Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
…Далекий звук колокола вывел меня из оцепенения. На улице совсем стемнело, и только огарок свечи на моем столе освещал библиотеку. От мягкого сияния свечи на стене в замысловатом танце кружились причудливые тени. Я оглянулся вокруг и с удивлением заметил, что кроме меня в библиотеке никого не было: только я и тишина. Я отложил том Данте, над которым корпел не одну неделю, и принялся бродить по пустынному залу библиотеки. Звук моих шагов гулко отдавался в тишине, и я не мог отделаться от мысли, что книги на полках следят за мной. Тишина давила на меня, и я решил прогуляться по коридорам университета и так, погрузившись в свои мысли, незаметно для себя я попал в университетский сад. Всюду мне слышались голоса и звуки шагов, однако, к своему удивлению, по дороге я не встретил ни души. Я вышел на улицу, ночная прохлада подействовала на меня успокаивающе. Что-то заставило меня резко остановиться, и словно какая-то неведомая сила вывела меня из моих мыслей. Сердце защемило необъяснимой тоской, и, поддавшись ей, я посмотрел на луну. Словно завороженный, я не мог оторвать взгляд от затянутого серыми облаками неба. Воображение рисовало передо мной призрачные и бесконечно далекие картины. Я смотрел на луну, свет которой силился пробиться сквозь густые облака, но это была вовсе не луна: мне мерещился корабль, из последних сил сражающийся с морской стихией. Я видел, как серые волны накатывали на палубу, как ветер рвал паруса, как с треском ломались мачты; мне чудились стоны моряков, взывающих ко Всевышнему в последней надежде спастись…
Вдруг мое видение ушло, и я снова принялся бесцельно бродить по университету. Я прошел сквозь учебные классы, оставил позади столовые и спальни, и, когда казалось, что я обошел все здание университета, узкий коридор привел меня в небольшую комнату. В ней было темно: я зажег маленькую оплывшую свечку в старинном барочном подсвечнике и осмотрелся. Я поймал себя на мысли, что раньше я никогда не бывал в этой комнате, однако странным образом, все в ней казалось мне знакомым: настенные часы были как две капли воды похожи на те, которые висели в родительском доме, и бой которых пугал меня в детстве, а пыльное зеркало было точь-в-точь таким, какое висело к комнате моей давно почившей матери. Но покоя мне не давало другое. Я вдохнул тяжелый воздух комнаты и мне показалось, что я снова перенесся в детство: я снова вижу себя мальчишкой, приоткрывшим дверь в кабинет Разумова. В нем, как и в неизвестной мне комнате, пахло чернилами, которые Разумов за огромные деньги специально выписывал из Швейцарии.
Я продолжал вглядываться в очертания предметов комнаты, как вдруг мое внимание привлек висевший на стене портрет в массивной золоченой раме. Полотно было неоконченным, детали — размытыми, но фигура в центре портрета была выписана с поразительным мастерством: это был неизвестный мне мужчина лет пятидесяти, пристально вглядывавшийся в меня с портрета. Я не мог отвести глаз от полотна: казалось, что неведомый господин вот-вот двинет рукой или заговорит со мной. Насколько я смог разобрать, фоном картины был каменный замок в готическом стиле, под стенами которого протекала река. В углу портрета стояла дата «1522», я старался найти подпись художника, но тщетно - автор картины пожелал остаться неизвестным. Я долго вглядывался в полотно, и чем больше я смотрел на него, тем отчетливее мне казалось, что господин на портрете — живой: я был уверен, что вижу, как вздымается его грудь от дыхания, а на лбу еле заметно пульсирует жилка. Увлекшись разглядыванием портрета, я не заметил, как начался сильный ливень. Поднялся ветер, и капли с силой барабанили по крыше. Дождь усиливался, перерастая в настоящую бурю: вдалеке слышались раскаты грома, за которыми последовала вспышка молнии, на мгновение осветившая комнату своим электрическим светом. Я снова бросил взгляд на полотно: мне показалось, что черты господина на портрете смягчились, и я узнал в них себя. В следующее мгновение я проснулся в холодном поту за столом библиотеки.
Вероятно, рабочая обстановка последних дней и постоянное чтение Данте явились причинами моих разрозненных сновидений. Я говорил об этом с Яном, но он, как обычно, смеялся над моими «переживаниями в мире Морфея», и в присущей ему шутливой манере принялся толковать мой сон. Давясь от смеха, Ян утверждал, что мой сон сулит мне неминуемую смерть через 4 года и 62 дня от рук неизвестного мне пятидесятилетнего художника, который убьет меня в своей мастерской после долгих преследований по университету. К счастью, кроме шуток и подколок, Ян принес радостные вести. Некому графу, другу отца Яна, понадобился помощник для восстановления странных книг его личной библиотеки, а мой друг, воспользовавшись случаем, отрекомендовал меня как лучшего реставратора во всей империи. Поэтому завтра же я должен отправиться в его фамильное имение в Йичин, что в двух днях пути от Праги. Я очень рад такой смене обстановки: я уверен, что путешествие поможет мне отвлечься от повседневных забот и стряхнуть усталость.
23.01.1586