Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Мысли к 150-летию Госбанка России
Антон Любич
Сегодня мы встречаемся в стенах Российского государственного торгово-экономического университета по примечательному поводу – в связи со 150-летием Государственного банка Российской Империи. Это замечательная возможность связать исторический опыт с текущей ситуацией в экономике страны, задуматься над теми решениями, которые предлагали наши предшественники, оценить их перспективность для сегодняшнего дня.
Действительно, роль центрального банка в экономике страны состоит, прежде всего, в обеспечении монетарной стабильности – устойчивости курса национальной валюты. Веками, с тех древних времён, когда в Риме появился сестерций, и вплоть до 1973 г., это достигалось за счёт товарных денег – золота и серебра. Но, начиная с Нового времени, были начаты эксперименты с необеспеченными деньгами – ассигнациями. Сегодня деньги даже утратили видимость вещественной формы, превратившись в записи по счетам. Хотя Гражданский кодекс Российской Федерации по-прежнему формально требует, чтобы деньги были вещью. В условиях отсутствия товарного наполнения денежная масса постепенно утрачивала взаимосвязь с реальной массой. Начали набухать финансовые пузыри: на фондовом рынке, на рынке недвижимости. Предприниматели стали неадекватно воспринимать те сигналы, которые им посылают цены. Соединённые Штаты в 2008 г. предприняли беспрецедентную необеспеченную эмиссию в размере 700 миллиардов долларов США, теперь их примеру следует Европейский Союз, запускающий печатный станок на 700 миллиардов евро, чтобы спасти Грецию и не допустить дефолтов Португалии и Испании. Но все эти меры позволяют лишь должникам не платить по долгам, присвоив де-факто себе некогда полученное имущество кредиторов. Реальный сектор экономики не начинает работать лучше вопреки всем наукоподобным сказкам кейнсианцев и монетаристов. Печатный станок не стал философским камнем. Всё-таки не случайно в «Фаусте» Иоганна-Вольфганга Гёте именно Мефистофелю приписывается изобретение бумажных денег. И не случайно, наверное, первый народный комиссар финансов СССР Гирш Бриллиант, больше известный под псевдонимом Григория Сокольского, сказал: «Эмиссия – опиум для народного хозяйства». Опиум – это наркотик. Сперва, действительно, хорошо, но потом наступает болезненная ломка. Наркотическую зависимость лечить больно и долго, пациент сопротивляется лечению. Но наркотическая зависимость не лечится новыми инъекциями. Увы, это не понятно нынешним монетарным властям. И именно поэтому хочется обратить внимание уважаемых коллег на тот опыт, который имел место для активизации промышленности в царской России, ибо этот опыт диаметрально отличался от того, что мы видим сегодня. Речь в моём докладе пойдёт о двух денежных реформах, проведённых Императорами Николаем I и Николаем II в 1839 и 1897 гг. соответственно.
Начиная с царствования Императрицы Екатерины II, денежная система России постепенно приходила в очень неудовлетворительное состояние, чему способствовали бесконечные войны, особенно – войны с революционной, а позже бонапартистской Францией. В результате в обращении к 1839 г. находилось ассигнаций на 595 миллионов рублей серебром при заявленном размере эмиссии в 100 миллионов рублей. Но даже этого результата удалось добиться благодаря мерам по сокращению денежной массы, которые предпринимались лично Императором Павлом I, а затем, в царствование Императора Александра I министром финансов графом Дмитрием Гурьевым. До предпринятых Гурьевым мер в обращении находилось ассигнаций на сумму до 800 миллионов рублей серебром. В силу низкой реальной обеспеченности курс ассигнаций существенно девальвировался. К моменту реформы в Санкт-Петербурге 1 рубль серебром менялся на 354 копейки ассигнациями, а в отдельных регионах Империи курс достигал и 4 рублей ассигнациями.
Подобное положение дел существенно препятствовало развитию промышленности и торговли в Империи. Сельское хозяйство, бывшее в то время ведущей отраслью национальной экономики, страдало от разницы курсов в наибольшей степени, поскольку было вынуждено продавать зерно за ассигнации по заниженному курсу. Теряла и казна, принимая налоги ассигнациями, чтобы поддерживать их курс. Введение стабильной денежной единицы позволило обезопасить интересы мелких торговцев и купцов, заинтересовать в развитии долгосрочных проектов. Показательно, что за десятилетие, отделяющее денежную реформу, проведённую министром финансов графом Егором Канкриным от Крымской войны, Россия из нетто-экспортёра меди превратилась в нетто-импортёра: промышленность России начала столь бурный рост, что она не только стала потреблять всю выплавляемую в России медь, но и нуждаться в её ввозе из-за рубежа, и это несмотря на рост добычи цветных металлов.
Характерно, что в условиях, когда экономические агенты могли свободно выбирать между стабильной товарной денежной единицей (серебряным рублём) и так называемыми фидуциарными деньгами (ассигнациями), они выбирали серебряные деньги, на них вели счёт. Приём ассигнаций осуществлялся только из-за государственного принуждения и за счёт готовности государства принимать их для оплаты государственных платежей.
Увы, Крымская война и неудачная финансовая политика министра финансов Петра Брока привели к очередному расстройству финансовой системы страны. Но уже при Императоре Александре II начинают предприниматься шаги по стабилизации денежного обращения. Именно в рамках этих мер в 1860 г. по инициативе нового министра финансов Александра Княжевича, бывшего долгие годы заместителем графа Канкрина, создаётся Государственный банк Российской Империи. Характерно, что если реформа 1839 г. проводилась в два шага: сперва государство стимулировало добычу драгоценных металлов, наполняло ими казну, а затем, создав необходимый запас, просто объявило фиксированный курс обмена ассигнаций на серебро (1:3,5), – то при новой попытке стабилизации был избран другой путь. После ухода Княжевича в отставку его преемник граф Михаил Рейтерн решает избрать политику, похожую на ту, что проводили наши современники в 1990-е гг.: министерство финансов начинает массированные интервенции на биржах, стремясь искусственно поддерживать курс ассигнаций. Но это, как и любая подобная биржевая игра, привело только к барышам для спекулянтов.
После очередной русско-турецкой войны в условиях необходимости интенсифицировать индустриализацию принимается решение о начале восстановления стабильного денежного обращения. Новый министр финансов Николай Бунге, будучи человеком просвещённым, образованным, одним из выдающихся русских экономистов-теоретиков своего времени, избирает путь, некогда реализованный графом Канкриным: начинает накапливать золотые резервы. Именно с этим наследием Российская Империя подошла к 1897 г. Тогда Император Николай II принимает решение о проведении денежной реформы. Реформа также прошла в два этапа. С 1895 по 1897 гг. Государственный банк Российской Империи увеличил золотой запас в три раза, обеспечив тем самым возможность размена ассигнаций на золото, а в 1897 г. Высочайшим Манифестом Государя Императора было объявлено о переходе на золотое обращение и установлен фиксированный курс по обмену ассигнационного рубля на новые рубли, обеспеченные золотом (с 1895 по 1896 гг. – 1:7,4; с 1896 г. – 1:7,5).
Характерно отметить, что обе реформы (и 1839, и 1897 гг.) сопровождались типичной дефляцией – сокращением денежной массы в обращении. Однако, вопреки новомодным ныне учениям кейнсианцев и монетаристов, дефляция не повлекла экономического упадка и рецессии. Наоборот, за период действия в России золотого стандарта (1897 – 1914 гг.) размер сбережений и внутренних инвестиций в экономику России вырос в 8 раз. В России был устойчивый профицитный бюджет с сокращающейся долей налоговых платежей. Налоговая нагрузка была одной из самых низких в мире. При этом государственные доходы выросли в 4 раза. Рост промышленного производства за указанный период составлял около 7,5% годовых. Выражаясь современным языком, произошло ушестерение реального ВВП за 20 лет.
Все эти результаты были достигнуты в условиях стабильных нейтральных товарных денег: в условиях сперва серебряного, а затем – золотого стандарта. Экономика России росла за счёт создания новых передовых промышленных производств, за счёт перевооружения сельского хозяйства, за счёт освоения новых земель. Всё это разительно дисгармонирует с той картиной, которую мы наблюдаем в России, увы, сегодня. А это ставит весьма серьёзный вопрос, вопрос о будущем денежной системы.
В прошлом веке в своих работах выдающийся австрийский экономист Людвиг фон Мизес, как и его последователь, наш современник один из ведущих испанских экономистов Хесус Уэрта де Сото продемонстрировали последствия денежно-кредитной экспансии, когда деньги не имеют товарного наполнения и создаются из воздуха, как в условиях Ямайской финансовой системы, в которой мир живёт после 1973 г., когда де-факто США объявили дефолт по своим обязательствам, вытекающим из Бреттон-Вудского соглашения 1944 г., по которому они обязались свободно разменивать доллары на золото. Кредитная экспансия является первичной и основной причиной экономического цикла: достижения искусственного бума, взятые в долг современниками у потомков, должны быть в будущем оплачены, т.е. утрачены, как писал другой выдающийся австрийский экономист Готтфрид фон Хаберлер. Не случайно всё больше людей склоняются к идее восстановления золотого стандарта. Идею палладиевого стандарта рублёвой эмиссии на крайнем Петербургском экономическом форуме высказал Председатель Госдумы Борис Грызлов. Аналогичные мысли высказывал известный финансист Джордж Сорос, предлагавший, правда, чрезвычайно манипулируемый вариант «корзины товаров». Идеи восстановления золотого стандарта инициативные группы граждан направили в Конгресс США и Бундестаг Германии. Мы в России подобный опыт имели трижды. Кроме описанных реформ 1839 и 1897 гг. – это ещё и введение в обращение советского червонца в 1922 г., когда большевики полностью восприняли опыт царского правительства для стабилизации денежного обращения на период нэпа.
Утверждения противников золотого стандарта о том, что он якобы замедляет экономический рост или способствует росту безработицы, являются голословными и не подтверждаемыми эмпирическими исследованиями. Так, в своих работах американские экономисты Джордж МакКендалл, Уоррен И. Вебер, Алан Стокман, а также Нобелевский лауреат Роберт Лукас показали, что на данных статистики США за 1960 – 1994 гг. не подтверждаются выводы о том, что волатильность денежной массы (а именно её исключает товарный стандарт) как-либо положительно способствует экономическому росту или снижению безработицы. Исследования вашего покорного слуги на данных российской статистики за 1997 – 2009 гг. свидетельствует, что корреляция между ростом реального ВВП и волатильностью денежной массы не превышает период к периоду 6%, а при смещении на один период – 9%. Экономический рост, как и уровень занятости населения определения немонетарными факторами. Прежде всего – эффективностью использования капитала, а также производительностью труда. Основные постулаты количественной теории денег Юма подтверждаются: от изменения количества денег меняются только цены, а не количество товаров.
Всё сказанное позволяет заключить, что те проблемы, которые мы видим в российской, да и в мировой экономике, связаны с неизменным стремлением людей верить в существование философского камня и скатерти-самобранки для существования цивилизации потребления. Эту скатерть-самобранку люди решили представить в виде печатного станка. Но эксперимент не удался. Оказалось, что съесть больше, чем создано невозможно. Оказалось, что по всем долгам рано или поздно нужно платить. И это ставит перед человечеством очевидный вызов о необходимости возвращения монетарной политики на рельсы здравого смысла, с которых она сошла в 1971 – 1973 гг. А это требует возврата золотого стандарта. Нам в России этот возврат сделать проще: у нас и золото добывают, и опыт подобных реформ имеется.