Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ВОКРУГ «КВАРТИРНОГО ВОПРОСА» в Москве.
В романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита» есть странная фраза, произнесенная, если верить писателю. самим Сатаной: москвичи^ мол, люди как люди, «квар~ тирный вопрос только испортил их».
Автор не поясняет, в чем депо. И мало кто знает, что речь шла о давней истории, завершение которой еще только, даст Бог, случится на наших глазах. Ограничение квартирной платы, реквизиция домов и уплотнение квартир — все, что многие связывают с «варварством Советской власти», на деле возникло го раздо раньше.
История «квартирного вопроса» — яркое свиде' тельство того, как много было сделано в добольшевист-ский период сугубо большевистского, как естественно вырастал большевизм из российской действительности, особенно из милитаризованной России 1914-17 годов.
Надеюсь, не надо напоминать читателю, что до революции жи лье находилось исключительно в частном владении. При этом под сло вом «домовладелец» имелся в виду обычно не всякий хозяин дома, а лишь сдававший жилье внаем - то есть довольно широкая категория лиц от собственника доходного дома с десятками меблированных квар тир до вдовы мелкого чиновника, теснящейся ради заработка.
Среди московских буржуа домовладение расценивалось как спокойное, без риска, помещение капитала: купил дом - и собирай с квартирантов дань, стараясь не прозевать повода увеличить ее по слу чаю мощения прилегающей улицы. Домоуправление не требовало особых талантов. Надзор за
257
дворниками, контракт с подрядчиком о починке крыши да нахождение зимой подводы для вывоза снега - вот, пожалуй, и весь круг хозяйст венных забот домовладельцев, этих, по острому выражению фельето ниста, «инвалидов капитализма».
Основными их обязанностями, если верить злым языкам, были те, что не имели отношения к домовому хозяйству - ведение домовых и суточных книг и прочее содействие полицейским функциям. Именно по этому домовладельцев, как правило, не любили, но то было до поры до времени личным делом жильцов.
Наша история начинается с конца 1914 г., когда в России в связи с разворачиванием военных действий наблюдается резкий скачок ин фляции.
Домовладельцы полагали, что никто не станет оспаривать их права на индексацию доходов. И в мирное-то время Москва испытыва ла потребность в жилье. А с началом войны (армия, беженцы, лазаре ты) дефицит обострился до крайности.
И вот хозяева, ничтожесумняшеся, начали поднимать квартпла ту - вначале, как водится, с несчастных беженцев, а потом и со всех ос тальных. И тут началось.
Кампанию протестующих писем в думу открыли санитарные по печительства.
За ними выступило «Общество квартиронанимателей». Затем «Общество городских служащих», объединявшее немно' го-немало 23 тысячи человек.
Потом кто угодно - рабочие, акушерки, латышские беженцы -«все, кто хоть сколько-нибудь был объединен».
К изумлению домовладельцев акцию протеста поддержала мос ковская пресса. Даже бульварные издания завели специальные разделы, в которых чуть ли не ежедневно появлялись статьи и заметки под красно речивыми заголовками: «ПОХОД ПРОТИВ КВАРТИРАНТОВ», «УХИЩРЕ НИЯ ДОМОВЛАДЕЛЬЦЕВ», «ВОПЛЬ КВАРТИРАНТА». Перепечатывались резолюции протестовавших организаций. Даже солидные «Русские ве домости», посомневавшись немного, вышли на трассу с несколькими статьями типа «Стоны квартиранта». Никто не посмел не то что остаться в стороне, но просто отстать от коллег в общественной прыти. Все это окончательно предопределило позицию властей. Власть ведь не любит открытых действий, ухудшающих положе ние подданных. Ей сподручнее действовать опосредованно - таможен-
258
ными пошлинами, денежной эмиссией или, как в наши дни, ваучерами или отказом от индексации сбережений. Она знает, что, обнаружив об ман опосредованный - когда за свои накопления не то что квартиру, гроб деревянный не купишь - российский человек не может приравнять это сердцем к такому непосредственно ощутимому факту, как повыше ние квартирной платы.
«Защита народа» осуществлялась самыми решительными мера ми. В августе 1915г. «обязательным постановлением» московского гра-доначальникабылоЗАПРЕЩЕНОПОВЫШЕНИЕКВАРТПЛАТЫ НА ТЕРРИ ТОРИИ МОСКВЫ.
Затем это постановление было подтверждено приказом коман дующего войсками Московского военного округа. Примеру Москвы последовали другие города. Домовладельцы пробовали было защищаться. Трудно без со чувствия читать их петицию в городскую думу. «Прося просить» коман дующего МВО об отмене ненавистного распоряжения, они взывали к разуму и справедливости:
«...Отказ от пересмотра этого постановления поставил бы домо владельцев в исключительное положение по сравнению с другими соб ственниками имуществ и капиталов: владельцы государственных бумаг продолжают пользоваться прежним %; на доходы торговых и промыш ленных предприятий никто не посягает. Служащие общественных уч реждений, торговые и промышленные служащие получают прибавки по случаю дороговизны. Состоящим на правительственной службе тоже даны пособия. Было бы очень странно и несправедливо, если бы домо владельцы, имевшие до войны определенный скромный доход от сво его имущества, не в пример прочим, по случаю войны и дороговизны признавались бы обязанными поступиться этим доходом...»
Они просили разрешения поднять квартплату всего на 10-20%, что, учитывая рост цен, было бы вполне по-божески. Власть в ответ об рушила новые запрещения и штрафы.
Лишь к концу лета, когда стоимость рубля упала до 25 копеек, центр попробовал вмешаться и сделать то, на что не решались губерна торы и командующие. «Квартирный закон» Совета министров от 27.08.1916Г. (отменявший все прочие распоряжения) запрещал повы шать цены только на сами жилые помещения. Тем самым разрешалось повышение платы за коммунальные услуги. Однако этот компромисс уже ничего не дал домовладельцам. Локальная социальная катастрофа свершилась. До войны домо-
259
владелец, получавший 4-5 тысяч рублей годового дохода, был состоя тельным человеком. Рабочий получал 400-500 рублей. К концу войны при падении рубля в сто раз годовая заработная плата рабочего дости гала уже 30 тысяч. А домовладелец остался со своими четырьмя-пятью. То есть оказался в положении худшем, чем его бывший дворник.
Ни власть, ни домовладельцы, конечно, не подозревали о серь езности происшедшего. Предполагали, что война скоро кончится и вре менные убытки удастся компенсировать.
На деле заваривалась история, которую мы не можем расхле бать до сих пор.Разрешив удорожать коммунальные услуги, «квартир ный закон» не допускал повышения той части квартплаты, которая шла на амортизационные отчисления для капремонта. Результат не замед лил сказаться. Дома приходили в упадок.
Домовладельцы ввели режим жесткой экономии. Квартиранты мерзли. Но Общество домовладельцев демонстративно постановило: включать в контракты пункт, по которому хозяева обязываются отапли вать дома лишь тем количеством антрацита, которое получат через го родскую Управу.
Обратим внимание на логику поведения домовладельцев: они перестали бороться с трудностями. На рынке было полно дров и угля, но ни о каком, скажем, кооперативе для централизованной закупки топли ва за весь период хозяйственной разрухи слышно не было. Все стали по лагаться лишь на муниципальную власть.
Зимой того же года произошло нечто, для Москвы неслыханное: хозяева перестали нанимать подводы для вывоза снега с прилегающих улиц. И это было официально санкционировано - московский градона чальник разрешил убирать уличный снег во дворы.
То же с канализацией: если прежде работали подрядные брига ды, то теперь все обращались только в Управу. Канализационный отдел оказался перегружен заказами. С 1 января 1917г. там образовался отдел ремонта канализационных и водопроводных устройств - событие в сво ем роде историческое: этот отдел с мастерскими явился прародителем будущих многочисленных городских ремонтных служб.
Короче, накануне октябрьского переворота обрисовался проро ческий идеал московских домовладельцев; возложить обеспечение го родского хозяйства на муниципалитет.
260
Но и этим дело не кончилось. Тут мы подходим к главной части «квартирного вопроса», в котором булгаковский дьявол видел причину порчи москвичей.
Поскольку с началом войны домостроительство остановилось, ремонтов не производилось, а население увеличивалось ~ все это, есте ственно, вызвало жилищный кризис. Уже осенью 1916 г. студенты, вер нувшись с летних каникул, ходили ночевать в полицейские участки.
Ненормальность сложившегося положения была ясна всем. И вот новая городская дума, образовавшаяся после Февральской революции -то есть отнюдь не большевистская, а кадетско-эссеровская - додумалась!
В тот самый день, когда в Петрограде штурмовали Зимний, то есть 25 октября 1917 года, в Москве был подписан проект постановления «о предоставлении московскому городскому общественному управлению права реквизиции помещений». В нем, в частности, говорилось:
«Московскому городскому общественному управлению предос тавляется право РЕКВИЗИЦИИ жилых и нежилых помещений в пределах города Москвы для осуществления мер к ослаблению жилищной нужды населения.
Равным образом Московскому городскому общественному уп равлению предоставляется право издания обязательных постановлений ОБ УПЛОТНЕНИИ числа живущих в квартирах и иных жилых помещени ях, согласно оснований и правил, имеющих быть выработанными го родской думой».
Но «имеющие быть» правила были выработаны уже другой властью.
В декабре 1917 года Моссовет отменил право частной собствен ности на крупные домовладения.
Дома переходили в городскую собственность. Началась великая эпоха муниципализации жилья, по размаху и последствиям сопостави мая с коллективизацией, индустриализацией и прочими великими вой нами за социализм.
Новые проблемы возникали сразу же. И первая из них - кто бу дет управлять муниципальным жильем? Тут мы снова имеем повод по-
261
дивиться воле провидения: оказалось, что к моменту октябрьского пе реворота все было словно подготовлено. В частности, почти во всех крупных домах к тому времени уже действовали так называемые «домо вые комитеты», организованные (как пункты распределения хлебных карточек) самими жильцами. На них-то декретом от 12 декабря 1917 г. и свалили управление жилфондом. В декрете говорилось:
«На домовые комитеты возлагается управление домами, для че го домовым комитетам предоставляется право;
а) взимать квартирную плату, б) (давать пустующие помещения, в) производить необходимый ремонт, г) приглашать для заведования домами платных лиц». Великий комбинатор Остап Бендер после провала своей аферы вынашивал мысль переквалифицироваться в управдомы. Идея была не так глупа, как может показаться сегодня. Сразу после революции начал ся - и шел все двадцатые годы - массовый жилищный передел. Отъем квартир и уплотнения жильцов приняли эпидемический характер. А ес ли учесть, что именно управдомам и домкомовским активистам Совет ская власть стала поручать сексотские (от «секретный сотрудник») функ ции слежки, прописки, учета, то станет ясно, что реализовать цели про ходимца было вполне сподручно.
Другое дело - забота о состоянии домов. С переходом в руки «домкомов» они стали переживать не лучшие времена. Ради уменьше ния квартплаты жильцы стремились экономить на чем угодно. И преж де всего на том, на чем нельзя сэкономить без разрушения здания. Ре монт осуществлялся хаотически, нарушались строительные и противо пожарные правила. Судя по документам Моссовета, пожары возника ли, например, от ввода в вентиляционные ходы дымовых труб или от прохождения их в деревянных стенах без всякой изоляции; большие печи возводились прямо на полу; прогибавшиеся стропила подпира лись раскосами, упиравшимися в балки; перегородки переставлялись произвольно. Короче, как записано в одном из документов тогдашне го Моссовета, «заинтересованность жильцов в благоустройстве квар тир нисколько не гарантирует бережного отношения домовых комите тов к жилищам».
Передо мной доклад сотрудника Жилземотдела Д.Кузовкова «Муниципализация жилищ и квартальные хозяйства в Москве». Автор так поясняет суть происходящего:
262
«Хотя все население заинтересовано в том, чтобы по улице было удобно ходить, однако если поручить благоустройство улицы попече нию прохожих, никто никогда не будет чинить и подметать мостовую, очищать снег, зажигать фонари. Поручить домовое хозяйство попече нию жильцов - все равно, что оставить улицы на попеччние гуляющей публики или управление вагонами трамвая - пассажирам».
Попытки усмотреть в действиях домкомов «саботаж несозна тельных элементов» (заменить их комитетами бедноты или ячейками коммунистов) результатов не давали. Тогда-то и возникла идея созда ния «квартальных хозяйств», прообраза будущих ЖЭКов.
Постановлением Моссовета от1 ноября 1918г. дома, располо женные в одном или нескольких кварталах, объединялись в особое хо зяйство. Руководитель «квартхоза» отвечал уже не перед жильцами, а перед районным отделом Моссовета.
Какое же место в финансировании всего этого жилищного хо зяйства занимала квартплата?
Почти никакого. Одним из первых декретов Совнаркома функ ции прежних городских дум передавались городским советам. А горсо веты (едва ли подобное случалось в мировой истории!) перешли на гос снабжение.
К 1919 году при общем падении стоимости рубля (по сравне нию с довоенной) в 200 раз квартплата поднялась в среднем в 2,5 раза. Квартирные цены оставались самыми низкими из всех твердых цен. Если до войны комната без отопления обходилась съемщику в 8 руб. в месяц и отнимала 20% сорокарублевого заработка, то теперь -20 руб.. т.е. отнимала лишь 1% заработка в две тысячи рублей. Другой пересчет: месячная квартплата равнялась стоимости двух папирос или шести спичек.
В комиссии Совнаркома по этому вопросу рассматривались раз ные проекты. Либо повысить квартплату в пределах необходимых экс плуатационных расходов. Либо покрывать дефицит средств за счет госу дарства. Все кончилось тем, что 11 июля 1919г. СНК выпустил постановле ние с характерным названием: «О ЗАПРЕЩЕНИИ ПОВЫШЕНИЯ ПЛАТЫ ЗА ЖИЛЫЕ ПОМЕЩЕНИЯ».
В 20-м году правительство вводит новый принцип - бесплатно сти жилья. Вводит, аргументируя тем, что резкая инфляция все равно
263
сделает бессмысленной любую квартплату, тогда как службы, которые еесобирают,стоятдорого.
Принцип бесплатности работает недолго. Но он так развращает людей, что когда в 1921-м выходит постановление «Об оплате комму нальных услуг», никто платить уже не хочет.
Московские коммунальщики разрабатывают тактический ма невр. Они предлагают ввести оплату символическую, минимальную -начиная с 10 копеек. Затем каждый год поднимать. Они хотят сделать привычным сам факт платежа.
И квартплата (дифференцированная по 17 разрядам) действи тельно поднималась. Ежегодно на 50%. Все годы НЭПа.
6
К началу 1921 г. в Москве было уничтожено одиннадцать тысяч зданий, что резко уменьшило объем жилищного фонда. Убыль шла по разным статьям: разрушено, запущено, загажено, разобрано на дрова и т.д. Отсутствие ответственности у жильцов и юридическая безответст венность домоуправлений усугубляли естественную разруху и привели к жилищной катастрофе.
3 сентября 1921 г. Президиум Моссовета утвердил «Положение о жилищных товариществах». Идея нововведения знакома нам по паро дийному лозунгу Ильфа и Петрова о спасении утопающих: «Забота о сохранности жилища есть дело его потребителя».
Вышеупомянутый Михаил Булгаков, тот, что считал «квартирный вопрос» главной причиной порчи москвичей, так описывает появление новой формы домоуправления: « А в третью квартиру жилтоварищей вселили.
- Ну-у?
- Точчо так, целых четыре штуки.
- Боже мой! Воображаю, что же теперь будет в квартире. Ну и что же они?
- Да ничего-с.
- А Федор Павлович?
- За ширмами поехали и за кирпичом. Перегородки будут ста вить. -Чертзнаетчтотакое!
264
- Во все квартиры, Филипп Филиппович, будут вселять... Собра ние сейчас было, выбрали новое товарищество, а прежних - в шею» («Собачье сердце»).
Предполагалось, что жилищные товарищества начнут заботить ся о сохранности домов. На деле их главной заботой стало не состояние домового хозяйства, а продолжающийся массовый жилищный передел.
С началом НЭПа принудительные «уплотнения» и «выселения» были «введены в русло революционной законности».
Так и сказано в Постановлении СНК 1926 года: «Меры принуди тельного уплотнения граждан допускать лишь при определенных обсто ятельствах в точно установленных в законе случаях и в строго опреде ленном законом порядке».
Теперь посмотрим, что это за случаи и что за порядок. Перед на ми пояснения московского городского суда, написанные, как говорится, для самых бестолковых. Берем понятие УПЛОТНЕНИЕ:
«Под уплотнением нужно подразумевать не всякое вселение на площадь основного съемщика, а лишь на внутрикомнатные из лишки. Например, Иванов один занимает комнату 16 м. Он вправе вселить к себе Петрова или как временного жильца, или на излишки (16-8=8м).
Если при вселении Петрова Иванов заявил домоуправлению, ччо он вселяется как временный жилец, то Иванов продолжает платить за излишки и вправе выселить Петрова как временного жильца...
Если же Иванов подал заявление в домоуправление о вселении Петрова на излишки в порядке самоуплотнения...»
Теперь представим все это в натуре. Речь идет о шестнадцати метровой комнате! Какое может быть «уплотнение», удивляемся мы се годня. А вот такое: в постановлении Моссовета от 28 июля 1924г. «жи лищно-санитарной нормой» предписывалось считать «16 квадратных аршин на человека без различия возраста», что впоследствии преврати лось в 8 метров на одного.
Как это выглядело в натуре, можно прочесть у Ильфа и Петрова: «Большая комната была разрезана фанерными перегородками на длинные ломти в два аршина ширины каждый. Комнаты были похо жи на пеналы, с тем только отличчем, что кроме карандашей и ручек здесь были люди и примусы» («12 стульев»).
265
Чтобы вообразить себе, что творилось в таких коммуналках, обратимся опять к официальному документу. Берем понятие «сани тарная норма»:
«В комнате проживают два товарища, один женится и вселяет против согласия другого свою жену. Сосед протестует, дело доходит до суда, и в одних случаях суд выселяет жену, а в других-отказывает в вы селении...» (из пояснений Московскогосуда).
Не прочувствовав всего этого, нельзя оценить, что же все-таки было проделано в Москве после смерти Вождя всех времен и народов.
С началом НЭПа делаетсяяпопытка перевести жилищное хозяяст во на самоокупаемость. За это берется Наркомат внутренних дел - не тот страшный НКВД, наследник ЧК и ГПУ-авто время еще вполне тра диционное ведомство, руководившее местным хозяйством.
Коммунальные хозяйства («комхозы») снимаются с госснабже ния. Моссовет проводит «политику демуниципализации». Восстанавли вается ограниченное право на частные застройки, отмененное было дек ретом 1918 года. Гарантируется «невыселение» из застроенных на лич ныы средства владений. Большинство мелких домовладений (пять и ме нее квартир в доме) возвращаютсяябывшим владельцам. Большие -сдаются в аренду жилтовариществам и учреждениям. Арендаторы обя зываются восстанавливать и эксплуатировать их за свой счет.
Запрягая частный интерес в боевую колесницу социализма, Мос совет исходил из трезвой оценки реальности. Он стремился повесить за боты о жилфонде на шеи новых арендаторов. Однако столкнулся с не ожиданным явлением: нежеланием многих бывших владельцев полу чить обратно свою собственность. К концу двадцатых годов в Москве насчитывалось примерно 2000 бесхозных домов.
Одновременно НЭПовский Моссовет активно учился выкачивать деньги через квартплату. Последнее ее повышение происходит в 1926 году. Затем наступает «год великого перелома», и вопрос о самом дешевом в мире жилье становится исключительно делом политики.
9
В начале тридцатых годов коммунальное хозяйство торжест-
266
венно выпроваживают из НКВД: последнему предназначаются более важные дела.
О том, что за атмосфера стала царить в рядах славного племени коммунальщиков, можно судить, хотя бы открыв наугад любой номер журнала «Коммунальное строительство» за 1938г.:
«В ряде мест Москвы вражеские руки в условиях безответствен ности, создаваемой существующей системой ремонтного дела, пытались сорвать ремонт, т.е. дело улучшения бытовых условий населения...»
В другом номере журнала:
«Подлая банда, окопавшаяся в Академии коммунального хозяй ства, дезорганизовала работу», а потому пора «превратить Академию в действительно научный штаб коммунальников, куда никогда не смогут проникнуть враги народа и предатели родины».
В условиях нагнетания шпиономании домовым службам пред писывались важные функции. Согласно новому «Положению о домоуп равлении...» (1Э38г.) в обязанности управдома входило:
«...Назначение в квартиры, населенные несколькими съемщика ми, ответственных по квартире и повседневное руководство их работой.
...Вручение судебных повесток. ...Присутствие при обысках...»
Так появилась новая форма решения «квартирного вопроса». Кампания по выселению из Москвы «вредных элементов» позволила ос вободить немалое количество жилья. Чтобы получить площадь соседа, достаточно было состряпать донос. Кого-то забирали ночью, кого-то на улице, а кто просто получал повестку (даже не под расписку, а обычной почтой) - явиться в районный отдел НКВД. Человек приходил, и ему вручали распоряжение о высылке. Срок - 72 часа. Билет за свой счет. При этом отбирались и паспорт с пропиской, и квартира.
Не будем подробно описывать тот мрачный период: сегодня итак появилось множество публицистической «чернухи» о нем. Скажем только, что сталинская эпоха довела «квартирный вопрос» до апогея.
Коммуналки (это слово непереводимо ни на один иностранный язык) оказались не только способом решения жилищной проблемы, но и важным рычагом социального контроля. Семья - по тогдашнему вы ражению «ячейка государства» - изначально противоречила марксист ской программе. Но если в первые послереволюционные годы с ней бо ролись, поощряя «половой коммунизм», то теперь, с ужесточением ре жима -отнимая у человека право на частную жизнь. В коммуналке про ходила не личная жизнь. Это был «роман с коллективом»...
267
10
Не поняв всего этого, мы никогда не оценим, что было продела но в эпоху послесталинской «оттепели» в 60-е годы.
Хрущев решил разрубить «квартирный вопрос» как Тарас Бульба тыкву. Он объездил ряд стран, внимательно осмотрел совмещенные санузлы, низкие потолки и типовые бетонные блоки. Все это вписывалось в его стратегический замысел: каждой семье - отдельную квартиру.
Как человек одной идеи, он с такой энергией закрутил все орга низации, причастные к проектированию и возведению жилья, что архи текторы мигом забыли о красоте, а строители - о качестве. Идея быыа проста до умопомрачения: «нынешнее поколение советских людей бу дет жить при коммунизме». Коммунизм предполагалось встречать че рез двадцать лет в пятиэтажках.
Через тридцать эти «хрущобы» приходится разбирать в аварий ном порядке: провисают балки, разваливаются становые панели, стра дает санитария. Жить в них становится просто опасно. Их даже нельзя уже использовать как временное социальное жилье.
Тут читатель может попросить автора остановиться: откуда столь критичная интонация? Разве не страшен был московский жилищный кризис? Сколько судеб рушилось по этой причине! Какой радостью, ка ким чудом казался переезд семьи в отдельную квартирку из коммунал ки! И наконец, разве не типизация, неунификация - путь развития мас сового жилья?
Все так. Но раз уж мы взяли за точку отсчета булгаковское заме чание насчет «порчи москвичей», то давайте и этот период рассматри вать с тех же высоких позиций.
Совсем немного дополнительных усилий требовалось, чтобы сделать все более культурно - и типизацию, и унификацию. По задумке все было правильно. А по раскрутке недальновидно. И нетолько пото му, что приходится ломать недавно сделанные дома, уменьшая потен циал жилого фонда, а по причинам более тонким, не измеряемым ли нейкой, как квадратные метры жилья.
Взяв за основу самые убогие типовые проекты, доведя их социа листическим методом до того уровня, какой не известен нигде в мире, архитекторы изменили самый облик столицы. Да, я вырос в бараке, но это никогда не считалось нормой. Теперь утверждался новый образ че ловека, которому полагается бетонный кубик высотой два с половиной метра и полное отчуждение от окружающих.
268
Но это так, к слову. Главное же состоит в том (и тут мы должны быть благодарны «оттепели»), что заданный темп жилищного строи тельства Позволил за отпущенные советской власти годы решить первую часть «квартирного вопроса», без чего, если верить дьяволу, не испра вить москвичей.
11
Нам в наследство оставили вторую часть жилищной проблемы, самую тяжкую и, как теперь выражаются, «непопулярную». Приходится делать то, на что не решились царские власти. Повышать плату за жилье.
Меньше всего мне хотелось бы сообщать москвичам об этой не обходимости. Но есть ли альтернатива?
Существуют простые принципы, и к ним следует вернуться. Они базируются на извечных понятиях собственности, праве человека иметь свое жилье, за свой счет его содержать и обустраивать.
Между тем. ситуация так запуталась, что основываться на чем-либо из того, что произошло после 1914 года, практически невозможно. Из периода, который захватил несколько поколений, мы не можем взять почти ничего.
Итак, вот задачка, простая, как в учебнике арифметики. Исходное состояние на конец 1991 года: 85% жилья находится в муниципальной собственности, остальное в ведомственной. В частной - почти ничего. Квартплата составляет 0,3% от уровня эксплуатацион ных затрат.
Конечное состояние на неизвестно когда: все квартиры находят ся в частной собственности, и хозяева, как во всем мире, оплачивают их содержание и ремонт.
Спрашивается: как перейти из пункта «А» в пункт «Б»? Если бы общество было богатым, горожане имели, как во всех развитых странах, нормальный достаток, проблемы бы не было. Она возникает не из запутанности вопроса, а из уровня благосостояния об щества.
С переходом квартир в частную собственность возникла парадо ксальная ситуация. Реальная стоимость жилья в Москве очень высока. Но большая часть новоявленных собственников не в состоянии не толь ко производить амортизационные отчисления на капремонт, но даже оплачивать содержание собственной квартиры: 40% москвичей имеют
269
доходы ниже прожиточного минимума, и подобная постановка вопроса для них - катастрофа.
В свою очередь, городтоже невыдерживаетдотационной на грузки. Из двадцати триллионов рублей городского бюджета (что оста ются после того, как двадцать семь уходят в госказну) мы уже не способ ны отчислить ремонтным службам столько, сколько необходимо. В прошлом году, например, отремонтировали лишь половину того, что требовал норматив. Причем и эти деньги можно было бы использовать эффективнее, если бы ими владели жильцы, а не чиновники: поощря лась бы конкуренция ремонтных служб.
Что делать, читатель? Пока московские власти пошли по пути «жи лищных субсидий».
С одной стороны, квартплата повышается - и это естественно, ибо в Москве живет немало людей с хорошим достатком. Было бы непо нятно, с какой стати они должны пользоваться муниципальной помо щью по принципу «кто больше имеет, тот больше получает» (ведь имен но так происходит при централизованной дотации).
С другой стороны, система гарантирует, что квартирная плата не отберет у вас более определенной части семейного дохода. Кто не мо жет платить - приходите. Сделают перерасчет. Система не идеальная. Будем искать варианты. Но за всей этой работой не станем забывать, что сказал о причи нах нравственной коррозии москвичей сам Сатана. Что ни говорите, а лучшего специалиста по проблемам порчи нам не найти.