Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Сергей Тармашев. Древний: Война.
После сытного обеда клонило ко сну, мысли текли вяло и в ненужном направлении.
Внизу, в мёртвой тишине космического вакуума, на многие тысячи километров словно разверзлось жерло исполинского вулкана, изливающего бесконечные триллионы тонн бурлящей ярко-оранжевой лавы, то тут, то там вскипающей ослепительно белыми пузырями термоядерных взрывов.
— У человечества вообще великий талант к уничтожению всего живого, включая самое себя; это получается особенно хорошо, — покачал головой Тринадцатый.
«Эка новость! — подумал он, — для меня это уже давно не является секретом».
При мысли о наглой сопернице Лани буквально переполнилась возмущением. И чем эта Бэкко, спрашивается, лучше?
Она ведь смогла, она победила в той симуляции, почему все поверили компьютеру, а не ей?!
— Да что с тобой такое? Перестань дёргаться! Ты что, не с той ноги встала, или весь мир тебя бесит?
Она четвёртый день на нервах, тут и до серьёзных неприятностей недалеко.
— Я уже думал, что никогда не вылезу из-за этого долбаного компьютера, порази его космическая радиация!
Обед безнадёжно пропущен, и стоило только осознать этот факт, как пустой желудок тут же заявил о себе. Можно было перекусить чего-нибудь в пилотском баре или дождаться ужина — до открытия столовой оставалась пара часов. Но сперва надо принять душ и переодеться.
Она любила постоять под хлещущими водными струями: контрастность температур снимала усталость и придавала неплохой заряд бодрости. Вот и сейчас она установила напор воды на максимум и активировала свою любимую программу контрастного душа. Утомление отступило, и настроение сразу повысилось.
Всё-таки никогда не стоит терять уверенности в себе, отметила Лани, нельзя позволять себе раскисать, после этого так трудно собраться.
Если процесс переноса человеческого сознания из тела в компьютер был сопряжён с высокой степенью риска гибели биологического носителя, то обратная передача до сих пор просто не являлась осуществимой.
Человеческий мозг не приспособлен для «записи» сознания. Опыт программирования, широко применявшийся в учебных гипнограммах, не дал результатов в этой области. Одно дело обучить разум, другое — сделать разумным пустой комок мозговой ткани.
Информация с цифровых носителей просто не проникала в мозговые клетки. Как охарактёризовал бесконечные неудачные попытки сам молодой учёный: «Это как попытаться разбавить водой силовое поле защитного энергокупола».
Настойчивый сигнал коммуникатора противным червем ввинтился в сон, безжалостно развеивая сладкое видение, как и положено в таких случаях, на самом интересном месте.
Лани разочарованно поморщилась. Ну как же иначе. Ведь ей снилось, что Рилл пригласил её на свидание, и не куда-нибудь, а на Радугу, на самую настоящую живую планету!
Во сне они были вдвоём на восхитительном пляже, покрытом мельчайшим, словно пудра, бело-золотым песком, и ласковое тропическое море неторопливо поглаживало отмель нежно-зелёным прибоем. Тёплые волны степенно накатывались на берег и, деликатно шурша, тихо возвращались обратно, стараясь не потревожить двух влюблённых. Над побережьем стояла огромная, безумно красивая радуга, и яркие солнца, словно пара сочных оранжевых апельсинов, беззаботно парили высоко в небе, щедро оплетая жаркими лучами невесомое семицветье.
И вот когда они как раз должны были поцеловаться, кому-то срочно потребовалось с ней связаться.
Лани укоризненно посмотрела на армейскую «Чайку», самым подлым образом вибрирующую на запястье. Но коммуникатор даже не дрогнул, точнее, дрожать не перестал, словно демонстрируя, что такой мелочью, как упрекающий взгляд сопливой девчонки, его не возьмёшь.
Сон смело, словно ударом тяжёлого плазмоизлучателя.
Между прочим, Рилл очень умный, а умных мужчин интересует внутренний мир женщины, а не её декольте. Да он даже не посмотрел туда ни разу! Ну, почти не посмотрел. То есть, он это делал постоянно, но это вовсе не от того, что там себе уже понадумала Бэкко, а всего лишь потому, что избежать столь сомнительного зрелища ему было просто невозможно, она же вертелась вокруг него словно перехватчик на короткой орбите. После такого кому угодно всю ночь будут сниться сиськи. Ну, и кому такое понравится?
Надо обязательно проследить, чтобы материал облегал бёдра как можно плотнее, вид сзади — это одна из её сильных сторон, надо этим воспользоваться.
— Я рад, что оптимизм не покинул вас, несмотря на неудачу на экзамене.
— Любите танцевать?
Вопрос поставил Лани в тупик. Секунду она соображала, что же ответить. Сказать «нет», а вдруг он тоже любит танцевать? Снова опростоволоситься было ужасно. Сказать правду, а вдруг это провокация? Окажется, что она только на то и способна, как несерьёзно относиться к службе.
— А вот я не умею совсем, — грустно улыбнулся Волс. — Всё как-то не до того было.
— Только и остаётся, что по сети посмотреть, как танцуют профессионалы.
«Дура!» — мысленно поздравила себя Лани. Надо было сразу соображать! А теперь, если, например, признаться, что она хорошо танцует и предложить научить, он расценит это как подхалимство.
Нечто неуловимое, недоступное взгляду сразу давало понять, что это боевой корабль, единственное предназначение которого — нести врагам смерть.
Бесконечное пространство космоса навалилось со всех сторон на крохотную машину с сидящим внутри человеком, и Лани поняла, что имел в виду Рилл. Здесь, среди вечной пустоты вселенной, единственным близким другом человеку была его машина, единственным родным существом для машины был её пилот, и до самой посадки или смерти эти двое будут единым существом, монолитным и неделимым.
Ноги едва волочились, наотрез отказываясь подчиняться, голода не чувствовалось вовсе, единственным желанием было добраться до постели.
Всё-таки устала она ужасно, ужин отменяется, срочно в душ и спать, с утра надо встать пораньше, чтобы как следует обдумать полный список обновлений.
Как хочется когда-нибудь всё же увидеть здесь густые леса, подпирающие лазурное небо своими многометровыми верхушками, как когда-то очень давно, в другой жизни, где на этом самом месте величественно шелестели под дуновением летнего ветерка бескрайние моря зелени, прячущие под своими покровами ни на секунду не замирающую жизнь.
— Как говорили Древние, живущий в лесу деревьев не замечает.
Но как бы то ни было, предупреждён — значит вооружён. Решение принято, и механизм осуществления плана уже запущен, все операции производятся в строжайшем секрете.
Не имеет смысла увеличивать число посвящённых в детали чрезвычайно важной боевой операции, тем более за счёт тех, кто мало что понимает в военном деле.
— Вы меня, конечно, не успокоили, но надежду на благополучный исход внушили.
— И не говори! — закивала Алиса. — Эта политика — такая сложная штука! Приходилось заниматься ею очень серьёзно!
Остаться одной, без транспортных средств и защитных куполов, посреди смертельно ядовитой, отравленной планеты, населённой жуткими кровожадными мутантами — такое ей не снилось даже в страшных снах.
— А то знаешь как трудно нам, Принцессам? — Алиса скорчила гримасу. — Постоянно приходится кого-нибудь спасать! Просто ужас, сил не напасёшься!
— Что подкладывать? — не поняла Мэг.
— Кнопки, — Алиса махнула рукой. — Спроси у Андрея, он тебе объяснит. Мне Алекс рассказал как-то, в их времена дети в школах таким способом развлекались за счёт других. Довольно жутковато для детей, на мой взгляд, хотя что-то в этом есть.
— Не говори ерунды. Всё будет хорошо, слышишь? Обязательно будет, надо только не сдаваться и верить!
— Всё будет хорошо. Поверь мне. Я тоже когда-то несколько раз была в таком положении, что казалось — всё. Конец.
— Мэг, в жизни можно надеяться только на себя или на по-настоящему близких тебе людей, но помни: в чудеса надо верить, — она полуприкрыла глаза. — Это помогает выживать в безвыходных ситуациях. Можешь мне поверить.
Всё-таки хорошо находиться в привилегированном положении!
— Я люблю её, О, — мягко ответил Тринадцатый. — Она для меня и есть самая лучшая. Это сложно объяснить словами, дружище. Словно она часть меня.
— Дружище, всей нашей расе не удаётся объяснить этот феномен на протяжении лет эдак тысяч сорока. А сколько бед и радостей проистекло из-за этого крайне странного состояния наших организмов! — Тринадцатый улыбнулся, — и я бы не стал спорить на свой любимый крейсер, что дело тут ограничивается одной лишь биохимией мозга или мозгом вообще.
Знание возможностей техники врага не понаслышке во многом повышает эффективность противодействия противнику.
— Последний раз я расстраивалась по поводу танцев, когда мне было лет девять. — Она улыбнулась: — Мне тогда никак не давались некоторые элементы, и я ужасно злилась на себя за неуклюжесть.
— То есть всё вот так строго и рационально, просчитано на компьютере до мелочей, и исключена даже сама возможность ошибки? — Алиса покачала головой. — Прямо идеальный вариант. А как же привязанность к любимому человеку, желание быть с ним рядом каждое мгновение, видеть в твоих детях одновременно частичку его и себя, доставлять ему радость, получать удовольствие от того, что он просто есть и он с тобой? Что делать, если вдруг трёх лет окажется недостаточно? Если и всей жизни не хватает? Как тогда?
— Ваша традиция наделять органы кровеносной системы функциями, присущими одному лишь мозгу, как только дело касается аномалии, сама по себе весьма показательна и является лишним подтверждением полной нелогичности базиса, на котором вы выстраиваете отношения внутри своих союзов, — Ииууа нахмурилась.
— Алиса, мы знакомы с тобой пять лет, и наша дружба не зависит от аномалии, которой ты подвержена. Просто я ценю тебя как подругу и искренне желаю тебе самой лучшей жизни, которую ты только можешь себе позволить. Ты находишься в самом расцвете своего жизненного пути, и я надеюсь, что у тебя всё будет хорошо.
— Я тоже, — уклончиво ответила Алиса и подмигнула подруге.
— По крайней мере, моя аномалия разделена мужской особью, и мне не грозит слабоадекватное поведение и депрессия! — она весело засмеялась.
— Пойду приводить себя в порядок, я должна встретить своего самца неотразимой и восхитительной, как и полагается любой уважающей себя жертве аномалии! — она заговорщицки подмигнула подруге.
Если у человека невелик возраст, это ещё не значит, будто он ни на что не годится.
Кроме того, парочка была влюблена друг в друга, и каждый из них задавался вопросом, разделяет ли объект страсти его чувства.
— Он тоже её любит.
— Да? — Алиса посмотрела на него. — Откуда ты знаешь? — Она перевела взгляд на мышонка, деловито чесавшего огромное ухо о плечо Командующего: — А! Понятно. Так что же он молчит-то? Девчонка извелась вся!
— Не знает, как сказать, — пожал плечами Тринадцатый.
— Что сложного в том, чтобы рассказать любимому человеку о своих чувствах?
— Что ты от него хочешь? Боится, что не получит взаимности.
— Но всё равно тяжело. Ты же знаешь, он вырос без меня, я практически не принимал участия в его судьбе. И вот сейчас он вновь на краю гибели, а я ничем не могу помочь собственному сыну. Разве это отец?
— Брось, — прервал его Алекс. — Что за бред? Мне ещё не хватало с тобой возиться. Что за теорию ты тут построил? Ты всегда принимал в его жизни самое непосредственное участие. Даже когда валялся в анабиозе. Именно благодаря его стремлению найти способ вылечить тебя Андрей стал тем, кто он есть сейчас, одним из величайших учёных человечества. Он всегда гордился тобой, и я тоже горжусь тем, что лично знаю вас обоих. Ты много для него значишь, больше, чем кто-либо. И хватит забивать себе голову этой ерундой. Тут дел невпроворот…
— Привет, папа! Я так и знал, что застану тебя здесь. Жалуешься на меня, да? — молодой учёный подмигнул отцу.
— Ещё нет, но сделать этого я точно не забуду, — мрачно пообещал сыну Четвёртый.
— Вот как? — заинтересовался Тринадцатый. — Чего я не знаю?
— Отказывается ходить на прогулки, — моментально среагировал Четвёртый, едва сын попытался открыть рот.
— У меня слишком много дел, на это требуется времени больше, чем есть в сутках!
— Это милитаристский заговор! — пожаловался Серебряков-младший. — Двое на одного!
Все понимали, что риск велик, с другой — надо было зарабатывать на жизнь.
— Уверяю вас, пока одни боятся и не хотят думать головой, другие уже добывают вольфрам в системе Проциона! Мы должны принять решение!
— Вот именно! — Координатор воздел палец к потолку. — Добровольно! У наших детей должен быть выбор! Перед ними должно быть множество путей! А чем больше у родителей кредитных обязательств, тем меньше перспектив у детей! Или я не прав?
Ладно, что теперь переживать пережитое.
Сам он с детства в науках силён не был, одна мысль о каких-нибудь расчётах и графиках наводила на него жуткую тоску, вследствие чего он ещё в юности принял решение пойти в армию.
Четвёртый вспомнил, как на первом курсе мучился с лабораторными по физике, в которых не понимал ничего, поэтому все работы за него делал товарищ, а за него он, в свою очередь, ходил в караулы. Как давно это было…
Серебряков-младший обречённо закатил глаза, мол, сейчас начнётся. И «сейчас» действительно началось.
— Жениться тебе надо, барин, — тихо пробурчал Серебряков-младший и закрыл глаза.
— Женишься тут с вами, — моментально отреагировал Четвёртый. — Вы ж как дети малые, за вами глаз да глаз нужен.
— Время покажет, — философски ответил учёный. — Алекс именно так бы и сказал.
— Он выберется, я в этом не сомневаюсь, — уверенно заявил Четвёртый. — Он и не из таких передряг вылезал. Я поверю в его смерть только тогда, когда увижу его труп.
— Ты бы лучше поменьше напрягал эти свои мозговые клетки, которыми ты управляешься с электроникой, когда есть возможность нажать на кнопки руками! — сердито проворчал он. — Зачем лишний раз перетруждаешься?
— Ситуация нестандартная, но всё же кое-что мы можем предпринять прямо сейчас.
— Господин Четвёртый не имеет обыкновения выходить на связь без веских на то причин, — объяснил он и, немного помолчав, добавил: — И ему никак не удаётся понять тот факт, что люди из-за этого иногда очень волнуются.
— Что нам делать? — посмотрела на него Алиса.
— Предлагаю попросить прощения, — пожал плечами Алекс. — Пообещаем, что больше так не будем и впредь постараемся вести себя хорошо: не бегать по лужам и не кидаться камнями в окна.
— Делом надо заниматься, — Тринадцатый погрозил ей пальцем. — Угодили чёрт знает куда. Как выбираться будем, эксперт-командор?
— Хренасе, — удивился Тринадцатый. — Может, лучше тогда пешком пойдём? Чего мелочиться!
— Как-то подозрительно быстро они потеряли к нам интерес, ни о чём не спросили, ничего не сказали, даже не выгнали…
— Похоже, хозяевам на нас плевать. — Он слегка прищурился: — Как невежливо! Ну никакого чувства такта!
— У нас сегодня обед будет? — с напускной серьёзностью спросил он. — Есть хочу, поэтому предлагаю на время приёма пищи отложить размышления о глобальной опасности, тем более что завтрак сегодня отменился.
Люди. Владетель почувствовал отвращение. Люди были абсолютно другими. Эта маленькая цивилизация с каждым годом становилась всё опаснее. Высокая приспособляемость, жажда экспансии, нестандартное мышление, кровожадность — этот вид, бесспорно, был создан для войны. Иначе как можно объяснить тот факт, что отсталая цивилизация, едва вышедшая в космос и даже не знавшая способа покинуть пределы материнской системы, вдруг оказалась обладателем мощного оружия, ставшего серьёзной угрозой для более развитых рас.
Люди были созданы эволюцией для уничтожения всех остальных видов. И если позволить им окрепнуть, они поглотят всё на своём пути, словно эпидемия, в этом Владетель не сомневался.
Перехватчик. Интересный термин. Пришлось перевести его на язык Инсов дословно. Владетель оценил глубину заложенного в него смысла. Очень подходит к самой сути этого класса машин, который люди ввели в науку войны. Эти машины представляли собой слишком большую опасность, обманчиво расслабляя слишком самоуверенных пилотов своими небольшими габаритами.
Как вы помните, чудовищные последствия широкого применения в пищу генномодифицированных продуктов проявились в конце двадцать первого века, что привело к принятию мировым сообществом в 2086 году Женевской Конвенции о принудительной эвтаназии.
— Релл, дружище, посвяти меня в одну из тайн науки: что я здесь делаю?
— Да, тут всё изменилось до неузнаваемости, — согласился Четвёртый. — А ведь когда-то в этих местах протекала великая река. Где-то здесь было водохранилище настолько крупное, что его даже называли морем.
— Но пирамиды Гизы я обязательно откопаю! Они ещё сохранились!
Академик решительно потряс рукой в знак того, что намерения его на этот счёт более чем серьёзны.
Свежий вечерний бриз приятно освежал кожу, ещё немного покалывавшую после регенеративной обработки. Волосы уже успели высохнуть, и озорной ветерок несильно трепал распушившиеся пряди, щекоча шею.
Она улыбнулась, вспоминая прошедший день. Вне всякого сомнения, это был не только один из самых счастливых дней в её жизни, но и один из самых эмоциональных.
Провести крохотный отпуск с любимым в госпитале было не самым жизнерадостным вариантом из тех, что она себе представляла.
Да она готова ради любимого лететь в какой угодно центр или госпиталь и, если потребуется, не отходить от его больничного ложа ни на секунду. Главное, что всё это время они будут только вдвоём!
Столько деревьев в одном месте представить себе было невозможно. Если бы кто и сказал раньше, она вряд ли бы поверила. Живая природа оказалась совершенно другой, нежели в голофильмах. Она была… Лани задумалась, подбирая определение. Она была действительно живой. И наверняка на каждом дереве сидит говорящая птица!
Потом был маленький ресторанчик с уютными столиками на самом краю скалы, откуда открывался завораживающий своей красотой вид на остров и огромное, величественное море, залитое ярким солнечным светом.
Уходить с пляжа не хотелось. Приятный морской бриз щекотал кожу, балуясь с локонами, и Лани поправила непослушную прядь. Кто бы мог подумать, что закат — настолько завораживающее зрелище. Три солнечных диска степенно уходили за горизонт, словно космическая семья, большое солнце, солнце поменьше и совсем небольшое, далекий красный карлик, выглядящий на небосклоне будто маленький ребёнок, что заигрался и теперь догоняет родителей. Длинные блики от заходящих солнечных дисков плавно мерцали на поверхности моря, тихо шепчущего о чём-то волнами ленивого прибоя. Над головой уже начали зажигаться первые звёзды.
Мелкий, словно пудра, песок ласково щекотал ступни, словно приглашая поиграть. Деревья вокруг шелестели ветвями и листьями, в хитросплетении которых кипела жизнь, раздавались негромкие звуки, хлопанье крыльев и голоса птиц. Стоящий возле домика флаер казался чем-то совершенно чуждым этому миру.
— Подъём, старший лейтенант Волс, — объявила она, — пора сражаться!
— С кем? — настороженно захлопал глазами Рилл, приходя в себя.
Лани плавным движением скинула тунику и улыбнулась:
— Со мной!
Отсутствие новостей — это ведь ещё ничего не доказывает, правда?
Алиса встретила молодых офицеров прямо у выхода из шлюза и тут же объявила им, что они любят друг друга. И с улыбкой приказала перестать бояться отсутствия взаимности.
— Кто их знает, насколько всё это серьёзно… терминология медиков всегда очень непроста.
— Никакие деньги не заменят человеческого участия, я хорошо это знаю.
— Судя по старым боевикам, мир так спасти нельзя — слишком просто.
— Оставшись без населения, а стало быть, и без надлежащего ухода, города очень быстро подвергнутся нашествию дикой природы, которая, как известно, пустоты не терпит. Первыми падут под её ударом всевозможные строения из дерева и легкогорючих материалов. Под действием жарких солнечных лучей эти вещества иссохнут, и произойдёт возгорание. Даже небольшого очага будет достаточно, чтобы пожар охватил весь город. За одно-два жарких лета полностью выгорит весь горючий материал. Обильно образовавшийся в результате этих пожаров пепел в совокупности с дождевой водой послужит благодатной почвой для прорастания спор различных сорных растений, переносимых ветром, которые начнут расти прямо на жёстких покрытиях, имеющих поры.
— Такие широко распространённые в древности материалы, как асфальт и бетон, не выдержат медленного, но неуклонного давления корневых систем и дадут трещины, в которых начнут произрастать более крупные растения. Менее чем через десять-пятнадцать лет от таких покрытий не останется и следа.
— Затем настанет очередь сооружений из металлов и композитных пористых материалов, содержащих металлические каркасы. Отсутствие надлежащего ухода вызовет всеобщую коррозию, которая в конце концов приведёт к потере прочности, и металлические конструкции рухнут под давлением ветров. Металлические каркасы под воздействием коррозии будут ржаветь, увеличиваясь в собственном объёме до трёх раз, что вызовет трещины и расколы в окружающем материале. Самый простой пример этого — древний строительный материал железобетон. Не пройдёт и пятисот лет, как все металлические и железобетонные конструкции обрушатся. Причём, хочу заметить, что чем больше собственный вес этих сооружений, тем сильнее будут разрушения и дробящий эффект от них.
— Многочисленные подземные коммуникации, являющиеся неотъемлемой частью любого крупного города, в большинстве своём давно затопленные водой, к этому моменту уже потеряют свою прочность. И своды над пустотами обрушатся, не выдержав удара падающих многотонных зданий. В результате вышеуказанные огромные города превратятся в огромные горы обломков.
— Остальное довершит растительность, бурный рост которой на развалинах будет способствовать разрушению и расщеплению их остатков. Различные грибки, корневые системы деревьев и растений, дожди, пожары, щелочные перегнои и множество прочих факторов постепенно превратят эти обломки в почву и щебень. Учитывая свойства рассматриваемых материалов, можно уверенно заявить, что спустя уже десять-пятнадцать тысяч лет ничто на поверхности планет не будет нести и следа былой цивилизации. Что мы, в сущности, и наблюдаем на Радуге.
— Единственное, что имеет шансы сохраниться достаточно долго, это сверхмассивные сооружения из камня. Камень является природной формой существования материала, и процесс разрушения гигантских сооружений из него будет идти очень медленно. Но фактически и эти сооружения не бессмертны.
Хотелось бы вместо боевых действий вместе заниматься исследованиями тайн давно минувших тысячелетий. Совместные усилия наук двух цивилизаций могли бы явить на свет множество совершенно удивительных достижений…
— Какой смысл охранять какое-то великое зло, если можно его уничтожить, и вопрос закроется сам собой? — покачал головой Тринадцатый.
Он вспомнил, как когда-то очень давно, ещё в детстве, впервые услышал историю о двух человеческих половинках, созданных друг для друга и затерявшихся в огромном мире. С тех пор они стремились воссоединиться, но множество трудностей препятствовали им. Эта история всегда вызывала у него иронию, и это отношение с годами лишь укреплялось под влиянием жизненного опыта. Чудеса и прочее волшебство случаются только в сказках, в реальном мире существуют лишь лицемерие и подлость, ложь и корысть, всецело подчинённые достижению одной единственной цели — собственной выгоде. И горе наивному простаку, лёгкомысленно поверившему в непродажность любви и искренность чувств. Ослеплённый романтическим дурманом, он забывает перевернуть сверкающий прекрасными грёзами нежный образ любви и не видит надписей на его оборотной стороне. А ведь там чёрным по белому указано: вид товара — любовь, количество — 1 шт., артикул, штрих-код и цена. Если повезёт, то сможешь найти срок годности. Сколько раз он видел такое… Скажи ему кто-нибудь тогда, что его половинка действительно существует, просто для того, чтобы её найти, ему придётся немного подождать, всего-то каких-то две тысячи лет, он даже не счёл бы того человека сумасшедшим. Наоборот, с улыбкой бы согласился — это выглядело тонкой и очень уместной шуткой…
— Я не смеюсь, — Тринадцатый немного прищурился. — Я радуюсь.
— Чему? — она посмотрела на блюда. — Вкусно выглядят?
— Тому, что ты у меня есть, — продолжал улыбаться Алекс. — Без тебя мне было бы… — он мгновение помолчал. — Очень одиноко. И очень грустно.
Но всё же слишком много шероховатостей, чтобы их игнорировать.
Он не ждёт, когда мир признает его исключительность и воздаст должное его заслугам. Он сам позаботится о себе. И сделает это со всей любовью и вниманием.
Всё изменится уже завтра. Его план рискован и дерзок и именно поэтому обречён на удачу.
Ничего, я перетерплю унижение ради великого будущего, а потом мне будет наплевать.
— Но малые жертвы неизбежны ради обретения великой победы, вы же понимаете.
— Иными словами, нас проводили до дома, убедились, что всё в лучшем виде, и оставили в покое.
— Надо отдать им должное — ушли они изящно, прямо как в старой Англии, не прощаясь.
— М-да. Так и хочется спросить: «Папа, это ты с кем сейчас разговаривал?».
— И всё-таки мне кажется, что они не злые, — сказала Алиса. — Давай поговорим с ним в открытую.
Чебурашка присоединился к её мнению. Летающее по космосу, словно в порядке вещей, «желе» ему нравилось. Хотя, конечно, вот такую газовую форму для себя они выбрали, явно поторопившись. Довольно неудобная консистенция, стоило заметить. Как в таком виде можно, к примеру, висеть на крюке или манипуляторе? Это же невозможно, не говоря уже о том, что тебя может просто раздуть в разные стороны во время первого же урагана. А если захочется попить? Каким образом кислота удержится в таком непрочном теле? Нет, летающие по космосу облака, конечно, очень интересные и красивые существа, но в аэродинамике разбираются так себе. Но посмотреть на большое прозрачное облако, невесомо пульсирующее множеством оттенков сиреневого цвета, было приятно. Особенно красиво и грациозно облака плыли сквозь черноту космического пространства. Мышонок немного подумал и пришёл к выводу, что эти существа однозначно положительны и не представляют угрозы. Соответствующий образ был представлен Тринадцатому.
Тринадцатый вздохнул. Встреча с угнетёнными религиозными трубадурами — это как раз то самое, чего сейчас ему остро не хватало.
— Звучит интригующе, — Алекс улыбнулся, — всё это очень напоминает мне сказки из детства. Ладно, попробуем разобраться, где здесь выдают Кольца Всевластья.
— Я не могу обречь на смерть свою расу, даже если это будет соответствовать Преданию Обретения. И величайшее из откровений не стоит жизни всего вида.
— Ого, — оценил Тринадцатый. — А у этих ребят мозгов и здравого смысла побольше, чем у разнокалиберных шарлатанов моего времени, громко именовавших себя духовными отцами-руководителями всевозможных религиозных концессий и течений. Уж те-то не задумываясь погубили бы всё живое на алтаре своих религий, если бы встал выбор типа: или люди, или вера.
Автоматический переводчик выдал витиеватую фразу, и Тринадцатый представил, как тяжело сейчас ему приходится. Не каждый день переводчику встречаются существа, говорящие на давно забытом языке, да ещё таким эпическим слогом.
— Мы не пробыли здесь и получаса, а ты уже собрался спасти целую расу. Я, конечно, понимаю, любимый, что тебе не впервой, но не слишком ли быстро эта миссия свалилась на нас в этот раз?
— Мама, оглянись вокруг! — Её лицо сделалось жёстким, серые глаза сверкнули колючим взглядом. — Никто не бежит! Таких, как вы, — ничтожное меньшинство! Ты что, думаешь, что всем не терпится умереть?! Просто все понимают, что бежать некуда! Куда бы мы ни спрятались, рано или поздно нас найдут. Мы не сможем скрываться вечно! Так не лучше ли остаться здесь и дать врагам бой?
— Это наша Родина, это наша цивилизация, это наше будущее. Мы не желаем униженно ждать смерти! Мы будем сражаться!
— Благородство, Родина, гордость — всё это не дороже жизни! Ты ослеплена своими чувствами, и они погубят тебя!
— Остальные двадцать миллиардов людей тоже ослеплены своими чувствами?! — взорвалась Рина. — Дилл прав: лучше погибнуть, сражаясь за свою Родину и свободу, чем заживо сгнить в пустоте космоса, заключёнными в утлое пространство космического корабля, которое станет нашей добровольной тюрьмой!
И вот сейчас, глядя на пустой док, Грент вдруг понял, что хотела сказать Рина. За все семнадцать лет он ещё ни разу не видел дочь такой, какой она предстала перед ним в минуту прощания. Внутри неё словно пылал негасимый огонь, способный придать ей сил на свершение любого подвига, даже самого невероятного. Она не просто точно знала, что должна была сделать — она верила в это. Мог ли он сейчас сказать себе, что верно поступает и принятое решение единственно правильное? Грент попытался прислушаться к себе и не смог ответить на этот вопрос. Слишком много нюансов, слишком много деталей. На чашу каждой из точек зрения он мог бы положить десятки оснований. Но одного у него не было точно — уверенности. А вот у Рины она была. Рина была твёрдо уверена в своей правоте. Грент почувствовал гордость. Да, он имеет право гордиться своей дочерью, как бы ни сложилась её судьба, она будет яркой, как вспышка того внутреннего света, что ослепительным пламенем пылает сейчас внутри неё и миллиардов других таких же, как она.
— Если будут просить денег, ни за что не соглашайся! До зарплаты ещё полмесяца!
— Понятно, — обречённо поникла Алиса. — Это мужской заговор против бедной, несчастной, совершенно безобидной девушки, которая вечно ни о чём не подозревает…
У меня вдруг появилась чёткая уверенность, что мы можем войти внутрь. Надо лишь согласиться.
— Ты так спокойно это воспринимаешь, — удивилась Алиса, — но ведь это же невозможно с научной точки зрения!
— С чего ты взяла? — он улыбнулся. — Может, это невозможно с точки зрения нашей науки. А с их — очень даже возможно. Относись ко всему проще. Когда меня разморозили спустя две тысячи лет, я только и делал, что на каждом шагу встречал вещи, невозможные с точки зрения нашей, как вы любите выражаться, древней науки. Но ничего, как видишь, привык.
— Никогда бы не подумал, что увижу место, откуда растут ноги у древних легенд, — Алекс рассматривал развернувшуюся перед ними картину. — Да ещё найду его в чужой галактике.
— Зануда, — сказал ему Алекс.
— По запросу имеется тридцать девять тысяч триста восемьдесят шесть вариантов ответа. Огласить все? — немедленно отреагировал сфинкс.
— В другой раз, — успокоил его Тринадцатый.
— Ты ничего не напутал? — опешила Алиса. — Этот ископаемый робот сидит тут миллиарды лет, может, он давно уже сломался, вот и несёт всякую чушь!
Моё время подходит к концу, и очень обидно сознавать, что происходит это в тот самый момент, когда выясняется столько новых подробностей о Вселенной.
— Как всегда. Сначала пообещали грандиозные перспективы, а потом заявили, что не прошёл кастинг.
Огромные государства, так и не нашедшие общего языка, начали свою последнюю войну, применив оружие, призванное в силу своей абсолютной разрушительности быть гарантом мира.
— Убить и стереть с лица земли легко — создавать трудно.
— А где они сейчас? — поинтересовалась Алиса.
— Они покинули нашу Вселенную, — ответил Алекс. — Их цель — создавать жизнь. Они странствуют по бесконечности вселенных, создавая новые миры и формы жизни. Какие-то из них получаются более удачными, какие-то — менее. Но это уже не их дело, развитие расы — это целиком путь самой расы.
— Кто сказал, что наше видение мира и есть лучшее? Я много повидал на своём веку и могу сказать, что мы обладаем множеством далеко не самых достойных качеств.
— Предоставить людям безграничную власть — это вызовет слишком много соблазнов и принесёт слишком много бед. Нет, солнце моё, время для этого ещё не пришло. Помнишь, что сказал сфинкс? Раса-оператор должна быть очень развитой. И Вики имели в виду не только технический прогресс. Человечество должно быть готово к управлению такой силой. Ещё не время, Алиса, ещё не время. И для людей оно наступит ещё очень нескоро.
— Критерий всего один, — ответил Тринадцатый. — Мы умеем любить.