рассуждения следователя, проигрывает его возможные версии.
В выборе фабулы фальсификации некоторые преступники проявляют большую изощренность. Случаи правдоподобных фальсификаций свидетельствуют о необходимости крайне критического подхода следователя ко всем «очевидным» происшествиям.
При распознании признаков фальсификации следует учитывать, что на допросе преступник «вязнет» в своей фальсификации, настойчиво стремится убедить следователя в истинности алиби. Следователь должен создавать предпосылки для активизации этого стремления – чем больше лжи, тем легче се диагностика.
Ложные показания и их изобличение связаны с рефлексивной деятельностью как лгущего, так и следователя. Рефлексия – думание за другого. Рефлексия может быть осуществлена на разных уровнях (она имеет свои ранги). Первый ранговый уровень рефлексии – предвидение субъектом поведения противодействующей стороны в ответ на свои действия. Более высокий ранг рефлексии – предвидение самой предвосхищающей деятельности другой стороны. Формируя ложное алиби, опытный преступник может предвидеть, как будет думать следователь, анализируя действия преступника.
Находясь в нетрезвом состоянии, С. не справился с управлением автомобиля и ночью врезался в стоящий у обочины грузовик. Четверо пассажиров погибли, а сам С. получил ушибы. Стремясь избежать ответственности, С. перенес один из трупов с заднего сиденья автомобиля на место у руля, а сам занял его место на заднем сиденье и симулировал потерю сознания. Прибывшему сотруднику милиции С. рассказал, что вместе с друзьями был на свадьбе, выпил и прилег на заднем сиденье автомобиля и, видимо, уснул. Что было дальше, не знает.
Преступник здесь рефлексировал следующий ход рассуждения следователя: кто-то из пострадавших, посадив еще троих подгулявших товарищей, повез их домой и, наехав на грузовик, погиб вместе с тремя спутниками. К сожалению, эта версия привела к прекращению уголовного дела на несколько лет, но преступление все-таки было раскрыто.
Ложность всегда противоречива. При анализе этих противоречий неизбежно выявляется истина. Для этого в следственной практике используется ряд тактических средств: задаются детализирующие повторные вопросы, однотипные вопросы задаются в разной последовательности, проводится ряд проверочных следственных действий, используются приемы правомерного психического воздействия.
45. Юридико-психологические аспекты использования полиграфа в
оперативно-розыскной и следственной деятельности.
Приемы диагностики лжи на основе применения специального технического устройства — полиграфа (детектора лжи). Полиграфическое тестирование строится на основе установленной закономерности: значимые раздражители (например, слова, имеющие отношение к описанию места преступления) вызывают заметное эмоциональное напряжение, выражающееся в определенных реакциях организма человека. Эти реакции полиграф фиксирует и позволяет сделать вывод о причастности человека к какому-либо событию, а также о наличии у него скрываемой информации.
К числу вегетативных и физиологических реакций при эмоциях относят:
• изменение (при отсутствии физической нагрузки) частоты пульса, а также изменение ритма пульсовых сокращений;
• изменение кровяного давления (по гипертоническому или гипотоническому типу);
• изменения в ритме дыхания (особенно резкое сокращение фазы выдоха и искажение обычного дыхательного цикла);
• выраженные изменения в кожно-гальванической реакции (КГР), появление обильного потоотделения без температурных и физических нагрузок;
• изменения в электрокардиограмме (ЭКГ);
• изменения в картине электроэнцефалограммы (ЭЭГ);
• повышение перистальтики кишечника; повышенный диурез;
• различные изменения в элементах крови, мочи, слюны.3
Наиболее распространенный тип полиграфа построен на использовании регистраторов изменений таких физиологических параметров организма человека, как кожно-гальваническая реакция, дыхание, периферическое артериальное давление (АД) и сокращения пульса. Этот тип полиграфа имеет как стационарную, так и портативную модификации.
Процедура проведения испытания на полиграфе имеет определенные правила:
1) добровольное участие в испытании;
2) исключение какого-либо давления на испытуемого;
3) предварительное обсуждение круга вопросов, которые будут заданье; человеку;
4) требование ответа испытуемого на все вопросы двумя словами да» или «нет»;
5) проведение опроса наедине (оператор и испытуемый);
6) проведение опроса для точности несколько раз (обычно три раза);
7) проведение опроса специалистом — оператором полиграфа.
Основная область применения полиграфа — определение степени причастности к событию преступления (виновности или невиновности человека) установление скрываемых обстоятельств и степени искренности человека при отборе его на работу в ряд государственных и коммерческих организаций. Очень популярен в полиграфических исследованиях «тест определения виновности», или «тест виновных знаний». В ряде стран прохождение данного теста признается доказательством в уголовном процессе (например, в США), Полиграфы кроме США широко применяются в Великобритании, Германии, Японии, Польше, Венгрии, Китае и других странах. В России опыт применения полиграфов очень невелик, в основном он связан с деятельностью Министерства обороны, ФСБ, МВД и некоторых коммерческих структур.
Полиграфические обследования имеют перспективу при отборе кадров, в; том числе в правоохранительные органы, определении скрываемых фактов жизни будущих работников, при решении ряда профессиональных юридических задач. К последним следует отнести определение степени виновности человека в преступлении, установление психического статуса при проведении психолого-психиатрических экспертиз и ряд других задач.
В последние лет десять в России значительно увеличилось количество проведения полиграфических проверок различного целевого назначения. Расширяются области, в которых может использоваться полиграф, растут предложения к специалистам, занимающимся проведением проверок на полиграфе. Юридический психолог, прошедший специальное обучение, может быть одним из специалистов проводящим проверки на полиграфе. В деятельности юридического психолога полиграф может применяться в следующих направлениях:
1. Оперативно-розыскная деятельность. В данном направлении проверка на полиграфе позволяет не только определять наиболее перспективные направления расследования, выявлять преступников, но и получать доказательства их виновности. Также возможно применение полиграфа при производстве отдельных следственных действий. Следственные действия - основной и наиболее распространенный способ собирания и проверки доказательств по уголовному делу. Правовой основой проверки на полиграфе при их производстве служат предписания ст. 164 УПК РФ, где наряду с другими общими правилами закреплена возможность применения технических средств и способов обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств. При допросе фиксация психофизиологических реакций на задаваемые вопросы допрашиваемого лица может помочь распознать ложные сведения. Еще одно следственное действие наряду с допросом, при производстве которого представляется возможным применения полиграфа, - предъявление для опознания. Следователь может предоставить эксперту-полиграфологу фотографии подозреваемого и иных лиц, внешне схожих с опознаваемым лицом. По данным Генеральной прокуратуры РФ, полиграф успешно применяется не только при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий, но и для получения уголовно-процессуальных доказательств путем производства психофизиологических исследований в виде заключения эксперта или специалиста. Сегодня следователи прокуратуры, органов МВД России, и даже судьи все чаще прибегают к помощи специалистов-полиграфологов при расследовании уголовных дел. Результаты, полученные на полиграфе в совокупности с иными доказательствами, собранными по делу, не только находят отражение в обвинительных заключениях, но и ложатся в основу судебных решений.
2. Профессиональный отбор и кадровые проверки в различных государственных ведомствах. Например, применение полиграфа при профессиональном психологическом отборе на службу в органы внутренних дел учебу и в образовательные учреждения МВД России. Полиграфы играют большую роль при оценке достоверности сведений, представляемых о себе кандидатом на службу и учебу и существенных с точки зрения медицинских, социальных и профессиональных требований к сотруднику органов внутренних дел.
3. Судебно экспертная деятельность. В настоящее время в России накоплен значительный положительный опыт проведения психофизиологических экспертиз с использованием полиграфа. В мае 2003 года приказом № 114 Министерства юстиции РФ в Перечень экспертных специальностей, по которым предоставляется право самостоятельного производства судебных экспертиз в судебно-экспертных учреждениях Министерства юстиции Российской Федерации, была включена психологическая экспертиза, при этом род экспертизы был определен как «психологическая», а экспертная специальность названа «Исследование психологии и психофизиологии человека». Таким образом, придание судебно-психологической экспертизе «официального статуса» предопределило возможность проведения ПФИ в судебно-экспертных учреждениях Минюста России в рамках судебно-психологических исследований.
4. Профессиональный отбор и служебные проверки в коммерческих организациях.
- Обеспечение безопасности экономической деятельности предприятия, бизнеса. Использование в деятельности службы безопасности коммерческого предприятия полиграфных проверок, с помощью которых выявляются факторы риска как среди кандидатов на работу, так и среди работающего персонала предприятия;
- Скрининговые проверки (отбор персонала при поступлении на работу или при увольнении с работы), проводятся как с кандидатами на работу, так и при назначении сотрудников на должности с большим объемом обязанностей либо на материально ответственные должности;
- Применение полиграфных проверок в процессе служебных расследований на коммерческих предприятиях. Таким образом, полиграфическое исследование на сегодняшний день достаточно разработано и внедрено в практику работы различных систем и ведомств при решении различных задач и может использоваться в профессиональной деятельности юридического психолога.
46. Психолог как специалист в уголовном процессе.
Применение психологических знаний способствует правильному решению задач раскрытия и расследования преступлений и перевоспитания лиц, совершивших преступления. Судебно-психологические знания в деятельности органов по поддержанию правопорядка реализуются различным образом и в первую очередь непосредственно работниками правосудия, обеспечивая правильную диагностику личности, индивидуальный подход к человеку, выбор и применение наиболее соответствующих ситуации тактических приемов и таким образом способствуют решению практических задач борьбы с преступностью на подлинно научной основе.
Однако не во всех случаях сами органы и лица, представляющие правосудие, могут использовать все данные и методы сегодняшней психологической науки.
Использование психолога в процессе предварительного следствия осуществляется в настоящее время в форме:
- консультанта по делу;
- специалиста;
- эксперта.
Высокий профессионализм и психологическая культура работников правоохранительной системы не исключают, а скорее создают предпосылки для использования психологов при расследовании и рассмотрении в суде уголовных дел.
В практике работы наиболее опытных следователей при раскрытии сложных уголовных дел уже сегодня имеется немало ситуаций, успешному разрешению которых способствовала помощь психолога в качестве специалиста-консультанта или эксперта. В ряде случаев (раскрытие серийных убийств, совершенных на сексуальной почве, планирование первоначального этапа раскрытия преступной деятельности организованной преступной группировки) такая помощь явилась главным фактором, определившим успех в раскрытии этих преступлений. Можно отметить, что чем выше профессиональная компетентность следователя, тем с большим успехом осуществляется его сотрудничество с психологом. Использование психолога в качестве консультанта носит внепроцессуальный характер. Такая форма сотрудничества может быть установлена для получения следователем информации справочного характера, которая известна специалисту-психологу. Это могут быть данные о типичных особенностях восприятия, памяти и мышления детей определенного возраста или людей преклонных лет, о характерном влиянии на психические процессы и поведение человека различных психических состояний — алкогольного или наркотического опьянения, стресса, сильного страха, дефицита времени. Консультации могут быть даны и по конкретным уголовным делам: психолог может задать направление изучения личности обвиняемого в зависимости от вида совершенного им преступления, подсказать возможные источники информации о человеке, дать рекомендации по установлению с ним психологического контакта и др.
Сотрудничество с психологом приобретает важное значение при расследовании дел об организованной преступности и групповых преступлениях. Психолог способен оказать содействие в выявлении внутренней структуры группы, характера взаимосвязей между ее участниками, выяснить сложившееся распределение ролей в группе, ее лидеров, способствовать поиску уязвимого звена и эффективного способа воздействия на него в процессе раскрытия преступления и расследования дела.
Сотрудничество "следователя с психологом не ограничивается взаимодействием в процессе следствия. Специфика деятельности следователя предъявляет повышенные требования к его стрессоустойчивости, саморегуляции психического состояния, работоспособности. Грамотный психолог может помочь следователю выработать оптимальный индивидуальный ритм деятельности, преодолеть негативные эмоциональные состояния, предупредить развитие профессиональной деформации. К настоящему времени в Институте повышения квалификации прокурорско-следственных работников разработан и внедрен в практику комплексный метод психологического консультирования в форме компьютерной психодиагностики и оказания разносторонней психологической помощи. Слушатели института имеют возможность на добровольной основе пройти достаточно глубокое всестороннее психологическое обследование, индивидуальное собеседование с психологом, в необходимых случаях принять участие в психологических тренингах и других формах психокоррекции.
Роль психолога в качестве специалиста регламентируется ст. 133 УПК. В этом случае психолог может быть привлечен к участию в производстве следственных действий — допроса, обыска, осмотра места происшествия. Результаты деятельности специалиста фиксируются в протоколе следственного действия, задача следователя — придать им доказательственное значение.
Закон предусматривает участие педагога в допросе малолетних и несовершеннолетних. Эту функцию можно поручить детскому психологу как специалисту, обладающему научными знаниями в области психологии детей и подростков, владеющему профессиональными практическими навыками общения с ними. Здесь психолог может скорректировать формулировки вопросов следователя для их адекватного восприятия ребенком, дать сведения, которые следователь может использовать для оценки показаний малолетнего свидетеля. Психолог может подсказать тактику проведения допроса, помочь создать неофициальную атмосферу, предупредить возможное состояние скованности, настороженности, недоверия ребенка, негативистскую позицию подростка, стыдливость и стеснительность несовершеннолетней потерпевшей от сексуального посягательства.
Сходные задачи решает участие психолога в производстве следственных действий в отношении лиц с признаками умственной отсталости. Содействие психолога призвано способствовать установлению контакта, дифференцировать вопросы, тематику допроса с учетом особенностей познавательной сферы такого допрашиваемого.
47. Судебная психология как отрасль прикладной юридической
психологии: понятие, предмет, цели, задачи, основные проблемы.
Судебная психология составляет особенную часть юридической психологии, которую часто и называют судебной психологией, состоит из следующих разделов: криминальная психология, психология потерпевшего, психология правонарушений несовершеннолетних, следственная психология, психология судебного процесса, судебно-психологическая экспертиза и исправительно-трудовая психология. Судебная психология изучает человека во всей полноте, с другой стороны, этой научной дисциплине ярко выражены юридические аспекты, которые обуславливают комплекс объективных закономерностей, изучаемых дисциплиною. Она разрабатывает психологические основы:
Ø правопослушного поведения (правосознание, мораль, общественное мнение, социальные стереотипы);
Ø преступного поведения (структура личности преступника, преступный стереотип, структура преступной группы, криминогенная ситуация, структура личности потерпевшего и роль этих структур в генезисе преступного поведения);
Ø правоохранительной деятельности (профилактика правонарушений, следственная психология, психология судебного процесса, судебно-психологическая экспертиза);
Ø ресоциализации правонарушителей (исправительно-трудовая психология, психология адаптации после освобождения из ИТУ);
Ø психологии несовершеннолетних.
Судебная психология решает следующие задачи:
Ø изучение психологических закономерностей воздействия права и правоохранительной деятельности на отдельных лиц, группы и коллективы;
Ø разработка научных рекомендаций с целью повышения эффективности правоохранительной деятельности, строгого соблюдения законности, успешного осуществления задач правосудия и перевоспитания лиц, совершивших преступление.
Для оптимизации правоохранительной деятельности необходимы, во-первых, подробное описание всех сторон этой сложной профессиональной деятельности, личностных качеств и навыков, которые в ней реализуются, и, во-вторых, научно обоснованные рекомендации о соответствии конкретной человеческой личности объективным требованиям, предъявляемым к профессии юристов и о методике подбора и расстановки юридических кадров.
Синтез психологии и юриспруденции в научных дисциплинах – юридической психологии и психологии юридического труда – должен привести к взаимному обогащению этих наук, разрешению одной из наиболее актуальных проблем в этой стыковой области – повышению эффективности правоохранительной деятельности.
Судебная психология (в современном понимании) – это наука, изучающая различные психологические аспекты личности и деятельности в условиях правового регулирования. Она может успешно развиваться и решать комплекс стоящих перед ней задач только благодаря системному подходу.
Судебная психология представляет собой раздел юридической психологии, в котором изучаются психологические проблемы, связанные с судопроизводством. Следственно-оперативная психология как раздел судебной психологии изучает психологические аспекты раскрытия и расследования преступлений; различные аспекты психологического обеспечения следственно-оперативной деятельности: различные по эффективности стратегии допроса (подозреваемых, свидетелей, потерпевших), психология опознания, очной ставки и следственного эксперимента, исследование психологических закономерностей различных видов правоохранительной деятельности; психологические аспекты профессиограммы сотрудника следственных органов, разработка рекомендаций по совершенствованию профессионального мастерства работников правоохранительных органов, по профориентации и профотбору, проблемы «профайлинга» и составление проспективного (психологического) портрета преступника в частности, психологические особенности жертвы криминальной агрессии, психология виктимного поведения (виды виктимности, виктимные качества, психические состояния, образ жизни).
В рамках судебной психологии разрабатываются проблемы судебно-психологической экспертизы, среди которых можно выделить: юридически значимые эмоциональные состояния как предмет экспертного исследования, юридическая (психологическая) составляющая вменяемости, психологические аспекты исследования беспомощного состояния потерпевших от сексуальных насильственных действий, юридически значимые психические явления как предмет экспертного психологического исследования, сравнительный анализ категорий «аффект» и «сильное душевное волнение» (широта и возможности исследования), правовые основания деятельности эксперта-психолога, алгоритм судебно-психологического экспертного исследования, методическое обеспечение деятельности психолога-эксперта, психологические аспекты возрастной вменяемости, категория «моральный ущерб» с позиции судебной психологии, возможности применения психологических знаний в комплексных и однородных судебных экспертизах.
Проблема включает в себя следующие аспекты: методы исследования личности потерпевшего, изучение поведения потерпевшего непосредственно перед событием преступления, в момент события преступления, после него и, наконец, на стадии предварительного следствия. Сложная проблема формирования преступного умысла может быть достаточно глубоко исследована в первую очередь в рамках криминальной психологии и психологии потерпевшего.
48. Состязательный процесс в судопроизводстве: большая справедливость или тенденциозность
Состязательный подход: можно ли найти справедливость, соревнуясь в умении убеждать? В США, Канаде и Великобритании судебные решения принимаются в конкурентной среде, известной под названием состязательной системы судопроизводства. В процессе участвуют две стороны. Первая сторона — обвинение, возглавляемое окружным прокурором. С помощью сотрудников полиции обвинение пытается добиться, чтобы подсудимого признали виновным, доказывая, что его вина не вызывает обоснованных сомнений. Другая сторона — защита, которая под руководством своего адвоката (защитника) пытается добиться оправдания подсудимого, стараясь показать, что доказательства его вины отсутствуют. Адвокаты каждой из сторон пользуются широкой свободой выбора: они сами решают, какие доказательства им представлять суду, каких вызывать свидетелей и экспертов, как допрашивать свидетелей и какую версию картины преступления предлагать судье и присяжным во вступительной и заключительной речах. В рамках закона и правил судопроизводства адвокаты спорящих сторон могут распоряжаться всем, что касается представления доказательств суду. Понятно ли вам, каким образом состязательная система способствует избирательному, тенденциозному подходу к сбору, интерпретации и представлению данных? Очевидно, что представители каждой стороны ищут и предъявляют суду доказательства, подтверждающие их версию дела. Кроме того, при состязательной системе судопроизводства убеждение становится значимым фактором, влияющим на ход судебного процесса. Вердикт может зависеть от того, какая из сторон выступала более убедительно — а это,
как мы знаем из главы 4, определяется не только содержанием сказанного, но и тем, кто это
сказал, как, когда и кому. Состязательную систему можно противопоставить судебной системе, принятой в странах европейского континента, где используется так называемый следственный подход: юридический спор рассматривается беспристрастными представителями суда. Хотя каждая из сторон может иметь в зале суда своего адвоката, опрос свидетелей и руководство представлением доказательств осуществляет председательствующий судья, который работает на основании отчета, подготовленного судебным следователем. Все свидетели дают показания суду, а не одной из сторон, и адвокаты противоборствующих сторон не могут «натаскивать» или как-либо иначе подготавливать свидетелей до того, как они будут давать показания на суде (Lind, 1982). Цель этой процедуры — найти истину посредством беспристрастной, объективной и систематичной оценки фактов. На первый взгляд может показаться, что следственный подход лучше служит справедливости, чем состязательный. В конце концов, при состязательной системе присяжные вынуждены выбирать между двумя конкурирующими версиями истины, причем в обоих случаях в изложении дела присутствует элемент необъективности, которая необходима, чтобы «выиграть» дело. С другой стороны, состязательный подход имеет конкурентную природу, в результате чего все участники процесса проявляют больше старания. Кроме того, следственная система судопроизводства также не дает гарантии, что воспоминания или ценности, на которые опираются судебные следователи, не будут тенденциозными. При следственном подходе судья все равно остается человеком, у которого есть личные убеждения, а иногда на него оказывается сильное политическое давление или его обуревает профессиональное честолюбие — все эти факторы влияют на его объективность. Вспомните религиозную инквизицию XVI-XVII веков, когда ставилась благороднейшая цель избавить мир от зла, а в результате тысячи и тысячи ни в чем не повинных людей были подвергнуты пыткам и казнены как ведьмы и колдуны после «надлежащего законного суда». Так какой же мы вынесем вердикт?
Справедливость и тенденциозность: все дело в равновесии Интересно, что как американцам, так и континентальным европейцам более справедливым кажется именно состязательный подход. Это показывают исследования, где испытуемые становятся участниками инсценированных, но тем не менее чрезвычайно захватывающих судебных разбирательств, в ходе которых используется либо состязательный, либо следственный подход. Даже те, кто проиграл в этих инсценированных тяжбах, испытывали меньшую неудовлетворенность исходом, когда решение было принято в результате состязательного процесса. Но действительно ли состязательная система судопроизводства обеспечивает большую справедливость решений? Фактически это зависит от того, что понимать под справедливостью. Означает ли «справедливость» то же самое, что «идеальное соответствие фактам»? Или это означает, что более слабой стороне предоставляются неплохие шансы выиграть дело или хотя бы не потерять всякую надежду на успех? Плохо это или хорошо, но самое большое различие между состязательным и следственным подходами состоит в том, что при состязательном подходе создается больше возможностей для уравнивания положения сторон в случае, если одна из них имеет большие преимущества перед другой.
Это является благом, когда преимущество одной из сторон основано на каком-либо иррациональном предубеждении, таком как стереотипные мнения присяжных о преступлении («Торговцев наркотиками не привлекают к уголовной ответственности, если полиция не взяла их с поличным». «Дети не лгут о том, что их подвергли сексуальному насилию»). Как мы знаем, люди склонны искать, интерпретировать и запоминать такую информацию, которая подтверждает их прежние мнения и гипотезы. В исследованиях инсценировок суда присяжных было обнаружено, что если доказательства по делу представляются в состязательной форме, то при вынесении вердикта уже имевшиеся у испытуемых мнения оказывают меньшее влияние, чем в случае, когда дело излагается в следственной форме. Но когда преимущество одной из сторон основано на фактах, а не на предубеждениях, то полезность уменьшения такого преимущества вызывает сомнение. Тем не менее применение состязательных методов может способствовать уравниванию положения сторон и в этом случае. В одном исследовании обнаружено, что студенты-юристы, которые при прохождении практики были назначены помогать более слабой стороне, при использовании состязательных процедур старательнее расследовали дело и защищали позиции своей стороны, чем при использовании следственных процедур. В результате дело, в котором одна из сторон имела явный перевес, показалось беспристрастным наблюдателям гораздо более сбалансированным, чем оно было на самом деле. Когда дела можно представлять таким образом, чтобы создавалась видимость равенства шансов сторон, возникает определенный риск того, что опасный преступник останется на свободе. С другой стороны, американская система правосудия исходит из той презумпции, что ошибочное обвинение и лишение свободы — это худшая из всех возможных ошибок. Поскольку при состязательном подходе более слабую сторону побуждают прилагать больше усилий, то этот подход может обеспечить приемлемый, хотя, может быть, и не идеальный баланс: с одной стороны, презумпция невиновности для обвиняемых, а с другой стороны, сотрудникам правоохранительных органов все-таки предоставляются большие права и возможности для проведения расследования. Трудноуловимое влияние социально-психологических особенностей состязательной системы Состязательная система обладает некоторыми бесспорными достоинствами. Отдельные отрицательные последствия состязательного подхода можно предотвратить, если внести незначительные поправки в юридические процедуры. Рассмотрим трудноуловимое влияние приемов, используемых при состязательной защите интересов сторон в суде, обнаруженное в ходе двух недавно проведенных исследований. Факты зависят от того, кто про них спрашивает. При состязательной системе судопроизводства обвинение, как правило, своими силами разыскивает и вызывает в суд (повесткой) собственных свидетелей; защита поступает так же. Могут ли показания свидетелей зависеть от того, известно ли им, какая сторона вызвала их в суд? Для того чтобы это выяснить, канадские исследователи показывали студентам фильм о драке в баре, в результате которой один из участников драки получил удар винной бутылкой по голове. Этим «свидетелям» затем выдали повестки, которые выглядели совсем как настоящие, с приказом явиться для дачи показаний либо от имени «истца, Р. Земпа», либо от имени «обвиняемого, У Адамса», либо в качестве «свидетеля, вызванного судом». Затем каждого свидетеля индивидуально провожали в отдельный «зал суда», где он давал присягу и отвечал на вопросы «судей» о том, что происходило во время инцидента в баре. Были получены удивительные результаты. Судьи (студенты-выпускники), которые брали показания у свидетелей, а также группа независимых оценщиков, смотревших видеозаписи допроса свидетелей, не знали, какую повестку получил данный испытуемый. Тем не менее как судьи, так и оценщики нашли, что показания тех, кто был вызван обвинением, в большей степени свидетельствуют о виновности обвиняемого, чем показания свидетелей защиты. Показания тех, кто выступал в роли свидетелей, вызванных судом, занимали среднее положение. Как пишут авторы этой работы, «в то время как свидетели, игравшие нейтральную роль, давали относительно объективные показания, свидетели состязающихся сторон были склонны описывать фактические события с помощью слов или фраз, которые не были эмоционально нейтральными — они были тенденциозными и благоприятными для той стороны, которая вызывала их в суд». И судьи, и оценщики уловили эту малозаметную необъективность. Интересно, что сами свидетели, по-видимому, не отдавали себе отчета в том, что их показания были искажены, и склонялись в пользу той стороны, которая вызвала их в суд. Описав события, свидетели оценивали, насколько обвиняемый виноват в том, что произошел данный инцидент. Эти оценки не зависели от того, какая сторона прислала свидетелю повестку с вызовом
в суд. Даже не осознавая этого, люди могут принимать точку зрения, которая неявно подразумевается ролью, указанной в повестке: «Вы должны дать показания от имени...» Можно ли избежать подобных искажений свидетельских показаний? Может быть, суд мог бы вызывать тех свидетелей, чьи имена предложены спорящими сторонами, — как это было с нейтральной группой в описанном выше исследовании. Таким образом можно было бы устранить непреднамеренную предвзятость, подсказанную повесткой, но нельзя избавиться от необъективности, возникающей из-за того, что адвокаты каждой из сторон сами разыскивают свидетелей и допрашивают их таким образом, чтобы подтвердить, что правда «на их стороне». Одни и те же показания могут быть доказательством вины и невиновности. В наше время в полицейских участках часто производят видеозапись допросов подозреваемых в уголовных преступлениях. Если удается получить признание, то на суде такая видеозапись явно будет на руку обвинению. В одном из недавних исследований изучался вопрос о том, распространяется ли тенденциозность интерпретации, свойственная состязательным процедурам, на впечатления, полученные от просмотра видеозаписи допроса. Испытуемые читали материалы настоящего дела об убийстве и смотрели сорокапятиминутную запись допроса женщины, обвинявшейся в этом преступлении. (Видеозапись была предоставлена окружной прокуратурой Бронкса.) Во время допроса обвиняемая упорно отрицала свою вину, однако некоторые ее утверждения звучали довольно неправдоподобно. Поэтому ее показания были весьма двусмысленными. В таком случае как они будут проинтерпретированы — как доказательство ее вины или как доказательство невиновности? Чтобы ответить на этот вопрос, исследователи создали для испытуемых условия двух видов, которые были идентичны во всем, кроме одного: видеозапись представляли в качестве доказательства адвокаты, представляющие разные стороны. В группе защиты запись представлял адвокат защиты, который ссылался на то, что несмотря на сильное давление, оказанное на обвиняемую с целью
добиться от нее признания, ее рассказ последователен. Затем была включена запись допроса, за просмотром которой последовало выступление адвоката обвинения. Он привел контраргументы, ссылаясь на серьезные упущения в показаниях обвиняемой. В группе обвинения все происходило наоборот: сначала обвинение представляло «выдуманные» показания как доказательство вины, затем показывали запись, а потом защита выдвигала контраргументы. Впечатления испытуемых явно зависели от того, адвокат какой из сторон произносил вступительное слово перед просмотром записи. Однако характер влияния, оказанного на испытуемых, был различным и зависел от того, к какому из двух когнитивных типов они принадлежали. Испытуемых разделили на две категории в соответствии с показателями, полученными ими по шкале количественной оценки «когнитивной потребности», — того, насколько человеку нравится обдумывать полученную информацию. Испытуемые с высокой когнитивной потребностью демонстрировали сильный эффект первичности, разделяя точку зрения того, кто представлял показания обвиняемой (и соответственно, выступал первым). Если это была защита, то такие испытуемые находили показания обвиняемой правдоподобными и указывающими на ее невиновность. Если запись допроса представляло обвинение, испытуемые считали показания неправдоподобными и свидетельствующими о виновности. Испытуемые с низкой когнитивной потребностью демонстрировали диаметрально противоположный паттерн — эффект свежести. Их интерпретация совпадала с интерпретацией того, кто выступал последним. По-видимому, люди с высокой когнитивной потребностью активно формируют первое впечатление, которое в дальнейшем определяет их восприятие и интерпретацию. Люди с меньшей когнитивной активностью, наоборот, обдумывают события только в самом конце и более восприимчивы к влиянию того человека, чье выступление они слышали последним. Но главное значение имеет более важная мысль: абсолютно одинаковые факты приобретают совершенно различный смысл в зависимости от того, какая сторона представляет их в зале суда. Поэтому в этих обстоятельствах также было бы, вероятно, лучше, если бы доказательства определенного вида — материалы, собранные полицией, — представлял нейтральный суд, а не одна из склонных к необъективности спорящих сторон. В этих двух примерах, иллюстрирующих состязательную процедуру, мы видим первый образец того, как в нашей системе уголовного права процессы влияния могут воздействовать на суждения и поступки действующих лиц. Запомнив этот первый урок, давайте отправимся в полицейский участок и посмотрим, какие факторы социального влияния могут действовать там - полиция как раз начинает расследование дела подозреваемых в ограблении магазина «Квикер Ликер», одного из множества дел в ее повседневной работе.
49. Юридико-психологические аспекты показаний свидетелей и
потерпевших (убедительность, точность, ошибки).
Показания потерпевшего являются одним из источников доказательств (средств доказывания) и занимают самостоятельное место в системе доказательств. Они имеют много общих черт со свидетельскими показаниями, однако не могут ни отождествляться с ними, ни рассматриваться как их разновидность. Показания потерпевшего отличаются от свидетельских как по своему субъекту, так и по про цессуальной природе и по предмету (содержанию). Они даются лицом, которому причинен моральный, физический или материальный вред и которое является по процессуальному положению участником процесса. Потерпевший наделен пра вами, обеспечивающими ему возможность добиваться удовлетворения своих за конных интересов, нарушенных преступлением (ст. 42 УПК РФ).
В связи с этим показания потерпевшего отличаются от свидетельских и по про цессуальной природе: они не только источник доказательств, но и средство защиты его интересов. Доказательственное значение в показаниях потерпевшего, как и свидетелей, имеют только сообщенные ими фактические сведения. Но, кроме того, в них может быть выражено и отношение потерпевшего к совершенному преступ лению (что особенно важно по делам так называемого частного и частнопубличного обвинения), они могут содержать его объяснения тех или иных факторов, выдвигаемые им версии, аргументы и их обоснование, а также его ходатайства.
Отношение потерпевшего к установлению истины может быть весьма различ ным. В одних случаях он заинтересован в раскрытии истины, в других — ему без различно, будет ли по делу установлена истина, в-третьих — он заинтересован в том, чтобы воспрепятствовать раскрытию преступления и изобличению пре ступника, т. е. установлению истины, и, наконец, в-четвертых — он заинтересован в доказывании обстоятельств, заведомо не имевших места в действительности, что также является формой воспрепятствования раскрытию истины. Интересы потерпевшего полностью соответствуют задаче установления истины в тех случа ях, когда потерпевший заинтересован в раскрытии преступления и изобличении его подлинного виновника. К указанному типу относятся прежде всего инициа тивные люди, ставшие потерпевшими вследствие выполнения служебного или общественного долга: поведение их во время следствия, как и социальная уста новка, носит положительный характер. К этому же типу можно отнести пассив ных, некоторых некритичных и нейтральных потерпевших, которые по ряду при чин не оказали преступнику сопротивления, но добросовестно и активно ведут себя на следствии.
Важно также отметить, что позиция добросовестного активного потерпевшего отражает не только его личные интересы, но и общественные. Для психологии ак тивного добросовестного потерпевшего характерно стремление содействовать при влечению преступника к уголовной ответственности и наказанию в соответствии с законом.
Такой потерпевший во время предварительного следствия делает обычно все для того, чтобы истина была установлена и справедливость восторжествовала. Он обращается в правоохранительные органы, как правило, своевременно с заяв лением о совершенном в отношении него преступлении, настаивает на избрании в отношении подозреваемого строгих мер пресечения, охотно дает показания, от личающиеся правдивостью и полнотой, не отказывается от выполнения поруче ний следователя (например, доставить повестку), положительно реагирует на приглашение принять участие в других следственных действиях, проводимых с его участием; будучи направленным на судебно-медицинскую экспертизу, свое временно является с необходимыми документами (личными и медицинскими), живо интересуется результатами расследования уголовного дела. Потерпевший старается поддержать тесный контакт со следователем; при общении с другими участниками расследования настойчиво и уверенно доказывает правдивость дава емых им показаний, на очной ставке с обвиняемыми активно их изобличает, про являет нетерпимость к искажениям истины в показаниях некоторых свидетелей. Специфические черты показаний потерпевшего должны учитываться при их исследовании и оценке. Потерпевший обязательно должен быть допрошен, так как дача показаний является его гарантированным законным правом как участ ника процесса.
Потерпевшему необходимо разъяснить его права и обеспечить возможность при допросе не только сообщить известные ему сведения, но и изложить возник шие у него версии, дать объяснения относительно тех или иных материалов дела и привести соответствующие аргументы. Потерпевший должен быть допрошен наряду с прочими об имеющихся у него сведениях:
Потерпевший обычно располагает сведениями об этих обстоятельствах, и это составляет существенную характерную черту содержания его показаний. Оцени вая показания потерпевшего (как, впрочем, и любого лица), следует отсеять все то, что не имеет значения для дела, а равно сведения, источник которых не может быть указан потерпевшим. Вместе с тем необходимо отделить фактические дан ные, сообщенные потерпевшим, от его предположений и умозаключений ввиду того, что доказательствами являются только первые, но для определения направ ления поисков могут иметь значение и вторые.
В связи со всем сказанным можно выделить несколько аспектов изучения личности потерпевшего органами правосудия.
В первую очередь, это группа юридических аспектов, которая включает в себя уголовно-правовой, уголовно-процессуальный, криминалистический, кримино логический аспекты.
Изучение личности в данном случае идет по двум направлениям.
Уголовно-процессуальный аспект определяет положение потерпевшего в ходе следствия и судебного рассмотрения, его права и обязанности. Закон требует, чтобы потерпевшему были разъяснены его права и обязанности перед началом допроса. Следственные действия с участием потерпевшего также имеют процес суальную регламентацию, учитывающую его положение. Потерпевший имеет право давать показания по делу, заявлять отвод следователю или лицу, произво дящему дознание, представлять доказательства и заявлять ходатайства о произ водстве отдельных следственных действий, участвовать в их производстве, зна комиться с материалами дела с момента окончания предварительного следствия и т. д., причем дача показаний является не только его правом, но и обязанностью.
Показания потерпевшего являются важным процессуальным документом, ко торый нужно оценить с точки зрения его доказательственного значения, учиты вая особенности личности потерпевшего. Очень важный фактор в расследовании преступления — правосознание потер певшего. От того, насколько нетерпимо относится потерпевший к правонаруше ниям, насколько он хочет помочь правосудию, часто зависит достоверность и точ ность его показаний.
Для выяснения обстоятельств дела один из главных, а иногда и единственный источник информации — показания потерпевшего. Поэтому следователю очень важно установить психологический контакт с потерпевшим, учитывая его психи ческое состояние и индивидуальные особенности, и таким образом обеспечить полноту и точность показаний. Это касается в основном таких следственных дей ствий, как допрос, очная ставка, опознание. Физиологическое состояние потер певшего в момент совершения преступления может определяться при помощи криминалистической техники (анализ следов).
Изучение психофизиологических свойств потерпевшего, силы, подвижности нервных процессов, типа высшей нервной деятельности, темперамента помогает определить возможность совершения потерпевшим тех или иных действий, а в це лом — создать правильную картину события. Эти качества необходимо учиты вать и при установлении контакта с потерпевшим, при организации следствен ных действий.
Социально-психологический аспект может включать в себя взаимоотношения обвиняемого и потерпевшего с точки зрения их конфликта и отношения к другим людям. Для правильного воссоздания события важно проанализировать кон фликтную ситуацию, распределение в ней ролей.
Формирование показаний потерпевшего происходит поэтапно. Выделяют три стадии этого процесса: восприятие, запоминание и воспроизведение. Каждое из них содержит возможность выпадения или искажения необходимой для следова теля информации. Это необходимо учитывать, чтобы свести пробелы и ошибки к минимуму.
Восприятие — это чувственный этап познания, отражение человеком пред метов и явлений в совокупности их свойств. При восприятии в максимально адекватных условиях создается целостный образ на основе ощущений. К таким условиям, от которых зависит физическая возможность восприятия, относятся: доступность для восприятия предмета по его свойствам; свойства предмета, влияющие на отношение к нему потерпевшего; обстоятельства, сопутствующие и предшествующие восприятию. С субъективной точки зрения имеют значение преднамеренность восприятия, степень чувствительности органов чувств, опыт и знания потерпевшего, его состояние в момент преступления (например, состоя ние алкогольного или наркотического опьянения). Восприятие приобретает из бирательный характер, сосредоточивается на чем-либо одном, имеющем перво степенное значение, появляются осмысленность, понимание связей и отношений между объектами. Мышление может регулировать восприятие, но с его воздейст вием связаны и отрицательные моменты: привнесение в показания потерпевшего различного рода домыслов, которые восполняют пробелы восприятия.
Наконец, особую роль в процессе восприятия имеет эмоциональное состояние потерпевшего. Эмоциональная реакция, вызванная у потерпевшего преступлени ем, неизбежно приковывает его внимание к преступным действиям, однако ост рые переживания сужают сознание и снижают полноту и точность отражения. Последствия стрессовой ситуации могут сказаться и позднее, в стадии расследо вания, большое влияние она оказывает и на процесс запоминания, сохранения в памяти воспринятого. Вторая стадия формирования показаний характеризуется образованием и со хранением представлений. Представления — сумма образов, воспринятых ранее и в силу основной помехи — времени — подверженных определенным искажени ям. Потерпевший обычно более прочно запоминает обстоятельства преступле ния, воспринимает их ярче, чем просто свидетель, потому что происшедшее не посредственно касается его интересов. Полнота и точность показаний во многом зависит от срока, прошедшего с момента преступления, поэтому потерпевших ре комендуется допрашивать как можно скорее после событий, о которых они долж ны рассказать. Однако иногда полезно отложить допрос, чтобы последствия стрессовой ситуации несколько ослабли. Имеет значение тип памяти потерпев шего, который может быть образным, логическим и эмоциональным. Следова тель, стимулируя потерпевшего к созданию более полной картины события, дол жен учитывать этот фактор, советуя в одном случае вспомнить мысли о воспри нятом событии, возникшие сразу после него, в другом — переживания, чувства, связанные с событием. В процессе следствия может наблюдаться реминисцен ция, когда с течением времени событие не сглаживается в памяти потерпевшего, а, наоборот, дополняется новыми деталями. Это происходит и в тех случаях, ко гда под влиянием аффекта потерпевший сразу после преступления вообще ничего не может о нем вспомнить. Тогда больше пользы приносят повторные допросы.
При даче показаний потерпевшие воспроизводят воспринятые ими и сохра ненные в памяти обстоятельства. Но это не простое копирование обстановки со бытия, а сложный психический процесс, в котором активно участвуют мыш ление, эмоции, проявляется направленность интересов. С одной стороны, это может положительно влиять на продуктивность восприятия, а с другой — стать источником домыслов и ошибок. В процессе воспроизведения могут проявляться такие особенности, как осознание потерпевшим значимости своих показаний, от ношение к делу и лицам, которые в нем участвуют, сама обстановка допроса. Эта стадия также требует применения некоторых тактических приемов. Целесообраз но, например, чтобы потерпевший изложил все, что относится к делу, в форме свободного рассказа: следователь не должен прерывать его вопросами. Обычно перед началом такого рассказа потерпевший осмысливает происшедшее, обдумы вает, в какой последовательности изложить обстоятельства.
Фактором, влияющим на показания потерпевшего, может оказаться внуше ние, преднамеренное или непреднамеренное. В большей степени это характерно для несовершеннолетних потерпевших, но внушению могут быть подвержены и взрослые. Потерпевшие вообще внушаемы больше, чем свидетели, особенно то гда, когда внушаемые сведения соответствуют их интересам. Неполнота, неточ ность данных потерпевшего также способствуют внушению. Для того чтобы из бежать вредного действия внушения, на допросе предусмотрены определенные процессуальные меры, в частности запрещены наводящие вопросы, которые мо гут подсказать потерпевшему желаемый ответ.
В заключение можно сделать некоторые обобщения. Личность потерпевшего играет большую роль в работе органов правосудия. Она может рассматриваться с разных точек зрения, которые тем не менее взаимосвязаны. Таким образом, изу чение личности потерпевшего вырастает в комплексную проблему.
Один из важных аспектов этой проблемы — изу чение личности потерпевшего на предварительном следствии в целях получения от него достоверных показаний. Такое изучение проводится как традици онными методами (наблюдение, беседа, обобщение независимых характеристик, анализ документов), так и специфическими (психологическая экспертиза).
Показания потерпевшего зависят от многих субъ ективных и объективных факторов. Знание психо логических закономерностей процесса формирова ния показаний и их особенностей у потерпевшего, изучение мотивации последне го помогает следователю избрать нужные тактические приемы для получения достоверных сведений. Данные о потерпевшем используются не только на допро се, но и при проведении других следственных действий. Показания потерпевшего не всегда бывают объективными. Среди причин необъективности необходимо выделить следующие: стрессовое состояние в момент совершения преступления; физиологический аффект; состояние тяжело депрессии; шоковое состояние; подверженность внушению; стремление скрыть собственные поступки (в том числе и собственные преступления); стремление отомстить преступнику; желание получить максимальную материальную компенсацию; жалость к преступнику; опасение мести. Первые четыре фактора объективно не способствуют раскрытию истинной картины преступления. Но еще более опасными являются оставшиеся, которые приводят к искажению реальных фактов. Именно поэтому необходимо с особой тщательностью подходить к проверке показаний потерпевших. На формирование ложных показаний также оказывают существенное влияние два фактора: особенности личности допрашиваемого и внешние объективные факторы, к числу которых следует отнести, прежде всего, условия формирования личности допрашиваемого, окружающую его социальную среду и возникшую следственную ситуацию. Свидетели часто дают ложные показания, опасаясь мести со стороны преступника, или же из-за нежелания дальнейшего участия в расследовании и судебном разбирательстве; стремясь скрыть свои собственные неблаговидные поступки, трусость; ошибочно оценивая свои действия как преступные и стремясь скрыть их или описать иначе; желая выгородить или смягчить вину подозреваемого или обвиняемого в силу родственных, семейных, дружеских отношений, либо, наоборот, усугубить вину этих лиц - из мести, ревности или иных побуждений. Причиной дачи ложных показаний со стороны свидетелей может быть подкуп, шантаж и иное воздействие заинтересованных в деле лиц.
Убедительность. Частные подробности и личные свидетельства, если они являются живыми и конкретными, могут быть чрезвычайно убедительными, зачастую даже более убедительными, чем информация, логически доказательная, но абстрактная. Дискре дитация свидетельских показаний уменьшает число голо сов, поданных за виновность, дискредитированные показа ния все же более доказательны, чем полное отсутствие свидетелей. Впечатления от живых сви детельских показаний, если они не опровергнуты другим очевидцем, с трудом стираются из памяти присяжных. Это помогает объяснить, почему обвинительный приговор более вероятен в уголовных делах, в которых имеются свидетельские показания, не жели в тех, где такие показания отсутствуют. Присяжные более скептично относятся к тем очевидцам, которые плохо помнят мелкие детали, хотя их сви детельства, как правило, самые достоверные. Присяжные считают, что свиде тель, способный вспомнить, что на стене висели именно три картины, «действи тельно был внимателен». На самом же деле те, кто обращал внимание на детали, с меньшей вероятностью могли вспомнить лицо преступника.
Точность. при сяжные считают наиболее заслуживающими доверия имен но уверенных в себе свидетелей. Но печальные факты та ковы, что, за исключением самых благоприятных условий, скажем, когда пре ступник выглядит очень своеобразно, решительность свидетелей имеет мало общего с достоверностью их показаний.
Ошибки так или иначе вкрадываются в наше восприятие и память, ведь наш разум — не машина для видеозаписи. Мы скорее конструируем свои воспоми нания, частично основываясь на том, что в свое время воспринимали, а частич но — на наших ожиданиях, убеждениях и имеющихся в данный момент сведе ниях. Эффект дезинформации - эффект, возникающий тогда, когда человек, присутствовавший при событии, получает ложную информа цию о нем и позднее встраивает эту дезинформацию в свою память о происшедшем.
Пересказ событий фиксирует людей на их воспоминаниях, как точных, так и неточных. Точный пересказ помогает позднее сопротивляться дезинформирую щему внушению. Но иногда чем дольше мы по вторяем свой рассказ, тем больше укрепляемся в своем заблуждении
В опытах было установлено, что количество ошибок меньше в свободном рассказе, чем в ответах на конкретные вопросы. Небезынтересно отменить, что чем выше ответственность лица, дающего показания, тем меньше количество ошибок.
Первоначальным средством получения информации свидетелем об исследуемом событии служат ощущения, в которых отражаются отдельные свойства и стороны явлений окружающей действительности.
Следует иметь в виду, что способность ощущать явления реального мира индивидуальна (она может быть у отдельных лиц повышенной, у других пониженной, у третьих носить патологический характер). Острота отдельных органов чувств может в значительной степени возрастать под влиянием тренировки. Восприимчивость к отдельным раздражителям даже у одних и тех людей бывает различной в зависимости от их физического и психического состояния. Все это очень важно учитывать при проверке показаний , особенно в тех случаях, когда у следователя возникает сомнение в способности свидетеля видеть, слышать или как-то иначе ощущать описываемое явление.
На полноту и точность восприятий влияют прошлый опыт свидетеля, его знания, потребности, интересы и, самое главное, то, какие цели и задачи ставил перед собой воспринимающий, потому что с этим связана избирательность восприятия.
Точность и полнота получаемой информации зависит от объема и характера внимания, эмоциональной окраски восприятий, содержания деятельности воспринимающего, его установки.
Свидетель, воспринимая то или иное явление, осмысливает и истолковывает его, используя различные мыслительные операции и логические приемы. Однако, нередко приходится сталкиваться с ситуациями искажения информации и ошибок при восприятии. К таким ошибкам относятся: оптические, слуховые и иные искажения при ощущении и восприятии, неверные оценки размеров, расстояния, количества и т. д.
На точность восприятия очень пагубно действует испуг, особенно в том случае, когда сам объект восприятия носит угрожающий характер. Как правило, люди склонны преувеличивать пережитые опасности. Острые переживания также снижают полноту и точность восприятия. Восприятие может быть искажено вследствие предубеждения или симпатии.
Иногда, стремясь к образованию логически цельной картины происшедшего события, если часть ее не была им воспринята, свидетель старается заполнить имеющиеся пробелы данными почерпнутыми из своего прошлого опыта и расценивает их как естественные, т. е. домысливает ситуацию. Воспринимая то или иное явление, будущий свидетель (подчас и сам того не замечая) истолковывает, осмысливает и постигает его, используя различные мыслительные операции и логические приемы.
При восприятии свидетелями тех или иных фактов, событий или обстоятельств большое влияние оказывают объективные и субъективные факторы.
К объективным факторам, влияющим на формирование показаний свидетелей и потерпевших относятся:
Объективные факторы: Расстояние до объекта наблюдения. Время восприятия свидетелем интересующего следствие события или факта. Метеорологические условия (туман, солнце, дождь, снег и т.д.). Условия освещения наблюдаемого объекта. Сила раздражителя воспринимаемого объекта (резкий скрип тормозов, яркость света от загоревшегося в темноте источника и т.д.). Объем полученной информации (крушение поезда, массовые беспорядки и т.д.).
Вышеперечисленные объективные условия восприятия в одних случаях могут играть положительную роль, в других отрицательную. На полноту и точность восприятия свидетелей и потерпевших немаловажное значение оказывает и целый ряд субъективных факторов. Субъективные факторы: Состояние органов чувств. Эмоциональное состояние. Состояние алкогольного опьянения. Направленность внимания. Профессиональные навыки.
К состоянию органов чувств относятся в первую очередь их физические параметры. Дефекты органов чувств допрашиваемого, нормальное или болезненное состояние органов чувств, состояние утомления и т. д. Слепота, глухота, или их частичное проявление, отсутствие одного глаза, элементы дальтонизма значительно снижают возможности восприятия фактора или явления. Состояние утомления особенно необходимо учитывать при расследовании автодорожных происшествий.
Эмоциональное состояние. В состоянии тоски, горя, раздражения и т. д. человек может почти не обращать внимание на окружающую действительность, поскольку его органы чувств в этот момент оказываются в значительной степени заторможенными.
Следует также отметить, что сильный испуг, нервное потрясение, возбуждение или волнение также резко снижают способность к объективному и полному восприятию события. Так, при грабежах, разбое, изнасиловании потерпевший от сильного испуга склонен преувеличивать угрожавшую ему опасность, что сказывается на объективности его показаний.
Состояние алкогольного опьянения существенно искажает оценку свидетелем или потерпевшим ситуации, события или факта.
Направленность внимания. Адекватная направленность внимания в момент восприятия события или акта, положительно сказывается на полноте показаний допрашиваемого. Если внимание человека ничем другим не отвлекается, то детали события воспринимаются и фиксируются полнее и лучше. Направленность внимания дает большой результат в восприятии деталей события, если она будет сопровождаться личной или профессиональной заинтересованностью. И наоборот, если допрашиваемый не обратил внимание на происходящее событие, не заинтересовался им, проявил равнодушие, то восприятие им данного события будет далеко не полным и неточным.
Профессиональные навыки способствуют тому, что водитель автотранспорта автоматически определяет марку и скорость автомобиля, а по шуму мотора, и отдельные его неполадки. Портной или продавец готового платья может в своих показаниях описать такие мелкие детали платья или костюма, которые остаются незамеченными другими свидетелями. Человек гораздо полнее воспринимает объект или оценивает событие, если оно затрагивает его профессию.
При переходе воспринятого образа в представление он подвергается определенной переработке, которая выражается:
- в отборе материала;
- в выделении и обобщении главного;
- во внесении элементов фантазии и прошлого опыта;
- в утрате части воспринятой информации.
На формирование представления влияют интерес свидетеля к тем или иным сторонам происходящего, понимание им ситуации, объем и направленность внимания. Запоминание может быть произвольным и непроизвольным. Произвольное запоминание это когда свидетель понимая значение происходящего, сознательно старается сохранить в памяти воспринимаемое событие. Как правило, показания таких свидетелей наиболее полные и точные. Непроизвольное запоминание это запоминание, когда свидетель непроизвольно, без определенной цели запоминает те или иные факты. На процессы памяти, особенно на непроизвольное запоминание, сильное влияние оказывают эмоции. То, что затрагивает не только ум, но и сердце, заставляет мысль человека постоянно возвращаться к пережитому, способствует закреплению воспоминаний. Однако, нередко бурно переживаемые события оказывают отрицательное влияние на восприятие и препятствуют сохранению их в памяти свидетеля. Практике известны случаи, когда потерпевшие в состоянии сильного испуга не запоминали то, что с ними произошло.
Воспоминания могут бледнеть и вовсе стираться под влиянием напряженной умственной работы, большого количества интересных событий и обилия новых восприятий и т. д. Вот почему промедление с допросом свидетелей и потерпевших нежелательно: чем больше время, отделяющее показания от фактов, которые в них освещаются, тем более вероятны ошибки. Временное снижение памяти может быть также обусловлено психологическими и даже физическими факторами. Длительность сохранения информации зависит от индивидуальных и возрастных особенностей, от преимущественного запечатления зрительного, звукового, цифрового или какого-либо иного материала, что в значительной степени обуславливается интересами и профессиональной деятельностью.
Прежде чем дать показания, свидетель или потерпевший обязательно мысленно возвращается к прошлому, стремясь при этом наиболее точно вспомнить, как было дело, нередко рассказывает об этом своим знакомым и близким. Такая работа мысли приводит свидетеля или потерпевшего к построению суждений или умозаключений, которые он сам считает как информацию, которую воспринимал непосредственно. На самом же деле она нередко оказывается произвольной.
Следует помнить, что при восприятии внимание свидетеля концентрируется на смысле происходящего, а чувственная основа, как правило, отодвигается на второй план. Поэтому, при воспроизведении свидетель вспоминает лишь значение события, а исходные данные остаются в глубине его памяти. Вот почему свидетель на допросе далеко не все воспроизводит из того, что помнит. Он полагает, что для освещения вопроса, который поставлен перед ним следователем, вполне достаточно сообщить сой вывод, рассказать о смысле воспринятого. Значительную часть информации он не передает, поскольку считает ее несущественной.
Поэтому необходимо всегда побуждать свидетеля к исчерпывающему воспроизведению всего, что может относиться к исследуемому явлению или иметь значение для проверки и оценки показаний.
Очень часто эмоции, которые свидетель испытывает в связи с допросом, отрицательно влияют на его память и мешают вспомнить факты, которые в другой обстановке вспоминаются им без особого труда. Поэтому нужно сделать так, чтобы свидетель при допросе не испытывал волнения (создать соответствующую обстановку). Если у следователя появятся основания полагать, что волнение помешало свидетелю вспомнить что-либо существенное, то следует через некоторое время произвести повторный допрос.
50. Юридико-психологические аспекты подсудимого (физическая
привлекательность, сходство с судьёй/присяжными).
Обвиняемые бывают красивыми и обаятельными людьми, а жертвы преступлений иногда производят такое неприятное впечатление, что им трудно посочувствовать. Тем не менее лабораторные имитации и обзоры реальных судебных дел показывают, что обычно влияние подобных факторов, способных ввести присяжных в заблуждение, меньше, чем влияние юридически корректных доказательств, при условии, что эти доказательства не вызывают сомнений. Тот факт, что временами все рассуждения и выводы присяжных основываются исключительно на доказательствах, обнадеживает.
Существуют стереотипы, связанные с физической привлекательностью: красивые люди обычно выглядят добропорядочными.
Подобие (сходство) вызывает симпатию. Когда люди ставят себя на место присяжных, они действительно больше симпатизируют обвиняемым, име ющим общие с ними установки, религиозные ценности, расовую принадлеж ность и (в случаях сексуальных домогательств) пол. Мы больше симпатизируем обвиняемому, с которым мо жем себя идентифицировать. Если мы считаем, что мы не способны на такое преступление, то можем предположить, что кто-то, похожий на нас, тоже вряд ли совершал его.
Эксперименты выявляют тот факт, что и свидетели и присяжные легко под даются иллюзии, будто ментальный «механизм» записи-воспроизведения у кон кретного свидетеля работает без существенных искажений. Но по мере того как свидетели реконструируют и пересказывают свои воспоминания об увиденном, в эти воспоминания вкрадываются ошибки. Исследователи предлагают способы отслеживания таких ошибок как в самих показаниях очевидцев, так и при учете этих показаний присяжными. Относящиеся к делу факты обычно бывают в достаточной степени бесспор ными, чтобы присяжные могли отбросить свои предубеждения и вынести справедливое решение. Когда же доказательства неоднозначны, присяжные склон ны интерпретировать их в соответствии со своими предвзятыми мнениями и симпатизировать обвиняемому, если он привлекателен или чем-то похож на них самих.
Если присяжные подвергаются действию тенденциозной досудебной шумихи вокруг дела или слышат недопустимые показания, выполнят ли они инструк цию судьи игнорировать эту информацию? В имитированных процессах такое распоряжение судьи иногда выполняется, но зачастую — нет, особенно если указание поступило после того, как впечатление уже было произведено. Судья призывает присяжных в зале суда игнорировать пристрастную инфор мацию.
51. Юридико-психологические аспекты суда присяжных.
В Российской Федерации производится порядок отбора присяжных, аналогичный английскому. Он проводится на основе случайной выборки по спискам избирателей (социологический метод). Практика показывает, что при этом обнару живается тенденция смещения выборки в сторону лиц старшего возраста, что объяснимо большей за нятостью людей молодого и среднего возрастов. Ряд категорий граждан, как правило, исключается либо до суда по письменному заявлению, либо в су де по личной просьбе, требованию сторон или мне нию председательствующего. Далее процедура отбора делится на две части: мо тивированный отбор и безмотивный отвод. Основная задача мотивированного отбора присяжных — с по мощью специально поставленных вопросов отсеять из числа вызванных в суд людей, беспристраст ность и объективность которых ставится под со мнение по объективным же показателям, бреди та ких людей могут быть те, кто знаком с кем-либо из участников процесса; ранее судимые или имеющие близких родственников, судимых за деяния, анало гичные рассматриваемому; близкие сотрудников правоохранительных органов и т.д. Кроме того, мо гут учитываться и ситуативные психологические особенности потенциальных присяжных. Например, председательствующий судья обычно спрашивает: «Считает ли кто-либо из вас, что человек, сидящий на скамье подсудимых, заведомо виновен в инкримини руемом ему деянии9» Ясно, что те, кто готовы положительно ответить на этот вопрос уже сейчас, не |Ц смогут сохранять беспристрастность в ходе судебного слушания. Помимо председа тельствующего в отборе могут принимать участие и стороны.
Безмотивный отвод является прерогативой сто рон. Каждая из них может отвести не более двух че ловек из числа оставшихся. В распоряжении сторон находится список вызванных лиц, в котором указаны их полные имена, пол, возраст, место жительства и профессия. Для сторон целесообразно различать присяжных по отношению к подсудимому; полу, возрасту и фактору поколения, национальным и расовым стереотипам (отно шение к национальности редко бывает неосозна ваемым, а потому замечено, что этот фактор влияет лишь тогда, когда доказательства вины подсудимо го иной расы или национальности неясны, непроч ны. Если доказательства вины неопровержимы, вер дикт присяжных будет жестче); религиозным признакам (этот фактор влияет скорее не на отношение к подсудимому, а на отно шение к самому процессу, его целям, процедуре, результатам), социально-экономическому статусу (в США ус тановили, что чем сильнее разница в статусах между присяжными и подсудимыми, тем больше вероят ность обвинения или тем жестче вердикт); характеру дела. Считается, что мужчины в це лом более строги, а женщины более склонны оправдывать или относиться снисходительнее, но в делах по сексуальным преступлениям, где в роли подсудимого обычно выступает мужчина, чаще бывает наоборот. Однако все же в итоге одна из сторон может по считать получившуюся коллегию тенденциозной, необъективной (например, в коллегии будет всего один мужчина или все присяжные попадут в узкий и неудобный для этой стороны возрастной «кори дор»). Такая коллегия при согласии судьи должна быть распущена. Психология присяжных заседателей нестабильна во времени. В ходе судебного следствия отноше ние присяжных к происходящему в зале суда претерпевает ряд изменений. Первое — в момент вхождения в зал заседания в качестве присяжного, принятия присяги; второе, множественное, — на протяжении всего процесса; третье, вероятно также неоднократное, — в совещательной комнате. Первое изменение происходит с назначением че ловека в состав суда, которое отрывает человека от обыденности. Занимая место в коллегии, присяж ный становится полноправным участником незнако мого ему действа и стремится узнать его правила. Присяжный произносит слова присяги и тем самым принимает на себя обязательство следовать голосу совести и справедливости, и ему нужно, пользуясь новыми нормами, отличать факт от вымысла, дейст вительность от видимости, истину от внешней сто роны вещей, суть дела от уже принятого решения, личное мнение от того, с чем согласится любой здравомыслящий человек, и т.д. Однако психологически, как установлено, привыч ные повседневные нормы подвергаются весьма слабой корректировке (приблизительно лишь на 5%). Второе изменение вызывается введением поня тия допустимости доказательств. Недопустимые до казательства (к ним относятся в первую очередь данные о личности подсудимого, а также доказа тельства его вины, полученные с нарушениями зако на) могут существенно повлиять на позицию присяж ных, заставить их потерять беспристрастность. Бывает, что вопрос о допустимости доказательств встает уже во время основного слушания. Считается, что присяжные следуют инструкциям судьи об отмене доказательств, признанных недопустимыми. Однако исследования по казывают, что увещевания судьи, как правило, не толь ко не воздействуют на присяжных нужным образом, но и могут вызвать обратную реакцию, заставляя их лиш ний раз акцентировать внимание на факте. Часто при сяжные оказываются перед дилеммой: либо оправдать подсудимого, основываясь на слабой доказательст венной базе стороны обвинения, либо обвинить на ос новании доказательств, признанных недопустимыми. Показано, что в таком случае доведенные до присяж ных недопустимые доказательства все-таки оказывают больший обвинительный эффект, чем допустимые. На пример, знание о криминальном прошлом подсудимо го психологически достаточно сильно влияет на груп повое решение присяжных.
Гораздо чаще, в конце концов, принимается тот вердикт, которому отдавало предпочтение большинство присяжных, когда они только начинали совещаться, особенно если это большинство составляет минимум две трети состава жюри. Этот закон власти большинства согласуется со сделанными нами прежде наблюдениями, согласно которым решающую роль обычно играют юридически корректные доказательства. Выделяется две формы влияния: информационное влияние, когда люди принимают поведение или установки других людей потому, что им кажется, что другие обладают большим количеством информации, и эта информация более достоверна; и нормативное влияние, когда люди соглашаются или подчиняются, чтобы сохранить гармоничные социальные отношения. Во время совещания присяжных действуют процессы влияния того и другого типов. Чем больше людей, тем больше аргументов. Сначала мы рассмотрим информационное влияние. На совещании каждый член жюри высказывает свое мнение и обосновывает его. Предположим, что десять присяжных отдают предпочтение обвинительному вердикту, в то время как остальные двое считают, что есть основания, достаточно веские, чтобы усомниться в виновности подсудимого, и позволяющие поставить вопрос о возможности вынесения оправдательного приговора. Будут ли все десять представителей большинства выдвигать одни и те же аргументы в поддержку своего мнения? Скорее всего, что нет. Каждый сторонник обвинительного вердикта может выступить со своей трактовкой доказательств, возможно добавив информацию, которую остальные не помнят. Конечно, двое несогласных тоже могут предложить различные доводы. Но каждый из представителей меньшинства, обладающий только одним набором новых аргументов в поддержку своего мнения, должен выдержать натиск десяти наборов контраргументов. Таким образом, мы имеем дело с убеждением в ситуации, когда изменение установки происходит под влиянием точки зрения, подкрепленной большим количеством разумных аргументов. Обычно это точка зрения большинства. Не прийти к согласию — значит не достичь цели. Нормативное влияние можно объяснить эгоистическим желанием меньшинства получить социальное одобрение и избежать социального осуждения. Когда мирные попытки представителей подавляющего большинства убедить несогласное меньшинство терпят неудачу, они начинают сердиться, и их выступления в дискуссии приобретают оттенок отчужденности, неприязни и скептицизма. Чтобы выдержать столь мощное социальное давление, требуется незаурядное мужество, твердая убежденность в собственной правоте, а иногда прямо-таки героизм. Нормативное влияние может действовать также и на другом уровне. Задача жюри заключается в вынесении вердикта. Если это не удается, т. е. если присяжные не приходят к согласию, они не достигают своей цели. Они не свершили правосудия, и в каком-то смысле из-за них все участники процесса просто зря потеряли время — кроме, конечно, подсудимого. Желание избежать подобной неудачи при достижении социально желательной групповой цели может заставить многих представителей меньшинства стать гораздо более восприимчивыми к точке зрения большинства. Если бы вы были членом жюри и вам надо было переубедить кого-то из несогласных с вами коллег, то к чему бы вы стали апеллировать, выстраивая свою аргументацию, — к информационным или нормативным интересам ваших оппонентов? Во многом это зависит от того, каков ваш индивидуальный стиль. Вы можете быть любителем нравоучительных рассуждений или человеком, для которого имеют значение «только факты». Однако помимо предпочитаемого вами стиля само дело может определить, какую стратегию убеждения вы выберете.
53. Психологическая судебная экспертиза как отрасль прикладной юридической психологии. Правовые основы психологической судебной экспертизы.
Судебно-психологическая экспертиза представляет собой исследование, проведенное сведущим лицом — экспертом — на основе специальных познаний в области психологии с целью дачи заключения, которое после соответствующей его проверки и оценки следователем либо судом будет являться доказательством по уголовному делу.
Предметом судебно-психологической экспертизы является изучение конкретных процессов, свойств, состояний и механизмов психической деятельности человека, имеющих значение для установления истины по уголовному делу.
Объектом судебно-психологической экспертизы является психическая деятельность здорового человека.
В центре исследования всегда находится личность подэкспертного (обвиняемого, потерпевшего, свидетеля).
К компетенции судебно-психологической экспертизы относятся:
- установление способности несовершеннолетних обвиняемых, имеющих признаки отставания в психическом развитии, полностью сознавать значение своих действий, руководить ими;
- установление способности обвиняемых, потерпевших и свидетелей адекватно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания;
- установление способности потерпевших по делам об изнасиловании (в том числе малолетних и несовершеннолетних) правильно понимать характер и значение совершенных с ними действий и оказывать сопротивление;
- установление наличия или отсутствия у подэкспертного в момент совершения преступления состояния аффекта или иных непатологических эмоциональных состояний (сильного страха, депрессии, эмоционального стресса, фрустрации), способных существенно влиять на его сознание и деятельность;
- установление наличия у лица, предположительно по кончившего жизнь самоубийством, в период, предшествовавший его смерти, психического состояния, предрасполагавшего к самоубийству. А также определение возможных причин возникновения этого состояния;
- установление ведущих мотивов в поведении человека и мотивации отдельных поступков как важных психологических обстоятельств, характеризующих личность;
- установление индивидуально-психологических особенностей подэкспертного, способных существенно повлиять на его поведение и на формирование у него намерения совершить преступление;
- установление структуры преступной группы на основе имеющихся данных о психологических особенностях личности ее участников, которые позволяют занимать лидирующее или какое-либо иное положение в группе.
Кроме того, проводятся судебно-психологические экспертизы (СПЭ), направленные на определение наличия или отсутствия у лица, управлявшего техническим устройством, психического состояния, существенно повлиявшего на его способность управлять им (на транспорте, на производстве).
Новое применение получила в последнее время СПЭ социально-психологической структуры преступной группы, эту экспертизу используют в отношении участников организованных преступных формирований.
Уголовно-правовое значение судебно-психологической экспертизы заключено в том, что она способствует установлению признаков личности, которые являются элементами состава преступления: возраста, внезапно возникшего сильного душевного волнения, беспомощного состояния потерпевшего, мотива преступления.
Судебно-психологическая экспертиза - одно из средств, обеспечивающих соблюдение уголовно-процессуального закона при производстве предварительного расследования и рассмотрения дела в суде.
В целом же судебно-психологическая экспертиза способствует раскрытию и расследованию преступлений. Данные, полученные в ходе экспертного исследования, также помогают правильной организации процесса оказания исправительного воздействия налицо, совершившее преступление.
До настоящего времени сохраняется известный разрыв между фактической потребностью судов в разъяснении особенностей поведения аномальной в психическом отношении личности и реальными возможностями удовлетворения этой потребности. Необходимость получения дополнительной информации помимо диагноза заболевания и заключения о вменяемости диктуется гуманистической направленностью судопроизводства. Судьи, заинтересованные в определении меры наказания и тактики исправления, которые будут максимально способствовать ресоциализации преступника, нуждаются в характеристике его индивидуальности не только с правовых, но и с социально-психологических позиций. Действительно, такие свойства, как эмоциональная несдержанность психопатов, внушаемость олигофренов, утомляемость и аффективная взрывчатость лиц с остаточными явлениями органического поражения мозга, повышенная чувствительность страдающих неврозами, могут обусловливать наклонность к эксцессам, некритичное отношение со стороны непосредственного окружения, снижение прогностических возможностей мышления и ослабление волевого регулирования поведения. У этих лиц иначе формируется чувство вины, и способ восприятия исправляющего влияния властных санкций, которые связаны с наказанием, отличается от обычного. Названные свойства должны быть учтены и использованы для обоснования применения конкретных мер воздействия.
За последние десятилетия в нашей стране институт судебно-психологической экспертизы получил достаточное развитие. В настоящее время в ряде научных центров страны (Москва, С.-Петербург, Красноярск, Ярославль, Волгоград и др.) следственные и судебные органы в состоянии получить квалифицированную психологическую помощь по самым различным направлениям судебно-психологической экспертизы.
54. Психологическая судебная и психиатрическая судебная экспертиза:
современное понимание соотношения в Российской Федерации и за рубежом.
Организация проведения психологических судебных экспертиз в Российской Федерации.
Судебно-психологическая экспертиза назначается в случаях, когда при выяснении важных для дела обстоятельств, требуются специальные психологические знания. Судебно-психологическая экспертиза направлена на исследование непатологических явлений психики и поэтому проводится преимущественно в отношении психически здоровых людей. Назначение судебно-психологической экспертизы целесообразно в тех случаях, когда психическое здоровье направляемых на экспертизу лиц не вызывает сомнения у представителей следственных органов или подтверждено заключением судебно-психиатрической экспертизы. Поэтому судебно-психологическая экспертиза не должна предшествовать судебно-психиатрической (или проводиться параллельно с ней в рамках комплексной психолого-психиатрической экспертизы).
Основные вопросы, решаемые при судебно-психологической экспертизе:
- Установление способности психически здоровых обвиняемых, свидетелей и потерпевших воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания.
- Установление способности психически здоровых потерпевших по делам об изнасиловании правильно понимать характер и значение совершаемых с ними действий и оказывать сопротивление виновному.
- Установление способности отстающих в психическом развитии несовершеннолетних обвиняемых полностью сознавать значение своих действий и определение степени способности руководить своими действиями.
- Установление наличия или отсутствия у обвиняемого в момент совершения противоправных действий состояния физиологического аффекта или иных эмоциональных состояний, способных существенно повлиять на его сознание и деятельность.
- Установление возможности возникновения у субъекта различных психических состояний или выявление индивидуально-психологических особенностей, делающих невозможным или затрудняющих выполнение профессиональных функций (в авиации, автомобильном и железнодорожном транспорте, в работе оператора автоматизированных систем на производстве и т.п.).
- Установление наличия или отсутствия у лица в период, предшествовавший смерти, психического состояния, предрасполагающего к самоубийству.
- Установление у обвиняемого индивидуально-психологических особенностей, которые могли способствовать совершению конкретных противоправных деяний.
Судебно-психиатрическая экспертиза (СПЭ) является самостоятельным видом экспертизы и проводится в экспертных учреждениях Министерства здравоохранения РФ и Министерства Обороны Российской Федерации штатными судебно-психиатрическими экспертами. Судебно-психиатрическая экспертиза проводится в порядке, установленном УПК РСФСР и ГПК РСФСР по определению суда или постановлению судьи, а в стадии предварительного расследования - по постановлению лица, производящего дознание, следователя или прокурора. Судебно-психиатрическим экспертом может быть только врач-психиатр. В состав судебно-психиатрической экспертной комиссии при производстве стационарных, амбулаторных, заочных (в том числе посмертных) судебно-психиатрических экспертиз должны входить не менее трех врачей-психиатров: председатель, член комиссии и докладчик. В местностях, где экспертная комиссия в составе трех врачей-психиатров не может быть создана, допускается экспертная комиссия в составе двух врачей-психиатров: председателя и докладчика. В исключительных случаях амбулаторная и заочная (посмертная) экспертизы могут производиться одним врачом-психиатром. Производство судебно-психиатрической экспертизы в судебном заседании и у следователя (дознавателя) допускается одним врачом-психиатром.
Основные вопросы, решаемые при судебно-психиатрической экспертизе:
- Определение психического состояния обвиняемого (подозреваемого) и решение вопроса об их способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия), либо руководить ими во время совершения общественно опасного деяния и ко времени производства по делу, а также заключение о необходимости применения мер медицинского характера.
- Определение психического состояния свидетеля (потерпевшего) и решение вопроса о его способности по состоянию психического здоровья правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.
Определение наличия или отсутствия психических расстройств, обусловливающих беспомощное состояние потерпевшего.
- Определение психического состояния лица, в отношении которого рассматривается дело о его гражданской дееспособности, и решение вопроса о способности этого лица по состоянию психического здоровья понимать значение своих действий или руководить ими.
- Определение психического состояния гражданского истца и ответчика и решение вопроса об их способности по состоянию психического здоровья понимать значение своих действий или руководить ими в момент заключения сделки или совершения иного действия, спор о котором решается в порядке гражданского судопроизводства (заключение брака, трудового договора и пр.).
- Определение пригодности гражданина по состоянию своего психического здоровья к выполнению отдельных видов профессиональной деятельности и деятельности, связанной с источником повышенной опасности.
- Определение состояния психического здоровья гражданина, его нуждаемости в психиатрическом освидетельствовании, диспансерном наблюдении, госпитализации, лечении в психиатрическом стационаре и иных психиатрических мерах, а также квалификация действий врачей, медицинского персонала и иных специалистов в процессе оказания ими психиатрической помощи.
- Определение годности гражданина по состоянию психического здоровья к военной службе
Судебно-психологическая экспертиза состоит из следующих этапов или стадий:
• участие эксперта в исследовании доказательств;
• выяснение обстоятельств, имеющих значение для заклю чения экспертов;
• проведение экспериментального исследования;
• составление заключения;
• оглашение заключения;
• допрос экспертов.
В работе эксперта-психолога можно выделить такие этапы:
• ознакомление с материалами дела;
• изучение специальной литературы по предполагаемому направлению экспертизы;
• предварительное исследование испытуемого;
• обработка полученных результатов и их интерпретация;
• составление заключения экспертизы;
• дача заключения на следствии и в суде.
1. Четкое уяснение фабулы дела. Эксперт-психолог реконст руирует временную последовательность событий, используя все имеющиеся в деле показания (обвиняемого, свидетеля, потер певшего), материалы выхода на место происшествия и следст венных экспериментов, а также данные судебных экспертиз.
2. Психологический анализ индивидуально-психологических особенностей подэкспертного по уголовному делу и приобщен ным к нему материалам.
3. Психологический анализ динамики психического состоя ния и психической деятельности подэкспертного по материалам дела.
4. Проведение клинико-психологической беседы и экспери ментально-психологического исследования с одновременным наблюдением подэкспертного.
5. Сопоставительный анализ данных психологического изу чения уголовного дела, данных беседы, наблюдения и результа тов экспериментального исследования.
6. Анализ взаимодействия личности подэкспертного с юри дически значимой ситуацией: исследование особенностей отра жения, осознания, понимания, смыслового восприятия ситуа ции, произвольной волевой регуляции своих действий, контроля своего поведения — с учетом индивидуально-психологических возможностей, эмоционального и функционального состояния, особенностей уровня психического развития, психических рас стройств.
7. Составление заключения с формулировкой экспертных выводов (ответы на вопросы судебно-следственных органов).
На первом этапе эксперт-психолог для установления психи ческого состояния лица по делу должен выяснить следующие фактические данные: страдало ли такое лицо душевными забо леваниями раньше; состоит ли оно на учете в психоневрологи ческом диспансере, и если да, то с каким диагнозом; как долго лицо состоит на этом учете; помещалось ли оно ранее на лече ние в психиатрическую больницу; проводилась ли ранее в от ношении данного лица судебно-психологическая экспертиза, и если да, то в связи с чем. Выясняются и другие обстоятельства, характеризующие состояние здоровья подэкспертного лица, его поведение дома или в общественных местах.
Эксперту-психологу следует также четко выявить факты, свидетельствующие о необходимости проведения судебно-психологической экспертизы, причем всегда надо помнить, что СПЭ по поводу умственной отсталости несовершеннолетнего обвиняемого может быть назначена только после проведения судебно-психиатрической экспертизы и при наличии в поведе нии лица отдельных психических проявлений, свидетельствую щих о возможности его отставания в психическом развитии. При этом низкая успеваемость не является показателем отстава ния в психическом развитии несовершеннолетнего.
Напомним, что признаками отставания в психическом разви тии несовершеннолетнего являются:
• инфантильность поведения и мышления, неспособность к самостоятельным умозаключениям;
• несоответствие мотивов содержанию и целям действий;
• нарушение в целенаправленности и критичности поведения;
• неспособность к социальной коррекции поведения. Перед СПЭ нельзя ставить вопросы:
• нормальному уровню развития какого возраста соответст вует фактическое развитие данного лица?
• отличается ли принципиально психическое развитие умст венно отсталого несовершеннолетнего от нормального?
При постановке перед СПЭ вопросов, связанных с выявле нием способности лица правильно воспринимать важные для дела обстоятельства, следователь (судья) должен знать возмож ности СПЭ в этой области. Экспертиза может установить инди видуальные особенности психики, цветоощущений, объем вос приятия, особенности звуковысотного различия и т. д.
Способность давать правильные показания связана не только с индивидуальными особенностями ощущений и восприятия. Широкий диапазон индивидуальных различий имеют и память, и мышление, и воображение человека, такие особенности лич ности, как внушаемость, склонность к фантазированию.
Резко индивидуализирован и процесс узнавания. Люди с по вышенной внушаемостью склонны к ложному узнаванию, к раз личным внушаемым дополнениям к своим представлениям.
В компетенцию СПЭ не входит установление влияния кон кретных условий на возможности восприятия.
Перед экспертизой должны быть поставлены вопросы, свя занные с выявлением у лиц конкретных психических аномалий, существенных для уголовного дела, например: обладает ли лицо повышенной внушаемостью, может ли его слабое умственное развитие быть причиной искажений передаваемой им информа ции и т. п.
Перед СПЭ нельзя ставить вопросы, связанные с диагности кой ложности показаний (например, опознал человек в действи тельности предъявленный объект или не опознал, соответствуют ли его показания реальным событиям?). СПЭ не является экс пертизой достоверности показаний. Установление истинности или ложности показаний — профессиональная задача следовате ля (но при этом, конечно, он должен обладать соответствующи ми психологическими знаниями).
Критерии потенциальных возможностей эксперта-психолога вытекают из предмета судебно-психологической экспертизы. Общий предмет в психологии раскрывают через элементы психиче ской деятельности человека (свойства, процессы, закономерно сти), характеристика и экспертная оценка которых имеют значе ние для установления объективной истины по делу. Общий пред мет психологической экспертизы трансформируется в частный, конкретизируясь в определенную экспертную задачу, а именно:
• определение состояний аффекта (интенсивность, длитель ность и механизм такого состояния);
• определение состояния переутомления, сильного страха, большого горя, депрессии;
• определение уровня умственного развития человека, в том числе его способности осознавать значение своих действий;
• оценка психологической зрелости олигофренов, роли пе дагогической запущенности у психопатических личностей, объяснения мотивов неадекватного защитного поведения подсудимых с признаками психической аномальности;
• установление способности несовершеннолетнего в полной мере осознавать значение своих действий и руководить ими.
Объектом судебно-психологической экспертизы, т. е. источ ником, из которого эксперт черпает сведения об устанавливае мых им фактах, является психика исследуемого лица.
В качестве одного из критериев классификации судебно-психологической экспертизы можно избрать процессуальный статус испытуемого лица. По такому признаку можно выделить экспертизу свидетелей и потерпевших и экспертизу подозревае мых и обвиняемых. Подобная классификация обусловливается разницей как в правовом положении испытуемых, так и в раз решаемых вопросах.
Основываясь на практике, можно отметить, что чаще всего экспертному исследованию подвергаются свойства личности и психические состояния испытуемого.
Каждый из этих видов экспертиз, в свою очередь, делится на несколько разновидностей. Критерием разграничения эксперти зы первого вида целесообразно избрать личность испытуемого. По этому признаку экспертизы делятся на экспертизу несовер шеннолетних лиц; экспертизу лиц, страдающих сенсорными не достатками (глухие, слепые и т.д.), и экспертизу совершенно летних лиц с целью установления особенностей восприятия или оценочных суждений, запоминания, воспроизведения запом ненного, а также их психических свойств.
В основу классификации разновидностей экспертиз второго вида — психических состояний — следует положить характеристику устанавливаемого состояния испытуемого. Эта экспертиза связана с установлением физиологического аффекта, состояния стресса, вызванного экстремальными условиями, в которых происходило исследуемое событие, или с конфликтной ситуаци ей, в которой находился в это время испытуемый.
В постановлении пленума Верховного Суда СССР №1 от 16 марта 1971 г. «О судебно-психологической экспертизе по уго ловным делам» сказано, что в необходимых случаях, когда уста новление того или иного обстоятельства невозможно путем про ведения отдельных экспертиз либо это выходит за пределы ком петенции одного эксперта или комиссии экспертов, может быть назначено проведение ряда исследований, осуществляемых не сколькими экспертами на основе использования различных спе циальных знаний. В данном случае речь идет о комплексной экспертизе, составной частью которой может быть и судебно-психологическая экспертиза.
Судебно-психологическая экспертиза — один из видов судеб ных экспертиз и, следовательно, один из источников доказа тельств. В отличие от судебно-психиатрической экспертизы СПЭ исследует психические проявления, не выходящие за пределы нормы, т. е. не являющиеся патологическими.
Возможности СПЭ ограничены современным уровнем разви тия психологии, ее диагностических методов и процессуальными требованиями. Пределы возможностей СПЭ определяются прин ципом научной объективности. СПЭ может разрешать только те вопросы, которые связаны с психическими явлениями, подлежа щими объективному анализу.
Надо сказать, что не все психические явления охватываются конкретными диагностическими методиками. Некоторые из них могут быть изучены только в течение длительного периода или в условиях естественного эксперимента. СПЭ не компетентна ре шать вопросы юридического содержания: определять достовер ность показаний, мотивы и цели преступного деяния, устанав ливать форму вины и т. п.
Экспертиза должна выполняться современными научно-психологическими методами. Результаты экспертного исследо вания должны быть достоверны, верифицируемы, доступны для оценки следователем и судом.
Основной задачей СПЭ является научно обоснованная диаг ностика непатологических правозначимых психологических аномалий. Психодиагностика как область психологии начала развиваться с конца XIX в. Ее круп нейшими представителями были Дж. Кеттл, Ф. Гальтон и др. Большой вклад в ее развитие внес А. Бине, разработавший метод диагностики умственного развития детей (шкалу развития интелекта). В настоящее время психодиагностика располагает мно жеством методик, специализированных по различным направле ниям. В судебно-экспертной диагностике ведущая роль принад лежит специалистам в области психических аномалий, задержек в психическом развитии детей и следовых аффектов. Ведущим методом психодиагностики является метод тестов. Используе мые в целях судебно-экспертной диагностики тесты должны быть валидными и высоконадежными. Валидность — это при годность теста для измерения выявляемой психической характе ристики, его адекватность. Среди психодиагностических тестов особенно широко используются тесты интеллекта, личностные тесты и др.
Диагностика психического состояния человека выделяется среди других видов СПЭ по нескольким причинам. Во-первых, заключение эксперта-психолога имеет, как правило, квалифи цирующее значение при рассмотрении конкретного уголовного дела в суде. Во-вторых, диагностика состояния сама по себе яв ляется сложным исследованием. В-третьих, эксперт «реконст руирует» состояние человека по материалам дела и результатам экспериментально-психологического исследования по прошест вии длительного периода с момента исследуемых событий.
Методологической основой для проведения судебно-психологического исследования является широкое применение экс перимента, включающего метод лабораторного и метод естест венного эксперимента. Их различие, как явствует из названия, состоит в условиях применения.
Среди других методов экспертизы можно выделить: наблю дение (изучение поведенческих актов лица, его состояний и реакций в определенных ситуациях); интервьюирование; изучение материалов дела; тестирование; изучение продуктов деятельно сти (например, по письмам, рисункам, дневникам); ретроспек тивный анализ внешних признаков поведения лица.
Как можно заметить, наибольшую полноту, правильность и истинность результатов экспертизы может дать только психо логический эксперимент. Остальные методы экспертно-психологического исследования можно назвать вспомогательными, или дополнительными к экспериментальным.
Судебно-психологическая экспертиза психического состоя ния, как никакая другая, требует детального изучения материа лов уголовного дела, поскольку в них может содержаться ин формация о диагностических признаках аффекта, о которых мы поговорим ниже.
Экспертное исследование должно включать:
• анализ ситуации, приведшей к совершению противоправ ных действий;
• анализ устойчивых индивидуально-психологических осо бенностей обвиняемого (по материалам уголовного дела и данным беседы с испытуемым в процессе экспертизы, результатам экспериментально-психологического иссле дования);
• анализ психофизиологического состояния испытуемого в момент совершения преступления;
• анализ действий и поведения испытуемого в момент со вершения инкриминируемого ему деяния (целенаправлен ность и целесообразность, их последовательность, адекват ность ситуации и индивидуально-психологическим осо бенностям и т.п.);
• анализ поведения человека в посткриминальный период;
• анализ последующего отношения субъекта к своим проти воправным действиям.
Рассмотрим подробнее эти составляющие экспертного ис следования.
1. Анализ ситуации, приведшей к совершению противоправных действий.
Цель этого этапа исследования — установить, являлась ли ситуация аффектогенной или нет (поскольку аффектогенный характер ситуации является необходимым условием для возник новения аффекта), о чем будет более подробно сказано ниже. В качестве признаков аффектогенной ситуации рассматриваются:
• конфликтность;
• неожиданность;
• экстремальность;
• реальность;
• динамизм.
Если в исследуемой ситуации отмечаются все вышеназван ные признаки, то мы можем категорически утверждать, что она являлась аффектогенной.
2. Анализ устойчивых индивидуально-психологических особен ностей обвиняемого.
Данные для анализа мы можем получить из материалов 'уго ловного дела и из результатов экспериментально-психологичес кого исследования. В материалах уголовного дела необходимо обращать внимание на характеристики человека, на сведения, даваемые о нем его родными, близкими, друзьями, сослуживца ми. При этом важно уяснить, насколько испытуемый устойчив к стрессогенным воздействиям, как ведет себя в конфликтных си туациях.
При проведении экспериментально-психологического иссле дования следует определять типологические свойства нервной системы, устойчивые личностные особенности, характеристики эмоционально-волевой сферы, установить иерархию ценностей личности. Для диагностики указанных особенностей возможно применение опросных методов, таких, как диагностический оп росник Стреляу, ММР1, 16-РГ Кэттелла, опросники Айзенка, Леонгарда — Шмишека, Басса — Дарки, РТС Боухала и т. п. Из проективных информативны фрустрационный тест Розенцвейга, ТАТ, Люшер-тест, рисуночные методы. Вряд ли можно (да и нужно ли) раз и навсегда определить набор методов экспери ментального исследования. Ведь каждый испытуемый и каждый конкретный случай требуют индивидуального подхода, и, соот ветственно, набор методов можно значительно варьировать.
3. Анализ психофизиологического состояния испытуемого в мо мент совершения преступления (либо непосредственно перед ним).
Этот этап исследования не менее важен, чем другие, по скольку неблагоприятное психофизиологическое состояние субъекта бывает той «благодатной» почвой, что облегчает воз никновение состояния физиологического аффекта. К числу та ких состояний могут быть отнесены соматические заболевания (в том числе хронические), нервные болезни; бессонница, хро ническая психическая напряженность (стресс); период менст руаций у женщин; алкогольное опьянение. В частности, алко гольное опьянение может дезорганизовать психическую дея тельность, что выражается в усилении субъективизации воспри ятия, изменении его точности и объема, нарушении процесса запоминания, эмоционально-волевой неустойчивости, расторможенности влечений и т. д.
4. Анализ действий и поведения испытуемого в момент совер шения инкриминируемого ему деяния и поведения в посткрими нальный период.
Интерес правоохранительных органов к СПЭ психологиче ского состояния человека в момент совершения правонаруше ния вызван тем, что многие тяжкие преступления, сопряженные с физическим насилием, совершаются в состоянии так называе мого сильного душевного волнения, вызванного неправомерны ми действиями потерпевшего. Если устанавливается факт нахо ждения человека в состоянии сильного душевного волнения в исследуемый период, то его деяние квалифицируется по ст. 107 или 113 УК РФ, что влечет за собой существенное смягчение ответственности.
Законодатель отождествляет понятия «сильное душевное волнение» и «физиологический аффект». Однако понятие «силь ное душевное волнение» шире, нежели понятие «физиологиче ский аффект», поскольку включает в себя, помимо прочего, оценку неправомерности либо противозаконности действий по терпевшего, что выходит за пределы компетенции СПЭ. Кроме того, как будет показано ниже, при определенных условиях ряд иных психических состояний (кроме аффекта) могут быть при знаны сильным душевным волнением.
Физиологический аффект — это состояние, имеющее дина мику «эмоционального взрыва» (по образному выражению С.Л. Рубинштейна), характеризующееся кратковременностью, высокой энергетикой, оказывающее существенное дезоргани зующее влияние на сознание и деятельность человека и сопро вождающееся изменениями в деятельности двигательной, эн докринной, сердечно-сосудистой и вегетативной нервной систе мы организма. По содержанию переживаний выделяются аф фекты радости, страха, гнева, ужаса и пр. Однако в судебной и следственной практике рассматриваются аффекты гнева (реже — страха, ужаса).
Поводом для проведения СПЭ в связи с аффектом является наличие признаков крайне повышенного и внезапно возник шего эмоционального перевозбуждения, проявившихся в пре ступном действии непосредственно за противоправными дейст виями потерпевшего. Взрывная импульсивность, неподчинен ность действий сознательному контролю — основные критерии аффекта.
5. Последующее отношение субъекта к своим противоправным действиям.
Как правило, большинство обвиняемых сожалеют о случив шемся (хотя нередко говорят о том, что испытали чувство облег чения, разрядки, освобождения от давления, вызванного дейст виями потерпевшего), легко рационализируют свое поведение, отмечают возможные выходы из сложившейся ситуации, не свя занные с нарушением закона либо влекущие за собой значи тельно менее тяжкие последствия.
55. Классификация (виды) психологических судебных экспертиз.
Подготовка, назначение и проведение психологической судебной
экспертизы. Квалификационные требования к эксперту-психологу.
Прежде чем говорить о классификации рассматриваемых экспертиз по видам, следует сказать о том месте, которое они занимают в общей судебно-экспертной системе.
В общей теории судебных экспертиз все судебные экспертизы подразделены на классы, роды, виды и разновидности. Согласно такой схеме судебно-психиатрические экспертизы составляют самостоятельный род судебных экспертиз, включенный наряду с судебно-медицинской и судебно-психиатрической экспертизами в класс судебно-медицинских и психофизиологических экспертиз.
Практическая значимость приведенной классификации состоит в том, что в названный класс судебных экспертиз (судебно-медицинских и психофизиологических) включены экспертизы со смежным в ряде случаев предметом исследования. Отсюда возможность производства комплексных межродовых экспертиз (например, комплексных психолого-медицинских и судебно-психиатрических либо комплексных судебных психолого-психиатрических) в рамках данного экспертного класса. Смежность предмета экспертного исследования для представителей разных отраслей знаний есть необходимое условие, делающее комплексную экспертизу возможной.
Немаловажно иметь в виду, что на судебно-психологические экспертизы распространяются классификации, общие для всех судебных экспертиз. Назовем наиболее важные из них.
1. Единоличная и комиссионная экспертизы. Данная классификация строится в зависимости от числа экспертов, проводящих экспертное исследование.
Единоличная экспертиза проводится одним лицом, обладающим специальными познаниями в области психологии.
Комиссионная экспертиза — это экспертиза, проводимая несколькими экспертами одной специальности (или узкой специализации). Обычно такого вида экспертиза требуется в случае ее особой сложности, трудоемкости или значимости по делу. Комиссионная экспертиза может проводиться одним экспертом, имеющим знания в нескольких смежных областях науки и техники, либо комиссией экспертов, каждый из которых обладает знаниями, относящимися к двум смежным наукам.
2. Основная и дополнительная экспертизы. Основной является экспертиза, назначенная для решения поставленных перед экспертами вопросов. Дополнительной по отношению к ней явится новая экспертиза, назначенная в связи с неполнотой или недостаточной ясностью прежнего (основного) экспертного заключения, но при отсутствии сомнений в достоверности его выводов. Дополнительная экспертиза проводится лишь тогда, когда неполноту либо недостаточную ясность основного экспертного заключения нельзя устранить с помощью допроса эксперта и последнему требуются дополнительные исследования. Дополнительная экспертиза, как отмечалось выше, назначается в случае недостаточной ясности или полноты заключения (ст.81 УПК РСФСР). Неясность экспертного заключения может выражаться в нечеткости формулировок, их расплывчатости, неопределенности и т. п. Обычно этот недостаток устраняется путем допроса эксперта, поскольку для этого не требуется проведения дополнительных исследований. Неполнота экспертного заключения имеет место, когда эксперт оставил без разрешения некоторые из поставленных перед ним вопросов, сузил их объем, исследовал не все предоставленные ему объекты и т. п.
3. Экспертизы первичные и повторные. Первичная экспертиза проводится впервые по данному делу в отношении данного лица. Повторная экспертиза проводится вторично в отношении данного лица при наличии сомнений в обоснованности или правильности выводов первичной экспертизы. По делу может быть назначено несколько повторных экспертиз, которые по порядку их назначения именуются второй, третьей, четвертой и т. д. Повторная экспертиза проводится в случае необоснованности заключения эксперта или сомнений в его правильности (ст. 81 УПК РСФСР). Обоснованность заключения эксперта — это его аргументированность, убедительность. Заключение может быть признано необоснованным, если вызывает сомнения использованная экспертом методика, недостаточен объем проведенных исследований, выводы эксперта не вытекают из результатов исследований или противоречат им и в других подобных случаях.
Основное отличие между дополнительной и повторной экспертизами состоит в том, что при дополнительной экспертизе решаются вопросы, которые ранее не были разрешены, а при повторной - заново исследуются (перепроверяются) уже разрешенные вопросы. Поэтому различен и процессуальный порядок таких экспертиз. Дополнительная экспертиза поручается тому же или другому эксперту, а повторная — другому эксперту либо другим экспертам.
Обязательным условием дополнительной и повторной экспертиз выступает наличие экспертного заключения, содержащего ответы на поставленные вопросы (хотя бы на часть из них) как результата предыдущих экспертных исследований, однако это прежнее заключение и его выводы не удовлетворяют орган, назначивший экспертизу, с точки зрения ясности и полноты либо с позиции достоверности. Если члены амбулаторной экспертной комиссии пришли к выводу, что амбулаторно решить экспертные вопросы невозможно и требуется стационарное обследование испытуемого, то по сути нет и самого экспертного заключения. Эксперты амбулаторной комиссии фактически составляют письменный документ о невозможности дать заключение, хотя и оформляют его традиционным для судебно-психологической практики актом судебно-психологической экспертизы. Данное обстоятельство не всегда учитывается на практике, что приводит к терминологической путанице и неправильным по существу процессуальным
решениям.
Существует несколько видов классификации судебно-психологической экспертизы, имеющих значение для практики предварительного следствия и судопроизводства:
1. по месту и условиям проведения,
2. по процессуальному положению подэкспертных,
3. по предмету экспертизы.
Судебно-психологическая экспертиза обычно проводится амбулаторно или в зале судебного заседания. При амбулаторной экспертизе психолог-эксперт производит экспертное исследование в месте содержания подэкспертного лица под стражей - в случае экспертизы обвиняемого, заключенного под стражу. Естественно, что следователь должен обеспечить эксперту нормальные условия для проведения экспериментально-психологического исследования и ознакомления с уголовным делом и другими материалами, необходимыми для производства судебно-психологической экспертизы: изолированное помещение, стол и т.п. В случаях, когда подэкспертным лицом является обвиняемый, не содержащийся под стражей, свидетель или потерпевший, экспертно-психологическое исследование проводится в любом удобном для эксперта месте по договоренности со следователем. Задачей следователя в данном случае является обеспечение явки подэкспертного в установленное место и время. Следует отметить, что принудительному направлению на экспертизу (т.е. без согласия самого подэкспертного или его законных представителей) могут быть подвергнуты только подозреваемые и обвиняемые. Судебно-психологическая экспертиза в отношении свидетелей и потерпевших может проводиться только с их согласия.
В зале судебного заседания психолог-эксперт проводит экспертное исследование непосредственно в ходе судебного разбирательства по уголовному делу. Он имеет право задавать вопросы участникам судебного процесса с разрешения судьи. Как правило, после изучения всех доказательств по делу, эксперт-психолог ходатайствует о предоставлении ему необходимого времени для проведения экспериментально-психологического исследования и составления экспертного заключения. Эксперт дает заключение в письменном виде, оглашает его в судебном заседании и дает разъяснения по вопросам, возникшим в связи с его заключением.
Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза проводится чаще стационарно, хотя и в этом случае возможно производство экспертизы амбулаторно или в зале судебного заседания. Стационарная комплексная экспертиза обычно проводится психиатрами и психологами, являющимися сотрудниками межрегиональных и региональных Центров судебной психиатрии, или членами стационарных судебно-психиатрических экспертных комиссий, организованных при психиатрических больницах или психоневрологических диспансерах на правах их самостоятельных подразделений. Наиболее сложные психолого-психиатрические экспертизы производятся в стационаре ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. Срок проведения такой экспертизы составляет, как правило, один месяц, но он может быть продлен в связи с неясностью клинической, диагностической и экспертной оценок.
Судебно-психологическая экспертиза производится в отношении таких процессуальных фигур, как подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, свидетель и потерпевший. В качестве свидетеля для дачи показаний может быть вызвано любое лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, подлежащие установлению по уголовному делу. Не могут допрашиваться в качестве свидетеля защитник обвиняемого, адвокат, представитель общественной организации (об обстоятельствах дела, которые стали им известны в связи с выполнением своих обязанностей) и лицо, которое в силу своих физических или психических недостатков не способно правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.
На стадии предварительного следствия судебно-психологическая экспертиза назначается в отношении подозреваемых, обвиняемых, свидетелей и потерпевших, а при судебном разбирательстве - в отношении подсудимых, свидетелей и потерпевших. Следует заметить, однако, что экспертиза в отношении подозреваемых производится крайне редко и назначение ее нецелесообразно, поскольку подозреваемым любое лицо может быть по закону не более 10 суток, т.е. только на ранних этапах предварительного следствия, когда еще не собраны необходимые материалы для производства психологической экспертизы.
По характеру вопросов, решаемых экспертизой, и юридическому значению экспертных заключений можно выделить следующие виды судебно-психологической экспертизы:
1. Экспертиза индивидуально-психологических особенностей (личности) обвиняемого (подсудимого) и их влияния на его поведение во время совершения инкриминируемых ему деяний. В числе прочих обстоятельств, влияющих на степень и характер ответственности обвиняемого, указываются обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого. Основное значение психологической экспертизы личности состоит в том, что экспертное заключение может быть использовано судом в целях индивидуализации уголовной ответственности и наказания.
2. Экспертиза аффекта у обвиняемого (подсудимого) в момент совершения инкриминируемых ему деяний. Проводится для судебного установления состояния аффекта (сильного душевного волнения) обвиняемого в момент совершения преступления. Определение состояния аффекта (сильного душевного волнения) имеет значение для квалификации ст. 107 УК России ("Убийство, совершенное в состоянии аффекта"), ст. 113 УК России ("Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта").
3. Экспертиза способности несовершеннолетнего обвиняемого (подсудимого) с отставанием в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими. Этот вид экспертизы проводится в соответствии с ч. 3 ст. 20 УК России. Неполная мера осознания и регуляции своих противоправных действий несовершеннолетним с отставанием в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, служит основанием для освобождения от уголовной ответственности.
4. Экспертиза способности свидетеля или потерпевшего правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.
5. Экспертиза способности потерпевшей по делу об изнасиловании понимать характер и значение совершаемых с нею действий или оказывать сопротивление виновному. Имеет значение для судебной квалификации изнасилования или насильственных действий сексуального характера с использованием беспомощного состояния потерпевшей либо потерпевшего (ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 УК России).
6. Экспертиза психического состояния лица, окончившего жизнь самоубийством. Юридическим основанием данного вида экспертизы могут выступать две статьи УК России. Во-первых, это квалификация ст. 110 УК России («Доведение до самоубийства»), во-вторых, определение «тяжких последствий» (в число которых входит и самоубийство потерпевшей, последовавшее в результате изнасилования) как обстоятельства, отягчающего ответственность (п. «б» ст. 63 УК России). В обоих случаях судебно-следственные органы интересует причинно-следственная связь между действиями обвиняемого (подсудимого) и самоубийством потерпевшего лица.
Судебно-психологическая экспертиза может назначаться и по поводу иных обстоятельств, установление которых требует специальных познаний в психологии, если эти обстоятельства имеют значение для уголовного дела и входят в компетенцию судебного эксперта-психолога.
Производство дополнительной судебной экспертизы, назначенной в случае недостаточной ясности или полноты ранее данного заключения, поручается тому же или другому эксперту.
Производство повторной судебной экспертизы, назначенной в связи с возникшими у суда, судьи, лица, производящего дознание, следователя или прокурора сомнениями в правильности или обоснованности ранее данного заключения по тем же вопросам, поручается другому эксперту или другой комиссии экспертов.
Производство комиссионной судебной экспертизы в государственном судебно-экспертном учреждении. Комиссионная судебная экспертиза производится несколькими, но не менее чем двумя экспертами одной или разных специальностей.
Профессиональные и квалификационные требования, предъявляемые к эксперту. Должность эксперта в государственных судебно-экспертных учреждениях может занимать гражданин РФ, имеющий высшее профессиональное образование и прошедший последующую подготовку по конкретной экспертной специальности в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти. Должность эксперта в экспертных подразделениях федерального органа исполнительной власти в области внутренних дел может также занимать гражданин Российской Федерации, имеющий среднее специальное экспертное образование. Определение уровня профессиональной подготовки экспертов и аттестация их на право самостоятельного производства судебной экспертизы осуществляются экспертно-квалификационными комиссиями в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти. Уровень профессиональной подготовки экспертов подлежит пересмотру указанными комиссиями каждые пять лет.
Наряду с возрастанием роли количественных методов в обработке информации нередко ее анализ и оценка могут быть лишь результатом суждений, мнений лиц, обладающих глубокими профессиональными познаниями. И в теории, и в практике сегодня признается необходимость в сложных, проблематичных ситуациях прибегать к оценкам специалистов-экспертов.
Экспертиза проводится, как правило, в особых, экстраординарных случаях, когда познаний лиц, ответственных за принятие решений в сфере социального и производственного управления, судопроизводства, образования бывает недостаточно. Специфическими обстоятельствами, при которых целесообразно назначить экспертизу, могут быть следующие:
• необходимость получения объективного, незаинтересованного решения;
• конфликтная ситуация в сфере управления, осуществление властных полномочий, наличие спорных позиций по одному и тому же вопросу, когда необходимо мнение незаинтересованного специалиста;
• потребность решить проблемы, находящиеся на стыке различных отраслей науки и техники;
• когда границы проблемы шире границ суммарного знания;
Основаниями производства судебной экспертизы в государственном судебно-экспертном учреждении являются определение суда, постановления судьи, лица, производящего дознание, следователя или прокурора. Судебная экспертиза считается назначенной со дня вынесения соответствующего определения или постановления. Орган или лицо, назначившие судебную экспертизу, представляют объекты исследований и материалы дела, необходимые для проведения исследований и дачи заключения эксперта.
Юридическим основанием производства судебно-психологической экспертизы является постановление лица, производящего дознание, следователя, прокурора или судьи либо определение суда (судьи и двух народных заседателей). Иные письменные документы или устные распоряжения не могут служить основанием для проведения экспертизы. В постановлении (определении) о назначении экспертизы обязательно должно указываться обоснование ее назначения. Особенно аргументированными должны быть доводы лица (органа), назначившего комплексную психолого-психиатрическую экспертизу, поскольку из обоснования должно быть ясно, почему в данном конкретном случае возникает необходимость в использовании как психиатрических, так и психологических специальных познаний. Кроме того, в постановлении (определении) должны содержаться и другие сведения: кто и когда вынес постановление (определение); фамилия эксперта или наименование учреждения, в котором должна быть проведена экспертиза; вопросы, поставленные перед экспертами, и материалы, предоставляемые в распоряжение экспертов.
Вопросы, поставленные перед экспертом-психологом, не должны выходить за рамки его профессиональной компетентности. В качестве источников информации, предоставленных в распоряжение эксперта, обычно указывают: подэкспертное лицо; уголовное дело; приобщенную к делу медицинскую документацию. Это не исключает того, что в необходимых случаях могут быть предоставлены и другие материалы, имеющие значение для производства судебно-психологической экспертизы и приобщенные к уголовному делу: продукты творчества (рисунки, литературные произведения) подэкспертного, письма, дневники, видеозаписи следственного эксперимента, допросов и т.п. Назначение судебно-психологической экспертизы предъявляет особые требования к органу, ведущему производство по делу, при сборе необходимых для экспертизы материалов. В частности, данные о личности подэкспертного лица не должны ограничиваться характеристиками с мест работы и жительства, которые часто являются формальными. Желательно собрать полные биографические данные (наследственность, особенности воспитания в семье, успеваемость и взаимоотношения в учебных заведениях), сведения об отношении к семье, работе, сослуживцам, друзьям, к самому себе, о поведении, об особенностях реагирования в экстренных ситуациях. Ходатайствовать о назначении судебно-психологической экспертизы может само лицо, нуждающееся в экспертизе (обвиняемый, свидетель, потерпевший), а также его представитель (защитник обвиняемого, законный представитель потерпевшего). Ходатайство можно заявлять перед тем органом, в производстве которого находится уголовное дело, и оно должно быть обоснованным. Орган, ведущий производство по уголовному делу, вправе и по собственному усмотрению, при отсутствии ходатайств, прийти к выводу о назначении экспертизы (при предварительном расследовании уголовного дела - это дознаватель, следователь, прокурор; при судебном разбирательстве — это судья или суд в коллегиальном составе).
Следователь обязан ознакомить обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы (за исключением случаев, когда его психическое состояние делает это невозможным) и разъяснить его права. Обвиняемый вправе заявить отвод эксперту-психологу, просить о назначении эксперта из числа указанных им лиц, представить дополнительные вопросы для получения по ним заключения эксперта, ознакомиться с заключением эксперта. Следователь может удовлетворить ходатайство обвиняемого и изменить или дополнить свое постановление о назначении экспертизы либо отказать в ходатайстве, вынеся соответствующее Постановление, объявляемое обвиняемому под расписку.
Как показывает опыт, судебно-психологическую экспертизу в отношении лица, совершившего правонарушение, в уголовном деле целесообразно проводить после предъявления обвинения или перед составлением обвинительного заключения, т. е. в конце расследования, в гражданском — во время подготовки дела к слушанию. В административном процессе указанная экспертиза может назначаться во время разбирательства дела. Раннее назначение экспертизы, когда еще не собраны основные доказательства, не выявлены участники события правонарушения, может оказаться преждевременным, а сама экспертиза — неполной.
В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством следователь может присутствовать при производстве любой назначенной им экспертизы, в том числе и судебно-психологической.
Гражданско-процессуальное законодательство предусматривает возможность проведения судебно-психологической экспертизы в суде или вне суда, если это необходимо для характера экспертного исследования. Назначение и проведение судебно-психологической экспертизы в суде имеет ряд особенностей. В уголовно-процессуальном законе нет четкого определения порядка вызова эксперта в суд, кроме случаев, когда эксперт принимал участие в деле на предварительном следствии. В гражданско-процессуальном законодательстве предусмотрен вызов участников процесса извещениями и повестками. На практике имеет место как полупроцессуальный, так и процессуальный порядок вызова экспертов-психологов. В случаях, когда судья или суд предполагает необходимость проведения судебно-психологической экспертизы, то в стадии предания обвиняемого суду или подготовки дела к слушанию в постановлении или определении судьи такой вызов может быть специально оговорен. В подготовительной стадии судебного разбирательства может быть вынесено определение о назначении экспертизы и допуске к судебному разбирательству, а во время судебного следствия, судебного разбирательства — другое определение о постановке перед экспертами-психологами вопросов. Вопросы могут ставиться в первом определении, а во втором — уточняться и дополняться.
Проведение судебно-психологической экспертизы в суде, с одной стороны, имеет ряд преимуществ по сравнению с проведением ее в ходе предварительного следствия или дознания. В суде эксперт-психолог является участником непосредственного разбирательства. Он может выяснять, уточнять важные для него обстоятельства, участвовать в исследовании доказательств, в допросах, очных ставках, осмотрах и т. д., требовать вызова новых лиц, сбора новых доказательств и т. п. С другой стороны, при проведении экспертизы в суде или во время разбирательства дела эксперты-психологи существенно ограничены во времени. Это сказывается на выборе методик экспертного обследования, интерпретации полученных данных, на качестве заключения экспертизы. Важным моментом в назначении судебно-психологической экспертизы является выбор экспертов. Судебно-психологическую экспертизу может проводить экспертная комиссия в составе не менее двух-трех специалистов. Предпочтение в привлечении в качестве экспертов следует отдавать научным и научно-педагогическим работникам, лицам, имеющим базовое психологическое образование или работающим в области психологии в учебных или научно-исследовательских учреждениях не менее 5 лет и имеющим научные публикации по психологии. В экспертной комиссии необходимо участие специалиста по судебной психологии; им может быть преподаватель по этой дисциплине в юридическом вузе или работающий в данной отрасли сотрудник НИИ. При назначении экспертизы в экспертном учреждении следователь или суд направляет туда постановление (определение) и материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта. На основании постановления (определения) руководитель экспертного учреждения поручает производство экспертизы одному или нескольким сотрудникам этого учреждения, которые и обязаны провести экспертное исследование и дать свое заключение. В экспертном заключении делается отметка о разъяснении прав и обязанностей и о предупреждении об ответственности за дачу заведомо ложного заключения (ст. 307 УК РФ).
Любые психологические исследования в рамках судебно-психологической экспертизы состоят из следующих этапов:
- изучение экспертом поставленных перед ним вопросов и уяснение предмета судебно-психологической экспертизы;
- постановка задач исследовательского характера;
- отбор методов исследования в соответствии с поставленными задачами;
- непосредственное проведение исследования:
а) психологический анализ материалов уголовного дела;
б) наблюдение за подэкспертным;
в) беседы с подэкспертным;
г) применение инструментальных методов исследования индивидуально- психологических особенностей подэкспертного;
- анализ и обработка полученной информации;
- работа со специальной литературой;
- составление заключения эксперта.
56. Заключение психологической судебной экспертизы и его оценка
следственными органами и судом.
На основании проведенных исследований с учетом их результатов эксперт от своего имени или комиссия экспертов дают письменное заключение и подписывают его. Подписи эксперта или комиссии экспертов удостоверяются печатью государственного судебно-экспертного учреждения. Заключение эксперта-психолога состоит из трех частей: 1) вводной или введения; 2) исследовательской; 3) выводов или заключения
В заключении эксперта или комиссии экспертов должны быть отражены:
- время и место производства судебной экспертизы;
- основания производства судебной экспертизы;
- сведения об органе или о лице, назначивших судебную экспертизу;
- сведения о государственном судебно-экспертном учреждении, об эксперте (фамилия, имя, отчество, образование, специальность, стаж работы, ученая степень и ученое звание, занимаемая должность), которым поручено производство судебной экспертизы;
- предупреждение эксперта в соответствии с законодательством Российской Федерации об ответственности за дачу заведомо ложного заключения;
- вопросы, поставленные перед экспертом или комиссией экспертов;
- объекты исследований и материалы дела, представленные эксперту для производства судебной экспертизы;
- сведения об участниках процесса, присутствовавших при производстве судебной экспертизы;
- содержание и результаты исследований с указанием примененных методов;
- оценка результатов исследований, обоснование и формулировка выводов по поставленным вопросам.
Материалы, иллюстрирующие заключение эксперта или комиссии экспертов, прилагаются к заключению и служат его составной частью. Документы, фиксирующие ход, условия и результаты исследований, хранятся в государственном судебно-экспертном учреждении. По требованию органа или лица, назначивших судебную экспертизу, указанные документы предоставляются для приобщения к делу.
Заключение эксперта наряду с другими фактическими данными является доказательством по уголовному делу. В соответствии со статьей 68 УПК в предмет доказывания по уголовным делам входят мотивы преступления. По некоторым делам практически отсутствуют прямые доказательства мотива преступления. Для их установления недостаточно обычных, традиционных доказательств. Такие преступления часто относят к безмотивным. Но поскольку полностью безмотивных преступлений не бывает, для выяснения мотива преступления следует использовать специальные познания в области психологии. Судебно-психологическая экспертиза помогает полнее познать личность обвиняемого и мотивы его криминогенного поведения. С целью уменьшения ошибок, допускаемых иногда судами при квалификации преступлений, целесообразно обязательное проведение такой экспертизы по делам о преступлениях несовершеннолетних, при неосознаваемых мотивах взрослых преступников и при наличии данных, дающих основание полагать, что преступление было обусловлено аффектогенным мотивом. При помощи судебно-психологической экспертизы удается объяснить поведение обвиняемого, выяснить его психологическую установку и стимулы, побудившие его к действию. Эксперты-психологи определяют мотив преступного поведения как процесс, отражающий влияние внешних и внутренних факторов на поведение человека. Их задача сводится к исследованию потребностей, убеждений, психических свойств личности, влияния среды. С учетом данных обстоятельств они могут дать ответ, что данный мотив чужд конкретной личности. Таким образом, судебно-психологическая экспертиза в состоянии дать полную характеристику личности обвиняемого, без исследования которой нельзя установить юридический мотив совершения преступления по некоторым категориям дел.
По сравнению с другими доказательствами заключение эксперта-психолога имеет специфические черты, обусловленные его сущностью.
Во-первых, заключение эксперта-психолога строится на основе использования знаний в области психологии и в обязательном случае психодиагностики.
Во-вторых, заключение эксперта-психолога представляет собой выводное знание, где доказательственное значение имеют прежде всего выводы, к которым пришел эксперт по результатам исследований индивидуально-психологических особенностей личности подэкспертного, его состояния и других психологических закономерностей, имеющих существенное значение для дела.
В-третьих, данное заключение содержит психологические элементы субъективной стороны преступления в уголовном судопроизводстве, правонарушения в административном производстве, а также психологические характеристики истцов или ответчиков в гражданском судопроизводстве. Заключение судебного эксперта-психолога как процессуальный документ является способом опосредованно представленной информации об индивидуально-психологических особенностях лица, психическом состоянии в момент совершения криминального события и т.д.
Фундаментальные характеристики заключения, которые поддаются восприятию и однозначной оценке, - это его форма и содержание. Форма заключения эксперта-психолога должна соответствовать требованиям закона, установленным в ст. 204 УПК РФ, ст. 86 ГПК РФ, ст. 26.4 КоАП РФ, ст. 25 ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации". Более подробное содержание заключения регламентировано различными ведомственными нормативными актами, определяющими деятельность экспертных учреждений.
Оценка заключения эксперта-психолога может применяться в узком и широком смыслах. В первом случае оно означает лишь установление доказательственной роли заключения, во втором - включает использование последнего. Употребление указанного понятия в узком смысле вместе с понятием "использование заключения эксперта-психолога" служит средством для выделения двух этапов оценки, жестко связанных между собой, но имеющих и самостоятельное значение. В зависимости от результатов оценки (в узком смысле) следователь и суд используют заключение как доказательство, отвергают его либо выполняют действия, связанные с его проверкой: назначают дополнительную или повторную экспертизу, проводят допрос эксперта и т.д. Оценка заключения (в широком смысле) может завершиться уже после ее первого этапа, если будет установлено, что оно не имеет доказательственного значения. В современном судопроизводстве принято считать критериями оценки доказательств относимость к делу и допустимость доказательства, его достоверность или вероятность (истинность), мотивированность и информативность, конкретность и доброкачественность, внутреннюю согласованность и достаточность всей совокупности доказательств для принятия процессуального решения. При оценке заключения эксперта необходимо руководствоваться общими и специальными основаниями оценки. В качестве психологических оснований выступает убеждение субъекта оценки доказательств в том, что необходимо критически подходить к заключению эксперта вне зависимости от тех трудностей, которые могут возникнуть при его оценке. В качестве юридического основания для оценки заключения эксперта выступают положения закона о процессуальном порядке назначения и проведения экспертизы, о процессуальном положении и компетенции эксперта, о правилах оценки заключения эксперта, о правах следователей и судей при назначении и проведении экспертизы, а также нормы закона, предусматривающие права тех лиц, чьи интересы затрагивает экспертиза.
С помощью судебно-психологической экспертизы следователь, суд имеют возможность в необходимых случаях наиболее полно исследовать субъективную сторону преступления, объективно оценить показания свидетелей, потерпевших, обвиняемых (подсудимых), выявить обстоятельства, смягчающие наказание обвиняемого и характеризующие его личность, а также установить причины и условия, способствовавшие совершению преступления. Подводя итог вышеизложенному, следует обратить внимание, что психология оценки экспертного заключения определяется сложной процессуальной формой психологической экспертизы. Перед судом и следователем при этом всегда стоят следующие вопросы:
- соблюдались ли при подготовке, назначении и проведении экспертизы требования уголовно-процессуального закона, гражданско-процессуального закона, административного законодательства, федерального законодательства. Если было допущено нарушение, то каковы его последствия;
- была ли предоставлена эксперту личность, направляемая на экспертизу, и материалы, содержащие психологическую информацию об этой личности;
- с достаточной ли полнотой было проведено экспертное исследование и сделаны выводы;
- основано ли заключение эксперта-психолога на правильных научных положениях психологии, получено ли оно в результате применения верных методов исследования;
- являются ли ход и результаты экспертного исследования научно обоснованными в заключении эксперта-психолога, не являются ли они логически противоречивыми;
- проводило ли экспертизу компетентное лицо, соответствует ли квалификация и опытность эксперта данному предмету экспертизы. При этом суд (следователь) должен оценить компетентность эксперта-психолога, не вышел ли эксперт за пределы своей компетенции.
57. Психологическая судебная экспертиза несовершеннолетних
обвиняемых (подозреваемых, подсудимых): теоретические основы,
основные вопросы, подлежащие решению.
Перед судебно-психологической экспертизой стоят задачи: определить уровень интеллектуального развития и уровень развития эмоционально-волевой сферы подэкспертного, а также индивидуально-типологические особенности личности, которые могут иметь значение при разрешении данного дела. Например, экспертиза может определить склонность подростка к фантазированию, его повышенную внушаемость и т.п. В процессе судебно-психологической экспертизы определяется, способен ли данный подросток полностью осознавать характер и значение совершенных им действий, а также регулировать свою деятельность в процессе правонарушения. Решая этот вопрос, эксперт-психолог может ответить на него положительно, отрицательно, а в некоторых случаях может прийти к выводу о том, что подэкспертный не в полной мере осознавал и понимал значение своих действий или, осознавая их смысл, не мог в полной мере руководить своими действиями в процессе совершаемого преступления. Общеизвестно, что юридически значимый поступок имеет объективную (действие подследственного) и субъективную стороны. В характеристику субъективной стороны включаются мотивы, цель, степень осознания содеянного, предвидение последствий совершаемых действий, характер волевого к ним отношения. Знание основных мотивационных линий поведения подследственного позволяет раскрыть внутреннюю картину преступления, проследить степень осознания поступка, предвидения последствий содеянного. Если подследственный не мог в полной мере осознавать фактическое содержание своего поведения или способность к волевой регуляции у него была деформирована, то он не может в полной мере отвечать за свои поступки. Юридической оценке подвергаются только сознательные действия субъекта, которыми он может управлять.
Проблема осознания своих действий и способности руководить ими является стержневой проблемой судебно-психологической экспертизы несовершеннолетних и малолетних правонарушителей. Полное осознание человеком значения своих действий включает в себя: а) правильное понимание объективного содержания собственного поведения; б) понимание целей совершаемых действий; в) предвидение результатов своих деяний; г) оценка своих действий с точки зрения действующих моральных и правовых норм.
Основные проблемы, решаемые в СПЭ несовершеннолетних:
– уровень интеллектуального развития (соответствует ли развитие познавательных процессов норме);
– уровень развития эмоционально-волевой сферы (здесь чаще всего рассматривается проблема психического инфантилизма с психологической точки зрения, что очень важно для определения возраста достижения уголовной ответственности с юридической точки зрения);
– индивидуально-типологические особенности личности: юридически значимые характерологические особенности (лидерские тенденции, агрессивность, повышенная внушаемость, повышенная склонность к фантазированию и т.д.), чисто социальные качества личности (общесоциальная ориентация, знание правовых и моральных норм, границ допустимого и недопустимого, способность применения этих знаний в реальном поведении, устойчивость функционирования этих норм).
Способность руководить своими действиями выражается в свободном выборе как целей, так и способов их достижения. Выбор способа неразрывно связан с мотивами поведения. Экспертная оценка способности преступника или потерпевшего осознавать значение совершаемых им действий требует тщательного анализа умственного развития субъекта преступления, особенностей его личности, самосознания. Важное значение в экспертной оценке проблемы осознания своих действий человеком играет психологический анализ формирования антиобщественного поступка.
Для выявления условий жизни и воспитания подростка, его поведения, увлечений, интересов, индивидуальных особенностей психики, а также ближайшего окружения целесообразно допросить педагогов, соседей, родителей. Полученные сведения имеют важное значение для эксперта-психолога. Далее необходимо исследовать способы принятия подростком преступного решения. Принятие решения рассматривается как процесс взаимодействия личностных черт субъекта, его установок, ценностных ориентации с особенностями объективной внешней ситуации, в которой подросток действовал. В процессе принятия решения определяющее значение оказывают индивидуальные свойства личности. Получив информацию от психолога об индивидуальных особенностях личности подследственного, следователь должен соотнести их с объективной внешней реальностью, со спецификой антиобщественного поступка.
Чрезвычайно важным в экспертной оценке противоправного поступка является психологический анализ ситуации деликта, анализ психического состояния подростка в момент деликта, его отношение к содеянному и осознание случившегося.
Нередко следственным работникам в процессе следственных действий с подростками приходится сталкиваться с явлениями личностной незрелости подростка, что затрудняет решение вопроса о способности несовершеннолетнего полностью осознавать значение совершаемых им действий. При назначении судебно-психологической экспертизы на предмет осознания подростками своих действий и умения руководить ими следователь, анализируя материалы уголовного дела, должен обратить внимание на следующие моменты:
- цель совершенного преступления;
- соотношение цели и средств ее достижения;
- определенность и стойкость цели;
- соответствие способов достижения цели личностным характеристикам подследственного.
Для оценки способности осознавать значение совершаемых действий и руководить ими рекомендуются следующие типовые вопросы:
1.Каковы интеллектуальные и индивидуально-психологические характеристики подростка?
2.Если учитывать особенности его психического развития, мог ли он полностью осознавать значение совершаемых им действий?
3.Каковы особенности психического состояния подэкспертного в период инкриминируемых ему действий?
4.Если принять во внимание особенности психического развития подэкспертного и особенности его психического состояния, в какой мере он мог руководить своими действиями? Дополнительно можно уточнить, имеются ли в структуре личности подэкспертного свойства, оказавшие существенное влияние на особенности его поведения в ситуации деликта и на особенности его показаний (например, агрессивность, внушаемость, лживость как устойчивая личностная характеристика, гиперсексуальность и др.).
5. Какова общая психологическая характеристика личности подэкспертного?
6. Какие свойства психики личности носят ярко выраженный характер и могли оказать существенное влияние на ее поведение в рассматриваемой ситуации?
7. Имеются ли у подэкспертного лица признаки не связанного с психическими заболеваниями и временным психическим расстройством отставания в психическом развитии?
8. Соответствует ли психическая зрелость подэкспертного его хронологическому возрасту? Если нет, то какому возрастному периоду она соответствует?
58. Психологическая судебная экспертиза свидетелей и потерпевших:
теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
При осуществлении правосудия особенность установления истины заключается в том, что исследованию подлежат факты, действия, события, происходившие в прошлом. Восстанавливаются они прежде всего с использованием свидетельских показаний лиц, которые их непосредственно наблюдали или имели о них сведения, полученные из иных источников. Согласно ст. 72 УПК РФ «в качестве свидетеля для дачи показаний может быть вызвано любое лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, подлежащие установлению по данному делу». Однако не может допрашиваться в качестве свидетеля «лицо, которое в силу своих физических или психических недостатков не способно правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания». Часть 3 ст. 79 УПК предусматривает обязательное проведение экспертизы для определения психического или физического состояния потерпевшего или свидетеля в случаях, когда возникает сомнение в их способности давать показания о соответствующих обстоятельствах. Способность давать показания – это обусловленная развитием и особенностями личности способность правильно воспринимать сущность интересующих следствие событий, запомнить их и описать, не поддаваясь внешнему влиянию. Здесь очевидна важность использования специальных психологических познаний, прежде всего в форме судебно-психологической экспертизы. В компетенцию судебно-психологической экспертизы не входит оценка надежности или проверка достоверности свидетельских показаний. Таким образом, цели и задачи экспертно-психологического исследования должны быть ограничены установлением только принципиальной возможности (или невозможности) восприятия и последующего воспроизведения информации конкретным лицом. Способность лица правильно воспринимать важные для дела обстоятельства и давать о них правильные показания определяется такими процессами, как восприятие тех или иных фактов, сохранение и переработка непосредственно воспринятой или полученной логическим путем информации, воспроизведение, репродуцирование сохраненной информации. В настоящее время судебно-психологическая экспертиза во многих случаях обладает возможностями решать вопросы о принципиальной способности или неспособности свидетелей или потерпевших правильно воспринимать те или иные обстоятельства, правильно давать о них показания. Однако иногда следует учитывать, что человек, правильно воспринимавший события, может не сохранить о них воспоминания (или не желает их воспроизводить). В этом случае судебно-психологическая экспертиза не должна содержать заключений относительно того, действительно ли свидетель или потерпевший забыл о важных для установления истины обстоятельствах или о них помнит, но не хочет давать показаний. Кроме того, экперт-психолог компетентен утверждать или отрицать только принципиальную возможность восприятия каких-либо событий, но не в состоянии утверждать, воспринял ли их человек на самом деле.
Следует выделить два основных типа задач судебно-психологической экспертизы этого вида. К первому из них относится установление способности правильно воспринимать отдельные факты или внешнюю сторону событий (в пределах чувственного отражения действительности), ко второму – установление способности правильно воспринимать внутреннее содержание событий или действий (то есть понимать их).
Наибольшее значение экспертные исследования приобретают при необходимости оценки способности давать показания детьми и подростками. Согласно закону, малолетних следует допрашивать в качестве свидетелей в тех случаях, когда существенные для дела обстоятельства не могут быть установлены другим путем. Свидетельские показания, как описание явлений прошлого, представляют собой весьма сложный процесс, который относится к области психической деятельности лица, дающего показания. При оценке полноты и точности свидетельских показаний существенную роль играет анализ психологических процессов восприятия, запоминания и воспроизведения конкретными свидетелями фактических данных, существенных для дела; необходимо иметь в виду и разницу в их способности давать показания. Эта способность может зависеть не только от полноценности их органов чувств, уровня развития, продуктивности и надежности памяти, качеств мышления, индивидуального жизненного опыта, запаса знаний, интересов, личностных особенностей, но и в значительной мере от их отношения к самому происшествию. Существенно влияет на свидетельские показания содержание и структура самого явления, подлежащего восприятию, оценке, запоминанию и воспроизведению, условия, при которых это явление происходило.
Основаниями назначения психологической экспертизы могут служить малолетний возраст свидетеля, низкий уровень интеллектуального развития, неразвитая речь, несоответствие показаний ребенка (подростка) иным материалам дела, их противоречивость, существенные изменения от допроса к допросу, склонность к фантазированию, повышенная внушаемость, подозрения о возможном влиянии со стороны заинтересованных лиц и другое. Сомнения в способности свидетеля правильно воспринимать обстоятельства, важные для расследования, могут возникать также в связи: с особыми условиями восприятия (экстремальность ситуации, внезапность и быстрота событий, одновременное воздействие большого числа раздражителей и др.); со спецификой психического состояния свидетеля (аффекта, стресса, растерянности и др.); с информацией о возможном влиянии на свидетеля или потерпевшего лиц, заинтересованных в исходе дела; с противоречиями в показаниях, данных в разное время; принципиальным несовпадением содержания показаний с другими материалами дела; с особым содержанием воспринимаемых событий (например, способность дошкольника, бывшего очевидцем убийства, понимать смысл, содержание ситуации, то есть то, что произошло именно убийство). Судебно-психологическая экспертиза устанавливает новые фактические данные о психологических особенностях лиц, дающих показания; комплекс психических свойств человека, достаточный (или недостаточный) для полного и адекватного (правильного) отражения конкретных материальных или идеальных явлений. Они могут быть использованы, в числе прочих доказательств, при оценке достоверности показаний. Особое значение экспертиза такого рода приобретает при проверке способности детей и подростков давать показания в случаях их отставания в психическом развитии, в том числе не связанном с психическим заболеванием, а обусловленном педагогической запущенностью, иными социальными причинами. В рамках проведения судебно-психологической экспертизы этого вида можно выделить четыре основные задачи, стоящие перед экспертом: 1) установление способности правильно воспринимать отдельные действия, поступки, факты и давать о них показания; 2) установление способности правильно понимать смысл и содержание событий, ситуаций, действий, разговоров и давать о них показания; 3) анализ факторов, влияющих на формирование свидетельских показаний; 4) анализ самих этих показаний с точки зрения психологических признаков их достоверности.
На разрешение судебно-психологической экспертизы были поставлены вопросы:
1. Учитывая индивидуально-психологические и возрастные особенности подэкспертного и конкретные условия, в которых происходило событие (указать какое), мог ли он правильно воспринимать важные для дела обстоятельства (указать какие)?
2. Учитывая психическое состояние подэкспертного в момент восприятия, мог ли он правильно воспринимать важные для дела обстоятельства (указать какие)?
3. Обладает ли подэкспертный абсолютной чувствительностью зрительного, слухового (или иного) анализатора, достаточной для восприятия раздражителя (указать какого)?
4. Имеются ли у подэкспертного лица признаки повышенной внушаемости?
5. Имеются ли у подэкспертного лица признаки повышенной склонности к фантазированию?
6. Имеются ли у подэкспертного лица признаки эйдетической памяти?
7. Каковы индивидуальные особенности познавательной деятельности свидетеля?
8. Учитывая уровень психического развития свидетеля и его психологические особенности, мог ли он понимать внутреннее содержание (какое именно) событий (указать каких)?
9. Имеются ли признаки психологической достоверности показаний или ее отсутствия?
59. Психологическая судебная экспертиза в делах о сексуальных преступлениях:
теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
Объектом данного вида СПЭ могут быть лица женского и мужского пола, пострадавшие от сексуального насилия. На практике этот вид экспертизы проводится, как правило, в отношении малолетних и несовершеннолетних потерпевших — жертв половых преступлений. Одним из квалифицирующих признаков изнасилования и насильственных действий сексуального характера является использование виновным беспомощного состояния жертвы. Правоприменитель определяет беспомощное состояние как невозможность жертвы преступления понимать характер и значение совершаемых с нею действий или невозможность оказывать сопротивление виновному из-за своего физического или психического состояния: малолетнего возраста, физических недостатков, расстройств душевной деятельности или иного болезненного или бессознательного состояния и т. п.
В компетенцию психологической экспертизы входит оценка способности психически здоровой потерпевшей (потерпевшего) понимать характер и значение преступных действий виновного и оценка способности оказывать сопротивление в зависимости от уровня психического развития, в частности уровня интеллектуальных способностей, от индивидуально-психологических особенностей и психического состояния в момент деликта.
Основаниями для назначения данной экспертизы могут быть малолетний возраст (до 14 лет) или несовершеннолетие (14-18 лет) потерпевшей. А также сведения о ее «неправильном» или провоцирующем поведении, непоследовательность и противоречивость ее показаний, сведения о пассивном и неоднозначном поведении потерпевшей в отсутствие явного насилия и угроз со стороны виновного и т. п. Поскольку следователь не является специалистом по оценке психического здоровья, следует назначать комплексную психолого-психиатрическую экспертизу.
На разрешение судебно-психологической экспертизы рекомендуется ставить следующие вопросы.
1.Каковы основные индивидуально-психологические особенности потерпевшей и как они отразились при совершении в отношении нее противоправных действий?
2.Учитывая возрастные особенности и уровень интеллектуального развития, могла ли она понимать характер и значение совершаемых с нею действий?
3.В каком психическом состоянии находилась потерпевшая до, во время и после совершения в отношении нее противоправных действий, какова динамика развития этих состояний?
4.Могла ли она, с учетом ответов на 1-й, 2-й и 3-й вопросы, оказывать сопротивление?
Способность понимать характер и значение совершаемых действий означает достижение потерпевшей такого уровня психического развития, который позволяет ей на основе своих знаний и опыта своевременно и правильно раскрыть истинные намерения преступника, оценить криминальность ситуации, понять нравственно-этическую сущность происходящего и его возможных последствий.
В зависимости от уровня психического развития, тех или иных его особенностей возможно:
- непонимание потерпевшей ни характера, ни значения действий виновного;
- понимание характера, но непонимание значения действий виновного;
- понимание и характера, и значения действий виновного.
Первые два вывода означают и неспособность потерпевшей оказывать сопротивление, в последнем случае вопрос о способности сопротивляться требует специального изучения.
Одной из важных составляющих, определяющих поведение потерпевших в криминальной ситуации, является уровень их психосексуального развития.
Для решения вопросов по данному виду психологической экспертизы от следствия требуется тщательный сбор материалов, отражающих поведение потерпевшей и виновного на всем протяжении деликта. В отсутствие прямых свидетелей преступления, что нередко встречается в такого рода делах, необходимо собрать максимум информации о поведении потерпевшей до преступления и после него, о состоянии потерпевшей, ее внешнем виде, высказываниях непосредственно после деликта, при проведении первоначальных следственных действий, медицинского освидетельствования. Важно при этом помнить о дополнительном травмирующем воздействии этих процедур на психику потерпевшей и при необходимости прибегнуть к консультативной помощи психолога или специалиста антикризисной службы. При назначении экспертизы предпочтительно приглашение психолога-женщины.
60. Психологическая судебная экспертиза юридически значимых эмоциональных состояний:
теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
Это подвид СПЭ, предметом которого является установление юридически значимых эмоциональных состояний человека, т.е. состояний, снижающих в пределе психологической нормы способности человека правильно понимать действительность, значение собственных действий и/или способность руководить собой.
Известно, что функционирование сознания тесно связано с протеканием эмоций. В теории и практике СПЭ наиболее разработанными являются вопросы диагностики и оценки влияния на сознание и поведение субъекта физиологического аффекта. Хотя среди сильных и глубоких эмоциональных состояний, способных оказать деструктивное влияние на сознание и деятельность, психологи выделяют и ряд других, существенно ограничивающих, но не исключающих проявле ния юридически значимых способностей. Однако развернутого описания таких состояний в юридической психологии нет, характер и механизм их влияния на конечные формы поведе ния полностью не известен. Среди таких состояний мы выделили стресс (информационный и эмоциональный), аффект, острое горе и тревожность (беспомощность - безна дежность), ревность и разного типа состояния фрустрации, а также страсть.
Они про являются в юридически значимых ситуациях и оказывают существенное влияние на сознание и поведение человека. Нам представляется перечень этих состояний таким:
- психические состояния (типа аффекта, психической напряженности) в момент совершения противоправных действий, снижающие способность сознавать значение своих дейст вий и руководить ими;
- психические состояния, предрасполагающие к самоубий ству в период, предшествовавший смерти;
- психические состояния, затрудняющие выполнение про фессиональных функций при управлении сложными техни ческими устройствами"
- эмоциональные состояния, снижающие способность потерпевших по делам об изнасиловании понимать характер и значение совершаемых с ними действий и оказывать сопротивление;
- эмоциональные состояния, обусловливающие превышение пределов необходимой обороны и т.д.
Следствие и суд смогут дать адекватную юридическую оценку состоянию, описанному в заключении, если будут вооружены не только юридическими, но и психологическими критериями юридически значимых эмоциональных состояний.
Таким образом, чтобы ответить на вопрос о влиянии особого эмоционального состояния на проявление субъектности личности, необходимо не только определить перечень таких эмоциональных состояний, но и рассмотреть их влияние на способности лица (участника криминального события: преступника или жертвы преступления) адекватно отражать действительность, осознавать значение своих действии и регу лировать их.
юридически значимым является такое эмоциональное состояние, которое характеризуется не только целостностью и своеобразием в зависимости от вида, но и своим влиянием на субъекта деятельности, страдательно стью переживающего человека, что выражается в снижении уровня психического отражения и регуляции и специфике их взаимосвязи: нарушении (в пределе нормы) единства созна ния и деятельности и/или целостности деятельности, прояв ляющемся в своих крайних вариантах либо пассивной созерца тельностью переживающего человека, либо его чрезмерной неупорядоченной активностью.
На сегодняшний день в психологии существуют описания ряда сильных, глубоких, длительных эмоциональных состоя ний. Это аффект, стресс, или психическая напряженность, состояние фрустрации, тревожности, персевераций, состояние агрессии, отчаяния, испуга, страха, паники, безнадежности, апатии, ревности, страсти и т.п. Они могут негативно сказать ся на функционировании сознания и проявлении поведения.
Юридически значимым является такое эмоциональное состояние, которое характеризуется не только целостностью и своеобразием в зависимости от вида, но и своим влиянием на субъекта деятельности, страдательно стью переживающего человека, что выражается в снижении уровня психического отражения и регуляции и специфике их взаимосвязи: нарушении (в пределе нормы) единства созна ния и деятельности и/или целостности деятельности, прояв ляющемся в своих крайних вариантах либо пассивной созерца тельностью переживающего человека, либо его чрезмерной неупорядоченной активностью.
На сегодняшний день в психологии существуют описания ряда сильных, глубоких, длительных эмоциональных состоя ний. Это аффект, стресс, или психическая напряженность, состояние фрустрации, тревожности, персевераций, состояние агрессии, отчаяния, испуга, страха, паники, безнадежности, апатии, ревности, страсти и т.п. Они могут негативно сказать ся на функционировании сознания и проявлении поведения.
Данный вид экспертизы назначается работниками следственных или судебных органов в тех случаях, когда возникает вопрос о возможности квалифицировать действия обвиняемого (подсудимого) как совершенные в состоянии сильного душевного волнения (физиологического аффекта). Это состояние предусмотрено законодателем в качестве смягчающего вину обстоятельства по делам об убийствах и нанесении тяжких телесных повреждений. Насильственные преступления против личности, в особенности убийства и нанесение телесных повреждений, нередко являются завершающей фазой конфликта, который происходил между преступником и потерпевшим. Развитие конфликтной ситуации между людьми обычно сопровождается возрастанием уровня эмоционального напряжения участников конфликта. При этом нередки случаи, когда один или несколько участников конфликта своими действиями провоцируют дальнейшее развитие конфликтной ситуации, и это обстоятельство, преломляясь через индивидуальные особенности личности, способствует возникновению состояния сильного душевного волнения на стадии, предшествующей совершению насильственного преступления. Подобные ситуации, как указывалось выше, учитываются законодателем, а для разрешения вопроса о соответствующей квалификации такого преступления работники правоохранительной системы должны получить заключение эксперта-психолога. Таким образом, уголовное право учитывает особенности состояний и условий, в которых находится лицо, совершившее преступление, причем эти обстоятельства существенно ограничивают меру его осознания, свободу волеизъявления и расцениваются как смягчающие обстоятельства.
Высокая степень эмоциональных переживаний специфически воздействует на характер познавательных процессов и на структуру сознания субъекта. Это воздействие приводит к феномену сужения сознания, что, в свою очередь, делает деятельность субъекта односторонней, негибкой. Психологии известен ряд эмоциональных состояний, характеризующихся высоким эмоциональным напряжением. К ним относятся состояние физиологического аффекта (сильного душевного волнения), стресс (психическая напряженность) и фрустрация. Ниже мы последовательно рассмотрим особенности этих состояний.
Состояние аффекта характеризуется краткостью и «взрывным» характером, которое обычно сопровождается ярко выраженными вегетативными (например, изменение цвета лица, выражения глаз и др.) и двигательными проявлениями. Состояние аффекта формируется у субъекта очень быстро и в течение долей секунды может достичь своего апогея, оно возникает внезапно не только для окружающих, но и для самого субъекта. Обычно аффект протекает в течение нескольких десятков секунд. Как уже указывалось, он характеризуется высокой напряженностью и интенсивностью реализации физических и психологических ресурсов человека. Именно этим объясняется, что в состоянии аффекта физически слабые люди ударом высаживают дубовую дверь, наносят большое количество смертельных телесных повреждений, т.е. совершают те действия, на которые они не были способны в спокойной обстановке. Состояние аффекта дезорганизующим образом воздействует на высшие психические функции. Как уже указывалось выше, происходит сужение сознания, что резко снижает контроль за поведением в целом. Одним из последствий аффективного состояния является частичная утрата памяти (амнезия) в отношении событий, которые непосредственно предшествовали аффекту и происходили в период аффекта. Момент аффективной разрядки наступает неожиданно, внезапно для самого обвиняемого, помимо его волевого контроля. Происходит частичное сужение сознания — ограничивается поле восприятия, внимание концентрируется целиком на предмете насилия. Длительность подобного состояния может колебаться от нескольких секунд до нескольких минут, после чего наступает резкий и стремительный спад эмоционального возбуждения, нарастает состояние опустошения, крайней усталости, происходит постепенное осознание содеянного, часто сопровождающееся чувством раскаяния, растерянности, жалости к потерпевшему. Нередко обвиняемые сами пытаются помочь жертве, сообщают о случившемся в милицию, реже — убегают с места происшествия, не пытаясь скрыть следы преступления. В дальнейшем нередко обнаруживается забывание отдельных эпизодов преступления, Физиологический аффект необходимо различать от патологического. В отличие от физиологического, патологический аффект рассматривается как острое кратковременное психическое расстройство, возникающее внезапно и характеризующееся следующими особенностями: глубокое помрачение сознания; бурное двигательное возбуждение; полная (или почти полная) амнезия.
Квалифицированная оценка эмоциональных состояний подследственного или свидетеля в значительной степени зависит не только от опыта психолога, но также от объема информации о личности и поведении субъекта преступления в материалах уголовного дела. К сожалению, в процессе допросов и других следственных действий следователи редко фиксируют свое внимание на особенностях самочувствия, настроения подследственного перед случившимся. Очень важен также опрос свидетелей о том, как выглядел подследственный перед случившимся и в момент деликта, какие особенности в его поведении наблюдались после случившегося.
Рекомендуется в процессе допроса свидетелей или потерпевших задать им следующие вопросы.
1. Как выглядел подследственный в момент деликта: а) какой был цвет его лица? б) как выглядели его глаза (бегающие зрачки, суженные или расширенные)? в) наблюдался ли тремор рук или других частей тела? г) каковы были особенности интонации его голоса?
2. Как выглядел подследственный? Каковы были особенности его поведения после случившегося: а) плакал? б) сидел неподвижно? в) пытался оказать помощь жертве? г) адекватно отвечал на вопросы? д) какой был темп его речи (ускоренный, замедленный, нормальный)? е) каково было содержание его высказываний? и др.
3. Каковы были особенности взаимоотношений между подэкспертным и жертвой?
4. Каковы особенности личности и поведения подследственного?
5. Каковы личностные особенности жертвы?
В процессе допроса подследственного, особенно на первых этапах следственных действий, следователю необходимо выяснить у него следующие моменты:
- соматическое состояние накануне деликта (наличие соматических, нервных и других заболеваний, наличие хронической усталости, бессонницы и др.);
- особенности межличностных отношений подследственного с жертвой (наличие конфликтов, их специфику и способы их разрешения);
- особенности личности жертвы (особенности темперамента, характера, особенности взаимоотношений в семье и др.);
- особенности и динамику взаимоотношений с жертвой (что послужило источником конфликта, были ли раньше конфликты; если были, то как они разрешались; есть ли общие знакомые с жертвой, общие интересы и др.).
В материалах уголовного дела обязательно должны быть характеристики на подследственного, причем не только бытовые и производственные, но и характеристики свидетелей. При опросе свидетелей рекомендуется задавать такие, например, вопросы: «Является ли для вас неожиданным поступок подследственного?» или: «Соответствуют ли особенностям личности подследственного его поступки?»
Ответы свидетелей на эти вопросы имеют высокую информативную значимость для эксперта-психолога. По данным ряда исследований и нашим собственным данным, лица, совершившие преступления в состоянии физиологического аффекта, отличаются повышенной заторможенностью, уравновешенностью, отсутствием агрессивности и выраженной аффективности. Содержательная сторона их деяний не согласуется с их личностными характеристиками.
В постановлении о назначении судебно-психологической экспертизы эмоциональных состояний следователем ставятся следующие вопросы:
- Каковы индивидуально-психологические особенности подследственного?
- Каковы особенности межличностных отношений жертвы и подследственного (социально-психологическая характеристика динамики их межличностных взаимоотношений, их конфликта, анализ способов разрешения конфликтных ситуаций и др.)?
- Как выявленные личностные характеристики могли повлиять на особенности поведения подследственного в исследуемой ситуации?
- В каком психическом состоянии находился подследственный в момент совершения деликта?
- Находился ли подследственный в состоянии физиологического аффекта или ином эмоциональном состоянии, оказавшем существенное влияние на его поведение?
Вопрос об ином эмоциональном состоянии уместен, так как подследственный в момент совершения преступления мог находиться в таком психическом состоянии, которое по своему дезорганизующему влиянию на поведение не достигало глубины физиологического аффекта, но оказало негативное влияние на сознательное регулирование его поведения. Такими эмоциональными состояниями, оказывающими дезорганизующее влияние на поведение человека в ситуации конфликта, могут быть стресс и фрустрация. Эти эмоциональные состояния диагностируются психологом и могут интерпретироваться юристом как состояния сильного душевного волнения и рассматриваться в качестве смягчающего ответственность обстоятельства.
В психологии стресс понимается как состояние психического напряжения, возникающее у человека в процессе деятельности в наиболее сложных, трудных условиях как в повседневной жизни, так и при особых экстремальных состояниях. Стресс может оказывать как положительное, так и отрицательное влияние на деятельность человека, включая даже полную ее дезорганизацию. Объективными признаками, по которым можно судить о стрессе, являются его физиологические проявления (повышение артериального давления, изменение сердечно-сосудистой деятельности, мускульное напряжение, учащенное дыхание и др.) и психологические (переживание тревоги, раздражительность, ощущение беспокойства, усталость и др.). Но главным признаком стресса является изменение функционального уровня деятельности, что проявляется в ее напряжении. В результате такого большого напряжения человек может мобилизовать свои силы или, наоборот, в результате чрезмерного напряжения функциональный уровень понижается, и это может способствовать дезорганизации деятельности в целом. Различают физиологический и психологический стресс. Физиологический стресс вызывается непосредственным действием неблагоприятного стимула на организм. Психологический стресс как более сложное интегративное состояние требует обязательного анализа значимости ситуации, с включением интеллектуальных процессов и личностных особенностей индивида. Если при физиологическом стрессе реакции индивида стереотипны, то при психологическом стрессе реакции индивидуальны и не всегда предсказуемы. Важным является также разграничение физиологического аффекта от такого эмоционального состояния, как фрустрация.
Фрустрация — это психическое состояние дезорганизации сознания и деятельности человека, вызванное объективно непреодолимыми препятствиями. Несмотря на многообразие фрустрирующих ситуаций, они характеризуются двумя обязательными условиями: это наличие актуально значимой потребности и наличие препятствий для осуществления этой потребности. Необходимым признаком фрустрации является сильная мотивированность личности к достижению цели, удовлетворению значимой потребности и наличие преграды, препятствующей достижению этой цели.
Поведение человека в период фрустрации может выражаться в двигательном беспокойстве, в апатии, в агрессии и деструкции, в регрессии (обращении к моделям поведения более раннего периода жизни).
Фрустрационное поведение — это то поведение, которое не контролируется ни волей, ни сознанием человека, оно дезорганизовано и не имеет содержательно-смысловой связи с мотивом ситуации. При таком поведении свобода осознания и волеизъявления ограничена. В связи с этим фрустрацию можно выделить как особое состояние, которое юристы могут рассматриваться как смягчающий фактор.
Исследования лиц, совершивших преступления в состоянии фрустрации, выявили у них основные личностные и поведенческие характеристики, предрасполагающие к преступлению. Это глубокая эмоциональная вовлеченность в ситуацию, тенденция оценивать свои потребности как высокозначимые, недостаточная адекватность поведения. Повышенная эмоциональная вовлеченность в ситуацию проявляется у них в эмоциональном отклике на любые, даже несущественные стимулы. Фрустрация проявляется не только в агрессивных формах поведения. В некоторых случаях наблюдается «уход в себя» (эмоциональное замыкание) с целью ослабления эмоционального дискомфорта. Иногда наблюдаются регрессивные формы поведения.
На специфику поведенческих реакций существенное влияние оказывают личностные характеристики, особенно степень эмоциональной устойчивости. Эмоциональная неустойчивость является существенным предрасполагающим к фрустрации фактором, она проявляется у субъекта в повышенной чувствительности в возбудимости, эмоциональной раздражительности, в недостатке самоконтроля и тревожной самооценке. Тенденция оценивать индивидуальные потребности, как высокозначимые, у фрустрированной личности обусловлена как внешними, так и внутренними факторами. Внутренний фактор определяется интеллектуальными и личностными характеристиками подследственных.
Эффективная оценка этих состояний зависит от профессионального опыта психолога, а также от объема и качества информации о личности и поведении подследственного в изучаемых ситуациях деликта, представленных в материалах уголовного дела.
1. Находилось ли подэкспертное лицо в момент деликта в состоянии физиологического аффекта?
2. Находилось ли подэкспертное лицо в момент деликта в эмоциональном состоянии (стресс, фрустрация, страх и т.д.), которое могло существенно повлиять на его сознание и поведение в исследуемой ситуации?
3. Имеются ли у данного лица возрастные и индивидуально-психологические особенности, способные повлиять на его состояние в момент деликта?
Юридическое значение экспертизы эмоциональных состояний: Экспертиза физиологического аффекта обвиняемого назначается судебно-следственными органами для юридической квалификации состояния сильного душевного волнения. Это наиболее часто встречающаяся в практике судебно-психологическая экспертиза. Особое значение имеет новая редакция статей УК РФ, касающихся квалификации так называемых аффективных преступлений, т. е. преступлений, совершенных виновным под влиянием выраженных эмоциональных реакций. Определение состояния сильного душевного волнения (аффекта) у обвиняемого используется только как квалифицирующий признак (ст. 107 «Убийство, совершенное в состоянии аффекта», а также ст. 113 «Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта») и в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, уже не рассматривается. По существу в новом кодексе принята более широкая норма -смягчающим обстоятельством является не только аффект, но и любое состояние, возникшее в ответ на противоправное или аморальное поведение потерпевшего, явившееся поводом для преступления (п. 3 ч.1 ст. 61 УК РФ). В названии статей 107 и 113 УК РФ понятие «сильное душевное волнение» заменено на «аффект», а в тексте эти термины употребляются как синонимы. Это упростило задачи суда и оптимизировало его взаимодействие с экспертами-психологами, так как с юридической точки зрения более важное значение имеет не терминологическое обозначение того или иного аффективного состояния, а то, что экспертное определение дает основание для точной их квалификации и приводит к определенным правовым последствиям.
При квалификации сильного душевного волнения (аффекта) суд значительно чаще опирается на заключение психологической экспертизы или психолого-психиатрической экспертизы. До этого суд мог квалифицировать состояние сильного душевного волнения самостоятельно, без назначения судебно-психологической или комплексной психолого-психиатрической экспертизы, что повышало вероятность некоторой произвольности в юридической квалификации преступления. Возникновение и развитие аффекта (сильного душевного волнения) в новом УК РФ связывается не только с «насилием, издевательством, тяжким оскорблением либо иными противоправными или аморальными действиями потерпевшего», но и с «длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего». Таким образом, уточнен (по сравнению с ранее действовавшим УК РСФСР) признак «внезапности» возникновения сильного душевного волнения. Внезапность теперь целиком относится к субъективному развитию аффекта и не означает непосредственности наступления аффективной реакции сразу после неправомерных действий потерпевшего. Кроме того, существенно расширяется круг эмоциональных реакций, имеющих юридическое значение и подпадающих под понятие «аф-фекта» или «сильного душевного волнения»: он должен включать не только эмоциональные реакции взрывного характера, но и ряд эмоциональных состояний, возникающих в результате длительного накопления эмоционального напряжения в условиях длительной психотравмирующей ситуации и не обязательно носящих взрывной характер. Это те эмоциональные состояния, которые обычно квалифицируются экспертами как «оказывающие существенное влияние на сознание и поведение обвиняемого в момент совершения инкриминируемого ему деяния».
61. Психологическая судебная экспертиза в делах о происшествиях, связанных с управлением техникой: теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
Основным объектом данного вида СПЭ является личность человека в системе «человек – техническое устройство – среда», по вине или при участии которого произошли аварии, поломки техники и т.п. Экспертное обследование проводится в отношении водителей транспорта: автомобилей, железнодорожных составов, летчиков, диспетчеров и операторов энергосистем в случаях, когда у следователя или суда возникают сомнения в психологических возможностях человека, обеспечивающих выполнение ими функций управления техникой.
В роли экспертов по данному виду СПЭ выступают специалисты в области психологии труда и инженерной психологии.
В настоящее время СПЭ применяют при расследовании происшествий на всех видах транспорта: железнодорожном, авиационном, автомобильном, морском, хотя, безусловно, наиболее часто экспертов-психологов приглашают для участия в расследовании дорожно-транспортных происшествий (ДТП). СПЭ направлена здесь на установление момента, когда водитель, с учетом его индивидуальных психофизиологических особенностей, имел техническую возможность предотвратить данное дорожно-транспортное происшествие. Поэтому объектом СПЭ могут быть не только водители, но и потерпевшие и свидетели-очевидцы.
Перед экспертами-психологами прежде всего ставится вопрос о том, мог ли водитель (обвиняемый или потерпевший), исходя из его индивидуальных психологических и психофизиологических особенностей, правильно воспринимать, запоминать и воспроизводить обстоятельства ДТП в своих показаниях. Кроме того, могут быть поставлены вопросы, связанные с установлением психофизиологических особенностей водителя, а также вопрос об оценке его действий (с психологических позиций) в нормальных условиях и в тех условиях, в которых произошло ДТП.
В отношении других участников автодорожного происшествия эксперт может установить (в случае наезда) вероятную скорость движения пешехода с учетом его физических возможностей, особенностей и конкретной обстановки наезда.
СПЭ потерпевших может выявить особенности их восприятия и формирования оценочных суждений. Конкретные вопросы могут касаться характеристик памяти, внимания, восприятия, времени реакции в условиях, в которых имело место ДТП.
Особый интерес представляют выводы экспертов-психологов относительно психического состояния водителя в момент ДТП, поскольку наряду с устойчивыми индивидуально-психологическими особенностями психическое состояние оказывает влияние на течение всех процессов, участвующих в обеспечении деятельности водителя. В связи с этим перед экспертами могут быть поставлены вопросы о том, не является ли данная ситуация экстремальной и если является, то какими признаками она характеризуется; не находился ли водитель в каком-либо особом психическом состоянии в момент ДТП (стресса, фрустрации, напряжения, тревоги, страха, утомления и т. д.). Учитывая многообразие ситуаций, в которых происходят происшествия, связанные с управлением техникой, представителям правоохранительных органов необходимо иметь в виду, что назначению данного вида СПЭ должна обязательно предшествовать консультация со специалистами в области психологии труда и инженерной психологии, которая позволит правильно сформулировать вопросы, выносимые на разрешение экспертов.
Комплексная медико-психологическая экспертиза проводится с участием специалистов в области автодорожной медицины и медицинской психологии. Она назначается для оценки действий участников ДТП, их трудоспособности до и после происшествия, а также их способности давать правильные показания об обстоятельствах ДТП с учетом влияния психофизиологических факторов, изменяющих параметры психической деятельности человека в сторону их ухудшения, в частности под влиянием так называемого «эмоционального шока», возникающего в результате, эмоциональной перегрузки, потрясения либо физических травм, полученных при наезде или столкновении. Комплексная психолого-автотехническая экспертиза проводится в сложных случаях для установления научно обоснованных характеристик механизма ДТП во всех его фазах, определения вызвавших его причин, в том числе и тех, которые определяются индивидуально-психологическими особенностями водителя, других участников ДТП. Данный вид экспертизы проводится совместно специалистами-автотехниками и инженерными психологами. В ходе ее проведения психологи дают ответы на вопросы, раскрывающие степень инженерно-психологического соответствия дорожной обстановки индивидуальным психофизиологическим возможностям водителя и других участников ДТП. Комплексная психолого-светотехническая экспертиза поручается специалистам в области инженерной психологии и светотехники. Она назначается в тех случаях, когда для оценки действий водителя, механизма и причин ДТП необходимо учитывать динамику условий освещенности с точки зрения их влияния на психофизиологические особенности восприятия водителя. Формулировки вопросов определяются конкретными обстоятельствами ДТП и частично содержатся в предыдущих разделах.
При расследовании происшествий, связанных с использованием техники (автотранспортных, авиационных, железнодорожных, воднотранспортных происшествий, аварии на производстве), в ряде случаев назначается инженерно-психологическая (технико-психологическая) экспертиза. Следователю (судье) необходимы некоторые инженерно-психологические познания. Только на их основе можно поставить конкретные вопросы эксперту.
К компетенции судебно-психологической экспертизы по делам о катастрофах и авариях на производстве и транспорте относятся: 1) установление наличия или отсутствия у субъекта в момент происшествия проявлен крайнего психического напряжения; 2) установление пределов психофизиологических возможностей человека, их соответствия требованиям, возникшим в момент происшествия; 3) установление нарушений инженерно-психологических и эргономических требований к средствам индикации (отображения информации) и механизмам управления технической системой.
Поводом к назначению судебно-психологической экспертизы по делам о транспортных и производственных происшествиях могут служить возникшие в процессе расследования предположения о том, что требования аварийной ситуации превышали индивидуально-психологические и профессиональные возможности лиц, управляющих техникой. В связи с этим экспертам-психологам могут быть заданы следующие вопросы: 1) находился ли субъект в момент совершения конкретных действий в конфликтном психическом состоянии (стресс, фрустрация и др.)?; 2) как могло повлиять на выполнение профессиональных функций данное состояние?; 3) соответствуют ли психические возможности обследуемого лица требованиям ситуации происшествия?; 4) имелись ли в соответствующих технических средствах эргономические недостатки, обусловившие ошибочность действий оператора? Только квалифицированное экспертное исследование "человеческого фактора" при взаимодействии человека с техникой может обеспечить реализацию принципа ответственности за виновное поведение и принципа справедливости наказания. 5) с учетом объективных данных о механизме ДТП, а также индивидуально-психологических особенностей подэкспертного лица, имелась ли у него реальная возможность правильно оценить аварийную дорожную ситуацию и адекватно повлиять на ее предотвращение? 6) Не находился ли подэкспертный в момент ДТП в психическом состоянии, которое могло существенно повлиять на его поведение в исследуемой ситуации?
62. Психологическая судебная экспертиза личности обвиняемого
(подозреваемого, подсудимого) и мотивов противоправных действий:
теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
Учет личностного фактора в совершении преступлений имеет немаловажное юридическое значение и должен активно использоваться в уголовном и исправительном процессах. Однако следует отметить, что юристами, психиатрами и психологами понятие «личность» зачастую трактуется по-разному, да и в психологической литературе существует большое количество разнообразных и не всегда совместимых подходов к данной проблеме, что, естественно, препятствует полноценному и эффективному использованию профессиональных знаний о личности обвиняемых в уголовном процессе.
Проблема личности является центральной в деятельности судебного психолога-эксперта. Психологическое исследование личности подэкспертного необходимо практически во всех предметных видах экспертизы. Так, особенности мотивационной и смысловой сферы личности свидетелей могут оказывать влияние на их способность правильно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания; диагностика физиологического аффекта или иного эмоционального состояния, оказывающего существенное влияние на поведение обвиняемого, практически неосуществима без оценки роли личности в их возникновении и развитии; определение уровня личностного и интеллектуального развития имеет решающее значение при исследовании способности несовершеннолетних потерпевших по сексуальным правонарушениям правильно понимать характер и значение совершаемых с ними действий или оказывать сопротивление преступнику. В то же время судебно-психологическая экспертиза личности обвиняемых представляет собой и самостоятельный предметный вид экспертизы.
Специалист-психолог может быть приглашен для участия в следственном действии для дачи заключения во всех тех случаях, когда есть основания полагать, что участвующее в нем лицо может сообщать недостоверные сведения. Очевидным достоинством заключения специалиста-психолога является то, что оно позволяет сравнительно быстро получить доказательства, способствующие качественной оценке показаний участников расследования.
За последние годы появился ряд публикаций с описанием случаев назначения психологической экспертизы для решения нетрадиционных для нее вопросов, связанных с раскрытием преступлений.
В этой связи нужно упомянуть практику составления так называемого проспективного психопатологического портрета неизвестного преступника (разыскиваемого лица). Суть дела в следующем. При совершении в определенном регионе неизвестным лицом серии тяжких преступлений (чаще сексуальных) к деятельности следственно - оперативной бригады привлекается судебный психиатр или сексопатолог. Связано это с тем, что на основании имеющихся данных выдвигается версия о возможном совершении преступлений лицом, страдающим отклонениями в психической (сексуальной) сфере. Психиатр (сексопатолог) составляет "психопатологический портрет" неизвестного, оформляемый иногда в виде заключения эксперта.
Юридической основой данного вида экспертизы является ст. 73 УПК России, в которой среди обстоятельств, подлежащих доказыванию, указываются «...иные обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого». Поскольку, согласно ст. 74 УПК России, заключение эксперта является доказательством по уголовному делу, во многих случаях возникает необходимость назначения экспертизы личности обвиняемого, которая может проводиться в рамках судебно-психологической либо комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.
С уголовно-правовой точки зрения понятие «личность преступника (обвиняемого)» необходимо рассматривать:
· для решения вопросов, касающихся определения оснований уголовной ответственности;
· для индивидуализации уголовной ответственности и наказания.
Рассмотрим, какие же характеристики личности преступника включены законодательством в состав преступления, являющийся основанием уголовной ответственности. Это прежде всего общие и специальные признаки субъекта преступления - возраст уголовной ответственности, гражданство, должностное положение и др. - т.е. те свойства личности (в юридическом ее понимании), которые не являются предметом психологического исследования, а представляют собой преимущественно социально-демографические характеристики. В то же время нельзя однозначно утверждать, что при определении оснований уголовной ответственности не существует необходимости привлекать заключение эксперта-психолога. На наш взгляд, экспертиза личности обвиняемого во многих случаях способствует правильному установлению мотивов преступления, которые могут быть необходимым признаком состава преступления или выступать в качестве квалифицирующего обстоятельства - разумеется, установление искомых мотивов является прерогативой суда.
Для решения вопросов об индивидуализации уголовной ответственности и наказания использование психологических познаний при установлении обстоятельств, характеризующих личность обвиняемого, становится более значимым. В этом аспекте для судебно-следственных органов научно обоснованная оценка личности обвиняемого выступает, во-первых, в качестве предпосылок установления обстоятельств, влияющих на степень и характер ответственности, т.е. смягчающих или отягчающих обстоятельств (ст. 61, 63 УК России). Конечно же, не все обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности, относятся к личностным характеристикам, но следует иметь в виду, что в соответствии с ч. 2 ст. 61 УК России судом «при назначении наказания могут учитываться в качестве смягчающих и обстоятельства, не предусмотренные частью первой настоящей статьи», а как показывает многолетняя практика судопроизводства - в качестве таких часто выступают обстоятельства, характеризующие личность виновного. Во-вторых, судебно-психологическая оценка личности обвиняемого помогает суду более полно раскрыть причины и условия, способствовавшие совершению преступления (ст. 73 УПК России). В-третьих, полное исследование личности виновного способствует правильному решению вопроса о назначении вида наказания (ч. 3 ст. 60 УК России). Законодателем указывается, что при назначении осужденным вида наказания подлежит проявлять индивидуальный подход с учетом, в числе прочих обстоятельств, и личности виновного. О большой роли судебно-психологической экспертизы личности обвиняемого свидетельствует тот факт, что неполное выяснение обстоятельств, характеризующих личность обвиняемого, рассматривается в судебной практике (при невозможности восполнить этот пробел в судебном заседании) как основание направления дела для дополнительного расследования.
Таким образом, наиболее общими основаниями назначения судебно-психологической экспертизы индивидуально-психологических особенностей обвиняемого для судебно-следственных органов являются: потребность в установлении обстоятельств, влияющих на степень и характер ответственности, выяснении мотивов и механизма преступления, раскрытии причин и условий, способствовавших совершению преступления, а также в определении адекватного вида наказания с учетом индивидуального подхода в тех случаях, когда достижение этого затруднительно без всесторонней и глубокой оценки личности обвиняемого, которая не может быть достигнута обычными средствами, находящимися в распоряжении следователя или суда, а требует применения специальных познаний в психологии.
Основной вопрос судебно-следственных органов, решаемый этим видом экспертизы: «Каковы индивидуально-психологические особенности обвиняемого (подсудимого)?» Почему употребляется термин «индивидуально-психологические особенности», а не, к примеру, «личность» или «характер» и пр.? Дело в том, что если в житейском сознании понятие личности нередко отождествляется с представлением о человеке, то в научной психологии во многих теориях личность понимается как более узкое образование, наполненное определенным психологическим содержанием. В современной психологии существует множество определений личности. Человек же может быть описан не только с помощью понятия личности, но и характера, темперамента и других существенных
В настоящее время стало общепризнанным и не требующим особых доказательств фактом реальное существование психических расстройств и состояний, обусловливающих ограничение способности осознавать значение своих действий или руководить ими при совершении субъектом противоправных поступков. Однако в рамках судебно-психиатрической экспертизы признание этого факта в онтологическом плане до последнего времени не приводило к каким-либо значимым практическим правовым последствиям: юридическое значение имели только взаимополярные экспертные выводы - мог или не мог обвиняемый отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими вследствие психического расстройства.
В ст. 22 УК России, учитывается также и ограниченная способность вменяемого лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие психического расстройства. Правовые последствия анализируемой ограниченной способности являются сложными, состоящими по меньшей мере из двух элементов. Первый из них - учет ограниченной вменяемости при назначении наказания - относится прежде всего к способности быть субъектом уголовной ответственности и выражается, в частности, в квалификации ограниченной вменяемости в качестве обстоятельства, смягчающего ответственность. Второй элемент обозначен в УК России как сочетание применения наказания с принудительными мерами медицинского характера, т.е. учитывается и способность человека быть субъектом отбывания наказания. Осужденный с психическими аномалиями нуждается в применении дополнительных медико-психологических мер не только и не столько потому, что в прошлом, в момент совершения преступления имеющиеся психические расстройства ограничивали его способность к осознанию и руководству своими поступками (а именно к этому сводятся критерии ограниченной вменяемости), а скорее потому, что ко времени отбывания наказания его психические отклонения будут затруднять применение «обычных», стандартных исправительных мер, препятствуя тем самым достижению целей наказания. Поэтому не случайно в названии ст. 22 УК России не упоминается понятие «ограниченной вменяемости» - данная статья регулирует вопросы уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Очевидно, что для решения этих вопросов необходимы специальные познания в области судебной психиатрии.
Вместе с тем, существуют факторы, которые не сводятся к болезненным психическим расстройствам, не являются в строгом смысле психопатологическими (как этого требует медицинский критерий ограниченной вменяемости), но в то же время могут также обусловить у человека, совершившего правонарушение, ограничение способности к полноценному произвольному и осознанному контролю своих действий. Анализом этих факторов и занимается судебно-психологическая экспертиза.
Юридической основой проведения судебно-психологической экспертизы эмоциональных состояний обвиняемого являются ст. ст. 107 и 113 УК Российской Федерации, которые содержат понятие аффекта (сильного душевного волнения), являющегося одним из компонентов квалификации аффективных преступлений. В основе отграничения сильного душевного волнения от обычного (трудно представить себе преступление, совершенное вменяемым лицом, не сопровождающееся каким-либо эмоциональным напряжением, т.е. душевным волнением) или, иными словами, аффекта (включающего физиологический, кумулятивный аффекты, аффект на фоне простого алкогольного опьянения и эмоциональные реакции и состояния, оказывающие существенное влияние на сознание и поведение), от эмоциональных реакций, не достигающих глубины аффекта, лежит снижение возможности регуляции своих действий вследствие частичного аффектогенного сужения сознания, т.е. в конечном счете все то же ограничение способности к осознанию значения своих действий или руководства ими. При установлении судом иных признаков (умышленный характер преступных действий, наличие противоправных действий потерпевшего) он может осуществить переквалификацию преступления на те статьи УК России, которые предусматривают существенное смягчение мер наказания. (ст. 107, ст. 113 УК России).
Отдельную проблему аффективных деликтов составляют случаи, когда обвиняемое лицо совершает преступление в состоянии аффекта, возникшего и развившегося в ответ не на противоправные действия потерпевшего, а под влиянием других личностных и ситуативных факторов (исключая состояния наркотического или алкогольного опьянения). Такие ситуации не отражены в статьях УК России, смягчающих ответственность. В действующем уголовном законе дифференцированные меры наказания предусмотрены в явном виде только к матерям, совершившим убийство новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости (ст. 106 УК. России). Как показывает практика производства экспертизы, в ряде случаев в психотравмирующих условиях у матерей при родах развивается состояние эмоционального напряжения, существенно ограничивающее их возможность в полной мере осознавать свои действия и регулировать их, и именно в этот период времени они и совершают убийство новорожденного.
Наибольшие сложности вызывает юридическая квалификация «психотравмирующей ситуации». Ни одна ситуация сама по себе не может выступать как фрустрирующая, оказывающая негативное воздействие на психику человека, - ее можно расценить как психотравмирующую только после тщательного анализа взаимодействия личности и ситуации, где решающее значение приобретает то психологическое значение ситуативных воздействий, которое формируется в сознании субъекта. К примеру, требование мужа избавиться от будущего ребенка будет глубоко травмирующим фактором для беременной женщины, желающей родить и воспитать ребенка, а для женщины, страдающей хроническим алкоголизмом и характеризующейся морально-этической деградацией, такая позиция супруга может выступать как нейтральное обстоятельство или даже как подкрепление собственной позиции.
В ситуациях, действительно носящих психотравмирующий характер, фрустрирующие воздействия приводят к накоплению (кумуляции) отрицательных переживаний и обусловливают рост эмоциональной напряженности. В состоянии выраженной эмоциональной напряженности поведение матери определяется во многом аффективной мотивацией, которая снижает ее возможность адекватно оценивать окружающее и свои действия, ограничивает способность контролировать свои поступки и прогнозировать их возможные последствия. Поэтому задачей психолого-психиатрической экспертизы является не определение психотравмирующего характера ситуации, в которой находится мать-детоубийца, а оценка степени выраженности эмоционального состояния, возникновение и развитие которого вызвано психотравмирующими воздействиями, т.е. ответ на следующий вопрос судебно-следственных органов:
«Находилась ли обвиняемая (подсудимая) во время совершения инкриминируемых ей деяний в состоянии эмоционального напряженности, вызванном психотравмирующей ситуацией и оказавшем существенное влияние на ее сознание и поведение?»
Юридическое значение экспертного определения состояния эмоциональной напряженности, возникшего и развившегося в условиях психотравмирующей ситуации, заключается в квалификации ст. 106 УК России в тех случаях, когда убийство совершено в течение одного месяца с момента рождения ребенка (здесь используется уже не судебно-медицинский, а педиатрический критерий определения длительности периода новорожденности. Убийство ребенка, хотя и в условиях психотравмирующей ситуации, но по проишествию указанного срока, подлежит квалификации по ст. 105 УК России. В этом случае психотравмирующая ситуация может быть признана обстоятельством, смягчающим наказание (ч. 2 ст. 61 УК России).
Если влияние личностных и эмоциональных факторов на способность обвиняемого в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими устанавливается судебно-психологической экспертизой, исходя из смысла статей Уголовного кодекса, регулирующих эти предметные виды экспертизы, то установление влияния психического недоразвития на ту же способность предусмотрено законом непосредственно в ч. 3 ст. 20 УК России. В этом предметном виде экспертизы вопрос стоит не столько в плоскости определения судом вменяемости-невменяемости обвиняемого, сколько в установлении его возможности быть субъектом уголовной ответственности. При экспертном заключении о наличии у несовершеннолетнего обвиняемого отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, такой несовершеннолетний не подлежит уголовной ответственности, но при условии, что он не мог в полной мере осознавать значения своих действий или осуществлять их волевую регуляцию и контроль.
Таким образом, при всем разнообразии психологических непатологических факторов, влияющих на структуру и динамику мотивации противоправного поведения, можно выделить как наиболее обобщенный признак судебно-психологической экспертизы обвиняемых исследование влияния описанных факторов на способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими. В зависимости от объекта экспертного исследования (совершеннолетние или несовершеннолетние обвиняемые) и выделения основного психологического фактора (личностного, эмоционального или онтогенетического) экспертные выводы психолога будут иметь различное юридическое значение.
Ограничение способности обвиняемого или подсудимого в полной мере осознавать общественную опасность и фактический характер своих действий либо руководить ими может быть следствием как психопатологических, так и психологических (не достигающих психопатологического уровня) факторов.
Обусловленность ограничения анализируемой юридически значимой способности каким-либо психическим расстройством (медицинским критерием) рассматривается в рамках судебно-психиатрической экспертизы, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера. В компетенцию судебно-психологической экспертизы входит исследование влияния непатологических психологических факторов на возможность обвиняемого адекватно осознавать и произвольно регулировать свое поведение.
Констатация влияния личностного фактора значима для решения вопросов об индивидуализации уголовной ответственности. Установление влияния эмоционального фактора важно для квалификации «аффекта» (сильного душевного волнения). Когда причиной ограничения способности к осознанию и регуляции поведения выступает фактор психического недоразвития (не связанный с психическим расстройством), лицо, совершившее правонарушение, освобождается от уголовной ответственности. Экспертные выводы психолога о мере влияния названных факторов на поведение обвиняемого во время совершения инкриминируемых ему деяний должны основываться на обобщении данных, полученных как при экспериментальном психодиагностическом обследовании, так и при анализе материалов уголовного дела.
63. Посмертная психологическая судебная экспертиза:
Теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
Необходимость проведения посмертной судебно-психологической экспертизы может возникнуть при расследовании дел различных категорий. Прежде всего она проводится в отношении лиц, совершивших самоубийство, когда возникает вопрос о применении ст. 110 УК РФ (доведение до самоубийства). На практике расследованием дел данной категории часто занимаются следователи военных прокуратур по фактам самоубийств среди военнослужащих. Посмертная психологическая экспертиза может быть назначена при проверке фактов насильственной смерти, когда следствие разрабатывает версии о возможном убийстве, замаскированном под самоубийство или, наоборот, о самоубийстве, замаскированном под убийство.
Назначается такая СПЭ и по делам о наследовании. В случае производства таких дел вопросы к психологу могут возникнуть после судебно-психиатрической экспертизы, которая установила отсутствие чрезмерно выраженных болезненных отклонений, нарушающих способность завещателя правильно понимать и осознавать значение своих действий. В данном случае эксперту-психологу, изучающему личность завещателя, приходится часто решать проблемы: особенностей эмоционально-волевой регуляции поведения, возможных «пороков воли» или «паралича воли»; устойчивой мотивации поведения, ценностных ориентаций, особенностей межличностных отношений и др.
Объектом посмертной СПЭ также является личность (погибший или умерший человек), а предметом исследования выступают:
–индивидуально-психологические особенности личности, составляющие ее «психологический портрет»;
–психическое состояние человека, в котором он находился в период, предшествовавший его смерти, или в момент ее наступления (решение вопроса о том, являлось ли оно предрасполагающим к самоубийству, или выяснение причин явного несоответствия содержания завещания системе семейных отношений умершего);
– причины и условия развития у погибшего психического состояния, спровоцировавшего его самоубийство.
Заключение данной экспертизы может также в необходимых случаях помочь разграничить самоубийство и смерть в результате несчастного случая. При всем разнообразии условий, которые делают необходимой посмертную психологическую экспертизу, объектом ее всегда является погибший человек, и эксперты решают одни и те же задачи:
- исследование личности, индивидуально-психологических особенностей погибшего;
- исследование психического состояния погибшего, в котором он находился в период, предшествовавший его смерти; решение вопроса о том, являлось ли оно предрасполагающим к самоубийству;
- исследование причин и условий развития у погибшего психического состояния, спровоцировавшего его самоубийство.
Вопросы экспертам-психологам лучше всего сформулировать следующим образом:
1.Каковы были индивидуально-психологические особенности погибшего и как они проявились в обстоятельствах его смерти?
2.Hе находился ли погибший в период, предшествовавший его смерти, в психическом состоянии, предрасполагающем к самоубийству, и если да, то чем это состояние могло быть вызвано?
3. В какой мере, учитывая особенности своего психического состояния в момент, предшествовавший самоубийству, подэкспертный мог понимать свои действия и руководить ими?
4. Не имелось ли у данного лица волевых нарушений, которые могли бы оказать существенное влияние на его способность учитывать весь объем информации и в полной мере осознавать последствия своего решения (вопрос по делам о наследовании)?
Данный вид экспертизы специалисты относят к числу наиболее сложных и ответственных, поскольку эксперты лишены возможности проведения очного экспериментально-психологического обследования. Человека уже нет в живых, но необходимо воссоздать его образ, личность, психологический статус, восстановить и исследовать внутренний мир, образ мыслей, мироощущение, чтобы выяснить причины, побудившие его уйти из жизни, или констатировать отсутствие этих причин. Решение экспертных задач целиком основывается на собранных следствием материалах уголовного дела, и от их качества, полноты и объективности зависит обоснованность, надежность и эффективность выводов экспертов. При расследовании подобных дел представляется полезным непосредственное участие эксперта во время допросов свидетелей, предоставление эксперту в рамках экспертизы возможности опроса родственников, друзей и близких погибшего.
Материалы уголовного дела, подготовленные к производству данной экспертизы, должны содержать не только показания лиц, знавших погибшего, но и его письма, записные книжки, личные дневники, записки, а также, если имеются, образцы творчества погибшего — рисунки, стихи, прозу и т. п. Важная информация может содержаться на магнитных носителях — аудио-, видеокассетах, в памяти компьютера и на дискетах.
Для обоснованного ответа на вопросы эксперты должны располагать по возможности исчерпывающими сведениями о личности погибшего, его характере, особенностях эмоционального реагирования, стиле поведения в конфликтных ситуациях, а также о ситуации, сложившейся вокруг погибшего накануне расследуемого события, и его отношении к этому.
64. Психологическая судебная экспертиза в делах по искам о возмещении морального вреда: теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
Данный вид экспертизы проводится как в уголовном, так и в гражданском процессе. В ст. 151 ГК РФ моральный вред определяется как «физические или нравственные страдания». Толкование этого понятия дано в постановлении пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», где указано, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями, посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная или семейная тайна и т. п.) иди нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности), либо нарушающими имущественные права гражданина.
Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной или врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др. Согласно ст. 151, 1101 ГК РФ, размер компенсации морального вреда определяется судом. Моральный вред можно классифицировать как: – душевные страдания, соединенные с физическими; – душевные страдания, связанные с причинением имущественного вреда; – душевные страдания, связанные с причинением имущественного вреда и физическими страданиями; – чисто душевные страдания вне их связи с физическим и имущественным вредом.
Среди видов, связанных с причинением морального вреда, можно назвать: – причинение тяжкого вреда здоровью; – то же, совершенное с особой жестокостью, издевательствами или мучениями; – причинение средней тяжести вреда здоровью; – то же, совершенное с особой жестокостью, издевательствами или мучениями; – причинение легкого вреда здоровью; – нанесение побоев; – истязание; – угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью; – принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации; – то же, совершенное в отношении зависимого или беспомощного лица; – заражение венерической болезнью; – заражение ВИЧ-инфекцией; – похищение человека; – незаконное лишение свободы; – незаконное помещение в психиатрический стационар; – распространение ложных порочащих сведений; – оскорбление; – половое сношение или иные насильственные действия сексуального характера с применением насилия, угроз или использованием беспомощного состояния потерпевшего и т.д.
СПЭ дает один из доказательственных фактов, с учетом которого судебными инстанциями будет приниматься решение о причинении личности морального вреда или о его отсутствии. Безусловно, что моральный вред, приносящий нравственные страдания потерпевшему, не может быть возмещен деньгами, и при любой форме возмещение морального вреда всегда будет частичным, поскольку точно определить степень причиненного морального вреда и соответственно размер его возмещения невозможно.
Последствия морального вреда могут выражаться в нарушении психического благополучия, душевного равновесия личности потерпевшего. В результате совершенного против него правонарушения потерпевший испытывает (претерпевает, переживает) унижение, раздражение, гнев, стыд, отчаяние, физическую боль, ущербность, дискомфорт. Это может быть связано с возможным или уже наступившим ухудшением отношений на работе, в предпринимательской деятельности, в семье, с ограничением выбора профессии, крушением карьеры и другими психическими переживаниями, которые иногда приводят к нервным заболеваниям и даже к суициду; расстройство нервной системы может стать причиной сердечно-сосудистых, онкологических, желудочно-кишечных заболеваний, хотя установить здесь причинную связь весьма проблематично. Указанные негативные явления могут выражаться различным образом, в зависимости от индивидуальных особенностей потерпевшего, социальной и моральной ценности для него объекта посягательства и иных факторов. Но во всех случаях моральный вред есть претерпевание нравственных страданий, унижения, стеснения свободы личности. Это нравственный ущерб, который не должен оставаться вне сферы права.
На разрешение данного вида экспертизы наши специалисты рекомендуют ставить следующие вопросы:
1. Имеются ли, а если имеются, то каковы индивидуально-психологические особенности личности подэкспертного, которые могли бы оказать существенное влияние на глубину и интенсивность субъективных переживаний им действий и высказываний ответчика?
2. В какой мере отразились действия и высказывания ответчика на основных показателях психического состояния и деятельности подэкспертного?
3. Затронута ли иерархия основных жизненных ценностей подэкспертного, не нанесен ли ей ущерб?
4. Имеются ли признаки иных неблагоприятных изменений личности подэкспертного, а если имеются, то в чем они заключаются?
5. Если такие изменения обнаружены, то состоят ли они в причинной связи с действиями ответчика?
Основание иска: согласно ст. 1100 ГК РФ виновное совершение противоправного деяния, повлекшего причинение истцу физических и нравственных страданий. Доказыванию подлежат: 1) степень вины; 2) характер причиненных страданий; 3) наличие у потерпевшего индивидуальных особенностей, так как эти обстоятельства учитываются судом при определении размера компенсации.
65. Психологическая судебная экспертиза в делах по спорам о праве на воспитание детей: теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
Психологическая компетентность нужна при решении дел, связанных с защитой интересов ребенка. Судебный спор по этой категории дел возникает в случаях предположения о нарушении прав ребенка на воспитание, неисполнения или ненадлежащего исполнения родителями своих обязанностей. При этом необходимо достоверное установление личностных качеств родителей, их подлинных взаимоотношений и отношения к ребенку. С 10-летнего возраста ребенка решающее значение придается его желанию, истинность которого также должна быть установлена в экспертном порядке. Конфликтная обстановка в семье порождает у ребенка негативные эмоциональные состояния – чувство подавленности, страха, замкнутости, ситуативной антипатии. Дети могут находиться в состоянии повышенной внушаемости, запуганности. Для выявления их подлинных отношений к каждому из родителей нужна специальная работа психолога.
Ряд оснований для лишения родительских прав (жестокое обращение, оказание вредного влияния) имеет психологическое содержание, и соответствующие обстоятельства подлежат судебно-психологическому экспертному исследованию. Утверждения относительно «отрицательного влияния на детей» могут стать доказательствами лишь на основе соответствующего исследования. Суд должен воздерживаться от социально-стереотипных суждений, не поддаваться внешним впечатлениям.
Судебные споры, возникающие из брачно-семейных отношений, относятся к таким гражданским делам, в которых с наибольшей очевидностью проявляется потребность в использовании специальных психологических знаний. Одна из главных причин этого — обилие социально-оценочных норм, где необходимыми компонентами содержания выступают психологические элементы. При рассмотрении гражданских дел, связанных с защитой прав и интересов несовершеннолетних детей, больше всего допускается ошибок. Связаны они чаще всего с неустановлением всех необходимых обстоятельств по делу, с неполнотой доказательственного материала.
В соответствии с действующим законодательством к спорам о праве на воспитание детей можно отнести следующие категории дел:
• о воспитании детей после расторжения брака между родителями (ст. 24 СК РФ);
• о месте проживания детей при раздельном жительстве родителей как при расторжении
брака, так и независимо от решения данного вопроса (ст. 65 СК РФ);
• об участии отдельно проживающего родителя в воспитании детей, когда сами родители не пришли к соглашению по этому вопросу (ч. 2 п. 2 ст. 66 СК РФ);
• о возврате ребенка по требованию родителей от любых лиц, удерживающих ребенка не на основании закона или судебного решения (ст. 68 СК РФ);
• о лишении родительских прав (ст. 69 СК РФ);
• о восстановлении в родительских правах (ст. 72 СК РФ);
• об отобрании ребенка без лишения родительских прав родителей (ст. 73 СК РФ);
• об усыновлении ребенка (ст. 125 СК РФ);
• об отмене усыновления (ст. ст. 140, 141 СК РФ).
• об устранении препятствий со стороны родителей на общение с ребенком бабушки, дедушки, братьев, сестер и других родственников, если родители не подчиняются решению органа опеки и попечительства (ст. 67 п. 3 СК РФ). Вышеперечисленные категории дел объединяются общей целью: защитой прав и интересов несовершеннолетних детей в родительских правоотношениях. С процессуальной точки зрения эти дела роднит и то обстоятельство, что в большинстве случаев законодатель в качестве критерия для определения последствий, которые указаны в той или иной норме права, называет интересы ребенка (ст. ст. 65, 66, 67, 68, 76, 131, 141 СК РФ). Суд при рассмотрении возникшего спора также руководствуется интересами ребенка. Таким образом, в предмет доказывания по всем категориям споров о праве на воспитание детей входит установление того факта, будет ли отвечать интересам детей то или иное действие (передача ребенка от одного родителя к другому, определение места проживания ребенка с конкретным родителем, лишение родительских прав, отмена усыновления и пр). Это факт материально-правового характера. Однако решение вопроса о том, какие конкретные обстоятельства необходимо установить, чтобы констатировать соответствие или несоответствие поведения определенных лиц интересам ребенка, отдано на усмотрение суда и на практике вызывает немалые трудности. Самой распространенной судебной ошибкой при рассмотрении подобных дел является невыясненность всех необходимых обстоятельств, вынесение судебного решения на основе непро-веренных и недостаточных доказательств, что влечет необоснованность решения. Чтобы такого не происходило, в постановлениях пленума суда высшей инстанции назван примерный перечень наиболее типичных обстоятельств, которые необходимо устанавливать при рассмотрении спора о праве на воспитание детей. К числу таких обстоятельств относятся: конкретные условия воспитания, а не только материального содержания детей;
их возраст, особенности развития; характер взаимоотношений родителей (и) или фактических воспитателей (между собой и каждого из них с ребенком); отношение детей к родителям (фактическим воспитателям); положительное или отрицательное воздействие родителей (и) или фактических воспитателей на развитие детей, а также личных качеств родителей на личную привязанность ребенка. Споры между родителями о месте проживания детей. В судебной практике эта категория дел считается наиболее сложной, так как нет сомнения в способности того или иного родителя должным образом осуществлять право на воспитание детей. Независимо от того, с кем из родителей будет проживать ребенок, право на его воспитание принадлежит обоим родителям. Подобного вида спор может возникнуть как при расторжении брака, так и без этого. Если ребенок достиг 10-летнего возраста, то суд может учесть мнение ребенка, если придет к выводу, что оно не противоречит его действительным интересам. Если ребенку не исполнилось 10 лет, то суд вообще лишен возможности использовать его мнение.
Обычно выявление мнения ребенка поручается органам опеки и попечительства при составлении ими заключения (в рамках ч. 2 ст. 42 ГПК РСФСР). Мнение ребенка должно учитываться, но при этом надо принимать во внимание психическое развитие ребенка, его конкретное психофизическое состояние, особенности воздействовавшей на него конфликтной ситуации. Прежде чем данные факторы взять за критерии оценки, их нужно установить. И здесь не обойтись без экспертизы. Только при ее помощи можно выявить действительное отношение ребенка к возможности проживания с конкретным лицом, его отношение к каждому из родителей, отношение каждого из родителей к ре-бенку, воздействие конфликтной ситуации на ребенка (его психическое развитие и состояние). Специальное исследование дает возможность учесть характер и структуру межличностных отношений в семье в целом и в доме каждого из родителей. Спор между родителями о порядке участия в воспитании ребенка отдельно проживающего родителя. Такой спор между родителями возможен в суде, когда они сами не пришли к согласию о порядке участия в воспитании детей (ст. 66 СК РФ). В этом случае суд должен:
• выявить причины, по которым стороны не соблюдают (или одна из сторон нарушает) установленный органом опеки и попечительства порядок участия в воспитании детей отдельно живущего родителя;
• установить, какой порядок участия такого родителя в воспитании будет отвечать интересам ребенка.
Каждая сторона считает, что только она действительно любит ребенка и именно к ней он привязан. Это можно проверить при помощи судебно-психологической экспертизы, поскольку речь идет об установлении обстоятельств психологической природы (наличие или отсутствие психического воздействия на ребенка и его характер, мотивационные линии поведения каждой из сторон, психологическая характеристика системы взаимоотношений ребенка с каждым из родителей). Дела о лишении родительских прав (ст. 69 СК РФ). Данная категория дел составляет немногим больше 1% от общего числа дел, возникающих из брачно-семейных отношений, однако она имеет тенденцию к росту. Лишение родительских прав применяется на практике как крайняя мера, поэтому в законодательстве четко сформулированы основания для ее применения:
• уклонение родителей от выполнения обязанностей по воспитанию детей;
• злоупотребление родительскими правами;
• жестокое обращение с детьми;
• отказ без уважительных причин забрать своего ребенка из роддома, иного учреждения;
• совершение умышленного преступления против жизни или здоровья своих детей или супруга;
• хронический алкоголизм или наркомания.
При возникновении дела в суде в предмет доказывания истца входит одно из перечисленных обстоятельств. Кроме объективной стороны дела, устанавливается и субъективная — вина и противоправность поведения родителей, в отношении которых ставится вопрос о лишении родительских прав. Уклонение родителей от выполнения родительских обязанностей, злоупотребление родительскими правами, жестокое обращение с детьми, вредное влияние на детей — все это факты социально-оценочного характера, в содержание которых включаются определенные психологические элементы. Поэтому в подобных случаях возможно использование судебно-психологической экспертизы. Психологический анализ поведения ответчика позволит суду правильно квалифицировать его в юридических категориях. В рамках такого исследования могут быть установлены: особенности психофизического статуса испытуемого (характеристика эмоциональной, познавательной, интеллектуальной сфер). Дела, связанные с отменой усыновления по основаниям ст.ст. 140, 141 СК РФ. Усыновление отменяется независимо от вины усыновителя, •ели этого требуют интересы ребенка. Отмена возможна по требованию родителей, если возврат ребенка соответствует его интересам, и с согласия самого ребенка (начиная с 10-летнего возраста).
Отмена усыновления возможна при отсутствии вины усыновителя На первое место здесь выдвигаются собственно психологические факторы, которым придается непосредственно пси-хологическое значение. Психологическая экспертиза здесь не только целесообразна, но и необходима. Она может включать выявление иерархии и содержания основных мотивационных линий поведения ребенка, отношения к усыновителям и его причины, особенности психического развития. Экспертиза назначается не в отношении ребенка (он не субъект процесса), а в отношении ситуации. Однако при анализе ситуации эксперт исследует и особенности поведения в ней ребенка. Это лишь часть дел, возникающих из брачно-семейных отношений, при судебном рассмотрении которых в первую очередь может быть применена психологическая экспертиза. Возможности использования специальных психологических знаний в сфере данных отношений (с точки зрения получения фактического материала по делу) весьма многообразны и обширны, особенно в ситуациях, когда суд, разрешая дело, применяет нормы материального права, имеющие социально-оценочный характер, в содержание которых входят различные
психологические элементы.
66. Психологическая судебная экспертиза преступной группы:
теоретические основы, основные вопросы, подлежащие решению.
Данный вид экспертизы, как правило, назначается в период предварительного следствия, когда преступление совершено в условиях сложившейся неформальной группы с асоциальной и криминальной направленностью. Перед следствием возникают вопросы о групповых ролях обвиняемых. СПЭ назначается при исследовании групповой преступности для индивидуализации уголовной ответственности (вины), степени и форм наказания.
Психологическая структура группы в значительной степени определяет индивидуальное поведение. Структура преступной группы строго организована. Возглавляет преступную группу лидер, в функции которого входит организация и руководство преступлением. В группе можно выделить активных членов; это, как правило, «авторитеты» — лица, пользующиеся уважением у лидера и других членов преступной группы и обычно уже имеющие некоторый криминальный опыт. Третья категория — это участники группы (рядовые исполнители) преступления. В преступной группе может существовать также оппозиционер, находящийся в скрытой конфронтации с лидером или в оппозиции.
При анализе преступной группы необходимо учитывать:
– особенности межличностного взаимодействия членов преступной группы;
– цели преступного группового взаимодействия;
– причины объединения в группу (психологическая зависимость, родственные связи, личные симпатии и т.д.);
– ролевую структуру преступной группы (лидер – руководитель; участники или активные члены группы; исполнители – боевики – прикрытие и обеспечение и т.п.);
– наличие «оппозиционеров», находящихся в скрытой конфронтации с лидером и его приближенными;
– особенности конфликтных ситуаций, их динамику и способы разрешения и т.д.
При СПЭ деятельности преступных групп применяется концептуальный аппарат теории малых групп социальной психологии.
К характеристикам малой группы как совокупности индивидов относятся: 1) частое взаимодействие друг с другом; 2) определение себя как членов группы; 3) разделение общегрупповых норм в зависимости от того, что их интересует; 4) участие в единой системе разделения ролей; 5) идентификация себя с одними и теми же объектами и идеалами; 6) кооперативная взаимозависимость; 7) ощущение себя как некоторого единства; 8) координация действий по отношению к среде; 9) удовлетворение в процессе кооперативного взаимодействия личных запросов и желаний.
Основными вопросами СПЭ преступной группы являются: определение конкретной роли каждого участника в преступных эпизодах, в особенности в убийствах, совершенных членами преступной группы совместно; степень влияния группы на отдельного участника; типичные формы взаимодействия между членами группы, как при совершении преступлений, так и в процессе расследования; установление лидеров – организаторов.
Большую трудность представляет и решение вопроса о дифференциации конкретной роли каждого участника в преступных эпизодах, в особенности в убийствах, совершенных членами преступной группы совместно. Анализ дел данной категории показывает высокую эффективность привлечения судебных психологов. Эксперт-психолог способен дать заключение о степени влияния группы на отдельного участника, установить наиболее типичные формы взаимодействия между членами группы как при совершении преступлений, так и в процессе расследования. Психолог может установить неформальных лидеров, которые часто пытаются завуалировать, принизить свою истинную роль, активно противодействуют расследованию.
Организованные преступные группы отличаются стабильностью личного состава, у них вырабатываются групповые нормы поведения и ценностные ориентации. Нарушитель определенных норм поведения подвергается преследованию. В организованной группе имеется четко поставленная цель преступления. Интересы ее членов отличаются выраженной криминальной направленностью.
При психологическом анализе организованной преступной группы необходимо определить степень ее антиобщественной направленности, цели и мотивы, а также специфику эмоциональных связей между членами группы. При анализе эмоциональных связей необходимо тщательное изучение индивидуально-психологических характеристик каждого члена группы. Причем очень важным является выявление не только лидерских позиций среди подозреваемых, но также позиции конформистов, которые обязательно присутствуют в любой преступной группе. В связи с этим перед экспертом-психологом целесообразно поставить вопрос: «У кого из подозреваемых членов группы имеются такие особенности личности, как повышенная внушаемость, робость, подчиняемость, слабые волевые качества?». В любой преступной группе может быть и оппозиционер. Структура личности оппозиционера отличается высоким уровнем притязаний, повышенной активностью, нередко высокой эмоциональностью. Психологический анализ поможет следствию раскрыть психологическую характеристику мотивационной линии поведения оппозиционера и тем самым оптимизировать следственный процесс. Данная экспертиза направлена на установление внутренней структуры группы, членами которой могут быть как несовершеннолетние, так и совершеннолетние лица.
Перед экспертами могут быть поставлены следующие вопросы:
- Каковы индивидуально-психологические особенности личности подследственных? И кто из подследственных имеет психологические особенности личности, позволяющие ему занимать лидирующее положение в группе?
- Кому из подследственных присущи такие особенности личности, как повышенная внушаемость, робость, зависимость или повышенная агрессивность, жестокость (в зависимости от того что интересует следствие)? Имеются ли в группе социально-психологические признаки высокой организованности, сплоченности и если имеются, то в чем они конкретно выражаются?
- Каковы ролевые позиции участников группы в инкриминируемом деянии?
- Имеются ли социально-психологические признаки в группе высокой организованности, сплоченности, и если имеются, то в чем они конкретно выражаются?
- Учитывая выявленные психологические особенности членов группы и их взаимодействие, определить наиболее вероятный сценарий их поведения в ситуации совершения преступления.
67. Психологические судебные комплексные экспертизы.
Проведение экспертизы коллективом экспертов в сфере правоохранительной деятельности получает все большее распространение. Центральной и наиболее сложной задачей при этом является отбор экспертов для включения их в группу с учетом требований, вытекающих из характера и числа поставленных перед экспертизой вопросов. Возникновение комплексных экспертиз представляет собой закономерный результат научно-технического прогресса, естественный и необходимый процесс, порождаемый постоянным углублением междисциплинарных связей.
Если для получения ответа на поставленные вопросы необходимо привлечение знаний из области смежной науки, то в заключении может быть изложено предложение экспертов-психологов назначить комплексную психолого-психиатрическую, медико-психологическую, психолого-техническую или другую экспертизу. В ходе развития научных знаний дифференциация и интеграция наук диалектически взаимосвязаны: первый процесс непрерывно приводит к все более узкой специализации научных знаний, второй вызывает постоянное взаимодействие их различных областей, определяет взаимное проникновение и синтез наук. Сущность комплексной экспертизы состоит в решении задач, пограничных для разных классов, рядов и видов судебных экспертиз. Анализ литературы позволяет утверждать, что комплексная экспертиза — понятие многоаспектное. В нем можно выделить процессуальную, методическую, организационную и гносеологическую стороны. К основным признакам, позволяющим говорить о комплексной экспертизе, относится использование специальных знаний, составляющих основу профессиональной подготовки экспертов, представляющих различные виды, роды и классы судебных экспертиз.
В литературе нет единой точки зрения по поводу того, насколько близки должны быть комплексируемые научные знания. По мнению одних ученых, назначение и производство комплексных экспертиз возможно лишь в случаях, когда необходимы познания в сфере пограничных, смежных, родственных наук. Иные считают допустимым использование при производстве экспертизы данных самых различных, далеко не смежных наук, так как при расследовании преступлений часто возникают ситуации, требующие знаний различного профиля. Практика проведения в настоящее время различных экспертиз подтверждает правоту последней точки зрения.
Иногда комплексной экспертизой ошибочно называют экспертизу, проводимую несколькими специалистами самостоятельно, независимо один от другого. Они решают вопросы, но излагают свои выводы в одном документе. Для комплексной экспертизы важно, чтобы каждый поставленный вопрос решался с применением знаний из нескольких смежных наук.
В действующем уголовно-процессуальном законодательстве производство комплексных экспертиз не предусмотрено, но, несмотря на это, они получают все большее распространение. Это объясняется высокой эффективностью экспертизы, широкими возможностями совокупного, синтезированного применения знаний из различных областей науки и техники.
Комплексная экспертиза имеет ряд особенностей. Во-первых, в ее производстве участвуют несколько экспертов различных специальностей (специализаций), функции которых в процессе исследований разделены. В отличие от обычной (однородной) экспертизы, где все эксперты принимают равное участие в процессе исследований, здесь каждый эксперт может исследовать лишь объекты, относящиеся к его компетенции, и применять методы, которыми он владеет. Отсюда вытекает и другая особенность комплексной экспертизы - общий вывод дается по результатам, получении» различными экспертами. Причем в формулировании конечного вывода могут участвовать не все эксперты, проводившие исследования, а только те, кто компетентен в общем предмете исследования. При комплексной экспертизе иначе решается вопрос и о личной ответственности эксперта заданное им заключение. Каждый эксперт несет личную ответственность за ту часть исследований, которую он провел, и за полученные им результаты. При формулировании общих выводов имеет место своего рода условная ответственность эксперта: он отвечает за правильность выводов, в формулировании которой он участвовал, при условии, что использованные им результаты исследований, проведенных другими экспертами, тоже верны. Иногда потребности практики опережают возможности теории, т.е. речь идет о том, что в системе психологических наук не всегда можно найти отрасль, которая бы соответствовала задачам конкретной экспертизы. В частности, это бывает тогда, когда объект экспертного исследования оказывается сложным по структуре. В таких случаях назначается комплексная экспертиза, в которой одной из отраслей используемого знания выступает психология. Основанием для подобных экспертиз служит объективный процесс взаимодействия наук по предмету и методу исследования. Юридическим основанием для производства комплексной психологической экспертизы является постановление следователя и определение суда о ее назначении.
Вопросы правильного оформления назначения комплексной психологической экспертизы особенно актуальны. В литературе высказывались мнения о возможности производства комплексных экспертиз по инициативе экспертных учреждений. Эта точка зрения была подвергнута справедливой критике, поскольку подобная практика противоречит закону, ибо существенно ущемляет интересы обвиняемого. В соответствии со ст. ст. 184 и 185 УПК РСФСР обвиняемый должен быть ознакомлен с поста-новлением о назначении экспертизы и имеет право заявлять отводы экспертам, просить о назначении экспертов из числа указанных им лиц, представляет дополнительные вопросы для получения по ним заключения экспертов и др.
В постановлении (определении) о назначении комплексной психологической экспертизы указывается учреждение, которому поручено ее проведение. В случае, когда производство ком-плексной психологической экспертизы поручается нескольким учреждениям, указывается, какое из них является ведущим — осуществляющим организацию экспертизы и координацию проводимых специалистами исследований. При производстве комплексной психологической экспертизы в одном учреждении экспертные исследования поручаются соответствующим психиатрическим и психологическим подразделениям с указанием ведущего из них. Его руководитель осуществляет координацию проводимых исследований и назначает ведущего эксперта. При производстве комплексной психологической экспертизы несколькими учреждениями комиссия экспертов формируется руководителем ведущего учреждения. Он же назначает ведущего эксперта. Необходимость в назначении ведущего эксперта обосновывается потребностью в лучшей организации и координации работы комиссии экспертов. Никаких процессуальных и административных преимуществ этот специалист не имеет. В его обязанности входят:
• знакомство каждого члена комиссии с постановлением (определением) о назначении комплексной психологической экспертизы и материалами дела, поступившими на исследование;
• определение последовательности исследования материалов дела и подэкспертного с целью наиболее эффективного взаимодействия экспертов;
• согласование общей программы исследования и контроль за сроками и результатами ее выполнения;
• при проведении комплексной психологической экспертизы разными учреждениями — организация ознакомления членов комиссии с ходом и промежуточными результатами исследований.
Непосредственно к производству комплексной психологической экспертизы эксперты приступают сразу после получения постановления или определения о ее назначении. С этого момента они несут полную ответственность за своевременное и качественное производство экспертизы, в том числе и в уголовном порядке — за отказ или уклонение от дачи заключения и за дачу заведомо ложного заключения. Представляется целесообразным выделять подготовительный, исследовательский и заключительный периоды комплексной психологической экспертизы. В свою очередь, каждый период удобно подразделять на этапы и стадии.
Одной из комплексных экспертиз, развившейся в результате взаимодействия наук по предмету исследования, является комплексная медико-психологическая экспертиза (КМПЭ).
В данном случае объекты изучения в базовых науках соотносятся как часть и целое; в психологии — это психика человека, в медицине — здоровье человека. На стыке медицины и психологии возникла и развивается пограничная наука — медицинская психология. Она изучает психологические особенности больных, психические проявления болезней, роль психики в возникновении и течении болезней, в их лечении и предупреждении, а также в укреплении здоровья. Специалистов в данной области науки пока еще немного, поэтому если предмет экспертного исследования требует и медицинских, и психологических знаний, то назначается комплексная медико-психологическая экспертиза с привлечением специалистов-психологов и медиков по профилю того заболевания, которым страдает интересующий суд и следствие человек. Наиболее часто в подобных случаях привлекаются медики-психиатры, так как и для психологии, и для психиатрии объектом изучения является психика человека. С предметом комплексной медико-психологической экспертизы тесно связана ее компетенция. Под компетенцией КМПЭ следует понимать совокупность задач, которые ставятся перед экспертами, их возможностей и полномочий. Нормативные акты, регулирующие назначение и производство экспертизы, рассчитаны на большое число случаев и являются универсальными. К тому же многие действующие сегодня в этой области нормы приняты двадцать — тридцать лет тому назад. Понятно, что они не учитывают возможностей современной науки, в частности психологии, отдельные отрасли которой зародились совсем недавно. Важным моментом в назначении КМПЭ является выбор экспертов. Экспертизу должна проводить экспертная комиссия в составе не менее двух-трех специалистов. Предпочтение в привлечении в качестве экспертов следует отдавать научным и педагогическим работникам, имеющим ученые степени, и крупным специалистам-практикам. Важно правильно выбрать эксперта — специалиста узкого профиля. В экспертной комиссии необходимо участие специалистов по общей медицине, медицинской судебной психологии, патопсихологии и врачей — специалистов по профилю болезни испытуемого. Все члены комиссии обладают равными правами, обязанностями и несут равную уголовную ответственность.
Одна из наиболее сложных комплексных проблем науки — проблема психического состояния человека. В ряде наук о человеке видное место принадлежит психологии и психиатрии. Общим объектом их научного изучения является психика человека, причем одна из ветвей медицинской психологии — патопсихология, как и психиатрия, исследует в основном психическую патологию. Именно на стыке экспертного приложения психиатрии и психологии в начале 70-х годов во ВНИИ общей и судебной психиатрии им. В.П. Сербского возникла комплексная психолого-психиатрическая экспертиза (КППЭ). Судебно-психиатрическая и судебно-психологическая экспертизы в общей классификации экспертных наук относятся к одному классу и рассматриваются в качестве пограничных родовых экспертных дисциплин. Это определено их единой направленностью на исследование особенностей психики человека. Специфику предмета судебно-психиатрической экспертизы образуют устанавливаемые в экспертном исследовании фактические данные о патологических отклонениях в психическом функционировании лица (подэкспертного) и выяснение их влияния на его возможность отражать окружающее, рефлексировать и регулировать свои действия, прежде всего—инкриминируемые ему деяния. Специфику предмета судебно-психологической экспертизы составляют фактические данные о результатах влияния на психику окружающего, о воздействии на поведение подэкспертного непатологических психических факторов: возрастного, ситуационного, эмоционального, личностного. Вместе с тем судебно-психологическая экспертиза может диагностировать и оценивать воздействие некоторых психопатологических причин (патопсихология). КППЭ — это исследование, затрагивающее пограничные между психологией и психиатрией проблемы. Для выработки выводов такая экспертиза использует специальные познания, относящиеся к общим научным дисциплинам, применяет специфические методы, сложившиеся в психологии и психиатрии, сопоставляет и интегрирует данные психологических и психиатрических исследований. Основными предпосылками существования такого рода экспертизы являются наличие общих для психологии и психиатрии проблем, постоянное усиление в правоохранительной деятельности тенденций к индивидуализированной оценке психических особенностей и возможностей участников уголовного процесса (обвиняемых, свидетелей, потерпевших), раскрытие внутренних механизмов их поведения в конфликтных ситуациях.
Предметом психологии является изучение психики как функции мозга, состоящей в отражении объективной реальности, законов порождения и функционирования психического отражения. Психология изучает психические процессы и состояния, свойства личности человека в их «филогенетическом и онтогенетическом развитии». Психиатрия изучает причины и сущность психических заболеваний, характерными чертами которых являются нарушения, искажения или неполнота психического отражения явлений действительности. Однако некоторые виды болезненных отклонений от психической нормы, отдельные психические заболевания и их конкретные проявления изучаются и психологией, и психиатрией. Это прежде всего относится к так называемым пограничным состояниям и олигофрении. Психология и психиатрия являются пограничными взаимопроникающими областями научного знания, изучают один и тот же объект с помощью взаимосвязанных и взаимодополняющих методов исследования. Они имеют соотносимую систему понятийных единиц, позволяющую более полно и всесторонне описывать феномены и механизмы психических расстройств. Последние в связи с этим становятся доступными взаимной критической оценке со стороны психиатров и психологов, причем как на теоретическом, так и на практическом уровне. На основании вышеизложенного наиболее полное определение, отражающее сущность КППЭ, дает ИА Кудрявцев: «КППЭ — это одна из разновидностей межродовых комплексных экспертиз, ос-нованная на совместном рассмотрении и интегративной оценке результатов скоординированного применения для исследования психической деятельности обвиняемых (подозреваемых), потерпевших и свидетелей специальных знаний эксперта-психолога и эксперта-психиатра с целью достоверного наиболее полного и всестороннего общего (единого) ответа на вопросы, составляющие предмет комплексного исследования и входящие в сферу совместной (совокупной) компетенции экспертов». КППЭ имеет собственные цели и задачи и способна решать вопросы, которые объективно и научно обоснованно не могут быть решены посредством проведения других экспертиз. Сохраняя связи с обеими экспертизами, она отличается и от той, и от другой. Этим объясняется ее актуальность и необходимость практического применения. Юридическое значение КППЭ определено тем, насколько значимы и необходимы в правоохранительной деятельности вопросы, составляющие предмет КППЭ. Предметом таких экспертиз, как судебно-психологическая, судебно-психиатрическая и КППЭ, является установление влияния особенностей психического состояния личности на качество отражения и регуляции поведения лица (подэкспертного) в интересующий следователя (суд) момент. Специфику предмета КППЭ образует направленность экспертного исследования на установление эффекта (результата) взаимодействия болезненных (психопатологических) и неболезненных (возрастного, ситуационного, эмоционального, личностного) психических факторов и определение на основе учета этого системного качества наиболее полной и точной меры их влияния на характер психического отражения, рефлексии и регуляции поведения данного лица в интересующий следователя (суд) период.
Комплексная психолого-сексологическая экспертиза (КПСЭ) — это наиболее эффективная процессуальная форма реализации общенаучного комплексного подхода к экспертному исследованию имеющих значение для дела сторон, свойств и функциональных особенностей психической деятельности определенного лица (подэкспертного), основанная на интегративном использовании научных и методических возможностей судебно-психологической и судебно-сексологической экспертиз. Как и при судебно-психиатрической экспертизе, при КПСЭ эксперты компетентны оценивать нозологическую природу и степень выраженности психических отклонений, распознавать их патологический или неболезненный характер. Однако в отличие от судебно-психиатрической экспертизы, устанавливающей лишь наличие или отсутствие принципиальной способности лица к волеизъявлению, рефлексии и правильному психическому отражению, КПСЭ позволяет более дифференцирование определять конкретную меру проявления этой способности у лиц с болезненными пограничными психическими отклонениями в зависимости от актуального созревания личности, ее структурно-динамических и содержательных особенностей, наличия ситуационных эмоциональных сдвигов (реакций). Возможность одновременного учета перечисленных психологических причин (обстоятельств) и сопутствующих им психопатологических условий, опосредующих эти причины у лиц с психической патологией, — важная функциональная особенность, специфическая черта КПСЭ. Предмет КПСЭ — фактические данные, обстоятельства, имеющие значение для дела, устанавливаемые на основе применения специальных познаний экспертов. Предмет экспертизы того или иного рода (вида) определяется предметом соответствующей науки, используемой в качестве базовой в экспертном исследовании. Необходимость в комплексном психологическом и сексологическом исследовании потерпевших чаще всего возникает при расследовании или рассмотрении в судах дел об изнасиловании. Одним из квалифицирующих признаков этого преступления является использование виновным беспомощного состояния потерпевшей. Согласно уточнению, внесенному постановлением пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. № 7, состояние потерпевшей признается беспомощным в тех случаях, когда она «в силу физического или психического состояния (физические недостатки, душевные расстройства и иное болезненное либо бессознательное состояние и т. п.) не могла понимать характера и значения совершаемых с нею действий или не могла оказывать сопротивления виновному». Задача КПСЭ по делам об изнасиловании и иных половых преступлениях, при которых вопрос о беспомощном состоянии приобретает юридическую значимость, состоит в установлении наличия или отсутствия медицинского (расстройство душевной деятельности, иное болезненное состояние психики) и (или) психологических (актуальное состояние и мера достаточности рассматриваемых психических способностей) критериев беспомощного состояния потерпевших в ситуациях посягательства на их половую неприкосновенность. Решение этой задачи требует предварительного раскрытия психологического содержания ключевых юридических понятий, определяющих беспомощность. Категория понимания потерпевшей значения действий виновного охватывает главным образом смысловой аспект отражения этих действий в сознании потерпевшей, раскрывает результат их смыслового оценивания по трем важнейшим направлениям:
• осознания отношения своих мотивов и целей в криминальной ситуации к мотивам и целям сексуальных действий преступника, его намерениям;
• отношения последствий совершаемых с нею действий к ее будущему, целям дальнейшей жизни, их перспективе;
• отношения этих действий к морально-этическим и правовым нормам.
Закон требует установления не только принципиальной способности, но и выяснения реальной возможности потерпевшей понимать характер и значение действий виновного и оказывать ему сопротивление. Конечная цель КПСЭ требует учета меры актуальной реализации потенциальных способностей в конкретной ситуации. Характер сексуальных действий и понимание их значения. Центральное место в экспертной оценке возможности потерпевшей сознавать значение действий виновного и оказывать ему сопротивление занимает анализ сознания и самосознания. Важно установить характер самооценки потерпевший, раскрыть содержание идеального и реального, настоящего и будущего «я-образа», определить составляющие этот образ важнейшие ценности субъекта.
Комплексная психолого-искусствоведческая экспертиза печатных изданий эротического и порнографического содержания. Фотографии с изображением обнаженных половых органов, нередко в вызывающих позах, с демонстрацией половой жизни или сексуальных извращений психологически оказывают на зрителя эротико-сексуальное возбуждение, распаляют его воображение. Эротизм, которым пропитаны фотографии, совершенно непроизвольно направляет воображение человека в сферу секса, т.е. возбуждает сексуальную направленность воображения.
За искусственным распадением воображения не всегда следует возможность полового удовлетворения нормальным путем. Как правило, в таких ситуациях под влиянием искусственно вы-званного возбуждения формы удовлетворения полового влечения становятся тоже искусственными. Таким образом, возрастает проявление половой жизни в виде извращений.
Комплексная психолого-лингвистическая экспертиза. Этот подвид экспертизы называют психолого-автороведческим и считают, что ее необходимо назначать в случаях, когда обвиняемый (свидетель или потерпевший) отказывается от своих собственноручных показаний, мотивируя это тем, что они написаны при участии другого лица и представляют собой результат диктовки, либо изложения, либо их сочетания и т.п. При этом человек не отрицает, что записи исполнены им, но отказывается от авторства. В таких случаях на разрешение экспертизы рекомендуется ставить следующие вопросы: Учитывая уровень интеллектуального развития, особенности устной и письменной речи, индивидуально-психологические особенности и конкретные обстоятельства дела, является ли испытуемый автором исследуемого текста? Содержатся ли в исследуемом тексте признаки какого-либо необычного состояния?
Данная экспертиза проводится комплексно экспертами-психологами и экспертами-автороведами (лингвистами). В ходе исследования сравнительному лингвистическому анализу подвергаются исследуемые тексты, свободные и экспериментальные образцы письменной речи испытуемого. В отношении его проводится экспериментально-психологическое обследование, а также психологический анализ его почерка.
68. Пенитенциарная психология как отрасль прикладной юридической психологии:
понятие, предмет, цели, задачи, основные проблемы.
Исправительная психология изучает психологические основы ресоциализации – восстановления ранее нарушенных социальных качеств личности, необходимых для полноценной ее жизнедеятельности в обществе, проблемы эффективности наказания, динамику личности осужденного в процессе исполнения наказания, формирование ее поведенческих возможностей в различных условиях лагерного и тюремного режима, особенности ценностных ориентаций и стереотипов поведения в условиях социальной изоляции, соответствие исправительного законодательства задачам исправления осужденных. Ресоциализация личности осужденных связана прежде всего с их ценностной переориентацией, формированием у них механизма социально-положительного целеполагания, отработкой у личности прочных стереотипов социально-положительного поведения. Создание условий формирования социально адаптированного поведения личности – основная задача исправительных учреждений.
Исправительная психология исследует закономерности и особенности жизнедеятельности человека, отбывающего наказание, положительные и отрицательные факторы условий социальной изоляции для личностной самореализации индивида. Перед работниками исправительных учреждений стоит сложнейшая задача диагностики личностных дефектов осужденных, разработка обоснованной программы исправления этих дефектов, предупреждение тех многочисленных отрицательных «влияний тюрьмы», которые традиционно содействуют криминализации личности.
Исправительная психология должна исследовать динамику личности осужденного, факторы, влияющие положительно на осужденного и способствующие активной перестройке его личности, а это режим, труд, коллектив, воспитательное воздействие, также и факультативные факторы — семья, дружеские связи с лицами, находящимися на воле, учеба, увлечение самодеятельностью и т. д. Разрабатывает методы изучения личности осужденных, способы их перевоспитания, раскрывает психологические механизмы процесса перевоспитания, намечает пути наиболее эффективного управления этим процессом, исследует психологическое влияние средств исправительно-трудового воздействия на личность осужденного, социально-психологическую атмосферу в местах лишения свободы и условия ее формирования, изучает роль групп и коллективов в исправлении и перевоспитании правонарушителей, проблемы социальной адаптации и реадаптации осужденных, а также проблемы личности воспитателя.
Объектом пенитенциарной психологии являются люди определенной группы: правонарушители, отбывающие уголовные наказания всех видов, а также лица и коллективы, осуществляющие исполнение уголовных наказаний и перевоспитание осужденных. Изучение фактов, закономерностей и механизмов психической деятельности этих специфических групп людей (осужденных и общностей осужденных, а также воспитателей и коллективов сотрудников ИТУ) и составляет предмет исследования пенитенциарной психологии.
Пенитенциарная психология не может ограничиться лишь индивидуально-психологическим изучением личности осужденного или личности воспитателя. Личность как открытая система должна изучаться и в социально-психологическом аспекте, т. е. во всех ее связях и отношениях с окружающими людьми. Цель пенитенциарной психологии перевоспитание, исправление и возвращение в социум путем адаптации осужденного.
Задачи пенитенциарной психологии:
1. Важнейшей задачей пенитенциарной психологии является исследование индивидуально-психологических особенностей личности осужденного, подлежащего исправлению. Специфика данной задачи исправительно-трудовой психологии определяется тем, что осужденный, и особенно лицо, лишенное свободы, имеет свои особенности, отличающие его от других людей.
2. В задачу исправительно-трудовой психологии входит также исследование с психологических позиций самого процесса исправления и перевоспитания осужденного, т. е. изучение закономерностей и механизмов изменения психики осужденного, развития его личностных качеств и мотивов поведения на основе психологического анализа влияния уголовного наказания и жизненных условий в процессе отбывания наказания.
3. Задача изучения особенностей поведения осужденного в связи с различными его перемещениями. Психологическое изучение поведения человека в условиях лишения свободы, его способности адаптироваться к новым условиям жизни и быта помогает правильно организовать предварительную психологическую подготовку осужденных, направляемых из следственных изоляторов после вступления приговора в законную силу для отбывания наказания в исправительно-трудовые учреждения различных видов.
4. Задача разработки психологических основ применения средств исправления и перевоспитания осужденных: режима, общественно полезного труда, воспитательной рабаты, общеобразовательного и профессионально-технического обучения.
5. Задача исследования психологических основ закрепления результатов исправительно-трудового воздействия на осужденных после освобождения их из ИТУ.
6. Задача изучения особенностей осужденных, обусловленных их возрастом, жизненным опытом, профессией, национальной принадлежностью, а главное - видом преступной деятельности и тяжестью совершенного преступления, и определение психологической тактики в работе с ними.
7. Задача учета таких явлений как самоисправление, самовоспитание правонарушителей, сложную психологическую природу которых необходимо глубоко исследовать, и обосновывать пути и способы руководства самовоспитанием осужденных.
8. Важной задачей является социально-психологический анализ деятельности работников исправительно-трудового учреждения и психологическая подготовка их к работе с осужденными, профессиональная ориентация и формирование качеств воспитателя.
9. Задача научного анализа и критического использования передовых взглядов отечественной и зарубежной пенитенциарной психологии.
Существует две точки зрения на проблему исправления осужденных в пенитенциарной системе. Сторонники первой точки зрения считают, что преступные наклонности заложены в человеке от рождения и отрицают возможности качественных изменений человеческой психики и личности преступника (свойственна западной пенитенциарной психологии, представители классической - А.Фейербах, Грольман, антропологической - Ч.Ломброзо и социологической школ - Г.Спенсер, В.Джемс, Э.Торндайк, А.Комбс, К.Холл). Сторонники другой точки зрения считают, что преступные наклонности приобретаются в результате неблагоприятных условий жизни, отрицательного влияния среды или неправильного воспитания и могут быть устранены. К ним относятся представители отечественной школы психологии - И.П.Павлов, А.С.Макаренко.
69. Стэнфордский тюремный эксперимент (Ф.Зимбардо) и
его значение для юридической психологии
Знаменитый психологический эксперимент, проведённый в 1971 году американским психологом Филиппом Зимбардо. Эксперимент представляет собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни, и на влияние навязанной социальной роли на поведение. Вывод: люди склонны принимать на себя роли и испытывать свойственные этой роли эмоции и переживания. Испытуемые начали вести себя как настоящие садисты-надзиратели и жертвы-заключённые.
Единственное заключение, которое можно было сделать из анализа психологического состояния заключенных до эксперимента и в конце, это то, что зависимые, пассивные личности переносили заключение несколько легче, чем личности самостоятельные, инициативные, независимые, творческие. Других зависимостей между характером и успешностью "адаптации" к тюрьме установлено не было. Лишившись всякой власти и контроля ситуации, поведение заключенных стало крайне пассивным. Единственным видом проявления инициативы было сопротивление выполнению команд надсмотрщиков, причем это сопротивление по ходу эксперимента становилось всё слабее и к концу эксперимента (т.е. всего лишь на 5 день!) у половины заключенных исчезло совсем. Этому способствовала и деиндивидуализация заключенных.
Характерно, что после окончания эксперимента заключенные выразили убеждение, что мы выбрали охранников не путем подкидывания монетки, а как наиболее здоровых и сильных, хотя на самом деле разницы в телосложении не было никакой. Вся "сила" охраны, успешно контролировавшей втроем безропотное поведение девяти заключенных была чисто субъективной. Спустя буквально несколько часов после окончания эксперимента их эмоциональный уровень пришел в норму и в дельнейшем, поддерживая связь, ни один не сообщил о каких либо негативных последствиях эксперимента. Двое из "заключенных" после эксперимента пересмотрели свои карьерные планы и стали – один – адвокатом по делам заключенных, другой – тюремным психологом. Основным выводом исследований явился тот факт, что предсказать заранее, на основании каких либо личностных данных как человек будет себя вести в той или иной экстремально благоприятной или неблагоприятной ситуации нельзя, не поставив этого человека в условия данной ситуации. Кроме того, мы были потрясены эффективностью нашего эксперимента. Страшно подумать, что если наша "Стенфордская тюрьма" смогла за 5 дней оказать столь сильное угнетающее (или деформирующее) воздействие на своих "обитателей", то что же в обычных тюрьмах, где условия намного более жесткие, где есть и реальный риск и угроза физической расправы, где за минимальное нарушение режима можно получить штрафной изолятор и, как следствие – невозможность досрочного освобождения и т.д. Вот письмо, которое я получил от одного заключенного вскоре после публикации статьи об эксперименте: "Я был недавно переведен на другой режим после 37 месяцев одиночного заключения. У меня был "молчаливый" режим и даже если я пытался шепотом заговорить с парнем из соседней камеры, меня били, травили газом и бросали в узкую щелеобразную камеру, голого, спать на бетонном полу, не позволяя даже сходить в туалет.. Я знаю, что воровство должно быть наказуемо и я не оправдываю воровство, хоть я и сам был вором. Теперь я не думаю, что буду когда нибудь красть, если выйду на свободу. Нет, не потому что я "перевоспитался", просто вещи и воровство меня больше не интересуют. Я думаю только об убийстве. Об убийстве тех, кто меня избивал и обращался со мной хуже, чем с собакой. Я надеюсь и молюсь, что ради спасения моей души и ради моей будущей жизни я смогу преодолеть ожесточенность и ненависть в моем сердце, но это будет очень, очень тяжело.
Результаты эксперимента использовались для того, чтобы продемонстрировать восприимчивость и покорность людей, когда присутствует оправдывающая идеология, поддержанная обществом и государством. Также их использовали в качестве иллюстрации к теории когнитивного диссонанса и влияния власти авторитетов. Честно сказать поначалу мы совсем не думали, что всё так получится. Мы, наоборот, думали, что ребята будут шутить и прикалываться и нормально общаться друг с другом и что наша тюрьма совсем не сможет стать похожей на настоящую. К тому же ведь мы не давали никаких ролей и не объясняли кому как себя вести. Однако, получив власть, охранники начали всё активней её использовать, заняв уверенную, активную позицию. Многие из них признались, что работа, позволяющая им полностью контролировать и управлять ситуацией и другими людьми, доставляла им немалое удовольствие. Это же можно было видеть из видеозаписей, показывавших как охранники часто просто так прогуливались вдоль камер с самодовольным видом, покачивая на руке дубинку, а также из того, что за всё время эксперимента не было ни одного опоздания на работу, ни одного “больничного” или “отгула”, ни разу никто не отказался от сверхурочной работы. “Оглядываясь назад, я ужасаюсь самому себе – как мало я имел какого-либо сочувствия к этим ребятам.” Хотя не все охранники заняли агрессивную позицию в отношении к заключенным, но, как уже говорилось, не было отмечено ни одного случая, когда кто-нибудь из охранников пошел бы против “своих”, пытаясь остановить садизм наиболее активных коллег. Заключенные также подчинялись и “хорошим” охранникам из страха, что если те их оставят совсем, то “плохие” им сделают ещё хуже. Наиболее частой формой обращения в тюрьме была команда, причем команда всегда безличная и как правило сопровождающаяся унизительной шуткой или кличкой. Так из общего числа обращений к конкретному человеку 95% всех обращений (в т.ч. и между заключенными) начиналось с какой-либо негативной, унизительной клички, номера, и только в 5% случаев были употреблены имена или упомянута какая-то положительная черта, особенность человека (всё это были не случаи общения заключенных между собой, а случаи обращения заключенных к тюремщику с какой-либо просьбой). Грубая манера обращения у охранников прогрессировала по ходу эксперимента. Так, если во время первой “поверки” было сказано всего несколько оскорбительных слов, и то в шутливой форме, во время последних слов оскорбления произносились примерно каждые двадцать секунд. В ответ на это повышение интенсивности ругани, снижалась интенсивность действий заключенный. Напомним, что физическую силу применять запрещалось, поэму словесные оскорбления были основной формой агрессии.
Единственное заключение, которое можно было сделать из анализа психологического состояния заключенных до эксперимента и в конце, это то, что зависимые, пассивные личности переносили заключение несколько легче, чем личности самостоятельные, инициативные, независимые, творческие. Других зависимостей между характером и успешностью “адаптации” к тюрьме установлено не было. Лишившись всякой власти и контроля ситуации, поведение заключенных стало крайне пассивным. Единственным видом проявления инициативы было сопротивление выполнению команд надсмотрщиков, причем это сопротивление по ходу эксперимента становилось всё слабее и к концу эксперимента (т.е. всего лишь на 5 день!) у половины заключенных исчезло совсем. Этому способствовала и деиндивидуализация заключенных.
Характерно, что после окончания эксперимента заключенные выразили убеждение, что мы выбрали охранников не путем подкидывания монетки, а как наиболее здоровых и сильных, хотя на самом деле разницы в телосложении не было никакой. Вся “сила” охраны, успешно контролировавшей втроем безропотное поведение девяти заключенных была чисто субъективной. Спустя буквально несколько часов после окончания эксперимента их эмоциональный уровень пришел в норму и в дельнейшем, поддерживая связь, ни один не сообщил о каких либо негативных последствиях эксперимента.
Двое из “заключенных” после эксперимента пересмотрели свои карьерные планы и стали – один – адвокатом по делам заключенных, другой – тюремным психологом. Основным выводом исследований явился тот факт, что предсказать заранее, на основании каких либо личностных данных как человек будет себя вести в той или иной экстремально благоприятной или неблагоприятной ситуации нельзя, не поставив этого человека в условия данной ситуации. Кроме того, мы были потрясены эффективностью нашего эксперимента. Страшно подумать, что если наша “Стенфордская тюрьма” смогла за 5 дней оказать столь сильное угнетающее (или деформирующее) воздействие на своих “обитателей”, то что же в обычных тюрьмах, где условия намного более жесткие, где есть и реальный риск и угроза физической расправы, где за минимальное нарушение режима можно получить штрафной изолятор и, как следствие – невозможность досрочного освобождения и т.д. Вот письмо, которое я получил от одного заключенного вскоре после публикации статьи об эксперименте: “Я был недавно переведен на другой режим после 37 месяцев одиночного заключения. У меня был “молчаливый” режим и даже если я пытался шепотом заговорить с парнем из соседней камеры, меня били, травили газом и бросали в узкую щелеобразную камеру, голого, спать на бетонном полу, не позволяя даже сходить в туалет.. Я знаю, что воровство должно быть наказуемо и я не оправдываю воровство, хоть я и сам был вором. Теперь я не думаю, что буду когда нибудь красть, если выйду на свободу. Нет, не потому что я “перевоспитался”, просто вещи и воровство меня больше не интересуют. Я думаю только об убийстве. Об убийстве тех, кто меня избивал и обращался со мной хуже, чем с собакой. Я надеюсь и молюсь, что ради спасения моей души и ради моей будущей жизни я смогу преодолеть ожесточенность и ненависть в моем сердце, но это будет очень, очень тяжело.
70. Типичные психофизиологические особенности осуждённых.
Лишение человека свободы, его социальная изоляция – мощный фактор модификации человеческого поведения. Психика каждого человека по-разному реагирует на этот фактор. Но можно выделить основные психологические симптомы поведения человека в этих, по существу крайне напряженных, а иногда и стрессовых условиях. Тюрьма, колония – ломка привычного уклада жизни, отрыв индивида от родных, близких людей, годы тяжелого обреченного существования. Тюрьма – повышенные трудности адаптации: частые межличностные конфликты, недоброжелательность окружения, грубость обращения, скудные бытовые условия, криминальная субкультура, постоянное давление со стороны персонала, криминализированных групповых лидеров. У заключенного при этом обостряются его личностные дефекты. Тюрьмы предварительного заключения, следственные изоляторы (СИЗО) – скорбное обиталище людей, суд над которыми еще не состоялся и которые могут быть еще признаны невиновными. Но их уже карают тяжелым тюремным режимом, тяжелым настолько, что, длительно пребывая в этих невыносимых условиях, человек становится способным даже на самооговор, чтобы скорее попасть в более приемлемые условия стационарного заключения. Но и там его ожидает стрессогенная обстановка. Первые 2–3 месяца – период первичной адаптации – отличается наиболее напряженным психическим состоянием осужденного. В этот период происходит болезненная ломка ранее сформированных жизненных стереотипов, резко ограничивается удовлетворение привычных потребностей, остро переживается враждебность новой микросреды, часто возникают конфликтные эмоциональные состояния. Чувство безнадежности, обреченности становится постоянным негативным фоном самосознания личности. Следующий период связан с ценностной переориентацией осужденного, принятием им некоторых норм и ценностей микросреды, выработкой стратегии и тактики поведения в новых условиях. Изыскиваются возможности выживания. Рано или поздно осужденный подчиняется «законам тюрьмы». «Законы» эти просты и жестоки, санкции их примитивны и однообразны – увечье, побои, а иногда и лишение жизни. Личность новичка проверяется жестоким и примитивным ритуалом «прописки». Индивид оказывается перед выбором: принять или не принять навязываемый ему статус. Решение должно быть быстрым, а действия чрезвычайно интенсивными. Реакция личностного самосохранения часто бывает бурной, аффективной. В чем же причина такого жестоко-ритуального поведения заключенных? Суровые тюремные законы исходят из жестоких условий тюремного существования. Эти законы примерно одинаковы в тюрьмах всего мира. Система тюремных запретов и ограничений сама по себе направляет социально-психологическую организацию тюремной микросреды по определенному руслу. И чем суровее условия тюремного режима, тем суровее законы жизни ее обитателей. Унизительный повсеместный контроль, строгая регламентация всех отправлений жизнедеятельности, нарочито жестокое обращение, ярлык третьесортности, невозможность самоутвердиться социально выработанными способами, утрата всяческой возможности к персонификации принуждают «зека» искать самореализации в сфере тюремного зазеркалья. Страстным желанием к восстановлению самоценности обуреваемы почти все заключенные. Человек в тюрьме не может улучшить свое положение активной деятельностью. Дополнительные блага здесь можно добыть лишь грубым захватом, насильственным дележом – и всегда за счет другого. Личность, не утвердившаяся в социуме, стремится к самоутверждению в асоциальном мире. Будучи не социализированной, не охваченной культурой общества, она особенно быстро попадает в сферу асоциальной субкультуры.
Однако и здесь личность сталкивается с социальной иерархизацией, социальным клеймением, жестокой борьбой за самоутверждение. Личностный статус в криминализированной среде зависит от физической силы индивида, его криминальной «бывалости», толерантности (устойчивости к трудностям) в адаптационный период, жестокости и цинизма в обращении с «низами». Одно из явлений криминальной субкультуры – стратификация (от латинского «stratum» – слой) – социально-групповое расслоение криминализированной общности. Каждый слой преступного мира имеет, по существу, собственную субкультуру. Психика осужденного ищет выход из унылой, тягостной и однообразной повседневности. Возникают замещающие феномены, образно переживается прошлое, возникает «жизнь в воображении», гипертрофируется былая самореализация, возникают суррогаты самоутверждения – личность стремится к гиперкомпенсации. Отсюда особая экспрессивность, демонстративность, взвинченность поведения. Весь уклад жизни осужденного определяется режимом соответствующего типа ИУ. Реализуя комплекс определенных правоограничений, режим ИУ создает осужденному все положенные для него тяготы, страдания и лишения. Каждому виду заключения соответствует свой режим.
На стороне администрации ИУ – право осуществлять принудительное воздействие. На стороне осужденного – проблематичное право находиться под защитой закона, добиваться осуществления своих законных прав. Режим ИУ – режим жизни осужденного, строгий распорядок его ежедневной жизнедеятельности – это и средство реализации наказания, и средство исправления и перевоспитания. Все другие средства воздействия на осужденного соотносятся с режимом. Режим ИУ призван формировать у осужденных навыки положительного поведения. Однако в большинстве случаев режим сводится лишь к комплексу правоограничений, в нем нет тренинга личностного самосозидания. Возложение на режим основной воспитательной задачи ИУ – порочная теоретическая концепция.
Установлено, что пребывание в суровых тюремных условиях свыше пяти лет вызывает необратимые изменения в психике человека. У лиц, отбывших длительное наказание, механизмы социальной адаптации оказываются настолько нарушенными, что каждый третий из них нуждается в помощи психотерапевта и даже психиатра. Замкнутость тюремной среды, крайне ограниченные возможности удовлетворения насущных потребностей, изнуряющая регламентация поведения, однообразная убогость обстановки, насилие и издевательства сокамерников, а в ряде случаев и тюремного персонала неизбежно формируют устойчивые негативные черты личности. Личностные деформации во многих случаях становятся необратимыми. Наказание по уголовному закону, являясь карой за совершенное преступление, осуществляется для исправления и перевоспитания осужденных и не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства. Такова догма права. А какова правда жизни? Пребывание в местах лишения свободы, нечеловеческие условия жизни рушат последнюю надежду на примирение осужденного с социумом. Восприятие среды как чужой, опасной и ненавистной переходит на подсознательный уровень. Окончательно закрепляется антисоциальная установка. Понятие стыда, совести, которые следовало бы реанимировать, окончательно исчезает из сознания осужденного. Мука вынужденного пребывания в стадных условиях ведет к примитивизации личности, ее крайнему огрублению, резкому снижению уровня критической самооценки личности, к утрате ее самоуважения и остатков социальной идентификации. Низкий уровень материального благополучия в нашем обществе доводится в местах лишения свободы до крайней нищеты. Каждый седьмой осужденный обречен на заболевание туберкулезом и на другие хронические недуги. Медицинское обслуживание ничтожно. Но бедность материальная неизмеримо усугубляется бедностью духовной, нищетой межлюдских отношений, повседневным унижением достоинства человека.
В тюрьме спасается лишь тот, кто может спасти свой внутренний мир, не вступая в острые конфликты с внешним миром.
Нахождение в местах лишения свободы отражается на психологии человека. Особенности психологии осужденных прежде всего проявляются в определенном комплексе психических состояний, которые развиваются в местах лишения свободы. К наиболее типичным из них следует отнести: состояние ожидания изменений (пересмотра дела, расконвоирования, освобождения); состояние нетерпения. И то и другое характеризуется повышенной напряженностью, что иногда приводит к резким срывам в поведении. Может развиваться и состояние безнадежности, обреченности, которое вызывает апатию, пассивность во всех действиях.
Социальная изоляция усиливает угнетенное состояние. Оно является результатом фрустрации, следствием полного краха жизненных планов, целей, крушения надежд. У осужденного может появиться неверие в свои силы, в возможность снова обрести нормальную жизнь. К моменту прибытия в колонию (тюрьму) некоторые осужденные уже испытывают состояние угнетенности, подавленности от сознания своей вины перед обществом, семьей. Эти осужденные не нарушают режим, хорошо работают, выполняют требования администрации исправительного учреждения.
Типичным состоянием в местах лишения свободы является тоска. Именно тоска по дому, родным, близким, свободе с особой силой действует на осужденных. В результате появляется раздражительность, возбудимость, внутреннее напряжение. "Тоска, - отмечал М. Н. Гернет, - это краеугольный камень, фундамент тюремной жизни". Такое состояние способствует накоплению отрицательных эмоций, которые внезапно проявляются в аффектах, агрессивных действиях. На эту особенность тюремной жизни указывал Ф. М. Достоевский: "Удивляются иногда начальники, что вот какой-нибудь арестант жил себе несколько лет так смирно, примерно, даже десяточным его сделали за похвальное поведение, и вдруг решительно ни с того, ни с сего - точно бес в него влез - зашалил, накутил, набуянил, а иногда даже просто на уголовное преступление рискнул или на явную непочтительность перед высшим начальством: или убил кого-нибудь, или изнасиловал и проч. Смотрят на него и удивляются. А между тем, может быть, вся-то причина этого внезапного взрыва в том человеке, от которого всего менее можно было ожидать его, - это тоскливое, судорожное проявление личности, инстинктивная тоска по самому себе, желание заявить себя, свою приниженную личность, вдруг проявляющееся и доходящее до злобы, до бешенства, до омрачения рассудка, до припадка, до судорог".
Лишение свободы - это существенные ограничения в свободе передвижения, в общении, выборе вида труда, что порождает специфические права и обязанности осужденных, жесткую регламентацию их жизни. Данное наказание обоснованно и справедливо, хотя и влечет страдания и мучения. Одним из них является проживание осужденных в жилых помещениях в условиях большой скученности. Такие помещения представляют собой, как правило, огромные, не разделенные на комнаты или иные помещения бараки, в которых живет до ста, а иногда и более человек, причем часто койки расположены в два этажа.
Проживание в подобных общежитиях наносит существенный вред личности, а значит и делу перевоспитания осужденных, оно является одной из причин нарушений режима, совершения правонарушений, в первую очередь насильственных. "Постоянно, - пишет Ю. М. Антонян, - круглые сутки находясь среди других лиц, осужденный становится как бы голым, он в значительной мере лишается возможности уединиться, уйти в себя, сосредоточиться, задуматься о себе, о содеянном и своей вине, своей жизни и ее перспективах, об ответственности перед близкими и т. д. Между тем это особенно важно именно для тех, кто грубо нарушил основные моральные и правовые запреты и отбывает за это наказание. Создается известный феномен одиночества в толпе, когда вокруг всегда много людей, а тех, с кем можно было бы поговорить, поделиться, кому можно довериться, - нет или почти нет".
Это одна из основных причин того, что осужденные испытывают острое одиночество, психологическую отчужденность, недоверие к окружающим.
Постоянное пребывание на глазах у множества людей, необходимость в связи с этим все время контролировать свое поведение, сдерживать эмоции и чувства, быть начеку вызывает сильный стресс, огромное напряжение нервной системы, негативно сказывается на психическом самочувствии. Ф. М. Достоевский отмечал в "Записках из Мертвого дома": "В каторжной жизни есть еще одна мука, чуть ли не сильнейшая, чем все другие. Это: вынужденное общее сожительство. Общее сожительство, конечно, есть и в других местах; но в острог-то приходят такие люди, что не всякому хотелось бы сживаться с ними". Можно сказать, что пребывание в местах лишения свободы требует от человека значительного физического и психического напряжения, большой устойчивости.
В специфических условиях содержания в исправительных учреждениях у людей значительно возрастает тревожность. Именно высоким уровнем тревожности можно объяснить постоянное психическое напряжение многих осужденных, напряженность в отношениях между ними, между ними и представителями администрации, острые конфликты, нередко возникающие по внешне ничтожным поводам, переходящие порой в насильственные преступные действия. Для осужденных характерны бурные реакции, они возмущаются, кричат, угрожают, чего-то требуют. В большинстве случаев они не преследуют каких-либо конкретных целей, а просто хотят выговориться, снять внутреннее напряжение, выплеснуть его. Постепенно такой стиль поведения, равно как и высокий уровень тревожности, становится привычным, сохраняясь даже после освобождения от наказания и провоцируя повторное преступное поведение.
Быстрая и коренная ломка жизненных планов, образа жизни путем социальной изоляции порождает у человека комплекс специфических проявлений, называемых "синдромом лишенного свободы" ("тюремным синдромом"). Преодолеть эти тягостные состояния осужденный может путем адаптации, приспособления к новым правилам и нормам общежития, к новым условиям жизнедеятельности.
Процесс адаптации связан с адаптивной ситуацией, которая возникает в связи с произошедшими изменениями в социальной среде или переходом личности из одной социальной среды в другую, чем-либо для нее новую, когда привычные шаблоны поведения, стереотипы восприятия, установки личности становятся малоэффективными или недейственными (ненужными). Осужденному по крайней мере трижды приходится переживать весьма сложные адаптивные ситуации, каждый раз заново приспосабливаясь:
Успешность процесса адаптации к условиям лишения свободы зависит от ряда факторов: понимания смысла и необходимости правоограничений, которым человек подвергается; осознания серьезности своего нового положения; включения в деятельность для поиска путей, которые могли бы законным способом облегчить положение; влияния других осужденных.
Осужденный вынужден смириться со своей участью и приспособиться к тем условиям, в которых он находится. "Однако, - пишут А. Д. Глоточкин и В. Ф. Пирожков, - он не оставляет попыток изменить их, приспособить к себе. Даже люди, не способные решительно противостоять внешним обстоятельствам (легко внушаемые, конформные), пытаются изменить эти обстоятельства, в какой-то мере привести их в соответствие со своими представлениями, понятиями, взглядами, стереотипами. "Бунт" против новых условий со стороны отдельных осужденных, внутренние конфликты, переживаемые ими из-за неспособности адаптироваться, могут порождать серьезные нервно-психические нарушения".
Осужденные адаптируются к условиям социальной изоляции адекватным или неадекватным образом. Основными признаками адекватной реакции являются: соответствие поведения осужденного реальной информации о перспективах его пребывания в местах лишения свободы; соблюдение им режима отбывания наказания, требований администрации; способность контролировать свое поведение и эмоции. Для неадекватной (патологической) реакции характерно проявление психопатологических признаков у лица, считавшегося до осуждения психически здоровым.
Нормальная адаптация характеризуется таким психическим состоянием осужденного, которое ничем существенным не отличается от обычного для него состояния до лишения свободы. Лицо объективно оценивает свой статус, прогноз дальнейшего пребывания в исправительном учреждении; он включен в активную коллективную жизнь, трудится, учится в школе, участвует в самодеятельности. У него отсутствует внутреннее сопротивление воспитательным воздействиям.
Встречаются осужденные, на которых лишение свободы не оказывает психотравмирующего воздействия. Для них колония стала "родным домом": требования режима не являются новыми, требования воспитателей воспринимаются с позиций целесообразного конформизма.
Неадекватные реакции характеризуются возникновением и проявлением под влиянием лишения свободы у ранее психически здоровых осужденных дезадаптивного поведения. А. Д. Глоточкин и В. Ф. Пирожков сюда относят фобии, тревожно-депрессивные, негативно-депрессивные и негативно-истерические реакции.
Клаустрофобическая реакция проявляется в боязни закрытого пространства - камеры следственного изолятора или тюрьмы. При нахождении в камере эти лица проявляют двигательное беспокойство, на прогулках - повышенную двигательную активность. Указанные реакции более выражены у сельских жителей.
Тревожно-депрессивная реакция проявляется в преобладании угнетенного, подавленного настроения, чувства безнадежности, отчаяния, пессимистического отношения к жизненным перспективам: "жизнь кончилась", "жизнь загублена". Такие осужденные отличаются раздражительностью, тревогой за оставленную семью, беспокойством за "незавершенные дела" на свободе. У них часто наблюдаются нарушения сна, длительная бессонница, тоска по дому.
Негативно-депрессивная реакция характеризуется наличием всех вышеуказанных признаков в сочетании с внутренним негативным отношением к факту лишения свободы, непризнанием себя виновным, отсутствием раскаяния за содеянное, нарушением режима отбывания наказания, игнорированием указаний и требований воспитателей, отсутствием установки на исправление при внешне подавленном настроении, апатии и безразличии.
Негативно-истерическая реакция проявляется в демонстративно-негативном поведении, стремлении привлечь к себе внимание окружающих как к лицу, "невинно пострадавшему от правосудия". Для значительной части таких лиц характерно стремление к сутяжничеству, жалобам на неправильное отношение со стороны следователей, суда, воспитателей., администрации колонии. Отличительной чертой указанных лиц является эгоцентризм, бравада своим преступным прошлым с целью завоевать авторитет у других осужденных, подчинить их себе.
Выделяются определенные фазы (стадии) адаптации осужденных к условиям лишения свободы.
Особенно ответственной является фаза первоначальной адаптации вновь прибывшего осужденного, когда он сталкивается с многочисленными трудностями, новыми требованиями к его поведению. Сумеет ли он адаптироваться к особым условиям, найдет ли друзей, как отнесутся к нему воспитатели, какую работу ему поручат на производстве в исправительном учреждении - все эти вопросы требуют от осужденных немедленного ответа, вызывают состояние тревоги, снижают настроение, нарушают сон.
Первоначальная фаза - общей ориентировки. Она состоит в том, что прибывший в исправительное учреждение осужденный на месте знакомится с условиями отбывания наказания, выявляет степень соответствия фактической ситуации той информации, которую он получил в период пребывания в следственном изоляторе и в ходе психологической подготовки. Степень его ориентированности зависит от источников информации, т. е. тех осужденных - "старожилов" и воспитателей, которые его опекают с первых дней.
"Общая ориентированность является предпосылкой формирования определенного отношения осужденного к режиму отбывания наказания, представителям администрации и воспитателям, к конкретным лицам и группам осужденных, т. е. к тому, что называется осознанием себя членом определенной общности ("мы") и противопоставлением себя всем остальным общностям ("не мы")".
Нередко осужденные, напуганные "бывалыми" преступниками, начинают с опаской и недоверием относиться к требованиям администрации исправительного учреждения. Это ведет к возникновению психологического барьера между воспитателями и осужденными, создает определенные трудности для правильного поведения осужденных.
Примерно через 5 - 6 месяцев пребывания в исправительном учреждении наступает вторая фаза адаптации - фаза нивелировки, когда личностные реакции осужденных на факт социальной изоляции нивелируются. Осужденные приобретают устойчивый "синдром лишенного свободы", который делает их как бы похожими друг на друга ("все на одно лицо"), что проявляется в походке, в мимике, жестах, в отношении к воспитателям и т. д. В дальнейшем в личностной динамике осужденного стабилизируются две тенденции: первая состоит в успешном завершении приспособления к условиям социальной изоляции. Вторая характеризуется углублением и нарастанием негативных изменений в личности, их закреплением, что препятствует успешной адаптации к условиям лишения свободы, а следовательно, исправлению и перевоспитанию.
Третья фаза - фаза завершения адаптации, когда осужденный ставит перед собой цели, которые он стремится реализовать в новых условиях. В основной период пребывания в исправительном учреждении происходит адаптация к последствиям социальной изоляции, когда осужденный начинает жить настоящим, надеждой на будущее.
Адаптация осужденного будет проходить успешнее, если воспитателям удастся снять его внутреннее сопротивление новым требованиям и направить его активность на достижение социально значимых целей. Определенное значение имеет степень различия между новыми и старыми требованиями. Как правило, осужденные, направляемые для отбывания наказания в исправительном учреждении, быстрее адаптируются к условиям общего режима и значительно труднее - к условиям особого режима или тюрьмы.
Система отношений и связей, сложившихся в среде осужденных конкретной колонии, тюрьмы, а также характер взаимоотношений сотрудников с осужденными образует социально-психологический климат, который может благоприятствовать позитивной адаптации осужденных или препятствовать ей. Если система отношений построена на принципиальной и доброжелательной основе, если в исправительном учреждении проявляется забота о новичках, созданы условия, оберегающие их от отрицательного влияния "уголовных авторитетов", то процесс адаптации идет успешнее.
"В процессе руководства адаптацией осужденных, - отмечают А. Д. Глоточкин и В. Ф. Пирожков, - следует учитывать психологическую и криминальную совместимость, которая особое значение имеет при размещении осужденных по первичным коллективам (отрядам, звеньям, бригадам и т. п.). В среде осужденных отверженными, несовместимыми чаще всего являются лица с психическими и физическими недостатками, дурными привычками, нечистоплотные, опустившиеся, с которыми никто не хочет жить в одной комнате, есть за одним столом, работать в одной бригаде".
При этом необходимо иметь в виду следующую закономерность: чем малочисленное группа (или коллектив), тем сильнее дает о себе знать несовместимость между отдельными ее членами. Это происходит потому, что возникшая несовместимость не может быть компенсирована за счет общения с другими членами коллектива.
71. Психофизиологические последствия заключения.
Юридико-психологические проблемы адаптации освобождённых к условиям жизни на свободе.
Завершающим и наиболее ответственным этапом ресоциализации бывшего осужденного является его приспособление к жизни на свободе, как правило, в новых, порой трудных условиях, при бытовой неустроенности, разрушенности прежних социальных связей, отсутствии жилья, больших сложностях в трудоустройстве и т. д. Все это требует от освобожденного значительных душевных усилий, терпения, выносливости, что под силу далеко не каждому. В результате нередко лица, вышедшие из исправительного учреждения, вновь совершают преступления. Сказанное обусловливает необходимость проведения в условиях исправительного учреждения специальной работы по психологической подготовке освобождающихся к жизни в новых условиях. В последнее время было выявлено, что только нравственной и практической подготовки осужденных к жизни в нормальных условиях недостаточно. Необходима еще их психологическая подготовка, которая состоит в активизации психики, формировании установки на соответствующее поведение в условиях свободы. В результате таких целенаправленных воздействий у освобождаемого формируется психологическая готовность жить в новых условиях, которая обеспечивает безболезненное вхождение в новую социальную среду и деятельность в ней без дополнительной затраты энергии на преодоление внутреннего сопротивления и напряжения.
"Важнее всего, - отмечает В. Л. Васильев, - активизировать положительные качества личности в процессе психологической подготовки осужденных к жизни в новых условиях. Это можно сделать обращением к лучшим сторонам личности, напоминанием ее былых заслуг, активизацией позитивных установок, морально-политических и правовых чувств, выражением уверенности, что осужденный оправдает доверие воспитателей и т. п. Можно напомнить и о прошлых ошибках, но излишнее напоминание об отрицательных качествах личности осужденного и неправильном поведении у людей, решивших порвать с преступным прошлым, обычно вызывает психологический барьер, делает личность невосприимчивой к психологическим воздействиям".
Наиболее распространенной формой психологического воздействия является психотерапевтическая беседа с освобождаемым, куда включаются следующие вопросы: информация о порядке освобождения и соблюдении в дальнейшем правил административного надзора; ознакомление с правилами прописки; консультации по трудоустройству; рекомендации по восстановлению контактов в семье; советы, где и как продолжить учебу; как вести себя при недоверии и настороженном отношении к освобожденному со стороны свободных граждан и т. п.
Психотерапевтические беседы проводятся индивидуально или в группах осужденных, хорошо знающих друг друга, близких по психологическому складу. В таких группах легче возникают отношения взаимной откровенности, и роль воспитателя (психолога, психотерапевта) - подсказать на конкретных примерах верный выход из того или иного жизненного затруднения. С замкнутыми или легко ранимыми осужденными рекомендуется проводить преимущественно индивидуальные беседы.
Процесс адаптации, приспособления к условиям жизни на свободе в нормальной социальной среде после длительного срока лишения свободы сложен, он требует от личности мобилизации всех ее лучших качеств. Человеку необходимо в короткий срок восстановить или приобрести целый ряд навыков: научиться расходовать заработанные за период нахождения в местах лишения свободы деньги, обеспечивать себя питанием, одеждой, жильем, мобильно перемещаться в пределах довольно значительных расстояний и т. д.
Социальная адаптация в значительной мере зависит от степени социальной отчужденности освобожденного, характера его преступной деятельности, ее продолжительности, состояния микросреды, в которую он входит. Труднее адаптироваться лицам, совершившим насильственные преступления, а также грабителям, ворам; легче - спекулянтам, взяточникам, расхитителям и пр.
Основная масса новых преступлений, совершаемых лицами, которые отбывали наказание в виде лишения свободы, приходится на период до 3-х лет с момента освобождения. Причем чуть более половины преступлений совершается в первый год после освобождения.
"Таким образом, - констатирует В. Л. Васильев, - процесс адаптации освобожденных из ИТУ завершается обычно к трем годам, а преобладающей их части - к одному году. Самое трудное время для адаптации период до 3 (6) месяцев. Именно в это время требуется наиболее интенсивная работа по управлению процессом социальной адаптации освобожденных, строгий контроль за их поведением в быту, в общественных местах, за сферой их общения. В противном же случае высокая эффективность профилактики рецидивной преступности среди освобожденных от наказания обеспечена не будет. Если освобожденные из мест лишения свободы не устраиваются на работу или после трудоустройства оставляют ее, не имеют постоянного места жительства или систематически меняют его, нарушают общественный порядок и правила общежития, это свидетельствует о том, что процесс социальной адаптации протекает неудовлетворительно и есть реальная почва для рецидива".
Процесс социальной адаптации можно считать успешным в том случае, когда у вернувшегося из мест лишения свободы восстановлены социально полезные связи в основных сферах жизнедеятельности (обеспечены нормальные отношения в семье, жилье, постоянное место работы, полезное проведение досуга и т. д.), а также порваны связи с преступной средой.
72. Психологические средства исправления осужденных
Исправить и перевоспитать преступника – значит осуществить глубинную личностную его перестройку, изменить его личностную направленность, сформировать новый социально адаптированный стиль его жизнедеятельности. Но возможно ли достижение этих задач только методом наказания? Человека нельзя сформировать и тем более исправить методом устрашения, кары, прямого грубого принуждения. Одно и то же наказание по – разному действует на разных людей. Исправление провинившейся личности не может быть достигнуто только внешними воздействиями. Для этого необходимо покаяние – самоснятие вины преступником посредством ее признания и чистосердечного самоосуждения – раскаяния. Исправить провинившуюся личность – значит осуществить ее ценностную переориентацию, включить в сферу ее стыда и совести нарушенную социальную ценность. Пенитенциарное воздействие – воздействие духовное. Личность может самоизменяться только изнутри. Внешние же побуждения – лишь условие для принятия ею своих решений. В качестве общих направлений ресоциализирующей деятельности ИУ можно указать следующие: психологическая диагностика личностных особенностей каждого осужденного, выявление конкретных дефектов его общей социализации, правовой социализации, дефектов психической саморегуляции; разработка долгосрочной программы индивидуально-личностной психолого-педагогической коррекции, поэтапной ее реализации; осуществление необходимых мер психотерапии, релаксации личностных акцентуаций, психопатий; всемерное восстановление нарушенных социальных связей личности, мобилизация ее социально положительной психической активности, формирование социально-положительной сферы ее текущего и перспективного целеполагания на основе восстановления социально-положительных ценностных ориентаций; разработка и внедрение новых принципов режима, его коренная гуманитаризация; организация социально-положительной микросреды на основе положительных созидательных интересов, создание условий для нравственного самопроявления личности вовнутрегрупповых межличностных отношениях; широкое использование метода поощрений социально адаптированного поведения.
Основными средствами исправления и перевоспитания осужденных являются режим отбывания наказания, труд, воспитательная работа с лицами, отбывающими наказание, обучение.
1. Режим. Под режимом понимается урегулированный нормами права порядок исполнения и отбывания уголовного наказания в виде лишения свободы. В психологическом отношении он представляет собой организацию всей жизни и деятельности осужденных в строгом соответствии с требованиями законов и подзаконных актов. Организация жизни и деятельности оказывает определенное воспитательное воздействие на человека, формируя у него должный стереотип поведения, необходимые привычки и качества личности.
Режим выполняет три взаимосвязанные функции:
Карательная функция режима состоит в том, что осужденный лишается свободы, изолируется от общества, находится под охраной и постоянным надзором; кроме того, осуществляется принудительная регламентация его работы, отдыха, учебы, досуга. С точки зрения психологии, режим - это долговременный фрустратор, который лишает человека определенных благ, ограничивает удовлетворение практически всех базисных физиологических и социальных потребностей. Неудовлетворение этих потребностей неизбежно вызывает как физические, так и нравственные страдания. Ограничивая круг потребностей, режим воздействует на эмоции и волю осужденного, вызывает отрицательные психические состояния, способные удерживать его от совершения новых преступлений. В противном случае, если бы все потребности человека, подвергнутого уголовному наказанию, беспрепятственно удовлетворялись, то наказание как таковое не было бы реализовано. Однако, вызывая страдания, оно не должно оказывать пагубного влияния на здоровье и состояние психики человека.
Кара, заключенная в режиме, психологически по-разному воспринимается и переживается осужденными. Одни из них сильнее переживают ограничения в удовлетворении физиологических потребностей, другие - социальных, третьи - с одинаковой остротой страдают от ограничения тех и других.
Воспитывающая функция режима. Режим обладает самостоятельной воспитывающей функцией. В самом деле, четкий распорядок дня (время подъема, отбоя, физзарядки, развода на работу, принятия пищи и т. д.), высокая организованность жизни и быта непосредственно накладывают отпечаток на характер, поведение осужденного, дисциплинируют его, вырабатывают качества, необходимые в жизни на свободе (аккуратность, точность, исполнительность).
Обеспечивающая функция режима состоит в том, что благодаря поддержанию установленного порядка отбывания наказания в исправительном учреждении создаются благоприятные условия для организации труда, обучения, политико-воспитательной работы, деятельности коллектива и самодеятельных организаций осужденных, а также для руководства ими со стороны администрации и воспитателей учреждения. Режим является действенным средством в борьбе с паразитизмом, тунеядством, азартными играми и другими негативными явлениями в среде осужденных, так как создает условия для постоянного контроля за их поведением, психологически принуждает осужденных точно и строго выполнять предписанные правила под угрозой применения к ним санкций (изменение условий содержания в худшую сторону путем водворения в ШИЗО и ПКТ).
2. Труд. Наряду с режимом труд является одним из важнейших средств исправления и перевоспитания осужденных. Труд осужденных выполняет воспитательную и экономическую роль.
Воспитательная роль труда состоит в том, что он предохраняет человека от деградации: он организует психику, интегрирует жизнедеятельность определенной целью, создает условия для полноценного межличностного общения. Хорошо организованный труд - мостик связи человека с обществом. Еще Ф. М. Достоевский отмечал, что арестанты без работы похожи на пауков в склянке, которые готовы поесть друг друга. Мука вынужденного сожительства ослабляется уходом человека на работу.
Производительный труд в условиях исправительного учреждения при его правильной организации способствует физическому развитию и поддержанию здоровья осужденных, развивает различные свойства личности за счет повторения (тренировки), упражнения, обучения, формирует чувство взаимной трудовой ответственности. Труд имеет также сублимирующую (замещающую) функцию, отвлекая осужденных как от угнетающих мыслей, так и от различного рода антиобщественных действий.
Труд в условиях исправительного учреждения преследует не только воспитательные, но и определенные экономические цели: труд осужденных способствует возмещению государству части расходов на содержание исправительного учреждения.
Одним из важных условий трудового перевоспитания осужденных является изготовление в процессе труда продукции, пользующейся повышенным спросом. Ряд исправительных учреждений имеют собственное высококвалифицированное и механизированное производство, на котором изготовляется сложная и пользующаяся спросом продукция. В тех учреждениях, в которых осужденные изготовляют такую продукцию, производительность их труда, коллективная сплоченность значительно выше, чем в тех учреждениях, где они заняты на второстепенных работах и где труд их организован кое-как, чтобы лишь занять свободное время.
3. Воспитательная работа с осужденными - одно из важных средств их исправления. Вся система нравственно-психологического воздействия в исправительном учреждении направлена на достижение основной цели - перевоспитать осужденных, то есть прежде всего изменить, перестроить их сознание, искоренить вредные привычки, вернуть к нормальной жизни.
Одно из основных средств психологического воздействия воспитателя на осужденного является переубеждение. Под переубеждением понимается коренная ломка и перестройка взглядов и убеждений личности, замена их другими, противоположными по содержанию. Чтобы разрушить старые взгляды и убеждения, необходимо прежде всего породить сомнения в их истинности, помочь осужденному осознать их противоречивость или несостоятельность. Если у осужденного возникли такие сомнения, то воспитателю необходимо показать ошибочность и несостоятельность его взглядов и убеждений. Однако осознание ошибочности взглядов - это только начало отказа от них. Нередко осужденный понимает ошибочность и даже вредность своих взглядов и убеждений, но окончательно отказаться от них не может: действует инертность сознания.
Переубеждение не завершается разрушением ошибочных взглядов. Решительно преодолеть их можно только заменив, вытеснив другими. Формируя у человека новые убеждения, необходимо опираться на положительное в нем, а также стараться изменить круг его общения, микросреду.
При чутком, внимательном подходе у каждого осужденного можно найти что-то хорошее, светлое. У одного - это желание не омрачать плохими известиями свою семью, у другого - глубокий интерес к технике, у третьего - любовь к музыке и т. п. Если воспитатель умело использует особенности интересов осужденного, его привязанности, переживаемые им психические состояния, опирается на то положительное, что у него есть, а также старается сблизить его с людьми иной, позитивной направленности, то успех переубеждения наиболее вероятен.
Необходимо также отметить, что психологической предпосылкой переубеждения является умение воспитателя расположить осужденного к себе, установить с ним контакт.
Одна из важнейших целей воспитательной работы - формирование у осужденных установки на исправление. Установки осужденных разнообразны, что определяет их разное отношение к уголовному наказанию, совершенному преступлению, требованиям режима отбывания наказания и воспитательным мерам.
Установку на исправление легче сформировать у осужденных, которые искренне раскаялись в совершенном преступлении, глубоко осознали свою вину. Обвиняя самого себя, а не других, человек неизбежно приходит к выводу, что ему нужно решительно изменяться.
Наибольшую трудность для воспитателя представляет формирование установки на исправление у лиц, осужденных к длительным срокам лишения свободы. Они внушают себе, что если выйдут на свободу, то проживут недолго, поэтому, мол, нечего думать о каком-то исправлении. Разрушить подобные взгляды и отношение к жизни, убедить этих людей встать на путь исправления - большое искусство воспитателя.
4. Обучение. Важным средством исправления осужденных, особенно несовершеннолетних, является воспитывающее обучение, которое предполагает постановку воспитательных целей на каждом проведенном учителем школы или преподавателем профтехучилища уроке.
Большое значение для перевоспитания осужденных в ходе их обучения имеют межпредметные связи, которые способствуют более качественному усвоению учебного материала. Значительные возможности для реализации воспитывающего обучения имеются и в профтехучилищах. Учебная программа профессиональной подготовки осужденных построена таким образом, что каждый преподаваемый предмет непосредственно связан не только с производственным обучением учащихся, но и с их деятельностью на производстве в исправительном учреждении, а также после освобождения из колонии.
В связи с изучением зарубежного пенитенциарного опыта сегодня все более настойчиво стали звучать призывы активно внедрять в практику исправительных учреждений психологически обоснованные технологии ресоциали-зации осужденных. Подобные призывы останутся лишь лозунгами идеологов современной пенитенциарной реформы, если в ближайшие годы не изменится организационная и штатная структура, если не будет привлечено значительное число специалистов из числа психологов, психиатров, социальных педагогов и социальных работников. Актуальна и проблема решительного
улучшения психолого-педагогической подготовки других типов специалистов, работающих в пенитенциарных учреждениях, так как в число основных направлений ресоциализующей деятельности входят:
• психологическая диагностика личностных особенностей каждого осужденного, выявление дефектов общей и правовой социализации личности, а также дефектов в психической регуляции и наличия пограничных нервно-психических расстройств;
• разработка долгосрочных программ индивидуально-личностной и групповой психолого-педагогической коррекции осужденных и поэтапная их реализация;
• осуществление в специально созданных центрах необходимых мер психотерапии для осужденных, страдающих невротизацией и психопатическими проявлениями, неадекватными методами психологической защиты и личностными акцентуациями;
• разработка и внедрение новых моделей и принципов исполнения и отбывания наказаний, базирующихся на психологически обоснованных критериях исправления и предоставляющих возможности для личностного роста;
• всемерное восстановление нарушенных у осужденных лишением свободы социальных и других связей, мобилизация их психической активности на выработку социально положительных ценностных ориентации и норм поведения, психологической готовности к правопослушному поведению после освобождения.
Меры превенции, реализуемые в местах лишения свободы, базируются на создании в процессе исполнения наказаний таких условий и такого «психологического климата», которые должны исключать или в значительной мере затруднять совершение осужденными новых преступлений. Это достигается не только мероприятиями, которые проводятся сотрудниками службы безопасности, и оперативно-режимной работой исправительных учреждений, но и путем целенаправленного управления двумя типами факторов: 1) теми, что непосредственно воздействуют на осужденных (воспитательный процесс и его методы, личность воспитателя и организация отношений с осужденными, режим и возможности «прогрессивного отбывания наказания», труд и наличие в нем элементов творчества и социальной полезности, возможности системы общего и профессионального развития) и 2) факторами факультативного характера (поддержание тесной связи с семьей, увлечение самодеятельным творчеством и самообразованием для повышения культурного уровня, активное участие в мероприятиях общественных и религиозных организаций и др.).
Антирецидивный эффект деятельности исправительных учреждений может быть невысок не только из-за низкой действенности мер профилактической работы с осужденными в местах лишения свободы (обеспечение общей и специальной превенции преступлений, правовое воспитание осужденных и пр.), но и при отсутствии целенаправленной, в общегосударственном масштабе, системы постпенитенциарной реабилитации лиц, возвращающихся из исправительных учреждений.
73. Модификация поведения: содержание, правовые и психологические проблемы.
Модификация поведения (от лат. modificatio — изменение) — предложенный американскими психологами, сторонниками бихевиоризма, метод регулирования социального поведения. Использовался сначала как клинический метод психотерапии для лечения неврозов, затем стал применяться в отношении психически здоровых людей с целью выработки у них механических привычек, обеспечивающих их адаптацию к неприемлемым для них условиям жизни. Жертвами такой формы модификации поведения часто становятся политические заключенные.
В 1971 году в США вышла книга «По ту сторону свободы и достоинства» ("Beyoond freedom and dignity"), сразу же став бестеллером и объектом жарких споров. В ней шла речь о «поведенческой инженерии», т.е. о контроле над поведением каждого человека в США, разумеется, с целью уничтожения войн, насилия, предрассудков и прочих зол. Описывалось утопическое общество «Уолден-2», созданное «психологами-правителями» и управляемое неизбираемым Советом проектировщиков — правительством экспертов. Возможно, книгу ожидала бы судьба всех дрянных фантастических романов — быстрое забвение, если бы не фамилия автора. Написал ее Б.Ф. Скиннер, известнейший ученый-психолог и инициатор движения за «модификацию поведения». Данная теория оказала сильное влияние на психологическую науку, образование и воспитание детей, организацию контроля над заключенными в тюрьмах, на психиатрию. Скиннер придумал методику, с помощью которой психологи могли эффективно и быстро корректировать почти любое поведение человека. Эта методика была названа последовательным приближением. Она заключалась в подкреплении поведения, наиболее близкого к желаемому. К этому приближаются шаг за шагом, — одна реакция подкрепляется, а затем подменяется другой, более близкой к желаемому результату.
Подкрепление может быть позитивным и негативным. Сущность позитивного подкрепления состоит в поощрении желательного поведения. В ответ на нужную поведенческую реакцию человек получает приятный стимул, который повышает вероятность того, что такое поведение повторится вновь. В случае негативного подкрепления все наоборот. Человек не поощряется за желательное, а наказывается за нежелательное поведение. Наказание состоит в предъявлении аверсивных (неприятных или болевых) раздражителей или в лишении приятных стимулов. Таким образом, индивид награждается за полезную с точки зрения экспериментатора деятельность и наказывается за нежелательную. Сам Скиннер возражал против использования тех форм поведенческого контроля, которые основаны на аверсивных стимулах. Он считал наказание неэффективным средством. Он говорил, что поведение, за которым следует наказание, скорее всего вновь появится там, где отсутствует тот, кто может наказать. Подросток, которого родители наказали за то, что он курил дома, будет свободно это делать в подворотне вместе со сверстниками. Водитель, которого оштрафовали за превышение скорости, будет продолжать нарушать правила, когда поблизости нет патруля с радаром. Человек, которого посадили в тюрьму за вооруженное ограбление, не станет менее склонен к жестокости. Нужно поощрять желательное, а не наказывать нежелательное поведение. Однако для американского истеблишмента особенно привлекательным в этой теории являлся ее упор на непосредственное, прямое изменение поведения. Исследования в этом направлении сразу же получили карт-бланш от правительства США. Поэтому на практике «модификация поведения» вылилась в попытки управления человеческим поведением с помощью электрошока, психохирургии (удаления участков головного мозга), рвотных средств, гипнотического внушения, вживленных в мозг электродов, химических препаратов, и многого другого. Был разработан ряд программ. Наиболее известная из них — START (обучение посредством специального лечения и реабилитации). Эта программа была разработана медицинским центром тюрем в Спригфилде. Она включала в себя всевозможные меры для повышения уровня внушаемости заключенных и ослабления структуры их характера, с тем, чтобы как можно больше подвести под контроль персонала тюрем их эмоциональные реакции и мысли.
Сенсорная депривация стала основным средством психокоррекции. «Недисциплинированные» заключенные помещались в одиночные камеры, имеющие круглую, как циферблат, форму, без радио и литературы. Затем, если заключенные вели себя согласно определенным правилам, их постепенно перемещали с одного уровня на другой, каждый из которых имел большие «привилегии» чем предыдущий. Также проводилась специальная психотерапия. Во время сеансов психотерапии постепенно увеличивалась степень психологического давления. На заключенных кричали, играли на его страхах, высмеивали его чувствительность. Прилагалась масса усилий, чтобы заставить его почувствовать себя виновным в реальных или воображаемых поступках. В штате Коннектикут заключенных подвергали удару электрическим током, когда он просматривал слайды, демонстрирующие «нежелательное поведение». Этот процесс сочетался с гипнозом.
В Медицинском колледже в Вейкавилле, «непослушному» заключенному вводили препарат анектин, вызывающий у него остановку дыхания на две минуты, в течение которых «терапевт» беседовал с ним о его преступлениях. В тюрьмах штата Айова заключенным, нарушавшим тюремные правила поведения, без их согласия вводили препарат апоморфин. Спустя 15 минут у них начиналась неукротимая рвота, которая могла продолжаться от 10 минут до часа. Поле восстания 1967 года в дейтройтском гетто в «Журнале Американской медицинской ассоциации» была опубликована статья, озаглавленная «Роль болезней мозга в нарушении общественного порядка и преступлениях в городах». Авторы — врачи Фрэнк Эрвин, Вернон Марк и Уильям Суит. Они вполне серьезно рекомендовали ставить диагноз — патология мозга всем непокорным жителям трущоб и лечить их с помощью психохирургии. Еще более зловеще звучали предложения профессора Йельского университета Хозе Дельгадо в его книге «Физический контроль над разумом: путь к психоцивилизованному обществу». Он успешно вживлял приемопередатчики с электродами в мозг экспериментальных животных с целью управления и контроля над их поведением. Компьютеры были опробованы и на людях — в больницах для душевнобольных. Используя механизм ЭРМ (электрического раздражения мозга), Дельгадо устанавливал контроль над людьми с помощью компьютера. Такой компьютер программировался для избирательного подавления различных эмоций по мере того, как их определяли и фокусировали по электроэнцефалограмме. Когда распознавались тревога, депрессия или гнев, включалась стимуляция специфических тормозящих структур. Таким образом, между мозгом и компьютером устанавливалась система двусторонней связи. Дельгадо считал, что ЭРМ должен стать основным средством «психоцивилизации». Бартон Ингрэхэм из института криминологии в Беркли соглашался с этим мнением, предлагая вести с помощью электрофизиологии «полное и постоянное» наблюдение за человеком, который проявил «преступные наклонности». В центре Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе проводились исследования структуры семьи и причин волнений среди бедняков. Штату сотрудников было поручено разработать «модели, предназначенные для контроля над деятельностью индивидов и групп, включая бунтовщиков». Помимо названных выше, существовало очень много других исследовательских программ, некоторые из них не рассекречены и по сегодняшний день. В начале 1970-х годов эпидемия «модификации поведения» охватила США. Ее методы широко применялись в тюрьмах, школах, больницах для душевнобольных. Над Америкой отчетливо замаячил призрак психофашизма. Сегодня в США не любят вспоминать об этом. Но тогда конгрессмен Джеймс Шейер во всеуслышанье заявлял: «В результате медицинских, военных, космических и промышленных исследований мы находимся теперь в процессе развития средств и продуктов, которые способны контролировать буйных индивидов и всякий бунтующий сброд, не нанося им ни малейшего вреда. Мы можем успокоить, сдержать, сделать неподвижным, вызвать беспокойство, шок, вывести из равновесия, ошеломить, привести в уныние, временно ослепить, оглушить или просто заставить потерять голову от страха всякого, кем полиции нужно соответствующим образом управлять или кого нужно упрятать в тюрьму». То, что благими намерениями выстлана дорога в ад, поняли многие общественные и культурные деятели. Например Стэнли Кубрик — всемирно известный кинорежиссер. Идеи «модификации поведения» его поразили. Он срочно вносит коррективы в свои творческие планы и берется за работу над знаменитым фильмом «Механический апельсин». Действие фильма, вышедшего на экраны в 1971 году, происходит в недалеком будущем, т.е. с точки зрения сегодняшнего дня в недалеком прошлом. События развиваются в Лондоне, где по ночам на улицах бесчинствует банда хулиганов, стремящаяся утопить скуку и бессмысленность в существования в разбое, насилии и убийствах. Алекс, главный герой фильма — главарь этой жуткой банды. (Его гениально сыграл актер Малькольм Макдауэлл.) Будучи фантастической фигурой, он воплощает в себе все темные инстинкты человека. Теряя в тюрьме (куда он попадает по иронии судьбы, став жертвой единственной человеческой черты в его характере — любви к музыке Бетховена) свою индивидуальную свободу, а после «промывки мозгов» в Центре перевоспитания и свою собственную индивидуальность, Алекс перестает быть человеческим существом в реальном смысле. Возрождение Алекса в финале картины, где он вновь обретает возможность дать волю своим низменным инстинктам, воспринимается как ироничный триумф человеческой природы над силами, которые стремятся подчинить или подавить ее. Стэнли Кубрик в своем фильме почти безупречно «сфотографировал» будущее. В «модификации поведения» он увидел грядущий апофеоз дегуманизации социальных технологий, когда достижения психологии и других гуманитарных наук уже не служат на благо человека, а становятся инструментом политической власти и социального угнетения — то, что мы в полной мере наблюдаем уже в наши дни. Но в ту пору это ощутили единицы. Тем не менее, протесты общественности, больничные бунты и восстания в тюрьмах заставили американские власти свернуть большинство исследований по модификации поведения. К тому же, финал фильма Кубрика воистину оказался пророческим — авторам модификационных программ так и не удалось добиться устойчивого контроля над поведением человека. Теории Скиннера полностью подтвердились только по отношению к немногим группам людей — лицам с невротическими расстройствами, психическими заболеваниями и некоторым другим. Проблема полного подавления воли психически здорового человека так и осталась нерешенной. Может быть оно и к лучшему.
74. Психологические требования к личности и деятельности персонала
исправительных учреждений.
Общепризнано, что эффективность функционирования исправительных учреждений во многом зависит от профессиональной компетентности и психологической пригодности персонала. Поэтому в пенитенциарной психологии, как отечественной, так и зарубежной, уделяется существенное внимание обоснованию психологических требований, предъявляемых к сотрудникам данной системы. В числе профессионально значимых качеств отмечают: нравственную активность, эмоциональную устойчивость, развитые педагогические и коммуникативные способности, психологическую готовность к службе, устойчивость к неблагоприятному влиянию среды осужденных (А.Д. Глоточкин, В.Ф. Пирожков, Е.А. Пономарева и др.).
На основе психологического тестирования с помощью Миннесотского многофакгорного личностного опросника (MMPI) выявлены типичные личностные профили сотрудников исправительных учреждений. По мнению Б.Г. Бовина, присутствие в профиле ведущей пятой шкалы (женственность) свидетельствует о высокой гуманистичности, мягкости, миролюбивости личности. Сотрудники с подобной особенностью наиболее успешно справляются с воспитательной работой в исправительном учреждении.
Однако в целом усредненный личностный профиль сотрудников пенитенциарных учреждений существенно не отличается от профилей личности работников других правоохранительных органов. Это опровергает достаточно распространенный стереотип общественного сознания, что в уголовно-исполнительной системе работают люди с садистскими наклонностями, высоким уровнем агрессивности, низким интеллектом и т.п. Подобный стереотип чаще всего формируется на основе отдельных ситуаций, связанных с нарушением законности и получивших общественный резонанс, а порой и целенаправленным искажением событий в средствах массовой информации. Например, в конце 80-х годов была серия публикаций о якобы имеющих место нарушениях законности при содержании злостных нарушителей режима в Усольском управлении лесных исправительно-трудовых учреждений (в так называемом «Белом лебеде»). Вместе с тем ни одна проверка, включая и проведенные правозащитными организациями, этого не подтвердила. Более того, опыт Усольского УЛИТУ был распространен на другие регионы.
В связи с общественным резонансом изучение причин нарушений законности стало объектом пристального внимания пенитенциарных психологов и педагогов (М.Г. Дебольский, 1979; А.В. Пищелко, В.И. Белослудцев, И.И. Соколов, 1998 и др.). В качестве причин противоправных действий сотрудников отмечают: несоответствие личностных качеств требованиям профессиональной деятельности; слабый профессионализм; эмоциональную несдержанность в ситуациях провокации (оскорбление чести, достоинства и т.п.); влияние менталитета, выработанного в тоталитарном государстве; слабую материальную обеспеченность сотрудников; профессиональную деформацию персонала.
Последний феномен заслуживает особо пристального внимания. Когда говорят о профессиональной деформации, то имеют в виду влияние условий и содержания профессиональной деятельности на негативное изменение личностных качеств и поведение сотрудников. Рукоприкладство, грубость, применение спецсредств без должной необходимости — это крайние формы проявления профессиональной деформации. На более ранних этапах службы личностные изменения проявляются лишь в усвоении профессионального жаргона, подражании некоторым манерам поведения осужденных, а в последующем — в потере способности к эмпатии, сопереживанию чужому горю, в формировании установки на ужесточение наказания. Исследования, проведенные учеными ВНИИ МВД России, подтверждают, что среди сотрудников пенитенциарных учреждений, имеющих стаж службы более 10 лет, гораздо больше акцентуантов, чем среди молодых сотрудников. Наглядно механизм формирования профессиональной деформации описан в упомянутой выше работе «Эксперимент с моделированной тюрьмой», где авторами сделан вывод, что именно социальная роль (например, «надзиратель») меняет психологию и поведение человека, побуждая действовать на основе сложившихся социальных стереотипов и экспектаций (ожиданий).
Таким образом, профессиональная деформация — это не просто «пережиток тоталитарной системы» или проявление национального (российского) менталитета, а общечеловеческий социально-психологический феномен. В подтверждение сказанного целесообразно напомнить знаменитый эксперимент американского психолога Милграма (1965). Ученый формировал у испытуемого установку, что он — учитель и должен будет наказывать своих учеников за допущенные ошибки при заучивании иностранных слов. В качестве наказания использовался удар током, напряжение которого постоянно увеличивалось от 15 до 450 вольт с шагом в 15 вольт. На пульте были нанесены цифры с указанием напряжения и пометкой: «слабый удар» (15-60 В), «чувствительный удар» (75-150 В), «очень чувствительный удар» (165-250 В), «опасно-мощнейший удар» (265-450 В). Как только «ученик» допускал ошибку, экспериментатор требовал от учителя переключить тумблер на одну ступеньку выше, невзирая на крики испытуемых.
Сам С. Милграм, оценивая итоги эксперимента, сказал: «Если бы в Соединенных Штатах была создана система лагерей смерти по образцу Германии, подходящий персонал для этих лагерей можно было бы набрать в любом американском городе средней величины». В целом эксперимент показал, что даже вполне благопристойные люди, когда им поручают общественно значимую деятельность и наделяют властными полномочиями, одновременно снимая индивидуальную ответственность за последствие своих действий, склонны к проявлению неоправданной жестокости ради выполнения поставленной перед ними задачи. Поэтому закономерно, что и в условиях пенитенциарного учреждения, где объектом карательно-воспитательного воздействия являются преступники, т.е. люди, нарушившие закон и зачастую имеющие те или иные человеческие пороки, механизм проявления по отношению к ним жестокости со стороны сотрудников может становиться еще менее личностно болезненным, чем в приведенном эксперименте. Здесь действует своеобразный психологический механизм «дегуманизации противника» — раз он плохой, то по отношению к нему можно применять любые средства. Отмечая реальность действия в исправительных учреждениях данного механизма деформации персонала, Ф. Зимбардо (1974) отмечал, что «надзиратель тюрьмы - такая же жертва системы, как и заключенный». Однако какими бы ни были сложными ситуации, как бы ни «давили» на человека внешние факторы, он всегда сам принимает решения и сам несет за них ответственность.
В настоящее время в отечественной системе органов, исполняющих наказания, проводится линия на гуманизацию. Она преимущественно связана с установленными в новом Уголовно-исполнительном кодексе РФ (1996 г.) нормами ослабления режима отбывания наказаний, с созданием более благоприятных жилищно-бытовых условий осужденным и рядом иных моментов, соответствующих Стандартным минимальным правилам обращения с заключенными и другим документам, принятым ООН и ратифицированным российскими законодателями.
Не подвергая сомнению целесообразность указанных мер, в то же время пенитенциарные психологи обращают внимание на необходимость создания подлинной гуманизации среды в местах лишения свободы. Последнее, по их мнению, может быть достигнуто не только лишь через приведение жизнедеятельности осужденных в соответствие с физическими, санитарно-бытовыми, экономическими и другими нормами, обеспечивающими «очеловеченные» условия отбывания наказания, но и с гуманистическим преобразованием характера взаимоотношений в исправительном учреждении (причем как между различными категориями осужденных, так и между ними и персоналом мест лишения свободы).
Как свидетельствует анализ передового пенитенциарного опыта (М.П. Стурова, 1987; В.Б. Шабанов, 1995; А.С. Новоселова, 1998), истинно гуманная психологическая среда возникает лишь в тех исправительных учреждениях, где активно ведется ресоциализация, а также профилактическая деятельность по недопущению распространения норм и традиций преступной среды, обеспечивается формирование нравственных взаимоотношений среди осужденных и пресекается использование средств и способов, унижающих человеческое достоинство осужденных с низким неформально-статусным положением, создаются условия для успешного функционирования самодеятельных организаций лиц, лишенных свободы. В обеспечении реализации конкретных мероприятий по созданию в исправительном учреждении гуманного режима ключевая роль принадлежит психологам, которые не только целенаправленно изучают особенности прибывших осужденных в карантине, но и готовят для сотрудников учреждений рекомендации по индивидуальной и групповой исправительно-ресоциализирующей деятельности, а также проводят с осужденными соответствующую психоконсультативную и психокор-рекционную работу.
Сегодня активное развитие пенитенциарной психологии как особой научной системы знания и психопракгики диктуется прежде всего потребностями проводимой реформы уголовно-исполнительной системы России. Ведь речь идет, во-первых, не о формальной передаче пенитенциарных учреждений в Министерство юстиции, а ожиданиях, «что в гражданском ведомстве процесс исполнения наказания в виде лишения свободы будет организовываться на более гуманистических началах и с меньшими нарущениями законности», а во-вторых, о целенаправленном участии сотрудников развиваемой с начала 1990-х годов в исправительных учреждениях психологической службы в психологическом обеспечении процесса исправления осужденных и профилактики совершения ими новых преступлений.
75. Использование достижений современной психолингвистики в юридической психологии
Психолингвистика — дисциплина, которая находится на стыке психологии и лингвистики. Изучает взаимоотношение языка, мышления и сознания. С самого начала своего возникновения она имела пересекающиеся предметы исследования и с лингвистикой, и с психологией. С психологией ее объединяет проблема соотнесенности процессов порождения и восприятия текстов, конструкции этих текстов с психическим и психофизиологическим состоянием людей, включенных в процессы коммуникации. Понятна заинтересованность юридической психологии в расширении своей методологической и методической базы, привлечении данных родственных и смежных
наук для решения практических задач. Одной из них является задача атрибуции текста, т.е установление его автора. Несмотря на некоторую похожесть, решение данной задачи отличается от автороведческой или графологической экспертизы, поскольку не принимает в расчет самой техники исполнения текста: величины и размера букв, угла их наклона, соразмерности различных участков листа, занятого текстом и т.д. Это вызвано тем обстоятельством, что иногда автор текста и его исполнитель суть разные люди, и текст мог быть записан по просьбе или под принуждением. Разность объектов и предметов исследования определяет и различие в технике решения прикладной задачи. Другой, не менее актуальной задачей, является учет невербальных факторов при производстве следственных действий, когда в зависимости от степени понимания следователем телесных сигналов подследственного и управления собственным невербальным поведением зависит как выбор тех или иных тактических приемов, так и успешность коммуникации в целом – получение объективной информации.
Таким образом, многие конкретные проблемы, стоящие перед юридической психологией в ее прикладном аспекте не могут быть успешно решены без привлечения психолингвистики.
В отечественной науке сложилось целое направление, связанное с лингвистическими методами идентификации личности по ее анонимному тексту. Несмотря на определенные достижения, значительного прогресса в этой сфере до сих пор достигнуто не было, поскольку в русле только лингвистического анализа наработать психологический, патопсихологический, социопсихологический материал затруднительно, если не совсем невозможно.
Общий метод психолингвистики заключается в том, чтобы на основе исследования формальных (лингвистических, текстовых, фонетических, стилистических и пр.) и неформальных (содержательных, смысловых, интенциональных и др.) характеристик текста (либо поведения, представлен-ного как текст) определить отдельные психологические черты породившего его человека, либо, в идеале, его целостный психологический портрет. При этом не имеет значения, в каком виде и на каком носителе был зафиксирован текст: на печатной машинке, карандашом на сигаретной пачке, в виде компьютерного файла или как-то иначе. Не имеет значения и то, что данный текст мог неоднократно переписываться, выучиваться и воспроизводиться вновь – ведущие индивидуальные характеристики языковой личности автора останутся неизменными.
Можно указать на следующие сферы юридической психологии, где наряду с другими психолингвистическими методиками, атрибуция текста находит свое применение: 1. Оперативная психология (психология оперативно-розыскной деятельности или психология расследований.
1.1. Следовое профилирование. Психологический портрет неустановленного преступника по тексту его речи. 2. Судебная психология. 2.1. Судебно-психологическая экспертиза. Экспертиза, где психолог выносит заключение, помимо прочего, и на основе содержательного анализа текста. 2.1.1. Комплексная судебная психолого-лингвистическая экспертиза. Экспертиза, предполагающая одновременное участие психолога и лингвиста, каждый из которых отвечает на свои специфические вопросы. 2.1.2. Судебная психолингвистическая экспертиза. Экспертиза, которая может а) исследовать предмет, обладающий психологическими и лингвистическими параметрами; б) использовать специальные психолингвистические методики; б) проводиться психолингвистом, сведущим лицом одновременно и в психологии, и в лингвистике. 2.1.3. Комплексная судебная психолингво-почерковедческая/автороведческая (или психолого-лингво-почерковедческая/автороведческая) экспертиза. Вид комплексной экспертизы, где объект и предмет исследований одновременно требуют специальных познаний в психологии, лингвистике и почерковедения/ автороведения. 3. Криминальная психология. Психологический портрет исследуемой личности (установленной, либо неустановленной) по тексту ее речи. 3.1. Контактное профилирование. Психологический портрет личности при непосредственном взаимодействии с ней. 3.2. Дистанционное профилирование. Опосредованное
изучение личности, в том числе и через тексты ее речи. 4. Коррекционная психология. 5. Психология профессионально-кадрового отбора в органы правоохраны. Одним из наиболее эффективных психолингвистических подходов к решению юридических (судебных) задач, применяемых в последние годы, является подход М. Колтарда. Он не только обнаруживает перспективные данные для исследований, но и предлагает новые способы проведения собственно текстуального анализа. В рамках данной методики психологи сопоставляют некоторые аспекты исследуемого текста с системой того языка, на котором написан текст. Кроме основного словарного состава языковой системы специальные своды лексики выведены из текстов различных видов (словарная система предсмертных записок самоубийц, писем с угрозами, записей телефонных переговоров преступников, процессуальных текстов, протоколов допросов и т.д.).
Идентификация по голосу – одна из проблем, которая может быть решена с помощью методов юридической психолингвистики. Такая проблема стоит при исследовании материалов телефонных звонков или записей прослушиваемых разговоров, а так же в случае репродукции беседы преступника с жертвой (в записи). Когда существует графическая запись в дополнение к магнитофонной, психологи могут работать по уже описанным выше методикам. Но анализ аудитивной записи самой по себе это а) и отдельная проблема само по себе (юридическая фонетика), и б) еще не решение проблемы в целом. Описаны также случаи анализа речи преступников во время совершения преступлений, послужившего основой для
составления психологического портрета похитителя, его идентификации и ареста. Со времени появления компьютера исследователи текста активно стали изучать его возможности для автоматизированного подсчета различных факторов (лингвистических категорий), которые уже после этого могли быть подвергнуты анализу и содержательной интерпретации. Сегодня уже почти все формальные исследования в юридической психолингвистике могут быть проведены при помощи специальных компьютерных программ. Вместе с тем, поскольку круг проблем, решаемых юридической психолингвистикой, чрезвычайно обширен, создать программу, которая бы соответствовала всем требованиям, сложно.
PAGE 2