Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Новая литература в годы «Оттепели»
В годы «оттепели» А.А.Ахматова решилась впервые записать “Реквием”, который долгие годы существовал лишь в памяти автора и близких ему людей. Л. К. Чуковская готовила к печати “Софью Петровну” – повесть о годах террора, написанную в 1939 г. Литературная общественность делала попытки отстоять в печати прозу В. Шаламова, “Крутой маршрут” Е. Гинзбург, добивалась реабилитации О.Мандельштама, И.Бабеля, П.Васильева, И.Катаева и других репрессированных писателей и поэтов.
Новой культуре, только начинавшей формироваться, противостояли мощные силы в лице причастных к управлению искусством “идеологов” из ЦК и протежируемых ими критиков, писателей, художников. Противостояние этих сил прошло через все годы “оттепели”, делая каждую журнальную публикацию, каждый эпизод литературной жизни актом идеологической драмы с непредсказуемым финалом.
Но идеологические стереотипы прошлого продолжали сдерживать развитие литературно-критической мысли. В передовой статье журнала ЦК КПСС “Коммунист” (1957 г., № 3) официально подтверждалась незыблемость принципов, провозглашенных в постановлениях 1946 – 1948 гг. по вопросам литературы и искусства (постановления о М. М.Зощенко и А.А.Ахматовой были дезавуированы только в конце 1980-х годов). Трагическим событием в литературной жизни страны стала травля Б.Л. Пастернака в связи с присуждением ему Нобелевской премии.
В романе “Доктор Живаго” (1955) Пастернак утверждал, что свобода человеческой личности, любовь и милосердие выше революции, человеческая судьба – судьба отдельной личности – выше идеи всеобщего коммунистического блага. Он оценивал события революции вечными мерками общечеловеческой нравственности в то время, когда наша литература все больше замыкалась в национальных рамках.
31 октября 1958 г. в Доме кино состоялось общее собрание московских писателей. Критиковали роман, который почти никто не читал, всячески унижали автора. Сохранилась стенограмма собрания (она опубликована в книге В.Каверина “Эпилог”).
Пастернака вынудили отказаться от Нобелевской премии. Высылке автора за границу помешал звонок Хрущеву Джавахарлала Неру, который предупредил, что в этом случае скандал получит международную огласку.
В 1959 г. Пастернак написал о пережитом им горькое и провидческое стихотворение “Нобелевская премия”:
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.
Что же сделал я за пакость,
Я, убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора, -
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
Резким нападкам был подвергнут роман В.Дудинцева “Не хлебом единым”. Автора обвиняли в том, что его произведение “сеет уныние, порождает анархическое отношение к государственному аппарату”.
Нормативная эстетика социалистического реализма была серьезным препятствием на пути к зрителю и читателю многих талантливых произведений, в которых нарушались принятые каноны изображения исторических событий или затрагивались запретные темы, велись поиски в области формы. Административно-командная система жестко регламентировала уровень критики существующего строя.
В Театре Сатиры поставили комедию Н. Хикмета “А был ли Иван Иванович?” – о простом рабочем парне, который становится карьеристом, бездушным чиновником. После третьего показа спектакль был запрещен.
Закрыли альманах “Литературная Москва”. Редакция его была общественная, на добровольных началах. Имена ее членов гарантировали высокий художественный уровень публикуемых произведений, обеспечивали полную меру гражданской ответственности (достаточно назвать К.Паустовского, В.Каверина, М.Алигер, А.Бека, Э.Казакевича).
Первый выпуск вышел в декабре 1955 г. Среди его авторов были К.Федин, С.Маршак, Н.Заболоцкий, А.Твардовский, К.Симонов, Б.Пастернак, А.Ахматова, М.Пришвин и другие.
По свидетельству В. Каверина, над вторым сборником работали одновременно с первым. В частности, в нем напечатали большую подборку стихов М. Цветаевой и статью о ней И. Эренбурга, стихи Н.Заболоцкого, рассказы Ю.Нагибина, А.Яшина, интересные статьи М. Щеглова “Реализм современной драмы” и А. Крона “Заметки писателя”.
Первый выпуск альманаха продавался с книжных прилавков в кулуарах XX съезда. Дошел до читателя и второй выпуск.
Для третьего выпуска “Литературной Москвы” предоставили свои рукописи К.Паустовский, В.Тендряков, К.Чуковский, А.Твардовский, К. Симонов, М. Щеглов и другие писатели и критики. Однако этот том альманаха был запрещен цензурой, хотя в нем, как и в первых двух, не было ничего антисоветского. Принято считать, что поводом к запрещению были опубликованные во втором выпуске рассказ А.Яшина “Рычаги” и статья А.Крона “Заметки писателя”. В. Каверин называет еще одну причину: М. Щеглов затронул в своей статье амбиции одного из влиятельных тогда драматургов.
В рассказе А. Яшина четверо крестьян в ожидании начала партсобрания откровенно разговаривают о том, как трудно живется, о районном начальстве, для которого они только партийные “рычаги в деревне”, участники кампаний “по разным заготовкам да сборам – пятидневки, декадники, месячники”. Когда пришла учительница – секретарь парторганизации, их словно подменили: “все земное, естественное исчезло, действие перенеслось в другой мир”. Страх – вот то страшное наследие тоталитаризма, которое продолжает владеть людьми, превращая их в “рычаги” и “винтики”. Таков смысл рассказа.
А. Крон выступил против идеологической цензуры: “Там, где истиной бесконтрольно владеет один человек, художникам отводится скромная роль иллюстраторов и одописцев. Нельзя смотреть вперед, склонив голову”.
Запрещение “Литературной Москвы” не сопровождалось всенародным судилищем, как это было сделано с Пастернаком, но было созвано общее собрание коммунистов столицы, на котором у общественного редактора альманаха Э. Казакевича требовали покаяния. Оказывалось давление и на других членов редколлегии.
Через пять лет ситуация повторилась с другим сборником, также составленным по инициативе группы писателей (К. Паустовского, Н.Панченко, Н.Оттена и А. Штейнберга). “Тарусские страницы”, изданные в Калуге в 1961 г., в частности включали прозу М. Цветаевой (”Детство в Тарусе”) и первую повесть Б. Окуджавы “Будь здоров, школяр!”. Цензоры распорядились уничтожить тираж, хотя в “Тарусских страницах” уже не было резкостей и свободомыслия А. Крона и М. Щеглова из “Литературной Москвы”. Властей насторожил сам факт инициативы писателей “снизу”, их самостоятельность, нежелание быть “рычагами” в политике партийных чиновников. Административно-командная система лишний раз пыталась продемонстрировать свое могущество, преподать урок непокорным.
Но группа московских писателей продолжала активную деятельность. Они настаивали на публикации романа А. Бека “Онисимов” (под названием “Новое назначение” роман был опубликован во второй половине 1980-х годов), добивались публикации без купюр мемуаров Е. Драбкиной о последних месяцах жизни Ленина (это стало возможным только в 1987 г.), встали на защиту романа В. Дудинцева “Не хлебом единым”, провели в ЦДЛ вечер памяти А. Платонова. За доклад на этом вечере Ю. Карякин был исключен из партии. Восстановили его в парткомиссии ЦК только после письма в его защиту, подписанного десятками писателей-коммунистов Москвы. Отстаивали они и В.Гроссмана в ноябре 1962 г., когда заведующий отделом культуры ЦК Д. Поликарпов обрушился на него с несправедливой критикой. Роман Гроссмана “Жизнь и судьба” был уже к тому времени арестован, “главный идеолог страны” Суслов заявил о том, что это произведение будет напечатано не раньше, чем через двести лет. Писатели требовали ознакомить их с текстом арестованного романа, защищали честное имя автора.
И все же произведения обруганных авторов продолжали печатать. Твардовский в “Новом мире” опубликовал очерки Е. Дороша, повесть С.Залыгина “На Иртыше”, где впервые в нашей литературе была легально сказана правда о раскулачивании, появились первые произведения В.Войновича, Б.Можаева, В.Семина и других интересных писателей.
30 ноября 1962 г. Хрущев посетил выставку художников-авангардистов в Манеже, а потом на встрече руководителей партии и правительства с творческой интеллигенцией зло говорил об искусстве “непонятном и ненужном народу”. На следующей встрече удар пришелся по литературе и литераторам. Обе встречи готовились по одному сценарию.
Однако писателей, почувствовавших, как нужно их слово народу, трудно было заставить замолчать. В 1963 г. Ф.Абрамов в очерке “Вокруг да около” писал об изнанке половинчатых и сумасбродных преобразований в деревне, долго страдавшей от “беспаспортного” рабства. В результате Абрамов, как и опубликовавший за два месяца до него очерк “Вологодская свадьба” А.Яшин, вызвал на себя шквал разгромных рецензий, многие из которых были опубликованы в оппозиционном “Новому миру” и другим прогрессивным изданиям журнале “Октябрь” (редактор В. Кочетов). Именно с этим печатным органом были связаны тенденции сохранения идеологических установок недавнего прошлого и продолжения административного вмешательства в культуру, что прослеживалось прежде всего в подборе авторов, в “идейно-художественной” (характерный термин того времени) направленности публикуемых произведений.