Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
|
Комлева Н.А., Саймонс Г., Стровский Д.Л. Интернет как ресурс сетевой войны Н. А. Комлева, Г. Саймонс, Д. Л. Стровский ИНТЕРНЕТ КАК РЕСУРС СЕТЕВОЙ ВОЙНЫ В статье впервые в русскоязычной научной литературе рассматривается проблема включенности Интернет-ресурсов в процесс сетевой войны. Анализируются сущность, структура и акторы сетевой войны как специфического социального явления. Вычленяются основные проблемы контроля над Интернетом в целях обеспечения безопасности общества, государства и личности. Ключевые слова: сетевая война, ресурсы, безопасность, Интернет, правовое регулирование. В научных публикациях последнего времени отчетливо проявляется интерес к изучению такого влиятельного средства массовой коммуникации, как Интернет. Рассматриваются различные аспекты функционирования Интернета, однако отсутствует его исследование как ресурса ведения специфического вида войны — сетевой. Между тем кибернетическое пространство активно используется для проведения информационных атак, как скрытых, так и открытых. В связи с этим необходимо определить специфику сетевой войны и место Интернет-ресурсов, таких, например, как сайт «Кавказ-центр», в ее осуществлении. В данной статье и предпринимается попытка такого рода исследования. Специфика сетевой войны Война как выражение антагонистического противостояния имеет своей целью полное сокрушение противника, т. е. кардинальное изменение его базовых характеристик для подчинения тотальному контролю со стороны инициатора войны. В зависимости от природы акторов, заинтересованных в ведении войны, и типа пространства, в котором она осуществляется, различаются войны экономические, информационные (ведущиеся как в кибернетическом, так и в идеологическом пространстве) и войны традиционные — с целью захвата географического пространства. Традиционные, или «горячие»1, войны обычно ведутся государствами с помощью такого неотъемлемого элемента структуры этого политического института, как армия, хотя их инициатором могут выступать и акторы негосударственной природы2. Экономические и информационные войны чаще всего осуществляются частными компаниями транснационального или глобального порядка (см.: Комлева, 2002; 2008). В любом случае инициатор войны сражается за обладание ресурсами развития, такими как: а) сырье (ресурс собственно природный); б) народонаселение в совокупности его количественных и качественных характеристик (природно-социальный ресурс); в) доступ к промышленному или финансовому сектору противника (экономический ресурс); г) компьютерные сети и иные системы связи (информационный ресурс); д) символический капитал (ментальный ресурс), обеспечивающий, по выражению М. Вебера, «престиж могущества». Чем важнее ресурс и чем больше его потенциальный объем, тем ожесточеннее разворачиваются боевые действия в соответствующем пространстве. Традиционная война против государств, обладающих ядерным оружием, чрезвычайно затруднена ее экологическими последствиями для самого агрессора. К тому же ресурсы географического пространства любого государства — природные (сырье, территория), природно-социальные (народонаселение) — материальны, наглядны, и возможность их утраты воспринимается нацией как угроза для физического выживания общества. В таких обстоятельствах при наличии материальной, видимой угрозы нация за короткий период времени психологически мобилизуется на ее отражение, а инициатор войны получает имидж агрессора. Для овладения ресурсами общества, являющегося объектом атаки, — при этом без ответного организованного и эффективного отпора, — необходимо перенести агрессию из географического пространства в экономическое и информационное пространство и прежде всего совершить операцию по изменению «настройки» ментального поля данного общества. Это означает изменение (переориентацию или уничтожение) его традиционных ценностей с тем, чтобы фактическая атака извне воспринималась данным обществом как ненасильственное поощрение к дальнейшему восходящему развитию. В данном случае тотальная внешняя агрессия в массовом сознании преобразуется в цивилизационный вызов общества, стоящего на более высокой ступени развития, причем в качестве стимула, а не угрозы. В ходе так называемой «холодной войны»3 во второй половине XX в. были в значительной мере отработаны технологии сетевой войны как формы тотального разрушения геополитического противника. С развитием всех характеристик и всей совокупности возможностей информационного общества постмодерна на рубеже XX–XXI вв. в данном обществе появляются многочисленные технологии скрытого разрушительного воздействия, имеющие комплексный характер и в совокупности складывающиеся в новый тип войны — сетевую. Можно дать следующее определение сетевой войны: это тотальное разрушение базовых характеристик определенной нации во всех типах геополитических пространств одновременно, осуществляемое преимущественно в скрытой форме. При этом в зависимости от конкретного периода и задач воздействия на противника та или иная сфера общественной жизни может становиться приоритетным объектом агрессии в сравнении с другими. Цель сетевой войны — прочное закрепление всей совокупности ресурсов общества-противника за геополитическим агрессором, причем «передача» этих ресурсов агрессору осуществляется жертвой в значительной степени добровольно и с охотой, поскольку воспринимается не как агрессия, а как дополнительный импульс к восходящему развитию. В связи с этим сетевая война гораздо сложнее в осуществлении, чем традиционная «горячая», но и неизмеримо эффективнее. Результаты «горячей войны» обычно с течением времени оспариваются и размываются (мы можем это видеть на примере Первой и особенно Второй мировой войны). Результаты сетевой войны могут существовать веками — до того момента, пока не изменятся сами акторы-агрессоры и их базовые потребности. Основной фронт сетевой войны располагается в ментальном пространстве, где целью противника является разрушение традиционных базовых ценностей данной нации и имплантация собственных. Факт ведения и структуру этого типа войны невозможно распознать на уровне массового сознания. Если же политическая элита общества, ставшего объектом сетевой войны, не имеет достаточной квалификации для выявления сетевой агрессии и организации адекватного отпора, то такое общество обречено на сокрушительное геополитическое поражение. Для сетевых войн, как уже говорилось, характерно сочетанное агрессивное воздействие на противника в различных геополитических пространствах, причем в силу этого комбатанты сетевой войны (активные участники боевых действий) имеют нетрадиционный характер. По сути дела, в процесс сетевой войны вовлекаются все институты общества. На уровне государства — это органы высшего государственного руководства и регулярные вооруженные силы. На уровне гражданского общества комбатантами сетевой войны становятся частные военные контингенты, СМИ, религиозные организации, учреждения культуры, правозащитные организации, религиозные структуры и иные элементы негосударственной организации общества. «Боевые единицы, система связи, информационное обеспечение операции, формирование общественного мнения, дипломатические шаги, социальные процессы, разведка и контрразведка, этнопсихология, религиозная и коллективная психология, экономическое обеспечение и т. д. — все это отныне видится как взаимосвязанные элементы единой сети, между которыми должен осуществляться постоянный информационный обмен» (см.: Дугин, 2009). Для сетевых войн характерна «распределенная атака» (термин, пришедший из лексикона хакеров), т. е. осуществление против определенного объекта многочисленных разрушающих воздействий комбатантами различного рода, как относящимися к вооруженным силам напрямую, так и не принадлежащими к ним буквально. Специалисты отмечают и такую отличительную особенность сетевых войн, как отсутствие жесткой иерархии в структуре-агрессоре. Подчеркнем, что это определяется ярко выраженной гетерогенностью институциональных элементов данной структуры (это уже отмеченное нами выше наличие как традиционных, так и нетрадиционных комбатантов). Отдельные, относительно автономные государственные и негосударственные элементы данной структуры в условиях гетерогенности не связаны по вертикали, для них характерны горизонтальные взаимодействия, причем лишенные регулярности. Именно отсутствие иерархии и регулярности взаимодействий не позволяет четко отследить существование и деятельность такой сетевой структуры-агрессора. Сетевые войны вследствие институциональной гетерогенности комбатантов и размытого, «непроявленного» характера не могут быть восприняты всем обществом, являющимся объектом такой войны, в качестве непосредственной угрозы его существованию. Выявление и квалификация актов сетевых войн — задача специальных служб. Если спецслужбы хорошо выполняют данные задачи и делают угрозы сетевых войн «видимыми» для элиты, то санкция на применение спецслужбами и иными соответствующими структурами адекватного объема средств противодействия является уже функцией политической элиты. Элита в силу различных причин, в основном по причине некомпетентности, может не расценить некие выявленные спецслужбами факторы как угрозу национальной безопасности. Примером такого поведения является бездействие ключевых должностных лиц США при угрозе нападения с применением гражданских самолетов на объекты в американских городах со стороны террористов «Аль-Каиды» в сентябре 2001 г. Расследование в Конгрессе США в январе 2002 г. показало, что соответствующие структуры разведки вовремя доложили о существовании такой угрозы и даже определили примерное время террористической атаки, но президент США и его советник по национальной безопасности не квалифицировали представленную информацию как важную и, более того, как правдоподобную. В силу специфики сетевой войны ее технологическая структура (совокупность технологий4, применяемых для борьбы с обществом-противником) очень сложна. Технологии сетевых войн включают «многоходовые комбинации и интриги, за которыми зачастую не видно заказчика, широкий спектр мер воздействия, использование людей “втемную”» (см.: Дугин, 2009). Главное состоит в том, что сетевые войны постиндустриальной информационной эпохи постмодерна отличаются от «обычных» войн индустриального периода модерна стремлением к внешне бескровному решению задач передела пространств и ресурсов. Здесь, на наш взгляд, действует установка на поддержание имиджа «развитых демократий», которые и ведут сетевые войны во всех типах геополитических пространств под лозунгом соблюдения прав человека. «В эпоху тотальной “гуманизации” бойня считается дурным тоном. Мировая общественность спит спокойнее, если внешне всё выглядит пристойно. Благодаря современным технологиям и накопленному опыту даже геноцид можно вести без газовых камер и массовых расстрелов. Достаточно создать условия для сокращения рождаемости и увеличения смертности… Большего успеха можно достичь, оболванивая народ, меняя его стереотипы и поведенческие нормы с тем, чтобы даже силовое развитие событий воспринималось им как должное» (Сетевая война…, 2009). К основным технологиям сетевых войн можно отнести следующие: а) в географическом пространстве — силовой захват и/или его угроза; контроль территорий через воздействие на региональные державы со стороны великих держав; контроль территорий посредством космических аппаратов; возбуждение сепаратистских устремлений; поддержка терроризма в различных его формах; вовлечение противника в серию конфликтов малой интенсивности или в крупные вооруженные конфликты; «цветные революции»; б) в экономическом пространстве — предоставление «связанных» кредитов; экономические санкции различной интенсивности воздействия, в том числе эмбарго и экономическая блокада; экономические провокации; в) в информационно-идеологическом пространстве — использование клеветы, искаженной информации; подмена понятий; г) в информационно-кибернетическом пространстве — хакерские атаки на кибернетические системы противника; использование «вирусов» и «червей», «логических бомб» и «закладок». Перечисленные технологии далеко не исчерпывают весь арсенал средств борьбы с геополитическим противником, применяющийся в сетевых войнах5. Одним из элементов технологической структуры сетевой войны является информационная война, понимаемая нами как целенаправленное разрушение ментального пространства определенной нации, т. е. замещение базовых ценностей данного общества совокупностью ценностей, формирующих психологические установки, выгодные агрессору. Большую роль в данном процессе играет такой кибернетический ресурс, как Интернет. Интернет как ресурс информационной войны: проблемы контроля Появление Интернета, предоставившего принципиально новые возможности ведения информационной войны в кибернетическом пространстве, поставило в повестку дня следующие вопросы: каковы границы свободы слова и как следует трактовать — в моральном и юридическом отношениях — проявления неприязни одних людей (организаций, политических сил и т.д.) по отношению к другим? Ответив на эти вопросы, мировое сообщество могло бы четче обозначить сущность сетевой войны и представить степень ответственности тех, кто участвует в развязывании подобного рода конфликтов. Между тем эти вопросы так и не получили четких ответов в международном праве. Соответственно, нет ясности и в практической их реализации. Как, например, характеризовать государство, разрешающее функционирование на своей территории Интернет-сайта, инициируемого террористами, — как поборника терроризма или как защитника гражданских интересов общества, в котором каждая сторона конфликта имеет право на свободу слова? От прояснения этого зависят правомерность поведения страны при возникновении сетевой агрессии, оценка уровня ее демократии и т. д. Отсутствие четкой «шкалы ценностей» в этом отношении сводит на нет разговоры о правовой и моральной ответственности субъекта политических отношений в условиях сетевого конфликта. В современной исследовательской практике утвердилось мнение о том, что Интернет бросил вызов традиционным СМИ, предложив принципиально новые формы ведения информационной войны. Вместе с тем сложно отрицать и то, что Интернет, по сути, заимствовал многие инструменты эмоционального воздействия, присущие традиционным СМИ. Так, австралийский исследователь Э. Лоу отмечает, что специфика обработки фактов для Интернет-сайта остается примерно такой же, что и для любого аудиовизуального СМИ. Меняется лишь способ передачи информации, утверждает он, но не специфика самой информации (Lowe, 2001). Однако, в отличие от любых иных СМИ, функционирующих в условиях уже разработанной законодательной базы, Интернет по-прежнему в этом отношении остается «темной лошадкой». Правовое оформление пока по-прежнему не успевает за развитием новых технологий. По справедливому утверждению Д. Маквейла, британского специалиста в области массовых коммуникаций, Интернет сегодня функционирует, по существу, на полулегальной основе. До сих пор нет ни одной страны, где бы он стал предметом самостоятельного правового регулирования. Правда, отмечает Д. Маквейл, пользователи Интернета должны априори соблюдать законы и регулирующие акты в области информации, которые действуют на данной территории (McQuail, 2000). Однако такой подход является слишком общим для понимания правовых ориентиров сетевой угрозы и последствий за совершенные деяния (в том случае, если «обороняющая» сторона все же публично заявит о наличии такой угрозы). Несколько лет тому назад Совет Европы и ОБСЕ попытались поставить на обсуждение вопрос, возможен ли в принципе контроль над движением информации в Интернете? В ходе этого обсуждения речь фактически зашла о том, можно ли сохранить некий баланс между свободой слова и ограничениями, направленными против распространения агрессивной и морально-неэтичной информации. 28 мая 2003 г. Совет Европы рассмотрел и принял текст Декларации о свободе слова в Интернете (Declaration on Freedom of Communication on the Internet). Текст этого документа обратил внимание на необходимость соблюдения «баланса интересов», но при этом осудил любые попытки контроля над содержанием Интернета, в том числе по политическим причинам. При этом прозвучала ссылка на статью 10 о свободе слова и информации (Article 10 on Freedom of Expression and Information) Европейской конвенции по правам человека. Эта статья, как известно, ограничивает права и свободы выражения только при вероятности возникновения беспорядков, совершения преступлений, нарушений здоровья и общепринятой морали, репутации и прав других людей, разглашения конфиденциальной информации, нарушения беспристрастного функционирования юридической системы (New Council of Ministers Response…, 2004). Обсуждение темы правового регулирования Интернета на этом не закончилось. В августе 2004 г. в Амстердаме (Нидерланды) проходила конференция ОБСЕ, на которой был поставлен вопрос, следует ли сохранять имеющуюся свободу доступа к информации в Интернете. В ходе обсуждения прозвучала мысль о том, что в отдельных странах Евросоюза уже приступили к разработке законодательной базы в отношении Интернета. Однако одновременно было отмечено, что эффект от реализации такого законодательства выглядит по-прежнему туманным. При этом признавалась невозможность европейских стран повлиять на содержание Интернет-информации, поскольку последняя не имеет национальных границ. Вопрос о том, под какую все же юрисдикцию подпадает законодательство в сфере Интернета, в итоге остался непроясненным (Guaranteeing Media Freedom on the Internet, 2004). Страны Европы вновь обратились к рассмотрению возможностей правового регулирования Интернета в мае 2005 г. Тогда в ходе собравшейся в Варшаве (Польша) очередной конференции Совета Европы было заявлено о необходимости признания в Интернет-пространстве Конвенции по предотвращению терроризма (The Convention on the Prevention of Terrorism), уже принятой этой организацией. Участники конференции попытались всесторонне рассмотреть этот вопрос, в том числе на основе внесения ясности в такие понятия, как «терроризм» и «террористическая атака». Было, в частности, отмечено, что акты терроризма ставят своей целью «серьезно запугать» население и поэтому должны пресекаться, какой бы вид они ни принимали (Convention on the Prevention…, 2005). Казалось бы, точки над «i», наконец-то, расставлены, и любые угрозы посредством использования Интернет-сетей признаются незаконными в международном масштабе. Однако при этом так и осталось неясным, могут ли считаться инициаторы распространения опасной информации (с точки зрения «обороняющейся стороны») участниками сетевой атаки. Дело в том, что отмеченная выше Конвенция отметила принципиальное различие между тем, кто совершает (или собирается совершить) террористический акт, и тем, кто сообщает о нем. В результате так и осталось спорным, можно ли привлекать к уголовной ответственности тех, кто информировал через Интернет о возможности совершения будущих незаконных деяний. Не внесла прояснения в этот вопрос и международная конференция в Страсбурге, собравшаяся в июне 2007 г. под патронажем все того же Совета Европы. Ее цель состояла в том, чтобы посредством международного сотрудничества снизить вероятность активизации преступных действий в Интернет-сети. В повестке обсуждения значились вопросы несения юридической ответственности за распространение в Интернете идей расизма и ксенофобии. По этому поводу были составлены даже проекты специальных протоколов, которые впоследствии подписали страны–члены Совета Европы (International Conference…, 2007). Однако каких-либо изменений ситуации после этого не случилось: Интернет-пространство по-прежнему в большом количестве порождает тексты расистского и ксенофобского содержания. Все это лишний раз подтверждает, что практический контроль над регулированием Интернета и пресечение возможных сетевых войн остаются крайне сложными. В самом деле, в отличие от печатных и аудиовизуальных СМИ, у руля которых находятся конкретные собственники и редакторы, Интернет остается принципиально иным источником информации. Он никогда не подчинялся какому-либо регулирующему органу, не имел владельцев или менеджеров, не продвигал какие-либо жестко сконструированные политические идеи, не имел территориальной «прописки». По причине того, что Интернет с самого начала существовал как бы сам по себе, вне системы жесткого регулирования, его информационная деятельность не получила проработанного юридического обоснования. Складывается весьма противоречивая ситуация. С одной стороны, Интернет по-прежнему остается «бесхозным» и поэтому дает отличную возможность для инициирования в кибернетическом пространстве любых сомнительных деяний, а с другой — является объектом постоянной критики со стороны отдельных государств, политических и общественных групп по поводу провокационных и противозаконных идей, свободно транслируемых в сетевом пространстве. Однако эта критика, судя по всему, оказывается малоэффективной. Примечательно заявление Президента федеральной полиции Германии Й. Зирке (Joerg Ziercke), утверждавшего, что число случаев транслирования в Интернете незаконной и аморальной информации в 2006 г. возросло по сравнению с предыдущим годом на 40% и составило в общей сложности 165 тысяч. К числу таких случаев Й. Зирке отнес передачу информации, связанной с детской порнографией, организованными преступлениями, промышленным шпионажем и даже планированием террористических актов. Уточняя, почему правоохранительные органы не пресекают подобной активности, руководитель полицейского ведомства Германии отметил, что эти действия зачастую затруднительны ввиду повсеместного использования беспроводных Интернет-сетей (WiFi), обеспечивающих большую скорость передачи информации. Беспроводная компьютерная связь с внешним миром резко повысила возможности транслирования любых провокационных деяний, открыв прямой путь к террористическим устремлениям субъектов информационного воздействия (Militants Educated…, 2007). Отмеченные вопросы являются актуальными и для России с учетом возрастающей степени ее компьютеризации. Так, общее число Интернет-пользователей с 2003 по 2006 г. возросло вдвое и составило 35 млн человек, общее число персональных компьютеров к этому времени составило уже около 23 млн единиц (http://en.rian.ru, 2007). Можно предположить, что к сегодняшнему дню эти цифры заметно возросли. Конечно, приведенная статистика несопоставима с аналогичными показателями в технологически развитых государствах (США и страны Западной Европы), однако динамика формальных изменений свидетельствует о том, что Интернет-пространство применительно к нашему обществу все более становится ареной потенциальной сетевой агрессии. Эта проблема актуальна с учетом ярко выраженных социокультурных и межнациональных противоречий, проявившихся в нашей стране в последние годы. Еще в сентябре 2004 г. Председатель комитета по законодательству Госдумы РФ П. Крашенинников публично заявил о необходимости рассматривать пропаганду экстремизма через СМИ как юридическую основу для последующего наказания виновных. По его словам, перечень соответствующих источников должен быть утвержден решением Минюста (http://itar-tass.com, 2004). Согласно формальной логике, из этого следовало, что только органы власти могли выносить решение, провоцирует тот или иной письменный источник экстремистские настроения или нет. Но проблема заключалась не только в этом. П. Крашенинников в своем выступлении ни словом не обмолвился, следует ли включать в общий перечень СМИ Интернет-сайты. Этот вопрос остается открытым и поныне. В том же 2004 г. тогдашний замминистра по информационным технологиям и коммуникациям Д. Милованцев заявил о том, что Интернет-сайты не могут быть приравнены к традиционным СМИ. Эти сайты, по его словам, можно сравнить разве что со стенгазетами, не столько по причине исключительно субъективного содержания веб-информации, но и из-за дешевизны регистрации. Если Интернет-сайт приравнивать к обычному СМИ, то тогда и регистрация должна стоит не двадцать долларов США, как сейчас, а в десять раз дороже, добавил Д. Милованцев (http://en.rian.ru, 2004). Несмотря на неопределенность юридического статуса Интернет-сайтов, российские официальные лица видят их потенциальную опасность в распространении различных форм угрозы. Так, представитель Центра информационной безопасности ФСБ России Д. Фролов во время слушаний в Госдуме РФ вопроса о принятии мер в отношении террористических угроз заявил, что сетевые атаки — это более вредоносное средство воздействия по сравнению с самым опасным взрывчатым веществом. По его словам, органы власти и оборонительные силы являются «наиболее уязвимыми» в отношении этой формы терроризма (http://en.rian.ru, 2004). Ровно через год, в апреле 2005 г., Д. Фролов выступил в Совете Федерации, изложив меры, способные предотвратить распространение экстремистских идей через Интернет. Среди этих мер была названа, в частности, необходимость обеспечения доступа к базе данных телефонных компаний и получения всех электронных адресов пользователей Интернета. Пренебрежение к этим действиям, по мысли Д. Фролова, рискует привести к разрушению государственного механизма, как это случилось в Сербии, Грузии и Украине (www.mosnews.com, 2005). Тем самым впервые за многие годы во всеуслышание было заявлено о возможности вмешательства государства в частную жизнь граждан. Сложность правового регулирования Интернет-сайтов определяется не только тем, что выдвигаемые мере вступают в явное противоречие с мировой практикой обеспечения прав личности на свободу слова. По-прежнему непонятным остается, какие сайты и блоги следует считать провокационными, нагнетающими опасность возникновения сетевой агрессии, а какие нет. Попытка разрешить эту проблему была сделана, к слову, несколько лет назад, на специальной встрече в Париже представителей ОБСЕ и России, в ходе которой вновь была поднята тема Интернет-угроз. Тогда заместитиель начальника Управления по защите конституционной системы и борьбе с терроризмом ФСБ России В. Остроухов разделил все сайты на четыре группы: а) сайты, используемые для открытого распространения идей экстремизма, сепаратизма и терроризма (посредством этих сайтов, зарегистрированных в основном за рубежами России, идет активное распространение радикальных идей ислама); б) сайты, нацеленные на распространение религиозных доктрин и сект (как правило, их инициаторами являются представители той или иной веры, которые учат своих сторонников быть фанатично преданными ей и выступать против других религий); в) 3) сайты, распространяющие ксенофобские идеи на основе определенной расовой или национальной принадлежности (содержат материалы националистического и антисемитского свойства); г) 4) сайты, предлагающие возможность совершить незаконные действия (посредством такого рода информации можно научиться производить взрывчатые вещества и яды в домашних условиях) (Security Services…, www.mosnews.com). Можно предположить, что, сегментируя сайты по группам, российская сторона должна была одновременно предложить и какую-либо стратегию воздействия на них. Однако никаких конкретных предложений не прозвучало. Не были они выдвинуты и в 2005 г. на Всемирном конгрессе в Тунисе, на котором обсуждались вопросы координации международных усилий в сфере Интернета. Выступивший на конгрессе российский министр по информационным технологиям и коммуникациям Л. Рейман вновь призвал международное сообщество к тесному сотрудничеству в этой сфере, но одновременно предостерег участников встречи от «скоропалительных решений». Более конкретным в своих суждениях выглядел Генеральный прокурор России Ю. Чайка. На Всероссийской конференции глав силовых ведомств (ноябрь 2006 г.) он выступил с инициативой закрытия веб-сайтов, содержащих экстремистскую информацию. Ю. Чайка заявил тогда о существовании сотен сайтов, направленных на стимуляцию межнациональной вражды и призывающих к организации вооруженных формирований. При этом, по словам Генпрокурора, во всемирной сети бесконтрольно циркулирует информация ярко выраженного экстремистского содержания (www.interfax.ru/e/B/politics/28.html?id_issue=11625418, 2006). Это же признает эксперт в области Интернет-безопасности из израильского Университета г. Хайфы Г. Вейнманн (G. Weinmann). Исследовав множество веб-сайтов, он пришел к выводу, что подготовка террористов за последние годы качественно изменилась. Эти люди обучаются теперь не столько в секретных лагерях, созданных где-нибудь в безлюдной местности, сколько через Интернет. Пропаганда агрессивных идей идет посредством специальных веб-сайтов и чатов, у руля которых стоят специализированные исламистские группы. Посредством современных Интернет-технологий, действующих в режиме он-лайн, новички осваивают террористические приемы. Аль-Каида, например, инициировала создание веб-сайта, рассказывающего и показывающего, как использовать на практике различные виды оружия, зарядные устройства для изготовления бомб, как организовывать похищение людей (Militants Educated…, 2007). Из этого следует, что, несмотря на, казалось бы, собственно консервативный стиль своей жизни и стремление во что бы то ни стало отстоять его, военизированные структуры, создающие агрессивные сайты, оказываются продвинутыми в технологическом отношении. И это создает дополнительную сложность борьбы с терроризмом. То, что новоявленные террористы учатся технологии ведения агрессивных действий посредством Интернета, подтвердил террористический акт в Мадриде, случившейся весной 2004 г. Как выяснилось в результате тщательного расследования, вся подготовка к нему велась не где-либо, а непосредственно в самой столице Испании. Информация о технологии применения устройства поступала непосредственно из Интернета, с одного из исламистских веб-сайтов. Аналогичная ситуация раскрылась после скрупулезного изучения британской полицией и спецслужбами схожего теракта, имевшего место в Лондоне летом 2005 г. Выяснилось, что террористы-смертники не были членами какой-либо зарубежной организации, но разработали свой «простой и недорогой» план действий на основе информации, также полученной из Интернета (Web’s Role…, 2006). Сложившаяся тогда ситуация поставила на обсуждение международной общественности вопрос: как же все-таки бороться с террористическими настроениями в Интернете, если создатели сайтов, инициирующие агрессию, не имеют централизованного управления? Ответа, похоже, до сих пор не найдено. Отражение всех названных проблем мы находим в деятельности такого Интернет-сайта, как «Кавказ-центр». Роль Интернет-сайта «Кавказ-центр» в информационной войне против России Отсутствие четких, понятных для всех стран правил регулирования Интернета приводит к неопределенностям и коллизиям, когда дело касается реальных жизненных ситуаций. Существование веб-сайта www.kavkazcenter.com с очевидностью иллюстрирует это. Именно вокруг него на протяжении последних лет возникали конфликты, вышедшие за рамки российского территориального пространства и вовлекшие в свою орбиту целый ряд стран. Начать хотя бы с того, что через несколько недель после трагедии в Беслане тогдашний Президент России В. В. Путин сделал официальное заявление, призвав госструктуры, общественные организации и всех граждан объединиться в борьбе против терроризма (http://president.kremlin.ru/eng, 2004). В. В. Путин, по существу, возвел эту идею в разряд наиболее важных для Российского государства. По этой причине она сразу же стала привлекательной для СМИ, которые высказывали мнения и строили прогнозы по поводу опасности возникновения новых террористических угроз. Среди очагов этой опасности информагентство «Интерфакс» неоднократно озвучивало официальный сайт «Кавказ-центра» www.kavkazcenter.com, который ведет подрывную работу против России. На эту тему на пресс-конференции, организованной «Интерфаксом», говорил вице-премьер Чечни З. Сабсаби. По его словам, этот веб-сайт постоянно дезинформирует мировую общественность по поводу событий в Чечне посредством разжигания страстей по поводу одних событий и замалчивания других. Это влечет за собой искажение информации западными СМИ, которые являются пользователями этого веб-сайта (www.interfax.ru). В аналогичной тональности высказался почти сразу же министр иностранных дел России С. Лавров. В своем выступлении на международной конференции «Демократия, международный менеджмент и мировой порядок», проходившей в те же ноябрьские дни 2004 г., он назвал веб-сайт www.kavkazcenter.com в числе тех, которые обостряют международную агрессию и активизируют насилие в самых различных формах. Все это, подчеркнул С. Лавров, «является неприемлемым для нас» (Там же). Следует оговориться, что «Кавказ-центр» объединил вокруг себя представителей самых различных сил, оппозиционных нынешней официальной власти в Чечне, а стало быть, и в России. Он выступает за скорейшее отделение этой территории от РФ и объединяет вокруг себя как представителей нелегальной оппозиции в самой Чечне, так и чеченской диаспоры, проживающей за рубежом. Доподлинно неизвестно, кто конкретно стоит за сайтом www.kavkazcenter.com, возникшим еще в 2003 г. и представляющим интересы сторонников Шамиля Басаева, однако оперативность появляющейся информации и профессиональный уровень ее обработки позволяют говорить о серьезных финансовых вливаниях в этот сайт. Чеченская оппозиция действует сегодня не только через www.kavkazcenter.com. Не менее активны, например, www.chechenpress.com (сайт сторонников бывшего президента Чечни А. Масхадова), а также сайты www.kvestnik.org и www.daymokh.info, находящиеся предположительно на территории Грузии и Азербайджана. Однако более точную информацию об этих веб-сайтах обнаружить не удалось. Их пользователи работают в обстановке повышенной секретности, присущей скорее ситуации военного времени. Таким образом, сайт www.kavkazcenter.com — это лишь верхушка айсберга, задействованного в ходе сетевой войны чеченских сепаратистов, продолжающейся в настоящее время против России. За шесть лет его существования здесь неоднократно появлялись сообщения с угрозами в отношении российских военнослужащих и мирного населения. «У нас есть возможность убивать русских, в сущности, в любой стране», — было заявлено пять лет назад на сайте «Кавказ-центра» (www.mosnews.com, 2005). За минувшие годы та же самая идея транслировалась им многократно. Естественно, Россию не может устроить ситуация безнаказанного Интернет-вещания, нацеленного против ее интересов. Однако добиться закрытия сайта она пока не в состоянии по причине сложностей правового регулирования Интернета в международном масштабе. Ситуация, сложившаяся вокруг www.kavkazcenter.com как раз и иллюстрирует универсальное проблемное поле, сложившееся вокруг Интернет-информации провокационного характера (по крайней мере, для одной из сторон информационного взаимодействия). Первоначально этот сайт обосновался на территории Литвы и функционировал под прикрытием здешней компьютерной фирмы «Mikrolink Data». Как позже было установлено, информация распространялась из квартиры бывшего диссидента Виктораса Пяткуса. После этого Россия потребовала от министерства безопасности Литвы закрыть сайт в кратчайшие сроки. Это поначалу и произошло, однако Верховный суд Литвы сразу же заявил о незаконности этого действия, аргументируя свое решение важностью соблюдения принципа свободы слова. Россия, соответственно, обвинила литовскую сторону в том, что она потакает разжиганию террористических настроений и препятствует сохранению территориальной целостности нашей страны. В это же время пресс-релизы с аналогичным содержанием распространялись по различным СМИ от имени российского МИДа (www.1n.mid.ru, 2003). Литве пришлось пойти на уступки, и сайт www.kavkazcenter.com обосновался в Эстонии под эгидой здешней компании «AS Starman Internet». Российская сторона вновь высказала свое неприятие по этому поводу. В частности, помощник Президента РФ С. Ястржембский заявил, что такая практика носит «не совсем дружественный» характер, потребовав от эстонских властей принять меры. В противном случае, предупредил С. Ястржембский, возможно ухудшение дипломатических отношений между Москвой и Таллином. В ответ на это премьер-министр Эстонии Юхан Партс (Juhan Parts) заявил, что упомянутый сайт не является официальным источником информации, и потому правительство не считает нужным вмешиваться в эту ситуацию. Тем не менее сайт www.kavkazcenter.com все-таки прекратил информирование на территории Эстонии, о чем сообщило информагентство «Интерфакс». Однако через несколько дней, 8 августа 2003 г., www.kavkazcenter.com вновь возобновил свою деятельность, причем, как и прежде, с территории Литвы. Управление госбезопасности этой страны в этот раз не стало медлить с ответными мерами и провело обыски в офисе компании «Elneta Internet», где обосновались представители сайта. Однако в ходе внимательного просмотра содержания www.kavkazcenter.com за истекшие дни не было обнаружено никакой противозаконной информации, и сайт заработал вновь. Представитель Управления госбезопасности Литвы В. Маканскас в телефонном разговоре с газетой «Moskow Times» резюмировал, что www.kavkazcenter.com не содержал информации, способствующей разжиганию религиозной нетерпимости или намекающей на возможные террористические действия (www.themoscowtimes.com). В сентябре 2004 г. Совет обороны Литвы все же принял решение о закрытии сайта. По словам литовского премьер-министра А. Бразаускаса, www.kavkazcenter.com инициировал этническую и религиозную ненависть (www.mosnews.com). Отчасти, как мы полагаем, к этим действиям литовских руководителей подвигли действия России: за неделю до этого послу Литвы в Москве была вручена нота протеста — как раз по поводу существования сайта. Одновременно руководитель комитета по международным делам Госдумы РФ К. Косачев публично заявил, что работа сайта «Кавказ-центра» на территории Литвы свидетельствует о двойных стандартах в борьбе с терроризмом, которые осуществляет руководство этой страны. Такие действия, по его мнению, явственно служат разжиганию терроризма (РИА «Новости», http//en.rian.ru, 2004). Покинув территорию Литвы, www.kavkazcenter.com обосновался на территории Финляндии. Какова была реакция России на этот раз? Депутат Госдумы РФ А. Завгаев заявил о том, что случившееся свидетельствует о стремлении международного терроризма расширить зону влияния, что ответственность за террористические действия, если они случатся, должны нести и отдельные европейские страны, которые негласно поощряют сетевой бандитизм (http://itar-tass.com, 2004). Проблема, однако, заключалась в том, что для закрытия сайта www.kavkazcenter.com, как и прежде, не оказалось жестко обоснованной правовой базы. Как заявил представитель телекоммуникационной компании «Telia Sonera», предоставившей возможность для продолжения деятельности сайта, по законам Финляндии вебсайт может быть закрыт лишь на основании того, что он распространяет детскую порнографию и расовую нетерпимость. По его словам, юристы «Telia Sonera» отслеживали содержание сайта, но не обнаружили даже намеков на транслирование подобной информации. «У нас действует договор с клиентом, и нет юридических оснований нарушать его» (www.mosnews.com, 2005). Впрочем, довольно скоро сайт www.kavkazcenter.com был все же закрыт. Кто конкретно инициировал это решение с финской стороны, осталось неясным. По некоторым сведениям, Микаэля Сторсьо (Mikael Storsjo), финского гражданина, на квартире которого в этот раз обосновались инициаторы продвижения сайта, к этим действиям подвигла полиция по безопасности Финляндии (http://p2pnet.net/story/3012, 2004). Российские власти приветствовали принятые меры, заявив, что они соответствуют содержанию резолюции № 1566, одобренной в свое время Советом Безопасности ООН (www.mosnews.com, 2005). В свою очередь некоторые финские журналисты и политики, включая члена парламента Х. Хаутала (H. Hautala), посчитали, что закрытие сайта подтверждает существование проблемы свободы слова в этой стране (http://p2pnet.net/ story/3012, 2004). К этому мнению присоединился сам М. Сторсьо, заявив в главной финской газете «Хенсингин саномат», что он намерен восстановить сайт. Это заявление вызвало бурную реакцию в финском обществе и, естественно, не оставило равнодушными российские СМИ, которые тотчас же подняли вопрос о юридической законности подобных заявлений, игнорирующих международные правовые нормы (www.mosnews.com, 2005). Власти Финляндии, судя по всему, все-таки решили не обострять отношений с Россией: сайт www.kavkazcenter.com так и не возобновил вещание в это стране. Между тем, через месяц после своего закрытия он появился вновь, но уже на терриории Швеции, под эгидой компании «Port80», занимающейся компьютерными технологиями. Уже в первый день существования обновленного сайта, 13 ноября 2004 г., его посетило десять тысяч пользователей Интернета. Ответ российской стороны не заставил себя долго ждать. Уже через день посол РФ в Швеции Н. Садчиков прибыл в МИД этой страны и в личной беседе с замминистра Хансом Далгреном (Hans Dahlgren) выразил свою озабоченность по поводу возобновления работы веб-сайта. Х. Далгрен, в свою очередь, заверил Н. Садчикова в том, что шведская сторона проведет расследование в соответствии с законодательством своей страны. Между тем в своем заявлении, опубликованном в известной шведской газете «Дагенс нюхетер», управляющий директор корпорации «Port80» Ян Хамберг (Jean Hamberg) высказался совершенно иначе. Он отметил, что эта компания будет отстаивать приоритеты «Кавказ-центра», поскольку распространяемая информация не нарушает шведское законодательство (Editorial Analysis, 2004). Правительство Швеции фактически оттягивало решение проблемы, на что опять же отреагировала российская сторона. Так, руководитель Чеченского госсовета Т. Джабраилов заявил, что бездействие шведских властей демонстрирует их двойные стандарты в борьбе с международным терроризмом вообще и в оценке ситуации в Чечне в частности. Он напрямую обвинил правительство Швеции в пособничестве людям, «которые пролили кровь и виновны в трагедии чеченского народа». Департамент печати и информации МИД РФ в специальном пресс-релизе, направленном в адрес информагентства «Интерфакс», также призвал за закрытие сайта www.kavkazcenter.com. Российские усилия, в конце концов, привели к тому, что сайт прекратил существование на шведской территории и вынужден был искать новое «место жительства». Им вторично оказалась… Литва, что, по существу, перечеркнуло решение Совета обороны этой страны о блокировании сервера, принятое, как уже отмечалось нами, несколькими месяцами раньше. МИД России в очередной раз потребовал от литовской стороны принятия мер в отношении случившегося. Ровно через год в ноябре 2005 г. Конституционный суд Литвы удовлетворил иск российской стороны о законности остановки информационного вещания «Кавказ-центра». В настоящее время деятельность www.kavkazcenter.com продолжается, но уже с территории одной из арабских стран (нам не удалось найти более точных сведений о том, где он базируется). Все это, однако, с очевидностью подтверждает, что применяемые ныне на практике компьютерные технологии создают реальную основу для подрыва национальной безопасности России и что информационная угроза, складывающаяся таким образом, оказывается чрезвычайно опасной для нее. Информационные атаки против России со стороны «Кавказ-центра» уменьшают возможности борьбы нашей страны с международным терроризмом, ставя на повестку дня вопрос о том, что в современных условиях выработка военной концепции противодействия уже не является достаточной для защиты своих политических и экономических интересов. Необходима разработка принципиально новой информационной стратегии, без которой действия России по отстаиванию своих интересов по-прежнему будут выглядеть спорадическими и малоэффективными. Итак, сетевые войны сегодня стали реальным фактором, формирующим глобальную конфликтность. Они заставляют в очередной раз усомниться в том, что технический прогресс несет в себе только позитивное начало. Проблемность ситуации, на наш взгляд, определяется нерешенностью многих вопросов, связанных с существованием Интернета как наиболее мощного и разветвленного источника передачи информации. Развитие Интернета с самого начала базировалось на идее свободной передачи информации как необходимом условии существования подлинно демократического общества. Однако реалии современного мира ставят на повестку дня вопросы о том, насколько беспрепятственно, вне каких-либо ограничений, может функционировать во «всемирной сети» информация, должна ли существовать в этом информационном пространстве цензура и как конкретно она должна выглядеть. Актуальность этих вопросов определяется тем, что традиционным правом любого демократического общества остается право на получение объективной и одновременно оперативной информации. Однако Интернет-информация, в одночасье преодолевающая любые территориальные границы, может создавать серьезные социально-психологические проблемы как для отдельных территорий, так и для глобальной цивилизации. В условиях реального ведения сетевых войн мировому сообществу необходимо прояснить целый ряд принципиальных моментов, касающихся законодательной базы в области информации. Важно, например, прийти к единому заключению, допустимо ли считать Интернет средством массовой информации. И если да, то ответить на вопрос, применимы ли к Интернету правовые приоритеты законов о СМИ, принятых во многих странах. По-прежнему неопределенными остаются возможности контроля над информацией, которая в целом ряде случаев носит провокационный, конфликтный характер, подталкивая к совершению экстремистских или даже террористических действий. Очевидно, что для разрешения этих вопросов требуются усилия прежде всего со стороны международных структур, а также органов государственной власти, способных претворить в жизнь конкретные программы по преодолению социально-политической конфликтности. Что касается нашей страны, то, как показывает ситуация последних лет, в том числе связанная с существованием веб-сайта www.kavkazcenter.com, России пока не удается эффективно противостоять сетевой агрессии. Это обстоятельство заставляет всерьез задуматься о совершенствовании стратегии и тактики обеспечения информационной безопасности нашей страны. Литература 1. Дугин А. Мир охвачен сетевыми войнами. 24.03. 2009 // http://www.kreml. org/media 2. Комлева Н. А. Основы геополитики. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2008. 3. Комлева Н. А. Феномен экспансии. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2002. 4. Сетевая война и «бархатные революции». 13.03. 2009 // http://www.pravda.ru/ print/politics/parties/other 5. Convention on the Prevention of Terrorism, Council of Europe. Warsaw, 16 May, 2005 // www.coe.int 6. Editorial Analysis: Russia Forces Nomadic Existence on Chechen Rebel Website, BBC Monitoring, 16.11.2004. 7. Guaranteeing Media Freedom on the Internet, OSCE, 29.11.2004 // www.osce. org/features/show_feature.php?id+230 8. РИА «Новости» // http://en.rian.ru, 24.03.2004. 9. http://itar-tass.com, 27.09. 2004. 10. http://p2pnet.net/story/3012, 16.11.2004. 11. http://president.kremlin.ru/eng, 1.10.2004. 12. International Conference in Strasbourg to Discuss Cybercrime Fight, ITAR–TASS, 11.06.2007 // http://itar-tass.com/eng 13. Lowe E. The Media and Cultural Production. Sage: Thousand Oaks, 2001. P. 157–158. 14. McQuail D. McQuail’s Mass Communication Theory. 4th ed. London: Sage Publ., 2000. P. 29. 15. Militants Educated in Cyber Training Camps, Stuff, 22.11. 2007 // www.stuff.co.nz 16. New Council of Ministers Response to the Regulatory Challenges Posed by the Internet, press Service, Council of Europe, 291a (2003). Strasbourg, 31.05.2003 (Assessed 30.11.2004) // http://press.coe.eu.int/cp/2003/291a(2003)htm 17. Security Services Concerned About Terrorism and Xenophobia on Internet, Mosnews // www.mosnews.com 18. Web’s Role in Terrorism Examined, C/Net News.com, 11.04.2006 // www.news.com 19. www.1n.mid.ru, 12.02.2003. 20. www.interfax.ru/e/B/politics/28.html?id_issue=11625418, 21.11.2006. 21. www.mosnews.com, 28.04.2005. 11 «Горячая» война — тип геополитического противостояния государств, основным содержанием которого является вооруженная борьба за стратегическое доминирование в географическом пространстве на региональном или глобальном уровне. Противостояние глобального уровня носит название «мировая война», регионального — «локальная война». Н. А.Комлева, Г. Саймонс, Д. Л. Стровский, 2010 2 Со второй половины XX в. к войнам, осуществляющимся в географическом пространстве, ведущими странами Запада наряду с регулярной армией всё чаще стали привлекаться так называемые частные военные компании — ЧВК. 3 «Холодная война» — тип геополитического противостояния государств, основным содержанием которого является борьба за стратегическое доминирование в экономическом и информационно-идеологическом пространстве. Данный тип войны в силу специфики пространств, в которых она ведется, не требует применения вооруженных сил. «Холодная война» между сверхдержавами неизбежно приобретает глобальный уровень и обычно сопровождается локальными «горячими» войнами в их лимитрофах. В данном случае локальные войны являются наглядной демонстрацией экономического и идеологического превосходства одной из сторон противостояния. Войной данный тип геополитического противостояния называется по той причине, что его основной целью является уничтожение противника как реально влиятельного центра силы и последующий полный контроль над принадлежавшим ему экономическим и информационно-идеологическим пространством. 4 Социальную технологию можно определить как совокупность средств и методов направленного воздействия на некий социальный объект. Применительно к геополитическим объектам воздействия выделяется такой тип социальных технологий, как геополитический. 5 Подробнее о способах контроля геополитических пространств см.: Комлева, 2002; 2008. |