Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Работы участников ЛитО МГТУ к собранию 30.12.13
Поэзия
Сергей Ортинов
1
Разлюби меня утром,
Закрой за мной двери.
Достань свою пудру.
Перестань мне верить.
Проводи меня взглядом,
Вычеркни мой номер,
Не будь со мной рядом -
Представь, что я в коме.
Завари свой чай,
Посиди в одиночестве.
Не звони невзначай.
Я не твое пророчество.
2
Ты подари мне чуточку тепла
И заключи в свои объятья!
Я подарю тебе то платье,
Остатки прошлого сожгу дотла…
Безмерно мне нужна твоя любовь,
В твои глаза смотреть хоть иногда.
Твоя меня пленила красота -
Не нужно более тех лишних слов.
Проснуться рядом, обнимая,
Уткнуться в хрупкое плечо…
Не стань моим ты палачом -
Ведь для меня лишь ты родная!
3
Прости, что вышло так… случайно.
Я не хотел. Да и сама ты знаешь,
Все было хрупко, ломко изначально.
Прости меня. Надеюсь, понимаешь.
Прости, что мне нужна совсем другая,
Что судьбы наши не были едины.
Кому-то ты понравишься такая.
Тому, кто нарисует по тебе картины.
Я подарю свое тепло, любовь другой,
Чья красота меня пленит до дрожи,
С кем я познАю внеземной покой,
С кем будем мы до родинки похожи.
Прости, что будешь ей не ты.
Прости, что вместе быть не суждено.
Я не хотел разбить твои мечты.
Прости меня. Давно все решено.
Проза
Александра Крашевская
Черно-белое фото
1
За Лондоном и Англией в целом давно и надолго закрепилось название "туманного Альбиона". Даррен гордился тем, что родился именно здесь, он не мог представить себя любвеобильным итальянцем, серьезным немцем, свободолюбивым американцем или русским, употребляющим водку каждый божий день. Даррену суждено было родиться в примерной английской семье.
В детстве он не выделялся среди своих сверстников. Всегда средние отметки, средние достижения... как бы его родители не хотели видеть сына победителем во всем, единственный раз Даррен одержал победу во время игры в шахматы с соперником на год младше себя. В общем, нужно сказать, что Даррену не суждено было стать главой крупной корпорации или успешным актером театра. Он просто слился с серой массой большинства и на него не обращали внимания красивые девушки, а с возрастом смотреть в его сторону перестали и пожилые дамы.
Мать Даррена говорила, что все дело в его отношении к самому себе, к собственной персоне. В редких разговорах по телефону, мать заботливо повторяла что-то вроде "ты должен подумать о будущем", или "когда ты уже женишься?", или "у тебя есть кто-нибудь на примете?"... Даррен мог просто молча выслушать это, а мог сослаться на занятость работой.
Кстати об этой самой занятости. Наверное, читателю интересно знать, чем же занимается выходец из серой массы. Даррен был фотографом, если это можно было так назвать. Так как его отец мечтал о том, чтобы сын стал архитектором, Даррену пришлось фотографировать исключительно индустриальные пейзажи, что получалось неплохо и пару лет даже приносило приличные доходы. Но, по мнению мужчины, все хорошее когда-нибудь заканчивается, а потому эта работа не стала исключением. В один солнечный денек, который, как полагал Даррен, его начальник выбрал специально, в качестве усмешки, мужчине сказали, что его фотографии больше никому не нужны. Редактор журнала желал видеть живых людей на фоне города.
Фотографии людей у Даррена не получались. Они выходили уродливыми и ненастоящими. Мужчина и сам не знал почему, просто так выходило, и он ничего не мог с этим поделать, а потому стал временно безработным, почти без денег. К тому же без семьи, друзей и просвета в ближайшем будущем.
О, стоит добавить, что Даррен был депрессивным персонажем. Просто потому, что он родился в самый осенний день года, в месте, под названием "туманный Альбион".
- О, мистер Бауэрман, - пролепетал мужчина, круглой наружности с лысиной и восковыми усиками, - Как ваши успехи?
У Даррена этот сотрудник журнала не вызывал никаких других эмоций, кроме отвращения. Иногда казалось, что эти самые щедро намазанные гелем усики отвалятся под собственным весом, а лысина до того блестела на солнце, что иногда ослепляла фотографа.
- Абсолютно никак, я не могу фотографировать людей, вы должны это понимать, - начал было Даррен, но его тут же перебил круглый начальник.
- Меня это не интересует! Если хочешь получать хотя бы какие-то деньги, то пойди и вдохновись чем-нибудь! - сдержанно говорил он, - Лондон такой большой город, уверен, ты найдешь что-то...
- Ну, конечно, - буркнул Даррен, окончательно поникнув головой и больше ничего не сказав, вышел из кабинета.
В газетах и на бирже труда с образованием Бауэрмана вакансий было крайне мало, а если и были, везде требовали полноценное портфолио.
Чертовы люди никак не получались, ну бывает же! Может Даррен действительно был бездарен, как ему частенько говорил отец, когда он, будучи подростком, выбрал фотографию своей профессией.
Даррен медленно шагал по берегу Темзы, редко оглядываясь на тех, кто сидел на скамейках. Ему ужасно хотелось курить, но неделю назад он твердо решил бросить, что давалось ему крайне тяжело.
Мужчина часто подумывал о самоубийстве. Вот что бывает, когда к пятидесяти годам ничего не добился и ничего не имеешь за плечами. И как только остальные справляются?
Если бы ты, мой читатель, смотрел сейчас на Даррена, то не поверил, что на самом деле он был довольно высок и статен, а все из-за понурых плеч и тяжести мыслей, груз которых сейчас так тяготил мужчину.
Наконец, ему надоело идти, и он остановился лицом к не очень чистой речке и вдохнул полной грудью. Несколько мгновений спустя он почувствовал присутствие, а затем краем глаза заметил, что кто-то точно так же, как он стоит лицом к реке. Боковое зрение не было развито, а потому Даррен со стеснением повернул голову и увидел довольно привлекательную девушку, которая была одета скорее как парень, ох уж эти современные нравы. На взгляд мужчина дал бы ей лет двадцать пять, но с толку сбивали ее короткая стрижка и поношенная одежда.
Даррен задумался, так что не заметил, что девушка тоже смотрела на него. Он тут же отвел взгляд, смутился, услышав легкий смешок.
- Огоньку не найдется? - спросила она со странным акцентом, уже подойдя ближе к Даррену.
Мужчина посмотрел на нее, приоткрыв рот, будто раздумывая о чем-то другом, а на самом деле разглядывая крупные черты лица и косую челку, непослушно спадавшую на лоб.
Девушка приподняла бровь, ожидая ответа, но не торопя.
Наконец, Даррен произнес:
- Нет, я не курю...
- Очень жаль! - девушка поджала губы и направилась дальше по улице, ускоряя шаг.
Даррен просто стоял и смотрел ей вслед, как это бывает в типичных голливудских фильмах.
2
Просмотрев с сотню различных объявлений в газете, Даррен Бауэрман понял, что все-таки придется фотографировать живую модель. Больше всего предлагали за умение делать снимки в стиле "ню", каково это, Даррен не мог себе представить даже приближенно. Возможно, фотограф боялся мысли об этом.
Даррен был одним из самых стеснительных людей на планете, он толком не помнил, как начинались его отношения. Но он явно не делал первый шаг, потому что боялся. К своим годам, он редко набирался смелости заговорить первым с интересующей его персоной. Такой вот он родился, не уверенный себе, может, поэтому и фотографировал неживое.
Тем не менее, не смотря на все это, Даррен дал объявление в газету и сейчас ждал очередную откликнувшуюся модель. До этого было две, но из-за скудной оплаты, которую мог предоставить мужчина, они были ужасными. Нет, не в том смысле, что внешность была ужасна, а в том, что Даррен не видел, как нужно их фотографировать.
- Ну, я участвовала в фотосессии для, - декларировала очередная девушка, описывая свои достоинства, как будто Бауэрман мог стать ее мужем.
Мужчина слушал в пол-уха, так как понял, что снова ошибся, как только девушка села за стол и открыла рот.
Даррен смотрел за окно, где мокрый асфальт напоминал о недавно прошедшем дожде. Люди сновали туда и сюда, совершенно не замечая, как у мусорного бачка сидел маленький котенок, играющий с ростком непонятного зеленого растения, который пробился сквозь оболочку промышленного развития. Неужели так сложно видеть это? Мужчина часто задавался себе этим вопросом, но никак не мог найти ответа.
Фотограф продолжал сидеть, умело делая вид, что слушает собеседницу, а сам уже витал где-то в облаках, где не было никаких проблем. Где вообще ничего не было.
Поиски не увенчались успехом, Даррену показалось, что он знал об исходе с самого начала.
Мужчина уже окончательно потерял надежду, а потому пришел в свой любимый Рассел-сквер.
Он только зашел на территорию, обдумывая дальнейшие действия, как ветерок заставил его вдохнуть жизнь полной грудью, будто насильно заставляя думать, что еще не все потеряно.
Даррен прогулочным шагом направился к свободной скамейке, которую он сразу заприметил взглядом хищника, ведь уже не первый раз приходил в этот парк. Он приходил сюда, чтобы подумать. Наверное, у каждого есть такое место, где человек может остаться наедине с собой, даже не смотря на некоторую общественность в количестве двух пожилых дам, кормящих голубей.
Сегодня народу было не так много, и неудивительно - будний день, да и дождь периодически напоминает о своем существовании.
Мужчина шел, держа руки в карманах, и смотрел то себе под ноги, то на редкого прохожего. Когда он подошел ближе к месту, то заметил, что на соседней скамейке кто-то скрывался под огромным зонтом, который настолько подходил под цвета парка, что Даррен не обратил внимания, если бы не постукивающие по гравию ноги в поношенных ботинках.
Теперь фотографу было как то стыдно, что ли, доставать из пакета покрывало для мокрой скамейки. Ему это напоминало о том, как он стар и о том, что некому ухаживать за ним. Но стыд сменился смущением, когда из-под зонтика выглянула девушка. Даррен быстро отвел глаза и, почти не прибавив шага от трусости, направился мимо скамейки.
Разумеется, он вспомнил эту девушку. Та самая, которую он видел пару дней назад на берегу реки. Ее глаза даже приснились ему, кажется сегодня ночью, а Бауэрман все никак не мог понять, к чему это...
Не успел фотограф проделать и двух шагов, как услышал уже знакомый голос позади себя:
- Вы определенно меня преследуете! - далее последовал приглушенный смешок.
Даррен оглянулся. Девушка смотрела на него из-под зонта и сдержанно улыбалась, глядя прямо в глаза. Да так, что создавалось впечатление о неприличности ее действий...
"Хотя, нет! Она по-прежнему смотрит прямо в глаза", - думал мужчина.
- Надеюсь, на этот раз вы принесли зажигалку? - продолжала девушка, видимо посчитав, что пауза затянулась.
Где-то не так далеко прогремел гром и будто вернул фотографу дар речи:
- Я бросил, - Даррен грустно улыбнулся, сделав шаг вперед.
- Оу! - воскликнула девушка, - А в прошлый раз вы не курили! Глядишь, скоро снова начнете…
Мужчина удивлялся простоте поведения и чистоте ее глаз. Он уже успел изучить ее всю, отметив небрежность в одежде, джинсы, кожаную куртку непонятно темного цвета и что-то там на ногах.
- Может, присядете, - вопросительно смотрела она, кивнув на место рядом с собой, которой было абсолютно сухое, наверное, из-за ее огромного зонта.
Даррен прислушался к себе и не смог найти однозначного ответа:
- Вообще-то, мне уже пора, скоро дождь...
- Логичнее было бы остаться! Места хватит, а ливень начнется, едва вы успеете выйти из сквера, - девушка тут же откинула все его сомнения, и мужчина покорно опустился рядом.
Около минуты они молчали. Даррен боялся и не знал, что говорить, к тому же он и понятия не имел, о чем думает девушка.
- Меня зовут Эвелия, кстати, но все называют меня просто Эви! - произнесла она, посмотрев на мужчину, - А вас как? Или вы предпочитаете оставаться анонимным преследователем?
Фотограф усмехнулся и ответил:
- Я - Даррен, и у меня нет короткого имени.
Он посмотрел на девушку, пожав плечами.
Раскат грома повторился, и дождь мелкими каплями стал падать откуда-то с неба. Мужчина сел довольно далеко, насколько это позволяла скамейка, будто мог оказаться под зонтом со своим врагом.
Эви несколько мгновений внимательно изучала, как капли дождя падают на волосы и лицо мужчины, а потом произнесла, чуть улыбнувшись:
- Неужели вам так нравится мокнуть, когда рядом такой прекрасный и большой зонт?
Даррен смотрел прямо перед собой, а внутри шел внутренний разговор, грозящий перейти в драку. Наконец, он молча пододвинулся к девушке и сразу заметил, что капли дождя прекратились.
- Вы выше меня, так что вот держите, - Эви вручила без спроса ручку зонта Даррену, а сама довольно быстро отыскала пачку сигарет и зажигалку.
Фотограф молча наблюдал за всеми ее действиями, думая о том, как хорошо было бы, все эти ее манеры перенести на фотографию.
Он думал, а дождь лил все сильнее, превращаясь в ливень.
3
- Чем занимаетесь, Даррен? - спросила Эви после того, как прикурила и предложила сигарету мужчине, но тот любезно отказался.
- Ну, я, - начал Бауэрман, - я - фотограф и этим зарабатываю на жизнь…
Он сжал ручку зонта сильнее, когда произнес слова. Может девушка заметила это, а потому вполне ободряющим и одобряющим тоном ответила:
- Достойное занятие! - вдобавок, она еще и кивнула, подтверждая свои слова, - Творческие профессии - одни из самых сложных и неблагодарных...
Мужчина улыбнулся уголком рта, но именно тем, который не видела девушка.
- А вы, Эви, чем занимаетесь? - Даррен специально выделил ее имя, уже примерно прикидывая, сколько может быть лет девушке.
Она поджала губы и не сразу ответила на вопрос, будто подбирая нужные слова, глядя куда-то вдаль из-под зонта.
- Я - играю в театре, - наконец ответила она не достаточно уверено, - То есть, получается…я - актриса!
Девушка произнесла это с такой интонацией, будто действительно сама только что сделала открытие. Затем, отставив сигарету в сторону, Эви взглянула на мужчину так, что у него почти остановилось сердце. Несколько мгновений он не отдавал себе отчетности и просто смотрел, а девушка продолжала:
- Выходит мы с вами оба творческие, - кивнула она, как раз в тот момент, когда капля с зонта все же упала на сигарету.
- Черт! - выругалась она и кинула потухший окурок в урну рядом со скамейкой.
- Это был знак, - чуть слышно произнес Даррен.
- Что прости?
- Знак, - повторил фотограф, - знак, что не нужно курить, и портить свое здоровье.
Эви пару секунд смотрела на мужчину, а потом звонко и заразительно засмеялась, так что Бауэрману оставалось лишь с непониманием на нее смотреть. Успокоившись немного, девушка все же ответила:
- Вы прямо, как мой папа и как моя мама и как все мои немногочисленные коллеги и друзья вместе взятые...
Даррен, наконец, улыбнулся, поняв, что действительно проявил какую-то странную заботу.
- Ох, черт, - внезапно сказала Эви, взглянув на часы, - Совсем забыла!
Она вдруг стала собираться, и повернулась к мужчине, обхватив ладонью его руку, которая держала зонт:
- Можете оставить его себе! Тут до метро недалеко, - она поднялась со скамейки и тут же попала под ливень.
Даррен, вскочил с места и, как ни странно, почти сразу произнес громко:
- Эви, постойте! Я хотел предложить вам...
Девушка остановилась, оглянулась на Бауэрмана, вопросительно посмотрев.
- Вы бы... хотели, сделать фото… сфотографироваться... - нужные слова никак не шли в голову, - Помочь мне в одном деле!
Губы Эви тронула улыбка, пока она намокая ждала этих слов:
- Приходите в Янг-Вик, послезавтра в семь, - произнесла она, развернулась и почти бегом поспешила к метро.
Даррен провожал ее взглядом, изо всех сил вцепившись в ручку самого прекрасного и большого зонта в мире.
За два дня дождь почти перестал, и солнце все больше радовало Лондон, а это означало, что весна вступала в свои владения. На улице все чаще можно было встретить яркие пятна в одежде, прическах и прочем, будто все жители города разом решили достать перья из бабушкиных сундуков времен, когда еще в руках короля была сосредоточена вся власть.
Среди всего этого праздника жизни, Даррен чувствовал себя белой вороной. Хотя в его случае, пожалуй, серым ослом. Как бы он не искал в своем небольшом шкафу и ящиках, он не нашел даже ярких цветных носков. Вернее нашел, но только один...
В принципе, это было и не особенно важно, ведь Бауэрман шел на встречу со своим постоянным работодателем, сказать ему, что может работать.
Мужчина, наконец, дошел до нужного паба, где его уже ждал Питер.
- Ну, что у тебя там за дело? - спросил он, обхватив руками, судя по разговору, уже не первую кружку пива.
- Я могу фотографировать, только скажи что, я нашел модель, - заговорщицки произнес Даррен, вкладывая в каждое слово приличное количество энтузиазма и души.
Питер икнул, удивившись такому тону достаточно знакомого человека.
- Ого! Даррен, да тебе действительно нужны деньги, - он рассмеялся на весь паб, а затем продолжил, - В новом номере есть тема… иное видение памятников культуры, так сказать…
Мужчина снова икнул, а Бауэрман уже представлял, как это будет выглядеть в объективе.
- Поручи это мне, - выпалил Даррен, немного подтолкнув в кружке пива Питера, и буквально выбежал из паба.
Фотограф очень спешил, ведь ему нужно было добраться до Янг-Вик.
4
Театр Янг-Вик представлялся трамплином для молодых актеров и режиссеров. Здесь начинали многие английские артисты, сейчас крайне востребованные не только в Англии и Европе. Тем не менее, работали здесь и вечно начинающие сотрудники, которые за всю свою жизнь так и не смогли улететь с трамплина, а некоторые и вовсе срывались вниз.
Постановка, в которой участвовала Эви и на которую так стремительно направился Даррен проходила в будний день, а потому билеты были не дорогие и даже совсем дешевые. Мужчина со своим капитальным кризисом смог позволить себе место в третьем ряду, практически посередине всего за пару фунтов стерлингов.
Заняв свое место, Бауэрман порадовался, что купил билет в тот же день, как его пригласила Эви. Зал малой сцены был почти полон. Кроме того, фотограф перестал чувствовать себя серым лишним, так как приличные леди и джентльмены ходили в театр исключительно в сдержанных тонах.
Даррен прислушался к разговорам соседей по ряду, которые, видимо, были знатоками всех постановок и живо обсуждали актеров, глядя в программки.
- Эвелия Томпсон очень хороша в этом спектакле! Могу смотреть бесконечно на ее монологи, - проговорил в полголоса пожилой мужчина с животом, и Бауэрман обратился вслух.
- Да, жаль, что ее никак не могут заметить, - согласилась спутница пожилого зрителя.
- Я слышал, ее приглашали в королевскую труппу, но она отказалась...
Пара вдруг замолчала, и Даррен заметил, как постепенно гаснет свет.
Мужчина вспомнил название спектакля - "Два дня из жизни влюбленных", какая-то мало известная постановка, драма к тому же.
Открылся занавес, бесшумно выбежала девушка и встала спиной к залу на краю сцены, которая располагалась необычайно близко к зрителю - особенность Янг-Вик. Любые декорации отсутствовали, кроме задника, который был оформлен под звездное небо. Таким образом, ничто не отвлекало от актрисы, даже два прожектора направленные на нее будто говорили "смотреть сюда".
Наконец, девушка повернулась к зрителю так же стремительно, как и оказалась на сцене. Даррен заворожено смотрел на нее.
Грим Эвелии мертвенно-бледным слоем покрывал ее лицо, шею, ключицу и руки, как бы сливаясь с белым платьем, под глазами вполне естественные синяки, но глаза от этого серее не становились, все те же. На девушке не было обуви, а короткие волосы взъерошены, будто она только что встала с кровати.
Ничто не могло отвлечь от ее естественной красоты, никакая косметика, яркие кофты, аксессуары и даже ароматы. Даррену пришла в голову мысль, что она была сейчас самым живым существом на планете. Глаза Эви наполнились наивностью, и она, оглядывая зал, будто в поисках кого-то начала:
- Влюбилась... влюбилась! Влюбилась! - слова срывались с ее губ, как тающие льдинки с деревьев и крыш домов, - А вы когда-нибудь влюблялись? Знаете как это?
Девушка сделала паузу, опустив голову и крепко сцепив руки в замок, раскачиваясь на месте:
- Никто, никто не знает кроме меня! - дыхание ее сбивалось, и она жадно хватала воздух, - Такое чувство, что летишь и падаешь одновременно, что плывешь и тонешь, что живешь и умираешь…
Эви опустила голову, стесняясь, а Даррен видел ее улыбку, которая заставляла улыбаться и всех зрителей.
- Когда вижу его, то хочется смеяться и плакать! И спрятаться... но только вместе с ним, крепко-крепко обнявшись, - актриса подняла глаза вверх, - Кого мне благодарить за это? Ругать никого нельзя...
Девушка замолчала, и опустилась на край сцены. Она сидела, ссутулившись и покачивая ногами, и обращалась прямо к зрителю, что не могло не покорить их:
- А знаете, какой он? - она вопросительно оглядела зрителей серо-голубыми глазами.
Как показалось Даррену, Эви снова искала кого-то, а потом внезапно остановилась, пользуясь театральной паузой. Она остановилась на нем.
- Он, как в песне, знаете... - девушка продолжала смотреть на Даррена, - Я могу летать, но мне нужны его крылья, и сердце, чтобы любить... ну, эта песня! Что-то там про ангела...
Фотограф действительно пытался вспомнить, слышал ли он подобную песню и не отводил глаз.
- И я люблю его! Люблю всем сердцем, и если бы не он...
Эви продолжала говорить набор несвязанных фраз, а зал заворожено слушал лишь ее одну почти весь первый акт. В коротком антракте, Даррен не вставал с места и не выходил прогуливаться, он сидел и думал.
Бауэрман стоял на улице, переминаясь с ноги на ногу, ожидая Эви. Из его головы до сих пор не могла выйти финальная сцена постановки, в которой главная героиня понимает, что смертельно больна и жить ей осталось несколько дней. Ее заплаканные глаза твердо закрепились ярким образом в сознании фотографа.
Наконец, на улицу вышла Эвелия, без какого либо намека на макияж и с растрепанными волосами:
- Ох, простите, Даррен! - начала она, подойдя к мужчине, - Я и забыла, что новый грим так легко не смывается...
Фотограф смотрел на девушку, борющуюся с молнией на сумке, отмечая, что она была прилично ниже его и оттого казалась хрупкой.
- Ничего, - ответил Даррен, улыбнувшись, когда замок, наконец, был закрыт.
Эви подняла свои глаза на мужчину и произнесла:
- Я умоляю, давайте зайдем в кафе, тут недалеко!
Бауэрман кивнул, и они довольно быстро дошли до места, не говоря ни о чем серьезном, так как девушка шла чуть впереди.
Место оказалось забегаловкой самого низкого уровня, здесь даже стульев не было, лишь высокие столы. Эви, даже не спрашивая, взяла две чашки чая и две порции чего-то непонятного, завернутого в тесто. Она стала напротив, отпила чай и спросила:
- Ну, что вы там хотели предложить? - не дожидаясь ответа, девушка откусила кусок от… назовем это сэндвичем.
Даррен внимательно и с недоверием посмотрел на свою тарелку, Эви заметила этот взгляд и, усмехнувшись, произнесла:
- Да не бойтесь, я постоянно это ем, пока живая, - она жадно откусила еще и запила чаем.
Бауэрман пока не стал рисковать:
- Я - фотограф, - мужчина остановился ненадолго, - Фотограф, которому почти не платят, а все потому, что мне нужно фотографировать людей… но я не могу найти подходящую модель...
Даррен, наконец, решился посмотреть в глаза девушке, которая перестала жевать и внимательно слушала.
- Я бы хотел, пригласить вас, - продолжил фотограф, - Но, насчет платы, я не могу быть уверен, вряд ли смогу заплатить вам сразу...
Девушка слушала, с широко распахнутыми глазами, и молчала, когда как показалось Бауэрману, он все сказал. Повисла неловкая пауза, и Даррен уже ожидал отказа, как вдруг сам произнес:
- Вы отлично играете! Я...у меня нет слов, - мужчина смотрел прямо в ее глаза, он не мог казаться более убедительным, потому что это были самые искренние слова, сказанные им за последние годы.
Губы Эви стали расплываться в улыбке:
- А вы, Даррен, забыли мой зонт, - она отложила почти доеденный сэндвич и взяла салфетку.
Фотограф сжал губы и опустил голову, опершись руками в стол:
- Черт! - выругался он.
- Это ничего, - поспешила его успокоить девушка, вытерев салфеткой руки, - Скажите, когда и куда мне подойти?
Она спокойно и обезоруживающе посмотрела на Даррена, так что тот, не сразу сообразил, что от него хотят. Несколько секунд он просто смотрел на девушку, а потом ответил:
- Давайте завтра днем, скажем в два часа, - фотограф достал самодельную визитку, - Вот тут адрес, форма одежды свободная... устроит?
Эви взяла визитку и внимательно вчиталась, немного щуря глаза.
- Вполне! - кивнула она, убрав визитку в сумку, и достав оттуда пару купюр, - Несколько таких полных залов, и я смогу питаться в нормальном ресторане.
Девушка обошла стол и остановилась на мгновение:
- Ну, до завтра!
Даррену уже в третий, нет, в четвертый раз, считая театр, пришлось любоваться на взъерошенный затылок Эви.
Павел Быченков
СЕКC
Как прекрасно жить на свете! Особенно весной, когда в моём северном городе после полярной ночи расцветает долгожданное солнце. Мы так соскучились по нему за долгую зиму, что готовы простить даже бесконечную слякоть и грязь, только бы солнышко одарило нас своими божественными лучами. Прямо чувствуешь, как под действием ультрафиолета внутри тебя начинают усваиваться витамины.
И в таком прекрасном настроении я проснулся сегодня и возрадовался великолепному весеннему дню. Приняв утренний душ и позавтракав, я оделся и вышел на улицу, что бы прогуляться и в полной мере насладится началом весны. Весь мир преобразился! Собаки роются в мусорных баках, но сегодня кажется, что они это делают с радостью и большим энтузиазмом, да и сам мусор в первый день весны выглядит немного красочнее!
Я решил съездить в центр города, там наверняка сегодня много людей. И вот, я подхожу к остановке и стою в ожидании троллейбуса №3. Яркое солнце нежно щекочет меня, от чего невозможно не улыбаться.
Однако, похоже, что некоторые сегодня не разделяют мою радость от наступления весны: два человека стоят у остановки, парень и девушка, оба лет 20, и, судя по выражениям их лиц, настроение у них прескверное. Что же могло огорчить их в этот прекрасный день? Вы случайно не знаете? Что ж, сейчас я это расскажу, тем более, что вам, наверное, уже порядком надоело читать про одного меня.
- Хочу колы, - властно заявила девушка, после долгого молчания.
- Хорошо, давай купим колы, - спокойно согласился парень.
Они подошли к ларьку.
- Возьми пепси, пожалуйста, - попросила Катя.
- Может лучше кока-колу? – ответил Лёша.
- Какая разница? – скептично отозвалась Катя, - они одинаковые.
- Ну не знаю, мне всегда больше нравилась кока-кола.
- Да неужели, и чем же? – с иронией спросила Катя.
- Мне кажется, что у неё более мягкий вкус, - задумчиво ответил Лёша.
- Ах ты, чертов эстет! – возмутилась Катя, - спорим, что ты не сможешь отличить, где какая, только по вкусу?
Они купили две банки различной колы и два пластиковых стаканчика.
- Хорошо, я налью колу по стаканчикам, один из них помечу крестиком, другой – кружочком, ты выпьешь, скажешь где какая и я докажу тебе, что ты не прав, - деловито объяснила Катя.
- Постой, постой, ты можешь нарочно сказать, что я не прав, - заметил Лёша, - давай ты напишешь на бумажке, чем и какая кола обозначается, а потом мы сравним с написанным, так будет честно.
- Хорошо, - ответила Катя, - будь по-твоему.
Подготовив колу и сделав соответствующие записи на листе, который Катя спрятала пока что в карман, она скептически уставилась на Лёшу.
- Ну, давай, пей!
Лёша сделал глоток из первого стаканчика, подумал. Отхлебнул из второго и снова подумал. Немного посмотрел на содержимое в них. Сделал ещё по глотку и снова задумался. Разницы он не заметил никакой. Лёша подумал ещё. Шансы, что он угадает пятьдесят на пятьдесят, так что можно было и рискнуть.
- Крестик – пепси, нолик – кола.
Катя сильно изменилась в лице, состроив недовольную мину. Оказалось, что Лёша угадал.
- Вот видишь, - торжествующе заметил он, - У них очень разный вкус.
- Ну, ты и зануда, - мрачно ответила Катя.
Она отвернулась и пошла дальше по тротуару. Лёша пошел рядом с ней. Они долго шли молча. Погода на улице была совсем не располагающей к ссорам: было довольно тепло для начала весны, на небе ни облачка, и на стенах домов и на асфальте играло солнце, которое только что перебралось за сопки, что бы поприветствовать каждого горожанина лично.
- Что молчишь? - прервала тишину Катя.
- Я не знаю, что сказать, - безразлично ответил Лёша.
- Так и будем идти? – голос Кати стал более раздражённым.
- Не знаю, - пожал плечами Лёша.
- Ты скучный. Скучный зануда.
Катя резко свернула и перешла дорогу.
Леша хотел было сначала просто уйти, но всё же решил последовать за ней. Так они дошли до остановки и сели в троллейбус. Молчание продолжалось.
- Ты так и будешь за мной следить? – неожиданно спросила Катя.
- Я же твой парень, - удивившись, ответил Лёша.
- Да, точно, - скептически отозвалась Катя, - вечно забываю.
Через несколько остановок они вышли.
- Что тебя не устраивает? – с небольшим раздражением спросил Лёша.
- Я же сказала, ты скучный и нудный. Как тебя самого-то это устраивает?
- Ну, хочешь, пойдем в кино. Просто скажи, что ты хочешь.
- Ничего я не хочу. Видишь, парень рядом стоит, у остановки. Просто смотрит на солнце и улыбается. Наверное, ему уже ничего в жизни не нужно. Дурак, скорее всего.
- Я тебя не понимаю, - совсем запутавшись сказал Лёша.
- Что тут не понятного? – голос Кати был весьма раздражённым, - ты парень, а я девушка. Ты должен решать, куда нам идти. Со мной, конечно, советуясь. Но это будет формальность, просто для галочки. Сказал бы: «Пойдем в кино, ты не против?», и всё было бы отлично. Потому что, во-первых, ты принял решение. Во-вторых, спросил, всё ли меня устраивает, проявив заботу. Это так сложно?
Леша глубоко вдохнул и выдохнул.
- Хорошо. Катя, пойдем в кино, ты не против?
- Я только за, пошли, - Катя взяла его за руку, - и будем считать, что это первое, что ты мне сказал сегодня, чтобы не портить общую картину нашего свидания.
- Доброй ночи.
- Стоп, так не пойдет. Думаешь, что это всё? А как же поговорить?
- Просто уже поздно, да я и не знаю о чем говорить, - ответил Лёша, - ну так… Тебе понравилось?
- Что за идиотский вопрос? – засмеялась Катя, - нет, я кричала от скуки! Может, ты ещё отзыв попросишь меня написать? А? У тебя есть книга отзывов? Я бы оставила пару пожеланий.
- Тогда спим, - отворачиваясь, ответил Лёша.
- Спим, спим, как скажешь, - Катя тоже отвернулась и закрыла глаза.
Вместе они были уже довольно долго. Лёша и Катя учились в гуманитарном институте, на разных курсах. Каждый жил со своими родителями, но сегодня Лешины отец с матерью уехали в отпуск на неделю.
Катя открыла глаза, сон что-то не шёл. Она посмотрела на электронные часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Ей стало интересно, как они работают и как в них всё устроено. Но как только она начала об этом думать, интерес сразу пропал. Катя перевернулась на другой бок и посмотрела на Лёшу. Раньше ей казалось, что у них очень хорошо получается общаться, а сейчас что-то будто бы не так. На самом деле Лёша всегда был таким. Просто раньше, когда Катя много рассказывала ему, а он молчал, Лёша казался ей хорошим слушателем, и она ценила в нем это качество. А сейчас, когда Катя вроде как всё уже и рассказала, Лёша кажется ей слишком молчаливым. Качество человека не поменялось, поменялось только отношение к этому качеству.
Ночью Кате снились беспокойные сны. Множество дверей, и ей необходимо выбрать одну верную. Она старается найти нужную, но их всё больше и больше. И когда Катя все-таки находит правильную дверь, та оказывается закрытой.
Лёше же снились приятные сны. Сны про то, как он был моряком и плыл на корабле в далёкие страны.
Следующим утром, за завтраком, у Кати было плохое настроение. Она выглядела очень грустной и почти ничего не ела.
- Что с тобой? – спросил Лёша.
- Не знаю, просто что-то грустно, - ответила Катя.
- Так ведь, все же хорошо вроде, да? – спросил Лёша, подсаживаясь поближе.
- Так то, да, - так же грустно ответила Катя.
- Тогда в чем дело, случилось что?
- Да нет, все в порядке, само пройдет.
Наступило неприятное молчание.
- Кстати, тут на днях случилось, - прервал тишину Лёша, - помнишь, парня, который со мной учится, Вову? Он тут так отжёг! У него права забрали, за то, что пьяный ездил. Причем он из машины вывалился и на гаишника наблевал. Но права ему на следующий день вернули, ты же знаешь, кто его отец. Но все равно, надо же было так. Вот клоун!
Катя улыбнулась.
- Да, забавно.
- Дождь пошёл.
- Я же говорила, что нужно было взять зонт! Давай зайдем куда-нибудь.
- Вот, музей художественный рядом.
- Музей? Давно я там не была, - с энтузиазмом ответила Катя, - пойдем, обогатимся искусством. Только не больше одной выставки, а то плохо станет с непривычки.
В музее сегодня было 4 выставки: Портрет Великой Княгини Анны Павловной, Выставка работ Н.К. Рериха, «Россия вчера сегодня и завтра» декоративно-прикладное искусство, и «Кошки», выставка работ, посвящённых этим самым кошкам.
- На что пойдем? – деловито спросила Катя.
- Можно на портрет Княгини, там всего одна картина, тебе хватит, - спокойной ответил Лёша.
- Ага, что бы ты на её грудь пялился!
- Давай на выставку «Россия вчера, сегодня и завтра»
- Эту выставку прекрасно видно на улице, - скептично ответила Катя, - пошли на кошек. Покупай билеты.
Они подошли к кассе.
- Смотри, билеты для школьников дешевле. Как думаешь, мы ещё сойдем. Или хотя бы я? – спросила Катя
Лёша задумался. Катя мало походила на школьницу, но сказать об этом было бы самоубийством.
- Сойти-то, сойдешь, - осторожно начал Лёша, - но ведь это же нечестно. Да и разница двадцать рублей, немного.
- Хм, как скажешь, - удовлетворённо ответила Катя.
«Опыт, - подумал Лёша, - самое ценное в жизни».
Выставка была очень яркой и красочной. Кошки были повсюду. Нарисованные, сотканные, слепленные, и т.д. Были улыбающиеся кошки и задумчивые. Кошки, ловящие рыбу и кошки, летящие по небу. Серые, черные, синие, рыжие, зелёные. С пуговкой вместо носа, с приклеенным, отдельно от картины, хвостом. Одна картина особенно заинтересовала Катю. На ней была изображена белая кошка на черном фоне, лакающая молоко из миски.
- Смотри, какая картина, - обратилась Катя к Лёше, - мне нравится, просто и содержательно.
- Да, красивая, - спокойной ответил Лёша.
- Интересно, кто её нарисовал, - Катя подошла поближе, что бы прочитать сноску, - «Мария Афанасьева, 1994г». Да ей же всего 18 лет!
- Да, молодец она, - сказал Лёша и пошёл к другим картинам.
Катя так и осталась стоять в изумлении. «18 лет, а уже на выставке в музее», подумала она. И тут же картина перестала ей нравится. Ей стало обидно. Она долго думала над этим, и когда они уже вышли из музея, Катя спросила Лёшу:
- Вот скажи мне, ты, по-твоему, хороший парень?
- Что? – удивился Лёша, - в каком смысле?
- В прямом. Как ты себя оцениваешь?
- Нормальный парень, а что, тебя что-то не устраивает?
- Да нет, всё в порядке, - Катя сделал паузу, - а я, по-твоему, хорошая девушка?
- Нормальная девушка, - буркнул Лёша, - что ты привязалась с глупостями?
- «Нормальная», значит не «хорошая», да? – сказала Катя раздражённо, - думаешь, небось, что получше найдешь?
- Да, что с тобой? В чем дело то? – остановившись сказал Лёша.
Катя тоже остановилась. Они стояли молча секунд десять.
- Ничего, прости, - Катя обняла его, - просто многие уже столько добились, а я самая простая. Вот я и переживаю. Мало ли что ты об этом думаешь.
- Что за бред? – изумился Лёша, - я тебя люблю и мне с тобой хорошо. Это всё. Не надо ничего за меня додумывать. Не нужно специально всё усложнять, понимаешь? Я тоже самый обычный, и хватит об этом. Мы любим друг друга и это главное. Если что-то не так, мы говорим об этом, а если я тебе ничего не говорю, значит всё нормально.
- Да, наверное, ты прав, - улыбнувшись ответила Катя.
- Вот и отлично, - весело сказал Лёша, - пойдем, купим мороженое.
Катя с Лёшей седели на лавочке в парке. Вокруг уже было лето, яркое и доброе, щедрое на своё бесконечное тепло. Птички весело чирикали, обсуждая свои птичьи дела. Деревья немного покачивались от ветра, как будто пританцовывая. Да и сам ветер скорее и не дул, а играл с ними. Всё это создавало особую летнюю гармонию, спокойную и мелодичную.
Близилось три часа дня. Катя с Лёшей сидели молча, оба немного скучали, но для разговора не было тем. Вскоре Кате это порядком надоело.
- Скучно, да? – спросило она Лёшу.
- Немного, - ответил он.
- Знаешь, я тут подумала, мы ведь уже долго вместе, - как бы невзначай начала Катя.
- Да, а что?
- Да нет, ничего, - Катя сделал паузу, - просто мы вместе и всё. Ничего больше. Встречаемся, гуляем и т.д. А ведь отношения должны как-то прогрессировать. Новые социальные роли и всё такое.
- Ты хочешь за меня замуж? – прямо спросил Лёша.
- Нет, - засмеялась Катя, - до этого ещё далеко. Я и сама не знаю, что точно имею ввиду. Думала, что, может, у тебя есть похожие мысли.
- Хм, - Лёша задумался, - меня всё устраивает, но если ты хочешь прогресса, то мы могли бы... – Лёша помедлил, - могли бы попробовать жить вместе. Снимем квартиру, найдем какую-нибудь работу на несколько часов в день. Родители помогут, надеюсь. Так что можно сделать этакое испытание. Как тебе идея?
- Звучит неплохо, - Катя улыбнулась, - представим, что мы семья. Я буду орать на тебя, если ты поздно вернёшься домой. Это будет интересный опыт. Можно даже завести зверушку.
- Да, например, кошку, - предложил Лёша.
- У меня аллергия на них, я же тебе говорила.
- Есть гипоаллергенные породы кошек, я же тебе об этом говорил, - с ухмылкой ответил Лёша.
- Не дразни меня! – Катя толкнула Лёшу локтём, - ладно, мне нравится эта идея, давай попробуем жить вместе.
2012 год.