Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
PAGE 20
Переводы сайта HYPERLINK "http://best-otherside.ru/" http://best-otherside.ru/
Роуэн МакБрайд
Удачный кадр
Перевод: Newshka
Вычитка: InkDaisy
Оформление: Dafina
Аннотация
Джо Уилсон – красивый и успешный парень, но ему кажется, что он потерял себя. Однажды в парке он встречает фотографа, который «видит» людей. Сможет ли тот помочь Джо?
Первый раз я сцепился с Мэйсоном Рипли в Центральном Парке, потому что посмел отвлечь его. Он фотографировал, пытаясь запечатлеть, как люди наслаждаются первыми весенними деньками. Тогда я еще не знал его имени. Я не знал о нем ничего - кроме того, что хочу, чтобы он меня сфотографировал.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы собраться и подойти к нему. Для меня это было странным. Я высокий крепкий парень – один из лучших бодибилдеров страны. Ситуации повышенной напряженности для меня что-то вроде, ну, прогулки в парке.
Но что-то в этом парне выбило меня из колеи. Внешне он был вполне обычным: одет в потертую куртку и выцветшие джинсы. Копна каштановых волос разлеталась от легкого ветерка. Просто парень в парке... парень с камерой, по сравнению с которым все известные мне глянцевые фотографы – пустое место.
Он улыбнулся и присел, наводя объектив на маленькую девочку. Наклонив голову, я украдкой взглянул на его округлую задницу, обтянутую джинсами.
Хорошо, признаюсь: я хотел, чтобы он меня не только сфотографировал.
Засунув руки в карманы, я направился к нему.
– Привет, я...
– Загораживаешь мне свет, – сказал он, не отрываясь от камеры.
Я замер.
– О, прости, – я обошел его. – А так?
Он сделал еще кадр.
– Спасибо.
Момент был упущен, и я замялся, подыскивая подходящие слова.
– Я Джо. Джо Уилсон.
Он взглянул на меня и вернулся к фотоаппарату.
– Мэйсон Рипли.
Его безразличие поражало. Я заметный парень. Я произвожу впечатление на всех: мужчин и женщин, геев и натуралов. Я всегда цеплял своим телом, а в тот момент мне надо было что-нибудь сказать.
– Так ты... фотографируешь?
Вот черт! Что это было?
Однако он ответил. Раздраженным он при этом не выглядел – скорее разочарованным.
– Ага.
Девчушка вскочила и побежала к родителям. Он улыбался, глядя ей вслед.
У него был шикарный рот. Полные губы, которые казались мягкими, но не женственными. Мне хотелось увидеть их крупным планом. А точнее - увидеть эти губы на своем члене.
Он поднялся, собираясь уходить.
Я не мог отпустить его, поэтому выпалил первое, что пришло мне в голову:
– С-стой.
Он повернулся: на его лице читалось легкое любопытство.
– Да?
– Ты... не мог бы сфотографировать меня?
Он окинул меня взглядом карих глаз с головы до ног.
– Нет. Но спасибо за предложение.
Какого черта? Я чувствовал себя так, словно меня отшили.
– Почему?
Он был дружелюбен и спокоен, и говорил вежливо и тихо.
– Ты не очень фотогеничен, а я не люблю тратить пленку впустую.
Моя неловкость испарилась в ту же секунду; вытащив руки из карманов, я сжал их в кулаки.
Никто не осмеливается оскорблять меня, тем более будучи на голову ниже.
– Да кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать? Только потому что ты в свободное время фотографируешь людей в парке, возомнил себя Господом Богом? – Я угрожающе шагнул вперед. – Я был на обложке “Muscle & Fitness”, придурок. А чего добился ты?
К моему огромному удивлению, он улыбнулся.
– Ммм, “Muscle & Fitness”. Тогда зачем тебе снимок от такой посредственности, как я?
Его поддразнивания сбивали с толку. Кажется, он всегда так будет делать. И неловкость навалилась с новой силой.
– Ты... ты видишь людей.
– Что?
Господи, не надо было идти через парк.
– Когда ты снимаешь, ты видишь, какой человек на самом деле. Я-то знаю.
Улыбка стала чуть шире.
– А что, твои фотографы из журналов этого не умеют?
Я отвел взгляд.
– Нет.
– И ты хочешь, чтобы я увидел тебя, так?
Было мучительно неудобно признаваться в этом незнакомцу. Но в последнее время я ощущал себя пустым местом. Невидимкой. Давно я себя так не чувствовал.
– Да.
– Вот что, Джо Уилсон. – Подавшись вперед, он поймал мой взгляд. От него пахло травой и кожей. – Ты никакой. И видеть нечего.
Я нахмурился.
– Неправда.
– Уверен?
– Конечно, уверен.
Он выпрямился.
– Ну что ж, хоть эта злость чего-то стоит. – Одной рукой он убрал камеру в сумку, висевшую на шее, другой расстегнул боковой карман. – У меня нет студии, но в квартире оборудована комната. – Он достал карточку и протянул мне. – Вторник, четыре. Если забудешь или опоздаешь, можешь выбросить визитку. Люди, которые тратят мое время впустую, раздражают меня не меньше, чем те, что переводят пленку.
Карточка была незатейливой: его имя причудливым шрифтом, строго под ним – адрес.
– Я приду. Можно называть тебя Мэйсоном?
Уходя, он небрежно махнул рукой.
– Называй, как хочешь. Только не опаздывай.
Я стоял на газоне, я смотрел ему в след, пока он не исчез из вида. Этот парень проигнорировал меня, назвал пустышкой и без усилий загнал в угол. Я знал, что мне надо выбросить его визитку и забыть о случившемся.
Но я также был уверен, что расшибусь в лепешку, но во вторник приду вовремя.
Я аккуратно вложил карточку в бумажник, прислушиваясь к биению сердца и представляя, как выглядит его квартира.
Больше всего в эту минуту я хотел, чтобы Мэйсон Рипли увидел меня.
***
Я стоял под дверью квартиры Мэйсона. Оказалось, он живет в Ист-виллидж, районе Нью-Йорка, где в наши дни обитают многие представители псевдо-богемы. Это место разительно отличалось от привычной мне Юнион-сквэр.
Было без пяти четыре. Если я не постучусь в ближайшее время, он взбесится. А мне не хотелось, чтобы он бесился. Я хочу, чтобы он хотел меня.
Глубоко вздохнув, я поднял руку и осторожно стукнул пару раз. Тишина. Я собирался уже повторить попытку, когда дверь передо мной распахнулась.
Мэйсон взглянул на меня: кажется, он был удивлен.
– Джо. Ты вовремя. – Он отошел. – Проходи.
Он был в футболке с длинными рукавами, на которых виднелись выцветшие пятна, и таких же поношенных джинсах. Похоже, это его рабочая одежда.
Я не видел ничего более возбуждающего в своей жизни.
Войдя, я подумал, что комната под стать ему – простая, строгая, в легком беспорядке. Я замер, заметив кровать.
– А это здесь зачем?
Он прошел через комнату и включил лампы на штативах.
– В спальне темная комната, так что сплю я здесь. Встань на свет.
Ага, сразу переходим к делу. Встав на указанное им место, я посмотрел на белый задник.
– У тебя другого фона нет?
Мэйсон рассмеялся. Низко. Тепло.
– Здесь тебе не Кодак. Обычно я снимаю в естественной обстановке.
Я наблюдал за тем, как он, вытащив камеру, проверяет объектив.
– Как в парке?
– Да, там хорошо. Сними куртку.
Я снял.
– Куда можно положить?
– Куда хочешь.
Оглядевшись, я свернул ее и, положив на край кровати, вернулся на место.
– Что теперь?
Щелкнул затвор фотоаппарата.
– Эй, я не подготовился.
Мэйсон посмотрел на меня поверх камеры.
– Ну так готовься.
Я выпрямился, прижав руки к бокам. На его лице снова появилось скучающее выражение.
– Это называется «подготовиться»?
– А что не так?
Он неохотно сделал снимок и начал примеряться к следующему, но вдруг опустил камеру.
– Нет, попробуй по-другому.
Я не новичок в этом деле. Я знаю, как нужно встать.
Расставив ноги, я скрестил руки на груди так, что рукава рубашки натянулись на бицепсах.
– А так?
Сделав пару шагов, он посмотрел на меня сбоку.
– Неа.
Вот черт!
– Подскажи мне. Что ты хочешь?
Вздохнув, он накинул ремень камеры на шею.
– Чего хочешь ты?
Я нахмурился.
– В смысле?
Он запустил пальцы в каштановые волосы.
– Портрет? Фото в движении? Сексуальный снимок для подружки?
– У меня нет подружки.
Он вскинул бровь. Смутившись, я перестал позировать.
– Я просто хочу хорошую фотографию. Себя самого.
– Её будет нелегко сделать, учитывая, что ты старательно себя прячешь.
Его слова сбивали с толку. Я не знал, куда смотреть и куда девать руки.
Мэйсон покачал головой и надел крышку на объектив.
– Ничего не выйдет. Иди домой.
Домой?
– Подожди.
Отчаянно желая доказать, что стою его внимания, я расстегнул верхние пуговицы рубашки и стянул ее через голову. Обнажившись, я встал перед ним, позволяя рассмотреть смуглое мускулистое тело.
– Вот. Снимай.
Он скользнул по мне взглядом и прислонился к стене.
– Ты показываешь свое тело, а не себя.
Я был унижен и ошеломлен.
– Чем тебя не устраивает мое тело?
– Всем устраивает. Это лучшее, что я когда-либо видел. Но я не смогу сделать фото, которое тебе нужно.
– Почему?
Он пересек комнату, взял мою куртку и протянул ее мне.
– Потому что ты не позволяешь.
– Не понимаю.
Его лицо смягчилось.
– И не нужно понимать. Просто фотосессия окончена.
Как можно говорить настолько оскорбительные вещи с таким добрым выражением лица?
– Ты ничего обо мне не знаешь.
Он открыл дверь.
– Как могу знать я, если ты сам себя не знаешь.
Этими словами он задел за живое, и я пулей выскочил из его квартиры.
– Считаешь, что за пять минут изучил меня вдоль и поперек. Да ты же дешевый фотограф, который не может позволить себе собственную студию!
Мэйсон прислонился к косяку.
– Вот как? Это все?
У меня на скулах заходили желваки.
– Да, все!
На его лице отразилось разочарование.
– Доброго пути, Джо.
Дверь захлопнулась, а я, как идиот, остался стоять в коридоре.
***
– И ты просто... ушел?
Я мерил шагами комнату старшей сестры.
– А что мне оставалось делать?
Эйлис отложила папку с бумагами, обращая всё внимание на меня.
– Что делать?! Ты же здоровый парень! Почему ты ему не вмазал?
Я скрестил руки на груди и прислонился к стене.
– Эйлис, прекрати.
– Я серьезно. Если он был так груб, как ты говоришь, почему ты не поставил его на место?
Действительно, почему?
– Не знаю. Что-то в нем... заставляет всё внутри меня трепетать.
Эйлис поставила локти на колени и положила подбородок на изящные кисти.
– Итак, убедимся, что я всё правильно поняла. Этот парень оскорбил тебя посреди Центрального парка, затем пригласил домой на фотосессию, снова оскорбил – и выставил вон. И ты ему никак не помешал.
Я кивнул, не отрывая взгляда от пола.
– Как-то так.
– Он, должно быть, настоящий красавчик.
Несмотря на то, что моя гордость была ущемлена, я рассмеялся.
– Да, он такой. Даже более того, в Мэйсоне есть что-то...
– В Мэйсоне?
– Его так зовут. Мэйсон Рипли.
Я почувствовал оживление на другой стороне комнаты и поднял взгляд. Сестра смотрела на меня широко распахнутыми глазами.
– Мэйсон Рипли? Ты встретил Мэйсона Рипли в Центральном парке? - Не совсем понимая, как реагировать на ее слова, я кивнул. Она открыла рот. – Бо-же-мой!
– Кажется, я что-то упустил.
– Джоуи, да он известнее, чем Себастио Сальгадо, Эммет Гоуин и даже Энсель Адамс1.
– А кто такой Энсель Адамс?
Я пытался не упустить нить.
Эйлис взвизгнула и ткнула в картину на стене за ее спиной. Я подошел к фотографии и впервые внимательно разглядел ее. Это был ошеломляющий черно-белый пейзаж: скалистая долина и нависшая над ней луна.
– Мэйсон делает такие снимки?
– Не совсем. У него свой стиль, – она почти зарычала, и я встревожено взглянул на сестру. – Какой смысл объяснять! Я сейчас.
Она выбежала из комнаты, а я присел на диван, слушая, как она роется в шкафах. Я почти боялся увидеть то, что она хотела мне показать.
Эйлис вернулась, прижимая к груди огромный альбом. Осторожно, словно бесценную реликвию, она положила его передо мной на журнальный столик. Я уставился на имя Мэйсона, выведенное на обложке черной тушью.
– Давай. Взгляни.
Решив, что альбом меня не укусит, я перевернул страницу. Густой, пышный тропический лес, неразличимые за кронами стволы. Цвета оживали на фотографии – оттенки зеленого были невообразимыми. Листва почти полностью скрывала солнце, но картинка была такой четкой, что я мог бы протянуть руку и достать один из изумрудных листьев.
– Черт, это похоже на фото из National Geographic.
Я понял по голосу, что она улыбается.
– Давай дальше.
Перевернув страницу, я увидел то же фото на обложке National Geographic и смог только прошептать:
– Ого.
– Дальше лучше.
Она не шутила. Там были обложки Newsweek, Time, The Rolling Stone. Были фото людей, пейзажи, газетные вырезки. Каждое отличалось от предыдущего, но во всех была одинаковая ясность и удивительный реализм. Я смотрел на фотографии Мэйсона и понимал их. Всей душой.
Я был прав тогда, в парке. Он видел людей.
Он просто не мог разглядеть меня.
– Черт, – вырвалось у меня, когда я посмотрел на следующий снимок.
Эйлис захлопала в ладоши.
– Да, это чудесно, правда? Я собираю его работы с колледжа. А ты познакомился с ним. Ты... – Она замолчала, а затем продолжила с жалостью в голосе: – Ой, извини, забыла, что встреча не была приятной. Ни одна из двух.
Я провел ладонью по лицу.
– Ты не понимаешь. Я хвастался перед ним, что был на обложке Muscle&Fitness. Я назвал его дешевым фотографом.
– Мда. Неудивительно, что он был так груб с тобой.
Я вспомнил спокойное выражение его лица.
– Да нет же. Не думаю, что мои слова задели его. Его раздражало, что я такой скучный.
Она прижала кулачок к груди.
– Джоуи, ты совсем не скучный.
Я закрыл альбом.
– По сравнению с ним – даже очень. Он лучший в своем деле.
– И что? А ты - в своем.
Я удивленно уставился на нее. А ведь она права. Как я мог забыть?
– Ты слишком плохого мнения о себе, Джоуи.
Зная наизусть, что она скажет дальше, я откинулся на спинку дивана.
– Уже не важно. Мэйсона я упустил.
На лице Эйлис появилась хитрая ухмылка, которая еще с детства означала, что нас ждут проблемы.
– Может и нет.
– Ничего не хочу слышать. – Сестре всегда удавалось выкрутиться, в то время как я получал по полной программе, что бы мы ни делали.
– Тимоти будет на конференции всю неделю, – будто не слыша меня, продолжила она, покручивая обручальное кольцо, – а у меня как раз два билета на выставку в пятницу. На выставку работ Мэйсона Рипли. Первую за несколько лет.
Я вскочил.
– Правда?
Она кивнула.
– Официальный прием. Хочешь пойти?
Здравый смысл твердил, что надо ответить отказом, но я был словно одержим.
– Я ведь хорош в смокинге, да?
– Ну не знаю. Ты ведь мой брат.
Я искренне улыбнулся впервые за неделю. Не нужно было спрашивать. Даже Мэйсон сказал, что у меня отличное тело. А вся моя одежда сшита так, чтобы сделать из меня совершенство.
Третий шанс увидеть Мэйсона Рипли. Может, в этот раз мне удастся очаровать его.
***
Я стоял на тротуаре перед картинной галереей Джордан и не мог и шагу ступить.
– Пойдем, Джоуи, с каких это пор ты стал пугливым цыпленком?
Я, сощурившись, посмотрел на сестру. Я вешу в три раза больше нее, а она до сих пор не боится издеваться надо мной.
Эйлис невинно улыбнулась и, взяв меня под руку, направилась к входу. Выставка была пафосной, хотя этого стоило ожидать. Фотографии разных размеров были развешены на серых стенах и подсвечены. Почти все снимки были черно-белыми, и только некоторые – цветными, яркими пятнами в экспозиции.
Вокруг было много красивых людей, большинство – в черных или в темных нарядах. Эйлис оделась во всё красное. Открытое вечернее платье обтягивало ее тело, удачно оттеняя темные волосы. Все в галерее оглядывались на нее, и я не мог осуждать их за это. Когда-то сестра выиграла конкурс «Мисс Род-Айленд», и сегодня она была всё так же божественно красива.
Я тоже выделялся из толпы. На фоне меня все казались лилипутами. Классический черный смокинг сочетался с моими темными волосами и глазами. Во всяком случае, я так думал.
– Джо Уилсон.
Я замер от этого мягкого, томного голоса, который слышал лишь дважды, но мог узнать где угодно.
Эйлис тихонько пихнула меня локтем под ребра и прошептала:
– Дыши.
Последовав ее совету, я повернулся.
Передо мной предстал Мэйсон Рипли, и взгляд его был направлен прямо на меня. Как и большинство мужчин в зале, он был одет в черный смокинг, но бабочка была развязана и висела на шее темной лентой, а две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты. У талии болтался чехол для камеры, а на ногах были поношенные кеды, будто только их и следовало одевать под смокинг.
Он выглядел потрясающе, и все заготовленные темы для разговора вылетели из моей головы.
К счастью, со мной была сестренка. Она протянула ему руку:
– Мистер Рипли. Такая честь побывать на вашей выставке. Я лет десять пыталась достать билеты.
Он перевел взгляд на нее и тепло улыбнулся.
– Вы моя поклонница?
– О да. Выдели бы вы мой альбом с вырезками.
Он засмеялся.
– Как вас зовут?
– Эйлис. Эйлис Уилсон.
Мэйсон взглянул на ее кольцо, а затем – на меня.
– Супруга?
Наконец, ко мне вернулся дар речи, хоть голос оставался хриплым:
– Нет. Сестра. Она оставила девичью фамилию, хотя Тимоти, ее муж, не очень...
Эйлис пнула меня по ноге, пытаясь прервать мое бормотание.
– Ясно, – Мэйсон отвернулся к ней. – Интересное имя. Чье оно по происхождению?
– Еврейское, – она погладила меня по руке, – как и Джозеф.
Слава Богу, она не назвала меня Джоуи.
Мэйсон не отрывал от нее взгляда.
– Кто вы по профессии?
– Нейрохирург.
Он улыбнулся и приблизился к ней.
– Веселая, умная, – он ласкал ее взглядом, – и красивая. Надеюсь, вы позволите мне как-нибудь сделать пару снимков.
Во мне всё всколыхнулось. Эйлис? Он хочет сфотографировать Эйлис?
Ее глаза округлились от удивления.
– Правда?
– Конечно, – он склонился к ней. – Я вижу жизнь в вашем лице. Вы прекрасно выглядите.
Пора убираться отсюда. Кажется, тело уже пошло на поводу у эмоций, но сознание отключилось, и я не мог ни пошевелиться, ни сказать хоть слова.
– Рип! – В нашу сторону, взволнованно оглядывая Мэйсона, спешил щуплый коротышка. – Ради Бога, Рип! Неужели ты не можешь оставить камеру хоть на минуту?
Мужчина потянулся к фотоаппарату, но Мэйсон, всё еще улыбаясь, перехватил его руку.
– Никогда не притрагивайся к моей камере. Понятно?
Тот сглотнул и кивнул в ответ. Мэйсон обнял его за плечи.
– Эйлис, Джо, это Флетчер Томас, мой менеджер. Парень нервный, но хороший. – Мэйсон посмотрел на него сверху вниз. – Флетчер, покажи даме выставку, пусть она выберет снимок, а ты его ей подаришь.
Флетчер покраснел и забубнил, словно у него вскоре случится инсульт. Хорошо, что это по части Эйлис.
– По... подарить?
– Да, подарить.
Эйлис с благоговением уставилась на Мэйсона.
– Да ладно. Настоящий Мэйсон Рипли.
Он улыбнулся:
– Считайте это взяткой. Фото в обмен на день съемок.
Эйлис подхватила Флетчера под руку.
– Договорились, – крикнула она, утаскивая менеджера к экспонатам.
Мы с Мэйсоном остались стоять посреди галереи. Вдвоем. Я словно врос в пол. Пришлось, прочистив горло, завести разговор:
– Тот парень назвал тебя Рип.
– Некоторые зовут меня так. А твое имя, значит, Джозеф?
– Да, но мне больше нравится Джо.
Он смотрел, как Эйлис переходит от снимка к снимку.
– Вполне логично.
Нужно было продолжить разговор любым способом.
– Слышал, это твоя первая выставка за последние годы.
– Меня не было в городе, я вообще не задерживаюсь на одном месте надолго. А вот теперь решил пустить корни.
Хотелось спросить, где он хочет осесть, но я решил увести разговор в более безопасное русло.
– Полно людей. Ты волнуешься?
Взглянув на меня, он пожал плечами.
– Мне до безумия скучно. И всё же твоя сестра оживила обстановку.
Я вздрогнул. Мэйсон тихо спросил:
– Что ты здесь делаешь?
– Моя сестра без ума от тебя, а ее мужа нет в городе...
– А можно правду?
Засунув руки в карманы, я опустил взгляд.
– Я не знал, кто ты. Хотел снова тебя увидеть.
– Потому что я знаменит?
– Нет. Потому что я не мог не прийти.
Сократив расстояние между нами, он поймал мой взгляд кофейными глазами.
– Тогда почему ты ушел во вторник?
Я непонимающе нахмурился.
– Ты велел мне уйти.
– А ты хотел уйти?
Я неуверенно ответил:
– Нет.
– Тогда почему ты не попытался остаться?
Его вопрос ошеломил меня, также как и мой ответ:
– А почему ты не попытался меня вернуть?
Мэйсон улыбнулся.
– Я бы глотнул свежего воздуха, – он выпрямился, потянулся и направился к выходу.
Когда я не сдвинулся с места, он бросил через плечо:
– Ты идешь?
Внезапно почувствовав себя полностью опустошенным, я поплелся за ним.
***
оставить свою "спасибу"
Мэйсон упал на скамейку возле галереи и откинул голову.
– Я бы сейчас не отказался от сигаретки.
Я неуклюже остановился перед ним.
– Ты куришь?
– Уже нет. И тебе не советую.
Я тихо засмеялся.
Сев прямо, он смотрел на меня, пока я не успокоился.
– Иди сюда, Джо.
Я подсел к нему.
– Ты из тех парней? – спросил он, глядя мне в глаза.
– Каких парней?
– Ну, которым всё время надо давать указания. Тебе нужно, чтобы тобой руководили?
Я потрясенно отодвинулся на другой конец скамьи.
– Нет... Мне не нужно... Я не... – Согнувшись, я запустил пальцы в волосы. – Черт. Не понимаю, почему веду себя так рядом с тобой.
Он засмеялся, и ночную темноту разорвала вспышка света.
Я резко выпрямился и моргнул пару раз.
– Ты только что...
Он снова нажал на спуск, ослепив меня на доли секунды.
– Прекрати.
– Прекратить? – он отвел камеру от лица так, чтобы я мог видеть его улыбку. – Разве не этого ты хотел?
Я замер, вцепившись в край скамейки и уставившись в темноту.
– Этого.
– Зачем?
– Я говорил тебе.
– Скажи еще.
Еще? Это значило, что мне придется во всем разобраться, а мне не нравилось даже думать об этом. Но я понимал, что это мой последний шанс завязать отношения с Мэйсоном, иначе он уйдет из моей жизни навсегда.
– У меня отличное тело.
– Я заметил.
Я посмотрел на Мэйсона.
– Правда?
Еще одна вспышка ослепила меня, и я раздраженно потер глаза.
– Черт, Мэйсон, убери эту штуку!
Его дразнящий тон не поднимал мне настроение.
– Рассказывай. Скоро ты перестанешь ее замечать.
Я бросил на него грозный взгляд и откинулся на скамейку, всматриваясь в темноту улицы.
– Я не слишком веселый, не слишком умный, не слишком талантливый. Кажется... кажется, я просто тело, которое ходит и позирует. Не думаю, что так было всегда. И я надеялся, что ты поможешь мне вспомнить.
Вспышка мелькнула снова, но на этот раз я уже был готов к тихому щелчку камеры и жужжанию пленки.
– Тебе нравится, как ты сейчас выглядишь?
Я сложил руки, и Мэйсон снова нажал на спуск.
– О да. Мне нравится быть большим.
– Почему?
Я усмехнулся и снова услышал щелчок и жужжание.
– Думаю, я всегда старался сделать так, чтобы меня заметили.
– Поэтому ты так усердно работал?
– Когда мы были детьми, все любовались только Эйлис. Она была милой, умной, занималась в кружках. Ее все обожали. У меня были хорошие оценки, но не выше средних. Я был тощим и неуклюжим. В средней школе я весь покрылся прыщами, которые прошли только в старших классах.
Щелк. Вжик.
– Ты чувствовал себя невидимкой?
– Я был невидимкой. Я ни в чем не мог сравниться с Эйлис. Даже мое имя не было таким интересным, как ее.
Щелк. Вжик.
– У тебя были друзья?
– Да нет. К нам приходили ребята, но только чтобы взглянуть на сестру.
– Ты ревновал к ней?
Я закрыл глаза.
– О, Господи, да. Пойми меня правильно, я люблю Эйлис. И не то чтобы она всё это делала специально. Нет, она просто не могла не быть совершенством. Поэтому я должен был найти способ, свою нишу, где я бы был один. Бодибилдинг оказался тем, что нужно, и на время исправил ситуацию.
– То есть это больше не помогает?
– Бодибилдинг поддерживает меня, и я буду заниматься им, сколько смогу. Но мне нужно что-то... я не знаю что.
– Твое фото в моей галерее?
– Нет, не это.
– Извинение от семьи?
Я усмехнулся:
– Нет. – Заметив тишину, я посмотрел на Мэйсона. – Когда ты прекратил снимать?
Он улыбнулся, и я впервые ощутил его теплоту.
– Я же говорил, что ты перестанешь замечать вспышку.
Мэйсон снова сделал снимок: я смотрел прямо в объектив.
– Я не трачу пленку?
Щелк. Вжик.
– Сегодня ты стоишь каждого кадра.
Я почувствовал, что краснею, но не отвел взгляда от камеры.
– Ты меня смущаешь.
– Почему?
– Не знаю. Я давно перестал стесняться, но рядом с тобой чувствую себя идиотом.
– Тебе это нравится?
Я опустил взгляд.
– Обычно да. Но ты меня почти убил, когда попросил Эйлис сняться для тебя.
– Но сейчас я фотографирую тебя.
Мои губы тронула легкая улыбка.
– Ага.
– Хочешь поехать ко мне, Джо?
Я вскинул голову.
Свет. Щелк. Вжик.
Я сжал кулаки.
– Жестоко так поступать, только чтобы сделать гребаную фотографию.
Мэйсон показался из-за камеры.
– Я спросил тебя не ради фотографии. Я действительно приглашаю тебя к себе.
Я запутался в Мэйсоне Рипли. Боясь, что тщетно надеюсь на то, чего хотел еще с нашей первой встречи в Центральном парке, я осторожно сказал:
– Не думаю, что смогу снова позировать тебе в студии.
Он убрал камеру в чехол.
– Я хочу тебя видеть не в студии, а в своей постель.
Мои руки разжались.
– Сейчас?
– Сейчас.
Будучи неуверенным, что готов к такому повороту событий, я начал искать оправдания:
– Я должен убедиться, что сестра спокойно доберется до дома.
– Я скажу Флетчеру, чтобы он отвез ее. С ним она будет как за каменной стеной.
– За каменной стеной? Последний раз я слышал эту фразу от бабушки, когда...
– Поцелуй меня, Джо.
По телу прошла легкая дрожь. Я прерывисто вздохнул и, медленно придвинувшись к нему, склонил голову и прижался к губам.
Это было похоже на фотовспышку. Сильную. Яркую. Ослепляющую. Пришлось закрыть глаза, чтобы после такого выжить. На его губах остался вкус шампанского, оттенявший головокружительный поток эмоций. А потом я почувствовал, как его пальцы ласкают мой затылок. Это было уже слишком, и я громко застонал. Прикусив мое ухо, Мэйсон осторожно отстранился.
– И всё же ты один из тех парней.
– Нет. Наверное. Вот черт! – Я покрывал его щеку нетерпеливыми поцелуями. – Даже если так, то только с тобой.
– Что во мне особенного?
Притянув Мэйсона, я провел рукой по его бедру.
– Ты заставляешь мое сердце биться чаще.
Мэйсон встал, оставив меня непонимающе смотреть на него. Мне было холодно и неуютно, в голове кружились сотни незаданных вопросов. Проведя ладонью по волосам, он протянул мне руку.
– Пойдем ко мне, Джо.
Кажется, его глаза, или голос, или поцелуй наложили на меня заклятье. Я взял его руку и встал рядом, возвышаясь над ним.
– Хорошо.
На его лице появилась легкая улыбка.
– Ты интересный человек, Джо Уилсон. Я надеялся, что ты наконец-то позволишь мне это увидеть.
Он направился прочь, и я поспешил за ним.
– Я... я хочу, чтобы ты увидел больше.
– Отлично, как раз это я и намерен сделать.
***
Поездка в такси с Мэйсоном Рипли была... дурманящей и мучительной. Едва мы сели в машину, он замолчал и уставился в окно.
Он что, передумал? Почему он ничего не говорит? Я снова почувствовал себя пустышкой, прямо как в тот день в Центральном парке.
Я поерзал, открыл рот, захлопнул его и снова поерзал.
– Жаждешь светской беседы, Джо? – спросил Мэйсон, не отрывая взгляда от окна.
Его лицо, скрытое тенью, освещалось каждый раз, когда мы проезжали под уличными фонарями. Мне стало легче, когда он заговорил, но гордость не позволила признаться в этом.
– Нет.
На лице Мэйсона появилась едва заметная улыбка.
– Какую музыку ты слушаешь?
Я понимал, что он меня дразнит, но всё равно ответил:
– Чаще всего рок. Хотя я тут видел одного парня по телевизору, у него такой сильный низкий голос. Он пел по-итальянски. И он слепой. Жаль, я не запомнил его имени.
– Андреа Бочелли?
Что-то внутри отозвалось.
– Кажется да. Он тебе нравится?
– У меня есть почти все его диски. Если хочешь, поставлю, когда приедем.
Мысль о том, что случится в скором времени, выбивала все остальные из моей головы.
– Ты уже возбужден?
Да уж, Мэйсон не облегчал ситуацию. На самом деле, он явно наслаждался моей растерянностью.
– Да.
Он помолчал пару минут, а затем спросил уже серьезнее:
– Ты хоть раз в жизни просто брал то, что хочешь?
Его вопрос потряс меня, и я бросился защищаться:
– Знаешь, когда я был ребенком, меня часто ни во что не ставили. Ты не можешь обвинять меня в том, что я отношусь к людям иначе.
Он не ответил, и я решил, что упустил свой последний шанс.
– Это разные вещи. Быть настойчивым и плевать на других – не одно и то же.
Что ему от меня надо?
– Я настойчивый.
– Ты снимался для многих журналов?
Я не знал, как реагировать на резкие смены темы разговора. А Мэйсон всё смотрел в это проклятое окно.
– Почти для всех крупных изданий по фитнесу.
– И фотографы говорили тебе, как встать, что изобразить, как нагнуться? Они обращались с тобой, как с куклой?
Меня удивило возмущение в его голосе.
– Да, но так работает этот бизнес.
Мэйсон застыл.
– От таких фотосессий люди блекнут. Когда мы встретились в Центральном парке, от тебя ничего не осталось, кроме той маленькой искры гнева. Я попытался разжечь ее, когда ты пришел ко мне, но ты сбежал. В конечном счете, я решил, что ты действительно пустой.
Я шепотом спросил:
– А сегодня?
– Сегодня ты был живым. Я боялся, что это иллюзия, что ты лишь отражаешь сестру. – Напряжение стало его отпускать. – Поэтому я хотел остаться с тобой наедине. И рад, что у меня это получилось.
Я всё еще не понимал, чего он хочет, но знал, чего хочу я. Придвинувшись к нему, я вытянув руку за его спиной, попытался поймать его взгляд.
– Почему ты не смотришь на меня?
Он ухмыльнулся.
– Если я это сделаю, мы, скорее всего, будем трахаться на заднем сидении этого такси.
То, что он был возбужден, как и я, окрыляло, но я не стал заставлять его взглянуть на меня. Вместо этого я прижался к Мэйсону всем телом и склонил голову. Каштановые волосы щекотали кожу, когда я вдыхал его аромат. Он пах свежестью, словно скошенная трава или молодая листва, наполнял энергией и жизнью.
Я тронул губами его висок, а потом лизнул мочку уха. Мэйсон глубоко вздохнул, отчего я улыбнулся. Он откинул голову и закрыл глаза, разрешая целовать себя.
Я уже почти пробрался в его брюки, когда такси остановилось. Мэйсон вылез из машины, расплатился и пошел к дому, не глядя, иду ли я следом. Но, конечно, я шел за ним, и в этот раз молчание не было неловким.
Отперев дверь, он вошел внутрь. Наблюдая, как он снимает с шеи камеру и осторожно кладет ее на стол у стены, я закрыл за собой дверь.
– Раздевайся.
Мне не нужно было повторять, я быстро скинул пиджак и развязал галстук. Стоя спиной ко мне, Мэйсон снял смокинг и бросил его на пол. Потом, ухватив рубашку между лопаток, стянул ее через голову.
Мои руки замерли на ширинке, когда я увидел, как двигаются мускулы под его кожей. Я не ожидал, что он такой подтянутый. У него оказалось крепкое точеное тело, какого не добьешься тренировками в спортзале. Оно было развито неравномерно – правая сторона немного сильнее левой – но я сомневаюсь, что Мэйсона это заботило.
Как и меня.
Он повернулся, и я стянул брюки со своих накачанных ног, пока он шел ко мне через комнату. Я хотел показать ему свои мышцы – лучшее, что у меня есть.
Мэйсон, не отрывая взгляда от моих глаз, провел рукой по моей шее и притянул к своим губам. В мозгу снова произошел взрыв, искрами рассыпаясь по всему телу и освещая меня изнутри. Его мягкие губы скользили по моим, лаская, подчиняя, оставляя свой вкус навсегда. Когда Мэйсон отстранился, я мог лишь потрясенно смотреть на него. Большинство из тех, с кем я встречался, сразу накидывались на мускулы. Я не был готов к такому крышесносному поцелую.
Мэйсон засмеялся.
– Жаль, что я убрал камеру. Твое лицо восхитительно, Джо, – он провел пальцем по резинке моих боксеров.
Сбросив их, я предстал перед ним полностью обнаженным в ожидании реакции. Его внимательный взгляд прошел по моей груди, прессу, задержался на члене, продолжил спускаться по бедрам, лодыжкам, ступням. Медленно. Возбуждая. Дразня. Когда он вернулся к моим глазам, я уже был до боли тверд и жаждал прикосновений.
– У тебя действительно сказочное тело, – тихо произнес он.
Я наклонился, чтобы расстегнуть его брюки. В спешке я порвал ткань.
– Черт!
Он подался вперед, нежно целуя меня в плечо.
– Ничего страшного. Терпеть не могу этот пингвиний наряд.
Слегка умерив пыл, я снял с него брюки, а затем боксеры. Мое внимание привлек неровный шрам на бедре, и я провел по нему пальцем.
– Откуда это?
– Попался, когда рухнули Башни.
– Ты снимал?
– Ага.
Я поднялся, внимательно осматривая его тело. Поперек живота был еще один шрам.
– А этот?
– Во время урагана порезало осколком стекла.
Нахмурившись, я выпрямился и дотронулся до круглой отметки на плече.
– Это?
– Делал репортаж о восстании на Ближнем Востоке. Вернулся домой с сувениром.
Я погладил шрам, затем провел пальцами по его лицу.
– У тебя опасная жизнь.
– Теперь уже нет. – Он поцеловал мою грудь, обвел языком вокруг соска. – Сейчас я предпочитаю мирные события и счастливых людей.
Дышать становилось трудно, и я провел руками по его спине, чувствуя, как напряжены мышцы под ладонями.
– Успокоился?
Пальцы, сомкнувшись на моем члене, огладили его по всей длине.
– Меня нелегко успокоить, Джо.
Мое тело содрогнулось от удовольствия с такой силой, что Мэйсон отшатнулся.
– Прости, – сказал я, тяжело дыша, – иногда я слегка...
– Не извиняйся, – он улыбнулся, прижав ладонь к моей груди. Легко подтолкнув, он направил меня к кровати. Я упал на матрас, а Мэйсон устроился у меня между бедер.
– Не сдерживай себя.
Я схватил его, затаскивая на себя. Он был легким, но твердым и горячим. Я крепко обнял его.
Мэйсон, засмеявшись, поцеловал меня в лоб, затем в переносицу. Он провел руками по бицепсам, и я напряг мышцы, наполняя его ладони. Он нашел мои губы, скользнув своим телом по моему. Меня снова тряхнуло.
– Знаешь, когда ты на взводе, ты похож на землетрясение.
Я накрыл ладонями его ягодицы, поглаживая и сжимая их.
– Никто такого раньше не говорил, так что это всё ты.
Я стал направлять его, безумно желая почувствовать, как его член прижимается к моему. Мэйсон с шумом втянул воздух, позволяя мне контролировать ситуацию.
– Как хорошо.
В ответ я лишь застонал. Он прижался губами к моей шее.
– Хочу войти в тебя.
– Я тоже этого хочу.
Я почувствовал, как он улыбнулся, а затем прикусил мою разгоряченную кожу.
– Тогда ослабь свою мертвую хватку, чтобы я смог взять презерватив.
Я неохотно опустил руки. Он соскользнул с меня и, достав из тумбочки блестящий пакетик, надорвал его. Я сел и притянул Мэйсона к себе на колени. Забрав презерватив, я провел ладонью по его твердому исчерченному венами члену и надел резинку. Опустив голову, я просунул руки под задницу Мэйсона и приподнял его бедра к своим губам. Он вцепился мне в плечи, пытаясь удержать равновесие, пальцы впились в кожу.
Я нежно поцеловал головку; она пульсировала, приглашая меня к дальнейшим действиям. Я уткнулся носом в пах, вдыхая мускусный запах, и потерся щекой о член.
Мэйсон тихо застонал: никаких умных слов, никаких насмешек. Широко открыв рот, я одним движением заглотил его до самого горла. Мэйсон подался вперед, зарываясь лицом в мои волосы, когда мой язык дотронулся до него. Я ласкал его до тех пор, пока он весь не был в моей слюне, и трясло уже не только меня. Затем я уложил его на кровать и перевернулся на спину, раскинув бедра.
– Я еще никогда не был снизу.
Мэйсон, затаив дыхание, навалился на мои согнутые ноги.
– Ты сегодня кладезь неожиданностей.
С тех пор, как он заинтересовался мной, его поддразнивания еще не действовали на меня так сильно. Я обхватил его ногами.
– Трахни меня.
Мэйсон ухмыльнулся, легко проведя пальцами по линии между моих ягодиц, затем стал поглаживать анус. Мышцы сжались, стараясь затянуть его глубже. Мэйсон продолжал гладить тугую кожу, проникая в меня, лаская мой вход, пока всё тело не стало выгибаться от каждого прикосновения.
Когда палец исчез, я чуть не захныкал. Но его место заняло кое-что более приятное.
Головка, нажав, осторожно проникла внутрь. Я затаил дыхание, мое нетерпеливое тело жадно поглотило Мэйсона.
– Такой узкий, – пробормотал он, сводя меня с ума своей медлительностью. Не в силах этого выносить, я уперся пятками в его ягодицы и подтолкнул. Его глаза распахнулись от удивления, затем он провел по каплевидной мышце на моем бедре. Я удерживал его, привыкая к новому ощущению заполненности. Я даже не чувствовал особого дискомфорта, потому что видел, что он наслаждается мной так же, как и я им.
Наконец, я расслабился, желая продолжения.
Мэйсон подался вперед, одной рукой сжимая и поглаживая мою грудь, другой – лаская мой до боли напряженный член. Он начал двигаться, врываясь в меня снова и снова. Мне безумно хотелось закрыть глаза, но тогда я не смог бы видеть его.
Мои руки блуждали по его телу – по груди, плечам, животу – и мне этого было мало. Его кожа заблестела, дыхание стало резким и прерывистым, но улыбка так и не покинула губ, толчки не потеряли силы, а рука не оставила мой член. Мои яички поджались, по телу словно прошел разряд такой силы, что затряслась кровать. Сдерживаемое желание, которое копилось с нашей первой встречи, вырвалось из меня. Я раз за разом изливался на грудь горячими белыми каплями, а член Мэйсона пульсировал во мне, и я чувствовал, как его сперма наполняет презерватив.
Мэйсон, дрожа, упал на меня. На минуту я потерялся в оргазме, и сейчас наслаждался навалившейся слабостью. Я обнял его и вслушался, как его сердце вторит моему. Кажется, прошел не один час, прежде чем Мэйсон пошевелился и поднял голову. Открыв рот, я удивленно взглянул на него.
Я видел свое отражение в его глазах.
Он запустил длинные пальцы в мои волосы.
– Как бы мы сейчас в кадре смотрелись.
Поглаживая спину Мэйсона, я обхватил его ногами.
– Только попробуй встать с постели за своей проклятой камерой.
Он улыбнулся и нежно поцеловал меня.
– Даже не думал.
***
Просыпаясь, я чувствовал, что комната уже заполнена светом утреннего солнца, а на бедра накинута простынь. Я уже собирался открыть глаза, когда услышал хриплый голос Мэйсона над ухом:
– Я собираюсь сделать отличный кадр, так что не бесись, когда отойдешь от вспышки.
Я приподнял веки, услышав знакомые щелчок и жужжание.
– Всё?
– Ага.
Моргнув пару раз, я сфокусировал взгляд на Мэйсоне. Он уже оделся в выцветшую футболку с Ван Хэйлен2 и джинсы.
Ван Хэйлен. Да, я по уши влюбился в Мэйсона Рипли.
Он сидел на матрасе, скрестив ноги, и перематывал пленку в фотоаппарате.
Я поднялся и слегка похлопал себя по щекам, чтобы окончательно проснуться.
– А почему ты не пользуешься цифровой камерой?
– Слишком автоматизировано. Мне нравится процесс, то, как раньше делали фотографии.
– Процесс?
– Замерять свет, выставлять скорость затвора, вручную настраивать объектив. Мне нравится брать непроявленную пленку и что-то создавать из нее. – Задумавшись, он нахмурился. – Есть что-то неправильное в том, чтобы раскладывать человека на пиксели. Конечный результат – видение машины, а в ней меньше интимности, меньше души. Не получается увидеть истинный сюжет.
Мне было приятно слушать, как он рассказывает о своем увлечении.
– Ты считаешь, что смог увидеть меня?
Он улыбнулся и открыл камеру.
– Хочешь посмотреть на то, что увидел я? – спросил он, вытаскивая кассету.
Я уже мельком видел это ночью, но мне хотелось еще.
– Да.
Мэйсон соскочил с кровати и направился в темную комнату.
– Тогда пошли.
Я зевнул, потянулся и последовал за ним.
– Закрой дверь.
Я исполнил указание, наблюдая за тем, как он выставляет оборудование. Я обошел стол в центре комнаты, подныривая под тонкие бельевые веревки, и заглянул Мэйсону через плечо. Маленькая металлическая катушка, небольшой стальной лоток, какая-то крышка, и штука, похожая на небольшую открывалку. Он установил их в ряд, поместив пленку в начало.
– Готов?
– Конечно. – Я никогда не видел, как проявляют пленку, и очень хотел посмотреть.
Мэйсон, дотянувшись до выключателя, погрузил комнату в темноту.
– Какого черта!
– Только не говори, что боишься темноты.
– Нет, но мог бы и предупредить.
Он засмеялся.
– Можешь держаться за мое плечо, если так тебе будет легче, только не тряси меня.
Я всё еще злился и готов был прибить его. Но потом, протянув руку, я нашел в темноте его спину, поднялся по ней пальцами и вцепился в плечо.
– Зачем такая кромешная тьма?
Я почувствовал, как двигается его рука, а затем что-то открывается. Наверное, кассета с пленкой.
– Первая стадия должна проходить в полной темноте.
– Я думал, можно пользоваться специальными фонарями.
– Красная лампа. Скоро я ее включу. Но непроявленная пленка очень чувствительна, даже к ней.
Послышался странный звук.
– Что ты делаешь?
– Накручиваю негатив на спираль.
Лязг металла о металл.
– А теперь?
– Вставляю спираль в фотобачок.
Пару секунд стояла тишина, и я сжал его плечо.
– А сейчас?
– Закрываю бачок и включаю красную лампу.
Я зажмурился. Когда глаза привыкли к свету, я уставился на Мэйсона.
– Ты подлый сукин сын.
Он ухмыльнулся, снял мою руку с плеча и поцеловал ладонь.
– Но, на твое счастье, чертовски привлекательный.
– Спасибо.
Он достал с полки несколько бутылок.
– А что ты сейчас делаешь?
Мэйсон, открыв специальное отверстие, приставил горлышко к бочку.
– Вливаю буру.
– Буру?
– Проявитель.
– Ааа.
Закрыв крышечку, он стал переворачивать емкость плавными движениями, затем постучал ей по столу и поставил на поверхность.
– Что ты...
– Чтобы всё получилось удачно, пленка должна дойти до нужного состояния, – он посмотрел на меня, в уголках глаз собрались морщинки. – Как мы с тобой.
Я попытался засунуть руки в карманы и вдруг понял, что на мне ничего нет.
– По-моему, только меня доводили до нужного состояния.
– Ошибаешься.
– Что...
Он взял фотобачок, снова попереворачивал его и постучал им по столу. Я понял намек и закрыл рот.
Мэйсон смотрел на меня, повторяя этот «ритуал» по одному ему известному расписанию. Затем, слив «буру», добавил в бачок воды и каких-то реактивов. Тоже чтобы довести до нужного состояния.
Я чувствовал себя фотопленкой.
Снова слив раствор, он заменил его другим.
– Это фиксаж, – сказал он, видя недовольное выражение моего лица. – Я действительно зацепил тебя тогда в парке?
Я скрестил руки на груди.
– Ну да, а фотосессия была полным кошмаром.
Он засмеялся.
– С эстетической точки зрения, ты самый красивый мужчина из всех, что я видел.
Трудно злиться, когда он говорит такое.
– Правда?
– Но мне нужно больше. И на фото, и в постели. Видеть, что ты так близок к тому, что мне нужно, и не иметь возможности достучаться до тебя, было мукой.
И снова мне было нечего сказать.
Мэйсон отвернулся, слил раствор и снял крышку с фотобачка. Поставив его в раковину, он открыл кран и, наклонившись, стал следить за водой.
– Думаю, получатся хорошие снимки. Там есть четыре, которые я очень хочу показать тебе.
Мне не понравился его тон. Никаких заигрываний и поддразниваний. Лишь мимолетное ощущение чего-то, что я не мог понять.
– Хорошо.
Я молча наблюдал за ним. Мэйсон наполнил бачок каким-то раствором, ненадолго погрузил туда пленку и снова промыл ее. Через пару минут он вытащил спираль, размотал негативы и аккуратно повесил на веревку.
– Ты всё? – спросил я, глядя на длинную влажную ленту.
– Да, теперь надо дать ей высохнуть, а потом сделаем снимки.
– А сколько пленка будет сохнуть?
– Где-то час.
– Час?
Мэйсон улыбнулся.
– Тебе надо все и сразу. Это мило.
Я почувствовал, что краснею.
– Никто никогда не называл меня милым, даже когда я был ребенком.
– Тебе понравилось, что я так сказал?
У меня дрогнули губы, и я наклонился, чтобы поцеловать его. Мэйсон отпрянул.
– Тебя снова затрясет, а нежная атмосфера этой комнаты не выдержит такого.
Я удивленно замер.
– Тогда в постель?
– Вообще-то, – он запустил пальцы в волосы, – я бы позавтракал. А ты?
Прежде чем я успел ответить, он вышел из комнаты.
Что происходит?
Поспешив за ним, я ударился о ножку кровати. Услышав мой рев, Мэйсона резко обернулся.
– Черт, Мэйсон, – я прыгал на одной ноге, потирая другую, – неужели ты не можешь позволить себе квартиру побольше?
В одно мгновение он оказался рядом и, надавив мне на плечи, усадил на кровать. Он опустился передо мной на корточки и положил мою ногу к себе на колени.
– Тише, дай посмотрю.
Его ладонь скользила по пульсирующей голени, успокаивая боль. Было странно, что обо мне так заботится человек, уступающий мне в размерах. Я не знал, что делать с его нежностью, поэтому огрызнулся:
– Я серьезно. Неужели гонораров знаменитого фотографа хватает только на это?
Он продолжал поглаживать меня.
– Во-первых, я не виноват, что ты такой большой и неуклюжий.
– Неуклюжий?
– Во-вторых, я много путешествую, и мне нужно лишь место, куда можно бросить вещи. Но раз я планирую здесь жить, то, пожалуй, надо найти местечко попросторнее.
Моя решительность вмиг исчезла. Вчера в галерее он говорил, что подумывает остаться в городе.
– И куда бы ты хотел переехать?
Он пожал плечами и принялся массировать мою ногу двумя руками.
– Не знаю. Я занимал эту квартиру большую часть своей взрослой жизни. А ты где обитаешь?
– На Юнион-сквэр.
– Там много фитнес-клубов.
В ответ на тепло его прикосновений и вновь оживший интерес ко мне я улыбнулся.
– Да, один из них принадлежит мне.
Вскинув голову, он внимательно посмотрел на меня.
– Серьезно?
Я кивнул.
– Могу дать тебе клубную карту, если хочешь. В обмен на фотографии.
Руки замерли, и Мэйсон опустил мою ногу с колен.
– Я подумаю, – он встал. – Ты, наверно, на строгой диете? Хлопья из цельного зерна подойдут?
Я не хотел, чтобы он убирал руки, но не мог придумать причины, чтобы удержать его.
– Конечно. – Обычно на завтрак у меня кое-что посерьезнее миски хлопьев, но не думаю, что ему нужно знать, что я ем как медведь после спячки.
Мэйсон вышел, оставив меня на кровати.
– Я всё приготовлю, а ты пока одевайся.
Одеваться?
– Спасибо.
Я отыскал взглядом свои боксеры в изножье кровати, но даже не пошевелился, чтобы одеть их. Мэйсон был таким нежным минуту назад, а сейчас снова отстранился. Я совершенно не понимал его, и это выводило меня из себя.
Чего он хочет?
***
– Зачем ты посадил меня в угол?
Мэйсон пинцетом вытаскивал фотографию из ванночки.
– Никто тебя не сажал, – ответил он, прикрепляя снимок к веревке. – Я попросил, ты послушался.
Вот ублюдок. И ведь он это знает.
– Тогда зачем ты попросил меня сюда сесть?
Он выключил красную лампу и зажег верхний свет.
– Потому что не хотел, чтобы ты видел их прежде, чем я удостоверюсь, что всё вышло удачно. Теперь можешь взглянуть.
Мэйсон умел видеть истину в человеке и выражать ее в фотографии. Готов ли я к этому?
Он склонил голову.
– Ну?
Я медленно, неуверенно поднялся и пересек комнату. У меня челюсть отвисла, когда я увидел черно-белые снимки, висевшие в ряд.
– Ух ты.
– Получилось даже лучше, чем я ожидал.
На трех снимках я сидел на скамейке у галереи. Первый, где я спрятал лицо в ладони, показывал мои растерянность и смущение, на втором я всматривался в темноту улицы. Мой взгляд был устремлен в пустоту, и в глазах отражалась грусть. Третий явно был сделан после того, как Мэйсон позвал меня к себе, потому что на нем я выглядел удивленным, возбужденным и полным ожиданий. А на четвертом... Я растянулся на кровати и был спокойным, счастливым и умиротворенным.
Четыре фотографии, которые отразили все эмоции, испытанные мной за последние двадцать четыре часа.
– Спасибо, – тихо сказал я, – ты не представляешь, чего стоят эти снимки. – Я наклонился ближе, стараясь не касаться влажной бумаги. – Это я.
– Да. Потому что здесь ты честен. Во многом неправ, но честен.
Я взглянул на него:
– Неправ. В чем?
Не отрывая взгляда от снимков, он ответил:
– Вчера ты сказал, что ты не умный, не веселый и не талантливый. Но это неправда. Ты достаточно умен, чтобы осознать проблему в своей жизни и попытаться исправить ее. Ты достаточно умен, чтобы вести свои бизнес. – Он улыбнулся. – Ты веселишь меня. Неосознанно, неспециально, но ты чертовски смешной.
Я нахмурился, но не стал спорить.
– А талант?
– Думаешь, позировать на сцене и перед камерой может каждый? Спроси тех, кто не занимается этим так часто.
– Я думал, тебе не нравится, что я снимаюсь у таких фотографов.
– Не нравится. Но я уважаю твой труд. – Он повернулся. Его лицо выражало искренность, а глаза – нежность.
– Пообещай мне кое-что.
Всё, что угодно. Интересно, он уже догадывается об этом?
– Что?
– Не позволяй им делать то, что покажется тебе неправильным. Постарайся не потерять себя снова.
На моих губах появилась слабая улыбка.
– Обещаю.
Он ухмыльнулся, обводя рукой снимки.
– Ты запомнил, кто ты?
Я засмеялся и кивнул.
– Когда высохнут, я подпишу их для тебя. Если хочешь сертификат подлинности, поговори с Флетчером. Этим занимается он.
Мое сердце остановилось.
– Стоп. Почему это выглядит словно прощание?
– Потому что это оно и есть, Джо.
Его ответ, такой небрежный и холодный, огорошил меня.
– Но почему?
– Ты хотел, чтобы я тебя сфотографировал, хотел, чтобы я увидел тебя, хотел запомнить, какой ты. Ты получил всё, что желал. Даже переспал со мной. Этого недостаточно?
– Нет, – прошептал я.
Он сделал шаг ко мне.
– Прости, не расслышал.
Это была интрижка на одну ночь. Мэйсон не собирался продолжать отношения. Он хотел избавиться от меня и жить дальше. Сердце, подгоняемое растекающимся по венам гневом, снова бешено застучало.
– Нет. – Уголок его рта пополз вверх.
– Нет? Тебе мало фотографий? Можешь забрать негативы.
Всё покрылось красной пеленой, я схватил его и припечатал к стене, не давая пошевелиться.
– Дело не в фотографиях.
– Тогда зачем ты просил их сделать?
Я сжал кулаки, схватив его за футболку.
– Да, я хотел эти снимки. Хотел, чтобы ты меня увидел. Хотел помнить. Даже хотел переспать с тобой. Но мне нужно больше.
– Больше чего?
– Тебя, черт побери! Мне нужны твои прикосновения, твое тепло и даже твое проклятое отношение. Мне нужно, чтобы ты собрал свои шмотки и переехал ко мне!
Мэйсон протянул руку и погладил меня костяшками по щеке.
– Значит, так ты борешься за меня?
Мой гнев испарился, как только я осознал, что он сделал.
– Сукин ты сын. Это была проверка?
На его губах появилась сводящая с ума улыбка.
– Я бы не назвал это проверкой. Иначе я бы выглядел ублюдком.
Я зарычал и отпустил его.
– Ты и есть ублюдок.
Смеясь, он притянул меня за пояс брюк к себе.
– Очень-очень жаль, что у меня нет с собой камеры.
– Пошел ты со своей гребаной камерой...
– Поцелуй меня, Джо.
И я повиновался. Прикосновение отозвалось еще более яркой, более сильной, более нелогичной любовью. Мэйсон Рипли сводил меня с ума.
И этого мне тоже было мало.
КОНЕЦ
Переводы сайта http://best-otherside.ru/
1 Известные фотографы ХХ века.
2 Van Halen – американская хард-рок группа, созданная в начале 70-х годов ХХ века.