Роль методологии в исследовании политического процесса

Работа добавлена на сайт samzan.net:

Методологические подходы к анализу политических процессов.

Вопросы:

Роль методологии в исследовании политического процесса.
Институциональный подход
Бихевиоральный подход.
Структурно-функциональный подход
Теория рационального выбора
Дискурсный подход.

1. Роль методологии в исследовании политического процесса.

Политический процесс можно изучать по-разному, оставаясь при этом в рамках научного познания. Выбор предмета исследования, особых методов, построение гипотез и теорий, а также их использование, специфика полученных результатов зависят, в первую очередь, от выбранного исследователем методологического подхода. От этого зависит, например, будет ли исследователь при анализе политических процессов уделять основное внимание специфике индивидуального политического поведения, его результатам, или он сосредоточится на макроуровне, выясняя, как структура конкретной политической системы влияет особенности протекания политических процессов в той или иной стране. Выбор методологии скажется и на том, будут ли ученым использоваться, к примеру, опросные методы исследования или он будет применять, предположим, методы моделирования. В результате обращения к различной методологии один автор может делать выводы о поведении избирателя, а другой – об институциональных факторах, влияющих на результаты электорального процесса.

Наблюдается и обратная зависимость: от целей и задач исследования может зависеть и выбор определенной методологии. Так, если ученый ставит перед собой цель выяснить, каковы же закономерности поведения людей на массовых мероприятиях, например, на митингах, он обратится к одной методологии, если перед ним стоит задача исследования эволюции политической системы, то он обратиться к другой методологии. Это, однако, не означает, что выбор объекта и предмета исследования однозначно диктует выбор одной определенной методологии. Исследователь может использовать и несколько подходов одновременно. Тем не менее, их набор так или иначе ограничен исследовательскими целями и задачами.

В современной политологии и политической социологии существует множество методологических подходов к анализу политических процессов, представители которых рассматривают различные аспекты этого явления. В целом весьма упрощенно процесс научного познания данного объекта можно описать с помощью восточного анекдота про семь слепых индийских мудрецов, которые решили узнать, что такое слон. Каждый из мудрецов трогал какую-то часть слона и делал выводы по поводу его сущности: “слон – это дерево,”, “слон – это канат”, “слон – это большая бабочка” и т.д. В отличие от этих восточных мудрецов ученые имеют возможность сравнить научные подходы и выводы друг друга, а также попытаться обобщить результаты и даже выработать некую интегральную методологию (подобные попытки предпринимались не один раз). Вместе с тем, задачи выработки такой методологии до сих пор не решены в силу особой сложности проблемы, а разница между основными методологическими подходами проявляется достаточно отчетливо, обуславливая специфику содержания и результатов отдельных исследований.

Наиболее часто исследователями выделяются следующие основные методологические походы: нормативный, институциональный, бихевиоральный, структурно-функциональный, теория рационального выбора и дискурсивный. Каждый из этих подходов имеет свои существенные отличия, знакомство с которыми входит в необходимый базовый набор знаний исследователя политического процесса. В чем же состоят особенности основных методологических подходов?

2. Институциональный подход.

Институциональный подход к анализу политических процессов – один из самых «старых» методологических подходов. Достаточно продолжительное время (примерно до 30-х гг. 20 столетия) институциональный подход составлял одну из доминирующих методологических традиций в США и Великобритании. Основное внимание его представители уделяли изучению достаточно важного аспекта политического процесса, создающего «систему координат» для его протекания - политических институтов. Вместе с тем, анализу подвергались только институты, носящие формально-правовой характер. Институционалисты изучали формально-правовые аспекты государственного управления, в частности конституционные документы и реализацию их положений на практике (в формальной организации, в деятельности).

Представители данного подхода исходили из нескольких посылок:

Конкретность изучаемых институтов (то есть считали, что институты могут быть изучены, обследованы в силу своей реальности).
Независимости существования законов, формальных норм и их влияния на политическую систему и человеческое поведение.

Эти положения оказывали влияние не только на исследовательский процесс, но и на получаемые выводы. В частности считалось, что в качестве причин и следствий существования тех или иных «прогрессивных» институтов выступает наличие или отсутствие ценностей либеральной демократии. Поэтому во многих работах данного направления обосновывались два тезиса: демократические формы правления – наилучшие и наиболее прогрессивные, пример наиболее полного воплощения демократических принципов представляют собой США.

Следует отметить, что эти тезисы подкреплялись в основном результатами анализа институционального устройства США и Великобритании. При анализе институционального устройства этих стран (правил, процедур, формальной организации управления) значительное внимание уделялось выявлению институциональных факторов, влияющих на политическое поведение и демократическую эффективность (например, избирательные системы). Остальные страны рассматривались как отклонения и поэтому изучались достаточно слабо.

Основными методами анализа были историко-компаративный (в трудах институционалистов часто сводимый к изучению прошлого для объяснения настоящего) и традиционный описательно-индуктивный анализ формально-правовых институтов. Этот анализ базировался на изучении исторического и правового материала, на основе описания которого характеризовались политические институты государства. Особенности такого подхода были вполне объяснимы проблемами развития самой политической науки, переживавшей на рубеже веков стадию становления как самостоятельной научной дисциплины, а также тем, что костяк ученых составляли тогда в основном не специалисты в области политических наук, а юристы, философы и историки.

В целом в рамках институционального подхода был собран богатый материал относительно институционального устройства и получены достаточно интересные результаты (см., например, «классическую» работу К. Фридриха «Конституционное правление и политика»). Как отмечает Б. Питерс, «старый институционализм… в значительной степени способствовал более полному пониманию проблем управления. Присущее ему особое внимание к структурным деталям вело к своего рода возращению академического стиля, особенно это относится к историческому институционализму. Описательный тип исследований подводил к выводу, что на первый взгляд незначительные детали могут оказывать сильное воздействие на реальное поведение институтов и индивидов. Такой подход отличался от расплывчатых характеристик правительства как «черного ящика» в системном анализе политики, столь популярном у представителей сравнительной политологии в период наивысшего подъема бихевиоральной революции»2. Кроме того, заслугой институционалистов являлось также то, что они одними из первых выступили за самостоятельность политической науки.

Вместе с тем, с течением времени стали очевидны недостатки и слабости этого направления. В частности в качестве таких недостатков можно отметить следующие:

ограничение предмета анализа, невнимание к массовому политическому поведению;
формальный подход к изучению политических институтов без учёта неформальных аспектов их функционирования и роли этих аспектов в принятии решения;
невнимание к неполитическим основам политического поведения людей;
прескриптивный (предписывающий) характер теории, отсутствие формулировок общих закономерностей развития.

С течением времени институционализм претерпел значительную эволюцию, общая тенденция которой заключалась в восприятии некоторых принципов других методологических подходов. В рамках современного институционализма можно выделить три основных подхода, для каждого из которых характерна в той или иной степени эта тенденция: конституционные исследования, public administration3 и так называемый новый институционализм4.

Конституционные исследования, пережившие в 70-х гг. значительный подъем, в настоящее время представлены, главным образом, в Великобритании. Это направление сохранило сочетание использования формально-легального и либерально-реформистского подходов.

Основное внимание конституционалисты уделяют изменениям в британской политике, сравнению практики конституционных соглашений и т.п. Несмотря на сохранение традиционного подхода, конституционалисты пытаются избежать былого формализма в исследовании институтов, анализируя «институты в действии», то есть то, как в институтах реализуются цели и намерения людей. Кроме того, исследования современных конституционалистов, в большей степени по сравнению с их предшественниками, опираются на обобщающие теории.

Представители public administration основное внимание уделяют изучению институциональных условий для государственной службы. Помимо изучения формальных моментов, а также истории, структуры, функций и «членства» в государственных структурах управления, эти ученые анализируют также вопросы эффективности государственной службы. С задачами выявления эффективности государственных структур связано и сочетание анализа формальной организации с поведенческими аспектами. Вместе с тем, признается, что изучение поведенческих аспектов может дать плодотворные результаты лишь в том случае, когда учитываются институциональные условия.

Новый институционализм в отличие от других направлений подчеркивает более самостоятельную роль политических институтов в политическом процессе. Он ближе к политической теории, истории и праву. Тем не менее, и это направление значительно отличается от традиционного институционализма тем, что неоинституционализм воспринял ряд принципов других методологических подходов. От «классического» институционализма его отличает, в первую очередь, пристальное внимание к теории развития и использованию количественных методов анализа.

Неоинституционалисты не ограничиваются простым описанием институтов, а пытаются выявить «независимые переменные величины», определяющие политику и административное поведение. В частности большое внимание уделяется исследованию неформальной структуры политических институтов, а также предпринимаются попытки дополнить анализ поведенческим подходом. Так, например, неоинституционалистов волнует вопрос: влияет ли форма правления (парламентская или президентская) на поведение политических акторов или она представляет собой лишь формальное различие. Некоторые неоинституционалисты концентрируют внимание также на результатах деятельности институтов.

Заслугой неоинституционалистов является то, что «благодаря ему, можно вести речь об институтах с более широких компаративистских позиций…. Он представляет исследователям возможность выяснить, имеет ли институциональная динамика разных режимов больше сходства между собой, чем это может показаться из отдельных описаний, предпринятых учеными, ориентированными на исследование одной страны или даже региона. Применение одного из…вариантов институционального анализа не гарантирует успеха такого сравнения, но вооружает ученого необходимым набором средств для его проведения»5.

3. Бихевиорализм.

Преодолеть недостатки нормативного и институционального подхода было призвано так называемое бихевиоральное научно-методологическое направление. С его появлением связана настоящая революция в области политических исследований, произошедшая в 30-х годах 20-го столетия и изменившая их облик. Основной расцвет бихевиорального направления пришелся на 50-60 гг. нынешнего столетия, когда это оно занимало одно из ведущих позиций в социальных науках.

Очень часто люди, далекие от политической науки, да и некоторые исследователи путают «бихевиорализм» как методологическое направление политической науки и «бихевиоризм» как направление в психологии, приписывая «бихевиорализму» в политологии те положения, которые его сторонники никогда не отстаивали. Это происходит, скорее всего, не только из-за терминологической путаницы, но и по причине недостаточного знакомства с работами представителей данного направления. Как верно отмечает Д. Истон, «термины «бихевиоризм» и «бихевиорализм», хотя и происходят от одного английского слова «behavior», имеют мало общего между собой, и их не надо путать. Политология никогда не была «бехевиористской» - даже в период расцвета бихевиоралистского направления. Термин «бихевиоризм» относится к особой теории человеческого поведения в психологии, выдвинутой в работах Дж. Б. Уотсона. Я не знаю ни одного политолога, который придерживался бы этой доктрины. Мне не приходилось встречать среди своих коллег… и сторонников психологической теории Б.Ф. Скиннера, основателя «оперантной» школы в психологии и современного наследника Уотсона. Главное сходство между «бихевиоризмом» и «бихевиорализмом» состоит в том, что оба направления черпают информацию о происходящем из наблюдений за поведением человеческих акторов. В обоих случаях признается, что методология, основанная на естествознании, применима и к изучению человека. Но кроме этих точек соприкосновения – признания индивида основным объектом исследования и использования научного метода – общего между двумя направлениями мало»6.

Инициаторами и последователями бихевиорального подхода к анализу политических процессов были, в первую очередь, представители Чикагской школы американской политической науки. Это такие ученые, как Б. Берельсон, П. Лазерфельд, Г. Лассуэл, Ч. Мерриам, Л. Уайт и др.

Основное внимание представители бихевиорального направления уделяли не политическим институтам (например, государству), а механизмам осуществления власти. Предметом их анализа явилось политическое поведение на индивидуальном и социально-агрегированном уровне (в группах, социальных институтах и т.д.). В поле зрения бихевиористов оказались многочисленные аспекты политического процесса, связанные с политическим поведением, такие как голосование на выборах, участие в других различных формах политической активности, в том числе и в неконвенциональных формах (демонстрации, забастовки и т.п.), лидерство, деятельность групп интересов и политических партий и даже субъектов международных отношений. Изучая эти разнообразные аспекты, они пытались ответить на вопрос: почему люди в политике ведут себя определенным образом.

Помимо особенностей предмета исследования, отличительными признаками бихевиоризма были и его основные методологические принципы:

исследование поведения людей путем наблюдения
эмпирическая проверка выводов

Приверженность данным принципам объяснялась, в первую очередь, тем, что корни философского мировоззрения представителей данного направления уходили к позитивизму7.

Схожим с позитивистским у бихевиоралистов было отношение к теории, то есть бихевиоралистов также интересовал вопрос о необходимости проверки теории. Для них, также как и для позитивистов, существовало три основных способа оценки теории. Во-первых, «хорошая» теория должна быть внутренне последовательной. Во-вторых, такая теория, объясняющая какое-либо явление, должна сообразовываться с другими теориями, претендующими на объяснение этого явления. В третьих, объясняющая теория должна быть способной делать эмпирически значимые выводы, которые должны подвергаться эмпирическому тестированию (принцип верификации), которое может осуществляться как на индивидуальном, так и на групповом уровне (так как истинное положение дел в любой теории может быть искажено в то время, как эмпирические данные сфальсифицировать невозможно).

Как отмечает Д. Истон, «бихевиоралисты были в гораздо большей степени, чем их предшественники, склонны к теоретическим изысканиям. Поиск систематических объяснений, основанных на объективном наблюдении, привел к изменению самого понятия теории. В прошлом теория традиционно имела философский характер. Главной ее проблемой было достижение «достойной жизни». Позднее теория приобрела по преимуществу историческую окраску, и ее целью стал анализ происхождения и развития политических идей прошлого. Бихевиоралистская же теория была ориентирована на эмпирическое применение и видела свою задачу в том, чтобы помочь нам объяснить, понимать и даже, насколько это возможно, предсказывать политическое поведение людей и функционирование политических институтов»8. Таким образом, бихевиористы выступали за конструирование эмпирически ориентированных объяснительных теорий «среднего уровня».

Необходимость проверки гипотезы с помощью исследования всех случаев или их репрезентативного количества обусловило использование бихевиоралистами количественных методов анализа, таких как статистические методы, моделирование, опросные методы, метод наблюдения и т.п. Во многом благодаря бихевиоралистам эти методы получили широкое применение в рамках политической науки. Постепенно их применение стало рассматриваться представителями данного научного подхода как одна из основных проблем науки. Появились специальные учебные курсы, пособия и т.п.

Особую роль в развитии этих начинаний играли Мичиганский и Чикагский университеты США. Так, например, при Институте социальных исследований Мичиганского университета еще в 1947 г. была организована летняя школа, где молодых специалистов в области политических и других социальных наук обучали применению эмпирических методов. В 1961 г. был создан Межуниверситетский консорциум политических и социальных исследований (ICPSR) – партнерское объединение нескольких университетов, при котором действовал быстро разраставшийся архив доступных для количественной обработки результатов опросов общественного мнения и других данных. Этот архив стал важным источником информации при подготовке диссертаций, статей и монографий. Консорциум проводил собственные летние курсы по обучению количественным методам исследования.

Особые требования, предъявляемые к теории и ко всему исследовательскому процессу, обусловили повышенное внимание бихевиоралистов к процедурным вопросам (последовательность процедур, строгость правил операционализации, поиска показателей, выбора методов исследования, формулирования гипотезы и т.п.). Представители этого направления выступали за строгость исследовательских процедур в целях обеспечения научности полученных результатов, а также объективности процесса исследования9. Как отмечает Д. Истон, «многие бихевиоралисты полагали, что в процессе исследования можно в значительной мере абстрагироваться от ценностей как самого ученого, так и общества в целом. Считалось, что этические оценки и эмпирические объяснения опираются на разные типы суждений, которые следует четко различать и отделять друг от друга в аналитическом плане. Бихевиоралисты принимали исходное предположение позитивизма…, что исследовательская деятельность может быть свободной от ценностей или нейтральной в ценностном отношении…. В результате нравственные оценки отошли далеко на задний план среди исследовательских приоритетов политологии»10.

По мнению В. Райкера (следует отметить, что он не являлся сторонником бихевиорализма), большой заслугой этого направления являлось отсутствие антропоморфизма, потому что он описывал только внешне наблюдаемые действия, а не мысли и мотивы: «Его привлекательность для политологов, вероятно, состояла в декларируемой свободе от ценностей. Он помогал ученым удержаться от бессознательного объяснения своих собственных «склонностей» и своих собственных интерпретаций ценностей наблюдаемыми объектами»11.

Вместе с тем, бихевиорализм был несвободен от некоторых недостатков и спорных моментов. Чаще всего это методологическое направление подвергали критике за следующие типические особенности, которые выделяет Д. Истон:

попытку дистанцироваться от политической реальности и абстрагироваться от «особой ответственности» по практическому применению знаний, которую накладывают занятия профессиональной наукой;
концепцию научности процедуры и методов, которая уводила исследователя от изучения самого индивида, мотивов и механизма его выбора («внутреннего» поведения) к исследованию условий, которые влияют на действия («внешнее» поведение людей). Это могло привести к тому, что политическая наука превратится в «бессубъектную и нечеловеческую» дисциплину, в рамках которой изучение человеческих намерений и целей занимает достаточно скромное место;
«наивное предположение, что одна только бихевиоральная политическая наука свободна от идеологических посылок»;
некритическое восприятие «классической» позитивистской интерпретации природы научного познания, несмотря на то, что, начиная с 19 века, не раз раздавались критические высказывания в адрес этого научного направления и высказывалась мысль о наличии существенных особенностей гуманитарного знания;
неспособность к изучению ценностных аспектов политических отношений
индифферентное отношение к возникающей фрагментации знания, несмотря на необходимость его использования для решения комплекса социальных проблем12.

Кроме того, среди недостатков данного подхода необходимо отметить отсутствие системного взгляда на политические процессы и игнорирование историко-культурного контекста. Как отмечал французский исследователь Эрме, характеризуя бихевиоральную стадию развития политической науки, «спровадив книги Токвиля, Вебера и представителей немецкой школы начала века в Пантеон «замечательных трудов», политическая социология давным-давно возвела внимание к фундаментальным механизмам постоянной переклички прошлого и настоящего в ранг бесполезной эрудиции. Историческая макросоциология до самого последнего времени была не в моде – может быть потому, что она мало пригодна для новых технологий изучения поведения, основанных на непосредственном наблюдении, и пользующихся неплохим спросом».

Отмеченные недостатки бихевиорализма, его неспособность дать ответы на многие вопросы политической жизни, предсказать некоторые политические события (например, события 60-х гг.) вызвали кризис этого направления и породили, по меткому замечанию Д. Истона, так называемую «постбихевиоральную революцию». «Постбихевиоральная революция» ознаменовалась возникновением некоторых новых методологических направлений, представители которых пытались преодолеть недостатки бихевиорализма и дать ответы на назревшие вопросы, оставаясь в то же время в рамках критериев научности. Среди таких подходов Д. Истон особо выделяет веберианский интенционализм, теорию рационального выбора и теорию государства-актора.

В то же время часть исследователей продолжила работу в бихевиоральной традиции, пытаясь адаптировать основные положения этого методологического подхода к велению времени. В настоящее время «постбихевиоральному бихевиорализму» присущи следующие характерные черты:

признание значения не только тех теорий, которые имеют эмпирическое происхождение, но и остальных при сохранении принципа верификации
отказ от принципа полной верификации, признание значимости частичной верификации
отсутствие абсолютизации технических приемов, признание возможности использования качественных методов анализа и исторического подхода
признание неизбежности и значимости ценностного подхода (возможности оценки изучаемого явления)

4.Структурно-функциональный анализ.

Другой попыткой преодолеть недостатки бихевиорализма стало развитие структурно-функционального подхода.

Как и бихевиорализм, структурно-функциональный подход пришел в политическую науку извне, из другой области знания, из социологии. Сторонники структурно-функционального анализа представляют общество как систему, включающую в себя устойчивые элементы, а также способы связей между этими элементами. Эти элементы, а также способы связи между ними образуют структуру системы. Каждый из элементов выполняет определенную функцию, которая является важной для поддержания системы в целостности.

Согласно структурно-функциональному подходу, общество можно представить как совокупность крупных элементов (подсистем), а также как совокупность отдельных позиций, занимаемых индивидами, и ролей, соответствующих этим позициям. Состояние и поведение крупных элементов и индивидов объясняется, в первую очередь, потребностями в выполнении функций и ролей. Поэтому главной задачей исследования, по мнению, представителей данного подхода, является выявление элементов системы, их функций и способов связи между ними.

Основателем структурно-функционального анализа считают Т. Парсонса, положившего начало системному взгляду на политический процесс. Т. Парсонс делит общество на четыре крупных элемента (подсистемы): экономическую, политическую, нормативную и культурную. Каждая подсистема выполняет определенную функцию, важную для поддержания целостности системы. Экономическая подсистема выполняет функцию адаптации к внешней по отношению к обществу среде; политическая выполняет функцию достижения общих для общества целей («получения удовлетворения от внешний объектов»); нормативная – функцию интеграции, поддержания гармоничных отношений и равновесия между элементами; культурная – воспроизводства социальной структуры, снятия напряжения и разрешения социальных конфликтов. В свою очередь каждая из подсистем может быть также представлена как система с соответствующими характеристиками.

Как известно из курса политологии, структурно-функциональный подход явился основой для создания теории политических систем, уделявший большое внимание факторам, которые обуславливают стабильность политической системы. На этой методологической основе возникла и теория политической модернизации.

Основные заслуги данного методологического подхода заключаются в следующем. Появление теорий политической системы, теории модернизации и структурно-функционального подхода в целом сделало возможным появление теории, основанной на вычленении универсальных компонентов политического процесса. Структурный функционализм способствовал включению в сферу анализа политического процесса макропоказателей и макроструктур и созданию исследовательского инструмента, пригодного для научного кросснационального сравнения. Возникновение этого подхода благоприятствовало также значительному расширению сферы сравнительных исследований, в которую была включена в частности большая группа стран Азии, Африки и Латинской Америки (страны «третьего мира»). Кроме того, его появление благоприятно сказалось на развитии исследований неформальных механизмов функционирования государства и других политических институтов.

Вместе с тем, структурно-функциональный подход был несвободен от некоторых недостатков, среди которых необходимо выделить следующие:

недостаточно внимания уделялось микроуровню анализа политических процессов;
политическое поведение людей рассматривалось как производное от их функционального статуса, недооценивалась самостоятельность и активность политических акторов, а также влияние социальных факторов;
недостаточное внимание уделялось изучению причин и механизма конфликтов, что послужило причиной неспособности объяснить конфликтные политические процессы (например, войны и социально-политические конфликты 60-х гг.)

Вместе с тем, наличие несомненных достоинств структурного функционализма обусловило то, что данный методологический подход, несмотря на пережитый им в 60-70 гг. кризис, и по сей день широко применяется при анализе политического процесса. Как показывает практика, наилучшие результаты дает его применение в совокупности с элементами других методологических подходов.

5. Теория рационального выбора.

Основной разгар кризиса бихевиоризма, структурно-функционального анализа и других основных методологических направлений пришелся на 60-70-е годы. Эти годы были насыщены попытками найти новую методологическую основу для дальнейших исследований. Ученые пытались это сделать разными путями:

обновить «классические» методологические подходы (возникновение постбихевиорильных методологических направлений, неоинституционализма и др.);
создать систему теорий «среднего уровня» и попытаться использовать эти теории в качестве методологической основы;
попытаться создать эквивалент общей теории путем обращения к классическим политическим теориям;
обратиться к марксизму и создать на базе этого различного рода технократические теории.

Эти годы характеризуются появлением ряда методологических теорий, претендующих на место «большой теории». Одной из таких теорий, одним из таких методологических направлений стала теория рационального выбора.

Теория рационального выбора была призвана преодолеть недостатки бихевиоризма, структурно-функционального анализа и институционализма, создав теорию политического поведения, в которой человек бы выступал независимым, активным политическим актором, теорию, которая позволяла бы посмотреть на поведение человека «изнутри», учитывая характер его установок, выбор оптимального поведения и т.п.

В политическую науку теория рационального выбора пришла из экономической науки. «Отцами-основателями» теории рационального выбора считаются Э. Даунс (сформулировал основные положения теории в своем труде труд «Экономическая теория демократии»), Д. Блэк (ввел в политическую науку понятие предпочтений, описал механизм их трансляции в результаты деятельности), Г. Симон (обосновал концепцию ограниченной рациональности и продемонстрировал возможности применения парадигмы рационального выбора), а также Л. Шаплей, М. Шубик, В. Райкера, M. Олсон, Дж. Бьюкенен, Г. Таллок (разрабатывали «теорию игр»). Прошло примерно десять лет, прежде чем теория рационального выбора получила широкое распространение в политической науке.

Сторонники теории рационального выбора исходят из следующих методологических посылок:

Во-первых, методологический индивидуализм, то есть признание того, что социальные и политические структуры, политика и общество в целом вторичны по отношению к индивиду. Именно индивид производит своей деятельностью институты и отношения. Поэтому интересы индивида определяются им самим, также как и порядок предпочтений.

Во-вторых, эгоизм индивида, то есть его стремление максимизировать собственную выгоду. Это не означает, что человек обязательно будет вести себя как эгоист, но если даже он будет вести себя как альтруист, то этот способ, скорее всего, является для него более выгодным, чем другие. Это относится не только к поведению отдельного индивида, но и к его поведению в группе, когда он не связан особыми личными привязанностями.

Сторонники теории рационального выбора считают, что избиратель решает, прийти ли ему на избирательные участки или нет, в зависимости от того, как он оценивает выгоду от своего голоса, голосует также исходя из рациональных соображений пользы. Он может манипулировать своими политическими установками, если видит, что может не получить выигрыша. Политические партии на выборах также пытаются максимизировать свою выгоду, заручившись поддержкой как можно большего количества избирателей. Депутаты образуют комитеты, руководствуясь необходимостью провести тот или иной законопроект, своих людей в правительство и т.п. Бюрократия в своей деятельности руководствуется стремлением увеличить свою организацию и ее бюджет и т.д.

В третьих, рациональность индивидов, то есть их способность располагать свои предпочтения в соответствии со своей максимальной выгодой. Как писал Э. Даунс, «каждый раз, когда мы говорим о рациональном поведении, мы имеем в виду рациональное поведение, изначально направленное к эгоистическим целям»13. При этом индивид соотносит ожидаемые результаты и затраты и, стремясь максимизировать результат, пытается одновременно минимизировать затраты. Так как для рационализации поведения и оценки соотношения выгод и затрат требуется обладание значительной информацией, а ее получение связано с повышением общих затрат, то говорят об «ограниченной рациональности» индивида. Эта ограниченная рациональность в большей степени связана с самой процедурой принятия решения, нежели с сущностью самого решения.

В четвертых, обмен деятельностью. Индивиды в обществе действуют не одни, существует взаимозависимость выборов людей. Поведение каждого индивида осуществляется в определенных институциональных условиях, то есть под влиянием действия институтов. Сами эти институциональные условия создаются людьми, но исходным при этом является согласие людей на осуществление обмена деятельностью. В процессе деятельности индивиды скорее не приспосабливаются к институтам, а пытаются их изменить в соответствии со своими интересами. Институты же в свою очередь могут изменить порядок предпочтений, но это означает лишь то, что измененный порядок оказался выгодным для политических акторов при данных условиях.

Чаще всего политический процесс в рамках парадигмы рационального выбора описывается в виде теории общественного выбора, либо в виде теории игр.

Сторонники теории общественного выбора исходят из того, что и в группе индивид ведет себя эгоистично и рационально. Он не станет добровольно прилагать особых усилий для достижения общих целей, а будет пытаться пользоваться общественными благами бесплатно (феномен «зайца» в общественном транспорте). Это происходит, потому что природа коллективных благ включает в себя такие характеристики, как неисключаемость (то есть никто не может быть отстранен от пользования общественными благами) и неконкурентность (потребление этого блага большим количеством людей не приводит к снижению его полезности).

Сторонники теории игр исходят из того, что политическая борьба за выигрыш, а также допущения теории рационального выбора об универсальности таких качеств политических акторов, как эгоизм и рациональность, делают политический процесс подобным игре с нулевой или ненулевой суммой. Как известно из курса общей политологии, теория игр описывает взаимодействие акторов путем определенного набора сценариев игр. Целью такого анализа является поиск таких условий игры, при которых участники выбирают определенные стратегии поведения, например, выгодные сразу всем участникам14.

Данный методологический подход несвободен от некоторых недостатков. Одним из таких недостатков является недостаточный учет социальных и культурно-исторических факторов, влияющих на поведение индивида. Авторы данного учебного пособия далеки от того, чтобы согласиться с исследователями, считающими, что политическое поведения индивида является во многом функцией социальной структуры или с теми, кто утверждает, что политическое поведение акторов несравнимо в принципе, потому что оно происходит в рамках неповторимых национальных условий и т.п. Однако очевидно, что в модели рационального выбора не учитывается влияние социокультурной среды на предпочтения, мотивацию и стратегию поведения политических акторов, не учитывается влияние специфики политического дискурса.

Другой недостаток связан с допущением сторонников теории рационального выбора относительно рациональности поведения. Дело не только в том, что индивиды могут вести себя как альтруисты, и не только в том, что они могут обладать ограниченной информацией, несовершенными качествами. Эти нюансы, как было показано выше, объясняются самой теорией рационального выбора. Речь идет, в первую очередь, о том, что часто люди действуют иррационально под влиянием краткосрочных факторов, под влиянием аффекта, руководствуясь, например, сиюминутными порывами.

Как верно отмечает Д. Истон, расширительное толкование рациональности, предложенное сторонниками рассматриваемой теории, ведет к размыванию этого понятия. Более плодотворным для решения задач, которые ставят представители теории рационального выбора, было бы выделение типов политического поведения в зависимости от его мотивации. В частности от рационального и эгоистического поведения значительно отличается «общественно-ориентированное» в интересах «социальной солидарности»15.

Кроме того, теорию рационального выбора часто критикуют за некоторые технические противоречия, вытекающие из основных положений, а также за ограниченность объяснительных возможностей (например, применимость предложенной ее сторонниками модели партийного соревнования только к странам с двухпартийной системой). Однако значительная часть подобной критики либо проистекает из неправильного токования работ представителей данной теории, либо опровергается самими представителями теории рационального выбора (например, с помощью концепции «ограниченной» рациональности).

Несмотря на отмеченные недостатки, теория рационального выбора обладает рядом достоинств, которые и обуславливают ее большую популярность. Первое несомненное достоинство заключается в том, что здесь используются стандартные методы научного исследования. Аналитик формулирует гипотезы или теоремы на основе общей теории. Методика анализа, применяемая сторонниками теории рационального выбора, предлагает конструирование теорем, включающих альтернативные гипотезы относительно намерений политических субъектов. Потом исследователь подвергает эти гипотезы или теоремы эмпирическому тестированию. Если реальность не опровергает теоремы, эта теорема или гипотеза считается релевантной. Если результаты тестирования неудачны, исследователь делает соответствующие выводы и повторяет процедуру заново. Использование этой методики позволяет исследователю сделать вывод о том, какие действия людей, институциональные структуры и результаты обмена деятельностью будут наиболее вероятными при определенных условиях. Таким образом, теория рационального выбора решает задачу верификации теоретических положений путем тестирования предположений ученых относительно намерений политических субъектов.

Как справедливо отмечает известный политолог К. фон Бойме, успех теории рационального выбора в политической науке можно в целом объяснить следующими причинами:

«неопозитивистские требования к использованию в политической науке дедуктивных методов легче всего удовлетворить при помощи формальных моделей, на использовании которых основывается данный методологический подход
подход с позиций теории рационального выбора может быть применен при анализе любого типа поведения – от поступков самого эгоистичного рационалиста до беспредельно альтруистической деятельности матери Терезы, максимизировавшей стратегию помощи обездоленным
направления политической науки, находящиеся на среднем между микро- и макротеориями уровне, вынуждены признать возможность подхода, основанного на анализе деятельности (политических субъектов – Е.М., О.Т.) акторов. Актор в концепции рационального выбора представляет собой конструкцию, позволяющую избежать вопроса о реальном единстве личности
теория рационального выбора способствует использованию качественных и комулятивных (смешанных – Е.М., О.Т.) подходов в политической науке
подход с позиций теории рационального выбора выступил в качестве своего рода противовеса засилью поведенческих исследований в предшествующие десятилетия. Его легко совместить с многоуровневым анализом (особенно при изучении реалий стран Европейского союза) и с … неоинституционализмом, получившим распространение в 80-е годы»16.

Теория рационального выбора имеет достаточно широкую область применения. Она используется для анализа поведения избирателей, парламентской деятельности и формирования коалиций, международных отношений и т.д., широко применяется при моделировании политических процессов.

6.Дискурсивный подход.

Понятие дискурс весьма многозначно (от лат. – discursus – рассуждение, довод, аргумент), часто оно употребляется как синоним слова «текст». Причем под текстом порой понимался не только специфический продукт речевой деятельности, но и самый широкий спектр явлений действительности, особым образом структурированный и несущий смысловую нагрузку.

В науке существует множество определений понятий «дискурс», «политический дискурс». При их многообразии можно выделить два основных подхода.

Первый подход более широкий, и здесь под дискурсом понимаются фрагменты действительности, обладающие временной протяженностью, логикой и представляющие законченное сочинение, сформированное на основе организации смыслов (законченное «произведение», например, в виде текста) с использованием смыслового кода (словаря и т.п.).

Представители другого, более узкого подхода трактуют дискурс как особый вид коммуникации: «Дискурс есть коммуникативное событие, происходящее между говорящим, слушающим (наблюдателем и др.) в процессе коммуникативного действия в определенном временном, пространственном и проч. контексте. Это коммуникативное действие может быть речевым, письменным, иметь вербальные и невербальные составляющие»17.

Если применить этот подход к анализу социальных и политических явлений, то дискурс будет определять не межперсональный диалог как «речевое событие», а «социальный диалог, происходящий посредством и через общественные институты между индивидами, группами и также и между самими социальными институтами, задействованными в этом диалоге»18.

В целом представители теории дискурса выделяют два аспекта этого явления:

дискурс - рамка, «порождающая система» (Дж. Поккок, К. Скиннер). Для обозначения этого явления часто используются термины «язык», «идеология»; именно в этом значении говорят о дискурсе либерализма, консерватизма и т.п.
конкретный дискурс – дискурс-произведение, обладающая определенным сюжетом, например, дискурс выборов Президента РФ 2000 г.

В прикладном, «техническом» смысле дискурс обозначает письменное, речевое или образное проявление какого-либо объекта (широкая трактовка дискурса), или коммуникации (узкая трактовка). В этом случае производится анализ речей, текстов, интервью, бесед, дебатов и т.д.

Теория дискурса - относительно новый подход в политической науке, хотя и имеет глубокие корни в философской традиции. В ХХ веке понятие дискурса стало широко применяться в лингвистических науках. С середины 50-х гг. начинается интенсивное использование термина в философии, а позднее – и в других общественных науках, в том числе и в политических. Этому процессу способствовало углубление интереса к лингвистике и к проблемам языка вообще.

Этот интерес объясняется двумя группами факторов: внешними для науки (объективные общественные потребности) и внутренними (логика развития самой науки).

Внешние факторы были связаны с расширением сферы языка в общественной, в т.ч. политической жизни. Благодаря развитию средств массовой информации язык пронизывает все области социальной жизни, становится реальной общественной силой, могущественным инструментом влияния и манипуляции. Кроме того, на усиление интереса к языку повлиял характер общественных процессов: переосмысление языковой проблематики, как правило, характерно для периодов социальных потрясений, какими и были 60-70 гг. Социально-политические трансформации, как правило, сопровождаются изменением отношения различных социальных групп к слову, языку, культуре. Произошедшие перемены требуют осмысления. Традиционные представления не могут объяснить новую реальность, поэтому и возникает необходимость в новом мировоззрении, в новых понятиях и терминологии.

Внутренним фактором явилось накопление новых эмпирических данных, которое способствовало изменению отношения к языку в гуманитарных науках. Традиционно язык рассматривался как продукт культуры, возникающий в ходе освоения реальности; как координатор деятельности, транслятор опыта и знаний между поколениями (язык - объект культуры). Постепенно возникает иное представление, при котором язык выступает не только как продукт, но и условие культуры, ее средство, которое не только подвергается внешнему влиянию, но и оказывает обратное воздействие, формирует и структурирует окружающую среду (язык превращается в субъект культуры).

Основы теории политического дискурса были заложены представителями кембриджской и оксфордской философской школы в 50-е гг. 20 века19, которые анализировали лингвистический контекст общественной мысли. Одним из первых исследований политического дискурса было серийное издание П. Ласле «Философия, политика и общество», начатое в 1956 г. В 70-е г.г. термин «дискурсы» начинает широко использоваться в анализе политических процессов. В 80-е г.г. возникает центр семиотических исследований, связанный с анализом дискурсов. Он концентрируется вокруг Т. Ван Дейка. Исследователи центра начинают уделять внимание не только содержательным аспектам, но и технике анализа политического дискурса. С этого момента можно говорить о становлении самостоятельного методологического подхода анализа политических процессов.

Для изучения политического дискурса представители данного методологического направления широко используют методы семиотического анализа (изучение дискурса-рамки), а также риторики и литературоведения (анализ конкретного дискурса-произведения).

Исследуя дискурс-рамку (языки), ученые выделяют различные уровни организации политического дискурса-рамки. В частности такими уровнями считаются словари, простой язык, допускающий существование одной точки зрения на явление и общепринятого смысла, сложный язык, допускающий существование множества точек зрения и субъективных смыслов, а также миф.

Одним из наиболее развитых направлений анализа в рамках данного подхода является контекстный анализ политического дискурса, а точнее его отдельных составляющих. В результате такого контекстного анализа выявляются особенности смыслов отдельных составляющих политического дискурса, формирующиеся под воздействием внешних для него факторов (социально-экономических, культурных и политических условий). При этом признается, что дискурс не является простым отражением процессов, происходящих в других областях социального мира, например, в экономике. Он объединяет смысловые элементы и практики всех сфер общественной жизни. Для объяснения процесса его конструирования используется концепция артикуляции. Соединяясь, разнородные элементы образуют новую конструкцию, новые смыслы, новую череду смыслов или дискурс. Напр., лейбористское правительство, пришедшее к власти в Англии в 50-х гг., выстроило свою программу, используя различные идеологические компоненты: государство всеобщего благосостояния, обещания всеобщей занятости, кейнсианская модель управления, национализация определенных индустрий, поддержка предпринимательства, холодная война. Эта стратегия была не просто выражением интересов определенных социальных слоев общества, ответом на изменения в экономике; она явилась результатом объединения различных политических, идеологических и экономических моделей, в результате чего был сконструирован новый дискурс.

Обращение при анализе дискурса-произведения к достижениям риторики и литературоведения предполагает, в первую очередь, использование методов, связанных с анализом сюжета. Здесь существуют хорошо зарекомендовавшие себя схемы и модели, которые позволяют представить отдельные политические события и процессы (митинг, избирательный процесс и т.п.) как дискурс со своим сюжетом, смыслами и прочими параметрами и спрогнозировать его развитие. Большое внимание уделяется исследованию альтернативных сюжетов на основе одной исходной модели, а также изучению сюжетов с открытыми концами. Эта техника и технология позволяет получить хорошие результаты при анализе политического процесса как динамической характеристики политики.

Практическое применение теория дискурса можно продемонстрировать на примере анализа тетчеризма (С. Холл). Проект тетчеризма состоял из двух, во-многом взаимоисключающих друг друга сфер идей и теорий: это элементы неолиберальной идеологии (артикулировались концепты «личные интересы», «монетаризм», «конкуренция»), и элементы консервативной идеологии («нация», «семья», «долг», «авторитет», «власть», «традиции»). Он был основан на соединении политики свободного рынка и сильного государства. Вокруг термина «коллективизм», который не укладывался в рамки этого проекта, идеологами тетчеризма была выстроена целая цепь ассоциаций, которая привела к возникновению социального неприятия этого понятия. Коллективизм в массовом сознании стал ассоциироваться с социализмом, застоем, неэффективным управлением, властью не государства, а профсоюзов в ущерб государственным интересам. Итогом этой политики стало внедрение представлений, что социальные институты, выстроенные в соответствии с идеологемой «коллективизм», несут ответственность за кризисное состояние экономики и затянувшийся застой в обществе. Тетчеризм стал ассоциироваться с индивидуальными свободами и личным предпринимательством, моральным и политическим омоложением британского общества, восстановлением закона и порядка.

Одним из направлений анализа политического дискурса является постмодернистский подход. О постмодернизме в дискурсивном анализе нельзя не упомянуть в силу того, что данное направление получает все более широкое распространение в социальных науках, в том числе и в политологии и считается одним из «модных» направлений социального и политического анализа. Остановимся кратко на его характеристике.

При анализе политического дискурса постмодернисты исходят из следующих посылок. Они отрицают возможность существования единого и разделяемого всеми образа реальности, который можно точно изучить и объяснить. Окружающий мир создается верованиями и поведением людей. По мере распространения идей, люди начинают верить в них и действовать в соответствии с ними. Будучи закрепленными в определенных правилах, нормах, институтах и механизмах социального контроля, эти идеи тем самым создают реальность.

Большинство представителей данного направления полагают, что смыслы, необходимо искать не в окружающем внешнем мире, а только в языке, который является механизмом создания и транслирования индивидуальных представлений. Поэтому исследование языка объявляется главной задачей науки. Провозглашается необходимость понять, каким образом происходит формирование и конструирование объектов реальности; единственным путем достижения этой цели считается интерпретация языка посредством текста. При этом язык часто рассматривается как исключительный субъект, формирующий представление людей об окружающем мире.

Как считают представители постмодернистского направления, для понимания дискурса достаточно проанализировать только сам текст. При этом игнорируются условия его написания, его история, личность, знания способности автора и т.п. То есть, смыслы и значения, содержащиеся в тексте, принадлежат ни контексту, ни автору, ни читателю, ни истории, а только тексту. Большинство постмодернистов считает, что любой читающий текст способен предлагать достоверную его интерпретацию, достоверность интерпретации зависит исключительно от субъективного восприятия. Как справедливо отмечает Д. Истон, «данная перспектива уничтожает и объективность, и субъективность; текст говорит сам за себя, диалог идет не между людьми, не между автором и читателем»20.

Некоторые постмодернисты, полагая, что все значения и смыслы находятся в тексте, утверждают, что за пределами языка никакой реальности не существует. Таким образом, отвергается существование внешней для исследователя основы, на которой может базироваться научное знание.

Несмотря на то, что такая позиция, казалось бы, применима только к языку, многие постмодернисты используют ее для анализа поведения. Они считают, что человеческое поведение «сконструировано» как текст; мы «читаем» поведение также, как и предложение. Поведение содержит значение в себе и о себе. При этом намерения актора не влияют на значение его поведения, так же как и намерения автора не относятся к тексту. Обстоятельства, под влиянием которых осуществляется действие, также не принимаются во внимание. Отсутствует анализ социально-экономического контекста, мотивации, культурных ориентаций, социальной структуры и другим объясняющим поведение переменным. Таким образом, возможности для аутентичного «прочтения» действия в рамках постмодернизма также оказываются на низком уровне, как и возможности «чтения» текстов.

Таким образом, в рамках постмодернизма отсутствует полноценный анализ политического дискурса, поскольку анализу подвергаются лишь получаемые исследователями лишь его субъективные смыслы. В этом отношении показательно, что в рамках постмодернизма даже не дается определения понятия дискурс, хотя сам термин используется достаточно широко21. В целом постмодернистский подход к анализу политического дискурса нельзя признать особенно плодотворным, зотя несомненно то, что в рамках данного направления анализируется немало фактического материала, обращение к которому представляет несомненный интерес для дальнейших исследований политического дискурса.

Методы анализа политических процессов.

Вопросы:

Общенаучные методы.
Методы сбора данных.
Методы анализа данных.

Эмпирические исследования политических процессов получили импульс в 1920-х гг. в США под влиянием политической практики, которая потребовала проверенных знаний в таких сферах, как оценка возможностей отдельных партий и кандидатов на выборах, оценка эффективности политической пропаганды и т.п. Сегодня эти исследования служат не только политической практике, но и широко используются для решения задач фундаментальной науки. Особенно часто эти методы находят применение в рамках социологического подхода к анализу политических процессов, например при изучении политического поведения.

Помимо политического поведения, политические социологи широко применяют эмпирические методы для исследования других параметров политического процесса: его субъектов, условий протекания и т.д. В частности эти методы используются при изучении различных аспектов существования политических партий, общественного мнения, политической культуры, политической коммуникации и СМИ, международных отношений и т.д.

Эти проблемы волнуют современных исследователей социологических аспектов политических процессов в наибольшей сте6пени, поэтому и уровень их разработки наиболее высок.

1. Общенаучные методы исследования

Большой объем разнообразных аспектов политического процесса, изучаемых политической социологией, определяет множественность исследовательских подходов и методов.

Исследовательские методы, применяемые политической социологией, не являются принципиально отличными от тех, которые практикуются в других отраслях социологии и политологии, и опираются на теоретические основы политической теории и общих социологических (точнее обществоведческих) теорий. Однако при изучении определенных аспектов политических процессов возникают некоторые трудности использования общесоциологических методов, вызванные спецификой самого объекта исследования.

Методы, применяемые в рамках социологического подхода к анализу политических процессов, можно разделить на несколько групп в зависимости от проблем, целей, задач и объекта исследования:

общие методы, направленные на анализ уже структурированной информации, – исторический метод, метод системного анализа, метод сравнения и т.д.;
частные методы, свойственные именно социологии, в которых в свою очередь можно выделить методы сбора информации (опрос, наблюдение, эксперимент и др.), и методы анализа информации (например, приемы статистического анализа).

Исторический метод позволяет проводить анализ явления, как предмета исследования, практически на всех этапах его развития. Он помогает выявить факторы, которые привели к возникновению исследуемого явления, провести анализ условий, способствующих становлению и развитию исследуемых процессов. Например, исследование политических элит в современной России не будет полным без анализа прежних принципов рекрутирования кадров в высшие эшелоны власти.

Современный уровень развития исследований политических процессов в России не позволяет сделать вывод об активном использовании исторического метода. Объяснением данной ситуации могут служить не только особенности нынешнего этапа развития политической науки, но и сравнительно небольшой временной период существования многих явлений и процессов, появление и развитие которых стало возможным благодаря демократическим преобразованиям.

Одним из наиболее разработанных методов в политической социологии и политологии является метод сравнения. Его сущность заключается в поиске и проведении сравнений между явлениями, выступающими в качестве предмета исследования. Принципы сравнительного метода связаны с нахождением элементов сходства и различия между явлениями одного порядка. Этот метод позволяет из имеющихся эмпирических, статистических и других данных выделить в явлениях и процессах постоянные и переменные элементы. Основным методологическим условием применимости метода сравнения является определение устойчивых равноправных критериев сравнения. Нельзя, например, сравнивать политические лозунги одной партии с количеством членов другой. Нельзя также сравнивать личности В. Путина и Б. Клинтона, их деятельность на посту президента. Однако мы можем сравнить этих политиков с некой идеальной моделью, выработанной учеными в процессе теоретического анализа института президентства.

При изучении характера политических явлений и процессов чаще всего используют два вида сравнений: качественные и количественные. Качественные сравнения применяются, когда надо сравнить наиболее существенные характеристики и структурные элементы явлений, например, программные заявления партий. Количественные сравнения – это сравнения каких-либо сторон жизни общества или социальных групп, поддающихся измерению, с применением далее статистических методов. Кроме того, сравнения могут производиться как при анализе явлений и процессов, протекающих в отдельно взятой стране, так и в сравнительной перспективе ряда стран, - в этом случае идет речь о кросснациональных сравнениях.

Универсальным для социальных исследований выступает системный метод, основным принципом которого является взгляд на исследуемое явление как на целостную систему, взаимодействующую с внешней средой и испытывающую её воздействие. Этот метод может успешно применяться при анализе как структурных элементов микрополитических систем (политические партии, общественные организации), так и крупных политических систем и их элементов. Применение системного анализа в исследовании политических процессов способствует выяснению следующих вопросов: какие факторы являются движущей и стабилизирующей силой системы, какие подсистемы действуют в данной системе, какова их функция и роль, какова связь данной системы с окружающей средой и т. д.

Значительное место занимают социально-психологические методы, в частности те, которые составляют основу бихевиорального подхода. Бихевиоральный подход направлен на изучение политических отношений и процессов через призму эмпирического анализа поведения отдельных личностей и конкретных социальных групп. Чаще всего сбор информации о политической ориентации и политическом поведении осуществляется в ходе наблюдений. На основе полученной информации с использованием строгих научных процедур конструируются эмпирические теории, которые в дальнейшем подвергаются верификации.

Наблюдение может быть включенным (например, когда изучается поведение участников митинга при непосредственном присутствии на нем исследователей) или косвенным. В этом случае исследователь пользуется документальными свидетельствами о поведении индивидов. Наблюдение может быть естественным, когда за поведением индивидов исследователь наблюдает в независящих от него условиях, и искусственным, когда исследователь моделирует ситуацию и изучает поведение объекта в рамках определенного эксперимента.

3. Методы сбора данных.

При изучении политических процессов для сбора информации используется весь методический арсенал социологической науки: анализ документов, наблюдение, опрос, эксперимент, социометрические методы. Они детально описаны в социологической литературе, поэтому мы не будем останавливаться на их подробном рассмотрении, а попытаемся понять, в каких случаях тот или иной метод наиболее адекватен целям исследования политических процессов.

Анкетные опросы и интервью - наиболее распространенный инструмент сбора информации при изучении электорального поведения, общественного мнения или ценностных ориентаций. Исследования подобного рода часто называют зондажом общественного мнения. Основным принципом использования опросных методов является применение выборочной модели, на основе анализе которой можно сделать выводы о господствующих настроениях всего населения.

Широкое распространение эти методы получили в 1930-е гг. благодаря деятельности Дж. Гэллапа. По мнению экспертов, проведенное им в 1932 г. исследование, явилось фактически первым в истории примером научного политического анализа с применением результатов опроса. Тогда Дж. Гэллап предсказал победу своей тещи Олы Бэбкок Миллер в борьбе на выборах в администрацию штата Айовы. Дж. Гэллап привлек к себе повышенное внимание прессы и общественности в 1936 г., когда за 5 месяцев до выборов президента США спрогнозировал победу Ф. Рузвельта в противовес прогнозу журнала «Литерари Дайджест». Мало кому известный аналитик выступил с критикой популярного издания за неверную процедуру отбора респондентов. Дальнейшее развитие событий полностью подтвердило прогноз Дж. Гэллапа, сделанный им на основе собственного выборочного исследования, в ходе которого было разослано всего 3000 почтовых карточек. Этот успех и вся фабула событий вокруг выборов сделали Дж. Гэллапа фигурой общенационального масштаба. Его фамилия стала известной в каждом доме, а успешное прогнозирование исхода президентских выборов, доказало преимущество нового подхода к изучению электорального поведения. И это, в свою очередь, стало отправной точкой для кардинального пересмотра существовавшей в ту пору практики проведения социологических опросов населения.

Предвыборный зондаж, кроме решения такой практической задачи, как подготовка прогноза предстоящих выборов на основе замера настроений респондентов, даёт ценный материал для научного анализа факторов, влияющих на формирование электорального поведения избирателей. Он осуществляется путем изучения зависимостей между социологическими и психологическими характеристиками избирателей и их реальным поведением при выборе того или иного кандидата или партии.

Социологические опросы широко применяются и в целях исследования других аспектов политического процесса, таких как особенности политической культуры, легитимность политической системы и ее отдельных институтов, отношение населения к проводимому политическому курсу и т.п.

В современной практике весьма часто используют такую разновидность опроса как интервьюирование. Этот метод, как и другие, имеет свои достоинства и недостатки. По мнению Дж. Мангейма и Р. Рича, «очное интервью одновременно является одним из худших и одним из лучших методов сбора информации, доступных исследователю»22.

Достоинства интервьюирования очевидны. В анкетном опросе исследователь раздает или рассылает респондентам бланки с просьбой ответить на поставленные вопросы. Однако он не может быть уверенным в том, что все они будут заполнены правильно, кроме того, нет никакой гарантии, что они вообще вернутся заполненными. При очном интервью ситуация иная. Интервьюер со слов респондента сам заполняет бланки интервьюирования. Таким образом, во-первых, исключается возможность передачи анкеты для заполнения другому лицу, которое нарушит выборку, во-вторых, интервьюер контролирует ситуацию, что позволяет избежать влияния третьих лиц на ответы опрашиваемого, в-третьих, при необходимости интервьюер может корректно приблизить вопросы анкеты к возможностям отвечающего.

Наиболее существенный недостаток этого метода связан с тем, что в ситуации интервьюирования возникают обстоятельства, провоцирующие респондента на реакции, которые могут препятствовать процессу коммуникации. Раздражение респондента способны вызвать внешний облик или манера поведения интервьюера, формулировки вопросов или сама обстановка, в которой проводится интервью… А в результате велика вероятность появления информационных «помех», имеющих отношение не столько к реальному миру, сколько к самому процессу опроса.

В зависимости от целей и задач исследования стратегия проведения интервью может варьироваться по степени формализации: от стандартного выборочного интервьюирования до направленного и специализированного.

При проведении стандартного выборочного интервью респонденты рассматриваются как представители генеральной совокупности. Общение интервьюера и респондента строго регламентировано детально разработанным вопросником и отклонение от него не допускается. Целью такого опроса является получение информации, которая может быть использована для количественного сравнения ответов респондентов, что позволит далее обобщить ответы для генеральной совокупности в целом.

При направленном (фокусированном) интервью респондент требует особого подхода в той мере, в какой предполагает та уникальная информация, находящаяся в его расположении. При направленном интервью чаще всего нет заранее разработанного жесткого вопросника, а есть лишь общий план беседы, на который опирается интервьюер. Направленное интервью проводится в тех случаях, когда для решения исследовательской задачи необходимо получить ответы на вопросы у определенного круга или типа людей. Оно способно предоставить исследователю информацию, которая наиболее существенна для понимания природы или значения некого явления, и которую иным путем не добыть. При направленном интервью в опросе участвуют не случайно отобранные респонденты, а представители особых групп – элит. Например, исследователь вправе строить гипотезы о мотивах, о логике и о значимости принятия того или иного политического решения, но истинную картину можно увидеть, только выяснив мнение самих участников этого процесса. Однако, используя направленное интервью, следует учитывать, что существует опасность получения недостоверной информации, так как каждый источник неизбежно субъективен. Тщеславие, желание скрыть личную или корпоративную заинтересованность в развитии событий в определённом направлении, недоверие к интервьюеру и т.п. - всё это может отразиться на характере полученной информации. Поэтому необходимо помнить, что информация, исходящая от людей, которые знают ситуацию изнутри, не может заменить трезвого теоретического осмысления этого предмета путем наложения собственных аналитических и концептуальных данных на собранные при обследовании.

При некоторых типах исследований ученые нуждаются в информации, полученной не от уникальных в своем роде респондентов, и не от респондентов, представляющих население в целом, а от типичных представителей какой-то достаточно узкой группы. Это вызывает необходимость провести специализированное интервью. Опрос детей, неграмотных взрослых, заключенных, бродяг из трущобных районов, душевнобольных, рабочих-иммигрантов и т.п. - все это примеры специализированных интервью. Такой опрос отличается от выборочного целом рядом черт. Во-первых, при специализированном опросе случается, что исследователь и респондент говорят на разных языках. Во-вторых, исследователь не вправе ожидать от респондента умения читать, рассуждать или следить за развитием чужой аргументации. В таких условиях общение может быть сильно затруднено, может снижаться и надежность ответов. Поэтому данный вид опроса предполагает предварительное постепенное налаживание контакта с респондентами.

Примером необходимости налаживания подобного контакта может служить опрос школьников по проблемам политического развития страны. Здесь исследователь должен объяснить респондентам основные понятия темы, и лишь затем приступать к самому опросу. Кроме основных вопросов следует задать и контрольные ответы с тем, чтобы удостовериться, что понимание достигнуто. Подобное интервью может быть очень богатым источником информации для исследователя. Однако чтобы быть эффективным, оно требует от исследователя почти артистических навыков

Метод контент-анализа ориентирован на проведение объективного, измеряемого и проверяемого исследования содержания политических сообщений. В рамках этого метода предполагается, что на основе знания о содержании сообщений исследователь может делать выводы о намерениях коммуникатора или возможных эффектах сообщения. Таким образом, предполагается, что смысл сообщения относительно просто может быть восстановлен из него самого. Основная посылка данного метода состоит в том, что количественные характеристики текста являются его важными параметрами, позволяющими делать те или иные выводы. Показательно, что в рамках контент-анализа не делается различий по степени значимости между исследуемыми единицами – в центре внимания лишь частота их появления.

В политике метод контент-анализа широко используется при исследовании электорального поведения организованных групп, например, политических партий. Источником получения информации могут быть как официальные документы (публикации, протоколы заседаний комитетов, собраний и т.д.), так и личные (дневники, письма). Кроме того, данный метод позволяет анализировать деятельность отдельного политика, например, изучая его публичные выступления.

Очень широко метод контент-анализа используется при исследовании материалов политической коммуникации. Этот метод позволяет определить степень соответствия сообщения намерениям коммуникатора и специфике канала, изучить связи между характеристиками сообщения и установками аудитории, а также ее реальным и коммуникативным поведением. Используя этот метод, можно ответить, например, на следующие вопросы. Какие качества кандидата наиболее часто упоминались в материалах, опубликованных в конкретном издании? Каким в передачах того или иного телеканала предстает совокупный образ сторон, вовлеченных в политический конфликт? В чем состоят отличия в освещении забастовочного движения в материалах центральных и региональных изданий и т.д.?

Лабораторные эксперименты имеют ограниченное применение в социальных науках, где достаточно трудно строить экспериментальные модели путем отделения исследуемого процесса или явления от внешних воздействий. Ученые, изучающие политические процессы, обычно не имеют возможности проводить строгие научные эксперименты, и в большинстве своем вынуждены отказываться от применения данного метода. Однако в отдельных случаях возможно включение экспериментального элемента в исследовательский процесс с помощью следующих приемов:

вариация самого вопросника;
проигрывание различных сценариев развития события или процесса;
проверка реакций на политическую пропаганду;
манипулирование информацией путем увеличения ее доступности для небольших групп жителей.

Яркими примерами использования данного метода при изучении политических процессов являются исследования воздействия материалов средств массовой информации на аудиторию.

В отечественной практике первой экспериментальной проверкой гипотезы о влиянии сообщений СМИ на массовое политическое сознание и электоральное поведение россиян стало исследование, осуществленное в ноябре-декабре 1999 г. исследовательской группой ЦИРКОН. В рамках данного проекта была проведена серия социально-психологических экспериментов в Томске, Воронеже и Салехарде. Ситуация информационного воздействия была смоделирована так, что в каждом городе были набраны по три специальные группы респондентов (по 25-27 человек). Участники первой группы приняли на себя обязательства в течение эксперимента ежедневно смотреть конкретную телепрограмму или читать указанную газету. Участники второй группы обязались отказаться от просмотра (или чтения) на все время проекта. Третья группа была контрольной: никаких обязательств на ее участников не налагалось. Таким образом, в рамках исследования была смоделирована ситуация максимально возможного и минимально возможного потребления информации, транслируемой конкретными СМИ. Чтобы выяснить, как изменяются политические предпочтения участников эксперимента, по ходу исследования проводились три контрольных опроса. Предпосылкой к проведению исследования явилось желание непосредственно проверить справедливость широко распространенного мнения о том, что СМИ «подталкивают» граждан к голосованию за определенных кандидатов. Мы не будем подробно останавливаться на описании полученных выводов. Отметим лишь, что результаты эксперимента подтвердили влияние материалов СМИ на предпочтения избирателей, а также способность СМИ побудить к голосованию за отдельных кандидатов. Вместе с тем эффект влияния на уровне более глубоких отношений и размышлений избирателя зафиксирован не был23.

4. Методы анализа данных.

Сбор и анализ данных – это своеобразный диалог между миром людей, институтов, процессов и исследователями. Предпосылками выбора того или иного метода анализа являются характер самих данных, тот теоретический подход, в рамках которого работает исследователь при их сборе («статистический» или «гуманитарный»).

В несколько упрощенной форме эти два подхода можно представить следующим образом.

Статистический подход.

В рамках этого подхода исследователь исходит из посылки, что массовые явления имеют статистический характер, т.е. если изучить достаточно большое количество проявлений изучаемого социального явления, то само явление будет познано. Индивид в этом случае выступает как представитель некоторой общности, носитель информации о социальном феномене. Индивиды взаимозаменяемы, и их индивидуальные особенности как таковые не представляют особого интереса.

Здесь необходимо провести разделение между первичными и вторичными данными. К данным первичного типа относят те, что были получены непосредственно самими исследователем, тогда как вторичные данные являются результатом обработки данных исследований, сделанных в прошлом. Самым важным аргументом против использования вторичных данных является то, что они ограничивают свободу и возможности ученого, поскольку они были получены для целей другого исследования. Действительно, для исследователя, работающего с вторичными данными очень трудно выйти за рамки той системы, которая была сконструирована до него, и для которой эти данные были собраны и обработаны. Однако иногда вторичные данные имеют значительные преимущества перед первичными: доступность и низкую цену. В ряде случаев у исследователя не может быть иной альтернативы, кроме как использовать именно вторичные данные. Например, мы не можем разработать вопросник по отношению к Карибскому кризису и отправиться с ним в 1962 г., непосредственно наблюдать за коллизией Пражской весны 1968 г., зафиксировать живую реакцию современников этих событий. Однако мы можем проанализировать данные прошлых лет. В этих случаях основным источником получения вторичных данных для нас будут отчёты органов государственной статистики, результаты проводившихся опросов общественного мнения, например, данные службы Гэллапа в США, Евробарометра в Европе, ВЦИОМ в России и т.д. Источником такой информации могут выступать даже публикации в газетах.

Решив, какого типа данные – первичные или вторичные будут использованы в исследовании, и, собрав эти данные, учёный может перейти непосредственно к процессу анализа. Анализируя полученные данные, исследователь пытается ответить на вопросы «Что это такое?», «Почему это происходит?», «Как много этого?» и т.д. Для получения ответов на эти и другие вопросы необходимо построить некую модель, в которой будут отображены взаимоотношения и взаимосвязи между изучаемыми явлениями, процессами и объектами. Рассмотрим далее, какие именно модели могут быть построены для исследования политических процессов.

Одномерная модель. Это самая простая модель с одной переменной. Целью ее построения является получение ответа на относительно простые вопросы «Сколько?» и «Что это?». Например, сколько избирателей проголосовало за данную партию? Что представляет собой электорат определенного кандидата? Ответы на эти вопросы дают одномерное распределение значений признака. Для изучения такой переменной, как электоральный выбор, достаточно подсчитать количество проголосовавших за ту или иную партию или кандидата и представить эти значения в виде процентного распределения. Это же относиться и к переменным, измеренным по номинальным шкалам («К какой религии Вы себя относите?», «Укажите свою профессию» и т.д.). Обычно, если мы измеряем переменную по количественной или интервальной шкале, знания одномерного распределения значений признака бывает недостаточно, тем более, что возможностей анализа для таких переменных несравненно больше, чем для номинальных. Исследователя интересуют некоторые меры, которые на языке математической статистики называются мерами центральных тенденций. К ним относятся среднее или типичное значение признака, а также меры разброса значений признака вокруг их средней величины. Например, анализ дохода может включать расчет среднего дохода и процентного значения людей, имеющих доход выше и ниже средней величины.

Бинарная модель. Суть данной модели заключается в предположении, что две переменные А и В связаны между собой. Таким образом, можно построить несколько моделей: А является причиной В, В является причиной А, А и В взаимовлияют друг на друга, А и В находятся под влиянием третьей переменной. Во всех этих случаях используются следующие методы анализа: таблица взаимной сопряженности признаков, корреляционный анализ.

Таблица взаимной сопряженности признаков строится для изучения взаимосвязей между переменными.

Таблица . Электораты избирательных объединений по итогам выборов в Думу в 1999 г (%)24

Возраст, лет	КПРФ	«Медведь»	ОВР	СПС	ЛДПР	«Яблоко»
18-35	11,9	36,0	24,7	62,2	51,0	24,0
36-50	25,7	33,0	30,7	35,4	28,0	39,0
Старше 50	62,4	31,0	44,6	24,4	21,0	37,0
Всего %	100,0	100,0	100,0	100,0	100,0	100,0

Данная таблица, например, устанавливает связь между возрастом и голосованием за партии на выборах в Государственную Думу в 1999 г. Таблица построена таким образом, чтобы можно было проследить разницу в возрастной структуре электората различных партий.

На первый взгляд, очевидна следующая тенденция: молодые избиратели чаще, чем представители других возрастных групп, голосуют за партии демократической направленности, а пожилые – за партии левого толка. Однако подобный вывод не может служить прямым статистическим подтверждением выдвигаемых исследователем гипотез. Эти прикидки «на глазок» в лучшем случае грубы. В более сложных ситуациях такой анализ часто ненадежен. Установить степень соответствия гипотезы с данными помогает такой статистический метод как корреляционный анализ, направленный на измерение и изучение взаимосвязей между двумя переменными.

Методы корреляционного анализа позволяют дать ответ на весьма важные вопросы, возникающие при изучении взаимосвязей между переменными. Например, влияют ли и, если влияют, то до какой степени, изменения значений одной переменной (независимой переменной) на изменения значений другой (зависимой переменной)? Какова форма и направленность выявленной связи? Является ли выявленная связь характеристикой всей совокупности, а не только выборки?

В результате можно построить несколько объяснительных схем.

Например, при анализе взаимосвязи между возрастом и выбором партии, разумно предположить, что возраст может влиять на выбор партии, тогда как выбор партии не может повлиять на возраст. Фиксируемая в этой модели связь называется односторонней.

Возраст Партия

Две переменные (выбор газеты и партийные предпочтения) могут находиться в отношениях взаимовлияния друг на друга. Пример так называемой «петли причинности», которая относится к довольно трудному случаю анализа. Такая связь в статистике называется симметричной.

Партийные предпочтения Выбор газеты

Исследователь не может достоверно установить, повлиял ли выбор газеты на формирование партийных предпочтений или уже устоявшиеся партийные предпочтения заставили людей выбрать определенные газеты.

Возможен и такой случай, когда две переменные находятся под влиянием третьей, неизвестной переменой. Однако эта связь уже выходит за рамки бинарного анализа и становится предметом множественного анализа.

Множественный анализ. При включении в систему трех и более переменных величин исследователь может обогатить анализ построением таких моделей как регрессионная, интерактивная, путевая и многофакторная.

Базовое положение регрессионной модели состоит в том, что две или более переменные, называемые «независимыми», оказывают совокупное влияние на «зависимую» переменную. Более того, регрессионная модель позволяет отделить влияние каждой независимой переменной друг от друга и определить силу этого влияния. Допустим, мы хотим узнать, какие переменные влияют на выбор партии. Для этого необходимо построить модель, включающую ряд независимых переменных. Например, на выбор партии могут влиять принадлежность к социальной группе и религия.

Социальная группа

Выбор партии

Религия

Таким образом, при построении данной модели можно оперировать следующим регрессионным уравнением:

Выбор партии = Социальная группа + Религия.

Однако показатели «социальная группа» и «религия» могут находиться под влиянием другой переменной, например, возраста. Тогда исследователю необходимо обратиться к процедуре контролирования или интерактивной модели, в которую включается целая цепочка взаимодействий: возраст взаимодействует с принадлежностью к социальной группе и религии в их влиянии на выбор партии. В 60-х гг. Батлер и Стокс, например, показали, что в младших возрастных когортах принадлежность к социальной группе оказывается более значимым, чем в других возрастных категориях, а религия - в старших.

Класс

Возраст Выбор партии

Религия

Данные такого рода могут быть проанализированы благодаря добавлению к стандартной регрессионной модели процедуры контролирования.

Регрессионная модель может быть полезна для поверки различных исследовательских гипотез, но на практике и она зачастую не отражает всю сложность объективного мира, всю цепочку причин и взаимосвязей. В этом случае используют модели путевого анализа, или пат-анализа, который выстраивает цепочку прямых и непрямых воздействий одной переменной на другую. Рассмотрим в качестве примера психологическую идентификацию с партией и одобрение ее политики. Очевидно, что одобрение политики партии повышает общую партийную идентификацию, но вполне возможен и обратный случай. У большинства людей (здесь имеется в виду ситуация, характерная для развитых либеральных демократий) приверженность к партии формируется задолго до того, как они поймут и осознают ее политическую платформу. Таким образом, наблюдается некий поток противоположных взаимодействий, направление которых бывает трудно определить. Тем не менее, это можно сделать с помощью путевого анализа, эмпирическим путем выстраивающим цепочку причинности.

Еще один метод, применяемый в рамках множественного анализа – это многофакторный анализ. Суть многофакторного анализа состоит в ответе на вопрос, не находится ли система переменных, связанных между собой, в зависимости от двух (или более двух) базовых скрытых факторов. Следовательно, целью многофакторного анализа является обнаружение скрытых факторов. Традиционно в политических исследованиях выделяется несколько скрытых факторов, или как их еще называют, расколов, лежащих в основе многих явлений и процессов, например, раскол на «левых» и «правых» по отношению к политическим установкам, а также противоречия, структурирующиеся по осям «жесткий-мягкий» и «либеральный-авторитарный».

Применяя многофакторный анализ, можно построить следующую модель:

«Левый-правый»

«Жесткий-мягкий»

Установка на социальную защиту

Установка на перераспределение дохода

Установка на национализацию/приватизацию

Установка на безопасность

Установка на преступление и наказание

Установка на иностранцев

Построенная модель выделяет только два фактора и соответственно две группы переменных, испытывающих на себе их прямое воздействие. В реальной ситуации, конечно, возможно существование большего числа значимых факторов. Включение или исключение переменных из подгрупп необходимо производить исходя из так называемого веса фактора, т.е. его влияния на определенную группу переменных.

Анализ временных рядов. Многие социальные и политические процессы и события случаются не единожды, а повторяются. Протекание многих политических процессов может быть растянуто на годы, десятилетия и даже столетия. Исследования, изучающие такие процессы и события, называют трендовыми, или панельными. Основным методом в этом случае выступает анализ временных рядов. Временные ряды – это комплекс наблюдений, в которых одна и та же переменная измеряется повторно через определенные интервалы. В политических исследованиях анализ временных рядов чаще всего применяется для прогнозирования поддержки партий (особенно правительственных). При этом исследователи исходят из комбинации различных факторов, например, экономических условий (безработица, инфляция, уровень жизни и т.п.) и кризисных событий (вооруженные конфликты, забастовки, правительственные и парламентские кризисы и др.).

Модель, соответствующая целям анализа временных рядов, выглядит следующим образом:

Событие во времени T1 Партийная поддержка во времени T1

Событие во времени T2 Партийная поддержка во времени T2

Основной метод, применяемый при анализе временных рядов – это построение регрессионного уравнения, где в качестве независимых переменных выступают показатели, измеренные на разных временных этапах.

Все описанные выше методы и варианты анализа, относящиеся к так называемой статистической парадигме, получили широкое распространение в исследованиях политических процессов благодаря двум большим достижениям, которые внесли революционные изменения в исследования политических процессов. Первое относится к проведению выборочных исследований для предсказания результатов выборов в США. Начиная с 1824 г. и до 1936 г., исследования проводились в русле определённой традиции, когда в опросах участвовало достаточно большое число респондентов. Дж. Гэллап нарушил эту традицию. Итогом стало во-первых, слом монополии правительства на количественную информацию и, во-вторых, резкое снижение затрат при сборе исходных политических данных. Отныне статистика перестала быть «официальной». Второе достижение относится к 50-ым годам, когда стало возможным использование компьютерных технологий для статистического анализа данных.

Эти изменения коснулись, в первую очередь, исследований, связанных с изучением поведения, установок и мнений граждан. В результате произошедших перемен произошло значительное расширение объекта и предмета политических исследований. Если раньше ученые изучали в основном политические институты и высшую политическую элиту с помощью относительно примитивных количественных методов, то теперь, благодаря использованию новых технологий сбора и анализа данных, политическая наука обогатилась исследованиями массового политического поведении граждан и элиты среднего уровня25.

Гуманитарный подход.

Сторонники этого подхода считают, что с помощью жестко формализованных методов анализа нельзя заглянуть в глубину явлений и процессов. Индивид неповторим. Он - не проявление явления, а само явление. Политические акторы рассматриваются как сознательные существа, формирующие политический мир так же, как и он формирует их. Поэтому наиболее адекватными для изучения политических процессов являются так называемые качественные методы, используя которые исследователь ищет ответы на вопросы «Что это? Зачем это? Откуда это? Каковы причины этого?»

Выделение статистического и гуманитарного подходов основано на существовании в научном мире двух точек зрения относительно изучения реальности – позитивизма и релятивизма. Использование количественных методов базируется на позитивистских традициях. Эти традиции предполагают изучение политических процессов на основе эмпирических наблюдений и проверяемой теории. Именно поэтому позитивисты уделяют столь значительное внимание операционализации теоретических концептов, т.е. переводу теоретических понятий в наблюдаемые и измеряемые индикаторы.

Критики позитивизма доказывают, что внешней реальности не существует. Есть только социально конструируемая реальность, в которой сознательные индивиды сами интерпретируют свое поведение и поведение других, наделяют свои действия субъективными смыслами. В этом процессе люди не являются пассивными элементами, а выступают как активные действующие лица в оценке смысла своих и чужих действий. Они формируют мир так же, как и он формирует их. Это означает, что объяснение мира в целом и политических процессов, в частности, должно исходить из описания и понимания людей как сознательных и социальных акторов. Их мотивации, опыт и субъективные интерпретации - важные составляющие компоненты причинной цепочки событий. Задачи подобного анализа решаются при помощи качественных методов.

Качественные методы – это общее название широкого спектра техник сбора и анализа информации, таких как, включенное наблюдение (открытое и скрытое), интенсивное интервьюирование (глубинные индивидуальное и групповые интервью) и т.д.

Качественные методы играют большую, хотя и не всегда признаваемую роль в исследовании политических процессов. Эти методы применимы в тех случаях, когда целью исследования является изучение субъективного опыта людей и тех смыслов, которые они вкладывают в свои действия. Интенсивное интервьюирование, например, позволяет людям свободно выражать свое мнение на том языке, на котором они привыкли ежедневно общаться, предлагать собственные интерпретации событий. Свободное протекание общения позволяет понять логику аргументов и ту цепочку ассоциаций, которые привели участников к определенному типу поведения. Объяснение событий включает понимание и интерпретацию, а не описание общих законов массового поведения. Наконец, качественные методы привлекают определенное внимание к контекстуальным аспектам событий, помещая установки и поведение респондентов в контекст их индивидуальной биографии и более широкого социального окружения. Таким образом, качественные методы привлекают внимание к смыслам, процессу и контексту протекания событий.

Традиционно качественные методы применяются при изучении процесса вовлечения в политику, способов формирования элит, иерархической структуры, властных отношений, смыслов и сюжета политического процесса. Интенсивные интервью, например, проводились с активистами групп давления, для изучения политических сообществ (Грант и Марш, Миллс, Смит). Внутренняя политика партий также изучалась с помощью интервьюирования партийных функционеров и членов представительных органов власти (Сэйд, Уайтли). Качественные методы находят довольно широкое применение при изучении политики муниципальных органов власти в Британии (Деарлов, Гифорд, Лоундес и Стокер) и США (Джонс и Батчелор, Стоун). В меньшей степени качественные методы используются в исследованиях, касающихся центрального правительства, причиной чему, скорее всего, является большая закрытость «высокой» политики.

Сферой, в которой качественные методы практически отсутствуют, является область электоральных исследований. Здесь основным методом получения информации являются национальные выборочные опросы, дополняемые в последнее время панельными опросами, проводимыми после выборов. Однако и в эту сферу стали проникать качественные методы, использование которых подкрепляется тем аргументом, что электоральные исследования, проводимые на основе использования количественных методов, не обогащают наши знания пониманием мотивов и факторов политического поведения.

Статистический и гуманитарный подходы часто противопоставляют друг другу. Приверженцы качественных методов критикуют сторонников статистического подхода, выдвигая целый набор замечаний, претензий и даже обвинений. Исследователям, которые отдают предпочтение количественным методам, ставится в вину то, что они уделяют слишком большое внимание статистическим процедурам. При этом, якобы, остается в стороне понимание сущности изучаемых явлений и процессов, причинной цепочки событий.

Утверждается также, что сторонники количественных методов неверно представляют предмет своего исследования. Элементарная ошибка в конструировании выборки может повлечь за собой ошибки сбора и искажения выводов. Например, исследователи общественного мнения в России зачастую обращаются только к европейским русским. Правительственная, или так называемая официальная статистика, на которую опираются исследователи, может искажать реальную ситуацию. Респонденты могут говорить неправду, чтобы скрыть свое смущение, не высказывать социально неодобряемое мнение или суждение.

Сторонников количественных методов упрекают также в слишком узкой сфокусированности на предмете исследования, сравнивают эти методы ярким фонарём, который тёмной ночью высвечивает лишь незначительную часть действительности. Этот аргумент иллюстрируется, в частности, вопросниками с фиксированным веером возможных ответов, которые могут, по мнению критиков, существенно ограничить респондентов в праве высказать собственное мнение. Следовательно, при «жестких», формализованных опросах нельзя проникнуть в тонкую материю мотивов и смыслов поведения и действий опрашиваемых.

В свою очередь и качественные методы подвергаются критике, разумеется, со стороны приверженцев количественных методов. За исходные и истинные утверждения предлагается принять следующее. Количественные методы являются репрезентативными и верифицируемыми. Статистический анализ превращает исследовательские выводы в нечто, не подвергающееся сомнению. Результаты, полученные по итогам одного исследования, могут распространяться на большие совокупности явлений с большой долей определенности. И, наконец, количественные исследования дают «твердые» научные доказательства. В то же время считается, что качественные методы обладают серьезными недостатками, среди которых отмечаются следующие. Во-первых, нерепрезентативность выборки, сформированной для исследования. Во-вторых, возможность искажения мнения опрашиваемого из-за тесного контакта с ним интервьюера. В третьих, сложность анализа и интерпретации полученной информации, вытекающая из субъективного характера самих данных. В четвертых, невозможность создания на базе собранных данных обобщающей теории. Соответственно, качественные исследования являются нетипичными. Выводы, полученные при их использовании считаются частичными и подкрепленными лишь впечатлениями. В целом работы этого направлении нельзя относить к строго научным.

В этом споре не может быть победителя. Следует признать, что и качественные и количественные методы имеют свои ограничения. Поэтому самый важный вывод, вытекающий из рассмотрения двух концепций, заключается в том, что выбор подходов или баланс их сочетания должен обуславливаться целями исследованиями, исследовательскими задачами, исследовательской ситуацией. Это означает, что необходимо иметь в виду следующее. Так как статистический и гуманитарный подходы предполагают использование различных методов сбора и интерпретации информации, то применять их надо к различным типам исходных данных, а корректный конечный результат можно получить только при корректной постановке задачи.

Монополией на истину не обладают ни сторонники количественных методов, ни их оппоненты из лагеря приверженцев гуманитарных подходов. Грубейшей ошибкой будет возведение в абсолют любого подхода, претендующего на универсальность. Мир слишком сложен и многомерен, чтобы его можно было познать, пользуясь только одним, пусть даже очень тонким и совершенным инструментом, и мастерство исследователя состоит в овладении и в умении творчески применять весь инструментарий, наработанный научным сообществом.

2 Питерс Б.Г. Политические институты: вчера и сегодня// Политическая наука: новые направления. Под ред. Гудина Р., Клингемана Х.-Д. М., 1999. С. 219.

3 В российской политической науке отсутствуют термины, адекватно передающие смысл словосочетания public administration. Чаще всего его переводят как государственное и муниципальное управление. Принимая во внимание имеющиеся терминологические затруднения, мы сочли необходимым использовать в тексте пособия английское словосочетание.

4 Rhoder R.A.W. The Institutional Approach // Theory and Methods in Political Science. Ed. by Marsh D., Stoker G. Houndmills et al., 1997. P. 50.

5 Питерс Б.Г. Политические институты: вчера и сегодня// Политическая наука: новые направления. Под ред. Гудина Р., Клингемана Х.-Д. М., 1999. С. 220.

6 Истон Д. Политическая наука в Соединенных Штатах: прошлое и настоящее.// Современная сравнительная политология. Хрестоматия. Под ред. Голосова Г.В., Галкиной Л.А. М., 1997.С.13-14.

7 Напомним, что основными принципами «классического» позитивизма, сложившегося в противовес «спекулятивному» теориетизированию, были отказ от умозрительных рассуждений об обществе, создание «позитивной» социальной теории, которая должна была стать такой же доказательной и общезначимой, как и естественно-научные теории. Основными методами исследования признавались метод наблюдения, сравнительный и исторический методы, а также количественные методы. Для «классического» позитивизма был характерен органицим, что выражалось, в частности в постулировании наличия неизменных законов функционирования и развития общества, которые рассматривались как часть или продолжение природных законов. В целом представители позитивизма являлись сторонниками «классического типа научности», выступая за строгие исследователськие методы и принципиальную возможность и необходимость объективности научного познания.

8 Истон Д. Политическая наука в Соединенных Штатах: прошлое и настоящее.// Современная сравнительная политология. Хрестоматия. Под ред. Голосова Г.В., Галкиной Л.А. М., 1997.С.14.

9 Фактически бихевиоралисты выступали строгими приверженцами так называемого «классического» типа научности.

10 Истон Д. Политическая наука в Соединенных Штатах… С. 15

11 Riker W. The Ferment of the 1950s and the development of Rational Choice Theory// Contempopary Empirical Political Theory. Ed. by Manroe K.R. Berkeley et al., 1997. P. 194.

12 Easton D. The Future of the Postbehavioral Phase// Contempopary Empirical Political Theory. Ed. by Manroe K.R. Berkeley et al., 1997. P. 15.

13 Downs A. An Economic Theory of Democracy. New York, 1957. P. 28.

14 О теории игр на русском языке см. подробнее следующие учебные пособия: Голосов Г.В. Сравнительная политология. Новосибирск, 1995. Гл.1; Технология политической власти: Зарубежный опыт. Киев, 1994. Гл.8 (2).

15 Easton D. The Future of the Postbehavioral Phase in Political Science// Contemporary Empirical Political Theory. Ed. by Monroe K.R. Berkley et al., 1997.

16 К. фон Бойме Политическая теория: эмпирическая политическая теория. // Политическая наука: новые направления. Под ред. Гудина Р., Клингемана Х.-Д. М., 1999. С.502.

17 Van Dijk T. Ideology: A Multidisciplinary Approach. London: Sage, 1998. P. 20.

18 Дука А.В. Политический дискурс оппозиции в современной России//Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. 1. № 1.

19 Этот процесс описывается в работе Дж.Пококка - J. Poccoc. Virtue and History. Essays on Political Thought and History, Chiefly in the Eighteen Century. Cambridge et al., 1985.

20 Easton D. The Future of the Postbehavioral Phase in Political Science// Contemporary Empirical Political Theory. Ed. by Monroe K.R. Berkley et al., 1997. P.35.

21 У некоторых авторов дискурс понимается буквально, как речь, рассуждение, текст. М.Фуко в своей работе «Археология знаний» вводит понятия «дискурсивных практики», «дискурсивных формаций». Эти конструкты сложны для перевода и становятся понятными только в контексте всего творчества философа.

22 Мангейм Дж.Б., Рич Р.К. Политология. Методы исследования. М., 1997.

23 Влияние региональных СМИ на политическое сознание избирателей (Краткая справка по результатам исследования). – Исследовательская группа «Циркон», Автономная некоммерческая организация «Интерньюс», 15.02.2000. - Рукопись

24 Выборы-99: послесловие // Поле мнений. Дайджест результатов исследований. Фонд «Общественное мнение». Вып. 1. C. 28-32

25 Miller W.L. Quantitative Methods // Theory and Methods in Political Science. Ed. by Marsh В., Stoker G. N.Y., 1995.

1. вступают в химические превращения нежели более крупные объекты того же состава и поэтому способны образовы
2. Лекція 6 Методи соціальної роботи Досягнення успіху соціальноекономічного розвитку держави сьогодні мо
3. The Khabarovsk Territory
4. ионной эмиссии. Примеры Принцип действия и схема традиционного вторичноионного массспектрометра Во.html
5. вариант. 1. Вторая мировая война началась а нападением Германии на Чехословакию б нападением Германии на.
6. Расчет техникоэкономических показателей промышленного предприятия за год
7. метод электроразведки основанный на изучении магнитного поля радиовещательных станций
8. Изменение картины мира от древности до наших дней
9. Немцы и евреи в нацистской Германии современная зарубежная историография о рядовых исполнителях холокоста
10. Управление качеством продукции
11. Перерождение Посвящается моим детям.
12. Радуга Брыксиной Л
13. Контрольная работа по дисциплине Менеджмент Общие указания Вопросы 13 контрольного задания имеют т
14. тематичних наук Київ ~ Дисертацією є рукопис
15. кафедрой д.м.н. проф
16. Финансы и кредит и для студентов обучающихся по специальности 080109
17. В неї входять- загальна теорія просто становлення розвиток зміни та функціонування соціальних спільностей
18. Нейролептанальгезия в хирургии
19. і Білі вірші не мають рим але клаузули в них упорядковані- або весь вірш побудований на однотипних клаузулах
20. 2024 жылдар~а арнал~ан орны~ты даму~а к~шу т~жырымдамасын іске асыру ше~берінде сондайа~ ~аза~стан Республ

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе