Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ СМЕННАЯ ШКОЛА № 7
РЕФЕРАТ
по литературе
ТЕМА :
« Историческая тема в русской литературе »
4
ученица 11 класса
Данченко Виктория
СОДЕРЖАНИЕ:
1. Пушкин и историческая тема в русской литературе.
Историческая тема в творчестве М.Н. Загоскина.
Развитие исторической темы в русской литературе.
Библиография
1. Пушкин и историческая тема в русской литературе.
В 1828 году Пушкин, обращаясь к теме Петра, пишет поэму «Полтава».
«Полтава» — героическая поэма. В центре ее — изображение Полтав ского боя как великого исторического события, поставившего Россию на одно из первых мест в Европе. В основу поэмы легла идея, которую Белинский хорошо выразил следующими словами: «Полтавская битва была не простое сражение, замечательное по огромности военных сил, по упорству сражаю щихся и количеству пролитой крови; нет, это была битва за существование целого народа, за будущность целого государства». О знаменитом пушкин ском изображении Полтавского боя критик писал: «...картина Полтавской битвы начертана кистью широкою и смелою, она исполнена жизни и дви жения: живописец мог бы писать с нее, как с натуры» .
В героической эпопее эпохи классицизма много условного, мифоло гического. Ее композиционной основой являлось само великое событие, но создатель эпопеи вольно обращался с историческими фактами, героиче ский идеал чаще всего выступает в ней в своей отвлеченной, абстрактной форме.
В «Полтаве» героическое воплощено в своем конкретно-историческом облике, дается как реальная история народа, то, что сохранилось в памяти народной. Образ самого Петра также героичен, но в обрисовке его Пушкин не прибегал ни к искусственной героизации, обычной для классицистической эпопеи, ни к романтическим эффектам. Петра окружает реальная обстановка. И в самой грандиозной критике Полтавского боя нет ничего условного, официально-помпезного, риторического. Возвеличивая подвиг и мужество петровского воинства, Пушкин отдает должное и сильным противникам русских—шведам. Однако поэт дает почувствовать, что и сам Карл XII и его воинственные дружины не воодушевлены ничем высоким, тогда как Петр и его армия исполнены патриотизма, уверенности в победе, за ними возникает образ всей России. И сам поэт полон гордого патриотического чувства и восхищения перед славной победой.
Изображение огромного исторического события совмещается в «Пол таве» с трагедией личности, с романтическим сюжетом о драматической любви Марии к Мазепе.
Образ Марии (Матрены) Кочубей, ее трагическая судьба, гибель ее отца — все давало Пушкину возможность создать типично романтическую поэму. Но времена «Бахчисарайского фонтана» были уже позади. Любовь Марии Пушкин тщательно обосновывает психологически, имея перед собой пример шекспировской Дездемоны; в необычной страсти дочери Кочубея поэт видит сложное проявление человеческой натуры, жизни.
Отнюдь не романтический злодей и сам Мазепа. Пушкин даже противо поставлял свою «Полтаву» байроновской поэме «Мазепа», в которой образ Мазепы дан в романтическом плане, оторванно от конкретно-исторической обстановки. Пушкин стремится правдиво развить характер Мазепы как хитрого и коварного интригана-изменника, одержимого не столько старче ской страстью к Марии, сколько жаждой власти и честолюбием. «Мазепа действует в моей поэме точь-в-точь как в истории, а речи его объясняют его исторический характер»,— замечает Пушкин. Личная вражда гетмана к Петру, занимающая чуть не основное место у Байрона, в поэме Пушкина выступает как одна из деталей, а измена Мазепы трактуется в свете поли тических отношений России, Польши, Швеции, Украины.
В творческом развитии Пушкина, в его исканиях «Полтава» явилась опытом создания реалистической поэмы на историческую тему.
В «Полтаве» Пушкин пытается сочетать жанр старой, героической по эмы с новой, лирико-эпической, созданной романтизмом, что соответствовало двум основным темам «Полтавы».
Используя художественные достижения романтической поэтики и стилистики, Пушкин вместе с тем стремится к реалистическому воспроиз ведению национального колорита в изображении картин Украины и укра инской природы. Именно в «Полтаве» наряду с образцом батальной живо писи дан шедевр пушкинского пейзажа — знаменитая картина украинской ночи («Тиха украинская ночь»). «Есть что-то оригинальное, самобытное, чисто русское в тойе рассказа, в духе и обороте выражений»,— замечает Белинский о стиле поэмы Пушкина.
Настойчивый интерес к эпохе и личности Петра 1 был связан не только с надеждами Пушкина добиться от правительства прогрессивных реформ, подобных реформам Петра. Тема Петра 1 обусловливалась всей пушкинской концепцией исторического развития России. Пушкин считал, что русский народ, идя своеобразной и самобытной исторической дорогой, благодаря реформам Петра вступил на путь просвещения, тем самым обеспечив себе в будущем возможность свободы.
Пушкин мечтал о таком историческом будущем России, при котором социальный прогресс соединялся бы с развитием просвещения народа, гуманных нравов, подлинной свободы и человечности. Невозможность ре шения этой проблемы в условиях того времени и явилась источником мно гих трагических переживаний Пушкина в конце его жизни.
Пушкин не видел, кто мог бы осуществить те «великие перемены» в жизни России, необходимость которых всегда была для него очевидна. Все яснее становится ему тупой, реакционный характер политики Нико лая 1, в котором было «много от прапорщика», как говорил поэт.
В 1833 году Пушкин пишет поэму «Медный всадник». Одной из идеи этой поэмы является мысль о том, что самодержавие, при Петре сыгравшее прогрессивную роль в развитии России, в последующем превратилось в реакционную, антинациональную силу.
С другой стороны, в рус ском обществе не было тогда и силы, способной противопоставить себя деспотической монархии, чудовищному, топчущему все человеческое «медному всаднику».
«Медный всадник» — поэма философская, социальная и историческая. Во введении к поэме возникает величественный образ Петра-преобразо вателя, осуществляющего великое национальное дело, о котором мечтали многие поколения,— укрепление русского государства на берегах Балтий ского моря, «на зло надменному соседу». Петр выступает во введении и как покоритель самой природы, ее стихий, как воплощение победы куль туры и цивилизации над той дикостью и отсталостью, которая до него ве ками царила «на берегу пустынных волн». Пушкин сложил поэтический гимн могучей силе разума, воли и творческого труда человека, способных осуществить такое чудо, как возведение «из тьмы лесов» и «топи блат» великого и прекрасного города, символа новой, преобразованной России.
Проходит сто лет, осуществлен гениальный замысел Петра. Облик Петербурга — «Петра творенья» — рисуется Пушкиным с чувством патриотической гордости и восхищения, воображение поэта поражено невиданной красотой северной столицы, ее «строгим, стройным видом», дивным ансамблем площадей и дворцов, Невой, закованной в гранит, белыми ночами. Но это и город, социальных контрастов и противоре чий, отразившихся в злосчастной судьбе Евгения и его любимой Па раши, ничем не защищенных от превратностей жизни и становящихся жерт вами созданного, казалось бы, для счастья людей изумительного города. Поэт задумывался над философской проблемой столкновения интересов личности и неумолимого хода истории.
Пушкин создавал «Медного всадника» в ту же пору, когда Гоголь на чинал писать свои петербургские повести. Свою поэму Пушкин также называет «петербургской повестью». Грандиозная философско-историче ская тема сливается в ней с изображением судьбы маленького человека, с его протестом; в поэме звучит социальная тема, которая станет главной в петербургских повестях Гоголя и «натуральной школы».
Образ Петра волнует не только поэтическое воображение Пушкина: он обращается к нему и как историк. В марте 1832 года Пушкин приступил к работе над задуманной им «Историей Петра Великого». Исследования Пушкина были прерваны работой поэта над «Историей Пугачева». В ап реле 1834 года Пушкин возвращается снова к истории Петра, усиленно роясь в архивах, собирая материалы, делая заметки, выяиски. После смерти Пушкина была сделана попытка издать записи поэта по истории Петра 1, но Николай 1 не разрешил издания. Пушкинский труд был опуб ликован только в наше время, когда были случайно найдены 22 тетради заметок и выписок Пушкина (часть тетрадей пропала). Основная идея, которой руководствовался Пушкин в своем понимании деятельности Петра, четко выражена следующим замечанием о нем поэта: «Достойна удивле ния разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами, первые суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажете», писаны кнутом. Первые были для вечности или по крайней мере для будущего, вторые вырвались у нетерпеливого, самовластного помещи ка». Отмечая это противоречие, Пушкин глубоко понимал историческую необходимость и значение деятельности Петра, в своих произведениях о нем подчеркивал именно преобразовательную, созидательную ее сторону. И чем мрачнее становилась в глазах Пушкина личность Николая 1, тем светлее представлялся ему образ Петра 1 («Пир Петра Великого»).
Круг исторических интересов Пушкина был необычайно широк и охватывал многие вопросы, занимавшие русскую общественную мысль его времени, в частности проблемы характера исторического развития до петровской Руси, возникновения феодализма и т. д. Громадный его интерес вызвало «Слово о полку Игореве» как исторический и поэтический памят ник древней Руси.
Особенное внимание Пушкина как историка привлекают периоды ис торических кризисов, крупные народные движения — начало XVII века, время Петра 1 и царствование Екатерины II, ознаменованное крестьян ским восстанием Пугачева. В трактовке русской истории XVIII и нача ла XIX века вплоть до Отечественной войны 1812 года, которую поэт на зывал «величайшим событием новейшей истории», Пушкин намного опере дил историческую науку своего времени. В характеристике Петра 1 и значения его преобразовательной деятельности Пушкин был предшест венником Герцена и Белинского. Огромное значение придавал поэт ро ли народных масс в истории.
Пушкин любил и лирическую обработку исторической темы. В сти хотворениях «К вельможе» (1830), «Полководец» (1835), «Пир Петра Ве ликого» (1835) и др. он обращается к историческому прошлому, раз мышляя о превратностях истории, о смене эпох, событий, образа жизни и понятий. В стихотворении «К вельможе» Пушкин воссоздает облик двух эпох, сменивших друг друга в бурном столкновении потрясших весь мир событий, смену идей века Просвещения влиянием Байрона, торжеством новых мнений и страстей. В незавершенном стихотворении «Была пора: наш праздник молодой...» (1836), посвященном лицейской годовщине, Пушкин опять вспоминает о бурной своей эпохе.
2. Историческая тема в творчестве М.Н. Загоскина.
Сын провинциального помещика, Михаил Николаевич Загоскин в течение ряда лет был мелким чиновником, в более поздние годы — директором Московской Оружейной палаты. На литературное поприще он вступил еще в 1815 году как автор комедий и в течение ряда лет написал значительное количество пьес, пользовавшихся немалым успехом («Богатонов, или провинциал в столице», «Вечеринка ученых», «Благородный театр» и др.). Но широкую известность ему принес его первый исторический роман «Юрий Милославский, или русские в 1612 году».
Пушкин отметил правдивость ряда картин и образов романа. «Заго скин,— писал он в своей рецензии,— точно переносит нас в 1612 год. Доб рый наш народ, бояре, казаки, монахи, буйные шиши — все это угадано, все это действует, чувствует, как должно было действовать, чувствовать в смутные времена Минина и Авраамия Палицына. Как живы, занимательны сцены старинной русской жизни! Сколько истины и добродушной веселости в изображении характеров Кирши, Алексея Бурнаша, Федьки Хомяка, пана Копычинского, батьки Еремея». Загоскину удалось передать некоторые чер ты народного быта. ОЗряд старинной свадьбы, крестьянское суеверие, плутовство колдуна и страх перед ним, описания глухомани и проезжей дорога воссоздают местный колорит. Успех «Юрия Милославского» Белинский относил также за счет согревающего роман патриотического чувства: он оживлял воспоминания многих читателей о торжестве России в борьбе с Наполеоном в 1812—1814 годы. Рисуя в романе картину патриотического подъема народных масс, поднявшихся на борьбу за освобождение Москвы, захваченной поляками, Загоскин правильно освещает народное движение 1612 года как общенациональное дело. Однако исторический факт нацио нального единства большинства русского народа перед угрозой иностран ного порабощения писатель переносит на внутренние социальные отношения в России, которые были весьма далеки от этого единства как в 1612 году, так и в 1829, в пору, когда появился роман. Само стремление к вольности и непокорству Загоскин рассматривает как чуждое народу, занесенное на Русь пришлыми полуразбойными элементами, вроде своевольных и жадных казаков Заруцкого, запорожских казаков, которым сильно достается в романе. Писатель проводит идеи официальной народности о том, что, в отличие от западноевропейской, русской истории не свойственна какая-либо борьба классов, что русская нация во все времена сплачивалась служением царю и преданностью православию. В «Юрии Милославском» такое единство представлено в сцене заседания боярской думы в Нижнем Новгороде накануне созыва народного ополчения. Не случайно, что вожа ком «шишей», народных партизан, является поп Еремей. Главного же персонажа романа, представителя старого, враждебного народу вотчинного боярства Загоскин сделал национальным героем, выразителем народных стремлений, решающей фигурой в исторических событиях 1612 года. Даже Козьма Минин, чисто риторическая фигура в романе, перед Юрием Милославским отступает на второй план.
Мало исторического и в характере Юрия Милославского. В сцене с па ном Копычинским виден не столько молодой боярин начала XVII века, сколько дуэлянт-забияка из армейских царских офицеров 30-х годов. И возлюбленная Юрия, Анастасья, скорее напоминает барышню из дворян ской провинции времен Загоскина, чем дочь знатного боярина начала XVII столетия. Психологию людей своего времени Загоскин переносит в далекое прошлое.
Первому роману Загоскина нельзя отказать в мастерстве рассказа, в умелой композиции произведения. Он подготовляет читателя к различным событиям из жизни героев, исподволь заинтриговывая его, создает напря женные ситуации, развязка которых зачастую неожиданна.
Любовь автора к таинственному, загадочному связана со стилем его романа. При заметном стремлении к верному изображению событий, при реалистичности в зарисовке отдельных эпизодов и деталей старинного быта, Загоскин, несомненно, испытывал на себе влияние романтизма. Хотя писа тель порой несколько иронизирует над воображением романтиков, тем не менее он в стиле баллад Жуковского описывает уединенный, полуразрушен ный замок и рассказывает легенды о мертвых монахах, подымающихся из могил. Все этапы жизни Юрия Милославского предсказаны некоей таинст венной нищенкой, и события романа доказывают справедливость этого вещего прорицания. С другой стороны, Загоскин нередко впадает в выс пренний дидактический тон, портящий живой и естественный язык романа.
Национально-патриотический подъем 1812 и последующих годов нашел свое отражение в другом романе Загоскина «Рославлев, или русские в 1812 году», но как в дурном зеркале. Писатель был искренним патриотом, но недостаток передового мировоззрения направил его патриотизм в сто рону реакционно-охранительских идей. Участник войны 1812 года, Загос кин сумел правдиво воссоздать некоторые эпизоды войны, партизанского движения, картины провинциального помещичьего быта. По свидетельству друга романиста С. Т. Аксакова, «некоторые происшествия, описанные За госкиным в четвертом томе «Рославлева», действительно случились с ним самим или с другими его сослуживцами при осаде Данцига». Но эпоха и люди 1812 года в «Рославлеве» не получали исторически верного воплощения. Представления писателя о русских людях в 1812 году даны в образе молодого офицера-патриота Рославлева. Как и Юрий Милославский, Рославлев — идеальный герой: он добродетелен, поведение его безупречно, он готов жертвовать личным своим счастьем для блага родины. Загоскин вместе с тем противопоставляет его действительно передовому общественному течению того времени — вольнолюбиво настроенной дво рянской интеллигенции, из среды которой вышли декабристы.
Еще сильнее, чем в «Юрии Милославском», Загоскин подчеркивает единение всего русского народа вокруг царя и православной церкви. «При дет беда,— так все заговорят одним голосом, и дворяне, и простой народ!»— говорит «истинно русский» «почтенный гражданин» купец Иван Архипович. О своей преданности господам говорят в романе крепостные крестьяне.
Давая общую оценку второму роману Загоскина, Белинский в 1843 году писал: «В «Рославлеве» он принялся более за свое дело — за изображение того, что видел сам на Руси в 1812 году. И если бы он остался верен своему таланту и призванию — рисовать отдельные сцены и картины простонарод ного и помещичьего деревенского быта,— его второй роман был бы не без достоинств. Но автор почел нужным основать все на мелодраматической завязке, а главное, возымел немножко смелую претензию — изобразить, словно в поэме, великий 1812 год со всем его историческим значением и ха рактером,— и каким же образом? — через мелодраматическую любовишку, через портреты бесцветного героя Рославлева, избитое в комедиях лицо доброго малого Зарецкого, через несколько добродушных оригиналов, вроде Буркина и Иволгина, и посредством нескольких отдельных и вымыш ленных сцен Бородинской битвы, в которых разговаривают между собою приятели»". Последующие исторические романы Загоскина успеха не имели.
Развитие исторической темы в русской литературе.
Откровенно реакционное освещение получили обстановка и события войны 1812 года и в романе Булгарина «Петр Выжигин» (1830). Булгарин рассыпается в верноподданнических похвалах самодержавию, «просветив шему Россию» и явившемуся якобы источником победы ее над врагом. Роман направлен против передовой дворянской интеллигенции. Главный герой романа — купеческий сын Петр Иванович Выжигин — идеализиро ван автором как истинный патриот, проявляющий чудеса храбрости, носи тель всяческих добродетелей.
Булгарин перенес в жанр исторического романа композицию и прин ципы авантюрно-плутовского романа периода его упадка. В «Петре Выжи-гине» происходят самые невероятные приключения и мошенничества, в ко торые автор совершенно произвольно ввязывает великие события 1812 года. История становится в романах Булгарина предметом дешевых нравоуче ний, подвергается многочисленным подчисткам в реакционно-дидактических целях. Булгарин цитирует множество документов, дает описания вещей, костюмов, но все это не оживляется проникновением в дух изображаемой эпохи. Исторические фигуры в романах Булгарина —это образы без лиц, без характеров, бесплотные носители навязанных им автором нравственно-политических идей, олицетворение прописных добродетелей и необыкновенных пороков. Пушкин в своем памфлете против Булгарина язвительно писал о том, что автору «Димитрия Самозванца» только «историческая точ ность одна не дозволила... назвать Бориса Годунова Хлопоухиным, Димит рия Самозванца Каторжниковым, а Марину Мнишек — княжной Шлюхиной. Зато и лица сии изображены несколько бледно».
Первые романы Булгарина имели успех, явно не соответствующий их достоинствам. Факт этот свидетельствовал о потребности времени. Впо следствии Белинский не раз указывал на то, что популярность первых романов Загоскина и Булгарина своим источником имела все возраставший интерес читающей публики того времени к романам из русской жизни, в частности к эпическим произведениям на темы русской истории. Однако и реакционно-дидактические романы Булгарина, и проникнутые политиче ским консерватизмом романы Загоскина быстро утратили свою популяр ность. В борьбу с ними вступает романтическая школа, представленная в творчестве Н. Полевого, А. Вельтмана, И. И. Лажечникова.
Историческим материалом для романа «Клятва при гробе господнем» Н. Полевого явилась «История русского народа», написанная самим писателем. Роман повествовал о кровавых распрях русских удельных князей, о борьбе за московский престол между великим князем Василием Темным и Юрием Галицким, в которой участвовали Василий Юрьевич, Шемяка и ряд других князей. Главная роль в романе принадлежит некоему загадочному Гудочнику, слуге рода князей Суздальских, который дал «клятву при гробе господнем», в Иерусалиме, восстановить Суздальское княжество. Он скрывает свои замыслы под личиной балагура, свое имя — под различными прозвищами. Гудочник — всеведущ и вездесущ. Ему все доступно: он крадет великокняжескую печать и отправляет, куда ему угодно, войска Василия; он проникает в тюрьму и освобождает из заточе ния Шемяку. Он является движущей силой повествования. Бестужев-Мар-линский, написавший статью о романе Н. Полевого, высоко ценил этот романтический образ как образ человека, отдавшего одной мысли «все радости жизни, все честолюбие сердца».
Пафос романа — в обличении деспотизма и самовластия Москвы. В духе декабристских традиций рисуются образы вольного Новгорода и молодой вдовы Марфы Борецкой. Полевой негодует против коварной политики вели кого князя московского, не задумываясь о ее историческом смысле и значе нии. Положительным и безвинно страдающим от деспотизма героем романа писатель делает князя Димитрия Шемяку, который якобы готов жить в мире с Москвой. Не заботясь об исторической истине, Полевой делает Шемяку, прославившегося в те времена коварством и злодействами, воплощением чести, справедливости и миролюбия. «До сих пор вам представляли Шемяку злодеем, каких мало и бывало на святой Руси, а Василия Темного таким тихим, что водой не замутит. У меня Шемяка показан вам иначе: лихой, удалый, горячая голова, с добрым сердцем и с несчастием на роду написанным»—заявляет Полевой в обращении к читателю в конце романа. Стрела была направлена в Карамзина, действительно так же идеализиро вавшего отца Ивана III, как и его сына. Но беда Полевого заключалась в том, что в борьбе с монархической концепцией Карамзина ему приходи лось поднимать на романтический пьедестал в качестве борцов против деспо тизма и самовластия в древней Руси таких ее исторических деятелей, кото рые, борясь с объединительной политикой Москвы, объективно оказывались выразителями интересов реакционных сил и тенденций. Полевой обе ляет Шемяку, игнорируя ту оценку, которую дал последнему народ в извест ной древнерусской повести о Шемякином суде. Для Полевого-романтика* характерны герои со страстями, доведенными до крайних пределов: боярин-Иоанн — мститель и вероломный человек, Юрий Галицкий — душевно беспомощен и безволен и т. д. Несмотря на то что в романе зарисован ряд бытовых сцен, великокняжеская свадьба, московские улицы, постоялый двор, романист не сумел передать ни колорит эпохи, создать типические образы людей того времени. Герои романа говорят, пользуясь то просто речием XIX века (Ты выводишь меня из терпения), то метафорами роман тического стиля (одежда хитрости и притворства, бесовский бисер женских слез), то по воле автора, обильно цитируют народные пословицы (Ешь пирог с грибами, а держи язык за зубами) и т. д.
Большую смелость проявил в своих исторических романах А. Ф. Вельт-ман (1800—1870), обратившись к временам Киевской Руси. Исторический роман Вельтмана «Кащей Бессмертный, былина старого времени» (1833) имел большой успех: читателю того времени казалось, что произведение Вельтмана действительно воссоздает далекую русскую старину. Даже Белинский поддался воздействию оригинальной и причудливой фантазии Вельтмана. В «Кащее Бессмертном», как и в другом своем романе о временах древнего Киева и Новгорода «Светославич, вражий питомец. Диво времен Красного Солнца Владимира» (1835), сквозь романтическую фантазию Вельтман дает почувствовать дух времени, характер русской сказки и славянской мифологии, рисует поэтические картины древней Руси. Широко использует Вельтман археологический и этнографический материал, образы и поэтику русской сказки.
_____________________________________________
Н.Полевой, Клятва при гробе господнем, ч. IV, М., 1832.
Библиография.
А.С.Пушкин. Собр. Соч. 1995 г. М.Т 2-4.
В.Г. Белинский . Полн. Собр. Соч. М., 1997г. Т.7.
Пехтелев И.Г. Белинский как историк русской литературы. М.1994 г.
4. Корсаков А.А. Исторические мотивы в русской литературе 18-19 вв. М., 1983 г.