Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
История философии
Классической мы называем философию, истоки которой начинаются с эпохи Возрождения, а наиболее полное своё выражение она находит в немецком идеализме и философии Гегеля.
Главная тематика классической философии – это тематика идеализма, комплекс вопросов о сущности и строении разума, который был одновременно и вопросом сущности, и строении мира. Согласно этой конструкции, мир в целом представал как связная и рационально устроенная система, как нечто, связанное объективной логикой. В философии Нового времени эту панлогистскую мировоззренческую устремлённость отчётливо выразил Г. Лейбниц своим «законом достаточного основания»: ничего не совершается без основания. Этот закон применялся философами и к процессам рассуждения, и к событиям в остальном мире, который обычно называют «реальным», в отличие от мира рассуждений. Это основоположение «исключало» из мира случай. В науке причинная механика ньютоновского образца превратилась в идеал всякого научного познания, претендовавшего на объективную истинность. Здесь частным проявлением «закона основания» выступает лозунг: «Наука – враг случайностей». Историческая случайность также исключалась, тем или иным способом, из числа базовых характеристик общественных процессов. Знаменитый гегелевский тезис: «Всё действительное разумно и всё разумное действительно», – венчает собой развитие классического идеализма.
Казалось бы, что гегелевский тезис о разумности всего сущего абсолютно противоречит фактам и потому просто не должен был бы появиться: «неразумность» социальных и государственных институтов, не говоря уже о поведении множества людей, – слишком упрямый факт. Тем не менее, этот тезис был практически общепризнанным – вопреки очевидности. Что касается человеческой жизни, совокупности событий, которые случаются с людьми – то она не интересовала мыслителей.
Гегелевская история – сфера осуществлённой логики, поскольку она призвана была дать картину истинной истории, то есть исторического действия Духа, которое есть царство обоснованного. Историческая конкретика у Гегеля опосредуется всеобщим, т.е. как бы «перешагивается» философом, исследующим сущность: наука истории в таком случае есть часть философии. При таком подходе единичное событие «неинтересно», т.к. оно не относится к сфере «действительного».
Общим местом всякой критики идеализма классического (т.е. гегелевского) образца было требование отказаться от «игры понятиями», от конструирования «систем», которые «не соответствуют опыту». По мнению В. Гумбольта, философия не может быть Системой и определять все науки согласно универсальному Методу; смыслы понятий меняются, поскольку слова языка «открыты» в пространстве опыта. И, самое главное: то, что действительно существует как «действительное», это индивидуальность (но не Разум), единичное индивидуальных объектов и природных ситуаций, событий истории, речи, – всё это и есть тот «мир», который не нуждается в основании для того, чтобы быть. Мир этот просто есть, и он первичен потому, что безусловен, потому, что не нуждается в рациональном обосновании.
Итак, действительность, с этой новой для европейской философии XIX в. точки зрения, не «всеобща» – она, напротив, индивидуальна и не может быть рационально обоснована. На место традиционной «действительности» Шопенгауэр ставит «волю», Маркс – «труд», Фейербах – «человеческую чувственность».
Марксистская философия возникла в 40-х годах XIX в. как своеобразное продолжение немецкой классической философии. Объективный идеализм Гегеля здесь превращается в материализм, а антропологизм Фейербаха – в социологизм.
Основная идея философии Карла Маркса (1818–1883) и Фридриха Энгельса (1829–1895) заключалась в «превращении социализма из утопии в науку». Научный социализм должен был стать идейным оружием в коренном преобразовании капиталистического общества – освобождении от всех видов угнетения и эксплуатации.
Маркс вводит в философию практически-преобразовательным момент, который мало интересовал предшествующих философов. «Общественная жизнь является по существу практической», – пишет Маркс в «Тезисах о Фейербахе». Отсюда переворачивание фейербаховского антропологизма: «… сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»3. Это значит, по Марксу, если мы хотим понять человека, объяснить его поведение, надо, прежде всего, исследовать общество, в котором он живет, отношения между людьми в этом обществе.
В основе всех социальных отношений лежат производственные отношения, которые обусловлены отношением к средствам производства. Если одни люди владеют средствами производства, а другие – нет, то этим последним ничего не остается, как работать на первых, на собственников. Отсюда происходит разделение людей на классы.
В соответствии с различными формами собственности на средства производства, с разными способами производства, Маркс выделяет следующие типы общества, или общественно-экономические формации: первобытнообщинную, античную, феодальную, капиталистическую формации и будущее коммунистическое (социалистическое) общество.
Так как в обществе одни классы господствуют, а другие подчиняются, то этим отношениям должны соответствовать и другие общественные отношения (юридические, политические), а также определенные формы общественного сознания, в которых все это, так или иначе, осознается. Господствующий класс всегда заинтересован в сохранении и укреплении своего господства, и он добивается этого с помощью права и государства, а также путем распространения определенных взглядов – идеологии. Основная задача идеологии – представить классовый строй как «нормальный», «естественный», «цивилизованный», отвечающий разуму или природе человека. Тем самым идеология выдает интерес господствующего класса за общий интерес всего общества.
Но если в обществе все так крепко сцеплено одно с другим, то почему общество все же происходит смена общественно-экономических формаций, почему общество развивается? Ответ Маркса таков: главным образом потому, что развиваются производительные силы, нарушая соответствие между собой и производственными отношениями, откуда вытекает необходимость изменения этих отношений, а за ними и всех других отношений: политических, юридических, культурных, – то есть всего общества. И так как изменение затрагивает интересы различных классов, оно совершается в ходе классовой борьбы, в ходе революции.
Созданные буржуазией гигантские производительные силы переросли, считают Маркс и Энгельс, узкие рамки буржуазных производственных отношений, буржуазной частной собственности. Производительные силы при капитализме все более приобретают общественный характер и потому требуют общественной собственности. «В этом смысле, – говориться в «Манифесте коммунистической партии», – коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожением частной собственности»4.
Став официальной философией советского государства, марксизм был превращен в марксизм-ленинизм, догматизирован и схематизирован И.В. Сталиным и советскими идеологами.
«Западный марксизм», часто отождествляемый с «неомарксизмом», – термин, обозначающий ту ветвь марксизма, которая противопоставила себя «восточному марксизму», или советскому марксизму-ленинизму. Неомарксисты критиковали одновременно и капитализм, и советскую модель социализма.
Основатели западного марксизма (А. Грамши, Д. Лукач и К. Корш), выступили еще в 20-е годы. Но в основном эта ветвь марксизма оформилась после Второй мировой войны. Внутри западного марксизма сложились два главных течения. Первое ориентировалось на человека как субъекта и объекта, второе – на общество и конкретно-научное исследование его структуры и развития. Первое стремилось разрабатывать исторический материализм как философию, второе – как конкретную науку.
Первое, гуманистическое течение, развернуло критику современного общества как враждебного человеку, негуманного и бесперспективного. Центром обсуждения стала человеческая проблематика. При этом, отталкиваясь от марксизма, формируются своеобразные концепции Франкфуртской школы, фрейдомарксизма (В. Райх, Г. Маркузе и Э. Фромм), экзистенциалистского марксизма (Ж. П. Сартр, А. Лефевр, Дж. Льюис и другие). Второе, научное течение, поставившее перед собой задачу поднять степень научности марксизма, представлено, прежде всего «структуралистским марксизмом» Л. Альтюссера.
Итальянский марксист Антонио Грамши (1891–1937) приобрел широкую известность как теоретик после посмертной публикации в 1948–1951 годах его главного труда – «Тюремных тетрадей». Наряду с проблемами истории, политики, культуры, искусства, педагогики немалое место в них занимают проблемы философии.
Грамши предлагает серьезно переосмыслить марксистскую философию с целью радикального преодоления одностороннего экономического детерминизма. Для этого, считает он, необходимо восстановить тот синтез элементов материализма и идеализма, с которого в «Тезисах о Фейербахе» начиналась философия Маркса. С его точки зрения, нельзя делить марксистскую философию на диалектический и исторический материализм: она вся социальна и исторична, поскольку не претендует на всеобщие абсолютные истины.
Диалектика как теория познания, как методология должна, согласно Грамши, соединять то, что отдельные науки и отдельные части марксизма разъединяют – экономику, политику, культуру, идеологию и вообще материальное и идеальное, объективное и субъективное. Только взяв их в единстве, во взаимодействии, можно объяснить социальное развитие и принять в нем эффективное участие в качестве реальной общественной силы. Что касается природы, то она изучается естественными науками, а задача философии – показать, что и здесь мы имеем дело не с чисто объективными данными, а с единством объективного и субъективного, поскольку научные истины относительны, а сама наука в той или иной мере детерминирована.
Дьердь Лукач (1885–1971) и Карл Корш (1886–1961) в противовес экономическому детерминизму постарались обосновать активную роль исторического субъекта, пролетариата. Они разрабатывали марксистскую философию как философию активного практического действия, органически включающего в себя фактор сознания, мышления, теоретизирования.
Философ по образованию и призванию, Лукач пришел к марксизму через Дильтея и Гегеля. Он восторженно приветствовал Октябрьскую революцию в России и сам принял участие в последовавшей за ней революцией в Венгрии, став народным комиссаром культуры в правительстве Венгерской советской республики. В 1956 году он выступил против ввода советских войск в Венгрию, в защиту демократических преобразований. В последние годы жизни Лукач разрабатывал свою версию материалистического понимания истории, названную им онтологией общественного бытия.
Концепция Лукача может быть резюмирована следующим образом. Для того чтобы понять и преобразовать общество, надо, прежде всего, осмыслить его как целостность (тотальность). Отдельные факты и процессы сами по себе непознаваемы. Они поддаются осмыслению лишь с точки зрения целого. Поэтому целое мыслится как исходное. Но как постичь целое, находясь внутри него? По Лукачу, это не каждому дано. Это не дано буржуазии, сознание которой пребывает в плену абстракций, господствующих в капиталистическом мире (меновая стоимость, деньги, абстрактный труд и т. д.). Но это в принципе дано пролетариату в силу его специфического положения и специфической роли внутри общественной целостности. Именно в пролетариате воплощается единство субъекта и объекта, и именно пролетариат заинтересован в революционном изменении общества как целого. Поэтому классовое сознание пролетариата – важнейший фактор современной истории.
Подход к обществу с точки зрения целостности и происходящих внутри нее процессов взаимодействия и взаимопереходов основных противоположностей – субъективного, человеческого и объективного, вещного – это, по Лукачу, и есть диалектика. Такой диалектики, по определению, нет в природе, а потому Лукач отвергает диалектику природы Энгельса, тем более что ориентация на единые диалектические закономерности в обществе и природе есть фактически ориентация на приравнивание общества к природе, то есть тот самый объективистский детерминизм, которого Лукач всеми силами стремится избежать.
Франкфуртская школа, к которой относятся Макс Хоркхаймер (1895–1973), Теодор В. Адорно (1903–1969), Герберт Маркузе (1898–1979), Эрих Фромм (1900–1980) в начале своего творческого пути и другие, – это одно из влиятельнейших течений неомарксизма. Сложившись еще в 20-е годы вокруг Института социальных исследований во Франкфурте-на-Майне, эта школа развернула активную деятельность после Второй мировой войны, когда вышли в свет такие работы, как «Диалектика Просвещения» Хоркхаймера и Адорно (1948, рус. пер. 1997), «Одномерный человек» Маркузе (1964, рус. пер. 1994), «Негативная диалектика» Адорно (1966), двухтомный сборник «Критическая теория» (1968) и другие.
«Мы, по сути дела, – пишут Хоркхаймер и Адорно, – замахнулись ни больше, ни меньше как на то, чтобы дать ответ на вопрос, почему человечество, вместо того чтобы прийти к истинно человеческому состоянию, погружается в пучину нового типа варварства». Речь идет о двух мировых войнах и фашизме, но также о деградации культуры и самого человека в так называемом массовом обществе позднеиндустриального капитализма. Почему же присущее Просвещению стремление к разуму, свободе, человечности обернулось в XX веке своей противоположностью?
Суть дела, считают они, в том, что Просвещение, будучи течением буржуазным, с самого начала было обременено роковым для него стремлением к господству – к господству над природой и господству над другими людьми. Эти два типа господства, с их точки зрения, взаимосвязаны, и именно они, поставив себе на службу разум, превратили его в неразумие, а свободу – в порабощение. В конечном же итоге они привели к античеловеческой идеологии и практике фашизма, попытавшегося установить абсолютное, тоталитарное господство в лице фюрера и «высшей расы». Представители Франкфуртской школы, тем не менее, ищут пути противодействия этим тоталитарным тенденциям. В принципе они считают необходимым радикальное преобразование существующего общества. Но свою непосредственную задачу они видят в его философской критике, для чего и разрабатывают свою «критическую теорию».
«Критическая теория» направлена против позитивизма, технократизма и сциентизма (абсолютизирующих роль техники и науки), оценивая их с точки зрения их социальной функции, сводящейся к апологетике такого общества, в котором отчужденный человек подчинен вещам и вещным отношениям. Герберт Маркузе, критикуя в своей книге «Одномерный человек» всеобщий «конформизм», утверждает, что пролетариат полностью интегрировался в капиталистическое общество и надеяться теперь можно лишь на «аутсайдеров» – на безработных, угнетенные национальные меньшинства, левых интеллектуалов.
Эволюция взглядов Э. Фромм и Г. Маркузе привела их к фрейдомарксизму, а Ю. Хабермас далеко отошел от марксизма и стал одним из крупнейших современных философов.
«Структуралистский марксизм» Луи Альтюссера (1918–1990) выступил в начале 60-х годов против повального увлечения марксистов гуманистической проблематикой. Стремясь к научной строгости марксизма, он предложил двигаться в прямо противоположном направлении: развивать исторический материализм не как философию, а как конкретную науку, очистив марксизм от остатков гегельянства и фейербахианства, а также от эмпиризма и идеологии (каковой, с его точки зрения, является и гуманизм).
С точки зрения Альтюссера, в настоящее время гуманизм – это разновидность идеологии, имеющая свою ценность, но не могущая претендовать на статус строгой теории, как и мораль, искусство и т. п. Подобно всякой идеологии, гуманизм – это выражение интересов, желаний, надежд, но не более того. Кстати, именно идеология, согласно Альтюссеру, формирует человека как субъекта, который считает себя свободным, не будучи на деле таковым.
Основу прагматизма составляет анализ деятельности человека, его личностного восприятия мира. Слово «pragma» греческого происхождения и означает «дело, действие». Сторонники этого направления называют прагматизм философией делового человека.
Прагматизм возникает в 70-х годах XIX в. в трудах американских философов. Чарльз Пирс (1839–1914) пришел к выводу, что наши представления о том или ином объекте сводятся к тому, какие практические последствия он имеет для нас. По мнению Уильяма Джеймса (1842–1910), способ философствования зависит от врожденного темперамента человека, да и сама философия сформировалась как метод улаживания споров между людьми, преследующих самые разные цели. Истина, полагал Джеймс, это то, что наилучшим образом способствует достижению цели. Истина не самоцель, она нужна для практической деятельности, должна быть полезной. Широко известна крылатая фраза Джеймса: «Истина – это кредитный билет, который имеет силу только в определенных условиях».
Особое внимание прагматизм уделяет понятию опыта. Опыт, по мнению Джона Дьюи (1859–1952), включает в себя все, что может стать предметом нашего сознания и воздействия. Говорить же о каком-то основании опыта просто бессмысленно. Опыт охватывает все факторы человеческой жизни и деятельности. Всё – есть опыт, и опыт – есть всё. Опыт включает в себя чувственный опыт, сверхчувственный (спиритический), религиозный, моральный, художественный, социальный, культурный. «Опыт включает сновидения, нездоровье, болезнь, смерть, труд, смятение, двусмысленность, ложь и заблуждение, он включает трансцендентные системы, равно как и эмпирические; магию и суеверия так же, как и науку», – пишет Дьюи.
Большая часть традиционных философских проблем не интересует прагматизм, поскольку он направлен на разрешение реальных потребностей людей и ситуаций, которые заставляют людей философствовать. В центре внимания Дьюи находится теория познания, так как познание всегда начинается с затруднения в деятельности, а философия призвана обеспечить успешность действий человека. Дьюи – основатель инструментализма в философии и методологии науки, так как он рассматривает методы получения знания и само знание в качестве инструментов, способствующих эффективным и успешным действиям.
В сфере морали прагматизм использует утилитарный5 подход, он признает нравственным все, что приносит пользу действующему субъекту. С точки зрения прагматизма вообще невозможно оценить действия людей с позиции морали, потому что оценивающий имеет свое, отличающееся от других представление о добре и зле, о должном и сущем.
Сердцевина социальности человека состоит, по Дьюи, в образовании. Он утверждает, что достижение профессионально умения, как и приобретение культуры, – это не цели, это признание роста человека и средство для его продолжения. Хотя демократия имеет много значений, её моральное значение состоит в том, что высшая проверка её политических институтов – это её вклад во всесторонний рост каждого члена общества.
С конца 60-х годов XX столетия прагматизм переживает своеобразный ренессанс на американской почве. Рассмотрение человека с позиций прагматизма стимулировало разработку социальных технологий и теории социального управления, идеи прагматизма используются в реформировании средней и высшей школы.
«Философия жизни» как философское направление сложилась в последней трети XIX в., главным образом в Германии и Франции. Её представители – Ницше, Дильтей, Зиммель, Бергсон, Шпенглер, Клагес и др.
«Философия жизни» появилась в результате кризиса классического рационализма и обратилась к «жизни» как первичной реальности, целостному органическому процессу. Само понятие жизни многозначно, неопределённо и толкуется по-разному. Биологически-натуралистическое толкование характерно для Ницше и Клагеса; «живое» рассматривается как нечто естественное в противоположность механически сконструированному «искусственному». Для этого варианта «философии жизни» характерна оппозиция не только материализму, но и идеалистическому рационализму – «духу» и «разуму», склонность к примитиву и культу силы, попытки свести любую идею к «витальным влечениям», «инстинктам», «воле» индивида или общественной группы.
В концепции Бергсона жизнь понимается как космический «жизненный порыв», сутью которого является «сознание или сверхсознание».
Исторический вариант «философии жизни» (Дильтей, Шпенглер, Зиммель) интерпретирует жизнь, исходя из непосредственного внутреннего переживания, как оно раскрывается в сфере исторического опыта духовной культуры. Здесь внимание приковано к индивидуальным формам реализации жизни, её неповторимым, уникальным культурно-историческим образам.
Во всех трактовках жизнь представляет собой целостный процесс непрерывного творческого становления, развития, противостоящий механическим, неорганическим образованиям.
Наука, рациональное познание не способны постичь жизнь, поскольку ориентированы на чисто практические интересы, на исследование отношений между вещами, а не на сами вещи. Научному познанию противопоставляются внеинтеллектуальные, интуитивные, образно-символические способы постижения жизненной реальности. Наиболее адекватным средством постижения и выражения жизни объявляются произведения искусства, поэзия, музыка. Представители «философии жизни» в своих произведениях часто использовали афористический стиль изложения, подчёркивая тем самым принципиальную невыразимость феноменов жизни в традиционных философских понятиях.
Важное место в «философии жизни» занимает тема истории и исторического творчества, а также связанная с ней методология постижения исторических процессов и явлений. Методом исторических наук у Дильтея и Зиммеля выступает понимание – непосредственное переживание исследователем событий истории, прошлого. В концепции Шпенглера способом исторического познания является интуиция, вчувствование, дающее непосредственное знание исторических событий. Сама история предстаёт в «философии жизни» как ряд замкнутых культурных систем, уникальных и неповторимых «культурных организмов», проходящих в своём развитии процесс, подобный биологическому циклу живого организма, от рождения до гибели. Исторический процесс подчиняется «судьбе», в отличие от природы, в которой господствует закон причинности. Историческое развитие культурных организмов приобретает циклический характер. Понимание культур как своеобразных и непостижимых друг для друга оборачивается отрицанием единого исторического процесса развития человечества.
Представления Шпенглера о «цивилизации», Бергсона о «закрытом обществе», легли в основу более поздних концепций «массового общества» со свойственной ему массовой культурой, обрекающей индивида на несвободу и отсутствие творчества. В «философии жизни» эта традиция выступила в виде аристократической защиты элитарной культуры от наступлении демократии. Причину кризиса классических форм демократии Ницше видел в распространении рационализма, в христианстве, защищающем и утверждающем «стадные» инстинкты, «ценности истощённых». Отсюда – нигилизм Ницше и призыв к радикальной переоценке общепринятых ценностей и норм с позиции естественной жизни, культ сверхчеловека как единственного выразителя подлинных жизненных ценностей. У Шпенглера нигилизм – состояние, следующее за периодом расцвета «культур и свидетельствующее о постепенном «закате», упадке культурного процесса, когда «народы» превращаются в «массы» с соответствующими формами поведения и деятельности.
Вообще панорама социальных представлений «философии жизни» достаточно широка, включает в себя и анархическую критику буржуазной действительности, и романтические утопии «человека будущего». Влияние «философии жизни» было наиболее сильным в первой четверти XX в. Затем на смену ей пришли, во многом опирающиеся на её основные принципы, но преобразовавшие их, экзистенциализм и персонализм.
В качестве предшественников экзистенциализма историки называют датского мыслителя XIX в. С. Кьеркегора, русских философов Н. Бердяева, Л. Шестова. Круг предшественников экзистенциализма может быть расширен, поскольку центральная проблема экзистенциализма – мир человеческой личности, мотивы одиночества, ответственности, отчуждения и свободы близки всей европейской культуре.
Манифестом экзистенциализма стали книги и статьи К. Ясперса, Г. Марселя, М. Хайдеггера, написанные ещё в 20–30-е годы, но ставшие общественным явлением в первые десятилетия после победы над фашизмом. Новый толчок развитию дала деятельность Ж.-П. Сартра и А. Камю, связавшим экзистенциализм с животрепещущими проблемами послевоенного времени.
Для всех экзистенциальных концепций характерно убеждение в том, что единственной подлинной действительностью можно признать только бытие человеческой личности. Человек сначала существует: чувствует, думает, желает, живет, – а потом уже определяет себя в мире. Человек сам определяет свою сущность. Она находится не вне его (например, в общественных отношениях, или в божественном предопределении), а в его сознании, поступках. Человек стремится к своим индивидуальным целям, он творит себя, выбирает свою жизнь.
Бытие человека – это драма. Человеку кажется, что мир рационален и разумен, что есть некие общие законы мира, истории, культуры. Однако на самом деле мир абсурден, чужой и бессмысленный, как и вся человеческая жизнь. К тому же, скорее всего, это единственный мир и, умирая, мы не получим никакого воздаяния. Подлинный человек понимает, что полностью ответственен за свои поступки и их последствия.
Сознание человека свободно, его воля предопределяет жизненный путь. Наш выбор пути и определяет нашу сущность, суть бытия отдельной личности. Это не значит, что человек абсолютно свободен от общества в своем выборе. Существование человека возможно только в обществе, коллективе, в общении с другими конкретными людьми. Человек одинок в своих чувствах и переживаниях, он находится в пустоте.
Существующий объективный мир в сознании каждого человека свой и только свой. Мир меняется, когда мы в его хаотичность и абсурдность вносим свое действие. Мир преображается, когда мы его осознаем сквозь призму своей воли, своих целей. Преобразуя мир, человек ставит его в зависимость от себя, придает ему значимость и смысл.
Категориальную структуру экзистенциализма можно представить в следующем виде: «мир – бытие-в-мире – бытие». Экзистенция есть средний термин, промежуточное звено, соединяющее потустороннее бытие с миром, как ареной повседневного обезличенного существования. Направленность человеческой реальности на мир означает неподлинное существование, «заброшенность», а стремление к потустороннему, «окликание бытия» – подлинное существование. Побуждение к подлинному существованию содержится в таких феноменах, как «страх» (Ясперс, Хайдеггер), «экзистенциальная тревога», «тошнота» (Сартр), «скука» (Камю).
Неподлинное существование, по Сартру, есть стремление к безграничному самоутверждению за чужой счет, что является «желанием быть Богом». Исходя из концепции абсолютной свободы, Сартр полагает, что в основе отношений людей лежит конфликт. Нельзя быть одновременно субъектом и объектом. Либо ты субъект, тогда ты подавляешь волю другого, и он становится для тебя объектом, либо ты объект и другой подавляет тебя. «Ад – это другие люди!» – восклицает герой пьесы Сартра «Без выхода».
Подлинное же существование, в противоположность безумной жажде власти, есть признание неотчуждаемой свободы другого наряду с моей собственной свободой. Свобода – отнюдь не непредсказуемость поступков и желаний человека. Она – в поисках самого себя, или, точнее, в выборе самого себя. Но ведь выбор – если он действительно выбор – необусловлен. Жизненное (экзистенциальное) решение – это не выбор между тем, взять ли с собой зонтик или оставить его дома; выбор экзистенциален, когда ситуация судьбоносна, когда нет возможности избежать выбора. Поскольку человек непременно переживает критические ситуации, когда нет возможности не выбирать, и когда выбор не может быть заменён подсчётом шансов, постольку человек «осуждён» быть свободным. Наличие препятствий свободе делает её очевидной. Быть свободным – не означает беспрепятственно «получать всё, что хочешь»; это, скорее, быть в состоянии хотеть именно того, чего хочется. Поэтому, подчёркивает Сартр, «успех никоим образом не важен для свободы». А потому единственное подлинное философское определение свободы – это то, что она есть независимость выбора.
Человек – свободный человек – повсюду встречается с препятствиями, которые создаёт не он, но он воспринимает их в качестве препятствий, и их сопротивление возникает для него как сопротивление только в результате его свободного выбора. Выбор – это всегда «вопреки»!
Карл Ясперс не считал философию наукой, потому что наука имеет ограниченный предмет, а жизнь или бытие неограниченны. Истинное бытие не познается наукой, но осознается душой при помощи философии. В центре философии не разум и рассудок, а фантазия и вера. Философская вера отличается от религиозной тем, что она основана на размышлении, а не на откровении, как в религии. Главная цель философии состоит в том, чтобы помочь человеку понять свое место в мире, понять важность любви, свободы, научиться быть самим собой.
Современный человек стал человеком массы, он стремится жить в толпе, «как все». Масса – страшная иррациональная сила. В массе мы наблюдаем погоню за наслаждением, нетерпимость, зависть, стремление нажиться, иллюзию равенства. В массе человек не может найти опору. Но как же найти себя, познать себя?
Одним из способов нахождения и познания себя Ясперс считает экзистенциальную коммуникацию, которая предполагает связь людей во внутренней любви. Для этого необходимы три условия.
Одиночество. «Неудовлетворенность в коммуникации является поэтому началом прорыва к подлинному существованию».
Риск. Тот, кто свое интимное переживание доверяет другому, рискует быть отвергнутым и осмеянным. Но коммуникация противоречива: «Я не могу стать собой, не вступая в коммуникацию, и не могу вступить в коммуникацию, не будучи в одиночестве».
Борьба. Но это «любящая борьба». В ней другого хотят не уничтожить, а «завоевать». В ней нет обмана и хитростей, нет превосходства над другим, но есть искренность и беспощадное раскрытие своих слабостей.
Мартин Хайдеггер (1889–1976) считал, что современная философия утратила понимание сущности и смысла бытия. Вопрос о бытии сопряжен с вопросом о смысле человека. Сущность человека заключается в особом способе жизни – существовании в страхе. Чувствуя страх, человек становится одиноким, его перестает интересовать мир, он обращается к себе и начинает понимать себя. Экзистенциальный страх – основное переживание и способ бытия человека. «Страх» в экзистенциальном смысле – это не малодушие, не физический страх, а метафизический ужас – потрясающее человека прозрение. Человеку вдруг открывается зияющая бездна бытия, которой он раньше не ведал, спокойно прозябая в суете повседневных дел. После этого покой исчезает, остается только риск решения, выбор, не гарантирующий успех. Это и есть «подлинное существование», которое вынести куда труднее, чем бездумное существование в рамках заведённого порядка вещей. Страх – это не боязнь. В боязни что-то угрожает человеку и это что-то вполне конкретно. Страх же относится к неопределенной опасности, к миру как таковому; первоначальная его форма – страх перед лотереей жизни. Весь мир, по Хайдеггеру, проникнут «мировым страхом», или «первобытным страхом». Человек понимает конечность своего бытия, понимает, что смертен. Смерть оказывается последней, решающей и подлинной возможностью бытия. Человек пытается избавиться от страха, но это попытка убежать от своей собственной сути. Человек бежит от самого себя и пытается забыться в общественной жизни, в суете, он «растворяется» в обществе. Хотя полного «растворения» не происходит.
Позитивизм возник первой половине XIX в. и представляет собой идейное или интеллектуальное течение, охватившее многие сферы деятельности – не только науку, но и политику, педагогику, философию, историографию. Быстрые успехи в самых разных областях знания (математики, химии, биологии и, конечно же, физики) делали науку все более и более популярной, приковывали к ней внимание. Научные методы завладевали умами людей, престиж ученого повышался, наука превращалась в социальный институт, отстаивая свою автономию и специфические принципы научного исследования. Научные открытия с успехом применялись в производстве, отчего преображался весь мир, менялся образ жизни. Прогресс становился очевидным и необратимым.
Обозначим общие программные установки позитивизма.
Ценностью обладает знание, истинность которого может быть установлена каким-либо эффективным образом.
Приветствуются наблюдения и другие эмпирические методы познания, обеспечивающие наилучшую основу нашего знания.
Негативное отношение к традиционной метафизике.
Теория развития общества как своеобразная социальная физика претендует на статус точной науки и уподобляется науке о естественных фактах человеческих отношений.
Неизменность прогресса, понятого как продукт человеческой изобретательности, вера в бесконечный рост науки и научной рациональности.
У истоков позитивизма стояли У. Уэвелл, Дж. С. Милль, О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Гершель.
Концепция «позитивной (положительной) науки» представлена деятельностью французского мыслителя Огюста Конта (1798–1857). В своем главном произведении «Курс позитивной философии» Конт широко пропагандировал идею научности применительно ко всем проявлениям природы и общества. Философия предстает у Конта в ее новом качестве – как сугубо строгая система, обобщающая результаты различных ветвей научного познания, и только в этом значении она имеет право на существование.
Конт сформулировал закон трех стадий интеллектуального развития человечества: каждая сфера наших знаний последовательно проходит три различные теоретические состояния:
Состояние теологическое, или фиктивное;
Состояние метафизическое, или отвлеченное;
Состояние научное, или позитивное.
Именно наука, как третья стадия эволюции, сменяет предшествующие ей теологическую, объясняющую все происходящее на основе религиозных представлений, и метафизическую, заменяющую сверхъестественные факторы развития сущностями и причинами. Наука – высшее достижение интеллектуальной эволюции, она содействует рациональной организации жизни всего общества.
На третьей, позитивной, стадии вступает в силу закон постоянного подчинение воображения наблюдению. Наблюдение – универсальный метод приобретения знания. Он помогает освободиться от ненаучных догматических напластований, стать на твердую почву фактов. Но поскольку наблюдаются лишь явления, а не причины и сущности, научное знание по своему характеру оказывается описательным. Этим разъясняется знаменитая контовская сентенция о замене слова «почему» словом «как». На место объяснения явлений Конт ставит их описание. Предвидение провозглашается наиболее важной и значимой способностью положительного мышления.
Цель философии – систематизация человеческой жизни. Истинная философия, по Конту, должна привести в стройную систему все человеческое личное и коллективное существование, рассматривая одновременно мысли, чувства и действия. И только достигнув позитивного состояния, философия может с надлежащей полнотой достойно выполнить свое предназначение.
Другим крупнейшим представителем позитивизма был Герберт Спенсер (1820–1903). Идея плавного, эволюционного прогресса становится доминирующей в его концепции. «Эволюция есть интеграция (приведенная к членораздельному единству) материи, сопровождаемая рассеянием движения, во время которой материя переходит от состояния неопределенности, несвязной однородности к состоянию определенной и связной разнородности и во время которой неизрасходованное движение претерпевает аналогичное же превращение»6. Спенсер высказывает идею о ритме эволюции. Понятия интеграции и дезинтеграции, перехода от однородного к разнородному (дифференциации) и от неопределенного к определенному, т. е. идея нарастающей структурности, составила содержательную ткань его концепции.
По мере развития науки позитивизм менял свои формы. В ХХ веке позитивистские идеи нашли свое выражение в аналитической философии. Аналитическая философия продолжает традиции исследования оснований знания. Созданные в прежние века идеи и методы анализа человеческого опыта развиваются в аналитической философии в тесной связи с исследованием языка. Круг философов аналитического направления размыт: их объединяет не столько тематика, сколько стиль работы. Общая характерная черта аналитического направления – детальное исследование языка с целью решения философских проблем. Главные цели философского анализа – выявление структуры мысли, прояснение всего смутного, невнятного, четкое разграничение значимых и пустых выражений, осмысленных и бессмысленных фраз. Этот анализ рассматривается как единственно правомерный метод философского исследования и направлен на то, чтобы выявить действительные ситуации употребления языковых средств, порождающие философские проблемы. Цель аналитической философии – показать, что не существует реальных философских проблем, а проблемы, выступающие как философские, являются либо псевдопроблемами, либо носят логико-лингвистический характер, либо предполагают конкретное содержательное исследование. Таким образом, отрицается правомерность философии как самостоятельного вида познавательной деятельности.
В рамках аналитической философии выделяются два направления: философия логического анализа и философия лингвистического анализа. Логический анализ в центр своего внимания ставит философию и логику науки. С точки зрения представителей лингвистической философии, философия укоренена в реальном человеческом разумении, в жизненных ситуациях, механизмах естественного языка.
Аналитическая философия получила распространение главным образом в США и Великобритании. Основы аналитической философии были заложены в трудах таких философов как, Дж Мур, Б. Рассел, Л. Витгенштейн.
Бертран Рассел (1872–1970) – всемирно известный английский ученый-математик, философ, общественный деятель.
Рассел различает два принципиально разных подхода к познанию: натуралистический, опирающийся на здравый смысл, и значительно более глубокий – философский, основанный на критическом отношении к результатам познания. Характерная черта первого подхода – наивный реализм, уверенность, что вещи таковы, какими они воспринимаются. В ходе философского исследования осознается, что на месте как будто бы очевидного и простого на самом деле существуют сложные структуры. Возникает сомнение в достоверности «простых» ситуаций, прежде казавшихся несомненными. На смену твердой уверенности приходит методическая осторожность.
Задача логического анализа, с точки зрения Рассела, – не исследование объектов, не получение новых истин о мире (это дело науки), а уточнение, прояснение смысла слов и предложений, составляющих знание. Это достигается путем перевода менее ясных положений в более ясные. Рассел считал логический анализ методом перевода знаний на более точный язык – язык логики. Логический анализ, по мнению английского философа, является единственно продуктивным способом решения философских проблем. «Каждая подлинно философская проблема, – подчеркивал он, – это проблема языка».
Идеи Рассела и Витгенштейна были подхвачены философами неопозитивистами (Р. Карнап, М. Шлик, К. Гёдель и др.). Деятельность теоретиков этого направления преследует две цели: 1) устранить из науки все псевдопроблемы и не имеющие смысла рассуждения, которые возникли из неправильного употребления языка, или идеологии; 2) с помощью аппарата математической логики построить идеальные модели осмысленных рассуждений.
Анализ естественного языка доказывает, что он противоречив и многозначен, а также порождает проблемы, которые на самом деле оказываются псевдопроблемами. Для решения научных и философских задач надо использовать искусственные, специально разработанные языки, которые однозначны, четки и непротиворечивы, например, язык математической логики с его жестко заданным содержанием.
Аналитическая философия считается дисциплиной, помогающей возрождению и развитию науки. С её помощью можно было бы синтезировать науки и вывести их на новые рубежи. Поскольку положения науки претендуют на общезначимость, был выработан принцип проверки истинности научных суждений – принцип верификации. Принцип верификации был задуман, во-первых, как критерий научной осмысленности, и, во-вторых, как критерий истинности научных теорий. Согласно принципу верификации, проверка предложений теорий или гипотез проходит через их сопоставление с фактами чувственного опыта. Предложения, которые в принципе не поддаются чувственной проверке, считаются лишенными научного смысла, ненаучными. Те предложения, которые поддаются чувственной проверке – научно осмысленные, они могут быть либо истинными, либо ложными.
Таким образом, принцип верификации претендовал на то, чтобы быть критерием научности предложений. Но оказалось, что наука состоит не только из предложений, которые могут быть сведены к чувственному опыту. «Костяк» науки составляют общие положения, в которых формулируются законы природы. Эти положения нельзя верифицировать, но и считать их ненаучными также нельзя.
Постпозитивисты, – К. Поппер (1902–1994), Т. Кун (1922), И. Лакатос (1922–1974), С. Тулмин (1922), П. Фейерабенд (1924) и др.,– акцентировали внимание на историческом аспекте науки.
Попытку спасти научный статус общих положений предпринял Карл Поппер, выдвинув принцип фальсификации (опровержения). К. Поппер стоял на позиции критического рационализма и противопоставлял свой рационализм эмпиризму неопозитивистов. Рационализм предполагает открытость научных теорий для критики. Принцип фальсификации был предложен Поппером в качестве критерия отделяющего науку от философии и других форм ненаучного знания. Он полагал, что законы науки не сводимы к наблюдения и, следовательно, не верифицируемы. Наука нуждается не в принципе верификации, а в принципе фальсификации, то есть в опровержении истинности любого утверждения, относимого к науке. Отсюда следовало, что истинным можно считать всякое положение науки, которое не опровергнуто. Наличие же фактов, противоречащих теории, фальсифицирует ее и вынуждает ученых отказаться от этой теории. Поппер предложил считать научными те общие положения (гипотезы, теории), которые в принципе могут быть опровержимыми опытными данными. То есть те, для которых в принципе могут быть найдены такие опытные факты, которые этим положениям (гипотезам) противоречат.
Важным следствием введения принципа фальсификации в науку явилось признание гипотетического, предположительного характера всего научного знания. «Мы не знаем – мы можем только предполагать», – утверждал Карл Поппер7.
Принцип фальсификации применяет Поппер в сфере социального познания. Поппер выступает против такого подхода к развитию общества, который он назвал историцизмом. Согласно историцизму, общество развивается закономерно, и главная задача социальных наук состоит в историческом предсказании. В работе «Нищета историцизма» обосновывается отсутствие объективных законов развития общества и невозможность долгосрочного социального прогнозирования.
Используя принципы верификации и фальсификации, мы смогли бы, по мнению позитивистов, очистить науку от ложных проблем и понятий, а также сделать наш язык более эффективным инструментом познания.
Психоанализ возник на рубеже XIX – XX вв., когда австрийский врач-невропатолог З. Фрейд (1856 – 1939) предложил новый метод лечения невротиков. В основе этого метода лежали представления о сексуальной подоплеке неврозов, о бессознательном пласте человеческой психики, о скрытом психическом материале, вытесненном из сознания человека. Психоанализ предполагает возможность перевода бессознательных мыслей в сферу сознания благодаря таким исследовательским приемам, как толкование сновидений, расшифровка речевых ассоциаций, изучение ошибочных действий (описки, оговорки и иные промахи) и т. д.
Из метода лечения невротиков психоанализ вскоре превратился в общее учение о человеке, поскольку представления о бессознательных конфликтах, ведущих к болезненному расщеплению психики, были перенесены Фрейдом и на здоровую человеческую личность. Так появилось психоаналитическое видение человека, основанное на вычленении бессознательных и сознательных аспектов человеческой деятельности. При этом приоритет отдавался бессознательному, являющемуся, по мнению Фрейда, источником мотивов поведения человека. Бессознательное стало понятием, при помощи которого объяснялась история развития, как отдельного человека, так и человеческой цивилизации в целом.
Что представляет собой человек в своем внешнем проявлении и глубинном измерении, если в основе его деятельности лежит бессознательное? Каким он может и должен быть, если хочет стать подлинным человеком?
Фрейд исходил из того, что “человек – существо со слабым интеллектом, им владеют влечения”8 Именно влечения рассматривались Фрейдом в качестве носителя бессознательного. Выдвинув идею о бессознательных влечениях как основе мотивационного поведения человеческого существа, он задался целью выявить так называемые “первичные влечения”, составляющие ядро бессознательного. В качестве этих “первичных влечений” Фрейд первоначально принял сексуальные влечения, которые, как ошибочно он считал, являются не только причиной возникновения невротических заболеваний, но и мощным стимулом творческой деятельности нормального человека и культурных достижений.
Основатель психоанализа полагал, что симптомы невротических заболеваний следует искать в остатках и символах воспоминаний о сексуальных переживаниях, имеющих место в детском возрасте для каждого человека. Эти забытые переживания детства не исчезают, по Фрейду, автоматически, а оставляют неизгладимые следы в душе индивида. Будучи вытесненными из сознания, сексуальные влечения и желания лишь ждут благоприятной возможности, чтобы в завуалированной форме вновь заявить о себе.
Затем понимание сексуальности получает у Фрейда более широкую трактовку, включающую в себя всю сферу человеческой любви (любовь родителей, дружба, общечеловеческая любовь и т. д.). По его собственным словам, «расширенная сексуальность психоанализа совпадает с Эросом “божественного Платона”«9. В более поздних работах Фрейд пришел к выводу, что “первичные” влечения составляют полярную пару созидательной любви и деструктивности. В конечном счете, он выдвинул гипотезу о том, что деятельность человека обусловлена наличием биологических и социальных влечений, где доминирующую роль играют “инстинкт жизни” (Эрос) и “инстинкт смерти” (Танатос).
Пониманию природы конфликтных ситуаций способствует фрейдовская трактовка личности, основанная на вычленении трех структурных элементов, находящихся в определенном соподчинении друг с другом. “Оно” (Id) – глубинный слой бессознательных влечений, то ядро личности, над которым надстраиваются остальные элементы. “Я” (Ego) – сфера сознательного, своеобразный посредник между бессознательными влечениями человека и внешней реальностью. “Сверх-Я” (Super-Ego) – сфера долженствования, моральная цензура, выступающая от имени родительского авторитета и установления норм в обществе.
Фрейдовское “Я” – это не что иное, как особая, дифференцированная часть “Оно”, и, следовательно, в психоаналитическом видении человека не сознание управляет бессознательными процессами, а, наоборот, последнее властвует над индивидом. “Я” как бы находится в зависимости не только от бессознательного “Оно”, но и от социального “Сверх-Я”, которое властвует над ним в виде двух “демонов” – совести и бессознательного чувства вины. Таким образом, фрейдовское “Я”, не “является хозяином в своем доме”, оно находится в конфликтных ситуациях с внешним миром, “Оно” и “Сверх-Я”, что постоянно драматизирует человеческое существование. Антропологизация бессознательного оборачивается драматизацией бытия человека в мире.
Эта драматизация человеческого бытия усугубляется тем, что каждый индивид, по Фрейду, обладает склонностью к агрессии. В предельном своем выражении она находит свое отражение в “инстинкте смерти”, противостоящем “инстинкту жизни”.
Таково в общих чертах фрейдовское психоаналитическое видение человека. Это видение дало новый поворот в философском осмыслении бытия человека в мире, что нашло свое отражение во многих философских и психологических направлениях.
Идеи Фрейда получили широкое развитие в трудах его многочисленных последователей. Направление в философии, сторонники которого пытаются преодолеть недостатки классического фрейдизма и ввести основные его положения в социальный контекст, называется неофрейдизмом. Карл Юнг (1875–1961) развивал учение о коллективном бессознательном, определяющем поведение социальных групп. Карен Хорни (1885-1952), Эрих Фромм (1900–1980) и др., признавая определенную роль подсознательного, в том числе сексуальных инстинктов, в поведении людей, обосновывают роль в этом социальных факторов, в том числе социальных связей и отношений между людьми, материальной и духовной культуры. По их мнению, социокультурные условия жизни людей в немалой степени обусловливают мотивы и содержание их деятельности и поведения.
Попытку соединения учения Фрейда и Маркса представляет собой фрейдомарксизм. Наиболее видные представители фрейдомарксизма Вильгельм Райх (1897– 1957) и Герберт Маркузе (1898–1979).
В сексуальной энергии фрейдомарксисты видят важнейшую побудительную силу деятельности людей, источник их творческого вдохновения, «эмоциональной и психической уверенности». Разумеется, это имеет место в тех случаях, когда сексуальная энергия имеет свободный выход и не подавляется социальными условиями. Если же сексуальные влечения индивида не находят удовлетворения, то индивид «субъективно вступает в глубокое противоречие с обществом», отчуждается от него, ввергается «в состояние одиночества и изоляции».
Исследовав механизмы социальных и идеологических манипуляций, Маркузе показал процесс формирования «одномерного» человека. «Одномерный» человек» характеризуется полной утратой социально-критического отношения к обществу. В современном обществе этот тип человека стал массовым. Поэтому массы, по Маркузе, уже не могут быть носителями революционной инициативы, которая переходит к «аутсайдерам» – безработным, студенчеству, национальным меньшинствам и т.п.
Источник развития общества объясняется процессом «превращения энергии влечений в общественно полезную энергию труда». Политические отношения, по мнению фрейдомарксистов, также формируются под влиянием сексуальной энергии людей. Утверждается, например, что господство одного человека над другим, в том числе политическое, обусловлено склонностью людей к мазохизму и садизму. Мазохизм проявляется «в доставляющем наслаждение подчинении разного рода авторитетам», а садизм – в стремлении превратить человека в «беспомощный объект собственной воли, стать его тираном, его богом, обращаться с ним так, как заблагорассудится».
Г.Маркузе истолковывает исторический процесс как «постоянно возобновляющуюся борьбу между репрессивной цивилизацией и стремлением человека к наслаждению». В этом заключается основная репрессия цивилизации, направленная на подавление первичных биологических инстинктов. Маркузе говорит также о дополнительной репрессии по отношению к человеку со стороны социально-политических и государственно-правовых институтов и учреждений, закрепляющих человека «в качестве инструмента отчужденного труда».
Фрейдомарксисты ставят вопрос о преодолении отчуждения индивида от общества, ссылаясь при этом на известные положения Маркса о необходимости преобразования общественных отношений. Однако основу решения этого вопроса они усматривают опять-таки в сфере сексуальности. Так, Маркузе считает, что преодоление отчуждения труда может быть достигнуто на путях превращения сексуальной энергии в энергию труда как игры человеческих творческих сил.
Литература
Вопросы к теме «Современная западная философия»
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.42. С. 262.
4 Там же. Т. 4. С. 438.
5 Утилитаризм – узкий практицизм, стремление извлекать из всего непосредственную материальную выгоду, пользу.
6 Спенсер Г. Синтетическая философия. – Киев, 1997. С. 8
7 Поппер К. Р. Логика и рост научного знания: пер. с англ. – М., 1983. С.226.
8 См. Фрейд З. Будущность одной иллюзии.
9 Фрейд З. Очерки по психологии сексуальности.
Современная западная философия