Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
НЕЗАВИСИМЫЙ ТАДЖИКИСТАН: ТРУДНЫЙ ПУТЬ ПЕРЕМЕН.
Саодат ОЛИМОВА
Музаффар ОЛИМОВ
От редакции. Данный материал - не научная публикация в узком смысле слова. Это скорее справка или информация. Авторы не утруждают возможного читателя списком использованной литературы и ссылками. Однако материал основан на официальных данных правительства Таджикистана и на результатах полевых исследований и носит характер свидетельства, мимо которого нельзя пройти всем тем, кто интересуется судьбой этой страны, болеет за нее, стремится понять, что происходит в Таджикистане, а в каком-то смысле - и во всей Средней Азии. Поэтому мы решили опубликовать его на страницах академического журнала.
ИСТОКИ И ПЕРВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СУВЕРЕНИЗАЦИИ
Если абстрагироваться от факта существования на территории современного Таджикистана древних государств Саманидов в Х в. и Гуридов в XII в., то за начальный этап становления государственности таджиков можно принять национально-территориальное размежевание Средней Азии в 1924 г., коренным образом перекроившее карту Средней Азии. До вторжения России центрально-азиатские государства основывались на территориальной, цивилизационной и конфессиональной общности ("оазисный принцип"), поэтому, несмотря на древность культуры, даже самые старые насельники Центральной Азии - таджики обладают очень слабо выраженным национальным самосознанием и всегда были гораздо большими патриотами своего оазиса, своей долины, сложившихся там культурно-хозяйственных типов, чем своего народа и своей нации. Следует учитывать, что один из важнейших признаков нации - язык также не был определяющим для аборигенов Центральной Азии - таджиков и узбеков, так как на этом "перекрестке мира" (исключая высокогорные труднодоступные места) многоязычие всегда было нормой. Так, во многих районах Ферганской долины издавна сложились билингвистические сообщества, где жители до сих пор произвольно относят себя к таджикам или узбекам.
Кроме "долинного" или "оазисного" патриотизма, который лежал в основе государств этого региона (Хорезм, Бухара, Коканд, высокогорные бекства
Дарваз, Бальджуан и др.), важнейшим интегрирующим фактором была конфессиональная принадлежность - т. е. ислам в его различных толках. Суннитский толк ислама объединял все тюркские народы и таджиков, которые противопоставляли себя бухарским и самаркандским "ирани" - персам, исповедовавшим шиизм, и памирцам - группе восточноиранских народов, исповедовавшим исмаилизм. Тем н
е менее нельзя сказать, что этническое самосознание было вообще стерто. Государства региона (до российского вторжения) представляли собой конгломерат этносов, в котором каждый этнос занимал определенную нишу. В Бухарском эмирате верховная власть принадлежала тюркским династиям, поддерживавшим ее преимущественно с помощью армии, командный состав которой комплектовался из тюрок. Бюрократия, наука и образование традиционно были прерогативой таджиков. Торговля, особенно крупная, также в основном концентрировалась в руках таджиков и "ирани". Этническая закрепленность различных сфер государственного устройства не устраняла соперничества между этническими элитами. Так, предреволюционную Бухару потрясла массовая резня шиитов - "ирани", ставшая результатом борьбы за место кушбеги (премьер-министра) между "ирани". владевшими этим постом, и таджиками, претендовавшими на него.
Экономической основой государственности было крупное феодальное землевладение в более или менее развитых формах. При формально превалировавшей государственной собственности на землю ( 55,8% всей земли в Бухарском эмирате) разнообразные манипуляции с землей достигли такой степени, что исторически был подготовлен переход в дальнейшем к безраздельному господству частной земельной собственности. Государственные системы Бухарского эмирата и Кокандского ханства испытывали попеременно тенденции к централизации и укреплению государственной власти (реформы Шах Мурада в 1785-1800 гг.) и сепаратистские устремления феодалов. Тем не менее к началу русских завоеваний Бухара находилась на подъеме, укрепляя свою государственность, делая новые территориальные приобретения.
Несколько иная ситуация складывалась в так называемой Восточной Бухаре. Подпавшие под власть эмирата в XIX в., бывшие дотоле независимыми горные бекства Дарваз, Гиссар, Бальджуан, Каратегин, несмотря на приезжую бухарскую администрацию, во многом сохранили устройство раннефеодального типа. Горные долины и долинки с небольшими клочками культивируемой земли, отсутствие необходимости в строительстве крупных оросительных систем способствовали раздробленности этого региона на небольшие самодовлеющие комплексы, охватывающие одну или несколько общин и сохранявшие значительную долю независимости от центральных правителей. В ряде мест еще в XIX в. общинные вожди были выборными, а на период военных действий община выбирала из своей среды военных вождей - предводителей деревенского ополчения. Однако уже повсеместно шел процесс наследственного закрепления должности вождя за наиболее могущественными семьями общины, которые обзаводились постоянной военной дружиной и узурпировали общинные доходы, так что рядовые общинники всецело зависели от вождя, остававшегося членом общины. В повседневной жизни господствовали нормы шариата и обычного права.
Согласно русско-английским соглашениям 1885 и 1895 гг. произошел раздел Центральной Азии, в результате которого часть территорий, населенных таджиками, окончательно вошла в состав Афганистана, Бухарский эмират стал протекторатом России, Кокандское ханство и Самарканд, наряду с другими территориями, вошли в пределы Российской империи, образовав Туркестанское генерал-губернаторство. С этого времени начинается широкая и активная русская колонизация этой части Азии. Однако, даже оказавшись включенными в орбиту российских торгово-экономических отношений, аборигены Центральной Азии не восприняли русскую культурную экспансию. К началу XX в., при несомненной торгово-экономической ориентированности таджиков на Москву, усиливается их культурное тяготение к Стамбулу и другим центрам панисламизма.
Впервые 14 лет существования ( 1867-1881) Туркестанского края им управлял К. П. фон Кауфман, проведший в условиях военной администрации три реформы:
земельную, результатом которой было установление и закрепление частной собственности на землю, так что в охваченных преобразованиями районах установилось наметившееся ранее преобладание мелкого крестьянского хозяйства свободного от повинностей и выкупных платежей (в отличие от России) и облагаемого сравнительно низким налогом; в собственности государства оставались только воды, леса и хозяйственно неиспользуемые земли;
местного самоуправления и суда, в соответствии с которой российская власть признала институт старшин, квартальных и деревенских старост, исламских законоведов, шариатский суд, но через волеизъявление подданных, пытаясь (без особого успеха) внедрить в сознание населения идею выборности должностных лиц;
образования, установившую, что, наряду со старой системой исламского образования, открываются русско-туземные учебные заведения, оказавшиеся, однако, малопопулярными, поскольку служили орудием русификации; позиции традиционного мусульманского образования были поколеблены новометодными татарскими школами, в которые охотно отдавали детей таджики высшего и среднего слоя.
Эти реформы, безусловно, содействовали прогрессу Туркестанского края. Нововведения в земельных отношениях, прекращение междоусобиц, проведение ирригационных работ, внедрение новых сельхозкультур, появление промышленности и железной дороги, выход на всероссийский рынок создавали благоприятные условия для экономического подъема края. Однако со временем реформы застопорились, поскольку их целью было определенное подтягивание края к общероссийскому стандарту, необходимое для нужд российской экономики. Когда эти цели были достигнуты, реформирование практически прекратилось, что вызвало разочарование в среде прогрессивно мыслящей интеллигенции и спад симпатий к русским в массах. Симптомами подобных настроений стали растущие популярность шариатского суда и авторитет традиционного духовенства, общее повышение интереса к исламу и пантюркизму, активные культурные и духовные контакты с панисламистскими центрами, особенно со Стамбулом, но также с Бахчисараем, Кабулом, Лахором, Мултаном и др. Знаком серьезного внутреннего сопротивления российской политике было жестоко подавленное царизмом восстание 1916 г.
В Бухарском эмирате, задавленном произволом и бесчинствами эмира и его чиновников, не было противодействия влиянию России, которое приветствовалось промышленниками и купцами. Однако массы глубоко религиозных бухарцев хотя и лояльно относились к России, но совершенно не воспринимали ее культурное влияние. Облик и поведение русских были им глубоко чужды.
Революционный процесс не обошел стороной южную окраину Российской империи. Уже 15 ноября 1917 г. в Ташкенте открылся III краевой съезд советов, провозгласивший советскую власть в Туркестане и избравший Совнарком Туркестанского края. В Туркестане революционные события и гражданская война были результатом классового противостояния преимущественно в русской среде, а местное население заняло выжидательную позицию, в Бухаре же они вылились в межэтническую войну. Однако и здесь Красной Армии, революционным рабочим русских поселений вдоль железной дороги и горстке "демократически настроенных мелкобуржуазных элементов", намеревавшихся с русской помощью создать национальное государство буржуазно-демократического характера, не был дан настоящий отпор по причине голода, охватившего эмират, и традиционной для бухарских масс политической апатии. По отзывам очевидцев, большая часть средних и низших сословий населения Западной Бухары, занимавшихся торговлей и ремеслом, оставалась практически безразличной к проблемам смены власти.
Совершенно иная ситуация сложилась в Восточной Бухаре, где вторжение Гиссарского экспедиционного отряда было воспринято всем населением как нашествие иноземных захватчиков. В ополчение помимо остатков эмирских войск и бекских дружин вошли общинные отряды во главе с выборными командирами. Однако они не смогли оказать реального сопротивления хорошо вооруженным и обученным красноармейцам. Вместе с отступавшими отрядами эмирского войска и так называемых басмачей снималось с мест все население. Востоковед Иванов, посетивший Душанбе в 1922 г., свидетельствует, что после победы революции в Гиссарской долине почти не осталось жителей из-за их массового бегства в горы и в Афганистан. Думается, причина столь отчаянного сопротивления Восточной Бухары - в том, что население полунезависимых, изолированных от внешнего мира горных бекств, гораздо более однородное в этническом отношении, чем население равнин, всегда тяготело к самостоятельности. Несмотря на жесточайшее угнетение низов, власть здесь была все еще тесно связана с родовыми общинниками, воспринявшими большевиков как захватчиков, глубоко чуждых им конфессионально и цивилизационно.
В октябре 1924 г. в результате национально-территориального размежевания в составе Узбекской ССР была образована Таджикская АССР с центром в г. Душанбе, включившая 12 волостей Туркестанского края, Восточную Бухару и почти весь Памир. При этом большая часть таджиков осталась за пределами Таджикской АССР. Главным фактором образования автономной республики было, на наш взгляд, стремление центральной власти реализовать большевистский принцип самоопределения наций, ускорить процессы этнической консолидации, уничтожить старую государственность, ее традиции и территориальную целостность, создать противовес мощным пантюркистским движениям в Центральной Азии и форпост коммунизма в самом центре Востока.
Однако реальное складывание Таджикской АССР проходило весьма непросто. Таджиков, проживавших в бывшем Туркестанском крае (в том числе и в нынешней Ленинабадской области), пугала сама идея выделения из традиционной территориально-государственной общности и объединения с горцами Восточной Бухары. Руководство Туркестанской Автономной Советской Социалистической и Бухарской Республик состояло по преимуществу из таджиков, однако, получив директиву Центра о создании новой автономии, оно стремилось отдать Таджикской АССР лишь Восточную Бухару и столь же отсталые изолированные районы Зеравшанской долины, оставив наиболее развитые Бухару, Самарканд, Ходжент,Денау, Термез в составе Узбекской ССР, которая таким образом становилась преемницей Кокандского ханства, Туркестанского генерал-губернаторства и Бухарского эмирата. Над руководителями республики Файзулло Ходжаевым, А. Ходжибаевым, А. Мухитдиновым довлели стереотипы старой государственности, в соответствии с которыми вес в ней имели не столько язык и этнос, сколько территориальный экономический и цивилизационный факторы. Сказывалось и то, что идеалом для местной элиты была в то время кемалистская Турция, а не Москва, от власти которой надеялись со временем избавиться.
Руководство Таджикской АССР вскоре предъявило территориальные претензии к Узбекской ССР, претендуя на территории с преимущественно таджикским населением, в первую очередь Ходжентский округ, Бухару и Самарканд с округами, Денау, Сары-Ассия и др. Наибольшую активность в этом проявляли А. Мухитдинов, А. Ходжибаев, Нусратулло Махсум, Шириншо Шотемур. Они использовали открытое недовольство таджиков начавшейся после размежевания активной тюркизацией. В результате длительных переговоров и дискуссий весной 1929 г. было принято решение о передаче Таджикской АССР Ходжентского округа, а 15 октября она была выделена из Узбекской ССР и провозглашена союзной республикой. Одним из важнейших факторов провозглашения новой союзной республики было стремление центра создать "передовой пост" мировой революции на Востоке и превратить фарсиязычных таджиков в своего рода агентуру в Иране, Афганистане и Северной Индии.
У новой республики не было общенационального центра, национальной интеллигенции. Формирующаяся государственность противоречила традициям различных групп таджиков. Основными проводниками государственной политики и строителями новой республики стали приезжие из России и других республик Союза, а также таджики из Самарканда, Бухары, Ходжента. Командированные в Душанбе в целях государственного строительства они рассматривали себя в роли посредников между центральной администрацией и местным населением. Создание псевдореспублики по европейскому образцу имело своим следствием ломку всей системы исторических взаимосвязей, потерю главных национальных и политических культурных центров таджиков - Бухары и Самарканда, удар по исторически сложившемуся административному и экономическому районированию, появление пограничных проблем с Узбекистаном и Кыргызстаном.
Следующим этапом суверенизации Таджикистана стали события 1990 г., когда на 2-й сессии Верховного Совета была принята "Декларация о суверенитете Таджикской ССР". После августовского путча 1991 г. в Москве внеочередная сессия Верховного Совета приняла 9 сентября постановления "О внесении изменений и дополнений в ""Декларацию о суверенитете Таджикской ССР"" и "О провозглашении государственной независимости Республики Таджикистан". К этому времени основными носителями идеи суверенитета страны выступали национальная гуманитарная интеллигенция, часть прежней советской элиты, надеявшейся на сохранение коммунистического режима в новом Таджикистане, будущие оппозиционеры-исламисты, имевшие целью построить исламское государство. Для всех этих групп общим было отсутствие представлений о реальном положении дел в экономической и политической сферах жизни республики. Тогдашняя правящая элита, как и руководители других республик Союза, практически не представляла размеров коллапса, постигшего государственно регулируемую экономику, и банкротства господствовавшей в недавнем прошлом идеологии. Более того, правящая таджикская элита никогда не имела реального представления о состоянии дел в экономике и политике в республике в силу своей подчиненности союзной администрации и наличия в республике значительного сектора промышленности союзного подчинения.
Общим для сторонников суверенизации Таджикистана было также и то, что никто из них не учитывал национальной специфики государственности, политических и идеологических традиций. Все они ориентировались на внешние, "экспортные" модели государственного устройства: "коммунисты" хотели сохранить старый советский строй, совершенно неорганичный для Таджикистана и державшийся только усилиями Союза; националистически настроенная интеллигенция имела в виду неопределенный идеал, совмещавший благополучие сытых европейских государств, советскую систему социальной защиты с проиранской идеей величия и базировавшийся на иранской модели государственного устройства; исламисты же ориентировались на создание исламского государства по образцу Ирана или Саудовской Аравии, но в гораздо более "жестком" варианте.
Пронезависимые настроения совершенно отсутствовали у подавляющего большинства рабочих, колхозников, сельской и технической интеллигенции, о чем свидетельствовали результаты социологического опроса, проведенного нами в августе - октябре 1992 г., когда большая часть респондентов выразила сожаление о распаде Союза и высказалась против независимости Республики Таджикистан, хотя 50% опрошенных считали, что она должна остаться унитарным государством с самостоятельным политическим курсом. Такое сочетание противоречивых представлений о суверенитете страны присуще таджикскому обществу и поныне.
Однако даже при наличии мощной ностальгии по Союзу, испытываемой большей частью жителей республики, а именно ее русскоязычными гражданами и низшими слоями коренного населения, верхушка местного общества поступаться политической независимостью не хочет. И только нужда в трансфертах, внешней политической и военной поддержке толкает элиту к реальному отказу от суверенитета, из чего вовсе не следует, что она смирится с ограничением или уменьшением ее внутриреспубликанского влияния в результате действия своих сюзеренов. Сейчас открыто за полную независимость выступает только непримиримая оппозиция.
"МЕНТАЛЬНОЕ НАСЛЕДИЕ": ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПЕРЕМЕНАМ
Отказ от радикальных реформ может быть вызван и объяснен как страхом элиты перед возможной утратой власти, так и неготовностью народа к переходу в состояние граждан и субъектов хозяйственной деятельности, проистекавшей из живучести традиций, религиозных представлений, недавней мощи государственной власти. Вместе с тем именно психологическая готовность народа к восприятию новаций во многом определяет глубину, масштабы и временную протяженность процесса возможных реформ.
В Таджикистане сложилась в определенном смысле парадоксальная ситуация. Поскольку 69% населения живет на селе, то господствующими в республике являются традиционные, переходные и симбиозные формы социальности, что влечет за собой общие для всех групп таджиков консерватизм, сопротивление изменениям, подавление инициативы, в целом - господство коллективистского сознания над индивидуалистическим. Однако рыночные реформы вполне очевидно не встречают никакого сопротивления в обществе, ибо переход к рынку воспринимается подавляющей частью населения как легализация традиции, возвращение к истокам, освященным авторитетом религии. В Средней Азии, в отличие от остального Союза, рыночные отношения никогда по-настоящему не подавлялись. Таджики, отрабатывая барщину в колхозах и совхозах, жили товарным частным хозяйством: огородами и кустарными промыслами, продукция которых всегда имела спрос в силу специфики бытовых привычек и вкусов населения. На этой почве произрастали всемерно поощряемые предприимчивость, соревновательность, частная инициатива в области торговли и производства. Однако нельзя не видеть, что перемены, направленные на формирование гражданского общества, безусловно, будут встречать сильнейшее сопротивление, так как для политических традиций всех групп таджиков характерны авторитаризм, культ силы, корпоративная и групповая солидарность.
При этих общих характеристиках наблюдаются глубокие региональные различия.
В Северном Таджикистане высокая товарность частного мелкого хозяйства, близость к крупным городским центрам, многовековые традиции торговли и предпринимательства, значительная степень занятости коренного населения в промышленности обусловили развитие частной инициативы, предприимчивости, значительно меньшую зависимость от мнения общины, в определенной степени - развитие индивидуального сознания. В то же время именно на севере республики находятся основные очаги традиционной городской культуры таджиков - Ходжент, Ура-Тюбе, Пенджикент, Исфара, Канибадам. Совсем рядом - Самарканд и Коканд. Все это способствует сохранению, уважительному отношению к традициям, нежеланию как-либо реформировать социально-политическую и бытовую культуру. При поощрений деловой активности, жажде экономической самостоятельности, северяне очень настороженно относятся к политическим изменениям, предпочитая "вливать новое вино в старые мехи". При этом они не любят "резких движений" и не идут на открытый конфликт, стараясь достичь консенсуса путем сложных манипуляций и закулисных переговоров. Культура северных таджиков интровертна, строго этикетна.
Среди северных таджиков существенно выделяются жители верховьев Зеравшана - наиболее отсталой высокогорной части Северного Таджикистана, где еще сохранились реликты древних языков и культуры.
Политический идеал северян - соединение жестко авторитарной власти и экономических свобод. Большое распространение имеет система "патрон-клиент" Национальное самосознание северян до сих пор полностью не проявилось. Прагматичные, приверженные собственным традициям, тысячелетиями находящиеся в мультикультурном окружении, северяне гораздо более чтут цивилизационнную и культурную общность, нежели национальную. Особенности менталитета северян по отношению к властям можно сформулировать так: "Поклонись хозяину и иди своей дорогой". Все эти особенности чрезвычайно ограничивают возможности северных таджиков в качестве объединителей республики и народа.
В Центральном и Южном Таджикистане выделяются три крупные этнорегиональные группы: кулябцы, каратегинцы, гиссарцы. Гиссарцы в сравнении с другими - немногочисленная группа, по основным параметрам сходная с северными таджиками. Они экономически и политически активны, в их хозяйственной деятельности сильны рыночные ориентации.
Кулябцы - жители одного из самых отсталых сельскохозяйственных регионов Таджикистана, для которого свойственны сохранение колхозно-общинного уклада, традиционализм, консерватизм, неинициативность, низкий образовательный уровень. В их среде очень сильны этатистские и эгалитаристские ориентации. Кулябцы отличаются прямым, открытым, бескомпромиссным характером. Согласно проведенному нами опросу (июнь 1994 г.), большая часть кулябцев (79 % опрошенных) из различных социальных слоев не допускает возможности каких-либо соглашений со своими врагами. В регионе процветает культ силы. Традиционно кулябцы идут в правоохранительные органы, милицию, вооруженные силы. Очень велика степень криминализованности этой этнорегиональной группы. Для политической культуры Куляба свойственен вождизм, когда вокруг "бобо" - пахана - собирается группировка, спаянная круговой порукой.
Вероятно, самое сильное противодействие реформам окажет именно эта этнорегиональная группа, так как при слабых рыночных ориентациях, культе силы и 1 пренебрежении законностью кулябцы признают предпринимательство исключительно в феодализированной форме, т. е. с выплатой дани. В данный момент наблюдается процесс отторжения кулябской элиты, захватившей власть в центре, от остальных регионов, не намеренных отказываться от собственной политической культуры ради кулябского варианта. С этим связано растущее напряжение в отношении кулябцев практически со всеми этнорегиональными группами. Эта этнорегиональная группа очень тяжело воспринимает любые изменения, особенно политического характера.
Для каратегинцев, ставших базой оппозиции, свойственны предприимчивость, инициативность, мобильность, соединенные с приверженностью традиционным ценностям и четким осознанием национальной идентичности, что стимулирует модернизаторские тенденции внутри собственной культуры. Очень сильны рыночные ориентации. Каратегинцы относительно легко идут на любые изменения, лишь бы это было в русле традиционной культурной парадигмы, отсюда - крутые изменения в политической, экономической, социальной жизни. санкционируемые традицией и религией.
Кроме названных этнорегиональных групп, незначительную часть населения составляют памирцы, говорящие на языках восточноиранской группы и причисленные к таджикам волевым решением. За последние полвека в их обществе отмечены разложение родовой общины, трансформация культурно-хозяйственного типа, смена стереотипов, мотиваций, ценностей, что привело не только к развитию предприимчивости, но и к обострению криминогенной обстановки. У памирцев большая тяга к образованию, исключительно высок удельный вес лиц с дипломами высшей школы. Они относительно легко идут на перемены. В настоящее время среди них наблюдается тяга к традиционной культуре, подъем национального самосознания сопровождается возрождением религии - исмаилизма.
Таджикистану постсоветского периода свойственно слабое законопослушание, на Памире, в Центральном и Южном Таджикистане оно доходит до крайности. Здесь силен авторитет обычного и шариатского права, для всех групп, кроме северных таджиков, характерны тяга к независимости, местный и национальный патриотизм, этатизм.
Русскоязычному населению присущи мобильность, большая предприимчивость и инициативность, активность, контактность, но наряду с этим - сильное "чувство мигранта". Это единственная законопослушная группа в Республике Таджикистан, поскольку русские и русскоязычные более других ощущали себя частью государства, проводниками государственной политики.
ГРАЖДАНСКОЕ РАЗВИТИЕ
Особенностью "коммунистического" периода в истории Таджикистана было насильственное, в условиях тоталитарного государства, переустройство общества, абсолютно не готового к быстрому восприятию нововведений. Поэтому там, где было возможно, общество постепенно приспосабливалось к новой обстановке само, но и систему подстраивало под себя, там же, где это было невозможно, замыкалось в себе. Указанные процессы протекали у различных этнорегиональных групп таджиков неодинаково.
После развала Советского Союза и обнаружившейся явной несостоятельности "национальной государственности" таджикское общество осталось один на один со своими проблемами, в том числе и нажитыми за годы коммунистического правления. Образовалось так называемое "фрагментарное" общество, каждый сегмент которого имел собственное устройство, свою политическую культуру, цели и устремления. Государство не осуществляло баланс интересов, не гармонизировало интересы этих сегментов, оно самоустранилось по вполне объективной причине: постимперской нежизнеспособности, бегства имперских элит, осуществлявших руководство республикой. По сути дела, после Беловежских соглашений шло мучительное приспособление старых структур к постоянно изменяющимся внешним условиям, что включало и кровавую борьбу за перераспределение власти. Гражданская война привела к фактической дезинтеграции страны. В каждом регионе (за исключением Центрального Таджикистана) власть захватили региональные элиты. Нынешние ожесточенные бои в предгорьях Памира только подтверждают эту тенденцию. Так, бои в Тавиль-Даринском районе, кроме всего прочего, являются попыткой каратегинской элиты восстановить власть в родных местах. В руках кулябцев, претендующих на роль объединителей республики и опоры центральной власти, остаются, кроме Куляба, Курган-Тюбе и Душанбе с некоторыми окрестностями.
В отсутствие сильной централизованной власти трудно говорить о реформировании. Несмотря на то, что народ готов к радикальным экономическим реформам (рыночный потенциал достаточно велик, поворот к рынку представляется возрождением традиций) и, следовательно, наличествуют социальные силы, заинтересованные в реформе (предприниматели, кустари-ремесленники, мелкие розничные торговцы, мелкие бизнесмены, крестьяне, коллективы акционированных, приватизированных частных предприятий и т. д.), которые представляют собой большую часть населения, нет решающей силы, способной обеспечить успешное проведение реформ, - подготовленной бюрократии, желающей и способной проводить преобразования. Строго говоря, такая бюрократия имеется в Северном Таджикистане, где есть практически все условия для радикальных рыночных реформ, исключая политические изменения. В центральных регионах у власти находится элита, часть которой стадиально не готова к реформам, а часть сознательно торпедирует их, поскольку завладела монополией на раздел госсобственности и получение сверхприбылей.
Неудивительно поэтому, что полностью сохранены все институты власти советского периода, старательно поддерживаются старые ритуалы, давно потерявшие смысл и содержание. Сохранение оболочки прежней власти предпринимается для легитимизации нынешнего режима, обеспечения видимой преемственности власти и властного баланса регионов, так как, будучи чужеродной, советская власть не базировалась на политической культуре какого-либо региона Таджикистана, и для сохранения старого фасада новая власть должна олицетворять единство таджикского народа. Однако все это не означает неизменности власти.
В республике сохраняется власть советов, существенно изменившихся со времени падения коммунистического режима. Бывшие ранее почти декоративным прикрытием власти компартии, советы на данный момент оказались единственными властно-управленческими структурами на местах, хотя низовые их звенья практически утратили власть, перешедшую к хозяйственным руководителям, местным главарям криминальных группировок. Районные и областные советы претендуют на автономию от центральных органов власти. Произошло фактическое объединение исполнительных и распорядительных функций в исполкомах, тогда как депутатский корпус местных советов имеет номинальный характер. Таким образом, конституционно оформив идею полновластия советов, государство ныне столкнулось с ситуацией, когда центральные и периферийные органы блокируют друг друга. Развал государства сопровождается гипертрофированным наращиванием его мускулов - увеличением чиновничества. Быстрый рост бюрократических учреждений отражает не веберовскую специализацию и не усиление центральной власти, а, наоборот, конвульсии теряющей влияние государственной власти, пытающейся восстановить контроль над экономикой и политикой. Причем симптоматично, что районные и областные исполкомы интегрируются в складывающуюся сейчас систему местного управления, которая контролируется криминальными группировками (различными отрядами самообороны и пр.), постепенно срастающимися с хозяйственным руководством на местах. Это объясняет случаи убийств председателей колхозов и других хозяйственников в криминальных разборках.
Образование хозяйственно-административно-финансовой олигархии идет и на высших уровнях власти, так как в Верховном Совете сохраняется положение, способствующее объединению законодательной и исполнительной власти в одних руках. Кроме того, большая часть парламентариев - крупные и средние хозяйственные руководители и представители администрации.
При общем тяжелом положении во властных структурах, оно особенно тягостно, вероятно, в Горно-Бадахшанской автономной области, где власти практически контролируют лишь Хорог. В горных кишлаках распалась система местных советов, самораспустились колхозы, население вернулось к натуральному хозяйству на семейных клочках земли, образовавшихся после раздела колхозных земель. Большую часть кишлаков контролируют "отряды самообороны", дельцы наркобизнеса, а единственным авторитетом и надеждой памирцев стал "живой бог", глава секты исмаилитов Ага-хан.
Гражданское развитие, как видно из этого краткого обзора, стремительно регрессирует. Для защиты своих прав население обращается к "своим" криминальным группировкам, территориальным и родовым мужским объединениям и т. п. Однако фрагментарное общество представляет нам и иные примеры: одним из рычагов давления на власть имущих остаются, в частности, профсоюзы. Республиканская Федерация профсоюзов входит в МОТ, объединяет 17 отраслевых профсоюзов и насчитывает 1.5 млн. членов в 10 тыс. первичных организаций на предприятиях. Существуют и независимые профсоюзы; профсоюз работников негосударственных предприятий объединяет 60 тыс. человек.
Профсоюзы и поныне обладают правом законодательной инициативы. Совет Федерации профсоюзов едва ли не первым в СНГ добился принятия Верховным Советом закона "О профсоюзах, правах и гарантиях их деятельности", который закрепляет за ними право на участие в формировании органов государственной власти и право на забастовки. В декабре 1992 г. по инициативе профсоюзов был принят закон "Об охране труда". Большую работу профсоюзы ведут по защите прав и оказанию помощи беженцам. На современном этапе главным направлением их деятельности стало участие в реформировании государственной собственности.
Конечно, в большинстве случаев руководство профсоюзов (за исключением независимых) в лучших традициях прошлого лояльно к администрации предприятий и правительству. Однако можно предполагать, что организации нижнего и среднего звеньев смогут выдвинуть активистов, способных изменить характер и направленность профсоюзной деятельности. Пока профсоюзы остаются в числе тех массовых организаций (наряду с компартией и союзом молодежи), которые не подверглись воздействию регионализма. Более того, они объединяют наиболее квалифицированную рабочую силу, способную на цивилизованные действия по защите прав трудящихся.
РЕФОРМА МАКРОЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
Основным фактом экономического положения Республики Таджикистан последних лет стало падение производства. Начавшаяся в 1989 г. тенденция к спаду усилилась в 1991 и 1992 гг., когда материальное производство сократилось соответственно на 12,5 и 33,7%, еще более углубилась в следующем году и приобрела характер катастрофического спада в 1994 г. Причинами такого кризисного явления стали прекращение поставок, разрыв хозяйственных связей, потеря большей части общесоюзных трансфертов, падение потребительского спроса из-за обнищания населения, гражданская война, наводнения 1992-1993 гг.
При нестабильной политико-экономической ситуации, правительство сохраняло уровень социальных расходов за счет 70% сокращения инвестиций и сокращения межреспубликанских трансфертов. В 1992 г. бюджет был сведен с дефицитом, что обусловило введение в начале 1992 г. налога на добавленную стоимость (НДС) и акцизов. Но эти поступления и переоценка основных фондов предприятий не покрыли бюджетных расходов, резко возросших после второго этапа либерализации цен (август 1992 г.). Несмотря на строгий контроль за расходами, дефицит бюджета этого года составил 50%.
В 1993 г. финансовое положение еще более ухудшилось, поскольку поступления в бюджет остались на прежнем уровне, а расходы возросли. За три квартала цены выросли в 12 раз, в четвертом квартале уровень инфляции увеличивался на 16,1% в месяц из-за притока денег образца 1961-1992 гг. из соседних республик, обзаведшихся национальными валютами, выплаты как компенсации населению в связи с повышением розничных ценна хлеб и масло, так и задолженности по дотации хлебопекарной промышленности. В результате дефицит бюджета 1993 г. составят 151,9 млрд. руб., или 24,1 % от ВВП. Осенью Таджикистан подписал соглашение с Россией о создании рублевой зоны, получил кредит в размере 120 млрд. руб., что позволило выплатить зарплату, пенсии и пособия за вторую половину января российскими рублями нового образца.
В 1994 г. усугубился кризис платежей. Общая сумма неплатежей на 1 июня 1994 г. достигла 167,9 млрд. руб. Растут объемы кредитов, предоставленных правительству и предприятиям. Это отражает политику Национального банка по финансированию бюджетного дефицита, когда безресурсная кредитная эмиссия стала значительным источником пополнения бюджета.
В ноябре 1993 г. правительство подготовило Программу экономических преобразований в Республике Таджикистан, предполагающую трехступенчатую последовательность реформы.
На первом этапе предполагается разгосударствление экономики на основе рыночной либерализации при одновременном сохранении методов государственного регулирования.
В важнейшей части Программы - разделе о приватизации государственной собственности - подчеркивается, что ввиду особенностей экономического положения республики этот процесс должен осуществляться на основе отраслевых и территориальных программ постепенно, приватизации не подлежат объекты, обслуживающие национальную безопасность, а также важные для жизнеобеспечения населения, и выполняющие особую роль в поддержании экономического потенциала страны.
В Программе ставится задача демонополизации экономики и развития конкуренции, предполагается государственная поддержка малого и среднего бизнеса, в том числе и кредитная. Большое значение придается поэтапной земельной реформе: от развития арендной формы землепользования с расширением количества фермерских хозяйств на переходном и стабилизационном этапах до внедрения частной собственности на землю на этапе подъема экономики.
По предполагаемой банковской реформе Национальный банк будет выполнять исключительно задачи и функции национальной резервной системы: установление жестких лимитов по приросту кредитов, обеспечение необходимого уровня средней нормы резервирования, недопущение использования резервов как источника ссуды средств и установления максимума процентных ставок по кредитам.
Реформирование налоговой системы предусматривает введение унифицированной ставки НДС на этапе стабилизации и восстановления экономики и значительное ее сокращение и дифференцирование, равно как и ставок акцизов на этапе подъема экономики; освобождение от налогообложения инвестиций в государственный сектор экономики; обложение налогом по общей схеме с двойным обложением доходов, полученных хозяйственными субъектами от участия в деятельности других предприятий (включая дивиденды); введение налога на имущество физических и юридических лиц, наследование и дарение, использование природных ресурсов, пересмотр норм амортизационных отчислений; сохранение на переходный период системы и уровня отчисления в целевые государственные фонды социальных программ и снижение уровня этих отчислений в период подъема экономики: введение двухуровневой системы налога на прибыль для частного бизнеса и политики ускоренной амортизации; стимулирование государством посредством дополнительных налоговых льгот приоритетных направлений частного бизнеса, в том числе строительства, производства лекарств, продовольствия, а также мелкого и среднего бизнеса в менее развитых и пострадавших от бедствий территориях; и, наконец, реформирование налоговой политики с целью повышения экспортной ориентированности экономики республики.
Судя по Программе, правительство предполагает реформы банковской системы и налогообложения провести на третьем этапе, тогда как, на наш взгляд, эти мероприятия было бы целесообразно провести уже на 1 стадии перехода к рыночной экономике, когда, судя по мировому опыту, усилия концентрируются на стабилизации и регулировании. Основные структурные изменения, связанные с ликвидацией централизованного планирования и принятием законодательной базы рыночной экономики, по мнению экспертов МВФ, побывавших в Таджикистане в октябре 1993 г., необходимо проводить именно на начальном этапе. "Отец" польской экономической реформы Л. Бальцерович и А. Гельт из Всемирного банка считают, что оптимальная экономическая политика в условиях посткоммунистического общества должна включать макроэкономическую стабилизацию, либерализацию и структурную перестройку экономики. Эти меры, особенно первые две, необходимо принимать одновременно и с максимальной быстротой, так как они тесно взаимосвязаны, и, конечно, эти меры должны включать реформирование банковской и налоговой систем.
В Программе достаточно много говорится о создании малых предприятий, развитии частного сектора, однако не уделено должного внимания созданию атмосферы соревновательности и предприимчивости, способствующей возникновению цивилизованного рынка. В 1993 г. зарегистрирована Ассоциация малого и среднего предпринимательства, однако есть предположение, что вместо того, чтобы защищать интересы бизнесменов в правительстве, она превратится в орган государственного контроля и управления.
Вероятно, следовало бы еще раз хорошо продумать последовательность намеченных в Программе мероприятий, поскольку стабилизацию инфраструктуры нельзя отрывать от макроэкономической стабилизации и структурных реформ. Нельзя забывать также, что приоритетную поддержку должны получить отрасли, направленные на удовлетворение насущных потребностей человека.
ИНСТИТУЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
В результате преобразования министерств и ведомств в концерны, акционерные компании закрытого типа, холдинги и т. п. с передачей им государственной собственности образовались мощные монополии: концерны "Пахтай точик", "Таджиклегпром", "Саноати махали", ассоциация "Таджикмясомолпром", государственные акционерная компания "Умрон" и холдинговая "Барки точик" и др. в промышленности, государственная холдинговая компания "Таджикстрой", концерн "Таджиксельстрой" в строительстве, концерн "Хизмат" в области услуг. Монополизм пронизывает всю структуру национальной экономики, тормозит развитие конкуренции, частного среднего и малого бизнеса, приводит к деформации воспроизводственного механизма, вынуждает продолжать неоправданную кредитную эмиссию и выделение дотаций. Управление предприятиями претерпело очень незначительные изменения, не дошедшие до уровня институционных. В стимулировании деловой активности некоторую, но довольно слабую роль играет Научно-промышленный союз.
В связи с обретением суверенитета и переходом Таджикистана к рынку ведется значительная работа по обновлению правовой основы банков. Верховный Совет утвердил новую редакцию Закона о Национальном банке, Закон о денежной системе, рассматривает законопроект о валютном регулировании и контроле. Национальный банк издал 15 нормативных актов, регламентирующих деятельность банков. В правительство представлены проекты положений о чеках, о векселях, а в Верховный Совет будет представлен пакет законодательных актов по аудиторской деятельности. Созданы 12 коммерческих банков, и, хотя их инвестиционная деятельность еще недостаточно активна, в 1993 г. капиталовложения возросли по сравнению с 1992 г. в 41,5 раза. Национальный банк начал практиковать выравнивание экономического положения регионов посредством дифференцирования процентных ставок кредита на инвестиционные цели.
РАЗВИТИЕ НОВОГО БИЗНЕСА
Отсутствие правовой базы и государственной поддержки в области предпринимательской деятельности тормозит как процесс приватизации, так и развитие малого и среднего бизнеса. В мае 1994 г. в стране насчитывалось 568 кооперативов, 1605 малых и 1139 частных предприятий (поскольку массового разгосударствления не проводилось, под этими последними подразумеваются приватизированные частными лицами предприятия в основном в сфере торговли и услуг), в которых заняты чуть более 50 тыс. человек.
Функционируют также совместные предприятия -58 из 196 зарегистрированных в золотодобывающей, текстильной, швейной, мраморной и некоторых других отраслях. В 1993 г. действовали 7 торговых и товарно-сырьевых бирж, было проведено 206 торгов с низким (5%) уровнем реализации предлагаемых товаров. Наибольшим спросом пользовались акции (их было реализовано 100%), мука (100%), бумажная продукция (68,4%). В 1 квартале 1994 г. число бирж сократилось до четырех. С участием Госкомимущества создано 24 акционерных общества с уставным капиталом 1564 млн. руб. (доля Госкомимущества - 36,6%) и общей численностью занятых 30,6 тыс. человек.
Процесс приватизации состоит в основном в акционировании предприятий с предоставлением 40% акций коллективу, 40% - государству, 20% - в свободную продажу (каковая, однако, пока не проводится, поскольку нет фондовой биржи и рынка ценных бумаг). К середине 1994 г. общее число приватизированных объектов составило 830, в том числе 127 - республиканской и 753 - муниципальной собственности. В промышленности доля приватизированных объектов составила 2,4% (это в основном крупные предприятия), в строительстве - 2,4, в транспорте - 0,7, в торговле и общественном питании - 24,5, в бытовом обслуживании населения - 52,5, в сельском хозяйстве - 0,7%. На приватизированных объектах занято свыше 27 тыс. человек (80% - в промышленности). Наиболее практикуемая форма приватизации - выкуп в коллективную собственность (более половины приватизированных предприятий).
В становлении нового бизнеса ярко проявились закономерности развития центральноазиатского социума, уже приведшие в условиях Таджикистана к войне и. по-видимому, еще могущие послужить причиной торможения реформ, скатывания республики в состояние стагнации и перманентных беспорядков. В условиях типичной для колониальных стран дуальной экономики с ее ярко выраженными доиндустриальными параметрами, сами условия хозяйственной жизни способствуют легализации того, что прежде было скрыто под маской партийно-государственной бюрократии, а ныне предстало как власть кланово-племенных элит с их новыми промышленными, финансовыми, торговыми и военными подструктурами (1-1,3% занятого населения республики). Правящие в регионах клановые корпорации унаследовали все черты легитимного госхозаппарата и в большинстве случаев прямо совпадают с ним. Отношения корпоративной солидарности и круговой поруки, на которых держится эта система, имеют характер обычной и обязательной для исполнения нормы. Стратегический интерес правящих корпораций состоит в том, чтобы установить такую систему квазирыночных отношений, которая сохранила бы монопольное право кланов распоряжаться основными богатствами страны. Новая система, в отличие от командно-административной, признает институт частной собственности, но только в рамках круговой зависимости каждого собственника от правящей корпорации.
В ходе приватизации контрольные пакеты акций крупных и средних предприятий, как правило, достаются этим структурам вместе с государственными средствами, переведенными различными путями в капитал этих структур. Сами частники очень редко вкладывают свои средства в приватизацию собственности. Контрольные пакеты акций либо переходят к номенклатуре, замаскированной под руководство акционерных компаний, либо остаются за государством. Иначе говоря, под простой сменой вывесок усиливается монополизм. Проблема состоит не столько в том, что новые структуры тяготеют к превращению в гигантскую государственно-монополистическую корпорацию, сколько в том, что в Таджикистане эти структуры образуются на базе региональных элит, соперничество между которыми принимает самые крайние формы, вплоть до вооруженной борьбы.
Итак, процесс перехода общества и государства таджиков от советской тоталитарной системы к новому этапу развития протекает достаточно сложно и мучительно. Однако, несмотря на трудности и непростые решения множества взаимосвязанных политических, экономических и социальных проблем, есть основания полагать, что в республике имеются предпосылки к глубоким социально-экономическим преобразованиям и радикальным рыночным реформам. Раскрытию этого внутреннего потенциала вполне могут способствовать и внешние ресурсы, и поддержка международных организаций, многосторонние и двусторонние связи со странами ближнего и дальнего зарубежья, о чем свидетельствует краткий обзор получаемой Таджикистаном в последнее время помощи.
РОЛЬ ВНЕШНИХ РЕСУРСОВ
Межгосударственные организации
Международный валютный фонд (МВФ) изучает состояние экономики страны, оказывает техническую помощь в области государственного финансирования. В феврале 1992 г. МВФ провел семинар по вхождению Республики Таджикистан в рыночную экономику. В апреле 1993 г. Таджикистан стал членом МВФ, а год спустя сюда была направлена миссия МВФ с целью изучения социально-экономического положения, подготовки базы для инвестиций, выработки перспективных планов работы МВФ в этой стране.
Широкомасштабную работу проводит здесь Всемирный банк. В октябре 1993 г. его эксперты подготовили проект чрезвычайной программы восстановления инфраструктуры, производственных мощностей и жилого фонда, пострадавших в результате войны и стихийных бедствий, общие затраты на осуществление которой составляют 116,4 млн. долл. (97,9 млн. выделяют США).
С марта 1993 г. Всемирная продовольственная программа, развернув деятельность в Таджикистане, распределяет продовольствие среди населения с целью предотвращения голода.
Верховный комиссариат ООН по делам беженцев с января 1993 г. проводит операцию по предотвращению миграции населения и возвращению его в родные места. Чрезвычайная программа комиссариата включает доставку в Таджикистан предметов первой необходимости из Пакистана и Турции, обеспечение населения стройматериалами для восстановления жилищного фонда. Кроме того. комиссариат разрабатывает краткосрочные проекты развития местной промышленности.
Международный детский и образовательный фонд ООН с апреля 1993 г. осуществляет закупку и подконтрольное распределение медикаментов, вакцины, высококалорийных продуктов питания. собирает информацию о пострадавших и об эффективности гуманитарной помощи.
Всемирная организация здравоохранения проделала значительную работу по профилактике здоровья населения, приняла участие в строительстве медпунктов.
Международная организация по миграции населения предоставляет стране техническую помощь, проводит семинары по вопросам миграции, осуществляет подготовку кадров по борьбе с последствиями чрезвычайных ситуаций.
Европейский союз предоставил Таджикистану кредит в 55 млн. экю для закупок продовольствия и медикаментов, реализовал две программы помощи: в октябре 1993 г. - на 4,5 млн. экю и в ноябре 1993 г.- марте 1994 г.- на 4 млн. экю.
Двустороннее сотрудничество
В марте - июне 1993 г. Беларусь предоставила гуманитарную помощь на сумму более 50 млрд. руб. (медикаменты, продукты питания, строительные материалы). Более 2/3 помощи направлено в Хатлонскую область, 20% - городским властям Душанбе.
КНР со времени установления официальных отношений предоставила Таджикистану помощь на 3,5 млн. юаней (медикаменты, одежда, продовольствие), а также кредит (30 млн. юаней) на закупку китайских товаров.
Общая сумма гуманитарной помощи Германии составила на конец 1993 г. около 15 млн. марок (продовольствие, палатки, одеяла, одежда, медикаменты, водоочистительные установки, машины скорой помощи и строительный лес).
Иран с момента признания независимости Таджикистана до февраля 1993 г. оказал гуманитарную помощь в размере 16,5 млн. долл. (продовольствие,
одежда, медикаменты, одеяла, палатки). Был также предоставлен кредит на сумму 50 млн. долл.
За весну 1993 г. Российская Федерация оказала Таджикистану гуманитарную помощь в размере около 3 млрд. руб. для ликвидации последствий наводнений, а также активно содействовала международным организациям и правительству в перевозке беженцев в места их проживания, доставке предметов первой необходимости по всей территории страны. Кроме того, Россия предоставила технический кредит в размере 60 млрд. руб.
Турция, признав Таджикистан в конце 1991 г., занялась распределением гуманитарной помощи: в течение 1992-1993 гг. доставила товаров на сумму около 0,5 млн. долл., оказала помощь в виде поставок продуктов питания и медикаментов. В 1994 г. предполагалось предоставить кредит в размере 50 млн. долл. на приобретение потребительских товаров.
К концу 1993 г. правительство США оказало Таджикистану помощь в размере 50 млн. долл., выделило кредит в 0,5 млн. долл. различным организациям ООН, оказывающим помощь беженцам и переселенцам, предоставило 58 тыс. т продовольственных товаров на 2 млн. долл., кредит в размере 1 млн. долл. Фонду Ага-хана, оказало содействие в повышении квалификации медиков и юристов, предоставило несколько стипендий выпускникам школ и институтов для обучения в США технике частного бизнеса, разработке и реализации программы "от фермера к фермеру".
Международные неправительственные организации
"Медицина без границ" оказывает Таджикистану помощь с января 1993 г., поставляя лекарства и медико-хирургические материалы центральным больницам и периферийным медицинским учреждениям в наиболее пострадавших районах. В Горно-Бадахшанской автономной области работает французская миссия этой организации.
Международный комитет Красного Креста с октября 1992 г. оказывает помощь жертвам гражданской войны, пропагандирует нормы международного права в части обращения с ранеными, больными, пленными и гражданским населением, выделил (по данным на конец 1993 г.) 10 млн. швейц.фр. на приобретение продовольствия и лекарств для раненых.
Фонд Ага-хана оказывает гуманитарную помощь и содействие в развитии Горного Бадахшана, предоставляет продовольственную помощь, топливо, образовал местную неправительственную организацию "Памирская региональная программа развития".
Внешние частные инвестиции в экономику Республики Таджикистан незначительны.
Опубликовано в журнале "Восток", № 1, 1995