Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Глава VII
Заключение Некоторые аспекты политической преступности
В криминологической науке, как и в ее исследованиях, такому вопросу, как политическая преступность, уделяется очень мало внимания. Прежде всего нет никакой криминологической концеп ции, которая позволила бы систематизировать политическую пре ступность. Очень мало и редко обсуждаются политические пре ступления, совершаемые политическими должностными лицами в государственно-правовой системе демократических стран, а так же правонарушения против них. Столь редкое соприкосновение криминологии с политической преступностью находится в разите льном противоречии с тем значением и тяжестью, которыми от личаются политические деликты. Они причиняют более серьезный личностный, материальный и нематериальный вред, чем уличные преступления, которым в криминологии уделяют так много вни мания.
Такое эпизодическое обращение криминологии к политиче ской преступности имеет много причин; укажем две из них. Во-первых, во всех политических системах существует опасность то го, что политические разногласия в повседневных политических процессах могут привести к уголовным преступлениям. Иначе го воря, здесь мы имеем перед собой весьма чувствительный объект, о котором мало что известно. Во-вторых, концепция политиче ской преступности может оказаться очень тесно связанной с са мой системой, в которой эта преступность существует и которой она полностью определяется. То, что в одной политической систе ме может квалифицироваться как политическое преступление, в другой будет героическим подвигом. Относительность концеп ции политической преступности распространяется и на историче ски сменяющие друг друга политические системы. В дальнейшем мы будем придерживаться тех взглядов на этот вопрос, которые свойственны демократическому правовому государству западно го образца.
Понятие политической преступности
Его можно определить с трех разных углов зрения. Наиболее узким из них является уголовно-правовой. Здесь под политиче ской преступностью понимают все деликты, которые в уголовном кодексе обозначены как политические преступления: это измена миру, государственная измена, создание угрозы демократическо му правовому государству, преступления против иностранных го сударств, деликты против конституционных органов и нарушаю щие порядок выборов и процедуры голосования, а также престу пления, ослабляющие обороноспособность страны. Все эти делик ты относятся к политической преступности. Согласно двум дру гим, более широким точкам зрения, практически каждый второй деликт можно причислить к политической преступности, даже если в уголовно-правовом отношении он таковым не является. По определению, с точки зрения психологии решающим моментом в этом оказывается мотивация преступника. Политические пре ступления совершаются с целью сохранения или изменения поли тической системы, распределения власти в ней и ее структурах с использованием преступных средств и методов. Подобное от граничение довольно нечетко, поскольку очень трудно выявить мотивы преступника. В гораздо большей степени адекватна дей ствительности третья точка зрения, отражающая психо- и социо-динамическую реальность и сводящая все к определению того, в какой мере участники этого процесса (то есть преступник, жерт ва, общество и особенно его представители в контрольном про цессе) придают состоявшемуся деликту политическое значение. Именно участники этого процесса определяют преступный харак тер деяния в момент его совершения и в последующем (при рас следовании и в уголовном судебном процессе) рассматривают как политический акт. Таким образом, политическими эти деяния де лают их «значение» и их квалификация.
Формы политической преступности
Очень частые изменения образа политического преступника в общественном мнении способствуют тому, что до сих пор так и не смогла сложиться более или менее достоверная и устойчивая концепция политической преступности. Ничего не дало для уясне ния этого понятия и объявление всех уголовно наказуемых дея ний политическими деликтами, а всех заключенных—по литзаключенными. Политическая преступность всегда возникает там, где предпринимаются попытки помешать или способство вать политическим изменениям (а это норма демократического правового государства) преступными средствами и методами. Су ществуют ли благопристойные политические деликты, до сих пор остается спорным вопросом. Но среди демократов должно суще ствовать единство мнений хотя бы водном: применение насилия (против лиц и материальных объектов) против демократического
правового государства является незаконным (равно предосу дительным и по политическим соображениям). Государство об ладает монополией на применение насилия, и оно пользуется ею при строгом соблюдении норм и законов правового госу дарства.
Различают следующие виды политической преступности: — преступления, которые направлены против государства и наносят ему вред, квалифицируются в уголовном кодексе как имеющие особенные признаки состава преступления. Речь идет, скажем, о заговорах, о похищении главы государства или членов правительства, о шпионаже и саботаже;
— преступные деяния, совершаемые правящей группировкой, создавшей преступную политическую систему, нарушают консти туционные права граждан и права человека. В тоталитарных госу дарствах, например, политически инакомыслящие изгоняются из страны или заключаются на долгий срок в тюрьмы, в следствен ные изоляторы. Политических противников также уничтожают в концентрационных лагерях;
— деликты, совершаемые правящей группировкой в рамках демократической системы правового государства, направлены либо против собственно государства и его граждан, либо против иностранных государств и их граждан (при нарушении междуна родного права). Например, какое-то правительственное ведом ство может быть использовано в личных корыстных целях (взя точничество, сокрытие налогов и т. п.). Эту форму политической преступности включают также в профессиональную преступ ность, поскольку она связана с легальной профессией политика. Так как профессия политика налагает на него особые обязатель ства и ответственность и так как эта форма злоупотребления слу жебным положением предполагает определенные политические предпосылки и последствия, это также может быть отнесено к по литической преступности. Далее, тайные службы, призванные за щищать государство, могут быть использованы для того, чтобы следить за внутриполитическими противниками режима и чинить им помехи в процессе политической конкуренции. Наконец, в ка честве орудия против политических соперников применяется си стема уголовной юстиции, допускающая планирование таких дей ствий, которые позволяют опережать действия внутренних про тивников в политическом соревновании (например, во время вы боров).
В демократическом правовом государстве господствует свобо да мнений (ст. 5 Основного закона ФРГ). Поэтому высказывание политических взглядов, отличающихся от взглядов большинства (то есть точек зрения меньшинства), не является политическим преступлением. Но, конечно же, свобода мнений не может быть абсолютным правом: ее границы и пределы изменяются в теку щих социальных процессах, и даже в условиях демократии эту свободу нужно все время защищать и завоевывать. Враги демо кратического правового государства пытаются выхолостить эту
свободу и даже ликвидировать ее. Так, Адольф Гитлер, создав ший криминальную политическую систему, хвастался во многих своих речах, что он упразднил Веймарскую республику на вполне законных основаниях. Он использовал-де именно свободу мне ний, чтобы разделаться с ней. Поэтому трудно сказать, всегда ли (в частности, во время серьезных международных конфликтов или крупных внутриполитических кризисов) бывает достаточно рас правиться с открытыми противниками демократии только духов но и морально. Кроме того, необязательно, чтобы преступления по политическим мотивам осуществлялись непосредственно те ми, кто их замыслил. Огромную роль в политической преступно сти играют «преступники за письменным столом» и преступники, стоящие за спиной у других преступников. Достаточно вспомнить Адольфа Эйхмана, который в годы существования нацистского государства насилия организовал геноцид против миллионов евреев и руководил им, не выходя из-за письменного стола.
Дискуссия о политической преступности страдает от смешения понятий легального политического протеста и преступного пове дения в политике. С одной стороны, пытаются подавлять легаль ные демонстрации, объявляя их преступными, неправомерными и т. п. С другой—свои неконформные политические взгляды стре мятся выразить путем преступных действий, применением наси лия против лиц, оскорблением правительства, послушно выпол няющего постановления парламента. Манифестации и политиче ские протесты обусловлены социальными и экономическими кри зисами и политической фрустрацией (из-за неудач) населения. Стычки с полицией, как правило, не планируются; они возникают в ходе интеракций между ней и демонстрантами, причем обе сто роны в этом случае неверно понимают ситуацию (считают ее явно неприемлемой) и допускают сверхреакцию на действия друг дру га, чересчур эмоционально воспринимая сложившуюся обстанов ку. Так, протестующие называют полицейских слугами «автори тарного государства несправедливости». А полицейские видят в демонстрантах людей, сеющих хаос и жаждущих уничтожения демократического правового государства. Дело доходит до бес чинств с применением открытого насилия с той и другой сторо ны. Это серьезно вредит демократии, и противодействовать этому можно только упрочением единства демократов, кото рые не должны видеть врагов в своих политических против никах.
Классическим деликтом против государства всегда было поку шение на жизнь тех, кто стоит во главе государства или занимает в нем очень видное положение. Хотя такие покушения чаще всего направлены против тех, кто особенно заметен в социальном пла не, причем нередко это те, кому свойственна притягательная сила, покушающиеся видят перед собой не человека, а символ отвергае мого ими кредо или пути политического развития. Поэтому за счет покушения они пытаются повлиять на ход политического процесса.
436
Злоупотребление властью
В течение более 200 лет своей истории криминология исходила из того, что все, что делается правительством и от имени государ ства для подавления преступности, является правильным и закон ным. Однако то, что созданные государством органы контроля за преступностью сами требуют контроля, стало криминологиче ским открытием только в новейшем времени. В течение долгого периода политические преступники считались ненормальными людьми. Это ныне уже преодоленное представление не позволяло увидеть, что каждый политик, в том числе и в демократическом правовом государстве, вполне способен совершить политическое преступление, используя свое положение, когда представится удобный момент. Политиков, которые злоупотребляют данной им правовым государством временной властью, можно отличить по трем характерным признакам. Они:
— совершают правонарушения «во имя права и закона». Они используют свои полномочия в преступных целях. Именно поэто му так трудно выявить злоупотребления политической властью и пресечь их;
— используют общественное мнение, которое всегда доверяет ответственным политикам, поскольку иначе государство оказы вается просто неуправляемым. Господствует мнение, что государ ство и его учреждения должны действовать только легально и иметь уголовную защиту;
— нередко используют ради своих преступных целей государ ственный аппарат, предназначенный для борьбы с преступно стью. Поэтому злоупотребление властью бывает столь опасным.
Есть немало хитроумных способов низводить политических инакомыслящих в глазах общественности до положения преступ ников. Так, политически нежелательных людей часто превращают в подозреваемых в совершении общеопасных преступлений, на них даже заводят уголовные дела. Некоторые политики исполь зуют тайные службы, чтобы собрать на неугодных компромети рующие материалы, как-то спровоцировать их на уголовно нака зуемые деяния.
К злоупотреблениям властью относится также преступное превышение полномочий полицией в отношении подозреваемого (например, физические истязания) или органами исполнения нака зания в отношении заключенных; при этом нарушаются их кон ституционные и человеческие права. Наряду с использованием ап парата государственной власти для достижения личных политиче ских целей ответственное лицо может использовать свою государ ственную должность и для того, чтобы лично получить финансо вое «вознаграждение», то есть взятку. А эти взятки потом дело вые люди компенсируют увеличением цен на товары и услуги, так что в конечном счете их оплачивают налогоплательщики. Пони мание того, что параллельно частным существуют еще и обще ственные интересы, что должность вполне отделима от того, кто
ее занимает в настоящий момент, что не люди, а деятельность правительства определяет законы, пришло к нам сравнительно недавно и явилось результатом долгого исторического процесса. Многие члены правительств и крупные чиновники самых разных стран еще и сегодня никак не могут взять в толк, что за отправле ние государственной власти они должны получать только жалова нье, и ничего больше. Политические преступники все еще не видят разницы между своими личными и общественными интересами; они ставят личные нужды и интересы на одну доску с партий ными, правительственными и общегосударственными интере сами.
Карьера политического преступника
До сих пор не выявлен какой-то особый тип личности полити ческого преступника. Тем не менее формы политической преступ ности весьма разнообразны. И все же стоит отделить политиче ского преступника, преследующего свои чисто личные финансо вые интересы, от правонарушителя, имеющего политические мо тивы и руководствующегося ими. Конечно, этих преступников можно выявить по некоторым признакам, которые во многих слу чаях свойственны им всем и в одинаковой степени относятся к тем, кто действует в ущерб государству, занимая ответственные посты, и к тем, кто просто злоупотребляет властью. Политиче ский правонарушитель—это преступник по убеждению или по меньшей мере по ложно усвоенному убеждению. Он уверен, что совершаемые им правонарушения необходимы для блага обще ства и государства или каким-то образом оправданы их интереса ми. Он отнюдь не считает себя преступником и решительно отде ляет себя от «низких» преступников, с которыми он не хотел бы иметь ничего общего. Политический преступник пытается пред ставить себя идеалистом, альтруистом, неким политическим про роком, мессией. Он глубоко убежден в истинности и справедливо сти своего политического кредо; предан своей идеологии. В отли чие от политического преступника по убеждению политический преступник по псевдоубеждению преследует в действительности только личные корыстные цели; его политические «убеждения» служат ему всего лишь ширмой для саморекламы. Он совершает преступные деяния из стремления установить и утвердить свою власть и влияние, из авантюристических побуждений или ради со бственной политической карьеры. Его нужно рассматривать как наиболее опасного преступника, так как под маской идеалиста он скрывает мощную криминальную энергию, которую может выс вободить целиком для упрочения своего влияния. Высказывают мнение, что политический преступник—это психопат, способный совершать беззаконие в условиях серьезного социального конф ликта или кризиса. Доказать правильность такой точки зрения не возможно. Однако в политическом преступнике следует видеть человека, не подвергшегося достаточной социализации (из-за
438
чрезмерных психических и социальных перегрузок на протяжении жизни), которая к тому же проходила под сильным идеологиче ским влиянием (индоктринацией) и в условиях нестабильной по литической ситуации. Еще Ганс фон Гентиг указывал на то, что политические преступники являются непреклонными фанатиками и идеологическими «благодетелями человечества», которые в те чение всей жизни накапливают в себе многочисленные психиче ские недостатки и которые очень легко используют дезорганиза цию в обществе. Политический преступник действует, преследуя прежде всего интересы собственной политической карьеры, в ходе которой он благодаря процессу интеракции обретает стремление к власти, развивает в себе нетерпимость к людям и чувство со бственного превосходства. В родительском доме он приучается к безусловному верноподданниччству, раболепию, обязательно сти. В дальнейшем он присоединяется к идеологической группе, с которой прочно идентифицирует себя и с помощью которой ока зывается способным направлять усвоенную им агрессивность на определенные объекты (жертвы), создавая себе «образ врага».
Терроризм: понятие, масштабы и формы
Политический терроризм следует понимать как применение насилия или угрозы насилия против лиц или вещей ради достиже ния политических целей; он осуществляется отдельными лицами или группами лиц, действующими по поручению какого-то прави тельства или против какого-то правительства. Путем причинения вреда своим непосредственным жертвам террористы хотят так повлиять на определенные «целевые группы» (косвенные или прямые жертвы), чтобы заставить эти группы совершить такие действия, которые отвечали бы интересам террористов. Таким образом, террористический акт—это всегда событие, в котором участвуют по меньшей мере три стороны—преступники, жертвы и собственно «целевые группы», подвергающиеся психологиче скому нажиму. В роли «целевой группы» чаще всего выступает правительство, которое принуждается мировым и общественным мнением страны к тому, чтобы действовать в интересах террори стов. Предпринимаются также и попытки с помощью средств массовой информации воздействовать на общественность соот ветствующей страны, заставляя ее поддерживать террористов в их требованиях. Без современных средств массовой информации и всемирной сети коммуникаций терроризм был бы немыслим. Однако общественность видит только операции «террористиче ских коммандос», которые, конечно, носят сенсационный и дра матический характер, но все же являются лишь «верхушкой айс берга».
С 1966 г. деятельность террористов значительно усилилась. Между 1968 и 1970 гг. ее масштабы удвоились, а в период с 1970 по 1980 г. она вновь возросла вдвое. За год в мире совершается примерно 800 терактов. В период с 1968 по 1980 г. стали известны
439
около 6700 террористических актов, причем немногим более по ловины из них имели место в Западной Европе. Почти 40°/о непос редственных жертв составили выходцы из Северной Америки. В указанный период террористами было убито 3668 и ранено 7474 человека. Что касается националистического терроризма, то он направлен на достижение независимости какого-то народа, на от деление какой-то этнической группы от другой или, наоборот, на их воссоединение.
От националистического терроризма следует отличать терро ризм социал-революционеров, который не так давно возник и раз вился в Южной Америке. Эти террористы преследовали цель осу ществить социальную революцию вдруг и «из ничего». Инструк цией по тактике ведения терактов для итальянских, японских и за падногерманских террористов стала появившаяся в 1969 г. бро шюра «Мини-руководство для городских партизан» бразильца Карлоса Маригеллы, убитого в перестрелке полицией Сан-Пауло.
Террористическая деятельность тупамарос (городские парти заны) в Уругвае послужила моделью для западноевропейских тер рористов. Наряду с социал-революционным (леворадикальным) терроризмом серьезную опасность представляют также и пра-воэкстремистские группировки (неофашистского и неонацистско го толка) в Италии и ФРГ.
С середины 60-х гг. и до сегодняшнего дня терроризм привле кает к себе внимание во всем мире своими скандальными и траги ческими актами. Террористы совершают взрывы бомб на аэро дромах и в самолетах, на железных дорогах и шоссе, во время на родных праздников и гуляний, на военных базах и складах, а так же в зданиях многонациональных корпораций. Они убивают вид ных деятелей, угоняют самолеты и морские суда. Их широкие «преступные конфискации», как, например, ограбления банков, кражи оружия, документов и машин, менее известны, однако не менее опасны.
Идеология и стратегия терроризма
В высокоразвитых промышленных странах Западной Европы и Северной Америки исключительно уязвимыми для терактов, са ботажа являются транспортные магистрали и системы коммуни каций. Террорист примитивно делит все в мире на две полови ны—черную и белую, на друзей и врагов, на добро и зло. С помо щью актов насилия, покушений, взрывов бомб террористы хотят посеять страх среди населения. По идеологии революционных террористов (например, ФКА—«Фракции Красной армии»), ка питалистическое общество можно превратить терактами в социа листическое. Вопрос, на котором сосредоточиваются револю ционные террористы, сводится к следующему: как я должен де лать революцию? Они полагают, что «пролетариат», то есть про мышленный рабочий класс, заинтересован в социальной револю ции. Эту латентную готовность к революции, готовность масс
к насилию они хотят пробудить и мобилизовать с помощью тер актов. Этими действиями они хотели бы добиться следующего: сделать так, чтобы государство стало слабым и потеряло в резу льтате этого доверие населения; спровоцировать государственные органы на сверхреакции, чтобы перетянуть массы на свою сторо ну; заставить государство показать свое «истинное лицо» (обви нить его в фашизме), чтобы таким образом вызвать революцию. Своими насильственными действиями террорист хочет завербо вать новых соратников.
В обоснование своей стратегии террорист кладет вульгаризи рованный марксистский тезис: не имеющий власти пролетариат производит товары и блага, а государство—это всего лишь ин струмент господства в руках капиталистов, эксплуатирующих массы. За спиной государства, по разумению террористов, стоят империалистическая мощь США и многонациональные корпора ции. «Монополистический империализм» вместе с тайными служ бами США (ЦРУ) вступили в заговор против народов, в частно сти против немецкого народа. Либерализм они характеризуют презрительно как «репрессивную терпимость». В терроре они ви дят свою стратегическую задачу широкой демонстрации наличия «латентного фашизма» в своем государстве, подхлестывания классовой борьбы и раздувания революции. Капиталистическое общество для террориста—это источник подлости. А там, где он подлости не видит, он ее придумывает (заимствование). Причину всех бед и забот он усматривает в «монополистическом капитали стическом империализме». Реформ он не признает, ибо они толь ко стабилизируют систему несправедливости. Революцию он рассматривает лишь как насильственное действие (путем терактов), Он считает, что имеет «право на сопротивление» режиму «фа шистского» государства. В его стратегии большое место зани мают симбиотические отношения и средства массовой информа ции. Они должны выступать на его стороне, но, как правило, тако го влияния своей пропаганды через средства массовой информа ции террористы не добиваются. Вследствие того что средства массовой информации уделяют в своих репортажах очень много внимания терроризму и терактам, предпринимаются попытки драматизировать его и придать всей проблеме большую эмоцио нальность и больший вес, чем он того заслуживает. Делая терак ты сенсационными и преувеличивая их значение, средства массо вой информации вызывают в обществе и у его представителей в контрольных органах, осуществляющих надзор за преступно стью, «сверхреакцию». Они уже не информируют, а фактически развлекают потребителя, смакуют такие происшествия. Тем са мым они способствуют инициированию процесса подражания у людей, ищущих известности, популярности и тоже готовых на чать грозить взрывами бомб, как это делают террористы. Подчас журналисты играют не только роль наблюдателей и репортеров. Честолюбивые корреспонденты нередко вмешиваются в события и даже участвуют в терактах. В результате они еще больше осло-
жняют и без того трудную ситуацию. Поэтому им всегда нужно помнить, что жизнь заложника в любом случае должна быть вы ше интересов потребителей «новостей» и их права на получение информации. Террористы крайне редко достигают поставленных перед собой задач и целей с помощью своей стратегии, потому что их идеология затуманивает им политическую и социальную реальность. Они совершенно не понимают интересов населения и путают антифашистское Сопротивление с правом на сопротив ление демократическому правовому государству, хотя такого права вообще не существует. Они ошибаются, когда говорят, буд то можно «очеловечить» систему, убивая людей или обращаясь с ними не по-человечески.
Причины терроризма
Внезапность совершения насильственных терактов вызывает ошибочное, но очень распространенное представление, будто тер роризм возникает сразу, без подготовки. На самом же деле он ро ждается и вызревает в долгих социальных и личностных процес сах. И типичного террориста тоже не существует. Причины терро ризма лежат в общественном развитии, в групповых явлениях и в индивидуальных карьерах.
Причины же националистического терроризма настолько раз нообразны, что охватить их здесь не представляется возможным. Тем не менее существует гипотеза, согласно которой националь ные проблемы не могут быть решены ни одним народом, поско льку обе сверхдержавы (США и СССР) с помощью угрозы все мирного разрушения в атомной войне взаимно блокируют все эти попытки, и, как считают террористы, их насильственные методы оказываются единственно возможными и доступными, позволяю щими возвратить мировой системе расстановки сил ее прежнюю динамику. Такое спекулятивное объяснение оставляет почти без внимания специфические причины националистического терро ризма, имеющего значительную собственную инерцию.
Терроризм социальных революционеров в ФРГ находит свое объяснение прежде всего в социальной и политической дезоргани зации, которая, конечно, создаёт основу для групповых процессов и развития индивидуальных террористических карьер. Государ ство, как правило, сильно теряет власть, престиж и признание у населения в результате недостаточной демократичности своих действий, а также вследствие безудержной критики в адрес госу дарства и его институтов по причине частых афер и скандалов. Циничный материализм государства выхолащивает традицион ные ценностные представления: взрослые безраздельно заняты жестокой борьбой за распределение материальных благ; моло дежь ощущает это на собственных моделях личностной и идейной ориентации и идентификации. Перед политиками прежде всего и всегда стоит задача захвата или удержания власти, и делают они это любой ценой. Отягощенное всеми грехами единство демокра-
_^_
тов оказывается в конечном счете разрушенным или подорван ным. А политическая система в значительной мере теряет свою способность осуществлять мирные перемены. Молодежь сли шком односторонне рассматривает ошибки и недочеты демокра тической системы; она не понимает, что сила этой системы как раз и состоит в ее способности выставить напоказ свои политические и социальные недостатки и промахи, которые в тоталитарных си стемах обычно остаются тщательно скрытыми. На этой социаль ной почве и реализуются индивидуальные карьеры потенциаль ных террористов.
Террористы левоэкстремистского толка—это большей ча стью выходцы из среднего и верхнего социальных слоев. В лево-радикальных студенческих группах, представляющих собой суб культуру со своей ценностной ориентацией, они усваивают через изучение специально подобранной литературы и внутригруппово-го общения (так называемой «дискуссионной эйфории») особое идеологизированное схематическое мышление, которое находит свое выражение в их формализованном языке. Они вырабаты вают и соответствующее сознание, делающее их (в их представле нии) «элитой меньшинства». Они остаются в своей субкультуре предоставленными самим себе; они изолируют себя (форма «ро мантического бегства от мира») и оказываются на самом деле изолированными от общества. Все больше отчуждаясь от мира своих сограждан, они окончательно порывают с ним всякую связь. Они бросают учебу и поэтому остаются полуобразованны ми. И конечно, данные лица оказываются в полной зависимости от своей группы; коммуна превращается для них в эрзац-семью. Они не могут установить или поддерживать глубокие и тесные че ловеческие отношения. В своих личных и профессиональных не удачах винят общество. И выходит, что не сами они должны изме ниться, а следовало бы изменить общественные отношения.
Жертвы терроризма
Терроризм—это процесс обесчеловечения людей. Для терро риста жертва—это символ угнетения или просто фигура, цифра, залог в беспощадной и безоглядной силовой борьбе. Он не позво ляет себе войти в положение своей жертвы; он сам считает жерт вой себя со своими идеалами. А настоящими «жертвами», с кем он себя идентифицирует и за чьи интересы он борется, для него являются угнетенные. Террористы выбирают свои жертвы по их социальной принадлежности и профилю. Однако чаще всего они выступают против более доступных лиц—послов, промышлен ников, поскольку предпочитаемые ими «объекты»—главы госу дарств и правительств—слишком хорошо охраняются. Террори сты нечувствительны к страданиям своих жертв, дистанцируются от них и заранее определяют свое преступное поведение, причи няющее вред жертвам. Для них жертвы терроризма—это в луч шем случае предметы торга, инструменты для достижения цели.
443
В этом и проявляется их пренебрежительное отношение к челове ку.
Оказавшись в качестве заложника—жертвы террористическо го акта, человек впадает в состояние шока, приходит в полное за мешательство. Он взволнован, не может поверить в то, что с ним произошло, переживает исключительно тяжелую душевную трав му. У него появляется страх перед той неизвестностью, которая его ожидает.
В этой ситуации жертве необходимо сохранять спокойствие, не проявлять злобы или ненависти по отношению к террористам, не заводить с ними никаких споров и пререканий, воспринимать их серьезно; одним словом, жертве нужно держать себя в руках. Жертва должна полностью осознать, что она в течение какого-то времени не сможет сама определять свое поведение, а будет нахо диться под контролем террористов.
Под влиянием социальных и психических обстоятельств, связанных с пребыванием в качестве заложника, люди придержи ваются определенной стратегии выживания. Например, студент ка-медик Сильвия Джэкобсон в сентябре 1970 г. в течение несколь ких дней удерживалась людьми из Фронта освобождения Пале стины, которые угнали несколько самолетов в пески Иордании. Она попыталась преодолеть чувство дегуманизации и деградации выставленным напоказ гордым безразличием. На любопытные взгляды она отвечала презрительной усмешкой. Ее мучало отсут ствие единства у группы заложников, в которой она находилась. После освобождения она высказала такое мнение, что если бы у заложников было больше ощущения спаянности, они могли бы все вместе легче преодолевать страх, могли бы установить более теплые, сердечные и доверительные отношения друг с другом, и это позволило бы им в более непринужденной манере найти и осуществить конструктивную групповую защиту. Другой при мер: британский посол Джеффри Джексон, который провел в 1971 г. 244 дня заложником у тупамарос в Уругвае, объяснил свое вы живание следующим. Он сумел благодаря более или менее поле зным занятиям облегчить душевные страдания тем, что отказы вался давать какие-либо показания своим похитителям, не при знавал их представления о ценностях, а также тем, что не потерял чувство собственного достоинства и не уронил ни своей чести, ни чести своей страны. Несломленная воля к жизни, твердое ощуще ние своей необходимости семье и прочные религиозные убежде ния помогли ему справиться со своим положением.
В некоторых случаях при взятии заложников наблюдается та кая ситуация, когда жертва реагирует на действия похитителей не отрицательно, а положительно. Бывает, что жертва как в момент взятия ее заложником, так и после освобождения испытывает бо льшую симпатию к террористу, понимая его мотивы и его душев ные страдания. Впоследствии на допросах такой человек сосредо точивается на описании доброго отношения к нему со стороны террористов, а про их жестокости не говорит. Во время ограбле-
ния одного банка в Стокгольме двое грабителей продержали не скольких банковских служащих в стальной камере банка с 23 по 28 августа 1973 г. в качестве заложников. Между одной из заложниц и грабителем возникли чувственные отношения. Причину таких неожиданно возникающих чувств и сами эти положительные чув ства с тех пор принято называть «стокгольмским синдромом». Этот синдром определяют как регрессию к более ранней ступени развития, чаще всего — к детству. Под влиянием сильнейшего ду шевного стресса, связанного с угрозой для жизни, у человека раз вивается состояние травматической психической инфантильности, то есть имеет место переход в психическое состояние, эквивалент ное детскому. И поскольку человек, взявший заложника и имею щий над ним полную власть, не убивает свою жертву, последняя испытывает к нему благодарность. Жертва идентифицирует себя с нападающим и видит в нем хорошего человека (психологиче ский перенос). После освобождения заложникам приходится инте грировать этот травмирующий психологический опыт в свою личность и оправдывать его тем, что сами они ничего плохого не сделали и нуждаются в помощи.
Борьба с терроризмом
В то время как террористы имеют возможность использовать международные пути сообщения и средства связи для совершения своих насильственных акций, полицейские органы страны серье зно стеснены в борьбе с терроризмом национальными границами. Если какая-то одна или несколько стран более или менее скрыто или тайно поддерживают терроризм, то борьба с ним оказывае тся еще более затрудненной. Международные санкции в отноше нии стран, помогающих террористам, как правило, не могут быть применены из-за того, что экономическим выгодам отдается предпочтение перед интересами потенциальных жертв террора. В остальном же замкнутый круг «насилие—контрнасилие» ведет только к расширению агрессии, усиливающейся последователь ными толчками. Средства массовой информации никоим образом не должны способствовать терактам ни путем прямого вмешате льства, ни их «смакованием», ни их утрированием и драматизацией.
Отсутствие терроризма в социалистических странах объясняе тся тем, что там не ведут переговоры с террористами, да и их дея тельность не получает широкого освещения. Это дополняется еще и строгими мерами контроля, в частности на границах. Речь при этом не идет об ограничении свободы слова и печати, которая в условиях свободной демократии отличается гораздо большей широтой по сравнению с положением в социалистической систе ме. Как бы то ни было, но средства массовой информации дол жны ограничиваться ролью наблюдателей и не выходить за пре делы трезвой, эмоционально нейтральной информации. Наруше ния же свободы слова и печати должны пресекаться средствами массовой информации мерами внутреннего самоконтроля.
445
Придание чрезмерного значения терроризму не способствует его подавлению. Эффективность слишком строгого законодате льства в этом плане сомнительна не только потому, что это мо жет привести к неправомерному использованию законоположе ний, к не соответствующей обстановке реакции со стороны госу дарственных органов обеспечения правопорядка, но и потому, что это поддерживает установку на то, что социальные проблемы, ле жащие в основе терроризма, можно решить с помощью репрессий и подавления путем ужесточения законов. Политический терро ризм—это симптом неблагополучия в социальной и политиче ской сферах общества, и решительно устранять нужно само это неблагополучие. Поэтому следует воспитывать молодежь на за нятиях политикой и историей, подводя ее к критическому отноше нию к государству и к историческим процессам и вместе с тем к духовной защите демократического правового государства.
Политическую культуру в ФРГ необходимо постоянно повы шать и совершенствовать. Следует строже проверять личные ка чества кандидатов на ответственные политические посты и сле дить за моральной стороной их практических действий. Моло дежь должна приучиться разделять с государством политическую ответственность за решение этой проблемы, то есть должна вы полнять предложенные конкретные задачи. Нельзя допускать во зникновения каких-либо идеологических субкультур. Взрослые обязаны изо дня в день заботиться о молодежи и оказывать на нее положительное духовное влияние. По отношению к тем, кто сим патизирует террористам, нужно проявлять твердость, ограждая от них тех, кто ведет мирные дискуссии и споры в рамках демо кратических норм. Мы не призываем к какому-то идеологическо му крестовому походу против них, но должны учитывать, что де мократическое правовое государство становится крайне уязви мым в случае согласия на существование в нем терроризма или его оправдания. Поэтому такое государство следует защищать. Но при всем том применение насилия не должно быть средством решения социальных конфликтов в демократическом правовом государстве.
Геноцид: понятие, история и предпосылки
Геноцид (уничтожение, истребление народа)—это противо правный процесс символической интеракции, заключающийся в лишении какого-либо народа его человеческих достоинств и в саморазложении какого-то общества. Он предполагает превос ходство какой-то агрессивной, мощной и наделенной формальной властью группы большинства, а также наличие подчиненной, бес сильной и тяготеющей к виктимизации группы меньшинства. В этом случае развивается синдром превосходства—подчинения. По Конвенции ООН «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него», вступившей в силу 12 января 1951 г., к пре ступлениям такого рода относятся: убийство членов группы мень-
шинства за их принадлежность к этой группе, причинение им се рьезных телесных повреждений или. умственного расстройства, умышленное создание жизненных условий, рассчитанных на ча стичное или полное физическое уничтожение этой группы, а также меры по предотвращению деторождения и насильственная пере дача детей из группы меньшинства в группу большинства или ка кую-то иную группу. Геноцид совершается с преступной целью объединить большинство населения под лозунгом, сводящимся к тому, что группа меньшинства составляет для большинства се рьезную угрозу. Наряду с реализацией такой стратегии основная группа населения объявляет членов дискриминируемой группы 'неполноценными, лишенными человеческих качеств и недостой ными жизни. Группы большинства и меньшинства различают ча ще всего по культурным, религиозным и расовым признакам.
Факты геноцида имели место еще в древности. Они не прекра щались и в эпоху Средневековья, и эпоху колониализма. Во время первого крестового похода (1096—1099) в Шпейре, Вормсе, Трире, Кельне, Нойсе и Ксантене происходили серьезные еврейские по громы. В год начала чумы (1349) евреев обвиняли в отравлении колодцев, им приписывали распространение «черной смерти».
Во время захвата колоний испанские конкистадоры осуществ ляли политику геноцида против инков, ацтеков и тольтеков. В период между 1800 и 1850 гг. в военных кампаниях и путем рас пространения инфекционных заболеваний численность североаме риканских индейцев была сокращена с 600 тысяч до 250 тысяч че ловек. Они оказались слабее белых поселенцев потому, что их пле мена были разрозненны и лишены единства, потому, что белые превосходили их в численности, вооружении и в общем развитии (индейцы занимались только охотой и рыболовством), и потому, что белые поселенцы «успешно» насаждали представление об ин дейцах как о нецивилизованных, первобытных «нехристях», кото рые создают угрозу для белых, хотя в действительности они хоте ли присвоить их земли; а политика заключения договоров с ин дейцами использовалась как средство их полного изгнания.
Два тяжелейших преступления геноцида имели место в первую мировую войну, когда турки истребляли армян, и во вторую миро вую войну, когда немецкие нацисты расправлялись со многими европейскими народами, и в особенности с евреями. Число унич тоженных армян оценивались по меньшей меньшей мере в 800 ты сяч. Жертвами нацистской политики уничтожения народов в Европе стали минимум II млн. человек из разных этнических групп, из которых 5,5—6 млн. приходится на евреев. После окон чания второй мировой войны, в 70-е гг., массовые убийства совер шал в Уганде глава государства Иди Амин; этим же отличались и «красные кхмеры» в Кампучии.
Виктимогенность в группах армянского и еврейского мень шинств можно понять только при ознакомлении с соответствую щими историческими процессами, совершавшимися в течение весьма продолжительного времени. Веками турки почитали про-
фессии военных, чиновников и землепашцев. Эти профессии име ли высокий социальный статус. В противоположность этому заня тия, связанные с торговлей и промышленностью, оценивались низко. Презрение турок к торговле и финансовым делам с годами создало серьезный вакуум в экономике, и эти «презренные про фессии» турки сами отдали в руки армянского меньшинства, ко торое с охотой начало осваивать их по крайней мере как средство пропитания, что в конечном счете благодаря прилежанию и дело витости армян обеспечило им господствующее положение в бан ковском деле и в ростовщичестве, а частично также в промышлен ности и в горном деле. В результате армяне сосредоточились на профессиях, которые оказались важными для сохранения и разви тия турецкого общества и в то же время выгодными, социально заметными, но все же презираемыми большинством населения. Кроме того, турецкое большинство и армянское меньшинство различались в этническом и религиозном отношениях: турки— это мусульмане, а армяне—христиане. Поскольку армяне доби лись монопольного положения в торговле и банковском деле и от них стало в значительной мере зависеть благосостояние страны, они оказались групповым объектом геноцида, так как именно на таком решении проблемы сходилось турецкое общественное мне ние.
Примерно такой же социальный процесс шел и между евреями и немцами, которые очень сильно отличались друг от друга в ре лигиозном плане и в образе жизни. Эта их неодинаковость под черкивалась их территориальным распределением и различием в одежде: евреи жили в отдельных районах города, так называе мых «гетто» и «еврейских кварталах». В Средние века евреи-мужчины должны были носить большую широкополую или остроконечную желтую шляпу. Евреи были исключены из купече ских и ремесленных гильдий и цехов. В их распоряжении остава лись только профессии старьевщиков и торговцев скотом, а также в качестве особой сферы деятельности им оставили ростовщиче ство, которым немцы в силу строгого соблюдения ими канонов христианской религии заниматься не могли. По причине своей на ходчивости и прилежания в деле евреи богатели, но одновременно становились все в большей мере объектами и жертвами геноцида. Прикрываясь различными, в том числе и религиозными предлога ми, заемщики не выплачивали им проценты, не возвращали ссу ды, и по этой причине евреи часто подвергались грабежам, а их дома — погромам.
Таковы некоторые исторические примеры геноцида, показы вающие предпосылки и генезис этого вида политической преступ ности.
Библиография
1. Учебники и монографии
Abrahamsen, David.-The Psychology of Crime. New York—London 1967. — Crime and the Human Mind (1944). Nachdruck: Montclair/N.J. 1969. — Our Violent Society. New York 1970.
— The Murdering Mind. New York—Evanston—San Franzisko—London 1973. /idler, Alfred: Uber den Selbstmord, insbesondere uber den Schiilerselbstmord. Wien 1910. Adler, Freda: Sisters in Crime. New York—DUsseldorf—London—Sydney—Toronto 1975.
— (Hrsg.): The Incidence of Female Criminality in the Contemporary World New York 1981.
— Nations not Obsessed with Crime. Littleton/Colorado 1983. Adler, Freda/Rita fames Simon (Hrsg.): The Criminology of Deviant Women Boston
1979.
Aichhom, August: Verwahriosre Jugend (1925). Bern—Stuttgart 1957. Albrecht, Peter-Alexii/Siegfried Lamnek:]ugendhrimiai\ita.t im Zerrbild der Statistik. MUn-
chen 1979. Albrecht, Peter-Alexis/Christian Pfeiffer: Die Kriminalisierung junger Auslander. MUnchen
1979. Alexander, Franz/William Healy: Roots of Crime. (1935). Nachdruck: Montclair/N.J.
1969.
Anastasi, Anne: Psychological Testing. 5. Aufl., New York—London 1982. Ancel, Marc.'The Death Penalty in European Countries. Strafiburg 1962.
— Die neue Sozialverteidigung. Stuttgart 1970. Andenaes, Johannes: Punishment and Deterrence. Ann Arbor 1974. Anttila, l-nkeri/Patrik roniu^.'Kriminologie (finnisch). Helsinki 1970. Aschaffenburg, Gustav: Das Verbrechen und seine Bekampfung. 1. Aufl., 1903, 3. Aufl., Heidelberg 1933.
— Crime and its Repression (1913). Nachdruck: Montclair/N.J. 1968. Atkinson, 1. Maxwell: Discovering Suicide. London—Basingstoke 1978. Avanesov, Gennady.'Theorie und Methodologie der kriminologischen Prognose (russisch). Moskau 1972.
— The Principles of Criminoloяy. Moskau 1981. under, Л'dl'/.S..•Sozlologie der deutschen Nachkriegskriminalitat. Tubingen 1949. Baldwin, John/A. E. Bottoms: The Urban Criminal. A Study in Sheffield. London 1976. Bandura, Albert: Aggression. Englewood Cliffs/N. J. 1973 (deutsch: Aggression. Stuttgart
1979 a).
Bandura, Albert/Richard H. Walters: Social Learning and Personality Development. New York—Chikago—San Franzisko—Toronto—London 1963.
'Дополнение к библиографии см. на с. 493
keit fiir die kriminalbiologische Forschung und Strafvolizugspraxis. Archiv fur Psychiairie und Zeitschrift fur die gesarnte Neurologie. 199 (1959), 103—119. — Psychobiology of Criminal Life Curves. Excerpla Criminologica. 1 (1961), 57—59. — Criminal Life Curves of Monozygolic Twin-Pairs. Acta Criminologiae et Medici-пае LegalisJaponica. 31 (1965), 144-153, 190-197. - Zwillingsforschung. HdK. II. Band 3, 1975, 691-712.
Zehr, Howard:7he Modernization of Crime in Germany and France, 1830—1913. Louise 1. Shelley (Hrsg.): Readings in Comparative Criminology. Carbondale—Edwardsville 1981,120—140.
Zvirbul, Vladimir К.: Union of Soviet Socialist Republics. Int. Handbook. Band 2, 1983, 617-628.
III. Журналы
American Bar Association: Victim/Witness Legislation: Considerations for Policymakers. Washington D.C. 1981.
Australian Bureau ofStatistics.'Gener^ Social Survey: Crime Victims 1975. Canberra 1979.
— Crime Victims Survey, Australia 1983, Canberra 1984. Bundeiamt fur Statistik.-Dti: Strafurteile in der Schweiz: 1977—1982. Bern 1979—1984. Buncleskriminalamt:fo\'4.ei\iche Kriminalstatistik 1972—1985. Wiesbaden 1973—1986.
— (Hrsg.): Stadtebau und Kriminalitat. Wiesbaden 1979.
Bundesminister der fustii (Hrsg.): Schlufibericht derJugendstrafvolIzugskommission. Koln 1980.
Bundesministerium tier Justiz (Hrsg.): Tagungsberichte der Strafvolizugskommission. Bande 1—13. Bonn 1967—1971.
Bundesninisterium fur Inneres: Polizeiliche Kriminalstatistik: 1979—1983. Wien 1980-1984.
Canadian Federal-Provincial Task Force: Justice for Victims of Crime. Report. Ottawa 1983.
Commission on Obscenity and Pornography (Hrsg.): Report and Technical Reports I—VIII. Washington D.C. 1970a—1970i.
Council of Europe (Hrsg.): Collected Studies in Criminological Research. Band 4. Strafi-burg 1969.
— Methods of Forecasting Trends in Criminality. Strafiburg 1974. — Aspects of Criminality among Migrant Workers. Strafiburg 1975. — Alternative Penal Measures to Imprisonment. StralSburg 1976. — Social Change and juvenile Delinquency. Strafiburg 1979 a. — (Hrsg.): Collected Studies in Criminological Research. Band 17: Public Opinion on Crime and Criminal Justice. Strafiburg 1979b.
— Protocol No. 6 to the Convention for the Protection of Human Rights and Funda mental Freedoms Concerning the Abolition of the Death Penally. Strafiburg 1983a. — European Convention on the Compensation of Victims of Violent Crimes. Strafi burg 1983b.
— Explanatory Report on the European Convention on the Compensation of Victims of Violent Crimes. Strafiburg 1984.
— (Hrsg.): Collected Studies in Criminological Research. Band 22: Historical Re search on Crime and Criminal Justice. Strafiburg 1985a. — The Position of the Victim in the Framework of Criminal Law and Procedure. StraSburg 1985 b.
— Economic Crisis and Crime. Strafiburg 1985c. — Foreign Prisoners. Strafiburg 1985d. — (Hrsg.): Prison Information Bulletin Nr. 5. Strafiburg 1985 e.
491
— Violence in the Family. Strafiburg 1986.
Department of Social Welfare: Juvenile Crime in New Zealand. Wellington 1973. HEUNI(tirsg): Towards a Victim Policy in Europe. Helsinki 1984. - (Hrsg.): Course on United Nations Criminal Justice Policy. Helsinki 1985.
Joint Committee on New York Drug Law Evaluation .-The Nation's Toughest Drug Law:
Evaluating the New York Experience. Washington D.C. 1977.
Justizminister des Landes Nordrhem-Weftfalen: Strafvolizug in Nordrhein-Westfalen. 6. Aufl., DUsseldorf 1984.
Kriminalbiologische Geselischaft (Hrsg.): Mitteilungen: Tagung in Wien 1927. Graz 1928.
Landefknmmalamt Baden-Wurttemberg: Jahresbericht 1983 liber Rauschgiftkriminalitat. Stuttgart 1984.
— Jahresberichte 1983 und 1984 Uber Jugendkriminalitat und Jugendgefahrdung. Stuttgart 1984,1985.
Landeskriminalamt Nordrhein-Westfalen :Po\4eHtche Kriminaislatistik Nordrhein-Westfa-len 1980-1985. DUsseldorf 1981—1985a, 1986. — Jugendkriminalitat und Jugendgefahrdung im Lande Nordrhein-Westfalen 1984. DUsseldorf 1985 b.
Law Reform Commission of Australia: Sentencing of Federal Offenders. Canberra 1980.
Law Reform Commission of Canada.-The Principles of Sentencing and Dispositions. Ot tawa 1974.
— Diversion. Ottawa 1975a. — Imprisonment and Release. Ottawa 1975b.
Ministerie van fustitie: Society and Crime. A Policy Plan for the Netherlands. Den Haag 1985.
National Advisory Commission on Criminal justice Standards and Goals: Community Crime Prevention. Washington D.C. 1973a. — Corrections. Washington D.C. 1973b. — Juvenile Justice and Delinquency Prevention. Washington D.C. 1976.
National Commission on the Causes and Prevention of Violence: To Establish Justice, to Insure Domestic Tranquility. Washington D.C. 1969. — (Hrsg.): Reports. 13 Bande. Washington D.C. 1969a—1969m.
National Council on Crime and Delinquency: The Nondangerous Offender should not be Imprisoned. CrirnDel. 21 (1975), 315—322.
Osterreichisches Statistisches Zentraiamt: Gerichtliche Kriminalstatistik fur das Jahr 1982. Wien 1984.
President's Commission on Law Enforcement and Administration of justice (Hrsg.): The Challenge of Crime in a Free Society und neun Task Force Reports. Washington D.C. 1967a-1967j.
Solicitor General Canada: Selected Trends in Canadian Criminal Justice. Ottawa 1984a. — Canadian Urban Victin^alion Survey, Ottawa 1983, 1984b, 1985.
Statistisches Bundesamt:'Be^^f•г^hrungsh^l{e 1980—1983. Stuttgart—Mainz 1981—1984c. — Strafvolizug: 1980—1984. Stuttgart— Mainz 1981-1985b.
United Nations: Crime Prevention and Control. Report of the Secretary-General to the General Assembly. New York 1977. — Capital Punishment. Caracas 1980.
— Alternatives to Imprisonment. IntRevCrimPol. 36 (1983a), 3—16. — Extracts from the Report of the Sixth United Nations Congress on the Prevention of Crime and the Treatment of Offenders. IntRevCrimPol. 36 (1983b), 17/18. — Second United Nations Survey of Crime Trends, Operations of Criminal Justice Systems, and Crime Prevention Strategies. Wien 1985. — Seventh United Nations Congress on the Prevention of Crime and the Treatment of Offenders. Mailand 1985.
UNAFEI: Crime Trends and Crime Prevention Strategies in Asian Countries. IntRevCrim Pol. 35 (1979), 24-37.
UNSDRI (Hrsg.): Economic Crises and Crime. Rom 1976. — A World Directory of Criminological Institutes. 3. Aufl., Rom 1982. — Combaiting Drug Abuse and Related Crime. Rom 1984a.
— Juvenile Social Maladjustment and Human Rights in the Context of Urban Deve lopment. Rom 1984b. U.S. Department of Health and Human Services (Hrsg.): Sexual Abuse of Children. Selected
Readings. Washington D.C. 1980.
U.S. Department of Housing and Urban Development: A. Design Guide for Improving Resi dential Security. Washington D.C. 1973.
— Site Security Analysis Manual. Annapolis/Maryland 1979 a. — Site Elements Manual. Annapolis/Maryland 1979b.
U.S. Department of Justice: Crimes and Victims: A Report in the Dayton-San Jose Pilot Survey of Victimization. Washington D.C. 1974.
— Criminal Victimization Surveys in the Nation's Five Largest Cities. Washington D.C. 1975a.
— Criminal Victimization Surveys in 13 American Cities. Washington D.C. 1975b. — Criminal Victimization Surveys in Eight American Cities. Washington D.C. 1976. U.S. Department of Justice, Bureau of Justice Statistics: Criminal Victimization in the United States, 1978. Washington D.C. 1980.
— Criminal Victimization In the United States, 1973—79 Trends. Washington D.C. 1981.
— Criminal Victimization in the United States, 1981, 1982. Washington D.C. 1983, 1984.
U.S. Department of Justice, Federal Bureau of Investigation: Crime in the United States, 1984. Washington D.C. 1985.
Библиография Дополнение
1. Учебники и монографии
Bonsiedt, Christoph:Orga.MS\ene Verfestigung abweichenden Verhaltens. MUnchen 1972.. Brantingham, Paul und Patricia: Patterns in Crime. New York— London 1984. Fattah, Ezzat Abdel: A Study of the Deterrent Effect of Capital Punishment with Special
Reference to the Canadian Situation. Ottawa 1972.
Feest, Johannes/Erhard Blankenburg: Die Definitionsmacht der Polizei. Dusseldorf 1972. Feest, Johannes/Rudiger Lautmann (Hrsg.): Die Polizei. Opiaden 1971. Empey, LaMar T./Steven G. Lubeck: Explaining Delinquency. ' -"" London 1971 a. — The Silverlake Experiment. Chikago 1971 b.
II. Статьи
Lind, Andrew W.: Some Ecological Patterns of Community Disorganization in Honolulu. ArnJSoc. 36 (1930), 206-220.