Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Субъекты социального развития. 20
Когда Miii обращаемся к социальному развитию, закомерно встает вопрос: что движет им? как конкретно могут быть пред ставлены субъекты этого развития? И это не просто теоретический, з жизненно важный вопрос, в особенности для современного че ловечества. Чьей деятельностью определяется развитие общества б целом? Кто является виновником современного экологического кризиса? Наверное, уже этих вопросов достаточно, чтобы убедить ся, насколько актуальна проблема, которой посвящается данная глава.
Что касается движущих сил исторического процесса, то они бо лее или менее подробно рассмотрены в главе второй. Это — ин тересы как осознанные многообразные потребности общества в целом, больших и малых социальных групп внутри его, отдельных индивидов. Поэтому каждый раз, говори в дальнейшем о том или ином субъекте социального развития, мы неизбежно будем при бегать к дифференциальной диагностике движущих им интересов.
Сами же субъекты социального развития специально еще нс рассматривались. Правда, читатель в известной степени подготов лен к ответу на этот вопрос той же главой второй (параграф «Объективные законы общественного развития и сознательная дея тельность людей»). Но, во-первых, как мы увидим, не каждый че ловек способен выступить в качестве такового субъекта, и во-вто рых, индивид реализует свои функции в большинстве обществен ных сфер, как правило, не в одиночку, а будучи включенным в определенные социальные общности (народ, нация, класс и т. п.). В таких случаях именно эти общности и выступают как совокупные субъекты истории.
У читателей может возникнуть вопрос: где водораздел между объектом и субъектом общественного развития? Вопрос этот впол не правомерен, если учесть, что общественные отношения по сво ему существу субъектно-объектные. Общество в целом выступает как субъект по отношению к природе, пытаясь подчинить со сво им интересам, и по отношению к самому себе. Но одновременно общество оказывается и объектом действия им же порожденных сил ч отношении, вышедших в процессе отчуждения из-под его контроля и вставших над ним. Нетрудно догадаться, что если та-кои противоречивый, субъектно-объектный статус присущ обществу б цепом, то тем более он присущ субъектам меньшего масштаба.
293
глава тринадцатая
К характеристике этих субъектов меньшего масштаба мы сейчас и переходим, не возвращаясь к тому, что сказано на разных стра ницах об обществе в целом. Справедливости ради отметим, что мы оставляем в стороне и субъектную роль человечества в целом по той причине, что такой планетарный по своим масштабам субъ ект только еще формируется по мере того, как выявляют себя и осознаются общепланетарные потребности (и прежде всего в со хранении природной среды), а человечество сплачивается для их удовлетворения. Впрочем, ряд соображений по этому поводу был высказан в связи с проблемой «пределов роста».
1. НАРОД
Понятие «народ» является, пожалуй, наименее разработанным в отечественном (да и не только отечественном) социально-фило софском знании. Истоки такой гносеологической ситуации вполне понятны. Потребовались долгие столетия, чтобы историки, полно стью игнорировавшие роль народных масс в истории, признали их субъектом социального прогресса. Этому во многом способство вал опыт Великой французской революции. Однако и после нее, как справедливо замечал М. А. Барг, излюбленными сюжетами исследователей долго оставались политика, дипломатия и право. И даже в тех случаях, когда они писали труды, посвященные на циональной истории Англии, Франции, Германии и т. д., они руко водствовались представлениями о движущих силах истории, унас ледованными от дворцовых хроник. Только представители того на правления историографии, которое связано с именами Тьерри, Ги-зо и Минье, обратили особое внимание на роль в истории третьего сословия — «простолюдинов»», которых они отождествили с бур жуа и противопоставили двум привилегированным сословиям — дворянствау и клиру'. Несомненно, это уже был шаг вперед. Но вое отношение к народным массам и их объективной роли посте пенно, благодаря трудам историков, передавалось представителям социально-философской и политической мысли.
И все-таки обозначенная чуть выше гносеологическая ситуация продолжает сохраняться. Можно указать на три «атрибута» народа, которые по сей день имеют права гражданства в нашей литерату ре, хотя и вызывают большие сомнения.
Во-первых, к народу, как правило, относят только слои, занятые в материальном производстве. Не давая больших погрешностей при анализе исторического прошлого, такой подход может приве сти к курьезным выводам, когда речь заходит о современных развитых странах, где все большее количество граждан выключа ется из непосредственного участия в материальном производстве.
^ См. Барг М. Д. Предисловие //Рюде Дж. Народные низы а истории. 1730-1848. М., 1984. С. 6.
294
глава тринадцатая
глава тринадцатая
295
Во-вторых, принадлежность к народу зачастую жестко связывают с обязательной прогрессивной направленностью деятельности той или иной социальной группы. На этом основании, например, вклю чают в состав народа буржуазию эпохи революционного перехода к капитализму в той или иной стране, но тут же исключают из оно го буржуазию, утвердившуюся в своем господстве. При этом молчаливо исходят из того, что народ, народные массы способны только на прогрессивные по своему характеру действия. Можно говорить о двух причинах, порождающих такой подход. С одной стороны, сказывается та самая, уже рассмотренная нами, прогрес-систская концепция, представляющая исторический процесс в виде сплошной восходящей линии. С другой стороны, сказывается пре обладавшая в марксистской литературе апологетизация народных масс, исключающая наличие у них каких-либо негативных черт и их потенциальную способность выступать в конкретных условиях в ка честве консервативной и даже реакционной силы.
В-третьих, возводится китайская стена между народом и выдаю щимися личностями, они абсолютно противопоставляются Друг другу на том основании, что выдающимся личностям якобы не присущи именно те признаки, на основе которых складывается на род. При этом игнорируется и то, что на определенном этапе сво его социально-психологического и политического развития народ в значительной степени состоит из личностей; и то, что взаимоотно шения между народом и выдающейся личностью далеко не всег да приводят к их принципиальному дистанцированию Друг от друга.
Иногда термин «народ» применяют в этническом смысле, что вряд ли целесообразно, поскольку понятия «этнос», «нация», «на родность» и т. п. не нуждаются в дублерах. Разумеется, между понятиями «народ» и «этнос» прослеживается весьма существен ная взаимосвязь, и порождена она тем обстоятельством, что инди вид, составляющий единичку народа, одновременно принадлежит и к определенному этносу. В этом смысле говорят о мононацио нальных (например, японском) и многонациональных (например, американском, а совсем недавно — советском, югославском) на родах. Однопорядковая связь существует между понятиями «на род» и «классы», а раз так, то, очевидно, бывают народы в подав ляющей своей массе одноклассовые, скажем, крестьянские, если говорить об эпохе классического феодализма, но бывают и более сложные. Жюль Мишле накануне революции 1848 года выделяет следующие слои внутри французского народа: крестьяне, фабрич ные рабочие, ремесленники, фабриканты, торговцы, чиновники^ а это значит, что сложился народ как многоклассовая общность с характерными для нее внутренними противоречиями.
Итак, что есть народ, коль скоро это не этническая, и тем более не социально-экономическая, классовая общность? Для правильно го ответа на этот вопрос необходимо ввести в ткань наших рас суждений, по крайней мере, три новых, дополняющих момента.
1. Общая историческая судьба. Будучи предпосылкой формиро вания единого народа, имея в своих истоках единую территорию и единое государство, общая историческая судьба далеко не обяза тельно «прописана» в них на всех этапах своей реализации. Более того: судьба народа порой состоит в его многовековом рассеянии (евреи, армяне) или в длительном расчленении (поляки в резуль тате трех разделов конца XVIII века, корейцы в настоящее вре мя).
2. Общая вера, единая общенародная идея, духовно цементиру ющая народ и целостность. Такая вера и вытекающая из нее идея не обязательно должны носить религиозный характер, как это иногда пытаются представить. Историкам хорошо известны случаи сплочения того или иного народа под сугубо секулярными идеями (национального освобождения и т. п.). Но в любом варианте идея, сплачивающая людей в единый народ, должна присутствовать в общественном сознании. Это прекрасно понимали лучшие пред ставители русской культуры, которые начиная с первой половины XI столетия, с митрополита Иллариона и его «Слова о законе и благодати» упорно искали такую идею. И не случайно высший всплеск этих поисков приходится на XIX — начало XX века (П. Я. Чаадаев, В. Г. Белинский, Вл. С. Соловьев, давший систематизиро ванное философское обоснование этой идеи, В. В. Розанов, Вяч. И. Иванов, Л. П. Карсавин, С. Н. Булгаков, И. А. Ильин, про должившие соловьевскую линию)^, то есть на многострадальное время выбора Россией пути дальнейшего развития. Л. Толстой го ворил: «Плохо, если у человека нет чего-нибудь такого, за что он готов умереть. Вот этого «чего-нибудь такого» сегодня и не хвата ет нашему обществу.
3. Общая историческая перспектива. В последнее время у нас становится распространенным исходящее из определенных полити ческих кругов ироническое отношение к этому понятию: «свет в конце туннеля» высмеивается как нечто заведомо химерное, ник чемное, не заслуживающее внимания общества. Конечно, лучше всего, когда народ не попадает в ситуацию «туннеля» (или не дает загнать себя в туннель), когда он имеет возможность не приносить жертвы во имя «счастливого будущего», а изо дня в день в пол ную меру наслаждаться жизнью. Но если уж паче своего чаяния он попадает в исторический туннель, а света в конце нет, неиз бежно вызревает национальная трагедия. Утрата исторической перспективы, которая некогда сплотила людей в единый народ, исподволь подтачивает это единство и разрушает его.
1 См.: Мишле Ж. Народ. М„ 1965. С. 21—82.
' См.: Русская идея. М„ 1992.
296
глава тринадцатая
глава тринадцатая
297
Резюмируя сказанное, отметим, что при отсутствии какого-либо из рассмотренных моментов «народ» не может состояться, а с ут ратой одного из них даже состоявшийся народ распадается. В этой связи нельзя не остановиться еще на одном моменте — на исто рической памяти народа, то есть сохранении прошлого в настоя щем. Обращается ли народ к своей исторической памяти, а если обращается, то как — уважительно или нигилистически? Ответ на этот вопрос позволяет понять социально-психологическое состоя ние данного народа, наличие либо отсутствие у него единой идеи, ощущение им своей исторической перспективы. Имеется в виду не только память как элемент общественного сознания, но и ос новные материальные носители и хранители ее — архивы, музеи, библиотеки. Плачевное состояние этих учреждений в сегодняшней России отражает соответствующее состояние народа. Существует и реально осязаемая обратная связь: народ с ущербной историче ской памятью, народ, охаивающий свою историю от начала до кон ца, вряд ли имеет историческую перспективу.
Итак, в порядке рабочего определения можно сказать, что на род есть социальная целостность, характеризующаяся общей ис торической судьбой и отражающей ее исторической памятью, об щей верой и единой идеей, общей исторической перспективой.
толпа
В процессе своего становления и развития на род проходит качественно различающиеся между собой ступени-состояния. Одним из таких социально-психо логических состояний, уже, давно привлекшем к себе внимание историков, философов, социальных психологов, является состояние толпы. При этом надо иметь в виду, что понятие «толпа» в литера туре Нового и Новейшего времени употребляется в двух смыслах — широком и узком. Широкий смысл его мы уже, по сути дела, обозначили: под толпой понимается социально-психологическое состояние, либо предшествующее формирование народа, либо оз начающее его деградацию. В узком смысле толпой называют группу людей, стоящих Друг к другу «лицом к лицу» или находя щихся в «непосредственном соприкосновении», а не любое сооб щество людей, такое, как нация, каста, общественный класс, вооб ще какой-нибудь «коллектив, слишком большой, чтобы собраться вместе» . Интересно, что первоначально, например, у Платона, широкий и узкий смысл совпадали — проектируемое им идеаль ное государство должно было представлять собой маленький по лис численностью около 5 тыс. человек с тем, чтобы все знали друг друга, и они-то и есть «охлас», то есть толпа, власть которой (охлократия) расценивается Платоном как наихудшая форма госу дарственного правления. Впоследствии, с образованием так назы-
Рюде Дж. Народные низы в истории. С. 20.
ваемых «больших обществ», узкий и широкий смысл рассматрива емого понягия разошлись довольно значительно.
И тем не менее во многих существенных своих характеристиках понятие толпы как более или менее ограниченной группы лиц и толпы как социально-психологического состояния народа наклады ваются Друг на друга. Возьмем хотя бы такие черты толпы, как легкая возбудимость, способность развить относительно большую энергию (правда, на непродолжительное время), неустойчивость и мобильность в сочетании с трудной предсказуемостью действий, шараханьем из крайности в крайность. Согласуется ли эта характе ристика с встречающейся в литературе оценкой толпы, как спящих, апатичных, рутинных, косных масс? Анализ показывает, что в дан ном случае мы имеем дело не с несовместимостью или наруше нием логического закона тождества, а с разными этапами в разви тии самой толпы. Свойства апатичности, рутинности и т. п. относятся к еще не пробужденным массам. Пробудившись же, массы не в одночасье перестают быть толпой. Тогда-то и рождаются «малые толпы» — стихийные бунтари и мятежники.
Превращение широких народных масс из толпы в народ являет ся одним из наиболее значимых результатов цивилизационного процесса. Под этим углом зрения предстоят еще большие меж дисциплинарные исследования механизма такого превращения с использованием всего обширного историко-философского насле дия. В частности, начавшийся еще в 60-е годы пересмотр точки зрения на место и роль народнической идеологии в истории рус ской и вообще социологической мысли должен быть продолжен и распространен на их концепцию толпы. Главный недостаток этой концепции заключен отнюдь не в обращении к понятию «толпа». Более того: тщательный, глубокий анализ характерных черт масс, стоящих на уровне толпы, является несомненной заслугой народ ников и важной ступенью в развитии «социологии масс», берущей свое начало еще от Ф. Бэкона (в частности, от его рассуждений о предрассудках толпы и площади). Беда же народничества — в неспособности научно определить механизм превращения толпы в народ. Для народничества толпа, по сути дела, всегда остается толпой, даже в том случае, если она пробуждена критически мыс лящими личностями и идет за ними: она движется и действует именно как толпа — идет за критически мыслящей личностью ку да угодно. Отследить процесс превращения толпы в народ, пред ставляющий, в отличие от толпы, совокупность личностей — зада ча. поставленная марксизмом в ходе критики народничества, до конца не решена и сегодня.
А между тем как раз сегодня ее решение чрезвычайно акту ально, ибо позволит понять, кто же мы по своему нынешнему со циально-психологическому состоянию, способны ли мы, как народ, оказать определяющее воздействие на выбор пути нашего даль нейшего исторического развития.
298
глава тринадцатая
глава тринадцатая
299
Если отбросить ложный стыд, то мы в лучшем случае где-то на начальном этапе превращения из толпы в народ, способный на прогрессивные преобразования. Многие десятилетия сталинизма и застоя основательно поработали над тем, чтобы народ, подняв шийся к вершинам социального творчества, народ-энтузиаст, на род-победитель вернуть к состоянию толпы. В этом направлении воздействовали не только насильственная коллективизация и голод, массовые репрессии — воздействовала вся социально-психологи ческая обстановка, сложившаяся в связи с господством бюрократи ческого режима, «казарменного социализма». Элементы ханжест ва, лицемерия, утрата личной инициативы, приспособленчество, привычка жить по указке сверху, подозрительность и недоверие к людям получили широкое распространение. А ведь это и есть те психологические черты, которые наряду с апатией, рутинностью, непробужденностью, во многом характеризуют состояние толпы. Именно это наше состояние тормозит проведение любых ре форм — как прогрессивных, так и реакционных. В то же время оно создает реальную основу для возникновения бунтов — ло кальных или всеобщих, но всегда необузданных и жестоких.
Выползание из состояния толпы отнюдь не прямолинейный про цесс. Ведь движет его прежде всего самовоспитание масс на соб ственном социальном опыте, а опыт этот далеко не однозначен и включает в себя наряду с положительными моментами (сущест венными сдвигами в политическом сознании масс) и моменты от рицательные. К последним относятся нарастающая в массах тен денция «опоры на собственные ноги», то есть интенсификации своей трудовой деятельности, подключения к спекуляции, исполь зования протекционистских связей во имя самого элементарного выживания.
РЕШАЮЩАЯ СИЛА ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
Пока социальная философия не понимала и не признавала определяющей роли экономи ческого фактора, материального производства в жизни и развитии общества, она не могла
прийти и к выводу о решающей роли в историческом процессе тех, кто производит материальные блага,— народных масс. В та ком случае историю должны творить выдающиеся, «критически мыслящие» личности — законодатели, полководцы, ученые и т. д. Суть этих элитарных теорий не меняется от того, что в одних слу чаях (например, у объективного идеалиста Гегеля) герои выступают орудием всемирного духа, а в других случаях (в концепциях субъективно-идеалистических) провозглашается независимость ге роев от исторической необходимости.
Субъективно-идеалистическая точка зрения на народ неодно кратно использовалась в истории идеологами и политиками для реакционных выводов. Фридрих Ницше, например, исходил из то го, что народ — «бесформенный материал, из которого творят;
простой камень, который нуждается в резчике»'. И Ницше выпе стовал образ этого резчика — героя, сверхчеловека, стоящего над большинством и попирающего мораль этого большинства. Главный принцип и движущий мотив деятельности такой личности — воля к власти, ради этого все позволено, все средства оправданы. Подоб ные выводы Ницше были впоследствии взяты на вооружение иде ологами фашизма, равно как и его нападки на демократическую идеологию как якобы закрепляющую «стадные инстинкты».
Разумеется, к выяснению роли народных масс необходимо под ходить диалектически, конкретно-исторически, учитывая специфику каждого данного этапа общественного развития. Роль народных масс не есть понятие равнозначно применимое к любым форма циям и цивилизационным волнам: здесь прослеживается резкая «амплитуда колебаний» — от организованной и идеологически оформленной борьбы пролетариата до «пьедестальной», по оцен ке К. Маркса, роли рабских выступлений.
Решающая роль народных масс проявляется прежде всего в главной, определяющей сфере жизни общества — в сфере про изводства материальных благ. Трудящиеся массы выступают в ка честве важнейшего элемента производительных сил. Об этой роли народных масс превосходно сказал Л. Н. Толстой при чтении «Ис тории России» С. М. Соловьева: «...читая о том, как грабили, пра вили, воевали, разоряли (только об этом и речь в истории), не вольно приходишь к вопросу: что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что разоряли? Кто и как кормил хлебом весь этот народ? Кто делал парчи, сукна, платья, камки, в которых щеголяли цари и бояре? Кто ловил черных ли сиц и соболей, которыми дарили послов, кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, быков, баранов, кто строил дома, дворцы, церкви, кто перевозил товары».
Трудящиеся не только приводят орудия производства в движе ние, но и каждодневно (если это соответствует их интересам) их совершенствуют, стремясь повысить эффективность своего труда. История свидетельствует, что именно эти, как правило, незамет ные, исподволь накапливающиеся изменения подготавливали рево люции в технологическом способе производства, а затем и во всем общественном строе. Кстати, и ныне очень большая доля изобретений и открытий в области техники приходится на долю не профессиональных ученых.
Исключительно велика роль народных масс в сфере обществен но-политической жизни. Начать с того, что господствующие классы на всех этапах развития данного строя вынуждены учитывать отно шение народа к своей политике. Это находит свое выражение в известных уступках требованиям трудящихся, на которые прихо-
^ Ницше Ф. Esse Homo. М„ 1911. С. 108. 2 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. М., 1952. Т. 48. С. 124.
300
глава тринадцатая
глава тринадцатая
301
дится вре^я от времени идти господствующим классам под нати ском масс. Так, каждая демократическая свобода либо учрежде ние, которыми по праву гордятся развитые страны Запада, появи лись в свое время под напором борьбы народных масс.
Но особенно ощутима решающая роль народных масс в эпохи социальных революций. Такая оценка относится не только к пози тивному, но и к негативному вкладу масс в революции. Если, с одной стороны, кардинальное переустройство общества невоз можно без активного вмешательства масс, то, с другой стороны, цена преобразований во многом определяется уровнем культуры масс, в том числе их политической культурой.
Идеологи буржуазии, ее историки и социологи немало сделали для того, чтобы доказать, будто народные массы в революциях способны играть только разрушительную, деструктивную роль. На пример, представителей народных низов, которые штурмовали Ба-стилию в 1789 году и чьему героизму и самоотверженности фран цузские революции конца XVIII века, 1830 и 1848 годов обязаны были своим успехом, реакционные историки (Э. Берк, И. Тэн и др.) называют не иначе как «канальи», «бандиты», «воры» и «раз бойники»^. И опятьяже забывают сказать, что буржуазия, использо вав низы в качестве тарана для разрушения феодализма, тут же сделала все, чтобы отстранить их от созидания нового обществен ного порядка.
На первый взгляд может показаться, что исключением из обще го правила, когда речь заходит о роли народных масс в историче ском процессе, является сфера духовной жизни. Этот, выражаясь словами Г. В. Плеханова, оптический самообман связан с тем, что история духовного производства предстает перед нашим взором наиболее персонифицированной. Достижения философии, науки, искусства всегда связаны с конкретными именами. Нет, материа лизма анонимного, а есть материализм Демокрита, Бэкона, Дидро, Фейербаха, Маркса и Энгельса; нет науки анонимной, деперсони-фицированной, а есть научные теории и открытия Коперника и Ньютона, Энштейна и Винера, Дарвина и Павлова. Также обстоит депо и в искусстве. И тем не менее широким народным массам принадлежит первостепенная роль и в развитии духовной куль туры.
Во-первых, народ является создателем и хранителем языка-пер воосновы духовной культуры.
Во-вторых, народное искусство подготовило появление профес сионального и по сей день питает его своими сюжетами, своей мудростью, своими изобразительными красками. И Горький мог с полным правом сказать: «Народ — не только сила, создающая все материальные ценности, он — единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гени-
альности творчества философ и поэт, создавший все великие поэ мы, все трагедии земли и величайшую из них — историю всемир ной культуры».
В-третьих, все великие создатели искусства, науки, философии были неразрывно связаны с народом, и лишь те духовные творе ния переживали своих творцов и оказывались бессмертными, в которых прямо или опосредованно выражались чаяния народа, по требности его прогрессивного экономического, социального, нрав ственного и умственного развития.
В-четвертых, даже в условиях жесточайшей эксплуатации, беспо щадного подавления всех творческих потенций трудящихся масс из среды народа вышли Ломоносов, Ползунов, братья Черепано вы, Фарадей, Фултон, Щепкин, Шевченко, Берлиоз, Гайдн, Бетхо-вен, Шопен, Горький и многие другие.
2. КЛАССЫ И НАЦИИ КАК СУБЪЕКТЫ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
Не так уж часто народ выступает в своем историческом дейст вии как нечто единое, целостное: его составляющими являются классы, нации и т.д., и каждая из составляющих вносит свой ню анс даже в единое общенародное действие, не говоря уже о дис сонансе в случае резкого противостояния интересов внутри наро да. Это вызывает необходимость дифференцированного рассмот рения классов и наций как главных составляющих больших совре менных народов.
классовая борьба Классовая борьба порождается противопо-КАК ДВИЖУЩАЯ ложным положением классов в обществе, а сила следовательно, и противоречием их интере сов. При этом классовый интерес определяет ся объективным положением и ролью данного класса в системе общественного производства и существует независимо от того, со знает это класс или не соснает. Классовые интересы, в свою оче редь, могут быть подразделены на коренные, с одной стороны, и насущные, временные, частичные, с другой. Так, коренной интерес буржуазии как класса с самого начала заключался в ликвидации (или недопущении) тех форм собственности и основанных на них производственных отношений, которые препятствуют превращению капиталистического уклада во всеохватывающий экономический способ производства. Исторически речь шла прежде всего о лик видации феодализма, хотя насущные и временные интересы иног да и толкали буржуазию на союз с феодалами, в особенности пе ред лицом угрозы со стороны молодого, быстро растущего про летариата. Вспомним, к примеру, колебания немецкой буржуазии,
См. Рюде Дж. Народные низы в истории. С. 7.
' Горький М. О литературе. М., 1961. С. 20.
302
глава тринадцатая
глава тринадцатая
303
ее двурушничество и склонность к компромиссам в эпоху вызре вания буржуазной революции в Германии.
Вообще принципиальное расхождение коренных интересов анта гонистических классов отнюдь не исключает их временных согла шений и совместных действий по тем или иным конкретным воп росам. Так не раз бывало в истории в периоды борьбы той или иной страны за сохранение своей независимости. Но при этом каждый класс продолжает действовать сообразно своим классо вым интересам, которые не исчезают, а только отходят на второй план.
Большое место во взаимоотношениях классов занимает борьба за удовлетворение их насущных, повседневных интересов (за по вышение заработной платы, против массовых увольнений, за со вершенствование социального обеспечения и т. д.).
Таким образом, классовая борьба представляет собой не анома лию, не что-то привносимое во взаимоотношения классов извне, она — закон развития антагонистических формаций, поскольку в последних существуют и действуют большие социальные группы с противоположными интересами.
В ходе исторического развития выкристаллизировались три ос новные и относительно самостоятельные формы классовой борь бы: экономическая, политическая, идеологическая. Мы их перечис лили в той последовательности, в какой они возникали в процессе межклассового противоборства.
Экономическая борьба представляет собой борьбу класса за улучшение свого существования в пределах данного общественно го строя. Тем самым обнаруживается ее ограниченность: вопрос о выходе за рамки существующего способа производства еще не ставится. Подчеркивая эту ограниченность, Г. В. Плеханов называл экономическую борьбу «борьбой за пятачок на рубль». И все же экономическая борьба является необходимой и весьма важной формой классовых взаимоотношений. Во-первых, она позволяет классу удовлетворять свои повседневные, частные интересы. Во-вторых, она является подготовительным этапом к более высоким формам борьбы — политической и идеологической. Будучи самой элементарной из трех основных форм, экономическая борьба об наруживается уже в стихийных протестах рабов против рабовла дельцев.
Политическая борьба есть борьба классов по вопросам государ ственного устройства и государственной власти. Только до конца последовательная политическая борьба приводит к устранению ре акционного класса от власти и тем самым позволяет ранее угне тенному классу удовлетворить свой коренной экономический инте рес. Таким образом, исторически политическая борьба является вторичной, ибо она подготавливается экономической и происходит из нее, а по своей значимости она первенствует над экономиче ской.
Если субъектом экономической борьбы могут выступать отдель ные отряды угнетенного класса, вплоть до небольших групп и от дельных индивидов, то в политической борьбе эксплуатируемые противостоят Друг другу уже как классы в целом. Такая консоли дация, разумеется, была недоступна рабам, поэтому политическая борьба в Древнем Риме происходила лишь внутри привилегиро ванного меньшинства, между свободными и бедными, тогда как огромная производительная масса населения, рабы, служила лишь пассивным пьедесталом для этих борцов. Впервые политические организации угнетенных появляются в буржуазных революциях, причем основная масса угнетенных — крестьянство — и здесь не способна к самостоятельной консолидации в борющийся класс и выступает под политическим руководством буржуазии. Из всех уг нетенных классов только рабочий класс оказался впоследствии способным к политической консолидации в национальном и даже международном масштабе.
Идеологическая борьба есть борьба против взглядов и теорий, распространяемых классом-оппонентом. Идеология того или иного класса в осознанном теоретическом виде выражает его коренные интересы.
Роль классовой борьбы как движущей силы исторического про гресса в антагонистических формациях, конечно, ярче всего и пол нее проявляется в переломные эпохи общественного развития — при переходе от одной общественно-экономической формации к другой. Но было бы неверно ограничивать прогрессивную роль классовой борьбы только этими временными рамками. Такую роль классовая борьба играет на протяжении всей данной антаго нистической формации — и тогда, когда классы ведут явную борьбу между собой, и тогда, когда эта борьба носит скрытый ха рактер. При этом классовая борьба как движущая сила прогресса проявляет себя не только в сфере политической, но и в экономи ке и духовной жизни общества.
Поясним это на нескольких примерах, начав с экономики. В фе одальном обществе господствовала рентная система эксплуатации (в отработочной, натуральной или денежной форме). Допустим, феодал устанавливал испольную норму ренты, то есть требовал от крестьян отдавать ему половину всего урожая. Крестьянин, чтобы обеспечить себе и своей семье лучшие условия существования, старался сделать более весомым весь урожай, а следовательно, свою половину. Для этого он совершенствовал орудия труда, по роды животных и сорта растений, агро- и зоокультуру. феодал, заметив, что крестьянину средств существования вполне хватает, урезал его долю до 1/3, что заставляло крестьянина вновь заду маться над совершенствованием всех элементов производства, по вышением его эффективности. Обнаружив, что крестьянин и те перь обеспечивает себе необходимый продукт, феодал вновь урезал его долю. Борьба между феодалами и крестьянами по
304
глава тринадцатая
глава тринадцатая
305
поводу размеров ренты есть классовая борьба в ее экономиче ской форме, и, как таковая, она стимулировала прогресс сельско хозяйственного производства. Классовая борьба оказывает серьез ное влияние на развитие производительных сил и при капитализме. Сопротивление пролетариев удлинению рабочего дня заставило капиталистов в целях увеличения прибылей совершенствовать тех нику. Боясь организованных выступлений рабочих буржуазия не редко применяла машины и в тех случаях, когда они и не давали роста прибыли, но позволяли уменьшить численность эксплуатиру емых, в которых хозяева видели потенциальных «дезорганизато ров» и «смутьянов».
Классовая борьба движет вперед и духовную жизнь общества. Достаточно вспомнить невиданный взлет русской культуры XIX ве ка — философской и общественно-политической мысли, литерату ры, живописи, музыки. Страна, отстававшая от Западной Европы и Америки на столетия по уровню производительных сил и характе ру производственных отношений, вышла на передовые рубежи в развитии мировой духовной культуры, и этот взлет был стимулиро ван острой борьбой крестьянства против феодалов, кризисом кре постнической системы.
Признание классовой борьбы в качестве движущей силы разви тия антагонистических обществ не означает, будто она является первопричиной этого развития, а тем более творцом законов об щественного развития. Классовая структура и вытекающая из нее классовая борьба сами определяются объективными социальными факторами и прежде всего ступенью развития производительных сил и производственных отношений. Классовая борьба выступает в качестве реализатора пробивающих себе дорогу объективных за конов, при отсутствии же классовой борбы или при ее недостаточ ной масштабности, зрелости, накале эти законы так и остаются только в виде тенденций.
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОГРЕСС
Есть еще одна большая социальная группа, воздействие которой в качестве субъекта об щественного развития стало особенно актив ным в последней трети XIX века. Мы имеем в виду нации. Осуществляемые ими движе ния, как и движения классового характера, отнюдь не являются однонаправленными, то есть имеющими своим обязательным ре зультатом прогрессивное изменение общества. В истории известны случаи и реакционных национальных движений.
Первостепенным индикатором, позволяющим определить харак тер того или иного национального движения, служит степень сов падения его целей и задач с интересами подавляющего большин ства нации. Заметим сразу, что речь идет, естественно, об интере сах подлинных, а не мнимых. Так, задача создания суверенного государства в целом может отвечать истинным интересам нации,
ибо позволяет добиться политической и экономической независи мости и обеспечить лучшие условия для сохранения и развития своей самобытной культуры. Но когда при этом переходят через разумный предел и создание суверенного государства сопровож дается разрушением традиционных народнохозяйственных связей (как это мы видим сегодня на экономико-политическом простран стве бывшего СССР), интерес подлинный сменяется интересом мнимым, и соответственно претерпевает метаморфозу первона чальная направленность национального движения: из прогрессив ного оно превращается в реакционное, поскольку отбрасывает тот или иной народ далеко назад по уровню экономического развития, материального благосостояния граждан и нравственному состоя нию общества. Да к тому же неверно было бы предполагать, что сама по себе задача создания суверенного государства обязатель но соответствует истинным интересам этноса. Соответствие или не соответствие в каждом отдельном случае зависит от конкретно-ис торических условий, в которых данный этнос существует, взаимо действует с другими этносами, борется. Нередко встречаются си-7уации, когда в истинных интересах этноса (в особенности, когда это касается малых народов) не отделение, а создание своей культурно-национальной автономии в рамках того двунационально го или многонационального государства, в которое оно входит. В условиях же сложной географической мозаики в расселении этно сов такое решение вопроса является единственно разумным и прогрессивным. Иначе непрерывно будут возникать новые Кара бахи, новые Боснии и Герцоговины.
И здесь мы подходим к проблеме внутренней противоречивости национальных движений, связанной с неоднородностью участвую щих в нем сил. Оставляя пока в стороне классовое расслоение этих сил (поскольку национальные движения происходят и при от сутствии такового, на патриархально-племенной основе), обратим внимание на особые интересы и особую роль того слоя, который очень часто захватывает руководящие позиции в движении. Во имя достижения своих узкокорыстных целей политики, давно жаж дущие ранга руководителей самостоятельного государства со все ми вытекающими из этого почестями и благами; часть творческой интеллигенции, для которой национальная «самостийность» есть лишь поле для всевозможных привилегий и т. п., готовы посту питься интересами народа в целом. А ведь нередко эти интересы требуют сохранения единства многонационального государства, традиционных для населяющих его народов хозяйственных, семей но-родственных, культурных связей. Выделяя этот, выражаясь со временным языком, номенклатурный слой, мы отнюдь не пытаем ся бросить тень на всех лидеров прошлых и современных нацио нально-освободительных движений. Достаточно вспомнить такие фигуры подлинных рыцарей без страха и упрека, как Джузеппе
3031.7Д
306
глава тринадцатая
глава тринадцатая
307
Гарибальди в Италии, Людвиг Кошут в Венгрии, Христо Ботев в Болгарии.
Существует органическая связь между социально-классовым и социально-этническим развитием общества, между классовыми и национальными движениями. С одной стороны, формирование на ций, как мы уже выяснили, является результатом развития класса буржуазии, создающего все экономические предпосылки для кон солидации народа в нацию. С другой стороны, отсутствие нацио нальной независимости очень часто тормозит не только решение, но даже постановку важных для данного общества внутренних проблем. Вот почему социальные революции в таких случаях при нимают форму национально-освободительных (война за независи мость в Северном Америке, освобождение Болгарии от турецкого ига в 1878—1879 годах). Конечно, каждый из классов, вовлеченных историческим водоворотом в такую революцию, выступает со своей программой, и цели, которые преследует, например, комп радорская буржуазия, явно отличаются от тех целей, за которые борются массы.
В то же время связь между классовым и национальным не сле дует абсолютизировать, тем более превращать отношение к борь бе классов в критерий прогрессивности или реакционности рас сматриваемого национального движения. Такую абсолютизацию мы обнаруживаем, например, в работах К. Маркса, посвященных анализу европейских революций 1848—1849 годов, где те или другие нации объявляютсяяпрогрессивными (немцы, поляки, венг ры) либо реакционными (южные славяне, румыны) только в зави симости от того как они относятся к происходящим революцион ным событиям^
3. РОЛЬ личности в ИСТОРИИ
Решающая роль народных масс, классов, этносов в истории от нюдь не означает отрицания или принижения роли отдельных лич ностей. Раз история делается людьми, то деятельность личностей че может не иметь в ней значения. Заметим, что говоря об «от дельных личностях» мы имеем в виду не только особо выдаю щихся личностей, но и каждого индивида, занимающего активную жизненную позицию и вносящего своим трудом, борьбой, теоре тическими поисками и т. д. определенный вклад в развитие той или иной сферы общественной жизни, а через нее в исторический процесс в целом.
Такая позиция принципиально отличается от субъективно-идеали стического, анархистского преувеличения роли личности. А ведь еще в XVIII веке огромное большинство мыслителей смотрело на историю именно так. Габриель Мабли, например, уверял, что Ми-
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 178, 184.
нос целиком создал социально-политическую жизнь и нравы кри тян, а Ликург оказал подобную же услугу Спарте. Если спартанцы «презирали» материальное богатство, то этим они обязаны были именно Ликургу, который «спустился, так сказать, на дно сердца своих сограждан и подавил там зародыш любви к богатствам». А если спартанцы покинули впоследствии путь, указанный им муд рым Ликургом, то в этом виноват был Лизандр, уверивший их в том, что «новые времена и новые обстоятельства требуют от них новых правил и новой политики». Как заметил по этому поводу Г. В. Плеханов, исследования, написанные с точки зрения такого взгляда, имели очень мало общего с наукой и писались, как про поведи, только ради будто бы вытекающих из них нравственных «уроков».
Но после потрясших Европу (и не только ее) событий конца XVIII века уже решительно невозможно было думать, что история есть дело более или менее выдающихся и более или менее бла городных и просвещенных личностей, по своему произволу вну шающих непросвещенной, но послушной массе те или иные чувст ва и понятия. В 20-х годах XIX столетия в исторической науке воз никло направление, которое объявило важнейшими факторами со циального развития общественные учреждения и экономические условия (Гизо, Минье, О. Тьерри, а впоследствии — Токвиль). Это направление при всех своих несомненных заслугах отдало дань фаталистическому представлению об истории, как заранее предоп ределенном процессе, который никакие личности ни в чем изме нить не могут. Таким образом, антитеза (то есть концепция упо мянутых французских историков) пожертвовала тезой (то есть пол ностью отбросила взгляды своих предшественников), в то время как, по справедливому замечанию Г. В. Плеханова, правильная точка зрения должна объединять в синтезе моменты истины, за ключенные в каждой из этих концепций.
Отметим сразу, что синтез этот является логическим следствием из признания решающей роли народных масс в истории. Ведь са ми-то народные массы играют тем более значительную роль, чем больше и основательнее превращаются они из толпы в силу со знательную и организованную, в совокупность личностей.
Появление данного типа личности и соответствующих выдающих ся личностей вызывается определенными историческими условия ми (которые подготавливаются деятельностью масс) и исторически ми потребностями (которые в конечном счете оказываются по требностями народных масс). «То обстоятельство,— писал Ф. Эн гельс,— что такой и именно вот этот великий человек появляется в определенное время в данной стране, конечно, есть чистая слу чайность. Но если этого человека устранить, то появляется спрос на его замену, и такая замена находится — более или менее
^ См. Плеханов Г. В. Избр. философ, произв.: в. 5 т. М., 1956. Т. 1. С. 311.
удачная, но с течением времени находится... Если материалистиче ское понимание истории открыл Маркс, то Тьерри, Минье, Гизо, все английские историки до 1850 года служат доказательством то го, что к этому стремились многие, а открытие того же самого по нимания Морганом показывает, что время для этого созрело и это открытие должно было быть сделано»'.
Развивая эту концепцию синтеза, Г. В. Плеханов писал о двух ус ловиях, наличие которых позволяет выдающейся личности оказы вать большое влияние на общественно-политическое, научно-тех ническое и художественное развитие общества.
Во-первых, талант должен сделать данного человека более Дру гих соответствующим общественным потребностям данной эпохи, «Великий человек...— герой,— писал Г. В. Плеханов.— Не в том смысле герой, что он будто бы может остановить или изменить естественный ход вещей, а в том, что его деятельность является сознательным и свободным выражением этого необходимого и бессознательного хода»^.
Это субъективное по своей природе условие может быть пра вильно понято только в контексте со следующими комментария ми. Нередко, предупреждает Г. В. Плеханов, при рассмотрении исторического процесса возникает ошибка «оптического обмана»: как правило, в обществе всегда есть целая плеяда выдающихся личностей, способных стать во главе движения либо удовлетворить какую-то духовную потребность. Но поскольку лидер требуется только один и научное открытие дважды повторять тоже'ни к че му, то на авансцене истории оказывается какая-то одна личность, остальные отходят на задний план, в результате создается впечат ление об уникальности и незаменимости данной личности. К тому же эта личность, затмившая собой все остальные, далеко не всег да оказывается наиболее выдающейся... История знает, скажем, немало бездарных полководцев и посредственных политических деятелей, волею случайных (по отношению к исторической законо мерности) обстоятельств всплывших на поверхность общественной жизни. Маркс в свое время убедительно показал это на примере ничтожества Луи Наполеона — «племянника своего дяди». Но в подобных случаях за такими деятелями стоят определенные клас совые, социальные слои, которым они «удобны», пускай даже в ущерб прогрессу.
Во-вторых, существующий общественный строй не должен пре граждать дорогу личности с ее способностями. Если бы старые, феодальные порядки во Франции продержались лишних семьде сят лет, то тогда не могли бы проявиться военные таланты у целой группы людей во главе с Наполеоном, некоторые из которых бы ли в прошлом актерами, наборщиками, парикмахерами, красиль-
щиками, юристами. И вот здесь-то можно говорить еще об одном «оптическом обмане». Когда та или иная выдающаяся личность оказывается на авансцене исторических событий, зачастую она за слоняет собой не только другие личности, но и те массовые обще ственные силы, которые ее выдвинули и поддерживают, благода ря которым и во имя которых она может вершить свои дела. Так рождается «культ личности».
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 39. С. 175—-176. ^ Ппедэков Г. В. Избр. философ, произв. Т. 3. С. 333.