Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Духовный облик и образ жизни предпринимателей пореформенной России
Один из крупнейших дооктябрьских исследователей истории предпринимательского слоя В. Сторожев писал в "Истории Московского купеческого общества", изданной в 1910-х гг.: "У купеческого сословия как такового есть своя культура и своя культурность; этот элемент исторических судеб русского купеческого сословия не только не изучен, но в сущности и не начат изучением с точки зрения социологической". Эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня, несмотря на то, что еще в 1920-х гг. появились замеча тельные работы М.Д. Приселкова и Б.Б. Кафенгауза, а в 1960-х - К.С. Куйбышевой. М. Приселков в эссе "Купеческий бытовой портрет XVIII-XX вв." заметил, что в дорефор менное время купечество стремилось преодолеть свое низкое происхождение, одворя-ниться. Уточняя и развивая формулировку Приселкова, хотелось бы сказать, что в поре форменное время купечество стремилось к образованности, видя приметы благородства в интеллигентском стиле жизни, как раньше в дворянском. Думается, в основном именно такая схема определяла культурную эволюцию купечества, его ценностные ориентации.
Нет сомнений, что предпринимательский слой был многолик и неоднороден, он нахо дился в постоянном движении. Наряду с династиями, насчитывавшими от четырех до семи поколений (например, в Москве или в крупных сибирских городах, как Иркутск), в купе ческую среду стремительно врывались удачливые новички - вчерашние крестьяне. Начиная с конца XIX в., этот процесс интенсифицировался за счет того, что торгово-промышленное
дело перестало быть уделом купечества, им стали заниматься представители высоких слоев общества, прежде всего дворянства и чиновничества, а также интеллектуальных профессий (к примеру, инженеры).
В последние годы о купечестве в связи с его культурной миссией в конце XIX- начале XX в. издано немало книг, в том числе мемуарной и жизнеописательной литературы. Несмотря на апологетический характер многих воспоминаний (да и современных очерков), эти и прочие источники содержат немало свидетельств, проливающих свет на культурный облик предпринимателей. Б.Б. Кафенгауз отмечал: "Пользуясь мемуарной литературой, можно отчетливо представить домашний быт и мировоззрение купечества". А "быт, - как писал Ю.М. Лотман, - это не только жизнь вещей, это и обычаи, весь ритуал ежедневного поведения, тот строй жизни, который определяет распорядок дня, время различных занятий, характер труда и досуга, формы отдыха, игры, любовный ритуал и ритуал по хорон". Само появление в начале XX в. ряда воспоминаний представителей предприни мательского слоя - Н.К. КрестОвникова, Н.П. Вишнякова, Н.А, Найденова, а в 1950-х -П.А. Бурышкина и др., говорило о саморефлексии купечества, свидетельствовало о появле нии интереса к истории своего сословия среди просвещенных коммерсантов.
Что представляло собой купечество накануне 1860-х гг.? Очевидно, что по сравнению с дворянством оно было забито и принижено. Однако внутри этой, уже внушительной социальной группы, существовал свой бытовой уклад и свое мировоззрение. Здесь весьма важен, и в каком-то смысле первичен вопрос об отношении купечества к образованию. У многих мемуаристов отчетливо звучит мысль, что старшее поколение .предпринимателей, не являясь людьми с образованием, интуитивно чувствовало необходимость содействовать наилучшему обучению детей. При этом в среде купечества наблюдались и совершенно выдающиеся случаи, когда образование, соединяясь с природной .одаренностью, порождало в одной семье когорту незаурядных личностей. Хрестоматийным примером в этом смысле является семейство чаеторговцев Боткиных, второе поколение которых дало русской культуре публициста Василия Боткина, крупного врача-клинициста С.П. Боткина и исто рика искусства и мецената М.П. Боткина.
Купеческая среда порождала сильные, волевые характеры, а деньги позволяли реа лизовывать судьбу, не подчиняясь общепринятым нормам. Здесь любопытны некоторые женские жизнеописания, к примеру, Анны Ивановны Волковой - жены банкира, ставшей видной публицисткой и издательницей одного из первых российских женских журналов, и А.А. Абрикосовой - известной в Европе русской женщины-врача (Абрикосова, происходив шая из 'семьи знаменитых русских кондитеров, в Париже стала ученицей Шарко и защитила диссертацию на степень доктора по невропатологии).
Показательно, что крайним выражением стремления лиц купеческой среды к образован ности становился фактический разрыве образом жизни и занятиями своей "материнской" социальной группы. Купеческие потомки уходили в науку, искусство, дипломатию и другие сферы деятельности.
Осознание необходимости хорошего образования постепенно привело и к изменению воззрений на просвещение рабочих. Это было связано и с усложнением технического оснащения российских промышленных предприятий, что требовало от рабочего опре деленной сноровки и новых знаний. Передовые фабриканты создавали при своих фабриках курсы для рабочих, библиотеки, даже театры.
При изучении предпринимательского слоя значим вопрос о роли семейных традиций в жизненном укладе предпринимателей. В этом ракурсе, я считаю, следует рассматривать и купеческую мораль, и купеческий быт. Внутрисемейные отношения были направлены на сохранение и упрочение семейных капиталов. Интересные данные в этом смысле содер жатся в духовных завещаниях купцов. Все, в том числе и получение хорошего образования, было призвано служить основой для умножения семейного богатства. Немаловажно и то, что в пореформенный период в ряде старых купеческих династий начинает осознаваться некая кастовость своего круга, происходит кристаллизация своей социальной идентичности. Это выражалось в известной щепетильности "купеческой аристократии" по отношению к тем лицам, которые принимались или не принимались в узкий круг избранных.
Следующий вопрос - роль религиозного чувства у предпринимателей. Религиозность воспринималась в их среде как безусловная добродетель. С религиозным чувством были напрямую связаны филантропические поступки. Особенно истовое отношение к религии. отличало старообрядческую среду. В известной степени это было связано с преследованием старообрядчества. Показательно, что ярая приверженность к религиозным устоям многих купцов 1860-1880-х гг. имела корни в этом .конфликте. Как показывает анализ
биографического материала, наиболее ревностные поборники благочестия выходили либо из людей, твердо стоявших на позициях старообрядчества, либо из перешедших в офици альное православие и безоглядно отдавшихся защите своего религиозного выбора. В этом смысле интересны выявленные нами примеры ухода богатых старообрядцев в иночество. На закате жизни ушел в иноки московский текстильный фабрикант И.ТТ. Бутиков. Д.Д. Морозова тоже закончила земной путь "в инокинях схимница Девора".
И наконец, следует отметить еще один момент. Неколебимое отношение к вере в купе ческой среде способствовало упрочению деловой репутации того или иного бизнесмена. При отсутствии письменных документов (входивших в практику деловой жизни очень постепенно) "верность Богу" ассоциировалась с твердостью и надежностью слова при устном заключении контракта.
Весьма интересные данные были получены нами при исследовании вопроса о круге чтения и литературных пристрастиях купцов, их увлечении театром. Оказывается, в по реформенный период наблюдался постепенный выход за круг чтения исключительно назидательной, религиозного характера литературы. Этот выход, на наш взгляд, шел по двум линиям. Одну линию представляла тяга к миру литературы и искусства взрослых представителей предпринимательской среды, так сказать, самообразование. Другой линией было постоянное окультуривание молодых поколений предпринимательского слоя через самое лучшее, по меркам времени, образование и воспитание. И когда происходило совпа дение этих двух линий, случались выдающиеся явления национальной культуры, такие, как Третьяковская галерея, музей С.И. Щукина или театр С. Мамонтова.
С последней трети XIX в. образ жизни культурного "элитного" купечества по стилю и характеру времяпрепровождения мало чем отличался от дворянского. В начале XX в. по своим запросам многие представители культурной купеческой среды мало чем отличались от представителей интеллектуальных профессий. Представители купечества становились не просто страстными библиофилами, но знаменитыми коллекционерами книжных редкостей. Выдающимися были коллекции А.И, Хлудова, Ф.Ф. Мазурина, Павла В. Щапова, содер жавшие редкие рукописи и издания XIV-XIX вв. К слову сказать, за исключением Щапова, окончившего историко-филологический факультет Московского университета (он был учеником Ф.И. Буслаева), почти все купцы-библиофилы приобретали свой обширный кругозор в результате самообразования.
Многие культурные московские купцы становились завзятыми театралами. Еще в 1870-х гг. домашний театр существовал в усадьбе "Черемушки" Якунчиковых. В 1890-х гг. увлечение театром стало всеобщим - "любительские спектакли были самым модным развлечением, домашние театральные кружки нарождались, как грибы после дождя". Наи более известными были кружки Мамонтова, Алексеева (из этого вырос Художественный театр). Перлова.
Интересные штрихи к характеристике купечества добавляют бытовые детали и манера одеваться. Почти до конца XIX в. употреблялись в купеческой среде выражения "ходить, одеваться по-русски, по-немецки". Фактически они служили для определения общественных групп внутри предпринимательского слоя, В то же время раскованность и органичность в купеческой среде вначале была нечастым явлением. Для большей части представителей купечества привыкание к современным формам светского общения, например, совместные обеды в дружеском кругу или поездки с визитами друг к другу, было весьма тягостно. Одеться и сделать прическу по моде было делом гораздо более простым и быстрым, чем обучиться новому стилю поведения, усвоить новые культурные навыки. Прошло два-три столетия, прежде чем ситуация поменялась, хотя еще на рубеже Х1Х-ХХ вв. в Москве, как и в других городах, встречались и совершенно патриархальные по внешнему виду типы купцов. Таким образом, и в силу обширности предпринимательского слоя, и в силу значительного культурного разрыва между представителями купеческой элиты и среднего и мелкого купечества картина быта была достаточно мозаичной.
К началу XX в. эта ситуация лишь усложнилась. Вся обстановка культурной жизни рус ского общества была пронизана смятенностью и одновременно необузданностью. Видный философ и культуролог Федор Степун, описывая судьбу купеческой семьи Баклановых, в доме которых он прожил несколько лет, подметил, что среди ее представителей "к величайшему удивлению дожившей до старости матери, оказались и талантливые поэты, и восторженные безумцы, и крайние революционеры, и ярые белогвардейцы". Размышляя над выявленным феноменом, он говорил, что "такая яркость психологического спектра купе ческой «серости» весьма характерна для предреволюционной России". Именно многокра-сочностью этого спектра Степун объяснял как "изумительный расцвет русской культуры, о
котором говорят имена меценатов Третьяковых, Шанявских, Морозовых, Щукиных, Рябушикских, Мамонтовых и т.д., так и страшные срывы русской либеральной, революции в кровь и ужас большевизма: ведь удалось же Горькому в 1905 г. собрать среди именитой русской буржуазии громадные деньги на революцию, т.е. на ее собственное изничтожение".
Следует сказать и о том, что оригинальность, возможность все позволить себе за большие деньги порождала в среде купечества немало эксцентриков. Деньги пьянили, вызывали азарт вседозволенности. Не только отдельные лица, но и целые династии были известны своими выходками порой на всю Россию. Желание прославиться было неук ротимым. Если получивший богатство от родителей купец не мог приобрести известность на торговом поприще, он пытался удовлетворить свою гордыню иным способом, например, через шумные загулы или через крупное пожертвование.
Таким образом, богатство взращивало в его обладателе чрезмерное тщеславие, не ограниченное в своих проявлениях - в показе своей влиятельности, своей неподчиненности общим законам, своей способности купить все и вся, одним словом, своей уникальности. С другой стороны, любовь к деньгам, округлению капиталов и их подсчитыванию приводили к другой крайности - редкостному скопидомству, иногда себе в ущерб. Все подобные случаи становились пищей для слухов и сплетен - этого важного компонента купеческого общественного мнения.
Взлет класса предпринимателей был в Российской империи весьма кратковременным (несколько десятилетий), однако весьма значимым. Тем не менее можно определенно сказать, что в начале XX в. культурные характеристики торгово-промышленного класса только начали приобретать свои устойчивые черты, представителям стабильного элитного ядра были присущи цивилизованность и высокий культурный уровень.
Приниженное положение купца, столь типичное для первой половины XIX в. (когда купцам не возбранялось лишь строительство церквей и больниц), в пореформенный период отошло в прошлое, сменилось серьезным выдвижением купечества на общественную и культурную арену. В это время происходило усвоение европейского образа жизни, по вышение образовательного уровня, что в конечном счете привело к выработке новой системы групповых социокультурных ценностей при значительной роли. религиозного фактора.