Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Вопрос 21 Идея блага у Платона. Благо как мера в античной философии
Платон, не приемля отождествления блага ни с регулятивами знания, ни с чувственными наслаждениями, проводит мысль о существовании идеи единого Блага . В диалоге «Филеб», на котором мы прежде всего и остановимся, поскольку он посвящен анализу того, что такое благо, Платон с самого начала противопоставляет свою точку зрения позициям, с одной стороны, Сократа, для которого благо — это «разумение, мышление, память и то, что сродно с ними: правильное мнение и истинные суждения», а с другой — представителей сократических школ, для которых «благо для всех живых существ — радость, удовольствие, наслаждение и все прочее, принадлежащее к этому роду»[6], «все приятное … благо», «все удовольствия — благо» (с. 13). Платон исходит из общепризнанного мнения о том, что удовольствия многообразны и уже потому не могут служить регулятивом поведения. Необходимо искать единое Благо, которое не совпадало бы ни с многообразием удовольствием, ни с разумением: это «нечто третье, отличное от обоих и лучшее, чем они» (с. 22). Введя в рассмотрение диалектику предела и беспредельного, Платон характеризует Благо как наисовершеннейшее и самодовлеющее. Таково исходное определение Блага, которое затем подвергается анализу. Вначале Платон рассматривает удовольствие, абсолютно лишенное разума, а затем разум, лишенный удовольствия и показывает, что и в том, и в другом случае подобная жизнь не достойна человека. Поэтому необходимо найти середину между удовольствием и умом и проводить «рассмотрение сообща» (с. 31). Таков первый шаг Платона к определению Блага. Второй шаг к определению блага заключается в рассмотрении удовольствия с точки зрения истины и добра. Подчеркнув, что жизнь без удовольствий и страданий — «жизнь самая божественная из всех» (с. 39), поскольку «богам не свойственно ни радоваться, ни страдать» (с. 40), Платон показывает, что удовольствие всегда связано с памятью о нем и с определенным мнением о нем. По словам Платона, благодаря мнению удовольствие обретает иной нетекучий характер. Мнение, включаемое в структуру удовольствия, оказывается весьма существенным компонентом, — оно может быть проанализировано с точки зрения истинности или ложности, ведь мнение характеризует соответствие или несоответствие тем предметам, которые вызывают удовольствия. Тем самым Платон уже в самом начале диалога «Филеб», соединяя удовольствие и мнение, соединяет различные регулятивы — собственно этические и сугубо когнитивные: мнение, включаемое в состав удовольствия, подчинено когнитивным регулятивам, а тем самым Благо, будучи «смешением» удовольствия и мнения, опосредствованным образом подчинено регулятивам «Истины и лжи». Поэтому Платон говорит об «истинном удовольствии» (с. 57), о его критериях, среди которых он называет рассудительность, соразмерность и самоцель. Обосновывая критерии «истинного удовольствия», он проводит различие между бытием и становлением, подчеркивает, что удовольствие — это область становления и уже поэтому не может быть Благом, которое самотождественно, самодовлеюще и является целью стремлений всех (с. 70-71). Ум, знание и искусства имеют дело не со становлением, а с бытием, т.е. с устойчивым, чистым, истинным, беспримесным, вечно пребывающим тождественным себе. Итак, Благо как высшая самоцель выше отдельных видов удовольствия и отдельных форм ума. Оно есть их смешение в предельных, истинных формах: «благо нужно искать не в беспримесной жизни, а в смешанной» (с. 79). Идею единого Блага можно представить в таких категориях, как красота, соразмерность и истина. Сама эта смесь является, по Платону, благостной и становится Благом. Итак, в единое Благо Платон включает три уровня, выразимые с помощью категорий прекрасного, меры и истины. Регулятивы Блага и тем самым этического дискурса невозможно понять, не обращаясь к регулятивам прекрасного, соразмерности и истинного знания.
В заключительной части диалога «Филеб» Платон говорит об иерархии пяти благ (здесь уже речь идет не об идее единого Блага, а о пяти Благах). Это учение может быть по-разному интерпретировано — либо как непоследовательность Платона (такого рода непоследовательностей в этом диалоге много и многие из них зафиксированы в примечаниях А.Ф.Лосева см. с. 567-572), либо как развертывание учения о едином Благе — от идеи Блага к формам ее осуществления, либо как различные уровни ума — от космического до человеческого разумения. Рассмотрим учение Платона о пяти уровнях блага. Первый уровень — собственно идея единого Блага, представленная в мере, умеренности и своевременности и во всем том, что принадлежит вечности (с. 85). В переводе А.Ф.Лосева эти характеристики единого блага переведены как мера, измеримость и благовремение. Второй уровень Блага — соразмерность, прекрасное, совершенное и самодовлеющее и все то, что относится к этому роду (с. 85). Этот уровень характеризует уже одну из форм осуществления идеи Блага и его характеристики коррелируют с характеристиками идеи Блага. Третий уровень Блага — ум и разумение. Четвертый уровень — знания, искусства и правильные мнения. Пятый уровень — чистые, истинные, беспечальные удовольствия, сопровождающие в одних случаях знания, в других — ощущения (с. 85).
Идея смешения истины и удовольствия, которая была исходной для Платона, в анализе иерархии пяти благ не работает, перестает быть критерием Блага, а сам анализ ведется безотносительно к его принципиальной идее смешения удовольствия и истинного ума. Более того, уму без удовольствия отводится третье место, а удовольствию, лишенному ума, пятое место. Как верно заметил А.Ф.Лосев, «Филеб» «принадлежит к числу наиболее путаных, неясных и несистематических платоновских диалогов»[7].
Если подвести итоги, то следует подчеркнуть, что интерпретация Платоном идеи единого Блага противостоит, с одной стороны, сократовскому отождествлению блага и истинного познания, а с другой — гедонизму и аскетизму представителей сократических школ, отождествлявших благо с наслаждением или с отказом от него. У Платона речь идет о том, что единое Благо включает в себя удовольствие и истинное знание, будучи не только их смешением, но и их серединой. Поэтому для Платона мера, самодовление, самодостаточность, совершенство, прекрасное и истинное оказываются важнейшими характеристиками Блага. Без обращения к этим категориям, которые в последующем развитии европейской философии, стали относиться к разным учениям — эстетике, онтологии, гносеологии, теологии, этике, невозможно осмыслить сущность Блага. Здесь эти характеристики даны в их единстве и неразделимости.
« Праведный разум » подчиняется иным — этическим регулятивам , в основе которых различение «добра» и «зла». В таком случае Платон, вводя понятие «праведный разум», начинает разграничивать область истинного познания и нравственного суждения, область знания и нравственности. Эта линия с наибольшей силой выступить в трудах Аристотеля, но она существует и в диалогах Платона. Благо, т.е. «праведный разум», может служить причиной «правильного суждения», т.е. суждения, отвечающего правилам формальной логики и ведущего к истинному знанию, но не наоборот, правильное суждение или истинное знание, далеко не всегда влечет за собой «праведное суждение», или «благой разум». Иными словами, здесь уже намечается расхождение между сферой этики и сферой знания, между регулятивами нравственности и регулятивами истинного познания, между Благом и Истиной. Однако в целом для философии Платона характерно включение истины в учение о Благе, истина трактуется как один из важных компонентов и регулятивов ума и рассудительности, соединенных с удовольствиями.
Трактовка Платоном взаимоотношение Блага и Истины оказала громадное влияние на последующую философскую мысль. Уже сам подход Платона к этим регулятивам соединяет в себе объективную и субъективную стороны, характеризуя и космический ум, и Демиурга, и человеческую способность разумения. И этот подход нашел свое продолжение и в метафизике Аристотеля, и в метафизике неоплатонизма. Вместе с тем критика Платоном гедонизма и аскетизма, присущих сократическим школам, его неприятие отождествления блага с истинным познанием также было воспринято в последующей философии и нашло свое дальнейшее и гораздо более четкое выражение. Вместе с тем целый ряд компонентов учения Платона о благе и истине, которые не нашли своего адекватного изложения в его диалогах, в частности, идея соразмерности, меры, своевременности и пр., были гораздо более корректно осмыслены и нашли свое место в философии Аристотеля. Они обрели иной смысл благодаря новой мыслительной перспективе и особенно благодаря отказу Аристотеля от платоновского учения об идее единого и всеобщего Блага. Поворот, осуществленный Аристотелем и связанный прежде всего с утверждением многообразия блага и с отказом от идеи единого Блага, блага как Единого, существенно трансформировал основания философии, в том числе основания того, что можно достаточно условно назвать теорией познания и этикой Аристотеля. Ведь внутри систем античной философии гносеология неразрывно связана и с онтологией, и с этикой, и с эстетикой. Все эти компоненты метафизики образуют одно единое целое.